Централистический социализм, или коллективизм, как принято называть его в последнее время, подчиняет всю организацию народного хозяйства, в пределах данного социалистического общества, одному общественному центру. Рамкой для социалистического общества обычно считается современное государство, центральная организация соответствует современному правительству, и вообще коллективизму свойственна идея общегосударственной организации народного хозяйства, но предполагается изменение самого характера современного государства: оно будет уже не формой классового господства имущих над неимущими, а исключительно хозяйственным строем. Все средства производства (земля и орудия труда) принадлежат государству, и всем производством распоряжается центральная власть, конечно, при посредстве подчиненных ей областных и более мелких местных организаций.—Самая главная мысль коллективизма в том, что все производство страны соразмеряется с потребностями всех жителей—по сведениям,

1) Я заимствую эту схему у проф. Туган-Барановского. Существуют и другие классификации форм социализма, по моему мнению, менее удачные. Такова классификация К. Диля в исследовании P. I. Proudhon. Seine Lehre und sein Leben. Ср. его Über Socialismus, Kommunismus und Anarchismus.

сосредоточивающимся в центральном учреждении. И все продукты поступают в его распоряжение и затем из общественных складов выдаются всем жителям. Труд предполагается обязательным для всех и строго организованным, но в потреблении продуктов, в употреблении получаемого из общественных складов, предоставляется каждому свобода. Идею централистического социализма мы встречаем уже в Утопии Томаса Мора; она была разработана учениками С. Симона, Базаром и Анфантэном, которым принадлежит формула «от каждого по его способностям, каждой способности по ее делам», и Пекёром, проповедовавшим полное равенство в распределении продуктов, равную оплату труда во всех его отраслях. Этот же план социалистического государства усвояется и научным социализмом в лице Родбертуса и Маркса с его учениками.

В то время, как коллективизм, устанавливая строгую организацию труда и производства, сохраняет частную собственность на предметы потребления и допускает полную свободу в личном распоряжении ими,—коммунизм социализирует, как производство, так и потребление, устанавливает, как общий труд, так и общее пользование продуктами труда. В идеале коммунизм проповедует более полную свободу, потребления, чем коллективизм: последний соразмеряет распределение с полезностью труда каждого и ею определяет границы, в которые ставит свободу потребления, а коммунизм мечтает о неограниченном удовлетворении потребностей каждого из общего фонда. Но считая эту мечту не. осуществимой при данных условиях жизни, коммунизм в своей практической программе ограничивается требованием независимого от работоспособности каждого равенства всех в праве на предметы потребления и соответствующего этому праву или всеобщего единообразия в потреблении или же прямо общего потребления (общих жилищ, общих столовых). Полный коммунизм проектировали Платон для класса стражей; коммунизм потребления практиковался в иерусалимской христианской общине; позднее возникало множество коммунистических общин (между прочими христианская республика, основанная иезуитами в Парагвае и просуществовавшая с

1610 по 1768 год). Наиболее последовательным теоретиком коммунизма считается-Кабэ, пытавшийся и на деле осуществить свои идеи.

Корпоративный социализм все средства производства отдает в руки профессиональных союзов, так что каждая однородная корпорация рабочих владеет соответствующими средствами производства—земледельцы землей, ткачи ткацкими фабриками. Все рабочие одной профессии объединяются в организованный профессиональный союз, но между собою внутренне организованные союзы не объединяются, каждый из них изолированно ведет свое дело и с другими союзами входит в простые торговые сношения. Наиболее известные представители корпоративного социализма, Лун План и Лассаль, проектировали государственное руководство такими профессиональными союзами, а противник Лассаля Шульце-Делич отстаивал их независимость от государственного вмешательства и предоставлял их исключительно силе взаимопомощи.

В федералистическом социализме центр тяжести падает на образование коммун, замкнутых общин—с ограниченной территорией и определенным числом жителей. Такая коммуна, достаточно многочисленная для широкой кооперации, для широкого общественного производства, вместе с тем представляет из себя ограниченную замкнутую общину, которая сама вырабатывает все потребное для ее членов. Между собою разные коммуны не связаны никакой организацией и пред ними остается открытым путь свободной конкуренции. Знаменитыми сторонниками федералистического социализма были Р. Оуэн и Фурье, назвавший коммуны фалангами, а общественные дворцы коммун—фаланстерами. Как Р. Оуэн, так и Фурье главное внимание обращали не на взаимоотношение коммун, а на их внутренний строй. Фурье верил в возможность полной гармонии личных страстей и интересов и непринужденного согласия между всеми членами фаланги. Его идеал почти анархический.

Анархизм относится отрицательно ко всяким видам правительства, ко всяким формам принуждения, и считает единственно возможным путем к сожительству и сотрудничеству взаимное добровольное соглашение, полную

свободу. Годвин и Прудон были наиболее последовательными теоретиками анархизма; более их известный Кропоткин, назвавший свою систему анархическим коммунизмом и сблизивший анархизм с социализмом, уже не может похвалиться полною ясностью плана. Среди всех утопических планов общественного устройства анархизм следует признать наиболее утопическим: он всецело основывается на вере в нравственное перерождение людей 1).

Сочетание социализма с анархизмом дается в синдикализме, хотя синдикализм и распадается на два направления—синдикализм марксистский и синдикализм анархический. Синдикализм опирается на рабочие синдикаты, профессиональные союзы рабочих, составляющиеся не для целей объединенной работы, а для целей экономической борьбы, при чем отдельные профессиональные союзы, в отличие от тред-юнионизма, объединяются при посредстве бирж труда. Профессиональный союз противополагается синдикализмом партийной организации социал-демократии, и экономическая борьба—борьбе парламентской. Синдикализм на вопросы классовой борьбы держится радикальных взглядов; его тактика крайне революционна. Наиболее известны из теоретиков синдикализма Ж. Сорель и Г. Лягардель 2).

Так мы видим, что научный социализм, марксизм, занимает в качестве коллективизма вполне определенное место в схеме утопических проектов. Остановимся внимательнее на этой стороне нового социализма,—дадим более детальное раскрытие идеи коллективизма в научном социализме. Из обширной, указанной выше, литературы мы

1) О взаимном отношении социализма и анархизма хорошо сказано у Dole’я The spirit of democracy: Different groups of men offer two apparently opposite social ideals,—socialism and anarchy. These ideals are opposite, as seen from the level of men’s selfishness; they involve a strife. But develop them both, set them to work, mix plenty of humanity with them, and they presently grow at the top strangely alike. They represent different elements or Strands in the common human nature.

2) Из их сочинений переведены: Ж. Сорель Социальные очерки современной экономии. Дегенерация капитализма и социализма,—Размышления о насилии; Г. Лягардель Всеобщая стачка. Также статьи их и других синдикалистов в сборнике Социальное движение в современной Франции. Историю синдикализма излагают Поль Луи, Э. Леонэ, Оливетти, Чернов, Критская и Лебедев, Козловский.

воспользуемся трудом Шэффле, который ставит себе важную задачу представить «сущность социализма», как экономической программы, логически развитой (einconsequenterSocialismus) из коллективистического принципа, с оставлением в стороне разных сумасбродных единичных мнений. Итак, в чем программа коллективизма?

Замена «частного капитала» (т. е. спекуляторского, частного способа производства, управляемого лишь свободной конкуренцией) «коллективным капиталом», т. е. таким способом производства, который, исходя из того начала, что средства производства составляют коллективную собственность совокупности всех членов общества, установил бы объединенную (социальную, «коллективную») организацию национального труда. Этот «коллективистический» способ производства устранил бы господствующую теперь конкуренцию, поставив производство тех богатств, которые могут производиться коллективно (кооперативно, социально), под руководство промышленных учреждений и производя под тем же руководством распределение общего (общественного) продукта всех—между всеми, сообразно количеству и общественной полезности производительного труда каждого. В социалистическом государстве все средства организации производства и обращение богатств (т. е. капитал, как понятие, обобщающее средства производства) должны, с первых же шагов, стать общею собственностью всего общества, коллективные органы которого, с одной стороны, будут объединять все единичные силы в общественную организацию труда («коллективный труд»), а с другой—распределять продукты общественной кооперации, соразмерно труду каждого отдельного человека. При таком порядке нет места ни частным барышам, ни «предпринимательству»; остается лишь организованный (не частный) производительный труд всех в промышленных учреждениях, имеющих коллективное устройство и поддерживаемых коллективным капиталом; остается раз дача жалованья взамен частных барышей прибыли и за работной платы. Количество спроса по каждой отрасли производства должно быть установляемо непрерывно официальною статистикою спроса, исходящего из учреждений, заведующих сбытом, и комиссией, руководящих производ-

ством, и должно служить основанием плана социальной промышленности. Случайный излишек или недостаток в продуктах, сравнительно с количеством спроса, предположенным в плане для каждого периода, будет периодически уравновешиваться из запасов, находящихся в общественных, но уже не частных складах. Таков общий смысл «коллективизма», как противоположности «капитализму»; такова сущность общественной «организации труда», как антитеза так называемой «анархической конкуренции» современного быта, где, по словам социалистов, великая задача общественного обмена веществ—производство и распределение богатств—не является сознательно объединенной социальной функцией, а предоставляется игре соперничества и частной погони за наживой.

Социалистическая организация капитала и труда не совместима с существованием спекуляций, частных предприятий, рынков, биржи, с употреблением денег и со всякого рода частными рентами. Социализм не согласим со всею современною системою частного кредита, ссуд, найма, аренды,—не только с частным производительным, но и с частным ссудным капиталом. Социализм не может допустить существование какой бы то ни было торговли (част ной торговли) и торгового рынка; металлические деньги исчезнут и будут заменены рабочими деньгами («квитанциями за работу»). В качестве средства расчетов (при частных отношениях обмена, уплаты и ссуды) деньги сделались бы совершенно излишни, так как при новом строе не существовало бы ни частных ссуд, ни частного обмена; а в качестве мерила ценности деньги в социалистическом государстве были бы заменены средним рабочим днем, сообразно с которым определялась бы ценность продуктов и принималась бы в соображение при распределении. Общественный рабочий день был бы принят за единицу ценности и при судебных оценках, штрафах и взысканиях: вычеты труда, записанного в публичные рабочие книги, самым точным образом определили бы высоту взысканий с осужденных и общественных должников. В социалистическом обществе немыслимо наконец обложение: все, назначенное обществом на покрытие публичных надобностей, бралось бы прямо из публичных скла-

дов и шло бы на содержание лиц, отправляющих публичные службы, так как запасы продуктов во всей их совокупности находились бы в руках самого общества. Но принцип производства при помощи коллективного капитала нимало не нарушает свободы выбора по отношения) к индивидуальным потребностям, а также не препятствует каждому в отдельности располагать тем, что он получил за свой труд, сообразно с своими желаниями и потребностями. С основным принципом социализма совместимо накопление собственности и образование частной собственности, поскольку она не будет распространяться на средства производства коллективного труда, т. е. частной собственности на предметы потребления. Следовательно, из принципов социализма не следует ни устранение независимости домашнего очага, ни уничтожение семейной жизни и свободы частного сожития: социалистическое государство могло бы сохранить личную свободу домашнего быта, семейного воспитания и права наследства на предметы жизненных потребностей. Это оставляет возможность свободного преследования гуманитарных, научных и религиозных целей в форме различных обществ. В частности, содержание церкви опиралось бы на добровольные взносы верующих; было бы возможно даже прямое содержание церкви из национального дохода.

Из этого общего очерка системы коллективизма уже можно видеть, насколько, с одной стороны, несправедливы избитые возражения против социализма, исходящие из неверного предположения, будто социализм отрицает собственность вообще и разрушает семью 1), и насколько, с

1) Я еще раз хочу напомнить о безрассудстве составления ложных представлений о социализме в интересах борьбы с ним: борьба с ветряными мельницами может привести лишь к поражению от действительных опасностей, а не к победе. Нельзя не согласиться сследующимисловамиШэффле (Bau und Leben des socialen Körpers B. III): Die beliebten Beschwichtigungsbeweise: der Socialismus ist unmöglich, weil er die absoluten und ewigen» Grundlagen der Gesellschaft: Privateigenthum, Ehe, Familie, Erbrecht. (Religion) aufhebt, sind sämmtlich haltlos. Ich hielt es für meine Pflicht, diess auf jede Gefahr der Denunciation hin mit vollstem Nachdruck auszusprechen, weil ich, was an mir ist, verhindern möchte, dass die besizenden Klassen mit verbundenen Augen und durch blinde Selbsttäuschung in ein zweites und potenziertes

другой стороны, легковерны и неосновательны надежды рабочих на то, что социализм каким-то чудом сразу устроит «земной рай» и превратит их в кооперативных собственников или хозяев производства. Теперь мы, оставив Шэффле 1), рассмотрим более внимательно некоторые пункты коллективистической программы, рассмотрим, как, отвечает научный социализм на вопросы о собственности, о семье, о распределении продуктов и о свободе личности.

Собственность. В Коммунистическом манифесте читаем: «Отличительной чертой коллективизма является не уничтожение собственности вообще, но только буржуазной собственности. Когда капитал превратится в общественную собственность, принадлежащую всем членам общества, такое превращение произойдет совсем не с личной собственностью. Изменится только общественный характер собственности. Она потеряет нынешний характер собственности: классовой. Мы совсем не намерены уничтожать личное присвоение (рабочими) продуктов труда, необходимых для поддержания и воспроизведения человеческой жизни, ибо это присвоение не дает никакого чистого дохода, который дает власть над трудом другого лица. Коллективизм не лишит никого возможности присваивать себе свою долю продуктов общественного труда, он отнимет лишь возможность порабощать себе, с помощью этого присвоения, труд другого лица». Каутский: «экономическое развитие требует общественной собственности на средства производства, что вовсе не затрагивает частной собственности на предметы личного потребления». Ср. Ант. Менгер (NeueStaatslehre—Новое учение о государстве): «Частная собственность является наиболее подходящей правовой формой распределения предметов потребления между отдельными гражданами и, как таковая, сохранит свое современное

89 hineintreiben. Wie denn wäre es möglich, dass der Socialismus täglich Fortschritte macht, wenn die obigen Behauptungen auch nur einigen Grund hätten! Wer also die «Gesellschaft» retten will, muss vor Allem aufhören, Donquixote zu sein und mit Windmühlen zu fechten.

1) Но у него же дается и солидная критика социализма. В частности, его популярная брошюра Quintessenz des Socialismus—Сущность социализма дополняется другою брошюрою его Die Aussichtslosigkeit der Sozialdemokratie. Ergänzung der Quintessenz des Socialismus.

значение и в народном рабочем государстве для распределения этих благ».

Семья. В Коммунистическом манифесте о семье сказано: «Буржуазный брак является в действительности общностью замужних женщин. В чем возможно было бы обвинить коллективистов, так это в том, что лицемерную, замаскированную общность жен они хотят заменить открытою, официально признанною. Очевидно, впрочем, что с уничтожением современных отношений производства исчезнет, и его результат—общность жен, т. е. официальная и неофициальная проституция». Энгельс: «Если теперь отпадут экономические соображения, вследствие которых жены считались с обычною неверностью мужей, т. е. забота о своем собственном существовании и еще более о будущности детей, то достигнутое этим равное положение женщины, судя по всему предшествующему опыту, в бесконечно большей мере будет содействовать тому, что мужчины сделаются действительно моногамны, нежели тому, чтобы жены жили в многомужестве». Каутский: «Об уничтожении семьи, т. е. об ее отмене законодательным путем и о насильственном ее разрушении не думает никто в партии. Только самое грубое извращение может приписать ей такие взгляды, и только глупец может вообразить, будто какая-нибудь форма семьи может быть создана или устранена декретами. Сущности социалистического производства современная семья вовсе не противоречить. Поэтому осуществление социалистического общества само по себе вовсе не требует разрушения существующей формы семьи». Еще: «Характерное в настоящее время соединение домашнего очага с экономическим производством должно прекратиться: дом будет отделен от хозяйственного двора, но нет никакой надобности превращать жилье крестьянина в общественную собственность. Современный социализм основывается на общественной собственности на средства производства, а не на собственности на средства потребления. Для последних он не исключает частной собственности. Между средствами пользоваться жизнью и наслаждаться ею одно из самых важных, а, может быть, и самое важное—домашний очаг. Общественная земельная собственность вполне с ним совместима. Упразднение

домашнего хозяйства, вовсе не означает упразднения брака и семьи. С собственной кухней отнюдь не должен исчезнуть домашний очаг в смысле дома. Современная культура выработала и другие семейные узы, помимо кухонной плиты и прачечной. Исчезновение отдельного хозяйства означает лишь превращение семьи из экономической в чисто этическую единицу; оно означает лишь осуществление нравственной потребности, которая уже теперь созрела, благодаря индивидуализму, развившемуся под влиянием современных производительных сил. Социализм не заглушает потребности каждой вполне развившейся личности к созданию своего домашнего очага, своего «дома», но сделает эту потребность всеобщей и в то же время доставит средства удовлетворить ее». Бебель: «Человек под условием, что удовлетворение его потребностей не приносит никому другому никакого вреда, должен сам распоряжаться собою. Удовлетворение половой потребности— такое же личное дело каждого человека, как удовлетворение всякой другой естественной потребности. Никто не должен отдавать в этом отчет другому, и не призванный не должен сюда вмешиваться. Как я ем, как я пью, как я сплю и как я одеваюсь—мое личное дело—точно так же, как мое общение с лицом другого пола. Если союз, заключенный, между двумя людьми, становится невыносимым, приносит разочарование и даже отвращение друг к другу, то мораль требует прекратить подобное соединение, ставшее неестественным, а потому и безнравственным 1)... В социалистическом обществе. нечего наследовать, если не считать наследством домашней утвари и личного инвентаря, так

1) ТожеуБ. Бакса Ethics of socialism: Society is directly concerned with the 1) production of offspring, 2) with the care that things sexually offensive to the majority shall not be obtruded on public notice, or obscenity on «young persons». Beyond this all sexual actions (of course excluding criminal violence or fraud) are matters of purely individual concern. When a sexual act from whatever cause is not and cannot be productive of offspring, the feeling of the majority has no locus standi in the matter. Not only it is properly outside the sphere of coercion, but it does not concern morality at all. It is a question simply of individual taste. The latter may be good or bad, but this is an aesthetic and not directly a moral or social question.

что и с этой точки зрения современная форма брака отпадает. Вместе с этим устраняется далее вопрос о праве, наследования, которое социализму нет надобности отменять. Раз нет более частной собственности, то не может быть, и права наследования» 1).

Мы видим, что коллективизм не отвергает принципиально семьи, что с принципами социалистического производства семья не стоит в неизбежном антагонизме. Однако мы также видим, что социализм не ставит своею задачею укрепление семейного начала, что он не ценит социального значения семьи 2), относится к этому общественному союзу недостаточно внимательно, пренебрежительно, что в социализме слитком редко раздается слово в защиту брака, как это делает, напр., Менгер 3). Всяких

1) Близко к Бебелю подходит П. Лавров (в примечаниях к русскому изданию книги Шэффле Сущность социализма). «Содержание детей и стариков исчезнет из забот взрослых. Воспитание детей с первых минут существования составит общественную функцию, кому бы она ни была поручена (родителям или посторонним специалистам), и всякий произвол родителей в этом случае будет устранен. Женщина, как работник мышцами и мозгами, как член экономического, политического, культурного союза, будет вполне независима от мужчины и вполне ему равноправна. Проституция, как всякий торг чем бы то ни было, иметь места не может. Все орудия труда мышечного и мозгового не могут быть монопольною собственностью семьи, как отдельной группы. Единственною связью останется привязанность в разных ее формах половой страсти, личной симпатии, гармонии идей, товарищества по труду и целям, уважения, может быть родительского чувства, и все эти привязанности будут бесспорными деятелями общежития лишь на то время, пока они существуют, и в той мере, в какой они существуют. Много ли же останется в семейной жизни, основанной на этой связи, из нынешней семейной жизни?»

2) Как это возможно с чисто позитивной точки зрения, что, напр., мы встречаем в исследовании Дюркгейма о самоубийстве, недавно переведенном на русский язык и реферированном мною в Богосл. Вест. 1922 июнь.

3) Neue Staatslehren=Новое учение о государстве: «Свободная любовь очень скоро усилит до необычайных размеров половую жизнь, которая необходима для духовного и физического благосостояния человека только в очень узких пределах. Необычайно большой выбор в связи с сознанием полной безответственности неизбежно усилит этот могущественнейший из всех природных инстинктов далеко за современные пределы его. Нет никакой нужды заменять современный брак свободною любовью или общинным браком».

личных сумасбродных мнений по вопросам брачной жизни нельзя ставить в вину идее коллективизма, однако уже одно то, что такие мнения, столь распространенные в современном обществе, с особою любовью льнут к социализму, говорит не в пользу последнего.

Распределение благ. От социализма ждут, что он обеспечит рабочему право на полный продукт труда, право на существование и право на труд 1). Как отвечает научный социализм на эти притязания? Шэффле, как мы видели, усвояет социализму распределение благ между всеми сообразно количеству и общественной полезности производительного труда каждого. П. Лавров на это замечает, что «большинство социалистов всех стран принимают противоположное учение: от всякого по его силам, всякому по его потребностям 2). Это учение в настоящую минуту с гораздо большим правом можно бы называть господствующим учением социализма, чем противоположное». Маркс 3) различал две фазы социалистического общества. Первая фаза — это время, когда социалистическое общество только-что нарождается, только-что выходит из недр капиталистического общества, когда оно во всех отношениях, экономическом, нравственном, духовном, еще носит на себе черты своей матери--старого общества. В эту фазу каждый отдельный производитель-рабочий получает обратно от общества как раз то, что он дает ему своим трудом, за исключением удерживаемого на покрытие общественных нужд. Он получает от общества удостоверение, что он исполнил такую-то и такую-то работу (за удержанием части его работы в общественный фонд) и по этому удостоверению получает из общественного запаса ровно столько, сколько стоит его работа (gleichvielArbeitkostet). То же самое количество работы, которое он дал обществу в одной форме, он получает назад в другой форме. Здесь, очевидно, господствует тот же прин-

1) Историю этих притязаний смотри в книге Антона Менгера Das Hecht auf den vollen Arbeitsertrags=Право на полный продукт труда.

2) ЭтоформулаКабэ: à chacun suivant ses besoins, de chacun suivant ses forces (Voyage en Icarie) иЛуиПлана: de chacun selon ses facultés, à chacun selon ses besoins (Questions d’aujourd’hui et de demain).

3) Zur Kritik des socialdemokratischen Parteiprogramms (Neue Zeit).

цип, как и в товарном обмене, поскольку он есть обмен равноценными товарами. Право производителей пропорционально исполненной ими работе; равенство состоит в том, что измерение производится равным масштабом, работой. Но один человек превосходит другого физически и духовно, вследствие чего может или в то же самое время произвести больше работы, или же работать в течение большего времени; и работа для того, чтобы служить мерилом, должна определяться по продолжительности или по интенсивности, иначе она перестает служить масштабом. Это равное право приводит к неравным правам за неравную работу. Уже не остается классовых различий, потому что каждый есть такой же работник, как и другой, но молчаливо признается неравное индивидуальное дарование и неравная работоспособность, как природные привилегии. Это право, подобно всякому праву, есть по своему содержанию право на неравенство. Эти недостатки неизбежны в первую фазу коммунистического общества, когда оно только-что вышло, после долгих мук рождения, из капиталистического общества. В высшую фазу коммунистического общества, после того, как исчезнет рабское подчинение индивидуумов разделению труда, а вместе с тем и противоположность между трудом умственным и физическим, после того как труд станет не только средством к жизни, но сам сделается первой жизненной потребностью, после того как вместе с всесторонним развитием индивидуумов возрастут и производительные силы, и все источники общественного богатства потекут изобильно—лишь тогда можно будет переступить за тесные пределы буржуазного нрава, и общество будет в состоянии написать на своем знамени: каждый но своим способностям, каждому по его потребностям 1).

Энгельс в Anti-Dühring’е выражает свою мысль о распре-

1) In einer höheren Phase.... kann der enge bürgerliche Rechtshorizont ganz überschritten werden und die Gesellschaft auf ihre Fahnen schreiben: jedem nach seinen Fähigkeiten, jedem nach seinen Bedürfnissen.

Ср. Капитал: «Представим себе союз свободных людей, которые работают общими орудиями производства и все свои индивидуальные рабочие силы сознательно расходуют, как единую общественную рабочую силу. Совокупный продукт союза есть общественный продукт. Часть этого продукта будет служить вновь средством

делении благ в следующих трех тезисах. Во-первых: труд не имеет ценности, и право рабочего «на полный продукт труда» не имеет оснований. Так как труд при известных общественных отношениях производит не только продукты, но и ценности, и эта ценность измеряется трудом, то он так же мало может иметь особую ценность, как тяжесть, в качестве таковой, особый вес или теплота—особую температуру. Но характерной особенностью всех, мудрствующих по поводу «истинной ценности», сбивчивых социальных представлений является то, что воображают, будто в современном обществе рабочий получает неполную «ценность» за свой труд и будто социализм призван устранить это. В таком случае прежде всего надлежит установить, что такое ценность труда; и это делают, пытаясь измерять труд не его адекватной мерой, временем, но продуктом его. Рабочий должен получать «полный продукт своего труда». Не только продукт труда, но и самый труд должен быть вымениваем непосредственно на продукт, час труда на продукт другого часа труда. Но тут тотчас же возникает «опасное» затруднение. Весь продукт распределяется. Главнейшая прогрессивная функция общества, накопление, отнимается у него и предоставляется деятельности и произволу каждого в отдельности. Отдельные личности могут делать, что хотят, с своими «доходами», общество в лучшем случае остается столь же богатым или бедным, каким оно и было. Итак, накопленные в прошедшем средства производства централизуются в руках общества только для того, чтобы затем все накопленные в будущем средства производства снова рассеять по рукам отдельных лично-

производства. Она будет оставаться общественным достоянием. Но другая часть потребляется членами общины, а потому должна быть между ними распределена. Способ этого распределения будет меняться сообразно с характером самого общественного производительного организма и соответственно степени исторического развития производителей. Предположим, что доля каждого производителя в средствах существования определяется его рабочим временем. В таком случае рабочее время служит мерилом индивидуального участия производителей в общей работе, а потому—и в той доле общего продукта, которая предназначается для индивидуального потребления».

стей. Своим собственным предпосылкам наносится удар, они доводятся до чистого абсурда. Во-вторых, Энгельс признает равенство принципом распределения благ. Современное требование равенства состоит, по его словам, в том, что из равенства людей, как таковых, выводится требование равенства социального и политического положения всех людей или, по крайней мере, всех граждан одного государства или всех членов одного общества. В-третьих, на вопрос, не нужно ли более сложный труд оплачивать более высокою мерою, Энгельс отвечает отрицательно. «В обществе частных производителей издержки по образованию обученного рабочего падают на частных лиц или их семейств; поэтому и частным лицам ближайшим образом достается высшая плата за обученную рабочую силу: искусный раб продавался дороже, искусный наемный рабочий оплачивается дороже. В обществе, организованном социалистически, эти издержки оплачиваются обществом, поэтому ему принадлежат и результаты их, т. е. созданные более сложным трудом высшие ценности. Сам рабочий не может претендовать на какой-либо избыток».

Каутский: «На долгие времена распределение благ в социалистическом обществе должно будет происходить в таких формах, которые будут представлять собою дальнейшее развитие нынешних форм заработной платы. Все формы нынешней системы вознаграждения—постоянное жалованье, повременная плата, поштучная плата, премии за работу, превышающую известную норму, различная оплата различных работ—все эти формы вознаграждения совместимы — разумеется, в соответственно измененном виде—с сущностью социалистического общества».

Бебель: «Если кто-нибудь наделен от природы способностями, которые ставят его выше других, то общество не обязано вознаграждать его за то, что не составляет его личной заслуги. То, что представляет из себя каждый, сделано из него обществом. Средства, которых каждый требует для своего образования, являются собственностью общества. Таким образом, общество не может обязаться особо вознаграждать то, что оно само сделало возможным, то, что в сущности его собственный продукт».

Антон Менгер 1): «Право на полный продукт труда ни в каком случае не совместимо с нашим современным общественным порядком, который в большей части Европы признает частную собственность на землю и капитал. При правовом порядке, допускающем общественную собственность с частным пользованием, право на полный продукт труда является естественным принципом распределения. В обществе, организованном коммунистически, где общественная собственность является соединенной с общим пользованием, проведение этого права возможно, но практические затруднения, представляющиеся при такой комбинации, настолько велики, что основой распределения здесь надо считать право на средства к существованию».

Фулье 2) остроумно обнаруживает внутреннее противоречие между тремя социалистическими требованиями—право на труд, право на полный продукт труда и право на средства к существованию—и на несогласованность всех этих требований с правом на свободу. «Покровительство, оказываемое индивидуумам обществом, если оно доходит до коллективизма и коммунизма, приводит к подавлению индивидуальной свободы во всех ее видах. Индивидуумы становятся малолетками под опекой коллектива. Право на труд покупается ценою права свободно трудиться, выбирать объект и вид труда, профессию, время труда и отдыха и пр. Право на полный продукт покупается ценою всецелой передачи продуктов в руки общины, которая уже распределяет их по своему усмотрению, не сообразуясь с личными намерениями: оно приводит к устранению собственности на блага, обязанные моему труду. Право на средства к существованию покупается ценою права для каждого пользоваться продуктами своего труда, потреблять или не потреблять их по своему желанию и каким угодно образом. Все права на что-нибудь, переданные в руки Государства-Промысла, уничтожают право что-либо делать. Вообще можно сказать, что социалистическая декларация прав приводит к отмене декларации прав человека и

l) Das Recht auf den vollen Arbeitsertrag=Право на полный продукт труда.

2) Le socialisme et la sociologie réformiste.

гражданина, является реставрацией старого абсолютизма в виде коллектива, еще более всемогущего и властного, чем королевская власть. Всякое покровительство, которое не имеет целью покровительствовать свободе индивидуума, обращается в рабство».

Лакомб 1) указывает другие недостатки социалистического проекта. «Основать общество на социалистическом начале значило бы совершенно изгнать из него экономическую ответственность. Между тем при создании богатства последняя была почти единственным стимулом. Если вы уничтожите этот стимул, то не перестанут ли тогда люди работать? Положим, деятельность не прекратится совершенно, но нет сомнения, что она ослабеет, и если в конце концов работать все-таки будут, вследствие неутомимости человеческих потребностей, то самым печальным результатом нового порядка вещей оказалось бы распределение труда: при социалистической организации общества ленивые и эгоисты сбросили бы все бремя труда на плечи добрых и великодушных. Уже в современном обществе сильно сказывается подобное стремление, но мы даже не отдаем себе отчета, в какой степени погибают лучшие люди, раздавленные тем лишним бременем, которое взвалили на них другие. Победа социализма была бы полным торжеством худших».

Бернштейн 2) говорит о непосильности той задачи, какую берет на себя социал-демократия в будущем социалистическом обществе. «Рядом с ростом бескорыстия и самоотверженности у одних надо ждать крайне напряженных ожиданий и требований у других, и если мы представим себе отношение части рабочих, несущих жертвы ради политических и профессиональных целей, ко всему рабочему классу, то мы должны будем сказать, что первые составят, по всей вероятности, меньшинство, вторые же—громадное большинство. Будет ли общество в состоянии немедленно же дать удовлетворение этим требованиям? Может ли политический переворот, который передаст

1) L’histoire considérée comme science=Социологические основы истории.

2) Zur Geschichte und Theorie des Socialismus= Очерки из истории и теории социализма.

власть социал-демократии, непосредственно уменьшить обязанность каждого заботиться о самом себе?.. Необходимо отказаться, как от чистейшей утопии, от мысли, по которой социалистическое преобразование превратит государство в учреждение, автоматически заботящееся о продовольствии своих членов».

Макензи 1), останавливаясь на формуле: «от каждого по его способностям, каждому по его потребностям»,—также обращает внимание на то, что в социалистическом обществе не было бы мотивов для ленивого большинства заниматься общественным делом. Оправдалось бы старинное изречение: дело всех—ничье. Напротив, индивидуумы с исключительною совестливостью стали бы жертвовать собою и своим развитием для ближайшего дела более, чем это допустимо условиями роста таланта на пользу общества. Нет возможности для общества определить, исполняет ли каждый все дело, к которому он способен, как бы ни был велик штат надзирателей. Скорее нужно ожидать общей небрежности. Способные стали бы ограбляться неспособными в полную противоположность тому, что имеет место при свободной конкуренции. Сохранилось бы и исконное затруднение всех такого рода систем: кто стал бы наблюдать за надзирателями—quiscustodietcustodes? Нужно, наконец, добавить, что в социалистическом обществе не было бы стимула для развития таланта 2). Столь же затруднительным Макензи считает распределение продуктов соразмерно потребностям. Человек по природе ненасытен, как море. Наши потребности бесконечны, и совершенно невозможно положить для них границу. Можно отыскать из них наиболее ненасытные, однако такими редко бывают наиболее неотложные потребности. Затем распределение благ соответственно потребностям

1) An introduction to social philosophy.

2) We have only to add that in such a society there would be no sufficient stimulus to the development of talent. The sharpening of our intellect would increase responsibility without adding to reward; and as there are always some to whom a pillow is more attractive than a crown of thorns, or even of laurel, there would always be some who would allow their talents to rust, and persuade themselves and others that they did not possess them. It would the paradise of all the Skimpoles.

увеличило бы неравенство между людьми даже сравнительно с тем, что мы видим ныне, а вместе с тем ослабило бы ту возвышающую силу потребностей и соответствующих им благ, которая заключается в личных усилиях к удовлетворению наиболее настоятельных нужд. Трудно также, по мнению Макензи, соразмерять распределение благ с трудом. Продукты труда не имеют сами по себе определенной ценности, и это не дает возможности оценивать труд по степени полезности произведенных продуктов. Индивидуальное усилие зависит от степени способностей. Если же взять мерилом средние способности, то как ценить произведения, превышающие уровень средних способностей? Самое понятие усилия неопределенно, если только не ограничиваться мускульным усилием, а ограничиваться невозможно. Если ввести гедонистический принцип неприятности труда и приятности продуктов труда, то это было бы возвратом к современной системе соперничества.

На неприноровленность социалистического плана к человеческой природе указывают и другие критики социализма, ссылающиеся на производительную силу личного интереса 1). Социализм старается так или иначе укрепить свою позицию. Одни сторонники социализма 2) указывают на то, что, в отличие от управляющих и рабочих на государственных фабриках, которые не имеют никакого частного

1) ТакжеиШэффле Bau und Leben des socialen Körpers B. III (Kapitalismus und Socialismus): Das Fabulieren davon, dass der Socialstaat von selbst, gar alsbald einen Bürgersinn herstellen werde, um Alle aus Liebe zum Ganzen zur höchsten Arbeitsamkeit, Folgsamkeit, Wirthschaftlichkeit и s. w. zu vermögen, ist und bleibt ein Fabuliren, auf das der neuere Socialismus z. Th. verzichtet hat. Es ist eitel Thorheit, ja mehr es wäre ein selbstmörderisches Vertrauen, welches sich vermessen würde, den Collectivismus einführen zu wollen, ohne gesellschaftlich alle jene Garantien individueller Wirthlichkeit mindestens sicherzustellen, welche der heutigen Volkswirthschaft dadurch innewohnen, dass die tüchtige Erfüllung des Produktions—und Handelsberufes und des Lohndienstes mit dem Privatinteresse verknüpft ist. Ohne Wettkampf und höheres Einkommen für höhere Leistung keine volle Entwickelung!

См. такжеШэфер Die Unvereinbarkeit des sozialistischen Zukunftstaates mit der menschlichen Natur.

2) Проф. Иванюков Очерки экономической политики.

интереса производить наиболее хозяйственным образом, чем объясняется всем известная малая успешность современных правительственных промышленных предприятий,—в социалистической организации каждый получит тем более дохода, чем успешнее будут работать он сам и его товарищи; что, далее, на социалистической ферме или фабрике каждый работник трудится под контролем не одного хозяина, а всех членов ассоциации. Слабость этой аргументации слитком очевидна. Другие 1) рассчитывают на то, что люди способны проникаться общественным духом гораздо в большей степени, чем привыкли предполагать в нынешнее время. История свидетельствует об успехе, с которым многочисленные человеческие общества могут привыкать к тому, чтобы считать общественную выгоду своею собственною. Коммунистическая ассоциация была бы самою выгодною почвою для развития этого чувства, потому что все честолюбие, вся физическая и умственная деятельность, которые теперь заняты заботами о частных личных выгодах, стали бы искать тогда занятия в другой сфере и, естественно, нашли бы его в заботах об общей пользе ассоциации. При коммунизме гражданин был бы связан с общиною тою же самою причиною, которою так часто объясняли преданность католического священника или монаха интересам его сословия; он не имел бы интересов, различных от общего интереса. Мы, говорят, не знаем неизменной человеческой природы. Сам Маркс авторитетно заявил—в сочинении, направленном против Прудона,—что «вся история есть не что иное, как непрерывное видоизменение человеческой природы». Природа не только изменяется, но мы и должны ее изменять. «Философы лишь объясняли мир так или иначе: но дело заключается в том, чтобы изменить его», сказал он же в одном из тезисов о философии Фейербаха 2). Нельзя опираться на эгоизм, как на незыблемую почву: сам эгоизм, или индивидуализм, как и капитализм,

1) Д. С. Милль The principles of political economy=Основанияполитическойэкономии.

2) Ср. Капитал: «Действуя на внешнюю природу и изменяя ее, человек в то же время изменяет и свою собственную природу».

есть историческое явление. С новым общественно-экономическим строем мы можем ожидать новой психики, новых мотивов деятельности: эгоизм может ослабнуть и даже совсем исчезнуть. Об исторической обусловленности эгоизма Маркс говорит с значительною обстоятельностью в двух сочинениях—в статье по еврейскому вопросу (Zur Iudenfrage) и в полемическом сочинении против Штирнера. В первой статье Маркс рассуждает об условиях, при которых еврейство может перестать существовать, причем еврей ему представляется воплощением эгоистичного человека—«этого пассивного, давнего результата разложения общества». Он пишет: «для нас вопрос о способности еврея к эмансипации превращается в вопрос о том, какой особенный элемент общества должно преодолеть для того, чтобы еврейство перестало существовать? Вопрос о способности нынешнего еврея к эмансипации— это вопрос об отношении еврейства к эмансипации нынешнего мира. Это отношение необходимо следует из особенного положения еврейства в нынешнем порабощенном мире». Мирское основание еврейства в практической потребности, в своекорыстии, в эгоизме. Мирской культ еврея—купля-продажа. Его мирской Бог—деньги. Но в эмансипации от купли-продажи и денег, т. е. от практического, реального еврейства, в этом и должна состоять само-эмансипация нашего времени. Возможна ли она? На этот вопрос Маркс отвечает положительно. «Организация общества, которая уничтожила бы предпосылки купли-продажи, такая организация делала бы невозможным еврее. Его религиозное сознание растворилось бы, как туман в действительном жизненном воздухе общества. С другой стороны, когда еврей признает свою практическую сущность негодной и работает над ее уничтожением, он работает, исходя из своего прежнего развития, над делом всеобщей человеческой эмансипации и борется против высшего практического выражения человеческого самоотчуждения. Мы признаем в еврействе общий современный антисоциальный элемент, достигший теперь, благодаря историческому развитию, в котором евреи принимали очень печальное и очень ревностное участие, своего апогея, того пункта, с которого необходимо должно начаться его разложение... Живучесть

еврея мы объясняем не его религией, а человеческой основой его религии, практической потребностью, эгоизмом. Как только обществу удастся уничтожить эмпирическую сущность еврейства, куплю-продажу и ее предпосылки, еврей станет невозможен, так как его сознание не будет больше иметь объекта, так как с этого момента субъективная основа еврейства, практическая потребность, очеловечится, так как конфликт между индивидуально-чувственным существованием и родовым существованием человека с этого момента исчезнет».—К тому же вопросу о возможном исчезновении антисоциальной эгоистической психики Маркс возвращается в полемическом сочинении иротив Штирнера 1). Общий смысл данной здесь критики учения Штирнера сводится к тому, что Штирнер принимает эгоизм не в эмпирическом значении слова, но возводит «свой» эгоизм в норму, в долг, в идеал, в абсолют, проповедует «святой эгоизм». В самом деле Штирнер различает эгоизм свободный, сознательный, последовательный от эгоизма несвободного, бессознательного, который всегда соединяется с самоотречением. Для Штирнера в святом и непорочном есть нечто общее с безбожным и порочным—именно, их самоотречение. Порочный отрекается от всех «лучших чувств», от всякого стыда, даже от естественной боязливости и следует только овладевшему им вожделению, тогда как непорочный отрекается от естественных отношений к миру («отрекается от мира»), и следует только овладевшему им влечению. Штирнер не допускал никакого самоотречения, не допускал и того самоотречения, какого общество требует от личности. Он спрашивал: «почему эгоизм тех, которые утверждают личный интерес, однако постоянно подпадает под власть поповского или школьного, т. е. идеального интереса (einempfäffischenoderschulmeisterlichen, d. h. einemidealenInteresseunterliegt)»? Штирнер объясняет это тем, что «их личность представляется им самим маленькой, слишком ничтожной—и в действительности она такова—для того, чтобы всего домогаться и всецело

1) Сочинение Маркса и Энгельса Sankt Max, сохранившееся в отрывках, напечатано в Documente des Sozialismus тома III и IV.

отстаивать себя». Маркс так перифразирует этот вопрос: почему личные интересы, независимо от личной воли, развиваются в классовые интересы, в общественные интересы, которые, в отличие от отдельных личностей, получают самостоятельное значение, и в этом значении принимают вид общих интересов, как таковые—становятся противоположными действительным индивидуумам, и в этой противоположности, как общие интересы, могут представляться сознанию идеальными, даже религиозными, святыми интересами? Почему с этим переходом личных интересов в классовые интересы личное поведение индивидуума овеществляется, делается чужим и вместе с тем становится независимой от него, взаимными сношениями людей произведенной, силой, превращается в общественные отношения, в ряд сил, которые определяют и подчиняют его и потому кажутся ему, «святыми» силами? Если бы Штирнер постиг тот факт, что при известных, от личной воли независимых, способах производства над людьми поднимаются чуждые, независимые от них силы, то для него было бы безразлично, представляется ли этот факт религиозно или нет. Тогда то, что ему кажется продуктом мысли, он постиг бы как продукт жизни. Тогда личные и общие интересы оказались бы двумя сторонами личного развития индивидуумов, обязанными эмпирическим условиям жизни, лишь выражениями того же самого личного развития, а противоречие между ними оказалось бы мнимым. По мнению Штирнера, принципом любви или общественности 1) создается общественная жизнь, обходительность, братство. Лучше сказать, наоборот: жизнью создается принцип. «Нашему святому» (Штирнеру) коммунизм представляется непостижимым потому, что коммунисты не выставляют ни эгоизма против самопожертвования, ни самопожертвования против эгоизма, и теоретически не принимают этой противоположности ни в мягкой, ни в резкой идеологической форме, но обнаруживают ее материальный источник, вместе с которым она сама собою

1) В Sankt Max (Dokumente des Sozialismus) ошибочно сказано Lebens— oder Sozietätsprinzipвместо Liebes—oder Societätsprincip, как читается у Штирнера Der Einzige und sein Eigenthum.

исчезает. Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали, что столь охотно делает Штирнер. Они не предъявляют людям нравственного требования: любите друг друга, не будьте эгоистами; напротив, они очень хорошо знают, что эгоизм так же, как и самопожертвование, является при известных отношениях необходимою формою достижения индивидуальных целей. Теоретические коммунисты знают, что противоположность между общими и личными интересами есть мнимая противоположность, и что противоположность эта непрерывно то практически уничтожается, то создается 1).

В последнее время мысль о возможном исчезновении эгоизма при коммунистическом строе общества повторяется часто 2).

За этою аргументацией мы должны признать большую силу. Действительно, нельзя возводить в абсолют ни одно из свойств человеческой природы, и также—эгоизм. В нашей психике всё условно. Был коммунистический строй, ему соответствовали коллективистические чувства; господ-

1) Der Kommunismus ist deswegen unserem Heiligen rein unbegreiflich, weil die Kommunisten weder den Egoismus gegen die Aufopferung, noch die Aufopferung gegen den Egoismus geltend machen, und theoretisch diesen Gegensatz weder in jener gemütlichen, noch in jener überschwänglichen, ideologischen Form fassen, vielmehr seine materielle Geburtsstätte nachweisen, mit welcher er von selbst verschwindet. Die Kommunisten predigen überhaupt keine Moral, was Stirner im ausgedehntesten Masse tut. Sie stellen nicht die moralische Forderung an die Menschen: liebet euch unter einander, seid keine Egoisten p. p.; sie wissen im Gegenteil sehr gut, dass der Egoismus ebenso wie die Aufopferung eine unter bestimmten Verhältnissen notwendige Form der Durchsetzung der Individuen ist usw.

2) Pannekoek Ethik und Sozialismus: Wir sagen, dass in der Zukunft in einer sozialistischer Gesellschaft dieser Trieb (Egoismus) abnehmen und sogar verschwinden wird.—У Штаммлера Wirtschaft und Recht nach der materialistischen Geschichtsauffassung=Хозяйствоиправосточкизренияматериалистическогопониманияистории социалист (в диалоге с буржуа) говорит: «Типичныекачествачеловека,—то, чтовыназываетечеловеческойприродой,— сутьтолькорефлексэкономических, отношений, иихсвоеобразиецеликомопределяетсяэтойпитающейихпочвой. Измените социальную обстановку, «milieu»—«среду», и вы одним ударом измените нравы, привычки, страсти и чувства людей и т. д.

ствующей ныне частной собственности соответствует индивидуализм, мы можем ожидать и новых изменений в человеческой психике. Однако, имеем ли мы основания надеяться на полный возврат прошлого, на полное исчезновение эгоизма 1)? Мы не должны отрицать возможности дальнейшей психической эволюции, последующего осложнения индивидуализма, но можем ли мы рассчитывать на обратную эволюцию 2)? Индивидуализм укрепился исторически, но, укрепившись, может ли он вполне уступить место первобытному психическому коллективизму? Это вопрос, для положительного ответа на который мы не имеем данных. Если мы хотим оставить область пророчеств и не покидать научной почвы, мы должны опираться лишь на фактическое состояние человеческой природы. Мы вполне соглашаемся с следующими словами Антона Менгера (из названного выше его труда): «Я считаю исследование идеального общественного строя не только за научное, но также за необходимое, если социалистическое движение должно достигнуть, хотя частью, своих целей. Только тогда утопию можно назвать ненаучной, когда при создании социальной системы будущего исходят из того взгляда, что люди, после введения нового социального порядка, будут руководствоваться иными побуждениями, или что изменится связь между причиной и следствием по сравнению с настоящим временем. Как новые, так и старые социалисты, не исключая и Энгельса, часто оставляли без внимания эти основные правила. Стоит только вспомнить Кабэ, который братство считал за единственное человеческое побуждение в социалистическом обществе, а также и за единственную его цель, хотя ему и было невозможно закрыть глаза на то, что все произведенные до сих пор опыты над человеческой

1) Вместе с исчезновением современного разделения труда, что представляется в связи у Энгельса в Антидюрите.

2) Мысль о том, что при прогрессивном развитии общества простой, возврат к примитивным формам жизни, в частности к первобытной однородности труда, невозможен, достаточно твердо обоснована (вслед за О. Контом Cours de philosophie positive t. IV) Де Греефом в Le transformisme social. Такой возврат возможен лишь в смысле регресса, вырождения; а при прогрессивном движении старое возвращается не иначе, как в более сложной и дифференцированной форме. Мы можем ожидать не исчезновения, а осложнения эгоизма.

природой не позволяли надеяться на осуществление идеи братства в коммунистическом государстве».

В последнее время мы встречаем уже и социалистов, которые не хотят слушать басни о нравственном перерождении человека в новом социалистическом обществе. Проф. Исаев пишет 1) следующее. «Пустая забава—думать и гадать о том, каковы будут люди чрез длинный ряд веков. Давая волю своему воображению, пытаясь создать еще один социальный роман, можно в лучшем случае набросать ряд красивых картин, высказать несколько остроумных положений. Предсказать же, как будут жить наши потомки в 50-м колене, решительно нет возможности. За это ручается ограниченная прозорливость самых сильных умов. А потому, если кто-нибудь станет уверять меня, что в 2907 году почти во всех уголках земного шара эгоизм будет молчать, между людьми будут господствовать равенство и братство, начало дружелюбия будет давать тон почти всем житейским отношениям, что почти каждый будет охотно получать из общественного дохода не больше, чем получает сосед, то я возражать не буду... Люди, продолжает проф. Исаев, вступить в социалистический строй с той совокупностью страстей, с тем характером мотивов, которые господствуют в капиталистическом обществе. Нет, и не может быть силы, способной, переделать людей за короткое время только потому, что орудия производства будут собственностью не отдельных лиц, а всех. У членов нового общества также будут преобладать любовь к себе и своим ближним, сознание, что, даже при полном усердии в работе, не все равно содействуют успехам общественного производства. За этим сознанием будет следовать и вывод,-что, вследствие большой разницы между людьми, они имеют право на неравные доли общественного дохода. Возможность получить больше и лучше удовлетворить свои вкусы в мире потребления будет служить для многих побудительным стимулом к напряжению рабочей силы, к поставлению услуг в большем количестве и лучшего качества. Как теперь, так и тогда будет прочно дер-

1) Индивидуальность и социализм.

жаться сознание, что труд инженера сложнее работы землекопа или плотника, труд врача ценнее труда портного, а занятие живописью или ваянием требует гораздо больше данных, чем ремесло пекаря.—Социалистическое общество будет принимать в расчет все эти различия и выражать их в неравном вознаграждении людей за труд» 1).

Характер власти. По этому вопросу коллективисты высказываются с наибольшею определенностью. Обещая, что поднявшаяся производительность не только обеспечит всем членам социалистического общества ежедневное пропитание, которое будет со дня на день изобильнее, но и сделает для них возможным вполне свободное развитие и усовершенствование физических и духовных дарований 1), и что та дисциплина, в которой ныне «капиталист держит своих рабочих», станет «излишней в таком обществен-

1) Также Э. Вандервельд Социалистический строй (в сборнике Задачи социалистической культуры): «Очевидно, что распределение всех продуктов по формуле коммунистов: «каждому по его потребностям» применимо только при таком состоянии общества, в котором продукты будут в достаточном изобилии, а рабочие будут достаточно сознательны, чтобы не было более необходимости, с одной стороны, ограничивать частное потребление, а с другой — искать побуждений к труду в неодинаковости его вознаграждения. С другой стороны, формула: «каждому по его трудам», по своему значению совершенно обратная коммунистической, абсолютно применима только при таком состоянии общества, в котором каждый рабочий является частным собственником своих средств производства, где поэтому представляется возможность точно определить долю каждого в общей сумме продуктов... Ничто не помешает социалистическому обществу, в той или иной форме, ввести неравенство в вознаграждении за труд, в той мере, в какой это будет общественно полезно с точки зрения производства и в какой необходимо будет присвоить известные преимущества отдельным работникам или отдельным категориям работников, чтобы повысить их энергию и их способность к труду».

2) Энгельс Anti-Dühring: Die Möglichkeit, vermittelst der gesellschaftlichen Produktion allen Gesellschaftsgliedern eine Existenz zu sichern, die nicht nur materiell vollkommen ausreichend ist und von Tag zu Tag reicher wird, sondern die ihnen auch die vollständige freie Ausbildung und Betätigung ihrer körperlichen und geistigen Anlagen garantirt, diese Möglichkeit ist jetzt zum erstenmal da, aber sie ist da.—Это одно из тех мест этого самого важного сочинения Энгельса, которых не имеется в русском переводе, страдающем большими пропусками.

ном состоянии, при котором рабочие производят работы за собственный счет, как она уже теперь оказывается почти совершенно излишней при задельной плате» 1), коллективистический социализм предполагает деспотическую центральную власть. В Коммунистическом манифесте сказано: «Первым этапом пролетарского преобразования является конституирование пролетариата в господствующий класс, завоевание демократией общественной власти. Пролетариат воспользуется своим политическим господством для того, чтобы концентрировать все средства производства в руках государства, т. е. сорганизованного в господствующий класс пролетариата, и возможно скорее увеличить массу производительных сил. Это не может быть, разумеется, выполнено вначале иначе, как путем деспотических посягательств на права собственности и на буржуазные производственные отношения». Классовая борьба во Франции: «Революционный социализм отстаивает непрерывность революции и диктатуру пролетариата, как необходимую переходную ступень к устранению вообще всех классовых различий и всех тех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, как необходимую переходную ступень к устранению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, и к коренному перевороту в области всех идей, вытекающих из этих общественных отношений». Антон Менгер (Новое учение о государстве): «В переходную эпоху господствующей формой правления будет открытая или замаскированная диктатура». «Органы рабочего народного государства, как скоро оно ступит на путь мирного нормального развития и разовьет все скрывающиеся в его сущности задатки, должны будут дифференцироваться на органы порядка и хозяйственные учреждения. В задачи первых будут входить поддержание существующего соотношения сил и охрана внешнего порядка и спокойствия... Хозяйственные учреждения будут предписывать отдельным членам государства род и количество требующейся от них работы и определять соответственное количество благ и услуг, получаемых каждым... Ника-

1) Капитал III.

кие демократические симпатии не должны мешать руководителям нового общественного строя в созидании сильного правительства путем целесообразной организации государственных органов». «Социализм с самого начала своего осуществления должен стать на дорогу государственного законодательства, так как он совершенно не приспособлен к распространению, основывающемуся на свободном согласии». По словам Фулье, социализм немыслим без принуждения. «Если бы социализм ни в какой степени не был принудительным, он был бы не чем иным, как социэтаризмом, т. е. возможностью вступать или не вступать в существующие ассоциации, возможностью выходить из них, возможностью основывать другие, даже возможностью жить изолированно, кратко сказать, полною свободою индивидуума и ассоциаций. Такая свобода не ведет и не может вести к обобществлению земля и орудий труда. Если я не владею ни землею, ни капиталами, ни орудиями труда, то разве я не беззащитен от всякого принуждения и разве я могу ему сопротивляться?»

Неудобства такого социалистического режима бросаются в глаза. Прежде всего не может не возмущать самая идея деспотической власти большинства над индивидуальною жизнью, неизбежность общественного контроля над личностью 1). Затем, неможетрадоватьперспективагромад-

1) Б. Бакс The ethics of socialism: Were a majority to seek to directly regulate the details of the private life of individuals in points where it does not directly come in contact with public life, any résistance on the part of individuals would be justified. Those entrusted with the carrying out of the mandates of the majority in such a case should be treated as common enemies, and if necessary destroyed. Even though the private conduct of individuals might have an indirect bearing on the commonweal, this would not justify direct interference; any temporary inconvenience would be better than the infraction of the principle of the inviolability of the individual from coercive restraint within his own sphere.

То же читаем y Катрейна:... Ebenso wenig lässt sich annehmen, dass die oberste Centralbehörde im socialistischen Staat einfachhin den Bedarf in Bezug auf Art und Masse der Producte durch einen Machtspruch festsetze und danach die Production regele. Denkbar ist ein solches Verfahren allerdings. Aber um davon zu schweigen, dass dasselbe mit der demokratischen Organisation im Sinne der Socialisten im Widerspruch steht, wäre es die vollendetest Knechtschaft. Die Freiheit beruht vor allem darauf, dass man selbst nach Gutdünken bestimmen kann, wie man sein Leben

ного чиновничества, неизбежного в социалистическом обществе. Уже тог разряд чиновничества, который должен будет заменить негоциантов, не может быть малочислен, а это будет столь же паразитический класс, как и современные торговцы,—класс, который обойдется обществу дороже, чем нынешнее купечество, хотя едва-ли столь же хорошо выполнит свою задачу 1). Наконец, само демократическое руководство народным хозяйством представляет, затруднения, которые хорошо разъяснены у проф. Макензи в раньше названной книге. Макензи пишет, что выражением «общество, как целое»—обозначается обширное и громоздкое тело, составленное из разнообразного множества разнородных элементов—мудрости и глупости, милосердия и самолюбия, энергии и лености, смешанных вместе в изменчивых и не поддающихся учету пропорциях. И если бы управление делами было передано в руки такого тела, нет возможности предвидеть, что бы произошло. Досталось ли бы руководство наиболее из всех граждан даровитому, наиболее энергичному и наиболее преданному общему делу? Опыт скорее показывает, что такие свойства, за исключением, может быть, второго, до сего вре-

in Bezug auf Kost, Kleidung, Wohnung, Unterhaltung, Bildungsmittel u. s. w. einrichten will. Wer das nicht mehr kann und sich alles von einer Behörde vorschreiben lassen muss, ist ein Sklave, mag man ihn auch mit den Socialisten «freien Genossen» nennen. Die Freiheit der Bedarfsbestimmung ist auch die Grundlage jedes Culturfortschrittes.

1) Фр. Бастиа Ce que l’on voit et ce que l’on ne voit pas, ou l’économie politique en une leçon: Quoi qu’il en soit, puisqu’il faut recourir à ce que les socialistes nomment un parasite, quel est, du négociant ou du fonctionnaire, le parasite le moins exigeant?—A la vérité, le consommateur est obligé de rembourser au commerce ses frais de transport, de transbordement, de magasinage, de commission etc.; mais dans quel système ne faut-il pas que celui qui mange le blé rembourse les frais qu’il faut faire pour qu’il soit à sa portée?—Mais est-ce que vos délégués et vos fonctionnaires iront pour rien à Odessa? Est-ce qu’ils voyageront et travailleront sur le principe de la fraternité? Ne faudra t-il pas qu’ils vivent? ne faudra-t-il pas que leur temps soit payé? et croyez-vous que cela ne dépassera pas mille fois les deux ou trois pour cent que gagne le négociant, taux auquel il est prêt à souscrire?

И даже Ж. Сорель: «мы можем представить себе, к чему привела бы революция, предоставившая власть нашим официальным социалистам: вся буржуазная идеология была бы сохранена, буржуазная государственная власть господствовала бы со всеми своими пороками».

мени далеко не всегда приобретали для обладавших ими народное внимание. Нельзя ожидать, чтобы было иначе в будущем. Обширное общество едва-ли имеет возможность судить о том, кто из его граждан наиболее предан общему делу, если не полагаться на собственные обещания и уверения того или другого лица. Не имеет такое общество средств определять способности его граждан, кроме наблюдения результатов их деятельности. Едва ли что другое бывает более надежным, чем суд народа о деяниях после их совершения, и поэтому социализм был бы истинным идеалом для существ, обращающих свой взор назад. Но большое затруднение для нас возникает, оттого, что мы смотрим вперед.

Es liesse sich Alles trefflich schlichten

Könnte man die Sachen zweimal verrichten.

Если бы мы могли отступать от наших действий, проблему жизни было бы легко решить. Средний человек представляет из себя достойного историка, но он жалкий пророк; от этого-то, главным образом, и происходит то, что руководство широкими делами нельзя вручать обществу, как целому. Широкая публика не только не способна судить о людях наиболее надежных; но она еще менее способна находить наиболее важное решение в сложных обстоятельствах.

__________

Итак, мы рассмотрели коллективистический проект будущего общества. Мы видели, что в деталях этот проект представляет значительные затруднения, имеет крупные недостатки. Но, если отвлечься от этих деталей, если допустить возможность устранения этих затруднений,—что сказать о самой идее коллективизма, т. е. обобществления средств производства (земли и орудий)? Нам нужно высказаться об этом проекте в виду того, что, как бы ни маловажно было его значение в системе теоретического социализма, где ему принадлежит место не в ряду основоположений, а в ряду выводов,—он более, чем другие части этой системы известен широкой публике и имеет для рабочей партии практическое значение 1). Эта идея мо-

1) Энгельс в предисловии к Классовой борьбе во Франции: «Особенно важное значение приобретает наша статья благодаря тому

жет принимать характер нравственного требования, как это мы наблюдаем в библейско-святоотеческой письменности 1). Но социализм не подходит к идее коллективизма с нравственной стороны, он кладет ее в основу партийной программы. В этом виде коллективизм есть утопия,—такая же утопия, как и те виды социализма, которые научный социализм называет утопическими. И как в применении к последним, так и в применении к коллективизму, усвоенному научным социализмом, указание на утопический характер, является решительным осуждением. Всякий абсолютный, идеал, также и коллективизм, выступая за пределы свойственной ему, субъективной, сферы и облекаясь в форму реальной программы, неизбежно становится утопизмом в порицательном смысле слова. Социальные проекты могут приводить к успеху лишь под тем условием, если, во-первых, они дают реальную власть над социально-экономическим процессом. Допустим, что немедленно, по мановению волшебного жезла, вся земля и все фабрики передаются рабочим. В акте этой передачи будет социальный смысл лишь в том

обстоятельству, что в ней впервые была провозглашена формула, в которой солидарные между собою рабочие партии всех стран мира вкратце резюмируют свое требование экономического переустройства: присвоение обществом средств производства».

1) Ветхозаветная заповедь: «землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у меня» (Лев. XXV, 23). Иоанн Златоустый: «Начало и корень богатства непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему так? Потому что сначала Бог не сделал одного богатым, а другого бедным, и, приведши (людей), не показал одному многих золотых сокровищ, а другого лишил этого приобретения, но всем предоставил для возделывания одну и ту же землю. Каким же поэтому образом, когда она составляет общее достояние, ты владеешь столькими-то и столькими участками, а ближний не имеет ни клочка земли?.. Разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и исполнение ее?» Из таких выписок, взятых у Иоанна Златоустого и других отцов Церкви, можно было бы составить целую книгу (см. Экземплярского Учение древней церкви о собственности и милостыне). Очевидно, всякие коммунизмы и коллективизмы нравственному осуждению не подлежат. Но святые отцы в своих выводах не шли далее проповеди милосердия...

случае, если процесс производства не нарушится, не остановится, если это не будет бессмысленным разделом капитала, лишающим его производительной силы, если это не будет потрошением курицы, несшей золотые яйца. Во-вторых, социальный проект должен быть облечен во всеоружие современной юридической техники, помимо которой самое благое пожелание приведет к самым ужасным последствиям 1). Стоя вне этих условий, абсолютный идеал может быть уместным и благотворным лишь в субъективной сфере 2); приложенный же к социальной области с обходом этих условий, он обращается в бессмысленную и бессильную утопию. бессмысленность и бессилие утопии в том, что осуществить абсолютный идеал, допуская это возможным, помимо указанных условий— было бы то же самое, что обрубить вожжи несущейся тройки, в надежде, что всем управит одно благое желание седоков. Если для вас не очевидно, что эта надежда всегда посрамляет и что для социальной жизни полезнее самый плохой, но юридически выработанный проект, чем самая благая цель без реальной и юридической почвы под собою; то вы должны, во всяком случае, согласиться с тем, что нет в мире ни единого человека, который мог бы. предвидеть, что выйдет из осуществления любого абсолютного идеала, в частности коллективизма, без указанных условий, а эти условия превращают абсолютные идеалы в относительные. По справедливым словам позитивиста Дюркгейма 3), «механическая концепция общества не исключает идеала, и ошибочно было бы упрекать ее в том, что она делает из человека пассивного свидетеля

1) Отсылаю читателя к сочинениям Шмоллера, взгляды которого у нас излагаются ниже.

2) Нужно помнить, что Маркс не прибегал к нравственному обоснованию коллективизма. См. предисловие Энгельса к Нищете философии. «Если мы говорим: это не справедливо, так не должно быть,—то эти заключения не имеют никакого отношения к политической экономии. Мы говорим лишь, что данный экономический факт (что, т. е., рабочим не принадлежит весь продукт) противоречит нашему моральному чувству. И потому Маркс никогда не прибегал к подобному обоснованию своих коммунистических требований».

3) De la division du travail social.

своей собственной истории», но «верно, что такой (социально-позитивистический) идеал может быть лишь ближайшим, что горизонты, которые он открывает, не могут быть безграничными. Ни в каком случае нельзя было бы его полагать в том, чтобы безмерно напрягать силы общества, а лишь в том, чтобы развивать их в границах, намечаемых определенным состоянием социальной среды. Всякая чрезмерность есть зло так же, как и недостаточность... Но, если идеал должен быть всегда определенным, он никогда не может быть окончательным. Так как прогресс есть результат изменений, совершающихся в социальной среде, то нет никакого основания предполагать, что он когда-нибудь должен окончиться. Чтобы он мог иметь предел, нужно было бы, чтобы в данный момент среда сделалась неподвижной», что невозможно. Затем, «чтобы прогресс остановился, нужно было бы еще, чтобы и отношения внутри человеческого общества стали неизменными. Нужно было бы, чтобы они навсегда установились в определенном виде, чтобы не только весь агрегат, но и каждый из его составных элементов сохранил те же самые размеры. Но такое единообразие невозможно». И если бы научный социализм оставался на строго научной почве, последовательно выдерживал свое отличие от утопизма 1), он не рекомендовал бы своего социального идеала для практики 2). Между тем, как верно замечает Стру-

1) Прокопович Проблемы социализма: «И в области критики капиталистического строя, и в построении основных принципов социалистического общества социалистическая теория Маркса не может быть противоположена предшествовавшим ей теориям Фурье, сенсимонистов, Луи Блана и Пеккёра, как нечто совершенно новое. В развитии социалистической мысли нет разрыва, предполагаемого противоположением научного социализма утопическому. Преемственность в развитии социалистических систем несомненна». Туган-Барановский Очерки из новейшей истории политической экономии и социализма: «Утопический социализм гораздо научнее, чем допускал Энгельс, а в так называемом научном социализме гораздо более утопии, чем думал автор Капитала».

2) Начертывая свой социальный идеал, социалисты должны, как это делает Шэффле Bau und Leben des socialen Körpers III, предварять проект следующим замечанием: Wir bemerken, dass das Folgende kein praktisch durchzuführender Vorschlag sein will, den ein Einziger nicht liefern kann. Noch weniger beansprucht das Folgende, ein Bild des

ве 1),— «в основе социализма лежит идея полной рационализации всех процессов, совершающихся в обществе. В этом громадная трудность социализма. По идее социализма стихийное хозяйственно общественное взаимодействие людей должно быть сплошь заменено их планомерным, рациональным сотрудничеством и соподчинением. Я нарочно подчеркиваю слово сплошь, ибо социализм требует не частичной рационализации, а такой, которая принципиально покрывала бы все поле общественной жизни. В этом заключается основная трудность социализма, ибо очевидно, что ни индивидуальный, ни коллективный разум не способен охватить такое обширное поле и не способен все происходящие на нем процессы подчинить одному плану. Это вытекает из существа дела, и отсюда явствует, что с реалистической точки зрения речь может идти только о частичном осуществлении задач социализма, а не о всецелом разрешении проблемы социализма» 2).

wirklichen Entwickelungsganges der nächsten volkswirtschaftlichen Zukunft darzustellen. Den wirklichen Verlauf einer weitausholenden Zukunft kann kein Sterblicher voraus angeben; noch im J. 1789 wusste Niemand, was aus der liberal bürgerlichen Neuerung sich entwickeln sollte. Nur eine Vorstellung des Möglichen, vom Werth discussionsfähiger Thesen, wollen wir gewinnen.

1) Patriotica.

2) Ошибка коллективизма состоит в том, что он абсолютирует одну из возможных форм народно-хозяйственной жизни. Шэффле и Ад. Вагнер, рекомендующие совместное применение трех форм народно-хозяйственной организации (по Шэффле: частно-хозяйственная—die speculative, vom Privatinteresse des Kapitals getragene, общественно-хозяйственная—die öffentliche, staatlich-corporative, auf obrigkeitlicher Gewalt beruhende, и благотворительная организация—die von freier Hingebung—Liberalität—bewirkte Organisation; по Вагнеру: privat-wirthschaftliche, или iindividualistische, —gemein, именно zwangsgemein-wirthschaftliche. или communistisch-socialistische, и caritative. Ср. Л. Штейна Die soziale Frage im Lichte der Philosophie=Социальный вопрос с философской точки зрения—«смешанная форма хозяйства» —и Е. Sax Grundlegung der theoretischen Staatswirtschuft—две формы: Individualismus и Collectivismus), высказывают дельные возражения против всякого абсолютирования в этой области. Шэффле самый вопрос, должно ли все народное хозяйство быть частно хозяйственной или коллективистической организацией, находит ложным: для каждой существует своя область, каждая уместна и полезна в своих пределах, все три организации предполагают одна другую, опираются

Заключим этот отдел словами Лавеле и Антона Менгера. Первый пишет 1): «Если бы экономические знания были более распространены, то рабочие знали бы, что перемены в социальном порядке могут совершаться только постепенно и что даже самая, абсолютная, самая безжалостная диктатура, хотя бы она разрушила до основания все

одна на другую. Придать одной из них абсолютное и исключительное значение независимо от изменяющихся запросов времени и от различного характера отдельных областей народно-хозяйственной жизни, значило бы потерять всякую твердую почву под своими ногами. (Das gesellschaftliche System der menschlichen Wirthschaft: Alle drei Grundorganisationen der wirksamsten Bedürfnisbefriedigung sind einander stützende und haltende Glieder eines grossartigen w(irthschaftlichen) Aufbaues der Gesellschaft. Keine Form ist Universalschablone volksw (irthschaftlicher) Verbindung, keine, entzieht sich dem Gesez geschichtlicher Veränderung. Alle absoluten Lösungen, welche nur die eine oder die andere Form zum ausschliesslichen Gefäss des socialökonomischen Lebensinhaltes erheben wollen, statt jede unter ihren eigenthümlichen Voraussezungen und alle nebeneinander in ihrem specifischen Bereiche, jede zeitgemüss, anzuwenden, müssen im vorhinein verdächtig erscheinen und jede überstürzte Geltendmachung solcher Formen, für welche die Voraussetzungen ihrer Reife noch nicht erzielt sind und ohne dass man auf die Erzielung dieser Vorbedingungen hinarbeitet, muss als verfehlt gelten!—Bau und Leben den socialen Körpers III: Aus den concreten Umständen jeder Zeit entscheidet es sich, ob die materielle Versorgung eines Bedürfnisses besser in der einen oder in der andern Form oder zu welchen Theilen sie in allen drei Formen stattfinden soll. Jede Zeit ändert hienach ihre sonder-wirthschaftliche Stoffwechselorganization stückweise um. Durch Summirung dieser Aenderungeu ergeben sich erst in grösseren Zeiträumen grosse Umbildungen. Plözüche unvorbereitete Totalumwälzungen im Sinn der einen oder andern Form sind nicht möglich.—ТожеВагнер Grundlegung dir politischen Oekonomie (3 Aufl.) I § 297, 301, 302, II § 130: Ob und welche einzelne Zweige, namentlich der materiellen Production, mithin auch der zu ihrem Betrieb gehörigen, eventuell im Privateigenthum stehenden Objecte «Grundstücke, Kapitalien. Einrichtungen, Anstalten) den Privatwirthschaften zu entziehen und auf die Zwangsgemeinwirthschaften als Geineineigenthum zu übertragen sind, das ist zwar nach der allgemeinen ökonomischen Natur und Function dieser Zweige, aber stets unter Berücksichtigung der concreten Umstände zu entscheiden. In letzterer Hinsicht ist die Frage eine eminent historische und örtlich verschieden sich gestaltende, gestaltet daher nur eine relative Beantwortung... И весь второй том Grundlegung Вагнера, лучшее исследование о собственности, исходит из того основного тезиса, что в юридическо-хозяйственной сфере ничего абсолютного быть не может).

1) Le socialisme contemporain =Современныйсоциализм.

прежние учреждения и все приобретенные права, не могла бы вдруг превратить рабочих по найму в кооперативных собственников или хозяев промышленности». То же пишет и Антон Менгер. «Многие приверженцы революционного социализма склонны думать, что стоит только рабочему классу захватить государственную власть, и быстро введется социалистический общественный порядок, совсем так, как часто происходили изменения государственного устройства—благодаря удачному натиску. Но нельзя забывать, что политический вопрос лишь слегка касается внутренней жизни народа, между тем как неудачный социальный эксперимент может прямо поставить народу вопрос о существовании. Социальный вопрос нельзя разрешить, как политический, в одну ночь. Безусловно, наш современный правовой порядок не удовлетворяет более существующему соотношению сил между собственниками на землю и капитал и рабочим классом, влияние которого на общество заметно увеличилось с ростом его образования и классового сознания. Но необходимые перемены совершатся путем долгого исторического развития».

_______

Страница сгенерирована за 0.29 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com