Надеждин А. Историческая записка о Санкт-петербургской духовной семинарии, читанная по случаю 75-летия семинарии 4 марта 1884 г.

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Христианское чтение. 1884. № 5-6. СПБ.

А. Надеждин

Историческая записка о Санкт-петербургской духовной семинарии, читанная по случаю 75-летия семинарии 4 марта 1884 г.

читанная (с некоторыми сокращениями) на акте, по случаю 75-летия спб. семинарии, 4 марта 1884 г. преподавателем Александром Надеждиным ¹).

Преосвященные архипастыри и милостивые государи!

Преосвященные архипастыри и милостивые государи!

1 марта настоящего года исполнилось 75 лет со времени открытия здешней духовной семинарии на основаниях всеобщей и коренной реформы духовных училищ 1S08 года. Петербургская семинария была первая из семинарий, открытых на основаниях означенной реформы, также как и с.-петербургская духовная академия; в других семинариях реформа вводилась не ранее, как спустя 5 лет после того, т. е. по окончании 1-го курса петербургской академии в 1814 году. Порядки, введенные в здешней семинарии с 1809 г., отчасти служили образцом для других семинарий, и некоторые из постановлений семинарского правления в течение первого пятилетия вошли даже впоследствии в общий семинарский устав, который хотя и был первоначально составлен в 1809 году, но дотом несколько изменен и только в 1814 г. отпечатав и издан для всеобщего употребления, под названием: «проект устава духовных семинарий».

До реформы 1808 года, в С.-Петербурге, при Александро-Невском монастыре существовало духовно-учебное заведение, ко-

¹) В воскресенье, 4 марта, в спб. семинарии после архиерейского священнослужения акт происходил под председательством высокопреосвященного митрополита Исидора в присутствии членов св. синода, некоторых чиновников духовного ведомства и многих почетных гостей, большею частью из бывших воспитанников, или наставников спб. семинарии.

818

— 819 —

торое в разное время носило различные названия и заключало в себе различные и смешанные курсы обучения. Первоначально, еще при Петре Великом, оно называлось словенской или грамматической школой и заключало в себе низший училищный курс; затем при Екатерине I, со введением в этой школе классических языков и с некоторым расширением учебного курса, она переименована в славяно-греко-латинскую семинарию. В царствование же Екатерины II, сообразно с новым устройством главных народных училищ, александро-невская семинария в 1788 году преобразована в главную семинарию, куда повелено было присылать лучших учеников из других епархий, для приготовления их на духовно-училищные должности. В таком виде семинария существовала только десять лет и в 1797 г., при императоре Павле, преобразована в александро-невскую академию, при чем сделаны некоторые изменения и усовершенствования в учебной части, а также и экономической, но заведение по прежнему состояло из низшего курса, среднего и отчасти высшего.

Не смотря на подобные попытки к преобразованию, состояние наших духовных школ до 1808 г. было вообще неудовлетворительно. Недостатки их, которые сознавались еще в прошлом столетии, состояли в отсутствии общего высшего надзора над ними и руководительного начала в форме общего устава; в неимении учителей, даже и при тогдашнем незначительном количестве училищ; в неопределенности и смешанности курсов; в недостатке положительных знаний, исключительном господстве латыни, преобладании формализма и схоластики в обучении, без надлежащего приложения науки к жизненным потребностям в запросам; в особенности же в материальной необеспеченности. Только в царствование императора Александра I совершилась существенная и всеобщая реформа нашей духовной школы. С этою целью в ноябре 1807 года Высочайше учрежден был особый комитет под председательством новгородского и с.-петербургского митрополита Амвросия (Подобедова). В состав комитета вошли: тогдашний обер-прокурор св. синода, князь Голицын, духовник императора протопресвитер Краснопевков, обер-свя-

— 820 —

щенник Державин; наиболее же деятельными членами комитета были: епископ калужский Феофилакт Русанов, весьма просвещенный архипастырь, которому и принадлежит составление в частности семинарского устава, и статс-секретарь Μ. Μ. Сперанский, великий государственный организатор и незабвенный для духовного сословия деятель. Он написал общее введение к уставам дух. заведений и Высочайший доклад комитета о усовершении духовных училищ. Комитет разделил епархии на 4 округа, с духовной академией во главе каждого округа; в каждой епархии определил по одной семинарии и по нескольку духовных училищ уездных, и приходских. Училища подчинены семинарии своей епархии, а семинарии — духовной академии своего округа. На содержание духовно-учебных заведений исчислена сумма в 1.669,450 р., при чем особенное внимание обращено на восстановление права продажи восковых свечей одними церквами, на основании забытого указа Петра I. Во главе управления поставлена особая комиссия дух. училищ, заменившая собою комитет 1807 года и постоянно, в течение 30 лет своего существования, состоявшая из высших духовных сановников, митрополитов, членов св. синода и его обер-прокурора, и заведовавшая всем духовно учебным делом. Местным же архиереям предоставлены были все права главных попечителей духовно-учебных заведений своей епархии.

По утверждении государем императором, в июне 1808 г., «доклада комитета о усовершении дух. училищ и начертания правил о образовании их», и после учреждения упомянутой комиссии дух. училищ, сначала открыта была по новому проекту петербургская духовная академия, 17-го февраля 1809 года. Затем 23 февраля того же года, по предложению митр. Амвросия, комиссия дух. училищ имела рассуждение об устройстве петербургской семинарии и сделала по этому предмету журнальное определение от вышеозначенного числа, в статье 15-й. Постановлено: из тех учеников, которые были в 1 и 2 классах старой александроневской академии сделать уездное училище, а из классов 3, 4, 5 и 6-го составить с.-петербургскую александронев-

— 821 —

скую семинарию (первоначально в двух только отделениях: низшем и высшем). Ректором семинарии назначен из бывших воспитанников и наставников старой академии спасосенновский священник, Андрей Максимович, приобретший в приходе особенную известность своими катехизическими поучениями, который тогда же поступил в монашество, с именем Анатолия, получил звание профессора богословия и вскоре сан архимандрита. Инспектором назначен вызванный—собственно для академии — из московской святотроицкой семинарии учитель риторики, иеродиакон Филарет Дроздов, с званием академического бакалавра и с возведением в сан иеромонаха: ему же препоручено и преподавание философии. Из наставников бывшей александроневской академии, допущенных к соисканию бакалаврского звания в новой академии, определены учителями семинарии: Дим. Малиновский—на класс высшей риторики и греческого языка; Дим. Воронов — на низший греческий класс и новые языки; Андрей Иванов—на историю и географию; вызванный из харьковского коллегиума для академии Яков Толмачев определен на класс низшей риторики и математики; Петр Александров, священник охтенской церкви, на класс еврейского языка. В апреле, за отказом Воронова от немецкого языка, преподавателем на этот класс определен также бывший наставник старой академии, священник Знаменской церкви Филипп Кораллов. Всем им определено именоваться учителями до усмотрения. Экономом семинарии утвержден священник Петр Успенский, бывший раньше комиссаром в александроневской академии. Затем предписано ректору—составить росписание учебных часов, а наставникам—конспекты предметов.

По получении означенного постановления комиссии на имя митрополита Амвросия, 1-го марта 1809 г., в понедельник на 4-й неделе великого поста, открыта с.-петербургская духовная семинария, в зданиях Александроневской лавры, где помещалась и академия до 1819 года, а также и духовное училище, которое и доселе занимает часть бывшего семинарского помещения в монастыре. Но уроки во вновь открытой семинарии не начинались

— 822 —

до 18 мая, пока не был выслан из комиссии новый семинарский устав. Под этим se числом видим и первое собрание семинарского правления, состоявшего, по «проекту устава», из ректора, инспектора и эконома.

Ф тех пор, в течение 75 лет, в жизни семинарии произошли еще две весьма важные перемены. Первая в 1841 году, когда семинария переведена была в новое теперешнее помещение, и вместе с тем, по почину синодального обер-прокурора графа Протасова, в ней произошло и внутреннее обновление, касающееся учебно-воспитательной части. Вторая перемена относится к 1868 году, когда в семинарии введен был новый устав, Высочайше утвержденный 14 мая 1867 года. Во все это время, т. е. с 1809 г. до нынешнего состава служащих, в семинарии сменилось ректоров — 20, в том числе 19 архимандритов и 1 протоиерей (нынешний ректор приходится 21-м), инспекторов, не считая временно исправлявших должность, — 22, из них некоторые были в сане архимандрита, другие иеромонаха и даже иеродиакона и 2 светских; наставников сменилось до 120. Всего более переменилось их, не считая языков, по кафедре словесности, именно 30 человек, но по этому предмету с 1823 года было по два преподавателя—для двух параллельных отделений; затем по философии переменилось до 25, по гражданской истории—до 20 преподавателей; всего же менее наставников сменилось, не считая предметов случайных и временно существовавших, каковы: медицина, сельское хозяйство и т. п., это—по математике: нынешний преподаватель этого предмета только 7-й с открытия семинарии. Другие должности, каковы: помощника инспектора, которая сделалась постоянной только с 1830 г., а штатной—с 1841 г., затем библиотекаря и секретаря правления,— обыкновенно соединялись с преподавательской должностью в семинарии или александроневском училище. Только в начале 40-х годов, с перемещением семинарии в новое здание, некоторое время две должности помощника инспектора были отдельные; тогда же еще учреждена была особая должность смотрителя семинарского здания, существовавшая до 1865 года,—всех смотрителей смени-

— 823 —

лось 5. Должность эконома реже соединялась с преподавательской; всех экономов в семинарии насчитывается 12, со включением нынешнего; врачей же всего — 7, считая также с нынешним.

Из бывших ректоров петербургской семинарии в живых остаются трое, теперь преосвященные архиепископы—Леонтий холмско-варшавский, бывший в здешней семинарии первоначально помощником ректора по кафедре богословия и помощником инспектора; Навел — экзарх Грузии и Палладий — казанский: оба были и инспекторами раньше. Из умерших вспомним в особенности тех, которые известны своими заслугами в истории духовного образования и русской иерархии. Первый ректор Анатолий, много и с пользою потрудившийся при заведении порядков во вновь открытой семинарии,—в 1812 году назначен был епископом полтавским; впоследствии—архиепископ симбирский. С 1813 по 19-й год ректором был Иннокентий Смирнов, потом епископ пензенский, из бакалавров здешней академии, доктор богословия, автор церковной истории, бывшей учебником в наших семинариях более 50 лет, весьма любимый и уважаемый профессор и начальник, муж святой жизни, пользовавшийся высоким нравственным влиянием в заведении. — Поликарп Гойтанников, магистр 1-го курса петербургской академии, потом доктор богословия и член Императорской российской академии, автор оставшейся в рукописи Theologia dogmatica, также латинской христоматии, употреблявшейся в наших дух. училищах в 30-х и 40-х годах; назначен потом ректором московской дух. академии и умер архимандритом московского Новоспасского монастыря. —Иоанн Доброзраков, из инспекторов здешней академии, также доктор богословия, автор «священной герменевтики» на латинском языке; назначен потом ректором петербургской академии, впоследствии архиепископ донской и новочеркасский.—Нафанаил Павловский, из бакалавров здешней академии, впоследствии высокочтимый псковский архиепископ. — Макарий Зимин, приобретший особенную известность своими богословскими лекциями, впоследствии отлитографированными

— 824 —

его учениками и служившими, как говорят, пособием даже в академиях; умер в сане архимандрита в тверском Желтиковом монастыре. — Афанасий Соколов, много потрудившийся в особенности по постройке нового семинарского здания и по приведению к окончанию отчетности об этой постройке, известен также по участью в составлении духовно-учебной реформы 1840 года; впоследствии казанский архиепископ.—Феогност Лебедев I, из бакалавров московской академии, по перемещении семинарии и преобразовании ее в 1841 году, должен был особенно позаботиться о введении и утверждении новых порядков; как член академической конференции, состоял в комитете по рассмотрению новых конспектов преподаваемых в семинарии наук; скончался псковским архиепископом.—Христофор Эммаусский, впоследствии вологодский епископ, завещавший здешней семинарии свою библиотеку.—Иоанникий Горский, из инспекторов киевской академии, впоследствии архиепископ варшавский, потом херсонский.—Иоанн Соколов, из бакалавров московской и инспекторов петербургской академии, доктор богословия, автор солидного ученого труда: «Опыт курса церковного законоведелия»; весьма талантливый профессор и известный проповедник, замечательный глубиною и живостью мысли, смелостью и энергией слова; был потом ректором казанской, затем петербургской академии; скончался епископом смоленским.—Нектарий Надеждин, впоследствии архиепископ харьковский, присутствовавший в св. синоде в важную для духовных семинарий эпоху издания нового устава 1867 года, составленного комитетом 1866 г. под его же председательством.—Илитон Троепольский, член комитета 1860 г. по преобразованию духовно учебных заведений; много заботился о расширении средств семинарского образования и приобретении книг; со стороны же воспитанников пользовался особенным уважением.—Хрисанф Ретивцев, из бакалавров казанской и инспекторов здешней академии; впоследствии епископ нижегородский, скончавшийся после тяжкой болезни в московском донском монастыре. На долю его выпали особенные заботы по введению нового устава в здешней семинарии, состоял

825 —

притом членов духовно-учебного комитета; памятен как блестящий профессор, известен же особенно своими учеными богословскими трудами, которые отличаются и весьма обширной эрудицией, и новостью метода историко-философского, предпочитающего живую характеристику отвлеченной полемике, и необыкновенно изящным и увлекательным изложением.

Из бывших инспекторов здешней семинарии остаются в живых до 7. В 1827 году временно исправлял должность инспектора, в сане иеромонаха, тогдашний бакалавр петербургской академии, а ныне наш маститый иерарх, высокопреосвященнейший митрополит Исидор, и доселе, в течение сряду 24 дет, имеющий свое высшее архипастырское попечение о с.-петербургской семинарии. — Затем, кроме упомянутых выше архиепископов Павла и Палладия, назовем Феодосия, архиепископа екатеринославского, Иосифа, архимандрита московского заиконоспасского монастыря, Корнилия, архимандрита новгородского Антониева монастыря и И. К. Зинченко, члена-ревизора духовно-учебного комитета.—Из умерших инспекторов, менее, чем в числе ректоров, можно указать лиц, приобретших известность своими заслугами, но за то в ряду их на первом плане стоят такие светила русской церкви нашего века, как Филарет Дроздов и Иннокентий Борисов. Филарет, как первый инспектор здешней семинарии, был и первым устроителем ее дисциплины. Но и после, в должности профессора и ректора академии, он имел близкое отношение к петербургской семинарии, состоя, по поручению начальства, наставником окончивших курс семинаристов «в должности служителей церкви и руководителем их в чтении свящ. Писания и св. отец»,—присутствуя часто на экзаменах и бывши два раза ревизором здесь— в 1813 и 1817 годах. Впоследствии, будучи московским митрополитом, как член комиссии дух. училищ, оп имел преимущественное влияние на все духовно-учебное ведомство; глубоко-ученый богослов, великий и мудрый иерарх-наставник и руководитель многих других наставников и руководителей—иерархов и не-иерархов в нашем отечестве.—Иннокентий, первый магистр 1 -го курса киевской ака-

826 —

демии, доктор богословия; назначен потом инспектором петербургской академии, затем ректором киевской; впоследствии архиепископ херсонский и таврический. Известен, как живой, увлекательный, обладавший обширной и многосторонней эрудицией профессор, и особенно как знаменитый проповедник, вдохновенный импровизатор и гениальный художник на церковной кафедре.—Далее заслуживают особенного воспоминания: Феофан Александров, впоследствии ректор казанской академии и профессор богословия в казанском университете; известен также как талантливый духовный композитор; после был настоятелем московского донского монастыря;—Владимир Алявдин, инспектор, отличавшийся особенной энергией, впоследствии тобольский архиепископ;—Николай Доброхотов, которого ученики помнят как доброго, по строгого начальника, впоследствии ректор с.-петербургской академии, а затем епископ тамбовский; — Антоний Павлинский, долее всех из лиц монашеского сана был здесь инспектором, именно 8 лет; не мало трудился и как член комитета по постройке нового семинарского здания,—скончался Владимирским архиепископом; наконец А. Ив. Мишин, первый магистр XIV курса здешней академии; 16 лет бывший здесь инспектором, со времени перемещения семинарии в новое здание; человек весьма умный, энергичный и строгий, хорошо понимавший назначенную ему задачу— в новом здании быть обновителем и внутреннего быта семинарии, улучшить поведение воспитанников, и с успехом выполнивший эту задачу; впоследствии был ординарным профессором здешней академии. — Из экономов помянем добрым словом свящ. П. И. Турчанинова, второго по счету эконома семинарии, который был и регентом семинарского и митрополичьего хоров; впоследствии придворный протоиерей и учитель пения придворной певческой капеллы; знаменитый композитор духовно-музыкальных сочинений и переложений с древних церковных напевов.

Бывших профессоров и наставников с.-пет. семинарии остается в живых более, чем на половину. Впрочем, из первого периода, до 1841 года, в живых только трое: А. X. Михайлов, из воспитанников здешней семинарии, магистр VII курса

— 827 —

здешней академии, преподавал физику и математику, нес и другие должности в разное время,—профессора. еврейского языка, эконома, библиотекаря, выслужил при семинарии пенсию за 25 лет и ныне находится в отставке, 82 лет; другой ветеран из профессоров—К. И. Боголюбов, преподававший в семинарии гражданскую историю, затем словесность и перемещенный потом бакалавром в здешнюю академию; ныне протоиерей церкви при министерстве иностранных дел; наконец—третий, протоиерей отчисленный за штат по болезни И. Я. Крылов. Из второго периода, до 1868 года, назовем нескольких, или особенно долго служивших в семинарии, или оказавших и доселе продолжающих оказывать те или другие услуги науке и духовному просвещению. Π. И. Савваитов, выслуживший при семинарии 25 лет преподавателем св. Писания и греческого языка и друг. предметов, автор «библейской герменевтики», бывшей учебником в семинариях, до введения нового устава; ученый историк и археолог, член разных ученых обществ и учреждений.—Ф. Г. Солнцев, академик, 23 года был наставником-наблюдателем по классу иконописания.—В. Г. Чубинский, профессор словесности и св. Писания, ныне начальник архива морского министерства, тайный советник.—Герман, ныне епископ кавказский, был помощником ректора но профессорской должности, потом также и помощником инспектора.—Феогност, ныне епископ Владимирский, был профессором гражданской истории, православного исповедания и истории русского раскола, с пастырскими наставлениями по расколу.—Μ. Ф. Архангельский, ныне протоиерей в С.-Петербурге, преподавал словесность и был секретарем семинарского правления; автор «Истории православной церкви в пределах петербургской епархии», напечатанной в первых 2-х томах издания с.-петербургского статистического комитета.—Μ. В. Шавров преподавал также словесность и друг. предметы, был секретарем правления и редактором издававшегося с конца 50-х годов при семинарии, по определению св. синода, вследствие предложения митрополита Григория, — журнала «Духовная Беседа»; ныне чиновник особых поручений при обер-прокуроре св. си-

— 828

нода.—И. В. Толмачев, ныне придворный протоиерей, преподавал физику я языки греческий и латинский; около 15 лет состоял членом духовно-учебного комитета и два раза исправлял должность его председателя.—И. Я. Образцев, ныне спасосенновский протоиерей, преподавал физику, учение о богослужебных книгах и латинский язык; состоит членом духовно-учебного комитета.—П. И. Люперсольский, преподавал всеобщую гражданскую историю и греческий язык; впоследствии—стипендиат с.-петербургского университета для занятий по всеобщей истории, избран был на этот предмет в с.-петербургскую дух. академию, но министерством народного просвещения назначен профессором варшавского университета; ныне профессор нежинского лицея. Некоторые из здешних наставников, недолго оставаясь, вскоре переводимы были на профессорские должности в здешнюю академию, (напр. Μ. О. Коялович, Л. А. Павловский—из здешних воспитанников, А. Е. Светилин).

Не касаясь далее лиц, служивших уже при новом уставе, как наших ближайших современников, хотя и между ними есть выдающиеся способностями и заслугами, назовем из умерших наставников особенно заслуживающих памяти. На первом месте должно поставить лиц, бывших одновременно профессорами академии и семинарии, а также и перешедших отсюда в академию, или обратно. Таковы: Леонид Зарецкий, архимандрит, профессор эстетики с 1810 по 1813 г.—Я. Толмачев, профессор низшей риторики и математики; впоследствии профессор словесности в петербургском университете. — Ст. Райковский, известный математик, автор учебника по геометрии.—Иродион Ветринский, профессор философии, впоследствии директор могилевской гимназии.—Ал. Рождественский, из здешних воспитанников и бакалавров здешней академии, профессор гражданской истории, впоследствии петербургский протоиерей.—Ксеноф. Делекторский, профессор словесности, впоследствии петерб. протоиерей.—Феод. Сидонский, впоследствии протоиерей Казанского собора, профессор философии, автор «Введения в науку философии», удостоенного от академии наук полной демидовской премии;

— 829 —

заслуженный профессор с.-петерб. университета. — И. И. Боголюбов, оставленный при академии и исправлявший должность бакалавра, потом определен в семинарию на церковную историю и греческий язык, преподавал после и каноническое право и церковные древности, составив записки по этим предметам; выслужил в семинарии пенсию за 25 лет и был после директором дома воспитания бедных детей, при человеколюбивом обществе.—Μ. Я. Предтеченский, из бакалавров казанской академии, впоследствии петербургский протоиерей.—Вл. Вас. Никольский, из здешних воспитанников, преподавал здесь в разное время различные предметы: гражданскую историю, науку о расколе, логику и патристику, наконец словесность; впоследствии профессор спб. академии, инспектор александровского лицея и педагог известный в светском учебном мире.

Немало, далее, можно указать лиц из здешних преподавателей, дельных и способных, приобретших себе большую или меньшую известность на разных поприщах. Д. Баронов, член общества любителей российской словесности и сотрудник «Беседы любителей русского слова»; Н. Турчанинов, ив здешних воспитанников, учитель 1-й и 3-й спб. гимназий, смотритель Александринского сиротского дома, тайный советник; Ф. Аметщкий, из здешних воспитанников, чиновник VI класса министерства внутренних дел; И. Семеновский, служивший по министерству юстиции и бывший губернским прокурором в разных городах; И. В. Бобриков, доктор медицины, более 20 лет преподававший этот предмет в семинарии, бывший непременным членом военно-медицинского комитета. В. И. Ловягин, выслуживший в семинарии 25 лет преподавателем разных предметов и частью в должности помощника инспектора и секретаря семинарского правления; затем инспектор народных училищ.—Из умерших петербургских протоиереев и священников, приобретших известность, можно назвать не менее 30 имен лиц, бывших здесь профессорами. Упомянем хотя некоторых. И. 51. Наумов, из здешних воспитанников, магистр ІII курса петерб. академии, преподавал математику и еврейский язык.

— 830 —

Впоследствии законоучитель екатерининского института и придворный протоиерей.—И. В. Рождественский, преподавал словесность, впоследствии придворный протоиерей и член св. синода; им завещан капитал в здешнюю семинарию на стипендию..— А. В. Гумилевский, из здешних воспитанников, преподавал словесность и св. Писание, впоследствии, в должности священника, знаменитый устроитель приходской благотворительности и выдающийся приходский проповедник.—А. Т. Никольский, также из здешних воспитанников и состоял на тех же предметах, и известен также заслугами делу приходской благотворительности; сверх того, был, по введении нового устава, в здешней семинарии в течение 6 лет одним из наиболее энергичных членов семинарского правления.—Из находящихся в живых петербургских протоиереев и священников, кроме уже упоминавшихся выше, еще не менее 10 были наставниками в здешней семинарии.

Весь предыдущий перечень сделан нами, не с целью только вспомнить имена выдающихся деятелей в петербургской семинарии по учебно-воспитательной части, за 75 лет ее существования, но и с тем, чтобы можно было сделать вывод о том добром влиянии, какое должны были иметь эти деятели на воспитывающиеся поколения, о той пользе, какую они могли принести заведению.

Перейдем теперь к учебно-воспитательному делу.

Основные науки, которые преподавались во все время существования семинарии, суть: богословие, философия, словесность, история и математика, затем, языки: греческий, французский и немецкий, по объем и курсы этих предметов в разное время были различны. До 1841 года богословие и философия преподавались на латинском языке, а в начале и словесность, которая вообще разделялась на словесность русскую и латинскую, по этому и не было особых классов и преподавателей латинского языка. По этим трем главным предметам уроки были ежедневно. До 1815 года семинария состояла из 2-х только отделений—низшего и высшего, с двухгодичным

— 831

курсом в каждом, во в 1815 г. низшее отделение разделено на два, и образовалось еще среднее отделение из воспитанников, не переведенных в этом году в высшее, а низшее составилось из вновь поступивших училищных воспитанников.

Богословские науки должен был преподавать ректор, в высшем отделении, именно: догматическое богословие, деятельное или нравственное, герменевтику или науку об изъяснении свящ. Писания, археологию или изъяснение церковных обрядов и потом пастырское богословие. К концу же 1-го периода к богословию присоединены еще: патристика или историческое учение об отцах церкви и православное исповедание, или катихизис митр. Петра Могилы, который предписано было прочитывать пред началом богословского курса. Около того-же времени, т. е. к концу 30-х годов и наука о свящ. Писании сделана особым предметом. Сначала чтение и объяснение свящ. Писания (по одной главе) происходило пред началом уроков по разным предметам, и преподаватель математики, и истории, объясняли свящ. Писание, затем в 20-х годах введены беседы и толкования св. Писания пред богослужением, потом предписано один класс в неделю уделять на изъяснение свящ. Писания поочередно разными наставниками. Наконец в 1835 году определен на класс свящ. Писания особый преподаватель, бывший лектор греческого языка, магистр Галахов; а в 1839 году последовало особое определение св. синода об открытии отдельной кафедры по св. Писанию. До этого времени занимались собственно изъяснением нового завета, а с 1839 года стали изучать и ветхий.—Философских наук, которые большею частью преподавались инспектором, в среднем отделении, было особенно много до 40-х годов, именно: логика, метафизика, в состав которой входили—онтология, соматология, космология, пневматология и психология, естественное богословие; далее философия нравственная, этика, аскетика, учение о праве, политика, наконец, история философии—или до Канта, или, позднее, до Гегеля включительно. Первоначально и физика относилась к философии, но впоследствии отделена к математике.—Словесность в начале

— 832 —

разделялась на низшую и высшую риторику или эстетику. Отдел поэзии стал излагаться подробнее с 30-х годов. Письменные упражнения по предмету словесности, упражнения в составлении периодов, хрий, силлогизмов, тропов и фигур, ораторских речей и пр. были весьма часты, по два раза в неделю, на русском и латинском языках, в год до 50. В виду этого между прочим в 1823 г. низшее отделение разделено на два класса, с двумя наставниками по предмету словесности.—История до 1814 года, и гражданская и церковная, находилась в руках одного преподавателя в низшем отделении, сверх того, до 1819 г. изучалась и география. Затем церковная история отделена от гражданской и отнесена к высшему отделению, но в курс ее входили: библейская история, общая церковная и русская, только в 1838 г. введено отдельное преподавание русской церковной истории, а в 1839 г. и библейская история составила особый предмет преподавания, уже в среднем отделении. Гражданская же история—всеобщая и русская — оставалась в низшем отделении.—Математика с физикой приходились в среднем отделении; к математике вначале относились не только алгебра, геометрия, тригонометрия и пасхалия, но еще механика и математическая география. Физика до 40-х годов преподавалась без физического кабинета.— Греческий язык изучали во всех классах: переводились светские классики — Гомер, Ксенофонт, Пиндар, Демосфен, Геродот, Фукидид. Плутарх и отцы церкви.—По латыни хотя не было отдельных уроков, но на уроках словесности ученики знакомились с Цицероном, Горацием, Виргилием, Курцием, Плинием, Квинтилианом и Лактапцием. — Еврейский язык в разное время преподавался различно, то для учеников всех классов, то в среднем и высшем отделении, но с 1825 года сделан обязательным только в высшем отделении. Кроме грамматики, в течение курса, переводились из разных книг ветхого завета до 70 глав и более, кроме того переводили и на еврейский—обыкновенно послание ап. Павла к евреям. — Из новых языков один, по выбору самих учеников, был обязателен сначала

— 833 —

во всех отделениях, а потом в среднем и низшем. Переводили преимущественно на русский по христоматии; но практиковались и упражнения в обратном переводе. — В 1826 году, по Высочайшему повелению, для детей финляндского духовенства преимущественно, введено преподавание финского языка в низшем и среднем отделении, хотя не воспрещалось заниматься по-фински и всем желающим. Первый учитель этого языка Гр. Окулов составил финскую азбуку и грамматику, напечатанные в 30-х годах, по определению комиссии дух. училищ. Он же начал и переводить на финский язык церковные и духовные книги, напр. перевел краткий катихизис, а преемник его Дим. Успенский перевел «чин исповедания», изданный св. синодом. Занимающихся финским языком первоначально было до 12, но в тридцатых годах число их простиралось свыше 30.

Как учебная часть, по прежнему уставу, находилась преимущественно в ведении ректора, так воспитательная, или нравственное управление, была под особенным надзором инспектора, который имел в своем распоряжении множество старших, приоров, цензоров, дежурных старших, избиравшихся из учеников высшего и отчасти среднего отделения и руководившихся данной им инструкцией. Штатной и отдельной должности помощника инспектора не было, во она поручалась кому-либо из преподавателей и с 1830 г. сделалась постоянной, вследствие Высочайшего повеления об усилении надзора в семинариях. Между прочим, с целью же лучшего надзора установлено содержать всех учеников в семинарии на казенном коште, хотя за это содержание только с сирот и беднейших воспитанников (числом до 100) не взыскивалась плата, с остальных же брали в начале 50 руб., потом 75, а к 20-м годам 100 р., затем установлено от 50 до 120, смотря по состоянию родителей. Но надзор за поведением учеников и при всех указанных условиях был недостаточен, как это неоднократно засвидетельствовано было и высшим начальством. Ежемесячные отметки и характеристики воспитанников, делаемые инспектором, и частые донесения его о проступках и пороках

— 834

показывают, что до 40-х годов поведение воспитанников семинарии не соответствовало их призванию: постоянная нетрезвость, самовольные отлучки в город и невозвращение в семинарию иногда в течении нескольких дней, нередко воровство, дерзость и непокорность начальству, сношения с подозрительными личностями и приглашение их в семинарию, с 30-х годов курение табаку и картежная игра,—вот обыкновенное содержание инспекторских донесений. Наказания бывали обыкновенно строгие, с теперешней точки зрения: содержание в карцере на хлебе и воде от 3-х до 7 суток; колепостояние в классе в продолжение 6 дней, или в столовой в продолжение 5 обедов, или во время богослужения; лишение обеда или ужина, ношение мисок в столовой вместо служителей, занесение в так называемую черную книгу, понижение в списке успехов, увольнение из общежития, иногда же, для учеников особенно низшего отделения, употреблялась и так называемая отеческая мера наказания. Но увольнение из семинарии за поведение допускалось вообще редко, при этом уволенных за поведение иногда снова принимали, не только в число так называемых приватных, которые допускались прежним уставом, но и ординарных. При расследовании же того или другого проступка постоянно обращались к разным формальностям и официальной процедуре тогдашнего судопроизводства, призывали ученика в правление, допрашивали с свидетелями, иногда с целованием образа, брали письменные показания и расписки в исправлении. Но ничто не помогало. Особенно в 1840 и начале 1841 года было так много проступков, что, по предписанию высшего начальства, назначена была особая экстренная ревизия по нравственной части, порученная инспектору спб. академии, архимандриту Филофею.

Вообще, что касается ревизий, то в первый период они бывали весьма нередко и назначались от академии, из членов ее конференции. Ревизия производилась по всем частям, иногда одним и тем же лицом, иногда двумя. В 1811 году была первая ревизия: учебную часть обозревал ректор академии, архимандрит Сергий, а нравственную и экономическую инспектор,

— 835 —

архим. Иона; впоследствии обозревали семинарию: ректоры академии, Филарет—два раза и Григорий (Постников)—три раза; инспектор—Иннокентий (Борисов) в 1827 году; профессоры академии—архимандрит Леонид, Герасим Панский, Иоанн Иванов и из членов конференции—протоиереи: Тимофей Никольский, Иоаким Кочетов. Но в 1841 году ревизия назначена была экстренная, в виду перемещения семинарии в новое здание, согласно Высочайшему повелению, вследствие доклада синодального обер-прокурора графа Протасова.

Вопрос о тесноте и неудобствах помещения семинарии в лавре и о построении особого здания поднят был семинарским правлением еще в начале 1827 года, при ректоре архим. Антонии (Домкинском), который с инспектором Саввой (Ольхиными и экономом Мих. Пановым, делал о том представление митрополиту Серафиму; другое подобное представление сделано было чрез 2 года, при ректоре Нафанаиле. В 1830 г. вследствие Высочайшего указа «о преподании вящших способов к образована духовного юношества», из комиссии дух. уч. был запрос о помещении петербургской семинарии, но дело о постройке нового здания оставалось без надлежащего движения, пока гр. Протасов в 1837 году не представил докладной записки императору Николаю Павловичу о необходимости вывести семинарию из лавры и выстроить для нее новый дом на месте, избранном самим обер-прокурором. Государь одобрил избранное место, между Обводным каналом и Черной речкой, с тем, «чтобы здание построено было лицом к Обводному каналу, несколько отступив от дороги». Место принадлежало лавре и в количестве 8024 квадр. саж. уступлено под постройку семинарии. Учрежден был строительный комитет, в который вошли: в аистник лавры, архимандрит Палладий, инспектор семинарии Антоний, потом и ректор Афанасий, казначей лавры, иеромонах Амвросий и синодальный архитектор Щедрин. Здание было готово к сентябрю 1841 года, на постройку его издержано 145,?05 р. 81 к. с., не считая мелких пристроек, не вошедших в смету. Сверх того, на меблировку

— 836 —

и внутренние принадлежности доха и церкви употреблено 15,520 р. Семинарская церковь во имя Иоанна Богослова освящена 26 сентября киевским митрополитом Филаретом. По перемещении семинарии, введена в ней и новая учебно-воспитательная реформа, по мысли графа Протасова.

Задумав произвести реформу духовно-учебных заведений, граф Протасов, для большей свободы действий в этом отношении, сначала позаботился об упразднении комиссии духовных училищ. В 1839 году она заменена духовно-учебным управлением, имевшим уже характер более канцелярский и бюрократический, под начальством обер-прокурора, который теперь стал посредником между св. синодом и духовно-учебными заведениями, тогда как прежде академии непосредственно сносились с комиссией, члены которой большею частью были и чинами св. синода. Затем внимание свое граф Протасов прежде всего обратил на ближайшие духовно-учебные заведения, петербургскую академию и семинарию, которые он неоднократно сам посещал. Здешнюю семинарию он желал сделать «образцовою» во всех отношениях. По переводе семинарии в новый дом, вменено и внешнее положение воспитанников. Хотя на содержание каждого воспитанника оставлена прежняя сумма, положенная еще в 1820 г., то есть 300 р. асс. или 85 р. 70 к. с., но чрез духовно-учебное управление постоянно высылались сверхштатные суммы из духовно-училищного капитала, так что прежде на казенное обыкновенно принимали менее штата, т. е. менее 100, а с 1841 года—до 130 и более, сверх того, за содержание своекоштных высылались добавочные деньги; стол улучшен: за обедом вместо двух блюд установлены три; выдана воспитанникам верхняя одежда—шинели темно-зеленого сукна, тогда как прежде они могли приобретать ее только на свой счет; улучшено и комнатное платье, вместо прежних мухояровый сюртуков, суконных курток и шлафроков, стали выдавать приличные суконные и летние нанковые пары. Повсюду наблюдалась чистота и опрятность. Для прогулок устроен сад частью домашним образом,

— 837 —

руками самих воспитанников, частью же по подряду, на что издержано до 1000 рублей.

Вместе с тем особенное внимание обращено на улучшение нравственной части. После вышеупомянутой ревизии инспектора академии Филофея, несколько учеников за поведение исключены из семинарии, 13 человек из среднего отделения переведены в новгородскую и псковскую семинарии, из окончивших курс 4 записаны в 3-й разряд, а трое поставлены вне разряда и, по определению св. синода, назначены к поступлению на причетнические должности, по крайней мере на год. Насколько решительно и бесповоротно было такое распоряжение, видно из того, что, когда митр. Серафим ходатайствовал пред св. синодом об оставлении в здешней семинарии одного воспитанника, состоявшего в митрополичьем хоре и назначенного к переводу в новгородскую семинарию; св. синод сделал такое определение: за принятыми уже общими мерами касательно воспитанников с.-петербургской семинарии, обнаруженных бывшею ревизией в неприличных наклонностях и худой нравственности, св. синод не находит возможным изменить распоряжение свое об ученике П. Б., предназначенном вместе с прочими к переводу в другую семинарию». Тогда же бывший инспектор семинарии, иеромонах Иоасаф (Гапонов) перемещен на ту же должность в одесскую семинарию. Одновременно почти, хотя и независимо от этого, назначен и новый ректор Феогност, на место Афанасия, произведенного в епископы. На должность инспектора назначен молодой, энергичный, видный по наружности и самый лучший из воспитанников, окончивших в то время курс в петербургской академии, Мишин, уже без принятия (как требовалось прежде) монашеского сана, который» по мнению гр. Протасова, был неудобен для инспекторства. Инспектору даны два помощника, также из новых академических воспитанников, с профессорским окладом жалованья. Кроме того, согласно Высочайшей воле, учреждена особая должность смотрителя семинарского здания, с окладом на ¹/₃ превышающим ректорский, и ему выдана инструкция, по которой он приглашался и дисциплину поддержи-

— 838 —

вать, наблюдать и за поведением учеников, еженедельно подавая письменные рапорты о том директору духовно-учебного управления. Директором же тогда, и долго после, был действительный статский советник Карасевский, хорошо понимавший намерения графа Протасова и нередко посещавший семинарию.

Поведение воспитанников изменилось радикально. Обыкновенные прежде проступки и пороки уничтожились, или стали весьма редки. Но и каждый редкий случай наказывался весьма строго, немедленным переводом в другую семинарию, или вовсе исключением. Только с течением времени, особенно со смертью графа Протасова в 1855 г. и с выходом из семинарии Мишина, дисциплина послабела, пока со введением нового устава, она опять не была восстановлена, так как и по смыслу устава и особенно в силу приказания обер-прокурора, графа Д. А. Толстого, выдающиеся случаи неблагоповедения, в особенности нетрезвость, должны строго наказываться, немедленным удалением из семинарии.

Учебная реформа гр. Протасова имела преимущественно характер практический, утилитарный, в отличие от прежнего направления семинарского образования, более теоретического, отвлеченно-философского ¹). С этою целью к прежним богословским наукам присоединены: обличительное или сравнительное богословие, литургика и гомилетика или богословие собеседовательное, каноническое право и основание церковных законов; пастырское богословие или учение о должностях приходских священников получило большее развитие; немного спустя введено и учение о расколе, которое с 1853 г. особенно, после указа св. синода об открытии миссионерских отделений при семинариях, получило здесь широ-

¹ ) В указе о реформе сказано: «семинарское учение нужно приспособить таким образом, чтобы воспитанники, при основательном изучении богословских наук, умели нисходить к понятиям простого народа и беседовать с ним о спасительных истинах веры и христианских обязанностях языком простых и вразумительным, а между тем и по части вспомогательных наук получали такие познания, которые могли бы с пользою для себя и для будущих своих прихожан прилагать к их сельскому быту и, содействуя их благосостоянию, приобретали бы тем более средств к влиянию нравственному на сей важнейший, по многочисленности, класс народо-населения».

— 839 —

кую постановку. Ректору, как профессору богословия, назначен был особый помощник. Философские науки, напротив, сильно сокращены; из прежнего множества их оставлены только логика и психология—в среднем отделении, но и для них с 184» года назначен только один год, а второй год преподаватель этих наук должен был заниматься с учениками патристикой, для которой не оставалось свободного времени в высшем отделении. Преподавание на латинском языке уничтожено, как без нужды затрудняющее усвоение предметов, а латинский язык стад преподаваться, как и греческий, отдельно, по 2 урока в неделю, во не с целью собственно изучения этих языков—грамматического и филологического, а в смысле приучения к чтению латинских и греческих писателей, а в высшем отделении св. отцов. В 1845 г. предписано назначать и латинские сочинения, со 2-го года среднего отделения. Словесность и история оставлены почти без изменения, только русская история перенесена в среднее отделение; в 40-х годах преподавалась здесь и история русской литературы. Из математических наук особенное внимание обращено на геометрию, чтобы «занимать учеников практическими измерениями, применяясь преимущественно к нуждам сельского быта», и с этою целью предписано приобрести нужные инструменты, на которые выслано в 1845 г. до 300 р. с. На физический же кабинет в 1844 г. выслано 1014 р. 28 к. с.

С одной стороны, реформа, сообразно с задачей духовного образования, стремилась провести богословский элемент чрез все классы, внося в курс низшего отделения «катехизическое учение», по учебнику Петра Могилы, и «руководство к познанию и употреблению церковно-служебных книг», в курс среднего отделения—«церковно-библейскую историю» (по Филарету), священную герменевтику, а потом и патристику, не говоря уже о высшем, исключительно почти богословском отделении, и, сверх того, наука о св. Писании проведена была чрез все классы; с другой стороны, реформа ввела новые предметы, «особенно полезные, как сказано в указе, в общежитии и житейском быту священника, как-то: естественные науки, начала медицины, сельское хозяйство

— 840 —

(а потом геодезию и с 1847 года начало сельской архитектуры), дабы готовящиеся преимущественно в сельские священники, чрез приобретение нужных сведений в сих науках, могли иметь благотворное влияние на благосостояние народное». На класс сельского хозяйства (в высшем отделении) в 1843 году назначен был известный тогда агроном и профессор лесного и межевого института, иностранец Герман Шмалц, около 10 лет состоявший преподавателем в семинарии и знакомивший воспитанников не только теоретически с своей наукой, но положивший широкое начало и практическим занятиям в семинарском саду, где возделывались воспитанниками гряды, и на них возращались овощи и разнообразные травы. Для уроков естественной истории, введенной, впрочем, не сразу, а в начале 50-х годов, устроен был между прочим минералогический кабинет, большая часть которого пожертвована преподавателем немецкого языка в семинарии Брандтом. Преподавателем медицины (также в высшем отделении) назначен был семинарский врач—доктор медицины Бобриков, который, сообщая теоретические сведения в классе, иногда и в больнице, при кроватях больных, объяснял некоторые роды болезней и способы лечения. В 1814 году, по Высочайшему повелению, открыт класс иконописания, на который приглашен известный академик Солнцев, а ему дан в помощники художник Заболотский; к этому, в конце 40-х годов, присоединено техническое преподавание живописи (золочение, грунтование, олифование икон и пр.), для которого приглашен был особый мастер. На французский язык, согласно Высочайшей воле, определен природный француз Камилл Рюо, которому предписано «довести учеников до того, чтобы они свободно могли объясняться и сочинять по французски». Преподавателю финского языка Фриману (из финнов) поручено еще преподавать эстский в 1847 г., также согласно Высочайшей воле, для желающих, с увольнением их даже от занятий греческим языком; в 1858 г. введен еще язык монгольский, для обучения которому вызваны из иркутской семинарии 8 воспитанников и назначен профессор с.-петербургского университета Попов, но в 1863 году этот класс за-

841 —

крыть, а в 1865 г. закрыт и эстский. Всем означенным наставникам положены были высшие оклады жалованья, сравнительно с прочими, ординарными наставниками. Еврейский язык еще в 1845 году был уничтожен и до введения нового устава 1867 г. в семинарии не преподавался.—Для множества учебных занятий недоставало времени, поэтому прежние 2 -х часовые урока в 1844 г. сокращены, с разрешения митр. Антония, на полуторачасовые, с назначением 3-х уроков до обеда и одного после обеда (с 3-х часов до 4-х с полов.), преимущественно для языков и практических занятий. Несмотря на то, что об успехах по предметам вновь введенным велено было делать особые донесения духовно-учебному управлению, они все таки считались второстепенными и с течением времени успехи по ним ослабевали более и более, между тем они препятствовали надлежащим успехам и по другим, даже главным предметам. Наставники имели каждый по три, четыре и более предметов, иногда самых разнородных, и некоторые из них преподавали кое-как. Еще в 1849 г. инспектор академии, архимандрит Макарий (Булгаков), бывший ревизором в семинарии, заметил, что некоторые предметы преподаются неудовлетворительно и с полным одобрением отозвался только о преподавателях богословия, философии и математики. Ревизор же профессор Карпов в 1863 г. доносил академическому правлению, что занятия в семинария вообще идут неудовлетворительно, а по древним напр. языкам замечается всеобщее незнание. Наставники сменялись постоянно, прослужив иногда два, три месяца, тем более, что рассеянность и разнохарактерность учебных занятий препятствовала увлечению одной специальностью, а главное, недостаток материального обеспечения заставлял пользоваться первым случаем к приисканию посторонних занятий, или к выходу из семинарии. Оклады жалованья неизменно существовали с 1836 года. Первые штаты изданы в 1820 г., по которым петербургская семинария выделена из всех остальных, и профессорам положено жалованья 1000 р. в год ассигн. Раньше они получали от 500 до 650 р. В 1836 г. жалованье уве-

— 812 —

личено до 1500 руб., с переводом же на серебро в 1840 г. оно равнялось 429 р. с.; инспектору к этому полагалось прибавочных 200 р. 20 к. с., ректоры же, получая двойной оклад, обыкновенно пользовались еще доходами от принадлежащего им монастыря, а за неимением монастыря, получали столовых 600 р. с. Сверх того, пока семинария помещалась в лавре, наставникам, не пользовавшимся казенной квартирой, выдавалось незначительное квартирное пособие, или на отопление. По переводе семинарии, холостым предоставлялись квартиры в лавре, затем в 1862 г. выстроены два флигеля, около главного семинарского корпуса, стоившие 77,067 р. 43 к., в которых отведено помещение между прочим под квартиры наставников, но для всех помещения все-таки недоставало. В 1866 г., на основании определения св. синода, преосвященным митрополитом Исидором разрешены были дополнительные оклады к жалованью служащих из церковных сумм, так что жалованье младшего наставника простиралось уже до 700 р. а старшего до 900 р. Но это была временная мера, в виду ожидавшегося нового устава семинарий.

С конца 50-х годов особенно много стали говорить и писать о неустройствах и материальной необеспеченности наших духовно-учебных заведений. Высшее начальство обратило на это внимание и, вследствие предложения св. синоду обер-прокурора, графа А. П. Толстого, в 1860 году истребованы сначала мнения от разных епархиальных семинарских начальств, затем учрежден особый комитет, с целью преобразования духовно-учебных заведений, под председательством архиепископа херсонского Димитрия, в члены которого приглашен был и здешний ректор, архимандрит Платон. Для рассмотрения проекта, составленного этим комитетом, образован в 1863 году, по распоряжению высокопр. Исидора, частный комитет, под председательством тогдашнего викария, преосвященного Леонтия, епископа ревельского, из всех наставников и начальников здешней семинарии, мнения которых не оставлены впоследствии без внимания новым комитетом 1866 г., составленным уже по рас-

— 843 —

поражению синодального обер-прокурора графа Д. А. Толстого и издавшим нынешний семинарский устав.

По новому уставу, оклады жалованья преподавателей остались в размере, положенном в 1866 г., с прибавкой из церковных сумм, но за большее число уроков (не свыше, впрочем, 12). Петербургская семинария сравнена в этом отношении, как и вообще в назначении окладов на другие статьи, с прочими семинариями, и таким образом, можно сказать, отступлено было от исторического как бы предания относительно здешней семинарии, которая по прежним штатам всегда выделялась из ряда других и имела преимущества. Непрактичность этого нарушения прежде принятого принципа вскоре обнаружилась. Вследствие столичной дороговизны, в 1874 г. сумма на содержание воспитанников, сначала увеличенная с 90 р. до 110, возвышена до 125 р., тогда же прибавлено на наем прислуги 500 р. в год и жалованье врача увеличено на 200 руб. В следующем году ректорский оклад возвышен до 3 тыс. руб., с поступлением на ректорскую должность протоиерея Княжинского, первого в здешней семинарии ректора из белого духовенства, которое с реформой получило только доступ к начальствованию в семинарии и академии. В 1881 г., со вступлением в должность нынешнего обер-прокурора св. синода К. П. Победоносцева, и наставникам прибавлено, на первый раз, по 200 руб., инспектору 300, а его помощнику и преподавателям новых языков по 100 р. Кроме того, еще ранее наставникам дозволено пользоваться казенными квартирами, которые собственно по уставу не полагаются, и с этою между прочим целью расширено помещение постройкой особых зданий—для бани в 1872 г. и больницы в 1881 г.

В учебном отношении новый устав ввел преобладание классической системы, сообразно с устройством гимназий министерства народного просвещения, хотя в высших классах семинарии классицизм уже ослаблен; семинарский курс разделен на 6 классов одногодичных, из которых 4 общеобразовательные, хотя не в полном смысле слова, сравнительно с гимназиями, и без богословского элемента, кроме разве науки о св. Писания

844 —

ветхого завета,—и 2 последних—специально-богословские. Вообще число богословских наук сокращено, но введена новая — основное богословие, которое в здешней семинарии доныне преподавалось ректорами. Разделение предметов на главные и второстепенные уничтожено, также как и соединение нескольких разнородных предметов в одних руках; каждому преподавателю дана определенная программа. Условия для упражнения в сочинениях стали менее выгодны: обязательность прежних риторических форм и приемов прекратилась, писательство стало свободнее, но неправильнее и небрежнее. Медицина, сельское хозяйство и естественная история уничтожены еще в 1866 г. и взамен их, также в интересах преимущественно народного образования, введена педагогика, с воскресной школой, которая обращена потом в ежедневную, с послеобеденными уроками, но в 1880 году закрылась, по причине прекращения отпуска суммы на нее из министерства народного просвещения. Финский язык и икононисание оставлены в здешней семинарии и при новом уставе, на особые суммы. Вновь введены: церковное пение и гимнастика. Но первое, не смотря на особые уроки, в семинарии стало в менее цветущем состоянии, с тех пор как училищным и семинарским воспитанникам, с реформой, запрещено поступать в посторонние хоры; впрочем о стройности пения здешних семинаристов, особенно в храмовые праздники Иоанна Богослова, много заботился бывший учитель пения Μ. П. Строкин. Гимнастика, признаваемая одним из важных условий физического воспитания, на которое новый устав только обратил надлежащее внимание, устроена в особой зале; летом же гимнастические упражнения происходят в саду.

Средства на учебные пособия—библиотеку и физический кабинет,—по новому уставу, увеличены до 400 р. ежегодно, тогда как прежде на библиотеку отпускалось 142 р. Впрочем здешняя библиотека приращалась не покупкой только книг, но и пожертвованиями. Особенно крупные пожертвования сделаны: митрополитами—Амвросием, Никанором, Григорием, бывшим ректором семинарии Христофором, протоиереями Павским и Вас. По-

— 845

миловским; до слухам, и бывший ректор, преосв. Хрисанф, недавно умерший, завещал свою библиотеку здешней семинарии. К началу 40-х годов всех книг в библиотеке было свиль 3 тысяч номеров, к концу 60-х годов количество их воя росло до 7200 названий; со введением же нового устава приобретено еще 1230 названий—на разных языках, не считая учебников с историческими ланд-картами и периодических изданий, выписывавшихся ежегодно до 15 и более названий. Физический кабинет увеличился между прочим уступкой большей части кабинета здешней духовной академии, по закрытии там кафедры физики в 1869 г.

Особенно важную сторону нового устава составляет внутренняя семинарская администрация. В состав правления, кроме ректора с инспектором, входят три члена от духовенства и преподаватели; всем наличным педагогическим силам предоставляется известный простор для влияния на ход учебно-воспитательного дела. Правлению предоставлено не только обсуждение и решение вопросов педагогических, но и право избрания должностных лиц, которое в здешней семинарии, правда, соединялось иногда с недоразумениями, но вообще имеет для нее особенно выгодное значение, в виду широкого выбора из многих кандидатов, обыкновенно являющихся на конкурс. Так, на конкурс, объявленный правлением, на основании устава (§ 187), в 1881 году, за выслугой 80 лет преподавателем математики, явилось 14 кандидатов; по конкурс был закрыт, по распоряжению высшего начальства, оставившего прежнего преподавателя. С течением времени, вообще, право выборов ограничивалось и стало заменяться административным назначением, хотя, как можно заключать из отчета ревизии 1878 г., выборы преподавателей в здешней семинарии были удачнее назначений. Право же избрания лиц начальствующих совсем отменено в 1882 году.

Ревизии, при новом уставе, назначаются уже не от академии, а от духовно-учебного комитета, сменившего прежнее духовно-учебное управление. В здешней семинарии в течении 16 лет было только три ревизии, так как слишком 6 лет рек-

846 —

торствовал архим. Хрисанф, сам бывший членом дух.-учебн. комитета. Первая ревизия произведена была в 1868 г., при введении нового устава, директором канцелярии синодального обер-прокурора Сергиевским; вторая, при ректоре прот. Княжинском, в 1878 г. произведена членом ревизором дух.-уч. комитета С. В. Керским; третья, уже при нынешнем ректоре, в 1882 г. произведена членом-ревизором И. К. Зинченко. Из них первая и третья отнеслись к семинарии с полным почти одобрением, вторая же с несколько большею строгостью и взыскательностью.

Нельзя пройти молчанием еще одной стороны в жизни семинарии, это — отношения ее к низшим духовным училищам. В конце 1809 г, открыто было в петербургской епархии, кроме уездного алексавдроневского училища, 14 приходских училищ. Из них к 20-м годам большая часть закрылась по малочисленности учащихся. Остались: александроневское уездное, петропавловское уездное и приходское, снасосенновское приходское, ямбургское уездное и приходское и ладожские—уездное новоладожское и приходское староладожское. Затем к началу 40-х годов существовали уже три только училища уездно-приходские: ямбургское до 1842 г., петропавловское до 1861 г. и александроневское, существующее доссие. Все училищные дела, по прежнему уставу, рассматривались и разрешались семинарским правлением, которое назначало и ревизоров в училища, большею частью каждое 2-х-летие, во время переводных экзаменов, нередко самого ректора, инспектора, или кого-нибудь из преподавателей и даже из сторонних духовных лиц. В случае неназначения ревизии, экзамены поступающим из училищ в семинарию производились в семинарском правлении, которое иногда делало поверочные испытаний и некоторым из училищных воспитанников, раньше проэкзаменованных ревизором. В особенной близости к семинарии, преимущественно до 40-х годов, было александроневское училище, имевшее тогда общее помещение с семинарией, одного эконома и отчасти общее начальство, так как семинарский инспектор был и ректором училища до 1840 года. Некоторые из училищных наставников очень часто занимали

— 847 —

те или другие побочные должности в семинарии, а иные — с академическим образованием—переходили потом в семинарию. По новому уставу, зависимость училища от семинарии осталась только отчасти, в учебно-воспитательном отношении. Кроме рассматривания ежегодных училищных отчетов в семинарском правлении, ему предоставлено право назначать ревизии в училища. В 1874 г. в александроневское училище назначены были два ревизора из семинарских преподавателей. Около того же времени, с целью возвышения учебной части в училище, преподавателям семинарии поручено было посещать уроки в училище и сообщать свои наблюдения семинарскому правлению, а учителям училища разрешено присутствовать на приемных в семинарию экзаменах, для ознакомления с требованиями, какие предъявляются к училищным воспитанникам на экзамене. Но в текущем учебном году приемные экзамены из училища в семинарию, по определению св. синода, отменены.

В заключение—несколько сведений касательно бывших воспитанников с.-петербургской семинарии. Всех окончивших курс в здешней семинарии, с 1811 по 1883 год, было 1663, из них до 700 — со степенью студента. Самые большие выпуски были в 1847 г. (78 чел.) и в 1863 г. (75 чел.); самые малые — в 1S17 г. (13 чел.), так как из этого выпуска 10 человек были взяты в 1814 г. в петербургскую академию, в состав ее II курса, часть же переведена в высшее отделение в 1815 г., когда образовались три отделения семинарии; затем особенно малый выпуск был в 1876 году (11 чел.). Впрочем, со введением нового устава, вообще число оканчивающих курс уменьшилось, так как выпуск из семинарии бывает ежегодно; притом до 1879 г. не мало воспитанников выходило из 4-го класса, для поступления в светские высшие учебные заведения, но в означенном году семинаристам прекращен доступ в эти заведения без гимназического аттестата зрелости; после этого были только случаи поступления в филологический институт и ярославский лицей. Всего в духовную академию поступило до 280 человек, большинство — в

848 —

здешнюю, 5 в московскую и, сколько известно, 2 в киевскую; до 15 человек поступили в здешнюю академию из среднего отделения в 1814 — 23 годах. Особенно много поступающих в академию было в конце 50-х и в 60-х годах, затем в начале 80-х. В 1859 г., когда в спб. академию поступило 16 человек, была даже прислана от академии благодарность семинарскому правлению «за хорошее приготовление воспитанников, явившихся в академию». До 40-х годов не мало здешних воспитанников, преимущественно среднего отделения, поступало в медицинскую академию, педагогический институт и военно-строительное училище; в 60-х же и 70-х годах — и в университет, а потом в историко-филологический институт.— В составе здешних воспитанников всегда много было иноепархиальных: певчих и приезжавших в Петербург с лицами монашеского сана, а также родственников здешнего духовенства, или служащих в духовном ведомстве; особенно много воспитанников было из соседних губерний—новгородской, тверской, псковской, олонецкой. Сверх того, с 1842 года предписано было—каждое шестилетие вызывать в петербургскую семинарию, как «образцовую», до 14 лучших воспитанников из западных и юго-западных губерний. К этому нужно еще присоединить, так называемых, армейских воспитанников, которые, до закрытия особой армейской семинарии в 1818 году, в здешней семинарии всегда составляли значительный контингент, вместе с гвардейскими и придворными. Лиц светского звания, преимущественно из детей мелких чиновников и ремесленников, хотя принимали в семинарию и в старое время, по с немалыми ограничениями; только со введения нового устава, им открыт свободный доступ в семинарию. Иностранцев же, из южных славян, греков и сирийцев, а также из крещенных евреев, принимали даже с значительными льготами.

Из учившихся в петербургской семинарии довольно можно указать лиц, занимавших или занимающих видные посты. Прежде всего, пять архиереев: преосв., Гермоген Добронравин, таврический епископ, первый студент выпуска 1841 года; Никанор

849 -

Бровкович, епископ херсонский, 1-й студент 1847 г.; Гавриил Кикодзев, епископ имеретинский и абхазский, вып. 1845 г.; Исаакий Положенский, епископ енисейский и красноярский (1849 года); Иаков Домский, епископ якутский (1845 г.). Из профессоров и ученых известны: Спиридон Гуляев (1817 г.) ординарный профессор киевской дух. академии; протоиерей Иоанн Иванов (1814 г.), профессор спб. академии; Александр Максимович (1814 г.), бакалавр греч. языка и гражд. истории в киевской академии; Сергей Орнатский (1825 г.),—из академии, по предложению гр. Сперанского, отправлен за границу, в берлинский университет; доктор прав; впоследствии ординарный профессор энциклопедии законоведения и российских государственных законов в московском университете; В. И. Долоцкий, заслуженный профессор с.-петербургской дух. академии; Моисей Ал. Голубев, профессор св. Писания с.-петерб. дух. академии; И. Т. Осинин, выслуживший в должности профессора петерб. академии 25 лет, ныне начальник женских гимназий в С.-Петербурге; Н. И. Барсов, профессор спб. дух. академии; Μ. К. Турский, профессор петровской земледельческой академии; И. В. Помяловский, профессор спб. университета, П. И. Аландский, магистр филологии, профессор киевского университета; Π. В. Никитин, доктор греческой словесности, профессор историко-филологического института и доцент спб. университета; II. Ф. Соколов профессор ист.-филол. института и доцент спб. университета. Из лиц, приобретших себе особенную известность в области беллетристической литературы 60-х годов, упомянем Ник. Помяловского и Ник. Благовещенского. В числе бывших наставников петербургской семинарии до 30 принадлежат к здешним воспитанникам: некоторые из них уже указаны выше. Особенно же много из здешних воспитанников в среде петербургского, отчасти и не петербургского, духовенства, бывшего и современного, — заслуженных протоиереев и простых священников, законоучителей разных учебных заведений, авторов и издателей разных книг духовного содержания. Из последних особенно известны: А. П. Рудаков и Д. П.

— 850 —

Соколов — своими многими изданиями по предмету закона Божия; Д. И. Флоринский, И. Е. Флеров и И. Г. Заркевич — по изданию журнала «Дух христианина», а последний, сверх того, и изданиями по христианской апологетике; K. Т. Никольский — учеными исследованиями о церк. уставе и богослужебных книгах, об антиминсах и чине православия; Л. И. Петров—по участию в изд. историко-статистического епархиального комитета, и др. Не мало деятелей из здешних семинаристов и на других поприщах—учительском, врачебном, чиновническом.

Вот в общем очерке главнейшие сведения из жизни петербургской семинарии за 75-летний период. Оглядываясь назад и вспоминая прошлое, надежнее идти вперед и рассчитывать на успехи будущего, между прочим и в силу известного древнего изречения: historia vitae magistra.