Мысля о чуде, мы естественно и неизбежно приводимся к повествованию евангельскому о чудесах Христовых, ибо, как в истинном человечестве Христовом постигаем мы себя самих, так и в чудесах Христовых ищем постигнуть данную нам власть над миром. Если величайшим чудом Христовым является Он сам, Его образ, то и явление Его, как пророка и как чудотворца, было прежде всего в силе и власти духовной, которые открывались и в слове и деле. «Он учил, как власть имеющий» (Мр. 1,22), «и дивились учению Его, ибо слово Его было со властию» (Лк. 4,32). «И многие слышавшие с удивлением говорили: откуда это у Него? Что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его?» (Мр. 6,2). Чудеса в Евангелии представляют собой, как бы само собой разумеющиеся явления этой силы. Характерно, что Евангелия обычно не применяют слова чудо в отношении к деяниям Христовым: τέρας употребляется лишь в виде исключения; у синоптиков самое употребительное слово – δύναμις – сила, а у Иоанна – σημεῖον – знамение. Кроме того, в Евангелии Иоанна Господь просто говорит о Своих делах - ἔργα,

свидетельствующих о Нем (Иоанн. 5, 36; 10, 25). Дела же эти, «каких никто другой не делал», (Иоанн. 15,24), были проповедь, исцеления, благотворения. Прежде чем обращаться к рассмотрению этих чудес, предварительно поставим один общий догматический вопрос: чем были чудеса в служении Христовом? Были ли они действием божеским или человеческим, Бог или человек совершал эти чудеса в Богочеловеке? Имеем ли мы здесь творческие акты Божьего всемогущества, которое сотворило мир, или явления силы совершенного Человека? Вопрос этот именно в такой постановке и возникал в догматическом учении, и получал разрешение в таком смысле, что Христос творил чудеса силою Божескою, как Бог, и, наоборот, изнемогал человеческим изнеможением, как человек ^*). Не будем касаться здесь в общем объеме этого христологического мнения, в скрытой форме содержащего в себе несторианское разделение двух природ во Христе. Христос,
___________________

*) Как говорится в послании папы Льва Великого к Флавиану: «одно из них блистает чудесами, другое подвергается унижениям. Алкать, жаждать, утомляться и спать, свойственно, очевидно, человеку. Но пять тысяч человек насытить пятью хлебами, но самарянке подать воду живую, но ходить непогружающимися стопами по поверхности моря... запрещать буре, это, несомненно, свойственно Богу... Не одной и той же природе свойственно плакать от чувства жалости об умершем друге и властным словом вызвать его опять из четверодневного гроба».

имея две природы, две воли и две «энергии», тем не менее имел единую богочеловеческую жизнь, и разделение жизней, если бы оно было, свидетельствовало бы лишь о несторианской συνάφεια, а не единстве Его ипостаси. Поэтому, следует устранить представление, будто Христос одни дела Свои или даже отдельные моменты в них творил, как Бог, а другие, как Человек, - такая мозаика двух природ недопустима. Будучи Богочеловеком, в единстве личности Своей, Он все творил и переживал и божеским, и человеческим естеством, конечно, соответственно природе каждого из них. Поэтому, отстранять всякое участие божеского естества в одних проявлениях жизни (в частности, даже в страданиях), как и участие человеческого естества в других проявлениях, значит, несториански разделять Христа, и даже вместо морального единства συνάφεια устроять какую-то очередь двух в одном, как бы раздвоение личности, чего да не будет. Напротив, необходимо постулировать непрерывность жизни, воли и действования обеих природ во Христе, это есть самоочевидный постулат догматов 4-го и 6-го вселенского соборов (о нераздельном и неслиянном соединении двух природ, двух воль и энергий во Христе). В применении к чудесам Христовым должно установить, что они совершались Богочеловеком в ипостасном единении Его божеской и человеческой природы. Поэтому они, будучи «знаме-

ниями» Божества, были также и человечны, а потому и космичны, являясь откровением человека в мире, и вот эту-то человеческую космичность чудес Христовых и надлежит здесь себе уяснить. Человечность Христа (вопреки докетизму) была подлинная, хотя и вмещала полноту Божества телесно. Она принадлежала миру и в себе несла его жизнь. Чудеса Христовы были дела Человека, который, имея ипостасию Своею Логос, вмещал в Свою жизнь полноту богозрения, боговедения, богожития; соединенное нераздельно и неслиянно с Божеством, человечество Христово было обожено, так что Сын Человеческий был и Сыном Божиим, «Сыном Единородным, о немже благоволих». Но во всем этом лишь до конца раскрывалось совершенное человечество, но отнюдь не упразднялось и не растворялось. Христос есть Сын Человеческий, и Его действия, в частности, и чудеса, суть дела человеческие, но совершаемые в полном согласии с произволением Божиим. По силе догмата VI вселенского собора, о двух волях и двух энергиях во Христе, Христос совершал чудеса и как Бог, и как человек. Божественная сторона этого совершения, разумеется, остается непостижима тварному существу. Однако, мы можем поставить вопрос, относится ли она к деятельности Бога-Творца, вызывающего из небытия совершенно новую тварь, или же Бога-Промыслителя, промышляющего о мире уже созданном и существующем, законченном и самозаконном в своем

природном бытии? Божественный Логос есть Тот, «имже вся быша и без него ничтоже бысть еже бысть», Творец мира, вызвавший его из небытия и содержащий его в бытии. Логосом сотворено и то самое человечество, которое было воспринято Христом в качестве человеческой Его природы, и самое это восприятие («в последок дней») свидетельствует, что творение уже завершилось и в своем совершенном виде воспринято Логосом: καὶ ὁ Λόγος σὰρξ ἐγένετο. Творение мира, которое в Боге происходит в вечности Божией, для мира совершилось в едином, изначальном, предвременном акте, начинающем собою время и как бы продолжающемся в нем, наполняющем собою все время. Отсюда следует, что воплощение Логоса, как событие в мире и во временном его бытии, не есть творение мира, оно принадлежит к области не творения, а промышления Божия о мире, соотношения Творца с тварью, Его взаимодействия с нею. Конечно, оно в промыслительном плане Божием занимает центральное место, и в отношении к миру оно имеет значение как бы нового творения, точнее пре-творения мира, создания его заново чрез явление совершенного Человека, вместе и Богочеловека, но даже это претворение предполагает уже совершившееся творение. Поэтому Логос во Христе открывается не как Творец мира, положивший ему основание и содержащий его мышцею Своею, но как Промыслитель, находящийся с ним в определенном

взаимоотношении (которое в частности выражается и в соединении двух природ, божеской и человеческой, неслиянно и нераздельно). Поэтому и характер божественного участия Логоса в творении чудес Христовых должен быть уразумеваем, как промыслительное действие Бога в мире, однако при сохранеии его самобытности. Следовательно, чудеса со стороны божественной не суть новое творение, акты над миром, но действие Бога в пределах этого мира, лишь направляющие его жизнь. И чудеса не могут быть понимаемы, как новое творение мира, хотя бы в какой-нибудь самомалейшей части или акте, потому, что это уже означало бы сотворение нового мира через внесение в его систему новых элементов и чрез разрушение его доселе существовавшей связи. Сотворение хотя бы одного нового атома в мире уже весь его меняет. А так как мир обретает себя в человеке, который есть «мир стяженный», то новое творение или изменение мира вносит изменение и в человека, теряет устойчивую определенность сама человечность, она изменяется с каждым чудом, как новым бытийным толчком. Отсюда следовало бы, что чудесами изменяется и человечество Христово, воспринятое Сыном Человеческим от ветхого Адама во всей полноте и подлинности (см. генеалогию Христа у Лк. 3), что, очевидно, недопустимо. Т.о. онтологическая устойчивость и прочность мира оказывается условием, а вместе и последствием самого боговоплощения. Поэтому

и чудеса Христовы и в божественной своей стороне не могут быть понимаемы, как творческие акты Божии над миром, или новое творение, но относятся к промыслительным действиям Божиим в мире, ему имманентны, совершаются в пределах его возможностей или вложенных в него сил. И именно промыслительный характер чудес, который соответствует тому, что в седьмой день Бог почил от дел Своих, завершив и исчерпав творение, делает понятным и соотношение божеского и человеческого естества в Иисусе при совершении чудес. Если христологически невозможно говорить, что Христос совершал чудеса только силою божественную, как Бог, помимо участия человеческого естества (что было бы скорее евтихианство, ибо свидетельствовало бы о поглощении человечества во Христе Его божеством), то нет к тому и никакой теологической необходимости. Если мы станем понимать чудеса, как акты нового творения, то таковые, очевидно, принадлежат только Богу, есть дело Его всемогущества, и человеку не может быть здесь никакого участия. Человеческая природа Христа, и сама будучи творением Логоса, могла бы оставаться, самое большее, только пассивна при совершении чуда в этом смысле. Ее наличие не имело бы никакого значения для этого творческого действия Логоса, и даже сама она должна была бы онтологически содрогаться от этих творческих актов, как бы толчков в ее собственное бытие. Но

раз чудеса суть промыслительные действия Божии в мире и над миром, к которому принадлежит и собственное человечество Христово, отсюда открывается полная возможность и даже необходимость соучастия в этих чудесах и человеческого естества, как принадлежащего этому миру, ибо они суть не чудеса в смысле нового творения, а лишь явления сил и знамений в этом мире. Это соотношение божеского и человеческого естества во Христе в совершении чудес таково же, как и во всей жизни Богочеловека: Божество, смирившееся до воплощения и в этом кенозисе сокрывшее Свое величие и всемогущество как бы в потенциальность, однако вдохновляет Собой всю человеческую жизнь Богочеловека. Человечество, неумаленное в своей самобытности и свободе, сохраняя всю человеческую жизнь («волю и энергию»), непрестанно вдохновляется Божеством, обожается во всей мере («ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно», Кол. 2,9), так что каждый человеческий акт есть и богочеловеческий, обоженный акт, и ничто не совершается вне этого взаимообщения (communication idiomatum). Поэтому чудеса совершались Сыном Человеческим и в Его человечности, следовательно, они человечны, доступны человеку, заключены в возможностях этого мира, возглавляемого человеком. Это же значит, далее, что чудеса естественны, а не противоестественны и не сверхъестественны. В них выявляются возможности,

заложенные в отношении человека к миру. Они суть самосвидетельство человечности, ибо человек призван «господствовать» в мире, он есть царь творения, тварный бог. И эта власть человека над миром свидетельствуется в совершенном Человеке с потрясающей силой, хотя – нужно сейчас же прибавить – чудотворение совсем не составляет Его исключительного достояния, но вообще свойственно духоносным мужам в Ветхом и Новом Завете. Из того, что чудеса совершаются Христом при участии Его человечности, следует, что все они человечны, т.е. доступны человеку и для него возможны. Чудесность их заключается лишь в особом, необычайном для данных условий способе их свершения: напр., лечение болезней находится во власти человека, и чудесные исцеления отличаются не по цели и существу, а лишь по необычным способам их достижения. И то, что не все дела, относящиеся к чудесам, уже доступны сейчас человеку, еще не говорит против возможности этого в будущем: «дела, яже Аз творю, и вы сотворите, и больше сих сотворите» - вот общее соотношение, которое установлено в словах Самого Господа. Все чудеса принципиально доступны человеку, и все они совершались уже ветхозаветными пророками: Моисеем, Илиею и Елисеем (также и воскрешение). Все они даются Христом во власть апостолам при отправлении их на проповедь: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте,

бесов изгоняйте» (Мф. 10,8, Мр. 3, 14, Лк. 9, 2), и ученики «изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мр. 6,13). Конечно, Господь не дал бы этой заповеди, вмещающей в себя полноту Его собственного чудотворения, Своим апостолам (а в лице их и всей Церкви, как это явствует из слов Господа по воскресении: Мр. 16, 17-18), если бы эти дела не были человечны, доступны человеку. Эти же чудеса мы видим совершаемыми апостолами, после Вознесения (по книге Деян. Ап.): и многочисленные исцеления, и даже воскрешения. И этот же дар чудотворения продолжается в Церкви во все времена. Все это подтверждает, что сотворение чудес Христовых не должно быть приписано лишь Божеству Его, но оно принадлежит и человечеству, а, стало быть, и человечески совершалось, чрез раскрытие и осуществление человеческих возможностей.

Эта человечность чудес Христовых находит себе в Евангелии еще и косвенные подтверждения. Господь свидетельствовал, что «род сей изгоняется молитвой и постом», и Сам молился при совершении чудес. Это засвидетельствовано прямо лишь об отдельных актах: перед хождением по водам Он остается в течение ночи «помолиться наедине» (Мф. 14, 23), при насыщении народа Он, «воззрев на небо, благословил» хлебы, т.е. молился (Мф. 14, 19, Мр. 6, 41, Лк. 9, 16). При Преображении, «когда молился, вид лица Его изменился» (Лк. 9,

29). И, наконец, при совершении самого потрясающего чуда – воскрешения Лазаря Господь молился Отцу, как явствует из Его слов: «Отче, благодарю Тебя, что Ты услышал Меня, Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня» (Иоанн. 11, 41-43). Даже это чудо, которое богословы обычно приписывают лишь одному Божеству («как человек, Христос плакал, как Бог, воскрешал»), было совершено силою молитвы, конечно, человеческой, ибо молитва свойственна Богочеловеку в человечестве Его ^*). И эта сила молитвы, как духовная причинность в мире, обобщающим образом выражена Господом в словах Нагорной проповеди: «просите и дастся вам... всяк бо просяй приемлет... Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7, 7, 8, 11), и, конечно, в молитве Господней, этой молитве молитв... Есть и вторая черта в чудотворении Христовом, которая говорит о его человечности, как со стороны субъекта, так и объекта: это – участие в чуде не только его
________________

*) Поэтому, невозможно принять мнение св. Иоанна Дамаскина, который говорит (Точн. Излож. Прав.веры, IV, XVIII, стр. 327): «Другое Христос делал для вида: как, напр., спрашивал о Лазаре: где положили его (Иоанн. XI, 34), подходил к смоковнице (Мф. VIII, 59), молился (Иоанн. XI, 42)... В этом, и подобном этому Он не имел нужды, ни как Бог, ни как человек, но поступал по-человечески, применительно, где требовала нужда и польза, так, напр., Он молился, чтобы показать, что Он не противник Богу, почитая Отца, как Свою Причину».

творящего, но и приемлющего. В огромном большинстве чудес условием их совершения является вера, ради которой и согласно которой совершаются чудеса: исцеление прокаженного (Мр. 1, 41-41, Мф. 8, 2-3, Лк. 5, 12-13); воскрешение дочери Иаира (Мр. 5, 22, 23, 36, Лк. 8, 41, 50, Мф. 9, 18); исцеление бесноватого (Мр. 9, 23-24, Мф. 17, 19-20); исцеление слепого сотника Вартимея (Мр. 10, 52); исцеление слуги сотника в Капернауме (Мр. 8, 8-10, Лк. 7, 6-9, Мф. 8, 8-10); исцеление кровоточивой (Мф. 9, 20-22, Мр. 5, 27, Лк. 8, 43-48); исцеление двух слепых (Мф. 9, 27-30); исцеление дочери жены хананеянки (Мф. 15, 22-28, Мр. 7, 25-29). Если мы сопоставим соответствующие повествования, то убедимся, что во всех этих случаях особо свидетельствуется о вере, как называющей или сопровождающей чудо. Но еще выразительнее случаи обратного характера, когда отсутствие веры является препятствием к совершению чуда, или, по крайней мере, к его принятию. Такие случаи прямо засвидетельствованы в Евангелии: «и не мог совершить там никакого чуда (οὐκ ἐκεῖ ποιῆσαι οὐδεμίαν δύναμιν) только на немногих больных возложив руки, исцелял их; и дивился неверию их» (Мф. 6, 5-6); «и не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф. 13,58). Эти тексты, в которых скептики видят свидетельство того, что чудеса совершались силой собственной веры (самовнушением) исцеляемых, но не могли иметь места при ее отсутствии, в действии-

тельности являются лишь подтверждением существенной их человечности. Чудеса являются не насилием над миром, но раскрытием его собственных сил и потенций, причем в этом раскрытии участвуют обе стороны, не только совершитель, но и принимающий. Чудеса совершаются, так сказать, не только ex opera operato, но и ex opera operantis.

Замечательно, что даже в чуде воскрешения Лазаря мы видим наличие этой черты, именно участие веры, только, конечно, не самого умершего, но его сестер (как и отца при воскрешении дочери Иаира). «Марфа сказала Иисусу: Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог» (Иоанн. 11,21), и первую половину этих слов буквально повторяет и Мария (11,32). Чрез веру и они становятся соучастницами воскрешения, как и в других случаях, когда чудеса совершались чрез веру, и не могли совершаться без этого условия. В известном смысле можно говорить, что чудеса постольку являются общим делом человечества, а не одного только совершителя.

Следует, далее, внимательно всмотреться в особенные черты, которыми сопровождается совершение отдельных чудес. Огромное количество чудес совершается просто словом, непосредственным действием повеления Господа, прямою духовною причинностью. Это же относится и ко многим чудесам пророческим и

апостольским в Ветхом и Новом Завете. Прежде всего и естественнее всего так совершаются исцеления бесноватых. Но как бы мы ни понимали эту бесноватость, будем ли видеть в ней бесовское одержание или нервно-психическую болезнь или же то и другое, но слово является здесь прямым и действенным орудием и для повеления бесам, и для психического внушения, которое применяется в виде гипноза медициной и в наши дни. Слово, сказанное со властью, в данном случае является естественным способом воздействия одинаково как на духов нечистых, издалека чувствовавших приближение Святого Израилева («и кричали уже издалека: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас» (Мф. 8, 29), так и на душевную и нервную организацию больных (чрез внушение и самовнушение). Но и помимо этого, огромное количество евангельских чудес совершается прямым повелением Господа через слово, - в одних случаях отвечающее на веру и с нею соединяющееся, в других же непосредственно повелевающее: теща Симонова (лк. 4, 39), прокаженный (Лк. 5, 12-13), расслабленный (Лк. 5, 24-5), сухорукий (6, 8-10), исцеление слуги сотника Капернаумского (7, 1-8), воскрешение сына Наинской вдовы (7, 14-15), исцеление десяти прокаженных (17, 14), исцеление дочери хананеянки (Мф. 15, 28), исцеление расслабленного у Силоамской купели (Ио. 5, 8-9), исцеление сына царедворца Ка-

пернаумского (иоан. 4, 50-53). Сюда же относятся и чудеса, совершенные повелевающим словом, обращенным к природе: ветру и морю (Мр. 4, 39-41, Лк. 8, 22-25, Мф. 8, 23-26), смоковнице (Мр. 11, 14, 20), при чудесном лове рыбы (Лк. 5, 4-7). Аналогия в Ветхом Завете: чудеса Моисея при исходе из Египта и во время путешествия в пустыне (Исход), чудеса прор. Илии (3 Ц. 17, 18; 4 Ц. 2) и Елисея (4 Ц. 4, 5, 6).

Однако, есть целый ряд чудес, когда Господь не ограничивается одним словом, но производит известные действия, которые являются как бы средством для совершения чуда. Так, при воскрешении дочери Иаира, Он, «взяв за руку, говорит ей: талифа куми» (Мр. 5. 41); при исцелении косноязычного Иисус, «отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему, и, плюнув, коснулся языка его, и воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: «еффафа», что есть «отверзись» (Мр. 7, 33-34). Исцеление слепого описывается следующими чертами: «Он, взяв слепого, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он взглянул и сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И исцелел и стал видеть ясно» (Мр. 8, 23-25). В других случаях чудеса совершались прикосновением: самый выразительный случай – исцеление кровоточивой, которая, прикасаясь, «гово-

рила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровлю», а «Иисус, почувствовав. что вышла из Него сила, обратился к народу и сказал: кто прикоснулся к Моей одежде?» (Мр. 5. 29-30, Лк. 8, 44-46, Мф. 9, 20-21). Но и «весь народ искал прикоснуться к Нему, потому что из Него исходила сила и исцеляла всех» (Лк. 6,19). «При захождении же солнца, все имеющие больных разными болезнями, приводили их к Нему, и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их» (Лк. 4, 40). Прикосновением же Он исцелил ухо Малха (Лк. 22, 51). Исцеление слепорожденного, по Евангелию от Иоанна, было совершено так: «Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, он пошел, умылся и пришел зрячим» (Иоанн. 9, 6-7). (Аналогичные случаи исцеления чрез прикосновение см. в Ветхом и Новом Завете, особенно в Д.А. 5, 15-16, 9, 11-12). Особенность этих случаев в том, что Господь не ограничивался здесь словом или повелением, но производил известные действия, которые являлись чудесным средством для исполнения Его воли. Аналогичным способом совершено и чудесное насыщение 5000 народа пятью хлебами и 4000 народа семью хлебами: именно, Господь, «взяв пять хлебов и две рыбы, воздал благодарение, преломил и дал ученикам Своим, а ученики – народу» (Мф. 15, 36, Мр. 8, 6-7, ср Мф. 14, 19,

Мр. 6. 41, Лк. 9. 16, Ио. 9,11) Господь совершил это чудо молитвою («воззрев на небо») и благословением.

Что значит это различие в образе совершения разных чудес? Следует ли видеть здесь лишь разные проявления всемогущества Божия, которое не связывает себя ни с какими внешними способами воздействия, и как бы во свидетельство этого безразличия, пользуется разными^*)? Мы уже отвергли понимание чуда, как нового творения, и в этих текстах отнюдь не содержится оснований для его подтверждения. В действиях Господа при исцелении слепорожденного совсем не надо видеть нового сотворения глаза из земли. Такое понимание чуда скорее уничтожало бы его значение для человека, низводя его к игре всемогущества, своего рода dues ex machine. Таковы, между прочим, чудеса, которые приписываются Христу в «Евангелиях детства», справедливо отвергнутых Церковью (напр., оживление сделанных Им из глины птиц). Не будет ли правильнее признать, что Господь, совершая чудеса, в известных случаях считал недостаточным или несоответственным одно лишь слово, но применял и
_______________

*) В отдельных чертах иные усматривают прямое уподобление отдельных чудес новому творению Божию, в частности исцеление слепого чрез плюновение и слепорожденного чрез брение из земли: Бог снова творит из земли тело человека, в известных поврежденных его частях.

некоторые внешние действия, которые явились средством для совершения чуда. Эти средства были чудесны в том смысле. что они оставались непонятны, но важно то, что они включались Самим Господом в образ совершения чуда. В этом мы видим подтверждение той общей мысли, что чудеса Господни имеют человеческий, космический, природный характер, остаются во взаимодействии с миром, ему имманентны. Как чудеса, они суть проявления духовной причинности, Промысла Божия. Однако будучи природны и естественно возможны, они природностью своей определяют и способ своего осуществления. Поэтому, оказывается, что соответственным способом совершения чуда является в одних случаях слово, а в других прикосновение или возложение рук (т.е. уже и телесное воздействие), а в иных еще применяется вещество физического мира: земля, слюна, наконец, в иных случаях соединенное действие молитвы и личного участия в преломлении и раздаянии хлебов. Принципиально важны не эти средства сами по себе, п.ч. все они являются одинаково послушными орудиями в руках Господа, но тот факт, что Господь Сам отвел им место в Своих чудесах, показав тем самым их и природно-человеческий характер.

Теперь обратимся к самому содержанию чудес Христовых, чтобы установить, что в них было и чего не было. Прежде всего поражает тот факт, что из общего числа чудес Хри-

стовых, которыми полны Евангелия, подавляющее количество приходится на исцеления, причем значительное количество этих исцелений перечисляется отдельно, но еще большее не излагается в отдельности, а лишь отмечается, как массовые явления. Господь изображается, как чудесный целитель, окруженный больными телом и душой, бесноватыми, прокаженными, расслабленными, слепыми и т.д. Человеческое горе и страдание предстает перед Ним во всей своей беспомощности и беспризорности, и Он «сжаливается» над этим человеческим горем и страданием и помогает этому страждущему человечеству. В Евангелии неоднократно повторяется следующая картина: «приступило к Нему множество народа, имея с собой хромых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли к ногам Иисусовым, и Он исцелил их, так что народ дивился, видя немых говорящими, увечных здоровыми, хромых ходящими и слепых видящими: и прославляли Бога Израилева» (Мф. 15, 30-31). В земле Генисаретской, «когда вышли они из лодки, тотчас жители, узнавши его, обежали всю окрестность ту и начали на постелях приносить больных туда, где Он, как слышно было, находился. И куда ни приходил Он, в селения ли, в города ли, в деревню ли, клали больных на открытых местах и просили Его, чтобы им прикоснуться хотя к краю одежды Его, и которые прикасались к Нему, исцелялись» (Мр. 6, 54-56). «При захожде-

нии же солнца, все, имеющие больных различными болезнями, приводили их к Нему, и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их» (Лк. 4, 40). «Но тем более распространялась молва о Нем, и великое множество народа стекалось к Нему – слушать и врачеваться у Него от болезней своих, но Он уходил в пустынные места и молился» (Лк. 5, 15-16). Общее впечатление от явления Иисуса среди народа выражено в таких словах Евангелия от Матфея: «и ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел по Нем слух по всей Сирии и приводили к Нему всех немощных, одержимых разными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их» (Мф. 4, 23-24). Или та же мысль более кратко выражена в речи ап. Петра Корнилию: «как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним» (Д.Ап. 10,38). Господь являл сострадание страждущему человечеству, Он сжаливался над ним. Будучи Сам по беспорочному и совершенному Своему человечеству свободным от этих болезней и страданий, которые пришли в мир, как следствие первородного греха, Сын Человеческий сострадающей любовью принимал чужие страдания, как это и отмечается Евангелистом (Мф. 8, 16-17):

«когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Ис. 53,4).

На фоне этого общего целения и благотворения, отдельные случаи исцелений, особо выделенные в евангелии, представляют собой лишь единичные эпизоды, отмеченные ради тех или иных особенностей, но все это дела человеческого милосердия и сострадания, дела человеческие, совершаемые согласно воле Божией. Сострадание человеческому горю является побуждением к совершению и другой категории чудес, - к воскрешению мертвых. Это прямо сказано о воскрешении сына вдовы Наинской: «увидев ее (вдову), Господь сжалился над нею и сказал ей: «не плачь» (Лук. 7,13) и воскресил отрока. Воскрешение дочери Иаира было совершено во исполнение просьбы его об исцелении дочери: «дочь моя теперь умирает, но приди, возложи руку Твою, и она будет жить» (Мф. 9, 18), и, когда девица умерла, «все плакали и рыдали о ней, но Он сказал: не плачьте» (Лук. 8, 52). Оно тоже, конечно, было делом сострадающего милосердия к человеческой скорби. Но это же надо сказать и о воскрешении Лазаря. Верный своему общему характеру, Евангелист Иоанн, правда, подчеркивает символически-торжественную сторону этого чуда, как «знамения победы» над смертию,

как явление славы Божией (Иоанн. 11, 4, 40-2), но это отнюдь не умаляет той стороны этого чуда, что оно явилось актом сострадания к скорби сестер умершего, которая разделялась и ближними его (11, 19, 31, 33) и Самим Господом (11, 35-36, 38), причем эта человеческая скорбь Господа выражена с особенной силой: «Иисус прослезился... тогда иудеи говорили: смотри, как Он любил его... Иисус же опять, скорбя внутренно, приходит ко гробу»). В этом смысле евангельские воскрешения могут быть отнесены к общей большой группе чудес исцелений и благотворений, движимых состраданием и милосердием, желанием облегчить человеческую скорбь, сделать человеческую жизнь легче и беспечальнее, помочь страждущему человечеству. И замечательно, что в евангельском повествовании в огромном большинстве случаев не указывается каких-либо особых оснований для совершения чудес, или для выбора тех, на ком они совершаются. Есть, правда, ряд случаев, когда чудо испрашивается или подается в ответ на горячую веру, но, как правило, исцеления совершаются над всеми страждущими, встречающимися на пути Христовом. Страдание, как таковое, уже привлекает Его благотворение. Не составляет исключения и последнее чудо Господа, исцеление уха раба Малха (Лк. 22, 49-51). «И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами и Бог посетил народ Свой» (Лк.

7, 16, ср. Ио. 6, 14^*)). Такое же значение благотворения и сострадания (помимо своего ознаменовательного значения, как прообраза Евхаристии) имеет и двоякое насыщение народа в пустыне. Рассказ о насыщении 5000 народа 5-ю хлебами излагается у Мф. (14, 14-21) в следующем контексте: «и вышед Иисус увидел множество людей и сжалился над ними и исцелил больных их. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее, отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Но Иисус сказал им: не нужно им идти, вы дайте им есть»... Еще более выразителен этот контекст у Мр. 6, 33 сл.: «народ увидел, как они отправлялись и многие узнали их, и бежали туда пешие из всех городов, и предупредили их, и собрались к Нему. Иисус, вышед, увидел множество народа, и сжалился над ними потому, что они были, как овцы, не имеющие пастыря; и начал их учить много. И как времени прошло много, ученики Его приступили к Нему, говоря: здесь место пустынное» и т.д. То же самое имеем и относительно насыщения 4000 народа 7-ю хлебами: «Иисус же, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне
_______________

*) К этому же разряду чудес следует отнести и проявление власти исцелений, данное апостолам, о которых говорится: ученики «изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мр. 6, 12).

народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; пустить же их не евшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге» и т.д. (Мф. 15, 32). То же у Мр. 8, 1-3: «в те дни, когда собралось весьма много народа и нечего было им есть, Иисус, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; если не евшими отпущу их в дома их, ослабеют в дороге, ибо некоторые из них пришли издалека» и т.д. Таким образом, и это чудо имеет значение благотворения, заботы о человеческих нуждах^*). Если отвлечься от чудесного характера этого насыщения, то можно сказать, что Господь просто хотел накормить голодных и неимущих и не пренебрег и телесными нуждами народа, но проявил и здесь заботу и сострадание, пожалел людей (и это человеческое чувство к страдающему человечеству, как к самому Христу, спросится и с нас на Страшном Суде Его). И впечатление на народ и от этого чуда было подобно тому, как и от Его исцелений: «тогда люди, видевшие чудо, сотворенное Иисусом, сказали: это истинно Пророк, грядущий в мир» (Иоанн. 6, 14).

К числу чудес благотворения, совершаемых ради милосердия к человеческому страданию,
_______________

*) Евангелист Иоанн и здесь пользуется этим событием, чтобы от этого прообраза перейти к первообразу, и излагает в 6-й главе евхаристическую речь Христову.

следует от нести и чудо, совершенное из сочувствия к человеческой радости, это – превращение воды в вино, которое повествуется в Евангелии от Иоанна, как первое чудо, «начало чудесам» (Иоан. 2, 11), и характерно, что начало^*) посвящено человеческой радости (хотя весь этот рассказ у Иоанна имеет, конечно, и многозначительный символический смысл).

За вычетом всех этих чудес милосердия и благотворения, дел любви Господа, из всего числа евангельских чудес, остаются лишь пять, которые сюда не относятся, но занимают совершенно особое место. Это именно – хождение по водам, укрощение бури, случай с дидрахмой, чудесный лов рыбы и проклятие смоковницы. Все они имеют ту общую черту, что имеют целью вразумление учеников и воздействие на их души. Первое чудо – укрощение бури (Мф. 23-27, Мр. 4, 35-41, Лк. 8, 22-25) имеет ознаменовательное значение, как испытание веры учеников, а вместе явление власти Иисуса над стихиями: «кто же это, что и ветер и море повинуются Ему?» (Мф. 4, 41). Подобное же значение имеет и второе чудо – хождения по водам (Мф. 14, 21-23, Мр. 6, 45-52, Иоанн. 6, 17-21), также, как и чудесный лов рыбы (Лк. 5, 6-19). Ознаменовательное значение как бы некоего ре-
__________________

*) Из этого, между прочим, следует, что сам Евангелист прозрение Господа в души апостолов – Петра (Иоанн. 1, 42) и особенно Нафанаила (1, 48), не относит к числу чудес Христовых.

ального символа имеет и повеление найти статир в пойманной рыбе (Мф. 17,27). В этих чудесах Господь учит учеников Своих не только словом, но и действием, влагая им в сердца Свои уроки. Однако эти отдельные случаи тонут во всей массе чудес Христовых, являющих дела любви и милосердия, и эта черта и определяет основной характер чудес Христовых, их глубокую человечность и человеколюбие^*). И в таком смысле Сам Господь торжественно определяет дела Свои дважды: первый раз в первой проповеди Своей в Назарете, где Он прямо применяет к Себе пророчество Исаии: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятно» (Ис. 61, 1-2, Лк. 4, 18-19). И второй раз
__________________

*) В Евангелии от Иоанна, соответственно его общему богословскому характеру, и в рассказе о чудесах указуется божественная природа Господа, а также особливая символическая значительность «знамений», соответственно чему почти за каждым чудом следует учение по поводу этого чуда, его, так сказать, богословие. Так было после исцеления расслабленного (Иоанн. 5, 17-47), насыщения народа пятью хлебами (6, 26-58), исцеления слепорожденного (9, 3-5, 39-41) и, конечно, воскрешения Лазаря (11, 25-27). В евангелии же от Иоанна имеем мы и общее учение Христа о делах Его.

в ответе Иоанну Крестителю чрез учеников его (также словами из пророка Исаии): «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите. Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Мф. 11, 4-5. Ср. Ис. 29, 18; 35, 5-6). У ев. Луки (7, 21) этот же рассказ предваряется так: «а в это время Он многих исцелил от болезней и недугов, и от злых духов, и многим слепым даровал прозрение».

Продолжение

Страница сгенерирована за 0.13 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com