Кирилл (Гундяев), патр. Знание и вера

В истории человечества было не только много прозрений, научных открытий, но и много заблуждений. И чаще всего эти заблуждения, поражавшие человеческое сознание, были интеллектуальными. Когда изучаешь историю мысли, историю философии, то видишь, как иногда общий культурный контекст определял развитие мысли и заводил эту мысль в тупик. Вот и основной вопрос философии о том, есть высшая сила или нет, много раз штурмовался человеческим сознанием. Ответы на этот вопрос нередко определялись эпохой, уровнем знаний, опытом, господствующими идеями и т. д. В какой-то момент человечество задалось вопросом о том, что, если все можно сосчитать, проверить опытом, то есть ли в этой картине мира место для Бога? И возникло такое явление, как позитивизм: существует только то, что можно показать, пощупать, что подвергается испытанию нашими чувствами и что можно рационально описать. А если невозможно пощупать и потрогать, то такого вовсе и не существует.

Мы знаем, что «торжество» этой позитивистской идеи пришлось на XIX век, когда и началось постепенное вытеснение веры из сознания людей и жизни общества. Многим в начале XX века казалось, что человеческая цивилизация, несомненно, достигшая больших побед и очень важных результатов, в том

11

числе и в науке, сумеет на гребне научных знаний построить мирное, справедливое, процветающее общество, в котором, конечно, не будет места никакому Богу, Которого «пощупать» нельзя. И мы знаем, что XX век на вершине научного и технологического развития и успехов стал самым страшным и самым кровавым веком в человеческой истории.

Были удивительные попытки построить без Бога могучее и справедливое общество, в том числе и в нашей стране. И почему-то ничего не получилось. И казалось, уж наш-то народ, пройдя тяжкие испытания в XX веке, до конца испив чашу страданий из-за этого богоотрицания, из-за этого отделения духовного от материального, многому научился и никогда не повторит своих ошибок… Но удивительным образом люди, быстро забывая прошлое, еще и еще раз повторяют свои ошибки.

Вот и сегодня многим кажется: ну как же в век компьютеров, а раньше говорили «в век электричества», можно верить в Бога? Можно, потому что Бог ― это не фантазия, Бог ― это реальность. Вера в Бога есть не просто умозрение, она основывается на реальном опыте. Много раз я об этом говорил: не приходят люди с ведрами к колодцу, где нет воды. Никто бы не обращался к Небу, если бы Небо не отвечало. Никакие мифы не способны выдержать огромные испытания, которые пережило человечество в течение тысячелетий, отделяющих нас от рождения нашей веры.

Почему же одни принимают веру так радостно и сохраняют ее на протяжении всей жизни, более того — готовы отдать за нее эту жизнь (ведь среди прославленных святых больше всего мучеников

12

и исповедников, то есть тех, для кого вера была так дорогá, что даже страх смерти не мог ее победить), — а другие не верят? Наверное, ответ кроется в словах апостола Фомы: Если… не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Спасителя, не поверю (Ин. 20, 25).

Человек постоянно проверяет приходящую к нему извне информацию фактами и собственным опытом. Однако доказательства веры лежат вне опыта земной, физической жизни, потому что Сам Бог — вне этой физической жизни. У нас нет опыта физического лицезрения Бога или созерцания потустороннего мира. Мы не можем этого «пощупать», и исходя из простой человеческой логики, — доказательств веры не существует.

Многие люди не верят в Воскресение Спасителя, да и в само Божественное начало жизни тоже. Но почему же другие верят? Разве их убеждает некая логика евангельского повествования? Или их убеждают положения православного богословия, православной философии? Убеждают ли эти богословские выводы тех, кто выстаивает долгие службы в храмах? Да многие даже не знают этого богословия! Почему же мы верим? Да потому, что имеем опыт — опыт не физический, а духовный, опыт прикосновения к Божественному миру. Мы знаем, что в ответ на молитву Бог нам отвечает. А если бы Он перестал отвечать, если бы исчез контакт с Богом, то молитва стала бы невозможной.

Я каким-то особым образом почувствовал это, когда был в Институте детской онкологии. Я видел удивительные лица страдающих детей, видел веру в их глазах. Достаточно один раз увидеть, кáк ребенок

13

смотрит на икону, кáк он берет благословение, с какой сильной верой он слушает то, что ты ему говоришь, — и всякая логика физического мира отступает: ее нет, она поглощается логикой духовного бытия. Сила духовного опыта куда убедительнее силы опыта физического, и именно на этом опыте соприкосновения с Божественным и основывается наша вера. Как важно сегодня, когда многие люди не способны мыслить вне физических категорий, когда знания о мире ограничиваются только физическими параметрами бытия, помогать людям открывать духовную перспективу жизни!

Именно в XXI веке, впитав в себя драматизм XX века, мы можем сказать, что подлинное гуманистическое развитие личности невозможно с опорой лишь на материальную сторону бытия. Знания могут приводить к страшным последствиям. И чем больше сил в руках человека, тем больше потребность в этой гуманизации. Никакими человеческими силами гуманизировать личность невозможно, как показывает опыт истории. Человек способен духовно развиваться, нравственно возвышаться тогда, когда есть высшая правда и высший авторитет. А если нет высшей правды, то как же отличить добро от зла, а правду от лжи?

Вот почему нужно, чтобы при университетах были храмы. Вот почему так важно, чтобы ученые, которые постигают тайны физического бытия и создают научные идеи, на основании которых строятся технологии, в нравственном отношении были не менее развиты, чем в интеллектуальной сфере. Потому что без Бога, без сильного и яркого нравственного чувства не может быть подлинного прогресса человечества.

14