1. Сегодня хочу предложить вам пророческую трапезу и приготовляюсь вывесть слово в море мудрости Исаии. Но что будет со мною? Я недоумеваю и боюсь, чтобы, вышедши из пристани и вступив в глубину пророческих мыслей, мы не потерпели головокружения, какое испытывают неопытные мореплаватели. Те, когда покинут землю, по ту и другую сторону корабля увидят морскую бездну и ничего более кроме моря и неба, впадают в болезненное помрачение и думают, что корабль их кружится вместе с морем. Но такое головокружение происходит не от свойств моря, а от неопытности плавателей, потому что другие плаватели даже с обнаженным телом прямо бросаются в волны и не испытывают ничего подобного, но, погрузившись в самую глубину, пребывают там в большей безопасности, нежели в какой находящиеся на суше, и хотя соленая вода проникает и в уста их, и в глаза, и во все тело,

452

они не беспокоятся. Таково благо – упражнение; таково зло – неопытность; так первое научает презирать и страшное, а последняя заставляет бояться и подозревать опасность и в безопасном. Одни, сидя на высоких скамьях корабля, испытывают головокружение и от одного зрелища моря, а другие не смущаются и среди самих волн. Тоже бывает и с нашею душою. И на нее часто нападают волны страстей, которые свирепее морских волн, как например буря гнева, ниспровергающая сердце, и ветры злой похоти, производящие в душе великое смятение. Когда начинается буря гнева, то неопытный и неискусный тотчас смущается, теряется, приходит в замешательство и оставляет душу утопать в страстях и подвергаться кораблекрушению; а опытный и научившийся мужественно переносить это, поставив свой разум над страстями, как бы кормчего при руле, не прежде перестает употреблять все усилия, как когда приведет ладью в спокойную пристань любомудрия. Что бывает на море и что происходит в душе, тоже случается и при изъяснении Писаний: неизбежно смущение и тревога, когда мы войдем в это море, не потому, чтобы самое море было страшно, но потому, что мы – пловцы неопытные. А что действительно речь, по свойству своему легкая, бывает трудною по неопытности слушателей, свидетелем этого представлю вам Павла. Он, сказав, что Христос был первосвященником по чину Мелхиседекову, и исследуя, кто этот Мелхиседек, присовокупил: о сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать (Евр.5:11). Что говоришь ты, блаженный Павел? Неужели оно неудобоизъяснимо для тебя, обладающего духовною мудростью, слышавшего неизреченные глаголы, восхищенного до третьего неба? Если оно неудобоизъяснимо для тебя, то кому же оно понятно? Для меня, говорит, трудно истолковать, не по своей трудности, но по немощи слушателей. Потому, сказав: трудно истолковать, он присовокупил: потому что вы сделались неспособны слушать. Видишь ли, что не от свойств слова, но от неопытности слушателей нетрудное делалось трудным? И не только трудным, но и обширным краткое слово делается от той же причины; поэтому он и сказал, что оно не только трудно истолковать, но и много, указывая причину и обширности и трудности его в немощи слушателей. Как больным не надобно предлагать скудной и наскоро приготовленной трапезы, но нужно приготовлять разные кушанья; чтобы больной, если не захочет взять одного, взял другое, и если не понравится ему то, принял бы иное, и если отвергнет и это, взялся бы за прочее, и чтобы таким различием яств нам победить его недовольство и разнообразием трапезы увра-

453

чевать мрачное его настроение, так часто нужно поступать и в отношении к духовной пище. Когда мы немощны, то нужно приготовлять речь обширную и разнообразную, в которой были бы и сравнения, и примеры, и доказательства, и описания, и многое другое подобное, чтобы из всего этого нам легче было выбрать полезное. Впрочем, хотя апостолу предстояло слово и обширное и неудобоизъяснимое, он не лишил своих слушателей учения о Мелхиседеке, но, сказав слова: надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, он возбудил их ревность, чтобы они сделались более усердными к слушанию, а, предложив трапезу, удовлетворил их желанию.

2. Так поступим и мы. Хотя море пророков беспредельно и много там пучин, однако с опасностью жизни пустимся в это море по мере наших сил; лучше же – по мере не наших сил, но дарованной нам свыше благодати; осмелимся войти в это море не по нашему дерзновению, но для вашей пользы, подражая и в этом Павлу. А что он не лишил их слова о Мелхиседеке, выслушай следующее. Сказав: надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, он присовокупил: ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, – во-первых, по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда (Евр.7:1-3). Не смутил ли слуха вашего Павел, беседуя о человеке и говоря: без отца, без матери? Но что я говорю: о человеке? Если бы это было говорено и о Христе, то и тогда не подало ли бы нам повода ко многим вопросам? Ведь, если он без отца, то как Он – сын? Если без отца, то как – Единородный? Сын должен иметь отца; иначе он не был бы сыном. Но Сын Божий и без отца, и без матери. Каким образом? Без отца – по земному рождению, без матери – по небесному, потому что ни на земле Он не имел отца, ни на, небе – матери. Без родословия. Пусть выслушают это те, которые производят исследования о существе Его. Некоторые думают, что слова: без родословия сказаны о небесном Его рождении. Впрочем одни из еретиков не допускают даже и этого, и о том рождении они производят разыскания и исследования; а другие, более скромные, соглашаются относить эти слова к тому рождению, но не думают, чтобы выражение: без родословия сказано было и о земном рождении. Докажем же, что Павел сказал это о том и другом рождении, – и о небесном, и о земном. Подлинно, и то изумительно, и это таинственно. Потому и Исаия говорит: род Его кто изъяснит (Ис.53:8)? Но это, говорят, сказано о том, о небесном рождении. Что же мы ответим Павлу, который сказал об обоих рождениях и

454

потом уже присовокупил: без родословия? Сказав сначала: без отца, без матери, он потом прибавил: без родословия, чтобы ты уверовал, что Христос не имеет родословия не только по тому рождению, по которому Он – без матери, но и по тому, по которому Он – без отца, т.е. по земному. Поэтому апостол, упомянув о том и другом рождении, потом и сказал: без родословия. Ведь и это земное рождение Его непостижимо, для того, чтобы на то мы не смели даже и взирать. Если преддверие храма так страшно и недоступно, то как покусится кто-нибудь войти во святилище? То, что Сын Божий родился от Отца, я знаю; но как – не знаю. То, что Он родился от Девы, я знаю; но образа рождения даже и здесь не постигаю. Рождение Его по тому и другому естеству исповедуется; но относительно образа того и другого рождения умолчано. И как здесь, в отношении к Деве, хотя я не знаю, как Он родился от Девы, однако исповедую, что Он родился, и не отвергаю самого события по незнанию способа рождения, так поступи и ты в отношении к Отцу: хотя ты и не знаешь, как Он родился, но исповедуй, что – родился. И если еретик будет говорить тебе: как Сын родился от Отца? – ты низведи мысль его на землю и скажи ему: сойди с небес и покажи, как Он родился от Девы, и тогда спрашивай о том. Удержи его, и обуздай, и не позволяй ему ни убежать, ни уклониться в лабиринт умозаключений, но удержи и порази не рукою, а словом, и не давай ему делать риторических различений и изворотов, каких он желает. Оттого еретики и приводят в смущение тех, с кем рассуждают, что мы следуем за ними, а не подводим их под законы божественных Писаний. Итак, окружи его со всех сторон стеною, – свидетельствами из Писаний, и он не в состоянии будет и уст открыть. Скажи ему: как (Христос) родился от Девы? – я не отступлю и не отстану. Он не мог бы выяснить способа этого рождения, хотя бы употреблял тысячи усилий, потому что, когда Бог заключит, кто отверзет? Такие дела приемлются только одною верою. Если же ты не удерживаешься, но требуешь умственных доказательств, то скажу тебе то, что Христос сказал Никодиму: если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном (Ин.3:12)? Я сказал о рождении от Девы, и ты не знаешь и не смеешь уст открыть; как же ты хочешь исследовать небо? Впрочем, о, если бы ты усиливался постигнуть (только) небо, а не Владыку небес! Если Я сказал вам о земном, и вы не верите. Не сказал: не убеждаетесь, но: не верите, показывая нам, что и земное требует веры. Если же земное требует веры, то гораздо более небесное.

455

Между тем тогда Он беседовал с Никодимом о рождении гораздо меньшем, – именно речь была о крещении и духовном возрождении, – и однако говорил, что и это может быть принимаемо (только) верою. Земным же Он назвал это не потому, чтобы оно было земное, но потому, что оно совершается на земле и, в сравнении с небесным рождением, неизреченным и превосходящим всякий ум, оно земное. Итак, если невозможно знать, как я возрождаюсь от воды, но должно принимать это одною верою и не исследовать способа, то какое было бы безумие – усиливаться человеческими соображениями постигнуть небесное рождение Единородного Сына и требовать объяснений способа, каким совершилось это рождение?

3. Впрочем, уже достаточно показано, каким образом Единородный Сын Божий – без отца и без матери, и как Он не имеет родословия по тому и другому рождению; теперь возвратимся к своему предмету, отложив беседу о Мелхиседеке до другого дня, и усилим внимание, намереваясь слушать пророческие притчи. Пророческие изречения подобны притчам, много трудного в ветхом завете и неудобопонятны эти книги; а новый завет яснее и удобопонятнее. Почему же, скажешь, это так устроено, хотя в новом завете говорится о предметах более важных – о царстве небесном, о воскресении тел и о неизъяснимых благах, которые даже выше ума человеческого? Итак, какая причина того, что пророчества неясны? В них предсказывается иудеям много бедствий: и то, что они будут отвергнуты, а мы будем приняты, и то, что храм их будет разрушен и более уже не восстановится, а Иерусалим падет и будет доступен для всех, и то, что иудеи, сделавшись скитальцами, рассеются по всей вселенной и, лишившись города, не будут более иметь и древнего гражданского устройства, но все прежнее будет у них отнято – и пророчества, и жертвы, и священство, и царство. И не только об этом, но и о многом другом подобном предсказывали пророки, помещая в своих книгах множество прискорбных сказаний. Потому, чтобы иудеи, ясно услышав об этом в начале, не умертвили говоривших, эти прикрыли свои предсказания неудобовразумительностью и оставили события в великой темноте, чтобы неясность сказанного доставила безопасность им – говорившим. А откуда это известно? Ведь мы должны представить и доказательства, хотя беседуем и среди друзей, потому что, может быть, здесь есть много и не из числа друзей. Пусть же и они узнают это, чтобы и они сделались друзьями. Я сказал, что, если бы иудеи услышали о бедствиях, которые имели постигнуть их, и о

456

том, что Иерусалим будет разрушен за Христа и разрушен навсегда и безвозвратно, если бы они ясно услышали об этом от пророков, то тотчас умертвили бы говоривших об этом. Откуда же это известно? Прежде всего из самих нравов иудеев, – потому что они были неистовы и звероподобны. Это – народ, всегда жаждавший крови пророков; руки их навыкли к убиению святых. В этом укоряет их великий Илия, когда говорит: Господи, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом (3Цар.19:10). Также и Христос говорит: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе (Мф.23:37). Согласно с этим и Исаия, обличая их, взывал: ваши руки полны крови (Ис.1:15). И в свою очередь Христос говорил: вы сыновья тех, которые избили пророков, и строите гробницы пророкам: дополняйте же меру отцов ваших (Мф.23: 29-32). Видишь, как и Господь, и рабы свидетельствуют о склонности иудеев к убийству? Что же значит: дополняйте же меру отцов ваших? Убейте, говорит, и Меня; прибавьте к крови рабов и убиение Господа. Хотя они убили множество людей, но все это были подобные им рабы; когда же простерли руки на Владыку, мера исполнилась, – и справедливо. Пока они не умертвили Господа, то еще имели надежду на спасение и могли ожидать, что Агнец Божий придет и вземлет грех мира; но когда убили врача, попрали самую жертву умилостивительную и отвратились от пришедшего отпустить грехи, тогда уже потеряли всякую надежду. Потому Он и говорит: дополняйте же меру отцов ваших. Так, скажешь, многими свидетельствами доказано, что они убийцы и нечестивцы; но откуда видно, что они не пощадили бы пророков, если бы услышали, что Иерусалим будет разрушен, что закон прекратится, что ветхий завет отменится? Хотя это весьма ясно и из сказанного, но я представлю еще более очевидное доказательство из самих Писаний. Если когда они слышали пророка, который говорил, что Иерусалим подвергнется временному разрушению, то, вместо того, чтобы раскаяться и отклонить от себя гнев Божий, они изливали ярость свою на такого пророка. А что это правда, выслушайте сами истории. Некогда персы осаждали их город, и войско иноплеменников окружало его; опасность не была неизвестною, но город Иерусалим находился тогда уже среди сети, так как враги все были вооружены и стояли кругом; однако, не смотря на столь явную опасность, когда Иеремия пришел и сказал им, что город будет предан в руки халдеев, и тогда как это не было даже пророчеством – потому что они собственными глазами видели имевшее случиться, –

457

тогда как он сказал явное и очевидное, эти нечестивые, бесчувственные и неблагодарные к благодетелям пришли в такое неистовство, что сочли его за предателя и губителя города, и сказали, что он ослабляет руки воинов, которые остаются в этом городе, и руки всего народа, говоря к ним такие слова (Иер.38:4). Между тем он ободрял, возбуждал в них ревность и обращал к Богу, ограждая их несокрушимою и непреодолимою стеною. Но они, не подумав ни о чем этом, требовали его смерти. И такие награды всегда воздавали они своим благодетелям. И хотя царь простил, они не перестали неистовствовать, но, не имея власти умертвить пророка, ввергли его в грязный ров.

4. Если же они не выносили известия о временном пленении, то как выслушали бы предсказание о всегдашнем рабстве? Если когда Иеремия сказал: вы будете отведены в Вавилон, они не могли терпеливо слышать это, но наказали говорившего, то, когда бы услышали от пророков: не в Вавилон вы будете отведены, а будете рассеяны по всей вселенной и уже впредь не возвратитесь, – не выпили ли бы они даже и кровь говорящих? Если же и это еще кажется догадкою, то я представлю вам ясное доказательство, что не безопасно было говорить им о будущем, т.е., о нашей чести и об их отпадении. За что, скажи мне, побили камнями Стефана – начаток мучеников? Не это ли они поставляли ему в вину и не говорили ли: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога? Он сказал, говорили, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей (Деян.6: 11-14), – и за то побили его камнями. Если же тогда они не могли терпеливо слышать этого, когда уже обстоятельства удостоверяли их в том, то как они стерпели бы пророков, предсказывавших об этом? Ты слышал, возлюбленный, что за слова о храме и изменении обычаев они побили камнями Стефана, – послушай, как тоже они поставляли в вину и Христу. Он, говорили они, говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его (Мф.26:61; Ин.2:19). Видишь ли, как всегда разрушение храма и изменение обычаев возбуждало в них гнев? Потому пророки, хотя говорили об этом, но не говорили ясно. За то они хотели убить и Павла, что он убеждал их переменить обычаи. Откуда это известно? Видишь, брат, говорили ему, а о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея (Деян.21:20,21). Верующие не могли терпеливо слушать учение об отступлении закона: как же еще не уверовавшие могли бы терпеливо слышать, что закон прекратится? Таким образом то, что иудеи умертвили бы пророков, если бы они ясно предсказали что-нибудь подобное, мы доказали свиде-

458

тельствами и блаженного Иеремии, и первомученика Стефана, самого Христа и апостола Павла. Всем они ставили в вину одно и то же, и за это умерщвляли их. А что они сожгли бы и сами книги пророческие, если бы знали говоримое в них, и это я постараюсь доказать одним историческим событием, которое сокровенно для вас, но тотчас будет весьма ясно, потому что так я постараюсь изложить его. Какое же это событие, – послушайте.

В четвертый год Иоакима, сына Иосии, царя Иудейского, было такое слово к Иеремии от Господа: возьми себе книжный свиток и напиши в нем все слова, которые Я говорил тебе об Израиле и об Иуде и о всех народах с того дня, как Я начал говорить тебе, от дней Иосии до сего дня (Иер.36:1,2), т.е., все бедствия, которые Я думаю причинить им. Посмотри, как человеколюбив и попечителен Бог. Так как они не хотели терпеливо слушать (Моих угроз) по частям, то собери, говорит, все это и увеличь страх, чтобы хотя таким образом они исправились. Припомните обещание: мы предположили доказать, что они истребили бы и сами книги, если бы сознавали все, что сбылось ныне. Может быть, дом Иудин услышит о всех бедствиях, – ведь надобно держаться истории, – какие Я помышляю сделать им, чтобы они обратились каждый от злого пути своего (Иер.36:3). Может быть – говорит Бог. Неужели, скажи мне, Он не знает будущего? Разве не знал, послушают ли они, Тот, Кто знает все прежде бытия, испытывает сердца и утробы, судит желания и помышления, пред очами Которого все обнажено и открыто? Почему же он говорил: может быть, дом Иудин услышит? И это нужно вам знать ради тех, которые обвиняют Единородного в незнании. Вот и Отец употребляет выражения, свойственные незнающему, – потому что слово: может быть свойственно незнающему; между тем Он не знает. Поэтому, когда ты услышишь и Сына говорящего что-нибудь подобное, то разумей в том же смысле, потому что, как Сын, Он во всем подражает Отцу.

Но отложим до времени эти споры, чтобы нам не уклониться от настоящего предмета; теперь же скажем: для чего Он говорит: может быть услышит? Если бы он сказал, что они послушают, без может быть, то это было бы ложно, потому что они не хотели послушать. Если же Он сказал бы правду, что они не послушают, то напрасно и посылал бы пророка к тем, которые не послушают. И не поэтому только, но и для того, чтобы предведение Его не было сочтено какою-либо необходимою причиною непослушания, употребил Он неопределенные выражения, чтобы кто-нибудь не сказал: Бог предрек, и непременно так должно было исполниться, как говорят и об Иуде. Господь предсказал, говорят, что он будет предателем, и по-

459

тому он сделался предателем. О, безумие! О, бесстыдство! Нет, человек, не предведение Божие бывает причиною зла,– да не будет, – оно не бывает необходимою причиною имеющего случиться, но есть только предведение. Не потому Иуда сделался предателем, что Христос предсказал об этом, но потому Христос и предсказал, что он имел стать предателем. Потому и здесь, чтобы не говорили, будто Бог, сказав, что они не послушают, заградил им путь к покаянию, Он предварительно отклонил этот предлог их и сказал пророку: может быть.

5. Припомните обещание; я для того часто напоминаю вам об этом, чтобы вы, между тем как я говорю о соприкосновенных предметах, не забыли предложенного нами в начале главного предмета. Какой же был этот предмет? Тот, что если бы иудеи знали, что с ними случатся постигшие их бедствия, т.е., те бедствия, которые терпят они теперь, то истребили бы сами книги и не пощадили бы даже и божественных Писаний. Но возвратимся к истории. Иеремия, выслушав это, призывает ученика своего Варуха, сына Нириина, и говорит ему: впиши в книгу все, имеющие постигнуть их, бедствия (Иер. 36:4). Что это значит? Бог повелел тебе, а ты посылаешь ученика? Не робеешь ли ты? Не беспокоишься ли? Не боишься ли? Если ты боишься, то как осмелится ученик? Но ничего такого не было, здесь же приводится и причина. Сказав: напиши и прочитай, Иеремия прибавил: потому что я содержусь в темнице (Иер.36:4,5). О, великодушие! Он был в темнице и не оставлял пророчества! Обратим внимание на мужество праведника и любомудрие души его. Он не сказал себе: столько огорчений постигло меня за эти смелые речи. Бесчисленное множество слов истратил я и не имел никакого успеха, и не приобрел себе ничего, кроме того только, что меня заключили в узы, и еще не избавил меня Бог от этих уз, как опять посылает меня к тем же зверям. Ничего такого он не сказал и даже не подумал, но имел в виду только одно, как бы исполнить повеление Владычне; и так как сам не мог, то исполнил его чрез ученика. Говорит: прочти им и объяви все бедствия, потому что я заключен. Таким образом говорил Иеремия, а писал в книге Варух. Было время поста, когда происходило это наступал праздник, призывавший всех в столицу; следовало быть общему собранию, так как о необходимых предметах надлежало рассуждать в собрании. Варух пришел к начальникам и прочитал в слух начальников написанные в свитке слова Иеремии в доме Господнем; ска-

460

зал и причину: может быть, говорит, они вознесут смиренное моление пред лице Господа (Иер.36:7,16), – чтобы они не подумали, что он говорил, как обвинитель, но, узнав, что он пришел уврачевать их, сделались более кроткими. Что же они? Тогда как следовало изъявить благодарность, похвалить и подивиться, они ничего такого не сделали, но пошли и донесли царю о написанном в книге, а книгу положили в доме Елисама. Царь, говорит Иеремия, послал Иегудия, одного из предстоявших ему, приказал принести книгу. Царь в то время, в девятом месяце, сидел в зимнем доме, т.е., в ноябре. Называет его девятым, считая от марта; это надобно знать в точности потому, что если бы он считал с сентября, то не могла бы тогда быть зима. Для чего же и об этом присоединено? Это ясно узнаешь из последующего. И перед ним горела жаровня; горячие, говорит, уголья были, потому что было холодно. Видите ли, как ничто не опускается в божественном Писании? И огненные горящие уголья были пред ним; и вельможи стояли около него. Принесена была книга, исполненная предсказаний о бесчисленных благах (потому что предсказание о бедствиях было избавлением от бедствий), и была читана. Припомните, прошу вас, обещание. Когда Иегудий прочитывал три или четыре столбца, царь отрезывал их писцовым ножичком и бросал на огонь в жаровне, доколе не уничтожен был весь свиток на огне, который был в жаровне (Иер.36:23). Видишь ли, как они не щадят даже и книг? Как не воздерживаются даже и пред божественными Писаниями? Так как в книге говорилось о пленении Иерусалима, то он изрезал ее, и, не нашедши пророка, излил свой гнев на книгу. А кто так неистовствует против неодушевленных вещей, тот чего не сделал бы, если бы нашел одаренного душою? Как дикие звери, поймав сражающихся с ними, – после того, как эти убегут, оставив в устах зверей свои кожаные одежды, – терзают сами кожи, чтобы удовлетворить своему гневу, так точно поступил и царь. Не нашел он того, кому принадлежал свиток, и изрезал самый свиток, и не только изрезал, но и бросил в огонь в жаровне, чтобы не осталось и следов тех письмен. Но еще не всю узнали вы ярость его; вполне же узнаете ее, если тщательно вникнете в повествование. Не сказано, что он прочитал всю книгу и затем сжег; но: прочитывал три или четыре столбца, царь отрезывал их писцовым ножичком и бросал на огонь. Не дождался даже и окончания чтения, но в самом начале тотчас ожесточился. Потому не безопасно было для пророков ясно предсказывать иудеям все будущие бедствия. Если царь не мог терпеливо слушать о временном плене, то как он перенес бы, узнав о плене постоянном? Но и на этом он не остановился,

461

а послал, говорится, везде искать пророка; однако, не нашел его, потому что Бог скрыл его. Этого Бог прикрыл тогда местом, а прочих пророков – неясностью их сказаний.

6. И не из этого только нам будет видно, что говорит иудеям о будущей чести и славе язычников и об ожидающем их самих бесчестии было делом слишком смелым и свойственным душе, явно бросающейся на опасность, – но и из слов Павла. Он, видя одного из пророков, открывшего кое-что немногое из этих пророчеств и сказавшего яснее остальных как о наших благах, так и о бедствиях иудеев, изумился и удивился его смелости, и сказал так: а Исаия смело говорит: Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне (Рим.10:20). Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня. "Вот Я! вот Я!" говорил Я народу, не именовавшемуся именем Моим (Ис.65:1). А если бы предсказание не сопряжено было с опасностью, то для чего Павел сказал: а Исаия смело говорит: Меня нашли не искавшие Меня? Это, поистине, величайшее обвинение против иудеев. Не искавшие нашли, а искавшие не получили; не слышавшие уверовали, а слышавшие распяли (Христа). Потому он и назвал Исаию смелым. Действительно, величайшею было смелостью – стать среди обличаемых и произносить обличения без пощады, явно в пророчестве своем лишая их чести, а другим предоставляя подобавшую тем славу. Судилище слушателей его все состояло из его обвинителей; а при враждебных судьях, кто может избежать опасности? Потому апостол и говорит: а Исаия смело говорит.

Впрочем я хочу доказать вам это еще яснее. В Писаниях неясно сказано об иудеях и об нас для того, чтобы иудеи прежде времени не поняли говоримого. Свидетелем и этого я представляю велегласнейшего Павла, говорившего свыше, трубу небесную, сосуд избранный, друга Жениха – Христа. Я обручил вас единому мужу, говорит он, чтобы представить Христу чистою девою (2Кор.11:2). Такого представляю вам свидетеля, ясно утверждающего, что именно для этого в ветхозаветном Писании прикрыто нечто, но не все. Если бы всему надлежало быть неясным, то напрасно было бы и возвещать тогдашним людям. Но в пророчествах говорится и о временных тогдашних войнах, моровых язвах, голоде; говорится и о том, что происходит ныне, о призвании Церкви, отвержении синагоги, отменении закона. Богу угодно было, чтобы о последнем иудеи не знали; а о первом, происходившем в их времена, знали. Это самое я и постараюсь доказать, т.е., что Бог оставил неясным только обстоятельства, касающиеся нас и синагоги, со-

462

бытия настоящие и отменение закона; этого им не следовало знать с тогдашнего времени. Если бы они сначала знали, что закон дан на время, то конечно презрели бы его; для того-то Бог и сделал его прикровенным. А что не всякое пророчество было неясным, но только эта часть была прикрыта, послушай Павла, который ясно показывает нам то и другое, т.е., что закон был прикровен, и только в этой части. В послании к Коринфянам он говорит так: имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом (2Кор.3: 12-14). Слова эти, может быть, неясны; потому нужно пояснить их, напомнив вам саму историю. Когда Моисей, приняв на горе скрижали, намеревался сойти оттуда, то от святого лица его воссияла такая неизреченная и дивная слава, что никто из народа не мог подходить к нему и беседовать с ним. Потому, чтобы не быть совершенно недоступным для народа, он налагал на лицо свое покрывало и таким образом доставлял иудеям возможность безбоязненно обращаться с ним. Он имел это покрывало, беседуя с народом, а обращаясь к Богу, опять снимал его. Это происходило как для того, чтобы законодатель приобрел доверие от тех, которые имели получить приносимый им закон, так вместе с тем и для того, чтобы в нем предначертан был образ истины и преднаписана была причина домостроительства Христова. Так как некоторые имели сказать: почему Христос пришел не с обнаженным Божеством, но облекся плотию? – то задолго прежде посредством лица раба были предупреждены все такие возражения. Если славу раба, впоследствии времени приданную ему, иудеи не в силах были видеть, то как могли бы они потом смотреть на обнаженное Божество?

7. И не только на это указывает нам Моисеево покрывало, но и на то, что и иудеи испытывают тоже в отношении к закону, что испытывали они тогда в отношении к лицу Моисея. Как не созерцали они славы лица законодателя от того, что препятствовала лежавшая завеса, так не могут они теперь видеть и славу закона. Это нужно нам и против еретиков. Подумав, что сказанное служит к осуждению закона, они ухватились за это место послания; услышав, что закон имеет покрывало и что он престает, и приняв это за порицание, они оставили Писания, чтобы водиться собственными умствованиями.

463

Между тем это самое и свидетельствует о величии закона. Как тогда не служило к осуждению Моисея то, что он имел покрывало на лице, а показывало слабость иудеев, для Моисея же было даже величайшею похвалою, когда лицо его блистало такою славою, что ему нужна была завеса для подобных ему рабов, так – случилось и с законом. Если бы закон не имел неприступной славы, то не было бы нужды и в покрывале. Потому, когда апостол говорит, что покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, то выражает его неясность. Когда же говорит: потому что оно снимается Христом, то указывает нам на ту часть закона, которая неясна. Та часть закона, которая учила нас жизни и поведению, не была неясна, – иначе он был бы дан напрасно, – а только те части его были прикровенны, из которых мы могли узнать, что закон чрез Христа упраздняется. Подлинно, и это было делом премудрости Божией – ввести закон, говорящий о себе самом, что Христос, пришедши, упразднить его, и что во Христе он прекратится. Итак, та часть закона, которая говорит, что во Христе закон прекратится, – эта только и неясна. И это самое выясняя, великий Павел прибавил: доныне остается неснятым, потому что оно снимается Христом. Чтобы ты, услышав, что то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, не подумал, будто весь он неясен и прикровен, апостол этим прибавлением исправляет такое недоумение. Сказав: покрывало доныне остается неснятым, он присовокупил: потому что оно снимается Христом. То самое, говорит он, не открыто, что имело упраздниться во Христе; впрочем, не открыто для тех, кто не приступил к вере; а приступивший и получивший благодать Святого Духа видит закон уже не под покрывалом, но созерцает открытую его славу. Слава же закона состоит в том, что он мог научить, что во Христе он упраздняется, чтобы ты знал и это. Видишь ли славу закона? Истинная слава его в том, когда он может руководить тебя ко Христу, а руководит он тогда, когда разъясняет, что сам он упразднится. Следовательно, и отсюда наносится еретикам смертельная рана. Если бы закон был противен и враждебен Христу и не Им дан, то Павлу не следовало бы назвать славою закона то, что он может научить приступающих к нему, что чрез Христа он упраздняется. С другой стороны, если бы закон был худ, то не следовало бы снимать с него покрывало, но надлежало бы оставаться ему прикровенным и после благодати. Если благодать делает приступающих к ней более проницательными в деле разумения закона, так что отсюда они получают начала и все побуждения

464

к вере во Христа, то какое кто-либо мог бы привести лучшее доказательство сродства закона с благодатию, как не то, что Христос открывает очи приступающих к Нему, чтобы они могли видеть руководство закона, а закон, открывшись и сделавшись ясным, возможет с большою легкостью руководить разумеющих дела Христовы? Так, это показывает, что ни Христос не враждует против закона, ни закон против Иисуса, но совсем напротив: закон предуготовляет людей к этому великому любомудрию, а Христос принимает их оттуда и возводит на верх совершенства. За все это возблагодарим человеколюбивого Бога, устрояющего все в надлежащее время и многоразлично соделывающего наше спасение, и будем посильно вести жизнь, достойную Его человеколюбия и такого промышления, чтобы нам получить и будущие блага, которых да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, честь, держава, во веки веков. Аминь.

Страница сгенерирована за 0.09 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com