Трубецкой С.Н., кн. Россия — на рубеже

„Русскому могуществу, и русскому престижу на Востоке должен быть нанесен тяжкий удар посредством войны или посредством запугивания. Нечего скрывать от себя, — в настоящую минуту мир может быть сохранен лишь под условием отступление России, последствие которого для ее мирового положения должны быть несравненно тяжелее, нежели была Крымская кампания для ее положение в Европе”.

Эти слова, взятые мною из одной немецкой газеты, представляют собою точную передачу того мнения, которое господствует в английской печати, и правильное объяснение ее тактики.

Нам легко негодовать на английскую печать, ее организованный, рассчитанный обман — ее военные хитрости. Но мы не можем не удивляться ее дисциплинированности и ее боевой силе. Мы хотели бы, чтобы наша русская печать с такою же ясностью сознавала бы все значение для России настоящего момента. „Русскому престижу, русской мощи в Азии должен быть нанесен удар,

79

более тяжкий для ее мирового положения, нежели была Крымская кампания для ее положение в Европе". Так мечтают английские патриоты, и этот замысел — не пустые слова. Английские патриоты знают, что власть России на Востоке держится исключительно ее престижем. Они знают, чего стоит на Востоке престиж и что значит удар, нанесенный престижу. И они заранее учитывают те колоссальные жертвы, то напряжение финансовых и боевых сил, на какие Россия будет обречена на неисчислимые годы, чтобы оборонять свои азиатские границы от наступающей монгольской силы, если только мечты их осуществятся, если Россия отступит перед английской печатью и японским оружием. Англии японская сила не страшна; она будет по-прежнему царицей морей и вершительницей судеб Востока, искусно лавируя между враждующими противниками.

Здесь только расчет английской печати недальновиден и близорук, так как он не идет далее ближайшего будущего. Догмат о вечном господстве европейцев в Азии слишком вкоренился в умы, точно так же, как и догмат о вечном сне Китая.

Мы говорили об этом в „С.-Петербургских Ведомостях" еще три года тому назад, и наши слова вызывали протест или насмешки. „Когда наступит день, в который десять китайцев будут в состоянии встать против одного европейца, участь России, участь Европы в Азии будет решена". Нам думалось уже тогда, что, кроме раздела Китая или полного отступления, не было выхода из положения. Что всякий иной выход, традиционная политика европейских держав по отношению к азиатским народам, в конце концов, приведет к опасному и роковому кризису, это было ясно уже тогда.

Япония страшна России не сама по себе, хотя и сама по себе грозит ей разорительной войною. Она должна быть страшна нам, и не нам одним, как передовой пост монгольского, азиатского мира. Теперь она берет Китай, — истерзанный, полуразрушенный и расслабленный Китай, — под свою защиту против России. Она делает условием мира, вопросом жизни и смерти для себя неприкосновенность Китая, неприкосновенность его верховных прав на его владения. Неужели же после этого, при таких условиях победа Японии, удар, нанесенный престижу России, не послужит основой японско-китайского союза и началом организации военной силы Китая?

80

Вот в чем значение настоящего момента. Великая и ответственная задача стоит перед русской дипломатией и русской политикой, — задача, от решения которой зависит судьба многих поколений. Мы присутствуем при завязке великой всемирно-исторической драмы, и все русское общество, без различия партий, должно сознавать, что в настоящую минуту выясняется направление, какое получат силы России в течение века. Не мелкие трусливые расчеты, не сентиментальные или корыстные соображения, а исключительно любовь к России, сознание долга перед нею и ясное сознание настоящего положение и неизбежного будущего должны определить собою наше отношение к этой задаче, которая ставится нам историей.

Великая задача стоит не перед нами одними, но и перед Европой, перед Англией прежде всего: желтая опасность грозит не нам одним, и английские патриоты; которые стремятся доставить первую реальную победу японскому лозунгу „Азия для азиатов", скоро поймут свое ослепление. Они почувствуют, что значит такая победа и что значит этот лозунг. И они поймут, что рознь европейских народов в этой завязывающейся последней великой борьбе Запада с Востоком может быть пагубна не одной России...

Пророчества умирающего Соловьева начинают сбываться... Неужели к его известным стихотворным строкам о панмонголизме, можно было бы когда-нибудь, при каких бы то ни было обстоятельствах добавить слова:

О Русь! Забудь былую славу,

Орел двухглавый посрамлен

И желтым детям на забаву

Даны клочки твоих знамен...

— Да не будет!

Дрезден. 24 января 1904 г.

(„С.-Петербургские Ведомости”.)