ВВЕДЕНИЕ. Литература. 1. Истории, записки, хроники и летописи: А) греческия: Михаила Пселла— III, Михаила Атталиота—X, Иоанна Скилиция—XII, Георгия Кедрина—ΧV, Иоанна Зонары—XVII, Никифора Вриенния—XX, Анны Комнины— XXI, Михаила Глики—ХXIII, Константина Манасси—XXIV, Иоила—XXV, Эфрема— XXVI, продолжателя Георгия — ΧΧVIΙ, спасателя болгарских архиепископов — XXIX. Кодина—XXIX; Б) латинские: барийского анналиста—XXIX, Лупа протоспафаря—XXXI, Анонима барийского—XXXII, Амата—ХХХIII, Льва остийского—XXXV, Петра Диакона—XXXVII, Анонима касинского—XXXVII, Вильгельма апулийского— XXXVIII, Готфрида Малатерры — XXXIX, сицилийского историка—XL, краткого норманнского хрониста—XLI, Ромуальда салернского—ХLІ, амальфийского хрониста—XLIV, Андрея Дандоло—XLIV, беневентского анналиста — XLV, Германа Расслабленного, Адама бременского, Ламберта герсфельдского—XLVI. Сигеберта гемблурского, Ордерика Виталиса. Вильгельма тирского—XLVII, Пресвитера диоклейского— XLVIII; В) восточные: Аристакеса ластивертского—XLVIII, Матвея эдесского—L, Самуила анийского—LI, Киракоса гандзакского, Вардана Вел.—LIІ, Мехитара айриванкского, Стефана Орбелиани, грузинского летописца — LIII, Михаила сирийского, Яхъи антиохийского—LIV, ал-Макина, Ибн-ал-Атира—LV, Абу-л-Феды, Абу-л-Фараджа—LVI. II. Слова, речи, биографии, жития и т. п. А) греческие: Симеона Нового Богослова, Иоанна Ксифилина, Михаила Пселла — LVI, Иоанна Мавропода— LVIII, Никиты Стифата — LIX, Иоанна антиохийского, монаха Никона, Феофилакта болгарского, византийского боярина — LX; Б) латинские: Випона, Виберта—LXI, Бензона, Петра Дамиани, житие Макария ант.—LXII, Бертольда, Маврикия, Сказание, Саги—LXIII. III. Послания и письма: Михаила Пселла — LXIV, Иоанна Мавропода, Михаила Керуллария, Петра антиохийского — LXV, Льва IX, Григория VII—LXVI. IV. Законодательные акты и официальные бумаги: новеллы и хрисовуллы императоров — Константина VIII, Константина IX Мономаха—LXVI, Исаака Комнина, Константина Дуки, Михаила Парапинака, Никифора Вотаниата—LXVII, определения патриархов—Алексия, Михаила Керуллария, Иоанна Ксифилина—LXVIII, монастырские акты—LXVIII, постановление по делу Пселла, Πεῖρα, докладная записка легатов, булла Льва IX, акт римского собора — LXIX, грамоты и привилегии — Трани, Амальфи, Неаполя, Далматии и Хорватии—LXX. V. Надписи на вещественных памятниках—LXX.

ГЛАВА I. Императоры от смерти Василия II Болгаробойцы до прекращения македонской династии. Константин VIII—1: его характеристика — 3: агитация против македонской династии—5; заговор Никифора Комнина—7; дочери Константина VIII—10; вопрос о престолонаследии—11. Роман III Аргир—12: генеалогия—12; брак с Зоей—13; характеристика—14; причины натянутых отношений к свояченице и жене—15; Феодора, как центр оппозиции—17; элементы оппозиции—18; перипетии заговора—20; пафлагонский род—23; интрига Иоанна Орфанотрофа—24; болезнь и смерть Романа—26; вопрос о виновниках его смерти—27. Михаил IV Пафлагон—27; его характеристика—28; правительственная система и положение Зои—29; недовольство аристократии и простого народа—31; дело Константина Далассина — 31; заговор Керуллария—33; заговор в Месанактах—34; возведение Михаила Калафата в кесари—35; его характеристика—36; пострижение и смерть Пафлагона—37. Михаил V Калафат: неопределенность показаний об его царствовании—37; обстоятельства вступления его на престол—39; намерения и политика Калафата—40; удаление Зои—43; народный бунт и ослепление Калафата—44. Зоя и Феодора—50: вопрос о замужестве—51; кандидаты для Зои—52. Константин IX Мономах: его генеалогия и первоначальная судьба—53; характеристика—55; Склирена и аланка—56; народное смятение по поводу Склирены—57; возмущение Маниака—58; дело Льва Лампроса—59; восстание Льва Торника—60; замыслы неизвестного и Романа Боилы—66, смерть Мономаха—67. Феодора — 68: кандидатура Никифора Протевона — 68; положение партий при Феодоре—69; вопрос о преемнике—70.

ГЛАВА II. Императоры от прекращения македонской династии до воцарения Алексея I Комнина. Михаил VI Стратиотик—71: предприятие Феодосия Мономаха—72; возмущение стратигов—73; битва близь Никеи—75; переговоры правительства с бунтовщиками—76; низвержение Стратиотика—77. Исаак Комнин—80: его генеалогия—80; характеристика—81; внутренняя политика—83; болезнь и отречение от престола—85. Константин X Дука: его генеалогия—86; предшествующая судьба—87; интрига в пользу его Пселла—89; политика Дуки—93; партия патриотов и заговор—94; болезнь и смерть Дуки—95. Евдокия: легендарность известия о подписке—96; усиление и успех партии патриотов—98. Роман IV Диоген—98: деятельность его до возведения на престол—99; обстоятельства вступления на престол—100; враждебная Диогену партия—101; его приверженцы—103; плен, низвержение и ослепление—104. Михаил VII Парапинак: его характеристика—109; деятельность Никифорицы—110; узурпаторство кесаря Иоанна Дуки—111; восстание Никифора Вриенния—113; восстание Вотаниата—114. Никифор Вотаниат: его генеалогия, предшествующая судьба — 115: узурпаторство—116; вступление на престол — 119; политика — 120; брак с Марией—121; претендентство Никифора Вриенния — 121, Никифора Василакия 122, Константина Дуки—123, Никифора Мелиссина—124, Алексея Комнина—125; приверженцы Алексея при дворе и в войске—125, его провозглашение — 129, занятие столицы—131, воцарение—132.

ГЛАВА III. Центральное управление. Положение императорской власти—132. Отсутствие закономерного порядка престолонаследия—133. Система сотоварищества, избрание и назначение преемника престола царствующим государем— 134. Участие народа, формы обращения к народной воле—137. Придворный этикет и церемонии—143. Культ императоров—144. Высочайшие выходы—146. Чиновная иерархия—149. Сенаторские чины светские и духовные—156. Способы приобретения чинов—159. Руга—161. Должности, их аналогия с чинами—162. Взяточничество— 166. Подготовка и способы занятия должностей—167. Продолжительность службы—169. Придворное ведомство—170. Препозит и протовестиарий—171. Второстепенные придворные должности—173. Секреты—173: протоасикрита—174, логофета дрома—175, великого сакеллария, логофета общих дел, военного логофета, царской сакеллы, монастырской экономии, приватных дел, министра юстиции—177. Первый министр—178. Ведомство эпарха—181.

ГЛАВА IV. Областное управление. Образование фем—182. Градация фем, дуки, катепаны, стратиги—187. Турмы—188. Протонотараты—189. Численность фем—190. Антиохия—193. Телух—195. Поевфратские города—195. Мелитина—197. Месопотамия. Тарон—198. Васпуракан—199. Иверия—201. Феодосиополь. Халдия—203. Армениак. Пафлагония. Букелларий. Оптиматы. Опсикий—204. Абид. Эгей. Хиос—205. Самос. Фракисий. Кивирреот—206. Кипр. Анатолик—207. Каппадокия. Харсий. Ликанд—20S. Колония—209. Италия—211. Далматия—217. Сербия—219. Диррахий—220. Никополь—221. Пелопоннес и Эллада—222. Фессадоника—223. Македония—224. Болгария—225. Придунайские города—227. Белград-Сирмий—228.

ГЛАВА V. Общество и экономические условия его быта. Значение славянского гения—230. Судьба муниципального устройства—232. Начала народного выбора и корпоративности—233. Чиновная аристократия—235. Колонат—236. Вольное крестьянство—240. Земледельческий закон—241. Парики и общинники, убогие—242. Борьба властелей с убогими—243. Новеллы X в.—244. Πεῖραо властелях и убогих—245. Условия благоприятствовавшие крестьянам и властелям— 247. Прекарно-бенефициальная система—253. Харистикарная система—256, ее значение—257, злоупотребления—260. Дары убогих властелям—262. Пронии—263; их влияние на положение крестьян—26G.

ГЛАВА VI. Финансы. Вопрос о платежных силах и гарантии—268. Организация податной системы. Бюджетный период, писцовые книги—270. Подати поземельная—272 и поголовная—273. Добавочные статьи—274. Натуральные повинности: в связи с военным делом—276, государственною почтой—278 и кормлением должностных лиц—281. Списание недоимок—283. Взимание даней узурпаторами и мятежниками—284. Злоупотребления сборщиков—285. Экстренные источники доходов: отчисление в казну частных и церковных имуществ—286, государственная монополия—292, чеканка низкопробной монеты—296. Отношение между доходами и расходами—296. Характер расходов—297.

ГЛАВА VII. Войско, Значение воинских участков—300, их происхождение—301, судьба—304. Участок, как место постоянной оседлости стратиота—307. Снаряжение—308. Продовольствие и жалованье—309. Упадок военной дисциплины— 313. Группировка естественная—314 и искусственная—315. Тагмы—317. Лохи. Стратиги и лохаги—318. Морские фемы—319. Друнгарий флотов. Императорский флот— 320. Доместики школ—322. Стратилаты и стратопедархи—323. Тагмы школ и стратилатов—325. Аллагий—327. Бессмертные и хоматинцы—328. Наемное войско. Лейб-гвардия—329. Экскубиты и варяги—331. Состав варяжского корпуса—334. Союзное войско народов. Французские норманны—339. Немцы—341. Арабы, грузины, турки—342. Армяне, павликиане, узо-печенеги, албанцы—343. Этнарх. Стратиг— автократор—345. Триумф—346.

ГЛАВА VIII. Суд. Инстанции—347. Императорский суд—348. Реляции, апелляции и суппликации—349. Судьи вила на ипподроме — 350. Столичный гражданский суд—350. Дикастирии: друнгария виглы, министра юстиции, квестора, эпарха—351. Областной гражданский суд.—352. Военный суд—353. Войсковые судьи—354. Духовный суд—355. Судебная процедура, доказательства и наказания—357. Принципы равенства, правды и милости—358.

ГЛАВА IX. Церковь. Союз государства и церкви—361. Положение константинопольского патриарха—362. Синод. Секреты—364. Вступление патриархов на престол—365. Церковная иерархия—366. Патриархи: Алексий—368; Михаил Керулларий—374; Константин Лихуд—390; Иоанн Ксифидин—396; Косьма—401. Подчиненные константинопольскому патриарху митрополии: Кесария—404, Ефес—405, Ираклия, Анкира, Кизик—406, Сарды; Никомидия, Никея, Халкидон, Сид—407, Севастия, Амасия, Мелитина, Тианы, Гангра, Фессалоника—408, Клавдиополь, Неокесария—409, Писинунт, Миры, Кария, Лаодикия, Синнады, Иконий, Антиохия, Силей, Коринф—410, Афины, Мокисс, Крит, Селевкия, Калабрия, Патры—411, Трапезунт, Ларисса, Навпакт, Филиппополь, Траянополь, Родос, Филиппы, Адрианоноль, Иераполь, Диррахий, Смирна—412, Катана, Аморий, Камах, Котиаий, Свято-Севериана, Митилина, Новопатры, Евхаиты—413, Амастрида, Хоны, Идрунт, Келтцина—415, Колония, Фивы, Серры, Помпеиополь, Россия, Алания, Энос, Тивериуполь, Керасунт, Наколия, Германия, Мадит—416, Апамия, Василия, Дристра, Назианз, Керкиры, Абид, Мефимна, Христианополь, Русий—417, Лакедемон, Наксос, Атталия—418. Архиепископии: Визия, Леонтополь, Марония, Гермии, Аркадиополь, Парий, Милит, Приконис, Силимврия—418, Кий, Апр, Кипселлы, Ника, Неаполь, Селга, Херсон, Месина, Гарелла, Врисис, Деркос, Каравизия, Лимн, Левкад, Мисфия, Кудры, Сотириополь, Пидахеон, Герма, Воспор, Котрадия, Эроина, Карпаф, Месимврия, Готфия, Сугдия—419, Фуллы, Эгина, Фарсалы, Метрахи, Зикхия—120. Патриархат антиохийский—420. Архиепископия болгарская—422. Патриархаты александрийский и иерусалимский—423.

ГЛАВА X. Монашество. Размножение монастырей в связи с особенностями политического строя—425, экономическими и религиозными мотивами—327. Вновь основанные монастыри: Перивлепт—429, Косьмы и Дамиана, св. великомуч. Георгия—430, Антифонита и др.—432. Применение корпоративного начала к устройству монастырей—433. Монастыри царские, ставропигиальные, епархиальные, частных лиц и общин, независимые—434. Монастырские уставы—435. Типик Михаила Атталиота—436. Примеры подвижничества: Симеон Новый Богослов— 438, Дорофей, Иоанн Мавропод—439, Никита Стифат, Всесвятый—440, Феодота—441. Степень выполнения монахами монашеских обетов—441. Влияние монашества ни византийское общество и государство—443. Вмешательство монахов в мирския дела со стороны своего происхождения и значения—447.

ВВЕДЕНИЕ.

Смерть Василия II Болгаробойцы и воцарение Алексея I Комнина составляют две крайние грани, отделяющие 56-летний период, который отличается в византийской истории затишьем, сравнительно с временем предшествующим и последующим. Отсутствие особенно выдающихся событий и блестящих предприятий, обыкновенно привлекающих взоры современников и потомства, послужило одною из причин, что этот период менее других разработан историческою наукой. Своим трудом мы желали бы внести носильную ленту в дело его разработки.

Нашей задачей было изучение византийского государства и церкви в их, так сказать, домашней жизни, помимо отношений к другим государствам и церквам. Предмет и в этих суженных рамках был настолько обширен, что по многим пунктам пришлось ограничиться простым указанием на результаты, не входя в обстоятельную аргументацию. При выполнении задачи, существующие ученые пособия приняты во внимание, насколько они представляли интерес по некоторым вопросам. Немало оказалось вопросов, на которые в исторической литературе не дано ответов или даны ответы неудовлетворительные. Сочинения посвященные изложению истории Византии или Греции, как-то: Лебо, Гиббона, Финлея, Гопфа, Панарригопуло, Гфрӧрера, Герцберга, касаются по преимуществу внешней истории и мало места уделяют истории внутренней; сочинения имеющие своим содержанием генеалогию, хронологию и византийское устройство, как-то: Дюканжа, Муральта, Краузе, Цахариэ, частью устарели, частью ненадежны по обилию ошибок и пробелов, частью недостаточны по самому свойству темы. Наибольшую ценность представляют статьи русского ученого, профессора В. Г. Васильевского ¹). Во всяком случае

¹) Названия сочинений и статей принадлежащих как поименованным авторам, так и другим, которые приняты нами во внимание, будут приведены в соответствующих местах подстрочных примечаний.

потребовался пересмотр источников, чтобы по достоинству оценить то, что до сих пор сделано и что еще остается сделать.

На нижеследующих страницах читатель найдет перечень тех источников, которыми мы имели возможность пользоваться, равно как оправдание того приема, которого мы держались при пользовании. Большинство средневековых писателей, особенно византийских, тесно примыкают друг к другу, последующие руководятся произведениями своих предшественников, иногда называя своих руководителей, иногда умалчивая о них. Значение их неодинаково. Неоспоримую важность имеют памятники оригинальные, в которых показания исходят от современников, очевидцев и достоверных свидетелей. Памятники производные не имеют важности по отношению к заимствованной части, исключая случаев, когда они дополняют ее какими-нибудь новыми подробностями, или когда., за утратой первоисточника, им по необходимости приходится отвести место принадлежащее первоисточнику. Нельзя назвать вполне научным прием, нередко практикующийся в исследованиях, когда на ряду с ссылкой на сочинение современника, имеющее значение первоисточника, делается ссылка на автора сообщающего чужое сведение, и обе ссылки считаются равносильными по доказательности. Мы, опираясь на предварительное сличение текстов, приводили первоисточник, а рядом помещали в скобках источники производные, заимствованные из него непосредственно или посредственно. Те места производного источника, которые заключают в себе какие-нибудь изменения, дополнения и объяснения и могут считаться оригинальными вставками, или которые заимствованы из памятников до нас недошедших, мы оставляли без скобок, разумеется, если оригинальность произошла не от ошибочного понимания автором своего источника, не от неисправности рукописей и других подобных причин.

Источники располагаем по группам, принимая главным образом во внимание различие их по внутреннему характеру, зависевшее от причин и задач, вызвавших их появление на свет, не упускаем однако ж из виду и норм группировки по внешним признакам, по времени и месту происхождения.

Первая группа исторических памятников, слагающаяся из историй, записок, хроник и летописей, по материалу самая обильная и по значению наиболее важная. Памятникам этого рода на греческом языке, явившимся в пределах византийского государства, принадлежит первое

III

место, второе — памятникам западноевропейским, особенно нижне-итальянским, писанным на языке латинском, третье—восточным, т. е. армянским, грузинским, сирийским и арабским.

А) Греческие памятники.

1) Записки Михаила Пселла ¹), знаменитого ученого и политического деятеля, который непрерывно почти вращался при дворе (приблизительно с 1041 по 1076 г.) и имел возможность близко ознакомиться с событиями и лицами.

Записки Пселла состоят из двух частей, разделенных вступлением на престол Константина Дуки. Обе части написаны в разное время, по разным побуждениям и, вероятно, в первое время представляли собою два отдельные сочинения ²). Первая часть написана по просьбе какого-то друга, которого автор называет „любезнейшим из всех мужей“ ³). Не лишена правдоподобия догадка, что под безымянным другом разумеется патриарх Константин Лихуд; догадка оправдывается отношениями Пселла к Лихуду и преобладающим содержанием первой части записок. Пселл связан был с Лихудом узами дружбы и благодарности, Лихуд помог ему составить карьеру, поддерживал его своим влиянием при дворе. Центром повествования Пселла служит то время, когда он вместе с Лихудом, рука об руку, с наибольшим успехом я славой трудился на политическом поприще, т. е. прежде всего царствование Константина Мономаха, затем царствование Исаака Комнина; оба

¹) Sathas, Bibliotheca graeca medii aevi, IV, Paris, 1874;. Обстоятельная рецензия на издание Cафы, с указанием допущенных им неисправностей текста, помещена проф.. Пандазидом в Ἀθηναῖον σύγγραμμα, Ἀθήνησιν, τόμ. III, VII, VIII. До издания Сафы были опубликованы лишь некоторые отрывки записок в латинском переводе Комбефиза у Паджи, Crit. historic, ad Baronium, IV, 204—208, и в греческом подлиннике у Дюканжа в его глоссарие под словом πρόεδρος, а также в примеч. к тексту Зонары, edit. Dindorfii, VI, 170, 173, 174, 175, 176, 177, 180, 182, 189, 190.

²) Вероятность имеет своим основанием: а) то обстоятельство, что Скилиций пользовался записками Пселла, начиная со времени Константина Дуки, т. е. одной второй частью, б) то, что заглавие записок в кодексе парижской национ. библ. № 1712, по которому сделано издание Сафы, обнимает одну первую часть: χρονογραφία πονηθεῖσα τῷ πανσόφω μοναχῷ Μιχαὴλ τῷ ὑπερτίμῳ, ἱστοροῦσα τὰς πράξεις τῶν βασιλέων, τοῦ τε Βασιλείου καὶ Κωνσταντίνου τῶν πορφυρογεννήτων, τοῦ τε μετ’ αὐτοὺς Ρωμανοῦ τοῦ Ἀργυροπόλου, τοῦ μετ’ ἐκεῖνον Μιχαὴλ τοῦ Παφλαγόνος, τοῦ ἀπὸ καισάρων ἄρξαντος μετ’ αὐτόν ἀνεψιοῦ τούτου Μιχαὴλ, τῶν ἑξῆς δύο αὐταδέλφων καὶ πορφυρογεννήτων τῆς τε κυρᾶς Ζωῆς καὶ τῆς κυρᾶς Θεοδώρας, τοῦ σὺν αὐταῖς Κωνσταντίνου τοῦ Μονομάχου, τῆς μονοκρατορίσσης θατέρας τῶν δύο ἀδελφῶν κυρᾶς Θεοδώρας, τοῦ μετ’ ἐκεῖνον (мужской род местоимения показывает, что после Θεοδώρας пропущено: τοῦ μετ’ ἐκείνην Μιχαὴλ τοῦ Στρατιωτικοῦ) Ἰσαακιου τοῦ Κομνηνοῦ, καὶ ἕως τῆς ἀναῤῥήσεως Κωνσταντίνου τοῦ Δούκα.

³) Psell. (ed. Sathas), IV, 135—136: συγγραφήν, φίλτατε πάντων ἀνδρῶν,... ἀπῄτησας.

эти царствования изложены в связном и цельном очерке. У Лихуда, естественно, могло родиться желание сохранить для потомства сведения о лучшей поре своей политической деятельности и он мог обратиться с просьбой к облагодетельствованному им Пселлу, который лучше всякого другого мог выполнить задачу; предпочтительное же оттенение в записках двух эпох, с которыми у Лихуда и Пселла были соединены самые дорогие воспоминания, легко объясняется сколько пристрастием автора к этим эпохам, столько же тем обстоятельством, что первым читателем, записок, по инициативе которого они были предприняты и которому прежде всего должны были доставить внутреннее удовлетворение, был Лихуд. Составление записок производилось не ранее 1059 г., после вступления Лихуда на патриарший престол, как это видно из прямых указаний. Автор говорит, что о Мономахе он писал „по памяти“ ¹), а в рассказе о посольстве к Комнину (1057), когда речь заходит о Лихуде, который однако ж по имени и здесь не назван, вставляет замечание, что· потом он занял патриарший престол, и этим показывает, что, когда он писал, вступление Лихуда на престол было уже совершившимся фактом. Что не только окончание первой части записок (время Комнина), но и начало (время Василия II и его преемников) написано не ранее 1059 г., об этом можем заключать из заявления Пселла, что он избегал подробностей, для описания которых потребовалось бы продолжительное время ²), другими словами, что он выполнил свой труд в короткое время: этого автор не мог бы сказать, если бы между началом труда и его окончанием был значительный промежуток. Получается таким образом крайний предел, за который не восходят записки по времени своего появления на свет, именно 1059 год. Другой крайний предел не требует разысканий, если только верна мысль, что под другом, по просьбе которого составлены записки, разумеется Лихуд. Константин Лихуд скончался в 1063 г., следовательно и записки не могли явиться позже этого срока. Но если бы даже признана была неосновательною догадка, что записки составлены по просьбе патриарха Лихуда, то и в таком случае пришлось бы раздвинуть хронологические рамки лишь на четыре года, вместо 1063 поставить 1067 (год смерти императора Константина Дуки), так как во второй части записок есть намек, что первая была известна Константину Дуке.

Вторая часть записок посвящена истории дома Дук, имеет вид фамильных записей и составлена по желанию Дук. Император Константин Дука, прочитав, вероятно, первую часть записок, пожелал, что-

¹) Psell., IV, 136: κατὰ μνήμην. ²) Psell., IV, 135.

бы он сам и его дом тоже были прославлены, найдя себе место в истории и взял с Пселла обещание посвятить свой историографический талант этому предмету ¹). В царствование Михаила Парапинака Пселл, не отвлекаемый заботами об управлении, имел достаточно досуга, чтобы исполнить данное обещание. Без всякого побуждения с чьей-нибудь стороны ²) он принялся за работу, описал уже царствование Константина Дуки и приступил к истории его сына Михаила, когда вмешался в дело этот последний и предложил на усмотрение Пселла свою автобиографию³). Из выражений употребляемых автором о Михаиле, в роде того, что он пишет о живом государе, которого часто видит ⁴), вытекает заключение, что вторая часть записок начата и окончена при Парапинаке, до удаления Пселла от двора, т. е. около 1071—1075 г.

Различие побуждений при написании обеих частей записок отразилось на различии в их характере, при некоторых чертах сходства. Общая их черта та, что автор в той и другой части не задается целью делать подробное описание событий в хронологически последовательном порядке. Задача его—изложить главное, не вдаваясь в подробности, и изложить это не по годам, а в той последовательности, в какой память воспроизводила пред его умственным взором картины минувшего ⁵). Напрасно мы стали бы искать у Пселла детального воспроизведения фактов внутренней, а тем более внешней жизни, и извлекать из его показаний хронологические даты; таких деталей, имеющих значение для всестороннего исторического знания, у него не найдем, его хронология не всегда точна. За то страницы его записок изобилуют удачными эскизами; портреты многих лиц, с их нравственной и физической стороны, набросаны умелою рукой; читатель встречает ряд живых очерков из тогдашней жизни, которые приятно поражают среди сухих, однообразно сходных между собою византийских хронографов и примиряют с недостатком фактических подробностей. Затем черта сходства между обеими частями заключается в однообразии приема, с помощью которого автор примиряет чувство благодарности к благодетельствовавшим ему государям с чувством правдивости и исторического беспристрастия. Прием этот—умолчание. Он считал предосудительным говорить дурно о государях, которые делали ему добро, и в тоже время считал недостойным себя прибегать к искажению фактов, превращению дурного, заслуживающего по-

¹) Psell., IV, 260. ²) Замечание Сафы, Psell., IV, prol., СХVІІ, что эту часть записок Пселл напасал по требованию и под наблюдением Михаила Парапинака, не находит оправдания. ³) Paell., IV, 292—293. ⁴) Psell., IV, 283.

⁵) Psell.. IV, 117, 135—136.

рицания, в хорошее и похвальное. Лучший выход из затруднения автор, усмотрел в том, чтобы говорить только о хорошем, дурное же обходить молчанием ¹). Но степень применения системы умолчания не одинакова в обеих частях ив этом главным образом состоит различие между ними. Так как в первой части он писал о государях сошедших со сцены и предназначал сочинение человеку незаинтересованному в том, чтобы сказано было о них одно хорошее, то чувство признательности у Пселла должно было выдержать борьбу с чувством справедливости, окончившуюся тем, что тому и другому отведено свое место: много позорного из жизни Мономаха, без сомнения, пройдено молчанием, но и того, о чем упомянуто ²), вполне достаточно, чтобы судить, каковы были слабые стороны этого государя. Вторую часть записок Пселл писал для Дук и должен был заботиться о том, чтобы не оскорбить самолюбия своих августейших читателей; чувство беспристрастия не покидало и здесь автора, оно пробивается в неодобрительных отзывах его о политике Константина Дуки ³), однако ж в общем преобладает хвалебный тон и автор становится более сдержанным. Отсюда произошло, что вторая часть записок отличается краткостью, сравнительно с первой,—в особенности же сжато и недостаточно изложено царствование Парапинака, которое не могло похвалиться преобладанием светлых сторон над мрачными.

Особенности записок Пселла, общие обеим частям и свойственные каждой в отдельности, определяют уже ценность заключающегося в них исторического материала. По живости картин и стремлению к беспристрастному изложению труд Пселла занимает видное место в ряду исторических памятников, и это нужно сказать относительно сочинения в полном его составе. В тоже время отдельные части его, оцениваемые по их сравнительному достоинству, имеют неодинаковую степень важности; вторая часть записок имеет меньшую важность в смысле исторического памятника, чем первая. В свою очередь каждая из двух частей распадается на отделы неодинаковые по степени важности, и подобно тому как во второй части отдел последующий, посвященный изложению царствования Михаила Парапинака, менее важен, чем предшествующий, излагающий правление Константина Дуки, Евдокии и Романа Диогена, точно также в первой части наоборот, каждый предшествующий отдел уступает в важности отделу последующему, отделы о Василие II и Константине VIII менее важны, чем отдел о Романе Аргире, о Романе менее важен, чем о Михаиле Пафлагоне, о Михаиле Пафлагоне менее важен, чем о Михаиле Калафате и его преемниках до Константина

¹) Psell., IV, 114. ²) Psell., IV, 126 sq., 178—179. ³) Psell., IV, 265—266.

VII

Дуки. Если во второй части неодинаковая важность отделов обусловливается обстоятельствами, сопровождавшими составление Шеллом записок; то в первой она зависит главным образом от качества тех источников, из которых Пселл почерпал свои сведения.

Первая часть записок Пселла состоит из семи отделов (τόμοι). В первом отделе изложено царствование Василия II Болгаробойцы. Сам автор замечает, что лично он не компетентен, не видел и не слышал Василия II, скончавшегося во время его детства ¹); сведения об этом императоре заимствованы им у других ²), и в частности в сочинениях посвященных изображению его царствования ³). Какие здесь разумеются сочинения, с достоверностью сказать нельзя, потому что самые сочинения до нас но дошли; мы имеем хронику Льва Диакона, доведенную до смерти Иоанна Цимисхия (976) и затем записки Пселла, примыкающего к Льву Диакону и начинающего с того момента, на котором остановился Лев⁴). Можно только предполагать, что в числе сочинений, о которых говорит Пселл, была недошедшая до нас хроника Иоанна евхаитского, современника и учителя Пселла. Личные отношения Пселла к Иоанну могли обратить его внимание на эту хронику, а судя по стихотворению Иоанна евх. ⁵), хроника, кроме времени предшествующего, могла обнимать царствование Василия II и даже Константина VIII (но едва ли простиралась далее) ⁶). Для времени Василия II записки Пселла, собственно говоря, имеют значение второстепенного источника, и если исследователь принужден выдвинуть их на передний план, то лишь потому что не сохранились первоисточники, которыми пользовался Пселл. В рассказах о событиях этого времени замечаются у Пселла неточности ⁷).

Во втором отделе излагается история Константина VIII. Пселл говорит, что и Константина, точно также как Василия, он не видел и не слышал, сведения о нем, как и о Василие, заимствовал у других ⁸), причем не определяет точнее, были ли это изустные сообщения живых лиц, или исторические сочинения. Записки Пселла для этого времени име-

¹) В год смерти Василия II Пселлу было 7 лет. ²) Psell., IV, 30.

³) Psell., IV, 5. ⁴) Поэтому, без сомнения, в парижской рукописи записки Пселла помещены вслед sa хроникой Льва Диакона.

⁵) Migne, СХХ, 1194-1195.

⁶) Кроме хроники Иоанна евх., Пселл мог еще пользоваться недошедшей до нас хроникой Феодора севастийского, о которой упоминает Скилиций (Cedr., I, 4) и в которой (как показал Алляций в трактате о Феодорах) описано было время Василия II. ⁷) Напр., IV, 10, в рассказе о выступлении войска против Склира и Фоки, а не одного Фоки (cp. Cedr., ed. Bonn., II, 443—444).

⁸) Psell., IV, 30.

XVII

ют такое же значение, как для предшествующего, и точно также не лишены неточностей ¹).

Третий отдел заключает историю Романа III Аргира. Сведения в этом отделе получают большую достоверность, чем в предшествующих. О наружности императора Пселл мог говорить на основании собственного наблюдения, потому что видел Романа²); о внутренних же качествах императора, равно как о событиях его царствования Пселл узнал впоследствии от придворных ³), так что его изображение во всяком случае воспроизводит общественное мнение, взгляд высших сфер на личность Романа и события его времени.

Михаил Пафлагон, история которого составляет предмет четвертого отдела, лично известен был Пселлу столько же, сколько его предшественник, Роман, т. е. Пселл мог видеть императора во время публичных церемоний ⁴), более близкого знакомства не было. Тем не менее его показания о Михаиле Пафлагоне получают большую цену, чем показания о Романе III, потому что почерпнуты из более надежного источника. Сведения о Романе добыты были Пселлом, по собственному его сознанию ⁵), сбивчивые и противоречивые, между тем сведения о Михаиле должны были отличаться верностью и определенностью, потому что были получены от лиц принимавших деятельное участие в событиях и близко стоявших к кормилу правления. Таковы были Алусиан, сын Аарона, рассказывавший Пселлу о своем участии в болгарском восстании ⁶), брат императора и его первый министр Иоанн Орфанотроф, с которым Пселл находился в отношениях настолько близких, что присутствовал при отправлении им официальных обязанностей, был принят в его доме, часто с ним беседовал и узнал много секретного, неизвестного другим ⁷). У Пселла были под руками и письменные источники, излагавшие царствование Михаила Пафлагона, но он считал их недостоверными, не пользовался и предостерегал читателей от пользования ими ⁸). Мы не знаем этих источников, знаем только, что современник Михаила Пафлагона Димитрий кизический написал какое-то историческое произведение ⁹), до нас недошедшее. Может быть, это именно сочинение и имеет в виду Пселл.

Пятый отдел содержит историю царствования Михаила Калафата, шестой—Константина Мономаха, Зои и Феодоры, седьмой—Михаила Стра-

¹) Напр., IV, 23, ошибочно показан возраст Константина VIІІ при вступлении на престол. ²) Psell., IV, 30, 49—50. Пселл был тогда школьником и мог видеть императора во время великих выходов и др. церемоний.

³) Psell., IV, 45—46. ⁴) Psell., IV, 74. ⁵) Psell., IV, 45-46.

⁶) Psell., IV, 72. ⁷) Psell., IV, 53, 77—78, 68. ⁸) Psell., IV, 68. ⁹) Cedr., I, 4.

тиотика и Исаака Комнина. В этих отделах Пселл пишет уже не с чужих слов, но как очевидец и участник в тех событиях, которые описывает. Калафата он знал еще в звании кесаря ¹), а в звании императора мог узнать еще ближе, сделавшись его подсекретарем ²); во время народного бунта против Калафата тщательно наблюдал за ходом событий ³), входил в сношение и беседовал с главными деятелями движения ⁴). Пользуясь при Мономахе (в качестве сначала секретаря, потом протоасикрита и ипата философов) безграничным доверием императора ⁵) и благосклонностью членов императорской семьи ⁶), хорошо знакомый с выдающимися деятелями того времени ⁷), он был посвящен решительно во все тайны ⁸), не было важного случая, в котором бы обходились без его совета и решения ⁹). При важнейших событиях царствования Феодоры и Стратиотика он присутствовал, в качестве простого зрителя, а не деятеля ¹⁰). Но с момента возмущения Комнина опять видим его в роли деятеля ¹¹), а после вступления Комнина на престол, он делается приближеннейшим к императору человеком, подает ему советы ¹²), по возможности не расстается ¹³), а во время разлуки ведет с ним оживленную переписку ¹⁴), входит в близкие сношения и с членами царской семьи ¹⁵). При таких условиях Пселл не нуждался в чужих сообщениях. Только в те небольшие промежутки, когда он не успел еще приобрести сильного влияния при дворе (при Калафате) или когда считал нужным держаться в некотором отдалении от двора (при Феодоре и Стратиотике), сообщения других лиц могли иметь для него важность, каковыми сообщениями он и пользовался для своих записок¹⁶). Во все же остальное время собственный его опыт был авторитетнее всякого свидетельства; данные сообщаемые в записках на основании этого опыта тем ценнее, что автор твердо решился соблюдать беспристрастие и, если признавал возможным сообщить о тол или другом факте, то сообщать одну лишь истину ¹⁷).

При Константине Дуке Пселл, вполне пользуясь императорскою благосклонностью, имел решающий голос во многих важных вопросах ¹⁸), в царствование Евдокии, Диогена и Парапинака, нередко обходились в политических делах без его участия, но иногда прибегали и к его со-

¹) Psell., IV, 61-62. ²) Psell., IV, 02.

³) Psell., IV, 91—92. ⁴) Psell., IV, 98—99. ⁵) Psell., IV, 124. ⁶) Psell., IV, 26, 130, 175, 205. ⁷) Psell., IV, 138. ⁸) Psell., IV, 110. ⁹) Psell., IV, 138, 145, 156, 158—9, 178—179, 185, 193. ¹⁰) Psell., IV, 20S, 210. ¹¹) Psell., IV, 214 sq.

¹²) Psell., IV, 245, 262—263; V, 416—7. ¹³) Psell., IV, 251. ¹⁴) Psell., V, 300, 315, 316. ¹⁵) Psell., IV, 249. ¹⁶) Psell., IV, 83.

¹⁷) Psell., IV, 123—124, 242—244. ¹⁸) Psell., IV, 256, 259, 447.

действию ¹). Главное же, что все совершалось на его глазах, хотя не всегда по его мысли, следовательно, и во второй части записок Пселл мог основаться на личном опыте. И действительно, источником его для второй части служит личный опыт. Из автобиографии Михаила Парапинака (до нас недошедшей) Пселл едва ли что-нибудь заимствовал, судя по тому, что в автобиографии император говорил о себе со скромностью и самоуничижением²), а в записках о нем говорится лишь с похвалой.

2) История Михаила Атталиота³), который был современником Пселла и стоял в близких отношениях ко двору во второй пол. XI в.

История эта написана при императоре Никифоре Вотаниате около 1080 г.⁴). Побуждение к ее написанию сам автор указывает в желании представить для потомства в лице Вотаниата пример достойный подражания ⁵); из того, что сочинение посвящено Вотаниату и наполнено похвалами ему, можно заключить, что, независимо от этого желания, у автора имелось еще в виду обратить на себя милостивое внимание императора.

Приступая к истории, Атталиот предупреждает, что поведет рассказ не о том, что слышал или узнал от других, но что видел собственными глазами ⁶). После такого предупреждения он начинает речь с царствования Михаила Пафлагона (1034) и оканчивает вторым годом царствования Никифора Вотаниата (1079), обнимая таким образом своим рассказом пространство времени в 45 лет. Хотя физически возможно, что автор мог быть очевидцем описываемых событий в течение этого довольно продолжительного времени, однако ж представляется более соответствующим сущности предмета относить его заявление (что будет рассказывать лишь виденное собственными глазами) главным образом ко времени со вступления на престол Романа Диогена. К этому побуждает прежде всего то обстоятельство, что Атталиот является в деятельной роли при дворе и при особе императоров лишь с 1067 г. ⁷), о государственной же его службе до этого времени неизвестно, была ли она по своему качеству и месту прохождения такого рода, чтобы дать возможность видеть.

¹) Psell., IV, 274—276, 280—282. ²) Psell., IV, 293.

³) Ἰστορία ἐκτεθεῖσα παρὰ Μιχαὴλ, αἰδεσιμοτάτου κριτοῦ ἐπὶ τοῦ ἱπποδρόμου καὶ τοῦ βήλου τοῦ Ἀτταλειάτου. Издана по кодексу париж. нац. библ. № 136, принадлежавшему некогда коаленевой библиотеке, в Corpus scriptorum historiae byzantinae... a Wladimiro Bruneto de Presle... recognovit Immanuel Bekkerus, Bonnae, 1853.

⁴) Последний факт, занесенный в историю, Attal., 314—315, издание Вотаниатом новеллы о смертных приговорах в декабре 1079 г., Zachariae, Jus graeco-romanum, Lipsiae, 1857, III, 338. Алексей Комнин известен автору, Attal., 250, 288—289, 299, как доместик школ, новеллисим и севаст, и неизвестен как император (каковым он сделался в апреле 1081 г.). ⁵) Attal., 322.

⁶) Attat., 8. ⁷) Attal., 98, 102—103, 120—121, 124, 128-431, 136, 152—153,158, 167, 245—264, 292.

своими глазами главнейших государственных деятелей и наблюдать течение важнейших событий. Еще более побуждает к тому различие двух половин истории, первой—до воцарения Романа Диогена, второй—с его воцарения: первая излагает события кратко и сжато, вторая подробно и обстоятельно, в первой автор забывает о своей личности ¹), во второй ссылается по местам на свой опыт, в первой встречаются неточности²), во второй их нет, отличительная особенность первой—полнейшее беспристрастие и объективность, во второй эта особенность ослабевает, субъективный колорит ложится на рассказ.

Впрочем и во второй части Атталиот, опираясь преимущественно на личном наблюдении и опыте, не устранял вполне и свидетельства других лиц; по крайней мере, для царствования Михаила Парапинака, когда положение его при дворе несколько пошатнулось, личные свои наблюдения он считал недостаточными и пользовался показаниями какого-то близкого себе приятеля, который клятвенно засвидетельствовал искренность своих показаний ³). Субъективный колорит, обнаруживающийся во второй части, не исключает истинности повествования. Сведения о фактах автор сообщает верные и лишь оценивает факты под своим углом зрения; он не чужд пристрастия, но его пристрастие выражается не в извращении фактической истории, а в тех отступлениях и суждениях, которые не трудно выделить из общего содержания книги и оценивать, как личное настроение автора или, по большей мере, той партии, к которой он принадлежал. Отличенный Диогеном, Атталиот сверх меры превозносит его и даже его мятежнические наклонности считает достоинством и проявлением патриотизма ⁴); сыплет укоризны на голову Михаила VII, в котором видит виновника несчастной доли Диогена ⁵), в следовавших затем вторжениях турок усматривает гнев Божий за преступление против этого великого человека ⁶); порицает все управление Михаила VII, которому не симпатизирует до такой степени, что не желает даже назвать имени его воспитателя (Пселла); наконец на узурпаторство Вотаниата смотрит как на подвиг, как на самоотверженную жертву во благо православных христиан ⁷). Все это—субъективные взгляды, которые легко отбросить, и тогда получится чистое зерно, неповрежденная историческая

¹) Очевидно, он почерпал свои сведения у других лиц, которых впрочем, не называет, в одном только месте, Attal., 98, он обмолвился, что слышал кое-что о времени Константина Дуки из уст Романа Диогена.

²) Хронологические и фактические неточности попадаются в истории Михаила Пафлагона и Михаила Калаоата. Attal., 10, 13, 17.

³) Attal., 188: ὁ δ’ ἄνθρωπος φίλος ἐμοὶ γνησιώτατος ῶν ἐξώμνυτο τὴν τοιαύτην ὑπόθεσιν. ⁴) Attal., 97. ⁵) Attal., 176. ⁶) Attal., 183. ⁷) Attal., 213.

XII

истина. По направлению взглядов, нашедших себе место в истории, Атталиот составляет диаметральную противоположность Пселлу: один порицает Диогена и восхваляет Михаила Парапинака, другой превозносит Диогена и осуждает Парапинака. Показания их о том и другом государе дают возможность взаимной проверки, исправления и восполнения.

Из заключительных слов истории ¹); видно, что Атталиот намерен был продолжать сочинение. Но выполнил ли он свое намерение— мы не знаем, по крайней мере, продолжения не имеем.

3) Хроника Иоанна Скилиция ²), младшего современника Пселла и Атталиота, занимавшего должность при византийском дворе в конце XI в. ³). Хроника написана с целью дать потомству беспристрастное и вполне достоверное продолжение хроники Феофана Исповедника, законченной царствованием Никифора I (811). Скилиций начал хронику с того пункта, на котором остановился Феофан, и довел до последнего времени царствования Никифора Вотаниата. Хроника представляет одно цельное сочинение; когда автор писал предисловие (в котором упоминает о Пселле), в уме его предносилась уже история Константина Дуки (при изложении которой он обращается к Пселлу, как к источнику); последующие писатели (Зонара, Глика, Иоил) знали хронику в цельном составе, а не одну какую-нибудь из предполагаемых редакций ⁴).

¹) Attal., 322: «я сам это видел и знаю и написал все согласно с истиной… из многого немногое, что совершено до второго (включительно) года его (Вотаниата) царствования, а что затем следовало, яснее покажет дальнейший рассказ».

²) Σύνοψις ἱστοριῶν συγγραφεῖσα παρὰ Ἰωάννου κουροπαλάτου καὶ μεγάλου δρουγγαρίου τῆς βίγλας τοῦ Σκυλίτζη. Вполнехроникаизданалишьвлатинскомпереводе: Historiarumcompendium, quodincipiensaNicephoriimperatorisaGenicisobituadimperiumJsaaciComnenipertinet, aIoannecuropalataScilizzaemagnodrungarioviglaeconscriptumetnuncrecensaIoanneBaptistaGabioegraecoinlatinumconversum. Venetiis, 1570. В греческом подлиннике издано только окончание, обнимающее время от Исаака Комнина до Никифора Вотаниата включительно, Paris, 1647; Tenet., 1729; Bonnae, 1839. Издание сделано в виде прибавления к Кедрину в том превратном убеждении, разделявшемся не только первым издателем, Фабротом (Cedr., I, praef.,IX), но и некоторыми из последующих ученых (напр. Gibbon, History of the decline and fall of the roman empire, London, 1836, 1058, Gfrörer, Byzantinische Geschichten, 1877, III, 273, 621), что Скилиций дословно списал Кедрина.

³) Cedr., I, 4: ὁ καθ’ ἡμᾶς ὕπατος τῶν φιλοσόφων καὶ ὑπέρτιμος ὁ Ψελλὸς. Должность его была «великий друнгарий виглы». как показывает заглавие хроники, а также поданная им импер. Алексею Комнину в марте 1092 г. реляция: ὑπόμνησις τοῦ κουροπαλάτου καὶ μεγάλου δρουγγαρίου τῆς βίγλης Ἰωάννου τοῦ θρακησίου, μετὰ τὴν περὶ μνηστείας νεαρὰν γενομένη... Zachariae, III, 376.

⁴) Взгляд о составлении хроники в два приема, в разное время, и произшедших отсюда двух редакциях: а) до 1057, б) с 1057 до 1081, разделяют: Lambecius, Commentarii de aug. bibliotheca caes. Vindobonensi, II, 578, Fabricius, Bibl. graeca, ed. Harles., VII, 723, Schöll, Gesell, d. griecli. Litter., III, 255, Hase. Io-

ΧIII

Скилиций приступил к составлению хроники около 1075 г., после того как вышла в свет вторая часть записок Пселла. Ко времени выхода в свет истории Атталиота (1080) он довел хронику до Исаака Комнина, окончил же ее в начале царствования Алексея Комнина ¹).

В последней части хроники, обнимающей время от Исаака Комнина до конца царствования Вотаниата, Скилиций руководствовался четырьмя источниками: а) историей Атталиота, б) второю частью записок Пселла, в) сочинением неизвестного автора ²), характер которого: анекдотичность, легендарность, внимание к явлениям церковно-религиозной жизни и враждебное отношение к константинопольским патриархам, г) личным опытом и сведениями изустно полученными от людей знающих. В истории Исаака Комнина Скилиций заимствовал сведения у Атталиота ³) и неизвестного автора ⁴). В истории Константина Дуки, Евдокии и Романа Диогена продолжал пользоваться Атталиотом ⁵) и неизвестным⁶) и сверх того Пселлом ⁷). Наконец в истории Михаила Парапинака и Никифора Вотаниата черпал известия у Атталиота ⁸) и заносил сведения добытые путем личных наблюдений и от живых свидетелей⁹).

hannes Lydus de magistratibus, ed. Bonn., XXII, Brunet de Presle, Attal., ed. Bonn., X, Nicolai, Ersch u. Gruber, Encykl., LXXXVII, 339, Васильевский, ffi. Μ. H.Пр., CLXXVI, 108. Murait, Essai de chronogr. byz., XXV, почему-то пределом первой редакции полагает не 1007, а 1048 г. Несколько замечаний о неосновательности этого взгляда, сделал Hirsch, Byzantinische Studien, Leipz., 1876, 359.

¹) О Комнине он мимоходом упоминает, как об императоре. Cedr., II, 738—9.

²) Если искать его между писателями, поименованными Силицием в предисловии, то можно делать выбор между четырьмя: Сикелиотом-дидаскалом, Никифором фригийским, Феодором сидским а Иоанном лидийским.

³) Сопоставляем страницы, из которых сделаны заимствования. Scyl. (Cedr., II) 641=Attal., 60; 642=60—61; 643=61—62; 644=63-65; 645=66; 646=67—68; 647—649=68—09.

⁴) Scyl. (Cedr., II), 642, 643, 645, 646, 647, 648, 649—651.

⁵) Scyl. (Cedr., II), 651=Attal., 70-72; 652=75-77; 653—4=78—82; 654—657 =83—87; 657—658=88, 90—91; 658—659=92—93; 660—663=92—96; 664—666= 98—101; 667—668=101—102, 100, 102—103; 669=104; 670=105—106; 671=106— 107; 672=108—109; 673=110—112; 674=112—114; 675=114; 676=116—117; 677= 118—121, 678=121—123; 679=123—125; 680=125—127; 681=127—128, 131—132; 682=133—135; 683=135—136; 684—136—138; 685—687=138—140, 97; 688=141— 142; 689=143—144; 690=145; 691=146—148; 692=149—150, 152; 693=153—154; 694=155—156; 695=157—158; 696=158—160; 697=160—161; 698=161—162; 699= 163—164; 700=164—165; 701=166—167; 702=168—170; 703=171—174; 704=174— 176, 178—179. ⁶) Scyl. (Cedr., II), 656, 658—659, 665—666, 668, 690, 694—695, 699—700, 704. ⁷) Scyl. (Cedr., II), 659—660=Psell., IV, 269—270; 702=263; 705=287.

⁸) Scyl. (Cedr., II), 705—706=Attal., 180—182; 707—708=182—184; 709—710= 184—187, 189; 711=190—192; 712—714=192—200, 207; 719—720=204—206, 208— 210; 724—725=211—212; 726=242; 727—730=242—243, 246—255, 261; 731=262; 732—734=263, 265—266, 269—272; 735=274, 277, 283; 735—737=285—287, 289—291; 738=295—296, 303; 739— 741=297—302; 742=304, 306—310.

⁹) Scyl. (Cedr., II), 705, 707—708, 714—726, 728—729, 731—744.

XIV

Способ отношения к источникам не рекомендует критических способностей Скилиция. Он поочередно держится то того, то другого писателя, не пытаясь их примирить и представить нечто цельное. Поэтому допускает повторения, выписывая сначала рассказ о чем-нибудь из одного источника и потом воспроизводя тоже по другому. Механически списывая из источников целые страницы, иногда дословно, иногда в сокращении и с пропусками, он не стесняется воспроизводить сентенции своих руководителей ¹), не заботится о том, чтобы сокращения и пропуски не отнимали смысла у речи ²) и чтобы вольная передача слов подлинника не искажала мыслей и фактов ³), не задается вопросом о достоинстве известий, басням и легендам (из неизвестного автора) отводит место наряду с истинными повествованиями. Ко всему этому, черпая из своих источников обильною рукой (всего более из Атталиота), он не считает себя обязанным называть их по имени и указывать, откуда делаются заимствования.

В той части, которая представляет извлечение из Атталиота, иногда буквальное, иногда сокращенное и с пропусками, а тем более в тех местах, где Скилиций делает заимствования у Пселла, он для нас не имеет значения при существовании оригинального текста истории Атталиота и записок Пселла: полезнее обратиться к подлиннику, чем к компиляции, при том не всегда удачной. Но все то, что внесено в хронику Скилиция помимо Атталиота и Пселла, заслуживает полного внимания. Всего более ценности имеют данные, почерпнутые из личного опыта и свидетельств современников. Присутствие таких данных с трудом может быть оспариваемо в истории Романа Диогена, но с полною очевидностью выступает в истории Парапинака и Вотаниата, где автор прямыми ссылками на свидетелей ⁴) и особенностью приемов, стремлением передать дело в цельных, связных очерках ⁵), с обилием

¹) Напр., Scyl. (Cedr., II, 642, взгляд Атталиота, 60—61, на монастырские имущества.

²) Напр. фраза: καὶ ὡς τὰ πράγματα έδειξαν, οὐ πάνυ μάτην ὴλπίκασιν οἱ πολλοί, помещенная у Атта л., 101, при переходе от рассказа о возведении Диогена на престол к рассказу об его заслугах, имела смысл, а у Скилиция, Cedr., II, 666, та же фраза: ὡς δ’οὖν ἐφἀνη ἐκ τούτου, ὡς οὐ μάτην ἠλπίκασιν ἐπ’ αὐτῷ οἱ πολλοί, будучи помещена между известием о провозглашении Диогена и известием о продолжительности царствования Евдокии, не имеет никакого смысла.

³) Напр., по недосмотру, он вложил в уста султана рассуждение, Cedr., II, 701, сделанное Атталиотом от себя; сказанное Пселлом о Константине Дуке, Psell., IV, 263, отнес к Михаилу VII, Cedr.. II, 702; мысли Пселла, IV, 287, сообщил превратное толкование, Cedr., II, 705.

⁴) Cedr., 11,716, 742: ὡς εἴρηται, λέγεται δέ. ⁵) Об итальянских событиях говорит, начиная с Маниака, о болгарских, начиная с Василия II, о восточных— с ссоры Кутлума с султаном.

деталей, носящих все признаки достоверности, показывает, что он стад в своем повествовании на твердую почву. Менее ценны те данные, которые, начиная с Комнина и кончая Диогеном, извлечены из сочинения неизвестного автора. Но меньшая степень ценности обусловливается достоинством источника, не отличающегося полною достоверностью, а не тем обстоятельством, что здесь Скилиций не самостоятелен, компилятивен: пока оригинал, из которого сделана компиляция, неизвестен, историческая наука по необходимости должна отводить компиляции место принадлежащее оригиналу.

4) Хроника Георгия Кедрина ¹), писавшего не ранее XII в. ²). В хронике изложение событий начинается с сотворения мира. До 811 г. автор руководствуется несколькими трудами своих предшественников ³), а с 811 г. следует одному Скилицию, списывая текст этого последнего дословно (αὐτολοξεί, как замечает Фаброт, произведший сличение) и выпуская лишь некоторые места, казавшиеся ему невероятными и в каком-нибудь отношении неудобными ⁴). Если выпущенные места опять поместить в текст Кедрина, то мы получим хронику с S11 по 1057 г., которую по всем правам следует считать произведением Скилиция, а не Кедрина ⁵).

Действительный автор этой хроники, едва ли бывший непосредственным очевидцем событий с Исаака Комнина (до Михаила Парапинака),

¹) Σύνοψις ἱστοριῶν ἀρχομένη ἀπὸ κτίσεως κόσμου καὶ μέχρι τῆς βασιλείας Ἰσαακίου τοῦ Κομνηνοῦ, συλλεγεῖσα παρὰ κυροῦ Γεωργίου τοῦ Κεδρηνοῦ ἐκ διαφόρων βιβλίων. Ed. Xylandri, Basil., 1566. Goar et Fabrotus, Paris, 1647. Venet., 1729. Bonnae, 1838—9.

²) Общее мнение о Кедрине, как писателе XI в. (ср. Xylandri, praei ad Cedr., ed. Bonn., I, XII, Voss, de histor. graecis, p. 351, Allatii, Diatriba de Georgiis, in Fabricii Bibl. graeca, XII, 32, VII, 464, Nicolai, Ersch u. Grub. Encykl., LXXXVII, 339, Murait, Proleg. ad Georg, Amart., IX, Gfrörer, Byz. Gesch., III, 23S, Rambaud, Const. Porphyr., I), не мирится с тем обстоятельством, что он не был современником Пселла, след. и Скилация, как видно из того, что в предисловии выражение Скилиция о Пселле: ὁ καθ’ ἡμᾶς нашел нужным выпустить.

³) Об источниках Кедрина для этого времени см. Hirsch, Byzant. Stud., 376.

⁴) В боннском издании Кедрина эти места напечатаны под строкой по самому полному рукописному кодексу Скилиция, принадлежащему париж. нац. библ., № 136, бывшему коаленевой библиотеки. Cedr., II, 479, 555, 556, 611, 612. Замечательно, что по своему содержанию эти места подходят к характеру неизвестного источника, которым пользовался Скилиций для истории от Исаака Комнина до Романа Диогена: та же анекдотичность, легендарность и малая достоверность, тоже внимание к церковным событиям.

⁵) Вопрос о том, нет ли у Кедрина каких-нибудь вставок, сравнительно со Скилицием, оставляем незатронутым впредь до издания (обещанного Савойи подлинного текста хроники Скилиция. Решать этот вопрос путем сличения Кедрина с переводом Скилиция у Габия находим бесполезным, так как, по свидетельству лиц изучавших перевод Габия (Cedr., 1, ІХ), он во многих местах отступает от мысли подлинника.

XVI

не мог, разумеется, быть очевидцем в более раннее время. Его исторический труд вполне основан на трудах его предшественников. Есть основание полагать, что для времени с 1025 по 1057 г. у него было несколько письменных источников, не менее трех, из которых по двум (по крайней мере) он ведет рассказ до Константина Мономаха, а третий привносит, начиная с Мономаха. Первые два источника не только обнимали время от Константина VIII до Константина IX Мономаха, но и время Василия II, они сообщали различные, иногда противоречивые сведения об одних и тех же предметах. В одном месте, в истории Василия II, автор (Скилиций-Кедрин) заметил и указал противоречие между ними ¹); во в других местах, он не обратил на это внимания и, читая в двух источниках различные подробности и противоречивые показания об одних и тех же событиях и лицах, предположил, что в них рассказывается о различных событиях и лицах, счел поэтому своим долгом все занести в хронику. Отсюда происходит, что раз он говорит об известном факте одно, другой раз, касаясь того же факта, совершенно» иное, раз он передает факт с одними подробностями, а спустя немного повторяет его с другими подробностями, отличными от прежде сообщенных ²). Все это свидетельствует о механическом, чуждом, критического анализа, отношении автора хроники к источникам, о том же качестве, которое, как выше показано, проявил Скилиций в пользовании Атталиотом и Пселлом при изложении истории с 1057 г. Какие именно были эти два источника, легшие в основу хроники от Василия II до Константина IX, трудно сказать,—автор не цитирует их в тексте и до нас они не дошли. Может быть, это были упоминаемые в предисловии хроники произведения Феодора севастийского и Димитрия кизического, может быть, не упоминаемое в предисловии историческое произведение Иоанна евхаитского³). Привнесение нового источника, начиная со времени Мономаха, обнаруживается изменением характера хроники. Автор сообщает рассказам вид цельных, связных очерков, известиям о столкновениях с турками и печенегами предпосылает сведения об их происхождении, местожительстве, характере и пр. Этот источник не отличался большою точностью показаний, осо-

¹) Cedr., II, 441: ἔτερος δὲ λόγος ἔχει. ²) Сравн. о пострижении Никифора Ксифия, Cedr., III, 477—478 и 487, о Скляре Cedr., II, 483 и 487, о саранче, Cedr., II, 609 и 514, о набеге сарацин, Cedr., II, 513 и 514.

³) Догадка на счет Иоанна евх. принадлежит проф. Васильевскому, Ж. М. Н. Пр., CLXXVI, 141.

XVII

бенно о турках, почему в хронике встречаются некоторые хронологические и фактические несообразности ¹).

Хроника Скилиция-Кедрина имеет большую важность, потому что вся она, начиная с истории Василия II ²), составлена по сочинениям до нашего времени не дошедшим. Автор усердно эксплуатирует эти сочинения, по-видимому, не изменяя фразеологии, однако ж, судя по некоторым признакам, воспроизводит их не вполне, но с пропусками, особенно в отделе до Константина Мономаха ³). Исторический материал до Константина Мономаха расположен в строгом хронологическом порядке, с Константина Мономаха хронологическая последовательность ослабевает.

5) История Иоанна Зонары ⁴), византийского сановника XII в. ⁵), поступившего потом в монахи, написана по просьбе монахов около полов. XII в. ⁶) и обнимает события от сотворения мира до Алексея Комнина включительно; простираться далее Зонара считал преждевременным, очевидно, потому что пришлось бы говорить о живом государе ⁷).

В предисловии автор предупреждает, что он с целью не растягивать сочинения обходит разногласия встречаемые у разных историков, а то, что несомненно, заносит в историю буквально, пользуясь выражениями своих источников, если же делает перифраз или дополнения, то приноровляется к стилю источников. Из собственных указаний Зонары и исследований ученых ⁸) известны все почти источники

¹) Cedr., 11,590—591, 606. ²) Об источниках ее с 811 г. до Василия II см. Hirsch, loco cifc. ³) Напр., пропуски обнаруживаются в заметках о печенегах, Cedr., II, 483, о землетрясении и появлении звезды, 500—503.

⁴) Ἐπιτομὴ ἱστοριῶν συλλεγεῖσα καὶ συγγραφεῖσα παρὰ Ἰωάννου μοναχοῦ τοῦ Ζοναρᾶ τοῦ γεγονότος μεγάλου δρουγγαρίου τῇς βίγλης πρωτασηκρῆτις. Ed. per Wolfium, Basil., 1557. Du Fresne Ducange, Par., 1686—1687. Venet., 1729. Bonnae, 1841—1842 (лишьпервые12 книг). Cam Carolii Ducingii suisque adnotationibus ed. Ludovicus Dindorfius, Vol. I—IV (текст), Lipsiae, 1868—1871, Vol. V—VI (примеч. ист. Шмидта), 1872—1873.

⁴) С большею вероятностью можно полагать, что он жил при дворе Алексея I Комнина, откуда с стесненным сердцем должен был удалиться (ср. отзыв его об Алексее, IV, 260, ed. Dindorf), а не при дворе Иоанна и Мануила Комнинов, как думает Дюканж (I, VIII, XXVII—XX V III, ed. Bonn.).

⁶) Крайние пределы: с одной стороны смерть Алексея Комнина 1118 г., которую автор описывает, с другой царствование Мануила Комнина (1143—1180), при котором жил Глика, пользовавшийся для своего сочинения историей Зонары.

⁷) Zon., IV, 260: δοῦναι γραφῇ καὶ τὰ λείποντα οὔ μοι λυσιτελὲς οὐδ’ εὔκαιρον κέκριται.

⁸) Статья Шмидта об источниках Зонары перепечатана в издании Диндорфа из журнала Циммерманна, Zeitschrift für die Alterthumswissenschaft, 1829, № 30—36. Hirsch, Byzant. Stud., 380—381, 383, 391.

XVIII

его истории до Василия II. Для времени начиная с Василия II ученые ¹) считают источниками Зонары Михаила Пселла и Иоанна Скилиция, согласно с собственным показанием автора, который в истории Исаака Комнина ссылается на «многоязычного Пселла“ и „Фракисийца“ ²).

Это неоспоримый факт. Действительно, Зонара, излагая историю от Василия II до воцарения Алексея I Комнина, обильно черпал из этих двух источников, прежде всего и более всего из Скилиция ³), хроника которого, в полном ее составе, давала автору богатый материал ⁴), затем в меньшей степени из записок Пселла (обеих частей)⁵). Но этими двумя источниками он не ограничился. Есть несомненные следы пользования Атталиотом, именно в истории Исаака Комнина ⁶) и Константина Дуки ⁷). Впрочем пользование Атталиотом весьма слабое. На-

¹) Сафа в предисл. к Пселлу, IV, СХVІІ. Васильевский, Ж. Μ. Н. Пр.,. CLXXXIV, 125. ²) Zon., ІV, 196,

³) Что пользовался прямо Скилицием, а не компиляцией Кедрина, видно из того, что заимствованы места выпущенные Кедрином, равно как и та часть (с Исаака Комнина), на которую компиляция Кедрина не простирается.

⁴) Для времени от Константина VIII и далее: Zon., IV, 126—128=Cedr.. II, 483—486; 129=487, 489, 490; 130=491—492; 131=493; 132=498—500; 133=501, 503—504; 136—138=505—506, 518, 510; 139=511—513, 515; 140=514, 520; 141= 521—525; 142=517—518, 526, 519; 144=525; 145=527—528; 146=529; 147=531; 148=533; 146=534; 154—155=540; 156—157=542; 158=543—544; 160=547—548; 162=549—550; 165=563; 166=564; 167=565—566, 551; 168=551—553; 169=567; 170=568—570; 171=570—572; 172=572, 575—577; 173=578—581; 174=581—584; 175=584-587; 176=587—589, 596—608, 605; 177=605; 178=605, 608; 180=610; 181=610, 611; 182=612; 183=615; 184=612—614; 185=619—621; 186=621; 187= 626—628, 630—631; 188=632-633; 190=634—630; 191=636—637, 641: 192=642; 193=643—644; 194=644—645; 195=645—647; 196=647—648; 197=650—651; 198— 199=652, 654; 200=654—657; 201=657—659; 202=659—660; 203=600-663; 204= 664—665; 205=666—667; 206=668; 207=669—672; 208=673—677: 209=680—683; 210=683—686; 211=686-690; 212=691—693; 213=694—695; 214=696—607; 215= 697—699; 216=700—701; 217=702—703; 218=703—704; 219=705—707; 220=706— 708; 221=703—710; 222=711—714; 223=714, 719—720; 224=724—726; 225=727— 730; 226=731—732; 227=733—734; 22S=734—736; 229=736—739; 230=739—742; 231=743; 232=744.

⁵) Для времени от Константина VIII и далее: Zon., IV, 125—126=Psell., IV, 27, 28, 24, 25; 127=28; 131—132=36, 38, 40; 133=31—32; 134=40—43; 135=43— 46; 136=47-48, 31; 136-138=48—49, 54—55, 58; 143-144=52-53, 55—5S, 60— 61; 146=70—71; 147=72—73; 148=74—75, 64; 149=76—78; 150=78, 62—63, 79, 81; 151=82—84, 99; 152=88, 92, 99; 153=93—95; 154=97—98; 155=104—105, 109—110; 156=111—113; 157=113, 118, 125, 119; 158=126; 159=127—130; 160= 131, 134; 161=139-141; 162=142—143; 163=149—150; 164=150—153; 165=155— 156; 166=160; 167=144; 169=146; 177=170-172, 174; 178=174; 179=181, 190, 177, 199; 180=199, 188, 189; 181=199—200; 182=200—201, 208; 183=210—211; 186=212; 187=212; 188=223, 226; 189=226—228; 191=234—235; 192=238, 241— 242; 193=242—243; 196=250, 258; 197=236; 198=260; 198—199=265—266; 202= 270—271; 203=272, 275—276; 205=274; 206=275; 209=276—277; 216—217=280—281.

⁶) Zon., IV, 191=Attal., 60; 192=60. ⁷) Zon., IV, 197=Attal., 72—73; 198— 199=79.

XIX

конец у него обнаруживаются заимствования еще из какого-то для нас неизвестного источника, но которому он частью восполняет и объясняет сведения взятые у Скилиция, Пселла и Атталиота, частью вносит совершенно новые данные ¹). По характеру своему, данные такого рода, что происхождение их не может быть объяснено иначе, как только заимствованиями, тем более что сам автор по местам ²) прибегает к способу выражений, указывающему на заимствования из письменного источника. Данные эти отличаются от тех вставок, замечаний и дополнений, которые автор делает от себя, частью основываясь на знакомстве с церковными канонами ³) и топографией Византии ⁴), частью выводя их из сопоставления свидетельств Скилиция и Пселла ⁵). Пользование сочинениями предшественников прекращается у Зонары с Алексея Комнина. С истории вступления на престол Алексея у него начинается самостоятельная часть, не заимствованная из других источников ⁶).

Сочинение Зонары имеет наибольшую важность в той, выходящей за пределы нашего периода, части, которая посвящена царствованию Алексея Комнина; здесь он является современником и очевидцем и имеет значение источника первоначального. Но и в той части, которая обнимает время с Константина VIII до воцарения Алексея Комнина (кн. ХVII, гл. 10—29, кн. XVIII, гл. 1—20, по разделению Дюканжа, сделанному для удобства читателей и принятому в изданиях), оно не лишено значения. Важность обусловливается, прежде всего, извлечениями

¹) Zon., IV, 128, 131—132, 135, 138, 140, 141, 142, 145, 178, 184, 201, 203, 205, 210, 219—220, 226, 231. ²) Zon., IV, 135, 178: λέγεται. ³) Zon., IV, 157.

⁴) Zon., IV, 162, 165. ⁵) Zon., IV, 162, 175, 177, 181, 210.

⁶) Мнение высказанное у Дандорфа, Zon., VI, praef., V, что Зонара в истории Алексея I дословно пользовался Анной Комниной, не называя ее по имени, мы считаем простым недоразумением. Есть сходство между одним отрывком Зонары (IV, 238) о хитрости в войне с норманнами, когда Алексей одел в царскую одежду брата своего Адриана, и отрывком в сокращенном тексте Анны Комнины, который впервые издан Гешелием 1610 г. и из которого варианты напечатаны в боннском издании Анны (I, 248). Буквальное сходство этих отрывков и имеет в виду Диндорф. Уже Шопен, делавший боннское издание Анны, заметил сходство и обосновал на нем мысль, что сокращенный текст, изданный Геинелием, явился во времена Анны Комнины, так как современник ее, Зонара, мог им пользоваться. К сожалению, на одну особенность Шопен не обратил внимания, чем спас бы и Диндорфа от заблуждения, а именно: сокращение является по местам пространнее полного текста Анны, заключая такие подробности, каких нет у Анны, и эти-то подробности буква в букву сходны с текстом Зонары. Эпатоматор мог сокращать пространный текст, но каким образом произошло, что пространный текст он еще более распространил? Очевидно, это сделано путем заимствования отрывка у Зонары и внесения его без перемены в текст Анны. Этим опровергается мнение о том, что Зонара пользовался сочинением Комнины, равно как, между прочим, разрушается и теория о раннем происхождении «Сокращения».

из неизвестного источника, место которого, по отсутствию подлинника, должна занимать история Зонары, затем способом отношения к источникам, о котором можем судить из сличения истории Зонары с известными нам ныне сочинениями Пселла, Атталиота и Скилиция и который, между прочим, увеличивает ценность извлечений из неизвестного источника, сделанных Зонарой, а также сообщает некоторый интерес и компиляции из источников известных. Зонара не стоит в механической зависимости от своих источников, он не любит воспроизводить их дословно ¹) со слепою верою в их непогрешимость. В нем видим желание критически отнестись к источникам, которые он сближает, взаимно проверяет и передает в сокращении. Он умеет подмечать слабые стороны у своих источников, не доверяет там, где подозревает пристрастие ²), исправляет там, где замечает погрешности ³), проясняет пункты, казавшиеся в изложении источников неясными ⁴), если факт почему-нибудь подозрителен, а между тем отвергнуть его невозможно, спешит снять с себя ответственность за его сообщение ссылкой на источник ⁵). При таком отношении к делу, Зонара там, где компилирует Пселла, Атталиота и Скилиция, если и отодвигается на задний план, уступая место первоисточникам, то во всяком случае не может быть лишен значения, как комментатор темных мест в первоисточниках; при этом и личное знакомство его с топографией Византии оказывает услугу.

6) Исторические записки Никифора Вриенния ⁶), зятя императора Алексея Комнина. Записки написаны Вриеннием по настоянию тещи, императрицы Ирины, около 1137 г. ⁷) и, за смертью автора, остались неоконченными. Они посвящены описанию деяний Алексея Комнина, поэтому хотя в сочинении затронуты и те, более отдаленные времена, в которые заявляет о себе на поприще истории фамилия Комнинов, однако ж обстоятельное изложение начинается лишь с отрочества Алексея,

¹) В этом отношении прием его в конце сочинения совершенно другой, чем в начале, где он с такою тщательностью и буквальною верностью списал Диона Кассия (ср. Reimar. ad Dionem praef., I, XXI; Niebuhr, Röm. Gesch., IV, 105, Zander, Quibus e fontibus Joh. Zonaras hauserit Annales Romanos, 1849, 4).

²) Напр., Zon., IV, 136 (поотношениюкСкилицию), 198 (кПселлу).

³) Напр., Zon., IV, 217, исправил ошибочную ссылку Скилиция на Пселла.

⁴) Напр., в истории Константина Дуки, особенно Zon., IV, 204.

⁵) Zon., IV, 135, 143, 178, 196.

⁶) Ὕληἱστορίας. Ed. per P. Possinum, Paris., 1661. Venet., 1729. Recognovit A. Meineke cum notis Possini et du Fresne, Bonnae, 1836. В переводе на русский язык изданы при СПб. дух. академии в 1858 г., под редакцией проф. Карпова.

⁷) Anna Comn., ed. Bonn., I, 6—8.

XXI

т. e. со времени Романа Диогена; доведены до последнего времени царствования Вотаниата.

Труд Вриенния стоит не высоко по своему достоинству. Вриенний задался целью доказать, что Алексей Комнин, отнявший престол у своего предшественника, поступил не как узурпатор, но как исполнитель воли Божией, что он присвоил себе лишь то, что принадлежало ему по праву, как племяннику Исаака Комнина и родственнику Дук, сделав это к тому же ко благу и славе государства ⁴). Е этой основной задаче у автора присоединилось еще стремление по возможности прославить и собственный свой род—Вриенниев. В результате получилось нечто до крайности пристрастное и одностороннее, сообщающее колорит не въезде согласный с историческою истиною событиям имеющим отношение к Комниным, Дукам и Вриенниям ²).

Со стороны источников сочинение Никифора Вриенния распадается на две части: в одной (1-я книга о царствовании Исаака Комнина, Константина Дуки, особенно же Романа Диогена) оно представляет рабскую компиляцию из Пселла ³) и Скилиция⁴), с некоторыми вставками более или менее обширными ⁵); в другой (II—ІV-я книги о последующих событиях до конца царствования Вотаниата)—вполне оригинально. В этой последней части рассказ вращается около двух личностей, Исаака и Алексея Комнинов, и изложение походит на журнал деяний этих лиц. Основанием рассказа служили, вероятно, фамильные предания Комнинов и Вриенниев, которые дали также материал для вставок в предшествующей части, заимствованной у Пселла и Скилиция. Записки Вриенния имеют для нас значение, под условием тщательного выделения всего, что носит печать пристрастия и партиозности, в тех данных, которые почерпнуты автором из фамильных преданий.

7) Алексиада Анны Комнины ⁶), порфирородной дочери Алексея Ἰ Bryenn., ed. Bonn., 15—16.

¹) Противоположные суждения об этом историке не оправдываются при ближайшем знакомстве с его произведением, и когда Краузе (Die Byzantiner d. Mittelalter, ХVIII) заявляет, что изложение современного Вотаниату историка Никифора Вриенния — лучший источник, чем сочинения позднейших авторов Кедрина и Иоанна Скилиция, то приходится только удивляться уменью ученого в немногих словах сказать много несообразного, из историка писавшего спустя более 50 лет после Вотаниата сделать современника этому последнему, Скилиция, хроникой которого пользовался Вриенний, отнести к позднейшим авторам и т. д.

³) Bryenn., 23=Psell., IV, 265, 271; 43=279, 280; 44=280—281; 45=281; 46= 283; 47=283-284; 48=284; 51=284—285; 52=285—286; 53=286; 54=286—287; 55—287—288. ⁴) Bryenn., 26=Cedr., II, 566-567; 27=568; 28=568-569; 29= 569—570; 30=570, 31=570—572. ⁵) Bryenn., 31, 48-51, 53, 54—55.

⁶) ΣύνταγμασὺνΘεῷτῶνκατὰτὸνἄνακτακύρονἈλέξιοντὸνΚομνηνὸνπονηθὲνπαρὰτῆςθυγατρὸςαὐτοῦκυρίαςἌννηςτῆςπορφηρογεννήτουτῆςβασιλίσσης, ὂκαὶἐκλήθη

XXII

Комнина, супруги Никифора Вриенния, написана при Мануиле Комнине (1143—1180) с целью восполнить неоконченные записки Никифора Вриенния, к которым она и примыкает, доводя события до смерти Алексея I (1118). Строго преследуя предположенную цель, начать следовало бы с того момента, на котором остановился Вриенний, т. е. с конца царствования Вотаниата, однако ж для ясности и последовательности рассказа, как заявляет Анна ¹), она коснулась и более раннего времени — царствования Романа Диогена и Михаила Парапинака. Таким образом в ее произведении оказался отдел, относящийся к периоду до вступления на престол Алексея Комнина ²).

В этом отделе ³) характер и значение фактического содержания произведения Анны зависит от источников, которыми она руководствовалась. Всего более она находилась под влиянием записок Вриенния, на основании которых излагает вкоротке ход событий, отсылая читателя желающего подробно ознакомиться с делом к самым запискам ⁴). Она находится в непрерывной зависимости от Вриенния в первых девяти главах первой книги ⁵), дополняя сведения у него почерпаемые лишь в некоторых местах ⁶); начиная с 10-й гл. 1-й кн. непрерывная зависимость прекращается и только изредка обнаруживается немногими заимствованиями ⁷). Кроме записок своего мужа, Анна обращалась еще к сочинениям Пселла ⁸) и Скилиция ⁹). Есть основание думать, что Анна (особенно начиная с 10-й гл. 1-й книги) пользовалась еще каким-то сочинением на латинском языке, до нашего времени не дошедшим, но в свое время весьма распространенным и

Ἀλεξιᾶς παρ’ αὐτῆς. Ed. opera 1). Hoeschelii, Aug. Vindel., 1610, 1618. Possini, Par., 1651. Venet., 1729. Schopeni, Bonnae, 1839. Переведено (1-й т.) на русский язык при спб. дух. академии, под редакцией проф. Карпова, 1859, на франц. par L. Cousin, Par., 1655, немецкий в Schiller’s Allgem. Sammlung Historischer Memoiren vom 12 Jahrh. bis auf die neuesten Zeiten, Iena, 1780, Abtboil. I, В. 1—2.

¹) Anna, I, 11. ²) 1-яч., кн. I—II, кн.III гл. 1, 8.

³) Оценку сочинения в полном составе можно читать, кроме предисловий к изданиям, у Gibbon, chap. 48; Hegewiscii, Histor. u. litter. Aufsätze, Kiel, 1801, 121 sq.; Wilken, Rerum ab Alexio I, Iohanne, Manuele et Alexio II Comnenis gestarum libri IV, Heidelb., 1811; Hase in C. Müller’s Fragmenta bist, graec., IV, 272; Sybel, Gesch. d. ersten Kreuzzuges, 1841, 291—293; Kugler, Boëmund und Tankred, Tübing., 1862; Nicolai in Ersch u. Gruber Encykl., LXXXVII, 316—317; Oster, Anna Komnena, Rastatt, 1870. ⁴) Anna, I, 24.

⁵) Anna, I, 13=Bryenn., 34—35; 16=86; 17=87; 18=38; 19=89; 20=90; 21= 90—91; 22=92; 23=93, 126; 24=101., 25=133; 26=135; 27=136; 28=137; 29=137— 138; 30=138-139; 31=139; 32=140; 33=140—141; 34=141—142; 35=142—144; 36=144; 38=147—148; 40=148; 41=149-150; 42=151; 43=152; 44=152; 45=153; 46=154; 47=155; 48=155—156. ⁶) Anna, I, 36—37, 39, 41, 47. ⁷) Anna, I, 58— 59=Bryenn., 125—126. ⁸) Anna, I, l66=Psell., IV, 247. ⁹) Anna, I, 166—168= Cedr., II, 645—647.

ХXIII

уважаемым, как можно судить по степени влияния его на писателей того времени и последующего ¹). Из этого сочинения заимствованы известия о некоторых внутренних делах Византии, о делах западноевропейских и об отношениях норманнов к Византии ²). Наконец, помимо всех этих письменных источников, у Анны был изустный источник, из которого она, как сама заявляет, почерпала данные, это именно: рассказы ее отца Алексея ³), а также показания стариков-современников и очевидцев описываемых Анной событий, из которых некоторые доживали при ней свой век, окруженные сыновьями и внуками ⁴). Основываясь на изустном источнике, Анна восполняет рассказ, извлеченный из записок Вриенния, из этого же источника добыт весь материал для Алексиады, который остается за выделением заимствований из источников письменных.

Данные, почерпнутые из изустного источника, главным образом сообщают значение и важность Алекеиаде, как историческому памятнику,—они самая ценная часть содержания Алексиады. Второе место по ценности может быть отведено данным, извлеченным из латинского историка, так как в числе их есть и такие, которые не вошли в содержание дошедших до нас, опиравшихся на этого же историка латинских произведений, или же вошли, но в спутанном и искаженном виде, так что разъяснение и исправление может быть получено только при помощи Алексиады ⁵).

8) Хроника Михаила Глики ⁶), написанная в начале царствования императора Мануила Комнина ⁷), предназначалась автором для

¹) Этим сочинением пользовались: Вильгельм апулийский, Готфрид Малатерра, Ромуальд салернский и автор амальфийской хроники. Ученый Вильман догадывается, что это сочинение было написано барийским архидиаконом Иоанном, которому принадлежат также описания обретения мощей св. Сабина и перенесения мощей св. Николая. Аргументацию по этому предмету и основания, на которых опирается мысль о зависимости Анны от латинского историка, можно читать в Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde... herausgeg. v. Pertz, 10 B. 1851, 93—110, а также в сборнике Pertz, ММ., XI (SS., IX), 240.

²) Anna, I, 62, 65, 69, 70, 79. ³) Anna, I, 37: ταῦτα ἐγὼ ἐκείνου διηγουμένου πολλάκις ἤκουον. ⁴) Anna, I, 6: τῶν νῦν ὅντων ἀνθρώπων οἱ μὲν πατέρες, οἱ δὲ πάπποι ἐγένοντο οἱ τούτων συνίστορες. I. 170: ἐγὼ γοῦν καὶ στρατιωτῶν αὐτῶν καὶ πρεσβυτέρων ἀνδρῶν ἐνίων ἀκήκοα.

Таковы сообщения Анны Комнины о соглашении папы с саксонскими герцогами Рудольфом и Гвельфом, а также рассказ о Мономахате и Палеологе, по сравнению с сообщениями и рассказом о том же предмете Вильгельма апул.

⁶) Τοῦ κυροῦ Μιχαὴλ τοῦ Γλύκα βίβλος χρονική. Ed. a Leunclavio, Basil., 1572 (одинлат. перевод). Meursio, Lugduni Batav, 1618 (одна третья часть, под именем Феодора Метохита). Per Labbaeum, Par., 1660. Venet., 1729.Recogn. Bekker., Bonn., 1836.

⁷) Это доказывается тем, что с одной стороны автору хроники известно о смерти Иоанна Комнина, Glyc., 459, ed. Bonn., с другой—вивший при Мануиле

XXIV

своего сына, в видах его научения, и поэтому не ограничивается историческими сведениями (от создания мира до смерти Алексея I Комнина), но заключает еще сведения по естественным наукам, философии и богословию. Главною задачею своею Глика ставил возможную краткость. Вследствие того и в исторической части его книга до крайности скудна, представляет лишь легкий конспект тех источников, которыми он пользовался.

При изложении событий от Константина VIII до Алексея I источниками ¹) для Глики служили Скилиций и Зонара. Все почти содержание хроники взято у Скилиция ²) (в том числе много данных, которых нет у Зонары), у Зонары заимствовано лишь несколько показаний ³). Сравнительно с Скилицием и Зонарой хроника Глики ничего нового не дает, и если вносит несколько с первого взгляда небезынтересных штрихов, то при ближайшем рассмотрении они оказываются внесенными в ущерб фактической верности и точности, составляя плод недосмотра и малого внимания автора к источникам ⁴); стремление автора к краткости иногда влечет к механическим пропускам, искажающим мысль подлинника ⁵). Поэтому скудная и неудачная компиляция Глики, как исторический памятник, не имеет значения.

9) Рифмованная хроника Константина Манасси ⁶), писателя вре-

Комнине Манасси знал хронику и пользовался ею; сверх того, петербургский манускрипт хроники помечен уже 1176 г. (Muralt, Essai de Chronographie byz., XXVII).

¹) Источники для предшествующего времени указаны самим Глиной (221, 223, 266, 294, 457, 530, 531, 546, 551): Георгий, Феофан, Скилиций и Зонара. Гирш, Byzant. Stud., 397—403, заметил пользование еще несколькими источниками. Для времени последующего, с воцарения Алексея I, единственный источник Глики - Зонара, и Глика не простирается дальше того пункта, на котором остановился его источник.

²) Glyc., 579—580—Cedr., ΙΙ, 480—484, 486; 581=486, 488—489; 582=489-491; 583=493, 497—499; 584=499, 501, 504; 585=505—506; 586=506—508; 587=508— 509, 511, 513; 588=514, 516, 521; 589=525—526, 530, 534; 590=535—536; 591= 537—538; 592=539—541; 593=541—543; 594=543—544, 549; 595=550—554, 556; 596=556, 561—562, 464; 597=566, 605, 607—608; 598=608—610; 599=610-612; 600=612, 615, 620, 634, 636, 648; 601=641—644; 602=644-646; 603=647-649; 604=649—652; 605=653—657; 606=658-659; 607=659-660, 663, 665; 608=666— 685; 609=685, 688-690; 610=690, 697, 699—700; 611=700—702; 612=702-704; 613=705-708; 614=708-709, 714; 615=714—724, 725, 726—730; 616=738—736; 617=737-738, 740, 742.

³) Glyc., 579=Zon., IV, 125; 593=156, 181; 599=182, 191; 618=234, 233.

⁴) Напр. Glyc., 593, 594, о качествах Мономаха и отправлении Маниака в Италию.

⁵) Напр. Glyc., 588, об общественном молении по случаю физических бедствий. ⁶) Τοῦ κυροῦ Κωνσταντίνου τοῦ Μανασσῆ Σύνοψις χρονική, ἀρχομένη ἀπὸ κοσμοποιίας μέχρι τοῦ κυροῦ Νικηφόρου τοῦ Βοτανειάτου. Ed. perLeunclavium, 1573 (одинлатинскийперевод). PerMeursium, Basil., 1616 (греч. илат.). Per L. Allatium et С. А. Fabrotum, Par., 1655. Venet., 1729. Recognovit Bekkerus, Bonn., 1837.

XXV

мени Мануила Комнина, написана и поднесена Ирине, жене севастократора Андроника (брата императора Мануила Комнина); начинается с сотворения мира и заканчивается царствованием Вотаниата. При составлении хроники автор заботился главным образом о внешней форме, фраза стояла у него на первом плане, содержание на втором. Заботясь о цветистости изложения и красоте стиха, он призвал на помощь мифологию, разные сравнения и уподобления и этим поэтическим аппаратом подавил скудное фактическое содержание. Тем не менее как, самая фразеология, так и подбор фактов, достаточно обличают те источники, которыми пользовался Манасси. Для времени от Константина VIII до конца ¹) источниками для него служили всего более Зонара ²), в меньшей степени Пселл ³) и Глика ⁴), еще менее Атталиот ⁵).

Манасси находился в счастливом положении,—у него под руками было четыре источника, в том числе некоторые первостепенной важности. Но это обстоятельство способствовало только более рельефному обнаружению недостатков его, как историка. У Манасси заметно полнейшее отсутствие всякой критики и невнимание к исторической правде, он не имеет никакого представления о сравнительном достоинстве своих источников и жертвует истиной ради красного слова. Не признавая исторический факт нормой для поэта, он нередко допускает ошибки, извращает, действительность ⁶), и воспаряя фантазией за пределы действительности, привносит подробности неоправдываемые источниками ⁷). Все, что внесено им в хронику нового, есть плод легкомысленного отношения к задаче своей, как историка, или результат неправильного и не точного понимания текста источников. Как исторический памятник хроника не имеет для нас важности.

10) Хронография Иоила,⁸), писавшего не ранее XIII в., начинается

¹) Об источниках для предшествующего времени (Зонара, Глика и Симеон, магистр) см. Hirsch, By2ant. Stad., 404—412.

²) Man., 256—257=Zon., IV, 125—127,136, 132, 134—136; 269=149; 260—261= 135, 143-144, 148—149; 262=151—152; 253=152—153; 264=154; 265=156; 269— 271=182, 183, 188, 191; 274=202, 204; 275=204; 276=206; 277=206, 209, 217, 278=211, 214; 279=214; 280=215—216; 281=217; 282=218, 224; 283=227—228; 284=229, 231. ³) Man., 257=Psell., IV, 37, 39, 46; 259=51—52; 261=76; 266= 187; 272=249; 273=267; 277=275. ⁴) Man., 257=Glyc., 579; 264=589; 265=593; 267=594; 268=596—597, 593; 269=599; 272=600; 274=004; 284=613; 286=616.

⁵) Man., 257=Àttal., 8; 267=18; 269=51; 270=56; 272=69; 277, 280=161; 284= 295—2S6; 285=215, 275, 281, 319. ⁶) Напр. о дочерях Константина VIII и времени его царствования, Man., 256—257; об отношения Калафата к Зое и Феодоре, Man., 262; о детях Константина Дуки, Man., 273, о походе Романа Диогена, Man., 277—280. ⁷) Напр., о качествах Михаила Пафлагона, Man., 259.

⁸) Ἰωήλου χρονογραφία ἐν σόνοψει. Ed. per L. Allatium, Par., 1651. Venet., 1729. Recognovit Bekkerus, Bonn., 1837.

XXVI

с Адама и доводится до завоевания Константинополя латинянами в 12 0 4 г.; по краткости изложения превосходит даже произведение Глики.

Для времени от Константина VIII до воцарения Алексея Комнина ¹) единственным источником Иоила был Скилиций ²), к которому он (из сопоставления показаний того же Скилиция) делает только два дополнения³), и оба—неудачные. Так как за исключением этих дополнений, все содержание хронографии представляет собрание отрывочных известий, заимствованных у историка, у которого они могут быть читаемы в несравненно более подробном и связном изложении; то она, в качестве исторического памятника, не имеет цены.

11) Рифмованная хроника Эфрема ⁴), писавшего не ранее XIV в., начинается с Юлия Цезаря и оканчивается вступлением Михаила Палеолога в Константинополь в 1261 г., присоединенный же к хронике список константинопольских патриархов доведен до патр. Исаии, 1313 г. Так называемый Эфрем ⁵), подобно Манасси, заботится о поэтических красотах, которые у него сводятся к вычурности фразеологии и накоплению синонимических выражений; тем не менее он не в такой степени изобилует фразами и разного рода отступлениями, как Манасси, и его хроника, сравнительно с хроникой последнего, богаче содержанием. Сравнительно большее богатство фактического материала не возвышает однако ж значения хроники Эфрема. Автор находит возможным варьировать исторический материал по прихотям собственной фантазии, почерпая его для времени ⁶) от Константина VIII до воцарения Алексея I у Зонары ⁷), который служит едва ли не единственным его источни-

¹) Источники для предшествующего времени: Георгий, первый продолжатель Георгия и Скилиций. Мнение Гирша, Byzant. Stud., 114—115, о заимствованиях у Симеона магистра и Зонары можно еще оспаривать.

²) Ioel, 60-61=Cedr., II, 485, 484—486, 501, 504—505; 62=506, 508, 021, 333—534, 536—539; 63=540, 542, 550, 610—612, 637, 641; 64=642, 644, 647—648, 051, 658—659; 65=659, 660, 667, 666, 704-705, 731, 734; 66=735, 738.

³) О продолжительности царствования Мономаха и Феодоры. ⁴) Ed. Mai, Script, vet. nova collectio, t. III. Recognovit Bekkerus, Bonn., 1840.

⁵) Заглавного листа в ватиканском манускрипте, по которому делались издания, нет; принадлежность хроники Эфрему основывается лишь на словах Алляция, который первый привел из нее отрывки в соч. de consensione, в тракт. о Гергиях и Пселлах и примеч. к Акрополиту, изданному вместе с Иоилом.

⁶) Источники для остального времени (Зонара, Хониат, Акрополит) указаны у Mai, praef., 5, Hirsch, Byz. Stud., 392—396.

⁷) Ephr., 128=Zon., IV, 125—128; 129=127—128, 136, 130, 131; 130=131-132; 131=133, 149; 132=135, 140; 133=148—150; 134=150-152, 154; 135=181, 157, 160—161; 136=163, 167—169, 176, 169—170; 137=170, 178; 138=178,181; 139= 182; 140=183, 191—192, 197; 141=192, 195—196; 142=196—198; 143=198—200; 144=200-202; 145=202, 204—205; 146=215, 218, 220; 147=219-221, 223, 225, 227; 148=219, 224, 228—229, 231; 149=228—230, 232—234.

XXVI

ком ¹). Есть у него несколько особенностей, фактических ²) и хронологических ³), не встречающихся у Зонары; но они оказываются исторически неверными, составляют плод фантазии Эфрема, или смешения им показаний Зонары, ми наконец порчи текста хроники позднейшими переписчиками.

12) Продолжение хроники Георгия монаха (Амартола) ⁴), и именно второе, примыкающее к первому (с 842 по 948 г., логофета) ⁵).

В этом втором продолжении изложение событий начато с 948 г., с пункта, на котором остановился логофет, и доведено в венецианской рукописи (XV в., № 608) до 1071 г., в парижской (XVI в., № 1768) до 1081 г., а в московской синодальной (XII в., № 252) до 1143 г. Текст каждой из этих рукописей имеет свои отличия и особенности, так что продолжение представляет собою три различные редакции.

Парижская редакция продолжения—самая обширная. По своим источникам и способу пользования ими она наводит на мысль, что над составлением ее трудилось не одно, а два лица. Источниками служили не только Зонара ⁶), но также Скилиций, Манасси и какой-то неизвестный нам автор. В той части, которая обнимает время от Константина VIII до смерти Константина Мономаха, продолжение представляет компиляцию на новогреческом языке из хроники Манасси ⁷), с тою особенностью, что хронологические показания Манасси о времени царствования того или другого императора выделяются из текста и ставятся в начале обозрения каждого царствования, иногда ⁸) после предварительной проверки по Скицилию, из которого заимствовано и два фактических сведения ⁹). Континуатор воспроизводит многие ошибки и поэтические сравнения Манасси, не всегда даже сознавая их настоящий смысл ¹⁰). В части продолжения, обнимаю-

¹) Говорим об этом нерешительно, потому что в некоторых местах, напр. в историй Михаила Пафлагона и Феодоры, Эфрем прибегает к сравнениям и выражениям, встречающимся в хронике Манасси, так что можно полагать, и хроника Манасси имела на него влияние.

²) О характере Константина VIII и пострижении его дочери Феодоры.

³) О времени царствования Михаила Калафата, Константина Мономаха, Константина Дуки и Романа Диогена.

⁴) Χρονικὸν σύντομον ἐκ διαφόρων χρονογράφων τε καὶ ἐξηγητῶν συλλεγὲνκαὶ συντεθὲν ὑπὸ Γεωργίου Ἀμαρτώλου. Вместе с продолжениями издана под редакцией Муральта, в Записках импер. академии наук, кн. VI, 1861, Спб.

⁵) О спорных вопросах касательно хроники Георгия и его первого продолжателя, с указанием относящейся сюда литературы, можно читать у Гирша, Byzant. Stud., I sq. ⁶) На одного Зонару указывает издатель Муральт, proleg., IX.

⁷) Georg., 872=Man., 257, 251, 257; 873=257, 258; 874=258, 259; 875=266, 261; 876=261, 262; 877=263, 264; 878=265, 266; 879=266—268; 880=268.

⁸) О царствовании Михаила Пафлагона. ⁹) О вступлении на престол Михаила Пафлагона и месте ссылки Мономаха. ¹⁰) Напр. в рассказе о Торнике, 879—880.

XXVIII

щей время от вступления на престол Феодоры до смерти Исаака Комнина, обнаруживается буквальное заимствование из истории Зонары ¹)? с признаками механического списывания источника; при этом система выделять хронологические данные и ставить их вначале не выполняется и язык древнее, чем в предшествующей части. Наконец в части продолжения от Константина Дуки до конца царствования Вотаниата опять восстановляется прежняя система относительно хронологии, со стороны же содержания эта часть представляет сборник извлечений и отрывков из четырех источников: Манасси ²), Скилиция ³), Зонары ⁴) и неизвестного автора ⁵). Извлечения и отрывки соединяются в одно целое без всякой критики и независимо от хронологической последовательности; из Манасси и Силиция делаются сокращенные извлечения, у Зонары берутся отрывки целиком и воспроизводятся буквально, причем континуатор не заботится о том, чтобы согласовать отрывок с предшествующим содержанием, допускает вследствие того повторения и не имеющие смысла фразы; как он поступает с неизвестным автором—судить, понятно, не можем, по отсутствию подлинника.

Различие приемов в изложении хронологических данных и в пользовании источниками заставляет предполагать, что одно лицо составляло продолжение на основании Манасси, Скилиция и неизвестного автора, другое—на основании Зонары; труд первого носит некоторые следы самостоятельности, труд второго совершенно механичен. Когда внесены в продолжение отрывки из Зонары, сказать трудно; компиляция же из Манасси, Скилиция и неизвестного с вероятностью может быть отнесена к XV в. ⁶).

Значение продолжения Георгия обусловливается теми извлечениями, которые внесены в него из неизвестного памятника. К сожалению, автор пользовавшийся памятником не обладал критическими способностями, так что мы не можем быть даже уверены в исправном с его стороны пользовании, не говоря уже о том, что самый факт пользования не мо-

¹) Georg., 880=Zon., IV, 182—183; 881=183—184; 882=191; 883=196; 884=197. ²) Georg., 884=Man., 272-273; 885=273—274; 886=274, 275; 887=276—277; 888=277—278; 889=279; 890=280—281; 891=281—282; 892=282—283; 893=289, 284; 895=284; 896=285. ³) Georg., 886=Cedr., II, 659; 888=689; 889=693, 696— 697; 890=700—701; 892=704—705. ⁴) Georg., 896=Zonar., IV, 228; 897=229— 230; 898=230—231; 899=231-232; 900=232—233; 901=234—235.

⁵) Georg., 893—895.

⁶) Не позже, потому что к атому веку относится парижский манускрипт; но и не раньше, потому что встречается турецкое название местности (Скутари), Georg., 888, и автор не имеет ясного представления о значении византийских стратигов, Georg., 891,—византийские же порядки забыты после утверждения турецкого владычества.

XXIX

жет служить ручательством за достоинство памятника ¹). Утверждать, что этот памятник был славянского происхождения, на том основании, что из него взяты сведения об отношениях греков к болгарам, было бы слишком смело.

Венецианская редакция продолжения—весьма краткая, она заключает биографические сведения о патриархах, частью об императорах, и возбуждает некоторый интерес своими хронологическими и генеалогическими показаниями; что же касается московской редакции, то она, несмотря на свою сравнительную древность (XII в.), никакого значения не имеет, так как представляет простой перечень императоров, с обозначением продолжительности царствования каждого, и несмотря на краткость, наполнена грубыми ошибками.

13) Краткий список болгарских архиепископов²), составление которого относят ³) к половине XII в., заключает перечень иерархов, с указанием их прежнего положения и главнейших заслуг, начиная с св. Мефодия и оканчивая Иоанном Комнином. Сначала внесено в список несколько подозрительных подробностей, но для XI и первой пол. XII в. сведения сообщаются вполне достоверные.

14) Список византийских императоров, известный под именем Кодина ⁴), писателя XV в., если принадлежит Кодину, то лишь в последней своей части (с Феодора Ласкариса), все же остальное составлено другим, более ранним писателям, даже не одним, а несколькими. Автор списка, начиная с Алексея I Комнина, был, по собственному его заявлению, современником Мануила Комнина, список же императоров до Алексея Комнина, отличающийся чрезвычайною отрывочностью и краткостью, был откуда-нибудь им взят, как готовый. Для нас представляют интерес не столько хронологические показания этого списка, по местам обнаруживающие близкую связь с датами Зонары, сколько некоторые вставки и замечания в истории Василия II и Михаила Калафата.

Б) Латинские памятники.

1) Барийские анналы ³), составленные неизвестным автором в Ба-

¹) Характер сведений, извлеченных из этого памятника, не свидетельствует в его пользу: обстоятельства, случившиеся при Парапинаке, отнесены ко времени Вотаниата, о болгарском царе говорится, что он был убит, тогда как был взят в плен. Georg., 893—895.

²) Du Fresne Du Cange, Historia Byzantina duplici commentario illustrata. Familiae Byzantinae, Par., 1682, 174—175.

³) Голубинский, Краткий очерк истории православных церквей: болгарской, сербской и румынской. Москва, 1871, 38. ⁴) Ed. Par., 1655. Venet., 1729. Bonn., 1843.

⁵) Annales Barenses. Ed. Muratori, Antiquitates italicae medii aevi, t, I, Mediol.,

XXX

ре, главном городе Апулии, в пол. XI в. ¹), обнимают время с 605 по 1043 год и, как по способу изложения, так и по достоинству излагаемых сведений, распадаются на две части: в первой, до 1035 г., сведения отрывочны, изложены с большими пропусками ²), хронологические показания возбуждают недоверие ³), некоторые из них заведомо ложны ⁴); во второй (годы 1040, 1041, 1042 и 1043) о событиях говорится без пропусков и совершенно верно, как в хронологическом, так и в фактическом отношении. По всему видно, что первая часть— произведение неоригинальное, заимствованное из какого-нибудь более раннего источника, может быть, из недошедших до нас древнейших барийских аннал ⁵), что автор пользовался этим источником отрывочно и неумело, почему и допустил хронологические скачки и ошибки. Вторая часть напротив обнаруживает очевидные признаки оригинальности: автор говорит обстоятельно, точно и основывает свои показания на свидетельстве современников, бывших очевидцами и действующими лицами описываемых событий ⁶).

Значение второй части аннал, как вполне оригинальной, определяет важность показаний ее для 1040—1043 годов. Показания эти касаются столкновений греков с норманнами, а также деятельности Аргира и Маниака в Италии. Из городов Италии преимущественное внимание обращено на Бар.

1738 (под заглавием: Anonymi Barensis monachi chronicon de rebus in Barensi provincia gestis, additis notis Nicolai Aloisya). Pratillus, Historia principum Langobardorum, t. IV, Neapoli, 1753. Pertz, Monumenta Germ, hist., SS., V.

¹) Для определения времени служат: ссылка на свидетельство лиц участвовавших в сражениях 1041—1042 гг., Ann. Bar., ed. Pertz., 54—55, и выражение о барийском замке, что в нем sedes est nunc graecoruin magnatum, ib., 53, не уместное в устах писателя после 1071 г., когда Бар взят был норманнами и греки вытеснены. ²) Напр. после 902 г. прямо поставлен 925, после 925—928, после 949—979, после 1011—1013, 1021, 1027, 1035. ³) Напр. под 1009, 1011, 1021 и 1027 гг.

⁴) Напр. сражение при Каннах поставлено под 1021 г., тогда как известно, что разбитый в этом сражении Мел, умер в Бамберге в 1020 г.

⁵) Эту догадку развил Hirsch, De Italiae inferioris annalibus saeculi decimi et undecimi, Berolini, 1864. Мысль Пертца (SS., V, 51) и Бильмана (Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtkunde, X, 117), что первая часть составлена самостоятельно и потом послужила источником для других сочинений, оказывается несостоятельной в виду того обстоятельства, что позднейшие сочинения, кот. здесь подразумеваются, лучше и подробнее излагают дело.

⁶) Ann. Bar., 54—55: ut dictum est ah omnibus qui haec noverunt... ut ajunt veraciter qui in ipso bello sunt. Во внимание к такому ясному заявлению автора, мы не считаем правильным мнение Гирша, что и вторая часть основана на письменном источнике и не составляет произведения оригинального.

XXXI

2) Хроника так называемого ¹) Лупа Протоспафаря ²) обнимает время с 860 по 1102 г. и в этих пределах времени излагает по порядку годов и с тщательным указанием хронологических дат (месяц и день) события имеющие не только местный, но и общеисторический интерес, в том числе о преемственности византийских императоров, о столкновениях греков с норманнами, сарацинами и пр. При изложении этих событий в хронике обнаруживается по местам сходство с барийскими анналами, что может быть объяснено общностью источника, а по отношению к времени 1040—1043 гг. заимствованиями из аннал ³). Но пользуясь барийскими анналами, автор пользовался еще какими-то источниками, не дошедшими до нас ⁴); с помощью их он восполнял барийские анналы новыми сведениями и прояснял те сведения, которые в анналах изложены смутно ⁵). На этих дополнительных данных основывается значение хроники, как памятника имеющего (вследствие отсутствия первоисточников) важность яри установлении фактических и хронологических подробностей. Впрочем, важность его должна быть допускаема в ограниченных размерах, потому что с одной стороны неизвестно, насколько отдален автор от описываемых событий ⁶), а с другой в хронике заметны следы не совсем удачного пользования источниками, несколько погрешностей генеалогических ⁷) и хронологических ⁸). Кроме того, в области хронологических показаний самый вопрос о том, ка-

¹) Назвал его так Караччиоли на основании надписи на списке хроники, довольно новом по происхождению.

²) Ed. Caraccioli, Antiqui chronologi quatuor, Neap., 1626. Muratori, Script, rer. italic., V. Burmanni, Thesaurus Italiae, IX. Carusii, Biblioth. histor. regni Siciliae, I. Pratilli, Hist, principum Langobard., IV. Pertz, SS., V.

³) Этот взгляд на отношение двух памятников будет занимать средину между взглядами Пертца и Бильмана (см. выше, стр. XXX, прим. 5), усматривающих зависимость хроники от аннал в обеих частях, и Гирша, в обеихчастях отрицающего зависимость.

⁴) Так как источники не сохранились, то и ответить на вопрос, каковы они были, нет возможности. Гирш (De Italiae infer, annal., 8—9, 21, 24, 39—40, 43) говорит, что это были: а) древние барийские анналы, б) древние циклы, в) древняя беневентская хроника, г) материйские анналы и д) еще один памятник по содержанию отличавшийся широтою кругозора. Перечень этот составляет простую догадку, основанную на классификации данных хроники но городам, к которым они имеют отношение. ⁵) Напр. об умерщвлении Падра.

⁶) О личности, времени и месте жизни автора существуют одни только догадки, приурочивающие его то к городу Бару, то к Матерре, то к XI, то к XII в. По мнению Пертца (SS., V, 51) существовало даже два автора: один писал около 1090 г. в Баре и довел до этого года хронику, другой продолжал труд первого в Матерре в XII в.

⁷) Напр. Вильгельм I норманнский (Завоеватель) назван Робертом, император Генрих III Коконом.

⁸) Напр. победа Оттона I над уграми отнесена к 915 г., сражение Оттона II с сарацинами к 981 г., смерть Оттона III к 1000 г.

XXXII

кому летосчислению следовал автор—пизанскому (calculus Pisanus, с 25 марта предшествующего года) или греческому (е 1 сентября предшествующего года),—вопрос недоуменный ¹); только факт распространенности греческого счисления в Нижней Италии, официальное его значение в греко-итальянских владениях и наконец очевидное пристрастие автора к грекам ²) склоняют весы на сторону того мнения, что он в своей хронике едва ли мог предпочесть греческому летосчислению какое-нибудь иное.

3) Хроника Анонима барийского ³), написанная в Баре неизвестным автором (или авторами) ⁴), начинается с того же времени, с какого хроника Лупа, но простирается далее последней,—события доведены до 1115 г. Вообще между обеими хрониками (Анонима и Лупа) замечается большое сходство, особенно в рассказе о событиях до 1024 г. В дальнейшем повествовании до 1046 г. сходство заметно в меньшей степени, ас 1046 г. Аноним значительно отличается от Лупа. Кроме того, Аноним обнаруживает сходство с анналами барийскими, по сравнению с которыми он говорит то короче ⁵), то распространеннее ⁶). Едва-ли справедливо объяснять это слишком большою зависимостью от Лупа ⁷) или аннал барийских ⁸), вместе с тем невозможно с решительностью настаивать на полной его независимости не только от первого, но и от второго из этих памятников ⁹). Аноним мог иметь в виду анналы и пользоваться ими в той (второй) части, в которой изложение событий отличалось достоверностью; но сведения, почерпнутые из аннал, он дополнял сведениями из других источников, нам неизвестных и, может быть, однородных с источниками Лупа. Пользование источниками однородными могло обусловить и сходство его с Лупом. Что же касается вопроса о том, пользовался ли Аноним непосредственно хроникой

¹) Пертц (V, 51) стоит за пизанское счисление, Гирш (44—45) за греческое.

²) Это особенное обнаруживается под 1085 г.

³) Ed. Pratilli, Historia prine. Langob., IV (под заглавием: ignoti civis Barensis sive Lupi Protospatae chronicon).

⁴) Что автор был бариец, видно из выражений под 1064, 1087 и 1088 годами. Выражение под 1064 г.: Robertus dux venit in Bari et fecimus ei sacramentum, et ille nobis прилично в устах современника, принимавшего участие в деле. Лицо находившееся в 1064 г. в таком возрасте, что принимало участие в политических делах своего города, едва ли могло после 1115 г. заниматься литературною работою и писать хронику. Отсюда выводим предположение, что хроника принадлежит нескольким авторам.

⁶) Напр. под 1040 г. ⁶) Напр. под 1035 и 1040 гг.

⁷) На такой зависимости настаивают Перегрин и Пратияд.

⁸) Мнение Вильмана, Archiv, X, 117. ⁹) Так делает Гирш, De Ital. inf. ann., 6, 24, 27—28.

ΧΧΧIII

Лупа, то более побуждений ответит на этот вопрос отрицательно, чем положительно. Прежде всего, есть основание (хотя слабое) считать Анонима писателем XI в. ¹), между тем о Лупе этого сказать нельзя; затем, сравнение хроники Анонима с хроникой Лупа убеждает, что Аноним скуднее Лупа относительно данных имеющих общеисторическое значение, в том числе тех, в которых Луп делает промахи, но превосходит Лупа обилием данных относительно дел касающихся Византии ²) и города Бара ³), которые излагает и подробнее, и удачнее, чем Луп ⁴). Кроме того, у Анонима с большею тщательностью, чем у Лупа, выдержана последовательность годов,—некоторые годы, отсутствующие в хронике Лупа ⁵), у Анонима стоят на своем месте и при них указаны события, о которых у Лупа нет ни малейшего намека. Все это особенности, которые не говорят в пользу зависимости Анонима от Лупа.

Хроника Анонима, как основанная на неизвестных источниках, занимает место рядом с хроникой Лупа, но превосходит последнюю настолько, насколько обильнее ее фактами и удачнее передает факты.

4) История норманнов Амама, ⁶), монтекасинского монаха второй половины XI в.⁷), написана около 1079 г. ⁸) и посвящена автором касинскому аббату Дезидерию (занявшему впоследствии, в 1086 г., папский престол под именем Виктора III); доведена до 1078 г. Это—сочинение тенденциозное. Под влиянием чувства признательности к норманнам Рихарду (князю Капуи) и Роберту Гискарду за благодеяния, оказанные ими касинскому монастырю, Амат взялся описать их деятельность. Предметом и центром повествования избраны Рихард и Роберт; если в сочинение внесено что лишнее, то или по связи с этими лицами, или вследствие увлечения автора, как сам он сознается. Под его пером деятельность Рихарда и Роберта получает провиденциальное значение и для оправдания

¹) См. стр. ХХXII, прим. 2. ²) Под 1044, 1045 и 1078 гг.

³) Под 1048—1071 и 1079 гг. ⁴) Под 1042, 1043, 1068, 1072 и 1079 гг.

⁵) 1025—1027, 1052 гг.

⁶) Подлинный (латинский) текст неизвестен. Найден и издан перевод на старо-французский язык, сделанный в конце XIII или начале XIV ст. L’ystoire de Ii Normant et Ia chronique de Robert Viscart, par Aimé, moine du Mont-Cassin; publiée pour la premiere fois, d’apres un Manuscrit françois inédit du XIII siècle, appartenant a la bibliothèque royale, pour la société de l’histoire de France, par M. Champollion-Figeac. A Paris, 1835.

⁷) ОличностиавтораможночитатьвпредисловииШампольона-Фижака, атакжеуГирша, Forschungen zur deutschen Geschichte, herausgegeben von der historischen Commission bei der königlich-bayerischen Akademie der Wissenschaften. В. VIII, Göttingen, 1868.

⁸) Время написания определяется свидетельством Петра Диакона (Pertz, SS., VII, 728), отчасти также содержанием самого сочинения.

XXXIV

такого значения налагаются соответствующие краски на события. Поэтому доверие, оказывавшееся этому писателю в прежнее время ¹), при ближайшем с ним знакомстве поколебалось ²). Строгая историческая критика подвергла сомнению первые шесть книг истории Амата и только 7—8 книги признаны достоверными со стороны содержания. Вывод тем более прискорбный, что у Амата много данных не только в последних двух, но и в первых шести книгах, составляет часть оригинальную, ни откуда не заимствованную и не имеющую себе ничего соответствующего в известных нам памятниках. Из письменных источников Амат пользовался только „книгой диалогов», составленной аббатом Дезидерием, и то в ограниченных размерах ³). Остальные сведения за исключением взятых из „диалогов“, почерпнуты или из личного опыта, или из рассказов других лиц. Амат, уроженец Салерно, города имевшего важное значение в истории норманнов, мог еще до поступления в монастырь получить здесь сведения о норманнах от своих родных, знакомых и вообще жителей Салерно. Живя в касинском монастыре в качестве монаха в период времени (по крайнему счету, который однако ж может быть распространен) с 1061 по 1080 г., он мог приобрести здесь еще более сведений: сам он, как лицо близкое к Дезидерию, мог играть ту или другую роль в сношениях с норманнами, о многом мог узнать от аббата Дезидерия, многое могли сообщить ему касинские монахи, которые со всех областей Италии стремились в славный касинский монастырь и приносили с собою вести о делах родины.

По связи с норманнами, в истории Амата, в разных местах, рассеяны известия о греках, отношениях к ним норманнов и вообще о делах византийских. Те известия, которые читаются в 7-й кн. (сношения Роберта Гискарда с византийским двором по вопросу о брачном союзе), не требуют оправдания, так как самая взыскательная критика не заподозривает достоверности известий содержащихся в 7-й кн. Относительно же известий о византийских делах, записанных в первых книгах, нужно заметить, что на них в меньшей степени должны были отразиться последствия тенденциозности автора. Византии-

¹) С полным доверием к нему относится не только Шамп.-Фижак, Proleg., LXV, которому извинительно было некоторое увлечение, но и Гизебрехт, Geschichte d. deutschen Kaiserzeit, 2 Aufl;, B. II, 562.

²) Первый поколебал авторитет Амата Gius. de Blasiis, La insurexione Pugliese e la conquista Normanna nel secolo XI, Napoli, 1864, 2 v. Затем сильный удар нанес Гирш, Forschungen, VIII, 203—325.

³) Лишь в трех местах: Amat., 72, 77, 82=Migne, CXLIX, 1005—1007.

XXXV

ское правительство не было враждебно к касинскому монастырю и в этом отношении не похоже было на владетелей Ломбардии, князей Капуи, Салерно, графов марсийских, аквинских, маркграфов Киэти, которые не только враждовали с норманнами, но приходили в столкновение с касинским монастырем и монахами. Византийское правительство напротив проявляло относительно монастыря знаки расположения, присылало подарки, оказывало услуги, и Амат не имел побуждений неблагосклонно смотреть на греков. Сведения о Византии, сообщаемые Аматом, вследствие этого выигрывают, по сравнению с сведениями об итальянских княжествах и графствах; подозревать в них намеренное искажение было бы несправедливо. Но если в одном отношении они стоят выше, то уступают в другом, почва, на которой они опираются, иногда бывает не столь прочна, как почва для сведений о делах итальянских. Последние совершались на глазах, по близости к монастырю, у автора были надежные свидетели, поприще действий из области истории византийской было сравнительно более отдаленно и источники сведений менее определенны. Отсюда в сведениях некоторая сбивчивость и темнота ¹).

При пользовании Аматом не нужно упускать из внимания и того обстоятельства, что мы имеем дело не с оригинальным текстом истории, а с переводом, который сделан не везде буквально, но с сокращениями в одних местах, с дополнениями в других, при том же с дополнениями иногда крайне неудачными, особенно о лицах и событиях касающихся Византии ²). Все такие изменения следовало бы строго выделить, прежде чем избирать Амата в руководители. К сожалению, опыт доказал, что эта задача не так легка, как может показаться с первого взгляда ³).

5) Хроника касинского монастыря Льва ⁴), библиотекаря касинского, впоследствии (XII в.) епископа остийского, младшего современника Амата, написана по поручению касинского аббата Одеризия (преемника Дезиде-

¹) Напр. кн. 2. гл. 10, о причине удаления Маниака из Сицилии и политическом перевороте в Византии; кн. 2, гл. 14, о судьбе Маниака; кн. 2, гл. 27, о роли Аргира. ²) Таковы напр. вставки о двух императорах и двух кесарях (кн. 1. гл. 9), о матери Михаила Парапинака (кн. 1, гл. 10).

³) Шампальон-Фижак, обещавший обозначить скобками вставки принадлежащие перу переводчика, не везде мог выполнить обещание, так как переводчик не везде делает соответствующие оговорки и относительно некоторых мест трудно решить—вставка это, или нет.

⁴) Ed. Laurentii Vicentini, Venet., 1513. Jac. du Breul, Par., 1603. Laureti Hispani, Neap., 1616. Angel, de Nuce, Par., 1668. Romae., 1670. Muratori, Mediol., 1723. Pertz, SS., VII. Migne, CLXVIII.

ХХXVI

рия) и, согласно с главной задачей — изложением истории монастыря, начинается с основания Монтекасино и доводится до 1075 г. (окончить хронику автор не успел). Хроника не ограничивается узкой сферой монастырских дел, но касается многих лиц стоявших в известном, хотя и отдаленном, отношении к монастырю, в том числе норманнов и греков. В ней автор, в хронологическом порядке, применительно к январскому летосчислению ¹) излагает события, руководствуясь разнообразными источниками ²): личным опытом, рассказами очевидцев (в том числе аббата Дезидфрия и Яквинта), разными документами из монастырского архива (в том числе реляцией послов папы Льва IX о сношениях Рима с Константинополем), диалогами Дезидерия, письмами Петра Дамиани, историей Амата и каким-то неизвестным сочинением, может быть, древними касинскими анналами.

Известия о греках и их отношениях к норманнам Лев почерпал для своей хроники, в ее окончательном виде ³), У Амата ⁴). Показаниями Амата о более ранних событиях он пользовался с осторожностью, внося из другого, неизвестного источника подробности, изменения и поправки ⁵), относительно же событий с 1040 г. доверял показаниям Амата вполне, и если делал дополнения (на основании свидетельства очевидцев), то лишь фактами незатронутыми Аматом, оставляя факты сообщенные последним без изменения. Такое отношение к Амату показывает, что Лев остийский не чужд критики и заботился о достоверности рассказа. Действительно, как о норманнах и греках, так и о других предметах, составляющих содержание его хроники, он пишет согласно с истиной, басен не допускает, и если какие легенды внес в первую редакцию хроники, то во второй их выбросил. Справедливо поэтому исследователи высоко ставили значение этого памятника. Зна-

¹) Meo, Annali del regno di Napoli, VII, 80, 101, 186, 206, утверждает, что Лев руководствовался пизанским счислением (с марта предшествующего года), но снесение показаний Льва с датами официальных документов (Boomer, Regesta, 57, 78), говорит в пользу январского счета. Ср. Hirsch, De Ital. inf. ann., 58—59.

²) Указаны Ваттенбахом, Pertz, SS., VII, предисл., 559—560, и примечания к тексту, и Гиршем, Dе Ital. infer, ann., 54—57.

³) В мюнхенской библиотеке хранится автограф хроники Льва, из которого видно, что хроника не сразу вышла из под пера автора в окончательном своем виде, но постепенно изменялась. В первой редакции она была доведена Льном до 1057 г., потом в новой редакции текст первой был неправлен, дополнен и продолжен до 1075 г. В первой редакции Лев совершенно не пользовался Аматом, хотя его история, написанная лет за десять до того времени, когда Лев приступил к своей хронике, должна была находиться в касинской библиотеке.

⁴) Заимствования указаны в издании Ваттенбаха. Следует только восполнить одною подробностью, пропущенною в издании, именно, что и 78-я гл. 2-й кн. fed. Pertz, 683) обнаруживает влияние Амата (р. 72). ⁵) Pertz, SS., VII, 652—653, 656.

ΧΧΧVΙΙ

чение его для истории Византии и византийского владычества в Италии не ослабляется даже тем обстоятельством, что в нашем распоряжении есть теперь история Амата—главный его источник; хроника Льва, пользовавшегося оригинальным текстом истории, может служить для проверки имеющегося в наших руках перевода. Дополнения, заимствованные из неизвестного источника и из показаний очевидцев, чрезвычайно ценны.

6) Продолжение хроники Льва ¹), составленное в XII в. ²) преемником его по званию библиотекаря Петром Диаконом и доведенное до 1138 г., вообще считается памятником ненадежным ³); автор слишком легковерен, слишком большое пристрастие питает к легендам, к подложным и подозрительным привилегиям и донациям. Эта особенность ослабляет и тот ограниченный интерес, какой имеют для нас внесенные им в хронику; краткие заметки об отношениях византийского императора Михаила Парапинака к касинскому монастырю и об отношениях Роберта Гискарда к Византии.

7) Касинские анналы, называемые также хроникой касинского Анонима ³) (правильнее было бы сказать „анонимов“) ⁴), обнимающие в разных кодексах различное время на пространстве от 1000 до 1212 г., не лишены значения для XII и ХIII в., но для XI в., в частности для истории греческих владений в Италии, не имеют почти никакой важности. Не говоря уже о том, что для событий XI в. это источник не самостоятельный ⁵), он не дает нам никаких новых сведений, ограничиваясь лишь двумя краткими, имеющими некоторое отношение к делу заметками (под 1053 и 1080 гг.).

¹) Издано вместе с хроникой Льва. ²) Около 1140 г.

³) См. оценкуегоуWattenbach, Deutschlands Geschichtsquellen, II, B. Dritte Aufl. 1874, 164—165.

³) Ed. Caraccioli, Antiqui chronologi quattuor, Neap., 1626. Peregrini, Hist, princ-Langobard., IV. Gattula, Accessiones ad hist. Casin., II. Muratori, Scr. rer. ital., V. Pertz, XIX.

⁴) Мысль Караччиоли об одном авторе, касинском монахе, писавшем ок. 1195 г., оказалась несостоятельною после открытия новых кодексов, обнимающих время более или менее продолжительное (с 1000 до 1152, 1153, 1167, 1195, 1212) и свидетельствующих о постепенных наслоениях. Перегрин допустил уже двух авторов (один до 1152 г., другой с 1153 до 1195 г.), Гаттула и Муратори прибавили к ним еще третьего для времени 1195—1212 гг. Самым древним автором, составившим хронику до 1153 г., был, по мнению Муратари основанному на приписках к полям одного кодекса, друг Петра Диакона Альберик, монах, потом настоятель монастыря св. Марии Альбанеты. Мнение Пертца, XIX, 305, об этом древнейшем авторе колеблется между Альбериком, другом Петра, и самим Петром Диаконом.

⁵) Вопрос о том, откуда внесены данные в анналы, рассмотрен в De ital. inf. ann. 18,49—52; Pertz, XIX, praef,; Forschungen z. deutsch. Gesch., VII, 103—112.

XXXVIIІ

8) Деяния Роберта Гискарда Вильгельма апулийского ¹), писателя конца XI и начала XII в., — сочинение начатое по просьбе папы Урбана II, следовательно не ранее 1088 и не позже 1089 г., и оконченное при Рожере, сыне Роберта Гискарда, следовательно не позже 1111 г.²). Несмотря на заглавие, автор не ограничивается личностью Роберта, но рассказывает вообще историю утверждения норманнов в Италии, частью в Сицилии, передает о столкновениях их с греками и сообщает сведения о византийских императорах, отличающиеся краткостью, за исключением вставки о Романе Диогене и положении при нем империи, которая обширнее всех других вставок этого рода. События доведены до 1085 г. (до смерти Роберта Гискарда).

Сочинение написано гекзаметрами и изобилует поэтическими образами; в уста действующих лиц влагаются целые речи, на которые, разумеется, можно смотреть, как на плод фантазии автора. Сочинение богато и содержанием, в нем есть данные, которых ни в каком другом источнике не встречаем. Некоторые пренебрежительно относятся к этим данным, видя в них отображение народных сказаний и собственных измышлений автора ³). Есть доля правды в этом взгляде на происхождение показаний Вильгельма; но было бы односторонне во всех его показаниях (а не в некоторых только) видеть продукт фантазии. Не подлежит сомнению ⁴), что он пользовался письменными источниками, как-то Аматом, к которому впрочем обращается лишь в пяти местах ⁵), недошедшим до нас сочинением барийского происхождения ⁶),

¹) Guilermi Apuliensis Gesta Roberti Wiscardi. Ed. Ιoh. Tiremaeus, Rothomogi, 1582. beibnicius, Script, rer. Britann., Heidelb., 1587, I. Carusius, Biblith. histor. regni Siciliae, Panormi, 1720, I. Muratori, Script, rer. ital., Mediol., 1730, V. Pertz,. SS., IX. ²) Данныевсамомсочинении, впрологеиэпилоге.

³) Особенно восстает против показаний Вильгельма, фактических и хронологических, di Meo, Annali, VΠ, 136, 354, VIII, 78, считающий их легендарными. Но отношению к некоторым фактам, сообщаемым Вильгельмом, замечания этого ученого верны, но он выходит за границы, не признавая достоверности за сочинением Вильгельма в полном его составе. Можно было бы указать немало серьезных исследователей, которые вслед за Вилькеном отдают дань уважения свидетельствам Вильгельма.

⁴) В этом сомневается Гирш, Forschungen, VIII, 221—223.

⁵) Pertz, IX, 246, 256, 268, 273, 274=Amat., Η, 17, III, 37, 24, V, 27, VΠ, 2—3, 25, VIII, 15, 16, 23. Шампольон-Фижак преувеличивает дело, Proleg. LXV, утверждая, что вообще о войнах норманнов Вильгельм писал по Амату.

⁶) Вильман, издававший текст Вильгельма в сборнике Пертца, высказал мысль, что он пользовался известными нам барийскими памятниками,—анналами, Лупом и Анонимом (Pertz, SS., IX, 240, 247; 242, 246, 248—254), но впоследствии, убедившись, что эта мысль не может быть оправдана, высказал другую о заимствованиях из несохранившихся барийских аннал, излагавших события до 1051 г. и послуживших общим источником как для Вильгельма, так равно для Лупа

XXXIX

простиравшихся до 1051 г., и наконец, тоже недошедшим латинским сочинением, послужившим, между прочим, источником для Анны Комнины ¹). Связь с последними двумя письменными источниками придает Вильгельму апулийскому значение, которое несправедливо было бы у него оспаривать: один из этих источников ставит его сочинение, как исторический памятник, наряду с Анной Комниной, другое отводит ему место рядом с Дулом и Анонимом барийским.

9) Сицилийская история Готфрида, Малатерры ¹), бенедиктинского монаха конца XI и нач. XII в., написанное по поручению графа Сицилии Рожера (брата Гискарда) не раньше 1099³) и не позже 1101 г.⁴). Хотя деяния Рожера были главным предметом повествования, по заявлению самого автора ¹), однако ж он не ограничивает своего кругозора исключительно личностью этого героя, но подобно Вильгельму апулийскому, в меньшей впрочем степени, касается других предметов, говорит о судьбе норманнов в Италии, их столкновениях с греками, о деятельности Маниака, о Роберте, его отношениях к лжеимператору Михаилу. Подобно Вильгельму апул., Малатерра питает пристрастие к стихам и по местам (в последних двух книгах, 3-й и 4-й) передает рассказ в стихотворной форме; не прочь он также вложить в уста своего героя витийственную речь, наполненную богословскими тонкостями и более свойственную монаху, чем неграмотному средневековому рыцарю ⁶). Наконец он выдерживает аналогию с Вильгельмом и со стороны источников.

На свой главный источник указывает Малатерра ⁷), говоря, что если в его сочинении события расположены не по порядку и некоторые пропущены, то вину в этом читатель должен отнести на счет лиц, сообщавших автору о событиях, особенно касательно времени, пока он, автор, еще не пришел из-за гор ⁸) и след. лично не присутствовал. Изустные показания могли быть получаемы автором и от Рожера, и от

иАнонима(Ueber die Quellen der Gesta Roberti Wiscardi des Guilermus Apuliensis. Archiv v. Pertz, X, 114—117). Гирш, De ital. infer, ann., 29—31, 33—34, усвоилиразвилэтумысль. ¹) См. выше, стр. ХXIII.

²) Historia Sicula. Ed. Hieron. Surita, Caesaraug., 1578. A. Schott, Hispania illustrata, t. III, 1606. Carusii, Bibl. hist, regni Siciliae, II, 1723. Muratori, Scr. rer. ital.,V.

³) Так как к атому году относится последний сообщаемый в истории факт— посольство папы Урбана II, к Рожеру сицилийскому.

⁴) Так как в этом году умер Рожер. ⁵) Malat., ed. Muratori, 547.

⁶) Malat., 569, 572. ⁷) В приложенном к сочинению письме к Лнсгерию, епископу катанскому. Malat., 547.

⁸) Между прочим, эти слова показывают, что автор не был ни итальянец, ни сицилиец; всего вероятнее, он был норманн, почему и называет норманнов nostros.

его окружавших, и вообще от лиц принимавших участие в делах или слышавших о них. Характер источника не мог не отразиться на характере сочинения: в нем иногда ¹) встречаются эпизодические и легендарные подробности, свойственные народному преданию и устному способу передачи. Сообщая эти подробности, автор, по-видимому, и сам не всегда им доверял ²), тем большей осторожности они требуют от нас. Всего более нужна осторожность относительно той части сочинения, в которой излагаются события до прибытия в Италию Роберта и Рожера, так как лица, передававшие о них автору, сами говорили по слухам. Изустные рассказы были главным, но не единственным ³) источником сведений Малатерры. Согласие Малатерры с Вильгельмом апулийским в некоторых пунктах ⁴), по которым этот последний находился в зависимости от латинского сочинения, послужившего источником Анне Комниной, заставляет предполагать, что и Малатерра, подобно Вильгельму, воспользовался этим же источником. Происхождение известий Малатерры определяет уже важность его, как исторического памятника. По известиям из недошедшего сочинения он занимает место не ниже других авторов пользовавшихся им, а по известиям добытым путем устных рассказов его произведение принадлежит к разряду первоисточников и заключает массу данных ни откуда более неизвестных (не считая позднейших компиляций из Малатерры): легендарный элемент из этих данных легко может быть выделен и устранен. Ко всему этому сочинение Малатерры отличается стройностью изложения и выдержанностью хронологии.

10) Сицилийская история ⁵) неизвестного автора (правильнее: авторов) ⁶), обнимающая события от прибытия норманнов в Апулию до

¹) Кн. I, гл. 9, 16—17, кн. Я, гл. 33, 46. ²) Malat., 569, 575.

³) Мнение, что были единственным источником, заявлено в Forschungen z. deutsch. Gesch., VIII, 220. ⁴) Malat., 576 (об осаде Салерно), 583 (о лже-Михаиле и походе Гискарда в Грецию).

⁵) Anonymi Vaticani historia Sicula. Ed. Carusii, Bibl. hist, regni Sic., II. Muratori, Script, rer. ital., VIII. Встаро-французскомпереводеизданаШампольоном-ФижакомвместесисториейАмата, подзаглавиемla chronique de Robert Viscart. МнениеШампольона-Фижака (впредисл. кАмату) опринадлежностиэтогосочиненияАматурассмотреноиопровергнутоБильманомвстатье: Ist Amatus von Monte Casino der Verfasser der Chronica Roberti Viscardi. Archiv v. Pertz, X, 122—129.

⁶) Основываясь на замеченной уже Муратори, VIII, 743, разности изложения до 1085 г. (подробного) и с 1085 до конца (чрезвычайно краткого), можно допустить, что над историей трудилось два автора, один в XII в. (не ранее 1130 г., как показывает упоминание о сицилийских королях: regibus exceptis etc., получивших в этом году королевский титул) написал первую пасть до 1085 г., другой в конце XIII в. продолжил ее до 1282 г.

XLI

1282 г., по общепринятому взгляду ¹), составляет в отделе относящемся к XI в. компиляцию из Малатерры, лишенную всякого значения. Этот взгляд верен до известной степени, но не вполне. Не подлежит сомнению, что автор находился в тесной зависимости от Малатерры, каждая страница его истории может быть приурочена к соответствующему месту своего источника ²). Способ пользования источником состоял в том, что некоторые рассказы Малатерры автор совершенно выпускал, равно как и некоторые подробности относительно местностей, числа войск и т. д., другие рассказы он старался передать в сокращении, причем сокращение не всегда ему удавалось ³) и самое понимание источника не всегда правильно ⁴). С этой стороны компиляция не представляет никакой цены. Но вместе с тем есть в ней особенности, заслуживающие внимания, это именно, не говоря уже о различии в чтении собственных имен, некоторые вставки и изменения, сравнительно с текстом Малатерры. Есть вставки и изменения принадлежащие лично автору и вызванные приверженностью его к норманнам ⁵), в частности уважением к Рожеру ⁶), или преданностью римско-католической церкви ⁷). Но две вставки (из них одна относящаяся к истории падения византийской власти в Италии) по характеру своему таковы, что не могли быть выдуманы автором и предполагают заимствование из письменного источника ⁸). Так как источник нам неизвестен, то эти две вставки придают сочинению некоторую важность.

11) Краткая норманнская хроника⁹), написанная неизвестным автором при Вильгельме III, герцоге Апулии (1111—1127) ¹⁰), названная так издателем, потому что заключает краткое описание деяний

¹) Один Шампальон-Фижак не согласен с этим взглядом, утвердившимся после ученого Вилькена. Он считает историю, как произведение Амата, оригинальною, легшею в основу Малатерры.

²) Anon. Vat., ed. Murat., 745=Malat. lib. I, cap. 4; 746=1. I, c. 5, 6; 747— 749=1. I, c. 7; 749—750=1.1, c. 8=10; 751=1. I, c. 11; 752—753=1. I, c. 12-15; 754='. I, c. 17—19, 28-29, 32; 755=1. I, c. 36, 1. II, c. 2, 1, 3, 4, 6; 756=1. II, c. 10, 13, 16—20; 757=1. II, c. 21, 23; 758—759=1. II, c. 22, 24-27; 760=1. II, c. 29-30, 32; 761-762=1. II, c 33—35, 41; 763—764=1. II, c. 40, 43; 765=1. II, c. 45; 767=1. II, c. 46, 1. III, c. 3-6; 767-769=1. III, c. 8-11, 13, 24—26.

³) Отсюда хронологические несообразности, An. Vat., 755, 762. ⁴) An. Vat., 753, 760. An. Vat., 747 (объяснение мотивов несправедливости греков к норманнам).

⁶) Вследствие того выдвигает его на сцену с самого начала осады Бара, Ап. Vat., 763—764

⁷) An. Vat., 747—749 (о помощи оказанной норманнами Маниаку), 768—769 (о причинах похода Роберта Гискарда в Грецию).

⁸) An. Vat, 764 (письмо Гозелина к жителям города Бара и эпизод из истории осады Палермо).

⁹) Chronicon breve Nortmannicum ab anno 1041 usque ad annum 1085 auctore Anonyino. Muratori, Scr. rer. ital., V. ¹⁰) Chr. br., 278.

XLII

норманнов в Италии, от 1041 до 1085 г., расположенное по флорентийской системе мартовских годов (calculus Florentinus, с 25 марта текущего года). Хроника обнаруживает сходство с сочинениями Лупа, Вильгельма апулийского и Ромуальда салернского; но сходство невозможно объяснить заимствованиями у этих писателей ¹), потому что при сходстве между ними в общем, есть различие в частностях, причем как Луп сообщает некоторые подробности, которых нет в краткой хронике ²), точно также и хроника заключает факты, которых не находим у Лупа ³); иногда различие доходит до значительного разногласия в показаниях⁴). Правильнее объяснять дело общностью источников, тем, что у автора хроники было под руками два памятника: одним из этих памятников, может быть, недошедшими до нас тарентинскими анналами⁵), описывавшими преимущественно местные события ⁶), пользовался также, кроме автора хроники, Луп, а другим—Вильгельм апулийский и Ромуальд салернский.

В виду зависимости хроники от несохранившихся памятников она не лишена значения. Пренебрежение к ней ученых обусловливалось неосновательным взглядом на отношение ее к хронике Лупа. Оценивая ее значение по сравнению с хроникой Лупа, нужно сказать, что краткая хроника дает более верные хронологические показания и во многих местах превосходит хронику Лупа фактическими данными. Это составляет особенность не только сведений имеющих местный интерес, но и заметок о византийских императорах ⁷).

12) Хроника Ромуальда салернского ⁸) начинается от сотворения мира и доведена до 1178 г. Для XII в. она имеет важность, как

¹) Пертц (SS., V, 17) и Вильман (Archiv v. Pertz, X, 117), утверждают, что автор хроники заимствовал у Лупа. ²) Напр. под 1080 г. ³) Под 1052, 1053, 1055, 1056, 1060—1068, 1072, 1080 гг.

⁴) Ср. показания хроники о Маниаке и лже-Михаиле под 1043 и 1081 г г. с показаниями о том же предмете Лупа под 1042 и 1080 гг. ⁵) Так полагает Гирш, De ital. inf. ann., 47-49. ⁶) Chr. br., sub a. 1045, 1052, 1055, 1056, 1058, 1060, 1063, 1064, 1067, 1066, 1072, 1080.

⁷) Заметки эти читаются под 1054, 1056, 1057, 1059, 1067, 1071, 1078, 1080, 1081 гг.

⁸) Издана в отрывках: Baronii, Annales, XII sub 1177а. Contelorii, Concordiae inter Alexandrum III summum pontificem et Fridericum I imperatorem Venetiis confirmatae narratio, Paris, 1632. Carusii, Bibl. hist, regni Sic., II, 1723. В полном, составе: Muratori, Scr. rer. ital., VII. Del Ite, Cronisti e scrittori sincroni Napoletani, I. Pertz, SS., XIX. О жизни и сочинениях автора хроники, Ромуальда II, архиеп. салернского (1153—1181), у Арндта в предисл. к изданию Пертца, 387—392. В издании Пертца опровергнут взгляд Мартене, Дюранда и Фабриция на принадлежность первой части хроники (до 1125 г.) Ромуальду I, архиеп. салернскому (1121—1138), и хроника в полном составе считается теперь произведением Ромуальда II.

XLIII

памятник первоначальный, принадлежащий достоверному свидетелю я. политическому деятелю ¹), но для XI в. это памятник производный, основывающийся на более ранних источниках. За исключением интерполяций из хроники Лупа, обязанных своим происхождением позднейшим переписчикам и чуждых тексту Ромуальда ²), в хронике последнего обнаруживается сходство с хрониками Льва остийского ³), Анонима касинского ⁴) и амальфийской ⁵). Доказано ⁶), что это сходство зависит, от того, что Ромуальд пользовался потерянными для нас касинскими анналами (отсюда сходство с Львом и Анонимом) и тоже не дошедшим до нас, но известным Анне Комниной, Вильгельму апулийскому и Малатерре, латинским сочинением (отсюда сходство с амальфийской хроникой). Кроме этих источников, у Ромуальда находят еще признаки пользования краткой историей пап (послужившей также источником для Бонизо, су тройского епископа) и списками византийских императоров в римских пап. Сведения относящиеся к византийской истории заимствованы Ромуальдом из латинского сочинения и списка византийских императоров; они заключаются в показаниях о преемственности византийских императоров, о столкновениях греков с норманнами и о вступлении на престол Алексея Комнина.

Интерес хроники Ромуальда сосредоточен для нас на этих показаниях, особенно на подробном сообщении об Алексее Комнине. Есть впрочем особенности умаляющие авторитет Ромуальда. Бремя царствования византийских императоров показано у него не везде верно, из чего можно заключить об испорченности его списка. Сообщения о событиях достоверны, начиная с 1073 г. ⁷), до того же времени многие оказываются фактически неверными,—обстоятельство, которое может быть объясняема

¹) Ромуальд II от имени Вильгельма II, сицилийского короля, был легатом, в Венеции и содействовал заключению мирного договора между папой Александром III и императором Фридрихом I.

²) Такое происхождение сходства с Пупом, впервые замеченного Meo, Annali, VIII, II, наглядно доказано изданием Пертца. В пределах нашего периода вставки из Лупа встречаются под следующими годами: 1044, 1047, 1062 (у Лупа 1066), 1063, 1064, 1065, 1067, 1068, 1069 (у Лупа 1070), 1070 (у Лупа 1073), 1071, 1075,. 1076, 1077, 1081. Иногда одно и тоже внесено дважды, напр. о взятии Бара под. 1070 и 1071 гг., о взятии Салерно под 1075 и 1076 гг.

³) Под 1022 и 1045 гг. ⁴) Под 1025, 1034, 1037, 1039, 1042, 1047, 1062 гг.

⁵) Под 1050, 1052, 1053, 1057, 1058,1060, 1062, 1066,1070, 1076, 1079, 1080 гг.

⁶) Вейнрейхом (De condit. Ital. inf. Gregorio VII pontifice, 1864, 78), Гиршем(De Ital. infin., 63—71. Forschungen z. deutsch. Getch., VII, 103—112), Вильгманом(Archiv v. Pertz, X, 110), Бюдингером(Die Entstehung des Königreiches· der Sicilien... Syhel’s Hist. Zeitschrift, VIII) и Арндтом (Pertz, XIX, 793—794).

⁷) За немногими исключениями, к числу которых относится напр. сообщение под 1083 г.

XLIV

тем, что неизвестный автор латинского сочинения сообщил недостоверные данные о событиях, относительно которых он не был современником и очевидцем, а Ромуальд с одинаковою доверчивостью отнесся к сочинению в полном его составе.

13) Амальфийская хроника ¹), составленная неизвестным автором в конце XIII в., находится в ближайшем соотношении с хроникой Ромуальда салернского. За исключением известий, имеющих местный интерес и заимствованных из какого-нибудь местного источника, она в остальном представляет для XI в. извлечение из того же латинского сочинения, которым пользовался Ромуальд. В способе пользования автор не отличается от Ромуальда, принимает на веру показания как до, так и после 1073 г., поэтому повторяет те же ошибки, которые допустил Ромуальд. Рассказ о вступлении Алексея Комнина на престол читается и в амальфийской хронике.

14) Хроника Андрея Дандоло ²) венецианского дожа (1343— 1354), важная для позднейшего времени, особенно по внесенным в нее .документам, не лишена значения и для XI в. по тем источникам, из которых заимствует сведения. В показаниях, имеющих отношение к византийской истории ³), Дандоло руководствуется сочинениями не только до нас сохранившимися, напр. Петра Дамиани, но также до нас недошедшими. Он находится в зависимости от латинского сочинения, подобно Ромуальду салернскому и альмафийской хронике, с которыми сходится в рассказе о сражениях греков с норманнами (причем повторяет ошибку своих предшественников, пользовавшихся тем же источником) и в рассказе о средствах употребленных Алексеем Комнином для вступления на престол ⁴). У Андрея Дандоло встречаются также показания о преемственности византийских императоров на престоле, заимствованные из какого-то списка, далеко не удовлетворительного, судя по тому, что показания спутаны и об одном и том же повторяется несколько раз ⁵). Но главнейшее достоинство хроники Дан-

¹) Muratori, Antiquitates italicae, L Perger, Raccolta di varie croniche, I.

²) Andreae Danduli Venetorum Dacis Chronicon venetum a pontificatu sancti Marci ad annum usque 1339. Succedit Raphaini Caresini continuatio usque ad annum 1388. Muratori, Scr. rer. ital, XII.

³) Анализ (неполный; источниковДандолосделанТартароттом, Elenchus auctorum et monumentorum, quae in Chronica Andreae Danduli venetorum Ducis laudantur. Muratori, Scr. rer. ital., XXV, p. I—XXVIII. Новейшеесочинение: Simonsfeld, Andreas Dandolo und seine Geschichts werke, 1876. ⁴) Dandolo, lib. IX, cap. 6, S.

⁵) Напр. о Константине VIII и замужестве его дочери с Романом в гл. 2 и 3 книги 9-й. Впрочем это могло зависеть от повреждения текста и позднейших интерполяций.

XLV

доло основывается на заимствованиях из древних венецианских источников. В хронике читаем несколько заметок об отношениях византийского правительства к дожам, о том, какое значение имела Византия для враждующих политических партий Венеции, а также об успехах турок в Азии при Михаиле Парапинаке ¹). Заметки не возбуждают сомнения и венецианское их происхождение не может быть заподозриваемо на том только основании, что они касаются, между прочим., событий отдаленных стран (о турках). Венециане, плававшие по торговым делам вдоль побережьев, где распространяли свою власть турки, могли получать и привозить на родину весьма верные на этот счет сведения и ими, чрез посредство неизвестных нам памятников, воспользовался Дандоло, а еще раньше Вильгельм тирский ²).

15) Беневентские анналы, существующие в двух редакциях ³)— краткой (788—1130) и пространной (759—1128),при сходстве между собою обнаруживают и различие, зависящее, как полагают ⁴), оттого, что анналисты, пользуясь одним общим источником—древними, недошедшими до нас беневентскими анналами, заимствовали дополнительные сведения из различных источников—один, автор краткой редакции, из древних, не сохранившихся барийских аннал, другой, автор пространной редакции, из древнего, тоже не сохранившегося списка беневентских епископов. Для нас интерес представляет вторая редакция своими заметками об отношениях князей Капуи к византийскому правительству, о норманнах и переговорах папы Льва IX с Аргиром ⁵), интерес первой сосредоточен на известии о взятии Бара ⁶). Для установления хронологии ни та, ни другая редакция не имеет значения ⁷).

¹) Кн. 9, гл. 8.

²) Может явиться предположение, что Дандоло заимствовал у Вильгельма тирского, но оно устраняется в виду того, что у Дандоло, сравнительно с Вильгельмом, читаются некоторые лишние подробности (о разделении завоеванных земель между наместниками султана).

³) Первая изд. Muratori, Autiqu. Ital., I. Вторая—Steph. Borgia, Storia del dominio temporale nelle due Sicilio, Append. Обе—Pertz, SS., III. Текст Пратилла, Hist, princ. Lang., IV, приближающийся к первой редакции, поврежден (см. Köpke, Pratill’s Codex der Annales Beneventani, im Archiv v. Pertz, IX), однако ж принят во внимание в издании Пертца. ⁴) De Ital. inf. ann., 10—11, 24. ⁵) Под 1041, 1042 и 1053 гг. ⁶) Под 1072 г.

⁷) Meo (Annali del regno di Napoli под 854, 1017, 1025, 1028, 1038, 1073, 1075, 1078, 1100, 1106, 1110 гг.) доказал, что анналисты не держатся определенной системы, иногда у них выставлен год по Флорентийскому летосчислению (с марта текущего года), иногда по пизанскому (с марта предшествующего), иногда по греческому (с сентября предшествующего), есть также места, в которых хронология не может быть объяснена ни одним из этих счислений и должна быть считаема результатом произвола или ошибки.

XLVI

16) Хроника Германа Расслабленного (Contractus) ¹), рейхенауского монаха († 1054), обнимающая события от сотворения юра до 1054, в своей самостоятельной части (1039—1054) не заключает важных для нас сведений. Сведение же о посольстве германского императора к византийскому под 1027 г., не безынтересное для генеалогии визант. императоров, составляет заимствование из сочинения Випона ²). Более важности имеет продолжение ³) хроники Германа, составленное его учеником Бертольдом († 1088) и доведенное до 1066 или даже 1080 г. ⁴). Здесь читаем под 1055 г. самостоятельную заметку продолжателя о посольствах, которыми обменялись германский и византийский дворы ⁵).

17) Деяния гамбургских архиепископов Адама бременского († 1072) ⁶). Из четырех книг особенно ценна третья, посвященная деятельности архиепископа Адальберта, к которому автор находился в близких отношениях, и основанная на изустных рассказах и личном опыте. Здесь читаются имеющие для нас значение сведения: о пребывании Гаральда Гардрада на службе византийского правительства, о посольстве Константина Мономаха к германскому императору и ответе последнего.

18) Анналы Ламберта герсфелдского⁷), писателя второй пол. XI в., обнимающие время от сотворения мира до 1077 г., получают важность только с 1040 г. и в этой последней части, письменные источники которой не могут быть указаны, так что оригинальность едва ли можно оспаривать ⁸), читаются интересные для нас сведения о сношениях пап-

¹) Ed. Sichard, Basil., 1529, 1549. Canisius, Ingoist., 1600, Pistorius, Francof., 1607. Hanov., 1613. Urstisius, Francof., 1585, 1670. Biblioth. patrum, Colon. Lngdun., 1677. Struve, Ratisb., 1726. Ussermann, Sangall., 1790. Pertz, SS., V. Bouquet, III, V, VI, VII, VIII, XI.

²) В свою очередь у Германа оно заимствовано неизвестным аугсбургским анналистом (Annales Augustani, Pertz, SS., III), у которого стоит под 1026 г.

³) Ed. Urstisius, Ussermann, Pertz, Bouquet.

⁴) Принадлежность Бертольду продолжения до 1066 г. никем не оспаривается, а продолжение 1073—1080 г. оспаривает Шульцен, расходясь в этом с Портном и Гизебрехтом.

⁵) И эта заметка повторена анналистом аугсбургским под 1056 г.

⁶) Gesta Hammenburgensis ecclesiae pontificum. Ed. Velleus, Hafniae, 1579. Lindenbrod, Lugd., 1595, Francof., 1609, 1630. Mader, Helmstad., 1670. Hamb., 1706 Lappenberg, Hannov., 1446. Pertz, VII.

⁷) Churrer, Tubing., 1525, 1533. Schradinus, Tubing., 1533. Schard, Francof. 1566. Grynaeus, Basil., 1569. Schard, Basil., 1574. Pistorius, Franc., 1607. Argentor., 1609. Augustani, Giessae, 1673. Struve, Rat., 1726. Krause, Halae, 1797. Pertz, V. Migne, CXLVI. Buquet, III, V, VI, VII, XI.

⁸) Лучшая оценка Ламберта, о значении которого существуют диаметрально противоположные мнения, сделана Ранке (Zur Kritik fränkisch-deutscher Reichsa mialisten, Berlin, 1854) и Ваттенбахом (Deutsche Geschichtsquellen, II).

XLII

ского двора с Константинополем. Впрочем сведения не во всех своих подробностях отличаются фактическою верностью.

19) Хроника Сигеберта гемблурского († 1112) ¹); обнимающая время с 381 по 1111 г., направленная не столько к изложению событий с возможною подробностью, сколько к распределению их в хронологическом порядке, потеряла свой прежний авторитет, после того как разоблачена неверность многих хронологических данных и фактическая часть разложена по источникам, из которых заимствована ²). Из нашего периода в ней читаются сведения относящиеся к истории падения визант. владычества в Италии, царствования Мономаха, сношений римской церкви с константинопольскою и нападений турок на Армению и Сирию ³). Неточность хронологических данных заметна и в этих сведениях, вообще же они отличаются поверхностностью, никаких новых подробностей не привносят. Исключение составляет только рассказ о столкновении церквей, но и он не представляет большой важности, так как целиком взят из докладной записки папских легатов ⁴).

20) Церковная история Ордерика Виталиса ⁵), сент-эврульского монаха, писателя первой пол. XII в., имеющая важность для истории норманнов и крестовых походов (до 1142 г., до которого доведена), заключает некоторые интересные для нас отрывки в 3—7 книгах, где автор рассказывает о судьбе норманнов в Италии, о Роберте Гискарде и обстоятельствах вступления на престол Вотаниата и Алексея Комнина. Показания Ордерика об утверждении норманнов в Италии дополняют сведения, заимствованные автором у Готфрида Малатерры ⁶), подробностями о том, как одновременно с наплывом норманнских рыцарей происходил наплыв в Италию норманнских монахов. Сведения о византийских делах почерпнуты автором, по-видимому, из устных рассказов и страдают отчасти неверностью и легендарностью.

21) История крестовых походов и иерусалимского королевства Вильгельма тирского ⁷), писателя второй пол. XII в., доведенадо 1184 г.

¹) Ed. Rufus, Par., 1513, Schard, Erancof., 1566. Margarinus de la Bigne, Par. 1575, 1589. Pistorius, 1583, 1613. Laurentius de la Barre, Par., 1583. Miraeus, Antwerp., 1608. Struve, 1726. D’Àcherv, Par., 1651. Pertz, SS., VI. Bouquet, III, V, VI, VII, VIII, X, XI, ХIII, ХVIII.

²) Это сделано Бетманном в издании Пертца. ³) Под 1032, 1038, 1043, 1050, 1053—1054 и 1079 гг. ⁴) Рассказ Сигеберта о столкновении церквей списал, дополнив лишь двумя фразами, неизвестный автор второй пол. XII в., называемый обыкновенно саксонским анналистом (Annalista Saxo, Pertz, SS., VI).

⁵) Ed. Duschesne, Par., 1619. Bouquet, IX, X. XI, XII. Prévost, Par., 1838—1855. Migne, CLXXXVIII, ⁶) Обэтомисточникеонлестноотзывается, говоря, чтоГотфридelegantem libellum nuper edidit. Migne, CLXXXVIII, 209. ⁷) Ed, Ph. Po-

XLVIII

Следуя своей методе ¹) возвращаться к прошлому для того, чтобы яснее изложить предмет в настоящем, и освещать дело по совокупности обстоятельств имеющих к нему отношение, Вильгельм рассказывает историю разрушения и возобновления храма Воскресения в Иерусалиме, а также историю турок-сельджуков и их приобретений на счет Византии ²), причем говорит о сношениях византийских императоров с египетскими халифами и иерусалимскими христианами, о борьбе Романа Диогена с турками и успехах турок. Хотя автор не указывает своих источников, однако ж можно догадываться, что сведения об отношениях византийского правительства к халифату и к иерусалимским христианам он заимствовал из греческого сочинения, сходного с тем, которым пользовался Скилиций, дополнив заимствования показаниями местного происхождения (иерусалимского); сведения же о турках, их столкновениях с Византией при Романе Диогене и его преемниках почерпнуты из венецианского источника, который известен был Андрею Дандоло ³).

22) История славян Пресвитера диоклейского (XII в.) ⁴), названная так потому что она переведена с (славянского) подлинника на латинский язык неизвестным по имени священником диоклейской церкви, заключает много ошибочных, спутанных и легендарных показаний о славянских князьях и королях, не может поэтому сама но себе пользоваться большим авторитетом. Но при сопоставлении с другими, достоверными показаниями и документальными данными не лишена значения и способствует, между прочим, выяснению вопроса о степени византийского влияния в славянских землях и о судьбе сербской, болгарской и белградской фем в XI в.

В) Восточные памятники.

1) История Аристакеса ластивертского ⁵), армянского писателя

yssenot, Basil., 1549. Pantaleon, Basil., 1564. Bongars, Hanov., 1611. Recueil des historiens des croisades, Par., 1841—1844.

¹) Оценку труда Вильгельма тирского сделал и источники его указал Sybel, Geschichte des ersten Kreuzzugs, 108—147. Недостатки хронологии выяснены чрез сравнение с арабскими историками Вилькеном в сочинениях: Rerum ab Alex о etc. destarum и Geschichte der Kreuziüge. ²) Кн. 1, гл. 4—9.

³) Сходство Вильгельма тирского с хроникой Дандоло, по местам буквальное, простирается даже на ошибочное наименование султана Али-Арслана Бельзетом.

⁴) Presbyteri Diocleatis Regnum Slavornm. Ed. Lucius, Amstelod, 1666. Schwandfcner, Ser. rer. Hung., t. III, Vindob., 1748.

⁵) Впереводенафранцузскийязык: Brosset, Histoire de la Géorgie, St. Pétersb.. 1851 (лишьпервыечетыреглавы). Dulaurier, Chronologie (триотрывка». Вполне: Histoire d’Arménie comprenant la fin du royume d’Ani et le commencement de l’invasion des Seldjoukides, par Arisdaguès le Lasdiverd, traduite pour la première fois de

XLIX

второй пол. XI в., составляет как бы продолжение истории Стефана Асохика, рассказ начат с похода в Армению Василия II Болгаробойцы и доведен до смерти Романа Диогена в 1071 г. Интерес рассказа сосредоточен около двух пунктов: подчинения армян византийскому влиянию и разорения Армении турками. Тон сочинения элегический, автор оплакивает падение своей родины.

Источниками для автора, по собственному его заявлению ¹), служили: собственный опыт и наблюдение, сообщения других лиц и сочинения писателей. Как очевидец, автор говорит о событиях происходивших в Армении; это самая важная часть истории. Сообщения о византийских императорах, времени их царствования, личных особенностях и обстоятельствах их домашней жизни автор, надо полагать, делает на основании свидетельства других лиц и сочинений писателей; эта часть уступает по важности первой, однако ж отличается достоверностью, показания Аристакеса совпадают с показаниями современных ему греческих историков, может быть, даже у него были те же письменные источники, которыми пользовались греческие историки.

История Аристакеса заключает ценный материал. Кроме данных, и которых мы знаем из современных Аристакесу греческих историков, у него есть данные не встречающиеся у этих последних, напр. о Константине VIII, Константине Мономахе, Михаиле Стратиотике, не говоря уже об интересных, неизвестных из других источников подробностях касательно Армении, Грузии и турок. Достоинство данных Аристакеса относительно Византии умаляется отчасти лишь тем, во-первых, что автор не везде относился внимательно к своим источникам, не позаботился сличить разнородные показания, вследствие чего впадает в противоречие с самим собою ²) и допускает хронологические неточности ³), во-вторых тем, что в выборе и освещении материала он несколько тенденциозен. Рассчитывая тронуть читателя описанием бедствий, обрушившихся на Армению от коварных и бесчеловечных врагов, он вносит в свое повествование подробности, которые пригодны для его цели, ярче рисуют бедствия армян, коварство греков, жестокость турок; в передаче подробностей, не идущих прямо к цели, он чрезвычайно краток. Изображая качества греческих императоров, Аристакес находится под влиянием симпатий или анти-

l’arménien sur l’édition de RR. PP. Mekhitaristes de Saint-Lazare et accompagnée de notes, par W. Évariste Prud’ homme. Paris, 1864.

¹ Arisd., par Évar. Prud’ homme, 52, 53, 101, 141—142. ²) Напр. одетяхКонстантина VIII, Arisd., 41 и 102. ³) Arisd., 47, 53.

патий, обусловленных отношением того или другого императора к армянам: если император был благосклонен к армянам (Константин VIII), то и дурные стороны его характера под пером автора сглаживаются, если же император был немилостив к армянам (Роман III, Ромав IV), то и на светлые черты его характера налагается мрачный колорит.

2) Хроника Матвея эдесского ¹), армянского писателя конца XI и начала XII в. ²), обнимает время 952—1136 гг. Из 253 глав, на которые она разделена, к периоду от 1025 до 1081 г. относятся гл. 38—119. Здесь Матвей, следуя хронологическому порядку, применительно к армянской эре, излагает главным образом историю Армении, ее царей и католикосов; говорит также о столкновениях турок с армянами и греками, об отношениях к армянам византийского правительства. Видное место отведено в хронике известиям о Византии, помимо ее отношений к армянам: говорится о преемственности византийских императоров, их судьбе, делаются краткие характеристики некоторых императоров, сообщаются сведения о некоторых византийских бунтах и об успехах византийского оружия не только на востоке, но и на западе, в борьбе с болгарами, печенегами и узами. Все сведения заимствованы Матвеем, по мнению его переводчика, исключительно из армянских источников, из историй и мемуаров, написанных в XI в. современниками и до нас недошедших, или из подлинных документов; два документа он списал в хронику буквально ³).

Достоинство данных, сообщаемых в хронике, неодинаково, — есть данные вполне достоверные, и есть такие, которые не находят себе оп-

¹) Изд. в перев. на франц. яз. Dulaurier, Récit de la première Croisade, 1850 (лишь150—153 гл.). Bibliothèque historique arménienne, par Dulaurier: Chronique de Matthieu d’Edesse avec la continuation de Grégoire le prêtre. Paris, 1858. Recueil des historiens des croisades, t. I (отрывкиотносящиесяковремени 963—964, 1096—1136 гг.). Из хроники Матвея эд. сделано было извлечение Семпадом, арм. писателем ХIII в., изд. Extrait de la chronique de Sempad, seigneur de Babaron, connétable d’Arménie, suivi de celle de son continuateur, traduite pour la première fois de l’arménien par V. Langlois. St. Pétersb., 1862. При существования оригинала эта компиляция для нас оказывается лишней.

²) Он называет себя (гл. CXVIII) очевидцем разорения, произведенного в М. Азии голодом, и турецких опустошений 1079—1080 г. Ср. также гл. ХСVІ, под 1066—1067 г. Умер не ранее 1136 г., потому что до этого времени доведено сочинение.

³) Один относится к нашему периоду,—это трактат о разностях между греческою и армянскою церквами, составленный армянским царем Какигом II и прочитанный им в Константинополе, в церкви св. Софии, в присутствии императора Константина Дуки и греческого духовенства; другой к более раннему времени,—письмо Цимисхия к Ашоду III, царю Великой Армении.

равдания. Наиболее достоверные сведения сообщаются о событиях совершившихся в М. Азии и имевших отношение к Армении. Но что касается сведений о внутренних делах Византии и о делах в европейских областях византийского государства, то между ними есть некоторые заведомо неверные или возбуждающие сомнение ¹). Очевидно, источники Матвея для известий, выходивших из сферы местно-армянской истории, не всегда были надежны. Кроме того, показания источников могли получать у Матвея своеобразную окраску. Он, как замечает знаток армянской литературы, Дюлорье ²), был вполне человеком своего времени, того времени, когда и литература, и национальность армянская находились в упадке; и в стиле, и в убеждениях, и в симпатиях это армянин XI — XII в. Он пишет языком безыскусственным, вульгарным, он прост и легковерен, разделяет все предубеждения своей нации. Как противник халкидонского собора, он ненавидит греков, как христианин и патриот, не может равнодушно вспомнить о турках, не щадит и франков, занявших часть армянской территории. Отсутствие образования, легковерность и религиозно-патриотическое настроение не могли не отразиться на содержании хроники. И вот видим, что автор неумело отдает предпочтение тем или другим фактам, распространяется в описании событий неважных, но затрагивавших национально-религиозные интересы, и с крайнею сжатостью передает о событиях важных, обнаруживает пристрастие к легендарным подробностям ³) и любит приводить их в доказательство того, что божественный промысл покровительствует армянам, как народу православному, в его столкновениях с неправомыслящими греками и безбожными мусульманами. Естественно, что под влиянием пристрастного отношения к грекам и туркам повествование о них должно было получить несколько утрированный, может быть, и несогласный с действительностью оттенок.

3) Хроника Самуила анийского ⁴), армянского писателя второй пол. XII в., начинается с сотворения мира и доводится до 1179 г. По примеру сочинения Евсевия, послужившего образцом, она распадается на две части, из которых одна содержит изложение исторических фактов, а другая хронологическо-синхронистическую таблицу, причем параллельно

¹) Напр. в гл. ХХХVIII, о переходе власти от Василия II к Константину; в гл. XLIII, о Романополисе; в гл. LII, о поражении Михаила Пафлагона болгарами. ²) Biblioth. hist, arm., ХVIII. ³) Гл. 54, 77, 79, 86, 88, 89.

²) В латинск. перев. Eusebii Caesariensis et Samuelis Aniensis chronica. Johannes Zohrabus et Angelus Majus nunc primum conjunctis curis latinitate ediderunt, Mediol., 1818. Нафранц. яз. вRecueil des hist. des crois., I (отрывокс1096 г.). Collection d’historiens arméniens, Samuel d’Ani. Tables chronologiques, II, 1876.

LIІ

указаныолимпиады, годыотРождестваХр., годыцарствованияимператоровримских, византийских, царейармянских, патриаршествованиякатоликосовигодыармянскойэры¹). Первая часть, как основанная на Евсевие, не имеет значения; вторая же, будучи основана частью на известных сочинениях, частью на сочинениях до нас несохранившихся, напр. ученого филолога Саркавага (т. е. диакона), не лишена интереса. Впрочем интерес ограничен вследствие скудости заметок. Только под 1045 и 1074 гг. Самуил говорит несколько подробнее о распространении греческого влияния в Армении, о борьбе Романа Диогена с турками и его судьбе,—в других местах он чрезвычайно краток, отрывочен и делает пропуски ²).

4) История Киракоса гандзакского ³), армянского писателя († 1272), обнимающая время с 286—1265 г. и важная для современной автору истории Армении под владычеством монголов, для истории предшествующей не имеет самостоятельного значения. Автор пользуется для древнего времени, в том числе и для XI ст., трудами прежних историков, которых у него насчитывается 17, между ними Аристакес ластивертский, Матвей эд. и Самуил анийский. По отношению к заимствованиям из сохранившихся армянских историков Киракос интереса не представляет, тем более, что группировка фактов у него неудачная ⁴), сообщения не всегда точны и верны; интерес сводится лишь к некоторым известиям, почерпнутым из несохранившихся памятников ⁵).

5) Всеобщая история Вардана Великого († 1271)⁶), обнимающая время от сотворения мира до 1267 г., имеет такое же значение, или немного большее, как история его соотечественника и сотоварища Киракоса. Вардан, вращавшийся в круговороте политических и церковных событий, принимавший в них участие и имевший возможность изу-

¹) Способ приводить показания автора к нашему летосчислению указан у Dulaurier, Recherches sur la chronologie arménienne, I, 42. Эра от P. Хр. начинается y Самуила с 1 октября второго года. ²) Напр. с 1046 по 1052 г. нет никаких заметок.

³) Перевед. на франц. яз. Deux historiens arméniens, Kirakos de Kantzak XIII s., histoire d’Arménie; Oukhtanes d’Ourha X s., histoire entrois partie; traduits par M. Brosset. St. Pétersb., 1870, 1871. Отрывки в Recueil d. hist, des Crois, и в «Сибирском Вестнике» за 1822 г. ⁴) Напр. историю турок-сельджуков ставит на целое столетие впереди настоящего ее места.

⁵) Таково напр. дополнение к рассказу Матвея эд. об освящении воды в праздник Богоявления католикосом Петром.

⁶) Всеобщая история Вардана Великого. Перевел Н. Эмин. Москва, 1861. Отрывки во франц. перев.: Histoire de Géorgie. Additions et éclaircissements. Journal asiat., 1860. Recueil des hist, d, crois., I.

LIII

чить нравы татар, для своего времени сообщает важные сведения, основанные на личном опыте. Но для прежнего времени он компилирует Матвея эд., Самуила ан., Киракоса гандз. и других известных и неизвестных (последних не менее шести) армянских писателей, дополняя их показания народными легендами. Для XI в. интересны заимствования из неизвестных источников об отношениях армян к Византии; некоторые из них имеют легендарный характер ¹), но есть и вполне достоверные ²).

6) Хронографическая история Мехитара айриванкского ³), армянского писателя конца ХIII в., обнимающая время от сотворения мира до 1289 г., представляет простой сборник исторических заметок, случайно связанных и расположенных без всякого порядка. Хотя и Мехитар, рядом с заимствованиями у известных историков, берет сведения из неизвестных источников, однако ж значение его ничтожно в виду допускаемых им ошибок и анахронизмов и вообще полного отсутствия критики. Сверх того, в пределах нашего периода у него нет никаких новых данных.

7) История Сюника Стефана Орбелиани ⁴), сюнийского архиепископа († 1304), оканчивающаяся 1297 г., представляет для нас интерес только в 66-й гл., где автор на основании Мехитара анийского ⁵), армянского историка конца XII в., говорит о происхождении Орбелианов, их владениях и в особенности останавливается на подвигах Липарита, союзника Византии, сражавшегося при Мономахе вместе с визант. войсками против турок. Впрочем данные здесь имеют более эпический, чем исторический, характер и, в частности, рассказ о смерти Липарита не согласен с действительностью.

8) Грузинская летопись, сохранившаяся в армянском переводе и

¹) Напр. о сватовстве Зои к Какигу.

²) Перечень местностей выменянных греками у армянских владетелей.

³) Хронографическая история составленная отцом Мехитаром вартапедом айриванкским. ПереводсармянскогоК. Патканова. Спб., 1869. Mémoires de l’Académie impériale des sciences de St. Pétersbourg, VIT serie, t. XIII, № 5. Histoire chronologique par Mkhitar d’Aïrivank, XIII s., traduite de l’arménien par M. Brosset. St. Pétersb., 1869.

⁴) Отрывки 66-й гл. в латинском переводе перепечатаны из лейпцигского изд. 1680 г. Клапротом в Спб., в Archiv für asiat. Litt., Geschichte und Sprachkunde. Вся 66-я гл., принимавшаяся за отдельное сочинение, в Mémoires historiques et géographiques sur l’Arménie, par M. J. Saint-Martin t. II, Paris, 1819. Сочинениевполномсоставе: Histoire de la Siounie par Stéphanos Orbelian, traduite de l’Arménien par M. Brosset. St. Pétersb., 1864, 1866.

³) История Армении в 3-х книгах Мехитара анийского, доведенная до 1193 г., утрачена; Патканов случайно нашел в Тифлисе только 28 глав первой книги и напечатал их в конце издания Себесоса.

LIV

известная под именем Армянской хроники ¹). Летопись эта, но происхождению относящаяся ко времени не позже XII в. ²), имеет для нас значение в отделе посвященном царствованию Баграта IV и его сына Георгия II. Кроме сведений о внутренних раздорах между грузинами и о завоеваниях турок, здесь сообщаются данные об отношениях к византийскому государству Баграта IV, его брата Димитрия и сына Георгия.

9) Хроника Михаила сирийского ³), якобитского антиохийского патриарха († 1199), доведенная от сотворения мира до 1196 г., не сохранилась в сирийском подлиннике, но лишь в древнем (XIII в.) армянском переводе. Будучи знаком с языками, Михаил имел возможность пользоваться и действительно пользовался для своей хроники массой источников—греческих, армянских, сирийских и арабских. Большая часть его источников потеряна и хроника делается поэтому вдвойне ценною. Из источников Михаил, по-видимому, всего менее отводил места греческим. Отсюда произошло, что в показаниях о домашних делах Византии он краток и не всегда точен,—отдел хроники посвященной событиям от Константина VIII до Алексея Комнина не составляет исключения. В этом отделе внимание его сосредоточено на истории турок и отношениях греков к якобитам при Романе Аргире, Константине Мономахе и Константине Дуке. Сверх того, в хронику внесены заметки о смене на престоле византийских императоров и о продолжительности их царствования, причем о некоторых императорах обнаруживаются спутанные и неверные представления; самые подробные заметки о восстаниях Исаака Комнина и Никифора Вотаниата.

10) Летопись Яхъи антиохийского ⁴) (XI в.), составляющая про-

¹) Histoire de la Géorgie. Additions et éclaircissements, par M. Brosset. St. Pétersb., 1851. Chronique arménienne, p. 1—62.

²) Она доведена до 1125 г., т. е. до смерти Давида Возобновителя и представляет в своем роде единственный грузинский памятник, поелику оригинальный текст трех грузинских летописей, известных до начала прошлого столетия, исчез и доступен лишь в извлечениях царя Вахтанга V, который составил историю своего отечества. Начало истории Вахтанга (до IV ст.) переведено с грузинского языка Клапротом и издано в сочинении: Reise in den Kaukasus und nach Georgien... II B., Halle und Berlin, 1814, 37 Kapit. S. 62—238. В полном составе редакцию царя Вахтанга издал Brosset, Histoire de le Géorgie depuis l’antiquité jusqa’au XIX siècle. St. Pétersb., 1849—1857, t. I—III. Преимущества так назыв. Армянской хроники пред редакцией Вахтанга показаны К. Паткановым: «Ванския надписи и значение их для истории передней Азии», в Ж. Μ. IIПр., 1883, декабрь.

³) Chronique de Michel le Grand patriarche des Syriens jacobites, traduite pour la première fois sur la version arménienne du prêtre Ichok par Victor Langlois. Venise, 1868. Отрывки: Journal asiatique, t. XII, 1849 (сЮстинаII доЛьва III Исавра), Recueil des hist, des crois., I.

⁴) Император Василий Болгаробойца. Извлечения из летописи Яхъи антиохийского. Издал, перевел и объяснил барон В. Р. Розен, Спб., 1883.

должение летописи Евтихия (Саид-ибн-Батрик), патриарха александрийского, в ряду арабских источников для нашего периода занимает первое место. К сожалению не найден полный ее текст, так что мы можем принимать в расчет только краткий рассказ о царствовании Константина VIII и воцарении Романа Аргира, а также (заимствованный из позднейших цитат) отрывок о взятии Эдессы в 1031 г. Яхъя, пользовавшийся вообще для своего сочинения источниками арабского и греческого происхождения, а также документами из церковного архива ¹), теми же источниками, вероятно, руководился при сообщении сведений о Константине VIII и Романе III; в одних пунктах показания его совпадают с восточными памятниками, в других с греческими историками. По отношению к некоторым частностям (о податной системе Константина VIII, судьбе Аргира до воцарения) он может способствовать к разъяснению и восполнению свидетельств других источников.

11) Всеобщая история ²) ал-Макина († 1275), доведенная до 1260 г., представляет компиляцию из Евтихия александрийского, продолжателя его Яхъи и некоторых других историков ³). Кроме данных относящихся к халифам и их царствованию, в ней посвящены еще особые отделы александрийскому патриархату и делам византийского государства. В пределах нашего периода интерес этого памятника сосредоточен для нас на столкновениях греков с турками, особенно при Романе Диогене.

12) Всеобщая история Ибн-ал-Атира, арабского писателя († 1233), доступная нам лишь в отрывках ⁴), отличается в большинстве случаев точностью и верностью, равно и богатством данных. Из этого можно заключать, что источников у автора было немало и они, по характеру сведений, служили надежною опорой. Данные Ибн-ал-Атира касаются и внутренних дел Византии, но главным образом отношений ее к сарацинам и туркам. Вследствие недоступности полного

¹) Бар. Розен, введ., 75—91.

²) Historia Saracenica... arabice olim exarata a Georgio Elmacino... et latina reddita opera et studio Thomae Erpenii. Lugdun. Batav., 1625. L’histoire Mahometane dii Macine, trad, par Pierre Vattier. Par., 1657. Отрывки у Куника (О записке готского топарха), проф. Васильевского (Ж. M. Н. Пр.) и бар. Розена (Император Василий Болгар,).

³) По догадке проф. Васильевского, он пользовался хрониками Ильи низибийского и Игнатия мелитинского. Ж. M. Н. Пр., CLXXXIV, 129—131.

⁴) Saint-Martin, Mémoires sur l’Arménie, II, 214—216, 226—228. Bibliotheca arabo-sicula raccolta da Michele Amari versione italiana. Torino e Roma, 1880,112—114. УКуника, ВасильевскогоиРозена.

LVI

текста истории Иби-ал-Атира усиливается значение пользовавшихся ею· двух позднейших писателей, а именно:

13) Абу-л-Феды, автора мусульманской летописи, и

14) Абу-л-Фараджа, автора сокращенной истории династий и сирийской хроники ¹).

II.

Ко второй труппе исторических памятников принадлежат слова, речи, биографии, жития и т. п. произведения с содержанием историческим, имеющим своеобразную окраску, применительно к известной принятой автором цели. Одни из них по месту происхождения и языку—греческие, другие латинские.

А) Греческие памятники.

1) Слова Симеона Нового Богослова ²), игумена монастыря св. Маманта, первой пол. XI в. ³). Из этих слов, или правильнее трактатов догматического и нравственного содержания, обращенных к монахам, мы имеем в виду главным образом те, которые заключают данные для характеристики современного автору общества ⁴), в частности монашества ⁵).

2) Слова патриарха Иоанна Ксифалина ⁶) († 1075). Из них исторический интерес представляют те⁷), в которых проповедник вооружается против господствующих пороков современного ему общества.

3) Михаила Пселла похвальное слово Константину Мономаху ⁸)— краткое. Среди трескучих фраз, высокопарных эпитетов и уподоблений в нем попадаются интересные строки об отношениях Мономаха к монахам и иностранным государям.

¹) Abulfeda, Annales Moslem., ed. Ρeiske-Adler, 1789—94. Historia compend, dynastiarum authore Gregorio Abul-Pharagio, ed. Pococke, Oxoniae, 1663. Gregorii Abulpharagii sive Bar-Hebraei Chron. Syr., ed. Bruns et Kirsch, Lips. 1789.

²) Ed. Pontanus, Ingolst., 1603. Migne, CXX. Душеполезное Чтение за 1877: Слова (23) преподобного и богоносного отца нашего Симеона Нового Богослова. В переводе епископа Феофана с новогреческого, на который они были переведены высокопреподобным Дионисием Зогреем, подвизавшимся на пустынном острове Пипери, лежащем против афонской горы, и напечатаны в Венеции в 1790 г.

³) Время жизни определяется данными жития и тем, что Никита Стифат (ок. 1054) был учеником Симеона. Ср. Allatii, De Symeonuin scriptis, ap. Migne, CXX, 289. Душел. Чт., 1877, февр., 173-188. ⁴) Слов. 4, 12, 17. ⁵) Слов. 24, 28, 32.

⁶) Ed. Mattaeus, Mosqu., 1775. Migne, CXX. ⁷) В неделю Крестопоклонную, 3, 5 и 12 по Вознесении.

⁸) Πρὸς τὸν βασιλέα τὸν Μονομάχον. Sathas, Bibl. graeca medii aevi, Par., 1876, V, 106—117.

LVII

4) Его же похвальное слово Константину Мономаху ¹)—пространное написано в надежде на денежную награду ²) и проникнуто лестью и угодливостью к Мономаху. Заключая в себе некоторые сомнительные данные ³), которые опровергаются позднее написанными записками Пселла, это слово вносит тем не менее несколько новых, не возбуждающих сомнения черт в историю царствования Михаила Пафлагона, Михаила Калафата и Константина Мономаха.

5) Его же похвальное слово Иоанну евхаитскому ⁴), написанное после· 1063 г. ⁵), по чувству благодарности ученика к учителю, важно для оценки деятельности Иоанна, как дидаскала и митрополита евхаитского.

6) Его же надгробное слово патриарху Михаилу Керулларию ⁶), написанное в начале царствования Константина Дуки ⁷), заключает данные для биографии Керуллария и несколько сведений о современных Керулларию императорах.

7) Его же надгробное слово патриарху Константину Лихуду ⁸), написанное по чувству благодарности к покровителю, товарищу и другу ⁹), важно по заключающимся в нем сведениям о личности Лихуда и его заслугах, главным образом как политического деятеля и отчасти как патриарха константинопольского.

8) Его же надгробное слово патриарху Иоанну Ксифилину ¹⁰) рисует личность и деятельность Ксифилина до и после вступления на патриарший престол; при этом, по связи с судьбой Ксифилина, Пселл сообщает некоторые подробности и о собственной своей судьбе.

9) Его же надгробное слово своей матери (Феодоте) ¹¹) имеет значение для характеристики семейной и общественной жизни в XI в., домашнего и школьного воспитания; в частности знакомит с членами семьи, к которой принадлежал автор, и в известной степени заменяет его автобиографию.

10) Его же надгробное слово дочери Стилиане ¹²), написанное рань-

¹) Τοῦ αὐτοῦ, πρὸς τὸν βασιλέα Μονομάχον. Sathas, V, 117—141.

²) Psell., V, 141. ³) О Константине VIII, Романе III и Константине Мономахе.

⁴) Ἐγκώμιον εἰς Ἰωάννην τὸν θεοσεβέστατον μητροπολίτην Εὐχαῖτων καὶ πρωτοσύγκείλον. Sathas, V, 142—167. Psell., IV, 394.

⁶) Ἐγκωμιαστικός εἰς τὸν μακαριώτατον πατριάρχην κῦρ Μιχαὴλ τὸν Κηρουλλάριον.Sathas, IV, 304—387. Psell., VI, 323, 381.

⁸) Ἐγκώμιον εἰς τὸν ὁσιώτατον κῦρ Κωνσταντίνον πατριάρχην Κονσταντινουπόλεως τὸνΛειχούδην. Sathas, IV, 388—421. ⁹) Psell., IV, 421.

¹⁰) Ἐπιτάφιος εἰς τὸν μακαριώτατον πατριάρχην κῦρ Ἰωάννην τὸν Ξυφιλίνον Sathas, IV, 421—562. Изданный текст не имеет окончания, где, согласно принятому плану, ІV, 453, Пселл должен был говорить о смерти Ксифилина.

¹¹) Ἐγκώμιον εἰς τὴν μητέρα αὐτοῦ. Sathas, V, 4—61. ¹²) Τοῦ αὐτοῦ, εἰς τὴν θυγατέρα Στυλιάνην πρὸ ὥρας γάμου τελευτήσαντος. Sathas, V, 62—87.

LVIII

ше ¹) слова матери, заключает в себе данные той же категории, к которой принадлежат данные этого последнего слова; впрочем оно менее богато содержанием.

11) Его же надгробное слово маистру Никите ²) представляет интерес указаниями на положение школьного дела, и в частности, на метод преподавания грамматики.

12) Его же монодия Никифору, митрополиту ефесскому ³), заключает интересные строки о постепенности в занятиях науками и о месте принадлежавшем в градации наук богословию.

13) Его же монодия по случаю обрушения храма св. Софии ⁴) констатирует факт неизвестный из других источников.

14) Его же две апологии в собственную защиту, одна по поводу возведения в чин ипертима ⁵), другая по поводу назначения на должность протоасикрита ⁶). Обе имеют отношение главным образом к биографии Пселла и отчасти к характеристике чиновничества.

15) Его же апология в защиту номофилакса (Ксифилина) против Офриды ⁷) знакомит с одним небезынтересным эпизодом школьной конкуренции и содержит данные для суждения об учености Ксифилина.

16) Его же канон Иакову ⁸), полузащитительное, полуобличительное произведете, не приличное по замыслу, шутливое по исполнению, не лишено интереса для изучающего положение монашества в XI в.

17) Иоанна Мавропода, митрополита евхаитского, процветавшего в XI в., эпиграммы ⁹). Они написаны ямбическими стихами и некоторые имеют историческую важность, потому что предметом их служат те или другие лица, игравшие политическую роль, и события, касавшиеся частью этих лиц, частью самого автора. Из 113 эпиграмм представляют интерес 15, —из них шесть¹⁰) посвящено восхвалению Мономаха, Зои, Феодоры и двух хрисовуллов, изданных Мономахом, девять ¹¹) имеют

¹) Psell., V, 77, 79, 80; 48, 52, 61. ²) Τοῦ αὐτοῦ ἐπιτάφιος εἰς Νιχήταν μαῖστορα τῆς σχολῆς τοῦ ἁγίου Πέτρου. Sathas, V, 87—96.

³) Μονωδία εἰς τὸν πρωτοσυγκέλλον καὶ μητροπολίτην Ἐφέσου κῦρ Νικηφόρον. Sathas, V, 102—105. Сохранилась и издана в неисправном виде. ⁴) Εἰς τὴν τῆς ἁγίας Σοφίας σύμπτωσιν. Georg. Acropol., Bonn., 1836, 276—278. Migne, CXXII.

⁵) Τοῦ αὐτοῦ, πρὸς τοὺς βασκήσαντας αὐτῷ τῆς τοῦ ὑπερτίμου τιμῆς. Sathas, V, 168—170. ⁶)Τοῦ αὐτοῦ, ὅτε παρῃτήσατο τὴν τοῦ πρωτοασηκρῆτις ἀξίαν. Sathas, V, 171—6.

⁷) Ἀπολογία ὑπὲρ τοῦ Νομοφύλακος κατὰ τοῦ Ὀφρυδᾶ. Sathas, V, I8l—196.

⁸) Sathas, V, 177—181. Составлен по правилам церковных песнопений, с стихирами, песнями. Стихиры образуют акростих: Μέθυσον ’Ιάκωβον εὐρύθμως ἄδῳ Κώνστας. ⁹) Εἰς πίνακας μεγάλους τῶν ἕορτῶν. Ed. Mattaeus Bustus, 1610. Migne, CXX. Paulus de-Lagarde, Gottingae, 1882. В издании де-Лагарда недостает последних эпиграмм, начиная с 99-й, и есть одна лишняя против прежних изданий, (№ 69 εἰς τὸ λοῦμα τῶν Βλαχερνῶν). ¹⁰) № 30, 43, 44, 45, 54, 57. ed. Migne.

¹¹) № 46, 47, 53, 91, 92, 95, 96, 97, 98.

LIX

ближайшее отношение к жизни самого Иоанна и его деятельности, как преподавателя, историка и митрополита, одна восхваляет качества Лихуда ¹) и одна—качества Ксифилина ²).

18) Его же слова. Наибольшую важность имеет благодарственное слово ³), сказанное в пятый день Рождества Христова 1047 г., по случаю разрушения тирании Льва Торника; оно заключает интересные подробности о Торнике и об осаде им Византии. Следующее по важности место принадлежит слову сказанному в день великого победоносца (Георгия) по случаю бывшего с варварами (печенегами) чуда ⁴); здесь сделано описание печенегов, упомянуто об их обращении в христианство и о положении придунайской фемы. Из остальных слов не лишены значения: слово обращенное к народу при вступлении на евхаитскую кафедру ⁵) и слово по поводу поразительных знамений ⁶); в первом есть указания на состояние евхаитской церкви, во втором—указания на административные злоупотребления.

19) Ему же приписываемое житие св. Дорофея Нового, что в Хилиокоме ⁷), кроме сведений об основателе и первом игумене хилиокомского монастыря, интересно еще некоторыми подробностями относительно семейной жизни того времени и связей существовавших между сельским населением я соседними монастырями. Вообще же исторический материал в житии не богат.

20) Житие преподобного Симеона Нового Богослова ⁸), составленное, учеником его Никитой Стифатом, кроме данных для биографии подвижника, заключает еще некоторые указания на круг школьного учения, личность митрополита никомидийского и на состояние монашества. Материал в нем богаче, чем в житии св. Дорофея.

¹) № 35. ²) № 3S.

³) Ἰωάννου τοῦ ἁγιωτάτου μητροπολίτου Εὐχαῖτων χαριστήριος λόγος ἐπὶ τῇ καθαιρέσει τῆς τυραννίδος. ἐλέχθη δὲ μετὰ πέμπτην τῶν χριστοῦ γεννῶν ἡμέραν. Iohannis Euchaitorum Metropolitae... ed. Paulus de-Lagarde, Gott., 1882, 178—193.

⁴) Ἰωάννου τοῦ ἁγιωτάτου μητροπολίτου Εὐχαῖτων λόγος εἰς τὴν ἡμέραν τῆς μνήμης τοῦ μεγάλου προπαιοφόρου καὶ τὴν νῦν γενομένην ἐπὶ τοῖς βαρβάροις θαυματουργίαν. Pe-Lagavde, 142—147. ⁵) Ἰωάννου... προσφώνησις πρὸς τὸν ἐν Εὐχαῖτοις λαόν, ὅτε πρῶτον ἐπέστη τῇ ἐκκλησίᾳ. De-Lagarde, 160—165. ⁶) Ἰωάννου... λόγος εἰς τοὺς Ἰκταράσσοντας φόβους καὶ τὰς γινομένας θεοσημείας. De-Lagarde, 165—178.

⁷) Vita S. Dorothei junioris sive in Chilioconio auctore monacho coaevo discipulo ejus, facto deinde metropolita Euchaitorum. A A. SS. Bolland., jun., I. Migne, CXX, 1040—1074. О принадлежности Иоанну евх. Алляций, Diatriba de Symeonibus. Эпитет coaevo, приложенный „к списателю издателями, оправдывается житием (λέγω δὲ τὸν νέον καὶ καθ’ ἡμᾶς, Migne, CXX, 1053), но другой—discipulo не имеет оправдания в житии. Учителями Иоанна евх. были: клавдиопольский епископ и миссионер среди печенегов и болгар (Psell., V, 143—145),—ни тот, ни другой не имеют ничего общего с Дорофеем.

⁸) Отрывки изданы в примечаниях Комбефиза к Мануилу Калеке. На русском языке в извлечении, Душепол. Чтение, 1877, февраль, 173—186.

21) Иоанна, патриарха антиохийского (XI—XII в.) ¹), слово о получающих монастыри в дар и извлекающих из них прибыль ²) заключает любопытные указания на харистикарный способ владения монастырями и на злоупотребления в нем допускавшиеся.

22) Отрывок из книги Никона, монаха второй пол. XI в. ³), о Петре антиохийском носит характер памфлета и во всех подробностях не может быть принимаем. Но он драгоценен по указанию на митрополита аназарбского.

23) Феофилакта, архиепископа болгарского (ок. 1091 г.), трактат о царском воспитании ⁴), написан учителем для своего царственного ученика, Константина, сына Михаила Парапинака, около 1088—1089 г. ⁵) и в первой части—панегирической—заключает сведения о качествах Константина, его матери Марии, отца Михаила и деда Константина. Ничего нового мы не находим в трактате Феофилакта ни о Константине Дуке, ни о Михаиле Парапинаке, ни о сыне Парапинака, Константине, только о Марии можно встретить несколько строк, которые привносят кое-что к нашим сведениям о ней.

24) Советы и рассказы византийского боярина XI в. ⁶), принадлежащие двум авторам: Кекавмену (первая часть) и Николице (вторая), представляют собою, как справедливо заметил проф. Васильевский, не

¹) Разумеется Иоанн, занимавший патриарший престол с 1092 по 1103 г. (ср. преосв. Порфирия, Восток христианский, Киев, 1876, 81). Слово приписывается ему вслед за Dufresnois, Tablettes chronologiques, 1744. Некоторые (Le Quien, Oriens Christ., II, 754) считали автором слова Иоанна, занимавшего антиохийский престол с 987 по 1010 г., на основании выражения о патриархе Сисиние: ὁ δὲ ἐν ἁγίοις Σισίννιος οὐ πρὸ πολλῶν τούτων χρόνων πατριάρχης, но это основание оказывается шатким при сопоставлении с тем местом, где автор, рассуждая о бедствиях, ниспосланных Богом за человеческие беззакония, упоминает о турках, печенегах, куманах и франках (Cotelerii, I., 189).

²) Τοῦ ἁγιωτάτου καὶ μακαριωτάτου πατριάρχου Ἀντιόχειας κυροῦ Ἰωάννου τοῦ ἐν τῇ ’Οξείᾳ νήςῳ ἀσκήσαντος λόγος περὶ τὸ ὁτι οἱ τὰ μοναστήρια διὰ δωρεῶν λαμβάνοντες εἴτε ἀρχιερατικών εἴτε βασιλικών καὶ ἐκ τῶν μοναστηρίων κέρδη ἔχοντες ἀσεβοῦσιν. Cotelerii, Ecclesiae graecae Monumenta, t. I, 1678.

³) Отрывок извлечен преосв. Порфирием из 38-й кн. сочинения, виденного им на Синае и состоящего из рассказов и рассуждений Никона монаха, жившего в монастыре св. Симеона Дивногорца (в Сирии), который был современником не только Петра, но и Иоанна антиох., и даже пережил занятие св. мест франками в 1099 г. Порфирий, Восток христианский, Сирия. Список антиохийских патриархов. Киев, 1876. Труды Киевск. Дух. Акад., 1873, сентябрь.

⁴) Παιδεία βασιλικὴ πρὸς τὸν πορφηρογέννητον Κωνσταντίνον. С венец. изд. трудов Феофилакта перепечатал Migne, СХХVІ, 253—285. ⁵) Доказательства у проф. Васильевского—«Византия и Печенеги», Ж. Μ. Н. Пр., CLXIV, 309—312.

⁶) По сборнику московской синодальной библ. 285 (298) издал проф. Васильевский в Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь-авг., в русском переводе, а важнейшие места, сверх того, в подлиннике. Им же сообщены сведения об авторах и отмечены оригинальные данные.

LXI

только стратигику, но и византийский домострой. Во второй части это произведение выдерживает аналогию с „царским воспитанием“, блаж. Феофилакта: оно обращено к царствующему императору (вероятно Михаилу VII) и заключает наставления—как царствовать. Но аналогия не простирается на историческую ценность материала. В обеих частях наставления (касательно управления, военного дела и разного рода житейских обстоятельств) иллюстрируются примерами, частью почерпнутыми из личного опыта авторов и их сведений о современных событиях, частью дошедшими к ним от дедов. Примеры касаются событий, начиная с Василия II и оканчивая Михаилом Парапинаком, о первом министре которого Никифорице сделано несколько замечаний. Некоторые примеры обогащают совершенно новыми данными.

Б) Латинские памятники.

1) Жизнеописание Конрада II императора, составленное его капелланом Випоном ¹), предназначалось и поднесено в 1048 г. сыну Конрада, Генриху III, вследствие чего не чуждо панегирического характера. Если автор и касается слабостей описываемого государя, то делает это осторожно, большею частью намеками. Тем не менее, показания Випона носят печать достоверности: будучи современником, для многого очевидцем, он сообщает сведения почерпнутые из надежных источников, личного наблюдения, свидетельств других и анналистических записей до нас несохранившихся ²). Для нас имеют интерес сведения об отношении Конрада к успехам норманнов в Италии на счет греков и об отправлении в Константинополь епископа страсбургского Вернгера для переговоров о брачном союзе.

2) Житие папы Льва IX, составленное Вибертом ³), архидиаконом тульской церкви, современником Льва IX, написано в хвалебном тоне и представляет смесь элемента исторического с легендарным. Историческое содержание заимствовано из показаний лиц близко стоявших к папе ⁴), а также из сочинений и официальных бумаг. Представляющие для нас интерес сведения ⁵) о столкновении церквей—греческой и римской—и об отношениях паны Льва IX к норманнам обнаруживают близкое знакомство автора с докладной запиской папских легатов,

¹) Vita Conradi II imperatoris. Ed. Pistorius, Francof., 1607, 1653, 1654. Struve, Ratisb., 1726. Pertz, SS., XI. Pertz, Hannov., 1853. Bouquet, XI.

²) Последний пункт разъяснил Steindorf, Forschungen, VII, 559 sq.

³) Vita s. Leonis IX papae. Ed. Surius, Colon., 1618. AA. SS., Bolland., april., II. Mabillon, AA. SS., VI. Eccard, Winceh., 1729. Muratori, Scr. rer. ital., III, Bouquet, X. Migne, CXLIII. ⁴) Напр. Гуго; архиепископахрисопольского. В 9 и 10 гл.

LXII

полемическими сочинениями и письмом папы Льва IX к императору Константину Мономаху, из которого сделана обширная выдержка. Важность, сообщений Виберта ослабляется тем, что эти документы и сочинения известны нам в подлиннике, интерес сводится к показаниям его об авторах полемических сочинений.

3) Панегирик Генриху IV императору, составленный Бензолом, епископом альбийским ¹), основой своей имеет послания, памфлеты и другие произведения в изобилии выходившие из под пера Бензона, деятельного приверженца Генриха IV. Этот материал, рассчитанный на то, чтобы поощрить партию Генриха IV и уронить противников, был собран Бензоном, обработан, дополнен и таким образом около 1087 г. явился панегирик. Он наполнен восхвалениями и лестью пред Генрихом, а также проникнут тщеславным желанием автора всюду выставить собственные свои заслуги. Из ненависти к противникам Бензон не останавливается пред выдумками и баснями и, наряду с достоверными фактами, у него находят себе место продукты фантазии и подложные документы. Между прочим, он сообщает сведения о сношениях визант. императора Константина Дуки с Генрихом IV и приводит копии писем, писанных будто бы по этому поводу Константином Дукой к нему, Бензону, и к антипапе Кадалу и патрицием Панталеем к нему одному. Эти сведения и документы были бы весьма цепным вкладом в историю сношений между дворами, если бы не общее свойство сочинения Бензона, заставляющее ученых²) недоверчиво смотреть на достоверность его сообщений и заподозривать подлинность документов.

4) Петра Дамиани оправдательный трактат ³) по поводу отказа от епископства, адресованный папе Николаю II (1058—1061), в числе примеров, которыми автор подтверждает свое право отказаться от сана, заключает интересную для нас ссылку на дамасского митрополита.

⁵) Житие Макария антиохийского ⁴), составленное около 1067 г. по приказанию сент-бавонского (монастырь во Фландрии) аббата Зигера, важно по указаниям на одну из кафедр константинопольского патриархата.

¹) Benzonis episcopi Albensis ad Heinricum IV imperatorem libri VII. Ed. Mencken., Lips., 1723. Ludewig, Reliquiae manuscr., X. Pertz, SS., XI.

²) См. напр. Гизебрехта(Gesch. d. deutsch. Kaiserzeit, II, 565—6; III, 1029) иЛинднера(Forschungen zur deutsch. Gesch., VI, 495—526). Противоположноговзглядадержатся: Стенцель(Gesch. d. fränkischen Kaiser, II,80—90), Билль (Benzos Panegyricus auf Heinrich IV, Marburg, 1856).

³) Pe abdicatione episcopatus, ad Nicolaum II, Rom. Pont., Migne, CXLV, 425 sq.

⁴) Vita altera jussu Sigeri abbatis post elevationem corporis a monacho gandensi scripta. Acta Sanctorum Bolland., 10 april. (I, 878 sq.). Болеедревнеежитие, запи-

LΧΙΙΙ

6) Сказание о том, как частица животворящего креста Господня доставлена в Верд, написанное аббатом Бертольдом ¹) не позже 1155 г. ²), имеет предметом поездку в Константинополь Вернгера страсбургского, в сопровождении Мангольда, основателя вердcкого монастыря. Сказание наполнено легендарными подробностями, но, за устранением их, может служить дополнением к рассказу Випона и прояснить· вопрос о цели и времени посольства.

7) Сказание о перенесении мощей св. Агафии из Константинополя в. Катану, составленное Маврикием ³), с 1121 года епископом катанским, интересно для нас не столько подробностями касающимися факта перенесения мощей из Константинополя в Катану в 1126 г., сколько, заметкой о том, как мощи очутились в Константинополе; действующим лицом является здесь Маниак и автор касается деятельности его в Сицилии.

8) Сказание ⁴) о том, как доска св. Василия, содержащая в себе часть древа Господня, принесена в Клюньи, заключает сведения об успехах турок при Михаиле Парапинаке и указание на кесарийского митрополита.

9) Исландския и скандинавския баснословные сказания, записанные Снорре Стурлесоном ⁵) († 1241), заключают немало данных о пребывании скандинавов на византийской службе, но весьма немногие из данных носят печать достоверности; внимания заслуживает лишь то, что· внесено в саги из песен скальдов и может быть с несомненностью выделено ⁶).

III.

К третьей группе исторических памятников относятся послания к письма.

санное по приказанию аббата Ерембольда (около 1014 г.), ib., I, 875, не заключает, в себе тех данных, которые внесены во второе житие. Обэтомпамятникесм. Iahrbücher des deutschen Reichs unter Heinrich ІI, von Hirsch, I B., 527.

¹) Bertholdi abbatis s. crucis Werdani ord. s. Bened. Quomodo portio vivificae Crucis Werdeam pervenerit historia. Oefelius, Rerum boicarum Scriptores, t. I, 1763, 332—336. ²) ПосвященоТеодориху, управлявшемумонастыремдо 1155 г.

³) Historia translationis corporis sanctae Agatae V. M. Constantinopoli Catanam, auctore Mauritio, ep. Catan. Acta Sanct. Bolland., febr. I.

⁴) Qualiter tabula s. Basilii continens in se magnam Dominici ligni portionem Cluniacmn delata fuit tempore Pontii abbatis. Отрывокy Le Quien, Oriens Christianus, Par., 1740, I, 385. ⁵) Heimskringla. Ed. vers. lat. Peringskiöld, Stockholm, 1697. Schoening, Thorlacius et Werlauff, Hafniae, 1777, 1778, 1783, 1813, 1817, 1826 (6 vol.). Upsala, 1816—29. Естьпереводынаязыки: немецкий, английский, датский, норвежскийишведский

⁶) Этот вопрос рассмотрен проф. Васильевским, в ст. «Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе«, Ж M. Н. Пр., CLXXIII.

LXIV

1) Самый богатый материал представляют письма Михаила Пселла, число которых простирается до 247 ¹).

Письма Пселла писаны к разным лицам: к византийским императорам или членам их семейств (44), к иностранному государю (2 от имени Парапинака), к узурпатору (1 от имени Парапинака), к чиновникам придворного ведомства и центрального управления (31), к чиновникам областного управления (34), к патриархам, митрополитам и епископам (36), к чинам патриаршего управления (2), к лицам монашествующим (6) и к разным другим лицам названных в письмах по имени или чину, или совершенно не названных (91). Пселл по своему положению, как министр, приближенный царский советник и дидаскал, имел массу знакомых, друзей, почитателей и учеников на всех ступенях общества. Помимо официальных обязанностей, его заставляли браться за перо города, монастыри и частные лица, искавшие заступничества по разным делам, просившие рекомендации или обращавшиеся за разрешением недоуменных вопросов научного свойства. Достоинство писем заключается в том, что они бросают свет на строй жизни, господствовавший в XI в.; для хронологически точного выяснения фактов они не могут иметь значения, так как не снабжены датами и многие даже не заадресованы.

Есть письма не имеющие важности для исторического знания (более сотни); но большая их часть представляет драгоценный материал. Самую большую важность имеют те, которые обрисовывают состояние правительственного механизма, знакомят с канцеляриями, должностями, условиями поступления на службу, отношениями чиновников между собою и к народу, особенностями управления и суда ²). Немногим уступает в важности серия писем характеризующих положение церковных дел, заключающих сведения о церковной иерархии, монастырях, отношениях духовных лиц и учреждений к государству ³). Следующее затем место по праву принадлежит письмам содержащим данные о состоянии просвещения, о школах, способе преподавания, о философских направлениях ⁴), а также письмам характеризующим домашнюю жизнь, свадебные и другие

¹) 208 изданы Савой, Bibl. graec., IV, 296—299, V, XLV—VI, 219—523; 12 Боассонадом, Ψελλός, 170—188, и по нему Migne, CXXII, 1169—1185; 27 Тафелем. Enstaihii opuscula, Lipsiae, 1838, и по нему Migne, CХХХVІ, 1317—1334.

²) Psell., V, №№ 13, 21—24, 33-35, 38—39, 47, 49, 70, 93, 100, 122, 129, 136, 138, 146, 151, 165, 169, 190-192. Migne, CXXXVI, №№ 61, 70, 72—73.

³) Psell., V, 9—10, 12, 18, 28—31, 36, 45, 54, 63, 68, 77, 79, 99, 103, 130, 131, 148, 150, 153—151, 178, 204, 207; Migne, CXXXVI №№ 68—69; CXXII, № 3.

⁴) Psell., V, prol., XLV-VI, №№ 16, 86, 163,175, 205-206; Migne, CXXII. № 1.

LXV

обычаи ¹). Есть письма не бесполезные при изучении явлений политической жизни, как-то: войн, дипломатических сношений, придворных партий ²). Есть наконец письма, имеющие значение для биографии Пселла ³).

2) Письма Иоанна Мавропода, митрополита евхаитского, в числе 79 ⁴), не имеют ни дат, ни надписания, так что лишь по содержанию некоторых писем узнаем, кому они были писаны. В числе их есть письма к императору Константину Мономаху (1) ⁵), к Михаилу Пселлу (2) ⁶) и к патриарху Михаилу Керулларию (7) ⁷). Большая часть писем не представляет особенного интереса, но некоторые могут быть полезны для биографии Иоанна евхаитского, потому что заключают указания, с каким настроением он оставил двор и занял митрополичью кафедру, каково было положение его на кафедре и в какой мере поддерживались сношения его с двором ⁸); некоторые письма могут восполнять сведения о состоянии просвещения и школ ⁹), некоторые наконец могут содействовать к выяснению административных терминов ¹⁰).

3) Два послания патриарха Михаила Керуллария к Петру антиохийскому ¹¹). В одном Керулларий излагает с своей точки зрения историю церковного столкновения, говорит о миролюбивых сношениях с папой, участии Аргира и о том, как вели себя папские легаты. Конец послания полемический. В другом Керулларий, не вдаваясь в полемику, знакомит с историей папских легатов в Константинополе и с мотивами, но которым он отказался иметь с ними общение.

4) Послание Петра антиохийского ¹²) к Михаилу Керулларию, в ответ на его историко-полемическое послание, служа памятником примирительного направления в церковной политике, содержит вместе с тем

¹) Psell., V, № 83, 84, 157. ²) Psell., IV, 296—299, V, №№ 3, 4, 69, 73, 81— 82, 97, 120, 113-145, 156, 161, 170; Migne, CXXII, №№ 4-12.

³) Psell., V, №№ 19, 27, 61-62, 66, 80, 96, 108, 115, 118, 135, 159—160, 166— 167, 174, 180, 185—186, 198-199, 208; Migne, CXXXVI, №№ 48 -51, 63, 71; CXXII, №№ 5—11.

⁴) 77 писемиздал de-Lagarde, Gotting., 1882. Одно письмо, под именем митрополита евхаитского, издал Сафа в коллекции писем Пселла, V, 495— 496, № 202. Сверх того он издал V, 420—421, Да 162, под видом письма Пселла к патриарху, письмо, которое по внутренним признакам может быть приписано Иоанну Макроподу до возведения его на евхаитскую кафедру.

⁵) De-Lagarde, № 26. ⁶) De-Lagarde, № 49. Psell., V, № 202. ⁷) De-Lagarde, №№ 64—69. Psell., V, № 162. ⁸) De-Lagarde, 19, 34, 48, 50, 52, 54, 60, 64; 3, 5; 26. ⁹) De-Lagarde, №№ 28. 29, 49, 61, 62. Psell., V, № 162. ¹⁰) De-Lagarde, 9, 10, 31, 35, 39.

¹¹) Cotelerii, Eccl. gr. Monnm., II. Migne, CXX. Will, Acta et scripta quae de controversiis ecclesiae graecae et latinae saeculo XI composita extant, Lipsiae et Marpurgi, 1861. ¹²) Cotelerii, II. Migne, CXX. Will.

LХVІ

несколько заметок о политическом состоянии византийского государства и об общении востока с западом в сфере церковного искусства.

5) Четыре послания папы Льва IX одно к императору Константину Мономаху, два к патр. Михаилу Керулларию и одно к патр. антиох. Петру ¹). В послании к первому есть указания на поведение Керуллария и Мономаха пред временем церковного столкновения, на борьбу папы с норманнами и проект союза между императорами византийским и германским. В посланиях к Керулларию (из которых одно - обширный полемический трактат) есть сведения о греческом обряде на западе и латинском на востоке, о преследовании латинян Керулларием и его централизационных стремлениях. Этот последний пункт затронут и в послании к Петру антиохийскому.

6) Из множества писем и посланий папы Григория VII ²) ближайшее отношение к истории византийского государства имеют 8 ³): к императору Михаилу Парапинаку от 9 июля 1073 г., к Вильгельму графу бургундскому от 2 февраля 1074 г., ко всем западным христианам от 1 марта 1074 г., к императору Генриху от 7 декабря 1074 г., к заальпийским христианам от 16 декабря 1074 г., к аббату клюнийскому Гуго от 22 января 1075 г., к архиепископу синаденскому (в Армении) Григорию от 6 июня 1080 г. и к епископам Апулии и Калабрии от 25 июля 1080 г. Первые шесть вызваны проектом похода папы на восток на помощь грекам против турок, седьмое имеет связь с церковными спорами армян и греков, восьмое—результат разрыва ⁴) папы с визант. двором.

IV.

Четвертая группа исторических памятников состоит из законодательных актов и официальных бумаг, как-то: новелл, синодальных определений, грамот, судебных решений.

1) Новелла Константина VIII о бунтовщиках ⁵), изданная в июне 1026 г., дополняет сведения о заговорах в царствование этого императора.

2) Новелла Константина Мономаха об учреждении публичной

¹) Mansi, Sacrorum concil. collect, XIX. Migne, CXLIII. Will.

²) Критическое издание сделал Jaffé, Biblioth. rerum germanicarum, II, 1865.

³) Jaffé, II, 31—32, 64-65; 69-70, 144-146, 150—151, 163-165, 423-426, 435—436. ⁴) Для выяснения перемены в политике папы по отношению к визант. двору имеют значение письма папы к разным лицам, Jaffé II, 42, 122—123, 225—226, 229—230, 251... ⁵) De seditiosis. Zachariae а Lingenthal, Ius graeco-romanum, par. III, Lipsiae. 1857, 320—321.

LXVII

школы законов и назначении для ней дидаскала, составленная Иоанном Мавроподом ¹), драгоценна для истории образования.

3) Новелла Исаака Комнина о размерах взноса со ставленников в пользу епископа и о размерах канонического подымного сбора с поселян ²) уясняет вопрос об епископских доходах.

4) Новелла Константина Дуки (от мая 1065 г.) о том, что император не может изменять порядок кафедр ³), определяет значение синкеллов и протосинкфллов.

5) Новелла Михаила Дуки (Парапинака) о пожалованиях замков на одно лицо ⁴) имеет отношение к вопросу о ирониях.

6) Хрисовулл Михаила Дуки (Парапинака) от марта 1075 г.⁵), данный Михаилу Атталиоту и освобождающий его владения от податей и повинностей, знакомит с характером последних и важен для уяснения административной терминологии.

7) Хрисовулл Никифора Вотаниата от апреля 1079 г. ⁶), данный Михаилу Атталиоту, повторяет текст предшествующего хрисовулла и, сверх того, санкционирует Типик ⁷), составленный Ат-

¹) Τοῦ αὐτοῦ (Ἰωάννου) νεαρὰ ἐκφωνηθεῖσα παρὰ τοῦ φιλοχρίστου δεσπότου, κυροῦ Κωνσταντίνου τοῦ Μονομάχου, ἐπὶ τῇ ἀναδείξει καὶ προβολῇ τοῦ διδασκάλου τῶν νόμων. Le-Lagarde, Gott., 1882, 195—202. Раньше этой новеллы (ср. de-Dagarde, 198) была издана недошедшая до нас, известная по упоминанию у Феодора Вальсамона (Rhalli et Potli, Syntagma, VI, 524), новелла об установлении должности τοῦ ἐπὶ τῶν κρίσεων. Недошли также: новелла, известная по упоминанию в законе Алексея Комнина (Zachariae, III, 366), о размерах обычной платы епископам со стороны жениха и невесты при вступлении в брак, и хрисовуллы о митрополии евхаитской, упоминаемые в стихотворениях Иоанна евхаитского. Заслуживают еще внимания хрисовуллы Мономаха об утверждении афонского устава (хрисовулл и устав в русск. перев. у преосв. Порфирия, История Афона, Труды Киевск. Дух. Ак., 1873, янв., 18—33) и о назначении πραιπόσιτον ἐπὶ τοῦ κοιτῶνος καὶ ἐπὶ τοῦ κανικλείου куратором лавры (Millier, Historische Denkmäler in den Klöstern des Athos, ap. Miklosich, Slavische Bibliothek, I, Wien, 1851, 150).

³) De sportulis pro ordinatione praestandis et de canonico. Zachariae, III, 322—3.

³) Quod imperator thronorum praesidentiam mutare non possit. Zachariae, III, 323—325. Не сохранился и известен только по упоминанию в синодальном послании патриарха Николая (Rhalli et Potli, V, 71) хрисовулл Дуки о василийской епископии. Заслуживает еще внимания хрисовулл его от июля 1060 г. об освобождении афонской лавры от податей и налогов (Müller, Hist. Denkm., ap. Miklosich, 151).

⁴) De his quibus castra concessa sunt. Известно только заглавие. Zachariae, III, 330. Не сохранились и известны по упоминанию в послании патр. Николая (Rhalli et Potli, V, 71—72) хрисовуллы его о митрополиях василийской и неокесарийской.

⁵) Τὸ ἶσον τοῦ χρυσοβούλλου τοῦ βασιλέως κυροῦ Μιχαὴλ τοῦ Δούκα. Sathas, Bibliotheca graeca medii aevi, I, Paris, 1872, 53—57. ⁶) Τὸ ἶσον τοῦ χρυσοβούλλου τοῦ βασιλέως κυροῦ Νικηφόρου τοῦ Βοτανιάτου. Sathas, Bibl. gr., I, 57—66.

⁷) Λιάταξις σὺν θεῷ γενομένη παρὰ Μιχαὴλ πατρικίου ἀνθυπάτου, κριτοῦ ἐπὶ τοῦ ἱπποδρόμου καὶ τοῦ βήλου τοῦ Ἀτταλειάτου, ἐπὶ τῷ παρ’ αὐτοῦ συστάντι πτωχοτροφείῳ καὶ

LXVIII

талиотом в 1077 г. для основанного им монастыря и весьма интересный по указаниям на положение и устройство монастырей.

8) Новелла Никифора Вотаниата от декабря 1079 г. о том, чтобы смертная казнь не приводилась в исполнение ранее 30 дней после объявления смертного приговора, и о других предметах ¹), важна, между прочим, для характеристики династических переворотов и роли патриарха, как печальника.

9) Синодальное определение патриарха Алексия от ноября 1027 г. знакомит с условиями харистикарного способа владения монастырями.

10) Синодальное определение ³) его же от января 1028 г. заключает в себе ценный материал для знакомства с состоянием церковной дисциплины, отношениями церкви к государствуй положением монастырей.

11) Синодальное определение патриарха Михаила Керуллария ⁴) от июля 1054 г. излагает историю церковного разделения и заключает текст письма Константина Мономаха к Керулларию, равно как экскоммуникацию панских легатов.

12) Синодальное определение патриарха Иоанна Ксифилина ⁵) от 3 февраля 1070 г. заключает сведения об участии клириков и монахов в мирских делах.

13) Синодальное определение его же⁹) от 6 ноября 1073 г. имеет отношение к вопросу о харистикиях.

14) Из обнародованных до сих пор монастырских актов немногие (акты пантелеймоновского монастыря на Афоне ⁷) и монастыря св.

τῷ μοναστηρίῳ, καθώς ὀφβίλει τελεῖσθαι τὰ ἐπ’ αὐτοῖς ἅχρις αἰῶνος. Sathas, Bibliotheca graeca, I, 1—44.

¹) Ne poena gladii intra XXX dies a sententia infligatur, et de aliis capitulis. Zachariae, III, 331—8. Упоминаемые в послании патриарха Николая (Rhalli et Potli, V, 72) хрисовуллы Вотаниата о мадитсхой и патрской митрополиях не сохранились.

²) Περὶ τῶν διὰ δωρεᾶς λαμβανόντων μοναστήρια, περὶ τινων ἄλλων ἀναγκαίων ἐκκλησιαστικών ὑποθέσεων. RhallietPotli, V, 20—24. Migne, CXIX, 838—844.

³) Περὶ διαφόρων ἐκκλησιαστικών ὑποθέσεων. Rhalli et Potli, V, 25—32, Migne, CXIX, 828—837. ⁴) ΣημείωμαπερὶτοῦῥιφέντοςπιττακίουἐντῇἁγίᾳτραπέζῃπαρὰἀπὸῬώμηςπρέσβεωνκατὰτοῦἁγιωτάτουπατριάρχουκυροῦΜιχαὴλ, μηνὶἸουνίῳ(читай: Ἰουλίφ), ἰνδικτ. ζ. Mansi, XIX. Migne, CXX, 736—748. Will, 155-168.

⁵) Περὶκληρικῶνσυνηγορούντων. Migne, CXIX, 760—761.

⁶) ΣυνοδικήδιάγνωσιςτοῦἁγιωτάτουπατριάρχουΚωνσταντινουπόλεωςκυρίουἸωάννουπερὶμοναστηριακῶνκεφαλαίων, καὶἐκδόσεων, καὶποιήσεων. Bandini, Catalogus codicum manus crip torum Bibliothecae Mediceae Lavrentianae varia continens opera graecorum patrum. Florentiae, 1764. Дата (1073 год), ограничивающаясявопределениисловами: μηνὶΝοεμβρίῳἡμερᾳἔκτῇ, определяетсяпоказаниемрусскойлетописи, чтов 1073 г. митрополитГеоргийнаходилсявГрьцех. В синодальном акте в числе архиереев, участвовавших в заседании, упомянут: τοῦ Ῥωσίας. Ср. Ж. М. Н. Пр.. CCII, 405.

⁷) Акты русского на святом Афоне монастыря св. великомученика и целителя

LXIX

Павла ¹) на горе Латре) относятся к нашему периоду и интерес этих немногих крайне ограничен; кроме данных для истории соответствующих монастырей, не лишены значения некоторые указания на судебные· обычаи и административную терминологию.

15) Из судебных решений постановление по делу Пселла ²) от августа 1056 г. знакомит с некоторыми степенями чиновной иерархии и присвоенными им окладами.

16) Опыт (Πεῖρα) или учение по деяниям Евстафия Римлянина ³), составленное после 1034 г. ⁴) неизвестным автором, невидимому, служившим под начальством Евстафия (юриста конца X и нач. XI в.), представляет богатый материал для знакомства с классами общества, административным устройством, податной системой, а всего более тогдашним византийским судопроизводством. Е сожалению, невозможно приурочить рассказанные в этом сборнике юридические случаи к определенному времени и трудно доказать, что тот или другой факт относится к царствованию Константина VIII или Романа III, а не Василия II.

17) Докладная записка о том, что сделано в Константинополе легатами папского престола и как предан анафеме Михаил с его последователями ⁵). Записка эта, обыкновенно приписываемая кардиналу Гумберту, как главе панского посольства, но внешним и внутренним признакам походит на официальный отчет и в последней части посвящена буквальному воспроизведению акта отлучения, положенного панскими легатами на престол св. Софии. В первой же части, в виде предисловия к акту, помещен краткий обзор того, что случилось с легатами в Константинополе в 1054 г.

18) Булла ⁶) паны Льва IX вердскому женскому монастырю от 1049 г. важна по упоминанию о посольстве императора Конрада II в Константинополь.

19) Акт римского собора ⁷) от 19 ноября 1078 г. интересен по указанию на экскоммуникацию, произнесенную против Никифора Вотаниата.

20) Грамоты, привилегии и другие официальные бумаги городов:

Пантелеймона, Киев, 1873. Λὶ·№ 1—5. ¹) Miklosich et Müller, Acta et diplomata gr., IV, № 10.

²) Δικαστική ἀπόφασις κατὰ Ψελλοῦ. Sathas, Bibl. gr.. V, 203—212.

³) Πεῖρα ἤγουν διδασκαλία ἐκ τῶν πράξεων τοῦ μεγάλου κυροῦ Εὐσταθίου τοῦ Ῥωμαίου. Zachariae, par. I, Lips., 1856. ⁴) Zachariae, 1, 223, 262.

⁵) Brevisetsuccinctacommemoratioeorum, quaegesseruntapocrisiariisanctaeromanaeetapostolicaesedisinregiaurbe, etqualiteranathematizatisuntMichaelcumsequacibussuis. Migne, CXLIII, 1001—1004. Will, 150—152.

⁶) Khamius, Hierarchia Augustana, III. Oefelius, Rer. Boic. Scr., I, 332.

⁷) Jaffé, II, 330—335.

LXX

Трани ¹), Амальфи ²), Неаполя ³), лежавших в пределах греческих владений в Италии, или находившихся но соседству и вступавших в сношения с Византией, имеют значение лишь для уяснения хронологии царствования императоров, отчасти еще представляют интерес по встречающимся в них названиям византийских должностей и чипов.

21) Грамоты и привилегии относящиеся к Далматии и Хорватии ⁴) имеют для нас несколько большее значение, потону что в некоторых случаях составляют единственную опору для суждения о положении византийской власти в далматинской и сербской фемах в XI в.

К источникам пятой группы принадлежат надписи на вещественных памятниках. Из нашего периода известно немного надписей и из известных лишь некоторые представляют исторический интерес, а именно:

1) Руническая надпись на спине венецианского льва ⁵), который некогда стоял на пьедестале при входе в Пирей (названный поэтому Порто Леоне), оттуда вывезен Моросини и поставлен при входе, в венецианский арсенал. Надпись относится ко времени Михаила Пафлагона и заключает указание на бунт афинского народа.

2) Надпись на камне ⁶) у моста через реку Ири, близь древней Спарты, с копией привилегии данной строителю моста, монаху Никодиму, бросает свет на положение царских монастырей.

3) Надпись на базисе константинопольского обелиска ⁷), помещавшегося в ипподроме, в память возобновления его Константином VIII.

4) Надпись на боковой доске иконы Богоматери ⁸), вывезенной некогда из Константинополя и вделанной в стену храма св. Марка, в Венеции, заключает указание на жену Михаила Калафата.

¹) Prologo, Le carte che si conservano nello archivio del capitolo metropolitans della città di Trani. Barletta, 1877.

²) Camera, Memorie storico-diplomatiehe dell antica città e ducato di Amalfi. I. Salerno, 1876. ³) Regii Neapolitani archivi monumenta edita ac illustrata, Neapoli vol. IV, 1854, vol. V, 1857.

⁴) Ioh. Lucii de Regno Dalmatiae et Croatiae libri sex. Schwandtner, Script, rer. Hangar., III. Farlati, Illiricum sacrum, III, V, VI. Ivan Kukuljevič-Sakcinski, Codex diplomatics regni Croatiae, Dalmatiae et Slavoniae, 1871, u Zagrebu. Kacki, Documenta historica Chroat. antiqu. U Zagrebu, 1875.

⁵) Прочитал и разъяснил Rafn, Runenskrift i Piraeus. Kjobenhavn. 1856. Ноправильностьегочтенияиразъяснениязаподозривается(Worsaae, La colonisation de la Russie et du Nord Scandinave, Copenhague, 1875).

⁶) Corpus inscriptionum graecarum. Auctoritate et impensis Academiae Litterarum Kegiae Borussicae edidit Äug. Boeckhius, academiae socius, IV, Beroi., 1856. 8704.

⁷) Ibid. № 8703. ⁸) ibid. № 8706.

LXXI

5) Надпись на развалинах так называемого Сарацинского замка (Castel Saracino) в Таренте ¹), относимая ко времени Романа Диогена; в надписи есть указание, по чьему повелению замок сооружен.

6) Надпись на стене в Адрианополе ²), с указанием на сооружения предпринятые Михаилом Парапинаком с целью защиты от варваров.

7) Надпись от времени Никифора Вотаниата над дверями храма св. апостолов Петра и Павла ³), в Палермо, объясняющая, когда, кем и на какие средства сооружен храм; не лишена значения по упоминанию о должности парафалассита.

8) Надписи на свинцовых печатях (μολυβδόβουλλα) правителей византийских фем и других лиц представляют интерес для областной истории по именам стратигов; к сожалению, из нашего периода не много известно таких печатей ⁴).

¹) Ibid., № 8709. ²) Ibid. № 8713.

³) Ibid. № 8716. ⁴) Всего пять. Mordtmann, Plombs byzantins de la Grèce et du Péloponnèse. Revue archéologique, 1877, vol. XXXIV. 47—48, 51—52. Schlumherger, Monuments numismatiques et sphragistiques du moyen âge Byzantine. Revue archéologique, 1880, vol. XL, 195, 207—208. Из этих пяти две печати (Никиты халкидонского и Иоанна Орфанотрофа) не заключают новых сведений и не имеют поэтому большего значения. Не представляют также исторического интереса, а лишь археологический, восемь надписей помещенных в сборнике Бёка №№ 8705, 8707, 8708, 8710, 8711, 8712, 8714, 8715.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

15 декабря 1025 года сошел в могилу знаменитый Болгаробойца, император Василий II, на 70-м году жизни и на 50-ж самодержавного правления ¹). Василий II не был женат и детей после себя не оставил ²), престол перешел к его младшему брату Константину VIII, который впрочем был моложе всего на три года, имел 67 лет от роду ³). De jure Константин VIII и до тех пор считался императором: по закону он соцарствовал своему брату и в официальных бумагах имя его писалось вслед за именем Василия II. Но это было только на бумаге. Вся власть находилась в руках Ва-

¹) В момент смерти Иоанна Цимисхия, в декабре 975 г., Василию II был 20-й год. Cedr., ed. Bonn., ΙΙ, 415—416 (Zon., ed. Dind., IV, 103—104). Скилиций-Кедрин, согласно с собственным показанием в начале самодержавного правления Василия, говорит, что он скончался в 1025 году, 15 дек., на 50 году царствования и 70 жизни. Cedr., II, 479—480. Codini, ed. Bonn., 156. Зонара же, в одном случае следующий верному показанию Скилиция, в рассказе о смерти Василия явно ошибается, говоря, Zon., IV, 125, что он жил 72 года, а царствовал 50 лет слишком. Здесь он впадает в заблуждение общее с Пселлом, Psell., ed. Sathas, IV, 23, который говорит, что Василий жил 72 года и самодержавно управлял 52 года. Заметки армянских историков на счет этого предмета ни с чем несообразны: Матвей эд. говорит, что Василий ІІ умер 1019 г., процарствовав 58 лет, Chronique, ed. Dulaurier, 43; итальянские историки, следуя различной системе летосчисления, относят его смерть то к 1027, Annal. Bar., ed. Pertz, SS., VI, 53, ток 1026, Anon. Bar., ed. Pratilli, IV, 21, ток1024, Romuald. Salem., ed. Muratori, VIII, 167. Ближе к истине стоит Яхъя, у бар. Розена, «Император Василий Болгаробойца», Спб., 1883, 69, относящий смерть Василия к 12 декабря 1025 г., но и он допускает ошибку, говоря, что в год смерти было Василию 68 лет. ²) О жене и детях Василия нигде не упоминается, а Матвей эд., Chronique, 43, прямо говорит, что он провел жизнь в безбрачии.

³) В год смерти Цимисхия ему был 17-S год. Cedr., II, 416 (Zon., IV, 104). Пселл, IV, 23, утверждая, что Константин стал управлять, имея 70 лет, расходится даже с собственным показанием о Василие II; он, говоря, хотя ложно, что Василий умер на 72 году, должен был бы сказать, что Константин начал царствовать на 60-м. После этого отказываемся понять, на каком основании Лебо, Histoire du bas empire, Paris, 1833, XIV, 231, говорит, что Константин VIII имел 65 лет, когда сделался единодержавным.

силия, Константин носил императорский титул и затем ему предоставлена была широкая возможность наслаждаться всевозможными деревенскими и городскими удовольствиями, охотой, банями, изысканным столон и пр. ¹). Во время междоусобных волнений, возбужденных восстанием Склира и Фоки, Василий II, отправляясь в поход против восставших, брал с собою и Константина ²), как лично заинтересованного в деле; но какова была при этом его роль, видно уже из того обстоятельства, что Скляр, решившись возвратиться к повиновению, обратился к Константину не как к окончательной инстанции, а лишь как к посреднику, с просьбой помирить его с императором Василием, каковая просьба и была исполнена, — примирение состоялось ³). Не напрасно Василий II в делах государственного управления отодвигал брата на задний план, оставляя на его долю одну видимость, императорское имя, почетный караул и, в придачу, полную свободу жить в свое удовольствие. Константин был совершенно доволен таким положением вещей, к немалому удивлению людей более его честолюбивых ⁴). По своему характеру и душевным склонностям он чувствовал себя созданным именно для такого положения.

Отец Константина VIII, Роман II, был женат на Анастасии или Анастазо, дочери трактирщика, и от этого брака родились оба сына. Красота трактирщицы прельстила Романа, он возвел ее на трон, а чтобы изгладить из памяти ее прошедшее, счел достаточным переменить ее имя и, вместо Анастазо, назвал ее Феофано. Не безосновательно приравнивают эту Феофано к кровожадной Фредегонде ⁵): как Фредегонда была злым гением меровингского дома, запятнала свое имя рядом преступлений, так и имя Феофано не легко очистить от тяжелых подозрений, как-то: в отравлении тестя Константина VII, мужа Романа II, Стефана, сына Романа I Лекапина, и в том, что она велела умертвить второго своего мужа, Никифора Фоку, чтобы иметь возможность выйти замуж за третьего. Константин VIII был достойным сыном ленивого и развратного Романа II и возвышенной до императорского венца трактирщицы-куртизанки: внешний блеск и внутренняя пустота, легкомыслие, любовь к наслаждениям, а вместе с тем черствость сердца и жесткость нрава составляют характеристические его особенности.

¹) Psell., IV, 4, U. Zonar., IV, 116. ²) Psell.,IV, 10, 12. Cedr., II, III.

³) Яхъя, у бар. Розена, 25, а за ним Ал-Макин, там же, 211. Мы предпочитаем ту версию, по которой инициатива примирения исходят от Склира, а не от Константина. ⁴) Psell., IV, 4. ⁵) Rambaud, L’empire grec au X siècle, 47.

Константин VIII обладал внушительными физическими качествами: был высок ростом и силен, с округленными членами тела; взгляд его был ясный и высокомерный, смех открытый; говорил он языком блестящим, и так быстро, что ни один скорописец не успевал за ним записывать, хотя для этого собраны были мастера своего дела; в довершение всего любил изящно одеться. Хороший стол, игры и женщины были слабостью Константина. Он не прочь был плотно и вкусно поесть, но еще ближе к сердцу принимал театр и ипподром, конские ристалища, мимы, игру в кости и в мяч (цукан). Ради этих удовольствий готов был забыть голод и жажду,—спешил принять участие в состязании, в кости проигрывал ночи на пролет. Был он также и хорошим охотником, стрелял метко, прекрасно владел копьем и мечом и ездил верхом неподражаемо, сидел на лошади как статуя. С течением времени от гастрономических, эротических и других излишеств он стал слаб ногами и не мог ходить, но все-таки на лошади сидел твердо и красиво и не отказывал себе в удовольствия вступить в борьбу. Ловкий наездник и искусный боец, он однако ж трусил настоящей войны и, вместо оружия, предпочитал другие средства, чтобы ведаться с внешними врагами ¹).

Относительно нравственных свойств Константина VIII встречаем разноречивые свидетельства у греческих и восточных (армянских и арабских) писателей. Греческие писатели говорят, что он был нрава легкомысленного, вспыльчивого, упрямого и жестокого. Он доверчиво выслушивал клеветников, быстро воспламенялся гневом, причем недоступен был уже никаким убеждениям, но недолго оставался при этом настроении, а с такою же быстротой переходил к другому, часто противоположному. Человеческой личности и жизни не щадил, по первому подозрению подвергал человека пыткам и, не разбирая вины, ослеплял. Ослепление было его любимым наказанием, которое он ко всем применял, не разбирая звания и состояния, не принимая в расчет степени вины и даже самого факта вины ²). Человеческое страдание ставилось у него ни во что, лишая человека зрения, он помнил только одно, что ослепленный становится ни на что негодным и для императорской власти не опасным ³). В доказатель-

¹) Psell., IV, 23—25, 27—28 (Zonar., IV, 125. Manass., ed. Bonn., 257. Ephr., ed. Bonn., 128. Georg., ed. Muralti, 872). Cedr., II, 480 (Glyc., ed. Bonn., 579).

2) Psell., IV, 23—25 (Zonar., IV, 125—126).³) Zonar., IV, 126.

ство такого отзыва о Константине греческие писатели приводят несколько примеров ослепления уважаемых и заслуженных лиц, пострадавших будто бы без всякой вины ¹). Восточные писатели напротив изображают Константина человеком благочестивым, добрым, кротким, сострадательным к вдовам и пленникам, склонным прощать обиды злодеям. В доказательство его мягкосердечия указывают на то, что он не одобрял жестоких мероприятий своего брата относительно властелей, по смерти Василия II велел разрушить построенную им тюрьму и освободить из нее всех заключенных. Они не скрывают мер строгости, принятых Константином VIII против некоторых властелей, которые лишены были зрения, но считают эти меры справедливыми, должным возмездием за враждебные замыслы против престола ²).

В этих противоречивых суждениях есть доля истины, но есть преувеличения и неверность. Из восточных писателей в особенности страдает неверностью Матвей эдесский, который слишком идеализирует нравственную личность Константина. Основой идеализации послужило, без сомнения, благосклонное отношение Константина к армянскому народу, которое, по словам Матвея ³), завещано было ему Василием II. Под влиянием симпатий к Константину, вызванных этою благосклонностью, армянский писатель возвел на пьедестал его нравственные качества, его доброту к армянам распространил вообще на подданных и в частности на гонимую предшественником его аристократию; при этом употребил прием, может быть, умышленный, а может быть, ненамеренный, именно перенес на Константина некоторые черты, принадлежащие его преемнику Роману III, который в своих отношениях к армянам шел по направлению совершенно противоположному, сравнительно с Константином, был поэтому не симпатичен армянским писателям ⁴). О Романе III, между прочим, известно, что он, по вступлении на престол, обнаружил снисходительность к аристократам и освободил заключенных из темниц ⁵). Недостаток, замечаемый у Матвея эдесского в его оценке личности Константина, замечается, только в меньшей степени, и у других восточных писателей. Но если в показании восточных писателей есть неверность, то и свидетельство греческих историков обнаруживает преувеличение и натяжку, когда эти историки утверждают, что Константин ослеплял людей без всякой с их стороны вины, единственно по побуждениям

¹) Cedr.., II, 482-483.

²) Matth. d’Ed., 44—45. Arisdaguès, ed. Prud’homme, 38—39. Яхъя, y бар. Розена, 70. ³) Matth. d’Éd., 43. ⁴) Matth. d’Ed., 45. Arisdaguès, 42—43. ⁵) Cedr., II, 486.

своего жестокого сердца. Бесспорно, Константин VIII был жесток и бессердечен, но чтобы он казнил людей ни в чем неповинных, с этим едва ли можно согласиться; факт казней не подлежит сомнению, но нет нужды считать его явлением беспричинным ¹). Дело достаточно разъясняется из сопоставления фактических данных, сообщаемых греческими историками, с данными историков армянских, особенно Аристакеса ластивертского, по времени ближе других стоящего к описываемому предмету. Это сопоставление дает нам возможность приподнять несколько завесу, прикрывающую смутный вопрос об агитации, которая велась против македонской династии при Константине VIII.

При македонской династии суждено было обнаружиться новому в византийской истории явлению—возвышению властельских родов, из которых особенно выдвинулись три: фокиды, куркуасы и склиры; из них первые два имели даже представителей на императорском престоле, в лице Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия. Македонская династия выступила на борьбу с этим новым и с точки зрения интересов как византийского самодержавия, так и крестьянского благосостояния, опасным явлением. Василий II, более чем его предшественники, известен во внутренней политике заботами о подавлении аристократических стремлений, которые в его время заявляли свою жизненность не только на почве социально-экономической, но и политической, сказываясь в вооруженном противодействии верховной власти. В восстаниях против Василия II фигурируют главным образом те же, более других успевшие окрепнуть, роды фокидов и склиров. Благодаря энергии грозного Болгаробойцы, враждебные движения в среде аристократов были подавлены, но лишь на время. Лица заинтересованные в этом деле, отчаявшись в надежде достигнуть выгодных для аристократии результатов при Василие II, отложили осуществление своих надежд до более благоприятного времени, когда сойдет со сцены Василий II. Вопрос, насколько можно догадываться, сводился к тому, чтобы произвести династический переворот, и вместо македонской династии, которая была враждебна аристократам, возвести на престол такое лицо, интересы которого были бы нераздельно связаны с интересами властелей.

¹) Новейшие историки, напр. Финлей, History of the byzantine and greck empires, I, 462, не решаются произнести окончательного суждения по поводу этих казней, допуская лишь альтернативу, что это были или меры предосторожности, или же наказание за политическое неблагомыслие и заговоры. Мы предпочитаем последнюю половину альтернативы.

Первый шаг в этом направлении, в смысле подготовительных действий, сделан был аристократическою, властельскою партией в момент перехода правления от Василия II к его брату Константину VIII. Аристакес ластивертский рассказывает, что Василий II, незадолго до своей смерти, находясь в Византии, велел отправить гонцов к брату Константину, находившемуся тогда в Никейском округе, с письменным приказанием ему немедленно прибыть в столицу. Министры обещали исполнить его волю, но между тем задержали письмо, потому что не хотели, чтобы Константин царствовал над ними. Василий несколько раз повторял приказ, наконец, заметив коварство, велел оседлать себе лошадь, поднялся с постели и выехал в город. Многие, увидев его, постарались спрятаться в темных углах своих домов, гонцы отправились в путь и привели Константина. Тотчас после того как он прибыл, Василий возложил на его голову венец, объявил императором и, как прибавляет Матвей эд. ¹), посадив на трон, пал ниц пред ним. Василий после того слег и два дня спустя умер, внушив пред смертью Константину не оставлять в живых крамольников и тех, которые не хотели признать его императором ²). В этом рассказе Аристакеса есть особенности, которые не допускают принятия его во всей полноте и подробностях. Армянский писатель говорит о возведении Константина на престол, как об обстоятельстве для него совершенно новом. Между тем для Константина, который формально считался императором и царствовал вместе с Василием, не было никакой нужды в этой формальности; царствование его единоличное было только продолжением совместного царствования. Но если рассказ в своих подробностях возбуждает сомнение, то главная мысль, лежащая в его основе, неоспорима, а именно: к концу своего царствования Василий стал замечать признаки агитации в среде враждебной для его династии партии, которая с решительностью еще не выступила, и принял предупредительные меры для упрочения престола за своим домом в лице брата Константина. Кто составлял эту враждебную партию—не сказано, упомянуто только глухо о министрах Василия. Вопрос этот выясняется, если посмотрим, как выполнил Константин завещание брата—казнить замышлявших против него и не желавших признать его власть, кто именно были те лица, которых потом постигла императорская кара.

Греческие писатели ясно указывают класс людей, против кото-

¹) Matth. d’Ed., 43. ²) Arisdag., 38.

рого направлена была царская немилость. Они говорят, что Константин VIII жаловал и приближал к себе людей худородных, незначительного состояния, даже людей несвободных, прислужников своего покойного брата, людям же почтенным, отличавшимся по роду и доблестям, не оказывал внимания; любимцы его из простонародья пользовались милостями, а люди высокородные были ослепляемы ¹). Очевидно таким образом, что Константин VIII, при всей своей внутренней пустоте и неспособности, при явном предпочтении забав и удобств жизни заботам государственным, которые он охотно предоставлял другим ²), твердо однако ж держал в руках знамя своего рода и весь проникнут был традицией македонской династии, которую рельефнее всего выразил Василий и правилом которой было: давить аристократов и покровительствовать простому народу. Очевидно также и то, что если преследовались люди высокородные, властели, а поощрялось простонародье, согласно принципам внутренней политики македонского дома, или выражаясь конкретным языком Аристакеса, согласно завещанию Василия II казнить крамольников, то крамольники эти, действовавшие в ущерб интересам македонской династии, обнаружившие свою враждебность в конце царствования Василия II, при переходе правления к Константину VIII, были никто иные, как властели, приверженцы аристократической партии. В момент вступления Константина на престол, в 1025 году, действия этой партии были нерешительны, подготовлялось только дело, не укрывшееся однако ж от опытных и зорких глаз Василия Болгаробойцы, к осуществлению его еще не было приступлено,—иначе у историков сохранились бы какие-нибудь следы. Обнаружилось это дело вскоре по вступлении на престол Константина VIII, в первый же год его единоличного царствования.

Местом движения избрана была одна из восточных областей, Васпуракан, во главе движения стал правитель этой области, назначенный еще Василием II, храбрый и воинственный Никифор Комнин, которому греки обязаны приобретением города Арджиша ³) с его территорией. Греческий историк (Скилиций), пытающийся доказать невинность Комнина, представляет странное объяснение причины, по которой он был казнен. По его словам, Комнин, во время столкновений с арабами, с целью поддержать храбрость своего войска, брал с него клятвенное обещание и письменное обязательство стоять

¹) Psell., IV, 25. Cedr., II, 480. Zon., IV, 125. ²) Psell., IV, 28.

³) На сев.-запад от озера Ван.

твердо, биться на жизнь и на смерть, умереть вместе с своим стратигом. Когда это дошло до сведения императора, Комнин был вызван в столицу, наряжено следствие, он обвинен в заговоре против царя и лишен глаз '). Натяжка в словах Скилиция слишком видна: едва ли для поддержания бодрости в войсках требовалось приводить к присяге и брать подписку на верность стратигу Комнину. Бралась присяга и подписка на верность Комнину, но не как стратигу, а как императору. В этом случае армянский историк (Аристакес) с большею правдивостью и прямотой сообщает нам, что у Комнина была преступная мысль сделаться царем востока и для этого он заключил даже договор с Георгием, царем абхазским. Когда затея его сделалась известной, собрались войска из Каппадокии, одолели Комнина, схватили его и его сообщников и, заключив в крепость, дали знать императору. Это было в 1026 году. Целый год после того прошел в расследовании дела. По прошествии года, след. в 1027 году, когда предмет достаточно был выяснен, отправлен был палач, который ослепил Комнина и семь его соучастников ²). Разногласие в этом рассказе с показанием греческого писателя относительно места, где ослеплен Комнин (по греческому источнику Комнин вызван в Константинополь, где и ослеплен, по армянскому он оставался на востоке и там был лишен зрения), не имеет существенного значения. В остальном фактическое содержание (помимо субъективного освещения) одного источника не стоит в противоречии с содержанием другого, армянский писатель лишь объясняет и дополняет то, что сказано греческим. Замечательно при этом показание Аристакеса, что следствие по делу о заговоре продолжалось целый год и результатом его было ослепление Комнина и еще семи виновных. Эта частность бросает свет на целый ряд отрывочных фактов приведенных у Скилиция и ничем, в его изложении, не связанных с делом. Комнина. Скилиций делает перечень лиц, безвинно пострадавших при Константине: 1) патриций Константин, сын магистра Михаила Вурцы, который еще царю Василию докладывал о непотребствах Константина VIII, ослеплен; 2) патриций Варда, сын магистра Варды Фоки, обвинен вместе с другими в заговоре и ослеплен с своими со-

¹) Cedr., II, 481—482.

²) Arisdag., 39—40. В том же 1027 г. Георгий, царь абхазский, умер (Dulaurier, Recherches sur la chronol. armén., 370. Brosset, Histoire de la Géorgie, I, 306), a против его сына Баграта, или правильнее—вдовы, управлявшей за малолетством сына, был отправлен с войском Николай, паракиномен и доместик школ. Яхъя, у бар. Розена, 70—71.

участниками ¹); 3) патриции Василий ²), сын Романа Склира, враждовавший с магистром Прусианом Болгарином, стратигом Букеллария, сначала сослан, потом, за попытку бежать из ссылки, ослеплен; 4) Роман Куркуас, шурин Прусиана, ослеплен; 5) Богдан ослеплен; 6) Глаба ослеплен; 7) Гудел ослеплен. Историк вводит еще в счет родственника веста Феодата, монаха Захарию, которому по обвинению в участии в заговоре отрезан язык, и навпактского епископа, не названного по имени, который, будучи замешан в народном бунте, ослеплен ³). Таким образом, за исключением ослепленного навпактского епископа, дело которого не имело ничего общего с делом Комнина, получается семь человек, казненных Константином чрез ослепление, тоже число, которое показано, без поименного перечисления, у Аристакеса. Как ни замечательно это совпадение, мы не придаем ему значения, считаем простою случайностью. Тем не менее полагаем, что названные лица подверглись преследованию вследствие соприкосновенности их с заговором Комнина. Исключение, может быть, составляет только Михаил Вурца, который, судя по способу изложения ⁴) Скилиция, был привлечен к суду и наказан раньше обнаружения заговора Комнина и независимо от него. Относительно же остальных можно думать, что привлечение их к суду и присуждение к ослеплению последовало в 1026—1027 году и было результатом судебного расследования, возбужденного заговором Никифора Комнина и продолжавшегося в течение года. Расследование это должно было обнаружить обширную интригу, при участии членов, значительнейших аристократических фамилий: фокидов, склиров, куркуасов, и некоторых других, тех самых фамилий, которые и при Василие II делали попытки вооруженной оппозиции македонской династии. Но как тогда попытки не удались, так и теперь интрига ни к чему не привела, несмотря на то, что партия выдвинула Константину VIII соискателя престола в лице генерала испытанной храбрости и неоспоримых военных заслуг. Интрига повела лишь к тому, что каждый из названных родовитых домов поплатился кем-нибудь из своих членов, к виновным применено было жестокое, но в византийской криминальной практике обычное наказание, лишение глаз.

¹) У Яхъи, Розен, 70, Фока выставлен главой заговора, но нужно иметь в виду, что в этом месте текст Яхъи испорчен и подлинный смысл может быть иной. ²) Ниже, Cedr., II, 487, он назван Романом. ³) Cedr., II, 482—483.

⁴) Между рассказом о нем и о Комнине читаются слова: τὰ μὲν προοίμια τῆς αὐτοκρατορίας αὐτοῦ ταῦτα καὶ τοιαῦτα’ τὰ δὲ μετὰ ταῦτα ποία ἂν καὶ κατ’ ἀξίαν παραστήσειεν ἱστορία. Cedr., II, 481.

10 —

Но не одним гражданским оружием вооружился император Константин VIII против злоумышлявших на его верховную власть, он прибегнул также к помощи оружия церковного. Вскоре после обнаружения заговора Никифора Комнина, в июне 1026 года, издано было, при содействии патриарха Алексия и патриаршего синода, постановление, подписанное царем и синодом и повелевающее анафематствовать всех восстающих против царской власти и возбуждающих подданных к бунту против их государей, всех вообще заговорщиков и бунтовщиков ¹).

Между тем как Константин VIII применял репрессивные меры к членам аристократических родов, сила обстоятельств заставила его собственными руками создать величие одного рода.

Константин VIII, в молодости своей, в правление брата Василия II, женился на дочери тогдашнего первого министра, Алипия, Елене. От нее он не имел сыновей, но имел три дочери: Евдокию (старшая), Зою (средняя) и Феодору (младшая). Старшая, и без того не отличавшаяся красотой, на 6-м году жизни была еще обезображена проказой и посвятила себя Богу, поступив в монашество. Остались две, которым впоследствии суждено было играть не маловажную роль. Обе они воспитывались при дворе, были любимицами Василия II, особенно Зоя, походившая на него лицом, но ни дядя их, Василий II, ни отец, Константин VIII, не позаботились своевременно их пристроить ²). Зоя и Феодора представляли собою две противоположности, как по физическим, так и по нравственным качествам. Зоя была не высока ростом, но плотно сложена, глаза имела большие под густыми ресницами, нос выгнутый, волосы золотистые и цвет кожи белый; она отличалась приятною соразмерностью членов и моложавостью, на ней не заметно было ни одной морщины даже тогда, когда она перешла 70-летний возраст; в общем это была женщина красивая. Феодора напротив не блистала красотой, рост ее был высокий, голова несоразмерно мала, сравнительно с остальным организмом, ходила она прямо, нисколько не нагибаясь. Зоя в разговоре не отлича-

¹) Zachariae, Jus graeco-roman., III, 320—321.

²) Яхъя, у бар. Розена, 71. Psell., IV, 25—26, 89 (Zonar., IV, 126. Ошибочно о двух только дочерях говорят: Manass., 257, Georg., 872, 873). У Аристакеса, 41, речь идет о «сестрах» Константина, а не о дочерях, и при том лишь о двух· Здесь—ошибка переписчика, может быть, даже автора. Иностранные писатели не всегда были сильны в византийской генеалогии и хронологии. Примером может служить Михаил сир., ed. Langlois, 290, который называет Феодору (дочь Константина VIII) дочерью Константина Мономаха.

11 —

лась бойкостью языка, но нрава была подвижного, быстро решалась на самые противоположные крайности, не знала сострадания, не задумывалась, подобно отцу, ослеплять людей, была невоздержна в любовных наслаждениях и при этом не стеснялась чувством долга или стыда, не задумывалась также, подобно своей бабушке, пред тяжелыми преступлениями для достижения низких целей. У Феодоры напротив маленькая головка на длинном туловище не знала ни минуты покоя, язык действовал без умолку, речь лилась свободно и плавно, веселый смех раздавался непрестанно; но в то же время процессы внутренней ее жизни были чужды легкости и порывистости, ум работал медленно, мысль зрела постепенно, не легко она переходила от одного решения к другому и к мужчинам не чувствовала никакого тяготения. Зоя была щедра до расточительности, золото, как вода, уплывало из ее рук, Феодора же с трудом раскошеливалась на мелкое серебро ¹). Ни та, ни другая особыми правительственными талантами не обладала, но если уже необходимо было выбирать между ними, то качества младшей сестры, Феодоры, обещали более пользы для государства, чем старшей, Зои.

9 ноября 1028 года Константин VIII неожиданно заболел. Возник вопрос о престолонаследии. Обе дочери оставались еще в девицах, несмотря на то, что Зое было уже 50 лет от роду, да в Феодора лишь несколькими годами была моложе ее ²). Решено было отыскать для которой-нибудь из них мужа и провозгласит его императором, а так как император был крайне плох, то главный вопрос заключался в том, чтобы покончить с этим делом как можно скорее. Действительно, оно окончено было в три дня. Сначала намечен был кандидатом в зятья Константину VIII Константин Далассин (из Фалассы), принадлежавший к знаменитой фамилии, которая с течением времени породнилась с Комниными и другими

¹) Psell., IV, 106—107, 201 (Zon., IV, 182).

²) Psell., IV, 31. Общеемнение, Lebeau, XIV, 236, Gibbon, The history of the decline and fall of the Roman empire, Lond., 1836, 863, Finley, 1,465, Ραπαῤῥηγοποῦλος, Ἱστορίατοῦἑλληνικοῦἔθνους, ἐνἈθήν., 1871, IV, 277—278, Gfrörer, Byzantinische Geschichten, III, 122, идр., чтоЗояв 1028 г., когдавыходилазаРоманаАргира, имела 48 лет, основанонасближениизападныхисточников, Lupus, ed. Pertz, SS., V, 59, Anon. Bar., 329, свидетельствующих, что Зоя умерла в 1050 г. (Ромуальд салернский, 168, ошибочно относит ее смерть к 1048 г.), с показанием Зонары, IV, 179, что умерла, имея свыше 70 лет от роду. Но выражение Зонары (ὑπὲρ τὰ έβδομήκοντα ἕτη) извлечено из показания Пселла, который прямо говорит, что умерла 72-х лет (IV, 181), что вполне согласно и с показаниями западных источников о времени es смерти, так как, по словам Пселла, Зоя имела в 1028 г 50 лет, след. в 1050 г. ей было 72.

— 12

знатными родами ¹). Далассин находился тогда в феме Армениаке и за ним послан был уже один евнух; но приближенный к императору царедворец Симеон, выдвинутый из простых прислужников в друнгарий виглы ²), подвел интригу, с целью доставить торжество покровительствуемому им властелю, Роману Аргиру (или Аргиропулу). Интрига, кажется, основана была на том обстоятельстве, что дело не терпело замедления. Евнух, отправленный за Далассином, был на пути задержан, а между тем находившийся на лицо в Константинополе Роман Аргир введен во дворец, и так как в данный момент другого выбора не было, а медлить было невозможно, то интрига удалась вполне ³).

Род Аргиров ⁴), как и другие знаменитые византийские роды— фокидов, склиров, куркуасов — не восходит по своей древности далее IX в. По крайней мере первый, известный в истории, Аргир, на которого можно смотреть, как на родоначальника, по имени Лев, жил в IX в., во время Михаила III; он имел обширные поземельные владения в феме Армениаке и настолько был богат, что мог собственными средствами отразить нападение павликиан из Тефрики и сарацин из Мелитины; он основал также на свой счет монастырь св. Елисаветы, сделавшийся усыпальницею для его потомков. Известен затем внук этого Льва, Евстафий Аргир, достигший при Льве VI Мудром высших почестей, с успехом сражавшийся против сарацин, но потом впавший при дворе в немилость и умерший от яда. Сын Евстафия, Лев Аргир, опять достиг высокого положения: Роман Декалин, соправитель Константина Багрянор., выдал за него в 920 г. одну из своих дочерей, по имени Агафию, между тем как другая, Елена, выдана была за Константина Багрянородного ⁵). У этого Льва Аргира был сын, неизвестный по имени, который, если верить венецианским историкам ⁶), был женат на дочери Романа II,

¹) Anna Comn., ed. Bonn., I, 163. Ducange, Familiae Byzantinae, 171.

²) Роман Аргир сделал его потом доместиком школ. Cedr., IX, 495.

³) Psell., IV, 28. Cedr., II, 484—485 (Zon., IV, 127). Арабский историк, Яхъя, у бар. Розева, 71, мотив, до которому предпочтен Аргир, усматривает в его родстве с царем.

⁴) Эти Аргиры не имеют ничего общего с Аргирами, которые играли роль в городах Италии, особенно в Баре, в XI—XII вв.

⁵) Theoph. Contin., ed. Bonn., 399. Cedr., II, 297. Яхъя, у бар. Розева, 71. Дюканж, Kamil. Byzant., делает непостижимую с хронол. точки „зрения ошибку, считая Льва, мужа Агафии, и императора Романа III Аргира братьями, тогда как их разделяет промежуток в 108 лет.

⁶) Иоанну диакону еd. Pertz, VII, 36, и Андрею Дандоло, ed. Murat., XII, 233. Возможно ворочен, что венецианские историки смешивают этого Аргира с его

— 13 —

сестре Василия Болгаробойцы и Константина VIII. От него родились два сына и три дочери: Роман, Василий, Мария, Пульхерия и еще одна, имени которой не знаем. Василий известен тем, что одна его дочь, Елена, была выдана за грузинского царя Баграта, в 1029— 1030 г. ¹), другая за Константина Диогена ²). Мария была выдана в 1004 г. замуж за Иоанна, сына дожа Венеции, Петра II Орсеоло ³), Пульхерия вышла замуж за Василия Склира, который был ослеплен Константином VIII, и от этого брака родилась единственная дочь, выданная замуж за Константина Мономаха, впоследствии византийского императора ⁴). Неизвестная по имени была замужем за Константином Карантином ⁵) и, может быть, родившаяся от этого брака дочь разумеется под племянницей Романа III, выданной за царя армянского ⁶), в 1031—32 г. Наконец, что касается Романа Аргира, то он еще 6-летним ребенком был обручен ⁷), а по достижении совершеннолетия женился на некоей Елене, окончившей свои дни в монастыре, в 1032 г. ⁸), и от нее имел дочь, которую император Конрад II сватал для своего сына Генриха III ⁹). Этот Роман при Василие II был одним из судей ипподрома ¹⁰), при Константине VIII был сенатором, эпархом ¹¹) и экономом великой церкви¹²). В 1028 году ему было 60 лет ¹³). Этого-то Романа Аргира друнгарий виглы Симеон выставил кандидатом на престол.

Роман Аргир должен был жениться на одной из дочерей Константина VIII. Но к этому было два препятствия: во-первых жена Романа была жива, во-вторых он приходился родственником Константину VIII и его дочерям. Препятствия впрочем не оказались непре-

отцем и Романа II с Романом I, так что было бы поспешно заключать отсюда о существовании у Романа и Анастазо—Феофано третьей дочери, кроме двух известных—Феофано, выданной за Оттона II германского, и Анны, выданной за русского великого княвя Владимира. ¹) Cedr., II, 489.

²) Cedr., II, 487: Κωνσταντίνος ὁ Διογένης, γαμβρὸς ὢν τοῦ βασιλέως ἐπὶ θυγατρὶ τοῦ ἀδελφοῦ αὐτοῦ. Следов. Лебо, XIV, 239, а за ним Муральт, Essai de chronogr. byzant, I, 606, ошибаются, когда говорят, что Конст. Диог. был женат на дочери Пульхерии.

³) Cedr., II, 452. Pertz, Vil, 36. Murat., XII, 233. ⁴) Cedr., II, 501. Psell., IV, 111. ⁵) Cedr., II, 488. ⁶) Cedr., II, 498. По догадке Лебо, XIV, 249, это—дочь Василия Аргира. ⁷) Psell., IV, 28.

⁸) Cedr.. II, 500. Лебо. XIV, 237, опираясь на Дюканжа, очевидно, смешивает эту Елену с Еленой, женой Константина VIII.

⁹) Oefele, Rer. Boic. scr., 334—336. ¹⁰) Zachariae, I, 223 (Πεῖρα). ¹¹) Psell., IV, 28, cp. 123 (Zon., IV, 127).

¹²) Cedr., II, 486. ПоЯхъе, убар. Роз., 71, он сделан экономом после того как был эпархом. Этот писатель и назначение Аргира в верховное судьи относит ко времени Константина VIII. ¹³) Psell., IV, 32 (Zon., IV, 133).

14 —

одолимыми: жену Романа постригли в монашество, развязав тем руки ее мужу, а недоумение по поводу близкой степени родства церковь, в лице патриарха Алексия, разрешила в благоприятном для Романа смысле. Оставался только вопрос, которую из двух сестер выдать за 60-летнего жениха. Вероятно при дворе сознавали, что Феодора более своей сестры годится быть императрицей, потому что ей первой сделали предложение. Но Феодора отказалась от этой чести, побуждаемая к тому, как догадывается историк сообщающий все эти сведения (Скилиций), или близким родством с Романом, или существованием у него жигой жены, а может быть и тем, что она не чувствовала склонности к брачной жизни. Обратились тогда к Зое и та охотно дала согласие на брак. 12 ноября она была обвенчана с Романом Аргиром, который после того провозглашен императором, а три дня спустя (15 ноября 1028 г.) умер император Константин VIII, на 70 году жизни, после двух лет и одиннадцати месяцев самодержавного царствования ¹).

В лице Романа III Аргира вступил на престол государь, исполненный чрезвычайного самообольщения. Он вообразил, что может воснроизвесть царствование великих государей, Августа, Траяна, Адриана, Антонина, Марка Аврелия, Юстиниана I, и стал их беспощадно копировать. Не лишенный образования, сведущий в языках латинском и греческом, ов далеко не был философом, философские познания его ограничивались уменьем составить силлогизм. Тем не менее он был убежден, что нет мыслителя утонченнее и глубже его, и хотя тщеславие склоняло его на сторону пышных царских одеяний, в которые он и наряжался как можно чаще, однако ж не мог он удержаться также от искушения, по примеру Марка Аврелия, снять императорскую порфиру и облечься в философскую мантию. Ревнуя к славе Августа и Антонинов, он задался целью тоже создать век возрождения литературы и науки, окружил себя людьми, которые тем только и занимались, что рассуждали о разных неразрешимых, богословских и философских вопросах, и думали, что этим двигают знание впе-

¹) Яхъя, у бар. Ровена, 71, 72. Psell., IV, 29, Cedr., II, 485 (Zon., IV, 128. Glyc., 580. Ioel, ed. Bonn., 60, 61. Codin., 156. Manass., 257: ошибка—два года, месяцы отброшены для рифмы. Georg., 872—3). Lup. Protosp., 57. Anon. Bar., 322. Rom. Salem., 167. Муральт ошибочно полагает смерть Константина 11 ноября (а не 15), основываясь на словах Лупа, 57, что скончался in vigilia sancti Martini. Нельзя доверять ни Аристакесу, 39, утверждающему, что Константин занимал престол 4 года, ни Михаилу сирийскому, 281, по словам которого он царствовал 2¹/₂ года. Без достаточного также основания относят (Hertzherg, Geschichte der Byzantiner und des osmanischen Reiches, in Oncken’s Allgemeine Geschichte in Einzeldarstellungen, Berl., 1882, 212) бракосочетание Романа с Зоей к 19 ноября, а смерть Константина—к 21 ноября.

— 15

ред. Не давала тщеславному старику покоя и слава Траяна, а тем более Александра Македонского; он проштудировал тактику своего времени, почерпнул из нее кое-какие сведения о том, как делать шанцы, устраивать засаду, производить разведки, фуражировку, отводить, реки, и полагал, что сделался уже военным гением и легко возвратит империи все, что она прежде потеряла. По природе кроткий и мягкий, он напускал на себя воинственный пыл, менял науку на щит, диалог на броню и был уверен, что смирит варваров, восточных и западных. Роман мечтал также о себе, как о великом богослове и церковном деятеле, напускал на себя благочестие и ревность по вере, вдавался в исследования о богословских тонкостях, хвастался, что воссоединит армян с православною церковью, и не желал уступить ни Соломону, ни Юстиниану: подобно тому и-другому, затеял строить великолепный храм, а при нем монастырь, и достиг лишь того, что истощил на свое предприятие государственную казну. Чувствительный удар этому непризванному гению нанесен был в 1030 г., во время похода против Халеба (Алеппо); разбитый сарацинами (арабами), он должен был убедиться, что в военном деле не совсем гений, и значительно понизил тон. Впрочем скоро утешился: его осенила мысль, что призвание его—не военные подвиги, но мирная государственная деятельность. Тогда он, не оставляя ученых и богословских занятий, вдался в новую крайность, весь погрузился в финансовые и судебные дела; думая восполнить истощенную казну, превратился из императора в практора, а на суде изображал собою не столько представителя высшей правды, отдающего каждому должное, сколько прокурора, обличающего обе стороны ¹).

Честолюбие заставило Романа пожертвовать семьей для трона, честолюбие руководило всеми его действиями на престоле, оно повело к натянутым отношениям к Феодоре и Зое и, в конце концов, оно же его погубило. Феодора нанесла смертельный удар гордости Романа, отвергнув его руку, и Роман не мог ей этого забыть и простить. И вот Феодора была поставлена в положение приниженное^ сравнительно с сестрой, пользовалась царскою честью в умеренных, размерах, имя ее произносилось в славословиях отдельно от имени Зои, на торжественных выходах она отодвигалась на задний план ²). Все это не могло не поселить недовольства в сердце Феодоры, сознававшей свое умственное и нравственное превосходство пред старшей сес-

¹) Psell. IV, 30-40. Arisdag., 42-43. ²) Psell., IV, 95.

— 16 —

трой. Беспокойные элементы, существовавшие при дворе и в высших слоях общества, немедленно получили таким образом для себя центр тяготения—они стали группироваться вокруг Феодоры и отсюда проистекли внутренние волнения в царствование Романа III. Роман был высокого мнения не только о своих нравственных, но и о физических качествах. Несмотря на то, что годы его были весьма почтенны (при вступлении на престол 60 лет) и что он на 10 лет был старше своей жены—императрицы, он в глубине души был уверен, что долго еще поживет на свете и будет иметь потомство, которому оставит престол. Нашлись льстецы, угадавшие настроение императора; они постарались еще поддержать его уверенность с помощью разного рода гаданий и предзнаменований. Между тем все старания Романа оказывались тщетными, все способы, которыми он хотел поддержать свою физическую способность, микстуры, втирания и пр. не производили никакого действия, никаких признаков не обнаруживалось, которые давали бы право заключить, что от Зои может родиться ребенок. Самообольщенный император не мог допустить здесь и тени вины с своей стороны, всю вину он сложил на жену и стал вследствие того относиться к ней крайне холодно и неблагосклонно, прекратил с нею супружеские сношения и ограничил ее денежные траты ¹). Зоя была оскорблена в двух существенных сторонах своей натуры, похотливости и необузданной расточительности. Она возненавидела мужа, в душе затаила месть против него и обращала взоры на окружающих, ища между ними того, кто бы мог заменить ей мужа. Нашлись приспешники, которые явились на помощь ее тайным помыслам и ее поискам.

Для новейших исследователей придворные партии и внутренние волнения при Романе III, степень участия в них Феодоры и другие обстоятельства, с ними связанные, составляют предмет большего недоумения. Одни совершенно не проникают в суть интриг, считают казни, бывшие при Романе Аргире, выражением его слабости, предполагают, что он послушался клеветников и карал людей невинных ²), Феодора, но их представлению, была ни в чем неповинна. Другие, считая Феодору невинной, объясняют все дело недоброжелательным отношением к ней Зои, которая пользуясь слабостью своего супруга, захватила власть, завидовала добродетели и прелестям своей сестры и находила клеветников, впутывавших эту последнюю в ип-

¹) Psell., IV, 31—32, 40 (Zonar., IV, 133, 134). ²) Paparrigop., IV, 278.

— 17 —

триги ¹). Третьи не отрицают добровольного и деятельного участия Феодоры в интригах, но объясняют ее участие или тем, что она находилась в любовной связи с Прусианом и стремилась разделить с ним власть, или же ее сочувствием (проистекавшим, может быть, из властолюбия, может быть, из недоброжелательства к старшей сестре, а может быть, из внимания к общественному благу) к партии, которая и в X, и в XI в. преследовала неотступно свою цель— разделить верховную власть между многими лицами; теперь эта партия, недовольная самовластием Василия II и Константина VIII, думала воспользоваться слабостью нового правительства и заставит Романа и Зою разделить власть с Феодорой ²). Первые два мнения не соответствуют фактическому положению вещей, устраняя участие Феодоры в волнениях партий и усвояя слишком большую власть Зое, сравнительно с Романом. В третьем мнении тоже есть несообразности. Догадка о любовной связи Феодоры с Прусианом стоит в противоречии с характером Феодоры, а приурочение дела к партии защищавшей многовластие есть результат своеобразного и слишком смелого понимания внутренних явлений византийской жизни, не оправдываемого фактом 1055 года, когда, несмотря на единовластное царствование Феодоры, никаких признаков оппозиции не проявлялось.

Не подлежит сомнению, что объектом стремлений недовольной партии была Феодора. Еще при Константине VIII около Феодоры группировался кружок приверженцев, соединявших собственные интересы с надеждой на ее возвышение, и может быть, предложение, ей первой сделанное, выйти замуж за Романа, было отголоском настроения господствовавшего в этом кружке. Феодора, хотя отказалась от замужества с Романом, не отказалась однако ж от стремления к власти и политическому значению, и второстепенная роль, отведенная ей Романом, крайне ей не нравилась. Партия ей благоприятствовавшая, по вступлении на престол Романа, не потеряла надежд и Феодора не только не устранялась от общения с этою партией, но напротив действовала с нею заодно. С первых же дней царствования Романа партия проявила свою жизненность, не укрывшуюся от внимания императора. Она возбуждала опасения в Романе, как видно уже из того, что он счел необходимым организовать надзор за нею и за Феодорой, около которой партия сосредоточивалась. Надзор поручен был Иоанну, который при Василие II был деятельным сотрудником по управлению государственными делами, при Константине VIII сошел со

¹) Lebeau, XIV, 240, 250. ²) Finley, I, 469. Gfrörer, III, 134-135.

— 18 —

сцены, а при Романе III опять выступил, уже как монах, получил звание синкелла и сделан надсмотрщиком за Феодорой ¹). Действия партии этою мерой не были парализованы; она втянула в свои интересы самого надсмотрщика и начала агитацию. Агитация то усиливалась, то ослабевала, то на время совершенно затихала, но вполне она не прекращалась до самого того момента, когда Феодора осталась единственною представительницей македонского дома и после Мономаха воссела на престол.

К движению в среде партии, приверженной к Феодоре, примкнуло брожение некоторых других элементов, обуславливавшееся строем и направлением византийской жизни. Прежде всего, здесь нашел исход тот беспокойный элемент, который представляла собою знать. В лице Романа Аргира вступил на престол властель, выросший на идеалах аристократической партии, состоявший в родственных связях с первыми аристократическими домами и не могший до известной степени не благоприятствовать аристократам. Действительно, мы видим, что тотчас по вступлении на престол он отменяет некоторые экономические мероприятия Василия II, неприятные аристократам, возвращает из ссылки и осыпает милостями членов некоторых родов, гонимых в прежние царствования, как-то: Никифора Ксифия. сосланного Василием II, Василия Склира, ослепленного Константином VIII, открывает тюрьмы и освобождает из них многих заключенных ²). Но принципы византийской государственности до того были сильны, что они невольно всасывались даже теми, кто прежде не чужд был протеста против них, и Роман III с течением времени стал ими руководствоваться, действовать в духе своих предшественников, в направлении несогласном с интересами аристократии. Это повело к тому, что представители знати, в том числе даже родственники императора, чем дальше, тем больше имели поводов к неудовольствию и разогревали в себе тот дух противодействия верховной власти, который сделался как бы фамильною их традицией. Мы встречаем в рядах партии Феодоры членов фамилий, замешанных в заговорах прежних царствований; некоторые фамилии, как бы повинуясь злому року, непрерывно дают контингент заговорщиков и злоумышленников, несчастие родителей не исправляет детей, сын забывает об участи отца, сосланного или ослепленного, и сам домогается той же доли,— явление, которое, помимо других, политических и социально-обществен-

¹) Cedr., II, 480, 486. ²) Cedr., II, 486-487.

19 —

ных причин, может быть объяснено лишь тем, что оппозиция власти сделалась фамильною традицией рода. Прежние стремления аристократии к ниспровержению македонской династии, при Романе III, объединяются с стремлениями партии Феодоры, задачи отожествляются.

Аристократический элемент был не единственным элементом, внесенным в дело Феодоры и ее партии; по мере того как дело подвигалось вперед, к нему примыкал еще один элемент, обусловленный отсутствием племенного и этнографического единства в составе населения византийской империи. Византийская империя не имела определенной преобладающей национальности, и нисколько этим не тревожилась; все силы были устремлены на поддержание государственных начал, а национальное начало ставилось ни во что. Начиная с императорского престола, на котором в течение столетий сменились династии принадлежавшие к разным национальностям, и люди латинской крови, и малоазиатские греки, раз даже афинянка, и армяне, и славяне, продолжая затем администрацией и войском, в которых и греки, и армяне, и славяне, и сарацины, и германцы находили себе радушный прием и пробирались к высшим должностям, кончая наконец массой населения,—нигде не было однообразия и единства в этнографическом смысле. Мы называем империю и византийскою, и греческою, но если первое название оправдывается сконцентрированием общегосударственных интересов в стенах Византии, то из второго не следует, чтобы государство было проникнуто греческим характером и чтобы греческий народ всюду первенствовал и всему давал тон. Правда, греческий язык, до конца VI в. споривший с латинским за права гражданства в официальной сфере, с конца VI в. сделался господствующим; но господство греческого языка не распространилось на греческий народ. Собственно греки занимали часть территории, обитали на старо-эллинской почве и в старинных эллинских колониях. В основе населения остальных областей лежали чуждые эллинскому народу племена, лишь в малой степени ассимилированные и подчиненные греческому влиянию. В этом различии племен скрывались зародыши антагонизма между жителями разных частей государства, каждая часть желала пользоваться преобладанием и, для достижения этого, стремилась посадить свою креатуру на престол, или иным образом получить значение при дворе. Антагонизм существовал между отдельными областями, существовал он и между обеими частями (τμήματα), востоком и западом, фемами азиатскими и европейскими, из которых слагалось государство. Население азиатских фем было в большей

степени проникнуто греческим духом, чем население фем европейских, первое примыкало к народности армянской, последнее к народности славянской, к первому писатели но преимуществу применяют пышное название ромеев, с которым греки никогда не хотели расстаться, последнее обозначают именем македонян. Восток спорил с западом, Азия и Европа стремились к первенству. Со вступлением на престол македонской династии запад восторжествовал над востоком, и вот мы видим, что на востоке по преимуществу зреют заговоры и мятежи. Со вступлением на престол Романа III, выходца одной из восточных фем, кредит македонской партии должен был пасть, преимущество перешло на сторону востока, запад оказался в числе обиженных и недовольных. Это недовольство запада послужило готовым материалом для целей партии Феодоры. Запад мог рассчитывать в лице Феодоры иметь свою представительницу на престоле или, по крайней мере, защитницу своих интересов. Задачи партии обобщились с задачами европейских областей государства, узел интриги крепче, чем где-нибудь, завязан был в этих именно областях и Роман III ясно это сознавал: он очень осторожен на западе и, прежде чем принять относительно агитаторов решительную меру, считает необходимым переправить их с запада на восток, туда, где он чувствовал под своими ногами более прочную почву.

Заговор приверженцев Феодоры обнаружился во всяком случае ранее 1030 г. ¹), в 1029 г., а может быть, даже в конце 1028 г. Оказались замешанными в него, кроме Феодоры, главным образом магистр Прусиан Болгарин с матерью, лица славянского происхождения и естественно тяготевшие к западу, и Константин Диоген, зять царя Романа, стоявший во главе управления одной из западных фем, именно бывший дукой Фессалоники, куда переведен из Сирмия. Пособниками заговора были сиякелл Иоанн, надсмотрщик Феодоры, стратиг, патриций Евстафий Дафномила и пять человек близких родственников лиц, принимавших участие в волнениях при Константине VIII, а именно: три сына ²) магистра Михаила Вурцы (братья ослепленного патриция Константина), Михаил, Феогност и Самуил,

¹) Ранее похода Романа в Сирию, в 1030 г. Муральт, I, 606, ставит под 1031 г. без всякого основания. Он, очевидно, представляет себе дело начавшимся и кончившимся в короткий срок, не подозревает, что оно тянулось в течения долгого времени. В 1031 г. лишь продолжалось то, что началось раньше.

²) Labeau, XIV, 240, гов. «два внука» Вурцы, делая таким образом двойную ошибку, так как это были не внуки, а сыновья (ἔγγονοι), и их было три, а не два.

— 21

и два племянника патриция Феодота, Георгий и Варасватце (очевидно, родственники монаха Захарии, которому Константин VIII отрезал язык и который приходился сродни Феодоту). Никаких подробностей заговора не сообщается, кроме наказаний, которым подвергнуты были виновные. Феодора была удалена из дворца и поселена в монастыре (Петрие); Прусиан заключен под стражу в монастыре Мануила и, по производстве над ним следствия, ослеплен; мат его выслана из столицы; Константин Диоген из Фессалоники послан стратигом в одну из восточных фем, Фракисий, а оттуда в оковах приведен в столицу и посажен в тюрьму; остальные семь человек, как соучастники заговора, подвергнуты были публичному бичеванию, с позором возимы по улицам столицы и отправлены в ссылку ¹). Если из характера данных, сообщаемых историком, делать выводы, то кроме того, что они подтверждают вышеизложенные мысли об участии в заговоре во-первых самой Феодоры, во-вторых знатных фамилий, замешанных в заговорах прежнего времени, и в-третьих приверженцев македонской партии, нельзя не обратить внимания еще на ту особенность, что Прусиан, который но самому своему происхождению должен был принадлежать к македонской партии, понес самое строгое наказание, и затем, что Феодора, судя но изложению дела у Пселла ²), удалена из дворца по настоянию Зои. Сближение последних двух частностей наводит на мысль, что заговор затрагивал интересы Зои не менее, чем Романа, и что Прусиан был самым главным лицом в интриге, за исключением, может быть, Феодоры. Дело близко могло касаться Зои, если вопрос шел об устранении с престола Романа, а следовательно и ее, как супруги, и о возведении на престол Прусиаяа, в качестве мужа Феодоры.

Интрига на этом фазисе не остановилась. В 1030 г. предпринять был императором поход в Сирию, против Халеба. Удаление его развязало руки приверженцам Феодоры. Самый поход давал удобное средство отделаться от императора. В войске Романа составился заговор, чтобы в разгаре битвы покинуть его и отдать на жертву неприятельскому оружию. Только благодаря одному офицеру, но имени Абукабу, который, как показывает самое имя, был армянин и начальствовал над отрядом восточных войск, заговор своевременно был открыт ³). Мы не имеем прямых указаний на то, между ка-

¹) Cedr., Н, 487—488 (Zon., IV, 129).

²) Psell., IV, 95: ἡ βασιλεύοσα... πείθει τὸν αὐτοκράτορα.

³) Matth. d’Ed., 45. Ибн-ал-Атир, у бар. Розена, 314—315, главным заговорщиком называет какого-то «сына дуки» (бар. Розен разумеет здесь Констан-

— 22 —

кими войсками составлен был заговор, но позволительно думать, что это были отряды западных войск и что заговорщики находились в сношениях с партией Феодоры. По крайней мере у греческого писателя, совершенно умалчивающего о заговоре между войсками, стоит без всякой связи отрывочная заметка, место которой непосредственно за рассказом о сирийском походе: „лета 6539, индиктиона 14, Прусиан добровольно постригается в монахи, мать его из монастыря Мантиния, в Букелларие, переводится во Фракисий, патриций Константин Диоген, выведенный из тюрьмы, постригается в монахи в студийском монастыре» ¹). 14-й индиктион начался с сентября 1030 г., а сирийский поход окончился в августе того же года. Мера относительно старых заговорщиков, очевидно, принята была скоро после возвращения из похода и была результатом их участия, доказанного или предполагаемого, в заговоре войска или, может быть, если придавать значение слову «добровольно“ (ἑκουαίως), предупредительною мерой самих заговорщиков, по крайней мере одного из них, принятою из опасения, чтобы их не привлекли к ответственности по делу о заговоре.

И на этом пункте интрига не успокоилась. По-прежнему она направлялась в пользу Феодоры, но поприщем ее развития решительно был избран запад. В сентябре 1031 года ²), когда Роман, озабоченный новым походом в Сирию, отправился в Месанакты, получен был Зоей донос от Феофана фессалоникского, что Константин Диоген, по соглашению с Феодорой, подготовляет бегство ее в Иллирик и что об этом замысле знают митрополит Диррахия и епископ Перифеория. Зоя немедленно отправилась в Петрий и постригла сестру в монашество, говоря, что иначе невозможно прекратить интриг. Диоген и оговоренные епископы были арестованы. Диоген подвергнут был допросу во Влахернском дворце препозитом Иоанном и, бросившись со стены (может быть, под влиянием пытки, а может быть, нарочно сброшенный), расшибся до смерти; митрополит же с епископом были отосланы к царю в Месанакты, но им отпущены ³). То обстоятельство, что Роман так снисходительно отнесся к иерархам, а еще более, что он предоставил постриженной Феодоре некоторые царские отличия⁴), дает основание заключать, что дальнейшее развитие интриги он считал невозможным или, но крайней мере, не опасным..

тина Далассина), число заговорщиков определяет в 40 человек и говорит, что намерением их было напасть на царя и убить его.

¹) Cedr., III, 497 (Zonar., IV, 132). ²) У Муральта, I, 608, неправильно поставлено под 1032 г. ³) Cedr., II, 498. ⁴) Psell. IV, 96.

И действительно, в царствование Романа интрига, в которой бы участвовала Феодора, более не обнаруживается. Под 1033 г. историк замечает, что зять царя, магистр Василий Склир, несмотря на то, что получил от своего шурина титул магистра и другие милости, устроил против него заговор, однако ж уличенный был выслан из столицы вместе с женой ¹). Но это известие о заговоре слепого Склира, в том виде как оно сообщается, слишком странно. Во всяком случае оно не имеет никакого отношения к делу Феодоры, а скорее может быть поставлено в связь с замыслами против Романа Аргира его жены, Зои.

Недовольство Зои Романом, вызванное пренебрежением его к ней, как к жене, и стеснением ее в денежном отношении, было замечено одним из приближенных к Роману евнухов, Иоанном, который построил на этом план возвышения своего рода.

Евнух Иоанн находился в услужении у Романа Аргира еще до вступления его на престол и тогда уже успел вкрасться в его доверенность ²). Этот евнух был монах ³). По вступлении на престол, Роман пользовался его советами и много ему доверял ⁴). В 1031 г. он исправляет должность препозита ⁵), а с 1034 года обыкновенно называется Орфанотрофом ⁶); Орфанотрофом он был назначен, вероятно, после построения Романом III орфанотрофии в конце 1033 или начале 1034 г. ⁷). Это был человек умный, вместе с тем необыкновенно хитрый и ловкий. Происхождения он был незначительного, родом пафлагонянин ⁸). Из родственников его известны: сестра Мария и братья: Константин, Георгий, Никита и Михаил. Сестра Мария была выдана замуж за одного судовщика, по имени Стефана, который по свойству своей профессии, состоявшей в том, что он прилаживал корабли, смолил ⁹) их, чернил сажей и пр., получил прозвание Калафата ¹⁰), и впоследствии предводительствовал греческим флотом. От этого брака родился сын Михаил Калафат, будущий император. Из братьев ¹¹) Иоанна Константин и Георгий были евнухи,

¹) Cedr., ІГ, 502.

²) Cedr., II, 504. ³) Attal., 11. Zon., IV, 138. ⁴) Psell., IV, 41; V, 124. ⁵) Cedr., ΙΙ, 498. ⁶) Cedr., II, 512. ⁷) Cedr., ΙΙ, 504. ⁸) Psell., IV, 41. Manass., 258 (Georg., 873). ⁹) Новогреч. Καλαφάτηςзначитосмаливатель.

¹⁰) Psell., V, 128. IV, 62 (Ζοη.,ΙV, 150). В виду ясного свидетельства источников, совершенно излишняя догадка Панарригопуло, ΙV, 298, что Стефан получил прозвище после того, как оказался неспособным адмиралом, что народ этих прозвищем хотел показать, что лучше бы ему приготовлять корабли, чем предводительствовать флотом. ¹¹) Cedr., II, 504.

— 24 —

Никита был женат ¹) и имел детей, старший его сын Константин, в чине патриция, в 1040 г. управлял Фессалоникой ²), Михаил, брат Иоанна, был самый младший и отличался красотой; красота его дала Иоанну возможность устроить интригу и из человека ненавистного ³) Зое сделаться приятным и необходимым. Братья-пафлагоняне сначала промышляли делом, которое всего более нравится евнухам: они были менялами, торговали деньгами и вообще серебряными изделиями. При императоре Романе бывший в силе Иоанн открыл им доступ ко двору и дал должности. Дана была должность и красавцу Михаилу, Иоанн позаботился пристроить его при царской опочивальне (ἄρχων τοῦ πανθέου) ⁴). Зоя с первого же взгляда прельстилась светлооким, краснощеким Михаилом и, при ближайшем посредстве Иоанна, началась связь. Похотливая старуха искренно увлекалась, а молодой Михаил притворялся увлеченным, исполняя лишь инструкции своего брата ⁵).

Тайный расчет лукавого Иоанна состоял в том, чтобы, овладев Зоей, при помощи ее устранить с престола Романа, возвести вместо него Михаила и затем от его имени неограниченно управлять государством. Вел он свое дело с чрезвычайною ловкостью, так что его участие мало кому было заметно. Сначала Зоя старалась держать свою связь с Михаилом в тайне ⁶). Но что может сокрыться от взоров придворных? И вот о любовной связи стали рассказывать при дворе сначала по секрету, потом открыто, с разными пикантными подробностями ⁷), а наконец заговорили по всему городу, на всех перепутьях ⁸). Общий говор не мог не дойти и до ушей Романа, но он, находясь в таком настроении относительно жены, при котором не было места чувству ревности, был только скандализован самым фактом и позаботился соблюсти приличие, показывая вид, что ему ничего неизвестно. Лица, расположенные к Роману, особенно его сестра Пульхерия, женщина энергическая и сметливая, были встревожены. Как ни хитро и осторожно вел свое дело Иоанн, те, кому знакомы были приемы византийской придворной интриги, легко догадывались о последствиях, к каким может повести любовная связь. Роману сделано было в этом

¹) Gfrörer, III, 171, очевидно, по недосмотру говорит, что кроме Михаила остальные братья (следов. и Никита) были евнухи и не имели детей.

²) Cedr., II, 532. ³) Zonar, IV, 134.

⁴) Cedr., II, 504. Zonar., IV, 134. Ибн-ал-Атир, у бар. Розена, 329, из Иоанна и Михаила делает одно лицо, представляя дело так, что Михаил был управляющим дворцом и Зоя почувствовала к нему страсть.

⁵) Psell., IV, 41—42 (Zon., IV, 134. Manass., 258. Georg., 873). ⁶) Cedr., II, 504.

⁷) Эти подробности записаны Пселлом и у него отчасти заимствованы Зонарой.

⁸) Zonar., IV, 134.

— 25

смысле представление, на которое он, хотя с чувством недовольства, должен был обратить внимание. Об Иоанне речи никакой не было, была только речь о замыслах на жизнь Романа со стороны любовной нары, в частности Михаила Пафлагона. Во избежание огласки Роман не допустил формального расследования. Он призвал к себе Михаила и лично подвергнул его допросу. Михаил заявил, что ни о каких замыслах против императора он не знает, сам замыслов не питает, остается его преданнейшим холопом, в доказательство же истинности своих слов поклялся на святыне (καθ’ ἱερῶν). Может показаться, что Михаил действительно не был посвящен Иоанном в подробности его плана и считал себя в праве дать такую клятву, однако ж представляется невероятным, чтобы цель, которой хотели достигнуть посредством любовной связи, совершенно не была ему известна. Как бы то ни было, мягкосердый Роман поверил ему и даже почувствовал жалость, когда с ним скоро после того приключилась падучая болезнь. Об этой болезни составилась целая легенда. Сначала думали, что Михаил нарочно ее на себя напускает, чтобы возбудить сострадание царя, когда же болезнь не прошла и по вступлении Михаила на престол, когда убедились, что это не притворство, тогда стали говорить, что она постигла Михаила в наказание за ложную клятву ¹). Стали называть эту болезнь не иначе, как демоническою, дьявольскою болезнью, в том смысле, что дьявол вселился в Михаила и истязал его ²); легенда сообщала, что Михаил отдался дьяволу, под условием получения от него короны, после чего демон распутства вошел в Зою, побудил ее взять Михаила в мужья и сделать императором ³).

Император, успокоенный клятвенным заверением Михаила, был недоволен только Пульхерией и теми, кто принудил его сделать такой компрометирующий шаг. Недовольство его, как нельзя более, оказалось с руки Иоанну, Зое и ее фавориту, которые в лице Пульхерии и ее доброжелателей, зорко следивших за их действиями, встречали постоянную себе помеху. Началась борьба между соперниками и победу одержала партия Иоанна. Многие из противной партии пострадали, Пульхерия, высланная вместе с мужем, Василием Склиром, из столицы, вскоре умер-

¹) Psell.. IV 43—45 (Zonar., IV, 135. Manass., 260. Georg., 875. Ephr., 132). По словам Скилиция, Cedr., II, 508, повторяемым Зонарой, IV. 137, болезнь приключилась с Михаилом, когда он был уже царем. Но это несообразно с хо· дом всего рассказа и противоречит показанию Пселла.

²) Cedr., II, 508 (Glyc., 586). Zonar., IV, 137.

³) Arisdag., 49. Легенда о том, что Михаил запродал душу дьяволу за царский престол, существовала не только у армян, но и греков. Psell., IV, 65.

— 26

ха ¹). Иоанну открылся широкий простор для осуществления его планов и он немедленно воспользовался выгодами своего положения.

В 1033 г. были высланы из столицы Пульхерия с мужем, и в том же году ²) Роман заболел подозрительною болезнью, которая носить явные признаки отравления медленным ядом. Аппетит и сон пропали, лицо опухло и получило мертвенный цвет, волосы на голове и бороде повылезла, император сделался угрюм, подозрителен и недоступен состраданию. Состояние его с каждым днем ухудшалось и так продолжалось до 11 апреля 1034 г., когда настал роковой момент. Это был четверг страстной недели, день, в который принято было при византийском дворе раздавать сенаторам и сановникам ругу. Роман, несмотря на то, что с трудом вставал с постели, ревниво наблюдал разного рода церемонии, на которых ему возможно было блеснуть златотканными одеждами и царскою пышностью. И раздачу руги он решился произвести лично. Чтобы иметь бодрый и свежий вид на великом выходе, он отправился утром ³) в баню и там, по обыкновению, вздумал поплавать в бассейне. Когда он нырнул в воду, кто-то из прислужников позаботился подержать его за затылок несколько долее, чем следовало, и императора вынули из воды умирающим; он вздохнул несколько раз, изо рта показалась какая-то черная жидкость, очевидно, результат процесса вызванного ядом, и он скончался ⁴), процарствовав 5 лет и 5 месяцев ⁵), на 66 году жизни.

Что Роман умер насильственною смертью, не подлежит сомнению,

¹) Psell., IV, 44-45.

²) В первый раз о болезни царя упомянуто, вслед за известием о высылке Склиров, по поводу переговоров с трипольским эмиром, происходивших в Византии в 1033 г., Cedr., II, 502. Gfrörer, III, 152, неправильно поэтому говорит: царь заболел весной 1034 г.

³) Так передает Пселл, и его рассказ более правдоподобен, чем Скилиция, который говорит, будто Роман отправился в баню, раздав предварительно ругу. Новейшие историки, напр. Gfrörer., III, 152, обыкновенно повторяют слова Скилиция.

⁴) Psell., IV, 45—47 (Zonar., IV, 135—136. Manass., 258. Georg., 873—874, Cedr., II, 504-505 (Glyc:, 584. Ioel., 61).

⁵) Греческие историки, Psell., IV, 48 (Zon., IV, 136. Manass., 259), Cedr., II, 505 (Ioel, 61), Codin., 156, обыкновенно называют (неточно) круглую цифру царствования: 5¹/2 лет, или даже, Glyc., 580, Georg., 873, 919, отбрасывая месяцы, ровно 5 лет. Итальянские и армянские писатели показывают время неверно,—так Ромуальд сал., 167, и Дандоло, 243, говорят, что умер в 1031 г., Матвей эдесский, 52, в 484 г. армянской эры, т. е. не раньше 13 марта 1035 г. и не позже 11 марта 1036 г. По Лупу, 58, Роман скончался 11 апреля 1034 г. и его показание, совпадающее с показ. греч. истор. о четверге, повторяется почти всеми исследователями— Lebeau, XIV, 257, Gibbon, 863, Finlay, I, 477, Murait, I, 610, Hertzberg, Geschichte d. Griechenlands, I, 303, Geschichte d. Buzantiner und d. osmanisch. Reiches, 214.

— 27

вопрос только, кто повинен в его смерти. Писатель, современный Орфанотрофу Иоанну (Пселл), не упоминает даже его имени и говорит, что, несмотря на старания, он не мог узнать, принимало-ли участие в деле эротическое сообщество (т. е. Зоя с Михаилом) и их союзники ¹). Заявление это свидетельствует лишь о той ловкости, с какою выполнил дело Иоанн, бывший главною пружиной механизма и сумевший скрыться за плечами других; на другой день, в великую пятницу, он, как ни в чем не бывало, фигурировал на торжественном выносе и погребении умершего ²). Последующие историки об участии Иоанна передают лишь, как о слухе ³), с большею положительностью говорят о том, что Роман был задушен в бассейне окружающими Михаила ⁴), с согласия императрицы Зои ⁵). Мы в праве вывести заключение, что план действий составлен был Иоанном и приводился в исполнение с ведома и согласия Зои и Михаила. Последующий ход событий и поведение всех этих лиц, как нельзя более, оправдывают такое заключение. Оказывается, что едва ли не больше всех выиграл Иоанн, а Зое пришлось разочароваться в надежде на результаты, которых она ожидала от своего преступления.

Когда доложено было Зое о смерти ее мужа, она, сначала лично удостоверившись в верности известия ⁶), приказала не разглашать о факте ⁷), а между тем стала делать приготовления к провозглашению нового царя. Придворные, служившие еще ее отцу и приверженные к македонской династии, а также люди близкие к ее покойному мужу, догадываясь, какой выбор подсказывает императрице ее чувство, предостерегали от опрометчивого решения, советовали избрать на царство человека достойного. Но Орфанотроф разрешил все колебания Зои, сказав, что ей необходимо спешить избранием Михаила, иначе всем им грозит неминуемая погибель, намекая тем, очевидно, на возмездие, которое их может постигнуть за смерть Романа. Зоя решилась, и все возражавшие благоразумно замолчали ⁸). Вечером того же дня, после того как пропеты были страсти Господни, позван был патриарх Алексий во дворец от имени императора Романа. Патриарх, к удивлению, нашел Романа мертвым, а Зою ожидавшею его лишь для того, чтобы обвенчать ее с Михаилом. Патриарх сначала недоумевал, но его недоумения, по словам историка, рассеяны были значительным денежным пожертвованием: бракосочетание совершилось ⁹) и ночью же Михаил провозглашен императором кружком

¹) Psell., IV, 46.

²) Psell., IV, 49. ³) ὡς φοσιν. Cedr., II, 504 (Glyc., 584. Ioel, 61). Cedr., 11,505. ⁴) Arisdag., 47. Matth. d’Ed., 52. ⁵) Psell., IV, 47. ⁷) Psell., V, 123. ⁸) Psell., IV, 48—49 (Zon., IV, 136). ⁹) Cedr., 505 (Glyc., 585. Ioel, 61).

— 28

придворных. На следующий день, в великую пятницу, 12 апреля, состоялось формальное публичное провозглашение ¹).

Михаил Пафлагон был не лишен хороших качеств, украшающих частного человека,—был рассудителен, доброжелателен, бережлив и не чужд свойственных молодости благородных порывов. Вступление на престол не вскружило ему головы; позабавившись и насладившись некоторое время блеском и роскошью нового своего положения, он затем возвратился к прежним простым привычкам, не забыл в счастии старых своих приятелей и умел обуздывать умом страсти и искушения. Но эти качества хороши были в частном человеке, далеко недостаточны для государя. Того престижа, который дается благородством крови и происхождения, у Михаила не было. Его стройная фигура и красивое лицо не представляли ничего величественного и царского, в душе не было гордости и честолюбия, а главное, он не был подготовлен для своего места, был совершенно не образован. Если нужно было привести какое-нибудь соображение от разума, то здравый смысл помогал ему, он мог сказать складно и дельно: но если требовалась ссылка на закон, он оказывался беспомощным. Сложный государственный механизм был мало доступен его пониманию, он чувствовал себя в нем, как в потемках, и не мог самостоятельно сделать шага. Для того, чтобы усердно вникать в дела, постепенно привыкать и приучаться к ним, он встречал сильное препятствие в своей несчастной болезни. Эпилептические припадки чем дальше, тем стали посещать его чаще. Михаил принужден был принимать тщательные предосторожности. Когда он являлся публично, нарочито приставленные лица держали красные занавески и, как скоро замечали признаки приближения болезни, давали знак присутствующим удалиться и закрывали его занавесками; если он выходил пешком или выезжал верхом на лошади, то его окружала толпа телохранителей, которая в случае припадка должна была тесно сомкнуться, укрыть от посторонних глаз и ухаживать за больным. Император стыдился своей болезни и, не возвышаясь над уровнем ходячих понятий своего времени, едва ли сам не считал ее нечистым наваждением. Кроме того, его тревожили укоры совести, еще усиливаемые и поддерживаемые болезненностью, при воспоминании о своем грехе относительно Романа. И вот его окружили монахи, которые стали врачевать его душевные немощи и помогать обыкновенным врачам в пользовании его от бо-

¹) Psell. IV, 49. (Zon., IV, 136).

29 —

лезни телесной; начались подвиги благотворения, обеты, путешествия к мощам угодников Божиих, а кончилось дело пострижением императора в монашество ¹).

Такой император, как нельзя более, отвечал намерениям Иоанна Орфанотрофа. Все управление перешло в его руки, по своему духовному званию он был почтен титулом синкелла и стад безапелляционно решать дела, причем его ни на минуту не покидали лукавство и подозрительность. Высшее благо он полагал в достижении возможно больших выгод членами его рода; братья, племянники и другие родственники Иоанна пошли в ход, все средства — законные и незаконные — применены к делу, начался самый беззастенчивый грабеж государственного достояния и достояния граждан. Чувство императора, который желал добра государству и понимал, что его родня поступает дурно, оскорблялось, он сердился, делал выговоры, но далее этого не шел и идти не умел и не мог. Иоанн успевал убедить его, что все в порядке, ответственность за все брал на себя; Михаил успокаивался и дела продолжали идти по-прежнему ²).

Зоя надеялась, основываясь, без сомнения, на уверениях со стороны евнуха Иоанна и Михаила, что по смерти Романа и по вступлении на престол Михаила, всем ей обязанного, для нее настанет вечная весна любви, государственная сокровищница раскроется к ее услугам, власть перейдет к ней в руки и император будет ее покорным слугой. Надежды жестоко ее обманули. Михаил Пафлагон, сделавшись императором, не счел более нужным притворяться влюбленным, переменил обращение и, под влиянием действительных чувств и болезненности, а также по убеждению монахов, внушавших ему, что следует удерживаться не только от непотребства, но и от законного сожития, перестал совсем видеться с Зоей. Между тем Орфанотроф Иоанн принял энергические меры ³) предусмотрительности, с целью пресечь возможность какого-нибудь замысла с ее стороны против мужа или его родни. Зоя, по вступлении на престол Михаила Пафлагона, ввела во дворец отцовских евнухов и предполагала приняться с ними за дела управления. Но оказалось, что она поспешила. Иоанн удалил из дворца евнухов царицы и ее верных прислужниц, окружил ее своими родственницами и приставил стражу.

¹) Psell., IV, 50—52, 56-57; V. 125. Cedr., II, 534 (Zon., IV, 149. Ioel, 62), Cedr., II, 516, 525 (Zon., IV, 144. Glyc., 588).

²) Psell., IV, 52—53. Cedr., II, 510 (Ζοn., IV, 138. Arisdag.. 48—49.

³) По словам Пселла, меры были приняты самим царем, во эти слова нужно понимать так, что делалось с согласия царя; действующим же лицом был Иоанн, роль которого хорошо раскрыта Скилицием.

— 30

Без его ведома Зоя ничего не могла предпринять, прогулки были затруднены, ванна готовилась по его приказу, всякие развлечения были отняты, кто хотел с нею видеться, мог сделать это не иначе, как предварительно явившись к начальнику стражи и объяснив, кто он, откуда и зачем пришел. Зоя была огорчена такою неблагодарностью, тем более, что чувствовала свою беспомощность: она покорилась, старалась приноровиться к лицам и обстоятельствам и терпеливо ожидала времени, когда колесо фортуны повернется в ее сторону ¹). Раз только Зоя сделала попытку отомстить своему коварному врагу. Это было в конце 1037 или в начале 1038 г. Узнав, что заболевший Иоанн намерен принять лекарство, она чрез посредство приближенного евнуха заманчивыми обещаниями склонила врача подмешать к лекарству яд. Но нелегко было обмануть опытного интригана, у него всюду были глаза и уши. Заговор был открыт, врач выслан на родину, в Антиохию, соучастники его наказаны, царица попала еще в большее подозрение и жизнь ее еще более была стеснена ²). Нет надобности искать в этом заговоре проявления мести Зои за угнетенный Иоанном народ ³) и за посягательство Иоанна на патриарший престол и церковную юрисдикцию ⁴); такие стремления были слишком высоки для Зои, чужие невзгоды были мало понятны ее своекорыстной, с низкими инстинктами душе. Собственных ее злоключений было достаточно, чтобы подвигнуть на этот шаг, тем более что он в существе дела не представлял большой опасности. На худой конец ее ожидало то, что действительно постигло, т. е. усиление надзора и увеличение стеснений. Она знала, что дальновидный евнух не захочет применить к ней более сильную меру, в роде ссылки, ослепления, отравления и пр., потому что это было бы равносильно низвержению Михаила и положило бы конец благоденствию пафлагонского рода. Много было накоплено горючего материала, который легко мог вспыхнуть от первой брошенной искры. Отдельные незначительные вспышки и бывали, но не разрастались до такой степени, чтобы поколебать трон и политическую силу пафлагонов.

Один новейший историк ⁵) говорит, что система Орфанотрофа (притеснение народа, поблажка чиновникам) создала армию лиц заинтересованных в династии Михаила IV, сенат наполнен был его креатурами: от-

¹) Psell., IV, 50, 56—57 (Zon., IV, 137, 143). Cedr., II, 506 (Zon., IV, 337. Glyc., 586. Ioel, 62). ²) Cedr., II, 519. ³) Толкование Лебо, XIV, 283.

⁴) Догадка Гербрера, III, 206—207, который на том основании, что заговор обнаружился после попытка Иоанна свергнуть патр. Алексия и завладеть патриаршим престолом и после низложения фессалоникского митрополита Феофана, предполагает, что Зоя хотела отомстить Иоанну не только за себя, но и за церк. иерархию, в частности за патриарха. ⁵) Finley, I, 482.

31 —

сюда отсутствие возмущений против Михаила Пафлагона. Слова эти основаны на недоразумении. Возмущения были,—были возмущения местные, в отдельных городах и фемах, вызванные податными тягостями и административными неправдами, были и возмущения более общего характера, направлявшиеся против императорского престола. О первых здесь не место говорить, скажем только о последних.

Вступление на престол Михаила Пафлагона было большим скандалом, даже для византийцев. Скандализированы были уже тем, что какой-то худородный проходимец сделался царем, ничтожный человек предпочтен именитым мужам. Еще более были скандализированы самым способом вступления на престол, тем, что этому акту предшествовало и сопутствовало преступление и обман следовал по его пятам. Всюду разосланы были манифесты, объявлявшие, что Роман умер естественною смертью, что он еще при жизни, по собственному желанию, провозгласил царем Михаила, который после смерти Романа женился на его вдове. Многие из простаков сначала этому поверили ¹). Но истина недолго скрывалась под спудом. Подробности прелюбодеяния и цареубийства скоро стали всем известны и народное воображение создало разные знамения и аллегорические видения, мораль которых сводилась к тому, что много бедствий и несчастий постигло и еще постигнет греческий народ „за нарушение божественных заповедей и беззаконие содеянное с царем Романом и его ложем“²). Подкладкой этих видений и этой морали было недовольство народа совершившимся фактом и протест против существующего порядка вещей, против отдачи народного блага в жертву пафлагонским выходцам и их приспешникам. Недовольство аристократии, по поводу предпочтения ей человека незначительного, слилось с недовольством массы народа. На почве этого недовольства легко могло вырасти внутреннее волнение и заговор; движение могло ограничиться верхним слоем, но могло захватить и низший, потому что для него более, чем когда-нибудь, представлялось шансов сделаться движением народным.

Признаки аристократического движения носит на себе дело Константина Далассина, того самого, которого некогда прочили в мужья Зое и которому, по интригам Симеона, предпочтен Роман Аргир. Предпочтение, оказанное Роману Аргиру, человеку родовитому, Далассин не считал для себя большою обидой. Он ничем не заявил неудовольствия и охотно помогал царю в сирийском походе, хотя помощь его была не из блистательных ³). Но когда возведен был на престол Михаил Пафла-

¹) Cedr., II, 506. ²) Cedr., II, 509. ³) Cedr., II. 492.

— 32

гон, взятый из ничтожества, Далассин счел это прямым оскорблением для людей знатных фамилий, в том числе для себя, и свое недоумение открыто стал высказывать. Орфанотроф Иоанн встревожился и послал к Далассину, находившемуся тогда в своем имении, того же евнуха, на которого и при Константине VIII возложено было поручение призвать Далассина, приостановленное но хлопотам Симеона; евнух принес Далассину приглашение прибыть ко двору. Далассин с недоверием отнесся к приглашению и потребовал ручательства, что с ним не будет потуплено дурно. Прислан был другой евнух, из пафлагонян родом, и принес с собою честное древо, святый плат, письмо Спасителя к Авгару и икону Пресвятые Богородицы; на этих святынях он дал клятву, обеспечивавшую безопасность личности Далассина. После того Далассин отправился в столицу, милостиво был принят при дворе, возведен из патрициев в анфипаты и получил позволение жить в столице в своем городском доме ¹). Если Орфанотроф прибегал к таким усилиям, чтобы сманить Далассина в Константинополь, под ближайший присмотр, и так заискивал в нем; то это доказывает не безопасную для пафлагонского рода популярность Далассина в рядах представителей аристократии. Популярность его скоро обнаружилась еще сильнее и выяснилось, что приверженцы его находятся как в М. Азии, так и в столице, при дворе царском. Брат царя, Никита, отправленный дукой в Антиохию, арестовал там 11 человек из богатых и знатных родов и препроводил в Византию, при письме к Иоанну, в котором объяснял, что все они—приверженцы Далассина. Первое место между ними занимал патриций Елпидий. Это обстоятельство усилило опасения Орфанотрофа. Далассин был потребован во дворец, а оттуда, вопреки данной ему клятве, отправлен в ссылку на остров Плату, 3 августа 1034 года, с острова же он был переведен в тюрьму под крепкий караул. Этот поступок вызвал ропот между приверженцами Далассина, в числе которых оказались: Константин Дука, женатый на его дочери, три властеля из М. Азии: Гудел, Провата и Ваиан, и протовестиарий Симеон, служивший еще царю Константину VIII. Поступок с Далассином они называли несправедливостью, нарушением клятвы, и за то сами были наказаны: Дука заключен был в тюрьму, у Гудела, Проваты и Ваиана конфисковано имущество, Симеон выслан из столицы и постригся в монахи на Олимпе, в основанном им монастыре ²). Агитация в пользу Далассина и после того не затихла. В чем она обнаружилась, мы не знаем, но известно, что она заявила о себе в конце 1038 или внача-

¹) Cedr., 11,507-508 (Zon., IV, 138). ²) Cedr., II, 511—512 (Zon., IV, 138—139).

33 —

ле 1039 г., так как в это время гнев Орфанотрофа обрушился на весь род Далассина и были отправлены в ссылку: два его брата, патриции Феофан и Роман, племянник Адриан и другие родственники ¹).

Дело Далассина носит аристократический оттенок. Оно выходило из принципа, что высшая государственная почесть составляет достояние знатных родов и для человека низкого происхождения не должна быть доступна. Народ не был заинтересован в поддержании этого принципа. Стоявший у кормила правления Иоанн Орфанотроф опасался, чтобы сам Далассин не выступил конкурентом Михаилу Пафлагону, и принимал предупредительные меры с целью парализовать возможность решительного шага. Но что такой шаг не был сделан ни со стороны Далассина, ни со стороны его партии, показывает уже то, что далее предупредительных мер, заключения в тюрьму, ссылки, дело, не шло, более сильные наказания не прилагались.

Другое движение, обнаружившееся после того как подавлена была агитация в пользу Далассина ссылкой его родственников, по своей постановке, побуждениям и целям, было более понятно и близко народу. Движение это—заговор Керуллария, знаменитого впоследствии патриарха константинопольского. По личному составу заговорщиков и это движение было аристократическое, участвовали в нем, кроме братьев Керуллариев, родственник ²) их, Иоанн Макремволита, и члены многих знатных родов, находившиеся в Византии. Действие происходило в столице, летом 1040 г. Началось оно вследствие недовольства не императором, но его родней, эксплуатировавшею народное благосостояние. Время его обнаружения совпало с временем введения тяжелых для народа экономических мероприятий Орфанотрофа и проявления, по поводу этих мероприятий, массовых народных движений в разных частях государства. Окончательною целью было устранение со сцены пафлагонской клики, угнетавшей государство, но так как достигнуть этого результата можно было только устранением с престола Михаила Пафлагона, которым клика держалась, то заговор направлялся на царский трон, предварительною целью его было произвести династический переворот. Свержение Михаила Пафлагона было лишь средством для осуществления более важной задачи, устранения от управления его родни, поэтому намерения заговорщиков не грозили опасностью для жизни Михаила, в их планах было только захватить императора, лишить его власти и на место его поставить другого. Кандидатом на престол

¹) Cedr., ΙΙ, S21.

²) Вероятно зять: Евдокия Макремволитисса, вторая жена императора Константина Дуки, была племянницей Керуллария.

— 34 —

был Михаил Керулларий, младший сын одного государственного сановника, занимавшего при дворе важную финансовую должность ¹). Михаил Керулларий был человек молодой, холостой и в среде молодежи выдавался серьезностью, самоуглубленностью, тогда как старший его брат, уже женатый и имевший детей, блистал изяществом манер и приятностью обращения. Михаил Керулларий признан был достойным кандидатом и заговорщики уже собирались приступить к действиям, когда в среде их обнаружилась измена. Некоторые из участников струсили и, в надежде выгородить себя, донесли на остальных. Немедленно приняты были меры, виновные, как лично участвовавшие в деле, так и знавшие о нем, хотя личного участия не принимавшие, были по одиночке арестованы и подвергнуты суду. Из расследования выяснилось, какую роль заговорщики готовили Михаилу Керулларию и насколько успели в своем заговоре. Некоторые из арестованных были отпущены на свободу, другие подвергнуты наказаниям. Имущество братьев Керуллариев было конфисковано, сами они были разлучены, сосланы в разные места и содержались под стражей; старший брат скоро умер, а младший Михаил был пострижен в монахи. Был также лишен имущества и сослан в заточение Иоанн Макремводита и некоторые другие ²). Сравнительно мягкое наказание положено заговорщикам, вероятно, потому что их заговор не вышел еще из сферы проекта; происходили сходки, совещания, договор скреплен клятвой, намечен план действий, но к осуществлению плана еще не было пристунлено и серьезных последствий заговор не имел.

У историка, вслед за известием о заговоре Керуллария, читается известие еще об одном заговоре, участники которого понесли более строгое наказание.»Было, говорит он, и другое восстание против Константина, великого доместика, в Месанактах. Когда оно стало известно, Михаил Гавра, Феодосий Месаникт и многие другие начальники отрядов лишены глаз, а главный начальник, патриций Григорий Таронит, который, как говорили, был зачинщиком восстания, целиком зашит в невыделанную бычачью шкуру, в которой сделаны были отверстия для носа и глаз, и отослал к Орфанотрофу“ ³). Хотя видимой связи между этим бунтом и заговором

¹) Финансовое ведомство было излюбленным поприщем службы Керуллариев. Впоследствии и племянник Михаила Керуллария служил в этом ведомстве.

²) Psell., IV, 306,308, 310—311, 313—316. Cedr., II, 530. Гфрӧрер, III, 207-209, в заговоре Керуллария видит протест против нападений Иоанна Орфан, и Михаила Пафлагона на существовавшую тогда церковную систему а предполагает, что заговору покровительствовала Зоя и высшая церковная иерархия. Ни малейшего указания, которое служило бы хотя отдаленным оправданием этой догадки, нет нигде в источниках,—переводить заговор с политической на церковную почву— чистый произвол. ³) Cedr., II, 530—531.

— 35 —

Керуллария нет, однако ж между ними есть и общие черты. Бунт направлен был против Константина, одного из членов пафлагонской фамилии, удаление которой от дел в полном ее составе было целью заговора Керуллария. Бунт, судя по месту, отведенному ему историком, произошел одновременно с заговором, или непосредственно вслед за ним, тоже летом 1040 г. Участвуют в бунте, подобно тому как и в заговоре, члены аристократических родов, как-то Таронит, происходивший из таронского рода армянских багратидов, Гавра. Разница та, что здесь фигурируют члены военной аристократии, а еще более та, что наказание, постигшее месанактских бунтовщиков, строже, чем византийских заговорщиков. Строгость наказания может быть объясняема не только требованиями военной дисциплины, но также и тем обстоятельством, что бунт войска имел более серьозпое значение, чем заговор Керуллария. Жаль, что кроме краткой и неопределенной заметки Скилиция других свидетельств об этом бунте не сохранилось. Из них, может быть, открылось бы, что месанактское движение было одним из проявлений обширного замысла, разветвившегося между столичною знатью и войсками, что предположено было действовать одновременно и сообща, причем войска должны были поддержать византийских заговорщиков, предоставив им одним выбор преемника Пафлагону.

Предусмотрительный Орфанотроф. с первых же дней царствования своего брата озабочен был вопросом о том, чтобы надолго обеспечить византийский престол за пафлагонским домом. У Михаила от Зои детей не было, женить кого-нибудь из родственников на Зое, по смерти Михаила,—задача была слишком мечтательная. Единственный прямой путь состоял в усыновлении кого-нибудь из пафлагонян Зоей, с тем чтобы усыновленный оставался кесарем до смерти Михаила, а потом занял бы его место. К этому последнему способу и решено было прибегнуть. Сначала предполагалось возвести в кесари императорского брата, Никиту, дуку антиохийского ¹). Но в 1034 году он скончался²). Тогда избран был на это место племянник царя по сестре, Михаил Калафат, занимавший должность этериарха. Иоанн легко склонил своего брата, Михаила Пафлагона, к мысли о необходимости, в виду его болезни, подобной меры, императрица Зоя, воля которой всего менее значила и которая понимала лишь то, что ей необходимо покоряться обстоятельствам, не сделала никаких возражений, и церемония усыновления и наречения Михаила Калафа-

¹) Psell., IV. 60. ²) Cedr., II, 612.

— 36

та кесарем совершилась во Влахернском храме в официально назначенный для того день, в конце 1034 или в начале 1035 г. ¹).

С точки зрения своих интересов и интересов рода Иоанн, избрав Калафата в кесари, а впоследствии содействуя избранию его в императоры, сделал шаг в высшей степени ошибочный. Михаил Калафат во многом был похож на своего дядю, Иоанна Орфанотрофа, но не имел его хороших качеств. Иоанн был лукавый лицемер, но для родни доброжелательный и родственные чувства уважавший. Калафат, несмотря на молодые свои годы, не уступал Иоанну в лукавстве и лицемерии: на языке у него было одно, в сердце другое, одного желал, другое говорил, относительно кого в душе был непримиримый враг, с тем на словах казался другом, кому на завтра готовил смерть, с тем сегодня сидел за одним столом и по приятельски пил из одного кубка. В стесненных обстоятельствах он уничижался, раболепствовал, а коль скоро счастье улыбалось, становился надменным и мстил за собственное свое раболепство тому, пред кем пресмыкался. Был человек переменчивый и раздражительный до бешенства, и бешенство его было тем страшнее, что еще за минуту он скрывал его под улыбкой благосклонности. В сердце его не было места для, добрых чувств — благодарности, любви, дружбы; к своим благодетелям он не чувствовал никакой признательности, родственной привязанности не допускал, к родственникам был даже неумолимее и злее, чем к посторонним. При всем том, как доказывают факты, у него было достаточно ума и политического такта, чтобы ясно представлять свои интересы и, для достижения их, применять к делу сообразные средства ²).

Михаил Пафлагон, по своему характеру добрый и простой, не мог симпатизировать такому человеку, и хотя он согласился на возведение его в кесари, однако ж в душе недолюбливал его и старался держать от себя подальше. Разгадал его потом и Иоанн, и в тайне помышлял о том, как бы заменить его другим своим племянником, сыном Никиты, Константином. Ошибка его состояла лишь в том, что он колебался, откладывал осуществление своей мысли и дотянул до того, что осуществлять ее оказалось поздно. Только Константин, брат царя и Орфанотрофа, занявший по смерти Никиты его место в Антиохии, благоволил

¹) Psell., IV, 59-61 (Zon., IV, 144. Manass., 261. Georg., 875). Cedr., II, 513. Лебо, XIV, 304, помещает «такт провозглашения Калафата кесарем под 1041 г, но это неправильно. Мы указываем время согласно с Скилицием, тем более что и Атталиот, 11, по поводу избрания Калафата в императоры, замечает, что он много лет (ἐκ πολλῶν χρόνων) носил звание кесаря.

²) bell., IV, 53, 81 (Zonar, IV, 150, Ephr., 134).

— 37 —

к Калафату, в нужде ссужал его деньгами и держал его сторону. Еалафат донял настроение к себе дядей—царя и Орфанотрофа, догадался я о том, что дядя готовит другого на его место; но не показывал виду, что все это ему известно. Обстоятельство это не могло не содействовать еще большему развитию в нем природной скрытности, коварства и вражды к родственникам, исключая разве Константина ¹).

Между тем болезнь царя все более усиливалась, не принесли облегчения ни постройка храмов и благотворительных заведений, ни путешествия к мощам св. Димитрия Солунского (в 1037 и 1040 гг.) ²). К прежней падучей болезни присоединилась еще водяная ³). Михаил Пафлагон страшно распух. Пселл, видевший его в 1040 г., был поражен: пальцы, которыми Пафлагон держал поводья лошади, имели гигантские размеры, каждый по величине и толщине был в добрую руку. Прошел еще год, император обессилел окончательно и, руководимый монахами, решился на поступок крайне неприятный для своих братьев, особенно старшего, Иоанна, и для жены, Зои. Он велел снести себя на носилках в основанный им монастырь св. Бессребреников и там постригся. В день своего пострижения ⁴) он отдал душу Богу, 10 декабря 1041 года, процарствовав 7 лет и 8 месяцев ⁵).

Царствование преемника Михаила Пафлагона, Михаила Калафата, представляет не малую путаницу в изложении историков. Михаил Калафат, не царствовавший и пяти месяцев, был жалким игралищем судьбы, несшим ответственность не только за себя, но и за других; деятельность его не уяснилась в умах современников, может быть, отчасти по причине самого характера личности, лишенной правдивости, являвшейся

¹) Psell., IV, 61—62, 61, 80, 82; V, 127. ²) Psell., IV, 66—67. Cedr., II, 518, 525 (Zon., IV, 144. Glyc., 588) ³) В 1039 или в январе 1040 г. Cedr., II, 521 (Glyc., 588. Ioel, 62).

⁴) В этом смысле ясно говорит Пселл. Муральт, I, 620, произвольно понимая слова Атталиота, что царствовал 7 лет и 7 мес. (показание неверное) в смысле времени протекшего от его воцарения 12 апреля до пострижения, и вместе с тем допуская свидетельство Скилиция—Кедрина о две его кончины, выводит заключение, что постригся 12 ноября, а умер 10 декабря. Таким образом оказывается, что жил монахом 28 дней. Полнейшая несообразность.

⁵) Psell., IV, 74-76 (Zonar., IV, 148. Manass., 261. Georg., 875). Cedr., II, 533—534 (Ioel, 627). Codin., 156. Кроме Скилиция, в точности обозначает продолжительность царствования Аристакес, 53, совершенно согласно с Скилицием. Все остальные называют круглую цифру, а именно, что царствовал 7 лет, Psell., IV, 76 (Manass., 261. Georg., 874. Zonar., IV, 149. Glyc., 585), Romual. Salem., 168 (который вместе с тем ставит событие под 1039 г.), или 8 лет по Михаилу сирийск., 283 (цифра получилась от своеобразного взгляда на царствование Калафата). Исключение составляет Атталиот, 10, по которому царствовал 7 лет и 7 месяцев».

— 38

разным людям в разных оттенках; представления, составившияся о Калафате, на сколько можем судить ко отражению их у позднейших писателей, выдерживают параллель с тою двуличностью, неопределенностью и изменчивостью, которыми отличался Калафат. Начать с того, что для иностранных писателей самый факт его кратковременного ¹) царствования представлялся делом темным: у Михаила сирийского не существует царствования Калафата, есть только заговор, тирания, продолжавшаяся 7 месяцев, устроенная против Михаила Пафлагона одним из его родственников, который был схвачен и ослеплен ²). Представление о царствовании Калафата, как продолжающемся царствовании Пафлагона, послужило также основанием ошибочного показания Ромуальда салернского, или его источника, но которому Михаил Пафлагон царствовал и до, и после Калафата ³). Другой западный историк (Вильгельм апулийский) отожествляет Калафата с каким-то Константином ⁴) и говорит, что он назывался и Михаил, и Константин. Что касается историков византийских, то и у них судьба Калафата покрыта каким-то туманом. Самый способ вступления его на престол, рассказ о котором повторяют неизменно или с некоторыми произвольными вариациями все новейшие исследователи⁵), передан у Скилиция-Кедрина следующим образом. По смерти Михаила Пафлагона, Зоя, к которой но наследству перешла власть, занялась делами при содействии отцовских евнухов. В течении трех дней она думала о тяжестях управления и о том, что сама, без царя, не в состоянии будет хорошо править. Наконец усыновила и провозгласила ромейским (греческим) царем племянника покойного царя,

¹) Кратковременность—одна из причин неясности. Не успела еще весть о воцарении Калафата дойти до западно-европейских стран, как он был уже низвергнут. Даже в мае 1042 г. в Неаполе полагали, что в Византии продолжает царствовать Михаил Пафлагон и в грамоте писалось: imperante domino nostro Migaelio magno imperatore anno octavo, die quarta mensis magii, indict, decima. Regii Neap, archivi Monum., vol. IV, 296. ²) Michel le Gr., 283.

³) Rom. Sal., 168: Михаил Каталакт, Михаил Этерарх, Михаил АрконтоПантиу (т. е. ἄρχων τοῦ πανθέου).

⁴) Guil. Apul., Pertz, SS., IX, 250. Отожествляется, может быть, с дядей Константином, советами которого он руководствовался и который разделил его плачевную участь, или с Константином, двоюродным братом, которым Иоанн хотел заменить Калафата, или, наконец, с царствовавшим после него Константином Мономахом.

⁵) Например Фиплей, I, 595—596, Папарригопуло, IV, 297, Гфрӧрер, III, 221—222; последний варьирует рассказ собственным вымыслом, что в числе условий при вступлении на престол от Калафата потребовали пострижения Иоанна выдумка весьма неудачная в виду того, что Иоанн давно уже был монахом) и удаления как Иоанна, так и его братьев от дел (хотя по словам Скилиция-Кедрина, которым Гор. руководствуется, они удалены были еще раньше, по распоряжению Зои).

— 39

кесаря Михаила, как человека энергичного и искусного в делах, взяв с него страшную клятву и устранив наперед Орфанотрофа, который был сослан в монастырь Моноватон, Константина доместика школ, сосланного в опсикийские его имения, и Георгия протовестиария, сосланного в его имения в Пафлагонии. Впрочем, новый царь выпросил у царицы возвращения из ссылки Константина, которого почтил титулом новеллисима ¹).

Этот рассказ, помимо даже того, что в нем речь идет об усыновлении ²), факте совершившемся гораздо раньше, представляет ту непонятную для здравого смысла особенность, что Зоя, столько перенесшая от пафлагонян, по собственному побуждению и по совету тех приближенных лиц, которые прежде были устранены от нее и, разумеется, не могли быть расположены к пафлагонскому роду, теперь опять возводит на престол одного из членов этого рода. Особенность эта заставляет недоверчиво отнестись к рассказу. И действительно, он оказывается несостоятельным при сопоставлении с рассказом современника и очевидца событий, Михаила Пселла.

10 декабря, после того как Пафлагон постригся, но прежде чем он умер, приняты были меры, чтобы императорский престол не сделался достоянием другой фамилии: именем императора издан был указ, в силу которого место удалившегося в монастырь императора занял Калафат ³). При племяннике находились во дворце его дяди, Константин и Георгий, в качестве его ближайших помощников и советников, а Иоанн Орфанотроф в течение трех дней оставался в монастыре св. Бессребренников, пока тело его почившего брата не было погребено. Эти три дня были для Иоанна не только днями глубокой скорби о потере любимого родственника, но и днями тяжелого раздумья и душевного колебания. Во дворце, в ожидании решетя, какое примет Орфанотроф, ни к чему не приступали, а Иоанн в это время находился в недоумении под гнетом зародившихся в нем подозрений к Калафату ⁴). На выручку

¹) Cedr., II, 534-535 (Glyc., 589—590. Ioel., 62).

²) Эта ошибка, которую, по-видимому, разделяет и Атталиот, 11, могла быть результатом неправильного вывода из содержания клятвы: Калафат, при воцарении, клялся Зое во всю жизнь считать ее ὡς κυρίαν καὶ δέσποιναν καὶ μητέρα.

³) Psell., IV, 77. По всей вероятности, здесь скрывается основание для свидетельства армянского историка, Вардана, 123, что Михаил пред кончиной отдал престол сыну сестры, Калафату. О значении указа будет речь ниже.

⁴) След. верны только слова Скилиция-Кедрина, что вступлению на престол Калафата предшествовало 3-дневное размышление, но размышлял Иоанн, а не Зоя с отцовскими евнухами, относительно которых наблюдавшие во дворце пафлаговяне были, без сомнения, на стороже и едва ли допустили у них какие-нибудь совещания.

— 40 —

последнему в этот критический для его будущности момент пришел его дядя, Константин, постаравшийся успокоить Иоанна. К тому времени, как кончились похороны умершего императора, т. е. 13 декабря ¹), колебания у Иоанна кончились. По прибытии Иоанна во дворец, была разыграна пред Зоей сцена, которая после пренебрежения, стеснений и ограничений, каким она доселе подвергалась, невольно подкупала ее в пользу Калафата. Пафлагоняне, под предводительством Иоанна Орфанотрофа, подвели к Зое Михаила Калафата, как усыновленного сына к матери, пали пред нею ниц, и объявили, что она может поступить, как желает: если желает, может взять в свои руки скипетр и править самолично, а если желает, может возвести на престол своего сына, Калафата, который, в таком случае, будет лишь носить имя императора, она же в действительности будет властвовать и над государством, и над императором, как над своим рабом. Чтобы окончательно устранить всякую тень сомнения и подозрительности во вдовствующей императрице, дана была ей на священных предметах присяга: Калафат клялся, что во всю свою жизнь будет относиться к ней, как к государыне, госпоже и матери, исполнять то, что она повелит ²). Зоя сдалась, Михаил Калафат провозглашен был императором, коронован и в первые дни казалось, что не обманет надежд ни Зои, ни Иоанна; свою нареченную мать величал не иначе, как „моя царица“, „моя госпожа“, делал то, что ей было угодно, своего дядю тоже называл „господином“, сажал близь себя на троне и на счет дел государственных был послушным орудием в его руках ³).

Но двуличный и вероломный Калафат не долго медлил обнаружением действительного своего настроения как к одной, так и к другому, скоро он заплатил им обоим черною неблагодарностью.

Михаил Калафат, вступив на престол, задался мыслью прочно на нем утвердиться. Ничего нет невероятного в том, что у него была жена (Ирина) ⁴), может быть, даже дети, и что намерением его было

¹) Муральт, I, 621, совершенно упуская из внимания 3 дня, протекшие между смертью Пафлагона и вступлением на престол Калафата, помечает это последнее событие 11-м декабря.

²) Таким образом факт клятвы, переданный у Скилиция-Кедрина, верен, но сопровождавшие клятву обстоятельства были другие: не Зоя ее потребовала, сама решившись возвести Калафата на престол, но ее предложили дать те, кто склонял Зою к этому решению. Никаких условий на счет дядей Калафата, которые при этом играли деятельную роль, не было, и никаких предварительных мер относительно их со стороны Зои не принималось и не могло быть принято. Все они в первое время царствования Калафата остались на своих местах.

³) Psell., IV, 77—78., V, 128 (Zon., IV, 149—15Г. ⁴) Bock, № 8706.

— 41 —

упрочить престол за своим потомством, совершенно устранив македонскую династию. План действий, насколько можно судить по скудным данным, составлен был умно. Он знал, что в народе посеяно недовольство системой управления предшествующего царствования, что предмет, на который это недовольство направлено,—его родственники, стоявшие во главе управления. Известно было ему также, что аристократия враждебно смотрела на воцарение незначительного по происхождению, не из ее среды вышедшего Михаила Пафлагона и не иначе посмотрит на собственное его воцарение. И вот он решился прежде всего примирить с собою народ, доказав, что он несолидарен с господствовавшею до него системой, а потом найти точку опоры для своей власти, поелику же аристократия не могла ему сочувствовать, то искать приверженцев помимо нее, в других классах общества. Достигнув всего этого и таким образом подготовив почву, он предполагал сделать последний шаг, de facto и de jure закрепить за собою императорское достоинство и заставить забыть о доживавшем свой век отпрыске македонского дома.

Желая показать, что он не разделяет принципов, до того времени господствовавших в управлении, Михаил Калафат стал действовать в направлении противоположном политике, которой держался Иоанн Орфанотроф с братьями и разными пособниками, а также исправлять и переделывать все то, что еще могло поддерживать ропот в известных кружках. Клика Иоанна Орфанотрофа, преследуя свои эгоистические цели, не останавливалась пред административными и другими неправдами; Михаил Калафат выступил на борьбу с несправедливостию и заявил себя неумолимым поборником правды¹). Иоанн Орфанотроф, настойчиво преследуя малейшие проявления оппозиции против своей власти и подавляя замыслы против Пафлагона, ссылал и заключал в тюрьмы злоумышленников и их приверженцев; Калафат распорядился освободить их из заточения и возвратить из ссылки; были, между прочим, возвращены Константин Далассин и Михаил Керулларий. Что при этом не чувство справедливости и сострадания, а тонкий расчет руководил Калафатом, видно из того, что он на всякий случай не забыл принять предосторожность и не счел нужным жертвовать выгодами казны. Далассин все таки мог представлять некоторую опасность своими притязаниями на руку Зои, и чтобы сделать опасность мене чувствительною, Калафат, произведя демонстрацию возвращением его из ссылки, под рукой отдал между чем приказ о пострижении его в монашество. По возвращении Керулла-

¹) Attal., 11: τῶν ἀδικουμένων ἐκδικητὴς ἀναφαινόμενος ἀπαραίτητος, καὶ δικαιοσύνην τῶν ἄλλων ἀπάντων περαίρων καὶ προτιμώμενος.

рия, конфискованное у него некогда имущество остаюсь в казне и лишь впоследствии, при Мономахе, он получил обратно свое добро ¹). Чтобы· окончательно убедить подданных, что он ничего общего с ненавистными народу своими родственниками не имеет, Калафат решился пожертвовать или, тем более что эта жертва для него ничего не стоила, и даже но некоторых причинам была желательна, как средство мести и способ. устранения с дороги ближайших конкурентов. Иоанна Орфанотрофа он давно уже ненавидел за его пристрастие к Константину, сыну Никиты, и желание заместить им его, Калафата; если и показывал к Иоанну видимые знаки уважения и покорности, то в душе далек был от подобных чувств. Враждебное настроение к Иоанну было еще усилено в Калафате дядей его, Константином, который, как доказавший свою преданность, был приближен новым императором, возведен в достоинство новеллисима, и который, питая зависть к Иоанну, стал разжигать в своем племяннике враждебное настроение. Задавшись целью разделаться с Иоанном, Калафат отдал должную, внушенную впрочем осторожностью, честь этому главе пафлагонского рода и основателю фамильной карьеры в том отношении, что соблюл некоторую постепенность, сначала стал возражать Иоанну, говорить и поступать вопреки его воле, потом положительно стал пренебрегать им, а кончил тем, что отправил его в вечную ссылку в уединенную и малообитаемую местность ²). Освободившись от Иоанна, Калафат затем не поцеремонился с остальными родственниками: одних отправил в ссылку, других оскопил. Не подлежит сомнению, что яри этом был сослан ³) протовестиарий, евнух Георгий, и был оскоплен конкурент Калафата (по плану Иоанна), его двоюродный брат, Константин. Калафат не тронул только своего дяди, новеллисима Константина ⁴).

¹) Attal., 11., Psell., IV, 109 (Ср. Zonar., IV, 155); Psell., IV, 324. Герӧрер, III, 230, ошибочно, по незнакомству с Атталиотом, гов., что Далассин возвращен Зоей и Феодорой.

²) Политическая роль Иоанна Орфанотрофа была после того сыграна. Пселл прибавляет, что он был потом ослеплен, и сообщает своей речи такую форму, которая легко может ввести читателя в заблуждение, заставив думать, что ослепление совершено по приказанию Калафата. Очевидно, Пселл щадил Мономаха, которого общий голос считал виновником ослепления. Скилиций-Кедрип сообщает, что, при вступлении Мономаха на престол, Иоанн был переведен из монастыри Моноватон на остров Лесбос; 2 мая 1043 года, в Марикате, он был ослеплен, одни говорят, что по распоряжению Феодоры, а большинство уверяет, что по приказанию Мономаха, которого некогда Иоанн сослал и который теперь за это отомстил., 13 мая того же 1043 г. ослепленный Иоанн скончался. Cedr., II, 543, 550 (Zonar., IV, 162—163). ³) Может быть, в пафлагонские имения. Cedr., II, 535.

⁴) Psell., IV, 79—80, 82—85, 99 (Zonar., IV, 151. Manass., 262. Ephr., 134. Georg - 76). Psell., IV, 128—129. Attal., 11—12.

— 43 —

Преследуя другую задачу—приобретение для своей власти опоры, Калафат отказался от всякой попытки склонить на свою сторону родовую· аристократию. Все свое внимание он обратил на столичное население, а именно на торговцев и ремесленников, старался заручиться их преданностью, явно оказывал им свое благоволение и предпочтение пред аристократией; охрану своей особы он вверил павинолу иностранному отряду, которому предоставил разные преимущества и почести. Такая политика н& замедлила оказать свое действие: горожане были от него без ума, восторженно встречали и провожали, во время выходов Калафата из дворца в церковь, ему по пути расстилали шелковые ткани, на домах и в окпах вывешивали и выставляли разные украшения ¹). Калафат счел этот внешний почет достаточным ручательством своей популярности; забывая непостоянство византийцев, их способность переходить от одной крайности в другую и их пристрастие ко всему новому, ко всякой перемене, рассчитывая, что в случае опасности византийцы станут за него, как один человек, выпуская, наконец, из виду то обстоятельство, что народ свыкся с макед. династией, Калафат решился на последний, роковой для себя шаг—на удаление Зои. О Феодоре он совершенно не думал,—столько уже времени она спокойно проживала в монастыре, в монашеской одежде, что можно было о ней забыть ²).

Зоя прикрывала своим правом власть Калафата, как императора; она была источником его власти. Имя ее вследствие того в возглашениях и многолетиях произносилось прежде имени Калафата и формально ей принадлежало первенство. Ревнивый к власти Калафат, после кратковременного притворства, отстранил ее совершенно от участия в управлении, ограничил ее свободу и, в замен прежнего раболепства, стал ее унижать и издеваться. Не довольствуясь фактическим отстранением Зои от власти, он задумал достигнуть того же формально, с тем чтобы сделаться в полном смысле слова самодержцем, ни от кого независимым, и потом передать свою власть потомкам. Лучшим способом было—выжидать смерти Зои. Но для этого Калафат недостаточно был терпелив, да и считал медлительность, в виду подготовленной, по его мнению, почвы, излишнею осторожностью. Обращать внимание на клятвенное обещание, данное Зое при вступлении на престол, тоже было, по его взгляду, делом бесполезной щепетильности. Но для удаления Зои все-таки необходим был какой-нибудь законный предлог. И вот Калафат принялся за поиски: он приставил шпионов к Зое, перетянул на свою сторону ее слу-

¹) Attal., 12—13. Cedr., ΙΙ, 536. ²) Psell., IV, 85-36, 96, 322.

— 44 —

жанок и стал выслеживать, что делается на женской половине. Зоя, под влиянием несчастий и беспрестанно обрушивавшихся на нее ударов судьбы, впала в религиозный мистицизм; во время молитвы приходила в экстаз, яри чем краски на иконе казались ей то более, то менее яркими, и это служило ей средством предугадывать будущее; она воскуряла пред иконою фимиам и вообще приносила в жертву то, что считала самым ценным и приятным для самой себя,—разные ароматы и благовония, привозившиеся в Византию из Индия и Египта. Вероятно все это и дало основание обвинить Зою в том, что она занимается волшебством и составлением ядов, которыми замышляет отравить императора. Выставлены. были свидетели, Зоя была допрошена и обвинена. В первое воскресенье после Пасхи, именно 18 апреля 1042 года, вечером, Зоя была посажена на корабль и отвезена на лежащий недалеко от столицы остров Принца, а ночью ¹) с воскресенья на понедельник ее постригли и одели в монашеское платье ²).

Дальнейшая история народного бунта и ослепления Калафата в изложении разных историков принимает различный вид. У одних (Пселл) руководящая роль в этом деле усвояется лицам окружавшим Феодору, у других заметно желание перенести центр тяжести на саму Феодору (Атталиот), третьи положительно уверяют, что ослепление Калафата и другие меры приняты по приказанию Феодоры (Скилиций, Аристакес ластавфртский, Дандоло), четвертые (Мехитар айриванкский, Вардан В.) действующую роль усвояют императрице Зое, пятые (Луп протоспафарь)—Зое и Феодоре вместе, наконец шестые (Матвей эдесский и Ибнал-Агар) на передний план выдвигают константинопольского патриарха и дело получает под их пером характер борьбы между императором и патриархом.

Такое разнообразие оттенков не есть плод неверных представлений, о предмете, но указывает на сложность элементов, так или иначе заявивших о себе в истории свержения Калафата. Приводя в порядок рассеянные у историков показания, мы не можем не заметить следующих особенностей. 1) В восстании против Калафата принимала участие знать, раздраженная противо-аристократическим направлением внутренней

¹) По Атталиоту, 13, Зоя была отправлена на остров уже в черной одежде я с постриженными волосами, т. е. пострижение предшествовало ссылке. Это—неточность, извиняемая сжатостью рассказа Атталиота.

²) Psell., IV, 86 -89,133, 180; V, 129 (Zon., IV, 152. Ephr., 134). Cedr., II, 536. Манасси, 262, 263, говорит о двух царицах, Зое и Феодоре, что обе они были досланы, обе потом возвращены, но это — грубая ошибка, доказывающая только невнимание автора к источнику.

политики. Пренебрежение Калафата к аристократии, предпочтение оказанное им купцам и ремесленникам усилило ненависть родовитых людей к незначительным по рождению представителям пафлагонской династии. Количество недовольных возросло еще вследствие гонения предпринятого Калафатом на родственников, бывших в силе в предшествовавшее царствование. Гонение, естественно, должно было повести к смещению многих должностных лиц, обязанных Иоанну Орфанотрофу и получивших от него места. Смещенные чиновники поступили в ряды оппозиции, и не даром дальновидные современники Калафата находили его ревность в преследовании родственников ревностью не по разуму; действительном· известном отношении этим ослаблена была партия Калафата и увеличены силы его врагов ¹). Первою крупною ошибкой Калафата знать воспользовалась, чтобы отомстить за свое унижение и устранить с престола ненавистного плебея; за все, что сделал ей неприятного Калафат, знать отплатила тою же монетой, и даже с излишком ²). 2) Аристократия нашла энергическую поддержку в народной массе, раздраженной злоупотреблениями власти и традиционными приемами византийской фискальной системы. Несмотря на то, что Калафат старался исправить грехи прежнего царствования и принес народу жертву в лице близких своих родственников, времени слишком было мало, чтобы уврачевать все язвы, заставить народ забыть о старом и проникнуться благодарностью к Калафату. Кроме того, гуманные мероприятия Калафата скользили, надо полагать, более по поверхности, не затрагивая существа государственной системы, рассчитаны были на то, чтобы задобрить народ, а не на то, чтобы создать действительное и прочное народное благополучие. Оттого людям, лучше Калафата понимавшим народный дух, легко было заставить непостоянных византийцев пренебречь благодеяниями и живо припомнить обиды. Это было тем легче, что Калафат не довел даже своего дела до конца, не все родственники были удалены, Константин новеллисим оставался при царе, напоминая своим присутствием народу о всем, что он вынес от пафлагонян. Что в восстании против Калафата нашел себе исход народный протест против господствовавшей системы управления и лиц ее поддерживавших, видно из того остервенения, с каким народ набросился на уничтожение всего напоминавшего о податном гнете: народ, ворвавшись в казнохранилище, разграбил казенные деньги, разорвал писцовые книги, разрушил дома царских родственников, скопленное в них несправедливостями и слезами народными богатство расхитил, не пощадил даже основанных и

¹) Attal., 12. ²) Psell., IV, 322—323.

— 46

роскошно украшенных пафлагонянами храмов ¹). 3) В восстании замечается также сильное влияние партии, приверженной к Зое. Существование этой партии Калафат имел случай заметить прежде еще чем принял решительную меру относительно императрицы. Несмотря на то, что вопрос об удалении Зои был им предрешен, он, желая выведать настроение умов, спросил мнения у приближенных своих советников. Те разделились: одни согласны были с Калафатом, другие не одобряли его намерения. В числе первых был новеллисим Константин, хотя сам он впоследствии не хотел в этом сознаться. В числе последних были ученые астрологи, которым поручено было определить по положению звезд, следует ли удалить Зою, всего же более константинопольский патриарх Алексий. Патриарх обнаруживал явную приверженность к Зое и раздраженный Калафат вознамерился низвергнуть его с престола, о чем прямо объявил в манифесте к народу. В день ссылки Зои патриарху дан был при «аз удалиться в монастырь, в Стеносе, и там ожидать дальнейших распоряжений, — мера предосторожности оказавшаяся бесполезной, так как патриарх успел своевременно возвратиться из монастыря и с самого начала бунта выступил защитником дела Зои ⁴). 4) В такой же степени, как партия Зои, если еще не в большей, приняла участие в восстании и партия Феодоры, заявившая о себе еще при Константине VIII, агитировавшая в пользу Феодоры, к великому неудовольствию Зои, при Романе III, при Михаиле Пафлагане не считавшая удобным возвышать голос, но теперь, при Калафате, после того как Зоя была сослана и пострижена и шансы сестер сравнялись, опять проявившая свою деятельность. Приверженцы этой партии действуют во время восстания весьма энергично, добиваясь возведения на престол Феодоры, если не как самостоятельной императрицы, то как соправительницы Зои. В числе их можно считать патриция Константина Кавасилу ³) и вновь назначенных Феодорой должностных лиц, напр. городского эпарха Никифоры Кампанара ⁴). Напри-

¹) Psell., IV, 93. Attal., 15. Cedr., II, 539. Matth. d’Ed., 73. Arisdag., 54. Coветы и рассказу виз. бояр. XI в., Ж. М. Н. Пр., 1881, август, 345.

²) Psell., IV, 86—88. Zon., IV, 152. Cedr., II, 535-7 (Glyc., 590). Скилиций в числе лиц, требовавших удаления Зои, называет и Иоанна Орфанотрофа, писавшего будто бы в этом смысле письма к императору. Но это показание, стоящее в связи с неверным показанием Скилиция о способе вступления на престол Кадафата, должно быть отвергнуто, как неправдоподобное, хотя оно и повторяется исследователями, напр. Gfrör., 223. Степень участия патриарха в деле Матвей эд., 72—73, и Ибн-ал-Атир, у бар. Розена, 330, преувеличивают.

³) При его участии Феодора, вместе с Зоей, провозглашена императрицей. Во время совместного царствования сестер он в награду получил важное назначение Cedr., II, 537, 541.

⁴) Cedr., II, 537, 540. Что Кампанар носил имя Никифора, мы заключаем из

— 47 —

верженцах двух партии—Зои и Феодоры, особенно последней, лежит ответственность за то, что совершено во время бунта. Императрицы были только орудием в их руках.

Брожение началось немедленно после того, как совершилась ссылка, Зои; оно быстро охватило весь город, проникло в мастерские, в семьи. По всему видно, что руководили делом и разжигали страсти искусные люди, старавшиеся всеми мерами, даже посредством женщин, подействовать на народное чувство и налегавшие главным образом на то, что худородный осмаливатель судов — Калафат попрал клятву и устранил высокородную царицу, получившую престол по наследству от отца и деда. К утру понедельника, 19 апреля, народное настроение достаточно было наэлектризовано, чтобы прорваться при первом толчке. Утром эпарх города, патриций Анастасий, явился на площадь с царским воззванием— манифестом, в котором объяснялись причины, заставившие удалить Зою, народ призывался к верности престолу и обещались разные милости. Не успел эпарх кончить свое чтение, как в народной толпе кто-то закричал: „не хотим ставропата Калафата иметь царем, желаем урожденную законную нашу матушку Зою“—и бросил камень. На этот крик народ ответил воплем: „разнесем кости Калафата!“ и бросился подбирать камни, ломать скамьи мелких торговцев, дабы с этим оружием идти на бой. Эпарх с своими спутниками едва успел спастись. Народ двинулся ко дворцу густою толпой, которая по пути с каждым шагом все более возрастала, увеличившись еще освобожденными народом из тюрем преступниками. В то время как небольшие отряды бросились разорять и грабить дома царских родственников, сплошная масса приблизилась ко дворцу и шумно стала заявлять свои враждебные действия. Калафат струсил, тем более, что отряд его телохранителей оказался ненадежным и часть его перешла на сторону бунтовщиков. Упавший дух его был поддержан новеллисимом Константином, который при первых проявлениях народного брожения поспешил к себе домой, собрал и вооружил свою челядь и с этим импровизированным войском явился на подмогу племяннику. Были также вооружены дворцовые прислужники, оказались случайно во дворце и некоторые настоящие воины, напр. стратиг Катакалон Кекавмен, прибывший из Сицилии с вестями. Общими силами решились дать отпор взбунтовавшемуся народу и стали пускать камни из пращей, стрелы из луков и метательные дротики на всех

списка императоров, помещенного у Кодина, ed. Bonu., 156. Нужно заметить, что в другом списке, составляющем продолжение Георгия монаха, 919, он называется Николаем.

пунктах, с каких напирал народ. Между тем обратились и к другому средству, чтобы утишить народную ярость, к устранению причины бунта. В то время, когда приверженцы Калафата отстреливались от толпы, быстроходное судно отчалило от дворцовой пристани на остров Принца и доставило во дворец Зою, облеченную в монашеское платье. Платье это с нее сняли, одели в порфиру ¹), вывели в царскую ложу большего театра и заставили говорить к народу успокоительные речи. Если бы удаление Зои было действительною и единственною причиной народного бунта, если бы в основе его не лежали другие, более глубокие побуждения, вызывавшие недовольство правительством в высших и низших слоях, если бы наконец, кроме партии Зои, не существовало еще партии Феодоры; то очень вероятно, что средство, к которому обратился. Калафат, восстановление Зои в прежнем положении, успокоило бы народ. Но удаление Зои было скорее поводом, чем причиной бунта, с ее возвращением настоящие причины не были устранены, и потому бунтовщики не успокоились,—потеряв в лице Зои свой лозунг, они обратились за лозунгом в другую сторону. В то самое время, когда народные страсти разгорались и прорывались наружу в насильственных действиях, храм св. Софии сделался центром более спокойной и обдуманной агитации. Сюда явился патриарх Алексий, около него сгруппировался кружок приверженцев Зои и стал импонировать на толпу, требуя возвращения ее из ссылки. Когда же Зоя была возвращена, над этим кружком ее приверженцев, в том же храме св. Софии, взяла перевес партия Феодоры, требовавшая, чтобы Феодора была вызвана из монастыря и возведена на престол. Так как это требование давало возможность продолжить и довести до конца оппозицию против Калафата, то к нему склонились даже приверженцы Зои, войдя с приверженцами Феодоры в компромисс: между ними условлено было провозгласить царицами обеих сестер. Снаряжена была депутация в Петрий, к Феодоре, во главе депутации стоял какой-то иностранец, человек не греческой крови, служивший некогда Константину VIII и достигший своею храбростью, удачами и прекрасным характером уважения греков. После некоторых колебаний, возбужденных в Феодоре предстоявшею перспективой вновь окунуться в круговорот политической жизни, она отдалась в руки депутации, усажена была на лошадь и с торжеством доставлена в храм Софии. Это было в понедельник, поздно вечером, и Феодора, ничего в тот день не предпринимая, отправилась почивать в патриаршие покои.

¹) Зонара, IV, 153, гов., что народу показали Зою μετημφίεσμένην и это еще более раздражило народ. Здесь, очевидно, недосмотр автора, пользовавшегося Пселлом.

— 49 —

На следующий день, утром, Феодора, объявив Калафата низложенным с престола, назначила, как императрица, новых должностных лиц, в том числе эпархом столицы Никифора Кампанара. Между тем вооруженное восстание народа продолжалось и, с утра вторника, война против Калафата и придворных началась с новою силою, с тем лишь различием, что она велась уже под прикрытием имени Феодоры и в нее внесена большая правильность: осаждавшие дворец подошли с шумом к криком, но вместе с тем при звуках труб и рожков. Против этого напора ворота дворца не устояли, толпа проникла во дворец и стала производить опустошения. Калафат со своим дядей Константином и некоторыми приверженцами поспешил сесть на судно и отплыть в студийский монастырь, ища в нем убежища. Зоя покинута была во дворце. Междоусобная война кончилась, унеся с собою немало жертв ¹). Узнав об ее исходе и о том, куда бежал экс-император, лица окружавшие Феодору немедленно отрядили караул для наблюдения за бежавшими. Начальствовал над отрядом какой-то аристократ, друг Пселла. Это обстоятельство дало возможность Пселлу сопровождать посланных, видеть в церкви студийского монастыря беглецов, беседовать с ними. Пселл передаете, что Константин новеллисим держал себя спокойно и объявил, что он не принимал участия в том зле, за которое постигла теперь пара; Михаил Калафат напротив плакал, отчаянно вопиял, хватался за св. престол и требовал от монахов, чтобы поскорее облачили его в схиму. Оба, и он, и его дядя, были пострижены. К вечеру явился в студийский монастырь новый эпарх, Никифор Кампанар, с поручением от Феодоры взять Михаила и Константина и перевести их в другое, более надежное место. Те добровольно не хотели сдаться, несмотря на заверения, что им не сделают ничего дурного,—пришлось силою оторвать их от св. икон. Монахи, не имея возможности сопротивляться такому нарушению права убежища, обязали только эпарха клятвенным обещанием, что со взятыми из храма не будет поступлено дурно. Эпарх повел взятых им, в сопровождении студийских монахов и громадной толпы народа, которая громко выражала свою ненависть и издевалась. Едва они успели пройти небольшое пространство и дойти до места, называемого Сигма, как на встречу попались палачи с орудиями для ослепления. Новеллисим

¹) По словам Скилиция, Cedr., II, 539, погибло около 3000 человек. Это показание должно понимать в самом общем смысле. Число 3000 слишком часто фигурирует в визант. бунтах. Финлей, I, 497, не без остроумия заметил, что это число у византийцев, для которых перевод 70-ти и Илиада были главными источниками литературного вдохновения, намекает на 3000 израильтян убитых левитами Исх. XXXII, 28, за поклонение золотому тельцу.

— 50 —

Константин и тут не потерял присутствия духа, сам первый лег на землю, без малейшего звука, без жалобы, и когда палач один за другим пронзил ему оба глаза, он встал, оперся на руку одного приближенного к себе человека и стал беседовать с окружающими. Калафат же потерял всякое самообладание, ломал руки, хватался за голову, стонал, умолял о пощаде,—палач должен был связать его, чтобы он не барахтался при совершении казни, и потом уже ослепил. На следующее утро, в среду 21 апреля ¹), ослепленные провезены были на мулах ²) по улицам столицы и отправлены в ссылку, Михаил Калафат послан в монастырь Эдемов. Всего он царствовал 4 месяца и 5 дней (считая до дня народного бунта) или 7 дней (считая до момента его ослепления и ссылки)³).

После свержения Калафата оказалось две императрицы: одна во дворце, другая в софийском храме. Предшествующие обстоятельства не таковы были, чтобы поселить в сестрах, Зое и Феодоре, дружелюбное расположение,—отношения между ними при Ролане III не могли не оставить после себя мрачного воспоминания. Неприязнь сестер была хорошо известна окружающим и ослепление Калафата отчасти этим обусловливалось. Приверженцы Феодоры понимали, что Зоя, из ненависти к сестре, готова кого угодно возвести в императоры, только бы не допустить Феодоры. Опасаясь, чтобы Зоя не восстановила с этою целью Калафата в императорском достоинстве, они распорядились ослепить его ⁴). Мысль о разделении власти

¹) Так мы примиряем с другими источниками Скилиция, который растягивает бунт на полных два дня, а удаление Калафата в студ. монастырь относит к утру среды, относя к этому жe дню, 21 апр., его ослепление и ссылку. В Советах и рассказах визант. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, август, 347, указан и час ослепления, 3-й дня, т. е. 9 часов утра.

²) Атталиот гов., 17, что посажены были на мулов тотчас по выходе из монастыря, потом стащены с мулов и ослеплены. Но это—неточность, исправляемая Пселлом и Скилицием.

³) Psell., IV, 91—95, 97, 100—103 (Zonar., IV, 152—154. Manass., 264. Georg., 877, 919. Ephr., 134). Psell., V, 130. Attal., 13-Ἰ7. Cedr., II, 537-540 (Glyc., 589-592. Ioel, 62-63). Codin., 156. Arisdag., 53—54. Matth. d’Ed., 72—73. Вардан, 123, Mkhithar d’Airiv., 91. Lup. Prot., 58. Anon. Bar., 325—6. Guil. Apul., 251. Rom. Sal., 168. Dandolo, 245. Время царствования у некоторых греческих писателей обозначается круглым счетом: 4 месяца (Глика, Манасси, прод. Георгия), 5 мес. (Атталиот). У иностр. писателей неверно: 5 мес. (Анон. бар.), 6 мес. (Аристакес), даже более года (Ром. сал.). Вардан В. и Мехитар айрив. дополняют рассказ об ослеплении легендарною подробностью, что на месте ослепления Калафата найден камень с надписью: «здесь помрачится царь». Константин Мономах, по вступлении на престол, перевел Калафата из монастыря Элегмона на остров Хиос, а Константина новелл. на Самос. Cedr., II, 543.

⁴) Так вполне правдоподобно излагает дело Пселл, IV, 101—102. У Скилиция, Cedr., II, 539—540, оно представлено в лицах. Роль партии Феодоры перенесена на саму Феодору и говорится, что когда она прибыла во дворец и постав-

— 51

между обеими сестрами должна была обнаружить эгоистические намерения каждой стороны: сестры колебались, от них колебание сообщилось их приверженцам. Была минута, когда соглашение, состоявшееся между партиями в храме св. Софии, готово было рушиться. Однако ж оно было сохранено, Зоя должна была уступить и согласиться на разделение власти с сестрой ¹). С 21 апреля Зоя и Феодора, сойдясь во дворце, стали управлять государством вместе и управляли месяц и 22 дня ²). Все делалось от имени цариц, которые в свою очередь все делали и говорили с подсказа приближенных. Зоя имела, как старшая сестра и много уже времени занимавшая императорский престол, преимущество чести и власти пред Феодорой: на троне сидела выше ее, имя ее ставилось впереди ³). Пользуясь таким положением, Зоя могла вполне удовлетворять своей страсти к расточительности ⁴).

Недолго однако ж это продолжалось. В среде лучших людей выработалось убеждение, что мало будет пользы для государства, если политику заменят забавы гинекея, если казна, вместо нужд государственных, будет расходоваться на женские прихоти и если сильная мужская рука не поддержит честь государства извне и внутри. Убеждение это мало-по-малу сделалось общим: все, за исключением тех, чьи интересы выигрывали от женского управления, стали говорить, что необходимо которой-нибудь из императриц избрать мужа и возвести его на трон·. В вопросе, кому эта честь должна принадлежать, опять две партии разошлись: партия Зои доказывала, что выбор мужа должен быть предоставлен ей, как имеющей первенство чести и власти; партия Феодоры защищала свою патронессу, указывая на то, что она была орудием спасения государства от тирана, Калафата, и что, кроме того, она не была еще замужем. Отвращение Феодоры от супружеской жизни и ревнивый эгоизм Зои, боявшейся выпустить из рук влияние, решили дело. Признано необходимым, чтобы сочеталась

лен был вопрос, как поступить с Калафатом, Зоя отказалась его казнить, но Феодора приказала эпарху Кампанару ослепить. Неверность такого представления видна уже из того, что а) ослепление Калафата совершилось до прибытия Феодоры во дворец, а не после, б) эпарху Кампанару поручение ослепить Калафата не было даваемо, оно возложено на каких-то палачей,

¹) Psell., IV, 103—104. Zon., IV, 134. Cedr., II, 540.

²) Считая до дня коронации Мономаха, 12 июня 1042 г. Cedr., II, 542. Глика. 592, делая неверный расчет, говорит, что Зоя и Феодора царствовали 1 мес. (дни забыты). Пселл, IV, 113 (Zon., IV, 157. Codin., 156), замечает, что царствование цариц окончилось на третьем месяце, очевидно, имея в виду не продолжительность времени, а названия месяцев: царствовали в апреле, мае, июне, и на последнем (третьем) месяце царствование прекратилось.

³) Psell., IV, 105, 109. Psell., IV, 108.

52 —

третьим браком 64 — летняя Зоя и оставалось только приискать ей жениха ¹).

Взоры прежде всего обратились на старого знакомца, Константина Далиссина, которого еще Константин VIII прочих себе в зятья, который страдах за свою кандидатуру при Пафлагоне и быть пострижен при Калафате. С Далассина сняли монашеское платье и привели к Зое. Началась беседа. Далассин распространился на тему об идеалах царя, о планах и намерениях, каких он держался бы; речи его показались слишком возвышенными, суждения слишком резкими и суровыми,— не такой требовался царь для легкомысленной Зои и ее евнухов! Далассин был отослан ²). Тогда Зое указан был другой кандидат, не чуждый ей по воспоминаниям. Был некто катепан Константин, по роду службы прозванный Артоклином. Невысокого он был происхождения, но красивой наружности. При Романе III он служил в императорской канцелярии, понравился Зое, был ею приближен и злые языки утверждали, что пользовался ее благосклонностью. Роман был глух к сплетням, но преемник его Михаил Пафлагон счел нужным удалить Артоклина под предлогом какого-то почетного назначения. Этот-то Артоклин был приглашен для беседы с Зоей и произвел приятное впечатление как на нее, так и на ее приближенных. Решено уже было, что Зоя сочетается браком с Артоклином. Но у Артоклина была живая жена и, на беду, она была не так кротка и самоотверженна, как первая жена Романа III. Не желая, чтобы муж ее принадлежал другой женщине, она предпочла его отравить ³). После такой неудачи Зоя обратилась к третьему кандидату, Константину, по прозванию Мономаху, о котором она тоже хранила в душе сладостные воспоминания ⁴).

¹) Psell., IV. 108—109. Зонара, IV, 155, пользующийся Пселлом, передает его мысль таким образом, что Зоя решилась выйти замуж или из пожелания мужа, или из опасения, чтобы власть не перешла к одной ее сестре, поелику некоторые нашептывали Феодоре, что ей одной подобает царствовать, как виновнице низложения тирана. Этот малоосмысленный перифраз текста Пселла Зонарой ввел в заблуждение Лебо, XIV, 316, и Гфрӧрера, III, 230—1, по словам которых: а) сама Зоя первая пришла к мысли, внушенной затем приближенным, о необходимости выйти ей замуж, чтобы иметь императора, б) это было для нее средством предотвратить единодержавное правление сестры. Что касается лет Зои при выходе в третий раз замуж, то оба писателя ошибаются: Лебо гов., что ей было 62 года (это повторяют Герцберг, Gesch. d. Byzant., 217, и Финлей, I, 499), Гфрӧрер,—65 лет. ²) Psell., IV, 108—110 (Zon., IV, 155).

³) Psell., IV, 110 (Zon. IV, 155). Cedr., II, 541—542 (Zon., IV, 156. Glyc., 593). ⁴) Армянский историк, Вардан В., 131, говорит еще об одном кандидате. По его словам, когда Какиг, владетель города Ания, отправился в Константинополь, Зоя стала сильно упрашивать его принять греческую веру, жениться на ней

— 53 —

Род Мономахов ¹), несмотря на то, что историки ²) называют его древним и знаменитым, не восходит по нашим сведениям выше конца X в. Из предков Константина Мономаха мы знаем только его отца, Феодосия, который занимал важную должность в центральном управлении (был чем-то в роде министра юстиции) и замешан был в каком-то заговоре. Участие отца в заговоре было причиною того, что Василии II и Константине VIII не давали сыну его, Константину Мономаху, большего движения по службе. Впрочем, в момент смерти отца он был уже сенатором. Кроме Константина, Феодосий оставил и других детей³). Возвышению Константина Мономаха способствовало то, что он по смерти первой своей жены, неизвестной по имени и происхождению, женился на второй, племяннице Романа Аргира, дочери Василия Склира и Пульхерии. Роман Аргир, вступивши на престол, принял зятя ко двору, приблизил к себе и Мономах вошел в силу, если не по официальному своему положению, то по близости к царю. Как мужчина красивый и краснобай большой руки, он пользовался также милостями Зои и придворная сплетня не без основания считала их отношения слишком интимными. На этих отношениях у Мономаха построены были честолюбивые планы на царский престол. Преемник Романа, Михаил Пафлагон, или лучше сказать его брат, Иоанн Орфапотроф, проник в эти планы и нашел основание отправить его в ссылку в город Митилину, на острове Лесбосе. Жизнь его на острове была тяжелая: в материальных средствах он был стеснен, в судьбе своей не был уверен, ждал, что его ослепят, и подумывал даже о поступлении в монашество. Одно только было у него утешение и поддержка: нежная преданность Склирены, племянницы его второй жены. По смерти второй жены, случившейся, по-видимому, еще до ссылки, Мономах вступил в связь с этой Склиреной, женщиной обладавшей не столько красивою наружностью, сколько очаровательными нравственными качествами, утонченным умом и уменьем вести изящный, пересыпанный

и царствовать в Греции; но он не согласился. Это показание мы относам к разряду легендарных.

¹) В похвальном слове Лихуду Пселл, IV. 398—399, делает риторическое применение этого прозвища к Константину Мономаху: μόνος τοῦ κράτους προκινδυνεύσας, καὶ ὑπὲρ πάντας ἀξιόμαχος γεγονως καὶ ὐπὲρ τῆς κοινῆς τοῦ γένους μονομαχήσας εὐκλειας, κάντεῦθεν τὴν ἐπωνυμίαν ὥσπερ ἀριστεῖον ἀνειληφώς. Отсюда, однако ж нельзя заключать, что прозвище «Мономах» означало индивидуальное качество Константина IX, как полагает Гиббон, основываясь на значении слова. Это было прозвище родовое, первоначально, может быть, заимствованное и от личного качества—только не Константина IX.. ²) Attal.. 47. Psell., IV, 110; V. 107.

³) У Константина Мономаха было две сестры: Елена и Евпрепия, Psell.. IV, 149, 190—191. Были у него также братья, Cedr., ІI, 556. Был еще племянник по матери (ἐξανεψιός ἐκ μητρικῆς ῥίζης, Psell.. IV, 149) Лев Торник.

— 54 —

остротами разговор. Она до такой степени привязалась к Мономаху, что последовала за ним в ссылку, ухаживала за ним, утешала, поддерживала бодрость и разогревала его мечты о царском престоле, соединяясь ними и собственные свои надежды на возвышение. Так прожил Мономах время царствования Пафлагона и Калафата. Зоя, получив самостоятельность после свержения Калафата, не забыла о бывшем своем фаворите, и в то время как предполагалось ее бракосочетание с Артоклином, назначила Мономаха судьей в Элладу ¹). Но не успело еще это назначение дойти до Мономаха или, ио крайней мере, не успел Мономах им воспользоваться, как Артоклин умер. Тогда Мономах был вызван из Митилины в Византию, как кандидат на руку Зои и на царский престол. Ему приготовлена была торжественная встреча и он въехал в столицу при царской обстановке. 11-го июня совершено было одним протопресвитером, по имени Стипой, бракосочетание Зои с Мономахом (потому что патриарх уклонился от венчания троебрачных), а на другой день, 12 июня. Мономах был коронован патриархом ²). Для того, чтобы сгладить в народе впечатление, какое мог произвести этот предосудительный брак. Зоя сама объявила его в манифесте делом не достойным своей особы, таким, на которое она пожертвовала собою, в видах поддержания мира в империи ³).

После вступления Мономаха на престол, с сестрами—Зоей и Феодорой—не повторилось ничего похожего на историю прежнего времени: они не были ни удалены, ни стеснены. До 1050 г. Константин Мономах царствовал в сообществе с ними обеими: Феодора в глазах современников разделяла бразды правления с старшей сестрой Зоей и ее мужем⁴), она являлась народу рядом с своей сестрой ⁵) и могла самостоятельно делать важные распоряжения ⁶). Когда в 1050 г. 72-летняя Зоя сошла в могилу, Мономах стал управлять совместно с своей свояченицей, Феодорой ⁷), и в официальных бумагах говорилось во множественном

¹) δικαστὴν Ἑλλήνων.

²) Psell., IV, 110—113, 126, 129—130 (Zon., IV, 156, 158. Glyc., 593. Manass., 265). Psell., V, 133-136. Attal., 18. Cedr., II, 542 (Zon., IV. 156-157. Glyc. 593. Ioel, 63. Codin., 167). Arisdag., 55—56. Вардан, 123. Из западных писателей год воцарения Мономаха правильно (1042) указан Лупом, 58; другие же или опаздывают, напр. 1040 г. по Rom. Sal., 168, или поспешают, напр. 1043 г. по Sigeb., 358. Ибн-ал-Атир, у бар. Розена, 331, гов. о замужестве Зои и о денежном вознаграждении, обещанном Феодоре. ³) Arisdag., 56.

⁴) Migne, CXX, 1168, 1170.

⁵) Напр. во время бунта по поводу Склирены, Cedr., II, 556, и во время триумфа по поводу победы над Маниаком, Psell., IV, 143 (Zon., 162).

⁶) Это видно из неуверенности, с какою историк говорит об ослеплении Иоанна Орфанотр. См. выше, стр. 42, прим. 2. ⁷) Lup. Prot., 59.

— 55 —

числе, не об императоре, а об императорах ¹). Мономах в своих поступках применялся к ее желаниям и не решался идти в разрез с ее настроением ²). Такое положение вещей обусловливалось тем обстоятельством, что Константин Мономах не был ревнив к власти и охотно предоставлял государственные заботы другим, для себя избирая занятие, которое было сродно ему по характеру.

Константин Мономах между коронованными особами может служить типичным выражением беззаботного и легкого отношения к жизни и к обязанностям. Целью человеческого существования он считал жизнь веселую, исполненную наслаждений и удовольствий, огражденную от всего, что может навести серьезную думу и омрачить облаком заботы светлое душевное настроение. На императорский престол он смотрел только, как на средство достигнуть этой цели. Вступив на престол, он рассудил, что после житейских треволнений, обуревавших его до сих пор, достиг царственной пристани, что пора отдохнуть и пожить. Всякий намек на труд и требующую умственного напряжения мысль стал ему противен. Для него приятен был лишь тот человек, который являлся с веселым взором, готов был говорить о вещах забавных и на будущее смотреть в розовом свете. Если кому необходимо было беседовать с ним о серьезном деле, то для успеха он непременно должен был начать речь с пустяков и потом как-нибудь перейти к серьезному. Царский почет, всевозможные церемонии, требующие некоторой сосредоточенности и работы, не высоко им ценились; для него гораздо было приятнее вместо того весело поболтать, посмеяться, позабавиться с шутами. И чем более разнообразия, тем лучше: сосредоточиться на чем-нибудь одном для него было величайшею пыткой. Нрав его был крайне переменчивый, увлекающийся и не знавший средины: если кого любил, то любил без меры, открывал в любимом человеке необыкновенные достоинства и заслуги; если ненавидел, то безгранично, дурные качества преувеличивал, выдумывал небывалые недостатки и не ценил никаких доблестей; он не был верен самому себе, во взглядах не был постоянен, в разное время думал различно, смотря по впечатлению и настроению минуты. В удовлетворении плотских удовольствий и прихотей не знал предела, не щадил на это никаких средств, государственная казна таяла под его рукой, как снег. Всласть попить и поесть было для него делом далеко не второстепенным; но еще выше стояли любовные утехи ³).

¹) Напр. 1054 г., в акте отлучения, произнесенном папскими легатами. Migne, CXX, 744. ²) Напр. в своих отношениях к любовнице-аланке. Psell., XV, 177. (Zon., IV. 179). ³) Psell., IV, 118-119, 125-126, 183-187, 190, 193, 199-200 (Zon., IV, 157. Ephr. 135k, Attal.. 47. Arisdag., 101—102.

56 —

Сначала любовью его пользовалась Склирена. Тотчас по въезде в столицу, с первого свидания с Зоей, Мономах стал говорить о своей фаворитке, как о женщине несравненной души, разделявшей его несчастия и· горе. Сестра его, Евпрепия, советовала быть на этот счет осторожнее с императрицей, но осторожность была не в характере Мономаха. Зоя, по летам не могшая быть особенно ревнивой и, как сама испытавшая горе, поникавшая чувства других, согласилась с тем, что женщина, проявившая такую доброту сердца в отношении к ближнему, постигнутому несчастием, заслуживает награды. Склирена в первые же месяцы ¹) царствования Мономаха была вызвана в Византию. Сначала Мономах старался соблюсти приличие, поместил ее отдельно и посещал под благовидным предлогом. Потом приличия были забыты. Император убедил свою жену допустить Склирену на житье во дворец. Зоя сделала больше: она заключила с Склиреной формальный союз дружбы, добродушно подшучивала над ее отношениями к Мономаху и без тени дурного чувства, встречаясь с нею в присутствия Мономаха, разговаривала о предметах интересных для женщин. Склирена, после переселения во дворец, окружена была почетом, ей присвоен титул севасты, в торжественных случаях она занимала третье место, вслед за Зоей и Феодорой. В будущем пред ее мысленным взором предносился даже царский престол и Мономах был уверен, что он доставит своей подруге это высшее в мире отличие; но бессердечная природа не дала осуществиться его уверенности, у Склирены сделалась чахотка и она умерла раньше еще, чем умерла императрица Зоя ²).

Смерть Склирены поразила Мономаха в самое сердце, но не изменила его наклонностей. Он стад искать утешения и увлекся молодою дочерью одного аланского (грузинского) князя, которая проживала в Византии в качестве заложницы и пленила императора блеском своей кожи и красивыми глазами. Прельщенный ею еще при жизни Зои ³), Мономах сначала таился, но когда Зоя умерла, открыто стал обращаться с ней, как с своей невестой, создал ей почетную обстановку и дал титул севасты⁴). Мономах тогда представлял лишь слабое подобие того, чем он был в годы цветущей молодости, когда никто не мог сравниться с ним ни красотою, ни крепостью мышц, ни ловкостью в состязаниях. Уже чрез

¹) Не позже августа 1042 г.„ потому что в августе состоялось решение об отозвании Маниака, под влиянием Романа Склира, а влияние последнего опиралось на сестру Склирену.

²) Psell.., IV, 127—130, 134 (Zon., IV, 159—160). Умерла она не раньше марта 1044, пот., что в это время было еще возмущение по ее поводу.

³) У Муральта, 640, неправильно поставлено под 1054 г. ⁴) Psell., IV, 173. 177—178 (Zon., IV, 179).

— 57

год по вступлении на престол, под влиянием прелестей царской жизни, как их понимал и как ими пользовался Мономах, телесная сила его оставила, жестокая подагра стала хронически посещать его чрез короткие промежутки времени. Болезнь искривила императору ноги, руки и плечи, он не мог стоять прямо, а тем более ходить, всякое передвижение соединено было с страданием, говорить было трудно, повернуть глаза больно ¹). Тем не менее император приказывал усадить себя в носилки, в носильщики, в сопровождении свиты, несли его к его очаровательнице— аланке. Эта аланка благополучно процветала и разоряла государственное казначейство до самой смерти Мономаха, после чего она из севаст опять превратилась в простую заложницу ²).

Эротические забавы Константина Мономаха представляют интерес не только в смысле характеристики его личности, но также потому что они имели политическое значение, отразились на экономическом состоянии государства и стояли в связи с некоторыми из народных возмущений против Мономаха.

Возвышение Склирены дало возможность усилиться при дворе ее родственникам, во главе их брату Склирены, Роману Скдиру. Родственникам Мономаха, рассчитывавшим нераздельно управлять им, и прежде всего его сестре, Евпрепии, это не могло быть приятно и их неудовольствие нашло исход в протесте, который заявляла Евпрепия, начиная с той минуты, как Мономах решился вызвать Склирену ко двору. Протест не ограничился придворною сферой. Связь Мономаха с Склиреной, оскорбительная для нравственного чувства подданных, вызвала возражения со стороны представителей нравственности—подвижников, и о монахе студийского монастыря, Стифате, известно, что он был противником этой связи, хотя его представления не имели успеха. Но и этим не ограничилось. Недовольство проникло в народную массу, причем, можно думать, не без влияния оставались слухи, распространенные кем-нибудь из лиц близких ко двору и знакомых с действительным положением вещей, всего вероятнее приверженцами Евпрепии, рассчитывавшими произвести давление на Мономаха с помощью народа и побудить его удалить Склирену. Не подлежит сомнению, что у Мономаха была мысль возвести с течением времени свою фаворитку на императорский престол. Мысль эта не укрылась от Евпреиии и ее партии. Кто-нибудь из этой партии, зная упроченную временем привычку византийцев в македонской династии, мог воспользоваться добытым сведением и распространить слух об опасности, грозящей царицам от Склирены. 9 Марта 1044 г. Мономах отправился,

¹) Psell.. V, 107, 116; IV, 163-166 (Zon.. IV, 179). Atial., 35. ²) Psell., IV, 178—179.

— 58 —

в сопровождения свиты, из своего дворца в храм Спасителя в Халке, с намерением проехать оттуда в храм св. 40 мучеников, намять которых в тот день праздновалась. По пути в Халку вдруг в толпе раздался голос: „мы не хотим иметь царицей Склирену и не допустим, чтобы чрез нее умерли наши матушки (μᾶνναι), порфирородные Зоя и Феодора“. Толпа заволновалась и хотела схватить царя. Смятение было укрощено лишь тем, что Зоя и Феодора, выйдя на балкон, стали успокаивать народ. Мономах возвратился во дворец, отложив до другого времени посещение храма св. мучеников ¹).

Усиление при дворе партии Склирены было также одним из побуждений к возмущению Маниака. Георгий Маниак был личный враг Склиров. Имения его лежали в феме Анатолике, по соседству с имениями Склиров, и между соседями часто происходили столкновения. Роман Склир довел свою вражду до того, что, желая нравственно унизить противника, опозорил его жену. Так как вторая жена Константина Мономаха была дочь Склира, то нет ничего невероятного, что и он принял участие в этой вражде двух домов ²). Вступление на престол Мономаха застало Маниака в Италии, куда он был отправлен Михаилом Калафатом. Роман Склир, опираясь на свое влияние при дворе, достигнул того, что Маниаку послана была отставка и на его место назначен в Италию византиец, протоспафарь Пард. Решение состоялось в августе 1042 г., а в сентябре Нард прибыл уже в Италию. Положение Маниака было крайне щекотливое: он знал, что это—первый только шаг со стороны врагов, захвативших в свои руки силу,—впереди можно ожидать еще худшего. В этой крайности он не нашел ничего лучше, как выступить конкурентом Мономаху и искать престола. Личная храбрость Маниака, который своим гигантским ростом, львиною силой и громоподобным голосом внушал ужас неприятелю и не иначе сек мечом, как разрубая до половины туловище неприятеля, популярность приобретенная храбростью в среде войска, наконец сознание превосходства пред Мономахом, все это заставляло его смело идти на встречу судьбе. Маниак захватил Парда, вместе с деньгами, которые тот с собою привез, умертвил его и провозгласил себя императором. До февраля 1043 г. он оставался в Италии, а в феврале, посадив войска на корабли, переплыл к Диррахию и оттуда переправился к Фессалонике, под стенами которой пробыл два

¹) Cedr., II, 556 (Glyc., 595ι.

²) Атталиот, 18, замечает, что у Маниака были неприятности с Мономахом до его воцарения. Но с свидетельстве Вильгельма апул., 251, что Мономах и Маниак были враги, пот. что один изнасилован подругу другого, на Мономаха, очевидно, перенесено то, что относится к Роману Склиру.

59 —

дня ¹). Испуганный Мономах сначала сделал попытку склонить Маниака добровольно положить оружие и грамотой обещал ему всевозможные милости. Но Маниак обещаниям не поверил. Тогда отправлено было войско, под предводительством евнуха Стефана Севастофора, в звании стратига-автократора. Маниак встретил это войско и сразился. Хотя царская армия была многочисленна, однако ж она не могла устоять против отрядов Маниака, впереди которых постоянно был сам Маниак, одним своим видом парализовавший в противниках желание сражаться. Ряды царских войск расстроились и поворотили тыл, Маниак стал их окружать и отрезывать отступление. В эту минуту неизвестно кем ²) пущенная стрела поразила Маниака в правый бок, он упал с лошади, враги сейчас же его окружили и отрубили голову, с которою потом евнух Стефан совершил свой триумфальный въезд в столицу ³).

Стефан Севастофор, пожавший малозаслуженные лавры в войне с Маниаком, спустя пять месяцев после отпразднованного триумфа, сам пострадал за участие в заговоре. Он был обвинен в том, что желал возвести на императорский престол стратига Мелитины, патриция Льва Лампроса. В июле 1043 г. евнух был пострижен в монахи, имущество конфисковано и он отправлен в ссылку. Несчастный же Лев Лампрос ⁴) подвергнут был жестокой пытке, ослеплен в с позором возим по улицам столицы; спустя некоторое время он умер, не вынеся страданий ⁵). Этот заговор — дело темное, чем он был вызван — трудно сказать. Можно впрочем догадываться, что зависть и клевета играли не последнюю роль в участи евнуха Стефана: его лавры не давали

¹) Аристакес, 57, говоря, что Маниак проник до ворот столицы, многих заставил признать свою власть и трижды с позором прогонял выходившее против него войско, смешивает, вероятно, возмущение Маниака с возмущением Торника.

²) Неожиданность, с какою Маниак, благодаря необъяснимому случаю, был поражен, послужила поводом к появлению легенды об участии в этом деле сверхъестественной силы. Легенда была в ходу и у греков, и у армян. Сверхъестественная сила представлялась в виде звезды, упавшей будто бы на голову Маниака, в виде всадника на белом коне, или ангела сошедшего с неба.

³) Psell., IV, 137—143 (Zon., IV, 161—162. Ephr., 135). Psell., V., 139. Attal. 18—19. Cedr., II, 547-549 (Glyc.. 594. Manass., 267. Georg., 879). Arisdag., 56—57. Matth. d’Ed., 75—76. Ибн-ал-Атир, убар. Розена, 331. Lup. Prot., 58. Guil. Ap., 251—253. У Амата, 39, 41, о Маниаке сообщается извращенное сведение, будто констант. императрица разошлась с мужем и вызвала в мужья Маниака; Маниак поспешил в Византию, а когда прибыл, то был жестоко убит, пот. что к тому времени император и императрица помирились.

⁴) Лебо, XIV, 330, и Гфрӧрер, III, 277, введенные в заблуждение неясностью слов Скилиция-Кедрина, делают из одного лица два различных и говорят, что Лампрос ослеплен, а Лев бежал. ⁵) Attal., 20. Cedr., II, 550.

покоя завистливым царедворцам ¹) и те не прочь были поуменьшить его торжество.

Самое сильное и опасное восстание против Константина Мономаха было произведено Львом Торником, в 1047 году. Сила и опасность его обусловливались тем, что оно примыкало к тем элементам разделения, которые существовали издавна в византийском государстве и были так грозны. В этом восстании нашла для себя выражение противоположность между западною и восточною, европейскою и азиатскою половинами государства,—противоположность заявлявшая о себе еще при Романе III. Македонская партия не переставала питать недовольство по поводу того, что влияние не попадало в ее руки. При Мономахе, выходце с востока, значение ее не могло усилиться, сравнительно с прежним временем. Оттого на западе постоянно был готовый материал для образования противоправительственного движения; ожидалось только удобное время и повод. При Мономахе македонская партия сгруппировалась вокруг Льва Торника. Род Торников, если даже допустить, что он вышел из Вейкой Армении ²), совершенно акклиматизировался в Македонии и имел ведвнжимую собственность в Адрианополе. На Льва Торника с юных лет возлагались надежды, что он явится представителем македонской партии и, взойдя на престол, даст ей перевес. Двигателями заговора Торника являются македоняне, силы заговорщиков набираются в Македонии, базисом военных предприятий служит Адрианополь. Войска заговорщиков опасаются только восточного войска и движение было подавлено войском восточным. К македонянам примкнуло отчасти славянское население. В войске Торника были, кроме греков, „варвары“ ³), под которыми разумеются болгаре ⁴); они, согласно своему обычаю, сопровождают провозглашение Торника императором поднятием на щит ⁵). Впрочем болгаре не с подлым единодушием стояли за Торника. Тогда как одни помогали его предприятию, другие были на стороне Мономаха. Когда послано было против бунтовщиков восточное войско, оно поддержано было болгарским отрядом, ударившим мятежникам в тыл ⁶). Кроме разделения между западом и востоком, во время восстания Торника заявил о себе еще один весьма важный элемент разъединения, которому суждено было со всею силою обнаружиться несколько позже (по смерти Феодоры), но который и теперь имел

¹) Attal., 20: ζηλωτὸς πᾶσι καὶ περισπούδαστος ἐγνωρίζετο.

²) Торники появляются в пол. X в. Родоначальником их некоторые (Гфрӧрер, III, 385—389, 453) считают армянина Абуганема, кот. при Льве VI сватался, к дочери протоспафаря Константина. ³) Psell., IV, 161.

⁴) Matth. d’Ed., 82, называет их готами, но в терминологии Матвея готы— тоже, что болгаре. ⁵) Psell., IV, 152. ⁶) Attal., 29.

— 61

уже большое значение,—это именно разъединение между сословиями мирных граждан и воинов. Мономах, любивший и ценивший удобства мирной жизни, не высоко ставил военное дело. Он сам был неискусен в воине и не уважал искусства других. Его окружили люди, теоретически лишь знакомые с военною тактикой, не бывшие генералами и не искусившиеся на военном поприще. Деньги, которые должны были идти на содержание войска, Мономах расходовал на свои удовольствия. При нем войско было в пренебрежении, неисправно получало содержание, много воинов, почерпавших в военной службе средства к жизни, оказалось не удел. Все это должно было возбудить неудовольствие в военном сословии претив Мономаха, а вместе с тем зависть и недоброжелательство против мирных граждан, из среды которых выходили советники Мономаха, пользовавшиеся его милостями, извлекавшие выгоды из расточительности императора и его приверженности к разного рода удобствам и прелестям жизни. Первые признаки такого настроения в войске дают себя чувствовать уже во время возмущения Маниака. Войско, высланное Мономахом против Маниака, не только трепетало пред грозным узурпатором, но и симпатизировало ему, одобряло его ¹), как доблестного генерала, известного своими военными заслугами. По мере того как направление Мономаха выяснялось, усиливалось недовольство военного сословия. Раньше еще чем выступил Торник, недовольство прорвалось наружу: среди европейских стратиотов, сидевших дома без дела, в то время как восточные, малоазиатские стратиоты воевали с заевфратскими варварами, вспыхнул бунт, усмиренный, по словам современника ²), лишь царскою кротостью и обещаниями. Когда Торник открыто объявил себя соперником Мономаха, на его сторону прежде всего перешли стратиги, бывшие не у дел и в пренебрежении, а также праздные стратиоты, затем приняли в нем участие военные отряды с своими начальниками ³). Торник приближался к стенам столицы с уверенностью, что и среди константинопольских жителей найдет недовольных Мономахом и его управлением, желавших иметь боевого императора, который бы, при нападении варваров, шел впереди других против всех опасностей; приверженцы Торника, подойдя к стенам столицы, стали убеждать жителей оставить невоинственного Мономаха

¹) Psell., IV, 140: солдаты, выступившие против Маниака, θεαταὶ μᾶλλον τοῦ ἀνδρὸς ἢ ἀγωνισταὶ ἐγεγόνεισαν. Во внимание к такому настроению, Мономах поостерегся назначить главнокомандующим какого-нибудь популярного генерала, который, по замечанию историка, Psell., IV, 140, победив тирана, мог бы сам выступить тараном; но назначил преданного себе евнуха никем не уважаемого.

²) Iohann. Euchait., ed. de-Lagarde, 179—180. Этот бунт имел какую-то связь с делом Торника, Attal., 22. Cedr., II, 561—562.

— 62 —

и перейти к его противнику, который украсит трон победоносными войнами. Действительно, в столице были люди, которые, при приближении Торника, подумывали о том, чтобы принять его сторону, а когда перевес склонился в пользу Торника, стали уже готовиться с почетом встретить, его ¹). Кроме македонской и военной партий, враждебных Мономаху и его системе, стоявших на стороне Торника, была еще при дворе Мономаха партия, которая протянула руку помощи Торнику,—это партия Евпрепии, сестры Мономаха. Евпрепия, постоянно стоявшая в оппозиции к брату, взяла Торника под свою защиту, принимала его у себя и беседовала. Первою мерой предосторожности, примененною Мономахом к Торнику, было разлучение его с его теткой ²), Евлрепией, Но и после того Евпрепия не перестала явно сочувствовать Торнику, за что была подвергнута наказанию, отправлена в ссылку ³).

Лев Торник, как родственник царский, достиг довольно высокого чина — был патриций и вест. Близкия отношения к Евпрепии и расположенность македонян, которые с ранних пор тяготели к своему избраннику, возбудили опасения в правительстве Мономаха и оно, желая разлучить Торника с приверженцами и доброжелателями, обратилось к способу, который ранее, при аналогичном случае, был употреблен относительно Константина Диогена; Торник послан был стратигом в одну из. восточных фем ⁴). Когда он там находился, враги его, пользуясь тем, что Евпрепия продолжала обнаруживать относительно его покровительственные чувства, а также бунтом западных стратиотов, в котором они предполагали участие Торника, внушили мысль о необходимости принять против него решительные меры, чтобы пресечь возможность узурпации. Торник был отозван, пострижен в монашество и оставлен на жительство в Византии ⁵). В ночь на 14 сент. 1047 г. приверженцы его из македонян, подготовив все обстоятельства, устроили побег из Византии в Адрианополь. Тотчас началась агитация в пользу Торника, сторону его приняли македонские властели, в том чи-

¹) Psell., IV, 153, 155, 158. Присутствие в стенах Византии приверженцев Торника было, без сомнения, самым большим для него побуждением как можно· долее щадить город.

²) Гфрӧрер, III, 451, ошибочно считает Евпрепию женой Торника. Кстати здесь заметить, что он, III, 462—463, на возмущение Торника смотрит, как на протест против уничтожения самостоятельности В. Армении при Мономахе. Догадка совершенно произвольная, единственным своим основанием имеющая предположение об армянском происхождении Торника. ³) Psell., IV, 150, 158.

⁴) По Пселлу, IV, 150, и Скилицию, Cedr., II, 561, в Иверию, по Атталиоту, 22, в Мелитину.

^δ) Скилиций, Cedr., II, 561, пропуская промежуточные факты, неверно гов., что он после пострижения получил приказ жить в своем доме в Адрианополе.

— 63

сле родственники: Иоанн Ватаца, Феодор Стравомита, Полис и Мариан Врана, а также члены рода Глабы; составилось довольно сильное войско, Торник провозглашен императором и македонские города один за другим стали переходить на его сторону, только город Редесто оказал упорное сопротивление. В конце сентября, в субботу, Торник подошел к стенам Византии и осадил ее. Мономах поставлен был в крайне затруднительное положение: войска не было, за исключением наемной стражи из иностранцев (агаряп), и всю надежду приходилось возлагать на крепость городских стен; не было также людей способных организовать оборону, Лихуд стоявший во главе управления был, может быть, хороший государственный деятель, но никак не генерал, а Аргир, прибывший из Италии и живший тогда в Византии, не пользовался, как видно, большим авторитетом. Торник попытался склонить жителей сдаться добровольно; однако ж это ему не удалось, хотя в городе и были люди ему доброжелательные. Тогда началась перестрелка, нанесшая урон лишь осажденным и до смерти напугавшая Мономаха, так как одна стрела едва не попала в него. Мономах, сидевший на балконе Влахернской башни, видя, что перила плохая защита от стрел, счел благоразумным сойти вниз. Вечером и ночью с субботы на воскресенье он, вместе с своим первым министром Лихудом, готовился, как умел, к обороне: поискали нет-ли воинов в тюрьмах, и найдя кое-кого, вооружили луками и дротиками, предложили горожанам принять участие в защите и те охотно согласились, считая дело очень интересною для себя забавой, некоторые сановники и сенаторы вооружили свою челядь; собрано таким образом до тысячи человек. Решено было произвести в течение ночи окопы между Влахернскими воротами и неприятельским лагерем, поставить за окопами импровизированных воинов, а также агарянскую стражу, и с помощью этих сил не допускать неприятеля подходить на близкое расстояние к городским стенам. Аргир возражал, что осуществлять этот план значит вести людей на верную гибель, так как что могут сделать неискусные в воине и малочисленные горожане против опытных и многочисленных стратиотов? Но его не послушали, план приведен в исполнение. В воскресенье утром подошедший неприятель, увидев окопы и за ними вооруженных людей, сначала смутился, думая, что пришли войска с востока. Когда же истина открылась, неприятель шутя уничтожил выставленное против него препятствие. Некоторого внимания заслужили только агаряне. Македоняне, обратившись в притворное бегство, увлекли их за собою, а потом, вдруг поворотив поводья, истребили. Затем македонским всадникам ничего не стоило перепрыгнуть чрез окопы, перебить,

64 —

смять под копытами лошадей и захватить в плен скрывавшихся за ними воинов. Началось самое беспорядочное бегство, не только бывшие за городскими воротами устремились в город, но караульные охранявшие ворота покинули свой пост, стоявшие на· стенах бросились бежать в центральные части, прятаться в церквах и домах. Торнику открыт был беспрепятственный вход в город, ворота были настежь. Но по мотивам, которых современники понять не могли, относили на счет его великодушия или честолюбия, нежелания без пользы проливать кровь граждан или желания вступить в столицу с царским великолепием, Торник не воспользовался своим положением, и когда его воины доскакали уже на лошадях до рва, окружавшего городские стены, он отдал приказ поворотить назад и отступить в лагерь. Это была непоправимая ошибка со стороны Торника, ошибка, которою, как нельзя лучше, воспользовались сторонники царя. Убедившись в своем бессилии в открытом бою, они начали более им привычную войну, в которой оружием были интрига и подкуп. В воскресенье уже Мономах хвастал, что это—последний удачный день для Торника, что с этой минуты колесо его фортуны покатится под гору. И он хвалился не без основания. В воскресенье Торник напрасно ожидал от граждан депутации с предложением войти в город,—никто не явился. В понедельник он подошел к стенам и потребовал, чтобы немедленно открыли ворота. На это ему отвечали насмешками и камнями из метательных машин. Торник обратился еще к одному средству—выставил вперед взятых им накануне пленников и заставил их быть своими парламентерами, но и это не помогло: ни слезы пленников, ни их мольба—спасти от смерти, грозящей им в случае, если город не сдастся, не тронули жителей столицы. Между тем солдаты Торника один за другим стали дезертировать и переходить на сторону царя. Несколько еще дней простоял Торник под стенами Византии,—в это время бегство его приверженцев принимало все большие размеры. Торник, опасаясь, что таким образом вся армия его разбежится, снялся ночью с лагеря ¹) и двинулся в обратный путь. К вечеру подошел к Редесто, не хотевшему признать его власти, и сделать попытку взять город. Но испытав и тут неудачу, отошел вглубь Македонии. Дело его быстро стало клониться к упадку. С востока прибыло войско, под предводительством магистра Михаила Ясита, и началось двойственное давление на мятежников, с мечом в одной, с амнистией в другой руке. Частью уступая силе оружия, частью сдаваясь на милостивые обещания царя, приверженцы Top-

¹) По-видимому, Торник стоял под стенами Византии ровно неделю, μέχρις ἑβδόμης. Iohann. Euchait., ed. de-Lagarde, 191.

65 —

ника стали ему изменять: Стравомита, Полис, Врана, Глабы оказались на стороне Мономаха. Из ближайших сподвижников один Иоанн Ватаца до последней минуты сохранил верность Торнику, которую как он, так и все другие скрепляли некогда присягой. Потеряв всякую надежду на сопротивление, Ватаца и Торник искали спасения в одном храме, в Болгарофиге. Это было в декабре, пред самым Рождеством Христовым. Их выманили из храма хитростью, дав клятвенное обещание не посягать на их личность ¹). Очень возможно, что Мономах сначала и имел подобное благое намерение. Но когда заговорщики приведены были в Византию и Мономах взглянул на них, в нем забушевала ненависть и он велел их ослепить, что и было исполнено, к стыду для христиан, в невечерние праздника Рождества Христова. Торник в момент казни потерял присутствие духа, а гордый и благородный Ватаца обнаружил полное самообладание и неустрашимость: он заметил только, что напрасно ромейская держава губит подобным образом храбрых воинов,—и мужественно лег под нож палача. Относительно всех других заговорщиков (кроме Ватацы и Торника), которые не успели еще перейти на сторону царя, Мономах не был так строг: имущество их было конфисковано, они с позором провезены по городу и отправлены в ссылку. Великолепный триумф увенчал победу императора над крамольниками ¹).

У историков сообщается еще о двух замыслах против Мономаха; но оба они не выходили из стен дворца и самая их возможность обусловливалась тем, что, беззаботный во всем другом, Мономах беззаботно относился и к вопросу о своей безопасности. Когда он спал, двери спальни не запирались, стража у дверей не бодрствовала, постельничие могли войти и уйти без всякой помехи. Если обращали его внимание на эту небрежность, Мономах обыкновенно отвечал, что Бог, давший царство, охраняет его своею невидимою силою ³). И действительно, только рука Промысла спасла в обоих случаях его жизнь.

¹) Эта частность, в связи, вероятно, с тем обстоятельством, что патриарх Керулларий ободрял Мономаха и устраивал общественные моления, а после поражения бунтовщиков ходатайствовал за побежденных, Psell., IV, 346—347, de-Lagarde, 185, 193, в изложении Матвея эд., 82—83, извращена до крайности: Матвей представляет дело так, что, когда Торник осадил столицу, чувствовавший свое бессилие Мономах, в союзе с патриархом, написал грамоту к Торнику, клятвенно обещая ему титул кесаря, а после своей смерти корону. Патриарх со многими другими доставил грамоту лично и при этом возобновил еще клятву. Когда же мир был заключени Торник явился в Константинополь, он был вероломно ослеплен.

²) Psell., IV, 149—164 (Zon., 163-166. Ephr., 136). Psell.,IV, 346. Attal., 22—30. Iohann. Euchait., ed. de-Lagarde, 181—194. Cedr., 561—566 (Zon., 165—167. Glyc., 596—597. Manass., 268). Matth. d’Ed., 82—83. Anon. Bar., 328. ³) Psell., IV, 167.

— 66

Какой то неизвестный нам по имени честолюбец, иностранец по происхождению, сначала был слугой Мономаха, потом возвышен до звания сенатора. Зная, что доступ к Мономаху легок, он составил в конце 1050 г. ¹) незамысловатый план самому овладеть престолом. Во время шествия императора из театра во дворец он вмешался в задние ряды свиты и вошел в комнаты для прислуги, где выждал ночи. Когда Мономах почивал, он отправился в его спальню с ножом за пазухой. Но по дороге, вероятно чем-нибудь напуганный, потерял присутствие духа и обратился в бегство. Тогда его, понятно, схватили, заключили под стражу, а на другое утро поставили к допросу. Подвергнутый жестокой пытке, он оговорил некоторых сановников, в том числе Никифора и Михаила, сыновей Евфимия. Заговорщик был наказан (как— неизвестно), Никифор отправлен в ссылку, с конфискацией имущества, остальные оговоренные лица оправданы ²).

Был при дворе Мономаха некто Роман Боила, из рода невысокого, хотя встречающегося в истории прежнего времени ³). Роман Боила был этериархом, начальником царских телохранителей, и пользовался чрезвычайным благоволением государя, так как постоянно забавлял его своими рассказами и шутками. Он страдал физическим недостатком—косноязычием, но это придавало еще более забавности его болтовне. Этот шут влюбился в наперсницу Мономаха, а ланку, и затеял дело возможное только при византийском дворе: умертвить императора, занять его место и вместе с собою возвести на престол аланку. Это было после смерти Зои, всего вероятнее в 1051 г. ⁴). Он ловко сумел заручиться сочувствием некоторых придворных и, во всякое время дня и ночи имея беспрепятственный доступ к Мономаху, готов был уже однажды ночью нанести ему роковой удар; но тут один из знавших о его замысле бросился к царской постели, разбудил Мономаха и открыл ему опасность. Боила бежал в храм и сознался в преступлении.

¹) О времени можно заключать по связи рассказа у Скилиция—-Кедрина. Муральт, 637, и Лебо, 374, ссылаясь на Кедрина, ставят под 1051 г. неосновательно.

²) Psell., IV, 168—170. Cedr., II, 602. Финлей, I, 510, не знавший Пселла и руководившийся лить заметкой Скилиция-Кедрина о Никифоре, Михаиле и его родичах, видит в их деле простую придворную интригу, или фискальную меру, при которой расчет был на конфискацию имущества.

³) В царствование Романа I патриций Боила сделал попытку взойти на престол и восстал на границах Армении, но был разбит знаменитым генералом Иоанном Куркуасом.

⁴) У Пселла этот заговор поставлен непосредственно за заговором 1050 г. и по тону рассказа можно заключить, что он был вскоре после этого последнего, однако ж после смерти Зои. Скилиций-Кедрин употребляет выражение неопределенное, дающее одинаковое право отнести событие и к 1050, и к 1051, и к 1052 г.

Мономах не хотел верить, чтобы преступление было серьозно, а главное ему жаль было лишиться любимого шута. Соумышленники Боилы, каких следствие успею открыть, были лишены имущества и сосланы, сам же он отделался шуточкой. Когда составился суд, под председательством царя, и связанный Боила был введен в заседание, Мономах прежде всего заявил, что он не может видеть своего любимца в таком положении, и приказал его развязать; затем предложил вопрос: какой злодей похитил его душевную простоту и чем он так прельщен, что потерял рассудок? В ответ на это Боила, расцеловав императорские руки и склонив голову на его колени, сказал: „посади меня на царский трон я укрась жемчужною повязкой, потешь меня вот и этою цепью (показывая на украшение вокруг шеи) и приобщи к твоим многолетиям; это меня и прежде прельщало, а теперь еще более прельщает“. Император, слыша это, рассмеялся, судьи тоже рассмеялись, заседание закрылось и Мономах отпраздновал роскошным пиром спасение своего шута. Только когда свояченица Феодора и сестра Евпрепия (которая к этому времени опять появляется при дворе, вызванная из ссылки) стали стыдить его за излишнюю простоту, он отправил Боилу дней на десять на один из близь лежащих островов поуспокоиться на свободе и покупаться в море, а затем возвратил его из этой увеселительной ссылки и опять приблизил к своей особе ¹).

Последнее время жизни Мономах, несмотря на телесные немощи, неудержимо предавался разного рода удовольствиям и предпринимал для развлечения всевозможные затеи. В выстроенном им монастыре св. Георгия, в Манганах, он соорудил для себя палаты, раскинул роскошный сад, а в саду пруд для купанья, который так был замаскирован зеленью, что гуляющий, засмотревшись на сочное яблоко или грушу и отправившись ее сорвать, неожиданно попадал в пруд и против воли принимал холодную ванну. Это забавляло императора и он чрезвычайно был доволен своею выдумкой. В этом пруду он и сам любил покупаться на вольном воздухе. После одного из таких купаний он получил жестокую простуду и слег в постель тут же в Манганах, чтобы

¹) Psell., IV, 170—176 (Zon., IV, 167—168). Psell., IV, 434. Cedr., II, 605 (Zon., IV, 166—167. Glyc., 597). Гфрӧрер, III, 518—519, смотрит на Боилу, как на императорского шпиона, кот. под видом шута имел всюду, даже на женскую половину, доступ и должен был выведывать настроение против Мономаха, особенно следить за соимператрицей Феодорой. Поэтому он не пострадал за свой замысел. Но излишне строить такие догадки для объяснения пристрастия Мономаха к Боиле; оно совершенно в характере Мономаха, отличавшегося беззаботностью, приверженностью к забавам и крайностями симпатий и антипатий.

не вставать более. 11 января 1055 ¹) года он умер, процарствовав 12 лет и 7 мес. ²).

Пред смертью Мономаха приверженцам Феодоры пришлось выдержать последний решительный бой за свою патронессу. Когда царь лежал в Манганах на смертном одре, приближенные его советники и важнейшие государственные сановники: первый министр, логофет Иоанн, протонотарий дрома Константин, заведовавший каниклием (ὁ έπὶ τοῦ κανικλεῖου) Василий и другие держали совет, кому наследовать престол, и решили этот вопрос в пользу Никифора Протевона, управлявшего тогда Болгарией ³). Мономах с этим решением согласился и послан уже был курьер с царскою грамотой, вызывавшей Протевона в столицу. Хотя это делалось секретно от Феодоры, однако ж приверженцы ее были на стороже. Евнухи Феодоры: Никита Ксилинит, Феодор и Мануил обо всем проведали, немедленно посадили Феодору на быстроходное судно, увезли во дворец и там провозгласили самодержавной императрицей, склонив на ее сторону дворцовую стражу. Мономах был оскорблен этим поступком, но смерть лишила его возможности наказать за оскорбление. Вызванный им Протевон был захвачен в Фессалонике и оттуда прямо отправлен в ссылку в монастырь Кузина, в феме Фракисие. Были также подвергнуты конфискации и сосланы все поддерживавшие кандидатуру

¹) Psell., IV, 198—199 (Zon., IV, 180). Attal., 47. Cedr., II, 810 (Zon., IV, 181. Glyc., 599. Ioel, 63). Matth., d’Ed., 102. Lup. Prot., 59. Anon., Bar., 330. Rom. Sal., 169 (ошибочно1053 г.). Chron. brev., 278 (по Флор. летосч. 1054 г.). Лебо, XIV, 395, Гиббон, 864, Финлей, I, 526, Гфрӧрер, III, 561, 633, относят смерть Мономаха в 30 ноября 1054 г., или к декабрю 1054 г.; по их словам ни Кедрин, ни Зонара не указывают года и дня смерти. Зонара действительно не указывает, во у Кедрина год, индикт., месяц г день показаны, и его показанием, совпадающим со счетом Атталиота, мы руководствуемся.

²) Такое точное вычисление (12 л. и 7 м.) сделано одним Атталиотом, 51. Другие производят расчет ошибочный: 12 л. и 8 м., Zonar., IV, 181; 12 л. и 6 м., Georg., 919—920; 12 л., Psell., IV, 199, Glyc., 593 (Man., 268), Ephr., 135, Michel le Grand, 289, Rom. Sal., 168; 13 л., Ioel, 63, Arisdag., 102; 13 л. и 7 м., Codin., 157; 14 л., Matth. d’Ed., 102.

³) Финлей, III, 527, и Герцберг, Gesch. d. Byzant., 219, отожествляют его с Никифором Вриеннием, который около того времени командовал войсками в Македонии против печенегов, Cedr., II, 604. Но если это было одно и то же лицо, то странно, что его потомок, муж Анны Комнины, Вриенний, автор исторических записок, упустил из виду это обстоятельство, в смысле прецедента весьма важное для рода Вриенниев. О Вриенние известно, что в момент смерти Мономаха, он с македонскими войсками был на востоке, Cedr., II, 611, а потом отправлен был за что-то Феодорой в ссылку с конфискацией имущества, Cedr., II, 616. Папарригопуло, IV, 408—411, перепутывает имена и лица: у него Никифор Протевон является во главе партии, возведшей на престол Феодору, а после нее Стратиотика.

— 69 —

Протевона. Три евнуха, содействовавшие возведению Феодоры на престол, получили от императрицы высшия государственные должности ¹).

Относительно самостоятельного царствования Феодоры историки считают нужным отметить выдающуюся особенность, которая действительно представляет явление замечательное в византийской истории, именно, что во все продолжение ее самодержавствования не было заговоров и бунтов, никто не злоумышлял против верховной власти ²). Но это не значит, чтобы все политические партии слились при ней в один согласный концерт. При Феодоре все более обострялись разъединение и вражда между военною и гражданскою партиями. Политика Феодоры, не щадившей представителей военного сословия ³) и выдвигавшей мирных граждан, своих евнухов и духовных лиц, из которых синкелл Лев Стравоспондил (или Параспондил) сделан был даже первым министром ⁴), давала пищу разъединению и вражде, обрушившимся впоследствии на преемника Феодоры. Не обходилось при Феодоре и без партий в среде придворных. Придворные разделились на два лагеря. Яблоком раздора был вопрос: следует ли Феодоре выходить замуж, или оставаться девственницей до смерти. Спальные евнухи, приближенные слуги и вообще лица, основывавшие собственные свои расчеты и свою карьеру на том, чтобы Феодора одна заведовала управлением и ни с кем не разделяла престола, внушали ей мысль устраняться от брака; другие напротив держались того убеждения, что рука женщины недостаточно сильна, чтобы крепко держать кормило правления, особенно в трудное время, когда нужно выдерживать постоянную борьбу с врагами на границах империи. Стремление этой последней партии, требовавшей, чтобы императрица избрала себе доблестного мужа и возвела его на престол, были проникнуты патриотизмом; группировалась партия вокруг патриарха константинопольского Михаила Керуллария. Первая партия взяла перевес, потому что вторила настроению Феодоры. Феодора, не чувствовавшая склонности к замужеству и видевшая на своей родной сестре несколько опытов, что лица осчастливленные рукой императрицы оказывались в высшей степени неблагодарными к благодетельнице, не решилась явить нового опыта благодеяния и предпочла править самостоятельно, не разделяя ни с кем престола ⁵). Взявшая верх партия во все время непродолжительного царствования Феодоры пользовалась влиянием, имея во главе своей первого министра, синкелла Льва;

¹) Psell., IV, 199 (Zon., IV, 181). Attal., 51. Cedr., II, 610—611 (Zon.. IV, 180. Glyc., 598—599). ²) Psell., IV, 201 (Zon., TV, 182. Ephr., 139). Attal., 52.

³) Напр. Исаак Комнин был лишен стратопедархии и заменен евнухом Феодором. Cedr., II, 611. ⁴) Attal, 52. Cedr., II, 611. Zonar., IV, 181.

⁵) Psell., IV, 200, 357—358. Attal., 51.

— 70 —

противная партия, с Керулларием во главе, значением не пользовалась, и, понятно, не могла за это питать благодарных чувств к своим соперникам.

Когда в конце августа 1056 года престарелая Феодора опасно захворала, партия Льва позаботилась о том, чтобы удержать за собою влияние и после ее смерти. Приверженцы партии собрались на совещание о престолонаследии,—нужно было найти такого кандидата, который бы по вступлении на престол остался им верен и не нарушил их выгод. Выбор пал на преклонных лет старика, патриция Михаила Стратиотика, который как по своей дряхлости, так и по малоспособности к государственным делам, не мог представить никакой опасности. На всякий случай с него была однако ж взята клятва, что ничего не будет делать без ведома и согласия лиц его избравших ¹). Тогда приступили к больной Феодоре и стали ее склонять, во избежание могущих произойти волнений, избрать себе при жизни преемника, с своей стороны рекомендуя Стратиотика. Та согласилась, собственноручно повязала голову Стратиотика диадемой и назначила императором. Вызвали во дворец патриарха, а между тем Феодора лишилась употребления языка. От прибывшего Керуллария потребовали короновать Стратиотика. Керулларий, глава противной партии, настроенной враждебно к людям, выдвинувшим Стратиотика, хотя находился в невозможности противиться требованию, исполнил однако ж его крайне неохотно. Он сначала обратился к Феодоре и попросил удостоверения, что она действительно избрала Стратиотика; только когда умирающая императрица, не владевшая языком, знаками показала, что все сделано согласно ее воле, Керулларий короновал новоизбранного императора. Провозглашение Михаила Стратиотика императором и его коронация совершились 31-го августа 1056 года ²). Недолгое время спустя ³) после этого акта Феодора отошла в вечность, пробыв на престоле, в качестве самодержавной

¹) Лебо, XIV, 401, и Финлей, I, 529, без всякого основания усвояют инициативу клятвы Феодоре: первый говорит, что Феодора взяла с Стратиотика клятву ничего не делать без совета министров, второй, что она, надеясь выздороветь х взяла клятву повиноваться ее приказаниям. Ошибка произошла от неточного понимания текста источника (Кедрина).

²) Psell., IV, 208—209 (Zon., IV, 182). Psell., IV, 358—359. Attal., 52. Cedr., II, 612 (Zonar., IV, 182. Glyc., 600. Manass., 269. Georg., 880). Codin., 157. Arisd.., 108—109. Anon. Bar., 330. Lup. Prot., 59 (под1057 г.).

³) Можно полагать—в тот же день, хотя армянский историк, Arisdag., 109. утверждает, что она прожила после того три дня, а Кодин, 157, насчитывает, даже пять дней. У Финлея, 1,530, Муральта, 643, и Герцберга, 1,303, Gesch. d. Byz., 219, смерть ее неправильно отнесена к 30 августа; у Лебо, XIV, 400, и Гиббона, 864, к 22 авг. (согласно Кодину).

— 71

императрицы, 1 год, 7 мес. и 20 дней ‘). С нею окончательно угасла династия македонских императоров.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Михаил VI у двух западно-европейских историков²) называется Михаилом Брингой. Если предположить, что это название применено к нему правильно, то отсюда можно заключать о происхождении его из рода Брингов, к которому принадлежал знаменитый приспешник Анастазо-Феофано, евнух Иосиф Бринга, пользовавшийся большим влиянием при византийском дворе в половине X в. и отправленный в ссылку вторым мужем Феофано, Никифором Фокой. Но основание для заключения слишком шатко. Западно-европейские историки по вопросам генеалогическим и хронологическим не могут своими показаниями иметь решающего значения, при отсутствии подкрепляющих данных у греческих историков. Греческие же писатели прилагают к Михаилу названия: Старик ³), Стратиотик ⁴), Патриций ⁵). Первое название указывает на лета Михаила, у которого, при вступлении на престол, не было ни одного волоса на голове не седого ⁶). Последния два указывают на его профессию и общественное положение до вступления на престол. Сирийский историк ⁷), характеризуя Михаила Старика, замечает, что это был человек мудрый, воздержный, который, вместо того, чтобы пожирать плоды чужих трудов, жид трудами собственных рук, выделывая и продавая ложки. Это свидетельство о невысоком общественном положений Михаила мы не можем принять за чистую монету, так как оно идет в разрез со свидетельствами других источников. Аристакес ластивертский замечает ⁸), что Михаил исправлял наследственно какую-то придворную должность; но это замечание, при его неопределенности, может быть принято разве в том смысле, что общественное положение Михаила было не столь низко, как изображает Михаил сирийский. Из греческих писателей ⁹) мы

¹) Ни один историк точного вычисления времени ее царствования не дает, указываются следующие сроки: 1 год без одного дня, Psell., IV, 209; ровно 1 год, Glyc., 599, Man., 268, Michel le Gr., 290; 1 год и 8 мес., Attal. 52; 1 г. 8 мес. в 20 дней, Codin.,157; 1 год и 9 мес., Zon., IV, 182 (Georg., 880); 2 года, Arisdag., 108, Georg., 920, Rom. Sal., 169; 2 года и 3 мес., Matth. d’Ed., 103; 2 г. и 7 м., Ioel, 63.

²) Lup. Protosp., 59, Dandol., 245.

³) Это название приложено к нему также у Матвея эд., 103, и Михаила сирийского, 290. ⁴) Оно приложено и в Chron. breve, 278, в форме «Стратоник».

⁵) Сообразно с этим у Анонима бар., 330, он называется «nobilio»—название· переделанное у Ромуальда сал., 169, в «novicius».

⁶) Psell., IV, 209. ⁷) Michel le Grand, 190-191. ⁸) Arisd., 109.

⁹) Altal., 52. Cedr., II, 612, 637.

72 —

знаем только, что Михаил Старик с малолетства вращался в сфере военной, отличался, как солдат, и прозван поэтому Стратиотиком ¹); он был прост, кроме военного дела ничего не знал, но чин имел высокий — был патрицием; но происхождению был из Византии, где имел оседлость и недвижимую собственность.

Партия Льва Параспондила не ошиблась в расчете: дряхлый и малообразованный царь, ею избранный, не столько способен был управлять, сколько сам нуждался в руководстве ²). Лев, в звании протосинкелла, остался первым министром; его товарищи тоже удержали свои места; дела шли в прежнем направлении; враждебная партия, имевшая представителем Михаила Керуллария, продолжала существовать, все делалось вопреки ее желанию ³).

Зная о существовании недовольных избранием Стратиотика и надеясь встретить у них поддержку, предпринял забавную демонстрацию племянник (сын брата) императора Мономаха, Феодосий. Он, тотчас после провозглашения Стратиотика, собрал родственников, слуг, соседей и знакомых и направился из своего дома через площадь ко дворцу, громко объявляя, что несправедливо поступлено с ним, ближайшим родственником и наследником царским. Придворные евнухи, узнав о возмущении, приготовились выслать против Феодосия дворцовую стражу из греков и варягов. Но тот, получив сведение об их намерении, отправился в великую церковь, в полной уверенности, что недовольный правительством патриарх примет его сторону, соберется, по обыкновению, толпа народа и провозгласит его императором. Патриарх, хотя питал в душе недовольство, не считал однако ж возможным действовать против правительства; подобно тому как он покорился совершившемуся на почве законности факту, когда был вызван для коронования Стратиотика, так точно и теперь не находил нужным помогать безумной и противозаконной затее. Никакого предварительного совещания и договора с Феодосием у него, очевидно, не было ⁴), и когда последний, вместе со своим сыном и с некоторыми из приверженцев, которые не успели еще разбежаться при вести о движении на них войска, подошел к храму св. Софии, церковные двери оказались запертый по приказанию патриарха.

¹) Это было прозвище личное, а не фамильное, но дети, если бы Михаил имел потомство, могли бы обратить его в родовое.

²) Psell., IV, 209. Attal., 52—53. Zon., IV, 182 (Ephr., 139. Georg., 880).

³) Cedr., II, 619. Psell., IV, 359—360.

⁴) Существование соглашения подозревает Гфрӧрер, III, 593—594, вообще склонный преувеличивать возмущение Феодосия, смотреть на него, как на предприятие в обширных размерах, предварительно подготовленное.

73 —

Феодосий был арестован и отправлен в ссылку, в Пергам; тоже сделано с главнейшими из его приверженцев. На византийцев этот эпизод произвел впечатление потешной затеи и они сложили про Мономаха „глупца“ насмешливый стих ¹).

Предприятие Феодосия Мономаха было личным его делом; в основе его не скрывалось никаких более глубоких интересов, ни общегосударственных, ни сословных, ни партийных. Оттого оно потерпело такое фиаско. Совсем другой исход имело предприятие стратигов, людей военного сословия, выступивших при Стратиотике с намерением отвоевать первенствующее политическое место, с которого они были удалены людьми мирных занятий, евнухами и царскими прислужниками, учеными, лицами духовными. Преобладание мирных граждан при дворе и в управлении, предпочтение оказываемое им императорами, преемниками Василия II, выгоды извлекаемые ими из императорского предпочтения, все это раздражало воинов, несших, особенно начинаясь Мономаха, усиленные труды по защите государства от многочисленных врагов, преимущественно турок, и не пожинавших плодов от своих трудов. С каждым годом усиливался антагонизм между двумя сословиями подданных — воинами и гражданами. Антагонизм, зародыш которого коренился, быть может, еще в особенностях военной реформы Диоклетиана и Константина В., заявил о себе при Мономахе, в бунте Торника, но тогда он был второстепенным мотивом, уступая первенство антагонизму между двумя главнейшими частями государства—западом и востоком. При Стратиотике он выдвинулся на передний план и оттеснил интересы племенные и этнографические.

В этой борьбе за политическое преобладание военного сословия первый шаг сделан был 27 марта 1057 г., или около того времени. 27 марта приходилось в великий четверг—день, когда раздавалась царская руга. Несколько заслуженных, но неоцененных по заслугам воинов, в том числе магистр Исаак Комнин, магистр Катакалон Кекавмен, вестарх Михаил Вурца, Константин и Иоанн Дуки, прибыли к этому времени в Византию просить царя не оставить их своим вниманием и щедротами, произвести в следующий чин и т. д. Император дал аудиенцию, но отнесся немилостиво ²), стал упрекать за сделанные ими, в качестве военачальников, ошибки и не удовлетворил их просьб. Они сделали попытку подействовать на царя через его первого министра, Льва Параспондила, но тот принял их еще с большею суровостью, чем сам

¹) Cedr., II, 612—614 (Zon., IV, 184). ²) Немилость эту Аристакес, 109, преувеличивает, говоря, что некоторых император заключил в тюрьму.

— 74 —

император. Оскорбленные стратиги, не выезжая из Византии, уговорились свергнуть Стратиотика и возвести на его место Исаака Комнина; они скрепили свой договор клятвою и разъехались по домам, в М. Азию. К заговору дристали и другие военачальники, члены знатных фамилий: Никифор Вриенний, оскорбленный тем, что Стратиотик, возвратив его из ссылки, отказал в просьбе возвратить конфискованное имущество, проедр Роман Склир, сыновья Василия Аргира, Никифор Вотаниат. Заговорщики стали подготовляться к восстанию, делая ото осторожно и не брезгая, как· напр. Катакалон Кекавмен, даже поддельными документами. Случайное обстоятельство заставило их поторопиться. Никифор Вриенний нанес личное оскорбление приставленному к нему царем, в качестве войскового казначея, патрицию Иоанну Опсаре. Один из соседних генералов (патриций Пикане), ничего не знавший о заговоре стратигов, усмотрел в этом поступке начало возмущения Вриенния против царя, захватил его и отдал в распоряжение Оясары, который ослепил Вриенния и отправил в Византию. Заговорщики, опасаясь, чтобы Вриенний на дознании не обнаружил их заговора, поспешили в Костамону (в Пафлагонии), где жил Исаак Комнин, и 8 июня 1057 г. торжественно провозгласили его императором. К Комнину стали стекаться стратиоты. Он, приняв предварительно все меры, чтобы обеспечить правильное устройство и движение войск, а также, чтобы не иметь недостатка в материальных средствах содержания армии, двинулся по направлению к Никее и занял этот город, предоставив свободный пропуск бывшему здесь военному отряду, пожелавшему остаться верным Стратиотику.

Весть о возмущении произвела на Стратиотика и его советников потрясающее впечатление и сначала как бы парализовала всякую энергию. Потом собрался государственный совет для обсуждения вопроса, что следует предпринять при данных обстоятельствах. Решено было озаботиться примирением с правительством враждебной партии, представителем которой был Керулларий, и затем уже, когда водворено будет таким образом единодушие в стенах столицы, собрать западное войско, присоединить к нему ту часть восточного, которая осталась еще верной, и выступить против узурпатора. Примирение с патриархом—искреннее или притворное — состоялось, собралось также и войско и, под предводительством доместика, евнуха Феодора, имевшего ближайшими помощниками магистра Аарона (шурина Исаака Комнина) и стратига Василия Тарханиота, переплыло пролив у Хризополя и чрез Никомидию придвинулось к Никее ¹). Прежде чем армии—с одной стороны восточная, с другой запад-

¹) Аристакес, 118, утверждает, что военному столкновению предшествовало

75 —

ная с незначительным контингентом восточного войска—сразились, они провели некоторое время на виду друг у друга, причем войско Стратиотика оказалось хотя и многочисленнее, однако ж менее стойко, чем войско Комнина, царские солдаты беспрерывно дезертировали к Комнину и шатание началось даже среди офицеров. Можно догадываться, что дезертировали главным образом из двух восточных отрядов армии Стратиотика, чувствовавших племенное и этнографическое тяготение к отрядам, состоявшим под командою Комнина, македоняне же оставались верны, но крайней мере известно, что они настаивали на необходимости скорее сразиться. Не в далеком расстоянии от Никеи произошла битва ¹). Исаак Комнин командовал центром своей армии, Кекавмен левым крылом, Роман Склир правым. В царской армии евнух Феодор стоял в центре, Аарон на левом крыле, Василий Тарханиот на правом. Сначала успех склонился на сторону царского войска. Аарон мужественно ударил на правое неприятельское крыло, обратил в бегство и пленил Романа Склира; солдаты его наскакали на неприятельский центр и серьезная опасность грозила даже лично Исааку Комнину. Момент был решительный, но храбрый Катакалон Кекавмен переменил роли. Он врезался в правое крыло царской армии, предводимое Тарханиотом, погнал его пред собою и произвел страшное смятение в рядах своих противников, смятение распространилось даже на отряды Аарона, ободрив смущенное первою неудачею войско Комнина. Началась жестокая резня, кончившаяся всеобщим бегством и совершенным поражением императорских войск. Комнин остался победителем и евнух Феодор, отказавшись от всякой мысли возобновить сражение, стал тайно сноситься с победителем ²). На третий день после победы Комнин прибыл в Никомидию.

Положение Стратиотика было отчаянное: ему оставалось или очистить место победителю, или войти с ним в компромисс. Он готов был уже прибегнуть к первому средству—отречься от престола, но приближенные

посольство от царя к Комнину, с предложением титула куропалата; но это известие категорически опровергается показанием Пселла, IV, 215.

¹) По вероятным вычислениям битва происходила 26 августа 1057 г., или если ранее 26 августа, то днем-двумя, не более. У Муральта, 645, поставлена не на мест между июнем и 28 июля.

²) Это была, без сомнения, кровопролитная битва, но Матвей эд., 103, очевидно, преувеличивает, утверждая, что греки потеряли 150000 человек. Вообще Матвей неверно излагает ход событий, говорит, что а) патриарх лично с магнатами после сражения отправился к Комнину, присягнул ему, взял с него клятву, после чего Комнин введен в город и посажен на престол, б) после того оказалось два императора, которые начали междоусобную войну, один опустошал области признававшие императором другого, и так продолжалось до тех лор, пока Комнин не восторжествовал и не сделался единодержавным.

76 -

склонили его попытать последнее—начать с Комниным переговоры. Прежде чем к ним приступить, Стратиотик, не доверяя верноподданническим чувствам византийцев, заставил всех сенаторов присягнуть и дать подписку в том, что они никогда не признают царем Комнина и не воздадут ему чести подобающей царю. Затем отправлено было к Комнину посольство, состоявшее из проедра Константина Лихуда, проедра Феодора Алопоса и ипата философов Михаила Пселла. Хотя Пселл занимал в посольстве последнее место, но как более других красноречивый, он говорил от имени остальных. В грамоте, которая вручена была послам, Комнину предлагалось усыновление, достоинство кесаря и второе после императора место, под условием, чтобы он положил оружие. Послы, получив сначала от Комнина удостоверение в личной своей безопасности, переплыли 28 августа пролив и явились в неприятельский лагерь; допущенные к Комнину, они удостоились беседы с ним о разных посторонних предметах, угощены и отведены в приготовленные для них палатки. На следующий день, 29 августа, дана была послам торжественная аудиенция в присутствии войска. Комнин, приняв грамоту и выслушав из уст Пселла тожественные с содержанием грамоты предложения от Стратиотика, которые встречены были окружающими и войском громким выражением неодобрения, распустил собрание и остался наедине с послами. Тут он объяснил послам, что лично он готов удовольствоваться званием кесаря, если с этим званием соединено будет право назначать на низшие государственные должности и на места военачальников, если царь пришлет грамоту удостоверяющую, что после смерти не передаст власти никому другому, если не отнимет от его сподвижников достоинств, которыми те у него почтены, и наконец если удалит от управления своего первого министра, нанесшего кровную обиду стратигам. Комнин обещал, как скоро эти условия будут исполнены, положить оружие и распустить войско. На следующий день, 30 августа, послы были отпущены. Когда они вручили Стратиотику ответную грамоту Комнина и передали изустно все, что им поручено было передать, Стратиотик был чрезвычайно обрадован. Он немедленно согласился на все условия, предложенные Комниным, изложил их в грамоте и на другой день, 31 августа, опять отправил тех же послов к Комнину с грамотой и с наказом, сверх того, передать ему по секрету пункт, который из боязни пред народом и сенатом не внесен в грамоту, а именно: Стратиотик приказал клятвенно заверить Комнина, что чрез несколько дней, как только окончены будут все нужные к тому приготовления, он приобщит его, Комнина, к царской власти. Послы явились в лагерь, грамота прочитана вслух и

— 77

всем понравилась. Когда же, оставшись наедине, послы сообщили еще дополнительный секретный пункт, обрадованный Комнин тотчас отдал войску приказ расходиться по домам. Положено было, что завтра послы уедут в столицу и известят царя, что Комнин чрез три дня прибудет на берег пролива, как раз напротив императорского дворца, и оттуда переправится к своему нареченному отцу, как его усыновленный сын и кесарь ¹). Но в тот самый день, как это было решено и все таким образом окончательно улажено, в Византии случились обстоятельства, сообщившие делу совершенно другой оборот.

После победы Комнина движение в Константинополе в пользу победителя с каждой минутой все более возрастало. Некоторой сдержкой, по крайней мере формальной, служила подписка, взятая Стратиотиком с сенаторов. Но когда Стратиотик заключил с Комниным договор, причем и содержание секретного пункта, скрываемого Стратиотиком от византийцев, так или иначе стало известно, тогда последние нити были порваны. 31 августа некоторые из сенаторов, людей знатных и властных (магистр Михаил, сын Анастасия, патриций Феодор Хрисилий, патриций Христофор Пиррос, начальники этерий), в сопровождении народной толпы, явились в храм св. Софии и потребовали, чтобы патриарх ²) вы-

¹) Действия послов и ход переговоров изложены вами применительно к обстоятельному и правдивому рассказу одного из послов, Пселла. Нужно заметить., что на послов, вероятно, вследствие того, что они потом пользовались благосклонностью Комнина и играли видную политическую роль, пало подозрение, занесенное в хронику Скилиция, Cedr., II, 633—634, будто они изменили Стратиотику, защищая, по-видимому, его дело, сами один за другим тайком являлись к Кекавмену, который между приближенными Комнина был самым сильным противником какого бы то ни было соглашения с Стратиотиком, и советовали ему не делать уступок. Это подозрение новейшие историки (Гиббон, 864, Финлей, І, 536—537) возводят в положительный факт. Кажется, подозрение не имеет под собою фактической почвы; хотя послы в глубине души сознавали превосходство Комнина вред Стратиотиком и нисколько не были опечалены, когда совершился переворот в пользу Комнина, однако ж долг свой исполнили честно.

²) На патриарха многие из его современников смотрели, как на главного виновника переворота, отнявшего престол у Стратиотика и передавшего Комнину; по этому представлению патриарх стоял во главе агитации против Стратиотика и был союзником Комнина, содействовал вступлению его на престол. От такого взгляда не могли отрешиться и историки. Атталиот, 56—57, высказав этот взгляд, не берет на себя ответственности за его верность, но считает его правдоподобным и указывает тому основания: а) что муж патриаршей племянницы, Константин Дука, пользовался милостями Комнина, б) что местом агитации был храм св. София и в) что принимали участие в деле патриаршие племянники, которые потом удостоены Комнином высших почестей. Скилиций, Cedr., 635—7, повторяя тот же взгляд, сначала говорит о нем нерешительно, как о мнении большинства, но под конец с положительностью утверждает, что патриарх был не только участник, но и первопричина восстания, ибо он первый подал διὰ τοῦ τῆς ἐκκλησιας δευτερεύοντος Στεφάνου мнение в пользу Комнина, он отправил вест-

— 78 —

шел к ним из своих покоев. Патриарх велел запереть входы на верхние галереи храма, сам явился на них и стал призывать бушующую толпу к спокойствию, а вместе с тем, чтобы узнать в точности, в чем дело и чего от него хотят, выслал своих племянников, Никифора и Константина, которых он любил, как своих родных детей. Толпа захватила племянников, в качестве заложников, и объявила, что им не поздоровится, если патриарх не сойдет к ним сейчас же в церковь. Керулларий, не видя другого исхода и опасаясь за участь своих племянников, облачился в фелонь и другие знаки присвоенные его сану и сошел вниз. Его сейчас же усадили на трон, поставленный на амвоне, и сначала предложили ему отправиться послом к царю и просить его возвратить документ с собственноручными подписями сенаторов, так

ника к Комнину, а Стратиотику велел удалиться из дворца. Наконец в обвинительном акте против Керуллария, при его низвержении Комниным с престола, главным пунктом обвинения служит то, что он произвел в Византии возмущение против Стратиотика (Psell., V, prol., XXIX). То, что древнейшие историки считают нужным еще доказывать, новейшие исследователя признают чем-то неопровержимым, по их мнению Керулларий, бесспорно, был виновником переворота. Недоразумение по этому вопросу зависит, кажется, оттого, что современники, а тем более позднейшие исследователи, не отделяли и не отделяют личности Керуллария от остальных приверженцев единомышленной с ним и враждебной Стратиотику, а главным образом его приближенным, партии. Керулларий был глава партии, но не единственный ее член. С главой партии царь примирился и тем оградил себя от враждебных вчинаний со стороны патриарха. Но примирение могло не простираться на остальных приверженцев партии, каковыми были сенаторы, явившиеся в храм Софии, антиохийский патриарх, второсвященник великой церкви Стефан и др. Вчинание переворота принадлежит членам этой партии, поспешившим к Керулларию, как к своему главе. Примирившийся с царем Керулларий не сразу стал на их стороне, но и не пошел решительно против их желаний, пот. что примирение могло быть внешним актом, не изменившим внутреннего настроения в патриархе. След. если можно обвинять Керуллария, то в том, что он попустил разыграться восстанию, а не в том, что он начал его и возбудил, можно считать его участником, но не зачинщиком восстания. Те факты, которые в глазах современников оправдывали взгляд на Керуллария, как на виновника восстания, получают надлежащее свое освещение в нашем изложении, в тексте. Относительно же тех, о которых в тексте не упомянуто или упомянуто вскользь, заметим здесь: а) что хорошие отношения Комнина к Дуке завязались до вступления на престол, продолжались после воцарения Комнина и даже после свержения с престола Керуллария, что с точки зрения аргументации Атталиота непонятно; б) что обвинительный акт против Керуллария страдает непоследовательностью: низвержение Стратиотика было неразрывно связано с возведением на престол Комнина, между тем в акте Керулларий обвиняется лишь в том, что он произвел восстание, но ничего не говорится об отношениях к Комнину. Очевидно, Керулларий не входил в сношения с Комнином до момента низвержения Стратиотика. Но если бы он затеял восстание, был его зачинщиком, то едва ли бы он, для гарантии успеха, не вошел в предварительное соглашение с Комнином. Отсутствие такого соглашения делает невероятным выставленное против Керуллария обвинение.

— 79

так теперь, говорили они, после того как царь заключил с Комнином договор и сам признал его царем, подписавшиеся поставлены в ложное положение, не зная что делать, признавать его царем или не признавать; если признают, то при действии означенного документа, они явятся клятвопреступниками, если же не признают, то подвергнутся за это наказанию. Патриарх обещал взять на себя эту миссию. Все это предполагало уже предрешенным вопрос о том, что Комнин должен быть признан императором; речь шла только об устранении формального препятствия. Но препятствие, во-первых касалось не всех присутствовавших в храме, во-вторых для совести многих было слишком тонкою материей. Когда согласием патриарха отправиться послом вопрос о Комнине был решен, то присутствовавший в храме Феодор, патриарх антиохийский, провозгласил многолетие царю Исааку Комнину. Толпа подхватила возглашение, грозя местью и разорением всем противящимся царю Комнину. Дело было покончено: тут уже не о документах каких-нибудь следовало хлопотать, а о том, чтобы предотвратить кровопролитие и спасти Стратиотика от насильственных действий со стороны народной массы. Керулларий отправил к Стратиотику митрополитов с предложением оставит дворец и поспешить к нему, под прикрытие св. великой церкви; к этому присоединено было затем решение, принятое под влиянием большинства собравшихся вокруг Керуллария,—постричь Стратиотика. Стратиотик, несмотря на то, что имел в своем распоряжении дворцовую стражу, не оказал никакого сопротивления. Он спросил только: „что ему патриарх готовит взамен оставляемого царства“? и когда митрополиты ответили: „царство небесное“, он, взглянув на свои красные туфли, принадлежность императорского достоинства, сказал: „за них Михаил не продает благочестия“, отшвырнул их прочь с ног и склонил голову для пострижения. Стратиотик прибыл в великую церковь в монашеском облачении, приветливо встречен был Керулларием, поселился в патриарших покоях, а оттуда, когда волнение утихло, перешел в свой собственный дом ¹).

¹) В качестве частного человека он прожил недолго, скоро умер. По Аристакесу, 119, он провел остаток дней не в своем констант. доме, но на каком-то острове. По словам Михаила сир., 291, Стратиотик после пострижения отправился в какой-то монастырь. Царствование Стратиотика продолжалось ровно год, с 31 авг. по 31 авг. Psell., IV, 209, 234 (Zonar., IV, 191. Manass., 272. Georg., 620, 882). Attal., 59. Glyc., 600. Ioel, 63. Codin., 157 (год и 11 дней). Michel le Grand, 290. У Скилиция-Кедр., 637—638, правильно показано время свержения и пострижения Страт. (31 авг.) и вступления Кекавмена и Комнина (на следующий день), но по ошибке переписчиков или издателей коронация Комнина поставлена под 1 сент. (вместо 2). Это произвело путаницу у Муральта, 646—648, который низложение

— 80 —

С того момента, как началось в Византии враждебное Стратиотику движение, в лагерь Комнина один задругам стали прибывать вестники, спешившие, наперерыв друг перед другом, порадовать его приятными новостями. Когда состоялось окончательное решение в храме св. Софии, отправлен был патриархом вестник, который и сообщил Комнину более толковые сведения, передал о его избрании в императоры и о том, что уже делаются приготовления к его встрече. Въезд в столицу назначен был на следующий день, 1 сентября, ночь положено было пробыть в лагере и послы Стратиотика получили приказание удалиться в свои палатки. Они провели тревожную ночь в неведении на счет собственной своей судьбы, особенно Пселл, который вел переговоры и теперь припоминал смелые суждения, какие позволял себе высказывать. На следующее утро Катакалон Кекавмен, назначенный куролалатом, был отправлен вперед для занятия дворца, за ним двинулся в торжественном шествии Комнин, в сопровождении послов, с которыми он вел беседу о предстоящих заботах по управлению, и в ответ на просьбу Пселла: забыть его дерзкие речи, явить себя истинным философом и добродетельным государем, заметил, что ему более нравилась прежняя его смелость, чем теперешнее искательство, обещал однако ж сделать его проедром. К полудню Комнин прибыл на берег пролива. Сюда причалил царский дромон, на нем Комнин переплыл на другой берег и вечером совершил триумфальный въезд в Византию. На следующий день, 2 сентября 1057 г., был торжественный выход в великую церковь, Комнин был коронован и провозглашен императором ¹).

Род Исаака Комнина не был из древних, мы знаем его отца, но наши сведения далее не идут. Его отец назывался Мануил ²), при Василие II он охранял Никею от Варды Склира. Никифор Комнин,

Страт. ставит под 30 авг., прибытие Кекавм. и Комн. под 31 авг., коронацию под 1 сент., и Гфрӧрера, 919—920, который к 31 авг. относит и низложение Страт., и прибытие Кекавм. и Комн., а коронацию к 1 сентября. Лебо, XIV, 419, ошибочна говорит, что Стратиотик царствовал 13 мес. и 9 дней и после низложения жил еще два года; в заблуждение он мог быть введен показанием Лупа, 59, что Стратиотик умер в 1059 г. (впрочем, к этому же году Луп относит и воцарение Комнина). Герцберг, Gesch. d. Byz., 241, тоже повторяет, что Стратиотик два года прожил в качестве частного человека. Допускает также недосмотр Папарригопуло, IV, 324, говоря, что Страт. после низложения ушел в свой «дом, где, кажется, спустя немного был пострижен в монахи».

¹) Psell., IV, 210—234 (Zon., IV, 183, 186, 188-189. Ephr., 139-140). Psell., IV, 361—366, 408. Attal., 53—59 (Manass., 270—271). Cedr., II, 619—637 (Zonar., IV, 185-188, 190-191. Glyc., 600). Arisdag., 109, 118-119. Matth. d’Ed., 103-104. Michel Ie Grand, 291.

²) Cedr., II, 427—428, называет его Мануилом Эротиком, но фамильное название его (Комнин) восстановляют Никифор Вриевний и Анна Комнина.

— 81 —

назначенный Василием II правителем Васпуракана, в 1026 г. поднявший знамя восстания против Константина VIII и за то ослепленный в 1027 г., был, по всей вероятности, брат этого Мануила. Никифор Комнин потомства не оставил, но у Мануила было два сына, Исаак и Иоанн, и дочь ¹). Сыновья Мануила были поручены отцом императору Василию II и им отданы на воспитание в студийский монастырь, потом взяты ко двору и получили назначения. Старший, Исаак, женился на Екатерине, принадлежавшей к болгарскому царскому роду ²), дочери болгарского царя Самуила ³), сестре Аарона ⁴). От этого брака у Исаака родились: сын Мануил и дочь Мария. Мануил упоминается тогда, когда Исаак был еще стратопедархом (с каковой должности был смещен Феодорой), ко времени вступления Исаака на престол его уже не было в живых, оставалась только Мария, которая пережила отречение отца от престола и в момент его отречения не была еще замужем ⁵). Младший брат, Иоанн Комнин, женился на Анне, дочери Алексея Харона, управлявшего Италией ⁶), и Далассины (жены Харона). От этого Иоанна Комнина и жены его Анны родились 3 дочерни 5 сыновей, из которых один, Алексей Комнин, в 1081 г. вступил на престол ⁷).

Исаак Компин, сменивший Стратиотика в 1057 г., был по своему характеру истый солдат, проникнутый однако ж чувством глубочайшего самолюбия. Изнеженности он не знал, был умерен в пище и питье, отдыхе, сне и во всем другом. Мягкий и приятный в домашней жизни, он, как скоро дело касалось службы, становился серьезен, суров и резок. Таким он проявлял себя всякий раз, когда приходилось заниматься делами и действовать публично, в кругу сенаторов, так что сенаторы замирали в неподвижной позе, объятые страхом. Дела военные он знал прекрасно, обладал искусством военачальника и был страшен

¹) У Исаака был племянник Феодор Докиан, очевидно, по сестре вышедшей за Докиана, Psell., V, 433. Scyl., 648. Вриенний, 92, называет Феодора Докиана «сыном сестры отца» Алексея Комнина.

²) Psell., V, 356-357. ³) Bryenn., 19. ⁴) Cedr., II, 628. ⁵) Scyl., 648—649. Psell., IV, 253; V, 419. Attal., 69.

⁶) В числе катепанов Нижней Италии не упомянут в латинских памятниках Алексей Харон, но есть у Анонима барийского, 332—3, под 1064 и 1068 гг., Apochara, т. е. Абухарес, имя указывающее на сарацина по происхождению, или по вере; грек мог сделать из этого имени, как полагает Гфрӧрер, III, 837—9, Алексея (из Абу) Харона (из Хареса).

⁷) Bryenn., 19. Дочери вышли замуж: Мария за Михаила Таронита, Евдокия за Никифора Мелиссина, Феодора за Константина, сына императора Романа Диогена от первой жены. Между сыновьями Алексей по старшинству занимал третье место; старше его были: Мануил и Исаак, моложе: Адриан и Никифор. Zonar., IV, 235-236 (Glyc., 619).

для врагов, умел также найтись там, где требовалась своего рода дисциплина, точность, порядок, как-то в вопросах финансовых; но в науках не был силен, знанием законов не обладал, предоставлял другим разбирать дела и постановлять решения. Он не доходил впрочем, до крайности, обнаруженной некоторыми другими солдатами на царском престоле, которые презирали науку и ученых; учеными он не пренебрегал и сознавал пробел в своем образовании, стыдился его, всячески скрывал. Являясь в заседания сената, он становился молчалив, несмотря на то, что при других случаях бывал речист; если начинал говорить, то говорил медленно, долго собираясь с мыслями, обдумывая каждое слово; многословить он предоставлял другим, с своей стороны считал достаточным для обнаружения воли жест, движение руки, наклонение головы, а если подавал звук, то каждое слово было под счетом. Такой системы он держался с тою целью, чтобы как-нибудь не обнаружить суждения опрометчивого, в форме несообразной с царским достоинством. С этою же целью он предоставлял другим писать судебные решения и излагать законы,—опасался, чтобы не погрешить против правильности языка, не допустить орфографической ошибки. Он сожалел, что многого не знал, хотел узнать от других, более его сведущих, но самолюбие и гордость останавливали ето желания. Пселл рассказывает о себе, что часто Комнин, желая выведать что-нибудь от него, делал это с околичностями, искусно опутывал словами и нередко достигал цели; но когда Пселл, догадавшись, к чему клонится речь царя, сразу давал ответ и разоблачал таким образом хитрость, он опускал глаза и краснел, точно в чем уличенный. В высшей степени гордый, Комнин не мог вынести противоречия и обличений, ни прямых, ни косвенных ¹). Высокомерное обращение он простирал не только на посторонних, но и на близких родственников: его брат Иоанн, приезжая во дворец, должен был издали сойти с лошади, подойти пешком и не иначе был допускаем пред царские очи, как по предварительному докладу и разрешению, наравне с остальными подданными. Комнин не только в обращении с подданными обнаруживал приемы сурового солдата, но поступал, как солдат, и в делах государственных, не оценивая и не взвешивая своих действий по примеру того, как он оценивал и взвешивал слова в заседаниях сената: правило его было—брать натиском, штурмом, и все рубить с плеча. Замечая прорехи и слабости в государственном организме, допущенные в предшествовавшие царствова-

¹) Между прочим, патр. Керулларий пострадал за то, что не сообразовал своих действий с этой чертой характера.

83 —

ния и требовавшие осторожного и постепенного исправления, он без дальних рассуждений стал все ломать и переделывать по своему, забывая, по словам историка, что и Бог создал мир в шесть дней, и считая немыслимым делать что-нибудь не в один день, а в более продолжительный срок ¹). Лучшим символом принятой Комнином правительственной системы может служить отчеканенная по его приказанию монета, на которой он изображен с обнаженным мечом в руке ²).

Так как движение, кончившееся низвержением Стратиотика и возведением на престол Комнина, имело чисто военный характер, то в столице опасались, что наступит военный режим и мирные граждане будут отданы на жертву солдатам. Это, может быть, и случилось бы, если бы не Комнин был избран военною партией в императоры, а человек более одностороннего направления. Но Исаак Комнин, хотя солдат по натуре, понимал значение гражданского элемента в государстве и сознавал необходимость поддерживать равновесие между этим элементом и военным. Он, завладев столицей, немедленно же, во избежание возможных беспорядков и насилий, распустил войско по донам, наградив его по заслугам и обещая опять созвать, как скоро встретится надобность для борьбы с внешними врагами ³). Политический горизонт после того прояснился, настроение граждан просветлело. Деятельность Комнина по внутреннему управлению, согласно с самым существом переворота, должна была получить направление противоположное тому, какого держались его предшественники, покровительствовавшие гражданской партии и расточавшие сокровища в пользу ее выходцев. Она, действительно, и направилась в эту сторону, но опять таки не односторонне, а с рассуждением. Между политическими деятелями прежнего времени, принадлежавшими к гражданской партии, были люди способные и достойные, приобретшие известную опытность, и так как Комнин понимал, что гражданская часть в механизме государственного управления должна занимать свое место, то он не нашел ничего лучше, как вверить заведывание ею именно этим людям, стоявшим выше его по политическому образованию. В своем заведывании он оставил главным образом войско, ту сферу, в которой авторитетность его была неоспорима. Исаак Комнин сделал своим первым министром Константина Лихуда ⁴), занимавшего эту должность в

¹) Psell., IV, 235—237, 243 245, 249 (Manass., 272). Psell., V, 433—434. Scyl., 650 (Zonar., IV, 197).

²) Attal., 60 (Scyl., 641. Zonar., IV, 191—192. Glyc., 601. Ioel, 63. Ephr., 140. Georg., 882). Matth. d’Ed., 104—105. Снимокмонетыy Saulcy, Essai de classification de suites monétaires byzantines, pl. XXIV, № 5.

³) Psell., IV, 234—5 (Zonar., IV, 191). ⁴) Psell., IV, 409.

— 84 —

начале царствования Мономаха. Он приблизил к себе многостороннего ученого, Михаила Пселла, тоже пользовавшего значением при Мономахе, часто с ним беседовал, спрашивал у него мнений о делах ¹), отправляясь в поход, поручал ему, вместе с другими, иметь наблюдение за государственным управлением, доносить ему о ходе событий, и сам на имя Пселла адресовал письма с известиями о своих военных успехах ²). И к другим достойным людям, даже из приверженцев Михаила Стратиотика, до последней минуты остававшимся верными низвергнутому императору, он относился с уважением, отдавал должную дань их достоинствам, самую их стойкость и верность прежнему императору относил к числу заслуг ³). Но вместе с тем Комнин стал безжалостно гнать все, по его мнению, недостойное, не колеблясь принялся отсекать все болезненные, на его взгляд, наросты, которые назрели на государственном организме в прежнее время. Центральною артерией византийского государственного организма была фискальная система и на нее направил взоры император,—он задался целью возвратить казне все, что она потеряла. Приближенные Стратиотика. позднее других попользовавшиеся на счет казны, впечатление от деяний которых было самое свежее, прежде всего пострадали: имущество их было отнято в казну и они лишены почестей. Не ограничиваясь царствованием Стратиотика, Комнин перешел к более древнему времени, и кто еще процветал из деятелей того времени, доедая лакомые куски, полученные от государства, теперь лишился благосостояния. Не остались даже незатронутыми интересы многих представителей военного сословия, которым удалось в былое время захватить на свою долю кусок яри дележе. Комнин не постеснялся наконец простереть руку на церкви и монастыри, разбогатевшие на счет государственной благостыни: все направилось к своему первоисточнику. Государственные субсидии были прекращены, содержание должностных лиц уменьшено ⁴).

Понятно, что такою политикой Комнин нажил себе массу врагов: территориальная аристократия лишенная земель, чиновная аристократия ограниченная в жалованье, духовенство потерявшее имущество,—все должны были перейти и действительно перешли в лагерь недовольных. Недовольство легко могло пробиться наружу и, по обычаям византийского государства, выразиться во враждебных правительству действиях. Первые признаки такого настроения обнаружились в протесте константинопольского патриарха Михаила Керуллария, выступившего на защиту церковных инте-

¹) Psell., IV, 245. 416; V, 433. ²) Psell., V, 419, 304. ³) Matth. d’Ed., 104. ⁴) Psell., IV, 242-243 (Zon., IV, 192—193). Attal., 60—61, 71 (Scyl., 642).

— 85 —

ресов. Но Комнин сломил оппозицию, принеся патриарха в жертву своему гневу. Поступок с патриархом не укротил, однако ж недовольных. Между ними началось какое-то подозрительное брожение. Когда Комнин находился в походе против печенегов, в сентябре 1059 г., до него дошел слух, что в М. Азии поднялось восстание, и это заставило его поспешить в столицу. Слух оказался ложным ¹). Тем не менее, самая возможность его появления указывала на то, что в воздухе носилось что-то недоброе, что если восстание не сформировалось, то все-таки готов был материал, из которого оно могло сформироваться и, может быть, делались какие-нибудь попытки в этом смысле. Не долго, вероятно, пришлось бы ожидать времени, когда горючие вещества, накопившиеся у подножия трона, вспыхнули бы ярким пламенем, если бы случай не подоспел на помощь и не пособил поколебать трон прежде, чем начался пожар.

Спустя некоторое время по возвращении из похода, когда Комнин успел успокоиться от взволновавшего его неверного слуха, он, с целью развлечься и забыться от государственных забот, отправился на охоту ²) за кабанами в окрестности Ефеса. Здесь он простудился, с ним сделался сильный лихорадочный припадок, через три дня припадок повторился, император переправился в столицу, во Влахернский дворец, переночевал в нем и на следующее утро, когда он, страдая от обнаружившегося плеврита, собирался переехать из Влахернского в большой дворец, его окружили приближенные и, вместе с патриархом, стали убеждать отречься от престола и постричься в монахи. Увещания увенчались успехом: Исаак Комнин отрекся от престола в пользу Кон-

¹) Attal., 68 (Scyl., 646—647).

²) Охота Комнина и случившаяся во время ее болезнь облеклись в представлении народа в форму легенды. Легенда носит следы церковного влияния, смысл ее тот, что гнев Божий постиг царя за его беззаконный поступок относительно церкви. Основанием легенды послужил действительный «акт: охота на кабана. В легенде замечаются постепенные наслоения, указывающие на постепенность ее образования В первоначальной редакции она читается у Атталиота, 69, кот. говорит, что Комнин был испуган ударом молнии. В дальнейшей редакции она записана у неизвестного источника Скилиция, 647 (Zonar., IV, 196. Glyc., 602—603. Ephr., 141—142. Ioel, 64. Georg., 883), по словам которого показался молниеносный свет в Неаполе (ныне Scalanuova, к югу от Ефеса,—Forbiger, Die alte Geogr., II, 191) и появился кабан, которого царь преследовал до моря; кабан исчез в море, а царь вдруг был поражен молниеносным светом, упал с лошади и стал источать пену; оглушенный, он, в бессознательном состоянии, положен был в лодку и отправлен во дворец. Гфрӧрер, III, 636—640, во всем стремящийся открыть таинственный смысл, видит в легенде аллегорическое изображение событий, а именно: во время охоты в Лидии сила, превзошедшая силу царя, со свирепостью дикого вепря, поразила Комнина и свергнула его с престола в монастырь.

— 86

статина Дуки, постригся в монахи я отправился в студийский монастырь, где провел остаток своей жизни (по свидетельству писателя XII в. ¹), один год) в монашеских подвигах ²). Принимая во внимание наиболее надежное свидетельство, что Комнин царствовал два года и три месяца ³), можно заключать, что отречение его от престола совершилось в начале декабря 1059 г.

Факт отречения Комнина от престола и пострижения в монашество чрезвычайно загадочен. Историки, сочинениями которых мы пользуемся, как источниками, представляют это дело добровольным актом со стороны императора. Но для беспристрастного читателя кажется странным, каким образом храбрый и мужественный государь, только что возвратившийся с театра военных действий, в разгаре совершенно немонашеской забавы, решается под влиянием какой-то лихорадки или плеврита, которые для его выносливой натуры не должны были казаться чем-нибудь безнадежным, на шаг бесповоротный, противоречивший его личным и фамильным интересам. Трудно найти этому факту полное объяснение, однако ж по немногим имеющимся в нашем распоряжении данным можно догадываться, что в деле отречения и пострижения Комнина нашла себе приложение злостная интрига, хорошо подготовленная и удачно разыгранная, главным руководителем которой был Михаил Пселл, жертвою— Комнин и его семья, человеком пожавшим плоды—Константин Дука.

Генеалогию Константина Дуки нет возможности установить. Минуя легендарные рассказы, возводящие его род ко временам Константина Вел. ⁴), невозможно даже провести филиацию между именами Дук, попадающимися в истории с первой половины IX в., а именно: Андроником, подвизавшимся вместе с Львом Аргиром при Михаиле III ⁵), другим Андроником, процветавшим при Льве VI и умершим в изгнании ⁶), Константином Дукой, выступившим претендентом на престол при Константине Багрян. и погибшим вместе с своим родом, за исключением сына Николая, который убит был позже в сражении с

¹) Bryenn., 23. Гиббон. 865, и Герцберг, Gesch. d. Byzant., 243. по ошибке: два года.

²) Psell., IV, 250, 252—253 (Zon., IV, 196). Attal., 68-69 (Scyl., 647-648. Zon., IV, 196. Glyc., 603. Ephr., 142. Ioel, 64. Georg., 883—4). Bryenn., 20.

³) Attal., 69 (Scyl, 648. Zon., IV, 197. Ioel, 64. Georg., 884. Glyc., 600, круглаяцифра: 2 года). Луп, 59, и Аноним бар., 331, относят отречение к 1060 г., по греч. или пиз. летосч. У Ромуальда сал., 169, неправильно определяется продолжительность царствования Комнина в 4 года. Новейшие исследователя: Гиббон, 865, Лебо, XIV, 434, Папарригопуло, IV, 415, Гфрӧрер, III, 638, следуя свидетельству Кодина, 157, что Комнин царствовал 2 г. 3 м. и 24 дня, относят его отречение к концу декабря, именно к 25 числу. ⁴) Bryenn., 13. ⁵) Cedr., 11,154. ⁶) Cedr., II, 263.

— 87 —

болгарами ¹), третьим Андроником Дукой, по прозванию Лидом, который вместе с сыновьями, Вардой и Христофором, стоял на стороне Склира возмутившегося против Василия II ²). Относительно их нельзя доказать, что Андроник Лид был сын Константина Дуки, или даже его внук чрез сына Николая, точно также нельзя доказать, что второй Андроник был сын первого Андроника. Неизвестно, наконец, какое отношение существует между Константином Дукой, вступившим на престол в 1059 г., и сыновьями третьего Андроника. Словом, в этой области возможны только догадки.

С достоверностью можно сказать, что Константин Дука был родом из Пафлагонии ³), в первый раз женился на дочери ⁴) Константина Далассина, знаменитого претендента на руку императрицы Зои, за сочувствие которому был заключен в тюрьму Иоанном Орфанотрофом. По смерти этой первой жены он женился на другой, Евдокии ⁵) Макремволитиссе, племяннице патриарха Михаила Керуллария, и от нее имел детей, мужеского и женского пола, рожденных до и после вступления на престол ⁶). В восстании Комнина против Стратиотика Константин Дука, вместе с братом, Иоанном, принимал деятельное участие и при начале заговора ему, как и другим, предлагали стать во главе восстания, назвавшись императором, но он благоразумно отклонил от себя эту опасную честь ⁷). Когда заговорщики провозгласили императором Исаака Комнина, Константин Дука был возведен этим последним в звание кесаря, но, по вступлении Комнина на престол, Дука сложил с себя звание—добровольно или против воли, неизвестно—и удалился от двора⁸). Судя по тому, что приверженный Дуке писатель ⁹) говорить о каких-то обещаниях, данных Комнином Дуке, которые не были исполнены, можно полагать, что сложение достоинства кесаря было результатом натянутых отношений между Комнином и Дукой. Принимая во внимание эту

¹) Cedr., II, 268, 280, 288. ²) Cedr., II, 424, 434, 464. Ср. Ducange, Fam. By.zant., 160. ³) Michel le Grand, 291.

⁴) Дюканж, Fam. Byz., а за ним Гфрӧрер, III, 160, и др. ошибочно называют ее Евдокией, смешивая со второю женой. Впрочем Дюканж в издании Зонары, cd. Dind., Vï, 183—184, исправляет свою ошибку. ⁵) Psell., IV, 261, 269.

⁶) Сыновья: Михаил, Андроник и Константин, из них последний порфирородный; дочери: Анна, Феодора и Зоя. Scyl., 659 (Glyc., 606—607. Ioel, 64—65). Младшая дочь, как и младший сын, рождена на престоле. Анна (по Пселлу Арета) поступила в монашество, Феодора вышла за Доминика Сильвио, дожа Венеции. Psell., IV, 267. Dandolo, 247. Ducange, Fam. Byz, 163. Зою сватали будто бы императору Вотаниату, после смерти первой его жены Вердины, Scyl., 733, или если верить Вриевнию, 107 (Anna, 1,141), Алексею Комнину. По Пселлу, IV, 267, был еще один сын, моложе Михаила, старше Андроника, но он умер после вступления на престол Конст. Дуки.⁷) Psell., IV, 262. Cedr., II, 620. ⁸) Psell., IV, 257. ⁹) Psell., IV, 262.

— 88 —

натянутость отношений, можно не без основания заключать, что Дука отправлен был из столицы на службу в провинцию,—получает таким образом значение свидетельство Матвея эд. ¹), что для занятия престола он был вызван из Эдессы, города, которым он управлял. Противоречивое, по-видимому, этому свидетельству показание греческого историка ²), что Дука состоял в числе первых советников Комнина, который удостаивал его дружбы и чести (что следовательно он постоянно находился при особе Комнина), можно относить к тому времени, когда Комнин был еще претендентом, не вступил на престол; нитями, связывавшими тогда их дружбу, служили расчеты финансовые,—Дука был, богат, снабжал Комнина необходимыми для его предприятия деньгами, вообще был изобретателен на счет денег и тем оказывал большие услуги претенденту ³).

Когда Исаак Комнин своими резкими мерами вызвал недовольство в среде подданных и стала подготовляться оппозиция, в планах лиц, принадлежавших к оппозиции, не последнюю роль играли, надо полагать, расчеты на Дуку. Патриарх Керулларий был слишком решительный и искусившийся в делах этого рода человек, чтобы свой протест против церковной политики Комнина ограничивать словесными обличениями и не заглядывать в будущее, в область возможной агитации против Комнина с помощью какого-нибудь претендента на престол. Если же у Керуллария были подобные мысли, то кому естественнее было порадеть, как не мужу своей племянницы? И действительно, у панетириета Керуллария встречаем смутную фразу, что он давно предугадывал, что Дука получит державную власть ⁴). Низвержение Керуллария воспрепятствовало ему осуществить свои намерения относительно Дуки, если даже они были. В сентябре 1059 г. до Комнина доходит слух, оказавшийся неосновательным, что против него поднялось восстание. Историк, посвящая этому слуху краткую заметку в трех строчках, не называет по имени того, на кого молва указывала, как на главного деятеля восстания, говорит только, что это был сановник посланный на восток для улажения вопроса о государственных имуществах ⁵). Если с этим сопоставить, что Дука действует на востоке, в Эдесее, и что Комнину он известен был со стороны своих финансовых способностей, то не будет вполне безосновательным предположение, что такое важное дело, касав-

¹) Matth. d’Ed., 106. ²) Attal, 56. ³) Scyl, 648 (Manass., 272).

⁴) Psell., IV, 380—381: ᾧ καὶπόῤῥωθενπροεγνώκειςτὸκράτοςκαὶἐνἀποῤῥήτοιςσυμβόλοιςἐγνώρισας...

⁵) Attal., 68: τὸνπρὸςἑώανἀποσταλένταπαρ’ αὐτοῦπολιτικὸνἄνδραδιὰτὴντῶνδημοσίωνκτημάτωνἐξίσωσιν(Scyl., 647).

— 89 —

шееся экономических интересов государства, поручено было Комнином именно ему и что молва указывала на него, как на зачинщика восстания. Это предположение находит себе косвенное подтверждение и у Пселла: Пселл ни одним словом не обмолвился о тревогах, волновавших Комнина вследствие слуха о восстании на востоке,—факт сам по себе подозрительный; в то же время, превознося высокие качества Дуки, он замечает, что многие наперед указывали ему царство, его пугали не враги, но приверженцы, он должен был скрываться от них и преграждать к себе доступ, хотя более смелые пренебрегали этим препятствием ¹). Пселл в своих записках не стеснялся хронологией и не заботился о том, чтобы его сообщения стояли на своем месте. Хотя вслед за приведенною заметкой он говорит о времени, предшествовавшем вступлению Комнина на престол, однако ж это не мешает относить его слова ко времени царствования Комнина. Сообщение Пселла достаточно выясняет как происхождение тревожного слуха, так и то, почему и в каком смысле он оказался ложным. Поводом к слуху послужило тяготение к Дуке, его приверженцев, именно людей недовольных царствованием Комнина, слух оказался ложным в том смысле, что Дука не только не старался привлекать к себе этих людей, а напротив всячески от них устранялся. Комнин, как скоро выяснилась эта сторона дела — отношение Дуки—успокоился: он слишком был правдив для того, чтобы принимать несогласные с чувством справедливости меры предосторожности а подвергать человека преследованию за то только, что другие его уважают.

Пселл был в числе приверженцев Константина Дуки. Начало дружбы между ними положено было еще при Константине Мономахе и поводом к ней послужила покупка царем для Пселла дома, принадлежавшего Константину Дуке. Они по этому случаю познакомились, сблизились и Пселл, приобретший силу у Мономаха, своим влиянием был кое-чем полезен Дуке ²). Дружба между ними продолжалась и после Мономаха, Пселл всегда готов был оказать услугу приятелю. Несмотря на то, что он был приближенным советником Комнина, пользовался его доверием и расположением, он не питал к Комнину таких чувств, как к Дуке. Независимо оттого, у Пселла были какие-то основания неодобрительно смотреть на внутреннюю политику Комнина. Может быть, политика Комнина затронула интересы Пселла, у которого тоже был свой кусок государственного пирога, в виде поместья одаренного некоторыми привилегиями, может быть, это поместье было отнято в казну, тем

¹) Psell., IV, 256. ²) Psell., IV. 262.

90 —

более что Пселл был монах, а по взгляду Комнина монахи должны были не только на словах, но и в жизни проводить принцип нестяжательности. Как бы то пи было, Пселл в своем сочинения положительно не сочувствует внутренней политике Комнина и явно ее порицает. Когда Комнин, во время охоты, заболел, Пселл находился при нем и, не чуждый некоторых медицинских сведений, подавал мнение о болезни, несогласное с мнением лейб-медика. Капризный случай устроил так, что мнение Пселла оказалось правильным и император должен был восчувствовать уважение к глубоким медицинским познаниям своего советника. На этом обстоятельстве Пселл, очевидно, и построил интригу. И вот с первых же шагов мы наталкиваемся на странное явление. В тот день, когда обнаружился лихорадочный припадок, и в три следующие дня совершенно не поднималось речи о пострижении Комнина и о преемнике престола. Только на другой день после прибытия царя во Влахернский дворец речь об этом была начата и все дело покончено. В этот, весьма важный для судьбы Дуки, день ои, управлявший Эдессой, оказывается в столице, по первому требованию выступает на сцену и начинает играть роль. В один день невозможно было вызвать Дуку из Эдессы в Византию, очевидно, он был вытребован раньше, но во всяком случае не Комнином, который не предполагал рокового поворота обстоятельств, а кем-нибудь из доброжелателей, в уме которого все было предрешено и план обдуман. Принимая во внимание предшествующие отношения Пселла к Дуке, а еще более взаимные между ними отношения в тот день, когда решался вопрос об отречении и пострижении Комнина, мы можем без колебания сказать, что тут услужил своему приятелю Пселл, немедленно, при первых симптомах болезни царя, отправивший к Дуке гонца с инструкциями. Когда Пселл прибыл к больному Комнину во Влахернский дворец, тот, испытавший уже медицинские познания Пселла, несмотря на то, что при особе его находился первый врач, с доверчивостью протянул своему советнику руку, чтобы он ощупал пульс, — и с этого момента при дворе разносится тревожная весть, что император безнадежен. Немедленно является патриарх, начинается речь о пострижении Комнина ¹). Это был Констинтин Лихуд, из первых министров произведенный в патриархи, товарищ Пселла по политической деятельности, который теперь, ставши во главе церкви, сделался естественным представителем ее интересов, нарушенных Комнином, и в силу этого должен был сочувствовать Пселлу и

¹) Psell., IV, 253.

— 91

помогать ему в его планах, рассчитанных на то, чтобы устранить Комнина и заменить его таким императором, который бы исправил все, что сделано неприятного для церкви и отдельных лиц. Очень вероятно, что Пселл задачу—расположить Комнина к монашеству—всецело предоставил патриарху, а себе оставил другую, более щекотливую, хотя сам же Пселл передает, что когда приговоренный им к смерти Комнин вышел без посторонней помощи из дворца, сел на лошадь, доехал до берега пролива, и взойдя здесь на императорский дромон, отплыл в большой дворец, и когда, не доезжая дворца, Пселл, считавший почему-то нужным отправиться по другой дороге, его встретил, тогда императрица Екатерина, сопровождавшая, вместе с дочерью, императора, заливаясь горькими слезами, сказала: „много обязаны тебе, философ, за совет; хорошо ты нам отплатил, убедив императора перейти к монашеской жизни“, на что Пселл ответил, что не его тут вина, император же заметил, указывая на жену: „она по своей женской манере удерживает нас от лучшей жизни и готова обвинять всех прежде, чем меня“ ¹). По прибытии в большой дворец заведена была речь о преемнике престола. Пселл сам сознается, что император взял его советником по этому делу, и результатом совещания было то, что пренебрежены были ближайшие родственники, около полудня введен Константин Дука, царь рекомендовал его попечениям жену, дочь, брата и других родственников и нарек его императором на словах, не вручив однако ж пока императорских инсигний²). Очевидно, Комнин, человек честный, высоко ставивший государственное благо и ценивший авторитет Пселла не только как врача, но и как политического мудреца, поверивший прежде, что ему не миновать смерти, теперь поверил, что, для высших государственных целей, нужно забыть кровные узы родства и отдать предпочтение Дуке, который способен возвести государство на высоту благоденствия. Позднее муж Анны Комнины, Вриенний, сочинил целую историю ³) о том, как Исаак Комнин пред смертью призвал брата, Иоанна, и держал пред ним речь, убеждая наследовать престол, как тот отказался, как этим огорчилась жена Иоанна и ир. Но в его сообщении ⁴) если есть доля правды, то лишь тот факт, что отречение и пострижение Комнина были величайшим ударом для императорской семьи, для Екатерины, остававшейся вдовой при живом муже, для дочери, не

¹) Psell., IV, 254. ²) Psell., IV, 262—263, 257—8. ³) Bryenn., 21—22.

⁴) Эту историю многие принимают за чистую монету, напр. Лебо, XIV, 427—428, Гиббон, 865, порицает даже по этому поводу Иоанна, называя его (фиктивный) поступок преступным забвением долга».

пристроенной еще замуж, и для остальных Комнинов; сетования жены Иоанна, у Вриенния, сходны с сетованиями, которые Пселл влагает в уста Екатерины, жены Исаака ¹).

Спустя некоторое время после того как сыгран был этот акт драмы—Дука назначен императором, не формальным однако ж образом, император вдруг почувствовал себя лучше. Сомнение закралось в его душу на счет всего, что доселе ему внушали: и на счет болезни, которую выдавали за смертельную, и на счет назначения преемника, и насчет пострижения в монашество, к которому он склонялся, но еще не выполнил. Лучь истины, вероятно, проник в его голову и он стал догадываться об интриге и колебаться в принятых решениях. Момент был критический. Константин Дука пришел в ужас от мысли, что интрига может разоблачиться и ему не миновать возмездия. Он обращается к Пселлу, творцу и главному двигателю всей махинации, и просит так или иначе спасти его. Просьба была лишняя: минута была для самого Пселла, для всей его будущности столь же опасная и роковая, как и для Дуки. Если бы не удалось довести дело до конца и интрига обнаружилась, пришлось бы рассчитываться весьма дорого. Пселл решается на отчаянный шаг; он обнадеживает, ободряет Дуку, призывает к царской постели патриарха, с тем чтобы он поддерживал Комнина в прежнем монашеском настроении и был наготове во дворце на случай надобности, в то же время сажает Константина Дуку на царский трон, надевает ему красные туфли на ноги и делает распоряжение, чтобы собирались сановники для принесения поздравлений новому императору. Когда чины собрались, Пселл подал им пример,—первый начал славословие и поклонение. Рубикон был перейден, формальность исполнена и удалась благополучно. Это было к вечеру. Обойденному на всех путях Комнину, для которого навсегда был отрезан доступ к ступеням трона, который был изменнически покинут своими приближенными и, видя вокруг себя одних недоброжелателей, раздраженных его внутреннею политикой, не мог и думать об успешной борьбе за свои права, ничего не оставалось делать, как сыграть эпилог драмы: он облачился в монашеское платье, оставил дворец, сел на корабль и отправился в студийский монастырь доживать свой век или, как тонко выражается Пселл, для которого было бы интересно, в видах прикрытия интриги, чтобы болезнь действительно оказалась смертельной, умирать медленною смертью ²).

Константин Дука не забыл услуги, оказанной ему Пселлом. После

¹) Psell., IV, 254. ²) ἐκεῖσε δυσθανατῶν ἦν. Psell., IV, 263—264.

— 93 —

своего провозглашения, он выразил ему глубокую признательность и, во все время царствования, удостаивал близости к себе, был расположен более, чем к другим, проявлял всевозможные знаки благосклонности и вручил ему воспитание своего старшего сына, Михаила ¹). Но Дука хорошо знал, что не один Пселл, хотя бы даже в союзе с патриархом, произвел переворот, что тут действовала целая партия, масса людей, считавших себя обиженными Комнином, недовольных его правлением,— Пселл потому и действовал так смело, что чувствовал под своими ногами твердую почву, опирался на сочувствие многих, от которых ожидал поддержки в случае нужды. Константин Дука должен был принять в соображение интересы этих людей и оправдать ожидания, на него возлагавшиеся. И действительно, он принимается за исправление того, что сделано было Комнином неприятного, лица удаленные им и лишенные почестей возвращаются и восстановляются в достоинствах ²). Деятельность Дуки по управлению государством тоже пошла по направлению, противоположному направлению Комнина. Пселл замечает, что он объединил два доселе враждебных элемента, сословие гражданское и военное ³), но эти слова верны лишь в том отношении, что представителям военного сословия он не преграждал дороги, точно также как и представителям сословия гражданского. Совсем другой вопрос, какого рода была та деятельность, на которую преимущественно обращал внимание Дука. Военными делами он совершенно пренебрегал, забывал о них; будучи по природе человеком характера мирного, хотя по рождению и социальному положению принадлежа к сословию военному, он направлял свои заботы на ту сферу государственной жизни, которая отвечала его внутренним наклонностям. Наклонности его известны были Комнину, известны они были и той партии, которая благоприятствовала его возведению на престол, за них партия, может быть, и предпочла Дуку кому-нибудь другому и еще вопрос — имел ли бы он успех, если бы по своей натуре представлял задатки иной деятельности. Дука обратил все свое внимание на мирные государственные отправления, на правосудие и еще более на фискальную систему, относительно которой он обнаружил большие способности, еще не будучи императором ⁴). Пристрастие в этом отношении он довел до крайности, развилось сутяжничество и в судебной практике возобладала система конфискаций. Для людей военного сословия, искавших выгодной работы, представлялся единственный исход: окунуться в сферу, столь любезную императору; поэтому сутяж-

¹) Psell., IV, 256, 259. ²) Attal., 71. ³) Psell., ІV, 265. ⁴) Attal., 76.

94 —

ничество входит в нравы военного сословия и стратиоты превращаются в сборщиков податей.

Такой порядок вещей не мог быть приятен истинным патриотам, которые видели, что военное дело приходит в упадок, внешние враги государства становятся смелее и безнаказанно разоряют пограничные области. Патриоты были как в гражданском, так и в военном сословии, и если односторонняя политика Дуки объединила более своекорыстных и недальновидных представителей того и другого сословия, живших лишь настоящим и не заглядывавших в будущее, то неодобрительный взгляд на эту политику, вредную для будущих судеб государства, соединил в одно целое тех людей из среды мирных граждан и стратиотов, для которых польза отечества стояла выше личных интересов. Эти люди с сожалением вспоминали о честном и храбром Исааке Комнине, с грустью видели, что новый царь далеко не похож на него, что при обстоятельствах, в каких государство тогда находилось, он совершенно не на месте, что для защиты от врагов нужен опять или Комнин, или другой на него похожий.

На счет людей принадлежавших к этому лагерю, с патриотическим направлением, мы относим заговор, обнаружившийся 23 апреля 1060 года ‘), когда, без сомнения, был еще жив Исаак Комнин. В праздник св. великомученика Георгия Константин Дука, согласно постановлению царя Мономаха, завещанному преемникам, отправился в Манганы, в основанный Мономахом монастырь св. Георгия, с тем чтобы внести положенный вклад и провести день в монастыре. Заговорщики, в числе· которых были не только простые граждане, но и люди знатные, а также воины, как сухопутной армии, так и флота, с ведома городского эпарха, составили план государственного переворота. Решено было устроить так, чтобы на берегу, близь монастыря, не находилось царской трииры, в городе же, пользуясь отсутствием царя, произвести народное смятение и овладеть стражей. Предполагалось, что когда весть о возмущении достигнет царя, он поспешит на берег, чтобы сесть на корабль и плыть во дворец, но корабля не найдет. Между тем к этому времени подоспеет судно, управляемое заговорщиками, царь по необходимости сядет на него и поплывет, по дороге же заговорщики его утопят. Сделало так, как было условлено, но не все удалось. Народ стал скопляться на городской пло-

¹) Историки, не указывая года, говорят только, что он произошел в праздник великом. Георгия. Но поелику они помещают рассказ о заговоре в саном начал царствования Дуки, то основательнее относить его к 1060, а не к 1061 г., как делает Муральт, II, 6.

— 95 —

щади и шуметь, вестники один за другим поспешили в Манганы с докладом о возмущении. Царь с женой с детьми отправился из монастыря на берег, здесь царской трииры не нашел, но и корабля с заговорщиками пока еще не было. Тут случай пришел ему на помощь; он встретил чью-то лодку и, недолго думая, сел в нее и отправился во дворец. Когда он несколько отплыл, появился корабль с заговорщиками, которые стали убеждать царя перейти на их судно, как более удобное и годное для плавания. Дука не сдался на убеждения и благополучно прибыл во дворец. Между тем брат его, Иоанн, с войском прошел чрез городскую площадь и принудил толпу разойтись по домам, городской эпарх тоже оказался ревностен задним числом,—явился на площадь и присоединился к Иоанну. Зачинщики бунта разбежались—кто в великую церковь, кто в дома и разные укромные места, но суд их разыскал. Следствие открыло виновных, которые были подвергнуты наказаниям, бичеванию, заключению в тюрьму, пострижению, но главным образом конфискации имущества и ссылке, смертью никто не был казнен. Знавший о заговоре эпарх города был наказан в числе первых: имущество его конфисковано и он сослан ¹). Мотивы этого заговора, равно как вопрос о том, в чью пользу он направлялся, у историков не выяснены. Заметка Атталиота ²) о заговорщиках, недовольных будто бы тем, что император не обнаруживал благородных качеств, не держался твердо своего слова и забывал о царских милостях, ничего не объясняет. Несколько прояснить дело может лишь то обстоятельство, что в заговоре принимают участие войска; отсюда позволительно заключать, что поводом к неудовольствию было пренебрежение военным делом. Каково было окончательное намерение заговорщиков, кем предполагали они заменить Дуку, трудно сказать: могли стремиться к реставрации Исаака Комнина, могли иметь в виду и другого кандидата на престол.

Кроме этого заговора, других проявлений оппозиции, направленных, против трона, не было, —остальное время царствования Дука провел не тревожимый претендентами ³). Но это не значит, что партия патриотов совершенно прекратила свое существование. Ей нанесен был лишь удар, и чтобы оправиться от него, требовалось время. По смерти Константина Дуки она опять выступила на сцену и добилась своей цели.

На шестом году царствования, в октябре 1066 г., Константин Дука заболел, болезнь продолжалась семь месяцев и в мае 1067 года

¹) Attal., 71—75 (Scyl., 651—652. Zonar., IV, 197—198. Glyc., 604). Psell., IV, 267—268. ²) Attal., 72. ³) Psell., IV, 270.

окончилась смертью. Всего он занимал престол семь с половиною лет ¹) и сошел в могилу, имея от роду шестьдесят лет с небольшим ²).

Когда Константин Дука заболел, он поручил своих детей попечениям брата своего, кесаря Иоанна, и патриарха Иоанна Ксифилина. Пред смертью же он отдал детей на попечение своей жене Евдокии, которая по смерти мужа и наследовала престол, в качестве регентши, с сыновьями: Михаилом, Андроником и Константином ³). Скилиций заимствовал из неизвестного источника и внес в свою хронику известие, повторяемое последующими историками, как не подлежащее сомнению, что Константин Дука пред смертью взял от всех сенаторов подписку в том, что никого, кроме его детей, не изберут в цари; расписалась и Евдокия, давшая обещание ни за кого, по смерти своего мужа, не выходить замуж; документ был отдан патриарху на хранение⁴). Это известие находится в связи с сообщаемым затем у Скилиция известием о том, как Евдокия, при посредстве одного евнуха, сумела склонить патриарха уничтожить подписанный ею документ, убедив его, что желает выйти замуж за его брата ⁵), Варду Это известие имеет вид памфлета на патриарха Ксифилина; обязано оно своим происхождением какому-то антицерковному писателю и не заслуживает доверия по многим причинам. Во-первых, оно противоречит характеру Ксифилина, который в своем аскетическом подвижничестве не мог до такой степени быть привержен к развратному родственнику, во-вторых представляется несообразным по грубости обмана, едва ли даже мыслимого, потому что невозможно было скрыть от патриарха план избрания на царство Диогена (а

¹) Attal., 92 (Scyl., 659. Ioel, 64—65. Zonar., IV, 202; Glyc., 604, 606; Manass., 274, и Georg., 885,—семь лет, круглая цифра; Ephr., 142, —12 лет, без сомнения, по ошибке переписчика). Psell., IV, 260,—семь лет; круглая цифра. В каталоге продолжателя Георгия, 920, ошибочно 8 л. и 3 м., в каталоге Кодина, 157,— 7 л. и 6 м. Из западных писателей верно определяют время его смерти (в мае 1067) Lup., 59, Chron. brev., 278, Dandolo, 246, Anon. Bar., 333 (в 1068 г. по пизанск. летосч). Неправильно: Rom. Sal., 171 (в 1066 г. на 6 году правления), Michel le Grand, 291 (девять лет царствования).

²) Psell., IV, 269 (Scyl., 660. Zonar., 202. Ioel, 65).

^δ) Psell., IV, 269. Scyl., 659 (Zon., IV, 201). Старший сын, Михаил, предназначен был царствовать единодержавно, Psell., IV, 273, поэтому Пселл, 270—271, говорит только о нем и еще о Константине, во внимание, вероятно, к его порфирородности; Андроник совсем не упомянут. Тоже делают Вриенний, 123, и Вильгельм апулийский, 265. У Лупа, 59, и Матв. эд., 159, сделано еще последовательнее,—назван преемником Дуки один его сын Михаил.

⁴) Scyl., 659 (Zon., IV, 202. Mandss., 273—274. Ioel, 65. Glyc., 607. Ephr., 145). ⁵) По варианту Зонары, IV, 205, за Варду, племянника Ксифилина.

⁶) Scyl., 665—666 (Zon., IV, 204—205. Ephr., 145. Glyc., 607—608,—представление спутанное).

— 97

ве Варды), после того как о нем подавалось мнение в заседании сената ¹), в-третьих наконец это известие не подтверждается Пселлом, который, будучи противником вторичного замужества Евдокии, не преминул бы упомянуть о подписке, если бы она существовала. Взятие от Евдокии подписки не выходить замуж представляется, кроме того, непонятною мерой: по смыслу Скилиция, это было средством сохранить престол для детей Константина; но из дальнейшей истории оказывается напротив, что важнейшим мотивом для Евдокии к вторичному выходу замуж была опасность для ее сыновей лишиться престола, с целью между прочим предотвратить опасность она решилась на замужество ²). Историки, писавшие после Скилиция, сознавали, что эта мера, в том виде, какой сообщен ей Скилицием, не оправдывается с точки зрения здравого смысла, и пытались поэтому представить более рациональное объяснение, которое, понятно, для нас не имеет обязательной силы ³). Показание Скилиция следует отнести к разряду легенд, не лишенных однако ж некоторого внутреннего значения в том отношении, что основой легенды послужили факты действительные, а именно: а) по первоначальному плану Константина Дуки патриарх, вместе с кесарем Иоанном, предназначался в опекуны к его детям, причем могло иметь место какое-нибудь письменное обязательство,—поэтому, может быть, сообщение о подписке поставлено Скилицием непосредственно за туманным сообщением его же о приобщении кесаря Иоанна к секретным намерениям ⁴); б) первоначальным намерением Евдокии было не вступать во вторичный брак; это вполне соответствовало интересам той антипатриотической партии, которая была в силе при Константине Дуке и рассчитывала удержать свое значение под управлением женщины, в малолетство детей Константина Дуки; к этой партии принадлежал Пселл, кесарь Иоанн, многие сенаторы и первоначально к ней же принадлежал патриарх Ксифилин; партия в общем собрании пат-

¹) Attal., 101. ²) Psell., IV, 272.

²) Так Manass., 273 (Georg., 883), говорит, что Дука боялся за молодость жены, чтобы, вышедши замуж за другого, не имела детей, которые устранили бы собственных его детей.

⁴) Scyl., 659: καίσαρα δὲ τὸν αὐτοῦ ἀδελὸν Ἰωάννην προχείρισάμενος κοινωνὸν βουλευμάτων μυστηριωδῶν καὶ σκεμμάτων ἐτίθετο. Гфрӧрер, III, 675—679, по поводу этой фразы, неясной, может быть, и для самого автора, пишет целый трактат, сущность которого та, что в византийском государстве немногие только знали формы устройства, что это устройство определялось пунктами секретного договора, заключенного во время переворота 1059 г.; пункты, по мнению Гфр., были следующие: а) право сената избирать императора, б) разделение императорской власти между многими лицами и в) положение патриарха, как судьи, между аристократией пера и императором.

— 98

риарха и членов сената укрепила Евдокию в мысли не вступать во второй брак ¹); в) патриарх Ксифилин, принадлежавший сначала к антипатриотической партии, понял потом несостоятельность ее стремлений с точки зрения истинных интересов государства, перешел в лагерь патриотов и своим влиянием много содействовал их успеху.

Евдокия, получив в свои руки власть, не входила в мелочи государственного управления, предоставив их приближенным; сама главным образом занялась воспитанием детей, при помощи Пселла, воспитателя старшего сына, Михаила ²). Партия, пользовавшаяся влиянием при Константине Дуке, продолжала руководить государственными делами, давая на такое же направление, какое они имели при Константине; по-прежнему империя находилась в крайне стесненном положении со стороны внешних врагов. Кружок патриотов, смолкнувший после неудачной попытки в начале царствования Константина Дуки, теперь стал громко провозглашать своп требования, говоря, что для государства нужен такой царь, который бы устроил дела и победил врагов. Кружок заручился сочувствием патриарха Ксифилина и стал пропагандировать свои мысли во влиятельных сферах. Он сделал попытку перетянуть на свою сторону и Пселла, но попытка не удалась. За то, что важнее, он сделал капитальное приобретение в лице Евдокии. Как женщина умная, заботливая мать, и сама пропитанная патриотизмом, она, по необходимости подчиняясь влиянию советников унаследованных после мужа, сознавала в тоже время справедливость требований патриотов и готова была пожертвовать собою для отечества и для детей, т. е. выйти замуж. Необходимость жертвы мотивировалась в ее уме тем, что в случае если бы она отказалась от нового замужества, могло произойти одно из двух: или все оставалось бы statu quo, к явному вреду для государства, или сам народ поставил бы над собою воинственного царя, ко вреду для ее детей, которые при этом легко могли бы лишиться царства ³).

Патриоты нашли и достойного кандидата на престол в лице Романа Диогена. Род Романа Диогена считался древним и славным. Однако ж из его предков мы можем назвать только его отца, Константина Диогена, который был женат на племяннице Романа Аргира (дочери его брата Василия Аргира), был одним из энергических приверженцев Феодоры и загадочно погиб под тягостью допроса, произведенного Иоанном Орфанотрофом ⁴). Роман Диоген был родом из Каппадокии⁵), владел име -

¹) Attal., 92. ²) Psell., IV, 271 (Zon., IV, 202).

³) Attal., 96 (Scyl., 663. Glyc., 607. Zon., IV, 203). Zonar., IV, 203. Psell., IV, (269 Scyl., 659); Psell., IV, 272-273 (Zon., IV, 203).

⁴) Psell., IV, 275-276 (Zon., IV, 203). ⁵) Attal., 99.

— 99

виями в христианской феме ¹). Он управлял сначала придунайскими городами, потом Константин Дука назначил его правителем Сардики и возвел в чин вестарха за победу над печенегами. Роман Диоген видел неспособность правительства, не могшего защитить государства от внешних врагов, и задался мыслью прийти на помощь, а для этого захватить в свои руки верховную власть. Свой замысел он скрывал до смерти Константина Дуки, но потом явно обнаружил и стал делать приготовления, рассчитывая добиться престола при помощи угров. Один из его советников, какой-то армянин изменил ему и предательски захватил; он убедил Диогена разослать людей для агитации среди местного населения и стратигов, и когда тот, послушавшись, ослабил свои силы, армянин стал доказывать туземцам, что Диоген затевает предать их уграм, с которыми сносится. Овладев при помощи туземцев Диогеном, армянин, в надежде на щедрую награду, представил его в столицу и отдал в руки правительства Евдокии. Роман Диоген подвергнут был суду, во всем сознался и присужден к смертной казни. Он приведен был для выслушания приговора в окончательной форме и императрица присутствовала при этой формальности. Наружный вид Романа Диогена произвел впечатление на Евдокию. Диоген был приятен на взгляд, широкогрудый и широкоплечий, с благородною осанкой, с красивыми, не то светлыми, не то черными глазами. Жалость наполнила сердце императрицы при мысли, что такой видный, симпатичный и дышащий здоровьем мужчина должен умереть, на глазах ее показались слезы ²), сенаторы же, заметив чувство сострадания в императрице, тоже оказались снисходительными и, вместо смертной казни, Диогену назначена была высылка на родину, в Каппадокию. Но недолго он там оставался: к празднику Рождества Христова 1067 г. он был вызван в столицу и в самый день праздника, во время великого выхода императрицы и ее детей в храм св. Софии, возведен в магистры и назначен стратилатом ³).

Вызов Диогена показывает, что в пользу его происходила какая-то

¹) Attal., 146.

²) Зонара, IV, 204, делает при этом случае предположение, что Евдокия, может быть, полюбила Диогена. Манасси, 275, превращает догадку в факт,—говорит, что царица, видя красоту Диогена, воспламенилась к нему любовью. У Матвея эд., 159, дело идет далее: по его словам, Евдокия в начале 518 г. арм. эры (4 марта 1069—3 марта 1070, неверно), призвав тайно одного из магнатов государства, по имени Романа Диогена, допустила его в свое помещение и имела с ним преступную связь. Здесь не лишено значения замечание Пселла, XV, 272, что Евдокия вышла замуж не по склонности к удовольствиям и не по сластолюбию.

³Psell., XV, 275. Attal., 97—100 (Scyl., 663—665. Zon., IV, 203—204. Glyc., 607—608. Man., 274—275).

— 100 —

агитация и что были при дворе влиятельные лица, по расчетам которых необходимо было, чтобы Диоген находился на лицо. Евдокия к тому времени уже решилась вступить во второй брак; предстояло только выбрать мужа. Некоторые предлагали магистра Никифора Вотаниата, управлявшего тогда Антиохией, но были голоса и за Романа Диогена, а именно его сторону держал кто-то из влиятельных сенаторов. Диоген был предпочтен по двум причинам: во-первых он был на лицо, в столице, во-вторых у него не было жены, так как первая жена его к тому времени умерла ¹). Но партия, не допускавшая самой мысли о выходе Евдокии за кого бы то ни было замуж, во главе ее Пселл и кесарь Иоанн, не хотела уступить до после дней минуты. Оставалось одно средство: сломить упорство представителей этой партии неожиданностью и фактом. Вечером, 31 декабря, тайно введен был во дворец Роман Диоген, с ведома царицы; между тем приглашен Пселл и Евдокия начала с ним речь о том, что государство страдает от частых войн и варварских разорений, что необходимо подумать о царе, который бы помог в беде. Пселл заметил, что это дело серьезное, требующее обсуждения. Евдокия улыбнулась в ответ и просила не обременять себя лишними заботами, так как другие позаботились уже и ею избран Роман Диоген. Когда смущенный Пселл обещал завтра присоединиться к этому решению, Евдокия потребовала у него этого не завтра, а сегодня, именно обратилась за его содействием для убеждения старшего сына, Михаила. Но для убеждения Михаила труда не потребовалось. Когда мать объяснила ему, для чего и на каких условиях возводится на престол его отчим, Михаил подошел к Роману Диогену и радушно его приветствовал. Позван был также кесарь Иоанн, который, в виду совершившегося факта, оказал большое благоразумие, признал Диогена царем и «едва не пел брачной песни и не подносил бранных чаш“ ²). Оказала было некоторую строптивость

¹) Первой женой его была сестра вестарха Самуила Алусиана Болгарина, Scyl., 678. От нее он имел сына Константина, которого женил на Феодоре Комниной, дочери Иоанна, младшего брата царя Исаака. В царствование отца Константин принимал участие и погиб в походе своего шурина Исаака Комнина, Bryenn., 24, 99. Кроме того, у Диогена был сын от Евдокии, Никифор, к которому прилагается эпитет ὁ τῆς πορφύρας βλαστός, Zon., IV, 242; о нем во время похода Романа Диог. на восток писал Пселл, V, 226, что он, Пселл, о доблестях отца шепнул на ушко τῷ νέῳ βασιλεῖ καὶ δεσπότῃ μου τῷ καλῷ Διογένει (фамилия вместо имени), на что тот взыграл и улыбнулся. В венец. рукописи Георгия Амарт., 888, 891, говорится еще, кроме Никифора, о другом сыне от Евдокии, Льве, который вместе с Никифором был лишен Парапинаком царских отлитий и обращен в состояние частного человека.

²) μονονοὺ τὸν ὑμέναιον ᾄδει καὶ τῶν ἐπιγαμίων ἐμφωρεῖται κρατήρων. Psell., IV, 274.

— 101 —

императорская охранная стража—варяги, да и то по недоразумению, в предположении, что возведение Диогена совершилось вопреки желанию несовершеннолетних царей и в ущерб их интересам. Когда же вышел к варягам Михаил с братьями и объявил, что все произошло по их желанию, варяги провозгласили Диогена громким и протяжным криком. На следующий день, 1 января 1068 г., утром, Роман Диоген официально провозглашен был императором ¹); управление Евдокии с сыновьями продолжалось 7 месяцев и несколько дней ²).

Евдокия, выходя замуж за Романа Диогена и возводя его на престол, позаботилась о том, чтобы гарантировать интересы детей. С Диогеном заключено было условие, изложенное письменно в формальном договоре и обязывавшее его «не столько повелевать, сколько покоряться“ ³), т. е. управлять не самодержавно, а при участии и в соправлении трех сыновей Константина Дуки. В силу этого договора, Михаил, Андроник и Константин носили титул царей, вместе с Диогеном ⁴), и в официальных бумагах их имена писались рядом с именем Диогена ⁵).

Не дешево обошелся Диогену царский престол, на который .он вступил вопреки желаниям сильной придворной партии. Вожди этой партии с первой минуты царствования Диогена сделались заклятыми его врагами и кончили тем, что погубили его. Во главе партии стоял кесарь Иоанн, который прямо называется „наветником“, строившим козни⁶); Диоген ясно видел нерасположение его к себе, относился к нему с подозрительностью ⁷) и под конец царствования достиг того, что Иоанн, потому или другому побуждению, удалился из столицы в Вифинию ⁸). Вслед за отцом на стороне противников Диогена стояли два его сына, Андроник ⁹)

¹) Psell., IV, 273—274 (Zon., IV, 205). Attal., 96, 100—101 (Scyl., 666). Scyl., 666. Matth. d’Ed., 160. ²) Scyl., 667 (Zonar., IV, 205. Glyc., 607,—круглаяцифра: 7 Мес.). У Кодина, 157: 7 мес. и 10 дней, провозглашение Диогена отнесено к месяцу марту. ³) οὐκ ἄρχοντος ἀλλ’ ὑπείκοντος. Psell., IV, 274, 276. ⁴) Scyl., 670, 698.

⁵) Напр. в одной грамоте города Трани от августа 1072 г., читаем: regnante domino Romano qui et Liogheni, et cum eo regnantibus domino Michahele et domino Constante porhirogenito quam et domino Andronico gloriosissimis imperatoribus nostris. Prologo, 58. Между грамотами неаполитанского архива насчитывается семь, от 1071—1073 гг., Reg. Neapol. arch, monum., vol. V, 47—60, в которых читается: imperante domino nostro Romano et Michaelio seu Andronico et Constantino porfilogenito magnis imperatoribus (в некоторых на последнем месте ставится Андроник).

⁶) Attal., 101 (Scyl., 667. Glyc., 608). ⁷) Psell., IV, 278. ⁸) Bryenn., 43.

⁹) Впоследствии тесть Алексея Комнина, будущего императора, выдавший за него дочь Ирину. Bryenn., 106—7. Дюканж, Fam. Byz., 164—5, 230, ошибочно считает Марию (жену Андроника) женой кесаря Иоанна, кот. таким образом оказывается тестем Алексея Комнина, а Ирину, жену Алексея Коми., называет женой Георгия Палеолога, между тем как женой последнего была Мария, сестра Ирины.

— 102 —

и Константин, особенно первый, игравший роль в два роковые момента жизни Диогена, в первый раз содействовавший его пленению турками, во второй—его ослеплению ¹). Кесарю Иоанну не уступал во вражде к Диогену Пселл, притворно показывавший преданность, подававший, по-видимому, прекрасные советы ²), а в действительности ненавидевший его ³); Диоген со своей стороны отвечал ему наружными знаками внимания и благосклонности ⁴), но в тоже время не переставал зорко за ним наблюдать я для этого, отправляясь во второй и третий походы против турок, брал его с собою ⁵); Пселл имел решающий голос при рассмотрении вопроса о низложении Диогена ⁶). К этой же враждебной Диогену партии принадлежал Никифор Палеолог ⁷), один из советников, находившихся при дворе, а также некоторые офицеры, сопровождавшие Диогена в походах, между ними соперник Диогена по кандидатуре в мужья Евдокии, Никифор Вотаниат, который, как ненадежный, во время третьего похода был удален Диогеном из армии, вместе с другими подозрительными личностями⁸). Партия, враждебная Диогену, ненавидела его, как представителя военного направления, на этот раз отожествившегося с направлением патриотическим, но прямо своей ненависти не высказывала: благовидным предлогом, лозунгом своим она поставила интересы династии Дук. Партия приписывала Диогену тайные планы нарушить договор и достигнуть самодержавия, с устранением сыновей Константина Дуки и матери их, Евдокии, она видела уже начало осуществления планов в той природной самонадеянности и резкости⁹), с какими Диоген относился к жене и советникам—вельможам; походы на восток, неприятные представителям партии по принципу, от которых поэтому они всеми силами удерживали Диогена¹⁰), объясняемы были желанием императора совершить что-нибудь доблестное, с тем чтобы достигнуть популярности и, опираясь на заслуги, идти прямо к цели, самодержавному правлению,—оттого будто бы каждый поход прибавлял Диогену спеси и делал его смелее. Втаком

¹) Attal., 161 (Scyl., 698. Zon., IV, 215). Attal., 168, 169 (Scyl., 702. Glyc., 612).

²) Psell., IV, 275, 276. ³) Scyl., 688. ⁴) Psell., IV, 275; V, 226.

⁵) Psell., IV, 277; V, 225. Что Пселл участвовал в третьем походе, есть намек IV, 278: ὃ δὲ με διέλαθεν..., но в решительной битве, кончившейся пленом Диогена, Пселл не присутствовал, слышал только о ней от других, ΙV, 279, он воротился с пути от Кесарии, V, 455. ⁶) Psell., IV, 281. ⁷) Scyl.., 688.

⁸) Scyl., 690.

⁹) О его самонадеянности свидетельствует вся история военных предприятий. О его природной, прямой и открытой, суровости, можно судить по нескольким фактам, рассказанным современным ему историком, каковы: умерщвление пленных, наказание солдата за кражу осла, разговор с султаном. Attal, 106, 153, 165.

¹⁰) Scyl., 688, В числе удерживавших Диогена от похода поименованы: Палеолог, Пселл и Иоанн кесарь.

— 103

тоне изложено царствование Диогена в записках одного из самых видных представителей партии, Пселла ¹). Девиз выставлен был весьма удачно и освещение деятельности Диогена в устах его противников получало правдоподобный вид. Партия поэтому сильно импонировала при дворе. Даже Евдокия усомнилась в правдивости Диогена и в искренности данных им обещаний; в своих колебаниях она искала утешения у Пселла ²), который, как легко догадаться, едва ли излил вполне целительный бальзам на ее душу. Нечего и говорить об ее сыновьях, на которых влияние вождей партии должно было сказаться сильнее, чем на Евдокии,—они, а особенно воспитанник Пселла, Михаил, были недоброжелателями Диогена, такими же, как Иоанн кесарь, „наветниками“ ³); поэтому Диоген, отправляясь в первый поход, взял с собою своего пасынка, Андроника, по объяснению писателя ⁴), для того, чтобы в случае если будет убит, Андроник заступил его место, а также чтобы иметь в нем заложника. Для борьбы с внутренними врагами Роман Диоген имел на своей стороне патриотов, сочувственно встретивших его кандидатуру на престол и много содействовавших его успеху. К сожалению, влияние их при дворе по силе не могло сравниться с влиянием их противников, основывавшимся на родственных и других прочных связях с лицами царствующего дома. Кроме патриотов, Диоген мог еще рассчитывать на поддержку родов, соединенных с ним фамильными узами, каков например был дом Комнинов, с которым он породнился, женив сына Константина на Феодоре Комниной ⁵). Мать Феодоры, Анна Комнина, действовала в пользу Диогена; по этому поводу над ней потом был наряжен суд Михаилом Парапинаком, она признана виновной и, вместе с сыновьями, сослана на остров Принца ⁶). Наконец Диоген в праве был ожидать поддержки от той части войска, которая еще не подверглась деморализующему влиянию порядков, утвердившихся при Константине Дуке. Между представителями военного сословия, помогавшими Диогену, мы почему-то видим много армян, каковы: Филарет, Качатур, Абукаб, Алиат ⁷). Диоген не даром благоволил к ним и возвышал их; в трудных обстоятельствах они вспомнили о своем благодетеле и доказали признательность не только словом, но и делом, особенно Филарет и Качатур.

Роман Диоген большую часть своего царствования провел в походах против турок: в марте 1068 г. он предпринял первый поход,

¹) Psell., IV, 275-278 (Zon., IV, 206, 209). ²) Psell., IV, 276—277. ³) Attal., 101 (Scyl, 667. Glyc., 608). ⁴) Attal., 106 (Scyl., 670): ὡςἐνέχυρονεἶχεν. ⁵) Bryenn., 24.

⁶) Bryenn., 49-50. ⁷) Attal., 132; 137, 172, 174; 116; 170. Anna, I, 299.

104

с которого возвратился в январе 1069 г.; в апреле 1069 г. отправился во второй поход, с которого возвратился осенью того же года; весной 1071 г. двинулся в третий поход, с которого ему уже не суждено было возвратиться царем. Каждый из этих походов вызывал неудовольствие среди партии противников, с особенною силой возражавших против третьего похода. Когда Диоген не принял во внимание их возражений, они решились ето погубить,—с этою целью посеяли в его армии измену, которая впрочем и в прежних походах давала себя чувствовать. Как только с наступлением весны, в неделю православия 1071 г., Диоген отплыл из столицы, он стад замечать какие-то подозрительные симптомы: то палатка, в которой он находился, обрушивалась, то дома, в которых он, не доверяя более палатке, располагался, воспламенялись и сгорали, то возмущался против него отряд немцев, то отряд варваров переходил на сторону неприятелей, то военачальник (Иосиф Тарханиот) покидал его на произвол судьбы и не давал подкреплений. Этот ряд предательских подвигов завершен был под Манцикертом Андроником Дукой, который в пылу битвы, когда Диоген, оттеснив неприятеля, повернул знамена, чтобы, в виду позднего времени, отступить в лагерь, распространил слух, что царь побежден и бежал, тем навел панику на армию и обратил ее в беспорядочное бегство. Сам Андроник благополучно ускользнул и прибыл в Византию, а Диоген, желавший остановить бежавших, был ранен неприятелем и захвачен в плен.

Когда в столице узнали о несчастий, приключившемся с царем, всех взволновал вопрос: кто должен взять в руки кормило правления. Одни стояли за Евдокию, другие за Михаила. Наконец совокупным влиянием Пселла и кесаря Иоанна вопрос решен был в том смысле, чтобы управляла мать вместе с сыном ¹). Между тем Диоген заключил договор с турецким султаном, получил свободу и прислал в столицу собственноручную грамоту, извещавшую о происшедшем. Последовало новое смятение при дворе. Пселл, а также кесарь Иоанн с сыновьями, подали мнение, что необходимо разослать указы о низложении Диогена и о том, чтобы ему не воздавалось более царских почестей. Так как, в силу прежнего решения, власть находилась в руках Евдокии с сыном и Евдокия, по праву матери, имела предпочтение, то от ее имени и были разосланы указы. Затем при дворе произошел переворот, доказавший, что партия, враждебная Диогену, выдвигая постоянно на первый план интересы дома Дук, в том числе и Евдокии, делала это только для виду.

¹) Psell., IV, 279-280. (Zon., IV, 216. Bryenn., 43-44).

— 105

Кесарь Иоанн, его сыновья, Пселл и др. сомкнулись вокруг воспитанника Пселла, Михаила, перетянули на свою сторону дворцовую стражу и провозгласили его императором; Евдокия же пострижена в монашество и отправлена в основанный ею монастырь Пиперуди (в Пропонтиде) ¹). Принимая во внимание самое авторитетное свидетельство, что от возведения Диогена на престол до его плена прошло 3 года и 8 месяцев ²), следует заключить, что плен Диогена, провозглашение императором Михаила VII и пострижение Евдокии произошли в сентябре 1071 г.

Первою задачей, предстоявшей Михаилу, было—разделаться с Романом Диогеном, который не терял надежды на возвращение себе прежнего положения. Диоген с войском, собравшимся к нему после освобождения его из плена, с греками вместе с ним освобожденными, в сопровождении султанских послов, двинулся от Манцикерта на запад, по направлению к Византии. Проходя чрез фему Колонию, он должен был перенести грустный, особенно при тогдашних обстоятельствах, факт измены одного из приближенных военачальников, проедра Павла, который, узнав об указах разосланных Евдокией, оставил Диогена и бежал в столицу. Пройдя Колонию, Диоген вступил в фему Армениак. Когда он находился в городе Амасин ³), получено было известие, что Михаил, избранный императором, выслал против него войско, под начальством своего двоюродного брата, Константина Дуки, младшего сына кесаря Иоанна. Диоген подвинулся еще несколько по дороге из Амасии к Константинополю, дошел до крепости Докии ⁴) и расположился в ней лагерем. Здесь его нашел протопроедр Константин Дука, который и раскинул свой лагерь около Докии. Скоро силы обоих противников получили подкрепление: к Диогену прибыло много норманнов, а также из его родины, Каппадокии, много стратиотов, под предводительством проедра Феодора Алиата; в свою очередь на помощь Константину прибыл отправленный Диогеном в ссылку за возмущение и теперь возвращенный и обласканный Михаилом норманн Криспин с значительным отрядом норманнов. После нескольких нерешительных стычек Диоген постановил перейти с войском в Каппадокию, но при выходе из Докии произошла более решительная битва, главным образом между Криспи-

¹) Psell., IV, 281-283 (Zon., IV, 217. Bryenn., 44). Attal., 168-169 (Scyl., 702. Zon, IV, 217. Glyc., 612. Manas., 281. Georg., 891, 920).

²) Scyl., 705 (Zon., IV, 219. Glyc, 607. Ioel, 65. Codin., 158). Psell., IV, 288: менеедвухлет; Man., 281: тригода; Georg., 887: тригодаитримес., 920: тригода.

³) По Матвею эд, 170, известие получено им в Севастии. Но этот город остался по маршруту Диогена на юге, хотя и не в далеком расстоянии.

⁴) Ныне Тукиж, на реке Девреке.

106 —

ном с одной и Алиатом с другой стороны. Войско Алиата было обращено в бегство, сам он взят в плен и ослеплен. Огорченный Диоген отправился с остатками армии в Каппадокию, засел в крепости Тиропие и стал принимать меры к увеличению своих военных сил. Скоро явилась к нему подмога. Армянин Качатур, которого Диоген сделал катепаном Антиохии, явился к нему с войском и деньгами. Так как наступала зима, то Качатур рекомендовал Диогену отправиться на квартиры в более безопасное место, именно в Киликию, со всех сторон огражденную горами Тавра. Диоген так и сделал, вошел в Киликию, расположил здесь войско на зиму, а главную свою квартиру устроил в крепости Адане. Шаг этот был большою ошибкой со стороны Диогена: Константин Дука, после удачи под Докией, возвратился в столицу, войско было распущено и Диоген мог бы воспользоваться отсутствием противника, чтобы завладеть малоазиатскими областями и городами. Вместо того он спокойно проживал в Киликии и дал возможность своим врагам собраться с силами. Когда в Византии узнали о подкреплении, уже полученном Диогеном от Качатура и еще ожидаемом от турецкого султана, сделана была попытка уладить с ним мирным способом. Последовал обмен сношений, кончившийся однако ж ничем, так как правительство Михаила трактовало Диогена, как преступника, предлагало ему снисхождение и лишь незначительную долю власти: таких предложений Диоген не принял. Зима прошла. В 1072 г. ¹) император отправил против Диогена войско под командой искусившегося в кознях, умевшего хорошо владеть не только мечом, но и интригой, двоюродного· брата, протопроедра и доместика востока Андроника Дуки (старшего сына кесаря Иоанна). Вход в Киликию был труден, необходимо было пройти чрез клисуру Педант. Но Андроник, с деньгами в руках, не затруднился: он взял путь несколько южнее Подвига, чрез Исаврию, прошел в Киликию и появился, вместе с Криспином, на равнинах, неподалеку от города Тарса. Против Андроника был выслан Диогеном Качатур с войском; произошла битва, исход

¹) Поход Андроника Лебо, ΧΙV, 506, относит к 1071 г.—неправильно: зима отделяла его от похода Константина, бывшего в 1071 г. Муральт, II, 21, 23, без всякого основания ставит поход Константина под 1072 г. (вместо 1071), а Андроника под 1073 (вместо 1072), и вообще произвольно распоряжается датами, обозначая действия Евдокии 24 сент., провозглашение Михаила VΙΙ—24 окт. Впрочем последняя дата может быть оправдана Кодином, 158, по словам которого Михаил правил вместе с своей матерью один месяц, а потом постриг ее и стал самодержавным. У Самуила анийского, 74, дело излагается неверно, именно что поход, окончившийся поражением Диогена, предпринят был под личным руководством Михаила VΙΙ.

—107 —

которой и на этот раз храбрый Криспин с своими франками решил в пользу Михаила. Качатур разбит, взят в плен и спас свою· жизнь, только преподнеся Андронику крупный драгоценный камень ¹). Остатки разбитого войска бежали к Диогену в Адан. Андроник с Криспином подошли и осадили крепость. Долго-ли продолжалась осада, сведений не имеем, знаем только, что осажденные доведены были до крайности и терпели недостаток в жизненных припасах, что мужество их Диоген поддерживал обещанием скорой помощи от турок, что он делал безуспешную попытку склонить на свою сторону Криспина, а Андроник в свою очередь вошел в тайные переговоры с приверженцами Диогена, охранявшими Адан. Переговоры Андроника увенчались успехом и Диоген, не надеясь на своих сподвижников, сдался под условием, что отказывается от престола, постригается в монашество и за то получает гарантию личной безопасности; гарантию дали, от имени императора, заключавшие договор три ²) митрополита (халкидонский, ираклийский и колонийский), которые поклялись, что никакое зло не постигнет Диогена. Диоген тут же пострижен, посажен в скромный экипаж и отправлен в Византию, куда наперед послано извещение о всем случившемся. Печальный поезд с Диогеном, одетым в монашеское платье и страдавшим сильным расстройством желудка, которое, как говорили потом, произошло от какого-то снадобья, данного врагами, прибыл в опсикийскую фему и остановился в крепости Котиаие, в ожидании инструкций из Византии. Чрез несколько дней из Византии получен приказ ослепить Диогена. Напрасно Диоген просил заступничества у архиереев, клятвенно ручавшихся за его безопасность: те, если бы и желали, ничего не могли сделать. Его отвели в какой-то чулан ³) и обязанность палача взял на себя неопытный в этом деле еврей. Диогена привязали за руки и ноги, на грудь и живот его надавили щит и еврей раза четыре запускал ему железо в глаза, пока несчастный не поклялся, что глаза его совсем уже вытекли. Страдалец посажен был опять в экипаж и с изрытыми глазами, с головой и лицом вспухшими, похожий более на разлагающийся труп, чем на живого человека, привезен к Пропонтиде. Спустя несколько дней он умер и царица Евдокия, вторая жена, похоронила его на острове Проте, в основанном ин монастыре ⁴).

¹) Этот камень был потом поднесен Андроником Марии, жене императора Михаила. Bryenn., 53. ²) По Вильгельму апул., 267, посредниками были 12 епископов (число преувеличено) и с ними некто Иосцеллин.

³) По Вильгельму апул., 267, ослепление Диогена совершено в Гераклее—ошибка произошедшая, вероятно, вследствие созвучия с Котиаием.

⁴) Psell., IV, 283—288 (Bryenn, 41-48. 51—55). Psell., V, 392—394. Bryenn.,

— 108 —

Вопрос о том, на чей счет должно быть отнесено бесчеловечное распоряжение об ослеплении Диогена, представляется темным. Современный событию и сочувствовавший Диогену греческий писатель, Атталиот, прямо обвиняет императора Михаила ¹). Тоже делают некоторые латинские ²) и армянские ³) историки. Приверженный к Михаилу Пселл со всею энергией восстает против подозрения относительно виновности Михаила. В письме к ослепленному Диогену он призывает Бога в свидетели, что царь ни в чем не повинен, что он ничего и не подозревать в то время, когда случилось несчастие с Диогеном, а после того как оно совершилось, узнавши о нем, рыдал и проливал потоки слез ⁴). Тоже повторяет Пселл в своих записках, присовокупляя еще, что все произошло по воле окружавших царя советников, которые, скрыв свое намерение от царя, послали командовавшему войском (Андронику) приказ ослепить Диогена ⁵). Вриенний говорит тоже, что Пселл, дополняя его лишь тою подробностью, что Андроник, получив приказ, жалеть Диогена, хотел его спасти, с этою целью писал к своему отцу, но безуспешно ⁶). На основании Атталиота и Пселла позднейшие греческие историки делали уже свои собственные толкования: Скилиций, ⁷), коснувшись противоположных взглядов на предмет, обнаруживает склонность обвинить во всем кесаря Иоанна; Зонара решительно выступает с этим обвинением, говорит, что все совершилось по повелению кесаря, без ведома царя Михаила, что кесарь, пользуясь неспособностью и недальновидностью царя, произвольно поступил с Диогеном ⁸). Примиряя противоречивые показания и принимая во внимание совокупность предшествующих обстоятельств, а также характер Михаила, мы не ошибемся, если вину за это преступление возложим на враждебную Диогену партию. Кесарю Иоанну могла принадлежать руководящая роль и сам Пселл, если не настаивал на ослеплении, то во всяком случае знал о намерении ослепить ⁹). Знал об этом, без сомнения, и император Михаил, хотя Пселл старается убедить в противном. Сам же Пселл несколько ранее, говоря об отправлении Андроника, против Диогена, замечает, что царь тревожился, как бы Диоген не погиб в битве или, взятый в плен, не был под-

50—1. Attal., 166—179 (Scyl., 702—705. Zon., IV, 217—219. Glyc., 612. Ephr., 146. Ioel, 65). Matth. d’Ed., 170. Dandolo, 247. Gail. Tyr., 635-636.

¹) Attal., 176—477. ²) Lupus, 60. ³) Kirakos de Kautz., 55. Вардан, 127.

⁴) Psell., V, 318. ⁵) Psell., IV, 287. ⁶) Bryenn., 54—55. ⁷) Scyl., 705.

⁸) Zon., IV, 219. Манасси, 281—282, вследствие вольного отношения к своему источнику, Зонаре, дает его словам такой смысл, что ослепление Диогена совершено по приказанию Михаила, которым руководили кесарь и др. лица.

⁹) Это видно из заключительных слов его письма к Диогену: οὐκ ἠδυνήθην ὑπεξελεῖν τῆς ὑπενεχθείσης σοι συμφορᾶς. V, 818.

— 109 —

вергнут членовредительству, что он часто, по этому поводу, плакал ¹). Слова Пселла показывают, что Михаил знал, на какую жестокость способны враги Диогена, но по своей молодости и слабохарактерности, умел только плакать и не мог даже защитить от них свою мать, не говоря уже о Диогене. Что касается Андроника, то в нем едва ли могла проявиться такая чувствительность и нежность к Диогену, о какой говорит Вриенний; скорее позволительно думать, что он сделал остановку в Котиаие в ожидании именно того приказа относительно Диогена, который действительно последовал ²).

Равным образом и вопрос о том, в какое время ослеплен и скончался Роман Диоген, не выяснен в источниках с точностью. Несомненно, что это произошло весною или летом 1072 г. Самым правдоподобным представляется показание неизвестного барийского писателя, что· Диоген ослеплен и умер в июле 1072 ³); с этим показанием совпадает не совсем точное выражение позднейшего греческого историка Эфрема ⁴), слова транийской грамоты ⁵), а также заметка Самуила анийскаго⁶), что Диоген умер в 521 году армянской эры (каковой год начался со 2 марта 1072 г.). Следовательно от пленения Диогена турками до его ослепления и смерти прошло 11 месяцев.

Михаил VII Дука, прозванный Парапинаком за то, что в его время, по случаю неурожая, номисму требовали не за целый медимв, а запинаний (четверть медимна) ⁷), вступил на престол, имея от роду около 20 лет ⁸). Несмотря на молодые годы, у него был старческий вид, солидность в движениях, вдумчивость в глазах ⁹), словом наружность

¹) Psell., IV, 280.

²) Ал-Макин, 344, сообщает спутанное известие, что Диоген, приняв монашество, отправился к греческому императору и некоторое время оставался при нем, но царь армянский взял его и лишил зрения. Это оригинальное, и вместе ложное, известие о виновнике ослепления Диогена Гфрӧрер, III, 244—245, пытается эксплуатировать и под царем армянским разумеет Андроника, предполагая, что он выговорил себе у Михаила титул царя армянского в награду за поход против Диогена. Догадка излишняя: звание, которым облечен был Андроник пред отправлением в поход, известно—доместик востока. ³) Anon. Bar., 334.

⁴) Ephr., 145: Диоген царствовал четыре с половиною года. Свидетельство верно, если относить его не к окончанию царствования, а к окончанию жизни Диогена, так как с янв. 1068 по июль 1072 прошло четыре с половиною года.

⁵) См. выше, стр. 101, прим. 5. Так как в грамоте, писанной в августе 1072 г.? Диоген представляется царствующим, из чего видно, что весть о его смерти не успела еще дойти до Трани, то след. смерть Диогена нужно относить ж концу мес. июля.

⁶) Sam. Ап., 74. Другие показания не заслуживают внимания, напр. Lup. 60 (в 1069 г.), Rom. Sal, 171, Dandolo, 247 (в 1070), Chron. brev., 278 (в1071),

⁷) Scyl., 714 (Zon., IV, 222—223). Cm. Ducange, Gloss, med. et inf. graecifc., s. v. Πινάκων. Пинакий равняется ½ кило. ⁸) Georg., 891.

⁹) Psell., IV, 290. Attal., 180 (Scyl., 705).

— 110 —

приличная, по словам Пселла, мыслителю или педагогу. И действительно, Пселл воспитал Михаила так, что он годился только для ученой профессии: любил заниматься науками, беседовать с учеными, писать историю или стихи. Для государственной деятельности у него не доставало подготовки: законами мало занимался, военная наука была ему не по нраву. В особенности не сродна была его натуре война; качествами воина он не обладал, был мягкосердечен, стыдлив и деликатен, даже если слуга обкрадывал его, он стеснялся подвергнуть виновного взысканию. Резкостей от него никто не слыхал, двусмысленное замечание бросало его в краску. Находя себе отраду в невинных кабинетных занятиях, он не питал никакого пристрастия к хорошему столу, вину, женщинам, к которым так неравнодушны были многие другие императоры. Если задумывал когда поохотиться, то и охота его отличалась скромным, мирным характером ¹).

При таком государе советникам открылось широкое поприще, все дела попали к ним в руки. Из советников Пселл оказался едва ли не более других в убытке. Правда, Михаил его любил, глубоко уважал его ученость и желал иметь его постоянно при себе ²). Но так как император тяготел лишь к наукам, от управления отстранялся, то и Пселлу пришлось значительно сократиться, ограничить себя областью науки и проститься с политическим влиянием, которое доселе он в такой сильной степени обнаруживал. Не обладавший ученостью Пселла дядя императора, кесарь Иоанн, выиграл гораздо более. Он пользовался большим значением, пока не был вытеснен человеком, возвышению которого сам же содействовал, евнухом Никифорицей ³).

Евнух Никифор, называемый уменьшительным именем Никифорица ⁴), служил в канцелярии итератора Константина Дуки и был тогда уже известен, как интриган. В Антиохии, которою он затем управлял при Константине Дуке, а также в Элладе и Пелопоннесе, управление которыми он получил с помощью подкупа при Диогене, хорошо знали его жестокость, несправедливость и взяточничество. Этот интриган, при посредстве кесаря Иоанна, был вызван ко двору вскоре ⁵)

¹) Psell., IV, 287, 290. Scyl., 706—707 (Zon., IV, 220). ²) Psell., IV, 291-292.

³) Bryenn., 56.

⁴) По словам Зонары, IV, 219, он назван так в юных летах при дворе Мономаха, и назван за свою молодость.

⁵) Attal., 182: μετὰ μικρόν, — выражение неопределенное, но в виду того, что провозглашение Михаила произошло еще в сентябре 1071 г., оно дает некоторое право относить вызов Никифорицы ко времени не позже осени 1072 года, а не к 1073 г., как делает Муральт, II, 24.

— 111 —

после вступления на престол Михаила Парапинака и сделан логофетом дрома. Скрытный и своекорыстный, он обладал замечательно ясным умом и твердым характером, поэтому совершенно подчинил себе слабохарактерного и не обладавшего государственным смыслом Михаила и захватил в своп руки управление. Прежде всего, он с помощью интриг, чрез преданных себе людей, возбудил в императоре подозрение против своих соперников по влиянию на государственные дела. Был таким образом оклеветан евнух Иоанн, митрополит сидский, человек достойный, которого на первых порах Михаил сделал своим первым министром и который теперь был удален; был очернен пред императором кесарь Иоанн, который вследствие того, под благовидным предлогом, отправлен в Азию во главе войска; были также оговорены братья царя, Андроник и Константин, пользовавшиеся при Михаиле царскою обстановкой,—на них Никифорица донес, что они недоброжелательны к брату-царю и стремятся сами царствовать. Убедив Михаила, что он один вполне ему предан, Никифорица получил громадную силу, сделался первым министром, вместо Иоанна сидского, и стал распоряжаться делами ¹), все внимание устремляя на то, чтобы отовсюду извлекать выгоды для фиска и для собственного своего кармана; последовал ряд финансовых мероприятий, тяжелым бременем легших на благосостоянии народа и церкви, возбудивших недовольство против правительства во всех слоях общества, и в духовенстве, огорченном отнятием у церквей в пользу казны драгоценных сосудов и других предметов, и в аристократах, имущество которых конфисковалось, и в простом народе, земледелие и торговля которого были подорваны казенною монополией ²). На почве народного недовольства выросли восстания против Парапинака, кончившиеся его низложением.

Раньше других выступил претендентом на престол дядя императора, кесарь Иоанн Дука, но выступление его было полу невольное. В царствование Парапинака усилили враждебные действия турки, раздраженные нарушением договора, заключенного с Диогеном. Парапинак, который, освободившись от Диогена, примирился с родом Комнинов ³), дотоле благоприятствовавших Диогену, и мог рассчитывать на их услуги, отправил против турок войско, под начальством Исаака Комнина, и с ним отряд норманнов, под предводительством Урселя, который

¹) Attal., 180—182 (Scyl., 705-706. Zonar., IV, 219. Glyc., 613. Ephr., 147). Attal., 200. Psell., IV, 292. Bryenn., 56-57, 73.

²)О финансовых мероприятиях этого царствования будет речь ниже.

³) Для скрепления союза Парапинак, вызвав из ссылки Анну Комнину с сыновьями, выдал за Исаака Комнина Ирину, племянницу своей жены, Марии. Bryenn., 56

— 112

прежде находился под командой Криспина, а после его смерти сам командовал отрядом. Между Комнином и Урседем произошел спор по вопросу о подсудности рыцарей Урселя главнокомандующему греческого войска. Раздраженный Урсель снялся с своим отрядом и ушел, а Исаак Комнин в произшедшем затем сражении с турками был разбит и взят в плен, из которого скоро был выкуплен. Это и дало предлог удалить кесаря Иоанна от двора. Весной 1073 г. ¹) он был отправлен против взбунтовавшегося Урселя. Попытка Иоанна войти в соглашение с Урселем не удалась, не удалась также и битва: на границе двух фем—Анатолика и Каппадокии—они сразились, греки были разбиты и Иоанн взят в плен Урселем; попали также в плен Андроник, старший сын ²) Иоанна, вест Василий Малесис, имущество которого было конфисковано царем, и др. Урсель решился воспользоваться Иоанном, как орудием для покорения своей власти земель империи. Он облек его в царские одежды и провозгласил императором. Иоанн стал тайно сноситься с жителями столицы, недовольными мерами Никифорицы, и нашел в них сочувствие. Михаил Ларипинак знал, что в столице есть сочувствующие претенденту, и старался примирить их с собою. Атталиот ³) передает покаянную речь, которую он держал пред собранием сената и граждан, уподоблял себя Ионе и предлагал бросить, для спасения государственного корабля, в море, но, прибавляет историк, раскаяние было на словах, а не на деле, потому что он не вышел из порабощения злым, т. е. Никифорице и его клевретам. Император предложил Урселю мир, богатые подарки и. достоинство куропалата, но Урсель отвергнул предложения, главным образом по советам, как говорили, Василия Малесиса. Тогда императорское правительство отправило послов к туркам и склонило их выступить против Урселя. Урсель, в своем движении на Византию, пришел уже в Никомидию, когда узнал, что против него идут турки. Он перешел гору Софон и, недалеко от крепости Метаволы, столкнулся с турецким авангардом. Авангард обратил тыл, а Урсель вместе с Иоанном, увлекшись преследованием, наскочил на главную турецкую армию и оба, Урсель и Иоанн, были взяты в плен турками. Когда весть об этом дошла до царя, он поспешил отправить послов с деньгами для выкупа пленных своих врагов. Но прежде чем послы прибыли,

¹) Дата извлечена из изложения событий у Вриенния, 73.

²) Младший, Константин, не бывший в походе, в это самое время скоропостижно умер, может быть, отравленный Никифорицей.

³) Attal., 186—187.

— 113 —

жена Урселя, сидевшая в крепости Метаволе, успела выкупить мужа. Послы выкупили только Иоанна и повели в столицу. Когда они дошли до Пропонтиды, Иоанн, из предосторожности, постригся в монашество и явился пред лицо своего племянника—царя уже в монашеском платье. Тем его узурпаторство и кончилось. Что же касается Урселя, то он, отправившись с норманнами в фему Армениак, имел удачные дела с турками, потом заключил с ними мир, между тем высланный против него Алексей Комнин подкупил турок, с помощью их овладел Урселем и привез в цепях в Византию, где он был бит плетьми нещадно и в оковах посажен в одну мрачную башню ¹).

Одновременно с тем, как Алексей Комнин добывал Урселя с помощью турок, стали проявляться вспышки неудовольствия против политики Никифорицы в западных областях империи. Ненависть к всемогущему министру с каждым днем возрастала ²) и наконец, в 1077 году, нашла себе исход в восстании проедра Никифора Вриенния. Вриенний состоял дукой Диррахия, но был смещен, на место его послан Василакий. Недовольный отставкой и подстрекаемый братом своим, Иоанном Вриеннием, который жил в Адрианополе и видел раздражение против правительства в тамошнем войске, он решился выступить претендентом и двинулся к Адрианополю, где брат его усердно подготовлял ему приверженцев. Одновременно с агитацией в пользу Врифняия в Адрианополе, шла агитация и в других городах. В Редесто агитировала смелая женщина, Ватацина, по мужу родственница Вриенниев. Что агитация велась на почве народного раздражения по поводу экономических мероприятий Никифорицы, видно из того, что первым делом мятежников в Редесто было разрушение до основания казенного магазина, в котором сосредоточивались операции государственной монополии. Никифор Вриенний, по пути из Диррахия в Адрианополь, встретился в Фессалонике с своим преемником, по званию дуки Диррахия, Василакием, поспорил с ним,—спор однако ж не кончился серьезными результатами. Вриенний пошел дальше и у города Траянополя встречен был братом Иоанном, приведшим войско из норманнов и македонян. Здесь Никифор провозглашен был императором, оделся в императорские одежды, с императорскою пышностью проехал чрез города и селения, лежавшие по пути, и в начале ноября 1077 года торжественно въехал в Адрианополь. Никифор Вриенний остался в Адрианополе, а брата своего Иоанна, которого возвел в чин куропалата и сделал

¹) Attal., 183—199, 206—207 (Scyl., 708—714. Zon., IV, 22І—222. Ephr., 147). Bryenn., 73—95. ²) Attal., 205—210.

114 —

доместиком школ, отправил с войском на Византию. Иоанн двинулся, по пути встречая добровольную покорность городов, а непокорных (город Ираклия, древний Перине) принуждая к повиновению силою; он подошел к Константинополю со стороны Влахернского укрепления и приготовился к осаде. Город защищаем был немногими воинами и вооруженными гражданами, под начальством Алексея Комнина и царского брата Константина. Может быть, Иоанн имел бы успех, если бы граждане не были раздражены против него за поджоги домов в городском предместье (Стеносе), произведенные, по одним (Атталиот), с ведома и по приказанию Иоанна, по другим (Вриенний), помимо его воли, некоторыми из слуг или воинов. Не видя доброго расположения к себе византийцев и находя неудобным в зимнее время продолжать осаду, он отступил с войском к юго-западу и сам с двумя отрядами расположился в городке Афире. Со стороны царя стали приниматься меры для усмирения восставших. Вспомнили о сидевшем в башне Урселе: его оттуда вывели, взяли присягу на верность Михаилу VII и, вместе с Алексеем Комнином, отправили против Иоанна, к Афиру. Иоанн, потерпев некоторый урон, переправился в Редесто. Комнин возвратился в столицу, а Урсель, идя по следам Иоанна, дошел без боя до Ираклии и занял город своим войском; отсюда удачно действовал против Иоанна. Вместе с тем отправлен был из Византии флот ¹) против кизического полуострова, куда успело прибыть войско Иоанна Вриенния и подчинить жителей; флот имел успех, и посадив на корабли виновных, повез в столицу. Не оставлен был также без внимания претендент, сидевший в Адрианополе. Город осажден был печенегами, которые, надо полагать, двинуты по интригам из Византии, и Никифор Вриенний отделался от них, внеся лишь значительный выкуп деньгами, тканями и серебряными сосудами²). Но в то самое время, когда правительство Парапинака боролось с восстанием на западе и могло утешать себя надеждой на счастливый исход, поднялось восстание на востоке, справиться с которым ему не удалось.

Во главе восстания на востоке стал Никифор Вотаниат, известный уже нам соперник Романа Диогена по соисканию руки Евдокии, принадлежавший к партии враждебной Диогену. Он производил свой род от фокидов, но производство основано было на смутном фамильном пре-

¹) По словак Скилиция, 731, против приверженцев Вриенния в казическом Хереонисе действовал тот же Урсель, одолевший их в начале марта 1078 г.

2) Attal., 242—255, 262, 268 -270 (Scyl., 727—731. Zonar., IV, 225—226. Glyc., 615. Ephr., 147). Bryenn., 101—105, 109—116.

— 115 —

дании ¹). История знает только его деда, Никифора Вотаниата, погибшего во время похода Василия Н в Болгарию, и отца, Михаила Вотаниата, участвовавшего в защите Фессалоники от болгар и в походе Василия II против абасгов ²). Родиной Вотаниатов была фема Анатолик. Имя выступившего при Парапинаке претендента на престол, Никифора, несколько раз попадается в военной истории Византии: при Мономахе он действовал против печенегов, помогал Исааку Комнину в его восстании против Стратиотика, сопутствовал Диогену в походе на восток, участвовал в неудачном походе кесаря Иоанна против Урселя, причем спасся бегством от участи, постигшей Иоанна и др.³). При вступлении на престол Диогена он управлял Антиохией; когда обнаружилась его враждебность к Диогену, он был отправлен в ссылку, но после того как враждебная Диогену партия восторжествовала и Михаил Парапинак вступил на престол, был возвращен ⁴) и назначен стратигом на родину, в фему Ааатолик ⁵).

Управляя, в чине куропалата, фемой Анатоликом и замыслив восстание, Никифор Вотаниат наперед рассчитал все благоприятствовавшие ему шансы и сумел ими воспользоваться лучше, чем воспользовался Никифор Вриенний. Азиатские владения империи, кроме поводов к недовольству правительством, обуславливавшихся мерами Никифорицы, общих с владениями европейскими, имели еще особый повод в том, что правительство оказалось бессильным защитить население от турецкого разорения. Вотаниат сделался выразителем народных нужд в этом отношении и подал надежду на их удовлетворение, чем привлек к себе симпатии местных жителей ⁶). Вместе с тем Вотаниат обратил серьезное внимание на столичное население и постарался заручиться сочувствием всех недовольных, тайно сносился с ними, отправлял к ним хрисовуллы, наполненные обещаниями ⁷), и таким образом составил себе сильную партию приверженцев. В состав этой партии вошло духовенство, недовольное насильственным отнятием церковных сокровищ, много сенаторов и лиц высокопоставленных, а также более почетные горожане, игравшие потом в решительную минуту важную роль. Словом, объединились самые разнородные элементы,

¹) Attal., 217 (Scyl., 726). ²) Attal., 230—236. ³) Cedr., II, 631—632. Attal., 40-43, 56,185 (Scyl., 709). Scyl., 690. ⁴) Psell., IV, 297. ⁵) Attal., 213. Bryenn., 5.

⁶) Attal., 214, утверждает, что Вотаниат часто писал к Парапинаку, убеждая его выступить против турок; когда же его убеждения оказались безуспешными, сам выступил на защиту христиан и усвоил себе верховную власть. Та же мысль проведена у Михаила сир., 295, который гов., что император Михаил VII боялся турок и не осмеливался воевать с ними,—возмущенный такою трусостью Никифор восстал против него. ⁷) Bryenn., 120.

— 116

и аристократический, и народно-городской, в одном общем чувстве недовольства существующим правительством и в желании найти лучшее.. Даже царская родня, относительно которой Никифорица позаботился поселить недоверие в Парапинаке и которая поэтому имела поводы быть недовольной, не оставлена была Вотаниатом без внимания: он внушил к себе сочувствие и в ближайших родственниках царя, в его матери Евдокии, брате Константине, даже, может быть, в жене Марии ¹). Вотаниат гарантировал себя и со стороны турок: он основательно предполагал, что правительство Парапинака, пользовавшееся уже услугами турок для борьбы с Урселем и кесарем Иоанном, повторит свой опыт по отношению к нему. Он постарался предупредить своих противников и заключил с турками договор ²), при посредничестве турка Хризоскула ³), который еще при Диогене перешел на сторону греков, предварительно разбив их войско и взяв их предводителя, Мануила Комнина, в. плен. Турки с начала восстания Вотаниата стали стекаться к нему ⁴), благоприятствовали всем желавшим войти в сношения с Вотаниатом, и когда правительство Парапинака попыталось подкупить их, оказалось поздно: турки, бывшие на стороне Вотаниата, помогли ему так или иначе восторжествовать над теми из своих соплеменников, которые были податливы на подарки и обещания из Византии ⁵).

2 октября, 1077 года, Вотаниат был провозглашен своими приверженцами императором ⁶). В числе первых его приверженцев было несколько властелей фемы Анатолика, родственников Вотаниата, именно:

¹) Attal, 239. Bryenn., 124—125. Codin., 158. У Матвея эд., 178, эта черта представлена в искаженно-преувеличенном виде. Он говорит, что жена Михаила VII, недовольная аскетизмом мужа, удалявшегося от плотских сношений с нею, воспылала любовью к Вотаниату и побудила его восстать против Михаила,— низложенный Вотаниатом Михаил проклял за это свою изменщицу-жену. В основе басни лежит, без сомнения, факт расположения родственников Михаила к восставшему Вотаниату — с одной стороны, и факт выхода Марии, жены Михаила, замуж за Вотаниата—с другой.

²) Scyl., 733. ³) Bryenn., 117. ⁴) Attal., 215. ⁵) Attal., 239—241.

⁶) У Аттал., 215, сказано: июля 1-го индиктиона,—очевидно, ошибка, потому что к июлю 1078 г. Вотаниат несколько месяцев сидел уже на престоле. Муральт, II, 31, предполагает ошибку в индиктионе, вместо 1 ставит 15, провозглашение относит поэтому к 2 июля 1077 г. Но при таком предположении нечем наполнить промежуток между июлем и октябрем (с октября Вотаниат начинает действовать); по нашему мнению, здесь ошибка (может быть переписчика) не в индиктионе, а в месяце, вместо июля надо поставить октябрь. Доказательством правильности такого понимания служат слова Аттал., 241, что Вотан. 3 октября хотел сняться и идти на столицу, т. е. на другой день после провозглашения, и Скилиция, 728, имевшего под руками более исправный текст Атталиота, что провозглашение последовало в октябре 1 индикт., т. е. 1077 г.

117 —

Александр и Кавасила Синадины, Гудел, Стравороман и некоторые другие ¹). На следующий день, 3 октября, Вотаниат предполагал двинуться к столице, но был чем-то задержан, так что даже 7 января 1078 г. оставался в феме Анатолике ²). Задержать его могло известие о затеваемом восстании на западе, которое стало организоваться тоже в октябре; в Вотаниате естественно могло родиться желание выждать, какое примет направление это восстание, чтобы сообразовать с тем свои действия. Но еще более должно было задержать Вотаниата обнаруженное со стороны некоторых властелей востока противодействие ему. Против него выступили Никифор Мелиссин и Георгий Палеолог ³), желавшие остаться верными Парапинаку и, может быть, завидовавшие Вотаниату, считавшие и себя достойными того места, которое предвосхищал Вотаниат,—относительно Мелиссина позднейшие события оправдывают эту догадку. Таким образом, прежде чем идти на Византию, Вотаниату предстояло завладеть некоторыми крепостями и подчинить своей власти тех, кто оказывал сопротивление. Это и было им сделано ⁴). Вотаниат обходил и покорял себе города, в сопровождении Хризоскула, который служил ему посредником для переговоров с турками, помогавшими Вотаниату. Начаты были также тайные переговоры с жителями Византии. В то самое время как Иоанн Вриенний осаждал столицу, всего вероятнее в декабре 1077 г., здесь происходила усиленная агитация в пользу Вотаниата. Коснулась она и Урселя; Урсель сделал попытку бежать к Вотаниату, в город Лампу (в Анатолике), но правительство Парапинака во время успею заручиться им и отправить против Вриенния. Когда осада была снята Вриеннием, агитация не переставала действовать,—она находила адептов главным образом в сфере церковной, среди высокопоставленных духовных лиц. На другой день после Богоявления, 7 января 1078 г., вокруг патриарха Косьмы собралась в храме Софии партия недовольных правлением Парапинака и Никифорицы, смело высказывая свое недовольство и приверженность к Вотаниату; многие из членов сената приняли участие в этом собрании. Громче и смелее других говорил иконийский митрополит. Митрополит иконийский был за это арестован в самом храме, но никаких дальнейших мер относительно его не было принято, что доказывает силу партии, с которою правительство· принуждено было считаться и поступать крайне осторожно ⁵). Правительство Парапинака, вместо того чтобы принять меры к упрочению своего положения в столице,

¹) Scyl., 726 (Glyc., 615). ²) Attal., 241, 256. ³) Bryenn., 117—118.

⁴) Attal., 241. ⁵) Attal., 253, 256, 258—259. Bryenn., 117—118.

— 118 —

решилось тем или другим способом освободиться от Вотаниата. К нему послана была льстивая грамота, в которой намекалось на высокое происхождение Вотаниата из рода фокидов, указывалось на благодеяния, подученные ям от царствующего государя, и предлагалось прекратить восстание ¹). Ожидать большой пользы от этой грамоты нельзя было; но она давала благовидный предлог уполномоченным византийского правительства войти в сношения с приверженцами Вотаниата и попытаться перетянуть их на сторону законного государя. Маневр не остался бесплодным: в то время как Вотаниат поднимался из Лампы, чтобы идти к столице, два подстратига изменили ему и тайно его покинули. Правительство Парапинака отправило также посольство к туркам, к их султану Солиману, предлагая большие дары с тем, чтобы турки по дороге подстерегли Вотаниата и захватили его. Турки, действительно, стали делать по дороге засады, но Вотаниат искусным движением спутал их расчеты, оставил их позади себя и направился к Никее, к которой и подступил в первых числах марта. Когда уже он был вблизи этого города, турки стали настигать и начались стычки. Но тогда Вотаниат отправил к ним с богатыми дарами Хризоскула и тот без труда уладил дело,—турки повернули назад. Наемное войско, поставленное охранять Никею, еще за три дня покинуло город, встретило Вотаниата у Котиаия и присоединилось к нему. Мирным гражданам Никеи оставалось лишь радушно, с царскими почестями принять претендента ²).

В Никее Вотаниат на некоторое время остановился, в ожидании, пока не приведено будет к концу соглашение с турками, занимавшими пространство от Никеи до Пропонтиды, и пока его приверженцы в столице не приготовят ему беспрепятственного въезда. В Никею явились турки, во главе их сыновья Кутулмиша ³), и заключили дружественный союз с Вотаниатом. После того отряды претендента отправились к Халкидону и Хрисополю и заняли несколько укрепленных мест у пролива, где еще держались греки, как-то: Пилы, Пренет, Никомидию и. Руфинианы. С жителями столицы начались усиленные сношения, благодаря тому, что турки не препятствовали византийцам свободно являться в лагерь Вотаниата. По прошествии некоторого времени, проведенного в таком занятии, с наступлением праздника Благовещения, 25 марта, в храме св. Софии собрались многие из духовенства, сенаторов и простых

¹) Psell., ІV, 296—298. ²) Scyl., 726 (Zon., IV, 224). Attal., 263—265. (Scyl., 732). Bryenn., 118—120.

³) Был ли в их числе Солиман, сын Кутулмиша, с которым правительство Парапинака заключило договор, не сказано.

— 119-

граждан и провозгласили Вотаниата императором; заправителем дела был патриарх антиохийский Эмилиан ¹). Парапинак находился в нерешительности, как ему поступать среди таких обстоятельств. Алексей Еомнин предлагал ударить с помощью вооруженных царских телохранителей на взбунтовавшихся горожан, но мягкосердечный Парапинак не согласился. Между тем значительнейшие горожане, разделившись на товарищества, образовали своего рода дружины, подкреплены были отрядом присланным Вотаниатом, под начальством Борилла, одолели наемную стражу и заняли дворец, после чего поставили собственных людей стеречь дворец и назначили лиц для наблюдения за порядком в городе. Это совершилось в Лазареву субботу, 31 марта. Парапинак бежал во Влахернский храм, откуда был взят, пострижен и отправлен в студийский монастырь. Никифорица, вместе с великим этериархом Давидом, бежал в Ираклию, к Урселю. Жена Парапинака, Мария, с малолетним сыном, Константином порфирородным, тоже вышла из дворца и поселилась на жительство в монастыре Петрие ²). Граждане Византии отправили после того просительное послание к Вотаниату, призывая его на царство. Вотаниат подвинулся из Никеи к проливу, прибыл в Пренет, оттуда в руфинианский дворец, но въездом в столицу не торопился,—Византия целых три дня оставалась без царя. В эти дни лагерь Вотаниата представлял оживленное зрелище: высокопоставленные и властные лица спешили из столицы к Вотаниату, чтобы заручиться его расположением; прибыли в том числе Алексей Комнин и брат низложенного императора, Константин, и приняты были весьма милостиво. Наконец, в великий вторник, 3 апреля, Вотаниат торжественно вступил в столицу и был коронован патриархом ³). Предшественник его занимал престол в точении 6 лет и б месяцев ⁴).

¹) Скилиций, 733 (Zon., IV, 227), кроме Эмилиана антиох., называет еще митрополита иконийского, который у Атталиота упоминается по сходному случаю 7 января. Скилиций опустил один случай, роль иконийского митрополита отнес к другому и так. обр. объединил два различные факта.

²) Scyl, 734 (Glyc., 616. Ioel., 65). Bryenn., 126. Михаил сир., 295, записал ложное известие о двух (вместо одного) сыновьях Парапинака, которых Вотаниат будто бы оскопил. У Ромуальда сал., 172, заметно смешение сына с братьями; перепутывая имена, он говорит, что Михаил на 8-м (вместо 7-го) году правления был изгнан вместе с сыновьями: Михаилом, Андроником и Константином, и власть захватил Никифор Вотаниат. У Ордерика Виталиса, 518, тоже неверное известие, будто Вотаниат, лишив престола Парап., «ослепил» его сына.

³) Attal., 266—273 (Scyl., 732-735. Zon., IV, 227—228. Glyc., 616. Ephr., 147. Ioel., 65—66. Man., 283). Scyl, 734—735 (Zon., IV, 228. Ioel, 66). Bryenn., 120—126. Matth. d’Ed., 178. Guil. Apul., 267—268, 279. Chron. brev., 278.

⁴) Attal., 270 (Zon., IV, 227. Ephr., 147. Georg., 891. Codin., 158). Scyl., 734,

— 120

Самый способ вступления Вотаниата на престол обусловил то направление, какого он должен был держаться в своей политике. Он взошел на престол по ступеням народного раздражения против политики Никифорицы, опираясь главным образом на партию церковную, затем на массу лиц, так или иначе обиженных в прежнее царствование, и наконец на турок. Вотаниату предстояло с первых шагов своего царствования показать, что он будет действовать в духе совершенно противоположном предшествовавшему времени, он должен был также оправдать надежды своих приверженцев, помогших достигнуть престола, отблагодарить их за услугу и исполнить данные им обещания. Несочувствие прежней политике он выразил тем, что виновника ее принес в жертву народному гневу. Когда Никифорица был доставлен к нему товарищами Урселя (сам Урсель скоропостижно умер), он отправлен в ссылку на один остров, подвергнут пытке и под пыткою умер ¹). Вместе с тем Вотаниат вызвал и сделал первым министром евнуха Иоанна, митрополита сидского, вытесненного при Парапинаке Никифорицей ²). Приверженцы Вотаниата получили видные и выгодные места, были осыпаны милостями. Особенно большую выгоду извлекли церкви и монастыри,—новый император щедро отблагодарил духовных лиц за содействие его делу. Сыновья Кутулмиша, жившие в Хрисополе, турецкие эмиры и саларии вынесли из Византии богатые дары, золото и драгоценные ткани ³). Сочувствие Евдокии и Константина Дуки, брата Парапинака, тоже было вознаграждено. Евдокия получила позволение жить с детьми в Византии, ей дано роскошное содержание, дочери ее выданы замуж, сын Константин принят ко двору ⁴).

Но удовлетворяя настроению общественного мнения и снискивая себе щедротами и милостями доброжелателей, Вотаниат едва ли мог считать свое положение на престоле прочным. Он был уже стар, телом слаб, мышцы его были вялы для войны ⁵), но ум был еще достаточно светел ⁶), чтобы понимать истинное положение вещей. Самым опасным для него обстоятельством было то, что корона досталась ему не по воле прежде царствовавшего государя и не имела того престижа, какой приобретается достоинством рода и крови. Разумеется, Вотаниат мог считать свою фа-

Glyc., 613. Manass., 284,—круглая цифра: 6 лет; Ioel, 66,—7 лет. В каталоге продолжителя Георгия, 920, по ошибке переписчика,—16 лет.

¹) По словам Скилиция, 743—744 (Zon., IV, 231—232. Georg., 899), он сослан на остров Прот; по словам Вриенния, 127—128, на остров Оксию.

²) Zon., IV, 231 (Ephr., 148. Georg., 898). ³) Attal., 274, 276—277 (Scyl., 735).

⁴) Attal., 304—305 (Scyl., 742). ⁵) Zon., IV, 231. Bryenn., 5.

⁶) Sagax ingeniosa mente, Guik Apul., 281.

— 121

мидию не хуже других, предъявлял даже притязания на родство с Никифором Фокой, некогда занимавшим престол, но все это для народного сознания было делом смутным, осязательных связей с царствовавшими в Византии фамилиями, своими предшественниками, Вотаниат в глазах современников не имел. Таким образом его положение было менее счастливо, чем напр. положение Комнинов или Дук. В разных концах империи процветали знатные аристократы, которые не хотели понять, для чего им следует покоряться Вотаниату, когда они нисколько не уступают ему по знатности, а по личным качествам, как они думали, даже превосходят. Вотаниат, желая восполнить недостаток и чрез то основать прочнее свой престол, решился породниться с царствовавшим до него домом. Когда первая¹) его жена, Вердина, вместе с ним провозглашенная императрицей, умерла, он решился вступить во второй брак: выбор его колебался между Евдокией, женой Константина Дуки, и Марией, женой Михаила Парапинака; брак со второй представлял более затруднений, чем с первой, потому что муж ее был еще жив, тем не менее выбор склонился на сторону Марии и Вотаниат женился на ней, поощряемый кесарем Иоанном, который после того сделался особенно близким к Марии человеком ²). Расчет Вотаниата оказался не совсем верен. Его соперники, значительные властели не убедились в его превосходстве и не отказались от намерения оспаривать престол в свою пользу; трудно указать государя, который в такое короткое время должен был, подобно Вотаниату, свести счеты со столькими претендентами.

Претендентство Никифора Вриенния было унаследовано Вотаниатом от предшественника. Никифор Вриенний, сидевший в Адрианополе, узнав о перевороте в Византии, решился идти к столице и домогаться престола. В его распоряжении было довольно значительное войско из македонян, норманнов и печенегов. Вотаниат желал покончить с ним миром и снаряжал несколько посольств ³), предлагая всеобщую амнистию, Вриеннию звание кесаря и усыновление, а его приверженцам утверждение в тех достоинствах, какие они получили от Вриенния. Во главе последнего посольства Стоял царский родственник, протопроедр и великий этериарх Стра-

¹) Bryenn., 126—127, говорит, что раньше Вотаниат был женат два раза, и когда женился в третий раз, на Марии, вторая жена была жива. Вриенний, кажется, введен в заблуждение неясным представлением об Евдокии и Марии, кандидатках в же вы Вотаниату. Евдокию он принял за вторую жену, как показывают слова: ἐν ἀγωνία ἦν μὴ τὴν τελουμένην μνηστείαν λύσει ὁ πατριάρχης ἐνωτισθεὶς περὶ τούτου καὶ αὖθις πρὸς τὴν Ευδοκίαν ἀπονεύσει.

²) Scyl., 738 (Zon., IV, 229. Glyc., 617. Ioel, 66. Man., 284. Ephr., 148. Georg., 893, 897). Lup., 60. Anon. Bar., 335. Matth. d’Ed., 178.

³) По Атталиоту—три, по Вриеннию— одно.

— 122

вороман. Посольства не увенчались успехом. Тогда отправлено было против претендента войско, под начальством новеллиеима Алексея Комнина, возведенного в сан доместика. С ним двинулся и турецкий вспомогательный отряд, присланный на помощь Вотаниату его союзниками, сыновьями Кутулмиша (Солиманом и Масуром). Противники встретились между Калабрией и Лесиной. Силы Алексея Комнина по численности уступали силам Вренния, тем не менее перевес остался на стороне первого. Сначала он был приведен в затруднительное положение, войско его обратило тыл. Но печенеги и турки выручили. Печенеги Вриенния, удачно сразившись с противниками, вздумали кроме того попользоваться на счет союзников, ворвались в их арьергард для грабежа и произвели замешательство. Между тем турки подкрепили Комнина, бой возобновился и Никифор Вренний был взят в плен руками турок, брат его Иоанн Вриенний успел бежать. Пленник отправлен был Алексеем Комнином к Вотаниату, который выслал палачей для его ослепления. Палачи встретили Вриенния в загородном увеселительном дворце, Филопатионе, и здесь ослепили. В столицу он был привезен уже ослепленный, выслушал из уст Вотаниата упрек за возмущение и принял позорный триумф, после чего Вотаниат постарался его утешить подарками и чинами. Его соумышленники, за исключением весьма немногих, были прощены и удостоены царских милостей. Был помилован и брат Никифора Вриенния, Иоанн, который лотом сделался жертвою мести одного варяга, в Византии: прежде он варягу отрезал нос, а теперь варяг убил его за это ¹). Снисходительность Вотаниата к приверженцам Вриенния, помимо его гуманности, выразившейся, между прочим, в его новелле²), объясняется еще тем обстоятельством, что Вотаниату нужно было бороться с новым претендентом и для борьбы он рассчитывал заручиться силами прежнего претендента.

Новым претендентом был протопроедр Никифор Василакий, отправленный при Парапинаке на смену Вриенния в Диррахий. Он затеял восстание еще при Парапинаке, но держал свой замысел в секрете. Положением правителя Диррахия он воспользовался для того, чтобы собрать военную силу; составил войско из греков, болгар, албанцев, призвал

¹) Attal., 284—286, 288-294, 319 (Scyl., 735-737. Zon., IV, 228—229. Glyc., 616. Ephr., 149. Georg., 896-897). Scyl., 737. Bryenn., 130—148. (Anna, 1, 23—36, 38—40), Anna, I, 36—37. Вриенний, авторзаписок, приписываетослеплениеНикифораВриеннияБориллу. Было подозрение и на Алексея Комнина, почему дочь его, Анна, считает нужным очистить память отца. Лебо, XV, 61, делает неудачную прибавку, что, вместе с Никифором Вриеннием, был ослеплен и его сын; сын, действительно, участвовал в сражении, но успел бежать со своим дядей Иоаннов и ослеплен не был. ²) Attal., 313—318. Zachariae, III, 332—338.

— 123 —

норманнов из Италии, нанял печенегов, делая все это под предлогом предстоящей борьбы с Никифором Вриеннием. С собранными войсками он прибыл в Фессалонику и здесь обнаружил свои настоящие намерения в то время, когда Парапинак был низвергнут и место его занял Вотаниат. В числе его деятельных приверженцев были: племянник его Мануил, стратиг Гимн, Григорий Месимар, Тессараконтапихис, Гемист. Когда стремления Василакия сделались ясны для Вотаниата, он сначала поступил также, как с Вриеннием,—отправил посольство, предлагая амнистию и достоинство новеллисима. Но Василакий не сдался на предложение и Алексею Комнину, едва только окончившему войну с Вриеннием и не успевшему даже на возвратном пути дойти до Константинополя, послано было в награду за подвиги достоинство севаста ¹) и вместе с тем приказ идти против Василакия на Фессалонику. Комнин с своим войском, подкрепленным еще бывшими приверженцами разбитого Вриенния (в числе таковых упомянут Василий Куртикий), отправился к Фессалонике и, в недалеком расстоянии от города, расположился лагерем на берегу реки Вардаря. Василакий решился напасть на него неожиданно, ночью. Но неожиданность не удалась, потому что Комнин чрез своих лазутчиков успел узнать о его плане и принять меры к тому, чтобы обратить задуманную хитрость во вред самому Василакию. После неудачного ночного нападения Василакий заперся в городе. Комнин осадил Фессалонику и вступил в тайные переговоры с гражданами и войском своего противника, кончившиеся тем, что Василакий был схвачен собственными приверженцами и выдан Комнину. Комнин отправил его в кандалах в Византию, послав наперед туда донесение об исходе дела. Из Византии отдан был приказ ослепить неудачника—узурпатора и он был ослеплен в местности именуемой Хемиина, между Филиппами и Амфиполем, у источника, который с тех пор стал называться βρύσις τοῦ Βασιλακίου ²).

В то самое время, когда Комнин боролся с соперником Вотаниата, Василакием, или немного спустя, летом 1079 года, неожиданно выступил третий соперник Вотаниату, в лице Константина Дуки, брата низвергнутого Парапинака. Константин, во главе так называемых бессмертных, отправлен был против турок. Он должен был присоединиться к войску, ранее высланному и по малочисленности не решавшемуся

¹) По словам Вриенния, 156 (Anna, I, 48), Комнину дан был этот титул по возвращении с похода против Василакия. Мы следуем более древнему свидетельству. ²) Attal., 297—300 (Scyl., 739—741. Zon., IV, 230. Glyc., 617. Ephr., 149. Georg., 897—898). Scyl., 739—741. Bryenn., 146, 148—156 (Anna, I, 40—48).

124 —

вступать в сражение с турками, подкрепить его и сдерживать турецкие набеги. Бессмертные, представлявшие собою войско избалованное, были недовольны тем, что их отправили сражаться на восток, а главное, они были приверженны к Дукам ¹). Между бессмертными и Константином Дукой произошло соглашение, и едва Константин переправился из Византии в Хрисодоль, он был провозглашен императором. Вотаниат принял меры к обороне, а между тем начал переговоры с бессмертными, предложил им подарки, почетные титулы и право возвратиться назад, в Византию. Переговоры увенчались успехом: войско возвратилось в столицу, выдав головой Константина Дуку, который был пострижен и отправлен в ссылку ²).

В конце 1080 года возмутился против Вотаниата Никифор Мелиссин, женатый на Евдокии Комниной, тот Мелиссин, которого армянские историки представляют не только претендентом, но императором, царствовавшим после Вотаниата в течение 4—6 месяцев и свергнутым с престола Алексеем Комнином ³). Мелиссин в одном отношении пошел по следам Вотаниата,—точно также основал свои надежды на престол на пособничестве турок, облекшись в императорские одежды, обходил, в сопровождении турок, мало-азиатские города и заставлял признавать свою власть. Операционным своим базисом он избрал Никею. Вотаниат, вынужденный начать с ним борьбу, предложил начальство над войском Алексею Комнину. Но Компин отказался от этой чести, ссылаясь на свое родство, могущее дать недоброжелателям повод, в случае неудачи, оклеветать его, Комнина. Тогда начальство вручено было протовестиарию, евнуху Иоанну. Евнух Иоанн направился к Никее с войском, осадил ее и потребовал сдачи. Осажденные обнадеживали его обещаниями до тех пор, пока не явились на выручку турки и не заставили евнуха отступить. Евнух со стыдом возвратился в столицу, а Мелиссин придвинулся еще ближе и расположился лагерем при Дамалисе ⁴).

Алексей Комнин в родстве-с зятем, Мелиссином, нашел благовидный предлог к тому, чтобы отказаться от похода в Азию, по дей-

¹) Bryenn., 134.

²) Attal., 306—309 (Scyl., 742. Zon., IV, 230. Georg., 898). Скицилий прибавляет, 742, что Константин Дука возведен был в пресвитеры.

³) Matth. d’Ed., 180—181. Вардан, 131. Ошибка произошла, вероятно, оттого, что Мелиссин не был усмирен Вотаниатом и его соискательство продолжалось до вступления на престол Алексея Комнина,—Zon., IV, 236. Показание арм. писателей о продолжительности царствования Мелиссина, по Матвею эд., 4 мес., по Вардану, 6 мес. служит основанием для заключения, что восстание началось в конце 1080 г., в ноябре или декабре, так как в апреле 1081 г. вступил на престол Комнин. ⁴) Bryenn., 158—166. Anna, I, 115.

— 125 —

ствительною причиной, заставлявшею его держаться поближе ко двору и к западным областям империи, был собственный его замысел, давно ¹) уже лелеемый,—выступить претендентом на престол. Основанием для его претендентства был, без сомнения, тот мотив, который позднейшими, благоприятствовавшими Комниным, писателями приводится в его оправдание ²), именно: наследственное право на престол, в силу родства с· Исааком Комнином и Дуками; Алексей Комнин был родной племянник царствовавшего Исаака Комнина и женат был на Ирине, внучке кесаря Иоанна, дочери Андроника Дуки. Для осуществления замысла Алексей Комнин, в союзе с старшим братом, Исааком, стал подготовлять почву и приобретать приверженцев при дворе, в войске и во влиятельных сферах. При дворе Комнины свили себе уютное гнездо на женской половине, под крылом жены Вотаниата, императрицы Марии, чему, без сомнения, много содействовал дед Алексея Комнина, кесарь Иоанн, пользовавшийся большим уважением и авторитетом в глазах Марии, после того как, благодаря его влиянию, Вотаниат отдал предпочтение Марии пред Евдокией. За Исаака Комнина выдана была замуж еще при Парапинаке племянница императрицы Марии, потом Алексей Комнин был усыновлен Марией. Эта двойственная связь дала возможность братьям Комниным беспрепятственно посещать Марию, проникать в ее задушевные мысли, утешать в тайных тревогах и, в свою очередь, пользоваться ее услугами ³). Случилось тогда одно обстоятельство, в сильной степени возбудившее тревогу в Марии и много помогшее Комниным. Старик Вотаниат не имел собственного сына ⁴), наследника престола, но был у него пасынок, Константин, сын императрицы Марии от первого ее мужа, Михаила Парапинака. Мария надеялась, что ее сын будет наследником престола, эту мысль поддерживали Комнины и в ее пользу говорили пред Вотаниатом ⁵). Но план Вотаниата был другой. У него были родственники, Синадины, очень к нему приверженные и в свою очередь пользовавшиеся большим его расположением. Синадины первые приняли его сторону, когда он выступил соискателем престола. Вотаниат хлопотал о том, чтобы пристроить молодых Синадинов, и не без успеха: дочь Феодула Синадина, приходившуюся ему племянницей, выдал замуж за короля Угрии ⁶).

¹) Zon., IV, 232: πάλαι παρ’ ἑαυτοῖς τὸν τῆς βασιλείας τρέφοντες ἔρωτα.

²) Bryenn., 12—13. ³) Anna, I, 34—86. ⁴) Anna, I, 129.

⁵) У Вриенния, 7—8, дело изложено темно и допущено смешение Константина порфирородного, сына Михаила Парапинака, с Константином порфирородным, братом Парапинака.

⁶) Scyl., 743. По смерти мужа она возвратилась ь Византию и можно догадываться, что Вотаниат хлопотал о новом замужестве ее с Ашодом, сыном Иоанна и внуком Какига анийского. Вардан, 132.

— 126 —

Одного из молодых Синадинов Вотаниат стал прочить в преемники себе ¹). Это сильно обеспокоило императрицу Марию, и Комнины обратили ее беспокойство в собственную пользу. Анна Комнина, рассказывая о том, как после вступления на престол ее отца, Алексея, императрице Марии выдана была грамота, которою сын ее, Константин, признан соцарствующим Алексею Комнину, с правом надевать красные туфли и царскую тиару, подписываться на хрисовуллах красными чернилами вслед за Алексеем, идти на выходах и быть провозглашаему в многолетиях вслед маним,—прибавляет: „говорили, что еще до восстания царица заключила на этот счет договор, чтобы так именно было поступлено с ее сыном“ ²). Эта прибавка бросает свет на ту подготовительную работу при дворе, которая предшествовала возмущению Комнина. Комнины пользуясь тревогой, вызванною планом Вотаниата возвести на престол Синадина, предложили императрице Марии свой план для спасения ее сына, Константина, состоявший в том, что один из Комнинов овладеет престолом и вместе с собою возведет на престол Константина. В этом смысле заключено было условие. Конечною целью этого плана пред императрицей Марией выставлялось спасение престола для ее сына, остальное было лишь средством и кандидатура Комнина—делом второстепенным. В действительности, понятно, было наоборот: в руках Комнинов Константин был только орудием, средством заручиться сильной поддержкой при дворе, для того чтобы успешнее выполнить задачу возведения рода Комнинов на престол. Оттого, после воцарения Алексея Комнина, не долго сохранялась царская обстановка за Марией и ее сыном, Константином: спустя некоторое время, Мария, частью добровольно, частью по принуждению, облеклась в монашескую одежду, у ее сына отняты красные туфли и одному Комнину оставлены названия царя и самодержца ³). Заручившись при дворе содействием императрицы Марии, Комнины не оставили без внимания влиятельных царедворцев и даже низшей прислуги: любезностью, обходительностью, щедрыми подарками и обещаниями они снискали расположение многих; один весьма близкий к Вотаниату сановник, по чину магистр, земляк императрицы Марии (из грузин), сообщал Комниным, с ведома императрицы, весьма важные известия и предостерегал в минуты опасности ⁴); даже царский повар, задобренный Комниными, был для них полезен, ставя кушанье на стол, умел шепнуть что-нибудь весьма интересное ⁵). Алексей Комнин создал себе сильных приверженцев и в рядах за-

¹) Anna, I, 86—87. ²) Anna, I, 150—151. ³) Zonar., IV, 237. ⁴) Anna, I, 95. ⁵) Anna, I, 91.

— 127 —

ладной армии: войско было к нему привержено, как к храброму и искусному полководцу ¹), было огорчено, когда военачальником во время похода против Мелиссина назначен был, вместо Комнина, евнух Иоанн ²), видело в нем не только генерала, но своего благодетеля, защитника и доброжелателя. Достоверное показание, занесенное в латинские хроники из источника не безызвестного и Анне Комниной, знакомит нас с приемами, к каким прибегал Алексей Комнин для снискания себе расположения солдат и офицеров. По этому показанию, Вотаниат, которому угрожал поход из Италии Роберта Гискарда, снабдил Алексея Комнина деньгами, с тем, чтобы он отправился на запад, привел в порядок войско и нанял варваров. Алексей, дойдя до Адрианополя, собрал, сколько мог, войска, некоторых воинов, пред которыми считал возможным открыться, богато одарил, многое обещал и взял с них присягу себе на верность. Остальным же не давал жалованья и говорил: „я вам охотно дал бы, если бы император, согласно своему обещанию, прислал денег; часто я к нему обращался по этому делу и сильно опечален, что до сих пор не присылает“. Солдаты ему верили, а он между тем раздавал некоторым из них собственную свою утварь, сосуды, одежду, говоря: „если бы мне было возможно, я обогатил бы таких умных людей, как вы“. Поступая таким образом, он перетянул на свою сторону всех солдат, а потом сказал им: „пойду-ка я поговорю о вас с императором и принесу вам ваше жалованье“. Он отправился в Константинополь, переманил в столице, кого мог, на свою сторону подарками и обещаниями, императора уверил в своих верноподданнических чувствах и ночью бежал из Константинополя, явился к войску, настроенному уже в его пользу, и держал такие речи: „зато, что я просил для вас жалованье, император грозил меня схватить и наказать; и так как вы мне доселе верили, то я прибыл посоветоваться с вами, с тем чтобы, если вы со мною согласны будете, одарить всех вас наградами и достоинствами“. Войско согласилось, провозгласило его императором и двинулось на Византию ³). Оказывается, что Алексей Комнин привлекал к себе войско не только военными подвигами и талантами, но также деньгами, обещаниями и искусными речами, смысл которых был тот, что от Вотаниата солдаты ничего не могут получить, что если бы он, Комнин, был на месте Вотаниата, то излил бы на них всевозможные блага. Рассказ грешит, может быть, излишнею

¹) Zon., IV, 232. ²) Bryenn., Ио9.

³) Rom. Sal., 173. Chron. Amalph., 215. Dandolo, 249.

— 128 —

конкретностью, тем, что в уста Комнина влагает такие, а не иные речи, но по своему существу он едва ли может встретить возражение, потому что не противоречит свидетельству Анны Комнины. Анна, разумеется, обошла молчанием хитрость, употребленную Комнином для привлечения войска, так как это могло компрометировать ее отца. Тем не менее, ее повествование как бы дополняет рассказ западных историков, знакомит нас с тем, что происходило в промежутке между двумя моментами: отъездом Алексея Комнина из лагеря в столицу и его возвращением к войску. Анна Комнина разъясняет нам, почему отцу ее необходимо было убеждать Вотаниата в своих верноподданнических чувствах, кто были те приверженцы, содействие которых он обеспечил себе, и в какую именно ночь он выехал из Византии.

У Вотаниата было два доверенных лица, славяне по происхождению ¹), Борилд и Герман, которые пользовались его безграничным доверием и были вполне ему преданы ²). Они, особенно Борилл, человек проницательный и энергичный, зорко охраняя интересы своего патрона, обратили внимание на предприятие Комнинов и предостерегали Вотаниата. Пребывание Алексея Комнина в столице совпало с событием, которое весьма было кстати для Комнинов и дало повод названным советникам Вотаниата усилить свою бдительность. В это самое время турки взяли Кизик. Вотаниат приказал Алексею Комнину, как доместику запада, вооружить часть войска и направить против турок. Алексей воспользовался этим, чтобы придвинуть к столице расположенные к себе войска, и разослал приказы. Войска отовсюду стали стекаться по направлению к Византии. Бориллу дело показалось подозрительным: он недоумевал, зачем приведена в движение и направлена на столицу вся армия, когда велено снарядить лишь часть ее. В этом смысле он сделал представление императору. У Алексея Комнина потребовано было объяснение. Комнин дал объяснение довольно правдоподобное, хотя натянутое, именно, что в данном случае действует оптический обман, солдаты поднимаются с разных мест и, благодаря разбросанности, людям несведущим кажется, что их очень много; факт движения войска к столице Комнин отвергнул. Как бы то ни было, этот эпизод должен был убедить Комнина, что Борилл и Герман начинают не без успеха проникать в его планы. Борилл и Герман в свою очередь пришли к убеждению, что дело находится в таком положении, когда необходимо принять решитель-

¹) Anna, I, 77: οἱΣχό9αι; 83: δὺοβαρβάρωνΣθλαβογενῶν.

²) Scyl., 743 (Zon., XV, 231. Glyc., 618. Manass., 284. Georg., 898, 895).

129

ные меры. Анна Комнина уверяет, что они рискнули на свой страх арестовать Исаака и Алексея Комнинов и ослепить их, дополняя свое показание еще сведением, что оба славянина заботились при этом не о царе, а о самих себе, так как Борилл сам домогался царства, Герман же помогал ему. Уверение Анны мы в праве считать преувеличением, допущенным с целью оправдать поведение отца. В нем верна лишь основная мысль, что славяне сознали необходимость и решились действовать,—Комниным грозила опасность. Неизвестный по имени ¹) магистр, из грузин, донес Комниным об опасности. Тогда и они увидели, что необходимо приступить к действиям. Алексей Комнин отправился к армянину Пакуриану и обещал ему сан доместика, если поможет вступить на престол; получив согласие Пакуриана, он отправился к норманну Убертопулу и от него тоже заручился клятвенным обещанием помощи. Затем Алексей и брат его, Исаак, отправились во Влахернский дворец, выбрали себе в царских конюшнях лучших лошадей, остальным отрубили задние ноги, чтобы пресечь возможность погони, и поспешили ускакать из столицы, склонив еще пред выездом свояка, Георгия Палеолога, следовать за ними. Выезд Комнинов из столицы совершился ночью с воскресенья на понедельник сырной недели ²), т. е. с 7 на 8 февраля 1081 г. После выезда Комнины сочли необходимым известить еще одного из своих приверженцев: послан был гонец к деду жены Алексея, кесарю Иоанну Дуке, с приглашением спешить на сборное место. Кесарь Иоанн немедленно последовал зову и оказал неоцененные услуги: добыл для них денег, и встретивши случайно у реки Гебра (Марица) отряд угров, нанял их на службу Комниным. После соединения с Комниными в дальнейшем ходе их предприятия Иоанн являлся на выручку в самых критических случаях ³).

Сборным пунктом было назначено фракийское селение Цурулл, куда успело сойтись по приказам доместика войско: сюда съехались все, и кесарь Иоанн с внуками, Михаилом и Иоанном (сыновьями Андроника), и Георгий Палеолог; отсюда уже двинулись к Византии. Первый вопрос, который предстояло решить, было избрание императора; необходимо было отдать предпочтение которому-нибудь из братьев Комнинов, Исааку или Алексею. Избрание было пустою формальностью, выполненною лишь с целью не обидеть старшего брата. Предпочтение младшего брата, Алексея,

¹) Анна, I, 76, гов. об «Иоанне» грузине, который подобную же роль переносчика играл относительно Мономахата,—может быть, это одно и тоже лицо, хотя к тому алану титул магистра не прилагается.

²) Anna, I, 98: νὺξ δ’ ἧν ἡ τῆς τυροφάγου κυριακῆς. ³) Anna, I, 90—109.

— 130 —

было делом предрешенным; на его стороне стояла армия, еще раньше им предрасположенная, им заключено было условие с Пакурианом и Убертопулом, наконец кесарь Иоанн с внуками и Георгий Палеолог узами родства были связаны с Алексеем и единодушно действовали в его пользу. Алексей Комнин был провозглашен императором. Войско, с претендентом во главе, шло на Византию весьма медленно: весь великий пост прошел прежде, чем оно приблизилось к стенам столицы. Это время посвящено было Алексеем Комнином увеличению военных сил и денежных средств. Для приобретения того и другого он обращался к правителям разных областей. Некоторые удовлетворяли его требованиям, другие отказывали. К числу последних принадлежал Георгий Мономахат, дука Диррахия, преемник по должности Никифора Василакия. Он считался другом Алексея Компина, и потому, вскоре после ослепления Василакия, Борилл и Герман, тогда уж подозрительно посматривавшие на Комнина, постарались его удалить из столицы под предлогом почетного назначения. Алексей Комнин, выступив претендентом, по старой дружбе попросил у Мономахата субсидии. Но тот ответил, что дружбу он и впредь сохранит, но из друга превратится в слугу лишь тогда, когда Комнин взойдет на престол, а до тех пор намерен верно служить Вотаниату, которому присягнул. Время, предшествовавшее осаде столицы, занято было сверх того переговорами с другим претендентом, сидевшим около Дамалиса, Никифором Мелиссином. Мелиссин чрез послов предлагал Алексею Комнину действовать сообща и разделить управление империей на две части: себе оставлял восток, Алексею предоставлял запад. Комнин не согласился на это предложение и объявил, что может лишь дать Мелиссину звание кесаря и город Фессалонику для жительства; на этом дело было порешено¹). В конце марта войско Алексея Комнина, состоявшее из разного сброда, из греков и иностранцев, подошло к стенам Византии. Наружная стена столицы охраняема была бессмертными, варягами и немцами, на внутренней стояли случайно набранные ратники из горожан. Кесарь Иоанн подал Комнину мысль войти в переговоры с начальником ²)

¹) Zonar., IV, 236. Комнин потом исполнил обещание, но так как кесарь занимал после императора первое место, а у Алексея был старший брат, Исаак, которому он хотел предоставить это место, то он придумал остроумный способ выйти из затруднения: измыслил новый титул севастократора, отвел ему в чиновной иерархии первое место и возвел в севастократоры Исаака; титул кесаря отодвинулся на второй план. Anna, I, 147.

²) У Анны, I, 123, он называется Γιλπράκτος. Правильно назван у Ромуальда сах, 173, который говорит, что Комнин подкупил magistrum militum Arnonem ex genere alamannorum. У Дандоло, 249, очевидно, имя испорчено: praeditione Ammonii magistri militum. Ордерик Виталис, 518, имеет весьма спутанное представление о деле и называет начальника стражи Райиундом Фландрским.

— 131

немецкого отряда, охранявшего одну из надворотных ¹) башен наружной стены. Переговоры удались: немец сдался на подкуп. Когда осаждавшие подошли к стене с лестницами и находившиеся на стене воины стали защищаться, немцы сверху, с башни, принялись стрелять в защитников и принудили их удалиться. Георгий Палеолог с несколькими товарищами немедленно проникнул во-внутрь, запоры были сняты, ворота открыты и войско Комнина беспорядочною толпой устремилось в город, потому что ворота внутренней стены не представили препятствия: стоявшие на ней горожане, с военным делом незнакомые, не оказали сопротивления и, соскочив, бросились бежать. Это происходило 1 апреля, в четверг страстной недели, утром ²). Сбродное войско Комнина рассеялось но городу и начался грабеж и насилия, доходившие до того, что не были пощажены храмы и не уважена стыдливость жен, дев и монахинь. Всякий заботился о добыче и удовлетворении низких инстинктов, причем отличались не одни варвары, но и греки. Претендент был забыт, всеми покинут и при некоторой смелости и расторопности со стороны Вотаниата легко мог быть захвачен. Но обезкураженный старик не подумал об этом. Считая свое дело проигранным, он хотел спасти хоть что-нибудь. Сначала он думал вступить в соглашение с стоявшим на другой стороне пролива Мелиссином, чтобы с его помощью вытеснить Комнина. Снаряжен был уже флот и один из приближенных Вотаниата отправился послом, но Георгий Палеолог во-время это заметил и разрушил предприятие, убедив матросов и гребцов принять сторону Комнина. Потом Вотаниат отправил к Комнину Никифора Палеолога (отда упомянутого Георгия), который держал сторону Вотаниата в то самое время, как его сын был на стороне противной. Никифор Палеолог предложил Алексею Комнину от имени Вотаниата быть его нареченным сыном и взять в свои руки все управление государством; себе Вотаниат оставлял только титул царя, обычное царям приветствие, пурпуровые туфли и помещение во дворце. Комнин готов был склониться на это· предложение, но тут подоспел кесарь Иоанн и сердито заметил, что предложение было бы уместно до взятия города, а теперь старику остается только сойти с престола и позаботиться о спасении души. Один Борилл

¹) Эти ворота Зонара, IV, 232, и Анна, 124, называют πύλη Χαρσίου; Ром. сал., 173, porta Vulgarorum; Band., 249, porta Buigarorum. Ныне: Эгри-Капу.

²) Zon, IV, 233: κατὰ τὴν μεγάλην πέμπτην τῆς ἑβδομάδος τοῦ σωτηρίου πάθους τοῦ σωτῆρος ἡμῶν. Rom. Sal., 173: die Jovis, quae coena Domini. Dand., 249: die coenae Domini. ВыражениеАнны, I, 123: ἡδὲἡμέραπέμπτηἦνἡμεγάληκαθ’ ἢντὸμυστικὸνπάσχαθύομενἅμακαὶἐστιώμεθα, ввеловзаблуждениекомментатора, Дюареня, азанимирусскогопереводчикаКомнины (проф. Карпова), которые поняли: в жатый день светлого праздника.

— 132

сохранил присутствие духа и здравый взгляд на вещи: он видел, что в разгаре грабежа, когда все войско, кроме немногих родственников, оставило претендента, ничего не стоит его уничтожить; он собрал военный отряд из варягов и так называемых хоматинцев и ожидал только разрешения от Вотаниата, чтобы приступить к делу. В истории претендентства Комнина это был самый опасный момент; но и тут спас мужа своей внучки кесарь Иоанн. Пользуясь дружескими отношениями к патриарху Косьме, он побудил его употребить всю силу иерархического авторитета, чтобы отклонить междоусобие и резню. Косьма своими убеждениями достиг того, что Вотаниат не дал разрешения на вооруженное сопротивление и, к великой досаде Борилла, отправившись в храм св. Софии, отрекся от престола, который занимал три года ¹); из храма он был перевезен в монастырь Перивлепт, которого был вторым ктитором (после первого, Романа Аргира, основавшего монастырь), и здесь пострижен в монашество. Алексей Комнин занял дворец и в первый день Пасхи, 4 апреля 1081 г., был венчан на царство, после чего прекратилось и разграбление Византии, продолжавшееся целых три дня ²).

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Основой византийской государственности была идея авторитета, полного подчинения человеческой личности государству, частного общему. Применение этой идеи отразилось в Византии крайностями централизации: интересы государства сузились, из провинций перешли в столицу, из столицы во дворец и здесь воплотились в лице императора. Развитие власти византийских императоров было неразрывно связано с развитием централизации, для которой прочный фундамент заложен был еще в конце III и начале IV вв. и которая к XI веку сделала большие успехи.

Нельзя однако ж назвать вполне правильным то мнение, по которому власть византийских императоров была абсолютна, не знала никаких сдержек ни в теории, ни на практике ³). Правда, император в представлении византийцев рисовался, как неограниченный монарх, имеющий

¹) Вывод из Зонары (Glyc., 616. Ioel, 66. Man., 286. Ephr., 148. Georg., 893). По Кодину, 158, три года с половиною.

²) Zon., IV, 232—234 (Glyc., 618. Ephr., 149. Georg., 899—901). Bryenn., 11-12. Anna, I, 110—136,77—79, 172. Rom. Sal., 173—174. Chron. Amalph., 215. Dand., 249. Lup., 161. Chr. brev., 278. Guil. Ap., 282. Order. Vit., 518—5!9. Mich, le Grand, 295.

³) Gibbon, 1004. Finlay, II, 1—2, 461.

— 133 —

возможность не стесняться законами, нарушать их по побуждениям личного каприза; но нарушая законы, он поступал, как тиран ¹), и действия его не считались одобрительными. Возможность фактическая не была еще законным правом. С юридической точки зрения император был не нарушителем законов, а их покровителем и защитником: он—верховный законодатель и управитель, общее благо подданных, не знающий лицеприятия в раздаянии благодеяний, ни гнева в наказании, беспристрастный мздовоздаятель, воздающий каждому по заслугам, поддерживающий, прежде всего, предписания свящ. книг, затем постановления семи соборов и, наконец, вообще римские законы ²).Со стороны фактического обнаружения власти император был обставлен если не прямыми, то косвенными ограничениями, которые находились в связи с двумя особенностями политического устройства, во-первых с отсутствием определенного, признанного законом порядка престолонаследия, во-вторых с византийским консерватизмом, и в частности консерватизмом формы. Отсутствие порядка престолонаследия вело к тому, что императоры искали для себя опоры в народной воле, становясь чрез то в известную зависимость от этой последней; византийский формализм, приверженность к традиционным обрядам и внешним условиям жизни, вели к тому, что неограниченный монарх должен был слепо покоряться сухой, бездушной и ни для кого не опасной форме, над монархом личным стоял монарх отвлеченный, сдерживал его и ограничивал. В этом отношении византийский формализм, повлекший за собою чрезвычайное развитие церемоний, внешних отличий и титулов, не есть что-нибудь лишенное всякого значения, как обыкновенно думают; все эти церемонии, отличия и титулы имели свой смысл и свое место в политическом строе государства. Частнейшее рассмотрение вопроса об отсутствии порядка престолонаследия и вытекавших отсюда последствиях, а также о внешних, формальных условиях обнаружения императорской власти, дает нам возможность ближе познакомиться с положением византийских императоров.

Отсутствие закономерного порядка престолонаследия вело к крайней неопределенности положения византийских императоров. Занятие престола известным человеком составляло благоприятный прецедент для членов его рода, особенно для детей рожденных, согласно закону Константина В., возобновленному Василием I Македонянином, в порфирной комнате (πορφυρογέννητοι), — оно воспитывало в народе привычку к династии, вырабатывало своего рода легитимизм. Но вполне надежной гарантии оно не

¹) Τυραννήσαντος τοὺς νόμους τοῦ βασιλείου σκοποῦ. Psell., ΙV, 126.

²) Epanagog., tit. 2. Cp. Mortreuil, Hist, du droit Byzant., III,35.

— 134 —

давало, даже в том случае, если престол долгое время находился в руках одной династии, как напр. македонской, владевшей престолом 189 лет. Ни один император не мог считать себя вполне обеспеченным на троне; из общего числа лиц занимавших престол и причастных к императорской власти добрая половина окончила жизнь насильственным образом ¹). Революции были беспрерывны и нигде не было такого обилия претендентов на престол, как в Византии. Редкая фамилия, редкий выдающийся деятель отказывался в глубине души от надежды облечься в пурпур. В наше время шарлатаны эксплуатируют легковерие людей, предсказывая им богатство и успех в семейной и общественной жизни, а в то время пророчили легковерным императорский престол, и пророчества часто сбывались. Смелый и энергичный человек иногда поневоле даже должен был обращать взоры на престол, так как своими качествами и подвигами возбуждал подозрение в стремлении к узурпации и чрез то подвергался личной и имущественной опасности, от которой мог избавиться, только взойдя на престол. Людей решительных должно было еще останавливать то обстоятельство, что восстание против царствующего государя, помазанника Божия, считалось отступничеством (апостасией) и каралось анафемой ²). Но церковь, охранявшая таким образом престол от узурпаторов, провозгласила вместе с тем устами патриарха Полиевкта, короновавшего Цимисхия, принцип, что помазание на царство омывает грехи. После того следовало ли задумываться пред анафемой и цареубийством, если анафематствованный и убийца, в случае удачи, получал очищение грехов? Разумеется, здравое нравственное чувство не мирилось с вытекавшим отсюда результатом; Михаил Пафлагон, заподозренный в цареубийстве, в глазах общественного мнения до конца своей жизни носил на челе печать преступления. Но в государстве, где процветал формализм, и у людей, интерес которых заставлял мириться с формальным оправданием, общечеловеческая нравственность не всегда была регулятором нравственных поступков.

При отсутствии закона, дававшего право на престол, признавался и имел силу один лишь факт, и государи заботились о том, чтобы предвосхитить факт в свою пользу. Средствами к тому были: а) система сотоварищества и б) избрание и назначение преемника престола царствующим государем. Оба способа иногда объединялись, оба основывались на императорской воле.

В XI в. практиковались как система сотоварищества, так и спо-

¹) Итог императоров, трагически лишившихся престола, от Аркадия до Магомета и подведен у Sabatier, Monnaies byzantines, 21. ²) Zachariae, III, 320—321.

135

соб замещения престола по избранию и назначению царствующего императора, причем иногда прибегали даже к подлогам, только бы доказать, что преемник престола вступил на престол по воле своего предшественника. Константин VIII был коронован и считался сотоварищем Василия II, носил, вместе с братом, титул царя; после его смерти вновь коронован и сделался самодержавным ¹). Пред смертью он избрал себе преемником Романа III, который сочетался с Зоей и был коронован патриархом Алексием. Власть Романа основывалась таким образом не только на родстве с македонским домом, но и на воле императора Константина. Михаил IV вступил на престол и был коронован патр. Алексием, как муж Зои, следовательно, по праву родства и избрания Зоей. Но избрание женой предшественника, а не им самим, считалось недостаточным и был поэтому разослан манифест, в котором (фальшиво) утверждалось, что Михаил IV избран еще при жизни Романа, по его воле ²). Михаил Калафат был усыновлен Зоей, заблаговременно связан с македонским домом узами искусственного родства. По смерти Михаила IV он избран на престол Зоей, как ее соправитель, и был коронован ³) патр. Алексием, но сверх того еще при жизни Пафлагона, удалившегося в монастырь, его братья, главным образом Иоанн Орфанотроф, подделали от имени императора грамоту, в силу которой Калафат занял во дворце место своего августейшего дяди ⁴). С первого взгляда может показаться, что содержанием грамоты был призыв Калафата ко двору,—Калафат не пользовался милостями Пафлагона, держался в удалении ⁵) и грамота открывала ему двери туда, куда вход ему был прегражден. Но эта цель представляется слишком незначительною, чтобы из-за нее пафлагоняне решились на подлог; Калафат мог быт призван ко двору без всяких предосторожностей, как скоро удалился Михаил VI, антипатия которого была причиной устранения Калафата и выселения из Константинополя за город. Невольно является мысль, что содержание грамоты было более важное и касалось не только въезда во дворец, но вопроса о престолонаследии; Калафат в подложной грамоте был назначен преемником Михаила IV и здесь, может быть, скрывается одна из причин, почему Зоя не противилась возведению своего усыновленного сына

¹) На повторительное венчание указывают слова патр. Алексия, произнесенные: им при Михаиле Пафлагоне: «три царя коронованы мною», Cedr., II, 517. Так как Алексий возведен на престол пред смертью Василия, то третьим царем, кроне Михаила IV и Романа III, мог быть только Константин VIII.

²) Cedr., II, 506. ³) Cedr., ΙΙ, 534. ⁴) Psell., IV, 77 (Zon., IV, 149).

⁵) Psell., IV, 62.

136 —

на престол; она видела, что в случае отказа с ее стороны, его возведут помимо ее желания, опираясь на волю умершего Пафлагона. Константин Мономах был избран на престол Зоей и женился на ней, имел таким образом за собою и родство, и волю старшей из царствовавших после низвержения Калафата императриц. Он был коронован патр. Алексием ¹) и стал управлять в сотовариществе с Зоей и Феодорой, которые носили царский титул. Мономах хотел назначить себе преемника, только предусмотрительность партии Феодоры и смерть помешали его намерению. Воцарившаяся после мономаха Феодора еще при жизни назначила себе преемником Стратиотика, который и был коронован Керулларием, прежде чем умерла императрица. Насильственным образом вступивший на престол после Стратиотика и венчанный патриархом Керулларием Исаак Комнин назначил при жизни своим преемником, хотя и не формально, Константина Дуку, который был коронован Лихудом ²). Константин Дука, у которого были сыновья, имел полную возможность применить систему сотоварищества. Младший сын, порфирородный Константин, еще в пеленках украшен царским титулом, старший, Михаил, рожденный до вступления отца на престол, был коронован спустя несколько времени после воцарения Константина Дуки ³). Диоген, вступивший на престол по избранию Евдокии, как ее муж, был коронован Ксифилином и обязан договором поддерживать систему сотоварищества: его пасынки—Михаил, Андроник и Константин—носили титул царей, а когда у Диогена родился от Евдокии сын, то и его Диоген приобщил к сотовариществу, почему прилагается к нему титул царя ⁴). Сын Михаила Парапинака, Константин порфирородный, был коронован в пеленках ⁵) при жизни отца. Никифор Вотаниат, получив венец из рук патриарха Косьмы, счел нужным обосновать свою власть на браке с Марией, женой низвергнутого Парапинака, которая по прежним примерам (Зои и Евдокии) могла избранному ею мужу передать, престол. Вотаниат предполагал назначить при своей жизни преемником себе Синадина; но это ему не удалось. Алексей Комнин, предварительно соединившись узами искусственного родства с императрицей, его усыновившей, и заключив договор, обеспечивавший ее санкцию в случае успеха, низвергнул Вотаниата и был коронован патриархом Косьмой ⁶).

¹) Cedr., II, 542. ²) См. выше, стр. 54—55, 68,70,80, 91. ³) Psell., IV, 267. ⁴) См. выше, стр. 101; 100, прим. 1. ⁵) Psell., IV, 293. О братьях Михаила, Андронике и Константине, как сотоварищах, в греческих памятниках не говорится, но в Италии они считалась соцарствующима Михаилу: imperante domino nostro Michaele et Constantino Porfilogenito et Andronio magnis imperatoribus—в шести грамотах. Regii Neap. archivi monum., vol. V, 67—84.⁶) См. выше, стр. 119, 121, 125—126, 132.

— 137 —

Существование одной лишь фактической основы для императорской власти соединено было с большими неудобствами. Воля императора имела значение, только под условием добровольной покорности; назначенный по желанию царствующего государя наследник престола мог быть признан, мог быть также отвергнут подданными, особенно если случались обстоятельства, умалявшие авторитет державной власти, от которой исходило назначение, к каковым обстоятельствам в наш период принадлежало, между прочим, прекращение сначала мужской линии македонской династии, а затем и женской. Отсюда происходило, что византийские императоры искали других опор для своего трона и заботились о том, чтобы вступление их на престол было признано не только предшественником-императором, но и подданными. Степень заботливости обусловливалась вескостью одного из реагентов: если император, по воле которого преемник занимал престол, пользовался значительным авторитетом, то и восполнять его волю согласием подданных не было особенной надобности, можно было даже совершенно обойтись без согласия; наоборот, если авторитет предшественника был незначителен, а тем более если преемник вступал на престол помимо воли предшественника, то согласие подданных оказывалось необходимым и притом в больших или меньших размерах, смотря по тому—против воли или по воле малоавторитетного государя занял престол его преемник. Как скоро воля подданных получила весь при таком капитальном акте, как преемственность престолонаследия, естественно было отвести ей место и при других важных случаях государственной жизни. И действительно, мы видим, что в критических и затруднительных обстоятельствах императорская власть прибегает к содействию народной воли.

Формы обращения к народной воле были традиционные, перешедшие от первых веков христианской эры. До конца III,века выбор императора принадлежал народу, сенату и войску—преторианцам; последние do· facto играли наибольшую роль, так что хотя после Тиберия, перенесшего права народа на сенат, и писалось о том или другом императоре, что он избран anthoritate senatus, consensu militum, однако ж на деле было обратное отношение, избирало войско, а сенат только утверждал, или правильнее—признавал совершившийся факт. Вступивший на престол император отплачивал за свое избрание: население столицы получало анноны (даровую раздачу жизненных припасов) и конгиарии (даровую раздачу денег), преторианцам вручался донатив (сумма денег, размеры которой обусловливались обстоятельствами). Корпус преторианцев с течением времени исчез, самый сенат сделался тенью прежнего сената, пока Лев

— 138 —

Мудрый совершенно не уничтожил его значение¹). Но прежние порядки не были забыты и продолжали существовать, хотя в измененной форме. Место преторианцев заняла лейб-гвардия императоров, сенат составился из чиновной аристократии (как будет показано ниже), буйное население столицы продолжало непрерывно заявлять о себе. Существенная разница та, что, после возведения христианства на степень господствующей религии, к прежним политическим агентам прибавился еще один—клир в лице своих представителей, патриарха и его синода. В XI в., при переменах на троне и в более важных случаях политической жизни, имели значение: а) сенат (σύγκλητος, γερουσία, βουλή), и так как сенат в полном составе был весьма многочислен, то обыкновенно отборнейшие (τὸ ἔκκριτον) сенаторы, б) народ (δήμος, κοινόν, τῆς ἀγορᾶς), под которым разумелось городское население, купцы, ремесленники, городская чернь, а также пришлый сброд, при смене императоров массами стремившийся в Константинополь ²), в надежде получить на свою долю нечто из императорской благостыни, в) синод (σύνοδος) с патриархом во главе и г) императорская охранная стража (ἡ βασιλικὴ δορυφορία). Обыкновенно восшествие на престол совершалось с согласия сената и народа, и каждый претендент, затевая восстание, помышлял о средствах, чтобы привлечь их на свою сторону. В тех случаях, когда смена одного императора другим носила тиранический характер, когда вступивший на престол не мог опереться на волю прежде царствовавшего государя,—на подмогу авторитету сената и народа призывался еще авторитет синода (независимо от коронации, всегда бывшей непременным условием) и царской стражи. Если вопрос шел не о престолонаследии, а о каком-нибудь менее важном, хотя и серьезном случае, имевшем отношение к внутренней или внешней политике, то императорская власть довольствовалась тем, что обращалась к содействию одного какого-нибудь агента, сената или народа, смотря по тому, откуда можно было извлечь больше пользы. Во всех случаях, когда высшая власть обращалась к воле подданных, было в обычае расточать царские благодеяния и несоблюдение этого древнего обычая считалось чертою неодобрительною в императоре, признаком скупости и неуважения к традиции. Благодеяния выражались в том, что члены сената повышаемы были в чинах и должностях, народу раздавались денежные и другие подарки. В дополнение к благодеяниям, уже оказанным, принято было за правило ³) еще большее обещать в буду-

¹) Nov. LXXVIII: не amplias senatusconsulta fiant. Zachariae, III, 175.

²) Attal., 10. ³) Attal., 169.

— 139 —

щем; обещания давались или в речах, которые вновь вступивший на престол произносил к сенату (во дворце) и народу (с дворцового балкона), или в манифестах, которые издавались по случаю вступления на престол (напр. при Мономахе) ¹) или принятия важных государственных мер (напр. при Калафате) ²).

Об участии народа в вопросе престолонаследия и в других важных государственных вопросах, в период нами рассматриваемый, равно как о тесно связанном с народным участием обычае царских благодеяний, мы находим достаточно указаний у визант. историков. О том, чтобы сделано было обращение к народу при вступлении на престол Константина VIII и Романа III сведений нет, и это понятно. Власть последних представителей македонского дома в мужском колене была достаточно сильна, чтобы не нуждаться в одобрении подданных. Константин VIII был сотоварищем по управлению отца, двух императоров-опекунов и своего брата; принимая в 1025 г. в свои руки единодержавное правление, он чувствовал под ногами крепкую почву. Точно также и Роман III, будучи избран Константином VIII, считал это избрание достаточной гарантией своей власти. Положение вещей изменилось после смерти Романа III. Власть „снизошедшая до гинекея“ была уже не так авторитетна, да и воля Романа, которому приписано было назначение в преемники Михаила Пафлагона, значила в глазах народа далеко не то, что воля государя по прямой линии принадлежавшего к македонской династии. При возведении на престол Михаила Пафлагона необходимо уже было согласие подданных и историк считает делом несообразным, что Зоя возвысила его, не заручившись наперед приговором сената и волей народа ³). Недостаток был потом восполнен: получено одобрение сената и народа, в благодарность сенаторам даны новые чины, а народу подарки ⁴). Тоже повторилось при вступлении на престол Михаила Калафата, который купил расположение к себе сената и народа теми же средствами ⁵). Когда Калафат решился отправить Зою в ссылку, он не обошелся без сената и народа: в день ссылки был собран сенат, Калафат изложил пред ним мотивы своего поступка и склонил сенаторов в свою пользу; затем собран был народ, Калафат повторил мотивы, вы-

¹) Cedr., II, 54?. ²) См. выше, стр. 47.

³) Psell., V, 125: οὐ συγκλήτου ψήφους ἐκδεξαμένη οὐ δήμου βουλήν.

⁴) Cedr., II, 507: ὁ Ἰωάννης δὲ τὴν τε σύγκλητον ὑπεποιεῖτο καὶ τὸ κοινόν, καὶ τῆν τῶν πολλῶν ἐπεσπᾶτο εὔνοιαν, βαθμοῖς μὲν αὖ τοὺς τῆς συγκλήτου προύχοντας ἀξιωμάτων ὑψῶν, δωρεῶν δε διανομαῖς καὶ χάρισι μειλισσόμενος τὸ κοινόν, καὶ καθάπαξ οἰκειούμενος το ὑπήκοον.

⁵) Attal., 11: φιλοτίμως τῇ συγκλήτῳ καὶ τοῖς ἄλλοις προσφερόμενος ὑποικόοις. Cedr., II, 535 (Glyc., 590): τιμαῖς καὶ ἀξιώμασι τὴν σύγκλητον καὶ δωρεῶν διανομαῖς τὸ κοινόν.

— 140-

слушал мнения, какие при этом были высказаны, и затем распустил собрание ¹). Здесь, очевидно, призваны были лишь более выдающиеся представители народа; к массе народа, к площадной толпе, Калафат обратился на следующий день с манифестом-воззванием ²). Возведение на престол Зои и Феодоры, после низвержения Калафата, было плодом общенародного решения ³); поэтому, когда собрался сенат, Зоя поблагодарила его, а затем с видного места повела речь к народу и тоже засвидетельствовала свою благодарность ⁴); когда все было покончено, от Зои и Феодоры посыпались чины на сенаторов и подарки народу ⁵). Возведение Зои и Феодоры было соединено с тиранией против царствовавшего государя, потребовался поэтому голос подданных в усиленном составе, кроме сената и народа в деле участвовала и церковь. Решение выйти замуж за Мономаха принято было Зоей после того, как она заручилась одобрением охранной стражи и согласием главнейших членов сената ⁶). Мономах, получив в руки скипетр, отблагодарил сенаторов повышением каждого в чине и исполнил обычай относительно народа, раздав деньги ⁷). Когда Мономах задумал переселить во дворец свою фаворитку, Склирену, получено было одобрение сената ⁸), а когда против него восстал Торник и осадил столицу, император позаботился о том, чтобы заручиться благосклонностью народной массы, которой надавал обещаний ⁹),—при активном содействии горожан он надеялся спасти столицу и самого себя. Замысливший заговор против Мономаха Роман Боила постарался, прежде всего, привлечь на свою сторону сенаторов, которые почему-нибудь были недовольны царем ¹⁰). Когда Мономах хотел назначить себе преемника, помимо Феодоры, последняя поспешила в великий дворец, около нее собралась охранная стража с отборными

¹) Psell., IV, 89—90: τῇ συγκλήτῳ βουλῇ ἀνακαλύπτει... καὶ τοῦ δημοτικοῦ πλήθους ἀποπειρᾶται... τὰ μὲν εἰρήκει, τὰ δὲ παρ’ αὐτῶν ἠκηκόει... διέλυσε καὶ τούτον τὸν σύλλογον.

²) См. выше, стр. 47.

³) Zonar., IV, 153: παρὰ πάντων τῶν τε τῆς βουλῆς καὶ τῶν τοῦ δήμου καὶ αὐτῶν τῶν τῆς ἐκκλησίας... ἀνηγόρευτο. Cedr., II, 537.

⁴) Cedr., II, 539: πρότερον μὲν πρὸς τὴν σύγκλητον, εἶτα καὶ ἔκ τινος περιωπῆς πρὸς τὸ πλῆθος...

⁵) Cedr., II, 541: ἡ σύγκλητος προβιβασμοῖς ἐγεραίρετο καὶ δωρεῶν διανομαῖς τὸ κοινόν.

⁶) Psell., IV, 112—3: ἀνακαλύπτει πρὸς τὸ περὶ ἒαυτὴν δορυφορικόν... καταγγέλλει καὶ τῇ ἐκκρίτῳ τὸ δόξαν βουλῇ. φανέντος δὲ καὶ παρ’ αὐτοῖς θεοκινήτον τοῦ δόγματος, μετακαλεῖται ὁ Κωνσταντίνος.

⁷) Cedr., II, 542: τοὺς συγκλητικοὺς βαθμοῖς ἀξιωμάτων κατὰ τὴν ἐκάστου προεβίβασεν ἀξίαν, καὶ χρυσίου δὲ διανομαῖς τὸ πλῆθος ἐφιλοτιμήσατο. Attal., 18.

⁸) Psell., IV, 129: ἡ σύγκλητος... ἐπαινοῦντες...

⁹) Pseil., IV, 159: τὸ πλῆθος δημαγωγήσας τῆς πόλεως καὶ τῆς προλαβούσης αὐτοὺς εὐνοίας ἀποδεξάμενος, τῆς δὲ γε μελλούσης ἔπαθλα ὥσπερ ἐπ’ ἀγωνίαις προθείς.

¹⁰) Cedr., II, 605: ὅσοι τῶν συγκλητικῶν προσκεκρουκότες ἦσαν τῷ βασιλεῖ.

-141-

сенаторами и провозгласила императрицей ¹). Михаил Стратиотик обязан был своим избранием на престол немногим приближенным к трону сенаторам; народ тут был не причем, равно как и большинство сенаторов. Поэтому Стратиотик простирал свои благодеяния лишь на самых выдающихся и отборных сенаторов, относительно же народа отделывался обещаниями ²). Стесненный Комнином Стратиотик, с целью не допустить народ и сенат до подачи голоса в пользу претендента, стал раздавать столичному населению подарки ³), а со всех сенаторов взял подписку в том, что они не изберут в цари Комнина. Но было поздно: народ и сенаторы, недовольные Стратиотиком ⁴), собрались в храме ев. Софии и избрали императором Комнина. Так как действие было насильственное, направлено против царствующего государя, то понадобилось усилить авторитет выбора и к избирателям присоединилась церковь в лице ее представителей ⁵). Хотя Комнин был избран по воле народа, однако ж он иначе смотрел на добытую власть, полагал, что обязан престолом единственно своему мечу и храбрым сподвижникам. Поэтому он наградил последних, но нет указаний, чтобы он наградил также сенаторов повышением в чинах и народ раздачей подарков. Окончательное возведение на престол Константина Дуки решено было сенатором Пселлом, в согласии с другими ⁶); народ при этом акте не присутствовал. Но тотчас после избрания созваны были не только сенаторы ⁷), но также городские ремесленные корпорации и вообще народ ⁸), Дука держал пред собранием речь, в которой излагал программу своего царствования, обещал быть гуманным, милосердым и справедливым, а затем последовали обычные благодеяния, причем не забыты были ни сенаторы, ни горожане ⁹). Кон-

¹) Zonar., IV, 181: ἥ τε βασιληκὴ δορυφορία προσεῤῥύη αὐτίκα καὶ τῆς γερουσίας τὸ ἔκκριτον, καὶ αὐτοκράτωρ πρὸς πάντων ἀνεῤῥήθη, ὡς αὐτῇ κατὰ κλῆρον τῆς ἀρχῆς προσηκούσης. Psell., IV, 199.

²) Cedr., II, 614: τοὺς λογάδας τῆς συγκλήτου εἰς βαθμοὺς ἀξιωμάτων ὑψηλοτέρους ἀνήγαγε, καὶ τὸν δῆμον ὑποσχέσεσιν ὑπεποιεῖτο πολλῶν ἁγαθῶν. Attal., 53. Cedr., ΙΙ, 612. Psell., IV, 209—210 (Zon., IV, 183).

³) Cedr., ΙΙ, 632: τῶν πολιτῶν εὔνοιαν ἐπισπάσοι ὅθεν καὶ τούτους περιεῖπε καὶ δώροις συνεῖχε καὶ φιλοτιμήμασιν. 634: συνέσφιγγε εἰς αὐτὸν τῶν πολιτῶν εὔνοιαν καὶ δωρεαῖς καὶ χρήμασι καὶ ἀξιωμάτων ὑπεροχαῖς... ἕκαστον τῶν συγκλητικῶν ἠνάγκαζεν ὑπογράφειν.

⁴) Cedr., II, 635: ἄλλο πλῆθος... καὶ τῶν συγκλητικῶν πλῆθος, ὅσοι μὴ ἱκανῶς παρὰ τοῦ βασιλέως ἐθεραπεύθησαν. ⁵) См. выше, стр. 77—79.

⁶) Psell., IV, 263: αὐτὸς... τῶν πάντων μοι παραχορούντων.

⁷) Psell., IV, 264: τὴν γερουσίαν εἰσκαλεσάμενος.

⁸) Attal., 70: συνήθροισε τὰ σωματεῖα τῆς πόλεως. Scyl., 651: ἐδημηγόρησε πρὸς τὴν σύγκλητον καὶ πρὸς ἅπαν τὸ δημοτικόν τε τῆς πόλεως καὶ κοινόν.

⁹) Attal., 71: ἧσαν οἱ τιμηθέντες πολλοὶ τῶν τε τῆς ἀγορᾶς καὶ τῆς συγκλήτου βουλῆς.

— 142 —

стантин Дука сделал при этом нововведение: прежде народ собирался вне дворца и получал подарки, во дворец же допускались только сенаторы удостаивавшиеся чинов; Дука устранил такое разделение, всех, призвал во дворец и наградил чипами не только сенаторов, но и ремесленников; историк ставит ему это в заслугу, находя, что он содействовал сближению горожан с сенатом ¹). Выход Евдокии замуж, по смерти Константина Дуки, в принципе решен был при участии сената и патриарха ²). О Романе Диогене не сохранилось известий, что он выполнил древний обычай царских благодеяний при восшествии на престол, и это нельзя не отнести к числу причин ослабления верноподданнических к нему чувств. Возведению на престол Михаила Парапинака содействовала охранная царская стража ³). По вступлении на престол, он привлек на свою сторону сенаторов, наградив их чинами, и по обычаю, держал к народу речь, в которой указывал, что получил царство, как отцовское наследие, милостию Божиею, и давал разные обещания ⁴). О неблагоприятном обороте дел вследствие столкновения с Урселем сообщено было всему народу ⁵), после чего собраны во дворце сенаторы и горожане и Парапинак держал пред ними с царского трона речь по поводу дурных вестей ⁶). Когда против Парапинака поднялось возмущение на западе и востоке, он обратился с воззванием к народу и давал обещания ⁷). Тоже делали восставшие против него претенденты: Вриенний не раз посылал хрисовуллы, наполненные обещаниями сановникам и гражданам столицы ⁸), Вотаниат не уступал ему, та же подсылал лазутчиков, которые приносили хрисовуллы с обещаниями даров и почестей ⁹). Конкуренция двух претендентов кончи-

Scyl., 651: ἐτίμησε δὲ τῶν τε τῆς συγκλήτου καὶ τοῦ δῆμου πολλούς (Zon., IV, 197.. Glyc., 604. Ephr., 142).

¹) Psell., IV, 265: οὐδὲ τῶν βαναύσων οὐδένα· αἴρει γὰρ καὶ τούτοις τοὺς τῶν ἀξιωμάτων βαθμοὺς, καὶ διῃρημένου τέως τοῦ πολιτικοῦγένους καὶ τοῦ συγκλητικοῦ, αὐτὸς ἀφαιρεῖ τὸ μεσότοιχον καὶ συνάπτει τὸ διεστώς. Свидетельство Скилиция, Cedr., II, 634, что и Стратиотик удостаивал горожан чинов, в виду свидетельства. Пселла, может быть принимаемо в смысле раздачи чипов значительнейшим горожанам, по не ремесленникам.

²) Attal., 100: ἐσκέπτετο ἡ Αὐγοῦστα καὶ ὅσοι τῆς πρώτης ἧσαν βουλῆς, σὺν αὐτοῖς, δὲ καὶ ὁ πατριάρχης. Guil. Apul., 265.

³) Psell., IV, 281: τοὺς περὶ τὴν αὐλὴν φύλακας οἰκειοῦται.

⁴) Attal., 169: τοὺς μὲν τῆς συγκλήτου βουλῆς οἰκειώσασθαι καὶ τιμᾶν αὐτοὺς προκατάρξασθαι, πρὸς δὲ τοὺς τῆς ἀγορᾶς τὰ συνήθη δημηγορῆσαι καὶ ὡς τὴν πατρῴαν βασιλείαν ψήφῳ θεοῦ εἰς ἑαυτόν ἀνεκτήσατο, καὶ ὑποσχέσεσι φιλανθρώποις εὐέλπιδας τούτους, ποιήσασθαι. ⁵) Attal., 186: τῷ δήμῳ παντί.

⁶) Attal., 187: «ἄνδρες πολῖται καὶ ὅσοι τῆς συγκλήτου βουλῆς» (начало речи).

⁷) Attal., 256—257. ⁸) Bryenn., 114. Attal., 257. ⁹) Bryenn., 118, 120.

— 143 —

лась тем, что Вотаниат, как вступивший на престол тиранически, был избран в императоры усиленным представительством народа, т. е. не только сенаторами и простым народом, но также синодом ¹). Вотаниат по вступлении на престол отблагодарил за это подарками (деньгами и недвижимостью), возведением в чины и назначением на должности ²), а молва скоро разнесла по империи, что он избран сенатом, синодом и народом ³). Когда обнаружился замысел Комнинов после их бегства из столицы, Вотаниат собрал сенат ⁴), сообщил о деле и искал поддержки. Восшествие на престол Алексея Комнина, достигнутое путем военного насилия, не сопровождалось ни согласием сената и народа, ни благодеяниями тому или другому, напротив, у сенаторов отнято и то, что им прежде было дано ⁵).

Кроме ограничений, связанных с недостатком престолонаследия, византийские императоры были еще ограничены в своих действиях обрядностью, придворным этикетом и церемониями. Исполнять положенные по церемониалу обряды, не выходить из рамок традиционных форм жизни считалось непременною обязанностью императора и ничто не освобождало византийского монарха от этой обязанности. Роман III Аргир, не взирая на ужасные физические страдания, не выпускал ни одного слова в церемониях ⁶). Михаил IV, в период усиленных припадков падучей болезни, должен был выполнять все следовавшее по чину и утешаться лишь сознанием, что благодаря принятым предосторожностям, в критический момент он будет скрыт от посторонних глаз ⁷). Для Константина Мономаха, в разгар подагры, при всем отвращении к труду, требовавшемуся для выполнения церемоний, последние были однако ж неизбежны, все снисхождение состояло лишь в том, что на аудиенциях его прилаживали так, чтобы по возможности страдания были менее чувствительны, а на великих выходах в церковь с особенным искусством усаживали на седле, высокие и сильные конюшие поддерживали его с обеих сторон и лошадь вели тихим шагом, причем, дабы она не поскользнулась, снимаемы были камни с мостовой ⁸. Тщательное выполнение церемоний со стороны императоров вменялось им в добродетель, историк указывает, как на признак особого благочестия Вотаниата, на то, что он прославлял господские и другие праздники действиями положенными по церемониалу ⁹). Большая заботливость о церемониях иногда имела роковое значение: у Top-

¹) Attal., 270: μετὰ τῆς συνόδου συγκροτοῦσιν οἱ τῆς συγκλήτου λογάδες... πᾶς ὁ κλήρος συννεύει, καὶ ὅσοι τῆς ἀγορᾶς (Scyl., 733). Cp. Bryenn., 122. ²) Attal., 274.

³) Attal., 293: παρὰ πάσης τῆς συγκλήτου βουλῆς καὶ τῆς συνόδου καὶ τῶν δημοτικῶν.

⁴) Anna, 101: τῆν σύγκλητον. ⁵) Zon., IV, 236. ⁶) Psell., IV, 45.

⁷) Psell., IV, 57 (Zon., IV, 143). ⁸) Psell., IV, 164. ⁹) Attal., 319.

144 —

ника столица была почти в руках, но он отложил въезд, не только потому что щадил своих приверженцев, но, между прочим, и потому что хотел въехать в сопровождении свеченосцев, с императорскою пышностью ¹), между тем обстоятельства переменились и медленность погубила дело.

Благоговение пред церемониями обусловливалось тем, что по представлению византийцев, они имели священное значение; церемония была своего рода тайнодействием (μυστήριον) ²), до характеру и составу напоминавшим церковные чинопоследования. Было бы односторонне считать византийские церемонии продуктом одного христианства, точно также как односторонне производить их из персидского ритуала на том основании, что церемониальные возгласы и славословия византийцев имеют аналогию с торжественными молениями и воззваниями к Ормузду и Ариману ³). Тем не менее христианское влияние отразилось на них неоспоримым образом, хотя рядом с этим влиянием нельзя не заметить влияний старо-римских, языческих, и восточных—персидских. Под таким совокупным влиянием выработана была, между прочим, обстановка для императоров. Языческий Рим оставил в наследство Риму христианскому культ императоров, который был обставлен внешними приемами, заимствованными от персов. Культ был смягчен и видоизменен под влиянием христианских идей. Христианство, в лице Тертуллиана и др., восставало против него до тех пор, пока он выражался в апофеозе императоров. Но как скоро решено было, что культ есть только способ почтения верховной власти, отцы церкви не могли против него возражать и христианами допущен был взгляд, что император есть человек „стоящий непосредственно за Богом, который получил от Бога то, чем владеет, и который ниже одного Бога“ ⁴). При таком взгляде естественно произошло, что на императора перенесена была известная степень божественного величия, выразившаяся во внешних формах и наименованиях, остатки которых замечаются и в XI веке.

К императору прилагаются эпитеты, указывающие на его святость и божественность. Пселл в панегириках и письмах, в том числе и к лицам частным, называет императора святым ⁵), божественным ⁶), Мономаха величает солнцем ⁷), сыном Божиим ⁸), его слова божественными глаголами ⁹). Эпитет святости усвояется императору не только при-

¹) Psell., IV, 158. ²) Psell., IV, 79. ³) Krause «Byzantiner d. Mittelalters, 122.

⁴) Gaston Boissier, Études des mœurs romains sous l’empire. Revue des deux mondes, 1871, t. ХСIII, 86.

⁵) Psell., V, 372: ἁγίουἡμῶνβασιλέως., 169: πρὸςτῆνἁγίανδέσποιναν. ТожеИоанневхаитcкий: δέσποτάμουἅγιε, θεοδόξαστεκαὶθεόστεπτε... ἁγιώταταςδεσποίναςκαὶβασιλίσσαςἡμῶν. De-Lagarde, 68.

⁶) Psell., V, 433: θείῳαὐτοκράτορι. ⁷) Psell., V, 106: ἣλιε. ⁸) Psell., V, 110: τοῦθεοῦπαῖδα. ⁹) Psell., V, 350. τὰ τοῦ θεοῦ ῥήματα; 13S: θείων θεσπισμάτων.

— 145 —

дворными льстецами, но и лицами не имеющими отношения ко двору, в отдаленных от столицы местах ¹). Императору отдавалось почитание богоравное (ἰσόθεος) ²), выражавшееся в поклонении (προσκύνησις) и в славословиях (εὐφήμιαι); первою заботою придворных, низложивших Диогена после его пленения турками, было разослать грамоты, повелевавшие не воздавать ему такого почитания ³). Поклонение состояло в наклонении головы до самой земли и целовании руки ⁴), славословия заключались в многолетиях, к которым присовокуплялись хвалебные эпитеты; в этих славословиях даже в XI в., по свидетельству папы Льва IX, удерживалась отчасти латинская терминология ⁵).

Поклонение и славословие принадлежали императору с момента его облачения в императорские одежды и провозглашения (ἀνάῤῥησις). Самою важною из царских одежд были багряные туфли ⁶). О том, чтобы облечься в них, более всего заботились ⁷) и никогда с ними не расставались, так что по пурпуровым туфлям можно было отличить императора в массе лиц. Во время похода против сарацин Роман III был узнан его солдатами, обратившимися в бегство, только по туфлям ⁸). Отнятие или отдача туфлей было главным признаком лишения или сложения императором власти, как показывает история Стратиотика ⁹), или Алексея Комнина, который, овладев Вриеннием, вместо всяких донесений, послал императору Вотаниату пурпуровые туфли претендента, унизанные жемчугом и каменьями ¹⁰). Кроме того, император облачался в цветные златотканные платья из пурпура, виссона и жемчуга ¹¹), на голове имел венец¹²), на шее цепь из драгоценных камней¹³), в руке скипетр ¹⁴·). Все это были царские инсигнии¹⁵). Провозглашение обыкновенно происходило в золотом зале—хрисотриклине ¹⁶), который вообще служил для торжественных выходов и где стоял серебряный царский трон ¹⁷), отделен-

¹) Annal. Bar., 56: et reversi Bari, ad laudem dedit sancto imperatori Constantino Monomacho. Reg. Neap. arch, monum., vol. IV, 218: domino Romano Diagenio sanctissimo ;vol. V, 10: imperii domini Constantini sanctissimi imperatoris nostri..

²) Attal., 175 (Scyl., 704). ³) Attal., 168 (Scyl., 702). ⁴) Psell., IV, 49, 210.

⁵) Migne, CXLIII, 761. ⁶) Attal., 247: ἐρυθρὰκαὶβασιλέαπέδιλα. ⁷) Psell., IV, 274.

⁸) Psell., IV, 35. ⁹) См. выше, стр. 79. ¹⁰) Bryenn., 146.

¹¹) Psell., IV, 45: στολαῖςχρυσοπάστοις. Attal., 215: χλαμύδακαὶβύσσονκαὶἁλουργίδα; 247: τῆνἁλουργίδα. Man., 285.

¹²) Psell., IV, 49; V, 306 etc. Zon., IV, 123, 136. Cedr., II, 475: στεφάνη, διαδήμα, τιάρα, τούφα. Последнее название—простонародное—произошло, по догадке Зонары, оттого, что венец, закрывая уши, делает человека глухим—τετυφῶσθαι.

¹³) Psell., V, 306: στρεπτὸς λιθοκόλλητος. ¹⁴) Psell., IV, 39: σκήπτροις κατακοσμήσας.

¹⁵) Attal., 247: τὰ τῆς βασιλείας παράσημα. ¹⁶) Attal., 142, 169. Cedr., ΙΙ, 505.

¹⁷) Psell., IV, 49: πολυτελοῦς θρόνου. Manass., 285: θρόνων ἀργυροήλων. Zon., IV, 136: τῷ θρόνω... ἐπὶ θώκου βασιλικοῦ.

146 —

ный от пространства предназначавшегося для публики завесой ¹), которая, когда нужно было, поднималась и опускалась. О том, как совершалось провозглашение, можно судить по примеру Михаила Пафлагона. Зоя одела его в златотканную одежду, на голову возложила венец, посадила его на троне, сама села около него в подобной же одежде и всем придворным приказала поклоняться и славословить (προσκυνεῖν τε καὶ εὐφημεῖν) сообща, себя и Михаила, что и было сделано. Приказание передано было также находившимся вне дворца, и весь город присоединился к славословию. Затем чрез эпарха города разослана была повестка сенаторам явиться во дворец для поклонения новому императору. Собравшиеся сенаторы по одиночке подходили к сидевшим на троне царю и царице, кланялись до земли, относительно императрицы ограничивались одним поклоном, а у императора целовали еще правую руку. После того Михаил был βασιλεὺς αὐτοκράτωρ ἀναῤῥηθείς ²). Таким же образом был провозглашен Константин Дука, с тем лишь различием, что на трон его посадил и пурпуровую обувь ему надел Пселл и на троне Дука сидел один, все остальное было по обычаю,—точно также по одиночке подходили, покланялись и славословили ³).

Каждый шаг императора обставлен был церемониями: отправлялся ли он на войну, возвращался ли с похода, шел ли в театр, —все совершалось с соблюдением известных обрядов и в известном порядке ⁴). Но самыми важными актами византийского церемониала были выходы—внутренние в хрисотриклин и наружные в великую и другие церкви.

На внутренних высочайших выходах находили себе применение все главнейшие функции императорской власти: император, сидя на троне, окруженный почетной стражей и сенаторами, совершал те действия, совокупность которых составляла· его верховную власть, принимал и отправлял послов (χρηματίζουν πρέσβεσι), возводил в чины и назначал на должности (ἀρχαιρεσιάζων), производил суд и произносил решения (δίκαις ἐνθεμιστεύων καὶ ψήφους ἐκφέρων), распоряжался делами относительно податей и налогов (διαντὼν δημοσίαις καὶ κοιναῖς ὑποθέσεσι) ⁵). Если император сидел на престоле вместе с супругой или сотоварищами, то он имел преимущество чести. Так Роман III имел преимущество пред Зоей ⁶). В сосидении Калафата и Зои первенство принадлежало последней ⁷). Ей же принадлежало первенство, когда она правила

¹) Psell., IV, 264; Altal., 71: παραπετάσμα. ²) Psell., IV, 49 (Zon., IV, 136).

³) Psell., IV, 264. ⁴) Attal., 143 (Scyl., 689). Psell., IV, 130; V, 228. ⁵) Psell., IV, 200 (Zon., IV, 181. Ephr., 138). Psell., IV, 270—271 (Zonar., IV, 202). Psell., V, 109—110. ⁶) Psell., IV, 41: τῷβασιλεῖτῇβασιλίδισυγκαθημένῳοὕτωδόξανἐκείνῳ. ⁷) Psell., ΙV, 86.

— 147 —

месте с Феодорой: для выражения превосходства, Зоя пользовалась более почетным одеянием и поверхность трона там, где сидела Феодора, была несколько ниже, чем там, где сидела Зоя ¹). При Мономахе Зоя сидела с одной стороны царя, Феодора с другой²). При Константине Дуке рядом с отцом сидел его старший сын Михаил ³). По смерти мужа Евдокия сидела на престоле вместе с сыновьями, она но средине, сыновья по сторонам, и честь принадлежала матери ⁴). Открытие и закрытие завесы сопровождалось славословиями. Обстановка этих выходов была «одинакова при всех случаях, разве только при приеме послов заботились о большей торжественности, дабы чрез то возвысить достоинство империи в глазах иностранцев. Если император находился вне столицы, в походе, то вся разница высочайшего выхода состояла в том, что он происходил не в хрисотриклине, а в открытой царской палатке, и когда претендент Вриенний принял Страворомана, посла Вотаниата, не в палатке, по обычаю царей, но верхом на лошади, это возбудило негодование, историк, рассказывая об этом факте, называет его делом позорным, которого истинный царь никогда не позволит себе с послом самого последнего этнарха ⁵).

Пселл сохранил для нас сведения о том, как совершались высочайшие выходы в хрисотриклине и царской палатке. Когда Зоя и Феодора, или Мономах, а еще позже Исаак Комнин, сидели на престоле, внизу по обеим сторонам, образуя полукруги, располагались сенаторы с охранной стражей: в самом близком расстоянии находились мудрейшие из советников и те, которые принимали деятельное участие в заседании; далее ликторы, меченосцы и секироносцы; их опоясывал ряд других телохранителей, с глазами вперенными в землю; затем первая степень сенаторов, за первою вторая, за второю третья, одна от другой на некотором расстоянии, в правильных рядах; сенаторы стояли неподвижно, точно приросшие к месту, с руками сложенными на груди, склоняясь корпусом вперед; говорили всего более лица облеченные властью, и когда требовалось, с трона раздавалось окончательное решение, причем государь или сам говорил, или передавал мысль чрез других ⁶). Сведение о выходе в открытой царской палатке касается того времени, когда Исаак Комнин, провозглашенный своими приверженцами императором, оспаривал престол у Стратиотика и Стратиотик отправил к нему посольство. Пселл, состоявший в посольстве, с любовью оста-

¹) Psell., IV, 104-105. ²) Psell., IV, 143 (Zonar., IV, 162). ³) Psell., IV, 267. ⁴) Psell., 271 (Zon., IV, 202). ⁵) Attal., 286 (Scyl., 735). ⁶) Psell., IV, 105 (Zon., 155), 235—236; V, 115.

— 148 —

навливается на подробностях приема, дорогого ему по личным воспоминаниям. К послам явились сенаторы и привели их к большой палатке. Около палатки стояло войско в строгом порядке: одни опоясаны были, мечами, у других тяжеловесные мечи были повешены чрез плечо, третьи держали копья, все стояли полукругами, на некотором друг от друга расстоянии, хранили гробовое молчание и пристально смотрели на начальника телохранителей, помещавшегося у входа в палатку. Начальник, приказал приблизившимся послам остановиться у входа, а сам вошел внутрь палатки. Чрез несколько времени он вышел, и вдруг, ни слова не сказавши, настежь раскрыл дверь. Тут началось славословие войска: сначала ¹) прокричал первый полукруг, когда он кончил, сделал· тоже второй, за вторым третий, и когда, таким образом, последний полукруг окончил славословие, все круги закричали вместе. Внутри палатки сидел на возвышенном, видимом для всех, троне ²) царь, походный стул был у него под ногами, одет он был в блестящую одежду.. Около царя составлено было много концентрических полукругов: полукруг, находившийся всех ближе к царю, был меньше остальных,— он состоял из отборных по рождению и доблестям людей, принадлежавших к первой степени; за этим первым полукругом следовал второй, состоявший из сподвижников первого, принадлежавших к войску; за ним стоял полукруг из людей неопоясанных; затем иноплеменные союзники—италы и тавроскиеы, с секирами на плечах и кольями. По знаку царя послы вошли и заняли место между первым и вторым полукругами. Один из приближенных обратился к ним и потребовал показать грамоту и изложить на словах то, что им поручено. Началась беседа и обмен мыслей, в котором принимали участие лица приближенные к Комнину, а остальные шумом и восклицаниями выражали свое впечатление. Когда все было высказано, Комнин поднялся с престола и распустил собрание, а послов оставил при себе для секретной беседы ³).

Наружные высочайшие выходы происходили по воскресным и праздничным дням ⁴) — в ту или другую церковь. Царь отправлялся или пешком, если церковь была недалеко, напр. храм св. Софии, храм Спасителя в Халке, или верхом на лошади, если церковь находилась в отдалении, напр. храм св. апостолов, св. 40 мучеников и др. О выходах наперед объявлялось во всеобщее сведение. Шествие совершалось по церемо-

¹) Таким же способом, по-отрядно, славословили Никифора Вриенния его войска, осаждавшие столицу, под предводительством Иоанна Вриенния, в 1077 г., Attal., 251.

²) ἑπ’ ἀμφικεφάλου θρόνου. ³) Psell., IV, 220—226. В обыкновенные дни царь слушал утреню и литургию в своей придворной церкви.

— 149 —

ниалу, в известном порядке, в сопровождении телохранителей и сенаторов, с славословиями и пэанами. Император одетбыл в парадные одежды, чрезвычайно тяжелые, в которых выстоять всю церковную службу было делом далеко не легким. Оттого существовал обычай, что после прочтения евангелия императоры оставляли свое место в церкви и уходили отдохнуть от тяжести камней и разных драгоценностей нанизанных и вотканных в их инсигнии. Историк не упускает случая отметить в Вотаниате черту, которою он отличался от предшественников, состоявшую в том, что он не предпочитал свой отдых и комфорт божественному священнодействию, не стремился освободиться от безмерной тяжести одежд, но выстаивал до конца литургии ¹). На зрелище великого царского выхода собирался смотреть весь город и, пользуясь этим случаем, народ по временам не ограничивался принятыми славословиями и песнопениями, но высказывал иными способами знаки особого своего расположения или неприязни. Вспомним великие выходы Калафата на Пасху и в Фомино воскресенье 1042 г., первый раз пешком в церковь св. Софии, а второй верхом в храм св. апостолов, и выход Мономаха в храм Спасителя в Халке, 9 марта 1044 г. ²).

С торжественными императорскими выходами тесно связана была чиновная иерархия, так как производство в чины приурочивалось к великим выходам не только внутренним, но и наружным ³). Византийская табель о рангах получила в XI в. некоторые новые особенности, сравнительно с предшествующим временем: о некоторых чинах совершенно не упоминается, другие изменили свой характер и место в иерархической лестнице, некоторые должности получили титулярное значение и превратилась в чины. Чиновная лестница в XI в. имела следующий вид:

1) Кесарь. Ему принадлежало первое после царя место ⁴) и блеск царского достоинства отражался на нем в присвоенных ему внешних преимуществах. Возведение в кесари соединено было с церемонией, понятие о которой можно получить из примера Михаила Калафата. Когда Михаил Пафлагон с Зоей решились—первый возвести Калафата в кенари, а вторая усыновить, назначен был день и по повесткам собрались во влахернский храм сенаторы и сановники. В их присутствии сначала Зоя нарекла Калафата своим сыном и обняла; затем император отдал ему честь, как сыну царицы, и возвел в достоинство кесаря. Присутствующие произнесли славословие ⁵). Затем над кесарем прочитано и

¹) Attal., 320. ²) См. выше, стр. 43, 57—58. ³) О производстве Романа Диогена Евдокией см. выше, стр. 99. ⁴) Psell., IV, 257. ⁵) В тексте Пселла, IV, 61, испорченное ἐπεφήμησαν издатель поправляет: ἐπεφήμισαν. Но нужно поправить:

— 150 —

совершено было то, что в этом случае полагалось по чину, и собрание разошлось ¹). Таким образом кесарю, как и царю, присвоено было славословие ²), только в низшей степени. При возведении в кесари полагался обряд, читались молитвы и совершались действия, под которыми следует разуметь вручение внешних атрибутов, соединенных с достоинством кесаря. Его короновали головным украшением, похожим на венец ³). Для кесаря раскидывалась царская палатка и при нем была почетная стража ⁴). Усыновление не составляло чего-нибудь неразрывно связанного с достоинством кесаря. То и другое соединялись лишь тогда, когда возведенный в кесари становился вместе с тем наследником престола. В этом случае слышался отзвук того искусственного порядка престолонаследия, который установлен был некогда Диоклетианом и по которому кесарь, занимавший потом место августа, непременно был усыновляем этим последним,—оттого усыновлен был Зоей Калафат,. оттого возмутившемуся Исааку Комнину предложено было Стратиотиком ⁵),. а Никифору Вриеннию Вотаниатом ⁶) не только достоинство кесаря, но и усыновление. Этим самым кесарю открывался путь к престолу, как бы родному императорскому сыну ⁷). Но с достоинством кесаря, без усыновления, не соединялось никаких прав на престол. Достоинство было» лишь высшим почетным титулом, который давался брату императора, а если брата не было, то кому-нибудь из дальнейших царских родственников, как показывают примеры из времени Михаила Пафлагона и Константина Дуки: Иоанн Орфанотроф, убеждая Михаила Пафлагона возвести в достоинство кесаря Калафата, говорил, что если бы брат их не умер, то достоинство принадлежало бы ему, но поелику он умер, то принадлежит племяннику ⁸); Константин Дука, взойдя на престол, возвел в кесари брата своего Иоанна, который оставался в этом звании при Диогене и Парапинаке ⁹). Если у императора не оказывалось родственников, то достоинством кесаря могло быть почтено лицо постороннее ¹⁰). Исаак Комнин, будучи претендентом, почтил этим достоинством постороннего человека (Константина Дуку), вместо того чтобы почтить родного брата; но, по-видимому, поступок его считался неправильным ¹¹). По старинной традиции ¹²), в ХІ в. с достоинством кесаря соединялось.

ἐπευφήμησαν. Ср. Zon., IV, 144. ¹) Psell., IV, 60 — 61 (Zon., IV, 144). ²) Он приобщался к божественной славе императора, вследствие чего о нем говорилось, как о божественном: περὶ τοῦ θείου τοῦ καίσαρος. Psell., IV, 292. ³) στέμματι άλλ’ οὐ στεφάνῃ. Psell., ΙV, 227. ⁴) Psell) 227. ⁵) Psell., II, 224, 225. ⁶) Bryenn., 132. ⁷) Psell., ΙV, 225: γηροκομήσων τὸν πατέρα, ἵνα ἐννόμως τοῦ σκήπτρου κληρονομησῃς. ⁸) Psell., ΙV, 60. ⁹) Psell., ΙV, 269, 278. Attal., 74, 184 (Scyl., 709). ¹⁰) Bryenn., 101. ¹¹) Psell., IV, 257. ¹²) Const. Porphyr., II, 264 (Reiskii comment.).

— 151 —

еще представление о командовании войском. Константин Дука, вместе с возведением в кесари, получил от Исаака Комнина начальство над войском ¹); Иоанна Дуку—кесаря тоже видим во главе войска и при Константине Дуке ²), и при Михаиле Парапинаке ³). Но кесарь, отражавший на себе императорскую славу, не имел прерогатив верховной власти, как-то права производить в чины, назначать на должности и т. д. Стратиотик, допуская Комнина к соучастью в управлении, предоставляя ему право раздавать низшие чины и замещать некоторые должности, тут же счел нужным оговориться, что это не составляет принадлежности кесарского достоинства ⁴).

2) Севаст. В наш период только два лица имели этот чин: Алексей Комнин, получивший его от Вотаниата после победы над Вриеннием⁵), и брат его, Исаак Комнин, награжденный чином севаста, после того как он презентовал Вотаниату дорогие сирийские ткани ⁶).

3) Новеллисим. И этот чин имели только два лица: дядя Михаила Калафата, Константин ⁷), и Алексей Комнин, носивший чин новеллисима до производства в севасты ⁸).

4) Куроналат, Этим словом прежде обозначалась важная придворная должность ⁹), но с течением времени должность превратилась в чин и в XI в. нет ясных указаний, чтобы слово понималось иначе ¹⁰). По сомнительному свидетельству армянского историка ¹¹), этот чин предлагаем был Стратиотиком Комнину. В него произведены были: Исааком Комнином брат его, Иоанн Комнин, и главнейший сподвижник Катакалон Кекавмен ¹²), Диогеном—Мануил Комнин ¹³). При Михаиле Парапинаке носил чин куропалата Никифор Вотаниат ¹⁴), а Никифор Вриенний, будучи провозглашен императором, почтил им брата своего, Иоанна Вриенния ¹⁵). Чин куропалата давался также иностранным владетельным особам, как-то: грузинским царям—Давиду ¹⁶),

¹) Psell., IV, 257. ²) Attal., 74. ³) Psell., IV, 292. Attal., 184 (Scyl., 709).

⁴) Psell., IV, 227 (Zonar., IV, 189). ⁵) Attal., 299 (Scyl., 740). Cp. Bryenn. 156.

⁶) Bryenn., 157. По свидетельству Михаила cap., 294, чин севаста дан был также армянину Филарету Вахраму, но греческие историки об этом умалчивают.

⁷) Psell., IV, 80. Cedr., II, 535. ⁸) Attal., 288 (Scyl., 736. Zon., IV, 228. Glyc., 616). Кроме того, этот чин предлагаем был Вотаниатом Василакию, которого он хотел побудить прекратить восстание. Attat., 298 (Scyl., 739). ⁹) Cedr., II, 804, 913 (coment. Xyl., Goar., Fahr.). ¹⁰) То обстоятельство, что Кекавмен был послан Комнином занять дворец, Cedr., II, 637 (Zon., IV, 191), может и не иметь связи с его чином куропалата. ¹¹) Arisd., 118. Ср. выше, стр. 74, прим. I. ¹²) Scyl., 642 (Zonar., IV, 192). Cedr., II, 637 (Zonar., IV, 191). ¹³) Attal., 138 (Scyl., 685. Zon., IV, 210. Glyc., 609). ¹⁴) Attal., 185 (Scyl., 709), 213. ¹⁵) Attal.,250. Bryenn., 114. ¹⁶) Cedr., II, 447.

— 152 —

Баграту ¹), Георгию ²), князю грузинскому Липариту ³) и армянскому—' Филарету Вахраму ⁴). Этим чином византийское правительство хотело прельстить и Урселя, в надежде побудит его прекратить войну ⁵). С титулом куропалата соединены были некоторые внешние отличия, в том числе окраска колесниц в зеленый цвет ⁶). То обстоятельство, что титул давался братьям византийских царей и иностранным коронованным лицам, свидетельствует об его значении. На нашем языке он будет соответствовать титулу высочества, с тем лишь различием, что наш один титул у византийцев XI в. имел четыре степени (кесарь, севаст, новеллисим и куроналат) и последняя, низшая степень была— куропалата.

5) Протопроедр. Чин этот носили: Константин Лихуд при Исааке Комнине ⁷), Мануил Комнин до возведения Диогеном в куропалаты ⁸), Андроник и Константин, сыновья кесаря Иоанна Дуки⁹), Василакий¹⁰) и Иосиф Тарханиот при Парапинаке ¹¹), племянник патриарха Керуллария Константин¹²). Дан был также этот чин дожу Венеции Доминику Сильвио¹³). Замечательно, что в трех местах Скилиций, пользующийся Атталиотом, ставит титул „ проедра“ ¹⁴) там, где у Атталиота поставлен „протопроедр“. Это показывает, что в умах историков, близких к рассматриваемому времени, чины протопроедра и проедра не всегда различались, вероятно, потому что они были новы по происхождению. О первом можем предполагать, что введен при Исааке Комнине, время же установления второго известно в точности.

6) Проедр. Этот чин, по словам Зонары ¹⁵), явился при Никифоре Фоке и первый был возведен в него Фокой паракимомен Василий. В наш период упоминаются следующие проедры: евнухи Николай, Никифор и Симеон при Константине VIII ¹⁶), евнух Феодор при Феодоре ¹⁷), Роман Склир при Мономахе и Стратиотике ¹⁸), Феодосий Мономах ¹⁹), Константин Лихуд и Феодор Алопос, послы Стратиотика к Комнину ²⁰), Михаил Пселл, тоже посол, чин, вероятно, получивший при Комнине ²¹), Константин Дука пред возведением на престол²²), претор Ксир ²³),Павел

¹) Cedr., II, 489. Chron. Armén., 54. ²) Chr. Arm., 55. ³) Chr. Arm., 55.⁴) Attal., 301 (Scyl. 741). ⁵) Attal., 187 (Scyl., 710). ⁶) Attal., 225 (Scyl., 730). ⁷) Georg., 883. ⁸) Attal., 138 (Scyl., 685. Zon., IV, 210. Glyc., 609). ⁹) Attal., 173, 169. ¹⁰) Attal., 297. ¹¹) Bryenn., 96. ¹²) Psell., V, 219, 467. ¹³) Dandolo, 247.¹⁴) Scyl., 702, 703, 727 (Zon., IV, 217, 218). Attal., 169, 173, 297. ¹⁵) Zon., IV, 91. До тех пор это был не чин, а звание, соответствовавшее древнему princeps senatus. Constant. Porphyr., II, 465. ¹⁶) Cedr., II, 480. ¹⁷) Psell., IV, 216. ¹⁸) Cedr., II, 622. Migne, CXX, 789. ¹⁹) Cedr., II, 612. ²⁰) Cedr., 11, 632. ²¹) Psell., V, 423. ²²) Attal., 69 (Scyl., 648). ²³) Psell., V, 279, 283.

— 153 —

катепан ¹), Феодор Алиат, приверженец Романа Диогена ²), Алексей Комнин при Парапинаке ³), Никифор Вриенний при Парапинаке ⁴), Константин Хиросфакт и Михаил Атталиот при Вотаниате ⁵). Диоген возвел в чин проедра турка Хризоскула, победителя Мануила Комнина ⁶).

7) Магистр. Это слово, некогда обозначавшее должность, гражданскую или военную ⁷), в XI в. имело титулярное значение. Чин магистра имел при Константине VIII Прусиан Болгарин ⁸). В этот чин возведены были при Михаиле Пафлагоне: Алусиан за услугу, оказанную грекам в борьбе с болгарами ⁹), и племянник царя Константин ¹⁰); при Калафате Георгий Маниак ¹¹); при Мономахе: Роман Склир ¹²), итал Аргир по прибытии в Византию ¹³), Михаил Ясит ¹⁴). Упоминаются магистры при Мономахе: Василий Феодорокан ¹⁵), Константин Аррианит ¹⁶), Иоанн заведывавший прошениями¹⁷), Константин Алан ¹⁸); при Стратиотике: Никифор Вотаниат ¹⁹),Михаил, сын Анастасия, Исаак Комнин и Катакалон Кекавмен ²⁰). Последние два просили Стратиотика повысить их в следующий чин проедра, но просьба не была уважена. Евдокия возвела в магистры Романа Диогена ²¹), Диоген—Петра Ливеллия, укрепившего Иераполь ²²). При Романе Диогене в чине магистра состояли: Никифор Вриенний ²³), Василакий ²⁴), Евстратий Хиросфакт ²⁵). Носили еще этот чин: Константин Керулларий ²⁶), Епифаний Филарет (современник Пселла) ²⁷), Михаил Атталиот до возведения в проедры ²⁸). Чин давался также иностранным князьям. При Романе III он дан был Димитрию, сыну Георгия абасга и Алды аланки ²⁹), при Михаиле Пафлагоне эмиру Сицилии Абулафару Мохамеду, заключившему мир с Византией ³⁰), при Константине Мономахе Какигу после уступки им Ания ³¹), при Константине Дуке венец. дожу Доминику Контарено ³²). Просил Стратиотика дать ему чин магистра и норманн Эрве, но получил отказ ³³).

8) Вестарх. Этот чин, происхождение которого ученые производят от армян или грузин ³⁴), но который скорее от греков перешел к

¹) Attal.. 168. ²) Attal., 171. ³) Attal., 199. (Scyl., 713). ⁴) Attal., 242 (Scyl., 727). ⁵) Bryenn., 130. Sathas, Bibl. gr., I, 44. ⁶) Attal., 142 (Scyl., 688. Zon., IV, 211). ⁷) Magister officiorum (канцлер), magister larum (введении praepositi sacri cubiculi), magister equitum, magister peditum. Ср. Ducange ad Alexiad., Reiskii ad Const. Porph.,11, 66, 861, Fabroti ad Cedr., II. 918—9. ⁸) Cedr. II, 483. ⁹) Cedr., II, 533. ¹⁰) Arisdag., 48. ¹¹) Cedr., II, 541. ¹²) Cedr., II, 547. ¹³) Cedr., II, 563, Guil. Apul., 254. ¹⁴) Cedr., II, 565. ¹⁵) Attal., 21. Cedr., II, 552. Lup. Prot., 58. ¹⁶) Attal., 34. Cedr., II, 601. ¹⁷) Migne, CXX, 745. ¹⁸) Cedr., II, 559. ¹⁹) Attal., 56. ²⁰) Cedr., 11,634, 615-616. ²¹) Attal., 100 (Scyl., 665). ²²) Attal., 111 (Scyl., 673). ²³) Attal., 154. ²⁴) Attal., 155 (Scyl., 694). ²⁵) Attal., 167 (Scyl., 701). ²⁶) Psell., V, 277. ²⁷) Psell., V, 213. ²⁸) Sathas., Bibl. gr., I, 59. ²⁹) Cedr., II, 503. ³⁰) Cedr., II, 514. ³¹) Cedr., II, 559. ³²) Dandol., 246. ³³) Cedr., II, 617.

³⁴) На том основании, что он прилагается к князьям, происходившим из

— 154

грузинам и армянам, носили при Мономахе: Михаил Пселл ¹), Михаил Докиан, ²) Михаил Ясит (до возведении в магистры)³); при Стратиотике Михаил Вурца ⁴); в начале царствования Комнина Константин Дука ⁵); при Константине Дуке Роман Диоген ⁶); при Михаиле Парапинаке Нестор ⁷).

9) Вест. Этот чин имели при Мономахе: Пселл до возведения в вестархи ⁸), Лев Торник ⁹), Аргир до прибытия в Византию ¹⁰), Михаил Ясит до возведения в вестархи¹¹), Катакалон Кекавмен ¹²), Аарон ¹³), Иоанн II, герцог Амальфи ¹⁴).

10) Анфипат. В этот чин возведен был в начале царствования Михаила Пафлагона Константин Далассин ¹⁵); при Паранинаке в чине анфипата состояли Феогност Вурца ¹⁶) и Михаил Атталиот ¹⁷). Кроме того, Роман III произвел в анфипаты сарацина Саламу (Солимана) за то, что он передал грекам Эдессу ¹⁸).

11) Патриций. В этом чине, между прочим, упоминаются: Роман Аргир при Константине VIII;¹⁹) при Романе III: Константин Далассин²⁰), Константин Карантин ²¹), Николай Хрисилий ²³); при Михаиле Пафлагоне: Константин, племянник царя²³), Никита Пигонит ²⁴), Алусиан до возведения в матистры ²⁵), Василий Феодорокан ²⁶) и Георгий Таронит при Калафате: Константин Кавасила ²⁸), Георгий Маниак ²⁹); при Мономахе: Стефан Лихуд ³⁰), Константин Адровалан,³¹), Василий Абукаб ³²), Константин Хаге ³³) и Михаил Докиан ³⁴); при Феодоре Михаил Стратиотик ³⁵); при Стратиотике: Феодор Хрисилий, Христофор Лампрос ³⁶); при Константине Дуке Роман Диоген, до возведения в вестархи ³⁷). Кроме того, произведены были в патриции: при Романе III Алах, сын трипольского эмира Пинзараха (Ибн-Зайраха) ³⁸), при Мономахе Кеген печенежский ³⁹).

Нужно заметить, что различие между вестом, анфипатом и патрицием

Грузии и Армении, или же к греческим генералам, командовавшим в Армении и Грузии. Так думают Гоар, Cedr., ΙΙ, 879, и Сент-Мартен, Mémoires sur l’Arménie, II, 202—203; последний ссылается на Чамчьяна. Главное основание, как видео уже из перечня лиц, носивших этот титул, оказывается недостаточным.

¹) Psell., V, 204. Migne, CXX, 745. ²) Altal., 34. ³) Cedr., ΙΙ, 559. ⁴) Cedr.,II, 665. ⁵) Attal., 56. ⁶) Attal., 97 (Zonar., IV, 204). ⁷) Attal., 205 (Scyl., 719).⁸) Psell., V, 332. ⁹) Attal., 22. ¹⁰) Annal., Bar., 56. ¹¹) Cedr., II,557.¹²) Cedr., II, 555. ¹³) Cedr., II, 574. ¹⁴) Camera, Memorie, I, 251—252.¹⁵) Cedr., It, 508. ¹⁶) Scyl., 716. ¹⁷) Sathas, Bibl. gr., I, 54. ¹⁸) Arisd., 45.¹⁹) Яхъя, убар. Розена, 71. ²⁰) Cedr., II, 492. ²¹) Cedr., II, 488. ²²) Cedr., II, 502. ²³) Cedr., II,532. ²⁴) Cedr., II, 503. ²⁵) Cedr.. II,533. ²⁶) Cedr., II, 523. ²⁷) Cedr., 531. ²⁸) Cedr., II, 537. ²⁹) Cedr., II,541. ³⁰) Cedr., II,570.³¹) Cedr., II, 588. ³²) Cedr., II, 591. ³³) Cedr., II, 550. ³⁴) Cedr., II, 601.³⁵) См. выше, стр. 71. ³⁶) Cedr., II, 634—635. ³⁷) Scyl., 663 (Zonar., IV, 203). ³⁸) Cedr., ΙΙ, 49.6. ³⁹) Cedr., II, 584.

— 155

было весьма незначительное. Всего вероятнее, титулы: вест и анфипат были дополнительными к титулу патриция, так что и вест, и анфипат были патриции, лишь с оттенком некоторого преимущества. Оттого могло произойти, что Роман Диоген при Константине Дуке, будучи патрицием, просил себе чин прямо вестарха, и когда отличился в войне с печенегами, то получил этот чин. Оттого же историк ¹), рассказывая о Феодате (при Романе III) или о Льве Торнике (при Мономахе), продолжает называть их патрициями, несмотря на то, что они тогда состояли в чине вестов. Наконец отсюда, может быть, происходит, что Михаил Атталиот, имевший уже в 1075 г. чин анфипата, прилагает к себе в 1077 г. оба титула вместе (πατρίκιος ἀνθηπἀτης) ²); тоже делают барийский анналист в применении к Аргиру (patricius vestatus) и Аристакес к Саламе (патриций анфипаг); к Иоанну III, герцогу Амальфи, прилагаются даже все три титула ³). Затем бросается в глаза факт, что титулы вестарха и веста попадаются, начиная с Константина Мономаха. Невольно возникает предположение, что оба они введены в употребление при этом императоре, сначала был установлен титул веста около 1042 г. ⁴), а потом вестарха не ранее 1046 г. ⁵). До Мономаха промежуточной ступени между магистром и патрицием не было (не считая титул анфипата, дополнительный к патрицию), и потому, может быть, Михаил Пафлагон прямо произвел Алусиана и племянника своего Константина из патрициев в магистры, а Михаил Калафат тоже сделал, относительно Георгия Маниака ⁶).

12) Протоспафарь. Этот чин имели при Романе III: Текнея ⁷), Феофилакт Афинянин ⁸); при Михаиле Пафлагоне: Михаил Докиан, Ивир Варасватце, Катакалон Кекавмен, Константин Мукупел ⁹) и Григорий, стратиг далматинский ¹⁰); при Мономахе Нард ¹¹) и Иоанн Ивирица ¹²); при Константине Дуке: стратиги Иоанн Маия и Николица Делфина ¹³) и

¹) Cedr., II, 487, 561. ²) Sathas, Bibl. gr., I, 43.

³) Camera, I, 251: temporibus domini Iohannis gloriosi ducis et imperialis patricii et anthipatus et vesti; 252: temporibus domini Iohannis gloriosi ducis et imperialis patricii anthypatus atque vestis. ⁴) В этом году титул дан Аргиру.

⁵) Предположение основано на том, что вест Аргир, прибывший в Византию в 1046 г., прямо был произведен в магистры, может быть, по отсутствию промежуточного ранга.

⁶) Основания приведены нами в предположительной форме, потому что можно и иначе объяснять факты,—тем, что повышение в чине не разобщало повышенного с низшим чином, и тем, что строгая постепенность в повышениях не была обязательна для императоров. Об этом речь ниже. ⁷) Cedr., II, 502. ⁸) Cedr., II, 498. ⁹) Cedr., II, 520, 523, 545. ¹⁰) Lucius, 131. ¹¹) Cedr., II, 548. ¹²) Psell.,. V, 197, 198. ¹³) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 291, июль, 131.

156-

Лев, далматинский катепан ¹). При Михаиле Пафлагоне возведен также и этот чин дож Венеции Доминик Флабанико ²), а при Константине Мономахе князь сербский Михала (Μιχαηλάς) ³) и стратиг Захолмия Лютовид ⁴).

13) Снафарокандидат. В этот чин произведен был Михаилом Пафлагоном, за отличие в войне с болгарами, Гаральд Гардрад; при Романе Диогене состоял в числе спафарокандидата (до производства в протоспафари) Григорий, сын Николицы Делфина ⁵).

14) Спафарь. Чин спафаря имел Иоанн Кордака, фигурировавший в иске Пселла против Елпидия, в качестве поверенного Елпидия ⁶), и неизвестный нам по имени посол Вотаниата к Мелиссину ⁷).

15) Кандидат. Кандидатом был союзник норманнов, ломбард Ардуин, получивший чин от дуки Италии Докиана ⁸), —обстоятельство, из которого можно заключить, что производство в низшие чины совершаюсь не только императором, но, но императорскому уполномочию, и правителями областей.

Чины первых двенадцати степеней принадлежали к числу сенаторских, чиновники этих степеней входили в состав синклита (σύγκλητος)⁹), который, как легко себе представить, был весьма многочислен. Некоторые сенаторы проживали в столице,—обыкновенно это были архонты синклиту (οἱ τῆς συγκλήτου ἄρχοντες), которые называются еще отборными (τὸ ἔκκριτον), сановными (μεγαλοδόξοι συγκλητικοί) ¹⁰), и под которыми разумеются более высокие чины, прислушавшиеся для участия в придворных церемониях, в отправлениях императорской власти, и вообще в важнейших случаях окружавшие императора ¹¹). Но кроме сенаторов, живших в столице, было множество таких, которые жили в фемах, не только в качестве администраторов, но и помещиков. В числе их были сенаторы низших степеней, были и архонты. Так, родствен-

¹) Lucius, 135. ²) Dandolo, 240. ³) Cedr., II, 607.

⁴) Farlati, Illir. Sacr., VI, 44. ⁵) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., июль, 147, август, 328. ⁶) Psell., V, 208. ⁷) Anna, I, 125. ⁸) Leo Ost., 675.

⁹) На это ясные указания в Πεῖρα ΧΧV, 17: ὅτι συγκλητικοῦ γυνὴ τουτέστι πρωτοσπαθαρίου καὶ ἐπάνω... XLIX, 4: ὅτι ὁ τοῦ Σολομῶντος ὑιὸς Ἱμέριος πρωτοσπαφάριος ἠράσθη συγκλητικῆς, θυγατρὸς τοῦ πρωτοσπαθαρίου Τειχιώτου... Zachar., I, 99, 223. След. рамки синклита к нашему периоду раздвинулись, обняв собою протоспафарат, тогда как прежде ограничивались на низшей степени патрициатом, «судя по схолии к базиликам, Mortreuil, III, 36: συγκλητικοὶ εἰσιν οἱ ἀπὸ πατρικίων ἕως ἰλλουστρίων (illustres с ΙV в. титул 2-го ранга, после 1-го, nobilissimi, gloriosi, соответствовавшего «высочеству» и дававшегося принцам крови).

¹⁰) De-Lagarde, 198. ¹¹) Напр., во время нашествия россов, Мономах отправился на берег μοῖράν τινα τῆς συγκλήτου βουλῆς τὴν ἔκκριτον μεθ’ ἑαντοῦ ἔχων. Psell., ΙV, 145.

— 157 —

ники Вотаниата, которые первыми пристали к нему в феме Анатолике, когда он выстудил претендентом, были τῶν συγκλητικῶν ἀρχόντων λογάς. О числе сенаторов можно судить по тем случаям, когда происходили торжественные царские выходы для раздачи царских милостей и когда собирались не только избранные, но весь синклит, вся герусия, кто только хотел и мог из сенаторов. По напыщенному выражению Атталиота, численность таких сенаторов превосходила мириады ¹), а говоря простым языком, их было никак не менее тысячи человек.

Численность сенаторов увеличивалась оттого, что кроме вышеперечисленных двенадцати степеней, были еще другие, стоявшие рядом сними, чиновные степени, которые тоже включали лиц, их занимавших, в состав синклита. Это именно титулы и чины, дававшиеся лицам духовным: протосинкелла, синкелла, ипертима и ректора.

Каково бы ни было первоначальное значение синкелла: был ли это сокелейнин и духовник патриарха ²), или кандидат на патриарший престол, занимавший по смерти патриарха его место ³), или нечто в роде коадъютора и викария патриарха или епархиального епископа, в случае их отсутствия и болезни исправлявший должность ⁴), несомненно, что в, XI в. значение его было чисто титулярное; это был чин, дававшийся императором духовному лицу и открывавший доступ в ряды синклита. Правда, синкеллы делали попытки, основываясь на своем чине, завоевать себе преимущество и в рядах церковной иерархии. В первый год царствования Романа III, в день Пятидесятницы (25 мая 1029 г.), произошло в великой церкви смятение по тому поводу, что синкеллы хотели занять при служении место выше митрополитов ⁵). Попытка возобновилась при Константине Дуке, но не имела успеха: митрополиты вошли с жалобой к царю на то, что синкеллы и протосиикеллы хотят занять место выше их; в ответ на это, Константин Дука издал, постановление, в котором объяснял, что в пределах церковного управления и практики чин протосинкелла или синкелла не дает никакого преимущества; на собраниях синода и при богослужении протосинкелл и синкелл должны занимать то место, какое им следует по

¹) Attal., 275: ὑπὲρ μυριάδας ἀνδρῶν παραμετρουμένη. ²) Гоар,—Cedr., ΙΙ, 791.

³) Ксиландр,—Cedr., Ii, 747. Гоар и Фаброт, Cedr., II, 869, 870, 939, отличаются от Ксиландра лишь тем, что, по их мнению, это был второй (а по первый) момент в развитии значения синкелла,—первый; сокелейник и духовник. Для иллюстрации значения синкелла в этом моменте развития имеют значение слова Кедрина, II, 581, и Зонары, IV, 173—174: ὡς γὰρ ὁ σύγκελλος τοῦ πατριάρχου· θανόντος εἰς τὸν ἐκείνου τόπον ἀντικαθίστατο, οὕτω καὶ ὁ σερίφης τοῦ Χαλιφᾶ φθαρέντος ἐκεῖνος τὸν τελευτήσαντα διεδεχετο.

⁴) Рейске,—Const., Porphyr., II, 835. ⁵) Cedr., II, 487.

— 158 —

их иерархическому положению в церкви; преимуществами своего сенаторского звания они могут пользоваться только во дворце, на сенатских собраниях, занимая в рядах сенаторов то место, какое им отведено по рангу ¹).

Синкеллов было много и протосинкеллов, вероятно, более одного. Из протосинкеллов нашего периода известны: Никита, хартофилакс великой церкви при Керулларие ²), Лев Параспондил при Стратиотике ³), Георгий коринфский при Константине Дуке и Романе Диогене ⁴), Иоанн, митронолит сидский, при Парапинаке и Вотаниате ⁵). В синкеллы были произведены Романом III: монах Иоанн, надсмотрщик Феодоры, митрополиты—ефесский Кириак, кизический Димитрий и евхаитский Михаил ⁶); Михаилом Пафлагоном брат его евнух Иоанн ⁷). При Мономахе упоминаются синкеллы: Василий Монах, архонт Болгарии ⁸), Феофан кизический, Николай евхаитский, Иоанн евхаитский (Мавропод), Никита халкидонский, Лаврентий диррахийский, Лев афинский, Михаил силейский ⁹); при Феодоре Лев Параспондил¹⁰). Относительно места, принадлежавшего протосинкеллам и синкеллам в византийской чиновной иерархии, мы не имеем прямых указаний. В прежнее время, судя по сочинению Константина Багрянор. ¹¹), синкелл занимал одно из первых мест, вслед за чинами высочества. Нет оснований предполагать, что в XI в. прежнее значение было потеряно; но всей вероятности, протосиикеллы приравнивались к протопроедрам, синкеллы к проедрам, и на торжественных выходах протосиикеллы, во внимание к их духовному сану, стояли выше протопроедров, а синкеллы выше проедров.

О значении титула ипертим, который носили монах Пселл и монах Михаил, первый министр Вотаниата¹²), можно судить по примеру Пселла. В последний год царствования Мономаха (1054) он имел чин вестарха ¹³). Затем, незадолго до смерти Мономаха, он принял монашество, при Стратиотике исправлял должность посла к узурпатору Комнину и у последнего заручился обещанием, что будет возведен в проедры синклита¹⁴). Следовательно при Комнине он получил титул, приличный духовному лицу, не ниже проедра ¹⁵). Затем Пселл оказал громадную

¹) Zachar., III, 323—325. ²) Migne, CXIX, 748. ³) Cedr., II, 619. Psell., V, 365. ⁴) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июль, 125, 146. ⁵) Attal., 180 (Scyl., 705. Zonar., IV, 219. Glyc., 613). Zon., IV, 231). ⁶) Cedr., II, 486.

⁷) Arisdag., 49. ⁸) Cedr., II, 602. ⁹) Migne, CXX, 737, 748, 1199. ¹⁰) Cedr., II, 611. Zonar., IV, 181. ¹¹) Const. Porph., I, 713, 727. ¹²) Attal., 296. ¹³) Migne, CXX, 745. ¹⁴) Psell., IV, 233: πρόεδρονἤδητιμῶτεκαὶκατονομάζωτῆςσυγκλήτουβουλῆς.

¹⁵) Или просто титул проедра (Psell., V, 423), хотя гражданские чины духовным лицам неохотно давались и принимавший духовный или монашеский сан тем

159 —

услугу Константину Дуке, устроив возведение его на престол и, без сомнения, был им за это повышен в чине. Играл далее роль при Романе Диогене, и при Диогене, а также после пленения Диогена, выступает с титулом ὑπέρτιμος ¹). Если предположить, что Пселл был повышен в чине Константином Дукой на одну лишь степень, то и в таком случае титул ипертима окажется не ниже титула протопроедра. Но едва ли любимец императора в течение довольно продолжительного времени, семи с половиною лет (не считая царствования Евдокии и Диогена) ограничился одним лишь повышением. Будет поэтому правдоподобно заключение, что чин ипертима по рангу считался выше чина протосинкелла.

Чин ректора тоже был выше чина протосинкелла, неизвестно только—был-ли он выше, или ниже ипертима. О значении его можно судить но „Церемониям“ Константина Багрянор.²), где он, после чинов высочества, занимает первое место, выше синкелла. В наш период с этим титулом является одно только лицо: Константин Мономах возвел в чин ректора бывшего своего иерея, евнуха Никифора, отправляя его с войском, сначала, в качестве стратопедарха, против турок, а потом, в качестве стратига-автократора, против печенегов ³).

Строгая постепенность не составляла непременного условия при производстве в чины. Хотя в большинстве случаев она соблюдалась, однако ж не исключала для императора возможности возвести кого-нибудь в чин высший, минуя промежуточный. Особенною щедростью на этот счет отличался Вотаниат, дававший чины на четыре или на пять степеней выше той, в которой известное лицо состояло ⁴). Способы получать чины вообще, и в частности чины открывавшие доступ к рядам сенаторов, были различны. Был способ наследственный, когда чин переходил от отца к сыну ⁵), так что ряд поколений носил одно и то же достоинство ⁶). Другим способом было получение чинов в силу личных отношений к кому-нибудь из

самым иногда (не всегда однако ж,—пример Иоанн кесарь) лишался гражданских чинов. Пселл в монашестве (при Феодоре) называется γεγονὼς βεστάρχης. Psell., IV, 208.

¹) Zon., IV, 217. Scyl., 688: ὅ τε ΙΙαλαιολόγος Νικηφόρος ὁ ὑπέρτιμος, καὶ τῶν φιλοσόφων ὕπατος Κωνσταντίνος ὁ Ψελλός—неудачная расстановка знаков препинания: запятая должна стоять не после ὑπέρτιμος, а после Νικήφορος. Что Никифор Палеолог носил титул ипертима, из источников не видно, между тем в рассказе Анны Комнины, I, 127 — 130, он играет видную роль и назвать его чин было бы уместно. ²) Const. Porph., I, 713, 727.

³) Cedr., II, 593, 597. Attal., 32. В «Советах и рассказах визант. боярина», «Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 260, он назван не Никифором, а Константином.

⁴) Attal., 275. ⁵) Cedr., II, 615: ἐκπατέρων.

⁶) Например, дед протоспафаря Иоанна Ивирицы, Стефав Ивирица, был протоспафарь. Psell., V, 197, 198.

— 160 —

людей властных, а тем более к императору; тут действовала протекция или отличие ¹), чин служил или знаком благосклонности, или наградой за заслуги, или, наконец, средством задабривания нужных людей. Этот способ был самый распространенный и им императорская власть пользовалась, между прочим, в видах нивелирования подданных. Наследственность чиновной аристократии и сенаторского достоинства в принципе противоречий задачам единой верховной власти, считавшейся источником всякого гражданского и общественного блага. Поэтому императоры охотно игнорировали наследственность и возводили в чины и сенаторское достоинство людей, не имевших на то никакого наследственного права. С особенною смелостью действовал в этом направлении Константин Мономах, приобщивший, по словам историка, чуть не весь площадный и праздношатающийся люд к сенату, не только простиравший свои благодеяния на свободных ромеев, но и на купленных за деньги варваров. Историк отмечает как хорошие, так и дурные последствия такой политики,—в числе хороших ставит то, что этим путем получили достойную оценку и нашли себе приложение способности и таланты людей знающих и годных к административной деятельности, в числе дурных, что от громадного наплыва людей внешних пало сенаторское звание, чистота синклита исчезла, можно было встретить таких, которые тулупы променяли на мундиры и из рабов превратились в правителей, не будучи нисколько подготовлены к своему положению, без всяких политических и стратегических познаний ²). Был еще один способ приобретения чинов,—покупка их за деньги. Историк, перечисляя новые источники доходов, открытые Исааком Комнином, говорит, что он, между прочим, выдумал с этою целью некоторые почетные титулы ³). Отсюда следует, что наделение титулами приносило государству доход, что за них взималась плата. Вследствие того что чин можно было приобрести за деньги, на него иногда смотрели, как на капитал, равный сумме, за которую чин покупался, и его давали в приданое за невестами. Наглядный пример тому представляет Пселл. Он, лишившись родной дочери, взял к себе на воспитание усыновленную дочь и, но обычаю византийцев, прежде чем она достигла совершеннолетия, обручил ее с женихом, тоже несовершеннолетним, Елпидием Кенхри. У него положено было дать в приданое за дочерью 50 литр, в том

¹) Cedr., II, 615: ἐκ προσπαθείας τινός... ἐξ οἰκείων ἀνδραγαθημάτων.

²) Psell., ΙV, 108—109, 117-118 (Zon., ΙV, 157. Ephr., 135). Psell., IV, 139, 168.

³) Zonar., ΙV, 239: τὰ καινὰ τῶν ὀνομάτων ἐπινενόητο, τὰ ὑπέρτίμα λέγω καὶ τὰ ὐπέρπλεα (Glyc., 620). Какие титулы были выдуманы Исааком Комниным, с достоверностью нельзя сказать, может быть, это были титулы протопроедра и ипертима.

— 161

числе 30 литр наличными деньгами и вещами, а вместо остальных 20 литр чин протоспафаря. Пользуясь влиянием при дворе Мономаха, он достиг того, что протоснафарат дан был Елпидию; мало того, потом добился, хотя и с чрезвычайными усилиями, что Елпидию дан был чин патриция и присвоенный этому чину пояс. С течением времени обнаружилось, что выбор был неудачен. Елпидий был ленив, не занимался пауками, вел себя предосудительно и относительно невесты проявлял полнейшую холодность. Тогда Пселл подал прошение на высочайшее имя о расторжении обручения, отнятии у Елпидия и возвращении ему, Пселлу, если не обоих, то одного чина, с тем чтобы он мог отдать его, как приданое, другому, более достойному жениху. Императрица Феодора положила резолюцию на счет чинов, а суд, куда дело было ею передано, рассмотрел и решил частнейшие вопросы, соединенные с факсом расторжения обручения: пояс с Елпидия был снять, он лишен чина патриция, а чин протоспафаря остался за ним; Елпидий приплатил Пселлу пять литр, в счет же недостающих к стоимости протоспафарата 15 литр пошла пеня, в этом именно размере наложенная судом на Пселла за нарушение обручального договора ¹). Этот пример с одной стороны показывает, что повышение в чине не разобщало совершенно повышенного с прежним, низшим чином, так что высший чин мог быть по какому-нибудь поводу отнят, а низший остаться; с другой стороны он показывает, что курсовая стоимость низшего сенаторского достоинства—протоспафарата—равнялась 20 литрам.

Главнейшим обстоятельством, дававшим возможность капитализировать чипы, было то, что они приносили проценты, постоянный доход; с ними соединена была пенсия, так называемая руга (ῥόγα). Руга низшего сенаторского чина, протоспафаря, равнялась 72 номисмам (νομίσματα) ²), затем чем выше был чин, тем руга больше. Руга платилась обыкновенно золотом, но если казна стеснена была в денежном отношении, то часть выдавалась наличными деньгами, а остальное шелковыми тканями ³). Руга раздавалась раз в году, обыкновенно приу-

¹) Psell., V, 204—212.

²) Psell., V, 205. Следов. она составляла ровно 5 процент. на капитал в 20 литр, так как номисма, называемая еще в актах солидом, а позднее иперлиром, была золотая монета, равнявшаяся ¹/₇₂ литры золота (на наши деньги около четырех рубл.). Sabatier, Description générale des monnaies byzantines, Par., 1862.

³) Так напр. поступил Диоген, имевший большую нужду в наличных деньгах для своих походов против турок. Scyl., 688—689.

— 162 —

рочивалась ко времени Пасхи ¹), именно к великому четвергу ²), или же к неделе Ваий ³). Но если император не располагал пробыть предпасхальное время в столице, то руга могла быть роздана и раньше. Так напр. в 1071 г. Диоген раздал ругу в субботу, накануне недели православия, а в воскресенье выступил в поход против турок и Пасху провел вне столицы ⁴).

У византийцев были чины и для женщин: существовали у них „опоясанные“ дамы (ἡ ζωστή), каковою напр. была мать Прусиана Болгарина⁵). Высшим женским титулом, который при Мономахе впервые перенесен был с лиц коронованных на частных, был титул севасты. Мономах почтил этим титулом свою фаворитку Склирену ⁶), а после ее смерти сменившую ее алаику ⁷). Императрица после того стала титуловаться преимущественно латинским термином: „августа“, или же латинским, с присоединением к нему тожественного греческого: „августа—севаста“ ⁸).

От византийских чинов (ἀξιώματα) следует отличать должности (ὀφφίχιοι, ἀρχαι). Между чинами и должностями были точки соприкосновения и тесная аналогия. Существовал обычай, что на все более или менее видные должности но разнообразным отраслям государственного управления назначались сенаторы, т. е. чиновники тех степеней, которые давали право на звание сенатора,—когда Стратиотик обошел этот обычай и назначил на должности по финансовому ведомству лиц не принадлежавших в сенату, это возбудило удивление и сетования на новшества ⁹). Отсюда происходило, что чин и должность соприкасались и объединялись в одном и том же лице, бывало и так, что объединялись чин и две должности¹⁰). Аналогия между чинами и должностями замечается на нескольких пунктах. Подобно тому как при вступлении императоров на престол и во время их императорствования раздавались чины, в виде царского благодеяния, точно также раздавались и государственные должности ¹¹). Подобно тому как мотивом для возведения в чин всего чаще служила царская благосклонность или расчет, желание наградить за приверженность, за содействие к вступлению на престол, или желание упрочить преданность

¹) Cedr., II, 614, 616. Attal., 122. ²) Cedr., II,505. ³) Attal., 275.

⁴) Attal., 143. (Scyl., 188—189. Glyc., 608). Ругаприсвоенабыланетолькосенаторскомурангу, ноичинамнизшим, какпоказываетследующеевыражение; грамотыВотаниатаот 1079 г.: διορίζεταιδίδοσθαιτῇτοιαύτῃμονῇἐντῷκαιρῷτῆςῥόγαςτῶνσπαθαροκανδιδάτων, λόγῳσολεμνίουνομίσματαδώδεκα. Sathas, Bibl. gr., I, 65.

⁵) Cedr., II, 487. Cp. комент. Гоара, Cedr., II, 836, иРейске, Const. Porph., II, 166.

⁶) Psell., IV, 129—130 (Zon., IV, 159). ⁷) Psell., IV, 177 (Zon., IV, 179).

⁸) Scyl., 642. Zon., IV, 192. ⁹) Cedr., II, 614.

¹⁰) Напр. евнух Николай при Константине VIII был проедр, паракимомен и доместик шкод. ¹¹) Ср. Attal., 266, 274 (Scyl., 732, 735).

— 163 —

в людях нужных, могущих принести пользу, точно такой же мотив чаще всего руководил при раздаче должностей. Византийские автократоры не любили при этом ограничивать свою волю наследственными и другими рамками, тем более что и обычай, по которому сенатор считал государственную должность своим неотъемлемым правом, легко было соблюсти императору, возведя сначала любого своего прислужника в сенаторский чин, а потом отправив его для управления фемой или поручив его заведыванию ту или другую придворную или центральную должность ¹). Подобно тому как византийский чин можно было купить за деньги, точно также практиковалась широкая система продажи государственных должностей, с тем только различием, что легально она не признавалась явлением нормальным и лучшие императоры избегали ее. Первые министры и лица управлявшие отдельными ведомствами и областями продавали должности, ничем не стесняясь. Известно, что Иоанн Орфанотроф, при Михаиле Пафлагоне, продавал должности ²). В итальянской феме Михаил Докиан за деньги отдал Ардуину власть над некоторыми городами ³). Зоя, воцарившись с сестрой Феодорой, после низвержения Калафата, разослала манифесты с обещанием, что впредь государственные должности не будут продажными, какими были они до сих пор ⁴). Но обещание, если исполнялось, то недолго: при Константине Дуке была даже усовершенствована система продажи должностей,—этот император стал отдавать сбор податей на откуп желающим ⁵). Можно было купить должность и при Романе Диогене ⁶). При его преемнике, Парапинаке, Никифорица тоже извлекал большой барыш от продажи должностей ⁷). Подобно тому как сенаторское звание, или что тоже чины первых двенадцати степеней, и вообще чины доставались но наследству, точно также и в применении к государственным должностям обнаруживаются попытки превратить их в наследственную собственность. Относительно высших должностей, как центральных, так и областных, это явление не получило

¹) Напр. при Мономахе один «попавший в сановники, что называется, с перепутья», Psell., IV, 139, был отправлен в Италию, другой «взятый, можно сказать, с улицы», Psell., IV, 171, поставлен во главе телохранителей.

²) Cedr., II, 526 (Glyc., 589). ³) Amat., 42 (Leo Ost., 675).

⁴) Cedr., 541 (Glyc., 592): γραμμάτων ἀπανταχοῦ καὶ διαταγμάτων ἐκπεμπομένων, ἀπριάτην τε τὰς ἀρχὰς γίνεσθαι καὶ μὴ ὠνίους ὡς πρότερον ὑπισχνουμένων.

⁵) Zonar., IV, 198—199: τὰ ἀρχεῖα τὰ τοὺς φορολόγους λογοπραγοῦντα ὠνητὰ παρεῖχε τοῖς βουλομένοις καὶ τελώναις τῆν συλλογὴν τῶν φόρων ἐπὶ συνθήκαις ἐπίστευε (Ephr. 143). Некоторые откупщики наживали себе этим путем состояние, но были неудачники, наживавшие недоимки и попадавшие в богадельню; к числу последних принадлежал стратиг, протоспафарь Иоанн Маия. Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 291—2. ⁶) Attal., 181. ⁷) Attal. 201.

— 164

такого значения и характера, какое оно имело на западе Европы ¹). Все, что достигнуто было в этом отношении, это то, что должностное лицо, переменяя место службы, могло выхлопотать (не имея, однако ж, на то неоспоримого нрава) замещение прежде занимавшегося им места кем-нибудь из своих родственников ²). Был также случай отчисления центральных учреждений в ведение частного лица, получившего право пользоваться доходами с этих учреждений, а именно о Вотаниате известно, что он отдал в распоряжение Евдокии, вдовы императоров Константина Дуки и Романа Диогена, матери Михаила Парапинака, три секрета ³). Разумеется, регулярное замещение должностей родственниками прежде занимавших должности лиц могло в результате привести к наследственности государственных должностей, но этот результат не был достигнут, потому что самой регулярности не существовало, — были только отдельные случаи, в виде исключений. Равным образом, если бы государственные доходы отдавались в постоянную, наследственную собственность частным лицам, то на почве, финансовой, как показывает пример западной Европы в средние века, легко могла бы возникнуть наследственность отправлений судебной, административной и военной власти; но такой отдачи доходов не существовало, и самый факт, единственный в своем роде, отдачи трех секретов в личное владение Евдокии — факт темный. Наследственность, в применении к высшим государственным должностям не только не утвердившаяся, но и не получившая прочных прецедентов для своего утверждения на будущее время, несколько более успехов сделала в сфере ограниченных и незначительных функций, свойственных низшим государственным должностям: здесь имели место изъятия от суда в пользу частных лиц, напоминающие западно-европейские иммунитеты. Сохранилось два письма Пселла — одно адресованное стратигу Абида⁴), другое судье Фракии и Македонии⁵), цель написания обоих

¹) Свидетельство, в Советах и рассказах виз. бояр.. август, 319, о Николице, назначенном в X в. пожизненным (ἀδιάδοχος) дукой Эллады, с выдачей на то хрисовулла, представляется несколько сомнительным, тем более что Николица все таки был смещен Василием II.

²) Так напр. в одном письме Пселла к судье какой-то фемы говорится, что судья этот занял место своего брата, переведенного в другую фему. Migne, CXXXVI, 1330. В другом письме, Psell., V, 487, есть выражение, показывающее, что сын занял после отца место судьи Фракии и Македонии: εἰ τοιούτου πατρὸς ῇ, ὁποίου τυγχάνεις αὐτός. Cp. V, 423.

³) Att., 304: τριῶν σεκρέτων καὶ τῶν ἄλλων χρηστῶν κυρίαν ταύτην ἀπέφηνε. В чем проявлялась власть ее над секретами — определить невозможно, по смыслу видно только, что это было для Евдокии доходной статьей.

⁴) Psell., V, 423—424. ⁵) Psell., V, 487-488.

— 165 —

тожественна—просьба о защите против притязаний аплоконисского турмарха, в частности не своему содержанию они доказывают существование у византийцев судебных изъятий, с некоторыми намеками на то, на какой именно почве они развились. В Византии было особое ведомство для наблюдения и управления недвижимыми императорскими имениями, дворцами, конфискованными и секвестрованными имуществами. В отдельные имения командировались императорские челядинцы, своего рода чиновники особых поручений, которые носили название βασιλικοί. По имени их и имения, ими заведуемые, назывались василикатами (τὸ βασιλικάτον). Эти „царевы люди“ ведали часть финансовую ¹), суд по делам возникавшим в василикатах принадлежал царю, помимо ближайших инстанций ²), и император мог поручить его кому-нибудь из своих уполномоченных, хотя бы тому же цареву человеку. Из писем Пселла видно, что одно из таких имений, в качестве поместья, было пожаловано Константином Мономахом автору писем. Ему император пожаловал в неотъемлемую собственность τὸ βασιλικάτον Μαδύτου, а также отдал в его распоряжение τὸν βασιλικόν. В хрисовулде было объяснено, что Пселл может отдавать поместье, кому захочет, передавая и суд по некоторым делам, к нему относящимся. Пселл отдал поместье в управление тому же βασιλικός’γ, который был ему подарен, поручив ему судебную власть ³), а когда по смерти Мономаха турмарх Амокониеа обнаружил притязание на вмешательство в дела василиката, Пселл просил стратига защитить от этих притязаний. Таким образом оказывается: а) жалуется в неотъемлемую собственность (δεδώρηται εἰς ἀναφαίρετον ἐξουσίαν, ἀναφαιρέτως ἐχαρίσατο) недвижимое имущество и вместе с тем судебная власть в пределах недвижимости, б) суд в этой недвижимости принадлежал прежде прямо царю, органом которого был βασιλικός, следовательно император, отдавая в дар суд, вместе с лицом, этот суд ведавшим и впредь продолжавшим ведать, отказывался от прерогатив своих, как представителя государственной власти, и спасал лишь внешнюю форму, благодаря которой для местных жителей могла быть незаметной и нечувствительной перемена, в) βασιλικός, по уполномочию владельца василиката, имел лишь некоторую судебную власть (ἐνίας τῶν δικῶν), и так как эта власть принадлежала к той сфе-

¹) С понятием о них тесно связывалась финансовая часть, как видно из Vita Basil: βασιλικὸν ἀποσταλῆναι τὸν ἀπογράψασθαι καὶ παραλαβεῖν ὀφείλοντα τὴν περιουσίαν αὐτῆς. Cp. Ducange, Glossar. Lat., s. v. Basilicus, атакжеЯхъя, убар. Розена, 59: «и устроил (Василий II) дела Болгарии и назначил туда василиков, т. управляющих всеми делами и имуществами».

²) Psell., V, 423: μόνος τὰς κρίσεις ὁ βασιλεὺς ἔχει.

³) Psell., V, 487; τῷ βασιλικῷ δέδοται ἐνίας τῶν δικῶν ἐξετάζειν.

166

ре, в которой считал себя компетентным не правитель фемы, а правитель турмы, подразделения фемы, то следовательно это была власть низшая, но всей вероятности, вотчинная полиция и суд. Дальше этой низшей юрисдикции византийский иммунитет не простирался. Наконец был еще пункт аналогии между чинами и должностями. С чином соединена была руга, точно также с должностью соединялось жалованье (τῶν ὀφφικίων δόσεις) и должностные лица, но крайней мере центральных ведомств, получали жалованье одновременно с чиновниками, пред Пасхой. Жалованье, в соединении с ругой, составляло весьма солидную и чувствительную для государства сумму. Исаак Комнин первый наложил руку на этот расход и частью сократил, а частью совершенно отнял у должностных лиц их содержание ¹). Но его поступок вызвал бурю негодования и не нашел подражателей в его ближайших преемниках. Не только лица, занимавшие должности в центральных учреждениях, но и областные правители получали от казны содержание, и коль скоро учреждалась фема, то вместе с тем назначалось содержание ее стратигу и другим принадлежавшим к составу администрации ²). Впрочем византийское правительство выплачивало содержание областным правителям лишь до тех пор, пока видело в том необходимость, и охотно прекращало платеж, если это было возможно. Правитель города Ания, добытого у армян при Мономахе, получал от казны содержание. Но вот является к Константину Дуке армянин Баграт (Παγζράτιος) и обещает исправлять должность без всякой казенной субсидии. Предложение было принято и Баграту отдан в управление Аний ³).

Казенное жалованье было не единственным средством содержания византийских чиновников, состоявших на государственной службе. Гораздо более обильным источником служили для них незаконные поборы, взяточничество. При существовании системы продажи должностей, доходы этого рода были неизбежным явлением и стоявшие во главе управления лица по неволе должны были смотреть на него сквозь пальцы, игнорируя бедствия, причиняемые таким порядком вещей ⁴). Сестра Иоанна Орфанотрофа, ездившая в 1040 г. в Ефес на богомолье, была поражена теми неправдами и вымогательствами, которые, как она видела

¹) Attal., 61 (Scyl., 642): τὰς τῶν ὀφφικίων δόσεις αὐτὸς περιέτεμε πρώτος. Attal., 69: ὑστέρησιν μερικὴν καὶ καθόλως τῶν διδομένων τοῖς πλείστοις ἐπετείως ἐκ τῶν βασιλικῶν θησαυρῶν. ²) Attal., 119. ³) Attal., 80.

⁴) В одном слове Иоанн евхаитский говорил по этому поводу: οἱ ἄρχοντες: ἡμῶν ἀνομοῦσι μετ’ ἐξουσίας, τὸ εὐθὲς διαστρέφουσι, τὸ δίκαιον καπηλεύουσιν, ἀγαπῶσι δῶρα, διῶκουσιν ἀνταπόδομα. οἱ πράκτορες ἡμῶν καλαμῶνται ἡμᾶς, καὶ τα πρὸς τὸ ζῆν οἰκτροε λείψανα προσαφελέσθαι βιάζονται. De-Lagarde, 170.

— 167 —

по пути, переносил народ. Но когда она, возвратившись, высказала вынесенные ею впечатления пред своим братом, тот засмеялся и заметил сестре, что она судит по-женски и не понимает сути византийской администрации ¹). А суть в том заключалась, что взяточники заплатили наперед Иоанну хорошие деньги за места. Областные правители с помощью вымогательств наживали себе состояния. Но еще более, чем областные правители, обогащались посредством взяток служившие в центральных учреждениях. О Николае заведывавшем комиссией прошений говорится, что он разбогател на службе ²). Особенно известен был взяточничеством Никифорица. Еще когда он управлял Элладой-Пелопоннесом, Пселл в письме к нему делал прозрачный намек на то, что в его глазах сильна только рука дающая взятку ³), а когда он сделался первым министром Парапинака, взяточническим его инстинктам открылся широкий простор и он брал решительно со всех, с кого была возможность взять, с мирных граждан и воинов, с правителей и управляемых, с зажиточных и бедных, пользовался услугами доносчиков и ябедников, извлекал прибыль из людского несчастья и слез. Этим путем он приобрел громадное состояние ⁴).

Так как государственная служба была очень доходною, то и охотников поступить на службу было немало. Едва ли кто смотрел на нее, как на подвиг, на бескорыстное служение. Преобладало напротив воззрение, что она есть средство кормления, и если кому с семьей есть было нечего, а была протекция во влиятельных сферах, тот искал государственной должности ⁵). Нельзя сказать, чтобы при этом не требовалось специально-научной подготовки. Но до Константина Мономаха подготовка соединена была с большими трудностями, вследствие отсутствия официально признанной юридической школы. Государство требовало от лиц, желавших занять места нотариев, записаться в корпорацию адвокатов или судей, чтобы они указали своих наставников и обозначили количество времени употребленного на изучение права, между тем не было государственного училища и учителя, где бы можно было изучить законы,—приходилось учиться у случайно найденных учителей. Для устранения этого недостатка Мономах открыл в Георгиевском монастыре (не ранее 1044 и не позже 1047 г.) профессорскую кафедру (διδασκαλικὸς θρόνος), которая стала называться юридической школой (διδασκαλεῖον νόμων), а учитель по этой кафедре—номофилаксом.

¹) Cedr., II, 526 (Glyc., 589). ²) Psell., V, 215.

³) Psell., V, 346: χεὶρλῆμμαδιδοῦσαδεδύνηται. ⁴) Attal., 201. ⁵) Psell., V, 400.

168 —

Первым номофилаксом назначен был Иоанн Ксифилин. Определены были права и обязанности номофилакса: он причислен к сановным сенаторам, на высочайших выходах занимал одно из первых мест, каждогодно получал ругу в четыре литры, шелковую одежду, пасхальный подарок и хлебное, должность исправлял пожизненно. Он обязан был знать два языка—латинский и греческий, быть сведущим в законах и ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней, читать лекции, не взимая за то с слушателей никакой платы. Все желавшие заниматься практической юриспруденцией, быть адвокатами и ходатаями по делам, должны были, прежде чем вписаться в соответствующую корпорацию, изучить у номофилакса законы, выдержать у него экзамен и получить аттестат. Мономах в новелле торжественно объявлял, что он и его преемники будут поощрять молодых людей к изучению законов у номофилакса раздачей им должностей, чинов и подарков ¹). Действительно, начиная с Мономаха, мы встречаем на государственных местах питомцев восстановленной при Мономахе византийской академии, слушавших право у номофилакса, философию и риторику у других дидаскалов (ипата философов и маистра риторов) ²). Но едва ли могли выходить из византийской академии все чиновники, занимавшие места не только высшие, но и низшие. Для занятия второстепенных мест, считалась достаточной практическая подготовка, да и первостепенные должности сплошь и рядом замещались малосведущими чиновниками, единственное преимущество которых состояло в сильной протекции.

Молодые люди, большею частью дети благородных родителей, отправлялись в фемы и поступали на службу к областным правителям, дабы приобрести опытность для занятия должностей. Лица, стоявшие у власти и пользовавшиеся влиянием при дворе, осаждались толпами этих молодых карьеристов, выкрашивавших рекомендательные письма к тому или другому областному правителю ³). Иногда достаточно было рекомендации имевшей силу при дворе или родственной какому-нибудь правителю женщины для определения на службу ⁴). Но службы в фемах добивались только начинавшие карьеру или те, кто не надеялся получить лучшего. Служба в фемах считалась менее выгодною и почетною, чем служба в столице, при дворе. Служивший в центральном учреждении,

¹) De-Lagarde, Iohann. Euchait., 196-202. ²) Psell., IV 352—353; V. 334, 314, 432, 434. Migne, CXXXVI, 1329. ³) Psell., V, 260, 272, 342, 377.

⁴) Psell., V, 380, о нотарие принятом на службу по ходатайству магистриссы Далассины.

— 169 —

если в чем-нибудь провинился и вызывал неудовольствие начальства, был штрафуем тем, что его переводили на службу в фему—и это делалось как с простыми писцами ¹), так и с заведывавшими целыми учреждениями ²). Никифорица тоже был в числе оштрафованных подобным образом. При Константине Дуке за клевету, взведенную на супругу императора, он был лишен места в императорской канцелярии и сослан в Антиохию дукой ³). Редкий чиновник, управлявший фемой, не стремился перейти в столицу. Если только он имел при дворе доброжелателя, с помощью которого мог этого достигнуть, он обращался за содействием и просил выхлопотать перемещение. К Пселлу многие обращались с подобными просьбами и не малое число писем Пселла наполнено сообщениями по поводу этих просьб ⁴).

О продолжительности службы низших должностных лиц мы не имеем определенных указаний. Вероятно, они оставались на местах, пока какая-нибудь оплошность, упущение по службе ⁵) и т. п. не навлекали гнев начальника, или пока они не дослуживались до высших должностей, относительно которых срок службы был установлен обычаем. Обычай состоял в том, что при смене императоров происходила смена в составе высших должностных лиц, как гражданского, так и военного ведомств ⁶). Этот обычай, без сомнения, находился в связи с одной стороны с постоянными у византийцев династическими переворотами, под влиянием которых преемник изменял политику своего предшественника, наглядно об этом заявляя (иногда далее и не простираясь) сменой наличного состава управления,— с другой с необходимостью для вновь вступившего на престол императора раздать своим приверженцам и членам сената милости. Так как милости состояли не только в подарках деньгами и недвижимостями, но также в чинах и должностях, и так как должность можно было отдать тогда только, когда она оказывалась праздною, то отсюда и выработалась практика в указанном смысле. Существование этой практики предполагает существование принципа, но которому действие императорской власти имеет силу лишь до тех пор, пока лицо, от которого проистекло действие, обладает властью; чтобы оно имело силу на дальнейшее время, нужно подтверждение нового лица, вступившего во власть. Принцип имел полное приложение в вопросе о назначении должностных лиц. Поэтому правители областей, узнав о вступлении на

¹) Psell., V, 279. ²) Psell., V, 351. ³) Attal., 181 (Scyl., 706).

⁴) Psell., V, 297—298, 261—262, 337—8, 342, 259, 280—281. Migne, CXXXVI, 1330.

⁵) Cp. Psell., V, 260, 279. ⁶) Psell., IV. 200.

170 —

престол нового государя, отправлялись обыкновенно в столицу засвидетельствовать свои верноподданнические чувства ¹) и нередко возвращались на прежние места, получив от нового государя утверждение в должностях. Здесь имела место процедура оставления должности и нового назначения на нее, допускавшаяся, понятно, тогда, когда вновь вступивший на престол не имел побуждений и необходимости менять систему управления и лиц правивших. Процедура оказывалась излишней и должностные лица, помимо ее, оставались на местах в тех случаях, когда вступивший на престол император формально царствовал еще ранее. Мы видим, напр., что областные правители, назначенные императором Василием II, при Константине VIII остались на своих местах ²). Точно также и Феодора, вступив на престол в 1055 г., многих оставила на местах, заявив при этом, что на престоле никакой перемены не произошло, так как она прежде еще имела императорскую власть ³). Из других императоров нашего периода историк указывает на Михаила Пафлагона и Константина Мономаха, как на таких, которые не произвели перемен в составе управления ⁴), очевидно, потому что царская власть того и другого проистекала от власти Зои, а власть Зои и прежде действовала. О Стратиотике известно, что к нему являлись правители фем и ушли утвержденные в прежних должностях ⁵). Затем при всех остальных переменах на троне происходила смена должностных лиц. Особенно рельефно она выражалась при насильственных переворотах: смена произведена была Зоей и Феодорой после низвержения Калафата ⁶), новые должностные лица назначены после низвержения Стратиотика ⁷) и Парапинака ⁸).

Из византийских должностей одни имеют отношение к придворной службе, другие—к центральному управлению, третьи—к областному.

Придворные должности поручались лицам состоявшим в услужении у императоров, носившим общее название θαλαμηπόλοι καὶ κατευναστήρες (камердинеры и постельничие). Это были люди взятые большею частью из несвободного состояния и евнухи; а так как закон дозволял добывать евнухов от варваров ⁹), то между императорскими прислужниками очень часто попадались варвары, не умевшие правильно говорить по-гречески. Личные царские слуги, вследствие близости к особе императоров, заручались их доверием и возвышались, получали не только придворные, но

¹) Arisd., 109. ²) Arisd., 39. ³) Arisd., 39. Psell., IV, 200—201. ⁴) Psell., IV, 52, 137. ⁵) Arisd., 109.

⁶) Psell., IV, 100, 104. Attal., 16. Cedr., II, 540. ⁷) Attal., 58.

⁸) Attal., 270—271 (Scyl., 734,1. ⁹) Zachariae, I, 298—9.

— 171 —

и чисто государственные должности, их мы видим первыми министрами, им нередко вверялось командование войсками, они исправляли обязанности послов и т. д. Отсюда происходит, что в византийской истории часто выступают на сцену евнухи и лица варварского происхождения. Императоры, пользуясь для целей государственных их услугами, руководствовались тем соображением, что на преданность их можно вполне рассчитывать, не опасаясь каких-нибудь замыслов с их стороны, так как эти люди не были связаны тесными узами с населением империи и в большинстве случаев не пользовались народным уважением ¹). Действительно, это были самые ревностные приверженцы династии. Недаром Константин VIII выдвигал своих слуг — евнухов на сцену ²). Никто усерднее их не действовал в пользу его дочерей Зои и Феодоры ³). Династия Дук тоже имела преданных слуг в лице евнухов и важнейшие дела, в роде замужества Евдокии с Диогеном, устраивались ври их посредстве ⁴).

Во главе придворного ведомства стояли препозит и протовестиарий, первый соответствовал старинному praepositus sacri cubiculi (министру двора), последний, судя по названию, стоит в соотношении с прежним comes sacraevestis, одним из подчиненных препозиту чиновников, заведовавшим императорским гардеробом; разница протовестиария нашего периода от прежнего „графа священной одежды“ та, что он исправляет обязанности обер-церемониймейстера и по своему положению уравнивается с препозитом до такой степени, что современники представляли обе эти должности нераздельно одну от другой. Так, Симеон Новый Богослов, рассуждая о высоте учительского звания и, в частности, о значении настоятеля монастыря (учителя монахов), заимствует сравнение из придворной сферы и замечает, что никого из лиц, неизвестных императору и всем придворным, не призовут и не скажут: будь препозитом и протовестиарием императора ⁵). Несмотря на всю неточность выражений автора, ясно, что, по его представлению, препозит и протовестиарий были чем-то тожественным, обе должности совмещались в одном лице, самом близком к императору и относительно остальных придворных занимавшем такое же положение, какое занимал настоятель монастыря отно-

¹) Psell., IV, 140 (Zon., IV, 161). ²) Zon., IV, 125—126. Arisd., 40—41.

³) Psell., IV, 97. Cedr., II, 537, 541, 542. ⁴) Scjl., 665.

⁵) Migne, CXX, 434, oratio XXIV: si frequens ista et ampla civitas quempiam advocaret ae diceret: te praepositum et imperatoris protovestiarinm creabimus, ta solus ascende in regiam, ingressusque causam nostram apud imperatorem age, ipsumque precare, ut haec et illa nobis praestet. Si is palatium nunquam intravisset, sed tam ipsis aulicis omnibus, quam imperatori ignotus esset, nuru istuc unquam facere, aut dignitatem istam inire sustineret?

— 172

сительно монастырской братин. Как ни сходно было значение этих двух должностей, однако ж отожествлять их невозможно в виду того, что одновременно одно лицо носило звание препозита, другое протовестиария. Из лиц, носивших в наш период первое звание, известны: при Романе III евнух Иоанн Орфанотроф ¹), при Михаиле Пафлагоне евнух Василий Педиадит (который был отправлен с войском в Сицилию вместе с Стефаном Калафатом) ²), при Мономахе евнух Константин, отправленный с войском против печенегов ³). Из протовестиариев известны: при Константине VIII евнух Никифор⁴), при Михаиле Пафлагоне брат царя, евнух Георгий ⁵), при Мономахе и Исааке Комнине Константин Дихуд ⁶), при Романе Диогене Василий Малесис ⁷), при Парапинаке Андроник, старший сын кесаря Иоанна Дуки ⁸), при Вотаниате евнух Иоанн, ходивший с войском против Никифора Mekbсина ⁹). Так. обр. оказывается, что эти должности не совмещались, напр. при Пафлагоне одну исправлял Педиадит, другую Георгий пафлагонянин, при Мономахе одну Константин евнух, другую Лихуд.

Препозиту, как министру двора, принадлежал надзор за служащими при дворе и он мог влиять на замещение придворных должностей, например Михаил Пафлагон занял должность при дворе Романа III, благодаря содействию своего брата, препозита Иоанна. Но в чем заключались обязанности препозита, какова была власть его над служащими при дворе и кто из придворных в частности был ему подчинен,— указаний не имеем. Протовестиарий исполнял обязанность обер-церемониймейстера во время высочайших выходов; при производстве в чины, имевшем место на этих выходах, он должен был подойти к императору, узнать, в какой чин ему угодно произвести того или другого, и затем объявить это во всеуслышание. Историк, рассказывая о высочайшем выходе Вотаниата в неделю Ваий 1078 г., замечает, что произведена была в следующие чины такая масса лиц, что протовестиарий не в состоянии был получать от царя и выкликивать имена, был ими засыпан, ежеминутно подходил к царю для узнания его воли и опять уходил или даже, стоя на одном месте, спешил провозгласить удостоенных одного вслед за другим и понес такой труд, что голос у него отнялся ¹⁰).

¹) Cedr., II, 498. ²) Cedr., ΙΙ, 523.

³) Attal, 33. ⁴) Cedr., ΙΙ, 480. ⁵) Cedr., II, 512 (Zon., IV, 139).

⁶) Psell., V, 262. Attal., 66 (Scyl., 644. Zon., IV, 194. Glyc., 602. Ioel. 164).

⁷) Attal., 167. Seyl., 701. ⁸) Bryenn., 107. ⁹) Bryenn., 159.

¹⁰) Attal., 275. Были и дамы-протовестиарии y императриц, напр. жена кесаря Иоанна Дуки. Anna, I, 103.

— 173 —

Из других придворных должностей упоминаются следующие: протостратор (обер-шталмейстер),—на эту должность при Мономахе был назначен Роман Склир ¹), при Романе Диогене Мануил Комнин (потом сделанный главнокомандующим войск) ²), при Парапинаке Константин, младший сын кесаря Иоанна Дуки ³); паракимомен (первый постельничий), которому принадлежало начальство над служащими в царской опочивальне (κοιτῶν) и в ведении которого были китониты (спальники),—должность наракимомена при Константине VIII исполнял евнух Николай (бывший вместе с тем доместиком школ)⁴), при Мономахе, евнух Николай (тоже занимавший и должность доместика школ) ⁵); артоклин (хлебодар), наблюдавший за царской трапезой, распределявший места за столом и пр.,—должность эту занимал Константин, кандидат на руку Зои, отравленный ревнивою женой ⁶); ἄρχων τοῦ πανθέου— должность, которую занимал Михаил Пафлагон и которая состояла в. том, что он прислуживал императору, когда тот лежал в постели ⁷); манглавиты ⁸), иначе называемые равдухами или равдофорами (жезлоносцами), игравшие роль жандармов и во время императорских выходов очищавшие дорогу от толпы,—в манглавиты был возведен Михаилом Пафл., в награду за подвиги в Сицилии, Гаральд Гардрад ⁹) упоминается еще манглавит Василий ¹⁰).

При дворе ¹¹) сосредоточено было и центральное управление. Центральными учреждениями были так называемые секреты, т. е. приказы, в которых работали состоявшие на жалованье секретари или нотарии¹²), занимавшие места более или менее важные и по степени важности различно оплачиваемые. В числе их были: малые нотарии, диаллакты, меситы,

¹) Cedr., II, 547. ²) Bryenn., 25.

³) Bryenn., 57. Сказав, что должность протостратора удержала Константина при дворе, в то время как его отец и старший брат уехали в Азию, Вриенний делает следующее, не лишенное значения, замечание: τουτὶ δὲ τὸ ὀφφίκιον μέγα ἦν ἀεὶ παρὰ βασιλεῦσι καὶ μεγίστοις ἐδίδοτο. ⁴) Cedr., II, 480. Яхъя, у бар. Розена, 70.

⁵) Cedr., II, 553, 558, 559. ⁶) Cedr., II, 541.

⁷) Cedr., II, 504. Zon., IV, 134. Rom. Sal., 168. По названию эта должность напоминает прежнего magister larum, который заведывал принадлежностями домашнего богослужения. Впрочем титул ὁ ἐπὶ τοῦ πανθέου не всегда соединен был с фактическим занятием придворной должности. В двух транийских грамотах· читаем подпись: ’Ιωάννης ἐπὶ τοῦ πανθέου καὶ κριτής. Prologo, 58—61.

⁸) Μαγγλαβίτης означает: носящий в руке (manus) палку (clava). Манглавитам соответствуют прежние sileneiarii.

⁹) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. М. Я. Пр., 1881, август, 328.

¹⁰) Psell., V, 198.

¹¹) Сначала секреты помещались на ипподроме, а потом перенесены ко входу во дворец. Cedr., II, 833. Psell., IV, 92.

¹²) Назывались латинскими терминами: ἀσηκρῆτις, νοτάριος, а также греческими: ὑπογραφεύς, ὑπογραμματεύς.

— 174 —

мистографы, фесмографы, царские нотарии, хартуларии, протонотарии ¹); с низших мест они выдвигались на высшие по выслуге лет или с помощью других средств. В одном из таких секретов служил в молодости Пселл, горько жаловавшийся на обилие труда, скупость в поощрениях и интриги между чиновниками. Служба в секретах, по его словам, не лучше огня геенского; усердия и уменья надо много, а в возмездие обходят, сердятся и грозят; сослуживцы наперерыв стараются превзойти друг друга, один указывает на старшинство свое по службе, другой старается отличиться беглостью письма или познаниями, третий пускает в ход сплетни и наушничество пред начальством,—соревнование и вражда царят невообразимые ²). В разных секретах ведались дела, по разным отраслям управления, во главе их стояли особые лица.

Одним из важнейших секретов был секрет протоасикрата. Это была собственная его величества канцелярия, где сосредоточивалось делопроизводство по делам, поступавшим на высочайшее усмотрение. В этом секрете, составлявшем весьма обширное ведомство, можно было найти замечательных каллиграфов и скорописцев, изготовлявших хрисовуллы и записывавших указы под диктовку императоров. Для того, чтобы вести это, по-видимому, незамысловатое дело, иногда требовалась большая сноровка, потому что императоры, диктуя, не соображались с тем, поспевает ли скорописец записывать, или нет. О Константине VIII известно, что он диктовал так быстро, что ни один скорописец не мог записать его слов, и у секретарей была поэтому применена стенографическая система, они отмечали мысли и слова императора с помощью разного рода значков ³). Когда император отправлялся в поход, за ним двигалась и его канцелярия, без сомнения, не в полном составе. Письмо Пселла, адресованное нотариям, сопровождавшим Комнина в походе, дает понятие о тех разнообразных предметах, которые поступали в их ведение, а след. и в ведение всего секрета, из которого нотарии были откомандированы: главный нотарий (κορυφαίος) разбирал загадочные письмена, написанные но системе значков, делал поправки, обрабатывал стиль и передавал другому, который переписывал набело; один нотарий писал о войне и вооружении войска, другой о гарнизонах в сторожевых пунктах и обмене посольствами, третий рассматривал дела о неправильностях областных правителей, четвертый, самый ловкий и бойкий, писал на счет податей и рассылал указы сборщикам ⁴). Нотарии царского секрета, от-

¹) Psell., V, 203—206, 209, 252—233. Sathas, Bibl. gr., I, 11. 57. 66.

²) Psell., V, 248—252.

³) Psell., IV, 27. Psell., V 305, 485—486.

175-

правлявшиеся вместе с императором в поход, были, надо полагать, главнейшие чиновники отделений секрета или даже управляющие секретом и его отделениями. Так, во время последнего похода Романа Диогена против турок принимали участие в походе ¹): протоасикрит (начальник секрета), либеллисий (ведавший царские грамоты — λίβελλα) ²) и ὁ ἐπὶ τῶν δεήσεων (ведавший прошения на высочайшее имя и жалобы на должностных лиц). Мы знаем, что должность чиновника у прошений исполнял некто Лев, человек замечательного ума и познаний, погибший во время похода, имена протоасикрита и либеллисия неизвестны ³). Из лиц проходивших эти должности в другое время (до Романа Диогена и после него) известны протоасикриты: Епифаний Филарет, современник Пселла⁴), и сам Шейл ⁵); οἱ ἐπὶ τῶν δεήσεων: Иоанн при Мономахе ⁶), Лев митрополит Патр ⁷), Николай, современник Епифания Филарета, замешанный в какой-то заговор и за это наказанный конфискацией имущества, которое было отдано Епифанию ⁸). Либеллисия не знаем по имени ни одного.

К числу сановников центрального ведомства принадлежал хранитель каниклия (ὁ ἐπὶ τοῦ κανικλείου), наблюдавший за чернильницей с пурпурными чернилами и подносивший ее императору, когда требовалось подписывать бумаги. Едва ли этому сановнику нужен был особый секрет ⁹); сам он, вероятно, входил в состав секрета, которым заведовал протоасикрит. При Мономахе хранителем каниклия был Василий ¹⁰).

За секретом протоасикрита следовал секрет, которым управлял сановник называемый логофетом дрома или просто логофетом; первое лицо в этом секрете, после логофета дрома, был протонотарий дрома ¹¹). Из логофетов дрома известны: Анастасий при Михаиле Пафлагоне или Калафате ¹²), при Мономахе Иоанн ¹³), при Феодоре Никита ¹⁴), при Стратиотике Никита Ксилинит¹⁵), при Парапинаке Никифорица ¹⁶). Из протонотариев дрома известны: Константин при императоре Мономахе ¹⁷), при

¹) Psell., V, 451—455.

²) В прежнее время либеллисий был чиновник подведомственной квестору, Const. Porph., I, 718, сановнику, на обязанности которого лежало делать доклады государю и полученным от императора резолюциям сообщать соответствующую форму.

³) Атталиот, 167 (Scyl., 701), называет протоасикрита Хиросфактом, но это ошибка. Хиросоакт был протонотарием дрома, Psell., V, 372, 451—455.

⁴) Psell., V, 430-431, 213. ⁵) Psell., V, 171—176. ⁶) Migne, CXX, 745.

⁷) Psell., V, 333. ⁸) Psell., V, 213—215.

⁹) Cp. Const. Porphyr., I, 719: τῷδεχαρτουλαρίῳτοῦκανικλείουοὐδὲνὑποπέπτωκεδιὰτὸκαθ’ ἑαυτὸνμόνονὑπηρετεῖν. ¹⁰) Cedr., ΙΙ, 610 (Glyc., 599).

¹¹) Const. Porphyr., I, 718. ¹²) Cedr., II, 543.,¹³) Cedr., II,610 (Glyc., 599).

¹⁴) Cedr., II, 611. ¹⁵) Cedr., II, 623.

¹⁶) Attal., 182 (Scyl., 706. Zon., IV, 219. Glyc., 613 . ¹⁷) Cedr., II, 610 (Glyc., 599).

— 176 —

Романе Диогене Евстратий Хиросфакт, погибший во время похода против турок ¹), при неизвестном, современном Пселлу, государе кир Иоанн ²). Как показывает самое название, в ведении логофета дрома прежде всего была государственная почта, существовавшая, разумеется, не для общественных надобностей, напр. пересылки частных писем, а для перевозки чиновников, иностранных послов, ссыльных, для сопровождения которых в распоряжении логофета находились мандаторы ³). Рассылка императорских указов лежала на логофете, как министре путей сообщения; с существом его должности находилась также в связи обязанность докладывать царю об общем состоянии государства ⁴), а для того чтобы собирать об этом сведения, у него была в распоряжении государственная полиция ⁵), в разных местах существовали надсмотрщики (ἐπισκεπτίται, нечто в роде шпионов) ⁶); наконец на обязанности логофета дрома лежало—представлять императору иностранных послов, спрашивать их от имени императора о здоровье их государей, передавать императору их ответы и вообще говорить с послами от имени императора —для этой цели у логофета находились в распоряжении драгоманы (ἑρμηνευταί) ⁸). Словом, логофет дрома во многом напоминал прежнего magister officiorum, с тем различием, что круг его ведения был уже, чем этого последнего.

За секретом министра путей сообщения нужно поставить финансовые секреты. Судя по грамотам⁹), они следовали в таком порядке. Секрет

¹) Psell., V, 372.

²⁾ Psell., V, 373. Вероятно, ему же адресовано письмо Пселла: «синкеллу и протонотарию дрома», Migne, CXXXVI, 1325.

³) Μανδατώρων τοῦ δρόμου πρέσβεις ἀγόντων ἢ ἐξορίστους. Sathas., Bibl. gr., I, 56, 64.

⁴) ὁ τῶν δημοσίων πραγμάτων τὰς ὑπομνήσεις τῷ βασιλεῖ διακομίζων, пословампатр. Никифора. Ср. Const. Porphyr., II, öS.

⁵) По свидетельству Пселла в энкомии Симеону Метафрасту у Алляция. Ср. Rambaud, 99, у которого разоблачен также ложный взгляд Краузе, 216—217, на счет значения должности логофета, и Алляция, предполагавшего существование в X в. «великого логофета», который, как известно, введен Андроником Палеологом. ⁶) Const. Porphyr., I, 718.

⁷) Luitpr., Hist., VI: imperator non voce sua, sed per logothetam cum legatis loquitur. Const. Porphyr., I, 680—686. ⁸) Const. Porph., I, 718.

⁹) Xathas, Bibl. gr. I, 66, 56: τῶνκατὰκαιροὺςσακελλαρίωνγενικῶνκαὶστρατιωτικῶνλογοθετώντῶνἐπὶτῆςἡμετέραςσακέλληςκαὶτοῦβεστιαρίου, οἰκονόμωντῶνεὐαγῶνοἰκωνκαὶτῶνπετρίων, τῶνἐπὶτῶνοἰκειακῶνκαὶτῶνἐφόρωντῶνκουρατορικῶνεἰδικῶνγηροτρόφων, τῶνἐπὶτοῦθείουἡμῶνταμείουτοῦφύσκου, κουρατόρωντοῦοἴκουτῶνἐλευθέρωνκαὶτῶνμαγγάνων, οἰκιστικῶνκαὶὑπ’ αὐτοὺςπρωτονοταρίων, χαρτουλαρίων, βασιλικῶννοταρίωνκαὶνοταρίων. ХрисовуллМихаилаПарапинакаАтталиотуот 1075 годабылявлен: εἰςτὸσέκρετοντοῦγενικοῦλογοθέτου... εἰςτὸσέκρετοντῶνοἰκειακῶν... εἰςτὸσέκρετοντῆςσακέλλης... εἰςτὸσέκρετοντοῦοἰκονομίουτῶνεὐαγῶνοἶκων... εἰςτὸσέκρετοντοῦστρατιωτικοῦλογοθέτου. Хрисовулл

177 —

великого сакеллария, называемого также просто сакелларием; лицо, стоявшее во главе этого секрета, имело верховный надзор за всеми финансовыми секретами ¹). Секрет логофета общих дел, т. е. министра государственных финансов (ὁ γενικός, λογοθέτης ὁ γενικός, λογοθέτης τοῦ γενικοῦ) ²); эту должность в половине XI в. занимал Константин Керулларий, племянник патриарха Михаила, состоявший тогда в чине протопроедра ³). Секрет военного логофета (τοῦ στρατιωτικοῦ λογοθέτου), заведовавшего расходами по содержанию армии и флотов. Секрет царской сакеллы, т. е. императорской казны, состоявшей из денег и разного рода ценностей ⁴); Константин Керулларий, до назначения на должность логофета общих дел, состоя еще в чине магистра, заведовал сакеллой и назывался поэтому сакелларием ⁵). Секрет монастырской экономии (τοῦ οἰκονομίου τῶν εὐαγών οἴκων), имевший отношение к царским монастырям и богоугодным заведениям, управлявшийся экономом ⁶). Удельный секрет, называвшийся секретом частных, приватных дел (τῶν οἴκειακῶν) и находившийся под управлением министра приватных дел т. е. императорских имуществ (ὁ ἰδικός, ὁ ἐπὶ τῶν οἰκειακῶν) ⁷). С этою должностью ⁸), можно думать, соединились обязанности, лежавшие на великом кураторе ⁹) или куропалате, после чего название куропалат из должности превратилось в чин.

Константин Мономах учредил еще секрет, во главе которого поставил министра юстиции (ὁ ἐπὶ τῶν κρίσεων). Кто занимал эту должность тотчас после учреждения секрета—не знаем, но потом назначен был на нее преподаватель права (номофилакс) ¹⁰) Иоанн Ксифилин ¹¹).

ему же Никифора Вотаниата от 1079 г. явлен: εἰς τὸ σέκρετον τῶν οἰκειακῶν... εἰς τὸ σέκρετον τῆς σακέλλης... εἰς τὸ σέκρετον τοῦ μεγάλου σακελλαρίου... εἰς τὸ σέκρετον τοῦ οἰκονομίου... εἰς τὸ σέκρετον τοῦ γενικοῦ λογοθέτου... εἰς τὸ σέκρετον τοῦ στρατιωτικοῦ λογοθέτου. Sathas, I, 53, 57—58.

¹) Const. Porphyr., I, 717: τῷ σακελλαρίῳ ὑποτέτακται τὰ ὀφφίκια πάντα διὰ τὸ ἐν ἐκάστῳ σεκρέτῳ τῆν ἐπισκοπὴν τῶν ἐκεῖσε πραττομένων διὰ τῆς καταγραφῆς τοῦ οἰκείου νοταρίου ποιεῖσθαι. ²) Он соответствовал прежнему comes sacrarun largitionum.

³) Psell., V, 441, 467.

⁴) Saecus=thesaurus. Βεστιάριον, в котором хранились утварь, одежды и ценные ткани, неразрывно был связан с сакеллой. Государственное казначейство (ταμείον τοῦ φύσκου) было учреждением отличным от сакеллы.

⁵) Psell., V, 277—278.

⁶) В ближайшем отношении к эконому находились, вероятно, εἰδικοὶ γηροτρόφοι.

⁷) Psell., V, 277, 259, 421.

⁸) Она соответствует должности, которую в прежнее время занимал comes rerum privatarum divinae domus.

⁹) Const. Porphyr., I, 720: τῷ μεγάλῳ κουράτωρι ὑποτέτακται ...κουράτωρες τῶν παλατίων, κουράτωρες τῶν κτημάτων...

¹⁰) Должность номофилакса была введена Мономахом позже должности министра юстиции. Attal., 21. Zachariae, III, 321. De-Lagarde, 195 sq. ¹¹) Psell., V, 409; IV, 431.

178 -

В этом секрете составлялись судьями образцовые официальные бумаги и хранились копии решений. Способ выражения, употребленный историком в рассказе об учреждении секрета ¹), заключает в себе намек на то, что нечто подобное существовало и в прежнее время, Мономах только возобновил прежний порядок вещей. В связи с этим, не лишено значения показание армянского историка, что отец Константина Мономаха, Феодосий, стоял во главе судебной части и что от него получали назначение судьи во всей империи ²). Последние слова сомнительны, потому что назначение областных правителей, или что тоже судей, централизовано было, в то время, когда жил Феодосий, в руках императора. Но первая половина свидетельства не заключает ничего несообразного, Феодосий мог стоять во главе учреждения похожего на то, которое потом было возобновлено его сыном.

Были в Византии и другие секреты, напр. Τὸ τοῦ Ἀντιφωνιτοῦ σέκρετον ³), в который Пселл поместил своего обрученного зятя Елпидия, но для выяснения значения как этого, так и других секретов нет данных.

Независимо от секретов и лиц, ими управлявших, стоял первый министр, не приуроченный ни к какому ведомству, но имевший влияние на все отрасли управления. К нему не прилагается какого-нибудь определенного названия, но разные эпитеты, указывающие на положение его при царе и в управлении, как-то: παραδυναστεύων, μεσάζων, μεσίτης ἐς τὸν βασιλέα, πρωτεύων, τὰ πρῶτα φερων τῷ βασιλεῖ. При выборе первого министра не имело значения его общественное положение: мог быть избран в первые министры сановник придворного или центрального управления, препозит, протовестиарий, логофет, друнгарий; первый министр мог быть светским чиновником и мог быть духовным лицом; после назначения на должность он не терял прежнего своего положения, продолжал занимать место в придворном или ином ведомстве и с тем вместе управлять государством в пределах власти, принадлежащей царю. Первому министру присвоены были некоторые внешние отличия ⁴) и почетная стража ⁵). Он был душой императора, власть императора служила только для прикрытия действий министра, сообщая ей внешний вид законности. Разумеется, первый министр требовался тогда, когда император лично не был в состоянии или не находил нужным заниматься де-

¹) Attal., 21—22: ἐκαίνισε δὲ καὶ σέκρετον (а не δέκρετον) δικῶν ἰδιωτικῶν, ἐπὶ τῶν κρίσεων καλέσας τὸν τούτου προέχοντα. ἐν τούτῳ οἱ τῶν ἐπαρχιῶν (Цахариэ, Gesch. des gr. röm. Rechts, 2 Aufl., Berlin, 1877, 349, предпочитает чтение: τῶν ἐπαρχων) δικασταὶ καὶ συντάττουσι τὰ ποιητέα ἐγγράφως καὶ τὰ τῶν σχεδαρίων ἐναποτιθέασιν ἴσα δι’ ὑποψίας ἀπαλλαγήν. ²) Arisd., 55.

³) Psell., V, 205. ⁴) Psell., ΙV, 411. ⁵) Psell., ΙV, 83.

— 179

лами; но он мог взять государственное· бремя на себя и совсем не иметь первого министра. Если по той или другой причине император допускал рядом с собою alter ego в лице первого министра, то тем самым делался обыкновенно лишь орудием в руках последнего. В энкомии Константину Лихуду рассказывается, что Лихуд, будучи первым министром Мономаха, вел себя таким образом: он показывал вид, что во всем действует по указанию и воле царя; если о чем его спрашивали, он не сейчас давал ответ, но подходил к царю и, возвратившись, отвечал на вопрос,—все были убеждены, что решение исходит от императора, а император не знал даже, о чем речь; бывало часто и так, что император сидел на троне, а внизу устанавливались те, которые имели нужду к императору и хотели спросить его о чем-нибудь, —на все вопросы давал ответы или первый министр, наклонявший предварительно ухо к императору с таким видом, как будто слушает приказ императора, что ответить, или сам император, которому предварительно первый министр внушал, в каком смысле сказать ¹). В той же энкомии перечислены предметы, которые приходилось ведать первому министру: он, по словам энкомиаста, соначальствовал стратигам, подавая им советы, толковал сомнительные законы, писал приказы о назначении на должности ²), делал распоряжения на счет государственных податей, по каждому делу полагал решение; ко всему этому на нем лежала обязанность утишать поднимавшиеся волны государственного моря или, говоря менее образным языком, поддерживать внутреннее спокойствие в империи и предотвращать возможные вспышки со стороны недовольных ³). Словом, вся та власть, которая по закону объединялась в лице императора, практически находилась в руках первого императорского министра. Неудивительно после того, что первый министр не знал покоя ни днем, ни ночью. Озабоченный тем, чтобы государственная машина двигалась правильно и безостановочно, он должен был еще исследовать подпольную область, не грозит ли откуда опасность. Иоанн Орфонотроф в глубокую полночь объезжал город и все высматривал, нет ли где чего подозрительного: на пирах, в дружеской попойке его не покидала озабоченность; он замечал все слова и движения собутыльников, делал выводы из услышанного и сообразно с тем принимал потом свои меры ⁴). При такой широте фактической власти нужны были высокие гражданские добродетели,

¹) Psell., IV, 402; ср. 189.

²) Равно и при увольнении от должности первому министру принадлежал влиятельный голос: когда судья Опсикия, Зома, просился по болезни в отставку, Мономах советовался по этому делу с первым министром. Psell., V, 483.

³) Psell., IV, 400—401. ⁴) Psell., IV, 54.

— 180

чтобы не злоупотреблять положением, тем более что поводы к злоупотреблениям постоянно представлялись. Пселл имел полное основание удивляться такому феномену, как Лихуд, ни от кого ничего не бравший ¹). потому что искушения были на каждом шагу, и если еще на злоупотребления других чиновников можно было надеяться найти управу, то на первого министра—никакой, разве только можно было с некоторым успехом апеллировать к собственному мечу ²).

Почти все лица, бывшие первыми министрами в наш период, известны по имени. Пред смертью Василия II первым министром был протонотарий Иоанн ³). Но при Константине VIII он удалился от дел, постригся, и хотя Роман III опять призвал его ко двору ⁴), однако ж не видно, чтобы сделал первым министром. При Константине VIII, как показывает история избрания Романа Аргира, пользовался большим влиянием Симеон, друнгарий виглы ⁵), —можно думать, что он именно был первым министром. При Романе III царским доверием овладел препозит Иоанн, который затем, принял монашество, из препозита превратился в орфанотрофа и синкелла и оставался первым министром при Михаиле Пафлагоне и в начале царствования Калафата ⁶). После ссылки Иоанна, влияние его перешло к новеллисиму Константину ⁷). При Константине Мономахе первым министром сначала был протовестиарий Лихуд ⁸), а когда по проискам врагов он был удален ⁹), на место его был поставлен логофет Иоанн ¹⁰), человек малоспособный и необразованный. По смерти Мономаха опять приглашали на должность Лихуда но он отказался и ограничился лишь тем, что, как человек опытный, подавал иногда советы другим, державшим в руках кормило правления ¹¹). Только при Исааке Комнине он опять занял место первого министра ¹²). Феодора сделала первым своим министром лицо духовное,

¹) Psell., IV, 404: τὸ θαυμασιώτατον, ὅτι μηδὲν παρὰ μηδενὸς εἰληφώς, ἀλλ’ ἀνωτέραν λημμάτων τὴν ψυχὴν καὶ τὴν χεῖρα τετηρηκώς...

²) Так и поступил, между прочим, Алусиан, стратиг Феодосиополя. Когда на него взведено было обвинение по должности, Иоанн Орфанотроф, не задавая себе труда исследовать дела, наложил на обвиненного пеню в 50 литр золота и отнял прекрасное женино именье в харсианской феме; обиженный жаловался, но жалоба ни к чему не повела, едва ли даже дошла до рук императора: тогда Алусиан перешел в лагерь мятежников. Cedr., II, 531.

³) К нему, в отсутствие Василия II, был прислан мятежник Никифор Ксифий, которого он постриг; он же интронизовал патриарха Алексея. Cedr., 11,478, 480.

⁴) Cedr., II, 486. ⁵) Cedr., II, 484.

⁶) Psell., IV, 14, 72, 77-9. Attal., II.Zon., IV, 188, 150. Cedr., II, 504.

⁷) Psell., IV, 80.

⁸) Psell., IV, 411. Attal., 66 (Scyl., 644. Zon., IV, 194. Glyc., 602).

⁹) Psell., IV, 189—190 (Zon., IV, 180), 405.

¹⁰) Cedr., II, 610 (Zon., IV, 180. Glye4, 599), ¹¹) Psell., IV, 406. ¹²) Psell., IV, 409.

— 181 —

синкелла Льва Параснондила, который, в звании протосинкелла, занимал это место и при Стратиотике ¹). При Константине Дуке не упоминается о первых министрах; Пселл имел, правда, большое влияние, но влияние его не исключало личного, и при том весьма энергического, участия самого государя в делах. При Диогене место первого министра принадлежало ученому и опытному в государственных делах логофету вод, протовестиарию Василию Малесису ²). При Михаиле Парапинаке первым министром сначала был митрополит сидский, протосинкелл Иоанн, а потом он вытеснен занявшим его место логофетом дрома Никифорицей ³). При Вотаниате опять поступил на место первого министра митрополит сидский ⁴), занимал также это место какой-то монах Михаил, уроженец Никомидии⁵), чином ипертим ⁶),—неизвестно только кто из них следовал за другим,—Иоанн за Михаилом или Михаил за Иоанном; с большею вероятностью можно предположить первое, так как Михаил в самом начале царствования Вотаниата умер.

Как на переходную ступень от центрального управления к областному, можно смотреть на ведомство эпарха, находившееся в соотношении с старинным административным устройством. Рим и Константинополь были выделены из общего территориального состава империи и организованы в две самостоятельные префектуры, с префектами во главе. Слово эпарх вполне соответствует прежнему префект ⁷), по своему положению эпарх напоминает префекта: как в прежнее время префект был отблеском императорской власти, так и теперь власть эпарха напоминала власть царскую, хотя он и не украшался порфирой ⁸). Отличительными знаками достоинства эпарха служили пояс и инсигнии, лишение эпарха должности сопровождалось отнятием этих отличий ⁹). У эпарха находились в распоряжении лица, услугами которых он мог пользоваться при исполнении лежавших на нем обязанностей. По своим обязанностям эпарх был обер-полицмейстер столицы. На нем лежала обязанность

¹) Attal., 52. Cedr., II, 611, 619. Zon., IV, 181. Psell., IV, 201—204.

²) Attal., 167 (Scyl., 701).

³) Attal., 180, 182, 200 (Scyl., 705, 706. Zon., IV, 219. Glyc., 613).

⁴) Zon., IV, 231. ⁵) След. это но был Михаил Пселл, тоже ипертим и монах, но уроженец Византии. ⁶) Attal., 296—297.

⁷) Были praefectus urbi и praefectus praetorio, обозначавшие первоначально две различные должности. В македонский период они являются слившимися в одну, как показывают Василики, которые в одном и том же титуле, VI, 4, говорят о praefectus urbi и praefeptus praetorio. В других памятниках макед. периода (Эпанагога, Notitia Филофея от 900 г.) выступает один только ἔπαρχος или ὕπαρχος τῆς πόλεως.

⁸) Psell., IV, 28: τὸ τοῦ ἐπαρχου ἀξίωμα βασίλειος δὲ αὕτη ἀρχή, εἰ μὴ ὅσον ἀπόρφυρος.

⁹) Attal., 75: ἀφαιρεθεὶς δὲ τὴν ζώνην καὶ τὰ παράσημα.

— 182 —

наблюдать за общественным спокойствием в столице и охранять жилище императора—дворец; нарушение порядка и общественной безопасности в стенах Византии было знаком недеятельности эпарха ¹). Эпарх имел полицейскую власть над жителями Византии, надзор за производством торговли и ремесл, и вообще должен был исполнять многое, что и в наше время соединяется с понятием полицейской службы. Так напр. при наружных высочайших выходах дело эпарха было наблюдать за улицами, по которым двигалась процессия ²), он же должен был доставлять сенаторам повестки с приглашением на высочайшие выходы, равно как делать оповещения народу ³), заключение кого-нибудь под стражу, отправление под караулом в ссылку, пока действие совершалось в стенах столицы, опять вызывали на сцену эпарха и потому, когда приказано было перевести низвергнутого Калафата из студийского монастыря в другое место, для исполнения приказа явился не иной кто, как эпарх ⁴). Некоторые из лиц, занимавших должность эпарха, нам известны: был эпархом Роман Аргир ⁵), впоследствии император; при Калафате упоминается эпарх, патриций Анастасий⁶), который во время народного возмущения против Калафата был заменен Кампапаром ⁷); при взятии Византии Алексеем Комнином место эпарха занимал Радин ⁸).

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Областное управление византийской империи было организовано по территориальным округам, которые обыкновенно носят название фем, но иногда называются также епархиями ⁹). Образование фем, относящееся ко времени, предшествующему рассматриваемой нами эпохе, было результатом двух течений: с одной стороны стремления к централизации управления, с другой — находившейся в зависимости от централизиционной тенденции и вынужденной вместе с тем обстоятельствами необходимости объединения военной власти с гражданскою.

Со времен императора Августа вся империя была разделена на провинции императорские (пограничные) и сенатские (внутренние); первые управ-

¹) Attal., 75 (Scyl., 652). ²) Ср. Const. Porph., II,37.

³) Поэтому манифест-воззвание Калафата читал народу на площади городской эпарх. Attal., 14. ⁴) Psell., IV, 100. ⁵) Psell., IV, 28 (Zonar., IV, 127). Яхъя, убар. Розена, 71. ⁶) Cedr., II, 537. ⁷) Cedr., II, 540. ⁸) Anna, I, 134.

⁹ Особенно любит называть их епархиями Атталиот, 77, 103, 144, 146, употребляющий впрочем и название фема, 103,147, 149. Пселл тоже применяет иногда старинный термин епархия, наряду с термином фема, Migne, CXXXVI, 1330. Название епархия встречается и в письмах Иоанна евхаитского, de-Lagarde, 56, 77.

183 —

лялись императорскими легатами, которые сосредоточивали в своих руках власть гражданскую и военную, в последних консуляры пользовались только властью гражданскою и не имели военной, но это происходило не в силу существования правительственного принципа разделения властей, а по той причине, что поддерживалось еще республиканское начало, по которому в мирных провинциях нельзя было располагать войска на квартирах. Что принцип разделения властей отсутствовал в государственном устройстве, видно уже из того, что в стенах Рима префект города был не только администратор и судья, но и предводитель городской милиции (cohortes urbanae), а префект претории не только командовал преторианцами, но, в отсутствие императора, председательствовал в верховном государственном совете, куда поступали arcana imperii и деда по апелляциям. С конца III в. войска стали располагаться безразлично не всех провинциях, но вместе с тем строгим образом проведено начало отделения военной власти от гражданской, для заведывания войском были особые предводители (magistri equitum et peditum, duces et comites), которые не имели никакого отношения к управлению, в свою очередь лица, ведавшие гражданское управление, не касались военного. Мало того, сфера гражданская была разделена, судебно-административная часть и сбор податей, в прежнее время не отделявшиеся, теперь были разделены. Самое деление империи, как территории, с установлением в выделенных единицах должностей судебно-административных и финансовых, было выполнено по плану градации и соподчинения низших территорий и правящих ими лиц высшим. Таким образом оказалось четыре громадные префектуры ¹), с префектами претории во главе, в 4 префектурах 14 диоцезов или епархий, с викариями ²) во главе, а в 14 диоцезах 116 провинций, управлявшихся проконсулярами, консулярамп, президентами и корректорами. Рядом с этими правителями, имевшими судебно-административную власть, стояли лица, от них независимые, для заведывания финансовою частью (comiteslargitionum, rationales etc.).

¹) Praefecturae: Orientis, Illiricum, Italia, Galliarum, не считая Рима и Византии— двух самостоятельных префектур, а также проконсульских провинций Азии и Африки с Карфагеном, управлявшихся sacra vice, непосредственно от имени императора.

²) «Викарии» было общее название правителей диоцезов, исключая двух, правителя Восточного диоцеза (Orientalis) восточной префектуры, который назывался comes, и правителя диоцеза Египта (тоже восточной префектуры), который назывался praefectus augustalis—титулом, ведущим начало от основателя империи, Августа. Еще два диоцеза не знали викариев, но не потому чтобы имели правителей с другим титулом, а потому что управлялись непосредственно префектами претории, а именно: диоцез Дакия, управлявшийся префектом Иллирика, и диоцез Западный Иллирик, управлявшийся префектом Италии.

— 184 —

Они сносились прямо с министром государственных имуществ, тогда как в системе Августа хотя и были прокураторы при легатах императорских провинций и квесторы при проконсулах сенатских провинций, стоявшие до известной степени в непосредственной зависимости (по предмету своего ведения—сбору податей) от императора и сената, однако ж этим не исключалась совершенно их зависимость от провинциальных правителей.

Устройство фем было в известной мере шагом назад, возвращением от диаклетиано-константиновой системы к системе первых трех веков: градация территориального и судебно-административного деления империи исчезает, вместо префектур, диоцезов и провинций являются только фемы, занимающие среднее место между прежними диоцезами (или епархиями) и провинциями, сначала более напоминающие по своим размерам и численности диоцезы, а лотом чем дальше в глубь средних веков, тем более приближающиеся к провинциям; с исчезновением градации, исчезает и иерархически-постепенная подчиненность правящих лиц центру, и правители фем, помимо промежуточных ступеней, ставятся в непосредственную зависимость от императора; исчезает далее принцип разделения властей, правители фем делаются и военачальниками, подобно легатам первых веков империи; исчезает наконец полная независимость лиц заведывавших финансовою частью от областных правителей, они занимают относительно этих последних такое же положение, какое занимали прокураторы и квесторы относительно легатов и проконсулов. Это ретроградное движение находилось в связи с успехами, какие делала централизация, все нервы государственного организма стянувшая к личности императора, а также, как выясняет Константин Багрян. в своем сочинении о фемах¹), в связи с военными предприятиями агарян, производивших опустошительные набеги на города и деревни и тем заставивших византийских императоров раздробить прежние большие округи на меньшие и поставить для заведывания ими стратигов, которые бы не только управляли населением, но и защищали его от неприятельских нападений. После того как войско осело в округе, начальник войска сделался областным правителем, военный элемент слился с гражданским,—название, прежде прилагавшееся к военному отряду (θἔσις, θέμα), было приложено к области, к территории, которая стала называться фемой; повторилось явление, некогда имевшее место в Нумидии, которая стала называться легионом от полка (легиона), здесь квартировавшего, или у германцев, у которых деревенские общины назывались сотнями

¹) Const. Porph., III, 16.

— 185 —

(hundrede, huntari) от военных отрядов—сотен, на которые делилось народное ополчение.

Переделка порядков управления, завершившаяся устройством фем, впервые начинает проявляться в V в. Из памятника (Notitia dignitatum), относящегося по происхождению к этому времени, видно, что в двух разбойничьих провинциях — Аравии и Исаврии власть военная и гражданская соединена была в одном лице. Обыкновенно объясняют ¹) это явление тем, что реформа (отделение военной власти от гражданской) не была применена к этим двум провинциям, — в них оставлен прежний порядок вещей, господствовавший и во всех других провинциях до конца III в. Но можно и иначе смотреть на дело, видеть в нем не продолжение, а возвращение к прежнему порядку. В VI в. новое устройство применяется энергичнее. Современный Юстиниану писатель, Лид (De magistratibus), констатирует факт распадения префектур претории и власти префектов на меньшие единицы. Слитие власти допущено было Юстинианом во многих местах: сначала он и в Аравии отделил власть гражданскую от военной, поручив ее ведению модератора, но потом изменил свое решение и не только сосредоточил в Аравии обе власти в одних руках, по распространил тот же порядок на Пнейдию, Ликаонию, Фракию, Геленопонт, Пафлагонию, Каппадокию и подтвердил его для Исаврии ²). Во всех этих странах соединена была власть гражданская и военная и основанием для применения этой меры Юстиниан выставлял в своих новеллах мятежный дух населения. Таким образом еще до VII в. положено было начало той системе, которая потом названа техническим термином по имени греческих полков— фем. В науке после Финлея упрочился взгляд, что император Ираклий (610—641) первый сделал решительный шаг в деле устройства фем, а после него Лев III Исавр (718 — 741) частью реорганизовал, частью довершил новую систему. Этот взгляд, не имеющий для себя прямых документальных опор, а только косвенные доказательства, тем не менее может быть допущен в том смысле, что эти императоры, много заботившиеся—первый об упорядочении администрации, второй сверх того о наиболее целесообразной организации военных сил, могли обратить серьезное внимание на систему, задатки которой положены были задолго до их времени. Не подлежит сомнению факт, что технические выражения, служащие для обозначения устройства, впервые встречаются у историков десятка два лет спустя после смерти Ираклия и затем делаются

¹) Rambaud, 183 sq. ²) Nov. 102, 27, 24, 25, 26, 28, 29, 30.

— 186 —

обычными терминами ¹). Этот факт, в связи с свидетельством Константина Багрян. ²), удостоверяет, что разделение на фемы (с применением к выделенным областям технического термина «фема“) начинает входить в употребление с императора Ираклия. От X в. мы имеем систематический обзор фем, вышедший из под пера Константина Багрян. Но его сочинение не считается достаточным памятником для ознакомления с современным автору положением вещей, так как оно изобилует странными объяснениями происхождения стран и народов и географическими анахронизмами, зависевшими оттого, что сочинение составлено по древним источникам, главным образом по Гиерокдесу, современнику Юстиниана I ³). Если для X в. данные, сообщаемые этим сочинением, недостаточны, то тем менее онн удовлетворительны для XI в., потому что разделение на фемы не было чем-нибудь постоянным, но беспрестанно менялось, смотря по нужде и обстоятельствам: то несколько фем соединялось в одну, то одна разделялась на несколько, то от одной фемы отделялись участки и присоединялись к другой; при определении границ нисколько не стеснялись национальными мотивами, не заботились о том, чтобы границы фемы совпадали с границами национальности, так что одна и та же народность встречается в четырех-пяти фемах и фемы не носят названия народностей, а называются или по местопребыванию стратига, или географическими именами стран, или именами каких-нибудь знаменитых личностей, или наконец именами заимствованными от случайных событий. Изменчивость деления на фемы видна уже из показаний Константина Багр., напр. о нововведениях его отца, Льва Мудрого ⁴), она отразилась также на разноречивости показаний Константина Багр. о фемах в разных его сочинениях ⁵). Та же изменчивость обнаружится, если сравним количество фем в X и XI вв. Тогда как Константин Багр. насчитывает их 29 (17 в Азии и 12 в Европе), в XI веке, как покажет нижепредставляемый перечень, число их простиралось до 38 ⁶)..

Фемы и до XI в. занимали, без сомнения, в списках высшее или низшее место, смотря по их важности и значению для государства. Критерием для определения сравнительной важности той или другой фемы в

¹) В 668 г. упоминается Сапор, стратиг Армениака, 669 г.—фема Анатолик 679—фема Фракия, 698—друнгарий Кивирреота, 732—стратиг Кивирреота, 713—комит фемы Опсикия, 711—турмарх Фракисия, 742 г,—стратиг Фракисия. Theopb., 533,539, 559, 567,580, 587, 631, 638. ²) Const. Porph., III, 12. ³) Rambaud, 164-170.

⁴) Об образовании турмы Commata и увеличении харсианской фемы на счет Букедлария и Армениака.

⁵) De administrando imperio сравнительно с De thematibus.

⁶) Об изменениях, происшедших после XI в., можно судить по новелле Алексея Ангела от 1199 г., в которой перечислены фемы. Zachariae, III, 553—565.

— 187 —

XI в. служат названия, прилагавшиеся к правителям фем. В трех фемах (Фракисий, Армениак, Эллада-Пелопоннес) к областному правителю прилагается иногда название: претор (πραίτωρ), в одной феме (Болгария): сатрап. Но эти названия встречаются в виде исключений и, рядом с ними, к правителям тех же фем применяется одно из ординарных названий, употреблявшихся в XI в. в Византии для обозначения воевод. Таких ординарных названий три: в одних фемах лица заведывавшия управлением называются дуками, в других кателанами, в третьих стратигами. Что касается отношения между этими названиями, то слово стратиг имело значение родового понятия. Поэтому дука и катепан могли быть названы, и действительно зазывались стратигами. Но не все стратиги фем, а только некоторые были дуки или катепаны, именно те, которые занимали высшее положение относительно остальных. Первым, высшим рангом было название дуки, за ним следовало название катепана, за катепаном название етратига (в частнейшем смысле слова) ¹). Общее отличие стратигов в собственном емысле от тех, которые, независимо от названия стратигов, могли еще называться дуками и катенанами, было то, что функции первых имели по преимуществу мирный характер, а последних—военный. Поэтому первые назывались безразлична стратигами и судьями (κριτής) ²), а последние игемонами ³). Отсюда однако ж не следует, чтобы стратиги-судьи исключительно ведали гражданские дела, а игемоны, дуки и катепаны, исключительно предводительствовали войском. Стратег-судья сплошь и рядом предводительствовал войском, причем слово κριτής в приложении к нему было уже неуместно и он назывался только στρατηγός. Равным образом дуки и катепаны имели в своем ведении, кроме начальствования над войском, гражданское управление. Стратиги-судьи, имевшие и власть военную, главным образом занимались делами гражданскими, а дуки и катепаны, имевшие и власть·

¹) В таком порядке они читаются в официальных бумагах,—в хрисовуллах Михаила Парапинака и Никифора Вотаниата, Sathas, Bibl. gr.j I, 57, 66: δουκῶν κατεπάνω, στρατηγῶν; в хрисовулле Алексея Комнина, Zachar., III, 374: δουκῶν, κατεπάνων, στρατιωτῶν (στρατηγῶν).

²) Свои письма к стратигам фем Пселл адресует большею частью: τῷ κριτῇ. От κριτής у него отличается δικαστής, название применяемое к преторам и лицам заведывавшим финансовою частью в фемах. Отожествление начальствовавшего фемой (стратига) и судьи встречается и в юридических памятниках, напр. Zachariae, I, 20: διαλυσάμενος κριτὴς Μεσοποταμίας... ἀπείρηται τὰ τοιᾶυτα ὂρᾶν τοῖς ἄρχουσι τῶν ἐπαρχιῶν..

³) К ним также по преимуществу прилагается название архонтов. Так как, слово игемон в лексикологическом отношении равнозначуще слову дука, то отсюда, вероятно, происходит, что у историков иногда к катепанам прилагается название дук.

— 188 —

гражданскую, главным образом предводительствовали войском, потому что для первых реже представлялись случаи становиться во главе военных отрядов, между тем как последние постоянно к тому были вызываемы, так как их фемы были пограничными. В этом отношения фемы, бывшие в заведывании дук и катепанов, можно отчасти сравнить с установленными в западной Европе при Карле В. маркграфствами. Аналогия усматривается не только в том, что дукаты и катепанаты были пограничными фемами, но и в том, что они пространственности были обширнее многих простых фем. Есть одно место у историка, которое с первого взгляда указывает даже на то, что они слагались из многих фем. Говоря о нападениях бежавшего из Византии Стефана-Воеслава на греческие земли, Скилиций-Кедрин замечает, что император Мономах приказал дуке Диррахия, патрицию Михаилу, собрать стратиотов, присоединить к ним войска подвластных ему и соседних с Диррахием фем и, вместе с подстратигами, начать военные операции против Стефана ¹). Однако ж из этого свидетельства мы не находим возможным сделать вывод о существовании в пределах дукатов и катепанатов многих фем, думаем, что историк не точно выразился и что под фемами, подвластными дуке Диррахия, нужно разуметь турмы, а под подстратигами заведывавших турмами турмархов.

Турмы были подразделениями фем и управлялись турмархами, бывшими в зависимости от стратигов, почему для защиты от притязании турмархов обращались к стратигам, как высшей инстанции ²). Назначение на места турмархов зависело (как и на места стратигов) от царя ³), причем и голос ближайшего начальника, стратига, мог приниматься в расчет. В отдаленных фемах, как напр. в Италии, императоры, в видах практического удобства, совершенно даже передавали стратигам право назначения турмархов ⁴). Власть турмарха была ограниченнее власти стратига по компетенции, но по характеру была сходна, точно также турмарх не только командовал отрядом войска, но имел власть гражданскую и к нему, подобно тому как к стратигу, прилагается название κριτής ⁵).

¹) Cedr., II, 543: τῷ τότε ἄρχοντι τοῦ Δυῤῥαχίου (ἦν δὲ Μιχαὴλ πατρίκιος, ὁ Ἀναστασίου τοῦ λογοθέτου ὑιὸς) γράμμασιν ἐγκελεύεται τὸν ὐπ’ αὐτὸν ἀθροῖσαι τοῦ Δυῤῥαχίου λαὸν στρατιωτικόν, ἔτι δὲ καὶ τὰς στρατιὰς τῶν ἐγγιζόντων τούτῳ θεμάτων καὶ αὐτῷ ὑποκειμένων, καὶ συνάμα τοῖς ὑποστρατηγοῖς εἰς Τριβαλλοὺς ἀπελθεῖν καὶ καταπολεμῆσαι τὸν Στέθανον. Напр. Пселл, см выше, стр. 164—165.

³) Psell., V, 487: τὴν ἀρχὴν τῆς τούρμας παρὰ τοῦ βασιλέως λαμβάνων.

⁴) Поэтому Докиан и находил возможным продавать места. См. выше, стр. 163. Ср. также Anon. Bar., 332.

⁵) Напр. в транийской грамоте говорится de Maraldo judice et tumarcha, Pro

— 189

Как у стратига, так и у турмарха была канцелярия, в которой состояли на службе чиновники, носившие тоже название, какое носили служащие в канцеляриях центральных учреждений: νοτάριος, ὑπογραμματεύς, χαρτουλάριος ¹). Назначение их вполне зависело от воли их начальников. Эти нотарии или писцы не только составляли и переписывали бумаги, но по временам исправляли разные поручения,—напр. Георгий Дросс, ὑπογραμματεύς Аарона, дуки Васпуракана, ездил в 1048 г. послом к турецкому султану, Тогрульбеку, по делу о выкупе из плена Липарита ²).

Фема была не только военным и судебно-административным округом, но также округом податным. В отношении сбора податей фема называлась протонотаратом ³); в протонотарат фемы командировалось из центра, столицы, для сбора податей, лицо остававшееся на месте временно, до окончания операции ⁴). Это должностное лицо носило название: διοικητής, χουσοτελής, πράκτωρ, πρωτονοτάριος, δικαστής ⁵). Первые четыре названия были однозначащи, из них третье всего более употребительно; название же „дикаст“ заимствовано оттого, что сборщик не только заведывал сбором податей, но имел право суда по вопросам соединенным со сбором. ⁶). Вследствие неразрывной связи функций сборщика с функциями судьи по предметам сбора, к лицу, заведывавшему этим делом, обыкновенно прилагаются два названия вместе, напр. протоспафарь Феофилакт называется дикастом и практором Кипра ⁷). Сборщик, будучи чиновником временно назначаемым из центра, независимо от стратига, и действовал независимо от последнего. Однако ж независимость его была не безусловная. Прежде всего, он зависел от стратига со стороны практического выполнения возлагавшихся на него обязанностей: процесс сбора не всегда был делом легким, требовались административные понуждения, и во власти стратига было оказать сборщику административное содействие

logo, 43. Judex соответствует κριτής (ср. Prologo, 50: Ρωμανὸς o ῥιθεὶς κριτής), оба термина по средневековому словоупотреблению указывали не только на суд, но и на управление. ¹) Psell., V, 260, 272, 279, 342. Cedr., II, 580. Sathas, I, 57, 66.

²) Cedr., II, 580.

³) Psell., V, 268: τῶν θεματικῶν πρωτονοταράτων. Податной округ меньших размеров назывался ἐπίσκεψις. Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 291. ⁴) Psell., V, 268: τὴν Ἑλλάδα τὰ δημόσια τούτῳ καταβάλλειν χρέα πεῖσον γοῦν αὐτός... καὶ ἀπόδος ἡμῖν τὸν ἅνθρωπον.

⁵) Psell., V, 258, 267—268, 276, 344—346, 459—460. Cedr., II, 549-550, 530. Zachariae, III, 391. De-Lagarde, 74, 170.

⁶) Так напр. предмет суда, по поводу которого Пселл, V, 459—460, пишет к дикасту (в заголовке издателем неправильно поставлено: τῷ κριτῇ,—нужно: τῷ δικαστῇ) Филадельфил, был взнос, ὐποτελεσμός, требовавшийся от Филадельфийцев и ими оспариваемый. ⁷) Cedr., II, 549.

— 190 —

при сборе. Поэтому напр. Пселл, снабжая практора рекомендательным письмом к судье (κριτῇ, стратигу) Пелопоннеса и Эллады, объясняет адресату, что практор потому и предпочел протонотарат его фемы другим, что во главе фемы стоит друг Пселла, который, во внимание к дружбе, окажет содействие при сборе податей ¹). Из этого письма видно также, что содействие сборщику со стороны стратига не было чем-нибудь обязательным, зависело от благосклонности и предупредительности стратига. Далее, зависимость сборщика от стратига состояла еще в том, что стратигу принадлежал надзор за правильностью его действий. Поэтому Пселл в письме к судье (τῷ κριτῇ) Опспкия просит быть благосклонным и снисходительным к сборщику его фемы (τοῦ σου θέματος), родственнику Пселла ²), а в другом письме к неизвестному стратигу какой-то фемы просит сквозь пальцы смотреть на действия сборщика, так как он, взыскивая по надлежащему, не в состоянии будет собрать обычного количества податей ³). Стратиг и практор не всегда уживались в добром согласии, иногда они спорили и враждовали, причем византийское правительство, всегда высоко ставившее фискальные интересы, вступалось за практора. Так, известен случай из начала царствования Мономаха (между октябрем 1042 и мартом 1043 гг.), что стратиг Кипра, Феофил Эротик, обвинив пред киприотами дикаста и практора Феофилакта в том, что он взимает слишком тяжелые подати, подстрекнул население умертвить его; за это Феофил подвергнут был позорному наказанию и конфискации имущества ⁴). Самый факт обвинения Феофилакта Феофилом возможен был, очевидно, потому что стратигу принадлежало право надзора за сборщиком, следовательно он мог решить, правильно-ли производится сбор, или нет, и кроме того сборщик, как действовавший независимо, сам нес и ответственность за свои действия; стратиг, не обязанный по закону содействовать ему, мог отклонить от себя всякую ответственность, сложив вину на сборщика.

Численность византийских фем в период от 1025 до 1081 г. колебалась. Сначала пределы византийского государства раздвинулись и вместе с тем число фем возросло, но к концу периода понесены были громадные потери, как в Европе, так особенно в Азии, вместе с тем и число фем уменьшилось. Обстоятельствами, содействовавшими расширению пределов и увеличению числа византийских фем, были с одной стороны упадок багдадского халифата и стремление к независимости эми-

¹) Psell., V, 267—9. Ср. V, 375.

²) Psell., V, 276. ³) Migne, CXXXVI, 1329-1330. ⁴) Cedr., II, 549-550 (Zon., IV, 162. Glyc., 594-595).

— 191 —

ров, которые, ослабляя силы друг друга во внутренних междоусобиях, давали возможность Византии на почве их соревнования и вражды строить собственные расчеты и извлекать выгоды,—с другой стесненное состояние Грузии и Армении, государи которых, под давлением внутренних затруднений, а еще более внешних врагов, не могли противостоять византийской политике и охранить неприкосновенность своих владений от Византии.

Наиболее приобретений сделала Византия на счет армянских владетельных домов. Пока был в силе багдадский халифат, государи Великой Армении ¹) волей-неволей подчинялись его влиянию политическому и религиозному: они получали от халифов утверждение в достоинстве, титулы и знаки отличия, один из ардзруниев и даже один из багратидов перешли в ислам, ислам сильною волною вливался в Армению с южных границ, так что напр. все почти население Мартирополя сделалось мусульманским и самый город переименован в Мейафарекин, армянские государи должны были целые города (Манцикерт, Келат, Перкри, Арджиш и др.) уступать халифам, которые сажали здесь своих эмиров и под-эмиров. Когда халифат стал клониться к упадку и в нем выделились независимые династии, эти последние стали предъявлять притязания на то влияние в Армении, какое принадлежало халифу (особенно гамданиды Мосула и Халеба). Византия умела пользоваться чувством недовольства, возбуждаемым в армянах их зависимостью от халифов и эмиров; на этом пункте основаны были ее планы, в известной мере осуществившиеся, на распространение ее влияния в пределах Армении. Когда начато было завоевательное движение турок-сельджуков, эти планы получили своеобразную постановку и сопровождались осязательными, по-видимому, весьма благоприятными для Византии результатами. Византия стала практиковать систему обмена земель, происхождение которой, кажется, современно началу македонской династии,—по крайней мере, при сыне основателя династии путем применения этой системы была образована фема Месопотамия. До XI в. к системе обращались изредка, а в XI в. усердно стали прилагать ее в сношениях как с князьями армянскими, так и грузинскими. Византийское правительство, пользуясь давлением на

¹) Царствовала династия багратидов, распадавшаяся сначала на три ветви, из которых старейшая владела северной Арменией, с главным городом Анием, вторая сидела в Карсе, третья основалась в южной Армении, где посредством брачных союзов приобрела округ Тарон; к этим трем ветвям в конце X в. присоединилась еще четвертая ветвь багратидов, имевшая столицей город Лори. В Грузии тоже основалась ветвь багратидского дома. В Армении, после багратидов, самым могущественным владетельным домом был дом Ардзруниев, правивший обширной провинцией Васпураканом, к востоку от озера Вана.

192

армян турок, усиливая сверх того политические затруднения Армении интригами и подкупом, вызывавшими внутреннее разъединение в стране, и без того не отличавшейся сознанием национального единства, страдавшей от эгоизма и своеволия магнатов,—предлагало государям Армении уступить ему свои владения, под условием получения земель в областях Малой Армении, издавна принадлежавших Византии. Мотивом, склонявшим армянских владетелей к предлагаемой сделке, были внешние и внутренние затруднения в их наследственной земле, а также то соображение, что на земле, полученной в обмен, они могут спокойно наслаждаться миром, отделенные и защищенные от турок византийскими фемами. Византийское правительство в свою очередь, считая свои силы достаточными для того, чтобы разгромить беспорядочные турецкие орды и отстоять от их нападений новоприобретенные пограничные области, находило весьма для себя выгодным, вместо этих областей, отдать прежним их владетелям уступавшие по размерам территории, тем более, что эта мера была переходною ступенью к совершенному подчинению переселенных армян. После поселения на византийских землях, в М. Армении, армянские владетели, при известной доле независимости, не были совершенно свободны от влияния византийских императоров, которые затем пользовались каждым удобным случаем, чтобы усилить свой авторитет и уравнять армян с остальными подданными как в политическом, так и в церковно-религиозном отношениях. Расчет византийского правительства оказался в конце концов несостоятельным, равно как не сбылись надежды армянских владетелей. Несостоятельность расчета и несбыточность надежд зависели главным образом оттого, что стороны слишком полагались на военные средства Византий в борьбе с турками, преувеличивали силы греков и умаляли силы турок. На первых порах турецкое вторжение было как бы полезным для Византии, число ее фем увеличилось новыми пограничными фемами, территория раздвинулась. Но выгода была обманчива: выселив из пограничных, подвергавшихся нападениям турок, областей армян, вместо того, чтобы ободрить их и подкрепить для борьбы с опасным врагом, Византия собственными руками сломила барьер, защищавший государство от азиатских варваров; взяв на свою ответственность защиту границ, визант. правительство оказалось несостоятельным, турки не только завладели пограничными городами и областями, но прорвались во внутрь М. Азии, посетили и те земли, которыми владели по обменному договору армянские князья, утешавшие себя призраком безопасности. Не осуществился и расчет Византии на совершенное подчинение выселенных во внутренние области армян; политическое и особенно религиозное давление

— 193 —

на армян со стороны Византии, вместо того чтобы слить армянскую нацию с остальной массой населения и сделать православною, разожгло фанатизм и породило обособление и смертельную вражду между армянами и греками, которые в наш период находили себе выражение во взаимных насилиях и бесчеловечных поступках, а впоследствии побудили армян с распростертыми объятиями встретить крестоносцев и помочь им не только против неверных, но и против Византии.

Установить строгую градацию между фемами Византии, за отсутствием списков из XI в., невозможно. Для того, чтобы составить об этом предмете приблизительное понятие, мы не должны упускать из виду, что дукаты и катенанаты, как пограничные и важные для государства в стратегическом отношении фемы, ставились выше обыкновенных, внутренних фем. При перечислении азиатских фем правильнее будет прежде всего упомянуть о тех, которые опоясывали азиатскую часть государства, начиная от сирийского побережья и оканчивая юго-восточным берегом Черного моря, а затем уже об остальных.

1) Антиохия, фема-дукат, без сомнения, самая важная из азиатских фем, судя по вниманию, с каким относилось к ней византийское правительство, и по лицам, которых оно назначало антиохийскими дуками. Эта фема, названная по имени главного города, после отнятия его у сарацин ¹); представляла собою прибрежную полосу, с запада омываемую морем, с юга смежную с владениями трипольских эмиров, а с востока соприкасавшуюся с владениями халебских эмиров. Вследствие такого положения, Антиохия была главным операционным базисом Византии в ее военных предприятиях против Триполя и Халеба и из нее, как из центра, распространялось влияние Византии на сарацинские владения в Сирии. В год смерти Василия II дукой Антиохии был Константин Далассин, который впоследствии едва не попал в императоры, сын Дамиана Далассина ²). При Константине VIII и в первое время царствования Романа III управлял Антиохией Михаил Спондила ³), при котором фема подверглась враждебным действиям со стороны эмиров Халеба и Триполя, а также войска, подосланного египетским халифом. Неудачи антиохийского дуки в борьбе с ними были причиною, что император Роман III послал Спондиле отставку и назначил на его место своего

¹) Антиохия была отнята у сарацин в третий год царствования Никифора Фоки (963—969) патрицием Михаилом Вурцой, который в начале царствования Василия II и Константина (по смерти Иоанна Цимисхия 976 г.) был назначен дукой этого города, в чине магистра. Cedr., II, 365—7, 417.

²) Яхъя, у бар. Роз., 66. ³) Cedr., II, 488, 490. Кемадеддин, у бар. Роз., 316.

— 194 —

зятя, патриция Константина Карантина, которого снабдил инструкцией, как поступать относительно неприятелей ¹). После неудачного сирийского похода в 1030 г. ²), Роман Аргир, уходя из Антиохии в Византию, оставил игемоном Антиохии Никиту мисфийского, который был несколько счастливее своих предшественников³). Он управлял Антиохией до своей смерти, последовавшей в первый год царствования Михаила Пафлагона. Одним из практоров, при Никите, был Салива, убитый антиохийцами⁴). На место Никиты назначен был дукой брат императора, Никита, ставший из-за убийства Саливы в натянутые отношения к антиохийцам, а после его смерти (1034 г.) другой брат, Константин ⁵). При Константине Мономахе место антиохийского дуки занимал проедр Роман Склир ⁶); при Феодоре магистр Катакалон Кекавмен, замененный, по вступлении на престол Стратиотика, царским племянником, Михаилом Ураном ⁷). При Константине Дуке отправлен был в Антиохию дукой евнух Никифорица, заявивший себя на должности притеснениями антиохийцев⁸). По смерти Константина Дуки, Никифорица, имевший личные счеты с Евдокией, попал в тюрьму и на его место назначен магистр Никифор Вотаниат. При нем сделано нападение на антиохийскую фему турками; Вотаниат не мог успешно им противостоять и был отрешен за то от должности ⁹). Роман Диоген назначил дукой Антиохии веста Качатура, армянина по происхождению, который потом был деятельным приверженцем этого государя ¹⁰); император Михаил Парапинак—протопроедра Иосифа Тарханиота, знаменитого своим крайне подозрительным поведением во время последнего, трагически окончившегося, похода Романа Диогена против турок. После смерти Тарханиота в 1073 г. Парапинак назначил в Антиохию Исаака Комнина (брата будущего императора Алексея), который закончил свою карьеру, в качестве дуки, тем, что, при нашествии на Сирию турок, взят был в плен и выкуплен за 20,000 золотых ¹¹). Затем мы встречаем при Парапинаке в должности антиохийского дуки Васага, сына Григория магистра и брата католикоса армянского Григория (Вахрама). Он пал от руки греков жертвою вражды их к армянам. Группировавшаяся во-

¹) Cedr., 490-491 (Glyc., 582). Cedr., II, 488 (Glyc.. 581).

²) Об этом походе: Psell., IV, 33—36; V, 124. Cedr., 491—493 (Zon., IV, 130. Glyc., 582—583. Ephr., 129). Michel le Grand, 281. Arisdag., 41—44. Matth. d’Ed., 45—46. Ибн-ал-Атир и Кемаледдин, у бар. Розена, 313—322.

³) Cedr., II, 495—496. Кемаледдин, у бар. Розена, 321.

⁴) Cedr., II, 510. ⁵) Cedr., II, 512 (Zon., IV, 139). Arisd., 49. ⁶) Migne, CXX, 789.

⁷) Cedr., II, 615 (Zon., IV, 183;. ⁸) Attal., 181. ⁹) Attal., 95 — 96 (Scyl., 662 —3). ¹⁰) Attal., 172, 136-137 (Scyl., 684, 703. Zon., IV, 210). ¹¹) Scyl., 718. Bryenn., 96, 99.

195 —

круг Васага партия армян обратилась тогда к Филарету Вахраму и пригласила его в Антиохию. Армянин Филарет, приверженец императора Романа Диогена, умевший внушить к себе уважение правительству Парапинака, которое дало ему чин куропалата, ко времени умерщвления Васага (совпадающего в изложении армянского историка ¹) со вступлением на престол Никифора Вотаниата) успел сделать немало приобретений на счет турок, равно как своих сородичей, армянских владетелей. Получив приглашение из Антиохии, он не замедлил последовать ему и, явившись в город, страшно отомстил грекам, враждовавшим с армянами. Филарет стал управлять Антиохией, в качестве дуки, и счел нужным получить санкцию и утверждение в должности от византийского императора, для чего изявил покорность Вотаниату и получил даже, если верить показанию Михаила сирийского, чин севаста. Он был последний антиохийский дука нашего периода, занимал это место до тех пор, пока Антиохия, в отсутствие Филарета, уезжавшего в Эдессу, не была захвачена никейским султаном Солиманом, в 1084 г. ²).

2) Телух. Эта фема, названная по имени главного города, лежала между антиохийской фемой и рекой Евфратом, по северным границам халебского эмирата. Она принадлежала к простым фемам и управлялась обыкновенными стратигами, для которых служила переходною ступенью к занятию мест в более видных и важных фемах. Во время похода императора Романа III в Сирию стратигом Телуха был Георгий Маниак, награжденный за удачное дело с сарацинами, осадившими Телух в 1030 г., перемещением на лучшую фему ³). Затем фема Телух упоминается только один раз в рассказе о первом походе Романа Диогена против турок, в 1068 г.,—император прошел чрез нее, отправляясь во владения халебского эмира ⁴).

3) Нижняя Мидия, иначе еще называемая „Поевфратские города“ ⁵), а со времени переселения стратига фемы из Самосата, прежней резиденции, в Эдессу, просто Эдессой. Это была фема-катепанат; она лежала на восток от фемы Телуха, по течению Евфрата, сначала граничила с рекой Евфратом, а после приобретения Эдессы раздвинулась на юг от Евфрата. По отношению к сарацинским владениям, находившимся на левом берегу Евфрата, эта фема имела такое же стратегическое значение, какое имела Антиохия относительно халебского эмирата, лежавшего на правом.

¹) Матвея эдесского. ²) Matth. d’Ed., 173, 179, 187—188. Michel le Grand, 293—294. Kirak. de Kantz., 44. Вардан, 130. Attal., 301 (Scyl., 741). Scyl., 681 (Zon., IV, 209). Elmac., 347. Sigib., 364.

³) Cedr., II, 494. ⁴) Attal., 107. ⁵) Παρευφρατίδιαι πόλεις.

—196 —

берегу. Катепаном Нижней Мидии назначен был в 1030 г. Георгий Маниак, в награду за отличие при нападении сарацин на Телух ¹). При нем, в 1031 г., расширены были границы фемы до города Эдессы, благодаря внутренним волнениям в Эдессе; Маниаку пришлось выдержать упорную борьбу с сарацинами за новое владение, но с помощью христиан Эдессы, он успел восторжествовать над своими врагами, заключен был мир и город остался в руках византийского правительства²). В первый год царствования императора Михаила Пафлагона Маниак был еще повышен в должности, получив назначение в фему Васпуракан. На его место, в Эдессу, отправлен был Лев Лепендрин ³). Недолго однако ж Лепендрин оставался в Эдесее. Прежние владетели города, не мирившиеся с его потерей, опустошили фему и едва не захватили резиденцию катепана, в 1036 г. ⁴). Лепендрин был отставлен за то, что не умел предотвратить опасность, вместо него назначен протоспафарь Варасватце Ивир ⁵). При нем враждебные действия сарацин не прекратились, но успешно были разрушаемы стратигом, как можно заключить из одного, записанного историком, легендарного сказания ⁶). О лицах, управлявших Эдессой в последующее время, знаем главным образом из показаний Матвея едесского, который часто касается истории своего родного города, хотя не всегда дает точные сведения. По свидетельству Матвея, назначен был правителем Эдессы армянин Абукаб, сопровождавший Романа III в сирийском походе и оказавший услугу своевременным открытием заговора ⁷). Судя по тому, что фема найдена была Абукабом в состоянии разрушения, с наибольшею вероятностью можно относить его назначение ко времени после Варасватце, когда Эдесса с окрестностями не успела оправиться от враждебных действий арабов при Лепендрине и Варасватце ⁸). При Исааке Комнине Эдессой управлял Константин Дука, после отречения Исаака Комнина занявший его место на византийском престоле ⁹). Вступив на престол, он, по всей вероятности, возвысил административное значение

¹) Cedr., II, 494.

²) Cedr., II, 500—501 (Zon., IV, 132. Eprh., 130). Matth. d’Ed., 46—51. Arisd., 45—46. Michel le Grand, 283. ЯхъяиИбн-ал-Атир, убар. Розена, 72, 390—391. Ahulfeda, III, 77—79. Abulfar., Chr. Syr., 231.

³) Cedr., II, 512. ⁴) Cedr., II, 515 (Zon., IV, 139). Matth. d’Ed., 52. Abulfar., 234. ⁵) Cedr., II, 520. Грузин по матери, по отцу армянин.

⁶) Cedr., II, 520—521 (Zon., IV, 140—141. Erph., 132). Сказание напоминает сказку об Али-Бабе и 40 ворах в арабских «Ночах». Ср. Petis de la Croix, Histoire du Grand Genghizcan, 29. Finley, I, 487. ⁷) См. выше, стр. 21.

⁸) Matth. d’Ed., 181. Показание Матвея эд., 51, что Абукаб назначен был стратигом при Романе III, по удалении Георгия Маниака, принадлежит к числу неточных показаний. ⁹) Matth. d’Ed., 106.

— 197 —

фемы; так как мы видим, что в начале его царствования управляет Эдессой Таваданос, с титулом дуки ‘). Этот храбрый дука погиб под стенами Амида ²). После его смерти назначен был на его место Бигонид, известный своим предосудительным поведением во время нашествия турок на эдфсскую фему, когда он, из зависти к антиохийскому дуке, заботился о том, чтобы последний не стяжал себе военной славы, а не о том, чтобы уничтожить врагов. Когда императору сообщено было о таком его поведении, он был лишен должности ³). Кто был назначен на место Вигонида—прямых указаний нет, может быть, Василий, сын Алусиана Болгарина, который управлял Эдессой в начале царствования Диогена и прославился блистательною обороной города во время осады его турецким султаном Алп-Арсланом ⁴). Во время третьего похода Романа Диогена против турок в 1071 г., катепаном Эдессы был уже проедр Павел, приближенный советник Диогена, в несчастий ему изменивший ⁵). При Вотаниате управление Эдессой находилось в руках Льва, брата Таваданоса; население города было им недовольно, возмутилось и помогло Василию, сыну Абукаба, сподручнику Филарета Вахрама, взять город ⁶). Василий Абукаб был последним правителем Эдессы в наш период, он умер в 1083 г., оставив после себя в Эдесее партию приверженцев Филарета, давшую последнему возможность назначить сюда правителем сына своего Варсама ⁷).

4) Мелитина. Фема, названная так по имени главного города ⁸), лежала на восток от „Поевфратских городов“, по течению реки Евфрата, которою была охвачена с трех сторон; река Евфрат отделяла ее от западных границ Диарбекра, владения мерванидов. Фема, несмотря на то, что была пограничною, принадлежала к разряду простых. В начале царствования Мономаха мелитинским стратигом был патриций Лев Лампрос, обвиненный в заговоре и пострадавший ⁹). Можно предполагать, что при том же императоре Мономахе на должность мелитинского стратига назначен был Лев Торник ¹⁰). Упоминается также мелитинский стратиг при Романе Диогене, не названный впрочем по имени,

¹) Matth. d’Ed., 118. Возвышение если было, то временное, потому что при Диогене стратиги Эдессы опять называются катепанами. ²) Matth. d’Ed., 119.

³) Matth. d’Ed., 130—131. ⁴) Matth. d’Ed., 164—166. ⁵) Attal., 168 (Scyl., 702). См. выше, стр. 103. Лекэнь, Oriens Christ., II, 966, ошибочно считает этого катепана Павла митрополитом эдесским. ⁶) Matth. d’Ed., 180—482.

⁷) Matth. d’Ed., 186—187.

⁸) Город Мелитина в 1057 г. был разрушен ордою турок, предводительствуемых Динаром, Arisdag., 119—120, Matth. d’Ed., 107—109; но потом воздвигнут из развалин Константином Дукой, Michel le Grand, 291.

⁹) См. выше, стр. 59. ¹⁰) Attal., 22.

— 198 —

может быть, потому что он обнаружил позорную трусость во время нападения на фему турок ¹).

5) Месопотамия, фема-дукат, лежала на северо-восток от мелитинской фемы, по другую сторону Евфрата, южные ее границы были смежны с северными границами Диарбекра. Дукой этой фемы, учрежденной еще в конце IX в. ²), при Мономахе назначен был Григорий магистр, сын Васага, из рода Ваглавуни, после того как он передал императору свои владения в Великой Армении ³). Как месопотамский дука, он, вместе с правителями соседних фем, принимал участие в битве с турками при Габудру, кончившейся пленом Липарита (1048). По свидетельству армянского писателя (Аристакеса), управление Месопотамией было отдано ему в наследственную собственность и условия этого пожалования изложены были в хрисовулле. Поэтому по смерти Григория магистра (1066) владение его в Месопотамии и титул дуки получил старший его сын, Вахрам ⁴). Однако ж византийское правительство скоро поставила власть свою в Месопотамии на прочную почву. В момент восстания Вотаниата против Парапинака месопотамскою фемой управлял уже грек, Никифор Палеолог ⁵), отец Георгия Палеолога, свояка Алексея Комнина.

6) Тарон, на восток от Месопотамии, по северным границам Диарбекра. Эта фема и по времени, и по способу образования, и по положению в ней византийской власти, сходна с месопотамской фемой ⁶). В Тарове, подобно тому как в Месопотамии, звание стратигов было достоянием армянского владетельного дома,—принадлежало потомкам Григория Таронита. Но Византия стремилась к совершенному подчинению себе Тарона и не упускала случая, чтобы усилить здесь свою власть. В XI в. она достигла того, что не исключительно потомки Григория заведывали управлением, но время от времени назначались и люди посторонние. Так в царствование Феодоры правителем (стратигом) Тарона был Феодор, сын Аарона ⁷), умерший от раны, полученной в одной стычке с турками ⁸). После Феодора, не состоявшего в прямом родстве с армянским домом, при Исааке Комнине, Константине Дуке и Михаиле Парапинаке управление Тароном опять находилось в руках армянина, Торника ⁹), который

¹) Attal., 121 (Scyl., 678). Гфӧбрер, III, 719—720, делает догадку, что это был Алусиан Болгарин.

²) Львом Мудрым из земель полученных от одного армянского владетельного дома. Const. Porph., III, 31, 226. ³) Крепость Беджни, Каян и Кайтцон, в округе Ник, провинции Арарад. Arisd., 67—68. Вардан, 124,

⁴) Matth. d’Ed., 128. ⁵) Bryenn, 118. ⁶) Const. Porphyr., III, 185, 189.

⁷) Того Аарона, который при Мономахе управлял Васпураканом.

⁸) Arisd, 103—104. ⁹) У Григория Таронита был брат Абуганем, у этого

199 —

удачно действовал против турок в пользу Византии ‘) и погиб по козням Филарета Вахрама ²). Из городов таронской фемы важное стратигическое значение имел Манцикерт. Он находился под управлением особого византийского коменданта (игемона). В конце царствования Мономаха таким игемоном был патриций Василий Абукаб, прославившийся мужественной защитой города от султана Тогрульбека, в 1053 г.³). При преемнике Тогрульбека, султане Али-Арслане, Манцикерт был взят турками ⁴), в 1071 г. отнят у турок императором Романом Диогеном⁵), но лишь несколько дней оставался под греческим владычеством: после роковой битвы, при Царе (недалеко от Манцикерта), кончившейся пленом греческого императора, опять попал в руки турок.

7) Верхняя Мидия или Васпуракан, фема—катепанат, лежавшая на восток от озера Вана и с трех сторон охваченная мусульманскими владениями, с юга Курдистаном, с востока Адербиджаном, с севера Тевином. Эта провинция армянского владетельного дома Ардзруниев поступила в число византийских фем при Василие II, которому была передана в 1021 г. Сфинахарибом, в обмен на владения в Каппадокия ⁶). В новообразованную фему назначен был стратигом сначала патриций Василий Аргир, а когда он оказался неспособным, протоспафарь Никифор Комнин ⁷). Комнин остался на должности при Константине VIII и за участие в заговоре ослеплен ⁸). При Романе III правителем Васпуракана был патриций Николай Хрисилий, ознаменовавший свое управление отнятием у сарацин и присоединением к феме города Перкри (недалеко от приобретенного Комнином Арджиша, на восток) ⁹). При восшествии на престол Михаила Пафлагона Хрисилий был смещен и на его место переведен катепан Эдессы Георгий Маниак ¹⁰). Но для Маниака и катепанат Васпуракана был переходною ступенью к занятию места в еще более важной феме (в Италии); по удалении его с должности, правите-

последнего сын Торник, Const. Porph., III, 187, бывший, по всей вероятности, родоначальником позднейших Торников. ¹) Matth. d’Ed., 109.

²) Matth. d’Ed., 173-176. ³) Attal., 46—47. Cedr., II, 591—593. Arisd., 91-101. Matth. d’Ed., 98—102. Осада Манцикерта, один из характерных эпизодов в истории военных столкновений Византии с турками, у Скилиция-Кедрина поставлена не на месте. Хронология выясняется из снесения показания Атталиота с показаниями арм. писателей. ⁴) Attal., 149. Выражение историка: κατὰ τὸ παρελθόν ἔτος показывает, что взят в 1070 г. ⁵) Attal., 151—154 (Scyl., 692. Zon., IV, 212). Matth. d’Ed., 167. Sam. An., 74. Kirak. de Kantz., 55. Вардан, 127.

⁶) Яхъя, y бар. Розена, 62, 374. ⁷) Cedr., II, 467. Sam. An., 71. St.-Martin, I, 368. ⁸) См. выше, стр. 7—8.

⁹) Ибн-ал-Атир, y бар. Розена, 328. У Скилиция-Кедрина, II, 502—503, город Перкри представляется лежащим где-то близь Багдада и факт взятия его Хрисилием затемнен привнесением фактов позднейшего времени. ¹⁰) Cedr., II, 512.

— 200 —

лем Васпуракана сделан, по-видимому, патриций Никита Пигонит (Бигонид) ¹). При одном из этих стратигов—Маниаке или Пигоните, вероятнее при первом, город Перкри вновь был захвачен сарацинами и стоявший в нем греческий гарнизон перебит. Однако ж сарацины владели городом не более года, Никита Пигонит опять его отнял ²). При Константине Мономахе катепаном был патриций Стефан Лихуд, племянник ³) первого министра, Константина Лихуда. Около 1047 г. он был разбит турками, возвращавшимися с Кутулмишем (родственником Тогрульбека) из под Мосула, взят в плен и уведен в Хорасан, в город Геру ⁴). После него катепаном Васпуракана назначен был вест Аарон, сын Владислава и брат Прусиана Болгарина, имевший резиденцию не в Арджише (по примеру предшественников), а в Ване (город при озере Ване). При нем фема много пострадала от турок. Сначала Аарон, в соединении с Катакалоном Еекавмфном, правителем Ания, нанес туркам поражение ⁵). Следующая затем битва при Габудру, в сентябре 1048 г., имела сомнительный исход, несмотря на то, что Аарону помогали, кроме Катакалона Кекавмена, месопотамский дука Григорий магистр и грузинский князь Липарит (взятый турками в плен) ⁶). Когда наконец сам султан Тутрульбфк двинулся на империю, в 1053 г., города Васпуракана (Перкри и др.) стали поступать во власть турок, переправленные в Азию македонские войска ничего не могли сделать (по случаю смерти Мономаха) и есть основание предполагать, что приобретения турок в Васпуракане остались за ними на будущее время; в числе условий мирного договора, заключенного Феодорой с султаном, был, между прочим, пункт, по которому области и города, находившиеся прежде во власти сарацин (в том числе следов. Перкри и Арджиш) были отданы туркам ⁷). Византийская фема прекратила свое существование.

¹) Cedr., II, 503.

²) Arisd., 50-51. Matth. d’Ed., 60—61. Sam. An., 71. Cedr., II, 503.

³) УСкилиция-Кедрина, II, 570, темноевыражение: ΣτέφανοςπατρίκιοςὁΚανσταντίνουτοῦπαραδυναστεύοντοςτῷβασιλεῖτῆςΛειχουδίαςὑιός; оноввеловзаблуждениеВриендия, 31, кот. гов.: ΣτέφανοςὁΚωνσταντίνουτοῦπαραδυναστεύοντοςτῷτότεβασιλεῖ, ὅνκαὶΛειχουδίανἐκάλουν, θεῖος,—вводитвзаблуждениеиновейших, историков, считающихСтефанасыном(Murait, 633, Lebeau, XIV, 351) илипасынком(Gfrörer, III, 456) Константина, тогдакакскорееследовалобысчитатьегоплемянником, сыномЛихуды, сестрыКонстантина.

⁴) Attal., 44. Cedr., II, 570-572 (Zou., IV, 171—172. Bryenn., 29). Matth. d’Ed., 80—81. Стефан, по свед. греч. историка, был продан. Арм. историк гов., что он был замучен в Гере, турки содрали с него кожу, набили ее сеном и продали родственникам Стефана за 10,000 тахеганов.

⁵) Cedr., II, 573—575 (Zon., IV, 172). Ибн-ал-Атир, уSt.-Martin, 216.

⁶) Attal.,45. Cedr., II, 575-580 (Zon., IV, 172-173). Arisd., 83—86. Matth., d’Ed., 84, 87, 88, Ибн-ал-Атир, уSt. Martin, 214—215. ⁷) Arisd., 102—103.

201

8) Иверия, фема—катепанат, а после присоединения к ней Ания фема—дукат, лежала к северу от Васпуракана и с восточной стороны граничила с сарацинским владением Тевином. Подобно Васпуракану, она получила свое начало при Василие II, раньше однако ж, чем Васпуракан,—была образована из земель, завещанных Василию II иверийским царем, куроналатом Давидом († 1000 г.). С первого момента своего существования иверийская фема сделалась могущественным средством распространения византийского влияния на Грузию, и чем далее, тем все более возрастала и раздвигала свои границы на счет грузинских и армянских владетелей. Во второй год царствования Константина VIII правителем этой фемы послан был из Византии евнух Никита, удачно действовавший в пользу своего правительства. Он убедил некоторых иверийских магнатов отказаться от своих владений и отправиться в Константинополь; те сдались на убеждения, в Константинополе ласково были встречены, получили чины, подарки, а также деревни и города в наследственную собственность, прежние же их владения присоединены к иверийской феме ¹). Уступка владений в пользу Византии не закончилась при Константине VIII,—из времени Романа III мы знаем об уступке крепости Анакофы Алдой, вдовой Георгия, царя абхазского, которая достигла этим того, что сын ее Димитрий получил чин магистра ²). При Михаиле Пафлагоне катепаном Иверии был Михаил Ясит, которому приходилось вести счеты с грузинским царем Багратом IV^s), смотревшим недружелюбно на приобретения, какие делала Византия. Ясит оставался катепаном Иверии и при Мономахе; он же первый был облечен титулом дуки, после приобретения города Ания, куда затем перенесена была и резиденция фемы. Первый шаг к приобретению Алия сделан был еще императором Василием II, который, вмешавшись в распрю между братьями Иоанном (или Семпадом II) и Ашодом IV за обладание Анием, получил от первого в 1022 г. письменное заявление, что Аний по смерти его, Иоанна, должен перейти во власть Византии. Когда в 1040 году умер Иоанн, император Михаил Пафлагон предъявил права на Аний, на основании договора 1022 г., и выслал войско, которое осадило Аний, но взять не могло; происшедшая перемена на византийском престоле была причиной, что войска отступили. Мономах не оставил мысли завладеть Анием. С помощью разного рода интриг молодой царь анийский, Какиг II (сын Ашода IV), был вызван в Византию и здесь принужден отдать Аний Мономаху; в замен он получил чин магистра и

¹) Arisd., 40-41. ²) Cedr., II, 503. ³) Cedr., II, 519.

— 202 —

владения Галонбегад и Визу (в Каппадокии) ¹). Заключен был формальный договор и Ясит явился пред стенами Ания с договорною грамотою в руках, подписанною Какигом. Сначала жители не приняли его; потребовались военные усилия и искусство византийской дипломатии, чтобы заставить непокорных сдаться. Наконец в 1045 г. Михаил Ясит основался в Аяие, как дука ²). Новому анийскому дуке пришлось пожинать плоды двусмысленной политики, которой держалось византийское правительство в вопросе о приобретении Ания. С союзником Византии по войне с Анием, Абул-Севаром, эмиром Тевина, относительно которого правительство не желало выполнять условий, произошло столкновение. Когда предпринятый против Тевина поход кончился неудачей, Михаил Ясит был лишен звания анийского дуки. Есть указание, довольно впрочем смутное, что в это время послан был для управления Иверией Лев Торник ³). Но если Торник и управлял, то самое короткое время. Скоро по удалении Ясита мы видим на его месте Катакалона Кекавмена, который продолжал, до сентября 1047 г., борьбу с текинским эмиром, пока войско не было отозвано для защиты Византии от Льва Торника ⁴), затем принимал участие в двух битвах Аарона, васпураканского катепана, с турками и наконец (около 1049 г.) получил новое назначение на место стратилата востока ⁵). Кто после Катакалона Кекавмена занял место анийского дуки, мы не имеем сведений, знаем только о дуке управлявшем фемой при императоре Константине Дуке, царствование которого было роковым для иверийско-анийской фемы. Этот император отдал место дуки в Ание армянину Баграту, прельстившись его предложением содержать войско и производить другие расходы на свой счет, без казенных субсидий. Баграт оказался несостоятельным и продовольственная часть в войске, долженствовавшем охранять Аний, пришла в упадок. Между тем турецкий султан Алп-Арслан предпринял в 106 4 г. поход в Иверию. Многие города были взяты, а в заключение был осажден и взят Аний. Столица фемы, около 20 лет находившаяся во власти Византии, была потеряна навсегда ⁶). Была также потеряна значительная часть территории фемы. На первых порах Византия отчасти вознаградила

¹) Cedr., II, 556-658. Arisd., 58—68, 70. Matth. d’Ed., 64, 68-72, 76-78. Sam. An., 71. Kirak. de Kantz., 48. Вардан, 124. Mkhithar d’Airiv., 91.

²) Psell., IV, 193. Attal., 79—80. Arisd., 68-69. Matth. d’Ed., 78—79.

³) Psell., IV, 150. Cedr., II, 561. ⁴) Cedr., II. 558-561. Arisd., 70—71. Psell., IV,153-346. ⁵) Cedr., II,597.

⁶) Attal., 80-82 (Scyl., 653—654. Zon., IV, 199. Glyc., 605). Arisd., 139—141. Matth. d’Ed., 121—125. Sam. An., 72, 74. Kirak. de Kantz., 49. Вардан, 126—127. Mkhithar d’Airiv., 92. Ибв-ад-Атир, y Saint-Martin, 226—228. Abulfar., Chr. Syr., 262—263.

— 203 —

себя за потерю присоединением лежавшего недалеко от Ания (на запад) города Карса с округом. Этот город был еще независимым под управлением одной ветви багратидов. Управлявший им, хитрый Какиг, сын Апаса Шахеншаха, сумевший обмануть Алп-Арслана, нашел более выгодным уступить свое владение Византии и, взамен, получить город Дзаментау (недалеко от Мелитины) и некоторые другие города и деревни. Карс, можно полагать, сделался после того резиденцией фемы, насколько она уцелела от турецкого разгрома. Недолго впрочем греки держались и в Карсе,—скорой этот город подпал власти турок. При Диогене иверийская фема не существует более, пограничною фемой вместо нее был Феодосиополь ¹).

9) Феодосиополь, на запад от Ания и Карса, на север от Тарона, сначала простая фема, а потом, с потерею иверийской фемы, превращенная в фему—катепанат. При Михаиле Пафлагоне, около 1040 г., стратигом этой фемы был Алусиан, из мести к Иоанну Орфанотрофу принимавший участие в болгарском восстании ²). Не в далеком расстоянии от Феодосиополя лежал богатый и торговый город Арзен или Эрзерум, замечательный тем, что он был первым армянским городом разрушенным турками в 1048 г. ³). Уцелевшие от разгрома жители Эрзерума перешли на жительство в Феодосиополь, увеличив тем состав населения в последнем ⁴). Феодосиополь при Романе Диогене был уже фемой—катепанатом, так как вследствие потери Ания и Карса он оказался пограничною областью. В последнем походе Романа Диогена против турок 1071 г. принимал участие катепан Феодосиополя, магистр Васалакий; в стычке с турками, предшествовавшей генеральному сражению, он был взят в плен, из которого освобожден вместе с Диогеном ⁵).

10) Халдия, у юго-восточного побережья Черного моря, с главным городом Трапезунтом. Эта фема, до основания иверийской фемы, имела весьма важное значение и играла по отношению к грузинским владетелям туже роль, какую потом взяла на себя Иверия,—стратиги ее еще при Ва-

¹) Matth. d’Ed., 125—126. Вардан, 127. Kirak. de Kantz., 49. Mkhithar d’Airiv. 93. St.-Martin., I, 375. ²) Cedr., II, 531. См. выше, стр. 180, прим. 2.

³) Arisd., 82—83. Matth. d’Ed., 83—84. Ибн-ал-Атир, уSt.-Martin, 215.

⁴) Отсюда происходит, что у некоторых историков оба города смешиваются и название Каликала (которое носил город Эрзерум) прилагается к Феодосиополю.

⁵) Attal., 155 (Scyl., 694. Скилиций называет Василакия дукой Феодосиополя; объясняя эту особенность своеобразным пониманием слова дука, см. выше, стр. 187, прим. 3, мы отдаем предпочтение источнику, из которого Скилиций заимствовал сведение. Zon., IV, 212).

— 204 —

силие II носили титул дук ¹). В наш период значение Халдии пало; она принадлежала к числу фем ²), но стратиги ее не занимали выдающегося положения и ни один из них не упомянут.

11) Армениак, побережная фема, на запад от Халдии. Она образована из части Каппадокии, прилегавшей к морю, с городом Амасией и др., и получила название, по мнению Константина Багрянородного ³), не ранее императора Ираклия от обитавших по еоседству армян. Стратигом этой фемы (или турмархом) при Михаиле Пафлагоне был Катакалон Кекавмен (впоследствии дука анийский), в чине протоспафаря. В 1040 г. он во главе военного отряда своей фемы храбро защищал город Мессину, в Сицилии, и отстоял ее от сарацин ⁴). При Романе Диогене претором Армениака был протосинкелл Георгий коринфский ⁵). Во второй половине XI в. должность стратига занимал неизвестный по имени ученик Пселла, племянник амасийского митрополита—синкелла ⁶).

12) Пафлагония, к западу от Армениака, по берету моря, с городом Синопом. Эта фема упоминается при Калафате ⁷) и Романе Диогене ⁸). Но ни один стратиг фемы не назван ⁹).

13) Букелларий, к юго-западу от Пафлагонии, по берегу моря, с городами: Ираклией, Клавдиополем, Анкирой и др. Эта фема, соответствовавшая древней Галатии, получила свое название от фурштатных солдат, которые здесь располагались на квартирах ¹⁰). При Константине VIII стратигом Букеллария был магистр Прусиан Болгарин, который за раздор, доходивший до войны, с Василием Склиром был сослан на остров Плату ¹¹).

14) Оптиматы, к юго-западу от Букеллария, по Черному морю, Босфору и Пропонтиде, с главным городом Никомидией. Фема получила такое название, как полагают ¹²),от отборных готских воинов (оптиматов) или от массы находившихся в ней дворцов, принадлежавших магнатам. О феме Оптиматах есть упоминание в письмах Пселла ¹³).

15) Опсикий, к югу от Оптиматов, по берегу Пропонтиды, с главным городом Никеей. Фема названа так от особого отряда войска, со-

¹) Таков был Склир, дука Халдии. Cedr., ІГ, 431. ²) Attal., 78.

³) Const. Porphyr., III, 18. ⁴) Cedr., II, 523. ⁵) Советы и рассказы визант. бояр., Ж. М. Н. Пр., 1881, июль, 146. ⁶) Psell., V, 269. ⁷) Cedr., II, 535.

⁸) Attal., 173. ⁹) У Пселла, V, 280, есть письмо к стратигу Пафлагонии, но имя его не указано. Есть также письмо Иоанна евхаитского к игемону и архонту пафлагонской епархии, но и здесь имя стратига не приведено, de-Lagarde, 56.

¹⁰) βουκελλάριος=bucca, κελλάριος=ὁ φύλαξ τοῦ ἄρτου. Cp. Const. Porph., III, 28.

¹¹) Cedr., II, 483. ¹²) Rambaud, 191—192. Gfrörer, III, 806. Константин Багр., III, 26, отказывается объяснить происхождение этого названия. ¹³) Psell., V, 291.

— 205 —

лутствовавшего императору или главнокомандующему¹). При Михаиле Пафлагоне отряд войска из фемы Опсикия принимал участие в неудачном сражении Докиана с норманнами, но командовал ли этим отрядом стратиг фемы, или турмарх—не знаем ²). В конце царствования Мономаха стратигом фемы был Зома, административные способности которого и нравственные качества высоко ценились при дворе, почему, не смотря на болезнь, он не мог выхлопотать себе отставку от должности ³).

16) Абид, но обеим сторонам Геллеспонта, фема получившая название от города на азиатском берегу. В прежнее время она входила в состав одной общей фемы, носившей название Αἰγαῖον πέλαγος и заключавшей в себе азиатский треугольник, с городами Абидом и Троей, европейский полуостров, с Мадитом и Сестом, Спорадские острова, в том числе важнейшие: Лемнос, Лесбос и Хиос, и Циклады ⁴). В XI в. эгейская фема является разделенною на три частнейшие. Абид уже при Василие II выступает в виде отдельной фемы, с особым стратигом ⁵), на котором лежит специальная обязанность, с помощью бывшего в его распоряжении флота, защищать проход чрез Геллеспонт и охранять прибрежье ⁶). При Романе III стратигом Абида, по-видимому, был протоспафарь Текнея, предпринимавший, по приказанию императора, экскурсию против Александрии и в устьях Нила захвативший немало судов ⁷). К неизвестному по имени стратигу Абида, состоявшему в чине магистра, писал письмо Пселл, прося защиты от притязаний апоконисского турмарха ⁸).

17) Эгей (Αἰγαῖον πέλαγος), другая частнейшая фема, выделившаяся из большой фемы этого имени. Она отличалась от фемы Абида ⁹), имела особого стратига (к одному из стратигов адресовано два письма Пселла) ¹⁰), но, по отсутствию прямых указаний, трудно сказать, какие острова принадлежали к этой феме,—всего вероятнее Лесбос.

18) Хиос, третья частнейшая фема, выделившаяся из большой Эгейской фемы. Стратиг этой фемы (подобно стратигам Абида и некоторых других приморских фем) имел в своем распоряжении флот. При

¹) Obserquentes=προπορευομένοι ἕμπροσθεν τοῦ βασιλέως. Const. Porphyr., III, 24. Obsequentes называлась еще милиция гладиаторов, образованная, по словам Капитолина, Марком Аврелием и квартировавшая на местах позднейшей фемы Опсикия. Ср. Rambaud, 293—4. ²) Cedr., II, 546.

³) Psell., V, 263—265, 483—485; ср. V, 276. Migne, CXXXVI, 1326.

⁴) Const. Porphyr., III, 42—43.

⁵) При Василии II назначен был стратигом Абида Роман-Симеон, сын болгарского царя Петра и брат Бориса, после того как он передал императору город Скопы. Cedr., ΙΙ, 455. ⁶) Cedr., II,479. ⁷) Cedr., II, 502.

⁸) Psell., V, 423. ⁹) Psell., V, 338, 339. ¹⁰) Psell., V, 297, 338.

— 206 —

Константине VIII хиосским стратигом был Беривой; когда агаряне сделали нападение на Циклады, он, в союзе с стратигом Самоса, разбил их, 12 кораблей пленил, остальные рассеял ¹).

19) Самос. В прежнее время в состав этой фемы входили остров Самос и мало-азиатское побережье, с городами: Адрамитием, Смирной и Ефесом, из которых Смирна была резиденцией стратига²). В наш период побережье от Адрамития на севере до Милета на юге принадлежало к фракисийской феме ³), так что фема Самос едва ли не ограничивалась островом этого имени и, может быть, некоторыми другими островами. При Константине VIII стратигом Самоса, помогавшим Беривою разбить флот агарян, был Георгий Феодорокан.

20) Фракисий, фема названная так по имени фракийских славян, переселенных из Европы в Азию. Кроме прибрежных городов: Адрамития, Смирны, Ефеса, Милета, к этой феме относились, между прочим, Филадельфия и Иераполь. В Филадельфия имел свою резиденцию практор фемы, каковым был одно время Пселл ⁴). Известно об отце Романа Диогена, Константине Диогене, что он при императоре Романе Аргире был переведен в наказание из Фессалоники, где занимал место дуки, во фракисийскую фему стратигом, недолго однако ж оставался на новом месте ⁵). При преемнике Романа Аргира, Михаиле Пафлагоне, отряд еракнсийцев сражался с Докианом против норманнов ⁶). В половине XI в. должность фракисийского претора исправлял проедр Ксир ⁷).

21) Кивирреот, к югу от Фракисия, фема получившая название, по объяснению Константина Багрянородного, от незначительного городка Кивирры ⁸), каковое объяснение может быть принято с тою лишь поправкой, что Cyhirra magna был город довольно значительный⁹). Кроме Кивирры, в этой феме были города: Атталия, Сид, Миры ливийские, Малая Антиохия и др., в состав ее входил также остров Годос. Под ведением кивирреотского стратига находился флот для защиты малоазиатского побережья и островов от сарацин Египта и Сицилии и для морских экспедиций. При Михаиле Пафлагоне стратигом был Константин Хаге; когда сделали нападение сарацины из Африки и Сицилии, он одержал над ними победу, многих истребил, и взяв в плен до 500

¹) Cedr., II, 484 (Zon., ІV, 127). ²) Const. Porphyr., III, 41. ³) Cedr., II, 513.

⁴) Psell., V, 459—460. ⁵) См. выше, стр. 21. ⁶) Cedr., II, 546.

⁷) Psell., V, 279, 283. Имя Ксира неизвестно,—может быть, то был Константин, упоминаемый на печати, Revue archéol., 1877, XXXIV, 48, а может быть, проедр и протомиетик Иоанн Ксир, разбиравший в 1057 г. спорное дело между монастырями св. Пантелеймона и св. Никона, Акты русского на св. Афоне монастыря, 30. ⁸) Const. Porph, III, 38. ⁹) Taciti, Annal., 10, 13.

— 207

человек, препроводил к императору, в Византию ¹). Преемником Хаге был Константин Каваллурий, упоминающийся в рассказе о нашествии россов в 1044 г. ²). Впоследствии должность кивирреотского стратига занимал некто прежде бывший протонотарием дрома; о нем знаем по надписанию писем Пселла ³).

22) Кипр, с главным городом Константией. О стратиге этой фемы, Феофиле Эротике, занимавшем должность при Калафате и в начале царствования Мономаха, известно по его столкновению с практором фемы, Феофилактом ⁴).

Между кивирреотской и антиохийской фемами лежали Селевкия и Киликия, две гористые области. Первая из них до императора Романа Леканина составляла клисуру, имевшую своим назначением отражать нападения сарацин из Тарса; Роман обратил клисуру в фему ⁵). Что касается Киликии, то нет указаний, чтобы она когда-нибудь была фемой. Это была клисура, крайний обсервационный пункт для наблюдения за сарацинами: как скоро в Тарсе замечалось подозрительное движение, на вершине киликийского Тавра зажигался сторожевой сигнальный огонь, немедленно такие же сигнальные огни зажигались на других пунктах, по направлению к Византии, и чрез каких-нибудь два часа в столице греческой империи уже знали, что в Тарсе затевается недоброе ⁶). К началу нашего периода Тарс не принадлежал сарацинам, равно как и многие другие города, которыми сарацины некогда владели и потом потеряли. Тем не менее Киликия продолжала оставаться клисурой, имея средоточием своим Подант. Селевкия тоже едва ли не была опять низведена на степень клисуры, по крайней мере, о ней, как о феме, и об ее стратиге нет нигде упоминания. В селевкийских горах обитали армяне, которые в случае надобности охраняли проходы чрез горные ущелья ⁷).

Кроме пограничных и побережных фем, в Азии были еще фемы внутренние.

23) Анатолик, к югу граничивший с Киликией, Селевкией и Кивирреотом, к западу с Фракисием, к северу с Опсикием, Оптиматами и Букелларием. Эта фема соответствовала древней Фригии ⁸). Стратигами Анатолика были Ликанф при Стратиоке ⁹) и Никифор Вотаниат при Парапинаке ¹⁰).

¹) Cedr., II, 513, 514 (Zon., IV, 139). ²) Cedr., II, 554. ³) Psell., V, 351, ср. 297. ⁴) См. выше, стр. 190. ⁵) Const. Porphyr., III, 35—36. ⁶) Theoph. Contin., 197.

⁷) В этом смысле дан был им приказ Романом Диогеном во время нападения турок. Attal., 137. ⁸) Attal., 103. Zon., IV, 206. ⁹) Cedr., II, 621—622, 627. ¹⁰) Attal., 213. К неизвестному по имени стратигу фемы писал письмо Пселл, V, 273.

208 —

24) Каппадокия, прилегавшая к восточным границам фемы Анатолика ¹), на севере граничившая с Букелларием, на юге с Киликией. При Михаиле Стратиотике стратигом Каппадокии был Вриенний ²).

25) Харсианская фема (названная так по имени полководца Харсия, около времени Юстиниана, отличившегося в борьбе с персами) ³) прилегала к северо-восточным границам Каппадокия, на западе граничила с Букелларием, на севере с Пафлагонией и Армениаком. О харсианской феме несколько раз упоминается у историков по тем или другим случаям ⁴), есть и письма к харсианским стратигам ⁵), но ни один стратиг по имени не назван, известны только имена двух турмархов, предводителей харсианских отрядов при Стратиотике ⁶).

26) Ликанд, к югу от Харсия, подобно этой последней феме, прилегал к восточным границам Каппадокии, соприкасался также с «Поевфратскими городами“ (на востоке) и с Киликией (на юге). Фема Ликанд упоминается в рассказе о походах Романа Диогена ⁷).

На восток от харсианской фемы лежала Малая Армения, обозначаемая также именем Каппадокии. Во времена Константина Багрянородного здесь была византийская фема Севастия, названная так по имени главного города⁸). В наш период фемы Севастии не существует, территория, с городами в ней находившимися, отдается по частям великоармянским владетельным домам, в обмен на их наследственные владения, уступаемые Византии. Здесь Сеннахариб, в 1021 г., получил за у стушенный Византии Васпуракан, кроме титула патриция и звания стратига каппадокийского, города: Севастии, Лариссу, Абару и др. ⁹), здесь Какиг II получил от Мономаха, в вознаграждение за уступку Ания в 1044—1045 г., Галонбегад и Визу, а Какиг, князь Карса, Дзаментау от Константина Дуки, в 1067 г. Новые владения бывшего царя анийского находились на юг от владений Сфинахариба, ближе к харсианской феме, к востоку от Кесарии, столицы Харсия, а владения бывшего князя Карса лежали ближе к „Поев-

¹) Attal., 184—5 (Scyl, 709). Мост Зомп через реку Сангарь соединял фемы Анатолик и Каппадокию.

²) Cedr., II, 616. Есть письма к неизвестным по имени стратигам Каппадокии, Psell., V, 354, 412. ³) Const. Porphyr., III, 20. ⁴) Attal., 146. Cedr., II, 531, 627. ⁵) Psell., V, 308, 370. ⁶) Феофилакт Маниак и Пниемий Ивир. Cedr., II, 627.

⁷) Attal., 105, ср. 97. ⁸) Const. Porphyr., III, 32.

⁹) Cedr., II, 464. Е каком смысле он был стратигом каппадокийским— трудно сказать, может, быть в то время каппадокийская и харсианская фемы были объединены, а может быть, он был стратигом которой-нибудь из прилегавших к его новым владениям фем, харсианской или Армениака, но назван каппадокийским в смысле древней терминологии, потому что три фемы: Армениак, Каппадокия и Харсий были только подразделениями древней Каппадокии, ср. Const. Porphyr., III, 20.

— 209

фратским городам“ и Мелитине. Все эти владетели должны были признавать известную степень зависимости от Византии и поставлять вспомогательное войско. Отношения их к Византии были натянуты. Младшие сыновья Сеннахариба († 1027), Адом и Абусал, наследовавшие старшему брату, Давиду († 1037), едва не пострадали при Михаиле Пафлагоне, были тревожимы при Константине Дуке по вопросу о соединении греко-восточной церкви с армянскою и не пользовались благосклонностью Романа Диогена ¹). Какиг, владетель Галонбегада и Визу, славившийся ученостью, был главным противником унионных стремлений Византии, играл первую роль в богословском диспуте при Константине Дуке и в высшей степени был ожесточен против греков ²), за что и греки платили ему тою же монетою; он погиб от руки греков, почти одновременно с князьями Севастии, около 1079 г. ³). Какиг, бывший карсский, немногим его пережил.

27) К северо-востоку от Севастии лежала последняя визант. фема в Азии, Колония. Кроме Севастии, она прилегала к фемам: Армениаку (на западе), Халдии (на севере), Феодосиополю (на востоке), Месопотамии (на юго-востоке). Эта фема, получившая название от сильной крепости, Колонии ⁴), упоминается в рассказе о походах Романа Диогена⁵).

Не только пограничные азиатския фемы, но и внутренние, и побережные страдали от турецких набегов, не только в первых, но и в последних турки делали приобретения. Сначала, с Константина Мономаха, подверглись нападениям фемы прилегавшие к границам. Затем турки простерли свои опустошения далее. От времени Исаака Комнина до Парапинака из внутренних фем пострадали: Колония⁶), Харсий⁷), Армениак, Каппадокия, Анатолик ⁸), Фракиеий ⁹)и др. Особенно же большие успехи сделали турки в царствование Парапинака и Вотаниата. Опираясь на мирный договор, заключенный Алн-Арсланом с Романом Диогеном, который византийское правительство не хотело признавать, они вступали в византийские фемы не для грабежа только, но с целью обладания и поселения ¹⁰). Героем турок является Солиман-ибн-Кутулмиш, племянник Али-Арслана, которому последний пред смертью отдал в управление Малую Азию, с тем чтобы

¹) Matth. d’Ed., 44, 52, 67—68, 133—151, 166—167. ²) Matth. d’Ed., 152—154.

³) Matth. d’Ed., 183—184. Sam. An., 75. Kirak. de Kantz., 53—54.

⁴) Const. Porphyr., III, 31. ⁵) Attal., 149; cp. 78,105, 136, 168. ⁶) Arisd., 120.

⁷) Attal., 94 (Scyl., 661). ⁸) Attal., 136 (Scyl., 683—684. Zon., IV, 210).

⁹) Attal., 140—141 (Scyl., 686. Zon., IV, 211).

¹⁰) Scyl., 708: τοῖςῬωμαϊκοῖςἐπιστρατεύουσιθέμασι, καὶταύτακατελυμήναντο, οὐσποράδεςἐπιφοιτῶντεςὡςτὸπριν, καὶφυγάδεςαὐτόχρημα, μάλλονδὲὡςδεσπόταιτῶνπροστυχόντωνκατακυριεύοντες(Zon., IV, 220).

—210

он признавал над собою верховенство Малекшаха, сына Алп-Арслана, Правительство Парапинака, после неудачной попытки борьбы с турками, предпочло пользоваться их услугами для борьбы с внутренними врагами—Урселем, кесарем Иоанном Дукой и Никифором Вотаниатом ¹). Туркам, без сомнения, сделаны при этом известные уступки, результатом которых было, что турки рассыпались по всем азиатским фемам ²) и стали оседать даже около Халкидона, Хрисополя и Никеи, в Оптиматах и Опсикие; здесь, в близком соседстве с Византией, за греками оставались только города, все же остальное, места неукрепленные и деревни были в руках турок ³). Положение вещей было до того плачевно, что византийское войско отчаялось в надежде возместить потери в Азии, и если правительство желало отправить солдат против турок, то они открыто бунтовали и не соглашались идти на верную смерть ⁴). В таком положении было дело при вступлении на престол Вотаниата, при котором не последовало ни малейшего улучшения. Вотаниат пользовался услугами турок сначала, как претендент, в борьбе с законным правительством, а потом, как император, в борьбе с претендентом Вриеннием ⁵). При этом заключены были выгодные для турок условия ⁶), которыми они не замедлили воспользоваться; по словам Анны Комнины, турки раздвинулись всюду и держали в осаде почти все области между Эвксинским понтом и Геллеспонтом, Эгейским и Сирийским морями, Кизик, в феме Опсикие, был ими захвачен ⁷), та же участь постигла другие города. Нф нужно упускать из виду, что и Мелиссин, претендент, выступивший в Азии против Вотаниата, был сподручным орудием в руках турок; турки были его союзниками и делали захваты под предлогом утверждения власти Мелиссина ⁸). Все это может дать понятие о степени расстройства византийской власти в азиатских фемах в момент вступления на престол Алексея Комнина. Если провести линию от Киликии до Геллеспонта, то получится две полосы, из которых в южной еще удерживалась власть Византии, в северной же полосе, за исключением прибрежьев Черного моря, на расстоянии не менее 30 дней в длину и

¹) Attal., 183—186, 189—192, 199—200, 240 — 241 (Scyl., 708 — 711, 713. Zon., IV, 221. Glyc., 614). Scyl., 724. Bryenn., 57—72, 81, 118.

²) Attal., 198: πρὸςπάντατὰΤωμαῖκαἐτύγχανονθέματα.

³) Attal., 200, 267—269 (cp. Scyl., 733. Georg., 892). Венецианский истопник говорит точнее, что при преемнике Романа Диогена турки заняли всю страну от Киликии до рукава св. Георгия, т. е. до Геллеспонта, в длину (разумеется расстояние от востока к западу) на 30 дней пути, в ширину (от юга к северу) на 10—15 дней. Dandolo, 247. Guil. Tyr., 235—236. ⁴) Attat., 306—309 (Scyl., 742).

⁵) Attal., 240, 263 266, 276 — 277 (Scyl., 735). Scyl., 732 — 733 (Zon., IV, 226—7). Bryenn., 119, 130, 133, 137. ⁶) Scyl., 733: ἐπὶ συνθήκαις ῥηταῖς μεθ’ ἑαυτοῦ συνεπήγετο (Zon., IV, 227). ⁷) Anna, I, 25, 90. ⁸) Bryenn., 158.

— 211 —

10—15 в ширину, основались турки, утвердившиеся также по берегу Пропонтиды и Босфора ¹). Здесь Солиман основал иконийское султанство, с главным городом Никеей, которое после приобретения Солиманом Антиохии (1084) простиралось до Сирии, захватывая в промежутке бывшие византийские фемы и вассальные земли, за исключением лишь возвышенностей Киликии, где основалось два армянских государства: одному из них положил в 1080 г. начало Рулен, родственник убитого греками Какига II, князя Галонбегада и Визу (резиденцией его была отнятая у греков крепость Вагу, где жили его потомки-рупениды); другому—Авшин, родоначальник гетумидов (от Гетума I в XIII в.), который при Парапинаке отнял у турок Лампрон и в нем утвердился ²). Икояийским султанам, владения которых раскинулись таким образом от Сирии до Пропонтиды, недоставало только флота, чтобы подчинить своей власти острова; в царствование Алексея Комнина устранено и это препятствие ³).

Перечень европейских фем начнем с наиболее отдаленных.

28) Италия, называемая еще у византийских писателей Лангобардией, а у западных Апулией или Бареж, по имени главного города—резиденции стратига. В прежнее время у Византии было две фемы—Сицилия, в состав которой, кроме острова этого имени, входила еще Калабрия, и Лангобардия. Но с тех пор как остров Сицилия был отторгнут сарацинами, Калабрия, оставшаяся во власти Византии, была причислена к феме Лангобардии и в Италии оказалась одна фема ⁴). Италия была фема—катепанат, впоследствии дукат. Для византийского правительства она представляла такие сложные задачи, каких не создавала ни одна другая фема. Здесь завязан был узел, соединявший восток с западом, поддерживавший между ними постоянное культурное общение, вместе с тем здесь был пункт столкновения и борьбы разнообразных политических интересов. На Италию обращали взоры сарацины из Африки и Сицилии, от притязаний на нее не отказывались и германские императоры. Кроме того, Византия должна была еще считаться с национальными стремлениями туземного населения итальянской фемы,

¹) Такой вывод находится в соответствии с вышеприведенным, стр. 210, прим. 3, свид. Дандоло и Вильгельма тирского и с тем обстоятельством, что в хрисовулле, данном Алексеем Комнином венецианам в начале царствования (Zach., III, 436), перечень азиатских городов, в гаванях которых венециане освобождены от пошлин, начинается с Лаодикия (на южной оконечности антиохийской фемы) и оканчивается Фокеей (в фракисийской феме); из прибрежных городов Азии к северу от Фокеи ни один не назван. ²) Matth. d’Ed., V—VI.

³) Zon., IV, 239 (Glyc., 620b Cp. Guil. Tyr., 236. ⁴) Const. Porphyr., III, 58—62.

— 212 —

которое не расставалось с мечтою о независимости, находя отголосок· и поддержку своим стремлениям при дворе пап и германских императоров. Наконец с XI в. выступила в Италии против Византии новая и самая опасная для нее сила в лице норманнских авантюристов, которые сначала небольшими отрядами, а потом массами стали появляться в Италии, с целью наживы, и делать территориальные приобретения на чужой счет, главным образом на счет Византии ¹). Ко времени вступления на престол Константина VIII влияние Византии в Италии, потрясенное восстанием Мела, действовавшего при помощи норманнов, было восстановлено трудами катепана Василия Воиоанна ²). При Константине VIII Воиоанн продолжал оставаться катепаном Италии до вступления на престол Романа Аргира, который назначил на его место сначала какого-то Христофора, а потом Льва Опа. Последний занимал должность и в первое время царствования Михаила Пафлагона ³). По приказанию своего правительства он ходил с войском в Сицилию на помощь просившему содействия у Византии Абулафару Мохамеду против его брата (Абухапа), искавшего содействия у тунисского (Кайрован) султана Моезза-ибн-Бадиса. Лев Оп не безуспешно действовал в Сицилии, однако ж поняв, что борьба с тунисским султаном не обещает быть легкою, возвратился в Италию, а византийское правительство, не доверяя его способностям, назначило в конце 1037 или в начале 1038 г. катепаном в Италию Георгия Маниака, которому даны сухопутное войско, флот и наказ покорить Сицилию ⁴). Маниак прибыл сначала в Италию, оттуда, подкрепив свои силы, переправился в Сицилию, овладел Мессиной, Сиракузами, и одиннадцатью другими городами, нанес два поражения африканскому войску, но за оскорбление царского зятя, Стефана Калафата, командовавшего флотом, был отставлен от должности ⁵). Для управления фемой назначен на его место протоспафарь Михаил Докиан, который получил звание дуки ⁶). Фема таким образом превращена в 1040 г.

¹) Этот вопрос с достаточною полнотой рассмотрен у Амари, Деблазииса, Гивебрехта, Бреслау (Jahbücher des deutschen Reiches unter Heinrich II, В. III) и Деларка (Les Normands en Italie, Paris, 1883), особенно y последнего, который впрочем не чужд недостатков (указаны в Ж. M. Н. Пр., 1883, декабрь, 363—369).

²) Ann. Bar., 53. Amat., 19, 21. Leo Ost., 653— 655, 661, 665. Lup., 57. Guil. Apul., 243. Anon. Cas., 55—56. Koni. Sal., 166. Chr. Amalf., 211—212.

³) Lup., 57. Anon. Bar., 321—322. Cedr., II, 503.

⁴) Cedr., II, 514. (Zon., IV, 140). Cedr., II, 516—517.

⁵) Cedr., II, 520, 522 —525 (Zon., IV, 140 — 142. Ehpr., 132). Lup., 58. Anon. JBar., 323. Amat., 38—39 (Leo, 675). Malat., 551 (Anon. Vat., 747—749).

⁶) Attal., 9. Cedr., II, 545. Amat., 41. Показанию Амата, что Маниак был

— 213 —

из катенаната в дукат, во внимание к факту новых приобретений в Сицилии и к осложнившимся военным задачам относительно сарацин Сицилии и Кайрована. Намерения образовать из сицилийских завоеваний особую фему у византийского правительства пока не обнаруживается. Да и непрочны были эти завоевания: быстро приобретенные, они с не меньшею быстротой были потеряны, греки удержались на время только в Мессине, благодаря Катакалону Кекавмену. Под управлением Докиана начался упадок византийской власти в Италии. Михаил Докиан ¹) нанес оскорбление норманнам, в лице их ходатая, Ардуина, норманны с Ардуином оставили в Сицилии греков, которым до тех лор помогали, и переправившись в Италию, приготовились к мести. Ардуин, знавший недоброжелательное настроение местного населения к византийским порядкам, подготовил общественное мнение к ожидаемому перевороту, и когда норманны, предводительствуемые сыновьями Танкреда отвильского, появились на границах Апулии, на них стали смотреть, как на освободителей от греческих притеснений. Город Мельфы первый им сдался, за ним последовали другие (Асколи, Венуза, Лавелло). Михаил Докиан выступил против норманнов с полною уверенностью в легкой над ними победе, но потерпел в марте и мае 1041 г. два жестоких поражения, а третий раз померяться силами ему не удалось, потому что византийское правительство прислало ему отставку. На смену ему явился для управления Италией Воиоанн Младший, сын того Василия Воиоанна, который отличался в царствование Болгаробойцы и Константина VIII. Он тоже прибыл в звании дуки, подобно своему предшественнику ²). Но и Воиоанн, несмотря на личную храбрость, не был счастливее Докиана: в сентябре 1041 г. он был разбит при Монтепилозо и попался в плен, из которого был освобожден только за большой выкуп, норманны беспрепятственно стали занимать Апулию и ко времени вступления на

катепаном и потом его место занял Докиан, мы отдаем предпочтение пред Луном, 57—58, по словам которого за Опом следовал Никифор Докиан, а за Никифором Михаил Докиан. Никифор Докиан мог исправлять должность Maииака в Италии, пока тот находился в Сицилии, с нем вполне совпадает хронология событий: отставка Опа последовала не позже половины 1038 г., тогда же его место занял Маниак; между тем Никифор Докиан прибыл в Бар в феврале 1039 г., очевидно, когда Маниак отплыл в Сицилию. Смерть Никифора Докиана последовала в Асколи, 9 января 1040 г. Предполагают, что Никифор был отцом Михаила Докиана.

¹) Некоторые западные историки, Amat., 41 (Leo, 675), Malat., 551 (Anon. Vat., 747—9), приписывают оскорбление Ардуина Маниаку, ставя этот факт в связь с первой его победой над египетскими войсками. Но более правдоподобно показание историков греческих, Attal., 9. Cedr., II, 545 — 546, и одного западного Guil. Ар., 245—6, относящих действие к Михаилу Докиану. ²) Malat., 552.

— 214 —

престол Михаила Калафата в руках греков оставались в Апулии лишь четыре больших города: Бриндизи, Отранто, Тарент и Бар ¹). Михаил Калафат сначала отправил в Италию Синадина, который не имел большего успеха и был отозван ²). Дела греков еще ухудшились, потому что и Бар перешел на сторону норманнов,—вследствие того, что последние избрали Аргира, во власти которого находился тогда Бар, своим вождем, в феврале 1042 г. ³). В Константинополе опять вспомнили о Маниаке. Калафат освободил его из-под стражи, дал чин магистра и отправил дукой в Италию. Маниак прибыл в апреле 1042 г. в Тарент (так как Бар, резиденция дуки, был в руках врагов), и уклоняясь от решительной битвы с норманнами и Аргиром, стал заботиться о возвращении под власть греков городов, сдавшихся норманнам. Успехи Маниака были довольно значительны: многие города (Трани, Джиовенаццо, Монополи, Матера) волей-неволей должны были возвратиться под власть греков. Между тем при дворе Мономаха получили значение· личные враги Маниака и в августе решен был вопрос об его отозвании. На это Маниак ответил тем, что провозгласил себя императором, с сентября 1042 г. окончилась деятельность его, как италийского дуки, началась деятельность, как претендента ⁴). Византийское правительства поспешило привлечь на свою сторону Аргира дарованием ему амнистии за враждебные действия против Византии, чином патриция и признанием за ним того властного положения, какое он успел приобрести себе в родном городе, Баре; между тем на смену Маниака, в качестве дуки италийского, отправлен был протоспафарь Пард ⁵). Маниак без труда, разделался с этим новым правителем Италии, человеком неспособным,—захватил его и умертвил ⁶). Маниаку оставалось тогда бороться

¹) Cedr., II, 545 — 547. Ann. Bar., 54 — 55. Lup., 58. Anon. Bar., 325. Amat., 42—45, 47—53 (Leo, 675—676. Guil. Apul., 246—249). Malat., 552 (Anon. Vat., 750). Korn. Sal., 168. Ann. Ben., 178. Dandolo, 241. Ann. Amalf., 212.

²) Guil. Apul., 250. ³) Amat., 53 (Leo, 676. Guil. Apul., 250).

⁴) Psell., IV, 138. Attal., 11. Cedr., II, 541, 547 (Zon., IV, 160. Скилиций-Кедрин неправильно приписывает отправление Маниака в Италию Зое, вместо Калафата). Ann. Bar., 55 — 56. Anon. Bar., 325 — 6. Lup., 58. Chr. brev., 278. Guil. Apul., 250—253.

⁵) Примирение с Аргиром произошло не позже первой половины сентября, после, того как послы Мономаха, Феодорит Мономах и Василиск, принесли ему грамоту, mandatera parcentia et patricato—Anon. Bar., 326, susceptis imperialibus litteris· foederatis et patriciatus an cattepanatus vel vestati honoribus — Ann. Bar., 56. Применение к Аргиру названия катепана имеет здесь специальное значение признания за ним его власти в Баре,—оно не указывает на возведение Аргира в дуки Италии; дукой Аргир сделан был впоследствии, а до того времени дуками были другие лица. Вместе с этим падает догадка Гфрӧрера о существовании в Италии с 1042 г. нескольких катепанов. ⁶) Cedr., II, 548. Ann. Bar., 56. Anon. Bar., 326— 327. Lup., 58. Guil. Ap., 251. См. выше, стр. 58—59.

215 —

в Италии лишь с Аргиром, как приверженцем Мономаха. Борьба имела нерешительный характер до тех пор, пока не прибыл в Италию, в феврале 1043 г., новый дука, магистр Василий Феодорокан, некогда подвизавшийся с Маниаком в Сицилии и теперь отправленный сражаться против него. Маниак оставил тогда Отранто, который он попеременно с Тарентом имел местом своего пребывания, и переправился в Диррахий (в смысле фемы, а не города), для того чтобы помериться силами с царствовавшим в Византии императором¹). Положение дуки Феодорокана было весьма затруднительно: за греками оставались только Калабрия и в Апулии те города, которые удержаны или приобретены были Маниаком и Аргиром. Остальную часть Апулии разделили между собою вожди норманнов ²). Чем ознаменовал Феодорокан свое управление, мы не знаем, но известно, что он недолго оставался на должности, в 1044 г. видим его уже в Византии отличающимся в битве с россами ³). Управлять Италией после Феодорокана стал Евстафий Палатин ⁴), и управлять несчастливо: в 1044 г. норманны проникли в Калабрию и основали здесь, как базис дальнейших действий, крепость Стридулу; в 1046 г. Евстафий сразился с норманнами около Тарента, но сражение было неудачное, многие из греков пали. Византийское правительство объяснило неудачи Евстафия его неспособностью и с 1046—1047 года мы встречаем другого катепана, Иоанна-Рафаила, появляющегося и не без успеха действующего с отрядом варягов ⁵). Между тем византийская политика и дипломатия изыскивали средства, чтобы спасти итальянские владения. Выработан был план действий, исполнителем его избран Аргир; в марте 1051 г. он прибыл в Италию с деньгами и соответствующими полномочиями, в чине магистра и в звании дуки Апулии, Калабрии и Сицилии, как писалось в официальных бумагах ⁶), или просто дуки Италии, как обыкно-

¹) Lup., 58. Anon Bar., 327. Guil. Apul., 253. ²) Amat., 54—56 (Leo, 676).

³) Cedr., II,552—553 (Zon., IV, 168).

⁴) Упоминается он в первый раз в связи с отправлением Аргира в Константинополь, и конце 1045 или начале 1046 г., Anon. Bar., 327: et venit Chagea et catapanus Palatino in Bari. Et Argiro ibit cum Chagea Conatantinopolim cum suis, et ipse catapanus remansit Bari. Lup., 58: perrexit Argiro patricius Constantinopolim; et Palatinus Catbepanus, qui et Eustasius, revocavit omnes exiliatos in Barum. Но это не значит, чтобы он тогда только вступил в управление Италией; и Хагѐ впервые здесь упоминается, а между тем его не было на востоке (ни в Византии, ни в феме Кивирреоте) уже летом 1044 г. и кивирр. стратигом был Константин Каваллурий, см. выше, стр. 207. Показание барийских источников мы понимаем так, что Евстафий сменил Феодорокана и, до конца 1045 г., имел, подобно Феодорокану, резиденцию в Отранто или Таренте, с конца же 1045 г. переехал на жительство в Бар, Аргир же отправился в Константинополь.

⁵) Lup., 58. Anon. Bar., 328. Chron. brev., 278. ⁶) Prologo, 51: Ἀργυρὸςπρονοίᾳθεοῦμάγιστρος, βέστηςκαὶδοῦξἸταλίας, Καλαβρίας, ΣικελίαςκαὶΠαφλαγονίαςὁΜελητός (1054).

216 —

венно говорилось и писалось ¹). Войдя в Бар и очистив его от партии сочувствовавшей норманнам ²), Аргир стал предлагать самим норманнам идти в Грецию против турок. Когда норманны предложения не приняли ³), оставалось взяться за оружие—тайное и явное. В применении первого дука был счастливее ⁴), чем в применении второго, в результате же предприятия его против норманнов были неудачны, в том числе и его старания ⁵) возбудить папу против норманнов, старания облегченные отношениями папы и норманнов к Беневенту и окончившиеся плачевным образом для Льва IX. Аргир занимал место италийского дуки до 1058 г., когда был отставлен от должности Исааком Комнином ⁶). Для управления Италией назначен после него патриций Фримвос, при котором приобретения норманнов на счет греков стали быстро возрастать: в 1060 г. взяты были: Реджио, Сквиллаче, Троя (в Апулии); в 1061 г. Роберт Гискард окончил завоевание Калабрии и положение свое в Апулии считал настолько прочным, что мог перенести оружие в Сицилию ⁷). Фримвос оказался несостоятельным и удалился в Византию. После Фримвоса стал управлять Италией (имея резиденцией Бар) Марули с 1061 г., за ним Сириано с 1062 г., а в 1064 г. назначен был дукой Италии Абухарес, занимавший должность до 1068 г., когда он умер в Варе. Завоевания в остававшейся еще за греками части Апулии при них продолжались, города (Ачеренца, Ории, Бриндизи, Тарент, Матера, Отранто, Монтепилозо) один за другим переходили в руки норманнов ⁸). Власть визант. императора в 1068 г. находилась в Италии в таком упадке, что новый дука Италии, Перин, назначенный на место умершего Абухареса, не счел нужным или возможным явиться к месту своей службы; доехав до Диррахия, он не решился следовать далее и был наименован дукой Диррахия; защищать интересы Византии в Италии предоставлено было начальникам гарнизонов (между которыми особенно отличился Ни-

¹) Migne, CXX, 780. ²) Lup., 59. Anon., Bar., 329. ³) Guil. Apul., 254.

⁴) О заговоре против норманнов и умерщвлении Дрогона в замке Монтольо, Malat., 553 (Anon. Vat., 752). ⁵) Guil. Apul., 255. Ann. Benev., 179—180.

⁶) Anon. Bar., 330—331. Lup., 59. Chron. brev., 278. Amat., 99—101. Leo, 694, 419 (ed. Murat.). Вильгельм апул., 259, ошибочно говорит, что Аргир лишен должности и отправлен в ссылку Мономахом. Умер он не d ссылке, а в своем родном городе Баре, в 1068 г., Anon. Bar., 333. ⁷) Amat., III, 146—147 (Leo, 426). Malat., 558 (Anon. Vat., 755). Rom. Sal., 170. Chr. Amalf., 217. Из слов Скилиция, 722, можно заключить, что Фримвос имел резиденцию в Реджио. После взятия Реджио он, вероятно, основался в Сквиллаче и ушел оттуда вместе с греческим гарнизоном, удалившимся, по словам Малатерры, после взятия города в Константинополь.

⁸) Scyl., 722. Anon. Bar., 332 Lup., 59. Chron. hr., 278. Kom. Sal., 170—171. Malat., 571—2 (Anon. Vatic., 763).

— 217 —

кифор Карантин, начальствовавший в Бриндизи) ¹). Наконец в 1068 г. Роберт Гискард осадил Вар и, несмотря на мужественную защиту города (Стефаном Патераном), взял его в 1071 г. после трехлетней осады ²). Итальянская фема перестала существовать.

29) За Истрией, находившейся во владении венециан, лежала по берегу Адриатического моря фема Далматия. В состав ее входили некоторые города (Сплет, Задр) и острова, не занятые ни аваро-славянами (в конце VI в.), ни сменившими их (в VII в.) хорватами и сербами. Здесь сохранилось прежнее население, которое у историков ³) называется ῥωμᾶνοι (в отличие от греков—ρωμαίοι), сохранилось и византийское управление ⁴). Впрочем Византия должна была здесь применяться к местным особенностям населения, назначая (или правильнее, утверждая) властей из туземных жителей, и допустить долю влияния хорватов, выражавшуюся в обязательстве городов платить дань славянским властителям. В 998 г. Василий II Болгаробойца уступил Далматию венецианам и Петр II Орсеоло, дож венецианский, присоединил к своему титулу титул далматинского ⁵). Однако ж, ближайшее подчинение Венеции не исключало верховной зависимости от Византии. Венецианское владычество недолго продолжалось. Хорватский король Кресимир отнял Далматию у Венеции ⁶) и его наместники заняли в Задре такое же положение, какое занимали правители посылавшиеся из Венеции, — верховная власть Византии признавалась по-прежнему, и даже была усилена, по крайней мере, судя по титулам приоров Задра. В какое время это произошло—с точностью неизвестно, во всяком случае не раньше 1018 г. ⁷) и не позже царствования Романа Аргира, при котором топарх Задра, Добронья, приезжал в Византию ⁸). В 1033 г. существовал правитель фемы, имевший резиденцию в Задре, по имени Григорий, приор города ⁹); к нему прилагается старо-римский титул проконсула¹⁰). В 1036 г., сообразно с

¹) Scyl., 722—723. Amat., 144—6. Anon. Bar., 332 (о Периве поставлено не на месте). Lup., 60. Rom. Sal., 171.

²) Amat., 159—164 (Leo, 426). Guil. Apul., 264—265, 268-269. Malat., 571—573 (An. Vat., 764). Lup., 60. Anon. Bar., 333—4. Rom. Sal., 171. Ann. Benev., 181.

³) Const. Porph., III, 125, 128. Eginhardi, ed. Pertz, I, 203. ⁴) Pertz, I, 208. Const. Porph., III, 146-147. ⁵) Dandolo, 227, 230.

⁶) Rački, Borba Južnich Slovena, 1875, u Zagrebu. Cp. Смирнова, Очеркисториихорватскогогосударствадоподчиненияегоугорьскойкороне, Казань, 1880. Городские общины Далмации в X—XI вв. Ж. M. Н. Пр., 1881, апрель.

⁷) От этого года сохранился список даней, платившихся Венеции далмат. городами. Marin, Storia dei Veneziani, II, 273. ⁸) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. M. Н. Пр., 1881, июль, 159. ⁹) По мнению проф. Васильевского, там же, 163—166, это был тот же Добронья, славянин, родственник Кресимира.

¹⁰) Lucius, 131, Racki, Docum. hist. Croat, ant., № 32: regnante Romano augusto, Jaderae regente Cathedram pontificatus Andrea venerabili episcopo, priore urbis domino

218 —

тогдашней византийской терминологией, он ужо называется «стратигом всей Далматии“ и состоит в чине протоспафаря ¹). С течением времени Далматия была обращена из простых фем в катепанат и ее стратиг получил звание катепана. Указать год, когда это сделано, не можем, несомненно однако ж, что в 1067 г., при Константине Дуке, императорский протоспафарь, приор Задра Лев уже назывался «катепаном всей Далматии“ ²). Так как возведение фемы на степень катенаната указывает на усложнение ее военных задач, то и относительно Далматии можем сделать заключение, что она превращена в катепанат с появлением по соседству какого-нибудь нового врага, делавшего нападения. Из венецианских памятников легко видеть, что таким врагом были—угры ³) и что катепанат в Далматии обязан происхождением угорским вторжениям. Византийская власть в Далматии едва ли сделалась сильнее и прочнее оттого, что ее стратиг переименован в катепана; по-прежнему видим, что должность эту занимает городской приор, центральное византийское правительство при назначении на должность было ограничено, — назначаем был стратигом, а затем катепаном тот, кого граждане избирали своим приором. Кроме того, не забывали своих притязаний на Далматию Венеция ⁴) и Хорватия. Король хорватский Кресимир III (иначе Петр 1052—1073) носит в грамотах титул хорватского и далматинского ⁵); этот титул носит и его второй (после Славицы, с 1075) преемник Звонимир, иначе называемый Димитрием ⁶). Так как

Gregorio, et pioconsule. Титул проконсула усвояется представителю визант. администрации в Далматии и во время предшествующее 998 г., до поступления под власть Венеции,—напр. Farlati, Illyr. sacr., III, 113, Lucius, 130, Kukuljevič-Sakcinski, I, 94: ego Majus prior supradictae civitatis (Iaderae) atque proconsul Dalmatiarum (грамота от 986 г.). Под владычеством Венеции в городах приоры существуют (напр. Lucius, 127—128, Farlati, III, 117: Флорин в Сплете в 1000 г., Беллата в Арбе в 1018 г.), но проконсулами не называются.

¹) Lucius, 131, Kukuljevič-Sakcinski, I, 110, Racki, № 34, 35: romani imperii dignitatem gubernante serenissimo Michaele, Gregorio protospatario et stratico universae Dalmatiae... Michaele gloriosissimo imperatore, in finibus Dalmatiarum honorabile protospafario et stratico Gregorio viro illustrissimo procurante.

²) Lucius, 123, 135, Kukuljevič-Sakcinski. I, 128, Rački, № 53—54: anno 1067, regnante domino Constantino Duca magno imperatore, prioratum vero Jaderae retinente D. Leone imperiali protospatario, et totius Dalmatiae capitano. 125: anno 1069, dominus Leo imperialis protospatarius, ac totius Dalmatiae catpitanus. ³) Dandolo, 239, 244. Можно принять основную мысль Дандоло, хотя в частностях показания его ошибочны и потому отвергаются, Lucius, 132, Васильевский, Ж. M. Н. Пр., 1881, июль, 166, или же принимаются с разными исправлениями, Gfrörer, Byz. Gesch., I, 453, 490, Смирнов, Очерк истории хорв. гос. ⁴) Simonsfeld, Kurze Venetian. Annalen, Neues Archiv, Bd. I, 702. Rački, Docum. hist., 444. ⁵) Так он титулуется в грамотах от 1052, 1059, 1062, 1066, 1069, 1072. Farlati, Illyrie, sacr., V, 604. Lucius, 155—165. ⁶) Farlati, III, 146 sq. Lucius, 137—139, 158. Носил этот титул и один из преемников Звонимира, Стефан. Lucius, 140—141.

— 219 —

в грамотах, в которых Кресимир титулуется таким образом, встречается, наряду с подписями других сановников, подпись далматинского катепана, представителя императорской власти, то отсюда естественно заключить, что усвоение хорватскому королю титула „далматинский“ совершилось не против воли, но с согласия византийского правительства.

30) Южная часть Далматии, начиная от реки Цеттины, занятая сербами, составляла, если не всегда, то время от времени, особую, отдельную от Далматии византийскую фему, называемую или общим именем Сербии, или частнейшим—одного из княжеств диоклейекой тетрархии, Захолмия. Далматинский город Рагуза принадлежал к сербской феме. Положение византийской власти в этой феме представляется аналогичным с положением ее в феме Далматии: как в далматинской феме она должна была сделать уступку влиянию хорватских князей, так и в сербской значение ее было парализовано усилением в XI в. князей сербских. Аналогия усматривается еще в том, что византийское правительство относительно этой фемы должно было держаться той же политики назначения, или правильнее—утверждения местных жителей в должности стратигов, какой держалось в Далматии, с тем различием, что роль далматинских приоров здесь играли сербские баны. В первое время после завоевания Болгарии Василием II (1018) и тесно связанного с этим завоеванием утверждения власти византийских императоров над Сербией, стратигами Сербии назначаемы были люди пришлые, но так продолжалось не далее, как до начала царствования Константина Мономаха, при котором придерживаться прежнего порядка назначения сербских стратигов оказалось уже невозможным, вследствие возобновлявшихся усилий сербских князей к освобождению страны от византийской власти. Имена сербских стратигов при Константине VIII и Романе III неизвестны¹). По смерти Романа сербский князь Доброслав делал несколько попыток к освобождению страны от греков. К этому времени следует относить пребывание в Рагузе византийского стратига Катакалона клизоменийского, который был захвачен топархом диоклейским Воиславом ²). Когда Доброслав примирился с Византией ³), отдав в заложники старшего сына ⁴), для управления Сербией, в качестве император-

¹) По поводу морского нападения сарацин на берега Иллирика в 1032 г. (при Романе Аргире) упоминается о флоте рагузян, помогшем стратигу Навпакта, патрицию Никифору Карантину разбить сарацин, но кто им тогда предводительствовал—не сказано. Cedr., II, 499. ²) Советы и рассказы виз. бояр, Ж. Μ. Н. Пр. 1881, июнь, 370—371. ³) Cedr., II, 515.

⁴) По Пресв. диокл., 497, старший сын назывался Goyslauus, остальные четыре: Mihala, Sagauec, Radoslauus, Predimirus. Упоминаемый греческими историками Στέφανος Βοῖσθλάβος, очевидно, тоже, что Goyslauus.

220 —

ского уполномоченного, был прислан Феофил Эротик. Но в 1040 г. началось среди сербов новое движение, во главе которого стал бежавший из Византии старший сын Доброслава, Воислав. Императорский стратиг был изгнан из Сербии ¹). Движение продолжалось целые годы. Византийское правительство назначило на должность стратига Лютовида, владетеля холмской области или Захолмия, дав ему чин протоспафаря ²) и возложив на него обязанность смирить сербского князя. Дуке соседней фемы, Диррахия, приказано было помогать Лютовиду. Но сербы разбили в 1042 г. войско диррахийского дуки, после чего нанесли поражение и Лютовиду ³). В дальнейшее время о стратигах Сербии не упоминается; греки не оставляли притязаний на Сербию ⁴), но успеха не имели. При князе Михале, особенно же его сыне Бодине, авторитет Византии в сербской феме пал окончательно ⁵).

31) Диррахий (Драч), фема—дукат, названная по имени главного города, лежала по берегу Адриатики на юг от сербских владений, в северной части греческого Иллирика. Эта фема была образована Василием II из приморской части Новой Болгарии, после того как армянин Асот (из Тарона), зять царя Самуила, по соглашению с одним из местных династов, Хрисилием ⁶), изменил своему тестю и передал Диррахий, которым управлял, византийскому императору ⁷). Фема была операционным базисом Византии против сербов, северных соседей фемы, и болгар, соседей восточных. При Михаиле Пафлагоне в 1040 г. управление Диррахием находилось в руках Василия Синадина. Когда началось восстание в Болгарии он выступил с войском для усмирения восставших, но прежде чем дошло дело до схватки, был смещен по доносу его подстратига, Михаила Дермокаиты. Доносчик назначен на место Синадина, но дурным управлением возбудил против себя такое негодование, что должен был спасаться бегством ⁸).

¹) Феофил Эротик после того получил назначение на остров Кипр.

²) Presb. Diocl., 498: Luttouid principi regionis Chelmanae, ut... ipse esset princeps et ductor totius populi. Сохранилась грамота, Farlati, Illyr. sacr., VI, 44, в которой Лютовид пазывает себя протоспафарем и стратигом Захолмия.

³) В 1044 г. о Лютовиде уже не упоминается, другой бан Захолмия, Ратимир, фигурирует в грамоте, Farlati, VI, 44 sq., утверждающей право на церковь Babina Palla за бенедиктинцами лакромского (небольшой остров насупротив Рагузы) монастыря,—право впервые данное Лютовидом.

⁴) Mychala et Saganec timentes ne graeci terram invaderent, eo quod graeci praeparabant se venire (около 1051 г.). Presb. Diocl., 501. ⁵) Cedr., II, 526—527, 549—550, 607 (Zonar., IV, 158. Glyc., 594). Presb. Diocl., 497—504.

⁶) Presb. Diocl., 498—£99, смешивает его с позднейшим дукой Диррахия Михаилом (сыном Анастасия), которого называет Cursilius. ⁷) Cedr., II, 451. Cedr., II, 527.

— 221 —

В первое время после вступления на престол Мономаха управлял Диррахием Михаил, сын логофета Анастасия, который в 1042 г. ходил, с войском против сербов, на обратном пути через клисуру потерял около 40 тысяч человек, и сам едва спасся бегством ¹). Около 1066 г. дукой Диррахия был, по-видимому, вестарх Михаил Маврикиу названный на свинцовой печати катепаном Диррахия ²). При Романе Диогене (1068 г.) дукой Диррахия сделан был Перин, первоначально назначенный в Италию, но не решившийся туда ехать вследствие того, что удержание византийской власти над Италией было делом положительно безнадежным ³). Состоя на должности в Диррахие, он должен был в тоже время иметь надзор за Италией ⁴). При Михаиле· Парапинаке дукой Диррахия был проедр Никифор Вриенний, нанесший поражение разбойничьей итальянской флотилии ⁵) и не без успеха действовавший против сербов ⁶). В 1077 г. Вриенний был смещен и вместо него Парапинак назначил протопроедра Никифора Василакия, который занимал должность до начала правления Вотаниата, пока не выступил неудачным соперником Вотаниату ⁷). Вотаниат назначил дукой Диррахия Георгия Мономахата, который во время восстания против Вотаниата Алексея Комнина остался верен законному императору и отказал Комнину в· деньгах, за что по вступлении Комнина на престол немедленно был заменен Георгием Палеологом, ревностным приверженцем Алексея; Мономахат искал убежища у Михалы сербского и его сына Бодина, откуда возвратился, получив от императора хрисовулл, обеспечивавший личную безопасность ⁸).

32) Никополь или Навпакт, к югу от Диррахия, на месте древнего Эпира. Фема называлась никопольскою (τῶν Νικοπολιτῶν) по имени города, бывшего в прежнее время резиденцией стратигов, а Навпактом по имени города, служившего местопребыванием стратигов в XI в.⁹).

¹) Cedr., ІI, 543—4. Советы и рассказы визант. бояр., Ж. М. Н. Пр., 1881, июнь 265. ²) Revue archéolog., 1877, XXXIV, 52. Сравн. Lup. Prot., sub a. 1066.

³) Scyl., 722.

⁴) Этим объясняется, почему, как гов. Аноним бар., 332, multi nobiles (из. Италии) perrexerunt Perino in Durrachio pro tollendum honores. О возложенном на него поручении действовать против норманнов Amat., 144—146; о наблюдение его за Гискардом Malat., 573. ⁵) Bryenn., 103. ⁶) Bryenn., 102—103.

⁷) Attal., 242, 246, 297 (Scyl., 727). ⁸) Anna, I, 76-80, 181.

⁹) Cedr., II, 529: τὸ θέμα τῶν Νικοπολιτῶν, πλὴν Ναυπάκτου. 482: ἐν τῇ Ναυπάκτῳ... Γεωργίου στρατηγοῦντος. В прежнее время город Навпакт принадлежал не к никопольской феме, но к Элладе. Const. Porph., III, 51. Перенесение резиденции стратига в Навпакт можно объяснить тем, что в этом городе не так чувствителен был славянский элемент, как в Никополе. О силе славянского элемента в Никополе, некогда составлявшем часть болгарского царства, можно судить по

222 —

При Константине VIII стратигом Навпакта был Георгий, которого за мрачные душевные качества называли еще Морогеоргием и который известен своими притеснениями, доведшими жителей до такой степени раздражения, что они умертвили его и имущество его расхитили ¹). При Романе III стратигом Навпакта ²) был Никифор Карантин, удачно отражавший нападения сарацин из Сицилии и Африки на берега Иллирика и острова ³). Из времени Михаила Пафлагона известен практор никопольской фемы Иоанн Куцомита, доведший жителей своими притеснениями до того, что они его растерзали на части ⁴).

33) Пелопоннес и Эллада, фема лежавшая по соседству с никопольской и составившаяся из прежних двух фем. Прежние две фемы 5) в XI в. являются объединенными как в судебно-административном, так и в финансовом отношении ⁶), и сохранившиеся до нашего времени письма адресованы стратигу Пелопоннеса и Эллады“ ⁷) или „претору Пелопоннеса и Эллады“ ⁸). Резиденция практора фемы была в Афинах ⁹), но в этом ли городе имел резиденцию стратиг — указаний нет. Из истории болгарского восстания 1040 г. можно напротив заключить, что стратиг жил в Фивах: войско, отправленное Делеаном в Элладу, под предводительством Анфима, встретило у Фив Аллакасевса, обратило его в бегство и истребило множество фивян ¹⁰). Хотя Аллакасевс не назван прямо стратигом, однако ж, можно думать, что он занимал эту должность. После Аллакасевса назначен был в 1041 г. стратигом Пелопоннеса и Эллады Константин Мономах ¹¹), едва ли впрочем успевший даже вступить в должность. В ближайшее затем время стратигом был вестарх Василий Ксир, упоминаемый на свинцовой печати, если только он тожествен с позднейшим претором фракисийским, проедром Ксиром ¹²). При Романе Диогене купил себе

истории болгарского восстания, когда никопольцы сочувствовали своим сородичам и легко перешли на их сторону. Cedr., II, 529. ¹) Cedr., II, 482—483.

²) Скилиций-Кедрин называет его стратигом Навплия, но по общему убеждению (ср. Hopf, 139. Herzberg, I, 304), историк делает здесь ошибку, смешивая Навплий с Навпактом. ³) Cedr., II, 499, 500, 503 (Zon., IV, 132. Ephr., 130).

⁴) Cedr.,II, 530.

⁵) Константин Багрян., III, 51—54, при исчислении европейских фем, ставит Элладу (с островом Эвбеей), на пятое место, а Пелопоннес на шестое, представляя их фемами отдельными.

⁶) Объединение совершилось таким образом, что фема Эллада разделена была на части, из которых одна с Навпактом отошла к никопольской феме, а другая к пелопоннесской. Древнейшее свидетельство об их объединении в Πεῖρα, Zachariae, I, 274. ⁷) Psell., V, 267, 268. ⁸) Psell., V, 344. ⁹) Psell., V, 268.

¹⁰) Cedr., II, 529. ¹¹) Cedr., II, 542.

¹²) Θεοτόκε βοήθει Βασιλείω βεστάρχῃ (καὶ) κριτ(ῇ) Πελ(οπονν)ήσου καὶ Ἐλλ(ά δ(ος) τῷ Ξυρ(ῷ). Revue archéolog., 1877, XXXIV, 51. Если не допускать тожества, то при-

— 223 —

должность претора Эллады и Пелопоннеса Никифорица ¹), занимавший должность до Михаила Парапинака. Около времени воцарения Алексея Комнина, претором был Константин Хиросфакт ²). Протоспафарь Николица Делфина, имевший резиденцию в Лариссе и стоявший во главе восстания влахов при Константине Дуке, был скорее турмарх, чем стратиг ³).

34) Фессалоника, фема—дукат, к северу от пелопоннесско-элладской фемы, при Эгейском море, названная по имени главного города. Эта фема, в ряду европейских фем, занимала такое же положение, какое Антиохия в ряду фем азиатских: царские родственники получали назначение на места дук этой фемы, подобно тому как и на места дук фемы антиохийской. Военное ее значение обусловливалось главным образом соседством болгар, относительно которых фема составляла такой же стратигический базис на восточной стороне, каким был Диррахий на западной. При Константине VIII и в первое время Романа III фессалоникским дукой был Константин Диоген, муж племянницы императора Романа III и отец вступившего впоследствии на престол Романа IV Диогена ⁴). При Михаиле Пафлагоне должность дуки занимал царский племянник, патриций Константин. В его управление город подвергся осаде со стороны восставших болгар, в 1040 г.; жители, сделав вылазку, нанесли осаждавшим поражение и заставили отступить ⁵).

К северу от фессалоникской фемы, по течению реки Стримона, находилась в X в. фема Стримон ⁶). В XI в. название Стримон употреблялось для географического обозначения местности между Македонией и Фессалоникой ⁷), но не в смысле военно-административной единицы,— фемы Стримона не существовало более, она причислена к какой-нибудь

дется здесь разуметь Василия Ксира, бывшего послом при Мануиле Комнине. Cinnami, 91—92. ¹) Attal., 182. Psell., V, 344.

²) На свинцовой печати: Ἑλλὰς (ἐ)μὲ καὶ Πελοπόννησος δέχου Κωνσταντίνον πραίτωρα τὸν Χοιροσφάκτην. Revue archéol., 1877, XXXIV, 48. В 1081 г. к нему прилагается Анной Комниной, I, 175, титул: ὁ πρωτοπρόεδρος καὶ κατεπάνω.

³) Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июль, 125—146.

⁴) Cedr., II, 483, 487. У Скилиция-Кедрина в истории Константина VIII неточное выражение, что Константин Диоген переведен был из Сирмия в Болгарию дукой; в истории Романа III автор выражается точнее, говоря, что из Сирмия он был переведен в Фессалонику. Неточность в первом случае может быть объяснена тем, что часть болгарских земель из царства Самуила отошла к фессалоникской феме или, что будет смелее, тем, что историк смешал Константина Диогена с сыном его Романом и импер. Константина VIII с Константином X. ⁵) Cedr., II, 532. Аристакес, 48—49, ошибочно называет фессал. дуку братом царя. Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Пр. 1881, июнь, 273.

⁶) Const. Porphyr., III, 50. ⁷) Cedr., II, 518.

— 224 —

из соседних фем, неизвестно только — к Фессалонике, или к Македонии, или же к обеим вместе по частям.

35) К северо-востоку от фессалоникской фемы, между Эгейсйим морем, Пропонтидой, затем, минуя окрестности Константинополя, между Черным морем и Гемусом, лежала фема—дукат, которая чаще всего называется Македонией, иногда „Фракиейи Македонией“, а также Адрианополем (по имени главного города). Эта фема находилась главным образом на месте древней Фракии, которая с течением времени ¹) стала называться Македонией. Остатком старых географических представлений и тем, что новая терминология (замена названия Фракии названием Македонии) не успела еще и в XI в. вытеснить вполне прежнюю, объясняется безразличное применение простого (Македония) и сложного (Фракия и Македония) наименования для обозначения фемы. Видеть в этом результат объединения в XI в. двух фем, до того времени существовавших отдельно (подобно тому как объединены Пелопоннес и Эллада), нельзя ²), потому что задолго до XI в. общим именем „Фракия и Македония“, обозначалась одна фема, бывшая под управлением одного стратига ³). Македонская фема служила для империи оплотом против набегов из-за Дуная туркоманских орд—печенегов, узов, куманов, которые пробивались чрез придунайския владения Византии, переправлялись через горы и вносили опустошение в македонскую фему, не оставляя без внимания и Адрианополя, а в случае удачи простираясь на фемы, следовавшие за македонскою ⁴). При Константине Мономахе, в период столкновений импе-

¹) От конца VII до полов. IX в., как показано Тафелем, Constantinus Рогphyrogenitus novis curis editus, Tubing. 1846, XV. При этом название «Фракия» подучило крайне смутное значение, и тогда как одни ограничивали ее чуть не стенами Константинополя, другие под Фракией разумели прилегавшую к Константинополю местность, а иные (в том числе Константин Багрянородн.) желали понимать этот географический термин в древнем его значении.

²) Константин Багр., III, 44—50, при поверхностном с ним знакомстве, может дать повод именно к такому взгляду, так как в своем перечне европейских фем называет Фракию и Македонию, как две отдельные фемы. Исчисляя города той и другой фемы, Константин Багрян. сам же обнаруживает несостоятельность своего разделения, к македонской феме отнесены им города принадлежавшие, по собственному его показанию, к другим фемам, как-то: к Никополю, Элладе. Причина такой странности заключается в том, что, сделав, из одной фемы две и отнеся к Фракии то, что принадлежало Фракии-Македонии, он поставлен был в затруднение при определении границ фемы Македонии и поневоле вдвинул ее в пределы близь лежащих фем.

³) Так, по словам Феофана, 737, императрица Крина около 800 г., μονοστρατηγὸν εἰς τῆν Θράκην καὶ Μακεδονίαν προεβάλετο, а по словам продолж. Феофана, 305 (Cedr., 231), император Василий Макед. назначил патриция Льва стратигом Фракии и Македонии.

⁴) При Константине VIII, Cedr., II, 483 (Zon., IV, 127). При Романе III, Cedr.,

— 225 —

рии с печенегами, дукой фемы был магистр Константин Арианит ¹). Он сначала, в союзе с стратигами соседних фем, удачно действовал против печенегов, но потом был ими разбит, заперся в Адрианополе, а в одном из последующих сражений получил смертельную рану, от которой на третий день умер. Из писем Пселла ²) мы еще знаем, что управляли македонской фемой вестарх Хасан и магистр Поф, но в какое время—трудно сказать, может быть, в промежутке между заключением мира с печенегами при Мономахе (1053 г.) и вступлением на престол Парапинака (1071 г.).

36) Между сербскими землями и Диррахием на западе, Никополем и Элладой на юге, Фессалоникой и Македонией на востоке, Балканами на севере лежала фема Болгария, называвшаяся также именем главного города, сначала бывшая катепанатом ³), а потом возведенная в дукат ⁴). Фема была организована из Ново-Болгарии (которую Балканы отделяли от старой Болгарии), после того как эта часть державы царя Самуила, с столичным городом Охридой, была приобретена 30-летними трудами императора Василия Болгаробойцы (1018) ⁵). В первое время после образования фемы Охрида оставалась ее главным городом, но потом административный центр фемы перенесен был (около 1040 г.) в Скопы (ныне Ускуб), из Скоп (около 1060 г.) в Средец (Сардика, Триадица, София), из Средца (около 1070 г.) опять в Скопы. Мы имеем сведения о стратигах Болгарии при Василие II ⁶), но имена стратигов, управлявших фемой при следующих императорах, до Константина Мономаха, неизвестны. Рассказ о восстании 1040 г., коренной причиной которого было не умиравшее среди болгар стремление к свободе ⁷), а внешним поводом—нарушение привилегий, данных Василием II болгарам ⁸), желание византийского правительства уравнять болгар относительно податей с остальным населением империи, и которое не удалось вследствие свойственной болгарам, как и другим славянским народам,

II, 499 (Zon., IV, 132. Glyc., 584). При Михаиле Пафлагоне, Cedr., III, 512, 514—515 (Zon., IV, 139). При Константине Мономахе, Attal., 30—44. Cedr., II, 581—589, 594—604, 607—608 (Zon., IV, 174—176. Glyc., 597. Ephr., 136). При Константине Дуке, Attal., 83 (Scyl., 654), 87. При Михаиле Парапинаке и Никифоре Вотаниате, Attal., 262, 290, 298 (Scyl., 731, 739. Zon., IV, 226). Bryenn., 104, 117.

¹) Cedr., II, 585—6: τῷ δουκὶ Ἀδριανουπόλεως (ἦν δὲ Κωνσταντίνος μάγιστρος ὁ Ἀριανίτης). 596: ὁ τῆς δύσεως ἄρχων Κωνσταντίνος μάγιστρος ὁ Ἀριανίτης.

²) Psell., V, 272, 439. Migne, CXXXVI, 1329. Хасан называется судьей (κριτής, стратиг) Македонии, а Поф—Фракии и Македонии. ³) Attal., 37.

⁴) Впервые сь этим названием выступает при Константине Дуке. ⁵) Яхъя, у бар. Розена, 59. После занятия Охриды назначен был сюда патриций Евстафий Дафномила, а после перевода его в Диррахий, управлял в Охриде Давид. Cedr., II, 468, 474, 479. ⁷) Psell., IV, 69. ⁸) Cedr., II, 530.

— 226 —

внутренней розни и недоброжелательства ¹), историк заканчивает замечанием, что император Михаил Пафлагон, сам ходивший в Болгарию, привел там дела в порядок, назначил стратигов в фемы ²) и затем возвратился в столицу. Но кто именно и в какую фему был назначен стратигом, в частности кто получил назначение на место стратига в Болгарию, не упомянуто. При Константине Мономахе сатрапом (катепаном) Болгарии был евнух Василий Монах, названный так по прежней своей принадлежности к монашескому званию и имевший чин синкелла. Он в 1048 г., вместе с адрианопольским дукой, Константином Арианитом, принимал участие в борьбе с печенегами, кончившейся в пользу греков, а в 1053 г., во главе войска своей фемы, участвовал в походе за Балканы против печенегов, из которого ему не суждено было возвратиться; во время отступления византийского войска из лагеря при Великом Преславе (нынешний Эски-Стамбул, близь Шумлы) печенеги сделали нападение и произвели страшное избиение; в числе погибших был и Василий Монах ³). На место убитого Василия Монаха назначен был правителем Болгарии Никифор Протевон, известный кандидат в преемники Константину Мономаху, захваченный приверженцами Феодоры и отправленный в ссылку, в монастырь Кузина ⁴). При Константине Дуке катепаном Болгарии был Андроник Филокалес (около 1066 г.), известный тем, что он был посредником в примирении императора с Николицей Делфина ⁵). После Филокалеса правители Болгарии имеют резиденцию в Средце и носят звание дук. Константин Дука в конце своего царствования назначил дукой Средца патриция Романа Диогена, который при Евдокии был лишен должности за заговор ⁶). При Михаиле Парапинаке в Болгарии сменилось несколько Дук. В первый год, по вступлении Парапинака на престол, скопийским (резиденция опять в Скопах)

¹) О перипетиях восстания и роли Алусиана: Советы и рассказы визант. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 257—8, 273, 282. Psell., IV, 70—74 (Zon., IV, 146—148); V, 127. Attal., 9—10. Cedr., II, 527—533 (Zonar., IV, 145—148). Matth. d’Ed., 63—64, 72. Cp. Иречек, ИсторияБолгар (вперев. Ф. Вруна), 269, Racki, Borba Juznih Slovena, 122. ²) Attal., 10: καταστησάμενος πράγματα. Cedr.,II, 533: καταστησάμενος πάντα τὰ ἐν Βουλγαρία, καὶ στρατηγούς ἐν τοῖς θέμασι τάξας.

³) Attal., 37. Cedr., II, 586, 602, 607. Советы и рассказы визант. бояр., 1881, июнь, 263.

⁴) Cedr., II, 610. Судя по тому, что Протевон был захвачен в Фессалонике, на пути в Константинополь, можно думать, что тогда столицей фемы были еще Скопы, а не Сардика, из которой прямой путь в Византию лежал чрез Адрианополь. Из Скоп удобнее было спуститься на Егнатиеву дорогу, ведшую из Охриды в Фессалонику, а оттуда в Византию сухим путем или морем. Об этой дороге, вдоль которой главным образом группировались болгарские поселения, Tafel, Via militaris Romanorum Egnatia, Tübing., 1841. ⁵) Советы и рассказы визант. бояр., 1881, июль, 144. ⁶) Attal., 97. Scyl., 663 (Zon., IV, 203).

— 227 —

дукой был Никифор Карантин. Когда среди болгар началось движение, под руководством Войтеха и при участии Михалы сербского и сына его Бодина, Карантин был лишен должности за медлительность и нерешительность действий. На его место назначен Дамиан Далассин. Новый дука энергически взялся за дело, но в первом же сражении был разбит болгарами. Для управления Болгарией послан был Никифор Вриенний, который усмирил болгар частью оружием, частью обещаниями, за что и был награжден перемещением на лучшую фему, в Диррахий ¹). Кто управлял Болгарией после удаления Никифора Вриенния—мы не знаем. Скопийский дука Александр Кавасила был назначен на должность уже преемником Парапинака, императором Никифором Вотаниатом ²).

37) К северу от болгарской и македонской фем, за Балканами ³), лежала фема, «Придунайских городов» (τῶν Παριστρίων). Она была образована, после разрушения царства Самуила, из старой Болгарии и составляла пограничную фему в собственном смысле, так как за Дунаем находились поселения и кочевья народов, не входивших в состав византийской империи. Как пограничная фема, она была катепанатом; такою она выступает при Михаиле Парапинаке, но, без сомнения, и раньше стратиги ее назывались катепанами ⁴). С тех пор как Василий II посадил стратига в Доростоле (Дерстр, Силистрия) ⁵), город этот служил резиденцией придунайской фемы ⁶). Власть Византии была здесь весьма слаба, находилась в положении до некоторой степени сходном с положением ее в Далматии и Сербии. Придунайские города, представлявшие в своем населении смесь разных народностей и языков ⁷), к которым постоянно прибывали новые беспокойные элементы, проникнутые вольным и независимым духом, не мирились с византийскою властью, и если допускали ее, то в силу известных сделок. Управление фемой в 1044 г. находилось в руках веста Катакалона Кекавмена, удачно действовавшего против россов во время движения их к Константинополю и обратно ⁸). У него было немало случаев познакомиться и с печенегами, между прочим, знакомство с одним печенегом спасло ему жизнь в 1049 г. ⁹). По удалении Кекавмена от управления (вследствие назначения иверийским

¹) Scyl., 714-718 (Zon., IV, 223. Glyc., 615). Bryenn., 102—103. Presb. Diocl., 502. ²) Scyl., 743. ³) Attal., 37: βουνὸν καὶ οἶον μεθόριον κείμενον τῆς τε Μακεδονικῆς καὶ τῶν περὶ τὸν Ἰστρον χωρῶν.. ⁴) Судя по словам Скилиция, 719, фемой управлял не катепан, а дука, но мы следуем источнику (Аттал.), из которого Скилиций почерпнул сведение. См. выше, стр. 187, прим. 3.

⁵) Cedr., II, 465: στρατηγοῦντος ἐν τῷ Δοροστόλω Τζιτζικίου τοῦ υἱοῦ τοῦ πατρικίου θεοδάτη τοῦ Ἰβηρος. ⁶) Cedr., II, 583 (при Мономахе), Attal., 205 (при Парапинаке). ⁷) Attal., 204. ⁸) Cedr., II, 555. ⁹) Cedr., II, 599—600.

— 228

дукой), место его в придунайской феме занял Михаил, сын Анастасия бывший до того времени дукой Диррахия, предпринимавший неудачный поход против сербов и, вероятно, наказанный за неудачу перемещением на худшую фему. К нему, как начальнику фемы, обращался в 1048 г.. предводитель печенежской орды, Кеген, с предложением услуг визант.. правительству; для этого, переправившись чрез Дунай, он подошел к резиденции стратига, Доростолу. В последовавших затем переговорах с Кегеном Михаил, как местный орган центральной власти, был посредником; ему был приказ из столицы тщательно оберегать переправу чрез Дунай от полчищ Тираха, соперника Кегена, в чем должен· был помогать ему и Кеген с своими печенегами, получившими земли для жительства в придунайской феме. Когда печенежская орда, с Тирахом, все-таки переправилась чрез Дунай, Михаил, в союзе с Кегеном, будучи подкреплен македонским и болгарским правителями (Константином Арианитом и Василием Монахом), разгромил ее ¹). Кто был преемником Михаила—не знаем; упоминание о стратиге фемы встречается только под 1064 г., по поводу вторжения узов. Управлял тогда фемой магистр Василий Абукаб, знаменитый защитник Манцикерта от турецкого султана. В сражении с узами он был разбит, попался в плен, но, при содействии одного солдата, успел бежать из плена в Византию, откуда перебрался в Эдессу, к своему отцу ³). Наконец еще один правитель придунайской фемы упоминается при Михаиле Парапинаке, в связи с рассказом о внутреннем брожении в среде придунайских городов по случаю отнятия у них правительством войскового жалованья. Это был Нестор, родом славянин (из болгарской фемы). Он возведен был в чин вестарха, сделан катенаном и отправлен в Дерстр, около 1074 г. Вместо того, чтобы подавить движение, он стал во главе недовольных и ходил с войском к Византии добывать Никифорицу, своего личного врага ³).

38) К западу от придунайской фемы, по течению рек Дуная и Савы, была последняя византийская фема, с городами Сирмием и Белградом; она называется именем которого-нибудь из этих городов. Фема Белград, с особым стратигом, по свидетельству Константина

¹) Cedr., II, 583, 585. De-Lagarde, 144.

²) Attal., 83, 85 (Scyl., 654). Matth. d’Ed., 126—127. Атталиот говорит неопределенно, что начальствовали тогда над городами по Истру магистр Апокап (Абукаб) и магистр Никифор Вотаниат, но поелику он, несмотря на постоянное стремление выдвинуть Вотаниата, ставит его имя на второе место, то мы выводим заключение, что более важная фема, с гл. городом Дерстром, была под управлением Абукаба, а Вотаниат управлял Сирмием. ³) Attal., 204—6, 208—9 (Scyl., 719. Zon., IV, 223. Ephr., 147).

229 —

Багр. ¹), существовала еще ври императоре Ираклие, но потом была уничтожена. Она восстановлена Василием II в 1024 г. ²), после того как Константин Диоген вероломно погубил славянского князя, управлявшего Сирмием и овладел его княжеством. Эта фема с севера граничила с страной, занятой уграми, и была поэтому ареной для их столкновений с византийским государством. Первым правителем Сирмия был назначен Василием II Константин Диоген, которому принадлежала не совсем лестная честь вероломного захвата страны. Он оставался правителем фемы до тех пор, пока Константин VIII не перевел его дукой в Фессалонику. Сын Константина Диогена, Роман Диоген, по всей вероятности, прежде назначения своего в Болгарию, тоже управлял Сирмием, и так как он переведен в Средец в конце царствования Константина Дуки, то управление его Сирмием приходится на царствование Исаака Комнина и начало царствования Константина Дуки ³). Магистр Никифор Вотаниат, ближайший сотрудник Романа Диогена, вероятно, занял его место по управлению Сирмием; историк, определяя его административное положение, говорит, что он начальствовал над городами по Дунаю ⁴), причем возможно подразумевать фему Белград-Сирмий, так как в придунайской феме управлял тогда Василий Абукаб. Вместе с этим последним, Вотаниат сражался против узов и, подобно Абукабу, был взят в плен (1064), из которого скоро освободился. В 1068 г., упоминается в Белграде греческий стратиг Никота; в этом году угорский король Саломон взял Белград и Никота сдался на капитуляцию, как военнопленный. Спустя некоторое время город был возвращен и Никота освобожден по договору, заключенному византийским правительством с

¹) Const. Porphyr, III 153.

²) На год события (1024) указывает заключительная фраза в рассказе Скилиция-Кедрина, 476, о занятии Сирмия, что вдова убитого Сермона, князя Сирмия, ждавшая город, была взята и отправлена в Константинополь. У Лупа под 1024 г. «говорится, что Воиоанн ходил из Италии в Хорватию, взял патрициссу, жену Дисмиги (вероятно, испорченное имя убитого князя), и отправил в Константинополь.

³) Атталиот, 97, говорит, что Роман Диоген, прежде чем сделался дукой Сардики, начальствовал над городами по Дунаю (τῶν περὶ τὸν Ἰστρον πόλεων), но так как при этом прибавляет, что он должен был бороться с савроматами (уграми) и подвергался в борьбе опасности, от которой спас его магистр Никифор Вотаниат, то всего естественнее разуметь под городами по Дунаю БелградСирмий. О времени Исаака Комнина известно, Attal., 66—67 (Scyl., 645. Zon., XV, 195. Glyc., 602. Ephr., 141), что тогда обнаружились враждебные действия со стороны угров, что император отправился (1059) в поход против них, а также против печенегов, действовавших, может быть, в связи с уграми, но в Средце был встречен послами короля Андрея (1046—1061) и заключен был мир. Борьба Романа Диогена, как стратига сирмийского, очевидно, имеет связь с неприязненными действиями угров при Исааке Комнине.

⁴) Attal., 83, 85 (Scyl., 654) См. выше, стр. 228, прим. 2.

230 —

одним из враждовавших с Саломоном его двоюродных братьев, Гейзой ¹). В начале царствования Михаила Парапинака Саломон опятьстеснил сирмийскую фему ²); пользуясь, вероятно, восстанием болгар, он вторгнулся (1072) в греческие владения ³) и в 1073 г. осаждал Белград ⁴). Но предприятие Саломона, несмотря на поддержку, оказанную ему куманами (половцами), не увенчалось успехом. Фема была сохранена и оставалась за греками до тех пор, пока Бодин, сын Михалы, утвердившись на сербском престоле, не завладел ею ⁵).

ГЛАВА ПЯТАЯ.

В византийском государстве фема была, как выше замечено ⁶), округом военным, судебно-административным и финансовым,—военное дело, судопроизводство и податная система по своей организации находились в ближайшем отношении к устройству фем. Поэтому продолжением и дальнейшим раскрытием представленного в предшествующей главе обзора фем будет очерк названных главнейших отправлений государственной жизни, в том порядке, какой определяется их важностью с византийской точки зрения, но которой первое место отводилось податной системе, а следующее затем военному делу и судопроизводству. Но чтобы составить обо всем этом ясное представление, необходимо принимать в расчет характер социально-общественных учреждений, на почве которых построены были учреждения государственные. Следовательно, прежде всего· нам предстоит разрешить вопрос: каков был социально-общественный строй жизни в византийской империи в XI в.

Византийское общество и экономические условия его быта развивались, в направления, какое им дано было вследствие соприкосновения греко-римских обычаев и воззрений с обычаями и воззрениями народностей, вошедших в этнографический состав империи. Преобладающее значение в этом отношении принадлежало славянскому племени, национальный гений которого играл в судьбах учреждений восточной римской империи роль· аналогичную с той, какая в судьбах учреждений западной римской империи принадлежала гению германскому. Привнесение славянского элемента в восточную империю совершалось тем же путем, как и элемента германского в империю западную, с тем главным отличием, что славяне на два столетия, как в деле мирной колонизации, так и вооруженного за-

¹) Chronicon Posoniense, ed. Endlicher, 56. Thwroez, ed. Schwandtner, I, 117—120.²) Bryenn., 100. ³) Chron. Poson., 56. ⁴) Malte-Brun, Mémoires sur la découverte en Asie de la poudrera canon, par Paravey, 7. Finley, II, 51. ⁵) Presb. Diocl., 502— 503. ⁶) Стр. 189.

231 —

нятия греческих областей, отставали от германцев. Первые поселения германцев на римской земле совпадают с началом христианской эры, между тем исторические свидетельства о поселениях славян за Дунаем начинаются (минуя легендарные указания) лишь со времени Константина В. ¹). Основание германских государств в западной Европе произошло в V в., государства славянские—хорватское, сербское и болгарское—основаны только в VII в. по Р. Хр. Славянская колонизация в Малой Азии началась еще позже,—тогда, когда славянские государства были уже основаны на балканском полуострове и когда, помимо областей отошедших к этим государствам, и другие части европейских владений Византии, Македония, Фессалия, средняя Греция и Пелопоннес значительно были ославянены: из трех больших славянских поселений в М. Азии, о которых знает история, первое относится к 664 г. (поселение 5,000 славян в селении Скевоковоле, в области апамейской, в Сирии), второе — к 687 г. (поселение в Опсикие массы славян, о численности которых можно догадываться по тому, что они выставляли правительству военный отряд в 30,000 чел.), третье—к 754 г. (поселение около 208,000 славян на Артане) ²). Несмотря однако ж на то, что славяне позже германцев пришли в соприкосновение с греко-римским социально-общественным строем, этот последний в момент соприкосновения был тожествен или почти тожествен на востоке и на западе Европы, так что особенности, какие он представляет в последующее время на востоке, сравнительно с западом, могут быть объяснены только различием обычаев и образа жизни славян и германцев и отчасти различным отношением правительственной власти в Византии и в западно-европейских государствах.

Три учреждения в социально-общественном строе времен римской империи обращают на себя особенное внимание по их значению для истории последующего времени: муниципия, колонат и прекарно-бенефициальная система. С именем первого учреждения связано представление о поземельной провинциальной аристократии, влиятельном классе посессоров, державших в своих руках обширные имения, латифундии, и пользовавшихся громадным влиянием в городских куриях, в качестве декурионов, иди, как их принято было называть с IV в., куриалов; с именем второго соединяется представление о классе крепостных крестьян,

¹) Он (Константин В.) принял всех их (славян, которых автор называет тавроскифами) в пределы римской империи, и способных носить оружие присоединил к своим войскам, а другим для пропитания отвел земли, которые они должны были обрабатывать». Евсевия Памфила, О жизни блаженного царя Константина, кн. IV, гл. 6. ²) Theoph., Chronogr., I, 532, 557, 667. Niceph. Patr., 997 (ed. Migne, C.).

232 —

обрабатывавших земли поссесоров и обязанных известными повинностями государству и землевладельцу; третье учреждение создало разряд людей, занимавших как бы средину между этими двумя сословиями (поссесоров и колонов).

Муниципальное устройство, заключавшее в себе известную долю местного самоуправления, в принципе расходилось с тенденцией императорского управления, тянувшего к центру, не могло поэтому пользоваться симпатиями правительства. Тем не менее правительство, преследуя фискальные интересы, сначала не вооружалось против него, и даже покровительствовало. Распространение на подданных прав римского гражданства, предпринятое, как говорят, Каракаллой в видах увеличения так называемой vicesimae hereditatnm (пятипроцентный сбор в пользу казны с наследства римских граждан), повело к введению муниципального устройства в массе городов. Привлечение городских курий к ответственности за бездоимочное поступление государственных податей и обнаруженное вследствие того стремление поссесоров к уклонению от обязанностей куриалов, побудило правительство узаконить наследственность куриальского достоинства, с признанием за куриалами права избирать из собственной среды должностных лиц. Мера эта, по-видимому, обеспечивавшая прочность муниципий, в действительности была первым шагом к их разрушению, с одной стороны потому что начало наследственности устранило существенный признак муниципального устройства — выборное начало, право всех членов муниципии на участие в избрании городских должностных лиц и членов курии, с другой—потому что податная ответственность повела к разорению и банкротству тех, кем это устройство поддерживалось. Ко времени основания германских государств муниципии находились в западной римской империи в полном упадке и германцы, непривычные к городской жизни, не только не содействовали их восстановлению, но еще способствовали большему подавлению: чем сильнее утвердился в той или другой местности германский элемент, тем труднее отыскать в городах следы римского муниципального устройства. Однако ж обломки прежних порядков сохранились по местам в продолжении веков и впоследствии, соединившись с старогерманскими тильдами и каролингским скабинатом, легли в основу устройства средневековых городских общин. В восточной римской империи, независимо даже от славянских поселений, муниципия стала разлагаться под давлением центральной власти, особенно в лице таких ее представителей, как Юстиниан I, уничтожавший всякую тень областной самобытности, отнимавший у городов имущества и тем лишавший их воз-

233 —

можности самостоятельно распоряжаться даже в сфере чисто хозяйственных интересов, каковы: ремонт и освещение улиц, поддержание общественных зданий, водопроводов и пр. Лев VI Мудрый нанес окончательный удар муниципальному устройству, закрыв городские курии (βουλευτήρια), лишив куриалов (βουλευτῶν) права избирать лиц на городские должности и самостоятельно управлять городами (ἀρχῶν τινων πρόβολῆς καὶ διοικήσεως αὐτεξουσίου τῶν πόλεων). Муниципии уничтожены, как не соответствовавшие общему направлению жизни, противоречившие монархическому принципу; попечение о городах и право распоряжения ими отнесены на счет прерогатив императорской власти (πρὸς μόνην τὴν βασίλειον πρόνοιαν τε καὶ διοίκησιν) ¹).

Положение вещей, созданное для городов новеллой Льва Мудрого, оставалось в силе в XI в.,—назначение городских властей исходило от императора. О Константине VIII известно, что он назначал архонтов на городские должности ²), Феодора назначила начальником рынка ³). В обоих случаях, очевидно, имеется в виду столица и столичные власти, с эпархом во главе; но нет оснований сомневаться, что и в других городах следы прежней самостоятельности исчезли, или если сохранились, то в другом виде, измененном по началам славянской общины. Трудно допустить ⁴), чтобы при господствовавшей в византийском государстве системе управления возможно было восстановление муниципального устройства в старинном значении слова. Из этого впрочем, не следует, что в XI в. не сохранялось никаких воспоминаний о прежнем устройстве. Два начала, тесно связанные с муниципальным устройством, начало народного выбора и начало корпоративности, держались—первое в памяти, а последнее и в практике горожан XI в. В те моменты, когда центральная власть вследствие династических потрясений ослабевала, начало выбора, в применении к городским должностям, всплывало наружу. Так, после низверже-

¹) Zachariae, III, 138—139. ²) Cedr., II, 480: ἄρχοντας καθιστὰς ἔν τε πολιαρχίαις.

³) Attal., 16: ἀρχὰς άγορανομικὰς ἀποδείξασα.

⁴) Гфрӧрер, III, 641—642, 695, желает видеть при Константине Дуке восстановление муниципального устройства и введение общинного совета, обозначаемого словом κοινόν. Ученый просмотрел, что это слово, на употреблении которого Скилицием, 651, держится его взгляд, встречается у историков и раньше, напр. при Михаиле Пафлагоне и Михаиле Калафате, см. выше, стр. 139, в смысле противоположения сенату, для обозначения всей массы народа не принадлежавшего к сенаторам, что оно отожествляется с словами δῆμος, τῆς ἀγοράς, и если Скилиций ставит рядом два однозначащих слова (τὸ δημοτικόν τε τῆς πόλεως καὶ κοινόν), το этим желает оттенить участие промысловых корпораций, судя по тому, что мысль, выражаемая таким образом у Скилиция, у его источника, Атталиота, 70, выражена словами: τὰ σωματεῖα τῆς πολεως. См. выше, стр. 141, прим. 8.

— 234 —

ния Михаила Парапинака и прежде чем Вотаниат прибыл в столицу, граждане Византии сами избрали лиц для заведывания городским управлением ¹). Деятельная роль в этом случае принадлежала лучшим, значительнейшим горожанам (οἱ τῆς πολιτείας ἐπώνυμοι), под которыми нужно разуметь высшее городское сословие, считавшее себя τὸν ἀπόλεχτον δῆμον ²), занимавшее в составе городского населения первое место, тогда как второе занимали мелкие торговцы и ремесленники (ὅσοι τῆς ἀγοραιου τύρβης ἢ τῶν βαναύσων τεχνῶν ᾠκειοῦτο) ³), а третье городская чернь, те праздные и убогие люди (οἱ ἀργοί καὶ πένητες), которые не были приурочены к постоянным, определенным занятиям, не всегда имели пристанище и заработок, ютились в портиках и питались „Христовым обычаем“ (συνήθεις τοῦ Χριστοῦ), т. е. подачками, получаемыми за поздравления от чиновников, по поводу повышения их в чине⁴). Первое из этих сословий, по своему происхождению и традициям, ближе других стояло к старинным куриалам и выбор ими должностных лиц был проблеском права куриалов, отнятого законом Льва Мудрого. Но указанный случай, из последней четверти XI в., так и остался исключением, которому не суждено было обратиться в правило. Иначе обнаруживалось начало корпоративности. Оно находило себе постоянное приложение в промышленной сфере. Торговцы и ремесленники, группировавшиеся во времена римской империи в корпорации по роду торговли и ремесл, удержали свои цеховые порядки и в последующее время. Лев Мудрый, уничтоживший городские курии, не только не преследовал этих корпораций, но придал им прочность, регламентировав их внутренний быт своей новеллой περὶ πολιτικῶν σωματείων διατάξεις. Центральная власть мирилась с этим учреждением, не представлявшим для нее опасности и могшим даже при известных условиях оказать услугу. Без сомнения, корпорации находились под контролем правительства; о характере контроля мы, к сожалению, не можем составить себе определенного представления, так как новелла Льва М. в полном составе не сохранилась, дошел только отрывок, трактующий об условиях принятия кандидатов в корпорацию табуллариев⁵). Существование промысловых корпораций в ХІ в. ясно выступает в памятниках, — историк, рассказывая о воцарении Константина Дуки, прямо говорит о σωματεῖα τῆς πόλεως ⁶). На корпорации делились не только мелкие торговцы и ремесленники ⁷), принадле-

¹) Attal., 270: προϊστῶσιν ἀρχὰς ὅσαι τὴν ἀγορανομικὴν εὐταξίαν διακοσμεῖν ἔμελλον. ²) Psell., IV, 85.³) Psell., IV, 85. ⁴) Attal., 275—6. ⁵) Zachariae, III, 221-222. ⁶) См. выше, стр. 233, прим. 4. ⁷) Обе профессии объединялись: ремесленники были вместе

— 235 —

жавшие ко второму сословию, но и лица входившие в состав первого сословия, по крайней мере, в рассказе об участии их в низвержении Парапинака замечено у историка, что они действовали κατὰ φατρίας διαιρεθέντες ¹). Только низший класс населения был чужд корпоративности. Это последнее обстоятельство, в связи с тем, что в известиях о Михаиле Калафате, покровительствовавшем городскому населению, упоминаются только первые два сословия, отборные горожане и торговцы-ремесленники ²), может дать основание заключать, что этот государь желал связать интересы своего дома с интересами городских корпораций; о городской черни Калафат, очевидно, не заботился и поэтому, тогда как значительнейшие горожане (οἱ τῆς ἀγορᾶς προεξάρχοντες) ³) оказывали ему знаки приверженности, чернь подняла против него бунт ⁴).

Спрашивается, какое же положение заняла провинциальная землевладельческая аристократия, после того как рушилось муниципальное устройство, на котором основывалось ее значение? С упадком муниципального устройства она, естественно, должна была пасть, и пала бы, если бы, потеряв для себя почву в городах, не нашла взамен того соответствующей опоры в другом месте. Но она отыскала себе опору, обратив свое честолюбие на государственные должности и чины. Бывшие поссесоры и куриалы набросились на государственную службу, всеми способами стали приобретать титулы, а вместе с тем известные права и привилегии, в свою очередь лица, не принадлежавшие прежде к землевладельческой аристократии, которым посчастливилось получить чин и поступить на государственную службу, старались довершить свое благополучие приобретением недвижимой собственности (в форме ли правительственного пожалования, посредством ли купли, или другим способом). Образовалась таким образом мало-помалу новая, чиновная аристократия, льнувшая к императорскому двору и на близости к нему основывавшая свою карьеру, свое возвышение. Так как и чин, и должность в Византии можно было купить за деньги, то понятно, что известная степень зажиточности открывала дорогу в ряды этой аристократии. Здравая логика требовала вследствие того, чтобы доступ

и торговцами, занимались производством и продавали свои произведения. При изучении отраслей производства, а следов. и числа корпораций, не лишены интереса два стиха Манасси, 285, который, распространяя слова Атталиота об отношении Вотаниата к ремесленникам, перечисляет их занятия: χαλκεῖς, δρυτόμους, σκαφευτάς, ἐμπόρους, γαιομάχους, κρηπιδοπόλας, σχοινουργούς, κναφεῖς, ἀμπελεργότας.

¹) Attal., 270 (Scyl., 733).

²) Psell., IV, 85. ³) Attal., 12. ⁴) См. выше, стр. 43, 47.

236 —

к ней не был закрыт для промышленных классов, в том числе для первых двух городских сословий, по роду занятий имевших возможность обогащаться. И вот император Михаил Стратиотик начинает возводить в чины отборных горожан, лиц первого городского сословия; Константин Дука идет далее и награждает чинами торговцев и ремесленников; при Вотаниате превращение горожан в чиновников становится делом обычным ¹),—численность чиновной аристократии увеличивается. Лица, входившие в состав аристократии, носили разные названия, указывавшие на способ образования, на те элементы, из которых она сложилась, — назывались ἀρχοντες (термин указывающий на старинную землевладельческую аристократию, или на государственную должность, или на высокий чин), ἀξιωματικοί (указание на чин, дававший место в рядах аристократии), πλούσιοι (на богатство, дававшее тоже право); но самый обычный термин, который, начиная с Юстиниана, употребляется в законодательных и других памятниках для обозначения аристократии—это δυνατοί, т. е. сильные люди, властели. Властели были не только вне городов, в имениях, которыми владели, но и в городах; в последних не потому только, что богатый землевладелец имел обыкновенно в городе, прежде всего, если позволяли ему средства, в столице, собственный дом, в котором он проживал, приезжая из деревни, но также и потому, что коренной житель города, при известных условиях, превращался в властеля. Начало образования чиновной аристократии следует относить к тому времени, когда привлечением курий к податной ответственности и наследственностью куриалов нанесен был первый удар муниципальному устройству, побудивший поссесоров бежать из курий и искать пристанища в рядах honorati (позднейшие визант. ἀξιωματικοί). Первоначально эта аристократия, по причине своей новости, не могла иметь большего значения, затем в V—VII вв. развитию ее мешали перевороты, соединенные с поселениями славян, но с VIII в. она начинает крепнуть, с IX в., при македонской династии, выделяются уже из ее среды аристократические роды, которые чем далее, тем более усиливаются, так что возбуждают наконец опасение в императорах и заставляют их подумать о мерах предосторожности ²).

Происхождение колоната относится к первым векам христианской эры ³), с IV в. это учреждение существует уже, как вполне развив-

¹) См. выше, стр. 141—142. ²) Многие из аристократ. родов, игравших роль в XI в., упомянуты нами в предшествующих главах, к которым и отсылаем читателя.

³) Уже в эдикте Александра Севера от 225 г. есть упоминание об adscriptitia,

237 —

шееся, в законах, вошедших в кодексы Феодосия и Юстиниана, регламентировано его существование в частностях. Как ни объяснять era происхождение, производить ли¹) колонов, иначе называемых adscriptitii, в греческих памятниках ἔναπόγραφοι, и др. именами, от рабов-невольников классической древности, превратившихся в крепостных в силу политико-экономических законов, требующих развития мелкого земледелия вблизи населенных центров, городов, или же ставить ²) колонат в связь с состоянием древне-германских литов и производить его от германских поселений на римской почве, или наконец прибегать еще к каким-нибудь комбинациям, несомненно во всяком случае, что учреждение имеет громадную важность в истории развития человеческих обществ, представляя собою прогресс, сравнительно с прежним временем. Тогда как рабы-невольники, руками которых обрабатывались земли до появления колонов, лишены были прав собственности и личности, даже права вступать в законный брак, всецело принадлежали господам, которые могли распоряжаться ими и их добром по своему усмотрению, колоны могли иметь собственность (peculium), и хотя не пользовались правом отчуждать ее, но и посягать на нее господину не дозволялось, исключая того случая, когда колон, умирая, не оставлял ни завещания, ни наследников; колоны могли далее заключать законные браки, даже с свободными гражданками, жены их назывались uxores; господам, земли которых колоны обрабатывали, они обязаны: были вносить канон (оброк натурой, иногда деньгами) и господин, без согласия колона не мог возвысить (superexactio) канон сверх той нормы, по какой платили его предшественники, если же возвышал, то колону разрешалось обратиться к правительству с жалобой на произвол господина. Существенное отличие колона от свободного земледельца, обработавшего на известных условиях чужую землю, заключалось не только в том, что он не мог отчуждать своего peculium’a, но главным образом в том, что он был крепок земле, не мог ее оставить, тогда как свободный человек обязан был держать землю лишь в течение контрактного срока и только в том случае, когда он 30 лет сидел на земле, он по праву давности прикреплялся к ней, т. е. пе-

при Константине В., в 332 г., находим колонат распространенным в Галлии и Италии. ¹) СледуяРодбертусу, Zur Geschichte agrarischen Entwickelung Roms unter der Kaisern oder die Adscriptitier, Inquilinen und Colonen,—вжурналеГильдебранда, Jahbücher für Nationalökonomie und Statistik, 1864.

²) СледуяГушке, Das römische Colonat. ТеорияГушке, какиРодбертуса, подвергнутавновьпересмотрувсоч, Die Entstehung des Colonats, von B. Heisterherg, Leipzig, 1876.

— 238

реходил в разряд колонов. На прикрепление колонов к земле обращены были постоянные заботы правительства, законы о прикреплении делались все строже, так что и легкие послабления, сначала допускавшиеся, потом были отменены ¹). По законам колон ни в каком случае не мог оставить занимаемой им земли, господин всегда мог требовать возвращения ушедшего колона, даже если он, перейдя к другому владельцу, успел от другого перейти к третьему; поступление помимо воли господина в военную службу и в духовное звание не освобождало колона от его обязанностей,—только епископский сан делал его совершенно свободным. Равным образом и господин не мог оторвать колона от земли,—продавая землю обязан был продать ее с колоном, на ней сидевшим, и наоборот если желал продать колона, то должен был продать и участок занимаемой им земли; возможные в этих случаях злоупотребления, когда бы господин продавал колона с слишком малым количеством земли, были предусмотрены законом и установлено правило о пропорциональности между количеством земли и числом колонов. Заботливость, с какою правительство прикрепляло колонов к земле, объясняется старанием улучшить земледелие, а также фискальными соображениями. Кроме канона господину, колоны обязаны были платить поголовную (подушную) подать государству, так как они почти без исключения были плебеи, никогда не имевшие собственной земли в области крестьянского надела, а вне надела имевшие ее весьма редко. Правительство при взимании подати не имело дела непосредственно с колонами, место их заступал господин. При взносе поземельной подати поссесор должен был внести и подать поголовную за колонов, находившихся на его земле, собирать же эту подать с колонов ему предоставлялось на свой страх. Система податного представительства была весьма выгодна правительству, потому что обеспечивала поступление поголовной подати даже при несостоятельности колона,—этим и объясняется, почему правительство рядом узаконений старалось придать колонату прочность. Могло при этом влиять еще одно соображение, тоже финансового свойства. Хотя сами колоны не платили поземельной подати государству, так как земля, ими обрабатываемая, принадлежала не им, а поссесорам, которые и должны были платить; тем не менее косвенно они содействовали увеличению поземельной подати. Поземельная подать бралась с полей обрабатываемых и приносящих доход, обрабатывали же землю и делали ее доходною колоны; попятно, что от распространения и прочности коло-

¹) Напр. дозволение Валентинина III господам меняться колонами, не встречаемое при Юстиниане.

239 —

ната зависело увеличение и постоянство поземельной подати. Руководствуясь всеми этими мотивами, правительство усердно покровительствовало колонату, забирая напр. варваров в плен, раздавало их поссесорам, с условием поселения в качестве колонов (закон Гонория и Феодосия от 408 г.); обработка земель посредством колонов стала все более вытеснять обработку посредством рабов, число колонов увеличивалось, а число рабов уменьшалось. Впрочем, рабство не было вполне уничтожено, хотя правительство, руководимое церковью, видевшею в рабстве следствие порока и любостяжания, смотрело на него, как назло, и заботилось о том, чтобы облегчить освобождение рабов.

Дальнейшая судьба колоната была неодинакова на западе и востоке.

Германцы, явившиеся в западную Европу и основавшиеся в ней, знакомы были как с рабством, так и с состоянием литов, близким к колонату. Литы и кнехты приурочены были исключительно к обработке земли. Обычною формою поземельных отношений было общинное землевладение, и только еще остается вопрос, известна ли была германцам отдельная поземельная собственность. Впрочем, если и не была известна, то легко заимствована у римлян; отдельное землевладение с первого времени поселений существует у германцев, рядом с общинным. Римские колоны и рабы, для которых германцы находили аналогию в собственных литах и кнехтах, удержались в неприкосновенном виде. Образовалось, рядом с свободным, несколько ступеней несвободного состояния; число их еще увеличилось оттого, что многие из небогатых свободных людей, под гнетом несчастных обстоятельств, принуждены были занимать положение близкое к положению несвободных. С течением времени, разряды несвободного состояния смешались и выработался один класс крепостных крестьян, средневековых вилланов, который в феодальную эпоху обнимал всех не входивших в состав феодальной иерархии. На определение положения этих крепостных громадное влияние имело римское законодательство о колонах. С точки зрения исторического прогресса германцы ступили шаг назад, так как их вилланы по правам и фактическому положению, обусловленному средневековыми „обычаями“ (coutume), стояли ниже римских колонов, занимали среднее место между римскими рабами и колонами. Когда западная Европа передала учреждение крепостных крестьян России, этим заставила последнюю ступить уже не шаг, а два назад, так как до того времени в России господствовали социальные порядки сходные с византийскими, которые в самой Византии были выработаны под влиянием славянства, в связи с славянскими поселениями.

— 240 —

У славян до поселения их в византийских пределах, подобно тому как и у германцев, существовала община и, кроме свободных общинников, известны были рабы. Но у славян не было состояния, которое могло бы выдержать аналогию с римскими колонами или германскими литами. Духу славянства было чуждо то учреждение, которое в византийском государстве обозначалось словом ἐναπόγραφοι; славяне не понимали его и не могли с ним примириться. Прямым результатом вторжений и поселений славянских было уничтожение этого учреждения; связь между крестьянином и землей была порвана, крестьяне перестали быть крепкими земле и получили право свободного перехода. Это явление было естественным последствием вытеснения с прежних мест массы туземного населения, которое принуждено было искать себе других мест для жительства и садиться на землях новых господ, заключая с ними известные условия. Прежние крепостные превратились таким образом в вольных крестьян, сидевших только на чужой земле и обрабатывавших ее, но не связанных с землей такими неразрывными узами, как прежде. Кроме крестьян присельников появились крестьянские общины, которые были организованы славянами в занятых ими областях, по славянскому обычаю, и которые, может быть, были заимствуемы от славян крестьянами других народностей, подданными византийского государства ¹).

Новые порядки и изменения в социальном строе скоро нашли себе выражение в законодательстве,—разумеем законодательство VIII в., принадлежащее императорам-иконоборцам. Эклога Льва Исавра и Константина Копронима, изданная IX индиктиона, 726 г., имеет мало отношения к этому вопросу ²), но прямое отношение имеет находящийся в родстве с Эклогою „Земледельческий закон“ (Νομος γεωργικός), изданный, как справедливо полагают, или одновременно с Эклогою, или немного

¹) Процессу заимствования могли содействовать воспоминания о вольных крестьянских волостях, митрокомиях, следы существования которых заметны еще в кодексе Юстиниана (закон Льва и Анфимия от 468 г.), а также сродная с митрокомиями организация городских союзов, называвшихся τρίπολις, τετράπολις, πεντάπολις и т. д., которую (Hudson, Graeci minor, geogr., IV, 124) вводил, между прочим, Юстиниан в М. Азии и которая удерживалась даже в XI в., как видно из названия Иконий πόλις τετραπόλεως (Cedr., ΙΙ, 611), т. e. глава союза, состоявшего из четырех городов, и из того, что во Фригии был союз пяти городов (Bryenn., 130: Стравороман родом ἐκ πενταπόλεως τῆς Φρυγίας).

²) Имеют некоторое отношение только титулы (8, 17) посвященные отпущению рабов на свободу и трактующие об их убийстве. Они заключают указания на положение рабов и взгляд на них общества и правительства. Указания на положение рабов (бесправных) и взгляд на них (как на вещь) в XI в. можно находить в Πεῖρα, Zachariae, I, 8, 7, 13, 66, 131, 132, 153, 231, 288. Взгляд на рабство представителей церкви высказан в слове Симеона Н. Б., Migne, CXX, 362.

241 —

позже, во всяком случае в иконоборческую эпоху, императорами исаврийского дома. О прикреплении к земле и о крепостных в Земледельческом законе совершенно не говорится. Речь идет только о двоякого рода крестьянах: а) о вольных крестьянах, которые с определенно выраженного согласия землевладельцев (χωροδότης, земледавалец) или только с их попущения, молчаливого, беспротестного согласия, садятся на их земле и обрабатывают ее, с правом всегда ее оставить, вознаградив собственника за убыток, равно как и с соответствующим правом собственника удалить крестьян, сидящих на земле; эти крестьяне платят господам за пользование землей известный оброк, который чаще всего равняется десятой части (μόρτη) полевых сборов, почему и крестьяне носят название мортитов, десятинников, но иногда возвышается до более высокого процента, даже до половины сборов, почему встречаются и крестьяне-половники; б) о крестьянах-общинниках (κοινωνοί, χωρῖται), которые в своей совокупности составляют общину, владеющую землей (называющейся поэтому κοινότης τοῦ χωρίου); общинная земля разделена по жеребьям или участкам (μερίς, σκαρφίον, τοπος) между членами общины, которые или обрабатывают свои участки сами с помощью рабов, или отдают их из-полу для обработки другим, так что и здесь оказываются половники (ἡμισειαστής); юридическая личность общины, несмотря на раздел участков между ее членами, не уничтожалась, особенно рельефно она выступала в вопросе о податной ответственности.

Законы, вошедшие в Эклогу и Земледельческий закон, были действующим правом во все продолжение иконоборческого периода. Со второй пол. IX в., со вступления на престол македонской династии, обнаруживается в политике направление противоположное предшествующему периоду и в законодательстве—стремление к реставрации юстиниановых законов. В Царских книгах (Василиках) первых императоров македонского дома сделана новая публикация юстиниановского права, вместе с тем выступают на сцену и крепостные, ἐναπόγραφοι. Но это не значит, что состояние опять было восстановлено и что для его восстановления достаточно было заменить одно руководство права другим. Между иконоборческим законодательством и законодательством македонского дома существовала громадная разница, дававшая первому преимущество пред вторым. Тогда как законодательство иконоборцев шло по следам социально-общественного развития, вызвано было новыми потребностями жизни, которым и удовлетворяло, законодательство македонских императоров было плодом уважения к традициям старого времени, сделавшимся анахронизмом и не имевшим места в действительной жизни. Статьи Царских книг о кре-

— 242 —

постных в юридической практике не имели решительно никакого приложения, как видно из того, что в Πεῖρα об этом состоянии не говорится ни слова и позднейшие писатели, напр. Вальсамон, комментатор фотиева номоканона, имеют о предмете смутные представления. Между тем положения иконоборческого законодательства не теряли жизненного значения. Уже сами императоры македонского дома сделали уступку пред неизбежностью факта. Несмотря на то, что в Прохироне, изданном Василием Македонянином между 870 и 879 гг., Эклога называется „извращением добрых законоположений“, а в Эпанагоге, составленной при Василие I, Льве и Александре между 879 и 886 гг., постановления ее называются „несообразностями, сделанными исаврийцами в противность божественному догмату и на разрушение спасительных законов“, тем èe менее названные императоры сами заимствовали многие статьи из Эклоги и внесли их как в оба руководства, так и в Василики. Юристы, и после появления новых руководств, продолжали пользоваться Эклогой, согласуй ее по возможности с новыми законными книгами ¹). Содержание Земледельческого закона не вошло, подобно Эклоге, в состав македонского законодательства, но что он постоянно имел для себя реальное приложение, доказывается многочисленностью списков закона, тем, что он присоединяется в списках к Прохирону, Эпанагоге, к частным переработкам официальных руководств, как-то: Эклоге переработанной по Прохирону, в особенности же „Шестикнижнику“ Арменопула, фессалоникского судьи XIV в.

Положение вещей, обрисовываемое Земледельческим законом, продолжало существовать и при македонской династии. По-прежнему существовало вольное крестьянство, разделявшееся на крестьян, сидевших на властельских землях и крестьян группировавшихся в свободные общины. Крестьяне первого рода, начиная с IX в., носят обыкновенно имя париков (πάροικοι, присельники) ²); в числе их были такие, которые платили господину лишь десятину и по-прежнему назывались еще мортитами, но были и такие, которые, называясь общим именем париков, обязаны были к господину более тяжелым оброком; все они по собственному желанию могли оставлять землю, и могли быть

¹) Плодом соглашения явилась переработка Эклоги по Прохирону, Ecloga ad Prochiron mutata.

²) В надписи от 834 г. императора Феофила говорится, что он был кроткий господин для своих париков. Binduri, lmp. Orient., ed. Ven., II, 158. У Юстиниана встречается παροικικόν или παροικικὸν δίκαιον, но с этим словом соединяется побочное представление о занятии чужой земли без формального разрешения, в силу попущения. Zachariae von Lingenthal, Gesch. d. griech.—röm. Kecths, 2 Anfl., 245.

— 243 -

удаляемы с нее по желанию владельца земли; более тесная связь между париком и землей наступала лишь тогда, когда он обрабатывал свой участок непрерывно в течение 30 лет,—господин тогда лишался права согнать парика, последний делался неоспоримым распорядителем своего надела, хотя и подчиненным господину в том смысле, что обязан был платить ему оброк. Общины, в которые группировались крестьяне второго рода, носили название κωμητοῦραι, ὁμάδες, ἀνακοινώσεις, но каков был общий термин для обозначения крестьян общинников, неизвестно ¹). Как парики, так и крестьяне-общинники составляли в своей совокупности византийское крестьянство, другую половину общества, наряду с властелями; в отличие от властелей все вообще крестьянство называлось людьми убогими, πένητες.

После того как оправившееся от ударов, нанесенных славянскими вторжениями, властельское сословие стало крепнуть и образовались аристократические роды, т. е. с IX в., началась продолжительная экономическая борьба властелей с убогими; властели, пользуясь стесненным положением убогих, доведенных до крайности физическими бедствиями (неурожаями, болезнями и пр.) или неприятельскими нападениями, а также злоупотребляя своею силою и влиянием, дававшими им возможность делать нападения на убогих и брать над ними перевес, импонируя на представителей в данной местности судебно-административной власти и т. д., заставляли крестьян-общинников отдавать (в дар или в наймы) или продавать занимаемые ими участки общинной земли, а крестьян-париков принимать на себя все более тяжелые обязательства, — тех и других становиться в зависимое отношение к властелям. Правительство не могло остаться равнодушным зрителем в этой борьбе, с одной стороны потому что усиление властелей, естественно вытекавшее из увеличения их поземельной собственности, грозило опасностью монархической власти, с другой потому что разложение общинного союза, производимое отчуждением властелями общинных участков, нарушало фискальные интересы, для соблюдения которых было весьма важно, чтобы круговая порука общины пред правительством не умалялась в своем значении и объеме. Отсюда произошло, что в X в., когда перевес, как это и естественно в борьбе крупной собственности с мелкою, пока они предоставлены самим себе, стал явно клониться на сторону властелей, правительство, воору-

¹) Успенский, «К истории крестьянского землевладения в Византии», в Ж. М. Н. Пр., 1883, февраль, 309—313, на основании словоупотребления в памятниках XII—XIII вв. и в ново-греческом языке старается доказать, что таким термином было слово эпики (ἔποικοι, поселенцы).

— 244 —

лившись силою законодательного авторитета, выступило на помощь убогим. В промежуток времени между 922 и 996 гг. императоры Роман I Декапин, Константин VII Багрян., Роман II, Никифор Фока и Василий II Болгаробойца издают ряд новелл ¹) в защиту мелкой поземельной собственности от поглощения крупною и крестьянских общин от вторжения в них властелей. Чрез все новеллы проведен один принцип. Он высказан в первой по времени новелле Романа Декапина от 922 т. и выражается двумя положениями: а) что предпочтительное право (προτίμησις) на покупку недвижимой собственности принадлежит общине и б) что властели не могут делать приобретения из общинного поземельного имущества посредством дара, завещания, покупки и найма. Принцип, проведенный с последовательностью чрез все новеллы, не только не ослабевает в деталях, а напротив усиливается и в последней новелле Василия Болгаробойцы от 996 г. доходит до отмены 40-летней давности, которою прикрывалась страсть к стяжанию. Новеллы не оставались мертвою буквой, но выражались в соответствующих действиях, может быть, подчас слитком даже энергических, как показывает поступок с Филокалесом, который сначала был убогим, потом, разбогатев и достигши чинов, сделался властелем, и у которого, по распоряжению Василия, земля была отнята и возвращена убогим, великолепные дворцы разрушены и сам Филокалес возвращен в первобытное состояние крестьянина ²). Василий II, завершивший своей новеллой ряд новелл в защиту убогих и мелкого земледелия и не останавливавшийся ни пред чем, чтобы подавить знать, прибегнул кроме того к мере, которая окончательно должна была подорвать значение властелей. Мера эта была однородна с той, которою некогда было подорвано значение муниципий и старинной землевладельческой аристократии. 15-го индиктиона, т. е. 1001 — 1002 г., Василий издал повеление о так называемом аллиленгие,—властели в податном отношении сделаны ответственными за убогих, в случае несостоятельности последних должны были платить за них. Мера касалась, можно полагать, только париков, потому что относительно крестьян-общинников правительство и без того было обеспечено круговою порукой общины; она наносила сильный ущерб всем властелям, светским и духовным, почему патриарх Сергий, с епископами и. монахами, усердно, хотя и напрасно, просили императора

¹) Все эти новеллы изложены на русском языке проф. Васильевским, в Ж. Μ. Н. Пр., 1879, ч. ССІІ. ²) Этот пример приводится в самой новелле Василия II и, без сомнения, был не единственным примером. Однородное явление представляет конфискация Василием II имущества Евстафия Маленна. Cedr., ΙΙ, 448.

245 —

Василия снять аллиленгий ¹). Если бы эта мера удержалась, то она повела бы к разорению властелей, ограничению крестьянской свободы перехода и, косвенным образом, к охранению неприкосновенности крестьянских общин, но, как увидим, она не удержалась.

Таким образом, XI век получил в наследство от предшествующего времени крайне натянутое положение социально-общественных элементов. Дело доведено было до того пункта, когда торжество в борьбе между властелями и убогими, при неуклонной последовательности правящих сфер, должно было склониться на сторону убогих; строгие узаконения о праве предпочтения, о запрещении властелям делать приобретения на счет убогих, а главным образом аллиленгий давали готовое средство для получения победы. С первого взгляда можно подумать, что к XI в. борьба так или иначе разрешилась или, по крайней мере, была на время, приостановлена, так как XI век не представляет памятников законодательной деятельности, которые выдерживали бы аналогию с новеллами императоров X века или были бы дальнейшим их развитием. Но эта отрицательная посылка едва ли уполномочивает на такое заключение, во-первых потому что XI век вообще отличается в византийской истории затишьем по отношению к законодательным работам, а во-вторых потому что начала, положенные в основу новелл X в., были достаточно раскрыты,—для преемников Василия II оставалось только решить, руководствоваться ли началами во всей строгости, или ослабить их значение. Следовательно, хотя мы не имеем от XI в. новелл, которые можно было бы поставить в параллель с новеллами X в., однако ж вопрос остается еще не решенным. Он может быть подвинут к разрешению путем выяснения соприкосновенных пунктов: о существовании в XI в. борющихся сторон и самой борьбы между ними, об отношении к ним правительства, об устойчивости в XI в. начал, легших в основу новелл X в., и наконец вообще о совокупности условий, благоприятствовавших той или другой из спорящих сторон.

Сборник судебных случаев, известный под именем Πεῖρα, ставит ине всякого сомнения существование в первой половине XI в. враждую-

¹) Cedr., II, 456. По мнению бар. Розена, 384—383, словом аллиленгий обозначалась подать следующая с земель оставленных их владельцами и вжимавшаяся с соседей этих владельцев, о ней Яхъя, 70, гов.: «сложил (Константин VIII) с обитателей греческой земли недоимки и взимавшиеся с них доходы с необрабатываемых царских имений, которые находились в соседстве наядой группы их, до тех пор, пока они не будут опять обработаны». Но еще вопрос, о чем говорится в темной фразе Яхъи. Соседями могли быть и убогие, аллиленгий же платили только властели: τὰς τῶν ἀπολωλότων ταπεινῶν συντελείας τελεῖσθαι παρὰ τῶν δυνατῶν κατονομάσθη δὲ ἡ τοιαύτη σύνταξις ἀλληλέγγυον.

— 246 —

щих сторон и тот факт, что правительственная власть, в лице лучших своих представителей, покровительствовала убогим, опираясь на новеллы X в. В сборнике постоянно выступают властели и убогие ¹), выдвигаются на сцену определения новелл Романа Лекапина и Василия Болгаробойцы, с объяснением, что ими нужно руководствоваться ²), если случай подходит под действие новелл и предусмотрен ими, то и решается на их основании. Вот примеры: когда обнаружилось, что один властель сделал приобретение в деревенской общине (ἐν χωριῳ) после издания новеллы 934 г. (Романа Старшого), он был присужден безденежно возвратить приобретенное ³); когда один убогий завещал имущество монастырю и Ксир утвердил завещание, магистр Евстафий кассировал решение на том основании, что завещание убогого властелю не имеет силы ⁴); когда зашел спор о рынках, тоже состоялось решение, согласное с новеллой Василия II, в смысле охранения интересов убогих ⁵); когда какие-то властели, державшие землю убогих, уклонялись от судебного процесса, пользуясь своим несовершеннолетием, постановлен был приговор, чтобы и до формального судебного решения земля оставалась за убогими ⁶). Πεῖρα, ясно отличая между убогими париков и крестьян-общинников, защищает интересы тех и других против властелей: парика гарантирует от господского произвола в пользовании землей, толкуя в его пользу статью новеллы о 30-летней давности ⁷), охраняет и общину на основании точного смысла новелл. Напр., когда возник спор между клавдиопольской митрополией и общиной Риакиев (ἀνακοίνωσις εἰς τὸ χωρίον τῶν Ῥυακίων) о распределении границ между владениями, потребованы были свидетельства и состоялось решение в пользу общины, причем сказано было, что если б остался хоть один младенец, наследующий от простолюдинов, то он должен получить все и владеть, ибо он. имеет предпочтительное пред всеми властелями право владеть податными, землями вымерших крестьян ⁸). В другой раз, когда возник спор, между епископом Кратии и наследниками патриция Евсевия на счет селе-

¹) Zachariae, I, 18, 21, 29, 41; 18, 21, 42, 199.

²) Zachariae, I, 21, VIII, ά: κατὰ τῆν πρώτην νομοθεσίαν τοῦ εἰρημένου βασιλέως κυροῦ Ῥωμανοῦ καὶ τοῦ κυροῦ Βασιλείου, καὶ τότε ἐξ ἐγγράφων καὶ σωματικῶν δικαιωμάτων. 29, IX, ά: ὅτι ἡ νεαρὰ τοῦ μακαρίτου βασιλέως κυροῦ Βασιλείου περὶ τῶν χωρίων τῶν ἐκποιηθέντων διαλαμβάνουσα οὐτωσὶ δογματίζει.

³) Zachariae, I, 29, IX, βʹ. Cp. 159—160, XXXVI ιέ. ⁴) Zachariae, I, 41, XIV κβʹ.

⁵) Zachariae, I, 260, LVII, ά. ⁶) Zachariae, I, 186, XL, ιβʹ.

⁷) Zachatiae, I, 42, XI, βʹ: ὅτιπαροίκουςεὐρισκομένουςἀδιακόπωςνεμηθένταςτὰτῆςπαροικίαςαὐτῶντόπιακαὶτὸπάκτονδιδόνταςἐπὶτριακονταετίᾳ, ὁβέστης(Евстафий)) ἔλεγεμὴἔχειντὸνδεσπότηνἰσχὺνἐκδιώκειναὐτοὺς· δοκουσιγὰροὖτοιὡςδεσπόταιμέντωντόπωνδιὰτῆςχρόνιαςνομῆς, ἀνάγκηνδὲἔχουσιπαρέχειντὸπάκτον...

⁸) Zachariae, 45—47, XV, ί.

— 247

ния Риакиев, положено было сходное решение, что если властели судятся об имениях, входящих в состав крестьянской общины (περὶ κτημάτων ἀνακοινώσεω; ὄντων χωρίταις), то каждый получает принадлежащий ему податной, то есть записанный за ним в податной писцовой книге участок, относительно же остальных участков, хотя бы их было много, между тем из крестьян оставался в наличности только один, этот крестьянин признается имеющим право владеть всеми внесенными в списки крестьянскими участками, а властели отгоняются отсюда на далекое расстояние ¹). Вообще, на основании Πεῖρα, можно сказать, что в первой половине XI в. отношение правительства к общественным классам было такое же, как и в Х в., узаконения, благоприятствовавшие убогим и стеснявшие властелей, оставались в полной силе. Личное настроение некоторых императоров гармонировало с этим направлением внутренней политики, как видно из свидетельств историков о Константине VIII и Михаиле V Калафате ²). Но и относительно второй половины XI в. есть основание утверждать, что тоже направление преобладало. Из государей второй пол. XI в. можно указать на Константина X Дуку, который главнейшее внимание обращал на суды и при этом, естественно, заботился о том, чтобы новеллы X в. применялись на деле. Он покровительствовал убогим; оказывая благосклонность ремесленникам, был не менее благосклонен и к поселянам, которых охотно допускал к себе и выслушивал их жалобы ³); решения его в пользу убогих не нравились властелям, почему и замечено у историка, что он был „тяжел и невыносим для властелей“ ⁴). В одном письме, которое с наибольшим вероятием может быть отнесено ко времени Константина Дуки, Пселл дает практору совет, какой политики следует держаться, чтобы действовать в тон с настроением высших правительственных сфер,—он советует принимать к рассмотрению такие дела, которые выгодны для сельчан ⁵).

Из сказанного не следует однако ж, что дело властелей было проиграно в XI в. Если, вообще говоря, высшая правительственная власть

¹) Zachariae, I, 30, IX, θʹ. Принципы общинного землевладения выступают также в решениях о крестьянах, сообща, владевших церковью св. Авксентия в Халдии, 44, XV, ή; об участке поселка Неаста, входившего в состав общинного селения Гордия, 86—87,. XXIII, γʹ; о способе раздела доходов с пастбищ, находящихся в общинном владении, 162—163, XXXVII, βʹ. ²) См. выше, стр. 7, 43.

³) Psell., IV, 265: οἱ δ’ ἐπὶ τῶν άγρῶν, οἳ τὸ πρὶν μηδὲ τὸν βασιλεύοντα ἤδεισαν, καθαρῶς αὐτῷ ἐνητένιζον, καὶ φιλανθρώπων μὲν λόγων, φιλανθρωποτέρων δὲ πράξεων μετελάμβανον. ⁴) Scyl., 652: βαρὺς δεικνόμενος τοῖς δυνατοῖς καὶ ἀφόρητος.

⁵) Psell., V, 395: τῶν δὲ ὑποθέσεων ἐκείνας ἑλοῦ δικάζειν ὅσαι λυσιτελεῖς τοῖς χωρίταις γενήσονται.

— 248

и юстиция оставались верными традициям македонского дома, к прямой невыгоде властелей, то вместе с тем последние имели на своей стороне не мало преимуществ, которыми и спешили воспользоваться. Сюда прежде всего следует отнести невыдержанность политики государей XI в. Одни императоры твердо держались той точки зрения, что для блага государства необходимо покровительствовать убогим, и сообразно с теми поступали; другие находили возможным не слишком ригористически проводить этот государственный принцип и, явно не вооружаясь против него, снисходительно смотрели на послабления в его применении. К последнему разряду принадлежали: Роман Аргир, Константин Мономах и Никифор Вотаниат, которые по своему происхождению, по фамильным симпатиям тяготели к властельской аристократии и принимали к сердцу их интересы, по крайней мере, на первых порах правления, пока византийская государственность не успевала увлечь их за собою, даже против их води. Периодом колебания и неустойчивости императоров властели пользовались для того, чтобы достигнуть благоприятных себе результатов. Особенно важный результат достигнут был ими при Романе III: аллиленгий был отменен этим императором ¹).

Далее в пользу властелей должно было послужить пристрастное отношение к ним судебно-административных органов. Если лучшие люди из судебной корпорации твердо держали знамя тех идей, которые провозглашены были новеллами X в., то отсюда не следует, что все судьи— администраторы проникнуты были такими непреклонными чувствами и убеждениями,—твердость в этом отношении правительственных органов была, можно думать, скорее исключением, чем правилом, и без сомнения, тот судья, на которого жаловались крестьяне, говоря, что он принудил их к сделке с Романом Склиром ²), представлял собою не единственный пример влияния аристократии на местную администрацию. Представители власти в данной местности, удаленные от непосредственного надзора власти центральной, в большинстве не славившиеся, как известно, честностью, не могли не считаться с силой влияния и капитала, которую представляли в своем лице властели; нередко их прямой интерес—денежный и служебный—связан был с вопросом о том, чтобы оказать содействие властелю в его споре с убогим или, по крайней мере, не принимая прямого участия в деле, закрыть глаза на нарушения закона властелем и оставаться глухим к жалобам убогих на его злоупотребления. Если властель не пользовался в такой мере личным влиянием и авторитетом, чтобы побудить местную власть поддержат свое дело, то он

¹) Cedr., II, 486 (Zon., IV, 128. Glyc., 581. Ioel, 61. Ephr., 129). ²) Zachariae, 1, 199.

249 —

всегда имел более шансов, чем убогие, к тому, чтобы найти в столице поддержу,—чрез какого-нибудь влиятельного родственника, приятеля или знакомого произвести давление на стратига или практора известной фемы и заставить принять свою сторону. Влиятельные лица при дворе в этих случаях были не более щепетильны, чем областные правители, и не считали предосудительным на время забыть о государственной пользе ради интересов дружбы, родства и кумовства. Тот же Пселл, дававший такой политичный совет своему приятелю практору о покровительстве сельчанам, в другом письме рекомендует своему племяннику, очевидно, занимавшему какой-то административный пост, услуживать и властелям (θεράπευε καὶ τοὺς δυνατοὺς), а именно помочь некоему Патрикию, сыну Иканатиссы, который поставлен в затруднительное положение тем, что парики переселялись с его земель на другие места. Пселл просит устроить так, чтобы парики не оставляли монастырской парикии (во владении Патрикия были монастыри), другими словами фактически ограничить крестьянское право перехода ¹). Для властелей достаточно было, чтобы правительственные органы сквозь пальцы смотрели на их действия. Они тогда умели справляться с убогими и знали, чем воспользоваться на их счет: самовольно отнимали у них землю и отдавали другим на тяжелых условиях, делали разбойничьи набеги на крестьян и, похитив их имущество, заставляли потом входить в сделки и т. д. ²).

На помощь властелям приходили еще разные невзгоды и физические бедствия, обрушивавшиеся на убогих и отдававшие их в руки властелей. Известен повод к изданию Романом Лекапином новеллы 934 г. Зима 927—928 г. отличалась жестокими морозами, так что земля была покрыта льдом 120 дней. Следствием морозов был неурожай, за неурожаем последовал страшный голод, а за голодом мор, истреблявший людей в таком множестве, что живые не успевали хоронить умерших. Бедствия голода и моровой язвы продолжались несколько лет, когда же они миновали, тогда оказалось, что многие властели бесчеловеч-

¹) Psell., V, 381.

²) Примеры в Πεῖρα: управитель Романа Склира самовольно передал участки некоторых крестьян (199), сын патриция Ваасакия сделал набег на остров Газуру и похитил много вещей (198), сверх того был обвиняем в убийстве (288), Роман Склир сделал нападение на дома крестьян и потом заключил сделку с крестьянами (198), вообще на Склира поступало много жалоб, что он отнимал имущество, деньги, наносил побои, сажал в темницу и пр. (89—90, 295). Склир, сравнительно с другими властелями, был только более дерзок и смел. Подобные жалобы на властелей были делом обычным, и если властель не возбуждал жалоб, то это было дивом, которому с трудом верили. Атталиот, 256, прославляя Вотаниата, считает нужным призвать Бога в свидетели, что он ни разу не был привлечен к суду—так был правдив.

250 —

ным образом воспользовались народным несчастием для собственной выгоды,—по самой ничтожной цене, за небольшое количество хлеба, скупали у бедных, подвергавшихся опасности голодной смерти, их поземельные участки. Это и побудило Романа издать новеллу¹). Одинаковые причины и в XI в. должны были вести к одинаковым следствиям; если при Романе Лекапине властели пользовались народным бедствием для своей наживы, то ничто не заставляет предполагать, что их потомки в ХІ в., не превосходившие своих предков добродетелью, поступали иначе. Между тем народные бедствия были не редким явлением, как, в этом легко убедиться из простого их перечня. В первые два года царствования Константина VIII, не говоря уже о страшном землетрясении в Константинополе 5 декабря 1026 г. ²), была величайшая засуха, так что реки и источники высохли ³). В 1028 г. Бог послал дождь и было обилие плодов, особенно масличных ⁴); но потом настала беда и от дождя: пошли беспрерывные ливни, продолжавшиеся до марта 1029 г., реки и озера переполнились, животные пострадали, плоды сбиты были на землю и потому в следующем году настал сильный голод ⁵). Летом 1032 г. голод и язва посетили малоазиатские области, Каппадокию, Пафлагонию, Армениак и Онориаду, так что жители покидали свои места и переселялись на другие ⁶); в довершение ужасов, 13 августа 1032 г., в час ночи, произошло сильное землетрясение, повторившееся и в марте 1033 г. ⁷). Голод 1032 г. не был кратковременным бедствием: он был результатом налета саранчи, пожравшей посевы. Но саранча не сразу пропала, целые три года она опустошала восточные фемы, а более всего фему фракисийскую; жителя были доведены до такой крайности, что продавали детей и переселялись на европейский берег, во Фракию; только в 1034 г. саранча была поднята порывами сильного ветра, брошена на морское прибрежье и погибла около Пергама ⁸). На смену одной беде не замедлила явиться другая: 18 апреля 1034 г. выпал сильный град, побивший фруктовые деревья; виноградники, полевые сборы пострадали, и в этом году был большой недостаток жизненных припасов ⁹). Несколько раньше, 17 февраля 1034 г., началось в Сирии землетрясение, повторявшееся по местам в течение 40 дней: многие города пострадали, в Иерусалиме множество народа погибло под развалинами храмов и домов ¹⁰). В 1035 г. землетрясение произошло в Вукелларие, земля по

¹) Ж. Μ. Н. Пр, 1879, ССІІ, 180—188. ²) Яхъя, у бар. Розева, 70.

³) Cedr., II, 484 (Zon., IV, 127). ⁴) Cedr., II, 487. ⁵) Cedr., II, 488 (Glyc, 581).

⁶) Cedr., II, 499 (Zon., IV, 133). Matth. d’Ed., 51. ⁷) Cedr., II, 500.

⁸) Cedr., 11,503—504, 509, 514. Zon., IV, 133. ⁹) Cedr.,II, 507 (Glyc., 586).

¹⁰) Cedr., II, 503, 511 (Glyc., 587).

— 251

местам дала трещины и целых пять деревень (χωρία) погибло ¹). В последние годы царствования Михаила Пафлагона невзгоды следовали одна за другой. В 1037 г. настала засуха, продолжавшаяся шесть месяцев; по· истечении этого времени, вместо дождя, выпал град такой величины, что черепичные крыши на городских домах были разбиты; последовал, всеобщий недостаток в хлебе, голод свирепствовал во Фракии, Македонии, Стримоне и Фессалонике до Фессалии; оставалось искать пропитания в Элладе и Пелопоннесе, где был урожай ²). Одновременно, в течение нескольких месяцев, с ноября 1037 но январь 1038 г., повторялись удары землетрясения ³). 1038 год прошел благополучно, но в 1039 г. опять начались частые землетрясения и сильные дожди; в некоторых фемах стала свирепствовать горячка, и смертность была такая, что живые не поспевали убирать мертвых ⁴). В 1040 г. была засуха, высохли реки и источники ⁵); было также страшное землетрясение, от которого пострадали многие города и деревни, — Смирна представила плачевное зрелище, лучшие дома в ней были разрушены и многие граждане погибли ⁶). Приступы землетрясения не прекращались и во все время царствования Калафата ⁷). При Константине Мономахе физические бедствия посещали империю сравнительно редко: в сентябре 1043 г. от сильного ветра пострадали виноградные грозды ⁸), в 1045 г., во время землетрясения, были случаи провала людей ⁹) и в 1054 г. выпад крупный град, нанесший вред людям и животным, а в столице проявилась язва, погубившая массу народа ¹⁰). Кратковременное царствование Феодоры изображается, как счастливое: всюду был обильный урожай ¹¹). Затем известия встречаются редко, отмечены только два случая: при Исааке Комнине 1058—1059 г. лег на землю красный снег, был голод и мор на диких зверей и птиц ¹²); при Константине Дуке, 23 сентября 1063 г., началось землетрясение, замечательное по своей продолжительности и учащенности колебаний,—случалось, в одну ночь повторялось до 12 колебаний; продолжалось землетрясение с перерывами два года (тогда как в прежние времена не превышало сорока дней); пострадали македонские города, Редесто, Паний, Мориофит, где множество домов было разрушено и много людей задавлено, потерпел также Кизик на Геллеспонте, знаменитый храм которого был разрушен ¹³), потерпела

¹) Cedr., II, 514 (Glyc, 588). ²) Cedr., ΙΙ, 516, 518 (Glyc., 5881. ³) Cedr., II, 515, 518. ⁴) Cedr., II, 522. ⁵) Cedr., II, 529. ⁶) Cedr., D, 522. ⁷) Cedr., II, 535.

⁸) Cedr., II, 555. ⁹) Matth. d’Ed., 79-80. ¹⁰) Cedr., 11,609—610 (Glyc., 598).¹¹) Psell., IV, 201 (Zon., IV, 182. Ephr., 139). ¹²) Matth. d’Ed., 110—111.

¹³) Это, без сомнения, тот храм, о котором упоминает Дион Кассий, в

— 252 —

наконец Никея с ее храмами, в том числе с храмом св. София и храмом св. отец, где заседал первый вселенский собор ¹). Но если со второй половины XI в. природа сделалась более снисходительною к людям и физические несчастия реже удручали население византийской империи, то не уменьшились, а напротив увеличились бедствия, причиняемые неприятельскими набегами, главным образом в азиатских фемах. Тягости, разумеется, ложились прежде всего на сельчан, которые должны были оставлять свои поля и дома и искать спасения в укреплениях ²), под опасением быть перебитыми или взятыми в плен врагами ³). При этом византийским подданным из греков приходилось страдать не только от турок в Азии и родственных туркам народностей в Европе, но также от армян, питавших национальную вражду к грекам; и здесь отвечать приходилось тем же крестьянам, как показывает пример того армянина из города Ания, по имени Георгия Шагатси, который, из ненависти к грекам, собрал толпу турок, стал разорять крестьян, сжег 12 деревень и, захватив пленных, перерезал их пред стенами Антиохии ⁴). Последствием неприятельских набегов было не только обезлюдение местностей, подвергавшихся набегам, но также материальный недостаток и увеличение смертности в местах, лежавших вне района враждебных действий, что происходило от скопления в этих местах народа, бежавшего пред неприятельским нашествием; примером может служить конец царствования Михаила Парапинака, когда вследствие турецких вторжений произошел наплыв в столицу народа из малоазиатских фем, затем почувствовался недостаток в жизненных припасах и настала, наконец, голодная смерть, разившая как пришельцев, так и коренное городское население, достигшая такой степени развития, что в портиках и под открытым небом валялись кучи мертвых тел и можно было видеть, как на одних носилках уносили пять-шесть человеческих трупов ⁵). Легко представить себе, до какой крайности доводимы были в те времена убогие неурожаями, болезнями и и неприятельскими вторжениями. Правда, и тогда государство и церковь оказывали посильную помощь пострадавшим. Напр. в 1032 г., Роман Аргир, встретив по дороге из Месанакт в Византию толпу переселенцев, бежавших от голода и язвы, снабдил их деньгами, жизненны-

котором колонны были монолиты в 75 футов вышины и 24 окружности. Hoffmann, Griechenland, u. die Griechen im Mittelalter, II, 1305.

¹) Attal., 88—91 (Scyl., 657-658. Zon., IV, 200—201. Glyc., 605—606. Ephr., 144).

²) Напр. в Иверии, в 1048, во время движения турецкой армии. Cedr., II, 576,

³) Напр. 1078 г. поселяне (οἱ ἐν ἁγροῖς) были перебиты печенегами. Attal., 262.

⁴) Matth. d’Ed., 188—189. ⁵) Attal., 211—212 (Scyl., 725. Zon., IV, 224. Ephr., 148).

— 253 —

ми припасами и воротил домой, а Михаил, митрополит анкирский, явил чудеса самоотвержения для спасения пострадавших от голода и язвы. Тот же император Роман, в 1034 г., давал пострадавшим от неурожая, которые хотели выселиться во Фракию, по три номисмы, с тем, чтобы они оставались дома. В 1037 г., во время голода, бывшего следствием засухи и града, Иоанн Орфанотроф закупил в Пелопоннесе и Элладе 100,000 мер хлеба и роздал жителям столицы. Но все эти меры не были следствием какой-нибудь организованной системы; продовольственных капиталов в то время не существовало, и хотя высказывался некоторыми взгляд, что на правительстве лежит обязанность помогать в нужде ¹), однако ж выполнение обязанности имело чисто нравственный характер, зависело от личного усмотрения императоров и их первых министров и простиралось преимущественно на столичное население, да и то не всегда ²). Поставленное лицом к лицу с голодною, смертью, решавшееся даже продавать собственных детей, могло ли крестьянство задумываться пред продажей за бесценок земельных участков? В свою очередь властели, не останавливавшиеся пред позором играть, роль разбойников и грабителей относительно крестьян, могли ли останавливаться пред возможностью захватить почти даром их участки, а тем более завладеть ими в тех случаях, когда сами крестьяне оставляли их, вытесненные голодом или вражеским вторжением? Следует поэтому согласиться с заключением, что явление, констатированное в новелле Романа Старшего от 934 г., имело место и в XI в., и чем чаще повторялись физические и иные бедствия, тел больше представлялось властельскому сословию возможности усиливаться на счет крестьянства и наклонять на свою сторону весы экономического соперничества, которое носит название борьбы крупного и мелкого землевладения.

Наконец кроме исчисленных условий, благоприятствовавших властелям в их борьбе с убогими, был еще один способ, дававший первым перевес над последними, не только над париками, но и над свободными крестьянскими общинами. Способ этот заключался в системе ироний, происхождение и смысл которых вполне могут быть поняты только в связи с старинной прекарно-бенефициальной системой.

Прекарно-бенефициальная система представляла собою тот своеобразный вид пользования землей, который был чужд древне-римскому гражданскому праву (ins civile), имел приложение лишь в частной жизни, в практике отдельных личностей, принадлежал к области, так называе-

¹) Attal., 211.

²) Напр. во время голода при Парапинаке не было оказано правительством пособия.

254 —

мого, прирожденного права (ius gentium), почему и встречаются на него указания у римских преторов и юрисконсультов, занимавшихся разработкой именно этого прирожденного права ¹). Сущность системы определяется ее названием. Один человек обращался к другому с просьбой (precarium) дать ему землю. Тот, к кому обращались, снисходил на просьбу и делал просителю благодеяние (beneficium), давал землю в пользование. Здесь не было никакого юридического основания для пользования землей, все основывалось на нравственном побуждении, на благосклонности одного человека к другому. Так как основание было чисто нравственное — добрая воля поссесора, то отсюда происходило, что не существовало ни срока, ни определенных условий для пользования. Эти земли не уступались навсегда, в отличие от донаций, переходивших в собственность, господин мог взять назад прекарию или бенефицию (названия употреблялись безразлично, но чаще прекария) всегда, когда это было ему угодно; передать землю другому лицу или оставить в наследство детям прекарист и подавно не мог, после его смерти земля отходила к первоначальному владельцу и наследники не могли предъявлять никаких претензий. Пользование землей не сопровождалось никакими определенными условиями, в отличие от наемных земель, отдававшихся в аренду но контракту; единственным условием пользования было,—чтобы прекарист в глазах собственника заслуживал бенефиции, каковое условие выполнить, само собою разумеется, не всегда было легко: прекарист вечно должен был держать себя в положении просителя, заискивающего у своего патрона, и патрон мог злоупотреблять своим положением, налагать на прекариста такие обязательства, которые были тяжелее всевозможных условий, строго формулированных. Хотя в частной жизни римлян этот способ практиковался с давних нор, однако ж сначала он не имел слишком широкого применения. Важное место он занял только в последнее время римской империи и стал мало-помалу вытеснять обычай отдавать землю в аренду,—обстоятельство, которое можно объяснять с одной стороны тем, что арендование земель сопряжено было с опасностью

¹) Digesta seu Pandectae Justiniani Augusti, recogn. Th. Mommsen, Berolini, 1870, vol. II, lib. XLIII, tit. 26, pag. 611: Ulpianus libro primo institutionum. Precarium est, quod precibus petendi utendum conceditur tamdiu, quamdiu is qui concessit patitur. Quod genus liberalitatis ex jure gentium descendit. Idem libro septuagesimo primo ad edictum. Ait praetor: «quod precario ab illo habes aut dolo male fecisti, ut desineres habere, qua de re agitur, id illi restituas». Hoc interdictum restitutorium est. Et naturalem habet in se aequitatem, namque precarium revocare volenti competit: est enim natura aequum tamdiu te liberalitate mea uti, quamdiu ego velim, et ut possim revocare, cum mutavero voluntatem. В этом же смысле говорят: Гай, Павел, Помпоний, Цельс, Юлиан, Венулей (ibid., 611—614).

— 254

перехода в разряд колонов и свободные люди, ограждая свою свободу, предпочитали брать землю в виде прекарий, от которых во всякое время могли отказаться, с другой — тем, что и землевладельцы находили выгодным отдавать землю в виде прекарий, потому что хотя по своему смыслу прекарии были даровыми и не давали дохода, однако ж, на практике было иначе: у владельца было в руках косвенное средство извлекать доход из прекарий, прекаристы, из опасения потерять бенефицию, исполняли требования господ и в действительности оказывалось, что за пользование бенефицией они отплачивали тем или иным образом. Сальвиан марсельский ¹), писатель V в., говорит уже об этом способе пользования землей, как о самом обыкновенном, которого держались поссесоры, города, храмы; в законах, вошедших в кодекс Юстиниана ²), тоже находим на него указания. Эти законы, в связи с свидетельством Сальвиана, знакомят нас с тремя формами бенефиций: первая форма — те бенефиции, которые образовались чрез раздачу земель богатыми людьми бедным, вторая—те, которые образовались из соединения земли принадлежащей дающему бенефицию с землею принадлежащею получающему бенефицию, но отданною первому в виде благодарности за благодеяние ³); третья форма—те бенефиции, которые образовались из земель мелких землевладельцев, отданных сначала людям влиятельным и привилегированным, а потом оставленных прежними владельцами в пользование. Законы (IV и V вв.), называющие эту последнюю форму fundorum patrocinia и строго ее преследующие, говорят, что даже куриалы, с целью освободиться от налогов и заручиться в суде покровительством сильного человека, выдают свои земли нод его именем, т. е. уступают ему право собственности, из слов же Сальвиана марсельского ⁴) видно, что

¹) S. Salviam Massiliensis presbyteri de gubernatione Dei octo libri dati ad S. Salonium episcopum. Migne, ser. lat., LIII. ²) Cod., I, 2, 14, 17.

³) Закон от V в. говорит только о церквах, дозволяя им этим способом отдавать земли, т. е. когда церковь по просьбе (pro petitione) какого-нибудь человека уступает ему землю, этот человек, в вознаграждение за благодеяние (beneficii gratia), должен подарить церкви другую землю такой же стоимости; он получает после того ту и другую землю в пользование на определенное число лет или на всю жизнь, а потом церковь берет назад и ту, и другую землю. Но нет оснований предполагать, что только церкви поступали таким образом и что обычай не существовал также в среде частных лиц.

⁴) Migne, LIII, 102: tradunt se ad tuendum protegendumque majoribus... tueri pauperes videntur ut spolient, hac lege defendunt miseros ut miseriores faciant defendendo. Omnes enim qui defendi videntur, defensoribus suis omnem fere substantiam suam priusquam defendantur addicunt; ac sic, ut patres habeant defensionem, perdant filii haereditatem. Tuitio parentum mendicitate pignorum comparatur. Ecce quae sunt auxilia ac patrocinia majorum. Nihil susceptis tribuunt, sed sibi. Hoc enim pacto aliquid parentibus temporarie attribuitur, ut in futuro totum filiis auferatur.

256 —

уступивший другому свою землю оставлял ее за собою для пользования, но не как собственность, а в виде бенефиции, по милости нового патрона.

Прекарно-бенефициальная система целиком перешла от римлян к германцам, все три формы прекарий существовали во франкском государстве при Меровингах и, мало-но-малу видоизменившись как со стороны терминологии, так и внутреннего содержания, сделались одною из составных частей позднейшего феодализма ¹). Что касается византийского государства, то мы не имеем определенных данных о существовании в нем указанных прекарно-бенефициальных форм в VII—IX вв. Едва ли однако ж мы в праве сомневаться, что самый способ, в тех или других формах, практиковался,—иначе останется необъяснимым факт выступления его на сцену в X в.

В X в. способ с ясностью выступает в применении к монастырям, которые раздаются в виде пожалования (διὰ χαριστικῆς, διὰ δωρεᾶς) лицам духовным и светским. Так напр. монастырь Пиперата передан был монахом, его устроившим, Роману Старшему до его воцарения, а Роман после своего воцарения, улучшивши положение монастыря, отдал его протовестиарию Мариану, с тем чтобы он распоряжался монастырем, и принадлежавшим монастырю по усмотрению ²). Ректор Никита получил, в виде пожалования, монастырь св. Фоки ³). По имени харистикии, соответствующей прежней бенефиции, лица, которым делалось пожалование, назывались харистикариями. То обстоятельство, что харистикарный способ получил такое широкое приложение к монастырям, заставляет поставить его в связь с секуляризацией монастырских земель, предпринятой в VIII в. императора ми-иконоборцами; очевидно, правительственная власть стала раздавать секуляризованные имущества, между прочим, тем способом, который был дозволен церквам по закону V в. Не безынтересно поэтому свидетельство патриарха антиохийского Иоанна, производящего харистикарный способ от иконоборческой ереси, и именно от самого ревностного ее поборника, Константина Копронима ⁴). Действительно, императоры-иконоборцы могли сообщить способу одностороннее зна-

¹) Ср. Georg Waitz, Deutsche Verfassungsgeschichte, t. III, IV. Fustel de Coulanges, Les origines du régime féodal. Revue des deux mondes, 1873, t. CV.

²) Zachariae, I, 43.

³) Zachariae, I, 45. ОпожалованиимонастырейговоритсяивновеллеВасилия II от 996 г: τὰμὲντῶντοιούτωνμοναστηρίων(образовавшиесявсредесельскихобщин), αὐτοὶἐκεῖνοικατέχοντεςοἱμητροπολῖταιἢἐπίσκοποιτὰδὲκατὰδωρεάνδυνατοῖςτισιδιδόντεςπλεονεκτοῦσιτὰχωρία· τὰδὲἰδιόστατακαὶὅσαμεγάλαμοναστήριαἐκπαλαιοῦἦσαν... διοριζόμεθαταῦτακαὶπάλινὑπὸτὰςμητροπόλειςκαὶτὰςἐπισκοπὰςεἶναικαὶδωρεῖσθαι. Zachar., ΙΙI, 313, 315. ⁴) Cotelerii, Ecclesiae Graecae monumenta, I, 168—169.

— 257

чение, обратив исключительное почти внимание на монастырские земля, так, что случаи его приложения к землям не монастырским совершенно стушевались и харистикия стала пониматься специально, в смысле монастырского пожалования. Но Иоанн антиохийский ошибается, считая Константина Копронима изобретателем харистикий; харастикарный способ—это тот же прекарно-бенефициальный способ, названный только, вместо латинского, греческим словом; он существовал задолго до Копронима и Копроним, жалуя монастыри с их имениями светским Лицам, в существе дела ничего нового не вводил. В харистикарный способ раздачи монастырей вкрались с течением времени некоторые злоупотребления, против которых уже в X в. протестовал ¹) патриарх Сисиний II (996—999). Но ни злоупотребления не были искоренены, ни самый способ не был ослаблен; он, вместе с злоупотреблениями, перешел в XI век и патриархи: Сергий, Алексий и Иоанн Ксифилин усиливались достигнуть того же, к чему стремился патриарх Сисиний,—оставляя неприкосновенным самый харистикарный способ, старались искоренить существовавшие в нем злоупотребления. Постановления константинопольского синода от мая 1016 г., при Сергие, двух синодов от 1027 и 1028 гг., при Алексие, и синода от 1073 г., при Иоанне Ксифилине, в соединении с некоторыми другими данными, в достаточной мере обнаруживают связь харистикий с прежними бенефициями и знакомят как со значением харистикарного способа, так и с теми злоупотреблениями, которые были ему присущи в XI в.

Подобно тому как бенефиции не имели ничего общего с актом полного отчуждения и актом договора, точно также и пожалование, отдача διὰ χαριστικής, διὰ δωρεᾶς, строго отличается от совершенной уступки или отчуждения и от уступки условной, в силу договора, на определенное время и за определенную плату (ἔκδοσις, πάκτα). Отчуждение и условная отдача монастырских имуществ должны были происходить при участии патриаршего приказа заведывавшего монастырями; в постановлении 1027 года говорится, что этого рода акты не должны совершаться помимо приказа хартофилакса, иначе они будут считаться недействительными, недвижимость будет подлежать безденежному отобранию и убыток ляжет на тех, кто дал и получил незаконным образом ²). Между тем пожалование в виде харистикии не было обставлено подобными формальностями и не находилось под контролем патриарших приказов. Требовалась

¹) По свидетельству того же Иоанна антиох., Cotebrii, I, 171. О постановлении патриарха Сисииия упоминается также в синодальном определении патр. Сергия от 1016 г., Migne, CXIX, 742.

²) Migne, CXIX, 841, 844. Rhalli efc Potli, V, 22—23.

258 —

только воля владельца монастыря, митрополитам же, архиепископам и епископам надлежало наблюдать, чтобы не допускалось злоупотреблений. Впрочем этим не исключались решительно всякие документы. Нужно было доказательство, что монастырь пожалован такому-то лицу, и потому выдавалась ¹) дарственная грамота, в которой писалось: „царство мое, мерность моя (смотря по тому, кто давал) дарит тебе такому-то такой-то монастырь с его имениями, движимыми и недвижимыми, на время твоей жизни или же на два лица“ ²). Отличие харистикарного способа отдачи недвижимостей от уступки по договору и отчуждения ясно проявляется там, где системы приходили в соприкосновение и сталкивались. Пример представляет собою монастырь св. Фоки. Монахи этого монастыря уступили (ἐκδεδώκασι) недвижимое имение без согласия монастырского приказа (τοῦ ἐπὶ τῇ σακέλλῃ ἢ τινὸς τῶν σεκρετικῶν) на 29 лет; съемщик передал Зографу, который и держал имение. Но ректор Никита, получив монастырь в виде пожалования (διὰ χαριστικῆς), отобрал имение спустя лишь 15 лет после его уступки, без судебного решения. Когда Зограф обратился в суд с жалобой, ректор был оправдан, и решение мотивировано тем, что уступка (ἔκδοσις) произведена была без ведома и согласия монастырского приказа ⁸). Сопоставляя в частности харистикарный способ с тремя формами прекарий или бенефиций, мы усматриваем в нем признаки, которые позволяют сравнивать его со второю и третьею формами, причем обнаруживаются и изменения, произведенные временем и обстоятельствами. Согласно второй форме бенефиций, бенефициар должен был, в благодарность за бенефицию, подарить церкви землю такой же стоимости, как бенефиция. И харистикарий обязан был за харистикию благодарностью, но благодарность была несколько иного рода. В постановлении 1027 г. говорится, что желавшие получить монастырь в харистикию выпрашивали (αἰτήσασθαι, αἴτησις = precarium) его в дар, обещая оказывать монастырю всякие благодеяния, устранять от него всякую невзгоду и сообщать благолепный вид⁴). Поэтому, как говорит Иоанн антиох., цари и патриархи стали сначала отдавать разрушенные или разрушающиеся монастыри, с целью их восстановления и украшения, но потом раздавались и монастыри вполне благоустроенные ⁵). Благодарность за харистикию иногда определялась точнее. Пселл просил у митрополита кизического, синкелла Ро-

¹) Точно также на западе бенефиция давалась вместе с грамотой, констатировавшей факт пожалования и определявшей если не права, то ограничения при пользовании. ²) Cotelerii, Monumenta, I, 172—180. ³) Zachariae, I, 44—45.

⁴) Migne, CXIX, 840. Rhalli et Potli, V, 21. ⁵) Cotelerii, I, 170.

259 —

мана, дать ему в дар монастырь Мунтаниев, находившийся в кизической митрополии, и, в благодарность, обещал снабдить монастырь волами и стадами овец ¹). Раздавали монастыри все владевшие ими: и императоры, распоряжавшиеся так называемыми „царскими монастырями“, иногда впрочем налагавшие руку и на другие монастыри и церковные имения ²), и патриархи, и митрополиты, и епископы, и светские лица—криторы монастырей; равным образом и получить могли все, как духовные, так и светские лица: и епископ, и сановный монах, в роде Пселла, и евнух, в роде владевшего в кизической митрополии монастырем Артигена ³), или Никифорицы, получившего в дар (κατὰ δωρεάν) эвдомский монастырь ⁴). Не было никаких ограничений на счет числа получаемых в дар монастырей: всякий приобретал, сколько мог, у Пселла напр., кроме вышеназванного монастыря Мунтаниев, были на правах харистикий монастыри: Мидикий в опсикийской феме ⁵), Кафары, Большие Келлии на горе Олимпе ⁶), нарсийекий в Элладе ⁷). Иногда монастырь сам себя предлагал в дар ⁸) лицу сильному и влиятельному, в надежде пользоваться его покровительством. В этом случае устанавливалось отношение, напоминавшее третью форму бенефиций, и харистикарий походил на поземельного патрона (fundi patronns) прежнего времени, с тем различием, что он носил название (харистикария) соответствовавшее названию (бенефициара), которое носил прежде клиент, избравший кого-нибудь своим патроном и отдавший землю, с оставлением ее за собою для пользования по милости нового владельца. По словам Евстафия Солунского, были такие монастыри, которые добровольно подчиняли себя какому-нибудь многомощному боголюбивому лицу; предоставив ему внешнюю оборону, все делать и все выносить, что касается закона и суда, они сами оставалась спокойными и заботились о душе, занятые одним делом—исполнением заповедей ⁹). Это несколько позднейшее свидетельство имеет полное значение и для XI в. Пселл получил нарсийский монастырь от самих монахов ¹⁰), кроме того сохранилось письмо Пселла к монахам какого-то монастыря, которые предлагали себя под власть Пселла, на

¹) Psell., V, 456—457: βόας καὶ ἀγέλας προβάτων.

³) Феофилакт болг. в одном письме к сыну севастократора (Исаака) упоминает о селении, которого церковь лишается, потому что царь желает отдать его в дар (χαρίζεσθαι). Ж. Μ. Н. Пр., ССІІ, 428. ³) Psell., V, 456. ⁴) Attal., 201.

⁵) Psell.,V, 263. ⁶) Psell., V, 311, 270. ⁷) Psell., V, 378—9.

⁸) Так, очевидно, мог поступать монастырь ни от кого не зависевший, пользовавшийся правом самоуправления—αὐτεξούσιον καὶ αὐτοδέσποτον. Sathas, Bibl. gr., I, 62. ⁹) Ж. Μ. Η. Пр., CCII, 438. ¹⁰) Psell., V, 379: οἰ δὲ μοναχοὶ... με βιάζονται καὶ εἰσποιοῦνται ἑαυτοῖς.

— 260 —

предложение которых он ответил отказом, вероятно, потому что бедный монастырь не представлял никаких выгод, хотя в письме приведен более благовидный предлог ¹).

К числу злоупотреблений в харистикарной системе, против которых восставала церковная власть в XI в., принадлежало, прежде всего, доведенное до крайности безразличие относительно лиц, получавших харистикии. Монастыри стали раздаваться не только людям светским, но и женщинам ²), притом случалось, что мужские монастыри отдавались женщинам, а женские мужчинам. Далее, допускалось злоупотребление в пользовании монастырями. Вместо того, чтобы заботиться о материальном благосостоянии монастыря, получивший его в дар заботился только о собственных выгодах, о том, чтобы извлекать из него возможно большие доходы. Примеры, когда харистикария употребляли доходы с монастырей на их поддержание и улучшение, сделались редкостью³). Монахи получали от харистикариев скудное содержание, обрушивавшиеся здания не восстановлялись и монастыри приходили в крайнее запустение; у некоторых харистикарифв эксплуатация доводилась до того, что монахи под влиянием нужды и стеснений должны были удалиться, а монастыри превращаемы были в гостиницы. Было и еще злоупотребление, касавшееся изменения существенного смысла харистикий и заключавшееся в стремлении обратить харистикии в постоянную, как бы наследственную собственность. Не делая различия между харистикией и обыкновенною собственностью, харистикарий не только сами эксплуатировали монастыри, но отдавали их в дар или продавали другим лицам; иные, с целью закрепить за собою вечное владение монастырем, строили внутри обители дома, в которых и поселялись

Синодальные определения строго преследуют злоупотребления. Опре-

¹) Psell., V, 398: οὐδέ μοι τοσαύτῆ παρὰ τῶν βασιλέων ἰσχύς, ὥς τε βοηθεῖν δύνασθαι... προστῆναι μὲν οὖν με ὑμῶν καὶ τῆς καθ’ ὐμᾶς μονῆς οὐ πάνυ τι ἐπαγγέλλομαι, δεδιώς μὴ ἐλάττων φανείην τῆς ἐπηγγελμένης ὐμῖν προστασίας. Термин προστασία, по-видимому, употреблялся не только для обозначения власти настоятеля монастыря, но также и власти харистикария. В соборных определениях к харистикариям безразлично применяются выражения: ἐπιστατοῦσιν, φροντίζουσιν, δεσπόζουσιν.

²) Известны и примеры: Мария, дочь Склира, получила за долг от патриция Панвириа монастырь св. Маманта οὐκ ἐπὶ τῷ ἐκποιεῖσθαί τι τούτων, ἀλλ’ ἐπὶ τῷ διοικεῖν ταύτην. Zachariae, I, 48. Мария, жена Парапинака и потом Вотаниата, получала от второго своего мужа два монастыря—один при манганском, другой при эвдомсконом дворце. Zon., IV, 236—237. Атталиот в Типике сделал следующее замечание об отдаче монастырей женщинам: ἡ γὰρ πρόνοια τῶν τοιούτων γυναιξὶ μεν πολλάκις ἀνατίθεται διὰ δωρεῶν. Sathas, Bibl. gr., I, 44.

³) Но, разумеется, такие примеры были: Пселл, V, 264, о мидикийском монастыре пишет: πρίν τι λαβεῖν, οὐκ ὀλίγον χρυσίον ἀνάλωσα.

261 —

деление 1027 г. заранее объявляет недействительною всякую сделку, имеющую предметом переуступку или продажу харистикии, грозит виновным в этом преследованием и штрафом, повелевает наблюдать, чтобы монастыри не были разоряемы и чтобы не получали начальство женщины над мужскими, а мужчины над женскими монастырями ¹). Определение 1028 г. прямо уже повелевает епископам и митрополитам с позором изгонять харистикариев, виновных в злоупотреблениях²). Рекомендуя харистикариям, в случае если они будут считать себя обиженными, обращаться с жалобами к патриаршему синоду, члены синода, с патриархом во главе, выражают надежду, что никто из митрополитов и прочих архиереев не решится изгнать из монастыря харистикария без вины с его стороны и без суда ³). Уже самый способ выражения показывает, что патриарх и члены синода держались строгого, сообразного с сущностью дела, взгляда на харистикии, по которому они как даны единственно по доброй воле владельца, так и взяты назад могут быть единственно по его желанию. Тот же взгляд лежит в основе того постановления (1027 г.), по которому епископы и другие лица, получившие от митрополитов монастыри, в виде харистикии, должны их возвратить, если митрополия находится в затруднительном положении и митрополиты терпят материальную нужду ⁴). Но харистикарии не считали взгляд членов константинопольского синода обязательным для себя и постановления, направленные против злоупотреблений в пользовании харистикиями, не были достаточны, чтобы искоренить эти злоупотребления. Тенденция, противоположная указанному взгляду, направленная к превращению харистикий в наследственную собственность, сделала значительные успехи. Уже пожалование монастырей в пожизненное пользование, о котором идет речь в формуле дарственной грамоты, представленной Иоанном антиох., было важным для харистикариев приобретением; но на этом дело не остановилось, грамоты в XI в. выдавались не только на одно, но на два лица, так что получивший харистикию мог передать ее кому-нибудь другому. О харистикиях на два лица упомянуто в той же формуле Иоанна антиох., а наглядный пример представляют Пселл и Атталиот. Пселл просил Романа кизического дать ему монастырь Мунтаниев на два лица, ссылаясь на то, что и прежний харистикарий, недавно умерший, имел эту

¹) Migne, CXIX, 840—841. Rhalli et Potli, V, 21—22.

²) Migne, CXIX, 833, 836. Rhalli et Potli, V, 29—31.

⁸) Ἀναιτίωςδὲκαὶἀνεγκλεῖτως, καὶδιὰμόνηνἐπήρειαν, οὐδέναπιστεύομεντῶνἱερωτάτωνμητροπολιτῶνκαὶλοιπῶνἀρχιερέωνχαριστικάριονἐξωθῇναιμονῆς.

⁴) Migne, CXIX, 844. Rhalli et Potli, V, 24.

— 262 —

привилегию¹). У Атталиота, державшего на правах харистикии монастырь св. Георгия в Редесто, вторым лицом сделан был сын его Феодор; этот Феодор был также вторым лицом по владению женским монастырем св. Прокопия в Редесто, составлявшим харистикию Варды Ксирады ²).

Наряду и одновременно с харистикарным способом раздачи монастырей существовал, без сомнения, в византийском государстве сходный с ним способ пожалованья земель принадлежавших частным лицам и государству, но этот последний стушевывался пред первым и на него не имеем таких ясных указаний, как на способ харистикарный. Тем не менее в новеллах X в., охраняющих мелкую поземельную собственность, в перечне средств ³), с помощью которых властели приобретали земли убогих, находим одно, обнаруживающее некоторое соотношение с третьей формой бенефиций. В новеллах постоянно упоминаются три средства: купля, дар и наследование. Под даром, очевидно, разумеются разнородные дарственные акты, к числу которых относилась и отдача убогим своего участка властелю, с целью приобретения его покровительства, как можно заключить из того, что Роман Лекапин запрещает властелям приобретать что-либо от бедных, между прочим, посредством простого дара и под предлогом какой-либо помощи и защиты, т. е. расчленив понятие дара и указав один его вид (простой дар), законодатель нашел нужным указать и другой, соединявшийся с помощью и защитой лица, получившего дар, тому лицу, от которого дар получен. Константин Багрян намекает и на результат не простого дара,—зависимое, подчиненное положение убогих относительно властелей, превращение поселян как бы в рабов этих последних. Не лишено значения и то обстоятельство, что отдача земель убогими властелям обоз-

¹) Psell., V, 456—7: ἡ δὲ τῶν Μουντανίων χθές που καὶ πρῴην δυοῖν συζύγων χηρεόσασα... μὴ τοίνυν ἐμοὶ μόνῳ συνάψαις τὴν ἁστοργον, ἀλλὰ καὶ ᾧ ἂν αὐτὴν ἑγὼ συνοικίσαι βουλήσομαι.

²) Sathas, Bibl. gr., I, 22: μονὴ τοῦ ἁγίου Γεωργίου, ἥν ἔχω ἐπὶ δυσὶ προσώποις εἰς χαριστικήν, ἧς δεύτερον πρόσωπον ἀφίω τὸν ὑιὸν τὸν μυστογράφον, κυρὸν Θεόδωρον ἡ γυναικεία μονὴ τοῦ ἁγίου Προκοπίου, ἧς δεύτερον πρόσωπον ἐστιν ὁ υἱός μου ὡς ἀπὸ τοῦ πρῴην χαριστικαρίου Βάρδα τοῦ Ξηράδα.

³) Новелла от 922 г., Романа Ст.: τοῖς δὲ δυνατοῖς ἀπαγορευομεν... τρόπω δωρεᾶς ἀπλῆς... ἢ ὡς ἐπὶ τινι προστασίᾳ καὶ συνδρομῇ λαμβάνειν τὶ παρὰ τῶν εὐτελεστέρων. Новелла от 934 г., Романа Ст.: μηδεὶς τῶν περιφανῶν... τολμήσει ὑπεισελθεῖν ἢ ἀγορᾶς ὴ δωρεᾶς ἢ κληροδοσίας ἢ ἄλλης οἱασοῦν προφάσεως αἰτίᾳ. Новелла от 947 г., Конст. Багрян.: δυνατοί... οὐ παύονται ἐπεισερχόμενοι ἐν τοῖς χωρίοις ἔνεκεν ἀγορῶν καὶ δωρεῶν καὶ κληρονόμῶν. Новелла его же, от 945—959 г.: πᾶς τις τῶν ἐν δόξῃ κραταιῶν πασσυδεὶ χώρας ἀπεριγράπτους ἀποτεμνόμενος ἐν ἀνδραπόδων λόγω τοὺς ἀθλίους ἀνέταττε κτήτορας. Zachariae, III, 240, 246, 253, 265.

— 263

начается тем термином (δωρεά), который был употребителен при обозначении харистикарного способа, составляя синоним харистикии. Законодательная власть, ратовавшая против даров убогих властелям и тем думавшая оградить первых от последних, сама однако ж практиковала раздачу поместий, в которой заключалась большая опасность для убогих и которая находится не только по существу, но и со стороны терминологии, и связи с харистикарным способом.

Византийские императоры жаловали (ἐχαρίσαντο) казенные и свои личные имения приближенным и угодным людям в награду за их службу и в знак благосклонности. Одно из таких поместий, было пожаловано Константином Мономахом Пселлу ¹), причем пожалование сделано было на два лица, в параллель с господствовавшим тогда обычаем раздачи монастырей харистикариям на два лица, и хотя в хрисовулле говорилось о неотъемлемости владения, однако ж, надо полагать, под этим еще не разумелось безусловное право распоряжаться поместьем, как неоспоримою собственностью, отчуждать, завещать и пр., словом тот существенный признак, которым отличался харистикарный способ, удержан был и здесь. Правда, на основании нескольких слов, сказанных Пселлом и относящихся к содержанию данного ему на василиках Мадита хрисовулла, этого прямо утверждать нельзя, но допустить необходимо в виду известного факта из времени Исаака Комнина. Исаак Комнин, заботившийся о приобретении государству земель, отнял у многих частных лиц имущества, пренебрегая их жалованными грамотами, которыми закреплялось за ними владение²). Факт, непонятный вне связи с системою пожалований, получает смысл под условием принятия того положения, что характеристическая черта бенефициального, а затем харистикарного способа, состоявшая в том, что право собственности оставалось за лицом, давшим пожалованье, и всегда могло быть восстановлено, составляла особенность и императорских пожалований. Хотя эти пожалования делались на время жизни лица и даже с правом передачи, т. е. на два лица ³), однако ж не забывалось правило, что казна, в

¹) См. выше, стр. 165.

²) Attal., 61: ἐμέλησε... τοῦ προσθήκην ἀγρών τῇ βασιλεία περιποιήσασθαι. διὸ καὶ πολλὰ μὲν ἰδιωτικὰ πρόσωπα πολλῶν ἀπεστέρησε κτήσεων, παριδὼν τὰς χρυσοβούλλους τούτων γραφάς, δι’ ὧν αὐτοῖς τὰ τῆς δεσποτείας ἡδραίωντο. Для устранения недоразумения припомним, что и к владениям харастикариев прилагалось слово δεσποτεία, см. стр. 260, примеч. 1.

³) Нужно впрочем заметить, что спустя около двадцати лет после того как Мономах дал Пселлу хрисовулл на два лица, было стремление ограничить пожалование одним лицом. К сожалению, новелла Михаила Парапинака, относящаяся и этому предмету, известна только по заглавию: Νεαρὰ τοῦ βασιλέως κυροῦ Μιχαὴλ

264 —

случае нужды и оскудения, может взять назад свои пожалования, как, свою собственность, находившуюся лишь в пользовании частных лиц по милости казны, точно также как это правило в применении к харистикиям хорошо помнили члены синода 1027 г. Для обозначения царских, пожалований сначала не существовало какого-нибудь определенного, общепринятого термина, но в XI в. такой термин установился. Он был заимствован из харистикарной практики, один из второстепенных эпитетов, прилагавшийся к харистикиям и харистикариям, был выделен, получил специфическое значение и стал употребляться для обозначения царских пожалований. Просившие монастырь в харистикию обещали в благодарность иметь заботу, попечение о монастыре и монастырь отдавался в дар с тем, чтобы получивший заботился о нем (φροντίζειν), имел о нем попечение (πρόνοια). Поэтому получивший дар назывался не только χαριστηκἀριος (слово указывающее на мотив последующий — милость дающего), но также φροντιστής, προνοητής ¹) (слова указывающие на мотив предшествующий, обусловливавший милость). Одно из этих названий, προνοητής, стало употребляться для обозначения лиц высочайше пожалованных поместьями, самые поместья получили название ироний. Употребление слова „ирония“ в смысле недвижимых имуществ, отданных в дар императорами или от императорского имени их министрами, в первый раз встречается в царствование Константина Мономаха, давшего Манганы в иронию Константину Лихуду ²), а еще определеннее в царствование Михаила Парапинака, о министре которого, Никифорице, историк свидетельствует, что он за немалые взятки дарил, кому хотел, чины и пронии ³).

Таким образом относительно системы пожалований в XI в. можно· сказать, что установился технический термин—ирония для обозначения жалуемых поместий. В иронию, давались казенные имения, замки (по новелле Парапинака), пахотные поля, пастбища и пр. Имения были не только

τοῦ Λούκα θεσπίζουσα τοὺς κάστρα λαμβάνοντας οἱουσδήτινας κἂν ὅπως ταῦτα λάβωσιν, ἐφ’ ἐνὶ προσῶπῳ ταῦτα κεκτῆσθαι, καὶ οὕτω νοεῖαθαι τὰς δωρεάς. Zachar., III, 330.

¹) Оба эти названия, наравне с названием харистикарий, встречаются в синодальном постановлении 1028 г. Название προνοητής, в применении к харистикарию, употреблялось еще в форме προνοητικός, как показывает документ от 1049 г., Miklosich, Acta et diplomata graeca medii aevi, IV, № 10, в котором Василий, настоятель монастыря Спасителя τῶν Ἀγραύλων, назван προνοητικός монастыря Карей. В широком смысле катепан Василий Монах называется προνοητής Болгарии в. Советах и рассказах визант. бояр., Ж. Μ. Η. П., 1881, июнь, 263.

²) Scyl., 645: τῆς τῶν Μαγγάνων πρόνοιας καὶ τῶν δικαιωμάτων φύλαξ παρὰ τοῦ εἰρημένου βασιλέως καταλειφθείς (Zon., ΙV, 194: τὰ περὶ τῆς ελευθερίας αῦτῶν ἔγγραφα).

³) Attal., 200—201: τὰς τιμὰς καὶ προνοίας οἶς ἐβούλετο χαριζόμενος διὰ λημμάτων οὐχὶ μικρῶν.

— 265 —

пустопорожние, но и населенные. Последние или давались прониарам населенными, или заселялись стараниями самих прониаров, во всяком случае на присутствие в ирониях населения указывает предоставление прониару некоторых судебных нрав, предполагающее объект суда, живых людей. Население состояло из париков. Отдавались ли в виде ироний такие земли, которые обработались крестьянами-общинниками, а также соединялись ли с ирониями какие-нибудь обязанности, и если, соединялись, то какие именно, об этом из памятников XI в. мы не знаем. Только в памятниках последующего времени вопрос проясняется: а) оказывается, что иронию образуют не только рыбные ловли ¹), не только земли, на которых сидят парики ²), но целые области и селения с крестьянами-общинниками ³); б) с понятием пронии тесно соединяются некоторые обязанности, и между ними главная обязанность военной службы ⁴). При отсутствии свидетельств о существовании в XI в. ироний с таким значением, т. е· заключавших в себе крестьянские общины и обязывавших прониаров к военной службе, мы можем судить только предположительно, принимая в расчет те элементы, из которых развились эти особенности прониарного владения. По и самый вопрос об элементах имеет гадательный характер, можно напр. раздачу общинных земель прониарам ставить в связь с оскудением казенных имений, заставившим императоров обратиться к другим источникам пожалований и посягнут на достояние общин, соединение же с ирониями обязанности военной службы можно объяснять или смешением ироний с воинскими участками,

¹) Напр. в 1234 г. нижнее течение река Ермона, с рыбными на ней ловлями, составляло иронию Калигопула, стратиота и местного владельца, а потом вследствие нового пожалования перешло к стратиоту Авгею. Miklosich, ΙV, Μ 150.

²) Напр. в 1255 г. Михаил Петриций, царский слуга, заявлял претензию на том основании, что монах Никодим был париком его пронии. Miklosich, IV, № 21.

³) Напр. фессалийские Мелиссины получили от царя в дар всю область Дрианувэны и крестьяне дрианувэнской общины в мирском приговоре от 1271 г. говорят «о любви, какую от глубины души питают к благороднейшим супругам Мелиссиным за честь и управление и милости, которыми постоянно от них, пользуются». Miklosich, IV, № 28. В 1277 г. протоновеллисим Мармара держал, в виде пронии, селение (χωρίον) Триново. Miklosich, IV, № 37.

⁴) Напр. это видно из дарственных грамот на имя Георгия Гемиста Плифона и его сыновей: аргировулла деспота Феодора Палеолога от 1427 г., хрисовулла царя Иоанна Палеолога от 1428 г. и аргировулла деспота Дмитрия Палеолога от 1450 г. Miklosich, III, 173—176, 225. Обязанность военной службы была неразрывно связана, с понятием ироний и в древней Сербии, где пронии, дававшиеся венецианским, правительством, представляют сходство с ирониями византийскими. Документы, относящиеся к сербским ирониям, от первой полов. XV в., извлечены Макушевым из венецианского архива и изданы в отрывках в ст. «О пронии в древней Сербии», Ж. Μ. Н. Пр., 1674, CLXXV.

— 266 —

или влиянием западно-европейских порядков ¹), или тем и другим вместе.

Система проний заключала величайшую опасность для крестьянства, его свободы и благосостояния. Отдача общинных земель в виде проний прямо разрушала общину, разлагая общинный организм, отрывая от целого (комитуры) части (общинные селения, κώμη), которые поступали на кормление прониаров; политическое значение общины в государстве ослаблялось, свободные крестьяне становились в обязательные отношения к прониарам, которым должны были платить оброк и отбывать барщину ²), по своему положению они приближались к парикам, быт их несомненно ухудшался. Но прежде даже чем общинные владения стали раздаваться в дар, пронии были опасны для общины и для крестьян-общинников уже потому, что при помощи их увеличивалось число властелей и возрастала их социальная сила. Что касается париков, то положение их делалось тяжелее с переходом земель, на которых они сидели, под власть прониаров. Протар, владевший иронией пожизненно, не рассчитывавший передать ее в наследство детям, не имел особых побуждений улучшать ее в хозяйственном и других отношениях, париков не щадил, заботился только о том, чтобы извлекать из них возможно больший доход. Отсюда происходило, что поступление в иронию было для населения крайне неприятно и освобождение от пронии считалось великою милостью, которой жители усиленно добивались, и добившись, чувствовали себя счастливыми ¹).

Несмотря однако ж на все неблагоприятные для крестьянства условия, со включением пронии, основные начала, на которых покоился быт крестьянского сословия и которыми определялось его юридическое положение, не потерпели изменения в XI в. Произошло дробление крестьянских общин, может быть, уменьшилось число свободных крестьян-общинников, вследствие потери участков и перехода общинников в разряд париков; но самая община и общинное землевладение не исчезли. Общинное устройство не только сохранялось в течение XI в., но перешло к пос-

¹) Производство обязанности военной службы прониаров от западно-европейских порядков более правдоподобно, так как документы, указывающие на эту «обязанность, слишком позднего происхождения,—относятся ко времени после латинского завоевания; но и производство ее от воинских участков не лишено вероятия, особенно если вспомнить, что уже в новелле приписываемой Никифору Фоке раздача стратиотам воинских участков называется иронией и об армянах, бежавших в Сирию и за это лишенных участков, но потом возвратившихся, сказано: χρὴ πρόνοιαν γίνεσθαι διὰ παροχῆς ἑτέρων τοπίων. Zachariae, III, 291.

²) Об этом в вышеуказанной статье Макушева.

³) Отрывки прошений об освобождении от проний и резолюции по ним у Макушева, 18—19.

— 267 —

ледующим векам и пережило саму византийскую империю ¹). Положение париков во многих местах ухудшилось, но ухудшение не было повсеместным; между крестьянами-присельниками продолжали существовать такие, которые платили только десятину, морту, и по-прежнему называлась мортитами ²). За париками оставалось право свободного крестьянского перехода, по крайней мере до XIII в. Только в XIII в. обнаруживается стремление стеснить крестьянскую свободу на почве юридической ³), но стремление не повело к какой-нибудь общегосударственной законодательной мере. Известен только один документ от 1244 г. ⁴): по просьбе игумена монастыря Лемвиотиссы, с имений которого сошли многие парики, о том, чтобы повелено было собрать париков и водворить на прежние места, издан был царский указ, отрицающий право свободного перехода и повелевающий государственным чиновникам, заведующим податными сборами, отчислить париков от новых их помещиков и возвратить монастырю. Но этот указ признается частною мерой, имевшею временное значение.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Византийское правительство всегда обращало серьезное внимание на финансы и в XI в. не изменило своего отношения к этому предмету. Некоторые императоры пренебрегали другими, по обстоятельствам времени более важными, отраслями государственного управления и сосредоточивали внимание на финансах. Династия Дук обнаруживала как бы фамильную склонность в этом смысле. Константин Дука, еще до вступления на престол обнаруживший таланты финансиста, заявил себя на престоле заботами о приумножении государственных доходов, бережливостью и даже скупостью ⁵). Сын его, Михаил Парапинак, не блиставший вообще государственными способностями, обладал, однако ж, достаточными сведениями в финансовой области и воспитатель его, Пселл, желая его восхвалить, особенно оттеняет то, что он отличался знанием во всем касающемся доходов и расходов, чеканки монет и их доброкачественности ⁶). Исторически сложившимся положением социально-общественных классов визант. пра-

¹) Доказательства представлены в статье г. Успенского: «К истории крестьянского землевлад. в Византии», Ж. Μ. Н. Пp., 1883, ч. CCXXV.

²) Существование морты и мортитов в XIII в. доказывается грамотами, изданными Миклошичем и Мюллером, т. IV, стр. 35, 39, 40, 145, 218, 220, 231, 232, 235, 255, 419. Некоторые выдержки из грамот можно читать в ст. проф. Васильевского, «Материалы для истории визант. государства», Ж. М. Н. Пр., 1880, ССХ.

³) На почве фактической стеснения возможны были и в XI в., как свидетельствует вышеприведенное письмо Пселла, см. стр. 249. ⁴) Miklosich, IV, № 166.

⁴) Attal., 76—77 (Scyl., 652. Zon., IV, 198. Eplir, 143). ⁶) Psell., IV, 288—289.

268 —

вительство воспользовалось прежде всего для фискальных целей. Два важнейшие вопроса в податной системе—вопрос о платежных силах и вопрос о платежной гарантии—выяснились сами собою.

К платежу податей привлечены были обе половины византийского общества, как сословие властелей, так и сословие убогих. Платили все убогие, парики и крестьяне-общинники, должны были платить и все властели, светские и духовные. Церковь и монастыри принадлежали к властелям и несли податные тягости, наравне с другими. Только в силу особой привилегии тот или другой заслуженный властель, тот или другой монастырь могли быть освобождены, — так имения Михаила Атталиота во фракийско-македонской феме были освобождены от податей и повинностей по хрисовуллу Михаила Парапинака от 1075 г., подтвержденному хрисовуллом Никифора Вотаниата от 1079 г. ¹); афонская лавра освобождена по хрисовуллу Константина Дуки от 1060 г. ²); лавра Большие Келлии на Олимпе, бывшая харистикией Пселла, тоже имела хрисовулл ³). Что касается гарантии, то государство успело обеспечить себе податные платежи в обоих сословиях—властелей и убогих,—но не в полном их составе. В сословии убогих, благодаря существованию крестьянской общины, представилась возможность гарантировать исправное поступление податей крестьян-общинников, введя круговую поруку и возложив ответственность за каждого несостоятельного крестьянина на всю общину. Быт париков не давал возможности установить податную ответственность Самою естественною, подсказанною воспоминаниями времен римского колоната, была порука поземельного собственника за сидевших на его земле крестьян,—правительство и пришло к мысли установить ее. Но мера оказалась недолговечною: аллиленгий, введенный Василием II, не просуществовал и двух полных десятилетий, Роман III, как выше⁴) замечено, отменил его в самом начале своего царствования. Привлечь к круговой поруке за каждого парика остальных париков, сидевших на той же парикии, сопариков его, было немыслимо, потому что противоречило основному крестьянскому праву — свободного перехода; оставалось следовательно иметь дело с каждым париком в отдельности, как лицом, которое одно только за себя отвечало. В сословии властелей в таком же точно положении, как парики, находились светские властели: муниципального устройства, курии, на которую можно было бы возложить ответственность, не существовало более, приходилось ведаться с каждым властелем, как лицом за себя ответственным. Иначепоставлен

¹) Sathas, Bibl. gr., I, 53—66. ²) Miklosich, Slavische Bibliothek, I, 151. ³) Psell., V, 311. ⁴) Стр. 248, сp. стр. 244—245.

— 269

был класс духовных властелей: существовавшая организация церковного управления представила удобную почву для привития на ней начала податной ответственности. Митрополия сделана ответственной пред казной за все епископии, входившие в ее состав, за несостоятельных епископов, не могших уплатить причитающихся с них податей, должны были платить митрополиты. Это, разумеется, было тяжелым бременем для митрополий, тем более что открывало путь злоупотреблениям недобросовестных епископов, которые под благовидными предлогами, из корыстных расчетов, разоряли епископии, или же, при наступлении времени прибытия сборщиков, захватывали церковные доходы и укрывались с ними в надежные места, предоставляя расплачиваться с казной митрополитам. Константинопольские синоды позаботились о том, чтобы оградить митрополитов от таких злоупотреблений. Синод 1027 г. сделал нерешительный шаг и применил снисходительную меру, о которой уже упомянуто по поводу харистикий, именно постановил, чтобы богатые епископии помогали митрополиям, возвращая полученные от митрополитов, в виде харистикии, монастыри, «потому что несправедливо и неуместно, чтобы митрополии подвергались всякого рода взысканиям за бедные епископии, а епископии богатые не пришли на помощь“. Синод 1028 г. определил меру более строгую и действительную. Постановлено было, что в те епископии, представители которых наносят вред, обращая церковное имущество на собственные нужды и доводя епископии до крайнего разорения, подвергая также убыткам митрополия, с которых казна взыскивает лежащие на епископах повинности, могут быть назначаемы митрополитом экономы, которые и должны заведывать доходами, пока не будет возмещен ущерб, нанесенный митрополии, и не выяснится причина, приведшая епископию к несостоятельности. Относительно же тех епископий, от которых может грозить митрополиям опасность — подвергнуться взысканиям за лежащие на них повинности, вследствие дурного поведения епископов, имеющих возможность забрать все плоды и доходы церквей и переправить их, куда хотят, с целью, при первом появлении сборщиков, самим покинуть епархию и скрыться куда-нибудь,—разрешено митрополитам, в видах предотвращения опасности, посылать и в эти епископии управителей; управители будут, вместе с епископами, наблюдать за хозяйством и по истечении года отдавать в своем управлении отчет; из излишков дохода, если таковые окажутся, часть поступит митрополии в возмещение убытков, а остальное—церкви. Епископам, в епископии которых будут посланы такие экономы и управители, запрещено, под страхом тягчайшего осуждения,

— 270

чинить им какие-нибудь препятствия в отправлении возложенной на них обязанности, за исключением случаев, когда пожелают научить чему-нибудь такому, что может послужить в пользу церкви ¹).

Византийская податная система своею организацией ясно доказывает, что она составляет прямое наследие податной системы императорского Рима ²). В частностях обнаруживаются, однако ж, черты, отличающие ее от этой последней, — замечается отличие в постановке бюджетного периода, в том значении, какое получили основные подати, и в том развитии, какое сообщено податям второстепенным и дополнительным.

Со времени податной реформы Диоклетиана и Константина В. 15-летний период был сроком, в течение которого должны были иметь силу писцовые книги (кадастр); по истечении 15 лет, книги подлежали пересмотру, проверялись, в них с точностью обозначалось, сколько в каждой области податных тягол (jugum), с которых следовало брать поземельную подать (tributum soli), сколько в каждом тягле колонов, с которых причиталась поголовная подать (tributum capiti), и т. д. При определении числа тягол принималось в расчет качество земли, причем земля была разделена на несколько классов, и тогда как напр. 20 югеров ³) земли первого класса составляли тягло, земли второго класса требовалось 40, третьего — 60 югеров, чтобы составилось тягло, а земли, находившейся под виноградником, стоявшей выше первого класса, нужно было только 5 югеров для тягла. Писцовые книги (ἰσοκώδικον)⁴), как основа податного обложения, продолжали существовать в византийской империй, хранились в министерстве подведомственном логофету общих дел (ὁ γενικός), практоры, отправлявшиеся для сбора податей, получали в министерстве из книг выписки (ἀκρόστιχοι, κατάστιχοι) ⁵), касавшиеся той фемы, которая приходилась на их долю, и взимали сбор с того, за кем записано тягло (ζευγάριον), чей был столбец (στίχος). Византийский зевгарь состоял из большего или меньшего числа модиев ⁶), смотря по качеству земли и ее классу. Но если в этом отношении Византия удержала прежние порядки и не представила ничего нового, кроме названий; то в отношении бюджетного периода она более ограничивалась воспоминаниями, заявляя свою верность старым традициям, главным образом,

¹) Migne, CXIX, 844, 828. Rhalli et Potli, V, 24—25.

²) Savigny, Steuerverfassung unter den Kaisern (Vermischte Schriften, II). Zachariae, Zur Kenntniss des römischen Steuerwesens, вЗапискахс.-петерб. академиинаукза 1863 г.

³) Югер—около ¹/₄ десятины. ⁴) Zachariae, I, 46. ⁵) Zachariae, III, 391.

⁶) Модий—¹/₁₂ десятины.

— 271

в принятой системе летосчисления по индиктионам. Правильно повторявшихся чрез каждые 15 лет податных ревизий в Византии не видим. До конца X в. в источниках встречается только одно указание на неосуществившийся проект переписи при Василие I Македонянине ¹). Нельзя однако ж толковать такое умолчание памятников в смысле полнейшего отсутствия обычая переписей: не было систематического их повторения, но с здравым смыслом несообразно, чтобы в течение столетий можно было довольствоваться раз составленными писцовыми книгами; кроме того, если уравнительных проверок не было предпринимаемо, то зачем существовали ²) в визант. империи должности дозорщиков, приправщикок и писцов (ὀρθώται, ἐπόπται, ἐξισώται, ἀναγραφεῖς)? Следует поэтому допустить, что ревизии и уравнительные переписи предпринимаемы были, по крайней мере, изредка и имели если не общее для всего государства значение, то частное для тех или других фем. В конце X в., именно в 995 г., перепись, общая или частная — сказать трудно, была предпринята и писцовые книги пересмотрены по приказанию императора Василия II ³). Этими книгами руководствовались при податных операциях в последние годы царствования Василия II и при ближайших к нему императорах. В 1042 г. произошел случай, который вновь должен был побудить заняться писцовыми книгами. Во время бунта против Михаила Калафата народная толпа, ворвавшись во дворец, проникла в то помещение, где хранились деньги и податные списки, деньги расхитила, а списки (τὰς δημοσίας ἀπογραφάς) разорвала ¹). Хотя в ближайшее затем время историки не говорят о переписи, которая была бы произведена по повелению Зои с Феодорой, и хотя в самом рассказе об уничтожении списков не совсем ясно, что следует под ними разуметь, самые ли писцовые книги, или акростихи, которые выдавались практорам отдельных фем и затем были ими возвращаемы с отметками об уплаченных податях; однако ж едва ли можно сомневаться, что беспорядок в податных документах и уничтожение некоторых из них должны были вызвать меру необходимую для приведения дел в ясность. При Константине Мономахе была произведена ⁵) перепись

¹) Vita Basil., 346—347.

²) Const. Porphyr., II, 841. Zachariae, III, 374. Sathas, I, 54, 57, 66.

³) Codin., 156: προστάξας γίνεσθαι τὰ ἰσωδικά (ἰσοκῶδικα) ἐτελείωσε ταῦτα ἐν ἔτει 6503.

⁴) Cedr., II, 539 (Glyc., 592). Помещение, где найдены была народом деньги и списки, называется у Скилиция-Кедрина Сектом, но еще вопрос, исправен ли здесь текст и не следует ли, вместо ἐν τῶ Σέκτω, читать ἐν τῷ σεκρέτω. По крайней мере, такое чтение имел пред глазами Глика, у которого стоит; ἐν σεκρέτοις.

⁵) Советы и рассказы виз. бояр. XI в, Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 257.

272 —

в Иверии и Месопотамии чиновником Серблием. Из государей последующего времени о Константине Дуке, уже потому что он так внимательно относился к финансам, можно догадываться, что он не упускал из виду уравнительной ревизии и пересмотра писцовых книг. Показание историка о смуте, произошедшей в тех епархиях, подати которых были увеличены ¹), может подкрепить догадку, потому что факт увеличения подати в некоторых только епархиях предполагает предшествовавшую ему ревизию, с помощью которой было выяснено, что эти фемы можно обложить большим сбором.

Первою основною податью была подать поземельная. В римском государстве она лежала только на землевладельцах, плативших ее деньгами и натурой. В государстве византийском затемнился существенный ее признак, по которому она ограничивалась одними поземельными собственниками. Когда, после социального переворота, выразившегося появлением в византийском государстве крестьянских общин и париков, поземельная подать была возложена на крестьян-общинников, рядом с отдельными землевладельцами, в этом не было ничего непоследовательного, потому что община была поземельным собственником,—непоследовательность заключалась в привлечении к платежу подати париков, обрабатывавших чужие земли. И в византийском государстве поземельная подать, по-видимому, платилась сначала и деньгами и натурой; денежный взнос мог называться в собственном смысле посошным (ζευγαρατίκιον), а взнос натурой житным (σιταρκία). Но с течением времени обнаруживается стремление к замене натуральных взносов денежными. В XI в. к этому в особенности стремился Иоанн Орфанотроф, первый министр Михаила Пафлагона. До его времени те фемы, в которых преобладало болгарское население, платили натурой: каждый болгарин, имевший тягло ²), платил государству модий жита, модий проса и стамну вина. Этот порядок существовал при царе Самуиле и оставлен в неприкосновенности Василием II после завоевания Болгарии. Орфанотроф изменил порядок, повелел взимать подать номисмами, к явному неудовольствию плательщиков ³). Переложение поземельной подати натурой на деньги повело к тому, что впоследствии названия отожествились, зевгаратикий и ситаркия стали употребляться, как слова од-

¹) Altal., 77: ἠγείρετο πολὺς γογγυσμὸς τῶν δεχομένων φορολογικὰς ἐπαυξήσεις ἐπαρχιῶν. Историк, очевидно, разумеет восстание фессалийских влахов около 1066 г., под начальством протоспафаря Николицы Делфина, который, «снесшись с царем, откровенно объяснил, что причиной восстания податные надбавки—νομισμάτων αὐξήσεις. Советы и рассказы визант. бояр., Ж. Μ. Η. П., 1881, июль, 139.

²) ζεύγος βοῶν. ³) Cedr, II, 530. (Glyc. 589).

— 273 —

нозначущие ¹). Кроме указанных изменений в характере поземельной подати, в ней замечается еще та особенность, что в византийском государстве она разветвилась, или правильнее—дополнена другими сродными податями. При исчислении тягол (зевгариев) принималась в расчет лишь земля, состоявшая под пашней (пахотная), виноградниками и масличными насаждениями. Земля усадебная и пастбища оставались в стороне. Государство привлекло и последние два рода земельных владений к уплате податей, обложив усадьбы с жильем подымною податью (καπνικόν, καπνίον) ²), а пастбища—пастбищным (ἐννόμιον) ³).

Другою податью, следовавшею за поземельною, была подать поголовная. В империи римской эта подать была дополнительною, лежала на тех, которые не имели собственной земли и не несли поземельного налога, так что известное лицо обыкновенно не платило и поземельной, и поголовной податей, а лишь одну из них. Согласно с этим правилом, в визант. империи, после привлечения к поземельной подати всех имевших землю, как на правах собственности, так и временного пользования, подать поголовная должна была исчезнуть. И действительно, она вышла из употребления, но не навсегда, а лишь на время. Тот же Иоанн Орфанотроф, заботившийся о переложении натуральной поземельной подати на деньги, позаботился и о восстановлении подати поголовной. Одновременно с тем, как были обложены денежным сбором болгары, или несколько ранее, он наложил на каждую деревню (ἕκαστον τῶν χωρίων), независимо от других государственных податей, еще подать за воздух (ὑπὲρ ἀερικοῦ), в количестве соответствующем средствам деревни, так что напр. на одну было наложено четыре номисмы, на другую шесть и так далее до

¹) τῆς σιταρκείας ἤγουν τοῦ ζευγαρατηκείου,—Акты русского на св. Афоне монастыря св. Пантелеймона, 174. В другом документе, 166, поземельный сбор называется еще гуменным (от ἁλώνιον гумно) и название отожествляется с ситаркией: ἁλωνιατικοῦ ἤτοι σιταρχίας.

²) Подымное было в употреблении уже в IX в., Theoph. Contin., 54. Упоминается и в Πεῖρα, Zach., I, 66, и в грамотах от 1075, 1079 и 1088 гг., Sathas I, 56, 64, Zach., III, 374, так что существование подати в XI в. не может подлежать спору. Недоумение существует только относительно ее значения: Цахариэ разумеет под нею подать поголовную, проф. Васильевский, Ж. М. Н. Пр., 1880, ССХ, 368—370, указывая на грамоты из позднейшего времени, в которых она отличается от поголовной подати, считает подымное сбором с жилья и усадебной земли. Бар. Розен, 278—280, в доказательство правильности этого последнего понимания привел свидетельства Ибн-Хеукаля и Ибн-Хордадбэха.

³) Было в употреблении в X—XI вв., Zachariae, 1,162. Впоследствии пастбищное распалось на два вида: ἐννόμιον и ὀρική; первое слово стало обозначать побор со скота пасущегося на полях и лугах, последнее (в славянских грамотах горнина) побор со скота пасущегося в горах. Ж. Μ. Н. Пр., ССХ, 372—3.

— 274 —

двадцати ¹). Подать за воздух, показавшаяся в свое время необычною²), не потому, разумеется, что она была совершенною новостью, а потому что современники Иоанна успели от нее отвыкнуть ³), представляла собою не что иное, как поголовную подать ⁴). После возобновления ее Иоанном, она была в непрерывном употреблении до конца XI ст. ⁵) и перешла к последующим векам. Из сообщения историка о ее возобновлении можно заключить прежде всего, что она была распространена на одних крестьян и не коснулась властелей, принцип несовместимости ее с поземельною податью был следовательно соблюден, но только в интересах властельской стороны; далее, что обложение ею производилось по деревням и селениям, причем раскладка по душам могла и не подлежать правительственному контролю ⁶).

Но если властели, платившие поземельную подать, были изъяты от подати поголовной, которую платили только убогие; то они не были освобождены от добавочных статей и подлежали им вместе с убогими, хотя впрочем с некоторыми послаблениями. В числе таких статей первое место занимал дикерат, т. е. надбавка двух кератиев или, что тоже, одного милиарисия ⁷) к каждой номисме поземельной подати, сделанная еще Львом Исавром, для покрытия расходов на восстановление разрушенных землетрясением 740 г. стен Константинополя ⁸), и оставшаяся в последующее время, несмотря на то, что расходы по возобновлению стен давно окупились. Второе место между добавочными статьями занимал экзафолл т. е. надбавка шести пулл на ²/₃ номисмы поземельной подати, тоже сделанная Львом Исавром, как свидетельствует заметка в образцовом расчете для взимания податей, составленном при Алексее Комнине при-

¹) Cedr., II, 521. ²) Zon., IV, 142: πολλαῖς δὲ καὶ ἀσυνήθεσιν εἰσπράξεσιν οὖτος ἐξέτρυχε τὸ ὑπήκοον. ³) Пред тем последнее упоминание о ней в Тактике Льва Мудр., ГД. 20, § 71: ἀρκεῖ γὰρ αὐτοῖς τελεῖν τοὺς τε δημοσίους φόρους καὶ τὰ ἐπικείμενα αὐτοῖς ἀερικά, καὶ μηδέν πλέον καταβαρεῖσθαι.

⁴) Доказательства приведены проф. Васильевским, Ж. Μ. Η. Пр., ССХ, 371. Были впоследствии и другие названия: κεφαλαίον, βιωτικόν, χαράτζιον (от χάραγμα, νόμισμα χαράγματος, позднейший турецкий харач). В одной неизданной грамоте Михаила Пал. прямое отожествление: κεφαλαίου ἢ ἀέρος.

⁵) Упоминается в грамотах от 1075, 1079 и 1088 гг., Sathas, I, 56, 64. Zach., III, 374. ⁶) Этот характер подать сохраняла и в последующее время, т. е. она была податью деревенских крестьян; в грамотах она приводится в числе податей лежащих на париках и рассматривается, как подать с селения, τὸν ἀέρα τοῦ χωρίου,—Miklosich, IV, 17, 4.

⁷) В номисме было 12 мидиарисиев (серебряная монета ценностью 30—35 коп.), а в милиарисие 2 серебряных кератия, называвшихся еще (впоследствии) коккиями. Медные монеты — пуллы или фоллы, ценностью около 2 коп. Sabatier, Description genér. des monnaies byzantines. ⁸) Theoph., I, 634.

— 275

менительно к старой системе ¹). Третью добавочную статью составляли пошлина и погонное, равнявшиеся одному милиарисию и двенадцати пуллам с каждой номисмы поземельной подати, сбор, о первоначальном и позднейшем назначении которого сделана в расчете следующая заметка: «практор имел обыкновение спрашивать в свою пользу пошлины (συνήθειαν) на каждую номисму 1 милиарисий, что составляет номисмы, а сверх того, в виде вознаграждения за ногоутомление (ποδοκοπίου) того его человека, который привлекает плательщика ко взносу должного казне, погонного (ἐλατικόν) 12 фолл или ¹/₂₄ номисмы. Так как дикератоэкзафолльный сбор принадлежал казне, то он отмечался на листе (κατάστιχοѵ), представляемом в секрет общих дел (σέκρετον τοῦ γενικοῦ). Пошлина и погонное тоже вносились в казну и в секрет общих дел, но записывались в особых ведомостях, выдававшихся на каждую нему, как взысканные в пользу сборщика (τοῦ διοικητου) и его людей; они ставились на его счет и не вносились в квитанцию, выдаваемую плательщику сборщиком. Впоследствии и эти сборы поставлены на счет казны (в ее пользу) и в квитанции плательщиков известного селения пишется примерно так: общая сумма (поземельной подати) 100 номисм, дикерату 100 милиарисий, т. е. 8¹/₃ номисм, экзафолла 25 милиарисий, т. е. 2¹/₁₂ номисмы, пошлины 3 номисмы и погонного 1 номисма, а всего с дикерато-экзафоллом, пошлиной и погонным 114 номисм с ¹/₃ и¹/₁₂“ ²). Таким образом оказывается, что добавочные статьи, дикерат, экзафолл, пошлина и погонное увеличивали основную поземельную подать на 14 ⁵/₁₂ процентов. В конце расчета замечено, что количество взыскиваемых с одного лица пошлины и погонного может возрастать до 10 номисм, смотря по количеству вносимой им поземельной подати, но затем останавливается, и взыскание с одного лица пошлины и погонного свыше 10 номисм не бывает, так что все количество основной подати свыше 200 номисм, платимое тем или другим лицом, не подлежит надбавке но этой статье. Отсюда видно, что хотя властели облагались добавочными статьями, наравне с убогими, однако ж и здесь сделано в пользу первых, и именно в пользу властелей обладавших крупною поземельною собственностью, облегчение в том смысле, что с суммы обложения, превосходившей 200 номисм, им прощалось три процента, которые следовало бы взимать в силу последней добавочной статьи.

В византийской империи, кроме денежных взысканий, существовали

¹) Rationarium antiquum, Zachariae, III, 385—392. При Алексее Комнине составлен и другой расчет, применительно к пущенной Комнином в обращение новой низкопробной монете, Rationarium novum, Zachar., III, 393—400. ²) Zachariae, III, 391.

— 276 —

еще натуральные повинности, и если относительно первых убогие были более обременены, чем властели, то относительно последних неравномерность обнаруживалась еще в сильнейшей степени. Натуральные повинности группировались около трех главных предметов: а) военного дела, б) государственной почты и в) кормления воевод, сборщиков и др. властей.

Передвижение войска, его продовольствие, расквартирование, сооружение укреплений, военных судов и т. д. ¹) ложились всею своею тяжестью на податные классы, которые привлекались к отправлению соответствующих повинностей. Главнейшие из повинностей были: συνωνή—обязанность поставлять хлеб для армии по принудительной цене, определенной казной; μιτάτον—военный постой, обязанность отводить солдатам помещение, а в связи с помещением и содержание; καστροκτισία—градостроение, обязанность строить укрепления, подвозить нужный для того материал, дерево, камень, известь и пр.; κατεργοκτισία—стройка катерг, военных судов, рубка и подвоз необходимого при этом леса, пиление досок, доставка парусины, пакли, конопли, смолы и пр. Повинности, соединенные с военным делом, лежали на всех, жителях городов и деревень, властелях и убогих. Но всеобщность существовала больше в теории, чем на практике. Там, где нужна была работа, личный труд, привлекаемы были, разумеется, убогие. С другой стороны, хотя повинности были общегосударственными, однако ж несли их жители местностей ближайших к театру военных действий и тех, чрез которые лежал путь для войск, отправлявшихся в поход и возвращавшихся из похода. Поэтому хорошие главнокомандующие при определении маршрута обыкновенно принимали в расчет степень материального благосостояния той или другой местности, щадя население небогатое или пострадавшее от каких-нибудь случайностей. Так напр. Роман Диоген во время похода 1068 г. принял в соображение урон, нанесенный Антиохии неприятельскими набегами; чтобы продовольствованием армии не стеснить еще более жителей, и без того терпевших недостаток в жизненных припасах, он двинулся по местам ненаселенным, чрез возвышенности и клисуры, отделявшие Килисирию от Киликии ¹). Способ привлечения к повинностям вел к тому, что

¹) В грамотах от 1075, 1079 гг., Sathas, Bibl. gr., I, 55—56, 64: φοσσάτου διελέυσεως.. μιτάτου.. σιταρκήσεως κάστρων, ἀγορᾶς μουλαρίων, μεσομουλαρίων, βορδωνίων, μεσοβορδωνίων, ἵππων, παριππίων, ὀνοκηλωνίων, ὀνοθηλειῶν, φορβαδῶν, βοῶν ἐργατικών καὶ ἀγελαίων, χοίρων, προβάτων, αἰγῶν, ἀγελαδίων, βουβαλίων, κυνῶν λαγωνικῶν καὶ λοιπῶν τετραπόδων ζώων, παροχῆς γεννημάτων ἐξ ἀγωρᾶς γεγενημένης.. συνωνῆς.. καστροκτισίας.. παροχῆς χρειῶν στρατῷ τινί.. ἐξωνήσεως σίτου, κριθῆς, βρώμης, ἐλαίου, ὀσπρίων, καὶ παντοίων σπερμάτων, κοπῆς καὶ καταβιβασμοῦ οἱασδήτινος ξυλῆς, ἢ μετακομιδῆς, κωπίων, ἢ ἑτέρων εἴδους., φοσσάτου διατροφῆς., ἐπὶ πόλεμον ἀπιόντων καὶ ὑποστρεφόντων. Cp. Zachariae, 1, 65-66; III, 373—374. Miklosich, IV, 4, 17. ²) Attal., 120 (Scyl., 677).

— 277 —

местности удаленные от театра военных действий не были обременяемы, но тем большее бремя лежало на местностях, имевших несчастие служить театром военных действий или соприкасавшихся с ними. Тяжесть еще более увеличивалась, вследствие того что взыскание повинностей открывало широкое поприще злоупотреблениям, которые, благодаря особенностям системы, всегда возможно было прикрыть личиною законности. Не все были похожи на Диогена, щадившего мирное население и строго наблюдавшего, чтобы солдаты не позволяли себе противозаконных действий ¹). Большинство военачальников смотрело на свое положение с точки зрения выгод, которые из него можно извлечься обращая в свою пользу деньги, предназначавшиеся на содержание войска ²), предоставляло армии другие способы содержания; те военачальники, которые при других условиях, может быть, и не допустили бы злоупотреблений, иногда поневоле должны были сквозь пальцы смотреть на притеснения жителей солдатами, потому что правительство скупилось на средства, необходимые для военных надобностей ³). В подобных случаях военачальники находили нужным забыть на время, что существует повинность συνωνή, в силу которой за хлеб, поставляемый войску населением, нужно платить деньги, но хорошо помнили, что по закону есть другая повинность μιτἀτον, по которой помещение и содержание армии можно получить даром. В результате выходило, что мирное население на законном основании лишалось и той скудной казенной платы, какая назначалась за хлеб, и доставляло войску провиант безмездно. Этого мало. Войско, вследствие такого положения вещей, дошло до крайней деморализации; забывая патриотические чувства, оно смотрело на войну, как на промысел, и если начальники спешили поживиться на счет казны, то и подчиненные, и рядовые солдаты думали только о том, чтобы поживиться на счет мирного населения. Этим настроением были проникнуты не только наемники и иноплеменники, но и туземное войско. Требовалась большая, можно сказать, самоотверженная энергия, чтобы ограничить солдатские насилия и грабительства. О наемных войсках и говорить нечего: их даже такой строгий полководец, как Диоген, не мог удержать от излишеств, даже под его командой они не стеснялись беспощадно разорять страну, преждевременно снимать жатву и выпасать скотом крестьянские посевы ⁴). Но и хищнические инстинкты туземного вой-

¹) Attal., 153 (Scyl., 693).

²) Attal., 195. О случаях краж и растраты денег, отпускавшихся на содержание войска, при Мономахе, Константине Дуке и Стратиотике см. Psell., IV, 185—186, 210. Attal., 95. ³) Например Алексей Комнин, высланный Парапинаком против Урселя, не полупил от царя денег на военные издержки. Bryenn., 84.

4) Attal., 146 (Scyl., 691).

278

ска, жертвою которых делались ирные земледельцы, крестьянство, не легко было укротить. Когда император Исаак Комнин во время своего похода в европейские фемы успел достигнуть того, что заставил войско довольствоваться собственным содержанием и не притеснять убогих земледельцев ¹), Пселл имел полное основание отнести его успех к числу побед, и побед не последней важности. Разумеется, полководец, искавший популярности в войне, не мог и думать о чем-нибудь подобном; ему оставалось, для приобретения расположения солдат, отдавать им в жертву крестьянское добро, и напр. о Льве Торнике, поднявшем оружие против Мономаха, известно, что он позволял солдатам все найденное забирать и обращать в свою пользу ²). Не трудно представить себе, до какого состояния доводимо было население в местностях, где появлялась византийская армия. Появление ее для жителей было своего рода вражеским нашествием, иногда не уступавшим вторжению настоящего врага. Армянский писатель замечает, что войско, состоявшее под начальством антиохийского дуки Константина, возвращаясь с похода против мусульман, повергало христиан (между Мелитиной и Антиохией) еще в большую скорбь, чем делали это сами мусульмане ³). Замечание может показаться пристрастным в устах нерасположенного к грекам армянина; но и греческий писатель с сокрушенным сердцем разоблачает тот же факт, говоря, что масса войска, подражая нечестию своих начальников, бесстыдно обижает и бесчеловечно притесняет своих единоплеменников, грабит и отнимает их имущество, в собственном своем отечестве ведет себя по-неприятельски, не оставляя на долю так называемых неприятелей ни одного злодеяния и разбоя,—поражение их освобождает деревни, селения и города от дурных поступков, и единоплеменники усердно об этом молятся ⁴).

В связи с государственною почтою находилась ямская повинность— ἀγγαρεία ⁵), обязанность поставлять подводы, лошадей, волов, ослов, с возницами и погонщиками, для провоза сановников, послов, гонцов, должностных лиц, и вообще лиц отправлявшихся по казенной надобности. Перевозка солдат и военных принадлежностей составляла часть этой но-

¹) Psell., 302: δευτέραν νίκην κατώρθωσας κρείττω τῆς προτέρας παρὰ πολύ, κατὰ τῆς τοῦ στρατοπέδου πλεονεξίας ἄρας τὰ νιτητήρια, καὶ πείσας ἄπαντας εὐσεβεῖν, καὶ τοῖς ἰδίοις ὀψωνίοις ἀρκεῖσθαι, ἀλλὰ μὴ τοῦς γεωργοῦντας πένητας ἀδικεῖν. ²) Psell., IV, 152.

³) Matth. d’ Ed., 52. ⁴) Attal., 196.

⁵) В грамотах от 1075 и 1079 гг., Sathas, I, 55—56, 64: ἀγγαρεία ἢ παραγγαρεία.. ἐνοχῆς τοῦ δρόμου, οἰκομοδίου, κωμοδρομίας.. ὁδοστρωσίας, γεφυρωσίας.. προελευσίμου βασιλικῶν ἀνθρώπων, ἐπὶ τινας ἀποστελλομένων δουλείας., ἀγγαρείας, παραγγαρείας καὶ λοιπῆς ἀπάσης ἐπηρείας. Cp. Zachariae, III, 374. Miklosich, IV, 4.

279 —

винности, к ней относилась также обязанность содержать в исправности дороги и мосты. Ямская повинность имела, по-видимому, двойственный характер. Пселл, объясняя слово κόντουρα, распространяется о почтовых станциях, которые находились в соответственном расстоянии одна от другой и на которых стояло 4—6. быстроходных лошадей, имевших, в отличие от остальных, обрезанные хвосты, и называвшихся поэтому κόντουρα; поставка этих лошадей производилась не на счет казны, но составляла как бы подать (κήνσος), возлагавшуюся на некоторые деревни, которые за то освобождались от других тягостей ¹) Пселл говорит в прошедшем времени и из слов его не ясно, была ли почта, о которой у него идет речь, учреждением староримским, видоизменившимся к XI в., или же она существовала в XI в., и следовательно в XI в. жители, несшие почтовую повинность, освобождены были от других повинностей. Но сравнивая описание Пселла с тем, что говорит Прокопий кесарийский ²) о государственной почте, организованной Юстинианом I, мы видим, что порядок вещей изображаемый Пселлом несколько отличен от того, который существовал с VI в. После перемен, введенных Юстинианом, были тракты с короткими перегонами и с числом лошадей на каждой станции около сорока; были также тракты с большими перегонами и, вместо лошадей, с ослами на станциях. Расход по поставке лошадей и ослов производился правительством, которое покупало лошадей у землевладельцев. Желание сократить государственные расходы побудило Юстиниана на одном тракте закрыть все станции, на другом уменьшить их число и, вместо дорогих лошадей, поставить дешевле стоивших ослов; если бы почта содержалась жителями, а не казной, то Юстиниан, без сомнения, и не позаботился бы об ее удешевлении. Таким образом, когда Пселл говорит об одинаковых на всех трактах почтовых станциях, с числом лошадей от 4 до 6, и об обязанности деревень поставлять лоша-

¹) Psell., V, 532-3.

²) Procopii, III, 161. До Юстиниана по большим дорогам, на пространстве, какое искусный пешеход мог пройти в течение дня, существовало 5—6 станций и на каждой около 40 лошадей, которые поставлялись землевладельцами, получавшими за то хорошие деньги. Юстиниан оставил тракт от Еленополя по направлению к Персии в прежнем виде, но на других уничтожил или изменил прежние почтовые учреждения. Он закрыл станции на почтовой дороге, лежавшей по азиатскому побережью между Халкидоком и Еленополем, так что казенные бумаги и транспорты стали перевозиться на судах между Елеонополем и Константинополем, тогда как прежде от Еленополя до Халкидона перевозились на почтовых лошадях и только через пролив от Халкидона в Константинополь по воде; почтовые же станции по египетскому тракту были сокращены в числе, так что оставлено по одной станции на расстоянии дня пути, и сверх того лошади заменены ослами.

— 280 —

дей, он говорить о деле, по древности не достигавшем Юстиниана, установившемся впоследствии. Пселл говорит о нем в прошедшем времени, потому что намерением его было выяснить начало, происхождение ¹) существовавших в его время почтовых порядков, а не потому, чтобы к его времени они вышли из употребления и не существовали более. В одном письме Пселл пишет о сменных лошадях на почтовых станциях между двумя фемами и применяет к ним тоже название κόντουρα ²); это слово у него тожественно с δημοσία ἵππος и основанием, почему почтовая гоньба лежала не на казначействе, а на некоторых деревнях, служит для него то соображение, что дело это—δημόσιον πρᾶγμα ³). Поэтому когда в источниках почтовые лошади, существовавшие и при Мономахе, и при Вотаниате, называются δημοσία ἵππος, δημοσίοι ἵπποι ⁴), под ними мы должны разуметь лошадей, содержавшихся не казной, а крестьянами некоторых деревень; когда сам же Пселл рассказывает, как Торник и его приверженцы, бежавшие из Константинополя в Адрианополь, по дороге, для устранения погони, умертвили почтовых лошадей, его рассказ, убеждая нас с одной стороны, что лошади были отборные и постоянно находились на станциях, с другой—делается правдоподобным лишь под условием предположения, что на станциях лошадей было не много (от 4 до 6), иначе, если бы комплект был велик (доходил напр. до 40, как при Юстиниане), мера была бы едва ли выполнимой уже по тому одному, что при таком комплекте состояло бы значительное число прислуги, с которой пришлось бы считаться приверженцам Торника. Итак, сообщение Пселла об устройстве почты мы вправе считать имеющим силу для XI в.; можем принять в соображение и известие его, что деревни, поставлявшие почтовых лошадей, освобождены были от других повинностей. Получается один вид ямской повинности: ее несут крестьяне, живущие в деревнях, расположенных вдоль больших дорог; эти крестьяне для нужд госу-

¹) Psell., V, 532: ἀρχὴ... ταύτης προσηγορίας ἡ τῶν Ῥωμαίων ἀρχή·βουλομένη γὰρ.... ²) Psell., V, 370: στήσουσι κόντουρα εἰς τὰς ἀλλαγὰς τὰς πλησιαζούσας τῷ ἡμετέρῳ καὶ σῷ θέματι. ³) Psell., V, 553: ἐπεὶ δὲ δημόσιον πρᾶγμα τὸ τοιοῦτον πρᾶγμά ἐστιν, οὐκ ἐκ τοῦ ταμείου, οὐδ’ ἀπὸ τοῦ πρυτανείου ἡ συντέλεια καταβέβληται, άλλ’ οἶόν τις κῆνσος καὶ τοῦτο τὸ χωρίον (очевидно, τοῖς χωρίοις) τισὶν ἐπιτέθειται.

⁴) При Мономахе Торник с приверженцами, на пути из Византии в Адрианополь, τῆν δημοσίαν ἵππον ἀπεκτόνασι, Psell., IV, 151, для того чтобы избежать преследования, лишить правительство возможности настигнуть себя, Attal., 23; когда потом Торник приблизился к столице, был отправлен на почтовых, δημοσίοις ἔποχος ἵπποις, Cedr., II, 562, курьер в Иверию с приказанием командовавшему находившимся там войском спешить на выручку. При Вотаниате Василакий был отправлен из Фессалоники в Византию на почтовых,διὰ τῶν δημοσίων ἵππων φερόμενος, Attal., 300.

— 281 —

дарственных содержат по дорогам почтовые станции, на станциях лошадей, и отбывая эту постоянную повинность, пользуются льготами относительно остальных повинностей. Но не по большим только дорогам приходилось ездить чиновникам и двигаться войскам, если же войска двигались и по большим дорогам, то почтовых лошадей было для них недостаточно, и кроме того, не одни лошади, но волы и другие вьючные животные требовались для перевозки военных припасов и снарядов: что значило несколько почтовых упряжек, стоявших наготове на станции, если для подвоза осадных машин (напр. при осаде Манцикерта Диогеном) ¹) требовалось не менее тысячи повозок? Получается таким образом другой вид ямской повинности: ее несут крестьяне (исключая крестьян содержавших госуд., почту) и она не имеет характера постоянной и равномерной повинности; требовалась она по мере надобности и, подобно повинностям соединенным с военным делом, не между всеми равномерно распределялась, но всею тяжестью ложилась на тех местностях, где надобность обнаруживалась. Последнего рода ямская повинность, как скоро она касалась известной местности, могла быть и действительно была не легче, а напротив тяжелее постоянной почтовой гоньбы, составлявшей обязанность придорожных деревень, но поелику она не была учреждением непрерывно существующим, то крестьяне, несшие повинность, не пользовались никакими льготами; в этом убеждают грамоты, в которых ангария перечисляется на ряду с другими налогами.

Была еще натуральная повинность ἄπληκτον ²), представлявшая аналогию с постойною повинностью и состоявшая в обязанности давать помещение и кормы (κάθισμα καὶ ὑποδοχή, τροφαῖ) правителям фем, сборщикам податей и вообще официальным лицам, а также заслуженным особам, для которых, надо полагать, это было своего рода пенсионом (μονοπροσώπων παροχή). Для пропитания названных лиц и

¹) Attal., 151.

²) В грамотах от 1075 и 1079 гг., Sathas, I, 55—56, 64: εἰς παροχὴν χρειῶν καθέλκεσθαι τῶν δικασταῖς ἢ πράκτορσι καὶ τοῖς ἄνωθεν ἠριθμημένοις διδομένων.. ἢ ἄλλων τινῶν ἀντιμιτάτων ἀπλήκτων, καὶ τῆς ὑπὲρ τῶν ἀπλήκτων χορηγίας, μεσαπλήκτων, κριτών, ἀπαιτητών καὶ λοιπῶν ἀπάντων, ἐπιθέσεων μονοπροσώπων, δόσεως κανισκίου, ἢ ἀντικανίσκιου.. παροχῆς χρειῶν τῶν χορηγουμένων δικασταῖς ἢ πράκτορσιν ἢ ἐτέροις ἄρχουσιν, εἴτε πρέσβεσιν ἐθνῶν διερχομένων.. ἐκβολῆς χορτασμάτων, διατροφῆς πρωτοκεντάρχων.. ἐκβολῆς γεννημάτων, ἢ καταβιβασμοῦ οἴνου, κρεῶν, καὶ παντοίων εἰδῶν.. καθισμάτων τῶν ὑπεροχῆς ἀρχόντων, κατεπάνω, στρατηγῶν, κριτῶν, καὶ λοιπῶν ἀπαιτητῶν.. διατροφῆς καὶ ἀπλήκτῶν.. βεστιαριτῶν, μανδατώρων τοῦ δρόμου πρέσβεις ἀγόντων ἢ ἐξορίστους, ἢ κατὰ τινα ἄλλην χρείαν διερχομένων, τοποτηρητῶν, τουρμάρχων, μεράρχων, καὶ παντὸς ἑτέρου δημοσιακῶν πραγμάτων ἐρεύναν ἐπιτετραμμένου. Cp. Zachariae, III, 373—374).

— 282 —

особ и сопровождавшей их свиты, равно как их прислуги и лошадей, требовалось мясо разных животных и птиц, рыба, вино, масло, овощи, хлеб, ячмень, овес, сено, и все это, вместе с помещением, должны были доставлять митрополии, епископии, монастыри, землевладельцы, города и села, в которых появлялись стратиг, судья, практор и др. Имевший право на даровое помещение и кормы, располагал широким выбором мест и лиц, которых он мог почтить ни для кого нежелательною честью принимать и угощать себя, — остановиться там или здесь зависело от его воли. Поэтому и мог Пселл, узнавши, что бывший в его харитикии мидикийский монастырь ожидает прибытия опсикийского стратига Зомы, обратиться к последнему с просьбой освободить от посещения в виду того, что монастырь—бедный и тягота кормления будет для него непосильной ¹). Повинность была обременительной не только для отдельных монастырей, но и для митрополий ²), почему и существовал обычай, что некоторые монастыри давали митрополиям субсидии на этот предмет. Синод 1028 г. постановил, чтобы монастыри, исстари делавшие взнос митрополиям на содержание особ или на кормление судей и сборщиков государственных податей, в случае если будут отданы кому-нибудь в харистикию, продолжали уплачивать этот взнос митрополитам без изменения ³). Некоторые получали от императоров привилегии, освобождавшие от посещений представителей власти, влекших за собою тяжелую обязанность давать помещение и кормы; но визант. администраторы умели обходить запрещение и привлекать даже имевших привилегию к отбыванию повинности ⁴).

Памятники, сохранившиеся от последующих столетий, указывают на существование многих других податей и повинностей, сверх нами перечисленных, а также на то, что некоторые натуральные повинности переведены были на деньги, чрез что они превратились в налоги более постоянные и более равномерные. Из XI в. нет указаний, которые давали бы право заключать, как о взыскании натуральных повинностей деньгами, так и о применении тех частных сборов, в роде десятины с овец, свиней и пчелиных ульев (дальнейшее развитие пастбищ-

¹) Psell., V, 263—5. ²) Есть письмо Пселла, V, 312—313, в котором он просит сборщика пощадить кизическую митрополию.

³) Migne, CXIX, 836. Rhalli et Potli, V, 31.

⁴) Известен факт из позднейшего времени, внесенный в докладную записку, составленную 1198 г. Михаилом Акоминатом в защиту афинской общины и представленную Алексею Ангелу (в русском перев. Ж. Μ. Н. Пр., 1880, ССХ, 399— 400, 1883, ССХХV, 55 — 60): претору хрисовуллом запрещен был вход в Афины, но он все-таки являлся, как бы на богомолье к Пресв. Богородице, и при этом взимал те же сборы, какие делались в силу ἄπληκτον.

283 —

ного), убийства (τοῦ φόνου), деворастления (παρθενοφθορία — девичий разбой), обретения сокровища (εὔρεσις τοῦ θησαυροῦ) и пр., перечень которых находим в позднейших актах. Независимо однако ж от такого разветвления государственных налогов, составляющего предмет сомнительный для XI в., мы имеем достаточно данных, убеждающих, что и в XI в. податные классы были крайне обременены. Масса народа оказывалась несостоятельною и византийская казна, отличавшаяся вообще строгостью в деле взыскания податей, прибегала к экзекуциям, продаже земель, домов и другого имущества,— к таким мерам, которые приводили к окончательному разорению плательщиков, имущество которых чиновники фиска из личных расчетов могли продать и нередко продавали дешевле действительной стоимости ¹). Но экзекуции мало помогали и недоимки с каждым годом все более накоплялись. В большинстве случаев недоимки представляли безнадежный долг, так что в интересах уменьшения финансовой путаницы оставалось только снести их со счетов. Тем не менее, с формальной стороны они всегда могли послужить законным основанием к тому, чтобы многих повергнуть в нищету, и потому списание недоимок, в существе дела неизбежное, было благодеянием для подданных. Обыкновенно приказы о прощении долгов давались в номинальные дни (ἐπιταφίοις ἡμέραις) или по поводу тяжкой болезни императора, за спасение души — царствующего государя или прежде умерших; прощались также долги в ознаменование каких-нибудь важных событий, в роде восшествия на престол. Византийская казна и в благодеяниях старалась соблюсти расчет: долги большею частью прощались за известное число старых лет, принося радость старинным должникам и возбуждая зависть в должниках позднейших ²). При вступлении на престол Константина VIII оставалось много неуплаченных денег за два года, потому что Василий Болгаробойца, щадя убогих, был снисходителен при взимании с них податей. Константин VIII взыскал эти недоимки ³). Роман III ознаменовал свое вступление на престол прощением государственных долгов ⁴), но тем неумолимее он стал впоследствии, по возвращении с неудачного сирийского похода, взыскивать старые долги,—многие были прогнаны с

¹) Zachariae, I, 200. ²) Attal., 283.

³) Cedr., II, 484 (Zon., IV, 127. Glyc., 580). Показание Яхъи, у бар. Розена, 70, что Константин VIII сложил недоимки с обитателей греческой земли, менее правдоподобно, чем свидетельство греческих историков в противоположном смысле. ⁴) Cedr., II, 486 (Zon., IV, 128. Glyc., 581. Joel, 61. Ephr., 129).

— 284 —

земель и домов, поступивших в продажу за долг казне¹). Затем упоминается о Зое, что она, приближаясь к смерти, освобождала от долгов ²). Но особенно щедрым оказался Вотаниат, простивший долги не только за старые, но и за новые годы; он издал повеление (νομοθετεῖ) о списании долгов со всех, как властелей, так и убогих, за все время предшествовавшее провозглашению его императором ³).

Время, угнетавшее податные классы, делалось еще тяжелее, вследствие того что находились охотники приумножить тяжесть, имевшие в руках средства достигнуть этого. К числу их принадлежали некоторые претенденты, поднимавшие оружие против царствовавших государей, и вообще бунтовщики, выступавшие против законной власти. Были претенденты, которые для приобретения популярности и приверженцев считали нужным объявить облегчение и даже снятие податей,—к числу таких принадлежали Маниак и Лев Торник ⁴). Но не все держались этого правила, многие напротив, нуждаясь в деньгах для осуществления замыслов, собирали дани с населения. Так Исаак Комнин, восставший против Стратиотика, поставил караулы по дорогам, ведшим к столице, так чтобы без его ведома и разрешения никто не мог пройти и проехать, и затем стал собирать подати; к чести его нужно сказать, что сбор производился не беспорядочно, но с соблюдением строгой отчетности,—составлены были особые присутствия, назначены сборщики и все взысканное записывалось, с тем чтобы впоследствии можно было зачесть платежи⁵). Судьба благоприятствовала Комнину и подданные вследствие того не понесли ущерба. Но едва ли обошлось без убытка для плательщиков в другом случае, когда Роман Диоген, освободившись из турецкого плена, двинулся от Манцикерта к Амасии и по пути собрал государственные подати ⁶): весьма сомнительно, чтобы правительство Парапинака, объявившее Диогена низложенным с престола, зачло за подданными уплаченные ими низложенному государю деньги. В царствование Романа Диогена мятежный предводитель норманнской наемной дружины, Криспин, делал нападения на сборщиков и отнимал у них собранные подати ⁷), а его преемник, Урсель, бунтовавший при Михаиле Парапинаке, обходил населенные места около Амасии и Неокесарии и принуждал жителей платить себе дань ⁸). В пользу Вриенния, восставшего против Парапинака, тоже взимаема была дань с жителей кизическаго

¹) Zon., IV, 131 (Ephr., 129). ²) Psell., IV, 181.

³) Attal., 283, 274 (Scyl., 735. Zon., IV, 228. Ephr., 148). ⁴) Psell., V, 138; IV, 152. ⁵) Psell., IV, 212 (Zon., IV, 187). ⁶) Psell., IV, 283. ⁷) Attal., 123. ⁸) Bryenn., 83.

— 285 -

полуострова ¹), а кесарь Иоанн, стоявший на стороне Комнинов, восставших против Вотаниата, поступил на подобие Криспина: встретив сборщика, везшего в Византию мешок золота, он сначала уговаривал его перейти в лагерь бунтовщиков, когда же тот не согласился, отнял у него деньги и, навьючив на своих лошадей, отправился к Комниным ²).

Претенденты и мятежники были временною невзгодой, обрушивавшеюся на ту или другую часть империи. Гораздо более терпело население от сборщиков податей, каждогодно делавших свой набег. Места сборщиков были настоящим золотым дном, хотя не всегда безопасных для эксплуатации. Организация податной системы, с ее кормлениями и дополнительными статьями, сама по себе доставляла практорам выгоды, даже при добросовестном с их стороны отношении к делу; для практоров же недобросовестных открывала широкий путь к наживе. Сложные, требовавшие точности и знания, выкладки дикерата, экзафолла, пошлины и погонного были в высшей степени сподручны для чиновников, желавших поживиться на счет простоты и неопытности поселян; к тому же неизвестно, в какое время введена отчетность по взиманию пошлины и погонного, — во всяком случае, было время, когда по этой статье строгих оправдательных документов не полагалось и произвол практоров не имел узды. Не все практоры заботились даже о том, чтобы излишние взыскания замаскировать в глазах плательщиков известною статьей в окладном листе,—требуя с них, что следовало по закону, они не стеснялись требовать и сверхдолжного ³). Поднимался ропот, жалобы в изобилии доходили до столицы, но в столице нужно было иметь сильного заступника, чтобы жалоба произвела действие, потому что центральное правительство имело основание быть солидарным с практорами ⁴) и не жертвовать фискальными Интересами ради народного блага. В защиту епископа от притеснений сборщика мог еще раздаться голос из столицы, где у епископа было знакомство при дворе ⁵), но для крестьянской общины и париков нелегко было найти защитника: скорее раздавался голос в пользу сборщика, чем убогих плательщиков ⁶). Народу оставалось или терпеть, или защищаться собственными средствами. Большею частью он терпел, но иногда, не в состоянии будучи выносить зла, прибегал к самовольной расправе с практорами и их приспешниками,

¹) Attal., 268. ²) Anna, I, 107—108. ³) Migne, CXXXVI, 1329—1330.

⁴) Особенно после того как Константин Дука стал отдавать сбор податей на откуп. ⁵) Psell., V, 344—346.

⁶) Psell., V, 276. Migne, CXXXVI, 1329—30.

— 286 —

стратигами ¹). Народные бунты против сборщиков служат красноречивой иллюстрацией как тяжести податной системы, так и злоупотреблений со стороны органов фиска. Вместе с тем они доказывают и полную солидарность высшей, центральной власти со своими органами, потому что народные вспышки, вместо того чтобы побудить правительство ввести изменения в системе, вызывали лишь репрессалии.

Явное предпочтение фискальных интересов другим существенным государственным интересам, выразившееся в покровительстве правительства финансовым чиновникам, с не меньшей ясностью обнаруживается в характере тех экстренных источников дохода, к которым обращалось правительство с целью восполнения недостаточных для его нужд податных сборов. Применение этих источников с точки зрения здравых политических и экономических начал является аномалией, и если для государственных деятелей Византии XI в., прибегавших к ним, можно отыскать оправдание, то лишь в том обстоятельстве, что не они были творцами и изобретателями источников, что эти последние составляли традиционное наследие старых времен, давно всосавшееся в византийский государственный организм.

Первым таким источником было отчисление в казну частных и церковных имуществ. Действие это имело в византийской империи давние прецеденты. Конфискация частных имуществ, бывшая по закону наказанием за преступления против государства и церкви, весьма часто применявшимся, иногда переходила на почву явного насилия и злоупотребления властью, которая лишь прикрывалась личиною права. Чтобы не вдаваться в подробности, иметь, однако ж, пред глазами конкретный пример, достаточно вспомнить Юстиниана I, при котором не только заговоры и возмущения, в роде дня Ники или бунта из-за фальсификации монеты, открывали законный путь к конфискациям, не только обвинения в приверженности к язычеству и ереси давали повод к пеням и секвестрам, но пущены были также в ход разные предосудительные средства, в видах обогащения казны на счет частных лиц, причем внешняя законность не нарушалась: казна получала имущество в силу дара, завещания, по-видимому, вполне правильно, но дело в том, что иногда дарил имущество богатый человек, совершивший убийство или другое тяжелое преступление и затем освобождавшийся от преследования, или дарил казне свой процесс с соседом тот, кто был уверен в безнадежности иска,

¹) Убиение Садивы в Антиохии, Cedr., II, 510; Морогеоргия в Навпакте, Cedr., II, 482—483; Иоанна Куцомиты в Никополе, Cedr., II, 530; Феофилакта на Кипре, Cedr, II, 549-550 (Zon., IV, 162. Glyc., 594—597).

— 287 —

а между тем знал, что в руках казны он окажется бесспорным, что чрез это и императорская благосклонность будет приобретена, и противник уничтожен; отчуждение в казну имуществ по смерти владельцев не всегда совершалось на основании подлинных завещаний, иногда имели силу и документы сомнительного происхождения ¹). Что касается захвата церковных имуществ казной и мотивов, по которым он совершался, то нет надобности возвращаться к VIII в., к мерам императоров-иконоборцев, отмененным седьмым вселенским собором 787 г. и потерявшим значение при императорах македонской династии; достаточно вспомнить новеллы X в. (Романа Лекапина, Никифора Фоки и Василия II Болгаробойцы). 8-йпункт новеллы Романа Лекапина 934 г., различно понимавшийся тогдашними юристами, говорит о предпочтении вкладов в монастыри деньгами пред вкладами недвижимыми имуществами и мотивирует свое предпочтение тем, что монахи не имеющие недвижимости освобождаются от споров, тяжеб и неудержимого стяжания, получают возможность избегать, а не идти на встречу искушениям и поводам к падению, опасным для них, как для людей, не чуждых человеческих слабостей ²). Никифор Фока в новелле 964 г., развивая тот же мотив о несовместимости имущественных приобретений с монашескою нестяжательностью и дополняя свое рассуждение соображением о суетном тщеславии, побуждающем частных лиц основывать собственные монастыри, вместо того чтоб помогать деньгами монастырям уже существующим, но пришедшим в упадок, положительно воспрещает строить новые монастыри (за исключением келлий и лавр в пустынных местах) и делать в существующие монастыри вклады недвижимостей, разрешает жертвовать только деньги, для чего позволительно продать свои поля и имения кому-нибудь из людей светских и обратить недвижимость в капитал ³). Закон Никифора Фоки окончательно был отменен Василием II, в 988 г., но затем в новеллу самого же Василия II от 996 г. внесен ⁴) параграф (3-й), постановивший важные, а главное весьма растяжимые и поддававшиеся различным комментариям ограничения на счет монастырей. О тех религиозных мотивах, которые приведены в новеллах Лекапина и Фоки, здесь нет речи — выставлен лишь государственный принцип: защита крестьянской общины от монастырей (как властелей). Новелла, разделив монастыри на два разряда, на сельские, возникшие на крестьянских участках, имеющие не более 8 старцев, и на монасты-

¹) Procopii, III, 132, 77.

²) Zachariae, III, 251. ³) Zachariae, III, 292—296.

⁴) Zachariae, III, 313-315.

288 —

ри существующие вне крестьянских общин, к которым причисляются и сельские, имеющие более 8 старцев и, сверх имения образовавшегося из крестьянских наделов, владеющие еще недвижимыми имуществами, пожертвованными частными лицами или императорами, узаконяет, что монастыри в момент издания новеллы подходящие к первому разряду должны оставаться в распоряжении крестьянских общин, никому не могут быть передаваемы к даримы, монастыри же второго разряда могут находиться под властью митрополитов и епископов и ими могут быть отдаваемы в дар. Вопрос о том, могут ли быть устраиваемы новые монастыри, в новелле обойден молчанием; но важно, что в новелле запрещается монастырям делать новые приобретения, причем запрещение поставлено в такую предметную связь и изложено в такой форме ¹), что его можно было толковать в смысле обязательности только для крестьянских монастырей, можно было также прилагать ко всем монастырям, можно было распространять обязательность только на время после издания новеллы Василия II, можно было также подвести под него все приобретения, сделанные монастырями со времени издания новеллы Романа Лекапина. Неопределенность, с какою сделано запрещение, была весьма тактичным делом со стороны государя, желавшего избежать столкновения с могущественным духовным сословием, с монашеским чином и вообще с благочестивыми людьми своего времени, но делом крайне опасным для церкви и соблазнительным для своекорыстных государей, преемников Василия II. Во всяком случае, XI век унаследовал известную аргументацию (занесенную в новеллы Лекапина и Фоки) о несообразности монастырского стяжания и формальное запрещение стяжаний (Лекапина и Василия II), смысл и растяжимость которого зависели от усмотрения.

С этим наследием в руках, равно как с унаследованной от старого времени практикой отнятия на законном основании в пользу казны имуществ у частных лиц, опираясь, наконец, на принципы харистикарной и прониарной систем, некоторые императоры нашего периода принялись за восполнение денежных ресурсов. Первым вступил на это поприще Константин Мономах в последние два года своего царствования. Историк сообщает, что он в сообществе со счетчиками податей, которых

¹) Вслед за словами, разрешающими крестьянским монастырям оставаться под властью митрополитов и епископов и быть даримыми под условием, если новелла застает в них не менее 8 монахов и достаточные для их содержания средства, прибавлено: οὐδὲ γὰρ δύνανται νέας ἐπικτήσεις ποιεῖσθαι, κωλυθέντα πρότερον μὲν παρὰ τοῦ προπάππου ἡμῶν βασιλέως Τωμανοῦ τοῦ γέροντος νῦν δὲ παρὰ τῆς βασιλείας ήμῶν. Zachariae, III, 315.

— 289 —

зовут приказными (σεκρετικούς), измыслил неожиданные вины и штрафы и разбил жизнь людей сколько-нибудь зажиточных, подвергая их судам неправедным, поднимая новоявленные иски и претензии. Начался вопль штрафуемых, которые принуждены были отдавать свое добро, последовали усиленные аресты, плач раздавался каждодневно. Те, которые не испытали еще горя, были более достойны сожаления, чем испытавшие, потому что трепетали в ожидании обвинений со стороны представителей фиска и почти видели над своею годовою поднятый меч. Зло коснулось и содержания (σιτηρεσίων) предназначенного Божиим храмам и монастырям, всюду по епархиям разосланы были повеления произвести на этот счет исследование, допросить служителей тех священных мест, и кто добровольно сейчас не даст, вырвать даяние. Когда император еще до исследования скончался, пошла всеобщая молва, что небесный удар поразил его и изъял из среды живых за то, что он пытался изменить благочестивые постановления ¹). Свидетельство историка не настолько ясно, чтобы судить по нему о характере мероприятий, ознаменовавших последнее время жизни Мономаха. Из него однако ж видно, что меры сначала были применяемы к частным лицам, затем очередь дошла до церквей и монастырей, но здесь постигла императора смерть и дело было приостановлено. Далее видно, что меры эти имели целью увеличение казенного имущества на счет имущества церковного и частных лиц, средством же отнятия имущества у частных лиц послужили суды, орудие законное, но в своем приложении бывшее для лиц пострадавших неожиданностью. С первого взгляда можно подумать, что вопрос шел о взыскании казенных недоимок, но то обстоятельство, что пострадавшими были люди зажиточные, могшие заплатить подати, заставляет подозревать нечто иное, что однако ж подведомо было министерству финансов, чиновники которого принимали во всем деятельное участие. По всей вероятности, это дело находилось в сродстве с тем, которое выполнено при Исааке Комнине; разница лишь та, что Мономах хотел, чтобы вопрос не сходил с почвы формальной законности и чтобы имущество церковное и лиц частных отбиралось в казну лишь по судебному приговору, Комнин же распорядился по-солдатски, нашел излишним усложнять судебным разбирательством вопрос, который мог быть разрешен гораздо прямее и проще, без соблюдения легальной формы, но с соблюдением, как он полагал, справедливости. Исаак Комнин, как уже было замечено ²), отчислил в казну поместья, пожалованные до его времени частным лицам, на право владения которыми у

¹) Attal., 50—51. ²) Стр. 263.

— 290 —

последних были хрисовуллы. Так как поместья, до их пожалования, состояли в ведении секрета общих или приватных дел, смотря по тому, составляли ли они собственность государственную, или лично императорскую, то допустив предположение, что об этих поместьях шла речь и при Мономахе, поймем, почему такую важную роль в деле играли приказные. Задача суда при Мономахе могла заключаться в проверке жалованных грамот и выяснении по ним прав владения: если при этом открывалось, что поместье, данное в пользование на определенное число лет или на время жизни, оставляемо было по истечении срока или удерживаемо было наследниками по смерти пожалованного лица, то оно отбиралось в казну. Замечательно, что при Исааке Комнине соблюдена была и та постепенность перехода от частного имущества к церковному, которая замечается при Мономахе. Историк, сказавши об отнятии Комнином, вопреки хрисовуллам, имущества частных лиц, продолжает, что он налег также на некоторые из монастырей, имевших большие и богатые имения, нисколько не уступавшие тому, что находилось в царских сокровищницах. Отняв многие из этих имений и оставив, ради своего оправдания, достаточно монастырям и монашествующим, излишнее причислил к царским владениям,—дело, которое казалось беззаконием или нечестием, более благочестивыми прямо приравнивалось к святотатству, но которое, в глазах людей трезво смотрящих на вещи, не заключало ничего неуместного, поелику оказывалось выгодным в двояком отношении: с одной стороны освобождало монахов от забот не соответствующих образу их жизни, не лишая необходимого, отвращало от стяжания тех, которые научаемы были нестяжательности, освобождало и соседних поселян от тягости, потому что монахи обилием и ценностью своих имений принуждали их покидать участки, заболев же ненасытностью и дойдя до состояния страсти, брали над противником, в случае столкновения и судебной тяжбы, верх при помощи изобилия стяжаний и денег, возможности безотчетно распоряжаться ими и под влиянием того соображения, что одобрение встречает тот, кто победил соперника, с другой стороны казна, многообразно принуждаемая расточать полными руками свое достояние, получила приращение и не малое утешение, не нанося при этом вреда другим ¹). Таким образом и при Исааке Комнине, подобно тому как при Мономахе, сначала приступлено было к отнятию поместий у лиц частных, а затем мера была распространена на монастыри: юридическим основанием для секуляризации монастырских имуществ могло послужить или то,.

¹) Attal., 61-62 (Scyl., 642. Glyc., 601). Ср. Psell.. XV, 242—243 (Zon., IV, 192 -193).

— 291

что эти имущества тоже составляли царские пожалования, или то, что они были приобретены монастырями после издания закона Василия II (даже Романа Лекапина); что же касается тех соображений, которые юрист Атталиот приводит в своем историческом произведении в оправдание факта, которые, без сомнения, разделяемы были и другими юристами того времени, равно как ближайшими сотрудниками Комнина и самим Комнином, то они представляются как бы списанными с новелл X в. Михаил Парапинак, руководимый Никифорицей, пошел по следам Мономаха и Комнина,—при нем тоже делались посягательства на имущества церковные и частных лиц. Историк слагает вину этого дела на Никифорицу, о действиях которого говорит в неопределенных выражениях, языком сходным с описанием поведения Мономаха, а именно, что царь во всем следовал указаниям Никифорицы и отсюда произошли обвинения и вымогательства у людей невинных, платежи недолжного, приговоры более приличествующие фиску, чем суду, конфискации полные и частичные, беспрерывные тяжбы, вчинаемые представителями фиска, плачь пострадавших и печаль великая ¹). Несчастья, обрушивавшиеся со стороны турок, не удерживали от гражданских неправд²). Царь допускал неподобающие и недостойные царя суды, неосновательно обвиняя людей по злым наветам стряпчих ³); каждодневные беззаконные судилища не прекращались, точно и не было войны с иноплеменниками и гнев Божий не карал людей оскудением средств жизни; все произволение царское устремлялось на измышление и делание неправды присным, на погоню за их жизнью и имуществом ⁴). Погоня производилась за имуществом не только частных лиц, но также церквей, монастырей и богоугодных заведений: были отписаны в казну так называемые в просторечии скалы (σκάλαι), т. е. деревянные приспособления для стоянки судов; они раскиданы были но берегам моря омывающего столицу и находились во владении тех лиц, которым принадлежали участки земли примыкавшие к берегу, особенно же во владении благотворительных учреждений (птохотрофий, носокомий), церквей и монастырей, — царь отнял их, ссылаясь на основания устаревшие, давно потерявшие силу ⁵). Не ограничиваясь отнятием скал, царь распорядился взять в церквах священные сосуды, ценные пелены, евангелия имевшие дорогую обложку, и переплавить все это в деньги ⁶). Вступивший на престол после Парапинака Никифор Вотаниат по возможности исправил зло: возвратил скалы прежним владельцам,

¹) Attal, 183 (Scyl., 707. Zon., 219. Ephr., 148). ²) Attal., 184 (Scyl., 768).

³) Attal., 200. ⁴) Attal., 212 (Scyl., 725). ⁵) Attal., 278.⁶) Attal., 260 (Glyc, 615).

292

утвердив хрисовуллом права их на владение; сосуды и другие предметы, уцелевшие во дворце, отдал церквам ¹).

Вторым экстренным источником приращения государственных доходов было обращение в государственную монополию торговли хлебом и предметами первой необходимости. Происхождение монополии можно ставить в связь с системой аннонов, т. е. податных взносов произведениями природы поступавших, между прочим, в раздачу городскому населению. Для хранения хлеба и других припасов нужны были склады. Не все содержимое этих складов расходовалось безмездно, излишек, очевидно, был продаваем правительством, особенно после того как безмездная раздача припасов жителям столицы была вытеснена другим способом—продажей из государственных складов по уменьшенной цене. От дешевой продажи недалек был переход к обыкновенной продаже и к превращению торговли хлебом в регулярный источник правительственных доходов, причем, даже после уничтожения подати натурой и замены ее деньгами, одна из общеобязательных повинностей, συνωνή, должна была послужить средством к извлечению немалых барышей, так как правительство, покупая хлеб по ценам им же назначенным и продавая по ценам, стоявшим на рынке, могло выручать от операции большой процент. Правительство имело возможность продавать хлеб по ценам ниже рыночных и таким образом обезопасить себя от конкуренции, но этот способ парализовать конкуренцию соединен был с известной жертвой, нежелательной для византийских государственных людей. Они нашли более удобным избавиться от конкуренции, применив ничего не стоившее казне, хотя сопряженное с величайшими потерями для производительных сил страны и с уроном для торгового сословия, средство, именно подвергнув ограничению свободную торговлю хлебом и сделав государство единственным, или, по крайней мере, первым посредствующим агентом между производителями и потребителями. Так явилась монополия, процветавшая уже в VI в., при Юстиниане I. Из показаний Прокопия ²), за устранением крайностей, навеянных автору

¹) Attal., 279, 277.

²) О Юстиниане I Прокопий кесар. рассказывает, что он привел в стесненное положение население столицы тем, что забрал рынок в свои руки, наложил монополию и цены на жизненные припасы возвысил втрое. Никто не смел покупать хлеб, где хотел, помимо императорских магазинов. Во главе хлебной торговли поставлен был сириец Петр Барсума. Он ежегодно предписывал всем провинциям, главный продукт которых заключается в хлебе, доставлять его в магазины столицы. Цену назначал он сам, и притом весьма низкую; землевладельцы обязаны были причитающуюся долю доставить в Константинополь на собственный счет, никто из них не должен был продавать хлеб кому-

— 293

пристрастием, получается вывод, что монополия при Юстиниане касалась главным образом столицы. Относительно столичного населения, пропитываемого и даром, правительство приняло на себя род хлебного торговца, разумеется, оптового, снабжавшего мелких торговцев хлебным товаром, торговцы не могли покупать хлеб из первых рук, минуя посредничество правительства. Других городов правительственная монополия не касалась, и если сбываем был в некоторые из них хлеб правительством, то в силу особых предписаний, с целью очистки государственных магазинов, или потому что города терпели недостаток и рады были откуда-нибудь получить хлеб. В промежутке времени между VI и XI столетиями практика, установленная Юстинианом в Константинополе на счет хлебной торговли, продолжала существовать; мы не имеем прямых свидетельств, что монополия оставалась во всей строгости, ио встречаем косвенные на то указания: в столице были правительственные хлебные склады, в них производилась продажа, под наблюдением чиновников, по цене назначенной правительством, и от правительства зависело повысить или понизить рыночную цену на хлеб, что возможно было лишь при том условии, если рыночные торговцы получали свой товар от правительственных агентов ¹).

нибудь другому, кроме правительства. Иногда случалось, что в накопленных в Константинополе запасах зерна появлялся червь или обнаруживалась гнилость. Ио это мало беспокоило сирийца: он предписывал восточным городам империи, где по причине жары мало родится хлеба, покупать за высокую цену порченное зерно, независимо от того—можно было его потреблять, или нет. Следствием было, что города принужденные к покупке высыпали множество мешков этого навязанного им зерна в море или помойные ямы. Если же в том или другом городе наступала дороговизна хлеба, то Барсума продавал залежавшийся хлеб по цене вдвое и втрое превосходившей ту, за которую хлеб куплен. Procopii, III, 145, 146, 123—6.

¹) Из IX в. известен рассказ о Василие Макед., как он однажды, придя в храм св. апостолов и заметив у некоторых горожан, здесь присутствовавших, печальные и сумрачные лица, приблизился к ним и спросил, какая тому причина. Один горожанин ответил ему: «тебе, государь, и твоим приближенным можно быть веселыми и радостными, а тем, которые близки к смерти, это не пристало; разве не знаешь, что по причине жестоких ветров два медимна хлеба продаются за номисму?» Император был потрясен известием до слез, ободрил горожан, а возвратившись во дворец, созвал сановников, заведывавших делами столицы и двора, осыпал их упреками за то, что умолчали перед ним о безхлебье, и немедленно велел продавать императорский и казенный хлеб по номисме за 12 медпмнов. Cedr., II, 373. Из 2-й половины X в. известно, что во время движения в пользу Никифора Фоки среди константинопольского населения, препозит и паракимомен Иосиф Бринга, стоявший во главе управления и бывший противником Фоки, грозил жителям таким образом: «вот я усмирю вашу дерзость и бесстыдство,—устрою так, что за номисму будете покупать хлеба ровно столько, чтобы унести его за пазухой». Cedr., II, 349. О Никифоре Фоке замечено, что нужда народная не производила впечатления как на него, так и на брата его

— 294

В XI в. правительственная монополия в Константинополе была ослаблена и, можно даже сказать, совершенно выведена из употребления, если не юридически, то фактически. По крайней мере, в Константинополе не было правительственных складов, где бы хранились хлебные запасы в количестве, удовлетворяющем численности константинопольского населения: когда в 1037 г. постиг столицу голод, правительство оказалось несостоятельным, чтобы помочь нуждавшимся, и должно было закупить партию хлеба в Элладе; равным образом во время голода в столице при Паранинаке у правительства не оказалось средств для прокормления голодающих ¹). Торговля хлебом в столице сделалась свободною и производилась на пристанях и в местах стоянки судов и хлебных баржей ²). Но если столица освобождена была от монополии, за то сделан при Парапинаке опыт введения ее в других местах, между прочим, в городе Редесто. Атталиот рассказывает об этом следующее. В город Редесто приезжали с хлебом и хлеб продавался с возов в монастырских странноприимницах, а также в местах, принадлежавших великой церкви и многим туземцам, торговля была свободною и беспрепятственною, составляя источник благосостояния. Первый министр царя, Никифорица, построил вне города магазин-фундак (φούνδακα) и царским указом повелел собираться туда возам. Он установил монополию на самый необходимый предмет потребления, хлеб, который никто не смел покупать в другом месте, кроме фундака. Тогда как прежде желавший купить хлеб полюбовно договаривался с продавцом, если не сходился в одном месте, от-

Льва, который, усердно занимаясь торговлею жизненными припасами, был причиной большего зла. При этом рассказывается и анекдот, как граждане посмеялись над любостяжанием братьев. Когда император прибыл к войску, с целью заняться его учением, подошел к нему седой старик и пожелал вписаться в реестр стратиотов. Император заметил ему, что он слишком стар, чтобы причисляться к стратиотам, но тот отвечал: «я теперь гораздо крепче, чем когда находился в цветущем возрасте». На вопрос императора: «отчего так?» он сказал: «оттого что в прежнее время я за одну номисму увозил хлеба на двух ослах, а в твое царствование докупаю хлеба на две номисмы и, унося его на пленах, не чувствую тяжести». Император, прибавляет историк, понял насмешку, но отошел без смущения. Cedr, II, 324. Лев, брат императора Никифора Фоки, состоял в чине куропалата и, оставив военную службу, исключительно занялся финансовыми операциями; народ чувствовал значение этих операций, потому что возвышены были цены на хлеб и на другие жизненные припасы, и в Константинополе потихоньку говорили друг другу: «царская парочка понимает секрет, как переводить деньги из карманов народа в свою мошну». Leo Diae., 64. Перечисленные факты показывают, что торговля хлебом и другими жизненными припасами в IX и X вв. находилась в руках правительства.

¹) См. выше, стр. 251—253. ²) Psell., V, 266.

— 295 —

правлялся в другое, из другого в третье я купля совершалась прямо с возов; теперь хлеб, ввезенный в ограду фундака, находил в его обитателях многих торговцев, которые скупали и складывали хлеб, приобретая прибыли на одну номисму три номисмы. С возов никто уже не покупал, ни пловец (ναυτικός) сплавлявший хлеб на судне в столицу, ни горожанин, ни селянин, ни иной кто; но покупка производилась у хлеботорговцев фундака, как они хотели и как хотел их начальник, фундакарий, который, притесняя привозивших хлеб, несправедливо отнимая его у них, взыскивая тяжелые пошлины за место (ὑπὲρ τῶν τοπιατικῶν), заставлял их всем этим продавать гораздо дешевле. Благодаря неисправимым злоупотреблениям фундака, рушилось прежнее благосостояние городского округа, дошло до того, что за номисму можно было купить только один модий хлеба, тогда как прежде покупалось восемнадцать. Потом привлечены были к этим операциям не только возы с пшеницей, но и с остальными товарами, проезжавшие по близости. Жителям (ἔποικοι) города Редесто и окрестностей воспрещено было продавать собственные продукты земли в своих домах, отняты были у них медимны и один фундак владел медимнами. Началась неправда нигде небывалая и невиданная: если открывалось, что кто-нибудь продавал дома хлеб, им же производимый, то он подвергался конфискации и разграблению со стороны начальствовавшего над фундаком, точно вор, или разбойник, или совершивший иное преступление. У фундакария находилось в ведении до ста оценщиков (ταζιώται), подвергавших многим мучениям несчастных купцов и земледельцев. Не было никого, кто бы мог противостоять им, так как они были неодолимы, благодаря своей численности и тому, что для своей неудержимой дерзости имели опору во власти логоеета (Никифорицы). Успевший откупиться от фундака (τὸν φούνδακα μισθωσάμενος) за 60 литр хвастался барышом. Все почувствовали недостаток не только в хлебе, но и в других предметах, поелику оскудение в хлебе ведет к оскудению в остальном, так как хлеб дает средства приобретать другие товары и наемники, по причине дороговизны хлеба, стали требовать более высокой наемной платы. Люди благоразумные и близко стоявшие к фундаку понимали его вред и знали, откуда пришла эта страшная и нежеланная гостья—нужда, но неправедное стяжание, точно яд замаскированный сладостью меда, обольщал правителей ¹). К этому рассказу Ат-

¹) Attal., 201—204 (Scyl., 714. Glyc., 614).

— 296

талиота нечего прибавлять, кроме разве того, что Редесто был родным городом для историка: там у него было имение, дом и земля ¹), следовательно новые порядки, введенные Никифорицей, затрагивали и его интересы. Это с одной стороны объясняет, почему историк с таким негодованием сообщает о деле, а с другой дает основание предполагать, что Редесто был не единственным городом, подвергшимся правительственной монополии. История Редесто выдвинута на сцену по личным побуждениям историка, потому что происходившее здесь он видел собственными глазами и на себе испытывал тягости; но для первого министра императора Парапинака не было никаких побуждений посвящать исключительное внимание городу Редесто, когда и другие города по экономическим условиям не уступали ему, ограничивать свою хлебную монополию одним этим городом, когда и другие города могли быть ей подчинены и приносить казне не меньшие доходы. Хлебная монополия, одинаково подрывавшая благосостояние и земледельческих и промышленных классов, была ненавистна народу, держалась только страхом населения пред византийской администрацией ²).

Кроме указанных двух, был еще один источник восполнения казны, чеканка низкопробной монеты. Выпуск в обращение низкопробных или легковесных (так чтобы из литры выходило более 72) номисм практиковался изредка в византийской империи, как крайнее средство против истощения государственного казначейства, и средство, нужно прибавить, в высшей степени опасное, потому что византийский народ был весьма чувствителен к этого рода злоупотреблению. Из· государей нашего периода это средство применено было последним, Никифором Вотаниатом, который отчеканил золотые номисмы с такою массою лигатуры, что золото казалось похожим скорее на серебро ³).

Стоит вспомнить хронологические даты применения экстренных источников дохода, чтобы прийти к правдоподобному выводу об общем состоянии византийских финансов. С Константина Мономаха практикуется отчуждение в казну частных и церковных имуществ, в дополнение к этому при Михаиле Парапинаке вводится правительственная монополия торговли хлебом, наконец при Никифоре Вотаниате пускается в обращение низкопробная золотая монета. Таким образом, чем.

¹) Attal., 249.

²) Поэтому, когда восстал против Парапинака Вриенний и многие жители Гедесто приняли сторону претендента, первым делом их было напасть на фундак и разрушать его до основания. Altal., 248—249. См. выше, стр. 113.

³) Bryenn., 129: τὸ νόμισμα κεκιβδήλευτο. Saulcy, Essai de classification des suites monétaires Byzantines, 316. Ducange, Fam. Byz., 159.

— 297 —

дальше, тем большим числом экстренных источников необходимо было пользоваться для того, чтобы государственные доходы уравновешивали расходы. Это обстоятельство, очевидно, находится в связи с тем, что государственные доходы, выручаемые с помощью ординарного источника, податных сборов, оскудевали, между тем государственный расходы не уменьшались. Оскудение податных сборов было естественным результатом территориальных потерь, которые Византия понесла на западе от норманнов и на востоке от турок—особенно от последних. Одновременного же уменьшения государственных расходов не могло последовать, потому что эти расходы по своему свойству мало зависели от внешней пространственности империи, так что сокращение пределов не влекло к сокращению расходов, или если влекло, то в самой незначительной степени.

В ряду расходов первое место занимали расходы на содержание императорского двора, на удовлетворение потребностей, желаний и прихотей императоров. Размер расходов по этой статье обусловливался личными склонностями и слабостями императоров, степенью их щедрости и расточительности, а также степенью жадности императорских фаворитов и фавориток, родственников и приближенных. В этом, отношении благоприятным временем можно считать время от смерти Константина Мономаха до вступления на престол Михаила Парапинака (1055—1071), когда государи по своим личным качествам не были разорительны для государства: императрица Феодора была бережлива до скупости, император Константин Дука представлял много общего с нею и также неохотно расставался с деньгами, Михаил Стратиотик тоже не был щедр, а главное слишком стар, чтобы много расходовать на собственные удовольствия, императоры Исаак Комнин и Роман Диоген были слишком серьезные люди, чтобы много заботиться о внешнем блеске своего двора и истощаться в расходах на нужды несущественные для истинных интересов государства. Но все остальное время, от вступления на престол Константина VIII до смерти Мономаха (1025—1055), равно как от вступления на престол Парапинака до низвержения Вотаниата (1071—1081), было временем, дорого стоившим государству. Константин VIII отличался расточительностью и сыпал деньгами на собственные утехи и на подарки любимцам; особенно много пользовались его щедростью слуги, получившие воспитание вместе с Константином и сроднившиеся с ним: царь обильно наделял их золотом и они увозили целые возы нагруженные деньгами¹).

¹) Psell., IV, 25. Zon., IV, 126.

— 298 —

Дочь Константина VIII, Зоя, расточительностью не уступала отцу и, когда могла, проявляла ее самым бесцеремонным образом, „не только раскрывала источники царских сокровищ, но если где скрывалась в них какая-нибудь струя—и ту выливала прочь“ ¹). Первый муж Зои, Роман Аргир, отличался, между прочим, слабостью к сооружениям, заботился об улучшении водопроводов, восстановлении пострадавших от землетрясения приютов для призрения сирот, увечных и прокаженных ²); свое честолюбие он вложил в постройку храма с монастырем, Перивлепта, которую историки единогласно называют источником величайших издержек и истощения казны, так как Роман ничего не щадил для своего предприятия и хлопотал о том, чтобы оно поражало грандиозностью ³). Второй муж Зои, Михаил Пафлагон, тоже истратил немало денег на сооружение блестящего храма и монастыря св. Бессребренников, а еще более на построение птохотрофия, магдалинского убежища и на вклады в монастыри, сделанные под влиянием болезни и в надежде избавиться от нее⁴). К расходам, которые производил император с благочестивою целью, присоединилось хищничество его братьев, грабивших казну под прикрытием Иоанна Орфанотрофа ⁵). Третий муж Зои, Константин Мономах, превзошел первых двух. Сооружение новых зданий и перестройка старых было его слабостью, к тому же все делалось на широкую ногу: холмы выравнивались, насаждались рощи, разводились сады, рылись пруды, реки направлялись по новому руслу. Храм и монастырь св. великомученика Георгия были венцом его подвигов на этом поприще; денег израсходовано на них без счета и историки довольно резко отзываются об этом разорительном для государственного казначейства предприятии императора ⁶). Но и это предприятие бледнело пред императорскою щедростью к любимцам и любимицам. Он умел дарить по царски ⁷); щедродательность его, по выражению приверженного к нему писателя, была подобна атлантическому океану и рекам текущим из Эдема; открыв раз сокровищницы, он уже не закрывал их и не возбранял из них черпать, так что, казалось, намерением его было не оставить в них и капли ⁸). Особенно истощаема была казна в угоду любовницам, сначала Склирене, потом аланке. Мономах, заметив напр. во дворце изящной отделки

¹) Psell., IV, 107. ²) Cedr., II, 504.

³) Psell., IV, 33-39. Cedr., II, 497. Zon., IV, 131 (Ephr., 130).

⁴) Psell., IV, 64, 67. ⁵) Psell., IV, 55 (Zon., IV, 143). ⁶) Psell., IV, 186—188,191; V, 113 (Man., 226). Attal., 48. Cedr., II, 608 (Zon., IV, 178. Glyc., 597-8; Ephr., 137—138). ⁷) Attal., 47: δωρηματικόςτεκαὶβασιλικῶςεὐεργετεῖνἐπιστάμενος.

⁸) Poell., V, 110, 137; IV, 117.

— 299 —

медный кувшин, изукрашенный снаружи рисунками и резьбой, тотчас приказывал наполнить его золотыми монетами и отправлял в подарок Склирене, и подобные подарки делались не изредка, но беспрерывно— один за другим; Склирена же благосклонно все принимала, будучи жадна к деньгам ¹). К аланке, сменившей Склирену после ее смерти, тоже потекли золотые реки: одно тратилось на удовлетворение ее капризов в Византии, другое увозилось на ее родину; земля алан наполнилась греческим добром, корабли постоянно приходили в Византию и уходили обратно в страну варваров, нагруженные ценными предметами, какие отыскивались в греческой столице,—в течение года дважды и трижды посещали аланку ее родичи и каждый раз возвращались богато одаренные императором ²). Михаил Парапинак по личным качествам едва ли может быть причислен к расточительным государям, скорее он обладал противоположным свойством, бывшим фамильною его особенностью. Но жадность и ненасытность его первого министра, Никифорицы, восполнила отсутствие в императоре расточительности, монастырь Эвдома, который был получен Никифорицей в дар и на который он записывал все свои новые приобретения ³), поглотил немалую часть государственного достояния. Наконец Никифор Вотаниат изображается у историков, как воплощение щедрости; волны, которые катит Нил, не могли, по напыщенному выражению Атталиота, сравняться с обилием его щедрот, бедным подарком считалось 15 литр деньгами и недвижимость в 100 литр, все только удивлялись, откуда берутся деньги и как средства казначейства могут выдерживать такую щедрость⁴). Первый министр Вотаниата, монах Михаил из Никомидии восстал против такой расточительности и чрез это нажил себе много врагов в среде придворных ⁵); впрочем сама казна предъявила красноречивый протест, она вдруг оказалась пустою и щедрый Вотаниат не в состоянии был производить регулярных государственных расходов ⁶).

Кроме денег, которые шли на содержание двора, а также расходовались по личному усмотрению императоров (нося в последнем случае характер расходов случайных), были еще регулярные расходы на нужды и потребности государственные. Сюда принадлежали прежде всего расходы на жалованье должностным лицам и на раздачу руги чиновникам. Это была обязательная и весьма значительная ⁷) статья в государственном

¹) Psell., IV, 128, 131 (Zon., IV, 159). ²) Psell., IV, 178. ³) Attal., 201.

⁴) Attal., 273—274. Bryenn., 128—9. ⁵) Attal., 296—7. ⁶) Bryenn, 129.

⁷) Вспомним, что руга низшего сенаторского чина, протоспафаря, была одна литра

300 —

бюджете. Далее следовали расходы по содержанию войска. Размер расходов по этой статье мог, разумеется, колебаться, смотря по заботливости того или другого императора о военном деле: один мог обращать больше внимания на содержание армии в должном порядке и надлежащем числе, расходовать в силу того больше денег на этот предмет, другой меньше. Но в результате итог сбережений императоров, пренебрегавших войском, не мог быть велик, так как сбережение в одном отношении неминуемо влекло излишнюю трату в другом. Император, не заботившийся об армии, которая могла бы отразить неприятеля, в случае его нападения, должен был позаботиться о том, чтобы предотвратить самое нападение. С этою целью посылались подарки народам, от которых грозила опасность, на задабриванье врагов тратилась сумма, которая должна была идти на содержание войска. Такой политики задабриванья врагов держались Константин VIII ¹) и Константин X Дука²)— оба мало заботившиеся о войске и не желавшие много тратить на его содержание. Вопрос о расходах на войско и о причинах увеличения этих расходов выяснятся сам собою при ближайшем ознакомлении с военным устройством и с составом византийского войска, что составит предмет дальнейшего нашего изложения.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Исходною точкой отправления для византийского военного устройства были воинские участки (στρατιωτικὰ κτήματα, τόπια). Нести военную службу обязаны были не все подданные империи, но только те, которые владели воинскими участками. Владея этими участками, они свободны были от некоторых государственных повинностей, взамен которых отправляли повинность военную. Участки и лица, ими владевшие, занесены были в особые военные реестры (каталоги) и только те, которые значились в реестре, призывались к оружию. Участки передавались по наследству от родителей к детям; военное звание было поэтому наследственным. Существовало особое сословие стратиотов, выделявшееся из массы остальных граждан и относившееся к последним с некоторым

(72 номисмы), что над этим чином стояло не менее 15 сенаторских степеней (светских и духовных), что всех сенаторов было более тысячи человек, что руга номофилакса равнялась четырем литрам и т. д. Все это может дать приблизительное понятие об итоге расхода по этой статье.

¹⁾ Psell., IV, 24; τὸ μὲν πέριξ βαρβαρικὸν ὑποκινούμενον καθ’ ἡμῶν ἀξιώμασιν ἀνεῖργε καὶ δωρεαῖς. ²) Psell., IV, 265: μὴ πολέμοις τὰ περὶ τῶν ἐθνῶν διατίθεσθαι, ἀλλὰ δώρων ἀποσταλαῖς καὶ τισιν ἑτέραις φιλοφροσύναις, ἵνα μήτε τὰ πλείω καταναλίσκοι τοῖς στρατιώταις.

— 301 —

пренебрежением ¹); дети стратиотов с малых лет приучались к своей профессии ⁸) и для византийца показалось бы странным, если бы привлечены были к военной службе лица не записанные в реестры и не происходящие от стратиотов ³). Только в случае крайности брались за оружие и не природные стратиоты ⁴), но делали это по доброй воле, а не в силу обязанности. От существовавшей некогда общеобязательности военной службы осталась одна тень, смутное воспоминание, которое если еще применялось на практике, то не иначе, как при посредстве тех же воинских участков, этого неизбежного и первого звена в цепи военного устройства: воспоминание обнаруживалось в том, что правительство могло обыкновенные крестьянские участки вписать в военный реестр, превратить в участки воинские и таким образом подчинить крестьян, уже как владельцев не простых, но воинских участков, обязанности военной службы.

Происхождение воинских участков можно ставить в связь с существовавшим в римской империи обычаем раздавать землю в пограничных округах ветеранам и солдатам, равно как и чуждым народностям, с обязательством охранять за это границу, передавая обязательство и детям. Обычай этот следует отличать от обычая выведения (deductio) колоний, составлявшего способ вознаграждения за службу (praemia militiae) ветеранов по выходе их в отставку, наряду с другим способом вознаграждения деньгами (тоже praemia militiae) из специальной войсковой кассы (aerarium militare). Практика выведения колоний стала приходить в упадок и смысл ее стал уже затемняться ⁵) к тому времени, когда обычай пограничных наделов начал входить в употребление. Первые указания на существование этого обычая относятся к первой полов. III в. Лампридий⁶) сообщает об Александре Севере (222— 235), что он земли отнятые у неприятелей отдал пограничным солдатам и их вождям, с тем, чтобы они и их наследники несли военную службу и чтобы земли не отчуждались частным лицам,—император говорил, что солдаты будут лучше сражаться, защищая собственные

¹) Attai., 236. ²) Cedr., II, 612, 619.

³) Psell., IV, 431: ἄτοπον μὲν γὰρ ἡγεῖτο ἐπὶ μὲν τῶν στρατιωτικῶν καταλόγων μὴ τοὺς ἐκ πατέρων στρατηγικῶν ἢ ἄλλως ἀρχικῶν, ὴ τὸ κοινὸν δὴ τοῦτο στρατιωτῶν ἀλλὰ καὶ τὰ τῶν ἄλλως ἀναφανέντων πρὸς ταῦτα ἐπιτηδείων καταλέγειν εἰς τὰ πολέμια.

⁴) Напр. горожане во время осады Византии Торником или Алексеем Комнином. См. выше, стр. 63, 130—131. Zon., IV, 233.

⁵) См. ст. Кулаковского: «Praemia militiae в связи с вопросом о наделе ветеранов землею», в Ж. Μ. Н. Пр., 1880, ССХ, 265—300. ⁶) Script, hist. Aug. Vit Alex., с. 58.

— 302

свои пои; он наделил их скотом и рабами, дабы поля обрабатывались, а не лежали впусте. Этих солдат Лампридий называет пограничными—limitanei. В другом памятнике, нижне-паннонской надписи ¹) от первой пол. III в., поселенцы называются замковыми солдатами— milites castellani и тоже говорится об обязательности военной службы не только для солдат получивших наделы, но и для их детей ²). К тому же приблизительно времени можно относить распространение обычая на варваров, хотя термин gentiles, употреблявшийся для обозначения варваров, поселенных на пограничных римских землях, с обязательством военной службы, впервые попадается в императорском указе от 409 г. ³). Поселение солдат в пограничных областях, с обязанностью наследственной военной службы и запрещением отчуждать наделы в частные руки, делается, начиная с III ст., обычным явлением. Во второй пол. III ст. отводил солдатам на этих условиях земли император Проб (276—282) ⁴); в IV—VI вв. условия формулированы законодательным образом: в законах, вошедших в кодексы Феодосия и Юстиниана, подтверждается обязательность военной службы для детей солдат с воспрещением им предаваться другим занятиям ⁵); преследуется отчуждение наделов частным лицам; посторонним людям (homines conditionis privatae), которые завладели наделами, повелевается, под страхом уголовного взыскания и конфискации имущества, возвратить их без всякого вознаграждения пограничным солдатам (militibus limitaneis, castellanis) ⁶). Достойно внимания, что закон поощряет ветеранов к поселению на необработанных и никому не принадлежащих землях, не делая различия между землями пограничными и внутренними,

¹) ИзданаМоммсоном, Archäologische Mittheilungen aus Oesterreich. 1879, Lief. I.

²) In provincia probatis filiis ex se procreatis. По свидетельству надписи, наделы в Нижней Паннонии получили ветераны не легионов, но когорт, каковым именем обозначались некогда отряды вспомогательных войск, набиравшихся среди варваров. Здесь можно было бы видеть указание на военные варварские поселения в III в., если бы не обстоятельство, заставляющее отнестись к этому термину (cohors, cohortales) с осторожностью, а именно, что со времени распространения прав гражданства на всех свободно рожденных подданных римской империи различие между легионарами (из римских граждан) и авкзилиарами (из варваров) стало исчезать и слово auxilia (с частнейшими понятиями cohortes et alae— пешие и конные отряды) стало обозначать лишь более подвижную часть армии, в противоположность к крупным единицам, каковы были легионы (позднее numeri). Нельзя поэтому считать milites castellani поселенцами из варваров.

³) Cod. Theod., VII. Так как наделы, для обозначения которых термин употреблен, названы при этом старинным учреждением (antiquorum humana provisione), то происхождение его, равно как и самого предмета, им обозначаемого, по праву может быть отодвинуто в предшествующие столетия.

⁴) Script, hist. Aug. V. Probi, с. 16.

⁵) Cod. Theodos, VΙΙ, 21, 4, 7, 9.⁶) Cod. Theod., VII, 15, 2. Cod. Justin., XI, 60, 3.

— 303 —

обещая поселенцам свободу от налогов ¹) и субсидию на обзаведение, состоящую из денег, упряжных волов и семян для посева. Этим узаконением сделан был шаг к распространению практики, существовавшей в пограничных областях, на остальные области империи.

Славянские поселения и соединенные с вторжениями славян перевороты скорее могли содействовать, чем препятствовать развитию воинских участков. Количество пустых, никому не принадлежащих земель возросло, и если уже в V в. заботились о поселении на таких землях воинов, то тем более должны были прилагать к тому заботы впоследствии такие императоры, как Лев Исавр или Василий Македонянин. Во всяком случае общинное устройство, выросшее в византийской империи на местах славянских поселений и под влиянием славян, представило готовую схему, под которую подведена была организация воинских участков с теми началами (наследственной военной службы, не отчуждаемости в частные руки и некоторыми привилегиями), с какими являются воинские наделы III—VI вв. ²). В X в. существуют стратиотские дома (οἴκοι στρατιωτικοί),—наследственное военное сословие, владеющее участками и обязанное за них военною службой; в числе принадлежащих к этому сословию отличаются убогие, крестьянские общины, в целом составе или в части, и властели, выступающие обыкновенно в качестве офицеров; определен нормальный размер воинского участка, обязывающего к личной службе, участок в 4—5 литр обязывает лично нести верховую службу (καβαλλαρικὸς στρατιώτης), участок в 2—4 литры сопряжен с обязанностью личной службы во флоте (βασιλικός πλόιμος), владеющие участками меньшей стоимости делают складчину (συνδόται) и на общий счет снаряжают стратиота; за отправление военной службы стратиоты пользуются

¹) Terras habeant immunes, nullum ex his agris stipendium nullamque annuam praestationem. Cod. Theod., 20, 3, 8.

²) Мы объединяем взгляд о происхождении военно-поместного землевладения от римских terrae limitaneae vel castellorum (Васильевский, в Ж. M. Н. Пр., 1879, ССІІ, 171) со взглядом отрицающим римское происхождение учреждения и производящим его из общинных земель (Успенский, в Ж. M. Н. Пр., 1883, ССХХV, 324—326). Взгляд Гфрӧрера, III, 296—404, считающего систему воинских участков произведением Василия Македонянина, создавшего будто бы крестьян-ленников и давшего им предводителей из местного дворянства, представляется необоснованной гипотезой. Ученый, хвалящийся своею прозорливостью, помогшею отгадать то, чего, по его словам, не знал Константин Багрян., питает слишком смелую уверенность, полагая, что выражения новеллы Василия II от 996 г. о том, что 100 и 120 лет прошло, как Фоки и Малеины вкушают плоды своих неправд, достаточно, чтобы с помощью простого вычитания открыть виновника системы—Василия Македон. Фокиды и Малеины могли усиливаться на счет воинских участков и вообще крестьянских наделов, но между их усилением и происхождением участков нет связи.

— 304 —

некоторыми привилегиями, а именно освобождены от натуральных повинностей, градостроения, ямщины и др., должны только вносить подати поземельную и поголовную, при взимании которых сборщики позволяли себе также теснить стратиотов, как они теснили обыкновенных податных крестьян; стратиотские участки запрещено отчуждать в частные руки, «ни должны переходить к наследникам, причем правом предпочтения пользуются прежде всего ближайшие родственники, затем родственники более отдаленные, за ними складчики, за складчиками стратиоты соплательщики (συντελεσταί στρατιώται), наконец соплательщики нестратиоты (πολιτικοί συντελεσταί), т. е. члены той же крестьянской общины или того же податного тягла, только не записанные в военные реестры ').

Судьба воинских участков неразрывно связана с судьбой крестьянского землевладения. Подобно тому как крестьянские земли подвергались опасности поглощения крупною поземельною собственностью и властели всеми правдами и неправдами усиливались обогатиться на счет убогих; точно также опасность грозила и землям убогих стратиотов,—и они, под давлением властелей (как богатых стратиотов, так и лиц не принадлежавших к стратиотскому сословию), переходили во власть этих последних. Императоры X в., охранявшие по расчетам финансовым убогих и их земли от притязаний властелей, тем более имели побуждений охранять стратиотов и их участки, так как стратиоты представляли не только податную, но и военную силу, и от их положения находились в зависимости интересы государства не только финансовые, но и политические. Роман Лекапин, Константин Багрян., Роман И и Никифор Фока рядом новелл старались утвердить прочность и ненарушимость воинских участков: принцип, который ими проводится—неотчуждаемость участков, особенно людям посторонним, непричастным военной службе,— представляет воспроизведение того, что читаем в кодексах Феодосия и Юстиниана,—в новеллах Х в. он только развит подробнее и видоизменен в частностях. В новелле Романа Лекапина от 922 г. предписывается, чтобы воинские участки, отчужденные каким-либо способом в продолжение последних тридцати лет или же имеющие впредь быть отчужденными, были без всякого вознаграждения возвращаемы на дело отбывания военной службы, если только после отчуждения не осталось у стратиота достаточно для воинского участка; насколько оказывается в этом отношении недостаток, настолько признается недействительным отчужде-

¹) Leonis Philos. Tactica, XX, § 71. Constant. Porphyr., I, 695—6. Zachariae, III, 264—5. De velitatione bellica Nicephorae Phocae, 239—240 (Leo Diac, ed. Bonn.).

— 305 —

ние ¹). Новелла Константина Багрян. о стратиотах, составленная патрицием Феодором Декаполитом (945—959), развивает и дополняет положения предшествующей новеллы. В ней срок давности для бесспорного владения приобретенными воинскими участками распространен с 30 лет на 40, определен минимум стратиотских участков (4 литры конных и 2 литры морских) и определено, как следует поступать с тою недвижимостью, которая не выступает за минимальную норму, и как с тою, которая оказывается сверх нормы: недвижимость не превосходящая 4 литр (стратиота-всадника) или 2 (стратиота-моряка), ни в каком случае не может быть отчуждаема, но должна передаваться по наследству по правилам предпочтения, а недвижимость остающаяся у стратиота сверх этой нормы—если она записана в военный реестр, тоже не может быть отчуждаема, если же в реестр не записана и составляет самостоятельный участок стратиота, помимо военного надела, то может быть отчуждаема, за исключением того случая, когда участок записанный в реестр ценностью не доходит до нормы,—тогда недостающее отчисляется от самостоятельного участка, приписывается к участку воинскому и отчуждаемо может быть только то, что остается после отчисления; отчужденное до издания новеллы неправильно, т. е. из того, что записано в военный реестр, или из того, что хотя не записано, но должно идти на восполнение воинского участка до его законной нормы, возвращается назад без всякого вознаграждения, покупщик не может заводить и речи об уплаченных им деньгах, если он властель или богатый стратиот и купил участок у бедного стратиота, если же покупщик— бедный стратиот, купивший участок у стратиота богатого, то он получает обратно замоченные деньги или удерживает за собою купленное ²). Последний пункт был потом изменен Константином Багрян. По просьбе властелей (архонтов) военного сословия он издал новеллу, до нас недошедшую, о том, чтобы не только убогие, при отнятии купленных ими в 928—945 г. у богатых стратиотов участков, имели право на возврат замоченных денег, но чтобы это право имели и властели, при отнятии купленных ими в тот же период времени у бедных стратиотов участков; при этом разрешено убогим выплачивать деньги в рассрочку в пятилетний срок. Две новеллы Романа II младшего, нисколько не ослабляя строгости предписаний Константина Багрян., только разъясняют частные пункты, а именно: новелла о стратиотах или решение на доклад областного судьи, объявленное магистром Фео-

¹) Zachariae, III, 241. Zachar., III, 261—266.

— 306 —

дором Декаиюлитом (959—963), вызвана затруднениями, встретившимися по применению на практике правила о возврате убогими покупных денег в рассрочку и, подтверждая безденежное возвращение участков, приобретенных после 945 г., определяет, какие сделки могут быть допускаемы для облегчения сторон относительно участков, отчужденных в 928—945 г. ¹); отрывок же из эдикта, провозглашенного к находящимся в фракисийской феме, от 962 г., точнее определяет случаи, когда покупщик воинского участка, сверх безденежного отобрания его, подлежит еще денежной пене в пользу казны за недобросовестное приобретение ²). Император Никифор Фока своей новеллой о стратиотах продавших поместья и потом снова их отыскивающих (963—969) внес то изменение в военное законодательство, что нормальную стоимость воинского участка, во внимание к введению нового тяжелого вооружения, определил в 12 литр, и дозволив относительно прежнего времени, до издания новеллы, руководствоваться старой нормой, т. о. воинские участки ценностью менее 4 литр возвращать безденежно, а недвижимые имения превосходящие эту норму возвращать с уплатою внесенной за них цены, относительно будущего времени узаконил, чтобы в случае продажи недвижимого имущества не превосходящего ценностью 12 литр, оно было возвращаемо стратиоту безденежно, и только в случае продажи излишка против 12 литр, чтобы стратиот, отыскивающий проданное обратно, возмещал полученную при продаже сумму ³). Государство, ограждавшее стратиотские участки от захвата властелями, позаботилось обеспечить их неприкосновенность со стороны фиска и суда, ставя в этом случае интерес военный не ниже фискального. В новелле Константина Багрян. есть, между прочим, статья воспрещающая казне продавать участки стратиотов за долг, так как, по выражению новеллы, государство не должно следовать обычаю медведей, которые, будучи мучимы голодом, сосут свою лапу, а стратиоты ничто иное, как руки в государстве ⁴); в новелле же обыкновенно приписываемой Никифору Фоке, изданной в разрешение доклада об армянах и иных подвергшихся обвинению в убийстве, воспрещается употреблять воинский участок стратиота, обвиненного в убийстве, на удовлетворение (παραμυθία) сыновей или родственников убитого ⁵).

В таком виде законодательство о воинских участках перешло из X в XI ст. От XI в. не сохранилось юридических данных, указывающих на какое-нибудь изменение в этом отношении. Те фак-

¹) Zachar., III, 281—284. ²) Zachar., III, 285—287. ³) Zachar., III, 299—300. ⁴) Zachar., III, 264. ⁵) Zaehar., III, 291.

— 307

тические данные, какие мы имеем от того времени о наследственности военного сословия, внесении стратиотов в военные реестры, дают право заключать, что принципы, развитые в новеллах X в., оставались во всей силе и в XI. В том же убеждает вас и судебная практика XI в., Πεῖρα. К сожалению, именно 70-й титул этого сборника, в котором, судя по оглавлению, речь должна идти περὶ στρατιωτών, в тексте отсутствует; между тем он должен бы доказать степень приложимости в XI в. законов о воинских участках. Но титул 66-й об убийстве, который по содержанию представляет некоторые соприкосновенные пункты с новеллой приписываемой Фоке и статьей новеллы Константина Багрян., доказывает, что воинский участок был в XI в. также неприкосновенен, как в X, и точно также не мог быть употребляем на удовлетворение родственников убитого или возмещение казенного ущерба: в одном из рассказанных здесь случаев две трети имущества убийцы-стратиота присуждено родственникам убитого, причем замечено, что прежде чем производить расчет, надо выделить неподлежащие отчуждению во-первых воинский участок, во-вторых женино приданое и вдовью долю, и затем уже остающееся разделить на три части; в другом случае пострадала казна, так как сделано было нападение на сборщика и разграблено золото,—здесь имущество виновных присуждено к отчуждению для покрытия убытка, не пощажена даже вдовья доля, поелику казна имеет перевес пред женой, но тем не менее участок, по которому отправляема была военная служба, оставлен в неприкосновенности ¹).

Воинский участок был местом постоянной оседлости стратиота, которое он оставлял лишь в случае войны и на время войны, каждый раз по особому оповещению ²): когда предпринимаем был поход (обыкновенно весною и летом), стратиоты собирались под знамена, по возвращении же с похода (с наступлением зимы) расходились но домам, к своему хозяйству и к семьям; исключение составляли лишь те случаи, когда стратиотам, по дальности расстояния или по особым расчетам правительства, не удобно было возвращаться домой на зимовку, напр. стратиотам европейских фем, находившимся для военных надобностей в Азии, или стратиотам азиатских фем, находившимся в Европе,—в этих случаях они располагались на зимних квартирах там, где находились. Примеров, доказывающих такой порядок вещей, не мало. Когда Исаак Комнин, поднявший знамя вос-

¹) Zachar., I, 286, 287, ²) Psell., IV, 153: κατεσκήνουν ἐφ’ ἑαυτῶν... κατὰ σύνθημα συλλεγέντες.

— 308 —

стания против Стратиотика, подошел к городу Никее, он, прежде чем занять город, предоставил уйти из него воинам, которые здесь находились и которые желали сохранить верность царствовавшему императору; они спокойно разошлись, каждый стратиот отправился домой и предался заботам о жене, детях и разных хозяйственных предметах ¹). Когда же Исаак Комнин вошел в столицу, он поспешил бывших с ним стратиотов наградить и распустить по домам, с тем чтобы они отдохнули и можно было опять их собрать для войны с варварами ²). Походы Романа Диогена заканчивались тем, что сам он возвращался в Константинополь, а войско расходилось по домам³); освобожденный из турецкого плена, он, проходя по Иверии, собирал стратиотов в городах и деревнях ⁴), а каппадокийцев призвал извещениями и грамотами (κηρύγμασι τε καὶ γράμμασι) ⁵). Высланный против Диогена протопроедр Константин собрал стратиотов посредством царских грамот (διὰ γραμμάτων βασιλικών), а когда приблизилась зима, все эти стратиоты разошлись ⁶); равным образом, когда возвратился с похода против Диогена Андроник, брат Константина, бывшее с ним войско разбрелось по домам ⁷). Что войска по нужде располагались на зимних квартирах и в других местах, помимо своих домов, можно привести для примера первый поход Диогена: он окончился в январе и восточные войска были распущены, но так как в виду предполагавшегося в скором времени нового похода западным войскам неудобно было возвращаться, то пять отрядов, пришедших с запада и состоявших под командой Самуила Алусиана, были расположены на зимних квартирах в армянских фемах ⁸).

Лица владевшие воинскими участками обязаны были не только нести военную службу, но и снаряжать себя на войну на собственный счет, являться в своей одежде, в своем вооружении и на своей лошади, если стратиот был конник. Снаряжение производилось или единоличными средствами стратиота, или в складчину, смотря по тому—соответствовал ли его участок узаконенной норме, или нет. Тяжелое вооружение, о котором говорит Фока в своей новелле, было в употреблении и в XI ст. Так в войске Торника, при осаде им столицы, более состоятельные из стратиотов одеты были в наножники и латы (περικνημισιν καὶ θώραξιν) и сидели на лошадях защищенных латами

¹) Cedr., II, 626—627. Ср. выше, стр. 74. ²) Psell., IV, 234. Ср. выше, стр. 83. ³) Attal., 138: ἐπ’ οἶκου καὶ τὸ λοιπὸν τοῦ στρατεύματος γέγονε. ⁴) Attal., 166—167. ⁵) Attal., 170. ⁶) Attal., 170—172. ⁷) Attal, 175: ἡ στρατιά τὴν ἐπ’ οἶκου ἐλαύνουσα» ⁸) Attal., 122, 123 (Scyl., 678).

— 309 —

(ἴππος κατάφρακτος), остальные были вооружены, смотря по средствам ¹). Под более состоятельными, имевшими тяжелое вооружение, можно разуметь, следуя указанию новеллы Никифора Фоки, тех, воинский участок которых ценностью был не менее 12 литр. Состоятельные стратиоты не ограничивались боевым конем, но выступали в сопровождении повозок, нагруженных необходимыми для них предметами, и стратиг Диррахия Михаил Дермокаита, преемник Василия Синадина, возбудил против себя (в 1040 г.) бунт в войске тем, что по корыстолюбивым расчетам вздумал отнимать у стратиотов их лошади, повозки и разное добро ²). Вообще иностранцев поражал обычай греков обременять себя при отправлении на войну разного рода скарбом,— норманны однажды воспользовались этим обычаем для своего обогащения: разбив Докиана, они захватили массу разноцветных одежд, украшения, сосуды из золота и серебра, дорогое оружие и лошадей ³). Иногда впрочем обычай приносил свою долю пользы, заставляя стратиотов сражаться с большею храбростью ⁴).

Стратиоты обязаны были только снарядить себя в поход на собственный счет. Содержание их в течение времени, пока они оставались под оружием и несли службу, лежало на казне. Если поход предстоял по стране мало населенной, в которой могло встретиться затруднение в снабжении войска провиантом, то заблаговременно делались запасы, достаточные для прокормления армии, и каждый стратиот нес свою часть ⁵), а в арьергарде гнали стада скота ⁶). Если же страна, по которой шло войско, не представляла затруднений в доставлении войску требуемых припасов, то приобретение провианта происходило, по мере надобности, в продолжения похода, причем натуральная повинность, συνωνή, оказывала существенную услугу: отряды войск высы-

¹) Psell., IV, 154. О вооружении можно судить по грамотам от 1075 и 1079 гг., Sathas, I, 56, 64, освобождающим живущих на землях Атталиота от ματζουκατιῶνος.. ἐξοπλίσεως πλωῖμων, κονταράτων τοξοτῶν, ἢ καὶ ἱπποτοξοτῶν.. ἐκβολῆς καλαρτίων τοξοτῶν, ἐξοπλίσεως στρατιωτῶν ἀρχόντων καβαλλαρικῶν καὶ πεζῶν. Cp. Zachariae, III, 374. ²) Cedr., II, 528.

³) Amat., 50: furent fait rieche, quar l’usance de li Grex est quant il vont en bataille de parter toute masserie nécessaire avec eaux.

⁴) Во время сирийского похода Романа Аргира, когда вышедшее из лагеря греческое войско подверглось нападению арабов и обратилось в бегство, был забавный (χαριέν), по выражению историка, случай: в то время как стратиги и стратиоты, не в состоянии будучи сдержать натиска, постыдно обратили тыл, один евнух, состоявший в числе царских спальников, разогорченный тем, что его пожитки и слуги захвачены врагами, стремительно бросился на сарацин, одного поразил из лука, других обратил в бегство и, взяв свою собственность, с торжеством воротился назад. Cedr., II, 493.

⁵) Attal., 148 (Scyl., 691. Zon., IV, 212). ⁶) Attal., 151.

— 310

лаемы были специально для покупки жизненных припасов ¹), сверх того само население подвозило припасы в армию и операция покупки совершалась под прикрытием арьергарда ²). Разумеется, предпринимались также фуражировки и реквизиции в неприятельской стране ³), равно как не обходилось без того же и в своей родной земле ⁴). Этими способами войско продовольствовалось. Но независимо от казенных кормов, стратиоты, пока они отправляли службу, получали еще жалованье деньгами. Жалованье обыкновенно раздавалось пред началом похода, и раздачу производил или сам полководец, или особый командированный для того финансовый чиновник, войсковой казначей. Так, Стратиотик, отправляя в 1057 г. против Комнина отряды европейской армии, роздал стратиотам жалованье⁵), а пред тем послан был патриций Иоанн Опсара для раздачи жалованья восточному войску ⁶). Роман Диоген раздавал жалованье сейчас после того, как собирались стратиоты ⁷), равным образом и Андроник, отправленный против Диогена, роздал жалованье, прежде чем двинуться в поход ⁸). Никифор Вотаниат, отправляя стратиотов против Вриенния, выдал им предварительно жалованье ⁹), также точно он поступил с войсками отправленными против турок в Азию ¹⁰).

В связи с господствовавшим в византийской империи порядком, по которому правительство продовольствовало стратиотов и платило им жалованье только тогда, когда они оставляли свои воинские участки для отправления военной службы, понятен обычай распускать стратиотов по· домам немедленно по окончании похода: здесь принимались в соображение не только семейно-хозяйственные потребности стратиотов, но также интересы казны, для которой удержать стратиотов, расположив их на квартирах вне их участков, значило увеличить расход, так как удержанные стратиоты считались отправляющими службу, получали продовольствие и жалованье, между тем стратиоты распущенные по домам не пользовались в течение отпуска ни тем, ни другим. В связи с этим порядком приобретают смысл и некоторые факты, касающиеся военного дела при Мономахе, Константине Дуке, Евдокии, Диогене и

¹) Attal., 108: δι’ ἁγορὰν σιτίων. ²) Attal., 126: τῶν ἐπαγομένων τῆν ἀγοράν. 156: κατόπιν... τοῖς πωλοῦσι τὰ ὤνια. ³) Attal., 108: εἰς προνομῆν ἀποστείλνας τῆν πολεμίαν· χώραν κατεληίσατο, ἀνδρῶν τε καὶ γυναικῶν καὶ βοσκημάτων δορυάλοτον πλήθος οὐκ ἐλάχιστον ποιησάμενος.⁴) Об этом выше, стр. 277—278. ⁵) Cedr., II, 627: διανομαῖς χρημάτων.

⁶) Attal., 54: πρὸς διανέμησιν τῶν στρατιωτικῶν ὁψωνίων. Cedr., 621: στρατιώταις διανεμηθῆναι τὸ σιτηρέσιον. ⁷) Attal., 104.

⁸) Attal., 173: σιτηρέσια διανεὶμας (Scyl, 703). ⁹) Attal., 261: ῥογαις μυριοταλάντοις. ¹⁰) Attal, 306: ὀψωνίοις.

— 311 —

Парапинаке. Скилиций-Кедрин говорит, что Мономах распустил иверийское войско, доходившее до 50 тысяч, и вместо стратиотов стал получать с тех стран большие подати ¹). Руководствуясь буквальным выражением автора, можно понимать (как действительно и понял Зонара) его известие таким образом, что Иверия не платила никаких податей, а вместо их несла сторожевую службу, Мономах же обложил страну податью, освободив за то от военной службы. Понимание, очевидно, идущее в разрез с тем, что нами сказано о воинских участках, а именно, что владевшие ими были освобождены только от натуральных повинностей, подати же поземельную и поголовную платили. Но дело в том, что Скилиций-Кедрин не точно сообщил известие, а Зонара окончательно извратил его смысл. Атталиот говорит короче и точнее: в Иверии, по его словам, расположено было значительное войско, получавшее жалованье с некоторых соседних, обложенных податью, стран; эту последнюю царь отнял и таким образом лишил себя воинов и содействовал усилению врагов ²). Другими словами, вопрос заключался в том, что иверийское войско несло постоянную сторожевую службу и потому пользовалось правом на постоянное продовольствие и жалованье. В видах практического удобства, в содержание им поступали подати, вжимавшиеся с Иверии и соседней Месопотамии ³); деньги, вместо того, чтобы перевозиться в Византию и оттуда в Иверию для раздачи стратиотам, прямо доставлялись по их окончательному назначению. Мономах считал такой регулярный расход излишним и решился его прекратить. Для этого стоило только распустить стратиотов по домам, что и было сделано; укрепления лишились после того своих гарнизонов, за то подати, которые прежде обращались на их содержание, стали поступать в императорскую казну. Жители при этом, естественно, были подчинены и таким повинностям (натуральным), которых прежде не знали, потребовалось произвести перепись и обложение и Серблий, посланный для этой цели Мономахом, с успехом выполнил задачу ⁴). При Константине Дуке скупость казны и неаккуратная уплата жалованья стратиотам были причиной военного расстройства. Воины, не получавшие жалованья, обеднели и, что важнее, лучшие стратиоты оставили военную профессию, отыскивая себе

¹) Cedr., II, 608 (Zon., IV, 178. Glyc., 597—8. Ephr., 137—8).

²) Attal., 44—45: στρατεύματος γὰρ ἀξιομάχου τὴν Ἰβηρικήν περιέποντος, καὶ ὀψώνιον ἔχοντός τινας τῶν παρακειμένων δημοσίων χωρῶν, ἀφείλετο ταύτας ὅ βασιλεύς.

³) Советы и рассказы визант. боярина XI в., Ж. Μ. Η. П. 1881, июнь, 257.

⁴) Ibid.

— 312 —

лучшего вознаграждения и почестей¹). Оставление военной профессии должно было вести к исключению из военных реестров, с чем правительство, не обращавшее серьезного внимания на военное дело, легко мирилось, потому что в финансовом отношении это было не безвыгодно,— сопровождалось подчинением некоторым государственным повинностям лиц, прежде от них изъятых. Время, следовавшее за смертью Константина Дуки, до вступления на престол Диогена, было продолжением прежней политики относительно войска и вело к аналогичным последствиям. Военные отряды, стоявшие лагерем около Мелитины и не получавшие жалованья, были недовольны и не пожелали переправиться чрез Евфрат на соединение с стратиотами, расположенными в Месопотамии ²). Когда потребовалось отправить войско против турок, сделавших нападение на антиохийскую фему, собраны были стратиоты, но вместо того, чтобы выдать им сполна следуемое жалованье, правительство выдало только небольшую часть; тогда стратиоты подняли шум, отказались идти против неприятеля и разошлись по домам. После того набрана была за небольшое жалованье молодежь, люди неискусившиеся в войне, без лошадей и без достаточного вооружения; это войско отдано под команду антиохийского дуки, но ничего не могло сделать, и потерпев неудачу, возвратилось на родину ³). Указанные факты свидетельствуют во-первых о том, что жалованье было непременным условием нахождения стратиотов на действительной службе, так что стратиоты, не получая жалованья или получая его не сполна, считали себя в праве отказаться от службы и разойтись, во-вторых, что жалованье стратиотов было неодинаково, размер его зависел от рода службы, способа вооружения и времени службы, обусловливавшего большую или меньшую степень военной опытности, вследствие чего малоопытная молодежь, пешие и легковооруженные получали менее, чем ветераны, конники и тяжеловооруженные. Диогену пришлось исправлять погрешности своих предшественников, особенно Константина Дуки. Дука исключал стратиотов из реестров, переводя их в разряд податных и внося в писцовые книги, Диоген пополнял военный каталог новыми лицами и увеличивал численность военных отрядов, сократившуюся вследствие мероприятия Дуки ⁴). При Михаиле Парапинаке визант. правительство

¹) Attal., 79: ψιλὸν καὶ ἀπρόθυμον τῇ τοῦ ὀψωνιασμοῦ ὑστερήσει, εἰπεῖν δὲ καὶ τὸ κάκιστον μέρος, ὡς τῶν κρειττόνων ἀπελαυνομένων τῆς στρατειᾶς διὰ τὸ μείζονος τυγχάνειν βαθμοῦ τε καὶ ὸψωνιασμοῦ (Zon., ΙV, 199: τῶν στρατιωτικῶν καταλόγων ἠμέλησέν ἢ μᾶλλον πολλοὺς καὶ τοὺς γενναιοτέρους τῶν ἀπογραφῶν ἀπήλειψε διὰ το βαρύμισθον).

²) Attal., 93 (Scyl., 660. Zon., VI, 203). ³) Attal., 95—96 (Scyl., 662 — 663).

⁴) Attal., 104: κατάλογον στρατιωτικόν ποιησάμενος... τὸν ἀριθμὸν τῶν ταγμάτων ἀναπληρώσας.

— 313

опять стремилось избавиться от расходов на жалованье войску. Города по Дунаю получали каждогодные поминки (φιλοτιμίας), очевидно, потому что в них, с целью обороны, постоянно расположены были значительные отряды тяжеловооруженных (ὁπλιτικὸν οὐ μικρόν), — поминки из царской казны были не более, как жалованьем войску отправлявшему службу. Старанием Никифорицы поминки были отняты, вследствие чего в городах началось брожение ¹). Так же поступлено было и с другими западными стратиотами. Часть их из Адрианополя отправилась с жалобою к царю на лишение жалованья (τῶν στρατιωτικῶν ὀψωνίων) и другие злоупотребления, причиняемые жадностью командующих. Стратиотам приготовлена была в столице засада, и когда они сошли с лошадей, на них напали, били железными палицами, некоторых умертвили мечами, палатки их разграбили и лошадей расхитили. Византийцы прониклись состраданием, глядя на этих несчастных, сам царь сжалился над ними и повелел возвратить кое-что из расхищенного, однако ж не вознаградил их вполне за убытки и не уплатил просимого жалованья (φιλοτιμίαν). Стратиоты, возвратившись домой, положили отомстить царю и быть против него ²). Жестокая экзекуция, выполненная над адрианопольскими стратиотами в Византии, была устроена теми, по воле которых удерживаемо было жалованье и которые карали таким образом протестующих против их действий; но она могла быть благовидным образом мотивирована необходимостью наказать солдат за нарушение дисциплины, своевольное оставление поста. Разумеется, наказание было бесплодным: пока поддерживалась система военного устройства, с воинскими участками и с обязанностью временно отправлять службу под условием казенного продовольствия и жалованья за время несения службы, до тех пор трудно было установить строгую дисциплину. Солдаты начинали с требований законных, просили принадлежащего им по праву, в случае отказа возвращались к хозяйственным занятиям, своему законному времяпровождению, кончали же тем, что отказывали предводителям в повиновении и командующие должны были заискивать у своей армии, выпрашивать послушания. Попытки императоров Исаака Комнина и Романа Диотена, а также куропалата Мануила Комнина (племянника Исаака) ³), к восстановлению военной дисциплины были паллиативами, имевшими временное значение. Младший брат Мануила Комнина, Алексей, должен был убедиться, что попытки мало принесли пользы и войско остается по-прежнему своевольным. Когда при Парапинаке он хотел преследовать бежавших из Афира приверженцев Вриенния, стратиоты его не послушались,

¹) Attal., 205 (Scyl., 719). ²) Attal.. 210 (Seyl., 719). ³) Altal., 139.

314 —

боясь неудачи, и полководец принужден был отложить намерение ¹). Когда затем при Вотаниате тот же Алексей Комнин отправлялся против Вриенния, он счел нужным предварительно взять с воинов обещание, что будут ему верны и храбро будут сражаться против тирана²).

Система воинских участков внесла в военную организацию черты родового и общинного быта. Стратиот имел собственный дом, семью, домашних и слуг; участки родственников соприкасались и к ним примыкали участки лиц хотя и не состоявших в родственной связи, однако ж соединенных узами соседства и принадлежности к одной деревне или одной общине. Отсюда естественно произошло, что связь между стратиотами, обусловленная поземельно-родовыми отношениями, продолжалась и на войне: они выступали в поход окруженные родственниками (συγγενείς), домашними и слугами (οἰκείοι, θεράποντες, ὑπηρέται, ὑπασπισταί, ὀπαδοί), в строю располагались родственными группами. Наглядным примером могут служить состоятельные стратиоты, властели, обладавшие достаточными материальными средствами, чтобы иметь слуг, которых у стратиота убогого могло и не быть. В 1049 г. происходила несчастная для греков битва с печенегами, в которой участвовал и Константин Кекавмен. Когда греки обратили тыл и бежали вместе с своими предводителями, один Кекавмен остался геройски сражаться вместе с своими слугами и некоторыми из родственников ³). Впоследствии, в 1057 г., подготовляя приверженцев Комнину, замышлявшему восстание против Стратиотика, Кекавмен открыл замысел сначала слугам и родственникам ⁴) и потом, найдя сподручников до тысячи человек, стал склонять других. Восставший Исаак Комнин начал подвигаться к Константинополю, имея при себе охранную стражу из своих родственников ⁵). В. 1053 г. греческое войско было разбито печенегами при Великом Преславе. В сражении участвовал, между прочим, Никифор Вотаниат, который с небольшою горстью стратиотов предпринял затем отступление, под тучею стрел печенегов, наскакивавших со всех сторон. Лошади у греков были перебиты и они шли пешком, закрывшись щитами. На третий день стратиотам удалось отбить у печенегов три лошади, каковые

¹) Attal., 254 (Scyl., 730). ²) Attal., 290: παρὰ τῶν στρατιωχῶν λαβῶν τὰ πιστά, καὶ ἄγειν αὐτοὺς κατὰ τοῦ τυράννου μετὰ προθυμίας ἀκηκοώς.

³) Cedr., II, 599: μετὰ τῶν έαυτοῦ στὰς θεραπόντων καὶ τινων συγγενών.

⁴) Cedr., II, 625: τοῖς ἑαντοῦ θεράπουσι καὶ συγγενέσι. Гфрӧрер, 610—613, ср. 606—607, ссылается на это место в доказательство существования на востоке, в Maлой Азии, ландвера из ленных крестьян. Ссылка неудачная: как показывают другие приведенные нами примеры, такие же следы родового быта (но не ленной системы) были и на западе, в европ. областях.⁵) Psell., IV, 213: συγγενικῷ αἵματι τὰ σῶμα πιστεύσας καὶ κύκλον τινὰ περιελίξας αὐτῷ.

— 315 —

были предложены Вотаниату и двум его оруженосцам ¹). Когда в 1067 г. малоопытная в военном деле молодежь, отданная под команду антиохийского дуки, потерпела, как выше сказано, неудачу в борьбе с турками и возвратилась на родину, магистр Никифор Вотаниат (дука антиохийский) стал сдерживать набеги варваров с помощью туземцев и собственных своих оруженосцев ²). Восставший в 1077 г. против Парапинака Никифор Вриенний двинулся из Диррахия в Адрианополь с стратиотами, прислужниками и союзниками ³). В городе Редесто в пользу Вриенния стала агитировать Ватацина. Когда историк Атталиот, случившийся на тот раз в Редесто, хотел выехать из города в сопровождении своих людей, он нашел городские ворота на запоре и под охраной оплитов Ватацины. Лишь угроза Атталиота начать войну и боязнь Ватацины и ее сыновей за исход войны раскрыли пред ним ворота ⁴). Затеявший восстание Никифор Василакий насчитывал в рядах своего войска не малое число собственных оруженосцев ⁵). Обычай окружать себя родственниками и вооруженными прислужниками и в сопровождении их выступать, на поле битвы практиковался не только у выдающихся властелей военного сословия, но и у обыкновенных стратиотов, как показывает последний; поход Романа Диогена, в 1071 г. Из истории этого похода известно, что когда однажды прислужники стратиотов вышли на добычу, турки сделали на них нападение и смяли ⁶); известно также, что каппадокийцы были построены по группам из родственников и соседей,— в таком порядке они отступали после рокового сражения Диогена с турками ⁷).

Естественная группировка по началам родовым и общинным существовала, как факт битовый, рядом с искусственным делением войска на отряды, для целей военного управления и боевого строя. Почвой деления служили фемы, как военные округи. XI век представляет в·

¹) Attal., 41: δύο ὑπασπιστών.

²) Attal., 96: μετὰ τῶν ἐπιχωρίων καὶ τῶν ἰδίων ὑπασπιστών (Scyl., 663: μετὰ τῶν· οἰκείων ὑπασπιστών καὶ τινων ξενικών δυνάμεων—ошибочно).

³) Attal., 242: τοῖς ἐκεῖσε στρατιώταις καὶ ὀπαδοἰς καὶ συστρατιώταις χρησάμενος.

⁴) Attal., 245: ὥρμησα μέν, ὡς εἶχον ἡμιόνων καὶ ἵππων καὶ ἀνθρώπων καὶ τῆς ἄλλης: παρασκεοῆς... ὁπλίταις παρὰ τῆς τοῦ Βατάτζη γυναικός.

^δ) Attal., 297: εἶχε γὰρ... καὶ οἰκείους ὑπασπιστὰς οὐκ ὀλίγους.

⁶) Attal., 153: τοῖς εἰς τῆν λείαν ἐξιοῦσι στρατιωτῶν ὑπηρέταις (Scyl., 693: τοῖς εἰς τῆν χρείαν ἐξιοῦσι στρατιώταις Ῥωμαίοις—ошибка).

⁷) Scyl., 698: κατὰ φατρίας καὶ συμμορίας. Здесь тоже Гфрӧрер, III, 784, видит указание на ленное устройство, вместо того чтобы видеть указание на устройство общинное. Группы стратиотов, составлявшиеся по началам общинного устройства ѵ намечены в новелле Константина Багрян.: а) συγγενείς, б) συνδόται καὶ σύναιχμοι. в) συντελεσταὶ στρατιώται. Zachariae, III, 264—5.

— 316

этом отношении большую простоту и однообразие, сравнительно с предшествующим временем. Если не обращаться к памятникам военного устройства более древнего времени, ограничиться сочинениями Льва Мудрого и Константина Багрян., а также некоторыми новеллами X в., то и данных, в них заключающихся, достаточно, чтобы убедиться, что еще в X в. терминология, применявшаяся для обозначения военных отрядов и лиц ими управлявших, свидетельствовала о двух порядках параллельно существовавших и друг от друга отличавшихся. Были отряды войск носившие название θέματα и были отряды называвшиеся τάγματα; одни с другими не смешивались ¹). Фемы управлялись стратитами и подразделялись на турмы, управлявшияся турмархами. Из тагм, иначе называвшихся еще бандами, составлялись друнги²); тагмой или бандой управлял комит (сельский староста), а друнгой друнгарий; комит может быть сопоставляем с турмархом, друнгарий с стратигом. Для выяснения различия между делениями этих двух порядков, с одной стороны фемами и турмами, с другой друнгами и тагмами, можно обратиться к аналогии старого времени, фема выдержит сравнение с прежним legio, тагма с cohors ³), фемами обозначались отряды войск греческих, тагмами—войск варварских ⁴). Не без некоторого основания можно искать объяснения такому различию в истории славянских поселений и основания славянских общин, обязавшихся византийскому правительству военною службой; самое название друнг (задруг, дружин) и банд можно производить от славянских корней. Славяне были для греков варвары, поставляемые ими отряды войск греки называли поэтому тагмами, в отличие от фем. Это были отряды селений, входивших в состав известной общины, выступавшие под предводительством сельских старост и в своей совокупности образовавшие общинную дружину, предводительствуемую волостным старшиной. И подобно тому как «фемы и турмы сообщили мало-но-малу свое имя административным округам и их подразделениям, точно также именем друнгов и банд обоз-

¹) Const. Porph., I, 483: κελεύει βασιλεύς ἀποσωρευθῆναι τὰ τε τάγματα καὶ τὰ θέματα... προῦπαντῶσι τὰ τε τάγματα καὶ τὰ θέματα... διαπερῶσι τὰ τάγματα ἔμπροσθεν δμοίως καὶ τὰ θέματα.

²) Leo, Tact. IV, 9: δροῦγγος, τὸ ἐκ ταγμάτων ἤτοι ἀνδρῶν τῶν λεγομένων κομήτων συγκείμενον πλῆθος; III, 10: κόμητες ἤγουν οἱ τῶν λεγομένων βάνδων ᾶρχοντες. Комит здесь нужно производит от слова κώμη, деревня, селение, имеющего тожественный смысл с словом βάνδα. Константин Багр., III, 225, отожествляет банды с топотирисиями, βάνδα ἤτοι τοποτηρησία, а перечень топотирисий, в роде: св. Агапита, св. Креста и пр., ясно показывает, что это—селения, подучившие название от приходской церкви.

³) См. выше, стр. 402, прим. 2. ⁴) У Константина Багр., I, 482—4, это ясно обнаруживается.

317 —

начались славянские общины и входившие в состав общин селения ¹). Но различие между терминами с течением времени сглаживалось, понятия смешивались: как некогда понятия legio и cohors смешались вследствие уравнения варваров в правах с римскими гражданами, точно также смешение тагм с фемами произошло вследствие полной акклиматизации на византийской почве общинного устройства и того обстоятельства, что общинный строй постепенно начал растворяться в общегосударственном византийском строе. Самые термины удержались, но потеряли свою обособленность: название друнгариев сделалось однозначащим с названием стратигов, с тою только особенностью, что оно стало прилагаться к стратигам морских фем, название тагмы, в применении к военному отряду, вытеснило название турмы и фемы. Уже в X в. обнаружились признаки этих перемен ²), в XI в. изменение частью является установившимся фактом, частью идет далее.

В XI в. войско набиралось в фемах ³), которые были сухопутными или морскими, давали конных и пеших стратиотов или гребцов и экипаж для флота, морских стратиотов, пловцов.

Отряды сухопутных войск, выставляемых фемами, носили название тагм, с присоединением того прилагательного, которое отличало одну фему от другой. Такнм образом получались: тагма колониатов⁴), тагма халдиев ⁵), тагма армениаков ⁶), тагма харсианитов ⁷), тагмы анатоликов ⁸), тагма каппадокийцев ⁹), тагма оксикийская ¹⁰), тагма еракнсийцев ¹¹), тагмы фрако-македонян ¹²), тагма болгар ¹³) и пр. Иногда тагма называется еще фалангою, напр. фаланга харсианитов ¹⁴), но такое словоупотребление встречается очень редко, преимущественно у писателей, претендующих за изящество речи и подражающих классическим образцам ¹⁵). О численности тагмы можно судить по тому, что протоспафарь Еатакалон Кекавмен, предводитель тагмы армениаков, защищавший Мессину в 1040 г., имел в своем распоряжении 300 человек конницы и 500 пехоты ¹⁶). Некоторые фемы выставляли одну такую тагму, следовательно здесь тагма соответствовала прежней феме, как отряду войска, другие, более населенные

¹) Остаток этого словоупотребления заметен б докладной записке царю Алексею Ангелу Акомвтата, в которой крестьянские общины называются друнгими.

²) Лев Мудрый в своей Тактике, XIX, 23, заявляет, что командующие флотом морских фем, прежде называвшиеся стратигами, стали называться друнгариями—νῦν εἰς στρατηγιδα ἐκαστου τῶν δρουγγαρίων ἀρχῆ ἀναβέβηκε. ³) Attal., 10.

⁴) Cedr., II, 625. ⁵) Ibid. ⁶) Cedr, II, 626, 523. ⁷) Cedr., II, 627.

⁸) Cedr., II, 622. Ann. Bar., 54. ⁹) Cedr., II, 621.

¹⁰) Cedr., ΙΙ, 546. Ann. Bar., 54. ¹¹) Ibid. ¹²) Cedr., II, 561. Zon., IV, 233. Ann. Bar., 55. ¹³) Attal., 29, 297. ¹⁴) Cedr,II, 627. ¹⁵) Psell., IV, 154, 213, 215.¹⁵) Cedr., II, 523.

— 318 —

и обширные фемы выставляли несколько тагм, напр. Анатолик не менее двух ¹), — в этом случае тагма соответствовала прежней турме, как военному отряду. В фему Анатолик входили, между прочим, две древние области: Писидия и Ликаония ²); стратиоты этих областей соединенными силами поставляли одну тагму, которая называлась поэтому тагмой фидератов ³), а также тагмой писидийцев и ликаонцев ⁴). Италийская фема выставляла, по-видимому, три тагмы: одна состояла из калабрийцев, другая из апулийцев, третья из жителей Капитанаты ⁵). Каждая тагма делилась на части (μέρος), которые могли получить разное назначение ⁶), так что присутствие тагмы в полном составе в одном месте не было необходимостью. Самый состав тагмы из конников и пехотинцев неизбежно вел к выделению двух главных частей: пехоты и конницы. Кроме этих двух крупных частей, тагма дробилась на так называемые лохи. Лох обыкновенно состоял из 16 человек, но это число не было непременным условием и в случае нужды могло быть уменьшено: у Торника, при осаде Византии, в лохах было менее, чем по 16 человек ⁷). Особенно сокращалась численность, когда по каким-нибудь соображениям делались сокращения в стратиотских реестрах, как напр. при Константине Дуке. Когда Роман Диоген, но вступлении на престол, прибыл в фему Анатолик и, но его приказу, собрались тагмы стратиотов с их предводителями, можно было видеть лохи, состоявшие лишь из нескольких человек ⁸). Деление на лохи, на ряду с делением на тагмы, было существенною принадлежностью византийского военного строя ⁹), отличавшею его от строя наемников ¹⁰). Тагмами предводительствовали стратиги, лохами—лохаги ¹¹). Именем стратигов назывались и командующие всеми тагмами, входившими в состав фемы,—обыкновенно это были правители фем, стратиги в собственном смысле ¹²), и командующие каждой отдельной тагмой,—обыкновенно турмархи (если фема выставляла более одной тагмы) ¹³), и командующие частями тагмы, всадниками или пехотинцами, мерархи ¹⁴). Таким образом все вообще предводители войска, снаряжавшагося в сухопутных фемах, были или стратиги, или лохаги, и Никита Стифат выражается совершенно правильно, когда, доказывая необходимость для ищущих отшельнического жития испробовать предварительно

¹) Cedr., II, 621-622. ²) Const. Porphyr., III, 14.

³) Cedr., II, 546, под 1041 г. ⁴) Altal., 126. Cedr., II, 621. ⁵) Ann. Bar., 51-55.

⁶) Cedr., II, 546: μέροςτῶνθρακησίων.

⁷) Psell., IV, 154—155. ⁸) Attal., 103: ἦνἰδεῖντοὺςδιαβοήτουςλόχουςἐξὀλὶγωνσυγκειμένουςἀνδρῶν(Scyl., 668). ⁹) Psell., IV, 215: δυνάμειςἐξαρτηθεῖσαι, εἰςτελόχουςδιαιρεθεῖσαικαὶσυναιρεθείσαιεἰςφάλαγγας. ¹⁰) Attal., 107. ¹¹) Attal, 104.107.

¹²) Cedr., II, 621—622, 627. ¹³) Cedr., II, 561. ¹⁴) Cedr., II, 627.

— 319 —

свои силы в общежитии, под руководством других, и заимствуя для этого сравнение из военного устройства, называет только стратигов и лохагов и говорит: разве может выйти на единоборство с мириадами врагов и совершить нечто доблестное тот, кто неопытен в войне и кто, сражаясь в царском строю под командой стратигов и лохагов, не в состоянии показать никакой доблести и молодечества и одолеть хотя бы одного врага ¹)?

К числу морских фем обязанных снаряжать суда (хеландии, дромоны), ставить гребцов и экипаж, в XI в., как видно из прямых указаний, принадлежали: Кивирреот, Абид, Хиос, Самос и Никополь²). Сверх того, снесение данных предшествующего времени может привести к заключению о принадлежности и других фем к разряду морских, если не в полном составе, то в частях. В новелле Константина Багрян. о стратиотах к фемам, которые должны нести морскую службу, отнесены: Эгейское море, Самос и Кивирреот ³). Фема Эгейского моря к XI в. распалась на три частнейшия и о присутствии флота в двух из них (Абиде и Хиосе) есть свидетельства; что касается третьей, Эгея, то хотя таких свидетельств не имеем, однако ж и ее можем причислить к фемам морским, как выделившуюся из морской. Из двух отчетов, внесенных в сочинение Константина Багрян. „О церемониях“: а) о снаряжении при Льве Мудром, в 908 г., патриция Имерия против острова Крита, б) о снаряжении флота против того же острова при Константине Багрян., в 949 г. ⁴),—можем сделать такой же вывод о феме Эллада-Пелопоннес, так как она приводится в отчетах наряду с другими, снаряжавшими суда для морских экспедиций. Косвенным подтверждением того, что Эллада-Пелопоннес принадлежала в XI в. к морским фемам, может служить еще отсутствие в памятниках упоминании об участии ее сухопутного войска в каком-нибудь предприятии за пределами фемы. По свидетельству Тактики Льва Мудрого, флот каждой морской фемы находился под командой друнгария и на каждом корабле было известное число гребцов, исполнявших вместе с тем и обязанности воинов. Первый из названных отчетов показывает, что уже при Льве Мудром сделано было усовершенствование в этом отношении, обязанность сражаться снята с гребцов, и без того несших не легкий труд, и возложена на особых воинов, которые, не истощая своих сил тяжелою работой, могли приносить больше пользы. По отчету, на каждом из снаряженных фемами дромоие было известное число гребцов (ἀνδρών κωπη-

¹) Migne, CXX, 884—885. ²) См. выше, стр. 205—206, 221—222.

³) Zachariae, III, 262. ⁴) Const. Porphyr., 1, 651, 664.

— 320

λατῶν) и воинов (πολεμιστῶν). Этот порядок существовал и в ХІ в, Но XI век представляет изменение терминологии, в смысле поворота к старому времени. Командующие флотом фем, называвшиеся в X в. друнгариями, стали опять (по примеру времени до Льва Мудрого) называться стратигами. Слово друнгарий еще более специализировалось, в сфере морского дела стало прилагаться к адмиралу, который сделался связующим звеном для морских фем и носил титул друнгария флотов (δρουγγάριος τῶν πλωίμων), потому что в его руках находилось начальство над обоими флотами, областным (τὸ θεματικόν πλωΐμον) и императорским (τὸ βασιλικόν πλώϊμον).

При Льве Мудром императорский флот был учреждением новым ¹) и значение должности друнгария флотов не успело еще упрочиться. Этим объясняется, почему император находил нужным давать (в своем сочинении) такие обстоятельные наставления адмиралу, как на счет флота областного, так и императорского ²). При Романе Декалине и Никифоре

¹) Учреждение императорского флота с некоторою вероятностью можно относить ко времени Василия Македонянина, о котором известно, что он для борьбы с агарянами построил 100 кораблей и друнгарием флотов назначил патриция Никиту Оорифу. Cedr., II, 219. До того времени хотя были попытки завести, сверх областного, императорский флот, напр. при императоре Анастасие II (713—716), Theoph., I, 589, однако ж они не увенчались продолжительным успехом. Если визант. правительство брало верх над арабским флотом, то благодаря главным образом греческому огню, выступающему на сцену с 672 г., и при помощи областных флотов, а также временного обращения на нужды государственные частных купеческих кораблей. Можно ставить в связь с этою последнею чертой известие, Theoph., I, 757, об императоре Никифоре I (802—811), что он дал важнейшим визант. корабельщикам по 12 литр каждому, под условием уплаты процентов; ссуда, очевидно, сделана с целью дать средства на сооружение кораблей, которые в случае нужды должны были служить и для государственных надобностей.

²) Император внушал, что областные дромоны, подчинявшиеся друнгариям и туринархам, впредь должны состоять под главным управлением адмирала, друнгария флотов, и друнгарий должны ему повиноваться. Императорские дромоны, по объяснению Льва М., бывают трех родов: большие, средние и малые. Большие а средние дромоны имеют два ряда (этажами, один над другим) гребцов с каждой стороны судна,—средние по 25 человек в ряд, а всего 100, большие по 50, всего 200; малые дромоны имеют один только ряд гребцов. Адмиральский дромон по величине и крепости должен превосходить все остальные и экипаж его должен соответствовать названию πάμφυλος, указывающему на людей отборных, отовсюду, из всех наций взятых. Равным образом и дромоны комитов, начальствующих над несколькими дромонами (до пяти), должны отличаться от остальных. Во время битвы дромоны выстраиваются полукругом, чтобы удобнее было обхватить неприятеля, или же в прямую линию, сифонаторы стоящие в передней части дромонов бросают огонь из особых метательных приспособлений—сифонов, устроенных на носу дромонов, солдаты собираются на верхней падубе, для того чтобы защищать переднюю часть дромона, метать в неприятеля стрелы, камни, горшки и трубки с горючими и дымящимися веществами, что делают или от руки, или с помощью машин, устроенных на четырех сторо-

— 321

Фоке византийский флот процветал: Роман Лекапин до вступления на престол сам был друнгарием флотов ¹) и в этом мог находить особенное побуждение заботиться о флоте по вступлении на престол; Никифор Фока хвастался пред послом императора Оттона I своим могуществом на море, тем, что с помощью флота может сжечь любой прибрежный город ²). Но уже в конце Х в., вследствие изнурительных войн на суше, морские силы государства начинают клониться к упадку, в XI же в. явно обнаруживается их слабость. В XI в. существовал императорский флот (στόλος), состоявший из царских триир или дромонов (τριήρεις δρομἀδες), находившийся под управлением друнгария флотов ³), который имел главное начальство и над флотами фем. Должность эту занимал при Михаиле Пафлагоне Стефан Калафат, отец будущего императора ⁴), вместе с Маниаком предпринимавший экспедицию в Сицилию; при Мономахе патриций Константин Чагè, возведенный в друнгария из стратига кивирреотского ⁵). Численность императорских триир едва ли была велика, особенно после несчастного случая 6 августа 1040 г., когда пожар, произошедший на месте стоянки флота в Византии, истребил все трииры с их снарядами ⁶). Император Константин Мономах вознаградил потерю, соорудив, по словам его панегириста, башни на море, точно какие холмы движимые по влажной стихии тысячью весел⁷). Однако ж во время нападения россов, в 1044 г., Византия поставлена была в крайне затруднительное положение, вследствие отсутствия достаточного флота, с помощью которого можно было бы противостоять врагам. Правда, историк спешит заявить, что огненосные корабля были тогда рассеяны вдоль береговых областей и охраняли отдельные части империи ⁸). Но морские фемы имели свой собственный флот и могли обойтись без помощи флота императорского. Остается предположить, что императорский флот крейсировал тогда у берегов Сицилии и Нижней Италии, где главным образом действовал и в последующее затем время, до Романа Диогена. Очевидно, этот флот был далек от совершенства,

нах дромона. Впрочем император не советует вступать в абордажный бой, а предпочтительно рекомендует утомлять неприятеля искусными эволюциями. ¹) Cedr., II, 289.

²) Pertz, III, 349. О том, как Никифор Фока организовал флот и употреблял для этой цели подымную подать, рассказ Ибн-Хаукаля у бар. Розена, 278 —280.

³) Attal., 271: μήτε τὸν στόλον ἐάσαντες ἀκυβέρνητον, ἀλλὰ κἀν τούτῳ δρουγγάριον ἐπιστήσαντες (в 1078 г.). Второстепенное место в управлении флотом занимал протонотарий флота. Советы и рассказы виз. бояр., Ж. Μ. Н. Просв., август, 350.

⁴) Cedr., II, 514, 522: ἄρχων τοῦ στόλου.

⁵) Cedr., II, 550: ὁ τοῦ οτόλου κατάρχων. Anon. Bar., 327. ⁶) Cedr., ΙΙ, 529: ἐνεπρήσθησαν αἱ ἐκείσε ἱστάμεναι πᾶσαι τριήρεις μετὰ τῆς ἑαυτῶν παρασκευῆς.

⁷) Psell., V: ἐπῖ θαλάσσης τοὺς ἐρεσσομένους πύργους θεάσωμαι, ὥσπερ τινας λόφους καὶ ἐπαναστάσεις τῆς ὑγρᾶς φύσεως χιλία κώπῃ εὐθυνομενας. ⁸) Psell., IV, 145.

322 —

если в 1071 г. он был разгромлен у стен города Бара только что зарождавшимся норманнским флотом. Поражение у Бара нанесло новый удар ¹) морским силам Византии и во время нашествия Роберта Гискарда Алексей Комнин должен был искать помощи у венециан, чтобы с успехом бороться с норманнским флотом.

Подобно тому как друнгарий флотов объединял в своем лице команду над всем флотом, точно также и сухопутные фемы имели для себя пункт объединения в лице двух доместиков школ, название которых по первоначальному значению указывало на принадлежность к семейству (тоже что οἰκειακοί), потом обозначало привилегированный отряд войска (лейб-гвардию, domestici et protectores), наконец стало прилагаться к лицам имевшим власть над войском ²). Фемы в силу географического положения распадались на две части (τμήματα) ³), на восточную и западную, между которыми обособленность развивалась исторически, выработалась даже в своего рода соперничество, доходившее до того, что в минуту опасности одна часть считала для себя делом посторонним интересы другой ⁴). Императоры не заботились об устранении этого хронического недуга византийского военного устройства, может быть, не без задней мысли, рассчитывая эксплуатировать в свою пользу зависть и недоброжелательство одной тмимы, в случае враждебных действий со стороны другой ⁵). Разъединение между востоком и западом поддерживалось и на почве управления, так как они имели своих особых начальников: войско восточных, азиатских фем было подчинено доместику восточных школ, войско западных, европейских фем—доместику западных школ. Из лиц занимавших эти должности нам известны: при Константине VIII евнух Николай, первый постельничий царский, который

¹) Расстройству облаетного флота содействовало взяточничество византийских чиновников, которые дозволяли жителям откупаться (ἐξκουσεύεσθαι) от снаряжения хелавдий и служащим во флоте разрешали быть невооруженными. Советы и рассказы визант. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., август, 348—349.

²) Прилагалось впрочем и для обозначения выдающегося положения в других отношениях,—в церкви были доместики правого и левого клиросов.

³) Psell., IV, 342, 362.

⁴) Это соперничество иногда наносило явный ущерб. Во время битвы с печенегами за Балканами, в местности Диакене, около Ста Холмов, стратиоты западной тмимы не подали своевременной помощи своим восточным собратьям и это было причиною совершенного поражения греков. Attal., 33. Подобное же соперничество обнаружилось в 1068 г., во время столкновения с турками у города Иераполя. Attal., 113 (Scyl., 674).

⁵) Мы знаем, что силы Торника, опиравшагося на западные войска, были сломлены при помощи восточных войск, и против восточных сил, поднятых Исааком Комнином, Стратиотик собрал и двинул западные войска. См. выше, стр. 64, 74.

— 323 —

был возведен в доместики школ, неизвестно только каких — восточных или западных ¹); при Михаиле Пафлагоне дука антиохийский Константин, брат царя, за спасение Эдессы от арабов был сделан доместиком восточных школ ²); после низвержения Калафата императрица Зоя назначила доместиком западных школ патриция Константина Кавасилу, принимавшего энергическое участие в перевороте, а доместиком восточных школ проедра. Николая, евнуха своего отца, очевидно, того, который занимал уже эту должность при Константине VIII ³); при Константине Мономахе магистр Михаил Ясит (дука иверийский) ⁴), при Феодоре евнух Феодор были возведены в доместики восточных школ ⁵); Исаак Комнин назначил доместиком западных школ брата своего куропалата Иоанна Комнина ⁶); протопроедр Андроник Дука, сын кесаря Иоанна, а затем Исаак Комнин были возведены в доместики востока Михаилом Парапинаком ⁷), новеллисим Алексей Комнин в доместики запада Никифором Вотаниатом ⁸).

Должность доместиков школ имеет сходство с должностью стратилата и стратонедарха, которые тоже командовали восточными или западными тагмами войск. Чем отличался стратилат от стратопедарха трудно сказать; но положению и рангу лица, носившие то и другое название, уравнивались. При Константине Мономахе для борьбы с эмиром Тевина собра-

¹) Cedr., II, 480. ²) Cedr., III, 515 (Zon, IV, 139).

³) Cedr., II, 541. О назначении Кавасилы сказано, что императрица сделала его δοῦκα τῆς δύσεως, но это лишь неточный способ выражения, для обозначения звания доместика, который употребляется и в применении к Алексею Комнину.

⁴) Cedr., II, 565: τῶν ἑῴων στρατευμάτων στρατηγόν. Хотя Ясит не назван прямо доместиком, однако ж о принадлежности ему этого звания можем заключать из того, что подобным же образом описывается звание евнуха Феодора, относительно которого не подлежит сомнению, что он был произведен в доместики императрицей Феодорой.

⁵) Cedr., II, 611: δομέστικον τῶν σχολῶν τῆς ανατολής τὸν Θεόδωρον προβαλλόμενη. Psell., IV, 216: ὅ τε τῶν δυνάμεων ἁρχων ὁ εκτομίας Θεόδωρος, ὅν ἥ βασιλὶς... τὰ τῆς ἑῴας ἐγκεχειρήκει στρατόπεδα.

⁶) Скилиций, 642, гов.: μέγαν δομέστικον τὸν έαυτοῦ ἀδελφὸν προβαλλόμενος. Звание великого доместика в наш период не существовало, появилось лишь впоследствии. Историк или допустил неточность, перенеся позднейшее положение вещей на прежнее время, или, что вероятнее, в рукописи или в печатном издании испорчен текст; в чем состоит порча, можно видеть из того, что Вриенний, 19—20, выражается так: κουροπαλάτην τὸν ἀδελφὸν τιμήσας ἀρχοντα τῶν τῆς δύσεως στρατευμάτων ἀποδέδειχεν, ὄν πάλαι δομέστικον τῶν σχολῶν ἐκάλουν, νυνὶ δὲ μέγαν καλοῦσι δομέστικον. Западные историки, Rom. Sal., 173, Chron., Amalf., 215, Dandolo, 249, тоже ошибаются, называя Алексея Комнина megadomesticum.

⁷) Attal., 173: δομέστικος τῆς ἀνατολῆς. Bryenn., 58: δομέστικον τῶν σχολῶν τῆς ἀνατολῆς. ⁸) Attal., 250, 288: δομέστικος τῆς δύσεως (Scyl., 736, Zon., ΙV, 228. Glyc., 616; 299: τῷ τῶν ἐσπερίων ταγμάτων ἀρχοντι, τῷ νωβελλισίμω δηλαδὴ Ἀλεξίω καὶ δουκὶ τῆς δύσεως.

— 324 —

ны были все восточные тагмы и отданы под команду ректора, евнуха Никифора, который наименован стратопедархом ¹). Когда затем понадобилось двинуть армию против печенегов, этот Никифор сделан был главнокомандующим, а Катакалон Кекавмен, дука иверийский, возведен в стратилаты востока ²). Существовал не только стратилат востока, но и стратилат запада: в 1057 г. стратилатом запада был Василий Тарханиот, командовавший правым крылом армии, выставленной Стратиотиком против восставшего Комнина ³). Относительно стратилата можно еще сделать предположение, что так называлось лицо, командовавшее кавалерией той или другой тмимы, но касательно стратопедарха, хотя в его имени есть указание на отношение к пешим силам, нигде однако ж не находим прямого свидетельства, что именно он командовал пехотой. Некоторые лица, стоявшие во главе пеших сил, нам известны, но они не носят названия стратопедархов. Таков напр. патриций Самуил Вурца, командовавший пехотой в армии отправленной против печенегов, в 1050 г., к которому прилагается название ἄρχων τῶν πεζικῶν δυνάμεων ⁴).

В связи с званием доместиков и стратилатов следует упомянуть о военных отрядах, могущих занять средину между двумя родами существовавших в Византии войск,—туземным войском, выставляемым фемами, о которых доселе была речь, и войском наемным, о котором речь будет впереди. Существование этих отрядов отчасти может способствовать к выяснению смысла употреблявшихся в XI в. двух технических терминов в приложении к военным отрядам. В грамотах, данных частным лицам или монастырям, освобождающих от достойной повинности (ἀπὸ μιτάτου) перечисляются начальствующие над греческими войсками и отряды наемников и между первыми различаются ταγματικοί и θεματικοί⁵). Прежде всего, в этой терминологии нельзя не

¹) Cedr., II, 593: τὰ ἑῷα τάγματα πάντα... στρατοπεδάρχην ὀνομάσας. Ср. из времени Василия II, Cedr., II, 417: ἐπιστάτην τῶν ἑῴων ἀποδείκνυσι πάντων ταγμάτων τὸν πατρίκιον Πέτρον, στρατοπεδάρχην αὐτὸν ὀνομάσας.

²) Cedr., II, 597: στρατηλάτην τῆς ἀνατολῆς προβαλλόμενος. ³) Cedr., II, 630: στρατηλάτης τῆς δύσεως.

⁴) Cedr., ΙΙ, 601. Под начальством Самуила Вурцы находилась оборона всего лагеря, лагерных окопов. В византийской армии пехота, кроме роли, которую она играла в сражении, особенно при осаде крепостей, когда должна была ведаться с машинами, имела еще специальную обязанность занимать города (Altal., 268) и охранять окопы при расположении армии лагерем.

⁵) Грамота Парапинака Михаилу Атталиоту от 1075 г.: ἐξκουσσευθήσονται δὲ καὶ ἀπὸ μιτάτου ἀρχόντων ταγματικῶν ἢ θεματικῶν, ἔτι δὲ Ῥῶως, Βαράγγων, ἢ Κουλπίγγων, ἢ Φράγγων, ἢ Βουλγάρων, ἢ Σαρακηνῶν, ἢ ἄλλων τινῶν. Sathas, Bibl. gr., I, 55. Грамота ему же Никифора Вотаниата от 1079 г., ibid., 64, буквально повторяет те же слова. Грамота Алексея Комнина Христодулу от 1088: ἐξκουσευθήσεται... ἀπὸ τε μιτάτων

— 325 —

видеть подражания традиционным формам официальных бумаг прежнего времени, когда между тагмами и фемами было существенное различие. Теперь, когда отряды фем стали называться тагмами, понятие выражаемое словом θεματικοί вошло в понятие ταγματικοί, как часть в целое: все отряды фем были тагмы, хотя не все тагмы были фемы, потому что именем тагм обозначались и отряды наемников. Смысл поэтому был бы полный, если бы в грамотах выражение θεματικών совершенно было выпущено. Однако ж в грамотах систематически удерживается старая терминология и это приводит к мысли, что не одно подражание традиционным формам тому причиной, что был и более важный мотив, а именно тот, что слово θεματικοί не обнимало всех туземных греческих войск, что сверх наемных варварских отрядов были еще отряды, которые под это понятие не подходили, кроме наемников были еще тагмы, не приурочивавшиеся к фемам, но крайней мере, к известным, определенным фемам ¹). Какие же это были войска?

Из рассказа ²) о походе Романа Диогена против турок 1068 г. обна-

ἀρχόντων ταγματικῶν καὶ θεματικῶν, ῥωμαῖκῶν τε παραταγῶν καὶ ἐθνικῶν∙ ἔτι τε Ῥώσων Βαράννων, Κουλπιννων, Ἰγγλίνων, Φράγγων, Νεμίτζων, Βουλγάρων, Σαρακηνῶν, Ἀλανῶν, Ἀβασγῶν, ἀθανάτων καὶ λοιπῶν ἀπάντων ῥωμαίων τε καὶ ἐθνικῶν. Zach., III, 373.

¹) При этом небезынтересной оказывается одна ошибка, сделанная Скилицием в его истории и произошедшая от недосмотра в пользовании источником. Атталиот, 93, рассказывает, что по смерти Константина Дуки турки делали набеги на восточные области около Месопотамии и угрожали расположенным около Мелитины ромейским (греческим) тагмам, которые будучи недовольны лишением жалованья, не желали переправиться чрез Евфрат и не могли помочь ромейским стратиотам в Месопотамии. Эту фразу Скилиций, 660, понял таким образом, что ромейское войско стоявшее около Мелитины, недовольное лишением жалованья и обычного продовольствия, не хотело соединиться с туземным войском (т. е. находившимся около Мелитины) и вместе с ним переправиться через Евфрат. Можно винить историка за недосмотр, но едва ли можно сомневаться, что для современника Пселла и Атталиота порядки, существовавшие в византийской империи в XI в., были виднее, чем для нас, и если он допустил ошибку, то потому, что она не противоречила существовавшим тогда порядкам. Другими словами, по представлению Скилиция, могли быть областные войска (ἰθαγενῆςζ=ζθεματικός) и войска ромейские, не приуроченные к области, те и другие по смерти Константина Дуки могли находиться около Мелитины.

²) Историк сообщает следующее о происшествиях 19 ноября 1068 г. После того как император, расположивший войско лагерем пред городом Иераполем, занял затем Иераполь, между городом и лагерем образовалось промежуточное пространство, и так как местность была ровная, то арабы делали на нее свои кавалерийские наезды. Это повело к кавалерийским стычкам (ἀγῶνες ὁπλιτικοί). Было отправлено два отряда (παρατάξεις δύο) для защиты этой промежуточной местности от врага. Арабы стали делать нападения на эти отряды, немедленно обращая тыл и подзадоривая римлян (τινας τῶν Τομαίων) преследовать себя. Повторивши этот маневр несколько раз, они при новом нападении, вместо того, чтобы обратить тыл, наскакали на фалангу стратилатов (μέχρι τῆς τῶν στρατηλατῶν φάλαγγος), вступили с нею в рукопашный бой, обратили в бегство и во время преследо-

— 326 —

руживается, что в византийской армии существовали две тагмы, которые не назывались именем какой-нибудь фемы, тагма школ и тагма стратилатов. Это были отряды не пешие, но конные, как видно по назначению, какое им было дано, и по тому, что они имели кавалерийские стычки, преследовали арабских всадников. Задача, которая на них была возложена, показывает также, что это была легкая конница. Лица, составлявшие эту конницу, прямо называются ромеями и след. нет ни малейшего основания видеть в них наемных варваров. То, как отнеслись к их поражению областные войска (с лохами и лохагами), стоявшие в лагере, предполагает в последних некоторое недоброжелательство к первым. Причиной недоброжелательства могло быть привилегированное положение этих тагм (в размере жалованья и в правах), вызывавшее зависть обыкновенных стратиотов. Некоторые их привилегии можно угадывать по самым их названиям. Тагма школ носила такое название, потому что сопровождала доместиков школ в походах, была самым близким к их особе отрядом войска. Какое-нибудь придворное значение, в роде тех школ, которые некогда состояли в ведении магистра служб (magister officiorum), она едва ли имела,—роль ее ограничивалась войной ¹). Равным образом и тагма стратилатов носила название по имени военачальников, которым она сопутствовала. Возможно предположение, что эти тагмы составляемы были из стратиотов всех без исключения сухопутных фем, которые таким образом награждаемы были за отличие или открывали себе доступ в ряды тагм с помощью связей и тому подобных средств. Хотя фемы выделяли из своей среды контингент для тагм, однако ж последние не могли быть названы областными (θεματικά), потому что ни одна в частности фема не была тесно с ними связана; начальники этих тагм (до-

вания многих умертвили; преследуя ее, они оставили вправо от себя синтагму школ (τὸ τῶν σχολὼν σύνταγμα), которая, вместо того, чтобы прийти на помощь, думала о том, что, может быть, неприятель ее не заметит. Но неприятель на возвратном пути заметил эту тагму (τὸ τάγμα τούτο) и нанес поражение: многие были умерщвлены, остальные заперлись в лагере, знамена были захвачены и некоторые сарацины, сходя с лошадей, отрезывали головы стратиотам и посылали их в виде трофея в Халеб. Затем историк высказывает свое удивление и негодование по поводу того, что в то время, как наносимо было это поражение римлянам (τῶν Ῥωμαίων) пред окопами лагеря, в лагере никто из лохов и лохагов не подумал отомстить,—каждый занимался своим делом, точно он в дружеской стране, а не среди неприятелей. Attal., 111 — 113 (Scyl., 673—674: τῷ τάγματι τῶν στρατηλατῶν... τὸ τῶν σχολῶν τάγμα).

¹) Кроме рассказанного случая, тагма школ, под предводительством топотирита (τοποτηρητής), протоспафаря Никиты Глабы, участвовала в борьбе с печенегами при Константине Мономахе; Cedr., II, 602.

327 —

местики и стратилаты, а затем их наместники, топотириты) были ταγματικοί, а не θεματικοί.

Что сказано о тагмах шкох и стратилатов, тоже можно сказать о так называемом аллагие (царской смене). Если выдающееся положение доместиков и стратилатов служило основанием существования особых привилегированных тагм, им сопутствовавших, тем более таким основанием должно было послужить выступление императора в качестве военачальника. Из другого рассказа ¹) о походе Романа Диогена против турок, в 1071 г., открывается, что ἀλλἀγιον было не пешее войско, но конное, так как оно, но участью, какое принимало в сражениях, и по боевой опытности, противополагается не пехоте, отданной в распоряжение Тарханиота, но всадникам; далее, что строй этого войска состоял из лохов, следовательно смену составляли не наемники из иностранцев, но греческие стратиоты; эти стратиоты не были областными, в противоположность областным стратиотам, вверенным Тарханиоту. Вывод тот, что и в царскую смену, подобно тому как в тагмы школ и стратилатов, поступали отборные стратиоты из разных фем, пользовавшиеся привилегированным положением. Так как по своему составу смена не была исключительно связана с одной какой-нибудь фемой, то и начальствующие ею лица были ἀρχοντες ταγματικοί, а не θεματικοί.

Было еще два отряда местных греческих войск, подходивших более под понятие тагм, чем фем, а именно бессмертные и хоматинцы. Название бессмертных, в применении к военному отряду, было заимство-

¹) Историк следующим образом рассказывает об этом походе. Император из Севастии пришел в Феодосиополь и оттуда предполагал сделать дальний переход на восток, почему отдал приказ, чтобы запасен был провиант на два месяца. Когда приказ был исполнен, царь отрядил наемных скифов (узов) и франков (норманнов) в Келат для фуражировки, сам же намеревался сначала овладеть городом Манцикертом и потом уже идти в Келат. Но поелику он считал силы неприятеля, занимавшего Манцикерт, слишком незначительными, то отделил еще не малую часть войска (μοῖραν τοῦ στρατού) и вверил начальство над ней магистру Иосифу Тарханиоту, присоединив к нему и немаловажный отряд пехоты (στῖφος πεζῶν). Вверенное ему войско (στρατιωτικόν) было испытанное и лучшее, в стычках с неприятелем сражавшееся впереди и по численности значительно превосходившее тех, что были под командой царя. В предшествующих сражениях дело не доходило до такой крайности, чтобы коснуться царя и чтобы была нужда двинуть в битву и его отряд (μοῖρα), обыкновенно называемый ἀλλἀγιον. Победу предвосхищали остальные, а лохи окружавшие царя оставались в стороне от столкновений с неприятелем, забыв таким образом искусство сражаться. Итак Тарханиот с частью врученного ему войска из туземных стратиотов (ἐγχωρίων στρατιωτών) отправился в Келат на соединение со скифами и Франками. Altal., 148—150, 155 (Scyl., 692: στίφος πεζῶν οὐκ εὐκαταφρόνητον, μᾶλλον δὲ τῶν ἱπποτῶν τὸ ἔκκριτον τε καὶ μαχιμώτατον κἀντοῖς πολεμίοις προκινδυνεῦον ἀεὶ καὶ προμαχόμενον. 694: μετὰ τῶν ἰθαγενῶν στρατιωτῶν).

— 328 —

вано из практики персов, у которых существовал отрад под этим именем (ἀθανάτων) ¹). У византийцев бессмертные упоминаются еще до XI в. ²), но правильную организацию они получили только в XI в., при Михаиле Парапинаке. Тагма (φἀλαγξ) бессмертных была привилегированным, собственным его величества войском; она составлена была из выходцев тех азиатских фем, которые завоеваны были турками ³). Царь Михаил или вернее евнух Никифорица, видя, что восточное войско уменьшилось вследствие подпадения областей под власть турок, позаботился о том, чтобы восполнить убыль. Он нанял на службу выходцев из Азии, одел в латы и шлемы, вооружил щитами и копьями, и поставив во главе их одного стратига, каппадокийца Константина, приходившегося родственником царю Михаилу, вместе с ним воспитывавшегося и обладавшего военными способностями, начал с его помощью обучать их военному делу. Константин давал им примерные сражения: усадив на коней, ставил друг против друга и приказывал, снявши с копий острые наконечники, стремительно бросаться и разить друг друга древками; кто при этом отличался смелостью и ловкостью, того переводил в первый разряд, а тех, которые часто отличались, называл бессмертными, и таким образом произошло, что все поступившие в фалангу, после достаточного упражнения, стали называться бессмертными ⁴). В первый раз бессмертные упоминаются при Парапинаке по поводу несчастного случая, когда два бессмертных были убиты молнией у западной городской стены, в Византии, в промежуток времени между 1074 и 1077 гг. ⁵). При Вотаниате бессмертные посылались на восток, против турок, ходили с Алексеем Комнином против Вриенния, при осаде Византии Алексеем Комнином защищали стены столицы и, как земляки Вонатиата, считались его вернейшими приверженцами, хотя вообще не славились дисциплиною и верностью, служили не по чувству долга, а но расчету на богатое вознаграждение ⁶). Хоматинцы получили название от города Хомы, лежавшего на юге Малой Азии, в древней Писидии, недалеко от памфилийского залива ⁷). Хоматинцы первый раз появляются при Вотаниате, с которым вместе они прибыли и в столицу. В числе войск, отправленных с Алексеем Комнином против Вриенния, упоминаются и хоматинцы ⁸). Во время занятия Константинополя Алексеем

¹) Procop., 22, ²) К местам, указанным Фабротом (Cedr., II, 891) у Сократа и Фемистия, нужно присоединить еще Льва Диакона, тоже упоминающего о бессмертных. ³) Attal, 243: ἧν δὲ τῷ βασιλεῖ καὶ στρατὸς ἰδιαίτατος, ἀπὸ συγκλύδων ἀνδρῶν ἀθροισθείς, καὶ τῇ γυμνασία προσλαβῶν τὸ εὐδόκιμον, οὓς καὶ ἀθανάτους ὁ βασιλεύς οὖτος ὠνόμασε (Scyl., 727). ⁴) Bryenn., 133—134.

⁵) Attal., 211 (Scyl., 724). ⁶) Attal., 306. Bryenn., 133. Anna, I, 120. Cp. выше, стр. 124, 130. ⁷) Forbiger, II, 332. ⁸) Bryenn., 133.

— 329 —

Комнином, Борилд рассчитывал уничтожить претендента, между прочим, с помощью воинов происходивших из Хомы ¹). Хоматинцы служили потом Алексею Комнину ²). Таким образом, это было войско, находившееся в столице при особе императора, получавшее постоянное содержание, происходившее из известной определенной местности, тем не менее не областное, потому что ни откуда не видно, чтобы Хома составляла фему ³).

Туземное войско не могло удовлетворить потребностям византийского государства. Все почти туземное войско было областное, численность его находилась в прямом отношении к территориальной пространственности государства. Но пределы государства, начиная особенно со второй полов. XI в., стали быстро сокращаться, вместе с тем военные силы стали уменьшаться, потребность же в оборонительных средствах нисколько не уменьшилась, напротив увеличилась. Это обстоятельство повело к тому, что Византия чем далее, тем чаще и усерднее прибегает к помощи наемных войск, из иностранцев (μισθοφορικόν, συμμαχικόν, συμμάχοι, ξενικαὶ δυνάμεις). Между иностранными наемниками отличались два рода войск: а) императорская лейб-гвардия и б) простые наемники-иноземцы.

Для обозначения лейб-гвардии в целом ее составе существовали два технических термина: οἰκείοι и ἑταίριαι. Первый термин составляет перевод на греческий язык прежнего латинского термина domestici et protectores, которым обозначалась лейб-гвардия. Он несколько раз встречается у историков ⁴) и употребляется, как тожественный с этериями ⁵). Впрочем последний термин (этерий) встречается чаще, чем первый ⁶). Этерий было несколько. Прежде всего была великая этерия, во

¹) Ὁπόσοι ἐκ τοῦ Χώματος ὥρμηντο. Anna, I, 131. См. выше, стр. 132.

²) Anna, I, 178.

³) Гфрӧрер, III, 807—815, полагает, что Хомой называлась фема, учрежденная при Парапинаке из остатков прежних фем, уцелевших от турецких завоеваний. Он склонен производить название не от имени города, а от слова χώμα вал, окоп, и указывает аналогию между этою фемой и так назыв. Limes transrhenanus: оба были оплотом против варварства, Хома против турок, Limes против германцев. Но ни одного солидного доказательства не представлено Гфрӧрером в пользу его предположения об учреждении фемы Хомы.

⁴) Psell., IV, 153: οὔτε γὰρ οἰκεῖον στράτευμα (лейб-гвардия), οῦτε συμμαχικὸν αὐτοῦ που συνείλκετο (остальные наемники) εἰ μή τις ὀλίγη μερὶς ξενική (часть лейб-гвардии). Мы понимаем это место иначе, чем проф. Васильевский, Ж. Μ. Н. Пр., ч. CLXXVIII, 94. Cedr., II, 492: μετὰ τοῦ οἰκείου τάγματος. Cedr., II, 625: πρῶτον μὲν ὐπηγάγετο τὰ δύο Ῥωμαϊκὰ τάγματα (областное войско), μετ’ ἐκεῖνα δὲ καὶ τοῦς οἰκείους (лейб-гвардия), ἔπειτα καὶ τοῖς ἐξ ἐθνῶν (остальные наемники) προσήγαγε τὰς προσβολάς, Altal., 161: ταχὺ τοὺς οἰκείους ἀναλαβῶν φυγὰς εἰς τὴν παρεμβολὴν ἐπανέδραμε (речь об Андронике Дуке). ⁵) Напр. об Андронике, имевшем под командой τοὺς οἰκείους, Вриенний, 41, гов.: ὁ πρόεδρος Ἀνδρόνικος τὰς τε τῶν ἑταίοων τάξεις ἔχων.

⁶) Cedr., II, 493, 553, 560, 605, 635 etc.

— 330 —

главе которой стоял великий этериарх. Должность великого этериарха занимали: при Константине VIII евнух Евстафий ¹), при Романе Аргире протоспафарь Феоктист²), при Михаиле Пафлагоне Михаил Калафат ³), при Константине Мономахе евнух Константин, производивший свой род от сарацин и служивший Мономаху еще до воцарения, и Роман Боила ⁴), при Михаиле Парапинаке Давид, наперсник Никифорицы ⁵), при Никифоре Вотаниате протопроедр Роман, иначе называемый Стравороманом ⁶). Кроме великой, были еще другие этерий, имевшие во главе особых архонтов ⁷). Был архонт экскубитов, начальствовавший над отрядом телохранителей (τῶν ἐξκουβίτων), помещавшимся во дворце, в караульне носившей их имя (τὸ ἐξκούβιτον, τὰ ἐξκούβιτα) ⁸); при Романе Аргире должность архонта экскубитов занимал патриций Дев Хиросфакт ⁹). Был архонт, начальствовавший над тем отрядом, который обыкновенно сопровождал императора в торжественных выходах ¹⁰), и по свойству своей должности называвшийся аколуфом; при Константине Мономахе известен аколуф Михаил ¹¹). Главный надзор заимператорской охраной принадлежал друнгарию виглы (δρουγγάριος τῆς βίγλης, т. e. vigiliarum), на ответственности которого лежала правильная смена караулов днем и ночью. Из друнгариев виглы известны: при Константине VIII евнух Симеон ¹²), при Константине Мономахе Константин Ксифилин ¹³), при Феодоре Мануил ¹⁴), при Исааке Комнине Махитарий,¹⁵), при Михаиле Парапинаке Константин Керулларий ¹⁶).

Различие между этериями обусловливалось различием их функций, а также происхождением лиц, вступавших в эти общества. По происхождению лица, принадлежавшие к этериям, распадались на две части: на ромеев (греков) и на чужеземцев. У византийских императоров было в обычае причислять детей благородных родителей, но достижении ими совершенного возраста, к своим этериям, открывавшим дорогу к достижению высших почестей в областном управлении и войске,—о братьях

1) Cedr., II, 481. ²) Cedr., II, 495.

³) Psell., IV, 60. ⁴) Cedr., II, 560, 600, 605. Psell., IV, 171. ⁵) Attal., 271.

⁶) Attal., 286. (Scyl., 735). Scyl., 744. ⁷) В заговоре против Стратиотика принимали участие οἱ τῶν ἐταιρειων πάντες ἄρχοντες. Cedr., II, 635. Ср. выше, стр. 77

⁸) Здесь имели помещение и другие отряды телохранителей, кроме экскубитов. Zon, IV, 257: οἱ βάραγγοι τὴν ἐν τοῖς ἐξκουβιτοις διειληφότες ὅδόν, ἔνθαπερ τούτοις καὶ ἡ κατοίκησις. ⁹) Cedr., 1Γ, 492. Cp. Matth. d’Ed., 78. ¹⁰) Psell., IV, 153: ὀλιγη μερὶς ζενική, ὁπόση τις εἴωθεν ἐφέπεσθαι ταῖς βασιλείοις πομπαῖς.

¹¹) Cedr., III, 606. Советы и рассказы визант. бояр., Ж. M. Н. Пр., 1881, июнь, 263. При Михаиле Пафлагоне звание аколуфа носил предводитель армии, отправленной против Адома и Абусала, Matth. d’Ed., 67. ¹²) Cedr., ΙΙ, 480.

¹³) Psell.,V, 499. Cp. V, 318. ¹⁴) Cedr., II, 611. ¹⁵) Psell., V, 352—353.

¹⁶) Bryenn., 101.

331 —

Комниных, Исааке и Иоанне, знаем, что подучив надлежащее воспитание и образование, особенно в военном деле, они были переведены Василием II из студийского монастыря во дворец и причислены к этериям ¹). Из этих благородных ромеев составлен был отряд царских телохранителей, которые жили при дворе и несли охранную службу. Они дважды выступают на сцену: во время возмущения Феодосия Мономаха против Стратиотика они были собраны для того, чтобы дать отпор бунтовщику ²), и при Вотаниате, во время бунта дворцовой иноземной стражи, они были собраны для защиты императора ³). Оба случая замечательны еще тем, что по поводу их упоминается царская стража во всем ее составе, как ромеи по происхождению, так и иноземцы, и указывается технический термин, которым обозначалась иноземная стража, — лица ее составлявшие назывались варягами. Мы готовы допустить, что стража из ромеев, в противоположность варягам, называлась экскубитами, и тогда как варяги держали караул преимущественно днем, причем по необходимости участвовали и на церемониальных императорских выходах, экскубиты охраняли императорскую опочивальню ночью; с наступлением вечера варяги освобождались от работы и могли вволю предаваться любимому своему занятию—пьянству ⁴). Аколуф был начальником варягов, архонта экскубитов начальствовал над ромейскою стражей; друнгарий виглы, имевший надзор за караулами, как денными, так и ночными, стоял во главе, был выше акодуфа и архонта экскубитов. Что же касается великого этериарха, то он стоял ниже друнгария виглы ⁵), но выше архонта экскубитов и аколуфа; он, по-видимому, не имел никакого отношения к ромейской страже, а только к варяжской дружине,—аколуф находился в его ведении. Высшее положение этериарха, сравнительно с аколуфом, обусловливалось впрочем не тем, что ему подчинены были придворные варяги, состоявшие при особе императора, но тем, что под его надзором

¹) Bryenn., 18: εὐθὺς ταῖς βασιλικαῖς ἐταιρίαις συγκαταλεγήτην ἔθος γὰρ τοῦτο βασιλεῦσι Ῥωμαίων τοὺς τῶν ἀριστῶν ἀνδρῶν παῖδας καὶ τῶν εὖ γεγονότων τῇ σφῶν αὐτῶν ὑπηρεσία συγκαταλέγειν. ²) Cedr., II, 613: οἱ φυλάσσοντες ἐν τῷ παλατίῳ στρατιώται ῥωμαίοι τε καὶ βάραγγοι. ³) Attal., 294—295: ἀνίστησι τοῖς τῆν φυλακὴν ἔχουσι τοῦ παλατίου θυμοφθόροις ἀνδράσι καὶ ἐθνικοῖς... ἐπισυνηθροίζοντο οἱ τῷ βασιλεῖ τῆν φρουράν ἀποπληροῦντες Ῥομαῖοι... (Scyl., 738:ἐπανέστησαν δὲ καὶ τῷ βασιλεῖ οἱ Βάραγγοι... Zon., ΙV, 229. Ephr., 149).

⁴) Attal., 295: περὶ δέιλην γὰρ ἦν ὀψίαν, ὅτε τούτοις ἀφῇρητο τὸ φρονεῖν διὰ τὴν ἄγαν οἰνοφλυγίαν καὶ τὴν τοῦ ἀκράτου μετάληψιν, ⁵) Градация ясно видна из назначений при Константине VIII, который Νικόλαον τὸν πρῶτον τῶν αὐτοῦ θαλαμηπόλων δομέστικον προεβάλετο τῶν σχολῶν καὶ παρακοιμώμενον, Νικηφόρον δε τὸν μετ’ ἑκεῖνον τὰ δευτερεῖα φέροντα πρωτοβεστιάριον, Συμεὼν δὲ τὸν κατὰ τὴν τάξιν τρίτον δρουγγάριον τῆς βίγλας, προέδρους τοὺς πάντας τιμήσας, Εὐστάθιόν τε τὸν πολλοστὸν μετ’ ἐκείνους μέγαν ἑταιρει-ἀρχην. Cedr, II, 480—481.

— 332 —

и на его попечении находились все вообще варяги, весь варяжский корпус, как жившие при дворе и управлявшиеся аколуфом, так и находившиеся вне столицы. Численность этого корпуса была настолько велика, что он по праву мог назваться великой этерией и его главный начальник великим этериархом.

Ромэйская стража была не велика числом, составляла всего одну тагму, которая удобно находила себе помещение и занятие при дворе. Оттого мы не видим, чтобы экскубиты располагались когда-нибудь на постоянных квартирах вне стен столицы, за исключением тех случаев, когда сам император оставлял Византию и телохранители должны были его сопровождать. Во время сирийского похода встречаем тагму экскубитов, которая посылается, вместе с своим архонтом, для разведок и бросается в рассыпную при нападении арабов ¹),—присутствие ее объясняется тем, что Роман Аргир находился в походе и шел охраняемый царскими этериями ²). Вообще тагма экскубитов редко оставляла столицу: когда император отправлялся в поход или путешествовал по стране ³) или когда крайняя опасность со стороны неприятеля вынуждала наконец отправить против него дворцовую стражу ⁴),— в остальное время место ее было при дворе, при особе императора. Совсем другое дело варяги. Их было столько, что поместить их всех при дворе едва ли было возможно, а главное, в этом не было никакой надобности. Из всего варяжского корпуса отбиралась только малая часть (ὀλίγη μερὶς ξενική), которая содержалась во дворце (τὸ παρατρεφόμενον ἐν ταῖς αὐλαῖς ξενικόν) и несла личный караул (τὴν φρουράν, τὴν τοῦ σώματος φρουράν), служа телохранителями, почетною стражей (φύλακες, σωματοφύλακες, δορυφορία); эти отборные варяги с секирами на правом плече (πελέκεις ἀπὸ τοῦ δεξιοῦ ὤμου) стояли у император-

¹) Cedr., II, 492. ²) Cedr., II, 493: ἐκθύμως ἀγωνισμένων τῶν βασιλικών εταίρων καὶ διασωσάντων ἑαυτοὺς τε καὶ τὸν βασιλέα. ³) Напр., она могла быть в числе тех телохранителей, которых имел при себе (μόνους τοὺς ἐν τῇ αὐλῇ σωματοφύλακας ἔχοντα) Михаил Пафлагон, мирно проезжавший по горам фессалоникским, когда на него «делали нападение восставшие болгаре. Attal., 9.

⁴) Напр., она могла находиться в числе тех ἐν αὐλῇ φυλασσόντων, с которыми патриций Иоанн Философ, евнух царицы Зои, напал ночью на пьяных и спящих печенегов, слишком близко подошедших к столице, в 1050 г., и перевил их. Cedr., II, 603. Ранее (1044 г.), во время нашествия россов и после их поражения, так называемые этерий (τὰς λεγομένας ἑταιρείας), под предводительством паракимомена Николая, вместе с двумя тагмами состоявшими под командой магистра Василия Феодорокана, поставлены были стеречь побережье, чтобы где не высадился неприятель. Cedr., II, 553. Под этериями здесь исключительно можно разуметь экскубитов.

333 —

ского трона и следовали за императором во время выходов ¹). Они были дворцовыми варягами (οἱ ἔν τῷ παλατίῳ Βάραγγοι). Но кроме их были еще внешние варяги (οἱ έκτὸς Βάραγγοι), единоплеменные с первыми (ὁμοεθνεῖς) ²), составлявшие с ними одно целое, но отличавшиеся тем, что они имели свое местопребывание не во дворце и не для дворцовой службы употреблялись, но располагаемы были на квартирах в фемах, и употреблялись для строевой службы, принимали участие в походах и сражениях. Первое упоминание о варягах встречается у историков в применении именно к этим внешним варягам, квартировавшим вне столицы. В 1034 г. один из варягов, зимовавших в фракисийской феме, хотел изнасиловать женщину и был ею убит; варяги, узнав об этом, воздали честь этой женщине, отдали ей все имущество насильника, а самого его бросили без погребения, согласно с законом о самоубийцах ³). Затем внешние варяги не раз упоминаются: в 1041 г. они отправлены были с Воиоанном в Италию и сражались против норманнов ⁴); в 1047 г. опять прибыли в Италию с катепаном Рафаилом ⁵); в 1047—1048 гг. взяли города Стиру и Лечче ⁶); в 1046— 1047 гг. три тысячи варягов принимали участие в столкновении Липарита с Багратом IV, царем Картлии и Абхазии, и для этого ходили в Грузию ⁷); в 1050 г., вместе с другими войсками, под главным начальством патриция Никифора Вриенния, отправлены были против печенегов ⁸); в 1053 г. стояли на квартирах в Халдии или Иверии и здесь собраны были аколуфом Михаилом для действий против турок-сельджуков ⁹); в 1055 г. находились в Отранто при захвате города норманнами ¹⁰); в 1066 г. Маврики приплыл с варягами на хеландиях в город Бар ¹¹); в 1068 г. варяги участвовали в походе Романа Диогена против турок ¹²); в 1077 г. многие варяги приняли сторону Никифора Вриенния, восставшего против Парапинака, между тем как другие остались верны Парапинаку и в 1078 г. участвовали в афирском деле против Иоанна Вриенния ¹³); при осаде Константинополя Алексеем Комнином, вероятно, внешние варяги участвовали в защите города и Борол приготовил их, вместе с хоматинцами, для битвы ¹⁴). Упоминаются также неоднократно и варяги дворцовые: первый раз при Михаиле Стратиотике, ио случаю возмущения Феодосия Мономаха ¹⁵); затем при

¹) Psell., IV, 153, 93, 35, 288, 60, 171, 199, 251, 142. Bryenn., 45. ²) Scyl., 737. ³) Cedr., II, 508—509 (Glyc., 588—587). ⁴) Amat., 50, 52 (Leo Ost., 676). ⁵) Anon. Bar., 328. ⁶) Ibid. Lup. Prot., 59. ⁷) Erosset, Hist, de Georg., 321. ⁸) Cedr., II,602—603. ⁹) Cedr., II, 606. ¹⁰) Советыирасск. визан. бояр., Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 278. ¹¹) Anon. Bar., 333. Ср. Lup., 59. ¹²) Scyl., 668. ¹³) Attal., 242, 54.(Scyl., 727). Cp. Scyl. 737. ¹⁴) Anna, I, 120,131. ¹⁵) См. выше, стр. 231, прим. 2.

334 —

Исааке Комнине, по поводу низложения патриарха Керуллария ¹), при провозглашении Романа Диогена ²) и при Вотаниате, когда один из дворцовых варягов убил из мести Иоанна Вриенния ³), а весь варяжский дворцовый отряд поднял бунт против царя ⁴). Внешние варяги, несмотря на то, что не состояли при особе императора, жили вне столицы, считались однако ж принадлежащими к императорской лейб-гвардии, к этериям. Поэтому для обозначения их безразлично употребляются оба названия, и варяги, и этерий — οἰκείοι тож. Сторону Вриенния против Парапинака приняли, между прочим, по ясному свидетельству историков, внешние варяги (οἱ έκτὸς Βάραγγοι). Потомок этого претендента, тщательно описывая в своей истории возмущение и битву с императорскими войсками, называет приверженцев своего предка не варягами, но принадлежащими к этериям ⁵). Вообще, если в какой-нибудь феме встречается войско, на зимних квартирах или в походе, и называется «τέρειαι или οἰκείοι, а между тем император остается в столице и не участвует в походе; то, без опасности впасть в ошибку, можно под этерией разуметь внешних варягов.

Вопрос о том, из кого состоял варяжский корпус, в настоящее время, после исследований проф. Васильевского ⁶), может считаться решенным: преобладающим, если не исключительным, элементом в этом корпусе были русские. Прямое, не подлежащее сомнению, доказательство тому находится в рассказе Атталиота о военных действиях Алексея Комнина и Урселя против засевшего в Афире Иоанна Вриенния, в 1078 г. Историк употребляет в своем рассказе названия: «русские“ и „варяги“, как выражения совершенно тожественные ⁷). Это доказательство проф. Васильевский вполне основательно дополняет свидетельствами царских хрисовуллов от 1060, 1075 и 1079 гг., в

¹) Scyl., 644. ²) Scyl., 666. См. выше, стр. 101.

³) Scyl., 737. См. выше, стр. 122. ⁴) См. выше, стр. 231, прим. 3.

⁵) Bryenn., 136: τῶν ἀπὸ τῶν ἑταιρειών λεγομένων μοῖρα οὐκ ἐλαχίστη. ⁶) «Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков», в Ж. Μ. Н. Пр., ч. CLXXVI—CLXXV1II.

⁷) Историк сообщает, что русские отправились к Афиру на кораблях, а остальное войско, конное и пешее, сухим путем. План был такой, чтобы сухопутное войско, подступив одновременно с морским к Афиру, отрезало врагу всякое отступление и нагнало его на русских, которые должны были или уничтожить его, или пленить. Но план не удался. Сухопутное войско, вместо того чтобы прямо идти в Афир, отвлеклось в сторону и погналось за какими-то македонянами, видневшимися на полях Между тем варяги, как и следовало, проникли в город (со стороны моря), бились с приверженцами Вриенния, но те успели ускакать на лошадях, потому что с противоположной стороны некому было преградить им отступление. Несколько македонян все-таки пало в городе от руки русских, другие были взяты в плен. Attal., 253—254 (Scyl., 730).

335 —

которых название варяги и русь (варяго-русь) стоят рядом и не разделены союзом или (ἤ), сопровождающим названия других родов войск s свидетельствующим о различии их между собою ¹). К аргументации проф. Васильевского мы можем только прибавить, что если бы им не было оставлено без внимания тожество между варягами с одной стороны, ἑτερειαι, οἰκείοι с другой, то получилось бы еще одно доказательство в пользу того, что русское войско составляло лейб-гвардию. В 1057 г. поднялось восстание Исаака Комнина против Стратиотика. Деятельный приверженец его Катакалон Кекавмен составил план привлечь на свою сторону три стоявшие на зимних квартирах тагмы^-союзников (τῶν συμμάχων), а именно франков (норманнов) две и россов одну (δύο τάγματα Φραγγικά καὶ Ῥωσικόν ἔν), а также две областные тагмы, колониатов и халдиев. И вот он составил подложный царский указ, повелевавший ему идти на Самуха. Опираясь на указ, он приказал всем пяти тагмам собраться в долине около Никополя, и когда собрались, он каждодневно приезжал, останавливался вдалеке, подзывал сначала предводителя и предлагал на выбор — или пристать к заговорщикам, или расстаться с жизнью, затем делал тоже с одним отрядом, потом с другим, и таким образом со всех взял клятву, даже против их воли. Прежде всего склонил в свою пользу две ромейские тагмы, затем τοὺς οἰκείους и наконец народов—ἐξ ἐθνῶν Две ромейские тагмы мы знаем, это колонийская и халдийская, две тагмы народов тоже знаем, это франки, остаются οἰκείοι, под которыми ничего более нельзя разуметь, кроме тагмы россов. Подобно тому как Атталиот отожествляет русских с варягами, точно также Скилиций-Кедрин отожествляет русских с οἰκείοι, что вполне равносильно.

Как скоро констатировано тожество варягов с русскими, получается совершенно законное основание видеть русских там, где называются варяги, и наоборот варягов там, где называются русские. Случаи, когда упоминаются варяги, нами перечислены; остается дополнить их случаями, когда выступают на сцену русские наемники. В 1030 г. русские находились в войске Романа III, во время похода его против Халеба ³): в 1033 г. они состояли под командой патриция Никиты Пигонита, осаждали и взяли крепость Перкри ⁴); участвовали в двух сражениях, данных Докианом норманнам в Италии, в марте и мае 1041 г. ’);

¹) От 1060 г.: λογαριακῆς εἰσπράξεως Βαράγγων Ῥῶς, ἤ Σαρακηνῶν, ἤ Φράγγων «История Афона» преосв. Порфирия, в Труд. Киев. Дух. Ак. за 1873 г., I, 36. Выражения других грамот см. выше, стр. 324, прим. 5. ²) Cedr., II, 224—225.

³) Кемаледдин, у бар. Розена, 317. ⁴) Cedr., II, 503. ⁵) Annal. Bar., 54.

336 —

принимали также участие в перевороте низвергшем Калафата, в 1042 г. ¹), и в походе восставшего Маниака из Италии в фему Диррахий, в 1043 г. ²); при нашествии россов, в 1044 г., они были рассеяны по разным фемам ³); в 1055 г. находились в Отранто при занятии города норманнами ⁴); в 1057 тагма русских стояла на зимних квартирах в М. Азии ⁵), русские (тавроскифы) сражались на стороне Стратиотика против Комнина ⁶) и помогали также Комнину ⁷); во время похода Романа Диогена 1068 г., Иераполь (Менбедж) взят был при помощи русского оружия ⁸), русские участвовали и в походе 1071 г. ⁹).

Образование русского варяжского корпуса, появляющегося на страницах истории то под именем русских, то под именем варягов, относится ко времени до начала нашего периода и было результатом переговоров императора Василия II Болгаробойцы с русским князем Владимиром, в 988 г. Русский князь принял крещение и получил руку греческой царевны Анны, сестры Василия, а Василий II получил обратно Херсон и вспомогательный наемный корпус из 6,000 человек¹⁰). Русские, по всей вероятности, принесли с собою и самое название варягов, которое по происхождению принадлежит скандинавскому северу, появилось в Киеве вместе с скандинавскими наемниками, называвшими себя вэрингами, усвоено затем и принесено в Византию русскими наемниками византийского императора, которые стали называть себя варягами, и в Византии вошло в общенародный говор, так что (в форме Βάραγγοι) сделалось техническим термином для обозначения русских союзников ¹¹). Русский варяжский корпус получил в Византии привилегированное положение, был причислен к этериям ¹²), немедленно по своем прибытии оказал услугу Василию II в борьбе с Вардой Фокой (не позже 989 г.), дважды ходил с императором Василием в Армению, в 1000 и 1021—1022 гг., причем в первый раз из-за ничтожного повода— вязанки сена—имел схватку с грузинами куропалата Давида, несчастную для последних, во второй разбил полки багратида Гургена I, царя

¹) Psell., IV, 91. Ибн-ал-Атир, у Васильевского, Ж. Μ. Н. Пр., 1875, февр., 445, и бар. Розена, 330. ²) Psell., V, 138. ³) Cedr., II, 552. ⁴) Советы и расказы виз. бояр.. Ж. Μ. Н. Пр., 1881, июнь, 278. ⁵) Cedr., II, 624. ⁶) Psell., IV, 216. ⁷) Psell., IV, 222. ⁸) Attal., 110. ⁹) Ибн-ал-Атир, у Васильевского. Ж. М. Н. Пр., 1875, март, 118. О заимствовании Ибн-ад-Атиром у Имадеддина бар. Розен, 392. ¹⁰) Psell., IV, 10. Cedr, IL, 444. Zon., IV, 114. Асохик, Всеоб. Ист., 200 — 201. Arisd., 9. Ср. Васильевского, Ж. Μ. Н. Пр., CLXXVI, 121—127.

¹¹) Scyl., 644: Βαράγγους αὐτοὺς ἡ κοινὴ ὀνομάζει διάλεκτος. ¹²) В какое время он сделан этерией, тотчас ди по прибытии, или потом, остается невыясненным.

337

Абхазии и Картлии ¹); отряды этого корпуса участвовали в походе Василия II в Болгарию, в 1016 г., и получили ¹/₃ захваченной добычи ²): дважды посылаемы были императором в Италию, в 1019 и 1024— 1025 гг.,—в первый раз разбили норманнов и Мела при Каннах ³). во второй находились под начальством китонита Ореста и имели целью завоевание Сицилии⁴). Варяжский корпус достался в наследство преемникам Василия II, при которых занимал прежнее положение. Это была пехота, вооруженная секирами ⁵), копьями, имевшая щиты и, может быть, луки, и мечи ⁶). Корпус мог пополняться детьми и потомками наличных членов, а еще более новыми выходцами из Руси, прибывавшими не только в одиночку, но и значительными партиями, как показывает пример Хрисохира, который явился в конце царствования Василия II с восьмисотенным отрядом, хотел наняться на службу, но не сошелся в условиях и потерпел со всеми своими воинами плачевную участь ⁷). В варяжскую дружину могли поступать и люди другой национальности, кроме русской; тем не менее русский элемент был преобладающим до воцарения Алексея Комнина. Можно допустить, что до Алексея Комнина в варяжской дружине, кроме россов, находились скандинавские норманны, составлявшие незначительную часть, сравнительно с россами. Эту уступку следует сделать сагам, источнику впрочем, малонадежному и позднему (не ранее XII в.). В сагах говорится о причислении к варяжской дружине, как учреждению ранее существующему, тех или других норманнов, как-то: Болле Боллесона, которого Лаксдэльская сага (записанная в начале XIII в.) называет первым норманном, вступившим в общество вэрингов (около 1026 г.), Геста и Торстейна (герои Вигастировой саги), Колскегга (Ньялова сага), Торстейна Дромунда и Торбиорна Аунгула (Греттирова сага) и особенно Гаральда Гардрада (Гаральдова сага). Гаральд Гардрад с его спутниками имеет свидетельства своей службы в Византии и в других памятниках, кроме саги, в песнях скальдов и в произведениях историков ⁸). Кроме скандинавских норманнов, есть указания на присут-

¹) Broket, Hist. de Georg., I, 309. Arisd., 34. ²) Cedr., II, 465. ³) Ademari, ed. Pertz, IV, 140. Amat., 18. Leo, 652. ⁴) Ann. Bir., 53. Cedr., II, 479. ⁵) Это отличительное вооружение варягов часто указывается Пселлом, IV, 105, 142, 220, Вриеннием, 74, 123, и Анной Комниной, I, 120, 211. ⁶) О щитах у Асохика, 200, Пселла, IV, 281, и Вриенния, 74; о копьях у Асохика, 200, и Пселла, IV, 216; о мечах—ἀκινάκη —у Скилиция-Кедрина, II, 509; о луках у Атталиота, 295.

⁷) Cedr., II, 478—479.

⁸) Из этих памятников извлекаются следующие данные: Гаральд прибыл в 1031 г. в Гардарик (Киев), к русскому князю Ярославу, оттуда около 1033 г. в Миклагард (Византию). Здесь он вместе с варягами принимал участие в

— 338 —

ствие в варяжской дружине, именно в том отряде, который охранял особу императора, арабов: по поводу осады Константинополя Торником говорится об обществе агарян, состоявшем на царской страже при Константине Мономахе и участвовавшем в обороне города ¹). Наконец странную глоссу о варягах времени Михаила Стратиотика, внесенную в сочинение Скилиция-Кедрина ²), и объяснение Анны Комнины о происхождении варягов, защищавших при Вотаниате Византию от Алексея Комнина ³), можно объяснять не только тем, что авторы перенесли позднейшие порядки на более раннее время, но и тем, что еще до Алексея Комнина, после завоевания Англии Вильгельмом норманнским в 1066 г., и даже раньше, были отдельные случаи поступления англосаксов в число варягов ⁴). Сначала поступали немногие, но после того как попытки англосаксов отстоять свое отечество от норманнов окончательно не удались, последовал в начале царствования Алексея Комнина, в 1081—1082 г., массовый прилив англосаксов на византийскую службу ⁵), они наполнили варяжскую дружину, вытеснили русских, дурно зарекомендовавших свою верность при императоре Вотаниате (против которого взбунтовались) и заняли преобладающее положение среди варягов, принадлежавшее доселе русским, а рядом с ними второстепенное места отвоевали себе датчане, игравшие в XII в. в варяжской дружине такую же роль, сравнительно с англосаксами, какую в XI в. играли норвежцы и исландцы, сравнительно с русскими.

Варяги были постоянным наемным войском из иноземцев. Отдельные лица могли вступать в дружину и покидать ее, уезжая на родину, но са-

борьбе с сарацинами в М. Азии, в 1033—1 гг., потом вместе с Маниаком. прибыл в 1038 г. в Италию и сражался с сарацинами в Сицилии, а в 1040 г. участвовал в борьбе с болгарами и защищал Солунь, осажденную болгарами С солунанами находилась тагма великосердых (τῶν μεγαθύμων, Cedr., II, 532),. в которой с большою вероятностью можно видеть скандинавский отряд, составившийся, вероятно, из 500 дружинников, приведенных Гаральдом (Советы и рассказы виз. бояр., Ж. М. Н. Пр., 1881, август, 328); этот отряд или входил, в состав варяжской дружины, или существовал независимо от нее. В 1042 г. Гаральд находился в Константинополе и принимал участие в бунте против Калафата, ворвался вместе с толпой во дворец, умертвил варягов, державших караул, и грабил золото; в самом ослеплении Калафата он играл какую-то роль. В 1043 г. Гаральд оставил императорскую службу и в 1044 г. возвратился в Скандинавию.

¹) Attal., 24: ἀγαρηνῶν τις ξυμμορία τῶν ἐπὶ τῆς φρουρᾶς ἐκβληθεῖσα καὶ δεξιώσεων τυχοῦσα βασιλικῶν. ²) Cedr., II, 613: γένος δὲ κελτικόν οἱ Βάραγγοι μυσθοφοροῦντες Ῥωμαιοις. ³) Anna, I, 120: οἱ ἐκ τῆς Θούλης-Βάραγγοι. ⁴) Что англосаксы до Алексея Комнина оставляли родину и искали себе дела на чужбине, показывает пример Эбузанда, который был в числе спутников Рожера в Сицилии, в 1078 г., и которого историк, Malat., 580, называет бриттом. ⁵) Order. Vital,309, 519. Ср. Freemann, History of the Norman Conquest, IV, 628.

— 339 —

мая варяжская дружина, как учреждение, постоянно существовала, хотя численность ее в разное время могла быть неодинакова. От варягов строго отличались все другие иностранные наемники, составлявшиеся из них союзные войска назывались войсками народов (ἐθνῶν, βαρβάρων) ¹). Эти войска нанимались тогда, когда чувствовалась в них нужда. Благоразумная подготовка к походу и к войне в глазах византийских политиков и людей военных должна была заключаться, между прочим, в том, чтобы призваны были на помощь иноземцы ²); с этою целью отправляемы были вербовщики в западную Европу и в другие страны, где была надежда найти охочих для войны людей, и желающие нанимались на службу ³); без сомнения многие прибывали и помимо всякой вербовки, привлекаемые византийским золотом, которым правительство щедро вознаграждало услуги наемников. Иностранные наемники поступали на службу на более или менее продолжительное время, или только ad hoc, для участия в известном походе или войне; в первом случае они по целым годам оставались в империи, располагались на зимних квартирах в фемах, а по временам совершенно оседали в поместьях ⁴) и на землях, полученных в награду за службу. Хотя отряды, составлявшиеся из наемников, служили иногда по целым годам, однако ж их нельзя назвать постоянным войском; в наш период из наемников всего чаще встречаются французские норманны, однако ж и норманнские отряды, по миновании надобности, распускались, в Италии можно было встретить не мало авантюристов, побывавших на службе в Византии, потом отпущенных за ненадобностью и искавших себе занятия в рядах норманнов, отвоевывавших у Византии Апулию и Калабрию ⁵).

Французские норманны занимали первое место в ряду иностранных наемников Византии; вербовка их была весьма удобна, Италия была передаточным местом, из которого эти беспокойные искатели приключений прибывали в Византию. Византийцы называли их франками. Впервые французские норманны стали поступать на Византийскую службу при Константине Мономахе,—указал им дорогу .в Византию знаменитый

¹) Cedr., II, 625. Zon., IV, 233. ²) Psell., IV, 275: ξενικὴν συμμαχίαν προσαγαγεῖν εἶθ’ οὕτως ἐφ’ ἑτοίμοις τοῖς πράγμασι πολεμεῖν. ³) Matth. d’ Ed., 166: Diogène... envoya des hérauts partout dans les contrées d’Occident... il fit venir des renforts de chez les barbares.

⁴) Эрве имел поместье Давараму, в Армениаке. ⁵) Когда самозванец, назвавшийся Михаилом Дукой, явился к Роберту Гискарду с просьбой о помощи, эти норманны, побывавшие в Византии на службе, не раз видевшие царя, утверждали, что лже-Михаил совершенно не похож на настоящего Михаила. Malat., 580.

— 340 —

Маниак. Уже во время первого пребывания Маниака в Италии и Сицилии, при Михаиле Пафлагоне, норманны имели возможность познакомиться с ним: трехсотенный отряд норманнов, состоявший до тех пор на службе салернского князя Ваймара, разделял с Маниаком экспедицию в Сицилию и участвовал в битвах с сарацинами. Маниак своими физическими качествами не мог не произвести сильного впечатления на норманнов, и хотя во второй раз, при Михаиле Калафате, он явился уже для борьбы с норманнами, однако ж ему, как скоро он пожелал, не трудно было найти между норманнами почитателей, готовых идти за ним и разделять опасности,—в войске Маниака, высадившемся в феме Диррахие, в 1043 г., находились союзные франки. После поражения Маниака многие из них воротились назад в Италию, но были и такие, которые предпочли остаться на службе византийского императора и стали именоваться маниакатами ¹). Затем много раз встречаемся с франками и франкскими отрядами. При Мономахе во время осады Византии Торником, в 1047 г., франки находились в городе, вместе с Аргиром защищали его от осаждавших ²). В 1049 г. франки отправлены против печенегов и в 1050 г. отданы под (главное) начальство патриция Никифора Вриенния, для противодействия набегам печенегов ³). В 1053 г. франки расположенные на квартирах в Халдии или Иверии были собраны аколуфом Михаилом для войны с турецким султаном ⁴); при осаде Манцикерта султаном один франк показал свою удаль, подъехал на лошади к стенобитной машине, поставленной турками, бросил в нее индийский огонь и сжег ⁵). В 1057 г. две тагмы франков, привлеченные Катакалоном Кекавменом на сторону Исаака Комнина ⁶), участвовали в восстании этого последнего ⁷). Франки участвовали в походе Диогена 1068 г.⁸), были отправлены императором в Мелитину с наказом действовать против турок ⁹); они участвовали также в походе 1069 г. и раз собственными средствами отразили турок, сделавших нападение на греческий лагерь ¹⁰); были

¹) Scyl., 720. В рассказе о восстании Вриенния, Bryenn., 136, говорится, что его войско составляли οἵ τε ἐξ Ἰταλίας παρὰ τοῦ Μανιάκη ἐκείνου κομισθέντες Φράγγοι. В этих словах можно видеть лишь объяснение того, как первоначально появились Франки в Византии. В 1077 г., чрез 34 года после Маниака, в империи едва ли мог оставаться хотя один приведенный им норманн,—а чтобы из маниакатов был сформирован постоянный отряд, который бы по мере убыли наличных членов пополнялся новыми, ни откуда не видно. ²) Anon. Bar., 328. ³) Cedr., II, 597, 602.

⁴) Cedr., II, 606. ⁵) Attal., 47. Matth. d’Ed., 100 — 101. Атталиот называет его «латинянином». ⁶) Cedr., ΙΙ, 624. ⁷) Psell., IV, 222. Пселл называет их «италами». ⁸) Scyl., 668. ⁹) Attal., 107. ¹⁰) Attal., 126—127 (Scyl., 680).

— 341

они и в походе 1071 г., из Феодосиополя отправлены были Диогеном в Келат ¹), по освобождении Диогена из турецкого плена многие прибыли к нему в Докию, между тем как другие сражались за Паранинака против Диогена ²). При Михаиле Парапинаке, во время болгарского восстания, франки под главной командой Саронита отправлены были против Бодина сербского, явившегося на помощь болгарам ³), затем бунтовали против Парапинака в М. Азии, причем численность их доходила до 3,000 человек ⁴), а во время восстания Никифора Вриенния приняли сторону этого последнего ⁵); однако ж и Алексей Комнин, отправленный против Вриенния Вотаниатом, имел в своем распоряжении Франков из Италии ⁶). Поднявший оружие против законного правительства Никифор Василакий нанял франков в Италии ⁷). Не излишне припомнить, что и во всех известных нам грамотах, перечисляющих роды войск, упомянуты франки. Норманны служили Византии под непосредственным начальством какого-нибудь вождя из своих соотечественников. Эти вожди, собиравшие вокруг себя дружины смельчаков, представляют конкретные примеры той необузданности, переменчивости и своекорыстия, которыми отличались отчаянные воители, избиравшие их своими атаманами: они не рассуждали о том, за кого сражаться, заботились только о выгоде и поэтому не задумывались принимать сторону всех соперничавших между собою претендентов, или даже, помимо претендентов, сражаться на свой собственный счет и риск. Знаменитейшими предводителями норманнских дружин были: Эрве ⁸), Роберт Криспин ⁹) и Урсель Бальйоль ¹⁰).

Позже французских норманнов стали поступать на византийскую службу немцы. Первое упоминание о немецких наемниках встречаем при Романе Диогене во время похода 1069 г., когда какой-то знатный немец наушничал императору на Роберта Криспина. Очевидно, в походе участвовал немецкий отряд, в состав которого входил и этот немец. В рассказе о походе 1071 г. есть эпизод, из которого можно сделать некоторые заключения о значении немецкого от-

¹) Attal., 148 (Scyl., 691): Γερμανοὺς τοὺς λεγομένους Φράγγοος. ²) Attal., 170—171. ³) Scyl., 717—718. ⁴) Attal., 188. ⁵) Attal., 242 (Scyl., 727). Bryenn., 136.⁶) Bryenn., 133. ⁷) Attal., 297 (Scyl., 739).

⁸) ОбЭрве(Ἐρβέβίος, Φραγγόπωλος): Attal., 35; Cedr., II,617—619, 597; Matth. d’Ed., 118—120. ⁹) ОРобертеКриспине: Attal., 122—123, 125 — 126, 170 — 171 (Scyl., 678—679, 703. Zon., IV, 218); Psell., IV, 285-286; Amat., 11—12. ¹⁰) ОбУрселе(Ῥουσέλιος) Бальйоле(Baillol): Attal., 183, 185 — 186, 188, 191, 198 —199, 206—207, 253—255, 269—271 (Scyl., 708—709, 713—714, 730. Zon., IV, 221—222); Scyl., 743 (Zonar., IV, 231); Bryenn., 58—59, 73—75, 81—93, 127—128; Malat., 568.

— 342 —

ряда. Когда Роман Диоген стоял лагерем у источника Крии, между Кесарией и Севастией, наемные иноземцы беспощадно разорили окрестности и выпасли посевы скотом. Император по этому поводу сурово обошелся с некоторыми из немцев. Те воспламенились гневом и с варварским безумием дерзко поднялись на защиту своих прав, сели на лошадей и приготовились выступить против царской палатки и самого царя. Когда намерение их сделалось известно, в лагере произошла тревога и царь отдал приказ о войне (с немцами). Когда он сел на лошадь и двинулся строем, готовый к битве, это устрашило иноземцев. Заключив с ними договор, царь отвел им крайнее место, взамен прежней близости и службы в телохранителях, полагая в этом единственное наказание за их преступление ¹). Последние слова показывают, что немцы начали службу в рядах византийской армии в качестве не простых союзников, но лейб-гвардии, были телохранителями. Свое положение они недолго удерживали: за возмущение 1071 г. они лишены были звания телохранителей и низведены в разряд обыкновенных наемников. Как простых наемников, видим их и после Диогена. Немцы (Άλαμἀνοι) участвовали в усмирении болгарского восстания при Михаиле Парапинаке, ознаменовав свое участие тем, что, вместе с норманнами, разрушили дворец болгарских царей в Преспе и разграбили находившийся здесь храм св. Ахилла ²). При осаде Константинополя Алексеем Комнином немцы охраняли башню над харсийскими воротами и, польстившись на золото Комнина, изменили Вотаниату ³).

Из азиатских народов Византия, кроме арабов, которые, как выше упомянуто, служили в варягах, но могли также· находиться и в числе простых наемников ⁴), изредка обращалась к содействию грузин, чаще к содействию турок. Грузины упоминаются Ибн-ал-Атиром ⁵) в числе войск, бывших в армии Романа Диогена во время похода его против турок. При Парапинаке отправлен был в Грузию Михаил Палеолог для найма войска против Урселя. Палеолог собрал около шести тысяч, но медлил уплатой им жалованья; грузины долго настаивали, чтоб деньги были им замочены, но не но-

¹) Attal., 147 (Scyl., 691. Zon., IV, 212): τὴν ἐσχάτην τούτοις χώραν ἐκ τῆς σωματοφυλακίας καὶ τῆς πρώην ἐγγύτητος ἀπενείματο. ²) Scyl., 718—719. ³) Zon., IV, 232—233 (Glyc., 618). Anna I, 120. См. выше, стр. 130—131.

⁴) Простые наемники-арабы, вероятно, разумеются под сарацинами в хрисовуллах, см. выше, стр. 324, прим. 5, стр. 335, прим. 1, и под теми арабами, которые, по свидетельству Ибн-ал-Атира, участвовали в походах Диогена. Ж. М. Н. Пp., CLXXVIII, 118. ⁵) Под именем Курчь. Ж. Μ. Н. Пр., CLXXVIII, 118.

— 343 —

лучив желаемого, разошлись по домам,—остались только немногие ¹). Турки, как показывает пример Амертика ²), еще при Михаиле Стратиотике стали поступать на византийскую службу, но особенно усердно визант. правительство пользовалось их услугами, начиная с Михаила Парапинака ²).

На правах союзных народов несли военную службу и некоторые народности, жившие на землях византийской империи, а именно: армяне, павликиане, печенеги с узами и албанцы ⁴). Велико-армянские владетели, получившие в М. Армении земли, в обмен на уступленные ими Византии города и области, должны были поставлять вспомогательное войско и главным образом снабжали пехотой, которая славилась выдержкой, нередко отличалась в делах ⁵), нередко также проявляла непостоянство и строптивость ⁶). Павликиане, выведенные из Армении Константином Копронимом и Иоанном Цимисхием и поселенные около Филиппополя, несли военную службу и участвовали в походах греков, напр. в Сицилию и Италию (1041 г.), где действовали против сарацин и норманнов, возбуждая в последних удивление своим обычаем полагать знамение креста на челе одним перстом ⁷). Печенеги поселены были в пределах империи при Константине Мономахе, в 1048—1049 г., сначала в придунайской, потом в болгарской феме ⁸), оба раза десятками тысяч человек, с обязательством поставлять вспомогательное союзное войско. Первый опыт службы печенегов, как союзников, в 1049 г. был крайне неудачен. Печенеги, отправленные в числе 15,000 против турок-сельджуков, взбунтовались, воротились назад с азиатского берега Босфора и подали сигнал своим сородичам оставить поля болгарской фемы для более привольной кочевой жизни за Балканами. Новое поселение на казенных византийских землях, уже в македонской феме, произведено при Константине Дуке, в 1064 г.,—поселены были главным образом узы, хотя и родственные узам печенеги получили на свою долю часть казенных земель, те и другие приняли обязательство поставлять союзное войско ⁹). Родство

¹) Bryenn., 83—84. ²) Attal., 94—95 (Scyl., 662). ³) См. выше, стр. 122, 210.

⁴) Может быть к этому разряду принадлежат и упоминаемые в хрисовуллах Κουλπίγγοι, относительно которых впрочем существуют и другие объяснения. Ж. Μ. Н. Пр., CLXX.VIII, 130. ⁵) Напр. в 1071 г., при осаде Манцикерта, когда пешие армяне первыми взошли на стену. Attal., 151. ⁶) Напр. в 1068 г., после неудачи при Иераполе, Attal., 113. ⁷) Ann. Bar., 55. Guil. Apul., 248.

⁸) Cedr., II, 584, 587 (Zon., IV, 175). Обилие пустопорожних земель, дававшее Византии возможность селить варваров, Вильгельм тирский, 653, объясняет намеренным превращением греками пограничных мест новоприобретенной Болгария в пустыню, с целью сделать ее менее доступной нападениям врагов.

⁹) Attal., 87 (Scyl., 657).

344 —

узов и печенегов, их соседство и совместная служба в рядах византийской армии побуждают византийских историков называть их безразлично то печенегами (Атталиот), то узами (Скилиций). Узо-печенеги участвовали во всех трех походах Романа Диогена. Отправляясь в первый поход, Диоген призвал их ¹), около Халеба посылал их на фуражировку ²); во втором походе, когда турки были разбиты под Лариссой и обращены в бегство, узо-печенеги гнались за ними впереди других воинов, досланных для преследования ³); во время третьего похода на фуражировку из Феодосиополя высланы были они же ⁴), а незадолго пред сражением, окончившимся пленом Диогена, часть узо-печенегов перебежала к туркам и это вынудило императора принять меру предосторожности относительно оставшихся, взять с них присягу на верность ⁵). Вообще, узо-печенеги исполняли роль летучего войска и пускаемы были в дело, когда требовалось добыть припасов, нагнать неприятеля и т. п. Они представляли собою ненадежное войско. Измена в 1071 г. могла бы еще быть оправдана родственным тяготением к туркам; но известно, что и в других случаях узо-печенеги не отличались преданностью империи и готовы были додать руку помощи всякому претенденту, от которого можно было ожидать наживы. Ни одно возмущение в европейских фемах не обходилось без участия печенегов из-за Балкан, или узо-печенегов, живших до сю сторону Балкан ⁶). Албанцы, жившие в горах фемы Диррахия и впервые ⁷) выступающие на сцену в XI в., служили, в качестве союзников византийской империи, еще при Михаиле Пафлагоне. В конце царствования Михаила Пафлагона, при дуке италийском Михаиле Докиане, мы встречаем албанцев в Италии. Из Италии они прибыли вместе с Маниаком, сторону которого держали ⁸). Василакий считал албанцев в числе своих приверженцев ⁹).

Наемное иноземное войско сражалось под командой своих предводителей, которые не обязаны были занимаемыми ими местами византийскому правительству и держали себя с самостоятельностью и независимостью, доходившими до своеволия, во всем, что касалось внутреннего управления

¹) Attal., 103 (Scyl., 668). ²) Attal., 108 (Scyl., 672). ³) Attal., 126—127 (Scyl., 680). ⁴) Attal., 148 (Scyl., 691). ⁵) Attal., 157 — 158 (Scyl., 6956). Matth. d’Ed., 169. ⁶) Attal., 207, 290, 298, 302 (Scyl., 719, 739, 741). Bryenn., 136, 139. Anna, 1, 30.⁷) Самое их имя ведет начало от более раннего времени; город Албанополис— турецкое Элбаесан — читается еще у Птолемея, Geograf., lib. III, cap. XIII, § 33. ⁸) Attal., 9: οἵ ποτε σύμμαχοι., Ἀλβανοί. 18: Μανιάκης.. ἐκ τῆς Ἰταλικῆς ἀρχῆς ἐπαναστὰς μετὰ τῶν ἐκεῖσε συνόντων στρατιωτῶν Ῥωμαίων καὶ Ἀλβανῶν. Таким образом за сорок лет до появления албанцев в войске Василакия, считающегося обыкновенно первым случаем упоминания об албанцах, они попадаются на страницах истории. ⁹) Attal., 297: Ἀρβανιτῶν (Scyl., 739).

— 345 —

войском. Тем не менее византийская централизация желала наложить свою печать и на этот элемент армии, по самой природе не мирившийся с централизационной тенденцией. Разумеется, дело могло и не выходить из сферы желания, ограничиваясь существованием в административной иерархии титула, указывавшего на звание начальствовавшего войсками народов,— мы разумеем титул этнарха, с которым соединялось представление об управлении союзным войском ἐξ ἐθνών. Иногда лицу, облеченному этим званием, вручалось фактическое командование отрядами разных народов: например патриций Никифор Вриенний получил в 1050 г. главное начальство над отрядами франков, варягов, конных стрелков из фемы Телуха, с горы Мавра и Каркаря и отправлен был с этим сборным войском, числом около 20,000, против печенегов, в звании этнарха (ἐθνάρχης) ¹). Но чаще это звание имел кто-нибудь из приближенных царя, никогда не выходивший из стен Византии, чтобы предводительствовать отрядами народов. Между прочим, носил звание этнарха приближенный императора Вотавиата, славянин Борилл ²).

В Византии была должность, которая действительно собирала в одно целое разнородный состав византийской армии, объединяла все роды войск. Это должность стратига-автократора, с которою соединены были полномочия главнокомандующего войск и которая в известном отношении аналогична с диктаторскою властью древнего Рима. Полномочия стратига-автократора имели временное значение, оканчивались вместе с окончанием похода; но в пределах определенного времени они были весьма широки. Стратиг-автократор как бы заменял императора в походе, на что указывало и самое его название (автократор). Случалось, что сам император отправлялся в поход во главе войска. Это соединено было с известной церемонией: раскидывалась царская палатка, оповещавшая жителей столицы об отбытии царя в поход³), царские кони украшались пурпуровыми попонами, вызолоченною сбруей, седлами, напоминавшими императорский престол (δίφρον), коней окружали скороходы с большими саблями в руках ⁴). В тех случаях, когда император участвовал в походе, никогда не было назначаемо особого стратига-автократора, по той причине, что постоянный автократор был на лицо. Стратиг-автократор назначался только тогда, когда император участия в походе не принимал; он временно отдавал тогда свои

¹) Cedr., II, 602—603. ²) Bryenn., 146.

³) Attal., 102: τὸ παράσημον τῆς βασιλικῆς σκηνῆς. Царская палатка, по-видимому, заменила меч и щит на воротах Халки и знамя на кровле влахернской Богоматери, которые в X в. служили знаком выступления императора в поход. Rambaud, 435. Attal., 247, 162. Anna, I, 31.

— 346

права над армией другому, который, занимая какую-нибудь постоянную должность, на время делался главнокомандующим. Стратиг-автократор имел главную команду над всеми войсками, из которых в данный момент слагалась армия, и над ромейскими тагмами, и над флотом, и над этериями, и над войсками народов, все командующие частями войск должны были повиноваться ему. Из стратигов-автократоров известны следующие лица: при Романе IIІ великий этериарх, протоспафарь Феоктист, с войсками ромеев и народов отправленный в Сирию ¹); при Михаиле Пафлагоне патриций Георгий Маниак, посланный в Италию с сухопутным войском и флотом ²); при Константине Мономахе Стефан Севастофор, высланный против Маниака ³), доместик школ Николай, ходивший против тевинского эмира ⁴), сменивший его после неудачи великий этериарх Константин ⁵), ректор Никифор, действовавший против печенегов ⁶), опять этериарх Константин— против печенегов ⁷), аколуф, патриций Михаил—сначала против печенегов, затем (с западными стратиотами, франками и варягами) против турок, наконец (с войсками востока и запада) опять против печенегов ⁸); при Михаиле Стратиотике стратиг Каппадокии Вриенний, поставленный стратигом-автократором македонских тагм против турок ⁹), и доместик востока Феодор—против восставшего Комнина¹⁰); при Романе Диогене Мануил Комнин ¹¹)—против турок (в 1070 г., когда император оставался в столице); при Парапинаке Исаак Комлин ¹²) и Иоанн кесарь 13)—против турок.

В заключение обзора составных частей византийской армии приведем описание триумфа, в котором по принятому обычаю участвовали войска всех родов, бывшие в деле, притом же в порядке по возможности воспроизводившем боевой строй. В ряду византийских церемоний триумфы занимали далеко не последнее место. Приготовления к ним делались ранее, чем выиграна была победа, победные венки (ἀριστείοι στέφανοι) заготовлялись пред отправлением в поход ¹⁴). Победа, подчас даже сомнительного свойства, праздновалась триумфом. Роман III въехал в Антиохию (после неудачного дела с арабами) с пышностью, напоминавшею скорее театральное представление ¹⁵); после

¹) Cedr., II, 495. ²) Cedr., II, 514.

³) Cedr., II, 548. ⁴) Cedr., II, 558. ⁵) Cedr., II, 560. ⁶) Cedr., II, 597. ⁷) Cedr., II, 600. ⁸) Cedr., II, 603, 606,607. ⁹) Cedr., II, 616. ¹⁰) Gedr, II, 627-628. ¹¹) Bryenn., 25. ¹²) Bryenn., 58. ¹³) Attal., 184.

¹⁴) Psell., IV, 33: ὁδὲ (РоманАргирпредотправлениемвсирийскийпоход) καὶτοὺςστεφάνουςοἷςτῆνκεφαλήνταινιῶσαιτοἐπὶτῇτῶντροπαίωνἀναῤῥήσειπολυτελῶςκατεσκεύαζεν¹⁵) Psell., IV, 33.

347

победы над болгарами Михаил Пафлагон блистательно отпраздновал подвиги конницы и пехоты и торжественно въехал в столицу, в сопровождении значительнейших пленников ¹); при Мономахе были триумфы по поводу победы над Маниаком, Торником и над россами ²); при Исааке Комнине—по поводу победы над печенегами ³). Триумф, устроенный после победы над Маниаком, историк описывает следующим образом. Прежде чем войско возвратилось, послана была к императору голова тирана. Как бы освободившись от какой тяжести, император вздохнул свободно, возблагодарил Бога, а голову повесил на возвышенном месте в великом театре, дабы все издали могли ее видеть. Когда затем возвратилось войско, причем многие воины были украшены венками доблести, и остановилось пред городом, неподалеку от стен, император признал нужным, чтобы был устроен триумф (θρίαμβος έπΐ τοίς τροπαίοις). Торжественное шествие расположено было сообразно с порядком, соблюдавшимся в лагере и в боях. Впереди шел скученно и в беспорядке легковооруженный строй (τὸ ψιλόν) со щитами, луками и копьями, за ним следовали всадники, одетые в броню с тяжелым вооружением, возбуждавшие страх как своим видом, так и боевым порядком. Далее войско тирана, без всякого строя, в дурной одежде, восседавшее на ослах, с лицом, обращенным к хвосту; за войском этим совершала свой вторичный въезд голова тирана, а за нею кое-что из его одеяния. Потом некоторые меченосцы и равдухи, равно и носящие секиры на правом плече, великое их множество предшествовало главнокомандующему войск, а за всеми ими сам главнокомандующий, выдававшийся как своею лошадью, так и облачением, за ним же вся свита телохранителей. В то время как шествие двигалось в таком порядке, император во всем блеске восседал на балконе башни в Халке (Χάλκης Φυλακής), находящейся при Божием храме, построенном великим царем Иоанном (Цимисхием), преемником Никифора Фоки. По обеим сторонам его сидели царицы и смотрели на триумф. По окончании торжества венценосец (император), сопутствуемый хвалебными славословиями, удалился во дворец.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Со стороны судебной организации XI век представляет продолжение порядков, господствовавших в предшествующее время, при импе-

¹) Psell.,IV, 74. Attal., 10. ²) Psell., IV. 142-143, 162, 147. ³) Psell., IV, 249.

— 348

раторах македонской династии и ранее; лишь в немногих частных пунктах заметны особенности и нововведения. В источниках отличаются суды духовные и светские (ἐκκλησιαστικὰ — κοσμικά κριτήρια, δικαστήρια), светские распадаются на гражданские и военные (πολιτικά— στρατιωτικά κριτήρια) и гражданские в частности на столичные и областные (πολιτικά, θεματικά); на вершине всего стоит императорский суд (τό αὐτοκρατορικὸν δικαστήριον, τὸ βῆμα τῆς βασιλείας).

Император, как источник закона и правды, был верховный судья в государстве. Его судилище, по характеру и составу членов, было, собственно говоря, высочайшим выходом (внутренним), на котором находило себе выражение одно из проявлений императорской власти. На заседаниях (σελἔντιον) этого судилища присутствовали собиравшиеся по императорскому приглашению отборнейшие сенаторы и сановники. В Πεῖρα перечислены следующие: друнгарий, эиарх, квестор, протоасикрит, хранитель каниклия, магистр, вест, патриции, протоспафарии, экзактор и столичные судьи. Но, понятно, в Πεῖρα не названы некоторые чины (напр. протопроедр, вестарх) и должности (напр. ὁ ἐπὶ τῶν κρίσεων), которые установлены в XI в., после того как записан этот юридический памятник. Заседания происходили под председательством императора, в отсутствие же императора председательствовал сначала эпарх, потом друнгарий виглы. Друнгарий виглы, уже в Πεῖρα выступающий на передний план ¹), в XI в., по-видимому, вполне занял место эпарха, как председатель верховного суда в отсутствие императора ²). В тех случаях, когда император не присутствовал в заседании, решение суда представлялось ему на утверждение ³).

В верховном императорском суде разбирались дела, имевшие особенно важное, государственное значение, и дела о преступлениях высших должностных лиц. Поэтому напр. в нем рассматривались дела· о заговорах при Константине Мономахе ⁴) и Роман Диоген за свой замысел был судим первейшими членами синклита, под председательством императрицы Евдокии ⁵). Кроме того, в верховный суд поступало множество дел но реляциям, апелляциям и суппликациям.

¹) Zachariae, I, 16, 45, 48, 90, 109, 117, 209, 227.

²) Соответственно с усилением его значения он был наименован в конце XI в. великим друнгарием μέγας δρουγγάριος. Титул этот, судя по схолии к Василине, ed. Heimbacb, III, 573, введен при Михаиле Парапинаке. В новелле Михаила от 1075 г., Zachariae, III, 328—32, упоминается великий друнгарий. У Феофилакта болг. есть письмо (Epist. 7), адресованное τῷ γαμβρῷ τοῦ μεγάλου δρουγγαρίου.

³) Zachariae, I, 224—225, 233, 271, 288. ⁴) Psell., IV, 175-176, 184.

⁵) Attal., 98 (Scyl., 664. Zon., IV, 204): παρὰ τῶν πρώτων τῆς συγκλήτου βουλῆς.

349 —

С реляциями (ἀναφορἀ, ὑπόμνησις) обращались чиновники, спрашивавшие императорского решения (λύσις) в сомнительным случаях. Несмотря на то, что по судебным делам реляции были воспрещены законом, они тем не менее практиковались весьма часто ¹) и императоры давали λύσις или сами лично, или поручали дать кому-нибудь другому. Апелляция (ἔκκλητος) дозволялась на все места и решения как светских, так и духовных судей, исключая такие случаи, которые раз навсегда были подчинены известным инстанциям окончательно. Чрез суппликацию (δέησις) каждый подданный мог ²), минуя ординарные суды, перенести свое дело на решение императора, и хотя в этой области закон налагал такое же ограничение, как и относительно реляций, судья уполномочивался даже не обращать внимания ³) на императорское определение (ὁριστής), однако ж, само собою разумеется, такое идеальное полномочие не могло устоять против императорского всевластия и прошения на высочайшее имя подавались во множестве. Для принятия этих прошений и заведывания ими существовало целое учреждение с министром во главе (ὁ ἐπὶ τῶν δεήσεων) ⁴). Прошениям, если только они принимались и проситель не был отсылаем к соответствующему ординарному суду, давалось двоякое направление: а) решение полагалось лично императором или верховным императорским судом, в последней инстанции, б) дело передавалось на рассмотрение одному или многим чиновникам по императорскому указанию (πρόσταξις, ἀντιγραφὴ βασιλική) и решалось ими, с правом апелляции на решение к верховному суду или к императору. Дать то или другое направление прошению зависело от императора и обусловливалось большею или меньшею склонностью его к судебным делам. Такой император, как Константин Дука, который был охоч до судов ⁵), любил заниматься судопроизводством и других поощрял ⁶), содействовал тому, что верховный суд был завален суппликациями; но императоры, не питавшие подобной слабости, без сожаления уполномочивали других разбирать дела. Еще император Юстиниан специально для этой цели назначил 12 императорских судей (θείοι δικασταί), которые имели свое пребывание в столице и получали определенное жалованье; обыкновенно одному или нескольким .из них давалось императором поручение разобрать то или другое дело.

¹) Zachariae, I, 288 (дело о кураторе св. Софии). Rhalli et Potli, V, 271—273.

²) До 1095 г., когда Алексей Комнин уничтожил право суппликаций, во внимание к злоупотреблениям, какие оно за собою влекло. Mortreuil, III, 86.

³) Zachariae, I, 269: εἰ ὡς ἀπὸ ἐξουσίας ἢ ἀποφάσεως γέγραπται, διορθώσεως οὐ δεῖται. Учреждение это, по-видимому, составляло отделение секрета протоасикрита. См. выше, стр. 175. ⁵) Psell., IV, 259, 266. ⁶) Attal., 76 (Scyl., 652. Glyc., 604).

350 —

Эти судьи продолжали существовать и при преемниках Юстиниана, имея свои камеры (χελλία) на константинопольском ипподроме ¹). В XI в. они стали называться судьями вила на ипподроме (κριταὶ τοῦ βήλου καὶ ἐπὶ τοῦ ἱπποδρόμου) ²). Им обыкновенно и давались императорами поручения разобрать дело. Впрочем императоры не стеснялись этой комиссией судей, давали также поручения разным другим чиновникам ³).

На положение столичных гражданских судов в XI в. проливает свет следующее место в Πεῖρα; „одни из людей состоят при (царских) дверях и подлежат суду этериархов и протовестиария; другие плавают по морю и подлежат парафаласситу; моряки друнгарию (флотов); ремесленники эпарху; имеющие дела о завещаниях квестору. Если бы кто, имея дело о завещании в том смысле, что завещание неправильно, привлек своего соперника к суду эпарха, а эпарх принял бы к своему рассмотрению и постановил решение, то решение не имело бы силы. Равным образом если бы кто, возбудив дело о запрещенных тканях или по поводу какого другого ремесла, привлек ответчика на суд парафалассита, то решение парафалассита не имело бы тут никакой силы. Тоже правило имеет значение и по отношению к остальным (ведомствам)“ ⁴). Из этого отрывка убеждаемся, что в византийском государстве, в XI в., поддерживалась неотделимость управления от суда: лица стоявшие во главе управления учреждениями придворного ведомства (протовестиарий, этериархи) и заведовавшие флотом (друнгарий) были вместе с тем судьями. Заключительные слова, кроме того, удостоверяют, что и во всех других ведомствах господствовал тот же порядок. Следовательно логофет дрома имел судебную власть над служащими в его секрете, а так как внешние сношения подлежали его ведению (как своего рода министру иностранных дел), то и спорные дела между иностранцами и подданными византийского государства стали поступать на его рассмотрение. Протоасикрит и логофеты: военный, общих и приватных дел и др. пользовались такою же властью в сфере своих секретов. Можно думать, что суд всех этих лиц имел характер суда чрезвычайного, что начальники тех или других ведомств, тех или других учреждений пользовались дисциплинарною властью над своими подчиненными. О существовании постоянных судебных инстанций,

¹) Zachariae, I, 287: ἐν τῷ ἱπποδρομίῳ ἱστάιχενόζ τις... εἰσῆλθεν εἰς τὸ κελλίον τοῦ μαγίστροῦ. ²) Первое упоминание у Анонима барийского, под 1032 годом, 322; descendit Michail Protospata criti tu Bilu ke tu Ypodromu. В 1077 г. это название прилагается к Михаилу Атталиоту, в его Типике, Sathas, Bibl. gr., 43, а около 1080 г., в надписании его истории к нему же.

³) Zachar., I, 97, 160, 274 (поручение экзактору, мистику). ⁴) Zachar., I, 249.

— 351 —

состоявших под председательством названных сановников, не упоминается; дикастирия протоасикрита выступает лишь в позднейшее время, при Мануиле Комнине ¹).

Но были и в собственном смысле судебные учреждения в столице (хотя тесно соединенные с администрацией). Некоторые из них указаны в приведенном отрывке Πεῖρα, это именно: эпарха, квестора и парафалассита. Дополняя отрывок другими местами того же юридического памятника, а частью новеллами и свидетельствами схолиастов, имеющими значение для XI в., можем заключать о существовании следующих судебных учреждений в столице. Высшим судебным учреждением была дикастирия друнгария виглы (δρουγγαρικὸν δηκαστήριον) ²), который, независимо от того, что играл важную роль в верховном императорском суде, имел еще свой отдельный суд, компетенция которого простиралась на всех мирян, за исключением лиц сенаторского звания и высших сановников ³). За дикастирией друнгария виглы следовала дикастирия министра юстиции, τοῦ ἐπὶ τῶν κρίσεων ⁴). Полагают, что было какое-то соотношение между этой дикастирией и камерами судей вила на ипподроме, которые, независимо от того, что· разбирали дела по императорскому указанию, имели еще собственную юрисдикцию, удовлетворяя потребностям столичного населения ⁵). Третье места (после дикастирий друнгария и министра юстиции) занимала дикастирия квестора (δηκαστήριον τοῦ κοιαίστωρος), надзору которого были подчинены в столице приезжие и городская чернь, убогие; компетенция его имела также значение во всех делах, где был возможен подлог (πλαστογραφία), почему при нем совершалось вскрытие и от него зависело утверждение за-

¹) Полагают, что появление этого судилища, упоминаемого в новелле Мануила Комнина, находилось в связи с запрещением Алексея Комнина от 1095 года. Zachariae von Lingenthal, Gesch. d. griech.-röm. Rechts, 2 Aufl., 351—352.

²) Является, как готовое уже учреждение, в новелле Алексея Комнина от 1082 г. Zachariae, Jus. gr.-rom., III, 354.

³) Τοῖς λαϊκοῖς τοῖς μήτε συγκλητικοῖς μήτε ἀξιωματικοῖς, по свидетельству автора Egloga librorum I—X Basilicorum, писавшего в 1142 г. (Mortreuil, III, 266).

⁴) Та же Ecloga I—X Basil, ставит его в подчиненное отношение к друнгарию виглы, который может возлагать поручения на министра юстиции и принимать на него апелляции. Сверх того, схолиаст Васидпк, принадлежащий, по-видимому, ко времени Константина Дуки (Zachariae, Gesch. d. gr.-röm. Rechts, 349) перечисляет дикастирии в таком порядке: друнгария, τοῦ ἐπὶ τῶν κρίσεων, квестора, эпарха.

⁵) По общему убеждению (Mortreuil, III, 89, Zachariae, 345) компетенция их простиралась только на гражданские дела, не касаясь уголовных. По мнению Цахариэ, 349—350, связь между этими судьями и секретом министра юстиции та, что ὁ ἐπὶ τῶν κρίσεων был председателем судей и архивариусом, секрет его был архивом для дел решавшихся судьями; Никита Хониат был κριτής τοῦ βήλου καὶ ἐπὶ τῶν κρίσεων. Ср. выше, стр. 178.

— 352 —

вещаний, ему принадлежал надзор за душеприказчиками, забота о несовершеннолетних наследниках, назначение для них опекунов, и вообще спорные дела о наследствах подлежали его решению ¹). На четвертом месте стояла дикастирия эпарха, компетенция которого простиралась на городских ремесленников ²). Парафассит был чиновник подведомственный эпарху ³), следовательно, суд его над плавающими по морю, т. е. над лицами занимавшимися морской торговлей и перевозкой фрахтов, равно как над служившими на торговых судах, был только низшей инстанцией, сравнительно с судом эпарха.

Областной гражданский суд является, подобно столичному, неотделимым от управления: административные округи, фемы и турмы, были вместе с тем округами судебными, стратиги и турмархи были не только правители, но и судьи ⁴). Юрисдикция их имела приложение в сфере как уголовных, так и гражданских дел, напр. антиохийский дука привлекает (в 1034 г.) антиохийцев к ответственности и присуждает к наказанию за убийство ⁵), правитель Пелопоннеса и Эллады заключает Катананку под стражу за разбои ⁶), турмархи присутствуют при гражданских сделках и свидетельствуют своею подписью купчие, запродажные и дарственные акты ⁷). Практор в своей сфере, по предметам касавшимся казенного интереса, податей, казенных и отошедших в казну имуществ, тоже имел судебную власть, был дикастом ⁸). Упоминаемый в Πεῖρα сельский судья (χαμαιδικαστής) ⁹) был если не тот же турмарх, то во всяком случае лицо с низшей юрисдикцией, сравнительно с областным правителем, — он судил по уполномочию правителя фемы и апелляция на него поступала к этому последнему, между тем как апелляция на областного судью шла к императору, квестору и эпарху, а на практора кроме того к логофету общих дел. Чтобы в XI в. существо-

¹) Zachariae, I, 39, 49—50, 54, 56,59, 261—262, 274—275. В Тииике Михаила Атталиота, Sathas, Bibl. gr., 1, 9, упоминается квестор Анца (Ἀνζᾶ).

²) Что такое значение имела его юрисдикция в продолжение всего XI ст., видно из сопоставления свидетельства в Πεῖρα со свидетельством Ecloga lib. I—X Basil, ὁ ἔπαρχος ἐξουσίαν ἔχει ἐπὶ πᾶσι τοῖς συστηματικοῖς (цехи) καὶ ἰδιώτάς τέχνην οἱανδήτινα μετερχομένοις.

³) По Notitia dignitatum et administrationum Филофеяот900 г., Constant. Porph. I, 702 sq., он в ряду чиновников, подчиненных епарху, занимал низшее место сравнительно с κριταὶ τῶν ῥεγεώνων (judices regionum), которые были начальниками константинопольских кварталов и имели не только полицейскую и административную власть, но также судебную, по крайней мере, по гражданским искам.

⁴) Zachar., 1, 44, 201, 262,286. Ср. также цитаты в главе о фемах, стр. 187—189.

⁵) Cedr., II, 510. ⁶) Zachariae, I, 247. ⁷) Prologo, 43—47.

⁸) Zachariae, 1, 160. Rahlli et Potli, V, 271—273. Cp. цитаты в гл. о фемах, стр. 189. ⁹) Zachariae, I, 243: χαμαιδικαστὴς λέγεται ὁ δοθεὶς εἰς δίκην διαγνώμων παρὰ ἄρχοντος θεματικοῦ.

— 353 —

вали в областных городах местные судья, наследники старинных defensor’ов, хотя бы то в подчиненном положении относительно императорских судей ¹),—это более чем сомнительно. Были однако ж в приморских городах парафаласситы ²), которые, судя по названию и по аналогии с византийскими парафаласситами, имели судебную власть над судохозяевами и промышлявшими торговлей и службой на кораблях; вероятно, они были подчинены областным правителям.

Военные суды, согласно с характером византийского военного устройства, имели временное значение, продолжались до тех пор, пока войско находилось в сборе и стратиоты несли военную службу. Судебная власть в это время принадлежала начальникам военных отрядов, не только стратигам и турмархам, командующим тагм, юрисдикция которых не прекращалась с переходом от мирных занятий к военным, но также начальствующим над более обширными военными комплексами, доместикам школ, стратилату, стратопедарху, а в высшей инстанции главнокомандующему, стратигу-автократору. То, что в Πεῖρα говорится о друнгарие флотов, делает уже необходимым такое заключение. Если друнгарий имел судебную власть над служащими во флоте, то нет оснований оспаривать принадлежность судебной власти доместикам школ, занимавшим аналогичное положение с друнгарием флотов. Исторические факты подтверждают это заключение. Пример Исаака Комнина, к которому в бытность его стратигом-автократором (в 1072—1073 г., при Парапинаке) обращался какой-то икониец с жалобой на обидевшего его норманна и который хотел наказать последнего ³), показывает, что по византийскому воззрению юрисдикция главнокомандующего простиралась не только на туземные греческие войска, но и на наемников (с каковым воззрением, как видно из того же примера, а также из примера немцев, взбунтовавшихся против Диогена, сами наемники не хотели согласиться). Понятно, главнокомандующий не в состоянии был лично с успехом выполнять

¹) Так полагает Цахариэ, Gesch. d. gr.-röm. Rechts, 334—355, ошибочно перенося на мнимых дефенсоров функции областных правителей-судей, выступающих в Πεῖρα под именем κατὰ τὴν ἐπαρχίαν δικάζοντες, θεματικοὶ δικασταί, κριταί. Превращение им катепана в императорского бургомистра, с юрисдикцией более ограниченной, чем дефенсорская, тоже основано на превратном понимании значения катепаната.

²) Есть письмо Иоанна евхаитского. de-Lagarde, 56, к какому-то парафаласситу. В надписи от 1081 г., Böck, № 8716, над дверями храма св. апостолов Петра и Павла, в Палермо, упоминается парафаласит Панорма,—храм ἐτελειώθη... δι’ ἐξοδον Νικολάου ὑϊοῦ Λέοντος, παραθαλασσίτο(υ) Πανόρμου. Если даже относить звание парафалассита на счет Николая, окончившего храм в 1081 г., а не Льва, его отца, все-таки будет слышаться остаток греческих порядков от того времени, когда Панорм находился во власти греков. ³) Bryenn., 58—59.

354 —

судебную функцию, в ущерб прямой своей обязанности —командованию армией; для помощи при нем были войсковые судьи.

Этих судей мы встречаем в походах Романа Диогена, о них упоминается, благодаря тому исключительному обстоятельству, что Атталиот, описывающий походы, сам состоял в числе войсковых судей. Он говорит, что император, отправляясь в поход, взял его с собою для того, чтобы производить суд по делам, возникавшим в войске ¹). Не только в первом походе он участвовал, но и во втором, и в третьем. Раз, во время второго похода, когда войско стояло лагерем у Мелитины, на военном совете принято было императором решение, одобренное всеми, возвратиться домой и войско распустить. Когда это решение было утверждено, царь вспомнил о войсковых судьях (τῶν τοῦ στρατοπέδου κριτών), они были призваны и спрошено их мнение. Остальные судьи одобрили решение, Атталиот же подал особое мнение, которое и было принято императором ²). Случай этот показывает, во-первых, что войсковых судей было несколько, а не один, во-вторых, что они, помимо своей ближайшей обязанности, приглашаемы были, по усмотрению главнокомандующего, на совещание при обсуждении вопросов стратегических. В другом месте Атталиот делает заметку, выясняющую еще более положение этих судей. Желая доказать, что Вотаниат никогда не был обвинен ни в одной несправедливости, он говорит: «свидетель я сам, пишущий это, потому что я, будучи много лет судьей (δικαστής) и судя всех стратиотов, граждан и начальствующих, в столице и в царских походах, по разным поводам и делам, не встречал его привлеченным ни к одному судилищу (δικαστηρίῳ) и обвиненным по какому-нибудь делу, большому ли то, или малому“ ³). Это замечание уполномочивает к выводу, что военный судья судил не только стратиотов в походах, но также граждан и начальствующих лиц в столице, другими словами, что военные судьи не составляли постоянной корпорации со специфической задачей—судить людей военных, что они были судьи, жившие в столице и принадлежавшие к какому-нибудь столичному судебному учреждению, которое ведало дела не только по обвинению граждан, но и лиц начальствующих, в случае же надобности прикомандировывались к главнокомандующему ⁴), отправлялись с ним в поход, чтобы судить стратиотов, а по возвращении опять принимались за прежние занятия. Каково было то судебное учреждение в столице, которое выделяло из своей среды военных судей, видно из того, что в мирное время Атталиот был судьей вила на ипподроме. Вре-

¹) Attal., 102—103: τὰς τοῦ στρατοῦ διευθετῶν ὑποθέσεις ἐν κρίσεσι. ²) Attal., 128—131.

³) Attah, 256. ⁴) Attal., 102: τῶν ἐκ προκρίσεως αὐτῷ συνεπομένων ἐτύγχανεν.

355 —

менное превращение судей вида на ипподроме в войсковых судей понятно в виду того, что они были как бы чиновниками поручений по судебной части при императоре. Юрисдикция их во время походов тоже была поручением, перенесением на них судебной власти принадлежавшей стратигам-автократорам.

Духовный суд, если не принимать в расчет право налагать эпитимии (ἐπιτίμια ἐκκλησιάστηκα), составлявшее скорее обнаружение дисциплинарной власти, признаваем был в XI в. только в гражданских делах ¹), хотя существовало стремление распространить его и на другие отношения.

В гражданских спорах, в которых сторонами были лица духовные и монахи, еще Юстиниан предоставил юрисдикцию епископам ²),— позднейшим законодательством она была точнее определена и частью расширена: император Ираклий в 629 г.³) признал за епископами право приводить свои решения в исполнение и определил, что в случае если обвинено в преступлении духовное лицо или монах, расследование должно производиться у епископа, и лишь после того как преступление здесь выяснится, обвиненный окажется виновным, он должен подлежать ответственности пред светским судом; в постановлении Ираклия, кроме того, точнее указаны условия апелляции и дано епископам право уполномочивать других лиц для расследования и решения спорных вопросов; Эпанагога ⁴) совершенно отнимает у светского судьи право судить преступления лиц духовных, исключая случаи государственной измены. Хотя в Василиках новелла Ираклия и определение Эпанагоги отсутствуют ⁵), однако ж канонисты постоянно смотрели на них, как на имеющие силу действующего права в византийском государстве ⁶). Разумеется, это не исключало возможности вторжения светских судей в область суда духовного, но высшая государственная и церковная власть считала их вмешательство злоупотреблением. Патриарший синод 1028 г. подтвердил постановление, чтобы клирики и монахи судились у своих епископов, епископы же у митрополитов, чтобы они не обращались к мирским судьям, под опасением извержения епископа с епископства, клирика из клира, монаха из монастыря, равным образом, чтобы мирские судьи не принимали дела духовных лиц к своему рассмотрению и силою не привлекали ⁷) их к своему суду, под опасением Божия и царского гнева и пат-

¹) Уголовная компетенция признана за епископами не ранее XIII в.

²) Nov. 79, 83, 123, с. 8, 21—23. ³) Nov. 25: de clericis conveniendis. Zachariae, III, 44-48. ⁴) Epanag., XI, 11, 14.

5) Воспроизведена лишь (lib. III, tit. 1) юстиниановская новелла 123-я.

⁶) Определение Эпанагоги повторяют Властарь, Synt. alph., litt. Δ, § 9, и Арменопул, Epit. can., tit. IV, § 15. ⁷) Один случай насильственного привлечения областным судьей епископов к суду рассказан Аристакесом, 137.

— 356 —

риаршего прещения (δεσμός). В синодальном постановлении сделана ссылка на недошедший до нас закон императора Константина VIII, изданный по смерти Василия II, запрещавший светским судьям судить лиц духовных; опираясь на него, равной на другие узаконения, патриарх Алексий с синодом объявлял, что он не потерпит нарушения божественного и церковного права со стороны областных или столичных судей (παρὰ τῶν θεματικών ἢ πολιτικῶν δικαστῶν) ¹).

В гражданских спорах между духовным лицом и мирянином имело силу после Юстиниана правило ²), что дело должно разбираться на суде той стороны, к которой принадлежит ответчик. Лишь тогда, когда мирянин-ответчик давал согласие на разбор дела у епископа, последний постановлял решение. В этом последнем случае епископ пользовался, собственно говоря, властью третейского судьи, могшею иметь приложение даже тогда, когда истец и ответчик (обе стороны) были миряне ³). Впрочем, рано обнаруживается тенденция превратить это третейское право в настоящую судебную власть. В связи с нею видим попытки отчислить в область церковных дел, неподлежащих суду светскому, все религиозно-нравственные отношения, как-то: вопросы о брачных препятствиях, разрешении и расторжении браков, а также о благотворительных учреждениях. Желание стать в соответствие с этой тенденцией оказывается уже в Эпанагоге ⁴), император же Алексей Комнин прямо постановил в 1086 г., чтобы все дела брачные и касающиеся душевного спасения судимы были духовными судьями ⁵). Впрочем в этих делах продолжали пользоваться юрисдикцией, как до Алексея, так и при Алексее, и светские судьи, которые иногда полагали даже решения противоречившие решениям духовного суда ⁶).

Решались дела в дикастирии епископа, в митрополичьем и патриаршем синоде ⁷), при личном участии епископа, митрополита и патриарха,

¹) Migne, CXIX, 832—833. Rhalli et Potli, V, 28—29. В позднейшее время императорские предписания о невмешательстве светских властей в духовные суды часто повторялись. Новеллы Иоанна Комнина от 1124 или 1139 г., Мануила Комнина от 1151 или 1166 г., Иоанна Дуки Ватацы от 1229 г., Андроника Старшего от 1312 г. у Zachariae, III, 428, 457, 572, 633. Prochiron auctum (начала XIII в.), XL, 95. Miklosich-Müller, Acta patr. Const., I, 458.

²) ЭтоправилоповтореноАлексеемКомниномвновеллеот 1081 г. de foro laicorum et clericorum invicem litigantium. Zachariae, III, 341.

³) На этом основании спорное дело об имении между Марией, женой патриция Ксифия, и Пикридом было решено в пользу Марии анкирским митрополитом, современником Пселла. Psell., V, 201.

⁴) Epanag., III, 11. ⁵) Ψυχικὰ ἀπαντα, καὶ αὐτὰ δὴ τὰ συνοικέσια. Zachar., III, 367.

⁶) Zachariae, I, 150; ΙΙI, 401—404. ⁷) Migne, CXIX, 832. Rhalli et Potli, V, 28.

— 357 —

или чрез уполномоченных ¹), на епископа апелляция шла к митрополиту, на митрополита к патриарху, но на решение патриарха, подобно тому как и на решение императора, апелляции не допускалось, возможен был только пересмотр (ἀναψηλἀφησις) ²).

Не будем останавливаться на подробностях судебной процедуры, видах судебного доказательства и наказаний по суду. Так как в XI в. практические источники права были прежние ³), то и эти принадлежности судебной организации оставались в прежнем положении. По прежнему принимали участие в процессе адвокаты (συνηγόροι) ⁴), из которых одни состояли на жалованье у правительства и защищали его интересы, были адвокатами фиска, другие пользовались гонораром от своих клиентов: по-прежнему имели на суде доказательную силу документы и показания свидетелей, присягавших до или после дачи показаний⁵), в спорах о межах употреблялось иногда крестопрохождение ⁶), были также в ходу пытки, в качестве судебной улики, в применении как к людям незначительным, так и к знатным ⁷), в сродстве с пытками находилось и испытание огнем, своего рода суд Божий, который во время похода против болгар, при Парапинаке, был применен к одному стратиоту

¹) Ecloga lib. I—X Basil., lib. II, 2. ²) Epanag., XI, 6. Cp. Acta patr. Const. II, 57.

³) А именно, судя по источникам для Πεῖρα, Василики и новеллы Льва, Романа и Василия II, в виде жe пособия при интерпретации отдельных мест закона в судах высших инстанций Юстиниановы законные книги (Ἀνακάθαρσις τῶν νόμων) и греческие их переводы (Πλάτος Стефана, Πλάτος τῶν κωδίκων или Κατὰ πόδας Фалелея) или сокращенные изложения (Кирилла и Феодора).

⁴) Psell., V, 208, 210. О корпорациях и юридической подготовке адвокатов говорится в новелле Константина Мономаха, см. выше, стр. 167—168.

⁵) Psell., IV, 88,112. Zachariae, 1,155, 262,292—293. По юстинианову праву присяга была обязательна до дани показаний; она разрешена после дачи показаний Эклогой, XII, 51, и новеллой Ирины от 797—802 г., Zachar., III, 55, допускается также по новеллам Михаила Парапинака и Алексея Комнина, ib., 327—330, 427. Когда при Михаиле Парапинаке возникло недоумение о сроке, в течение которого присяга обязательно должна быть принесена свидетелями, давшими показания, император, в ответ на реляцию (ὑπόμνησις) друнгария виглы, протопроедра Константина (1075 г.), издал новеллу, которою назначен 30-дневный срок, определено, что свидетели, которые в течение этого срока после троекратного позыва не явятся для скрепления своего показания присягой, должны подвергаться судебному взысканию.

⁶) В 1057 г. спор о границах обителей св. Пантелеймона и св. Никона на Афоне разрешен был тем, что игумен св. Никона Митрофан, держа при персях св. евангелие, и два другие старца, один с честным крестом на плечах, другой с иконой, размежевали место. Акты русского на св. Афоне монастыря св. Пантелеймона, 35.

⁷) Выше упомянуто, стр. 22, 120, о том, как были пытаны Константин Диоген и Никифорица; здесь присоединим еще варягов поднявших бунт против Вотаниата, которые на судебном розыске подвергнуты были ταῖς προσηκούσαις ἀπειλαῖς. Attal., 296.

— 358 —

из македонской тагмы ¹); по-прежнему наказаниями были, смотря по степени вины, смертная казнь ²), членовредительство (ослепление, отсечение носа, руки, языка), битье кнутом и плетьми с острижением волос (κουρά), конфискация имущества и ссылка ³), заключение в тюрьму ⁴) или в монастырь ⁸), наконец денежная пеня ⁶), которая или поступала в казну, или же в пользу пострадавшего и его родственников в виде утешения (εἰς παραμυθίαν) ⁷).

Сделаем в заключение несколько замечаний об успехах, каких достигли в наш период принципы равенства пред судом, правды и милости, которые не без основания можно считать показателем уровня развития в человечестве гуманных идей.

Первый шаг в этом отношении сделан был еще в иконоборческом законодательстве. Эклога уравнивает подданных, не делая различия между знатным и простолюдином, богатым и бедняком, назначая одинаковые наказания тем и другим (за исключением штрафов, размер которых определялся применительно к степени состоятельности); вместе с тем Эклога стремится к большему человеколюбию (εἰς τὸ φιλανθρωπότερον) и достигает Этого тем, что за некоторые преступления, за которые прежде полагалась смертная казнь, назначает членовредительство ⁸). Об уравнении граждан пред лицом суда заботился пред началом нашего периода Василий П. До Василия II действовал старинный закон, отводивший на суде привилегированное место лицам титулованным, сенаторам. По этому закону все имевшие чин не ниже протоспафаря, будучи повинны в умышленном убийстве, наказывались только потерею сана и чести, a не смертною казнью. Василий II 5-м параграфом новеллы 996 г. узаконил, чтобы на будущее время все чиновники, уличенные в убийстве или составлении заговора, наущении других к этим преступлениям и пособничестве, были наказываемы смертною казнью наравне с не имеющими чина, так чтобы чин не приносил им в этом случае никакой пользы ⁹). Разумеется, прежний взгляд на людей при-

¹) Scyl., 719: τὶς τῶν στρατιωτῶν τῆς μακεδονικῆς φάλαγγος ὤν, ἀξιούμενος ἀποδοῦναε ὅπερ εἰλήφει ἱερόν (из храма св. Ахилла в Преспе), ἐπεὶ μὴ ἐπείσθη, ἀνθρακιάσας τοὺς ὥμους τελευτᾷ, τῆς δίκης μὴ ἀνασχομένης ὡς ἔθος, ἀλλὰ μετελθούσης αὐτὸν εἰς ὑπόδειγμα τοῖς ὐψιγόνοις. Этот факт остался неизвестным для Цахариэ, который указывает, Gesch. d. gr.-röm. Rechts, 380, как на единственный, на записанный Григорой, VI, 1, 8, случай применения испытания огнем в Адрамитие, в 1283 г.

²) Psell., V, 347—350. ³) Attal., 20, 30. Cedr., II, 629. Zachar., I, 264. Ж. Μ. Η. Up., 1881, август, 329. ⁴) Cedr., 512—513. Ж. Μ. Η. Пр., июль, 145.

⁵) Anna, I, 103. ⁶) Psell., IV, 185-186. ⁷) Zachariae, ІІI, 291.

⁸) Zachariae, Gesch. d. gr.-röm. Rechts, 311—312. Васильевский, Законодательство иконоборцев, Ж. M. Р. Пр., СХСІХ, 290—291. ⁹) Zachar., III, 316.

359 —

виллегированных не мог быть вытеснен из судебной практики сразу, узаконением Василия II,—дука антиохийский Никита, преследуя в 1034 г. антиохийцев за убийство Саливы, руководился старым воззрением на преимущества властельского сословия в суде, сравнительно с убогими, когда около 100 человек из простых горожан подвергнул смертной казни, all человек отличавшихся богатством и происхождением наказал лишь конфискацией имущества и отправил в Византию в узах ¹). Но важно было то, что новеллой Василия II положено было прочное юридическое основание и открыта дорога для проведения в жизнь принципа равенства пред судом. Из государей, заботившихся об уравнении подданных пред судом, известен Константин Дука, который стремился к тому, чтобы все были одинаково судимы (τῆς ἴσης ῥοπῆς ἀξιούμενοι), крестьяне наравне с властелями. Этому же государю принадлежит честь введения большей мягкости в судебных наказаниях, честь умаляемая лишь тем, что не без влияния при этом оставался фискальный мотив. Законодательных мер не было принято, но de facto в царствование Константина Дуки изгнаны были из употребления смертная казнь и телесное изувечение. Он, вступив на престол, дал обет никого не лишать жизни и не увечить, и свой обет сдержал ²). Пример Константина Дуки хотя нашел подражателей ³), не превратился однако ж в постоянное правило. После него сделал попытку ввести справедливость и некоторую человечность в судах Никифор Вотаниат, и сделал на почве законодательной. Новелла Вотаниата от 1079 г. в большей части своих пунктов не представляет чего-нибудь нового, а лишь простое возобновление старых узаконений, с течением времени забытых. Еще Феодосий постановил, чтобы между судебным приговором, присуждающим к смертной казни или членовредительству, и приведением его в исполнение проходило 30 дней. В основе постановления лежало желание, чтобы приговор был беспристрастен и справедлив; месячный срок был достаточен для того, чтобы страсти улеглись, и если под их влиянием постановлено неправильное решение, то чтобы оно было изменено. Этот закон с течением времени сделался мертвою буквой,—приговоренный от-

¹) Cedr., II, 510.

²) Psell., IV, 260, 265—266. Рельефнее всего он заявил такое свое направление по поводу заговора против него—самого большего преступления, которое обыкновенно каралось смертью, ослеплением, конфискацией имущества и ссылкой; зачинщики и участники заговора—одни заключены были в тюрьму, другие подвергнуты бичеванию и ссылке, с конфискацией имущества, третьи пострижены, смертью же никто не был наказан и никто не был изувечен. См. выше, стр. 95.

³) По свидетельству Никиты Хониата, в царствование Иоанна Комнина (1118—1142) не был выполнен ни один смертный приговор.

— 360

даваем был в руки палача или тотчас, или немного спустя после приговора и формального его объявления. Вотаниат возобновил старый закон, повелев, чтобы между приговором и его выполнением проходило 30 дней; в течение этого времени осужденный должен находиться под стражей, и только если по истечении 30-дневного срока не последует помилования или смягчения участи, должна приводиться в исполнение смертная казнь или членовредительство (θανάτου, ἢ τῆς ἄλλης εἰς σῶμα διὰ σιδήρου πληγῆς). Вместе с тем Вотаниат обратил внимание на одно обычное в Византии злоупотребление, противоречившее справедливости. Обыкновенно случалось, что император, достигший престола с помощью политического переворота, или по чему-нибудь нерасположенный к своему предшественнику, обрушивался местью на его родственников и слуг, которые были привлекаемы к суду и осуждаемы, иногда без всякой вины. Вотаниат, называя такое действие противозаконным, рекомендует будущим государям, под страхом анафемы, не подвергать преследованию слуг и родственников своих предшественников, не конфисковать их имущества и не доводить до нищеты. Чтобы какой-нибудь император не забыл и, по забвению или незнанию, не стал нарушать этих узаконений, константинопольскому патриарху вменено в обязанность напоминать о них. Кроме того, Вотаниат оживил патриаршее право печалования за осужденных и сосланных преступников. Так как возможны были случаи, и действительно бывали, что царь совершенно забывал о некоторых ссыльных и те долгое время влачили жалкую жизнь, без надежды на помилование; то на будущее время постановлено, чтобы константинопольский патриарх регулярно три раза в году, раз через каждые четыре месяца, напоминал о ссыльных царю, дабы царь, по долгу справедливости и для душевного своего спасения, мог возвратить на родину тех, которые, по его убеждению, окажутся понесшими достаточное наказание, и оставлял в ссылке лишь тех, которых найдет недостаточно еще наказанными ¹).

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

В связи с политическими событиями и государственным устройством нам приходилось касаться в предшествующих главах и церковной сферы, указывать роль принадлежавшую de facto и de jure церкви и православному духовенству в вопросах гражданских. Так, отмечено участие константинопольских патриархов и лиц высшего духовенства в династических

¹) Zachariae, III, 331—338. Attal., 313—315, 318—319.

361 —

переворотах, значение духовных лиц, как членов высшего государственного учреждения—синклита, социально-общественное положение духовенства, не только как духовного сословия, но и как сословия властельского, несшего государственные тягости и платившего подати, значение монастырей, как харистикий, и духовного суда в применении не только к духовным, но и к светским лицам, и пр. Теснейший союз государства и церкви составляет характеристическую особенность церковно-государственных отношений в Византии. Развитие церковных учреждений и церковного управления совершалось параллельно и в соответствии с развитием политических учреждений и государственного управления, государственная власть принимала деятельное участие в вопросах церковных, вторгаясь в область церковного хозяйства и присваивая себе право назначения на церковные должности и устранения от должностей; в свою очередь духовные лица принимали деятельное участие в делах гражданских, не только косвенное, путем нравственного влияния на народную массу, но и прямое, в качестве руководителей внешней и внутренней политики, а также непосредственных участников в важнейших политических предприятиях и общественных движениях. Взаимодействие государства и церкви было полное: влияние государства обнаруживалось, начиная с патриарха, продолжая митрополитами, епископами, клириками и оканчивая монахами, в свою очередь лица разных степеней церковной иерархии, как белое, так и монашествующее духовенство, пользовались влиянием в государстве, занимали места первых министров, разные мирские должности в центральном и областном управлении, выступали на сцену, как руководители партий, государственные послы и посредники между враждующими сторонами. Способ обнаружения влияния как с той, так и с другой стороны во многих случаях шел в разрез с каноническими правилами, неканоничность его сознавалась и высказывалась современниками, тел не менее факт продолжал существовать, к нему привыкли и с ним мирились, протест заявляем был только тогда, когда нужно было прикрыть ширмой законности личные или сословные интересы,—если были в наш период попытки привести факт в согласие с церковным правом, то они касались только некоторых сторон церковной дисциплины и некоторых вкравшихся в церковную жизнь злоупотреблений, не затрагивали положения вещей в их корне и не внесли никаких существенных изменений в фактическом строе.

Церковное устройство в XI в. не представляет никаких существенных перемен, сравнительно с предшествующим временем, оно оставалось statu quo ante во всех главнейших своих частях, и если сде-

— 362 —

ланы были нововведения, то частного свойства и по частным обстоятельствам, в роде усиления власти патриарха и митрополитов на экономической почве, возведения некоторых архиепископий и епископий на степень митрополий и т. д. Эти нововведения обнаруживают тенденцию к большей церковной централизации, вполне естественную в виду развившейся тогда до крайней степени государственной централизации. Об усилении власти митрополитов на счет епископов было уже упомянуто ¹) по доводу податной ответственности митрополитов пред государством за епископии входившие в состав митрополий. Другие изменения будут указаны, когда зайдет речь о патриархе, при котором они были введены, и о кафедрах, которых изменения касались. Так как церковное устройство в XI в. оставалось прежнее, вопрос же об его историческом развитии, начиная с древнейших времен, выходит за пределы нашей темы, то оставляя в стороне этот вопрос, мы обратим внимание на то, как на почве уже существующего, исторически выработавшегося церковного строя формулировались и фактически выражались отношения между государством и церковью и проявлялась церковно-религиозная жизнь.

Константинопольский патриарх был главою восточной церкви, таким же средоточным пунктом в церковной сфере, каким был император в сфере государственной. Вообще положение константинопольского патриарха выработалось в соответствии с положением императора. Еще Эклога в той своей части, которая с небольшими изменениями принята в Эпанагогу, определяет положение патриарха в связи с положением императора, по аналогии с человеческим организмом, состоящим из тела и души. Подобно тому как император был представитель закона, общее благо всех подданных, задача которого — благотворить всем; точно также и патриарх был живой и одушевленный образ Христа, представитель истины словом и делом; ему принадлежит право учительства, изъяснения древних канонов, отцов и определений соборных, а также предстательства за истину и догматы пред императором; подобно тому как гармония частей тела необходима для благосостояния человеческого организма, точно также духовное и телесное благоденствие подданных зависит от единомыслия и согласия во всем государя и архиерея. Византийский император был автократором, воплощавшим в себе всю власть, точно также константинопольский патриарх хотя с канонической точки зрения пользовался между другими восточными патриархами лишь первенством чести, был primus inter pares, однако ж в глазах византийского государственного права и установившейся практики

¹) Стр. 269—270.

— 363 —

имел и преимущество власти, сравнительно с другими патриархами. Тогда как значение остальных патриархов ограничивалось пределами их патриархий и на общий ход церковной жизни на востоке они имели мало влияния, на рассмотрение патриарха константинопольского государственное право переносило все недоуменные случаи и пререкания, возникавшие в других патриархатах, и константинопольский патриарх пользовался большим значением в общем направлении церковных дел.

Высшим правительственным учреждением при императоре был синклит, в состав которого входили и некоторые духовные лица и на собраниях которого находили себе выражение административные и судебные функции. Точно также при константинопольском патриархе был синод, так называемый σύνοδος ἐνδημοῦσα, представлявший собою как бы всю поместную, автокефальную церковь и образовавшийся из повременных соборов, которые в древности, смотря по требованию обстоятельств, собирались вокруг представителей автокефальных церквей, а потом (как полагают, с конца IV в.) превратились в постоянное учреждение, синод. Синод состоял из членов действительных (каковыми могли быть все лица, имевшие сан не ниже епископского), выбираемых и назначаемых патриархом, а в исключительных случаях императором, и из членов присутствующих (каковыми были патриаршие сановники первой пентады), сверх того в синоде могли заседать и представители правительства (δεσποτικοὶ ἄρχοντες), которые однако ж не были постоянными представителями, а являлись и заседали тогда, когда в синоде решались вопросы имевшие отношение к области государственной жизни. Синод был высшею административною и судебною инстанцией, наблюдал за чистотой веры и поддержанием церковных порядков, за назначением епископов на места, их перемещением, рассматривал жалобы на духовных лиц и пр., причем обыкновенные постановления утверждались патриархом и объявлялись от его имени, а более важные, в том числе касавшиеся самого патриарха, восходили на утверждение императора.

При императоре существовали приказы, так-называемые секреты для заведывания различными отраслями государственного управления, лица стоявшие во главе секретов были вместе и членами синклита. Точно также при патриархе были приказы, также называвшиеся секретами, заведывавшие различными отраслями церковного управления; во главе их стояли обыкновенно патриаршие сановники первой пентады, которые были вместе и членами синода, а именно: великий эконом, великий секелларий, великий скевофилакс, хартофилакс и сакеллион (протэкдик прибавлен к ним для присутствования в синоде лишь впоследствии). Патриаршие приказы

364

назывались по имени должностных лиц, ими заведывавших, напр. σέκρετον τοῦ χαρτοφύλακος или χαρτοφυλακείον, σέκρετον τοῦ μεγάλου σακελλαρίου или μεγάλη σακέλλη и т. д.; для письменных работ в приказах имелись секретари (χαρτουλάριοι). Секрет хартофилакса был самый обширный и важный. Хартофилакс был патриаршим канцлером и помощником патриарха по разным вопросам его юрисдикции: в его ведении были деловые бумаги и переписка от имени патриарха, на суде в присутствии патриарха он докладывал дела, а в его отсутствие занимал председательское место; ближайшими сотрудниками хартофилакса были протонотарий и ипомниматограф. Во второй пол. XI в. (при Керулларии и Иоанне Ксифилине) должность хартофилакса великой церкви занимал после Льва, возведенного на болгарскую архиепископию ¹), диакон Никита, имевший чин протосинкелла ²). Великий эконом заведовал финансами, доходами как великой константинопольской церкви— постоянными (с недвижимой собственности и вкладов вносимых жертвователями) и временными (подарки от императоров в день коронации и от патриархов в день интронизации),—так и константинопольской патриархии (с недвижимых имений, ставропигиальных монастырей и с рукополагаемых епископов), равно и расходами. Назначение на эту весьма выгодную должность в первой полов. XI в. зависело от императора, и назначались иногда люди светские из лиц высокопоставленных, даже родственники царя, каков напр. был при Константине VIII Роман III Аргир, сам потом занимавший престол ³). Великий сакелларий имел в своем ведений монастыри как со стороны имущественных отношений, так и надзора за монастырскою дисциплиною и уставами; ближайшим помощником его был архонт монастырей. При Михаиле Керулларие сакелларием был Константин ⁴). На обязанности великого скевофилакса, назначение которого на должность, подобно тому как и на должность великого эконома, зависело в первой пол. XI в. от царя ⁵), лежало заведывание сосудами, священными одеждами, книгами и вообще утварью великой церкви. Сакеллион заведовал по одним показаниям женскими монастырями, по другим—приходскими церквами (имея помощником архонта церквей), сверх того исправительным домом при патриархии. Протэк-

¹) Ducange, Famil. Byz., 175. 2) Migne, CXIX, 748, 856. Упоминается также, Migne, CXX, 745, ипомниматограф, современник Никиты, но по имени не назван.

³) Cedr., II, 486. Zon., IV, 128. Яхъя, у бар. Розена, 71. Упоминается еще при Михаиле Керулларие эконом, монах Стефан, Migne, CXX, 745, которому, вероятно, адресовано и письмо Пселла, V, 266—267; но был ли он патриаршим экономом, или заведывал монастырской экономией (одним из императорских секретов)—трудно сказать. ⁴) Migne, CXLIII, 102. Will, 154. ⁵) Zon., IV, 191—192.

— 365 —

дик стоял во главе корпорации экдиков, на обязанности которых лежало защищать интересы церкви в светских присутственных местах, ходатайствовать по делам, как церкви, так и лиц прибегавших к ее защите и покровительству ¹).

Самый способ вступления патриархов на престол представлял аналогию со вступлением на престол византийских императоров. При вступлении итераторов на престол соблюдалась форма избрания сенатом и народом; древний республиканский принцип не забывался, но de facto решение вопроса зависело от того, на чьей стороне находилась сила; физическая сила решала возведение императора на престол и его свержение. Точно также и по отношению к патриарху не забывались канонические правила, гарантировавшие патриарху четыре важные преимущества ²): свободное избрание клиром и народом, независимое отправление должности, неприкосновенность личности и несменяемость иначе, как по суду. Применительно к канонической почве практиковалась в Византии процедура избрания и наречения патриарха, в которой отведено было место клиру, народу и верховной государственной власти ³). Она не лишена была на-

¹) Подробные сведения о патриарших приказах и чинах можно найти у Zhishmann, Die Synoden und die Episcopal-Aemter in der morgenländ. Kirche, Wien, 1867, и на русском языке в статьях: «О чинах патриаршей константинопольской церкви в средние века», в Правосл. Соб., 1868, ч. II—III, и «О чинах при архиерейских кафедрах в восточной церкви» А. В—ва (по Чишманну), в Руков. для сельских пастырей, 1868, ч. III.

²) Они формулированы в постановлениях 12, 14, 21 и 22 констант. собора 869 г., из которых одно (12) подтверждает 30-е апостольское правило и вошло в греческие канонические сборники, остальные три остались лишь в латинской редакции определений этого собора.

³) Описание процедуры читаем у Константина Багрян., I, 564—566, Кодина, 101—2, и Симеона солунского, ed. Migne, CLV, 438—439. Она состояла в следующем. По смерти или удалении патриарха происходил, по повелению императора, собор из митрополитов и епископов, присутствовавших и патриаршем синоде или случайно находившихся в Константинополе, а также из патриарших архонтов. Собор собирался в одной из верхних галерей великой константинопольской церкви, называемой катихуменами (ἐν τοῖς κατηχουμενίοις τῆς ἁγιωτάτης μεγάλης ἐκκλησίας), впоследствии в храме св. апостолов, и избирал трех кандидатов, имена которых писались на особом свитке и свиток отправляем был с депутацией из трех митрополитов, или же из двух митрополитов и патриаршего хартофилакса, к императору. Император, просмотревши свиток и найдя имя угодного себе человека, утверждал его, если же ни один из записанных кандидатов ему не нравился, прямо называл того, кого желал видеть на патриаршем престоле. Митрополиты кланялись в знак согласия и повиновения и, возвратившись в собрание, передавали волю императора к исполнению. После того новая депутация отправлялась к избранному и извещала его об избрании в такой форме: «державный и святый самодержец наш и император и божественный, священный и великий собор призывают твою святыню на высочайший престол патриархии константинопольской». Это называлось малым наречением (μικρὸν μήνυμα). За ним

— 366

ружных признаков каноничности, так как избрание исходило из собора и император только как бы утверждал свободный соборный выбор. Та же видимость законности сопровождала и низложение патриарха, так как оно совершалось по судебному процессу, производившемуся в патриаршем синоде и восходившему затем на императорское усмотрение. Но как избрание императоров сенатом и народом было политической фикцией, прикрывавшей факт обнаружения силы, так и избрание патриархов собором было в большинстве случаев фикцией канонической, прикрывавшей вторжение в лице императора физической силы в сферу церковных отправлений. В действительности воля императора была единственным имевшим значение фактором при возведении патриархов на престол, от воли императора зависело и свержение патриархов; при этом не всегда даже соблюдалась в точности вышеупомянутая форма законности, так что противоканоническое действие прямо бросалось в глаза.

Положение равное с константинопольским патриархом de jure, хотя далеко не de facto, занимали другие патриархи, затем следовали автокефальные архиепископы, за ними митрополиты и (подчиненные патриархам) архиепископы, наконец епископы. Все эти подразделения составляли первую богоучрежденную степень иерархии—епископскую. Вторая степень — пресвитерская—подразделялась на протопопов, второсвященников и священников, третья—диаконская—на архидиаконов, втородиаконов, диаконов и иподиаконов. Избрание патриархов и автокефальных архиепископов выдерживало аналогию с избранием констант. патриархов, и если в деле избрания последних решающее значение имели императоры, то и при избрании первых светская власть пользовалась не меньшим влиянием. Избрание митрополитов и архиепископов, подчиненных патри-

следовало большое наречение (μέγα μήνυμα). В назначенный день собирались в магнаврском дворце все члены синклита, все митрополиты и епископы, все церковные архонты, пресвитеры и прочие духовные лица (λοιποὶ ἱερεῖς). В собрании находился и нареченный патриарх. Император в нарядной златотканной одежде выходил из внутренних апартаментов, останавливался пред собранием и произносил: «божественная благодать и наша царская власть от нее происходящая производит сего благоговейнейшего в патриарха константинопольского». Собрание отвечало на эти слова благодарностью императору. Затем, по указанию императора, препозит и другие высшие придворные сановники брали нареченного и, в сопровождении духовных лиц, отводили в патриархию, а император возвращался во внутренние покои, и этим оканчивалось великое наречение. В ближайший воскресный или праздничный день совершалась хиротония нареченного, если он не был епископом. Обыкновенно (хотя не исключительно) совершал хиротонию митрополит ираклийский. По окончании ее император, присутствовавший при хиротонии, поздравлял нового патриарха с возведением в сан. Если нареченный имел уже сан епископа, то совершался лишь обряд интронизации (ἐνθρονισμός) или торжественного возведения на патриарший престол.

367 —

архам, производилось при патриарших кафедрах, в патриаршем синоде, причем и здесь светская власть сплошь и рядом вторгалась, назначая от себя митрополитов и оставляя патриарху лишь акт хиротонии. Избрание епископов происходило при митрополичьих кафедрах. Органы управления, существовавшие при константинопольском патриархе, существовали также при других патриархах и в епархиях, у митрополитов, архиепископов, епископов, только в меньших размерах: в соответствие с патриаршим синодом существовали у архиереев синоды или советы, члены которых назначались из епархиального духовенства по усмотрению архиерея и, совместно с архиереем, ведали все дела по управлению епархией; соответственно с патриаршими чинами были чины и у епархиальных архиереев; средства содержания тоже находились в соответствии. Доходы епископов поступали: а) с монастырей и недвижимой церковной собственности, б) с хиротоний, в) подымный канонический сбор (в отличие от подымного государственного) и г) от браков ¹). Доходы городского и сельского духовенства состояли в плате за требоисправления, в сборах с прихожан натурою (руга) и в продуктах церковной земли. Так как главный доход получался от платы за требы, то материальным интересам духовенства наносим был сильный ущерб теми властелями, которые, основав в своих домах церкви, устанавливали в них постоянное служение и совершение таинств. Синодальное постановление 1028 г. выступает на защиту интересов приходских священников и определяет, что епископы могут разрешать служение литургии в домовых церквах только по праздникам, в другие же дни допускать не должны, а всякое священнодействие, кроме литургии, вообще воспрещать как в будние, так и в праздничные дни; иерей, решившийся со-

¹) Постановлением Константина Мономаха определено было, что от вступающих в пределах епископии в законной брак епископ получает с жениха одну золотую номисму и с невесты 12 локтей пряжи (πανίου πήχεις ιβʹ). Zachariae, III, 321. По хрисовуллу Исаака Комнина, одобренному синодальным определением Михаила Керуллария, установлена следующая норма платы за хиротонию и подымного канонического сбора: хиротонисующий епископ или архиепископ получает со ставленника семь золотых номисм, именно: одну номисму при рукоположении в чтецы, три при рукоположении в дьяконы и три при рукоположении в пресвитеры; подымный канонический сбор (ὑπὲρ τοῦ κανονικοῦ) собирается практорами, вместе с государственным сбором, и его составляют с каждой деревни имеющей 30 дымов (καπνούς): 1 золотая номисма, 2 серебряные монеты, 1 баран, 6 модиев ячменя, 6 мер вина, 9 модиев муки (пшеничной) и 30 куриц,—с деревни в 20 дымов: ¹/₂ номисмы золот., 1 монета серебр., 1 взрослый ягненок, 4 модия ячменя, 4 меры вина, 4 модия муки, 20 куриц, — с деревни в 10 дымов: 5 серебряных монет, 1 ягненок, 2 модия ячменя, 2 меры вина, 2 модия муки, 10 куриц. Заключительные слова хрисовулла показывают, что эта норма была принята и до Исаака Комнина. Zachariae, III, 322—323.

— 368 -

вершить таковое, подвергается лишению сана, а властель, принуждающий к тому иерея или попускающий,—анафеме ¹).

На константинопольском патриаршем престоле в промежуток времени от 1025 до 1081 г. сменилось пять патриархов. За несколько дней до смерти императора Василия II (последовавшей 15 декабря 1025 г.) умер константинопольский патриарх Евстафий. Одним из последних актов державной воли императора было назначение ему преемника. Василий II назначил патриархом игумена студийского монастыря Алексия, который навестил тогда болящего императора с честною главою Иоанна Предтечи. Император отправил своего первого министра, протонотария Иоанна, интронизовать Алексия, а сам в тот же день, вечером, скончался ²). Об участии собора в избрании Алексия ничего неизвестно, его, очевидно, и не было, иначе враги Алексия не имели бы основания выдвигать против него впоследствии обвинение в том, что он вступил на престол не по каноническим правилам, обвинение, которого патриарх по существу не опроверг. Пять императоров сменилось в патриаршество Алексия. При первом, Константине VIII, Алексий спокойно занимался устроением церковных дел, встречая себе содействие у императора ³), второй, Роман III Аргир, находился в хороших к нему отношениях и обнаружил это щедрыми дарами в пользу великой церкви, с которою был связан воспоминаниями от того времени, когда занимал в ней должность великого эконома,—зная нужды великой церкви и ее клира он тотчас по вступлении на престол распорядился, чтобы ежегодно выдаваема была из государственной казны субсидия на этот предмет в количестве 80 литр золота, а впоследствии еще восполнил свою жертву, повелев украсить капители колонн великой церкви золотом и серебром ⁴). Но при третьем императоре, Михаиле Пафлагоне, у Алексия начались столкновения с государственною властью. Отношения получили натянутый характер с самого момента вступления Пафлагона на престол. Патриарху, без сомнения, не безызвестна была предосудительная связь его с Зоей при жизни первого ее мужа, до ушей его могли доходить и слухи о кознях, устраиваемых против приверженного к церкви и столько для нее сделавшего ⁵) Романа III. Поэтому неудивительно, что когда 11 апреля 1031 г., поздно вечером, он был позван во дворец от

¹) Migne, CXIX, 837. ²) Cedr., II, 479. Georg., 868. Ephr., 404. ³) Migne, CXIX 832—833. ⁴) Cedr., II,486, 497 (Glyc., 580-581, 583. Ephr., 129). Zon., IV, 128.

⁵) Но нужно забывать, что, кроме великой церкви, Роман принес не мала жертв в пользу других храмов, напр. Влахернского, а также благотворительных учреждений. Cedr., II, 497, 501. Zon., IV, 133. Ср. выше, стр. 398.

— 369 —

имени Романа III, придя же туда, нашел императора мертвым,—вместо того увидел приготовления к брачной церемонии Зои с Михаилом, он был неприятно удивлен и колебался обвенчать их. Историк замечает, что Иоанн Орфанотроф, истинный виновник всей интриги, вместе с Зоей убедил патриарха совершить брачный обряд, давши 50 литр золота ему и 50 клиру ¹). Этот подарок на первый взгляд может показаться подкупом, но не следует забывать о существовании у византийских императоров обычая делать подарки великой церкви в день коронации а о том, что патриарх, помимо всякого подарка, принужден был бы уступить силе необходимости, тем более что в крайнем случае могли бы обойтись и без его согласия; в среде придворного духовенства, которое хотя находилось под юрисдикцией патриарха, однако ж в материальном отношении не было от него зависимо, получая содержание от казны, императорская чета всегда могла найти лиц готовых повенчать не только второй, но и третий брак,—позднее история Мономаха ясно это доказала. Как бы то ни было, тень неприязни была наброшена, двор был оскорблен, немалую долю обиды Иоанн Орфанотроф принял на свой собственный счет и, может быть, здесь лежал один из мотивов, побудивших его начать интригу, против патриарха.

В конце лета или в начале осени 1037 г. ²) интрига обнаружилась: оказывается, что Иоанн не прочь сам занять место патриарха, низложивши Алексия, и что его сторону держат некоторые митрополиты. В числе приверженцев Иоанна были: Димитрий кизический, Антоний никомидийский, два брата занимавшие митрополичьи кафедры в Сиде и Анкире и некоторые другие митрополиты. Димитрий кизический предводительствовал партией. Обвинение, выставленное партией против Алексия, заключалось в неканоническом способе вступления его на престол; оно считалось достаточным, чтобы низвести с престола того, кто незаконно его занял, и возвести другого с соблюдением законных форм. Патриарх весьма ловко отпарировал направленный против него удар. Не входя в рассуждение о том, законно или незаконно он занял престол, он с иерархами остававшимися ему преданными послал своим противникам заявление такого рода: „поелику, как вы говорите, я неканонически вступил на престол, но повелению царя Василия, а не по.

¹) Cedr., II, 505 (Glyc., 585).

²) Скилиций-Кедрин ставит событие ранее 2 ноября 1037; из слов Алексия, что он к тому времени 11¹/₂ лет управлял уже церковью, видно, что событие произошло после 15 июня 1037 г.

— 370

избранию архиереев, то пусть низложены будут митрополиты, которых я хиротонисал, управляя церковью одиннадцать с половинною лет, пусть анафематствованы будут три царя, которых я короновал,—и я уступлю престол желающему“. Получив это заявление, лица державшиеся партии Димитрия замолчали из стыда и боязни, так как большая часть их получила хиротонию от Алексия. Иоанн должен был отложить в сторону свой план вступления на патриарший престол ¹). Эпизод этот свидетельствует, что идея закономерных церковных порядков, несмотря на фактическое их нарушение на востоке, присуща была религиозному сознанию; но во-первых она не была общею принадлежностью, как видно из того, что клир разделился на две партии, из которых одна стояла против Алексия, другая за него, во-вторых она не отличалась характером живучести и глубокого жизненного убеждения у тех, которые ее сознавали, как видно из того, что оказалась несостоятельною при столкновении с аргументом ad hominem. Впрочем эти выводы должны быть смягчены во внимание к тому обстоятельству, что в деле имело значение не одно столкновение начал церковного нрава с установившейся церковной практикой, не без влияния также оставались эгоистические расчеты действующих лиц: приверженцы Алексия могли сознавать неканоничность вступления его на престол, но защищали его сторону, потому что для них было ясно, что не забота о восстановлении канонических порядков, а своекорыстные соображения руководят его противниками, в свою очередь не все приверженцы Иоанна Орфанотрофа могли иметь отчетливые представления о закономерных церковных порядках, за то все они отчетливо должны были представлять себе выгоды, какие легко извлечь, поставив во главе церковного управления человека имеющего решающий голос в делах гражданских. О митрополите никодимийском, евнухе Антоние Пахе, известно, что он не обладал никакими качествами достойными епископского сана, ворочал языком точно жерновом ²), занял кафедру потому только, что был родственник братьев пафлагонян,—подозревать в нем богословские и канонические познания было бы слишком смело, но видеть в его поведении родственное доброжелательство к Иоанну Орфанотрофу вполне позволительно. Для других иерархов, хотя бы и не родственников, у Иоанна Орфанотрофа не было недостатка в обольстительных приманках, с помощью которых он мог заручиться их голосом и содействием: не говоря уже о награде,

¹) Cedr., II, 517—518 (Zon., IV, 142).

²) Cedr., II, 516: μηδέν ἄξων ἔχων ἐπισκόπου, ἀλλὰ βοῦν ἀφωνίας ἐπὶ τῇ γλώσσῃ φέρων.

— 371 —

ожидавшей в случае успеха интриги и возведения в патриархи Иоанна, даже в случае неудачи в перспективе для них мог рисоваться чин синкелла, которого они пока не имели, исключая Димитрия кизического, а также некоторые материальные выгоды, которыми Иоанн мог их наделить. Иоанн Орфанотроф, будучи сам доступен подкупам, обладал искусством и других завлекать в золотые сети, политика же его, как первого министра, выразившаяся в системе обирания народа и поблажки злоупотреблениям чиновников, должна была служить многообещающим прецедентом для тех архиереев, которые, подобно Феофану фессалоникскому, не прочь были основать собственное благополучие на разорении и нищете низшего клира ¹).

¹) Все это необходимо иметь в виду для того, чтобы, предполагая исключительно идеальные мотивы у противников Алексия, не дать превратного толкования факту, но примеру Гфрӧрера, Byzant. Gesch., III, 197—209. В объяснение факта Гфрӧрер выдвигает следующую гипотезу: с патриарха Полиевкта до Сисииия II, при Полиевкте (956—970), Василие I Скамадрине (970—974), Антоние III Студите (974—979) и Николае II Хрисоверге (984—996), когда поддерживались добрые отношения между константинопольским и римским престолами, господствовал и практиковался в Византии закон, по которому патриарх выбирался клиром. При Сисиние II, со времени которого опять проявляются неприязненные отношения к Риму, совершился переворот, закон был отменен, патриаршие выборы устранены, император присвоил себе право назначать патриарха, в возмездие же за это совершенно отказался от вмешательства в денежные дела церкви, предоставил патриарху исключительное право назначать митрополитов, а митрополитам и епископам отдал в жертву низший клир,—Феофан фессалоникский, грабивший низший клир, поступал по праву. Но в восточной церкви оставалась могущественная партия, тяготевшая к Риму, начертавшая на своем знамени восстановление порядков, нарушенных Василием Болгаробойцей и патриархом Сисинием; в состав ее входила лучшая и большая часть клира, особенно же монашество, высоко ценившее добытое Полиевктом церковное устройство. При Михаиле Пафлагоне она сгруппировалась вокруг Димитрия кизического и сделала известную попытку низвержения Алексия, окончившуюся неудачей. В этой гипотезе, что ни слово, то догадка, натяжка и извращение истины. Внутренний источник ошибок—желание историка-паписта показать, что в греческой церкви нарушение коренных принципов церковного устройства находилось в связи с ее отделением от западной церкви, что существование чистых и возвышенных начал не мыслимо без единства с Римом и без папского главенства. Капитальная ошибка—смешение права с фактом, которые в восточной церкви должны быть рассматриваемы отдельно: существование практики назначения патриархов императорами, без участия собора, свидетельствует не об изменении закона, а о тем, что закон, de jure остававшийся в силе, de facto нарушался. В частности положение Гфрӧрера, что государство отказалось от вмешательства в денежные дела церкви, противоречит тому, что назначение великого эконома и скевофилакса оставалось в руках императора до Исаака Комнина, и положение об исключительном праве патриарха назначать митрополитов составляет насильственный и нелогичный вывод из слов патр. Алексия о митрополитах, которых он хиротонисал в течение 11¹/₂ лет,—с равным основанием можно бы из слов патриарха о трех коронованных им императорах сделать вывод, что Константин VIII, Роман III и Михаил IV назначены на императорский престол патриархом Алексием.

372

Иоанн Орфанотроф своей попыткой низвергнуть Алексия с патриаршего престола не мог не поселить в последнем враждебного настроения к себе и к пафлагонскому дому, старшим представителем которого он был. Иоанн Орфанотроф своим поведением относительно Зои возбудил и в этой последней вражду, доведшую до преступного замысла ¹). Общность настроения должна была сблизить патриарха с Зоей; сближение было тем естественнее со стороны патриарха, что он и по сану, и по характеру был представителем и защитником справедливости и законности, которые относительно Зои бесцеремонно были попраны пафлагонянами. Когда на престол вступил племянник Михаила Пафлагона, Михаил Калафат, и злоключения Зои еще увеличились, Алексий по-прежнему был ее верным союзником. Он стоял во главе партии не разделявшей планов Калафата о совершенном удалении Зои от управления. Отсюда произошло, что буря, разразившаяся над императорским троном, захватила в своем порыве и патриарха, которому пришлось играть в кризисе деятельную роль. Калафат, вознамерившись удалить Зою и встретив оппозицию в патриархе, решился отделаться от Алексия и возвести на патриарший престол преданного себе человека. Кого он метил в преемники Алексию—мы не знаем, дело в своем течении не дошло до той точки, когда возможно было открыто рассуждать о новом патриархе, оно остановилось на подготовительной работе к низложению старого патриарха. В Фомино воскресенье, 18 апреля 1042 г., в тот же день, когда Зоя сослана была на остров Принца, несколькими лишь часами ранее ее ссылки, принята была мера к тому, чтобы удалить из Константинополя Алексия, и разобщив его с населением столицы, развязать руки для дальнейших действий относительно его. Император послал патриарху четыре литры золота и приказал отправиться в монастырь, в Стеносе, за Константинополем, и там приготовиться к приему его, императора, на следующий день, в понедельник. Патриарх поступил согласно с данным ему приказанием. Между тем ночью, в то самое время как постригали сосланную вслед за выездом патриарха Зою, прибыл к патриаршему монастырю отряд императорской лейб-гвардии, состоявший из россов и болгар, и занял все выходы, так что монастырь оказался в осаде и патриарх как бы заключенным в тюрьме ²). Нет надобности принимать на веру показание арабского историка, что отряд, выс-

¹) См. выше, стр. 30.

²) Отсюда, вероятно, и произошла та редакция рассказа, которая записана Матвеем эд., что на патриарха наложены были, по приказанию императора, цепи и он брошен тюрьму.

— 373 —

ланный императором, имел тайное поручение убить патриарха. Задача могла быть гораздо проще и целесообразнее: не выпускать патриарха из монастыря, куда император и не думал приезжать и откуда патриарх, естественно, должен был, после напрасного ожидания, возвратиться в столицу. Прибытие военного отряда и арест, которому подвергся монастырь, раскрыли патриарху истину; сверх того, им могли быть получены из столицы от единомышленников сообщения о положении вещей и о брожении в народе против Калафата. Алексий подкупил своих импровизированных стражей, скрытно вышел из монастыря и прибыл в софийский храм. Когда на следующее утро городской эпарх прочитал на площади народу слова императорского манифеста, что Зоя сослана, а союзник ее, Алексий, извергнут из церкви, в этих словах было лишь на половину правды. Зоя действительно была в ссылке, но Алексий находился в храме св. Софии и ожидал пока соберутся около него приверженцы сестер — Зои и Феодоры. Нами уже рассказано ¹), как между приверженцами произошло соглашение на счет совместного возведения на престол Зои и Феодоры и как план осуществлен, Калафат же низвергнут и ослеплен. Здесь припомним только, что храм св. Софии был центром агитации против Калафата, Феодора провела ночь с понедельника на вторник в патриарших покоях при храме Софии и из храма перешла во дворец ²).

Вскоре между партиями Зои и Феодоры произошло разногласие по вопросу о том, которая из сестер должна выйти замуж, с тем чтобы бразды правления находились в руках мужчины, а не женщины. Каждая из партий стояла за свою патронессу. Сторону которой из этих партий принял патриарх Алексий—историки не говорят; но есть косвенные указания, что он был на стороне Феодоры. Причина, по которой он в данном случае оставил дело Зои, перестал быть ее союзником, заключалась не в какой-нибудь вражде к ней, а в необходимости поддержать значение канонических правил. Зоя два уже раза была замужем, приверженцы ее проектировали третий брак. В византийской империи в X в. был случай вступления императора даже в четвертый брак ³) и «делана была Львом Мудрым попытка, благосклонно встреченная в Риме, узаконить четвертый брак. Попытка эта, положившая начало продолжительным смутам в константинопольской церкви, кончилась неуда-

¹) Стр. 48—50.

²) Cedr., II, 536—537. Attal., 15. Matth. d’Ed., 72—73. Ибн-ал-Атир, у бар. Розена, 330. Ж. М. Н. Пр., 1875, февр., 445—446. ³) Брак Льва Мудрого с Зоею Карбунопсиною в 905 г.

374 -

чей. В „Толе единения“, одобренном соборным постановлением 995— 996 г., четвертый брак безусловно воспрещен, а третий назван скверной (ρύπασμα), допущен лишь с ограничениями, под условием несения эпитимии, лицам же перешедшим за 40-летний возраст и имеющим детей от прежних браков недозволен и третий брак ¹). У Зои от первых двух браков не было детей, за то, когда шла речь о ее третьем замужестве, ей было не 40, а целых 64 года. Неудивительно, что патриарх был против этой скверны, третьего брака в такие годы, и предпочитал первое замужество Феодоры третьему замужеству Зои. Относительно Константина Мономаха, который, как кандидат на руку Зои, взял перевес над другими кандидатами, неизвестно—были ли у него дети от о первых двух браков; но, вероятно, были, потому что он после смерти второй жены, будучи частным человеком, не мог вступить в третий брак и рассчитывал сделать это на престоле, основываясь на том соображении, что воля царя насилует законы ²). Как бы то ни было, когда дошло дело до бракосочетания Зои с Мономахом, патриарх Алексий, хотя и сдался пред силой необходимости, не согласился однако ж совершить брачный обряд,—венчание совершено протопресвитером Стипой, а патриарх короновал только Мономаха на другой день, 12 июня ³). Константин Мономах ожидал, может быть, от патриарха большей уступчивости и предупредительности и не совсем был доволен его независимым образом действий. Однако ж он ничем не высказал своего недовольства при жизни Алексия и только после его смерти позволил себе насильственный поступок. Когда Алексий скончался на первом году царствования Мономаха, 20 февраля 1043 года, после 17 лет и двух с небольшим месяцев патриаршествования, императору сообщено было, что в монастыре почившего патриарха накоплены значительные суммы денег. Мономах отправил чиновников, те действительно нашли в монастыре 25 кентинариев золота ⁴) и взяли эти деньги в казну ⁵).

Избрание преемника Алексию совершилось, по-видимому, с соблюдением установленных законом и обычаем форм. Панегирист Керуллария передает дело в такой форме, под которой явно просвечивает принятая процедура соборных совещаний, представления императору избранных собором кандидатов, одобрения императором одного из кан-

¹) Zachar., III, 227—232, 233.

²) Psell., ΙV, 126: εἰς τρίτους ἀποκλίναι γάμους οὕτως ἰδιωτεύων ἔτι ᾐσχύνετο, ἅτε μηδὲ τοῖς Ῥωμαίων νόμοις δοκοῦν... ³) Psell., ΙV, 113. Zon., ΙV, 157. Cedr., II, 542. ⁴) Кентияарий=100 литр; 25 кентин— около 720,000 рубл. ⁵) Cedr., II, 550 (Zon, IV, 162. Glyc., 595. Ioel, 63). Georg., 879 (неправильный расчет времени патриаршествования—15 лет), 868 (тоже—42 лет). У Зонары круглая цифра—18 лет.

— 375 —

дидатов или же рекомендации своего собственного и т. д. По его словам, после преставления Алексия, у различных лиц оказались разные кандидаты на патриарший престол, в пользу одного располагала его добродетель, в пользу другого—узы родства, в пользу третьего—узы дружбы. Но царь не колебался, решение его прямо направилось на Михаила Керуллария. Желание царя было принято, Керулларий призван во дворец и ему предложен патриарший престол. Он сначала отклонял от себя честь, говорил, что для такого поста необходима подготовка, он же недостаточно приготовлен, предлагал обратиться к другим, более его достойным. Но так как император не отказывался от своего желания, то он наконец согласился. В положенный день император торжественно объявил об его избрании (ἀπὸ σκήπτρου θεμιστεύει τὴν χειροτονίαν), передал его лицам духовным и последовало торжественное шествие из дворца в храм, в сопровождении вельмож и духовенства. Вошли в храм и поставили его пред священным троном. Когда совершено было все следовавшее по чину и ему нужно было приблизиться к божественной трапезе, он вдруг преклонил колена и тайно молился Богу, о чем— одному ему известно; потом поднялся как бы сияющий и видимо преображенный, благословил народ и дал всем полезные, применительные к обстоятельствам обещания ¹). Времени между смертью Алексия и интронизацией Керуллария прошло достаточно для того, чтобы выполнить все обычные, соединявшиеся с переменою на патриаршем престоле, формальности,—32 дня: интронизован был Керулларий в праздник Благовещения, 25 марта 1043 г. ²); необходимостью тщательного соблюдения всех формальностей мы и объясняем довольно значительный промежуток между смертью одного патриарха и возведением на его место другого ³).

Михаил Керулларий в то время, когда пал на него выбор, находился в монашеском звании и был уже известен Мономаху (чем и объясняется самый факт избрания). Принятие монашества и знакомство с Мономахом относятся к предшествующему времени и стоят в связи с происхождением Керуллария, его общественным положением и ролью, которую он играл в прежние царствования. Михаил Керулларий, как уже было упомянуто ⁴), принадлежал к сословию аристократов, отец

¹) Psell., IV, 326—329. ²) Cedr., II, 550.

³) Во всяком случае это объяснение кажется нам более законным, чем догадка Гфрӧрера, III, 267—276, о каких-то переговорах, которые будто бы в это время происходили между Мономахом и Керулларием и результатом которых была будто бы обратная уступка императору прав, предоставленных некогда патриарху императором Василием II. ⁴) Стр. 34.

— 376 —

его занимал видную должность в центральном управлении, дед и прадед были знамениты в рядах властелей ¹), в числе его родственников считались первейшие роды (напр. Макремволиты). Если исключить довольно темное (по отсутствию имен) указание на братьев Керуллариев в Πεῖρα, по поводу одного гражданского иска ²), то первый случай выступления этой фамилии на сцену будет относиться ко времени Михаила Пафлагона, когда (1040) составлен был заговор, в котором принимал участие Михаил Керулларий вместе с старшим братом. После обнаружения заговора у Керуллариев конфисковано было имущество, они высланы из Константинополя в разные места и заключены под стражу. На старшего Керуллария, человека изящного, блестящего и любившего блеск, такой исход предприятия подействовал убийственным образом. Он скоро умер в ссылке, оставив на попечении младшего брата двух сыновей, находившихся еще в том нежном возрасте, от которого не могло остаться никаких воспоминаний об отце ³). Михаил Керулларий, отличавшийся вдумчивостью, сосредоточенностью и вообще обладавший столько же внутреннею серьезностью, сколько его брат внешним блеском, нашел утешение своему несчастий» в богомыслии и подвигах благочестия. Пафлагонянин приказал постричь его в монахи. Сначала Керулларий упорно противился пострижению, но когда узнал о смерти брата, перестал сопротивляться и принял пострижение. В конце 1041 или в начале 1042 г., при новом императоре Михаиле Калафате, он был, вместе с другими, возвращен из ссылки; однако ж конфискованное имущество не было ему отдано ⁴). По возвращении он стал жить в Константинополе, где и ранее семья Керулларием имела оседлость.

Знакомство Михаила Керуллария с Константином Мономахом началось прежде еще, чем отправлены были в ссылку тот и другой при Михаиле Пафлагоне. Они много раз видели друг друга, не имели однако ж случая побеседовать и ближе познакомиться. На основании сведений, полученных от других, Мономах составил высокое мнение о Керулларие. Когда решен был вопрос о кандидатуре Мономаха и устроен был ему торжественный въезд в столицу, Керулларий вместе с другими вышел ему на встречу. При взгляде на него, первые слова Мономаха, получившего уже, очевидно, сведения о сопротивлении патриарха Алексия замужеству Зои и находившегося под влиянием неприятного чувства к патриарху, были: „вот муж достойный патриаршего константинопольского

¹) Psell., V, 507. ²) Zachar., I, 275.

³) Psell., V, 351. ⁴) Psell., V, 317—322.

— 377

престола,“ причем, говоря это, он протянул руку и приветствовал Керуллария, как своего друга. Новый император приблизил к себе Керуллария, возвратил ему имущество, некогда конфискованное, родственникам его, остававшимся еще в ссылке, позволил воротиться, с удовольствием принимал его посещения и почтительно выслушивал его суждения. Когда же сделался вакантным патриарший престол, облек его достоинством константинопольского патриарха ¹).

В лице Керуллария вступил на престол патриарх, который по некоторым душевным качествам скорее был бы на месте на престоле императорском, чем патриаршем. Недаром его прочили в императоры. Отличительною особенностью его нравственного облика было преобладание мысли над чувством. Все у него имело свой источник в голове, а не в сердце, рассудок над всем господствовал. Он сам сознавался Пселлу, что только во сне получает над ним власть сила воображения, в бодрственном же состоянии она побеждается умом²). Вместе с этою особенностью и в связи с нею Керулларий отличался твердостью и непоколебимостью в решениях. Что теоретически он считал правильным, то в жизни преследовал с неумолимою настойчивостью, невозможно было тронуть его ни жертвами, ни слезами, точно природа его была отлична от человеческой и не подвержена состраданию ³). Если он на кого сердился, то гнев его не скоро проходил, но это происходило не от внутреннего раздражения и вражды, а от того, что теоретически он находил это необходимым; поэтому гнев его продолжался ровно до тех пор, пока по его расчетам он был полезен, и как скоро по его соображениям цель была достигнута— гнев утихал и уступал место противоположному настроению. Многие не понимали этой черты его характера и находили его тяжелым, жестоким, мстительным. Но Пселл разгадал его нрав и однажды, недоумевая, зачем Керулларий надевает на себя внешнюю личину, не отвечающую внутренней настроенности, предложил вопрос в этом смысле. Керулларий разрешил недоумение следующими словами: „но ведь я многим не принес бы пользы, если бы не держался такого домостроительства; я и сам остерегался бы этой системы, если бы душа моя не была совершенно свободна от страстей“ ⁴). Вследствие одностороннего направления душевных способностей Керулларий был своего рода утилитаристом, уважал только то, что приносило пользу, что имело практическое приложение, и не высоко ставил разные идеализа-

¹) Psell., IV, 324-325. ²) Psell., IV, 332—333. ³) Psell., V, 506-507. ⁴) Psell., IV, 342-333.

— 378

ции. Философию он называл суетой и глупостью ¹) и с ранних лет, со школьной скамьи, обнаруживал пристрастие к земным вещам; в то время как старший его брат увлекался рифмами и метрами, он занимался прозой ²). Это направление удержалось в нем и впоследствии, он явно заявлял приверженность к точным знаниям и если кто раскрывал пред ним тайну природы или же сообщал о каком-нибудь достопримечательном событии, то он слушал с наслаждением; с Пселлом, изображавшим собою ходячую энциклопедию, он любил беседовать, потому что у того и на вопросы из области естественных наук были готовые ответы ³). Высшей наукой он называл ту, которая открывает путь к царству небесному, самой большой пользе, какая может быть достигнута. Он обладал богословскими познаниями, которым тоже сообщал некоторую оригинальность в силу своего практицизма ⁴). Особенно же компетентен был в каноническом праве,—тщательно занимался отеческими преданиями, апостольскими и соборными постановлениями и легко разрешал все сомнения, порождаемые спорными вопросами церковного права ⁵). И в жизни он поступал, как человек практический, приноровляющийся ко времени, месту и обстоятельствам, но приноровляющийся своеобразно, по предписаниям рассудка, поступающий так, как, по его мнению, следовало поступать в данный момент и в данном положении. Он взвешивал обстоятельства, умел ими пользоваться и примениться к характеру каждого ⁶). Его частная жизнь и общественная деятельность представляли различные оттенки, потому что в том и другом случае цели преследовались разные. В частной жизни у него задачей было угодить Богу подвигали благочестия, ему предносился идеал подвижника и он старался приближаться к идеалу. Обстановка его была самая скромная, угождать плоти было не в его привычках: прислуга его была немногочисленная, постель—жесткая, убранная не багряными коврами, а чуть не лохмотьями, для приготовления кушаньев не нужны были ему искусные повара, потому что он довольствовался столом далеко не изысканным, удовольствий он себе не позволял и во внутренних своих покоях предавался богомыслию, самоуглублению и молчанию. Словом, дома он был аскет; но только дома, в обществе—никогда, и в этом отношении громадная была разница между ним и обыкновенным аскетом. У обыкновенных аскетов того времени вся жизнь исполнена была само-

¹) Psell., V, 509—510. ²) Psell., IV, 312.

³) Psell., IV, 338, 355. ⁴) Напр. считал диавола достойным и ненависти (за измену человеческому роду), и сожаления (за то что послужил виной нашего спасения). ⁵) Psell., IV, 350, 336—337. ⁶) Psell., IV, 333.

— 379 —

умерщвления, облита потом и изнурена борьбой, за то всегда они были мрачны, с сухими глазами, с насупленными бровями, на всем их существе лежала печать апатии, не любили они обращаться с людьми и неохотно вступали в беседу. Керулларий был не таков. Как только он выходил из келлии, он переставал быть аскетом. Тут он становился патриархом и задачей его было держать себя на высоте подобающей патриарху: он выступал с открытым взором, бодро, самоуверенно и повелительно, окруженный пышностью и роскошью. На сколько он был нетребователен и прост в домашней жизни, настолько величествен и недосягаем при отправлении обязанностей,—окружающие его трепетали, цепенели от одного его взгляда, самая легкая тень неуважения с чьей бы тони было стороны к его сану была смертным грехом. Все это он давал чувствовать и понимать: на синодальных заседаниях, при разного рода церемониях, в собраниях народа и вельмож—светских и духовных — он был неподражаемо блестящ и властен, стремился всех затмить и требовал, чтобы все пред ним благоговели. Однажды, в день престольного праздника в храме св. апостолов, когда патриарх обходил верхнюю галерею, любуясь образами и, насладившись зрелищем, спускался вниз, весь народ почтительно приблизился, которые сидели—поднялись с своих седалищ, чтобы получить благословение, но один из присутствующих, по рассеянности или по чему иному, остался сидеть. Керулларий заметил это, и отрядив церковных глашатаев, иерокириков, грозно потребовал виновника к ответу. Иерокирики подвели его, дрожащего и бледного, к патриаршей кафедре, Керулларий прочитал ему надлежащее внушение, а потом утешил принятием в состав клира. Керулларий держался весьма высокого представления о своем патриаршем достоинстве. Хотя назначение его зависело от воли императора, однако ж это обстоятельство он не считал существенно важным, производил власть свою от Бога и свое· избрание относил к устроению Промысла Божия, не допуская, чтобы многим обязан был царю. По его взгляду, достоинство его было выше царского, так как на нем лежала забота руководить поступками царей, исправлять их слабости, словом, быть, по образу ветхого завета, не только умилостивителем, но и мстителем. Поэтому в принципе он был против неограниченной монархии и сферу политическую не считал изъятую из области патриаршего ведения, а так как у него дело не расходилось с убеждением, то свой взгляд он и обнаруживал в отношениях к императорам и государству. Пселл в письме к Керулларию не без основания бросил ему упрек в том,

— 380 —

что он демократ, недоволен монархией, принижает царей, вместо того, чтобы простирать руки к небу и примирять Бога с людьми, вмешивается в светские дела и забывает, что власть, составлявшая некогда одно целое, распалась на две части—на власть царскую и власть архиерейскую ¹). Человек с такими задатками был бы образцовым византийским самодержцем и если бы судьба поблагоприятствовала ему украситься короной, может быть, оставил бы о себе память в истории, как об одном из лучших представителей византийского абсолютизма; но для константинопольского патриарха, желавшего прочно сидеть на своем месте, он был недостаточно кроток и слишком самостоятелен.

При Константине Мономахе, не отличавшемся чистотой жизни, много представлялось поводов и случаев для Керуллария обнаруживать свою энергию, в видах исправления царских нравов. Невоздержность царя, его легкомысленное отношение к договорам были предметом обличений патриарха. Мономах сердился, высказывал недовольство, но патриарха трудно было сбить с дороги. Потерпев раз неудачу, он вторично приходил во дворец и заводил речь о том же, и так как Мономах был человек переменчивого характера, к тому же уважал патриарха, то в конце концов постоянство последнего побеждало, он достигал цели и царь был даже благодарен за вразумление. Что касается самого Керуллария, то он не всегда был послушен императору, повиновался ему только тогда, когда находил нужным и полезным ²). Требуя справедливости от Мономаха, Керулларий был лучшим и преданнейшим его утешителем в минуты невзгод. Во время осады Константинополя Торником, 1047 г., когда Мономах предавался малодушию и доходил до отчаяния, Керулларий поддерживал в нем бодрость всенародными молениями и предсказывал победу, говоря, что придет время, когда стрелы врагов обратятся вспять и поразят их самих; но когда враги действительно были одолены и Мономах, забыв договор, в пылу раздражения велел их казнить, Керулларий поспешил им на помощь, и хотя ему не удалось спасти Торника и Ватацу от ослепления, однако ж его укоры и угрозы подействовали на императора и многие другие мятежники были пощажены ³). Когда Мономах находился при смерти, Керулларий тоже не замедлил явиться с утешением. Он не обратил внимания на то, что колесо фортуны повернуло в другую сторону, что все оставляют Мономаха и бегут к Феодоре; он присут-

¹) Psell., IV, 332, 339—340, 353-354, 344—345, 324; V, 505, 510—512.

²) Psell., IV, 333, 341—342; V, 111, ³) Psell., IV, 346—347. De-Lagarde, 185, 193.

— 381

ствовал при последних минутах жизни императора, а после смерти, посетив брошенный на произвол судьбы труп и отдав последний долг, сделал распоряжение о погребении приличном званию умершего.

Историк по этому случаю замечает, что патриарх поступал так, несмотря на то, что имел много причин помянуть покойника злом ¹). Каковы были причины недовольства, не трудно догадаться. Мономах в последние два года жизни, под влиянием новых советников, которые фигурировали и пред его кончиной, агитируя в пользу Никифора Протевона, изменил свое отношение к церкви и ее представителю. Он обнаружил попытку подчинить церковные интересы политическим и только мудрая проницательность и самоотверженная решимость Керуллария могли сдержать ее в пределах. Когда правительство, в видах приобретения содействия папы для борьбы с норманнами и для успешнейшего заключения мира с императором германским Генрихом III, подало римскому престолу надежду ²) на возвращение патримоний в Апулии и Калабрии и признание привилегий, в ущерб правам константинопольской кафедры, и когда патриарх узнал об этой государственной тайне от Иоанна транийского, приезжавшего осенью 1053 г. в Византию послом от дуки Аргира ³), он, не имея формального основания протестовать прямо и открыто, выразил протест косвенно известным посланием Льва охридского к Иоанну транийскому, собственным посланием к Доминику градскому и административным стеснением проживавших в Константинополе азимитов. Уступая затем представлению правительства о необходимости союза с папством и преклоняясь пред величием идеи церковного единства, он сам же (письмом к Льву IX) подал руку примирения Риму, под непременным однако ж условием, чтобы соблюдены были достоинство и права константинопольской церкви ⁴), но когда папа ответил на это намерением не допускать уравнения константинопольской кафедры с римскою, легаты же его явились в Византию не со словом мира, а для суда над патриархом, с первого свидания не уважили патриаршего достоинства и закончили свою легацию актом отлучения, Керулларий, молчавший до последней минуты, ополчился наконец зачесть своей церкви и не только легаты должны были поспешно ретироваться, но и само правительство, предупредительное к легатам сверх меры, смирилось и поспешило загладить свое поведение пред патриархом. Кроме столкновения с Римом, были и другие поводы к неприятностям между императором и

¹) Psell., IV, 357—358.

²) Migne, CXLIII, 777—780. Will, 85—88. ³) Anon. Bar., 330. Migne, CXX, 788. Will, 178. ⁴) Migne, CXX, 784. CXLIII, 773, 774, 876. Will, 174, 89—91.

382 —

патриархом. Когда диаконы, монахи студийского монастыря, не хотели отказаться от присвоенных себе каких-то особых поясов, отличных от тех, которые употреблялись диаконами великой церкви ¹), и когда по поводу этого обычая, нарушавшего единообразие в церковном облачении, а также, быть может, в связи с вопросом об отношениях к Риму, произошло у Керуллария столкновение с студийскими монахами и их игуменом Михаилом Мерментулом, Мономах принял сторону монахов и заставил патриарха уступить ²). Еще большее оскорбление патриарху нанес Мономах своим посягательством на церковное достояние. В первые годы своего царствования он склонен был давать церкви, а не брать у нее. В пользу патриаршего кафедрального храма он сделал весьма многое. Известно, что в год вступления Керуллария на патриарший престол (1043) молния ударила в храм Софии и произвела повреждения. Принял ли участие в исправлении повреждений Мономах—мы не знаем, по-видимому, и повреждения были на столько незначительны, что можно было обойтись собственными средствами великой церкви ³). Затем из монодии Пселла мы узнаем, что во время землетрясения (вероятно 1045 г.) обрушился храм св. Софии. Как ни странен пропуск такого важного факта хронистами, с первого взгляда подсказывающий даже мысль о том, не следует ли здесь разуметь храм св. Софии в Никее, обрушившийся при Константине Дуке (в 1063—1065 г.), тем не менее заключающийся в монодии намек на торжественные выходы в обрушившийся храм солнца, луны и звезд ⁴), т. е. императора, его жены, свояченицы и фаворитки, не дозволяет разуметь другой храм кроме константинопольского. Восстановление храма едва ли могло совершиться без помощи казны и Мономах, надо полагать, помог, хотя и на это нет прямых указаний. Есть за то указания на другие жертвы Мономаха в пользу великой церкви. До его времени литургия в храме св. Софии совершалась только по важнейшим праздникам, а также по субботам и воскресеньям,—в остальные дни службы не было по причине недостатка в средствах. Мономах назначил от казны щедрое вспомоществование и дал возможность совершать божественную литургию каждодневно, каковой порядок установился

¹) Об этих поясах упоминает Петр антиох. в послании с Керулларию. где он замечает, что, несмотря на все старания, патриарх не мог уничтожить обычай, Migne, CXX, 809. Will, 200. В защиту обычая написал трактат монах студийского монастыря Никита Стифат: Νικήτα μοναζόντος τοῦ Στηθάτου εἰς ζώνην τῶν στουδιτων διακόνων. В трактате есть, между прочим, фраза: εἰ γε ἄλλως μὲν ἐν τούτῳ τὰ τῆς καθολικῆς ἐκκλησιας τῶν λαϊκῶν, ἄλλως τε τὰ τῆς ἡμετέρας ἔχει τῶν μοναχῶν, θαυμαστόν οὐδέν... Трактат хранится в рукоп. моск. синод. библ. № 467. Мы пользовались списком с него, принадлежащим профессору И. Е. Троицкому.

²) Cedr., II, 555. ³) Psell., V, 511. ⁴) Migne, CXXII, 911-916.

— 383 —

потом на долгое время и соблюдался не только при нем, но и при его преемниках; Мономах снабдил также церковь необходимыми при богослужении сосудами из золота, жемчуга и драгоценных камней, замечательными по величине, красоте и ценности; украсил церковь и многими другими дорогими вещами ¹). Ничего нет невероятного, что все эти пожертвования находились в связи с восстановлением храма св. Софии после землетрясения и составляли завершение того, что сделано было государством в этом отношении. Как бы то ни было, начало царствования Мономаха показывало заботы государства о материальном обеспечении клира великой константинопольской церкви, об украшении самой церкви и удовлетворении ее нужд. Другое показал конец царствования: пред смертью Мономах сделал распоряжение об обращении в государственную казну церковных и монастырских доходов, и хотя исполнение распоряжения было остановлено его смертью ²), однако ж оно переполнило чашу огорчений, причиненных патриарху. Под свежим впечатлением этих огорчений, действительно, не мудрено было помянуть злом отошедшего в вечность государя.

В последнее время, при Мономахе, Керулларий находился в оппозиции правительству. В следующие два царствования оппозиция с его стороны была почти непрерывною. Феодора до воцарения была близка к патриарху, с уважением к нему относилась, и после воцарения на первых порах руководилась его советами и указаниями ³). Но вскоре, под влиянием партии Льва Параспондила, разошлась с патриархом по вопросу о замужестве и между патриархом и двором установились натянутые отношения, не улучшившиеся и при Михаиле Стратиотике, который был избран партией Параспондила, не по мысли патриарха. Феодосий Мономах знал о настроении Керуллария и надеялся найти себе в нем поддержку. Однако ж практический Керулларий не счел нужным засвидетельствовать свою солидарность в безумной затее. Иначе он отнесся к обширному и серьезному заговору военного сословия, выдвинувшего Исаака Комнина в соперники Стратиотику. Керулларий, как глава партии недовольной правительством, сочувствовал заговорщикам. Когда махинация заговорщиков приведена была в действие, первым актом правительства, озабоченного вопросом о мерах сопротивления было примирение с патриархом, с целью парализовать явное его содействие планам Комнина. Так как никакого договора у Керуллария с заговорщиками не было заключено, дело ограничивалось только сочувствием, открыто не обнаружен-

¹) Cedr., II, 609 (Glyc., 598). Migne, CXX, 1157. ²) Attal., 51. Cp. выше, стр. 289.³) Psell., IV, 207.

— 384 —

ным, то примирение без труда состоялось. Оно не склонило симпатий Керуллария на сторону Стратиотика и его приверженцев, однако ж побудило его в ходе дальнейших событий быть осторожным, сторониться: от роли руководителя и принимать в движении более пассивное, чем активное участие. Только тогда, когда вопрос решен был бесповоротно, патриарх вышел из страдательного состояния и стал действовать.. От его имени предложено было Стратиотику сойти с престола и постричься в монахи, он в своих покоях дал первый приют постригшемуся императору, он же отправил к Комнину вестника с извещением об избрании на царство и с приглашением прибыть в столицу ¹).

Хотя в истории переворота Керулларию не принадлежало роли ни инициатора, ни руководителя, заслуга его пред Комнином заключалась только в сочувствии к его делу, устранении от всего, что могло повредить его успеху, и лишь в последнюю минуту в деятельном участии, хотя переворот, без сомнения, совершился бы и помимо патриарха; тем не менее Комнин, благосклонно смотревший на тех, которые до момента пострижения оставались верны Стратиотику и только потом перешли в противоположный лагерь, тем большую благосклонность должен был питать к Керулларию, главе оппозиции, не одобрявшему Стратиотика и признававшему преимущества его противника, Комнина. Комнин щедро вознаградил патриарха. До его времени назначение лиц на должности великого эконома и великого скевофилакса принадлежало царю. Разумеется, императоры, чрез посредство назначаемых ими лиц, держали под своим контролем финансы патриархии и великой церкви и, судя по скудости, которую испытывал клир и которая была побуждением для Романа III, особенно же для Константина Мономаха, к выдаче субсидий, этот порядок вещей не был благоприятен для церкви; очень возможно, что значительная доля доходов ускользала от прямого своего назначения и поступала в распоряжение казны, жертвы Ролана и Мономаха могли быть только слабым возмещением потерь, понесенных этим путем церковью. Исаак Комнин, по вступлении на престол, в 1057 г., отказался от императорского права назначения великих экономов и скевофилаксов, предоставив право константинопольскому патриарху. Этим внесен был больший порядок и целесообразность в управление церковными имуществами и доходами, патриарх получил более действительный, чем прежде, надзор за церковным хозяйством и большую возможность устранять возникавшие в этой сфере злоупотребления. Независимо от этого дела, важного и для

¹) Подробнее об этом выше, стр. 69—80.

— 385 —

церкви, и для патриархии, Комнин выполнил другое, в угоду лично патриарху. У Михаила Керуллария, кроме племянницы, Евдокии, жены будущего императора Константина Дуки, было еще два племянника, Никифор и Константин, сыновья старшего его брата. По смерти последнего заботу о них принял на себя их дядя, который с помощью Пселла дал племянникам надлежащее воспитание, был им вместо отца и сильно озабочен был их судьбой. При вступлении Исаака Комнина на престол это были окончившие ученье молодые люди, в возрасте около двадцати лет. Комнин, желая сделать приятное патриарху, возвел их в высокие чины и назначил на видные должности ¹).

Недолго однако ж продолжалось согласие между императором и патриархом: в сентябре 1057 г. Комнин вступил на престол, а в ноябре 1058 г. Керулларий был низвергнут с престола ²).

В характере Исаака Комнина были некоторые черты общие с Керулларием, как-то: двойственность поведения в домашней и официальной жизни, суровое и высокомерное обращение с людьми. Разница главным образом состояла в том, что у Комнина было менее, чем у Керуллария, рассудительности в поступках, менее стремления приноравливаться к обстоятельствам и более нетерпимости, бесцеремонности, резкости и решимости в действиях. В лице Керуллария и Комнина сошлись две натуры одинаково устойчивые и неподатливые, два самолюбия одинаково исключительные, натура теоретика, неуклонного в преследовании излюбленной теории, столкнулась с натурой солдата, не признававшего узлов, которых нельзя было бы рассечь мечом, честолюбие патриарха, для которого не было достоинства и власти выше патриаршей, с честолюбием императора, не допускавшего в мире власти выше императорской. Трудно было ужиться рядом представителям двух противоположных направ-

¹) Attal., 60 (Scyl, 641—612. Glyc., 601. Zon., IV, 191—192. Ephr., 140—141). Psell., IV, 351—353.

²) Для определения хронологии решающее значение имеет показание Атталиота, 63, что патриарх арестован был в праздник архангела Михаила, в ноябре, ранее похода. Показание это, с пропуском месяца, повторяется писателями, в основу которых легло сочинение Атталиота. Так как поход был в сентябре 1059 г., то низвержение Керуллария произошло в ноябре 1058 г. Это согласно и с показанием каталога присоединенного к Георгию, 879, 883, по которому Керулларий патриаршествовал 15 лет (круглая цифра) и в котором удаление его отнесено ко второму году царствования Комнина. Заключение Барония, основанное на каталоге, было поэтому совершенно правильно и Паджи (вслед за ним Лебо, XIV, 424—425, и др.) напрасно хотел сделать поправку, поставив событие под 1059 г. (Annal., ed. 1869, t. XVII); Купер (De patriarchis Constant., 126) с полным правом предпочел Барония. Относительно для низложения Паджи указал на 8 июня, Горорер на 6 сентября, — тот и другой совершенно упустили из виду праздник 8 ноября.

— 386 —

лений, при характере, исключавшем возможность уступки с той или другой стороны. Одна сторона необходимо должна была сойти со сцены и необходимость выпала на долю той, которая была физически слабее.

Истинная причина кризиса, постигшего патриарха, скрывалась в личных качествах императора. Керулларий был совершенно последователен и верен себе, поступал при Комнине так, как он поступал прежде, но последовательность и погубила его; роковая его ошибка заключалась в том, что он не хотел принять в расчет, что императорский престол занимает суровый Комнин, а не легкомысленный и переменчивый Мономах, не слабая женщина и не дряхлый старик. Повод к столкновению был аналогичен с причиною, вызвавшею недовольство Керуллария Мономахом в самое последнее время жизни Мономаха, а именно политика Комнина относительно церкви, секуляризация церковных и монастырских имуществ. Патриарх, как защитник церковных интересов, не мог безучастно отнестись к этому поступку ¹). Он смело заговорил с императором и старался отклонить его от принятого решения, хотел подействовать сначала пастырскими вразумлениями и кротостью, когда же это не помогло, грозил эпитимией ²). Неизвестный источник, принадлежащий перу какого-то автора из лагеря недовольных Керулларием, каких, разумеется, было не мало среди духовенства, испытывавшего на себе строгость патриарха, передает крайне подозрительные подробности о том, как он грозил Комнину лишением престола, употребляя вульгарное выражение: ἐῶ σε ἔκτισα, φοῦρνε, ἐῶ ἵνα σε χαλάσω (я тебя слепил, печка, я же тебя разорю), и как он надевал красные туфли, обувь императорскую, говоря, что это—принадлежность древнего архиерейства и что константинопольскому архиерею прилично ею пользоваться, так как достоинство архиерея нисколько не ниже достоинства царя, относительно предметов высших даже преимуществует ³). В этих подробностях ясно обнаруживается тенденция об-

¹) Рассказ о столкновении патриарха с императором и его низвержении помещается историками вслед за рассказом, Psell., IV, 243 (Zon., IV, 193), Attal., 61—62 (Scyl., 642—3; Glyc., 601), о секуляризации имуществ,—связь обоих фактов несомненна. Новейшие исследователи совершенно произвольно (отчасти по незнакомству с Атталиотом) утверждают (напр. Лебо, XIV, 424, Гфрӧрер, III, 625), что патриарх не принимал к сердцу интересов церкви и монастырей и раздор с императором произошел по другой причине,—по Горбреру причина заключалась будто бы в неумеренных притязаниях Керуллария, в том, что он требовал от Комнина, чтобы только те государственные акты признавались имеющими силу, которые получат его, патриаршее одобрение. Опровергать это фантастическое объяснение—излишне. Папарригопуло, IV, 413, ближе к правильному пониманию. ²) Attal., 62. Psell., IV, 245.

³) Scyl., 643 (Glyc., 601).

— 387

винить в глазах народа Керуллария и оправдать факт его низложения. Керулларий, несомненно, пользовался популярностью среди константинопольского населения, к составу которого он сам принадлежал по рождению. Популярность вела свое начало еще от того времени, когда Керулларий выступил против Михаила Пафлагона с заговором, в котором пробиваются и признаки народного протеста против злоупотреблений. Популярность еще возросла в патриаршество Керуллария: стремление поддержать достоинство константинопольского престола и охранить чистоту кафолической веры, обнаруженное во время столкновения с Римом, неустрашимое предстательство пред верховною властью за правду, за права и интересы церкви, беззаветное обличение пороков и противозаконных деяний в императорах,—все это не могло не производить обаяния на народ. Враги Керуллария, выступившие на борьбу с ним, должны были считаться с его популярностью и оправдать свои поступки в глазах преданного патриарху населения. И вот они заговорили понятным народу языком, доступными народу выражениями и образами; являются на сцену вульгарная пословица, императорские туфли. Керулларий был не настолько тривиален и прост, чтобы говорить и действовать таким образом. Нельзя, однако ж, оспаривать, что в изложении неизвестного писателя нашло себе место указание, хотя в грубой форме, на внутренний смысл столкновения и на намерение Керуллария. Смысл столкновения: спор о преимуществах двух властей — власти императорской и власти патриаршей; намерение: выдвинуть соперника Комнину. То и другое частью выяснено прямо, частью пробивается в намеках у Пселла, знавшего многие скрытые для других пружины этого дела и имевшего побуждения собрать обстоятельные сведения, так как на него возложена была обязанность составления обвинительного акта против Керуллария. Пселл старается объяснить, что если выдается два доблестных мужа, соперничающих между собою в превосходстве над остальными, то между ними единомыслие и согласие возможны только тогда, когда один уступит и покорится другому. В данном случае этого условия не было соблюдено: император не отличался уступчивостью и не желал играть второстепенной роли, патриарх тоже высоко ставил архиерейское достоинство; император хотел подчинить себе патриарха, тот не поддавался, хотел заградить ему уста, а он становился еще смелее, ни на что не обращая внимания; патриарх действовал прямо, заботясь об общей пользе, император же подозревал козни и боялся за собственное положение, с тревогой взирая на преданность патриарху народной массы ¹). Какие козни подозревал Комнин в Керулларие,

¹) Psell., IV, 367, 368.

— 388 —

можно заключать из слов того же Пселла, что патриарх предугадывал, будущее высокое положение Константина Дуки, мужа своей племянницы ¹), Если принять во внимание, что у Дуки вышли около того времени какие-то неприятности с Комнином, вследствие которых он был удален на службу в провинцию, то легко сделать вывод, что Керулларий, недовольный Комнином, готовил своего родственника в соперники ему, обещая поддержать его дело своим влиянием на константинопольское население, и Дука потому и был удален из столицы, что здесь именно он был опасен.

Определить точно момент, когда стала назревать вражда Комнина к Керулларию и когда запала в душу императора решимость устранить неприятного себе патриарха, мы не можем, главным образом потому что с точностью неизвестно, к какому году и месяцу следует относить меру касательно монастырей, к концу 1057 или к 1058 г. Во всяком случае несомненно, что еще до 8 ноября 1058 г. были не только размолвки, между императором и патриархом, но и попытки со стороны Комнина установить modus vivendi. Понятно, что попытки не могли увенчаться успехом, если условием полагалось, как говорит Пселл, подчинение патриарха императору, покорность всем его притязаниям. Император решился на более сильную меру, но открытием враждебных действий медлил из опасения народного волнения, — выжидал, пока патриарх выедет в какой-нибудь пригородный храм, подальше от столичного населения. 8 ноября случай представился, патриарх отправился в основанный им монастырь, находившийся в пригородном месте, за западною городского стеной. Император и тут понимал, на какой опасный шаг он решается, и сделал последнюю попытку примирения: он отправил одного из приближенных к себе духовных лиц для переговоров с патриархом о некоторых секретных предметах и, если понадобится, для назначения времени свидания. Попытка и на этот раз ни к чему не привела, и вот явился отряд императорской лейб-гвардии, так называемых варягов, патриарх был насильно совлечен с кафедры, посажен на мула и окольными путями привезен к Влахернскому берегу; здесь ожидала хеландия, которая отвезла его в заточение на остров Приконнис. Весть о событии скоро распространилась в столице, народ пришел в волнение. Император встревожился и стал размышлять о способах предотвратить неблагоприятные последствия. Приближенные советники указали ему единственный исход—соблюдение установленных законом на этот случай формальностей. Закон допускал два пути для устране-

¹) Psell., IV, 380—381. Ср. выше, стр. 88.

— 389 —

ния патриарха с престола, добровольное его отречение и низложение по суду в патриаршем синоде. Первый путь был проще и во всех отношениях надежнее, император к нему прежде всего и обратился. Некоторые митрополиты были отправлены к Керулларию на остров убедить его сложить достоинство добровольно, с тем чтобы не было нужды разбирать дело публично в синоде. Керулларий не сдался на убеждения и пристыдил митрополитов. Когда те возвратились и сообщили императору о неудаче, решено было начать процесс на соборе, собору же собраться не в Константинополе, где ежеминутно можно было ждать какой-нибудь вспышки разоренной толпы, а в одном из городов херсониса фракийского. Сделаны были все приготовления, подобраны члены судебного трибунала, причем некоторые державшиеся прежде хорошего мнения о патриархе, из угождения к императору, перешли в лагерь врагов, обвинительный акт должен был составить Пселл, старающийся заверить читателя, что нет в мире вещи, которой нельзя было бы истолковать и в хорошую, и в дурную сторону и по поводу которой, вооружившись риторикой, невозможно было бы говорить за и против. Затем отправлен был корабль, который должен был взять Керуллария из его заточения и доставить на место соборных заседаний. Путь лежал чрез Геллеспонт, на европейском берегу Геллеспонта расположен был город Мадит, в котором почивали мощи угодника Божия, Евфимия, источавшие благовонное миро. Причалили к Мадиту, Керулларий вошел в храм, приложился к мощам святого, и так как был вечер, то весь кортеж расположился на ночлег. Во сне явился Керулларию св. Евфимий и возвестил ожидающее его в скором времени преставление в лучшую жизнь, о чем проснувшийся патриарх и сообщил сначала караулившему его солдату, а потом еще нескольким спутникам. Взойдя на корабль, поплыли дальше и пристали наконец к месту назначения. Но не привелось собору судить патриарха. Исполнялось бывшее ему в Мадите предсказание: изнуренный телесно голодом и лишениями во время приконисского заключения, еще более потрясенный душевно, с разбитыми идеалами, носителем которых и неодолимым защитником почитал себя, Керулларий скончался, молясь в последнюю минуту за свой народ, им любимый и ему преданный; рука его так и застыла в форме для благословения, в чем его современники видели чудесное знамение. Впечатление его смерти было потрясающее,—общественное мнение было наэлектризовано, кредит императора поколеблен и гордый Комнин, предвкушавший победу при жизни патриарха, был им побежден после смерти: он публично раскаялся в своем поступке, «плакал свой грех, останки почившего перевезены были в византийское

— 390 —

предместье и погребены в том же монастыре, в котором Керулларий был арестован варягами но приказу императора. Племянники Керуллария, возвышение которых было результатом императорской благосклонности к патриарху и которых постигла опала вслед за арестом их дяди, опять были приближены и восстановлены в прежнем положении ¹).

День смерти Керуллария неизвестен. Разумеется, обстоятельства его ареста, заточения, переговоров, приготовлений к собору и пр. потребовали не одного дня, прошло, может быть, несколько недель до окончательной развязки. Обычные формальности и некоторые особенные усложнения при избрании ему преемника тоже потребовали срока, так что возведение нового патриарха на престол падает на конец января или начало февраля 1059 г. ²). Новым патриархом, преемником Керуллария, был Константин Лихуд.

Константин Лихуд, подобно Керулларию, был уроженец Византии и принадлежал к аристократической фамилии, наследственный был сенатор. С ранних лет он обнаружил большие способности и легко усвоил науку. Особенную склонность он проявил к изучению риторики и законов, с их помощью развил свой природный дар слова и приобрел искусство управления. Он умел приноровлять свое красноречие к потребностям, слово его, блиставшее аттической красотой, становилось просто и удобопонятно, когда он говорил о делах государственных. Если к его происхождению и политическому образованию присоединить еще приятную наружность, статность и гибкость тела, звучность и ясность голоса, а также его благовоспитанность, уменье во время помолчать, высказать свою мысль скромно, уважить свободу чужого мнения, мягкость манер в обращении с людьми и строгость привычек в домашней жизни, то понятен будет успех, с каким этот человек сделал свою карьеру ³). Начало его возвышения по службе относится ко времени Михаила Пафлагона, но на высоту положения он взошел при Константине Мономахе, назначившем его первым своим министром.

¹) Psell., IV, 245 (Zon., IV, 194), 368-380. Attal., 62—66 (Scyl., 644. Zon., IV, 193—194. Glyc., 601—602). Ephr., 404.

²) Хронология определяется только приблизительно следующими данными. Константин Лихуд патриаршествовал 4 года и 6 мес. Zonar., IV, 201. Georg., 883. По смерти Лихуда кафедра оставалась праздною пять месяцев, а в пятый год царствования Дуки (начавшийся в декабре 1063) 1 января (следовательно 1064 г.) был возведен на патриарший престол Иоанн Ксинфилин, Georg., 884. Таким образом простое арифметическое вычисление дает вывод, что Лихуд вступил на престол в конце января или начале февраля 1059 г. и умер в конце июля или начале августа 1063 г.

³) Psell., IV, 188—189, 390 393, 395—397. Migne, CXX, 1151.

— 391 -

Если при других императорах первые министры пользовались громадным влиянием, то при Мономахе, не любившем серьезных занятий, первый министр был как бы царь de facto и Лихуду принадлежало решающее значение во всех вопросах гражданских и военных; не только в административной, финансовой и судебной сфере от него исходили решения, но напр. во время осады Константинополя Торником от него зависела диспозиция войск, оборонявших столицу, причем, как показали последствия, он обнаружил недостаточную стратегическую компетентность ¹). Возвышение Лихуда не развратило его и не изменило его привычек, как это нередко бывало с другими. Он сохранил честность и неподкупность, естественность и простоту в отношении к ближним, снисходительность к их недостаткам, в пище и одежде умеренность, целомудренность в поведении; современники, привыкшие к другим примерам, удивлялись тому, что он неохотно носил даже присвоенные его званию пурпуровые обшивки и вел монашеский образ жизни. Женат он не был и детей не имел: известный своею печальною судьбой Стефан, управлявший Васпураканом, был его племянник, сын его сестры ²). Но что Лихуд был евнух ³)—это недоразумение, обязанное, вероятно, своим происхождением тому обстоятельству, что Лихуд занимал при Мономахе и Исааке Комнине должность протовестиария, которая действительно большею частью поручалась евнухам, хотя и не исключительно, так что мы знаем протовестиариев, заведомо не евнухов ⁴).

При дворе Мономаха начались против Лихуда интриги, с целью его низвержения. Так как первый министр не одобрял некоторых предосудительных поступков императора, чем возбуждал в нем чувство недовольства, то интриги не остались без успеха и Лихуд удален был от должности первого министра. Принимая во внимание, что решительный поворот во внутренней политике Мономаха произошел за два года до его смерти, мы не без основания можем ставить этот факт в связь с устранением Лихуда от управления и относить его устранение к концу 1052 или к началу 1053 г. Мономах отдал Лихуду в прению Манганы, может быть, в бытность его первым министром, в благодарность за труды, а может быть, при отставке, в виде утешения и пенсии, так как известно, что отставка Лихуда не сопровождалась опалой, между экс-министром и императором продолжались добрые отношения и в последние минуты жизни Мономах не

¹) Ср. выше, стр. 63, 179.

²) Psell., IV, 398—404, 411. Migne, CXX, 1151. Cedr., ΙΙ, 563, 570. Cp. выше, стр. 200. ³) Georg., 883. Ephr., 404. ⁴) Напр. Андроник Дука. См. выше, стр. 172.

— 392 —

отпускал его от себя. Феодора, вступив на престол после Мономаха, предлагала Лихуду опять занять место первого министра, но он отклонил предложение; при Феодоре и Стратиотике он, не принимая официального участия в делах, не отказывал однако ж в советах лицам, стоявшим у власти, если они обращались к нему, как опытному государственному человеку, и то, что делалось по его наставлениям, было лучшим делом этих двух царствований ¹).

Отказ Лихуда от должности первого министра, его нежелание открыто вмешиваться в дела при Феодоре и Стратиотике ясно свидетельствовали о его несочувствии к той партии, которая ведала управление при этих государях. Если присоединить, что его несочувствие распространялось и на последние годы Мономаха, то для нас совершенно будет ясно сходство его политического направления с направлением Керуллария, принадлежность его к оппозиционному лагерю, во главе которого стоял патриарх. Но как человек более мягкий и уступчивый, чем Керулларий, более способный сживаться со средой, он своей оппозиции не выражал в резких формах. Несочувствие к действиям правящей партии, естественно, должно было увеличить его авторитет в глазах Комнина и его приверженцев, тоже недовольных этими действиями, только заявивших свое недовольство энергическим протестом. Когда восстание Комнина разыгралось до степени, на которой оно грозило серьезною опасностью Стратиотику, и решено было отправить к мятежникам посольство для переговоров, в состав посольства вошел и Константин Лихуд. По вступлении Комнина на престол члены посольства были взысканы милостями императора, Лихуд восстановлен в том положении, какое он занимал при Мономахе, сделан протовестиарием и первым министром, в чине повышен, из проедров возведен в протопроедры ²). Лихуд теперь уже не отказывался от должности, как он отказывался при Феодоре; потому что самое существо дела, способ вступления Комнина на престол, обещали иную политическую программу, чем та, которой держалась партия Льва Параспондила. Расчет оказался не во всех отношениях верным, секвестры и секуляризация многих заставили разочароваться. Каким же образом отнесся первый министр Комнина к его церковной политике?

Поверхностное знакомство с делом ясно подсказывает ответ на этот вопрос, причем достаточной, по-видимому, посылкой является факт возведения Лихуда на патриарший престол. Лихуд занял место

¹) Psell., IV, 189—190 (Zon., IV, 180), 405-406. Scy., 645 (Zon., 194). ²) Psell., IV, 408—409. Georg., 883.

— 393 —

Керуллария по желанию Комнина ¹). Это должно бы свидетельствовать, что тех взглядов и того направления, за которые низвергнут был Керулларий, преемник его не разделял; что Комнин потому и возвел на патриарший престол Лихуда, что встречал в нем полную солидарность со своей политикой. Заключение крайне поспешное, которое можно сделать только отрешившись от всяких представлений о личном характере Лихуда, о частных обстоятельствах возведения его на престол и о его поведении в бытность патриархом.

Исаак Комнин был не из тех государей, которые служили покорным орудием в руках своих первых министров: в нем замечался недостаток политического образования, но в инициативе и в энергии недостатка у него не было; сделав Лихуда первым министром, он отдавал полную справедливость его уму и административным способностям, но этим еще не отказывался от самостоятельности и не желал уступать кому бы то ни было ²). В свою очередь Лихуд, с своею сдержанностью, привычкой говорить и с людьми не соглашавшимися с ним в мнениях не иначе, как мягко, не столько с ними спорить и порицать, сколько отстраняться от них, не мог показаться ярым противником Комнину, а главное, на патриаршем престоле обещал покорность и уступчивость императору, какой невозможно было добиться от Керуллария. Все это не исключало несогласия Лихуда в убеждениях с Комнином. Он мог держаться других воззрений на задачи внутренней политики, чем Комнин, и несомненно держался, потому что Комнин с секвестрами и секуляризацией был только продолжателем системы Мономаха, целесообразности которой Лихуд не признавал. Но как Мономах, несмотря на неодобрительное отношение Лихуда к его политике, не прерывал близости к нему, так точно в глазах Комнина разногласие во взглядах, высказываемое кротко, без тени резкости, не могло служить поводом к раздору. Комнин щадил убеждения человека, превосходство которого над собою в знаниях и опытности не мог не признать, но поступал по своему, и даже там, где заинтересован был лично Лихуд, он не изменял принятому решению, хотя действовал с возможною пощадою. Как при Мономахе и его преемниках несогласие во взглядах с лицами руководившими политикой, не нарушая добрых отношений (выражавшихся, как сказано, в обращениях к Лихуду за советами), побуждало Лихуда сторониться от формального участия в управлении, точно также при Комнине, после того как политика пошла по известному направлению, нежелательному для Лихуда, еще вопрос, остался ли бы он на своем посту,

¹) Psell., IV, 246. ²) Psell., IV, 409.

394 —

если бы вступление на патриарший престол по необходимости не развязало его с должностью первого министра.

Эпизод, случившийся при избрании Лихуда в патриархи, тоже доказывает, что он не был приверженцем политики, усвоенной Комнином. У Лихуда находились во владении, на правах пронии, Манганы. По мнению Комнина, они, подобно другим розданным казной имуществам, должны были возвратиться к своему первоисточнику. Если бы такова было и мнение Лихуда, то он, вероятно, в числе первых отказался бы от пронии; между тем, когда происходили его выборы в патриархи, он продолжал ими владеть и Комнин, щадивший, как уже мы сказали, своего первого министра не в пример другим, не посягал на его иронию, выжидая случая сделать это под благовидным предлогом. При избрании в патриархи случай представился. Выборы Лихуда происходили с соблюдением законных форм, он был избран по решению митрополитов, кляра и всего народа ¹), потом уже воля царя санкционировала предпочтение его другим кандидатам. Так как избранный был мирянин, сановник занимавший при дворе и в управлении должность, то необходимо было провести его чрез иерархические степени. Лихуд был уже посвящен в пресвитеры и затем предстояла хиротония в епископы. Но тут возник вопрос о правильности его посвящения,—рукоположение в епископы грозило на лучший конец отсрочкой впредь до решения вопроса синодом по соображению с каноническими правилами. Византийская практика не препятствовала совмещению пресвитерского сана со званием первого министра, если на то была воля императора и желание со стороны намеченного лица. Но, вероятно, для Лихуда нежелательно было продолжать службу, может быть, и Комнин не захотел бы пригласить его остаться на прежнем месте; между тем ограничиться саном пресвитера, в случае если бы встретились препятствия к рукоположению во епископа, Лихуд считал для себя обидным. В этот трудный момент Комнин предложил Лихуду уступить ему права на Манганы, обещая за то с своей стороны оказать услугу, а именно, не обращая внимания на возникшие недоумения, дать разрешение на его хиротонию. Лихуд принял предложение, сделка состоялась: он возвратил в казну Манганы, которыми владел в силу грамоты Константина Мономаха и по императорскому приказанию был рукоположен во епископы, —вопрос о правильности его рукоположения не поступал на синодальное обсуждение ²).

¹) Πρότερον ψήφου προβάσης ἐπ’ αὐτῷ παρὰ τῶν μητροπολιτῶν καὶ τοῦ κλήρου καὶ τοῦ λαοῦ παντός.

²) Scyl., 644-645 (Zon, IV, 194-195).

— 395 —

Константин Лихуд, по возведении на престол, быстро применился к своему новому положению. Он смирил силу своего слова, звучный голос заменил тихим, мысли свои не тотчас высказывал, но давал прежде другим вполне высказаться, и если кто говорил, чего не следовало, то исправлял мягко, без строптивости и раздражения; не было случая, чтобы он обошелся с кем-нибудь жестко и гневливо, масса просителей и людей желавших говорить с ним приходила к нему без стеснения и уходила с облегченным сердцем, унося с собою приятное впечатление от предупредительности и отеческого внимания патриарха. Нестяжательность его и попечительном удивляла современников: выделив из своего имущества достаточную часть родственникам, он роздал остальное нуждающимся, не только низшие члены клира, иерокирики и мигады ¹), испытали на себе его заботливость, но все вообще находившиеся в стесненных обстоятельствах могли рассчитывать на его щедрость. Неудивительно, что такими качествами патриарх пленил сердца людей, начиная с высших и кончая низшими: когда он опасна захворал, император (Дука) поспешил в его палаты и обнаружил самое сердечное к нему участие, весь город был опечален и с трепетом ожидал исхода болезни, когда же наступил последний его час, и иерофантор начал читать отходную, толпа народа неудержимо хлынула в палаты без всякого порядка, поднялся громкий плачь, из уст, убогих и несчастных, которых при жизни призревал и утешал умирающий, послышались разные ласкательные названия, с которыми они обращались к своему благодетелю, и выражения непритворного горя, которыми они провожали его в загробную жизнь ¹). Лихуд, как и Керулларий, пользовался популярностью, но популярность его была несколько иного рода: Керуллария народ уважал, как своего героя, за его безответную прямоту и стойкость, за преданность интересам народа и церкви, за самоотверженную защиту этих интересов; Лихуда он чтил, как доброго пастыря, всем доступного, сострадательного и милостивого. Почва популярности Керуллария была политическая, Лихуда—нравственная.

Однако ж прежняя политическая деятельность не прошла бесследно, она отразилась на деятельности Лихуда, как патриарха. Лихуд, сделавшись патриархом, пренебрег изяществом красноречия, не полагал.

¹) К уяснению значения слова могут служить противоположения у Иоанна евхавтского: οἱ μοναδικοί καὶ μιγάδες... μοναδικοὺς καὶ μιγάοας. De-Lagarde, 112,140—141.

²) Psell., IV, 246, 412—413, 418. Attal., 66 (Scyl., 645. Zon., IV, 194. Gyc., 602. Ioel, 64).

— 396 —

более честолюбия в занятиях законами, тем не менее не вдался в крайность отрешения от мира, не забыл уз родства и дружбы, не забыл и опытности, приобретенной на государственном поприще,—проницательность и глубина анализа всегда его отличали, привычная светскость обращения и гибкость характера помогли легко устроить всем приятные отношения ¹). Отношения его к императорам отличались осторожностью и мягкостью, неразлучными его качествами и до вступления на патриарший престол. О столкновениях его с Комнином мы не знаем, хотя бесцеремонное обращение с церковными имуществами не могло возбуждать благодарного чувства в представителе церкви. В душе он был противником Комнина, но далек был от мысли выступить с протестом, особенно протестом резким и грубым. Он не чужд был желания видеть Комнина устраненным, не прочь был даже посодействовать этому, но только под условием, чтобы содействие облечено было в приличную форму, чтобы всю черную работу и все могущее компрометировать взяли на себя другие. Участие его в отречении Комнина от престола именно таким характером и отличалось. В интриге, устроенной Пселлом против Исаака Комнина и в пользу Константина Дуки, он играл, по-видимому, безобидную, хотя в существе дела весьма важную роль: в то время как Пселл внушал императору мысль, что болезнь его должна иметь смертельный исход, Лихуд убеждал подумать о душе и принять пострижение; в то время как Пселл устраивал провозглашение Дуки, патриарх, сидя у постели больного, поддерживал и укреплял его решение променять сан императорский на чин ангельский. Роль патриарха до такой степени стушевывалась, имела такой скромный, не бросающийся в глаза вид, что императрица, потрясенная событием и под влиянием душевного волнения не могшая пристально всматриваться и распознавать роли разных лиц, решимость своего мужа перейти к монашеской жизни приписывала влиянию Пселла, совершенно не замечая патриарха ²).

В 1063 г., в конце июля или начале августа патриарх Константин Лихуд скончался. Преемник его Иоанн Ксифилин обязан возведением на патриарший престол Михаилу Пселлу, своему школьному товарищу и другу, который и в прежней его судьбе принимал большое участие.

Иоанн Ксифилин родился в городе Транезунте от зажиточных родителей. В раннем возрасте он лишился отца и воспитывался под надзором матери, женщины весьма религиозной, положившей и в впе-

¹) Psell., IV, 412, 411. ²) См. выше, стр. 91.

— 397 —

чатлительной душе своего малолетнего сына благочестивые задатки. Иоанн Ксифилин предполагал посвятить свою жизнь на служение родному городу, но судьба распорядилась иначе. Для усовершенствования в науках он был отправлен в Византию и здесь на школьной скамье сошелся с Михаилом Пселлом, который был несколько моложе его летами. Пселл, возвысившись при дворе Мономаха, порадел своему приятелю. Ксифилин был принят ко двору и получил должность по судебному ведомству (судьи на ипподроме и экзактора), поелику юриспруденция была его специальностью, в школе он главным образом изучал законы и по окончании учения сам открыл частную школу, в которой обучал законам. Должность была второстепенная, но Ксифилин успел выдвинуться, благодаря своим систематическим познаниям и философическому методу, который он применял к объяснению законов и которым он отличался от других законоведов-практиков. Тогда как последние полагали знакомство с законами в знании возможно большего количества статей, не объединенных общею мыслью, раздробленных механически, а не расчлененных применительно ких внутреннему содержанию, в голове Ксифилина все было упорядочено, сходное соединено, несходное разделено. Систематичность много помогала ему при ссылках и толкованиях: там, где другим нужно было взять в руки книгу, чтобы подыскать подходящую к случаю статью, он легко приводил ее на память, где другие беспомощно подавляемы были буквой, у него по ассоциации припоминались другие статьи, делались сопоставления и этим путем получалось рациональное изъяснение сомнительного закона. Превосходство его особенно обнаруживалось во время судебных прений! выслушав до конца противника, он разбирал и опровергал его аргументы по порядку, логически и основательно; принимаясь говорить речь, держался синтетического метода, разделял сначала предмет, рассматривал части и от частей восходил к целому, излагая при этом мысли округленными периодами. Все это, вместе с протекцией Пселла, повело к тому, что он со второстепенного поднялся на первостепенное место, ему вверены были учрежденные Мономахом должности преподавателя права (номофилакса) и министра юстиции (ὁ ἐπὶ τῶν κρίσεων) ¹).

Интриги, вследствие которых устранен был от должности первого министра Лихуд, коснулись также кружка лиц тесно примыкавших к Лихуду. К этому кружку принадлежал и Ксифилин вместе с Пселлом. Интриги сначала были нерешительны, наветы шли из-за угла, а потом стали делаться открыто. Друзья—Пселл и Ксифилин—на пер-

¹) Psell., IV, 424—429, 431—433. De-Lagarde, 198. Ср. выше, стр. 168, 177.

— 398 —

вых порах надеялись подействовать на царя и заставить своих врагов замолчать, но когда интриганы не унялись, они условились гарантировать себя от случайностей изменчивой фортуны пострижением в монашество и скрепили свое условие взаимною клятвою. Клятва была средством поддержать в себе решительность и пресечь колебания, препятствовавшие сделать окончательный шаг. Придворная жизнь постоянно вовлекала их в свой круговорот, довольно было чтобы одна интрига кончилась, как они забывали о своем намерении, начиналась другая—намерение опять оживлялось и т. д. Клятвенный обет положил конец колебаниям, а болезнь, приключившаяся сначала с Ксифилином, потом с Пселлом, дала возможность осуществить план под благовидным предлогом и примирить императора Мономаха с фактом пострижения, крайне для него неприятным ¹). Связь между пострижением Ксифилина и Пселла с одной стороны, с другой связь начатых против них интриг с удалением Лихуда от управления, дает возможность определить время поступления Ксифилина в монашество. Пострижение Пселла совершилось незадолго до смерти Мономаха, в конце 1054 г., удаление от дел Лихуда в конце 1052 или начале 1053 г. Между пострижением Ксифилина и Пселла был некоторый промежуток, нужно также отчислить некоторый срок на развитие начатых по удалении Лихуда интриг, склонивших друзей к пострижению. Таким образом, если отнесем поступление Ксифилина в монашество к первой половине 1054 г., то это будет наиболее вероятно.

После пострижения Ксифилин отправился на Олимп, где и провел все время до возведения в патриархи, т. е. целых почти десять лет. В это время богато взросли семена, посеянные в молодые годы в душе Ксифилина матерью. Чем далее, тем он более усовершался. восходя от подвига к подвигу и делая быстрые успехи в саморазвитии нравственном. Когда в царствование Феодоры (1055—1056 г.) Пселл посетил Олимп, он нашел уже своего друга предавшимся молчальнической жизни. Между тем как Ксифилин подвизался на Олимпе, Пселл вращался при дворе и готовил ему новое поприще деятельности.

Претендентов на патриарший престол было много после Лихуда,— были кандидаты из лиц посвятивших свою жизнь на служение Богу, были и вельможи, приближенные к царскому трону. Но император Константин Дука не спешил с выборами: целых пять месяцев патриарший престол оставался праздным. В это время Пселл употреб-

¹) Psell., IV, 435-438, 340—341.

399 —

мял все свое влияние, чтобы склонить царский выбор на сторону Ксифилина: он выставлял преимущества, рисовал достоинства своего друга, его добродетели, его познания, его дар слова. Часто заходила речь об этом предмете у Пселла с царем; царь сначала не решался, но потом уступил убеждениям и на Олимп послан был указ, вызывавший Ксифилина в столицу ¹). Все эти подробности записал сам же Пселл в панегирике Ксифилину. Способ изложения в его рассказе о многих кандидатах и предпочтении им Ксифилина сходен с рассказом об обстоятельствах избрания Лихуда, о котором Пселл говорит только, что он был предпочтен всем и не было ему соперника ²). Между тем о Лихуде знаем из других источников, что он был избран с соблюдением всех формальностей, при участии митрополитов, клира и народа. Такой же характер имело, без сомнения, и избрание Ксифилина; в рассказе о нем даже более реальных оттенков ³), указывающих на соблюдение обычных формальностей, чем в рассказе о Лихуде, время же протекшее от смерти Лихуда до возведения Ксифилина было вдвое больше времени между низвержением Керуллария и возведением Лихуда, срок следовательно был слишком достаточен для выполнения всех установленных законом и обычаем форм.

Когда Ксифилин прибыл с горы Олимпа в столицу, ему дана была царем аудиенция, царь вышел к нему в сопровождении своих приближенных, в том числе и Пселла. При этом Ксифилин и Пселл обменялись несколькими фразами весьма характеристичными для выяснения чувств, с какими Ксифилин смотрел на свое возвышение, и его взгляда на виновника возвышения. Ксифилин, протянув Пселлу руку и облобызавшись с ним, сказал: «к этому-ли я стремился? вот на что понадобилась твоя сила при дворе! я и не предполагал, и не заявлял, что когда-нибудь но доброй воле оставлю молчание,—и вдруг так снизойти!“—Пселл возразил: „но ведь ты не вниз спускаешься, а поднимаешься на вершину архиерейства?“ — „Нет, заметил Ксифилин, это напротив—понижение, так как что может быть выше Бота, сокровенных Которого я достигнул?“ Пселл на это сказал: „совершенствоваться — дело страдательное, недеятельное, совершенствование других гораздо выше самосовершенствования; ты для нас будешь совершать

¹) Psell., IV. 439, 445-447.

²) Psell., IV, 410: κάκείνῳ ἐπὶ τῷ τῶν πάντων κρινομένω, οὐδεὶς εἱστήκει ἀντίῤῥοπος.

³) Несколько ниже, говоря об отказе Есифилина от предложенной ему чести, панегирист, Psell., IV, 448, замечает: ἰσχυρογνώμων ἦν πρὸς ὃ προσκέκλητο καὶ τοῖς ὁμοδόξοις ἡμῖν ἅπασι καὶ συμψήφοις περὶ τῆν ἐκείνου κρἴσιν ἑτεροῤῥεπής.

— 400

таинства и руководить нас к совершенству“. Тут заговорил царь и разговор друзей прервался. Ксифилин пытался отказываться от высокого звания, к которому был призываем, но должен был наконец уступить и 1 января 1064 г. совершена была его хиротония ¹).

Десятилетнее подвижничество Ксифилина не прошло бесследным: на его патриаршей деятельности отчасти отражается влияние монашеских правил. Он обращал большое внимание на церковную службу и служил не только по важнейшим праздникам, как это было принято у патриархов, и не только вообще по праздникам, но каждый день. Положенные по чину патриаршие выходы из великой церкви пешком и в облачений он исполнял неукоснительно, обливаясь весь потом и изнемогая от усталости. Он собирал лиц призреваемых церковью (τῆς ἐκκλησίας τροφίμους) и читал им священные книги, особенно же святоотеческие правила, причем объяснял казавшееся трудным и малопонятным. Обстановка Ксифилина была самая простая, пища—рассчитана не для удовольствия, а лишь для поддержания жизни, о родственниках он мало заботился, боясь, по объяснению современников, чтобы его не заподозрили в себялюбии ²); за то он много раздавал ближним и много употреблял на украшение Божиих храмов. В голодное время, когда не только убогие, но и властели доводимы были до крайности, он по несколько раз в неделю, кормил беспомощных бедняков. Храм св. Софии украсил, обновил в нем иконы, делал также пожертвования в пользу некоторых других храмов, снабжая их утварью, украшениями или же вновь основывая.

В своих отношениях к светской власти Ксифилин главным образом заботился о том, чтобы не оставалось бесплодным его право печалования. Он постоянно обращался с ходатайствами к правителям и судьям, особенно же к царю: несправедливость допущенная царем вызывала с его стороны слово осуждения, если он хлопотал о чем-нибудь у царя, то делал. это с настойчивостью и до тех пор успокаивался, пока не получал удовлетворения ³). Константин Дука весьма уважал, патриарха и выразил уважение тем, что когда заболел в 1066 г., вверил своих детей его попечению (присоединив к нему и брата, кесаря Иоанна) ⁴). Между прочим, факт вручения детей попечению патриарха, вместе с фактом перехода патриарха от партии, не одобрявшей вторичного замужества Евдокии, в лагерь патриотов, державшихся

¹) Psell., IV, 447—448. Attal., 92-93 (Scyl., 659. Zon., IV, 201. Glyc, 606. Ioel, 64). Georg., 884885. Ephr., 404—405.

²) Psell., IV, 452: τοῦμὲνγένουςτὰπλείω kαταφρονῶν, οὐκοἶδ’ ὅπωςτοῦτοτὰμέροςτιθέμενος, οἶμαιδὲτοῦμὴδοκεῖνπεριαοτίζεσθαιἕνεχεν.

³) Psell., IV, 449—452. Georg., 885. ⁴) Psell., IV, 269.

401

противоположного взгляда, мог послужить, как уже нами было замечено ¹), основанием появлению легенды о подписке, взятой пред смертью Константином Дукой с Евдокии, и о хитрости, с помощью которой подписка была будто бы добыта у патриарха, хранившего ее. Одно из соображений, изобличающих легенду, ее противоречие нравственной настроенности Ксифилина получает еще большую убедительность при сопоставлении с сведением об отношениях патриарха к родне, вызывавших недоумение в современниках и заставлявших их искать правдоподобного объяснения этих отношений.

Иоанн Ксифилин занимал патриарший престол 11 лет и семь месяцев ²), следовательно до августа 1075 г. Сколько протекло времени между его мирною кончиною и избранием на престол ему преемника—мы не знаем. Во всяком случае не много. Не имеем также указаний, был ли преемник его, Косьма, возведен на патриарший престол с соблюдением установленных правил, или рукоположен просто по царскому повелению, по примеру патриарха Алексия. Научное образование Парапинака, знакомство его с государственными законами и церковными канонами скорее заставляют склониться на сторону первой половины этой альтернативы.

Патриарх Косьма не был знаменит ни по происхождению, ни по образованию; никаких видных должностей он до вступления на патриарший престол не занимал, ничем ни в сфере политической, ни в церковной, не прославился, был не более как благочестивый инок, прибывший из Иерусалима в Византию, обративший своими добродетелями внимание царя и его приближенных и за нравственные качества удостоенный патриаршего сана ³). Это был в полном смысле слова подвижник, владевший, по убеждению современников, даром предведения, к которому часто обращались многие желавшие проникнуть в будущую свою судьбу ⁴). Он был человек не от мира сего, не созданный для места им занятого. В делах церковного управления и влияния на государственную жизнь он был малокомпетентен, и если представлял в своем лице церковные интересы, то пассивно, будучи орудием в чужих руках, более его опытных и более способных ориентироваться посреди сложных обстоятельств того времени. Оттого мы видим, что деятелями по важным вопросам внутренней политики, в которых затронута была церковь и общественная нравственность, являются другие лица, фигура патриарха рисуется в отдаления картины, и то, по-видимому,

¹) Стр. 93—93. ²) Zon., IV, 220 (Ioel, 65).

³) Scyl., 731 (Zon., IV, 226. Ioel, 65). Ephr., 405. ⁴) Anna, I, 131.

402 —

она присутствует более ради приличия. В его время правительство Парапинака ограбило церкви, монастыри и богоугодные учреждения, отчислив в казну скалы и переплавив взятые из церквей священные сосуды и другие ценности в деньги ¹). О том, чтобы патриарх опротестовал эту противозаконную меру, историки совершенно умалчивают. Но что ею возбуждено было среди духовенства сильное недовольство и недовольство прорвалось наружу — это не подлежит сомнению, только выразителями протеста явились другие архиереи, а не патриарх. Руководителем церковной политики при Парапинаке был неокесарийский митрополит, занимавший при дворе должность царского сакеллария. Отнятие скал приписывалось его влиянию. Духовенство возненавидело виновника своего злополучия и ему грозило низвержение из сана. Угроза исходила не от патриарха, а от архиереев (παρὰ τῶν πλείστων συλλειτουργῶν καὶ ἀρχιερέων). Аргументом было выставлено, что неокесарийский митрополит, вмешиваясь в дела мирские, нарушает отеческие постановления и апостольские каноны, наносит ущерб благочестию и Божиим храмам. Лишь с помощью просьб и почетных отличий царь успел склонить архиереев (τοὺς ἀρχιερεῖς) к милости и виновный миновал низвержения, хотя принужден был сложить светскую должность и удалиться из столицы, вероятно, на свою кафедру, где и умер в начале царствования Вотаниата ²). Агитация среди духовенства против Парапинака в пользу Вотаниата велась независимо от патриарха. Историк передает, что 7 января 1078 г. недовольные правительством собрались в храме Софии, около патриарха Косьмы, и громко высказывали свое недовольство, но здесь, как сказано, имя патриарха стоит лишь для приличия, и это обнаруживается несколькими строками ниже, где действующим лицом и предводителем оппозиции является митрополит иконийский, который за то и был арестован; во время движения в пользу Вотаниата 25 марта, в храме Софии, уже совершенно не упоминается о патриархе Косьме, действующим лицом и руководителем выступает антиохийский патриарх Эмилиан ⁸). Словом, по всему видно, что хитрый Никифорица, первый министр Парапинака, знал, каким сподручным для его видов патриархом может быть добродетельный и мало разумеющий в делах житейских и государственных инок, и не будет слишком смелым предположение, что Косьма, прельстивший царя и его приближенных ореолом святости, прельстил могущественного министра кое-чем другим, простотой своей и малоподготовленностью к патриаршему сану.

¹) См. выше, стр. 291. ²) Attal., 278—279. О месте удаления сказано глухо: περὶ τὸ τοῦ Πόντου στόμα. ³) См. выше, стр. 117—119.

— 403 —

В царствование Вотаниата, при столкновении с сферою политических вопросов, патриарх Косьма по-прежнему или стушевывается, предоставляя действовать другим, или действует как пассивное орудие в руках других. Пожертвования Вотаниата в пользу церквей и монастырей ¹), возвращение церковных украшений и драгоценностей, взятых прежним царем и найденных Вотаниатом во дворце, возвращение наконец скал ²)—все это было знаком внимания и благодарности не к патриарху, а к церковной, приверженной Вотаниату партии и формальным свидетельством не солидарности политики с политикой предшествующего царствования. Когда после смерти своей жены Вердины Вотаниат задался мыслью жениться на Евдокии или Марии, решившись во всяком случае на дело непристойное, так как у Евдокии уже было два мужа, а у Марии оставался в живых первый муж, и когда наконец свою мысль он осуществил, сочетавшись браком с Марией, подвижник-патриарх как бы не существовал и слово его безмолвствовало при этом вопиющем оскорблении общественной нравственности и церковных узаконений. Евдокию отклонил от замужества не патриарх, а какой-то знаменитый в то время монах, священник обвенчавший Вотаниата с Марией был, правда, лишен сана, но и при этом действии совершенно не упомянуто о патриархе,—очевидно, оно исходило от патриаршего синода или вообще от лиц ведавших дела за патриарха и от имени патриарха ³). Во время взятия Константинополя Алексеем Комнином выступает на сцену патриарх Косьма: в решительный момент, грозивший ужасным кровопролитием и разрушением всего предприятия Комнинов, он убеждает Вотаниата отречься от престола и уступить, но поступает так не по своей инициативе, а по внушению кесаря Иоанна ⁴), того самого, который более всех содействовал браку Вотаниата с Марией и в данном случае хлопотал не о том, чтобы предотвратить пролитие человеческой крови (мотив вложенный в уста патриарха), а чтобы спасти дело свое и своей клики.

Патриарх Косьма и сам сознавал свою непригодность для того поста, на который волею судеб он был поставлен. Едва-ли не самый практический шаг из всего времени его патриаршествования, продолжавшегося 5 лет и 9 месяцев был тот, когда он, спустя месяц с небольшим после вступления Алексея Комнина на престол, в половине мая 1081 года, сказал своему служке: „возьми псалтырь и следуй за мною“,—и отказавшись от управления, ушел в монастырь Каллия, от-

¹) Attal., 274. ²) Attal.,277, 279.

³) Scyl., 738 (Zon., IV, 229. Glyc., 617). ⁴) Anna, I, 131—132.

— 404 —

куда, несмотря на неоднократные приглашения, не согласился возвратиться к прежней ответственной и несродной ему должности ¹). Патр. Косьма закончил собою наш период, подобно тому как патр. Алексий начал его.

Точный перечень епархий, входивших в состав константинопольского патриархата в XI в., труден и даже едва ли возможен, вследствие отсутствия списков кафедр, относящихся к этому периоду. Следуя наиболее пригодному списку, усвояемому в надписании Льву Мудрому ²), а в действительности, как показывает его содержание, явившемуся в 1084—1140 т., укажем по порядку епархии и относящиеся к ним исторические данные от XI в.

Митрополии подчиненные константинопольскому патриарху.

1) Кесария каппадокийская. При Константине Дуке и патр. Ксифилине кесарийским митрополитом был Марк, большой ревнитель православия, защитник греческой национальности, противник армянского исповедания и враг армян. Свое настроение относительно армян он наглядно выразил, дав своей собаке кличку „армен“ (армянин),—поступок несколько неприличный и крайне неосторожный, стоивший жизни Марку кесарийскому ³). Неназванный по имени кесарийский митрополит

¹) Zonar., IV, 237 (Glyc., 619). Georg., 892. Ephr., 405. Anna., I, 149: μεθ’ ἡμέρας τινὰς κατὰ τῆν μνήμην τοῦ ἱεράρχου Ἰωάννου τοῦ θεολόγου (8 мая). Комментарий Зонары о побуждения к отказу от патриаршества: τῇ τῶν κοινῶν πραγμάτων μεταχει· ῥίσει ἀπαρεσκόμενος καὶ ἀπεγνωκῶς τῆν διόρθωσιν, может быть надлежаще оценен только при сопоставлении с общим характером рассказа, проникнутого враждебностью автора к Алексею Комнину.

²) Ἡ γεγονυῖα δυατύπωσις παρὰ τοῦ βασιλέως Λέοντος τοῦ Σοφοῦ, ὅπως ἔχουσι τάξεως οἱ θρόνοι τῶν ἐκκλησιῶν τῶν ὑποκειμένων τῷ πατριάρχη Κωνσταντινουπόλεως. Новейшие издания: Rhalli et Potli, V. Parthey, Hieroclis Synecdemus et notitiae graecae episcopatuum, Berolini, 1866.

³) Об этом армянские писатели сообщают следующие подробности, отчасти, быть может, не лишенные легендарности. Когда о поступке митрополита доведено было до сведения Какига II, бывшего царя анийского, владевшего тогда Галонбегадом и Бизу, городами полученными от Мономаха в обмен на Аний, он, оскорбленный в национальном чувстве, воспылал против митрополита местью и сдерживаем был лишь тем, что Марк жиле не в его владениях, среди греческого населения и пользовался уважением греков. После богословского диспута, происходившего в Византии при Дуке, Какие на возвратном пути в свою резиденцию, под свежим впечатлением религиозного и национального раздражения, возбужденного диспутом, не в силах был скрывать долее свою ненависть. Проезжая чрез Кесарию, он попросил у Марка гостеприимства. Тот с удовольствием приготовил все к приему гостя и с почетом встретил его, окруженный духовенством. Когда за столом Какиг был несколько возбужден вином, он, обратившись к митрополиту, сказал: «мне донесли, что у тебя есть очень хорошая собака; мы желали бы ее видеть». Митрополит, поняв вызов, скрывавшийся в словах, показал вид, что не слышит. Какиг повторил требование, собака была приведена, но неохотно шла, потому что никто не осмеливался про-

— 405 —

упоминается в синодальных определениях патриарха Ксифилина от апреля 1066 и марта 1067 гг. ¹); при Михаиле Парапинаке, за несколько дней до взятия Кесарии турками, скончался митрополит, по имени тоже неизвестный ²).

2) Ефес. При патриархе Алексие митрополитом ефесским был Кириак, подписавшийся на обоих синодальных определениях 1027 и 1028 гг. ³). Он находился в кровном родстве с патриархом Алексием и вследствие того возведен императором Романом Аргиром в начале его царствования в чин синкелла ⁴). После него кафедру занимал Федор II ⁵), который, вероятно, разумеется под митрополитом ефесским в синодальных определениях патр. Ксифилина, от апреля 1066 и 6 ноября 1073 гг. ⁶). Преемником его был Никифор, имевший чин протосинкелла, человек весьма образованный, изучивший науки, особенно же богословие и канонику, друг Пселла ⁷). Он умер при патриархе Косьме и патриарх с своим синодом, по желанию императора Вотаниата, возвел на ефесскую кафедру экс-императора Михаила Парапинака, бывшего тогда уже монахом ⁸). Рукоположенный в митрополиты, Михаил Парапинак раз только посетил свою епархию и, возвратившись, проживал в монастыре Мануила, занимаясь физическими работами. Он умер при Алексее Комнине, относившемся к нему с великим почтением; пред смертью он простил грех своей неверной супруги Марии,

изнести ее кличку. Какиг требовал, чтобы ее позвали, и когда Марк произнес ее имя, собака резво подбежала.—«Так эта собака носит кличку армен»? спросил Какиг.—«Она мила, отвечал митрополит, и потому мы зовем ее армен».—«А вот посмотрим, сказал Какиг, кто милее—армянин или грек». По его приказу, принесен был большой мешок, в него помещены была собака и митрополит Марк и Какиг со словами: «посмотрим теперь, кто из двух более храбр—милая ли собака, или митрополит греческий», приказал бить собаку палкой. Разъяренное животное стало грызть своего хозяина и загрызло до смерти. После того Какиг разграбил дом митрополита, захватил много золота и серебра, 6,000 овец, 40 пар волов, 10 пар быков, много лошадей и лошаков и с награбленною добычею удалился восвояси. Понятно, что после того Какиг, несмотря на неоднократные приглашения императора, не осмеливался показаться в Византии, возбудил против себя смертельную вражду в греках и около 1079 г. погиб от руки греков. Matth. d’Ed., 152—154,183—184. Sam. An., 75. Kirak. de Kantz., 53—54.

¹) Migne, CXIX, 756—7. Rhalliet Potli, V, 51, 53. ²) Le Quien, Oriens Christ., I, 385. ³) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ⁴) Cedr., II,486.

⁵) Le Quien, Oriens Christ., Ij 686. Так как он рукополагал епископа Сисиния, родившегося при Романе (Аргире,; то следует относить его ко времени патр. ИоаннаКсифилина.

⁶) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51. Bandini, Catalogus cod. manuscript., 76.

⁷) С ним Пселл был в переписке, V, 458, и после его смерти написал ему монодию, V, 102—105. ⁸) Attal., 303 (Scyl., 738—9. Zon., IV, 229. Bryenn., 126. Man., 284. Ephr., 148. Coding 158): ψήφω τοῦ πατριάρχου καὶ τῶν μητροπολιτῶν ...ψήφῳ συνοδικῇ.

— 406

которая после низвержения Вотаниата сама поступила в монашество ¹).— В числе епископий, принадлежавших к ефесской митрополии, были: Приина, епископ которой Димитрий упоминается в синодальном определении Константина Лихуда от декабря 1038 г. ²), и Теос, епископ которой Сисиний, родившийся при Романе Аргире, был рукоположен митрополитом Феодором, вероятно, при Константине Дуке ³).

3) Ираклия. Митрополит ираклийский, по имени не названный, упоминается в синодальн. определениях патриарха Ксифилина от 1066 и 1067 гг. ⁴). Неизвестный также но имени митрополит, вместе с двумя другими, был невольным клятвопреступником вследствие вероломства византийского правительства, так как он находился в числе тех, которые клятвенно поручились Роману Диогену за неприкосновенность его личности⁵).—Между епископиями этой митрополии одно из первых мест занимал Редесто. Епископ Редесто, по имени неизвестный, во время возмущения Торника против Мономаха был защитником законной власти и византийское правительство обязано было, между прочим, ему тем, что город остался верен ⁶).

4) Анкира. Современником патриарха Алексия был Николай, митрополит анкирский, участвовавший в заседании патриаршего синода, решавшего вопрос о браке в 7-й степени ⁷). Преемником его можно считать ⁸) Михаила, который обнаружил свое человеколюбие во время голода и язвы, постигших в 1032 г. Каппадокию, Пафлагонию, Армениак и Онориаду. Он не щадил никаких издержек для уврачевания ран, нанесенных населению этим несчастием⁹). Митрополит анкирский, не названный по имени, принадлежал к партии, агитировавший в 1037 г. против патр. Алексия, в пользу Иоанна Орфанотрофа¹⁰).

5) Кизик. Димитрий, кизический митрополит, известный как историк, полемист и канонист ¹¹), участвовал в заседании синода при патриархе Алексие, в 1028 г. ¹²). Он был в дружественных отношениях к Роману Аргиру еще до вступления его на престол и по воца-

¹) Scyl., 738-739 (Zon., IV, 229. Glyc., 617). ²) Migne, CXIX, 853. Rhalli et Potli, V, 48. ³) Le Quien, I, 728. ⁴) Migne, CXIX, 756, 757. Rhalli et Potli, V,51, 53. ⁵) Attal., 177—178 (Scy). 704. Zon., IV, 218. Glyc. 612). См. выше, стр. 107.

⁶) Cedr., II, 565. ⁷) Migne, CXIX, 744. Rhalli et Potli, V, 36.

⁸) Лекэнь, Or. Chr., I, 470, считает, наоборот, Николая преемником Михаила. Но мы находим более сообразным относить издание определения о брачных степенях к первым годам патриаршествования Алексия.

⁹) Cedr., II, 500. ¹⁰) См. выше, стр., 369.

¹¹) Он составил недошедшую до нас хронику (Cedr., I, 5), написал краткое изложение якобитской ереси (издал Комбефиз в Auctarium bibl. pp. graec., t. (I, Par., 1648) и два решения, обширное и краткое, о степенях родства в браке (изд. Rhalli et Potli, V, 354—368). ¹²) Migne, CXIX, 837. Rhalli et Potli, V, 32.

— 407 —

рении Аргира удостоен им чина синкелла ¹). В 1037 г. он стоял во главе партии, безуспешно домогавшейся низвержения матриарха Алексия и возведения на его место Иоанна Орфанотрофа ²). При Михаиле Керулларие кафедру занимал Феофан, с чином синкелла, участвовавший в синодальном заседании 10-34 г. ³). Позже митрополитом Кизика был синкелл Роман, человек отличавшийся пастырской простотой и уважением к науке; ученому Пселлу он присылал в подарок разные продукты и обнадеженный его расположением Пселл просил у него себе монастырь в харистикию ⁴). Он, может быть, разумеется и в синодальном определении патриарха Ксифилина от 1066 г. ‘). Около 1073 г. кизическим митрополитом был Константин, обратившийся к императору с реляцией по поводу монастырей его митрополии, розданных харистикариям. Решение императора о передаче дела в синод послужило причиной издания синодального определения относительно этого предмета ⁶).

6) Сарды.

7) Никомидия. В начале XI в. митрополитом никомидийским был Стефан, известный по столкновению с Симеоном Новым Богословом ⁷). Трудно сказать, занимал ли он кафедру и в начале нашего периода. Под влиянием двора, в 1037 г. назначен был на кафедру родственник Михаила Пафлагона, евнух Антоний Пах (Тупица), поражавший своим невежеством и контрастом личных качеств занятому им иерархическому положению ⁸). В интриге против патриарха Алексия он держал, понятно, сторону своего родственника, Иоанна Орфанотрофа ⁹).

8) Никея. Константин никейский подписался под синодальными постановлениями патриарха Алексия 1027 и 1028 гг. ¹⁰).

9) Халкидон. Имя Феодора халкидонского тоже читается под постановлениями 1027 и 1028 гг. ¹¹). При Михаиле Керулларие халкидонским митрополитом был Никита, имевший чин синкелла и заседавший на синоде 1054 г. ¹²). Не названный по имени митрополит халкидонский в судьбе Диогена играл такую же роль, какую и митрополит ираклийский.

10) Сид. При патриархе Алексие на синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. присутствовал Константин сидский, при Керулларие на заседании 1054 г. Анфим¹³). В числе приверженцев Иоанна Орфан, и

¹) Cedr., II, 486. ²) См. выше, стр. 369. ³) Migne, CXX, 737. Will, 156.

⁴) Psell., V, 312, 265, 456. ⁵) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51.

⁶) Bandini, 76. ⁷) Душеп. Чтен., 1877, февр. 184—186. ⁸) Cedr., II, 516.

⁹) См. выше, стр. 369. ¹⁰) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32.

¹¹) Ibid. ¹²) Migne, CXX, 737. Will, 156.

¹³) Migne, CXIX, 844, 837 ; CXX, 737. Rhalli et Potli, V, 24, 32. Will, 156.

— 408 —

противников патр. Алексия находился (1037) сидский митрополит, но не известно—был ли это Константин, или Анфим. В конце нашего периода митрополитом сидским был Иоанн, имевший чин протосинкелла. В начале царствования Михаила Парапинака и в царствование Никифора Вотаниата он занимал при дворе должность первого министра ¹).

11) Севастия. Феодор севастийский, автор недошедшего до нас сочинения, посвященного описанию царствования Василия Болгаробойцы ²), мог занимать кафедру в начале нашего периода.

12) Амасия. С неизвестным по имени митрополитом амасийскиму имевшим чин синкелла, находился в переписке Пселл³). В синодальных определениях патриарха Ксифилина от 1066 и 1073 гг. упоминается митрополит амасийский, но по имени не назван ⁴).

13) Мелитина. При патр. Алексие в синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. участвовал Иоанн мелитинский ⁵). В ближайшее затем время (около 1028) митрополитом мелитинским был Никифор, известный своим столкновением с якобитами ⁶). В синодальном определении патр. Ксифилина от 1066 г. упомянут мелитинский митрополит, но без указания имени ⁷).

14) Тианы. На синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. присутствовал Константин тианский ⁸). В синодальном определении патр. Ксифилина от 1067 г. упоминается, но по имени не назван, митрополит тианский ⁹).—В числе епископий тианской митрополии была Кибистра (или Ираклей). При патриархе Константине Лихуде она возведена на степень архиепископии ¹⁰) и в синодальном определении патриарха Ксифилина от 1066 г. упоминается уже ираклейский архиепископ ¹¹).

15) Гангра. В конце периода гангрским митрополитом был Никифор, пред тем игумен космидийский, а впоследствии переведенный с кафедры гангрской в Амастриду ¹²).

16) Фессалоника. При Романе III и Михаиле Пафлагоне митрополитом фессалоникским был Феофан. Два раза он выступает в истории и оба раза при обстановке не совсем его рекомендующей. Первый раз, в сентябре 1031 года, он является доносчиком, оговаривает Константина Диогена, диррахийского митрополита и перифеорийского епископа ¹³).

¹) См. выше, стр. 181.²) Dosith. Hieros., с. S, § 4. Niceph. Callist., lib. 14, с. 39. Le Quien, I, 808. ³) Psell., V, 269. ⁴) Migne CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51. Bandini, 76.

⁵) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ⁶) Abulfar. Assemani, Bibl. Orient., II, 355. Le Quien, I, 446. ⁷) Migne CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51.

⁸) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32.

⁹) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, V, 53. ¹⁰) Rhalli et Potli, V, 478, schol. Parthey, 109, schol. ¹¹) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51.

¹²) Niceph. Callist., lib 14, cap. 38. Le Quien, I, 554. ¹³) См. выше, стр. 22.

— 409 —

Другой раз он фигурирует, как эксплуататор низшего клира. Когда в 1038 г. Михаил Пафлагон находился в Фессалонике, принесена была ему фессалоникским духовенством жалоба на Феофана, что он удерживает в свою пользу следующее клирикам содержание. Царь сначала убеждал его, митрополита, добровольно удовлетворить предъявленную претензию, но когда тот не соглашался и упорствовал, прибегнул к хитрости, с целью наказать его жадность. Он отправил одного из своих слуг к митрополиту с просьбой дать ему взаймы кентинарий золота на время, пока не привезут денег из Византии. Очевидно, император рассчитывал раздать этот кентинарий клирикам. Но митрополит понял хитрость и отказал в ссуде, говоря, что у него нет более тридцати литр. Тогда император приказал обыскать митрополичью казну и найдено было 33 кентинария золота¹). Из этих денег он отдал клирикам столько, сколько им приходилось получить по расчету, начиная с первого года архиерейства Феофана, остальное же разделил между бедными. Феофана он лишил кафедры и сослал в одно поместье, на место его поставил митрополитом Прометея, обязав его давать низложенному своему предшественнику содержание²). При Константине Мономахе митрополичью кафедру в Солуне занял Никита, бывший до того времени сначала магистром школы св. Петра, где он обучал грамматике, а потом дидаскалом византийской академии, в которой он преподавал риторику ³).

17) Клавдиополь. Па синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг., при патриархе Алексие, присутствовал Иоанн клавдиопольский ⁴). Если этот Иоанн разумеется под митрополитом клавдиопольским, учителем Иоанна евхаитского ⁵), то нужно сделать заключение о высокой степени его образования. В синодальном определении патр. Ксифилина от 1066 г. упомянут не названный по имени митрополит клавдиопольский ⁶).

18) Неокесария. При патриархе Алексие в 1027 г. был митрополитом неокесарийским Феофан, а в 1028 г. Феофилакт, если судить по подписям на соборных постановлениях того и другого года ⁷); но подпись на акте 1027 г. имеет разночтение: Феофилакт, так что нужно разуметь одно и тоже лицо, присутствовавшее на обоих синод. заседаниях. В синодальном определении патр. Ксифилина от 1067 г. упомянут, не названный по имени митрополит неокесарийский ⁸). При Михаиле Паранинаке неизвестный по имени митрополит неокесарийский занимал при

¹) Около 950,400 рубл. ²) Cedr., II, 518—519; ἐξωθεῖ τῆς ἐκκλησίας... ἐφίστησι τῇ μητροπόλει. ³) Psell., V, 93. Migne, CXXII, 1161.

⁴) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ⁵) Psell., V, 143.

⁶) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51. ⁷) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalliet Potli, V, 24, 32. ⁸) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, V, 53.

410 —

дворе место царского сакеллария, едва не был низвергнут из сана и, удалившись от двора, умер в начале царствования Вотаниата ¹).

19) Писинунт. При Михаиле Керулларие Николай писипунтский участвовал в заседании синода 1054 г. ²).

20) Миры. В том же заседании синода 1054 г. присутствовал Лев, митрополит Мир ³).

21) Кария (Афродисиада или Ставрополь). Причисление Карий к разряду митрополий относится ко второй полов. XI в.,—до того времени это была архиепископия. Под синодальным определением 1054 г. Димитрий карийский подписался архиепископом ⁴). Между тем в определении синода 1073 г., при патр. Ксифилине, карийский архиерей, по имени не названный, поставлен выше родосского (митрополита) ⁵).

22) Лаодикия. 23) Сиинады.

24) Иконий. Иконийский митрополит Иоанн участвовал в синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. ⁶). Неизвестный по имени иконийский митрополит, происходивший из Аскалона финикийского и отличавшийся познаниями и благочестием, принадлежал к лагерю недовольных правлением Парапинака и за открытое заявление недовольства был арестован 7 января 1078 г. в храме св. Софии ⁷).

25) Антиохия писидикская (в феме Анатолике). В начале XI в. антиохийскую кафедру занимал Макарий. В царствование французского короля Роберта († 1031) он передал управление Елевферию, а сам отправился сначала в Палестину, а потом чрез Германию в Бельгию, где и скончался ⁸).

26) Силей. Михаил силейский, синкелл, подписался под синодальным определением 1054 г. ⁹).

27) Коринф. На синодальном постановлении 1027 г. стоит имя Сергия, митрополита коринфского, на постановлении 1028 г. имя Георгия¹⁰). Но относительно этого нужно сказать тоже, что выше сказано о митрополите неокесарийском: есть разночтение, по которому и в 1027 г. действующим лицом является Георгий, а не Сергий. С неизвестным по имени митрополитом Коринфа находился в дружеских отношениях Пселл, письменно ходатайствовавший пред ним за какого-то Хрисобалаптита ¹¹).

¹) См. выше, стр. 402. Он же, может быть, и автор сочинения о Византии: ὁ Νεοκαισαρείας τὰ τῆς πόλεως ἀνεγράψατο. Matth. Blastar., Syntagma alphab., litt. K, § 32. Le Quien, I, 506. ²) Migne, CXX, 737. Will, 156. ³) Ibid.

⁴) Migne, CXX, 748. Will, 168. ⁵) Bandini, 76. ⁶) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 82. ⁷) Attal., 258—259 (Scyl., 733). Смвыше, стр. 402.

⁸) Acta Sanct. Bolland., 10 april. Le Quien, I, 1040. ⁹) Migne, CXX, 748 Will, 168. ¹⁰) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ¹¹) Psell., V, 296.

— 411 —

28) Афины. При патриархе Алексие митрополитом афинским был Михаил; он участвовал в синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. и, сверх того, в решении (отрицательном) вопроса о браке в пятой степени родства ¹). При патриархе Алексие упоминается еще Лев синкелл, митрополит афинский; к нему послано было синодальное решение о браке с седьмой степени родства ²). Этот Лев синкелл оставался на афинской кафедре и при патриархе Керулларие,— он подписался под синодальным определением 1054 г. ³).

29) Мокисс. В синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. участвовал Феогност, митрополит Мокисеа⁴).—В состав этой митрополии входила епископия Парнас, епископ которой (неизвестный по имени) находился в дружественных отношениях к Пселлу и просил у него рекомендации к кесарю Дуке; Пселл, получивший от епископа по этому случаю в подарок коровье масло и другие продукты, исполнил просьбу ⁵).

30) Крит (Гортина). На синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. был Стефан, митрополит критский ⁶).

31) Селевкия. 32) Калабрия (или Реджио).

33) Патры. Константин, митрополит Патр, принимал участие и синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. ⁷). При патриархе Керулларие митрополичью кафедру в Патрах занимал Лев, состоявший вместе с тем при дворе в должности заведывавшего прошениями (ὁ ἐπὶ τῶν δεήσεων)⁸).— К числу епископий митрополии Патр принадлежала Корона (которую нужно отличать от Коропии, епископии афинской митрополии). Сохранилось одно письмо Пселла по поводу епископа коронского, свидетельствующее о невыгодах удаления епископов со своих кафедр. Обычай покидать паству и стремиться в Константинополь делать карьеру, против которого вооружался и патриарх Алексий, требовавший, чтобы епископы не приезжали в столицу и вообще не отлучались из епархий без ведома и рекомендательного письма митрополита ⁹), наносил материальный ущерб церкви. Епископ коронский (по имени не названный) долгое время был в отлучке. Пользуясь этим, один нотарий подделал грамоту с подписью руки логофета

¹) Migne, CXIX, 844, 837, S49. Rhalli et Potli, V. 24, 32, 36. О приписываемых этому Михаилу сочинениях см. Le Quien, II, 172. ²) Migne. CXIX. 744 Rhalli etPotli, V, 37. ³) Migne, CXX, 748. Will, 168.

⁴) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24. 32. ⁶) Psell., V, 294—295.

⁶) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ⁷) Ibid.

⁸) Письмо к нему Пселла. V, 333—334: τῷ ἐπὶ τῶν δεήσεων κῦρ Λέοντι τῷ τοῦ Πατρῶν (к нему же, вероятно, и другое письмо, V, 356), как видно из заключительных слов: ὁ δὲ ταῦτα σοι γράφων βέστης, писано раньше производства Пселла в вестархи (при Константине Мономахе). ⁹) Migne. CXIX. 832, Rhalli et Potli, V. 27—28.

— 412 —

и, основываясь на ней, начал с епископом иск за имения. Пселл разоблачает подлог пред местными властями ¹).

34) Трапезунт. В синодальных постановлениях 1027 и 1028 гг. встречается имя Константина, а в постановлении 1054 г. — имя Льва, митрополитов трапезунтских ²).

35) Ларисса. Ларисский архиерей, неизвестный по имени, принимал участие в заседании синода 1073. г., при патр. Ксифилине ³).

36) Навпакт. При императоре Константине VIII неизвестный по имени навпактский митрополит, замешанный в народном бунте против, стратига Морогеоргия, был, по приказанию императора, ослеплен ⁴).

37) Филиппополь.

38) Траянополь. — К траянопольской митрополии принадлежала, между прочим, епископия Перифеорий, на епископа которой, по имени неизвестного, доносил в 1031 г. Феофан фессалоникский, как на участника в заговоре Константина Диогена ⁵).

39) Родос. Архиерей родосский, по имени не названный, участвовал в синодальном заседании 1073 г., при патр. Ксифилине ⁶).

40) Филиппы. В синодальном постановлении натр. Алексия от 1028 года встречается имя Иоанна, митроп. филиппийского ⁷).

41) Адрианополь. В синодальных постановлениях 1027 и 1028 гг. встречается имя Агапита, митрополита адрианопольского, в постановлении 1054 г. имя Евсевия ⁸).

42) Иераполь. Иерапольский митрополит, по имени не названный, упоминается в синодальных определениях патр. Ксифилина от 1066 и 1073 гг. ⁹).

43) Диррахий. Митрополит диррахийский был оговорен Феофаном фессалоникским, как сообщник Константина Диогена ¹⁰). Может быть, это был Лаврентий, который при патриархе Алексие участвовал в синодальном заседании, обсуждавшем вопрос о браке в седьмой степени ¹¹). Лаврентий, уже с чином синкелла, занимал кафедру и при Михаиле Керулларие,—участвовал в заседании синода 1054 г. ¹²).

44) Смирна. При Керулларие в заседания синода 1054 г. участвовал Иоанн, митрополит смирнский ¹³).

¹) Psell., V, 373.

²) Migne, CXIX, 844, 887; CXX, 737. Rhalli et Potli, V, 24, 32. Will, 156.

³) Bandini, 76. ⁴) См. выше, стр. 9, 222. ⁵) См. выше, стр. 22.

⁶) Bandini, 76. ⁷) Migne, CXIX, 837. Rhalli et Potli, V, 32. ⁸) Migne, CXIX,844, 837; CXX, 737. Rhalli et Potli, V, 24, 32. Will, 156. ⁹) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, 51. Bandini, 76.

¹⁰) См. выше, стр. 22. Migne, CXIX, 744. Rhalli et Potli, V, 37. ¹²) Migne. CXX, 737. Will, 156. ¹³) Ibid.

— 413 —

45) Катана.

46) Аморий. Аморийский митрополит, по имени не названный, упоминается в синодальном определении патр. Ксифилина от 1067 г. ¹).

47) Камах. В синодальном заседании 1028 г. участвовал Феодор, митрополит Камаха ²).

48) Котиаий. В синодальных определениях патр. Ксифилина от 1066 и 1067 гг. упомянут, но по имени не назван, котиаийский митрополит ³).

49) Свято-Севериана (в Калабрии).—К этой митрополии принадлежала, между прочим, епископия Акерантийская (Ачеренца), епископ которой, Стефан, в мае 1041 г. сражался против норманнов в рядах греческого войска, предводительствуемого Михаилом Докианом, и пал в сражении ⁴).

50) Митилина. В заседании патриаршего синода 1054 г. участвовал Константин митилинский ⁵).

51) Ново-Патры.

52) Евхаиты. 65) Евхания. Евхаиты и Евханию возможно отожествлять ⁶), хотя в списке митрополий они стоят отдельно, на значительном друг от друга расстоянии. Около 1028 г. евхаитскую кафедру занимал Михаил, состоявший в родстве с Романом Аргиром. По вступлении на престол, Роман возвел его в чин синкелла ⁷). Под синодальным определением 1054 г. подписался Николай евханийский—синкелл ⁸). Так как это определение состоялось в месяце июле, а Иоанн Мавропод был возведен на евхаитскую кафедру при Константине Мономахе ⁹), то смерть Николая и возведение на его место Иоанна должно относить ко времени между июлем 1054 г. и январем 1055 г. Иоанн евхаитский тоже имел чин синкелла ¹⁰). Деятельность его до возведения на митрополию принадлежит истории образования. Он сначала содержал в Константинополе частную школу (в собственном доме), в которой обучал

¹) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, V, 53.

²) Migne, CXIX, 837. Rhalli et Potli, V, 32. ³) Migne, CXIX, 756, 757. Rhalli et Potli, V, 51, 53. ⁴) Annal. Bar., 54. ⁵) Migne, CXX, 737. Will, 156.

⁶) Не лишено значения следующее обстоятельство. Евхания занимает 65-е место, после Тивериуполя поставленного на 64-м месте. Между тем в позднейших описках митрополий, подчиненных константинопольскому патр. престолу (Андроника Палеолога, Rhalli et Potli, V, 493, Parthey, 231, 241), Евхании нет, но после Тивериуполя, занимающего 74-е или 75-е место, непосредственно стоит ὁ Εὐχαῖτων, τὰ Εὐχάϊτα. ⁷) Cedr., II, 486. ⁸) Migne, CXX, 748. Will, 168.

⁹) Psell., V, 154.

¹⁰) Migne, CXX, 1199. В надписании похвального слова Пселл, V, 142, титулует его протосинкеллом. Может быть, ко времени составления слова (не ранее 1083 г.) был повышен в чине.

414 —

юношество риторике, философии и законам, потом трудился в патриаршей шкоде, наконец получил, по-видимому, кафедру в восстановленной Мономахом византийской академии. От этого времени имели значение связи, которые Иоанн завязал при дворе, начиная с самого императора, привыкшего с уважением относиться к своему дидаскалу ¹), и оканчивая Пселлом, который учился у Иоанна, пристроил своего учителя при дворе, также как Ксифилина, и был его сотоварищем по преподаванию в академии. Эти связи принесли впоследствии свою долю пользы. Вступление на кафедру совершилось по настоянию императора и не вполне охотно,—Иоанн отказывался от предлагаемой чести, ссылаясь на телесные и душевные немощи ²), свое назначение в Евхаиты он считал как бы почетным изгнанием и друзья разделяли с ним этот взгляд ³). Назначение находилось в связи с удалением Лихуда от управления делами и с усилением при дворе влияния партии логофета Иоанна. В совещаниях между Пселлом и Ксифилином относительно поступления в монашество принимал участие и Мавропод, который затем предупредил своих товарищей принятием монашества и на митрополию был возведен уже как монах ⁴). Свою епархию Иоанн нашел в расстроенном состоянии, особенно со стороны церковного хозяйства ⁵); и направил все старания к тому, чтобы привести дела в порядок. Управление митрополией Иоанн ознаменовал некоторыми полезными предприятиями для церкви евхаитской. Он заботился о приращении церковного достояния и своим авторитетом предотвращал опасности, грозившие церковному благосостоянию ⁶). С этою целью, опираясь на прежнюю благосклонность Мономаха, успел выхлопотать у него хрисовулл, которым утверждались за евхаитскою церковью дары прежних императоров и церковные имущества ограждались от посягательств ¹). Ревностная защита церковных интересов создала Иоанну врагов в лице некоторых евхаитских властелей и те пожаловались на митрополита императору; но тут помогли придворные связи, —красноречивое объяснение самого митрополита и заступничество за него Пселла па-

¹) Migne, CXX, 1107—1168. Psell., V, 134.

²) Psell., V, 155. Migne, CXX, 1193. De-Lagarde, 70, 77. ³) Psell., V, 440—441.

⁴) Psell., V, 163. В акростихах некоторых составленных им канонов называет себя монахом.

⁵) Иоанн в первом обращении к евхаитцам высказал удовольствие но поводу хорошего состояния церкви, обилия утвари, доходности земель, de-Lagarde, 160, но это было данью народному самолюбию. В письме к Керулларию он жаловался на скудость и пустынность земли, на то, что мало хлеба, овощей, масла, ib. 88—89; в письмах к другим лицам сетовал по поводу того, что жизнь чрезвычайно трудная, что бедствия удручают его непрерывно, и напрасно некоторые ему завидуют, ibid., 82, 83, 85.

⁶) Psell., V, 156, 1-58. ⁷) Migne, CXX, 1172.

415-

рализовали успех жалобы ¹). Иоанн евхаитский много заботился также о благоустройстве церковного богослужения и религиозной жизни. Предметом его попечения было стройное и благолепное церковное пение, он увеличил в своей церкви число певцов, обучал поселян пению, в монастырях организовал монашеские хоры; к прежним песнопениям прибавил новые ²). Поводом к составлению новых песнопений послужило для него, между прочим, введение нового праздника. В греческих минеях, в синаксаре на 30 января, Иоанну евхаитскому приписывается установление праздника трех святителей Василия В., Григория В. и Иоанна Златоуста ³). Митрополит евхаитский посвящал еще свои труды исправлению богослужебных книг (миней) ⁴) и упорядочению монастырских уставов ⁵). Он окончил свою многоплодную жизнь в глубокой старости ⁶).

53) Амастрида. В синодальном определении патриарха Ксифилина от 1067 г. упомянут митрополит амастридский ⁷). Никифор из Гангры переведен был в Амастриду.

54) Хоны (Колоссы). В синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. принимал участие Константин, в заседании 1054 г. Николай, а в заседании 1073 г. не названный по имени митрополит Хон ⁸).

55) Идрунт. В синодальном постановлении 1027 г. читается имя Николая, в постановлении 1028 г. имя Никиты ⁹). Хотя в печатных изданиях не показано разночтения, которое уполномочивало бы видеть в обоих случаях одно лицо (подобно тому как относительно митрополитов неокесарийского и коринфского), однако ж созвучие имен и здесь наводит на мысль, не следует ли в акте 1027 г. заменить имя Николая именем Никиты. В синодальном заседании 1054 г. принимал участие Ипатий идрунтский ¹⁰).

56) Келтцина (Юстинианоноль). В синодальном постановлении 1028 г. упоминается Сисиний, а в постановлении патр. Ксифилина 1067 г. неназванный по имени митрополит Келтцины ¹¹).

¹) Psell., V, 313-314. ²) Psell., V, 156—167, 169. ³) Migne, CXX. 1119.

⁴) Migne, CXX. 1195. ⁵) Psell., V, 159.

⁶) Несомненно, что пережил Константина Лихуда († 1063), Psell., IV, 391. Может быть, он еще разумеется под митрополитом евхаитским в синодальном постановления патр. Ксифидина от 1073 г., Bandini, 76. Но отожествлять его с ὁ Εὐχανείας ’Ιωάννης, который заседал в синоде константинопольского патриарха Николая в 1092 г. (Fabric., Bibl. gr., VIII, 627. Migne. CXIX, 764). едва ли возможно в виду того, что под 1082 г. упоминается уже Василий евхаитский. Le Quien, I, 547.

⁷) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, V, 53. ⁸) Migne, CXIX, 844, 837; CXX, 737.Rhalli et Potli, V, 24, 32. Will, 156. Bandini, 76. Migne. CXIX. 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ¹⁰) Migne, CXX, 737. Will, 156. ¹¹) Migne, CXIX, 837, 757. Rhalli et Potli, V, 24, 53.

— 316 —

57) Колотя. При Романе Диогене митрополитом колонийским был Феофил ¹), давший поручительство Диогену, вместе с митрополитами Ираклии и Халкидона. Он же, вероятно, разумеется под колонийским архиереем в синодальном постановлении патр. Ксифилина от 1073 г. ²).

58) Фивы.

59) Серры. Неизвестный по имени архиерей Серр участвовал в синодальном заседании 1073 г. ³). В конце периода митрополитом Серр был (до переселения на ираклийскую митрополию) Никита дидаскал ³), комментировавший слова Григория Богослова.

60) Помпеиополь.

61) Россия. В заседании синода 1073 г. участвовал митрополит России ⁵) Георгий.

62) Алания. 63) Энос. 64) Тивериуполь.

66) Керасунт. При патр. Керулларие упоминается Михаил керасунтский ⁶).

67) Наколия. В синодальном определении патр. Ксифилина от 1066 г. упомянут, но не назван по имени, митрополит наколийский ⁷).

68) Германия.

69) Мадит. Мадит прежде был епископией, принадлежавшей к ираклийской митрополии, потом возведен на степень митрополии. Никифор Вотаниат издал в пользу ираклийской митрополии хрисовулл, восстановлявший ее отношение к Мадиту. В хрисовулле сказано было, что по смерти мадитского митрополита, занимавшего кафедру в момент издания хрисовулла, права Мадита прекращаются и он по-прежнему возвращается под власть ираклийского митрополита ^s). Митрополит мадитский пережил царствование Вотаниата и в виду того, что для преемника его распоряжение могло не иметь обязательной силы, трудно сказать—приведено ли оно было в исполнение ⁹). Гораздо важнее для нас знать, в какое именно время Мадит возведен на степень митрополии. Но и для решения этого вопроса положительных данных нет. Можно только догадываться, что это сделано во второй половине XI в. ¹⁰).

¹) Scyl., 704. ²) Bandini, 76. ³) Ibid.

⁴) Ему написано (9-e) письмо Феофилакта болг., Migne, СХХVІ. 373. Le Quien, II. 88.

⁵) Bandini, 76. В акте по имени не назван. ⁶) Niceph. Callist., cap. 15. LeQuien, I, 515. ⁷) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, 51. ⁸) Zachar., III, 341. Rhalli et Potli, V, 72. ⁹) В списке Андроника Палеолога Старшего Мадит—митрополия. Rhalli et Potli, V, 493. Parthey, 231.

¹⁰) Основания догадки следующие: с одной стороны при патр. Алексие и Керулларие нет упоминания о мадитской митрополии и митрополите, с другой—в конце царствования Мономаха (а может быть, и после Мономаха, ни в каком однако ж случае не раньше) иерарх Мадита о чем-то усильно хлопочет при дворе. Посредником

— 417

70) Апамия.

71) Василия (Юлиоиоль). Василия прежде была епископией анкирской митрополии. Константин Дука возвел ее на степень митрополии, постановив, чтобы по смерти митрополита, удостоенного этой почести, василийская митрополия опять обращена была в епископию (что, по-видимому, не было исполнено, хотя Михаил Парапинак подтвердил хрисовулл о василийской митрополии своего отца, Константина Дуки ¹).

72) Дристра.

73) Назианз. Назианз до Романа Диогена был епископией мокисской митрополии. Диоген возвел прежнюю епископию на степень митрополии ²).

74) Керкиры. 75) Абид. 76) Мефимна. 77) Христианополь.

78) Русий. Митрополией сделан впоследствии. В синодальном определении патр. Ксифилина от 1067 г. говорится еще об „архиепископе“ Русия, присутствовавшем на заседании ³).

был избран Пселл, который и сообщал архиерею, Psell., V, 396—397, что он не раз беспокоил царя, но получал от него в ответ такие слова: «что это за человек (иерарх Мадита) и почему он вместе с другими архиереями не придет поклониться царю?» Пселл объяснял архиерею, что для легчайшего достижения его желаний ему необходимо лично прибыть в столицу на поклон императору и для беседы с друзьями, если же невозможно это сделать, то выждав некоторое время, написать царю письменную просьбу, прислать в дар благовонного мура знаменитого в Мадите святого (без сомнения, Евфимия) и хрисовулл царский будет выдан. Предметом хлопот могло быть иерархическое возвышение мадитской кафедры на степень митрополии (вопрос, решение которого принадлежало царю, с одобрения патриаршего синода); такая догадка не будет противоречит существу письма Пселла, предполагающего и помеху прибытию епископа в столицу (которая могла проистекать от митрополита), и деликатность предмета (требовавшую личного присутствия), и его важность (требовавшую повременить, пока доброжелатели епископа опять войдут в силу, так что возможно будет выхлопотать царский хрисовулл). Для хронологии письма имеют значение: а) слова: παρῃνίξω τι περὶ τοῦ βασιλικοί, показывающие, что писано не раньше Мономаха, потому что мадитский валиликат и василикос были пожалованы Пселлу Мономахом, б) слова: ὀποῖος δὲ οὖτος (т. е. καιρός) νῦν, ἀκοῇ ἄν εἰδείης, καὶ φήμαις πολλαῖς и совет: βραχὺν μὲν τινα χρόνον καρτέρησον, указывающие на время, когда партия, к которой принадлежал Пселл, находилась в пренебрежении, след. 1053—1057 годы.

¹) Zachar.. III, 326. Rhalli et Potli, V, 71. Слова синодального послания патриарха Николая к Алексею Комнину: τοῦ μακαρίτου βασιλέως τοῦ Δούκα, взятые вне контекста, могут указывать на Константина Дуку только при том предположении, что Михаил Дука Парапинак находился еще в живых, когда писано было послание (1084); между тем о Парапинаке знаем только, что он умер при Алексее Комнине. год же смерти не известен, мог умереть и до 1084 года. Но слова вполне ясны по связи с последующею речью, где упоминается об императоре, сыне покойного Дуки.

²) Scyl., 705. Гфрӧрер, III, 775—776, объясняет это недоверием к политической благонадежности каппадокийских епископов, желанием создать себе в епископе Назианза приверженца. Но проще объяснять факт уважением к родине св. Григория. ³) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, 53.

— 418 —

79) Лакедемон. Лакедемон в наш период оставался епископией митрополии Патр, к которой он причислен был хрисовуллом императора Никифора Геникоса (802—811), подтвержденным четырьмя хрисовуллами последующих императоров (последний из них—хрисовулл Никифора Вотаниата) ¹). Лакедемон возведен был на степень митрополии при Алексее Комнине и патр. Евстратие, в 1081—1082 г. ²).

80) Наксос. Наксос, равно как и Парос, в наш период были епископиями родосской митрополии. В мае 1083 г. Парос и Наксос были выделены, соединены вместе и образовали особую митрополию Наксос ³).

81) Атталия. Атталия в наш период была епископией силейской митрополии. На степень митрополии возведена при императоре Алексее и патр. Евстратие в 1083—1084 г. ⁴).

Кроме исчисленных митрополий, константинопольскому патриарху подчинены были архиепископии (не имевшие под собою епископий).

1) Визия. В синодальном заседании 1028 г. участвовал Никита визийский ⁵).

2) Леонтополь. В синодальном заседании 1073 г. участвовал архиерей леонтопольский ⁶).

3) Марония. В синодальном определении патр. Ксифилина от 1066 г. упомянут маронийский архиепископ и в определении 1073 г. маронийский архиерей ⁷).

4) Гермии.

5) Аркадиополь. В синодальном заседании 1073 г. участвовал архиерей аркадиопольский ⁸).

6) Парий. В том же заседании 1073 г. был парийский архиерей ⁹).

7) Милит.

8) Приконис. В синодальных заседаниях 1027 и 1028 гг. участвовал Дионисий приконисский; приконисский архиепископ упомянут, но не назван по имени, и в определений патр. Ксифилина от 1066 г.,¹⁰).

9) Силимврия. В заседании синода 1067 г. участвовал не названный по имени архиепископ Силимврия ¹¹).

¹) Zachariae, III, 341. Rhalli et Potli, V, 72. ²) Rhalli et Potli. V, 482, schol. Parthey, 119, schol. ³) Rhalli et Potli, V, 483, schol. Parthey, 123. schol.

⁴) Rhalli et Potli, V, 481, schol Parthey, 116, schol.

⁵) Aligne, CXIX, 837. Rhalli et Potli, V, 32. ⁶) Bandini, 76. ⁷) Migne, CXIX. 756. Rhalli et Potli, V, 51. Bandini, 76.

⁸) Bandini, 76. В акте аркадиопольский архиерей поставлен ниже леонтопольского, но выше маронийского. ⁹) Ibid.

¹⁰) Migne, CXIX, 844, 837, 750. Rhalli et Potli, V, 24, 32, 51. ¹¹) Migne, CXIX, 757. Rhalli et Potli, V, 53.

419

10) Кий. В синоде 1028 г. участвовал Никифор киосский ¹).

11) Апр. В синодах 1027 и 1028 гг. участвовал Стратигий апросский ²).

12) Кипселлы. В синоде 1027 г. участвовал Петр кипселлский ³).

13) Ника. 14) Неаполь. 15) Селга.

16) Херсон. В синоде 1028 г. участвовал Андрей херсонский ⁴).

17) Месина.

18) Гарелла. В синоде 1066 г. участвовал не названный по имени архиепископ гареллский ⁵).

19) Врисис. В синодах 1027 и 1028 гг. участвовал Лев врисийский ⁶).

20) Деркос.

21) Каравизия. В синоде 1054 г. участвовал Лев каравизийский ⁷).

22) Лимн. В синодах 1027 и 1028 гг. участвовал Николай, а в синоде 1054 г. Павел лимносский ⁸). В синодальном определении 1066 г. архиепископ Лимна упомянут, но по имени не назван ⁹).

23) Левкад. В заседании синода 1073 г. присутствовал левкадийский архиерей, не названный по имени ¹⁰).

24) Мисфия. 25) Кудры. 26) Сотириополь.

27) Пидахфон. В заседании синода 1073 г. находился пидахфонский архиерей, не названный по имени ¹¹).

28) Герма.

29) Воспор. В синоде 1028 г. участвовал Иоанн воспорский, в синоде 1066 г. тоже находился архиепископ воспорский, но по имени не назван ¹²).

30) Котрадия. В синоде 1054 г. участвовал Лев котрадийский¹³).

31) Эроина. 32) Карпаф.

33) Месимврия. В синоде 1054 г. участвовал Григорий месимврийский ¹⁴).

34) Готфия. В синодальных определениях 1066 и 1067 гг. упомянуто об архиепископе готфийском ¹⁵).

35) Сугдия. В синоде 1028 г. участвовал Арсений сугдийский ¹⁶).

¹) Migne, CXIX, 837. Rhalli et Potli, V, 32. ²) Migne, CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32. ³) Migne, CXIX, 844. Rhalli et Potli, V, 24. ⁴) Migne, CXIX,837. Rhalli de Potli, V, 32. ⁵) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51. ⁶) Migne,CXIX, 844, 837. Rhalli et Potli, V, 24, 32.

⁷) Migne, CXX, 737. Will, 156. ⁸) Migne, CXIX. 844, 837; CXX, 748. Rhalli et Potli, V, 24, 32. Will, 168. ⁹) Migne, CXIX, 756. Rhalli et Potli, V, 51.

¹⁰) Bandini, 76. ¹¹) Ibid. ¹²) Migne, CXIX, 837, 756. Rhalli et Potli, V, 32, 51. ¹³) Migne, CXX, 748. Will, 168. ¹⁴) Migne, CXX, 737. Will, 156. ¹⁵) Migne, CXIX, 756, 757. Rhalli et Potli, V, 51, 53. ¹⁶) Migne, CXIX, 837. Rhalli et Potli. V, 32.

— 420

36) Фуллы. 37) Эгина. 38) Фарсалы. 39) Метрахи.

Сверх того, упоминается в числе архиепископий не помещенная в списке Зикхия. Под синодальным определением 1054 г. последним подписался Ἀντώνιως Ζικχίας ¹).

Кроме патриархата константинопольского, в пределах византийских владений находились в XI в. антиохийский патриархат (не вполне,—некоторые из его митрополий были под сарацинскою властью) и автокефальная болгарская архиепископия.

Патриарший антиохийский престол с 1024 по 1029 г., в течение 5 лет, 8 месяцев и 11 дней, занимал Николай, после которого с 1029 по 1032 г. было между патриаршество. Затем следовали: Илия сидевший на престоле год, 5 месяцев и 8 дней (1033—1034), Феодор, он же Георгий Ласкарис, 8 лет, 6 месяцев и 21 день (1034—1042), Василий—10 лет (1043—1052), Петр, Феодор или Феодосий, Эмилиан, Никифор Мавр (1080—1092) ²). О патриархах, начиная с Петра, сохранились некоторые сведения,—не одни только имена. Петр особенно известен по участью, какое он принимал в произошедшем при Михаиле Керулларие столкновении церквей. Он вступил на престол в 1052 г.⁴) и немедленно отправил известительное послание к папе ⁴), руководствуясь практикой древней церкви и заботами о водворении мира и единения между церквами. Во время и после столкновения церквей он был представителем церковного единства и писал проникнутые примирительным духом послания к Доминику градскому и патриарху Керулларию⁵), в которых проводил тот взгляд, что нужно относиться с уважением и снисходительностью к чужим обычаям,—важно уже то, что латиняне исповедуют троичного Бога, и если они откажутся от нечестивой прибавки к символу „и от сына“, то можно оставить для них неприкосновенным все остальное. Доказывая свою мысль, что местные обычаи не имеют большой важности, Петр упоминал о некоторых греческих обычаях, которые могут быть поставлены в параллель с латинскими.

¹) Migne, CXX, 748. Will, 168. Впоследствии, около времени Андроника Палеолога Ст., Rhalli et Potli, V, 494, Parthey, 232, Зикхия возведена на степень митрополии, причем Метрахи соединены с нею.

²) Восток христианский, Сирия. Список антиохийских патриархов, составленный преосв. Порфирием, епископом Чигиринским. Киев, 1876, 76—80.

³) В письме к Доминику градскому, Migne, CXX, 757—781, Will, 208—228, которое писано не позже апреля 1054 г., Петр гов., что от начала его архиерейства, когда им отправлено известительное послание к папе, прошло два года διετία. След. на престол вступил не позже апреля 1052 г.

⁴) Послание это мы имели в списке проф. II. Е. Троицкого по код. № 509 моск. синод. библ. ⁵) Migne, CXX, 757—781, 800—812. Will, 208—228, 193—203.

421 -

и между прочим сообщил Доминику градскому, что греческие монахи едят мясо. Монахи были крайне недовольны по поводу этого разоблачения и говорили, что Петр сделал его вследствие своего пристрастия к скоромной пище; составилась даже легенда в среде монахов о том, как Петр, не имея возможности вкушать мясное, стремился по крайней мере понюхать мяса ¹). В 1057 г. патриархом антиохийским был уже Феодор, известный участием в агитации в пользу Комнина, которого он первый провозгласил императором в храме св. Софии, в Константинополе ²). Эмилиан, преемник Феодора, имел при дворе ожесточенного врага, в лице первого министра императора Парапинака, Никифорицы, с которым у него были давние счеты. Это обстоятельство, в связи с обвинениями, выставленными против Эмилиана, не лишено значения для оценки его политической деятельности. Вражда между Эмилианом и Никифорицей, очевидно, вела свое начало от того времени, когда евнух управлял Антиохией, при императоре Константине Дуке. Если произошли у него несогласия с Эмилианом, то причину их можно искать лишь в том, что последний стоял на стороне притесняемого Никифорицей народа, защищал народ от административных несправедливостей. Естественно поэтому, что на Эмилиана, как представителя местных интересов, обратились симпатии народонаселения и он сделался главою сильной народной партии. Такое его положение послужило источником наветов и интриг со стороны недоброжелателей. Его обвиняли в произведении каких-то беспорядков в Антиохии по смерти антиохийского дуки Иосифа Тарханиота и в сношениях с Филаретом Вахрамом. В одном письме Пселл крайне порицает тарсийского митрополита, который строил козни и злоумышлял против хиротонисавшего его антиохийского патриарха ³). Ни митрополит, ни патриарх не названы по имени, но мы в праве подразумевать здесь Эмилиана, который следовательно и между митрополитами своего патриархата нашел одного недоброжелателя и клеветника. Интриганы, поддержанные Никифорицей, имели успех при дворе и дуке антиохийскому Исааку Комнину, отправленному на место Иосифа Тарханиота, дан был при отправлении приказ препроводить Эмилиана из Антиохии в Константинополь. Но легко было приказать, трудно исполнить приказание. Комнин нашел Антиохию разделенною на две партии, сильнейшая группировалась вокруг Эмилиана, слабейшая тяготела в греческой администрации. Явное насилие над патриархом неминуемо вызвало бы бунт и междоусобную резню. Комнин только с помощью хитрости исполнил

¹) Преосв. Порфирия, Восток христианский, 77—78. Труд. Киевск. Дух. Акад. 1873, сентябрь, 331—2. ²) См. выше, стр. 79. ³) Psell., V, 497—498.

— 422 —

приказ. Он выманил патриарха из Антиохии за город, лотом запер пред ним городские ворота и предъявил царское повеление о выезде в Константинополь. Эмилиан против воли должен был повиноваться, а в Антиохии вслед затем, и очевидно в связи с этим фактом, началось возмущение против Комнина и византийских чиновников, усмиренное только с помощью войск соседних городов ¹), по усмирении же восстания приобрела силу армянская партия, окончившая свою деятельность призванием Филарета и бесчеловечным истреблением многих приверженцев греческой партии, правительственной. Остальное время царствования Парапинака Эмилиан провел в Византии на свободе, агитировал здесь в пользу Вотаниата ²) и при Вотаниате, по-видимому, возвратился на свою кафедру. При Вотаниате же он и умер, а на его место царь назначил (προεβάλετο ὁ βασιλεύς) Никифора, по прозванию Мавра ³).— Из митрополитов подвластных антиохийскому патриарху, в наш период, кроме неназванного по имени тарсийского митрополита, враждовавшего с своим патриархом, упоминаются: Лука митрополит аназарбский, присутствовавший при посвящении Петра антиохийского в Византии и сопровождавший новопосвященного в Антиохию ⁴) и дамасский митрополит Сергий, который при пале Бенедикте IX (вступившем на престол 1033 г.) оставил Дамаск, прибыл в Рим и здесь умер ⁵).

Болгарский архиепископ имел местопребывание в Охриде ⁶) и назывался еще охридским. Вскоре после 1019 г. император Василий II назначил архиепископом охридским Иоанна, родом из Дебри, игумена тамошнего монастыря Богоматери. Преемником его был грек Лев, хартофилакс великой константинопольской церкви, ознаменовавший свое управление постройкой нижней церкви во имя Софии Премудрости Божией и участием в столкновении между восточною и западною церквами ⁷). Лев умер в царствование императрицы Феодоры и Феодора назначила (προε-

¹) Bryenn., 96—99. ²) См. выше, стр. 118—119. ³) Scyl., 772 (Zon., IV, 231).

⁴) Преосв. Порфирий. Восток христианский, 78. Труд. Киевск. Дух. Акад., 1878, сент., 351—2. ⁵) Petri Damiani, ed. Migne, CXLV, 440. Le Quien, II, 837—8. ⁶) Начиная с архиепископа Филиппа, перенесшего резиденцию из Преспы в Охриду. Ducange, Famil. Byzant., 174—5.

⁷) Ducange, Fam. Byz. 175. Mai, Spicil. Rom., X, 26. От его имени было отправлено послание к Иоанну транийскому, Migne, CXX, 233—244, Will, 51—64; кроме того, Лев написал еще два послания об опресноках, которые помещены в рукоп. сборн. моск. синод. библ. № 208 и из которых одно—последнее—издано в приложении к сочинению Чельцова, «Полемика между греками и латинянами по вопросу об опресноках», Спб. 1879, в греч. подлиннике с древне-славянским переводом по рукописи кирилло-белозерской библиотеки 76—1153; Льву принадлежит наконец аскетико-нравоучительный трактат «Об искушениях» в 50 главах, Udini, Comment, de script, eccl., II, 604.

423 —

χειρίσατο) архиепископом монаха Феодула, происходившего из Икония и бывшего игуменом монастыря св. великомученика Мокия. Новый архиепископ, по свидетельству историка, был совершенно чужд внешней мудрости (незнаком с науками), но в божественной сделал большие успехи и украсился добродетелями ¹). Назначение его (и некоторых других архиереев) Феодорой, без соблюдения форм избрания, предписанных канонами, вызвало глухой ропот в современниках (в том числе в Пселле); они находили поступок императрицы противозаконным (παρανομείν) и объясняли его слишком ревнивым отношением ее к своей самодержавной власти ²). Феодул ознаменовал свое управление сооружением верхней церкви св. Софии ³) и скончался при Константине Дуке. Царь назначил (προχειρίζεται ὁ βασιλεύς) ему преемником монаха. Иоанна, происходившего из Лампы (на острове Крите) и бывшего соаскетом патриарху Ксифилину, вместе с ним подвизавшегося на Олимпе ⁴). Этот архиепископ оказал важную услугу правительству: когда Никифор Василакий, замысливший восстание, прибыл из Диррахия в Охриду и хотел здесь провозгласить себя императором, Иоанн воспрепятствовал выполнению его намерения и Василакий должен был уйти из Охриды в Фессалонику ⁵). Скоро затем Иоанн скончался и на его место император Вотаниат назначил (ἀντ’αὐτοῦ ὁ βασιλεύς προεβάλετο) другого Иоанна, по прозванию Анна (Непьющего) ⁶).—В числе епископий, входивших в состав болгарской архиепископии, были, между прочим, деабольская и сардикийская. Между тем как архиепископ болгарский не сочувствовал предприятию Василакия, Феодосий, епископ Деаболя, служил Василакию посредником при найме норманнов в Италии; впрочем Феодосий мог при этом не знать настоящего намерения Василакия, мог предполагать, что он подготовляет войско для борьбы с Вриеннием ⁷). Сардикийский епископ Михаил во время бунта Леки против Никифора Вотаниата убеждал граждан Средца оставаться верными византийскому правительству, за что был убит Лекой в епископском облачении ⁸).

Православные патриархаты—александрийский и иерусалимский находились в ХІ в. под властью сарацин и об их судьбе сохранились крайне скудные сведения. Относительно александрийского патриархата они почти ограничиваются именами патриархов, занесенными в каталоги в таком порядке: Арсений († 1010), Георгий. Леонтий (или Александр), Иоанн,

¹) Cedr., II. 611.

²) Psell., IV, 206—207. ³) Ducange, Fam. Byz., 175. ⁴) Scyl., 658—659. ⁵) Scyl., 739. ⁶) Scyl., 742. Ducange, Fam. Byz., 175. ⁷) Scyl., 739. ⁸) Scyl., 741—742.

— 424

Савва, Феодосий ¹). Несколько обстоятельнее сведения об иерусалимском патриархате, благодаря тому обстоятельству, что св. земля привлекала к себе взоры всего христианского мира и побуждала историков отмечать (не всегда верно) в своих произведениях главнейшие события, ее касающиеся. Наибольший интерес историков сосредоточен на судьбе храма Воскресенья. В начале XI в.²) он, вместе с базиликой св. равноапостольного Константина и одним женским монастырем, был разрушен но приказанию египетского халифа ал-Хакима. Бедуинский вождь ал-Муфаридж, придя в столкновение с ал-Хакимом и желая заручиться содействием византийского императора, назначил (ок. 1011 г.) епископа Феофила иерусалимским патриархом, побудил христиан приступить к восстановлению храма и сам им помогал. Но дело было не под силу иерусалимским христианам. Более энергическое его осуществление начато при преемнике Феофила, Никифоре, который, будучи священником, в тоже время исполнял плотничьи работы при дворе халифа ал-Хакима и когда, за смертью Феофила (в январе 1020 г.), освободился иерусалимский патриарший престол, выпросил себе у халифа назначение в патриархи, каковое место и занял (в июле 1020 г.) ³). При этом патриархе заключен был договор между императором Романом Аргиром и халифом Дагером, сыном и преемником ал-Хажима. По смерти Дагера (1036), договор был скреплен между его сыном и преемником, халифом Мостансиром, и византийским императором Михаилом Пафлагоном. Одним из пунктов договора было восстановление иерусалимского храма, к чему и было приступлено с помощью субсидий византийского правительства. Постройка храма окончена в 1048 г., при императоре Мономахе, который с целью приведения к концу этого богоугодного дела тщательно поддерживал добрые отношения к египетскому двору ⁴). После Никифора на патриаршем престоле был Софроний, при котором турки (с Исаром) взяли Иерусалим и избили около 3,000 христиан, в 1076 г.⁵), после Софрония Евфимий и затем Симеон, современник· взятия Иерусалима крестоносцами ⁶).—Из епархиальных архие-

¹) Бар. Розен, 352. Le Quien, III, 480— 483.

²) По Яхъе в 1009 г., по Ибн-ал-Атиру в 1007 г., у бар. Розена, 48, 349, по Вильгельму тирскому, 631, в 1011 г. Указания других источников менее точны, см. Sacy, Exposé de la religion des Druses, I, CCCXXXVI, Wüstenfeld, Gesch. d. fatimid. Chalif., 191, Le Quien, III, 475. Об убиении и ослеплении патриарха Ореста, соединяемых западными историками с фактом разрушения храма, не может быть и речи, так как Орест умер 18 октября 1004 г., бар. Розен, 352.

³) Яхъя, у бар. Розева, 49, 60, 356.

⁴) Psell., IV, 193—194; V, 113-114. Cedr., II, 515 (Zon., IV, 139). Guil., Tyr., 631—633. Dandolo, 243. Elmac, 323. Abutted., III, 85. ⁵) Elmac., 349. ⁶) В ката-

— 425 —

реев иерусалимского патриархата в наш период упоминается Иорий, епископ синайский, подчиненный митрополиту Петры (аравийской); в 1033 г. он прибыл в Болонью, оттуда в Бетуну (Bethima), здесь неожиданно скончался, был тайно похоронен боявшимся судебного следствия хозяином, у которого он нашел гостеприимство, и впоследствии прославился чудесами ¹). Около 1056 г. жил Самона, архиепиекоп Газы, известный своим „Разговором с сарацином Ахметом“; разговор может служить образчиком миссионерской беседы, рассчитанной на вразумление неверующего путем доступных здравому смыслу аргументов и общепонятных сближений ²).

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Существенною принадлежностью византийской церковно-религиозной жизни было размножение монастырей к развитие монашества, его значение государственное и социально-общественное. Эта принадлежность, служа выражением общего направления византийской цивилизации, всецело проникнутой церковностью, религиозностью, с наклонением на сторону формализма, находилась вместе с тем в связи с особенностями политического строя, гармонировала с ними и в известной мере обусловливалась ими.

Политическая сфера в византийском государстве была самою капризною и изменчивою стихией, которую справедливо уподобляли волнующемуся морю. Начиная с вершины трона и кончая его подножием, все стояло на горючем вулкане, ни император, ни его слуги, ни ближайшие его советники, ни отдаленнейшие органы его власти—никто не имел прочной почвы под ногами. Император, не обезопашенный юридически, вследствие отсутствия установленного порядка престолонаследия, каждую минуту мог быть низвергнут со своего царского величия, точно также успех политического деятеля, не гарантированный от фактического абсолютизма, мог быть порван неожиданно, по мимолетному неудовольствию главы государства или по интригам доверенных его лиц. Строй жизни в Византии более и нагляднее, чем где-нибудь, должен был убеждать людей в превратности земного счастья и обращать их взоры к тихому и необуреваемому убежищу, какое до известной степени пред-

логе патр. Досифея названы другие патриархи, но его показания не находят себе подтверждения, ср. Le Quien, III, 491 sq.

¹) Acta Sanct. Rolland., 26 jul. ²) Διάλεξις πρὸς Ἀχμέδ τὸν Σαρακηνόν. Ed. Galland», Veter. Patr. Bibl., XIV. Migne, CXX, 821—832. О времени жизни Самоны у Галланда, в предисловии, и Никиф. Комнина, Praenot. Mystagog., 407.

426

ставляли монастыри. Каждый император, поднимаясь по ступеням трона, должен был иметь в мыслях возможную в будущем перспективу, когда он под давлением силы или обстоятельств окажется вынужденным сойти с трона, в воображении его должен был тогда рисоваться монастырь и монашеская мантия, которые скроют его позор и разочарование, дадут мир и успокоение душе и подготовят к другой, лучшей жизни. С царского трона было только две дороги—на эшафот и в монастырь,—припомним только, как закончили свою жизнь Михаил Пафлагон, Михаил Калафат, Михаил Стратиотик, Исаак Комнин с женой Екатериной и дочерью Марией, Роман Диоген с женою Евдокией, Михаил Парапинак, Никифор Вотаниат с женой Марией. Если император с такими мыслями занимал престол, то каждый государственный деятель тем более был ими проникнут, выступая на поприще деятельности. Ему наперед было известно, что как бы он ни возвысился, он ничем не обезопашен от внезапного падения, известен был также самый надежный и обычный для византийца исход разрушенного земного величия и славы—монастырь. Пострижение в монашество и заключение в монастырь по установившейся в Византии практике было обыкновенным средством устранения с политической сцены людей не подходивших в данное время к направлению правительства, устранения как насильственного, так и добровольного, как тех, кого правительство находило для себя в каком-нибудь отношении неприятным и опасным, желало или наказать, или оградить себя от опасности, так равно и тех, кто сам недоволен был правительством, имел основание опасаться его и желал, скрывшись в монастырской тиши, уйти от опасности и от всего, что способно было возбуждать чувство недовольства. Достаточно прошло пред нашими глазами примеров, чтобы иллюстрировать и эту сторону дела. Вспомним о пострижении Феодоры Зоей и Зои Калафатом, пострижении Пруеиана Болгарина, Константина Диогена, Константина Далассина, Льва Торника, Стефана Севастофора, Никифора Протевона, Михаила Пселла, Иоанна Ксифилина, кесаря Иоанна Дуки, племянника его Константина Дуки и др. Монастырь был тюрьмой для преступников, вместе с тем он был мирным приютом и местом успокоения для разочарованных; монашеская мантия надеваема была на тех, кто пред судом власти достоин был кары, облекались в нее и те, которые проникнуты были чистыми патриотическими порывами, не знали за собой никакого политического греха, единственный грех которых состоял в политическом отчаянии, в безотрадном убеждении, что для исце-

427

ления государственных недугов они не обладают силами и что лучший исход—удалиться из мира, скрыться за монастырской стеной от мирской злобы и не видеть политических, социальных, общественных и иных неправд. Нужно заметить, что не только разочарование политическое, но и разрушение расчетов финансовых, разного рода жизненные неудачи часто оканчивались монастырем,—человек лишившийся всего состояния, из богача превратившийся в бедняка, искал себе утешения в монастырском уединении ¹). И наоборот, к тому же результату нередко вела неожиданная удача, вызывавшая в человеке мысль о божественном промышлении и разогревавшая чувство благодарности к Всевышнему. Выздоровевший от тяжкой болезни, избавившийся от смертной опасности видел в этом перст Божий, указывавший на призвание к высшему нравственному совершенствованию монастырским подвигом ²). Здесь уже выступал религиозный мотив и присоединялся к ряду причин политических и экономических, содействовавших развитию монашества. Излишне было бы останавливаться на том чисто религиозном мотиве, который всегда имел значение, как и теперь имеет, для избранников, стремящихся к угождению Богу и спасению души путем подвижничества и отречения от мира; в век развития религиозности (каков был XI) этот мотив имел весьма большое приложение. Следует, наконец, отметить специальную черту, составлявшую разветвление религиозного мотива. Для каждого грека громадную важность имел вопрос о месте погребения после смерти. Если он по социальному положению выдвигался из массы людей не могших в заботах о насущном хлебе заглядывать в будущее, то заветной его мечтой становилось—приобрести место вечного упокоения в какой-нибудь святой обители. Забота о таком завершении земного поприща лежала на сердце всех сколько-нибудь зажиточных людей, начиная с императоров, которые не имели определенной усыпальницы и погребаемы были в разных монастырях, продолжая патриархами, тоже не имевшими определенной усыпальницы, и кончая обыкновенными властелями.

Удовлетворять спросу обусловленному указанными потребностями могли, по-видимому, и прежде основанные монастыри. Действительно, и прежде основанные монастыри играли роль. Лица удалявшиеся или удаляемые со

¹) Примером может служить вест Михаил, который был богат, лишившись богатства, заключился в монастырь Морохарзана и здесь проживал на скудные доходы от недвижимых имений монастыря. Psell., V, 342.

²) Примером может служить евнух Константина VIII, проедр Никифор, который, избегши сверх ожидания опасности во время землетрясения в Вукелларие в 1035 г., постригся в монахи. Cedr., II, 514 (Glyc., 588).

— 428 —

сцены, если до тех пор они занимали высокое общественное положение или обладали большим богатством, поступали обыкновенно в знаменитый студийский монастырь, находившийся в самом Константинополе. Цари считали этот монастырь самым приличным для себя местом после удаления с трона: Михаил Калафат искал в нем убежища, был в нем пострижен и только после ослепления насильно сослан в монастырь Элегмон; Исаак Комнин, после отречения от престола и пострижения в монашество, тоже нашел приют в студийском монастыре, где пробыл последнее время своей жизни; Михаил Парапинак, вытесненный с престола Вотаниатом, был отправлен после пострижения в студийский монастырь и только впоследствии, после рукоположения в митрополиты, стал проживать в монастыре Мануила. Вслед за царями, и лица высокопоставленные предпочитали студийский монастырь остальным. Никифор Ксифий еще при Василие II сосланный на остров Антигона и постриженный в монашество, по возвращении из ссылки при Романе Аргире, не пожелал более вмешиваться в государственные дела и принял монашескую схиму в монастыре Студия ¹); Константин Диоген, замешанный в заговоре против Романа, равно и евнух Никифор, спасшийся от погибели во время землетрясения 1035 г., тоже постриглись в монахи в студийском монастыре ²). Реже, чем студийский, фигурируют в истории другие из прежде основанных монастырей, в столице и в областях, как-то: нетрийский, в котором пострижена была и проживала до возведения на престол Феодора, дочь Константина VIII, и куда удалилась Мария, жена Парапинака, с сыном Константином, после низвержения мужа с престола ³), мануилов, в который заточен был Романом III Прусиан Болгарин ⁴) и где проживал Михаил Парапинак, митрополит ефесский, св. Николая или Моливотон, в котором был погребен император Константин Дука ⁵), мантинийский, где находилась мать Пруссиана ⁶), Кузина, куда сослан Никифор Протевон ⁷), мирфлейский, в котором проживала после пострижения жена Исаака Комнина, Екатерина, с дочерью Марией⁸), Алипос, давший приют больному Мануилу Комнину ⁹), в особенности же монастыри на горах: Афоне, Олимпе и Синае.

Но если с нашей точки зрения ранее существовавшие монастыри могли удовлетворять потребностям, то не так было с точки зрения византийского общества. Каждому лестно было иметь свой собственный монастырь,

¹) Cedr, II, 578, 487. ²) Cedr., II, 497 (Zon, IV, 132), 514 (Glyc., 588).

³) Cedr.. II, 498. Bryenn., 126. ⁴) Cedr., II, 487. ⁵) Attal., 92. Scyl., 659 (Glyc.,606. Ioel, 65). ⁶) Cedr., ΙI, 497. ⁷) Cedr., II, 610 (Glyc., 599). ⁸) Scyl., 619 (Glyc.,. 604). ⁹) Bryenn., 34.

— 429 —

которым бы он мог вполне распоряжаться, в минуту невзгоды найти пристанище и по смерти вечное упокоение. И вот кто только мог, строил монастырь, снабжал его движимым и недвижимым имуществом, собирал монахов—и двойная цель была достигнута: совершено дело угодное Богу и принята предосторожность про черный день. Чем выше стоял человек, тем краше монастырь он стремился соорудить, чем богаче—тем монастырь роскошнее: тут соперничало честолюбие, один желал затмить другого блеском сооружений, обилием монахов нт. д., не без влияния оставался и тот расчет, чтобы в случае, если судьба приведет заключиться и стенах монастыря, возможно менее чувствительна была разница во внешней обстановке сравнительно с прежнею жизнью. Императоры, понятно, имели наиболее средств воздвигать блестящие монастыри и наделять их обильными благами,— их сооружения поражали великолепием. Из императоров и лиц царской фамилии, основавших в наш период монастыри, известны следующие.

Роман III Аргир построил монастырь Перивлепт. Постройка началась в 1031 г. и продолжалась до самой смерти императора (1034). Сначала предполагалось выстроить только храм. Куплено было место с домом у какого-то Триаконтафилла и начаты сооружения. Император в честолюбивых замыслах хотел сравниться с Соломоном и Юстинианом, желал, чтобы его храм не уступал храмам построенным этими царями. Собраны были лучшие мастера, приготовлен лучший материал, начаты работы, и по мере того как они подвигались вперед, первоначальный план сооружений был дополняем, видоизменяем и исправляем. Главнейшее дополнение состояло в том, что при новом храме решено было построить монастырь и воздвигнуты были нужные для этой цели здания в обширных размерах. Это предприятие Романа, стоившее государству громадных денег, осталось памятным народу по тем тягостям, к которым оно влекло,—так как доставка кирпичей и разных строительных материалов всецело легла на население. Монахов собрано было в новом монастыре множество и они роскошно обеспечены были содержанием, целые округи казенных земель, к тому же самых добротных и доходных, были приписаны к новому монастырю ¹). Перивлепт послужил местом вечного упокоения для своего основателя ²). Вторым ктитором этого монастыря после Романа Аргира был Никифор Вотаниат; после взятия Византии Алексеем

¹) Psell., IV, 37-40. Cedr., II, 497. Zon., IV, 131 (Glyc., 583. Ephr., 130).

²) Cedr., II, 506 (Glyc., 585).

— 430 —

Комнином он пострижен был здесь в монашество, оставался до конца своей жизни и здесь потребен ¹).

Михаил Пафлагон построил в северном предместье, за городской стеной, монастырь св. бессребреников Косьмы и Дамиана, иначе еще называемый космидийским. Прежде на этом месте стоял бедный храм, Пафлагон вновь его перестроил, окружил стенами, опоясал зданиями и превратил в монастырь. При выполнении работ тщательно заботились о красоте и симметрии, как в распланировке зданий и в размерах, так равно в употреблении материалов и размещении украшений, — вышина я ширина строго гармонировали, стены и пол выложены лучшим камнем, храм блистал золотом, мозаикой и живописью, иконы казались как бы живыми. Для монахов устроены были купальни, сооружены бассейны, разведены сады, все, что только могло пленять глаз и услаждать чувство. Изнуренный болезнью и отчаявшийся в жизни Михаил Пафлагон велел перенести себя на носилках в основанный им монастырь. Внесенный в храм, он потребовал пострижения в монашество, что и было исполнено немедленно,— Косьма Цинцулук, его духовник, совершил обряд пострижения, царские одежды заменены монашеской мантией, царская калиптра монашеским куколем, багряная обувь сандалиями. Изнемогающий Михаил отведен был в келлию и уложен в постель. Когда настал час обычных в монастыре песнопений и монахи стали собираться в церковь, поднялся со своей постели и Михаил, но сандалий по оплошности прислужников не оказалось на лицо. Михаил был недоволен, приказал прислужникам поддерживать себя с обеих сторон и отправился босиком в церковь, едва переводя дух от слабости. Путешествие это окончательно его сразило. Едва он возвратился из церкви и улегся опять на постель, как тотчас скончался, не пережив даже дня своего второвозрождевия (δευτέρα παλινζωΐα) и сопричтения к ангельским хорам. Он погребен по чину монашескому в основанном им храме, с левой стороны амвона ²).

Константин Мономах основал монастырь св. великомученика Георгия в Манганах. Первоначальным поводом послужили отношения его к Склирене. Скоро после вступления Мономаха на престол Склирена была вызвана в Византию и поселена в доме Кинигия. Чтобы иметь благовидный предлог посещать ее, Мономах затеял здесь постройку

¹) Zon., IV, 234 (Glyc., 618. Ephr., 149).

²) Psell., IV, 64—65, 75—76. Attal., 10. Cedr., II, 533. Zon, IV, 148 (Ephr., 133). Georg., 875. Cp. Psell., V, 129.

431 —

дворца и стал ходить как бы для наблюдения за работами. Потом план был расширен, так что кроме царских палат явился храм и монастырь, а при монастыре разные учреждения. Сначала предположено было соорудить храм скромных размеров, сообразно с тем заложен фундамент и возведены стены. Но спустя некоторое время у Мономаха явилось соревнование, желание не только не уступить другим подобным сооружениям, но и превзойти их. Тогда площадь для храма была распространена во все стороны, фундамент заложен вновь более глубокий и прочный, на нем утверждены объемистые, красивые колонны и воздвигнуты стены; все сделано пышно и с уменьем, крыша позолочена, стены и пол выложены блестящими разноцветными камнями, с искусным подбором цветов. Но прежде чем храм совершенно был окончен, опять начались перемены и переделки, стены разобраны, все разрушено. Причиной было, что сооружение оказалось выполненным по образцу какого-то определенного храма, вследствие чего вышло недостаточно оригинальным и теряло от сравнения с другими храмами. В третий раз стали строить храм, пышнее и роскошнее прежних, изукрасили золотыми звездами, на подобие неба, особенный блеск сообщили своду, который был вызолочен и из которого, как из центра, распространялись золотые ручьи с обильными разветвлениями. Кругом храма на значительном протяжении раскинуты были здания, площадки, сады, цветники, проложены были водопроводы, устроены аллеи, бассейны, купальни. Великолепие было полное, размеры соперничали с красотой, забота царя в том и состояла, чтобы все казалось чем-то необыкновенным и чудесным, чтобы глаз не встречал здесь того, что можно было видеть в другом месте, но поражался новостью и оригинальностью. В числе учреждений при монастыре были странноприимницы (ξενῶνες), дома для призрения стариков (γηρωτροφεῖα) и убогих (πτωχοτροφεῖα). Словом, предприятие выполнено было так, что удовлетворяло самым требовательным вкусам, и если кто мог пожаловаться, то лишь казна, которая была им истощена. В царских палатах манганского монастыря Мономах умер и в монастыре похоронен ¹). Еще при жизни Мономаха Манганы императорскою грамотою отданы были в пропию Константину Лихуду, который при возведении на патриарший престол уступил их, по предложению Исаака Комнина, казне ²). При Никифоре Вотаниате Манганы, дворец и монастырь, отданы были по царскому хрисовуллу императорской супруге, Марии. В Манганы она уда-

¹) Psell., VI, 1-27, 191—192. Attal., 47. Cedr., II, 609 (Glyc., 598). Zon., IV, 159, 178. ²) См. выше, стр. 391, 394.

— 432 —

лилась вместе с сыном своим, Константином, после вступления на престол Алексея Комнина, сначала жила во дворце среди царской пышности, а потом постриглась в монашество ¹).

Императрица Зоя построила монастырь Антифонита, названный так по имени иконы Христа Поручника, которой она предпочтительно молилась, изливая радости и горе ²); в нем Зоя была похоронена ³). Роман Диоген основал монастырь на острове Проте; после пострижения и ослепления жил в нем короткое время, умер и погребен ⁴). Евдокия, супруга Константина Дуки, потом Романа· Диогена, основала в предместье Стеносе, близь моря, монастырь Пресв. Богородицы, именуемый Пиперуди; здесь она доживала свой век монахиней и лишь на время отлучалась, с разрешения сына Михаила, на остров Прот для погребения несчастного Диогена ⁵).

Патриархи константинопольские, подобно царям, сооружали для себя монастыри. У патриарха Алексия был монастырь в Стеносе, упоминаемый но поводу замысла Калафата низложить его с престола ⁶). У Михаила Керуллария был основан монастырь в честь архангела Михаила в константинопольском предместье, за западной городской стеной ⁷). Константин Лихуд соорудил церковь и монастырь в честь Богоматери ⁸). У Иоанна Ксифилина был монастырь по ту сторону пролива, именуемый Аргурия (Ἀργούρια) ⁹); у Косьмы—монастырь Еаллия (τοῦ Καλλίου)¹⁰). Каждый патриарх похоронен в собственном своем монастыре.

Множество монастырей построено было частными лицами. На Афоне появились монастыри: Эсфигмену с 1034 г., Дохиариу с 1037 г., Филофеу с 1046 г., Каракаллу с 1071 г. ¹¹); на Олимпе основан был, между прочим, монастырь протовестиарием Симеоном, который и постригся в нем после высылки из столицы, в 1034 г.¹²). Не только в этих центрах монашеской жизни, но вообще на всем пространстве византийской империи возникло много новых монастырей. По-

¹) Zonar., IV, 236—237.

²) Psell.. IV, 133. С иконой, известной под именем Χριστός ὁ Ἀντίψωνήτης связано сказание о констант. купце Феодоре, который разорился вследствие кораблекрушения, потом опять разбогател от оборотов на деньги, взятые у еврея Авраама, под поручительство иконы Спасителя (ἀντιφωνήτης==ἔγγυος) Икона помещалась над воротами в Халке и в истории Льва Исавра и его гонения против св. икон выступает на передний план; солдат, которому приказано было снять ее, был растерзан народом.

³) Georg., 880. ⁴) Psell., IV 288. Attal., 179 (Scyl., 705. Zon., IV, 218. Glyc., 613. Ephr., 146). ⁵) Psell., IV, 282. 283. Attal., 169 (Scyl., 702). ⁶) Cedr., II, 536. ⁷) Attal., 63. ⁸) Psell., IV, 415—416. ⁹) Georg., 892. ¹⁰) Anna, I, 149.

¹¹) Zachar., III, XVII. ¹²) Cedr.. II, 511. См. выше, стр. 32.

— 433 —

явление их было делом заурядным, не возбуждавшим ничьего внимания, в глазах историков не заслуживавшим упоминания, исключая случаи, когда строителями были лица особенно выдающиеся по положению или судьбе. Предел размножению монастырей мог быть положен только сокращением числа состоятельных людей, имевших возможность строить монастыри. Но и этот предел был пройден после открытия способа восполнять началом корпоративности недостаток личной экономической состоятельности. Монастыри стали воздвигаться соединенными силами многих бедняков, в складчину, при помощи благочестивых соседей и т. д. Еще Василий Болгаробойца в новелле 996 г. заметил: „во многих деревнях бывают, как говорят, такие случаи, что построил крестьянин церковь на своей земле и приписал к ней свой участок, с согласия односельчан, сделался сам монахом и расположился жить при церкви до своей смерти; сделал тоже другой крестьянин, за ним третий — и вот стало уже два и три монаха“ ¹). Таким образом не только властели, но и убогие устраивали монастыри, применяя начало кооперации, воздвигая монастыри не в одиночку (как делали люди зажиточные), но на общий счет. Порядок вещей, подмеченный в X веке, без сомнения продолжался и в XI-м. В письме к одному представителю областной администрации Пселл хлопотал за крестьянку-монахиню (ἡ πένης αὕτη καὶ μοναχή), которая соорудила монастырек в складчину (μοναστηριτικιον τε ἐκ τῶν ἐνόντων ἑδείματο); один из складчиков отказался внести свою долю (εἰς τῶν ἔρανιστών ἀρνειται τὸν ἔρανον) и автор письма просил подействовать на него убеждениями, если же убеждения не помогут, то посредством суда ²). Здесь, очевидно, имел место договор между участниками предприятия, опираясь на который можно было искать содействия на суде. Но и помимо договора всегда можно было рассчитывать на помощь. Когда Дорофей прибыл в сопровождении товарища своего Василия в лесную глушь, усыпанную развалинами бывшего там некогда монастыря, с намерением воздвигнуть храм и новый монастырь во имя св. Троицы, у него не было ни денег, ни рабочих рук, исключая его самого да Василия; но в скором времени соседи (περίοικοι) узнали, что пришел благочестивый муж и приступает к святому и богоугодному делу,—они поспешили на помощь, снабдили деньгами, рабочими силами и монастырь с церковью в короткое время был готов. Не одно желание участвовать в таком душеспасительном деле, как пост-

¹) Zachariae, III, 313. Psell., V, 376.

434 —

роение церкви и монастыря, побуждало соседей помочь Дорофею. Могли иметься в виду и более вещественные, земные соображения, надежда найти приют в монастыре на старости и в болезни, отыскать в нем подспорье бедной крестьянской обстановке. Тот же Дорофей, встретивший такую предупредительность у соседей, прекрасно знал их крестьянские нужды и то, чем может быть им полезен. Пред смертью он приказал собрать все, что было в монастыре, разную утварь, главным образом посуду служившую для приема странников и припасы предназначавшиеся для их прокормления. Все это добро Дорофей разделил на две половины и одну половину роздал соседям (периикам) ¹). Легко понять, как должны были размножиться монастыри, коль скоро с одной стороны весь строй жизни, склад умов и направление общества содействовали тому, а с другой—так легко было человеку и с ограниченными средствами, даже без всяких средств, достигнуть цели. Вся территория византийского государства усеялась монастырями и неудивительно, что западным путешественникам и крестоносцам империя на первый взгляд казалась одним сплошным монастырем.

Монастыри разделялись: на царские, ставропигиальные, епархиальные, принадлежавшие частным лицам или общинам и независимые. Монастыри частных лиц или общин, равно и монастыри ни от кого не зависевшие (αὐτεξούσια καὶ αὐτοδέσποτα), не обязаны были платить епархиальной власти никаких взносов; но отношению к ним митрополиты, архиепископы и епископы имели только право возношения (τὴν ἀνοφοράν, упоминание в молитвах), поставления (τὴν σφραγίδα) и власть дисциплинарную (τὴν διόρθωσιν τῶν σφαλμάτον) ²); принадлежавшие митрополитам, архиепископам и епископам, сверх обязанностей, общих монастырям частным, должны были еще платить епархиальной власти определенные взносы; монастыри, в которых водружен был крест патриархом (ставропигиальные) платили эти взносы патриарху, которому и были подчинены, помимо местной епархиальной власти; наконец царские монастыри свободны были от взносов в пользу епархиальной власти, независимы были от нее в административном отношении, в отношении же юрисдикции, хотя по церковным правилам были подчинены, de facto нередко освобождались. Весьма выгодным считалось причисление к царским монастырям и об этом всего более заботились. Когда монах Никодим соорудил близь города Лакедемона мост чрез реку Ири и на левом берегу реки, близь моста, воздвиг на собственное

¹) Migne, CXX, 1064, 1072. ²) Zachar., III, 314.

— 435

иждивение церковь, при церкви же монастырь, он обратился к императору Константину VIII с просьбой принять в монастырь в число царских. Константин VIII дал (не позже мая 1027 г.) привилегию следующего содержания: власть над монастырем, церковью и мостом принадлежит Никодиму, а попечение (куратория) стратигу фемы, как представителю императора; епископу Лакедемона и его клиру совершенно воспрещается вмешиваться в дела¹); после смерти Никодима царь и стратиг (правильнее—царь чрез стратига) ²) избирают игумена непременно из среды монахов монастыря, а не из внешних; новый игумен должен с любовью заботиться о церкви, мосте и братиях монастыря, если же он будет небрежен, то на его место из среды братии будет избран другой таким же порядком, т. ф. царем и его стратигом. Стратиги не всегда были представителями прав императора но отношению к царским монастырям; права свои император мог передавать но усмотрению, кому угодно. Так напр. Константин Мономах хрисовуллом от июня 1052 возложил кураторию над афонскою Лаврой на препозита и заведующего каниклием ³). Что царские монастыри de facto освобождались от юрисдикции епископов, указание находим в синодальном постановлении 1028 г. Синод, воспрещая духовным лицам и монахам судиться у светских судей, под опасением низвержения, замечает, что в особенности монахи так называемых царских монастырей и клирики царских клиров (μάλιστα οἱ τῶν βασιλικῶν λεγομένων μονῶν καὶ κλήρων κληρικοί καὶ μονάζοντες), вместо епископов, предпочитают обращаться к светским судьям, которых сами должны были бы исправлять; о монахах, дерзающих поступать таким образом, синод постановляет, что ни епархиальные их епископы, ни иноепархиальные, не должны удостаивать их рукоположения или вообще благословения и общения, дабы они, не воздавая епархиальным епископам возношения (τὴν ἀναφοράν) или иной чести, не получали в свою очередь от епископов иерейского сана ⁴).

Общежительные монастыри чаще всего руководствовались уставами—

¹) Ἐπ(ησ)κέπτεσθε δὲ αὐτήν (т. е. церковь), κ(αὶ) ἐπημελῆστε παρὰ τοῦ κρ(ατίσ)του κέ... στρατηγοῦ τοῦ (κ)ρατοῦντα ἰς τὸ θέμαν κὲ μὴ ἐᾶν ἐπήσκοπ(ον) τῆς ἁ(γ)ί(α)ς πολ(εως) ἅμα κέ τοῦ κ(λ)ήρου αὐτοῦ ἐπεξουσηάζην ἐν τῇ ἐκλησ(ί)α μήτε βῆμα ποδός. Boeck, № S704.

²) Ἀνφώτερι... По связи с предшествующими словами, а также с последующими: ὥ τι δαὶ πι(ῶσι) ὁ βασηλεὺς κὲ ὁ κράτιστος στρατηγός, ясно, что под «обоими» нужно разуметь императора и стратига. Издатели надписи неправильно передали смысл этих слов, Boeck, № 8704, 329: e communi et episcopi et ducis sententia, а за ними повторяют тоже другие, напр. Hopf, Ersch u. Gruber, Encyklopädie, LXXXV, 144—145. ³) Miklosich, Slavische Bibliothek, I, 150.

⁴) Migne, CXIX, 833. Rhalli et Potli, V, 29.

— 436 —

студийским и афонским. Особенности жизни на Афоне, внутренние распри побудили монахов составить себе в сентябре 1046 г., при помощи преподобного Косьмы Цинцулука, новый устав (типик), который главным образом регулировал экономические отношения и был утвержден Константином Мономахом, давшим Афону официальное название Ἅγιος Ὄρος: в то время, когда писан был этот документ, на Афоне находилось 180 игуменов ¹). Кроме уставов двух названных монастырей (студийского и афонского), применялись и другие, тожественные в принципах и сходные в подробностях: основатели и устроители новых монастырей обращались к практике монастырей наиболее известных и уважаемых в данной местности и заимствовали у них писанный устав, дополняя иногда от себя теми или другими частностями. Так Дорофей, основавший монастырь св. Троицы, ввел в нем устав преп. Арсения, заимствованный из близь лежащего монастыря „Золотая Скала“, к которому он прибавил кое-что и от себя ²). Не только игумены монастырей брали на себя труд пересмотра и дополнения уставов, но принимались иногда за это дело и епархиальные архиереи, ревновавшие о монастырском благоустроении. Таков напр. был Иоанн евхаитский, написавший правила для монахов ³). Наконец благочестивые миряне-ктиторы иногда сами начертывали для построенных ими монастырей уставы. Напр. судья вила на ипподроме, патриций анфипат Михаил Атталиот, основав в 1077 г. монастырь Всемилостивого Спаса (τοῦ Πανοικτίρμονος), с птохотрофием. в городе Редесто, написал собственноручно Типик ⁴), в котором изложил правила не только относительно монастырских недвижимых имуществ, доходов и расходов, но также относительно внутреннего строя монастырской жизни, избрания игумена, эконома, числа монахов, их содержания, времяпровождения и пр. Этот Типик заслуживает внимания, потому что знакомит с положением монастырей принадлежавших частным лицам и монастырей самостоятельных.

Михаил Атталиот отписал монастырю и птохотрофию Всемилостивого Спаса свое недвижимое имущество, которое по хрисовуллу импера-

¹) Преосв. Порфирия, История Афона, в Тр. К. Д. Ак., 1873, янв., 17—33.

²) Migne, CXX, 1064—1065: τοὺς τύπους ἐγγράφους ἐκ τῶν Ἀρσενίου τοῦ πάνυ διαταγμάτων, ὥσπερ ἄλλος Μωσῆς θεοχαράκτους πλάκας ἐδέξατο (ἦν δὲ οὖτος Ἀρσένιος ὁ τὴν ἀοετὴν περιβόητος ἐκείνος ἐν μονασταῖς, ὅς καὶ τῆς Χρυσῆς καλουμένης Πέτρας, οὐ δ’ ἐκείνη δὲ πόῤῥω, ἄριστα πάντων ἦρχε καὶ ἀφηγήσατο), καὶ αὐτὸς δὲ πολλὰ προσεξευρῶν οἶκοθεν, καὶ τῷ πολυπλόκῳ τούτῳ στεφάνῳ τῆς ἀσκητικῆς εὐπρεπείας συγκαταπλέξας.

³) Psell., V, 159: μεμίμηται τῆν τῶν κρηπίδων τοῦ νεὼ πῆξιν τῆς νομοθεσίας τε πάγιον αἱ γὰρ ἔγγραφοι περὶ ὧν τοῖς ἀσκηταῖς ἐνομοθέτησε διατάξεις, ἀντ’ ἄλλου τινὸς φυλακτηρίου αὐτάρκεις τῷ πράγματι.

⁴) Τὸ τυπικόν μου ὅπερ ιδίως συνεγραψάμην. Sathas, Bibl. gr., I, 33.

437 —

тора Михаила Парапинака освобождено было от всех государственных податей и повинностей ¹). Все привилегии были сохранены за монастырем и подтверждены новым хрисовуллом императора Никифора Вотаниата, который гарантировал монастырю неприкосновенность от притязаний духовных и светских властей, равно как все порядки, установленные в монастыре Типиком ктитора ²). В Типике определено, что попечителем монастыря (προτοητής) будет ктитор до своей смерти, потом попечительство перейдет к старшему сыну его, Феодору, а после смерти Феодора к его потомкам, причем преимущество должно быть отдаваемо старшему сыну пред младшими и мужескому колену пред женским. Если иссякнет мужское потомство и останется женское, то попечительницами должны быть женщины, если же прекратится и женская линия, то монастырь делается самостоятельным и независимым (αὐτεξούσιον καὶ αὐτοδεσποτον). До тех пор, пока монастырь не сделается самостоятельным, полным его распорядителем (παροχεὺς καὶ διανεμητής) должен быть попечитель: он заведует монастырским имуществом лично или чрез доверенного человека, которого назначает для ближайшего наблюдения (ἐπίσκεψις), от него же зависит избрание монастырских властей, игумена и эконома. Игумен избирается попечителем (προχειρίζεται παρ’ ἐκείνου, ἀγωνοῦετουντος αὐτοῦ καὶ ἀρεσκομένου), с согласия монахов (τῇ ἐπιλογῇ τῶν μοναχῶν); прежде чем попечитель совершит над ним обряд избрания (πρоχείρισις), игумен должен дать обещание свято исполнять все постановленное в Типике ктитора. Если при выборах произойдет колебание между двумя кандидатами на должность игумена, то вопрос решается жребием (κλήρος): имена кандидатов пишутся на отдельных хартиях, хартии кладутся на св. престол, совершается божеств. литургия, по окончании ее невинный младенец берет с престола одну хартию и с нею уходит,—чье имя окажется написанным на хартии, тот признается избранным. Игумен, точно также как эконом, остаются на должности пожизненно, лишаются ее лишь в том случае, если впадут в ересь, совершат плотской грех, обнаружат пренебрежение к божественным заповедям или же неуважение к попечителю. Если, по прекращении потомства ктитора, монастырь превратится в самостоятельный; то избрание игумена производится монахами из их собственной

¹) Sathas, I, 53—57.

²) Sathas, Ι, 57—66: μήτε παρὰ βασιλικῆς τινος ἐξουσίας ἢ σεκρετικῆς ἐπιφορᾶς, μήτε ἀρχιερατικης προεδρίας, ἀλλὰ μηδὲ δυναστευόντων τινὸς ἀντιμεθέλκεσθαι ἰδιωτικῆς .. κατὰ τοῦ εἰρημένου κτήτορος τυπικόν.

— 438 —

среды (с применением в сомнительных случаях жребия) и избранный получает поставление (σφραγίζηται) от игумена студийского монастыря, который за то получает денежную благодарность (εὐλογία ὑπὲρ ὁψωνίου) в 3 номисмы, но кроме того не может претендовать на какие-нибудь нрава и власть над монастырем. Принятие в монахи и пострижение происходят безмездно (ἄνευ ἀποταγής δωρεάν), лишь на покрытие издержек, соединенных с пострижением, и на трапезу для братии постригаемый вносит 10 номисм. Монахи должны жить в мире, сидеть в своих келлиях и заниматься ручною работой, не сходиться друг с другом для болтовни и пьянства, собравшись на молитву, не разговаривать вслух и не шептаться, ночные и денные славословия (δοξολογία) исполнять по чину; виновные подвергаются эпитимии и после первой, второй и третьей эпитимии (смотря по роду преступления) изгоняются из монастыря. Монастырские власти и монахи получают на свое содержание ругу деньгами и натурой в следующем размере: игумен— жалованья 12 номисм, жита 48 модиев, вина 36 мер (μέτρα), овощей 3 модия, на приправу (ὑπὲρ προσφαγιου) 3 номисмы и на масло (υπέρ ελαίου) 2 номисмы; служащие (эконом, вратарь)—жалованья но 8 номисм, жита по 30 модиев, вина по 24 меры, овощей по 3 модия, на приправу по 2 номисмы и на масло по 1 номисме; остальные монахи получают столько же, сколько служащие, но всем статьям, за исключением первой статьи—жалованья, которое равняется для пресвитеров 7 номисмам, для прочих 6 номисмам. Кроме этой годичной руги назначена была монашествующим добавочная дача в важнейшие праздники, в том или другом размере ¹).

Спрашивается, насколько жизнь тогдашних монахов соответствовала идеалу начертанному в уставах, до какой степени они оставались верны главнейшим принципам монашества: послушанию, нестяжательности, отречению от себя и от мира?

Разумеется, было среди монахов немало высоконравственных личностей, стремившихся осуществить монашеский идеал и осуществлявших, насколько человеческая природа позволяла им это. Примером могут служить Симеон Новый Богослов и Дорофей. Симеон Новый Богослов, по происхождению из пафлагонского селения Галаты, в молодых летах был представлен своим дядей ко двору Василия II, но не прельстился удовольствиями придворной жизни; под руководством старца Симеона он проводил время в молитве и чтении священных книг. Постриженный в монахи в монастыре св. Маманта, он еще

¹) Sathas, I, 7—41.

439

усилил подвиги: весь предался уединению, чтению, молитве и богомыслью; по целым неделям вкушал одни овощи и семена, лишь по воскресеньям ходил за братскую трапезу, в великий же пост пять дней ничего не ел, питался только но субботам и воскресеньям; спал мало, на полу, подстилая овчину поверх рогожи; на воскресенье и праздники совершал всенощные бдения, стоя на молитве с вечера до утра и во весь затем день не давая себе отдыха; не произносил ни одного слова праздного,—запершись в своей келлие, или молился, или переписывал для монастыря книги. Пройдя с усердием возложенный на него подвиг учительства и избранный потом в игумены монастыря, он делил время между заботами по управлению монастырем и иноческими подвигами, а чтобы еще более усовершиться, назначил для управления старца Арсения, сам же уединился в келлию ¹). Дорофей принадлежал по происхождению к властельской фамилии из города Трапезунда, 12-летним ребенком бежал из родительского дома в город Аминс (у Черного моря, близь Синопа) к Иоанну, игумену монастыря Рождества Христова (Геннас), принял от него пострижение и предался монашеским подвигам. Он услуживал братин, отличался смирением, повиновением и при этом не думал, что совершает что-нибудь важное. После продолжительных подвигов был посвящен в пресвитеры и ревностно стал отправлять службу Божию,—служил ежедневно в течение 62 лет. После основания собственного монастыря он заключился в него, никогда не выходил за его пределы, имел общение только с монахами, ведшими одинаковую с ним жизнь, и устранялся от бесед с людьми, жившими иначе; молитва его была исполнена сокрушения,—молясь, он орошал землю ручьями слез; настроение его беспрерывно проникнуто было религиозным экстазом и он удостаивался таинственных видений; в полевых работах он участвовал наравне с другими монахами ²).

Можно и еще указать на некоторых лиц известных подвижничеством. Иоанн Мавропод до пострижения в монашество, а тем более после пострижения, вел жизнь настоящего аскета, так что удивлял придворных; он заботливо подавлял в себе страсти, был целомудрен, доводил даже целомудрие до крайности и дал повод придворным сплетникам рассказывать о том, как он избегает свиданий с родною матерью, щадя целомудрие; с сановниками и с самим императором он говорил открыто, без заискиваний. Возведенный в митрополиты, Иоанн еще усилил свои подвиги и научал других под-

¹) Душеп. Чтен., 1877, февр., 173—182. ²) Migne, CXX, 1057, 1072.

— 440 —

вижничеству. У него постоянно было в мыслях отказаться когда-нибудь от архиерейской кафедры и начать жизнь монаха-молчальника. По поводу этого его намерения Пселл сравнивал монашеский подвиг с архиерейским и служение монаха с служением священника, находя последнее выше первого. По его словам, ошибаются те, которые думают, что молчальническая жизнь сама по себе есть постоянное собеседование с Богом, достижение высшего блага, возношение и отдохновение помыслов. Правда, такая радость выпадает на долю молчальников, но лишь немногих, да и тех посещает только изредка я на короткое время; подобно тому как молния блеснет и исчезнет, оставив после себя еще больший мрак, точно также бывает с молчальником,—на один момент мир и душевное удовлетворение, во все остальное время терния и опасности жизни. Между тем у архиерея постоянные занятия, а вследствие того в душевном его настроении более мира, более ровности, самое же дело не составляет обременения, как скоро оно производится не механически, но разумно, освещено философским сознанием. Иерейство не требует большего упражнения рук, движения ног или языка, оно за то требует большего напряжения ума и восхождения к Богу, служить (λειτουργεῖν) Богу значит углубиться умом до мысленного созерцания сокровенных тайн. Оставляющий паству и удаляющийся в пустыню, это тот же полководец, который, оградив город стеной и обезопасив тем от нападений, затем покидает его и идет в другой город, незащищенный и неогражденный ¹).

История представляет нам примеры монахов, которые, стремясь в своей жизни к осуществлению нравственного идеала, были неумытыми поборниками нравственности в других и безбоязненно выступали на защиту нравственных начал, попираемых современным им обществом. Таков был известный по своей ревности к чистоте православного учения, обнаруженной во время столкновения с Римом, монах студийского монастыря Никита Стифат, великий подвижник и постник, иногда не вкушавший пищи в течение 40 дней. Когда Константин Мономах перевез в столицу свою любовницу, Склирену, он выступил с словом обличения и противления, хотя успеха не имел ²). Таков был прославившийся добродетелью монах, которого народ, вместо всякого имени, называл просто Всесвятым (Πανάγιος); он восстал против намерения Вотаниата жениться на Евдокии и отсоветовал последней вступать третий раз в замужество ³).

¹) Psell., V, 153—154, 161—166. ²) Cedr., II, 556. ³) Scyl., 738 (Zon., IV. 229).

— 441

Были и между монахинями личности, стремившиеся к нравственному совершенствованию и приобретавшие славу своим подвижничеством. Мать Пселла, Феодота, так была поражена смертью своей дочери, что остригла волосы, надела черное платье и стала жить подвижническою жизнью в монастыре, основанном на могиле дочери. На монашескую схиму она смотрела слишком высоко, чтобы надеть ее без приготовления, тем более что жив был и ее муж, отец Михаила Пселла. Скоро муж умер и Феодота перенесла эту утрату с мужественною стойкостью и преданностью воле Божией, заметив только удрученному горем своему сыну, что наука принесла ему, вероятно, мало пользы, если не вразумила его, что Бог дал в смерти средство освобождать душу от тела некогда прекрасного, но испорченного змеиным ядом; если кто желает плакать, прибавила она, то должен макать о себе, пока находится в телесных узах. Феодота стала вести жизнь согласную с этим взглядом на телесный организм, изнуряла свою плоть лишениями и постом. Она до того истощилась, что вызвала против себя укор в излишнем воздержании, особенно же был недоволен ее отец. Уступая общему голосу и убеждениям родных, она приказала однажды служанке принести себе рыбное кушанье, но, при взгляде на принесенное, раскаялась в своей минутной слабости, позвала с улицы нищую старуху, отдала ей рыбу, а сама стала постничать по-прежнему. Наконец она совершенно ослабела телом, руки не двигались, ноги не повиновались. Тем не менее не переставала присутствовать при песнопениях и молитвословиях, причем желала непременно стоять прямо, и так как собственных сил не хватало, то заставляла двух служанок поддерживать себя с обеих сторон. Пред смертью она приняла схиму и, когда умерла, была положена в ней в гроб. Народ во множестве стал стекаться на погребение подвижницы, постом и воздержанием освободившей душу от телесных уз. Все хотели освятить себя прикосновением к ней, толпа разорвала ее одежду на мелкие части и унесла с собой лоскутки. Когда пришло время опустить гроб в могилу, невозможно было сделать это, не оттеснив предварительно отовсюду напиравшую народную массу ¹).

К сожалению, монашество далеко не в полном составе своих членов представляло привлекательные черты. Многие монахи по своей жизни стояли в противоречии с монашескими обетами, так что все их существование построено было на лицемерии, пороке самом обыкновенном в то время, коренившемся в мирских людях, присущем также и

¹) Psell., V, 32, 39-40, 42-51.

— 442 —

монашеству ¹). Вместо смирения и послушания, требовавшихся монашескими обетами, монахи проникнуты были чувством любочестия и властолюбия, вместо того чтобы повиноваться и поучаться, сами стремились повелевать другими и учить, а для этого усиливались получить место настоятеля монастыря. Не всегда достоинство и внутреннее превосходство пролагали дорогу к этому месту, иногда оно приобретаемо было с помощью искательства и денег²). Харистикарный способ, открывавший широкое поле вмешательству харистикариев во внутренние монастырские порядки, представлял возможность честолюбивым монахам посредством подкупов и взяток делаться игуменами. Разумеется, игумены, получившие власть подобным образом, были потом безответны пред теми же харистикариями, которые не стеснялись отдавать им приказания чрез своих управляющих или посылать им письменные повеления о пострижении того или другого в монахи ³). Монашеский обет предписывал нестяжательном; между тем тогдашние монахи величайшее благополучие полагали в богатстве и чрезвычайно падки были на деньги. Все усердие обращено было на увеличение монастырских имуществ и извлечение из них возможно больших доходов. Евстафий фессалоникские рисует мрачную картину обирания мирских людей монахами, — как разбогатевшего мирянина всячески заманивают, сначала предлагают угощение, вкусные кушанья и напитки, затем пускают в ход духовную приманку, говорят о воздержании, бодрствовании, хвалятся видениями, богоявлениями и чудотворениями; очаровав таким образом слушателя, привлекают его к пострижению, и если встречают с его стороны нерешительность вследствие суровости монастырской жизни, спешат убедить, что его ожидает беструдная святость, спасение без нота, невозбранный вход в рай; всеми этими соблазнами уловляют в свои сети достояние человека, его именья и деньги, а как скоро цель достигнута, не обращают уже на него внимания, отпускают на все четыре стороны, без именья и без денег, предоставляя однако ж новопостриженному монаху вновь заняться оборотами и нажить состояние ⁴). Хотя Евстафий— писатель XII в., однако ж нарисованная им картина применима и к монахам XI в., любостяжание которых, стремление к накоплению монастырских имуществ в размерах превосходивших монашеские потребности обращало внимание и проповедников, и историков, и политиков, вызывало даже соответствующие административные меры. Обет отрече-

¹) Этот порок часто обличается у Симеова Н. В. и других. Migne, CXX, 336, 369, 395. ²) Migne, CXX, 434 (24-е слово Симеона Н. В.) ³) Cotelerii, I, 181.

⁴) Ж. Μ. Н. Пр., СІІ, 435—436.

443 —

ния от плоти, от сродников, от мира тоже находился в противоречии с действительным поведением монахов. Можно думать, что Пселл, в каноне Иакову, монаху монастыря Синкелла, о содержании которого легко судить по акростиху, преувеличил в пылу раздражения невоздержность монашеского жития, приверженность к пьянству ¹); еще большее преувеличение можно усматривать в его письме к монаху Феревию, который, по словам Пселла, не имел ни скромности на лице, ни нрава покорного, предан был гаданиям, игре в кости, угождал чреву, устраивал пирушки, находился в сношениях с флейтщицами, услаждал себя музыкой и сам чуть не участвовал в хороводах ²). Но помимо этого, и в произведениях авторов, не имевших никаких побуждений преувеличивать, заботившихся лишь об исправлении пороков, находим подтверждение тому, что монахи в своей жизни преданы были угождению плоти, не разрывали с поступлением в монашество родственных уз и мирских связей, охотно вмешивались в дела непристойные монахам. Симеон Новый Богослов укоряет монахов за то, что они, приняв монашество, прилепляются к нечестию более, чем миряне, вместо того чтобы переносить голод, жажду и тяготу, не стыдятся ради куска хлеба совершать вещи постыдные, отрекшись от всего мирского, от родителей, братьев, друзей, не перестают кормить их монастырским хлебом, решившись удаляться от мира, как от своего врага, любят мирян и мирское более, чем самого Христа ³). Вмешательство монахов в мирские дела заслуживает особенного внимания, так как здесь выясняется для нас вопрос о степени влияния монашества на византийское общество и государство.

Монахи не любили заключаться в стенах монастырей. Многие из них, преисполненные, по словам историка, честолюбия и корыстолюбия, лицемеры в душе, хотя с виду посланники Божии, вращались среди людей, одетые в монашескую одежду, нося на теле вериги, с ногами грязными, руками заскорузлыми, располагались отдыхать на шкуре, клали под голову камень и своим аскетизмом, своими речами многих увлекали; они вели себя наподобие каких-то полубогов, предсказывали будущее, кому уменьшали пределы жизни, кому увеличивали ⁴). Ни одно публичное торжество не обходилось без участия монахов; как скоро скапливалась толпа, появлялись и монахи, вмешивавшиеся в толпу.

¹) Psell., V, 177—181. ²) Psell., V, 426—427.

³) Migne, CXX, 457. В сане игумена монастыря св. Маманта Симеон Н. Б. все старания прилагал к тому, чтобы отучить монахов от обычая держать особый стол и чтобы заставить довольствоваться монастырской трапезой. Душеп. Чт., 1877, февр., 181 ⁴) Psell., IV, 207—208; V, 22-24.

— 441 —

Историк, описывая въезд Исаака Комнина в столицу, замечает, что он отличался необыкновенным блеском, не только простой народ, не только сенаторы, земледельцы и купцы приняли участие в торжестве, но также люди преданные высшей философии, обитающие на вершинах гор, в ущельях скал или под открытым небом, как анахореты, так и ведущие общежительный образ жизни, — все они вышли из ущелий, спустились с возвышенностей, расстались с голубым сводом неба и пришли смотреть на царский въезд ¹). Монахам воспрещено было посещать общественные увеселения, ипподром, театры. Они и не доходили до такого соблазна, чтобы присутствовать на зрелищах, но посетить свадьбу с ее играми, песнями и двусмысленными обрядами не отказывались, рискуя даже своей черной одеждой смутить веселое настроение гостей и послужить для легковерных дурным предзнаменованием ²). Не ограничиваясь городскими площадями и домами частных лиц, монахи проникали и в царские чертоги, у всех встречая радушный прием, в том числе у членов царского семейства. Некоторые императоры известны своею преданностью монахам, преимущественно те, на совести которых лежало много грехов. Из нашего периода наибольшую приверженность к монахам питал Михаил Пафлагон, путь которого к престолу весь устлан был грехом. Он не разлучался с монахом Косьмой Цинцулуком, постоянно руководствовался его наставлениями ³), угождал и другим монахам, отовсюду к нему приходившим, приветливо их встречал, сам обмывал их грязные ноги или прислуживал при обмывании, укладывал в свою постель, а себя покрывал их лохмотьями и ложился на полу, на ковре, с жестким камнем под головой. У монахов он выпрашивал обещание, что будут предстательствовать за него пред Богом об отпущении его грехов. Многие давали обещание, но некоторые воздерживались, боясь, чтобы император не совершил какого-нибудь греха и в оправдание свое не ссылался бы потом на молитвенное заступничество монахов. Богатая милостыня, раздаваемая им монахам из специальной кассы, основание монастырей и другие благочестивые дела не удовлетворили всех монахов, пред которыми он, как полагали, исповедал свой грех прелюбодеяния и цареубийства. Пафлагону не без основания выставляли на вид, что он считает Бога слишком простым и неправосудным, если полагает, что возможно купить себе прощение казенными деньгами; добрые дела, говорили ему, тогда только возымеют силу, если он откажется от всякого непотребства, сложит с себя царское достоинство и в уединении оплачет свой грех. Внушения не

¹) Psell., IV, 232. ²) Psell., V, 320, 322. ³) Cedr., II, 533 (Ioel, 62).

— 445 —

остались бесплодными ¹). Константина Мономаха, человека не безупречного в нравственном отношении, панегирист его тоже восхваляет за монахолюбие, видя в этом его качестве признак глубокого смирения; панегирист призывает в свидетели гору Синай, Гимеон, высокий Афон, обуреваемый ветрами Олимп и предлагает подтвердить истинность его слов, что герой его, Мономах, хотя сам не искал гостеприимства в этих центрах подвижничества, однако ж всех оттуда приходивших радушно принимал, окрылял их подвижнические порывы, лобызал их немытые волосы и их власяницу ставил выше порфиры ¹). У Феодоры, преемницы Мономаха на царском престоле, монахи пользовались большим почетом вследствие того, что сумели отгадать ее слабую сторону, боязнь смерти, и воспользоваться ею: они усердно предсказывали Феодоре бесконечные годы жизни и поэтому всегда были желанными для нее гостями ³). Наконец и Константина Дуку историки называют императором-монахолюбцем (φιλομόναχος) ⁴).

Вращаясь в мире, монахи не стеснялись предаваться и мирским занятиям. Торговля была весьма обыкновенным у них делом. Афонский устав, утвержденный Константином Мономахом, служит официальным доказательством, что афонские игумены и монахи, построив мачтовые лодки, скупали на Афоне вино и иные произведения, отплывали в Византию и другие города н, как купцы, торговали этими предметами; некоторые монахи нагружали на Афоне суда строевым лесом, досками, смолой, и все это увозили для продажи мирянам. Новый устав торговлю лесом вовсе запретил, а на торговлю другими предметами наложил ограничения ⁵). Из устава афонского не видно, чтобы барыши поступали не в пользу монастырей, а в собственность отдельных монахов и их родни. Но мы имеем указания, что и отдельные монахи занимались торговыми оборотами, в видах собственного обогащения и для удовлетворения семейных нужд. Об одном таком монахе-коммерсанте, Илии, знаем из двух рекомендательных писем, которыми он снабжен был Пселлом. Пселл объяснял администратору, благосклонному вниманию которого поручал Илию, что этот человек—нечто среднее между монахом и купцом, рад бы он вознестись к небу, да встречает препятствие в том, что на нем покоятся надежды матери и целой семьи. И вот он принужден постоянно путешествовать, то на север, то на юг,

¹) Psell., IV, 66-67, 56 (Zon., IV, 143).Cedr., II, 513 (Zon., IV, 144.Glyc., 587-8). Cp. выше, стр. 29, 298, 430. ²) Psell., V, 115. ³) Psell., IV, 206, 208.

⁴) Attal., 76 (Scyl., 652. Zon., IV, 198. Eplir., 142).

⁵) Преосв. Порфирия, История Афона. Тр. Киевск. Дух. Ак., 1873, янв., 17—22.

— 446 —

то на восток, то на запад. Не любознательность руководит им, не желание узнать, на каком расстоянии лежит Фула британцев, каким образом прославленный океан омывает землю, какие эфиопы живут на востоке, какие на западе, вся его забота к тому устремлена, чтобы в одном месте получить товар, в другом продать и на вырученные деньги пропитать мать и толпу родственников. Монах Илия, замечает Пселл, мастер на все руки: он тебе споет священный гимн, а потом попляшет и от дорийской песенки перейдет к фригийской, если же ты обнаружишь недовольство, он опять перескочит на первоначальный лад; одну минуту глаза у него неподвижны, руки скромно покоятся на груди, ноги составлены вместе, но он многообразен, как мифический Протей,—вдруг зарычит по львиному и запрыгает, как обезьяна ¹).

Монахов нередко можно было видеть в судах защищающими чужие дела. По этому поводу патриарх Иоанн Ксифилин издал в 1070 г. определение, которым строго воспрещалось монахам, как и вообще духовным лицам, быть ходатаями по делам в судах светских и духовных. Исключение делалось только для тех случаев, когда они выступали на суде в качестве защитников церковных интересов, по особому патриаршему повелению. Это определение, объявленное тем, кого она более всего касалось, было также сообщено светским судьям, дабы они не допускали впредь ходатаев—монахов и клириков ²).

Наконец для монахов не было закрыто и политическое поприще. Начать с того, что пострижение не служило неодолимым препятствием ко вступлению на императорский престол. Феодора была пострижена ³) Зоей, однако ж считалась до смерти Мономаха императрицей и после его смерти царствовала самодержавно. Зоя была пострижена Калафатом ⁴), однако ж это не помешало ей заменить опять монашескую одежду порфирой, выйти в третий раз замуж и оставаться на троне до самой смерти. Константин Далассин тоже был пострижен Калафатом ⁵), однако ж когда поднялся вопрос о замужестве Зои и о кандидатах на ее руку, а с рукой и на императорский престол, выдвинут был и Далассин, если же он был отвергнут, то не потому, что одет был в монашеское платье. Если доступ к императорскому трону не был прегражден для монахов, то тем более не были закрыты для них государственные должности. Мы видим, что монахи занимают места первых министров, напр. Ио-

¹) Psell., V, 402—404.

²) Migne, CXIX, 760—761. ³) Cedr., II, 496. Cedr., II, 536, 536. Psell., 94—95. ⁴) Psell., IV, 109.

447 —

анн Орфанотроф при Михаиле Пафлагоне и в начале царствования Калафата, Лев Параспондил при Феодоре и Стратиотике, Михаил никомидийский при Вотаниате; монахи исправляют придворные должности, поступают на службу по центральному и областному управлению, напр. Иоанн, протонотарий дрома, синкелл Василий, катепан Болгарии ¹). Монахи нередко были послами, руководителями военных и других предприятий. Пселл был монахом в то время, когда ездил послом от Стратиотика к Исааку Комнину. При Алексее Комнине, по желанию его матери, во всех походах находился монах Иоанникий (или Симеон), настоятель Ксенофонтова монастыря на Афоне: он сопровождал Комнина, между прочим, в походе против Никифора Василакия, присматривал за его палаткой, съестными припасами и другими принадлежностями домашнего обихода, во время неудачного ночного нападения Василакий его одного нашел в палатке Комнина, когда затем Василакий заперся в Фессалонике, послом к нему от Комнина с предложением сдаться самому и сдать город был тот же монах ²). Кесарь Иоанн Дука, постригшийся при Парапинаке, принимал деятельное участие в восстании Алексея Комнина против Вотаниата, добыл ему денег, вместе с ним явился нод стенами столицы, мимо ушей пропуская насмешки византийцев, которые со стен кричали ему „авва“ и прибавляли еще какое-то словцо, о котором стыдливая Анна ³) умалчивает; ему принадлежал план взятия Константинополя с помощью подкупа, он же, при содействии патриарха Косьмы, спас дело Комнина в последнюю и самую опасную минуту. Вмешиваясь в дела политические, монахи, понятно, должны были нести и все последствия своего вмешательства, а каковы иногда были эти последствия, можно судить по примеру монаха Захарии, которому при Константине VIII был отрезан язык за участие в политическом заговоре ⁴).

Указанные особенности монашества находятся в противоречии с монашескими идеями и не найдут себе оправдания ни в одном монастырском уставе. Но если в этом отношении они являются аномалиями, то нельзя в тоже время не согласиться, что рассматриваемые в связи со всем строем тогдашней жизни, они были в известной мере необходимыми, а именно стояли в зависимости от размножения монастырей и обстоятельств обусловливавших размножение. Число монастырей было слишком велико, значительный контингент монашествующих состоял из людей принявших монашество против воли, под давлением по-

¹) См. выше, стр. 180—181, 176, 226. ²) Bryenn., 150, 155. Anna, I, 41, 43, 47. ³) Anna, I, 119. ⁴) Cedr., 11, 489.

— 448 —

сторонней силы и внешних обстоятельств. Увеличение монастырей и монахов с давних нор вызываю в среде государственных деятелей сетования на потери, какие чрез это несет государство, лишающееся рабочих рук и интеллигентных сил в лице людей отрекающихся от мира. Сетования не умолкали вплоть до XI ст., не ограничиваясь голословными жалобами, но пробиваясь в репрессалиях иконоборцев и в законодательных мероприятиях императоров македонского периода. Ничто не помогло,—ни иконоборческие экзекуции, ни противомонастырские законы не остановили размножения монастырей, а между тем сетования, некогда так громко раздававшиеся, в XI веке стихают. Очевидно, стихают они потому, что история указала более приложимой на практике и более целесообразный способ предотвращать нежелательные для государства последствия чрезмерного развития монашества. Таким способом, помимо практиковавшейся изредка секуляризации монастырских имуществ, было главным образом привлечение монахов на службу государству и обществу, привлечение чуждое всякой принудительности, но прекрасно достигавшее цели, которая состояла в том, чтобы люди таланта, обладавшие государственными и общественными способностями не были погребаемы при жизни в стенах монастырей, но приносили пользу отечеству и ближним, хотя бы то с нарушением церковных постановлений. Состав монашества, слагавшегося из монахов добровольных и невольных, из постриженников по призванию и по принуждению, прямому или косвенному, облегчал привлечение монахов к участью в мирских делах: подневольные постриженики не мирились с непривычною им сферой, исполнение скромных и мирных монашеских обязанностей не удовлетворяло их, они и после пострижения стремились в мир, искали за монастырскими стенами более для них сродной и более соответствовавшей их склонностям деятельности и легко находили приложение для своих сил и энергии.

Тесное общение монахов с миром имеет таким образом свое оправдание в законе исторической необходимости. Рассматриваемое со стороны влияния на монашество, как теоретическое направление, явление это тоже не лишено значения. Оно должно было содействовать уравновешению двух крайних взглядов на отношение частей человеческой природы— духовной и физической. Представители аскетического, ультрамонашеского взгляда уничижали физическую природу человека, люди светские на ней главным образом сосредоточивали внимание; кому же было соглашать крайности, устанавливать гармонию, как не людям, представлявшим собою нечто среднее, полумонахов полумирян? Один из таких людей,

449 —

Пселл, высказывает следующий вполне христианский взгляд на предмет: „знаю, что многие крайние мыслители (разумеются монахи) ни во что ставят телесную красоту, уважают только лучшую и важнейшую часть природы, возвышенность ума, твердость мысли, благородство души, проницательность, постоянство, и вообще качества, которыми украшается внутренний человек, Я же вот как полагаю и как думаю об этом. Если две половины, душа и тело, соперничают в красоте, душа выступает с своею доблестью, тело с своим благообразием, то хотя бы соперники не были равносильны, но тело затмевало блеском душу, я отдаю пальму первенства душе с ее малой красотой пред телом с его большой красотой. Если же сравниваются между собой два человека, из которых один блистает душевными прелестями, но имеет неприятную наружность, а другой, при таких же душевных качествах, цветет еще телесною красотою, я признаю победу за этим последним. Хотя телесная красота представляется как бы излишнею для душевной добродетели, однако ж такое суждение приложимо только при рассмотрении обеих природ в отдельности; еели же они соединены, то гармоническое их соединение лучше, чем преобладание одной стороны“ ¹).

¹) Psell., IV, 308.

Страница сгенерирована за 0.26 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com