Кирилл (Гундяев), патр. Отказ от Предания и бесконечная реформация

Наше вероучение и наша церковная практика имеют своим краеугольным камнем, своей нормой и своим критерием наравне со Священным Писанием Священное Предание. Предание, преемственно полученное нами от апостолов Христовых, — это не инвентарная опись духовных ценностей, а объем веры во всей целокупности, живое собрание вероучительных и нравоучительных истин, необходимых для человеческого спасения. В Священном Предании запечатлена нормаверы.

Как в Церкви выявлялась ересь? Если вероучение некоего человека или группы людей отличалось от нормы веры, содержащейся в Предании, то есть не совпадало с апостольским учением, сохраняемым в Предании — живом потоке церковной жизни, перетекающем из поколения в поколение, то было ясно, что Церковь имеет дело с еретической доктриной. Существование понятий «еретик» и «православный» возможно только в связи с идеей Предания. Поскольку есть понятие Предания как нормы, постольку возможно и уклонение от нее. Сохранение и сбережение неповрежденной нормы есть Ортодоксия, то есть Православие, а нарушение нормы и отход от нее — либо ересь, либо раскол.

15

Отсутствие нормы веры всегда неизбежно приводило и приводит к появлению иных норм и иных стандартов. Стоит отойти от нормы Предания, от апостольской веры во всей ее полноте, укорененной и сохраненной в Церкви, стоит отступить от этого универсального правила веры и жизни, как явится соблазн подпасть под власть иных, ложных норм. Пример господства одной из таких норм над нормой апостольского Предания являет современное протестантское богословие.

Отказ протестантских конфессий от Предания как нормы веры неизбежно привел к теории и практике, согласно которым всякий уверовавший способен самостоятельно интерпретировать Священное Писание, не сообразуя эту интерпретацию с верой Церкви. Чем же все это обернулось в итоге? Известно, что «сколько голов, столько и умов». К счастью, не всякая голова занята толкованием Священного Писания, а по преимуществу только богословская. Но поскольку и таких оказалось немало, началась цепная реакция бесконечного расщепления некогда более или менее однородной протестантской доктрины сначала на крупные, а затем на все более мелкие богословские течения, школы, направления, секты и общины. Весь этот процесс закономерно вписывался в логику отказа от нормы веры, воплощенной в Священном Предании, и тем самым как бы получал высшую санкцию и оправдание.

С нашей точки зрения, то, что произошло на Западе в результате Реформации, оказалось очень опасным. Ведь Реформация начиналась как попытка максимально актуализировать христианское

16

послание, очистить его от наслоений, представить наиболее убедительным для современников. В любых самых популярных исторических трудах о XVI столетии, о том, что эта реформа означала для истории христианства, говорится, что это была попытка освободить, очистить Католическую Церковь от разных наслоений, — что было правильно. Но неправильным оказалось то, что посягнули на ядро, которое надо было сохранять при всех обстоятельствах. И когда теперь наши протестантские братья говорят: «Ecclesiasemperreformanda»¹, то подразумевают не актуализацию, а постоянное изменение самой сути евангельского послания применительно к философским вкусам современности.

¹ Церковь всегда реформирующаяся (лат.).

17