Блаженного Архиепископа Печского, Митрополита Белградско-Карловацкого и Патриарха Сербского Господина Варнаву, Нашего возлюбленного о Христе Брата и Сослужителя во святом лобзании братски обнимая сердечно приветствуем.

Всегдашнее истинно-братское отношение Вашего Блаженства к нашей Святой Православной Церкви Русской вселяет в меня надежду найти в Вашем лице доброжелательного и беспристрастного посредника в деле уврачевания нашей застарелой церковной болезни, уже много времени озабочивающей нашу Патриархию и причиняющей ей глубокую скорбь.

Вашему Блаженству без сомнения известно слез

достойное церковное положение Русской Православной паствы, эмигрировавшей за границу и теперь рассеянной по разным странам.

Среди эмигрантов было не мало духовенства. Оставались причты и при прежних русских храмах за границей. Все эти духовные лица продолжали и продолжают до сих пор обслуживать духовные нужды заграничной русской паствы. Едва ли против такого обслуживания возникли бы возражения с чьей-либо стороны. Но на беду среди эмиграции оказалось несколько архиереев, оставивших свои епархии в С. С. С. Р., но не пожелавших вместе с тем оставить и свои иерархические полномочия.

По ясному смыслу церковных канонов архиерей, порвавший с епархией, вместе с тем теряет и право на участие в церковном управлении, даже священнодействовать по-архиерейски может только в сослужении с местным архиереем, по приглашению последнего или, по крайней мере, с его согласия (III Всел. 9).

Не изменяет дела и ссылка эмигрантов, на некоторые правила. Например., Апос. 36; Антиох. 18; VI Всел. 37, как будто сохраняющие все права за епископом, который кафедру, куда он поставлен, не» может занять «по причине от него ни зависящей» (Антиох. 18). Помимо всего прочего, правила эти говорят об епископе, который только еще стремится запять назначенную ему кафедру; наши же архиереи уже занимали кафедры и оставили их. Да и причину оставления нельзя назвать независящей от воли епископа, хотя-бы потому одному, что другие архиереи Русской Церкви и таких большинство) своих кафедр не оставили и до сих пор пасут свою паству в пределах С. С. С. Р.

К делу не подходить и аналогия с переселением Кипрского Архиепископа Иоанна в Геллеспонтскую область «купно со своим народом» (т. е., по Е. Никодиму, с подведомственными ему епископами, клиром и народом. См. Правила Прав. Церкви т. 1 стр. 524), о чем говорит 39 правило VI Всел. Собора.) В Геллеспонт переселилась со своим епископом вся или почти вся Кипрская Церковь, во всяком случае настолько значительная ее часть, что на острове Кипре церковная жизнь должна была временно замереть. Между тем у нас по существу почти вся православная паст-

ва, а равно и клир, за ушедшими архиереями не последовала и, оставаясь в С. С. С. Р., нуждалась в архиерейском окормлении. В виду этого, епархии, покинутые ушедшими архиереями, вскоре же получили себе законно - поставленных новых архиереев. Не видится таким образом никаких причин поддерживать существование как бы дворников этих епархии за границей. С другой стороны, Архиепископ Кипрский в сущности и по оставлял своей паствы: он вместе с нею ушел с Кипра и вместе с нею жил в Геллеспонтской области. Наши же архиереи ухолили за границу, можно скакать, совершенно растворившись в массе чужой для них, и ино-епархиальной паствы. Только какие-нибудь единицы из бывшей паствы могли за границей оказаться по близости к своему архиерею и могли поддерживать с ним духовную связь.

Несмотря на такие канонические данные, вследствие ли укоренившийся у нас привычки серьезно считаться лишь с указаниями власти, а не с канонами церковными, вероятнее же всего просто по указанию политических руководителей эмиграции, русские архиереи-эмигранты отнюдь не думали отказываться от иерархической власти (теперь уже не принадлежавшей им) не только над случайными, оказавшимися по близости единицами своего бывшего клира; но пожелали управлять и всем вообще заграничным русским духовенством. Руководствуясь не канонами и нуждами Церкви, а больше соображениями политическими, они постарались организовать эмиграцию в некоторое самостоятельное и даже автокефальное церковное тело. В Сремских Карловцах, злоупотребляя братским гостеприимством Сербской Православной Церкви, они устроили свой церковный центр в виде архиерейского Синода и Собора, присвоивших себе права высшего управления и суда над всей заграничной русской паствой. Центр этот стал учреждать за границей новые епархии и викариатства, ставил для них архиереев и т. д.

Чтобы положить конец этой деятельности, принимавшей ярко политическую окраску и приносившей неисчислимый вред нашей Русской Церкви, — покойный Святейший Патриарх Тихон особым указом в 1922 г. упразднил Карловацкое Управление. Но Патриарший указ уже не мог остановить заграничных церковни-

ков. Наоборот, теперь, как будто подгоняемые своей канонической безнадежностью, они с удвоенной энергией устремились в свое самочиние, доводя его подчас почти до абсурда. Я разумею ходившую среди Карловацкой группы мысль избрать заграницей патриарха для Русской Церкви или, по крайней мере, присвоить Карловацкому Управлению права высшей власти над всею Русскою Церковью, не исключая и С. С. С. Р. конечно, это было уже слишком притязательно, чтобы иметь реальное значение. Однако, в пределах достижимого Карловацкое Управление старалось привести свои планы в исполнение. Оно стало требовать себе подчинения не только от эмигрантских приходов, но и от таковых заграничных епархий Русской церкви, которые никогда к эмиграции не принадлежали; причем такие требования иногда (напр. в обращении к Митрополиту Японскому) сопровождались угрозами низложения и замены своим Карловацким архиереем. Высокопреосвященный Предстоятель Японской церкви, правда, с достоинством отверг такую претензию. Но другие епархии, напр. Харбинская и (кажется) Пекинская в конце концов сдались и подчинились Карловацкому Управлению.

Однако, при всем кажущемся успехе, карловацкая система канонически оставалась зданием на песке. Не имея под собой законных, общепризнанных и общеобязательных оснований, она могла держаться только, так сказать, на третейских началах, на добровольном согласии заинтересованных сторон, а этого согласия не могло быть. И вот, эмигрантское церковное здание, искусственно созданное политиками и з целях политических, скоро же дало трещину. Эмигранты, группирующиеся в церковном отношении около митрополита Евлогия, не захотели больше подчиняться Карловацкому Управлению. Как люди мало церковные и мало сознающие значение церковных принципов, они с легким сердцем пошли в раскол сначала с Карловцами. Чтобы снасти свое церковное положение, митр. Евлогий попытался восстановить свою непосредственную зависимость от нашей Патриархии. Но для политиков и эта зависимость оказалась стеснительной, и они со столь же легким сердцем пошли на раскол и с Патриархией.

С эмигрантами собственно Карловацкой группы дело

шло более прямым путем. В связи с рассмотрением апелляции митр. Евлогия, наша Патриархия (в моем лице и временного при мне Патриаршего Священного Синода) напомнила указ покойного Патриарха об упразднении Карловацкого Управления и с своей стороны объявила управление (Собор, Синод, и все подведомственные им административные органы) упраздненными; не имеющими канонической силы и отмененными. Архиереям и клирикам, входившим в состав органов Карловацкого управления или состоявшим в его ведении, предлагалось немедленно сделать постановление о ликвидации подлежащих учреждений или, по крайней мере, самим лично выйти из состава этих учреждений. В случае - неисполнения архиереи, клирики и миряне, последующие Карловацкому Управлению, объявлялись «самочинным сборищем»1 (Вас. Вел, 1, Ан. 31 и др.) с преданием непослушных суду церковному и с возможным запрещением особо упорных и виновных. (Постановление от 9 мая 1928 года за № 104.

Это постановление, имевшее характер не столько судебного решения, сколько предупреждения и призыва к исправлению и миру, не изменило положения вещей. Сторонники Карловацкого Управления уже ранее определили линию своего поведения и отступить от нее не хотели. Из моего послания от 1027 г. и из других моих актов они могли убедиться, что, в сознании своего архиерейского долга перед Русской Православною Церковью и в заботах о ее благосостоянии, я подобно Патриарху Тихону строго осуждаю их увлечения политикой, притом враждебной нашему Советскому Правительству, и от подведомых мне церковных учреждений и должностных лиц требую решительного отказа от такой политики в их церковкой деятельности. Поэтому сторонники Карловацкой группы не только не думали о подчинении постановлению Патриархии, но к сами перешли в наступление, и церковными проповедями, и газетными статьями, и посланиями, и соборными постановлениями, всякими вообще средствами они возбуждали церковное общество против Патриархии. Вероятно, многое из того, что тогда писалось про нас, теперь и сами наши обличители не решились бы повторить. Как бы то ни было, но обличения эти не мало добрых душ соблазнили и за границей, многие обязаны

карловчанам своим отпадением от церкви Православной. Выступая против нас словом, карловчане не упускали случая повредить Патриархии и делом. Где они видели приверженность к Патриархии (напр., в Японии) или хотя бы несколько неопределенное отношение (напр., вначале у митр. Евлогия или в Америке), туда они спешили со своими угрозами и с требованиями отказаться от Патриархии или посылали и прямо агентов сеять там смуту и совращать.

В результате наша духовная эмиграция, вместо того, чтобы подчинившись воле Божией, раскрыть перед западным христианством сокровища православной веры и жизни, доставляет Европе мало назидательное зрелище бессмысленного с церковной точки зрения раскола со всему его неприглядными сторонами: со взаимными запрещениями и травлей противников в газетах и с церковного амвона, со вторжением вт. чужие приходы и т. д.

Такова болезнь, которой страдает наша православная русская паства в эмиграции. Болезнь эта, конечно, глубоко озабочивает прежде всего нас, русских архипастырей, на которых лежит долг оформления помянутой паствы. Но и для других Сестер - Православных Церквей наша болезнь не может быть безразлична. Помимо братского сочувствия нам, пм необходимо думать и об ограждении своей паствы от соблазна. Ведь самый факт безбедного в церковном отношении существования Карловацкого Управления, самый факт этого самочиния, организованного на глазах у всех, не может не действовать разлагающе на сознание православного церковного общества далеко за пределами Русской Церкви, не может не колебать авторитет церковных установлений и но подрывать необходимость вообще считаться с указаниями Церкви. В этих видах мы довели в свое время постановление наше о Карловацком Управлении до сведения Предстоятелей Сестер - Православных Поместных Церквей с просьбой о содействии к уврачеванию зла.

Дальнейших мер в отношении к Карловацкой группе наша Патриархия до сих пор не принимала, терпеливо предоставляя действовать, все исцеляющему времени. Хотелось верить, что и сами эмигранты все более и более, будут приходить к сознанию, по крайней мере того, что их церковная организация не

может иметь характера постоянной организации, и даже долгосрочной. Сомнительность канонической почвы, на которой построено здание, (точнее говоря, ее отсутствие) неотвратимо ведет к краткосрочности здания. Если угодно, только этой краткосрочностью и могут, пожалуй, отчасти оправдываться или хоть несколько объясняться все неправильности и весь риск допущенный при постройке. Одним из главных членов веры монархической партии, заправляющей Карловацкой группой, было предположение, что в ближайшие годы, если не месяцы, у нас произойдет желательный для партии государственный переворот. Тогда Карловацкая организация полностью войдет в государственную систему и в этом победоносном торжестве потонут все дефекты здания, как бы ни были они существенны. Государство найдет возможность затушевать все канонические недочеты и заставить смолкнуть всякие возражения и сомнения. Но расчеты монархистов оказались жестоко битыми.

Как же дальше жить Карловацкой церковной организации и какой смысл для нее продолжать идти на поводу у монархического Совета, который и сам становится бесцельным? Очевидно, для Карловацких церковников приходит время поставить серьезно вопрос о своем церковном существовании самом в себе, вне зависимости от политических программ и чаяний. Не может же Карловацкая церковная организация навсегда остаться в своем настоящем странном положении, в качестве какой-то части, оторвавшейся от целого, в роде кометы, блуждающей в между-церковном пространстве? Быть автокефальной поместной Церковью, названная организация данных не имеет. Ей остается одно: возвратиться в юрисдикцию родной Православной Русской церкви, тем более, что такое возвращение предписывается и каноническими правилами.

В надежде, что теперь, в 1933 году, время уже отчасти сделало свою подготовительную работу и уравняло путь к возвращению «в дом отчий», если не всем, то хотя некоторым из участников Карловацкой группы, решаюсь еще раз обратиться к Преосвященным Архипастырям, пастырям и церковникам - мирянам Карловацкой группы с братским призывом к исправлению ими своей церковной позиции и к примирению с Матерью—Церковью Русской в лице ее

законной представительницы — Московской Патриархии. Пора ужа убедиться, что возврата к старому не может быть. Сетовании и заботы о бывшем государстве, которого уже нет, предоставим тем, кто имеет к тому досуг; нас же, обязанных служением Церкви, воля Божия призывает думать прежде и более всего о Церкви, всецело отдаться ее устроению.

Что касается условия и способов, которыми могло бы быть осуществлено предлагаемое примирение, то они в общем остаются те же, что указаны были в моем послании 1927 года (в декларации).

По моему убеждению, причиной церковного развала среди наших эмигрантов является политика: там церковное почти без остатка заслонено и поглощено политикой. Происходит ли это от того, что наше эмигрантское духовенство само признает свою миссию прежде всего политической, или от того, что оно находится там в зависимости от политиков, для дела большой разницы не представляет. Соответственно этому первым и главным средством к уврачеванию нашей заграничной болезни я считал (и считаю) — так или иначе освободить эмигрантское духовенство от пут политики, в которые оно волею или неволею попало. Желать такого освобождения побуждали меня, кроме прочего, и прямые практические соображения: политика, увлекшая наше заграничное духовенство имела характер непримиримо враждебный к нашему правительству. и по временам и откровенно — интервентский.

Исходя из всех таких соображений, я и предложил нашему эмигрантскому духовенству дать обязательство воздерживаться в своей церковно-пастырской деятельности от всяких выступлений нелояльных. тем более враждебных по отношению к нашему правительству.

Этим я отнюдь не хочу навязать эмигрантам, не желающим бить гражданами С. С. С. Р., советскую политическую программу; еще менее требовал я от них как-бы верноподданнических отношений к нашему правительству (как поспешили истолковать мое предложение эмигранты). Я только налагал на заграничных духовных лиц известное ограничение их внешней деятельности и при том такое, что оно не могло нисколько препятствовать основному служению этих лиц (наоборот, оно ему способствовало, очищая его от

посторонней примеси и тем возвышая). Вместе же со всем этим, мое распоряжение давало в руки желающим оружие против возможного нажима со стороны партийных политиков (если и они люди церковные) или, по крайней мере, обеспечивало пастырю спокойствие совести при конфликтах из за этого с политиками.

Не давшие по каким-либо причинам требуемого обязательства исключались из состава клира, подведомого Московской Патриархии.

Это свое предложение в настоящее время я решаюсь повторить Преосвященным Архипастырям и пастырям русским Карловацкой группы. Правда, на мое первое предложение или, точнее, на каноническое постановление Московской Патриархии 1928 года Архипастыри и пастыри Карловацкой группы ответили упорным непослушанием и даже прямо враждебным выступлениями против Патриархии. Правда и то, что Кардованная группа, утверждаясь в своем самочинии до сих пор не перестает систематически работать над подрывом престижа пашей Патриархии за границей и здесь в С. С. С. Р. и всячески старается тормозить усилия наши управить церковный корабль ко благу. Однако, братские узы, связующие нас, как сынов одной Матери Церкви Русской, Архипастырский долг блюсти единство церкви и стремление вообще к миру между братьями заставляют меня теперь вспоминать не о непослушании, а о том, что нет греха побеждающего милосердие Божие, что всякое преткновение, всякое пятно бесследно исчезает в покаянии.

Конкретное мое предложение состоит в следующем:

1. Архипастыри и пастыри, желающие дать вышеизложенное обязательство, заявляют о том в Патриархию или же Преосвященному Митрополиту Литовскому и Виленскому (в Ковно), управляющему русскими церквами в Западной Европе, и поступают в ведение Патриархии. В зависимости от того, следует ли за ними паства или нет, они остаются на своих прежних местах или же получают новое назначение.

2. Архипастыри и пастыри, почему-либо не принимающие на себя предложенного обязательства, также подают о том заявления Патриархии, причем указывают и церковь, в юрисдикцию которой они желают перейти. Храмы и др. церковные учреждения, при которых со-

стояли уходящие духовные лица, передаются ими (насколько это будет от них зависеть) в ведение нашей Патриархии (если эти учреждения в свое время были в ведении Святейшего Прав. Синода).

3. Независимо от того, будет ли избран первый из вышеизложенных путей или второй, непременным условием принятия Карловацкой группы в целом в прежнее общение с Патриархией является отказ от всяких притязаний на власть (без благословения Патриархии) над заграничными русскими епархиями, приходами и другими церковными учреждениями, и как выражение этого отказа, ликвидация Синода и Собора. Ликвидировав свой центр, Карловацкая группа предоставляет всем, подчинившимся этому центру, определить свое дальнейшее церковное бытие по собственному усмотрению.

4. Если-сторонники примирения с Московской Патриархией окажутся в меньшинстве и ликвидация центра не состоится в целом, или кто либо из Архипастырей и пастырей вообще предпочтет почему-либо не дожидаться этой ликвидации и действовать самостоятельно, каждый из них должен соответственно выйти из состава и Собора и Синода или просто из подчинения Карловацкому центру и, впредь до ликвидации последнего, воздержаться от молитвенного общения с этим центром и последующими ему.

5. Исполнение сего постановления 1928 года наша Патриархия ожидает от Карловацкой группы уже пятый год. Однако, мы и теперь не желаем признать дело окончательным и делать из него последний вывод немедленно. Мы и теперь предоставляем желающим срок для обдумывания, для могущих понадобиться сношений и под. Этим сроком пусть будет 9 мая текущего года, когда исполнится ровно пять лет постановления Патриархии. Неполучение ответа к указанному сроку, или ответ отрицательный, будет служить основанием для нашей Патриархии применить к нарушителям церковного мира и порядка упорствующим в споем самочинии, более строгие меры воздействия. Подтвердив свое прежнее общее постановление о Карловацком Соборе и Синоде со всеми Подчиняющимися им, как о самочинном сборище, отступившем от общения со своим законным священноначалием, наша Патриархия вынесет решение лично о каждом Архипастыре

Карловацкой группы с запрещением им священнослужения впредь до суда. Мера эта, несомненно, будет иметь для означенных духовных лиц весьма ощутительные последствия, поскольку она неизбежно осложнить и затруднит отношение к ним то стороны местного православного населения и местной православной церковной власти. Главное же, если Карловацкая группа останется в своем настоящем положении, она может быть, источником всяких недоразумений и даже прямо расстройства во взаимных отношениях Сестер - Поместных Православных Церквей, с которыми эта группа будет так или иначе соприкасаться. Значит, определить линию своего дальнейшего по ведения Карловацким Архипастырям и пастырям предстоит не только физической возможностью настоять на своем, но и сознанием великой ответственности каждого из них за мир и благосостояние Святой Христовой Церкви в ее целом.

Представляя все вышеизложенное благосклонному вниманию Вашего Блаженства, я и наш Патриарший Священный Синод братски просит Вашу Святыню быть доброжелательным посредником между нами и Архипастырями и пастырями Карловацкой группы, передать им наше предложение своим отеческим и Архипастырским влиянием и авторитетом воздействовать на них в желательном направлении.

В заключение испрашиваю святительских молитв Вашего Блаженства для себя и для Преосвященных членов Патриаршего Священного Синода и для всей вверенной нам православной паствы, и с совершенным почтением и братской о Христе любовью остаюсь Вашего Блаженства о Христе брат и слуга Митрополит Сергий (подпись).

С подлинным верно: Управляющий делами Патриаршего Священного Синода — Петр, Епископ Коломенский.

Печатано по распоряжению Высокопреосвященного Архиепископа ВЕНИАМИНА, —

Временного Экзарха Московской Патриархии

в Северной Америке.

Типография имени о. Иоанна Кронштадтского.

5. RuePetel, 5 — PARIS-ХV.

Страница сгенерирована за 0.15 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово