Трубецкой С.Н., кн. Письмо к проф. Д. Н. Анучину

Князь С. Н. Трубецкой имел в виду напечатать в „Русских Ведомостях" еще следующее открытое письмо к проф. Анучину. Но он не сделал этого из опасение упреков со стороны учредителей и членов Педагогического Общества, которые могли заподозрить его в желании повредить им. Выход нескольких членов и самого князя из Общества, вероятно, действительно способствовал его закрытию, после чего С. Н. тем более казалось невозможным критиковать его деятельность.

Приводятся же оба письма здесь потому, что чувство и убеждение князя, как педагога и друга молодежи настолько определенны и характерны, что нам казалось ценным воспроизвести их в этом собрании его публицистических статей.

Письмо к проф. Д. Н. Анучину.

Многоуважаемый Дмитрий Николаевич!

Подобно вам, я прекрасно сознаю, что в среде членов Педагогического Общества есть не мало в высшей степени почтенных деятелей, с которыми я не расхожусь в вопросах общественных и педагогических. Я думаю также, что в вопросах общественных и политических я не разошелся бы с Педагогическим Обществом, которое на собрании 12-го марта почтило меня избранием в комиссию для выработки видов и предположений по усовершенствованию государственного порядка и народного благосостояния, — комиссию, которую оно, несомненно имело право избрать на основании Указа 18-го февраля. В эту комиссию избран был ряд лиц, с которыми я работал и продолжаю работать в тех же целях. Но, к сожалению, однако, я коренным образом расхожусь с постановлениями Педагогического Общества по вопросам педагогическим, — постановлениями, которые оно признало нравственно обязательными для

95

всех своих членов и которым, по-видимому, не сочувствуете и Вы, присоединяясь к протесту гг. Смирнова, Алферова и др. Вы находите, что 12-го марта были сделаны постановления, которые были бы „невозможны” при нормальных условиях; так: требование отмены всякого рода дисциплинарных взысканий, налагаемых на учащихся учебной администрацией, и мнение о необходимости поддержки пожеланий учащихся, направленных к устранению недостатков школы, при нормальных условиях „не могло бы рассчитывать на сочувствие педагогов, которым известно, что в школе необходима разумная дисциплина и что устранение школьных недостатков есть дело, требующее педагогических знаний и опыта” — т.-е. дело педагогов, общества и правительства, а не учащихся. Вы полагаете, однако, что „при ненормальных условиях жизни общества приходится мириться со многими такими явлениями, которые при нормальном ходе вещей были бы невозможны”. Не отрицая, в общем, справедливости и этого замечания, я нахожу, однако, в частности, что именно в настоящую минуту требование „разумной дисциплины” в школе уместнее, чем когда-либо, хотя бы в виду ограждение учащихся от тех уличных избиений, о которых Вы упоминаете дальше, и которые, несомненно, „при нормальном ходе вещей”, место иметь не могут. В этом смысле я и не могу мириться с постановлениями Педагогического Общества и не нахожу ни нормальным, ни желательным, чтобы „будущие граждане” подражали настоящим „зрелым гражданам”. Когда дети делают это в другое время, это может быть нелепо или смешно, теперь это опасно.

Мы все глубоко сознаем коренные недостатки нашего школьного режима, о которых нам нередко, и самым решительным образом, приходилось высказываться. Мы считаем обязанностью зрелых русских граждан всеми законными путями бороться с недугами государственными и общественными. Но мы решительно не признаем за учащимися в средней школе права голоса по вопросам школьным или общественным — именно потому, что мы сознаем всю важность и значение этих вопросов и всю меру нашей ответственности перед нашими детьми. Смею думать, что самое вдумчивое и любовное отношение к нравственному миру учащихся не должно заставить нас отступить от элементарных требований школьной дисциплины и простого здравого смысла. Вот почему я не только признаю возможным заранее слагать с учащихся в средней школе какую бы то ни было ответственность

96

за производимые ими волнение и заявлять об этом во всеобщее сведение, но счел долгом, в самой решительной, если хотите демонстративной форме заявить о своем несогласии. Думаю, что аналогичными соображениями руководились и другие лица, подписавшие наше общее заявление.