Радуюсь о тебе, брат мой Навкратий, что ты стал сыном радости, т, е. пострадал ради Христа. Подлинно, что приятнее этого? Что славнее? Ты потерпел бичевание, подобно Христу; ты был отводим из темницы в темницу, быв предан в руки нечестивого Иоанна, от которого и я смиренный страдал; и ты не пал от его нападения, а напротив обличительно отразил суемудрого, как в точности узнал я и возрадовался. Да будет с тобою и впредь помощь Божия при всем, имеющем случиться! Но так как ты сказал, что он в беседе предлагал некоторые изречения для ниспровержения святых икон, именно Астерия, Епифания и Феодота, то я признал необходимым, для наставления обоих, изложить здесь, — хотя это и превышает меру письма, — самые их изречения и при помощи Божией опровержение их от нас несведущих. Изречение Астерия слово в слово таково: «не изображай Христа; ибо довольно для Него одного уничижения — воплощения, которое Он

104

добровольно принял ради нас; но умственно сохраняя в душе своей носи бестелесное Слово.»(¹). Итак спросим этого состязателя, почему он запрещает изображать Христа. «Довольно для Него, — говорит, — одного унижения воплощения», как будто (воплощение), однажды принятое Им, бесславно, и Он не допускает повторительного обнаружения этого уничижения. Но как же оно добровольно, если бесславно? Напротив добровольное славно, не имеет бесславия недобровольности. Если это не так, то по крайней мере живопись есть повторение, выражающее по подобию тоже самое, что было прежде. Как же не запрещается напоминание о Нем при помощи слуха, если изображение для зрения ненавистно для Него, как повторение (уничижения)? То и другое сходственно и равносильно, как сказали божественные уста, Василий великий (²). Подобно этому будет представляться, что и крест, однажды начертанный, есть повторение другого креста, равно как и в отношении к Евангелию; и так как тот и другое изображаются постоянно, то существует бесчисленное множество крестов и Евангелий, а не один и одно. Но если Крест один и нет иного, хотя бы он был изображаем тысящекратно, и Евангелие одно и нет иного, хотя бы оно было изображаемо в бесчислен-

________________

(¹) Астерия Амасийского, писателя 4-го века, бес. 1. о богат. и Лазаре, издан. Migne, Patr. curs. compl. Tom. 40. an. 1858. pag. 168.

(²) К Амфил. о Св. Духе, гл. 14. В рус. пер. 1846. Част. 3. стр. 277-280.

105

ном множестве, так и Христос один, а не два, хотя бы Он таким же образом был изображаем. Он изображается так же, как и читается, и не умножится Он ни в ухе от слышания, ни в глазе от созерцания того, что Бог стал человеком, вечный явился младенцем, питающий все питается молоком, необъятный принимается в объятия, всевышний становится мужем, бездна премудрости крещается, превышающий все существа совершает дела богочеловеческие, Господь славы распинается на кресте, животворящий все погребается и воскресает, неограниченный никаким местом человекообразно возносится. Пусть же перестанет он осуждать столь спасительное для мира явление двояким образом, считая славу Господа бесславием и представляя добровольное уничижение Его невольным; пусть перестанет противиться и Василию великому, которого голос есть голос Божий и которой в одном месте заповедует так; „да будет изображен на картине и подвигоположник в борьбах Христос". Пусть отринуто будет от священного общества вместе с настоящим изречением и следующее предложение, как заключающее в себе равную нелепость. Ибо что он говорит? „Умственно сохраняя в душе своей носи бестелесное Слово». О безумие! Разве называли божественные уста бестелесным Слово после того, как оно стало плотию? Святый апостол называет Христа уже не плотию, но и не бестелесным Словом, ког-

106

да говорит: темже и мы от ныне ни единаго вемы по плоти: аще же и разумехом по плоти Христа, но ныне к тому не разумеем (2 Кор. 5, 16). Объясняя это Григорий Богослов указывает на „плотские немощи и все наше, кроме греха», как и в другом месте говорит: „уже не плоть, однако не бестелесный (¹)“. А кто называет Его бестелесным Словом, тот противоречит не только двоим, но и всем богоносным отцам. Итак естественным соображением доказано, что из нелепого следует нелепое; и, по опровержении лжи, в противоположном должна содержаться истина. Каким образом? Изображай Христа, где следует, как имеющий Его живущим в сердце твоем, дабы Он и читаемый в книге и созерцаемый на иконе, как познаваемый двумя чувствами, вдвойне просвещал ум твой, сподобившийся созерцать глазами то, чему ты научился словом. И, когда Он таким образом воспринимается слухом и зрением, неестественно, чтобы и Бог не прославлялся, и человек благочестивый не приходил в сокрушение; а этого что может быть спасительнее и благоугоднее Богу? Так мы ничтожные разумеем истину, хотя некоторые из бывших прежде нас святых отцов иначе понимали разбираемый вопрос. Об этом изречении кончено; какое же Епифаниево? „Рассудит твое богочестие, прилично

_______________

(¹) О Боге Сыне слов. 2. В русск. перев. 1844 г. част. 3. стр. 93 и 101.

107

ли нам иметь Бога, начертанного красками (¹)». Посмотри, какой он лжец. Этот говорит не о Христе, в котором усматривается описуемость вместе с неописуемостию, — . ибо в Нем обнаруживаются оба естества, — но: „Бога иметь нам начертанного», отвергая человечность в Слове, вопреки манихейскому учению, и представляя чистого Бога, чтобы нелепостию предложения изумить слушателя. Так и видимым назвать Бога нелепо, когда божественное Слово говорит: Бога никтоже виде нигде же, единородный Сын, сый Бог и видимый, исповеда это (Иоан. 1, 18); ибо известно, что Бога, чистого от человечности, никто не видал. Единородный же по воплощении не непричастен ей; посему Он и видим. Так и святой апостол взывает: Бог явися во плоти, оправдася в Дусе, показася ангелом, проповедан бысть во языцех, веровася в мире, вознесеся во славе (1 Тим. 3, 16). Это во плоти надобно подразумевать во всяком вообще изречении о Нем; ибо первое выражение имеет связь не только с последующими, но и со всеми свойствами воплощения. Как явился Бог во плоти, так тоже разумеется и в каждом из вышесказанных выражений; ибо неестественно было бы и показаться, и вознестись, если не

_______________

(¹) Слова св. Епифания приведены, вероятно, из подложного и не дошедшего до нас его сочинения, упоминаемом в другом сочинении препод. Феодора против иконоборцев (Antirrhet. 2. в конце) и в 6-м деянии 7-го вселенского собора.

108

подравумевать этого во плоти; так точно Он и питается молоком во плоти и преуспевает возрастом, и ходит ногами, и потеет в изнурении, и беседует языком, и прочее тому подобное. Если же это так, и если одно из всех свойств телесных есть описуемость, то очевидно, что и Бог описывается во плоти, красками ли, или другим способом. Ибо то и другое из двух совершенно необходимо: если Он явился во плоти, то и описывается во плоти; одно с другим сходственно и соответственно; а если не истинно второе, то также и первое; но первое истинно, следовательно и второе. Таким образом и по божественному учению и по общему смыслу нелепо — не исповедывать Бога описуемым во плоти, если Оня вился во плоти. Потом и в другом месте доблестный муж говорит: „я слышал, что некоторые предлагают живописать и необъятного Сына Божия; трепещи, слыша это». Но кто из имеющих ум не посмеется над суемудрым? Разве он не читал, что яша Иисуса, и связаша Его, и ведоиша Его ко Анне первее архиерею (Иоан. 18, 12)? И еще в другом месте: прияста же тело Иисусово, и обвиста е ризами со ароматы (Иоан. 19, 40)? Разве он не исповедует Иисуса Богом? Если же Он — Бог, то как необъятный был взят и связан? Не очевидно ли, что — во плоти как исповедал премудрый Павел? Да умолкнет же и этот лжец, неистовствующий против Христа! Если бы он

109

еще услышал, что мы имеем и ядомого Бога, то, может быть, не только вострепетал бы, но и расторгся бы, не вынося такой вести. Но что говорит Христос? И ядый Мя, и той жив будет Мене ради (Иоан. 6, 57). А он не иначе может быть ядом, как во плоти. Подлинно Христос, будучи Богом и человеком совершенным, может быть называем по обоим естествам, из которых Он состоит, и по обоим собственно быть представляем, так как свойства того и другого в единстве лица Его не уменьшаются и не сме-. шиваются. Свидетель этих слов — сам Бог и Слово, Который иногда говорил: ищете Мене убити, человека, иже истину вам глаголах (Иоан. 8 , 40), хотя говоривший это был и бессмертным Богом; а иногда говорил: вы глаголете, яко хулу глаголеши, зане рех: Сын Божий есмь (Иоан. 10, 36), хотя сказавший это были сыном человеческим, Таким образом приписывая названия того и другого свойства тому и другому естеству, мы нисколько не заблуждаемся. Итак и об этом изречении кончено; какое же Феодотово? „Мы приняли составлять образы святых не из вещественных красок на иконах, но научились изображать их добродетели сказаниями о них в писаниях, какбы некоторые одушевленные иконы, возбуждаясь этим к подобной им ревности; ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу, или к какому чрез это на-

110

поминание возводятся они духовному созерцанию? Очевидно, что это — тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости» (¹). Начало речи вдруг порицать не следует, хотя оно и ведет к последующим нелепостям. Многие и из святых учителей считают повествование словами полезнее иконного изображения, не отвергая впрочем ни одного из них; а другие напротив; но то и другое равны, как говорит великий Василий: „что повествовательное слово передает чрез слух, то живопись показывает молча чрез подражание (²)“. Не все живописцы и не все витии, но какою Бог каждого наделил мерою благодати. Посему, оставив это предложение, обратимся к последующему. „Ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу, или к какому чрез это напоминание возводятся они духовному созерцанию?» Напротив спросим доблестного мужа: какую пользу и какое священное созерцание нельзя заимствовать отсюда? Если свойство иконы — быть подражанием первообраза, как говорит Григорий Богослов, и в образе усматривается первообраз, как говорит премудрый Дионисий (Ареопагит), то очевидно, что от подражания, т. е. от иконы, происходит. великая польза, и чрез это подражание возбуж-

________________

(¹) Эти слова приписываются Феодоту Анкирскому, жившему в 5-м веке, хотя их нет в дошедших до нас немногих сочинениях его, изд. Migne, Patr. curs. compl. Tom. 77. an. 1859.

(²) Бесед. о 40 мучен. В русск. перев. 1846 г. Част: 4. стр. 296.

111

дается обильное духовное созерцание первообраза. Свидетель — сам божественный Василий, который в одном месте говорит: „чествование образа восходит к первообразу»; если же восходит, то без сомнения и нисходит от первообраза к образу. Никто не будет столь безрассуден, чтобы назвать честь бесполезною или не признать подражание отображением подражаемого, так что „одно находится в другом», по словам божественного Дионисия (¹); а этого что может быть полезнее и способнее возводить горе? Подлинно, икона есть замена личного созерцания и, употреблю ближайшее сравнение, как бы лунный свет в отношении к солнечному свету. Иначе какую пользу приносила древним скиния свидения, бывшая отображением предметов небесных? И там между прочим были Херувимы славы, осенявшие очистилище (Исх. 25, 20), т. е. изображения, подобные виду человеческому; все возводило горе и способствовало созерцанию служения в духе. При таком предположении напрасно было бы у нас и изображение креста, напрасно и изображение копья, напрасно и изображение губки; ибо и это подражания, хотя и не человекообразные; напрасно и все то, что предано нам, скажу словами Дионисия, в чувственных образах, посредством которых, говорит он, мы по возможности восходим к духовным созерцаниям (²). Далее, одна из пяти

________________

(¹) О церк. Иерарх. гл. 4. В рус. пер. 1855 г. стр. 129.

(²) О небесн. иерарх. гл. 1. В рус. пер. 1843 г. стр. 4.

112

сил души есть фантазия; фантазия же может представляться некоторою иконою; ибо в той и другой находятся изображения. Следовательно не бесполезна икона, уподобляющаяся фантазии. А если бесполезна верная, превосходнейшая, то тем более — вторая, нижайшая, которая напрасно и врождена природою; если же она напрасна, то таковы же и сродные с нею силы, чувство, понимание, суждение, ум. Таким образом естественное учение возвышеннейшими соображениями обличает в безумии презрителя иконы или фантазии. Я же и в другом отношении восхищаюсь фантазиею. Некоторые говорят, что одна женщина, во время зачатия вообразив Ефиопа, родила Ефиопа. Подобное тому известно и о праотце Иакове, когда он острогал жезлы, от воззрения на которое животные рождались пестрыми, и, — о чудо!, — подобная иконе фантазия оказалась довершением производительной силы (Быт. 30, 37). Впрочем возвратимся к предмету. „Пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу, или к какому чрез это напоминание возводятся они духовному созерцанию». Но, любезный, кто, посмотрев внимательно на картину, с правой или с левой стороны, отходит от ней, не получив впечатления в уме, от прекрасной прекрасного, а от постыдной постыдного, так что и находясь дома то сокрушается, то волнуется страстию? Не случается ли иногда, что кто-нибудь, заснув, пробуждается от ноч-

113

ных представлений с радостью или скорбью? Если же тогда бывает так, то тем более при изображениях на яву взирающий необходимо получает то или другое расположение. Разве ты, добрейший, не читал, что древние служили образу и стени небесных (Евр. 8, 5)? Что? Не икона ли то и другое? Не иконою ли они были возводимы к созерцанию небесного? Не образом ли, скажу словами Давида, ходит всяк человек (Псал. 38, 7)? И сам ты, иконоборец, не образ ли Божий, не по подобию ли отца рожден и не изображаешься ли на картине? Или ты один без образа, как не человек, а выродок, и потому так думаешь и о святых? Но, дабы речь об этом получила большую достоверность, мы, оставив собственные рассуждения, представим самые светила вселенной, которые ответят тебе на вопрос. Григорий Нисский говорит: „я часто видал на иконе изображение страдания, и без слез не проходил этого зрелища; так живо искуство представляет зрению событие(¹)». Златоуст: „я с любовию смотрел и на вылитое из воска изображение, исполненное по благочестию; ибо я видел на иконе ангела, прогоняющего толпы варваров, видел попираемые племена варваров, и Давида истинно взывающего: Господи, во граде твоем образ их уничижиши (Псал. 72, 20) (²)». КириллАлексаднрийский: „я видел

______________

(¹) См. выше на стр. 74.

(²) См. выше на стр. 74.

114

картину на стене, деву, ратоборствующую на ристалище, и не без слез взирал на это зрелище». Григорий Богослов: „на ней (т. е. на двери) был начертан образ Полемона и имел столь почтенный вид, что она (т. е. блудница), увидев его, тотчас ушла, пораженная этим зрелищем и устыдившись написанного, как бы живого (¹)». Василий великий: „возстаньте ныне предо мною вы, славные живописатели ратоборных подвигов; возвысьте вашим искусством это неполное изображение военачальника; цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мною венценосца; пусть я буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика; рад буду призвать над собою ныне такую победу вашей крепости; посмотрю на эту, точнее изображенную вами, борьбу руки согнем; посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине; пусть плачут бесы, и ныне поражаемые в вас доблестями мученика; пусть будет опять показана им рука палимая и побеждающая (²)“. Видишь ли, как один предпочитает словесному изложению живопись, в которой заключается такая божественная сила, что от ней и бесы плачут; другой называет живописное изображение столь почтенным, что оно служит к вразумлению блудницы; как еще иной не без слез отходит от живо-

________________

(¹) Ямбич. стих. 18. В русск. пер. 1847. Част. 5. стр. 147.

(²) О муч. Варлааме. В русск. перев. 1846. Част. 4. стр. 278 и 279.

115

писного зрелища, видев на картине ратоборствующую мученицу; как опять другой называет любезным вылитое из воска изображение, как бы видев в нём первообраз; потом как и следующий за ними также не без слез отходит от картины, как бы лично Видев самый предмет ее? Посмотри, сколько благ; вникни, сколько пользы. Услышав жена свой вопрос ответ не от такого-то и такого-то из людей маловажных и ничтожных, но от самих мужей, говоривших Духом Божиим и громогласно оглашающих вселенную, доскажи, умствователь, и конец речи. „Очевидно, что это — тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости». Благовременно здесь громко воззвать: ужаснися, небо, о сем (Иер. 2, 12); тщетною выдумкою и изобретением диавольской хитрости названы священные догматы богоносных отцев! Но не так, о величайший из лжецов; а напротив на тебя надобно направить извержения языка твоего. Итак, когда уже окончено это сплетение, я хочу тебе, брат, внушить, что изречений, приводимых иконоборцами, одни явно еретические; — ибо невозможно, невозможно, чтобы ложь не примешивалась к истине, как плевелы к пшенице; — другие принадлежат святым отцам, но превратно понимаются омраченным умом их; иные же совершенно неуместны, применяя к иконе Христовой относящееся к идолам; не должно без рассуждения внимать их голосу и даже вступать в беседу с еретиками, вопреки апо-

116

стольской заповеди. Впрочем, да спасешься, сын мой; молись, чтобы и мне спастись.

Страница сгенерирована за 0.24 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com