Сагарда Н. И., проф. Учение святого Иоанна Златоуста о Церкви

«ЦЕРКОВНЫЙ ВЕСТНИК», СПБ, 1907 г., № 46.

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Проф.. Η. И. Сагарда

УЧЕНИЕ СВЯТОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТА О ЦЕРКВИ*)

Церковь наименовала св. Иоанна Златоуста «великим вселенским учителем», и величие его цельной, нравственно возвышенной, чистой и св. личности, неутомимо ревностного и плодотворного учительства, выдающейся церковно-общественной пастырской деятельности и необычайного жизненного подвига, увенчанного славным венцом великого борца и страдальца за правду, за жизненное значение христианской истины, признается и теми, кто ее склонен считать обязательным для себя авторитетом церковного суждения. Его имя написано на скрижалях христианской истории неизгладимо яркими чертами; его образ неизменно стоит пред христианским сознанием всех веков, сияя невыразимой красотой духовной жизни, как живая проповедь и свидетельство об истинном христианстве, которое есть дух и жизнь. Отличительную особенность и преимущество великих людей составляет то, что жизнь их носит печать определенной идеи, которая более или менее глубоко и последовательно проникает и освещает все стороны и разнообразные проявления ее, объединяя их в одной конечной цели, к ней направляются все какие силы их и на ней сосредоточиваются все мысли и стремления; она составляет как бы душу их деятельности, и вера в нее поднимает энергию, воодушевляет на великие подвиги, дает силы переносить неудачи и не падать духом в борьбе. Определить эту идею, понять ее сущность — значит понять личность и найти ключ, открывающий доступ в тайники ее деятельности. Какою же идеей проникнута жизнь св. Иоанна Златоуста? К чему он так неуклонно стремился и во имя чего страдал? Откуда проистекала его ревность и святое воодушевление в исполнении взятого на себя служения? Нам более или менее точно известны главнейшие факты его жизни и деятельности; вместе с многочисленными его творениями, в которых он так искренно выражал свои мысли, чувства и стремления, они показывают, что вся разнообразная деятельность Иоанна Златоуста выливалась непосредственно из души великого христианского пастыря и только с этой точки зрения она может быть постигнута в своих существенных особенностях и неизмеримой ценности для христианского мира. Он принес все свои разнообразные и богатые дарования на служение пастырству; выполнение пастырского долга, успех и неудача в нем наполняли всю его жизнь, доставляли ему и величайшие радости, и невыразимые душевные муки, о которых так красноречиво говорят его творения; оно же привело его к страданиям последних лет его жизни и к смерти в изгнании, вдали от своей паствы. Но пастырство не является самодовлеющим идеалом; оно само коренится в другом идеале и им определяется в своей сущности. Сам Иоанн Златоуст говорит, что все разнообразные действия пастыря направляются к одной цели—к славе Божией, к созиданию церкви (О священстве, VI, § 5: I, 472). Это созидание церкви и есть

*) Речь в торжественном собрании Санкт-Петербургской Духовной Академии 13 Ноября 1907 года, посвященном блаженной памяти св. Иоанна Златоуста.

1474

1475

жизненный нерв всей деятельности Иоанна Златоуста и цель всех его стремлений и подвигов. Такое или иное понимание церкви, ее сущности, задач и проникающего ее духа всегда и везде имеет глубочайшее значение, так как в нем отражается понимание всего христианства, наглядным подтверждением чего может служить различие в учении о церкви у православных, римо-католиков и протестантов. Поэтому естественно искать разъяснений и относительно пастырского служения св. Иоанна Златоуста в том представлении о церкви, какое предносилось великому Святителю ее.

Св. Иоанн Златоуст не оставил особого трактата о церкви, но мысль о ней никогда не покидает его: он говорит о ней часто —и при истолковании апостольских и ветхозаветных писаний, и при суждениях о событиях окружающей жизни; иногда он переходит к речи о церкви совершенно неожиданно и всегда произносит имя ее с великим благоговением и одушевлением. Он как будто не находит слов, чтобы в достаточной степени выразить силу восторженного удивления перед Ее величием. «Церковь есть столп вселенной» (Бес. на перв. посл. к Тимоф. § 1: XI, 692). «Не так блистательно солнце и происходящий от него свет, как дела Церкви». «Сила Церкви касается самых небес» (Толк. на прор. Исаию II, § 2-3; VI, 27). «Она выше неба, обширнее земли» (Бес., когда Евтропий был схвачен, §6: III, 415). «Она сильнее неба». «Для Бога Церковь вожделеннее неба. Небесного тела не принял Он, а плоть церкви принял. Небо для Церкви, а не Церковь для неба» (Беседа пред отправл. в ссылку, § 2: III, 445). «Господь возвел ее на высоту великую и посадил ее на том же престоле, потому что, где Глава, там и тело» (Беседа на посл. к Ефес. III, § 2: XI, 26).

Неподражаемыми чертами Иоанн Златоуст изображает величие церкви, как оно исторически обнаружилось в торжестве ее над народами, законами, нравами, культами, жертвенниками, храмами, идолами и над всеми тайнами языческого суеверия. Она заставила пойти под ее иго римлян, греков и все народы даже за пределами известной вселенной. Без каких-нибудь внешних опор Церковь поражает все религии и законодательства, уничтожает все препятствия, смело отражает удары всех гонителей, и эту величественную борьбу она совершает чрез бедных рыбаков, которыми преобразовала мир и утвердила господство до пределов земли. «Двенадцать учеников были спутниками Господа; даже название церкви тогда еще не приходило никому на ум, потому что синагога находилась еще в цветущем состоянии. Когда почти вся вселенная предана была нечестью, что сказал и предвозвестил Господь? —«На сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют Ея... (Мф. XVI, 18). Кратко изречение: «созижду Церковь Мою»,— но не пробегай его без внимания, и вникни в него умом и представь, сколь великое дело—наполнить всю подсолнечную землю церквами, обратить столько племен, убедить народы, уничтожит отеческие обычаи... жертвенники, капища, идолов и их службы, бесчинные празднества и нечистые жертвоприношения развеять, как дым и воздвигнуть алтари истинному Богу повсюду... И чрез кого убе-

1476

дил? Чрез одиннадцать человек неученых, простых, не знавших языков, не знатных, бедных, не имевших ни отечества, ни богатства, ни телесной силы, ни славы, ни знаменитости предков, ни силы слова, ни искусства красноречия, ни преимуществ учености, но рыбарей и скинотворцев... и чрез них Христос устроил Свою Церковь, простертую от концов вселенной! Великим делом, или, лучше сказать, доказательством чрезвычайного величия и божественной силы было бы—без всякого препятствия, во время мира, при содействии многих и без всяких врагов совершить это. Но эти простые, бедные, незнатные, немногочисленные люди совершили это не во время мира, но при воздвигаемых против них отовсюду бесчисленных нападениях. «В каждом народе и городе—что я говорю: в народе и городе?—в каждом доме предстояла им борьба. Проповедуемое ими учение часто разлучало сына с отцом, невестку с свекровью, брата с братом, раба с господином, подчиненного с начальником, мужа с женою, жену с мужем, отца с детьми, потому что не все вдруг принимали его; это подвергало их ежедневной вражде, непрерывной борьбе, тысяче смертей и располагало людей обращаться с ними, как общими врагами и неприятелями. Все гнали их: цари, правители, простолюдины, свободные, рабы, народы и города, и не их только, но и тех, которые приняли их учение... Была общая война и против учеников и против учителей... И однако... они убедили и устроили Церковь. Как и каким образом? Силою Того, кто повелел им это; Он Сам был их руководителем; Сам делал все трудное легким. Если бы божественная сила не содействовала, то это дело не получило бы ни вступления, ни начала. И как бы оно могло сделаться? Но Тот, Кто изрек: «да будет небо»,— и совершил это на деле, Кто сказал: «да созиждется земля»,—и даровал ей бытие, Кто повелел: «да воссияет Солнце», — и явил светило, Кто сотворил все словом Своим, Тот насадил и эти церкви, и Его слово: «созижду Церковь Мою»,—совершило все это. Таковы слова Божии: они совершают дела дивные и чудные» (Прот. иуд. и язычн. §§ 12-13: I, 634-638). Следовательно, Церковь не обыкновенное человеческое учреждение: ее основание, распространение и утверждение ясно говорят о действии божественной силы. Иоанн Златоуст часто останавливает мысль своих слушателей на том, что с самого насаждения церкви со всех сторон поднимались против нее великие и разнообразные войны, однако ничто не одолело ее: враги сокрушены, а Церковь процветает (Беседа на псалм. 128: V, 402). «Пусть услышат эллины, пусть услышат иудеи,—восклицает Иоанн Златоуст, —о наших делах и превосходстве церкви» (Беседа на слова прор. Исаии. IV, § 2: VI, 406). Первоначальная история распространения христианства служит,—по мысли Иоанна Златоуста,—лучшим опровержением взгляда, очевидно, распространенного в его время, «будто Церковь стоит твердо вследствие мира с царями: «Бог попустил ей терпеть гонения тогда, когда она была меньше и казалась слабее, дабы ты убедился из этого, что и нынешняя твердость ее зависит не от мира с царями, а от силы Божией» (Прот. иуд. V, § 2: I, 695). Этот факт чудесного утверждения церкви при самых неблагоприятных усло-

1477

виях представляется до того ясным для всех свидетельством «истины великого дела», что Иоанн Златоуст видит в нем доказательство божественной и непобедимой силы Самого предсказавшего и совершившего его (Прот. иуд. и язычн. § 15: I, 640), удостоверяющее, что Христос есть Бог (там же, § 1: I, 617; ср. Прот. иуд. V, § 2: I, 694-695; Беседа на псалм. 147, § 4: V, 542; Беседа вторая на надп. кн. Деян. Ап., § 1: III, 63-64).

Прежде всего Церковь основана на Христе, Который есть краеугольный камень; на этом первом основании положено второе—основание пророков Ветхого Завета и апостолов Нового Завета. Это—учение апостола Павла (Еф. II, 20); но Иоанн Златоуст раскрывает его в полную и яркую картину и прочности фундамента. «Посмотрим, —говорит он,—как апостолы полагали основания, сколь глубокий выкапывали ров, чтобы здание было непоколебимым?» Они не имели нужды копать в глубину, потому что нашли прежнее древнее основание, положенное пророками. «Как человек, намеревающийся построить большой дом, нашедши старое основание, крепкое и непоколебимое, не разбирает этого основания, не трогает камней, но оставив его неподвижным, на нем воздвигает новое и позднейшее здание, так и апостолы, намереваясь созидать это великое здание—основанную по всей вселенной Церковь, —не выкапывали в глубину, а нашедши древнее основание, положенное пророками, не разбирали его, не трогали их здания, но оставив его неподвижным, на нем воздвигли свое учение, эту новую веру церкви». Раскрывая смысл слов ап. Павла: «наздани бывше на основании апостол и пророк» (Еф. II, 19-20), Иоанн Златоуст говорит: «Видишь ли основание и основание одно—от пророк, другое—от апостол, положенное сверху» (Беседа вторая на надп. кн. Деян. Ап. II, § 2: III, 64-65). «Апостолы и пророки служат основанием здания. Апостолов же ставит прежде,—хотя они были после пророков,—чтобы показать этим, что те и другие одинаково служат основанием, что все составляет одно здание и имеет один корень... Затем апостол присоединяет: «сушу краеугольну Иисусу Христу», показывая, что Христос все содержит, так как краеугольным камнем называется то, что поддерживает и стены и основания»... Таким образом, «домостроительство нашего спасения началось еще до пришествия Христа» (Беседа на посл. к Еф. VI: XI, 49-50). Продолжая развивать тот же образ постройки здания, св. Иоанн Златоуст решает вопрос: почему Апостолы пришли не тотчас после пророков, но спустя много времени? «Потому, —отвечает он, —что так поступают отличнейшие из строителей: когда они положат основание, то не тотчас воздвигают на нем здание, чтобы не отвердевшее и недавно построенное основание не оказалось не способным вынести тяжести стен. Поэтому они дают много времени камням окрепнуть, и уже тогда, когда увидят, что камни хорошо скрепились, воздвигают на них и тяжелые стены. Так сделал и Христос: Он дал основанию пророческому окрепнуть в душах слушателей и учению их утвердиться, и когда увидел, что здание непоколебимо и священное учение внедрено так, что может выдержать новое любомудрие, тогда послал

1478

апостолов воздвигнуть стены церкви на основании пророков. Поэтому апостол не сказал: построенные на основании пророк, но «наздани, построенные сверху» (Беседа на надп. кн. Деян. Ап. II, § 2: III, 65). Таково величественное здание Церкви Христовой, основание которого проникает в глубины Ветхого Завета, достигая краеугольного камня—Христа, на Котором утверждаются и основания и стены.

Но Церковь—учреждение чисто духовное. «Церковь—не стена и кровля, но вера и жизнь» (Беседа, когда Евтропий был схвачен, § 1: III, 409). Она «не в стенах, но во множестве верующих» (Беседа пред отправл. в ссылку, § 2: III, 445). Ее власть не во множестве служителей и не в законах, писанных чернилами, и не во внешних делах, но в правде (Толк. на кн. прор. Исаии. XLV, 13: VI, 267); похвала ее в том, если есть в ней благочестие (Беседа на кн. Деян. Ап. XXIX, § 3: IX, 267). Изображая внутреннюю, духовную деятельность церкви, св. Иоанн Златоуст называет ее врачебницею и училищем любомудрия, воспиталищем и школою души, где она опытно учится востекать к небесам. Церковь—духовная баня, многоразличными способами покаяния омывающая не нечистоту тела, но скверну души (Толк. на перв. посл. к Кор. XV, §5: X, 613-614). «Церковь—восстановительная падшего» (О покаян. VIII, §1: II, 378). Церковь—общая наша мать (Прот. иуд. I, § 8: I, 661). «Не удаляйся от церкви,—увещевает святитель,—потому что нет ничего сильнее церкви: твоя надежда—Церковь, твое спасение—Церковь, твое убежище—Церковь» (Беседа, когда Евтропий был схвачен, § 6: III, 415). По своему спасительному значению для потопающего в грехах человечества, Церковь подобна ковчегу Ноя, но в то же время и несравненно превосходит его... — «Как ковчег спасал среди моря бывших внутри него, так и Церковь спасает всех блуждающих; но ковчег только спасал, а Церковь делает нечто большее: например, ковчег принял в себя бессловесных и спас их бессловесными; Церковь приняла неразумных людей и не только спасает их, но и преобразует. Ковчег принял ворона и выпустил ворона; Церковь принимает ворона, а выпускает голубем, принимает волка, а выпускает его овцой: когда войдет сюда человек хищный, корыстолюбивый, и послушает вещаний Божественного учения, то переменяет образ мыслей и из волка делается овцой» (О Лазаре. VI, § 7:I, 860). «Поэтому не погрешил бы тот, кто назвал бы Церковь лучшею ковчега, потому что ковчег принимал животных и сохранял их такими же, а Церковь принимает животных и пременяет их» (О покаян. VIII, § 1: II, 378-379; ср. Беседа о свящ.-муч. Фоке, § 2: II, 749).

Соответственно с таким чисто духовным назначением, в своем попечении о душах Церковь должна употреблять и средства духовные. «Церковь есть духовная лечебница и приходящие сюда должны получать соответствующие врачевства», она и предлагает духовные врачевства (Беседа на кн. Быт. I, § 1: IV, 23).

Церковь составляется не из одних праведников: в нее имеют войти не только скромные, кроткие и добрые люди, но и свирепые, и бесчеловечные, и нравами своими подобные волкам и львам (Прот. иуд. и язычн. § 6: I, 62),

1479

и в этом явное доказательство того, что она спасена по великому человеколюбию, по неизреченной благодати Божией (Беседа на псалмы, § 4: V, 43). Церковь, со всею щедростью раскрывая свои недра, с распростертыми объятиями ежедневно принимает все народы вселенной (Толк. на прор. Исаию. II, 2: VI, 28). Поэтому вселенская Церковь есть тело, составляемое из всех частных церквей, которые обязаны пребывать в мире со вселенскою Церковью, если они хотят быть членами целого тела (Беседа на перв. посл. к Кор. XXXII, § 1: X, 315). Церковь обнимает всех верующих во Христа на пространстве всех времен. Тело церкви составляют «верные всех мест вселенной, живущие, жившие и имеющие жить; угодившие Богу до пришествия Христова тоже составляют одно тело», «потому что и они познали Христа» (Беседа на посл. к Ефес. X, § 1: XI, 90).

Св. Писание называет Церковь многими именами: невестою, дщерию, девою, рабою, царицею, неплодною, многоплодною, горою, лилиею, источником и другими. «Только слыша это, —предупреждает Иоанн Златоуст, — не представляй, увещеваю тебя, чего-нибудь чувственного, но возвысь свой ум; помни, что это не может быть чувственным» (Беседа, когда Евтроп. был схвачен, § 9: III, 417). Все наименования церкви имеют своею целью описать различные свойства и отношения ее, чтобы таким образом дать более или менее ясное представление о ней: как Господь, церкви имеет много имен, чтобы мы знали о Боге хотя немногое «так и Церковь называется многими именами» (там же, § 6: III, 415).

Самое имя «Церковь» есть соединение, собрание (Беседа на псалм. 149, § 1: V, 553); это имя не разделения, но единения и согласия (Беседа на перв. посл. к Кор. I, § 1: X, 8). Наглядное же и в высшей степени глубокое и содержательное раскрытие того, какое соединение разумеет здесь Иоанн Златоуст, дает его учение о церкви как теле Христовом, в основе которого лежит учение ап. Павла. «Вся Церковь есть единое тело» (Беседа на прор. Исаию. IV, 20: VI, 120). Это тело имеет своею главою Христа, Который находится с нею в таком же теснейшем, неразрывном единении, как тело с головою: «Церковь есть тело Христово. Как тело и голова составляют одного человека, так и Церковь и Христос едино суть» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 1: X, 297). «Господь возвел Церковь на высоту великую и посадил ее на том же престоле, потому что где глава, там и тело; нет никакого перерыва между главою и телом, и если бы (связь между ними) прервалась, то не было бы ни тела, ни главы» (Беседа на посл. к Ефес. III, § 2: XI, 26). Близость и родство церкви Христу св. Иоанн Златоуст уподобляет тесному союзу жены с мужем по самому происхождению: «Как Ева произошла из ребра Адамова, так и мы из ребра Христова... Церковь произошла от ребра Христова... Когда Христос был вознесен на крест, пригвожден и умер, тогда «пришедше один от воин ребро Ему прободе, и изыде кровь и вода» (Ин. XIX, 34), и из этой крови и воды составилась вся Церковь... Как во время сна Адамова создана была жена, так и во время смерти Христовой образовалась Церковь из ребра Его» (Похв. Максиму, § 3: III, 227-228). Христос действительная глава церкви, а не начальник. Отно-

1480

шения взаимной близости и родства их ясно выражаются в том, что Церковь восполняет Христа, причем для Него не нужна не только Церковь вообще, но все члены ее. «Чтобы ты, услышав слово «главу», не принял его в значении только власти, но в смысле собственном, не счел Его только начальником, а видел в Нем как бы телесную (действительную главу, (апостол) прибавляет: «исполнение исполняющего всяческая во всех». Он считает как бы недостаточным (название главы для того), чтобы показать родство и близость (Церкви ко Христу) и что говорить? Церковь есть исполнение Христа, точно так же, как главу дополняет тело и тело дополняется главою... Видишь, как (апостол) представляет, что (для Христа, как главы) нужны все вообще члены, потому что, если бы многие из нас не были—один рукой, другой—ногой, третий иным каким-либо членом, то тело Его было бы не полно. Итак, тело Его составляется из всех (членов). И значит тогда только исполнится глава, тогда устроится совершенное тело, когда мы все вместе будем соединены самым прочным образом» (Беседа на посл. к Ефес. III, § 2: XI, 26-27).

Наименование церкви телом Христовым не только служит основанием для определения отношения ее к Главе, но в нем заключаются необходимые предпосылки и для понимания истинно-апостольского строя церкви и взаимного отношения членов. Обыкновенное органическое тело не есть безразличное единство, а единство во множестве или единство в разнообразии, одно и то же есть единое и многое, —единое тело есть многое, и многие члены его составляют единое тело, его единство не уничтожает различия отдельных членов, а различие их не препятствует соединению их в одно целое. Ни один из членов не может составить тела, так как каждый одинаково недостаточен для этого, а необходимо их соединение: когда многие сделаются единым, тогда составляется одно тело. Но все части и члены тела должны оставаться отдельными и свободно исполнять свои обязанности, каждый в своей области, под опасением в противном случае повреждения и страдания всего тела. «Члены нашего тела имеют каждый и свою частную деятельность и общую; равно и красота их есть общая и частная, и когда они, по-видимому, разделены между собою, на самом деле тесно соединены, так что с повреждением одного, повреждается и другой». «Если разрушится тело, то не будет пользы от цельности каждого из них порознь: глаз ли останется целым, или нос сохранится, по расторжении союза не будет от этого никакой пользы, а если союз сохранится, то они, хотя бы и повредились, однако держатся и скоро выздоравливают» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 1: X, 297; § 3: X, 301—302; XXXI, § 2: XI, 309). Только в союзе с телом каждый член получает духа жизни: «если бы случилось руке отделиться от тела, дух (истекающий) из головного мозга, ища продолжения и не находя его там, не срывается с тела и не переходит на отнятую руку, но если не найдет ее там, то и не сообщается ей» (Беседа на посл. к Ефес. XI, § 3: XI, 101). Не все члены тела имеют одинаковое значение, — есть между ними высшие и низ-

1481

шие,—но они все равно необходимы, так как все служат жизни целого: «Тело, хотя состоит из разных членов, важных и не важных, однако ни лучший из них не вооружается против члена ничтожного, ни первый не подвергается зависти со стороны последнего; и хотя не все члены имеют одинаковое отправление, а каждый подчиняется определенному требованию необходимости, однако, по этому самому—что все совершается ими по необходимости или по требованию различных нужд—все они равно достойны уважения» (Беседа на посл. к Ефес. X, § 1: XI, 90). При таком отношении членов к целому и друг к другу тело должно быть расположено не как-нибудь, но очень искусно, так что если в нем, что-нибудь не на своем месте, то оно уже расположено не так; таким образом, член должен быть не только соединенным с телом, но и занимать в нем свое место, — иначе, если порядок будет нарушен, то член окажется вне соединения с телом и не получит духа. Если какая-нибудь часть тела (напр., кость) оказывается негодною, чтобы удерживать ее в теле, в таком случае ее вырезывают и оставляют ее место пустым. Равным образом элементы тела, когда они, потерявши свою пропорциональность, делаются изобильными до излишества, вредят целому (Беседа на посл. к Ефес. XI, § 3: XI, 101). Св. Иоанн Златоуст очень часто, настойчиво и в самых разнообразных выражениях указывает на строение физического организма, соотношение в нем членов, их достоинство и необходимость для целого, чтобы тем отчетливее и сильнее напечатлеть в сознании своих слушателей истинное представление о теле церкви Христовой, взаимном отношении членов ее и обязанностях каждого из них.

И тело церкви Христовой представляет единство в разнообразии. «Как наше тело есть единое, хотя состоит из многих членов, так и в церкви все мы составляем нечто единое; хотя она состоит из многих членов, но эти многие суть одно тело» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 1: X, 207-298). Это единство основывается прежде всего на том, что, имея одну Главу, тело Церкви проникается одним и тем же Духом, сообщающим всем одни и те же благодатные дары для соединения всех в одно тело. «Один Дух составил из нас одно тело и возродил нас, потому что не иным духом крещен один, а иным другой. И не только крестивший нас (Дух) есть един, но и то, во что Он крестил, то есть, для чего крестил, есть едино, так как мы крестились не для того, чтобы составлять различные тела, но чтобы все мы в точности составляли одно тело в отношении друг к другу, то есть крестились для того, чтобы всем нам быть одним телом» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 1: X, 298). Далее, «все мы приступаем к одному и тому же таинству, вкушаем от одной и той же трапезы» (там же, § 2: X, 298). Изъясняя слова ап. Павла в 1 Кор. X, 16-17: «хлеб, его же ломем, не общение ли тела Христова есть; яко един хлеб, едино тело есмы мнози: вси бо от единого хлеба причащаемся», Иоанн Златоуст говорит: «Почему не сказал: причастие? Потому что хотел выразить нечто большее, показать великое единение. Приобщаясь, мы не только делаемся участниками и сообщниками, но соединяемся со Христом. Как тело (Христово), соединено со Христом, так и мы чрез этот хлеб соединяемся с Ним... Мы составляем самое тело Его. Что такое этот хлеб? Тело Христово. Чем делаются причащающиеся? Телом Христовым, —не многими телами, а одним телом. Как хлеб, составляясь из многих зерен, делается единым, так что, хотя в нем есть зерна, но их не видно, и различие неприметно по причине их соединения, так и мы соединяемся друг с другом и со Христом. Мы питаемся не один одним, другой—другим, но все

1482

одним и тем же телом» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXXV, § 2: X, 236-237).

Проф. Н. Сагарда

(окончание следует)

«ЦЕРКОВНЫЙ ВЕСТНИК», СПБ, 1907 г., № 47.

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Проф.. Η. И. Сагарда

УЧЕНИЕ СВЯТОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТА О ЦЕРКВИ*)

Это догматическое положение о единстве тела церкви Христовой и основаниях его является для Иоанна Златоуста неисчерпаемым источником, из которого он со свойственными ему прямотой, выразительностью и силою убежденности извлекает в высшей степени важные практические выводы.

Если все христиане составляют одно тело, то все они в отношении своих прав на принадлежность к этому телу равны между собою; даже сам апостол не более других христиан: «и я, апостол, не имею,— говорит, — пред тобою никакого преимущества в этом отношении: и ты тело так, как я, и я так, как ты, и все мы имеем одну и ту же главу, и родились одинаковым рождением и составляем одно и то же тело... Если единый Дух составил нас и в едино тело соединил всех нас... и одну трапезу даровал и одно и то же орошение сообщил всем... и столь далеких между собою соединил вместе, и многие только тогда составляют тело, когда становятся едино, то о

*) Окончание. Начало см. № 46.

1502

1503

каком твердишь ты различии» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 2:X, 298-299). «Бог призвал всех нас к одному и тому же, никому ничего не предоставил больше против другого: всем даровал бессмертие, всем жизнь вечную, всем неувядаемую славу, всем братство, всем наследие, для всех соделался общею главою, всех совоскресил и спосадил... Итак, ужели все мы, будучи равны на небе, будем превозноситься друг пред другом земными отличиями?.. Что всего главнее, то обще всем» (Беседа на посл. к Ефес. XI, § 1: XI, 96). Правда, по своим дарованиям члены церкви различаются между собою: как в обыкновенном организме, так и в церкви есть многие и различные члены, и одни из них важнее, другие — маловажнее (Беседа на перв. посл. к Кор. XXX, § 3: X, 302); и в церкви есть много таких, которые достигли такой же высоты, как и голова, созерцают небесное, как глаза в голове, весьма удалены от земли и не имеют ничего общего с ней; иные же занимают место ног, попирая землю,—ног, впрочем, здоровых (Беседа на посл. к Ефес. X, 1: XI, 90). Но это различие дарований не дает высшим права пренебрежительно относиться к низшим: в теле церкви все одинаково необходимы. «Не говори, что такой-то член не важен, но помни, что он член того же тела, которое содержит в себе все» (Беседа на перв. посл. к Кор. XXXI, § 3: X, 310). «Что уничиженнее просящих милостыни? Однако и они приносят в церкви великую пользу... так что без них не была бы совершенна полнота церкви» (там же, XXXI, § 4: X, 302). Следовательно, все члены церкви одинаково для нее члены, проникнутые и одушевленные одним духом, одною жизнью, несмотря на внешнее разнообразие и неравенство дарований. Поэтому в сравнении церкви с телом св. Иоанн Златоуст видит великую силу и значение, достаточную для того, чтобы избавить от болезни высокомерия (Беседа на посл. к Рим. XXI, § 1: IX, 757).

«Пример тела», как выражение идеи живого и жизненного союза, имеет важное значение и в другом отношении: он показывает, что мы по воле должны иметь такое же согласие, какое члены тела имеют по природе. «Если в нашем теле не должно быть несогласия, то гораздо более в теле Христовом, и тем более, чем благодать сильнее природы (Беседа на перв. посл. к Кор., XXXII, §1: X, 314-315). Глава естественно соединяет все члены, с точностью направляет их друг к другу и связывает между собою (Прот. иуд. I, § 3: I, 650). Эта связь не может быть установлена иначе, как только любовью (Беседа на Ефес., XI, § 3: XI, 101). Любовь воссозидает, соединяет, сближает и сопрягает нас между собою, и если мы хотим получить Духа от Главы, то мы должны быть в союзе друг с другом» (там же, § 4: XI, 102). «Как тело, не надлежащим образом связанное покровом нервов, делает жизнь не в жизнь, так и Церковь, не связанная крепкими и нерасторжимыми узами любви, испытывает множество войн, усиливает гнев Божий и подает повод ко многим искушениям» (Слово 2-е об Акил. и Приск. § 6: III, 202). Поэтому исповедующий, что Христос есть глава церкви, не смеет сказать, что у него нет ничего

1504

общего с другими членами церкви. «Если на самом деле у тебя нет ничего общего с другими членами, то ничего нет общего и с твоим братом и Христос не глава тебе» (Прот. иуд. I, § 3: I, 650). И в этом союзе, где каждый член должен питать любовь ко всем прочим членам тела церкви, и в проявлении любви не должно отличать малых частей от больших. «Если каждый должен заботиться о спасении ближнего, то не говори мне о низшем и высшем, —здесь нет высшего и низшего... Если с повреждением маловажных членов повреждаются и важные, то последние должны заботиться о маловажных столько же, сколько о самих себе, так как от сохранения их зависит сохранение и важных» (Беседа на перв. посл. Кор., XXXI, §§ - 3: X, 309-310). Таким образом, понятие о церкви, как о теле Христовом, требует от всех принадлежащих к ней такой любви, которая бы связывала всех между собою, делая не разлучными друг от друга, и такого совершенного единения, как бы мы были членами одного тела (ср. Беседа на посл. Ефес., XI, § 1: XI, 96). Церковь должна представлять духовно-родственный союз братства, силою братской любви уравнивающий всех, несмотря на существующее между ними различие, которое не только не должно препятствовать единству и нераздельности союза, но должно еще более способствовать его скреплению и упрочению посредством созидающей силы любви.

В теле человека есть различные органы: сердце, печень, селезенка и прочие, но все они зависят от головного мозга. «Согласно с этим и Бог поступил, удостаивая человека особенной почести; не желая покинуть его, Сам Он сделался (конечною) виною всего, учредив в то же время сотрудников для Себя, и одним из них поручил одно, другим—иное». Во главе этих богоучрежденных служений стоит апостольство: апостол есть сосуд тела церкви Христовой, воспринимающий от Бога все и как бы посредством сил и артерий словом способствующий сообщению всем жизни вечной (Беседа на посл. Ефес., XI, § 4: XI, 101-102). Апостольство не только начало прочих властей в церкви, но и основание и корень (Беседа на надп. кн. Деян., III, § 3: III, 79). Между духовными властями св. Иоанн Златоуст, следуя апостолу Павлу, называет власть пророчества, евангелиста, пастыря, учителя, власть дарований исцелений, толкования языков. «Все это—названия даров, а на деле—степени начальства и власти» (там же, стр. 78). Власть в церкви безусловно необходима: «Безначалие—везде зло, причина многих бедствий, начало беспорядка и смятения; особенно же в церкви оно тем опаснее, чем власть ее больше и выше» (Толков. на посл. к Евр., XXXIV, §1: XII, 275). Но власть церковная существенно отличается от власти гражданской. Насколько отличается душа от тела, настолько и духовное начальство отличается от гражданского. Земные властители имеют власть связывать, но только тело, а эти (священники) связывают самую душу и проникают в небеса. Без этой власти невозможно получить спасения и обетованных благ, чрез эту власть мы облекаемся во Христа и погребаемся вместе с Сыном Божиим и соделываемся членами этой блаженной

1505

Главы (О священ. III, §§ 5-6: I, 426). Но если единственною целью всех членов церкви должно быть созидание, и кто в ней получает больше, тот получает это не для собственного достоинства, но для других (Толк. на втор. посл. к Кор., XV, § 4: X, 610-611), то этот общий принцип еще в большей степени должен быть применен к духовной власти. В церкви нет ни внешней власти, ни господства, но только служение. «Поставленный вводится в это (духовное) начальство не для славы человеческой, не для собственного своего спокойствия, но для трудов и пота и для пользы многих; потому то он получает и великую помощь свыше от Духа». Гражданское начальство ограничивается только тем, чтобы приказывать, что надобно делать, духовное же само содействует молитвами и благодатью (там же, § 5: X, 612-613). Власть гражданская простирается и на тех, кто не хочет ее, тогда как власть церковная должна обращать внимание на волю и свободу суждения: «там все делается по страху и необходимости, а здесь по свободному произволению и по рассуждению». «Духовное начальство не просто есть начальство, но и отеческая, можно так сказать власть, потому что имеет и кротость отеческую и действует больше убеждениями». «Христос утвердил Церковь таким образом, чтобы она показывала свою власть не во множестве служителей и не в законах, писанных чернилами и не во внешних делах, но каким же образом? В правде, так как нет ничего подобного правде. Потому тех, которые подчиняются его власти, Он удерживает не силою, но их желанием» (Толк. на кн. прор. Иса., XLV, 13: VI, 267). Сам Иоанн Златоуст обращается к слушателям с такими словами: «Мы не повелеваем, возлюбленные, вашей вере, не деспотически приказываем вам это. Мы поставлены для поучения вас словом, а не для начальствования и самовластия над вами, наше дело советовать вам и увещавать» (Беседа на посл. к Ефес., XI, 5: XI, 104).

Чуждая духа владычествования, власть церковная все свои действия должна направлять к одной цели—к славе Божией, к созиданию церкви и с великой внимательностью и тщательностью следить за кораблем церкви, которому постоянно угрожают бури, не только вторгающиеся извне, но зарождающиеся и внутри (О священстве. VI, § 4: I, 472). Но это возможно только для деятелей высокой нравственной чистоты, соответствующей свойствам вверенного им служения. Если все члены церкви должны помнить, какой главы мы тело, почитать близость родства, бояться, чтобы не явиться недостойными Главы (Беседа на посл. к Ефес., III, § 3: XI, 27-28), то какие же нравственные требования должны быть предъявлены к тем, кто облекается властью в церкви? «Церковь Христова... есть тело Христово, и тот, кому оно вверено, должен содержать его в великом благосостоянии и превосходной красоте, всюду наблюдать, чтобы какая-нибудь скверна или порок, или нечто от таковых пятен не повредили ее доброты и благолепия (Еф. V, 27). Не должен ли Он представлять это тело достойным нетленной и блаженной его Главы по мере сил человеческих? Если заботящиеся о благосостоянии ратоборцев имеют нужду и во врачах, и руководителях и строгом образе жизни, и непрестан-

1506

ном упражнении и множестве других предосторожностей (ибо и какая-нибудь малость, оставленная у них без внимания, разрушает и ниспровергает все), то принявшие на себя попечение об этом теле, ведущем борьбу не с телами, но с невидимыми силами, как могут сохранить его невредимым и здравым, если не будут иметь добродетели гораздо более человеческой, и знать всякое врачество, полезное для души» (О священстве, IV, § 2. 3: 1, 453)? Св. Иоанн Златоуст энергично восстает против недостойных епископов, видевших в епископстве только власть, и по этому злободневному тогда вопросу входит в большие подробности (см. напр., толк. на посл. к Тит. I, § 3. 4: XI, 842-846; О священстве. III, § 15: I, 437-439; Беседа на Деян. Ап., III, §§ 4-5: IX, 37-41), а в своем известном произведении: «Шесть слов о священстве» начертывает идеал пастыря, изобразив важность, обязанности и искушения пастырского служения и необходимые для выполнения его умственные и нравственные качества.

По связи с учением о церкви как о теле Христовом, которое любовью должно быть связано в самый прочный живой союз, понятен суровый приговор Иоанна Златоуста над теми, которые производят разделения в церкви. «Есть два рода отделения от церкви,—говорит он,— один, когда мы охладеваем в любви, а другой, когда осмеливаемся совершить что-нибудь недостойное по отношению к этому телу (церкви). В том и другом случае мы отделяемся от целого. Если же еще нам поручено созидать и других, и мы не созидаем, но сами первые производим разделения, то чего не придется потерпеть за это?.. Ничто так не оскорбляет Бога, как разделения в церкви. Хотя бы мы совершили тысячу добрых дел, подвергнемся осуждению не меньше тех, которые терзали тело Его, если будем расторгать целость церкви... Сказанное мною относится не к начальствующим только, но и к подчиненным. Один св. муж сказал..., что такого греха не может загладить даже кровь мученическая... Будучи готов положить свою душу за Христа, как решаешься ты разорять Церковь, за которую положил душу Христос... Вред (от разделений) не меньше того, какой причиняют враги, а гораздо больше. Там доставляется церкви еще больший блеск, между тем как тут она сама себя роняет в глазах врагов, когда против нее воюют ее собственные дети. А это потому, что у них (врагов) считается за сильное доказательство обмана, когда те, которые родились в церкви, в ней воспитаны, хорошо узнали ее тайны, вдруг, изменившись, восстают против нее, как враги» (Беседа на посл. к Ефес., XI, § 4: XI, 102-103). «Производить разделения в церкви не меньшее зло, как и впадать в ереси» (там же, § 5: XI, 104). Если отделяющиеся от церкви содержат противные нам догматы, то по тому самому не должно иметь с ними общения; но если они мыслят одинаково с нами, то еще больше должно избегать их. Почему? Потому что это дух любоначалия. Ничто не может производить столько разделений в церкви, как любоначалие (Там же, § 5: XI, 103). Не только раскол в Антиохийской церкви, производимый им соблазн, насмешки и укоризны по поводу его язычников, но и принципиальный

1507

взгляд на сущность церковного союза побуждали Иоанна Златоуста восставать против безразличного отношения к производящим разделения и взывать к твердости; он энергично указывает на явление «достойное посмеяния и служащее к нашему стыду»: «Если у нас кто-нибудь будет обличен в самых постыдных делах и на него захотят наложить какую-нибудь епитимью, то все весьма беспокоятся и боятся, как бы, — говорят,—он не отделился от нас и не пристал к другим. Пусть отделяется хоть тысячу раз и пусть пристает к ним; я говорю не о согрешивших только, но хотя бы кто и вовсе был безгрешен,—если хочет отложиться, пусть отложится. Хоть я печалюсь и страдаю, огорчаюсь и мучаюсь внутренне, лишаясь в таком как бы собственного члена, но огорчаюсь не так, чтобы опасение всего этого могло принудить меня сделать что-нибудь не должное» (Там же, § 5: XI, 104). И это потому, что не число составляет силу, но вера, и один истинно верующий сильнее огня, направленного против церкви (Беседа пред отпр. в ссылку, § 2: III, 445). Но, несмотря на эту решительность тона, он не менее энергично подчеркивает и другую сторону борьбы с еретиками и заблуждающимися, она должна быть направлена не к тому чтобы «свалить их стоящих, но, чтобы восстановить лежащих»: «не из живых она делает мертвыми, но из мертвых приготовляет живых, изобилуя кротостью и великим смирением». В высшей степени поучительны и трогательны дальнейшие слова Святителя: «я гоню не делом, а преследую словом, не еретика, но ересь, не человека отвращаюсь, но заблуждение ненавижу и хочу привлечь к себе заблуждающегося; я веду войну не с существом, потому что существо—дело Божие, но хочу исправить ум, который развращен диаволом. Как врач, леча больного, не против тела воюет, но истребляет повреждение тела, —так и я, если буду сражаться с еретиками, то сражаюсь не с самими людьми, но хочу истребить заблуждение и очистить гнилость» (Беседа о свящ. -муч. Фоке, § 2: II, 747).

Не закрывал Св. Иоанн глаз на окружающую действительность. «Дела церкви, —говорит он, —в весьма худом состоянии, хотя мы и думаем, что она в мире». Даже более того: «тяжело то, —восклицает он, —что, находясь среди множества зол, мы даже не знаем, что находимся во зле» (Беседа на Деян. Ап., XXIX, § 3: IX, 267). С любовью обращая взор к первоначальной —апостольской —церкви, он сравнивает ее с современною ему и приходит к весьма печальному выводу: «Церковь была тогда небом; дух устроял все в народе, руководил и вдохновлял каждого из представителей; а теперь у нас одни только знаки тогдашних дарований. Ныне Церковь подобна жене, лишившейся прежнего богатства, сохраняющей во многих местах только знаки первоначального благоденствия и показывающей сундуки и лари от золотых (сокровищ), а самого богатства не имеющей; такой жене уподобилась ныне Церковь. Говорю это, имея в виду не дарования, — не было бы слишком прискорбно, если бы было только это, — но и жизнь не добродетель» (Бес. на перв. посл. Кор., XXXVI, 4-5: X, 372-373). Но это печальное положение Церкви не приводило свя-

1508

тителя в уныние и сомнение. Он твердо верит, что, «пустив Церковь носиться по вселенной, как корабль по морю, Он (Христос) не уничтожил волнения, но избавил ее среди волнения, не утишил море, но обезопасил корабль» (Бес. на надп. кн. Деян., II, § 1:III, 63). Очевидный для всех исторический факт, что непрестанные гонения не только не потопили церкви, но сами сокрушились о Церковь, дают ясное доказательство непреложности обетования Божественного Основателя церкви: «созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют Ей» (Мф. XVI, 18). «Церковь не перестает испытывать нападения и побеждать, подвергаться козням и преодолевать. Чем больше иные нападают на нее, тем более она умножается, волны рассеиваются, а камень стоит неподвижно» (Беседа о жене ханан., § 1: III, 462; см. еще Толк. на прор. Исаию, II, 2: VI, 26). «После этого веруй,—говорит Иоанн Златоуст, — что и в будущем никто не одолеет ее. Если тогда, когда она состояла из немногих, когда казалась новом, когда учение было только что преподано, когда было столько препятствий и столько нападений со всех сторон, враги не могли преодолеть и не преодолели ее, то тем более по распространении ее по всей вселенной и на всяком месте» (Прот. иуд. и язычн. § 15: I, 639-640). Отсюда убеждение, что «легче погаснуть солнцу, чем уничтожиться церкви» (Бес. на слова прор. Исаии, IV, § 2: XIV, 407). «Церковь будет не только тверда, непреклонна и непоколебима, но и распространит по вселенной обильный мир; после того, как многие царства и державы падут, возвысится над всеми единое царство, в котором, не как в прежних, будет господствовать обильный мир» (Прот. иуд. и язычн. § 7: I, 627).

Таково в существенных чертах учение св. Иоанна Златоуста о церкви, по частям и отрывочно рассеянное в многочисленных его творениях. Оно представляет собою собственно раскрытие апостольского учения и изображает идеал церкви апостольской. Но в нем именно и важно это понимание духа апостольского учения, развитие его в захватывающих слушателя образах и плодотворное приложение к современным ему потребностям христианского общества; важно, что он дал надлежащее значение понятию о Церкви, как руководящему началу в пастырской деятельности. Он говорит не о внешней организации Церкви, а о духе, который проникает ее. «Церковь» для него не отвлеченное понятие, не отдельный пункт христианского учения, а жизненный факт, который требует благоговейной и всецелой преданности и постоянного не только сообразования с ним жизни, но и полного воплощения в ней. Он глубоко и всей душой верит, что этот идеал может быть осуществлен и отдает на служение ему все, что имеет, все свои силы и особенно полное любви сердце и могущественный дар красноречия. Слава Церкви всегда восхищала его; слава же церкви и ее созидание руководили им и воодушевляли его на многотрудном поприще пастырской деятельности в обеих восточных столицах; а глубочайшее по своему содержанию понятие о Церкви и ее задачах служило неисчерпаемым источником и для начертанного им возвышеннейшего идеала пастыря, и для постоянной проникновенной про-

1509

поведи о взаимной любви и милосердии к маловажным и уничиженным членам церковного тела, о которых всегда болело его сердце, и для решения издавна мучительного вопроса об отношении богатства и бедности. С верою в этот идеал он отправляется в ссылку и среди страданий изгнания проявляет апостольскую ревность о распространении пределов ее: весть о спасении душ язычников в состоянии заставить его от удовольствия забыть даже, что он живет в пустыне (К пресвит. Геронтию, III, 672); а из Кукуза мы слышим убежденное слово низложенного Святителя: «все эти смуты и козни, направляемые против церкви, похожи на волны, которые, ударяясь в скалу, разбиваются сами, обращаясь в пену» (К пресвит. и монах. проповед. в Финикии, 3:723).

Св. Иоанн Златоуст в беседе о святом священномученике Фоке говорит: «Как взирающий на Солнце не делает этого светила более светлым, но освещает собственные глаза свои,—так точно и почитающий мученика не его делает более славным, но сам от него приобретает просвещающее благословение» (§1: II, 747). Эти глубоко поучительные слова Святителя вполне применимы к нему самому в торжественный день, посвященный благоговейному почитанию и прославлению его имени: для св. Иоанна Златоуста «не будет никакой славы от присутствия многих», а нам «благословение будет прибылью» от усердия, которое собрало сюда и «сделало блестящим день праздника». В чем же именно искать нам «просвещающего благословения» великого святителя церкви Христовой? В том, что является самым существенным для истинных чад церкви и что теперь более всего болезненно волнует умы и сердца их.

От изложения учения св. Иоанна Златоуста о церкви мысль невольно обращается к настоящему положению церковных дел. Оно известно всем. Корабль церкви волнуют бури; эти бури не только вторгаются извне, но и зарождаются изнутри. Усиленная деятельность внешних врагов церкви православной, отпадения собственных чад, печальные признаки разделений и соблазн от них, оскудение веры и благочестия,— все это заставляет тревожно искать опоры и пути к спасению, а во многих вызывает даже неуверенность, действительно ли корабль церкви направляется к своей цели, —не носится ли он по морю без кормчего, брошенный на произвол стихией... Далеко ли отсюда до сомнений и в непоколебимости церкви? Если нет крушения веры, то во всяком случае есть смятение... И в эту тяжелую для преданных сынов церкви годину испытаний дни нынешних юбилейных торжеств провиденциально приковывают наш духовный взор к образу великого пастыря, который своею жизнью и творениями учит, в чем состоит истинное служение церкви и с каким благоговением и безраздельною преданностью оно должно совершаться, —учит, что на знамени всех членов церкви и церковных деятелей по преимуществу должны быть начертаны: слава Божия и созидание Церкви! Он руководит нас к истинно-апостольскому жизненному пониманию церкви и ее высокой спасительной миссии и призывает неуклонно идти к осуществлению завещанного им идеала церковной жизни, а против всяких сомнений

1510

утвердиться в вере в вечную, согласно божественному обетованию, непоколебимость церкви среди всяких испытаний и бедствий и не устами только, но и с глубоким сердечным убеждением повторить за ним: «Много волн и сильна буря, но мы не боимся потопления, потому что стоим на камне. Пусть бушует море,—разрушить камень оно не может. Пусть поднимаются волны, —потопить корабль Иисусов они не в силах» (Беседа пред отправл. в ссылку, § 1: III, 444).

Проф. Н. Сагарда.