I. Спаситель и Господь наш Иисус Христос, когда против Него лжесвидетельствовали, молчал¹и, когда Его обвиняли, ничего не отвечал.² Он был убежден, что вся Его жизнь и дела, совершенные среди иудеев, сильнее речи, сказанной в обличение ложных свидетельств,—сильнее слов, высказанных в опровержение обвинений. И я, благочестивый Амвросий, собственно не понимаю, как ты можешь желать даже, чтобы я выступил с опровержением тех лжесвидетельств и тех обвинений, которые Цельс написал и издал в (своей) книге в опровержение христиан и церковной веры: как будто дела (христиан) не составляют сами по себе очевидного изобличения, и учение (христианское) не лучше всяких писаний может ниспровергать лжесвидетельства и уничтожать убедительность обвинений до полного ниспровержения их силы. А в доказательство того, что Иисус молчал, когда против Него лжесвидетельствовали, достаточно здесь сослаться на слова Матфея, с которыми почти согласуется и то, что написал Марк. Вот изречение Матфея; первосвященник и синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили, хотя приходило много лжесвидетелей. Но наконец при-

¹ Срвн. Мф. 25, 59—63; Марк. 14, 55—61.

² Срвн. Мф. 27, 12—14; Мрк. 15, 3—5; Лук. 23, 9.

шли два (лжесвидетеля) и сказали: «Он говорил: могу разрушит храм Божий и в три дня создать его.» И вставь первосвященник сказал ему: «(Что же) ты ничего не отвечаешь на то, что они против тебя свидетельствуют?» Иисус молчал¹. Но и о том, что Он не отвечал, когда Его обвиняли, написано следующее: Иисус же сталь пред правителем и он спросил Его говоря так: «Ты—царь иудейский?» Иисус сказал ему: «ты говоришь» И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорить Ему Пилат: «не слышишь, сколько против тебя свидетельствуют?» И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.²

II. И на самом деле для всякого хоть сколько-нибудь способного размышлять было чему удивляться: человек, которого обвиняли и о котором лжесвидетельствовали,—человек, который имел возможность защититься, представить себя совершенно невиновным, указать на свою безупречную жизнь и на свои поистине божественные чудодейственные силы (τῶν δυνάμεων, ὡς ἀπὸ θεαῦ γεγένηνται) И тем самым дать судье возможность произнести о Нем милостивый приговор,—Он однако не делает этого, Он даже не замечает своих обвинителей и великодушно не обращает на них никакого внимания. А что Иисус немедленно был бы освобожден судьей, если бы только Он высказался в Свою защиту,—ясно из тех слов писания, где (Пилат) говорит: кого хотите из двоих, чтоб а отпустил вам: Вараеву или же Иисуса, называемого Христом?³ а также из тех слов, которые писание прибавляет далее: ведь он ⁴ знал, что предали Его по зависти⁴. На Иисуса постоянно лжесвидетельствуют, и при существующей злобе среди людей не бывает момента, когда бы Его не обвиняли. И Он, однако, и доныне отвеча-

¹ Мф. 26. 59—63. ² Мф. 27, 11—14. ³ Мф. 27, 17. ⁴ т. е. Пилат.

ет на все это молчанием, не возвышает голоса в ответ. Для него защитой служит только жизнь его родных учеников: она говорит за него сильнее и громче, чем все эти ложные свидетельства, она изобличает и ниспровергает несправедливые показания и обвинения.

III. Поэтому-то я могу смело утверждать, что апология, составление которой ты от меня требуешь, только ослабляет ту апологию, которая заключается в деяниях (христиан), она только затемняет величие Иисуса, очевидное для всех, имеющих непритупленные чувства. Впрочем, дабы ты не подумал, что я отказываюсь от исполнения твоего поручения, я постараюсь на каждое из положений Цельса представить, по мере возможности, подходящий, по моему мнению, ответ, хотя слова (Цельса) собственно никого из верующих не могут привести в смущение. Да и невозможно, чтобы нашелся какой-нибудь (человек), который, после того как уже сподобился получить столь великую любовь во Христе Иисусе, мог бы поколебаться в Его призвании от слов Цельса и ему подобных людей. И Павел, перечисляя очень много вещей, обыкновенно отделяющих от любви Христовой¹ и любви Бога во Христе Иисусе,²—таких вещей, которые преодолела любовь, пребывавшая в нем,—в то же время в числе отделяющих (вещей) не помещает слова. Заметь: он прежде всего говорит: Кто отлучит нас от любви Христовой? скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: за тебя умерщвляют нас каждый день, считают за овец, обреченных на заклание. Но все это мы преодолеваем (ὑπερνικῶμεν) чрез возлюбившего нас. ³ Потом он представляет еще и другой разряд (вещей), которые производят отделение людей нетвердых в богопочитании.

¹ Срвн. Римл. 8, 39. ² Римл. 8, 39. ³ Римл. 8, 35—37.

Он говорит: я уверен, что ни смерть, ни жизнь, пи ангелы, ни начала, ни настоящее, ни будущее, ни силы, ни высота, ни глубина, ни другая капая тварь не может отлучить нас от любви Божией, которая во Христе Иисусе Господе нашем.¹

IV. И хвалиться тем, что скорбь и все упомянутое вслед за ней не может произвести отлучения, собственно приличествует скорее нам, но вовсе не Павлу, и не апостолам, и не тому, кто сделался подобным им: ведь далеко выше этого стоить тот, кто сказал: все это мы преодолеваем (ὑπερνικῶμεν) чреπ возлюбившего нас ⁴. А это (преодоление) куда выше простой победы (τοῦ νικᾷν). И если уже апостолам надлежит хвалиться тем, что они не отлучаются от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем, то они во всяком случае могли, хвалиться и тем, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала и ничто из (упомянутого) вслед за этим не может их отлучить от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем. Вот почему я и выражаю недовольство при виде такого человека, который, достигши веры во Христа, однако может колебаться в своей вере благодаря Цельсу, который не жил среди людей общей жизнью, ³ да кроме того давно уже и умер, —(может колебаться) в виду какой-то (призрачной) убедительности словесной. Я не знаю, как должно и мыслить о том, кто, в противовес обвинениям Цельса, направленным против христиан, нуждается в словах, занесенных в книги,—(в словах), которые могли бы предотвратить для него колебание в вере и превести его к твердости в ней. И только потому, что среди множества людей, которые считаются верующими, могут оказаться некоторые и такие, которые от писаний Цельса могут прийти в замешательство и смущение, а в апологии

¹ Римл. 8, 38—39 ² Римл. 8, 57. ³ т. е. не жил жизнью, свойственной христианам.

направленной против этих самых писаний, обрести врачевство,—которое конечно возможно только под тем условием, если (ответные) речи до некоторой степени будут носить характер опровержения для положений Цельса и утверждать истину,—я и решился склониться на твою просьбу и представить ответ на сочинение, которое ты прислал мне. При этом я не думаю, чтобы кто-нибудь, хоть немного изучивший философию, это именно (сочинение) мог счесть за «Истинное слово» (λόγον ἀληθῆ),¹ как его обозначил Цельс.

V. Павел хорошо знал, что в греческой философии есть такие учения, которыми нельзя пренебрегать и которые для обыкновенных людей имеют принудительную силу, хотя на самом деле предлагают ложь за истину. Он так выражается о таких учениях: смотрите, чтобы, кто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданно человеческому, по стихиям мира, а не по Христу.² (Апостол) видел, что в изречениях мирской мудрости есть некоторое показное величие. Поэтому он и сказал, что слава философов «по стихиям мира.» Но о сочинении Цельса ни один разумный человек не скажет даже и того, что оно по стихиям мира. Да и те учения философов, заключающие в себе нечто увлекательное, апостол все же назвал пустым обольщением, может быть, из желания отличить их от иного обольщения—не пустого, которое имел в виду Иеремия, когда с дерзновением обращался к Богу с следующими словами: Прельстил мя еси, Господи, и прельщен есмь, креплейший мене еси и превозмогл еси.³ Мне кажется, что сочинение же Цельса, совсем не заключает в себе обольщения, даже и того пустою, которое присуще некоторым из основателей философских школ (αἱρέαεις), потративших на

¹ Под этим именно названием было издано Цельсом то сочинение, против которого направлял свою отповедь Ориген.

² Колосс. 2, 8. ³ Иерем, 20, 7.

это (дело) все же далеко не дюжинный ум. И как обычную нарочно придуманную геометрическую задачу, снабженную уродливыми начертаниями, не всякий будет решать, да и предлагать хотя бы для упражнения того, кто занимается подобными (решениями), так равным образом и приближающиеся к мнениям основателей философских школ измышления (Цельса), подобно тем (задачам), нужно считать пустым обольщением и преданием человеческим по стихиям мира.

VI. И только когда я в своей защитительной речи дошел уже до того пункта, где Цельс наглядно выводит иудея, спорящего с Иисусом, мне пришла мысль предпослать своему произведению это предисловие с тою целью, чтобы читатель, которому пришлось бы обратиться к моей отповеди Цельсу, в самом начале ее уже мог увидеть, что эта (моя) книга написана вовсе не для верующих, но для тех собственно, которые или совершенно не приобщились к вере во Христа, или же в вере еще слабы, как выражается о них апостол в следующем своем изречении: слабого в вере приимите.¹Кроме того, это предисловие должно послужить с моей стороны ответом на вопрос, почему собственно опровержения Цельса в начале я веду так, а потом совершенно иначе. Именно в начале я желал наметить только главные положения (Цельса) и вкратце представить возражения на них и уже затем после этого развить свою речь в более осязательных чертах (οωματοποιῆοαι τὸν λόγον). Но впоследствии самые обстоятельства утвердили меня в той мысли, что будет достаточно, если я, в видах сохранения времени, ограничусь уже приведенным мною в начале общим ответом и только впоследствии в связи с этим ответом, по мере возможности, выступлю на борьбу с обвинениями Цельса, направленными

¹ Римл. 14, 1.

против нас. Я прошу поэтому снисхождения к первой части (моего труда), которая следует за предисловием. Если же не будет в состоянии удовлетворить тебя и следующая за ней часть моих опровержений, то тогда (позволь мне) испросить у тебя подобного же извинения и за нее и затем отослать тебя к более разумным и способным (мужам). Если ты чувствуешь желание добиться разрешения выставленных Цельсом возражений, то пусть эти (мудрые мужи) и словесно и письменно попытаются опровергнуть обвинения Цельса, возводимые против нас. Но все же (повторяю) гораздо лучше поступит тот, кто, прочитавши случайно книгу Цельса, вообще не будет чувствовать никакой нужды в опровержении этой книги,—напротив, отнесется с полным презрением ко всему, что написано в ней, как это и сделает—совершенно основательно—всякий простой (человек), верующий во Христа силою Духа, обитающего в нем (διὰ τὸ ἐν αὐτῷ πνεῦμα).

КНИГА ПЕРВАЯ.

I. Цельс, прежде всего желая оклеветать христианство в том, что христиане тайно составляют между собою общества, запрещенные законами, выставляет то главное положение, что только общества, составляемые явно, законны, а составляемые тайно противозаконны. В данном случае он хочет набросить тень подозрения на так называемую у христиан вечерю любви (ἀγὰπην), будто бы учрежденную в ущерб общественной безопасности и имеющую значение таинств (δυναμένην ὑπερόρκια). Говоря о собраниях у христиан, он таким образом усиленно проводит ту мысль, что общественный закон против этих (собраний). Но на это нужно сказать следующее. Допустим, что кто-нибудь попал к скифам, имеющим нечестивые законы, и не имея возможности выбраться оттуда, был вынужден остаться жить у них. Этот (человек) во имя закона истины, составляющего для скифов беззаконие, конечно на разумном основании мог составить общества с теми людьми, которые придерживаются одинакового с ним образа мыслей, составляющих однако нарушение законного порядка с точки зрения скифов. Точно также и пред линем Истины—Судии законы языческие, охраняющие почитание идолов и нечестивое многобожие, суть такие же законы скифов или даже еще более нечестивые, чем эти последние. Итак, не противно разуму составлять обще-

ства, хотя бы и противозаконные, если только эти общества—во имя истины. Допустим также, что некоторые тайно составили общества, чтобы погубить тирана, посягающего на права города; они поступили, конечно, хороню. Точно также и христиане составляют общества в виду того, что тиранствует так называемый у них диавол и лжец. Зги общества противозаконны с точки зрения диавола, но зато направлены против диавола и на спасение других, которых (христиане), конечно, вправе убедить оставить этот как бы скифский и тиранический закон.

II. Затем он говорит, что (христианское) учение (δόγμα) варварского ¹ происхождения,—очевидно разумея в данном случае иудейство, с которым христианство тесно связано. Но он собственно снисходительно относится и не ставит в упрек нашему учению (τῷ λόγῳ его варварского происхождения, он даже хвалит варваров за то, что они оказались способными изобрести учения (δόγματα) и только добавляет к этому, что собственно греки оказываются в состоянии обсудить, обосновать и приспособить к достижению добродетели (όσκῆσαι πρὸς ἀρετήν) все изобретения варваров. Словом, это положение (Цельса) нам даже можно обратить в защиту тех истин, которые заключаются и присущи христианству. Он говорит, что человек, получивши! образование в греческих школах и науках, в случае если обратится к (христианскому) учению (ἐπὶ τὸν λόγον) может не только признать эти истины (христианства), но даже сообщить им искусную обработку, восполнить в них кажущиеся—с точки зрения греческого разумения—недостатки и таким образом уготовать истинность христианства. К этому нужно еще доба-

¹ т. е. негреческого. Под варварами (βάρβαροι) греки разумели собственно все племена, чуждые греко-римской национальности, в самом широком смысле этого слова. Срвн. употребление этого слова в Св. Писании: Колос. 3, 11.

вить, что в пользу нашего учении (τοῦ λόγον) существует еще некоторое особенное доказательство (ἀπόδειξις) только ему свойственное и имеющее высший божественный авторитет в сравнении с тем греческим доказательством, которое достигается при помощи диалектики (θειοτέρα παρὰ τὴν ἀπὰ διαλεκτικῆς Ἑλληνικὴν). Это божественное доказательство апостол называет доказательством духа и силы ¹,—духа потому, что пророчества способны привести к вере всякого обращающегося к ним, а особенно к тем, которые имеют отношение ко Христу;—силы в виду тех чудесных знамений, о существовании которых можно заключать на основании многих фактов и, между прочим, на основании того, что следы их сохраняются еще и теперь у живущих по указанию (христианского) учения (κατὰ τὸ βούλημα τοῦ λόγον).

III. После этого он говорит о том, что христиане тайно (κρύφα) совершают и учат всему, что им только заблагорассудится, и при этом делает замечание, что (христиане) поступают так не без основания, именно с тою целью, чтобы избежать угрожающего им уголовного наказания; он приравнивает это опасное положение к тем бедствиям, каким подвергнулся Сократ за свою философию.² Мог бы он здесь упомянуть также о Пинагоре ³ и прочих философах. На все это нужно ответить, что афиняне скоро же и раскаялись в осуждении Сократа и совершенно не питали в сердце никако-

¹ 1 Кор. 2, 4.

² Известный философ Сократ († около 399 до P. X.) был обвинен своими согражданами «за введение в религию новых божеств и развращении юношества» и по приговору суда должен был выпить кубок с ядом.

³ Знаменитый греч. философ (род. около 580—570 г. до P. X), основатель особого религиозно-философского общества в Кротове, имевшего своею целью нравственно - религиозное обновление общества. Закончил свою жизнь во время борьбы с демократической партией, относившейся враждебно к его обществу.

го озлобления в отношении к нему, равно как и в отношении к Пифагору. По крайней мере последователи Пифагора очень долгое время имели школы в той части Италии, которая называется Великой Грецией.¹ Что же касается христиан, то их преследовали и римский сенат, и тогдашние императоры, и войска, и народ, и даже родственники верующих, враждебно относясь к (христианскому) учению (τῷ λόγῷ), они ставили ему препятствия, и это учение было бы окончательно побеждено кознями стольких (людей), если бы только благодаря божественной силе (θείᾳ δυνάμει) оно не получило перевеса и не превозмогло бы настолько, чтобы победить весь мир, строивший ему козни.

IV. Посмотрим и на то, как он думает оклеветать нравоучительную часть (нашей веры). Он говорит, что она заключает в себе черты общие с учением прочих философов и не представляет какого-либо особенного и нового учения. На это нужно ответить: если бы правильное понятие о нравственном законе (περὶ τοῦ ἠθιχοῦ τόπου) не было присуще всеобщему сознанию, то тогда собственно и у тех, которые допускают праведный суд Божий, было бы отвергнуто наказание для грешников. Поэтому нет ничего удивительного, если один и тот же Бог свое учение, преподанное чрез пророков и Спасителя, отпечатлел в душах всех людей с тою целью, чтобы на суде Божием никто не мог оправдываться, так как всякий человек имеет произволение закона, написанное в сердце своем. ²Эта именно мысль прикровенно раскрывается и в Слове (писания), которое, однако, почитается у греков за миф. Там говорится, что Бог собственным перстом ³ записал и вручил Моисею заповеди, которые преступили в своем нечестии люди,

¹ Древнее название южной частя Италии, населенной греческими колонистами.

³ Срвн. Римл. 2, 15. ³ Исх. 31, 18.

слившие тельца, ¹ которые изгладил—как бы так говорило (писание)—ноток беззакония. И во второй раз написал Бог (те же заповеди) на каменных скрижалях, которые вытесал Моисей, и снова вручил их ему: ² это как бы означает, что пророческое слово (τοῦ προφητικοῦ λόγου) после первого беззакония снова обращает душу чрез второе писание Божие.

V. А взгляд христиан на идолослужение Цельс разделяет и сам и подтверждает его, когда говорит, что (христиане) не веруют в божеств, созданных руками человеческими, так как трудно представить, чтобы богами могли быть произведения дурных и безнравственных художников,—произведения, изготовленные подчас неправедными людьми. Впрочем он желает выставить этот взгляд (христиан), как мнение, имеющее всеобщее значение и не составляющее исключительное достояние только (христианского) учения (λόγου). В данном случае он ссылается на изречение Гераклита, который говорит: «люди, которые подходят к бездушным предметам, как к богам, поступают подобно тому, кто говорит с стенами.» ³ И на это нужно ответить: как в других частях нравоучения, так и в данном случае людям присущи понятия (ἐγκατεαπάρησαν ἔννοιαι), которые, собственно, и привели к подобным мыслям Гераклита, и всякого другого грека, и даже варвара. Ведь и Цельс говорит, что даже персы думают (об идолослужении) точно так же, и в доказательство ссылается на Геродота, который действительно сообщает об этом же (факте).⁴,

¹ См. Исх. 32,19.

² Исх. 34,1.

’Срвн. Fragm. phil. gr. ed. Mullach, I, 323, § 61; y Климента Александрийского в «Λόγος προτρεπτικός».

⁴ Срав. у Геродота I, 131. — Геродот называется отцом истории и родился в Галикарнас се около 484 года до P. X. Его исторический труд в девяти книгах, посвященный описанию греко-персидских войн, обнимает период времени от 320 г. по 479 г. до P. X.

Я с своей стороны добавлю еще, что и Зенон киттейский ¹ в своем произведении: «Ό государстве» подтверждает то же самое, когда говорит: «Строить храмы нет никакой нужды то, что делается ремесленниками и составляет произведение рук, нельзя почитать священных, достойным чести и святым.» ² Итак ясно, что и в отношении данного пункта учение (τοῦ δόγματος) писанием Божиих (γράμμασι) написано в сердцах ³ людей, как именно нужно поступать.

VI. Затем — я не знаю только по какому, собственно, побуждению — Цельс утверждает, что христиане при помощи имен (ὸνόμασι) и заклинаний (κατακηλήσεσι) будто бы имеют власть над некоторыми демонами. Я думаю, он имеет в виду тех, которые у нас заклинают и изгоняют злых духов. Но ясно, что в данном случае — клевета на наше учение. Ведь христиане приписывают эту силу не заклинаниям, а (призыванию) имени Иисуса и чтению Евангельских рассказов о Нем. Эти (священные) слова часто заставляют демонов выходить из людей, в особенности если обращающиеся к демонам со (священными) словами изрекают их с чистым сердцем и искренней верою. Имя Иисуса имеет такую силу над демонами, что производит указанное действие даже тогда, когда оно призывается людьми порочными. Этому научает нас и Иисус, когда говорит; многие скажут Мне в тот день: не Твоим ли именем бесов изгоняли и чудеса творили.⁴ Проглядел ли Цельс это (изречение Иисуса) намеренно и с злым умыслом, или же, может

¹ Основатель стоической философии, жил около 340— 260 г. до P- X. Его довольно многочисленные произведения затеряны.

² Срвн. The Fragmenta of Zeno and Cleanthes by Person. Cambridge 1891, p. 200 Nr. 164; у Климента алекс. в Stromat. V, II, 76: у Феодорита в Sermo III.

³ Римл. 2, 15. ⁴ Матф. 7, 22.

быть, он и совсем не знал его, я, конечно, не ведаю. Но дальше он обвиняет и самого Спасителя в том, что совершить свои чудесные деяния Он будто бы был в состоянии только при помощи чародейства и Он будто бы заранее предвидел, что и другие, изучившие те же чародейства, будут совершать такие же чудеса и при этом будут хвалиться, что они совершают их силою божественной; поэтому-то Иисус якобы и изгоняет таких (людей) из своего общества. При этом (Цельс) обвиняет Его и за то, что Он, хотя и изгоняет бесов справедливо, но Сам оказывается нечестивцем, так как повинен в тех же самых (чародействах). Если же—заключает Цельс —Он не повинен в нечестии, совершая эти чародейства, то тогда неповинны в нем и те, которые поступают подобно Ему. Правда, мы не можем показать, какою именно силою совершал Иисус чудеса, но однако ясно, что христиане отнюдь не прибегают к изучению чародейств, но изрекают только имя Иисуса и прочие словеса, в которые они уверовали, согласно божественному Писанию.

VII. Он, далее, часто называет наше учение (τὸ δόγμα) тайным. Но и в данном случае его возражение совершенно опровергается: почти весь мир знает проповедь христиан и гораздо лучше, чем эти излюбленные мнения философов. Кому не известно, что Иисус родился от Девы (ἡ ἐκ παρθένου γένησις), что Он был распят, воскрес и многие уверовали в это Воскресение, что возвещается Суд, на котором грешники получат достойное наказание, а праведники — заслуженную награду? Да и таинство Воскресения (τὸ περὶ τῆς ἀναστάσεως μυστήριον) не служит ли даже для неверных предметом праздной болтовни и насмешек, хотя они его и не понимают? Ввиду всех этих фактов совершенно неуместно говорить, что наше учение (τὸ δόγμα) составляет тайну. Да, если наряду с общедоступным учением

(μετὰ τὰ ἐξωτερικὰ) и есть в нем нечто такое, что не сообщается многим, то это составляет особенность не только учения (τοῦ λόγου) христиан, но и учения философов; у этих последних точно так же были некоторые учения всем доступные (ἐξωτερικοὶ λόγοι) и учения сокровенные (ἐσωτερικοὶ)¹. Одни ученики Пифагора, например, довольствовались (ссылкой только на то), что «он сам так сказал» ², другие же, напротив, тайно учились ³ тому, что было небезопасно вверять слуху людей непосвященных и еще неочищенных. И всем этим таинствам (μυστήρια), распространенным повсюду: и в греческих, и в негреческих странах, не ставилось в вину то, что они содержались тайно (κρύφια). Цельс, следовательно, клевещет напрасно на наше учение: он, очевидно, не понимает таинственности христианства.

VΙΙ. Но, по-видимому, Цельс как бы с особенным сочувствием относится к тем, которые в исповедании христианства сохраняют твердость до смерти. Он так выражается: «я вовсе не держусь того мнения, что человеку, содержащему хорошее учение (δόγματος), в случае если ему предстоит ради него подвергнуться опасности от людей, надлежит отпасть от этого учения, или притворно отказаться от него, или даже сделаться его отрицателем.» Цельс относится даже с порицанием к тем, которые мысленно разделяют христианские убеждения и в то же время делают вид, что не разделяют или даже совершенно отвергают их. Именно он говорит, что человеку, содержащему учение, не следует притворно отметаться от него или делаться его отрицателем. В обличение Цельса нужно ска-

¹ Срвн. у Клим. александр. Strom. V, где различаются по отношению к учению Аристотеля: τὰ ἐσωτερικά и τὰ κοινά καὶ ἐξωτερικά.

² Срвн. у Клим. алекс. Strom. II; Феодорита Sermo и De fide.— ³ Клим. алекс. Strom. V.

зать, что он, говоря так, впадает в противоречие с самим же собою. Из других его произведений ¹ видно, что он собственно эпикуреец. И только потому, что возражения, которые он делает против нашего учения, не могут быть убедительными, если он будет выставлять на показ свой эпикуреизм, он и поступает так, что допускает существование в человеке (начала) родственного Богу,—начала более высшего сравнительно с началом земным. Он говорит: «те, у которых это (начало), т. е. душа, находится в хорошем состоянии, направляют все свои стремления и пожелания к сродному с ними,—разумеет в данном случае Бога—, и горят сильным желанием всегда слушать и вспоминать что-нибудь о Нем». Обрати же внимание, как кривит он душей. Раньше он сказал, что кто содержит хорошее учение, тот даже если ему предстоит из-за него подвергнуться опасности от людей, не должен отклоняться от учения, или притворно отметаться от него, или же делаться его отрицателем. Но он сам же и поступает наперекор всем этим (положениям). Он чувствует, что ему с своими воззрениями на христианство не снискать доверия у тех, которые допускают нечто вроде Провидения (πρόνοιαν) И Божественного мироправления, коль скоро он открыто заявит себя эпикурейцем. Но история поведала нам уже двоих Цельсов—эпикурейцев: одного, жившего раньше при Нероне, и этого Цельса, жившего при Адриане и дальше.

¹ Из VIII, 76 сочинения Оригена «Κατὰ Κέλοου» видно, что Цельс написал против христиан еοе другое (ἀλλο σύνταγμα) сочинение. Но имеет ли в виду Ориген это или какое либо другое сочинение Цельса,—неизвестно.

² Нерон царствовал от 54 по 68 г., Адриан от 117 по 148 г. по P X.

IX. Потом Цельс подает нам совет, чтобы мы, принимая (христианское) учение (λόγῳ), усваивали его положения (δόγματα) под руководством разума; в противном случае, склоняясь на что-нибудь без подобной предосторожности, будто бы можно впасть в заблуждение. И таких людей, без предварительного исследования принимающих за истину все, что им говорят, он приравнивает к тем, которые верят фиглярам ¹ и фокусникам, ² этим служителям Митры ³ и Вакха ⁴ и других божеств подобного же рода, верят привидениям Гекаты ⁵ и иного демона или демонов. Подобно тому, как у тех дурные люди часто пользуются невежеством людей легковерных и увлекают их, куда пожелают, подобно этому —говорит он—происходит и у христиан. «Некоторые из них—утверждает он—не желают ни высказывать, ни выслуживать никакого основания для того, во что они веруют, и руководятся только по-

¹ Μητραγύρταις = μηναγύρταις по другой рукописи. Так назывались жрецы Цибелы (Кибелы) — богини, которая в греческой мифологии почиталась матерью олимпийских богов: Зевса, Гадеса, Посейдона, Гестии, Деметры, Геры. Культ Кибелы отличался оргиастическими церемониями: плясками, разнузданным весельем, даже изуверством (оскоплением), принесением кровавых жертв в виде быков, баранов (taurobolia), всевозможным фиглярством, проделываемым особыми жрецами богини — митрагиртами. О них рассказывает Лукиан в басне: «De homine in asinum mutato», a также бл. Августин в сочинении: De civ. Dei, I. VII.

² Τερατοσκόποι — собственно, наблюдатели за чудодейственными необыкновенными явлениями природы.

³ Μίθραις, Μίθρας — персидский бог, обозначавший, прежде всего, ясный день и светлый эфир, а потом — солнце. Служение этому богу было распространено и на западе Римской империи, особенно во время Траяна и Домициана.

⁴ Σαβαδίοις = Σαβιζίοις подругой рукописи. Σαβάζιος — фригийское божество, похожее на Вакха. Служение этому божеству, как и Вакху, сопровождалось различными оргиями.

⁴ Геката—дочь Персея и Астерии; в позднейшее время— подземное божество, которое управляет тенями и властвует над злыми и вредными демонами, вызывает души умерших из преисподней и устрашает людей призраками и привидениями.

ложением: а не исследуй, а верь—вера твоя спасет тебя». Он влагает также в уста христиан слова: «нехороша мудрость мира сего и похвальна глупость.» На это нужно сказать: если бы все люди оставили житейские попечения и весь свой досуг обратили на занятие философией, то ничего не могло бы быть лучше этого пути (к христианству). Тогда оказалось бы, что и в христианстве не в меньшей степени, если только не в большей, возможны: и исследование вероучения, и изложение темных мест у пророков и евангельских приточных сказаний и прочих бесчисленных мест, изложенных в форме образов, или законоложений. Да если даже и невозможно подобное (научное изучение христианства) по причине ли житейских затруднений, или же вследствие недостатка потребных сил у людей,—так как только очень немногие в состоянии посвящать себя знанию (ἐπὶ τὸν λόγον)—, то и тогда для большинства может ли быть указан какой-либо иной лучший вспомогательный путь (к нравственному улучшению) кроме того пути, который представлен всякому человеку Иисусом? Обратимся ко всему множеству верующих, освободившихся от бездны порока, в котором они ранее утопали, и спросим их: что считают они для себя лучшим состоянием—то ли, при котором они веруют в простоте сердечной (ἀλόγως) и в то же время достигают нравственной устойчивости благодаря именно своей уверенности, что прегрешения наказываются, а честные деяния награждаются, или же то, при котором они будут относиться с презрением к простой вере (ψιλῆς πίοτεως) И будут убеждены, что нравственного усовершенствования они до тех пор не достигнут, пока не обратятся к непосредственному исследованию учений (λόγων)? Очевидно, за исключением разве немногих людей, большинство не достигнет и того, что оно получило от простой веры, и без этой последней будет коснеть в самой дурной жизни. И если представи-

лась бы необходимость отыскать какие-либо факты в доказательство той мысли, что (христианское) гуманное учение явилось в жизнь не без участия Бога, то как раз вышеуказанным фактом ¹ и можно было бы воспользоваться в данном случае. И о плотском враче, приведшем многих больных (людей) в здоровое состояние, благочестивый человек не преминет подумать, что этот врач пришел в города к людям не без участия Бога: ведь ничего спасительного среди людей не устрояется без божественного содействия. Если же таким образом человек, уврачевавший тела многих людей или только приведений их в лучшее состояние, производит свое лечение не без божественного участия, то насколько более (поступал не без божественного участия) Тот, Кто уврачевал души многих людей, обратил и привел их в лучшее состояние, соединил их во всех отношениях с Богом и научил все поступки направлять по Его благоволению и отклонять (от себя) все, что противно Богу,—все даже ничтожные слова, действия и помышления?

X. И хотя издеваются над нашей (простосердечной) верой, я все же говорю в ее защиту и, убедившись в ее полезности для большинства людей, твердо настаиваю на учении о необходимости веровать в простоте сердечной (ἀλόγως) для тех, которые не имеют возможности оставить всех (забот) и заняться исследованием учения (λόγον). Да и те, которые держатся противоположного мнения, в действительности поступают точно также. Если кто, напр., увлекается философией и случайно останавливается на определенной философской школе (αφεσιν), то разве этот человек при выборе такого-то учителя руководится чем-нибудь иным, а не простой только верой в то, что именно эта школа есть

¹ т. е. фактом способности простой христианской веры производить нравственный переворот в жизни людей.

самая лучшая? Он не выжидает, пока придется ему услышать учения всех философов и, в виду различия в их направлении, (узнать) возражения против одних и доказательства в пользу других школ, чтобы затем произвести свой выбор и решиться на то, сделаться ли ему стоиком, платоником, ¹ перипатетиком, ² эпикурейцем, ³ словом последователем какой угодно философской школы. Напротив, уступая какому-то безотчетному стремлению, даже при всем нежелании сознаться в этом, он обращается, например, к занятиям в духе стоического учения и оставляет без внимания все прочие (школы): отвергает, например, платоническую за то, что она якобы уступает другим в возвышенности своих взглядов,—перипатетическую за то, что она якобы потворствует людским слабостям (ἀνθρωπικώτατον) И снисходительнее прочих школ относится к обычному людскому представлению о благах жизни. А некоторые, взирая на участь злых и рачительных людей на земле, с первого же взгляда колеблются в вере в Промысл (εἰς τὸν περὶ προνοίας λόγον) и уже очень поспешно приходят к тому заключению, что нет собственно никакого Промысла, и склоняются к учению Эпикура и Цельса.

ΧI. Итак, если уже разум указывает на необходимость доверять любому основателю философских школ, как у греков, так и у варваров, то разве не должно еще с большею верою относиться к Богу, сущему над всеми, Который учит,

¹ Школа философа Платона (р. 427, ум. 347 г. до P. X.) иначе называемая академической.

² Так называлась школа Аристотеля (р. 584, ум. 322 г. до P. X). в виду того, что этот философ, излагая свое учение, обыкновенно прохаживался (περιπατῶν) посаду гимназии (λύκειον), находившейся в Афинах при храме Зевса Лицейского.

³ Эпикурейская школа основана Эпикуром (р. 341, ум. 270 до P. X.), который основой вещей признавал атомы, приводимые в движение случаем, а в нравственном учеши возводил в принцип служение удовольствию—ἡδονή.

что только Его одного нужно чтить (σέβειν), а на все остальные (вещи) не следует обращать внимания, так как они или суть ничто, или даже—и при своем реальном бытии—все равно заслуживают только почтения (τιμῆς), но отнюдь не божеского поклонения и почитания (οὐ μὴν προσκυνήσεως καὶ σεβασμοῦ)? И кто по отношению к этим вещам не довольствуется простою верою, но желает обратиться к рассудочному их рассмотрению, тот пусть подыскивает доказательства и основания, какие ему вздумается и какие он может обрести путем тщательного исследования. Но и тогда ¹ разве уже не будет разумно веровать в Бога более, чем в эти человеческие (измышления философов), коль скоро и они-то все имеют свое основание в вере? Пускается ли кто в плавание, вступает ли в брак, делается ли отцом ребенка, бросает ли семя в землю, разве он в данном случае не питает веры на получение чего- то лучшего, хотя в то же время может случиться совсем обратное, что и бывает не редко. Однако, в уверенности, что получится хороший результат, согласный с желаниями, все люди смело берутся за дела, и сомнительные и неизвестные, несмотря на то, что они могут окончиться так и иначе. И если в жизни во всяком предприятии, исход которого сомнителен, людей возбуждает и поддерживает надежда на удачу и вера в лучшее будущее, то почему же тогда еще с бо́льшим правом сравнительно с теми, которые путешествуют по морю, засевают землю, женятся и бывают озабочены прочими человеческими занятиями, не может быть предоставлена та же самая вера тому, кто верует в Бога, устроителя всех этих вещей, верует в Бога, Который с бесконечным великодушием и божественной снисходительностью дерзнул открыть это учение всем

¹ т. е. при условии возможности рассудочного обоснования и освещения вопросов человеческого знания.

живущим по лицу земли, после величайших преследований и смерти, этого бесчестия, по мнению некоторых, перенесенного Им за людей, — верует в Бога, Который своим служителям и ученикам еще в начале (ἐν τῇ ἀρχῇ) дал поручение и наставление, чтобы они, не боясь великих преследований и постоянно грозящей им смерти, смело шествовали по лицу всей земли ради спасения людей?

XII. Потом Цельс говорит буквально так. «Если (христиане) пожелают отвечать на мои вопросы, которые я задаю не с целью испытывать—ведь я собственно все знаю ¹—, но потому только, что одинаково интересуюсь всем, то это, конечно, хорошо. Если же (отвечать) они не пожелают и будут говорить, по своему обычаю: «не исследуй» и так далее, то тогда—замечает он—(христианам) уже необходимо научить меня, что же это такое они говорят, из какого источника проистекают их слова,» и так далее. На это должен я ответить. Положение: «знаю все» есть собственно в высшей степени смелое и хвастливое утверждение с его стороны. Если бы он даже в совершенстве прочитал книги пророков, которые содержат множество прикровенных изречений и слов, неясных для большинства людей, если бы он на ряду с евангельскими притчами и остальной частью писания, посвященной закону и иудейской истории, занялся также проповедью апостолов и, прочитавши все это внимательно, пожелал проникнуть в смысл изречений, то и тогда он не имел бы смелости сказать: «все знаю.» Даже мы, несмотря на то, что посвятили этим занятиям всю свою жизнь, и то не можем сказать: «я знаю все.» Истина—наш друг. И все же никто из нас не скажет: я знаю все, положения епику-

¹ Цельс, очевидно, намекает на свое близкое знакомство с вероучением христиан и на свое желание узнать от них разумное основание самых догматов христианства.

рейского учения; никто не осмелится утверждать, что он знает все учение Платона, особенно в виду того обстоятельства, что (об учении Платона) существует очень много разногласий даже у тех, которые занимаются его объяснением. И кто дерзнет сказать: я знаю все учение перипатетиков? Может быть, Цельс свое положение: «я знаю все» услышал от каких-нибудь простецов, которые настолько простосердечны, что даже и не замечают своего собственного невежества; пользуясь услугами таких учителей, он, может быть, и возмечтал, что знает все. Мне кажется, что с ним произошло то же, что может случиться с человеком, отправившимся путешествовать по Египту. Там мудрены египетские изучают писания отеческие и много философствуют о том, что у них почитается священным: простецы же выслуживают какие-нибудь басни, смысла которых они не понимают, хотя сильно гордятся этим (знанием). И если (тому путешественнику) случается научиться от простецов тем басням, он уже думает, что познал всю египетскую мудрость, хотя на самом деле он и не сообщался ни с кем из жрецов и ни от кого из них не учился египетским тайнам (τὰ Αἰγυπτίων ἀπόρρητα). Что я сказал о египетских мудрецах и простецах, это же можно наблюдать и у персов. У них точно также есть мистерии (τελεταί), но самый смысл (λογικῶς) последних постигают у них только ученые, простой же народ, довольствующийся поверхностным знанием, понимает (в них только внешнюю форму (συμβολικῶς). То же самое нужно сказать о сирийцах и индийцах, словом о всех народах, у которых есть мифы и литература.

ХIII. Цельс утверждает, что многие христиане высказывают такое положение: «греховна (κακόν) мудрость житейская и похвально (ἀγαθόν) безумие». На это нужно ответить: наш противник извращает смысл изречения Павла и не приводит собствен-

ных его слов, которые читаются так: если кто думает быть мудрым среди вас, в веке семь, тот будь безумным, чтобы быт мудрым. Ибо мудрость мира сею есть безумие пред Богом. ¹ Итак апостол говорит не просто: мудрость есть безумие пред Богом, но: мудрость мира сею. И далее говоря; если кто думает быть мудрым среди вас, не выражается просто: тот будь безумным, но прибавляет еще: в веке семь будь безумным, чтобы быть мудрым. Следовательно, мудростью века сего мы называем всякую такую философию, которая содержит ложные учения и потому почитается, согласно с Писанием, суетной. И безумие мы называем похвальным не безусловно, но только в том случае, когда кто-нибудь бывает глупым веку сему. Точно в таком же смысле мы могли бы сказать, что и платоник, верующий в бессмертие души и в сказания об ее переселении из одного тела в другое, допускает глупость, как это выходит с точки зрения стоиков, перипатетиков и эпикурейцев: стоиков потому, что они осмеивают подобное положение, перипатетиков потому, что они вышучивают все эти разглагольствования (τερετίσματα) Платона, эпикурейцев потому, что они обвиняют в суеверии тех, которые вводят (веру в) Промысл и признают Бога мироправителя. Да собственно и христианское учение (τῷ λόγῳ) отдает предпочтение тому, кто принимает истины веры (τοῖς δόγμασιν) после разумного и мудрого исследования (μετὰ λόγου καὶ σοφίας), а потому, кто усваивает их только простою верою (μετὰ ψιλῆς τῆς πίστεως). И Божественное откровение (λόγος) восхотело допустить этот последний способ только в тех видах, чтобы не оставить людей совершенно без всякой помощи. Так именно учит Павел, истинный ученик Иисусов, когда говорит: ибо когда мир при (своей) премудрости не познал Бога пре-

¹ I Кор. 3, 18. 19.

мудростию Божией, Бог благоволил юродством проповеди спасти верующих.¹ В этих словах (апостол) ясно проводить ту мысль, что Бога нужно познавать в премудрости Божией. Но так как такое познание стало невозможным (для людей), то Богу и угодно было затем (δεύτερον) спасти верующих, но не просто (верующих) в юродстве (διὸ μωρίας), но в юродстве, как оно дано в проповеди. ² Проповедь об Иисусе Христе распятом и есть собственно юродство проповеди. Так его понимает и Павел, когда выражается: мы же проповедуем Иисуса Христа распятого— для иудеев соблазн, а для язычников безумие, для самих же званных, иудеев и эллинов, Христа Божию силу и Божию премудрость.³

XIV. Так как Цельс полагает, что у большинства народов существует сродство одного и того же разума (λόγου), то он перечисляет все те народности, которые, по его взгляду, дали начало какому-либо религиозному учению (δόγματος). Я не знаю, почему он несправедливо относится к одним только иудеям и не включает их народность в число прочих (народностей), с которыми они могли бы разделять труды, иметь одинаковые мысли и представить во многих отношениях сходные религиозные учения (δογματίσαν). У нас является естественное желание задать ему такой вопрос: почему, спрашивается, он так доверился историческим сказаниям варваров и греков по вопросу о древ-

¹ I Кор. I, 21.

² διὸ μωρίας ὅσον ἐπὶ τῷ κηρῦγματι Ориген, приравнивая христианскую веру к юродству, очевидно, имел в виду оттенить взгляд иудеев и язычников на христианскую проповедь о Распятом Христе. Этот сокровенный пункт христианской догматики действительно был соблазном для иудеев, которые ожидали пришествия славного Мессии—Царя, устроителя могущественного иудейского царства, а для язычников представлялся безумием по своей непостижимости с точки зрения обыденных представлений мирской языческий мудрости.

³ I Кор. I, 23—24.

ности тех (народов), которых он называет, и баснословными считает исторические сказания одного только этого ¹ народа? Коль скоро все писатели рассказали обо всем, что касается тех народов.² совершенно правильно, то почему же тогда не доверять одним только пророкам иудейским? Если допустить, что Моисей и пророки в описании деяний иудеев были более расположены к своему народу, то почему же нельзя сказать, что точно также поступали и писатели тех народов? Или, может быть, только египтяне в своих рассказах об иудеях должны заслуживать доверия, хотя в своих исторических повествованиях они говорят об иудеях одно только дурное, а иудеи, напротив, должны считаться уже лжецами, если подобным же образом выражаются относительно египтян и рассказывают, что последние незаслуженно сделали им много зла и за это должны были претерпеть от Бога наказания? И это нужно сказать не по отношению к одним только египтянам. В древних хрониках ассирийцев мы также найдем рассказы о сношениях и войнах этой нации с иудеями. Да и иудейские историки—не называю их пророками, чтобы не показаться предубежденным—и те в своих книгах точно также изображали ассирийцев своими врагами. Смотри те же и опять, насколько самолюбив этот (Цельс), который с доверием относится к одним народам, как мудрецам, а к другим питает презрение, как к людям совершенно лишенным (здравого) смысла. Вот выслушай, как выражается Цельс. «Есть—говорить он—древнее учение (λόγος), существующее с незапамятных времен (ἄνωθεν), которое всегда содержалось мудрейшими народами, городами и разумными людьми.» И он при этом не соблаговолил даже упомянуть об иудеях, как мудром народе, хотя бы даже наряду с египтяна-

¹ т. е. иудейского. ² т. е. варваров и греков.

ми, ассирийцами, индийцами, персами, одризами,¹ самофракийцами ² и елевзиннами. ³

XV. И насколько справедливее Цельса был пифагореец Нумений, ⁴⁾ о великой учености которого свидетельствуют его многочисленные произведения. Он исследовал многочисленные учения (δόγματα) и выбрал из них весьма много такого, что казалось ему истиной. В своей первой книге о высшем благе он повествует о народах, которые имели представление о Боге, как существе бестелесном, и помещает в числе их также и иудеев. Он не пренебрег воспользоваться в своем сочинении даже изречениями пророков и изложил их в форме образов. Говорят, что и Гермиппт ⁵ в своей первой книге «О законодателях» рассказывал о Пифагоре, что он будто бы принес к грекам свою философию от иудеев. Известна также книга историка Гекатея ⁶ об иудеях, в которой он так сильно расхвалил мудрость этого народа, что даже Геренний Филон ⁷ в своем произведении об иуде-

¹ Odrysae, Ὀδρὐσαι — самый могущественный народ Фракии.

² Жители острова Самофракии (Σαμοθράκη), что в Эгейском море, против устья реки Гебры.

³ Жители города Элевзина в Аттике, у Элевзинского залива.

⁴ Нумений — философ неоплатонической школы из Апамеи в Сирии, во второй половине второго века после Р. Х. О нем говорит Евсевий в Praepar.. Evangel. IX, 7.

⁵ Последователь Каллимаха Александрийского, около 220 г. до Р. Х.; составил сочинение — Βίσι, в котором описывалась жизнь семи мудрецов Греции и, между прочим, Пифагора. Сохранились незначительные отрывки.

⁶ Философ и историк, родом из Абдер, был спутником Александра Македонского во время его путешествий, а потом жил при дворе Птоломея Лага. В Египте написал книгу об иудеях, из которой Евсевий (Praep. Evang. IX, 4,9) и Иосиф (С. Apionem I) сохранили несколько отрывков.

⁷ Известный еврейский писатель и философ Александрии, род. около 20 г. до P. X. В области метафизики был последователем Платона, а в нравственном учении ближе всего под-

ях вначале выражает сомнение, действительно ли принадлежит это произведение указанному историку; но потом поясняет, что если оно действительно принадлежит ему, то, очевидно, историк был пленен убедительной силой иудейского учения и предался этому учению.

XVI. Удивляет меня и то, каким образом Цельс одризов, самофракийцев, елевзиниев и гипербореев мог причислить к разряду самых древних и мудрых племен, а иудеев не удостоил отнести к числу даже мудрых и древних народов, тогда как у египтян, финикийцев и греков имеется много сочинений, в которых (иудеям) приписывается глубокая древность. Я с своей стороны считаю излишним приводить все эти свидетельства. Кто же интересуется ими, может обратиться к произведению Флавия Иосифа ³ «О древности иудеев» в двух книгах, где автор приводит великое множество писателей, которые свидетельствуют о глубокой древности иудеев. И у Татиана, ⁴ более позднего писателя, точно также имеется произведение под за

ходил к стоякам. Характерной чертой его системы был синкретизм языческой философии с иудейским богословием.

¹ Сказочный народ, по представлению древних, живущий на севере за пределами Борея. Жизнь этого народа, по преданию, представляет сплошное блаженство: он не знает ни вражды, ни войн, плоды в его стране быстро созревают, солнце один раз в год восходит и заходит.

² Знаменитый еврейский ученый-историк, сын Матфея, первосвященнической фамилии, род. в 37 году по Р. Х. Главным образом, известен своими историческими сочинениями, в которых изображается как древняя, так и новейшая история иудейского народа и его борьба с римским владычеством. Одно из них под заглавием: «Περὶ ἀρχαιότητος Ἰουδαίων κατὰ Ἀπίωνος» (полемического характера) и имеет в виду Ориген.

³ Христианский апологет второй половины II столетия, родом из Ассирии, обратился в христианство, пораженный безнравственностью язычества, жил некоторое время в Риме, был учеником св. Иустина Мученика. Впоследствии снова переселился в Сирию, где и увлекся гностицизмом. Важней-

главием: «Против греков», в котором он в высшей степени научно выставляет на вил историков, свидетельствующих о древности иудеев и Моисея. Итак ясно, что Цельс в своей речи (об иудеях) руководился вовсе не истиной, а неприязненными чувствами. Он, очевидно, имел намерение обесчестить происхождение христианства, которое имеет тесную связь с иудейством. В самом дели, он называет даже галактофагов¹ Гомера, галльских друидов ² и гетов³ очень мудрыми и древними народами, хотя эти народы проповедуют много такого, что имеет близкое сродство с иудейским вероучением, да и произведения их, не знаю, сохранились ли даже. И при всем том одним только евреям он с каким-то особенным упрямством отказывает в древности (происхождения) и мудрости. И потом опять: когда он сочиняет список мужей древних и мудрых, которые принесли пользу современникам и потомкам своими сочинениями, он, однако в список мудрецов не включил Моисея. Между тем от Лина,⁴ которого Цельс поставил на первом месте в числе поименованных им (мудрецов), не сохранилось в наличности ни законов, ни речей, имеющих целью исправление на-

шее его сочинение, которое имеет ввиду и Ориген, под заглавием: «Против греков», сохранилось в полном виде. Умер около 170 г.

¹ Народ азиатской Скифии, питавшийся по преимуществу молоком своих лошадей, откуда и само название — γαλακτοφάγοι (молокоеды).

² Так называлась в Галлии особая корпорация людей, которые выполняли жреческие обязанности и имели во главе особенного верховного жреца, избираемого на всю жизнь.

³ Фракийское племя (собственно, тождественное с дакийцами), обитавшее по обеим сторонам Дуная.

⁴ По самым древним сказаниям греческой мифологии, Лин—красивый юноша, брошенный матерью на произвол судьбы и растерзанный собаками. По позднейшим сказаниям, представляется певцом, мудреном и ученым мужем. В александрийскую эпоху считается даже автором апокрифических книг.

родов и принесение им нравственной пользы; законы же Моисея, напротив, имеются у всякого народа, живущего по лицу всей земли. Посмотри, разве не с злым умыслом он исключил Моисея из списка мудрецов, коль скоро про Лина, Музея, ¹ Орфея, ² Ферекида,³ Зороастра-перса⁴ и Пифагора говорит, что они рассуждали о тех или иных вопросах и положения своего учения (δόγματα) изложили в книгах, что эти положения сохранились даже доселе. Он умышленно забыл только басню о так называемых богах, которые одержимы человеческими страстями, и особенно басню, приукрашенную Орфеем.

ХVІІ. Дальше он с порицанием относится к историческим сказаниям Моисея и упрекает тех, которые истолковывают их с помощью тропологии и аллегории. Но этому отважному человеку, написавшему свою книгу: «Истинное слово», можно было бы задать такой вопрос: друг! что же это ты так расхвастался относительно богов, запутавшихся в такие грязные истории, о которых расписывают твои мудрые поэты и философы,—относительно этих богов, вступающих в преступные связи, ведущих войны против своих отцов и отрезывающих у них срамные члены? Почему ты с таким высоко-

¹ Мифический певец, предсказатель и жрец Аттики. Его считали то учеником Орфея, то его сыном, то сыном Лина.

² Мифический герой—певец фракийцев. Как и Лина, его сначала считали простым юношей красивой наружности, замечательным певцом, потом жрецом, основателем мистической секты орфиков.

³⁾ Философ, сын Бабия, с острова Спроса, современник семи мудрецов, учитель Пифагора. Писал по естествоведению и религиозной философии.

⁴ Древний персидский мудрец, реформатор древне—арийской религии й основатель дуалистического культа Ормузда и Аримана. По позднейшим историческим известиям—основатель астрономии и высшей магии. По преданию, автор многих астрологических сочинений.

мерием расписал, что они осмелились на подобные вещи, совершили и перенесли их? И, наоборот, всякий раз, когда, Моисей не рассказывает ничего подобного о Боге, и даже о святых ангелах и о людях (повествует) куда как лучше—ведь у него никто не осмелился поступить так, как поступил Кронос по отношению к Урану или Зевс по отношению к (своему) отцу, никто не дошел до того, чтобы обесчестить свою дочь, как это сделал «отец мужей и богов» ¹ —, вы почему-то полагаете, что Моисей обманывает и вводит в заблуждение всех тех, для которых он установил свои законоположения? Мне кажется, что Цельс в данном случае поступает точь-в-точь, как Тразимах у Платона. Не желая, чтобы Сократ, на поставленный ему вопрос о существе справедливости, ответил по собственному благоусмотрению, (Тразимах) обратился к нему с такою речью: «смотри же, не вздумай сказать, что полезное есть справедливое, или необходимое или что-нибудь в том же роде». ² Точно также и Цельс: он опроверг, как это ему представляется, исторические повествования Моисея и похулил тех, которые объясняют их аллегорически, но в то же время высказывает и некоторую похвалу по адресу этих (аллегористов), признавши их людьми, заслуживающими доверия, Он как будто бы желает таким путем воспрепятствовать защищаться пред его обвинениями тем.

¹ По сказаниям греческой мифологии, Кронос (лат. Сатурн), сын Урана и Геи, оскопил своего отца и присвоил себе господство над миром. Он вступил в связь с сестрой своей Реей и от этой связи родились у него; Гестия, Демстра, Гера, Гадес, Посейдон и Зевс; но всех этих детей он сам же поглотил после их рождения, за исключением Зевса, которого спасла мать—Рея. Этот Зевс в союзе с братьями, изрыгнутыми снова из уст отца, под влиянием искусства Геи, низвергнул господство Кроноса и сделался верховным богом Олимпа. Срвн. у Гомера Илиада I, 544.

² Сравн. Платона «О республике» кн. I.

которые могут это сделать, по требованию обстоятельств.

XVIII. Но мы ответим и пригласим его сделать сравнение книг с книгами. Мы зададим ему такой вопрос: а ну-ка друг, выложи творения Лина, Музея и Орфея, а также писания Ферекида и сравни их с законами Моисея, сопоставь повествования тех с повествованиями этого, нравоучительные речи первых с законами и постановлениями последнего: посмотри тогда, которые из них могут оказать больше нравственного воздействия и таким образом привлечь .внимание слушателей, да и что это будут за слушатели, если даже они и найдутся; обрати внимание и на то, что все эти твои писатели слишком 70 мало приняли в соображение интересы непосредственных слушателей и написали свою собственную (ἰδίαν), как ты выражаешься, философию, пригодную разве только для тех, которые в состоянии понимать ее глубокий смысл (τροπολογῆααι) и толковать ее образы. Моисей же, напротив, поступил как искусный оратор; не оставляя в пренебрежении внешнюю форму изложения, он в то же время всюду предусмотрительно предложил двоякий смысл речений и этим достиг того, что, с одной стороны, и для большинства иудеев, находящихся под водительством закона, не дал даже повода нарушить нравственный закон, с другой стороны, и образованное меньшинство, способное улавливать своим умом самое желание законодателя, он не лишил писания, преисполненного сокровенными истинами (θεωρίας). Да, насколько мне известно, и книги-то этих твоих мудрых поэтов не сохранились, тогда как они должны были сохраниться, если бы только внимательный читатель чувствовал от них пользу. Между тем писания Моисея многих людей даже таких, которые были чужды обычаев иудейских, довели до того убеждения, что именно Бог, Творец мира, был тем законодателем, который первоначально

(ὁ πρῶτος) установил эти законы и вручил их Моисею, как действительно и свидетельствуют (Моисеевы) писания. Обрати внимание и на то обстоятельство, что Творец всего мира, давший законы всему миру, сообщил своим словам такую силу, которая могла одержать победу над (людьми) всей вселенной. И все это я говорю, вовсе не имея в виду исключительно только Иисуса, а с целью показать, что Моисей, хотя гораздо ниже Господа, но все же он значительно выше твоих мудрых поэтов и философов. Но об этом речь впереди.

XIX. Вслед за этим Цельс выражает желание, впрочем скрытое, набросить тень подозрения на -сказание Моисея о миротворении, из которого явствует, что мир не просуществовал даже и десяти тысяч лет, да и до исполнения этого числа остается еще очень много (времени). Правда, Цельс скрывает свою собственную мысль, но он очевидно склоняется к мнению тех, которые утверждают, что мир не сотворен (ἀγένητον). В самом деле, коль скоро он говорит, что с первобытных времен было много огненных и зодных переворотов и что самый последний потоп не в особенно отдаленные времена был при Девкалюне, ¹ то тогда ясно,—по крайней мере для тех, которые способны внимать его словам—, что он держится убеждения о несотворенности мира. Цельс находит веру христиан (в миротворение) неразумной: согласимся с ним; но тогда пусть он ответит нам, какие же разумные основания побудили его к признанию того положения, что было много огненных и многовод-

¹ Девкалион, сын Прометея, муж Пирры, вместе с которой он спасся от потопа, ниспосланного на землю Зевсом, в особом корабле, построенном по совету Прометея. По окончания потопа, Д. сделался родоначальником нового поколения людей, созданных им самим и его женой из камней. В этом греческим мифе, очевидно, скрывается отзвук библейского сказания о потопе и Ное.

ных (мировых) переворотов, что самый последний потоп был при Девкалионе, а последнее воспламенение при Фаэтоне ¹? Если он в данном случае сошлется на диалоги Платона, ² то и мы тогда возразим ему: у нас собственно имеется полное право верить, что в чистой и благочестивой душе Моисея, парившей выше всего сотворенного и всецело прилепившейся к Творцу вселенной, обитал божественный дух (ἐμπεπολιτεῦσθαι πνεῦμα θεῖον), который и возвестил ему о деяниях Божиих гораздо яснее, чем Платону и какому-нибудь другому мудрецу греческому или варварскому. И если он от нас дожидается доказательств такой веры (в авторитет Моисея), то пусть он первый даст нам подобные же доказательства в пользу того, что высказал собственно без всяких оснований. Тогда и мы постараемся подтвердить наши положения.

XX. Впрочем, Цельс незаметно для себя самого свидетельствует в пользу того положения, что мир сравнительно недавнего происхождения, что он не имеет даже и десятитысячной давности. Так, он говорит, что греки считают эти вещи^ старыми на том основании, что по причине водных и огненных переворотов они не видят и не помнят фактов из глубокой древности. И в качестве учителей об этом сказании, трактующем о воспламенениях и наводнениях, пред взором Цельса выступают египтяне—эти мудрейшие, по его

¹ Фаэтон—сын Гелиоса (Бога солнца) и Климены. Достигши возмужалости, он упросил своего отца уступить ему на один день огненную колесницу, на которой тот ежедневно совершал свой обычный воздушный путь над землей. Но Фаэтон, не имея возможности сдержать коней, запряженных в колесницу, сбился с обычного пути и воспламенил землю, за что и был поражен молнией.

²⁾ Очевидно, имеется в виду диалог Платона: «Тимей», где в самом начале подтверждаются приводимые Цельсом факты греческой космогонии.

³⁾ т. е. мир в его целом.

же собственному мнению, люди. Следы же их мудрости обнаруживаются в поклонении неразумным животным и в тех основаниях, которые они представили в доказательство того, что подобный способ богопочитания разумен, до некоторой степени глубокомыслен и исполнен таинственности. Но если уже таким образом египтяне, старающиеся представить основание для своего почитания животных и истолковать смысл своего богословия, суть мудры, то ужели же иудей, который предан закону и законодателю, который все вещи ставит в зависимость от Творца вселенной и от одного только Бога, с точки зрения Цельса и ему подобных людей, должен стоять ниже того, кто низводит божество до состояния—не говорю уже разумных и смертных существ, но даже бессловесных животных, кто таким образом превосходит даже это баснословное учение о душепереселении,¹⁾ признающее, что душа, ниспавшая с небесных сводов, входит в (тела) неразумных животных не только домашних, но даже диких. И если уже египтяне, рассказывающие подобные басни, заслуживают к себе доверия, как философы (всевозможных) загадок и таинственности, то ужели исторические рассказы Моисея, написанные для всех народов, и Его законы, данные для них, должны считаться за пустые басни? Ужели слова Моисея не могут заключать в себе даже аллегорического смысла?

XXI. Так, по крайней мере, думает Цельс вместе с эпикурейцами. ²

¹ Имеется в виду теория Платона о душепереселении,—та теория, которую Цельс, как эпикуреец, должен считать нелепой. Т. о. Ориген очень остроумно уличает своего противника в противоречии своих же собственным убеждениях, в совершенно неожиданном и странном пристрастии к религиозному воззрению египтян, в основе которого лежит теория метемеихоэиса, еще более грубого сравнительно с платоновским,

² В издании Preussichen Akademie (1899 г.) это начальное выражение XXI главы представляется, как заключение XX. Мы выдерживаем распорядок текста этого издания.

Цельс утверждает, что это учение (о миротворении) Моисей перенял у мудрых народов и ученых мужей, усвоил его и тем самым снискал себе имя божественного посланника.¹ На это нужно ответить. Допустим вместе с Цельсом, что Моисей подслушал (это) древнейшее учение (у других) и сообщил его евреям. И если он услышал таким образом учение ложное, а, следовательно, не мудрое и не заслуживающее похвалы и, несмотря на это, все же усвоил и передал его своим подчиненным, то тогда, конечно, он заслуживает порицания. Если же, напротив, как и ты утверждаешь, он усвоил мудрые учения (δόγμασι) и истины и bocпитал на них своих единоплеменников, то тогда что же дурное он сделал? Как хорошо бы было, если бы и Эпикур, а также Аристотель, еще более нечестивый сравнительно с первым в решении вопроса о Провидении, если бы стоики, допускающие телесность Бога, переняли это учение: тогда и мир не был бы преисполнен таким учешем, которое совершенно отвергает Провидение, или допускает его с ограничениями, или же (в качестве первовещества) вводит телесное и тленное начало. Именно стоики считают Бога телом (σῶμα) и не стыдятся учить, что Он есть (существо) изменчивое, подверженное всевозможным изменениям, всяким превратностям, что Он мог бы даже совершенно уничтожиться, если бы только существовало нечто такое, что могло бы его уничтожить, что Он только по счастливой случайности не уничтожается, потому что нет в наличности ничего, могущего его погубить ². И

¹ ὄνομα δαιμόνων Моисей считался среди язычников чародеем и мудрецом: смотр., напр., у Страбона (16, 2), Плиния (30, 2). Таким образом Цельс стоит на уровне языческого представления о личности Моисея.

² В таком же виде представляется учение стоиков у Тертуллиана (Ароl. с. 47), Евсевия (Praeparat, evang. 1. XV, с. 15),

все же учение (λόγος) иудеев и христиан,—учение, исповедующее неизменяемого (ἀτρεπτον) и непеременяемого (ἀναλλοίωτσν) Бога, слывет нечестивым на том только основании, что оно не расточает похвал по адресу тех, которые имеют о Боге нечестивые представления, и само в молитвах к Богу выражается так: Ты же тот же есть, ¹ и питает в себе твердую веру, что именно Бог о Себе сказал: Не измеилюсл.²

XXII. Затем Цельс, говоря о существовании у иудеев обрезания, не высказывает по его адресу упрека и только утверждает, что иудеи заимствовали этот (обряд) от египтян. ³ Он таким образом доверяет больше египтянам, чем Моисею, который говорит, что Авраам был первый человек, который принял обрезание.⁴ Но имя Авраама, для означения особенной близости этого человека к Богу, употребляет не только Моисей; многие заклинатели демонов в своих заговорах точно также пользуются им, когда говорят: «Бог Авраама,» и этим выражением они обозначают особенную близость к (этому) праведнику со стороны Бога. При чем, употребляя речение: «Бог Авраама,» они, очевидно, совсем не знают, кто этот Авраам. То же самое нужно сказать об именах: Исаак, Иаков

Климента алекс. (Protrept. и Stromat.), Иустина муч. (Ароl. г). Срвн. Истор. философии Виндельбанда (в русск. переводе, изд. 1893 г.). § 46, стр. 263—265.

¹ Псал. 101, 28. ² Малахии 3, 6.

³ Об обрезании у египтян упоминают; Геродот, Диодор синидийсний, Иосиф Флавий, Филон, а из христианских писателей—Варнава, Афинагор, Климент александр., Евсевий, Епифаний. О заимствовании евреями обрезания от египтян говорил Геродот (Hist. I. II, с. 104), впрочем, в вид предположения. Ничего нет невероятного, что египтяне, действительно, обрезывались по некоторым гигиеническим соображениям, но не соединяли с обрезанием тех религиозных представлений, которые придавали особенный смысл и назначение еврейскому обрезанию. Эту мысль проводит и Ориген в своих дальнейших рассуждениях. ⁴⁾ Сравн. Быт. 17, 26.

и Израиль. Они, как всем известно,—имена еврейские, но в то же время в значительной степени распространены в таинственной мудрости (μαθῆμασιν) египтян, которые приписывают им некоторую особую силу (ἐνἐργειἀν ига). Что касается толкования смысла закона об обрезании, который получил свое начало (со времен) Авраама и был отменен Иисусом, не пожелавшим, чтобы Его ученики соблюдали этот закон; то решение данного вопроса не входит в нашу задачу. Теперь вовсе не время излагать учение об этом (обряде); обстоятельства вынуждают нас обратиться к борьбе с Цельсом, к опровержению тех обвинений, которые он направляет против ь учения иудеев в том убеждении, что и самое христианство ему будет возможно оболгать скорее, коль скоро он докажет ложность и неистинность иудейской религии, на которой зиждется начало христианства.

ХXIII. Цельс продолжает: «иудеи—эти стражи и пастухи овен, следуя своему вождю Моисею, поддались грубому обману и уверовали, что Бог един». Допустим, что стражи и пастухи овец уклонились от почитания богов без всякого разумного основания, как он полагает; но сам-то Цельс будет ли в состоянии представить доказательства в пользу того множества богов, которых почитают греки и прочие варвары. Докажет ли он личное бытие и сущность (ὑπόστασιν καὶ οὐσίαν) Мнемозины, прижившей с Зевсом Муз¹, личное бытие Фемиды ², прижившей (от него же) Гор ³, или будет ли в силах

¹ Музы (числом девять: Клио, Евтерпа, Фалия, Мельпомена, Терпсихора. Ерато, Полигимния, Урания, Каллиона)—богини, покровительницы различных изящных искусств и наук. По представлениям греческой мифологии их местопребыванием являются горы: Геликон, Парнас, Лейбеврон.

² Фемида—олицетворение законного порядка, права и благочиния.

³ Горы (ὥραι)—три богини, блюстительницы порядка в природе: Εὐνσμία (богиня законности), Δίκη (б. справедливости) и Εἰρήνη (б. мира).

представить доказательства, что всегда голые Грации ¹ существуют в действительности (κατ’ οὐσιαν). Во всяком случае он не в состоянии доказать, что эти вымыслы греков, которые они думают воплотить, суть боги на самом деле. Да почему собственно в этих мифах греков о богах более истины, чем в мифах—ну хотя бы—египтян, которые совсем не знают в своей литературы Мнемозины, матери девяти муз, Фемиды, матери гор, Евриномы—этой единственной (матери) граций, не знают и всех прочих имен греческих? А как сильно говорит само за себя, как прекрасно по сравнению со всеми этими греческими вымыслами то богопочитание (τὸ σέβειν), которое зиждется на вере в гармонический порядок мира, наблюдаемый в видимых вещах,—божеское почитание Творца этого мира, (Творца) единого потому, что и мир есть един и гармоничен во всех своих частях и в силу этого не может быть произведением многих творцов подобно тому, как и все небо, которое движет мир, не содержится многими душами. В самом деле, достаточно и одной души, которая от востока к западу носит всю неподвижную сферу (ἀπλανῆ) ², так что она обнимает собою все, что заключается внутри ее и что, хотя не имеет самодовлеющего совершенства (μή αὐτοτελή), но, однако служит потребностям мира. Все вещи, заключающееся в мире, суть части мира; но Бог отнюдь не часть вселенной. Бог не может быть тем несовершенством, какое представляет из себя часть. И если мы пожелаем проникнуть в суть дела еще

¹ Грации (χάριτες), дочери Зевса и Геры или Оксаниды Евриномы, считались у греков богинями красоты, общественного веселья и шумной праздничной жизни. Таковы: Εὐφροσύνη (веселье), Αγλαΐα (праздничный блеск) и Θαλία (цветущее счастье).

² Для уяснения понятия об ἀπλανῆ—тверди смотри у Оригена в его «Περὶ ἀρχῶν» (I. II, с. III § 6; русский перевод творений Оригена: т. I. стр. 105—108, и примечания к этому тексту на стр. XXXIX—XL.

глубже, то тогда обнаружится, что Бог одинаково не является и частью и целым, так как и целое все равно состоит из частей. А разум не допустит утверждения того положения, что Бог, сущий над всеми, состоит из частей, из которых каждая бессильна (сделать) то, что (совершают) прочие части.

XXIV. Затем Цельс говорит: «стражи и пастухи овец уверовали в единого Бога, но именуя Его Всевышним, Адонаи ¹, Небесным, Саваофом ², или как-нибудь еще иначе, они собственно выражают свои чувства (χαίρουαι) пред этим же миром: и больше никакого знания они не приобрели». Потом он добавляет: «совершенно безразлично: называть ли Бога, сущего над всеми, Зевсом, как это делают греки, или же каким-нибудь иным именем, как это мы встречаем—ну хотя бы—у индийцев или же у египтян ³. На это мы ответим. По возбужденному вопросу предстоит дать глубокомысленный и сокровенный ответ о природе и происхождении имен: составляют ли имена, как думает Аристотель, результат называния (θέσει), или же, как полагают стоики, они находятся в зависимости от природы (φύσει) (вещей), так что в подражание предметам явились первоначально звуки и от них уже образовались имена—почему (стоики) при объяснении значения слов и вводят так называемые корни (στοιχεῖά τινα)—, или же, как учит Эпикур, имена соответ-

¹ Одно из имен Господа, очень употребительное в книгах Ветхого Завета (напр. Исаии 40,10).

² Саваоф (силы воинства)—одно из имен Божиих, употребляющееся главным образом в В. З. для означения беспредельного величия, силы и могущества Бога Вседержителя-

³⁾ Стоики думали достигнуть определения природы вещей путем исследования происхождения имен. Аристотель, напротив, чрез исследование природы вещей стремился познать значение и смысл имен. Эпикур в данном случае занимает средину. По его мнению, вещи дают только внешний повод к изобретению их названий. Платон думал, что боги создали речь первых людей и сообщили наименования вещам.

ствуют природе вещей, но несколько в ином смысле сравнительно с тем, как об этом думают стоики, а именно, что первые люди уловили будто бы некоторые звуки со стороны предметов. Если таким образом по обсуждаемому вопросу мы можем установить естественность наличных имен, которыми пользуются либо египетские мудрецы, либо ученые из числа персидских магов, либо брахманы из числа индийских философов, или же саманен, словом любой народ; если мы в состоянии доказать, что и так называемая магия не во всех отношениях представляет из себя пустое занятие, как о ней думают последователи Эпикура и Аристотеля, что она, напротив, по свидетельству знатоков этого дела, есть точное и положительное (искусство), покоящееся на известных основах и правилах, которые доступны только очень немногим посвященным людям: то тогда мы смело можем сказать. 75 что Саваоф, Адонаи и прочие имена, которые еврейское предание хранит с большим уважением, имеют в своем основании не случайные и тварные вещи, но некоторое таинственное богословие, возводящее (дух к человека) Творцу вселенной. Вот почему эти имена, если они изрекаются в надлежащем и свойственном им порядке и последовательности, и имеют особенную силу. Но и другие имена, если они произносятся по-египетски, имеют свое воздействие на известных демонов, сила которых простирается на одни только эти определенные предметы; и еще иные имена, если они изрекаются на персидском языке, имеют силу уже над совершенно другими духами, и так у всякого народа имена приноровлены для каких-либо потребностей. А в таком случае оказывается, что демонам, (обитающим) на земле и получившим в свой удел различные места, усвояются имена соответственно местным и племенным наречиям. И кто, следовательно, хотя сколько-нибудь сведущ в

таких делах, кто углубляется в них, хотя немного, своею мыслью, тот во всяком случае остережется давать вещам чуждые им названия, дабы с ним не приключилось нечто по подобию тех, которые имя—Бог ошибочно усвояют бездушной материи, или же наименование—благо отнимают у первой причины, у добродетели, у честности и присвояют его ослепительному богатству, или стройному сочетанию плоти, крови и костей в здравом и нормальном организме, или так называемому благородству происхождения ¹.

XXV. И кто имя Божие или имя блага обращает на вещи, которым оно совершенно не свойственно, тот, пожалуй, впадает в не меньшую крайность сравнительно с тем человеком, который в таинственном знании изменяет (обычные) имена, и высшим существам дает низменные, а низшим, напротив, высшие наименования. Я уже не говорю, что при имени Зевса сейчас же является представление о сыне Кроноса и Реи, муже Геры, брате Посейдона, отце Афины и Артемиды, осквернителе дочери Персефоны, а при имени Аполлона—представление о сыне Леты и Зевса, брате Артемиды и брате Гермеса, рожденном от одного и того же отца ², словом—представление о всех прочих именах, какие носят мудрые отцы учений (δογμάτων) Цельса и древние греческие богословы. Да и как было бы возможно: носить по праву имя Зевса и, однако, не иметь отцом Кроноса, а матерью Рею? То же самое имеет значение в приложении и ко всем прочим, так называемым, богам. Но это обвинение ³ отнюдь не простирается

¹ Делается намек на языческие представления о богах и их жизни.

²⁾ Ориген т. о. приводит всю родословную Зевса и Аполлона, чтобы оттенить всю низменность религиозных представлений греческой мифологии

³ т. е обвинение в низменных свойствах и наклонностях, какие присущи греческим божеством, по представлению греческой мифологии.

на тех, которые по некоторой таинственной причине прилагают к Богу наименования: Саваф, или Адонаи, или же какое-нибудь другое название.

А кто умеет определять таинственное значение имен, тот и в наименовании ангелов Божиих может обрести выражение некоторой мысли. Из ангелов один называется Михаилом другой Гавриилом ¹, третий Рафаилом*’, и эти названия они носят в зависимости от тех служений, которые они по воле Божией несут во всей вселенной. К подобному же роду знания имен относится и имя нашего Иисуса,—то имя, которое было очевидным орудием изгнания многих демонов из душ и тел и которое явило свою силу на тех (людях), из которых были изгнаны (демоны).

По вопросу об именах нужно сказать еще и то, что, по свидетельству людей, обладающих искусством заклинаний, одна и та же заклинательная формула (ἐπφδήν) на отечественном языке производит именно то, что она обещает, тогда как переведенная на всякий другой язык она уже не производит никакого действия и оказывается совершенно бессильной. Следовательно, не в самых предметах, обозначаемых именами, а в свойствах и особенностях звуков заключается та внутренняя сила, которая производит то или иное действие. Итак, мы всегда будем защищать христиан, которые решаются скорее умереть, чем назвать своим богом Юпитера, или дать ему одно из тех имен, которые существуют для него в других языках. Они исповедуют (своего Бога) или просто общим неопределенным именем—Бог, или же присоединяют к этому названию еще добавление: «виновник всех вещей, Творец неба и земли, пославший человеческому роду вот тех-то и тех-то мудрых мужей»: имена этих

¹ Михаил—кто как Бог. ² Гавриил—сила Божия. ³ Рафаил—помощь Божия.

мужей в людях и имеют известную силу, если они связываются с именем Божиим.

По вопросу об именах можно было бы высказать и еще много иных (соображений) в опровержение людей, придерживающихся того мнения, что не следует относится с разборчивостью в употреблении имен. И если уже Платон заслуживает удивления, коль скоро он на слова Филеба, назвавшего удовольствие богом во время своей беседы с Сократом, ответил в «Филебе» ¹: «мое благоговение пред именами богов. Протарх, не малое»: то насколько более тогда мы будем ценить благочестие христиан, которые Твориц мира не дают никакого имени, употребительного в мифологических измышлениях? Но по данному пункту уже достаточно сказано.

XXVI. Посмотрим, каким образом Цельс после своего заявления, что «он знает все», клевещет на иудеев и говорит, что «они чтут ангелов и проявляют склонность к волшебству, которому обучи л-де их Моисей». Коль скоро он сам же заявил о своем знакомстве с христианами и иудеями, то пусть он и скажет нам, где же это в сочинениях Моисея он нашел указание, что законодатель установил почитание ангелов? Да и как может существовать волшебство у последователей Моисеева закона, коль скоро они читают (в этом законе) такие слова: к волхвам не прилепляйтесь, дабы не оскверниться от них ². Цельс обещается показать дальше, каким именно образом иудеи по невежеству сделались жертвой обмана и впали в заблуждение. Действительно, он мог бы усмотреть среди иудеев невежество относительно Иисуса Христа, выразившееся в том, что они не поняли пророчеств о Нем; он мог бы на самом деле научить,

² См. диалог Платона: «Филеб». ² Левит. 19, 31.

как заблудились иудеи. Но он не пожелал даже обратить внимания на эти (обстоятельства), и за ошибки иудеев выдает то, что на самом деле вовсе не составляет ошибок.

Обещавшись далее научить собственно тому, что касается иудеев, он наперед занимается учением о Спасителе нашем, как основоположнике звания нашего, благодаря которому мы являемся христианами. Он говорит: «(Христос) лишь только несколько лет тому назад возвестил это учение и был признан христианами за Сына Божия»- По поводу положения Цельса, что «Христос появился лишь только несколько лет тому назад», мы скажем следующее: допустим, что Иисус только несколько лет тому назад возымел желание распространить свое слово и учение, и если Он несмотря на это все же мог достигнуть того, что всюду, во всей вселенной почувствовало расположение к Его учению далеко не малое число греков и варваров, мудрецов и простецов, при том готовых скорее подвергнуться смерти за христианство, чем отвернуться от него, а этого по свидетельству истории ведь никто не совершал во имя какого-либо другого учения—, то не прямое ли это доказательство, что в данном случае действует божественная воля (ἀθεεί). И я вовсе не из лести пред (своим) учением, но руководимый стремлением исследовать вещи по их существу могу утверждать, что даже и те, которые желают доставить исцеление от многочисленных телесных недугов, не могут достигнуть своей цели без воли Божией. Если же кто даже и души получил бы возможность избавлять от скверны порока, от распутства, от дел неправды, от равнодушия ко (всему) божественному, и в качестве доказательства такой деятельности указал бы на улучшение—скажем для примера—ну хоть сотни (людей), то тогда кто же на разумном основании мог бы сказать, что такой человек без Божией помощи и воли сообщил

этой сотне (людей) учение, способное уничтожить столь великое зло? И если таким образом путем правильного и беспристрастного рассмотрения вещей будет установлено, что среди людей ничто без воли Божией не делается лучше, то тогда не с большим ли еще правом можно сделать подобный (вывод) в приложении к Иисусу, особенно если мы исследуем прежний образ жизни большинства людей, принявших Его учение, сравним его с позднейшим образом жизни и при этом обратим внимание на то, как велики были разнузданность, несправедливость, корыстолюбие у каждого из них прежде, чем они,—по выражению Цельса и его единомышленников—, сделались жертвами обмана и приняли учение, вредно отзывающееся,— как они говорят—,на человеческой жизни! Но с тех пор как эти люди приняли (христианское) учение, как заметно они сделались справедливее, достопочтеннее, устойчивее настолько, что некоторые из них по любви к высшей чистоте, из желания самым непорочным образом послужить божественному воздерживаются даже и от дозволенных законом чувственных. удовольствий. ¹

XVII. Кто внимательно взвесит обстоятельства, тот поймет, что Иисус преуспевал в делах, превосходящих природу человеческую, и оказался исполнителем своих преуспеяний. С самого начала распространенно Его учения по лицу всей вселенной старались противодействовать все—и тогдашние цари, и их верховные вожди, и предводители, и вообще все власть имеющие, даже начальники городов, войск и народов: и (учение Его) однако одержало победу, так как оно, будучи словом Божиим, по природе своей не могло подвергаться препятствиям; оно

¹ Срвн: Оригена: «Против Цельса» VII, 48. «Толков. на посл. к Римл, на гл. VI; Афинагора: «Прошение за христ.»; Тертуллиана: «Апологет.» гл. 9; «О почитании женщ.». 1. 1; Минуция Феликса: «Октавий».

оказалось сильнее всех этих многочисленных врагов, оно одержало верх не только во всей коренной Греции, но и в большей части ее варварских областей, оно обратило целые тысячи душ к богопочитанию, которое оно возвестило. И при множестве тех (людей), над которыми одержало победу это учение, конечно, вполне естественно оказалось весьма много необразованных простецов,—неученых больше, чем образованных на том основании, что и вообще-то простецов и необразованных людей больше, чем научно образованных мужей. Но Цельс этого обстоятельства не пожелал принять в соображение; гуманное учение, которое доступно всякой душе от востока солнца,¹ он считает невежественным на том основании, что оно овладело невежественною частью (человечества) и, имея своими последователями одних только простецов, совершенно лишено научного характера. Однако, сам же (Цельс) утверждает, что не одни только простецы приведены этим учешем к богопочитанию Иисуса; ведь он же свидетельствует, что среди них есть и люди, умеренные, скромные, благоразумные, ² даже такие, которые способны проникать в смысл аллегории.

XXVIII. Он и сам прибегает к олицетворениям и, подражая некоторым образом мальчику, которого обучают риторскому искусству, выводит иудея, который говорит против Иисуса что-то уже слишком по-детски, совсем недостойно седин философа. Мы, пожалуй, и эти (речи), по мере возможности, подвергнем исследованию и изобличим (Цельса) в том, что иудею, в уста которого вложены эти слова, он приписывает личину совершенно несоответствующую. Он представляет дело так, что

¹ Срвн. Апокал. 7, 2. 16, 12.

² Имеются в виду нравственно - религиозные настроения, как логический вывод философско-научных принципов.

иудей у Него ведет разговор с Иисусом и выставляет против Него, как ему представляется, многочисленные обвинения. Прежде всего он обвиняет Его в том, что Он ложно выдал Себя за сына Девы; поносит Его за то, что Он имеет своей родиной иудейскую деревню и родился от местной бедной женщины-поденщины. Говорит, что Его мать была изгнана своим супругом, по ремеслу плотником, после того, как была изобличена в нарушении супружеской верности. Затем он выставляет еще, что она после того, как была уже изгнана мужем и начала порочно блуждать, родила незаконно Иисуса, и что этот (Иисус) по причине бедности стал заниматься поденной работой в Египте и изучил некоторые волшебства, которыми славятся египтяне; что Он затем снова возвратился в свое отечество и, сильно возгордившись (своим) искусством волхвования, при помощи этого искусства объявил Себя Богом. Все эти (речи) я даже не в силах оставить без исследования, особенно если они исходят из уст неверующих людей; углубляясь в сущность вещей, я с своей стороны склонен даже думать, что все это случилось затем, чтобы служить доказательством истины пророчества, которое называет Иисуса Сыном Божиим.

XXIX. От благородства происхождения, от знатности и высокого положения родителей, имеющих средства, чтобы воспитать на них своего сына, от блестящего и славного отечества, действительно, много зависит при достижении выдающегося положения, знатности и громкого имени у людей. Если же кто не обладает ни одним из указанных преимуществ, напротив совершенно лишен их и, однако, при всех трудностях и препятствиях может создать себе известность и обратить на себя внимание тех, которые о нем слышать; если он

¹ Срвн. Мф. 3, 17; 17, 5; Лук. I, 11; 3, 22; 2 Петр. I. 17.

может снискать себе славу во всем мире и стать известным настолько, чтобы сделаться предметом рассказов о нем, совершенно особенного рода: то тогда как же не удивляться такой личности, которая, при своих самобытных необычайных дарованиях, совершает такие великие дела и обладает такой независимостью речи, которая не должна вызывать к себе столь легкомысленного отношения?¹⁾ А если кто вдумается в данные обстоятельства еще глубже, то может ли он тогда не задаться вопросом: да каким же образом (Иисус), который вырос среди простой и бедной обстановки, не пользовался никакими удобствами воспитания, не получил никакого образования ни в ораторском искусстве, ни в науках, могущих даровать ему способность убедительно беседовать с народом, быть его руководителем и привлекать к себе большие толпы слушателей,—как этот (Иисус) мог выступить в качестве провозвестника новых учений, как он мог возвестить человеческому роду веру, которая ниспровергла обряды (τὰ ἔθη) иудеев, хотя и относится с почтением к пророкам иудейским, которая осудила законы греческие, в особенности же те, которые касаются богопочитания? Каким образом этот (Иисус), который вырос при таких условиях и—как это единогласно утверждают даже Его враги —от других не научился ничему возвышенному, как Он мог возвестит учение о суде Божием, о наказании за зло, о награде за добро,—такое учение, которое своею возвышенностью действует не только на простецов и неучей, но даже на довольно значительное количество людей разумных, могущих проникать своим взором в глубину вещей, по-видимому, самых простых, но в то же время содержащих в себе, так сказать, нечто сокровенное?

¹ Намек на легкомыслие Цельса в его суждениях о фактах евангельской истории.

У Платона какой-то серифиец¹ известному своим воинским искусством Фемистоклу поставил в упрек то, что он своею славою обязан-де не своему личному достоинству, а исключительно тому обстоятельству, что самое место его родины было в чести во всей Греции. Фемистокл, вполне благоразумно рассудив, что его славе действительно содействовало и отечество, заставил выслушать (серифийца) такой ответ; «Правда, если бы я был серифийцем, то не достиг бы такой славы; и ты, хотя бы был и афинянином, все равно не был бы Фемистоклом.» ² Наш же Иисус, Которого упрекают в том, что Он родился в деревне, да при том не в греческой, а в принадлежащей народу, не пользующемуся уважением у большинства,—Иисус, Которого поносят за то, что Он—сын бедной труженицы-матери, что Он из-за нужды оставил отечество и трудом добывал себе хлеб в Египте, что Он—пользуюсь в данном случае приведенным примером—был не просто серифийцем, уроженцем ничтожного и незаметного острова, но даже—если можно так выразиться—ничтожнейшим из серифийцев,—и этот наш Иисус оказался в состоянии перевернуть весь мир и стать выше не только афинянина Фемистокла, но и Пифагора и Платона или каких-либо иных мудрецов, царей и полководцев вселенной.

XXX. И всякий, кто только смотрит на вещи не поверхностным взором, разве не должен изумиться пред тем обстоятельством, что Он своею славою преодолел всевозможные воображаемые виды бесславия и смог стать выше славных мужей всех времен? Да и в числе тех мужей, которые пользуются известностью у людей, ты можешь найти

¹ Σερίφιος—житель острова Серифоса (входящего в состав цикладских), замечательного тем, что его обитатели за бедность были постоянно предметом насмешек.

² Срвн. Платона «Республика» 1; Plutarch Themist. cap. 18,3.

очень немногих, которые получили возможность на ряду с громкими именами стяжать себе славу. Один вызывал удивление и пользовался известностью за свою мудрость, другой за военное искусство, некоторые же из варваров—за удивительные чудеса, которые они производили своими заклинаниями, но каждый непременно за одно какое-нибудь (преимущество), а не за все вместе. Иисус же, напротив, при всем остальном вызывает удивление и своею мудростью, и чудесами, и покоряющим величием (τῷ ἀρχικῷ). Да и последователей Он Себе снискивал не как тиран, других располагающий к попранию законов, не как разбойник, единомышленников своих снаряжающий против ближних, не как богач, приспешников снискивающий своею щедростью, не как вообще человек, образ действии которого вызывает порицание. Напротив, Он поступал, как учитель, (проповедующий) учение о Боге всяческих (τῶν ὅλων), о служении Ему, о всеобщем нравственном законе (παντὸς ἤθικοῦ τρόπον), могущем привести к единению и общению с Господом Богом всякого, кто только будет жить согласно с его велениями. При том Фемистокл и некоторые другие из числа замечательных людей ни в чем не встречали препятствия при достижении славы; для Иисуса же, напротив, ко всему тому, что было сказано о Нем, ко всему, что в достаточной степени может покрыть бесславием душу человека, даже очень благородного, нужно присоединить еще Его крестную смерть, которая считается бесчестной настолько, чтобы показаться в состоянии совершенно поколебать уже приобретенную славу и тех, которые ранее впали в обман—как это думают еще не приобщившиеся к Его учению,—сделать способными снова отказаться от обмана, а Его признать обманщиком.

XXXI. Между тем разве кому-нибудь не удивительным покажется, что ученики, которые—как

говорят хулители Иисуса—даже не видели Его по воскресении из мертвых и не были убеждены, что Он был чем-то божественным, что эти ученики и в мыслях не держали испугаться этих самых страданий своего учителя, но смело пошли на встречу опасности и оставили отечество, чтобы возвестить согласно воле Иисуса преданное Им учение. Думаю, что кто без предубеждения вникнет в эти обстоятельства, тот не скажет, что (ученики) посвятили себя многотрудной жизни ради учения Иисуса, без предварительного некоторого великого убеждения, которое не только их самих заставляло жить согласно наставлениям (Иисуса); но и других располагать (к ним). А располагать — при существовании той очевидности, что всякий дерзающий в противовес жизни людской проповедывать всюду и всем новое учение, рискует подвергнуться опасности и что он ни в ком из людей, преданных старым убеждениям и нравам, не может снискать себе дружбы. Да ужели в самом деле ученики Иисуса не видели (этих опасностей), коль скоро на основании пророческих изречений дерзали представлять, что Он есть именно Тот, о Ком (пророки) вещали и не одним только иудеям, но и прочим народам (показывали), что (Иисус), еще так недавно распятый на кресте, добровольно принял этот вид смерти за род человеческий, наподобие тех, которые этим же родом смерти умирали за отечество с тою целью, чтобы освободить его от заразы, угрожающей государственной целости, или от голода и бури? Кажется, в природе вещей, по некоторым тайным законам, не для всякого человека понятным, уж так и устроено, чтобы добровольная смерть одного праведного человека за всех приносила умилостивительные жертвы злым демонам, наводящим или опустошительную болезнь, или бесплодие, или бури, или какое-нибудь подобное бедствие.

И те, которые желают не верить, что Иисус умер за людей крестною смертью, пусть скажут: да разве они отвергнут многочисленные греческие и варварские рассказы о смерти некоторых (людей) за общее дело, чтобы избавить свои города и народы от бедствий, которые вредно на них отзывались. Или, может быть, это действительно было, а не заслуживает доверия только смерть Того, Кого считали за человека (ὁ νομιζόμενος ἀνθρωπος) И Кто поразил великого демона и князя демонского, покорившего под свою власть всецело (ὅλας) души людей, пришедшие на землю? Но очевидцами всех этих и еще других многочисленных (событий), узнанных, вероятно, из тайных бесед с Иисусом, были ученики Его; исполнившись при этом еще некоторой (особенной) силы—так как крепость и мужество дарованы им не какой-нибудь девой поэтов, ¹ а истинной мыслью (φρόνηαις) и мvдростью (σοφία) Божией—они и начали преуспевать и быть

«славными у всех» ²

не только у одних аргивян, но и у всех греков и одновременно у варваров

«и славу благородную распространять далеко, далеко». ²

XXXII. Но возвратимся опять к тому, что Цельс влагает в уста иудея, именно к утверждению, что мать Иисуса была изгнана своим мужем —плотником после того, как была изобличена в нарушении супружеской верности и родила от какого-то солдата, по имени Пантеры ⁴ Посмотрим, не в ослеплении ли они сочинили всю эту басню о деве,

¹ Имеется в виду Афина Паллада, которая даровала Диомиду необыкновенную силу, с помощью которой он совершил великие деяния.

² Гомера Илиада V, 2. ³ Гомера Илиада V, 5.

⁴ Это гнусное сказание составляет плод иудейской фантазии и помешено в Талмуде (Gemara-Sanhendrin с. 7.).

впавшей в блуд с Пантерой, и плотнике, изгнавшем ее; не выдумали ли они все это затем только, чтобы опровергнуть необычайность зачатия от Духа Святого? Но ведь они могли и как-нибудь иначе представить в ложном освещении эту слишком необычайную историю и не утверждать, как бы против своей воли, то положение, что Иисус был рожден все же не от обычных среди людей брачных уз. Впрочем, этим людям, не желающим соглашаться с фактом необычайного рождения Иисуса, было естественно выдумать какую-нибудь ложь. Но они с своей стороны поступили совсем не убедительно: после того как они утвердили факт, что Дева зачала Иисуса не от Иосифа, их ложь очень ясна для тех, которые могут выслушать и изобличить все их вымыслы. В самом деле, ла ужели хоть сколько-нибудь вероятно, чтобы Тот, Который совершил так много на пользу рода человеческого и употребил все свои усилия к тому, чтобы чрез указание на суд Божий всех—и греков и варваров—побудить к оставлению порока и к решимости все свои действия направлять на исполнение воли Создателя вселенной, чтобы этот получил жизнь (γένεσιν) не чудесным, а самым нечестным и позорным образом? Я обращусь к грекам и особенно к Цельсу—который мыслит или нет по-платоновски (я не знаю), но все же приводит платоновские изречения—, я задам ему такой вопрос: да ужели Тот, Кто ниспосылает души в тела людей, стал бы подвергать самому позорному рождению Того, Кто совершил столь великие (деяния), научил столь многих людей и отвратил их от потока пороков (к доброй нравственности)? Ужели Он не мог приобщить Его к жизни людей по крайней мере путем законных брачных уз? Да не вероятнее ли всего (предположить), что всякая душа, назначенная для тела, назначена (ему) по заслугам, в соответствие пред-

шествующему нравственному состоянию, по некоторым таинственным причинам—и это я говорю в данном случае следуя Пифагору, Платону и Емпедоклу, которых так часто называет по имени Цельс? Если же это так, то тогда прямое требование справедливости, чтобы и эта душа (Иисуса), пришедшая в мир и более полезная для жизни людской, чем (души) большинства людей,—я не хочу сказать «всех» (людей), дабы не показаться предубежденным,—чтобы эта душа соединилась с телом, которое не только отличалось от (обыкновенных) человеческих тел, но и было лучше всех (тел).

XXXIII. В самом деле, если согласимся, что та или иная душа, по некоторым сокровенным причинам не заслужившая и того, чтобы ей быть заключенной в тело совершенно бессловесного существа, и того, чтобы получить тело существа вполне разумного, связывается с телом уродливым, при котором, вследствие несоразмерности головы и ее несоответствия с прочими органами, разум не может достигнуть полного развития; если согласимся, что также и другая душа бывает наделена телом, при котором она может сделаться уже несколько разумнее по сравнению с той первой (душей); если согласимся, что еще и иная душа, в зависимости от телесной организации, способной в большей или меньшей степени противодействовать восприятиям разума, может быть еще с более (совершенным телом): то тогда что препятствует допустить существование души—обладательницы совершенно уже особенного (παράδοξον) тела,—такого тела, которое, имея качества общие с прочими телами человеческими, было бы в состоянии жить с людьми, и в то же время, являясь обладателем качеств совершенно особого рода, давало бы возможность душе пребывать свободной от греха. Далее, если придавать значение трудам физиогномистов, вроде Зо-

пира, Локса, Полемона ¹ или еще какого-то, писавшего в том же самом духе и проповедовавшего, что ему известно кое-что удивительное,—если верить вместе с ними, что все тела приспособлены к нравственному состоянию душ, то тогда душе, которая имела прийти в мир особенным образом и совершить великие деяния, как можно было приписать тело, происшедшее, по мнению Цельса, от блудника Пантеры и блудницы-девы? Ведь от таких нечистых связей надлежало родиться скорее какому-нибудь безумцу, губителю людей, учителю разнузданности, нечестия и прочих пороков, а вовсе не наставнику воздержания, справедливости и прочих добродетелей.

XXXIV Но как и пророки предсказывали, во исполнение возвещенного знамения, от девы именно должен был родиться Тот, имя Которого соответствовало его деянию, а самое деяние показывало, что с момента Его рождения между людьми будет обитать Бог. И мне кажется уместным, в противоположность словам Цельса, влагаемым в уста иудея, привести пророчество Исаии, в котором приводится сказание, что от Девы родится Еммануил. Этого (сказания) Цельс не привел, потому ли, что он его вовсе не знал,—хотя и заявлял о своем всезнании, ²—или потому, что он, прочитавши его, намеренно замолчал, дабы не обнаружить, что он против желания утверждает учение, не соответствующее его образу мыслей. Вот изречение (Исаии). И продолжал Господь говорит с Ахазом: проси себе знамения у Господа Бога своего в глубину или в высоту. И сказал Ахаз: я не буду просить и не буду искушать Господа. Тогда сказал (Исаия): вот выслу-

¹ Зопирь—современник Сократа; о нем сохранились указания у Цицерона в Tuscul. 4, 37; Fat. 5.—О Локсе сохранилось очень немного при том неясных сведений.—Полемон, живший, вероятно, во II в. по P. X. оставил сочинение под заглавием: «Φυσιογνωμικῶν ἐγεχιρίδιον». срвн. кн. I, §8; р. пер. стр. 18.

шайте, дом Давидов: разве для вас не мало досаждать людям и как вы досаждаете еще Богу? Сею ради даст вам знамение Сам Господь: вот Дева во чреве приимет и родит сына и наречет имя ему— Еммануил, что значить «с нами Бог».¹ А что это пророчество было опущено Цельсом с злым умыслом, это для меня ясно из того обстоятельства, что (Цельс) приводит много (изречений) из евангелия Матфея, как, напр., о звезде, явившейся при рождении Иисуса, и других чудесах, ² и не вспомнил только о начале этого (евангелия). ³ И если иудей при своем толковании смысла изречения: «вот-дева (παρθένος)» будет утверждать, что вместо данного выражения в Писании говорится: «вот молодая женщина» (ἡ νεᾶνις), то на это мы возразим ему, что речение: «alma»,—которое семьдесят ⁴ перевели словом: дева (παρθένον), тогда как другие словом: молодая женщина (ἡ νεᾶνις)—, находится, как говорят, и в Второзаконии и обозначает деву (παρθένον). Вот это место: Если же будет отроковица - дева (παῖς παρθένος) обрученной мужу, и мужчина, нашедши ее в городе, преспит с нею, тогда изведите обоих к вратам юрода их и побейте камнями и умрут: отроковица (τὴν νεᾶνιν) за то, что не подала голоса в городе, а муж за то, что обесчестил жену ближнего своею. И потом: если же мужчина в поле встретить отроковицу (τὴν παῖδα), обрученную, и если мужчина силою принудить ее и возляжет с нею, то тогда убейте мужчину, преспавшаго с нею—и только (его), а отроковице (τῇ νεᾶνιδι) не делайте ничего, потому что нет в отроковице смертного греха. ⁵.

¹ Исаии 7, 10—14. ² Мф. 2, 2. 9. ³ Мф. 1, 23.

⁴ т е. толковников - мужей, которые еще в III столетии до X. Р. в Египте перевели книги Ветхого Завета с еврейского языка на греческий для живших там иудеев-эллинистов

⁵ Второз. 22, 23—26.

XXXV. Конечно, может показаться, что на основании еврейского изречения мы желаем воздействовать на людей, не понимающих, как нужно относиться к этому изречению,—желаем довести их до убеждения, что пророк возвестил о рождении от Девы Того, с рождением Которого связывается изречение: «с нами Бог». Но в таком случае на основании самого (смысла) изречения мы постараемся подтвердить истину сказанного. Господь, говорится в Писании, сказал Ахазу: «проси себе знамения у Господа Бога твоего в глубину или в высоту». Следует затем и данное знамение: вот Дева во чреве приимет и родить сына. Но что это было бы за знамение, коль скоро родит молодая женщина (νεάνιδα), а не дева (παρθένον)? И кому более свойственно родить Еммануила, что значит: «с нами Бог»: женщине ли, которая имела сношение (с мужем) и зачала от похоти женской, или же той, которая была чиста, невинна и девственна? Конечно, последней (более) прилично родить сына (γέννημα), с рождением которого связывается изречение: «с нами Бог». Если же кто-нибудь и после этого будет прибегать к уверткам и скажет, что собственно к Ахазу относятся слова: «проси себе знамения у Господа Бога твоего», то тогда мы зададим ему такой вопрос: да во времена Ахаза кто же родился такой, при рождении которого было сказано: это—Еммануил, что значит: «с нами Бог»? Если никого такого не найдется, то тогда ясно, что слова, обращенные к Ахазу, были сказаны дому Давидову, так как по Писанию Спаситель должен был родиться по плоти от семени Давида. ¹ А об этом знамении говорится, что оно должно быть в глубину или в высоту: это, конечно, потому, что сшедший— Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы исполнить всяческая.² Все

¹ Римл. I, 3; Иоан. 7, 42: 2 Тим. 2, 8. ² Ефес. 4, 10.

это я говорю, как бы находясь пред лицом иудея, который верует в истину пророчества. ¹ Но пусть скажет с своей стороны и Цельс, а равно и все его единомышленники, при помощи какого же ума (ѵῷ) пророк предсказывает о будущем в приложении к тому или другому событию, о котором записано в пророчествах: возвещает ли он о нем, обладая духом предведения (προγνωστικῷ) будущих (судеб), или же без всякого предведения их? Если пророки предсказывали о будущем, обладая духом предведения, то тогда (значит) они имели божественный дух (θεῖον πνεῦμα); если же, наоборот, предсказывали о будущем без предварительного знания о нем, то тогда (Цельс) пусть объяснит нам, что же это за ум у того, кто так дерзновенно говорит о будущем и вызывает такое удивление у иудеев своим пророчеством.

XXXVI. Так как уже зашла речь о пророках, то мы и хотим привести некоторые замечания, которые могут быть не бесполезными не только для иудеев, верующих, что пророки говорили по наитию ОТ божественного духа (θείῳ πνεῦματι), но и для некоторых благомыслящих греков. Мы им заявляем, что необходимо нужно допустить, что и иудеи имели пророков, если только они намерены были удержаться на уровне требований дарованного им законоположения, содержать веру в Создателя в том виде, как они ее получили, и согласно предписанию закона не проявлять порывов к отступлению в сторону языческого многобожия. И эту необходимость (иметь пророков) мы подтвердим следующим образом. В самом законе иудейском написано: народы языческие волхвованиям и гаданиям

¹ Цельс делает возражения против христианства, облекаясь во всеоружие иудейства; отсюда естественно, что и Ориген, рассуждая с Цельсом, как бы с иудеем, опровергает его возражения главным образом при помощи аргументации, получающей особенный смысл и убедительность в глазах иудея.

будут внимать: тому же (иудейскому) народу сказано: тебе же не так даровал Господь Бог твой. И к этому же прибавляется: пророка из братьев твоих восставит тебе Господь Бог твой.¹ Следовательно, в то время как язычники в угадывании будущего прибегали к помощи или волхвований (κληδόνων)² или авгурий (οἰωνῶν),³ или ауспиций (ὀρνίθων), ⁴ или чревовещаний (ἐγγαστριμύθων),⁵ или гаруспиній (διὰ τῶν τὴν θυτικὴν ἐπαγγελλομένων), ⁶ или генефлиалогій (γενεθλιαλογούνιων) ⁷ халдейских, для иудеев все это было запрещено. И если бы иудеи совершенно не имели бы никакого доступного им средства к познанию будущего, то тогда они, побуждаемые все тем же непреодолимым человеческим стремлением к познанию грядущих судеб, должны были бы с презрением отнестись к своим собственным (законоположениям), как не заключающим в самих себе ничего божественного, они не приняли бы ни одного пророка после Моисея, не записали бы их изречений; напротив, изменнически обратились бы к языческим способам предугадывания и вещания, или же постарались бы утвердить у себя что-нибудь подобное же. Вот почему нисколько не представляется странным, что пророки у них предсказывали даже о вещах слишком обыкновенных в утешение тех, которые обращали на них особенное внимание. Таким, напр., предсказанием

¹ Второз. 18, 14.

²⁾ гадания при помощи многозначительных слов, содержащих особый таинственный смысл.

³ гадания по полету главным образом хищных вещих (орла, ястреба) птиц.

⁴⁾ гадания по крику птиц.

⁵ гадания по особым звукам, искусственно производимым при помощи живота.

⁶ гадания, основанные на рассматривании внутренностей жертвенных животных.

⁷ гадания по положению звезд при рождении человека —искусство развитое главным образом в Халдее.

было пророчество Самуила о потерянных ослицах, ¹ а также пророчество о болезни царского сына, ² записанное в третьей книге Царств? ³ В противном случае, как же служителям закона иудейского можно было бы изобличить того, кто пожелал бы получить предсказание от идольских (оракулов), подобное чему и случилось, напр., с Илией, который изобличил Охозию следующими словами: или нет Бога во Израиле, что вы идете спрашивать Ваала, скверного бога Аккаронскаю ⁴.

XXXVII. Мне кажется, достаточно представлено доказательств не только в обоснование той истины, что наш Спаситель должен был родиться от Девы, но также и в оправдание положения, что иудеи имели пророков, которые предсказывали не только такие будущие события, которые имели всеобщее значение, как, напр., события из жизни Христа, историю земных царств, будущую судьбу Израиля, веру язычников в Спасителя и многие другие события, имевшие отношение к Нему, ⁵ но предсказывали также и такие факты, которые касались отдельных лиц, как - то: о погибших ослицах Киса и о том, как они нашлись, о болезни сына царя Израильского и о некоторых других подобных же случаях, записанных (в священных книгах).

Что же касается греков, которые не пожелали верить рождению Иисуса от Девы, то и им нужно сказать, что Творец многообразием способов, которыми он произвел живые существа, обнаружил то, что Он по собственному желанию может совершить и с прочими живыми существами и самими людьми то же самое, что он сделал с одним живым существом. Между животными есть некоторые самки, которые не имеют общения с самцами: они без полового смешения сохраняют свою

¹ Царств 9, 20. ² Авии, сына Иеровоама. ³ 3 Цар. 14, 1—18. ⁴ 4 Цар. 1, 3. ⁵ т. е. Христу.

породу, как это говорят про коршунов (ученые), писавшие о животных. ¹ Что же невероятного и в том, если Бог, пожелав послать роду человеческому некоторого божественного учителя, устроил так, что вместо семенного начала (ἀντὶ σπερματικοί λόγον), происходящего от соединения мужчин с женщинами, совершенно иным способом образовался (γενέσθαι) разум Имеющего родитеся (τόν λόγον τον τεχθησομένον)[Христа]? Да и по мнению самих же греков, не все люди родились от мужа и жены. В самом деле, если мир сотворен, как с этим согласны многие из греков, то необходимо (допустить) что первые (люди) родились не от союза (плотского), а от земли, от производительных сил (σπερματικῶν λόγων), заключавшихся в земле: а это, по моему мнению, куда чудеснее рождения Иисуса, наполовину все же одинакового с (рождением) прочих людей. Нисколько не будет странным, если пред линем греков мы воспользуемся даже греческими рассказами для того, чтобы о нас перестали думать, что будто бы мы одни только прибегаем к помощи этой чудесной истории (рождения Иисуса). Так некоторым писателям, касавшимся не каких-нибудь древних рассказов, а событий сравнительно недавнего прошлого, представлялось возможным записать тот факт, что и Платон родился от Амфиктионы в тот момент, когда Аристону было запрещено сходиться с нею, пока она не родит зачатого от Аполлона (сына). ² Но это, конечно, настоящие басни, измышленные в виду только благоговейного чувства пред мужем, который—как ду-

¹ Это, конечно, ошибочное мнение тогдашнего времени. На такое же мнение мы находим указание в сочинении Амвросия Медиоланского Hexam. 1. 5, с. 27.

² т. е. Платона. По свидетельству древних писателей, сообщающих факт чудесного рождения Платона от бога Аполлона, мать знаменитого философа называется Периктионой (Περικτιόνης) или Потоной (Ποτώνης) [Laërtius in Plat.]

мали—превосходил других и мудростью и добродетелью и который будто бы заимствовал начало телесной организации от высших божественных производительных сил (σπερμάτων), как это и прилично существам высшим по сравнению с (простым) человеком. И Цельс все же заставляет своего иудея спорить с Иисусом и осмеивать Его рождение от Девы, как вымысел,—по его представлению—стояний на одном уровне с греческими сказаниями о Данае, Меланиппе, Авге и Антиопе. ¹ На это мы должны сказать, что все эти речи (Цельса) свойственны скорее скомороху, а вовсе не человеку, старающемуся быть серьезным в своих исследованиях.

XXXVIII. Цельс затем берет из Евангелия Матфея записанный здесь рассказ о бегстве Иисуса в Египет; но он не питает никакого доверия к чудесным событиям, которые связываются с этим (бегством): не верит ни тому, что ангел побудил к нему, ни тому, что удаление Иисуса из Иудеи и прибытие Его в Египет имело глубокое значение. Он объясняет это событие несколько иначе: он допускает до некоторой степени чудесные деяния, которые совершил Иисус и которыми Он многих убедил последовать за Ним, как за Христом, но в то же время он старается низвести их на положение действий, совершенных при помощи магии, а не божественной силы. «Иисус, утверждает он, воспитывался тайно, потом пришел в Египет и здесь, занимаясь поденной работой, постигнул некоторые искусства творить чудеса (δυνάμεων), отсюда снова возвратился

¹ Даная, супруга Акрисия, царя Аргосского, родила сына Персея от Зевса, спустившегося к ней в виде золотого дождя, в замок, куда она была заключена Акрисием,—Меланиппа, дочь Эола, сделалась от Нептуна, бога моря, матерью Бэота.— Авгэ, дочь А лея, царя Тегейского, от Геркулеса зачала сына Телефоса.—Антиопа, дочь бога Асопа, от Зевса родила близнецов—Амфиона и Зефа.

(в свое отечество) и при помощи тех искусств объявил себя богом». Я с своей стороны не могу даже понять, каким образом чародей мог употреблять все свои усилия на то, чтобы возвестить учение, которое располагает людей делать все в том убеждении, что Бог каждого за всякое его деяние подвергнет суду, и это убеждение внедрить также в своих учеников, которых он намерен был сделать провозвестниками своего учения. А эти (ученики) приобретали себе последователей только потому ли, что они научились от Него творить чудеса, или, может быть, они достигали этого ¹ и помимо чудес? Если будем утверждать, что они не совершали положительно никаких чудес, но только уверовали и без всякого знания красноречия и диалектики, какое можно получить в греческих школах, поставили себе целью проповедывать новое учение всюду, куда бы они ни пришли, то утверждать это было бы слишком неразумно В самом деле, где же они могли получить столько мужества, чтобы проповедывать учение и вводить новую веру? Но если творили чудеса и эти (ученики Христа), то можно ли считать тогда правдоподобным тот факт, что чародеи подвергали себя столь великим опасностям при распространении учения, которое запрещало чародейства?

XXXIX. И мне представляется напрасным трудом оспаривать такие положения (Цельса), которые высказаны им очевидно не серьезно, но только с тою целью, чтобы вызвать усмешку. Так он спрашивал: «не была ли мать Иисуса красива и не за красоту ли ее соединился с нею Бог, по природе своей не способный проникаться любовью к тленному телу? Да и не было ли непристойным для Бога избрать предметом своей любви ту, которая не обладала даже достатком и не была царского

¹ т. е. приобретения себе последователей.

рода, так как ведь никто ее не знал, даже и соседи? А когда навлекла она на себя гнев со стороны плотника и была изгнана им—так продолжает Цельс свои шутки—, ей нисколько не послужили к спасению ни божественная сила, ни слова убеждения. Словом—продолжает он—в данном случае нет ничего такого, что имело бы отношение к Царству Божию.» Итак, спрошу я, чем же собственно отличаются подобные речи (Цельса) от (разговоров) тех бродяг, которые на перекрестных улицах вздорят между собою и говорят друг про друга вещи, которые не достойны даже внимания.

XL. Вслед за этим (Цельс) берет из Евангелия Матфея, а, может быть, и из других Евангелий, рассказ о голубе, сошедшем на Спасителя при Его крещении от Иоанна,¹ и все сказанное здесь он желает представить как (простой) вымысел.

А после того как рассказ о рождении нашего Спасителя от Девы он подверг—как это ему 91 представляется—осмеянию, при изложении дальнейших событий он уже не придерживается определенного порядка, так как страстность и ненависть действительно не признают никакой последовательности. В раздражении и гневе люди по отношению к ненавистным им лицам допускают такие возражения и приводят против них такие обвинения, какие только взбредут им в голову, и при этом в своем раздражении они даже не рассуждают о том, как бы им свои обвинения обставить предусмотрительно и в последовательном порядке. Если бы и Цельс пожелал соблюсти последовательность, то и он должен был бы взять в руки евангелие и в изложении обвинений, направленных против него, постепенно переходить от опровержения одного евангельского повествования к

¹ Мф. 3, 16; Мрк 1, 10; Лук. 3, 21—22.

другому и так дальше до конца. Но Цельс, похваставшись тем, что он знает все наши (учения), вслед за своим порицанием по адресу рождения от Девы, высказывает также порицание и в отношении к явлению Святого Духа при крещении в виде голубя; затем после этого он направляет клевету на пророчество ¹ о пришествии Спасителя нашего на землю, а потом возвращается опять к тем событиям, которые имеют непосредственную связь с рождением Иисуса:² к повествованию о звезде и волхвах, пришедших с востока, чтобы поклониться младенцу, Читатель, при некоторой внимательности, и сам найдет, что Цельс во всей своей книге многократно погрешает против порядка в расположении своих слов. И те, которые сами обращают внимание и соблюдают порядок, из этого факта могут вывести то заключение, что Цельс слишком нагло и легкомысленно дал своему сочинению название: «Истинное слово.» Тем более, что даже самые выдающиеся философы отнюдь не поступали так. Платон говорит, что «умному человеку нельзя произносить положительного суждения о вещах сомнительных»? ³ А Хризипп, высказывая свои взгляды и основания в пользу их, очень часто отсылает нас к тем мужам, которые могли бы дать нам лучший ответ сравнительно с ним. ⁴ Но Цельс оказывается таким образом мудрее этих мужей и всех прочих греков: согласно с своим заявлением, что «он знает все,» он и свою книгу озаглавил: «Истинное слово».

XLI. А чтобы не подумал кто-нибудь, что мы умышленно оставляем без ответа главные положе-

¹ Исаин 7, 14; 11, 1. 2; Мих. 5, 2. ² Мф. 2, 1—12.³ Фэдон, гл. 63.

⁴ Хризипп (р. около 282 до P. X.; ум. около 208), философ стоической школы, ученик Клеанфа, а, может быть, также и Зенона. Замечателен, как плодовитейший писатель.

ния его возражений только потому, что затрудняемся дать на них ответ, мы и решили по возможности обследовать каждое из его возражений, приняв при этом в соображение не столько естественную связь и последовательность (обсуждаемых) предметов, сколько самый порядок, в каком они помещены в его сочинении. Итак, посмотрим, что же именно (Цельс) говорит, например, в поношение Святого Духа, во плоти (σωματικῶς) увиденного Спасителем в образе голубя? Заметим при этом, что в данном случае у него опять выступает иудей, который вот как говорит с Иисусом, Которого мы исповедуем Господом нашим. «Ты—заявляет он— говоришь, что на тебя во время купанья возле Иоанна спустилось из воздуха что-то похожее на птицу. Но кто-же—так говорит у него иудей, продолжая свои расспросы — кто-же видел это и может быть достойным свидетелем этого видения, кто слышал голос с неба, объявляющий Тебя Сыном Божиим? —кто, кроме Тебя, как Ты говоришь, и еще того одного выводимого Тобою незнакомца, который, как и Ты, сделался жертвой карающей справедливости?»

XLIIНо прежде чем начать защиту, нам следует еще оговориться: почти во всяком повествовании, как бы истинно оно ни было, обычно очень трудно, а в некоторых случаях и невозможно установить его достоверность и довести представление о нем до степени очевидности. Представь же себе, что кто-нибудь стал бы отвергать факт существования Троянской войны и исключительно только на том основании, что при этом рассказываются неимоверные вещи, как, например, о рождении какого-то Ахиллеса ¹ от богини моря Фетиды и от человека Пелея, или: о происхождении Сарпедона ² от Зевса, Аскала-

¹ Греческий герой во время троянской войны.

² Сарпедон, сын Зевса и Европы, царь Ликийский, замечательный тем, что по дарованию от Зевса прожил три человеческих жизни.

фа ¹ и Иалмена от Марса, Энея ² от Афродиты. Как же мы будем доказывать достоверность всех этих событий? Каким образом, при господствующем у всех мнении, что в действительности была война под Илионом между греками и троянцами. мы в то же время освободимся от баснословных сказаний, не знаю как примешавшихся к этому факту? Или еще представь себе человека, который не верит в сказания о Эдипе и Иокасте и сыновьях их — Этеокле и Полинике только на том основании, что к этой истории примешалось баснословное сказание о Сфинксе—полудевице. ³⁾ Как мы можем проверить истинность подобных сказаний? Точно такое же затруднение испытывается и в истории об Эпигонах, ⁴ хотя к ней и не примешано никаких подобных вымыслов, или в истории о возвращении Гераклидов ⁵ и в многих других сказаниях подобного же рода. Но кто будет читать все эти сказания без предвзятого мнения и в то же время пожелает отбросить в них ложь, тот, конечно, рассудит, чему в них нужно верить, что следует понимать иносказательно, отгадывая при этом сокрытую в них мысль писателя, и что имен-

¹ Аскалаф, царь Орхоменский, аргонавт, искатель руки Елены, пал геройской смертю под Троей.

² Сын Анхиза и Афродиты, родственник Приама, одного из троянских героев. По позднейшим сказаниям, он по прибытии в Лапиум положил здесь основание для римского народа

³⁾ Эдип—сын фивского царя Лая и Иокасты (у Гомера— Епикасты); он убил отца своего и по неведению женился на своей матери, вдовствующей царицы Иокасте, руку которой ему предложили благодарные фиванцы в награду за то, что он убил Сфинкса (мифическое крылатое существо с головою львицы и туловищем девицы) после того, как разгадал загадку, заданную этим чудовищем. От Иокасты Эдип имел двоих сыновей и двух дочерей.

⁴ т. е. потомках (ἐπίγονοι) семи вождей, предпринимавших поход против Фив.

⁴ Потомки Геркулеса (Геракла), греческого героя.

но совершенно не заслуживает доверия, как написанное только в угоду некоторым людям. Это замечание мы высказали в приложении ко всей вообще истории (жизни) Иисуса в Евангелиях и вовсе не с целью направить разумных людей в область простой- безотчетной (ἄλογον) веры, по из желания показать, что приступающим (к чтению священных рассказов) необходимо иметь добрые мысли, заботиться о тщательности исследования, и, если можно так выразиться, проникать в намерение (священных) писателей, чтобы таким образом возможно было открыть самую мысль, с какой записано каждое (событие).

XLIII. Итак, прежде всего мы заметим: если бы неверующий в явление Святого Духа в образе голубя объявил бы себя учеником Эпикура, или Демокрита, или Аристотеля, то тогда еще были бы уместны и слова, вложенные в уста выведенной личности. Но дело в том, что премудрый Цельс и не приметил того, что подобную речь он приписал иудею, который верует в еще более чудесные события, заключающиеся в писаниях пророческих, чем сказание об образе голубином. Этому иудею, неверующему в (данный) «вымысел» и старающемуся объявить его фантастическим образом всякий может сказать: да ты, любезный, сам-то откуда можешь взять доказательства в обоснование того факта, что Господь Гог и с Адамом, и Евой, и Каином, и Ноем, и Авраамом, и Исааком или Иаковом говорил так, как разговоры Его с этими мужами записаны в Писании? Чтобы этой истории я имел право противопоставить историю же, я обращусь к иудею с таким замечанием: «и твой Иезекииль записал следующие выражения: отверзлись небеса и узрел л видение Бога.¹ Повествуя об этом именно (видении), он делает к нему еще следу-

¹⁾ Иезек. 1, 1.

ющее добавление.- само же видение было подобием славы Господа; и сказал ко мне (Господь).» ¹ Допустим, все написанное об Иисусе—ложь, потому что, как ты полагаешь, мы не с достаточною очевидностью можем доказать истинность того события, очевидцем и слушателем которого был только Он один, ² а кроме Него еще только тот другой, который «был наказан». Но в таком случае не с бо́льшим ли правом мы можем утверждать, что и Иезекииль повествует о фантастических явлениях, когда говорит: отверзлись небеса и так далее? И Исаия также утверждает: видел Господа Саваофа на престоле высоком и превознесенном и серафимы стояли кругом Него, шесть крыльев у одного и шесть крыльев у другою и т. д. ³ Откуда же ты можешь доказать, что он действительно (так) видел? Тем не менее все это для твоей веры, иудей, составляет непреложную истину: ты веришь, что все это при действии божественного духа (ὐπὸ θειοτέρου πνεύματος) было не только усмотрено (ἑωραμένοις) пророком, но и сказано и записано (εἰρημένοις καὶ ἀναγεγραμμένοις). И кто же более заслуживает доверия: тот ли, который утверждает, что ему отверзлись небеса и он слышал голос, или хотя бы и тот, который видел Господа Саваофа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, т. е. Исаия и Иезекииль, или же Иисус? Ведь тем нельзя приписать никакого особенно важного деяния, тогда как возвышенные дела Иисуса заявляли о себе не только в продолжение тех дней, когда он был во плоти, но и до сих пор чудодейственная сила (δύναμις)Иисуса продолжает воздействовать на обращение и (нравственное) улучшение, которое происходит в жизни верующих чрез Него в Бога. А что эта перемена нравов действительно зависит от Его чудодейственной силы (δυνάμει), очевидным доказательством то-

¹ Иезек. 2, I. ² т. е. Иисус. ³ Исаии 6, I—2.

му служит следующий факт. В то время, как— по Его собственным словам и показаниям опыта —чувствуется недостаток в делателях и собирателях жатвы душ, ¹ число этих душ однако настолько обильно, что они отовсюду приносятся и собираются на гумна Божии, т. е. в церкви. ²

XLIV. И это я говорю в опровержение иудея вовсе не из желания поколебать веру в Иезекииля и Исаию—ведь я христианин— , а только с тою целью, чтобы на основании общих у него (иудея) с нами верований убедить его в том, что этот (Иисус) сравнительно с теми (пророками) гораздо более достоин доверия, когда сказал об этом своем видении ученикам и затем —как естественно предположить—сообщил им, что это за видение Он видел и что за голос Он слышал. Правда, могут возразить, что писавшие об образе голубином и голосе небесном не все были непосредственными слушателями Иисуса, когда Он рассказывал об этих событиях. Но ведь писателям евангелия это чудо, случившееся во время крещения Иисуса, мог открыть тот же Дух (πνεῦμα), который открыл Моисею еще более древнее сказание, начинающееся фактом создания мира и кончая фактами из времен Авраама, родоначальника его. ³ Почему же собственно разверзлись небеса, почему Дух Святой (τὸ ἅγιον πνεῦμα) явился Иисусу в образе голубином, а не в образе какого-либо иного животного, на все эти вопросы пусть ответит тот, кто украшен даром известным под названием слова премудрости.⁴ Да рассуждать об этом в данном случае и не требуется: нам

¹ Срвн. Mф. 9, 37.—Имеется в виду сравнительно малое количество таких проповедников христианства, которые отличались бы всесторонним философским и научным образованием. Язычники очень часто ставили на вид христианам этот недостаток у них научно-образованных служителей христианства.

² Εἰς τὰς ἅλωνας τοῦ θεοῦ καὶ ἐκκληοσιας.

³ т. е. иудея. ⁴⁾ I Κορ. 12, 8.

нужно только поставить на вид Цельсу, что он совершенно неудачно дал поручение своему иудею такими речами доказывать невероятность факта, который даже более вероятен, чем предметы собственных убеждений того (иудея).

XLV Помнится мне, когда-то во время одного спора с некоторыми иудеями, которых считали за мудрых людей, в присутствии многочисленных свидетелей, на обязанности которых было произносить суждение о нашем споре, я выразился так: «любезные друзья, объясните же мне: вот в человеческом роде есть два пришельца, о которых записаны удивительные вещи, превышающие (законы) человеческой природы, разумею—Моисея, вашего законодателя, который сам о себе записал, и Иисуса, нашего учителя, Который о Себе не оставил никакого писания, и о Котором только ученики Его засвидетельствовали в евангелиях». На каком же, спрашивается, основании—слова Моисея выдаются за истину и заслуживают веры несмотря даже на то, что египтяне клеветали на него, как на обманщика, мечтавшего при помощи волхвований творить чудеса, а слова Иисуса, напротив, лишаются доверия потому только, что вы Его обвиняете? Оба они собственно имеют за себя свидетелей со стороны народов: о Моисее свидетельствуют иудеи, а христиане принимают за истину чудеса Иисуса, о которых от Его имени рассказали Его ученики, не отвергая впрочем и пророческого значения за Моисеем и на основании его пророчества доказывая веру в дела Иисуса. Конечно, вы потребуете от нас доказательств (нашей веры) в Иисуса, но тогда вы дайте их сначала в обоснование (своей веры) в Моисея, который был раньше Его: только в этом случае мы затем скажем, почему мы верим в Иисуса. Если вы откажетесь выполнить это требование и будете избегать давать доказательства в пользу веры в Моисея, то и мы в данном случае поступим по-

добно вам и не откроем своих оснований. Да сознайтесь, у вас собственно и нет никакого доказательства в пользу Моисея, и выслушайте наши доказательства об Иисусе на основании закона и пророков. ¹ И что удивительно, так это то, что свидетельствами об Иисусе, извлеченными из закона и пророков, доказывается то, что Моисей и пророки действительно были пророками Божиими.

XLVI. Закон и пророки ² наполнены такими же необычайными рассказами, которые очень близко походят на записанное (в евангелии) сказание о крещении Иисуса, в частности на сказание о голубе и голосе с неба. А что это был Святой Дух явившийся тогда в образе голубя, это, по моему мнению, доказывают те чудеса, которые совершил Иисус и которые признает собственно и сам Цельс, когда объявляет их «совершенными при помощи знаний, приобретенных в Египте.» Но и этими одними чудесами (Иисуса) я не ограничиваюсь: по справедливости, я должен обратиться также и к тем чудесам, которые совершили апостолы Иисуса. Ведь и они без помощи знамений и чудес не могли побудить людей, которым они проповедывали новые учения и новые наставления, оставить веру отцов и, вместе с опасностями, граничащими со смертью, принять их наставления. У христиан еще и теперь сохраняются следы (ἵχνη) Святого Духа, Который явился тогда в образе голубя. Они изгоняют демонов, совершают многочисленные исцеления от болезней и иногда, по воле Слова (τοῦ λόγον), предвидят даже будущее. Пусть Цельс, или хотя бы и тот иудей, которого он выводит для разговора, подвергает осмеянию мои слова, но все же он должен выслушать: многие даже против своего собственного желания перешли в христианство, после того как

¹ Срвн. Иоанн. 5, 46. 47.

² т. е. законоположительные и пророческие книги еврейского священного канона.

некоторый дух (πνεύματός τίνος) ¹ внезапно до того изменил их ум (τὸ ἡγεμονικόν),² что они совершенно оставили ненависть к Слову (τὸν λόγον) и дошли до готовности умереть за Него, и это потому, что (дух) и наяву и во сне не переставал действовать на их воображение. Мы знаем много таких случаев, и если бы мы стали их перечислять, то доставили бы неверующим людям обильный материал для насмешек: правда, мы сами были свидетелями и очевидцами таких случаев, но неверующие люди все равно могут подумать, что в данном случае мы прибегли к помощи фантазии по примеру тех людей, измышления которых заведомо известны. Но Господь, Который знает тайники нашего сердца, может засвидетельствовать, что мы хотим подтвердить Божественное учение Иисуса не вымышленными показаниями, но многочисленными и очевидными фактами.

Так как лицом, выражающим свое недоумение по поводу рассказа писания о схождении Святого Духа на Иисуса в виде голубя, является иудей, то мы должны задать ему такой вопрос: любезный, да кто же это такой говорит у Исаии: и ныне Господь послал меня и дух его ³? В этом изречении хотя и трудно понять: Отец вместе ли с Святым Духом послал Иисуса, или же Отец послал Христа и Святого Духа; но последнее (понимание) конечно правильное. И вот в виду того, что Спаситель был послан сначала и затем уже Дух Святой для того, чтобы исполнилось предсказание пророка; в виду того также, что исполнение пророчества должно было сделаться известным последу-

¹ Ориген выражается иронически, попадая в тон возражений Цельса и выведенного им иудея.

²⁾ Собственно господственная, управляющая способность человеческого духа, какой отцы Церкви считали ум (νους).

³ Исаи 48, 16.

ющим поколениям: ученики Иисуса и записали данное событие. ¹

XLVII. Цельс в лице выведенного им иудея до некоторой степени соглашается на признание факта крещения Иисуса от Крестителя. В виду этого я и желаю обратить его внимание также на то обстоятельство, что писатель, живший немного спустя после Иоанна и Иисуса, повествует об Иоанне Крестителе и его крещении во оставление грехов. Имею в виду Иосифа, который в восемнадцатой книге «Иудейской древности» (Ἰουδαϊκῆς ἀρχαιολογίας) свидетельствует, что Иоанн крестил и тем, которые принимали от него крещение, возвещал отпущение грехов. ² Правда, он с своей стороны не признает Иисуса Христом, ³ иногда занимается решением вопроса о причине падения Иерусалима и разрушения храма, он не усматривает эту причину—как это следовало бы ему сделать—в кознях против Иисуса со стороны (еврейского) народа, так как именно (евреи) убили предреченного пророками Христа, но б то же время он, как бы сам того не замечая, значительно приближается к истине, коль скоро говорит, что все эти события обрушились на иудеев в наказание за убиение Иакова Праведного, который приходился братом Иисуса, называемого Христом ⁴. Об этом Иакове повествует Павел ⁵ этот истинный ученик Иисусов, говоря при этом, что он видел его (и привык знать), как брата

¹ Евангелист Матфей очень часто делает замечание: «это случилось, дабы исполнилось писание.» Т. о. он желает поставить на вид иудеям, что в Иисусе получили свое исполнение ветхозаветные пророчества о Мессии.

² Срвн. Antiquit. lud. XVIII, 5, 2.—Об Иосифе см. выше стр. 30. прим. 2.

³⁾ т. е. Мессией, обещанным от Бога еврейскому народу.

⁴⁾ Срвн. Иосифа «Antiquit. lud. XX, 9, и: Евсееия Hist, eccles. II, 23, 19—20; Иеронима Gatal. Script, eccl. с.2—3; Opuгенa Κατὰ Κελαου II 23.

⁵ Галат. I, 9.

Господня, заслужившего это название не потому только, что он находился в кровном родстве с Иисусом и не потому, что он получил с ним общее воспитание, но главным образом потому, что имел с Ним нравственное и духовное родство (συγγενές διὰ τὸ ἤθος καὶ τὸν λόγον). Если же таким образом упомянутый писатель говорит, что Иерусалим был доведен до опустошения из-за Иакова, то почему же тогда на более разумных основаниях не сказать, что это (несчастие с Иерусалимом) случилось из-за Иисуса Христа? Тем более, что о божестве Его свидетельствуют столь многочисленные христианские общины (εκκληοίαι), которые обратились от бездны пороков, прилепились к Создателю и все возносят на угождение Ему.

XLVIII Даже если иудей не выступит на защиту Иезекииля и Исаии, после того как мы представили (этих пророков) выполнителями одного общего (с христианами) дела и для (евангельских) сказаний о небесах, разверзшихся над Иисусом, и голосе, услышанном Им, нашли сходство с сказаниями, записанными в книгах Иезекииля, Исаии или какого-нибудь иного пророка; мы все равно, по мере сил наших, постараемся установить смысл (этих событий). Мы говорим: у всех, которые допускают Провидение (πρόνοιαν), существует твердое убеждение, что многие во сне, иногда с полною ясностью, а иногда в прикровенном виде, получают видения, имеющие отношения к божественным вещам или к некоторым будущим явлениям жизни. Если же это так, то тогда может ли быть какое-нибудь сомнение в том, что руководительная сила души (τὸ ἡγεμονικόν) ¹, которая имеет способность во время сна создавать образы, и в состоянии пробуждения точно также может создавать такие видения, которые бывают полезны или для самого

¹ т. е. разум.

создающего их, или же для тех, которые от него слышат о них. И как во сне представляется нам, что мы и слышим, и получаем раздражение слухового органа и видим при посредстве глаз,— хотя в действительности впечатления испытываются одним только умом (τοῦ ἡγεμονικοῦ), телесные же очи и уши нисколько не раздражаются: подобно этому нельзя отвергать, что нечто подобное происходило также и в пророках, когда о них в писаниях говорится, что они видели некоторые необычайные явления, слышали слова Господни, зрели отверстия небеса. Что касается меня, то я, конечно, не предполагаю, чтобы чувственное небо отверзалось и его раскрывшееся вещество (σῶμα) разделилось так, как это и записал Иезекииль. Не то же ли самое (объяснение) нужно принять и всякому, кто с рассудительностью выслушивает евангельские повествования из жизни Спасителя, хотя подобное (объяснение) и может служить соблазном для людей простых, по своей великой простоте двигающих мир и разрывающих на части столь великое объединенное вещество (σῶμα) всего неба.

Кто вникнет глубже в подобные (явления), тот скажет: есть некоторый особенный род божественного чувства (αἴσθήσεως), как выражается Писание,—такого чувства, участниками которого бывают одни только блаженные, как об этом говорится также у Соломона: ты чувство (αἴαθησιν) Божие обретешь 1. Это чувство имеет различные виды: зрение (ὁρασις), обладающее способностью созерцать (βλίπειν) вещи, занимающие высшее положение сравнительно с т клееными сущностями: к таковым относятся век те, в которых получают свое обнаружение херувимы или серафимы; слух (ἀκοή), способный к восприятию звуков, имеющих вневоздушное происхождение: вкус (γενοις), приспособленный к принц-

¹) Притч. 2, 5.

тию хлеба животного, сходящего с неба и дающего жизнь миру;¹ обоняние (ὄσφοησις), способное воспринимать все такое, вследствие чего—как выражается Павел—мы становимся благоуханием Христовым для Бога;² осязание (ἀφῆ), каким обладал Иоанн, сказавший, что он руками осязал Слово жизни.³Блаженные пророки восприяли это божественное чувство (αἴοθηοιν)—и оно для них значило: видеть по-божьи (θείως), слышать по-божьи и вкушать точно также (по-божьи), они обоняли чувством не-чувствительным, если можно так выразиться, они соприкасались с Словом (τοῦ λόγου) посредством веры настолько, что Слово изливалось на них ⁴ и доставляло им врачевание. Таким-то образом они и созерцали вещи, о которых писали, что они их сами видели; таким-то образом они слышали слова, о которых сообщали в своих повествованиях, что они их слышали; таким-то образом они испытывали и все другие подобные же вещи, как, например, то, о чем они записали, говоря, что они ели данный им свиток книги. ⁵ Таким же образом и Исаак обонял запах, исходивший от божественных одеяний его сына и даровал ему духовное благословение, сопровождаемое словами: вот запах моего сына, как запах полного поля, которое благословил Господь.⁶ Подобно этому, скорее духовным (νοητῶς), чем. чувственным образом (αίσθητῶς), и Иисус прикоснулся к прокаженному, чтобы очистить его в двояком отношении, как я думаю: а именно: освободить его, как большинство толкует, не только от телесной проказы чрез прикосновение теле-

¹ Срвн. Иоанн. 6, 33, ² Срвн. 2 Кор. 2, 15. ³ 1 Иоан, 1, 1.

⁴) ἀποῤῥὴν αὐτοῦ ἥκειν εἰς αὐτούς —буквально: шло на них излияние Его. т. е. Слова.

⁵ κεφαλίδα—собственно отдельная часть, глава книги, заключенная в особый свиток—срвн. Иезекиил. 2, 9—, 3, 3.

⁴ Быт. 27, 27.

сное,¹ но и от другой еще проказы ² чрез свое поистине божественное прикосновение. В таком же именно смысле нужно понимать и изречение Писания: свидетельствовал Иоанн, говоря: видел я Духа сходящего, подобно голубю, с неба, и Он пребыл на Нем. Я же не знал Его; но пославший меня крестить водою, Тот мне сказал; на кого ты увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот и есть крестящий Духом Святым. И я увидел и засвидетельствовал, что сей есть Сын Божий.³ Небеса открылись над Иисусом, и тогда никто, кроме Иоанна, по свидетельству Писания не видел отверстых небес. Но эти именно отверстые небеса предсказывал Спаситель ученикам своим, которым в будущем надлежало быть очевидцами того же самого события; Он говорит им: истинно, истинно говорю вам, вы увидите небо отверзтое и ангелов Божиих восходящих и нисходящих на Сына человеческого. ⁴ И точно также Павел был восхищен на третье небо, после того как наперед увидел его отверстым, потому что и он был ученикам Иисуса. Впрочем, ответ на вопрос: почему Павел говорит: в теле ли (это случилось), я не знаю, вне ли тела, я не знаю: Бог знает⁵—в данном случае не входит в нашу задачу.

К (своему) рассуждению я желаю еще добавить вот что: по мнению Цельса будто бы «Сам Иисус рассказал, как отверзлось небо и как Святой Дух в образе голубя сошел на Него при Иордани, хотя Писание ничего не упоминает об этом факте,— не упоминает о том, что Он Сам сказал об этом своем видении.» Но благородный человек ⁵и не заметил, что от Того, Кто сказал по поводу видения на горе (Елеонской): никому не говори-

¹ Срвн. Мф. 8, з; Мрк. 1, 41; Лук. 3, 13.

² т. е. проказы духовной—греха. ³ Иоанн. 1. 32—34.

⁴ Иоанн. I, 51. ⁵ 2 Кор. 12, 2.

⁶⁾ разумеется Цельс, гордившийся своим беспристрастием.

me о видении, доколе Сын человеческий не воскреснет из мертвых, ¹ и нельзя ожидать сообщения ученикам того, что Иоанн видел и слышал при Иордани. Вся жизнь Иисуса указывает на то, что Он избегал говорить о Себе. Вот почему Он и заявляет: если бы Я стал говорит о Себе, свидетельство мое не было бы истинно. ² В виду того, что Он избегал говорить о Себе,—так как Он желал более своими делали, чем словами, показывать, что Он— Христос—, иудеи и задавали Ему такой вопрос: Если ты—Христос, то скажи нам открыто.³ И иудей, говоря от лица Цельса, относительно события схождения Святого Духа в виде голубя, упрекает Иисуса такими словами: «только ты один говоришь об этом (событии) и в пользу своих показаний ты имеешь только единственного свидетеля в лице такого же, как и ты, осужденного (человека)» ⁴. На эти слова (нашего противника) нужно заметить, что и в данном случае он приписал иудею речи, совершенно несвойственные его личности. Ведь иудеи не указывают никакой связи между Иоанном и Иисусом и в частности не видят сходства между осуждением Иоанна и Иисуса. Таким образом и здесь похваляющийся своим всезнанием ⁵ должен быть изобличен в незнании того, какие слова ему следовало бы вложить в уста иудея в его споре с Иисусом.

XLIX. После этого—не знаю почему только—он умышленно, как я думаю, оставляет без внимания весьма важную сторону вопроса об Иисусе, а именно то, что о Нем предсказывали пророки иудейские, в частности Моисей и те (пророки), которые жили после Моисея и даже ранее его. Думаю, что (Цельс) поступает так в виду невозможности сказать что-

¹ Мф. 17, 9. ² Иоанн. 5,31. ³ Иоанн. 10,24. ⁴ Срвн. Иоанн. 1,32. ⁵ См. кн. I, 5 § 34; р. пер. стр. 18. 58.

либо б доказательство того (своего) положения, что ни иудеи, ни все эти многочисленные секты якобы не желают пророчеств об Иисусе. Можно предположить, впрочем, что Цельс даже и не знал пророчеств об Иисусе. В самом деле, если бы ему со слов христиан было известно, что многие пророки предсказывали о пришествии Спасителя, то тогда он и не вложил бы в уста выведенного им иудея таких речей, которые были уместны скорее в устах самарянина, или же саддукея; тогда и его иудей, выведенный в качестве действующего лица, не стал бы утверждать: «Но мой пророк сказал когда-то в Иерусалиме, что придет Сын Божий, Судия праведных и отмститель неправедных.» Разве один пророк предсказывал о Христе? Ведь только самаряне или саддукеи, принимающие книги одного Моисея, могут утверждать, что пророчества о Христе ограничиваются только теми книгами (Моисея). Да и пророчество не было изречено в Иерусалиме. потому что он тогда, во времена Моисея, еще не был известен даже по имени. Итак хорошо было бы, если бы все обличители (христианского) учения (подобно Цельсу) пребывали в неведении не только о смысле (πραγμάτων), но и о простой букве писания и изобличали христианство так, чтобы речь их не имела даже мимолетной убедительности, могущей нетвердых и временно верующих ¹отклонить не только от веры, но и от маловерия. Что же касается иудея, то он даже не мог говорить, что «какой-то пророк сказал о пришествии Сына Божия;» ведь это на язык (иудеев) значит, что «придет» Христос (Мессия) Божий. По крайней мере иудеи часто совопросничают с нами относительно Сына Божия в том смысле, что будто бы никакого такого нет и никакой пророк не предсказывал о Нем. Мы же во всяком случае не то утверждаем,

¹ Срвн. Лук. 8, 13; Мрк. 4, 17.

что о Сыне Божием будто бы нет пророчеств; мы хотим сказать только, что слова: «мой пророк когда-то в Иерусалиме сказал, что придет Сын Божий,» (Цельс) совсем некстати приписал иудею, который не признает подобного (пророчества).

L. Затем (Цельс указывает), что будто бы пророки изрекли об Иисусе одно только то, что Он —Судия праведных и отмститель нечестивых, и не говорили при этом ни о месте Его рождения, ни о Его страдании, которое Он потерпел от иудеев, ни о Его воскресении, ни о чудесах, которые Он совершил. Он при этом спрашивает (Иисуса): «да почему собственно это пророчество более к тебе приложимо, а не к тысячам других (людей), которые жили после (этого) пророчества» ¹. Желая быть убедительным в доводе, что это пророчество- может также относиться и к другим, они приводит—не знаю только зачем—такое свидетельство, что будто бы «фанатики и люди, дошедшие до исступления, утверждают, что они—Сын Божий, сошедший с небес.» Мы же с своей стороны нигде не находим сказания, будто бы нечто подобное было у иудеев. Итак в виду этого (возражения Цельса) нужно прежде всего сказать, что многочисленные пророки многоразличным способом изрекали пророчества о Христе: одни— в виде прикровенных изречений (δι’ αἰνιγμάτων),другие—в виде подобий (δι’ ἀλληγαρίας), или еще каким-нибудь другим способом, а некоторые даже в форме ясных и отчетливых слов (αὐτολεξεί). И так как (Цельс) в последующей речи дерзко и с злым умыслом, в лице выведенного им иудея, обращается к верующим из среды народа (иудейского) с словами, что «пророчества, которые относятся ко Христу, будто бы можно приурочить и к иным обстоятельствам,»—мы и должны здесь привести из числа многочисленных хотя немногие

¹ т. е. пророчества Моисеевых книг.

(пророчества). И если кому будет угодно, пусть выскажет относительно этих пророчеств что-либо убедительное в опровержение их,—нечто такое, что могло бы отклонить от веры даже тех, которые веруют по собственному влечению сердца (ἐντρεχῶς).

LI. Так о месте рождения Иисуса предсказано, что вождь произойдет из Вифлеема. Пророчество читается следующим образом ¹: И ты, Вифлеем, дом Ефрафов,² разве так мал среди тысяч иудиных? От тебя произойдет для меня старейшина во Израиле, и исходы Его от начала, от дней века. Это именно пророчество и нельзя приурочить ни к одному из фанатиков, как выражается иудей у Цельса, ни к одному из дошедших до исступления, ни к одному из тех, которые говорят, что они пришли свыше, если не будет ясно доказано, что тот или «ной из них действительно родом из Вифлеема или же вышел оттуда для управления народом, как это может сказать кто-либо другой. Допустим, что относительно рождения Иисуса в Вифлееме кто-нибудь пожелает получить подтверждение еще каким-либо иным способом, независимо от пророчества Михея и сказания, записанного учениками Иисуса в Евангелиях: такой человек может обратить внимание на то, что согласно с евангельским сказанием о Его рождении самая пещера Вифлеемская указывает, где Он родился, а также и ясли пещерные свидетельствуют о том, где он был повит пеленами. В тех местах живо еще предание об этом событии, известно даже и врагам веры, что в той пещере родился Иисус, Которого чтут и Которому дивятся христиане. Я даже думаю, что еще до пришествия Христа архиереи и книжники народа (иудейского), в виду ясности и очевидности пророче-

¹ Мих. 5, 2. ² Здесь Вифлеем (дом хлеба—Быт. 35, 19) называется синонимичным выражением Ефрафа, что значит плодоносный.

ства, учили, что Христос родится в Вифлееме. И это учение дошло до слуха многих иудеев. Вот почему и Ирод, как повествует Евангелие, на свой вопрос, обращенный к иудейским первосвященникам и книжникам, получил от них ответ, что Христос должен родиться в Вифлееме иудейском,¹ откуда происходил Давид. Также и в Евангелии от Иоанна мы читаем, что иудеи говорили, что Христос должен родиться в Вифлееме, городе Давида ². После же пришествия Христа (иудеи) начали употреблять все свое усилие к тому, чтобы уничтожить молву о Нем, о Его рождении свыше, как предсказанном пророками, и этим самым достигли того, что изгнали это учение из (сознания) народа. И чрез это самое они показали себя до некоторой степени достойными братьями тех (иудеев), которые убедили солдат, находившихся на страже при гробе и видевших Его воскресение из мертвых и возвещавших об этом, говорить зрителям: скажите, что ученики Его во время нашего сна, ночью, украли Его. И если слух об этом дойдет до правителя, то мы убедим (его) и избавим вас от неприятности.³

LII. С любовью к спорам и предубеждением трудно справиться. Они производят то, что люди, проникнутые ими, даже очевидные вещи не желают замечать, чтобы только не получить возможности лишиться убеждений (δόγματα), которые сделались привычными для них и которые сообщили их душе известные определенные качества. Легче человеку бывает лишиться каких угодно привычек, хотя и это конечно трудно, чем оставить все то, что касается убеждений. Не легко бывает оторваться и от вещей, с которыми сживаешься; так неохотно приходится расставаться с домом, с городом, с деревней, с людьми, к которым привыкаешь: к ним.

¹ Мф. 2, 6. ² Иоанн. 7, 42. ³ Мф. 28, 13. 14.

чувствуется особенное предрасположение. Вот это-то обстоятельство и послужило причиной, почему - многие из иудеев того времени не пожелали видеть очевидных пророчеств и чудес, совершенных Иисусом, не пожелали знать страданий, которые, согласно писанию, Он претерпел. И что человеческая природа уж так настроена, что имеет все эти слабые стороны. особенно ясно может быть для тех, которые понимают, с каким трудом люди оставляют убеждения, которые они получили от предков и сограждан и в которых они утвердились, несмотря на их постыдность и ничтожность. Не легко потому убедить египтянина, чтобы он с презрением отнесся к наследию отеческому, чтобы оставил считать за Бога того или иного животного, лишенного разума, чтобы не решался скорее умереть, чем сесть кусок мяса от такого животного. Если мы на исследовании этого вопроса остановились несколько больше и при его обсуждении занимались сравнительно долго рассмотрением пророчества, в котором идет речь о Вифлееме, то в данном случае, думаем, мы поступили так в силу необходимости, из желания защитить себя от таких людей, которые могут сказать также и следующее: «Если среди пророчеств известных иудеям, были ясные (пророчества) об Иисусе, то почему же тогда иудеи после Его пришествия не приняли Его учения, почему они не вступили на тот добрый путь, который им показал Иисус?» Из нас никто, конечно, не должен высказывать подобные злословия пред линем верующих, так как очевидно, что о вере в Иисуса предлагаются такие доводы (λόγοι), которые нельзя легкомысленно презирать научившимся их почитать.

LIII. Если представляется необходимость, то мы охотно приведем еще и второе пророчество, которое явно относится к Иисусу. Это—пророчество, которое за столь много лет еще до пришествия Иисуса было записано Моисеем. Он говорит, что Иаков пред

своей кончиной каждому из сыновей высказал пророчество и Иуде, между прочим, сказал следующее: не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресл ею, пока не придет отложенное (ἀποκείμενα) ему.¹ Читая это пророчество, которое в действительности много древнее даже Моисея,—хотя неверующий, конечно, может подумать, что оно высказано самим же Моисеем—. можно только дивиться, каким образом Моисей мог предсказать, что цари иудейские, при существовании двенадцати колен среди еврейского народа произойдут именно из колена Иудина и будут царствовать над народом. Вот почему и весь народ (еврейский) получил название иудеев, являясь таким образом соименником дарственного колена. Во-вторых, читатель, относящийся без предубеждения, может дивиться в нем и тому, каким образом, предсказывая о происхождении князей и вождей народа из колена Иудина, пророк установил в то же время и предал его власти в словах: не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресл ею, пока не приидет отложенное ему, и Тот чаяние язычников.²Действительно, пришел Помазанник (ὁ Χριστός) Божий, Которому принадлежит отложенное,—Князь, о Котором говорят обетования Божии. И, очевидно, только Он один был предметом чаяния для язычников,—для всех, которые жили до Него, и,—скажу дерзновенно—, были после Него. Ведь от всех народов произошли те, которые уверовали чрез Него в Бога, и на Его имени основали народы свою на-

¹ Быт. 49, 10.—Это пророчество ко времени Иисуса Христа, действительно, получило свое исполнение. Незадолго до рождества Христова иудейский престол стал занимать Ирод Идумеянин, чужестранец.—По свидетельству Иустина Мученика («Разговор с Трифоном иудеем»), иудеи данное место в редакция перевода «семидесяти» подвергли переработке. См. соч. I. М. в рус. пер. Москва. 1864 стр. 344—345.

² Срвн. 49, 10.

дежду по слову Исаии, сказавшего: на имя Его язычники будут уповать.¹ Он ведь и был Тот, Который находящимся в узах²—ведь каждый связан узами своих грехов—сказал: изыдите,³ и тем, которые обретаются в неведении, (повелел) выйти к свету. Все это точно также было предсказано пророком в следующих словах: и даль я тебя в завет язычников, чтобы восстановить землю и наследовать наследие пустыни и сказать находящимся в узах: «исходите», и пребывающим во мраке: «откройтеся.»⁴ И следует обратить взоры на то, что при Его пришествии в лице простосердечно верующих по лицу всей земли пришло в исполнение следующее пророчество: на всех путях будут пастись, на всех дорогах пастбище их.⁵

LIV. Цельс, который заявляет о своем знании всего нашего учения, злословит Спасителя за Его страдания, будто бы «Отец не пожелал Ему прийти на помощь во время этих страданий, а Сам Он не мог оказать Себе этой помощи» ⁶. По этому поводу нужно иметь в виду, что страдания, а также и причина их были предсказаны пророками: Его смерть за людей и перенесенные Им муки, на которые Он был осужден, были полезны для людей.⁷ Было предсказано и то, что языческие народы, у которых даже не было пророков, узнают Его. ⁸ Было сказано, что Он явится в образе уничиженном,⁹ по представлению людей. Вот как читается это место: Вот уразумеет отрок мой, и возвысится, и прославится, и возвеличится. И как многие ужаснутся о Тебе, так обезславится от людей вид Твой и слава Твоя от сынов человеческих. Так удивятся многие язычники о Нем и заградят цари свои уста: потомучто и те, кото-

¹ Исаии 42, 4. ² Срвн. Исаии 49, 9; Притч. 5, 22.³ Исаии 49, 9. ⁴ Исаии 49, 8. 9. ⁵ Исаии 49, 9.⁶ Срвн. Мф. 27. 39—44; Мрк. 15, 29—33; Лук. 23, 35—39. ⁷ Срвн. Ис. 53, 5. ⁸ Ис. 52, 15. ⁹ Ис. 53, 3.

рым не было возвещено о Нем, увидят (Его) и те, которые не слышали, узнают (Его). Господи, кто поверил слуху нашему? И мышца Господня кому открылась? Возвещаем, что пред ним (Господом) Он, как отрок, как корень в земле, лишенной влаги: нет в Нем ни вида, ни славы. И мы видели Его, и не имел Он ни вида, ни красоты, но вид Его унижен и умален больше, чем у всех людей: Он—человек, покрытый ранами и умеющий переносить болезнь, потомучто отвратилось лицо Его, покрылось позором и Его считали ни во что.¹ Сей грехи наши носит и о нас болезнует, а мы думали, что Он находится в труде, страдании и озлоблении (от Бога). Но Он был изранен за грехи наши, и мучен за беззакония наши, наказание мира нашего на Нем, раною Его мы исцелились. Все как овцы заблудились, человек с пути своего сбился: и Господь предал Его за грехи наши, а Он, при озлоблении (Своем), не открывает (даже) уст своих; как овца на заклание был веден и как агнец пред стригущим его безгласен. В смирении Его суд Его был взят: род же Его кто изъяснить? Потому что берется от земли жизнь Его, ради беззаконий народа моего веден был на смерть.²

LV. Помнится мне, как я однажды в разговоре с иудеями, которых считали за великих ученых, указывал на эти именно пророчества. Мой же иудейский противник возражал мне по поводу этих пророчеств, говоря, что их нужно понимать в приложении к целому народу, который был рассеян и поражен для того, чтобы вследствие рассеяния иудеев среди остальных народов можно было приобрести многих новых исповедников веры. В этом именно смысле он объяснял слова: обезславится от людей видь твой, ³ а также слова: и те. которым

¹ οὐκ ἐλογίοθη, слав. «не вменися»; русск. перев. с еврейского—«и мы ни во что ставили Его.» ² Исаии 52, 13 — 15; 53, 1—8. ³ Ис. 52, 14.

не было возвещено о Нем, увидят (Его)¹ и наконец, слова: Он—человек в ране пребывающий.² В данном случае во время спора было выставлено много оснований с целью доказать, что эти пророчества относятся к отдельному лицу и что они неправильно объясняются ими в приложении ко всему народу. Я спрашивал их, кто же это Тот, который говорил: Он грехи наши носит и о нас болезнует и дальше: Он язвлен за грехи наши и мучен был за беззакония наши? ³ Кто был и тот, который говорит: чрез рану Его мы исцелились?⁴ Ясно, что у пророка, который предвидел будущее и под наитием Святого Духа влагает слова в уста говорящих, ведут свою речь те, которые были во грехах, и чрез страдания Спасителя исцелились,—все равно будут ли это люди, вышедшие из среды иудейского народа, или же принадлежащие к числу язычников. Причем великую трудность, по нашему мнению, для них составляли особенно следующие слова приводимого изречения: ради беззаконий народа моего был веден на смерть. Ведь если это пророчество нужно относить к народу, как они того желают, то как тогда может быть сказано, что он был веден на смерть за грехи народа Божия, если только он—не отдельное лицо от народа Божия, а составляет с ним одно? Да кто же иной, помимо Иисуса Христа, может быть тем, язвою Которого мы исцелились,—мы, верующие в Него,—Который ниспроверг начала и власти, ⁵ поработившия нас, и извела их в позор дерзновением на древе? В данном случае не входит в нашу задачу объяснять это пророчество во всех его отдельных частях и не оставлять в нем ничего без раскрытия. Я и так, думаю, несколько долго остановился на нем, конечно, по необходимости в виду (обличительной) речи, которую ведет иудей, выставленный Цельсом.

¹ Ис. 52, 15. ² Ис. 53, 3. ³ 53, 4-5. ⁴ 53, 5. ⁵⁾ Кол. 2, 15.

LVI И Цельс и иудей, выставленный у него, равно как и все неверующие в Иисуса упустили из виду, что пророчества говорят о двояком пришествии Христа—о первом, соединенном с человеческими слабостями и бесславном, чтобы чрез Свой образ жизни среди людей Христу можно было показать путь, ведущий к Богу, чтобы таким образом никто из людей не имел возможности оправдывать себя за свой образ жизни незнанием будущего суда:—и о втором пришествии, славном и исключительно божественном, когда с божеством не будет соединяться никаких человеческих слабостей. Приводить все эти пророчества потребовало бы много времени. В данном случае достаточно будет, если мы воспользуемся только пророчеством из 44 псалма, написание которого, между прочим, имеет такое обозначение: «песнь о Возлюбленном». В этом псалме (Христос) ясно называется Богом в следующих словах: излилась благодать в устах Твоих, посему благословил Тебя Бог на веки. Препояшь меч свой по бедру своему, Сильный, красотою Твоею и добротою Твоею. И напрягись, и преуспевай на пути, и царствуй ради истины и кротости и правды, и направить Тебя дивно десница Твоя. Стрелы Твои заострены, Сильный, народы ниц пред Тобой падут в сердце врагов Царя.¹ Обрати внимание и на следующие затем слова, где Он называется Богом. Там говорится: Престол Твой, Боже, во век века, жезл правоты—жезл царства Твоего. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие: посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости больше соучастников Твоих.²Обрати внимание, как пророк обращает слова свои к Богу, о Котором он выражается, что Его трон пребывает во век века и что (Его) жезл правоты —жезл царствия Его, и как пророк при этом говорит, что этот Бог помазан Богом, Который

¹ Пс. 44, 3—6. ² Пс. 44, 7. 8.

есть Его Бог, что Он помазан, потому что Он возлюбил правду и возненавидел беззаконие более, чем все Его соучастники. И мне вспоминается, как иудей, который считался ученым, был поставлен в большое затруднение этою речью. Остановившись пред ней в недоумении, он, с точки зрения своего иудейского смысла, дал такой ответ. По его мнению, слова: тронь твой, Боже, во век века, скипетр правоты—скипетр царства Твоего, сказаны пророком в приложении к Богу Вседержителю, а слова: возлюбил Ты правду и возненавидел беззаконие: посему помазал Тебя Богом Бог Твой и так далее—сказаны до в приложении ко Христу.

LVII. Иудей Цельса возражает далее, обращаясь к Спасителю: «Если Ты говоришь, что всякий человек, рожденный по Промышлению Божию, есть Сын Божий, то тогда чем же Ты отличаешься от другого»? ¹ На это мы скажем, что всякий (человек) действительно есть сын Божий, если только он, как выразился Павел, более не руководится страхом, но избирает добродетель ради нее самой. Но между таким человеком, который называется сыном Божиим за свои добродетели, и между Иисусом существует большая и громадная разница. Ведь Иисус есть как бы источник и корень (сыновства) таких людей. Вот как читается это место у Павла: вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем: Авва, отче»! ² «Затем против Иисуса в большом количестве могут выступить с обличением,—как выражается иудей у Цельса—, некоторые и такие (люди), которые утверждают, что собственно по отношению к ним было сказано все то, что считалось проро-

¹ Очевидно, имеется в виду место из Ев. от Матфея 5, 9, 45. 48, где блаженные миротворцы называются сынами Божиими.

² Римл. 8, 15.

чеством об Иисусе,» Мы же собственно не знаем, знал ли Цельс таких людей, которые, по своем пришествии в мир, выражали бы желание совершить деяния, подобные Иисусовым, и при этом называли бы себя сынами Божиими или силою Божией. Но по любви к истине подвергая исследованию все, что касается всех подробностей (возражения), мы с своей стороны скажем, что до рождества Христова между иудеями действительно жил Февда, который выдавал себя за что-то великое.¹ Но после его смерти рассеялись все, которых он обманул. И после этого в дни, когда совершалась народная перепись, если не ошибаюсь—тогда, когда должен был родиться Иисус, некто Иуда Галилеянин увлек за собой многих из среды иудейского народа своею мудростию, которую в нем предполагали, и новизной деяний, которые он думал совершить. Но лишь только он был казнен, как исчезло и его учение, и только весьма немногие и при том совершенно неученые люди остались верны ему. И после времен Христа Досифей — самарянин пожелал убедить самарян, что он есть тот Христос, о котором пророчествовал Моисей, и, по-видимому, успел склонить некоторых к своему учению. В данном случае в высшей степени уместно вспомнить мудрое изречение Гамалиила, о котором мы читаем в Деяниях апостольских, что те (упомянутые выше лица) не имеют ничего общего с обетованием (о Христе), так как они не были ни сынами, ни силами Божьими, и только Христос Иисус был воистину Сын Божий. Сказал же Гамалиил так: ибо если это предприятие и это дело от людей, то оно разрушится,—действительно, оно и разрушилось после того, как они умерли—; если же оно от Бога, то вы [не можете разрушить учения Ею: берегитесь, как бы вам не оказаться и богопротивниками.²⁾ Захотел увлечь за собой неко-

¹ Срвн. Деян. 8, 10; 5, 36. ² Деян. 5, 37—39.

торых своим волшебством и Симон Маг—самарянин. ¹ И действительно, он тогда обманул, но теперь число его учеников на всей земле, по моему мнению, не достигает даже и тридцати (человек), —быть может, я сказал даже больше, чем их есть на самом деле. Их очень и очень немного—и то только в Палестине, в остальной же части мира, где он желал снискать себе славу, его имя совершенно неизвестно. Если оно и хранится некоторыми, то исключительно благодаря Деяниям апостольским. Христианам он обязан тем, что до сих пор еще говорят о нем; но самое дело уже засвидетельствовало, что в Симоне не было ничего божественного.

LVIII. После этого иудей у Цельса, подменяя магов евангельских халдеями, утверждает, будто бы, «по слову Иисуса, халдеи, побуждаемые Его рождеством, пришли поклониться Ему, как Богу, когда Он был еще младенцем, при чем объявили об этом (событии) Ироду четверовластнику, который и послал убить детей, рожденных в это время, думая таким образом убить вместе с ними и этого (младенца) Иисуса из боязни, как бы Он, пришедши в зрелый возраст, не занял царства». Обрати внимание в данном случае на невежество этого человека: ² он не может отличить магов от халдеев, не видит различия в характере предсказаний и вследствие этого искажает евангельский рассказ. Я не знаю даже, зачем он собственно умолчал о побуждении магов (прийти к Иисусу) и не сказал, что побудительной причиной для них была звезда, которую они,—как говорится в Писании—. видели на востоке. Посмотрим теперь, что нужно на это ответить. Думаем, что усмотренная ими на востоке звезда была новая и совершенно не похожая на обыкновенные звезды—на те, которые расположены или на

¹ Срвн. Деян. 8, 9—24. ² т. е. Цельса.

неподвижной сфере (ἐν τῇ ἀπλανεῖ) ¹, или же в более низких слоях (небесной) сферы (ἐν ταῖς κατωτέρω σφαίραις). Напротив, она была из рода тех звезд, которые показываются временно и называются кометами, (κομῆται) или докидами (δοκίδες), или погониями (πωγωνίαι), или пифами (πίθοι), или же носят еще и иные названия, которые греки дают им в зависимости от их различного вида. В объяснение этого явления (звезды) мы представляем такое соображение.

LIX. Обыкновенно наблюдается, что при наступлении великих событий и чрезвычайных изменений на земле появляются подобного рода звезды, которые знаменуют или перемены царств, или наступление войн, или же какие-нибудь иные могущие быть в человеческом роде случайности, потрясающие обыкновенно земные отношения. В сочинении стоика Херемона ²⁾ о кометах мы читаем, каким образом иногда кометы бывают даже вестниками наступления радостных событий; и для доказательства этого он приводит несколько примеров. Если же таким образом при возникновении новых царств и при других важных событиях в мире появляются кометы или какие-либо иные звезды подобного же рода, то что же удивительного, если появление звезды сопровождало рождение Того, Кто должен был произвести обновление (χαινοτομεῖν) в человеческом роде и возвестить свое учение не только иудеям, но и грекам и многочисленным варварским племенам? Я собственно не могу сказать, что относительно комет существует какое-либо пророчество, что именно такая или иная комета должна явиться для того или

¹ Срвн. кн. I, §23; р-п. стр. 41; а также в «Περὶ ἀρχῶν» (1.2, с. 3, §6; р. п творений Оригена т I, стр. 105—108 и прямей. стр. XXXIX.—XL).

² Стоик по философским воззрениям, смотритель александрийской библиотеки. Херемон прибыл по приглашению в Рим и здесь сделался воспитателем Нерона. Из его сочинений сохранились только незначительные отрывки.

иного царства, в те или иные времена, но относительно той (звезды), которая явилась при рождении Иисуса, пророчествовал Валаам в словах, которые мы читаем у Моисея: взойдет звезда от Иакова, и восстанет человек от Израиля.¹ И если евангельский рассказ о магах и явлении звезды при рождении Иисуса должен будет подлежать обсуждению, то мы можем говорить по этому поводу с греками одно, а с иудеями другое.

LX. Грекам я скажу, что маги находятся с духами в непосредственных сношениях; они призывают их на помощь в вещах, на которых сосредоточено их изучение и которые они желают (изучить). И это они делают только постольку, поскольку (в их действиях) не обнаруживается или не говорится ничего божественного,—ничего такого, что превосходило бы своею силою силу демонов и того заклинания, которым вызываются эти последние. Но коль скоро обнаруживает свое присутствие какая-нибудь другая высшая божественная (θβιοτέρα ἐπιφάνεια) сила, тогда теряют духи свою силу, так как они не могут выносить света божественности. Поэтому очень вероятно, что и при рождении Иисуса, когда многочисленное воинство небесное,—повествует в Евангелии Лука, как убежден и я—, восхвалило Бога и сказало: слава в вышних Богу и на земле мир, в людях благоволение:² демонские силы ослабели и потеряли свое могущество, их чары стали давать ложные предсказания, их сила была поколеблена. И конечно демоны были ниспровергнуты не только ангелами, спустившимися ради рождения Иисуса на землю, но и силою ³Иисуса и бывшим в Нем божеством. Так как в данном случае маги не видели успеха в обычных своих занятиях, которые они раньше осуще-

¹⁾ Числ 24, 17. ²⁾ Лук. 2. 14—15. ³ По одним рукописям ὑπὸ τῆς ἰσχύος—силою; по другим же: ὑπὸ τῆς ψυχῆς —душою, т. е. духовною силою (Иисуса).

ствляли при помощи известных заклинательных формул (ἐπφδῶν) и чародейств (μαγγανειῶν), то, естественно, они стали искать причину, которая, по их мнению, должна быть необычайной. И вот, когда увидели божественное знамение на небе, они пожелали увидеть и то, что оно знаменовало. Мне думается, что им было известно записанное Моисеем пророчество Валаама, который был точно так же, как и они, опытен в тех же самых искусствах. Они собственно там и нашли следующее пророчество о звезде: я покажу ему, но не теперь; ублажаю, но не приближается.¹ На основании его они и заключили, что вступил в жизнь Тот человек, Который был предсказан вместе со звездою. И так как они сочли Его за существо высшее сравнительно со всеми теми демонами и духами, которые им обыкновенно являлись и служили, они и пожелали воздать Ему божеское поклонение (προοκυνῆσαι). ² И так, пришли они в Иудею в том убеждении, что родился какой- то царь, но не ведая в то же время о месте, где Ему надлежало родиться, не зная о царстве, над которым Он должен господствовать. Они несли с собой дары и желали поднести их Тому, Который, если можно так выразиться, был как бы сложен из Бога и смертного человека ³. И в числе этих даров-символов они поднесли Ему: золото, как царю; смирну, как имеющему умереть; ливан как Богу. И это подношение они сделали, лишь только узнали о месте Его рождения. Но так как Спаситель рода человеческого был Бог, господствующий (ἐνυπάρχων) над ангелами служащими людям, то в виду этого и магам, за их благочестие, при поклонении Иисусу воздал награду ангел, который дал им совет не ходить к Ироду, а отправиться домой иным путем. ⁴

¹ Числ 24, 17. ² Мф. 2, 2. II. ³) αὐνθέτῳ τινὶ ἐκ θεοῦ καὶ ἀνθρώπου θνητοῦ⁴) Μф. 2, II. 12.

LXI. А что Ирод посягнул на жизнь родившегося младенца (Иисуса), этому нечего удивляться, хотя иудей у Цельса и подвергает сомнению истинность этого события. Ведь злоба соединяется с ослеплением; она чувствует себя сильнее даже божественного Провидения ¹ и старается преодолеть его. Такое именно состояние переживал и Ирод: он поверил тому, что родился царь иудейский и в то же время предпринял решение, которое находилось в явном противоречии с этою верой. Он упустил из виду, что коль скоро он—царь, то будет и царствовать, если же он не будет царствовать, то напрасно предпринимать и решение к Его убиению. И вот он захотел Его убить, проникаясь в своей злобе мыслями, которые сами себе противоречили,—и в этом случае он руководился внушениями ослепленного и лукавого диавола, который с самого начала стал злоумышлять против Спасителя, в то же время ясно сознавая, что он есть нечто великое и что он будет таким. Поэтому-то и ангел, охраняя последовательность событий, —в которую Цельс, правда, не верит—, дал совет Иосифу удалиться вместе с Младенцем и Его матерью в Египет, а Ирод повелел перебить всех младенцев в Вифлееме и его окрестностях, находясь при том убеждении, что он лишит таким образом жизни и новорожденного царя иудейского. Он не видел, что есть сила, неусыпно пекущаяся о тех, которые достойны попечения и охранения ради спасения людей и что среди этих (людей) первое место по чести и несравненному достоинству принадлежало Иисусу, предназначенному быть царем,—царем, конечно, не в том смысле, как это понимал Ирод, но в том, как это приличествует Тому, Которому Бог даровал царство для того, чтобы быть Ему для подвластных раздаятелем шедрот, но щедрот, если можно так

¹) τοῦ χρεών, собственно рок, судьба.

100

выразиться, не средних, не безразличных:¹ напротив, Он должен был воспитывать и управлять своими подчиненными посредством законов истинно божественных. Это именно знал и Иисус; Он отвергал свое царское достоинство в том смысле,, как его понимает большинство, и учил об исключительном характере своего царства, когда говорил: если бы от мира сею было царство мое, то тогда слуги Мои подвизались бы за Меня, и не предали бы меня иудеям; ныне же царство Мое не от мира сего ². Если бы Цельс обратил внимание на эти (слова), то он, конечно, не сказал бы следующих слов: «Допустим, ты не мог воцариться вместо него, ³ пока ты не вырос; но почему же ты не царствуешь теперь после того, как достиг уже определенного возраста, и, будучи сыном Божиим, так униженно выпрашиваешь милостыню, подавленный страхом и испытывая бедствия всюду?» Но благоразумно уклониться от опасности и предотвратить ее—это еще вовсе не постыдно, если только подобная предосторожность обусловливается не страхом пред смертью, но намерением и желанием чрез более продолжительную жизнь приносить людям пользу до тех пор, пока еще не пришел предназначенный час, в который Ему, принявшему человеческую природу,⁴ надлежало умереть как человеку для блага людей. Это ясно каждому, если только он познал, что Иисус умер за людей, и мы, насколько могли, уже сказали об этом выше. ⁵

LXII. После этого, очевидно, не зная даже числа апостолов, (Цельс) приводит такое возражение. Он говорит, что «Иисус приблизил к Себе каких- то десять ИЛИ одиннадцать отпетых (ἐπιῤῥήτους) лю-

¹ εὐεργεαίαν οὐ μέσην καὶ ἀδιάφορον—имеются в виду блага, сами по себе нравственно безразличные, каковы наприм., блага материальные. ² Иоанн. 18, 36. ³ т. е. Ирода.

⁴ τοῦ τὸν ἀνειληφότα ἀνθρωπίνην φύοιν ἀνθρώπου θάνατον ἀποθανεῖν. ⁴ в 54 и 55 главах.

101

дей—мытарей и лодочников, очень дурной нравственности (πονηροιάτους), и вместе с ними скитался там и сям, снискивая себе пропитание путем постыдного и настойчивого выпрашивания.» И по поводу этого возражения, по мере сил, мы должны войти в обсуждение. Для всех, знающих евангельские писания,—которые Цельс, по-видимому, даже и не читал—, конечно ясно, что Иисус избрал себе двенадцать апостолов, ¹ и в числе их был только один мытарь, именно Матфей. ² Под теми же, которых он вообще назвал лодочниками, он, по всей вероятности, разумеет Иакова и Иоанна, так как они именно оставили корабль и отца своею Зеведея, ³ чтобы последовать за Иисусом. Оба же братья—Петр и Андрей, ⁴ которые снискивали себе необходимое пропитание сетями, уже не могут рассматриваться, как лодочники: напротив, по словам писания их нужно считать рыбарями. Конечно, можно причислить к последователям Христа и мытаря Левия, но ведь он не был в числе апостолов и считается им разве только в некоторых отдельных списках Евангелия от Марка ⁵. Что касается остальных (апостолов), то мы собственно не знаем обстоятельств, по которым можно было бы судить, откуда они снискивали себе пропитание прежде, чем сделались учениками Иисуса.

В опровержение этих возражений (Цельса) я могу заметить следующее. Кто будет рассматривать деяния апостолов беспристрастно и без предубеждения, тот придет, конечно, к выводу, что они проповедывали христианское учение и приводили людей к Слову Божию при ПОМОЩИ божественной силы (δυνάμει θείᾳ). Ведь у них не было ни уменья говорить, ни

¹ Mф. 10, 1. 2; Мрк. 3, 14; 6, 7; Лук. 6, 13; 9, 1. ² Мф. 9, 9; 1, 3. Μф. 4, 21. 22; Мр. 1, 19.20; Лук. 5, 10. ⁴ Мф. 4, 18: Мр. 1, 16. ⁵ 2, 14; Лук. 5, 27. Левий и Матфей—два имени одно и того же лица. Срвн. Мф. 9, 9: Мр. 2. 14, Лук. 5, 27—29.

102

способности проповедывать по правилам эллинской диалектики или риторики, при помощи которых они могли бы привлекать к себе слушателей И я держусь того мнения: если бы Иисус для распространения Своего учения избрал мужей, которых народ стал бы считать учеными людьми и которые своим увлекательным развитием и изложением мыслей могли бы понравиться всякому вообще человеку, то тогда можно было бы совершенно основательно заподозрить, что для распространения Своего учения Иисус избрал Себе такое же средство и такой же путь, какими пользуются основатели любой философской школы; тогда, следовательно, и исполнение обетований о божественности Его учения не могло быть уже столь очевидным, тогда его слово и Его проповедь имели бы в своем основании только убедительность красивых слов и искусство изложения; тогда и вера (Его последователей) обусловливалась бы не силой Божией, но человеческой мудростью, ¹ как это и бывает при возникновении веры в мирских философов благодаря их учению. Если же теперь обратить внимание на то, что эти рыбари и мытари, не изучившие даже основных начал знания (τὰ πρῶτα γράμματα)—а такими именно изображает их Евангелие, и с этим соглашается даже Цельс, который верит, что оно говорит истину, когда представляет их людьми неучеными—если (эти рыбари) не только пред линем иудеев, совершенно безбоязненно говорят о необходимости веры в Иисуса, но даже среди остальных народов успешно проповедуют о Нем: то тогда разве не уместно задать такой вопрос, откуда же у них явилась столь убедительно действующая сила (их слов)? Тем более, что она была совершенно необычайной для многих. И кто станет отвергать, что Иисус словами: идите за Мной, и Я сделаю вас ловцами человеков²—преисполнил своих апостолов

¹ Кор. 2, 5. ² Мф. 4, 19.

103

некоторой божественной СИЛОЙ (δυνάμει τινὶ θείᾳ)? На эту именно силу указывают и следующие слова Павла, которые мы приводили уже выше: И слово мое,— говорит он— и проповедь моя нe в убедительных словах человеческой мудрости, но в проявлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией. ¹ Все это как раз соответствует изречениям пророков, которые предвозвестили проповедь Евангелия: Господь даровал² глаголание благовествующим силою многою,—Царь сил Возлюбленного,³ дабы исполнилось пророчество, которое гласит: до скорости течет слово его.⁴ Действительно, мы видим, что по всей земле прошло вещание (φθόγγος] апостолов Иисуса и до пределов вселенной глаголы их. ⁵ Вот почему и те, которые слышат слово возвещенное с силой, сами проникаются силой и проявляют ее в своей жизни и настроении, в своей борьбе за истину, доводящей их даже до смерти. Есть, впрочем, люди, не обладающие таким настроением несмотря на то, что они возвещают о вере в Бога чрез Иисуса: они не владеют силой Божией и только, по-видимому, преданы слову Божию.

Выше я уже приводил изречение Спасителя из Евангелия, но тем не менее я и в данном случае воспользуюсь им в виду его пригодности, Это изречение показывает, что наш Спаситель еще заранее предвидел необыкновенный успех евангельской проповеди и свидетельствует о действенности (τὴν ἰσχίν) Своего слова, которое, не прибегая к помощи учителей, производит в верующих убеждение исключительно только при посредстве божественной силы. Иисус говорит так: жатвы много, но делателей мало. И так молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву свою⁶.

¹ I Кор. 2. 4—5. ² ἔδωκε—даровал; в слав. даст. ³ Псал. 67, 12. ⁴⁾ Псал. 147,4. ⁵ Псал. 18. 4, срвн. Римл, 10, 18. ⁶ Мф 9, 37—38.

104

LXIII. Цельс называл апостолов Иисуса «людьми бесславными, мытарями, лодочниками самой сомнительной нравственности». И на это мы можем дать такой ответ. Очевидно, из желания унизить значение (апостольского) учения ему заблагорассудилось относиться с доверием к тем местам Писаний (апостольских), которые согласны с его собственными желаниями, и наоборот, не доверять Евангелиям, чтобы иметь таким образом возможность отвергнуть столь очевидную божественность (апостольского учения), возвещенную в этих именно книгах. Но ведь любовь к истине со стороны писателей (Евангелий) ему можно было бы видеть уже из того факта, что они рассказывают в них о собственных дурных качествах; уже на основании этого он мог бы убедиться также и в необычайности (их учения). Действительно, мы читаем в вселенском послании ¹ Варнавы ² —и отсюда Цельс, может быть, заимствовал свое утверждение, что апостолы были люди бесславные и дурной нравственности—, что Иисус «избрал собственных апостолов, людей крайне грешных».³ И в Евангелии от Луки Петр говорит Иисусу: выйди от меня, Господи, потомучто Я человек грешный.⁴ И Павел, который в последующее время сделался апостолом Иисуса, точно также пишет в послании к Тимофею: верно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых Я первый.⁵ Я не знаю, как это Цельс забыл или—вернее—опустил из виду сказать хоть что-нибудь о Павле, который после Иисуса положил

¹ ἐν τῇ Βαρνάβα καθολικῆ ἐπιστολῇ—послание Варнавы называется здесь вселенским, соборным, вероятно, в виду всеобщности своего назначения.

² Варнава, спутник и сотрудник ап. Павла, видный проповедник христианского учения второй половины I столетия. С его именем сохранилось одно так называемое «Послание Варнавы.» ³ гл. 5; срвн. р. п. в изд. творений мужей апостольск. свящ. II. Преображенского, 1895 г., стр. 31. ⁴ Лук 5, 8. ⁴ I Тим. I, 15.

105

основание церквам во Христе. Очевидно, он сознавал, что если завести речь о Павле, то по необходимости пришлось бы ему давать разъяснение на вопрос, каким образом этот именно Павел раньше был гонителем Церкви Божией и яростно вел борьбу против верующих, как он даже учеников Иисуса хотел довести до смерти, ¹ но позднее сам изменился настолько, что благовествование Христово распространил от Иерусалима до Иллирика и благовествовал с такою ревностью, что не желал созидать на чужом основании², и обращался (с своею проповедью) туда, где евангелие божественное во имя Христа (ἐν Χριστῷ) еще не было проповедано. ³ Что же таким образом странного в том, что Иисус, желая показать роду человеческому великую силу Своего врачевания душ, избрал Себе «бесславных и дурной нравственности (учеников)» и их довел до того, что они сделались образцом самой высшей нравственной чистоты для всех, которые приводились чрез них к благовестию Христову?

LXIV. Если мы зададимся целью осуждать пороки прежней жизни тех людей, которые оставили свой порочный путь, то тогда мы должны обвинить даже Федона ⁴ за то, что он обратился к философии. История действительно повествует, что Сократ извлек его из публичного дома и направил его к занятию философией. Должны мы подвергнуть порицанию и распутную жизнь Полемона, ⁵ последователя

¹ Деян. 8, 3; 9, 1. ² т. е. основании, заложенном ранее другими апостолами.

³ Римл. 15, 19—21. ⁴ Федон, родом из Елиды, в молодости был рабом. Благодаря Сократу увлекся философией и, сделавшись свободным гражданином, оставался ревностным последователем сократической философии до самой своей смерти. Федон нам известен главным образом по диалогу Платона под заглавием «Федон».

⁵ Афинский философ, ученик Ксенократа, учитель Зенона. Он оставил свою разгульную жизнь и серьезно занялся философией. См. Sat. Horat. 2, 3, 253 sq.

106

Ксенократа, именно за его философию, между тем как по ее адресу нам следовало бы расточать похвалы за то, что она своим учением в устах своих последователей приобрела силу обращать людей от грязи пороков к доброй жизни. Но у греков мы находим только Федона—я по крайней мере не знаю никого другого—и единственного Полемона, которые оставили безнравственную и порочную жизнь и обратились к занятию философией. Среди же последователей Иисуса находятся не только те известные двенадцать (апостолов), бывшие тогда, но и после, во все время продолжает увеличиваться все больше и больше количество учеников, которые составили из себя стройный хор добродетельных мужей и о своей прежней жизни могут сказать так: ведь мы были некогда несмысленны, непокорны, заблудшие, были рабами похотей и различных удовольствий, жили в злобе- и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга; когда же Явилась благодать (ἡ χρηστότης) и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, мы сделались вот именно такими ¹ чрез баню возрождения и обновления от Духа, Которого Он излил на нас обильно.² Бог послал Слово Свое,—как учит пророк в псалмах,—и исцелил их и избавил их от растлений их³. К сказанному я мог бы прибавить еще и то, что Хризипп в своей книге «О врачевании страстей» из желания удалить в людях душевные страсти делает попытку врачевать одержимых страстями согласно с положениями той или иной философской школы безразлично, не озабочиваясь при этом обсуждением того, какое из положений (этих школ) соответствует истине. Он говорит, что если даже признать, что пожелание заключает (в себе) конечную цель, то и страсти нужно врачевать этим же путем.⁴ Допустим, говорит он, что существует даже три

¹ т. е. нравственно-обновленными. ² Тит. 3, 6. ³⁾ Псал. 106, 20. ⁴ т. е. путем удовольствий.

107

рода благ, все равно нужно принимать в соображение это учение и на основании его освобождать людей от страстей, которыми они бывают одержимы. Противники же христианства не замечают, у скольких людей укрощены страсти, у скольких—уничтожена целая бездна порока, у скольких—смягчена грубость нравов—и все это по указанию учения христианского. Те, которые радеют об общественном благе, собственно должны единогласно воздать благодарность нашей вере за то, что она новым способом освободила людей от многих бедствий, должны пред ней, по крайней мере, засвидетельствовать, что она, при всей своей предполагаемой неистинности, все же полезна человеческому роду.

LXV. Чтобы предостеречь своих учеников от неразумной ревности, Иисус говорил им: если будут гнать вас в одном городе, бегите в другой;¹и если в другом будут преследовать, то тогда бегите опять в иной. Будучи учителем, он был в то же время для них образном строго уравновешенной жизни, которая соединялась с осмотрительностью—не подвергать себя опасностям напрасно, не-вовремя, безрассудно. И этим обстоятельством опять пользуется Цельс для того, чтобы построить свое злонамеренное возражение. Выведенный им иудей говорит Иисусу. «Ты вместе с учениками украдкой бегаешь то туда, то сюда». Мы должны сказать, что подобное поведение, которое в данном случае ставится в упрек Иисусу и его ученикам, судя по рассказам, было присуще также Аристотелю. Когда он заметил, что его стараются обвинить, как хулителя богов, в виду некоторых положений его учения, которые считались у афинян безбожными, он оставил Афины и перенес свою школу в Халкиду ². Это удаление он оправдывал пред своими приближенными, говоря так: «Уйдем из

¹ Mф. 1. 23. ² Большой город в Евбее.

108

Афин, чтобы не дать повода афинянам повторить преступление, подобное тому, какое они совершили против Сократа, чтобы вторично они не учинили беззакония против философии.» Цельс говорит дальние, что «Иисус вместе с своими учениками скитался всюду и снискивал себе пропитание путем унижения, постыдным образом». Но он должен сказать, где же он нашел, что Иисус «путем унижения, постыдным образом снискивал (пропитание)»? Ведь по рассказу Евангелий, некоторые женщины, исцеленныя от своих болезней,—те женщины, среди которых находилась и Сусанна, доставляли апостолам пропитание из средств своих.¹ Да и кто из философов не получал средства, необходимые для удовлетворения нужд, от учеников своих, которым они сообщали полезные знания? Или, может быть, те ² в данном случае поступали хороню и правильно, и только ученики Иисуса, при подобных же поступках, достойны обвинения со стороны Цельса в том, что они «низким способом, снискивали себе пропитание?»

LXVI. Иудей у Цельса вслед за этим задает Иисусу такой вопрос: «и зачем это потребовалось унести тебя в Египет, когда ты был еще ребенком? Чтобы не убили тебя? Но Богу не свойственно бояться смерти! Ангел снисшел с неба и приказал тебе и твоим домашним убежать, чтобы вас не захватили и не убили. Но разве Великий Бог не мог сохранить Тебя, собственного Сына, тут же, на месте рождения,—Бог, Который ради Тебя посылал уже двоих ангелов?» ³ По этим словам можно думать, что Цельс отвергал в человеческом теле и душе Иисуса присутствие какой бы то ни было божественности, даже присутствие в Его теле та-

¹) Лук. 8, 2—3. ² т. е. философы. 3 Очевидно, имеются в виду события из Ев. Матф. (1, 20) и Луки (1, 26).

109

ких (божественных) свойств, какие приписываются в мифах Гомеру. Вот почему он смеется и над той кровью, которую пролил Иисус на кресте, что та кровь не была

похожа на ту, что течет из священного тела богов. ¹

Мы же с своей стороны верим свидетельству Иисуса, когда Он указывает на присущее в Нем божество ² в словах: Я есмь путь и истина и жизнь,³или когда говорит нечто подобное этому выражению (в других местах). Что касается положения, что Он имел человеческое тело (ἐν ἀνθρωπίνῳ σώματι ἦν), то об этом Он говорит в следующих словах: А теперь ищете убит Меня, человека, сказавшего вам истину.⁴ Словом, по нашему учению, Он есть какое- то сложное существо. ⁵ Так как Он пришел в мир, чтобы обитать Ему между людьми, как человеку, то и необходимо было Ему хранить Себя до поры до времени от опасности смерти. Таким образом Он должен был отдаться водительству своих воспитателей, которые и поступали под руководством Божественного ангела, который и давал им советы, в первый раз сказавши следующее: Иосиф, сын Давидов, не бойся принять Марию, жену твою: ибо родившееся в ней есть от Духа Святаго, ⁶ а во второй раз: Встань, возьми Младенца и матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе: ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. ⁷ В этих словах Писания я совершенно не могу найти чего-либо невероятного. В том и другом месте, правда, рассказывается, что ангел говорил Иосифу в сновидении: но ведь со многими другими случалось, что во сне получали наставление, как им надобно

¹ Стих из Илиады Гомера 5, 340. ² περὶ τῆς ἐν αῦτῷ θειότητος. ³ Иоан. 14, 6. ⁴ Иоан. 8. 40. ⁵ αὐνθετόν τι χρῆμά φαμεν αὐτὸν γεγονέναι, т. е. существо, соединяющее в одной личности Богочеловека две природы —божескую и человеческую. ⁶ Мф. I, 20. ⁷⁾ Мф. 2, 13.

110

действовать,—все равно, при посредстве ли ангела, или без всякого какого-либо посредства образовывались в душе эти представления. Итак, что же странного в том, что принявший раз (ἅπαξ)человеческую природу и заботится об отклонении опасностей по-человечески? Это так случилось, конечно, не потому, что будто бы иным способом предотвратить опасности было даже и невозможно, а скорее потому, что Иисусу надлежало заботиться о спасении (людей) соответствующим путем и порядком. Лучше было младенцу Иисусу избегать козней Ирода и скрыться с своими воспитателями в Египет до тех пор, пока не умрет замышляющий против них козни, чем если бы Провидение, бодрствующее над Иисусом, помешало Ироду привести в исполнение его желание убить младенца, родившегося из-за нас,—чем если бы то же Провидение создало для Иисуса столь прославленный у поэтов «шлем Гадеса» ¹ или какую-нибудь подобную защиту,—чем если бы, подобно жителям Содома, ² поражены были слепотой те, которые пришли для Его убиения. Столь необычайная и чудесная помощь, оказанная Ему, не могла быть уместной для Него, потому что Он, как человек, засвидетельствованный Богом, желал показать, что в Нем— человеке, которого каждый видел, обитает нечто божественное, что Он именно есть истинный Сын Божий. ³ Бог—Слово, Сила Божия и Мудрость Божия, есть Тот, Которого называют Христом.⁴ Здесь, конечно, не место входить в обсуждение вопроса о составе (природ), ⁵ из чего именно сложен вочеловечившийся Иисус, ⁶так как все это составля-

¹) Илиада Гомера 5, 845.—Бог подземного царства Гадес (Ἀΐδης—невидимый), по сказанию греческой мифология, является обладателем шлема, который, по своим чудесным свойствам, имеет значение шапки-невидимки наших русских сказок. ² Срвн. Быт. 19, 11. ³ ὁ κυρίως υἱὸς θεοῦ.⁴⁾ Срвн. Иоан, 1, 1; I Кор. 1, 18. 24. ⁵ περὶ τοῦ συνέκειτου. ⁶) ἐξ ὧν συνέκειτο (ὁ) ἐνανθρωπήσας Ἱησοῦς.

111

ет уже, так сказать, домашний вопрос и может обсуждаться только среди верующих. ¹

LXVII. После этого иудей у Цельса, как какой-нибудь греческий ученый, воспитанный на началах греческой науки продолжает говорить (Иисусу): «древние мифы, правда, приписывают божественное происхождение Персею, Амфиону, Эаку и Миносу—мы с своей стороны, впрочем, и к ним не питаем доверия—; эти мифы представляют деяния их великими и чудесными и в действительности даже вышечеловеческими для того, чтобы не могли они казаться не заслуживающими доверия. Но что же Ты совершил прекрасного или чудесного, на словах ли то или на деле? Ничего такого Ты нам не показал, хотя в храме Тебя и вызывали на то, чтобы Ты ясными и неопровержимыми знамениями подтвердил, что Ты именно Сын Божий.» На это нужно сказать следующее: да пусть греки покажут нам, что именно любой из упомянутых (героев) сделал полезного, замечательного, имеющего значение для последующих поколений, что сделал такого, что могло бы придать мифам о них известную степень убедительности в их божественном происхождении? Но они не могут показать ничего такого, что хотя бы сколько-нибудь приближало деяния описанных ими мужей к деяниям Иисуса. Правда, греки могут отсылать нас к мифам и сказаниям, существующим у них, и при этом выражать желание, чтобы мы этим сказаниям верили беспрекословно (ἀλόγως), а своим сказаниям (о деяниях Иисуса) не верили, несмотря на их значительную очевидность. Но мы с своей стороны утверждаем, что деяния, совершенные Иисусом, составляют достояние всего обитаемого людьми мира,

¹ Этот вопрос о соединение природ в личности Иисуса т. о. относится к числу вопросов таинственных (disciplina arcana), т. е. таких, о которых в первые времена христианства обыкновенно не сообщалось лицам, стоящим вне церковного общения.

112

в котором рассеяны церкви Божии чрез Иисуса,— те церкви, которые образованы Им из людей, обратившихся от столь многочисленных грехов. И теперь еще имя Иисуса дает мир мятущейся человеческой мысли, изгоняет демонов, исцеляет болезни, производит какую-то удивительную мягкость и умеренность нравов, человеколюбие, доброту, кротость во всех тех, которые вовсе не по одному только лицемерию проявляют свою веру из-за каких-нибудь житейских выгод, или по каким-либо человеческим соображениям, но напротив с глубоким убеждением (γνησίως) принимают учение о Боге, о Христе и о будущем суде.

LXVIII. Очевидно, предполагая, что в данном случае мы могли бы указать на совершенные Иисусом великие (чудесные) деяния, из которых выше мы приводили только очень немногие,— Цельс вслед за вышеприведенными своими словами сам приводит и, по-видимому, выдает за истину то, что в писании говорится об исцелениях, о воскрешении, о небольшом количестве хлебов, доставивших насыщение множеству людей и давших еще значительное количество остатков,—выдает за истину и все остальное, что, по его мнению, представляется чудесным в рассказах учеников (Иисуса). При этом он обращается к ним с таким обвинением: «ну, допустим, что все эти деяния ты на самом деле совершил». И далее он ставит эти самые деяния (Иисуса) на одной ступени с теми действиями, которые совершают обыкновенно фокусники, заявляющие при этом об их особенных чудесных свойствах,—ставит на одной ступени с проделками лиц, которые получили свою науку от египтян и эту свою чудесную мудрость показывают среди форума ¹ за несколько оболов ²—изгоняют из людей бесов, выдува-

¹ Место народных собраний особенно для суда и торговли.

² Мелкая римская монета, приблизительно равняющаяся нашим 4 копейкам.

113

ют болезни, ¹ вызывают души героев, устанавливают столы дорогими яствами и закусками, хотя последних на самом деле и не бывает, приводят в движение вещи, как бы они были живыми существами, хотя на самом деле они и не имеют ничего общего с действительностью и только призрачно кажутся такими. Цельс задает даже такой вопрос: «если те люди могут совершать подобные вещи, то ужели за это именно мы должны считать их сынами Божиими? Не должны ли мы скорее говорить, что подобного рода занятия свойственны только людям дурным, имеющим общение с демонами?»

Из этих слов можно видеть, что Цельс недалек от того, чтобы допустить магию. И я не знаю, он ли уже это тот, который писал многочисленные сочинения против магии. Очевидно, в виду указанной цели ему выгодно приравнять к деяниям магии все то, что говорится в писании об Иисусе. Но такое сравнение было бы возможно лишь в том случае, если бы Иисус, подобно чародеям, все свои чудеса старался совершать из одного только желания показать себя. Ни один колдун своими действиями собственно не вызывает в зрителях стремления к нравственному улучшению, не приводит их к страху Божию, хотя они и бывают поражены тем, что видят, не старается нисколько воздействовать на зрителей так, чтобы они в своей жизни не забывали грядущего суда Божия над ними. Ничего подобного колдуны не производят потому, что они либо не могут, либо не желают, либо даже не расположены к тому, чтобы улучшать людей, так как и сами - то преисполнены мерзких и отвратительных пороков. Если же Иисус свои чудеса только для того и совершал, чтобы улучшать тех, которые были очевидцами Его славных деяний, то разве Сам- то Он не мог явить Себя образцом совершенной

¹ т. е. исцеляют болезни при посредстве дуновений.

114

жизни не только для своих собственных учеников, но и для прочих верующих?—для учеников затем, чтобы они всегда были готовы наставлять людей согласно с волей Божией, а для остальных верующих затем, чтобы они более учением и образом жизни, чем своими чудесами, старались наставлять, как нужно жить, чтобы они во всей своей деятельности заботились только об угождении Богу

Вседержителю. Если же такова была жизнь Иисуса, то по какому праву могут тогда приравнивать Его к колдунам и не верить тому, что Он, согласно благовестию, есть Бог и явился в человеческом теле, чтобы стать благодетелем рода нашего?

LXIX. После этого Цельс вносит путаницу в свою речь, и положения имеющие отношение к какой-нибудь отдельной секте, ставит в общую вину всем христианам, которые веруют в божественное Слово. Он говорит: «Тело Божие едва ли могло быть созданным таким, как и твое (тело).» На это мы отвечаем: Иисус при Своем пришествии в мир принял тело в таком виде, в каком Он мог получить его от женщины,—тело человеческое и подверженное человеческой смерти. Вот почему мы и говорим, между прочим, что Он был великим борцом, именно ради человеческого тела, которое искушалось, подобно всем людям, во всем, впрочем, не так, как (искушаются) люди: с грехом, но совершенно—вне греха.¹ Ведь нам кажется слишком очевидным, что Он не сделал греха, и не оказалось лести в устах Его.² И так как Он не познал греха,³ то Бог и предал Его, как чистого, за всех согрешивших. Далее Цельс говорит: «Тело Божие не могло быть зачато так, как Ты был зачат, Иисус.» При всем том Цельс, однако должен же был предполагать, что если Ии-

¹ Евр. 4, 15. ²) 1 Петр. 2, 22; срвн. Ис. 53, 9. ³ 2 Кор. 5, 21.

115

сус родился так, как об этом повествует Писание, то тогда и Его тело должно быть более божественным, чем тела прочих людей, и что оно в некотором смысле может быть названо телом Божиим. ¹ Вот основание, почему он собственно отрицает все, что повествует Писание относительно Его зачатия от Духа Святого, и, наоборот, принимает за достоверное то мнение, что Иисус был якобы плодом греховного соединения какого-то Пантеры с девицей. Вот почему он говорил, что «тело Божие не могло быть зачато так, как Ты был зачат». Впрочем, об этом мы уже говорили раньше—и в более подробных чертах. ²

LXX. Цельс продолжает: «И не такой пищей насыщается тело Божие.» Он как будто на основании евангелий может показать, что была за пища, которую вкушал Иисус. Но пусть будет так: пусть он говорит, что Иисус вместе с учениками вкушал пасху, ³ что выражение: желанием возжелал вкусить сию пасху вместе с вами ⁴—было не только словесной формой, но указывало на действительное вкушение; пусть он говорит, что Иисус испытывал жажду и пил из источника Иакова ⁵: но какое же отношение все это имеет к тому, что говорим мы о теле Его? До очевидности ясно, что Он после своего воскресения вкушал рыбу, ⁶ и мы того мнения, что Он воспринял тело, так как родился от жены. ⁷«Но—продолжает Цельс—тело Божие не владеет таким голосом, как твой, и не обращается к таким средствам, как это делаешь ты, чтобы возбудить к себе веру.» Все это (возражение) слишком ничтожно и заслуживает полного презрения. Ведь Цельсу всякий может сказать, что и Пифийский и Дидимийский Аполлон,—этот бог по верованию

¹ κατα τι οημαινόμενον θεοῦ σῶμα.² См. выше 1, 32; р. п. стр. 55.³ Мрк. 14, 14; Лук. 22, 11; Мф. 26.17. ⁴ Лук- 22, 15. ⁵ Иоан. 4, 6. 7. ⁶ Иоан. 21, 13. ⁷ Галат. 4, 4.

116

греков—, пользовался тем же самым голосом, изрекая оракулы чрез посредство своей пифийской Жрицы (в Дельфах), или же чрез посредство своей пророчицы в Милете.¹ И однако поэтому самому греки не отвергали божественное достоинство Пифийского или Дидимийского Аполлона, либо какого-нибудь другого Бога, который избрал одно определенное место. Тем более целесообразно было пользоваться голосом Богу в виду того, что этот голос, возвещенный с силою и властью, невыразимым образом возбуждал веру слушателей.

LXXI. Этот человек и дальние продолжает расточать по адресу Иисуса ругань и за свое нечестие и гнусные положения своего учения является—да позволено будет мне так выразиться—ненавистным Богу за то, что говорит такие слова: «все это суть деяния какого-либо Богом отверженного человека, какого-либо гнусного колдуна.» Однако, если вникнуть глубже в названия и сущность вещей, то окажется, что никакой человек не может быть ненавистным Богу: Бог любит все, что существует, Он ничем не гнушается из того, что создал. Да Он, конечно, и не стал бы создавать, если бы только ненавидел что-нибудь. Правда, в некоторых местах у пророков встречаются подобные выражения, говорящие о ненависти Бога. Но в данном случае нужно руководиться общим правилом (χαθολικῷ λόγῳ) изъяснения и принимать в соображение, что Писание только обращается к помощи таких выражений, которые говорят о Боге, как наделенном человече-

¹ Греческая мифология считает Аполлона, между прочим, выразителем воли Зевса. Как вестник велений этого Олимпийского верховного бога, Аполлон считался у греков богом предсказаний и оракулов. Важнейшими местами, где он давал предсказания, были Дельфы или Пиво (в Фокиде), а также Дидимы (близ Милета), почему он и назывался Пифийским (Πύθιος) или Дидимийским (Διδυμεύς). Посредницей между Аполлоном и людьми в сообщении оракулов была при Дельфийском храме особая жрица—Пивия (Πύφια).

117

сними чувствами. Да и что можно сказать в защиту нашей веры пред человеком, который обещал представить в своей речи убедительные доказательства, а между тем сам думает отделаться одними только злословиями и укоризнами, которые он рассыпает по адресу Иисуса, как какого-нибудь негодяя и обманщика? А это значит уже поступать не как при-₁₂₅лично философу, пользующемуся разумными доказательствами, а как свойственно человеку, не получившему ни воспитания, ни образования,—человеку, который дозволяет себе увлечься внушениями страсти. Между тем, ему следовало изложить самую суть дела, исследовать ее беспристрастно и. насколько было возможно, представить при этом свои собственные замечания.

Но так как здесь кончается рассуждение, которое Цельс заставляет вести с Иисусом своего иудея, то и мы также желаем закончить свою первую книгу, которую мы написали в его опровержение. Если Бог и дальние подаст мне в помощь Свою истину, которая уничтожает всякую ложь, согласно молитве (Псалмопевца), гласящей: Истиною Твоею истреби их ¹: то тогда мы приступим к опровержению и следующей затем второй речи, в которой выведенный у Цельса иудей делает возражения по адресу тех, которые уверовали в Иисуса.

¹ Псал. 53, 7.

118

КНИГА ВТОРАЯ.

I. Первую книгу наших возражений на сочинение Цельса под заглавием: «Истинное слово» мы закончили обозрением речи, которую он вел против Иисуса под личиною иудея. Так как эта книга и без того уже слишком разрослась в своем объеме, то вслед за ней мы решаемся представить эту вторую книгу, в которой мы желаем рассмотреть уже те обвинения, которые он направляет против тех, которые из иудейства обратились к вере в Иисуса. И если ему уж так понравилось влагать свои мысли в уста выведенных им лиц, то мы с своей стороны прежде всего находим странным, что он своего иудея заставляет обращаться вовсе не к тем, которые обратились из язычества, но к тем, которые пришли к вере из иудейства. Между тем, его речь получила бы больше убедительности и оказалась бы более вероятной, если бы только она велась против нас.¹ Он, который хвалится своим всезнанием, собственно оказывается незнакомым с теми приемами, какими должны пользоваться выведенные им лица в своих речах.

Итак послушаем, что же имеет он сказать верующим, обратившимся из иудейства? «Они— говорит он—, прельщенные Иисусом и обманутые Им совершенно шутовским способом (πάνυ γελοίωος), оставили отечественный закон и приняли другое имя

¹ т. е. обратившихся из язычества.

119

и начали жить иною жизнью.» Но он при этом не заметил, что иудеи, обратившись к вере в Иисуса, не оставили закона своих отцов. Они продолжают жить по его предписаниям и даже свое имя получили от бедности закона относительно (новозаветных) ожиданий. ¹ Евион именно и значит у иудеев бедный, и евионеями стали называться те из иудеев, которые признают Иисуса Христом. ² Сам Петр долгое время, по-видимому, соблюдал иудейские обычаи, предписываемые законом Моисея, пока не был научен Иисусом возвышаться от буквального к духовному пониманию закона. Это мы видим из «Деяний апостольских.» На другой день, после того как ангел явился Корнилию и убедил его отправить послание в Иоппию к Симону, называемому Петром, Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. И почувствовал он голод и хотел ест. Между тем как приготовляли, он пришел в исступление. И видит отверзтое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно привязанное за четыре угла и опускаемое на землю; в нем находились всякия животныя—четвероногия, и пресмыкающияся, и птицы небесныя, И быль голос к нему: встань, Петр, заколи и ешь. Но Петр сказал: «нет, Господи, никогда Я не ел ничего скверного или нечистого.» Тогда в другой раз был голос к нему: «что Бог очистил,

¹ ἐπὠνυμοι τῆς κατὰ τὴν ἐκδοχήν πτωχείας τοῦ νόμου γεγενημένοι —здесь Ориген, очевидно, имеет в виду указать на одностороннюю приверженность иудеев к сапой букве Моисеева закона,—приверженность, исключающую духовный смысл Моисеева закона, как предызображения новозаветного мессианского царства.

² В данном случае Ориген характеризует ту первоначальную (первовековую) ступень евионизма, когда иудеи—христиане, при своей приверженности к обрядовой стороне Моисеева закона, веровали во Христа, как Сына Божия, обетованного Мессию, и не выказывали еще тенденции считать Христа простым человеком, сыном Марии и Иосифа, как это нужно сказать про евионеев второго и начала третьего века.

120

ты не почитай нечистым.»¹ Обрати внимание на то, в каком виде представляется здесь Петр, как человек, который еще ревностно блюдет иудейские обычаи относительно чистых и нечистых животных. Из дальнейших слов видно, что нужно было особое видение, чтобы Петр мог сделать причастниками учения веры Корнилия, не-израильтянина по плоти, равно как и тех, которые были с Корнилием. Петр был еще иудеем и жил по иудейским преданиям и поэтому презирал тех, которые стояли вне иудейства. И Павел в «Послании к галатам» свидетельствует, что Петр из боязни пред иудеями, в то время когда к нему ² пришел Иаков, перестал есть вместе с язычниками и отделился от них, боясь тех, которые были от обрезания. ³То же самое сделали и прочие иудеи и Варнава.

Было, конечно, естественно, что посланные к обрезанным не отступили от обычаев иудейских даже в тот момент, когда они, почитаемые столпами, подали руку общения Павлу и Варнаве, чтобы самим идти к обрезанным между тем как те должны были благовествовать язычникам.⁴ И разве можно сказать, что и эти, ⁵ благовествуя (Евангелие) для обрезанных, держались вдали от язычников и сторонились от них, коль скоро и сам Павел был иудеем для иудеев, чтобы приобрести иудеев? ⁶ Вот почему, как говорится в «Деяниях апостольских,» он даже принес на алтарь приношение, чтобы убедить иудеев, что он—не отступник закона/’ Если бы все это знал Цельс, то он не допустил бы и своего иудея по адресу обратившихся из иудейства говорить такие слова: «что такое побудило вас, граждане, оставить законы отечества и увлечься Тем, против Которого мы только-что вели свою речь,—

¹ Деян. 9, 7—15. ² т. е. в Антиохию. ³ Галат. 2, 12. ⁴ Там же, ст. 9. ⁵ т. е. апостолы обрезания—Петр, Иаков. ⁶ 1 Кор. 9, 20. ⁷ Деян. 21, 26.

121

зачем вы допустили Его обмануть вас самым шутовским образом, и ушли от нас, принявши другое имя, начавши другую жизнь?»

II. Но раз мы завели речь о Петре и тех апостолах, которые возвестили христианство среди обрезания, то я думаю будет не лишним привести и изъяснить также и изречение Иисуса из Евангелия от Иоанна. Там записаны такие слова Иисуса: Еще мною имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух истины, то наставить вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорит, что услышит.¹ Является вопрос, что же это за многие вещи, которые имел сказать Иисус ученикам своим, но которые они тогда не могли еще вместить. Я отвечаю: так как апостолы были иудеи и воспитались на буквальном понимании закона, то Иисус, быть может, имел им сказать о том, в чем же именно заключается истинный закон, что такое пренебесныя² вещи, на которые иудейское богопочитание указывало в форме образа и тени ³ и что это за будущие блага,⁴ которые предызображались законом о яствах и питии, о праздниках, новомесячиях и субботах. ⁵ И вообще было много таких вещей, о которых Он имел сказать им. Он знал, что очень трудно удалить из души мнения (δόγματα), вошедшие в нее чуть ли не с самого дня рождения, укрепившиеся вместе с наступлением возмужалости, заложившие твердую уверенность в сердцах тех, которые их восприняли,—уверенность в том, что эти мнения—божественного происхождения и что было бы безбожием оставлять их. Он видел, что у таких людей особенно трудно было снискать веру в том случае, если бы ни стали говорить, что эти вещи, сравнительно с совершенным знанием Христовым, т. е.

¹⁾ Иоан, 16, 12—13. ² срвн. Евр. 8, 5. ³ Там же. ⁴⁾ Евр. 10, 1. ⁵⁾ Кол. 2. 16.

122

истиной, нужно порицать, как сор и тщету.¹ Вот почему Он желал выждать для этого более удобного момента времени, каким и было время после Его страдания и воскресения. И на самом деле, эта помощь, оказанная людям преждевременно,—помощь, которую они еще не могли вместить, могла пагубно подействовать на их веру в Иисуса, при которой они только и могли признать в Нем Христа и Сына Бога живого. И заметь: разве все это (рассуждение) не составляет совершенно правильного изъяснения следующих слов (Иисуса): еще многое имею сказать вам: но вы теперь не можете вместить.² Действительно, закон содержит много такого, что следует понимать и толковать в духовном смысле; но ученики, которые родились и воспитались среди иудеев, тогда еще не были способными к тому, чтобы вместить те (духовные истины). Так как иудейские обряды имели только прообразовательное значение, а самую истину составляло то, чему должен был научить учеников Дух Святой, то в виду этого, как мне думается, и были присоединены следующие слова: когда же приидет Он, Дух истины, то наставить вас на всякую истину ³—на всякую истину, т. е. на истинное понимание—как бы так он говорил—тех вещей, которыми вы думаете показать истинное служение Богу, тогда как в них вы имеете одни только прообразы. Это обетование Иисуса действительно исполнилось, когда Дух истины⁴ сошел на Петра и, указывая на четвероногих и пресмыкающихся животных земных и птиц небесных, обратился к нему с такою речью: Встань, Петр, заколи и ешь. И Он сошел на Петра, когда, он был еще настолько суеверен, что в ответ на это божественное изречение сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. ⁵

¹ Филип. 3, 8. ²⁾ Иоанн. 16, 12. ³ Иоанн. 16, 13. ⁴⁾ Там же. ⁵⁾ Деян, 10, 14.

123

Тогда-то (Дух Святой) и научил его истинному и духовному пониманию закона о яствах словами: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым.¹ После этого видения Дух истины наставил Петра на всякую истину² и научил его многому такому, чего он не мог вместить тогда, когда был с ним Иисус еще по плоти. Впрочем, рассуждать о всем этом у нас представится еще другой случай, когда мы будем вести речь о тех, которые придерживаются буквального понимания Моисеева закона.

III. Теперь же мы желаем только показать невежество Цельса, который заставляет своего иудея по адресу своих собственных соотечественников—израильтян, обратившихся к вере в Иисуса, задать такой вопрос: «Да что это вам вздумалось оставить закон ваших отцов?» и т. д. Но каким же образом отпали от закона своих отлов те, которые делают упрек людям, не желающим внимать закону, и которые говорят так: скажите же мне вы, желающие быт под законом, разве вы не слушаете закона? Ибо написано: Авраам имел двух сынов.³ и так до далее до слов, которые нужно понимать в смысле иносказания. ⁴ Каким это образом отпали от закона своих отцов те, которые в своих устах постоянно блюдут память о нем и спрашивают: не это ли говорит также и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или же, во всяком случае, он говорит о нас? Да, для нас это написано, ⁵ и так дальше. Иудей же у Цельса все это перемешивает, тогда как он мо^г бы иметь более доверия, если бы стал говорить хотя бы так: некоторые из вас оставили прежние свои обычаи потому, что соединяли с ними нравственный и прообразовательный смысл, а некоторые, наоборот, придавая отеческим

¹ Дела. 10, 35. ² Иоанн. 16, 13. 3 Галат. 4,21. 22. ⁴⁾ Там же, ст. 24. ⁵⁾ 1 Кор. 9,8—10; срвн. Втор. 25, 4.

124

обычаям духовное изъяснение,—как об этом вы сами разглашаете,—в то же время твердо придерживаются их; некоторые же не желают даже помышлять о духовном изъяснении и довольствуются одним только буквальным смыслом, хотя в то же время признают Иисуса Тем. Которого возвестили пророки, и соблюдают закон Моисея, согласно с отеческими преданиями. Да и откуда в данном отношении могла взяться такая глубина исследования у Цельса, который в дальнейшей своей речи трактует о безбожных сектах, которые с Иисусом совершенно ничего общего не имеют, которые отвергают даже бытие Творца, и в то же время не знает израильтян, верующих в Иисуса и остающихся вместе с тем почитателями закона отцов? Он, очевидно, не имел никакого желания исследовать беспристрастно и всесторонне все, что касается данного вопроса, и признать хоть какую-либо крупицу истины, которую он мог бы обрести; напротив, как враг, проникнутый исключительно только желанием разрушать все, что ему приходилось услышать, он представил все эти свои писания.

IV. Иудей Цельса к выходцам из среды иудейского народа, уверовавшим в Иисуса, обращается далее с таким возражением. «Еще так недавно, как раз в тот момент, когда мы наказывали этого (Иисуса), обольстившего вас, вы отпали от закона отцов». В этих словах, как мы уже показали, нет нисколько точности; но следующее затем выражение мне представляется более сильным. Он продолжает: «как же это вы, имея начало своей веры в наших святынях, усовершивши их, в то же время относитесь к ним с презрением, тогда как собственно вы не можете указать никакого иного начала для своего учения, кроме нашего закона?» Да, действительно, Моисеевы святыни и писания пророческие составляют введение и предуготовление к христианству; и после вступления в него в деле

125

исследования и уяснения тех (Моисеевых святынь и пророческих писаний) всякий, введенный (в христианство), делает успех, если только он старается проникнуть в откровение тайны, которая от вечных времен была сокрыта и только теперь открылась в писаниях пророческих и в пришествии Господа нашего Иисуса Христа. ¹ Следовательно, неправда, что, как говорите вы, они презрели предписания закона, коль скоро они сделали даже шаг вперед (в деле его познания); напротив, они воздали ему еще большую честь, так как обнаружили при этом, какой глубочайший смысл заключается в мудрых и сокровенных словах того писания, которого иудеи не поняли, потому что они прикасались больше только к его внешности, к одной только букве его сказаний.

Да и что странного в признании того положения, что закон (Моисеев) составляет начало нашего учения, т. е. Евангелия? Сам Господь наш обращался к неверующим в Него с такими словами: Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне; потому что он писал о Мне. Если же ею писаниям не верите, как поверите Моим словам?² И один из евангелистов, именно Марк, также говорит: начало Евангелия Иисуса Христа, как написано у пророка Исаии: вот, я посылаю Ангела Моего пред линем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою.³ В этих словах он показывает, что начало Евангелия приурочено к писаниям иудеев. Итак. как же может свидетельствовать против нас то, что говорится дальше у иудея, выведенного Цельсом. «Если кто действительно и предсказал вам, что Сын Божий должен прийти к людям, так это был пророк, принадлежащий нам и посланный от нашего Бога.» Как же все это может относиться к обвинению христианства, если Иоанн, крестивший Иисуса, был

¹ Римл, 16, 25. ² Иоанн. 5, 46—47. ³ Мрк. 1, 1—2; срвн. Малах. 5, Исаии 40, 3.

126

иудей? А из того, что он был иудей, вовсе еще не следует, что всякий верующий, пришедший к (христианскому) учению из среды язычников или из среды иудейства, необходимо уже должен соблюдать Моисеев закон в его буквальном значении.

V. После этого Цельс снова уже во второй раз говорит об Иисусе, что «Он был наказан иудеями за Свои преступления». Но мы уже ранее отвечали на это возражение, а потому не будем повторять своей защиты, довольствуясь тем, что было сказано раньше. Потом его иудей все наше «учение о воскресении мертвых, о суде Божием, о прославлении праведников и об огне, уготованном для нечестивых, лишает ценности, как никуда негодный остаток старины (ἕωλα).» При чем христианство он думает ниспровергнуть утверждением, что «христиане будто бы во всех этих пунктах (своего учения) не смогли сказать ничего нового.» На это мы должны сказать, что наш Иисус, когда увидел, что жизнь иудеев не согласна с требованиями пророческих учений, в приточной форме высказал учение, что Царствие Божие отнимется от них и дано будет выходцам из язычества.¹ Мы можем и на самом деле усмотреть, что иудеи теперь чувствуют склонность исключительно только к басням и вымыслам, потому что они не обладают светом, ведущим к постижению Писаний; между тем как христиане владеют истиной, которая могла возвысить и приподнять душу и ум человека, владеют сознанием, что они суть члены царства,—царства не земного, какое было у иудеев, но небесного ². Это (сознание) особенно ясно обнаруживается у тех, которые созерцают величие мыслей, заключающихся в законе и у пророков, и это величие могут открывать также и другим.

VI. Предположим, что Иисус соблюдал все обычаи иудеев, не исключая и тех, которыми сопро-

¹ Мф. 21, 43. ² Фил. 3, 20.

127

вождаются у них жертвоприношения, но и тогда есть ли какое-либо препятствие к тому, чтобы веровать в Него, как Сына Божия? Иисус есть Сын Того же Самого Бога, Который даровал закон и послал пророков. И мы, которые являемся членами церкви, нарушили не закон, но отвергли лишь только иудейские басни, умудряясь и воспитываясь на таинственном созерцании (μυσπκῇ θεωρίᾳ) закона и пророков. Да и сами пророки научали нас, что одним только внешним простым рассказом о событиях, одним только текстуальным и буквальным выражением закона не исчерпывается весь его смысл, не выражается полное постижение истины. Если они и делают попытку рассказать о событиях, то сопровождают рассказ такими словами: открою в притчах уста мои, и произнесу гадания из древности.¹ Закон, по их мнению, неясен и без помощи Божией непостижим; поэтому, взывая о помощи, они и говорят во время молитвы: Открой очи мои, и увижу чудеса от закона Твоего.²

VΙΙ. Пусть покажут нам, проявилась ли где-нибудь у Иисуса в Его речах хотя тень «самохвальства». Есть ли хоть сколько-нибудь «высокомерия» в следующих Его словах: научитесь от Меня, ибо кроток Я и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим ³? Ужели «высокомерен» Тот, Кто после трапезы снял с Себя пред учениками одежду, препоясался полотенцем и, наливши воду в умывальницу, начал каждому из них омывать ноги и, в укоризну того, кто не хотел подставить ноги, говорил следующие слова: Если не омою тебя, не имеешь части со Мною?⁴ Есть ли «высокомерие» в Том, Который говорил, и Я был посреди вас не как возлежащий, но как служащий?⁴ Пусть покажут, обманул ли Он кого-нибудь; пусть при этом проведут да-

¹ Псал. 77, 2. ² Псал, 118, 18. ³ Мф. 11, 29. ⁴) Иоанн. 13, 2. 4—5. 8. ⁵⁾ Лук. 22, 27.

128

же границы между великой и малой ложью и затем представят доказательства, что Иисус сделался великим обманщиком. Можно, конечно, направить обвинение против Иисуса еще и иным путем. Ложь есть не более и не менее ложь, как и всякая ложь; точно также и истина есть не более и не менее истина, как и всякая истина. И что же это за нечестивые деяния, которые совершил Иисус? Иудей Цельса, покажи их нам! Ужели в самом деле было безбожно то, что Он оставил телесное обрезание, телесную субботу, телесные праздники, телесные новомесячия, не стал различать чистого от нечистого и, взамен всего этого, направил ум в сторону закона Божия,—закона достойного, истинного и духовного, так чтобы посланный вместо Христа ¹ мог уметь делаться иудеем для иудеев, дабы приобрести иудеев, чтобы и для подзаконных Он мог быть как бы под законом, дабы приобрести тех, которые состоять под законом? ²

VVIII. Иудей у Цельса дальние продолжает, что «точно таких же, каков был Иисус, могло оказаться и еще много других, особенно для тех, которые желают подвергаться обману». Но пусть он покажет нам не «многих», даже не значительное «меньшинство», но хотя бы только одного такого человека, который с такою же силою, как и Иисус, мог возвестить человеческому роду в равной степени спасительное учение и догматы, мог обратить людей от бездны грехов (к добродетели). Иудей Цельсов говорит, что «это обвинение возводится на иудеев со стороны верующих во Христа за то, что иудеи не уверовали в Иисуса, как в Бога». Но мы выше ³ уже подвергали обсуждению это возражение и вместе с тем показали, в каком отношении мы считаем Его Богом и почему, с другой.

¹ τὸν πρεσβεύοντα ὑπἐρ Χρίστοῦ—срвн. 2 Кор. 5, 20. ² 1 Кор- 9, 20. ³ См. выше I. 67. 69.

129

стороны, называем человеком. «Но каким же образом—продолжает он говорить дальше—мы, возвестившие всем людям, что прийдет от Бога Тот, Который должен наказать нечестивых, могли подвергнуть Его бесчестию, когда Он явился?» Отвечать на этот совершенно глупый вопрос мне представляется даже неразумным. Ведь это все равно, что сказать: «каким образом научивши воздержанию, мы могли погрешить против этой добродетели? Каким образом, поставленные блюстителями правосудия, мы могли совершить несправедливость?» Если такое противоречие можно наблюдать в людях, то тогда, значит, был совершенно естественным с человеческой точки зрения и тот факт, что они ¹ приняли предсказания пророков о грядущем Мессии в том виде, как они их сами понимали, и в то же время не уверовали в Него, когда самым фактом Его пришествия означенные пророчества пришли в исполнение.

Если к этому нужно прибавить еще и иную причину (неверия), то мы с своей стороны можем сказать, что даже и эту причину предуказали пророки. Исаия совершенно ясно говорит: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сею,² и так далее. Пусть нам скажут, что же такое иудеи, согласно словам пророка, должны были слушать и видеть и в то же время не понимать слышанного и не видеть как следует того, что они видели. Ясно, что они видели Иисуса, но не замечали, Кто именно Он был,—они слушали Его, но не признали из Его слов присущей в Нем божественности,—той божественности, которая переносила попечительность (ἐπισχοπήν) Божию, предназначенную для иудеев, на верующих в Иисуса из среды язычников. Действительно, можно видеть, что иудеи с того времени,

¹ т. е. Иудеи. ² Исаии 6, 9. 10.

130

как пришел Иисус, были совершенно оставлены, они ничем более не владеют из того, что у них прежде считалось священным, не имеют никакого знамения, которое могло бы показать присутствие у них какой-либо божественности. Нет у них более пророков, нет более чудес, между тем как у христиан следы этих последних не исчезли еще и до сих пор, у них продолжают совершаться чудеса даже еще более великие, чем тогда; и если желают оказать нам доверие, то с своей стороны мы могли бы сказать, что даже мы видели (эти чудеса). «Почему же собственно, продолжает Цельсов иудей, именно мы поступаем бесчестно с Тем, Которого мы возвестили? Ужели для того только, чтобы получить бо́льшие наказания, чем остальные (народы)?» На это нужно сказать: не только на суде, в котором мы убеждены, иудей должны будут получить себе возмездие за то, что не уверовали в Иисуса и причинили Ему страдания; они и теперь понесли уже свое наказание. В самом деле, где же, помимо одних только иудеев, найдется такой народ, который был бы принужден бежать из собственной столицы, из собственного места, где совершалось богослужение по заветам отцов? Это они—несчастный народ; потерпели же несчастие они не столько за те прегрешения, которых у них, конечно, имеется много, а скорее за те дерзновения, которые совершены ими против Иисуса.

IX. После этого иудей говорит: «как же могли мы считать Богом этого (Иисуса), который, как слышно было, ничего не исполнил из того, что Он обещал показать, который, лишь только мы изобличили Его и признали заслуживающим наказания, скрылся тайно, убежал и затем самым позорным образом был схвачен, преданный теми, которых он называл учениками? Если бы Он— говорит—на самом деле был Богом, то тогда едва ли Ему пристойно было бежать. Он не был

131

бы схвачен и связан. И во всяком случае Ему не стали бы изменять и предавать Его те, которые постоянно обращались с Ним, от которых Он ничего не скрывал, для которых Он был учителем, которые считали Его Спасителем, Сыном и Вестником Великого Бога.» На это мы дадим такой ответ: и мы также не признаем, чтобы видимое в то время и подверженное чувствам тело (σῶμα) Иисуса было Богом. И что я говорю: тело? Также и душа (ψυχή) (была не Бог),—та душа, о которой сказано: скорбит душа Моя смертельно.¹ Тот, кто в книгах пророков говорит: Я Господь, Бог всякой плоти ² и прежде Меня не было Бога иного, и после Меня не будет,³—этот, по разумению иудеев, есть Сам Бог, который избрал Себе душу и тело пророка в качестве орудия. С другой стороны, и греки веровали в божественность Того, который говорит:

Число песка и моря пространство мне известно,

И некого я понимаю и безгласного слышу; ⁴

при чем, по их представлению, орудием для него служили уста и уши Пифии. Подобно иудеям и грекам учим и мы, утверждая, что Бог—Слово ⁵ и Сын Бога всяческих говорил в Иисусе (ἐν Ἴηαοῦ): Я есмь путь и истина и жизнь,⁶ Я есмь дверь,⁷ Я есмь хлеб живый, сходящий с небес,⁸ и так далее в том же роде.

Итак мы ставим в вину иудеям то, что они не признали Иисуса Богом, хотя пророки всюду свидетельствовали о Нем, как великой Силе и Боге (θεόν) в отношении к Богу (τὸν θεόν) и Отцу всех вещей. Ведь к Нему, по нашему убеждению, обращался Отец с словами, которые мы читаем в истории творения, записанной Моисеем: Да будет

¹ Мф. 26. 28. ² Иерем. 32, 27. ³ Исаии 43, 10. ⁴ Геродот I, 47. ⁵ Иоанн. 1, I. ⁶⁾ Иоан. 14, 6. ⁷ Иоан, 10, 7. ⁸⁾ Иоанн. 6, 51.

132

свет и; да будет твердь¹ и все прочее, что Бог вызвал к бытию. К Нему же были сказаны и следующие слова: сотворим человека па образу и подобию нашему ² Слово, согласно велению, сотворило все, что Отец повелел Ему. И мы говорим это не по одним только собственным догадкам, но основываясь на вере в пророчества, которые приняты у иудеев. В этих пророчествах о Боге и Его творениях говорится буквально в следующих выражениях: Он сказал—и они сделались, Он повелел—и создались.³ Если Бог (ὁ θεός) повелел, и творения сотворились, то Кто же, по мысли пророческого духа, мог исполнить подобное повеление Отца, как не Тот, Кто есть, выражусь так, одушевленное Слово (ἔμψυχος λόγος) и Истина. И Тот, Кто говорит в Иисусе: Я есмь путь, истина и жизнь,⁴ не является, по смыслу евангелий, каким-то ограниченным существом в том смысле, что помимо души и тела Иисуса Он нигде не существовал. Это ясно из многих мест; но из них мы позволим себе привести только немногие. Когда Иоанн Креститель возвещал близкое пришествие Сына Божия, то он, конечно, думал не о Существе, которое было ограничено тем телом и тою душою, но о Том, Который всюду проникает (ψθάνοντα πανταχοῦ); Он говорит: стоит среди вас Тот, Которого вы не знаете: Он-то идущий за мною.⁵ Если бы (Иоанн) думал, что Сын Божий находится только там, где должно быть видимое тело Иисуса, то каким образом он тогда мог бы сказать: стоить среди вас Тот, Которого вы не знаете? И сам Иисус направляет ум своих учеников к более высокому представлению о Сыне Божием, когда говорит: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их.⁶ Такого же характера было и обетование, которое Он дал

¹ Быт. 1, 3. 6. ² Быт. 1. 26. ³ Псал. 32, 9; 148, 5. ⁴ Иоанн. 14, 6. ⁵ Иоанн. 1, 26—27. ^6. Мф. 18, 20.

133

ученикам, обращаясь к ним с следующими словами: и вот Я с вами во все дни до скончания веха. ¹

Все же это мы говорим вовсе не за тем, чтобы отделить Сына Божия от Иисуса. В особенности после совершения домостроительства тело и душа Иисуса соединились с Словом Божиим самым тесным образом (ἔν γεγένηται). Если по учению Павла, которое он выражает в словах: соединяющийся с Господом есть один дух с ним,² всякий человек, познавший, что значит соединиться с Господом, и соединившийся с Ним, составляет единый дух с Господом: то разве не еще более божественным образом и не в значительно большей степени является единым с ним то существо, которое некогда соединилось с Словом Божиим? А что Он действительно есть Сила Божия, Иисус доказал чрез свои чудеса, которые Цельс, однако желает представить колдовством и которые иудеи—не знаю только на каком основании—приписывали тогда Вельзевулу, утверждая, что Иисус изгоняет бесов силою Веелэевула, князя бесовского.³ Но наш Спаситель показал все то великое неразумие их, которое заключается в этих словах, чрез ссылку на тот факт, что царство зла еще не пришло к концу. Такое заключение может быть очевидным для всех, которые с рассудительностью приступают к чтению Евангельского писания, которое, однако, теперь не благовременно уяснять.

X. Спрашивается, что же это за «обетования,» которые Иисус не исполнил? Пусть Цельс потрудится назвать и указать их; но во всяком случае выполнить этого он не в состоянии. Ведь обвинения, направленные против нас, или же против Иисуса, он заимствует главным образом из раз-

¹ Mф. 28, 20. ² I Кор. 6, 17. ³ Мф. 12, 24; Мрк. 3, 22.

134

сказов, которые он ложно толкует, или же из Евангельских мест, которые он искажает, или же из иудейских басен. И так как иудей дальше говорит: «мы Его уличили, нашли виновным и приговорили к наказанию,» то пусть нам покажут, каким это образом уличили Его те, которые старались приводить против Него ложные свидетельства? Уж не великим ли обвинением против Иисуса было то, которое изрекли Его обвинители, указывая на то, как Он говорил: моги разрушить храм Божий и в три дня создать его?¹ Что касается Иисуса, то Он говорил о храме тела Своего, ² они же не поняли, что именно хотел Он сказать данным выражением, и думали, что Он говорит о каменном храме, которому иудеи воздавали более чести, чем истинному храму Божию, который есть Слово, Мудрость и Истина, которому принадлежит честь. И кто может сказать, что «Иисус самым позорным образом скрылся и пытался убежать»? Пусть покажут нам хоть какое-нибудь действие, которое можно было бы поставить Ему в упрек! Говорят, что «Он был схвачен.» Я же могу ответить: если бы самый факт захвата был против Его воли, то Иисус и не был бы захвачен. Но пришло надлежащее время для того, чтобы отдаться в руки людей, и Он не противился, как Агнец Божий, дабы взять на Себя грехи мира.³ Иисус, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им; кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: вот Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: вот Я; они отступили назад, и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я. Итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут.⁴ Мало этого, Он даже и к тому, кто хо-

¹ Мф. 26, 61; Иоан. 2, 19. ² Иоанн. 2, 21. ³ Иоан. I, 29. ⁴⁾ Иоан. 18, 4—8.

135

тел оказать Ему помощь, кто ударил раба первосвященника и отсек ему ухо, обратился с такими словами: возврати меч свой в место его; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут. Или думаешь, что не могу теперь же умолить Отца Моего, и Он представить Мне более, чем двенадцать легионов ангелов? Как же сбудутся Писания, что так должно быть? ¹ Если кто-нибудь во всех этих рассказах думает видеть вымыслы написателей Евангелий, то почему же такие вымыслы даже еще в большей степени нельзя усматривать в тех обвинениях, которые против Иисуса и христиан расточает ненависть и вражда? Почему же не наоборот: нельзя признать истиной того, что записано теми, которые искренность своего расположения к Иисусу доказали даже своею готовностью все перетерпеть за учение Его? Такая твердость и постоянство—даже до смерти служит доказательством того, что ученики Иисуса не могли иметь никакого намерения, которое могло бы их заставить распространять небылицы о своем учителе. Для людей более или менее беспристрастных совершенно ясно, что ученики были убеждены в истинности того, что описывали, так как они именно претерпели столь многие и столь великие преследования из- за своей веры в Иисуса как Сына Божия.

XI. Дальнейшее возражение, что Иисус был предан теми, которых он называл учениками, иудей Цельсов заимствовал из Евангелий; но при этом он одного Иуду принял за многих учеников, чтобы тем самым придать своему обвинению бо́льшую силу. Вообще он недостаточно проник в смысл повествования Писаний об Иуде. В душе Иуды, очевидно, боролись противоположные чувства: он не был всею душою враждебно настроен против Иисуса, но не сохранял по отношению к

¹ Мф. 26. 51—54.

136

Нему всею душою и того чувства уважения, каким проникается ученик к своему учителю. Решившись предать Его, (Иуда) подошедшей толпе, намеревающейся схватить Иисуса, подал знак и сказал: кою я поцелую, тот и есть—Его возьмите.¹ Он таким образом сохранил в отношении к 'Нему некоторое чувство уважения: ведь если бы этого чувства у него не было, то тогда прямо без лицемерного целования он предал бы Его. Отсюда разве не ясно для всех, что в душе Иуды наряду с сребролюбием и с злым умыслом предать учителя было тесно связано чувство, произведенное в нем словами Иисуса,—то чувство, которое,—если можно так выразиться—, заключало в нем еще некоторый остаток доброго расположения. В Писании мы читаем: ² тогда Иуда, предавший Его, увидев, что он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребренников ³ первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил л, предав кровь невинную. Они же сказали: что нам до того? смотри сам. И бросив сребренники в храме, он вышел; пошел и удавился. Если сребролюбивый Иуда, крадущий милостыню, которую полагали в ящик ⁴ в пользу бедных, возвратил тридцать сребренников архиереям и старейшинам из чувства раскаяния, то это несомненно является действием учения Иисуса, которого предатель не мог совершенно презреть и извергнуть. Да и выражение: согрешил я, предав кровь невинную — было собственно сознанием своей вины. Посмотри, какую жгучую боль произвело в нем раскаяние в совершенном преступлении: он не мог более выносить даже самой жизни, бросил в храм деньги, поспешно удалился (отсюда), ушел и повесился. И этим поступком он сам над собою произнес приговор и в то же время

¹ Мф. 26, 48. ² Срвн. Мф. 27, 3—5. ³ Сребренник (τὸ ἀργύριον) — серебряная нонета, равная русскому рублю с небольшим. ⁴ Иоан. 13, 29.

137

показал, какую силу имело учение Иисуса над Иудой, — этим грешником, вором и предателем, который все же не мог совершенно исторгнуть из своего сердца учение Иисуса, преподанное ему. И ужели единомышленники Цельса будут считать вымыслом все эти обстоятельства, которые доказывают, что отпадение Иуды, даже после совершенного -им против учителя преступления, отнюдь не было полным? Ужели они будут выдавать за истину только тот факт, что один из учеников предал Его, и при этом добавлять к Писанию, что он предал Иисуса будто бы от всей души? Ведь совершенно неразумно обосновывать доверие или недоверие к свидетельствам одних и тех же писаний на одном только чувстве ненависти.

Что касается Иуды, то мы можем—если только ко это потребуется—указать нашим противникам на одно обстоятельство, которое может их пристыдить; мы можем сослаться из книги псалмов на весь сто восьмой псалом, который касается предательства Иуды и имеет такое начало: Боже! хвалы моей не пре молчи. Ибо отверзлись на меня уста нечестивыя и уста коварныя.¹ Там предсказывается, что Иуда чрез свое преступление исключил себя из числа апостолов и что на его место должен избраться другой. Эта мысль проводится в следующем выражении: и епископство (ἐπισχοπήν) его примет другой.² Допустим даже, что Иисуса мог предать из его учеников кто-нибудь другой, который был еще хуже Иуды, который все учение, услышанное от Иисуса исторгнул из себя совершенно; но, спрашивается, как же все это вяжется с обвинением против Иисуса и против христианства? Как все это может доказывать ложь его учения? Что касается дальнейших возражений Цельса, то мы и раньше занимались их опровержением. Именно мы показали, что Иисус

¹ Пс. 108, I—2. ² Псал. 108, 8.

138

вовсе не старался убежать, когда Его хотели схватить, что Он, напротив, добровольно за всех нас предал Себя в руки врагов. Отсюда следует также, что, Хотя Он и был связан, но это случилось не против Его воли с тою целью, чтобы научить нас переносить подобные страдания добровольно ради благочестия.

XII. Уже совершенно детскими представляются мне следующие возражения Цельса. Он говорит: «хороший предводитель, повелевающий многими тысячами, никогда еще не был предан, не был предан даже начальник разбойников, хотя бы он был дурным человеком и стоял во главе совершенно дурных людей, если только его приближенные видели от него пользу. Иисус же, напротив, был предан своими подчиненными: Он не проявил своей власти, как хороший предводитель, Он не сумел внушить к Себе со стороны обманутых учеников даже такого благоволения, какое оказывают разбойники своему начальнику.» Неправда: можно найти много рассказов о том, как предавались предводители своими приближенными, как захватывались начальники разбойников благодаря тому, что их люди оказывались им неверными. Допустим даже, что никто из предводителей и начальников разбойников не был предан, но каким образом может говорить против Иисуса то обстоятельство, что один из Его питомцев оказался ему изменником? Цельс выказывает склонность к философии и мы зададим ему такой вопрос: да ужели против Платона можно было выставить обвинение потому только, что Аристотель после своего двадцатилетнего пребывания в качестве ученика Платона, наконец отказался от него, осудил его учение о бессмертии души и его идеи назвал пустыми мечтами (τερετίσμωτα)? Мы можем продолжить свое соображение дальше и задать Цельсу такой вопрос: да ужели Платон стал бессильным в диалектике и неспособным от-

139

стаивать свои мысли после того, как Аристотель оставил его? Ужели от этого учение Платона стало ложным? Или, может быть, Платон продолжал оставаться учителем истины, как это утверждали его ученики, верные его философии, между тем как Аристотель оказался лукавым и неблагодарным по отношению к своему учителю? ¹ Также и Хризипп, по-видимому, во многих местах своих произведений высказывает упреки по адресу Клеанфа ² и расходится с его взглядами, хотя он еще в юности находился под его руководством и изучал основы его философии. И тем не менее, как говорят, Аристотель двадцать лет состоял учеником Платона, и не менее долго Хризипп находился под руководством Клеанфа. Но Иуда даже и трех лет не провел при Иисусе. В описаниях жизни философов, правда, можно найти много таких случаев, которые. дают повод Цельсу обвинять Иисуса из- за Иуды. И пифагорейцы, напр., устраивали надгробные памятники (κενοτάφια) тем, которые, посвятивши себя философии, после снова возвращались к обычной жизни. Но ведь из этого еще не следует, что Пифагор и его ученики были несостоятельны в учении и доказательствах.

ХIII. «Я мог бы—продолжает дальше иудей у Цельса—сказать об Иисусе много такого, что составляет истину и не похоже на то, что написано уче-

¹ Ориген, очевидно, имеет в виду не личную неприязнь Аристотеля к Платону, (не находящую подтверждения в фактах истории; см. Историю древней философии Виндельбанда в перев. проф. Введенского 1893 г., стр. 195), а разность и противоположность самых принципов, лежащих в основании мировоззрения этих двух знаменитых греческих философов, из которых первый был последователен идеализма, a второй—реализма.

² Хризипп и Клеанф—ученики и последователя философии (стоической) Зенона. Об их взаимных отношениях нам ничего не известно, потому что их сочинения сохранились или только по заглавиям, или же в незначительных отрывках.

140

никами Иисуса; но я. не без намерения умалчиваю об этом.» Спрашивается: что же это за вещи, составляющие истину и в то же время не согласующиеся с тем, что написано в евангелиях и о чем иудей у Цельса намерен замолчать? Или, может быть, в данном случае он прибегает только к особому риторическому приему с целью убедить, что он знает еще нечто такое, что может оказать воздействие на читателей и представить Иисуса и Его учение в неблагоприятном свете, между тем как на самом деле, помимо евангелия, он ничего другого и не знает?

Далее свидетельство учеников, что Иисус предвидел и предсказал все, случившееся с Ним, Цельс представляет их собственной выдумкой. Но мы хотя и вопреки желанно Цельса, однако постараемся доказать истинность этих свидетельств из многих других пророчеств Спасителя, в которых Он предсказывал христианам и такие события, которые исполнились для Него в первый раз только в последующее время. Кто в самом деле не выразит изумление в виду следующего предсказания: и к правителям и царям поведут вас ради Меня, для свидетельства пред ними и язычниками¹ и так дальние все то, что Он предсказал относительно преследования Своих учеников? Да разве появлялось среди людей такое учение, последователи которого наказывались за то, что—как это может сказать какой-нибудь противник Иисуса—этот последний предвидел нападения на Его безбожное и ложное учение и был убежден, что оно Ему послужит к прославлению, если только предскажет об этом учении? Правда, некоторых за их учения можно было бы привести к правителям и царям, иболее всех, конечно, эпикурейцев, ² которые совершенно отвер-

¹⁾ Мф. 10, 18. ² Тонкий намек на собственные убеждения Цельса.

141

гали Провидение, можно и перипатетиков, которые ни во что ставили молитвы и жертвы, предлагаемые Божеству.

Но, может быть, кто-нибудь скажет, что даже самаряне за свое благочестие терпят преследование. На это мы ответим: они осуждаются на смерть, как убийцы, потому что чрез свое уродование они нарушают существующие законы, ¹ допускающие обрезание только иудеям. Да и что-то неслышно о таком судье, который на допросе подобного обвиняемого, притянутого к суду за это свое религиозное убеждение, задавал бы ему вопрос, желает ли он отказаться от своей веры и получить таким образом- оправдание, или же он намерен оставаться верным своим убеждениям и за это быть приговоренным на смерть. Ведь для наложения наказания достаточно- простого доказательства, что обрезание было перенесено им. Между тем, одних только христиан, согласно предсказанию Спасителя, в котором Он говорил: к правителям и царям поведут вас ради Меня—, до последнего издыхания истязуют (ἐπιτρέπονται) судьи, чтобы заставить их отказаться от христианства, совершить по установленным обычаям жертвоприношение и затем, после принесения клятвы, отправиться домой и проводить там безмятежную жизнь.

Обрати внимание на тот великий авторитет, который обнаруживается в следующих словах (Иисуса): всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и я пред Отцом Моим небесным, А кто отречется от Меня пред людьми,² итак даль-

¹ Император Адриан запретил даже иудеям совершать над собою обрезание, и только император Антонин Пий снова восстановил иудейский закон об обрезании, сделавши его привилегией исключительно только иудейского народа. Вследствие этого самаряне уже не имели права обрезываться под страхом наказания. Spenger.

² Мф. 10, 32—33.

142

ше. Перенесись вместе со мною мыслью в то время, когда Иисус сказал эти слова, и предположи, что эти предсказания еще не исполнились! В таком случае ты можешь, конечно, не доверять Ему и быть того мнения, что Он все это болтает зря и говорит напрасно (да не будет, конечно, так сказано). Если же этого предположения ты не можешь сделать и, напротив, испытываешь нерешительность, нужно ли тебе придавать веру Его словам, то тогда ты должен будешь сознаться, что исполняются предсказания, оправдываются слова Иисуса, ищут начальники и цари убить тех, которые исповедывают Иисуса; в этом случае и мы должны будем уверовать, что Он от Бога получил великую силу, дабы посеять учение среди рода человеческого, и что Он сказал так в том убеждении, что все эти препятствия Он преодолеет. Кто же не проникнется удивлением, коль скоро он перенесется мыслью в те времена, когда Иисус учил и говорил такие слова: проповедано будет сие. евангелие по всей вселенной во свидетельство тем и язычникам,¹—коль скоро увидит, как по словам Иисуса Христа Его евангелие всюду, по поднебесной, возвещается грекам и варварам, мудрецам и невеждам²? Никакая человеческая природа не в состоянии была воспротивиться той силе, с какою учение было возвещено, и нет среди людей такого народа, который отказался бы принять учение Иисуса.

И если иудей Цельсов не желает верить тому, что Иисус «предвидел все свои приключения, (τὰ συμβάντα), ² то пусть он поразмыслит над тем, каким образом Иисус предсказал будущую судьбу Иерусалима, которую ему готовили римляне,—предсказал еще в то время, когда он твердо стоял и в нем совершалось еще все иудейское богослужение. Никто, конечно, не станет утверждать, что друзья (γνώριμοι)

¹ Мф. 24, 14. ² Римл, 1. 14.

143

Иисуса и Его слушатели только изустно (χαρὶς γραφής) возвестили о том, что мы читаем в евангелиях, и что они своим ученикам не оставили никаких писаний о речах и деяниях Иисуса. А именно в этих писаниях мы теперь находим следующие слова: когда же увидите Иерусалим окруженным войсками, тогда знайте, что приблизилось его запустение.¹ Тогда пред Иерусалимом не стояло еще никакого войска с целью окружить его, обложить и осадить. Эта осада в первый раз началась при императоре Нероне и тянулась вплоть до правления Веспасиана. Сын этого последнего—Тит и разрушил Иерусалим до основания. Это случилось, как пишет Иосиф, ² в наказание за убиение Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, по голосу же истины — из-за Иисуса, Христа Божия.

XIV. Конечно, Цельс мог бы допустить или даже согласиться с тем, что Иисус предвидел «свои будущие приключения», и придать этому обстоятельству, ³ согласно с своим мнением, такое же хотя малое значение, как это он сделал в отношении к чудесам, которые он выдает за простое колдовство (γοητεία); мог хотя бы сказать, что было много лиц, которые узнавали свою судьбу, прибегая к гаданиям при помощи ауспиций (οἰωνοῖς), авгурий (ὄρνισιν), гаруспиний (θυτικῇ) и генефлиалогий (γενεθλιαλογία). Но он даже этой самой большой (для него) уступки не пожелал сделать, и совершение чудес, несмотря на то, что самый факт их существования он. по-видимому принимает, приравнял к чему-то вроде колдовства (γοητείας). Между тем, Флегон ³ в тринадцатой, или четырнадцатый — ес-

¹ Лук. 21, 20. ² Иосиф Флавий, известный иудейский историк. См. выше, стр. 30, пр. 2. ³ т. е. предведению Иисуса. ⁴ см. выше стр. 62, пр. 2—7. ⁵ Родом из Тралл, автор (времен Адриана) нескольких сочинений, из которых известны: 1) Ὀλυμπιάδες, 2) Περὶ θαυμασίων. з) Περὶ Μακρόβιων.

144

ли не ошибаюсь—книге своей «Хроники» приписал Христу предведение (πρόγνωβιν) неведомого будущего (τινω» μελλόντων). Правда, он перепутал и вместо того, чтобы говорить об Иисусе, говорит о Петре, но он все же засвидетельствовал, что исполнилось все. что и как Он предсказал. Независимо от этого свидетельства о предведении (Христом) будущего, он—против своего желания даже—показал также' и то, что проповедь первых провозвестников нашей веры (τὸν ἐν τοῖς πατράσι τῶν δογμάτων λόγον) не была чужда божественной силы.

XV. «Ученики Иисуса — продолжает Цельс—в таком очевидном деле не имели возможности прикрыться чем-нибудь, а потому и надумали сказать, что Он все это предвидел.» Но он не обратил или не хотел обратить внимания на ту искренность этих писателей, с какой они не скрывают даже того, что Иисус предрек своим ученикам: Все вы соблазнитесь в эту ночь,¹ и что это предсказание действительно исполнилось, когда они пришли в смущение; что Он пророчествовал также и Петру: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня, ² и что Петр действительно трижды отрекся. Если бы они не были любителями истины, а—как полагает Цельс—записали ложь, то тогда не могли бы они записать того, как отрекся Петр или как пришли в смущение ученики Иисуса. Если это и на самом деле было, то кто же мог доказать, что это действительно так и случилось? Не естественно ли было замолчать об этом людям, которые имели намерение научать приходящих к евангелию с презрением относиться к смерти из-за приверженности к христианству. Но они знали, что сила уче-

¹ Мф. 26, 31; Мрк. 14, 27.

² Мф. 26, 34; Мрк. 14, 30; Лук. 22, 34; Иоан. 14, 38.

³ Мысль та, что, при отсутствии посторонних свидетелей, ученики прекрасно могли скрыть и замолчать о своем смущении.

145

ния должна одержать победу над людьми, поэтому они и рассказали об этих событиях, в том убеждении, может быть, что они не принесут вреда читателям (евангелий) и не подадут повода к отрицанию.

XVI. Уже совершенно наивно утверждает Цельс, что, «ученики, будто бы, записали такие (события) только затем, чтобы оправдать Иисуса в том, что говорит не в Его пользу. В этом случае они, по его мнению, поступили подобно человеку, который считает праведником нечестивца по его же собственному изображению, считает святым того, кого он же представляет убийцей, считает бессмертным того, кого он изобразил уже мертвым,—и при всем этом не забывает добавить, что все это он же и предсказал». Непригодность его сравнения в данном случае ясна сама по себе. Ничего нет странного в том, что (Иисус), желая в Своем лице дать пример людям, как нужно жить, в то же время показал им, как нужно умирать за веру (ὑπὲρ εὐσεβείας). Да кроме того, Его собственная смерть за людей была спасительной для каждого из них, как об этом мы уже трактовали в предшествующей книге.¹ Потом Цельс думает, что самое исповедание страдания собственно подтверждает (его) обличение, а не разрушает. Но, конечно, (Цельс) не ведает, сколько глубоких мыслей об этом (страдании) находится у Павла, сколько о нем было говорено пророками. Ему неизвестно также, что только кто-то из придерживающихся еретического образа мыслей говорил, что страдания Иисуса были призрачными и в них не было ничего действительного. ²⁾ Ведь если бы Цельс знал все это. то он и не сказал бы следующих слов; «вы, конечно,

¹ См. выше: I, 54—55; р. п. 89—91.

²⁾ Воззрения докетов (еретиков) признающих призрачность страданий Иисуса, Цельс, очевидно, считал общим учением всех христиан.

146

не должны говорить того, что Он только нечестивым людям казался переносящим все эти страдания, на самом же деле Он и не страдал; нет вы уже прямо сознайтесь, что Он страдал.» Но мы-то именно и далеки от того, чтобы признавать страдания (Иисуса) призрачными; в противном случае нужно было бы признать обманом и Его воскресение, между тем как оно было истинным. Ведь кто воистину умер и воскрес, тот воистину воскрес, и кто только казался умершим, тот не воистину и воскрес.

Неверующие смеются над нашим учением о воскресении Иисуса Христа. Но мы можем привести им также рассказ Платона об Эре, сыне Армения, ¹ который чрез двенадцать дней ожил на костре и рассказал о всем, что он видел в преисподней. Равным образом не бесполезно будет неверующим указать кстати и на рассказ Гераклида о бездыханной женщине. ² Существуют также рассказы о многих умерших, которые вышли из гробов — и не только в самый день погребения, но и позднее. Что же удивительного, если и Иисус несмотря на Свои чудесные деяния, настолько многочисленные, настолько превышающие (разумение) человека и настолько очевидные, что (Цельс) только по невозможности для себя прямо согласиться с фактом их существования принужден был приравнять их к волхвованиям, чтобы хотя этим путем получить возможность унизить их, — что же

¹ Платона Respubl. X, 13 sq. На этот рассказ ссылаются многие древние христианские писатели в доказательство истины воскресения мертвых.

² Гераклид Понтийский, слушатель Платона и Спевсиппа, (в IV в. до P. X.), автор многочисленных сочинений, в которых при всей их учености встречается очень много невероятных рассказов и нелепых сказок. К таким принадлежит и приведенный рассказ о женщине, снова ожившей после своей смерти.

147

удивительного, говорю, если и этот Иисус принял в своей смерти даже нечто более великое, коль скоро его душа добровольно отделилась от тела и при этом по собственному желанию могла опять возвратиться в него ¹ по совершении вне его предназначенного ей дела? ² Относительно этого обстоятельства Иисус изрек вот какие слова, записанные у Иоанна: никто не возьмет душу Мою от Меня, но я полагаю ее от Себя: власть имею положить ее, и власть имею снова взять ее.³ И может быть, Его душа затем так скоро и отделилась от тела, чтобы сохранить его, дабы не были перебиты голени, как это случилось с распятыми вместе с Ним разбойниками. У первого же (разбойника) воины перебили голени, и у другого распятого с Ним. Когда же пришли к Иисусу и увидали, что Он испустил дух, то не перебили Его голеней.⁴

Итак мы ответили также и на следующий (вопрос): «откуда же можно увериться, что Иисус предсказал (об этом событии)»? Если же теперь кто пожелает узнать, «почему и как оказался бессмертным Тот, Кто был мертвым? — то на этот вопрос можно дать ему такое наставление. Ведь бессмертный не Тот, Кто умер, а Тот, Который восстал из мертвых. И коль скоро мертвый не есть бессмертный, то тогда, конечно, и Иисус, соединивший В Себе две природы (Ἰησοῦς ὁ σύνθετος), не был бессмертным до своей смерти, потому что и Он намеревался умереть. Вообще никто не бессмертен, раз он должен умереть; но бессмертен тот, кто не будет пребывать мертвым. Христос же, восставший из мертвых, уже более не умирает; смерть более над Ним уже не имеет власти,⁵ хотя этого последнего и не желают допустить те, которые не могут понять, в каком именно смысле сказаны эти слова.

¹ т. е. в тело Иисуса. ² ἡ ψυχὴ οἰκονομησαμένη δέ τινα ἔξω αὐτοῦ, т. е. имеется в виду совершение Иисусом дела спасения людей.³ Иоанн. 18, 18. ⁴ Иоан. 19, 32. 33. ⁵ Римл. 6, 9.

148

ХVІІ. Очень уже глупо и следующее возражение. «И какой же,—говорит Цельс—, может найтись Бог, или демон, или разумный человек, который, предвидя такие случайности, не стал бы, по мере возможности, отклонять их от себя, а напротив прямо пошел бы навстречу им несмотря на то, что он наперед знал о них?» Ведь и Сократ знал, что он должен был выпить цикуты, и умереть; и при этом мог, если бы последовал убеждению Критона, избегнуть темничного заключения и не испытать всего этого. Но он решился на то, что ему представлялось разумным,—лучше умереть, как это пристойно философу, чем проводить жизнь, недостойную философа. Также и Леонид, полководец лакедемонян, хорошо знал, что он вместе с своими людьми при Фермопилах должен был пасть в самое непродолжительное время; при этом жизнь, соединенная с позором, его нисколько не занимала, почему он и обратился к своим (воинам) с такою речью: «давайте позавтракаем, а обедать будем уже в аду.» ¹ Можно было бы собрать много подобных рассказов, если бы только было желание заняться ими. Итак, если Иисус, зная о Своих страданиях, однако не отстранил их, и предчувствуя их пошел навстречу им, то что же в этом удивительного? Павел, ученик Его, поступил точно также: он знал о страданиях, которые его ожидали при его вступлении в Иерусалим, и при всем этом сн, однако, пошел на встречу опасностям, обратившись с словами укоризны к тем, которые оплакивали его и препятствовали ему

¹ Имеется в виду эпизод из войны (480 Г. до Р X.) Леонида, царя спартанского, с Ксерксом, царем персидским, когда Леонид с 300 избранных воинов-спартанцев решился защищать Фермопильский проход от нападений громадных полчищ царя Ксеркса. После двухдневной защиты Ф. прохода Леонид с своими спартанцами пал геройскою смертью Срвн. у Plutarch’a Apophtheg. Lacon, p. 225 D.

149

идти в Иерусалим. ¹) И многие из наших при всем своем знании того, что они будут преданы смерти, коль скоро будут тверды в исповедании христианства, и что, напротив, получат свободу и приобретут снова свои имения, если только откажутся (от христианства), однако ж презрели жизнь и добровольно приняли смерть за свою веру.

XVIII. К этому Иудей у Цельса присовокупляет еще и такой вздор. «Если Иисус,—говорит он—, предсказал предательство одного (ученика) и отречение другого, то как же это боязнь пред Его божественностью не могла предотвратить предательства одного и отречения другого (ученика)?» Премудрый Цельс и не заметил, как он в данном случае впадает в противоречие. Ведь если (Иисус), как Бог, предвидел (эти обстоятельства), то собственно и не возможно было, чтобы Его предведение оказалось ложным,—не возможно было то, чтобы Его не предал тот, о предательстве которого Он предвидел, и не отрекся от Него тот, которого Он укорял за предстоящее отречение. Если бы один оказался в состоянии не предавать, а другой—не отрепаться; словом если бы случилось так, что один из них не предал бы, а другой не стал бы отрепаться, после того как им пришлось бы узнать об этом: то тогда уже не был бы истинным Тот, Кто сказал, что один предаст, а другой отречется от Него. И если Он предвидел предателя, то Он знал собственно то нечестие, от которого зависело предательство и которое от предведения во всяком случае уничтожиться не могло. Если Он равным образом предвидел и предсказал отречение (Петра), то и это собственно потому, что Он знал слабость, которая должна была привести к отречению. Причем это вовсе еще не значило, что слабость должна была укрепиться именно

¹ Сравн. Деян. 21, 12—14.

150

от предведения. Как же дошел Цельс и до такого утверждения: «но они предали и отреклись, не имея к Нему никакого уважения»? Насколько мало можно сказать относительно Иуды, что он предал своего Учителя, не имея к Нему нисколько уважения,—все это было уже показано нами выше. Ничуть не труднее доказать (это положение)¹ и в отношении к отречению Петра: ведь он отошел вон, после того как отрекся, и плакал горько. ²

XIX. Не много проницательности обнаруживается и в дальнейшем замечании Цельса. «Когда—говорит он—даже человек замечает устроенные ему козни и объявляет о своем открытии устроившим эти козни лицам, последние отступают от своих замыслов и остерегаются приводить их в исполнение.» Но ведь многие, несмотря на то, что открывались их козни, тем не менее делали же их! Как бы в виде общего заключения к своим словам Цельс дальние говорит. «Итак, вовсе не потому, что были предсказаны, все эти события случились: ведь это же невозможно. Но так как они случились, то в виду этого оказывается ложью и самое утверждение, будто бы эти события были предсказаны. Во всяком случае совершенно невероятно, чтобы люди оказались склонными к предательству и отречению после того, как им пришлось наперед услышать о них». Коль скоро мы опровергли выше приведенные слова Цельса, сам собою уже падает и вывод из них, а именно положение, что «эти события случились не потому, что заранее были предсказаны.» Мы же скажем так: эти события произошли, они были, следовательно, возможны; и так как они случились, то оказывается истинным и самое предсказание о них. Ведь истинность пророчеств выте-

¹ т. е. положение о невозможности отрицать в душе Петра присутствие известной степени любви и уважения к своему Учителю. ² Мф. 26, 75: Лук. 22. 62.

151

кает из их исполнения. Итак, оказывается ложным его обличительное положение, которое гласит, что предсказание—будто бы ложь. И уж, совершенно без оснований Цельс говорит, будто бы люди совершенно не могут допустить предательства и отречения после того, как они им наперед становятся известны.

XX. Посмотрим, что Цельс приводит дальше. Он говорит: «(Иисус) изрек это свое пророчество, как Бог, и потому вполне надлежало исполниться Его предсказанию. Следовательно, по своему божеству Он привел своих учеников и пророков, с которыми вместе ел и пил, в такое положение, что они сделались безбожниками и нечестивцами, между тем как Ему надлежало быть раздаятелем благ всем людям вообще и близким Ему в особенности. И если уж не было случая, чтобы кто-нибудь строил козни человеку, с которым ему пришлось быть участником стола: то тем более по отношению к Богу разве мог оказаться злокозненным тот, кто вместе с Ним разделял пиршество? И в особенности странно еще то, что Сам Бог злоумышляеть против своих соучастников в столе и делает их предателями и нечестивцами!» Так как ты ¹ велишь мне опровергнуть даже те возражения Цельса, которые мне представляются ничтожными, то я по поводу только-что приведенных слов Цельса дам такой ответ. Цельс думает, что пророчество, основанное на предведении кого-нибудь, исполняется потому, что оно было предсказано. Мы же с таким заключением не согласны и утверждаем, что пророчество вовсе не причина будущих событий: и Иисус только предрекал об их наступлении; будущие события, могущие вообще наступить независимо от предсказания о них, напротив, подали Прозорливцу

¹ Разумеется Амвросий, меценат Оригена.

152

только повод к их предречению. И вообще весь наличный мир явлений доступен сознанию пророка, провидящего эти явления: возможно, что они могли быть и не быть, но осуществиться должна только которая-нибудь одна из этих двух возможностей. Не утверждаем мы также и того, что именно от пророка зависит осуществление или неосуществление известного события, что он в данном случае говорит как бы так: вот это-то безусловно произойдет и иначе быть не может. Это положение приложимо ко всякому пророчеству, которое имеет отношение к событиям, находящимся в зависимости от нас,—безразлично: будем ли мы брать эти события из божественных писаний или же из греческих рассказов. Ложный вывод (σόφισμα) или, как выражаются диалектики ленивый силлогизм (ἀργός λόγος), уже не был бы, следовательно, ложным выводом, если бы только пришлось согласиться с Цельсом, хотя в глазах всякого здравомыслящего человека он составляет именно ложный вывод.

Чтобы прояснить это рассуждение, я приведу из Писания (в качестве примера) пророчества, которые имеют отношение к Иуде, или слова нашего Спасителя, в которых отразилось Его предведение о предателе. Из греческих же исторических книг я приведу ответ оракула, который был дан Лаю; при чем в данном случае мы признаем достоверным этот рассказ, потому что это обстоятельство для нас безразлично. Итак, в 108 псалме в уста Спасителя влагаются следующие слова об Иуде: Боже, хвалы моей не премолчи, потому что уста грешника и уста льстивого на меня отверзлись. ¹ Если ты вникнешь в содержание этого псалма, то найдешь, что в нем еще заранее была возвещена предательская измена Спасителю, равно как и то, что причина этого предательства лежит в самом Иуде, и что он

¹ Псал. 108. 1. 2.

153

сам заслужил те проклятия, которые в пророчестве приурочиваются к его собственной злости. Действительно, он мог понести такое наказание потому, что—как здесь говорится — он не вспомнил оказать милость и отогнал человека—нищего и убогого. ¹ Таким образом в его власти находилось вспомянуть милость и не отвергнуть того, кого он отверг. Он мог, и, однако не сделал этого; напротив, допустил даже предательство, и за это сделался достойным тех проклятий, которые пророчество приурочило к нему. Что же касается греков, то мы воспользуемся тем предсказанием оракула, которое было дано Лаю, ² в том виде, как его передает трагик, ³—не знаю буквально или только в приблизительно точных выражениях. К нему от лица провозвестника грядущего обращены были такие слова:

На рожденье детей семени не трать ты, когда боги на то согласья не дали:

Если сына и родишь ты, убийцей твоим будет твое порожденье,

И кровью пролитой весь дом твой обагрит.

Из этих слов ясно, что Лаю представлялась возможность воздержаться «от рожденья детей»: ведь ничего невозможного оракул от него и не мог требовать. Но ему было также возможно и рожденье: то и другое было вполне в его власти. Так как он не воздержался от рожденья детей, то поэтому и снизошли на Эдипа и Иокасту и их детей те бедствия, которые изображают нам трагедии.

¹ Пс. 108, 16.

² Лай, царь Фиванский, долго был бездетным и, наконец, получил от Аполлона предсказание, что у него от бездетной супруги Иокасты родится сын, который будет его убийцей. Обещанным малюткой и был Эдип, запятнавший свою жизнь убийством своего отца.

³ Разумеется Еврипид (род. в 480 до P X.), знаменитый греческий трагик—поэт, написавший целый ряд трагедий и, между прочим, одну под названием: Φοίνισσαι, из которой Ориген взял приводимый отрывок (V. 18—20).

154

Что же касается так называемого ленивого силлогизма (ἀργὸς λόγος), который в то же время является ложным заключением, то он состоит в том, что при его посредстве можно, напр., отвлечь больного от его решения воспользоваться врачом для восстановления своего здоровья, и обратиться к нему с такою речью. Если судьбой тебе суждено освободиться от болезни, то ты все равно выздоровеешь, независимо от того, призовешь ли ты врача, или нет. Если же судьба предопределила тебе не выздороветь, то ты, хоть призывай врача или не призывай: все равно—не выздоровеешь. Словом, суждено ли тебе судьбой освободиться от болезни, суждено ли остаться больным: в том и другом случае ты напрасно будешь звать врача. К этому именно силлогизму можно приравнять также и следующие шуточные слова. Если судьбой определено, чтобы у тебя были дети, последние все равно у тебя будут, независимо от того, женишься ты или нет. И, наоборот, если уж судьба тебе не предопределила иметь детей, то последних у тебя все равно не будет, женишься ли ты, или нет. Следовательно, решила ли судьба тебе детей дать или не дать, все равно в том и другом случае ты понапрасну будешь иметь сношение с женой. Но как здесь связь с женой не может считаться бесцельной, потому что без этой связи с женой и происхождение потомства совершенно немыслимо и невозможно: так равным образом и приглашение врача необходимо, коль скоро выздоровление от болезни происходит от врачебного искусства. Вот почему и самый совет: «ты напрасно приглашаешь врача»—оказывается ложным. Все это мы привели в виду возражения, представленного мудрым Цельсом в следующих его словах: «(Иисус) изрек это свое пророчество, как Бог, и потому вполне надлежало исполниться Его предсказанию.» Если выражение «вполне» (πάντως) употреблено им в смысле «необходимо» (κατηναγ-

155

κασμένως), то я с ним не согласен: ведь этого могло и не быть. Если же выражение «вполне» у него значит: «будет», то тогда—в виду того, что это значение не идет в разрез с истиной, особенно если допустить возможность неосуществления этого события—тогда, значит, ничего нет блазненного и в нашей речи. В самом деле из предсказания Иисуса, что один предаст Его, а другой отречется от него, вовсе еще не вытекает, что это именно (предсказание) сделалось для них причиной их нечестия и дурного поступка. Ведь Кто узнал, что было в человеке ¹ как учит наша вера, Тот, конечно, ведал злое сердце Иуды и видел, на что оно могло решиться при существовании в нем сребролюбия и при отсутствии необходимой твердой веры в учителя. Вот почему Иисус и сказал между прочим: опустивший вместе со Мною руку в солило, тот предаст Меня.²

XXI. Посмотри же, как поверхностны и преисполнены лжи следующие слова Цельса, в которых он приходит к заключению, что «никогда никто не строил козни человеку, с которым ему пришлось сделаться участником стола. И если уже по отношению к человеку не могло быть козней, то тем более по отношению к Богу не мог оказаться злокозненным тот, кто вместе с ним разделял пиршество.» Но кому же неизвестно, что было много таких, которые строили козни даже и тем, с которыми вместе проводили время в одном доме и делили соль и трапезу? Подобного рода примерами полна история греков и варваров. Так паросский³ ямбический поэт порицает Ликамбу за то,

¹ Иоанн. 2, 25. ² Мф. 26, 23.

³) Т. е. Архилох Паросский (около 700 г. до P. X.) отец ямбической поэзии. По свидетельству истории, он отличался крайне раздражительным характером и, будучи несчастен в жизни, питал постоянную вражду к окружающим его людям.

156

что он нарушил союз, скрепленный «солью и хлебом.» Он говорит, обращаясь к Ликамбу:

Ты клятву нарушил великую—

Право соли и стола.

Любители истории, которые всецело отдаются ей и при этом оставляют без внимания более необходимое знание, составляющее руководство к правильному образу жизни, могут привести много свидетельств и таким образом доказать, что совместное участие в столе не защищает от козней.

XXII. Затем как бы в виде неоспоримого заключения, составляющего последовательный вывод, он присоединил следующее замечание: «И в особенности—говорит он—странно еще то, что Сам Бог злоумышляет против своих соучастников в столе и делает их предателями и нечестивцами». Что Иисус злоумышлял против учеников и сделал из них предателей и нечестивцев, этого он во всяком случае доказать не может и в подтверждение своего положения может сослаться разве только на то, что оно составляет последовательный вывод из предыдущих рассуждений. Но эту-то последовательность весьма легко ниспровергнет всякий обыкновенный человек.

XXIII. После этого Цельс говорит: «Если (Иисусу) все это было угодно и Он потерпел наказания из повиновения Отцу, то тогда ясно, что известные Ему наказания не могли быть для Него болезненными и мучительными, так как Он, как Бог, по собственной воле допустил их.»¹ Цельс и не заметил, как он сам себе здесь противоречит. Если

Особенно сильно он излил свой гнев на семейство Ликамба. Последний обещал выдать за поэта свою младшую дочь, Необулу, но изменил своему слову, и за это был зло осмеян вместе с своими дочерями в ямбах поэта. Со стыда Ликамб вместе с дочерями, говорят, лишил себя жизни.

^l Срвн. Мф. 16, 21; Иоанн. 10. 17.

157

уж он допустил, что Иисус потерпел наказания, потому что на то была Его собственная воля, и Он предал Себя с целью оказать повиновение Отцу, то тогда очевидно, что Он на самом деле понес наказания и что все причиненное Ему мучителями безусловно сопровождалось болезненными ощущениями. Ведь страдание не было противно Его намерению. Если все наказания, причиненные (Иисусу), по Его желанию, не были соединены с болезненностью и страданием, то каким образом Цельс признал тогда самый факт наказания? Он не подумал, что Иисус, коль скоро принял тело путем рождения, то Он воспринял именно тело способное подвергаться болезням и всем тяготам, которые присущи (нашим) телам,—особенно если мы будем разуметь под этими тяготами то, чего себе никто не желает. И подобно тому как Иисус возжелал принять тело, существенно не отличающееся от природы человеческой плоти, ¹ подобно этому Он воспринял вместе с телом и его страдания а также и тяготы, не чувствовать которые Господь был даже не в состоянии. Вот почему и Его враги получили возможность причинять Ему эти тяготы и страдания. Мы выше уже доказали, что Иисус собственно мог бы и не отдаваться в руки людей, если бы только захотел. Но Он пришел (для этого), потому и восхотел, а восхотел потому, что смерть Его за людей должна была доставить спасение миру (τῷ παντὶ χρήσιμον).

XXIV. Дальше Цельс желает представить, что страдания Иисуса были болезненны и тягостны, что иными они и быть не могли, хотя бы Он этого п желал. Вот его собственные слова: «Зачем же Иисус взывает о помощи и рыдает, зачем Он молится о том, чтобы миновал Его страх погибельный, зачем Ему было говорить следующие слова:

¹ σῶμα σὐ πάντη ἄλλης φύσεως παρὰ τὴν ανθρωπίνην σάρκα.

158

Отче, если возможно, да минует чаша сия?» ¹ Обрати здесь внимание на подлость (τὸ κακοῦργον) Цельса! Вместо того, чтобы принять в соображение любовь к истине писателей Евангелий, которые, конечно, могли умолчать о всем, что, по мнению Цельса, может служить к обвинению (Иисуса), и однако же не замолчали—по многим основаниям, понятным всякому, кто углубляется в смысл Евангелия: вместо этого, повторяю, Цельс подвергает осуждению евангельское сказание, допуская в нем преувеличения и выставляя на вид то, о чем евангелисты вовсе и не говорили. Хотя бы о том, что Иисус «рыдает»,—в Евангелиях ничего не написано. Слова: Отче, если возможно, да минует чаша сия Цельс извращает и не соединяет их с следующим затем выражением писания: впрочем, не как Я хочу, но как Ты²,—выражением, которое обнаруживает благочестие Иисуса в отношении к Отцу и величие Его души. Могут возразить, что Цельс не читал того места, из которого видно, с каким послушанием подверг Себя Иисус тем страданиям, которые составляют решение воли Отца, именно—того места, которое читается так: если не может миновать (чаша) сия, чтобы я не пил от нея, то да будет воля Твоя. Но тогда, значит, Цельс поступил подобно тем нечестивцам, которые с предзанятыми дурными мыслями слушают Божественные Писания и злонамеренно разглашают (о них) клевету. ³ Этим (нечестивцам) ⁴ представляется, что они слышали выражение (Писания): «я убью»,— и часто нам ставят это самое выражение в упрек; но от-

¹ Срвн. Мф. 26, 39, 42; Лук. 22, 42.

² Мф. 26, 39. ³⁾ Срвн. Пс. 72, 8.

⁴ Имеются в виду гностики, которые с целью унизить Ветхий Завет, как произведение злого, карающего димиурга, тенденциозно подбирали ветхозаветные выражения, урезывая в них те части, которые не благоприятствовали их собственным воззрениям.

159

носительно выражения; «подам жизнь» ¹ они хранят глубокое молчание. Между тем все это место, взятое в целом, обозначает, что живущих во вред человечеству и причиняющих ему несправедливость Бог убивает, но с тою целью, чтобы привести их к лучшей жизни,—к той именно, которую Бог дарует умирающим для греха. Точно также те нечестивцы замечают слова; «я поражу» и в то же время не видят выражения: «и я исцелю.» ² Бог в этих местах выражается, как врач, который, разрезая тело, производит глубокие и болезненные раны, чтобы удалить из них все вредоносное и препятствующее выздоровлению,—и это вовсе не с тем намерением, чтобы доставить телу одно только страдание и уродство, а затем, чтобы при посредстве лечения восстановить ему прежнее здоровье. Нечестивцы не выслушивают все целиком также и следующее место: Он Сам причиняет раны и залечивает их, а (читают) только часть этого места причиняет раны.³ Подобным же образом поступает и иудей Цельсов. Он приводит слова: «Отче, если возможно, да минует чаша сия,» и при этом опускает следующее за тем выражение, которое указывает на готовность Иисуса и на Его твердую решимость, с какими Он подвергал Себя страданиям. Все эти разъяснения, которые можно было бы почерпнуть из (источника) мудрости Божией, имеют, конечно, большое значение для тех, которых Павел называет совершенными в следующих своих словах: премудрость глаголем в совершенных.⁴Но мы их оставим до другого раза, ограничившись в данном случае только теми, немногими доводами, которые имеют значение для настоящей цели.

XXV. Мы уже раньше говорили, ⁵ что в некоторых выражениях, принадлежащих Иисусу, гово-

¹ Втор, 32, 39. ²) Втор. 32, 39; срвн. 57, 17. ³ Иов. 5, 18. ⁴ I Кор. 2, 6. ⁵ II, 9; р. п. стр. 132.

160

рится о Нем как о перворожденном всей твари,¹ как это мы видим в словах: Я—путь, и истина, и жизнь² и в других подобных; в иных же выражениях проводится мысль об Иисусе, как человеке. ³ Таково, напр., место, где Иисус говорит: теперь же вы ищете убить Меня,—человека, который сказал вам истину, услышанную Мной от Отца ⁴Но здесь, где описывает Свою человеческую природу, Он изображает с одной стороны слабость человеческой плоти, а с другой—величие духа: слабость в словах—Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия, а величие духа в словах—впрочем, не как Я хочу, но как Ты. Следует обратить также внимание и на порядок выражений. Заметь: в начале изображается, как могут сказать,—слабость плоти прямо и просто; а потом уже в более пространных выражениях изображается величие духа. Слова: Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия—образуют только часть (выражения); напротив, слова: не как Я хочу, но как Ты, и дальние: Отче мой, если не может (чаша) сия миновать Меня, и нельзя Мне не пит от нея, то пусть будет воля Твоя— составляют уже более обширную часть. Нельзя также упускать из виду и того обстоятельства, что здесь не просто говорится: «пусть отойдет от меня чаша сия,» а напротив все эти слова: Отче. если возможно, да минует Меня чаша сия—заключают в себе отпечаток благочестия и покорности. Знаю, что для этого места существует еще и другое объяснение; думают, что Спаситель здесь усматривал те бедствия, которым должны были подвергнуться народ и Иерусалим в наказание и в отмщение за то, что иудеи злоумышляли против Него. Не почему-либо иному, а именно по любви к иудеям, желая отвратить от народа бедствия, угрожавшие ему, Он

¹ Срвн. Кол. 1, 15; Иоанн. 14. 6. ² Иоан. 14, 6. ³) τοῦ κατ’ αῦτὸν νοουμένον ἀνθρώπου.⁴ Иоан. 8, 40.

161

говорит: Отче, если возможно, да минует меня чаша сия! В данном случае Он как бы так выражался: так как над всем народом будет тяготеть гнев Твой, если Я выпью эту чашу страдания, то Я молю о том, чтобы, если возможно, миновала Меня чаша сия, чтобы наследие Твое не совершенно было оставлено Тобой за то, что оно злоумышляло против Меня. И если, как говорит Цельс, Иисус на- самом деле не переносил тогда ни страданий, ни мучений, то каким же образом, спрашивается, после этого те, которые пришли к Иисусу, могли воспользоваться Им, как образцом, каким образом могли осуществиться преследования за веру, если только Его страдания были призрачные,—не такие, какие испытывали люди?

XXVI. Иудей у Цельса обвиняет учеников Иисуса еще за то, что они, будто бы, выдумывают свои рассказы. Он говорит им: «Что вы представили—все это ложь, и вы даже не в состоянии прикрыть эту ложь правдоподобием истины.» На это отвечаю: в их распоряжении было самое легкое средство совсем умолчать об этих (событиях) и с самого начала ничего не писать о них. И если бы евангелия об этом ничего не сообщали, то кто же и мог бы тогда с злорадством указывать на эти слова Иисуса, которые Он говорил во времена Своего домостроительства? Цельс не поразмыслил, что против одних и тех же лиц нельзя выставлять два упрека: с одной стороны, то, что они обманулись в Иисусе, в Которого они веровали как в Бога и при том возвещенного пророками, а, с другой стороны, то, что разглашали о Нем такие вымыслы, в неистинности которых они нисколько не скрывали своего сомнения. Что-нибудь одно: или их рассказы не вымышлены, и находятся в согласии с их собственным убеждением, и, следовательно, не ложны и их записи; или же, наоборот, все их писания сознательно измышлены, находятся в противоре-

162

чии с их убеждением, сами они вовсе не были жертвой обмана и не веровали в божественность Иисуса.

XXVII. Дальние Цельс говорит: «есть между верующими некоторые такие, которые похожи на людей, доходящих вследствие пьянства до покушения на самоубийство; они трижды, четырежды, множество раз изменяют первоначальный текст евангелия, переиначивают его до тех пор, пока не получат возможность увернуться от всех возражений». Что касается до меня, то я знаю только последователей Маркиона и Валентина, а, может быть, и Лукиана, ¹ которые искажали евангелие. Это возражение никоим образом не касается нашего учения и может быть направлено только против тех, которые нисколько не стесняются обращаться с евангелиями легкомысленно И как учения софистов, эпикурейцев и перипатетиков и ложные мнения любой другой школы не могут служить основанием к обвинению философии, так и истинное христианство не может быть ответственным в том случае, если некоторые лица вносят искажения в евангелия и допускают в них заблуждения (αἱρέσεις), которые противоречат духу учения Иисуса.

XXVIII. Затем иудей Цельсов ставит в упрек и то, что «христиане ссылаются на пророков, которые предсказали страдания Иисуса.» Мы выше уже

¹ Маркион (живший в половине второго столетия в Риме и основавший особую секту, известную под его именем), Валентин (развивавший свою еретическую деятельность также в Риме около 140 г. и также основатель своей собственной шкоды) и Лукиан (сначала ученик Маркиона, а затем представитель своей собственной школы)—все эти личности были известными последователями гностицизма,—этой еретической системы, которая известна в истории христианства, между прочим, своим свободным, субъективно-рационалистическим отношением и пользованием священным текстом Библии. Относительно маркионитов, напр., Тертуллиан (Adv. Marc. 4, 5) писал: Nam et quotidie reformant, prout a nobis quotidie revincuntur.

163

обсуждали это возражение ¹ и теперь по данному вопросу сделаем только следующее добавление. Так как он, по его собственному выражению, «берет на себя попечение о людях», то ему следовало бы привести эти самые пророчества, равно как высказаться о степени их убедительности и затем показать, что ссылка христиан на пророчества может быть признана справедливой только на первый взгляд. Только в этом случае не было бы заметно, что он двумя—тремя словами обнимает предмет такой великой важности. (Подробное исследование пророчеств было необходимо) в особенности еще потому, что «пророчества, по его же собственным словам, могут быть приложимы к тысячам других лиц даже с бо́льшим правом, чем к Иисусу». Это обстоятельство и у христиан составляет главный пункт исследования; вот почему и ему нужно было приложить также особенное внимание и собственно для каждого пророчества представить тщательное разъяснение, что оно «к тысяче других лиц куда больше приложимо, чем к Иисусу.» Цельс не замечает, что все эти возражения могли бы быть неблагоприятными для христиан только в том случае, если бы их делал человек, отвергающий пророческие писания; между тем Цельс влагает свои речи в уста своего иудея, который не может оспаривать подлинности этих писаний. Именно иудей не допустит мысли, что «пророчества к тысяче других лиц могут быть приложены скорее, чем к Иисусу»; он каждое пророчество будет излагать так, как это лучше всего ему представляется, и во всяком случае будет стараться опровергать объяснение, идущее со стороны христиан. Если даже он и ничего не скажет заслуживающего вероятия, то по крайней мере будет стараться сделать свои слова заслуживающими доверия.

¹⁾ См. II. 13; р. п. стр. 140—141.

164

XXIX. Мы уже раньше ¹ имели случай говорить, что пророки возвещали о двояком пришествии Иисуса к роду человеческому. Поэтому будет бесполезно давать какой-либо ответ на следующие слова (Цельса), влагаемые им в уста Иудея: «по предсказанию пророков, Тот, Который должен прийти, есть великий и могучий Владыка, который будет господствовать над всею землею, над всеми народами и над воинствами.» Что же касается добавления к этим словам: «столь гибельная язва ² не была ими предсказана,» то, по моему мнению, оно выказывает одну только злобу иудеев, с какою они без всякого основания, хотя бы сколько-нибудь убедительного, старались надругаться над Иисусом. Во всяком случае ни иудеи, ни Цельс, ни кто-нибудь другой никогда не будут в состоянии доказать, что Он—«язва»,—Он, Который столь многих людей извлек из потока нечестия и направил их к жизни, сообразной с природой и украшенной целомудрием (σωφροσύνης) и прочими добродетелями.

XXX. Цельс был нагл настолько, что сделал дальше и такое замечание: «никто, говорит он, не поверит, что такими намеками (συμβόλων), столь извращенными толкованиями и пустыми доводами можно доказать божественность и Богосыновство Иисуса.» Но следовало бы ему привести самые толкования и разоблачить их: следовало бы показать пустоту доводов и таким образом дать возможность христианину отвечать и опровергнуть те возражения, которые могли оказаться до некоторой степени основательными. Что же касается событий, которые, по мнению Цельса, должны были случиться в подтверждение величия Иисуса, то эти события ведь и на самом деле произошли: Цельс только не желает их заметить несмотря на очевидность, с какой они связываются с (личностью) Иисуса. Цельс говорит-

¹ См. I, 56. 2, 8. ² Разумеется Иисус Христос.

165

«Ведь и Сыну Божию надлежало поступить точно 158 так же, как и солнцу, которое, освещая все прочие вещи, прежде всего само делается видимым.» Но мы именно и утверждаем, что Иисус поступил таким образом. В Его дни воссияла праведность и явилась полнота мира ¹ начавшись с момента Его рождения. Бог предуготовил народы к Его учению и устроил так, что Римский царь стал господствовать над всем миром. Ведь если бы было много царств, тогда и народы оставались бы чужими друг другу; тогда и исполнение приказания Иисуса: идите и научите все народы ²—приказания, которое дано было апостолам, было бы соединено с значительными затруднениями. Известно, что рождение Иисуса последовало в правление Августа, который слил—если можно так выразиться—многочисленные народы земли в одно царство, И это было важно потому, что существование многочисленных царств, конечно, послужило бы препятствием в деле распространения учения Иисуса по лицу всей земли не только по вышеуказанной причине, но еще и потому, что тогда народы были бы вынуждены вести войну и защищать отечество, как это действительно и было пред временами Августа и особенно в еще более отдаленные времена, когда один народ должен был ь вести войну с другим народом, как, напр., пелопонезцы с афинянами. Итак, каким же образом это учение мира, не допускающее даже мести за обиды врагов, могло одержать победу, если бы только пришествие Иисуса не изменило земных отношений и не привело бы их в состояние уравновешенности (επὶ τὸ ἡμερὠτερον).

XXXI. Далее Цельс обвиняет христиан в том, что «они не пренебрегают даже ложными выводами при доказательстве того своего положения, что Сын Божий есть вместе с тем Само Слово

¹ Псал. 71, 7. ² Мф. 28, 19.

166

(αὐτόλογον) (Божие)». Он думает даже придать особенную силу этому своему возражению, коль скоро говорит, что «вместо чистого и святого слова, которое в своей проповеди о слове мы выставляем Сыном Божиим,—мы показали собственно человека, который самым позорным образом был посажен в тюрьму и затем мученически доведен до смерти». Это возражение, хотя и вкратце, мы уже раньше ¹ рассматривали там, где в противоположность обвинениям Цельса мы показали, что перворожденный всей твари² принял тело и человеческую душу, что при творении этого мира Бог повелел и все было создано, и что принявшим это повеление был Бог— Слово. Так как у Цельса с выше приведенным возражением выступает Иудей, то мы считаем не излишним воспользоваться в данном случае следующим уже упомянутым ³ нами изречением: Послал Слово Свое, и исцелил их, и избавил их от растлений их.⁴ Цельс дальше заставляет своего иудея говорить: «Если действительно, по вашему учению, Слово есть Сын Божий, то тогда и мы согласны (с вами).» Но я с своей стороны ни от одного иудея не слыхал еще признания, что «Слово есть Сын Божий», хотя я вел разговоры, со многими иудеями, даже с такими, которые причисляли себя к разряду мудрецов.

XXXII. Мы уже указывали, ⁵ что Иисус не может быть ни «хвастуном», ни «чародеем»; поэтому нам нет необходимости снова приводить сказанное и таким образом в противовес повторениям Цельса и самим повторяться. Он обращает внимание также на родословную (Иисуса) ⁶, но в тоже время совершенно не упоминает, что у самих христиан по данному вопросу ведутся споры и что.

¹ См. выше II, 9; р. п. стр. 132. ²⁾ Кол. 1, 15. ³ I, 64; р. п. стр. 106—107. ⁴ Псал. 106, 20. ⁵) См. выше II, 7; р. п. стр. 127. ⁶ Мф. 1. 1; Лук. 3, 23.

167

некоторые из них в виде возражений (евангелистам) указывают на разногласие родословных. ¹ Цельс, как истый хвастун, несмотря на свое заявление, что «он знает все учение христиан» однако не сумел благоразумно набросить тень сомнения на Писание. Между тем, он считает «крайним высокомерием то, что составители родословной происхождение Иисуса возводят к первому человеку и к иудейским царям». Он думает, что вносит нечто совершенно особенное, когда говорит, что и «жена плотника должна была бы знать об этой родословной, если бы только она происходила от столь знатного рода». Но что-ж из этого? Допустим: она знала. Что этим мы опровергнем? Даже из предположения, что она действительно не знала своего прошлого, разве можно делать вывод, что она вовсе не происходит от первого человека, что она не была отпрыском рода древних иудейских парей? Или, может быть, Цельс решительно придерживается того мнения, что бедняки только и могут происходить от бедняков же, что пари— только от царей? Словом, мне представляется совершенно напрасным останавливаться дольше на этом пункте возражения, коль скоро известно, что и в наше время от богатых и знатных родителей родятся некоторые бедняками,—даже более бедными, чем была Мария, и, наоборот, от бесславных рождаются вожди и цари народов.

XXXIII. Цельс спрашивает: «Если Иисус есть Бог, то что же совершил Он великого? Оказал ли Он презрение врагам? Осмеял ли и отнесся ли шутливо ко всем бедствиям, которые с Ним приключились?» В виду данного вопроса Цельса мы могли бы, конечно, указать и на «величие» и на чудесность в страданиях и смерти Иисуса. Но откуда же нам пришлось бы давать ответ, как не на

¹ Особенно это нужно сказать о гностиках.

168

основании евангелий, которые говорят, что земля потряслась и камни распались и гробы разверзлись, что и завеса церковная разорвалась сверху донизу, что и солнце померкло и мрак быль в продолжение целого дня? ¹ Ведь Цельс оказывает доверие евангелиям только тогда, когда он предполагает найти в них возражения против христиан. Но он совершенно не доверяет им в том случае, когда они говорят о божестве Иисуса. В виду этого нам остается только воскликнуть: эх, Цельс, Цельс (ὦ οὐτος)! Или уж ты окончательно не верь ничему и не пытайся даже ссылаться (на евангелия), или же во все уверуй и проникнись почтением к Слову Божию, Которое соделалось человеком, чтобы оказать, согласно своему желанию, добро (ὠψελῆσαι) всему человеческому роду. Величие дела Иисусова подтверждается ведь тем обстоятельством, что и до настоящего времени имя Его продолжает доставлять исцеление тем, которым пожелает его доставить Бог. Что же касается солнечного затмения, которое произошло во дни Кесаря Тиверия, в правление которого, как известно, был распят Иисус, что касается, с другой стороны, бывшего тогда великого землетрясения, то об этих обстоятельствах передает также и Флегонт, если не ошибаюсь, — в тринадцатой или в четырнадцатой книге своей «Хроники.»

XXXIV. Иудей у Цельса начинает даже острить совершенно в духе Цельса и шутить над Иисусом словами Еврипида,² которые влагаются в уста Вакха:

Лишь только я пожелаю, Сам Бог спасет меня.

Но что-то уж очень редко бывает, чтобы иудеи выказывали любовь к греческой литературе! Если и допустим, что нашелся такой человек из среды иудеев, страстный любитель (греческой литературы),

¹ Срвн. Мф. 27, 51. 52; Лук. 23, 44. 45; Мрк. 15, 38. ² Euripid. Bacch. V, 498.

169

все равно—как из этого факта можно строить заключение, что Иисус потому Себя не освободил из заключения, что был не в состоянии устроить Себе этого освобождения? Цельс поступил бы много лучше, если бы отнесся с доверием к нашим писаниям, где рассказывается, что Петр, заключенный в темничные узы, вышел из темницы, когда ангел снял с него оковы, ¹ что Павел с Силой в Филиппах, македонском городе, был заключен в деревянные колодки, но при помощи божественной силы был освобожден, когда темничныя двери открылись. ² Но эти события Цельс, вероятно, находит смешными, или, может быть, он даже и совсем не читал о них. В противном случае он, конечно, не замедлил бы по поводу них сделать свое возражение в том смысле, что и чародеям некоторым удается-де при помощи заклинаний разрушать оковы и отворять двери, и что те события, о которых мы читаем в наших (священных) книгах, нужно приравнять к действиям чародеев.

«Даже тот, который приговорил Иисуса к осуждению — замечает Цельс—, не понес никакого наказания, тогда как оно коснулось, напр., Пентея, который впал в бешенство и был растерзан». Но Цельсу не известно, что Иисус был осужден собственно не Пилатом, который хорошо знал, что иудеи предали Его по зависти, ³ а иудейским народом. Надь этим народом и тяготеет наказание Божие, так как он оказался рассеянным по лицу всей земли и растерзанным еще сильнее, чем даже Пентей. И зачем Цельс намеренно замолчал о сне, который видела жена Пилата и который ее напугал настолько, что она послала к своему мужу сказать: ничего не замышляй против этого праведного человека, ибо сегодня во сне я много пострадала из-за Него. ⁴⁾

¹⁾ Деян. 12, б—9. ² Деян, 16, 24—26. ³ Мф. 27, 18. ⁴⁾ Мф. 27, 19.

170

И далее Цельс опять замалчивает в евангелиях все те события, которые указывают на божественность Иисуса, и с целью позлословить приводит только те места, где говорится, как над Иисусом надсмехались, как Ему надевали багряницу, как полагали (на голову) терновый венок и в руки давали трость. А скажи-ка, Цельс; откуда, как не из евангелий, ты знаешь о всех этих событиях? Ты, правда, находишь их достойными осмеяния; но мужи, которые о них рассказывали, и не подозревали, что в то время, когда ты и тебе подобные люди будут подвергать их насмешкам, иные напротив будут брать отсюда примерь для презрительного отношения к людям, которые надсмехаются и надругаются над благочестием и над Тем, Который ради этого благочестия добровольно принял смерть. Удивляйся лучше той любви к истине, которой обладают писатели евангелий: удивляйся и Тому, Который все это совершенно свободно перетерпел за людей и перенес со всей твердостью и величием духа. Ведь Писание совершенно не говорит о том, что «Он рыдал» или что смертный приговор вызвал с Его стороны какой-нибудь неблагородный поступок или какое-нибудь неблагородное слово.

XXXV. «Если уж не раньше,—продолжает Цельс—, то почему по крайней мере теперь Иисус не обнаруживает Свое божество, почему Он не освобождает Себя от этого позора, почему не карает оскорбительную дерзость, которая была проявлена и по отношению к Нему и по отношению к Отцу»? Мы даем на это такой ответ. И по отношению к язычникам, которые допускают Провидение и верят в чудеса, можно предложить совершенно такой же вопрос, почему Бог не наказывает наносящих оскорбление Божеству и отрицающих Провидение? И что в данном случае предлагают в свою защиту язычники.

171

это же самое скажем и мы, даже больше, чем они. Ведь на небе явилось даже особое знамение свыше: померкло солнце, были также и другие чудеса, которые показали, что Распятый имел что-то божественное и то, что возвышало Его над людьми. ¹

XXXVI. Цельс далее спрашивает: «Что же. говорит он, кровь, которая истекла из тела Распятого. была ли похожа на ту, что

Течет из священного тела богов?» ²⁾

Цельс, конечно, фиглярствует; мы же на основании серьезного повествования Евангелия, даже вопреки желанно Цельса, можем показать, что из тела Иисусова истекла не такая баснословная кровь, какую изображает Гомер; напротив, когда Иисус был уже мертв, один из воинов пронзил копьем ребро Ею, и вышла кров и вода. И тот, кто видел, засвидетельствовал, и свидетельство его истинно. ³ В прочих мертвых телах кровь обыкновенно застывает и чистая вода не течет; мертвое же тело Иисуса представляло удивительную особенность: даже из ребер мертвого тела, оказалось, истекла кровь и вода. Если уж Цельс, с целью унизить Иисуса и христиан, одновременно с приведением, из Евангелия неправильно истолкованных свидетельств и умолчанием о фактах, доказывающих божество Иисуса, желает выслушать и о знамениях свыше, то пусть он прочтет Евангелие и посмотрит, что сотник и бывшие с ним стражи Иисусовы, заметивши колебание земли и то, что было при этом, сильно испугались и начали говорить: Он был Сын Божий. ⁴

XXXVII. После этого выбирая из Евангелия только те выражения, которые, по его суждению, дают основание к возражению, Цельс вменяет Иисусу в вину даже и то, что «Он с жадностью набросился

¹ θεῖον τι καὶ πλεῖον τῶν πολλῶν εἶχεν ὁ σταυρωθείς,

²⁾ См. Гомера Илиаду. 5, 340; срвн. у Оригена: 1, 68. ³ Иоан. 19, 34. 35. ⁴⁾ Мф. 27, 54.

172

пить желчь и уксус и таким образом не пересилил Своей жажды, хотя любой человек часто бывает в состоянии ее пересилить.» Это место можно собственно понимать и в иносказательном смысле, но в данном случае на сделанное возражение мы намерены дать Обычный (κοινοτέρας) ответ, что еще пророки предсказали об этом событии. Так в 68 псалме в уста Христа влагаются следующие слова: и дали в уста Мои желчь и во время жажды Моей напоили Меня Иисусом. ¹ И пусть скажут иудеи, кто же это такой, который говорит так в пророчестве; пусть они из истории укажут нам того, кто взял в уста свои желчь и которого напоили уксусом? Они, конечно, постараются возразить, что эти слова относятся к Мессии, пришествие Которого они ожидают; но мы спросим их: что же препятствует считать это предсказание уже исполнившимся? А этого пророчества, которое было дано за столько времени раньше, равным образом и всех остальных предсказаний, которые мы находим у пророков, совершенно достаточно для того, чтобы всякого беспристрастного исследователя привести к убеждению, что Иисус есть Христос’’ и Сын Божий, Которого возвестили пророки.

XXXVIII. Затем Иудей обращается к нам еще с следующим замечанием: «Вы, обладатели твердой веры, обвиняете нас в том, что мы не признаём этого (Иисуса) Богом и не соглашаемся с вами в признании того, что Он перенес все эти (страдания) для спасения людей, чтобы и мы также могли с пренебрежением относиться к наказаниям.» На это мы дадим такой ответ. Иудеи воспитались на законе и пророках, которые возвещают Христа. В виду этого обстоятельства мы ставим им в вину, во-первых, то, что они даже не стараются вникнуть

¹ Псал. 68, 22. ² т. е. Мессия—Христос, чаяние всего ветхозаветного человечества.

173

в предлагаемые им нами доводы для доказательства Мессианского достоинства Иисуса, и ограничиваются с своей стороны в качестве оправдания своего неверия только указанием на то, что они будто бы уже опровергли наши доводы. Во-вторых, мы ставим им в вину и то, что они, не разобравши доводов, не веруют в Того, Которого возвестили пророки, несмотря на то, что Он на Своих учениках и при том после Своего вочеловечения ясно показал, что «Он перенес все эти (страдания) для спасения людей», Ведь и цель Его первого пришествия заключалась вовсе не в том ь, чтобы судить людские поступки, но чтобы наперед научить людей и словом и делом тому, что они должны были делать,—не в том, чтобы злых наказывать, а добрым даровать спасение (σώςιν), но в том, чтобы чудесным образом и с некоторой божественной мощью ¹ возвестить всему человеческому роду Свое учение—и все это именно так, как предсказали пророки. Еще мы обвиняем их в том, что, несмотря на обнаруженную Иисусом необычайную мощь, все же не поверили Ему и сказали, что Он изгнал бесов из человеческой души силою Веельзевула, князя бесовского.² Обвиняем их и за то, что они набросили тень подозрения даже на Его человеколюбие, которое побуждало Его не пропускать не только города, но даже ничтожной иудейской деревни с тою целью, чтобы всюду возвещать царство Божие,—даже, повторяем, это Его человеколюбие они оклеветали и обвинили Его в том, что Он проводил будто бы скитальческую, полную лишений и. далеко неблаговидную жизнь (ἐν ἀγεντεῖ σώματι). Между тем нет ничего неблаговидного в перенесении такого рода бедствий, которыми сопровождалась проповедь о спасении тем людям, которые были в со-. стоянии внимать этой проповеди.

¹ μετὰ τινος δυνάμεως θειοτίρας. ² Mф. 12, 24; 9, 34; Мрк. 3, 22.

174

XXXIX. И разве не заключают в себе очевидную ложь следующие слова Цельса, которые он влагает в уста иудея, что «Иисус, будто бы, за все время Своей жизни ни в ком не возбудил к Себе веры, даже в учениках Своих, и в конце концов подвергся наказанию и перенес все эти страдания?» Но что же собственно и возбудило против Него ненависть со стороны первосвященников, священников и книжников иудейских, как не то обстоятельство, что толпы народа веровали в Него и следовали за Ним даже в пустыни, восхищенные не столько привлекательностью Его речей, которые всегда соответствовали способностям и потребностям слушателей, сколько в особенности тем воздействием, которое оказывали Его чудеса, возбуждая собою удивление в тех людях, которые были не в состоянии стать верующими благодаря одному только влиянию Его слова? Разве не явная ложь скрывается в утверждении Цельса, что «Иисус, будто бы, не убедил даже Своих собственных учеников»? Правда, от страха они испытывали тогда некоторые человеческие чувства—ведь они собственно еще и не были подготовлены к твердости—, но во всяком случае они не отказались от своей веры в Него, как Мессию. Лишь только Петр отрекся от Иисуса, как он уже чувствует ту бездну греха, в какую он низринулся; он вышел вон, и заплакал горько. ¹ И прочие ученики, действительно, были смущены теми печальными обстоятельствами, которые пришлось Ему испытать, ² хотя все же продолжали питать к Нему чувство восхищения; но когда Он явился им (по воскресении), ³ они укрепились и уверовали еще больше и тверже, чем прежде, что Иисус был Сын Божий.

XL. Цельс погрешает уже прямо против философии, когда воображает, что спасительное учение

¹ Мф. 26, 75; Лук. 22, 62. ² ὕπὸ τῆς ἐπ’ αὐτῷ ἀθομίας.³ Иоан. 20, 20.

175

и чистота нравственности у Иисуса не настолько удовлетворительны, чтобы дать Ему особенный перевес над людьми. Он, по его мнению, должен был бы стать в Своей деятельности выше того положения, которое Он воспринял в Своей личности: Ему совсем не следовало бы умирать, хотя Он и принял смертное (тело), или—умереть, но во всяком случае не такою смертью, которая могла оказаться образцом для людей, могущих в ней найти для себя основание решиться на смерть за веру и к открытому исповеданию этой веры пред лицом тех, которые придерживаются ложных убеждений относительно веры и неверия и считают благочестивых людей самыми нечестивыми и, наоборот, самыми благочестивыми почитают тех, которые относительно Бога заблуждаются и присущую им неустранимую идею о Боге находят осуществленной во всяком любом существе, но только не в Боге. И это бывает, будто бы, особенно в том случае, когда у людей обнаруживается стремление убивать тех, которые всею душою отдаются даже до смерти ¹ служению ² Единому и Высочайшему (ἐπὶ πᾶσι) Богу.

XLI. Цельс от лица иудея обвиняет Иисуса еще в том, что «Он не явил себя свободным от всякого зла». Но пусть Цельс обмолвится хоть словом, от какого же это зла Иисус показал Себя несвободным? Если он хочет сказать, что Иисус не был свободен от зла в собственном смысле этого слова, ³ то тогда пусть и представит в доказательство злое деяние, совершенное Им, Если же под злом он разумеет бедность, крест и козни со стороны потерянных людей, то тогда он очевидно должен признать, что несчастия (τὰ κακᾶ) случились и с Сократом и что он, следовательно, был не в

¹ Фил. 2, 8. ² ἐναργείᾳ—собственно сознание, ведение Божества, как основа служения Божеству. ³ т. е. от зла, как проявления нравственного миропорядка.

176

силах показать себя свободным от зла (ἀπὸ τῶν κακῶν). А как много было у греков еще и других философов, которые были бедны и добровольно избрали себе бедность,—это знают многие греки из истории. Так известно, что Демокрит ¹ сделал из своего имения пастбище для овец, а Кратес ² отдал фиванцам все свои деньги, которые он выручил от продажи всех своих имений, чтобы только сохранить себе свободу. Диоген ³ же по своей особенной невзыскательности жил даже в бочке, и в виду этого обстоятельства, конечно, ни один сколько-нибудь умный человек не скажет, что Диоген весь был во зле.

XLII. Далее Цельс желает выставить «Иисуса небезупречным в нравственном отношении». ⁴ Но пусть он покажет нам, кто из последователей Его учения сообщил что-либо такое, что могло бы подать повод упрекнуть Иисуса. И если у них он не нашел основания к Его обвинению, то тогда пусть он покажет нам тот источник, на котором основывается это его утверждение, что жизнь Иисуса была небезупречна. Иисус уже показал истинность Своих обетовании в благодеяниях, оказанных людям, которые к Нему прилепились. И мы всякий день видим исполнение того, что Он наперед предсказал, прежде чем все это совершается,—мы видим, что Его Евангелие проповедуется⁵ во всей вселенной, что Его ученики идут и возвещают всем народам Его учение, далее, что эти ученики должны приводиться к владыкам и царям ⁶ и не по какой-либо иной причине, а именно из-за Его

¹ Демокрит (род. между 470 и 460 гг. до P. X.) вместе с своим учеником Левкиппом был основателем атомистической философии. ² Кратес фивский—цинический философ. ³ Диоген синопский (род. 404 г. до P X.)—представитель цинической философии. ⁴ Срв. выше I, 71; 2, 7. 31. ⁵ Мрк. 13, 10; Мф. 24, 14. ⁶ Мф. 10. 18. Мрк. 13, 9; Лук. 21, 12.

177

учения. Мы преисполнены изумления пред Ним, наша вера в Него день ото-дня становится все тверже и тверже. И я собственно не знаю, какие еще более сильные и ясные доказательства в пользу достоверности предсказаний Иисуса требуется представить, чтобы можно было удовлетворить требованиям Цельса. Цельс, как это видно по всему, старался достигнуть только того, чтобы Иисус, в Котором он не признает Слова, ставшего плотью, остался свободным от всяких человеческих страданий, чтобы Он не был благородным примером для людей в перенесении несчастий жизни. Ведь страдания в глазах Цельса- жалкие и постыдные вещи. Тягости жизни—это для него величайшее зло, а наслаждение—высшее благо. Между тем это последнее считается ничего нестоящим теми философами, которые допускают Провидение, а мужество, твердость и великодушие признают за добродетели. Да Иисус едва ли и ниспроверг веру в Себя Своими страданиями; напротив, Он чрез них-то усилил ее еще более в сердцах тех людей, которые желали проявить мужество,—в сердцах именно тех людей, которые от Него научились, что действительное и истинное блаженство находится не здесь, а в будущем веке, ибо о котором Он говорил в Своих речах, что жизнь в этом настоящем мире полна превратностей, и для души она составляет главную и величайшую борьбу.

XLIII. «Вы конечно, не будете утверждать—так продолжает Цельс свою речь, обращаясь к нам—, что Иисус сошел во ад, чтобы по крайней мере здесь обрести веру в людях, после того как Ему не удалось снискать ее среди обитателей земли». Будет ли Цельсу приятно или нет, но мы дадим ему такой ответ. Пока Иисус обитал в плоти, Он приобрел Себе не какое-нибудь ничтожное количество последователей; нет—он снискал их такое множество, что Ему собственно из-за этого множе-

178

ства уверовавших стали устраивать козни. Затем, когда Его душа отделилась от тела,¹ Он направил Свою проповедь и к тем душам, которые не были связаны с телами, чтобы и из них привести к вере в Себя те души, которые сами желали (этого обращения), а равным образом и те, на которые Он Сам обратил Свои взоры по основаниям, одному только Ему известным.

XLIV. А что дальше говорит Цельс, все это невыразимо глупо. Он спрашивает: «коль скоро вы думаете, что для вас составляют надлежащую защиту все эти нелепые доказательства, которыми вы так смешно опутали себя, то тогда что же препятствует вам считать еще более великими и более божественными посланниками даже всех этих остальных, осужденных на смерть и закончивших свою жизнь еще более печально, (чем Иисус)?» Но всякому ясно и очевидно, что Иисус, перенесший все страдания, о которых повествуется в Писании, не имеет ничего общего с теми, которые «снискали себе печальный конец» за чародейство или за другое какое-либо подобное преступление. Собственно никто не может и доказать, что чародей в состоянии совершить какое-либо деяние, которое могло бы отвратить души от великих прегрешений людских, от всей этой бездны порока.

Но Иудей Цельсов, приравнивая Иисуса к разбойникам, говорит, что «с подобным же бесстыдством и о разбойнике и человекоубийпе, подвергнутом наказанию, всякий может сказать, что он—Бог, а не разбойник,—и это только на том основании, что он будто бы предсказал своим товарищам по разбою, что он пострадает и перенесет все, что он действительно перенес». На это мы прежде всего дадим Цельсу такой ответ: да вовсе не потому, что предсказал Иисус о Своих

¹ γυμνὴ σώματος γενόμενοζ ψυχή.

179

страданиях, мы уверовали и свидетельствуем о Нем, что Он пришел от Бога. Во-вторых, заметим, что это сравнение (Цельса) собственно было предуказано еще в евангелиях. Здесь мы читаем, что Бог причтен был к беззаконным ¹ у тех беззаконных, которые просили отпустить разбойника, брошенного в темницу за разбой и убийство и, напротив,—распять Иисуса, Которого действительно они и распяли на кресте между двумя разбойниками.

И в лице тех, которые являются Его истинными учениками и дают свидетельство истины, Иисус и теперь продолжает распинаться между двух разбойников и вместе с ними присуждаться людьми к одному и тому же наказанию. Мы утверждаем даже: если те, которые не боятся никакого позора, никакого рода смерти, чтобы только им можно было чрез светоносное и чистое благочестие пред линем Создателя остаться верными учению Иисуса,— если такие люди, повторяю, имеют нечто общее с разбойниками, то тогда, конечно, и Иисуса, Который есть отец и виновник подобного учения, Цельс совершенно правильно приравнял к вождям разбойников. Но все же и Тот, Который умирает на общую пользу, и эти, которые по своему благочестию переносят страдания, являясь единственными из всех людей, и подвергаясь козням за тот путь богопочтения, который открылся им, совершенно несправедливо претерпевают страдания, и Иисус нечестиво подвергался козням.

XLV. Обрати внимание и на то, как поверхностно выражается он о тогдашних учениках Иисуса. «А потом, говорит он, даже те, которые были в то время возле Него еще при жизни Его, которые внимали Его голосу, которые были Его учениками.— даже эти, лишь только увидали Его страждущим и

¹ Мрк. 15, 7—14; Лук. 23, 18. 19; Иоан. 18, 39, 40: Мф. 27, 20—23.

180

умирающим, не только не умерли вместе с Ним и за Него, не только не прониклись презрением к страданиям, но даже отказались быть Его учениками. Вы же и теперь еще выражаете готовность пойти на смерть за Него». И в этих словах Цельса, конечно, проглядывает желание обвинить нашу веру. И здесь он опять питает особенное доверие к тем евангельским повествованиям, в которых ведется рассказ о прегрешениях учеников, совершенных ими по своей слабости в то время, когда они были еще только-что призваны. Причем об исправлении учеников после прегрешения, об их открытом исповедании пред лицом иудеев, ¹ о бесчисленных преследованиях, которые они терпели от них, наконец, как они умирали за учение Иисуса—о всем этом Цельс не говорит ни слова. Он не хочет даже выслушать, что говорил Иисус Петру: когда будешь стариком, ты прострешь руки свои ² и так дальше, а также и то добавление, которое присоединяет Писание к этим словам: сказал же это (Иисус), давая разуметь, какою смертию (Петр) прославить Бога.³ Цельс умолчал и о том факте, что Иаков, брат Иоанна, апостол и брат апостола, Иродом был умерщвлен мечем за учение Христово. Ничего не упоминает Цельс и о том, как ь Петр и прочие апостолы открыто исповедали свою веру, ⁴ сколько они поработали для нее и с каким ликованием они вышли из синедриона, после того как приняли побои,—⁵⁾ радуясь тому, что удостоились принять поругание за имя (Иисуса), и одержали таким образом верх над теми греческими философами, которые за свою твердость и свое мужество были прославлены в истории. С самого начала среди учеников Иисуса особенную силу имела следу-

¹ Деян. 4, 13; 9, 27; 13, 46; 14, 3; 19. 8. ² Иоан. 21, 18. ³ Иоан. 21, 19. ⁴ Деян. 4, 13.⁵ Деян. 5, 41.

181

ющая Его заповедь, которая предписывала—презирать ту жизнь, которую проводит большинство людей, и, напротив, преуспевать в той жизни, которая подобна жизни Божией.

XLVI. Ужели не лжет Иудей Цельсов и в том случае, когда говорит, что «Иисус во время Своей земной жизни, будто бы, увлек только десять лодочников и мытарей очень сомнительной нравственности, да и из них-то не всех?» Очевидно, даже иудеи должны сознаться в том, что Иисус не десять, не сто, не тысячу, а в один раз целых пять тысяч, и в другой раз четыре тысячи, одним словом на Свою сторону, склонил столько людей, что они следовали за Ним даже в пустыню, которая одна только была в состоянии вместить все то множество последователей, которых Иисус привел к вере в Бога не только Своею проповедью, но и Своими чудесами, совершенными пред ними. Повторения Цельса, к сожалению, нас заставляют прибегать к таким же повторениям: так как мы опасаемся, как бы не подать повода к обвинению нас в том, что мы будто бы нарочно опускаем некоторые из его возражений. Таким образом, следуя порядку расположения материала в его сочинении. мы снова должны привести следующее уже ранее предложенное возражение. «Если—говорит Цельс—Иисус еще при Своей жизни никого не убедил, то не будет ли слишком глупо, после смерти Иисуса, всякому любителю, по собственному желанию, выставлять столько верующих, сколько ему будет угодно»?

Уже если надлежит построить правильное заключение, то нашему противнику следовало бы говорить так: коль-скоро даже после смерти Иисуса столь многих склоняют к вере в Него не просто только желающие, но желающие и обладающие силой (к этому убеждению), то тогда разве не представляется еще более разумным утверждать, что Иисус во вре-

182

мя Своей земной жизни приобрел Себе еще более значительное количество последователей благодаря великой силе Своего слова и деянии?

XL VIL После этого Цельс задает вопрос и нас же заставляет давать на него ответ. Он спрашивает: «что же собственно заставило вас считать этого (Иисуса) Сыном Божиим?» И он же заставляет нас отвечать: «до такого признания мы дошли после того, как узнали об Его осуждении, которое имело целью ниспровержение отца порока». Но к этому признанию нас привели собственно тысячи и других оснований, из которых мы до сих пор представили только самую незначительную часть. Если Бог поможет ь, мы и этими основаниями воспользуемся не только при опровержении так называемого «Истинного слова» Цельса, но и во множестве других случаев. А на наш ответ, что мы действительно «считаем Иисуса Сыном Божиим потому, что Он был осужден,» Цельс задает (новый) вопрос: «но ведь, говорит он, много еще и других людей было осуждено, и их страдание было не менее позорно?» Цельс в данном случае поступает так же, как и те особенно низкие враги нашего учения, которые на основании факта, что Иисус был распят, считают себя вправе делать такое заключение, что мы, будто бы, почитаем (τό σέβειν) всех, которые были распяты.

XLVIII. Не имея возможности опровергнуть чудеса Иисуса, о которых повествует Писание, Цельс уже не раз объявлял их, как результат чародейства. И мы с своей стороны, по мере возможности, точно также не раз высказывали свое суждение по этому поводу. Но в данном месте (своего сочинения) Цельс приписывает нам такой ответ. «Мы, будто бы, считаем (Иисуса) за Сына Божия потому, что Он исцелял хромых и слепых». При этом он прибавляет еще: «и выговорите также, что Он воскрешал мертвых». Дей-

183

ствительно, Он исцелял хромых и слепых, почему мы и считаем Его Мессией (Χριστὸν) и Сыном Божиим, и в этом мы убеждаемся из пророческих писаний. Тогда отверзутся—говорится здесь — глаза у слепых, и уши εглухих будут слышат., тогда будет скакать хромой, как олень.¹ Воскрешал Он также мертвых, и у составителей евангелий эти сказания отнюдь не являются произведением фантазии. Это ясно из того соображения, что если бы Писание предлагало вымышленные сказания, то оно в данном случае скорее говорило бы о значительном количестве воскрешенных, и оно на более продолжительное время оставило бы их покоиться в гробах. Но Писание, напротив, не допускает подозрения в вымысле, коль скоро говорит только о незначительном количестве (воскрешенных), а именно: о дочери начальника синагоги, к которой Иисус обратился с особенными и замечательными словами: она не умерла, но спит²,—с такими словами, с которыми можно было обратиться не ко всем умершим; о единственном сыне вдовицы, при взгляде на которого Он сжалился и которого затем воскресил, остановивши носильщиков мертвеца ³ и о третьем еще—Лазаре, который уже четыре дня нахо дился в гробнице ⁴.

По этому поводу пред лицом людей благомыслящих и в особенности пред лицом Иудея я не могу не высказать следующего замечания. Подобно тому как во дни Елисея пророка было много прокаженных, и ни один из них не был исцелен, кроме Неемана сирийца ⁵; как во дни Илии пророка жило много вдовиц, и ни к одной из них он не был послан, за исключением вдовицы из Са-

¹ Ис. 35, 5- 6. ² Лук. 8, 49—56; Мф. 9, 23—26; Мрк. 5, 35-43. ³ Лук. 7, 11—17. ⁴⁾ Иоан, 11, 38—44. ⁵⁾ 2 Цар. 5, 14; срвн. Лук. 4, 27.

184

репты Сидонской, ¹ так как только она, по суду Божию, сочтена была достойной чуда, совершенного пророком над хлебами ²: точно также и во дни Иисуса было много мертвых, но только немногие из них были воскрешены, именно те, которых Слово знало, как способных к воскрешению. И эти чудеса Господни должны были не только проображать известные истины, но в то же время привлекать многие сердца к чудесному учению Евангелия. Я мог бы еще сказать, что ученики Иисуса совершали даже более великие знамения сравнительно с теми чувственными знамениями, которые сотворил Он,—и это согласно с собственным обетованием Иисуса. ³ Так теперь постоянно отверзаются глаза у слепых духом; и уши, закрытые раньше для учения добродетели, стали с готовностью внимать учению о Боге и о блаженной жизни в Боге; у многих, раньше было хромание, как выражается Писание, в хождении внутреннего человека (ἔσω ἄνθρωπον),⁴) но теперь, когда вера уврачевала их, они стали быстро ходить и даже не с обычною скоростью (οὐκ ἀπλῶς), но подобно оленю, ⁵ этому врагу для змей, которому ни малейшего вреда не приносит яд ехиды. Даже эти хромые, после своего исцеления, получают от Иисуса власть наступать своими ранее хромавшими ногами на змей и скорпионов нечестия и вообще на всякую силу вражию, и при этом, наступая, нисколько не терпеть вреда. ⁶ Они сделались уже до того сильными, что им не может вредить никакое нечестие, никакой яд демонский.

XLIX. Иисус же предостерегает Своих учеников не от чародеев вообще, не от тех людей, которые обещают, что они могут совершать те или иные чудеса—ведь в таком предостережении

¹ 1 Цар. 17, 9; срвн. Лук. 4, 25. 26. ²⁾ 1 Цар. 17, 11 —16. ³ Иоан. 14, 12. ⁴ Римл. 7, 22. ⁵ Деян, 3, 8; срвн. Ис. 35 6. ⁶⁾ Лук. 10, 19.

185

ученикам собственно и не было никакой необходимости,—но от тех, которые стараются выдать себя за помазанников Божиих, и учеников Иисуса всевозможными ложными действиями усиливаются привлечь на свою сторону. Такие именно предостережения мы находим в следующих Его словах: тогда если кто вам скажет: вот здесь или там Христос, то вы не верьте. Вед восстанут ложные Христы и ложные пророки и дадут великие знамения и чудеса, так что прельстятся—насколько возможно—даже и избранники. Смотри же. я наперед вам говорил! Если же вам скажут: вот, в пустыни он—не выходите: вот, в потайных местах,—не верьте. Подобно тому как молния исходит от востока и показывается до запада, так будет и пришествие Сына человеческаго. ¹ Также и в другом месте говорил: многие скажут мне в тот день: Господи, Господи, не Твоим ли именем мы ели и не Твоим ли именем мы пили? Не Твоим ли именем бесов мы изгнали и многие чудеса совершили? И Я скажу им: отойдите от Меня, потому что вы—делатели неправды!² Цельс же, стараясь приравнять чудеса Иисуса к обычному у людей колдовству, ведет такую речь: «О, свет и истина! Сам Он своими словами ясно возвещает, как об этом сообщают и ваши писания, что в последние дни явятся у вас еще и иные, которые станут совершать такие же чудеса, и это будут дурные люди и чародеи. Говорит Он и о некоем Сатане, который превзойдет-де их в ь совершении подобных же (чудес); при чем Сам-же Он не отрицает того, что все эти чудеса отнюдь не служат доказательством божественной силы, но составляют деяния лукавых (людей). Побуждаемый силою истины, Он таким образом и обманы других обнаружил и в то же время против Себя представил ь обличение. И в самом деле разве не является на-

¹ Мф. 24, 23—27. ²⁾ Мф. 7, 22. 23; Лук. 13, 26. 27.

186

рушением справедливости—признавать, на основании одних и тех же деяний, одного Богом, а других обманщиками? Да почему же за одни и те же дела злодеями нужно считать скорее других людей, а не этого Иисуса, особенно если иметь в виду Его собственное свидетельство? Ведь, по Его собственному изречению, все чудеса служат вовсе не показанием божественной природы, а изобличают собою скорее обманщиков и негодяев». Обрати внимание, с какою очевидною злонамеренностью Цельс извращает здесь смысл слов! Слова Иисуса, сказанные Им относительно будущих совершителей знамений и чудес, заключают в себе совсем иной смысл, а не тот, какой сообщает им Иудей у Цельса в своей болтовне. Ведь если бы Иисус просто только убеждал учеников беречься людей, выдающих себя за совершителей чудес, и при этом не вставил бы замечания о том, что именно будут говорить о себе эти (мнимые чудотворцы), то тогда, действительно, подозрение Цельса было бы еще уместно. Но Иисус желает предостеречь нас от таких людей, которые выдают себя за Христа, к чему собственно волхвователи даже и не прибегают. Так как эти (лжехристы), при своей дурной жизни, как говорит Он, ¹ все же будут во имя Иисуса совершать некоторые чудеса и изгонять из людей демонов, то в виду этого именно обстоятельства, смею так выразиться, волхование самым решительным образом исключается в тех, о которых здесь идет речь, по отношению к ним устраняется всякое подозрение и, напротив, утверждается божественность Христа, а равно и божественность²⁾ учеников Его. Ведь возможно, что кто-нибудь, воспользовавшись именем Иисуса и, может быть, под влиянием какой-либо силы, ложно будет выдавать себя за Хри-

¹ Mф. 7, 22.² т. е. божественное посланничество учеников Иисуса.

187

ста, призрачно будет совершать такие же чудеса, как и Христос, а равно и другие во имя Иисуса будут призрачно совершать то же самое и так же хорошо, как это делают Его истинные ученики.

L. И Павел в своем втором Послании к Фессалоникийцам изображает, как именно обнаружится некогда человек беззакония, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святыней, так что в храме Божием сядет он, выдавая себя за Бога.¹ И ныне—снова говорит он Фессалоникийцам—вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Вед тайна беззакония уже в действии, и тот, кто удерживает теперь, продержится лишь до тех пор, пока не будет взят от среды. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Бог убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своею, тою, пришествие которого, по действию сатаны, совершается (ἐστιν) со всякой силой, и знамениями, и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих². Предлагает он и причину, почему беззаконнику предоставлена будет возможность явиться на землю. Он так говорит: за то, что они не приняли любви истины для своего спасения,—за это посылает им Бог действие заблуждения так, что они поверили лжи, да будут осуждены все, неверовавииие истине и оказавшие благоволение неправде.³ Пусть же теперь скажут нам, что же собственно в словах Евангелия или апостола может дать повод подозревать, что в данном месте были предсказаны волхвования? Если кто желает, тот может и у Даниила прочитать пророчество, которое говорит точно также об антихристе ⁴. Но Цельс искажает слова Иисуса и приписывает Ему то, чего Он собственно никогда и не говорил, а именно, что «придут другие, которые совершат

^l 2 Фесс. 2, 3. 4. ² 2 Фесс. 2, 6—10. ³ 2 Фес. 2, 12—12. ⁴ Дан. 7, 23—26.

188

подобные же чудеса, как и Он,—люди дурные и обманщики». Как сила египетских заклинателей отличалась от чудесной благодатной силы (παραδόξῳ χάριτι), действовавшей в Моисее, как деяния египтян в конце оказались результатом колдовства, в противоположность божественным деяниям Моисея: точно так же и деяния антихристов и тех, которые желали совершать подобные же чудеса, какие принадлежали ученикам Иисуса, оказываются —как он говорит—ложными знамениями и чудесами, сильными всяким неправедным обольщением для тех, которые идут к погибели, между тем как деяния Христа и Его учеников имели своим плодом не обольщение, а спасение душ. Да и где можно обрести такого человека, который усовершенствование жизни и постепенное уменьшение нечестия сознательно стал бы считать результатом обмана.

LI. Цельс на Писание же сослался и в этом случае, и в уста Иисуса вложил слова, что, будто- бы, «какой-то Сатана совершит такие же деяния». Но Цельс собственно преувеличивает, когда утверждает, что Иисус, будто бы, тем самым утверждает, что в этих деяниях нет ничего божественного, но что, напротив, они заключают в себе дела дурных людей. Он сближает таким образом вещи, которые между собою не имеют ничего общего. Как волк и собака, горлица и голубь, несмотря на сходство в голосе и внешнем виде, в то же время не относятся к одному роду, так равным образом и сила Божия в ее проявлении не имеет ничего общего с тем, что составляет произведение колдовства.

Против злокозненного толкования Цельса мы можем сказать также и следующее. Спрашивается, ужели злые духи могут по крайней мере посредством колдовства производить чудеса, а божественная и блаженная природа не может совершить никакого чуда? Ужели человеческая жизнь заключает в

189

себе одно только зло и уж ничего доброго совмещать в себе не может? По моему мнению, в качестве общего положения нужно признать, что везде, где только нечто дурное скрывается под видом добра, там всегда в противоположность злу есть и добро. Подобным же образом наряду с теми явлениями, которые происходят от волхования, в жизни совершенно необходимо должны находиться также и такие явления, которые совершаются чрез божественную силу. Одно составляет следствие другого: должно или то и другое отвергнуть и ни одного из них не принимать, или же, в случае допущения одного из них, в особенности зла, следует допустить также и наличность добра. Кто допускает существование явлений, производимых волхвованием ь, и при этом отвергает такие явления, в которых проявляется божественная сила, тот, по моему мнению, подобен человеку, который, допуская ложные заключения (σοφίσματα) и вероятные основания (λόγοι πιθανοί),—которые, правда, не заключают истины, по все же не лишены значения кажущейся истины,— в то же время утверждает, что у людей вообще нет никакой истины, нет диалектики, чуждой ложных заключений. И раз мы допускаем что также и деятельность божественной силы должна оказаться в людях, коль скоро существует колдовство и волхвование, производимое злыми демонами, которые чрез особые заклинания начинают действовать обвораживающим образом и являются помощниками для волхователей: то тогда почему же нам не обратить серьезное внимание на жизнь и нравы тех людей, которые выдают себя за совершителей чудес, почему, взирая на действия и последствия этих чудес, не исследовать, приносят ли они людям вред, или же служат к улучшению их жизни? Бесспорно этим путем мы можем дойти до сознания, кто именно совершает такие деяния с помощью злых духов чрез всевозможные заклинания и волх-

190

вования, и кто, наоборот, стоит на чистой и святой дороге и не только душою и духом, но, как я думаю, и телом соединен с. Богом, и исполненный божественного духа, совершает подобные деяния на пользу людей, устраивая таким образом обращение их к вере в истинного Бога. Словом, оставив по отношению к чудесам какое-либо предубеждение, следует принимать в соображение, кто совершает их с добрым намерением и кто с дурным, чтобы таким образом мы имели возможность благоговеть не пред всеми явлениями, принимать их не все одинаково за деяния божественные, но в то же время и не относиться ко всем им с презрением без всякого различия. Если так нужно поступать по отношению к чудесам, то тогда не ясно ли до очевидности, что Моисей и Иисус осуществили при помощи божественной силы все те события, совершение которых приписывается им в Писании, коль скоро все народы соединились вместе после их знамений? Собственно лукавство и колдовство не могли бы образовать такой общий народ, который оставил поклонение не только статуям и произведениям рук человеческих, но и всякому вообще сотворенному существу, и обратился к Богу, безначальной основе всех вещей.

LII. Так как в данном случае выступает Иудей, которому Цельс влагает в уста приведенные слова, то мы обратимся к нему с такими словами: да почему же, любезный, в тех чудесах, которые, по свидетельству твоих писаний, Бог сотворил чрез Моисея, ты усматриваешь деяние божественной силы? Почему ты стараешься взять их под свою защиту против тех, которые стараются унизить их и поставить на одной ступени с тем, что совершали египетские мудрецы при посредстве волхвования, и в то же время в чудесах, совершенных, по твоему же собственному признанию, Иисусом, ты ничего божественного не усматриваешь? Как же это

191

ты подражаешь таким образом египтянам, своим же собственным врагам? Если уже результат от чудес, совершенных Моисеем, именно образование этого всего народа, служит доказательством того факта, что в данном случае участвовал Бог, давший возможность осуществиться этому образованию (народа) при Моисее, то тогда по отношению к Иисусу подобное же заключение ¹ разве не оказывается еще более очевидным, коль скоро Иисус совершил более великое дело, чем Моисей? Собственно, этот последний принял потомков Авраама, ревностно охранявших от языческого влияния (ἀπὸ τοῦ ἕθνους) обрезание и прочие обычаи, передававшиеся со времен Авраама из рода в род,—этих то иудеев он и вывел из Египта, когда они были более всего готовы (к сплочению в одну народность), им-то он и дал божественные законы, в которые и ты веруешь. Этот же (Иисус) совершил нечто более великое: Он, на основании уже образовавшегося общественного строя и отеческих обычаев, на основании условий жизни, сложившихся по известным нормам закона, осмелился ввести новый строй общественной жизни по законам евангельским (τὴν κατὰ τὸ εὐαγγέλιον πολιτείαν). И если Моисей считал необходимыми чудеса, которые, по свидетельству Писания, он совершал для того, чтобы обрести веру не только среди старейшин, но и среди народа, то почему и Иисус для приобретения веры в народе, уже привыкшем требовать знамений и чудес, не должен был нуждаться в таких чудесах, которые могли бы превзойти своим величием и божественностью чудеса Моисея и тем самым, с одной стороны, отклонить народ от вымыслов и человеческих преданий, господствовавших у иудеев, а, с другой стороны, заставить его признать, что Тот, Кто высказал подобное учение и совершил подобные де-

¹ т. е. заключение о божественности чудес Иисуса.

192

яния, был больше всех пророков? И, действительно, разве не должен стоять выше пророков Тот, о Котором пророки возвещали, как о Мессии (χριστός) и Спасителе рода человеческого?

LIII. Все, что Иудей у Цельса высказывает против верующих в Иисуса,—это с одинаковым правом можно предложить в качестве обвинения также и по адресу Моисея. Если Иисус, по Цельсу, является обманщиком, то тогда таким же обманщиком, является и Моисей: обвинения, направленные против одного, касаются также и другого. Например, Иудей у Цельса относительно Христа говорит: «Вот насколько силен свет истины! Об этом ясно говорит Иисус своими собственными словами, как о том же представляют свидетельство и ваши писания: собственно и другие могут прийти к вам и совершить подобные же чудеса, тогда как они на самом деле люди дурные и обманщики». Но ведь то же самое может заметить Иудею любой человек, неверующий в сказания о Моисее, любой египтянин, словом всякий о Моисее может сказать: «А, вот насколько силен свет истины! Собственными словами Моисей ясно и выразительно возвещает, как это показывают и ваши писания, что и другие к вам могут прийти и совершить подобные же чудеса,—люди дурные и обманщики», Ведь именно у вас в Законе написано: если восстанет среди тебя пророк, или сновидец и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет при том: пойдемте во след богов иных, которых вы не знаете, и будем служит им, то не слушайте слов пророка сего, или сновидца сего ¹, и так далее. Если у вас явится желание оклеветать учение Иисуса, то тогда, конечно, вы скажете вот-что: «Он (Иисус) разумеет какого-то Сатану, который совершает подобные же чудеса.»

¹ Втор. 13, 1—3.

193

Но в случае желания приложить данное место к Моисею, вы скажете уже так: «Он (Моисей) разумеет пророка, который во сне видит себя совершающим подобные же чудеса» И как иудей у Цельса говорит об Иисусе, что «Он и сам-де не отвергал, что в этих деяниях нет ничего божественного, но что они, напротив, суть произведения дурных людей»: так равным образом и всякий, кто не питает веры к произведениям Моисея, может высказать те же самые слова и по адресу Моисея, что и «Моисей-де не отвергает, что в этих деяниях нет ничего божественного, но что они, напротив, составляют произведения дурных людей». Он и по отношению к нему поступит точно также и скажет, что Моисей, находясь под воздействием истины, в одно и то же время и деяния других обнаружил и деяния в отношении к себе изобличил. Конечно, Иудей может задать и такой вопрос: «не является ли дерзостью—на основании одних и тех же деяний одного считать Богом, а других обманщиками»? Но на такой вопрос Иудея можно дать ответ, прилагая приведенные изречения уже к Моисею: «да разве не дерзко—на основании одних и тех же деяний одного считать пророком и служителем Божиим, а остальных обманщиками»?

Но и всеми приведенными возражениями, которые, как я выяснил, одинаково касаются и Иисуса и Моисея, Цельс в данном месте не удовлетворяется и присоединяет к ним еще такие слова: «почему же, спрашивает он, на основании именно этих деяний нужно считать дурными людьми скорее других, а не этого (Иисуса), Которым те пользуются в качестве свидетеля»? На это с своей стороны мы дадим такой ответ: но почему же собственно на основании этих деяний я должен считать дурными людьми не Моисея, а скорее тех, к которым после запрещения Моисея я уже не смею питать доверия в виду того, что они показали знаме-

194

ния и чудеса,—не потому ли, что он на других перенес порицание за их знамения и чудеса? Цельс делает и еще некоторое добавление к этому же самому возражению с тою целью, конечно, чтобы придать ему еще более силы и выразительности. Он говорит: «эти (чудеса), как Он сам с этим соглашается, вовсе не являются показателями божественной природы, а скорее каких-то обманщиков и злодеев.» Кто же это: «он»? По твоему мнению, Иудей, это—, конечно, Иисус; но другой, который против тебя может выставить те же самые возражения и обвинения, найдет в этом: «он» уже Моисея.

LIV. Следующий затем вопрос, с которым Иудей Цельсов обращается к тем представителям своего народа, которые приняли Евангельское учение (τῷ λόγῳ), он направляет и против нас; впрочем, мы должны помнить, что с самого начала он имел в виду собственно нас. Он спрашивает: «да что же это заставило вас обратиться к Нему, не Его ли уж предсказание, что Он после Своей смерти снова воскреснет?» И это возражение, подобно прежним, точно также можно направить против Моисея. И по отношению к нему мы можем сделать такой вопрос: «да что же вас привело к вере, уж не то ли обстоятельство, что он о своей кончине написал следующее: И Моисей раб Господень, умер там, в земле Моавитской, по слову Господню; и погребли его в земле Моавитской, вблизи дома Фогора. И никто не знает (места) погребения его даже до сего дня»?¹ Ведь как Иудей потому клевещет на Иисуса, что Он предсказал о будущем Своем воскресении, имеющем наступить после смерти, так равным образом и в приложении к Моисею можно сделать такое же возражение и сказать ему: вот и Моисей в Второзаконии—а эта книга принадлежит именно

¹ Втор. 34, 5—6.

195

ему—только потому и написал: никто не знает (места) погребения даже до сею дня, чтобы снискать себе почитание и славу благодаря замечанию, что об этом месте его погребения ничего-де не известно человеческому роду.

LV. После этого к своим соотечественникам, уверовавшим в Иисуса, Иудей обращается с такою речью: «Ну, мы, пожалуй, поверим вам, что это предсказание, действительно, было. Но разве мало и других лиц, которые совершают подобные же чудеса, чтобы довести своих простодушных слушателей до веры и извлечь известную выгоду из обмана? Подобного рода вещи рассказывают про Замолксиса,¹ раба Пифагора, (как он совершал чудеса) среди скифов. Так действовал и сам Пифагор в Италии и Рампсинит ² в Египте. О последнем рассказывают, что он в аду играл с Церерой в кости и вынес оттуда подаренный ею золотой утиральник. Так действовали—Орфей³у одризов, Протезилай⁴ в Фессалии, Геркулес⁵⁾в Тенаре и Тезей ⁶⁾. Но вот вопрос, который нуж-

¹⁾ Замолксис—сначала раб, а потом вольноотпущенник Пифагора, возвратившийся на родину, где и проповедывал свое философское учение.

² Рампсинит—мифический царь Египта, сын Протея, спускавшийся в преисподнюю и затем снова вернувшийся на землю (Геродот 2, 122).

³ Орфей—мифический герой, певец. Сходил в Ад, чтобы возвратить отсюда свою умершую супругу Евридику, и в Аде своим пением так растрогал царицу теней, что ему вместе с женой было дозволено следовать обратно на землю.

⁴⁾ Протезилай—сын Ификла и Астиохи, царь Филакский в Фессалии. Он был убит под Троей и, по молитвам своей любящей супруги Лаодамии, был возвращен на три часа обратно на землю.

⁵⁾ Геркулес—народный греческий герой, совершивший известных 12 подвигов и, между прочим, принесший Цербера (пса, хранившего вход в Ад) из преисподней-

⁶ Тезей—сын Афинского царя Эгея. Вместе с Пейрифоем спускался в Ад, чтобы похитить здесь для него супругу

196

но разрешить: действительно ли кто-то умер и затем в некоторый момент воскрес с тем же самым телом, или же вы находитесь при том убеждении, что все это басни и выдумки, и за басни нужно считать рассказы о других, но что у вас, напротив, вполне благопристойно и убедительно найдена развязка пьесы, когда вы повествуете и о голосе со креста при последнем вздохе, и о землетрясении, и о мраке? Вы утверждаете, что Он во время жизни Сам Себе не мог оказать помощи, но что после Своей смерти Он воскрес и показал знаки от казни и следы гвоздей на руках; но кто же все это видел? Женщина, бывшая, как вы и сами утверждаете,—в исступлении, и еще кто-то из знатоков того же самого искусства волхвовация? Этот последний, по известному предрасположению, может быть, все это увидел во сне, и ему, благодаря увлечению пустою мечтою, представилось в воображении то, чего он желал. По крайней мере подобное явление весьма часто случается со многими. Но, может быть,— и этому я более всего верю—, Он при посредстве этого чуда просто захотел поразить остальных людей и чрез такую ложь другим дать повод к подобному же обману!»

Так как в данном случае выступает Иудей, предлагающий это возражение, то мы намерены построить свою защиту нашего Иисуса так, чтобы именно иудей представлялся нашим противником; при этом все, что он говорит, мы применяем к Моисею и таким образом обращаемся к нему с такими словами. «Сколько же, спрашивается, было людей, которые совершали такие же чудеса, как и Моисей, чтобы ввести в заблуждение простых людей и извлечь выгоду от обмана?» Ты указываешь на Замолксиса и Пифагора, но приводить примеры таких

Аида, за что и был наказан: был Прикован к скале. Только впоследствии Гераклон был освобожден и возвращен на землю.

197

чудотворцев свойственно скорее тому, кто вовсе не верит в Моисея, и во всяком случае—не иудею, который не чувствует особого расположения к изучению греческих сказаний. И египтянин, который не питает доверия к чудесам Моисея, конечно, с бо́льшей убедительностью может сослаться на Рампсинита и сказать, что гораздо более заслуживает вероятия сказание о том, что этот (Рампсинит) сошел в ад и там играл в кости с Церерой и затем получил от нее золотой утиральник, которым он и воспользовался как доказательством действительности своего пребывания в аду и обратного оттуда возвращения,—во всяком случае всему этому он поверит больше, чем собственному сказанию Моисея, который записал, что он вступил во мрак, где был Бог, ¹ что он один только, предпочтительно пред прочими, приблизился к Богу. Ведь у Моисея действительно так и написано: Моисей один пуст приблизится к Господу, прочие же пуст не приближаются.² Как ученики Иисуса, и мы теперь по адресу Иудея, умеющего предлагать такие вещи, выскажем такой ответ: сам-то ты, порицая нашу веру в Иисуса, смотри: как бы тебе самому не пришлось защищаться пред лицом Египтянина и греков и держать пред ними речь. Что сам-то ты скажешь, если они на Моисея перенесут все те обвинения, которые ты выставил против Иисуса? Да если ты и возьмешь на себя труд защитить Моисея, то ты против своего собственного желания всеми своими положениями, высказанными в защиту Моисея, докажешь разве только то, что Иисус сравнительно с Моисеем обладает бо́льшей божественностью. ³⁾

LVI. Нужно заметить, что и схождение во ад и возвращение оттуда, словом все то, о чем повествуют сказания о героях, Иудей у Цельса предста-

¹ Исход 20, 21. ² Исх. 24, 2. ³ τὸν Ἰησῦν Μωϋσεως θειότερον.

198

вляет обманом и заблуждением. Он думает, что герои действительно на некоторое время делались невидимыми и скрывались от взора всех людей, но потом опять показывались и таким образом как бы возвращались из подземного мира. По крайней мере и относительно действия Орфея у одризов, и действия Протезилая в Фессални, и действия Геркулеса в Тенаре, и, наконец, действия Тезея приходится держаться именно такого мнения, как это ясно вытекает из его собственных слов. Если же все это так, то отсюда мы можем вывести такое заключение, что с этими баснями никоим образом не может идти в сравнение все то, что история повествует нам о воскресении Иисуса из мертвых. Все эти герои, о которых существуют местные сказания, конечно могли по собственному желанно скрыться от взоров людей и опять снова возвратиться к тем, которых они оставили, если бы только они на это решились. Но Иисус был распят пред всеми иудеями и Его тело снято со креста в виду всего народа. Как же, спрашивается, Ему было возможно поступить в данном случае подобно тем героям, которые, по сказанию, спускались в преисподнюю и оттуда снова возвращались? По моему мнению, в качестве основания для решения и того вопроса, почему же именно Иисус претерпел крестную смерть, можно по преимуществу пользоваться этими же сказаниями о героях, которые по народному представлению сходили в преисподнюю. Допустим, что конец жизни Иисуса был настолько обычен и незаметен, что Его смерть оказалась даже неведомой всему народу иудейскому; предположим также, что Он все же воистину восстал из мертвых, но уместно ли будет в таком случае говорить о Нем то же самое, что предположительно говорится о героях? В пользу того положения, что Иисус был распят, помимо всех остальных причин, можно присоединить еще и то соображение, что

199

Он умер на кресте в виду всех, так что собственно никто не может сказать, будто бы Он намеренно скрылся от взоров людей, будто бы Он только казался умершим, тогда как в действительности даже и не умирал, будто Он Своим новым явлением, в желательный Ему момент, подал повод уверовать в чудесность Его воскресения из мертвых. Далее, всецелая преданность учеников Его учению и проповедание этого учения, при тогдашних условиях жизни сопряженное с величайшей опасностью, являются, по моему мнению, ясным и поразительным доказательством Его воскресения. Если бы только ученики выдумали воскресение Иисуса из мертвых, то тогда они не стали бы и проповедывать о Нем с такою настойчивостью: между тем они не только других учили относиться к смерти с презрением, но и сами прежде всего на себе показали пример такого презрительного к ней отношения.

LVII. Обрати внимание на ослепление Иудея у Цельса, находясь в котором он считает невозможным воскресение кого бы то ни было из мертвых в его истинном теле. Иудей так выражается: «нужно еще исследовать, действительно ли кто-нибудь умирал когда-либо и воскресал с истинным телом». Но иудей так не может говорить, коль скоро он с доверием относится к тому, что написано в третьей и четвертой книге Царств о тех двух мальчиках, из которых один был воскрешен Илией, а другой Елисеем.¹ И я думаю, Иисус и пришел-то к иудеям, а не к какому-нибудь другому народу, собственно потому, что именно иудеи привыкли к чудесам и они путем сравнения того, что они считали заслуживающим доверия, с тем, что было совершено Им (Иисусом) и было рассказано о Нем, могли прийти к признанию, что Он, для Которого и чрез Которого были совершены ве-

¹ 3 Цар. 17, 22; 4 Цар, 4, 34.

200

ликия и чудесные деяния, был выше (μείξων) всех тех (пророков).

LVIII. После того, как иудей привел эти мнимые чудесные деяния и воображаемые случаи воскресения из мертвых, о которых повествуется в языческих сказаниях, он обращается к иудеям, обратившимся к вере в Иисуса, с таким вопросом: «Или вы находитесь при том убеждении, что все передаваемое по этому поводу другими суть басни и вымыслы, тогда как у вас, напротив, голосу Его со креста в момент предсмертного издыхания—словом всему этому печальному происшествию дается благовидная и достойная вероятия развязка?» На это мы ответим Иудею: рассказы, которые ты приводишь, мы считаем, действительно, баснями и вымыслом; но что повествуют священные книги, которые у вас и у нас одни и те же, и которые вы принимаете и почитаете так же, как и мы,—все это по нашему утверждению не баснословные сказания. Факты воскресения из мертвых, о которых там читаем, мы считаем за истину, а не за обман; равным образом мы верим, что и Иисус воистину воскрес, как об этом Он Сам предсказал и как об этом возвестили пророки. И самое Его воскресение из мертвых еще чудеснее, чем воскресение других, потому что эти последние были воскрешены только пророками—Илией и Елисеем; этот же (Иисус) воскрешен Отцом Его небесным, а не пророками. Вот почему также и Его воскресение было более плодотворным, чем воскресение тех людей. В самом деле какое благо принесло собою воскресение отроков, вызванных к жизни Илией и Елисеем; разве оно может сравниться с теми плодами, которые дарованы миру чрез воскресение Иисуса, после того как оно было возвещено и все поверили ему при содействии божественной силы (δυνάμει θείᾳ)?

LIX. Считает он вымыслом также землетрясение и мрак. Но по этому поводу, насколько было

201

в наших силах, мы дали уже свой ответ раньше,¹ когда приводили свидетельство Флегонта, по рассказу которого все эти события действительно происходили в те дни. когда страдал Спаситель. На дальнейшие же слова Цельса, что «Иисус во время Своей жизни не мог оказать Себе помощи, и только когда сделался мертвым, Он воскрес и показал знаки страдания и следы от гвоздей на своих руках», — мы ответим вопросом, что же это значит: «не мог оказать Себе помощи?» Если разумеется здесь помощь к добродетели, ² то тогда мы положительно утверждаем, что Иисус Сам в Себе заключал такую помощь в достаточной степени (πάνυ ἐπήρκεσεν). Ведь Он ничего не сказал и ничего не сделал такого, что было бы достойно порицания: напротив Он на самом деле как овца был веден на заклание и как агнец пред стригущим его был безгласен³, и Евангелие свидетельствует, что Он уст Своих не отверз. ⁴ Если же Цельс данное выражение понимает в том смысле, что Иисус не мог оказать Себе помощи в вещах безразличных (μέσων) и телесных, то тогда мы сошлемся на наше уже приведенное и основанное на евангелиях мнение, что Иисус добровольно подверг Себя всем этим (бедствиям). Цельс на основании Евангелия, как мы уже видели, говорит дальше, что Иисус после Своего воскресения из мертвых показывал знаки Своих страданий и следы от гвоздей на руках Своих, и при этом ставит такой вопрос: «да кто же видел это?» Ссылаясь на Писание, в котором говорится, что очевидцем этих событий была Мария Магдалина, Цельс так клевещет на нее и говорит: «да, ведь эта женщина, как вы и сами утверждаете, была наполовину сумасшедшая (πάροωτρος).» Так как,

¹ См. выше II, 14; р п. стр. 143—144. ² которой, по мнению Цельса, недоставало в нравственной природе Иисуса. ³ Ис. 53, 7. ⁴ Мф. 26. 62. 63; 27, 12. 14. Мрк. 14, 61; 15, 5.

202

по свидетельству Писания, не только она одна, но также и другие видели воскресшего Иисуса, то в виду этого Иудей Цельса, изливая свою злобу также и на них, делает при этом такое замечание: «да, может быть, и еще кто (видел) из числа представителей волшебства!»

LX. Затем, исходя по видимому из предположения, что образ мертвеца может представляться в душе настолько живо, что она оказывается в состоянии считать этого мертвеца живым, Цельс с своей эпикурейской точки зрения делает еще такое добавление к своей речи: «может быть, кто-нибудь получил расположение к сновидению и, находясь под увлечением пустою мечтою, вообразил себе в душе то, чего желал, и затем рассказал об этом другим,—а это, говорит он, случается с очень многими.» Цельс думает, что в данном случае он предлагает нечто очень глубокомысленное, на самом же деле доказывает собственно необходимость учения (δόγματος), что душа у умерших продолжает жить. И в том, кто придерживается такого учения, вера в бессмертие или, в крайнем случае, в посмертное существование (διαμονῆς) души не лишена основания; и Платон в своем трактате о душе ¹ говорит, что некоторые даже после своей смерти могут видеть как «тенеподобные призраки» витают вокруг их гробниц. И эти призраки, имеющие свое происхождение в душе умерших (людей), во всяком случае имеют свою основу в некоторой действительной сущности. Эта сущность и есть душа, которая обитает тогда, ² по верованию греков, в так называемом блестящем, светоподобном теле. Что касается Цельса, то он не согласен признать это мнение и не придает ему значения. Он допускает только, что и наяву не-

¹ Платона Диалог Фэдон. с. 30. ² т. е. после смерти.

203

которые люди видят сны и своим смятенным духом представляют себе вещи так, как они их сами желают и могут представлять. Что подобное явление наблюдается во сне, этому на разумном основании можно верить; но что это же бывает в бодрственном состоянии—это уже совсем невероятно и можно допустить разве только в людях, которые находятся вне себя и переживают состояние меланхолии. Это последнее обстоятельство, конечно, знал и Цельс, коль скоро упоминает про женщину, находившуюся в исступлении, но в Писании собственно нет ни одного слова, которое могло бы дать Цельсу основание для построения подобного обвинения.

LXI. Итак, по мнению Цельса, явление Иисуса после Своей смерти с знаками от ран, которые Он получил на кресте, было только проявлением воображения, а не действительным присутствием раненого тела. Тогда как по учению Евангелия,—из которого даже Цельс некоторые части принимает, хотя и для того только, чтобы на них направить свои возражения, и только некоторым частям его не оказывает доверия,—по учению этого Евангелия, Иисус призвал к Себе одного из Своих учеников потому именно, что тот не желал уверовать и считал чудо несбыточной мечтой. Поверил же он рассказу женщины, которая говорила, что она видела Его; не сомневался же он в возможности того факта, что душа умершего могла явиться, между тем он считал невозможным то, чтобы мог восстать (Иисус) с телом, которое было похоже но прежнее Его тело. Вот почему он и говорил не просто: «если я не увижу, то и не поверю»; а присоединяет к этим словам еще замечание: «если я не вложу пальца моего в раны от гвоздей и не положу руки моей в ребра Его, то я не поверю». И Фома сказал так потому, что считал невозможным явление чувственному оку тела души, удер-

204

жавшей прежнюю форму во всем:

... «И по объему, и взорам красивым,

И голосу,

А часто имеющей

И такую же точно одежду на теле. ¹

И вот Иисус, подозвавши Фому к Себе, сказал ему: подай персть твой сюда и посмотри руки Мои. подай руку твою, и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим! ²

LXII. И было вполне естественно, что события, о которых Он предсказал и к которым, между прочим, относится воскресение—, дела, которые Он совершил, страдания, которые Он претерпел, вызвали наступление этого величайшего чуда из чудес. Еще в пророчестве от лица Иисуса было предречено: плоть Моя успокоится в надежде, ибо Ты не оставишь душу Мою во и аде не дашь святому твоему увидеть истление.³ Тело Иисуса после Его воскресения занимает как бы середину между тем плотным телом, какое Он имел до страдания, и тем состоянием, в каком является душа по отделении от этого тела. Вот почему и случилось, что в то время, как ученики были все в сборе и при них находился также Фома, Иисус является к ним, при запертых дверях становится насередину и обращается к ним с словами: мир вам. Затем говорит Фоме: подай персть твой сюда⁴ и так дальше и в Евангелии от Луки (говорится), что когда Симон и Клеопа говорили между собою о всем том, что с ними случилось, Иисус приблизился к ним и пошел вместе с ними. Ко глаза их были задержаны, и они не узнали Его. Тогда Он сказал им: что это у вас за разговоры, которые вы во время пути ведете между собою? И когда глаза их открылись и они узнали Его, Он исчез от них, как

¹ Гомер. Илиада 22, 66. 67. ² Иоан. 20, 27. ³⁾ Псал. 15, 9. 10. ⁴ Иоанн. 20. 27.

205

и говорится об этом в Писании в таких именно выражениях. ¹ Итак, хотя Цельс и сравнивает явления Иисуса с обычными видениями, а тех, которые видели Его после воскресения, с теми, которые переживают состояние сновидений, но однако благомыслящие и благоразумные исследователи усмотрят в этих событиях чудо, при том чудо особенное (τὸ παραδοξότερον).

LXIII. После этого Цельс, продолжая свои злословия по адресу Писания, предлагает такие возражения, которые ни в каком случае нельзя оставить без внимания. Он говорит: «если Иисус действительно желал обнаружить Свою божественную силу, то Он должен был явиться своим врагам и тому судье, который Его осудил, вообще всем людям». Действительно, и нам известно из Евангелия, что Иисус после Своего воскресения не являлся открыто и всем, как это было раньше. В Деяниях (апостольских) мы читаем, что Он в продолжение сорока дней являлся ученикам Своим и говорил с ними о Царствии Божием. ² В Евангелиях же, напротив, говорится, что Он не постоянно вращался с ними, что Он только спустя восемь дней, при затворенных дверях, явился среди них, ³ и затем в другой раз подобным же образом Относительно того обстоятельства, что Он не показывался открыто подобно тому, как это было раньше во дни. предшествующие Его страданию, мы узнаём также от Павла, который в конце своего Первого послания к Коринфянам пишет следующее: ибо я первоначально преподал вам, что и (сам) принял, а именно, что Христос умер за грехи наши, согласно Писаниям, и что Явился Кифе, потом двенадцати; затем явился более чем пяти стам братий в одно время, из которых большая часть доныне

¹ Лук. 24, 14. 15. ² Деян, 1. 3. ³ Срвн. Иоан. 20, 26.

206

в живых, некоторые же почили; затем Явился Иакову, также всем апостолам; после же всех явился и мне, как некоему извергу. ¹ Итак что-то особенно великое, достойное удивления и важное — не только для простых верующих, но даже и для преуспевающих в знании—заключается в указании по данному пункту причины, почему именно Иисус после Своего воскресения из мертвых уже более не являлся так же, как это было раньше. Но в настоящем сочинении, которое должно ниспровергнуть возражения, приводимые против христиан и их веры, мы можем, как это и понятно, из целого ряда доказательств воспользоваться только немногими и, изложивши их основательно, затем рассмотреть, может ли наше опровержение удовлетворить (запросам) читателей.

LXIV. Хотя Иисус был существом единым ², но однако в Нем было и то многое, которое было результатом разнообразия точек зрения, с каких можно было Его рассматривать ³ Он всем тем, которые Его видели, представлялся не в одинаковом свете и не с одной и той же стороны. А что, действительно, при внимательном взгляде в Нем можно было обнаружить множественность, это ясно из выражений, каковы: Я еемь путь, и истина, и жизнь;⁴ Я есмь хлеб ⁵; Я есмь дверь, ⁶ и из множества других выражений. И что не у всех, которые видели Иисуса, самый акт созерцания был одинаковым, но что, напротив, он различался в зависимости от состояния познавательных сил каждого отдельного лица, —это будет ясно, если припомним, что Он взял с Собою на вершину горы, на которой должен был преобразиться, не всех апостолов, а только Петра, Иакова и Иоанна, так как только эти одни были в состоянии тогда со-

¹ I Кор. 15, 3. 5—8. ²⁾ Σἶς ὢν—имеется в виду индивидуальность неизменно единого по своей божественной сущности личного бытия Иисуса, как Сына Божия. ³ Πλείονα τῇ ἐπείονᾳ ᾖν.⁴⁾ Иоан. 14, 6. ⁵ Иоан. 6, 35. ⁶Иоан. 10, 9.

207

зерцать Его величие и быть способными уразуметь явление Моисея и Илии в их величии, а также выслушать их глаголы и глас небесный, идущий из облаков. И наперед Он взошел на гору, куда за Ним последовали только одни ученики, и где Он говорил с ними о блаженствах, и только при наступлении вечера при подошве горы Он стал исцелять больных, которых приносили к Нему, и стал освобождать их от их разнообразных страданий и недугов: я не думаю, чтобы этим страждущим, которые искали у Него исцеления, Он представлялся точно таким же, как и тем крепким своею (нравственною) силою, которые могли взойти с Ним на гору. И если Он Своим ученикам нарочито объяснял те притчи, которые Он говорил пред простым народом, воздерживаясь от раскрытия пред ними их таинственного смысла, то это потому, что внимавшие изъяснению притчей были более способны к их слушанию сравнительно с теми, которые слышали притчи без соответствующего изъяснения, равным образом имели более приспособленные очи, и не только.—духовные, но, как я думаю, и очи телесные. А что Он не всегда представлялся одним и тем же (в своих внешних явлениях), это доказывают слова: если кою я поцелую, тот и есть,¹—слова, с какими, намереваясь предать Иисуса, Иуда обратился к сопровождавшей его толпе народной, которая как будто не узнала Его. На это именно обстоятельство, ² как мне думается, указывает Сам Спаситель, когда говорит: каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня.³ Так как мы питаем именно такую веру в Иисуса и не только в Его Божество, которое было в Нем и которое Он открывал

¹ Mф. 26. 48. ²⁾ т. е. на то, что народ, искавший Иисуса, не узнал Его. ³) Мф. 26, 55.

208

только немногим, а также и в Его тело, вид которого Он изменял, когда и пред тем это Ему было угодно; то мы в виду этого и говорим так: все мы могли видеть Иисуса, пока Он не победил еще начальств и властей¹ пока Он не умер греху ²; когда же Он победил начальства и власти и не стал совмещать в Себе ничего такого, что были бы в состоянии созерцать очи всякого человека, ³ Он перестал быть видимым для всех, которые ранее могли Его видеть. Если таким образом после Своего воскресения из мертвых Он явился не всем, то это сделал Он собственно потому, что принял в соображение их неспособность.

LXV. И что я говорю: «не всем явился»? Ведь Он не постоянно находился даже и с своими апостолами и учениками; даже им Он не всегда показывался, так как и они еще были не в состоянии беспрерывно созерцать Его присутствие. Ведь Его Божество со времени совершения Им домостроительства стало сиять еще более ослепительным блеском ⁴, так что в этом состоянии его могли созерцать только Петр, эта скала (κηψᾶς), этот как бы начаток апостолов, ⁵ и после него двенадцать, когда Матфий заступил место Иуды ⁶; а после всех этих Он явился однажды еще пяти стам братьям, затем Иакову, потом, кроме двенадцати, всем остальным апостолам, между которыми, может быть, нужно разуметь и семьдесят учеников; после же всех Он явился Павлу, который, представляя себя под видом преждевременно рожденного (ἐχτρώ-

¹ Кол. 2, 15. ² Римл. 6, 2. ³ τοῖς πολλοῖς.

⁴) Λαμπροτέρα γὰρ τὴν οἰκονομίαν τελέσαντος ἡ θειότης ἦν αὐτοῦ —в данном случае совершенно правильная мысль о прославленном состоянии телесной природы Христа, после Его воскресения, соединяется с совершенно нецерковной идеей об усовершении самого Божества Христа, которое, конечно, всегда пребывало и пребывает неизменным.

⁵⁾ Срвн. Римл, 16, 5; IКор. 16, 15. ⁶ Деян. I, 26.

209

μάτι), ¹) конечно, знал, почему Он выражался именно так: мне наименьшему из всех святых дана благодать сия². Выражения: наименьший и преждевременно рожденный, по всей вероятности, имеют одно и то же значение. Итак, если нет никакого основания укорять Иисуса за то, что Он не всех апостолов взял с Собою на вершину горы, а только троих выше упомянутых в тот момент, когда должно было совершиться Его преображение и когда Он пожелал показать сияние одежд Своих и славу Моисея и Илии, которые вели с Ним беседу: то не может быть основания и к тому, чтобы ставить в упрек апостольским писаниям тот факт, что Иисус после Своего воскресения явился не всем, а только тем, очи которых, насколько Он знал, были способны созерцать Его воскресение.

Думаю, что мои положения подтверждаются и следующим местом (Писания), где об Иисусе говорится: для тою Христос и умер и воскрес, чтобы господствовать и над мертвыми и над живыми.³ Из этих слов видно, что Иисус умер, чтобы господствовать над мертвыми, и воскрес затем, чтобы господствовать не только над мертвыми, но и нал живыми. И под этими мертвыми, над которыми Христос господствует, апостол без сомнения разумеет тех именно, о которых он в своем Первом послании к Коринфянам говорит: ибо вострубить, и мертвые воскреснуть нетленными; а под ь живыми (он разумеет) тех, которые должны измениться, они отличаются от тех мертвых, которые должны будут пробудиться. Об этих именно (живых) он приводит следующее изречение: и мы изменимся,— то изречение, которое приводится вслед за выражением: мертвые восстанут наперед. То же самое разделение он предлагает в несколько иных выражениях и в своем Первом послании

¹ I Кор. 15, 6—8. ² Ефес. 3. 8. ³ Римл. 14, 9.

210

к Фессалоникийцам, где он ведет речь, с одной стороны, об усопших, а с другой—о живых. Он говорит: не хотим вас, братья, оставить в неведении об усопших, дабы вы не скорбели, как и остальные, не имеющие надежды. Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то таким образом и Бог усопших в Иисусе приведет с Ним. Ведь это говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим усопших. ¹ Как нужно понимать это место, мы показали уже в своем изъяснении на Первое послание к Фессалоникийцам.

LXVI. Не следует удивляться тому, что не все уверовавшие в Иисуса увидали Его после воскресения; ведь и Павел в своем послании к Коринфянам пишет: я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого,²— очевидно и коринфяне были не в состоянии постигнуть и понять более возвышенные предметы. Подобную же мысль заключают в себе и следующие слова: ведь вы были еще не в силах, да и теперь еще не в силах, потому что вы еще плотские ³. Таким образом писание, которое всецело проникнуто божественною мудростью,⁴ повествует, что Иисус до своего страдания являлся вообще многим, хотя и то не всегда; после же страдания он уже не являлся более по примеру прежних явлений (ὁμοίως), а с некоторым выбором, таким образом каждому воздавая должное. И подобно тому, как по свидетельству писания Бог являлся Аврааму, или какому другому святому, подобно тому как это явление не было беспрерывно продолжающимся, но происходило только временами и подобно тому, как Он являлся при этом не всем: точно также и Сын Божий (τὸν υἱὸν τοῦ θεοῦ), нужно думать, с такою же мудрою предусмотритель-

¹ I Фес. 4, 13—15. ²⁾ I Кор. 2, 2. ³ I Кор. 3, 2. 3.⁴ πάντα κρίοει θείᾳ ποιῶν ὁ λόγος ἀνέγοαψε.

211

ностью избирал тех, которым являлся, поступая в данном случае по подобию тех явлений Божиих (τὸν θεόν).

LXVII. Таким образом, насколько было в наших силах и как дозволял сделать план данного сочинения, мы дали ответ на следующее возражение Цельса, которое гласит: «если Иисус на самом деле желал показать Свое божественное величие, то Он должен был бы явиться Своим врагам и судье, который Его осудил, вообще всем без исключения». Но Иисусу совсем не было никакой необходимости являться, как судье, так и врагам. Ведь Он желал пощадить и этого судью и этих врагов своих, чтобы не поразить их такою же слепотой, какою были поражены жители Содома в тот момент, когда они хотели злоупотребить красотою ангелов, гостеприимно принятых в доме Лота. По этому случаю мы читаем в Писании следующее: тогда мужи те простерли руки свои и ввели Лота к себе в дом, и дверь (дома) заперли; а людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою, от малого до большого, так что они измучились, отыскивая входа.¹ И Иисус таким образом хотел явить Свою божественную силу каждому, кто мог узреть ее, и в той именно мере, в какой он мог это сделать Если же Он не пожелал открыться, то это случилось, конечно, только потому, что Он принял в соображение слабость тех людей, которые были еще не в состоянии видеть Его. Вот почему Цельс совершенно напрасно говорит: «Иисусу уже нечего было бояться кого бы то ни было из людей, коль скоро Он претерпел даже смерть, после того как Он, как вы утверждаете, сделался Богом. Да и не для того, конечно, Он был послан с самого начала, чтобы скрываться.» На самом деле Он был послан не только для того, чтобы

¹ Быт. 19, 10. 11.

212

Его познали, но и для того, чтобы Он составлял из Себя (некоторую) тайну (λάθῃ). Даже те, которые знали Его, не знали о Нем всего того, что Он из Себя представлял: и для них в Нем оставалось нечто сокрытым, тогда как для некоторых Он и вовсе (ὅλως) был непознаваем, Он отверз двери света для тех, которые были рождены сынами мрака и ночи и сами довели себя до того, что сделались сынами дня и света.¹ Господь наш пришел, как добрый врач, более для обремененных грехами, чем для праведников

LXVIII. Теперь посмотрим, что Иудей у Цельса предлагает дальше. Он говорит; «если бы все это ² должно было послужить доказательством Его божественности, то тогда Ему следовало бы лучше тотчас же исчезнуть со креста.» Но мне все это представляется похожим на болтовню людей, которые, отвергая учение о Провидении, построяют себе такой мир, который совсем не похож на действительный порядок вещей, и при этом говорят: вот если бы мир был действительно таков, каким мы его изображаем, то тогда он был бы еще лучше. Но ведь там, где их описание вращается в области бытия, доступного наблюдению (δυνατά), можно прямо изобличить их в том, что они своим изображением производят худший мир в зависимости от того (нравственного) состояния, в каком они находятся; там же, где их собственные изображения не слишком разнятся от действительного состояния вещей, здесь они сами доказывают, что они. желают невозможного по самой природе вещей. Словом, в том и другом случае они ставят себя в смешное положение. Теперь само собой ясно, что Иисусу, даже при Его божественной природе,³⁾

¹ Срв. I Фес. 5, 5; Лук. 5, 31. 32. Мрк. 2, 17. ²⁾ т. е. воскресение из мертвых.

³ ὡς ἐν τῇ θειστέρᾳ φύσει.

213

было невозможно сделаться невидимым, если бы Он этого пожелал ¹; это ясно до очевидности и из всего того, что о Нем говорится в Писании,—по крайней мере для тех людей которые не стараются в Писании принимать только некоторую часть, чтобы на основании ее сделать возражение против христианской веры (τοῦ λόγου), и в то же время не признают другую часть писания одним только вымыслом. Мы читаем в Евангелии от Луки, что Иисус после Своего воскресения взял хлеб, что Он благословил, преломил и дал Симону и Клеопе; что у них, после того как они приняли хлеб, отверзлись очи, что они узнали Его, но что Он стал для них невидим.²

LXIX. Мы хотим указать еще и на то, что для достижения цели Его домостроительства (τὴν οἰκονομίαν) вовсе не требовалось, чтобы Его тело вдруг исчезло со креста. Истинное и полное уразумение событий, случившихся с Иисусом, не исчерпывается одним только буквальным смыслом исторического сказания. Для тех, которые с некоторым вниманием относятся к Писанию, ясно обнаруживается, что в каждом из исторических сказаний истина скрывается под внешней формой символа. Так распятие Иисуса заключает в себе истину, которая выражается в словах, я сораспялся Христу³; то же самое значение можно вывести и из выражения (апостола): а я не желаю хвалиться разве только крестом Господа моею Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира.⁴ И Его смерть была необходима затем, чтобы Писание имело право сказать: ведь то, что Он умер,—умер однажды для греха, ⁵ а также и в дру-

¹ Ориген, говоря о невозможности некоторых поступков даже для Божественной природы Христа, имел в виду, очевидно, бесцельность и несогласие таких поступков с требованиями нравственной природы Христа. ² Лук. 24, 30. 31. ³ Гал. 2, 19. ⁴ Гал. 6, 14. ⁵ Римл. 6, 10.

214

гом месте: я же сообразуюсь смерти Его,¹ и в третьем месте: ведь если мы с Ним умерли, вместе и жить будем.² Точно также и Его погребение может иметь отношение к тем людям, которые делаются подобными Ему в смерти, которые, сораспинаясь Ему, умерли вместе с Ним. Также учит нас и Павел, когда говорит: мы погреблись с Ним в крещении ³ и восстали вместе с Ним,

А что касается сказаний Писания о погребении, о гробе, о лице, совершившем погребение, то о всем этом мы надеемся представить более подробное разъяснение при других более удобных случаях, когда представится настоятельная необходимость говорить по этому поводу. Теперь же достаточно будет сказать только о чистой пелене, в которую надлежало обернуть чистое тело Иисуса, о новом гробе, который Иосиф высек в скале, ⁴ и в котором никто еще не лежал (οὐδείς κείμενος)⁵ или, как выражается Иоанн,—в который еще никто не был положен (ἐτέθη) ⁶). Спрашивается, согласие трех евангелистов и их старание, с каким они отмечают, что гроб был высечен или вытесан в скале,—все это разве не может заставить кого бы то ни было исследовать значение рассказанных обстоятельств и увидеть в них нечто достопримечательное, хотя бы в указании на новость гроба, о чем рассказывают Матфей и Иоанн, равно как и в том обстоятельстве, что в этом самом гробе еще не было ни одного мертвеца, как об этом читаем у Луки и Иоанна. Приличие того требовало, чтобы Тот, Который не имел ничего общего с остальными мертвецами, Который, напротив, даже в мертвенности своей обнаружил признаки жизни в факте истечения воды и крови, Который был, так сказать, новым

¹ Фил. 3, 10. ² 2 Тим. 2, II. ³) Римл. 6. 4. ⁴) Мф. 27, 59. 60; Мрк. 15, 46; Лук. 23, 53. ⁵ Лук- 23, 53. ⁶ Иоан. 19, 41.

215

мертвецом хотя бы потому одному, что был положен в новый гроб,—самое приличие, повторяю, требовало, чтобы этот и самое погребение получил в особенно чистой обстановке, в соответствие тому, как и Его рождение было чистейшим всякого другого рождения, потому что Он был зачат не от смешения полов, но от Девы. Эта чистота при погребении и была символически обозначена тем, что Его тело было положено во гроб, который был совершенно новый, не был устроен из отборных камней, не состоял из частей, не имеющих между собою естественного единства, а был высечен или вытесан в скале, которая состояла из одного целого куска и нигде не была раздроблена.

Впрочем, объяснение этих обстоятельств и отношение записанных событий к истинам, которые в них обозначаются, может быть представлено выразительнее и лучше при более подходящем случае в особом сочинении. Но если придерживаться даже и буквального смысла сказания, то и тогда можно найти в нем следующий определенный смысл. После того как Иисус был осужден и перенес (казнь чрез) повешение на кресте, Он должен был подвергнуться в то же время и всему тому, что составляло естественное последствие (этой казни); Он как человек, должен был подвергнуться погребению, после того, как Он был умерщвлен как человек, и умер как человек. Допустим даже, что в сказаниях Евангелий действительно проводится тот смысл, что «Иисус, будто бы, вдруг исчез со креста», но и тогда Цельс и вообще все неверующие все равно обратили бы в дурную сторону сказания Писания; они все равно стали бы клеветать и говорить: да почему же Он исчез только после распятия? Почему Он не проделал этого ранее страдания? Если уж таким образом враги христиан-

216

ства из евангелий узнали, что Иисус не тотчас исчез со креста, и в то же время против (Евангельского) же слова,—которое не ошибается, а говорит одну только истину—, думают выставить обвинение в том, что оно, будто бы, признает, что Иисус тотчас исчез со креста, а это именно толкование Цельс считает заслуживающим большего доверия: то тогда какое же основание они могут иметь для того, чтобы не признавать Его воскресения, не верить тому, что Он исключительно по собственной воле при запертых дверях стал тогда посреди своих учеников, а в другой раз—между своими друзьями роздал хлеб и затем внезапно скрылся от их взоров после того, как некоторое время вел с ними разговор?

LXXДа и что собственно побудило Иудея у Цельса сказать, что «Иисус скрылся»? Вот как он говорит об Иисусе: «и какой вестник, принявший на себя посланничество. вместо того, чтобы объявить данные ему приказания, скрывался когда-нибудь»? Но Иисус собственно и не скрывался; напротив. Он к искавшим схватить Его обратился с такими словами: каждый день бывал я с вами в храме, и учил; и вы не брали меня. ¹ Что касается дальнейших возражений, которые Цельс пристегивает сюда же, то они собственно представляют повторение ранее сказанного им, и мы с своей стороны точно также рассматривали их, ² так что в данном случае нам можно удовлетвориться прежними рассуждениями. Дали мы ответ и на следующее возражение Цельса, в котором он говорит: «когда Иисус пребывал еще во плоти и Ему никто не верил, Он ко всем настойчиво обращался с проповедью; после же своего воскресения из мертвых, когда Он мог бы снискать к себе особенно твердую

¹) Мрк. 14, 49. ²) См. выше II 63—67; р. п. стр. 205—210.

217

веру, Он явился только одной единственной женщине, да еще своим близким почитателям,—да и то тайком». Но не совсем верно то, что Он явился только одной единственной: в Евангелии от Матфея написано, ¹ что по прошествии субботы, на разсвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот сделалось великое землетрясение; ибо ангел Господень, сошедший с небес, преступив, отвалил камень. И немного дальше². Матфей добавляет: и вот Иисус встретил их—очевидно, вышеуказанных Марий —, и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его, и поклонились Ему. По поводу и дальнейшего возражения Цельса: «свидетелями страдания Его (Иисуса) были все, свидетелями же Его явления, после Его воскресения, был только единственный человек»,— мы точно также дали свой ответ,³ когда опровергали его обвинение, что «Иисус не всем явился». В данном случае мы намерены только добавить, что человеческое в Его (личности) было видимо всем, но божественное—как я полагаю, не по связи, а по противоположности с другим—было доступно не всем. Обрати при этом внимание на то, как явно Цельс сам себе противоречит. Прежде он говорил, что «Иисус явился только одной единственной женщине и своим близким почитателям, да и то тайком»; а потом сам же добавляет, что свидетелями Его страдания были все, свидетелями же Его воскресения был только единственный человек, тогда как—заключает он—должно было случиться как раз наоборот». Мы с своей стороны желали бы услышать, что же именно, по его мнению, должно было случиться? По его взгляду, надлежало произойти как раз обратное тому, что случилось: свидетелями воскресения Иисуса должны были явиться все, тогда

¹ Мф. 28, 1—2. ² Мф. 28, 9. ³⁾ См. выше II, 63—67.

218

как свидетелями Его страдания только—один. Насколько можно заключать из его слов, он желал именно того, чтобы Иисуса во время Его страдания видел только один человек, а после Его воскресения—все: но таким образом он допускает нечто невозможное и даже не разумное. Да иначе нельзя и понимать его слова: «тогда как должно было случиться как раз наоборот»?

LXXI. Открыл нам Иисус и то, кто был пославший Его, в следующих словах: никто не знает Отца кроме Сына,¹ и в словах: Бога никто не видал никогда; Единородный же Сын, сущий в недре Отчем, Тот раскрыл (ἐξηγήσατο)²Он сказал о Боге, и своих истинных учеников научил тому, что относится к вере в Бога. Часть этих речей мы и находим в Писании; они—то и дают нам возможность и повод говорить о Боге, когда читаем: Бог есть свет и тьмы в Нем нет никакой, ³ а также и в другом месте: Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны покланяться в духе и истине. ⁴Причин же, почему Отец послал Его (Иисуса), очень много; и кто их желает знать, может обратиться к евангелистам, или же к пророкам, которые возвещали о Нем; не мало он найдет их также и у апостолов, в особенности у Павла. Иисус же и благочестивых просвещает и грешников наказывает; но этого Цельс не усмотрел и представил дело так, что «Иисус и благочестивых должен, будто бы, просвещать и грешников и кающихся в своих прегрешениях миловать».

LXXII. Затем Цельс говорит: «Если Иисус хотел скрываться, то зачем Ему было выслушивать

¹⁾. Мф. ΙΙ. 27; Лук. 10, 22.

²⁾. Иоан. I, 18. Это место у Оригена (по изданию Бонветча) читается собственно так: καὶ μονογενής γε ὢѵ θεός (срвн. у Оригена Comm. in Joh. tom. II, 29). В манускрипте же Paris, по изданию Деларю стоит выражение ὁ μονογενής υἱος.

³⁾ IИоан. 1. 5. ⁴) Иоан. 4, 24.

219

голос с неба, который объявлял Его Сыном Божиим? Если же Он не желал скрываться, то зачем Он переносил страдания, зачем Он умер?» Этим возражением Цельс думает показать, что писание впадает в противоречие в своих сказаниях об Иисусе; но при этом он не замечает, что Иисус все свои деяния не желал обнаруживать пред всеми случайными зрителями, но не желал их в то же время и совершенно скрывать. Вот почему мы и не находим в Писании указания на то, что голос, который раздался с неба и объявил Его Сыном Божиим в словах: Сей есть Сын мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение ¹ — был слышен всем народом, как это думает Иудей у Цельса. И другой голос, который раздался на вершине горы из облаков, был услышан только теми, которые вместе с Ним поднялись (на гору).² Ведь подобный божественный голос имеет такое свойство, что его могут слышать только те, которым говорящий желает дать возможность (его) слышать. Впрочем, я не хочу сказать, что голос Божий, о котором повествует Писание, совершенно не производил никакого движения в воздухе, или что он не был воздушным колебанием, или что он был чем-то иным, но только не голосом в обыкновенном смысле этого слова, что его поэтому мог воспринимать только тот, кто имеет более совершенный и более тонкий слух, сравнительно с обыкновенным, чувственным слухом. Только потому, что говорящий желает сделать свой голос слышным не для всех, этот голос Божии и может слышать только тот, кто имеет более совершенный слух; между тем как всякий, кто страдает глухотой душевной, уже не может воспринимать речей Божиих. Приведенные рассуждения и составляют таким образом ответ на вопрос: «почему

¹⁾ Мф. 3. 17. ²⁾ Мф. 17, 5.

220

же Он допустил услышать голос с неба, который объявлял Его Сыном Божиим?» Что касается следующего затем вопроса: «если Иисус не желал скрываться, то почему же Он пострадал, зачем Он умер?»—то этот вопрос в достаточной степени разрешается теми положениями о страдании, которые мы очень обстоятельно высказали в своих предшествующих рассуждениях¹.

LXXIII. Иудей у Цельса в своих дальнейших возражениях представляет в виде заключения такое положение, которое на самом деле не имеет достаточных оснований. Из того, что «Иисус своими страданиями желал, будто бы, внушить нам презрение к смерти, вовсе еще не следует заключение, что Он после своего воскресения из мертвых должен был всех открыто призвать к свету и внушить им причину, по которой Он пришел.» Ведь Он и раньше всех призывал к свету, когда говорил: приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. ² А ради чего Он пришел, об этом мы узнаем из Писания, — из тех мест, где сообщаются: длинная речь о блаженствах, та проповедь, которая в них заключается, и те притчи и беседы, с которыми Он обращался к книжникам и фарисеям. Евангелие от Иоанна показывает нам возвышенность учения Иисуса и Его величие, которое обнаруживается не в словах только, но и в деяниях; да и остальные Евангелия показывают, что слово его было со властию³ и что этому обстоятельству все дивились.

LXXIV. В заключение Иудей Цельсов прибавляет еще такие слова: «все эти возражения, которые мы вам сделали, извлекли мы из ваших же собственных книг и мы не привнесли в них ни одного нового свидетельства; вы сами себе противоречи-

¹ См. выше II, 23, 24. 69; р. п. стр. 156—159; 213—216.

² Мф. и. 28. ³) Лук. 4, 32; Мф. 7, 28. 29; Мрк. 1. 22.

221

те». Мы уже показали, что Иудей в свои речи, направленные против Иисуса и против нас, привносит много грубого вздора, для которого в наших писаниях совершенно нет основания. И я совсем не держусь того мнения, что он указал нам противоречия в нашем учении: эти противоречия составляют только плод его фантазии. «О высочайшее небо,—продолжает дальше Иудей Цельса,—да где же это видано, чтобы Бог обитал среди людей и, явившись среди них, не обрел Себе веры?» На это мы можем сказать, что и книги Моисеевы повествуют, что Бог с очевиднейшею ясностью дал знать о Своем присутствии среди евреев и не только чрез знамения и чудеса, совершенные в Египте, во время перехода чрез Красное Море¹, во время шествования в столпе огненном и в облаке светлом, ² но также и в то время, когда были возвещены десять заповедей всему народу, ³ и несмотря на все эти обстоятельства Он не обрел Себе веры у тех, которые были очевидцами этих событий. Если бы они уверовали в Того, Кого они видели и слышали, то они не слили бы себе тельца, не променяли бы Славу свою на изображение вола, ядущаго траву,⁴ не сказали бы друг другу, показывая на тельна: вот боги твои, Израил, которые вывели тебя из земли Египетской ⁵. И посмотри, не остались ли иудеи и теперь точно такими же! Несмотря на столь великие чудеса и столь очевидные явления Бога, они еще ранее в продолжение всего своего странствования по пустыне пребывали неверными, как мы узнаем об этом из их закона. И после чудесного пришествия в мир Иисуса они также не приклоняются пред Его могущественными речами, пред Его удивительными деяниями, которые Он совершал в виду всего народа.

¹ Исх. 14, I — 31. ² Исх. 13, 21. 22. ³ Исх. 32 гл. ⁴⁾ Пс. 105, 20. ⁵ Исх. 32, 4.

222

LXXV. И я думаю, что этих фактов достаточно для желающего доказать, что неверие Иудеев относительно Иисуса вполне соответствует тому, что об этом народе было написано еще в древние времена. Иудей Цельсов, конечно, возразит: «да когда же Бог являлся среди людей и не находил у них веры, особенно когда приходил к тем людям, которые ожидали Его пришествия? Да и почему они не признают Его даже после того, как они столь долгое время Его ожидали?» Но я с своей стороны на все эти возражения мог бы дать такой ответ: да что же вы. любезные, хотите услышать от нас в ответ на ваши вопросы? Какие же, по вашему мнению, чудеса важнее: те ли, которые совершены были в Египте и в пустыне, или же те, которые, как мы утверждаем, Иисус совершил среди вас? Если первые в ваших глазах имеют бо́льшую силу, сравнительно с последними, то тогда разве не ясно до очевидности, что люди, на которых не производили никакого воздействия более великие чудеса, по привычке должны были отвергнуть чудеса менее важные,—именно те чудеса Иисуса, которые мы приписываем Ему? Предположим даже, что вы считаете чудеса Иисуса столь же великими, как и те, которые по свидетельству Писания совершены были Моисеем, но и тогда что же странного в том, что один и тот же народ и здесь так же, как и там-в древности—оказался неверным? Ведь вам еще в самом начале чрез Моисея был дан закон, в котором были обозначены ваши преступления против веры и против заповедей; но от Иисуса явился нам еще и второй закон, второй завет, как это признается (в христианстве). Таким образом, не веруя в Иисуса, вы тем самым свидетельствуете, что вы суть сыны тех, которые в пустыне оказались не верующими в божественные явления, и к вашему неверию вполне приложимы слова нашего Спасителя, который сказал:

223

вы именно и свидетельствуете о том, что вы согласуетесь с делами ваших отцов,¹ И на вас также исполняется пророчество: жизнь ваша будет висеть пред глазами вашими, и не будете уверены в жизни вашей.² Действительно, вы не поверили той жизни, которая снизошла в род человеческий.

LXXVI. Цельс в лице своего иудея в качестве возражения не нашелся выставить ничего такого, что нельзя было бы ему самому поставить в вину на основании Закона и пророков. Он, например, приводит против Иисуса такое обвинение: «Иисус-де легкомысленно высказывает угрозы и порицания в следующих своих выражениях: горе вам и: я предрекаю вам. Этими словами Он ясно свидетельствует лишь о том только, что Он неспособен убеждать, тогда как этой неспособности нельзя ожидать от любого разумного человека, тем более от Бога». Но посмотри, не приложимо ли это возражение и к самому Иудею. Ведь и в Законе и у пророков мы находим со стороны Бога угрозы и порицания, которые вполне можно поставить на одной ступени с евангельским: «горе вам». Таковы выражения в книге пророка Исаии: горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю³, и: горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры⁴, и: горе тем, которые влекут на себя беззаконие как бы вервием долгим⁵, и: горе тем, которые зло называют добром⁶, и: горе тем, которые крепки у вас пить вино⁷. Можно найти много и других (угроз). В самом деле, разве не похожи на те угрозы, о которых Он говорит, и все эти угрозы'. увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев: сыны погибельные.⁸ и т. д.? К этому можно прибавить и еще много таких же угроз,

¹ Лук. 11, 48. ² Втор. 28, 66. ³ Ис. 5, 8. ⁴) Ис- 5, 11. ⁵ Ис. 5, 18. ⁶ Ис. 5, 20. ⁷ Ис. 5, 22.⁸) Ис. 1. 4.

224

которые ничуть не менее резки сравнительно с теми, которые, как он утверждает, изрек Иисус. Да разве это не угроза, и еще более великая, которая заключается в словах: земля ваша опустошена, города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах поедают чужие; все опустело и разрушено чужими народами? ¹ Разве это не порицания по отношению к народу в книге пророка Иезекииля, где Господь обращается к пророку с такими словами: ты среди скорпионов будешь обитать?² И ужели ты, Цельс, сознательно заставляешь своего Иудея приводить против Иисуса возражение, что «Он будто бы легкомысленно высказывает угрозы и порицания в своих словах: горе вам и: я предрекаю вам?» Разве ты не видишь, что обвинения, которые Иудей выставляет против Иисуса, могут быть выставлены у него и против Бога? Ведь, с точки зрения взгляда Иудея, и Бога. Который говорит чрез пророка, касается, очевидно, это возражение, что Он-де не был в состоянии убедить.

И этому Цельсову Иудею, который убежден в том, что он справедливо приводит против Иисуса все эти возражения, я мог бы сделать еще и такое замечание: да разве мало порицаний и угроз находится в книгах: Левит и Второзаконие? И если Иудей желает их защитить, а вместе с тем оправдать и Писание, то и мы равным образом также хорошо, или даже еще лучше, защитим те порицания и угрозы, которые приписываются Иисусу. Да что касается собственно Моисеева закона, то мы и его можем защитить лучше, так как Иисус научил нас понимать книги Закона лучше, чем это может сделать Иудей. Впрочем, и Иудей, если только он обратит внимание на смысл пророческих глаголов, может показать, что Бог вовсе не легкомысленно приводит угрозы и высказывает прещения в своих

¹ Ис. I, 7. ² Иезек. 2, 6.

225

выражениях: горе вам и: я предрекаю вам, и что Бог все это говорит только затем, чтобы обратить людей к тому, что, по взгляду Цельса, «не стал бы делать собственно ни один благоразумный человек». И христиане, которые признают, что собственно один и тот же Бог, который говорит и в лице пророков и в лице Господа (Иисуса), могут доказать разумность того, что у Цельса выдается «за угрозы и прещения». И так как Цельс хвалится что он—философ и что он знает все наше учение, ¹ то мы сделаем ему здесь некоторое коротенькое замечание. Любезный! Когда Гермес у Гомера говорит Одиссею:

Бедняжка, зачем ты по пустыням ходишь один ²

то ты будешь вполне доволен, если тебе в данном случае приведут в оправдание, что Гермес ѵ Гомера говорит подобным образом Одиссею только затем, чтобы сделать ему замечание. Между тем как говорить льстивые и нежные речи свойственно только сиренам ³⁾,

Которых груды костей окружают ⁴,

и которые говорят:

Иди сюда, дорогой Одиссей, великая слава Ахеян! ⁵

Но если наши пророки и Сам Иисус с целью привлечь слушателей употребляют слово: «горе» или другие выражения, которые ты считаешь «руганью», то тогда и в подобных речах (Гермеса) нет никакой пользы для слушателей, тогда и подобный способ увещания нечего приводить, как целительное врачевство. Или ты, может быть, думаешь, что Бог или всякий, кто только имеет причастие к божественной природе, принимает в соображение только свою собственную природу и обращает взоры только на

¹ Срвн. I, 12. ² Гомер. Одиссея X, 281, ³) мифические девы, которые завлекали проезжающих своим пеньем и затем убивали их. ⁴ Гомер. Одисс. ХІІ, 45. ⁵ Гом. Одис. XII, 184.

226

свое собственное достоинство и честь, когда ведет разговор с людьми, и что он вовсе не отдает себе отчета, в том, что ему говорить с людьми, к которым он в своих словах желает предъявить известное требование и дать известное руководство, и в частности—как ему вести речь с каждым (человеком) сообразно с присущим ему нравственным развитием? Да вообще разве не смешно ставить Иисусу в качестве возражения то, что Он не мог убедить? Ведь такое возражение смешно слышать не только со стороны Иудея, который у своих пророков может найти множество подобных примеров, но и со стороны язычников. Язычники даже знают, что любой из людей, пользующихся славой великой мудрости, не был в состоянии убедить своих тайных врагов или своих судей и обвинителей—отказаться от несправедливости и начать путь мудрости, ведущий к добродетели.

LXXVII. После этого Иудей, следуя, очевидно, излюбленным мнениям иудейским, обращается к Иисусу с такою речью: «мы имеем твердую надежду на то, что воскреснем в теле и получим вечную жизнь, и что нам в этом отношении примером и основоположником будет Тот, Который будет послан к нам и Который чрез это покажет, что для Бога нет ничего невозможного—воскреснуть вместе с телом». Мы собственно не знаем, желает ли Иудей этим сказать, что ожидаемый Христос в Самом Себе покажет пример воскресения; но мы с своей стороны желаем признать, что к этому именно положению сводится мысль и речь Иудея. А так как он свое возражение, выставляемое против нас, желает извлечь из наших Писаний, то в виду этого ответом ему да послужит следующий вопрос: любезный! да ты в них (Писаниях) прочитал только то, что дает тебе повод к нашему обвинению, а что Иисус воскрес и есть пер-

227

венец из мертвых ¹,—этого в них ты разве не нашел? Не потому ли там и не говорится об этом, что ты не желаешь читать в них по этому вопросу? Так как Иудей у Цельса все еще продолжает вести речь и допускает даже воскресение тела, то я с своей стороны не считаю благовременным теперь же вступать с ним в дальнейший разговор по данному вопросу в виду того, что он верует и говорит о воскресении тел, как о действительном факте,—и в данном случае для меня все равно, искренно ли он разделяет такое учение и будет ли он в состоянии доказать его истинность или же напротив, он не разделяет истинности этого учения и только по-видимому соглашается с ним.

Вот таким образом ответь, который мы даем Цельсову Иудею. Если он далее скажет: «да где же это Он, чтобы нам можно было видеть и веровать (в Него)?»—то на этот вопрос мы возразим ему так: да где же теперь и тот, который говорил чрез пророков и совершал чудеса, чтобы нам можно было зреть и веровать, что Он