Булгаков С., прот. Утешитель. О Богочеловечестве. часть II. Журнал "Путь" №50

Прот. Сергий Булгаков. Утешитель. О Богочеловечестве. часть II, Париж 1936. YМСА-Рrеss. стр. (Автореферат).

Настоящее сочинение представляет собою вторую часть трактата о Богочеловечестве, первая часть которого посвяще­на была христологии (*), и содержит богословское учение о Ду­хе Св. (пневматологию). Довольно значительная часть его, соответ­ственно характеру предмета, посвящена изучению библейского и патристического учения о Духе Св. (в книге она набрана мелким шрифтом). Введение содержит изложение учения о Духе Св. в составе общей доктрины о Св. Троице в патриотиче­скую эпоху, начиная с апостольского века и апологетов и кон­чая св. Иоанном Дамаскиным. В частности исследуются раз­ные виды субординационизма (у Тертуллиана в связи с стоиче­ской философией, в арианстве в связи с космологизмом, у Оригена в связи с неоплатонизмом); омоусианство у св. Афанасия Ал., рассматривается тройство ипостасей у каппадокийцев, у которых остается однако вне проблематики их об­щая связь в триединстве (в этой же постановке вопрос остает­ся и для II вселенского собора с его символом). Напротив, западная система омоусианства у бл. Августина исходит из первичного характера природы Божества, в которой возникают лишь вторичным актом ипостаси, как внутри-троичные отношения. В общем итоге, в патристическом богословии са­мо существование Третьей ипостаси, данное в откровении и, следов., заданное богословской мысли, остается не вполне освоенным, проблема троичности, как таковая, не разрешена, но завещана будущим векам, и все же творчество этих вселенских соборов отдано было христологии, но не пневматологии. Первая глава посвящена выяснению места Третьей ипостаси во Св. Троице и его необходимости в Ее самооткровении, в котором ипостась Отца есть открывающаяся, а Сына и Духа Св. — открывающие. Ипостаси связаны между собою не отношениями происхождения, как учит господствующая доктрина, но взаимооткровения. Во взаимоотношении ипостасей также должен быть выдержан тройственный, а не двойствен­ный его характер, ибо в последнем случае Троица рассеклась бы на две двоицы. В этом смысле разъясняются и «таксис» или порядок ипостасей во Св. Троице. Глава вторая по­священа доктрине исхождения Св. Духа в ее истории на востоке и на западе. В ранний патристический век на востоке эта проблема в строгом смысле вообще не существова­ла, при большой пестроте высказываний у разных отцов, общий же итог выразился в учении св. И. Дамаскина об исхождении Духа Св. от Отца чрез Сына. Западный же теологумен об исхождении Св. Духа от Отца и Сына получил свое выражение в филиоквистическом учении бл. Августина, разделяв­шемся и всей западной церковью. Оба теологумена мирно сосу­ществовали до возникновения латино-фотиевской распри, в ко­торой обе стороны заострили различие в доктрине исхождении Св. Духа, понятого как причинное происхождение Его, или от одного Отца (у п. Фотия) или Отца и Сына, как одной причи­ны (у западных), что было одинаковым новшеством в столь законченном виде и для востока и запада. Эта полемика бес-

*) Агнец Божий. 1933. См. Путь, №41. Ноябрь-Декабрь 1933 г.

66

плодно продолжалась и в связи с униональными соборами (Лионский II и Флорентийский) и даже до наших дней, питаемая еще и схизматическим духом, и привела в догматический тупик. Причина этой бесплодности состоит в ложной проблематике происхождения, как причинного возникновения од­ной ипостаси от другой, и она же порождает и многовеко­вое догматическое недоразумение. Вопрос об исхождении Ду­ха Св., согласно заключению В. В. Болотова, не был «разделяющим препятствием» в древней церкви и не должен быть им и теперь. Третья глава посвящена различение «духа Божия и Ду­ха Св.»; «если «дух Божий» есть триединство трех ипостасей в их раздельноличности», то «Дух Св. есть их ипостасное единение в Третьем Лице» (188), в завершительной ипостаси во Св. Троице, и непосредственное откровение Бога творению есть действие Духа Св. («благодать»), причем однако отнюдь не всег­да это действие духа Божия является ипостасным откровением Духа Св. Таковым вообще не было оно в Ветхом За­вете, и далеко не во всех случаях даже и в Новом, уже знающем откровение о Третьей ипостаси (это показывается в специальном экзегетическом отделе, который посвящен этому различению. Здесь рассматривается и прямое учение Христа об Утешителе). Глава четвертая посвящена «Двоице Слова и Ду­ха», которая основывается на том, что обе ипостаси «нераздель­но и неслиянно» открывают собою Отца как в предвечной жизни, в Софии Божественной, так и в творении, Софии тварной. Бог-Отец самооткрывается для Себя в Софии, которая едина, но софийных ипостасей две: Слово всех слов, как идеальное содержание, и Дух, его в Красоте являющий: в Со­фии «идеальность реальна, а реальность идеальна», причем адек­ватность взаимоотношения обеих открывающих ипостасей не устраняет их раздельноличности, при их нераздельности. Поэтому неправильно соотносить Божественную Софию с од­ной только ипостасью, Логосом или Духом Св., нет, обе они лишь в нераздельности Своей ее открывают. Это двой­ство выражается также и в том, что полнота образа Божия в человеке осуществляется в двух началах духа — мужском и женском, который лишь в соединении своем, а вместе и в раздельноличности, являют образ предвечного Человечества во Св. Софии. Эта аналогия ведет нас и к уразумению того фак­та, что в Богочеловечестве воплотившийся Логос принимает для себя естество мужеское, Дух же Св. избирает Духоносицей Деву Марию, так что полнота Богочеловечества выражает­ся лишь этой двоицей: Иисус-Мария. В отношении же к тварному миру, хотя мир творится всей Св. Троицей при особом уча­стии каждой из ипостасей соответственно Ее свойствам, мы различаем однако в этом тройственном акте действие От­ца, как Первоволи, Творца в собственном смысле, и Сына и Духа Св., которые обращены к творению не ипостасно, но Боже­ственной Софией (конечно, при сохранении нераздельности ипостаси и Софии). Бог-Отец творит мир словами Слова, облекае­мыми реальностью и красотой Духа Св., в да будет и добро з е л о . И лишь при сотворении человека мы имеем акт не только софийного творения, но и ипостасно-божественного, при участии всей Св. Троицы (в божественном Ее совете). Слово Божие, «имже вся быша», и Дух, «носившийся над водами», проникают мир в его бытии как софийный его корень, двоицей софийного Своего самооткровения. Посему Отець

67

и посылает в мир Сына и Духа Св. в их ипостасях, Они суть посылаемые в свершение Богочеловечества, в воссоединение Софии Божественной и Софии тварной. Мир в бытии своем определяется идеями — сущностями Логоса и имеет силу жизни и реальность от Духа Св., помимо, или прежде, или как бы независимо от Их ипостасного откровения, которое однако оказывается возможно лишь в силу этого соотно­шения. Дух Св. действует как вдохновляющая, животворя­щая сила, как радость творения и вдохновения в человеке, си­лою которого он осуществляет вложенное в него слово, призвание, идеальную заданность, творчество жизни. Глава V по­священа откровенно Духа Св. в Его кенозисе. Возможность этого откровения основана на общем принципе Богочеловече­ства, способности человеческого духа в обожению чрез приятие духа Божественного. Однако последнее имеет для себя меру и ею определяется. Безмерность Духа Св. приемлет для себя эту человеческую меру и сообразуется с ней, это и есть кенозис Духа Св., аналогичный кенозису Сына, но вместе от него отличный. Дух Св. в сошествии в мир не умаляет себя в Божестве Своем, как Сын, но долготерпит и самоограничивается в действии Своем, в соответствии мере вместимости твари. Боговдохновение существует и в В. З., в дарах его, притом не только в пределах избранного народа, но и вне его, хотя, конечно, иначе. Во Христе мы имеем полноту этого Боговдохновения, поскольку Дух Св., сошедший на Него при крещении, ипостасно почивал на Нем, в диадическом соеди­нении, в нераздельности и неслиянности с Ним. Ипостасное сошествие Духа Св. совершилось и в Благовещении на Деву Марию, истинную Духоносицу. В силу этого совершившегося сошествия Св. Духа на Христа и Его почивания на Нем Дух Св. в Пятидесятнице посылается в мир уже Сыном, хотя и «от Отца», или, можно сказать, Отец посылает Его чрез Сы­на. Пятидесятница есть ипостасное схождение Духа Св. в мир, хотя оно и проявляется доселе не в ипостасном откровении, но в сообщении лишь Его даров. Пятидесятницей завершается Богочеловечество, которое не ограничивается одним боговоплощением Логоса, но необходимо включает и сошествие св. Духа для обожения духа человеческого чрез соеди­нение с ним в «облагодатствовании». Дух Св., «другой Уте­шитель», являет Христа, жизнь во Христе, как бы снова Со­бою возвращает присутствие Христа на земле. Он не имеет Своего собственного откровения, кроме того, что Он являет Христа, — «от Моего возьмет и возвестить вам». Рождество Христово, как боговоплощение, и Пятидесятница, как сошествие в мир Св. Духа, в своем двуединстве раскрывают в мире диадический характер обеих открывающих Отца ипостасей, в их нераздельности и неслиянности. Дело Христово совершает­ся Духом Св., который Собой открывает не Себя, но Христа, во Христе же и Отца. Пятидесятница продолжается в мире, преображая мир, благодатствуя человечество, доколе не насту­пит полнота времен и сроков, — для Второго пришествия Христова, которое будет соединено и с ипостасным откровением Св. Духа. Конечно, последнее не может быть бо­говоплощением, как для Логоса, но человеческая Личность, — именно прославленной девы Марш, становится прозрачной для этого откровения. Дары Пятидесятницы, как можно их опре­делить по данным Слова Божия и по опыту жизни церковной,

68

суть прежде всего, новая любовь, как живое единство церковное, койнония, вместе с водительством Духа Св. в важнейших определенных случаях (по книге Д. А.); далее дар пророчества и служение пророчества; духовная жизнь, в ее своеобразном христианском пути, — аскетизма, в соединении с любовно к миру, смирения, соединенного с дерзновением; далее дары любви в ее разных образах агапическом, филическом и эротическом, в браке, дружбе, семье, в люб­ви личной и неличной. Пятидесятница не имеет для себя пре­дела в своих дарах, она простирается в вечную жизнь, от славы в славу. — Заключительная глава, эпилог-пролог к о б е и м  частям трактата о Богочеловечестве, носит за­главие О т е ц  , и посвящена Первой ипостаси, как Открываю­щейся, Началу. Отчая ипостась, как трансцендентная в самой Св. Троице, а потому и в творении, однако имманентно откры­вается в открывающих ипостасях. И эта идея трансцендентно-имманентного Начала дает единственно возможный выход из философской апории, — соотношения трансцендентного и имманентного. Отец, открываясь чрез диаду Сына и Духа, тем самым являет Себя в Софии и в э т о м  смысле самооткровение Отца и Он сам есть София (хотя и не наоборот). Отец сущий в Софии предвечной, является Отцом и в Софии тварной, для человека, усыновленного Богу чрез боговоплощение Логоса от Духа усыновления. Образ Отца начертан на небесах и на земле, в вечности и в творении. При этом обращает на себя внимание тот факт, что Отец в Слове Божием преимуще­ственно и даже почти исключительно именуется Богом и есть в этом смысле Бог (Lo theos, auto theos) по преимуществу. Таков Он и во Св. Троице, в предвечном Человечестве, — Бо­жественной Софии, таков Он и в земном человечестве, Со­фии тварной, — Богочеловечестве. Отец открывается в Бого­человечестве Сына и Духа Св., Он есть в этом смысле и сам — Богочеловечество. И Ему, небесному Богу и Отцу, молится небо и земля: Отче наш, иже еси на небеси! Авва Отче!

69