Соловьев В.С. Некролог. М. С. Корелин

(3 января 1899 г.)

_______

Ушел с середины пути человек, еще много обещавший, и которого не забудет никто из знавших его. При воспоминании о нем несомненные и крупные его умственные достоинства заслоняются в моих глазах образом целой личности. Михаил Сергеевич Корелин был более чем честным (фактически) человеком,—он был честен характером — а это гораздо реже и особенно редко в России, где, как давно замечено, даже святых больше, чем людей доблестных. — Корелин (родился в 1855 г., в крестьянской семье) начал свою деятельность в такую пору, когда русское общество подверглось великому искушению, в котором устоять до конца на пути добра удалось очень немногим даже между зрелыми тогда мужами, не говоря уже о юношах. Но Корелин имел нравственную натуру редкой цельности, и, раз узнав его точку зрения, — которая в сущности примыкала к лучшей стороне русского гуманизма так-называемых „сороковых годов", — можно было уже с безошибочною уверенностью сказать, как отнесется он к тому или другому явлению и вопросу нашей жизни. Когда он признавал что-нибудь черным, по существу, он совсем не умел наводить на то же самое, в применении, белую или хотя бы серую краску. Радостно было встречать в нашем обществе человека, у которого и собственные пути, и оценка чужих — определялись окончательно не психологическими соображениями, а этическими; утешительно было видеть действие „практического разума" в таком живом, горячем и страстном воплощении. Лишь через долгие промежутки сходясь с Корелиным, я ни разу не испытал с его стороны ни малейшей из тех неожиданностей, которые даже на хороших людей наносятся мутными житейскими волнами. Снаружи разговор Корелина производил впечатление не только резкости, но и сердитости, которая, однако, была лишь другою стороною той сердечности с которою он относился к делам общественным, также как и к личным, — душевною подкладкою его практического идеализма.

418

Как историк, Корелин изучал жизнь человечества главным образом со стороны развития идей. Большой двухтомный труд о раннем итальянском гуманизме и его историографии, скромно представленный им в качестве магистерской диссертации, был по достоинству оценен историко-филологическим факультетом московского университета и вместе с докторскою степенью дал Корелину место на славной кафедре Грановского. Читая много лекций, он продолжал печатать свои труды в разных изданиях, особенно в „Вестнике Европы", в „Русской Мысли", в „Вопросах Философии и Психологии" и в „Энциклопедическом Словаре" Брокгауза-Ефрона. В последний год он стал между прочим заниматься публицистикою (в обновленной московской газете „Курьер"). Я не знаю примеров, чтобы умственный труд сам по себе был когда-нибудь вреден для здоровья; дело другое — обильные лекции и особенно та сердечная напряженность, с которою Корелин относился ко всем делам. Уже более года ходили зловещие слухи о состоянии его здоровья, но еще в этом декабре я видел его хотя заметно изменившимся наружно, но выезжающим и совершенно бодрым умственно. Через две недели потом произошло кратковременное ухудшение, и он скончался. Хотя историческая наука в России, без сомнения, лишилась в нем значительной умственной силы, но всего более чувствительна потеря настоящего человека с редкою твердостью и ясностью взгляда в различении добра и зла— общественного.

22 января 1899 г.

_______

419