Самые живые и постоянные сношения возникли между русским правительством и всем православным востоком после царского венчания Иоанна Васильевича Грозного, утвержденного константинопольским патриархом и собором. В Москву, столицу русского царя, единого теперь православного царя в целом мире, стали направляться целые толпы просителей милостыни из всех стран православного востока,—шли в Москву решительно все: простой мирянин,

*) Материалом для настоящего исследования служили главным образом так называемые Греческие дела, Греческие статейные списки, Турецкие дела, Турецкие статейные списки хранящиеся в Московском Архиве Министерства Иностранных Дел и некоторые другие рукописные источники, которые будут указаны в самом тексте. Из них здесь укажем на два очень важных для нас сборника: на рукописный сборник СПБ. синод. библиотеки№473. «Икона или изображение великия соборные церкве всероссийского и всех северных стран патриарша престола», содержащий в себе грамоты Досифея к п. Иоакиму, и на непереплетенный рукописный сборник моск. синод. библиотеки№IV, заключающий в себе грамоты Досифея к п. Адриану. Этих грамот Досифея к нашим патриархам в документах Московского Архива Министерства Иностранных Дел не имеется. Некоторые из грамот Досифея, хотя и очень немногие, были напечатаны в разных изданиях: разрешительная грамота Досифея Паисию Лигариду у Тиббенета, Истор. исследование дела п. Никона, т. II, разрешительная грамота Досифея Никону в «Собр. госуд. грам. и дог.» т. IV, грамоты Досифея относительно подчинения киевской

потерпевший какое-нибудь несчастие, убогий инок и простой белый священник, настоятели всевозможных восточных монастырей как известных и знаменитых, так и самых незначительных и малоизвестных, представители разных восточных кафедр, начиная с епископа какой-нибудь незначительной кафедры и кончая самим вселенским константинопольским патриархом. Москва широко растворила свои гостеприимные двери решительно для всех просителей, радушно и ласково принимала всех их и по возможности нескудно помогала каждому: одному давали милостыню, чтобы выручить его из какой-нибудь беды, другому давали деньги, чтобы выкупить своих родных, томившихся в турецкой неволе, третьему давали средства поправить обветшавшую обитель, иного кроме денежной дачи снабжали церковною утварью, ризами и церковными книгами, иерархам бедствующих епархий давались средства на уплату епархиальных долгов, иным — желающим, радушно предлагалось временно пожить в Москве на полном царском содержании, или же и вовсе остаться в Москве «на государево имя» т. е. навсегда. Бывало и так, что некоторые бедствующие восточные иерархи, переселившись в Москву, получали здесь в управление русские епархии. Словом всем и каждому старались оказать в Москве возможную помощь в том или другом виде, не жалея царской соболиной и денежной казны, серебряных кубков и чар, разных дорогих ма-

митрополии московскому патриарху в Архиве юго-запад. России т. V, две грамоты к государями и одна из них очень важная, содержащая обвинения против Лихудов, в «Записках о Петре Великом» Туманского т. X, выдержки из трех грамот Досифея к Петру Великому напечатаны в приложении к XV тому Истории России Соловьева; грамота Досифея к Стефану Яворскому с обличением его в латинстве и четыре грамоты Петра Великого к Досифею напечатаны в приложении к нашей книге, «Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях». Из множества других грамот Досифея, к нашим государям, патриархам, канцлерам Головину и Головкину, к нашим константинопольским послам и другим лицам, более важные и характерные мы печатаем в приложении, а из тех грамот, которые мы не имеем возможности напечатать, в самом тексте нашего исследования делаем возможно подробные выписки.

терий, обильных царских кормов и питий,—ни один проситель, прибывший в Москву, никогда не возвращался из нее домой с пустыми руками. Благодарные московскому государю за его щедрую милостыню просители или «царские богомольцы», как они обыкновенно называли себя, уезжая из Москвы, обещались денно и ночно молиться за благочестивого и щедрого московского царя, а иные старались оказать русскому правительству и некоторые услуги, которыми оно особенно дорожило, именно: они посылали в посольский приказ в Москву отписки с вестями о положении дел в Турции и о ее отношениях в данное время к другим государствам,—такие лица становились тайными политическими агентами, состоявшими, за известное вознаграждение, на службе у русского правительства. Все же вообще просители, возвращаясь из Москвы домой с царскими дарами, по всему православному востоку, до самых отдаленных уголков его разносили славу о могущественном и щедром московском православном царе, который печется о всех православных, близко к сердцу принимает нужды всех их, готов оказать им всегда всякую помощь и защиту, вследствие чего с течением времени возникла и затем все шире и глубже укоренялась в умах православных народов востока та мысль, что московский православный царь есть глава, охранитель и защитник всего вселенского православия, что он самим Богом предназначен освободить православные народы от агарянского ига, что все бедные, гонимые и несчастные на православном востоке смело могут обращаться к нему с своим горем и с своими нуждами и всегда найдут у него и утешение и помощь.

На ряду с другими просителями милостыни в Москву не раз являлись узреть «пресветлые царския очи» и попросить благочестивого московского царя о помощи и сами верховные иерархи восточной церкви. В Москве побывали, в качестве просителей милостыни, патриархи: константинопольские Иеремия и Афанасий (Пателар), Иерусалимские Феофан и Паисий, Антиохийские Иоаким и Макарий, Александрийский Паисий,—все же другие восточные патриархи, лично

небывшие в Москве, присылали к государю своих доверенных лиц с просительными грамотами о милостыне, благодаря чему между московским правительством и представителями особенно некоторых восточных патриарших кафедр, возникали почти постоянные непрерывные сношения, тем более что и патриархи, подобно некоторым другим просителям милостыни, в благодарность за получаемую милостыню, в специальных отписках сообщали русскому правительству разные политические вести, или же давали полезные советы и указания нашим послам в Турции ¹).

Особенно близкие и непрерывные сношения возникли между московским правительством и патриархами Иерусалимскими, которые в течении всего XVII столетия были самыми ревностными слугами русского правительства, а из Иерусалимских патриархов самым преданным и выдающимся его слугою был Досифей, занявший кафедру Иерусалимского патриарха в январе 1669 года.

Иерусалимский патриарх Герман (1534 — 1579 г.), избранный из греков, (ранее его патриархи Иерусалимские избирались из арабов, а со времени Германа исключительно из греков) первый вступил в непосредственные правильные сношения с первым русским царем Иоанном Васильевичем Грозным и получал от него не раз богатую милостыню. Еще ранее 1550 года Герман посылал в Москву инока Арсения, который привез ему от московского государя милостыню и грамоту. В 1550 году в Москву опять прибыли от Германа два старца и привезли государю грамоту от патриарха (писанную в 1548 г.) в которой Герман между прочим писал царю: «ты показал любовь свою и усердие тем что соорудил сии святые места потому, как тебе о нужде нашей сказали посланники наши, инок господин Арсений и бывшие с ним: ты же их

¹) Подробности о приездах в Москву с православного востока различных просителей милостыни и о службе некоторых из них русскому правительству изложены в нашей книге. «Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях».

принял и многой сподобил чести, и они принесли к нам милостыню твою — государево жалованье и поминки по родителе, шубу блаженного отца твоего Василия. Они поведали нам твое милосердие, странноприимство и неисчетные щедроты и милостыни. И пришло опять на нас Божие посещение свыше прежних, славнейший государь, еже бысть трясение земли страшно и велие зело, еже и не бысть таково и в страсть Христову, в вольное Его распятие: расседеся дом Божие церкви и келии наши и ограда распадошася и самосущее воскресение Господа нашего И. Христа над гробом (т. е. кувуклий) разседеся по местом и колокольница распадеся и иные прочие церкви в Гефсимании и в Вифлееме стоят пусты». В заключение патриарх просит государя быть ктитором, соорудителем и помощником церкви святого Гроба и воспоминание о нем будет вечно, как и о приснопамятных царях Константине и Елене, «ибо нет нам другого помощника кроме Бога и твоего царствия». Государь на этот раз послал милостыню небогатую: 30 рублей патриарху, Гробу Господню на свечи и ладан 50 р., старцам велел дать на платье по 2 р. и милостыни по 10 рублей. Но за то в 1559 году царь без всякой просьбы со стороны патриарха, послал ему с софийским архидиаконом Геннадием и купцом Василием Поздняковым рухляди на четыреста золотых, да бархатную шубу на соболях, да живоносному гробу рухляди на четыреста золотых и на двести золотых в церковь на Голгофе г. е. всего на 1000 золотых, кроме бархатной собольей шубы для патриарха. В ответ на эту богатую милостыню патриарх Герман поспешил прислать царю (1560 г.) благодарственную грамоту, в которой пишет: «ты истинный подражатель милостивого великого Царя, Христа Бога нашего; возсылаем велегласно славу Господу о царствии твоем, дабы укрепил и утвердил тебя силою своею, в исполнение божественных заповедей, на похвалу и пользу и помощь нашему роду, единокровным тебе христианом. «В заключение грамоты патриарх просит государя» обновить и утвердить святые сосуды, как его наставит Бог», просит прислать ему митру, которую бы он мог носить

при богослужении, «ибо многие здесь у св. Гроба носят митры: армяне и хабези (абиссинцы) и прочие, только мы одни ее не имеем» ²).

От преемника Германа патриарха Софрония дошло до нас несколько просительных грамот о милостыне к царям Феодору Иоанновичу, Борису Годунову и лже-Дмитрию. Так в 1586 году п. Софроний в грамоте поучает государя твердо держаться преданного отцами православия, быть милосердым, независтливым на чужое добро, соблюдать себя от всякого греха, и затем говорит: «прилично также боговенчанным царям помнить всегда нищих, убогих и нуждающихся, творить милостыню и иметь любовь к святым церквам и монастырям и ко святому живоносному Гробу Господа нашего И. Христа, где горят два поникадила ради многолетнего и богодарного, честного и славного Богом соблюдаемого имени царствия твоего: и мы молим за тебя днем и ночью, на священных литургиях и во всяких божественных службах, да сподобишься принят от Бога вышний Иерусалим». В ответ на это послание Софрония государь отправил к нему милостыни на 900 рублей, кроме того послал еще особо патриарху 82 р. и четыре алтына с деньгою, чтобы патриарха устроил два кандила (лампады) у Гроба Господня и одно на Голгофе, чтобы кандилы горели там день и ночь за царское здравие и чадородие царицы, пока тех денег станет на масло. В 1592 году государь послал в Иерусалим к патриарху: митру, золотую чашу для святой воды, убрусец низан жемчугом дробным и четыре сорока соболей. В тоже время послал богатую милостыню в Иерусалим к патриарху и Борис Годунов ³). В августе 1603 года в Чернигов явился посланный патриарха Софрония архимандрит Феофан, будущий патриарх Иерусалимский. Он привез между прочим от св. гроба белый мраморный камень, который высек из животворящего гроба еще прежний патриарх Герман и на-

²) Греческие статейные списки № 1, л.л. 43—44, 159—165.

³) Ibid. — л.л. 208, 218, 227.

писал на нем царские имена: Иоанна Васильевича, Феодора Иоанновича и Бориса Годунова, —а теперешний патриарх Софроний подписал на камне свое имя. С Феофаном патриарх прислал грамоту к государю, в которой между прочим писал: «ты ведаешь, благочестия любительный царь, что у нас вседневные неисчетвые расходы и что мы терпим напрасное поношение от агарян, здесь во святых местах, ради Христа, а кроме Бога иного помощника не имеем, и заступника и покровителя во днях сих, как тебя единого святого царя государя нашего, и на тебя возлагаем все наше упование и надежду и к тебе прибегаем. Да еще, в нынешних последних годах, возстали везде великия войны, и от того ниоткуда небывает ни малейшей милостыни, и задолжал св. гроб более десяти тысяч золотых. В таком великом убожестве и нужде пребываем, что и пищею скудны,—ведает то Бог,—и все то терпим для имени Христова, как прежние мученики, но те только день, два или три, а мы на всяк день мучимся для святых мест». В заключение грамоты патриарх просит государя купить для св. гроба виноградник с масличными деревьями «для вина церковного и масла, чтобы зажигать, в кандилах». На Рождестве государь принимал Феофана, которому дано было царское жалованье: 50 руб. деньгами, сорок соболей в 20 рублей, два сорока куниц, лисья шуба в десять рублей и 1000 белок. 7 февраля (1604 г.) по указу государя Феофан, вместе с другими просителями милостыни, бывшими тогда в Москве, представлялся патриарху Иову, который велел им сесть и распрашивал, как они шли (в Москву) и как они пребывают под властию неверных агарян. Феофан отвечал, что многую нужду, беды и тесноту терпят, и если бы не милосердие царя Бориса Феодоровича всея Руси, то бы они до конца погибли. Потом патриарх одарил Феофана и других образами, деньгами, соболями и отпустил к себе на подворье, послав им туда от себя почетный корм на место приглашения к столу у себя. 4 марта Феофан был на отпуске у государя, причем царь Борис обратился к нему с следующею речью: «архимандрит Феофан! приез-

жал еси к нам, к великому государю, царю и великому князю Борису Феодоровичу всея Руси самодержцу, и к сыну нашему, царевичу князю Феодору, от Иерусалимского патриарх Софрония с грамотою бить челом о милостыне, а в грамоте своей к нам Софроней патриарх писал о своих скорбях и утесненьи от иноверных, и что одолжал великим долгом, а ни откуда помощи неимеет развее Бога да нас великого государя. И мы ныне вас отпускаем к патриаху Софронею, а с вами посылаем к живоносному гробу Господа нашего И. Христа и святого Его Воскресения Евангелие греческое письмо на престол в церковь Воскресения Господа нашего И. Христа, да к патриарху Софронею посылаем сосуды церковные, да репиды, да два пояса к стихарем, да нашие царские заздравные милостыни шубу соболью под бархатом, да жена моя царица и великая княгиня Марья к патриарху ж сулок сажен, да ширинку, да 300 золотых угорских. А преж сего послал есми к патриарху с кесарийским митрополитом Германом да с архимандритом Дамаскиным нашея заздравные милостыни 60 сороков соболей, 12,000 белок, 1000 золотых угорских. И Софроней бы патриарх то приняв, молил Господа Бога и Спаса нашего И. Христа у живоносного гроба, чтоб Господь Бог по неизреченному своему милосердию и человеколюбию и для его молитв даровал нам душевное спасение и телесное здравие, и послал бы нам милость свою: помощь и одоление на вся враги видимые и не видимые.— А изговоря государь речь архимандриту молвил: «архимандрит Феофан! как будешь у Софронея патриарха и ты от нас патриарху поклонись», и поклонился государь об руки и приказал архимандриту, чтоб он потомуж патриарху поклонился додолу. Да государь же архимандриту молвил: посылает сын мой, царевич князь Феодор, к Софронею патриарху милостыни 2000 золотых угорских, и Софроней бы патриарх о нас и о нашем царевиче, князе Феодоре, многодетном здравье молил Господа Бога и пречистую Богородицу и всех святых богоугодивших, чтоб Господь для ради молитв его отпустил нам грехи и подаровал душевное спасение и телесное здравие, а мы,

великий государь, и сын наш, царевич князь Феодор, учнем вперед к Софронею патриарху наше жалованье держати наипаче прежняго» ⁴).

Когда Феофан, по смерти патриарха Софрония, сделался его преемником, то, уже в сане патриарха, он решился снова посетить радушную и щедрую Москву, чтобы получить от русского царя милостыню на искупление св. гроба. Милостыня Феофану в Москве действительно дана была богатая ⁵), но его посещение Москвы имело и особое значение.

⁴) Греческие дела 7111 г. № 3.

⁵) В приказных записях о милостыне Феофану значится: «во 127 году был в Москве Иерусалимский патриарх Феофан и ему дано на приеезде от государя: кубок серебряный золоченый с кровлею, весом 8 гривенок (гривенка полфунта) 47 золотников, портище бархату чернаго гладкаго добраго, портище бархату рытого вишневого добраго, два портища камок добрых, да вишневой добрые же; сорок соболей в 70 рублей, сорок соболей в 30 рублей, денег 200 рублей и всего на 400 рублей. Да емуж на поставление Филарета Никитича дано от государя после стола: кубок серебряный золоченый с покрышкою в 7 гривенок—35 рублей, стопа серебряная в 4 гривенки—20 рублей, бархат гладкий черный—15 рублей, бархат гладкий зеленый—15 рублей, камка черная — 10 рублей, камка богровая чешуйчатая — 10 рублей, объяри багровы — 10 рублей, сорок соболей в 80 рублей, денег 200 рублей, всего на 400 рублей. Да к патриарху послано, что было послано в соборной церкви на царском и патриаршем месте: 2 половинки и 5 аршин сукна щарлату червчатаго цена 112 рублей, три половинки сукна аглицкого темно-синего цена 57 рублей, три отласа турецких цена 267 рублей с полтиною. После поставления и обеда у Филарета Никитича последним дано Феофану, образ облажен серебром чеканом, кубок серебряный золоченый с кровлею в 5 гривенок—25 рублей, стопа серебряная в пол-три гривеники—13 рублей, бархат гладкий черный—15 рублей, камка черная—10 рублей, камка багровая чешуйчата -10 рублей, сорок соболей в 80 рублей, денег 150 рублей, всего на 300 рублей опричь образа. На отпуске Феофану дано было от государя, кубок серебряный золоченый с кровлею в 5 гривенок—25 рублей, портище бархату гладкого смирнаго— 10 рублей, 2 портища камки багровые да вишневые —20 рублей, сорок соболей в 70 рублей, денег 150 рублей, а всего 275 рублей. От Филарета Никитича Феофану на отпуске дано было, образ облажен серебром чеканен, кубок серебряный золоченый с кровлею в 4 гривенки 20 рублей, бархат черный гладкий — 10 рублей, камка черная куфтерь— 10 рублей, сорок соболей в 50 рублей, денег 100 рублей, а всего 190 рублей Да от государыни инокини Марфы, когда Феофан был у нея на приезде, ему было дано, образ пречистые Богородицы облажен се-

10 —

Пред приездом в Москву Феофана архимандритом Троицкой лавры Дионисием, вместе с Арсением Глухим и Иваном Наседкою, произведено было, по повелению Государя, исправление Потребника, причем они в молитве на освящение воды в Богоявление вычеркнули слово и огнем. Книжные исправления и особенно упразднение незаконной прибавки и огнем, возбудило против исправителей целую бурю, так что Дионисий даже подвергся истязаниям и заключен был в темницу. Феофан, прибыв в Москву, вступился в это дело, добился освобождения Дионисия, а после оправдал в глазах Филарета Никитича сделанные Дионисием книжные исправления и особенно уничтожение слова и огнем, как незаконного прилога. Он обещал Филарету Никитичу навести об этом точные справки в имеющихся на востоке древних греческих рукописях, что потом и исполнил, после чего Филарет Никитич приказал уничтожить слово и огнем во всех Потребниках. Эти два частные и по-видимому мелочные случаи имели однако для будущего важное принципиальное значение, именно: признание Филаретом Никитичем, по настоянию Феофана, полной правоты Дионисия и его сотрудников в деле книжного исправления, было торжественным признанием со стороны

ребром чеканен, в венце каменья яхонты и бирюзы, бархат гладкий— 15 рублей, камка багровая—10 рублей, два сорока соболей в 100 рублей, денег 100 рублей, а всего на 225 рублей. Всего патриарху дано от государя, патриарха и государыни на приезде и на отпуске 1800 рублей, опричь образов и ставленого места, а и с тем что дано ставленое место 2236 рублей с полтиною». Кроме царя, царицы и патриарха Феофану давали на милостыню властп, бояре и монастыри. Когда, например, Феофан посетил Троицкую лавру, то особым царским указом предписывалось троицким властям поднести патриарху, «образ Богородицы чеканен с пеленою из старых образов, образ Сергиево видение обложен серебром, кубок серебряный в 7 гривенок, братина серебряная в 10 рублей, атлас смирный, камка адамажка синея или багровая, объярь, если есть, сорок соболей в 40 рублей, денег 50 рублей два полотенца троицких, 5 братин троицких с венцы хороших, ставики троицкие, конш троицкий, судки столовые деревянные подписаны, стопа блюд больших подписаных, братина великая с покрышкою подписаная, кувшинец писаной немал» (греческие дела 7133 г. № 5 и 7157 г. №7).

-11 -

русской церкви неисправности ее богослужебных книг и необходимости их исправления вообще; а то обстоятельство, что слово и огнем было вычеркнуто только после того, как с востока пришло свидетельство, что этого слова действительно нет в древних греческих списках молитвы, прямо говорило за то, что русские церковные книги при своем исправлении, особенно в виду могущих возникнуть сомнений и недоумений, должны быть сверяемы с греческим текстом. Но этим значение пребывания Феофана в Москве для русской церкви еще не ограничилось. В житии преп. Дионисия, архимандрита Троицкой лавры, говорится, что в Москве Феофан «укрепляше единомудрствовати, о еже держатися старых законов греческого православия и древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися». К сожалению документы о пребывании Феофана в Москве до нас не дошли, и мы не можем поэтому точно указать, по какому именно частному случаю Феофан счел необходимым убеждать русских «единомудрствовати, о еже держатися старых законов греческого православия и древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися», и что именно в русской церковной практике он находил несогласным с старыми законами греческого православия и с древними уставами четырех патриаршеств. До нас дошла записка современника очевидца о том: «как служил Феофан патриарх Иерусалимский с русскими митрополиты, с Казанским Матвеем и со архиепископы». Из этой записки оказывается что русские иерархи, служа вместе с Феофаном и видя, что он в некоторых богослужебных действиях поступает не согласно с тогдашнею русскою церковною практикою, и считая ее правее греческой, простодушно поучала Феофана, как он должен правильно совершать то или другое богослужебное действие, так что по окончании богослужения Феофан иронически поблагодарил за науку своих учителей: «просветили де вы меня, говорил он русским иерархам, своим благочестием и напоили де жажду-

— 12 —

щую землю водою своего благочестивого учения, и на том де вам много челом бью» ⁶). Значит сами русские иерархи обращали внимание Феофана на то обстоятельство, что между русскими и современными греческими церковными чинами и обычаями существовали некоторые разности. Феофан не счел, однако удобным вступать в какие-либо прения и состязания относительно особенностей русского чина и обряда с Казанским митрополитом и другими русскими архиереями, но за то несомненно, посвятив в патриархи Филарета Никитича, он имел с ним беседу о русских церковных чинах и обрядах, поскольку они порознились с тогдашними греческими чинами и обрядами, и умолял своего ставленика «древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися». За это имеется и положительное известие. На пути в Москву Феофан, проезжая южною Русью нашел там такой обычай: «в причащевии Пресвятых и Животворящих тайн троекратное податие с отделением имен Божиих: Отец Сын и Святый Дух числением», каковой обычай, на возвратном пути из Москвы, он подверг в окружной своей грамоте осуждению, как обычай чуждый православной церкви и неблагочестивый ⁷). Но, будучи в Москве, Феофан нашел и здесь тот же обычай трикратного подаяния святых даров в приобщении Св. тайн, почему он и обратился ж Филарету Никитичу и Государю, чтобы они уничтожили этот неправый обычай, заменив его единократным подаянием св. даров, как это делается у всех четырех восточных патриархов. Настояния Феофана имели успех: «тамошний Московский ерхиепископ, говорит он в другой своей грамоте к южноруссам, за благочестивым царем /гот трикратный обычай покинуть обещались» ⁸). Очень

⁶) Записка о том «как служил Феофан патриарх Иерусалимский с русскими митрополиты, с Казанским Матвеем и со архиепископы», напечатана в нашем исследовании: «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов», стр. 32 и в Чтен. Общ. ист. и древн. 1883 г. кв. II.

⁷) Архив Юго-Западн. России т. V стр. 7.

8) Рукописный сборник библиотеки Моск. Румянц. музея № 712, л. л. 2040 б.-206.

13 —

может быть, что Филарет Никитич по указаниям Феофана, произвел и другие исправления в некоторых наших церковных обычаях в смысле их согласования с тогдашними греческими, так что исправление нашего церковного обряда и чина, по указаниям современных греческих иерархов, началось несомненно гораздо ранее Никона, — еще с Филарета Никитича, только предшественники Никона производили эти исправления не систематически, а по частям и, так сказать, случайно и эпизодически, тогда как Никон произвел это исправление в целой совокупности русского церковного обряда и чина, — дело исправления, или точнее, согласования русского обряда и чина с тогдашним греческим, поставил одною из главных задач своего патриаршества.

Для последующих сношений Иерусалимских патриархов с русским правительством самым важным событием за время пребывания Феофана в Москве было то, что он поставил в патриархи Филарета Никитича, благодаря чему Филарет Никитич, как ставленник Феофана, всегда относился к нему с особенным вниманием и предупредительностью, исполняя по возможности все его просьбы и ходатайства, вследствие чего между Иерусалимским патриархом и Московским правительством установились самые близкие и постоянные сношения, продолжавшиеся, до самой смерти Феофана. Так в 1625 году от Феофана прибыл в Москву за милостынею архимандрит Кирилл. В присланной с ним грамоте Феофан писал государю о тех бесчисленных нуждах и страданиях, какие они терпят от иноплеменных еретиков, что долг великой церкви живоносного Гроба простирается до 15,000 золотых и что злоумышленники хотят изгнать их от св. Гроба и Лобного места, но мы де надеемся на государя, лицо которого видели в Москве и получили от него тогда милостыню, «и впредь от державы царствия твоего помощи чаем, против их всегда стоим и не дадим им, нечастым псам, завладети и потеснити живодорованного Гроба Христа», и заключает свою грамоту просьбою к царю чтобы «великий государь прислал ко св. Гробу на освобождение от тяж-

14 —

кого долгу милостины, и мы развее Бога и вас государя много помощника и теплого заступника к церкви Христовой не имеем, — буди свободитель!» С архимандритом Кириллом Феофану послано было от государя и патриарха соболями на 350 рублей, да от царицы Марфы лампада серебряная и 100 р. на масло. Кроме того, государь послал Феофану «чашу серебряную с поддонником для освещения воды», а Филарет Никитич «рукомойник да лахань серебряные позолоченные, ширинка сажена жемчуги с кистьми. В лохани весу 17 гривенок 34 золотника, а по цене деньгами 88 р. 18 алтын; в рукомойнике весу 14 гривенок, 6 золотников, а по цене деньгами 70 р. 21 алтын; всего в лохани и рукомойнике весу 31 гривенка, 40 золотников, а стоят на деньги 159 рублей, 6 алтын; ширинка в счет не положена» ⁹). И в последующие годы Феофан очень нередко писал государю о тех бедах и напастях, которые они терпят в Иерусалиме особенно от еретиков веры папежския и всегда просил его помощи. Так, например в 1634 году он пишет государю: «буди ведомо державный царю и христовозлюбленпый сыну нашего смирения. что мы случилися пребывати в Константинополе для неких причин: учинилися во святых местах от немец, роду латинского, многие беды и споры с ними для. ради святые пещеры святого Вифлиема, где И. Христос родился для нашего спасения,—и хотели нас совсем оттоле отставить и денежные многие протори учинились нам с ними, только Божие просвещение далося в сердце многодетному царю Салтан Мурату, учинил нам крестьяном праведно, а немец много опозорил». Филарету Никитичу Феофан писал: «буди ведомо святейший владыко, что беды и нужи чинятца и терпим всегда от недругов веры нашея святого ради Гроба и святого Вифлиема и болши от гордых еретиков раду папежского, похваляются и надеются на богатство свое, а мы всегда прибегаем к Божией силе и к падеже и к помощи, и к благочестивому самодержцу царю Михаилу Феодоровичу»... В следующем 1635 году Фео-

⁹) Греческие дела 7133 г. № 5.

— 15 -

фан снова прислал в Москву архимандрита Кирилла. В присланной с ним грамоте царю он писал, «что учинилась у них в Иерусалиме великая смута и истязание меж православных и латин тамо живущих о божественной и святой и великой пещере, в ней же плотию родился Господь наш И. Христос и о иных святых местех, и видя де они то, что немощно тех дел там докончати, приехали в Царьгород и многажды с латыни и с иными роды в царском диване судились, и то де и государевы первые послы: Афанасий Прончищев да дьяк Тихон Бормосов и другие послы: Яков Дашков да дьяк Матвей Сомов видели. И Мурат Салтан де посылал в Иерусалим людей своих велел ключи св. пещеры у врагов их взять и привести в Царьгород, и те де ключи в Царьгород привезены и отданы ему патриарху в руки, и во всем де они врагов своих одолели. А учинились де во Иерусалиме и во Царегороде им в том многие и великие протори и убытки, а помогали де им в те протори христиане, которые там живут, кто-ж по своей силе. Да они ж де заняли для тех же дел 25,000 Рублев у иноплеменных иудеев в великие росты, а заплатить де им того долгу нечем, и для того послал он, патриарх, к государю бити челом о освобождении Гроба Господня и иных святых мест для милостыни архимандрита Кирилла... И государь бы пожаловал к тем святым местом велел дата милостыню, чтоб им свободиться от долгу, и был бы тех святых мест новый соорудитель, якож святый царь Константин и мати его царица Елена, которые те св. места сооружали». Так как в прошлом году, говорит приказная запись, с послом Коробьиным было послано п. Феофану на 150 р. соболями, да по душе Филарета Никитича на помин ко Гробу Господню соболями на 500 рублей, то теперь государь приказал послать п. Феофану 150 р., да на освобождение Гроба Господня 1000 р. соболями ¹⁰) И в последующее время Феофану не раз посыла-

¹⁰) Греческие дела 7142 г. № 7; 7143 г. № 1.

16 —

лась из Москвы богатая милостыня и помимо денег и соболей. Так, например, в 1644 г. ему послано было с. архимандритом его Анфимом 10 окладных икон, «а на оклад на те иконы пошло ефимочнаго серебра, которое взято из сибирского приказу, пуд 8 гривенок и 25 золотников, цена по 7 рублев фунт, итого 337 рублев, 27 алтын, 3 деньги. Да на тот же оклад пошло листового золота 7300 листов, цена по 9 рублев, по 24 алтына, по 2 деньги тысяча,—итого 71 рубль, 6 денег. Да на венцы и на подписи взято из казны ж 44 золотых, по рублю золотой, итого 44 рубли. Да серебряным мастерам от того иконного окладу от дела дано 65 рублев. Всего на иконный оклад изошло 517 рублев, 28 алтын, 3 деньги». В тоже время Феофану сделана была и послана шапка, (митра) ценою в 880 рублей, 29 алтын ¹¹).

Феофан был первым Иерусалимским патриархом, стремившимся оказывать русскому правительству и разные поли-

¹¹) В тое шапку золота пошло и с угаром 2 фунта, 82 золотника с ползолотником, цена по 40 алтын золотой. Да в тое-ж шапку поставлено каменья, а взято из мастерские палаты: два яхонта лазоревых сережных цена 70 рублев, и те яхонты растерты на два и сделано 4 яхонта и огранены; да 4 яхонта лазоревых в гнездах золотых, цена по 8 рублей яхонт; да из приказу золотого дела взято: яхонт червчатой в гнезде золотом, цена 6 рублей камень; 4 изумруда вставочных по 12 рублев изумруд, 3 изумруда сережных по 10 рублев изумруд, да изумруд же сережный 18 рублев; 20 искорок изумрудных, цена 5 алтын по 2 деньги искорка; 5 яхонтов червчатых по 20 алтын яхонт; 8 яхонтиков червчатых по полтине камешок. Да в тое ж шапку поставлено на дробницы налпии 44 зерна бурминских по рублю зерно; да на обнизку около дробниц пошло жемчугу 51 золотник с четью, цена по 4 рубля золотник. В тое-ж шапку пошло аршин атласу, цена 30 алтын, поларшина камки вишневой цена 15 алтын, два аршина тофты лазоревой на рубль на 13 алтын, две деньги; два аршина киндяку лазоревого на 6 алтын четыре деньги; 8 горностаев по 2 алтына с деньгою горностай; да на оболочку лагалища пошло 2 сафьяна зеленых, цена рубль 6 алтын 4 деньги; да полтора золотника шолку белаго на 6 денег, бумаги хлопчатой круг венца фунт 3 алтына; да от лагалища и за дерево дано от дела 36 алтын, две деньги и всего той шапке цена 880 рублев 29 алтын», так что на митру Феофану на современные деньги затрачено было не менее 20,000 р. сер. (Греч. дела 7152 г. № 3; 7202 г. № 20. Греч. статейные списки № 2, листы не занумерованы).

— 17 —

тическия услуги. Еще находясь в Москве, он торжественно заявлял в настольной грамоте Филарету Никитичу: «должны мы всею душею и всем помышлениям своим святому и великому его царствию делати и служити, не токмо днесь, но и по вся годы и до скончания живота своего. Когда наше смирение узрело собственными своими очами его, благочестивейшаго и смиреннейшаго царя Михаила Феодоровича, самодержца всероссийского, и уверилось в даровании от горнего Божия промысла великому его царствию разширения и умножения, то, справедливо рассудив о сем поняло, яко един есть он ныне на земли царь великий и благочестивый, и иного ныне такого истинного во всей вселенней под небесем и под солнцем на земли не обретало» ¹²). И действительно, возвратившись на восток, Феофан стал по мере сил служить Московскому правительству. В 1634 году он пишет Филарету Никитичу: «с которыми великими людьми (при турецком правительстве) знаемся, мы всегда их понуждаем на помощь царствию вашему и видим, что в доброту пошло дело». Присылал он в Москву и нарочные отписки с политическими вестями. Так в сентябре 1637 года он писал государю: «буди ведомо царствию твоему, что писали мы прежде сего о здешних вестях, а ныне пишем с некоторыми христианами, господином Порфирием Афанасьевым и Дмитрием Филипповым, которые приедут к царствию твоему; они люди добрые и скажут обо всем наизусть о здешнем царстве. Турской царь хотел ехать в Кизылбашескую землю воевать, так славится здесь, а подлинно неведомо, только велели татаром идти воевать украйну царствия твоего; и так вели оберегать ее великим береженьем. А что нам невозможно писать к царствию твоему, те вести скажут оные христиане наизусть, и еще что ведают. Если и после сего что здесь объявится, мы будем про то писать царствию твоему». В 1638 году Феофан писал государю: «Посем пишем и объявляем, что делаетца во Царьграде и о том у нас бывает великий страх, о том бо есть и вам ведомо,

¹²) Собр. госуд. грам. и догов. т. III, № 46.

— 18 —

только наша великая любовь и для благочестия твоего и для милостыни, что имеете к нам, понуждает нас писать и объявляти» и затем сообщает крымския и турецкия вести ¹³).

Когда после смерти Феофана (15 декабря 1645 г.) на его место был избран игумен Паисий, ранее уже два раза побывавший в Москве по поручению Феофана (в 1636 г. и в 1638 г.), то он немедленно особою грамотою поспешил известить государя о своем избрании в патриархи Иерусалимские (которое состоялось 23 марта 1646 г.) и в тоже время просил его по-прежнему не оставлять своею царскою милостынею св. Гроба в виду тех великих нужд и неисчетных проторей, какие на них налагают безбожные агаряне, постоянно стремящиеся отнять у них св. места. В том же году Паисий прислал государю вторую грамоту с греком Феофилом Ивановым, в которой между прочим пишет: «извещаю великому и державному и святому вашему царствию о некоторых торговых людех и о чернцах, что они научилися составлять ложные печати, и пишут грамоты будто от меня и привозят к царствию вашему, и за то им подобает великое наказание и поучение, что-бы не обманывали народ христианской, такоже и царей. И сего ради посылаю сие мое знамя, чтобы вам вперед было ведомо и верно: которые люди учнут вперед приезжати от нас с двема печатми,—большая печать по достоянию внизу грамоты под подписью, а меньшая печать поверх грамоты с правой руки у титла, — потому учнете узнавать вперед те наши грамоты» ¹⁴). Подобно своему предшественнику Феофану патриарх Паисий решился сам отправиться в Москву, куда он и прибыл 27 января 1649 года. В Москве патриарх заявил: «приехал де он к великому государю для того, что в Иерусалиме Гроб Господень в великом долгу, а оплатитися нечим, и он де для искупления Гроба Господня, для милостыни приехал бить челом государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии». Паисий вполне достиг этой своей

¹³) Греч. дела 7142 г. № 7; 7146 г. № 5 и 9.

¹⁴) Греческие дела 7154 г. № 6 и 18.

19 —

цели: в Москве действительно дана была ему очень богатая милостыня. Когда он по приезде представлялся государю, ему дано было: кубок серебрян золочен с кровлею в 3 фунта и 64 золотника по 7 рублев фунт и того 25 рублев, 23 алтына; в четырех местах бархатов и «амок по цене в них 51 рубль, 26 алтын; два сорока соболей 150 рублев; денег 200 рублев, всего патриарху дано было на 426 рублев с полтиною». А так как вместе с патриархом одарена была и вся его свита, то всего дано было на приезде патриарху и его свите 787 р. 25 алтын, 2 деньги. Патриарху же дано было: «в трех столех, как был у государя на велик день и на его государевы и на царицыны имянины на 274 рубли, на 3 алтына, на 5 денег, а вместе с данным на приезде 702 р. 3 алтына 5 денег; да ему ж еще вместо стола дано было 100 рублей. На «отъезде» Паисию было дано государем на 427 р. 5 алтын, 2 деньги, опричь кубка, ковша и стаканов, причем дьяк Михаил Волошенинов говорил патриарху от имени царя: «а яже о насилии св. местам от безбожных турок содеваемая, и сие с болезнию душа и сердца нашего слышим, но воли Божией никтоже нротивитися может, той-бо весть, яже ко спасению нашему устрояти; обаче же непрестанно попечение о сем имеем, чтоб Господь Бог свой праведный гнев отвратил и св. Гроб о нем же и святой град Иерусалим возвратил в руце благочестивых царей, еже и уповаем на щедроты его, яко, по наказании, паки восхощет помиловати люди своя и очи наши возведет на первообразное. А ныне мы, великий государь, но вашему прошению тебя, святейшаго патриарха Паисия, отпускаем в святый град Иерусалим. А мы, великий государь, вас, отцев и богомольцев наших, в забвении не учиним и нашим царским жалованьем—милостынею, аж Бог даст, вперед не оставим». Затем дьяк объявил патриарху государево жалованье: «на милостыню и на искупление святому животворящему Гробу Господню собольми на 4000 рублей, да на 100 р. горностаев». Когда патриарх был на прощанье у государя в селе Покровском, то ему еще дано было собо-

— 20 —

лями от государя на 300 р., от государыни на 300 р.,да от царевен на 400 рублей. А так как патриарх просил у царицы и царевен, чтобы они пожертвовали в храм Воскресения церковные сосуды и святительские одежды, то и это ему было дано, но цена не означена ¹⁵). Но милостыня патриарху в Москве шла не от одного только государя и царской семьи. В челобитной царю Паисий просит его: «аще будет произволение великого вашего царствия, да повелите святейшим архиереом и святым монастырем и пресветлым вельможам, да воспомянут ко св. Гробу, понеже великое ваше царствие речет и бысть“. Конечно русские иерархи, монастыри и вельможи охотно отозвались на призыв Иерусалимского патриарха и давали от себя нескудную милостыню на искупление св. Гроба.

При посещении Москвы патриарх Паисий, кроме получения милостыни имел и другую цель. Проезжая чрез Малороссию Паисий виделся с Хмельницким, благословил его на решительную борьбу с поляками и в тоже время убеждал его принять подданство московскому царю. Хмельницкий согласился с патриархом и Паисий отправился в Москву в качестве уполномоченного от гетмана и казачества просить московского царя принять казаков под свою высокую руку и немедленно оказать им военную помощь в борьбе с поляками. Прибыв в Москву Паисий в этом смысле и сделал заявление русскому правительству, но получил в ответ, что так как у царя с Польшей заключен вечный мир, «то его царскому величеству его государевых ратных людей на помочь войску запорожскому за вечным докончаным дати и войска запорожского с землями в царского величества сторону приняти нельзя и вечного докончанья никакими мерами нарушить немочно». Таким образом московское правительство еще не решалось тогда из-за казаков разорвать мир с Польшей, почему

¹⁵) На наши современные деньги (принимая ценность тогдашнего рубля за 12 нынешних) Паисий только от государя и царской семьи получил не менее 70,000 р. сер., а всего он вывез из России милостыни более чем на 100,000 руб. сер.

— 21 —

политическая миссия Паисия и потерпела в Москве полную неудачу, что однако не охладило участия Паисия к делу казаков, не поколебало его убеждения, что следует всячески заботиться о соединении Малороссии с великою Россией, об образовании из них единого могучего русского царства, которое бы оказалось потом в силах вступить в борьбу с турками и освободить из под ига их православные народы востока. В видах содействовать слиянию Малороссии с Москвой, Паисий, поселившись, после поездки в Москву, в Молдавии, послал от себя к Хмельницкому и в Москву назаретского митрополита Гавриила, что бы посредничать между гетманом и Москвой, в видах привести их к скорейшему соглашению. С этою целью Гавриил действительно был у гетмана и в Москве, стараясь уладить, устранить все, что могло вести к недоразумениям или разрыву между Москвой и казаками. Какие специальные побуждения руководили патриархом Паисием в его усилиях соединить Москву с казаками и какие особенные виды он имел при этом, открывается из следующего заявления Арсения Суханова от 11 декабря 1649 года, которое он сделал в посольском приказе от имени патриарха Паисия, нарочно пославшего его в Москву из Молдавии: «а приказывал де с ним Иерусалимский патриарх словесно а велел известить государю: прежде де сего писал он к государю, что турский царь велел крымскому царю идти на Русь войною, а ныне де в совете волоский воевода Василий с мутьянским воеводою Матвеем и с запорожскими черкасы, и хотят на лето идти на Царь-город. И патриарх велел о том государю объявити, чтоб он, великий государь, велел с своей царского величества стороны идти морем, хотя малыми людьми. И в то время, слыша про то, пойдут под Царь-город сербяне и гречане и волосной и мутьянской воеводы со всеми людьми; а ныне де турского сила изнемогает, потому что веницеяне одолевают. А приказывал де он про то объявить, слышав подлинно. Говорят де все христиане, чтоб им то видеть, чтоб Царь-градом владети великому государю, царю, и великому князю Алексею Михаиловичу, нежели немцем». Очевидно,

— 22

что у патриарха Паисия, по поводу неудач турок в войне с венецианами и успехов Хмелницкого в борьбе с поляками. возник план о всеобщем восстании покоренных турками народностей против своих притеснителей. Как видно, этот план патриарх сообщил Хмельницкому и нашел у него сочувствие, так как Хмельницкому не чужда была мысль о борьбе с неверными ради освобождения православных народов. Живя, по возвращении из Москвы, в Молдавии, Паисий успел склонить в пользу своего плана господарей молдавского и валахского, стараясь теснее соединить их с Хмельницким в видах предполагавшейся борьбы с турками. Но для успеха всего предприятия необходимо было участие русских, которое бы придало всему движению порабощенных народностей единство, прочность и силу, — русские должны были составить ядро, вокруг которого сгруппировались бы все другие мелкие народности, сами по себе слишком разъединенные, раздробленные и потому бессильные для борьбы с своими угнетателями. План был широко задуман, но, при тогдашних обстоятельствах, неисполним, так как Москва вовсе не думала пускаться в рискованную борьбу с сильною еще тогда Турцией), опираясь лишь на сомнительную возможность поддержки со стороны покоренных турками православных народов; даже с Польшей, как потом оказалось, ей трудно было справиться. Понятно, что при таких обстоятельствах русские не могли и думать о борьбе с Турцией, в видах освобождения православных народов, а потому политические планы патриарха Паисия и его расчеты на Московского царя с этой стороны потерпели решительную неудачу ¹⁶).

По смерти Паисия в патриархи Иерусалимские был избран Нектарий. В 1667 году с послом Афанасием Нестеровым государь послал Нектарию милостыню и грамоту, в которой между прочим писал: «да мы же великий государь, наше царское величество, приказали послом нашим, будучи в Царе-городе, приходить к вашему святительству

¹⁶) Греческие дела 7157 г. № 7 и 22. Греческие статейные списки № 12, в конце листы не занумерованы.

23 —

к благословению, и о наших государских делех, о чем доведетца, вам докладывати, и вашему б святительству о тех наших царского величества делех порадети и мысль своя послом нашим подавати, а мы великий государь, наше царское величество, и впредь ваше святительство в забвенье полагати не будем» ¹⁷). Приглашая патриарха Нектария оказывать помощь и содействие нашим турецким послам, царь Алексей Михайлович в тоже время не раз приглашал Нектария приехать в Москву по деду патриарха Никона, в котором Нектарий принял живое участие, причем его правою рукою был его архидиакон Досифей.

Таким образом еще за сто слишком лет до вступления Досифея на патриаршую кафедру, Иерусалимские патриархи, его предшественники, находились с русским правительством в постоянных живых сношениях. Сначала главная цель, какою руководились Иерусалимские патриархи при их сношениях с московскими царями, заключалась единственно в получении от них милостыни на искупление св. мест, но со времени Феофана Иерусалимские патриархи знакомятся уже с жизней русской церкви и принимают в ней живое и деятельное участие. Феофан освобождает от заточения и оправдывает книжного справщика архимандрита Дионисия, доказывает неправильность прибавки слова и огнем, убеждает в неправильности существовавшего у русских обычая трикратного подаяния св. даров в таинстве причащения и, что главное, поставляет в патриархи отца государя, Филарета Никитича, вследствие чего между ним и московским правительством являются особенно близкие отношения. Феофан был и первым из Иерусалимских патриархов старавшимся по мере своих сил служить политическим интересам России, а его преемник Паисий энергично хлопотал об Увеличении политического могущества России, чтобы с ее помощью освободить православные народы востока от турецкого ига. Патриарх Нектарий приглашался нашим правительством оказывать содействие и помощь нашим послам в Турции, не раз настойчиво приглашался прави-

¹⁷) Турецкие статейные списки № 9, л. 23—25.

— 24 —

тельством прибыть в Москву, чтобы принять деятельное участие в русских церковных делах, и если ему не пришлось побывать в Москве, то своими грамотами он всячески старался помирить царя с Никоном и снова возвратить последнего на патриарший престол.—Близкие постоянные сношения с русским правительством у Иерусалимских патриархов были, следовательно, старинные, традиционные, почему нет ничего удивительного в том обстоятельстве, что Досифей, бывший близким человеком Паисию и правою рукою Нектария, воспитанный ими в том представлении о России, что она есть единственная надежная опора и защита гонимого на востоке православия, сделавшись патриархом, не только продолжил дело своих предшественников— верно служить России и ее интересам, но благодаря своим личным качествам и особенностям, повел это дело гораздо энергичнее, шире и беззаветнее, нежели его предшественники.

Досифей принадлежат к числу выдающихся восточных иерархов XVII столетия по своей горячей ревности о православии, по своей незаурядной учености, по своей самой широкой и разнообразной деятельности, охватывавшей собою чуть не весь тогдашний православный мир. Это был патриарх весь преисполненный самыми высокими представлениями о призвании и обязанностях как всех патриархов вообще, так о призвании и обязанностях патриархов Иерусалимских в особенности. В грамоте к государю Петру от 20 июня 1698 года Досифей пишет: «дело святейших патриархов есть первое имети попечение о всех церквах, аще бо и раби есми судьбами, их же весть вседержитель Бог, но пещися нам о святых Божиих церквах по силе ничто не возбраняет, якоже не возбранено было и блаженному Павлу во идолослужительских царствах пещися и труждатися о избранных, а наипаче все святые жители во времена нечестивейших царей насадиша в мире церковь Божию,—сие убо и патриархов есть преизрядное дело» ¹⁸). Ту же самую мысль об обязанности патриархов пещись о

¹⁸) Приложения № 3.

— 25

всех церквах Досифей высказывал и ранее, именно: в грамоте к патриарху Иоакиму в 1686 году. Мы (патриархи), пишет он, господственная часть суще соборные церкве, говорим о соборной церкви на всяком месте и во всем мире. И к тем, иже вину предлагают, ради хотений своих глаголют: какое дело им есть до чужих епархий? возвещаем Господское слово: вы есте, рече, оправдающии себе, Бог же знает сердца ваша. И апостол глаголаше к Ефессианом_г яко чист есмь от кровий всех, не бо послан есмь, да не возвещу вам весь совет Божий и прочая ¹⁹). Заботы патриархов о всей вселенской церкви должны простираться не на одни только предметы великие и важные, а безразлично на все, как великое, так и самое малое. «Патриаршая глава, пишет Досифей п. Адриану в 1691 году, есть много чесна и повсюду подобает предмышляти, и неподобает глаголати кому, яко сие есть малое погрешение—и не припинает» ²⁰).

Если «дело святых патриархов есть иметь попечение о всех церквах», так как они «господственная часть суще соборные церкви», почему имеют право «говорить о соборной церкви на всяком месте и во всем мире», то попреимуществу это следует сказать, по мнению Досифея, о патриархах Иерусалимских, на которых особыми обстоятельствами возложен преимущественный пред другими патриархами долг иметь попечение о всех церквах В своей «истории патриархов Иерусалимских» Досифей заявляет, что Иерусалимские патриархи ради тяжких постоянных долгов, лежащих на их патриархии, принуждены бывают на долго отставлять Иерусалим для сбора милостыни в других странах, вследствие чего они не могут пещись как следует о подчиненных им православных, из которых некоторые делаются даже отступниками. Но за то промысл Божий, говорит Досифей, «в замену отторженных и обольщенных (иноверцами) в Палестине, бесчисленное множество народов и городов утверждает в православной вере

¹⁹) Арх. юго-зап. Рос. т. V, стр. 146.

²⁰) Рукоп. сборник СПБ. синод. библ. № 473—«Икона», л. 151.

— 26 —

чрез путешествия патриархов Иерусалимских. Ибо где они не бывают, первое их занятие — проповедь евангельская без всякого своекорыстия, научение христиан благим нравам, утверждение их в. православии, обличение еретиков и вообще труд их—общее благо православной церкви».— Рассказов о смерти патриарха Паисия, при которой он присутствовал, и о своем прибытий в Константинополь с вестью об этом, Досифей говорит далее, что в Константинополе, «когда уверились в смерти знаменитого старца (т. е.. п. Паисия), воевода Василий, случившийся в то время в Константинополе (ибо сын его Стефан было тогда властителем Валахии) с патриархом Парфением и переводчиком Панагиотаком, с синодом, с вельможами и старцами константинопольскими, с архиереями, какие были тогда там, и с прочими уважаемыми отцами св. Гроба, начали рассуждать о том, чтобы избрать в патриарха Иерусалимского человека рачительного и опытного в делах гражданских, потому что патриархи Иерусалимские путешествуют по многим местам, посещают города и народы, царства и области, и многие их спрашивают о различных предметах веры; а посему им должно быть и опытными в писании, что бы давать ответы вопрошающим, а также—и проповедниками слова Божия. Сверх того, что совершенно и необходимо, родом они должны быть из области Иерусалимской, так как там доселе сохраняется не нарушимо все каноническое и церковное право, и содержится древний чин и обычай православной церкви, как некий неизменяемый образец» ²¹).

Таким образом «проповедь евангельская, научение христиан благим нравам, утверждение их в православии, обличение еретиков и вообще труд для общего блага православной церкви», составляет, по мнению Досифея, преимущественное призвание патриархов Иерусалимских, они по-преимуществу призваны быть стражами православия повсюду, борцами с иноверием, учителями и наставниками всех

²¹) Кн. 12, глава 1, парагр. 2, и гл. 4, пар. 1 «История патриархов Иерусалимских» Досифея, переведенная на русский язык, находится в рукописи в библиотеке Московской духовной академии.

— 27 —

православных, ревностными охранителями во всем православном мире древних церковных чинов и обычаев, так как в Иерусалимской церкви по преимуществу доселе сохраняется не нарушимо все каноническое и церковное право и содержится древний чин и обычай православной церкви, как неизменяемый образец. Понятно само собою, что на себя Досифей смотрел именно как на призванного выполнить и осуществить в полном объеме особое высокое призвание патриархов Иерусалимских. И нужно сознаться, что он действительно более других был способен осуществить призвание патриархов—«иметь попечение о всех церквах» ²²).

По своему характеру Досифей был человек в высшейстепени живой, подвижной, впечатлительный, на все отзывчивый, энергичный и необыкновенно деятельный, способный» на неустанную работу, чтобы достигнуть намеченной цели, способный с увлечением и всецело отдаться раз излюбленному делу, готовый всячески отстаивать, защищать то, что он считал правым или полезным для православия. Он лично изучил почти весь тогдашний православный восток, так как еще в качестве спутника своих предшественников, патриархов Паисия и Нектария, посетил большую часть православных стран востока. Сделавшись патриархом он мало бывал в Иерусалиме, а последние восемнадцать лет не быль в нем даже ни разу; он постоянно переходил с места на место, проживая то в Константинополе, то в Адрианополе, то в Молдавии и Валахии, то путешествуя, ради сбора милостыни, из одной страны» в другую, благодаря чему он прекрасно знал положение разных православных церквей, их местные нужды и потребности, грозившие где-либо православию беды и опасности. В тоже время, среди своих современников, Доси-

²²) О п. Досифее в нашей литературе нам известна только статья И. Матченко (Душеп. Чтен. 1877 г. кн. 3, 1878 г. кн. 1 и 2) «Досифей патриарх Иерусалимский и его время», из которой желающие могут в общих чертах познакомиться с деятельностью Досифея на востоке вообще.

— 28 —

фей был выдающийся ученый, обладавший основательными и обширными знаниями в св. Писании, в церковной истории, в области церковного права; он хорошо знал и изучил греческих церковных писателей, сочинения которых, особенно полемические, тщательно собирал, чтобы потом напечатать их. Как ученый он оставил после себя несколько сочинений, которые хотя не отличаются тщательностью обработки материала и научною самостоятельностью, за то поражают громадною начитанностью автора, разнообразием и обширностью его познаний, его удивительным ученым трудолюбием и своею особою целью. Ученые работы, целые громадные книги пишет Досифей не в видах открыть отвлеченную научную истину, а с исключительною целью выяснить и доказать истину православия, неправоту и заблуждения его врагов т. е. он работает исключительно с практическою целью — доставить торжество православию над всеми его противниками, почему даже самые его исторические сочинения (как например история патриархов Иерусалимских») носят повсюду довольно яркий полемический характер. Ревность о сохранении и поддержании православия, которому отовсюду грозят опасности, не столько даже от поработителей православных народов турок, сколько от западного иноверия особенно католиков, постоянно наполняла собою всего Досифея, проникала собою всю его деятельность и заставляла его зорко следить за всем что делается в православном мире, что творится в самых отдаленных его уголках. Он хотел видеть православие всюду торжествующим, всюду Побеждающим своих врагов, в силу присущей ему внутренней правоты и истинности, хотел видеть его твердо, незыблемо повсюду стоящим на своих вековечных неизменных основах, не допускающих в себе ни малейших перемен, каких бы то ни было отступлений от раз установленного и заповеданного св. отцами. В этой неизменяемости, постоянной верности раз установленным вселенскою церковью правилам, обычаям и чинам, в недопущении в них хотя бы малейших перемен Досифей видел самое существенное и главное отличие православия от изменчивого, склонного к переменам и новше-

— 29 —

ствам западного иноверия, кичащегося своими внешними знаниями, внешнею мудростью, но забывшего, что мудрость, мира сего буйство есть у Бога. Православный восток должен жить, по мнению Досифея. исключительно своею собственною жизнью, которая строится на совершенно иных началах, чем жизнь иноверного запада, он должен был быть всегда далеким от тлетворных западных влияний и веяний, которые всегда будут действовать на него только разрушительно, почему полное разобщение с иноверным западом должно быть для православных обязательным законом.—Так думал, так всегда и действовал повсюду Досифей — этот верный страж и охранитель православия, всегда готовый словом и делом поддержать бедствующих и угнетаемых православных братий своих, воодушевить ослабевающих из них, так или иначе помочь борющимся с иноверцами, всегда готовый преподать всем нужное пастырское наставление и научение, а вместе с тем обличить и вразумить заблуждающихся в чем-либо, или уклоняющихся от церковных правил и обычаев, малейшее отступление от которых было всегда ему особенно ненавистно и всегда вызывало с его стороны иногда суровые и резкие обличения. Чуть не каждая православная поместная церковь испытала на себе заботы Досифея об ее благосостоянии и процветании, или об ограждении ее от иноверных козней и притеснений. Сильное смущение на всем православном востоке производить издание сочинения «Восточное исповедание православные веры», наполненное кальвинистическими воззрениями и приписываемое знаменитому константинопольскому патриарху Кириллу Лукарису. Оно было уже двукратно рассмотрено на соборах: константинопольском в 1642 г. и ясском в 1643 году, которые осудили еретическое «Исповедание» и в тоже время рассмотрели и одобрили «Исповедание» Петра могилы, что однако не прекратило волнений на востоке из-за катихизиса Лукариса. В виду этого Досифей в 1672 году собрал собор в Иерусалиме, на котором снова осудил Катихизис Лукариса и снова, в видах дать православным твердое и надежное руководство в учении веры, рассмотрел и соборно одоб-

— 30-

рил Катихизис Петра Могилы, который, после его издания на греческом языке, был прислан им в Москву, где его и перевели на русский язык. — Одна ив главных причин различных нестроений в константинопольской церкви заключалась в постоянной смене патриархов, из которых некоторые занимали иногда патриарший престол в течении даже только нескольких дней. И на это обстоятельство, столь гибельно отражавшееся на всей церковной жизни большей части православного востока, обращает свое внимание ревностный Досифей и старается уврачевать зло. В 1692 году он обращается к русскому правительству с просьбою, чтобы оно, при заключении мира с туркам, внесло в мирный договор и такую статью, по которой бы за константинопольскими патриархами признано было право пожизненной несменяемости, чтобы нового патриарха избирали собором только после смерти его предшественника (исключая, конечно, случаев низложения патриархов за преступления) ²³). В Трансильвании Досифей хлопочет удержать румын от унии и преподает ряд церковных наставлений новопоставленному трансильванскому митрополиту Афанасию²⁴). Грузия, которую Досифей посетил не один раз, была предметом его живых постоянных забот. Он заботится о церковном благоустройстве Грузии, старается предостеречь ее от врагов православия, восстановить Иверские монастыри, пришедшие в запустение ²⁵). В 1678 году Досифей пишет особое послание к членам южнорусской церкви, в котором убеждает их твердо держаться православия, бегать мирской и суетной мудрости и еретиков, с терпени-

²³) Греческие дела 7201 г. № 4.

²⁴) Очерк истории прав. церквей болгарской сербской и пр. Е. Голубинского, кн. 1, стр. 227.

25) Послан. Досифея в Грузию (труды киев. духовн. Академии 1866 г. февраль) О своих путешествиях по Иверии в качестве спутника п. Паисия и о своем вторичном путешествии по Иверии уже в сане патриарха Досифей подробно рассказывает в своей «истории патриархов Иерусалимских»; кн. ХII, гл. 2, пар. 11—14, гл. 9, пар. 1—5 и гл. II, пар. 3.

— 31 —

ем переносить гонения и напасти и т. под. ²⁶). В 1700 году Досифей обращается к гетману Мазепе с такою просьбою: «просим тебя попекись сколько можешь и постарайся за православных, которые в Польше весьма великие нападки терпят от поляков» ²⁷). В 1706 году Досифей просит государя, что бы он при заключении мира с поляками, позаботился порадеть «о мире и в православной вере безмятежии обретающихся православных во всей Польше», а ранее указывал государю на притеснения, какие терпят православные сербы от католиков в Венгрии ²⁸).

Если все православные народы востока составляли предмет постоянных забот и попечений Досифея, заставляли его зорко следить за всем, что у них делается, особенно в -сфере церковной, вызывали с его стороны деятельное участие в тех или других местных событиях, то Россия и вся ее жизнь привлекала к себе особенное внимание Досифея, занимала в его представлении исключительное положение и вызывала к себе с его стороны особые отношения. Это потому что Россия была для него тою именно страною, на которой почили самые дорогие и заветные его надежды на освобождение православных народов от турецкого ига, на восстановление дорогого ему царства благочестивых греческих императоров, на торжество и победу православия над теснившим и угнетавшим его западным иноверием. Православных всюду окружают одни враги и недоброжелатели, которые только и думают о том, как бы уничтожить, поглотить их: гнетут их турки, еще хуже с ними поступают их мнимые освободители—западные иноверные государи, которые православных, ищущих у них убежища от турецких притеснений, постоянно всеми средствами стремятся обратить в унию; в последнее время западные государи, пользуясь своим влиянием и силою при турецком правительстве, даже отняли у православных греков их исконные владения—святые места в Иерусалиме.

²⁶) Архив Юго-запад. Рос V, II.

²⁷) Греческие дела 1700 г. № 1.

²⁸) Греческие дела 7206 г. № 31 и 1706 г, № 1.

32 —

Чего же могут ждать от западных государей православные народы, если бы тем действительно и удалось освободить их от турецкого ига? Разве только еще тягчайшего ига—духовного порабощения, которое поведет за собою в. конце потерю православия. Только одна Россия может быть, по мнению Досифея единственною освободительницею православных народов от турецкого ига, твердою опорою и верною защитою всего вселенского православия, прочным непреоборимым оплотом для него против всех покушений иноверцев, только один русский царь есть истинный защитник и покровитель всех православных, так как он есть прямой законный преемник и наследник благочестивых греческих императоров, преемник и продолжатель их великого и святого призвания—служит опорою и защитою всему вселенскому православию.

Те высокие представления о благочестивых греческих царях, защитниках и поборниках всего вселенского православия, царях и вместе архиереях, интересы веры и церкви ставивших иногда выше интересов гражданских, эти представления сделавшиеся особенно дорогими и заветными для всех греков после покорении их турками, не только вполне разделялись Досифеем, но, подновленные в его представлении образами библейских благочестивых царей, всецело перенесены были им на русского царя, единого теперь православного царя во всем мире.

В грамоте к царю Алексею Михаиловичу в 1669 году Досифей называет его «государем страшнейшим и грозным для окольных и иных царств и варварских языков, и единою всех православных похвалою и утешением и славою вечною», заявляет: «когда слышим о мире вашем, которого вас сподобил Бог, и как у вас неподвижно доселе соблюдается Богом дарованная вам вера Христова, упокоение некоторое приемлем и сердцем нашим воздаем Богу благодарение и с вами получаем радость как бы в едином теле». Затем приглашая царя оказать помощь святому гробу, он говорит: «кому же иному подобает пособить и порадеть о гробе царя царствующих, кроме христианского царя, какое есть святое

— 33 —

твое царствие, благодатию Божиею перворожденный и единородный всех православных христиан, похвала и утешение, свет и отдыхание, не только царь прекрасный, но и многими делами украшенный паче диадимы, большую похвалу имея крестом, нежели скиптром, отец сиротам и предстатель всюду божественным церквам» ²⁹). В 1686 году Досифей пишет царям: «великое дело пред Богом любовь, ибо в ней исполняются все законы и величайшее, мнится нам, есть благо любить ваше святое державное царство, ибо оно есть единое православное и единое истинное царство... Ваша держава есть истинное царство благочестивейшее, самодержавнейшее и святейшее, и единое во вселенной православное и живущее по Христе. Справедливо бы сказал муж мудрый, если бы назвал превысокий дом вашего царствия жилищем пустынников, или селением преподобных, или утешением святых, или домом Иаковля и местом где опочивает единородный Сын Божий и всех праведных мир бывает ему собеседник, ибо от прародителей царей удостоились произойти, и праотцем имеете великого священника, блаженного и приснопамятного Филарета, при возшествии коего на престол патриарший действовал и наш святого града патриарх Кир Феофан. Итак вы паче всех царей удостоины Христова свойства: ибо Оп по плоти происходил от царей и патриархов, и вы также не только цари искренний, но и архиереи о церкви пекущийся, как сказано в Апокалипсисе: Яко будете священницы и цари» ³⁰). В другой грамоте к царям в 1692 году Досифей говорит: «цари после Бога суть главы и отмстители всех православных» ³¹) В 1698 году Досифей пишет государю Петру: «в нынешнее время ваше богохранимое царство не только есть глава всех христиан, но и единая христианская глава, поелику нет на земле

²⁹) Греческие дела 7178 г. № 6. Гиббенета: Истор. исслед. дела п. Никона, т. II, стр. 1117.

³⁰) Греческие дела 7195 г. № 3. Архив юго-западной России т. V, стр. 147—149.

³¹) Греческие дела 7201 г. № 4.

— 34 —

иного царя православного, как ты един, о блистательный цвет и пресветлая похвала апостольской церкви, честь и венец от всех православных похваляемый и ублажаемый, от всех еретиков и иноверцев завидуемый и наветуемый, однако не побеждаемый, но всех побеждающий и знаменуемый благодатию Спасителя нашего Бога! Молимся мы день и нощь, или, по слову пророка, вечер и утро и полдень о здравии и спасении твоем и о победе над врагами возвеличенной Богом державы вашей, ожидая избавления роду нашему от обдержащего его тиранства и освобождения пречестных святых мест от не христианнейших французов» ³²).

На русском царе, как едином теперь представителе, главе и поборнике всего вселенского православия, лежат, по представлению Досифея, и особые обязанности. «Святые и Богом венчанные цари, пишет в 1692 году Досифей государям, имеют обязанность явиться общими благодетелями и наипаче оборонителями православных, отмстителями за сущих в православной вере и, просто сказать, помощниками и обновителями христианства и православия» ³³). В 1694 году Досифей пишет царям: «как патриаршаго так и царского достоинства обязанность состоит в том, чтобы иметь попечение о всех церквах, ибо не имеет православных род, кроме вас, превеликих и равноапостольных, иного воеводы и блюстителя в православии» В грамоте к патриарху Адриану в 1696 году Досифей пишет: «православный самодержец защитник зовется и содержитель православные веры не в ничесом, но вовсем добре от св. отец определенном, недопущая ни единого новоразсецати и новоуставляти, ниже в малейшем чесом» ³⁵). В грамоте к дьяку Полянскому в 1702 году Досифей пишет: «благочестивейший царь первый страж и защититель святые веры и изящная глава кафолическия церкви

³²) Приложения № 3. ³³) Греческие дела 7201 г. № 4.

³⁴) ibid. 7201 г. № 38. ³⁵) Приложения № 20.

— 35

очистит гумно свое, преданное и вверенное божественности его от всевышнего Бога и солому т. е. новоизобретателей и лицемеров сожжет неугасаемым огнем, ногубляя их всячески, пшеницу же святые веры сохранит, как приял необновляемую и неколеблемую» ³⁶). В 1700 году умоляя царя всячески стараться об освобождении св. мест, Досифей пишет: «сие есть долг ваш благочестивейший и Богом наученный государь; ибо нетокмо ты самодержец единый и православный, но искренний и законный наследник православных самодержцев, которые обрели Господний гроб, место лобное, и в Вифлееме св. Рождества пещеру, и честный крест и явили миру, создали над ним прекрасные храмы, украсили их священною утварью и доходами многими, и избавляли их от персов и араплян многократно и от самих папежников, доколе стояло царство ах; ныне же, поелику предопределил Бог единой главе и началу и мстителем и хранителем православных и православные веры быть тебе, вседобродетельному и почитаемому и пресветлому государю, — приложи к делам прародителей своих попечение о св. гробе, которых (прародителей) ты наследник и делом и именем, а наипаче, ибо имеешь помогающую тебе. по благословению Божию, власть с хотением и силу, и слово самодержавной твоей власти бывает тотчас делом» ³⁷).

Русский государь, как царь и вместе архиерей, должен ревностно заботиться и о всех делах русской церкви, строго сообразуясь в этом случае с существующими церковными правилами и постановлениями. Царь должен постоянно заботиться, чтобы православие на Руси хранилось во всем ненарушимо, без всяких перемен и уклонений, чтобы в церковной жизни не допускались никакие нововведения. В 1705 году Досифей пишет государю, чтобы он повелел «святейшему патриарху, его же будет предводити Божия благодать, что отныне же упокойся о Господе бла-

³⁶) Греческие дела 1702 г № 1. ³⁷) Приложения № 7.

36 —

женнейший и приснопамятный самодержец Государь Алексей Михайлович, прежелаемый отец высокого и великого твоего царствия, елика новоуставишася в церкви, якоже ваянная и оные комидии (шествие патриарха на осляти в Вербное воскресенье), которые составлены от некоторых в праздники, игры папежския из сердца дьявольского произведенные, или что иное причинилося, хотя велико, хотя не велико, дабы имел власть и указ святейший патриарх истребить тоя из церкви, и токмо бы оставил оная, яже беша древняя и отечественная ³⁸)». Все встречающиеся в русской церковной жизни важные вопросы и недоумения царь должен решать не голосом одной только русской церкви, но общею мыслею всей православной церкви, так как только в тесном единении русской церкви с восточною вселенскою, заключается прочная гарантия, что русская церковь непогрешит и так как только при этом условии сохранится между всеми православными церквами» союз любви, единение в духе мира», а «достоинство апостольской кафолической веры не останется не только неумаленным, но и обновленным и непоколебимым». Именно от недостатка единения с восточными патриархами и произошло, по мнению Досифея, в русской церкви, после падения Константинополя, нарушение церковных нравов, что потом и было исправлено единомыслием восточных патриархов чрез учреждение патриаршества на Руси ³⁹) В виду этого в грамоте государю по поводу разрешения Никона Досифей пишет: «радуемся зело, что ваше державство церковью действует церковное, и просим с духовным совершеннейшем дерзновением, что бы и впредь всякое дело церковное недействовати помимо мысли церкви: если будет дело малое, то действовать соборною мыслию тамошней (т. е. русской) церкви, если же великое, то мыслию всех архиереев восточных, чтобы всем церковным делам быть без обновления, без изменения и непоколебимо Порадей как Константин, Феодосий и Юстиниан, наипаче же как действовал

³⁸) Приложение № 11. ³⁹) Архив Юго-западн. России V, 149.

— 37 -

отец ваш, приснопамятный царь Алексей. Нигде, во всем твоем царстве, да не позволишь быть никакому обновлению против православной веры и напротивоглаголющих отомсти ⁴⁰)“. В грамоте к царям в 1686 г. Досифей пишет: «на Москве священный собор, если что покажется ему сомнительным, дабы и тамошняя церковь соборная сохранилась чистою и без всяких погрешностей, как непорочная Христова невеста, должен доносить высшим церквам и сущим в них патриархам, и от них принимать наставление и толкование, чтобы тем сохранился бы союз любви и соединение духа мира и достоинство апостольской кафолической веры не умаленным, но обновленным и непоколебимым ⁴¹)». В грамоте к государю в 1705 году Досифей пишет, чтобы государь твердо повелел, «зане если случится какое взыскание церковное, да не будет решение в тамошних странах, чтоб не причинилися прения, сумнительства и главолюбия царей, но дабы писана была грамота к четырем святейшим патриархам и потом да взыскуется решение. Сие, всеблагий государь, поясняет Досифей, несть новое и новоуставленное, но древнее и отечественное, потому что тако творили блаженные и приснопамятные отцы и праотцы святого твоего царствия, а наипаче сотвори приснопамятный и преблаженный отец великого твоего царствия, тако бысть согласие и уставление, егда хиротонисан первый патриарх на Москве, тако обещался божественный праотец великого твоего царствия пред приснопамятным самодержцем Михаил Феодорович и пред покойным патриархом Иерусалимским господине Феофане в лето 1619 июня 18, и буде изволит великое твое царствие, да посмотрит преданная печати» ⁴²).

Сообразно с тем высоким представлением о призвании и обязанностях русского царя, какое составил себе Досифей, он желает, чтобы русский царь и по своим личным

⁴⁰) Собр. госуд. грам. и догов. IV, 419—420. ⁴¹) Арх. Юго-западн. России V, 156.

⁴²) Приложения № 11.

качествам, образу жизни, характеру своего правления и по всей своей вообще деятельности вполне стоял на высоте своего великого и святого призвания; вполне соответствовал и в действительности тому идеалу благочестивого православного царя, какой предносился уму Досифея, воспитанному на библейско-византийских воззрениях. Каким Досифей желал видеть русского царя, это особенно ясно видно из его грамоты к царю Феодору Алексеевичу от 27 июля 1679 года. «Подобает благочестию твоему, пишет Досифей Феодору, воздать Богу благодарение, сподобившему Тебя воссесть на отеческом престоле, соблюдая сперва: да останутся нерушимо все дела церковные и веры, не уклоняясь ни к десной стороне под предлогом большого благочестия, ни к шуией, но царским ходя путем по слову (апостола) и сохраняя крепко в малых и больших вещах веление, еже положиша отцы твои. Просящих церковных о составлении церквей, добром утеши, а соблазняющих или церковные вещи себе присвояющих, по мирски отомсти; и царь есть и более архиерей или по человечески место исполняя яко Константин, оба Феодосия, Юстиниан, Лев и прочий,—се бо тебе венец хвалы в день Господень. Да сохранишь себя неприкосновенным от мирских прохлаждений, как многие ныне в миру начальствующие творят, ибо думают, что владеемое ими дано им в дар, посему наипаче хотят прихотей, полагая себя безответными пред судом Божиим, — но им же дано много, много и взыщется от них. А гы, о человек Божий, и благочестивого корня отрасль, диадиму нося в нынешнем веке, попекися венец правды носить в день Господа. Читай святое Писание часто, да просвещен будешь от света правды и твори благо и благоугодно; бди и молись Богу, да даст тебе силу рассудить добро от зла и ложь от правды, ибо с сим рассуждением творится всякое исправление. Если всякий человек, то наивысшее слово, царский ум, подобен есть Божию, и хочет сам Бог, да как он заботится о самых малых вещах (как говорится в. Евангелии, что власы главы сочтены от Бога), так и царь

да печется и скорбит и молится и бдит и спрашивает, читает и учится, да разумеет добро всех начальников своих и да будет воистину образ Божий и жилище блаженное» многохвалимой Троице. Многие советники и друзья царевы, многие наряжатели и исправители, но царь дает меру, как Бог от Духа дал Моисею 70 мудрецов, но все надлежащее попечение в себе да имеет и все должен знать, да не имеют они всей мзды управления, но да имеет наибольшую царь, поелику всегда печалует. Посему глаголал Бог к Моисею: не дам славы своей другому; дает Бог благодать Св. Духа людям, но по части всякому, сам же имеет все дары совершеннейшие. Так, добропобедное мое чадо Феодоре, веруй, устрояй паству твою достойно, не так, чтобы самому быть безопасну; но как солнце достигает светлостию своею во всю подсолнечную, так и ты сам острым разумом и промыслом пекись о молящихся и нуждных и обидимых, о чести и славе благих и конечном спасении всех правдивых и неправдивых, разумных и не разумных, ибо ты должен, как Павел был должен иудеям и еллинам, мудрым и не разумным. Ибо что есть благочестивый царь как не апостол И. Христа, помазанник Божий, помазанный Духом Сына его, имеющий в себе царское священство, печалующийся о всех спасении, довольстве, умирении, о покое душевном и телесном по силе человеческой. Посему говорили некоторые из мудрыи, что благочестивое царствие есть слава, свободное от всякой сопротивности; поелику как правду являет законным достоянием, и заботливое начало власти покой себе ожидает в церкви первородных написанных на небесех, так и когда царь печется, упокоеваются мнорие, а когда он иным верит правителям, то раззоряются многие. Сего ради и Давид утреняевал к Богу и Константин равноапостол в попечении, какое имел о всей вселенной, и Моисей угодник Божий, который видел Бога и был рукополагателем архиереев. Так и царь, если оставит временное греховное услаждение, то успокоит любовь мира сего и попечется только о людях Божиих по силе

— 40 —

человеческой, смиряя себя пред Богом, как говорил Авраам Богу: «аз есмь земля и прах» ⁴⁸)....

Но главным и первейшим качеством русского православного царя должно быть, по мнению Досифея, глубокое благочестие, твердая вера в помощь Божию, благодаря чему он одолеет несомненно всех своих врагов, в чем наглядно убеждают примеры из священной и церковной истории. «Что основание непоколебимое есть, пишет он царям, в 1693 году, и честь царская — благочестие к Богу, видно от святого Писания, ибо которые цари были радетельны к благочестию и угодными делами были искренние его хранители, побеждали врагов своих без трудности и всеми супостатами своими владели. Таков был Иосия, который поборал на супостат народа Божия; превыше всякого слова похвал получил он царствию своему и славу, не токмо древними, но прославляется даже и до ныне у тех, у которых божественный ум вкореняется. Воспомянем же полезно и то, что учинил Иезекия премудрый во время свое, понеже не мало пользовать будет вашему царскому величеству сила сего слова, ибо во время его некоторый Рапсак безчисленное имел множество войска конного, а пешаго равно с песком, и, пришед к стенам Иерусалимским, всякие промыслы учинил и словесно похвалился взять и раззорить святый град Божий; но Иезекия предварил ревностию, которую имел к Богу и к благочестию, и молением и тако изыде ангел Господень и убил от ополчения ассирийского 122 тысячи. Тако по нем Константин Великий и потом иные некие православные цари, ради защищения церкви Божией, великие быша и именовашесе и на бранех явишася зело крепкие и на супостаты страшные» ⁴⁴). В 1698 году убеждая государя продолжать войну с турками без всякого опасения за ее успех, Досифей советует царю иметь в виду примеры «великого Моисея, а после него Судей и Давида, которые много по-

⁴³) Турецкие статейные списки № 18, лл. 222 — 225. Греч. дела 7186 г. № 3.

⁴⁴) Греч. дела 7201 г. № 4.

— 41 —

трудились на войне, и после них еще славных благочестием великоименитых самодержцев греческих» ⁴⁵)...

Высказывая безграничное уважение и даже благоговение пред божественным достоинством русского царя, Досифей в тоже время не хотел, чтобы высокое достоинство и значение царя затемнялись какими-либо его ошибочными действиями, почему он считал себя нравственно обязанным предостерегать царей от ошибок, высказывать им истину, если находил, что они действуют вопреки ей. «Мы, писал Досифей царям в 1686 году, говорим о Боге и церкви во Св. Духе,—Бог не взирает на лицо человека и нам несвойственно такое лицеприятие с младенческого возраста, мы же возлюбили даже до крови державнейшее и святое ваше царствие, духовно рассуждая о духовных; умолчать же о правде воистину был бы грех превеликий, чтобы не сказать столь достойным мужам подобающее и приличное и безгрешное в день Господень» ⁴⁶). И он действительно не стеснялся говорить царям правду. По поводу подчинения Киевской митрополии Московскому патриарху, чему Досифей очень не сочувствовал, он с горечью пишет царям, что просить о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху следовало «не чрез деньги, но просто ради веры и пользы верных, не так как ныне, когда честнейший ваш посланник извещал нам, что если дадим грамоту, даст и милостыню, а если не дадим, не даст; и кир Дионисию (Конст. патриарху), который просил денег, отвечал: что имеет наказ царский прежде взять грамоты, а потом дать деньги. И подобает ли сей апостольской церкви великия Москвы просить у матери своей, восточной церкви, духовных даров за деньги? — Неужели грамота оная, которую преемлет честность его от Константинопольского и такого рода прошения, ради денег, праведны?—И достоинство имеет ли такая грамота?—Если ради

⁴⁵) Приложения № 3. ⁴⁶) Арх. юго-зап. Рос. V, 157.

— 42 —

нищеты и привыкли некоторые брать деньги и выдавать грамоты, то прилично ли вашей церкви просить таким образом о столь великих делах? О, если бы святый Бог сие простил» ⁴⁷)! По поводу продажи русскими пленных шведов в Турцию, Досифей пишет государю Петру В 1706 году: «пишем ныне об одном великом и нужном деле, которое, по данному нам от Бога духовному дарованию, имеем должность донести, не в научение вашему царскому величеству, ибо ведаем, что Богом просвещен и богомудр, но в напоминание, а наипаче поелику в вашей богохранимой державе имеем чин доносителя. Шведы, хотя и еретики, но, когда приемлют их в Москве, делаются православными мало по малу; но бывает и то, что позволение имеют некоторые вывозить их в землю турскую и покупают их папежники и кальвины, а не одни православные, и еще продают их и туркам. Пресветлейший и превеликий государь! не допусти, дабы труды твоего царского величества были в прибыль нечестивым, а потом: не грех ли сие пред Богом и на свете не великое ли безчестие? поелику не из которого христианского государства не привозят сюда продавать христиан, а из святых стран привозить непристойно. Надобно, если изволите, повелеть, чтобы не вывозили христиан больше, и объявить ослушникам смерть неотложную, и будет великая честь и великая слава твоему царскому величеству. Мы, как долг имея, доносим церковную правду вашей светлости; а вашему благочестию, как сыну церкви, праведно послушать, да возъимеешь и Бога должником своим во всякой правде^» ⁴⁸).

Таким образом русский царь представлялся Досифею единым теперь главою, опорою и защитником всего вселенского православия, царем глубоко благочестивым по всей своей жизни и деятельности, царем ревнующим о неизменном сохранении веры, церковных св. отцами установлен-

⁴⁷) Ibid. 152. ⁴⁸) Приложения № 13.

43 —

ных чинов и обычаев, не допускающим в них никаких перемен и нововведений, царем всегда строго сообразующим все свои действия с интересами всего православия, не допускающим в них ничего, чтобы несогласно было с достоинством православной церкви, с признаваемыми ею правилами, постановлениями и обычаями, царем всегда готовым поревновать примерам древних еврейских и позднейших греческих благочестивых и святых царей, которых доселе прославляет церковь.

Как в прежней греческой империи рядом с благочестивым царем всегда стоял и патриарх, так было и в русской благочестивой державе, где рядом с царем находился и патриарх, от которого не менее чем от царя зависело правильное течение всех русских церковных дел. Кроме того, как ближайшее духовное лицо к главе всего православного мира царю, Московский патриарх мог оказывать поэтому то или другое влияние и на весь православный мир, воздействуя на царя в том или ином направлении, вследствие чего Московский патриарх в известных случаях получал значение общеправославное, вселенское. В виду этого, если Досифей считал себя обязанным указывать и разъяснять русским царям их обязанности по отношении к вселенской церкви, то он не прочь был при случае наставить и Московских патриархов относительно лежащих на них обязанностей к церкви русской и к церкви вселенской.

С патриархом Иоакимом Досифей пытался было войти в постоянную переписку, чтобы обмениваться с ним взглядами по поводу разных церковных событий, считая подобную переписку делом очень полезным для самой веры. От 24 июля 1679 года Досифей пишет Иоакиму: «нужное есть дело епископом меж собою писати, и противу того паки не писати, кажется быть умаление веры, то дело ведает и ваша любовь, и мы о том выбор учинили из повести дел вселенских соборов и святого писания, которое иным временем пошлем к вам. Но писати друг другу епископом часто, зело есть преподобное и нужнейшее, единое токмо тому делу задержание причиняет, се

44 —

есть: нашествие меж собою мирских владетелей». Чтобы облегчить возможность постоянной переписки, Досифей отлагает особые патриаршие титулы и надписывает свое послание к Иоакиму просто: «господину моему превозлюбленному и сослужителю Иоакиму о Господе радоватися» и далее доказывает, что в древнее время при переписке между собою епископов титулы не употреблялись и затем говорит: «того ради и мы пишем ныне и подаем ведомость братской твоей любви, чтобы ведал и не подивился на той образец, как тебе поздравляем, с которым и впредь вам будем часто писати и молим, чтоб и вы писали к нам о себе». Подробно сообщив затем Иоакиму о тогдашнем положении дел в Иерусалиме и выразив пожелание получить от Иоакима подобные же обстоятельные сведения о делах русской церкви, Досифей поучает Московского патриарха: «не можем новедати, пишет он, как желаем, молим же Господа нашего Иисуса Христа, яко подаст вам разум во всем и можете править стадо его в преподобности и правде, молим же и мы вашей любви, яко да посетите мирного состояния святые церкви образы бывающе благих дел и созиздуще всякого словом Евангелия; и наипаче о том потщитеся, чтоб не учинилось в церкви каких новых образцов, но и в малейших повелениях и чинах и обычаях последуйте следами отцов ваших и внимайте с великим прилежанием, чтобы никто из верных, так от великих так и от малых, чтоб нечли и отнюдь бы не держали у себя такие книги, в которых содержится скверное и безбожное учение папиных поклонников, или безбожное и скверное учение лютеров и Кальвинов, понеже наполнены суть лести и лукавства и в притворении благочестия имеют учение безбожства. И будите ревнители божественного Павла, бдите, трудитеся и посетите тем, что оный учит о епископах, яко да наставище уверенное вам стадо в путь спасения, достойни будете венца правды в день Господа. И с некоторым человеком разумным пишите к нам, как пребываете вы и тамошняя святая церковь, яко да радуемся и мы с вами радующимися, якоже плачем с плачущими. Обаче пишите

— 45 —

к нам просто и не искусно и таким образом и обычаем, как и мы сие пишем» ⁴⁹).

П. Иоаким не выразил, однако особенной охоты вступить в постоянную переписку е патриархом Иерусалимским. Он отвечал Досифею только уже чрез два года (в июле 1681 г.) и вместо того, чтобы писать без титула, как просил Досифей, надписывает свое послание: «Блаженнейший и святейший патриарх святого града Иерусалима и всея Палестины, господине кир Досифей», и затем: «Иоаким Божиею милостию патриарх Московский и всея России». В объяснение того, почему он так долго не отвечал Досифею и почему не считает возможным для себя вступить с ним в частую переписку, Иоаким пишет, что получив грамоту Досифея «и прочетше писанное, обретох в нем глагол твой возвестительнкй, яко несть от нас к твоему блаженству писания по часте, и о сем да не имаши на ны ни коего мнения, ибо мы вам писати готови есмы с любовию, но сумнительны быхом ради владеющих вашими странами, да не вину кую дам писаньми нашими содержащим вас и сотворим каким-либо случаем вашему жительству повреждение, тем же и не писахом доселе». А так как государь теперь посылает своего посла в Константинополь, то Иоаким и просит Досифея, «что ежели сей посол востребует от твоего святительства какого вспоможения, о чем он от царского величества послан, слова потребного или доброго совета, благоволи ради любве Христовы, яко ведущий тамошния обычаи, ему помощь в том творити». Затем пишет, что посылает Досифею два сорока соболей и только ⁵⁰). О церковных русских делах, о себе самом, писать о чем просил его Досифей, не говорит ни слова, хотя русский посол отправлен был в Константинополь между прочим и специально но церковному делу: просить восточных патри-

⁴⁹) Прил. № 14. ⁵⁰) Рукописный сборник спб. синод. библ. № 473, л. 16—17.

46 —

архов о разрешении Никона. Очевидно, что п. Иоаким, видевший в Досифее, и вполне справедливо, сторонника п. Никона, вовсе не желал входить с ним в переписку и вообще поддерживать с ним какие-либо близкие отношения, что довольно ясно и дал ему понять своим ответом. Но несмотря на это Досифей поспешил прислать п. Иоакиму новую грамоту, которой теперь уже дает обычное официальное надписание: «Досифей милостию Божиею патриарх святого града Иерусалима и всея Палестины», а патриарха Иоакима уже титулует: «блаженнейший и святейший патриарх царствующего великого града Москвы и всея великия России, сарматский, масагетский, савроматский, скифский, ирканский и всех северных стран господине, господине кир Иоаким». Затем Досифей поучает Иоакима относительно надлежащего исполнения им его пастырских обязанностей: «молим тя, потщися себя поставити пред Господом делателя искусна, право правяща слово истины, и яко убо свет просвещай церковь со писанием и схолами и учением евангелия мира. Яко соль имей слово солию растворено, к тебе бывающим о согрешениих буди вскоре милостив, от бывающих же к Богу согрешениях ко кающимся буди сострадателен, аще же злость пребывает и наказуема наругается, буди страшен и любовинителен. Еще же: и вера христианская ныне прияла всякое предание святых отец, и кто положит когда или выложит от обычай церковных, иже соборная церковь держит, по первом и втором наказании да паказуется достойно ради безчиния его. Храни, храпи, храни стадо Христово чисто от латинского письма и книг, яко все в них есть учение антихристово, понеже есть полны новосечения, полны хулы; в них бо есть безбожие кальвиново и лютерово, довлеет благолепие и красота святые Христовы церкви,—не мешайтеся со блудники, блудники же есть еретики и книги их. Великий царь Константин и Феодосий и Устиниан закононоложиша Порфирия и Манента книги да не обретаются, идеже обрящутся, да сожгутся, и елицы я хоронят, смертию да казнятся. Тако сотворите и вы о латинских книгах, яко есть лестные и прелестные. Философския наши книги научили нас вначале

— 47 —

нечестию, Еваагелие же даде нам спасение,—довлеет сие» ⁵¹). Едва ли уже этот учительно-наставительный тон Досифея мог расположить п. Иоакима к дальнейшей частой переписке с Досифеем. А между тем произошли еще некоторые события, которые должны были еще более обострить отношения между московским патриархом и Иерусалимским, так что Досифей стал предполагать, что действиями патриарха Иоакима руководят нередко предосудительное властолюбие и гордость. Еще в грамоте к п. Иоакиму в 1679 году Досифей заявлял: в прошлом году, когда я был в Яссах, один священник литвин-латинянин сказал нам, «что добро творит патриарх московский, который четырех патриарх тех, что его поставили быти патриархом, не воспоминает их по имени, но обще о православных патриархах», чему мы, замечает Досифей, не поверили. «А буде есть истинно, продолжает Досифей, так братская твоя любовь впредь берегися о том и не воспоминай обще, зане и еретики своих несвященных епископов патриархами имянуют, и отступник пана патриарх имянуется, и все схизматики и отступники и еретики себе православных именуют и для того, когда воспоминаешь обще, родится от того усумневание и к тому следует подозрение и наконец причиняется мятеж». И предположив, что Иоаким может быть не делает поименного возглашения восточных патриархов по гордости и кичливости, сурово замечает: «превозлюбленный брате мой, апостольского епископа не начертает богатая и мирская гордость, яко мирская носяще, в домах царей суть; но свидетельствуют его исполнение приказания Господня и поучительное слово и сохранити церкву от всяких новых уставов, в тех пребывай и действуй, яко да похвала твоя будет при Бозе, а не при человеках» ⁵²).

Еще более вознегодовал Досифей на п. Иоакима, когда киевская митрополия была подчинена московскому патриарху,

⁵¹) Прил. № 15.⁵²) Прил. № 14.

— 48 -

в чем Досифей уже прямо увидел «несытость славы» «желание чуждих» со стороны Иоакима. В грамоте к нему он пишет: «некий верх злых иас сокрушает и нассушат церковная смущения и бури, самолюбное же и зарватное, и несытость славы, и желание чуждих, которое зло не токмо ныне зде преизлишествует, но достигнуло даже и до вас. Братская твоя любовь рукоположил еси митрополита в Киев и возвещаяши, яко нужда бяше быти тако: и когда бы было по смотрению сие дело—добре тое сотворил еси. И ты бы просил единую грамоту прощенную о бывшем деле и другую грамоту на епископы — да покаряются митрополиту; и аще бы наипаче было советом всея церкве могли бы сие сотворити удобнее.... И не довлеет еже быть митрополия московская патриаршеский престол, даде же и церковь волю, да рукополагается от своего собора и почитается всеми патриаршескими чины; но еще ищете взяти и чуждую епархию. И какую благословную вину можете рещи пред Богом и человеки? Аще убо московский патриарх ставит в Киев митрополита — казаки будут стояти добре, и аще ставится от константинопольского патриарха — не будут стояти добре; наипаче же отчуждение епархии сотворит великая зла Христианом, живущим в Польше, и яко аще пришлют из Польши или Украйны и попросят другого митрополита, тотчас поставят другого,—и сие бы не было. Что вина да оттерзаете чуждую епархию? не есть ли стыд от людей, не есть ли грех от Бога! Да присылаете деньги и из ума людей выводите, берете грамоты сопротивны церкви и Богу. Сказывал нам посланник ваш, яко письма от вас не привез, токмо приказали ему дати нам милостыню, аще дадим ему письмо, якоже хощет; и аще не дадим ему, и он нам да не отдаст. И аще бы нечто нужно быти сему, еже просите, мы и Иерусалим бы сотворили епископиею, и ноги бы ваша мыли, якоже Христос сотворил ко устроению церкви. Но кроме нужды для чего да движутся пределы отеческия? И кто может сия да простит?... Аще хощете имети хотение свое, ведайте, яко церковная воля не есть, якоже и мы не хощем, да не причастимся сему греху;

— 49 —

також не хощем ниже вас, да будете подлежащими в сем гресе» ¹).

Скоро Досифею пришлось убедиться, что московский патриарх подчинением себе киевской митрополии не удовлетворился, а идет по этому пути далее, стремится подчинить своей власти уже область подлежащую ведению самого патриарха Иерусалимского,—возникло так называемое «синайское дело».

В сентябре 1682 года в Москву прибыл синайский архиепископ Анания, присутствовавший на московском соборе 1667 года. Архиепископ подал царям челобитную, в которой заявлял: «житие наше, богомольцев ваших, в самой пустыне между арабами. Собрано в нашей обители братий 400 человек, а крестьян не имеем, ни пашни около монастыря, нет никаких и промыслов, живем исключительно милостынею, для чего ежегодно рассылаем по всему христианству до 300 братий, и на выпрошенное ими имеем пищу и одежду; из этого же даем ежегодно дань туркам и арабам, и выходит на дань по 10,000 и больше ефимков в год, да сверх сего они—арабы всякий день в монастыре пьют и едят и запас своею рукою берут сколько хотят. А в нынешних временах между христианами, от которых мы богомольцы милостынею питались, великое стало оскудение и подаяние ныне бывает весьма малое,—которых старцев посылаем для милостыни, многие без нея возвращаются, а иные и с долгом. Мы, богомольцы ваши, не имея ни откуда помощи себе, только надеясь на вашу государскую милость, и наипаче слыша о богоподражательном житии, милосердии и ревности к святым обителям блаженные памяти брата вашего великого государя царя Феодора Алексеевича, по совету всех братий, поволокся я нарочно к Москве, для вспоможения святой нашей обители и ехал не много с год, и ради грехов наших и несчастия Господь Бог брата вашего государского благоволил от временного царствия переселить в

¹) Архив юго-западн. России т. V, стр. 144—145.

50 —

вечное, и ныне мы, богомольцы ваши, о тех нуждах прибегая к вам со слезами, царское ваше величество просим, пожалуйте излейте на нас милосердие, благоволите нашу святую обитель взять в свое, государское попечение, и не дайте той святой и православной обители от скудости приити в римские руки, потому если, государи, мы от великие скудости то святое место оставим, то римляне всячески о том потщатся, чтоб им тем святым местом завладеть, и буде вашия царския милости не будет: не изволите святые наши обители взять в ваше попечение, то конечно папа римский потщатся тем местом завладеть. Великие государи цари смилуйтеся!» Государи дали милостыню Анании, но о взятии монастыря на особое государское попечение, как просил архиепископ, не дали никакого ответа. Тогда Анания подал царям новую челобитную, в которой просил, ради царского здравия и поминовения их родителей, «не оставит во дни свои царскую их богозданную обитель и не дать ей впасть в, руки еретиков на поругание православным, ибо сии святые места многие западные государи желают присвоить себе и назвать своим молением, и, если бы возможно было, и с великими даяниями, не потому, чтобы у них не было своих обителей и церквей, но потому что гора сия называется богоходною многих ради бывших и бывающих на ней от Бога пророками и святыми Его страшных безчисленных чудес, и воистину и ныне благодать Божия живет в ней. Примите, государи, ту обитель в свое царское попечение, как новые строители, вместо первостроителя Юстиниана царя благочестивого, дабы вашим царским призрением и помощью могла та святая обитель с прочими святыми местами держаться за православными христианами, ибо такая царская обитель только и может держаться царским вспоможением». Но на этот раз домогательства синаитов не имели успеха. Тогда в 1687 году в Москву прибыл синайский архимандрит Кирилл с особыми полномочиями от синайского архиепископа Иоанникия и синайских иноков. В соборной грамоте, привезенной архимандритом Кириллом и подписанной архиепископом Иоанникием и 72 синайскими иноками, прямо говорилось от лица архиепи-

— 51 --

скопа и всех синайских иноков: «обще и единомысленно с нашим смирением собор святые и богопроходные горы синайския, и вси братия от первых даже до последних, приходим к высокому маестату (престолу) христианнейшему и православнейшему пресветлые державы царствия вашего, и много иже во смирении поклонение сотворяем, и припадаем до лица земли с плачем великим и многими слезами челом бьем, и приносим и отдаем ту знаменитую и убогую обитель горы синайския вам великим государем и великодержавным и пресветлым монархам, да будете, великие государи, тому святому и богопроходному месту строители и обладатели, яко новии и блаженнии вместо царя Юстиниана ктиторы.» Далее архиепископ пишет: «пришлите от себя иноков в святую обитель (разумеется иноков из русских монастырей), да будут они молиться вместе с нами за вас, а другие опять придут к вам и лучше известят то, что видели сами в нашей пустыне, каково наше житие—зло или добро... Не отриньте нашего моления и посланных наших, примите обитель под державу своего царствия и имейте к ней ревность, ибо мы не имеем где главы подклонить, да не опустеет сие поклонение всех православных христиан». На этот раз домогательства синаитов имели полный успех. От государей велено было изготовить грамоту к синайскому архиепископу с извещением, что они по челобитью его синайскую гору в призрение свое принять изволили, из русских монастырей монахов по два человека послать туда указали, жалованье им посылается на 150 р. соболями, не в пример прежних 300 рублей, которые даны были в приезд Анании собственно потому, что от них давно пред этим не приезжали за милостынею. К этим полутораста рублям потом прибавлено было еще 100 золотых червонных, да сверх того велено было устроить серебряную раку для мощей великомученицы Екатерины и наконец синаитам дозволялось приехать в Москву за милостынею чрез два года.—Таким образом Синай в 1687 году был принят под особое русское покровительство и должен был сделаться с этого времени русским царским монастырем,

— 52 —

отчасти заселенным присылаемыми в него русскими монахами. Понятно, какое впечатление все это дело должно было произвести на Досифея, который естественно на подчинение Синая Москве посмотрел как на новый захват со стороны московского патриарха. В грамоте уже не к Иоакиму, а к его преемнику Адриану он пишет: «Синаиты отверзают монастырь свой пять месяцев и заключают его пять лет, и всегда живут в Египте и наслаждаются благами его, потом же не имеющие попечения ни о какой вещи святые церкви, ниже кто от них злостраждет, но о едином токмо пекутся, во еже бы собрати имения каковым-либо образом могут». Далее Досифей свидетельствует, что ранее синаиты отдавали свой монастырь самому папе, и если сначала Анания, а потом «злежительный и скаредожительный» архимандрит Кирилл представил писания, «яко поддает монастырь свой Москве,—вещь и беззаконна и посмеянна: беззаконна убо, яко подлежащее другому патриаршескому престолу от времени третиего синода, како подлежали будет иному без изречения вселенскому собору; посмеянна же двух ради некиих (причин): первое, яко како может московский патриарх правити Синайскую гору? Второе яко монастыри всего мира поминают православных патриархов и начальников православных и по образу сему вся суть всем поддана, и како тии тое, еже есть сущее, глаголют, яко будет сущее? Третие, яко тии ищут языческими и внешними властьми, да будут самоглавами церкви и како покорятся вам? Темь же явно есть, яко лгут, токмо да соберут сребро.» В заключение Досифей пишет Адриану: «егда приидут к вам отцы синаитяне, и в грамотах их наречется архиепископ синайский, или в писаниях своих подписует титло, или в великих или в малых некиих писаниях; то да раздираете и отцы да изгоняете со срамом и стыдом, яко преступники божественных канонов и наипаче яко нечестивейшия, понеже презирают обычай и изречение церкви.» Но Досифей в данном случае волновался совершенно напрасно, так как в Москве вовсе и не думали покушаться на его верховные права над Синаем и подчинять последний власти москов-

53 —

ского патриарха, в чем скоро убедился и сам Досифей. ¹).

Указанные обстоятельства настолько расстроили всякие отношения между п. Иоакимом и м. Досифеем, что после 1686 года, до самой смерти Иоакима, они уже не обменялись между собою ни одною грамотою.

Лишь только Досифей узнал о вступлении на патриарший престол, после смерти Иоакима, Адриана, как поспешил войти с ним в сношения. В марте 1691 года он послал, ему грамоту, в которой поздравляя Адриана со вступлением на Московский патриарший престол, в тоже время делает ему наставления, как он должен надлежащим образом выполнять свои архипастырские обязанности. «Молим Господа Бога, пишет он Адриану, да даст тебе. просвещение и силу: едино убо—да испытуеши святая писания и святые отцы ко знанию совершенному евангельского учения, силу же, да поживеши по житию апостолов в образе священнолепном, в одежди смиренней, свящи худой, в попечении не сродников и другов, но всего христоименитого люда, бдя и труждаяся о всяком благочинии церковнем, не определяя патриаршеского достоинства и патриаршеского промышления внутрь твоего великого града, но простирая тое в митрополии же, во енископиих, в монастырех, во градех же и весех, да действуя свойственное патриаршеского достоинства, еже есть попечение всех, церквей, получиши небесные венцы со рекшими: течение совершил, веру соблюдох, прочее отлежит мне правды венец». Указывая затем ряд примеров, как греческие императоры, побуждаемые патриархами, заботилися и обратили к христианству многие народы, как они, побуждаемые патриархами, освождали нападствуемых от нечестивых православных Христиан, говорит: «сице подобает и вам творити, сиречь, пещися о пастве и дальнем и ближнем, прирадети же образы всякими, да окружнии языцы по можному приложатся во благочестие. Папежницы, аще и вельми

¹) Подробнее об этом см. нашу статью: «Русская благотворительность. Синайской обители в XVI, XVII и XVII столетиях» (Чтен. общ. любит. духовн. просв. 1881 г. окт.-ноябрь).

грешат во благочестии, но видим монаси их, во всем мире обходят и превращают целые народы в папежство. Толикоже подобает братии нашей тамошним монахом, имеющим ослабу и правление, пещися таковым же образом о спасении многих, еже весьма будет вашим пещися, и наипаче под поминанием к божественной державе, яже убо по истине подобает вам творити и о них же молим, да даст вам Господь просвещение и силу сия суть.» Указывая потом и на то обстоятельство, что православные всего более страдают в Польше от папежников, Досифей сурово замечает, по адресу московских патриархов: «и вящшая страдают братия наша, иже суть в Польше, и вы храпите, яко же Иона в корабли: и где есть, еже возлюбиши ближнего своего яко тя самаго? ¹). И в последующее время Досифей, вступивши с патриархом Адрианом в переписку, хотя и не частую, не опускал случая наставить московского патриарха. Так например: в 1696 году Адриан обратился к константинопольскому патриарху с вопросом о некоем Дионисие Жакобрицком, который был женат на вдове: можно ли его поставить епископом луцким? Грамоту об этом Адриан отправил к Досифею, чтобы он переслал ее константинопольскому патриарху. Досифей исполнил поручение Адриана: но сейчас же пишет ему в научение: «грамоту вашу послахом всесвятейшему в Царь-град и писахом, чтобы он ответ вам дал по некоему образу, яко вопрошающим. Обаче глаголем, яко сему быти невозможно и никое строение невмещается, запе возбранено есть не только от поместных избранных отцев, но и от вселенских соборов и от самого писания, и не токмо вселенский патриарх со всем своим освященным собором, но хотя вси патриархи и епископи во едино соберутся, не могут такое строение сотворити и переменити, что обще определено и обще предано и обще отречено. Отнележе Господь прииде на землю и даже до ныне, сицево строение ниже бысть, ниже бывает,

¹) Рукоп. сборник спб. синод. библ. № 473л. 146—147.

55 —

ниже будет во церкви Божии, яже всякого безместия и всякие скверны вышша есть и сицевого порока не приемлет; тем же ниже твоя святыня может сотворити, о чесом ниже вопрошати подобало. Аще же той Дионисий человек честный, да учинится от него промысл, чтобы иного человека обрести честна во епископа, к сему да помогает и он церкви Божии, елико может, якоже и мнози монаси токмо помогаша церквам Божиим и трудишася за тые в различная времена зело премнога. Господь глаголет: доброе несть добро, аще не добре будет,—не правым же и беззаконным образом церкви Бога живого никто может служити, но права приносяща приемлет, аще же не приемлет и отвращается, почесому Бог на жертву тую не внимает? К сему же еще и порок о сем случае в церкви Божии будет, о чесом папежпицы униаты будут вопити до небес и глаголати, яко церковь восточная подпаде ереси, цриемлюще во иерейство, вдовам посягающая. И самые лютеры и кальвини будут оправдатися и печатати в книгах своих глаголюще: яко восточная церковь приобицилася нам понечесому приемлюще во иерейство посягшия вдовам и что поносятся Лютер и Кальвин сицевая закопопологающе? Мартин, аще растлился деве некоей и извергийся из церкви, новопостави ересь и прельстил тысящи тысящей, но не попустипиа тому священнодействовати отцы, Диовисиева же сожительница, аще и не блудница была, но равно со блудом брак вдовы отлучается от иерейства, зане аще архиерей древнего завета, сени служай, не можаще взяти вдову, колми паче в новом завете кто сие сотворив, прежде быти возмог или есть епископ, или хотя меньшее: иерей или диакон? Тем же сему быти невозможно, наипаче же невозможных невозможншее... Сия к братству твоему (пишем) в любви, не учаще, но напоминающе и советующе, да удаляетеся от таковых строений, яко от змия, ежебы сохранити вам славу восточные святые церкве, тожде рещи кафолическия и апостольския, еже есть право правити в ней слово истины безо всякого новосечения и новопоставления, яко да возможеши глаголати со апостолом: течение соверших, веру соблюдох, прочие готовится мне правды венец,

— 56

его же да даст мне Господь в оный день.» ¹). Или, например, в 1700 году, Досифей, укоряя п. Адриана за то. что он по достоинству не порадел пред государем об освобождении св. мест из рук французов, пишет ему: «Православные самодержцы, якоже подвизающеся различно о святых церквах, нарицаются во вселенских соборех иереи и цари и архиереи и спасители и стражи вере и имеюще попечение всех церквей; обаче сии больши приличествует церковным князем, а наипаче святейшим патриархам, иже преемнице суще святых апостолов, разнственно имеют особливое попечение о всех церквах по святым апостолом, как учит блаженный Навел. И аще когда-либо требование церковные вещи лучится царския силы требующее, патриаршаго достоинства есть дело, еже напоминати и молити их и поощряти... Православные самодержцы нетолько сами по себе, но и чрез сотечение и моление и подвижение святейших патриархов творят совершеннейшая... Видим еретиков, которые за одно и дружно действуют против православных, православные же нерадивы и ленивы, чтобы попещися и помогать церквам, а наипаче святой церкви матери. Братская твоя любовь несть уже митрополит московский, да объемлются в единой епархии твоей попечения твоя и труды твои, но благодатию Христовою уже патриарх сый и сопричисляемый и спочитаемый с прочими святейшими патриархами и имеешь свойство, как и прочие святейшие патриархи имеют попечение о всех святых церквах, а наипаче о святейшей всех церкви матери, в ней же явился Бог плотию и от нея, яко источника приснотекущего, напоил весь мир». ²).

Учительно наставительный тон, заметно принятый Досифеем относительно московских патриархов, объясняется отчасти тем, что Досифей смотрел на них, как на младших хотя и равных ему по достоинству, представителей церкви, как на нуждающихся еще иногда в наставлениях и научениях со стороны других патриархов старейших и потому более их опытных в делах веры и

¹) Прилож. № 20. 2) Ibid. № 23.

57 —

управления церковного. С другой стороны, Досифей не считал московских патриархов достаточно образованными и учеными и потому достаточно сведущими, чтобы они могли только своими собственными силами и средствами решать все встречающиеся важные церковные вопросы и недоумения. Если Иерусалимские патриархи обязательно должны были быть, по мнению Досифея, людьми с разнообразными и обширными сведениями, людьми прямо учеными, то этих качеств, по мнению Досифея, вовсе не требуется от московского патриарха, он даже открыто заявляет, что московский патриарх может быть человеком и неученым. В грамоте патриарху Иоакиму он пишет: «вас нецыи оклеветуют, яко неученых, рцыте с Павлом: не срамляемся евангелием Христовым, сила бо есть всякому верующему во спасение, и паки: несть сия мудрость, сходящая от Бога, но земная, душевная и учительная, глаголет другий апостол; и Павел паки: вера наша не в премудрости человеческой, но в силе Божией, понеже да неспразднится крест Христов.» В грамоте к государю Петру в 1702 году Досифей настаивая на том, чтобы царь никак не избирал в патриархи и митрополиты иностранцев, советует избирать на эти должности только природных москвичей, хотя бы они и не были мудры, «понеже патриарх и митрополит, пишет он, ежели суть добродетельнии и мудрии велие есть добро; ащелиже и не суть мудри, довлеет добродетельным быти и да имеют мудрых клириков и в иных чинах.» ²). Тоже самое Досифей опять советует Петру относительно избрания московского патриарха и в грамоте 1705 года т. е. чтобы избранный в патриархи обязательно был москвич, «и хотя не будет философ, довольно ему знати церковная, и может имети архиереев или клириков мудрых, служащих ему.» ³). Однако это не мешало саму же Досифею указывать при случае с некоторым укором на неученость московских патриархов. В 1699 году наши турецкие послы, находясь

1) Ibid. № 15. 2) Ibid. № 8. ³) Ibid. № 11.

58 —

в Константинополе, посетили и Досифея, который показывал послам купленные им греческие хроники, напечатанные во Франции по-гречески и по-латыни. Посланники полюбопытствовали спросить патриарха: «как они французы те книги печатают, понеже в вере и в иных церковных догматах имеют великое разнствие и совершенно ли знают эллино-греческий язык?"—Досифей отвечал, «что печатают всю старину правдою, разве малое что непечатают, которое им что к поношению и ко укоризне належит, а эллино-греческий язык достаточно знают» — «Потом святейший патриарх звал посланников в другую палату и показывал книги древние греческие и латинские, которых в ящиках больше тысячи книг и говорит: что у него те книги вместо вотчин, которые имеют в московском государстве святейший патриарх и митрополиты и монастыри» ¹).

Так относился Досифей к русским царям и патриархам, стараясь выяснить им лежащие на них обязанности относительно как церкви русской, так и относительно всего вселенского православия. Они должны были, по его мнению, прежде всего заботиться о том, чтобы русская церковная жизнь была постоянно и во всем верна началам и правилам православия, чтобы в ней никогда и ни в чем не допускалось никаких нововведений, малейших перемен или каких-либо отступлений от раз установленного отцами, и чтобы она текла всегда в тесной связи и единении со всею православною церковью, чтобы возникающие в ней более важные церковные вопросы и недоумения решались всегда мыслью и советом всех представителей православной церкви, так как только под этим условием «сохранится союз любви и соединение духа мира и достоинство апостольской кафолической веры неумаленным, но обновленным и непоколебимым.» Во-вторых, они не должны были ограничиваться заботами только об одной русской церкви, а постоянно обращать свои взоры и на весь православный мир, всюду облегчая участь православных,

¹) Турецкие статейные списки № 27, л. 203.

— 59 —

всюду оказывая православию помощь и защиту, всюду содействуя торжеству его над иноверием. Горячая ревность о православии, забота о его сохранении и поддержании, желание, чтобы Россия была его прочною опорою и защитою, чем она однако может быть только под условием, если вся ее собственная церковная жизнь всегда и во всем останется верна православию, руководила Досифеем, когда он поучал русских государей и патриархов относительно лежащих на них обязанностей; эта же ревность о православии побуждает его зорко следить за всею церковною жизнью России, советовать, наставлять, а иногда и обличать. Но Досифей не довольствовался одними только общими наставлениями царям и патриархам, а принимал в русской церковной жизни и непосредственное живое участие, или по вызову самого русского правительства, которое в большинстве случаев приглашало его быть посредником в своих сношениях с восточными патриархами по делам церковным, или же по собственной инициативе, когда он считал себя обязанным вмешаться в русскую церковную жизнь или в интересах всего православия, или в интересах самой же русской церкви.

Страница сгенерирована за 0.3 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com