Зернов Н. Православие и англиканство. Журнал "Путь" №43

ПРАВОСЛАВИЕ И АНГЛИКАНСТВО

Первая значительная встреча между Православием и Англиканством произошла в начале XVIII века, когда часть епископов Англиканской Церкви, не пожелавших присягнуть протестанту-королю Вильгельму Оранскому и оставшихся верными династии Стюартов, попыталась найти поддержку и опору на Востоке.

Их усилия оказались тщетными: восточные патриархи, обессиленные и униженные под игом турецких султанов, не только не смогли помочь, но даже и понять англикан.

Прошло более 100 лет, прежде чем Православная Церковь вновь привлекла внимание английских богословов. Оксфордское Движение, начавшееся в 1833, с новой силой возродило сознание вселенскости Церкви среди англикан и таким образом пробудило в них интерес и к Восточному христианству. Несколько выдающихся участников Движения посвятило всю свою жизнь изучению Православия, а Вильям Пальмер, один из оксфордских богословов, попытался даже вступить в общение с Православной Церковью и предпринял с этой целью путешествие в Россию и на Ближний Восток; однако, он встретил там столь мало понимания и интереса, что его намерение не смогло осуществиться, и он окончил свою жизнь членом Римско-Католической Церкви. Несмотря на эту новую неудачу, дружеские отношения между Англиканством и Православием с тех пор уже не прекращались, и они приобрели особенно искренний характер в годы войны и последовавших за ней потрясений, когда англикане показали на деле свое расположение и братскую любовь к гонимой Православной Церкви.

В настоящее время вопрос о соединении этих двух церквей настолько продвинулся вперед, что только невозможность созвать Всеправославный Собор препятствует детальному обсуждению этого предложения.

49

Восстановление церковного общения с частью западных христиан таит в себе источник радости и вдохновения. Православие, хотя и ограниченное в течение последних девяти веков пределами Востока, никогда не переставало ощущать себя Вселенской Церковью, не знающей ни национальных, ни областных пределов, и раскол с Западом оставался для многих ее членов никогда не заживающей раной. Но вместе с тем многое в природе современного Англиканства возбуждает тревогу и недоумение в душе восточных христиан, смущенных наличием в пределах одного и того же вероисповедания людей, принадлежащих и к католической, и к протестантской традиции Западного Христианства.

Тип церковной жизни, осуществляемый в Англиканстве, настолько необычен, настолько нарушает все привычные представления о Церкви, что можно говорить о тайне Англиканства, над разрешением которой вот уже 400 лет безуспешно бьется христианское богословие. И действительно, трудно найти другое слово для определения того необычайного положения, когда одна и та же церковь описывается и осознается разными христианами то как Православная, то как Католическая, то как Протестантская. Отсюда, естественно, возникает вопрос о том, возможно ли вообще соединение или даже только братское сотрудничество с подобной христианской общиной. И приходится признаться, что до сих пор Православное богословие не добилось удовлетворительного разрешения этого недоумения.

Задача этой статьи состоит в попытке наметить те основные линии, по которым должна двигаться Православная мысль, чтобы ответить на эти волнующие вопросы.

Христианское сознание не мирится с властью случайности даже в жизни отдельного человека, тем более верит оно в целесообразность и органичность жизни Церкви. Поэтому плодотворное ознакомление с отдельными событиями ее истории невозможно без определения их смысла и места в общем процессе ее развития.

В частности изучение Англиканства предполагает прежде всего осознание со стороны Восточного богословия значения встречи с ним для жизни самого Православия. Только ощутив изнутри смысл раскола с западом и современных попыток к его преодолению, только поняв их место в росте нашего церковного сознания (внутри Православия) наше богословие сможет найти дерзновение любви и веры для разрешения тайны Англиканства и для нахождения тех форм общения с ним, которые бы соответствовали вселенской миссии Православной Церкви.

50

Вся история нашей Церкви может быть истолкована как ряд попыток христиан найти правильные пути для осуществления своего братства во Христе в лоне единой вселенской Церкви. Она начинается первым апостольским периодом, когда ее членам была дарована возможность испытать реальность ее единства. Общины, основанные апостолами, на опыте показали его осуществимость, а послания святых апостолов Павла и Иоанна раскрыли его догматическое значение.

Последующий период, длившийся с конца I до начала IV века, был временем плодотворной работы над усвоением наследия, полученного от апостолов. Хотя единство Церкви и находилось в эту эпоху под постоянной угрозой, так как гностики, монтанисты, новациане вели беспрерывную борьбу против ядра ее членов, оставшихся верными апостольскому Преданию, но, несмотря на частичные поражения и разнообразные соблазны, эти последние сумели донести единство Церкви до времени, когда Римская империя приняла на себя охрану чистоты ее учения и блюдение единодушия среди ее членов. В 325 году начинается третий период истории Церкви, который вскрыл всю силу противления христиан заповеди Спасителя о любви и единстве между его учениками. Стихийные центробежные силы на этот раз оказались настолько победоносны, что они смогли расколоть Вселенскую Церковь на ряд враждующих этнических церквей, которые тем более проявляли ненависти друг к другу, чем настойчивее пыталась Империя связать их снова в единое целое.

Третий период истории Церкви оканчивается с завершением раскола между латинским и греческим христианством и с прекращением созыва Вселенских соборов. Это время ожесточенной внутрицерковной борьбы и восстания против заповеди единства, конечно, не могло обогатить церковное сознание дальнейшим проникновением в изучение природы Церкви, и христианская мысль в течение всего периода вселенских соборов не продвинулась вперед в этой области, по сравнению с писаниями св. Киприана, которыми закончилась предыдущая эпоха.

Не менее трудным оказался и следующий период, длившиийся с XI по XX столетие, главным событием которого является великий раскол внутри Западного Христианства и последовавший за ним взрыв еще более напряженной междоусобицы на этот раз уже между тремя основными вероисповеданиями нового времени — Римо-Католичеством, Протестантством и Восточным Православием. Хотя в эту эпоху центробежные силы внутри Православия значительно ослабели и, таким образом, вопрос о единстве церкви

51

мог бы найти среди нас благоприятную почву для своего дальнейшего изучения, — однако этого не случилось частично из-за политических невзгод, от которых жестоко страдали Восточные Христиане, а отчасти и по причине не прекращавшейся конфессиональной борьбы, вызванной враждебными действиями западных христиан. Только писания А. Хомякова явились свидетельством того, что опыт пережитых столетий не прошел даром для членов Православной Церкви и истинная природа ее единства яснее встает перед их сознанием.

Есть ряд показаний, что Великая война и вызванный ею кризис христианских цивилизаций открывает новый пятый период истории Церкви. Его отличительной чертой является перерождение христианских конфессий, внутри которых образуются течения, вновь осознающие вселенскую природу Церкви и стремящиеся к соединению со сродными группами, принадлежащими к иным вероисповеданиям.

Если это описание наступающего периода соответствует действительности, то оно открывает пути для новой и плодотворной работы церковной мысли над постижением природы Церкви, т.е. для осуществления той задачи, к которой ее члены не могли приступить в течение последних шестнадцати столетий.

В этом процессе особое значение имеют встречи между теми христианами, которые хотя и были веками отделены друг от друга, но в настоящее время ощущают уже свое духовное единство и обладают однородным опытом жизни в Церкви.

Совершенно несомненно, что из всех современных конфессий наиболее близко подошла к Православию Англиканская Церковь, в особенности в лице так называемого Англо-католического Движения. И таким образом, встреча с нею дает Православию ту возможность для дальнейшего изучения вопроса о Церкви и ее единстве, которого оно было лишено, начиная с IV века. Для того, чтобы понять то новое, что несет для Православия его встреча с Англиканством, следует остановиться на основных видах взаимоотношений с инославием, которые знали восточные христиане в течение своей истории.

Несмотря на все разнообразие ересей, расколов и схизм, с которыми пришлось им бороться, все они могут быть подразделены на два основные типа. Первый вид расколов характеризуется убеждением их участников в том, что они одни сохранили неповрежденной истину, а что вся остальная масса верующих нарушила основы Нового Завета и выпала из Церкви. Хотя обычно то, на чем настаивают отколов-

52

шиеся христиане и имеет положительное значение, но они, борясь за соблюдение отдельных частностей, забывают о главном, об единстве христиан в любви и вере и тем самым лишают себя полноты церковной жизни. Борьба с этим видом разделения Церкви обычно бывает и мучительна, и бесплодна, и она почти никогда не способствует дальнейшему уяснению основ единства Церкви, ибо нападающая сторона страдает как раз от утери образа вселенскости Церкви и не способна поэтому принять участие в плодотворном обсуждении вопроса об ее истинной природе. Поэтому, как ни многочисленны были подобные расколы, а к ним можно отнести монтанизм, новоцианство, монофизитство, главные виды протестантизма и русское старообрядчество, они не смогли помочь работе Православного Богословия над определением единства Церкви. Также бесплодным оказывается и второй вид разделения, который характеризуется заболеванием христиан церковным империализмом, выражающимся в их убеждении, что им одним поручена от Бога миссия господства и управления над всеми остальными церквами. Несмотря на увлечение идеей вселенскости, и здесь тоже отсутствует подлинно кафолическое осознание Церкви, как Союза любви, осуществляемого в свободе и поэтому борьба и с этим видом инославия тоже обычно не дает возможности поставить правильно вопрос о природе Церкви.

Других форм взаимоотношения с инославием Православие не знало в продолжение всей своей истории, и Англиканство есть первый пример третьего вида этих отношений.

Англиканство является церковью, во многом коренным образом отличной от Православия, оно не желает ни подчинять себе восточных христиан, не хочет оно также и раствориться в их среде. Оно предлагает Православию, как своей старшей сестре, помочь ей вступить в братское общение и начать вместе осуществлять великую миссию, порученную Христом своей вселенской Церкви.

Это неожиданное предложение равно отлично как от обычной вражды и нетерпимости сектантов, так и от высокомерных требований Рима, и оно ставит перед Православным сознанием во всей глубине вопрос о Церкви.

Ибо братский призыв англикан к соединению требует от православных ответа на два основных вопроса, 1) как определяют они признаки истинной Церкви, т.е. при помощи каких критериев они различают благодатные христианские общины от собраний лжебратьев и 2) какова их оценка современного Англиканства, считают ли они его частью Вселенской Церкви или еретической сборищем.

53

Ответы на эти вопросы существенны не только для англикан, они, может быть, имеют еще большее значение для самих православных, так как англиканская Церковь своим братским призывом к общению открывает перед ними возможность на опыте проверить наше современное учение о Церкви, и об ее Вселенскости и единстве (*)

В настоящее время среди Православных богословов существуют значительные разногласия по этому поводу, которые остаются неразрешимыми, поскольку они продолжают прибывать в сфере лишь теоретических рассуждений. Только применение этих различных богословских мнений на практике в деле, например, изучения и сближения с англиканами, может в значительной мере облегчить выбор того из них, которое соответствует вселенской истине Православия.

Три из них заслуживают особого внимания, как пользующиеся наибольшим распространением среди членов Церкви. Согласно первому мнению, сама постановка вопроса об изучении и сближении с иностранными церквами основана на глубоком недоразумении. В мире есть лишь одна Церковь, и это есть Восточное Православие, все вне его пребывает во мраке язычества, поэтому говорить надо не о соединении церквей, а о крещении и обращении в христианство тех людей, которые по неведению считают себя членами Церкви через принадлежность свою к Римской или Протестантской ересям. Эта точка зрения является попыткой повторения на православной почве Римо-католического учения о Церкви. Она настолько вопиюще противоречит реальности церковной жизни инославных христиан и самой практике Православия, признающего действительность крещения и священства, полученного вне пределов Православной церкви, что на опровержении ее не стоит останавливаться подробно. Однако, следует отметить, что этот взгляд до сих пор широко распространен среди православных богословов и он явился причиной, почему вышеупомянутый священник и богослов Англиканской церкви В. Пальмер отшатнулся от Православной церкви. Греческие иерархи не только не признали его священства, но и потребовали от него второго крещения, рассматривая этого ревностного христианина, отдавшего всю свою жизнь

_________________________

         *) Насколько ново и неожиданно является предложение Англикан, показывает тот характерный факт, что Православная Церковь не имеет ни канонов, ни обрядов, определяющих пути восстановления общения с нею других церковных общин. Ее практика знает лишь единоличные присоединения к ней западных христиан и все ее чины построены на этом основании.

54

на восстановление единства Церкви, как обычного язычника. Излишне говорить, что Пальмер не мог примириться с этим положением, и он усомнился в авторитете того вероисповедания, которое тысячелетнюю историю церкви его народа, украшенную бесчисленными подвигами христианского милосердия, примерами высокой духовной жизни и миссионерской ревности, могло считать за иллюзорное видение, которое должно рассеяться при первой проверке его критерием Восточного Православия.

Несомненно, подобное отношение к инославным церквам явилось плодом той горечи, которую впитали в себя восточные христиане от небратского отношения к ним римо-католиков и протестантов. В настоящее время оно еще держится там, где все еще применяются методы церковной борьбы, выработанные в XVI и XVII веках.

Гораздо большего внимания заслуживает вторая точка зрения, которая так же, как и первая, исходит из положения, что современное Православие есть единая представительница истинной церкви на земле. Но, в отличие от первого взгляда, она допускает существование иных христианских, хотя и глубоко поврежденных вероисповеданий и готова помочь им обрести полноту истины. Признавая современное Православие за ее конечное выражение, она мыслит соединение церквей в виде постепенного оправославления как вероучения, так и обрядов инославных христиан и измеряет их современное состояние тем расстоянием, которое отделяет их от Православия.

Это решение вопроса заключает в себе много верного, ибо Православная Церковь является хранительницей полноты благодатной жизни, но догматически это учение лишено четкости, и последовательное применение его на практике вызывает столь много недоумений, что оно, очевидно, требует дальнейших уточнений и дополнений.

Основные практические возражения против этого предложения можно свести к двум пунктам.

Во-первых, современное Православие ограничено пределами Восточно-европейских народов и не обладает больше западной струей церковной традиции, которая когда-то составляла существенную часть жизни вселенской Церкви. Отождествление всей Церкви с восточными формами христианства есть, несомненно ересь, разрушающая Священное Предание, всякая попытка навязать западным христианам восточные традиции и обряды есть повторение той ошибки Рима, против которой всегда боролось Православие. Таким образом, далеко не все, что так глубоко отлично у западных христиан от современного Православия должно быть осужде-

55

но, напротив то, что восходит к западной апостольской традиции Церкви, должно считаться истинным, и Православие может только скорбеть об исчезновении этих элементов из его жизни.

Кроме этого первого затруднения есть и второе, еще более обременительное.

Современное Православие в силу различных исторических причин утеряло ряд установлений, которые считались существенными для жизни Церкви, как в послеапостольский период, так и в эпоху Вселенских соборов, и их отсутствие ныне неблагоприятно отражается на его жизни, с другой стороны некоторые ее новые формы несомненно нарушают канонические предписания и таким образом не все то, что сейчас совпадает с практикой современных православных церквей, может считаться желательным и соответствующим вселенскому образу Церкви (*) и не все то, что отлично от нее — нецерковным и осужденным.

Поэтому современное состояние Православия не может служить достаточным критерием для оценки инославия и восстановление единства церкви не состоит в приведении всех существующих вероисповеданий к типу церковной жизни, осуществляемой современным восточным христианством.

Сознавая все эти затруднения, некоторые богословы Православной церкви выдвигают третье предложение — считать искомым критерием Церковь Вселенских Соборов, которая включала в себе большую часть восточных христиан и почти весь христианский Запад. Ее догматические решения и канонические нормы признаются в настоящее время и на Востоке, и на Западе большинством христиан за выражение подлинного церковного сознания и потому естественно желать строить единство церкви на тех нормах, которые получили свое окончательное оформление в эту бурную и славную эпоху церковной истории.

Существует, однако, ряд существенных возражений и против этого предложения.

1)     Как уже было указано, именно эта эпоха жизни Церкви менее чем другие показательна для правильного решения вопроса о природе Церкви. Она дает много примеров насилия государства над совестью христиан, попыток силой удержать их в общении друг с другом. Весь этот мате-

______________________

         *) Как пример можно указать на подчинение церкви Англии контролю государства, которое имеет много общего с фактическим положением Православной церкви во многих странах, но далеко не соответствует Апостольскому Преданию и учению многих Отцов Церкви.

56

риал скорее показывает поэтому, чего не нужно делать по отношению к отколовшимся братьям и каких определений единства Церкви следует избегать.

2)     Церковь в эпоху семи Вселенских соборов проделала огромную эволюцию внутреннюю. Ее жизнь в начале IV века отлична от ее жизни в конце того же столетия и, конечно, еще большая разница отделяет IV век от VII или VIII. Таким образом, прежде чем пытаться приглашать современное инославие восстановить у себя учение и практику семи Вселенских соборов, мы должны решить, какой период мы будем считать более авторитетным и будем ли мы брать за решения и советы образец более ранних или более поздних соборов и учителей Церкви.

3)     Наконец, вообще неверно и бесплодно сравнивать живые церковные организмы с разрозненными памятниками церковного творчества давно умершей эпохи: в конце концов, мы можем сравнивать инославие лишь с нашим пониманием и толкованием Церкви семи Вселенских Соборов, а не с ее подлинным образом. А это толкование бывает весьма различным не только у восточных и западных богословов (*), но оно часто вызывает споры и разногласия даже в среде самих Православных ученых. В особенности на примере столь сложного организма, каким является англиканство, можно легко убедиться в недостаточности этого критерия. Ряд наиболее жгучих вопросов, вызванных реформацией в Англии, как например, правомочность англиканской иерархии, число таинств, принятие термина трансубстанции, не обсуждались на Вселенских Соборах, и они не могут быть решены на основании их постановлений. Вселенские Соборы были живым голосом церковного сознания своей эпохи, в этом заключается их непреходящая ценность для всей церкви, но они не могут служить непогрешимым оракулом для решения конфликтов и проблем, возникших при обстоятельствах и в эпоху глубоко отличных от Византийской империи IV или VII века.

Все эти соображения показывают, что ни один из обычных методов оценки инославия не выдерживает испытания перед лицом новых проблем, возникших из встречи Православия с Англиканством, что в свою очередь означает, что и наше современное учение об единстве Церкви требует дальнейшего изучения и углубления. Эта задача неосуществима без освобождения нашего церковного созна-

______________________

         *) Например, ρимо-католические богословы утверждают, что Вселенские Соборы признавали папскую власть над Церковью. Православные богословы на основании тех же источников утверждают обратное, что папы подчинялись соборам.

57

ния от всех соблазнов упрощенного решения этой труднейшей проблемы. Ставя перед собою вопрос, где сможем мы искать единственный верный критерий истинной Церкви, мы должны ответить, что он является лишь в свете Православного учения о ней.

Сам Дух Святой открывает себя в соборной мысли и жизни Церкви.

Надо смело признать, что ни Священное Писание, ни Символы Веры, ни творения св. отцов, ни каноны соборов, являются не чем иным, как нормами, гарантирующими нормальное функционирование церковного организма. Но они не способны сами по себе дать ему жизнь, а потому они и не суть Богоустановленные основы истинной церкви. Только Дух Святой делает собрание христиан церковью, только там, где присутствует он, становятся возможными таинства, осуществляется спасение и христианская община преобразуется в тело Христово и в храм Бога живого.

Таким образом, все попытки найти формальный, осязаемый, раз навсегда и для всех данный критерий для определения истинной Церкви и ее внешних границ, обречены на неудачу, ибо Церковь делает Церковью Дух Святой, а ни какое-либо историческое и контролируемое людьми начало.

Но, вместе с тем, природа Нового Завета, основанная на ответственном участии человека в его осуществлении, предполагает наличие некоторых признаков, при помощи которых христианин мог бы отличить истинную Церковь от ложной. Таким признаком прежде всего является непрерывность церковной жизни, верность ее своему прошлому, ибо Дух Святой не может ни противоречить, ни отвергать своих собственных указаний. Вот почему согласие со Священным Писанием, исповедание древних символов веры, непрерывность священства, хранение таинств, верность и почитание предания являлись и всегда будут являться одним из существенных признаков, отличающих истинную Церковь от поврежденной. Там, где непрерывность церковной жизни нарушена, там, где сегодня опровергается то, о чем проповедовалось вчера, — там, несомненно, происходит нарушение нормальной жизни Церкви и возбуждаются серьезные сомнения в ее истинности.

Но верность отеческому или даже апостольскому преданию сама по себе не может явиться гарантией благодатности ее жизни, ибо Церковь призвана не только хранить данный ей талант, но и отдавать его в рост и осуществлять учение Христа в жизни всех народов во все времена. Поэтому к первому критерию непрерывности и верности традиции,

58

обычно принимающемуся богословием, как достаточный, надо прибавить второй — наличие церковного творчества. История знает ряд примеров (*), когда части Церкви отказывались от всякого движения вперед и отдавали всю свою энергию на охранение богатства, скопленного их отцами. Во всех этих случаях следовало вырождение церковного организма, а иногда и их полнейшее уничтожение. Но, конечно, не каждое новое творчество бывает оправдано и к двум первым критериям следует прибавить третий и последний — явление церковью даров св. Духа. Только то древо живо, которое приносит цветы и плоды, и только та церковь имеет основание верить в свою неоставленность Богом, которая может показать миру примеры святой жизни среди своих членов, ибо как бы ни верно блюла она священное предание, как ни широко развивала бы она свою внешнюю деятельность, но все это носит печать человеческих усилий и не может еще свидетельствовать о благодатности Церкви. Только обилие благодатных даров, только примеры святости могут показать, что данная христианская община есть истинная дочь Единой Вселенской Церкви.

Предлагаемые три критерия для исследования жизни инославия и для определения границ Церкви соответствуют православному учению, так как они являются верной гарантией против всех попыток заменить власть св. Духа над Церковью внешним авторитетом подобным папе или Священному писанию, или Вселенским Соборам и т.д., т.е. ввести человеком контролируемые критерии для оценки жизни христианской общины. Вместе с тем они дают и подлинную возможность разобраться в сложной действительности истории Нового Завета, основанного не на букве закона, а на любви и милосердии Бога к людям, страждущим от греха и страстей. Вот почему возможны те частые случаи, когда часть Церкви, которая по человеческому суждению могла бы считаться обреченной на отвержение, продолжает приносить плоды христианской жизни и давать видимые доказательства Божественного промышления о ней и сохранения ее в лоне тела Христова.

Англиканская Церковь с ее бурной и запутанной историей, с ее борьбой партий, с ее еретическими уклонениями, но и с ее любовью и верностью преданию, может послужить одним из убедительных примеров подобного божественно-

____________________

         *) Пример недостаточности главного критерия дает коптская Церковь в Египте, давно прекратившая всякое иное делание, кроме благоговейного хранения отцовского предания и потому неуклонно идущая к духовному угасанию.

59

го снисхождения и любви к своей Церкви. В эпоху своего наибольшего падения, когда даже вера в Божественность Христа стала колебаться среди части ее духовенства, когда таинство Евхаристии нередко совершалось всего лишь несколько раз в год и в некоторых ее приходах, она была внезапно пробуждена от своего сна и призвана к такому расцвету духовной жизни, которое сделало ее в настоящее время одной из наиболее славных поместных церквей. Но, вместе с тем, это возрождение произошло не случайно, оно явилось плодом верности Церкви своему Апостольскому происхождению, которое она пронесла через эпохи своих искушений и падений.

Только отказавшись от формальных и законнических определений Церкви, можем мы теперь и объяснить это чудо милосердия Божия, а также ответить и на вопрос, поставленный в начале этой статьи, о желательности и возможности общения в таинствах с Англиканской Церковью, оставаясь на почве заимствованного у Рима легализма.

Находясь на почве формальных критериев церкви, Православное богословие может лишь уклоняться от его решения, так как единственный логический вывод из традиционных оценок инославия должен привести его к отрицательному ответу, неприемлемому, однако, ввиду все растущей фактической близости между Англиканством и Православием. Эта двойственность православной позиции свидетельствует о растерянности богословской мысли, которая может вновь обрести свое равновесие лишь при отказе от законнического, не свойственного Православию отношения к Церкви. Только при смиренном признании, что земные части Церкви не могут знать всей глубины милосердия Божия и что не их теории и предположения, а само качество жизни Церкви являются последним мерилом для оценки инославия, и для определения границ Церкви, можем мы вновь найти соборную мудрость для правильного ответа на Англиканское предложение восстановить общение с их Церковью. Существует ряд веских формальных доводов в пользу положительного отношения к этому братскому призыву, как например Апостольское преемство Англиканской иерархии (*), исповедание истинной веры и блюдение Православного учения о таинствах большинством клира и мирян церкви Англии; но быть может наиболее решающим фактором в пользу общения с Ан-

___________________

         *) Константинопольский Патриарх признал Апостольское преемство Англиканской Иерархии в 1922 г. Это решение было подтверждено синодами Александрийской и Иерусалимской Патриархий и церковного клира.

60

гликанством все же явится тот неоспоримый факт, что эта Церковь приносит такие плоды духовной жизни и святости, которые приемлются Православным сознанием, как истинные примеры христианского совершенства, недостижимые без помощи Божественной благодати, а там, где Дух Святой, там есть Церковь, столп и утверждение истины.

В заключение можно указать, что братское признание Англиканства за часть Вселенской Церкви, хотя и пострадавшей от разделения, может осуществиться лишь как дело подвига любви и веры и тем самым оно, несомненно, окажется возрождающим влиянием и на жизнь всей Православной Церкви. Современное Православие часто страдает от острого несоответствия между его учением и его повседневной жизнью, его вселенскость часто заменяется больным национальным шовинизмом, его соборность худшим типом бюрократизма, его догматическая насыщенность вопиющим невежеством его членов. Упорное существование этих изъянов во многом связано с длящимися разделениями внутри христианского мира, которые подрывают самые основы Нового Завета и ослабляют все сферы церковной деятельности. Восстановление общения между Англиканством и Православием явится первым свидетельством искреннего желания христиан покаяться в их общем грехе разделения и начать вновь жизнь в любви и братолюбии. Это покаяние не может быть не благословлено Богом, а с Его помощью члены Православной Церкви, несомненно, найдут и те мудрые и правильные пути для восстановления единства с западными христианами, которых они не видят в настоящее время.

Н. 3ернов.

Париж, 1 ноября 1933.

61