В настоящем отделе перейдем к рассмотрению онтологической проблемы, которая заключается в определении начала, или принципа, лежащего в основе действительности, т. е. в разрешении вопроса, из чего составляется все то, что существует.

Но как найти основоначало? Какие вообще существуют пути разрешения этого вопроса?

В нашем опыте нам даны два рода явлений: во внутреннем опыте нам даны чувства, мысли, желания, вообще так называемые психические процессы, во внешнем опыте нам даны вещи материальные, обладающие протяженностью, способностью движения, непроницаемостью и т. п. Таким образом, с одной стороны, нам дано духовное, с другой стороны — физическое или материальное. Кроме этих двух категорий явлений, в нашем опыте больше ничего не существует. Если философ при разрешении вышеуказанного вопроса станет руководиться тем, что ему дано в опыте, то какую из двух указанных категорий явлений он должен положить в основание своей системы? Конечно, ту, реальность которой более очевидна, более несомненна. Некоторые думают, что такою несомненною реальностью является материя или материальное. Что материя существует, это, по их мнению, несомненно, а что существует еще что-нибудь другое, это должно быть доказано. Материя имеет, так сказать, первоначальное существование; что же ка-

122

сается духовного, то оно обладает реальностью производной; поэтому они думают, что основой действительности следует считать материю. В мире существует только материя, существование только материи вполне очевидно. Под материей они понимают в большинстве случаев материальные атомы, из которых, по их мнению, созидается вся действительность, все существующее. Поэтому душа, сознание, мысль есть не что иное, как движете материальных атомов. Это учение называется материализмом.

Но можно рассуждать и иначе. Именно, можно утверждать, что несомненной реальностью является духовное, дух. Действительность созидается не из материальных атомов, а из атомов, которые можно было бы назвать духовными. Это учение — идеалистическое или спиритуалистическое.

Можно также сказать, что все существующее есть проявление особого начала или особой субстанции, которая сама по себе не есть ни духовное, ни материальное, и по отношению к которой то, что мы называем духовным и материальным, оказывается только проявлением (психофизический монизм).

Таким образом, мы получаем три основных решения онтологической проблемы: именно, учение материалистическое, спиритуалистическое и психофизический монизм.

Онтологическая проблема, которая имеет своим предметом всю действительность, все существующее, может получить разрешение в том случае, если мы рассмотрим проявления жизни живых существ, т. е. тот пункт действительности, в котором происходит очевидное соприкосновение между духовными и телесными явлениями.

Но предварительно мы должны рассмотреть, что такое материя. Это окажется необходимым впоследствии при рассмотрении взаимного отношения между материальными и духовными явлениями. Кроме того, вопрос о материи сам по себе представляет значительный философский интерес. При разрешении его являются очень существенными различные гносеологические предпосылки.

. Основными свойствами того, что мы называем материей, или материальным телом, мы должны признать протяжен-

123

вость (тело занимает известную часть пространства), непроницаемость (место его не может быть занято другим); тело обладает известной массой и т. п.

Прежде всего возникает вопрос, из чего состоит материальная протяженность? Самое общее наблюдение показывает, что протяженность тела делится на части, которые в свою очередь могут быть делимы далее на такие мелкие части, которые едва доступны для нашего восприятия. Об этих наимельчайших, едва доступных для нашего наблюдения, частях нужно сказать то же самое. Но в виду недоступности их наблюдению, это последнее должно уступить место умозрению: при рассмотрении вопроса о делимости указанных мельчайших частиц мы должны прибегнуть к умозаключениям, которые в непосредственном опыте не могут быть проверены. Как только мы поставляем вопрос о дальнейшей делимости материальных частичек, тотчас возникают трудности. Если мы предположим, что частички эти делимы до бесконечности, то они перестают быть протяженными; тогда становится совершенно непонятным, каким образом протяженные тела составляются из непротяженных точек. Другая трудность возникает в том случае, когда мы допустим, что эти частички в известный момент перестают быть делимы, становятся неделимыми. Эти частички, недоступные для нашего восприятия, представляют собою тела, которые неделимы. Оттого они и называются атомами, что значит по-гречески неделимые. Существование таких частичек признает атомистическое учение Демокрита¹).

Признавши логическую необходимость допущения последних неделимых частичек материи, Демокрит строит дальнейшие предположения относительно свойств этих частичек. Они сводятся к следующему. Частички или атомы имеет различную величину и различную форму. Есть атомы шарообразные, есть атомы, имеющие форму куба, октаэдра и т. п. Атомы отличаются друг от друга только величиной и формой; что же касается материального строения, то они все совершенно однородны, т. е. качественно тождественны. Атомы располагаются таким обра-

1) О Демокрите см. Zeller. Philosophie d. Griechen Erster Theil. 1876, стр. 764—781.

124

зом, что между ними всегда остается промежуток ила пустое пространство. Без допущения этого последнего никак нельзя было бы понять возможность движения. По сравнению позднейшего сторонника этого учения Лукреция (94—54 до Р. Хр.), этот пустой промежуток так же нужен для движения атомов, как рыбам необходим пустой промежуток, чтобы они могли плавать. Атомы абсолютно тверды, форма их не изменяется. Они не уничтожимы, т. е. вечны. Материальные тела, по учению атомистов, складываются из отдельных элементов, дискретно расположенных, т. е. отделенных друг от друга пустым пространством.

Против основных положений атомистики в древней философии высказался Аристотель (384—322 до Р. Хр.). Он находил невозможным допустить неделимость величин и пустоту. По его определению, непрерывность мы имеем в том случае, когда соприкасающиеся границы каких-либо тел представляют из себя одно и то же. Из этого определения непрерывности следует, что «из неделимого не может возникнуть непрерывной величины, потому что, если неделимые величины соприкасаются друг с другом, то они должны совершенно совпасть, если же они совпадут, то не может возникнуть никакой непрерывной величины»¹). Относительно линии, например, нельзя сказать, что она состоит из отдельных точек. Атомисты хотели обосновать допущение пустоты тем, что без нее невозможно движение. По мнению Аристотеля, движение может быть объяснено и без допущения пустого пространства, потому что одна часть пространства может уступать другой: одно какое-либо тело покидает пространство, в которое входит другое тело, как это бывает, напр., в водовороте жидкости. Несогласие Аристотеля с атомистами заключается также и в следующем. Между тем как, по учению атомистов, элементы вещей, атомы, качественно тождественны и неизменны, по Аристотелю все вещества складываются из четырех качественно отличных друг от друга элементов (огонь, земля, воздух, вода), которые могут однако превращаться друг в друга²).

1) Lasswitz. Geschichte der Atomistik. B. I., 102 и д.

2) Zeller. L.c. 3-я ч., 2-е отд. 1879. стр. 286, 396, 410 и д.

125

Таким образом получаются два противоположных учения о материи, как состоящей из дискретно расположенных частичек и как представляющей нечто непрерывное или сплошное.

Дальнейшая судьба этих двух противоположных учений о материи складывается следующим образом. В новейшей философии, в XVI веке, Гассенди и Бойль только с незначительными изменениями повторяют учение Демокрита. Им противопоставляется учение Декарта, которое вообще называется корпускулярным, потому что он признавал существование маленьких телец, корпускул, которые сплошь наполняют пространство. Корпускулы отличаются от атомов тем, что они до бесконечности делимы не только геометрически, но я физически; вследствие немыслимости абсолютной пустоты, они наполняют пространство непрерывно. Эта теория является результатом общих философских воззрений Декарта. Он для объяснения всего существующего признавал две субстанции, духовную и материальную. Сущность материальной субстанции заключается в том, что она протяженна. Природа материи или тела вообще, по мнению Декарта, не может состоять в том, что тело есть вещь тяжелая, твердая, имеющая цвет, но в том только, что оно есть субстанция, протяженная в длину, ширину и глубину, потому что мы всегда можем представить себе, что оно не имеет в себе никакого из указанных качеств, в том же время ясно и отчетливо сознаем, что в нем есть все, что делает его телом, если только оно имеет длину, ширину и глубину¹). Таким образом существенным для материи свойством является протяженность, ибо без нее материя немыслима, все же остальные свойства материи (тяжесть, твердость и т. п.) для материи несущественны: материя может быть мыслима и без них. Итак, материя есть протяженная субстанция, другими словами, материя тождественна с пространством, материя то же, что пространство; но так как пространство повсюду однородно, т. е. одна часть пространства ничем не отличается от другой, то и материя всюду совершенно однородна: один вид материи ничем не отличается от дру-

1) Principia philosophiae II § 4. Любимов. Философия Декарта. Спб. 1886.

126

гого. В этом смысле вся вселенная наполнена совершенно однородной материей. Частицы различаются только до величине, положению и движению. Из того обстоятельства, что материя и пространство одно и то же, следует, что пустоты не может быть, потому что, когда мы говорим о пустоте, то мы имеем в виду пространство, ничем не заполненное, но так как пространство и тело одно и то же, то, след., пустоты быть не может¹). Но если сказать, что нет пустого пространства, то возникает затруднение, на которое уже указывали древние атомисты, именно, что при отрицании пустоты было бы невозможно движение. По Декарту, в случае движения всегда образуется круговорот или кольцо тел, одновременно двигающихся вместе, так что, когда одно тело уступает место другому, его выталкивающему, то оно замещает собою другое, это другое— третье и т. д. до последнего, в то же мгновение занимающего место, оставленное первым. Т.-е., по Декарту, движение состоит не в том, что движущееся тело занимает какое-нибудь пустое место, а в том, что оно занимает место другого, которое в свою очередь занимает место третьего, а это занимает место первого²).

Таким образом Декарт, во-первых, отрицает существование атомов, потому что признание атомов предполагает наличность пустого пространства, каковое, по Декарту, просто невозможно. Во-вторых, он отрицает неделимость, которая недопустима потому, что протяженность, тождественная с материей, делима до бесконечности. «Мы признаем, — говорит он, — невозможность того, чтобы атом, или частица материи, по своей природе был неделим. Ибо, если атомы существуют, то они должны быть протяженны, и какими бы малыми мы себе ни представляли их, мы все-таки можем мыслить, что они делимы на две или на большее число частей; и отсюда мы выводим их делимость, ибо то, что может быть делимо в мыслях, делимо в действительности»³).

Дальнейшую модификацию атомистического учения мы находим в системе Лейбница (1646—1716). Он исходит из предположения, обратного тому, которое мы находим у Демокрита. У Демокрита все вещи состоят из ма-

1) Principia IL 18.

2) Principia II. 33.

3) Principia III. 20.

127

териальных атомов, у Лейбница все вещи состоят также из атомов, но только не материальных, а духовных; Лейбниц называл их монадами. Монады в качестве духовных сущностей, разумеется, непротяженны; они суть точки, но не математические, а метафизические. Если же сказать, что конечные элементы материальных тел суть непротяженные духовные сущности, то никак нельзя понять, каким образом из них получается протяженная материя.

Чтобы ответить на вопрос, каким образом из непротяженных духовных сущностей получается протяженное тело, нам следует обратить внимание на основные свойства монады. Монада, по определению Лейбница, есть субстанция. В качестве таковой, монада не зависит ни от чего другого: она совершенно самостоятельна. В качестве самостоятельной субстанции она исключает из себя все другое. Благодаря тому, что она исключает из себя все существующее, о ней можно сказать, что она представляет силу сопротивления или сопротивляющуюся энергию. Благодаря этой силе, она становится абсолютно непроницаемой. Если же монада непроницаема, то это значит, что она обладает отталкивательной силой, а из этого следует, что она занимает такое место, которое недоступно для других монад. Следовательно, каждая монада своим отталкиванием созидает свою собственную сферу. Если представить себе совокупность таких сфер, то мы получим протяженное тело. Чтобы понять это, возьмем пример. Представим себе математическую точку в состоянии деятельности. Она, двигаясь в различных направлениях, создала бы геометрическое тело. Подобно этому и метафизическая точка созидает физическое тело, когда она приводит в деятельное состояние присущую ей силу непроницаемости. Таким образом, протяженность является результатом действия силы непроницаемости или силы сопротивления отдельных монад. Так можно объяснить возникновение протяженного тела из монад, которые сами по себе абсолютно лишены протяженности и не имеют частей.

Легко видеть различие между теориями Декарта и Лейбница. По Декарту, сущность материи есть протяженность. По Лейбницу, сущность материи есть сила. По Декарту, материя есть нечто пассивное, неподвижное, по

128

Лейбницу она обладает внутренней силой. Поэтому учение Лейбница может быть названо динамическим¹).

По Канту, как и но Лейбницу, зела состоят из монад. Монада непротяженна, но она не просто находится в пространстве, а наполняет его своей активностью, которая выражается в том, что она препятствует другим монадам приближаться к ней. Она обладает силой отталкивательной, которая производит непроницаемость, т. е. то, что другая частица материи не может занять ее места. Но если бы монады обладали только силой отталкивательной, то они наполнили бы своей активностью бесконечное пространство, т. е. рассеялись бы в бесконечность, и ни в каком определенном пространстве нельзя было бы найти определимого количества материи. Но из этого, разумеется, не могло бы образоваться сложного тела. Потому необходимо предположить, что в монадах содержится еще одна сила, которая служит для того, чтобы ограничивать отталкивательную. Она должна быть противоположной отталкивательной силе — именно она должна быть притягательной. О взаимном отношении этих сил, притягательной и отталкивательной, следует сказать, что они на известном расстоянии от центра монады находятся в состоянии равновесия; эта поверхность равновесия и ограничивает объем монады. Следовательно, монада или частица материи делается пространственно ограниченной в силу того обстоятельства, что в известном пункте сила притягательная и отталкивательная находятся в состоянии равновесия. По мнению Канта, нет пустого пространства, потому что каждая точка пространства обладает отталкивательной силой. В самом деле, материя наполняет пространство отталкивательной силой всех своих частей. Вследствие этого материя стремится занять все большее и большее пространство. Поэтому в пространстве, наполненном материей, не может быть ни одной точки, которая не обладала бы отталкивательной силой, а это значит, другими словами, что пространство сплошь заполнено материей. По Канту, следовательно, какое-либо вещество составляется из элементов, обладающих такими формами, что между соприкасающимися поверхностями их нигде не остается пустого промежутка²).

1) О Лейбнице см. Куно-Фишер. Лейбниц, его жизнь, сочинения: и учение. Спб. 1905, стр. 368—375.

2) Kant. Monadologia physica. 1786 и Metaphysische Anfangsgründe der Naturwissenschaft. 1878. Изд. с иримеч. Höfler’a Leipzig. 1900. См. также изложение его теории в соч. Введенского. Опыт построения теория материи. Спб. 1888, стр. 121 и д.

129

Для нас этих данных достаточно, чтобы видеть, что динамическая теория Канта коренным образом отличается от атомистической теории. По атомистической теории, пространство представляется чем-то пустым, в котором находится и движется материя в форме неделимых частичек. По динамической теории, сущность материи состоит в действующей силе, а протяженность — это характерное свойство материи — есть продукт взаимодействия притягательных и отталкивательных сил. Материя не есть материальная масса, а продукт взаимодействия указанных сил. Пространство наполнено не материальными частичками, а напряжением, происходящим от взаимодействия притягательных и отталкивательных сил.

Совершенно независимо от Лейбница и Канта возникло учение Босковича, которое представляет большое сходство с учением Лейбница (изложено в сочинении, вышедшем в 1759 году). По Босковичу, атомы представляют непротяженные точки, которые являются центром приложения сил притягательных и отталкивательных. Эти точки не суть просто геометрические точки, а обладают некоторой деятельной силой. расстояния между этими точками хотя и бесконечно малы, но не равны нулю. Образование протяженных тел из непротяженных, а след. неделимых точек, Боскович представляет таким образом, что каждая точка обладает непроницаемостью, которая является результатом отталкивательной силы, присущей ей. Вследствие этого, когда два атома сближаются, то отталкивание их возрастает вместе с уменьшением расстояния между ними. Отталкивательная сила делается бесконечно большой, когда это расстояние приближается к нулю. Оттого точки никогда не могут дойти до взаимного соприкосновения, т. е. не могут совпасть друг с другом. С увеличением расстояния отталкивательная сила уменьшается до нуля, переходя затем в притягательную силу. Таким образом, по Босковичу, частицы наполняют пространство обнаружением силы. «Подобным же образом отряд солдат с огнестрельным оружием может занимать обширное пространство с полным исключением неприятельских войск, хотя пространство, занимаемое их телами, и незначительно»¹).

1). Его сочинение Theoria philosophiae naturalis. 1759. Изложение его теории, а также отрывки из этого сочинения см. у Eechner’a Atomenlehre. 1864, стр. 239 и д., а также Розенберг. Очерк истории физики, ч. 2-я. 1886, стр. 343. Привед. цитата у Тэта. Свойство материи, стр. 310.

130

Философы после Канта, Фихте, Шеллинг, Гегель, являются решительными противниками прерывистой материи и пустого пространства.

Но в то же время и атомистическая теория нашла для себя сильную поддержку в химических открытиях, между прочим Дальтона¹)(1804). Он пришел к необходимости признать существование атомов для истолкования открытого им «закона кратных отношений». Как известно, сущность этого закона заключается в том, что в различных сложных соединениях одно и то же вещество А соединяется с другим веществом В так, что этого последнего приходится двойное, тройное и т. д. количество. Повторение В целое число раз можно объяснить тем, что соединение указанных веществ происходит таким образом, что один атом первого элемента соединяется с одним, двумя, тремя и т. д. атомами второго. Таким образом, атомы соединяются друг с другом целостью, не разделяясь. Кроме того, в пользу существования атомов говорят и другие факты. Есть сложные вещества, которые состоят из одних и тех же элементов, взятых в совершенно одинаковом количестве, но тем не менее эти вещества обнаруживают очень различные физические и химические свойства. Такого рода вещества называются изомерными. Различие свойств их, несмотря на то, что они имеют один и тот же химический состав, можно объяснить только тем, что в этих веществах одни и те же атомы различно расположены в пространстве друг относительно друга. Ряд явлений физических и химических получает наилучшее объяснение в том случае, если мы допустима существование атомов. «Теория волнения света необходимо требует атомистического состава как для весомой материи, так и для материи эфира». «Поляризация света объяснима только на основании атомистики; учение о теплоте требует атомистического строения тел»²).

Несмотря на то, что, по-видимому, различные химические и физические явления делали необходимым допущение атомов, как таких элементов, благодаря которым единственно оказывалось возможным объяснение их, од-

1) О Дальтоне см. Лотар-Мейер, Основания теоретической химия. Спб. 1894, стр. 10 — 12.

2) См. Fechner. Atomenlehre, стр. 22 —100; цитаты взяты у Розенберга. Очерк истории физики, ч. 3-я, вып. 2-й. 1894; стр. 542 и д.

131

нако сущность самого атома все-таки остается непонятной. Вопрос о том, что такое атом, и теперь решается различно. Если для одних он является «маленьким, твердым тельцем», то для других он только «точка приложения сил притягательных и отталкивательных». Так смотрели на атом физики Фарадей, Коши и Ампер¹). Так смотрели и философы, напр., Лотце, Фехнер. По Лотце, «атомы физики суть непротяженные центры сил. На всякую непрерывную материю нужно смотреть, как на явление, которое состоит из множества взаимодействующих дискретных атомов»²). С другой стороны, и в настоящее время существует атомизм, который признает непрерывность материи. По теории Томсона, материя непрерывна и сжимаема, но в высшей степени разнородна. То «нечто», чем наполнено мировое пространство, мы не имеем права назвать обыкновенным веществом, но должны считать его совершенной жидкостью. В этой однородной среде находятся во множестве «вихревые кольца», из которых каждое обладает всеми свойствами атомов; оно качественно и количественно неизменно; оно также неделимо. Все пространство наполнено этими атомами непрерывно³).

Но возьмем принятый и в настоящее время взгляд, по которому атом представляет собою непротяженную точку. Если по своей протяженности он не отличается от математической точки, то он не есть что-либо материальное, потому что материя с нулевым протяжением не занимает никакого места. Но так как такая материальная точка действует (притягивает и отталкивает), то мы должны назвать ее силой. То, что мы называем силой, связано не с веществом, а с математической точкой. Таким образом мы приходим к взгляду, по которому то., что мы называем материей или веществом, не существует; она в действительности всецело разлагается на силы. В самом деле то, что мы непосредственно воспринимаем, не есть материя, не есть атом. Материи мы воспринимать не можем. То, что мы воспринимаем, когда говорим о восприятии материи, есть да-

1) О них см. Fechner. Atomenlehre, 231 и д.

2) Lotze. Grundzüge der Metaphysik. 1901, § 62.

3) См. Tэm. Новейшие успехи физических знаний. Спб. 1877. стр. 262 и д.

132

вление, удар, колебание и т. п., а все это есть обнаружение силы. Таким образом материя есть комплекс сил. Так как понятие силы есть понятие чего-то нематериального, то ясно, что тело, которое разлагается на силы, есть по существу нечто нематериальное. На это могут возразить: «Я не могу мыслить никакой силы без материи: сила должна иметь известный субстрат, в котором она действует, а это именно есть материя. Сила без материи есть бессмыслица». Гартман на это отвечает: О таком соединении не может быть и речи, потому что мы не можем мыслить материи. Не только нельзя говорить о субстрате материи, а, наоборот, материю даже совсем мыслить нельзя. Если мы возьмем свойство сопротивления, то оно сводится к отталкивательной силе атомов. Понятие непроницаемости точно так же сводится к бесконечно большой отталкивательной силе эфирных атомов.

Эта теория, являющаяся синтезом двух вышеприведенных теорий, может быть названа динамическим атомизмом. Защитником ее в настоящее время является Гартман. Строение материи, по этой теории, ближе представляется следующим образом. Существуют положительные и отрицательные, т. е. притягивающие и отталкивающие силы. Все направления обнаружения сил пересекаются в одной математической точке, которую можно назвать центром сил (Kraftcentrum). Такой центр сил Гартман называет динамидой или первоатомом. Динамида есть единственное реальное в неорганической природе. Она есть неделимое, потому что она нематериальна, и ее непротяженная исходная точка неделима; она является истинным атомом в реальном и в то же время нематериальном смысле слова. Таким образом, по этой теории, материя есть система атомических сил в состоянии равновесия. Материя сводится к силам, к известной деятельности; по мнению Гартмана, эти силы можно назвать влечением или волей. Эти физические центры сил есть нечто психическое¹).

Теперь нам остается рассмотреть, что можно вообще сказать о реальности атома. Этот вопрос предста-

1) Hartmann. Philosophie des Unbewussten. 9-e изд. 1882 г. В. II, стр. 106 в д. — русск. перевод «Философия бессознательного». Его же: Die Weltanschauung der modernen Physik. 1902, стр. 204—9. Cp. Erhardt. Wechselwirkung zwischen Leib und Seele. Lpz. 1897. Стр. 101 и д.

133

вляет интерес потому, что, как мы видели выше, некоторые определяют сущность действительности, основываясь на том, что атомы представляют истинную реальность. Чтобы ответить на вопрос о реальности атома или о степени реальности его, мы должны рассмотреть понятие материи с гносеологической точки зрения. Все свойства, которые мы можем приписать материи, именно цвет, твердость, мягкость, шероховатость, масса, непроницаемость, тяжесть или движение и т. п., имеют субъективный характер. Что, напр., цвет, твердость, шероховатость и т. п. имеют субъективный характер, что эти свойства суть наши ощущения, — это мы уже видели выше. Несколько труднее объяснить субъективность остальных т. и. первичных качеств: протяженности, движения и т. п. Субъективность протяженности можно сделать очевидной, если мы примем во внимание существование аналогии между качеством протяженности и прочими чувственными качествами. С другой стороны, протяженность неразрывно соединена с цветом, твердостью и др. чувственными качествами, и поэтому, если признать субъективными эти последние, то необходимо признать также и субъективность протяженности. Масса также имеет субъективный характер. Она, как известно, может определяться чрез понятие силы. Именно, чтобы привести в движение две одинаковые массы, нужно употребить одинаковое количество силы. С своей стороны, понятие силы берет начало из ощущения усилия. Чувство усилия, бесспорно, есть нечто субъективное. То же самое следует сказать и относительно остальных свойств материи. Всякое материальное тело, поэтому, представляет собою известный комплекс ощущений. Но нельзя сказать, что понятие материи исчерпывается только лишь известной совокупностью ощущений или представлений. В понятие материи, кроме сменяющейся группы ощущений, входит еще и представление чего-то постоянного, неизменного. Так как те или другие ощущения, входящие в состав того или иного комплекса, могут изменяться, замещать друг друга, то у нас не могло бы быть понятия о материи, если бы мы не допускали существования чего- либо постоянного, неизменного; к представлению такого постоянного и неизменного мы приходим потому, что мы замечаем, что при всех изменениях свойств вещества остается нечто неизменное, во всяком случае в коли-

134

чественном отношении. Мы замечаем, что при всех изменениях свойств вещества остается нечто, что изменению и превращению не подлежит. Если, напр., сгорает какое-нибудь количество угля, то, как известно, можно доказать, что он продолжает свое существование в неизменном количестве в угольной кислоте, которая является продуктом горения угля. Для того, чтобы быть в состоянии объяснить возможность постоянных перемен в мире материальных явлений, мы должны признать существование чего-то количественно неизменного, именно субстрата, или носителя материальных явлений. Этот субстрат и есть то, что в химии и в физике называется атомом. Ясно, таким образом, что хотя материя всецело разлагается на чувственные качества, однако для объяснения возможности изменений ее мы должны допустить существование атомов.

Но какого рода существование можем мы приписать атомам? Можем ли мы сказать, что атом, этот количественно неизменный субстрат материальных явлений, существует реально в том смысле, в каком существуют, напр., материальные предметы? Этого мы никак утверждать не можем, так как атом не является предметом непосредственного чувственного восприятия. Представители современного естествознания считают атом вспомогательной гипотезой: Понятие атома, все равно, будет ли это «электрон» или «ион», или что-нибудь другое, есть только известный прием, при помощи которого мы можем сделать наглядно представимыми всевозможные явления в области химических и физических явлений; атом дает только возможность изображать явления. Такого взгляда на значение понятия атома держатся как имманентная школа, так и представители современного позитивизма Мах¹) и Оствальд.

Оствальд придерживается знакомого уже нам метода чистого описания; он не считает возможным пользоваться чем-либо таким, что является гипотезой, которая не· может быть доказана. До последнего времени идеалом естествознания считалось сведение всех процессов к механике атомов. Но история показала неосуществимость та-

1) См. его: Die Mechanik in ihrer Entwickelung. 1897, стр. 497—8 и Populärwissenschaftliche Vorträge; русск. переводы: Популярно-научные очерки. 1901 и «Механика» 1909.

135

кого сведения. Даже если взять такое принятое положение современного естествознания, как положение, что «теплота есть род движения материальных частиц», то его нельзя считать вполне доказанным. Атомистическая гипотеза тем менее приемлема, что без нее можно вполне хорошо обойтись. Точно таким же образом понятие материи, которое приводит к атомистической гипотезе, должно быть оставлено. Понятие материи есть фикция, которую мы вводим для того, чтобы представить постоянное в смене явлений. Вместо понятия материи следует пользоваться понятием энергии, которое отличается от понятия материи своим несомненным характером, но в то же время может вполне заменить понятие материи. Под энергией следует понимать работу или все то, что возникает из работы, или может быть превращено в работу. Все то, что мы знаем относительно материи, может быть выражено в терминах энергии, ибо материя есть не что иное, как определенная совокупность энергий: «материя есть комплекс пространственно связанных энергий». Что энергия нам дается непосредственно, а не представляет предмета умозаключения, подобно понятию материи, молено объяснить следующим образом. Мы говорим, что материальные тела обладают способностью сопротивления, тяжестью и т. п. Каким образом мы приобретаем эти сведения? Мы приобретаем их, благодаря тому обстоятельству, что существует различие между энергией наших органов чувств и энергией тела, действующего на нас. Если бы такого различия в энергиях не существовало, то мы не были бы в состоянии воспринять указанных свойств. Таким образом, то, что мы воспринимаем в телах, есть энергия. Мы воспринимаем движение, удар, давление, величину, — все это является известным видом энергии. Относительно материи мы знаем, что постоянство или неуничтожаемость является характерным признаком ее. Но та же сохраняемость или несоздаваемость присуща и энергии. Если, таким образом, понятие энергии является заменяющим понятие материи, то очевидно, что энергия является определяющим для всех явлений природы. Каждый процесс без исключения можно представить точно и исчерпывающим образом, если мы укажем, какие энергии претерпевают пространственные, и временные изменения. Относительно всех явлений природы можно сказать, что они суще-

136

ствуют в форме той или иной энергии. Для того, чтобы иметь возможность выразить все процессы в форме энергии, Оствальд допускает некоторые формы энергии, которые до сих пор не были признаны, именно «энергию формы», «энергию объема», «энергию поверхности». Всякий процесс, по Оствальду, есть превращение энергию или передвижение энергии в пространстве и перемещение различных форм энергии. Но как же Оствальд решает вопрос относительно атомов? Под этими последними нужно понимать количественно-неизменные субстанции. Оствальд также признает неизменные субстанции, поэтому он думает, что атомы можно выразить при помощи энергии, если сказать, что они суть неизменные энергии. Таким образом нет надобности признавать какие бы то ни было атомы, будет вполне достаточно, если мы все то, что до сих пор выражали при помощи этих гипотетических атомов, выразим при помощи достоверно нам известных энергий и их превращений.

В теории Оствальда мы имеем попытку трактовать вопрос о материи исключительно с точки зрения строго эмпирической, не вводя ничего такого, что не дано в непосредственном восприятии¹).

В учении о материи мы должны отличать эмпирическое от метафизического. Именно, вопрос о существовании атомов есть вопрос эмпирический: следует допустить существование атомов, если при помощи их возможно объяснить явления физические или химические; вопрос же о том, что представляет собой атом, есть вопрос метафизический. Если мы желаем решить вопрос о том, есть ли ли атом что-либо протяженное или непротяженное, то мы должны проанализировать понятие бесконечно-малого. Этот анализ должен носить характер гносеологический. Если мы признаем, что атом есть нечто нематериальное, он, может быть, есть монада. рассмотрение того, какие преимущества имеет допущение монад при объяснении мирового процесса, есть вопрос гносеологический и метафизический.

Вот приблизительно границы метафизического и эмпирического в вопросе о материи.

1) См. его Vorlesungen über Naturphilosophie 1992. Русск. пер. «Философия природы» под ред. Радлова. Спб. 1903.

137

Литература.

Введенский. Опыт построения теории материи на принципах критической философии. Ч. 1-я. Спб. 1888.

Hannequin. Essai critique sur lʼhypotèse des atomes. Paris. 1889.

Fechner. Ueber die physikalische und philosophische Atoinenlehre. 2-е изд. 1864.

Lasswitz. Geschichte d. Atomistik vom Mittelalter bis Newton I—II.1890.

Ланге. История материализма. T. II-й. Отд. 2-й. II.

Страхов. Мир как целое. 2-е изд. 1892.

Hartmann. Die Weltanschauung der modernen Physik. 1902.

Тэт. Свойства материи. 1887.