Иоанн Златоуст, свт. На слова: аще ты сын. Spuria

Солнце, приподнявшись над землею, и совершая к нам путь с востока, прогоняет ночь, будит спящих и вызывает к делам; свет богопознания будит душу, освещает помыслы и вызывает к добродетели; и этого нам нужно желать больше, чем солнечного блеска. Иной и не глядящий на солнце будет жить, – ведь слепой живет, зная о солнце по слуху, – а души, лишенные солнца богопознания, мертвы, хотя бы и думалось им, что они живут; о них именно Господь говорит: "оставьте мертвых погребать своих мертвецов" (Мф. 8: 22). Но победитель виновника смерти освободил нас от той и другой смерти. У нас двоякая смерть. Одна свойственна смертной природе, другая зарождается чрез потерю знания; неведение о Боге подобно мертвенной бесчувственности. Виновник обеих – диавол. Христос, сокрушив его, освободил природу от той и другой смерти: душу восставил животворным учением, а смертное снискал себе воскресением. Если гонитель пал, то гонимое встанет. И картина этой борьбы оставлена (нам) для жизни, чтобы, взирая на нее, укрепляться. Где же картина? Посмотри на пустыню: там благодать воскресила нас образом, гибельным для тирана, и преследует тирана в пустыне. Местом борьбы мы видим пустыню, диавол же – рука, изображающая голод Господа; три нападения, три ответа; (таков) закон борьбы, что она состоит из трех частей. И считай три части этой борьбы. "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами" (Аще Сын еси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут) (Мф. 4: 3). Этим начал борьбу диавол с Господом. Христос же ему: "не хлебом одним будет жить человек" (не о хлебе едином жив будет человек) (ст. 4). Господь остался невредимым. "Если Ты Сын Божий, бросься вниз" (Аще Сын еси Божий, верзися низу) (ст. 6). Это второе нападение демона. "Не искушай Господа Бога твоего" (Не искусиши Господа Бога твоего) (ст. 7). Этим изречением прекращено испытание. "Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне" (Сия вся тебе дам, аще пад поклонишимися) (ст. 9). Вот начало третьего состязания, в котором Господь, подобно некоему атлету, отбросил диавола за поприще, как сварливого противника. "Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (Иди за мною, сатано, писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши) (ст. 10). Увидев борьбу, научись бороться; сделайся из созерцателя борьбы учеником. Первая борьба Господа с диаволом учит тебя борьбе против удовольствий. Голод был началом состязаний; голод – это

822

неограниченная страсть; голод – это главное в удовольствиях. Желание пищи – стремление необузданное; желудок видит неотвратимое удовольствие; и многие, не будучи в состоянии исцелиться от этого, уклоняются обычно к отрицанию промысла, будто нет Бога, попечителя о голодных. Диавол и Христа на это наталкивает, задумав поколебать Его, как человека, мучимого голодом; он не знал о сочетании в Нем божества: иначе не подошел бы к божеству, будто голодающему. Зная о собственной природе, что она не может голодать, он и не говорил бы о пище, узнав Бога. Но глядя, как на человека, как человеку говорит: "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами". Он, ненужный исследователь усыновления, попечитель о пище, опаснейшей голода, с самого начала внушил обожение от древа, теперь от сильного желания – указывает на пустыню, где нет ничего, кроме камней, чтобы голодное место, усилив отчаяние из-за пищи, стало для души как бы толчком к неверию, и уничтожило бы сыновство. Но поглядим на искусителя и вникнем в коварство слов его. "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами". "Ты назывался, – говорит, –Сыном недавно, при крещении, и я слышал слова голоса: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение" (сей есть Сын мой возлюбленный, о немже благоволих) (Мф. 3: 17). Смеялся я над этим приветствием, дутостью его, над этой многозначительной шуткой, над честью, в действительности пустою; а Тебе, может быть, эта речь была в угоду, и веришь, что истинно любим, смел, будто на небе поставлен, и рад, будто для Бога очень желанен. Какой отец не печется о голодном сыне? Какой покровитель не питает своего просителя? А Ты 40 дней изнываешь от голода, и Отец не печется о Тебе голодном, пренебрегает многодневным голодом. Какой чадолюбивый отец с радостью не дает хлеба дитяти? Хорошо ли голодному сыну, если он не кормится отцом? Пусть Он покажет Свою любовь охотным дарованием хлеба; пусть накормит Сына, голодающего в пустыне. Он может камни обратить в хлебы; проси от голода об этом; пусть бы Он оказал благодать, чтобы Ты оставался в красе Сына; но прежде, чем получить это, не шути с Своим названием". О, человеколюбие ненавистника людей! О, сострадание человекоубийцы! О, гибельная заботливость! О, сладкий яд! Падший побуждает  к неверию и вызывает к требованию пищи, – не с тем, чтобы напитать голодного, но, соблазнив на требование, столкнуть его, как неверного, с Богом. Обратись к Богу, Которым Ты обманываешься, (что) "Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение". Что же (на это) Господь Христос? Он не открывает сокрытого Бога, чтобы не отогнать от Себя добычу, но отвечает, как простой человек: "Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (писано есть: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих). Не изумляет Меня, – говорит, – недостаток пищи, не сму-

823

щает голодание в пустыне, не требую приготовления хлебов из камней; много путей божественного попечения и разнообразно покровительство. Он предоставил людям питаться пищею; пища – хитрость плоти; но Божественное писание учит Меня, что Бог переступает границы природы. Я помню божественный голос к людям, чтобы они не боялись голода, когда печется Бог. Не жалей голодного, и не указывай на пустыню в отчаянии; пусть заботится Бог, хотя подле и не будет хлеба. Есть животворящий Бог и без питания, и плоть будет жива без пищи, если повелевает ей жить Бог. Так написано, и Я смело верую в божественное изречение, и не жду жизни только от питания". На этом споткнулся Адам; Христос примиряет. Так как Адам пал по неверию и из-за пищи (он был отвергнут, когда не поверил Богу и вкусил), то пришедший и воскресивший нас Христос начинает воздержанием и верою. Итак, диавол вступает наконец в борьбу самолично. "Пред рождением, – говорит,  – я замышлял против Младенца чрез подозрение в прелюбодействе; потеряв надежду (в этом),  я ошибся (также), гоняясь чрез Ирода за рожденным; оставаясь всегда побежденным, я теперь буду бороться сам". О, сварливый слепец! Побежден Младенцем, и с возмужавшим вступает в борьбу! Подойди, и отведай, диавол, возмужавшего; узнай Его силу еще раз. Уже он был поражен, когда подошел к голодному (вы слышали, как он пал); но, рассчитав одержать победу, Он удваивает свою дерзость. Так как он обманулся в первой хитрости и голодного не обольстил, то прибегает ко второму коварству. "Безуспешно, – говорит, – мое старое средство; расстаюсь с хитростью, низвергшею Адама; оставляю обольщение пищи; этот, по-видимому, царь над удовольствием. Он не может расслабляться удовольствием от пищи, давно не ищет хлеба. Нисколько не повинуется голоду; Его нельзя взять бранью плоти. Задумал я другую уловку борьбы; у меня есть одна удочка еще слаще – (это) слава, усладительная для души. Приятна петля тщеславия; не только приятна, но и вдвое скручена; рядом с тщеславием стоит безумие. Кто полюбил славу, ужасен в хвастовстве; а у Него есть предлог к этой страсти. Может быть, Он очень много думает о Себе, как многодневный постник. Пощекочу хвастливость; подошедши, как к праведнику, напыщу псаломским изречением, будто для Него раньше сказанным, обольщу лукавым вопросом. Пусть будет обрыв местом моего вопроса; потащу с собою на крыло (Храма), и на высоте предложу: "Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею" (аще Сын еси Божий, верзися низу, писано бо есть, яко ангелом свои  заповесть о тебе, и на руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою). Он, конечно, или примет к Себе это изречение, или убежит. Если примет, то, как праведник, поспешно согласится на предложение упасть, сам бросится с высоты; а я посмеюсь над мер-

824

твым, если, упав, Он умрет; живым я ранил (Его) страстью тщеславия, убедив  в доказательство мне броситься вниз. Если увижу, что (Он) отказывается, то поссорю Его с Богом, как Иова, такою клеветою на дар сыновства. Я прочитал Ему Тобою написанное изречение, сказал об обетовании Твоего спасения, – и Он не решился броситься в глубину; ясно, что Он не тверд в том, что Ты обещал. Как столь неверного Ты приветствовал Сыном?" Господь узнал его замысел, и дает увлечь Себя, как человек следует за человеком. Когда (Он) взошел, предлагает (Ему) свой замысел: "Если Ты Сын Божий, бросься вниз". На диавольское предложение мы отвечаем. Если ты считаешь Бога Отцом настолько овладевшего Собою мужа, чтобы оставаться невредимым при вреде, то у тебя уже есть доказательство того, что ты предлагаешь; это самое, диавол, есть показатель сыновства, что стоящего с тобою рядом ты не толкаешь в крутизну, хотя давно стараешься низвергнуть Его. Это значит ни что иное, как то, что, побуждая, он как бы говорит: "Ты невольно не падаешь, низвергнись по  воле: бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею", – потому что и это показывает и уясняет (Его), как Бога. Если бы противник узнал (в Нем) Бога, то не предложил бы Ему пасть с высоты; он раньше знал, что Богу не опасны высота и широта, но поднимается Он до высокого и наполняет широкое; он раньше знал, что Божество свободно от преткновений; спотыкаться свойственно ногам человеческим, но не Божиим. Что он говорил не как с Богом, свидетельствуют слова диавола. Вникнем в смысл его слов. "Недавно Ты говорил: "Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих". И я похвалил Твою веру в Бога. Но так как есть другое изречение Божие, что Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею, то покажи, что веруешь слову Божию: чтобы, низвергшись, упасть без вреда, воспользуйся этой стремниной, (как) судьею Твоего сыновства, воспользуйся падением, (как) доказательством божественного попечения. Если, упав отсюда, встанешь невредимым, то название сыновства, высказанное Тебе, истинно: именно Тебе было обещано Богом раньше, что Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею" (Пс. 90: 11). Ты, диавол, возобновил старую историю: изливаешь миро из пахучего сосуда. Сампсоном был убит лев, во рту которого был сотовый мед; он (лев), зловонный, был брошен (потом); и ты, львовидный, источаешь изо рта мед Писания, а окажешься повергнутым от ответа Господа: "написано также: не искушай Господа Бога твоего" (писано есть: не искусиши Господа Бога твоего). Он ни отказался броситься, ни согласился. Отказавшись броситься, Он дал бы диаволу довод, что Он не тверд в Боге; согласившись с предложением пасть, по-

825

казался бы хвастливым и скорым на доказательство. Ни соглашения, ни отрицания нет в "не искушай Господа Бога твоего". Этим Он говорит диаволу: "Меня, твоего Господа, не искусишь". Поняв это, он не мог бы потом обещать, как человеку: "все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". – "Псаломские слова, что предстательство есть у обещавшего Бога, Я принимаю, как истинные; знаю, что Он заповедует ангелам о людях, но не тогда, когда они будут кидаться в стремнины, когда будут умирать по своей воле, когда без нужды станут искушать". Так диавол пал вторично, (и) поднимается для третьего искушения. Но сущность третьего искушения есть долг, и у всех вас есть рукопись этого долга. Эта рукопись сладка, и только для диавола горька, потому что уплата заключается в падении его. Итак, я убежден, что (это пока) два платежа по рукописи обещания; остается долг больше; думаю, он затруднительнее всего для уплаты. Остальной долг – это третье коварства диавола; третье по порядку, по величине первое; оно – последний по счету обман, но первый по коварному искусству. Сначала он был терпим во всяком лукавстве; он не требовал прямо отступничества от Бога, но, злоупотребляя памятью о Боге, и обращаясь к Нему: "если Ты Сын Божий", придал благочестивый вид своей богоборной хитрости. в третьем искушении в наготе низкая ярость, выглядывает непокрытое зло; он требовал поклонения от Поклоняемого, вообразив себе поклонение на основании того, что он (диавол) слышал (от Господа). Так как он увидел, что Господь всюду говорит с верою, и сказал, что Бога не нужно искушать, то он подумал, что Господь легко доступен вере, и не будет много хлопотать об испытании ее. И подходит с величественным видом, чтобы изумить зрелищем: "Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их" (поят его диавол на гору высоку зело, и показа ему вся царствия мира и славу их). Нарисовав в воздухе тенью, выдумал воздушные формы, составив грубое изображение мира и изготовив красоты лженачертанного царства, он надеялся блеском вымысла завлечь Господа, удободоступного в отношении веры. Но он теперь не чувствует, что спорит против себя и спешит к падению. Чтобы не пасть, обещает дары мира: "все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". Кто не верит Павлу, что корыстолюбец – идолопоклонник, тот пусть послушает отца идолов, соглашающегося с словами Павла. "Поклоняющемуся мне, – говорит, – дам чужое". Итак, снискатель чужого – под покровительством диавола. Он сам обещает дать чужое, дарами вредит, и дает то, что крадет. И в отношении Господа у него та любочестивая мысль, чтобы незаметно повергнуть обещанием даров. "Этот, – говорит, – не слаб к удовольствию пищи, не пленяется страстью тщеславия. Он сразу сломал моих две стрелы, удобных к борьбе; нужно поискать иную крепкую стрелу; у всех есть страсть

826

любоначалия; искать выгоды не противно никому; корыстолюбием все, так сказать, ранены; вынув эту (стрелу) из своего колчана, пущу. Но где буду стрелять? Какое место мне поможет? О, если бы Он пошел со мною на высокую гору! Высота удобна для зрелища; я показал бы с высоты плодородные страны; ко взору приблизил бы сокровища царей; представил бы для созерцания знаменитый блеск жизни, одно в действительности показывая, а другое воображая через хитрость. Человеческая природа очень податлива на корысть. Если Он увидит светлости земли, то устремится к приобретению, примет тень за истину, сейчас поверит показываемому, потому что Он всюду обнаруживает в Себе веру. Я сказал: "Требуй хлеба!" – и Он пропустил это мимо Себя, веруя, что Бог питает и без хлеба. Я сказал: "Низвергнись!" – и это слово Он отверг, говоря, что не должно искушать Бога. Итак, подойду к Нему с величественным видом. Он поверит моему обману, так как привык припадать к Богу; поверит, так как не пытлив; а когда поверит, я, насмеявшись, уйду". Зная эти мысли, Христос взошел с ним на высокую гору; и диавол начал свою хитрость: представил глазам разрисованный вымысел. Господь хитрости не обличил, но созерцает, будто не зная коварства. А ему думалось, что Он побежден хитрым вымыслом, и охвачен красотою явления; с этим предположением морочит, наконец, чудовищно властными словами: "Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". "Не видишь, – говорит, – человек, величия мира? Не созерцаешь богатства его? Не изумляешься множеству в нем царств? Владыка этого – я. Эти дары у меня распределяются между людьми, каждому по моему решению. Но Ты у меня предпочтительнее всех, и только Ты вправе царствовать на земле; получи же от меня всемирную власть, и за это воздай поклонением: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне". Наполовину ты пророчествуешь невольно, диавол: ты отдашь мир, который поработил злу, но не за поклонение, а бичевание. Не думаешь ли, что с Адамом ты говоришь? Адама он обольстил, убедил, что он будет богом, и, убедив, низверг. И Христу теперь обещает всевластие, рассчитывая, что Он падет на высоте надежды. Но услышал достойный ответ: "Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (иди за мною сатано, писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши). "Отойди, сатана!" – кстати здесь он прибавляет имя сатаны; подобно некоему владыке, называет скрывающегося раба по имени, показывая, что он (для Него) очевиден. "Отойди!" (Иди) – грозна, думаю, кротость этого слова, – как гневающегося на него Господа. "Ты устал, лицемеря, и открыл свое притворство; отчаялся в победе, и льстишь мне дарами; уже ты хлопочешь о продаже Меня; уже ты приготовляешь Мне, что согласно с делом (Моего) предателя. Преждевременно позаботился, диавол, о продаже,

827

обожди товарища своего, Иуду. Иди теперь: Я ожидаю креста; иди теперь: не купишь Меня; теперь иди: сбереги дары свои предателю; теперь Я говорю тебе только: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Не делись ты с Богом людьми, потому что только пред Ним они должники". "Тогда оставляет Его диавол" (Тогда остави его диавол). Велика победа над последним обманом. Как какой-нибудь благородный атлет, подняв противника на высоту, низвергает (его) сверху, так Господь Христос, подняв диавола на гору и исполнив мечтательными надеждами, низверг (его) с высоты надежды. Чудо победы, изумившее ангелов, составило (из них) охрану для победителя: "и се, Ангелы приступили и служили Ему" (се ангели приступиша, и служаху ему). Подобно ангелам, предадимся и мы в рабство Господу; будем угождать небу, исполняя ангельское служение на земле; отдадим душу свою в непобедимые руки; возлюбим исправителя падшей природы; обнимем Того, Кто обессилил общего врага; прославив победу, будем представлять себя копьеносцами; опозорим падшего диавола; и, срывая бесстыдную голову, воскликнем полною грудью: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи". Ему слава и держава во веки веков. Аминь.