Федотов Г.П. Письма о социализме

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Г. П. ФЕДОТОВ

ПИСЬМА О СОЦИАЛИЗМЕ

(«Новая Россия», № 84, Париж, 1940.)

Казалось бы, военные фронты приковывают все наше внимание. Каждый день мучительно переживаешь норвеж­скую трагедию, думая о том, чья очередь завтра. И тем не менее всякое углубленное внимание к теме войны — а тем более к теме мира — ставит во всей конкретной и жгучей остроте вопрос о социализме. Все мы знаем, прислушиваясь к голосам жизни вокруг нас, что как только замолкнут пушки, социальный вопрос сразу встанет во весь рост. Не дай Бог, если он получит ответ в хорошо нам знакомой фор­ме социальной революции. Б этом случае, война, выигран- пая на полях битв, может быть проиграна на улицах и пло­щадях. Социальная революция — ведь это, без всякого со­мнения, торжество тоталитаризма, красного, черного, ко­ричневого или какой-либо новой окраски. Враг знает это, и пропаганда является едва ли не самым острым его ору­жием. Пропаганда эта бросила лозунг: социализм против плутократии. Каков должен быть ответ демократии на этот коварный и искусительный лозунг?

Есть люди, которые думают, что, при создавшемся поло­жении, надо защищать плутократию. Это чистейшее безу­мие. Дело не в том, что лучше, а что хуже. Плутократия мо­жет быть в тысячу раз лучше чистого рабства. Но если массы прониклись уже такой ненавистью к плутократии, что предпочитают ей — сознательно иди бессознательно — рабство, то защищать плутократию (или капитализм), значит, работать на поражение. Необходимо оторвать уже сейчас идеи свободы и демократии от капиталистического

68

строя, с которым они исторически связаны, и который исто­рией обречен. Необходимо показать, что демократия несет в своих недрах новый социальный строй, более привлека­тельный, чем гитлеро-сталинский социализм. Надо уже сей­час готовиться к миру, чтобы мир не захватил нас врас­плох. Вожди социалистической демократии должны прежде всех готовиться к ответу, который массы потребуют у них: «Сто лет вы кормили нас обещаниями социализма. Настало время платить по векселям. Что вы понимаете под вашим социализмом?»

В самом деле, что мы понимаем под своим социализмом? XIX век понимал под социализмом национализацию средств производства. Немногие социалисты в наши дни согласятся принять это определение. Что случилось? Слу­чилось то, что национализация, почти сплошная, проведе­на в России, и в результате возник тот ад, который охотно называют социализмом его враги, но который нам имено­вать так не пристало. По несправедливому пристрастию к имени, к старому знамени? Нет. Но по совершенному про­тиворечию этого российского строя замыслу, идее социа­лизма. Национализация была лишь средством для цел

Социализм стал очень спорным, очень запутанным сло­вом. Но в жизни люди дерутся за него и за его антитезу, за экономическую свободу (капитализм). Что лее, является ли борьба их простым недоразумением? 

Я предлагаю, в порядке дискуссии, некоторые признаки, которые могли бы заменить устарелую «национализацию», не впадая в бессодержательность и банальность. В первую очередь надо назвать —

1.  Экономический рационализм. — Социализм есть за-

69

мысел подчинить хозяйственную стихию человеческому ра­зуму и воле. Иначе говоря, организовать хозяйство, руко­водимое раньше борьбой и соглашением частных интере­сов. Спустя сто лет после рождения социализма эта идея его жива, как никогда. Более того, она завоевывает себе общее признание — под именем управляемого или плано­вого хозяйства. Без общественного вмешательства, это хо­зяйство приказало бы долго жить, вступив в эру непрехо­дящего кризиса. Если социализм победит не путем социаль­ной революции (то-есть коммуно-фашизма), что было бы его духовным поражением, то прежде всего благодаря все­общей убедительности этой его идеи: порядок против хаоса, разумность против бессмысленности, дисциплина против анархии. Эта сторона социализма созвучна современной технике. Техника из себя самой порождает идею организа­ции, регулирования, технократии. Подобно технике, со­циализм, так понимаемый, завершает рациональный замы­сел Ренессанса (Леонардо да Винчи), достигший своих ме­тафизических пределов у. великих рационалистов XVII ве­ка: Декарта, Спинозы, Лейбница.

Всякая свобода, в том числе и хозяйственная, великое благо. Но всякий порядок есть ограничение свободы. Рост организации, усложнение техники, всегда связаны с лише­нием свободы. Поэтому социализм, в известной степени, противополагается свободе в плане экономическом... Ставя своей целью освобождение трудящихся, он приходит к ней путем частичного связывания хозяйствующих_; субъектов, кто бы они ни были.

2.  Национализация, как и муниципализация, лишь частности в системе управляемого хозяйства. Это хозяйство включает в себя, как общественные, так и частные, пред­приятия. Рабочему нет интереса менять плюрализм патро­ната на государственный монизм, от которого нет защиты. Нет для него интереса и в уничтожении прибыли, как тако­вой, то-есть в замене предпринимательства сложной и до-

70

рого стоющей бюрократией, хотя, несомненно, прибыль, как и предпринимательство, идут на ущерб в управляемом общественном организме. Если социализм XIX века боролся больше всего с идеей хозяина-собственника, то у наше­го времени есть другая, более насущная и трудная пробле­ма: проблема рынка. Вечный кризис проистекает из - за­крытия (исчерпанности) внешних рынков. Чем заменить их? Как, кому продавать все возрастающую массу това­ров? Это главный вопрос современного хозяйства, неразре­шимый для капитализма, то-есть для рыночного хозяйства, в котором покупательная способность потребителей практи­чески ограничена заработной платой. Ответ, в  пара­доксальной форме, таков: надо производить не для продажи, а для раздачи даром. Только эта свобода от ссуженного рынка дает возможность непрерывного расши­рения производства. Как осуществить даровое потребле­ние, не развращая масс даровой жизнью и не убивая мо­тива личной заинтересованности в производстве, это самый трудный вопрос современного социализма. Отвечают на не­го различно: новой теорией денег (в Англии, в Америке), практикой бесплатных социальных услуг или растущих го­сударственных потребностей, особенно в связи с военными вооружениями, когда государство поглощает все большее количество продуктов для распределения или для уничтожения их. Все опыты социальной реформы в демократиях не удавались потому, что не удавалось разрешить этой ос­новной проблемы замены рынка. Или ее просто не замеча­ют — не замечают чаще всего социалисты, как Леон Блюм во Франции, — или не умеют с пей справиться (Рузвельт, Де Ман). Практические трудности здесь огромны, но они не являются непреодолимыми. Наша эпоха ждет для разреше­ния их — творческого гения. За отсутствием его, остается тщательная коллективная работа специалистов-практиков, которые должны открыть неизвестное: как обеспечить ход производства, поглощая все растущую долю его внерыноч-­

71

ным распределением? Разумеется, эта проблема есть де­таль — важнейшая деталь — рационализации хозяйства. Но так как от разрешения ее зависит самое бытие социализма (спасение его от тоталитарной его пародии), то я выделяю эту задачу, как особый признак современного социализма. Назовем его хотя бы так: организация внеры­ночного распределения. Можно было бы еще сказать: отрыв распределения от производства. Повторяю: здесь больной нерв проблемы, ее «быть или не быть».

1. Решение задачи рационализированного хозяйства само по себе еще не удовлетворяет замыслу социализма, как освобождения трудящихся. Можно мыслить рационали­зацию произведенной в интересах господствующих классов, как мы читаем это в некоторых утопиях Уэлса и Гэксли. Возможно новое рабство в неслыханных формах биологиче­ского подавления человека человеком — воспитание низ­шей породы людей: скотов для работы на господ. Тотали­тарное общество может и впрямь осуществить этот «аристо­кратический» идеал. Поэтому для характеристики социа­лизма необходим добавочный и самый важный признак. Я не назову его равенством, которое невозможно,- хотя извест­ное уравнение, во всяком случае — смягчение существую­щего неравенства, необходимо. Социальный прогресс не до­стиг еще той ступени, при которой далее и самые острые формы человеческой нужды, отошли бы в прошлое; Прин­ципиально, борьба с «трущобами», с туберкулезом, с бес­призорностью детей, даже с безработицей, не заключает в себе ничего социалистического. Социализм -продолжает здесь тенденции умирающего свободного (капиталистиче­ского)-строя. Но, при всех достигнутых успехах, в самых передовых странах не уничтожено трудно определяемое, од­нако глубокое, психологически несомненное, разделение, об­щества на два (и не больше чем два) класса: мы и они. Может быть, клички «буржуа» и «пролетарий» к ним не подходят, но двух-ярусность нашей культуры, остает­-

72

ся ее главным недугом. В отличие от всех аристократиче­ских культур, капиталистическая демократия не имеет принципиального оправдания классов. Отсюда никогда классовая ненависть не была столь острой, как в наше вре­мя, когда расстояния между массами значительно умень­шились.

Заполнение этой пропасти, конечно, разлагается на ряд дифференциальных усилий. Материальный подъем жизнен­ного уровня играет здесь большую роль. Но не он один. Еще более валено сближение культурных уровней. Необхо­димо действительное осуществление единой всенародной культуры, которая, конечно, не исключает личных нера­венств. Но Пастер и студент-первокурсник принадлежат к тому же кругу культуры. Между ними возможно общение. Культурное общество (совпадающее с так называемым «буржуазным») в наши дни, как и во все времена, зиждется на общности культурного минимума у всех его членов. Этот минимум дает воспитание. Вот почему культурная или ду­ховная проблема социализма есть прежде всего проблема воспитания. Все экономические преобразования являются лишь средством для этого идеала. Я предлагаю называть его, вслед за Н. А. Бердяевым, идеалом бесклассо­вого общества.

73