Василий Великий, свт. Письмо 9. К Максиму Философу

9. К МАКСИМУ ФИЛОСОФУ.

Хвалит его за любовь к Богу и ближнему, дает свой суд о сочинениях Дионисия александрийского и свое мнение о выражении: подобное по сущности. В заключение просит Максима посещать его или писать к нему. (Около 361 г.)

Слова действительно суть изображения души. Поэтому и я узнал тебя из письма, сколько, как го-

40

ворится, льва узнают по когтям; и порадовался, нашедши, что неленостно стремишься к первым и важнейшим из благ; разумею любовь к Богу и любовь к ближнему. А за признак одной любви беру твое благорасположение ко мне, за признак же другой—ревность к познанию. Всякому же Христову ученику известно, что в сих двух благах заключается все.

Что касается до сочинений Дионисия, которых просишь, то весьма многие из них доходили до меня, но теперь не имею у себя книг, потому и не послал. А мое мнение о них таково. Не все хвалю у Дионисия, иное же и вовсе отметаю: потому что, сколько мне известно, он почти первый снабдил людей семенами этого нечестия, которое столько наделало ныне шуму; говорю об учении аномеев. И причиною сему полагаю не лукавое его намерение, а сильное желание оспорить Савеллия. Обыкновенно, уподобляю я его садовнику, который начинает выпрямлять кривизну молодого растения, а потом, не зная умеренности в разгибе, не останавливается на середине, и перегибает стебель в противную сторону. Подобное нечто, нахожу я, было и с Дионисием. В сильной борьбе с нечестием Ливиянина, чрезмерным своим ревнованием, сам того не примечая, вовлечен он в противоположное зло. Достаточно было бы доказать ему только, что Отец и Сын не одно и то же в подлежащем, и удовольствоваться такою победою над хульником. Но он, чтобы во всей очевидности и с избытком одержать верх, утверждает не только инаковость ипостаси, но и разность сущности, постепенность могущества, различие славы, а от сего произошло, что одно зло обменил он на другое, и сам уклоняется от правого учения. Таким образом далее разногласит с собою в своих сочинениях: то отвергает едино-

41

сущие, потому что противник худо воспользовался сим понятием, когда отрицал Ипостаси, то принимает оное, когда защищается против своего соименника. Сверх же сего и о Духе употребил он выражения, всего менее приличные Духу, — исключает Его из поклоняемого Божества и сопричисляет к какому-то дольнему, тварному и служебному естеству. Таков-то сей Дионисий!

Если же надобно и мне сказать собственное свое мнение, то выражение подобное по сущности, когда соединено с сим понятие безразличия, принимаю за выражение, ведущее к тому же понятию, как и слово: единосущное; по здравому разумению сего последнего. Это имея в мысли, и отцы никейские, наименовав сперва Единородного Светом от Света, Богом истинным от Бога истиннаго, и подобными сему именами, по необходимому следствию присовокупляют и слово «единосущный». Итак, невозможно представить себе какого-либо различия ни между светом и светом, ни между истиною и истиною, ни между сущностью Единородного и сущностью Отца. Посему если кто примет выражение сие *) по сказанному мною, то и я допускаю оное. А если кто от подобного отсекает безразличие, как сделано это в Константинополе, то выражение сие для меня подозрительно, потому что унижает славу Единородного. Ибо привыкли мы нередко представлять себе подобие в изображениях, которые имеют слабое сходство со своими первообразами и далеко их ниже. Итак, поскольку слово «единосущный», по моему мнению, менее может быть извращаемо в своем значении, то и сам я стою за сие слово.

Но почему, наилучший, не приходишь ко мне, чтобы поговорить нам о подобных предметах при

*) Подобное сущности.

42

личном свидании, и не доверять столь важных истин бездушным письменам, особливо, когда и в других случаях не очень решаемся пускать в народ собственные свои мнения? И ты не отвечай мне, как отвечал Диоген Александру, что от тебя сюда столько же пути, сколько отсюда до тебя, потому что я своими недугами, почти как дерево, всегда удерживаюсь на одном месте; а при этом почитаю одним из первых благ—жить в скрытности. Но ты и здоров, как сказывают, и притом сделался гражданином вселенной; поэтому справедливо тебе будет приходить и сюда как в свою область. Ибо, хотя вам—людям деятельным приличны многолюдство и города, где показываете свои доблестные деяния: однако же для созерцания и умственной деятельности, вводящей нас в общение с Богом, добрый содейственник—безмолвие; а безмолвие, скажу так с самим подающим нам оное Богом, в обилии и без оскудения возделываем мы в пустыне. Если же непременно должно увиваться около сильных и ни во что ставить нас лежащих на земле; то пиши о другом, и тем доставишь удовольствие.