Евангелисты Матфей, Марк и Лука, а также апостол Павел оставили нам в своих писаниях сведения об установлении Господом Иисусом Христом таинства причащения, когда Он на Тайной вечере «взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал; пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 26—28; ср. Мк. 14, 22—24; Лк. 22, 17-20; 1 Кор. 11, 23-25). Но как благословлял Иисус Христос хлеб и кого Он благодарил, держа в руках чашу вина, и что при этом говорил, ни один из апостолов не сообщает. Полное молчание апостолов о действиях и словах Господа, которые нам, современным христианам, представляются особенно важными, может быть объяснено только тем, что как для самих апостолов, так и для тех христиан, к которым непосредственно обращены были их писания, этот образ благословения хлеба и содержание благодарения были так хорошо известны, что не было нужды писать о них подробно. Они могли быть широко распространены вместе с другими благочестивыми «преданиями старцев» относительно вкушения пищи, о которых упоминает евангелист Марк (7, 3—4). Известно, что еще до Рождества Христова один из современников Ирода Великого раввин Гиллель предпринимал попытку систематизировать бытовавшие в его время в традиции устной передачи религиозные «предания старцев». Позднее раввин Акиба (умер в 135 году) и его ученик раввин Меир записали большую часть этих преданий, а во второй половине того же II века раввин Иуда Ха-Наси (умер около 194 года) кодифицировал все

записанные предания¹. Возникшая таким образом основная часть Талмуда Мишна сохранила до нашего времени многие молитвы евреев, в том числе и застольные, а также указания на благочестивые обычаи и порядки различных трапез, по своей давности восходящие еще ко времени устной передачи «преданий старцев». На основании этих сведений Талмуда и сообщений апостолов о Тайной вечере можно получить достаточно ясное представление как о ритуале Тайной вечери в целом, так и о том благословении и благодарении, которые совершал над хлебом и вином Иисус Христос.

* * *

Прежде чем рассматривать Тайную вечерю со стороны ее ритуала, нужно установить, к какому виду еврейских трапез она принадлежала. Была ли это шабурах (schabûrach) — праздничная трапеза, какие иногда устраивали евреи для тесного круга своих друзей, или же пасхальная? Этот вопрос возникает в силу известного расхождения евангелистов-синоптиков с Иоанном Богословом по поводу времени празднования евреями пасхи в год распятия Иисуса Христа.

Евангелист Лука, наиболее обстоятельно описавший Тайную вечерю, говорит по этому поводу: «Настал же день опресноков, в который надлежало заколать пасхального агнца, и послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе вашем в город встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И· он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху» (Лк. 22, 7-13). Евангелист Матфей также называет Тайную вечерю пасхальной: «В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху? Он сказал: пойдите в город к такому то и скажите ему: Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими. Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху» (26, 17-19). Так же говорит евангелист Марк: «В первый день опресноков, когда

¹ Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. VI.

заколали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим. И посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним и куда он войдет, скажите хозяину дома того: Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам. И пошли ученики Его, и пришли в город, и нашли, как сказал им; и приготовили пасху» (Мк. 14, 12-16). Согласно евангелисту Луке, Сам Иисус Христос, будучи за Тайной вечерей, назвал эту трапезу пасхальной: «И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания» (22, 15). По евангелисту же Иоанну, вкушение пасхи в год распятия Иисуса Христа должно было быть в пятницу вечером (18, 28).

Это расхождение между евангелистами-синоптиками и Иоанном Богословом вызвало появление целого ряда гипотез, авторы которых пытались так или иначе «примирить» кажущиеся им противоречивыми сообщения евангелистов. Иногда эти попытки граничили с полным отрицанием правдоподобности сообщений синоптиков о пасхальном характере Тайной вечери. Известный широкому кругу русских православных читателей английский церковный историк Ф. Фаррар считал, что Тайная вечеря «отожествилась даже в памяти синоптиков с иудейской пасхой, и евангелист Иоанн молчаливо, но с намерением, исправил эту ошибку»¹. Недавно проф. Хр. Гяуров (Болгария) сделал новую попытку устранить это противоречие таким образом, что якобы ко времени написания синоптических евангелий христиане отмечали Тайную вечерю как начало «Пасхи страдания» и евангелисты назвали Тайную вечерю пасхой в этом смысле, а не как ветхозаветную². Но как бы широко ни интерпретировал проф. Гяуров выражения евангелистов «в первый же день опресночный» (Мф. 26, 17)³, «в первый день опресноков» (Мк. 14, 12) и «настал же день опресноков» (Лк. 22, 7), по-прежнему остаются необъяснимыми в желательном для проф. Гяурова смысле приводимые евангелистами от лица Господа слова «Учитель говорит: время Мое близко; у тебя

¹ Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. Приложение X. С. 646.

² Гяуров. Денят на Тайна вечеря. С. 196. ||³ Там же. С. 192 и далее.

совершу пасху с учениками Моими» (Мф. 26, 18; ср. Мк. 14, 14 и Лк. 22, 11) и не менее конкретное повеление Господа «Пойдите, приготовьте нам есть пасху» (Лк. 22, 8). Один из евангелистов — Матфей — сам был участником Тайной вечери. Будучи евреем по происхождению, хорошо знавший Писание и предания старцев, он не мог ошибиться в характере трапезы, на которой присутствовал, и сказать, что ученики приготовили пасху (26, 19), если бы в действительности эта трапеза не была таковой.

Виднейшие русские экзегеты — проф.-прот. А. В. Горский¹, проф. Η. Н. Глубоковский² и проф. Д. И. Богдашевский³ при всей трудности согласования сообщений евангелистов-синоптиков с сообщением апостола Иоанна Богослова считают Тайную вечерю подлинно пасхальной иудейской трапезой. Такого же мнения держатся русские литургисты проф.-прот. А. В. Петровский⁴, проф. И. А. Карабинов⁵, архимандрит Киприан (Керн)⁶ и ряд инославных богословов. В задачу настоящего очерка не входит освещение различных аспектов решения этой экзегетической проблемы. Полагаю достаточным указать на мнение епископа Кассиана (Безобразова), который считает расхождение между евангелистами-синоптиками и Иоанном Богословом только кажущимся, и что мы обязаны этому тем, что недостаточно знаем религиозно-бытовые традиции современных Христу евреев и те условности этого быта, которые позволили Иисусу Христу совершить пасху на сутки раньше установленного⁷.

Недавние находки в Кумране как будто подтверждают мнение епископа Кассиана. Я имею в виду ставшее теперь известным существование у современных Христу палестинских евреев двух календарей. По одному из них, общепринятому тогда в Палестине, в год распятия Иисуса Христа пасха приходилась, как указывает и Иоанн Богослов, в пятницу, а по другому, более раннему, — в среду. Возможно, что Галилея,

¹ Горский. Иисус Христос и иудейская пасха.

² Глубоковский. О пасхальной вечери Христовой.

³ Богдашевский. Тайная вечеря.

⁴ Петровский. Апостольские литургии. С. 232-244.

⁵ Карабинов. Анафора. С. 8-13.

⁶ Киприан (Керн), архим. Евхаристия.

⁷ Кассиан, еп. Христос и первое христианское поколение. С. 89—90.

известная своей отсталостью от Иудеи, продолжала держаться старого, менее совершенного в астрономическом отношении календаря. В таком случае Тайная вечеря происходила даже не на одни, а на двое суток раньше пасхи по новому календарю. (Заметим, что евангелисты-синоптики, называя Тайную вечерю пасхальной, не говорят, что она была совершена в четверг.) Открытие существования у современных Иисусу Христу евреев двух календарей не только устраняет противоречие между евангелистами-синоптиками и Иоанном Богословом, но и представляет более естественным весь ход событий, происходивших со времени Его взятия в саду Гефсиманском до Его распятия: неоднократные конвоирования из одного судилища в другое и прочие судебные процедуры, которые, как события нескольких часов одного утра, представляются загадочно быстрыми¹.

Как бы то ни было, мы не имеем основания сомневаться в сказанном евангелистами-синоптиками, и нет нужды в «примирении» их сообщений с тем, что говорит о времени иудейской пасхи Иоанн Богослов. В самом деле, если бы противоречие, граничащее с исторической неточностью, в действительности существовало, то оно было бы устранено если не вскоре после появления Евангелий, то позднее, например, Оригеном († около 254), муч. Лукианом Пресвитером († 312) или, наконец, блаж. Иеронимом († 420), посвятившими всю свою жизнь сличению текста Священного Писания. Но они не сделали этого и, надо полагать, поступили так не потому, что им изменило всегда свойственное им острое чувство историчности, а по той причине, что, живя ближе ко времени Христа и зная лучше нас существовавшие тогда религиозно-бытовые традиции евреев, они не видели здесь никакого действительного противоречия. В особенности это касается Оригена и муч. Лукиана, живших в ту пору, когда в Церкви еще не было единства мнения о времени празднования Пасхи, и некоторые христианские писатели, например, Климент Александрийский († около 215)², Ипполит Римский († около 226)³, полемизируя со сторонниками празднования 14 нисана, высказывались, что Иисус Христос в год Его распятия не праздновал

¹ Daniélou. Les manuscripts. P. 26-27.

² Пасхальная хроника (PG 92, 81). ||³ Там же (80).

иудейской пасхи, ибо Сам был Новой Пасхой. Но Ориген, как видно, не сомневался в истинности сообщений евангелистов-синоптиков и писал: «Может быть, кто-нибудь из неразумных на том основании, что Иисус праздновал пасху по обычаю иудейскому телесно, последуя евионитам, потребует и первого дня опресноков, и пасхи и будет говорить: „Прилично и нам, подражателям Христовым, так же делать”. А того не рассудит, что Иисус, посланный, когда пришла полнота времени, рожденный от жены, был под законом [см. Гал. 4, 4-5] не для того, чтобы оставить под законом подзаконных, но чтобы искупить их от закона»¹.

С установлением после I Вселенского Собора единого для всей Церкви дня празднования Пасхи из святоотеческой письменности исчезают мнения, подобные высказанным Ипполитом Римским и Климентом Александрийским, и предлагаются толкования, утверждающие совершение Господом на Тайной вечере иудейской пасхи. «Для чего же Господь совершил пасху?» — спрашивает св. Иоанн Златоуст и отвечает: «Для того, чтобы во всем, что Он совершал даже до последнего дня, показать, что Он не противится закону»². В другой гомилии Иоанн Златоуст говорит: «Для чего Христос совершил это таинство во время пасхи? Для того, чтобы ты из всего познавал, что Он есть законодатель Ветхого Завета и что написанное в этом завете служит прообразованием новозаветных событий. Поэтому-то Христос вместе с образом полагает и саму истину»³. В слове на предательство Иуды св. Иоанн, объясняя слова апостолов «где хощеши уготоваем Ти ясти пасху?», говорит: «Какую пасху? Не эту нашу, а пока иудейскую. Ту именно приготовили ученики, а эту — нашу — Он Сам приготовил, и не только Сам приготовил ее, но и Сам же Он стал пасхой. „Где хощеши уготоваем Ти ясти пасху?” Это была иудейская пасха, та, которая получила начало в Египте. Для чего же Христос вкушал ее? Для того, чтобы исполнить все требуемое законом. Он, когда и крестился, говорил: „Тако бо подобает нам исполнить всякую правду” [Мф. 3, 15]... Дабы кто-нибудь не сказал, что Он потому уничтожил закон, что не мог исполнить его, как

¹ Интерпретации комментариев Оригена (PG 13, 1728).

² Иоанн Златоуст. Беседа LXXXI на Евангелие от Матфея.

³ Иоанн Златоуст. Беседа LXXXII на Евангелие от Матфея.

тяжелый, трудный и неудобоисполнимый. Он сначала исполнил его весь, а потом и отменил. Поэтому Он совершал и пасху, что пасха была предписана законом»¹. Позднее преп. Иоанн Дамаскин по этому же вопросу писал: «В горнице святого и славного Сиона, со Своими учениками, съев ветхую пасху и исполнив Ветхий Завет, Он умывает ноги учеников, показывая знамение святого крещения. Потом, преломив хлеб, Он передал им, говоря: „Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов”. Подобным же образом, взяв также и чашу с вином и водой, Он передал им, говоря: „Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание”»². Святоотеческий взгляд на Тайную вечерю получил отражение в церковной гимнографии. В трипеснце Великой Среды преп. Андрей Критский говорит: «Горница постланая прият Тя, Создателя, и стаинники, и тамо пасху окончал еси, и тамо соделал еси таинства; тамо бо двема посланома ныне ученикома Твоима, пасха уготовася Тебе» (песнь 4, тропарь 1); «Законное скончав повеление, скрижали законная написав в Синаи, снеде убо пасху древнюю и сеновную; бысть же пасха тайная и живожертвенная» (песнь 8, тропарь 1). «Украсися вечеря и уготовася Тебе пасха, якоже рекл еси, Христе», — говорит также Андрей Критский в трипеснце Великого Четверга (песнь 1, тропарь 1). В стихах к синаксарю Великого: Четверга читаем: «Сугубая вечеря, пасху бо закона носит; И пасху новую, Кровь, Тело Владычнее».

Чтобы представить себе ритуал Тайной вечери как иудейской пасхальной трапезы, нужно отказаться от наших привычных представлений о пасхальном столе с его красочно оформленными и вкусно приготовленными традиционными для великого праздника блюдами, с праздничными пожеланиями и приподнято-радостным житейским настроением. Не такой была иудейская пасха. Ее можно назвать священной трапезой, потому что на ней от начала вечери до ее окончания доминировали религиозные переживания и традиционные праздничные блюда были подчинены религиозной идее. Все, что подавалось на стол, освящалось особыми благословениями.

¹ Иоанн Златоуст. Беседа I о предательстве Иуды.

² Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, IV, 13.

Вкушение пищи и вина чередовалось с чтением молитв, с повествованием из священной истории предков и с пением псалмов, причем все это происходило в строго установленном порядке, дающем нам право назвать эту трапезу ритуальной.

Каждому участнику вечери сначала подавался бокал с вином, разбавленным водой¹, и всякий читал над своим бокалом барах (barach). Так назывались у евреев краткие молитвословия, начинающиеся словом «благословен»: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, создающий плод лозы»². Но прежде чем начать пить благословенные таким образом бокалы, все выслушивали пасхальный киддуш (kiddousch)³, который произносил хозяин дома или старший из сотрапезников: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, избравший нас из всех народов, и возвысивший нас над всеми языками, и освятивший нас Своими заповедями. Ты дал нам, Господи Боже наш, с любовию празднества на веселие, праздники и праздничные времена на ликования и сей день праздника опресноков, время нашего освобождения, священное собрание, в память исхода из Египта. Ибо нас Ты избрал и нас освятил из всех народов и святые празднества Твои Ты дал нам с любовию и благоволением на радость й ликование. Благословен Ты, Господи, освящающий Израиля и праздничные времена»⁴. По прочтении киддуша выпивали вино. На стол подавались опресноки, латук (горькие травы) и харосет (салат из миндаля, орехов, фиг и других фруктов). При существовании храма подавался и жареный ягненок — пасха⁵. Глава семьи над каждым блюдом читал барах, как это полагалось делать всегда перед вкушением пищи. Благословения начинались фразой, подобно произнесенной над вином, — «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной», а конец их изменялся соответственно благословляемому блюду: «выводящий хлеб от земли» (над опресноками), «создающий плод земли» (над овощами), «создающий плод дерева» (над харосетом)⁶, «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной,

¹ Талмуд. Мишна и Тосефта, II, С. 254.

² Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. 19.

³Киддушами (от слова «каддиш», что значит «свят») назывались молитвы с прославлением святости Бога (Троицкий. Библейская археология. С. 431).

^{4, 5} Талмуд. Мишна и Тосефта, II, С. 225.

⁶ Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. 19.

Который освятил нас Своими заповедями и заповедал нам вкушать пасху» (над агнцем)¹. По благословении блюд глава семьи раздавал всем участникам трапезы по пучку горьких трав и их вкушали, обмакивая в харосет. После этого блюда мыли руки². Бокалы вторично наполнялись вином, разбавленным водой. Старший из сотрапезников или глава семьи поднимал блюдо с опресноками и говорил: «Это хлеб страданий, который ели отцы наши в земле Египетской». Потом он разламывал один из опресноков пополам и одну часть откладывал в сторону, где она должна была лежать до конца вечери. Ее называли афикоман (aphicoman). Эту часть полагалось оставлять на случай прихода нищего или путника, согласно заповеди Моисея «и веселись пред Господом, Богом твоим, ты и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, который в жилищах твоих, и пришелец, и сирота, и вдова, которые среди тебя, на месте, которое изберет Господь, Бог твой, чтобы пребывало там имя Его; помни, что ты был рабом в Египте, и соблюдай и исполняй постановления сии» (Втор. 16, 11-12). Вторую часть преломленного опреснока глава семьи оставлял себе, а прочие опресноки раздавал сотрапезникам. Тогда младший сын или сотрапезник спрашивал старшего о том, почему в эту ночь полагается такой необычный стол, едят только пресный хлеб, и овощи только горькие, и мясо подано только жареное? Это была инсценировка, которой Талмуд предписывает учить ребенка в виду предстоящего праздника пасхи³. Делалась она согласно заповеди Моисея «и когда скажут вам дети ваши: что это за служение? скажите: это пасхальная жертва Господу, Который прошел мимо домов сынов Израилевых в Египте, когда поражал египтян, и домы наши избавил» (Исх. 12, 26-27). Отец в ответ говорил хаггаду — речь, в которой он рассказывал о чудесном избавлении евреев от рабства египетского и о благодеяниях Божиих, явленных Своему народу. Свою речь он заканчивал традиционной фразой: «Посему мы должны благодарить, восхвалять, славить, возвеличивать, возвышать, почитать, благословлять, прославлять и воспевать Того, Кто сотворил нашим предкам и нам все эти чудеса: Он вывел нас из рабства на свободу, из печали — на радость,

¹ Талмуд. Мишна и Тосефта, II, С. 259.

² Там же. С. 260. ||³ Там же. С. 256.

из траура — на праздник, из тьмы — на великий свет, из подчиненности — на волю. Да возгласим Ему: „Аллилуиа”»¹. При этих словах он поднимал чашу и затем ставил ее на стол. Все вставали и пели халлел. По учению раввина Шаммая (I век до Ρ. X.), пели только 112-й псалом «Хвалите, отроцы, Господа, хвалите имя Господне», а по учению раввина Гиллеля (современника Ирода Великого) — 112 и 113-й «Во исходе Израилеве от Египта» до слов «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему»².

После чтения псалмов выпивали вино и ели опресноки, обмакивая их в харосет. Потом глава семьи отрывал себе кусок агнца и раздавал куски другим участникам трапезы. Агнец должен был быть съеденным. После этого вторично умывали руки. Глава семейства брал кусочек афикомана, съедал его, [а от остававшегося] раздавал всем по кусочку.

Затем наливалась вином третья «общая» чаша и совершался зиммун. Так называлась молитва благодарения за трапезу, в чтении которой принимали активное участие все сотрапезники.

Глава семейства говорил: «Благословим Бога нашего».

Сотрапезники отвечали: «Благословен Господь Бог наш, Бог Израиля, Бог Саваоф, восседающий среди херувимов, за пищу, которую мы приняли»³.

Глава: «Благословим Того, Чью благодать мы вкушали».

Сотрапезники: «Благословен Ты, Чью благодать мы вкушали и Чьей благостью мы живем».

Глава: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, питающий весь мир по благости Своей».

Сотрапезники: «Он дает пищу всякой плоти, ибо вовек милость Его».

Глава: «По великой благости Его не было никогда у нас недостатка в пище».

Сотрапезники: «Да не будет у нас недостатка и впредь ради Его великого имени».

Глава: «Он питает всех, заботится о всех, благотворит всем и уготовляет пищу для всех тварей, Им созданных».

Сотрапезники: «Благословен Ты, Господи, питающий всех».

¹ Талмуд. Мишна и Тосефта, II, С. 256. ||² Там же. С. 256-257.

³ Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. 27.

Далее возглавлявший трапезу читал: «Благодарим Тебя, Господи Боже наш, что Ты дал предкам нашим землю вожделеную, хорошую и пространную и что вывел нас из земли Египетской и освободил нас из дома рабства. Благодарим за Твой завет, запечатленный на теле нашем (обрезание), за Твою Тору, которую преподал нам, за Твои законы, которые сообщил нам, за жизнь и благоволение, которые даровал нам, за пишу, которой Ты заботливо питаешь нас постоянно, ежедневно, во всякое время и всякий час. За все это, Господи Боже наш, мы благодарим и славословим Тебя (да благословится имя Твое устами всего живого постоянно, во веки веков!), согласно написанному: „И когда будешь есть и насыщаться, тогда благословляй Господа, Бога твоего, за добрую землю, которую Он дал тебе” (Втор. 8, 10). Благословен Ты, Господи Боже наш, за землю и за пищу. Умилосердись, Господи Боже наш, над Израилем, народом Твоим, над Иерусалимом, городом Твоим, над Сионом, жилищем славы Твоей, над царством дома Давида, помазанника Твоего, и над храмом великим и священным, над которым наречено имя Твое. Боже наш, Отче наш! Паси нас, питай нас, заботься о нас и облегчи нас, Господи Боже наш, в скорости от всех бедствий наших. О! Не доведи нас до людской милостыни или людского одолжения, но дай нам прибегнуть к Твоей полной, отверстой, святой и щедрой руке, да не постыдимся и не посрамимся вовеки. Устрой Иерусалим, град священный, в скорости в дни наши. Благословен Ты, Господи Боже наш, устрояющий Иерусалим».

Все присутствовавшие отвечали: «Аминь!»¹.

Моления о том, чтобы Бог умилосердился над израильским народом и Иерусалимом и устроил Иерусалим, по-видимому, представляют дополнения в более ранний текст третьего славословия и были внесены в него после разрушения Иерусалима императором Титом (70) или же императором Адрианом (135). Но без этого добавления три благодарения существовали раньше. Талмуд называет в числе раввинов, дающих указания по поводу чтения их, современника Иисуса Христа — Гамалиила (Деян. 5, 34), учителя апостола Павла (22, З)².

После трех славословий испивалась третья чаша.

¹ Там же. С. 47-48.

² Там же. С. 23.

Затем пели вторую половину халпела (псалмы 114—118)¹. При желании предлагалась еще чаша и даже две. С последней чашей пели великий халлел — 135-й псалом.

* * *

Некоторые черты пасхальной трапезы видны в повествованиях евангелистов о Тайной вечере. Евангелисты Матфей и Марк говорят, что она началась, «когда настал вечер» (ὀψίας γενομένης) (Мф. 26, 20; Мк. 14, 17), т. е. после солнечного заката, а по евангелисту Луке она началась, «когда настал час» (ὅτε ἐγένετο ἡ ὥρα) (22, 14). Эта подробность теряла бы свой смысл, если бы Тайная вечеря была повседневной трапезой, потому что для вседневных трапез у евреев установленного законом времени не существовало. Такое время было определено только для пасхальной трапезы, согласно указанию Моисея, «в первый месяц, в четырнадцатый день месяца вечером пасха Господня» (Лев. 23, 5). В этой маленькой детали сообщений евангелистов нельзя не видеть указания на пасхальное значение последней трапезы Господа с Его учениками.

В этом отношении очень важными являются также сообщения евангелистов о способе, которым Господь указал апостолам на Своего предателя, — «опустивший со Мною руку в блюдо» (Мф. 26, 23), «один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо» (Мк. 14, 20), а также сообщение Иоанна Богослова о том, что Христос подал Иуде кусок хлеба, который перед этим обмакнул (Ин. 13, 26). Дело в том, что евреи во времена Христа употребляли за трапезами как ложки, так и вилки, и только в одном случае — за пасхальной трапезой — пользовались примитивным способом своих предков: обмакивали горькие травы и опресноки в харосет².

Указание на пасхальный характер Тайной вечери можно видеть и в эпизоде умовения Господом ног апостолов. Как видно из сообщения Иоанна Богослова, оно происходило «во время вечери» (Ин. 13, 2). Чтобы умыть ученикам ноги, Христос «встал с вечери» (4), а по умовении опять возлег (12). Стало быть, это не было тем обычным умовением, которое у евреев имело место при входе гостей в дом (см. Лк. 7, 44). На пасхальной вечере полагалось двукратное умовение рук: после

¹ Талмуд. Мишна и Тосефта, II, С. 257.

²Lagrande. L’Évangile de Jésus Christ. P. 500.

вкушения горьких трав и после вкушения агнца. То и другое было необходимо, так как, обмакивая латук и опресноки в харосет и вкушая мясо без ложек и вилок, люди пачкали руки. По-видимому, в один из таких моментов вечери, когда никто не желал услужить другому, Христос, давая образ смирения, не только подал воду, но даже умыл всем ноги. Возможно, что эти обстоятельства имеет в виду св. Лука, когда пишет, что во время вечери «был и спор между ними, кто из них должен почитаться большим» (22, 24).

Наконец, евангелисты Матфей и Марк говорят, что Тайная вечеря закончилась пением: «И, воспев, пошли на гору Елеонскую» (Мф. 26, 30; Мк. 14, 26). Здесь можно видеть пение халлела, которым заканчивалась пасхальная трапеза.

Какие же элементы из ритуала пасхальной трапезы были соединены Господом с установлением таинства причащения? Таинство причащения было совершено Господом, «когда они ели» (Мф. 26, 26; Мк. 14, 22), уже после того, как Иуда обмакивал свой кусок в блюдо (Мф. 26, 23; Мк. 14, 20), т. е. тогда, когда опресноки были розданы и на столе оставался афикоман. Очевидно, он и послужил Господу для таинственного освящения его в Его Божественное Тело¹. Подтверждением этому служат сообщения евангелистов о том, что Господь, прежде чем преподать ученикам хлеб, преломил его (Мф. 26, 26; Мк. 14, 22; Лк. 22, 19). Как сказано было выше, на пасхальной трапезе из поднятых на блюде опресноков разламывался только один для афикомана. В конце вечери старший или глава семьи разламывал афикоман на кусочки и раздавал их сотрапезникам.

Что касается Божественной Крови, то этой цели могли послужить третья или четвертая чаши, но не первая и не вторая, которые выпивались еще до вкушения опресноков. Апостол Павел, которому принадлежит самое раннее по времени сообщение о Тайной вечере, говорит, что Господь преподал апостолам чашу Своей Крови «после вечери» (1 Кор. 11, 25; см. также Лк. 22, 20). Знаменательно, что апостол Павел называет евхаристическую чашу чашей благословения: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой?» (1 Кор. 10, 16). Из всех чаш пасхальной вечери

¹ Богдашевский. Тайная вечеря. С. 12.

это название удачнее всего подходит к третьей чаше, так как в связи с ней произносился зиммун с его торжественными и многократными благословениями¹.

Евангелисты Матфей и Марк говорят, что Иисус Христос, преподавая ученикам преломленный Им хлеб как Его Божественное Тело, перед этим благословил этот хлеб (Мф. 26, 26; Мк. 14, 22). Равным образом и преподавая чашу Крови Своей, Он предварительно благодарил (Мф. 26, 27; Мк. 14, 23). Греческие глаголы «благословлять» (εὐλογεῖν) и «благодарить» (εὐχαριστεῖν) по смыслу соответствуют одному еврейскому глаголу «барах» (barach), значение которого в русском языке может быть выражено словами «благодарить славословием». Поэтому евангелист Лука пользуется одним и тем же глаголом «εὐχαριστεῖν», когда говорит о благословении Господом не только хлеба (22, 19), но и той чаши, которая предшествовала преломлению хлеба (17). Апостол Павел употребляет два этих греческих глагола в одной и той же фразе как однозначащие: «Если ты будешь благословлять (εὐλογεῖν) духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет «аминь» при твоем благодарении (εὐχαριστία)?» (1 Кор. 14, 16). Из сказанного видно, что когда евангелисты Матфей и Марк говорят о благословении Господом хлеба, а евангелист Лука — и о благословении чаши, то в данном случае они имеют в виду не действия вроде современных благословений Евхаристических Даров, а произнесение славословий — барах. Иисус Христос соблюдал этот благочестивый обычай Своего народа. Так, перед чудесным насыщением пяти тысяч человек Он, «взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу» (Мф. 14, 19; ср. Мк. 6, 41; Лк. 9, 16 и Ин. 6, 11). В другой раз, перед чудесным насыщением четырех тысяч человек, Он, «взяв семь хлебов и рыбы, воздал благодарение, преломил и дал ученикам Своим, а ученики народу» (Мф. 15, 36; ср. Мк. 8, 6). (Уместно заметить, что синоптики, говоря о благословении Господом пяти хлебов, употребляют глагол εὐλόγησεν, а Иоанн Богослов — соответствующий ему по значению εὐχαριστήσας, а в описании второго чуда насыщения те же синоптики Матфей и Марк пользуются

¹ См.: Петровский. Апостольские литургии. С. 241-242; Богдашевский. Тайная вечеря. С. 11-12; Карабинов. Анафора. С. 11.

глаголом εὐχαριστήσας). Воскресший Христос, трапезуя с Клеопой и другим учеником в Эммаусе, также, «взяв хлеб, благословил (εὐλόγησεν), преломил и подал им» (Лк. 24, 30). Нет никаких оснований допускать, чтобы Иисус Христос пренебрег этой благочестивой традицией на пасхальной трапезе. Вне сомнения, Он также благословлял каждое блюдо и читал послетрапезные славословия, которые текстуально могли отличаться от зафиксированных в Талмуде, но по общей их цели прославления Бога как Творца и Источника всех благ, а также и по форме обращения в них к Богу, были идентичны талмудическим. Иначе не могло быть, потому что бытовавшие во время Иисуса Христа в традиции устной передачи и затем зафиксированные в Талмуде барахи и киддуши были созданы на основе священных книг, в частности пророческих и Псалтири, и часто представляли дословное заимствование из этих книг. Как сильна была эта связь Писания с молитвой у Самого Иисуса Христа, можно судить по тому, что, вися распятым на кресте, Он молился словами псалма: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46; Мк. 15, 34; ср. Пс. 21, 2), и последние слова Его, с которыми Он скончался, — «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23, 46), — были перифразом слов Псалтири «в Твою руку предаю дух мой» (Пс. 30, 6). В свете сказанного будет понятно, почему евангелисты так подробно передают слова Господа, с которыми Он обращался к апостолам, преподавая им хлеб — Божественное Тело и чашу — Божественную Кровь Его, и не упоминают ни одного выражения из тех благословений и благодарений, которые Он возносил в связи с тем же хлебом и чашей Богу. Они передают то, что было «новым заветом» Господа, и не повторяют того, что было известно в подробностях их современникам.

* * *

Последняя, предсмертная трапеза Иисуса Христа с Его учениками явилась основой главнейшего христианского богослужения — Евхаристии, или литургии. Чтобы понять, как это произошло, надо остановиться на некоторых обстоятельствах Тайной вечери и последующих за ней событиях смерти и Воскресения Иисуса Христа.

Еврейский праздник пассовер (passover), а в греческом произношении пасха (πάσχα), посвящался воспоминанию избавления этого народа от рабства египетского, и пасхальная трапеза,

как сказано было выше, носила сугубо религиозный характер. Главное блюдо этой трапезы — агнец — являлось не просто праздничным кушаньем. Это была «пасхальная жертва Господу, Который прошел мимо домов сынов Израилевых в Египте, когда поражал египтян» (Исх. 12, 27). Так гласил закон Моисея. Именем Иеговы было узаконено даже приготовление этого блюда, связанное с ритуалом помазания кровью агнца косяков и перекладин дверей жилищ евреев. «Пусть возьмут себе каждый одного агнца по семействам, по агнцу на семейство; а если семейство так мало, что не съест агнца, то пусть возьмет с соседом своим, ближайшим к дому своему, по числу душ: по той мере, сколько каждый съест, расчислитесь на агнца. Агнец у вас должен быть без порока, мужеского пола, однолетний; возьмите его от овец, или от коз, и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером, и пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его; пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испеченное на огне; с пресным хлебом и с горькими травами пусть съедят его; не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, но ешьте испеченное на огне, голову с ногами и внутренностями» (3-9).

Будучи в плену вавилонском, евреи справляли праздник Опресноков согласно заповеди «наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное. С четырнадцатого дня первого месяца, с вечера ешьте пресный хлеб до вечера двадцать первого дня того же месяца... во всяком местопребывании вашем ешьте пресный хлеб» (17—18.20). Агнец же на этой трапезе не подавался, потому что закон гласил: «Не можешь ты заколать пасху в котором-нибудь из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе; но только на том месте, которое изберет Господь, Бог Твой, чтобы пребывало там имя Его, заколай пасху...» (Втор. 16, 5-6). В этих условиях преломление афикомана напоминало пленникам об агнце, которого у них на родине подавали на стол цельным (Исх. 12, 9, 46) и ели, отламывая от него куски.

Долговременное пребывание в плену закрепило в представлении людей связь афикомана с агнцем. Эта ассоциация имела

место и в словах Иисуса Христа, когда Он, раздавая хлеб, назвал его Своим Телом «ломимым» (1 Кор. 11, 24).

Вернемся к пасхе, установленной в Египте. Там повелевалось кровью агнца помазать косяки и перекладины дверей жилища. Это помазание имело спасительное значение для евреев в ту ночь, когда по всей земле Египетской были поражены смертью все первенцы «от человека до скота» (Исх. 12, 12), «от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота» (29). Христос, совершая пасхальную вечерю и давая ученикам пить от чаши благодарения, назвал эту чашу чашей Его собственной Крови, проливаемой «за вас» (Лк. 22, 20), «за многих» (Мк. 14, 24), «во оставление грехов» (Мф. 26, 28).

Происшедшие в пятницу события — распятие и смерть Иисуса — открыли Его ученикам смысл сказанных Им на Тайной вечере слов, когда Он, раздавая афикоман, назвал его Своим ломимым Телом, а чашу благодарения — Своей Кровью, проливаемой «за многих» (Мк. 14, 24), «во оставление грехов» (Мф. 26, 28).

Стало понятно, что имел в виду Учитель, когда говорил: «Сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови» (Лк. 22, 20). Поэтому спустя около 20 лет после этих событий апостол Павел писал: «Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор. 5, 7). Еще более настойчиво выражал эту мысль любимый ученик Иисуса Христа Иоанн, во время установления Нового Завета Бога с человечеством в Крови Иисуса Христа стоявший у Креста своего Учителя. Он не преминул заметить, что распятие Иисуса Христа произошло в тот день, когда евреи вкушали пасху (Ин. 18, 28). В том факте, что распятому Учителю не потребовалось перебивать голени (19, 32—33), Иоанн видит предопределение об Иисусе Христе как Агнце новой пасхи. В этом случае он даже привел слова из книги Исход, относящиеся к ритуалу заклания пасхального агнца, — «костей не сокрушайте» (Исх. 12, 46) — и интерпретировал их как пророческие (Ин. 19, 36). Агнец — любимый образ выражения Иоанна Богослова об Иисусе Христе. Он употребил его в Откровении 26 раз (5, 6, 8, 12, 13; 6, 1, 16; 7, 9, 10, 14, 17; 12, 11; 13, 8; 14, 1, 4, 10; 15, 3; 17, 14; 19, 7, 9; 21, 9, 14, 22, 23, 27; 22, 1, 3). Иисус Христос Агнец, Который «был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал

нас царями и священниками Богу» (Откр. 5, 9-10). Это была богословская основа для новозаветной пасхальной трапезы — Евхаристии.

Вернемся к Тайной вечере. Преломляя хлеб и раздавая его ученикам, Иисус Христос сказал им: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19).

То же самое Он заповедал, преподавая им чашу: «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11, 25).

Творить в воспоминание прежде всего значит — делать в память, Люди дарят друг другу в память о себе различные предметы, выдающимся в истории личностям сооружают памятники, устраивают собрания с докладами, посвященные их памяти. Много есть и других способов и средств для того, чтобы ярко, впечатляюще напоминать людям о тех, кто ушел в вечность, оставив по себе добрые воспоминания у живущих. Но на библейском языке слово «воспоминание» означает больше, чем воспроизведение в памяти минувшего. Когда в Сарепте Сидонской умер сын у вдовы, в доме которой остановился пророк Илия, она объясняла его смерть как наказание ей за грехи ее в прошлом, которые восстановил перед Богом пророк своим посещением ее дома. «Ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего» (3 Цар. 17, 18), — сказала она Илии. Такое же значение слову «воспоминание» придавали и современные Иисусу Христу евреи. Так, в Послании к евреям говорится; «Но жертвами каждогодно напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (10, 3-4). В этом же смысле употребляет слово «воспоминание» Филон Александрийский († около 50 по P. X.), когда говорит, что жертва за неправедные дела не дает прощения грехов, но делает воспоминание о них — οὐ λύσιν ἀμαρτημάτων, ἀλλ’ ὑπόμνησιν ἐργάζονται¹.

Следует заметить, что воспоминание как объективное восстановление в самой сущности того, что имело место в прошлом, в представлениях евреев не ограничивалось сферой греха и наказания. Оно распространялось также на область добродетели и награды за нее. Корнилий сотник был человек «благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим,

¹ Филон Александрийский. О жизни Моисея, II, 107.

творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу» (Деян. 10, 2). Чудесные обстоятельства его крещения были прямым следствием того, что его молитвы и милостыни «пришли на память пред Богом» (4).

Что сами апостолы поняли завещание их Учителя «сие творите в Мое воспоминание» в этом последнем смысле, т. е. как заповедь на воспроизведение ими в дальнейшем сущности происшедшего на Тайной вечере, видно из слов апостола Павла: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11, 27-30). При значении слова «воспоминание» как только абстрактного представления о чем-то существующем или существовавшем, эти наставления и предупреждения апостола были бы беспредметными. Апостол Павел называет преломление хлеба «трапезой Господней» (10, 21) и «вечерей Господней» (11, 20), а благословляемые на «трапезе Господней» чашу и хлеб — Кровью и Телом Христа: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (10, 16). Это было подлинное восстановление самой сущности Тайной вечери: Христос — «Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1, 29), преломление хлеба — новая пасхальная трапеза. В духовной сущности своей она вечна, и Учитель вечно будет присутствовать на ней. Залогом этому были Его слова, сказанные на Тайной вечере: «Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием... Не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие» (Лк. 22, 15-16.18; Мф. 26, 29; Мк. 14, 25).

Эти слова Господа, полные эсхатологического смысла, определили характер вечери Господней. Она представлялась малым явлением великого, славного дня Второго пришествия Его. Поэтому первый день недели, в который воскрес Иисус Христос, встречали вечерей Господней (Деян. 20, 7), а сам день этот стали называть днем Господа (Откр. 1, 10), т. е. так, как

называется в апостольских посланиях Второе пришествие Христово (см. 2 Пет. 3, 10; 1 Кор. 1, 8; 5, 5; 2 Кор. 1, 14; Флп. 1, 6, 10; 2, 16; 1 Фес. 5, 2, 4; 2 Фес. 2, 2). В один из таких «дней Господа» Иоанн Богослов «был в духе» (Откр. 1, 10) и сподобился принять «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 1, 1).

Остается сказать, что установившиеся в век апостольский духовные связи вечери Господней с воспоминанием Страданий и Воскресения Христова как Новой Пасхи определили дальнейшее положение Евхаристии в Церкви. В течение почти двадцати столетий она сохраняет значение главного богослужения воскресного дня и праздника Пасхи. В литургии Восточной Православной Церкви ее эсхатологический характер особенно ярко проявляется в тот момент, когда священник по приобщении Святых Даров молится; «О, Пасха велия и священнейшая, Христе! О, Мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего»¹.

* * *

Совершалась вечеря Господня «по домам» (Деян. 2, 46) в связи с обычной трапезой (1 Кор. 11, 21-22). Пример Самого Христа, соединившего Тайную вечерю с пасхальной трапезой, служит прямым основанием апостолам и их первым последователям к сохранению такого порядка². То обстоятельство, что Иисус Христос соединил Тайную вечерю с пасхальной, а не с какой иной трапезой, не могло составлять затруднения для совершения вечери Господней с обычной трапезой. Дело в том, что преломление хлеба и чаша благодарения не являлись принадлежностью исключительно пасхального стола. Преломление хлеба с произнесением соответствующего благословения полагалось при всяком вкушении пищи³. Также полагалась в конце трапезы чаша благодарения, и если число сотрапезников — взрослых мужчин — было не менее трех,

¹ Иоанн Дамаскин. Пасхальный канон. 9-я песнь, 2-й тропарь.

² Совершение Евхаристии в соединении с трапезой, как видно из «Дидахэ» (главы ΙΧ-Χ), имело место и в послеапостольское время. Под влиянием этой традиции один из Карфагенских Соборов даже в начале IV века разрешал причащение в Великий Четверг по вкушении пищи (правило L).

³ Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. 19.

то произносился зиммун¹. Апостол Павел, касаясь принятия христианами пищи, соединяет его с благодарением Бога: «Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит (εὐχαριστεῖ) Бога» (Рим. 14, 6). «Если я с благодарением принимаю пищу, то для чего порицать меня за то, за что я благодарю (εὐχαριστῶ)? Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор. 10, 30-31). Он предупреждает христиан против лжеучителей, «запрещающих... употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением (μετὰ εὐχαριστίας), ибо всякое творение Божие хорошо и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением (μετὰ εὐχαριστίας), потому что освящается словом Божиим и молитвою» (1 Тим. 4, 3-6).

Наставление апостола Павла коринфским христианам по поводу недостойного отношения некоторых из них к трапезе Господней дает основание полагать, что причащение от единого хлеба (1 Кор. 10, 17) и от чаши благословения (16) происходило в конце трапезы, после вкушения других блюд.

Апостол упрекает коринфян за то, что «всякий поспешает прежде других есть свою пишу, так что иной бывает голоден, а иной упивается» (11, 21). Поспешное съедание своей пищи прежде других могло происходить только в начале вечери из-за того, что одни, пришедшие, не ждали других, опаздывающих, но не по преломлении единого хлеба, так как оно по своей идее предполагает присутствие всех членов общины. Показательно также и то, что апостол, обличая нарушителей благочиния трапезы Господней в том, что они приходят сюда голодными, чтобы здесь наесться и упиваться, и что они своим поведением пренебрегают бедняками, в то же время не обвиняет их в лишении бедняков участия в хлебопреломлении и чаше благодарения.

Какие молитвы были произносимы в связи с преломлением единого хлеба и благословением общей чаши на вечере Господней, об этом ни в книге Деяний апостолов, ни в посланиях апостолов, а также и в неканоническом Послании апостола Варнавы, написанном в 70-х годах, ничего не говорится. Слова апостола Павла «всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе

¹ Там же. С. 25, 31.

Он придет» (1 Кор. 11, 26) скорее могут указывать на общий характер содержания воспоминаний и бесед об Иисусе Христе, естественно происходивших между участниками вечери Господней, среди которых могли быть и знавшие очевидцев этих фактов.

Единственным документом, который с этой стороны привлекал к себе внимание отдельных литургистов¹, является Послание Климента, епископа Римского, к коринфянам, написанное в 90-х годах, где св. Климент говорит: «Помыслим о всем множестве ангелов Его, как они, предстоя, исполняют волю Его. Ибо говорит Писание: „Тьмы тем предстояли пред Ним и тысячи тысяч служили Ему и взывали: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф; полно все творение Его”. Так и мы в единомысленном собрании, единым духом, как бы из одних уст, будем взывать к Нему прилежно, чтобы сделаться нам участниками великих и славных обетований Его»². Упоминание св. Климентом Серафимской песни, которая имеется во многих литургиях, давало основание считать евхаристическую молитву существовавшей в I веке. Но открытие ранее неизвестных древних евхаристических молитв, в которых отсутствует Серафимская песнь, с одной стороны, и, с другой, широкое употребление Серафимской песни в еврейских киддушах, составленных на разные случаи³, обязывает к осторожности в смысле положительного решения этого вопроса. Возможно, что Серафимская песнь была известна коринфским христианам как один из распространенных и широко используемых киддушей и св. Климент рекомендовал употребление ее в молитвенных собраниях, имея в виду, что эта песнь своим содержанием будет содействовать укреплению у коринфян духовного единства, которого, как видно из посланий к ним Климента, им не хватало.

В современной литургической науке этот вопрос решается в том смысле, что христиане апостольского времени в богослужении основывались на тех же благочестивых традициях

¹Например, Probst. Liturgie des vierten Jahrhunderts. S. 26-29.

² Климент Римский. 1 Кор., XXXIV, 5-7. Цитирую по изданию «Patrum Ароstolicorum Opera».

³ Такие киддуши имеются в Талмуде для чтения перед утренними молитвами и после них (Талмуд. Мишна и Тосефта, I. С. 41-43). Они употребляются и современными евреями. См. Seder Hathephiloth.

иудейства и связанных с этими традициями текстах ветхозаветного Писания¹, которые, как сказано было выше, соблюдал Сам Иисус Христос. Не нужно забывать, что первые христианские священные книги появились около 20 лет спустя после вознесения Господа, тогда как вечеря Господня совершалась с первых дней после сошествия Святого Духа на апостолов. Мы ближе будем к истине, допустив, что апостолы и христиане ближайшего к ним поколения, совершая вечерю Господню, следовали примеру Самого Господа. Преломляя хлеб, они произносили традиционный для этого барах, их благословение чаши представляло обычный зиммун. К этому прилагалась лишь уверенность, выраженная у апостола Павла словами «чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (1 Кор. 10, 16). Возникший в связи с появлением ересей вопрос действительности или недействительности совершаемой Евхаристии тогда еще не существовал. Не было понятия «пресуществления» Святых Даров, тем более не возникало вопроса о сущности и времени этого пресуществления, как не существовало понятия совершительной для таинства сакраментальной формулы. Даже слова Господа, которым позднее западные богословы стали приписывать значение такой формулы, евангелистами переданы различно: у евангелиста Матфея — «приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (26, 26), «пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (27-28); у св. Марка — «приимите, ядите; сие есть Тело Мое» (14, 22), «сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (24); у св. Луки — «сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (22, 19), «сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается» (20). Апостол Павел, сообщение которого о Тайной вечере является самым ранним, приводит слова Господа так: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание» (1 Кор. 11, 24), «сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (25). Нетрудно заметить, что при различной передаче евангелистами одних и тех же слов

¹Dix. The Shape of the Liturgy. P. 3.

Иисуса Христа, имеется некоторая близость в сообщениях евангелистов Матфея и Марка, равным образом между сообщениями евангелиста Луки и его наставника апостола Павла. Это можно объяснить только тем, что подлинные слова Господа передавались разными лицами с различными богословскими нюансами. Это сохраняло их сущность и не превращало в формулу. В этом случае личный духовный опыт участников вечери Господней и объективные явления благодати Божией в чудесах и знамениях были лучшими свидетельствами действительности вечери Христовой. Если в последнее тысячелетие под влиянием коллизии схоластического богословия с наукой и философией, а также вследствие потери евхаристического общения между восточной и западной половинами Церкви возникли проблемы времени и образа пресуществления Святых Даров, то у христиан апостольского времени подобных проблем не было, потому что слова Христа Спасителя «сие творите в Мое воспоминание» они принимали как заповедь делать то, что сделал Он Сам. В силу твердой веры сказанному Господом они, «преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2, 46). Единственной проблемой для них было, если это можно назвать проблемой, сохранение личной духовной чистоты, чтобы недостойным отношением к вечере Христовой не оказаться виновными «против Тела и Крови Господней» (1 Кор. 11, 27): «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (28-29). Для тех же, кто соблюдал эту чистоту, не могло быть никаких сомнений, и вечеря Господня для них являлась светлым праздником. Ее вкушали с весельем, «хваля Бога» (Деян. 2, 46-47).

В книге Деяний апостолов сообщается об одной из вечерей Господних, которую совершал апостол Павел в Троаде в ночь накануне дня Господа, т. е. под воскресенье. «В первый же день недели, — пишет участник этой вечери евангелист Лука, — когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи. В горнице, где мы собрались, было довольно светильников. Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, именем Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон, и, пошатнувшись, сонный упал

вниз с третьего жилья, и поднят мертвым. Павел, сойдя, пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем. Взойдя же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел. Между тем отрока привели живого, и немало утешились» (Деян. 20, 7-12).

Представим себе эту горницу, в которой, очевидно, по случаю совершения вечери Господней «было довольно светильников». Апостол Павел, собиравшийся на следующий день отправиться в Иерусалим, беседовал с собравшимися на вечерю Господню учениками. Что говорил им апостол, отправлявшийся в далекий путь «по влечению Духа» (22) и постоянно слышавший в себе голос Духа Святого, говоривший ему, что в этом пути его ждут «узы и скорби» (23)? Надо думать, что в этой беседе было и наставление хранить истины веры, и разъяснение спасительного значения дел, речей и страданий Иисуса Христа. Напоминалось и о Втором Его пришествии. было сказано и о вечере Господней как о предвкушении вечного блаженства с Ним, т. е. то, что явилось содержанием будущих евхаристических молитв. Воскрешение апостолом Павлом смертельно разбившегося отрока Евтиха было подтверждением истинности слов этой беседы, и апостол, совершив преломление хлеба, сам вдохновленный и вдохновляющий других, «беседовал довольно, даже до рассвета» (11).

Краткая в описании апостола Луки и полная знамений и благодати ночь трапезы Господней в Троаде является иллюстрацией тех многих ночей, которые для участников вечери Господней были светозарнее светлых дней.

Здесь живо ощущалось присутствие «закланного Агнца Божия» (Откр. 5, 6, 12), и духовному взору открывалось «новое небо и новая земля» (21, 1), где «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет» (4). Это таинственное значение вечери Господней послужило основанием к обычаю совершать литургию в дни памяти мучеников, а позднее — и в праздники вообще и об усопших. (К сожалению, мы, современные христиане, прося священника отслужить литургию по усопшем, сами за этой литургией не причащаемся Святых Таин и тем лишаем себя того утешения, которое могли бы получить в этот грустный для нас день.)

Страница сгенерирована за 0.24 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com