V. Участие Русских в борьбе за независимость [Болгарии]

31

ПРИЛОЖЕНИЯ.

V.

УЧАСТИЕ РУССКИХ В БОРЬБЕ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

[БОЛГАРИИ].

Вопрос о русских поселениях на Дунае не раз уже был выдвигаем не только в русской исторической науке, но и в немецкой. Еще в 1842 г. Надеждин высказался (Журнал Минист. Народного Просвещения 1842, VI, 103—105) с полным убеждением, что русская стихия простиралась на юго-запад, вплоть до Дуная, за долго до вторжения мадьяров в Паннонию, которые не привели с собою русских, а нашли их здесь, осилили и расположились жить и господствовать между ними. «Доказательства, говорил он, на коих основалось мое убеждение, суть исторические, этнографические и даже лингвистические. На сей раз упомяну об одном, у нас едва ли известном факте, но которого важность чрезвычайна. В Трансильвании, в сокровеннейших ущельях Карпат, при истоке Ольты, между Румынами, Мадьяро-Сенклерами и Саксами, находятся деревни, которые по сие время называются русскими, жители которых на памяти ныне живущего поколения говорили между собою по-русски, то есть, карпато-русским, или что тоже, малороссийским языком!»

32

Статья нашего даровитого ученого целых тридцать лет оставалась забытой. Об ней напомнил в 1872 г. В. Г. Васильевский в блистательной, много раз в вашем сочинении приводимой статье, Византия и Печенеги (Журнал Министерства Народного Просвещения, ноябрь и декабрь 1872, приложение II). К тому времени, когда г. Васильевский писал свой труд, было уже известно сочинение Реслера, появившееся в 1871 году (Roesler, Romanische Studien, Leipzig 1871), в котором доказывается между прочим, что древнейшее население Молдавии и Трансильвании было русское. Во II приложении к статье Византия и Печенеги можно находить большие извлечения из книги Реслера и из рецензии на нее г. Томашека. Прямая же и вполне неоспоримая заслуга В. Г. Васильевского заключается в приводимых им местах из византийских писателей (стр. 804 — 806), которые подтверждают существование русского элемента на Дунае в XI веке. В прошедшем году, Ф. К. Брун еще раз вспомнил об известном месте русской летописи, где перечисляются русские города да Дунае (Полное собрание Русских Летописей VII, стр. 240), и пытался доказать в статье «Догадки касательно участия Русских в делах Болгарии в XIII и XIV столетиях» (Журнал Минист. Нар. Просвещения, декабрь 1878), что болгарские города могли быть названы русскими по тому, что во время составления Воскресенской летописи у нас еще не было совершенно забыто участие, принятое русскими князьями в делах Болгарии (разумеется в XIII и XIV вв.).

И теперь уже можно сказать, что древнейшее существование русского населения на Дунае перестает быть ученой теорией или патриотическим увлечением. Известия летописи о русских городах, дальних и ближних, долее не должны быть признаваемы за праздный вымысел. Понемногу накопляется материал, которым невозможно пренебрегать. Нельзя при этом не пожелать, чтобы славяно-русская филология обратила свое внимание на те остатки русской речи и русского

33

населения, которые путешественники видели в Трансильвании еще в начале настоящего столетия. Справедливость требует дать здесь место наблюдениям одного из наших славистов, которые еще не были отмечены в литературе вопроса о русских поселениях на Дунае. В 1874 г. А. А. Кочубийский указывал в «Записке о путешествии по славянским землям» (Записки Новороссийского Университета, т. XIII, стр. 87 и след.) на важность филологических и исторических задач, которые предстоят ученому при посещении Галиции, Буковины и Трансильвании, при чем сообщил несколько новых и оригинальных фактов об этнографической и филологической стихии в названных областях. Во время своего заграничного путешествия, он имел случай ознакомиться и ознакомить других с новыми, весьма интересными литературными фактами, между которыми имеет полное право на внимание пештская рукопись, Cantilenae sive specimina linguae Ruthenieae et Valachicae in Transylvania, saec. XIX, 25 p. in 4, № 1. Это почти та же самая рукопись, которая раз была уже издана Миклошичем (Denkschriften der Wiener Akademie VII, 106, 1856); различие между прочим то, что Миклошич имел под руками список 1830 г., пештская же рукопись относится к концу ХVIII или началу XIX в. Приписки в начале и в конце славянского текста (стр. 3—16), писанного немецкими буквами, определяют время прохождения и значение этой рукописи. Так, на стр. 18 читается: Cantilenae Bulgaricae, quas ad me adtulit D-nus Nicolaus Mathias parochus evangelicus in Kiss-Cserged, den 14 Sept. 1803. Ha стр. 1. другая приписка: Rutheni in Reussdörfl, Bongard et Csergöd majore ac minore sensim in Valachos abeunt, ita ut post aliquot annos vix ullum apud eos linguae pristinae super-luturum esse vestigium videatur. Hoc magis operam dedi, ut haec specimina, precationes et cantilenas complexa, atque per sacrorum Ministrum in Csergöd adcuratae descripta obtinerem, aliquando ethnologo cuidam, qui... e linguae vestigiis gentis origines vestigavit usui futuro. (Эти данные

34

заимствованы из III-го отчета г. Кочубинского, в Записках Новоросс. Университета, т. XX, стр. 126—127) А. А. Кочубинский считает автором приписок и первоначальным владетелем рукописи Иосифа Карла Едера, для которого и сделан был сборник уцелевших памятников языка русинов или болгар, живших в четырех селах Трансильвании. Некоторые выводы об языке славян Трансильвании предложены г. Кочубинским в труде «К вопросу о взаимных отношениях славянских наречий» Одесса, 1877 т. I, 1878, т. II; но полных и решительных заключений следует еще ожидать от него впереди (см. I стр. 141, II стр. 53, примеч.).

Для славяно-русской филологии предстоит еще весьма немаловажная задача — ввести в круг изучения древний румынский язык, чтобы проследить на нем следы влияния той славянской стихии, которая жила в занимаемых ныне румынами землях. Допустим, что деревни или села, посещенные г. Надеждиным, суть именно те четыре села, памятники языка которых хранятся в пештской рукописи. В 1803 г. здесь еще говорили русским языком, но через сорок лет была уже только намять о стариках, говоривших на этом языке. Во всяком случае, как бы ни были сравнительно свежи и новы эти факты, их нельзя не сопоставить с древнейшими указаниями на господство именно русского элемента в Молдавии. Мы не будем повторять здесь тех исторических и в особенности топографических доказательств, которые собраны в книге Реслера и подкреплены новыми местами из византийских писателей в приложении II труда г. Васильевского; перейдем прямо к тем новым фактам, которые удалось собрать нам при изучении истории Болгарии и которые подали случай изложить их в отдельном приложении.

Во второй главе II части мы решились прямо высказаться, что русские, жившие близь Дуная, принимали участие в борьбе Болгарии за независимость. Современное свидетельство об этом находится в неизданном слове П. Акомината, сказанном в 1190 г. Напомним, что весенний поход

35

1190 г. был несчастнейшим и позорнейшим для Византии изо всех походов на болгар. Он кончился погибелью почти всей византийской армии в Ханкиойском проходе. Здесь мы должны сделать исправление в двух местах гл. 6 текста. Мы имели случай прочесть описание поражении, нанесенного грекам, одному из героев нашей минувшей войны с турками, Б. А. Козловскому (поручику 15 стрелкового баталиона), который в отряде генерала Гурка два раза проходил через Шипку и Ханкиой. От него мы узнали, что описание Н. Акомината указывает именно на второй, а не на первый проход. Оратор в своей речи тщательно обходит результаты похода 1190 года и, за недостатком новых подвигов, украшающих императора, пользуется некоторыми картинами из прежних дел с болгарами и особенно долго останавливается на поражении, нанесенном им в 1186 г. Слово Никиты находится в известном Венецианском кодексе, Fol. 103. С содержанием его мы знакомы по списку, сделанному г. Миллером, который имел любезность прислать нам, по нашей просьбе, весьма важное место о русских. Оглавление слова: Τοῦ αὐχοῦ λόγος εἰς τὸν αὐτοκράτορα κῦρ Ἰσαάκιον τὸν Ἀγγελον. Ἐγράφη δὲ παρ’ αὐτοῦ λογοθετικοῦ ὄντος γραμματικοῦ καὶ ἀνεγνώθη κατὰ τὴν ἑορτὴν τῶν φωτῶν διὰ τὸ μὴ εἶναι ῥῆτορα. Τότε δὲ καὶ εἰς Παλαιστίνην ἀπήρχετο ὁ τῶν Ἀλαμανῶν ῥήξ Φρεδέριχος. Анализ его сделан нами в 6 главе текста. Нижеприводимое место находится в той части слова, которая касается дела, бывшего в 1186 году (fol. 104, verso). Σκύθαι μὲν γὰρ ἔθνος ἀδούλωτον ἐς δεύρο, ἅξεινόν τε καὶ λίαν ἀρήϊον, καὶ οἱ ἐκ Βορδόνης οὗτοι, τοῦ θανεῖν ὑπερόπται, καὶ Ταυροακυθῶν ἀποσπάδες, γένος δὲ καὶ οὗτοι κάτοχον Ἀρεϊ τοἰς κατὰ τὸν Αἶμον ξυναράμενοι βαρβάροις, συνυπέκυψαν αὐτοῖς ἡττηθεῖσι καὶ συναπώλοντο, τὴν δὲ περσικκὴν ὁμαιχμίαν, ἥτις ἐπεβοὴθει τοῖς ἀποστάταις καὶ ἀγχούροις Φιλαδελφεῦσι, ἀπεκρούσω καθάπαξ ξυμβαλὼν καὶ καταδιώξας ὄπισθεν ἐξεκέντισας. То-есть: Куманы, народ досоле непорабощенный, негостеприимный и весьма воинственный и те, что происходят из Вордоны, презирающие смерть, ветвь рус-

36

ских, народ любезный богу войны (объятый Ареем), оказавшие помощь балканским варварам (поднявшиеся с....), склонились вместе с ними побежденными и погибли.

Не может быть сомнения, что вместе с куманами помогали болгарам и русские. Но выражение οἰ έχ Βορδόνης вызывает в свою очередь ряд запросов, на которые мы не вполне можем ответить. По воззрению составителя слова; здесь разумеется область или земля, населенная русскими. Было бы, впрочем, слишком большою притязательностью искать такое местное имя в географической номенклатуре Молдавии или Трансильвании. При том же у писателей весьма обычно употребление географических терминов вместо или в смысле этнических, и на оборот; в нижеприводимых актах на латинском языке легко видеть эту замену одного термина другим. Таким образом, если бы отыскалось племенное или народное имя в придунайских областях, которое бы можно было сблизить с местным, употребленным Н. Акоминатом, тогда устранились бы сами собой многие недоумения. Для грека естественнее выражение Βορδόνα, чем Βροδόνα т. е. бродня, как и в латинских актах, рядом с правильным употреблением: Brodnic terra, или regio Brodnici — встречается и Borotnik, termini Prodnicorum и т. п. По нашему мнению, византийский писатель говорят здесь о довольно известных в ХII и ХIII в.; его свидетельство позволяет нам заключать, что в XII в. этот род русских казаков жил между прочим и на Дунае и принимал участие в тогдашней борьбе на Балканском полуострове. Известия о бродниках русской летописи восходят к первой половине XII в. Так, во время борьбы Святослава Ольговича и Юрия Долгорукого с Изяславом Мстиславичем в 1147 г., бродники упоминаются в качестве союзников Святослава: «тогда же приидоша в нему бродницы и Половцы мнози, уеве его» (Полное собрание Р. Летописей, VII Воскрес. лет., стр. 39), ср. Карамзина, Истор. Гос. Российского II, прим. 302 (изд. Эйнерлинга). Затем, эти известия

37

продолжаются через все XII столетие (Карамзин III, прим. 164, 168) и переходят в XIII. В 1223 г., в битве на Калке, воевода бродников именем Плоскиня обманул русского князя Мстислава Романовича. Полное собрание Р. летописей III (Новгородская 1 летопись), стр. 40: «Ту же и Бродницы с Татары быша, и воевода Плоскына, и тъ оканьныи воевода целовав крест чьстныи к Мьстиславу и к обема князема, яко их не избити, и пустити их на искуп, и сълга оканьныи, преда их извязав Татаром»; ср. Карамзина, История Государства Российского, изд. Эйнерлинга, III. прим. 304.; IV. прим. 66.

Легко видеть, однако, что известия русской летописи недостаточны для разрешения вопроса о бродниках на Дунае. В первой четверти XIII в. мы встречаем это имя в Трансильвании и Молдавии. Бродники занимают здесь определенные земли, рядом с валахами и саксами. Эти последние свидетельства имеют бесспорно важное значение как в подтверждение и объяснение приведенного выше места из похвального слова Н. Акомината, так и вообще для истории распространения русской стихии на юго-западе. Приводим несколько указаний из драгоценного издания актов, касающихся Трансильвании, Fontes Rerum Austriacarum, Diplomata et Acta, XV Band (издали Teutsch und Firnhaber) и из Древних Памятников Венгрии Тейнера.

а. 1222 (р. 18): Addidimus etiam postmodum iisdem fratribus conferentes castrum, quod Crueeburg nominatur... et a fine terre Cruzeburg terram que vadit usque ad terminos Prodnicorum (Productorum), et ab indaginibus Almaye in parte altera vadit usque ad ortum aque, que vocatur Burza, et inde progreditur usque ad Danubium.

a. 1223 (p. 23).... fideli ac dilecto clerico nostro magistro Gocelino propter indecidue fidelitatis obsequia montem S. Michaelis cum ecclesia et terra pertinente sitam in Ultrasilvanis partibus, quem de Zebiniensi ecclesia in concambium terre Borotnik receperamus.

38

В 1227 г. папа Григорий IX поручил архиепископу гранскому заботиться о распространении христианства in Cumania et Brodnic, terra illa vicina... (Theiner., Vetera Monum. historiam Hungariae illustrantia, p. 86).

a. 1254. Cum regnum Hungarie per pestem Tartbarorum pro majori parte in solitudinem sit redactum, et quasi ovile sepibus sit diversis infidelium generibus circumseptum, utpote Ruthenorum, Brodnicorum a parte orientis (ibid. p. 230). Regiones, que ex parte orientis cum regno nostro conterminantur, sicut Ruscia, Cumania, Brodnici, Bulgaria (ibid. p. 231).

В 1260 г. король чешский Оттокар доносил папе, что он заключил мир с королем Белой и с другими врагами, после тяжкой войны, которую он вел... adversus innumeram multitudinem inhumanorum hominum, Cumanorum, Ungar orum et diversorum Sclavorum, Siculorum quoque et Valachorum, Bezzenninorum et Ismaelitarum (Fontes rerum Austr. XV, p. XLII.).

В актах находится, кроме того, много весьма важного для слависта материала в личных и местных именах, которые могут убедить самого осторожного исследователя в том, что русский элемент представлен был на Дунае в XII и ХIII в. в значительной степени. Таковы личные имена: «Szeneslai woiavode Olaborum» (р. ХХXVIII а. 1247), «Bogomerium filium Zubuslay» (ХХXV. a. 1235), «Dyonisio magistro Tawernicorum» (XXX. a. 1228); nepos Nezdino, Vone, Volkan (p. 42—43). Местные: Preselw pathak (p. 2), Zyndpathaka, Porde pataka (p. 3), Fequetcopna (p. 6), Chrapundort (7), Thelukzad и Zudtelke (14), ad pratum Mihula, ad metam Miroslon (14), Egwerpotak (24), silva Nepocor (42), mons Zakal (43), ad monten Csuzberez.. et inde ad Rueciam (44).

По нашему мнению, в борьбе за независимость участвовали именно те русские, которые жили издавна близь Дуная. Больше вероятий предполагать здесь бродников, имя которых

39

так ясно сохранилось в латинских актах. Может быть, окажется в последствии возможность сблизить имена четырех сел, в которых русская речь слышалась до настоящего столетия, с местными именами древних актов.