В наши дни недоумений, кризиса, распада, исканий и ожесточенной борьбы большая, еще недостаточно обратившая на себя внимание внешнего мира, работа, большое сосредоточенное усилие в сторону единения и совместной религиозной помощи миру производится христианскими Церквами. Это — так называемое «Экуменическое Движение», которое, как известно, нашло себе одновременно выражение в трех организациях: 1) в Лозаннском движении «for Faith et Order» , направленном в сторону единства в вере и церковном строе, 2) в Стокгольмском сотрудничестве Церквей на почве практического христианства и 3) во «Всемирном Союзе для осуществления содружества народов через Церкви» «World Alliance for International Friendship through the Churches».

Организации эти находятся в тесном соприкосновении и сотрудничестве друг с другом, особенно первые две, — но каждая, как мы увидим, отмежевала себе отдельную самостоятельную область церковной работы.

Наиболее яркой и глубокой по духу, наиболее творчески духовной является Лозаннская организация. С другой стороны от «Всемирного Союза содружества народов через Церкви» веет, как это отчасти можно было ожидать, духом конгрессов, духом бумажных резолюций, духом дипломатического христианства; это — младший брат Лиги Наций (хотя возник он еще до великой войны). Однако и здесь совершается некая важная и настоящая работа — духовного сближения представителей разных национальных Церквей на почве христианского подхода к животрепещущим вопросам политики и взаимоотношения народов.

Каждый год в конце лета и в начале осени (обыкновен-

но конец августа — начало сентября) происходят съезды руководящих комитетов этих организаций; съезды довольно многолюдные, ибо одни уже руководящие комитеты этих организаций насчитывают много членов. Так, Centinuation Committee Лозаннской организации насчитывает 134 члена. Я третий год участвую в этих годовых съездах, и каждый год я все более убеждался во все растущем значении этого движения сотрудничества Церкви.

Но — повторяю — духовный фокус этого экуменического движения — Лозаннская организация... «Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». Единство христианства в вере и богопочитании не есть что-нибудь, имеющее лишь отвлеченное значение, что-нибудь, касающееся лишь внутренней жизни: оно есть источник силы духовной, питающей жизнь, излучающейся в жизни и просветляющей ее. Лозаннская конференция и движение, связанное с нею, не стремится достичь компромиссных решений, не думает, не задается целью путем дипломатических «круглых столов» преодолеть рознь христианства, она не считает, что различие между христианскими вероисповеданиями лишены всякого значения или могут быть всецело исторически оправданы с точки зрения исторического релятивизма. Она является лишь той почвой, на которой встречаются между собою христианские Церкви для разговоров о вере, не для догматических компромиссов и комбинаций — в уверенности, что Дух Святой наставит искренно ищущих и приведет когда-нибудь силою Своею, а не разумом нашим, к полноте единства во Христе тех, кто единомысленно молятся об единстве: «да будет едино стадо и Един Пастырь».

И вот, по мере работ «Лозанны», все сильнее и сильнее, с неожиданной яркостью и убедительностью, возникает сознание, что христианские Церкви ближе друг к другу, чем они думали. Другими словами: протестантство все больше отказывается от субъективизма последнего периода своего развития, от односторонней заостренности своих полемических формул, чтобы все более возвращаться к богатству и полноте апостольской проповеди. Христианские Церкви ближе друг к другу, чем они предполагали, или еще вернее будет сказать: Дух Божий есть Дух Животворящий, соединяющий рассеченное и исцеляющий немощное и восполняющий ущербленное — из Своей полноты. Трудно поверить, когда слышишь речи протестантских делегатов на лозаннских собраниях, что это говорят подлинные протестанты: так сильно звучит в них нотка церковности, так много в них уважения к преданию древней Церкви, так подчеркивают они общение святых, такую важную центральную

роль играет во многих речах Таинство Евхаристии.

Особенно интересные и неожиданные впечатления получил я в этом году от заседания небольшой подкомиссии богословов (15 человек) Лозаннского «Continuation Committee», происходивших в течение двух недель перед общим собранием комитета под гостеприимным кровом епископа Глостерского (Gloucester), в его дворце, между 4 и 17 августа. Темой было учение о благодати, т. е. тот камень преткновения, который расщепил Западный христианский мир. Были представлены в богословской комиссии: Православная Церковь (два делегата, грек и русский), Англиканцы (два английских делегата, в том числе сам председатель — епископ Глостерский, и один американский), немецкие протестанты (два делегата), скандинавские лютеране (1), французские лютеране (1), пресвитериане (два: один шотландец, другой американец), швейцарские кальвинисты (1), венгерские кальвинисты (1), английские конгрешионалисты (1) и английские баптисты (1). *)

Темы участниками были разработаны в плоскости исторической и отчасти систематической. Рефераты были уже за год написаны и дважды размножены и предварительно разосланы всем участникам комиссий. Во время собраний ее в Глостере рефераты уже не читались вслух, тем более, что большинство их носило более исторический, чем систематический характер, а беседы велись по существу — по основным вопросам учения о благодати **).

Не могу скрыть, что я ехал нехотя в Глостер: меня пугали двухнедельные разговоры о том, что является самым святым и сокровенным во внутренней жизни человека — о действии благодати Божией, т.е. о жизни Духа Божия в человеке. Но потом я не пожалел, что приехал: беседа была плодотворна, более того — раскрылись глубины религиозного опыта Церквей, и, несмотря на разный язык, это оказалось той же

_________________

*) Имена учасников: Православные профессора Аливизатос и Арсеньев; англиканцы – епископ Глостерский Cavin, E.W. Watson; немецкие протестанты – профессора Hermelinkи G. Webbermin; скандинавские – проф. Hörelgaard; (датчанин); французский лютеранин – проф. J. VernonBarolet(шотландец) и проф. A.Brown(американец); конгрешионалист – английский баптист Dr. Whitley.

Кроме того, участвовали написанием рефератов, но не смогли присутствовать лично: проф. Глубоковский, проф. Benunge(англиканец) и Д-р Seper(методист).

**) Рассматривались следующие проблемы: 1) Значение благодати, значение оправдания; 3) предопределение и свободная воля; 4) благодать в таинствах, 5) Церковь, как сфера благодатной жизни, 6) протестантское учение о «selagratis».

самой глубиной единой жизни духа Божия в Церкви. Эти беседы прошли под знаком неожиданного вполне ясно выраженного преодоления крайностей протестантской доктрины, при том со стороны самих протестантов. Протестантское учение о благодати — в его однобокой заостренности — рассматривалось с точки зрения того, что предносилось мысли реформаторов, но что они не сумели адекватно выразить в виду крайне однобокой заостренности их формулировок. Та истина, которую в однобоком и потому искаженном — виде проповедовал протестантизм, в противовес механизации религиозной жизни в средневековом католичестве, эта истина была воспринята, как неотъемлемая часть более богатого духовного целого, и ей было указано ее место в общем потоке жизни Духа, раскрывающегося в опыте единой апостольской Церкви.

Характерен был единодушный отказ представителей Церквей, восходящих к Кальвину, от узко суровой кальвинистической идеи предопределения, произвольно ограничивающей милосердие Божие. Характерно было, что члены конференции старались выяснить, что хотел выразить Кальвин этой идеей — именно истину все превосходящего владычества Божия (Souverainete de Dieu, Severeignty of God), в противовес всем человеческим самодовольным подпоркам и ухищрениям; таким образом была вскрыта та исконная и основная религиозная, церковная истина, вдохновляющая протестантизм, но так сильно искаженная в однобокой, полемической заостренности протестантских формулировок. В свете этих пояснений могут представить интерес те заключительные формулировки, в которые вылились беседы участников конференции те совместные выводы, к которым они пришли. Приведем некоторые важнейшие из этих заключений.

I. Значение Благодати.

«Мы согласны друг с другом в том, что Божественная Благодать, как она открылась нам в лице Иисуса Христа, обозначает любящее милосердие Божие, обнаруженное в деле творения, промышления и во всех делах Божиих, особенно же в искуплении нашем через жизнь и учение, смерть и воскресение Иисуса Христа, в ниспослании Духа Святого, в общение Церкви Христовой и в благодатном даре Слова Божия и Таинств.

Мы согласны друг с другом, что это значит, что благополучие человека и спасение его зависят от Бога и что Бог побуждается в Своем милосердном снисхождении к человеку ни какими-либо заслугами со стороны человека, а только лишь Своей свободно изливающейся любовью».

II. Предопределение и свободная воля.

«Что же касается взаимоотношения между человеком и благодатью Божией, то мы все согласны, опираясь на свидетельства Нового Завета и христианского опыта, что владычество Божие (the Severeignty of God) в деле осуществления домостроительства Его касательно, как отдельного человека, так и всего рода человеческого, является верховным (is supreme) и что мы обязаны всем нашим спасением Его милосердному изволению; но что, с другой стороны, действие Божие в благодати должно быть активно усвоено личной волей человека и что человек за это решение пребывает ответственным.

Много богословских попыток было сделано, на линии философских рассуждений примирить эту кажущуюся антитезу между владычеством Божиим (God's sovereignty) и ответственностью человека, причем слишком исключительно подчеркивалась то одна, то другая сторона, и это породило много споров в христианском мире. Но эти рассуждения не являются необходимой частью христианской веры.

III. Благодать в таинствах.

«1) Мы согласны друг с другом в том, что Слово Божие и Таинства являются даром Благодати Божией Церкви через Иисуса Христа для спасения рода человеческого.

2) Таинства являются действием Духа Святого в Церкви и представляют Его ипостасное воздействие на род человеческий.

3) В Таинствах к человеку приходит дар Божий, который человеком усваивается через веру.

4) Следует постоянно помнить, что всеобильное милосердие Божие не ограничивается Таинствами Его и что имеется много путей действия Благодати.

IV. Церковь и благодать.

«Церковь есть Тело Христово, общение святых и всех верующих; она одновременно невидима, как предмет веры, и видима в своих проявлениях в мире. Она есть исполнение домостроительства Божия касательно рода человеческого. Она свята, ибо Дух Святой является одушевляющей ее жизнью и постоянно освящает видимые ее части».

V. Учение о «Sola Gratia.»

«Между тем как греческие Отцы, в противовес фатализму, который господствовал в упадочной цивилизации

греко-римского мира, воспринимали победную силу христианства, как благодатный дар нравственной свободы, и между тем как, с другой стороны, реформаторы подчеркивали, что спасение всецело зависит от Благодати Божией, даруемой во Христе — в противовес самоспасению человека и учению о заслугах: Римско-Католическая Церковь все более и более точно пыталась определить границы между благодатью и самостоятельностью человека. Мы однако согласны друг с другом в том, что чудо спасения человека силою благодати Божией не может быть выражено языком точной рассудочной формулы, и что оно в равной мере может быть описано, как превозмогающее действие (the severeign activity) благодати Божией во Христе и вместе с тем, как пробуждение Им духовных сил человека к жизни личной свободы и ответственности».

____________________-

18-21-го августа в High Leigh (старое имение с большим домом и парком, в 25 милях от Лондона, — которое прежними владельцами Barklay было специально завещано для устройства в нем разных религиозных конференций) происходил затем общий съезд руководителей комитета — Continuation Committee Лозаннской организации. Съехалось 84 делегата и, кроме того, человек 15 представителей молодого поколения из разных стран и Церквей. Председательствовал Архиепископ Иорский, Д-р Темпль, необычайно привлекательный и умелый председатель, человек большого религиозного и нравственного веса. Из года в год это Лозаннское движение растет в глубину. Получаешь впечатление очень многообещающих ростков, большой религиозной и духовной серьезности и подлинности, духовного горения. Особенно интересны были речи, указывавшие на необходимость не ограничивать бумажным делом дипломатически-бюрократической организации, не ограничиваться внешними сравнениями формул, а стараться подойти вплотную к духовному опыту Церквей в самых основах церковной жизни. Решено было в связи с этим следующее годовое собрание (предполагаемое в Висбадене в середине августа 1932 года) посвятить Таинству Евхаристии и поставить при этом во главу молитвенный опыт Церквей: Таинство Евхаристии в жизни христианских Церквей. Молодежь и некоторые представители старшего поколения очень настаивали на том, чтобы эти годовые съезды длились не 2 1/2-3 дня, как до сих пор, ибо в 3 дня мало можно успеть что сделать, кроме текущей внешне-организационной работы, а целую

неделю, для более плодотворного и интенсивного обмена мыслей по существу и для более тесного контакта друг с другом, и было решено так и поступить в следующем году. Молодежь бурно приветствовала это решение аплодисментами и топаньем ног.

Исполнительный Комитет Стокгольмского движения и общий интернациональный съезд делегатов «Всемирного содружества народов через Церкви» (на этом последнем съезде было 300 делегатов от 34 национальностей, из коих 150 человек более молодого поколения) собрались после закрытия Лозаннского съезда один за другим в Кэмбридже. Огромная практически-филантропическая и просветительно-исследовательская работа сосредоточилась в Стокгольмском движении.

Красота колледжей, их сады с протекающей по ним речкой Cam, внутренние дворы с арками и колоннадами, полные воспоминаний о великих людях, учившихся или учивших здесь (поэты: Бен Джонсон, Марло, Флетчер, Мильтон, Грей, Werdswerth, Колеридж, лорд Байрон, Теннисон, романисты: Л. Стерн, Теккерей, историк Маколей, Кембриджские платонисты, Исаак Ньютон, Эразм Роттердамский и т.д., и т.д.) — все это производит чарующее впечатление. Приятно между делом, не спеша, без цели, бродить по садам и аркадам колледжей. Приятно жить в обстановке этой необычайной красоты (делегаты «World Alliance» жили в Trinity College).

Более грустно было то, что президиум «Всемирного Союза» (World Alliance), из боязни ли не понравиться большевикам или из чрезмерной осторожности, отказался даже рассмотреть и огласить в общем собрании предложение митрополита Стефана Болгарского об обращении к правительствам держав с просьбой вступиться за заключенных в тюрьмах и сосланных большевиками членов русского духовенства. Даже говорить о положении Церкви в России не было разрешено, а наскоро была принята прошлогодняя резолюция, при том даже не оглашенная. Не думаю, чтобы была большая польза для дела просветления и облагорожения международной атмосферы Христовым духом от этого избытка мудрости земной, и вместе с тем от этого недостатка христианского милосердия и нравственной смелости во имя Христово. Вина в этом лежит, однако, не на председателе, лорде Диккенсене, (он был прежде генеральным секретарем организации, и только что был избран председателем), а на некоторых других членах президиума, весьма почтенных, но слишком мудрых светски и слишком безмятежно и спокойно живущих, чтобы сердцем понять

и пережить горе и страдай ия Русской Церкви и поболеть о ней. В этом отношении Лозаннская организация, не побоявшаяся открыто высказать свое братское горячее участие русской гонимой Церкви, которая была обозначена в речах даже, как «венец чести» всего христианского мира, оказалась гораздо более на высоте. То же можно сказать и про Стокгольмское движение, деятельно старающееся помочь чем можно.

Как бы то ни было, эта совместная работа Церквей есть явление огромного значения, и значение это растет с каждым годом и захватывает все большие круги.

II.

Одновременно с этой работой в общехристианском масштабе идет более конкретная работа сближения между отдельными Церквами. Давно уже, как известно, намечается стремление к сближению между Англиканской и Православной Церковью. Со времен Оксфордского движения Англиканская Церковь все более и более возвращается к полноте древне-церковного, апостольского предания, и это является не процессом археологической реставрации, а живым, жизненным процессом, охватывающим все более широкие круги англиканизма. Нужно только увидеть и ощутить, какую центральную и основоположную роль в жизни многих и многих англикан, да и в жизни Англиканской Церкви в целом начинает опять все больше играть Таинство Евхаристии *), чтобы понять, как близки мы к этим представителям англиканства в нашем отношении к величайшему, центральному Таинству Церкви. Нужно познакомиться с проповедью многих из лучших сторонников англо-католицизма (еп. Гор и др.), с их сосредоточением на тайне ВОПЛОЩЕНИЯ ГОСПОДА, и со всем направлением их благочестия и их религиозного миросозерцания, вытекающим отсюда: с их стремлением подчеркнуть освящение всей жизни, всех ее сторон, всего существа нашего, и физического и духовного, всей деятельности нашей, и личной и общественной, всей жизни нашей — пока in spe, in potentia — из этой закваски Вечной Жизни, преизбыточествующей Жизни Божественной, вошедшей в мир, из этого решающего, исключительного, основоположного факта: «Слово плоть бысть». **) Здесь мы на почве Перво-христианства, на поч-

____________________

*) Срв. напр., замечательную книгу епископа Гибралтарского, F.E.N. Vicks᾽а «TheFullnessofSacrifice». 1930. Macmillan.

**) Срв. между прочим книги: Tornton᾽а «TheIncarnateLord», 1929 и «EssaysontheTrinityandtheIncarnation», вышедшие под редакцией д-ра Rawlinson᾽а. 1928.

ве апостольской проповеди, на почве древних Отцов, на почве Православного миросозерцания. Это сосредоточие духовного взора нашего на преизбытке Славы Божественной — славы воплощенного Слова («мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца, исполненного благодати и истины»), открывшейся в вочеловечении, страдании крестном и в воскресении, и освящении твари силою вочеловечения Его и Креста Его и воскресения Его и Его победы над смертью, залога нашей всеобщей победы над смертью. Это и есть ведь основа и центр и ВСЕ СОДЕРЖАНИЕ Православной веры. В Православной Церкви поток этого благодатного созерцания Славы Его и поток жизни, вытекающий отсюда, никогда не прерывался и не замирал; англиканству же за последние 100 лет пришлось во многом вернуться к исконному, общему нашему наследию — к апостольской, древне-церковной полноте христианского опыта и миросозерцания, к апостольскому преданию, к богатству жизни Церкви. Особенно отличительной чертой многих лучших представителей англиканства в этом процессе есть сосредоточие их интереса и на СОЦИАЛЬНОЙ, общественной стороне христианского свидетельства — свидетельства не только словом, но и делом любви о преизбыточествующем богатстве, явившемся нам Сокровище, вошедшем в мир. Этот пафос социального служения любви может быть всецело вдвинут в рамки «Иоанновского» миросозерцания: «Мы знаем, что перешли от смерти в жизнь, ибо любим братьев; «Он положил за нас душу Свою, поэтому и мы должны полагать душу за братьев». Более того — отсюда, из свидетельства о воплощенном Слове, получает он свое обоснование: «Christ must be Lord od all, if he is to be Lord at all» (Из «Valles Stewart Lectures» eп. Гора, 1929). Этот порыв к общественному служению любви многих лучших представителей англиканства, укорененный в проповеди о славе воплощения Господня, есть особо ценная черта, наряду с повышенным евхаристическим благочестием, в нынешнем религиозном опыте Англиканской Церкви, черта ПОУЧИТЕЛЬНАЯ И ДЛЯ НАС. Но этот процесс РЕКАФОЛИЗАЦИИ (при этом, повторяю, не по линии археологической реставрации, а по линии все большего приобщения к полноте жизни церковной) еще не закончился в англиканстве, встречает некоторые внешние и внутренние препятствия (внешние: некоторая официальная связанность полемически окрашенными, отчасти протестантизирующими формулировками XVI века *); внутренние: сопротивление

______________________

*) Некоторые из 39 «ArticlesofReligion», главным образом Art. XXVIII (первый абзац),V., а также некоторые выражения в Art. XXXI, XXII и XIX и так назыв. «Black Rubrick» (примечание к «чину причащения» — Communion sowice).

некоторых — не очень многочисленных, но влиятельных, или пока еще влиятельных — протестантизирующих кругов). Поэтому так стремится Англиканская Церковь найти точку опоры в Православии — в стержне непрерывного потока соборной жизни Православной Церкви. Ввиду этого велика и ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПРАВОСЛABИЯ по отношению к англиканству: мы НЕ ИМЕЕМ ПРАВА ОТВЕРНУТЬСЯ от братской руки, протягиваемой нам и ищущей духовной поддержки у нас. Мы обязаны своим сочувствием и помощью способствовать процессу все более полной рекафолизации Англиканской Церкви. Если Православная Церковь не исполнит этого своего долга, то есть опасность (уже отчасти осуществляющаяся теперь), что некоторые, а пожалуй и многие, из наиболее церковных и кафолически настроенных кругов англиканизма перейдут к Риму, с которым их ведь связывает общее до-реформационное прошлое, его культурно-бытовая, каноническая и литургическая традиция.

С этой точки зрения духовной, нравственной поддержки англиканству со стороны Православия (без малейшей, конечно, мысли о каких-либо уступках в области веры или в области благодатного действия Духа Божия, живущего в полноте жизни церковной), недавно происходившая встреча (с 14-го по 20-ое Октября сего года в Ламбетском дворце Архиепископа Кентерберийского) представителей православных автокефальных Церквей и англиканской Церкви не может быть признана вполне удовлетворительной. Русская Церковь, даже эмигрантская, не была представлена (пишущий эти строки является членом Русской Церкви, но был на этой конференции в качестве представителя Православной Церкви в Польше); между тем без Русской Церкви не может быть истинного представительства Православной Церкви. Это было ясно англичанам, в частности и архиепископу Кентерберийскому, истинному другу страждущей Русской Церкви. Но некоторые из влиятельных греческих кругов не пожелали присутствия Русской Церкви, воспользовавшись отчасти формальными отводами: неполномочностью эмигрантской Церкви и ее распрями. Так как решений эта конференция принимать не могла и не собиралась, а лишь должна была подготовить богословский материал для будущего соборного решения Православной Церкви, то неправомочность русской эмигрантской Церкви не играет роли: она не может официально говорить от имени всей Русской Церкви, но она является достаточно красноречивой и веской представительницей традиций русского православного благочестия, а кровная и теснейшая духовная связь ее с Церковью-Мученицей придает особую значительность ее словам. Распри русской эмиграционной Церкви также являлись со

стороны греков до известной степени отговоркой: ибо можно было бы без большого труда найти лиц, авторитетных в глазах огромного большинства церковного зарубежья без различия партий и юрисдикций, напр., архиепископа Анастасия (бывшего к тому же ведь и Ректором Московской Духовной Семинарии) и профессора Глубоковского. Но, конечно, распря эмигрантской Церкви не была только отговоркой, и греки, к стыду нашему, имели некоторое формальное право на нее ссылаться. Из этого еще раз явствует, насколько русская зарубежная церковная распря вредит общецерковному православному делу.

Русская Церковь с ее ярко подчеркнутой патриотической созерцательно-мистической тенденцией, с ее ярким сознанием динамичности и органической соборности Церкви, с ее сосредоточением мысли на чисто Иоанновском созерцании славы воплощенного Слова, с ее богословием, вытекающим из богослужения и из созерцательно-мистического богословия Отцов, с ее чуждостью духу схоластики (который ей, разумеется, старались привить, но который к ней не привился и который со времен митрополита Филарета и особенно Хомякова и аскетико-мистической деятельности Оптинских старцев и их круга, все более и более преодолевался духом и истинной традицией Отцов), — отсутствовала. Конференция происходила до известной степени под знаком схоластически сухого и формалистически законнического изложения нашей веры со стороны греков, причем поздние схоластические определения современных греческих богословов (определения, определения, страсть к определениям), вполне, конечно, ТЕРПИМЫЕ и допустимые в пределах Православного богословского опыта, рассматривались, как нормирующие и обязательные. Это делало не содержание, конечно, но ФОРМУ того, что говорили греки, не всегда вполне приемлемым или лишь полу-приемлемым для других православных, чуждых схоластической школе, и это затемняло отчасти глубочайший, основной религиозный, органический смысл основных элементов православного вероучения в глазах наших английских друзей, делало эти живые истины «пунктами», «параграфами» богословского учебника, богословской правоверной системы. В этом схоластически формальном изложении учения о Церкви и учения о таинствах, где второстепенное нередко ставилось на одну доску с основным и центральным, не всегда чувствовалось веяние духа жизни. Было даже обидно, что наше православное церковное учение преподносится нашим иностранным друзьям в виде засушенного теоретического трактата.

Это была вина больше схоластического метода и школы, а не людей (ибо многие представители Церквей православного

греческого Востока производили впечатление глубокого благочестия и горячей веры; особенно был привлекателен представитель патриарха Антиохийского, митрополит Тирский и Сидонский, владыка Феодосий, араб, человек апостольского рвения и большой тонкости духовной — соединение какой-то непосредственно благоухающей свежести и детскости с высоким духовным аристократизмом и с горячностью веры; далее, молодой, милый и сердечно добродушный митрополит Пафосский Монтий — с Кипра; следует назвать далее старого, очень почтенного, несколько тяжелого на подъем и добродушного архиепископа Фессалийского (Трикиса и Стагона) Поликарпа; очаровательного и добрейшего о. архимандрита Константинидиса, настоятеля греческого прихода в Лондоне, человека горячего благочестия; наконец, и председателя православной делегации, митрополита Германоса Фиатирского, также человека искреннего добродушия и большой преданности Православной Церкви *). Или еще вернее: это была вина неполного и неадекватного представительства Православной Церкви на этой конференции. Если бы голос русской богословской традиции, воспитанной больше на Отцах, чем на позднейших схоластических определениях, был веско слышан, то многие односторонности в способе изложения были бы преодолены или уравновешены. Это облегчило бы разговоры с англиканцами и сосредоточило бы рассуждения, прения и споры не на тех пунктах, где собственно уже господствовало почти полное единство мнений (может быть, лишь с разницей в ударении) между обеими сторонами (единство, лишь затемненное однобоко-схоластическим изложением), а на тех пунктах, где действительно существуют серьезные затруднения и препятствия. Тем не менее, эта конференция была далеко не бесполезна, была полезным этапом в деле сближения. (Протоколы ее будут опубликованы отдельно).

И далее, еще раз хочется особенно подчеркнуть: большое и сильное впечатление от горячего благочестия присутствовавших представителей Православной Церкви (к сожалению, не всегда адекватно представленное в схоластическом способе аргументации) и от их горячей и глубокой, органически жизненной привязанности Православной вере. Это глубокое благочестие нашло себе замечательное выражение в чудном бого-

_________________

*) Два остальных представителя — не с греческого Востока и оба свободные от греческих схоластических тенденций — были умный и весьма симпатичный, спокойно уравновешенный митрополит Черновицкий Нектарий от Румынии и искренний друг России и Русской Церкви, хорошо нам известный и ценимый всеми нами, владыка Ириней Новосадский от Церкви Югославии. Болгарская Церковь, как и Русская, не была представлена.

служении в греческой лондонской церкви 18-го Октября 1931 года. Пять иерархов (Германос, митрополит Фиатирский, Феодосий Тирский и Сидонский, Поликарп Фессалийский, Леонтий Пафосский и Ириней Новосадский) совершали вместе с греческим архимандритом о. Константинидисом литургию Иоан. Златоуста. Сама церковь большой красоты — в стиле Св. Софии Константинопольской; пение было исключительной художественности и молитвенности. Служба происходила на греческом языке, отдельные возгласы произносились на церковно-славянском и арабском языках. Присутствовавший в церкви, но не участвовавший в служении, митрополит Черновицкий Нектарий прочел на румынском языке Символ Веры и Отче наш. После литургии преосвященный Ириней Новосадский произнес глубоко трогательную и горячую проповедь о страданиях и мученическом венце Русской Церкви на русском языке, которую тут же по частям перевел на греческий язык о. архимандрит Константинидис. Это было глубоко прочувственным выражением истинного единства веры и братского единения во взаимной любви православной Церкви. Англиканские епископы и прелаты (еп. Глостерский, eп. Гибралтарский, Bishop of Fulham и Bishop of Northom Indiana и два канонника) сидели на боковой скамье перед алтарем (около солеи) и были, по-видимому, под большим впечатлением молитвенного подъема Православного богослужения.

Вот эта религиозная сила и подлинность (несмотря на сухость языка школьного богословия) со стороны представителей Православия, которую я ощутил на этой конференции, равно как и глубокое, сосредоточенное, центральное христианское благочестие представителей англиканизма *) (опасность для англиканцев лежит в другой плоскости — в склонности к дипломатизму, дипломатическим компромиссам и недоговоренности), вот — большой и верный залог того, что дело это, несмотря на ряд действительных объективных трудностей, равно как и на затруднявшую — ненужным, по-моему, образом — разницу богословского выражения — не заглохнет.

Николай Арсеньев.

_____________________

*) С особым умилением думаю об епископе Гибралтарском, докторе Hieks᾽е.

Страница сгенерирована за 0.07 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино