Кирилл (Гундяев), патр. Слово на встрече с профессорско-преподавательской корпорацией, молодыми учеными и студентами Национального исследовательского ядерного университета МИФИ после присвоения степени почетного доктора, 04. 03. 2010

СЛОВО НА ВСТРЕЧЕ

С ПРОФЕССОРСКО-ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКОЙ
КОРПОРАЦИЕЙ, МОЛОДЫМИ УЧЕНЫМИ
И СТУДЕНТАМИ НАЦИОНАЛЬНОГО
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ЯДЕРНОГО УНИВЕРСИТЕТА
МИФИ ПОСЛЕ ПРИСВОЕНИЯ СТЕПЕНИ
ПОЧЕТНОГО ДОКТОРА
04. 03. 2010

Уважаемый Михаил Николаевич¹! Досточтимые члены Ученого совета, члены ученой корпорации, студенты!

Я хотел бы обратиться со словами благодарности в адрес Ученого совета за высокую честь стать почетным доктором прославленного научно-исследовательского и учебного центра России и сказать несколько слов о высоком авторитете и огромном значении для страны, для нашей науки того места, где мы находимся.

Наука наша — великая и славная, результатами которой гордилась вся страна,— в 1990-е годы прошла вместе со всем народом и со всей страной через глубочайший кризис. Конечно, велики потери. Но сегодня становится очевидным, что никакого технологического развития страны, никакой модернизации не может быть без опоры на отечественную науку.

Некая хитрость современной человеческой цивилизации заключается в ее унификации. Посещая страны, вы видите примерно одно и то же: одни и те же машины, одна и та же архитектура: если речь идет о странах с материальным достатком, то везде практически одинаковый уровень комфорта,— и трудно понять, за счет чего формируется этот достаток, что является его источником. За общим «фасадом» скрываются совершенно разные реальности. Одна страна зарабатывает деньги лишь потому, что торгует ресурсами; другая — потому что умеет просто торговать чужими товарами, при этом добавочная стоимость образуется за счет торговых операций; третья страна разумно использует природные ресурсы, чтобы развивать туризм. Но ведь есть страны, которые свое благополучие основывают именно на развитии науки, на собственных научных достижениях. На научных достижениях, конечно, всего

¹ Стриханов М. Н., ректор НИЯУ МИФИ.

411

не построишь, но если страна производит качественный интеллектуальный продукт, то обмен этого продукта на другие ценности является делом, во-первых, справедливым, а во-вторых, очень полезным, потому что тот, кто производит интеллектуальный продукт, всегда впереди.

Самые современные здания и самые замечательные автомобили начали появляться в Москве и в других городах России в период глубочайшего кризиса. Тогда мне и пришла в голову мысль, которую я сейчас попытался сформулировать. Я спросил себя: «А вдруг получится так, что мы так и не встанем с колен, не станем мощной интеллектуальной державой и не будет у нас собственного интеллектуального продукта? Торгуя своими ресурсами, мы построим хорошие дороги, красивые дома, будем ездить в хороших импортных автомобилях, но не выработается ли у людей привыкания к такому интеллектуальному иждивенчеству?» Это может произойти очень просто, потому что комфорт вообще расслабляет человека: если все складывается хорошо, то становится безразлично, откуда приходят деньги.

Но Россия не может себе этого позволить, потому что она — один из центров современной человеческой цивилизации, самостоятельных центров, несущих в связи с этой самостоятельностью огромную ответственность за то, что происходит в мире. Кроме того, наша научная традиция, которая привела нашу страну к огромным достижениям в области науки и техники, не может пресечься. Учебное заведение и научный центр, в котором мы сейчас находимся, являются свидетельством жизнеспособности нашей науки. Именно с такими центрами и следует связывать реальное развитие и реальную модернизацию страны, а не ту псевдомодернизацию, которая за стеклянными, пластмассовыми и стальными фасадами скрывает внутреннюю слабость. Слабость всегда проявится, для этого не нужно вступать в прямое столкновение с другими странами: она проявится в неконкурентоспособности во всех областях — от науки до спорта.

А теперь позвольте мне высказаться на тему научного отношения к окружающему нас миру. Замечательные слова принадлежат Канту, приведу их по памяти. Великий философ говорил: две вещи вызывают восторг и преклонение — это звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас¹. Две особенности нашей Вселенной делают науку

¹ Кант И. Критика практического разума. Заключение.

412

возможной, потому что сама Вселенная и прекрасна, и упорядочена. Если бы не было гармонии бытия, не было бы науки. Если бы был хаос, то не было бы научного знания. Многие ученые, независимо от их отношения к вере, говорят о глубоком благоговении, которое вызывает у них мироздание. Приведу слова Эйнштейна: «Самое прекрасное, что мы можем пережить,— это чувство таинственного. Именно оно лежит в основании подлинного искусства и науки. Тот, кому это чувство чуждо, кто не может остановиться в изумлении и благоговении,— не лучше мертвеца, его глаза закрыты»¹. Красота Вселенной, гармония бытия призывают нас к тому, чтобы мы познавали Вселенную.

Мне рассказывали об одной женщине, которая была самоучкой и любительски занималась астрономией. У себя дома она создала некое подобие телескопа и смотрела на звездное небо. Кто-то серьезно спросил ее: «А зачем Вы все это делаете: и деньги тратите, и силы?» Ответ был удивительный: «Ведь Вселенная так прекрасна!» Эта женщина вкладывала свои незначительные средства, чтобы увидеть красоту Вселенной как можно ближе. Ученый, вооруженный соответствующими инструментами, механизмами, знаниями, пытается проникнуть вглубь этой Вселенной. Многих людей науки влечет ее завораживающая красота, свет далеких галактик или поразительное устройство атома углерода, благодаря которому только и возможна органическая жизнь. Именно это переживание является главной движущей силой научного поиска, ведь практическое применение научные открытия находят подчас гораздо позже. По природе своей мы существа, ищущие познания: мы хотим понять, как устроено мироздание, как возникла Вселенная, как рождаются и умирают звезды, — и наука — одно из глубочайших проявлений нашей духовной природы.

Еще я хотел бы сказать о том, что научный поиск часто связан с подвигом — подвигом всей жизни, аскетизмом, самоограничением. В самом деле, это самоограничение начинается со студенческой скамьи: все на дискотеку, а ты — за учебник; все на прогулку, а ты — в библиотеку. Конечно, бывает так, что и дискотека, и библиотека сочетаются, но ведь каждый знает, что если с молодости не воспитаешь в себе аскетического, жертвенного отношения к делу, которому хочешь посвятить жизнь, ничего впоследствии не получится и талант растеряешь. Только

¹ Эйнштейн А. Мое кредо // Собрание научных трудов. Т. 4. М.: Наука, 1967.

413

огромный труд и самоограничение выводят человека на уровень, превышающий уровень других людей, только самоограничение и аскетизм, полная посвященность своему делу выводят человека на самые передовые рубежи, в том числе и рубежи науки.

А что же движет людьми? Почему они готовы отказываться от многого, чтобы достичь цели? Эту готовность невозможно описать в категориях примитивного карьеризма. Речь идет не о карьере, речь идет о победе над самим собой. Эта способность, это желание, это стремление победить себя является самым мощным движущим фактором в развитии человеческой цивилизации. Я очень хорошо знаю путешественника Конюхова¹: когда-то он учился у меня в семинарии, но был непоседой и семинарию оставил. Мы даже не очень сокрушались по этому поводу, ведь он остался человеком глубоко верующим. И вот он совершает невероятные чудеса: один отправляется вокруг Антарктиды на яхте, пересекает на лодке океан, взбирается в одиночку на Эверест... Некоторые поражаются и говорят: «Как это возможно?» А если спросить Конюхова: «Зачем ты это делаешь?», он, наверное, до конца и не ответит. Обычно он говорит: «Хочу быть один, хочу насладиться одиночеством, хочу увидеть Бога». Но ведь это не ответ, или частичный ответ. Для того чтобы оказаться в одиночестве, необязательно отправляться вокруг Антарктиды на яхте. Здесь наверняка присутствует внутренняя потребность победить самого себя.

Люди очень различны: у каждого свой «потолок», у каждого свой уровень, но самое важное, чтобы мы пытались преодолеть этот уровень, поднять планку. Если мы перестаем это делать, останавливается все, в том числе и технический, и научный прогресс, и вообще развитие человеческого рода. Животные стремятся избежать опасности, насытиться и продолжить свой род — вот их главный стимул. У человека же, как мы только что сказали, совершенно другие стимулы. Я хотел бы процитировать замечательного ученого, кстати, священника — Жоржа Леметра, основателя теории расширяющейся Вселенной. Он так замечательно сказал на эту тему: «Высочайшее из дел человеческих — поиск истины. Это то, что отличает нас от животных, и уникальная человеческая особенность — познавать истину во всех ее формах, когда человек

¹ Конюхов Ф. Ф., путешественник, писатель, художник, священник Украинской Православной Церкви Московского Патриархата.

414

через подвиг, через внутреннюю аскезу, через самоограничение, через огромные волевые усилия, преодолевая самого себя, открывает мир».

Другая черта окружающего нас мира, помимо красоты и гармонии,— это удивительная упорядоченность мироздания. Как я уже сказал, наш разум потому и способен познавать мир, что есть порядок. Ведь если есть порядок — есть законы; если есть законы — есть возможность изучать мир. Эта гармоничность бытия для меня и является самым сильным доказательством бытия Божия — саморазвивающаяся материя, которая формирует мироздание по удивительным законам бытия. И «на выходе» (как вы, инженеры, говорите) мы имеем поразительный, захватывающе гармоничный мир. И при всем этом Вселенная оказывается непостижимой, бесконечной. Замечательно об этом сказал Эйнштейн: «Самое непостижимое во Вселенной — ее постижимость». Непостижимая Вселенная и одновременно постижимая, когда мы обращаем свой интеллект на изучение ее законов, тех или иных явлений.

Наука существует благодаря тому, что Вселенная упорядочена, в ней существуют законы, и эти законы выразимы на языке математики. Между нашим разумом и устройством Вселенной есть удивительное соответствие: благодаря нашей способности к рациональному мышлению мы открываем глубокую рациональность мироздания. И снова хотелось бы процитировать Эйнштейна. Он говорил: «Наука может быть создана только теми, кто насквозь пропитан стремлением к истине и пониманию. Но источник этого чувства берет начало из области религии. Оттуда же — вера в возможность того, что правила этого мира рациональны, то есть постижимы для разума. Я не могу представить настоящего ученого без крепкой веры в это. Образно ситуацию можно описать так: наука без религии — хрома, а религия без науки — слепа»¹. Мы знаем, что ученый не был христианином, человеком церковным, но он был человеком, носящим в себе религиозную веру.

Когда мы, верующие и неверующие, говорим, что Вселенная прекрасна,— что это означает? Отражает ли наш опыт красоты некую реальность, которая существует в мироздании и которую мы с благоговением и благодарностью осознаём? Или красота — это только иллюзия, чисто субъективное переживание, которому ничто не соответствует за пределами нашего сознания?

¹ Эйнштейн А. Наука и религия. II. New Jersey, 1956.

415

Есть два взгляда на Вселенную. Один из них предполагает, что Вселенная возникла случайно: в ней нет ни цели, ни смысла, ни замысла, за ней не стоит никакой Разум, никакое личное творческое начало. В таком случае весь наш опыт красоты — не более чем наши субъективные переживания и оценки, наши фантазии; объективно никакой красоты не существует. Правильна ли такая оценка? В рамках последовательно материалистической картины мира — это бессмысленный вопрос, как, наверное, бессмысленно и само мироздание. Бессмысленно спрашивать: «Правильно ли вы понимаете текст?», если это и не текст вовсе, а случайное нагромождение букв. Бессмысленно задавать вопрос: «Смогли бы вы по достоинству оценить красоту звездного неба?», если в звездах нет никакой красоты, которую вы могли бы оценить. Наш опыт красоты и гармонии мироздания в таком случае оказывается иллюзорным, он ничего не отражает в реальном мире. Такой подход к мирозданию также ничего не может сказать о происхождении того порядка и той рациональности во Вселенной, которую исследует наука. Почему мир упорядочен? Кто установил законы природы? В рамках мировоззрения, отвергающего Создателя, ответов на эти вопросы нет.

Другой взгляд на Вселенную видит в ней творение Художника и Строителя. Вселенная поистине прекрасна, и прекрасна объективно. Она исполнена смысла, как великая картина или симфония. Она упорядочена благой и созидательной волей Творца. Это не наша фантазия, не плод нашего воспитания, не наш культурный критерий гармонии, а это объективная красота, которая формирует наши внутренние критерии. А ученый — это тот, кто исследует великие дела Божии. Тот же священник Жорж Леметр в одной из своих научных работ выражает благодарность Тому, «Кто дал нам разум, чтобы понимать Его и видеть отсвет Его славы в нашей Вселенной, которую Он создал в такой удивительной гармонии с той способностью к познанию, которой Он наделил нас»¹.

Как христианин и священнослужитель я привержен второму взгляду. Вселенная вызвана к бытию разумным и личностным Богом, замысел Которого отражается и в рациональной упорядоченности законов мироздания, и в его поразительной красоте. При этом люди, которые не разделяют этой точки зрения, являются для меня партнерами

¹ Из лекции, прочитанной в Брюсселе в 1929 г.

416

в диалоге, потому что различные взгляды на происхождение мира, на бытие Бога никоим образом не должны быть причиной противостояния, взаимного глумления, борьбы — всего того, через что прошли наши наука и Церковь на протяжении трагической истории XX века.

Из сказанного следуют очень важные выводы, касающиеся нравственного долга ученого. Ученый, как и всякий человек, призван стремиться к истине, научной истине, — но не только к ней. Существуют истины еще более глубокие — это истины нравственные, истины о наших целях, предназначении и ответственности. Естественные науки исследуют законы природы, но в нас самих мы находим еще один закон — нравственный (вспомним Канта!). Этот закон не кодифицирован, но мы можем, слушая свою совесть, понять, когда мы исполняем его, а когда нарушаем. Этот закон имеет тот же источник, что и законы мироздания, — созидательную волю Бога. Но в отличие от материи, которая всегда повинуется установленным для нее законам, мы, люди, наделены свободным выбором. Мы сами решаем, повиноваться нравственному закону или нет. И наше временное, и вечное счастье, и будущее нашей страны, и будущее нашей науки зависят от того, захотим мы следовать этому нравственному закону или нет.

Совершенно очевидно, что одним из фундаментальных кризисов переживаемого нами времени является кризис личности, кризис нравственного начала. Сегодня люди, может быть, грешат не больше, чем они грешили в прошлом. Никто никогда не измерял «греховности» эпохи, ведь грех пребывает так глубоко внутри человека, что ни под каким микроскопом не разглядишь. Почему же мы говорим о нравственном кризисе эпохи? Дело в том, что никогда в прошлом человечество рационально не объясняло и не оправдывало грех — не в том смысле, что какое-то одно греховное деяние оправдывается и объясняется с позиций того или иного мировоззрения, а в том смысле, что само понятие греха, то есть зла, сегодня принципиально, идеологически, философски поставляется на один уровень с правдой, истиной, святостью. Человечество, отталкиваясь от неправильно понимаемого принципа свободы личности, сегодня заявляет о том, что человек является автономной от любых ценностей системой и сам устанавливает критерии добра и зла. А если сам человек устанавливает критерии добра и зла, то, стало быть, между добром и злом нет различия. Ведь то, что для одного человека является вопиющим, страшным и преступным,

417

для другого — обычная сексуальная практика. То, что одному кажется опасным и разлагающим общественное сознание, для другого — разумный способ ведения бизнеса. Государственные законы пытаются как-то регламентировать происходящее, но они работают в эмпирическом социуме и не достигают глубины, а именно в глубине происходит сегодня стирание грани между добром и злом, откуда оно переходит и в законодательную практику. И мы видим, какие законы сегодня принимаются в Западной Европе: законодательно закрепляется отказ людей от признания высшего критерия в определении добра и зла,— в том числе и в том виде, в каком он представлен в нравственной традиции народов. Я думаю, что явление, о котором мы сейчас говорим, является самым опасным. Если задуматься о будущем, то, наверное, род человеческий пресечется и история завершится тогда, когда будет полностью потеряно различие между добром и злом.

Будучи ребенком, я спрашивал своего отца об антихристе. Говорил: «Когда антихрист придет, он получит поддержку во всем мире, все его примут. Но ведь антихрист от диавола, антихрист — зло. Как же могут люди поддержать зло, оправдать убийства?! Это невозможно!» Тогда отец сказал мне простую вещь: «Я не знаю, как это будет и как род человеческий до этого дойдет, но если антихрист явится, то именно потому, что люди перестанут отличать добро от зла». Это было сказано почти 60 лет назад. А сегодня мы можем утверждать, что сама философия общественного развития предполагает не ясное отделение добра от зла, не общественное согласие вокруг непререкаемых фундаментальных нравственных ценностей человеческой жизни, а плюрализм мнений, в том числе и в нравственной сфере.

Завершая выступление, я хотел бы сказать следующее: пусть ваша учеба, ваши научные труды, вся ваша жизнь будут проникнуты благороднейшим из человеческих стремлений — стремлением к истине во всех ее проявлениях: к истине научной, истине мировоззренческой, истине нравственной.

Благодарю вас за внимание.

Затем Предстоятель Русской Церкви ответил на вопросы преподавателей и студентов:

— Насколько мы должны выдерживать догматы Церкви, насколько Церковь готова реформироваться? Правилен ли опыт Западной Европы,

418

Англии в частности, где, как мы знаем, известен такой исторический пример, как реформа Церкви?

— Этот вопрос задают многие. Но что означает реформа в Церкви? Разве Русская Церковь не реформировалась? Если бы мы сейчас с вами оказались, скажем, в далеком XV веке, во времена преподобного Сергия, и вошли в храм, то мы ничего не поняли бы — настолько изменилось богослужение с точки зрения обряда, с точки зрения музыки! Очень многое изменилось! И если бы мы с вами оказались в египетских монастырях V века, то также с трудом идентифицировали бы увиденное с нашей православной практикой. Но и египетские монастыри V века, и богослужения времен преподобного Сергия, и Русская Церковь в XXI веке — все это одна и та же Церковь. Церковь по своей природе является началом консервативным. Ей передана вера апостолами. Эту веру нельзя менять, потому что Источником веры является Бог. Получая фундаментальные Божественные ценности в свое распоряжение, Церковь призвана сохранять их, пронося через всю человеческую историю, через разные эпохи, разные культурные контексты, как мы сейчас говорим. Но чтобы проносить эти ценности через эпохи, их нужно постоянно актуализировать, иначе они превратятся в музейный экспонат. И почти все проблемы, которые возникали в истории Церкви, связаны с нарушением баланса между сохранением и актуализацией. Актуализация ценностей осуществляется во имя миссионерских задач, чтобы мир уверовал. Я сегодня говорил на языке, на котором не стал бы изъясняться Патриарх Адриан в конце XVII века. Но если бы Патриарху Адриану пришлось жить здесь, то он согласился бы с каждым словом, которое я сказал.

Есть постоянное напряжение между актуализацией и соответствующими интеллектуальными формами передачи Божественного Откровения, необходимостью его сохранять.

С нашей точки зрения, то, что произошло на Западе в результате Реформации, оказалось очень опасным. Ведь Реформация начиналась как попытка максимально актуализировать христианское послание, очистить его от наслоений, представить наиболее убедительным для современников. В любых самых популярных исторических трудах о XVI столетии, о том, что эта реформа означала для истории христианства, говорится, что это была попытка освободить, очистить католическую Церковь от разных наслоений,— что было правильно.

419

Но неправильным оказалось то, что посягнули на ядро, которое надо было сохранять при всех обстоятельствах. И когда теперь наши протестантские братья говорят: «Ecclesia semper reformanda»¹, то подразумевают не актуализацию, а постоянное изменение самой сути евангельского послания применительно к философским вкусам современности.

Что означает внедрение женского священства в западном протестантизме? Это же не из апостольской традиции. Это результат феминизма, это результат эмансипации женщин. И что происходит? С одной стороны — незыблемая истина, с другой — веление времени, мода. Неизвестно, что произойдет с феминизмом через 50 лет,— может, от него откажутся, скажут, что практика феминизма приводит к расстройству здоровья женщин, к огромным нравственным последствиям, поскольку семьи стали некрепкими... Поэтому Церковь готова менять свой язык, готова делать очень многое для того, чтобы актуализировать евангельское послание, но не готова разрушать само это послание постоянными реформами.

Что мы видим сегодня в Великобритании? Величайший, страшный кризис Англиканской Церкви. Мало об этом пишут, но специалисты знают, что значительная часть англикан переходят в Католическую Церковь и очень большая часть примыкает к Православию. Потому что внедрение радикального реформизма очень не по душе большой части христиан, которые видят в этом опасность.

Реформированию сегодня в первую очередь подвергаются нравственные принципы христианства, что выражается в благословении гомосексуальных «браков», в снисходительном отношении к абортам, в безразличном отношении к теме разводов, в абсолютном безразличии к теме сексуальной этики. Я иногда спрашиваю наших братьев: зачем вы тогда вообще нужны? Есть другие, светские интеллектуалы, которые лучше вас представляют это направление в обществе... Если Церковь потеряет силу, это все равно, что соль потеряет свою силу (Мф. 5,13), — это замечательный евангельский образ. Что делают с такой солью? Ее выкидывают, она не нужна. Поэтому я думаю, что Русская Православная Церковь идет по тому пути, который был определен святыми отцами в двухтысячелетней традиции. Другой разговор, что мы иногда

¹ Церковь всегда реформирующаяся (лат.)

420

задерживаемся с актуализацией. Есть проблемы в нашем богословском образовании, в культурном уровне духовенства, проблемы, привнесенные в нашу жизнь тяжелейшей эпохой государственного атеизма, в том числе разрывом отношений между наукой и Церковью, между интеллигенцией и Церковью, между миром искусства и Церковью... Сегодня некоторые пытаются вбить клин в отношения между искусством, культурой и Церковью, есть много спекуляций вокруг этой темы (возвращение святынь и т. д.). Но мы сделаем все для того, чтобы вбить этот клин никому не удалось.

Новая эпоха дает нам замечательные возможности такого развития Церкви, которое, с одной стороны, сопровождалось бы сохранением вечных и неизменных жизненно важных для человека и человеческого общества ценностей; с другой стороны, чтобы эти ценности воспринимались современным сознанием и усваивались людьми без всякого культурного шока, чтобы они входили в культурную среду нашей эпохи абсолютно естественно.

— Ваше Святейшество, является ли, с Вашей точки зрения, столь глубокое познание законов природы и внедрение в мир атомов правильным или нет? Нужно это или нет, ведь, внедряясь в ядро атома, мы тем самым пытаемся стать настолько же умными, как Сам Бог? Не грех ли это?

— А правда ли, что Конюхов плывет в лодке через океан? Ведь он может погибнуть... Господь нас такими создал, Он не положил границ: это, мол, делайте, а этого — нет. Он сказал: не ешьте только с древа познания добра и зла (Быт. 2,17), и, как мы знаем, эта заповедь была нарушена. А все остальное открыто для человеческого познания. Но следует помнить, что все, что делает человек, может быть и полезным для него, и разрушительным. Это извечный дуализм нашего бытия. Либо мы своими действиями, мыслями, словами служим Богу и правде, либо — злу и лжи.

Что касается научного познания, научных экспериментов, — сейчас очень много таких пограничных областей, где правда с кривдой соединяются, где последствия могут стать либо очень важными и нужными для человечества, либо разрушительными. Возьмите, к примеру, генную инженерию, другие направления современной науки, в том числе и то, о чем вы говорите: проникновение в глубину материи. Неизвестно, что

421

там откроется, какие возможности получит человек. Вот здесь и должна работать «политграмота»: нужно уметь отличать добро от зла. Если этим вопросом будут заниматься люди с искаженным нравственным сознанием, если они своими «страшными» руками будут прикасаться к этой материи, последствия будут губительными. Мы говорим, что апокалипсис, конец истории — это какой-то огненный катаклизм. Вот отдайте в руки мерзавцев все величайшие научные открытия!. . А ведь сегодняшних научных открытий в области ядерной физики достаточно, чтобы взорвать планету. Поэтому жизнеспособность человеческой цивилизации прямо зависит от нравственного состояния общества. Вот что все время и утверждает Церковь. Вопрос нравственности — это не тот вопрос, который нужно рассматривать по остаточному принципу. Почему мы говорим о необходимости диалога Церкви с наукой, в том числе и с неверующими учеными? Почему мы говорим о необходимости взаимоотношения Церкви и школы, Церкви и культуры? Потому что надо сконцентрировать все силы на достижении тех главных целей, которые перед нами стоят: уберечь человека, страну нашу, весь мир от того страшного разрушения, которое человек своим злом может привнести в нашу реальность, в нашу действительность.

— Во время Вашего визита в Санкт-Петербургскую духовную академию Вам задали вопрос о природе темной энергии. Как бы Вы могли прокомментировать ее происхождение, и как Вы считаете, носит ли она демонический характер?

— Темная энергия, материя, антиматерия, вещество, антивещество — это все создал Бог. Диавол ничего не создал в этом мире, он только разрушает. Это все творения Божии, это тот мир, про который Бог сказал: это хорошо (Быт. 1,10).

Другой разговор (и я упоминал об этом в Академии), что у человека, занимающегося научным познанием, должно быть чувство смирения, благоговения перед тем объектом, который он изучает, перед Вселенной. А вот развивается смирение от осознания своей недостаточности. Если определить в процентном соотношении объем изученного и неизученного во Вселенной, то, по словам одного из наших академиков, к мнению которого я очень прислушиваюсь, можно говорить о пяти процентах изученного и понятого. Вот это должно помогать нам формировать смиренное отношение к результатам научных исследований

422

и благоговейное отношение к Божиему творению, в том числе и к черным дырам.

Кстати, понимание материи как зла было отвергнуто Церковью. В конце I века возникло такое еретическое учение (я сказал бы, скорее философское, нежели богословское: оно проистекало из языческой культуры) — гностицизм, когда появились люди, заявившие о себе, что обладают особым знанием, гнозисом, и стали некие языческие представления о мире, о человеке, о божествах соединять с христианскими. Это были самые опасные ереси, особенно во II веке, потому что они опирались на очень сильных интеллектуалов, — гностиками были ученые. Одна из гностических идей заключалась в дуализме: дух — явление со знаком «плюс», а материя — со знаком «минус», это зло. Церковь осудила такой взгляд на материю. Материальное и физическое — это не зло; зло проистекает только из нравственной природы человека. Поэтому не должно быть страха ни перед черными дырами, ни перед антиэнергией, ни перед антиматерией,— их нужно изучать спокойно, со смирением и благоговением перед Божиим творением.

— Преподобный Серафим Саровский считается сегодня Небесным покровителем атомной отрасли нашей страны. Ваше Святейшество, в чем, на Ваш взгляд, актуальность духовного наследия преподобного Серафима Саровского и почему оно важно для молодых специалистов ядерно-энергетического и оружейного комплексов нашей страны? Ваше Святейшество, в нашем институте есть кафедра теологии, просим Вашего патриаршего благословения на деятельность кафедры.

— Благословляю с любовью и радостью! Замечательно, что в вашем институте в Сарове есть такая кафедра...

А теперь позвольте мне сказать несколько слов о ядерном центре Советского Союза, который возник на месте обители святого преподобного Серафима и где были созданы первые образцы ядерного оружия, благодаря чему, собственно говоря, страна наша и обрела возможность обеспечить геополитический баланс сил во время холодной войны и предотвратить мировую катастрофу.

Казалось бы, как можно себе такое представить? Обитель в честь преподобного Серафима — старца милостивого, любвеобильного, смиренного,— у которого даже не было сил обличить разбойников, которые пришли в его келлию в лесу и, подумав, что его медный крест вовсе

423

не медный, а золотой, избили бедного старца так, что его потом скрючило всего... Старец позже пришел в себя, восстановил здоровье, а разбойников поймали. И что же он сделал? Он стал просить, чтобы их не наказывали. Вот такой смиренный человек, который всем говорил: «Обрети мир в сердце, и вокруг тебя спасутся тысячи»...

И вот на месте обители, которая была закрыта по всем законам тогдашней политической технологии, осквернена, монахи которой были изгнаны или расстреляны, когда все уничтожалось, попиралось,— на этих развалинах строится научный военный центр. Это же образ абсолютной несправедливости! В таких случаях обычно говорят: «Куда же Бог смотрит?» Я часто цитирую слова митрополита Филарета (Дроздова), Московского святителя, энциклопедически образованного человека, который был причислен к лику святых. Размышляя о Промысле Божием, он говорил, что это та сила, которая даже наши дурные человеческие поступки обращает к добрым последствиям¹. Вот Промысл Божий и обратил к добрым последствиям тот дурной, страшный поступок — разрушение Саровской пустыни. И ученые-ядерщики, которые трудятся в Сарове, поняли, что все произошло не случайно, а по Промыслу Божиему,— я сейчас передаю вам их мысли. А смиренный старец, исполненный любви миротворец, стал покровителем людей, создающих самое грозное оружие современности. И кто может быть лучшим «балансом» в такой деятельности, нежели преподобный Серафим? Если пример преподобного Серафима, его слова будут вдохновлять наших ученых, у нас всегда будет оружие, которое остановит агрессора и в то же время никогда никому не принесет никакого вреда.

— Ваше Святейшество, мы, молодое поколение, стараемся идти в ногу со временем и порой не можем обойтись без современных технологий,— например, таких, как Интернет: без него обучение было бы гораздо сложнее. Ио как Интернет влияет на нравственность молодежи, ведь, помимо накопленных знаний, там есть большое количество

¹ Филарет Московский, свт. Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. О вере. О первом члене Символа веры. 127. «Промысл Божий есть непрестанное действие Всемогущества, Премудрости и Благости Божиих, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее через удаление от добра зло пресекает или исправляет и обращает к добрым последствиям».

424

информации, негативно влияющей на человеческое сознание? Как можно оградиться от этого влияния? Каково Ваше мнение на этот счет?

— Оградиться от этого влияния невозможно. Сегодня невозможно заниматься наукой, не используя современные средства коммуникации.

А теперь попытаемся посмотреть на все это с другой точки зрения. Даже самому смиренному человеку в общении с людьми свойственно скрывать свои отрицательные качества. Я уже не говорю о тайных мыслях: никто не говорит о своих фобиях, страстях, — все это сокрыто, все выглядит очень респектабельно. А когда человек оказывается один, когда он думает, что за ним никто не наблюдает, вот тут-то он и становится самим собой: либо открывает сайты соответствующего содержания, либо сам производит пошлости, участвуя в различного рода полемиках, либо выплескивает свою желчь, свою злобу, свою зависть (под псевдонимом, конечно)... Сегодня Интернет — это некая лаборатория, где, собственно, и должна формироваться личность, где должен формироваться мой характер, где должны формироваться и оттачиваться мои принципы: я против пошлости, разврата, лжи; только в общественной дискуссии, отстаивая высокую мораль, у меня есть шансы стяжать некие симпатии к себе. Это — экзамен на нашу подлинность, это огромной силы вызов. И, может быть, неслучайно Господь дал этот вызов современному человечеству... Нет худа без добра, и Интернет, как и ядерная бомба, может либо привести человеческую цивилизацию к коллапсу, либо, с другой стороны, оградить от каких-то опасностей и обеспечить ее выживаемость. Все будет зависеть от нас. Я благодарю вас за этот вопрос и рад, что имел возможность ответить на него именно в студенческой аудитории.

Благодарю вас за внимание.

425