Елеонский Ф. Г. Вавилонско-ассирийское сказание о творении мира

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Христианское чтение. 1877. № 5-6. СПБ.

Ф. Г. Елеонский

Вавилонско-ассирийское сказание о творении мира

Из найденных в библиотеке Ассурбанипала таблиц, содержащих в себе сказание о творении, найдены очень немногие,— сохранившиеся притом в испорченном виде и только в отрывках,—по которым можно составить „не более, как общее представление относительно содержания“ (Chald. Gen. 61) этого ассирийского сказания. Всего Смитом обнародовано около 12 отрывков этой серии ассирийских сказаний, состоявшей, по его мнению, из 12 таблиц; но принадлежность одних из этих отрывков именно к сказанию о творении признается им самим „очень сомнительною“, а в других сообщается сказание собственно „о борьбе между богами и злыми духами“ (Там же стр. 61). Поэтому мы остановим внимание исключительно на трех отрывках, сообщающих сказание именно о творении мира.

Первый отрывок составляет начало первой таблицы о творении, и слово, которым начиналась эта таблица, служило названием или титулом всех дальнейших таблиц той же серии, подобно тому, как папские буллы называются обыкновенно по первому их слову. Этот отрывок говорит о хаосе и происхождений богов. Вследствие важности его, как заключающего начало вавилонской космогонии, сообщаем его в двух переводах: Смита, с изменениями Фр. Делича, и Опперта ¹). Именно:

¹) Gotting. Gelehrte Anzeigen 1876. St. 28. S. 870.

767

768

А.

¹) «Когда» в ассирийском тексте выражено словом: inuva, которое, но словам Фр. Делича, равнозначаще библейскому bejom (Быт. II, 4): в день, в то время. (Chald. Gen. 294). Oppert читает: enuma и переводит: в начале (zuerst).

²) Т. есть: когда не было ни неба, ни земли, по объяснению Делича, который приравнивает эти выражения и словам Бытия (I, 5.8.10): и назвал Бог, на том основании, что и на библейском языке название предмета служит указанием на его существование или перемены в его состоянии (Там же, стр. 296).

³) В тексте слово, передаваемой здесь ti-а mat, написано двумя буквами, понимание которых еще затрудняет ассириологов. Первую букву читают ti, вторую предают (Фр. Делич, Опперт) более сообразным читать аmаt. При таком чтении этому Слову ti-amat дают значение моря. Понимание Смитом mummu, как смешения, признается верным и другими (напр. Деличем, основывающимся при этом на ассирийском синонимическом словаре, где этому mummu и соответствует bilitаv, которое производит он от корня bahal—быть ниспроверженным, пустым, (там же 297), и это слово признается равнозначащим хаосу; таким образом mummu ti-amat значит: хаотическая водяная масса.

⁴) Эти слова ассирийского сказания Делич сопоставляет с Быт. II, 5 (там же 298).

— 769

Не смотря на разности того и другого перевода, происходящие от неодинакового понимания некоторых слов, содержание этого отрывка в главном остается у того и другого переводчика одно и тоже; разности в переводах касаются по преимуществу второстепенных подробностей, не простираюсь на существенные черты р этом сказании. Приведенное переводы, совершенно независимые один от другого, скорее могут служить доказательством того, что современные ассириологи действительно, владеют настоящим клюнем к пониманию древнейших памятников тигро-евфратской равнины, из которой по библейскому повествованию рассеялось человечество по всему лицу земли.

Сущность вавилонско-ассирийского сказания по этому отрывку состоит в представлении мира до начала его образования и в первый момент образования. В первобытном своем состоянии мир представляется в этом сказании необъятной, безграничной бездной, занимавшей место' явившихся потом неба и земли. Первобытную бездну наполняло жидкое хаотическое вещество, (по Опперту) страшно бушевавшее и покрытое безрассветною тьмой. С образования, упорядочения водянистого хаоса и началось образование мира и из хаоса произошло все, что есть в мире. И прежде всего выделились из этого смешения высшие боги, —боги Ляхму и Ляхаму,— „в мужском и женском лицах которых олицетворялись движение и рождение“ (там же 65). Затем произошли Сар или Ильсар и Кисар, „представлявшие собою верхнее и нижнее пространство“

— 770 —

(там же). „Дальнейшие строки этого сказания не могут быть прочтены вследствие поврежденности их; но, по-видимому, 14 ст. указывает, как на ближайшую ступень (в образовании мира), на происхождение великих богов—Ану, Илу и Геи. В этом новом виде вселенной Ану представляет небо, Илу—землю и Геа—море. Затем рассказ, вероятно, говорит о происхождении прочих богов и об отдельных актах творения“ (ст. 65).

На оборотной стороне этого отрывка сохранилось несколько строк, не лишенных также интереса. По переводу Смита, они заключают следующее: „I. таблица „когда вверху“. Дворец Ассурбанипала, царя народов, царя Ассура. Он внимательными глазами искал мудрости, заключенной в письменах. Никто из предшествовавших мне царей не искал так этих письмен. Мудрость Нево, внушения бога, моего наставника, все прекрасно написал я на таблицах, испытал, сохранил и положил для поучения моего народа в моем дворце“ (стр. 63).

Эта надпись замечательна тем именно, что она показывает, как в Ниневии в VII веке до P. X. высоко ценили древние памятники и как заботились об их сохранения; она собственными словами древнего царя указывает время написания ассирийского экземпляра этого сказания, равно как замечательный порядок при списывании и пользовании в Ниневии тогдашними книгами.

Три дальнейшие таблицы о творении не найдены. По аналогии с библейским повествованием о творении, Смит предполагает, что на этих таблицах описывалось создание света, атмосферы и суши. Держась такого предположения он относит сюда два небольших отрывка, в которых говорится о создании земли; но „принадлежность их именно к этой части сказания“ самому Смиту представляется сомнительной (66). К тому же первый отрывок очень короток, а второй слишком испорчен. Поэтому не сообщая их в переводе, перейдем к следующему отрывку, который Смит признает верхнею половиною V таблицы ассирийского ска-

771

зания о творении ¹). В нем говорится о создании небесных светил и именно:

Б.

1) «Прекрасно было все, что устроено великими богами.

2) Сияние звезд устроил он в (образах) животных;

3) чтобы определять год, чрез наблюдение их положения,

4) он устроил 12 месяцев (или знаков) звезд в три ряда,

5) от того дня, когда начинается год, до конца.

6) Он определил положение планет (назначенных) светить на своих орбитах,

7) так, чтобы они не могли причинить вреда и расстройства кому-либо;

8) пребывание богов Бела и Геи определил сам.

9) И он открыл великие ворота, покрытые мраком,

10) с правой и с левой стороны были крепкие плотины.

11) В его (нижнего хаоса) веществе он произвел кипение,

12) он повелел выйти богу Уру ²) (луне), который охраняет ночь,

13) чтобы назначить его светить ночью до дневного рассвета,

14) чтобы месяц не имел какого-либо ущерба и его продолжительность была равномерна.

15) В начале месяца, при наступлении ночи,

16) появляются его рога, чтобы светить на небе;

17) в 7 день он начинает возрастать в круг,

18) и увеличивается более после рассвета.

19) Когда бог Самас. (солнце) на горизонте неба, на востоке

20) .......... прекрасно устроен....

21) .......... для движения Самас окончен

22) .......... рассвет Самас должен превращать».

„Этот прекрасный отрывок, говорит Смит, представляющий образец слога, каким написано рассматриваемое сказание, изображает новую определенную ступень в ходе творения, именно

¹) На это ясно указывают сохранившиеся слова на задней стороне этого обломка: V таблица «когда вверху» (стр. (69).

²) Это слово написано в ассирийском тексте символическими знаками. Делич читает: Наннару-бог луны (стр. 299. 275).

772 —

устройство небесных тел. Пятая таблица начинается замечанием, что предшествовавшие творения „прекрасны“, т. е. соответствуют своему назначению. Затем сказание переходит к созданию небесных тел, которые являются здесь устроенными в образе животных ¹). Упоминание о 12 созвездиях или знаках зодиакального круга, вместе с другими двумя группами созвездий, имеет сходство с тем представлением древних греков, что на северной и южной сторонах зодиакального круга находятся два ряда звезд, по 12 в каждом“.—Планеты назначены, по смыслу этого сказания (ст. 6) и других ассирийских памятников, „не для того только, чтобы определять времена года и его продолжительность, но вместе и для того, чтобы служить знамениями“. „Что небесные тела своим появлением и положением указывают будущие события на земле, это было господствующим верованием древности“. 8-й ст. показывает, „что Ану, бог неба, считался образователем небесных светил“. Дальнейшие слова (ст. 9—12) сказания открывают „интересные воззрения древних вавилонян на природу“. По этому воззрению, как видно, мир—в целом и в частях—произошел из воды и покоится на волнующейся бездне хаотических вод. Это мрачное адское море было заперто исполинскими воротами и прочными плотинами, не позволявшими водам потопить мир. Теперь, когда бог Ану решил образовать луну, то он, по этому сказанию, отворил ворота бездны и произвел в мрачном океане круговращательное движение, подобное кипению; после этого, по -его велению, вышла из клокочущей бездны луна и чрез отворенные ворота поднялась по назначенному ей пути на небесный свод. Вавилонское сказание говорят далее о назначении луны, изображает различные ее светоизменения и в заключение описывает создание солнца: „говорится о красоте и совершенстве солнечного шара и правильности его движения“....

¹) Образы животных имеют также и в настоящее время знаки зодиакального круга, происхождение которого из Вавилонии признается теперь фактом доказанным.

— 773 —

Солнце, поэтому сказанию, явилось после луны: „очевидно у вавилонян луна считалась высшим небесным телом“. „Подробности относительно создания планет и звезд, как они ни важны для нас, к сожалению утрачены, по крайней мере доселе не найдено ни одного обломка от этой V таблицы“ (70—73).

К VII таблице Смит относит „интересный обломок“ который он нашел в Куйюджике и признал потом принадлежащим к сказанию о творении. Этот обломок представляет „верхнюю часть очень разбитой таблицы и драгоценен по ясности общего своего смысла“. Вот его содержание, по переводу Смита:

В.

1) Когда боги во всей своей совокупности создали....

2) Прекрасны были сильные Чудовища....

3) Повелели произойти живым существам

4) Скотам полевым, зверям полевым и гадам полевым ¹) ....

5) Они назначили для живых существ ......

6) ..... скоту и гадам селений определили они....

7) ...... всех гадов, все сотворенное

8) ..... которые в совокупности моего семейства....

9) .... и бог Нин-си-ку повелел произойти двум....

10) ..... всем гадам повелел он идти....

11) ..... прекрасное тело

12) ..... светлый вид......

„Здесь в начале, говорит Смит, опять выражается одобрение относительно предшествующего творения, конечно — больших морских животных (ср. Быт. I, 21), и затем говорится о происхождении животных суши, из которых указываются здесь три рода. В ст. 6 под животными селений разумеются домашние животные или скоты; приручение их и для того времени представлялось столь давно совершившимся, что их признавали особо соз-

¹) Верную передачу ассирийского текста относительно родов созданных животных подтверждает с своей стороны Фр. Делич сходством употребленных здесь Слов с еврейскими и другими семитскими названиями (стр. 300).

774

данными от зверей земных. Ст. 9-й содержит замечательное, хотя к сожалению, неполное указание относительно бога Нин-си-ку (титул одного из верховных богов—Геи, значащий по объяснению Фр. Делича: господин ясного взора), который создает двух существ, долженствующих жить вместе с животными. Содержание следующих, очень, конечно, попорченных и неясных строк, дает повод предполагать, что ими начиналось сказание о создании человека“ (75). Самое это сказание остается еще неизвестным. Смит сообщает только два отрывка, сохранившиеся в таком виде, что „их смысл с уверенностью определить невозможно“ (75). По приблизительному переводу Смита, в одном из них излагается „по-видимому“ наставление божества первой человеческой чете, напр. внушается ему: „каждодневно должен ты приближаться к богу; жертву, молитву уст и произведения должен ты с почтением приносить твоему богу; быть святым в страхе бога; в страхе ангелов должен ты жить“ (76).

Таково в главном содержание открытых доселе в ниневийской библиотеке древних записей в.-ассирийского сказания о творении мира.

___________

Не смотря на большую неполноту и отрывочность открытых памятников, английский ассириолог находит основания признать рассматриваемое сказание совершенно согласным с библейским повествованием о творении. Такое сходство он находит „во всем“ (61): и в общем ходе творения, и в частностях его изображения и наконец в основном воззрении. Признавая, что первая таблица, „по своему содержанию, имела более характер введения“, так как в ней изображается „не столько творение мира, сколько происхождение богов“, и основываясь—далее—на том, что „V таблица соответствует четвертому дню творения кн. Бытия, а следующая, вероятно—VII, говорит о создании животных“, Смит приходит „к заключению, что события каждого отдельного дня

— 775

творения были начертаны на особой таблице и что эти таблицы следовали в таком же порядке, как дни творения в кн. Бытия“. „Таким образом, по его мнению, 1 таблица соответствовала бы Быт. 1, 1 — 2; II таблица — ст. 3 — 5 (первому дню творения); 111 таблица ст. 6 — 8 (второму дню)“ и так до седьмого дня (стр. 70). Обращаясь затем к изображению самого происхождения тварей, Смит в отрывках ассирийского сказания находит черты, сходные с библейским рассказом. Так „представление ассирийского сказания, что хаотическое море было началом всех вещей“, он признает „соответствующим показанию кн. Бытия (I, 2), в которой хаотические воды названы tehоni—глубиной; это tehoin—одно и тоже слово с ti-amat текста клинообразных надписей“;, а «ассирийское mummu (смешение, хаос) соответствует, вероятно, еврейскому mehuma ¹) значит смешение“. «Очевидно, заключает отсюда Смит, что клинообразное письмо и повествование кн. Бытия находятся здесь в полном согласии: и то и другое свидетельствуют, что творению предшествовал жидкообразный хаос, образовавший начало и основание вселенной; и то и другое сказания называют даже· этот хаос одинаковым словом“ (стр. 64).

Нашедши «полное согласие“ ассирийского сказания с кн. Бытия в изображении первоначального состояния мира, Смит находит не меньшее соответствие V таблицы с библейским повествованием о 4 дне творения. Начальные слова ассирийского отрывка: „прекрасно было все“ соответствуют, говорит он, „семикратному одобрению творения в кн. Бытия. Единственное различие здесь в том только, что в халдейском сказании это одобрение выражается в начале таблицы, следующей за тем творением, относительно

¹) Это mehumah в библейском сказании о творении не встречается. Проводимое затем сопоставление библейского tohu (пуста: Быт. I, 2),—значащего у Смита, между прочим, бесформенность, беспорядочность, т. е. хаос,—с ассирийским tihuta, значащим «морская вода», не признается верным другими ассириологами (стр. 297); а потому мы и не будем останавливаться на этом при дальнейших рассуждениях.

776 —

которого оно высказывается, а в библейском сказании в заключение каждого творческого акта“. Далее—„как по кн. Бытия светила небесные созданы для знамений, и времен, и дней и годов, точно также, по ассирийскому сказанию, они протекают свой путь, чтобы определять год.... и своим появлением и положением предуказывать на земле будущие события“.... (стр. 71. 72). Относительно образования солнца и луны только та особенность, „что в кн. Бытия большим светилом является солнце, а в ассирийском луна“ (73). Отрывок из VII таблицы Смит признает, равным образом, соответствующим 6 дню творения кн. Бытия. И как здесь называются при этом скоты, гады и звери полевые, точно также и в ассирийском сказании (75).

Столь ближние точки соприкосновения библейского повествования о творении с вавилоно-ассирийским сказанием могут, конечно, предрасполагать к известному решению вопроса о месте первоначального происхождения первого сказания. Так как в Вавилонии образовались государства гораздо раньше выделения еврейского народа из семьи человечества (по Смиту некоторые из городов при-евфратской долины возникли до потопа, стр. 250), и так как родоначальник еврейского народа вышел из Вавилонии (Смит, подобно Шрадеру, с несомненностью полагает Ур-Касдим=Ур-Халдейский (Б. XI, 28. 31) в теперешнем Мугеире на западном берегу Евфрата, несколько севернее слияния его с Тигром, стр. 246), то в виду этого указанные черты сходства в ассирийском сказании с библейским могут -приводить к мысли о происхождении последнего из первого, как первоисточника. В такое действительно отношение и ставит их (в примечаниях к Chald. Genesis, 306) Фр. Делич, по словам которого „близкое сходство“ того и другого сказания „в общем складе и отдельных выражениях указывает на один и тот же источник, на одно и то же место происхождения, именно Вавилонию“ (стр. 306).

Мысль о происхождении библейского сказания о творении из

— 777

Вавилонии в западной литературе не новая. Она высказывалась еще до открытий Смита, когда известно было халдейское сказание только из истории Бероза ¹). Сопоставление последнего с 1 гл. кн. Бытия привело даже такого исследователя, как Хр. Бунзен, к заключению „о полном их согласии в основной идее“ и вместе об арамейском происхождении библейского сказания ²). И

¹) В виду дальнейших ссылок считаем нужным, привести это сказание из халдейской истории Бероза, как передает его Александр Полигистор в извлечениях у Евсевия. Для удобства ссылок отмечаем пункты этого сказания буквами. А. «Было, говорит он (т. е. Оаннес или Ану, являвшийся вавилонянам и учивший их, по тому же сказанию, наукам и искусствам) время, когда все было тьма и вода и жили в этом чудовищные животные, имевшие особенные образы. Именно — произошли люди с двумя крыльями, или с четырьмя и двумя лицами,—имевшие одно тело, а две головы, одну мужскую, другую женскую.... Были также воды с человеческими головами и собаки четырехтелые, имевшие сзади рыбьи хвосты.... Кроме того—рыбы, пресмыкающиеся и змеи и многие другие странные существа, имевшие отличный друг от друга вид, изображения которых находятся в храме Бела. Над всеми ими господствует женщина, которой имя Оморка, по-халдейски она называется Θαλατθ, по-гречески это имя объясняется θάλασσα. В. Когда все это было так, явился Бел и рассек эту женщину пополам, а одну ее половину превратил в землю, другую в небо, я уничтожил бывшие с ней существа. Говорит, впрочем, что он изображает это иносказательно. Когда все было покрыто водою и произошли в ней животные, этот бог мнимо отрезал себе голову и другие боги смешали вытекшую кровь с землей и образовали людей, почему она разумны и причастны· божественного разума. С. А Бед, каковое имя переводят словом: Зевс, отделил,—рассеяв тьму,— небо и землю и устроил мир; животные, не выносившие силы света, погибли. D. И когда Бел увидел, что земля не населена, а между тем плодородна, то он велел одному из богов отрезать ему голову, смешать вытекающую кровь с землею и образовать людей и животных, способных переносить воздух. Е. Бел произвел звезды, и солнце, луну и пять планет» (Eusebi Chronicorum liber prior (p. 11-15).

²) Chr. Bunsen. Bibelwerk.. Bibelurkunden. Th. 1. 22—24. Слова передаваемого Берозом сказания под буквою А. Бунзен признает соответствующими Быт. I, 1—2; слова под бук. В—2-му дню (ст. 3—13); слова Е—4-му дню, (ст. 14—19); слова под бб. С и D—5 и 6 дням (ст. 20-27). Самое это сопоставление ясно показывает, что, во-первых, в халдейском сказании нет или у Бероза не сообщается чего-либо соответствующего библейским—первому, а третьему дням творения, во-вторых, что в халдейском сказания иной порядок происхождения тварей: сначала происходят—животные, а потом светила, почему Бунзен при своем сравнении сделал перестановку пунктов халдейского сказания.

— 778 —

новое чтение вавилонского сказания по ассирийским памятникам не разубеждает западных исследователей в справедливости указанного вывода о происхождении библейского сказания о творении из вавилонского.

Высокая важность вопроса, затрагиваемого таким выводом, побуждает прежде всего к строгой проверке данных, на которых его основывают. Не смотря на высокий научный авторитет указанных исследователей, мысль о полном согласии библейского сказания о творении с вавилонским и о происхождении первого из последнего, однако не может быть принята в науке, как доказанная. Она может представляться верною, т. е. согласно с характером этих сказаний, если останавливаешь все внимание на отдельных их чертах (выражениях, подробностях самого содержания) и на общем ходе творения или постепенности явления тварей на земле. С этой — говоря вообще — формальной стороны они представляют действительно черты несомненного сходства. „В начале“, которым, по переводу Опперта, начинается вав-ассирийское сказание, „пустая бездна“, не имевшая пределов, tiamat= море (отрывок А), создание звезд, луны и солнца и их назначение (отр. Б), „сильные чудовища“ (=библ. tanïnim (Быт. I, 21), знач. большие морские животные), „скоты полевые, звери полевые и гады“ (отр. В),—все эти подробности ассирийского сказания, очевидно, напоминают соответствующие им черты библейского сказания; колебания здесь могут касаться только некоторых подробностей, разъяснения, которых нужно ожидать только от ассириологов ¹). Что касается хода образования мира по ассирийским письменам, то он в том виде, какой дает ему Смит, имеет конечно замечательное сходство с постепенностью творения по кн. Бытия. Но дело в том, имели-ли действительно жители приевфратской долины представление если не о шести днях, то, по крайней мере, о шести актах, творения мира? В этом отношении не-

¹) Например относительно того: значить ли первое слово этого сказания «в начале» или «когда»? верно ли чтение и понимание слова ti-amat?

— 779 —

доумение возникает неизбежно в виду явной слабости основания, указываемого английским ассириологом. Таким основанием служит для него, как было приведено, единственно то, что в пятой таблице (на которой одной единственно и сохранилась ясно цифра, под которой значилась она в библиотеке Ассурбанипала) говорится об образовании светил небесных, сотворенных по кн. Бытия в 4-й день. Но из этого скорее может следовать то, что по вав.-ассирийскому сказанию было семь актов, и чтобы не следовало этого, нужно прибегнуть к предположению, что I таблица говорит главным образом о происхождении богов и составляет нечто в роде введения в это сказание. Но почему же представлять эту первую таблицу именно так, а не иначе, когда известно только ее начало?—Более серьезное значение имеет для усвоения ассирийской космогонии представления о шести актах творения ссылка, сделанная Фр. Деличем на существовавшую у вавилонян семидневную неделю. „Что седьмой день недели, говорит он, и у ассириян считался праздником, относительно этого не оставляет никакой) сомнения открытый Смитом в 1869 г. ассирийский календарь, в котором каждый месяц разделен на 4 недели и седьмые дни отмечены такими днями, в которые не должно производить никакой работы. Что этот день назывался даже именем „суббота“, я могу теперь доказать, продолжает Делич, простою ссылкой на синонимический (ассирийский) словарь, в котором (выражение) um-nu-nh lib-bi, значащее „день покоя сердца, день покоя сердца, день покоя“ пояснено словом sab-ba-tuv „суббота“ (300. 301). Существование у жителей приевфратской долины обычая считать время неделями из 7 дней видно отчасти и из библейского рассказа о браках Иакова с дочерями жившего в Месопотамии Лавана: эти браки, по предложению Лавана, совершены были один после другого именно через неделю, которая, следовательно, служила здесь обыкновенной мерой времени. А обычай семидневной недели, по аналогии с библейским воззрением (Исх. XX, 9—11; Быт. II, 2—3), может указывать и на су-

780 —

ществование представления о шести актах творения, как причины возникновения этого-обычая; но только может, а не непременно требует этого последнего, именно потому что этот обычай семидневной недели мог возникнуть в Месопотамии помимо верования в шесть творческих дней; он мог возникнуть или чрез разделение лунного месяца (из 28 дней) на 4 части, применительно к 4 фазам луны, или вследствие почитания 7 планетарных божеств, по именам которых (Samas=солнце, Sin=луна, Nergal=Марс, Merodach=Юпитер, Istar—Венера, Adar=Сатурн и Меркурий) назывались у вавилонян дни недели ¹). Таким образом и с этой стороны нет бесспорного подтверждения того, что вав.-ассирийскому сказанию присуща была мысль о шестеричности творческих актов. А если—затем—обратимся по этому вопросу к халдейскому сказанию у Бероза, то оно скорее отрицает существование у вавилонян представления о шести актах творения, так как в нем дают себя заметить только четыре момента мирообразования: 1) момент хаоса; 2)—отделения неба от земли; 3)—образования светил; и 4)—животных и человека; и замечательно, что об этих же моментах говорится и в сообщаемых Смитом отрывках, с уверенностью относимых им к ска-

¹) Так именно объясняется происхождение семидневной недели у вавилонян Шрадером (Babyl. Ursprung d. siebentätig. Woche вStud. u. Krit. 1874. 343. ид.). Что касается главной мысли этой статьи, что семидневная неделя заимствована родоначальниками еврейского народа из Вавилонии, то это положение не представляется доказанным, именно потому, что в ветхозаветных памятниках нет следов вавилонской особенности недельного счета времени, т. е. обычая называть дни недели именами планет; у евреев они назывались по порядку следования их в неделе. Этой особенности вавилонской недели сам автор придает важное значение, когда рассуждает об отношении еврейской недели к арамейской. Если несуществование у евреев названия дней недели по планетам, употреблявшегося у языческих арамейцев, служит для Шрадера, между прочим, доказательством происхождения еврейской недели не от арамеев, то почему-точно такое же отличие еврейской недели от вавилонской не может служить доказательством происхождения обычая семидневной недели не из Вавилона? Вопросом остается еще и то, праздновали вавилоняне «день покоя», как именно седьмой день недели, или как 7, 14, 21 и 28 день месяца, что, дает иной смысл самому празднованию?

781

занию о творении. Если в передаче того, что записано Берозом, он признан верным и точным, то почему не придавать более важного ¹) значения и тому, что в сообщаемом ям сказании не заметно. шестеричности актов образования мира? И почему в самом деле, вопреки Берозу, ожидать, что таблицы, имеющие быть открытыми в ниневийских библиотеках, будут именно говорить о том, что, согласно с кн. Бытия, совершилось в 1-й, 2-й, 3-й и 5-Й дни?—Из этого разбора данных, на основании которых усвояется вавилоно-ассирийскому сказанию представление о шести творческих актах, достаточно, думается, видно, как шатки эти основания и как мало может возбуждать доверия к себе предположение английского ассириолога, что сказание собственно о творении излагалось в восьми особых таблицах, из которых средние шесть рассказывали об, особых творческих актах.

А если нет достаточных оснований приписывать вавилонянам представление о шести днях творения, то что же остается для подтверждения согласия вавилоно-ассирийского сказания с библейским? С внешней, формальной, стороны и остаются единственно указанные выше частности в изображении появления тварей на земле.

От внешней стороны сказаний о творении обратимся к внутренней, к сущности этих сказаний или к идее. Нет надобности, конечно, доказывать нашим читателям, что сущность библейского повествования о происхождении мира состоит в творении его личным Богом из ничего. Присуща-ли эта идея вавилоно-ассирийскому сказанию? Разъяснение этого обращает нас к mummu ti-amat в отрывке А. По всем, приведенным выше объяснениям, этим словом обозначалось в вав.-ассирийском сказании первоначальное неупорядоченное, хаотическое вещество, из которого образовалось впоследствии все, что есть во вселенной. Читалось-ли у ассириям это ti-amat еще в форме tisallat, близ-

¹) И по словам Смита, «согласие· в рассматриваемом пункте «между клинообразными письменами и сказанием (у Бероза) не может быть указано» (стр. 71); но в этом несогласии он не находит аргумента против усвоения вавилонскому сказанию мысли о шести актах творения.

— 782

кой по звукам к thalatth Бероза, как полагал Смит ¹), во всяком случае первая картина, которою открывается у Бероза халдейская космогония, представляет наглядное объяснение этого mummu-ti-amal. Это есть какое-то хаотическое жидкое вещество, неозаренное светом, производившее из себя существа с самыми странными сочетаниями форм; и этим веществом управляет женщина, олицетворявшая в восточных мифологиях воспринимающее, рождающее начало, т. е. этим веществом руководит одно только стремление производит, рождать, без высшей, разумной цели, вследствие чего порождения этого вещества и представляют такое беспорядочное, хаотическое смешение жизней. Действительно, это совершенный хаос и в своем существе, так сказать, и в своих произведениях. Нам нет надобности задаваться вопросами о том, возможно-ли, по законам природы, такое хаотическое вещество; многочисленные изображения на ассирийских памятниках этих странных существ с человеческим лицом, с туловищем животных и птичьими крыльями ²), показывают действительность и живучесть у ассириян подобных представлений.—Когда именно явилось это хаотическое вещество и кем произведено, не говорится ни у Бероза, ни в клинообразных письменах; оно изображается только существующим „в начале“, прежде всего в мире; а такое изображение дает право видеть в этом веществе нечто сходное с вечною материей—по верованиям других народов древности. И из этой первобытной хаотической вечной материи произошло, по вав.ассирийскому сказанию, все в мире, и самые боги, не исключая и высших из них, являющихся затем в сказании творцами и правителями мира. Остававшееся в сказании Бероза непонятным появление Бела, как творца земных тварей, в саге по клинообразным письменам получает некоторую ясность: при начавшемся упорядочении первобытной материи боги явились прежде всего в мире

¹) Это чтение отвергается Деличем (стр. 297).

²) В Chald. Genesis находится значительное количество подобных изображении.

— 783 —

и продолжили сами образование дальнейших тварей. Из сказанного понятно само собой, что в вав.-ассирийской космогонии, полагающей в начале всего, прежде происхождения самых богов, независимое от них вечное хаотическое вещество, нет и не может быть идеи творения, а единственно мыслимо образование мира из этого вещества.

Как ни странно, но английский ассириолог, под влиянием, конечно, установившихся каким то образом понятий, находит и в библейском повествовании нечто сходное с „хаосом“ вавилонской космогонии. По его мнению, как было указано, в Быт. I, 2 изображается „хаотическая вода“, названная словом: tehom, соответствующим ti-amat. Значит ли в этимологическом отношении tehom тоже, что ti-amat, или нет, во всяком случае несомненно для всякого, кто основывает выводы не на букве, не на словах только, что с библейской бездной или шумящим океаном, что выражено в тексте словом tehom, соединилось совершенно другое представление, чем какое у вавилонян с хаотическим морем. Это библейское море не есть вещество, из которого образованы были—земля и другие тела, наполняющия мировое пространство, — совершенно нет: это море в библейском повествовании есть эпитет к земле, которая существует уже, которая отделена уже от неба в то время, когда оно является морем, когда покрывающия ее поверхность вода и мрак делали общий вид ее пустым и необитаемым (tohu vavohu). Как это море или бездна, так равно пустота ή воды в Быт. I, 2 названы, очевидно, для изображения первоначального состояния именно земли, а не как названия особого мирового вещества. Так как в момент, изображаемый бытописателем в первых двух стихах кн. Бытия, небо и земля были созданы, то поэтому море не может быть мировым веществом. И так как этим пустынным не освещенным морем названа земля, то это море не может быть хаотическим веществом, в котором смешаны были элементы всего мира. И наконец так как земля, которую покрывало это море,

— 784 —

была сотворена Богом в начале, то поэтому земля пустая и необитаемая не есть вавилонский хаос, существовавший прежде божества, не есть вечная материя. И так как в библейском повествовании нет материи, существовавшей прежде Бога или независимо от Него, то происхождение мира в этом повествовании может быть единственно понято, как происхождение из ничего, как творение. И чтобы, при всем этом, признать хаос вавилонской и какой-либо языческой космогонии сходным с библейской бездной, нужно наперед привнести этот хаос в библейский рассказ, в котором его нет совершенно. Между библейским tehom и вавилонским ti-аmat в сущности так же мало сходства, как между Духом Божиим, носившимся над морем, покрывавшим первобытную землю, и Оморкой Бероза, управлявшей чудовищными существами мрачных хаотических вод халдейской саги.

Понятно, что при таком различии библейского повествования о творении от вав.-ассирийского сказания не возможно производить первое из последнего чрез заимствование. Если и при значительном сходстве каких-либо учреждений, верований и т. п. часто оказывается ошибочною мысль о заимствовании их одним народом у другого, так как исследования открывают подобные же явления еще у других отдаленных народов, то тем менее может внушать доверия к себе мысль о заимствовании сказания о творении евреями у вавилонян. Указанные немногие черты сходства библейского сказания с вавилонским не есть явление исключительное. Черты такого же и даже большего сходства имеет оно с сагами индусов, персов, этрусков и многих -других народов, но кто же станет заключать на основании этого к заимствованию сказания о творении или евреями у всех этих народов или наоборот! Сказание о творении, это — чудная — всемирная страница, обошедшая много стран в старом и даже новом свете до его открытия, и место ее рождения с большим правдоподобием может быть указано разве в семье первосозданного человека ¹).

Ф. Елеонский.

¹) Fr. Delitsch, Genesis. 84.