Кирилл (Гундяев), патр. Возвращение в Иудею. Иисус Христос в Вифании. Шесть дней до Пасхи

Приблизилось время ветхозаветной еврейской Пасхи, четвертой за период общественного служения Христа Спасителя. Из Заиорданья, где Он находился в относительной безопасности, Спаситель идет в столицу Иудеи, Иерусалим. Его путь лежит через город Иерихон, где Он исцеляет двух слепых. Подходя же к Иерусалиму, Господь в очередной раз открывает ученикам тайну Своей Крестной смерти и Воскресения.

«И, восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних, и сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет» (Мф. 20. 17—19).

Спасителя в Иерусалиме уже ожидали. Его поджидали первосвященники и фарисеи, которые отдали приказ, в случае опознания Иисуса, немедленно им донести о том. Его также дожидались люди, прибывшие на праздник Пасхи и спрашивавшие друг друга: где же Он, не появится ли Он в городе и в этот раз, как бывало ранее? Станет ли Он вновь проповедовать и учить в Иерусалиме?

Христос приходит к Иерусалиму, но направляется не в город, а в Вифанию, то самое селение, где жил Его друг Лазарь с сестрами Марфой и Марией. Это место сохранилось до сих пор, причем географическое расположение его за две тысячи лет не изменилось. Христос приходит в дом Марфы и Марии. И здесь происходит одно многозначительное событие, о котором повествует евангелист Иоанн:

«За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, а Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира,

292

помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали. Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда. Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса» (Ин. 12. 1—11).

Миро, о котором рассказывает евангелист, — это драгоценная ароматическая жидкость, составлявшаяся по особым рецептам на основе большого числа трав и различных ароматических веществ. Миром помазывали на царство, им умащивали после смерти тела прославленных и богатых людей. Приобретение флакона многоценного мира, потребного для помазания человеческого тела, могло стоить человеку всего его состояния. И действительно, триста динариев, о которых поминает Иуда, — огромная по тем временам сумма. Но Мария, простая женщина, имевшая, по-видимому, весьма скромный достаток, покупает драгоценную жидкость, чтобы помазать тело Иисуса, как бы приуготовляя Его к грядущему погребению. Действия Марии являют собой замечательный и полный глубокого

293

значения символ видимого выражения высокой преданности Христу Спасителю, человеческой сопричастности Его судьбе, служению и жертве.

Поведение Марии рождает неприязнь и раздражение в душе Иуды, которому было доверено носить ящик с деньгами, принадлежавшими всей общине учеников Спасителя. Иуда, хорошо зная цену деньгам и понимая, что на них можно многое приобрести, тайно запускал руку в общее достояние. Совершенное Марией, на меркантильный взгляд Иуды, лишено практического смысла и целесообразности; более того, этот поступок становится открытым вызовом его собственной жизненной философии, системе ценностей, образу и стилю жизни.

Здесь сталкиваются два мироощущения, две жизненные позиции, два выбора: основанный на вере в Бога религиозный мир, который воплощается в Марии, и мир без ощущения присутствия Божия, возлагающий все свое упование на ложное всевластие богатства, олицетворяемый Иудой. Бескомпромиссное противоборство этих двух начал красной нитью проходит через всю историю человечества. В борьбе мировоззрений, как и во всякой войне, бывают победы и поражения, подвиги и предательства. Но только в этой всемирной битве, где сталкиваются Божественные законы и заповеди, дарующие человеку жизнь вечную, и диавольское беззаконие, уповающее на собственную силу и власть денег, Бог противостоит диаволу, и поле их сражения — души людские.

То подспудный, то открытый конфликт этих двух миров нередко можно наблюдать и в современной жизни. Вспомним дискуссию, которая развернулась вокруг возрождения храма Христа Спасителя. Нас убеждали отказаться от возведения собора, потому что это дорого, говорили, что на эти деньги можно построить жилье, поликлиники и даже тюрьмы. Не правда ли, знакомая аргументация: «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?» Разве это не тот же самый случай, когда ставится под сомнение право и долг человека прославлять Всевышнего, а истинные богоборческие мотивы «прагматиков» демагогически маскируются необходимостью первоочередного попечения о делах земных? Но, по свидетельству евангелиста Иоанна, не заботой о нищих был движим Иуда, когда осуждал Марию, а собственными корыстными интересами. Равно как и те, кто противодействовал строительству храма Христа Спасителя, на самом деле руководствовались вовсе не альтруистическими соображениями. Ибо сам факт воссоздания великой православной святыни, являющейся символом духовного возрождения нашего народа и его стремления вновь обрести себя на путях возвращения к отеческой вере, вызывал яростное неприятие тех, кто в наши дни не желает такого возрождения.

294

История свидетельствует, что и соборы Московского Кремля, и Исаакиевский собор в Петербурге, и многие другие замечательные и прославленные храмы, являющиеся шедеврами архитектуры и символами духовной красоты народа, созидались нашими предками не от избытка богатства, ибо вряд ли в прошлом мы были богаче, чем сегодня, но от великой веры и любви ко Господу. Этими прекрасными творениями православной архитектуры утверждался — и доныне утверждается — общенародный идеал жизни во Христе и спасительности для человека религиозного выбора.

Если Бог составляет средоточие духовной жизни народа, то через религиозный уклад бытия выявляется драгоценность и неповторимость каждой человеческой личности. В этом случае наша жизнь обретает новое измерение, отвращаясь от эгоистической замкнутости на себя, от обслуживания своих собственных интересов и страстей, и переориентируется на служение другому человеку, нашему ближнему. Это означает, что религиозный образ жизни несет в себе колоссальный потенциал добра, правды, любви, мира, согласия. Но разве не в этом сегодня нуждается более всего наше общество и каждый отдельный человек, уставший видеть нескончаемые картины насилия, злобы, обмана, коварства, отчужденности, эгоизма?

Достойное будущее нашего Отечества, возрождение народного духа и нравственное преображение человека возможны в связи с обретением и приятием нами религиозного образа жизни, символом чего являются также благодатные труды по восстановлению и созиданию храмов Божиих.

295