Кирилл (Гундяев), патр. Взрыва страны не получилось. Слово на XI Международных Рождественских образовательных чтениях (Москва, 26 января —1 февраля 2003 г.), 27.01.2003

ВЗРЫВА СТРАНЫ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ

Слово на XI Международных Рождественских образовательных
чтениях (Москва, 26 января — 1 февраля 2003 г.)¹
27.01.2003

Сердечно приветствую участников очередных Рождественских чтений! Они стали важным событием в жизни нашей Церкви, когда люди из разных епархий, священнослужители, миряне собираются

¹ Сибирская православная газета. 2003. № 1.

62

в Москве для того, чтобы обсудить важные для Церкви и народа вопросы. Думаю, что сам факт такой встречи имеет очень большое значение. Даже епархиальные архиереи уже свидетельствуют, что импульсы, которые люди получают на Рождественских чтениях, затем реализуются на местах в конкретных программах, осуществляя которые, Церковь укрепляет свое положение в обществе, становится более зримой в жизни нашего Отечества, более зрело, более эффективно отвечает на те вызовы, которые общество обращает к ней. Я хотел бы поговорить о том, что произошло за последний год в жизни нашей Церкви, нашего общества, нашего государства, как одно было связано с другим, как одно повлияло на другое. Я хотел бы сказать по крайней мере о шести важных проблемах.

Первая — это кризис, который возник в отношениях между Русской Православной и Римско-Католической Церквами в феврале 2002 года. Очень многие на Западе (да и у нас) в средствах массовой информации с недоумением вопрошали: что же произошло? Почему такой болезненной была реакция Русской Православной Церкви на создание католических епархий в России?¹ Нас убеждали в том, что ничего особенного не произошло, что Католическая Церковь, являясь независимой Церковью, имеет право развивать свои собственные структуры в соответствии со своей идеологией, своим каноническим правом и, конечно, в соответствии со своими нуждами, и что ее внутреннее развитие никакого отношения к России не имеет, а потому реакция Русской Православной Церкви на то, что произошло, неадекватна. Нам говорили: «Вы неправильно реагируете!» Я очень сожалею, что эта позиция была растиражирована некоторыми средствами массовой информации не только на Западе, но и у нас. И я хотел бы коротко сказать о том, что же произошло и почему такой болезненной была реакция Русской Православной Церкви.

Во-первых, о том, могли мы или не могли по сути реагировать на то, что произошло с католиками в России. Совершенно очевидно,

¹ Святейший Патриарх Алексий II и Священный Синод Русской Православной Церкви выступили с заявлением в связи с созданием в России католических епархий и «церковной провинции». Текст заявления опубликован: Журнал Московской Патриархии. 2002. № 3. С. 4-5.

63

что в течение последних 12 лет, несмотря на очень большие трудности в наших отношениях, делегации наших Церквей каждый год встречались для обсуждения текущих проблем. В некотором роде мы находились в диалоге, на котором всегда очень настаивала католическая сторона. Мы всегда говорили, что не видим в нем особого смысла, потому что он не приносит реальных результатов. Обсуждаем, например, ситуацию на Западной Украине в связи с той агрессией, которая произошла в отношении православных со стороны греко-католиков, — а результатов нет. Мы неоднократно говорили католической стороне, что-либо нужно иметь диалог с результатами, либо диалог лишается смысла. Нас со всех сторон убеждали, что, даже несмотря на отсутствие результатов, нужно поддерживать диалог, что это единственная форма нормального и цивилизованного общения между Церквами, государствами, любыми партнерами в наш непростой век. Возникает вопрос: если Церкви в диалоге, то, наверное, он существует для обмена информацией, для совместного изучения каких-то проблем? Если бы не было этого диалога, если бы не было этих отношений, тогда в каком-то смысле та секретность, в условиях которой католики создали епархии на территории России, а затем и две епархии на территории Украины, еще могла бы быть как-то понята: мол, нет возможности донести до вас наши размышления, наши планы, — вы же закрыты. Но ведь Русская Церковь была открыта к диалогу! Поэтому вся секретность, в которой подготавливались решения, свидетельствовала о нечистоте намерений. Тогда мы спросили: что же означает диалог, если в его условиях вы молчите, скрываете и затем действуете таким образом, что подвергаете сомнению целесообразность всякого диалога в принципе? После того, как епархии были учреждены и мы получили сигнал из Рима о том, что к нам готов выехать кардинал для переговоров, мы ответили, что обсуждать надо было «до того», а не «после», — вы ведь не отмените своих решений. Зачем же тогда встречаться? Встречаться нужно было до того, как вы все совершили...

Почему мы в принципе выступаем против создания епархий? Потому что епархия — это Поместная Церковь как в католической экклезиологии, так и в экклезиологии православной. Все вытекает из замечательной формулы святого Игнатия Богоносца: «Где церковь,

64

там и епископ. Где епископ, там церковь»¹. Когда епископ имеет конкретную юрисдикцию на данном месте, эта юрисдикция епископа именуется Поместной Церковью. Когда католики создали так называемые «апостольские администратуры», то и они, и мы воспринимали это действие как создание некоей пастырской структуры временного характера, направленной на обеспечение пастырского окормления католиков, живущих в России. А когда эти апостольские администратуры были преобразованы в Поместные Церкви, объединенные в единую митрополию с центром в Москве, то изменилась и экклезиология, изменилась суть католического присутствия в России. Из временных структур, направленных на обеспечение пастырских нужд католиков, живущих в России, католическое присутствие получило совершенно ясное, конкретное экклезиологическое выражение. Оно стало не чем иным, как Поместной Католической Церковью в России. А ведь Церковь связана с территорией. Наша же концепция католического присутствия заключалась в следующем. Исторически, еще до революции и в настоящее время, католики, конечно, имели и имеют право окормлять свою паству. Свою! Это их право. Но не их право совершать миссию на территории России, обращаясь со своим словом ко всему народу. В этом случае мы говорим: мы за диалог и мир, но то, что вы делаете, очень напоминает психологию крестовых походов — то, что было в прошлом: желание использовать трудности Церкви и страны для утверждения своего присутствия в этот непростой момент, опасаясь, что в будущем, когда эти трудности пройдут, будет сложнее закрепиться в России.

К сожалению, наш голос не всегда доходил даже до наших верующих. Некоторые с удивлением задавали нам вопросы: в чем дело? зачем ссориться? нужно иметь больше солидарности друг с другом. Хочется, чтобы хотя бы у участников Рождественских чтений не оставалось сомнений в том, что такая реакция Русской Православной Церкви была не надуманной, не искусственной, не продиктованной какими-то скрытыми соображениями, а честной, открытой, исходящей из нашего экклезиологического самосознания. Хотелось бы, чтобы это осталось в вашей памяти и в ваших сердцах, чтобы

¹ Игнатий Богоносец, еп., сщмч. Послание к смирнянам. Гл. VIII: «Ничего не делайте без епископа».

65

в этом вопросе Священноначалие Русской Православной Церкви, осуществляя твердую линию в отношении католического прозелитизма в России, могло бы опираться на поддержку своего народа и на его понимание. Еще раз хочу сказать, что мы открыты к диалогу, к беседам — я сказал об этом новому нунцию, который приехал и посетил меня, — но, несмотря ни на какие обстоятельства, мы считаем своим долгом защищать наш народ и нашу страну от любой духовной агрессии. Сегодня, как и сотни лет тому назад, это одна из задач Русской Православной Церкви.

Другая проблема, о которой я хотел бы сказать, — это ситуация в Эстонии. Вы знаете, что в 1996 г. Константинопольский Патриархат поддержал группу раскольников, которые отделились от Эстонской епархии, создали независимую раскольническую группировку. Она была принята в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, после чего мы прекратили евхаристическое общение с Константинополем и вступили в полосу тяжелейших переговоров, которые длились в течение всего 1996 года. Было несколько встреч, очень сложных и напряженных, потому что речь действительно шла о единстве Вселенского Православия. Нам удалось достичь каких-то компромиссных соглашений, которые легли в основу восстановления евхаристического общения с Константинополем. В Цюрихе в 1996 году мы договорились о том, что в качестве компромисса обе стороны соглашаются на присутствие двух юрисдикций в Эстонии: Московского Патриархата и Константинопольского Патриархата, хотя, конечно, наличие двух юрисдикций в одном месте против канонов, которые свидетельствуют о том, что в одном городе должен быть один православный епископ, и всякая двойственность работает на психологию раскола, подрывает единство и целостность церковного организма. Но для того чтобы сохранить единство во всеправославном масштабе и добиться легализации положения Русской Православной Церкви в Эстонии (поскольку правительство отказало нашей Церкви в такой легализации, зарегистрировав только юрисдикцию Константинопольского Патриархата), мы пошли на это соглашение в Цюрихе. По этому соглашению должно было быть решено несколько проблем. Во-первых, юрисдикция Московского Патриархата должна была быть зарегистрирована в Эстонии и Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата необходимо было отдать ту собственность

66

в виде храмов, церковных домов, которые она занимает. Во-вторых, должно было произойти размежевание приходов и храмов. В-третьих, обе Церкви должны были выступить единым фронтом перед государством, чтобы обеспечить равные права и отсутствие всякой дискриминации.

К сожалению, нам не удалось решить весь комплекс проблем в плане двухсторонних отношений с Константинополем, хотя каждый год с 1996-го по 2002-й мы по несколько раз встречались и обсуждали этот вопрос. Добились многого: размежевали храмы, приходы, причем абсолютное большинство людей оказались в юрисдикции Московского Патриархата, и лишь горсточка пошла за раскольниками — несоизмеримое соотношение! В этом — удивительная верность Церкви, ее святыням, Москве, верность связи эстонского Православия с русским, от которого и пошло Православие Эстонии! Все это привело к тому, что абсолютное большинство людей добровольно остались в юрисдикции Московского Патриархата.

Но потом возникли сложнейшие вопросы, связанные с регистрацией приходов. Правительство не желало регистрировать приходы на тех условиях, на которых мы настаивали. Нам предлагали зарегистрироваться как новой организации, только что созданной. Но если бы регистрация произошла таким образом, мы потеряли бы всякое право на храмы, на монастыри, которые были созданы нашими предками на деньги русского народа. В Эстонии не было ни одного греческого храма, и за последнее время ни один греческий священник там не появлялся! Все было создано потом и кровью нашего народа, наших миссионеров, наших священников, монахов и монахинь. Очень важно было, чтобы Устав был зарегистрирован с положением, что Русская Православная Церковь находится в преемственной связи с тем Православием, которое было в прежние времена — дореволюционные и даже послереволюционные. Много времени ушло на эту работу, в нее были включены и факторы межгосударственного диалога, прилагали усилия и Министерство иностранных дел, и парламент. Эти общие усилия привели к тому, что диалог с эстонским правительством завершился полным успехом. Устав был зарегистрирован в той форме, на которой мы настаивали, Русская Православная Церковь получила недвижимость, которую она сегодня использует.

67

Третья тема, которой хотелось бы коснуться, — это катаклизмы. Тяжелый был год, очень тяжелый. С одной стороны, кажется, что мы начинаем выкарабкиваться из тех трудностей, в которых оказались страна и народ. Наметились экономический рост, политическая стабилизация. У многих людей стала появляться надежда, что жизнь изменится к лучшему. И вдруг эти страшные удары природной стихии¹, которые усугубились ударами злой человеческой воли — страшными террористическими актами в Москве и Грозном². К Церкви было обращено много вопросов. Как все это может происходить с нами, за что? Некоторые спрашивали даже с ропотом на Господа — где же Бог? Почему Он попускает невинные жертвы, катастрофы?.. Думаю, и у священников, и у мирян должны быть ясные ответы на эти вопросы, потому что проблема приложения благости Божией, любви Божией к человеческой истории — это камень преткновения для очень многих людей в смысле принятия ими христианской веры. Иногда говорят, что, мол, если бы Бог был, то такого не было бы. Где же Бог? Понятно, когда Он наказывает грешников... Но невинные дети?!.

На такие вопросы должен быть четкий ответ. Когда мы с вами жили как в гетто, в изоляции, когда в храмы на службу ходили в основном пожилые люди, глубоко верующие, прошедшие через «огонь и воду», через горнило страданий, укрепившиеся на уровне своего опыта в православной вере, тогда не было особых проблем. Люди могли не столько умом, сколько сердцем правильно воспринимать такие события. Веру человека, живущего глубоким религиозным опытом, не могут поколебать никакие события. Но ведь в обществе больше людей, которые еще только рационально приближаются к вере, только умом начинают воспринимать логичность религиозного

¹ В июне и августе 2002 г. проливные дожди вызвали одно из самых катастрофических наводнений в истории Краснодарского и Ставропольского краев, в результате которого погибли десятки человек.

² 23-26 октября 2002 г. в московском театральном комплексе на Дубровке группа вооруженных чеченских боевиков захватила и удерживала заложников из числа зрителей и участников мюзикла «Норд-Ост» (916 человек). В результате операции по освобождению заложников были уничтожены все террористы, но погибли и 130 человек из числа заложников.

10 октября 2002 г. в г. Грозном было взорвано здание Заводского РОВД (погибли 25 человек), а 27 декабря — здание правительства Чеченской Республики. Жертвами этого теракта стали 72 человека.

68

мировоззрения, а сердце еще далеко, религиозного опыта никакого нет. Именно такие люди и обращают к Церкви вопросы. И мы должны уметь отвечать на них.

Здесь все сложно. С одной стороны, отвечая человеку, вы рискуете больно задеть его, — ведь чаще всего спрашивают люди пострадавшие или их родственники. Но с другой стороны, именно такая ситуация бывает очень (если мне будет позволено так сказать) благоприятной для того, чтобы достучаться до человеческих сердец. Наверное, тайна жизни во всей своей полноте раскрывается человеку именно в момент страдания — тогда, когда это страдание преодолевается религиозной верой, исцеляется. Но как можно объяснить вечную жизнь, жизнь человеческого духа современным мечущимся людям, каждый из которых вовлечен в тысячи проблем, связанных с материальным бытием? Ведь даже верующие люди о вечной жизни забывают! Это тоже проблема: много верующих людей, которые не ведут религиозного образа жизни. Даже кто-то из духовенства умом верит, а живет так, будто Бога и нет. И не потому, что безбожники. — Нет, они верят, но они сформировались в определенной системе ценностей, где в первую очередь надеются на себя, на свои материальные средства, на силу, на власть и уже в последний момент — на Бога. И если это происходит в нашей среде — среде духовенства, священства, среди верующих, — то что говорить о других?!

Я думаю, что когда мы как страна, как народ проходим через такие катаклизмы, через такие трудности, это дает нам особую силу и возможность свидетельствовать о вечных, непреходящих религиозных ценностях. И в самом деле, какая разница, как умереть? От катаклизма или у себя в кровати? В отроческом возрасте или в пенсионном? Вообще — каковы цель и смысл человеческой жизни, если все кончается небытием, все кончается тургеневским лопухом, который, по словам Базарова, вырастает на могильном холме¹? Ведь все происходящее, сама постановка вопроса приобретает значение только в перспективе вечной жизни. Я думаю, этот акцент на вечной жизни должен быть очень важным сегодня. Мы не отыщем никаких ответов на наши вопросы, ничего в жизни не поймем, мы проживем жизнь впустую, если утратим перспективу вечной жизни — это

¹ Тургенев И. С. Отцы и дети. Гл. XXI.

69

свидетельство о вечных ценностях, о бессмертии человеческого духа. Думаю, что сегодня это главный пастырский лейтмотив у нашей Церкви. Мы должны научить людей понимать свою жизнь в перспективе вечности. Ведь если не видеть этой перспективы, то все происходящее, в том числе и относящееся к этим катаклизмам, — просто бессмыслица, круговерть! Но если принять перспективу вечности, то все встает на свои места: тогда все, что происходит с человеком, — это воля Божия, тогда, умирая, он просто «из одной комнаты переходит в другую», — переходит, а не исчезает. Думаю, что именно Церковь, как никто иной, может укрепить свой народ в моменты катаклизмов, национальных скорбей и переживаний, хотя всегда будут люди, которые захотят использовать подобный неблагоприятный контекст, чтобы разрушить христианское свидетельство, чтобы скомпрометировать саму идею христианской веры. Но мы с вами должны знать и помнить, что Господь проводит нас через испытания, для того чтобы мы укрепили свою веру. И все эти испытания должны быть для нас сегодня некой основой сильной христианской проповеди, поводом для свидетельствования о вечных, непреходящих ценностях, без которых человеческая жизнь лишается своего смысла.

Серьезной является также тема террористических актов... Происходит захват театра на Дубровке. Террористы практически не выдвигают никаких требований. «Закончить войну» — что это за требование? По сути, они пришли в центр Москвы для того, чтобы взорвать людей. Сразу стало ясно и очевидно, что других целей не было, — ведь взрыв тысячи людей в Москве — это взрыв страны. Это такой удар по стране, по власти, по государству, по нашему национальному достоинству, после которого можно не оправиться долгие-долгие годы. Вся страна затаила дыхание... Разумеется, спецслужбы готовились, отрабатывали каждый шаг, каждое действие. А страна молилась. И в ответ на эту горячую молитву Господь не допустил такой страшной напасти. Он провел нас через скорбь за грехи наши, но взрыва страны не получилось. И это стало еще одним ярким свидетельством нашему народу, государству, всем — присутствия Бога в нашей жизни. Почему теряющие сознание террористы не соединили проводки батареек?¹

¹ На террористках-смертницах были прикреплены взрывные устройства в виде «поясов шахидов». В ходе штурма через вентиляцию в здание стали закачивать усыпляющий газ, в результате чего практически все находившиеся в зале потеряли сознание.

70

Непонятно... Это можно объяснить только одним — чудом Божиим, вмешательством Бога в историю и свидетельством того, что Господь не отвернулся от России, не отвернулся от нас. И это должно укреплять силу нашей молитвы. Чтобы исцелять недуги нашего бытия, приклонять к нашей жизни милость Божию, мы должны делать все от нас зависящее. Конечно, и спецслужбы должны готовиться, и государство должно быть всегда готовым, но над всеми нами — Бог, и задача Церкви — быть общиной веры и горячей молитвы.

События, я думаю, огромного духовного значения потрясли нас в этом году. И как важно сделать правильные выводы — мировоззренческие, духовные, пастырские, — для того чтобы оградить страну от напастей и скорбей и чтобы засвидетельствовать миру и своему народу силу христианской веры!..

В конце года наше общество всколыхнула тема образования, началась полемика о преподавании Основ православной культуры и этики в нашей стране. Эта полемика свидетельствовала об очень многом. Когда я наблюдал прямые эфиры, публичные обсуждения, меня не покидала мысль: «Бог ты мой! Тысячи бездомных детей, сотни тысяч страдающих от наркотиков, преступность, проституция — то, что разъедает честь страны! Никто не обсуждает эти темы с такими лицами, покрытыми пятнами и потом, никого эти темы не ввергают в такое возбуждение, в такую непримиримость, злобу... В чем дело? Почему?» А дело заключается вот в чем: если мы будем учить детей основам веры, если мы будем прививать им основы нравственности, если это у нас действительно получится (еще большой вопрос, как это делать), то наш народ получит мощную «прививку» от всего того, что его разрушает сегодня. Ведь в условиях свободы и множественности мнений практически невозможно установить такой контроль за средствами массовой информации, который исключил бы всякую попытку духовного и нравственного разложения людей. Закрой «Окна» — появятся другие передачи. Закроют одну «Империю»¹ — появится другая. Только в том случае, если у народа будет «прививка» от этого зла, он получит надежную защиту и ничего разрушить уже будет невозможно. Думаю, что все то ожесточение, которое выплеснулось на экраны телевидения, в общественную дискуссию в конце концов упирается

¹ Скандально известные телевизионные шоу «Окна» и «Империя страсти».

71

в этот мистический пласт. Проповедуя Слово Божие народу, обучая детей системе высоких духовных и нравственных ценностей, мы действительно делаем таким образом некую прививку людям от духовного разложения и всякого рода заразы, то есть обрекаем на неудачу труд очень многих людей.

С другой стороны, все должны понимать, что нравственное состояние общества — это условие его выживания, что люди, потерявшие образ Божий, превращаются в «пауков в банке». Общество, потерявшее нравственность, перестает быть жизнеспособным, потому что для него становится возможным все, оно может делать все, что захочет, у него нет сдерживающих моментов. И потому нужно говорить и свидетельствовать о необходимости нравственного воспитания людей, как условии выживания человеческой цивилизации. Я верю, что будут решены все вопросы, о которых мы сегодня спорим, но мы должны быть очень тверды в осуществлении нашей линии, памятуя о том, что сия брань не есть брань против крови и плоти (Еф. 6, 12). Это и есть то дело, которым должна заниматься Церковь и которое никогда не совершается легко и просто. Потому трудности, которые возникают, шельмование, которому подвергаются люди, стоящие на переднем крае этой борьбы, лишний раз должны свидетельствовать о правильности нашего с вами курса.

И последнее... В декабре в Москве прошел Всемирный Русский Собор, который обсуждал тему «Вера и труд». Впервые в рамках Собора была затронута очень важная тема экономики. Многим кажется, что экономические проблемы определяют лицо общества, государства и даже человека. Я не считаю, что это так, но, с другой стороны, и игнорировать важность экономического фактора невозможно. Не всегда бедность толкает человека на порок, но, к сожалению, в большинстве случаев пороки во многом определяются недостатками, в том числе и материальными, в которых живет и от которых страдает наш человек.

Интересно, что Собор решил порассуждать о духовном измерении экономики. Был задан вопрос: а есть ли оно вообще — духовное измерение в экономике? Ответ был положительным: да, есть. Если человек производит больше, чем ему нужно для его жизни, для жизни его семьи, то как эти излишки распределяются в обществе, как оно с ними поступает? Здесь возникает множество сугубо духовных

72

вопросов. Некоторые обвиняют Православие в экономической неудаче России, считая, что нам так не везет в истории, потому что мы — православные. Вот, мол, протестантизм, католичество больше способствуют пробуждению экономической активности. Собор убедительно ответил на эту легенду: не так! Православие не провоцирует экономической отсталости. Православие не призывает к отстраненности от экономической деятельности. И вот почему. Для того чтобы служить ближнему, в том числе и материально, помогать страждущим, неимущим, к чему нас призывает Слово Божие, мы должны иметь то, что можем использовать для такой помощи. А это значит, что человек должен производить гораздо больше, чем ему нужно для личных или семейных потребностей. Поэтому экономика должна быть эффективной, непременно эффективной, чтобы у человека и общества были ресурсы для поддержания тех, кто по каким-то причинам не может или не должен трудиться в экономической сфере. Поэтому Православие не препятствует экономическому росту, а способствует ему. При одном условии: если экономика не только эффективна, но и справедлива, если результаты экономической деятельности справедливо распределяются в обществе, если они направлены на помощь в первую очередь тем, кто не может трудиться, — слабым, немощным, старым, детям или тем, кто не трудится в производственной сфере, осуществляя другие важные цели и задачи в общественной жизни.

Всемирный Русский Собор призвал наше общество, специалистов к созданию Кодекса экономической чести. Был такой смелый призыв. Некоторые нам сказали, что, дескать, вы фантазируете, что даже законы не слушают, не исполняют, а вы — Кодекс экономической чести! На это ответили так: да, конечно, есть те, кто воруют, законы не исполняют... Но если подписание такого Кодекса станет как бы «проходным билетом» в приличное общество, то, может быть, это заставит наших людей работать в области экономики, соблюдая Кодекс чести. И я хотел бы сказать, что уже предпринимаются первые шаги для организации этой замечательной работы, для привлечения ученых, политиков, людей, работающих в экономике, богословов, чтобы сформировать кодекс национального хозяйствования, кодекс нашей чести в экономической сфере.

Важным было еще и то, что Собор призвал государство не уходить из экономики. Когда государство ушло из экономики, туда

73

пришел криминал. Государство не должно быть субъектом хозяйственной деятельности по преимуществу, как это было при социализме (мы помним государственные парикмахерские и булочные), но государство должно нести ответственность за экономическое развитие страны, за то, что с нами происходит. Думаю, результаты Собора имели большое значение для жизни нашего общества, для государства.

2002 год был непростым, тревожным, он был годом надежд и глубоких разочарований, годом боли и радости. Это был год, который дал нам очень много уроков. Если мы эти уроки воспримем так, как подобает христианам, и сделаем из событий правильные выводы, то глубоко убежден, что мы сможем в будущем помогать нашему народу справляться с неменьшими трудностями, идя по милости Божией вперед и восходя от силы в силу (Пс. 83, 8).