Библиотека Общества «Икона» в Париже числит в себе маленькую неприметную книжицу, доселе покоившуюся в отдельном конверте и не привлекавшую к себе внимания, возможно из-за ее непрямого отношения к иконописи. Эта книга представляет собой в настоящее время уникум.

Известно, что любимым занятием русского благочестия в древней Руси до начала печатания и, даже после него, было переписывание книг. Промышленники переписчики поставляли плоды трудов своих на книжный рынок, на продажу. В этом случае книга писалась обычно по заказу. Сплошь и рядом в таких случаях писец отмечал в своей работе как свое имя, так и имя заказчика. Наряду с этим были и ревнители, для себя, для души переписывавшие службы, жития, сказания и поучениия. Этот обычай до нынешнего времени донес почивший Митрополит Евлогий, собственноручно в Париже переписавший акафист преп. Сергию, хранящийся в библиотеке Богословского Института.

Книга Общества «Икона» представляет собой именно такой образец работы вольного переписчика, образованного человека начала последней половины 17 столетия.

Переписана она в сокращении с третьего или четвертого (вероятнее, последнего) печатного московского издания «Святцев». Переписчик по своему вкусу выбирал из большой книги материал для своего труда.

В рукописи этой интересны многие подробности, отличающие характер образования того времени и несколько приоткрывающие фигуру самого переписчика, оставившего за загадками в своей рукописи как дату появления на свет своего труда, так и свое имя.

Наш манускрипт отличается редкой сохранностью. Писан он на прочной иностранной бумаге, не первостепенной белизны. По статье Лихачева о бумаге в России в «Записках Императорского Русского Археологического Общества, т. 5, в. 3 и 4, СПБ 1892 г. и по приведенным им в прибавлении образцам филиграна, бумагу рукописи можно определить как Голландскую (см. образец 503 в особенности). Сношения с Голландией, поставлявшей России бумагу наряду с Францией, существовали до времен Алексея Михайловича. По филигранам каждой из стран можно довольно точно определять

127

происхождение бумаги. Однако, в нашем случае встречаются два затруднения — одно общего, другое — частного характера, мешающие решительному утверждению, что бумага нашей рукописи именно голландская. Можно с достоверностью утверждать, что бумага манускрипта — не русской фабрикации. В России, по Лихачеву, еще в 1575 г. была бумажная мельница, фабриковавшая «черную» бумагу для переплетов. Русское производство не имело филиграна. Только в 18 столетии появляется у нас филигран, вместе с более тонкой, приспособленной для письма и печатания бумагой. При патр. Никоне также существовала на Яузе бумажная мельница, производившая ту же грубую «черную» бумагу, но в 1657 г. она разрушилась, выпустив всего 75 первых стоп, и на Москве продолжали пользоваться ввозной бумагой. В 1674 г. оборудована была у Москвы на Пехре новая мельница. В борьбе за ввоз бумаги в Россию, Франция и Голландия пользовались иногда филигранами, характерными для одной и другой страны, для обозначения уже не происхождения, а качества и сорта бумаги. Тут был французский знак Raisin, изображавшей виноградную лозу, и голландский лев (Griffon) с мечем и надписью Pro Patria.

Этому знаку подражали в особенности в России в 18 веке, и бумагу более тонкой выделки называли русифицированным наименованием «пропатрия». Это обстоятельство смешения филигранов является первым препятствием к точному и безошибочному определению настоящего происхождения бумаги нашей рукописи. Вторым, частным препятствием оказывается то обстоятельство, что по незначительности размеров листов рукописи (7 см. х 5,2 см.) ни один лист, по случаю, не имеет на себе полного филиграна. Кое-где находятся части, которые можно принять как за изображение деталей филиграна по Лихачеву № 88 и 89, представляющего виноградную гроздь, так и за изображение № 503, который дает изображение льва (грифона) с поднятым мечем, защищающего пространство, окруженное частоколом. Над головой льва помешена надпись «Pro Patria». Как раз на одном из листов у самого обреза ясно просвечивает «Pro Р...... На основании этого можно думать, что бумага нашей рукописи голландская, настоящая, ибо рукопись датируется ранним временем.

При смешении филигранов и употреблении их для обозначения уже не происхождения, а качества бумаги, и Франция и Голландия могли помещать оба филиграна, тем паче, что по Лихачеву (стр. 292), Голландия сама заказывала бумагу во Франции. Фабрика помещала два водяных знака: свой для обозначения происхождения и чужой для указания сорта. Бумагу нашей рукописи можно определить как голландскую на основании показания, приведенного у Лихачева и вполне соответствующего определению нашей бумаги в описании Desbarreau-Bernard, Тулузской библии: «papier hollandais, épais corpulent, spongieus». Действительно, бумага манускрипта толста, плотна и, судя по краям листов, впитавших в себя следы перелистовавших книгу пальцев, губчата. При недостаточной ясности филиграна виноградной грозди, не имеющего надписи, и при четком обозна-

128

чении надписи основного голландского знака, позволительнее, все же, считать бумагу голландской.

Довольно толстая тетрадь рукописи заключена с прочный грубый кожаный переплет с медными неискусными застежками. Обрез имеет фигурную наколку по красно-коричневой краске, его покрывающей. Корешок переплета проложен по довольно толстой, прочно сшивающей рукопись, веревке. На переплете сохранились знаки тиснения.

Листы манускрипта пронумерованы славянскими цифрами весьма нерегулярно. До 44 листа, почерком переписчика, ряд номеров точен. Листы с 45 по 53 помечены более бледными чернилами и вольным, неискусным письмом, причем лист 50-ый обнаруживает безграмотность добавлявшего счет листов писца, изобразившего число не через H, а необычным M. I. Листы от 54 по 56 нумерации вообще не имеют. С листа 57 вновь начинается счет листов, выставленный четким почерком переписчика всей рукописи, однако, с пропуском пагинации на листе 61 и, далее обозначенным от 63 по 81. Затем, по конец месяцеслова, т. е. до 119 листа, счет идет непрерывно, за исключением листов, приходящихся на рисунки.

Часть дополнительная к месяцеслову пагинации не имеет. Такая неаккуратность в исполнении показывает, что переписчик не был специалистом и промышленником. Он пишет для себя, работает по старому русскому обычаю для пользы душевной.

Содержание нашей книги составляют: месяцеслов всего лета, пасхалия, весьма подробно и во всех частях изложенная и, наконец, три страницы, которые можно назвать «выходными». В них указаны дата написания, и имя переписчика книги. Эти все указания скрыты за нарочитыми мудреными загадками, доказывающими, что переписчик был человеком весьма сведущим в науках своего времени. В первой своей части, в месяцеслове, книга писана в три краски — золото, червлень и черная (тушь). Золотом помечены начала только первых четырех месяцев, от сентября по декабрь включительно, отмечены лишь начальными буквами и золотыми виньетками на полях великие праздники и некоторые праздники святых. Можно думать, что переписчик по неопытности не запасся достаточным количеством золотой краски и перестал отмечать ею начала месяцев с января по август. Золотая краска оказалась непрочной — она дала отпечатки на предыдущих или последующих страницах. Что касается киновари и туши, то они остались крепкими и ясными, кроме страниц пасхалии, тронутых водой. Почерк писавшего книги славянскими печатными буквами весьма ровен, красив и четок. Лишь буква В изображается по методу того времени как четыреугольник, да изредка окончания слов, не помещающиеся в строку, сбиваются на скоропись. Титла употребляются довольно часто, но умело, и чтения не затрудняют.

Киноварью отмечены как начала месяцев от генваря по август, так и отдельные указания памятей дня; памяти святых и праздников в случае их множественности во дне имеют красную начальную букву. Кроме того, каждый день снабжен красным же ря-

129

дом букв от А до 3 для нахождения по пасхалии во всяком году дня недели, на который упадет данная память.

В части пасхалии употреблены лишь две краски — киноварь и черная, в обычном их для пасхалии расположении и чередовании. Книга, несомненно, утеряла один, если не более лист в начале. Нет отдельного заглавия книги, равно как не имеется в первом месяце — сентябре — особого для начала прочих месяцев изображения святого первого дня. Так, октябрь начинается изображением ап. Анании, ноябрь — мч. Косьмы и Дамиана, декабрь — пр. Наума и т. д. На каждом из этих изображений оттиснулась золотая краска от заглавий месяцев, в то время как перед сентябрем совершенно чистая белая страница без оттиска. Потеря соответствующего сентябрьского изображения, а вместе с ним и заглавной страницы, несомненна.

Изображения святых начала месяца обведены всегда различными по мотивам рамками. Сами изображения начертаны примитивно в две или три краски, вернее тона, положенные довольно небрежно и неаккуратно. Только изображение Иустина Философа в начале июня имеет четыре краски.

Заставки каждого месяца писаны в одну и, изредка, в две краски бледных тонов, причем повсюду, где два тона, вторым употреблен зеленый цвет. Заглавные буквы вырисованы без особой тщательности и не вычурны: они ни разу не принимают форм какого-либо фигурного выражения. Изображения святых схематичны и представляют собою скорее всего, уменьшенные копии с гравированных изображений книги, с которой списаны святцы. Последняя страница дает руководящее указание для определения этой книги-образца.

«Исследованы ж сии святцы со святец московския печати, что в полдесть печатаны с тропари и с летописцем».

Книга, несомненно, имела образцом «Святцы» издания 1646 г. пли же скорее, перепечатку их в 1648 г.

По арп. Сергию «Полный месяцеслов Востока», т. I, стр. 300, Москва 1876 г., первое издание Святцев было предпринято в Москве в 1628 г. От него не осталось ни одного экземпляра. В 1639 г. были изданы новые святцы, один экземпляр которых находился в Императорской Публичной Библиотеке в СПБ. Он имел заглавие: «Последование церковного пения и собрания вселетного». Тропарей и кондаков в нем не было. Это издание послужило к последующему, третьему, печатанию в 1646 г. полных святцев, но уже с тропарями, кондаками и летописцем, т. е. краткими пояснениями к праздникам и памятям святых с указанием годов события или жизни святого. Экземпляры этого издания до революции находились в Публичной Библиотеке, в Академии наук и Духовной Академии в СПБ. Заглавие этих святцев, по Сергию: «Последование церковного пения и вселетного собрания по уставу св. Саввы...» и проч.

Надписание нашей рукописи таково: «Последование церковного пения и вселетного собрания от месяца септемврия до месяца августа по уставу иже во Иерусалиме святыя Лавры преп. и богоносного отца нашего Саввы освященного».

Это первое общее совпадение с печатными святцами 1646 и

130

1648 г., но второе, частное, уточняет сродство этих святцев с рукописью. Память преп. Александра Куштского помещена в ней, как и в святцах 1646 и 1648 г. на 10 июня, а не на 9-ое, как в иных позднейших.

Переписчик по своей воле и разумению производил сокращения, «исследовал», как выразился он в надписании. В рукописи совершенно отсутствуют тропари и кондаки и, за редкими исключениями, летописные сказания, печатаемые и поныне в месяцесловах следованной псалтири.

В 1648 г. предпринято было повторение издания святцев 1646 г. вероятно с некоторыми дополнениями. В нем помещены памяти, которых нет в Иерусалимском уставе: преп. Георгия Митилинского 16 мая и преп. Феостирикта — 10 ноября. (Сер.). В нашей книге эти памяти имеются и потому достовернее признать ее списанной с издания 1648 г. Переписчик работал над своей рукописью лишь через 10 лет после появления этого издания святцев, лишь сокращая их и не позволяя себе сделать своих дополнений. Так, он не приписал ко дню 17 июля празднование перенесения мощей св. Филиппа Московского (праздник с 1652 г.).

Вступление заключительной страницы дает в загадочной форме указание даты начала и конца работы переписчика.

«Благоволением Бога Отца безначального и споспешением Сына Единородного и содействием Святого и животворящего Духа.

Лето течаше всемирного создания: небесных тварей обновление круга солнцу 26, вруцелето 4, лоунный круг 3, индикта 11, основание 6, епакта 15, четвертого месяца луны дня 17 начата писати сия книга глаголемая святцы и совершена того же круга лунного 9 месяца дня 10-го».

По изданию Типикона 1906 г., помещающего пасхалию от 6917 года от создания мира, т. е. 1409 г. от Рождества Христова, по 1940 г., являющийся 531 годом четырнадцатого индиктиона, все координаты, приведенные переписчиком, падают единственно на лето 7166-ое от сотворения мира, сиречь на 1658 год нашей эры. Таким образом, книга писана в 1658 г. Начата она в четвертый месяц луны, дня 17 при основании 6. Это соответствует, принимая начало лунного года в марте, месяцу июню и закончена книга в месяц девятый — около ноября, если принимать месяц за принятое нами исчисление в 30 или 31 день.

Уже эта часть надписания показывает в переписчике человека образованного: он знает сложную науку разумения пасхалии и оперирует ею точно для изображения даты написания, в котором он проявляет свое пристрастие к загадкам, понятным лишь немногим его современникам.

Нужно заметить, что переписчик отошел здесь от исполнения обычая в надписаниях такого рода, часто встречающихся в древних рукописях: он не упомянул памятей святых ,падающих на день начала и окончания его работы (¹).

Это показывает в нем скорее человека светского, хотя и добре знакомого с вероучением православной церкви: его вступление в

131

надписи звучит весьма благочинно и грамотно. В дальнейшей части надписания он похваляется, действительно удивительной, краткостью срока своей большой работы — всего неполных пять месяцев: «начата..., пишет он, а совершена... аще и несие едино дело или заленестное», т. е. не оставляя и иных дел, но и не леняся, он успел исполнить в столь краткий срок свою работу. Краткость срока тем паче поражает, что переписчик не принадлежал к классу промышленников-писцов. Его упущения в пагинации непростительны специалисту, да простой переписчик и не позволил бы себе делать сокращения оригинала. К тому же с появлением печатных святцев во время до появления раскола, надобности в таком рукописном товаре не было. Требования на него могли поступать лишь после того, как раскол принял уже свое выражение. Наш переписчик работает для себя, самоуслаждаясь и похваляясь знаниями, применяя их в самостоятельной части своей рукописи в игривой форме. В надписании он применяет и знание литореи, науки доступной в те времена немногим. Суздальский инок Григорий, творец службы всем святым Российским и иных, еще в начале 16 века так похваляет в составленном им житии Евфросинию Суздальскую: «Еуфросиния аще и не во Афинех учися, блаженная, но афинейския премудрости изучи, философию же и литорию и всю грамматикию, числа и кругом обхождения и вся премудростию» (²). Эта наука имела хождение на Руси, занесенная, скорее всего из Греции, а не изобретенная нашими предками. Основана она, в сущности, на общей особенности, свойственной греческому и славянскому языкам, пользоваться для обозначения цифр и чисел буквенными знаками. В «книге об антихристе и о прочих действиях, иже при нем быти хотящих», Яссы 1888 г., типография В. Н. П....к, стр. 84, так объясняется употребление литореи: о Божией Матери; «Имя же девицы дважды О (т. е. 70) и паки дважды Г (т. е. 3) и того 152 и се есть число всех литер во имени сем... Такожде и в других местех святого писания обретается сей обычай яко имена литорами исчисляются. Подобообразно убо и антихристово имя числом изображается. Не восхоте бо божественная благодать во святых книгах написану быти пагубному имени.» Эта тайнопись давно привлекала внимание толкователей. У Прокошева, «Дидаскалия», Томск, 1913, гл. 26, стр. 172 читаем: «Ибо Он (Бог) изрек десятословие и таким образом сделал известным Иисуса. Именно десять указывает на иоту, а иота есть начало имени Иисуса». В гл. 9, стр. 60 повторяется тот же довод: «Принеси дары, десятины и начатки для Христа..., ибо начало имени Его есть число десять (иота)».

Применив к выраженным так числам арифметические действия, получали результаты, выраженные буквами же. Комбинация таких результатов давала сложение нового слова. Операция над числами нарочито производились так, чтобы в конце концов получить желаемое слово путем чтения числа, выраженного буквами. Сочетание таких результатов для незнакомого с литореей казалось непонятным и оставалось доступным лишь немногим грамотеям, в совершенстве усвоившим игру. Наш переписчик показал свое знаком-

132

ство не только с «круговым обращением» и с литореей, но и с греческим языком, зашифровав свою подпись вдвойне. Вот как изображает он свое имя:

«А писал многогрешный раб: ему же ТЕЗОИМЕНИТСТВО (а на поле его же почерком: Гречски).

Дважды един ,т. е. А плюс А — 1 плюс 1

— 2 т. е. В

Оживляет седмьдесяторичный, т. е. гласный О

— 70 т. е. О

И обновление круга солнечного с двема: круг

солнечный — 28 лет плюс 2

— 30 т. е. Л

Животворит шестьюдесяторица с сугубой пяторицей, т. е. гласная: б раз 10, плюс 2 раза пять

— 70 т. е. О

И пятью осмь сугубствие, яко един действует, т. е. 5 раз 8 вдвойне

— 80 т. е. Π

Ино един действует, иже и окончании творит женского имени, т. е

— 1 т. е. А

И пять пятериц осмь крат, т. е. 5 раз 5, помноженное на 8

— 200 т. е. С

Скончает

При последовательном чтении полученных результатов получается несуществующее в святцах имя — Волопас. Однако, недаром переписчик предупредил, что он изображает не имя, а тезоименитство, т. е. слово равнозначное имени, и на поле сделал приписку — «гречски». Тезоименитству ВОЛОПАС вполне соответствует по значению греческое имя, перешедшее к нам в святцы — Byкол.

Вукол допустил и здесь отхождение от правил писания. Судя по многим криптографическим надписям, встречавшимся нам, от него требовалось бы доказательство знания арифметики. Обычно общая сумма в конце выписывалась в такой формуле: «всего в сем имени число…….».

Итак, в 1658 году от июня по ноябрь некий Вукол, человек начитанный и образованный переписывает для пользы душевной святцы московской печати 1648 года с сокращениями, снабжая свой труд нарочитыми загадками, имевшими конечную цель применить свои знания и даже блеснуть ими. Он похваляется в дальнейшей части своей рукописи: «Аще кто мудр, то сей круг может знати: в коих летех и кои крузи солнцу и луне и индикту были или впредь будут».

Рукопись переменила многих владельцев. Некоторые надписания на последней чистой странице ее дают основания утверждать, что она попала в библиотеку Общества «Икона» не из какого-либо книжного хранилища, где она доступна была бы для описания и обследования, а пройдя многие частные руки. Таким образом, можно быть уверенным, что она доселе существовала неведомой.

Неуклюжим почерком на последней странице начертано:

«Си свяцы Стефана Феодотова сына Снерошникова благородных Шищаривцых хрестьянина станиц, а писал се……. юрт».

133

Можно думать, что приписка эта сделана уже в 18 веке, когда по окраинам Руси образовывались станицы «сволоченных» людей.

Чья-то варварская рука пыталась отделить, быть может, нарочито приклеенную к переплету страницу с этой надписью и последние слова прочесть не удается, ибо под насилием они потеряли свою ясность.

Судя по сделанным на последней странице надписям карандашом, книга принадлежала затем, передаваемая из рода в род, трем поколениям женщин одной и той же семьи.

П. Г. Рязановой-Зотовой;

Ол. Игн. Плигиной-Рязановой;

и, с пометкой «С 1894 г. А. 3. Плигиной-Коноваловой.

Так, благодаря надписям владельцев, можно проследить путь жизни этой рукописи до конца 19 века.

Вукол не пометил в своем надписании ни своего звания, ни места написания. С положительностью можно сказать, что он человек светский. Во многих надписаниях житий, служб и у простых переписчиков нам приходилось видеть обязательные указания сана церковного. Кроме того, для духовного сана в надписях характерно всегда обязательное вступление: «во славу святыя и животворящия Троицы...» и т. д. Переписчик неизменно добавляет свою просьбу простить его, «аще невниманием погреши». Отсутствие такой фразы ясно показывает, что Вукол не имел намерения пустить свою книгу в иные руки.

Для определения места написания, к сожалению, нет никаких внутренних данных в самой рукописи: основной материал ее составлен не писцом. Можно лишь предположить, что Вукол не южанин. Поначалу «исследование» он производит внимательно, вдруг, в четырех средних месяцах у него появляются наряду с обычными и славяно-малороссийские названия месяцев: «Март — березозол, Апрель — кветень, занеже в том месяце цветы земля испущает, Июнь — червец, Июль — липец». Будь Вукол южанином, он пометил бы все названия месяцев соответствующими названиями. Не имея возможности сличить рукопись с оригиналом, но зная позднейшие календари с двойными надписаниями месяцев, мы можем предположить, что к работе над святцами в Москве привлекались киевские ученые, от себя внесшие свои привычные термины. Из них Вукол выбрал, почему-то, лишь четыре, отбросив остальные.

С другой стороны у Вукола нет никакого признака выделения каких-либо местных святых заметной отметкой в месяцеслове. У него вообще нет своей собственной общей системы в распределении степени важности церковных памятей. Только два обстоятельства останавливают в этом смысле внимание. Перед памятями святых князя Михаила Черниговского и болярина его Феодора и кн. Феодора Смоленского и чад его помещен красный крест, не встречающийся более в месяцеслове. Наряду с этим, память Николы зимнего, праздника несомненно всеобщего и в Вуколовы времена, внесена без помет и черной краской, в то время как память Антония Сийского 7 декабря вписана киноварью, а Покров отмечен золотой виньеткой.

134

На основании приведенных особенностей, быть может заключавшихся в самом оригинале, выводов о месте написания рукописи сделать нельзя.

Что касается извлечений из летописца, то здесь Вукол весьма сдержан и его «исследование» почти не отличается от тех указаний, которые помещены в нынешних следованных псалтирях. Только в кратком повествовании о кн. Владимире он отличается от текста следованной псалтири тем, что величает кн. Владимира самодержцем Русския земли.

Помещает он, очевидно, следуя оригиналу, и несуществующие ныне в церковных месяцесловах память — марта 12 — папы Римского Григория, створившего Преждеосвященную службу, июня 3-го — Обретение образа преподобного отца нашего игумена Димитрия, иже на Прилуце Вологодского чудотворца, июля 9 (по Сергию «Полный Месяцеслов Востока» 10-го) — святых мученик 10.000 иже в ските и в вертепе подави огнем и дымом Феофил, александрийский епископ, Исидора ради пресвитера, июля 29 «в сей день родился святый Никола чудотворец, архиепископ мирликийский. А принесен бысть образ его от Корсуня на Рязань (Зарайский образ) в лето 6733». Это упоминание, в связи с фамилией Рязановых, может дать некоторое шаткое основание думать, что книга писана в Рязанских краях.

Соответственно со следованной псалтирью рукопись отмечает в известные дни длительность дня и ночи, с той только разницей, что в рукописи часто стоит не простое указание длительности их, а выражение: «на сей день ударит во дни часов..., а в ночи...», так как месяцеслов имеет в конце изображение круга «часов боевых дневных и нощных московского преводу», мастерски и тщательно вычерченное и выписанное. Московские святцы служили для всей России указанием часов начала служб во все время года и наши месяцесловы богослужебных книг доселе сохраняют эти указания.

Наша рукопись дает еще один пример пользования криптографией. В описаниях рукописей можно иногда встретить указания на такие образцы, рассеянные в разных собраниях рукописей (³). Рукопись, представляющая такую особенность, имеет несомненную и большую ценность как пример особой отрасли в истории русской образованности и литературы.

***

Вторая рукопись, находящаяся в Париже в частном владении, представляет собой образец письма конца 16 или начала 17 века. Заключенная в кожаный прочный переплет более позднего — приблизительно 18 века — времени, рукопись достаточно хорошо сохранилась: лишь шесть листов ее тщательно подклеены, без особого ущерба для содержания. Подклейка произведена более тонкой поздней бумагой. Размер страниц рукописи — 20 сантиметров на 14. Бу-

135

мага имеет филигран, который можно определить как итальянский: водяной знак представляет собой правильный треугольник, разделенный на три отсека и сверху увенчанный крестом (⁴). Бумага весьма прочного качества и хорошо доселе держит тушь и киноварь.

Рукопись писана ясным, четким и довольно равномерным почерком, славянскими буквами размером в 3 миллиметра, в две краски: красная отмечает начала отделов и фраз. Характер начертания некоторых знаков указывает на югославянское, вернее сербское, происхождение рукописи. Особенно характерна для такого определения буква А с удлиненным правым краем и мелкой левой стороной. (Карский, ср. 181). К такому выводу о происхождении рукописи приводит и рассмотрение системы, вернее бессистемности, расположения ударений в словах. Так, например, почти все слова, начинающиеся на гласную, имеют два ударения — одно с придыханьем на первой гласной, второе, на одной из последующих: слово ЕДИН имеет, таким образом, два ударения. Многие слова имеют ударение на 5 или 6 слоге, например — Окаянному с ударением только на начальном О. Слова приметно отмечены ударениями, соответствующими нынешнему сербскому языку: опрАвдал ,сътвОри, рЪка, соУдище, предвАрает и т. д. Славянские Я и юсы часто заменены повторением знака А — напр., окаанному, деании, Деваа. Иногда А заменяется Ε — начЕлник. Характерна и замена глагольного окончания страдательного залога СЯ через СЕ, слово МЯ заменено ME. Твердый и мягкий знаки заменяют безразлично и О и Е, напр., вьзьпивше (с ударением на втором мягком знаке), коньць, благопременьнь, въскресень, съмерьти (с ударением на мягком знаке). Очень редко встречается иотированное А — IАков, гораздо чаще употребляется иотированаое Ε — напр. наIЕмникь. Окончание слов на согласную не всегда вызывает твердый знак: отцемь, сынь. Твердый знак часто встречается в середине слова — съгрешихь, въсемь, съмысль, тръжестьтво. Знак еръ часто заменяет Ε, напр., Пречисти, свезань, предь, премудрость, престоль, жребе. Наконец, употребление чисто сербских слов — ПРЕЗЬ — вместо через, в течение (презь, нощь и дьнь), ПРИПРАТА вместо рано уже употреблявшегося слова паперть (от латинского pauper — скорее всего), местоимение притяжательное ЕГОВЬ, ясно говорит за то, что писец был южным славянином, сербом. Лишь одно слово, вероятно, случайное, приближается к характерной особенности севера Руси — ОЦЪСТИ, вместо «очисти». Писец часто употребляет титла, почти регулярно вынося над строчки Д. Ж. X и М.

Счастливая случайность позволяет определить время составления рукописи. На последней ее странице, оставшейся чистой, имеется надпись, писанная одним и ниже повторенная другим почерком. В первоначальной, писанной выцветшими чернилами, надписи сохранилось: «в лето 71.... (чернильное пятно покрывает остальные знаки) косеме и цръ покуси переимает ило». Числовые обозначения писаны, конечно, в буквенном их изображении. Ниже, вторая надпись воспроизводит довольно неточно и иным почерком эту над-

136

пись: «в лето 7116 косеменницъ...» Трудно догадаться, что значат слова надписи, очевидно зашифрованные неизвестным кодом или передающие географическое название. Время надписания ясно — это по нашему счету 1608 год. Следовательно, рукопись наша или конца 16 или начала 17 века, писана сербом на бумаге итальянского происхождения. По Лихачеву, стр. 287, итальянская бумага в начале 15 столетия попадалась на юге и на севере Руси, куда шла она по Дунаю через Регенсбург. Лежащая на этом пути Сербия преимущественно и пользовалась итальянской бумагой, в то время как на Руси обращалась преимущественно французская, голландская и немецкая.

Наша рукопись представляет собой лишь часть большого тома литургического содержания. Пагинация ее показывает, что начало ее, в количестве приблизительно 60 страниц, отсутствует. Счет листов в рукописи начинается от 17 и доходит до 29 включительно. Лист рукописи числит в себе 16 страниц, не обозначенных числами. Обозначение номера листа помещается на последней странице предыдущего и начальной последующего: 16-17, 17-18 и т. д. Последняя страница листа 25 при переплете попала на место первой страницы того же листа и, кроме того, одна из страниц была утеряна.

Рукопись содержит в себе несколько частей, отделенных заглавиями, писанными более крупно и красными чернилами. Первая часть «представляет типикон на великий пост, от недели мытаря и фарисея по Лазареву субботу, вторая период от Входа Господня в Иерусалим до Великой субботы, третья — по неделю всех святых. Далее помещены воскресные тропари, кондаки и ипакои, за которыми следуют тропари и кондаки «презь неделю», т. е. в течение седьмицы. Далее расположен стихирарь, т. е. стихиры на «славу» святым, среди которых встречаются отсутствующие в наших минеях: мы приведем их для сохранности на будущее в прибавлении к этому очерку. Только одна сербская святая 1— Петка — имеет свою стихиру. Стихиры прочим сербским святым отсутствуют. Это служит указанием, что стихирарь имел образцом какой-то нетипично сербский, быть может Афонский оригинал списанный в свою очередь с палестинского: ссылки на палестинский устав находятся в типиконе поста. Подбор стихир на «славу», расположенных по календарю, за редкими исключениями, начиная с сентября, не дает оснований для точных выводов; стихиры относятся часто к памяти святых, отмечаемых народным почитанием, напр. Космы и Дамиана, Власия, Игнатия Богоносца, Симеона Летопроводца, муч. Мины, Меркурия, Прокопия и др. Подбор этот случаен и не выражает каких-либо местных особенностей.

Следующий отдел включает догматики и катавасии всего года.

Рукопись заканчивается весьма неполными данными пасхалии. Переписчик не дает подробного описания пользования пасхальными таблицами, зато внизу первого общего листа приписывает «Сии слова ведущим светлаа a неведущим темнаа». Далее, на изображении левой и правой ладони, имеющем целью показать, когда в марте и апреле будет светлая среда, он помещает за загадкой мудрой

137

литореи свою подпись: квоф клк ксвуфис» (⁵) (писа поп михаил). Под следующим кругом, заполненным буквами, долженствующими показать число дней от мясопуста до 40 мучеников (9 марта), совпадающее с длительностью Петрова поста, переписчик опять подписывает без зашифровки понравившееся ему выражение: «Сие коло ведоущому свет, а неведоущомоу тьма». На последней странице своего труда поп Михаил в более игривой формуле вновь возвращается к своей любимой горделивой фразе, на сей раз скрыв ее опять за мудрой литореей: «Свененезхщивко шфценнл». — «Сие не ведущчим шаренно», т. е. пестро, перепутано. Шареный — от старославянского ШАРЫ, краска, сохранилось в сербском языке доселе со значением — пестрый, раскрашенный.

Система зашифровки примененная попом Михаилом основана на хитром способе замены согласных букв иными по их числовому значению по десятичной системе счета. Буква, означающая число, дополняющее до десяти, ста или тысячи заменяет в слове букву, в сложении с первой дающую десять, сто или тысячу. Гласные и согласные не имеющие числового соответствия остаются в своем значении. Так, например, в нашей надписи ПИСА выражено через КВОФ, ибо Π (80) дополняет до ста К (20). В дополняет до десяти И (в соответственных числовых значениях 2 и 8). О — в рукописи стоит омега, т. е. 800, — заменяет С, с числовом значении 200, дополняющее 800 до тысячи. Ф, означающая девять, имеет для дополнения до десяти А (единицу), которое и заменяет Ф. Это метод литореи мудрой, известной немногим «ведующим», и поп Михаил похваляется своим знанием, остающимся отвлеченным и бесполезным для читателя, которому неясны и сведения о пасхалии и смысл таинственных надписаний.

Обе наши рукописи, как видим, отличаются стремлением пepeписчиков скрыть свое имя за шифром. Ими не руководила церковная скромность, ибо горделиво звучащие выражения о тьме и свете имели в виду именно отметить знания пишущего, по сравнению с неведущим читателем, мудреца и ученого.

Содержание типикона, приведенного рукописью, представляет интерес для литургиста. При сравнении с нынешним уставом обнаруживаются разницы в последованиях великого поста и в правилах пощения. Сами песнопения приводятся в формах древних славянских переводов, позволяющих наблюдать эволюцию нынешнего церковно-славянского языка. В части стихараря обретаются не находящиеся в наших минеях стихиры. Позволяем себе, для некоторой сохранности их привести здесь выпавшие из наших миней.

Святой Петце (муч. Параскева 28 октября).

О преблаженнаа мученице Христова Петко. Ты женскую немощь вьсоу отложившии и моужьскыи препоясасе, на соудищи стоаше и глаголаше. Быите и строужите плоть мою, огню и моукам предадитеме. Аз же радующеся иду цароу моему Христоу. Его же моли, преблаженнаа мученице Христова Петко, спасти и просветити душе поющих те.

Святителю Афанасию Александрийскому (января 18)

138

Преподобие отче богоявление Афанасие. Измлада познасе церкви светилник, сиаие видении пресветлими. Въсем образом обогати ce добродетелию. Словеси огнедьихновенними попаляие ереси. Верние наставляв троичьским сианием пребожественым. Иже в божестве едино разоумеваием, съприсносоущноую славоу имуще помолисе, молимтисе вьсегда Афанасие даровати въселенней единомышление, мир и велиу милост.

Апостолу Варфоломею (11 июня).

Приидите верных състави купно въсхвалим апостола Христова изещна вьпиюще к немоу. О Варфоломею прехвалне, оучениче Господень, образом крестным езыкы оуверивь к разоуму божественомоу сконьчавь, въжделениема и пропьние нещедно за Христа Бога. Того моли вьсеблажене спасти душе наше.

Св. пророку Елисею (14 июня).

Пророком сьредник и светилник въселеннеи, хвалами почътем верныи Иелисеа, Христоу възьпиюще съгласно, милосердо Господи, подажд людем сим молитвами пророк оставление грехом и велиу милость.

Ф. Спасский.

ПРМЕЧАНИЯ:

1) См., например, П. Лихачев. «Палеографическое значение бумажных водяных знаков». Ч. 2, СПБ, 1899, стр. 216. Надписание в Триоди 15 в.: «лету сущу шесть тысящному девятсотному четырдесять четвертому, круг солнцу 28, и луне 9, индикта 11 начаты быша мця ноеврия в 13, иже в стых оца нашего Иоанна Архиепископа Константина Града, в богоспасаемом в великом Новегороде при державе великого князя Василия Васильевича и при архиепископе владыце Невифия в пречестнем монастыри стого благовещения Пресвятыя Богородицы в Людине конци рукослужимою десницею последня в грешницех священноинока Варсоунофьишка. Господь с вами и духом вашим». Аминь. В начале надписания Варсонофий по обычаю испрашивает прощения за неточности.

2) См. Житие и жизнь благоверныя великия княжны Евфросинии Суздальской. СПБ, ОЛД без года издания.

3) См. в Временнике Общества друзей Русской книги, Париж 1938, в. IV статью Бориса Унбегауна: «Русская тайнопись 17 в. Нерасшифрованные надписи Памво Беренды», также наш экскурс в книге Русское литургическое творчество», YMCA-Press, Париж 1951.

4) См. Е. Карский. Славяно-Кирилловская палеография. Ленинград, 1928, стр. 100. «Три горы с крестом на средней» — знак итальянской бумаги 14-15 в. Ср. Лихачев. Бумага и древние бумажные мельницы в России, в Зап. Р.И.А.О., т. 5, 1892, табл. № 29.

5) Мы принуждены изобразить через составные буквы К и С, славянский знак.

139

Страница сгенерирована за 0.18 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com