Ильин В. Н. К проблеме литургики в Православии и Католицизме

Разбивка страниц настоящей электронной книги соответствует оригиналу.

К ПРОБЛЕМЕ ЛИТУРГИКИ В ПРАВОСЛАВИИ И КАТОЛИЦИЗМЕ

Среди многочисленных заблуждений, опутавших мысль русской интеллигенции, особенно выделяются ложные мнения по вопросам, касающимся религии и Церкви. Оставив в стороне вульгарный и воинствующий атеизм, мы подходим непосредственно к интересующему нас предмету — именно к проблеме культа в связи с вопросом вероисповедания.

Российские интеллигенты всегда столь материалистически и позитивистически настроенные, поскольку они интересовались религией помимо ее огульного отрицания, в лучшем случае считали возможным ограничиваться романтической мечтательностью, да общими схемами. На конкретный догмат, конкретный культ была наложена анафема. Издевательствам над культом и догматикой в значительной степени обязаны своим успехом т. н. «философские» произведения Л. Толстого; в частности одно из самых слабых в художественном отношении роман «Воскресение». Поэты, вроде Минского, 3. Гиппиус, А. Белого, А. Блока, писатели, вроде Мережковского при всем их различии имеют одну общую черту отрицание догмата и культа. Внецерковная, адогматическая и безкультная «религиозность» была далее как -бы девизом новейших «богоискателей».

177

Здесь не место входить в подробный анализ этого явления, породившего, между прочим, симпатии интеллигенции к сектантству. Позволим себе высказать лишь одно соображение: отвращение интеллигенции к догмату и культу заставляет нас, независимо от прочих доводов, идя методом «от противного», заключить, что здесь именно самое важное, центр тяжести, святая святых религии.*)

1

Психофизическая природа человеческого существа сама по себе является уже оправданием культа а priori; а posteriori он оправдывается исторически, фактом наличности цветущего культа во всякой живой и жизненной религии, и наоборот, — вырождением и ослаблением его в упадочные, безрелигиозные эпохи. В этом пункте сходятся, как свободные ученые, так и богословы -

_________________

*) Адогматизм всегда приводит к атеизму; интеллигенты «богоискатели» остаются в сущности такими же атеистами, какими они были в период открытого материализма и позитивизма, не в пример западным позитивистам, часто бывшим в глубине души людьми религиозными. В одной из своих ранних статей, которая далее называется «С нами Бог » (Альманах «Ех Libris») Андрей Белый говорит:

«Догматический метод, возвысившийся над своим служебным значением рассматривается теперь как нечто призрачное» (стр. 191) и далее:

«Явно, что в религии не может быть принуждения. «Дух дышет где хочет»… «В религии не может быть догматов. Связь религиозных переживаний, целесообразность их может проявиться лишь в абсолютной свободе духа». (Стр. 193). А в сборнике «После разлуки» 1922 г. он уже возвещает:

«Новая дорога в Назарет — Бога нет.»

178

специалисты. Следует заметить, между прочим, что всякого рода атеистические и имманентно-социальные религии (напр. Фейербахианство с его вариантами), являющееся как бы антитезой положительных трансцендентных религий, все имеют культ или стремятся выработать его. Некоторые из этих культов имеют пока зачаточную форму, напр. социализм с его благоговейным и суеверным почитанием буквы «писаний» вождей, их изображений и пр.; некоторые зато имеют даже весьма разработанный ритуал, отличающийся иногда большою пышностью. Сюда надо отнести масонство с его разновидностями, религию Grand Etr’ а (Великого существа) О Конта, буддизм с его разновидностью — ламаизмом, теософию, антропософию, спиритизм и. т. д. Во всех этих случаях неизменно внутренней сущности религии — соответствует и художественно-практическая ценность, осмысленность культа. Однако, как бы мы ни оценивали эти культы, признать факт их наличности мы обязаны. Судьба философии О. Конта в этом отношении особенно поучительна, и напрасно от его «последнего периода» (субъективный синтез, религия Grand Etr’ а) открещиваются ученики и последователи основателя новейшего позитивизма. Своим философским деянием он на деле показал, что вытеснить религию можно только религией, а производя эту замену, деятели последней неминуемо приходят к созданию культа. И вопрос лишь в том: действительно ли это создание творчески вызревающее из глубин духа, или же сочинительство, своим ничтожеством, мелкостью и несерьезностью — обличающее ничтожество, мелкость и несерьезность своего субстрата. О. Конт был несомненно натурой религиозно одаренной (в противоположность Канту) и неудачи его дерзания указывают лишь на то,

179

что он был ослеплен и стоял спиной к Источнику истинной религии. Можно, конечно, не соглашаться с Вл. Соловьевым, именно с его попыткой диалектически вывести из человекобожества О. Конта — богочеловечество.*) Но нельзя вслед за ним не признать серьезности и трагизма в стремлении философствующего математика — заполнить им же созданную страшную пустоту достойным эквивалентом. И нам лишь остается пожалеть несчастного, заменившего Господа Grand Etr’ ом, а Приснодеву Марию — Клотильдой Де-Во. **) Пожалев же — уберечься самим от соблазна. Тем более, что такие соблазны были в недрах самой истинной религии — во вселенском христианстве и привели они к терзающему Церковь расколу-плюрализму.

*                  *

*

_________________

*) Возникает предположение: не связано-ли это толкование Контовской идеи у Соловьева с его личным культом Софии-Премудрости Божией, которую он видит в концепции Grand Etr’a? А так как православный и святоотческий взгляд на Софию состоит в соотождествлении ее с Иисусом Христом, то ход идей в этой философско-богословской гипотезе делается понятным, хотя фактическое тождество Софии и Grand Etr’ а, в сущности, остается недоказанным и все построение, в конце концов, висит в воздухе, опираясь на скрытое petitio principil. У Вл. Соловьева были действительно все основания утверждать, что «закоренелый западник Август Конт был бы очень удивлен, если бы кто-нибудь сказал или показал ему, что в своем Grand Etr’ е он формулировал то, что с особенной уверенностью и яркостью, хотя и без всякого отчетливого понимания выражалось религиозным вдохновением русского народа еще в XI веке»… Речь здесь идет о Св. Софии и ее яко бы культе (Вл. Соловьев «Идея человечества у Августа Конта». Собр. Соч. С. П. Б. 1897—1900 т. VIII, стр. 239.)

**) Аналогично А. Блоку в наше время с его «Прекрасной Дамой».

180

Религия в своей глубочайшей сущности есть триединство догмата, мифа и культа. Следует оговориться, что термин миф, употребляемый в данном случае — не имеет ничего общего по своему содержанию с тем, что вкладывается в него популярным представлением. Под мифом, как это будет видно далее мы будем всегда разуметь отмеченный откровением, религиозно-избранный и осознанный исторический факт, лежащий в основе религии. Мы называем мифом всю совокупность моментов земной жизни Спасителя, как факт высшей исторической реальности. И подобно тому, как умаление какого-нибудь из Лиц Пресвятой Троицы, или же еретические на этот счет мнения ведут к скрытому, или открытому безбожью, в смысле отрицания бытия Бога Живого во всей Его полноте, так и попытки умалить одну из Ипостасей религии (хотя бы за счет возросшей другой) ведет к скрытой, или открытой безрелигиозности, нанося во всяком случае существенный ущерб религии, как целому. *) Mutatis mutandis можно сказать, что общая религиозная поврежденность заключается и сказывается в поврежденности одной из упомянутых Ипостасей, большей частью всех трех вместе. Здесь выдвигается ряд важных и очень интересных вопросов: как сказывается поврежденность религии на поврежденности культа; в каких пределах допустимы вариации культа и когда они делаются его повреждениями; как обстоит в этом отношении с Православным и Католическим культом в их истории; о чем эта история свидетельствует и какие практические выводы можно сделать из сказанного.

_________________

*) Как это случилось «в эволюции» «богосознания» А. Белаго, о чем говорилось выше.

181

Трансцендентное бытие утверждается душе-духовным опытом веры и помимо веры нет никакой возможности преодолеть пропасть, отделяющую имманентное от трансцендентного, а тем более заполнить ее. Таким образом, вера не дедуцирует догмат, а порождает его; последний уже потом получает богословско-философскую формулировку. Однако, было бы грубой ошибкой думать, что формула есть догмат: это значило бы смешать понятие с термином и предполагать возможность для дискурсивного мышления быть адекватным трансцендентному, что было бы, конечно, уже гносеологической и философской нелепостью. *) Догмат есть дар откровения, принимаемого верой. А формула его — посильный ответ человеческого разума на этот дар. Природа догмата в самой своей основе богочеловеческая. Однако, как же даруется нам догмат, если формула есть дело человеческое? Говоря иначе, какова видимая и опознаваемая форма, оболочка откровения? Такой формой, оболочкой, плотью догмата является миф, религиозная реальность, утверждаемая столько же опытом и разумом, сколько и верой. Миф есть нерасторжимое и неразъединимое соединение конкретного факта и веры, почему он в известном смысле реальнее самого опыта. Будучи органом откровения и стабилизуясь в догматической формуле, миф тем не менее, в качестве процесса требует такого же процессуального его осознания. Такую многократную процессуальную реализацию мифа, осознание его и ео ipso

_________________

*) «Не догматическая формула родит догмат, но религиозное содержание или живой догмат порождает догматическую формулу (или формулы)». С. Булгаков («Свет Невечерний». 59).

182

утверждение догмата, дает культ. Природа культа в основе своей драматична, а драматизм предполагает художественность — не в смысле артистической нарочитости, а лишь, как видимое, в красоте сознаваемое проявление мифа. Миф реальнее, строже и определеннее голого исторического факта.

Настоящий же миф — религиозный в огромном большинстве случаев — отнюдь не психологистичен, как думают многие. Наоборот, с несравненной полнотой и точностью выражает он душу и существо исторического нумена, опознавая его органом веры, совершенно независимым от закона достаточного основания. Таким образом миф можно окончательно определить, как религиозно избранный, опознанный и выявленный нумен исторического бытия. Но, так как вера дается в непосредственном, несомненном, внутреннем опыте, то и миф, в конце концов, сводится к приведению опосредствованного и посредственного в неопосредствованное и непосредственное. В мифе — бытие исторического нумена познается через веру и наоборот, сам нумен стимулирует и вызывает свободный подвиг веры. Этим и объясняется то, что с одной стороны вера в догмат выводится из мифа, а с другой стороны оказывается скрепляющим и мифообразующим началом, непостижимым для рассудка, но фактом разума.*)

_________________

*) Разум занимает по отношению к рассудку независимое, автономное положение. Лучше всего это можно иллюстрировать на аналогии антиномии и противоречия. Противоречию в области рассудка — аналогична антиномия в области разума. Но если состояние противоречия, в которое приводится рассудок каким -либо объектом, указывает на дефект или ошибку в последнем, то факт антиномии, наоборот, указывает на сверхразумность объекта и невозможность для разума быть ему соравным. Очень хорошо выразил отношение миф а к нумену, выявив вместе с тем

183

Однако, миф имеет свои пределы, свою исчерпанность, свое т. е. дно. Эти пределы — реальный в обычном смысле, религиозно исторический факт, ограниченный местом и временем. Догмат неисчерпаем (антиномичность один из признаков неисчерпаемости); миф же исчерпаем и в Христианстве он исчерпан именно в пределах священного писания, предания и святоотческой экзегезы. Вот почему удвоение, вообще умножение, смытость, неясность контуров мифа, которые мы имеем в апокрифе, всегда отступают на задний план перед резкой их очерченностью в codex canonicus. Апокриф сознает себя созданием фантазии, хотя бы и благочестивой, но не правомерной и стыдливо уступает место религиозно-историческому факту мифа. Правда, в первые века христианства гностики и другие еретики пользовались апокрифами для обоснования своих философем и теодицей, иногда прямо и резко враждебных учению Вселенской Церкви, но и эти апокрифы (особенно апокрифические евангелия гностиков) должны были уступить место codex canonicus, в виду именно его исторической силы; сами же эти создания религиозной фантазии и фантастической мистики в процессе истории церкви

_________________

природу антиномии Евсевий (Еп. Дорилейский) в своем известном возражении Несторию: «Воистину одно и то же Слово Божие и рождено Отцем Вечности и воплотилось во времени от Девы для нашего спасения». Вообще, вся история Несторианской ереси очень поучительна в интересующем нас смысле. Ибо касаясь вначале лишь наименования пресвятой девы Марии, θεοτὸκος или ἀνθροποτόκος — богородица, или человекородица, оно задело и повредило догмат воплощения во всей его глубине, и в сущности совершенно отвергло христианство. (Папство не постеснялось вступить в XVII веке в унию с этой фактически нехристианской сектой: они, как известно, образовали после унии восточно-католический патриархат халдейского обряда. Последнее тем удивительнее, что местный римский собор в 430 г, при папе св. Целестине осудил Несторианство.)

184

оказались изъятыми из обихода верующих настолько, что позднейшим поколениям с трудом удается отыскать и зафиксировать скудные обрывки и остатки из этого, некогда столь пышно расцветавшего вертограда, порой гениального вымысла.

3

Культ своей повторяемостью указывает на единение вневременного, нуменального, неизреченного, что воплощается в антиномиях догмата с исторически приуроченным ко времени и месту. Событие мифа единственное и неповторяемое — повторяется в культе, не как воспоминание, а как эманация факта, как его реальное присутствие. Без этого нет Таинства. Поэтому и возникает сложный и тревожный вопрос о системе действий и речений, необходимых для осуществлений реального присутствия мифа в культе. Возникает проблема ритуала. Ритуал так относится к культу, как средство к цели; таким образом, проблема ритуала есть проблема в своем роде телеологическая и притом в ее двух обращениях. Мы ставим вопрос: какой должна быть совокупность действий ритуала, чтобы реально повторить миф? И каковы последствия в отношении к мифу того, или иного ритуального действия?

История культов и богослужений (всех вообще, не только христианских) показывает нам, что система ритуала отличается необычайной чувствительностью и точностью, и что эта ритуальная «буквальность» отнюдь не произвольна, отнюдь не является плодом выдумки. Она подчиняется внутренней закономерности самого мифа, лежащей вне человеческой воли, которую она гнет без всякого труда, ибо его законы суть в

185

то же время и законы воли. Будучи божественным, миф проникает до сокровенных глубин человека. И наоборот — нарушение ритуала, констатируемое и сознаваемое религиозной совестью, как произвол, ощущается и как создание лжемифа, даже антимифа, т. е., как определенно злое деяние, как грех. Последнее особенно ясно чувствовали наши предки, умиравшие по видимости как будто бы за аз, в действительности же ставившие ребром вопрос: принять ли верный ритуал и с ним верный миф, или же неверным, ложным ритуалом создавать, выдумывать, утверждать лжемиф против истинного мифа, т. е. клеветать на то, что «добро зело» и быть в согласии с клеветником (διάβολος). Эта мысль не раз получала у наших предков чудное выражение в духовных стихах. Столь чуткие к духовному смраду, они питали непреодолимое отвращение к смердевшей уже тогда Европе. И понадобились века извращенного лжевоспитания, чтобы приучить к этому злу, сделав его не только терпимым, но и желанным.

С мифом и в мифе рождается человек, им повит, в него погружен и уходит неизбежно в тайну мифа смерти. Современный психоанализ вскрыл наличность специфических «церемоний», которыми обставляет индивидуальный человек свою личную психическую и физическую жизнь. Эти «церемонии» — несомненно личный ритуал индивидуума, обслуживающий его личную жизненную драму, его т. с. Индивидуальную историю на коротком земном пути, где впереди и сзади, в прошедшем и будущем миф, а настоящее — как некая грань, не поддающаяся определению, есть лишь сознание единства и вневременности нашего я. Тем важнее и объективно ценнее мифотворчество народа и всего человечества, которое вкладывает в свое создание

186

то, что в него самого вложено Отчей рукой. Конечно, подобно тому, как любая личность может создавать массу апокрифов в поэтическом, музыкальном, научном творчестве — так имеет их в грандиозном масштабе и все человечество. Есть религии общая и частная. Есть миф общий и частный. В резком противоречии со всем этим светом духовным, в свое время дающим плод, и через плод живущим в роде, стоит подделка, клевета, выдумка, ложь. Она бывает, как в отрицательной форме — отвращение своего лица от мифа, самоотрицание, через отрицание религии, так и в форме мифоподобного лжесочинительства, измышления псевдомифа. Римский Католицизм, протестантство, социализм и проч. с точки зрения православной совести являют нам различные ступени и образы этого греха против мифа, который есть также грех вообще. «Грех есть беззаконие» (I пос. Иоан.III, 5). Нет ничего закономернее мифа, — но нет ничего и свободнее...

Работы Фрейда и его последователей, среди которых особенно выделяются Отто Ранк и Ганс Закс («Значение психоанализа в науках о духе»), несмотря на свой кажущийся материализм и видимую безрелигиозность, сделали в сущности большое дело: они освободили взгляды современного философа от ложного спиритуализма (весьма близкого между прочим к докетизму) *) в его подходе к мифу и подвели под последний прочную реальную — пусть даже физиологическую — это дело не меняет — основу. А ведь содержание религии

_________________

*) В качестве представителей ложного спиритуализма на католической основе необходимо упомянуть о Леруа («Догмат и критика») и Шюрэ («Великие Посвященные»). Докетизм последнего совершенно недвусмысленно проявился в главе Jesu, названного произведения.

187

и веры в идеале есть Ens realissimus — то что бесконечно реальнее, несомненнее материи.

Органический, т. е. глубоко реальный характер т. н. натуральных мифов, независимо от специально биологического смысла, был вскрыт исследованиями таких ученых, как Фрацер, Баудиссин, Белинский и др. Сказанное отнюдь не колеблет абсолютной истины христианства. Конечно, безусловно прав Н. Арсеньев, говоря, что этический образ «однажды добровольно отдавшего себя на смерть ради людей Иисуса... неумирающего уже во веки — Я есмь первый и живый и был мертв и се жив во веки веков (Апок. I, 17 — 18); Христос, воскресший из мертвых уже не умирает: смерть уж не имеет над Ним власти, говорит Апостол Павел, (Рим. VI, 9 — 10) — Иисуса, добровольного страдальца, полного самоотверженной любви и сознательного подвига, победившего силу смерти, ничего общего не имеет с натуралистическим образом подневольно и периодически умирающего, закованного в роковой крут природной необходимости жертвы и раба этого круговорота.» *) Натуралистический и антропологический мифы качественно отличаются от супранатуралистического мифа христианства, которому одному принадлежит абсолютная реальность и вместе с тем абсолютная истина. Однако, у всех трех все же есть общее, что резкой и непреходимой гранью отделяет их от выдумки (или гипотезы). Общее это — необходимость и реализм.

Превосходно характеризует проф. Алексей Введенский тип реальности языческого миф а. Мифологическое сознание стоит здесь на стихийной основе, оно еще не поднялось до сознания форм и

_________________

*) Н. Арсеньев. «Плач по умирающем боге», стр. 6.

188

начал существования чисто человеческого, хотя уже и тяготеет к ним и, наконец, уже ясно различает в телесности оживляющее ее животное начало (движущий и управляющий жизненным процессом вегетативный принцип «душу живу») и вот еще, не оторвав окончательно своих созданий от стихийной основы и некритически смешивая в них разнородные черты, оно лишь выделяет и подчеркивает в них одну, более знакомую и близкую — принцип движения, воплощенный в живом (животном на этой ступени развития), хотя безобразном и потому безобразном теле.» *).

4

Догмат составляет как бы костяк, без которого и миф, и культ представляли бы бесформенную массу, ничего не выражающую и потому в религиозном смысле фактически и не сущую.

Миф вносит сознание в культ, определяя и пробуждая его действо, а сам культ выражает во вне жизнь и деятельность религии **) Сказанное можно еще короче формулировать так: культ есть жизнь мифодогмата.

Как сказывается поврежденность религии на поврежденности культа? Другими словами, как отражается на нем поврежденность догмата и мифа ? Последнее может

_________________

*) Проф. Алексей Введенский «Религиозное сознание язычества», стр. 127.

**) Сочинительство всегда есть продукт субъективизма и самозамыкания, гордыни. В то время, как творчество «рождение в духе» есть самоотречение, жертвенное самоотдание, подвиг любви; потому Господь, который «Любы есть» и создал мир.

189

быть сведено к двум главным тинам. Первый тип относится к измышлению новых догматов, что влечет за собою необходимость измышления нового мифа, или искажение прежнего. Он характерен для Католицизма, и есть видимое проявление его автократорских и папистских тенденций — именно есть реализация своеволия римских первосвященников, в свою очередь являющаяся выражением западных тенденций с их религиозно-политическим солипсизмом. Сочиненный догмат и сочиненный миф *) приводят к сочиненному культу. И действительно, в Католицизме результат на лицо: торжественная пышность, театральная помпа и вместе с тем необычайная внутренняя черствость, усугубляемая гордым отъединением «церкви учащей и правящей» от остальной массы верующих. **)

Второй тип повреждения идет в направлении прямо противоположном. В нем отрицается, ущербляется истинный, фактически-существующий догмат, подвергаемый т. н. критике внерелигиозного, «лжеимянного» разума, что фактически сводит догмат на нет. Это отрицающее сомнение, поражающее догмат через миф, главным образом оружием исторической критики, совершенно упускает из виду, что миф есть не только исторический, или претендующий на историчность факт.

_________________

*) «Религиозные образы, реализирующие и выражающие религиозное содержание, представляют собою то, что обычно называют мифом. Мифу в религии принадлежит роль, аналогичная той, какая свойственна понятию или суждению в теоретической философии» (С. Булгаков. Op. cit. стр. 60). Скорее миф соответствует понятию. Суждению же аналогичен догмат В. И.

**) Эти же черты присущи во всей их полноте и религии социализма, где роль церкви — «учащей и правящей» принадлежит социалистической интеллигенции.

190

(который сам по себе представляет отвлеченную фикцию) а нерасторжимый союз факта с верой, и что попытка расторжения этого союза не дает ни факта, ни веры. Коль скоро это отрицающее сомнение перевесило верующее приятие мифо-догмата, сам культ превращается, либо в пережиток, или предрассудок, в пройденную на путях «прогресса» *) ступень, либо в традиционную реминисценцию, лишенную какого бы то ни было религиозно-мистического смысла воспоминания юбилейного типа о «дорогих», «симпатичных», наконец «великих» людях, событиях и т. п. В данном случае культ, во-первых необычайно оскудевает действом, усыхает, бледнеет, а во вторых, теряет характер таинства, лишаясь, как уже было сказано, религиозно мистического смысла. Это случилось с протестантством и родственными ему сектами. Надо признать, что поражение культа в протестантстве пошло бесконечно далее, чем в Католицизме. В последнем при всем его внутреннем оскудении, романтизме и эстетствующей литературности, культ сохранил характер таинства и особенно для благочестивых мирян имеет то же значение, что и для православных. В Римском Католицизме миряне, вопреки пожеланиям и тенденциям папизма, остаются частью того собора, который, несмотря ни на что, хранит в глубине заветы истинной вселенскости. Протестанты же, разорвав с церковью и ее преданием, лишились всего.

_________________

*) Будучи порождением злого марева, дурной бесконечности, «идея» прогресса в сущности без идейна. Она есть тот множитель равный нулю, который приводит к ничтожеству всякую связанную с ним конкретную ценность. Вот почему идея прогресса была всегда излюбленным идолом всякого рода нигилистов.

191

Нам предстоит теперь рассмотреть эволюцию культа (литургики) в Православии и в Католицизме, отметить имеющие церковно-историческое значение вариации в первом и искажения во втором. Речь будет идти главным образом о Литургии, так как в ней соединена в один узел вся система догматов и преданий, действующих в данной церкви,*) в то время, как остальные службы и таинства представляют собою их частичное выражение. **) Кроме того, в этих службах и особенно в таинствах -требах по самому их существу, дан широчайший простор для индивидуальных вариаций, на основе национально-этнографической, почему в них и нельзя провести резкой грани между вариацией и искажением. Вернее сказать, в пределах кафолических Церквей (Православной и Римской) такой грани для этих служб вовсе и указать нельзя. В некоторых случаях, впрочем, догматические изобретения папистов и общие тенденции князей римско-католической церкви отразились и на них.

Необходимо принять во внимание, что понятие культ, ритуал и литургика далеко не являются синонимами и не покрывают друг друга. Вернее, они суть различные точки зрения на один и тот же предмет. Их сово-

_________________

*) «По сему Церковь и рассудила служить литургию, чтобы она содержала в себе все таинства вочеловечения Сына Божия и все дела Его, которые Он сотворил, явил для нас от начала до конца земной жизни, т. е. от Рождества Своего до Вознесения, Сидения одесную Бога и Отца и ниспослания Духа Святого на учеников Своих и Апостолов». Архиеп. Вениамин. «Новая Скрижаль» Стр. 149.

**) Следует напомнить также, что в древней Церкви все таинства совершались во время литургии (и крещение, и брак и т. д.), ясные следы чего остались в старинных чинопоследованиях. В настоящее время — только таинство священства осталось в составе литургического чина.

192

купность можно было бы обозначить одним термином: теургия. Культ — есть собственно деяние почитания, то что католические богословы называют nota submissionis ad agnitam cxcellentiam alterius. Ритуал — совокупность внешних действий, которыми эта nota submissionis выражается; что же касается литургики, то на таковое обозначение могут претендовать христианские Церкви лишь вселенского (кафолического) типа, именно греко- кафолическая (православная) и римско-католическая т. к. никакие другие исповедания ни в древнее, ни в новое время не знают кафоличности в христианском смысле слова. *)

И из двух кафолических Церквей большее право имеет на употребление этого термина в применении к себе именно Церковь Православная, при сохранении таинства священства и принципа иерархичности, не знающая разделения на церковь господствующую и на мирян, а потому в богослужении имеющая поистине общее действие.

_________________

*) Конечно, вполне допустимым является модальное понимание терминов ритуала и литургики; тогда их следует рассматривать как два аспекта теургии, все же отличающихся друг от друга в некотором специальном смысле. Следует отметить меткую дисъюнкцию этих понятий, понятий, сделанную профф. Тальгофером и Ейзенгофером: «Kultusund Liturgik verhattensich zu einander, wiediehöhereGattingzurArt: wasvon der Gattingausgesagtwardenkann, giltauchvon der Art, jedochnichtumgekehrt. (Thalhofer – Eisenhofer, Handbuch der kath. Liturgik. 2. Auf.. S. 1.) Здесь указывается на необходимость различения понятия культа и литургики; литургика всегда предполагает культ по мнению авторов, но не всегда культ предполагает литургику. Надо заметить, что указанная точка зрения правильна только в применении ее к высоко-дифференцированным формам религии.

193

Из всех таинств Вселенской Церкви Евхаристия занимает по праву центральное место. Как ее установление непосредственно от самого Спасителя, так и практика первых веков христианства не вызывают никакого сомнения. Историку приходится здесь труднее от преизбытка свидетельств, а не от их недостатка. *)

_________________

*) Мф. XXVI, 19 и 20, 26—28; Мрк. XIV, 22—24; Лук. XXII, 22—24; Иоан. VI, 32—35 и 51—59 «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческаго и пить крови Его не будете иметь жизни. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную; Я воскрешу Его в последний день. Ибо плоть Моя истинно есть пища, а кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою плоть и пьющий Мою кровь пребывает во Мне и Я в нем». Эти слова Спасителя как бы являются преду- готовлением к последовавшей потом Тайной Вечери и Страстям. Они отличаются кристальной прозрачностью смысла, что м. б. и послужило камнем преткновения для протестантской и безрелигиозной критики.

Далее: Деян. II, 42, 46; I Кор. X, 14—22; XI, 18—24; XIV, 12, 20, 26—33, 37—40.  (Следует отметить объяснения Арх. Никанора указанных мест XI главы I посл. Ап. Павла к Кор. См. его толковый апостол СПБ. 1905, стр. 215.) Из свидетельств мужей апостольских особенно важны послания св. Игнатия Богоносца: к Ефес. гл. ХШ «Старайтесь чаще собираться для Евхаристии и славословия Бога», к Филад. гл. IV «Старайтесь иметь одну Евхаристию, ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единении крови Его — один жертвенник, как и един епископ с пресвитерством и диаконами»; к Смир. гл. VII и VIII « Еретики удаляются от Евхаристии и молитвы, потому что не признают, что Евхаристия есть плоть Господа нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил по Своей благости» Св. Иустин философ и мученик, I апология гл. 65—67 «После благодарения предстоятеля и возглашения всего народа, так называемые у нас диаконы, дают каждому из присутствующих причащаться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина и воды, и относят к тем, которые не присутствовали. Пища эта у нас называется Евхаристией

194

В Евхаристии верующий приходит в теснейшее общение со своим Творцом и Спасителем, Источником жизни и благодати, на деле познавая правду Его слов: «Я есьм лоза, а вы ветви» (Иоан. XV, 5). Поэтому в Евхаристии дается реальнейший опыт бытия Господня и общения с Ним: «Вкусите и видите, яко благ Господь». То чему начало и основание кладется в Таинстве Крещения — поддерживается, возрастает и осуществляется в

_________________

и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину нашего учения; и омылся омовением во оставление грехов и в возрождение и живот, как предал Христос. Ибо мы принимаем это как обыкновенный хлеб и обыкновенное питье; но как воплотившийся во славу Божию Иисус Христос Спаситель наш имел плоть и кровь для спасения нашего, так и по нашему учению и эта евхаристическая пища, от которой, через превращение питается наша кровь и наша плоть по силе молитвенных слов»; Св. Ириней Еп. Лионский «Против ересей» (Adversus haeresiarum) кн. IV, гл. VII; гл. VIII, 2, 4—6; кн. V, гл. II, 3 «Когда чаша растворенная и приготовленный хлеб принимают слово Божие и делаются Евхаристией тела и крови Христа, от которой укрепляется и поддерживается существо нашей плоти: то как еретики говорят, что плоть не причастна дара Божия, т. е. жизни вечной...?» (Эта глава знаменитого пастыря очевидно направлена против гностика Валентина и его школы, в которой сказывался ложный ультра-спиритуализм; кроме того в этой главе очень отчетливо выступает учение о пресуществлении, являющееся одним из главных устоев Вселенской правоверующей Церкви; ясно в ней также говорится о призывании Святого Духа на Дары, о чем речь будет ниже.)

Климент Александрийский: «Педагог» кн. II, гл. 2; Тертуллиан «De corona militis», cap. II и IV, «De oratione», caput VI, XI—XIX; Ориген «In Exod» hom. XIII, cap. 13, «Contra Celsuni» lib. VIII, cap. 33: «ПринесшийблагодарениеСоздателювсего, мывкушаемхлебы, приносимыесблагодарениемимолитвою, совершаемойнадДарамии, черезмолитвусделавшиесятеломсвятыми освящающим тех, которыеупотребляютегосздравымрасположением» (… σῶμα γενομένους διὰ τὴνεὐχὴν ἃγιόν τικαὶ ἁγιαζοντοὺςμετά ὑγιοῦςπροθέσεωςαὐτῷχρωμένους).

195

Евхаристии. Вообще, нет второстепенных, или ненужных таинств. Есть только primiinter pares, к числу которых надо отнести Крещение и Причащение. Вот почему отвержение некоторых таинств в протестантизме и родственных ему сектах, непоправимо повредило и изничтожило «оставленные».

Если Евхаристия среди таинств занимает центральное положение, то это-же самое приходится сказать и о

_________________

Следует подчеркнуть в приведенной выдержке ясное указание на молитву освящения Святых Даров, которая у католиков, как известно, выпала; Св. Киприана Еп. Карфагенского послание к Цецилию, 9—14 (в этом послании утверждается и объясняется, между прочим, смешение на Евхаристии вина с водой, что некоторыми неправославными вероисповеданиями напр. Армяно-Грегорианским отброшено). «Книга о молитве Господней» XVIII, XX и XXI: «Мы просим чтобы этот хлеб был нам подаваем ежедневно, — молясь таким образом, чтобы нам, сущим — во Христе и ежедневно принимающим Евхаристию в пищу спасения, не совершить какого либо тяжкого греха, за который мы должны были бы подвергнуться отлучению и лишению приобщения сего небесного хлеба и через то отделиться от тела Христова, как сам Христос возвещает и учит » (далее приводится известный текст из VI главы от Иоанна «Аз есьм хлеб животный», до слов « За живот мира», ст. 53 той же главы «Аще не спеете плоти Сына человеческаго, не пиите крови Его живота не имате в себе»). «Поэтому мы и просим, чтобы хлеб наш, т. е. Христос был нам подаваем ежедневно, дабы пребывая и живя во Христе нам не отпасть от Его освящения и тела» (это творение отличается необыкновенно глубоким соединением евхаристического толкования VI гл. от Иоан, и вполне простым естественным, богословски необходимым сочетанием его с экзегезой IV прошения Молитвы Господней); Апостольские правила VIII и IX; каноническое послание св. Дионисия Александрийского к Епископу Василиду, правило 2, 3 и 4; окружное каноническое послание св. Григория Неокесарийского чудотворца к епископам Понта и Капподокии, нрав. 12; Свидетельство актов мученических: страдания св. мученицы Перепетуи и ее сподвижников (num. IV et XII vid. Ruinartii Acta prim, martyr, sincera et selecta) «Вошла я по этой лестнице, и вижу обширнейший

196

Литургии в ряду других служб Вселенской Церкви, т. к. Евхаристия есть основа и смысл Литургии.

Переходя к сопоставлению православной и римско-католической Литургий в их современном виде, необходимо отметить несколько обстоятельств необычайной важности и глубокого значения, с которыми историку богослужению приходится столкнуться при самом беглом обзоре этого предмета. Мы отмечаем во-первых: единство по существу всех Литургий, указывающее на общий корень их, восходящий ко временам Апостольским. Даже неправославные Литургии «Несториан и монофизитов», совершенно порвавшие всякое общение с Православной Церковью еще в древности, во многих случаях изумляют своим сходством с православной Литургией. Во-вторых: разновидность Древних православных Литургий лишь в несущественных подробностях и частностях. В-третьих: преемство лиитургии от Апостолов не в писанном, а в устном предании. Так называемая «Литургия Апостольских постановлений» восходит к эпохе не древнее IV в.

_________________

сад и среди сада сидит беловолосый муж в одежде пастыря, высокий и сбивает овечье молоко, а вокруг него стоит много тысяч одетых в белые одежды. Поднял он голову взглянул на меня и сказал мне иди, иди teknon (τέκνον — дитя). Подозвал он меня к себе и из сыра, который сбивал дал мне как будто кусочек. Я приняла со сложенными руками, вкусила, и все вокруг стоявшие сказали «Аминь»... Немедленно я пересказала своему брату и мы поняли, что будет страдание. С той поры не стало у нас уже никакой надежды на мир». (Приведено в Собр. Др. Лит. Введ. стр. 74, 75.)

*) Об этом свидетельствует, между прочим, и св. Василий Великий: «Кто из святых оставил нам письменно (ἐγγράφως) слова призывания, коими освящается хлеб Евхаристии и чаша благословения? Ибо мы не удовольствуемся тем что вспоминаем Апостолов и Евангелие, но и прежде и после произносим другие слова, которые

197

В-четвертых: свидетельство о таких видоизменениях, которые уже были отступлением от православия (в широком смысле). *) В-пятых: ограничение литургической свободы на соборах IV и V веков, в виду упомянутых злоупотреблений ею (Собор Карфагепский III в 397 г., Правило XXIV, Африканский Собор 407 г., Прав. III, Собор Малевитский в 402 г.Прав. XII). В шестых : происхождение частных Литургий Востока и Запада, возникшее путем пересмотра, фиксации и сокращения ранее употреблявшихся литургических молитв и списков Литургий, введение тайных молитв. От имени отцов Церкви, производивших это преобразование и пересмотр, собственно и получают свои имена.

_________________

мы приняли из предания неписанного (ἀγράφου διδασκαλίας) как имеющего силу для Таинства» (Василий Великий 329—738 «О Св. Духе» гл. 27).

*) На этот счет имеется указание в Апостольских постановлениях (VII кн. 27 гл). «Кто из приходящих благодарит так, того принимайте, как ученика Христова; кто же возвещает иное учение, а не то, которое преподал через нас Иисус Христос тому не позволяйте благодарить» (cit. ibid.). «Они-то (св. Апостолы и Отцы) узаконили неизменными обрядами, свободное вначале, словом и действием представление и как бы повторение Тайной Вечери Христовой и таинственно изобразили всю Его жизнь в течение всей божественной литургии». А. Н. Муравьев «Письма о богослужении восточной каф. церкви» СПБ. 1844, стр. 9. «Свобода», которую имела вначале церковь было именно выявлением до конца боговдохновенного предания. Когда же все оказалось выявленным (поскольку мог понести человек), то дальнейшие изменения были бы уже искажениями. Вот почему понадобилась эта фиксация. Она совершилась по благодати и в свободе, а не по произволу и насильственно, как в Римско- Кат. церкви. В. И.

... «после сего великого иерарха (Иоанн Златоуст) никакая рука не дерзала и не дерзнет к ней прикоснуться, а совершенство молитв ее достигла высшей степени, какая только доступна человечеству.» (ibid, стр. 14.)

198

возникшие таким образом частные (национальные) Литургии. Сюда относятся Литургии Василия Великого, Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского, Папы Геласия I, Папы Григория Двоеслова, Испанский чин, Галиканский чин и др. Об этом прямо свидетельствует Прокл, Архиепископ Константинопольский (434—446) в своем «Слове, о предании Божественной Литургии» Λόγος περί παραδόσεως τῆςθέιας λείτουργίας. (MignePatr. Cursuscompl. ser. graeca T. LXV). *) В этом слове свидетельствуется о длиннотах и сложности древней Апостольской Литургии, которую сократил и упростил св. Василий Великий, что между прочим опровергает распространенное мнение о какой то воображаемой простоте Апостольского служения и о возможности реставрации этой мнимой простоты. В седьмых: широкое распространение Ли-

_________________

*) «Приводим  наиболее важные отрывки из  этого «Слова»: «Многие и другие из преемников св. Апостолов, божественные пастыри и, учители церкви, оставив письменное изложение таинственной литургии предали церкви. Из них первые и славнейшие суть: Блаженный Климент, ученик и преемник верховного из Апостолов (как) предали ему св. Апостолы и божественный Иаков, получивший по жребию церковь Иерусалимскую и первый ее епископ, поставленный первым и великим архиереем, Христом Богом нашим. А после сего Великий Василий, замечая леность и небрежность людей, тяготившихся поэтому продолжительностью литургии, сам не считая ее содержащей что-нибудь излишнее и длинною, но желая пресечь небрежность молящихся и слушающих от большой продолжительности употреблявшегося на нее времени, предал произносить ее более кратким образом… А спустя немного времени златословесный отец наш Иоанн... исключил многое и учредил, чтобы она совершалась сокращеннее, дабы люди, особенно любящие некоторую свободу и праздность, быв прельщаемы кознями врага, мало по малу не отстали от этого Апостольского и Божественного предания, как многие часто во многих местах, и оказывались поступающими так до настоящего дня». (Перев. авторов собр. др. лит. Вып. 2, стр235 и 238.)

199

тургии греческого типа, при сравнительно ничтожном распространении западного Римского образца. В-восьмых: отсутствие вообще в первые три столетия типического различия между Литургиями, и полное основание для утверждения, что господствующим типом была именно Литургия Греко-Восточнаго типа. В девятых: влияние, иногда взаимное, иногда определенно Греческое в эпоху образования частных Литургий.*) В десятых: Греко-Восточный тип западных не Римских Литургий, именно Галликанской, Испанской, Медиоланскй, особенно в их первоначальном, неиспорченном позднейшими вставками виде. В одиннадцатых: возникновение двух важнейших Греко-Восточных Литургий — Василия Великого и Иоанна Златоуста, задолго до формального разделения Церквей в эпоху Вселенских соборов, когда в песнопениях и ритуале выражались догматические утверждения, ставшей на прочном основании Христовых и Апостольских заповедей, Вселенской Церкви. **)

_________________

*) На упреки в подражании грекам в своих литургических трудах св. Григорий Двоеслов, Пана Римский возражает в письме к Иоанну Сиракузскому: « Если что имеет хорошего, или эта (Константинопольская), или др. церковь, то я готов (paratus sum) подражать в добре и меньшим меня, которых я удерживаю от непристойного; ибо глуп тот, кто считает себя первым так, что не учится доброму, которое видит в других ». (Пер. авт. собр. др. лит. отд. V, стр. 75.)

**) «Греческая церковь сохранила тип литургии, твердо установившийся в V стол. и окрепла с ним и в нем, но ее канон Евхаристии гораздо ближе к древней церкви, нежели римский... Греческая церковь также твердо держится своей литургии, как и римская и притом гораздо продолжительнее, но римский ритуал в сравнении с греческим Амвросиевым и Галликанским представляется составленным из каких то непроницаемых и уже совершенно непонятных форм». (Бунзен, Hippol. В. II, р. 191, цит. в собр. др. лит. отд. V, стр. 112.)

200

Перечисленные факты делают всякую апологию православной Греко-кафолической Литургии излишней, и из обороняющейся ей легко можно было бы стать нападающей, если бы это было в духе Православия. Однако, наступает эпоха, вынуждающая к необходимой активной обороне.

6

Мы уже говорили, что существует предел для вариаций в области Литургики, за которыми начинается искажение. И на вопрос существуют ли такие искажения в Римском литургическом каноне, несомненно придется ответить утвердительно. Главнейшим этих искажений, делающих Римскую Литургию безусловно неприемлемою для Православия, надо отнести исчезновение в литургическом чинопоследовании призывания Святого Духа на предлагаемые Дары т. наз. Эпиклезиса. Кроме того, придется упомянуть еще несколько менее важных, но все же весьма существенных отличий: лишение мирян чаши и лишение причащения младенцев, и право священника совершать Литургию несколько раз в сутки и значит несколько раз причащаться. Другие отличия от Вселенской (Православной) Литургии в области внешнего устройства, как возникшие в значительной степени непроизвольно, могут быть и не приняты во внимание.

Никаких памятников Римской Литургии, восходящих к векам ранее V, не найдено и, что особенно важно, нет нигде упоминания о них, если не считать подлогов, измышлений, и благочестивых фантазий католических писателей, живших гораздо позже. Появившаяся в конце XVI в. (изд. еп. Линдоном ) так называемая Божественная Литургия св. Петра (Divinum

201

SacrificiumS. Ap. Petri. Antverp. 1589) и она же — 1595 г. с измененным заглавием MissaapostolicaseudivinumSacrificiumS. ApostoliPetri, — равно как и другая — MissalatinaquaeolimanteRomanuminusufuitArgen. 1557 изданная Флакком Иллириком — оказались подложными. Остальные Литургии, приписанные Апостолу Петру, св. Клименту, Папам Сиксту и Юлию не имеют никакого отношения к Римской Литургии, как это показано Реподоцием (Liturgiarum orientalium collectio Т. I, р XV). *)

Стремление некоторых пап (Иннокентия I, Целестина I, известного еретика Вигилия) придать римскому обряду универсальное значение, опираются не на какие-либо веские данные, а лишь на честолюбивые претензии и стремление главенствовать, возникшее уже в то отдаленное время.

Памятники Римских Литургий V и VI веков появляются уже с зачатками важнейших из перечисленных искажений. И это без заметных признаков предшествовавшей эволюции (чего, впрочем, и не могло быть в виду господства греческого языка и греческого обряда до 251 года). Не остается сомнений, что перед нами действительно заведомая, сознательная само-деформация, стремящаяся к тому же свой партикуляризм возвести на степень вселенскости, обязательной для всех христиан. Изменяется смысл и характер евхаристического священнодействия; сокращения, которым оно подверглось исказили его, не менее, чем произвольные вставки и

_________________

*) См. об этом у Иордана (Geschichte der Altchristl. Literatur. Leipzig 1911, S. 341).

В своем скептицизме относительно хронологии дошедших до нас памятников Римско-Кат. литургии этот ученый идет гораздо дальше православных исследователей вопроса.

202

перемещения. Так напр., оказались уничтоженными деления на Проскомидию, Литургию Оглашенных и Литургию Верных, сказался и антисоборный дух в исключении ектении *) — молитв, в которых участвует народ (замещаемый в наше время хором, что впрочем, необязательно), наконец, оказалась скомканной молитва, предшествующая собственно жертвоприношению и, как было сказано выше, совершенно выпала в высочайшей степени важная молитва о ниспослании Святого Духа на Дары.; В древних Литургиях перечисленные части составляли как раз их существо. Прочие изменения, частью маловажные, частью очень значительные и первостепенного значения, произошли позже и постепенно, чтобы завершиться той формой Римской Литургии, какую она получила на Тридентском Соборе. При установлении на нем современного

_________________

*) «Великая Ектения миром Господу помолимся находится вся у Климента (постан. Апост. кн. 8, гл. 10), следовательно она есть древняя и употреблялась прежде времен Василия Великого и Иоанна Златоуста». (Архиеп. Витамин «Новая Скрижаль» стр.163.) Вообще «Если кто хочет беспристрастно признать истину, тот должен согласиться, что западные церкви в этом отношении находятся в большем неведении, чем восточные, ибо никто из латинских отцов церкви не говорит с такой уверенностью о том, что Петр или другой Апостол преподали западным церквам литургию, с какою греческие отцы говорят об Иоакове и Марке; правда они ссылаются на древние предания, но они не относят этого предания к полному церковному формуляру (римской литургии) Binterim «Denkwürdigkeiten der Christlich-Katholischen Kirche», В. IV. T. 3, p 6-7. Цит. в собр. др. лит. отд. V, стр. 50.

Далее, весьма характерно стремление римской литургии «при своем соприкосновении не только с восточными, но и древними западными, которых происхождение относится ко временам апостольским, постепенно она оказывалась несогласною и входила в единоборство с ними» (ibid. стр. 50).

203

чина происходили дискуссии, мимо которых нельзя пройти, ибо они чрезвычайно характерны для духа латинства в его целом.

7

Членам Тридентского Собора (1545-1563) пришлось столкнуться в своих определениях с одним препятствием, смысл которого очень показателен для Католицизма. Оказалось, что если осудить все несогласное с практикой Римской Церкви до времени Собора, то грозит опасность анафематствования многого пред писанного и установленного великими католическими богословами.

Alepo, архиепископ Sassari, думал, что можно выйти из затруднения, ограничив задачи Собора осуждением еретических мнений, — не входя в разбор контраверз и не занимаясь отвержением мнений схоластиков. Но вся беда заключалась именно в том, что «ересью» оказалась значительная часть собственной католической старины, почему в формулировках окончательных решений пришлось прибегнуть двусмысленности. Впрочем, и сами дискуссии проходили в таком виде, который ясно показывал, что дело не ладно. Так, напр., по вопросу о причащении под обоими видами, кардинал -легат высказался за полное воздержание от обсуждения. Дело в том, что этот вопрос имеет в сущности две стороны: принципиальную и практическую. Принципиальная касается того, признаем ли мы полноту благодати за каждым видом в отдельности, или же только за обоими вместе? Практическая состоит в допущении, или не в допущении мирян к причащению под обоими видами (сюда также

204

относитсяпричащениедетей) Впервомслучае «affirmer l’ȇgalitȇ de la grâce se serait condemner un grand nombre de theologiens catholiques»; вовтором, «affirmer ou laisser supposer inégalité de grâce se serait s’exposer a mécontenter les laïcs, qui ce croiraient partiellement frustrès de l’efficacité de la communion». (L. Godefroy, Dict. de la theol. cath. V. 2, col. 1331)*)

Действительно, против требования причащения под одним видом (что осудил еще Фома Аквинат), выступила многочисленная партия утраквистов, выставившая разнообразные аргументы, среди которых преобладала ссылка на VI главу Евангелия от Иоанна. Епископ Pighini высказался в том смысле, что даже если понимать «ядение» (mandueatio) духовно, то придется признать, что Иисус Христос сказал нечто излишнее, различая и говоря: nisi manducaveritis carnem... et biberitis sanguinem (аще не снесте тела... и не пиете крови). Этот довод подтвердил и третий председатель Собора Lippomano (Епископ Верронский). Не мешает заметить, что в Соборе во время обсуждения проблемы Евхаристии некоторыми членами были высказаны явно еретические мнения, типично протестантски-сектанского характера о «духовном» понимании «ядения» Христа, происходящем будто бы через веру (Епископы Августин и Foscarari). Были выставлены доводы и от «реальной политики»: германские делегаты утверждали, что ради многочисленных утраквистов в Германии и

_________________

*) Утверждать полное равенство благодати — значило бы осудить большое число католических богословов; во втором, признать, или оставить под сомнением неравенство благодати-значило бы дать повод к неудовольствию прихожан, которые считали бы себя, частично лишенными действенной силы причастия. (Л. Годфруа. Слов. Кат. бог. V, 2, кол. 1331.)

205

ради сохранения церковного мира, следовало бы допустить в их стране причащение под обоими видами. Такие доводы, в виду пронесшихся бурь реформации, отпадения лютеран и надвигавшегося ужаса религиозных войн, могли бы иметь значительный вес, особенно в связи с старыми католическими традициями и авторитетными ссылками на VI главу Евангелия от Иоанна. Но упорство папистов было непобедимо и ничто не могло сдвинуть их с произвольно занятой ими позиции. Членам Тридентского Собора приходилось воевать на два фронта: с одной стороны осуждать настоящих еретиков, вроде Лютера, Кальвина и родственных им ересеучителей, а с другой — проклинать и анафематствовать, хотя и обходным путем свои собственные истоки и корни, чем истина первого осуждения, как бы сводилась на нет, вследствие чего католики в предстоящей борьбе против протестантов оказывались идейно обезоруженными: те ведь тоже отрицали древнее предание, но делали это открыто и смело, не стесняясь ничем, идя до конца и не клянясь in barba magistri. Естественно, что католикам скоро пришлось отложить в сторону богословские контраверзы и философско-святоотческие дискуссии: на чашку весов оба бросили меч, и вопрос был лишь в том, чей меч победит. Религиозный террор и анафема, пущенные в ход католиками для подкрепления своих «доводов», и долженствовавшие по идее быть оружием духовной кары, превратились в руках католических правительств в средство воинствующей политики. Результат получился такой, какой и следовало ожидать: не победила ни та, ни другая сторона. Не было виноватых, не было и правых. Вернее обе были виноваты

206

Протестанты добились причащения под обоими видами, минуя Православие, но цена оказалась слишком дорогой: само причащение перестало быть Таинством.*) Между ультра-мистическим романтизмом, стоящего в своем культе на границах магии Католицизма и враждебным благодати Таинства протестантизмом есть лишь единый правый путь — путь Православия.

8

Уничтожение молитвенного призывания Святого Духа на Дары, имеющееся во всех древних Литургиях, католики объясняют тем, что при произнесении учредительных слов (verba institutionis) Спасителя «Приимите и ядите» и «Пийте от нея вси» происходит Пресущоствлепие (transsubstantiatio *), делающее призывание Святого Духа (Эпиклезис) будто бы излишним. Однако, давно уже учеными были установлены следы

_________________

*) Сам Лютер не был противником догмата пресуществления. Наоборот, он его горячо отстаивал в известном споре с Цвингли. Как раз именно на этом и произошел у них окончательный разрыв. «Аугсбургское исповедание» признает догмат пресуществления (1530 г. ст. 10). Но уже Кальвин в своем « Наставлении » (кн. IV и. XVII), говоря что Христос дал своим ученикам лишь образ тела и крови в сущности совсем отверг этот догмат. Но однако кальвинизм не более, как дальнейший этап в эволюции лютеранства и связан с последним самыми тесными узами. Лютер начал отвергнув предание, Кальвин договорил, лишив своих последователей реального общения со Христом. При разрыве апостольского преемства в таинстве священства ничего другого получиться и не могло.

*) Важно отметить лексикологическое иидеологическое различие католической «transsubstantiatio» от исконно-русского «переложения», букв, перевод μεταβολή; основной термин, собственно, μετουσιωσὶς.

207

Эпиклезиса в римском Евхаристийном каноне. Уничтожить его совсем не удалось, уже потому, что он составляет сердцевину канона, и его полное изъятие означало бы в сущности уничтожение самого канона. Вопрос об Эпиклезисе породил обширную литературу и был предметом оживленных споров на протяжении веков. Конечно, «спорность» его была, в огромном большинстве случаев, искусственно разжигаема папистами, которые даже такой дорогой ценой, как уничтожение одного из важнейших моментов Литургии, хотели купить право на углубление воображаемой пропасти между Римской и Восточной Литургиями. Их усилия до некоторой степени увенчались успехом: пропасть из воображаемой стала реальной; и эта реальность утвердилась веками, протекшими со времени Тридентского Собора. Однако, является настоятельно необходимым ответить на вопрос, имеет ли за собой указанное различие какое-либо иное основание, помимо конфессионального произвола папистов.

Прот. А. Мальцев насчитывает три направления в учении о Пресуществлении. К первому он относит уже приведенное мнение, по которому произнесение ѵеrba institutionis (учредительных слов) достаточно для пресуществления Даров, чего в сущности и придерживаются современные католики.*) Ко второму он

_________________

*) «Главнейшим основанием для этого, говорит прот. Мальцев, кажется, служит то обстоятельство, что в евангельских повествованиях содержатся сии слова установления таинства и что там не находится упоминания Эпиклезисе, так что священодействующий, изображающий при совершении бескровной жертвы как бы самого Христа, по-видимому должен как бы повторять лишь то, что было произнесено впервые самим Божественным учредителем Таинства». (DiegöttlichenLiturgien, Приложение стр. 42.) Шаткость такого утверждения католической бого-

208

относит мнение признающее за verba institutionis лишь «историческое вспоминательное» значение, само же пресуществление, согласно этой теории, соединяется с Эпиклезисом, в силу которого и совершается Таинство.*) Наконец, третьим он считает то направление, которое полагает необходимым как verba institutionis, в качестве основания, так и последующую молитву в качестве завершения. Указанное направление считает, что моменты эти, каждый в отдельности не

_________________

словской мысли очевидна. Иисусу Христу, Спасителю и Господу, во всей полноте божественной сущности присутствовавшему на Тайной Вечери, одному было свойственно непосредственно совершать Своими словами чудо пресуществления. Такую силу слова Христа могли иметь только непосредственно в устах самого Бога Слова. Думать иначе значило бы предполагать, что произнесение вообще всех других слов Христа без предварительного подвига (хотя бы молитвенного), — должно произвести соответствующее действие. При таком понимании теургия уже уклоняется в магию, что абсолютно не допустимо. Кроме того, на иерархических ступенях Христу соответствует не священнический чин, а архиерейский и с этой точки зрения без Эпиклезиса Евхаристию мог совершать один только Архиерей. Наконец, такая «буквальность» в понимании слов св. писания, привела бы к тому, что следуя ему, мы должны бы были упразднить храмы и алтари, приняв во внимание соответствующие места евангелия от Иоанна и Его же Апокалипсис и т. д. В св. писании есть такие высоты, на которые человеку, в его настоящем состоянии нет возможности не только взойти, но даже сделать попытку к этому. Их надлежит лишь благоговейно созерцать. К числу их принадлежит и Тайная Вечеря Господня, ибо она в особом смысле единственна, как единственно было воплощение, страдание и воскресение Сына Божия. Повторение мифа в культе не означает их полного отожествления. В. И.

*) Наиболее авторитетные представители этого мнения — Ambrosius Catharinus, Minoritengeneral Cheffontaines, Toutté, Renaudot, Le Brun держались того мнения, что Эпиклезис содержится впереди verba institutionis и признавали необходимыми оба момента (см. у пр. Мальцева op. cit. стр. 43—44).

209

могут совершить пресуществления и должны быть обязательно соединены. Взгляд этот поддерживался Св. Григорием Нисским *), Иоанном Дамаскиным **), Симеоном, Арх. Фессалоникийским и Арх. того же города Николаем Кавасилас. Из западпых богословов за необходимость Эпиклезиса высказывались Петр Дамиани ***) и епископ Durandus (von Minde). НоособенномногозначительнысловапапыИннокентия III (1198 — 1216), цитируемые вышеупомянутымавтором: cum enim, plene et perfecte sit consecratio celebrata (nam materia panis et vini jam transivit in substantiam carnis et sanguinis), quare super eucharistiam benedictam et plenissime consecratam adhuc benedictionis signum exprimitur aut aliquid verbum consecrationis profertur. Immo talia quaedam subjunguntur in canone, quae videntur innuere, quod nondum sit transsubstantiatio consummata. Ego insuper hac quaestione vellem patius doceri, quam docere. (Ибо если освящение совершено полно, и совершенно т. к. естество хлеба и вина превратилось в тело и кровь, почему благословляются уже благословленные и освященные Дары и иные слова произносятся? Такие слова и действия содержатся в каноне, которые кажутся убеждающими, будто пресуществление еще не совершено; я желал бы по этому вопросу быть наученным, чем самому о сем учить»).

Таким образом, вопрос об Эпиклезисе до того, как Римская Литургия получила окончательную форму на Тридентском Собре, оказывался не только не решенным в отрицательном смысле, но, как видно из только что приведенных слов папы Иннокентия III, вызывал сомнение в наиболее убежденных католиках

_________________

*) Λογοςκτητικός, ed. Krabinger Monachin 1838, p. 41.

**) «De fide orthodoxa» lib. IV, c. 13.

***) «Expositio canonis missae».

210

и явную склонность признать необходимость Эпиклезиса. Что же касается до Евхаристийного канона, в его современном состоянии, то есть очень много оснований признать в нем, как уже было сказано в начале этой главы, наличность скрытого, или скорее искаженного Эпиклезиса, именно в словах supplice te rogamus jube baec perferri. Для выяснения получающейся картины, прот. Мальцев приводит в цит. соч. сравнительную таблицу Евхаристийных канонов Иоанна Златоуста, Василия Великого, Римского и Галликанского канонов. Сравнивая их не трудно установить поразительную аналогию между словами κατάπεμφον τό πνεῦμα τὸ ἃγιον εφ᾽ήμᾶς καὶ ἐπὶ προκείμενα δῶρα ταῦτα... καὶ ποίησον τὸν μὲν ἄρτον τοῦτον τίμιον σῶμα τοῦ χριστοῦ σου — ниспошли святого Духа на нас и на предлагаемые сии дары... и сотвори хлеб сей честное тело Христа Твоего — (Василий Великий и с небольшими вариантами Иоанн Златоуст) и словами jube haec perferri per manus sancti angeli tui in sublime altare tuum in conspectu divinae majestatis tuae — вознеси сие руками святого Ангела Твоего в небесный алтарь пред лице божественного величествия Твоего.

С полным основанием утверждает прот. Мальцев, вслед за такими авторитетами, как Кавасилас, проф. Probst, проф. Hoppe, Salaville, *) что молитва supplice te rogamus занимает в порядке литургийных

_________________

*) «L’épiclése, croyons nous, а existé autrefois dans la liturgie romaine, et il est possible encore aujonrd’hui d’en retrouver les traces.» (S. Salaville «Epiclése Eucharistique», Diet, de theol. cath. T. V, col. 218.) «Мы полагаем, что Эпиклезис существовал ранее, в римской литургии и возможно еще и теперь найти его следы. (С. Салавиль, «Евхаристический Эпиклезис» Слов. кат. бог. т. V, кол. 218.) См. также работы этого автора на эму тему в «Rȇvue Augustenne» NN 84 и 85 за 1909 г.; в «Echo d’Orient» 1908, Т. XI, р. 101—112: «EpicléseaprèsSt. JeanChrisostomeetlatraditionoccidentale».

211

молитв, такое же место, какое в Восточных литургиях занимает призывание Святого Духа, именно вслед за анамнезисом (ἀνάμνησις). Если приходится впрочем без особого труда доказывать, что под ангелом Господнем здесь разумеется Святой Дух, то в каноне Галликанской мессы нас не затрудняет и эта литургическая экзегеза. В Галликанской мессе призывается именно Святой Дух: Offerimur tibiDominehancimmaculatamhostiametcalicemsalutaremobsecrantesutinfunderedignerisSpiritumtuumSanctum.

Приведенная выдержка из лит. канона Галликанской мессы служит, между прочим, иллюстрацией сохранения в Западных национальных не римских церквах их общности с Восточной Литургией, как апостольским прототипом, о чем говорилось выше. *)

Спор о времени пресуществления интересен и важен еще тем, что он далеко выходит за пределы богословских и конфессиональных дискуссий. Даже с католической точки зрения этот спор, столь тревоживший умы и сердца русских людей всех сословий, возрастов

_________________

*) Пример Эпиклезиса в «Литургии апостольских постановлений», относящейся ко времени «церковной истории» Евсевия Кесарийского (ок. 324 — 325): «… молим Тебя, чтобы Ты милостиво призрел на предлежащие пред Тобою Дары сии, Ты — Вседовольный Боже — и оказал бы благоволение к нам в честь Христа Твоего и ниспослал бы на жертву сию Святого Твоего Духа, Свидетеля страданий Господа Иисуса, дабы он явил (ἀποφήνη) хлеб сей телом Христа Твоего и чашу сию кровью Христа Твоего», (Собр. др. лит. стр. 125, отд. I.)

Известный Daniel считает эту молитву, без изменения дошедшей от самих апостолов. Она служит одним из непререкаемых доказательств истины учения о пресуществлении Святых Даров и правильности литургии православной церкви, сравнительно с нынешнею римской, в которой призывание Святого Духа опущено. (Собр. др. лит. ibid.)

212

и состояний в XVI и XVII веках есть в значительной степени вопрос борьбы культур. *)

Какова же причина того странного явления, что несмотря на склонность самих римских первосвященников, в лице папы Иннокентия Ш — признать Эпиклезис и на несомненные следы его в римском каноне, современное папство категорически высказывается против него? Разгадка этой проблемы нам не представляет никаких затруднений, если мы поставим ее в плоскость папских претензий на главенство во Вселенской Церкви. Если папа есть видимая глава церкви «vice-Deus» — наместник Христа, в том смысле, что всецело заменяет его, то естественно — нет надобности в призывании Святого Духа на Дары, ибо чудо пресуществления совершается не через папу, а самим папой (и, являющимся: как бы ого безвольной эманацией, католическим священником). И во всех случаях, столь склонный пренебрегать Священным Писанием, общевселенским преданием и своей собственной стариной, Католицизм оказался в данном случае верен букве евангельской, вовсе не из преданности, а потому что усмотрел в последней средство, для собственного возвеличения и возможность отличаться от древнего восточного Православия, искаже-

_________________

*) «Се qui contribua а augmentée l’acuité de la querelle, e'est que celle-ci n’etait en réalité, qu’un èpisode de la lutte entre deux civilisations, qui alors se disputaient la Russie: la civilisation occidentale et la civilisation byzantine». (A. Salaville, «Epiclése Eucharistique», Dict, de theol. cath. V, 2, col. 262.)

«...To, что особенно содействовало обострению вражды было то, что последняя являлась в действительности ни чем иным, как эпизодом борьбы двух культур, которыя соревновались тогда во России: культуры западной и культуры византийский». (А. Салавилль, «Евхаристический Эпиклезис ». Слов. Кат. бог. т. V, 2. кол. 262.)

Дело объясняется тем, что сама культура есть функция религии. В. И.

213

нием которого является, как догматическая система Католицизма, так и его обряды.

В истории римско-католической Литургии мы видим интересный поучительный пример того, к каким искажениям и деформациям ведет встреча мифа и культа, развивающихся согласно заложенным в них, им присущим законам — с преднамеренным и произвольным вмешательством в них «свободной воли». Здесь именно stat pro ratione voluntas (конечно, если понимать ratio, как разум, логос, а не рассудок). Не трудно себе представить к каким результатам приведет действие этой вдвойне чуждой, как в религиозном, так и в национальном отношении силы, при столкновении ее с органически сложившейся, окрепшей и выросшей из корня апостольского, украшенной вкладами национального гения, православной, греко-восточной Литургии русского типа.

9

Трудно найти более яркий показатель полноты христианской истины в Православии, чем эта широта литургической конценции, сознающей важность всего литургическаго канона и необходимость всех его моментов. Православие, не указывает даже момента пресуществления, что в сущности ограничивало бы чудо во времени и поставило бы его на границу магии. Православие указывает лишь священные времена и сроки, после которых предложенные дары уже пресуществились в Тело и Кровь Христову. Католической точке зрения — Православная, строго говоря, не противоречит; и уж,

214

конечно, не уничтожает ее: она лишь снимает, поглощает ее, поднимаясь и возвышаясь над ней. *)

И знаменательно, что именно русский национальный гений с его сверхнациональной душой, воспринял полноту таинства пресуществления, в то время как межнациональное (интернациональное), но не преодолевшее нации латинство, повинуясь инстинкту самосохранения должно упорствовать в своей односторонности, объявляя войну тому, до чего оно не только не может дорасти, но и в чем оно, европейски самодовольное, не чувствует потребности.

Здесь повторяем, резко выступает сверхнациональная природа Православия и интернациональная природа Католицизма. *)

Аналогичным ущербу, нанесенному папизмом евхаристийному канону, является неполнота принятия причастия под одним видом. И здесь явная однобокость, явная недостаточность. Картина последней дополнится, если мы прибегнем к беглому сравнению некоторых других служб и обрядов в обеих Церквах.

_________________

*) Чудесная реминесценция из Ветхого Завета «в приятное благоухание Господу» сохранилась в обеих литургиях, но в православной она более соответствует новозаветной духовности и ее общему укладу, богословскому и литургическому. Лучшее, что есть в католической литургии сосредоточено в одном прошении второй просительной ектении нашей литургии; зато конкретной формулы «Твоя от Твоих » и последующего далее троекратного призывания св. Духа и самого момента освящения Даров католическая литургия лишена вовсе.

*) Для подлинно-религиозной интуиции, высказанное положение не вызывает необходимости дальнейших обоснований; при ином же подходе к вопросу о взаимоотношении религии и нации — было бы легко представить в изобилии святоотеческие и историко-философские доводы, подтверждающие высказанную мысль, для которых здесь нет места.

215

Литургия Преждеосвященных Даров, происхождение которой от корня единого с Православием не отрицается и самими католиками, подверглась, как в своем устройстве, так и в употреблении искажающим трансформациям, опять-таки в Католицизме. Согласно древней традиции установление этой литургии преследовало, как основную цель — дать возможность правоверующим христианам причащаться во все дни Великого Поста, не прибегая к совершению обычной торжественной литургии, служение которой считалось неподходящим в дни скорби и покаяния. Действительно, в Восточной Церкви она совершалась и совершается по средам и пятницам в первые шесть недель Великого Поста, в четверг пятой недели, в понедельник, вторник и среду Страстной Седмицы, вообще в каждый день Великого Поста, в случае празднества или предпразднества, кроме суббот, воскресных дней и праздника Благовещения, (Трулльский Собор. Прав. 62). В Католической Церкви эта литургия служится только один раз в год, именно в Страстную Пятницу, причем причащаться от преждеосвященной гостии разрешается только совершающему литургию священнику и опасно больным. Основное задание этой службы оказалось, таким образом, утраченным. (Характерно, что предполагаемый автор этой литургии св. папа Григорий Двоеслов, предписывая служение ее однажды в год, в Страстную Пятницу, лишь в качестве обязательного минимума, отнюдь не ограничивал числа ее совершения именно этой цифрой и этим днем). Сильным изменениям подвергся ее состав в современном Римском миссале, лишившим эту литургию всех важнейших ее элементов, столь привлекающих к ней сердца верующих в Православии, где она сохранила все черты своего древнего прототипа.

216

Что касается других служб, то следует отметить, выпадение у католиков стихир, тропарей и кондаков, что лишило католическую вечерню в значительной степени осмысливающего начала-логоса. В этих элементах, впрочем, и не оказалось больше надобности, т. к. они обращаются к свободному приятию молящимися раскрываемого в них смысла богослужения. Здесь надо констатировать несомненное влияние принципа ех ореrе operato, суть которого не ограничивается формообразующим началом Таинства, но в значительной степени характерен для всего уклада католической богословской мысли и католического обряда, признающих в богослужении не соучастие мирян, а лишь их присутствие. «Посвященные» и «профаны» — вот как можно определить соотношение пастыря и пасомых в Католицизме. Это тоже самое, что отношение «гения» к «толпе» в романтическом приятии искусства. Католицизм, конечно, насквозь романтичен и это делает его столь привлекательными в глазах эстетов и снобов всех толков (вроде напр. Paul Claudel’я). Возрождение Католицизма через романтику и эстетику в начале XIX века может служить общеизвестным и вполне подходящим примером.

Однако, с точки зрения здравой религиозности Православия, романтизм есть без сомнения, в некотором смысле «прелесть» и соблазн. Основа всякой магии есть принцип ех ореrе operate; этот же принцип лег, в конце концов, и в идею католического таинства. Кроме того, терминологизм *) названного принципа

_________________

*) В основе «терминологизма» всякого рода лежит стремление придавать словам-терминам и их сочетаниям — значение и смысл абсолютной реальности, заслоняющей порою эмпирическую реальность. Крайний рационализм всегда совпадает с «терминологизмом», в указанном смысле.

217

базируется на скрытом и тем более опасном рационализме, который не только не враждебен романтике, по и прямо присущ последней, в качестве действующего начала. Вот почему романтическая мистика по существу своему есть лжемистика. Романтизм и благодатность не совместимы. И Католицизму на Тридентском Соборе пришлось столкнуться с традициями истинной мистики и стать лицом к лицу с опасностью осудить ее. Тогда открытого осуждения не произошло, но в последующем своем «развитии» Католицизм взял ее т. ск. измором.

10

В самое последнее время папством, в видах пропаганды среди замученного народа русского и в стремлении использовать дело социалистической интеллигенции, обескровившей и связавшей Церковь Христову, выдвинуло «католичество восточного обряда». Этой гальванизацией униатского принципа оно очевидно рассчитывает пожать плоды в сфере религиозной эстетики подобно тому, как раньше (впрочем, конечно, и теперь) заставляло служить на себя маммону в его различных видах и воплощениях. Нового тут, конечно, нет ничего и в своей политике Католицизм остается неизменно верен самому себе. Однако, жестоко ошибаются наивные простецы, думающие ценой измены православным догматам, купить себе право наслаждаться родной религиозно-обрядовой эстетикой. Не приходится говорить, что такая религиозно-эстетическая изломанность есть сугубое кощунство. Помимо этого, никогда не следует забывать, что миф, догмат и культ суть-единство и, что нельзя повредить, или отвергнуть одно, не повре-

218

див и не отвергнув остального. И папство знает это и уверено, что овладев догматом, оно постепенно овладеет и остальным; оно, наконец, знает, что предварительно добившись подчинения, может приказать, декретировать все то, что ему попросту заблагорассудится и в области обряда. Ведь папская непогрешимость есть ключ, открывающий все религиозные тайники; и тот, кто этот ключ вручил папе, тот сделал его бесконтрольным владыкой, как внешнего так и внутреннего своей религиозной жизни. Желающий неповрежденного Православия в какой-нибудь одной из его сторон, должен принять, оградить и утвердить истину в ее целом: «ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то что имеет (Мф. Гл. XXV, 39).

В. Н. Ильин.

219