бродетели, уступать место их злым наветам. Таким образом укрощается всякая дерзость. Как стрелы, попадая во что-нибудь упругое, твердое и противодействующее, с большей силой отскакивают назад – на пустивших их; когда же стремительность их полета не встречает противодействия, то скоро теряет силу и прекращается, – так бывает и с дерзкими людьми. Когда мы идем наперекор им, они еще более свирепеют; когда же уступаем им и отстаем от них, тем легко укрощаем их неистовство. Таким образом и Христос, узнав о дошедшем до фарисеев слухе, что Он приобретает Себе учеников и крестит более, чем Иоанн, отошел в Галилею, чтобы погасить в них зависть и Своим удалением укротить их ярость, которая, конечно, родилась в них от этих вестей. Однако же, удалившись опять в Галилею, Он идет уже не в прежние места, – пришел не в Канну, а на ту сторону моря. "За Ним последовало множество народа, потому что видели чудеса, которые Он творил". Какие чудеса? Почему Евангелист не говорит о каждом из них? Потому, что этот Евангелист заботится о том, чтобы большую часть книги наполнить словами и беседами Христа к народу. Вот смотри: в продолжение целого года, даже и в праздник Пасхи, Евангелист не упоминает ни об одном чуде, кроме исцеления расслабленного и еще сына у царедворца. Евангелист не о том заботится, чтобы все пересказать: это и невозможно было бы; но из многого и великого – только немногое. "За Ним последовало, - говорит, - множество народа, потому что видели чудеса, которые Он творил". Это следование за Христом было делом не очень твердого убеждения; иудеи увлекались более чудесами, нежели высотою учения, которое слышали; а это было признаком грубых душ: знамения, сказано, не для верующих, а для неверных (1Кор.14:22). Но не таков был народ, упоминаемый у Матфея, а вот, послушай, каков: "народ дивился учению Его, - говорит Матфей, - ибо Он учил их, как власть имеющий". Но для чего Христос восходит теперь на гору и там садится с учениками? Для совершения имеющего быть чуда. А что взошли на гору только ученики, это – вина народа, который не последовал за Ним. Но не для этого только Он восходит на гору, а и для того, чтобы научить нас всегда уклоняться от шума и народной молвы, потому что уединение способствует любомудрию. Впрочем, Он часто и один восходил на гору и проводил там ночь в молитве, научая нас, что особенно приступающему к Богу должно удаляться от всякого шума и искать безмолвного времени и места. "Приближалась же Пасха, праздник Иудейский" (ст.4). Почему же

277

Он, скажешь, не идет на праздник, но, тогда как все спешат в Иерусалим, отправляется в Галилею, и не сам только, а ведет с Собою и учеников, и оттуда – в Капернаум? Это потому, что Он понемногу начинал уже отрешать закон, имея повод к тому в коварстве иудеев. "Иисус, возведя очи и увидев множество народа" (Ин.6:5). Здесь Евангелист показывает, что Он никогда не сидел с учениками без дела, но что-нибудь излагал им, вероятно, с особенною обстоятельностью, учил и привлекал к Себе. Отсюда можно видеть, какое Он имел попечение о них, и как кротко и снисходительно обращался с ними. Они, сидя с Ним, вероятно, смотрели друг на друга. Потом, воззрев, Христос видит народ, идущий к Нему.

Другие Евангелисты говорят, что ученики, приступив к Нему, просили и умоляли Его не отпускать народ голодным (Мф.14:15; Лк.9:12); а Иоанн замечает, что Христос предложил об этом вопрос Филиппу. Мне кажется, справедливо и то, и другое; только происходило не в одно и то же время, но одно было прежде другого: поэтому одно было так, а другое – иначе. Почему же Он спрашивает Филиппа? Потому, что знал, которые из учеников Его наиболее требуют научения. А это – тот самый Филипп, который впоследствии говорил: "покажи нам Отца, и довольно для нас" (Ин.14:8). Потому Христос заранее и наставляет его: если бы чудо совершилось без предварения, то оно не показалось бы столь дивным; но теперь Христос предварительно побуждает Филиппа признаться, что (в пище) скудость, чтобы, сознав, как велика была она, он тем лучше уразумел величие имевшего совершиться чуда. И вот что Христос говорит Филиппу: "где нам купить хлебов, чтобы их накормить" (ст.5)? Так и в Ветхом Завете Бог говорил Моисею (а совершил чудо не прежде, как спросил его): "что это в руке у тебя" (Исх.4:2)? Так как события необычайные, неожиданно случающиеся, обыкновенно приводят в забвение предшествовавшие обстоятельства, то Бог предварительно связал Моисея признанием настоящего положения своего, чтобы он, будучи потом поражен удивлением, уже не мог забыть того, что сам признал, и таким образом, через сравнение одного с другим, познал величие чуда. То же и здесь происходит. Спрошенный Филипп отвечает: "им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу". "Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать" (Ин.6:6,7). Что значит: "испытывая его"? Разве Христос не знал, что будет сказано Ему Филиппом? Этого нельзя думать.

278

2. Какой же смысл этого изречения? Его можно понять при пособии Ветхого Завета. Там также говорится: "и было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: возьми сына твоего, которого ты любишь, Исаака" (Быт.22:1,2). Но Бог представляется там говорящим это не потому, чтобы хотел чрез искушение узнать последствие, то есть, будет ли Ему повиноваться Авраам, или нет (нужно ли это для Того, Кто "ведает все прежде бытия его" (Дан.13:42)). Но в том и в другом случае сказано человекообразно. В том случае, когда Писание говорит, что Бог испытует сердца человеческие (Рим.8:27), оно показывает испытание, свойственное не неведению, а напротив совершенному ведению; и когда говорит: "искушал", выражает не иное что, как ведение совершенное. Можно и иначе объяснить это, – именно, что Бог делает человека чрез искушение более испытанным, – и как тогда Авраама, так теперь Филиппа вопросом приводит Он к точному уразумению чуда. Потому–то, чтобы ты, остановившись на простоте изречения, не пришел к какой–либо неуместной мысли о вышесказанном, Евангелист и присовокупляет: "ибо Сам знал, что хотел сделать". Притом надобно и то заметить, что, как скоро могло быть какое–либо злое подозрение, Евангелист немедленно с великим старанием устраняет его. И вот, как здесь, чтобы слушатели не возымели такого подозрения, он присовокупляет ограничение, заметив: "ибо Сам знал, что хотел сделать", так, когда сказал, что иудеи гнали Его "за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу" (Ин.5:18), Евангелист и здесь прибавил бы от себя замечание, если бы это не было намерением самого Христа, подтвержденным делами Его. Если Евангелист всегда предостерегает, чтобы кто не заподозрил слов самого Христа, то, гораздо более, он остерегался бы этого при изложении того, что говорили о Христе другие, когда бы замечал, что о Нем держатся не надлежащего мнения. Но Евангелист в настоящем случае не сделал этого, потому что знал, что такова мысль самого Христа и таково Его непоколебимое определение. Поэтому, сказав: "делая Себя равным Богу", он не сделал никакого замечания, так как это не было их испорченное понятие, а мысль истинная, утвержденная делами Христа. Между тем, когда был спрошен Филипп, Андрей, брат Симона, Петра, сказал: "здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества" (ст.9)? Андрей становится выше Филиппа; но и он не совсем понял дело. Я думаю, что он и не просто это сказал, а потому, что слы-

279

шал о чудесах пророков, о том, например, как Елисей совершил чудо над хлебами. Поэтому, хотя Андрей и взошел на некоторую высоту, но не смог достигнуть самой вершины.

Отсюда же познаем мы, преданные сластолюбию, чем питались те великие и дивные мужи; обратим внимание на то, как скудна была их трапеза и по количеству и по качеству пищи, и будем подражать им. Но последние слова Андрея показывают великую немощь. Сказав: "есть пять хлебов ячменных", он присовокупил: "но что это для такого множества"? Он думал, что чудотворец мог бы сделать только из малого малое, а из большего большее. Но было не так. Для Господа равно легко было из большего или меньшего числа хлебов произвести изобилие в них, потому что Он не нуждался для этого в готовом веществе. Но, чтобы не думали, что тварь чужда Его премудрости (как впоследствии говорили клеветники – маркиониты), Он для совершения чудес употребляет в орудие самую тварь. Итак, когда оба ученика не знали, что делать, Он тогда уже и совершает чудо. Признав предварительно трудность дела, они, таким образом, получали более пользы, – именно тем, что, когда оно совершится, они тем более должны были познать силу Божию. Так как должно было совершиться чудо, которое творили и пророки, хотя не одинаковым образом, с другой же стороны Христос, пред совершением его, имел намерение воздать хвалу Богу, это, чтобы ученики не впали в какую-либо немощную мысль, – смотри, как Христос возвышает чудо над всеми другими самым образом совершения его, и показывает его отличие от чудес пророческих. Еще прежде, чем явились хлебы, Он уже творит чудо, чтобы ты знал, что Ему подчинено и не существующее, как существующее, как говорит Павел: "называющим несуществующее, как существующее" (Рим.4:17). Как бы уже готова была трапеза, и совсем устроена, Он повелевает народу немедленно возлечь, и уже этим возбуждает мысль учеников. А они, уже получив пользу от сделанного им вопроса, тотчас повиновались, не смутились и не сказали: что это значит? Как Ты повелеваешь возлечь, когда еще ничего пред нами нет? Таким образом те, которые вначале так мало имели веры, что говорили: откуда нам купить хлеба? – те стали верить еще прежде, чем увидели чудо, и теперь охотно размещали народ. Но почему Христос, пред исцелением расслабленного, пред воскрешением мертвого, пред укрощением моря, не молился; а здесь, над хлебами, это делает? Он этим показывает, что, приступая к пище, нам должно воздавать благодарение

280

Богу. С другой стороны, Он делал это обыкновенно в случаях не очень важных, чтобы ты знал, что Он это делает не по какой–либо нужде. А если бы нуждался (в молитве), то скорее Он делал бы это в чудотворениях важнейших. Но совершавший важнейшие чудеса Своею властью, без сомнения, и молитву совершал по снисхождению.

3. Притом же, тут было много народа, и его надлежало убедить, что Христос пришел по воле Божией. Поэтому, когда Он творит какое-нибудь чудо наедине, то ничего такого не показывает; а когда совершает чудо при многих, то, чтобы они уверовали, что Он не враг Богу, не противник Родившему Его, чрез возношение хвалы уничтожает такое подозрение. "Роздал возлежавшим, и насытились" (ст.11,12). Видишь ли, какое расстояние между рабом и Господом? Рабы чудодействовали, имея благодать только отчасти; а Бог совершает все с полным всемогуществом, во всей обширности. "И сказал ученикам: соберите оставшиеся куски. И собрали, и наполнили двенадцать коробов" (ст.12,13). Это не лишнее было доказательство чуда, но сделано было именно для того, чтобы не считали такого дела призраком; для того-то и совершил Он чудо из готового вещества. Но почему Он дал нести короба не народу, а ученикам? Потому, что хотел в особенности их научить, как будущих учителей вселенной. А народ немного пользы извлекал из чудес; он скоро их забывал и просил потом других чудес; ученики же должны были извлечь немаловажную пользу. Это было немалым осуждением и для Иуды, который также носил короб. А что это было сделано для научения их, видно из сказанного впоследствии, – когда Христос напоминал им об этом случае: "еще ли не понимаете, сколько коробов вы набрали" (Мф.16:9)? По этой причине и число коробов с остатками хлебов было равно числу учеников. Впоследствии же, когда они уже были научены, остатков было не столько, а семь коробов. Но я дивлюсь не только такому умножению хлебов, но и, при множестве их, определенному количеству остатков. Он произвел их ни больше, ни меньше, а именно столько, сколько хотел, предвидя, сколько будет употреблено, что было делом Его неизглаголанной силы. Итак, самые куски удостоверяли в действенности чуда, показывая и то, что это событие было не призраком, и то, что куски остались именно от тех хлебов, которые народ ел. Что же касается до чуда над рыбами, то оно тогда было совершено из готовых рыб; а после, по воскресении Христа, уже не из готового вещества. Для чего? Чтобы мы знали, что и теперь

281

Он употребил готовое вещество не по нужде, не потому, чтобы нуждался в основе, а чтобы заградить уста еретиков. "Тогда люди сказали: это истинно Пророк" (ст.14). О, непомерное чревоугодие! Тысячи дел, гораздо более дивных, совершил Христос, и они не исповедали этого, а только теперь, когда насытились. Но из их слов видно, что они ожидали какого–то особенного пророка, потому что и Крестителю они говорили: ты "пророк"? (Ин.1:21), – и здесь: "это Пророк. Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять его и сделать царем, удалился на гору" (ст.15). Увы, как преобладало в них чревоугодие! Какое было непостоянство в мыслях! Они уже не защищают закон, уже не обращают внимания на нарушение субботы, уже не ревнуют по Боге: они бросили все, лишь только чрево было наполнено. Христос стал для них и пророком, они хотят поставить Его и царем; но Он уклоняется. Для чего? Чтобы научить нас презирать мирские почести, и показать, что Он ни в чем земном не нуждается. Избравший для себя все убогое: и мать, и дом, и город, и воспитание, и одежду – не хотел славиться и земными отличиями. Что имел Он в небесах, то было славно и велико: ангелы, и звезда, и Отец глаголющий, и Дух свидетельствующий, и пророки, издалека предвозвестившие о Нем; а что было у Него на земле, то все было уничиженно, чтобы тем более проявлялась Его сила. Пришел же Он и нас научить – презирать мирское и никогда не увлекаться и не поражаться житейским блеском, но, отвергая все это, стремиться сердцем к будущему. А кто увлекается здешним, тот уже не станет восхищаться небесным. Поэтому Он и Пилату говорил: "Царство Мое не от мира сего" (Ин.18:36), чтобы не подумали о Нем, будто Он для внушения людям веры к Себе употреблял страх и силу. Но как же пророк сказал: "се Царь твой грядет к тебе, кроткий, сидящий на молодом осле, сыне подъяремной" (Зах.9:9)? Здесь пророк говорит о царстве ином, небесном, а не земном. Потому–то Христос говорил также: "не принимаю славы от человеков" (Ин.5:41).

4. Научимся же, возлюбленные, презирать человеческие почести и не желать их. Мы почтены величайшею честью, сравнительно с которой почесть земная поистине – бесчестие, смех и шутовство. Как и богатство земное сравнительно с небесным – убожество, и жизнь эта без той – смерть ("предоставь, - говорит Христос, - мертвым погребать своих мертвецов" (Мф.8:22)), так и слава здешняя в сравнении с тою – стыд и смех. Не будем же гоняться за нею. Если и те самые, которые воздают ее другим, ничтожнее тени и сновидений, то тем бо-

282

лее самая слава. "Слава человеческая – как цвет на траве" (1Пет.1:24). А что может быть ничтожнее цвета травного? Но если бы слава земная была и долговечна, – какую пользу могла бы она принести для души? Никакой. Она даже причиняет величайший вред, делая людей рабами, хуже невольников, – рабами, которые повинуются не одному господину, а двум, трем и бесчисленным, дающим различные приказания. Во сколько раз лучше быть свободным, нежели рабом, – свободным от рабства людям, а рабом владычества Божия! Наконец, если хочешь любить славу, люби, но – славу бессмертную, потому что она и блистательнее, и пользы от нее больше. Люди велят тебе угождать им с ущербом для тебя самого; а Христос, напротив, за каждое твое даяние воздает тебе сторицею, и к тому прилагает еще жизнь вечную. Что лучше, на земле ли быть прославляемым, или на небесах, – от людей ли, или от Бога, – со вредом ли для себя, или с пользою, – увенчиваться ли на один день, или на бесконечные веки? Ты подай нуждающемуся, а не давай пляшущему, чтобы с деньгами не погубить тебе и души его. Чрез неуместную щедрость ты становишься виновником его погибели. Если бы плясуны знали, что их искусство останется без прибыли, то они давно перестали бы заниматься им. Но они видят, что ты рукоплещешь, бежишь к ним, входишь в издержки, истрачиваешь все достояние на них; поэтому, хотя бы и не хотели продолжать своего дела, увлекаются, однако же, желанием прибыли. Если бы они знали, что никто не станет хвалить их ремесла, то немедленно оставили бы свои труды, как неприбыльные. Но когда видят, что дело их служит для многих предметом удивления, то похвала других делается для них приманкой. Оставим же бесполезные издержки. Научимся, на что и когда должно издерживать свое достояние, чтобы не прогневить нам Бога в обоих случаях: и собирая, откуда не следует, и расточая, на что не должно. Какого гнева не заслуживаешь ты, когда даешь деньги блуднице, но проходишь мимо нищего без внимания? Если бы ты давал и от праведных трудов, и тогда не грешно ли было бы давать награду за порок, и честь за то, за что следовало бы наказывать? Когда же ты питаешь свое сладострастие, ограбляя сирот и обижая вдов, то подумай, какой огонь ожидает дерзающих на такие дела? Послушай, что говорит Павел: "не только делают, но и делающих одобряют" (Рим.1:32). Быть может, мы уже слишком укоряем вас; но, если бы мы и не укоряли, все же наказания ожидают неисправимых грешников. Что же пользы угождать словами тем, которые

283

на самом деле подлежат наказаниям? Ты одобряешь плясуна? Хвалишь, восхищаешься им? Итак, ты хуже и его самого, потому что он может извиняться бедностью, хотя и не основательно, а ты не имеешь и этого оправдания. Если я спрошу его, зачем он, оставив прочие занятия, обратился к этому презренному и непотребному, – он скажет, что в этом занятии, трудясь немного, он может получить прибыли много. А если я спрошу тебя, почему ты восхищаешься человеком распутным, живущим на погибель других, – ты не можешь прибегнуть к тому же оправданию, но принужден будешь поникнуть долу, устыдиться и краснеть. Итак, если нам, требующим от тебя отчета, ты не имеешь ничего сказать, то как мы устоим, когда откроется то страшное и неумолимое судилище, на котором мы должны будем отдать отчет и в помыслах, и в делах, и во всем? Какими очами воззрим на Судию? Что скажем? Чем оправдаемся? Какое представим извинение – благовидное, или неблаговидное? Издержки ли, удовольствие ли, или гибель других, которых мы губим, поддерживая их ремесло? Ничего нельзя будет сказать, но неизбежно подвергнемся казни, не имеющей конца, не знающей предела. Чтобы этого не случилось с нами, отселе будем всячески осторожны, и, таким образом, по отшествии отсюда с благою надеждою, мы достигнем вечных благ, которые и да получим все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Страница сгенерирована за 0.08 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com