Плетнев Р. Н. С. Арсеньев

Разбивка страниц настоящей электронной статьи сделана по: «Русская религиозно-философская мысль XX века. Сборник статей под редакцией Н. П. Полторацкого. Питтсбург, 1975, США.

Р. Плетнев

Н. С. АРСЕНЬЕВ

Николай Сергеевич Арсеньев, философ, ученый исследова­тель и поэт — «сей остальной из стаи славной» мыслителей свободной России.

В жизни и творчестве больших людей можно заметить ту ариаднину нить, по которой идут искания их духа; порой, даже это ясные символы в их творчестве, и они лучше всего вопло­щают устремления ума и сердца. Если для примера взять му­зыкальные произведения, то это та доминанта в музыке ком­позитора, по которой мы сразу узнаем: это Бетховен, это Шопен, а это Мусоргский. В жизни ума и сердца профессора Арсеньева этой доминантой, зовом из беспредельности, является искание и обретение Духовной Красоты ¹ мира и Надмирного. В триаде — Добро, Истина и Красота, Арсеньева влечет к себе Красота, Духовно-Прекрасное и через него он жаждет прибли­зиться к Сверх-Разуму и Сверх-Добру Божественной основы вселенной.

В большей части своих трудов Николай Сергеевич не столь­ко формальный философ сколько мыслитель. (См. его книгу 1959 г. «Преображение мира и жизни»). Зло, дурное самоволь­ство мира людей и части животного мира, эгоистическая са­мость, мало исследуется нашим мыслителем. Да, как бы гово­рит он, «мир во зле лежит», прав Апостол Павел, но следует «горняя искати, горняя мудрствовати, их же жительство на Небесех есть». Подлинная жизнь не есть только бытие приле­пившееся к земной персти, но напряженное Богоискание, обре­тение Света радостного разумения, Света Христова. Но и «Путь красоты не яркая звезда, как путь войны он труден и не мирен...»

Писать об Арсеньеве и легко и очень трудно. Легко потому, что он написал много и даже о своем духовном росте, о своей Духовной эстетике, а трудно — по обилию мыслей ученого,

176

по глубоко-разносторонней эрудиции мыслителя и по много­гранности его, он же тонкий поэт.

Род Арсеньевых древний и славный. ² Один из предков Н. С. был даже начальником штаба Суворова. ³ Семья Арсеньевых во многом походит, по своему духу, религиозной одаренности и верности русским традициям, на семьи Хомяковых и Языко­вых. Вскоре должна выйти новая книга Н. С. «Дары и встречи жизненного пути» в издательстве «Посев». Некоторые главы были уже напечатаны в «Возрождении» и я попробую их ис­пользовать для настоящей статьи.

«... Двигающую любовь, двигающую веру принес я из дома, пишет проф. Арсеньев. Наставником в этом была прежде всего моя мать, при участии всей нашей семьи в жизни Церкви... а также и моя няня с ее необыкновенно сильной и чистой ве­рой, насыщенной любовью». Большую роль в духовном воспи­тании Н. С. сыграл и дом его деда, где он с тринадцати лет жил зимою, учась в средне-учебном заведении. В начале, ко­нечно, это не было выработанное воззрение на мир, не миро­созерцание, а «сердечное устремление к живому Лицу — Иису­су Христу, Сыну Божию». Особенно трогало сердце будущего мыслителя Послание Апостола (Колос. 1, 13). В нем Св. Павел подчеркивает, что царство возлюбленного Господом Сына Своего «избавило людей от власти тьмы».

Семья Арсеньевых была высококультурной. Отец, как дипломат, побывал в разных странах Европы и всегда увлекался историей и археологией. Интересы матери Н. С. были религиоз­ного ⁴ и литературного характера. Тут были и Исаак Сирин, и Макарий Египетский, и «Фиоретти» Св. Франциска Ассизского и автобиография германского мистика Сузо. ⁶ Мать Н. С. очень часто предавалась горячей молитве, прежде всего о других, о несчастных и нуждающихся. Но ее глубоко интересовала ис­тория и литература, будь это Амедэ Тьерри или «Фауст» Гете, «Buch der Lieder» («Книга песен») Гейне, Расин и Мольер. Все это читалось обычно в подлинниках. Мать учила детей любви к чтению и Н- С. ей читал вслух ее любимые произведения. Она же научила Н. С. и английскому языку наряду с французским и немецким. Дед Н. С. обладал большой библиотекой и увле­кался германской мистикой Франца Баадера и Якова Беме, не забывая и таких православных философов, как А. С. Хомяков. В начале университетских годов С. Н. Трубецкой (1862-1905), автор «Метафизики древней Греции» и «Учения о Логосе», ока­зал огромное влияние на Н. С. Знаток Платона и Плотина «он прежде всего был живой носитель устремления к живой и выс­-

177

шей истине», замечает о своем наставнике Н- С. Горячее же­лание постичь Высшую Реальность, как Высшее Благо, Истину и Красоту в лекциях профессора С. Н. Трубецкого, зажигали молодые умы и сердца слушателей. Н. С. еще в седьмом классе лицея увлекся книгами С. Н. Трубецкого. В те времена (про­фессор Н. С. Арсеньев рожден в 1888 году) остро стоял вопрос об отношении духа к материи, борьба за права духовности. На­чиналась, оборванная революцией 1917 года, переоценка мате­риализма, как мировоззрения, давшая, чуть позднее, блестя­щую плеяду мыслителей, к которой принадлежит и Н. С. Зна­чительную роль в духовном развитии Н. С. сыграли, кроме кн. Трубецкого, Л. М. Лопатин (1855-1920), B. C. Соловьев и исто­рик литературы П. Н. Сакулин. ⁶ Кроме философии Н. С. очень много занимался и Западными литературами и вскоре овладел итальянским и испанским языками. В разных работах Н. С. можно видеть отличное знакомство с произведениями Шек­спира, Байрона, Кальдерона, Данте, Шиллера, Леопарди, Иоси­фа фон Эйхендорфа, Иоанна Св. Креста, Сервантеса и т.д. В философии, кроме Св. Писания и позднее Отцов Церкви, я замечаю переработанное влияние Шеллинга, И. Киреевского и Хомякова. И. Кант оставил скорее отрицательное впечатление в уме Н. С. Кант для Н. С. обедняет многопланность и многоцветность мира ⁷ и его постепенную доступность для интуитивно-сверхразумного понимания. Проще говоря, Кант был сух для того, кто стремится постичь религиозное значение Красоты и ее роль в истории людей. Н. С. восемнадцати лет, вступая в 1906 году в Московский университет был уже вполне духовно сложившимся человеком, а не мечущимся туда-сюда юношей.

В. О. Ключевский некогда написал замечательную статью «Лес, степь и река в русской истории». В жизни и развитии любви к Божьему миру у Н. С. особую роль имели: вода, горы, лес, поля и луга. Их красоте и целительной силе посвятил наш философ несколько десятков вдохновенных любовью страниц. ⁸ Впечатления от леса, гор, моря, русской равнины и блеска Эгейской синевы, пронизали душу и оставили немеркнущее сияние в любовно четком воспоминании. Н. С. даже полагает, что в России такие огромные «силы духовного и физического противоядия таятся в природе — лесах и горах, и водах против повсюду почти проникающего смертоносно ядовитого советско­го духа».

Несмотря на примеры таких писателей, как Л. Леонов, В. Арсеньев, М. Пришвин, и С. Клычков (= Лешенков), я, увы,

178

не согласен с профессором Н. С. Арсеньевым в оценке влияния на народный характер русской природы и русских пространств. Они порабощают! Не проявилась ли свобода духа скорее и ярче в массах угнетенных малых государств без шири их гра­ниц? Венгрия, Польша, Чехословакия и даже Югославия. В них был и живет общий дух отпора; в Польше работает като­лический университет, в Румынии церкви все обновлены и от­крыты и т.д. В России же много места для тирании и крова­вого бунта. Кто из нас прав, покажет будущее, и как бы я хотел, чтобы прав оказался Н. С.!

Всякий живой родник воды, чистый ручей, имеет только ему свойственный вкус, есть в нем свое особо индивидуальное. Так и в живых ключах творчества Н. С., будь это ученый трактат, воспоминания о прошлом, или стихи, наличествуют любимые образы, близкие сердцу и уму слова и понятия. Захватим одну — две пригоршни этой светлой духовной воды и приглядимся и попробуем вкус. И откроется нам созерцание Красы с порога Великой Духовной Тишины: «Сонная благодатная тишь. Не оторваться бы... О, звонкий час полуденного зноя! Звенят, звенят напевы тишины. И тишина, и звучное молчанье. Раскры­лась дверь нежданно в мир иной — в безмерное, безмолвное Сиянье. Глубины лесного молчанья. Знойная тишь, прерывае­мая лишь тихим звоном полуденных цикад, знойное прозрачное молчанье. И тишина лугов безбрежная охватывала душу. И вдруг — прорыв тишины. Раскрытие внутренне-молчаливой жизни лесного ущелья. Язык смолкает перед Ним, мысль (как говорят мистики, напр. Платон) подводит только к порогу и замирает. Он должен говорить, а мы — молчать перед Ним.»

В стихах Н. С. (3-ье изд., 1973 г.) не менее ясна возлюблен­ная Тишина для религиозно одаренного Н. С. Порог Благого Молчания есть и порог просветления разума и сердца. Я пола­гаю, что религиозными некоторые люди рождаются, верую­щими становятся, конфессии обучаются. Дар, великий дар есть Вера, «орган Веры» в душе, в сердце, об отмирании его у мно­гих так скорбел теолог Светлов. В звучных линиях стиха, как в напряженных струнах музыкального инструмента, кроме смысла, образов, сравнений, символов, есть музыка и ее значе­ние угадывается чаще всего сонастроенностью сердца человека:

«Ты знаешь ли когда поток молчанья

Вдруг выйдет из сокрытой глубины —

Он затопляет все — и щебетанья,

И говоры, и шелесты, и сны...»

179

Имена, названия любимых книг, книг — этих кирпичей всего здания человеческой культуры до сего дня, — дают воз­можность приблизиться к истокам творческого потока мыслей, чувств и императивов у каждого философа и писателя. Вот, кое-что несомненно повлиявшее на направление мышления Н. С., это труды историков древних культур и развития учения мис­тиков, а конечно и образцы высших достижений литературы разных народов и веков. В числе учителей Н. С. кроме упомя­нутых выше, были М. Н. Розанов, Е. Г. Браун; а равно и труды А. Дейссмана «Свет с Востока» («Licht vom Osten»), Э. Роде (Е. Rohde «Psyché»), F. Cumont «Les religions orientales dans L'Empire Romain», L. von Schrôder «Indien Kultur und Litera- tur», Piccard «Les Mystères d’Eleusis», E. Underhill «Mysticism» и др. Понятно, что первые лекции доктора Н. С. Арсеньева в Московском университете были «Мистическая поэзия Средних Веков». Начал он читать их в 1916 году. А тридцати лет Н. С. был избран на профессорскую кафедру Западноевропейской литературы в Саратовском университете, где в то время дека­ном был С. Л. Франк. Большевики в 1922 году разгромили университеты и выслали десятки профессоров, ученых, фило­софов и историков. Должны были покинуть СССР о. Булгаков, С. Франк, Н. Арсеньев, И. Лапшин, Н. Лосский, Н. Бердяев, И. Ильин и многие другие. Но жажда творить, думать, искать не угасла, а расцвела у ряда русских мыслителей лишенных родины. Тале было и с Н. С. Не случайно он говорил однажды о базе творчества, о «за сердце хватающем до слез, мирном и умиряющем молчании». В Берлине, а затем в Кенигсбергском университете продолжалась деятельность Н. С. — «Античный мир и раннее христианство», «Жажда подлинного бытия» (1922). Лично я особенно люблю эту редко яркую книгу, книгу устремлений ее автора к тем, кто и в глубокой древности жаж­дал иного, подлинного, преображенного бытия. Н. С. приводит тексты (он хорошо знает и древние языки), открывающие Ос­нову, «основоположную Божественную Действительность, дей­ствительность, из которой все живет и перед которой все осталь­ное бесконечно мало и ничтожно.»

Профессор Арсеньев автор двадцати восьми книг и брошюр и около двухсот статей и рецензий на множество тем из области античного мира, Средних веков, Эпохи Возрождения и совре­менности. Тут и Петрарка и Байрон, и Леопарди, и Шенье и Пушкин, и Толстой, и Достоевский, и Хомяков, и Киреевский, и жизнь Церкви в наши дни. И во всем написанном Н. С. ⁹ есть то, что Иван Александрович Ильин (1883-1954) называл «По-

180

ющее сердце». ¹⁰ Такова, напр., его книга по-английски, переве­денная в 1943 году на немецкий «Mysticism and the Eastern Church» или «The Holy Moscow» (1940), опять же переведенная на французский в 1948 году, или книга о Православии, Като­личестве и Протестантизме (Париж, 1930) и многое множество статей. Позволим себе остановиться на некоторых трудах Н* С., где меня привлекает и удачность и необычайная яркость цитат из разных авторов, и ценность примечаний, в которых лежит зерно для будущих исследований (см., напр., об Андрэ Шенье и А. С. Пушкине).

Русскую душу и ум трогает по особому книга Н. С. «Из рус­ской культурной и творческой традиции». ¹¹ В ней разобран во­прос о русском духовном достоянии для постройки на нем буду­щего России из источников Высшей Жизни (стр. 7). Корни Жизни народа связаны с традицией и цель жизни, говорит Н. С-, «способствовать сохранению и восстановлению свобод­ного потока творческой традиции»; «только то, что укоренено в почве, истинно динамично и жизненно» (стр. 9), от него веет теплом, но «не следует однобоко идеализировать прошлое». Начав со значения крепкой религиозной семьи и роли в ней чуткой матери (А. П. Елагина, 1789-1877; М. Н. Гагарина, 1878-1924; Т. А. Ергольская и др.), Н. С. говорит о литературе и ис­тории» Эти матери-воспитательницы часто были и тонкими це­нителями литературы и других искусств. В таких семьях всем жилось легко, а на праздниках радостно воспринимался мир Божий, люди и природа (см. об этом «Война и мир» Л. Тол­стого, воспоминания кн. Трубецких, Аксаковых, С. А. Толстой и самого Н. С. Арсеньева). Праздники, круг года, был обозна­чен религиозно-православной традицией.

Вторая глава исследует элементы дружной соборности в культурной жизни общества, где в ее центре бывали такие лю­ди, как Д. Веневитинов, Н- Станкевич, А. Хомяков, кн. В. Одоев­ский. Выдержки из их сочинений, писем, мемуаров, оживляют текст книги. Позднее живой философский интерес, духовное начало в душах молодежи будят труды проф. Н. Грот, кн. С. Трубецкого, С. Булгакова (бывший марксист) и особенно В. Кожевникова (историк религий) и других ученых начала XX века. И здесь Н. С. дает прекрасную картину жизни Москов­ского университета, где он сам учился и учил.

Интересны и мысли Н. С. о значении простоты и радушия русской деревенской жизни с ее тишиной и просторами для творческих вдохновений поэтов, мыслителей и композиторов (влияние русской народной песни). Глава IV — «Встреча Воc-

181

тока и Запада в русской культуре XIX века» богата мыслями и синтезом, в главе V — «Русские просторы и народная душа» анализируются географические и психологические факторы народной жизни. Тут приводятся цитаты из былин, песен и сказок, где выражается томление духа по сказочному краю, любовь к странствиям и фантастическое и деловое искание но­вых земель и краев. Попутно разобран и русский характер ¹² в его хороших и плохих сторонах (см. стр. 178 и сл.). Прекрасно описан кн. Г. Потемкин-Таврический, как тип русского харак­тера, о нем Н. С. дал и особую статью в «Новом журнале», это яркий пример «представителя русских народных противоречий» и талантов. Далее Н. С. даёт и обзор синтеза достижений рус­ской литературы в XIX веке, начав с своеобразного русского романтизма и влияния в России Шеллинга, Гердера, братьев Шлегелей, Шиллера, Брентано и других. Тут и проникновенное постижение творчества последующих гениев — А. Пуш­кина, Ф. Тютчева, А. Толстого и др. Горячие страницы посвя­щены и творчеству Л. Толстого и Ф. Достоевского, ценные и глубиной анализа их произведений. В главе VII описаны ду­ховные силы в жизни русского народа, дан анализ чувства умиления в вере, значение духовной красы икон и церквей, связанное с идеей Святой Руси. Наконец, подчеркнут и смысл стремлений грешника к покаянию и значение милосердной жа­лости в сердце, ныне, увы, истребляемое в СССР. Н. С. утвер­ждает особое значение для русской духовности образа стражду­щего и милующего Христа. ¹³ К упомянутой книге примыкает и пронизанный сердечным теплом труд Н. С. «Преображение мира и жизни», Нью-Йорк, 1959. Н. С. видит в жизни человека и вселенной не только томление по миру горнему, но и подлин­ную возможность преображения субъективно-объективного в бытии субстанций, личностей и явлений, через преображаю­щую Любовь. В древней России эта уверенность создала набожную и прекрасную легенду о Граде Китеже. ¹⁴ И вот, постигая особый трагизм нашей эпохи, Н. С. пишет, что это время есть «момент истории человечества, который стоит под знаком термоядерных бомб..., когда силы зла вносятся добровольно и дерзновенно в самую ткань мировой жизни и человек стал на путь конечного самоуничтожения, а, может быть, и уничто­жения всего окружения своего — в этот момент вопрос о преображении мира и жизни особенно кажется анахронизмом и вместе с тем он, может быть, особенно уместен и важен» (стр. 5). В книге описана необходимость устремления и усилия приблизиться духовно к Логосу мира, к Богу, а тогда и Гос-

182

подь нисходит в души и сердца рвущиеся к Нему в высь. В ряде глав Н. С. приводит примеры из жизни и трудов мистиков и духовно одаренных людей Востока и Запада. Для русских же особенно дороги примеры из истории нашей Церкви — Св. Павел Обнорский, Св. Кирилл Белозерский, Св. Сергий Радо­нежский, Св. Юлиания Лазаревская, Св. Серафим Саровский и др. Как бы в дополнение этой русской книги вышла и фран­цузская книга «Русская набожность» («La pieté russe», Neu­châtel, 1963). В ней Н. С. дает сперва краткий очерк особен­ностей России и ее устремления к мессианизму. Вслед за этим изображена духовная сторона жизни людей истинно православ­ных и их Церкви в тесных связях с восточной формой рели­гиозного горения духа. С ней связана и проблема форм веры и покаяния, значение литургии и идеи и чувствований воскре­сения. Далее следует раздел, где изображена жизнь и учение ряда выдающихся праведников Руси. Наконец, в ясном изло­жении представлен нам внутренний мир русских святых и Стар­цев (Оптина пустынь) и их влияние на философов и писате­лей. С большой сердечной теплотой нарисованы лики правед­ников и праведниц, особенно формы светлой добротой прони­занной аскезы и преображения людского сердца (стр. 115-135). Для иностранцев очень ценны и выдержки из сочинений Феофана Затворника. Тут вспоминаются нам слова о. Павла Флоренского («Столп и утверждение Истины»): «... Живой рели­гиозный опыт (существует) как единственный законный спо­соб познания догматов... Подвижники церковные живы для живых и мертвы для мертвых. Для потемневшей души лики угодников темнеют.» Или, как сказал J. Н. Newman («Gram­mar of Assent»): «Для верующего и духовного, Божье Слово говорит о реально-вещном, не только о понятиях и о нужном заблуждающимся, искушаемым, смутившимся, страждущим, но в Нем является и расширение мыслей и суждений верую­щих и в Слове Божием оно дает им возможность узреть то, что они никогда ранее не видели.» Религиозный же опыт ис­ключительно индивидуален. Многие отрекаются от него, от исканий по лености ума, теплохладности, и не спрашивают честно и строго самих себя: во что я верю и почему я верю. Н. С. не только верит, но и учит верить. По-немецки в 1966 году вышла книга Н. С. «Духовная судьба русского народа» («Die geistigen Schiksale des Russichen Volkes», Styria Verlag). По моему мнению, особо важна глава XI описывающая время после русско-японской войны. Это действительно был период возрождения духа, искусств и философии в России, связанный

183

и со стремительным ростом и развитием экономики страны. Для русских также очень полезно внимательно прочесть объ­ективные главы XII и XIII о революционерах и революции 1917 года, «ибо судьба нации в конечном счете решается на духовной почве» («Auf geistiger Ebene»), справедливо заметил Н. С. — И есть два крыла для полета нации в истории: истин­ный патриотизм и Вера. — Я думаю, что ранее в России было значительное число людей обладавших «религиозным слухом». Теперь их там, да и заграницей мало. В России многие истре­блены, сосланы в лагеря, источники познания Православия закрыты в СССР. Зло правления, ложь, притупляют духовный слух, оглушают чуткость сердца, а общечеловеческое стремле­ние веровать идет тогда по ложному пути партийности. Всякая религиозность связана с традицией, как и культура, и если насилие и злоба разрушили это внутреннее соединение — Тра­диция, Вера, Культура, — общество звереет.

Как-то пришлось мне беседовать с очень знающим колле­гой острого, но плоского ума. — Почему ваш Арсеньев, такой образованный человек, пишет все об одном, о чем-то духовном, мистическом? Ame Slave! — Вы цените исключительно высоко Хокусаи, возразил я, а разве этот великий художник не изобразил сто шестьдесят раз снежную гору — вулкан Фуджияму? Но разве не тысячу тысяч раз многогранней, пре­красней и значительней духовная жизнь людей, чем профиль и анфас вулкана? Коллега не нашелся, что ответить. Плоские умы сенсуалистов и материалистов отталкивает глубина, они или боятся этого чувства, или не могут его понять. В любо­вании художественным воплощением идеи, в любви к духов­ной стороне истинных произведений больших талантов всех времен и разных народов, одна из притягательнейших сторон творческой мысли профессора Арсеньева. Вспоминаю слова С. Франка («Человек и Бог»): «Искусство, будучи выражением есть воплощение, в нем что-то духовное облекается плотью, как бы внедряется в материальное и является в нем, как его форма. В этом и состоит существо творчества.» Творческая одаренность Н. С. поднимает его ум, душу и сердце на кры­льях Веры и Красоты, устремляющих его к Источнику Света, Жизни и Любви. Профессор Арсеньев с юности возлюбил Бо­жественное в Красоте, в ее цветении и плодах, а Красота дает цвести и плодоносить душе и в старости, ибо Прекрасное и Божие не стареет.

Ноябрь 1973 г.

184

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Первая большая печатная работа Н. С. Арсеньева «Платонизм любви и красоты в литературе эпохи Возрождения», — «Журнал Министерства просвещения», 1913, январь-февраль.

2) Ряд данных о роде Арсеньевых и биографические данные из жизни семьи Н. С. можно найти: 1) Разрядная поколенная запись, представлен­ная в «Разрядный приказ» в 1685 г., а равно поколенные записи общего с Арсеньевыми происхождения рода Ждановых, Сомовых и Ртищевых. Начало возглавляет Игнатий Арсеньев. 2) См. B.C. Арсеньев, «Род дво­рян Арсеньевых», Москва, 1901 г. Также см. Матвей Спиридов, «Рос­сийский родословный словарь». Статьи Н. С. Арсеньева в «Возрождении», Париж, 1970, апрель, и 1971, сентябрь, равно в статье о A.C. Хомякове и В.А. Кожевникове в «Возрождении», 1970, январь.

3) Воспет Байроном в поэме «Дон Жуан», VII, 15; VIII, 9.

4) Ее очень умилял, напр., псалом 118, где речь о тех людях «всем сердцем ищущих Его» и находящих Божью милость. Мать Н. С. любила читать «Добротолюбие» и тексты Св. Отцов Церкви.

5) Heinrich Suso (Seuse), приблизительно 1295-1366. Один из наиболее привлекательных мистиков Рейнской области. Вероятно здесь мать Н. С. читала т. наз. «Жизнь слуги» — о развитии религиозного миропони­мания.

6) Автор двухтомного труда из истории русского идеализма (кн. В. Одоевский).

7) См. об этом в работе Н. О. Лосского «О транссубъективности чувст­венных качеств».

8) «Дары и встречи жизненного пути».

9) Н. С. рожден 29 мая 1888 г. в Стокгольме и будучи глубоко православным всегда тепло думал и писал о разных формах христианства в истории.

10) Книга издана в 1958 г. С ней перекликается «Внутренняя песнь души» Н. С. в книге «Жизнь Преизбыточествующая», Брюссель, 1966, см. стр. 200-204.

11) Изд. «Посев», 1959 г.

12) Ценно сравнить мысли и утверждения Н. С. с книгой Н. О. Лосского «Характер русского народа», изд. «Посев», 1957.

13) В 1923 г. написал Н. С. труд о явлении образа нищего Христа бед­ным в легендах — «Образ страждущего Христа в религиозных пережи­ваниях Средних Веков». См. «Труды русских ученых за границей», т. II, Берлин.

14) См. о древней Кидекше-Китеже работу В. Л. Комаровича «Китежская легенда», Ленинград-Москва, 1936.

185