Кирилл (Гундяев), патр. Россия и Запад: точки соприкосновенияи расхождения

Когда речь заходит о взаимоотношениях России и Запада, даже о самом словосочетании «Россия и Запад», то обычно возникает два типа ассоциаций. Первый связан с представлением о том, что западное общество неизменно является носителем передовых идей и достижений, с ним ассоциируются комфорт, материальное благополучие и научно-технический прогресс; российское же отстает в своем развитии. При этом, для того чтобы встать на «правильные» рельсы, России стоит только перенять социальное, политическое, экономическое направления развития, которые характеризуют жизнь Запада, то есть копировать существующие модели и внимательно изучать тенденции развития западного общества. Как показала история, такой подход «догоняющего развития» едва ли можно назвать отвечающим национальным интересам; кроме того, сам принцип «догонять» априори предполагает отсталость. Если мы догоняем, то мы всегда отстаем, поэтому в самом этом подходе, который представляет западную модель как идеал и как пример, есть нечто опасное для развития России.

Второе представление выражает идею якобы непримиримого, врожденного антагонизма,

147

существующего между двумя мирами: цивилизацией Запада и цивилизацией Русского мира.

Сторонники обеих моделей в подтверждение своей правоты могут привести и приводят достаточное количество исторических примеров. Правда, примеры эти носят довольно противоречивый характер.

Есть примеры, когда усвоение достижений западной цивилизации носило благотворный характер для России: как здесь, в частности, не вспомнить золотой, пушкинский век русской культуры и, конечно, впечатляющие успехи развития России в XVIII веке, в определенные периоды века XIX и, по крайней мере, в начале века XX.

Вместе с тем следует помнить и о том, что слепое перенесение на русскую почву чуждых мировоззренческих моделей и политических образцов, без учета национальной специфики и духовно-культурного контекста, нередко, а лучше сказать, почти всегда приводило к масштабным потрясениям и трагедиям, как это случилось в нашей стране в начале и в конце минувшего столетия.

В истории наших взаимоотношений с западным миром были также моменты открытого вооруженного противостояния, когда сопротивление агрессии стало для нашего народа вопросом жизни и смерти. Так было, например, в 1612, 1812 и 1941 годах, когда мы защищали наше право на жизнь, свободу и независимость.

Но ведь и для западного общества конфронтация с Россией часто приводила к очень плачевным последствиям. Конфронтация обостряла имеющиеся противоречия, вела к большим экономическим,

148

политическим и репутационным потерям и, самое главное, стоила немалых человеческих жертв.

Наряду с этим важно понимать: то, что мы называем обобщительно «западный мир», представляет собой далеко не однородную субстанцию. Есть глобалисты-транснационалисты, есть христианские традиционалисты, есть националисты-евроскептики, есть левые. Поэтому всякий раз необходимо уточнять: о какой Европе идет речь? «Европ» сегодня много. У одной религиозные ценности, у другой — узконациональные, у третьей — глобалистские. Нам надо понять, как относиться к каждой из них.

Вот почему обе модели, описывающие отношения России с США и странами Европы, уже не соответствуют реальной духовно-культурной ситуации в мире. Думаю, нам очень важно это понять и от этого отталкиваться в определении наших будущих отношений с Западом.

Второй важный момент, который необходимо учитывать, — это ощущение глубокого кризиса идентичности, охватившего западное общество. В основе этого кризиса лежит противоречие духовного порядка: с одной стороны, в обществе действуют глобалистские тенденции, активно пропагандируются идеи нарочитой секулярности и утилитаризма, а с другой стороны, все это наталкивается на сопротивление национальных культурных традиций, имеющих христианскую историю и христианские духовные корни.

В итоге современная модель западного общества все менее способна воспроизводить себя. Она уже не в состоянии следовать тем идеалам, которые были начертаны на знаменах буржуазных

149

революций XVII—XIX веков. Слова «братство» и «равенство» давно ушли из либерального политического словаря, а ведь когда-то они занимали в нем очень важное, можно сказать, центральное место. Зато появилось много уточняющих определений слова «демократия», что как раз и свидетельствует о проблемах с демократическими институтами и принципами. Та же история с правами человека. В одних точках земного шара их нарушения не замечают, в других — обращают пристальное внимание и даже гиперболизируют.

Но существуют признаки, которые свидетельствуют о возможной постепенной смене мировоззренческих координат. Об этом говорят, в частности, процессы, уже сейчас достаточно очевидные в ряде европейских стран, где возникает социальный запрос на возврат к нравственным ценностям, в том числе христианским.

Другой важный аспект сотрудничества — это культурный обмен. И здесь главное — разумно отделить подлинные ценности от ценностей ложных.

Бог сотворил человека свободным. И каждый отдельный человек, и целые народы и группы народов свободны выбирать свой путь — путь культурного творчества, путь развития и, говоря религиозным языком, путь соработничества с Богом. Свобода, дарованная нам Творцом, исключает наличие единственного, безальтернативного пути развития, на котором одни народы преуспевают, а другие отстают.

Поэтому правильно было бы говорить не о встречных путях развития России и Запада и не о догоняющем векторе российского развития,

150

но вслед за великим русским ученым Николаем Данилевским признать факт параллельного пути развития наших обществ. Параллельное в данном случае не означает изолированное. Параллельное не предполагает взаимного исключения. Параллельное настаивает на самобытности и на праве на существование обоих путей развития.

Основываясь на таких христианских началах Божественного миропорядка, как свобода и любовь, мы должны утверждать равное достоинство всех культур и цивилизаций, исключая всякие попытки диктата и одностороннего навязывания политических норм и культурных стандартов, стремиться к взаимопониманию и равноправному, взаимообогащающему сотрудничеству.

В основе отношений — как между отдельными человеческими личностями, так и между человеческими сообществами — должно лежать сотрудничество и взаимодействие, но только не в ущерб своим интересам и без проведения новых разделительных линий и наклеивания ярлыков «мир цивилизованный», «мир варварский», «ось добра» или «ось зла».

Мы стоим перед общими проблемами, но по- разному их воспринимаем. Безусловно, мы едины в том, что человечеству угрожают международный терроризм, перспектива распространения оружия массового поражения. Столь же серьезно волнуют нас риски глобальных эпидемий, появление новых видов смертоносных вирусов, а также стихийные бедствия и техногенные катастрофы.

Вместе с тем мы, представители Русского мира, призываем обращать внимание не только на изменение внешних условий нашего бытия, но и на

151

изменения внутренние, затрагивающие человеческую душу.

Нас, конечно, печалит возможность исчезновения биологических видов, судьба наших «братьев меньших», исчезновения созданного Творцом биологического разнообразия. Но не меньшую тревогу вызывает перспектива исчезновения народов, языков, культур, то есть существующее на планете этнокультурное разнообразие.

Мы полагаем, что сегодня не может сниматься с повестки дня проблема бесчеловечного отношения к нерожденным детям, влекущего за собой массовые аборты, разрушение института семьи, эрозия базисных нравственных ценностей, агрессивное наступление на традиционные религиозные культуры, что, в частности, выражается в проведении политики масштабной и целенаправленной дехристианизации.

Происходящий на наших глазах подрыв нравственной основы человеческого бытия грозит расчеловечиванием мира. Не случайно футурологи все чаще поднимают тему постчеловека, а трансгуманизм — учение о скором преодолении человеческой природы и появлении нового класса разумных существ — становится все более популярным. Но сегодня не то время, чтобы раскачивать лодку человеческих страстей, потому что и без того на человека оказывается слишком большое негативное воздействие, разрушающее его духовную жизнь. Сегодня время сплочения всех здоровых сил. Церковь, искусство, культура должны быть вместе, потому что мы входим в критический период развития человеческой цивилизации. Это

152

видно невооруженным глазом, и нужно быть слепым, чтобы не замечать приближения грозных мгновений истории, о которых говорил в книге Откровения апостол и евангелист Иоанн Богослов. О времени том никто не знает (см.: Мф. 24, 36), но приближение или удаление этого времени зависит от нас — от Церкви Божией и от каждого человека. Тот, кто живет по правде, кто борется с грехом, — он на стороне света и правды, он своей жизнью, своим творчеством, особенно если этот человек публичный и способный влиять на других, может затормозить это сползание всего человечества в бездну окончания истории.

Наконец, мы не можем не сказать о проблеме неравномерного социально-экономического развития, во многом порожденного несправедливыми международными экономическими отношениями.

Таково различие подходов по широкому спектру глобальных проблем. Вопрос, однако, заключается в том, что различие это с каждым годом, к сожалению, все более и более усугубляется. Причина тому — растущий ценностный разрыв между Россией и странами западной цивилизации, которого не было даже во времена холодной войны.

В ту пору Запад был еще един и не ставил под сомнение христианские основы своей идентичности, а в СССР, несмотря на декларативный атеизм советского государства, во многом доминировали христианские ценности и традиционная этика, сформированная в христианском обществе. Благодаря этой общей ценностной базе и был возможен диалог, который продолжался десятилетиями, несмотря на различие идеологий и экономических

153

моделей. Сам факт ведения подобного диалога способствовал решению множества проблем и, я уверен, в конечном счете помог предотвратить Третью мировую войну.

Здесь я хотел бы сказать еще несколько слов о внешней деятельности Русской Церкви в то время. Наша Церковь активно участвовала в так называемом экуменическом движении — это был диалог с западными христианами. А почему этот диалог стал возможен? Да потому, что в западных христианах, ввиду их в первую очередь этической позиции, мы видели своих единомышленников. Мы видели, что западный христианский мир разделяет, несомненно, те же ценности, касающиеся человеческой личности, семьи, отношения к Богу, природе, человеку, и это создало предпосылки для диалога. Сегодня эта общая ценностная платформа разрушена, потому что значительная часть западного христианства пересматривает фундаментальные евангельские нравственные позиции в угоду сильным мира сего. Поэтому диалог приостановился, за исключением наших отношений с Католической Церковью, потому что Католическая Церковь, — и дай Бог, чтобы так было всегда, — несмотря на огромное давление со стороны внешнего мира, сохраняет верность евангельским ценностям. Наши внешние межцерковные, межхристианские связи сегодня практически не включают реальный диалог с западным протестантизмом. Это свидетельствует о том, что появились новые разделительные линии, и не только межконфессионального, но и явно цивилизационного характера.

154

Дехристианизация Европы и Америки ставит под сомнение общую ценностную основу, имевшую место на протяжении большей части XX века. Это приводит к тотальному непониманию, когда при обсуждении острейших вопросов возникает взаимная глухота. Когда одна сторона возмущенно спрашивает: «Как можно публично оскорблять религиозные чувства миллионов людей?», а другая с не меньшим возмущением задает встречный вопрос: «Как можно посягать на чье-то право свободного самовыражения?»

Необходимо признать, что вторжение в табуированные прежде деликатные сферы, в том числе и в сферу религиозных чувств, осложняет взаимопонимание части европейских и американских элит не только с Россией, но и с другими мировыми культурами, основанными на традиционной религиозной этике, в первую очередь, конечно, с мусульманским миром. Массированное информационное вторжение во многом подогревает и провоцирует рост исламского радикализма, который оправдывает свои действия агрессивной секулярной политикой и духовной беспринципностью враждебного (в их представлении) западного общества. Если глобальная экстремистская деятельность радикальных исламистов обусловлена не только мировоззренческими причинами, но и многими другими, хорошо известными политикам, ученым и всем, кто изучает проблему современного терроризма, то, по крайней мере, как спусковой крючок, как аргумент вербовки честных людей, несомненно, используется ссылка на обезбоженную и дегуманизированную цивилизацию

155

Запада. Ничем другим честного мусульманина вы не соблазните, если не призвать его к борьбе с «диавольской цивилизацией».

Поэтому вызов международного терроризма, с которого мы начали перечень общих вызовов, в отношении которого позиции России, США и европейских регионов пока достаточно близки, также должен рассматриваться в связи с проблемой разрушения традиционных нравственных, этических норм. Это взаимосвязанные вызовы, угрожающие человечеству, и анализировать оба этих явления нужно в связке — и терроризм как абсолютно неприемлемый метод, несущий огромные страдания ни в чем не повинным людям, и радикальный секуляризм, который исключает любую иную точку зрения и предполагает, что весь мир должен выстраиваться по модели, определяемой элитами некоторых стран.

Нарастающий ценностный разрыв между цивилизациями вызывает тревогу. Если не будет достигнуто взаимопонимание, мы не сможем предложить приемлемые для всех ответы на вызовы времени. Дальнейшее углубление противоречий рискует превратиться в непреодолимую мировоззренческую пропасть.

Однако возможность продолжения диалога и «наведения мостов» не выглядит сегодня безнадежной. Множество фактов позволяют говорить о том, что фундаментальный отказ от традиционных духовно-нравственных ценностей, на котором настаивают западные элиты, не находит широкой поддержки в народе. Мы знаем, что помимо привычного нам официоза, формируемого средствами

156

массовой информации, есть другая Америка и другая Европа. Таким образом, вместе с новыми опасностями появляются и новые надежды.

Между тем, на мой взгляд, самым острым конфликтом современности является не заявленное американским философом Самюэлем Хантингтоном «столкновение цивилизаций», не борьба религиозных и национальных культур между собой, как нередко хотят представить сильные мира сего, и даже не противостояние Востока и Запада, Севера и Юга, а столкновение транснационального, радикального, секулярного глобалистского проекта со всеми традиционными культурами и со всеми локальными цивилизациями. И эта борьба проходит не только по границам, разделяющим государства и регионы, но и внутри стран и народов; не исключаю, что и внутри России. И здесь происходит столкновение двух миров, двух взглядов на человека и на будущее человеческой цивилизации.

Подлинная альтернатива этому процессу — не «война всех против всех», не погружение мира в пучину хаоса или гражданские столкновения внутри отдельно взятых стран, а новый диалог народов, осуществляемый на принципиально новых основаниях. Это диалог, направленный на восстановление ценностного единства, в рамках которого каждая из цивилизаций, в том числе и наша, русская, могла бы существовать, сохраняя свою идентичность.

157