XII. Отвлеченные понятия о человечестве вообще

XII.

Отвлеченные понятия о человеческом обществе вообще.

_______

Мы видели тщетную попытку формальной этики (имеющей в Канте своего чистейшего представителя) ограничить сущность нравственного начала одною его формой, то есть понятием чистого долга как общим правилом воли: самое это правило по необходимости заключает в себе как свою существенную часть указания должного предмета и цели для воли и деятельности. В самом формальном принципе нравственности, как мы видели, приходится по необходимости различить его обязательную форму — форму долга или категорического императива, утверждающую, что мы должны делать, и его содержание, показывающее, что мы должны делать.

Что касается до обязательной формы нравственного начала, то, заключая в себе предположение свободной воли (ибо я не могу быть обязан к тому, что не в моей воле), она остается открытою задачей, пока не разрешен этот основной вопрос о свободе воли, а он, как мы видели, не может быть окончательно разрешена в области одних этических понятий, будучи тесно связан с другими вопросами чисто метафизического свойства, требующими особого исследования. Но прежде чем перейти к этому последнему, нам должно развить объективное содержание нравственного начала,

116

имеющее собственное значение независимо от его обязательной формы. Ибо если бы даже оказалось, что нравственная цель воли и деятельности и не может быть для нас безусловным долгом, нам повелевающим, то это не отнимает у неё значения высшего блага, к которому мы можем стремиться.

Настоящая цель нашей воли и деятельности, указываемая нравственным началом, заключается, как мы видели, в осуществлении нормального общества.

Общество есть вместе и существующий факт и неосуществленная идея, или идеал. Здесь мы прежде всего встречаемся с отвлеченным воззрением, которое видит в обществе только фактически существующее, естественное явление и ставит исключительною задачей общественной науки изучать эмпирические законы этого явления, как оно есть в действительности, устраняя всякий вопрос о нормальном долженствующем быть или идеальном обществе.

Общество есть факт, но также факт и то, что общество не есть какое-нибудь вполне определенное, завершенное в своих формах бытие, а что оно есть нечто изменчивое, нескончаемое, только делающееся или осуществляемое. Соответственно этому и предполагаемая положительная наука об обществе (социология), кроме социальной статики, изучающей общество в его пребывающих постоянных основах (представляющих впрочем, строго говоря, очень немногое), заключает в себе еще как свою существенную часть социальную динамику, изучающую законы изменения или развития общества. Но чем прежде всего определяется это развитие общества? На это пусть ответит нам сам преподаватель положительной социологии. «Мне не нужно доказывать», говорит он, «что миром управляют и двигают идеи или, другими словами, что весь общественный механизм основывается окончательно на мнениях» ⁷³. Действительно, если устранить некоторую неточность выражений, то высказанная здесь Контом мысль не нуждается в доказательствах. Поистине несомненно, что прямое двигательное начало общественному развитию дается существующими в обществе, в той или другой форме, идеями и прежде всего, разумеется, идеями социальными, то есть идеалами общества или представлениями о нормальном, долженствующем быть обществе. Таким образом социальная дина-

___________________

⁷³ Atig. Comte, «Cours de philosophie positive», l, 48, I-гоизд.

117

мика необходимо должна заключать в себе и социальную идеологию, то есть учение о долженствующем быть или идеальном обществе.

Избегая спора о словах, можно безо всякого затруднения признать, что общество есть естественное явление, есть факт. Но этим, разумеется, еще ничего не сказано. Спрашивается, какое явление, какой факт? Так как общество есть нечто сложное, живущее и развивающееся, то его охотно подводят под категорию организма. И против этого нет оснований спорить: действительно, общество представляет все признаки бытия органического. Но когда на этом основании начинают рассматривать общество прямо по аналогии с известными нам индивидуальными организмами животного и растительного мира, то при этом забывают, что общество не может быть только организмом вообще, то есть имеющим лишь те общие признаки, которые есть и у всякого другого организма: общество есть организм определенный, организм sui generis, и, следовательно, обладает особенными, ему исключительно принадлежащими свойствами. И прежде всего, как мы видели, общество живет и развивается по идеям, при чем эти идеи являются не только как бессознательно присущие его бытию нормы (в этом смысле и вся остальная природа живет по идеям), а как сознательные личные мысли самих членов общества, — как убеждения и мнения. Общество в известной мере есть произведение своей собственной сознательной деятельности, чего нельзя сказать о других организмах. В этом смысле общество может быть названо организмом свободным и противопоставлено всем другим, как только природным.

Далее: жизнь и развитие природных организмов представляет замкнутый круг; весь процесс этого развития с началом и концом своим, от зародышного пузырька и до разлагающегося трупа, дан в действительности и может быть нам фактически известен; в этом смысле природный организм есть вполне факт, тогда как развитие общественного организма в его целом, то есть развитие человечества, есть только задача, ибо это развитие в действительности еще не совершилось, и не только начатки человечества скрыты от нас так же, как и его концы, но мы не знаем даже и того, в каком количественном отношении находится прожитой уже человечеством период ко всей его жизни. Поэтому, если мы все-таки хотим иметь науку об обществе, если мы хотим смотреть на общество и изучать его, как нечто целое, как развиваю-

118

щийся организм, то мы не можем ограничиться областью одного исторического опыта, а должны рядом с фактами прошедшего и настоящего дать место и идеям будущего; ибо только в этих идеях общество человеческое получает ту определенность и законченность, которых оно лишено в своей наличной деятельности.

Нельзя говорить о развитии общества, не имея понятия о том, к чему ведет это развитие, какой конец его. Но конец этот есть не факт, а только идеал. Таким образом, и с этой стороны специальные идеалы входят в науку об обществе. Устранять их отсюда было бы еще основание, если бы можно было провести непреложную границу и безусловное различие между идеей и фактом, между мыслями разума и явлениями действительности. Между тем несомненно, что в обществе, как и везде, идея есть вместе с тем и факт, так же, как всякий факт есть идея. Устраняя всякие метафизические соображения и ограничиваясь одною областью явлений, и именно явлений исторических, легко убедиться, что всякое событие в жизни человеческого общества, прежде чем стать фактом действительности, было идеалом мыслящего ума. И точно также идея, появившись в обществе и став в нем началом движения, является тем самым как положительный общественный факт. Идея и факт, утопия и действительность суть термины относительные, постоянно переходящие друг в друга, и если можно и должно пренебрегать иными утопиями, то не за то, что они утопии, то есть не имеют места в данной внешней действительности⁷⁴ или являются в ней как только мысли, а за то, что они суть плохие мысли и в этом качестве не только лишены применения в наличной действительности, но не имеют законного места в мире идей.

___________________

⁷⁴ Фома Морус, называя свой воображаемый остров Утопией, то есть, неместом или неместьем, имел в виду, что как этот остров не имеет места на действительной земле, так и идеальный быт его обитателей не имеет места в действительном обществе. В этом смысле всякий идеал, пока он еще не осуществлен, может быть назван утопией. Но в обществе, как бытии подвижном, то, что не имеет места сегодня, может иметь место завтра, что обыкновенно забывают, когда ото всякой мысли будущего думают отделаться одним словом утопия. Смело можно сказать, что утопии и утописты всегда управляли человечеством, а так называемые практические люди всегда были только их бессознательными орудиями.

119

Но признавая значение идей в развитии общества и вместе с тем признавая, что эти идеи суть также социальные факты, не возвращаемся ли мы к тому воззрению, по которому изучение общества сводится к изучению его фактического существования, так как к этому последнему могут быть отнесены и все социальные идеи? Это было бы так, если бы мы не имели только что указанного и совершенно необходимого различия между идеями по их содержанию или по их существенному достоинству независимо от их фактического или исторического существования. Всякая идея, как важная, так и пустая, одинаково есть факт; в этом отношении все они равны, и если смотреть только е фактической стороны, то пришлось бы, изучая социальные идеи, давать место всякой произвольной фантазии, всякому вздору, который когда-либо кому-нибудь приходил в голову по данному вопросу, ибо всякая такая фантазия, всякий такой вздор есть факт умственной истории, необходимое явление на ряду с другими. Если же мы признаем различие между идеями истинными и ложными, плодотворными и бесплодными, и обращаем внимание только на первые, то тем самым мы выходим за пределы фактической области, рассматриваем эти идеи не со стороны фактического их существования только, но со стороны их существенного содержания, судим их по существу.

Но в чем же состоит это существенное содержание социальных идей или идеалов? Так как во всяком идеале по самому понятию его заключатся требование его осуществления, ибо идеал указывает именно то, что должно быть, а следовательно и может быть, так как нелепо было бы требовать невозможного, то и содержание социального идеала, как долженствующего быть осуществленным и следовательно осуществимого, не может представлять чисто умозрительного характера, не имеющего никакой связи с действительным обществом, ибо в таком случае это идеальное содержание не имело бы и никакой основы для своего осуществления, напротив, очевидно, всякий социальный идеал предполагает настоящее, существующее общество во всем его действительном составе и затем требует, чтоб это действительное общество не только существовало, но существовало как должно, а так как должное вообще определяется нравственным началом, то всякий социальный идеал заключает в себе применение нравственного начала к существующему обществу.

120

Таким образом, мы имеем два данные: общее начало нравственности, как чисто разумное требование, и действительное общество, как эмпирический факт. Взятые в своей отдельности эти два данные не удовлетворяют воли как практического разума, поскольку нравственное начало само по себе не действительно, а действительное общество само по себе не нравственно; социальный же идеал указывает именно способ их взаимодействия, как реализацию нравственного начала и идеализацию действительного общества. Согласно общественному идеалу, формальное нравственное начало, осуществляясь в действительном обществе, должно сделать его нормальным, а само должно стать в нем действительным, или, сообщая ему идеальную форму, должно получить от него реальное содержание.

Так как возможно только одно общее формальное требование нравственности (а именно, чтобы все составляли цель каждого и каждый цель всех), то множественность и разнообразие социальных идеалов зависит собственно от неполноты в применении этого единственного требования к действительному обществу. В самом деле, так как это последнее есть факт весьма сложный, состоящий из многих элементов, то, применяя к нему нравственное начало, можно иметь в виду преимущественно тот или другой из общественных элементов, более или менее отвлекаясь от других, вследствие чего получаются различные социальные идеалы, носящие более или менее отвлеченный характер или представляющие собою отвлеченное начало объективной нравственности.

Но прежде рассмотрения этих отвлеченных начал более частного характера, мы должны упомянуть о двух общих направлениях общественной этики, соответствующих не только двум основным элементам всякого общества, но связанных также и с некоторою формальною двойственностью в самом общем нравственном начале. Это последнее, как мы знаем, требует, чтобы все были целью каждого и каждый целью всех; таким образом, здесь «все» и «каждый» представляют два существенные термина, и при одностороннем понимании нравственного начала перевес может даваться одному из них, — центр тяжести может полагаться или в единственном элементе («каждый») или в элементе универсальном («все»), откуда и являются два отвлеченные начала объективной этики или два отвлеченные идеала общества, к которым мы и переходим.

___________

121