Кирилл (Гундяев), патр. О необходимости доброделания

СЛОВО ПО ОКОНЧАНИИ УТРЕННЕГО БОГОСЛУЖЕНИЯ

ВО ВТОРНИК ПЕРВОЙ СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА
В УСПЕНСКОМ КАФЕДРАЛЬНОМ СОБОРЕ
ГОРОДА СМОЛЕНСКА

11 марта 2008 г.

О необходимости доброделания

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Пост и молитва помогают очищать душу от грехов, содействуя совершенствованию внутренней духовной жизни человека. Кроме того, они являются показателями силы и действенности нашего религиозного чувства. Но религиозность человека не исчерпывается только его чувствами или мыслями, она непременно должна трансформироваться в религиозный образ жизни. Когда апостол Иаков говорит о том, что вера без дел мертва есть (Иак. 2, 20, 26), то он имеет в виду именно такой, подлинно религиозный образ жизни.

Для того чтобы религиозное чувство претворилось в жизнь, необходимо действие. И таким действием является творение добрых дел. «Ничто не может сравниться с этим благом, ничто так не выражает наших человеческих свойств, как милосердие», — научает нас святитель Иоанн Златоуст.

Греческое слово «элеос» переводится на русский язык как «милосердие», хотя в оригинале имеет и несколько иных значений, а именно «верность» и «преданность». И это действительно так: чаще всего мы совершаем добрые дела во имя верности, преданности либо человеку, либо коллективу людей, либо идее. Будучи людьми религиозными, мы должны являть милосердие, творить добрые дела во имя верности и преданности Господу.

Добрые дела, милосердие, так же как пост и молитва, не только являются показателями религиозного чувства человека, но они оказывают значительное влияние на состояние его души, формируют ее. Милосердие — это не только сила, преобразующая религиозное чувство человека в религиоз-

232

ный образ жизни, — оно и само по себе способно благотворно и целебно воздействовать на человеческую душу. А самым важным его следствием является возникновение в нашей душе чувств сострадания и добра. Сострадать и испытывать добрые, сердечные чувства по отношению к людям, проявлять свое непоказное участие в их жизни очень трудно, ведь человек чаще всего концентрирует все свои мысли и чувства на самом себе — на собственном эгоистичном «я». Как правило, мы живем, словно фокусируя весь Божий мир на себе и считая собственную персону центром мироздания. Научиться чувствовать боль другого человека, его нужду, заставить себя оказывать бескорыстную помощь своему обездоленному ближнему очень непросто — это требует большого напряжения душевных, а иногда и физических сил, проявления жертвенной любви и готовности в любой момент прийти на помощь.

Всем хорошо известная притча о милосердном самарянине помогает нам понять, что происходит в душе человека и в отношениях между людьми тогда, когда мы творим добро. На вопрос Господа: «Кто был ближним для человека, на которого напали разбойники?» — следует ответ: «Тот, который оказал ему милость» (Лк. 10, 36-37). На первый взгляд в этой притче все достаточно ясно и очевидно, но на самом деле все не так просто. Мы видим, как мимо подвергшегося нападению разбойников человека проходят его единоплеменники: мимо прошел священник, мимо прошел и церковный служитель — левит. Разве не были они ближними своему израненному, едва живому соплеменнику, лежавшему на дороге? Ведь их связывало многое: единая кровь, единая вера, солидарность, которую всегда проявляет любой народ в условиях опасности вражеского нападения. Почему же в этой ситуации мы не видим ни проявления солидарности, ни готовности разделить боль и страдание человека своей веры и прийти ему на помощь? — Потому что не было у прошедших мимо страждущего людей доброй воли на то, чтобы совершить благое деяние и оказать ему милосердие. И потому ближним оказался человек совсем не близкий — другого племени, другой веры, человек, с которым по законам и обычаям того времени иудеям не следовало даже общаться в быту. Но именно милосердный самарянин оказывает помощь нуждающемуся, который становится для него близким. Ведь только о близком можно позаботиться так, как это сделал самарянин: он дал деньги и попросил содержателя гостиницы оказать гостеприимство израненному иудею, а на обратном пути заехал и возместил убытки, которые понесла гостиница, ухаживая за этим человеком. Такое сострадательное деяние можно совершить только в отношении своего ближнего, каким и стал для самарянина тот, на которого напали разбойники.

233

Эта притча помогает нам очень многое понять, и прежде всего то, что милосердие, совершение добрых дел является своеобразной школой воспитания сердца человека, развития в нем прекрасных чувств добра и любви. Существует теснейшая взаимосвязь между способностью творить добрые дела и умением любить. Любовь — это высшая ценность и высшая добродетель, которая изменяет жизнь людей, окрашивая ее в совершенно особые тона и даря радость. «Любовь — глава добродетелей; от нее всякая вера и всякая надежда; от нее терпение и непоколебимость во всем благом; от нее приумножение всякого духовного дарования», — так говорил об этом великом Божественном даре святитель Григорий Нисский.

Но разве мы задумываемся о необходимости делать добрые дела, творить милосердие с целью стяжания или сохранения любви в своем сердце? Мы почти никогда в своем представлении не связываем эти два понятия. Нам кажется, что любовь сама по себе достаточна, что она — неизменная данность и всегда будет сопутствовать человеку. На самом деле это не так. Любовь может исчезнуть из человеческих отношений, если эти отношения не поддерживаются совершением добрых дел, оказанием милости друг другу. А чем иным можно объяснить такое огромное количество разводов, распавшихся семей? Люди, которые еще вчера были близкими и клялись друг другу в любви и верности, становятся не просто чужими, а зачастую даже врагами. Куда уходит любовь? Почему даже ответственность за детей, за их воспитание не удерживает супругов вместе? Откуда возникает такая пугающая сила отчуждения и даже ненависти, которая отталкивает еще недавно любящих людей друг от друга? Происходит это потому, что семейные и межличностные отношения были лишены милосердия и доброделания.

Доброе дело — это всегда жертва, это готовность отдать себя другому. Библейский самарянин пожертвовал и временем своим, и силами, и средствами — ив результате обрел ближнего. Вот так и мы, жертвуя своими материальными средствами, временем, подчас здоровьем, напрягая свои душевные силы, проявляя внимание и чувство сострадания, — обретаем ближних, а в семьях своих сохраняем, укрепляем и приумножаем любовь. Более того, та удивительная христианская любовь к ближнему, которая является такой малопонятной для людей нерелигиозных, ибо действительно трудно человеку, далекому от Церкви, представить себе, как можно любить чужих людей, как самих себя (Мф. 19, 19; Мк. 12, 31; Лк. 10, 27), — эта любовь становится возможной и понятной, если мы творим добрые дела.

«Очистив себя милосердием, отрем этим прекрасным платом нечистоту душевную и убелимся — одни, как волна, другие, как снег (Ис. 1, 18), по мере нашего добросердечия», — призывает нас святитель Григорий Богослов.

234

Милосердие есть школа любви и высочайший показатель действенности религиозного чувства — чувства, которое претворяется в образ жизни. Собственно говоря, религиозность человека только тогда подлинна, когда она становится образом его жизни.

Пост, молитва и милосердие вместе с покаянием, о котором мы с вами размышляли в Прощеное воскресенье, являются великими средствами преобразования нашей души, воспитания нашего духа, которые мы должны в полной мере использовать, особенно в дни Святой Четыредесятницы, для достижения перемены ума и сердца и изменения своей жизни к лучшему. И да поможет нам в этом Господь!

Аминь.