Ко времени патриарха Никона между нашими предками и современными греками существовали некоторые разности относительно обрядов и обычаев церковных, а также и богослужебные книги наши были не совершенно согласны с современными им книгами греческими. Но эти разности и это несогласие, от чего бы и как бы они не произошли, не представляли ничего существенного и важного, ничего такого, что касалось бы догматов веры и повреждало их, а равным образом и ничего такого, что составляло бы нарушение положительных узаконений вселенской церкви (за одним и особого рода исключением в последнем случае) *). Следовательно, и при существовании разностей и несогласия русская церковь была, столько же совершенно православною, как и церковь греческая, и столько же, как и последняя, храпящею положительные узаконения вселенской церкви. Если же так, то, по-видимому, не было никакой нужды в Никоновом исправлении обрядов и книг, ибо существование разностей между частными цер-

____________________

*) Разумеем прибавку в 8-м члене символа веры, которая представляла собою не прибавку в собственном смысле, а соединение в одно место двух разных переводов одного и того же слова Κύριος.

485

квами относительно обрядов и богослужения, насколько и поколику они суть разности безразличные, всегда признавалось как нечто совершенно допустимое и терпимое, согласно с древне-отеческим, что in una fide nihil officit sanctae ecciesiae consuetudo diversa (при единстве веры нисколько не вредит святой церкви различный обычай) *). О ненужности исправления представлял Никону и константинопольский патриарх Паисий в своих известных ответах на его вопросы. Паисий писал Никону: «жалится зело (преблаженство твое) о несогласии неких чинов, иже бывают в неких церквах, и пепщует, яко тии различнии чинове растлевают веру нашу; о немже хвалим мысль, ибо который боится преступления малых погрешениий, сохраняется от великих, но исправляем намерение, ибо, елико о еретицех, имамы веление от апостолов, бегаем их по нервом и втором наказании, яко развращенных, подобно и раздорников, иже аще и являются, яко согласуют в вящших догматех православных, но имут некая и своя чуждая от соборныя мысли церковныя; но аще случится и некоей церкви разньствовати от другиа в неких чинех не нужных и существенных веры, сиречь не прикасающихся свойственным составом веры, но малых, якоже есть время литургии (о чем между прочим спрашивал Никон) и подобных, сие ни единое разлучение творит, токмо егда сохраняется таяжде вера непреложно, ибо не взят церковь наша изначала образ сей последование, еже держит ныне, но по малу»..., и затем, указав на разности относительно богослужения, существовавшие между частными церквами в древнее время и не производившие между ними разделения, заключает: «не подобает убо ниже ныне непщевати, яко развращается вера наша православная, аще един творит последование свое мало различное от другаго в вещех, яже не суть существительныя, сиречь составы веры, токмо да согласит в нужных и свойственных с соборною церковью»...

_____________________

*) Слова св. папы Григория Великого Двоеслова см. у Бингама в Origines sive Antiquitates Ecclesiasticae, vol. VII, p. 52, lib. XVI, cap. 1, § XV, где и вообще о безразличных разностях в обрядах и обычаях.

486

Что же побудило Никона предпринять исправление обрядов и книг, в котором, по-видимому, не было никакой нужды?

Всякий человек всегда действует и поступает соответственно своей точке зрения на предмет или сообразно тому, как он понимает дело: иначе быть этого не может (потому что точка зрения есть основание для действия). Нужно или не нужно было Никоново исправление обрядов и книг, о чем ниже, но во всяком случае сам Никон с своей точки зрения на данный предмет должен был находить исправление совершенно необходимым. Русские ХУ века составили себе убеждение о современных им греках, будто греки эти отступили от чистоты православия древних греков, как мы много раз говорили, вследствие того, что, обрадовав себе своеобразный взгляд на обычаи церковные, именно — придав им преувеличенное значение и приравняв их к догматам веры, начали смотреть на разности греков с ними относительно обычаев, как на еретические и погрешительные новшества со стороны последних. Прямой обратный путь к истинному мнению о позднейших греках, что они неизменно хранят чистоту православия древних греков, был тот, чтобы усвоить себе настоящий или надлежащий взгляд на обычаи церковные, как на нечто такое, разности относительно чего не составляют ересей и погрешений, а дело безразличное, с тем, конечно, добавлением к сему, чтобы признавать, что в разностях были виновны не греки, а мы сами (ибо само собою надлежало предполагать, что разрознились не они с нами, а мы с ними, так как не мы для них, а они для пас составляли пример последования и подражания). Но Никон переменил свой взгляд на позднейших греков не сейчас указанным путем. Чтобы усвоить настоящий взгляд на обычаи церковные, нужно было иметь обще-богословское научное образование и более или менее достаточные сведения археологические, между тем как Никон не имел ни одного, ни других. Он нисколько не изменил прежнего русского взгляда на обычаи церковные и твердо продолжал содержать его, но при этом он переменил мнение о позднейших греках таким образом, что начал считать винов-

487

никами привнесения еретических и погрешителъных новшеств не их, а нас самих, или — что он начал смотреть как на еретические и погрешительные новшества не на их разности с нами, а на наши разности с ними. Некоторыми оспаривается справедливость того, что Никон смотрел на наши разности с греками, как па ереси и на погрешения; но это несомненно так. В послании к константинопольскому патриарху Паисию Пикон весьма «жалился» (жаловался, точно с греческого подлинника: плакался), что существующие у нас с греками разности растлевают нашу веру *), а о книгах епископа коломенского Павла и протопопа Иоанна Неронова, т. е., иначе сказать, вообще о прежних печатных наших книгах отзывался, как о книгах, наполненных ересями **); в предисловии к первоисправленному служебнику 1655 г. наши разности с греками с нарочитою необиновенностию называются погрешениями: наконец, составлявшее нашу главную разность с греками двуперстное крестное знамение было предано Никоном торжественному проклятию на соборе 1656 г.) ***). Но если Никон смотрел на

______________________

*) См. выше.

**) Послания Паисиева ответы 8-й и 9-й.

***) Преосв. Макарий, ссылаясь на то, что Никон один раз сказал Неронову: «обои-де (книги, старые и новые) добры, все-де равно, по которым хочешь, по тем и служишь», и что в угоду последнему он допустил, чтобы в Успенском соборе (московском) в продолжение нескольких дней наравне с троением песни аллилуия было употребляемо и двоение, утверждает, будто Никон готов был разрешить своим противникам употребление и так называемых ими старых обрядов, если только эти противники будут в единоверии с церковию и в покорности ее богоучрежденной иерархии (Ист. XII, 218 sqq). Но если бы Никон действительно готов был разрешить своим противникам употребление старых обрядов на указанных условиях, то он не ограничился бы приведенными, один раз сказанными Неронову, словами, а обратился бы с формальным предложением относительно сего ко всем восставшим против его исправления, потому что это было бы средством примирения со всеми ими и улажения всего дела, и его весьма важная мысль об «единоверии» не была бы и не могла бы быть оставлена после него. Нельзя думать, чтобы Никон способен был в одно и то время одну и ту же вещь называть и черною и белою, и если он провозгласил наши разности с греками за ереси и погрешения, то, конечно, не мог он допустить, чтобы на указанных условиях люди содержали

488

наши разности с греками, как на ереси и погрешения, то само собою понятно, что он должен был смотреть на исправление обрядов и книг как на дело столько же необходимое, сколько вообще необходимо очищение православия от ересей и погрешений. По-видимому, должны были бы произвести свое действие на Никона представления патриарха константинопольского, после чего он мог бы усвоить настоящий взгляд на предмет с помощью киевских и греческих ученых, которые были около него и которые, нет сомнения, смотрели на предмет более или менее надлежащим образом, ибо настоящий в большей или меньшей степени взгляд на предмет был взглядом всей вообще просвещенной части общества у греков и у киевлян или у южнорусских. Но на Москве свой собственный и своеобразный взгляд на внешнюю, обрядовую сторону веры, как на нечто почти такое же и столько же важное, как и догматы веры, укоренялся веками и был укоренен так крепко, что люди не в состоянии были вдруг расстаться с ним, чтобы усвоить более правильный взгляд.

Говоря о Никоне, мы вовсе не разумеем в данном случае его одного, но и всех тех, кто вместе с ним переменил убеждение о греках. Как он, переменив это убеждение, остался при своем прежнем взгляде на обряды и обычаи церковные: так и все другие, вместе с ним переменившие убеждение, остались подобно ему при своем прежнем взгляде на обряды и обычаи или подобно

____________________

ереси и погрешения. Что в данном случае дело шло вовсе не об «единоверии», видно из того, что в угоду Неронову Никон допустил двоение песни аллилуия в своем Успенском соборе, ибо нельзя же думать, чтобы он расположен был допустить единоверие в стенах этого последнего. Что касается до истинного смысла слов и поступка Никонова, то, во-первых, мы знаем о них из показания самого же Неронова и очень может быть, что дело было существенно не так, как он представляет его; во-вторых, если действительно было так, то надлежит видеть тут со стороны Никона простую особого рода любезность к Неронову, допущенную им из желания умягчить сердце последнего и примирить его с собой (и что касается в частности до слов, то надлежит видеть в них, если только они действительно были сказаны, лишь один из образцов свойственного Никону поспешного безмерия в выражениях).

489

ему не в состоянии были возвыситься до настоящего взгляда на эти последние. А таким образом, когда мы говорим, что Никон с своей точки зрения должен был находить исправление обрядов и книг совершенно необходимым: то мы хотим сказать, что ото должны были находить совершенно необходимым и все другие, иначе — что это было необходимо с общей московской точки зрения и что на его месте и всякий другой и кто бы то ни было (подразумевается — из числа переменивших убеждение о греках) поступил так же бы, как поступил он.

Итак, повторяем, Никон с своей точки зрения на предмет должен был находить исправление обрядов и книг совершенно необходимым. Но на самом деле не было ли это его исправление делом напрасным и не только напрасным, но, так как оно произвело раскол старообрядства, и достойным сожаления? Исправление обрядов и книг не было безусловным образом необходимо, — необходимость эта могла быть признана только за некоторыми частными поправками в книгах *); но оно было весьма, и не только весьма, по самым решительным, можно сказать — безусловным образом, желательно. Некоторая рознь наша с греками относительно обычаев церковных и некоторое несогласие наших богослужебных книг с книгами греческими нисколько не препятствовали нам быть совершенно православными: но для розни и несогласия не только не было никакой благословной вины, а напротив вина их была прямо и положительно крайним образом неблагословная. Мы разрознились с греками в церковных обрядах и обычаях и в богослужебных книгах единственно вследствие того, что, благодаря своему невежеству, составили себе совершенно неосновательное убеждение, будто позднейшие греки отступили от чистоты православия древних греков. Не будь составлено нами этого убеждения относительно позднейших греков, не произошло бы и разрознения между нами и ими. Коль скоро эта единственная причина устранялась, т. е. коль скоро было сознано

__________________

*) Разумеем такие поправки, как исключение из символа веры слова «истинного», исключение из служебника разрешительных молитв священника «за ся».

490

и признано нами, что наше убеждение относительно позднейших греков, будто они отступили от чистоты православия древних греков, вовсе неосновательно: что оставалось делать, за совершенным отсутствием другой причины к розни, как не восстановить согласия? Заимствовав от греков христианскую православную веру, мы заимствовали от них вместе с верой и обряды и богослужение. Мы могли бы затем воспользоваться своим правом быть самостоятельными в обрядах и богослужении, насколько это право предоставлено каждой частной церкви. Но, не говоря о том, что мы вовсе не в состоянии были воспользоваться этим правом, ибо, при своем невежестве, далеко были мы несильны, чтобы быть творцами в богослужении, мы вовсе не хотели им (правом) пользоваться, потому что совсем не было побуждений и цели, с которыми и для которой мы им воспользовались бы. А поэтому всегдашнее непременное желание наше состояло в том, чтобы быть в согласии с греками относительно обрядов и богослужения, точнее — чтобы иметь обряды и богослужение одни и те же с греками или именно греческие, так чтобы одни и другое у нас представляли ничто иное, как воспроизведение и точную копию одних и другого у греков, иначе и ближе сказать: всегда признавали мы за безусловно обязательное для себя то, чтобы столько же быть одних обрядов и одного богослужения с греками, сколько были мы одной с ними веры. Если же, не смотря на все свое желание быть в согласии с греками относительно обрядов и богослужения, мы разрознились с ними относительно тех и другого: то причина сего была столько же неблагословна, сколько неосновательно было убеждение, составленное нашими предками, будто позднейшие греки отступили от чистоты православия древних греков, ибо это именно убеждение (бывшее плодом нашего невежества) составляло причину происшедшей розни *).

_______________________

*) До начала печатания греками богослужебных книг мы имели одно с ними богослужение, но с заимствованием от них разнообразия в частностях, которое у них существовало. После того, как с помощью книгопечатания они водворили у себя единообразие в богослужении, и мы должны были бы усвоить от них это установленное ими или установившееся у них единообразие. Но когда греки начали печатать богослу-

491

Не было ли не только весьма, но и самым решительным, безусловным образом желательно, чтобы согласие, необходимость которого столько нами признавалась, но которое нарушено было по таков неблагословной причине, по такому прискорбнейшему недоразумению, было восстановлено? Никон предпринял свое исправление обрядов и богослужебных книг потому, что он придавал обрядам и чинопоследованиям богослужения преувеличенное значение. По положим, что он стоял бы на настоящей или должной точке зрения на обряды и чинопоследования: мы непременно желали находиться в согласии с греками относительно обрядов и богослужения; между тем вопреки своему желанию мы разрознились с ними вследствие прискорбнейшего с нашей стороны недоразумения: не должен ли бы был он (Никон) считать за свою непременную обязанность восстановить согласие после того как недоразумение обнаружилось и разъяснилось? В наглядное пояснение дела представим себе житейский пример: положим, что с кем-нибудь вы непременно желали бы находиться в дружбе и что не смотря на ваше желание у вас выйдет с этим кем-нибудь ссора из-за прискорбнейшего с вашей стороны и по вашей вине недоразумения: после того как разъяснится для вас недоразумение, не постараетесь ли вы тотчас же восстановить дружбу и это восстановление желаемой вами дружбы, после того как исчезнут в ваших глазах мнимые причины к ссоре, не будет ли необходимым с вашей стороны деянием? Таким образом, повторяем, и с надлежащей точки зрения на обряды и чинопоследования богослужения, предпринятое Никоном исправление обрядов и богослужебных книг, хотя не может быть признано за дело безусловным образом необходимое, но тем не менее долженствует быть признано за дело самым решительным образом желаемое. А таким образом очевидно, что предпринятое Ни-

________________________

жебные книги, у нас уже смотрели на них как на отступивших от чистоты древнего православия, и мы, приступив в свою очередь к печатанию богослужебных книг, водворяли у себя единообразие в богослужении независимо от них, причем в этом единообразии и разрознились с ними (так что у них оказалось одно единообразие, у нас другое).

492

коном исправление обрядов и богослужебных книг было делом вовсе и нисколько не напрасным. Никоново исправление обрядов и книг произвело раскол старообрядства. Это, конечно, очень прискорбно. Но, во-первых, не мог же Никон предвидеть, что это действительно случится так, а во-вторых, что было бы, если бы с совершением всяких, сколько-нибудь желаемых, дел люди останавливались пред неразумными возражениями против них со стороны некоторых?

Переменив взгляд на позднейших греков, но оставаясь при прежнем взгляде на обычаи церковные, Никон в своем исправлении обрядов и книг совершил дело хотя не безусловно необходимое, как он па него смотрел, но тем не менее самым решительным и, можно сказать, безусловным образом желаемое. Однако, сохраненный Никоном прежний преувеличенный взгляд на обычаи церковные действительно имел своим следствием то, что он допустил при этом одну прискорбную погрешность, Эту прискорбную погрешность составляет произнесенное им на соборе 1656 г. торжественное проклятие на двуперстное крестное знамение *). Впрочем, на эту прискорбную погрешность, извиняемую и искупаемую до некоторой степени противоположной погрешностью Стоглавого собора, который предал проклятию всякое недвуперстное крестное знамение, не имеют никакого права жаловаться раскольники, ибо вовсе не она была причиной их отделения от церкви, и они все равно отделились бы от последней, если бы и не было произнесено проклятия на двуперстие. Что же касается до тех раскольников, которые желали бы воссоединиться с церковью, но под условием сохранения двоеперстия, то с допущением церковью единоверия погрешительное Никоново проклятие снимается с них **).

___________________

*) Главная вина за эту погрешность должна быть возлагаема на патриарха антиохийского Макария, который, потворствуя из корыстного раболепства ошибочному взгляду Никона, не только не удержал его от проклятия, но и дал ему свое рукописание, которым прямо уполномочивал его на последнее.

**) Заметим здесь кстати, что в высшей степени странны и неосновательны желания и домогательства раскольников, чтобы снята была

493

Некоторые имеют наклонность представлять себе Никоново исправление обрядов и книг, как единоличное дело Никона: он-де задумал исправление обрядов и книг, он предпринял и он совершал его, а другие были только простыми исполнителями его приказаний добровольными или невольными. Такое представление дела вовсе несправедливо и неосновательно. Первая мысль об исправлении усвояется исключительному и единоличному вдохновению Никона в предисловии к первоисправленному служебнику 1655 г.; но мы уже говорили выше, что в предисловии к служебнику точная историческая истина жертвуется в сем случае до некоторой степени удобству представления дела. Первая мысль об исправлении принадлежала вовсе не одному Никону, хотя действительно пошла от него (не как плод его вдохновения, а как плод ого бесед с иерусалимским патриархом Паисием), а сколько ему, столько же и царю Алексею Михайловичу с другими ближайшими советниками последнего, и не будь государь, подобно Никону, способен внять представлениям о несправедливости нашего мнения относительно позднейших греков, будто они утратили чистоту православия древних греков, не могло бы иметь места и самое Никоново исправление обрядов и книг, ибо veto государя могло бы остановить дело в самом начале (и даже могло бы быть так, что Никон, проникшийся мыслью о необходимости исправления, не был бы избран и в патриархи). Предприятие исправления обрядов и книг и его ведение усвояется единолично Никону уже вопреки положительно и

____________________

них клятва собора 1667 г. Собор мог бы предложить восставшим против Никонова исправления обрядов и книг остаться в церкви на условиях нынешнего единоверия, и не сделал этого; но это есть уже прошлое. Что же касается до настоящего времени, то теперь, с допущением единоверия, это упущение уже восполнено и с тех, которые изъявляют готовность воссоединиться с церковью под условием сохранения доникононских обрядов и книг, клятва собора снимается, а снять ее с самих раскольников значило бы ни что иное, как признать раскол за нераскол (а если есть некоторые православные, сочувствующие желанию раскольников, то тут — сочувствие, по неведению простирающееся за предѣлы должного), cfr в «Беседах к глаголемому старообрядцу» митр. Филарета «Ответы на вопросы глаголемого старообрядца по случаю беседы о Стоглавном соборе», § 3 fin.

494

бесспорно известной нам истории дела. Пришедши вместе с царем Алексеем Михайловичем и другими ближайшими советниками государя к сознанию необходимости исправления обрядов и книг, Пикон предпринял и повел его с соборного одобрения и под соборным смотрением представительства русской церкви: собор 1654 г. одобрил предпринятие исправления, собор 1655 г. рассмотрел и одобрил сделанное исправление важнейшей из всех богослужебных книг — служебника. Утверждать, будто соборы эти имели значение лишь одной простой комедии, которою Пикон хотел прикрывать свое своеволие, и будто они вовсе не свидетельствовали о действительном согласии предстоятелей русской церкви на исправление, было бы не более, как тенденциозным или намеренным произволом: подле деспотического (положим, что это так) Никона сидел на соборе 1654 г. вовсе недеспотический царь Алексей Михайлович и если высказываться против исправления не были на соборе заграждены уста Павлу коломенскому, то, конечно, не были бы заграждены они и кому-либо другому из архиереев, и самый деспотизм Никона на примере Павла проявил себя только уже после этого собора (и проявил себя слишком жестоко, как нужно или, по крайней мере, можно думать, именно потому, что все были слишком решительным образом против него одного). Но положим, что Никон был страшен; ясное однако свидетельство в пользу того, что все архиереи, за исключением одного Павла коломенского, высказались за исправление не из страха перед Пиконом, а по добровольному искреннему сознанию, к которому были приведены сделанными им вразумлениями (на соборе и, как это вероятно предполагать, и ранее его), представляет нам последующая история. Если бы люди действовали из страха перед Пиконом, то они должны были бы воспользоваться скоро возвращенной им свободой, ибо удаление Никона с престола имело место и всего спустя четыре года после приступа к исправлению обрядов и книг (10 июля 1658 г,); между тем мы знаем, что и после удаления Никона с престола только один из архиереев (Александр вятский) питал временное предубеждение против его исправления, так что имеем вес право предполагать между архиереями

495

то единодушие и единосоветие за исправление, о котором они торжественно и нарочито засвидетельствовали на соборе 1666 г. Таким образом, так называемое Никоновское исправление обрядов и богослужебных книг несправедливо представляется некоторыми, как единоличное дело Никона; напротив, оно было общим делом всех представителей русской церкви (за исключением одного), а следовательно через представителей церкви — общим делом сей последней *).

Напрасно было бы оспаривать справедливость мнения, что характер Никона был из очень несчастных и далеко не из светлых характеров. Но тем не менее вовсе несправедливо было бы полагать, будто виной раскола был именно этот несчастный характер и что будь на месте Никона другой человек с иным характером, раскола могло бы не быть. Рядом с несчастным по характеру Никоном стоял человек, наделенный счастливейшим характером, это — царский духовник Стефан Вонифатьевич. Будучи горячим поборником Никона в деле исправления обрядов и книг, он успел сохранить все уважение к себе и людей, восставших против исправления. Но и кроткие

__________________

*) Недавно высказано величайшей крайности мнение, будто исправление обрядов и книг не только было единоличным делом Никона, но будто Никон, не заботясь о серьезных побуждениях, предпринял его потому, что легкомысленным образом поддался влиянию всяких, хороших и худых, греков. Несостоятельность этого мнения настолько очевидна, что мы не считаем нужным опровергать его. До недавнего временя наша противораскольническая полемика хотела видеть главную причину возникновения раскола в личном оскорбленном самолюбии тех лиц, которые восстали против исправления Никонова, утверждая, что люди эти были при Иосифе книжными справщиками и что Никон с позором отстранил их от их почетных должностей. Это оказывается несправедливым, потому что, как в настоящее время дознано, никто из людей, восставших против исправления Никонова, книжным справщиком не бывал. Однако, есть действительное основание если не утверждать, то отчасти заподозривать, что личному оскорбленному самолюбию принадлежала некоторая доля участия в создании раскола. В последнее время патриаршества Иосифа делами церкви фактически заведывал Стефан Вонифатьевич с кружком приближенных к нему людей, главным между которыми после него самого был Иван Неронов и не без голоса между которыми был и Аввакум; к кружку принадлежал и Никон, быв весьма любезен и хорош (и даже будто бы искателен) с

496

увещания Стефана, восполнявшие и возмещавшие собою строптивые приказания Никона, не имели никакого действия на восставших: они продолжали сохранять свое уважение к Стефану, но что касается до отношения к исправлению, то в этом случае вовсе не хотели слушаться его *). Недостатки характера Никонова, которые касаются нас в данном случае, принадлежали к числу тех недостатков, которые бывают свойственны людям с сильными характерами: недостатки характера Никонова не были причиной, произведшей раскол, но положительной стороне его характера мы обязаны тем, что им было предпринято возможное только для человека с сильным характером исправление обрядов и книг. Что же касается до раскола старообрядства, то его возникновение представляет собою один из тех печальных исторических случаев, что в целых массах людей, когда им приходится отказываться от заблуждений, не редко находятся отдельные люди, которые, являя из себя упорных и закоренелых поборников старины (староверов в общем смысле этого слова), выступают защитниками заблуждений.

_____________________

остальными его членами. Но когда он (Никон) поставлен был в патриархи, то, мстя ли Неронову с братией за их старания склонить выбор государя в преемники Иосифу на Стефана Вонифатьевича (что делалось без ведома и воли последнего, который вовсе не помышлял о патриаршестве и был решительно в пользу Никона) или же просто не желая видеть их своими навязчивыми советниками, тотчас же совершенно порвал с ними прежнюю близость. Можно подозревать, что обманутые ожидания Неронова и Аввакума быть наперсниками Никона, как патриарха, и играть при нем видную роль, и были отчасти причиной, что они выступили противниками предпринятого Никоном исправления обрядов и книг. Впрочем, повторяем, можно только подозревать, и никак не более; а прямо хотеть видеть главную причину возникновения раскола ни в чем ином, как именно в этом оскорбленном самолюбии Неронова и Аввакума (cfr преосв. Макария Ист. XII, 120) было бы так же малоосновательно, как и утверждать, будто исправление обрядов и книг было единоличным и насильственным делом Никона.

*) Стефан Вонифатьевич, в монашестве Савватий, скончался в Никоновом Иверском монастыре 11 ноября 1655 или 1656 г., см. письмо Никона к Алексею Михайловичу в Письмах государей, № 388, стр 350 (об отношениях Стефана к Никону cfr еще ibid. № 383).

497

О надлежащей постановке полемики с старообрядцами.

Наша полемика с старообрядцами до настоящего времени объясняет происхождение разностей в церковных обычаях и в чинопоследованиях богослужебных книг, которые были до Никона у нас с греками и которые в настоящее время составляют разности старообрядцев с нами - православными, таким же образом, как объяснял их сам Никон, а именно — смотрит на них как на наши новшества, явившиеся в отношении к обычаям и привнесенные в книги, благодаря нашему невежеству. Полемика делает только ту поправку против Никона, что тогда как этот некоторые по крайней мере разности наши с греками считал и объявлял за ереси, она видит во всех разностях одни лишь погрешности *). Но археология обрядов и богослужения, которая в последнее время начала быть у нас серьёзным образом изучаема и на которую в отношении к богослужению пролит новый свет описанием рукописей московской синодальной библиотеки, совершенным покойными Л. В. Горским и К. И. Невоструевым, открывает, что это остающееся со времени Никона, представление дела не соответствует действительности, — что большая часть наших бывших разностей с греками не суть новшества, а именно только разности, происшедшие от случайного разрознения нашего с греками, — что другие разности хотя действительно суть новшества, но в смысле весьма относительном, так что усвоять им название погрешностей было бы несправедливо, и что только немногие разности должны быть признаваемы за действительныяе новшества погрешительные.

В отношении к церковным обычаям важнейшие бывшие разности наши с греками суть: двоеперстие, сугубая аллилуия, седмипросфорие и хождение посолонь. Но двоеперстие не только не есть новшество, а и древность, даже более древняя, чем троеперстие, ибо история формы перстосложения для крестного знамения состояла в том, что

_____________________

*) Cfr История преосв. Макария т. XII, стр. 221.

498

первоначально было употребляемо единоперстие и пятиперстие, потом двоеперстие и наконец уже, как форма оставшаяся навсегда, троеперстие *). Сугубая аллилуия есть такая же древность, как и трегубая, и она не только употреблялась у греков совместно с трегубой аллилуией до весьма позднего времени, но отчасти употребляется и до сих пор **). Седмипросфорие есть новшество, но именно новшество весьма относительное, ибо и пятипросфорие есть новшество против четверопросфория (которое у греков в патриархате константинопольском было употребляемо еще во второй половине XVI века ***), а в патриархате иерусалимском даже еще в половине XVII века) ****) и так далее до одной просфоры, с которой началась и на которой очень долгое время была совершаема проскомидия. Притом еще, седмипросфорие должно быть признано новшеством и не в совершенно строгом смысле этого слова: в частном употреблении (зависевшем от воли ктиторов монастырей и церквей) оно находилось у греков с весьма древнего времени *****). Хождение посолонь как будто действительно составляет наше новшество, и притом какое-то загадочное ******), но во всяком случае новшество не особенно важное.

Положительный ответ на вопрос относительно богослужебных книг, что в них новшества и что разности, происшедшие от случайного разрознения с греками, очень

______________________

*) Снова отсылаем читателя к нарочитой статье о перстосложении, которая печатается вслед за сим.

**) См. в нынешнем евхологии чин священнического погребения.

***) В греческом подлиннике никоновской Скрижали, напечатанном в 1574 г , не пять просфор, а четыре просфоры (1. агнец, 2. в честь Богородицы, 3. в честь Предтечи и святых, 4. за живых и за мертвых).

****) ІІроскинитарий Суханова (просфоры те же, что выше).

*****) См. моей Истории русской церкви т. I, 2, 310, и у Мансветова в сочинении: Митрополит Киприан в его литургической деятельности, приложж. стр. XXXVII.

******) Вел. кн. Иван Васильевич, неожиданно заявивший митр. Геронтию мнение, что с крестами при освящении церквей должно ходить посолонь, и упорнейшим образом стоявший на своем мнении с весьма немногими из духовных, которые поддерживали его, не приводил в свою пользу никаких доказательств, кроме весьма непонятных умствований (по крайней мере в том виде, как последние передаются в летописи).

499

труден или, лучше сказать, совсем невозможен, потому что для этого требовалось бы произвести такое сличение славянских рукописей с греческими, которого еще вовсе не произведено и которое, вероятно, будет произведено весьма не скоро. В минуту принятия нами христианства от греков, богослужебные книги последних представляли весьма значительное разнообразие относительно частностей, потому что это весьма значительное разнообразие еще существовало у них тогда в самом богослужении. По мере течения дальнейшего времени разнообразие постепенно у них уменьшалось, но все таки оставалось более или менее значительным до самого начала печатания богослужебных книг, которое собственно ввело действительное однообразие. Если не сполна, то в весьма значительной степени разнообразие греческих богослужебных книг перешло и в наши славянские книги. Когда началось печатание богослужебных книг у пас, нужно было составлять из существовавших разнообразных книг единообразные своды для печати, и так как дело велось у пас при этом независимо от греков (поелику их уже считали у пас отступившими от чистоты древнего православия) и без справки с печатными книгами греческими, то и весьма легко было нашим печатным книгам до некоторой степени разрозниться с печатными книгами греческими. Что одною из причин разногласия наших дониконовских печатных книг с печатными книгами греческими было сейчас указанное случайное разрознение, это есть положительно известный и несомненный факт *). На вопрос: от которой более причины произошло разногласие — от случайного разрознения или от своеволия наших переписчиков книг, которые позволяли себе вносить в книги свои новшества, как мы сказали, положительного ответа не может быть дано; что же касается до ответа предположительного, то со всею и решительною вероятностью должно думать, что главнейшею причиною разногласия было

____________________

*) См. Описания синодальных рукописей Горского и Невоструева отдел третий, содержащий описание богослужебных книг, в котором нередко указывается, что читаемое в древних и старых наших богослужебных книгах, но не читаемое в нынешних, находится на греческом.

500

именно случайное разрознение и что своеволие переписчиков было этою причиною разве только в самой незначительной степени. Наши книжные писцы весьма не редко, а если имели возможность, то и большею частью, были не только писцами, но вместе и редакторами книг, именно, — что, переписывая книги с одних списков, они дополняли и поправляли свои копии по другим спискам (если имели таковые под руками); но чтобы они от себя привносили в книги новшества в точном смысле этого слова, т. е. нечто своего собственного сочинения, это представляется крайне мало вероятным и такое своеволие или своевольное творчество со стороны писцов может быть допустимо или не может быть отрицаемо только в виде крайне редких, а по своему свойству — весьма незначительных, исключений. Таким образом, относительно разностей в наших печатных дониконовских книгах с печатными книгами греческими необходимо думать, что в наибольшей их части и в наиболее важных между ними они представляют не наши новшества в собственном смысле, а взятое из тех же книг греческих, только при этом случайным образом взятое так, что наши печатные книги разрознились с печатными книгами греческими (т. е. представляют то, взятое из рукописей, чего нет в печатных книгах греческих или что не вошло в последние). Как бы то ни было, но действительных погрешностей между разностями мы знаем и всего две: это — прибавка в 8-м члене символа слова «истинного» (представляющая совмещение двух разных переводов греческого слова Κύριος) и молитвы «за ся» священника перед служением, причем относительно второй погрешности весьма не невозможно думать, что она есть погрешность уже греческая и перешла в наши книги из греческих книг, как уже готовая *).

______________________

*) Молитвы «за ся» читаются уже в служебнике XII века, усвояемом преп. Антонию Римлянину, см. Опис. синодд. ркпп. Горск. и Невостр. № 342 сначала. За весьма важную погрешность дониконовских печатных служебников преосв. Макарий считает то, что по всем этим служебникам в чине литургии Василия Великого не читается слов: «преложив Духом твоим Святым» (История раскола, стр. 128). На самом деле это вовсе не погрешность (в смысле у нас сделанного опу-

501

В подтверждение того, что паши дониконовские печатные богослужебные книги неисправны, ссылаются на преп. Максима Грека и на послесловия к самым книгам: но и одна и другая ссылки не могут быть признаны основательными и представляют собою недоразумение. Максим нашел в наших книгах несколько (сравнительно с объемом книг очень немного) грубых погрешностей, которые отчасти допущены были переводчиками, отчасти, может быть, зависели от описок в тех греческих рукописях, которые служили для переводчиков оригиналами, отчасти составляли описки писцов только некоторых рукописей, и все встреченные им погрешности исправил. Что из этого следует кроме того, что до Максима были в наших книгах некоторые грубые погрешности, происшедшие так или иначе *), и что он их исправил? Очень может быть, что Максим исправил не все погрешности (ибо, как кажется, он исправлял не все без изъятия богослужебные книги); но чтобы в печатных дониконовских книгах встречались погрешности подобные

_____________________

щения). Слов этих в чине литургии Василия Великого не читается во многих древних греческих служебниках и за их нечтение (именно в литургии Василия Великого, но не Златоустого) горячо стоят и некоторые новые греческие ученые, см. в Пидалионе примечание к 19 правилу Лаодикийского собора (cfr Описание славянских рукописей синод. библиот. Горск. и Невостр., отд. 3-й, предисл. стр. VII). Если в служебнике иовлевском положено больных младенцев крестить в теплой воде чрез обливание: то принимаемый преосв. Макарием за обливание (ibid, стр. 126) особый вид погружения (по шею без головы, которая поливается) не есть наше новшество, а составляет обычный у греков способ крещения детей с древнего и до настоящего времени, — о древнем и старом времени см. апологию Григория Маммы против письма Марка Ефесского, — в Патрол. Миня t. 160, р. 137, номоканон при требнике, по изд. Павлова прр. 200 и 201, и в Прении Арсения Суханова беседу 6-го июня, cfr нашей II. Р. Ц. 2 полов. I т., стр. 365 fin. (до патр. Филарета была у нас погрешность, составлявшая действительное наше новшество и состоявшая в прибавке в богоявленском чине освящения воды слова: «и огнем»).

*) А когда Максим делает такие общие отзывы о наших книгах, что будто бы они преисполнены были погрешностей (причем к действительным погрешностям, находившимся во всех или многих списках какой-либо книги и зависевшим от перевода, несправедливо причисляет и случайные погрешности отдельных рукописей, наделанные безграмотными или небрежными писцами, каковые писцы часто бывали и у гре-

502

тем, которые исправил Максим: то ни одной подобной погрешности (привносящей еретические мысли или являющейся совершенною бессмыслицей) никто в них не указал, и следовательно — необходимо думать, что если и оставались после Максима подобные погрешности, то они были исправлены и отстранены справщиками книг при печатании последних *). В послесловиях к печатным дониконовским книгам читаются жалобы на то, что в божественных писаниях находится по рукописям многое некое и преизлишнее разгласие, которое усвояется ими переводчикам и писцам книг. Но под разгласием послесловия разумеют не какие-либо новшества, привнесенные в книги у нас, а разгласие, которое, быв в богослужебных книгах у греков, перенесено было и к нам и которое у нас еще более было умножено писцами чрез составление ими новых редакций из нескольких рукописей (о чем выше). Хотели, например, книжные справщики напечатать служебник; для приготовления оригинала, с которого печатать, они брали несколько рукописей; но между рукописями (как новыми, так и древними харатейными) оказывалось разгласие или разногласие, которое нужно было объединять: на это-то именно разгласие и жалуются книжные справщики в послесловиях к книгам.

Из сказанного нами следует, что наша полемика с старообрядцами должна быть поставлена иначе, нежели как она поставлена до сих пор. В чем должна состоять иная постановка полемики, это мы указывали выше.

Большая часть наших дониконовских разностей с греками не составляли наших погрешительных новшеств, таковыми погрешительными новшествами были только не-

_____________________

ков): то несомненно, что в интересах самозащиты он впадает в сильное преувеличение (до нас сохранилось достаточное количество рукописей и мы имеем полную возможность видеть, насколько справедливы его слова; беспристрастие и сравнение с нашим собственным временем требуют отзываться о переводах не с порицанием, а с особенной похвалой).

*) А что справщики книг, каковые они были со времени патр. Филарета, в состоянии были исправить все подобные погрешности (за тем возможным исключением, что что-нибудь как-то ускользнуло от внимания всех), это не может подлежать сомнению.

503

многие из разностей. Но тем не менее необходимо было не только частное устранение немногих действительных погрешностей, а и то общее соглашение нас с греками в обрядах и книгах или то исправление обрядов и книг, которое совершил Никон. Разности, не представлявшие из себя новшеств, хотя бы и непогрешительных, а бывшие только простыми разностями, происшедшими вследствие случайного разрознения нашего с греками, и разности, представлявшие из себя новшества, которые не могут быть названы погрешительными, явились не вследствие какой-либо причины уважительной или даже только извинительной, а по самой неблагословной нашей вине, вследствие прискорбнейшего с нашей стороны недоразумения *), а поэтому и их устранение, хотя при их существовании церковь наша нисколько и не утрачивала чистоты православия, было столько же для нас обязательно, сколько несправедливо и несообразно было то, что предки наши заподозрили позднейших греков в уклонении от чистоты православия древних греков.

Мы всегда признавали для себя обязательным находиться в полном согласии с греками относительно обрядов и богослужения. Несмотря на это признание мы разрознились с позднейшими греками относительно обрядов и богослужения вследствие того, что заподозрили этих позднейших греков в уклонении от чистоты православия древних греков **). Но заподозрение было совершенно несправедливо и неосновательно. Следовательно, после того, как была сознана нами несправедливость и неосновательность запо-

___________________

*) Вследствие того же нашего невежества, которым объясняет дело и теперешняя наша полемика, только чрез иное его проявление, нежели какое видит последняя.

**) Подразумевается при этом посредствующая мысль, что, заподозрив позднейших греков в уклонении от чистоты православия древних греков, мы уединились и устранились от них в отношении к обрядам и богослужению и, так сказать, начали относительно последних жить сами о себе, самостоятельно установляя для себя формы или виды обычаев и при введении у нас книгопечатания самостоятельно приводя бывшее дотоле разнообразие богослужебных книг к единообразию (и таким образом введши у себя иное единообразие, нежели какое установилось или было принято у греков).

504

дозрения, к каковому сознанию пришел Никон, необходимо долженствовало быть восстановлено между нами и позднейшими греками согласие относительно обрядов и богослужения. Эти краткие положения более подробным образом изложены нами выше и мы считаем за излишнее повторять их.

Того положения, что мы должны быть в полном согласии с греками относительно обрядов и богослужения, поколику последние суть православны, нисколько не оспаривают старообрядцы. Напротив, самый раскол старообрядства возник именно как защита нашего положения. Основатели раскола восстали против Никонова исправления именно как поборники нашего согласия в обрядах и богослужении с греками, поколику последние суть православны, так как на позднейших греков, привести нас в согласие с которыми предпринял Никон, они смотрели как на отступивших от чистоты православия. Следовательно, в пашей полемике с старообрядцами требует быть доказанным собственно одно положение, именно — что позднейшие греки вовсе не отступали от чистоты православия древних греков. Как скоро будет доказано это, то будет доказано и все, ибо если позднейшие греки не отступали от чистоты православия древних греков, то из сего необходимо будет следовать, что мы должны быть в согласии с этими позднейшими греками относительно обрядов и богослужения *).

Но при сейчас сказанном подразумевается еще нечто, составляющее conditionem, sine qua non. Старообрядцы смотрят на дело неправильными глазами, придавая обрядам и обычаям церковным, равно как и богослужебным чинопоследованиям, то преувеличенное значение, о котором говорили мы выше. Как всякий спор между кем-нибудь возможен только в том случае, если спорящие стоят на одной и той же точке зрения па предмет: так и полемика с старообрядцами необходимо предпола-

____________________

*) Статья о неповрежденности православия позднейших греков, т. е. посвященная доказанию этой неповрежденности, будет напечатана нами в числе последующих статей.

505

гает это же самое, т. е. чтобы последние заставлены (разумеем — убеждены) были признать настоящий или правильный взгляд на обряды и обычаи церковные с чинопоследованиями богослужения *).

Е. Голубинский.

_______________________

*) В числе последующих статей будет напечатана нами и статья о значении обрядов и обычаев церковных.

506

Страница сгенерирована за 0.14 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии