Сочинение Оригена О началах. Историко-критический очерк

СОЧИНЕНИЕ ОРИГЕНА

О НАЧАЛАХ

(Περὶἀρχῶν, De principiis)

Историко-критический очерк.

I

Сочинение О началах — одно из самых интересных произведений Оригена. Те своеобразные воззрения, которые навлекли на этого учителя церковное осуждение, в этом сочинении нашли себе наиболее ясное выражение. Правда, Ориген — один и тот же во всех своих многочисленных произведениях. Но ни экзегетические, ни апологетические, ни назидательные сочинения не были так удобны для раскрытия его догматических воззрений, как сочинение О началах, посвященное систематическому изложению христианского вероучения. Здесь каждая мысль Оригена получает свое место, связь, относительное значение и смысл его суждений по разным вопросам вероучения здесь выступают особенно отчетливо. Недаром и в истории споров относительно Оригена это сочинение имело особенно важное значение. Когда шли оживленные споры об Оригене и Церковь вырабатывала свое суждение об этом писателе, чтобы произнести окончательный приговор о нем на пятом вселенском соборе, — Ориген мыслился, по преимуществу, как автор Περὶἀρχῶν; и противники, и защитники его больше всего

I

II

ссылались на это сочинение, одни — с целью найти в нем всевозможные ереси, другие — с целью доказать православие Оригена. Мученик Памфил с Евсевием в своей апологии за Оригена больше всего пользовались выдержками из этого сочинения ¹; Дидим Александрийский писал схолии на Περὶ ἀρχῶν с целью уяснить истинный смысл этой книги, по его мнению, ложно понимаемый врагами Оригена ²; Руфин же Аквилейский перевел Περὶ ἀρχῶν на латинский язык, как книгу весьма полезную для христиан. Напротив, Маркелл Анкирский находил в этой книге незаконное преобладание платонизма над христианством ³; блаженный Иероним перевел Περὶ ἀρχῶν на латинский язык с целью обнаружить пред латинянами еретичество Оригена; Феофил Александрийский и Епифаний Кипрский издали соборные определения и послания, в которых осуждалось особенно это сочинение ⁴; Анастасий Римский осудил и запретил читать De principiis ⁵; в послании императора Юстиниана к патриарху Мине, которое послужило единственным основанием осуждения Оригена на Константинопольском соборе 543 года и потом на пятом вселенском соборе, — еретичество Оригена подтверждается исключительно словами Περὶ ἀρχῶν. Таким образом, в древности имя Оригена теснейшим образом слилось с сочинением О началах; этим сочинением особенно интересовались и противники, и защитники Оригена.

¹ Apol. Pamph. praef. ар. Migne s. gr. t. 17, col. 548-549.

² Сократ, Ц. И. 4, 25; Иероним, Апология 2, 17.

³Euseb. Contra Marcellum. 1,4.

⁴ Сократ, Ц. И. 6, 10, 9, 12; Созомен, Ц. И. 8, 14; сравн. Болотова «Учение Оригена о Святой Троице». СПб., 1879, стр. 427, 228, 256.

⁵ Ер. Anast. ad Joan. Hierosol. n. 3 et 5 apud Migne s. 1.1. 21.

III

Впрочем, в настоящее время значение Περὶἀρχῶν, как сочинения наиболее характерного для догматических воззрений Оригена, далеко не таково, каким оно было в древности. Подлинный текст Περὶ ἀρχῶν, за исключением немногих отрывков, потерян, а сохранившийся полный латинский перевод Руфина не отличается особенною точностью и во многих местах представляет собою искажение подлинника. Нужно проверять Руфинов перевод по сохранившимся фрагментам подлинника и по другим сочинениям Оригена, имеющимся на греческом языке, чтобы пользоваться этим переводом для изучения воззрений Оригена, а это уже ставит сочинение О началах на место второстепенного источника, который может иметь значение только в зависимости от других произведений Оригена.

Но зато сочинение О началах нисколько не потеряло своего значения в другом отношении: оно важно и интересно, как первый опыт научно-систематического изложения христианского вероучения. Для богослова интересно и важно знать, в каком виде христианское вероучение выступило на путь научной систематизации. Что именно древний богослов-мыслитель относил к догматическому богословию, и как, в каком порядке, с какой точки зрения излагал он содержание догматики? Объединял ли он истины христианского вероучения какою-либо идеей, которая давала ему возможность осмыслить содержание христианской догматики и представить его в виде цельного и стройного мировоззрения, или же эти истины были для него разрозненными положениями, и система была для него не больше, как суммою отдельных рассуждений по многим вопросам? Изучение Περὶ ἀρχῶν именно с этой стороны, со стороны научно-систематической формы, не только помогает уразумению мировоззрения самого Оригена, но имеет значение и для изучения систематических сочинений последующих писателей-догматистов, например, Григория Нисского,

IV

блаженного Феодорита, Иоанна Дамаскина и других. Περὶ ἀρχῶν — первый камень в здании науки догматического богословия, и труды других древних догматистов-систематиков находятся под более или менее значительным влиянием системы Оригена, если не со стороны содержания, то со стороны самой идеи, состава и формы ее.

II

Написание Περὶ ἀρχῶν относится к первому периоду литературной деятельности Оригена — до изгнания его из Александрии (в 231 году). По свидетельству Евсевия, в то время, в течение семи-восьми лет ¹, Ориген написал довольно много сочинений или вполне, или отчасти, и Περὶἀρχῶν не было самым ранним из них. Евсевий перечисляет эти сочинения в таком порядке: комментарий на Евангелие от Иоанна (5 томов), комментарий на Бытие (8 томов), комментарий на Псалмы 1—25, комментарий на Плач Иеремии, О воскресении (2 книги), О началах (4 книги) и Строматы (10 книг) ². Этот перечень можно признать хронологически точным, потому что он подтверждается данными в самых сочинениях Оригена. Так, комментарий на Евангелие от Иоанна, по словам самого автора, — начаток (ἀπαρχἡ) его литературных трудов ³, и, несомненно, что, по крайней мере, первый том этого комментария (из пяти, написанных в Александрии) был составлен раньше Περὶ ἀρχῶν, потому что вторая глава первой книги Περὶἀρχῶν представляет собою сжатое изложение значительной части этого тома. — Комментарий на псалмы начат также раньше Περὶ ἀρχῶν.

¹ 223—229 гг., от возвращения из Антиохии до путешествия в Ахаию, за которым и последовало изгнание (231 г.).

² Евсевий, Ц. И. 6, 24.

³ In Ioan. t. 1, n. 4, 5.

V

Из предисловия к толкованию первого псалма ¹ видно, что этот комментарий — одно из самых ранних произведений Оригена и начат, может быть, почти одновременно с толкованием на Евангелие от Иоанна; в сочинении же О началах (2,4,4) Ориген ссылается на толкование второго псалма. — Комментарий на Бытие дважды указывается в сочинении О началах (1, 3, 3 и 2, 3, 6). Но при написании второй главы первой книги своей системы Ориген еще не успел объяснить Быт. 1, 26— 27 ²; а так как 12—16 стихи 2-й главы Бытия были объяснены в третьем томе указанного комментария (как это видно из сохранившихся фрагментов), в девятом же томе, по свидетельству историка Сократа ³, Ориген толковал конец второй главы Бытия (о создании жены), то можно думать, что Быт. 1,26—27 было объяснено приблизительно в пятом томе комментария, и, следовательно, прежде написания второй главы своей системы Ориген успел составить не больше четырех томов толкования на книгу Бытия. — Сочинение О воскресении было уже закончено, когда Ориген писал десятую главу второй книги Περὶ ἀρχῶν ⁴. Что касается «Стромат», то это сочинение Евсевий, по-видимому, считает более поздним, чем Περὶ ἀρχῶν. Но это указание Евсевия не совсем точно. По словам Иеронима ⁵, в «Строматах» Ориген доказывал догматы христианской веры словами философов. Судя по такому содержанию, «Строматы» безошибочно можно поставить в связь с теми замечаниями на философские книги, какие писал Ориген, занимаясь со своими учениками объяснитель-

¹ Это предисловие см. в сочинении Епифания «Против ересей», ср. 64, 6-7.

² О началах 1, 2, 6.

³ Сократ, Ц. И. 3, 7.

⁴ О началах, 2, 10, 1.

⁵ В письме к Магну.

VI

ным чтением философских сочинений ¹. Но эти замечания Ориген начал писать со времени введения философии в круг наук своей школы, приблизительно с 215 года ², следовательно, еще задолго до выселения своего из Александрии. Поэтому, если Евсевий относит составление «Стромат» к последним годам жизни Оригена в Александрии, то это можно признать справедливым только в отношении собрания в один состав и окончательной обработки прежних набросков. Если же это так, то и «Строматы» нельзя считать в собственном смысле сочинением более ранним, чем Περὶἀρχῶν. О началах — самое позднее из всех сочинений, написанных Оригеном в Александрии. Может быть, Περὶ ἀρχῶν окончено раньше «Стромат», но начато оно позже всех произведений Оригена, перечисленных Евсевием ³. Поэтому временем написания Περὶ ἀρχῶν можно считать 228—229 гг.

III

Некоторые древние и новые писатели (Маркелл Анкирский, Мелер, Шнитцер, арх. Филарет) считают Περὶ ἀρχῶν юношеским, незрелым произведением Оригена. Основание для такого взгляда указывают обыкновенно в том, что в этом произведении особенно ясно и полно выразились все своеобразные воззрения Оригена, а также в нерешительности, неуверенности многих суждений его. Но такой

¹ Евсевий, Ц. И. 6, 18.

² Евсевий, Ц. и. 6,19, 18.

² Иероним (в предисловии к толкованию на пророка Авдия) упоминает как «юношеское» произведение Оригена сочинение о книге Песнь Песней. К этому сочинению относят фрагмент, помещенный в седьмой главе Филокалии («из малого тома на Песнь, написанного Оригеном в юности»). Вероятно, это толкование написано в Александрии, и, как «юношеское», его можно считать более ранним, чем Περὶ ἀρχῶν.

VII

взгляд, прежде всего, противоречит обстоятельствам происхождения сочинения О началах. Приступая к составлению своей системы, Ориген был приблизительно 42-х лет (род. в 185 г.); в то время он уже около 25 лет неутомимо занимался изучением Св. Писания ¹, около 18 лет изучал и преподавал философию ² и, кроме того, уже написал несколько сочинений вполне или отчасти. Очевидно, в сочинении О началах Ориген изложил в системе те воззрения, на каких он остановился после долговременных научно-богословских занятий и размышлений.

Своеобразные воззрения Оригена в сочинении О началах действительно изложены полнее и яснее, чем в каком-нибудь другом произведении его. Но это вовсе не свидетельствует о том, что Περὶ ἀρχῶν — наименее продуманное, самое незрелое произведение из всех произведений Оригена, что это сочинение — плод незрелой молодости. В позднейших сочинениях Оригена неправильные мнения его высказываются тоже неодинаково полно и ясно; так, в комментариях (например, на Евангелия Иоанна ³ и Матфея) Ориген, по выражению Иеронима, на всех парусах своего ума уходит в открытое море умозрения ⁴, беседы же по своему содержанию гораздо ближе к церковному учению; сочинение Против Цельса также отличается значительной сдержанностью мысли. Между тем, самое происхождение всех этих произведений в позднейшие годы литературной деятельности Оригена не дозволяет объяснять указанное различие в их содержании переменой воззрения Оригена — юношеских и непродуманных на более зрелые и основательные.

¹ С 202 г. - Евсевий, Ц. И. 6, 3.

² В 209 году Ориген стал слушать Аммония Сакка, с 215 года сам стал преподавать философию (Евсевий, Ц. И. 6, 19 и 15).

³ Том VI-XXXII.

⁴ Hieron, prolog. in Ezech. ap. Migne gr. t. 13, col. 666.

VIII

Это различие объясняется различным назначением разных сочинений Оригена. Одни свои произведения Ориген писал для образованных читателей, другие — для простого народа; одни сочинения он писал для христиан, другие — и для язычников. Понятно, что в сочинениях первого порядка Ориген излагал свои мысли свободнее, в сочинениях же второго порядка его сдерживала боязнь — или соблазнить неопытных в вере, или открыть нехристианам больше, чем можно. Отсюда — умеренный характер умозрения в беседах и в сочинении Против Цельса. С этой точки зрения должно смотреть и на сочинение О началах. Περὶ ἀρχῶν, как научно-систематическое изложение христианского вероучения, несомненно было назначено для образованных читателей. По словам Памфила, Ориген написал это сочинение per spatium etquietem in secreto ¹, т. е. на досуге от обычных школьных занятий, наедине с самим собою; это была скорее исповедь христианского богослова-мыслителя, чем книга для читателей. Можно думать, что Ориген даже не был намерен издавать это сочинение в свет, не хотел распространять его дальше круга своих ближайших учеников и оно было издано без его ведома другом его Амвросием ². Естественно, что в этом труде Ориген изложил свои мысли особенно открыто и ясно. Кроме того, полнота и ясность в изложении догматических воззрений Оригена в сочинении О началах объясняется характером этого сочинения как чисто догматического, и притом систематического: здесь — те же мысли, какие мы находим и в других сочинениях Оригена, но здесь они нарочито собраны воедино и изложены связно, без всяких отступлений недогматического характера. —Что касается скромного, неуверен-

¹ Pamph. Apol. praef. Migne t. 21, c. 548.

² Иероним. Письмо к Пам. и Океану; срав. Евс. 6, 36.

IX

ного тона многих рассуждений в сочинении О началах, то он присущ всем сочинениям Оригена. Это обстоятельство было отмечено уже в древности (Памфилом — в Апологии и св. Афанасием — в Послании об определении Никейского собора, чл. 27) и апологетами Оригена выставлялось в качестве довода в защиту Оригена от обвинений в еретичестве. Различие церковного учения и частных мнений — это постоянный, неизменный прием в богословствовании Оригена; первое (т. е. церковное учение) он высказывает положительно и без колебаний, последние (частные мнения) — только в виде догадок и предположений, более или менее вероятных. Итак, ни содержание, ни тон Περὶ ἀρχῶν не дают права считать это произведение незрелым, юношеским, а время составления Περὶ ἀρχῶν прямо говорит против такого взгляда: Ориген начал писать поздно, и у него нет в собственном смысле юношеских произведений, притом сочинение О началах даже не самое раннее из всех произведений его.

IV

Περὶ ἀρχῶν, как и все сочинения Оригена,  было написано на греческом языке. Но фанатизм озлобленных врагов оригенизма, религиозная ревность блюстителей чистоты православия и отчасти простое забвение системы, устаревшей уже в четвертом веке, были причиною того, что рукописи с текстом Περὶ ἀρχῶν были все истреблены или потеряны ¹ и подлинный текст Περὶ ἀρχῶν сохранился только в более или менее значительных отрывках в сочинениях других писателей. —Самые большие фрагменты находятся в Филокалии Василия Великого и Григория Богослова; в 21-й главе Филокалии помещена 1-я гл.

¹ Впрочем, патр. Фотий (IX век) читал еще Περὶ ἀρχῶνна греческом языке (Biblioth. cod. 8).

X

3-ей кн. Περὶ ἀρχῶν (§§1—22, о свободе воли), составляющая 3/5 части всей третьей книги, в первой же главе Филокалии находится бо́льшая часть (3/4) 4-ой книги Περὶἀρχῶν (§§1—23, о боговдохновенности и толковании Св. Писания). Эти отрывки составляют лучшие части всего сочинения Оригена, почему они и взяты святыми Григорием и Василием в их сборник. Напротив, фрагменты в письме императора Юстиниана к патриарху Мине, подобранные с целью доказать еретичество Оригена, содержат в себе исключительно то, что есть в сочинении О началах неправославного и соблазнительного. Эти двадцать пять небольших отрывков (один в начале письма и двадцать четыре — в конце, в виде приложения к письму) обнимают весь круг своеобразных воззрений Оригена и взяты из всех четырех книг Περὶἀρχῶν. Два незначительных по объему и содержанию отрывка из Περὶἀρχῶν находятся в сочинении Евсевия Кесарийского Contra Marcellum (1.1, с. 4): один из них содержит начальные слова предисловия Оригена к Περὶ ἀρχῶν, другой — начальные слова заключения (4, 28). Весьма важные слова из того же заключения (4, 28 — О совечности Сына Божия Отцу) приводит святитель Афанасий в послании об определении Никейского собора (гл. 27). В сочинении Мефодия Патарского Περὶ γενητῶν есть две выдержки из какого-то сочинения Оригена (о сотворении мира от века), взятые, по всей вероятности, из Περὶἀρχῶν, как можно судить по сходству их содержания с соответствующими местами Руфинова перевода (1,2, 10 и 3, 5, 3); эти выдержки приводит Фотий ¹, читавший книгу Περὶ γενητῶν, теперь уже потерянную. Один небольшой отрывок из сочинения О началах имеется в Слове якорном Епифания Кипрского (гл. 63) ² срав. О начал.

¹ Biblioth. cod. 235.

² Срав. Прот. ерес. Ер. 64, гл. 4.

XI

1, 1, 8. Наконец, один маленький фрагмент из первой книги Περὶ ἀρχῶν (о многократных падениях и восстановлениях тварей) имеется в схолиях Максима Исповедника на Дионисия Ареопагита.

На западе сочинение О началах читали в двух латинских переводах — Руфина и бл. Иеронима. Происхождение этих переводов стоит в связи с оригенистическим спором конца четвертого века; оба они были сделаны участниками этого спора, и притом — сторонниками противных партий, — были исполнены с разными целями и потому неодинаково. Руфин был почитателем и — в споре — защитником Оригена, хотя и не держался его заблуждений. Иероним тоже высоко чтил ученость Оригена и даже перевел много сочинений его на латинский язык, но неправильные воззрения Оригена считал слишком опасными и потому в споре стал в число противников Оригена и оригенистов, к чему побуждали его еще и личные неприязненные отношения к оригенисту Иоанну, епископу Иерусалимскому, в епархии которого он жил так же, как и Руфин (в начале спора до 397 года).

Когда Иероним начал литературную борьбу против оригенизма и в письмах к разным лицам стал обличать оригенистов, между прочим, и Руфина ¹, то Руфин решил также письменно защищать свое дело и свое имя. Удалившись из Палестины в Рим (397), он перевел на латинский язык первую книгу апологии мученика Памфила за Оригена. А так как Руфин видел, что в сочинениях Оригена есть неправославные мысли, которые нельзя было перетолковать никакими апологиями, то к переводу апологии он присоединил свою книжку Deadulteratione librorum Origenis, в которой постарался доказать, что сочинения Оригена были испор-

¹ См. письма к Паммахию, к Феофилу Александрийскому и к блаженному Августину. Срав. Аполог. Иерон. 3, 33.

XII

чены еретиками и многие еретические места в этих сочинениях следует считать подложными. Но вся эта работа была только подготовлением почвы к главному труду, которым Руфин хотел обеспечить Оригену уважение на Западе и оградить себя от нареканий со стороны своих противников. Так как уже издавна, еще с начала четвертого века, и обвинения, и защита Оригена основывались, главным образом, на сочинении О началах, то Руфин решил перевести это сочинение на латинский язык, исправив его в тех местах, какие, по его мнению, были испорчены еретиками. Этим переводом Руфин надеялся сделать то же, что сделали Памфил с Евсевием своей Апологией и Дидим — своими схолиями на Περὶ ἀρχῶν: он надеялся доказать, что Ориген вовсе не такой еретик, каким представляли его враги оригенизма. Так произошел первый латинский перевод Περὶἀρχῶν, перевод вольный, со многими исправлениями апологетического характера. Первые две книги Руфин перевел великим постом 397 года, последние две — через полгода, осенью 398 года. К той и другой части перевода Руфин написал по предисловию с указанием характера и обстоятельств происхождения своего перевода. Этот труд Руфин выполнил в Пинетском монастыре (близ Рима) и посвятил другу своему Макарию, монаху этого монастыря, понуждавшему его к переводу Περὶ ἀρχῶν ¹.

Переводы Руфина смутили друзей Иеронима и многих других лиц из «братства Рима», которые теперь не знали, как им смотреть на Оригена, на его защитников и противников, тем более, что в предисловиях к своим переводам Руфин неоднократно намекает на Иеронима, как на почитателя Оригена,

¹) См. 1-е и 2-е предисл. Руф. к соч. О нач.; Rufini Apologia 1, 11 (Migne lat. t. 21); Praef. Ruf ad apologiam Pamph.; De adulter, librorum Orig.; срав. Апол. Іерон. 3, 24, 29, 32; 2, 15; 1, 8, 10.

XIII

а себя выставляет продолжателем переводческой деятельности Иеронима, тем самым набрасывая тень на православие Иеронима. Поэтому Иероним, побуждаемый своими друзьями, в свою очередь, должен был защищаться. Он сделал это во многих письмах и в Апологии (3 книги). Но самым лучшим средством и для своего оправдания, и для доказательства еретичества Оригена, и для охранения Запада от заразы оригенизма Иероним признал точный, верный перевод Περὶ ἀρχῶν. Такой перевод он и выполнил в 399 году, снабдив его своим предисловием с указанием заблуждений Оригена ¹.

Из указанных двух переводов Иеронимов перевод, точно воспроизводивший все мысли подлинника и снабженный предисловием с самой нелестной рекомендацией оригенова сочинения, не мог получить широкого распространения, да и сам Иероним, и его римские друзья не считали нужным заботиться о распространении в народе этой вредной по их убеждениям книги ². Поэтому Иеронимов перевод скоро вышел из употребления и затерялся. Сохранились только отрывки его (числом около 30) в письме Иеронима к Авиту. Это письмо Иероним приложил в качестве предисловия к экземпляру своего перевода, посланному им испанскому монаху Авиту (около 410 года). Выдержки из Deprincipiis, изложенные здесь то буквально словами перевода, то в форме сжатого пересказа, взяты из всех четырех книг сочинения О началах и по своему характеру сходны с фрагментами Юстиниана. В своей критической части это письмо, несомненно, тождественно с тем введением, каким

¹ См. письма Памм. и Океана к Иерониму, письма Иеронима к Памм. и Океану и к Павлину, (№77 и 78 во2-м т. твор. Иерон. в р. перев.), пис. Иеронима к Авиту (№ 100 в 3-м т. твор. Иерон.); Иерон. Аполог. 1, 6-8, 11-12, 3, 35-37.

² Письмо Иеронима к Авиту, гл. 1.

XIV

Иероним «оградил» свой перевод в 399 г. ¹ Но так как в то время, в разгаре спора, Иероним нередко преступал границы хладнокровия и беспристрастия, то к цитатам в письме к Авиту, по крайней мере, к тем, которые изложены не буквально словами перевода, нельзя относиться с безусловным доверием: в некоторых случаях они нуждаются в проверке не меньше, чем исправленный текст Руфинова перевода. Кроме письма к Авиту, один небольшой отрывок из сочинения De principiis (1, 1, 8) имеется еще в письме Иеронима к Паммахию. Что касается Руфинова перевода, то, смягченный несколько сравнительно с подлинником, снабженный предисловиями апологетического характера, предупрежденный в своем появлении переводом Апологии Памфила и книжкой о порче сочинений Оригена еретиками, этот перевод оказался гораздо долговечней Иеронимова, тем более, что Руфин и его друзья, почитатели Оригена, несомненно, заботились о возможно более широком распространении оригенова сочинения на Западе. Этот перевод сохранился в целом виде и с обоими предисловиями Руфина. Он существует во многих рукописях в разных библиотеках Европы и много раз напечатан.  Древнейшее печатное издание De principiis, вместе с другими сочинениями Оригена, относится к 1512 году, оно было сделано Иаковом Мерлином в Париже; впоследствии оно было повторено в Париже в 1519, 1522 и 1530 г. Это издание содержит только текст Руфина, притом—весьма неисправный. То же издание было воспроизведено в Венеции Иерофеем в 1514 г., с предисловием, в котором указываются и опровергаются заблуждения Оригена. Без существенных изменений парижское издание было воспроизведено в Базеле в 1536 г., Эразмом и Ренаном, с предисловием и с указанием на полях заблуждений Оригена. Эраз-

¹ Иероним, Апология, 1, 7.

XV

мово издание было повторено в Базеле в 1551 г. и вновь обработано, и исправлено Гумфрbдом в 1557 г. (Базель), а потом Гринеем в 1571 г. (Базель). Издание Гринея из перечисленных было наиболее исправным. — В 1574 г. в Париже явилось новое издание сочинений Оригена. — в том числе и сочинения De principiis, — принадлежащее Генебрарду. Это издание еще более неисправно, чем издание Мерлина: но здесь, кроме текста Руфинова перевода, имеется текст Филокалии в латинском переводе Генебрарда, причем части Руфинова перевода, соответствующие фрагментам Филокалии, пропущены. Издание Генебрарда было повторено в Париже в 1604 и 1619 гг.— Первое полное издание сочинения О началах почти со всеми фрагментами греческими и латинскими (Иеронимова перевода), относится к 1733 г.; оно появилось в Париже и принадлежит Делярю (Delarue Carolus, presbyter et monachus benedictinus e congregatione sancti Mauri) ¹. При своей полноте, это издание неизмеримо превосходит все прежние издания (парижские, венецианское и бразильские) исправностью текста. Оно основано на прежних печатных изданиях Мерлина и Генебрарда и на 6 рукописях: 1) manuscr. Virodunense 9 s,. 2) manuscr. Corbejense 9 s.. 3)—colbertinum, 4)—sorbonicum, 5)—monasterii de Monte sancti Michaelis in periculo maris. 6)—monast. sancti Remigii Rhemensis. Кроме того, для текста первого Руфинова предисловия принято во внимание издание творений бл. Иеронима, сделанное Мартианеем, где (в 4-м т.) помещено и это предисловие. Издание Далярю снабжено двумя предисловиями, в которых сообщаются краткие сведения о происхождении Περὶ ἀρχῶν и о латинских переводах его. В примечаниях Делярю приводит разночтения рукописей и печатных изданий, делает неко-

¹) Περὶ ἀρχῶν помещено в 1-м томе четырехтомного издания Делярю, заключающего в себе все соч. Оригена.

XVI

торые исторические пояснения к тексту и, главным образом, старается восстановить и выяснить подлинный смысл испорченных и неясных мест Оригенова сочинения. В примечаниях последнего рода Делярю очень часто ссылается на исследование Гюэ (Huetius 17 в.) Origeniana. На полях нередко встре­чаются замечания: cave, cautelege, предостерегающие читателей от заблуждений Оригена.

В 19-м веке Περὶ ἀρχῶν было издано Ломмачем (Lommatsch) в собрании сочинений Оригена (Berlin., 3837); это издание основывается только на прежних печатных изданиях. Минь перепечатал без изменений издание Делярю (Migne, Pair, cur s. compl., s. gr., t. 11, Paris., 1857).—Сверх того, Περὶ ἀρχῶν было издано отдельно Редепенпингом в Лейп­циге. в 1836 г., со всеми фрагментами, с обширным введением и примечаниями; немецкий же перевод Περὶ ἀρχῶν, тоже с обширным введением и примечаниями, был сделан в 1835 и. Шнитцером (Stuttgart) ¹.

На русском языке имеются: Предисловие Руфина к 1-й кн. соч. О началах (во 2-м т. твор. Иеронима стр. 347—349), письмо Иеронима к Авиту (в 3-м т. твор. Иерон.) и послание Юстиниана к Мине (в 5-м т. Деяний всел. собор. изд. при Казанской духов, акад.). Перевод или пересказ многих мест из сочинения О началах можно найти в русских исследованиях, касающихся Оригена.— именно в сочинениях Малеванского, Болотова и Елеонского.

Настоящий русский перевод сочинения О началах сделан по изданию Миня ²).

¹) Origenes über die Grundlehren der Glaubenswissenschaft Wiederherstellungsversuch.

²) Изданий Шнитцера и Гедепеннинга в распоряжении издателей русского перевода не имелось.

XVII

V

В полном виде сочинение О началах сохранилось только в вольном латинском переводе Руфина. Как же нужно смотреть на отношение этого перевода к подлиннику? Фрагменты подлинника и точного Иеронимова перевода, а также полемика по поводу Руфинова перевода между Руфином и Иеронимом дают возможность установить достаточно определенный взгляд на этот перевод.

Руфин открыто заявляет, что он исправил сочинение Оригена; но эти исправления, по его словам, не исказили Περὶ ἀρχῶν, а, напротив, восстановили истинный смысл его, так как Περὶ ἀρχῶν, подобно другим сочинениям Оригена, было испорчено еретиками. Итак, действительно ли сочинения Оригена были испорчены еретиками? — В доказательство своей мысли Руфин приводит следующие соображения.

В сочинениях Оригена много таких странных противоречий, каких не мог допустить не только умный и ученый человек, но даже и сумасшедший. Например, сказав, что Дух Св. нигде в Писании не называется сотворенным, Ориген дальше называет Св. Духа тварью; признав Сына Божия единосущным Отцу, в следующих словах он доказывает, что Сын иного существа и сотворен; сказав, что природа плоти взошла на небеса со Словом Божиим, он затем отрицает воскресение и спасение плоти. Эти противоречия можно объяснить только еретическими вставками и искажениями. Такого же происхождения, по мнению Руфина, внутренние противоречия, замечаемые в сочинении Климента Римского Ἀναγνωρισμός (Recognitio), в сочинениях Климента Александрийского и Дионисия Александрийского. В защиту Дионисия от обвинений в арианстве святитель Афанасий Александрийский, по словам Руфина, написал даже апологетик, где доказывал, что арианские выражения в

XVIII

посланиях Дионисия не принадлежат Дионисию, но внесены в них еретиками ¹.

Примеры, приведенные Руфином, не имеют доказательной силы. Порча сочинений обоих Климентов и Дионисия сама еще нуждается в доказательстве. Притом Ἀναγνωρισμός не принадлежит Клименту Римскому, и еретические мысли в этом сочинении произошли не от руки постороннего интерполятора, а от руки неправославного автора. Арианские же мысли в посланиях Дионисия принадлежат самому Дионисию, как это достоверно известно из свидетельства святителя Афанасия: последний (вопреки ошибочному сообщению Руфина) прямо говорит, что «так (по-ариански) писал Дионисий» и что действительно «есть такое его послание», — и только старается оправдать Дионисия полемическим увлечением его и указанием на другие его послания, вполне православные ². — Что касается внутренних противоречий в сочинениях Оригена, то Руфин слишком преувеличил их, и когда Иероним вызвал его ³ указать прямо и определенно, где именно в сочинениях Оригена есть такие, немыслимые даже для сумасшедшего, противоречия, то Руфин ничего не ответил на этот вызов. — Если бы противоречия были так очевидны, как представляет их Руфин, то их замечали бы все, и все одинаково определяли бы их. Между тем, сторонники Руфинова взгляда до противоположности различно определяют эти противоречия. Тогда как сам Руфин указывает их в учении о Троице и о воскресении, другой апологет Оригена (пятый век), апологию которого читал Фотий ⁴, учение о Св. Троице находит неповрежден-

¹ De adultérai, libror. Orig., Migne 1.1. 21, col. 616-622.

² Творения Афан. т. 1, стр. 365; срав. 382-383 (Посл. об опред. Никейского собора).

³ Иерон. Аполог. 2, 17.

⁴ Biblioth. cod. 117.

XIX

ным, а еретические искажения относит к «другим догматам» Оригена, третий же апологет (автор «Libri praedestinati» пятого века) еретикам приписывает уже все, что есть в сочинениях Оригена неправославного и соблазнительного, и при этом утверждает, что не подлинность этих мыслей в сочинениях Оригена так же легко заметить, как белые или другого цвета лоскуты, пришитые на красном плаще ¹. Очевидно, противоречия в сочинениях Оригена далеко не так заметны, как говорит Руфин; и потому внутренние признаки слишком ненадежны для того, чтобы на основании их утверждать испорченность сочинений Оригена и определять подлинные и неподлинные части их.

Впрочем, сам Руфин не придает большого значения изложенному доводу и потому обращается к более решительному доказательству внешнему ². Сам Ориген, по словам Руфина, жалуется на порчу своих сочинений еретиками. Так, в письме к своим александрийским друзьям Ориген рассказывает, что один еретик, с которым он имел публичное прение (в Афинах), исказил отчет об этом прении, но палестинские друзья Оригена, прочитав этот искаженный отчет, достали из Афин от Оригена подлинную рукопись и восстановили истину. Другой еретик, с которым Ориген виделся в Ефесе и который перед ним рта не раскрывал, составил вымышленный отчет о небывалом диспуте; в Антиохии Ориген обличил его сличением стиля своих сочинений со стилем этого отчета ³.

Но во втором случае дело идет не о порче какого-нибудь оригенова сочинения, а о подлоге: ефесский еретик выдал свое произведение под именем

¹ Admon. ad Apol. Pamph., n. 9, Migne gr. t. 17, col. 540.

² De adult, libr. Or. col. 622—626.

³ Ibid. 622-626.

XX

Оригена; подлог же — дело несравненно более простое (для подделывателя) и менее опасное (для псевдоавтора), нежели искажение. — Порча же отчета об афинском диспуте говорит как раз противное тому, что хочет доказать Руфин. Если искажение этого ничтожного сочиненьица, которое Ориген, по написании, даже не перечитал и едва нашел в своей библиотеке, когда оказалась нужда в нем ¹, — если искажение даже этой книжки не осталось незамеченным, незасвидетельствованным и неисправленным, то возможно ли допустить, чтобы осталось незамеченным и неисправленным повреждение какого-нибудь большого и важного сочинения Оригена? Между тем, Ориген нигде не говорит о порче других своих сочинений, и Руфин не приводит больше ни одного свидетельства такого рода ². — Оправдываясь перед Фабианом Римским от обвинений в неправославии, Ориген как нельзя более кстати мог бы указать на порчу своих сочинений еретиками. Но он не сделал этого: он указал только на то, что некоторые его сочинения, написанные не для распространения, без его ведома были изданы в свет Амвросием ³.

Желая как можно тверже обосновать мысль о порче сочинений Оригена, Руфин приводит примеры искажения еретиками других книг. Так, еретики наложили свои руки даже на Св. Писание Нового завета. Ариане украли у святого Илария Пиктавийского одно его еще не обнародованное сочинение, интерполировали его и потом опять положили в библиотеку святого отца. Обвиненный в арианстве Иларий сослался пред судом собора на свое еще не изданное в свет

¹ Ibid. 625.

² Руфин упоминает еще об одном письме с подобною же жалобою Оригена, но не приводит слов этого письма. Срав. Апол. Иерон. 2, 20.

³ Иерон. письмо к Памм. и Ок., срав. Евсев., Ц. И. 6, 36.

XXI

сочинение, но оно оказалось арианским, и собор осудил Илария. Впоследствии он оправдался. Духоборцы (в Константинополе) вставили в кодекс творений святого Киприана сочинение Тертуллиана о Св. Троице и в этом виде распродали кодекс во многих экземплярах по дешевой цене; таким образом они многих заставили думать, что святой Киприан неправославно учил о Св. Троице. Наконец, в Риме, при папе Дамасе, один пресвитер ¹, убеждая аполлинаристов, сослался на сочинение святого Афанасия о воплощении Слова, где Господь назван человеком; тогда один еретик, как бы убежденный, попросил себе эту книгу и, получив ее, выскоблил и снова написал указанное ему место; впоследствии же, когда еретикам опять указывали на этот кодекс в сочинении святого Афанасия, они не хотели верить представляемому им свидетельству, называя его подложным ².

Об этих примерах, прежде всего, нужно сказать, что духоборцы в Константинополе совершили не искажение сочинений Киприана — они выдали сочинение Тертуллиана (а по Иерониму — Новациана) ³, и потому указанный случай для доказательства мысли Руфина не годится. Порчу сочинения Илария Иероним признает выдумкой Руфина, и на приглашение Иеронима дать более точные сведения о времени, месте и других обстоятельствах собора, где был осужден Иларий ⁴, Руфин ничего не ответил. Проделку же аполлинаристов с книгою святителя Афанасия Иероним, как действующее лицо в переговорах с римскими аполлинаристами при папе Дамасе, прямо называет нелепостью и баснею ⁵.

¹ Т. е. Иероним — Аполог. Иерон. 2,21.

² De adult, libr. Or. col. 626-630.

³ Иерон. Аполог. 2, 20.

⁴ Иерон. Аполог. 2, 20.

⁵ Иерон. Аполог. 2, 21.

XXII

Впрочем, недостоверность этих частных фактов, указанных Руфином, не имеет большого значения. Если не было того, что рассказывает Руфин, то могли быть другие подобные случаи, и, что представляется самым важным, вполне достоверно известно, что еретики искажали текст Св. Писания ¹. Но даже и это последнее соображение не служит в пользу мысли Руфина. Пусть еретики искажали книги Св. Писания и сочинения разных церковных писателей. Вопрос в том, достигли ли еретики своей цели хотя в одном случае, изменили ли они текст хотя одной книги так, чтобы все и повсюду им поверили и искаженный текст приняли за подлинный? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Еретические искажения не шли дальше тех немногих или даже (как в указанных Руфином случаях) единичных экземпляров книг, какие были в руках еретиков, и от порчи этих немногих экземпляров не страдал текст этих книг вообще. Не могли же еретики со всего света собрать рукописи нужных им книг и все их интерполировать. Поэтому-то, несмотря на еретические искажения, сохранился неповрежденным и текст Св. Писания, и текст святоотеческих творений. Применяя сказанное к Περὶ ἀρχῶν, порчу этого сочинения нужно признать невероятной. Для непоправимого искажения этой книги еретики должны были собрать, по возможности, все экземпляры ее и во всех сделать нужные им изменения. Между тем, Περὶἀρχῶν была книгою довольно распространенною, как это показывает особенная известность этого сочинения в древности ².

Наконец, против всех доказательств Руфина можно привести положительное соображение о том, что Руфин так же, как и Иероним, имел полную

¹ Ирин. Прот. ерес., 1, 27, 2; 3, 12, 12; Tertull. Advers. Marcion. 4, 2, 25. Евсев. Ц. Ист. 5, 28.

² Срав. Иерон. п. к Памм. и Ок.

XXIII

возможность читать неповрежденный текст оригеновых сочинений, в том числе и Περὶ ἀρχῶν. Известно, что Памфил (в начале четвертого века) собственноручно переписал большую часть книг Оригена, и эти списки хранились в кесарийской библиотеке, где их читал блаженный Иероним ¹. В числе этих книг, несомненно, была Περὶ ἀρχῶν, которой Памфил больше всего пользовался в своей апологии за Оригена, и которая, следовательно, была особенно нужною для него книгою. Но так как Памфил собирал свою библиотеку еще до появления арианства (†307) и искажение Περὶ ἀρχῶν Руфин приписывает собственно арианам, то рукописи кесарийской библиотеки, несомненно, содержали в себе неповрежденный текст этого и других сочинений Оригена. Вероятно, с кесарийского кодекса сделал свой перевод Περὶ ἀρχῶν блаженный Иероним. С этим кодексом мог быть знаком и Руфин, тоже долго живший в Палестине. — Такие же, неповрежденные рукописи оригеновых сочинений Иероним и Руфин могли читать в библиотеке Иерусалимской, которая была основана Александром, епископом Иерусалимским, другом, почитателем и покровителем Оригена ², и, следовательно, заключала в себе кодексы еще более раннего происхождения, современного самому Оригену, и написанные, может быть, под личным его наблюдением.

Таким образом, доказательства Руфина недостаточны для убеждения в порче сочинений Оригена еретиками; противоположные же соображения заставляют признать сочинения Оригена неповрежденными. — Не лишено значения то обстоятельство, что сам Руфин иногда не особенно уверенно выражается о порче книг Оригена. «Я не должен раскаиваться, — пишет

¹ Иерон. О знам. муж. гл. 75 (Твор. т. 5); Rufini Apolog. 2, 18; срав. Евсев. И. Ц. 6, 32.

² Евсев. Ц. И. 6, 20.

XXIV

он, — сказавши, что не все в книгах Оригена должно считать православным; принадлежит ли это (т. е. неправославное) Оригену, как говоришь ты (Иероним), или внесено другими, как думаем мы — Бог увидит» ¹. Очевидно, для самого Руфина порча сочинений Оригена была не положительно известным фактом, а только предположением.

Как не имеющая твердых оснований, мысль о порче книг Оригена никогда не была распространенной. Древние апологеты (Памфил с Евсевием и Дидим) не прибегали к этой мысли для защиты Оригена ². Из последующих восточных писателей это мнение встречается только у анонимного греческого автора апологии за Оригена (пятый век), читанной Фотием. Западные писатели чаще соглашаются с мнением Руфина; таковы — Викентий Лиринский ³, автор «Libri praedestinati» (пятый век), приписывающий это мнение «епископу» Памфилу, Бэда Достопочтенный (восьмой век), Гаймо Гальберштадтский (девятый век), также Гюэ ⁴ и Фонтанин ⁵. Большинство же исследователей, изучавших жизнь и учение Оригена, отвергают мысль о порче сочинений его еретиками и доказывают их неповрежденность. Таковы — Делярю, Томазиус, Фреппель, Малеванский и Болотов ⁶.

¹ Ruf. Apolog. 2, 29.

² Иерон. Аполог., 2, 17 и письмо к Пам. и Ок.. — Сюда можно причислить еще святителя Афанасия. По мнению Афанасия, соблазнительные места оригеновых сочинений написаны самим Оригеном, но он выразил в них мнения не свои, а своих противников, еретиков (Об определениях Никейского собора).

³ Commonit. С. 23.

⁴ Origeniana 2, 3, 10; 3, 1,3. Migne gr. t. 17.

⁵ Vita Rufini 2, 2, 3. Migne 1.1. 21.

⁶ Болот. Учение Ор. о Св. Троице, стр. 147-158.

XXV

VI.

Если Περὶ ἀρχῶν не была испорчена еретиками, то исправления, допущенные Руфином при переводе, не восстановили, а исказили подлинный смысл оригенова сочинения. Насколько велики эти искажения, и какова степень достоверности Руфинова перевода?

В предисловии к первой книге De principiis, говоря о приемах своего перевода, Руфин заявляет, что те места оригенова сочинения, где говорится о Св. Троице не согласно с учением Оригена о том же предмете в других местах, он или пропустил как подложные, или изменил сообразно тому правилу, какое часто утверждает в своих сочинениях сам Ориген; другие места, где Ориген выражается слишком кратко, сжато и не совсем ясно, он, Руфин, изложил пространнее, дополнив их подходящими словами из других сочинений Оригена. — Таким образом, Руфин допустил в оригеновом сочинении изменения двух родов: в собственном смысле исправления, касающиеся самых мыслей, по их содержанию, и просто разъяснения, касающиеся не содержания, а только выражения мыслей. Весьма важно определить, что именно исправил Руфин, и что только изъяснил.

Прежде всего, не подлежит ни малейшему сомнению, что Руфин исправил в собственном смысле те места Περὶ ἀρχῶν, где говорится о Св. Троице. Об этом сам Руфин открыто и ясно заявляет в обоих предисловиях к своему переводу. — Но сопоставление предисловий с другими сочинениями Руфина заставляет думать, что исправления его не ограничились указанными местами. Во втором предисловии Руфин, между прочим, указывает то основание, которое побудило его исправить именно учение о Св. Троице. Это основание заключается в различении существенных и несущественных истин веры: в учении о Св. Троице, по мысли Руфина, недопустима

XXVI

свобода мнений, нетерпимы своеобразные воззрения, тогда как в учении, например, о тварных разумных существах, не относящемся к сущности веры и составляющем скорее предмет познания, такая свобода возможна ¹. Но к существенным истинам веры Руфин относит не одно только учение о Св. Троице, к этим истинам он причисляет еще и догматы о Божестве вообще, о Лице Иисуса Христа и об искуплении и о воскресении мертвых ². Следовательно, можно предполагать, что Руфин исправил и те места Περὶ ἀρχῶν, где излагается догматическое учение по всем этим вопросам. В частности, учение о воскресении он исправил несомненно. В книге Deadulteratione librorum Origenis Руфин свидетельствует, что он нашел в сочинениях Оригена необыкновенно резкие противоречия в учении о Сыне Божием, о Св. Духе и о воскресении; значит, те места, где говорится о воскресении, он признал испорченными ³) и при переводе должен был исправить их. В Апологии же Руфин довольно ясно говорит, что он действительно исправил учение Περὶ ἀρχῶν о воскресении. Оправдываясь от обвинения в сочувствии космологическим и телеологическим воззрениям Оригена, с которыми западные христиане познакомились благодаря Руфинову переводу Περὶἀρχῶν, Руфин пишет: «О воскресении плоти, я думаю, в нашем переводе содержится то же, что проповедуется в церкви, прочее же, что сказано о тварях, нисколько

¹ Срав. Ruf. Apolog. 1,15.

² В исповедание веры, которым Руфин начинает свою Апологию, входит учение о Св. Троице, о Лице Иисуса Христа, об искуплении и о воскресении плоти, причем о воскресении говорится особенно подробно. Ruf. Apolog. 1,4-9. — «Вера в Божество», как существенный догмат, указывается в Ruf. Apolog. 2,47.

³ См. выше, в начале гл. V.

XXVII

не относится к вере в Божество» ¹. Ясно, что в своем переводе Руфин постарался устранить те ложные мнения о воскресении, какие, по его собственным словам, бросились ему в глаза при чтении Περὶ ἀρχῶν и которые он признал неподлинными.

На основании всех этих данных можно сделать такое заключение. 1) Руфин, несомненно, исправил те места Περὶ ἀρχῶν, где говорится о Св. Троице и о воскресении плоти. 2) Можно предполагать исправления и в тех местах, где излагается учение о Божестве вообще, о Лице Иисуса Христа и об искуплении ².

Как делал Руфин свои исправления, и насколько они изменили содержание Περὶ ἀρχῶν?

При исправлении текста Περὶἀρχῶν Руфин пользовался тремя приемами: некоторые места он пропускал, в других делал вставки, добавления, иные же изменял в лучшую сторону ³.

Что касается сокращении, то Руфин утверждает, что он пропускал только те места, которые противоречили учению самого Оригена (в других сочинениях его), а не учению церкви; следовательно, по словам Руфина, сокращения должны были сделать сочинение О началах не чисто-православным, а, так сказать, чисто-оригеновским ⁴. — Но внутренние признаки неподлинности разных суждений Оригена, как показано выше,—слишком ненадежное основание для различения подлинных и неподлинных мест в сочинениях этого писателя, и Руфин, при апологетическом отно-

¹ Ruf Apol. 2, 47.

² Что именно и как исправил Руфин во всех указанных местах, это должна определить критика самого текста сочинения О началах.

³ Ruf. Apol. 2,46; ср. Иерон. Апол. 1, 11; 3, 14. В 1-м предисловии Руф. указывает только 1-й и 3-й приемы.

⁴ 1-е предисл. и Apolog. 1, 14.

XXVIII

шении к Оригену, очень легко мог подменить указанный им критерий критерием церковного учения. Действительно, во втором предисловии Руфин прямо говорит, что он пропускал то, что противоречило мнениям Оригена и „нашей вере“ ¹. Руководясь таким основанием, своими сокращениями Руфин, конечно, исказил подлинный смысл сочинения Оригена. Такие сокращения можно заметить: О нач. 1, 2, 10; 3, 6, 1; 3, 6, 3; 4, 25; 4, 35. Однако можно думать, что Руфин сделал немного пропусков в сочинении О началах, иначе учение о Троице и о воскресении в его переводе было бы безукоризненным.

Второй прием исправлений—вставки, добавления. Руфин уверяет, что он вносил в сочинение О началах не свои слова, но слова самого же Оригена, только из других его произведений ². Но Иероним не нашел таких вставок в руфиновом переводе. Предложив Руфину указать точно и определенно, из каких именно произведений Оригена он брал свои дополнения к Περὶ ἀρχῶν, Иероним, с своей стороны, указал источник этих дополнений в схолиях Дидима на сочинение О началах. По его уверению, О нач. 1, 1, 8 Руфин внес в текст оригенова сочинения и изложил от имени Оригена схолию Дидима, искажающую подлинный смысл этого места Д На это последнее разоблачение Руфин ответил молчанием: а в ответ на вызов Иеронима, указать прямо, из каких сочинений Оригена взяты им добавления к Περὶἀρχῶν, Руфин нашел возможным только спросить Иеронима, какие именно книги Пифагора читал Иероним, заявивший в одном письме о своем знакомстве с учением Пифагора. Уклончивость этого

¹ 2-е предисл. срав. Apolog. 2, 27.

² Ruf. Apol. 1, 16.

³ Иерон. Аполог. 1, 7; 2, 12.

⁴ — — 3, 39.

XXIX

ответа показывает, что Руфин не мог представить прямого и документального оправдания своего заявления.

Третий прием исправления—изменение слов подлинника в хорошую сторону: не вставляя схолий Дидима, не пропуская данного места в сочинении Оригена, Руфин перерабатывал его и придавал ему смысл более здравый и согласный с церковным учением. Понятно, что при такой переработке Руфин вносил в сочинение Оригена многое уже собственно от себя, на что есть указание в его апологии. Руфин говорит здесь, что, приводя слова Оригена к более здравому смыслу, он подражал Иерониму, который в одной беседе Оригена на прор. Исаию „прибавил от себя“ слова, смягчавшие мысль автора ¹. Критерием таких исправлений для Руфина служило правило веры ². По мнению Руфина, изменить слова Оригена сообразно с правилом веры значило восстановить подлинное учение его, потому что сам Ориген в своих сочинениях часто ссылается на правило веры и признает его руководительным началом своего богословствования. — Но так как александрийский богослов — мыслитель ІІІ-го века не мог понимать правило веры так же ясно, глубоко и верно, как аквилейский пресвитер конца ІV-го века, знавший уже никео-цареградский символ, то исправление Περὶ ἀρχῶν по правилу веры было прямым искажением этой книги.—Изменение в хорошую сторону Руфин применял особенно часто, потому что это был самый легкий и удобный прием исправления. Примеры такого изменения: О нач. 1. 2, 13; 1, 2, 6; 1, 2, 8; 1, 3, 5; 1, 6, 4; 2, 3, 3; 2, 11. 7; 3, 6,1.— Но кроме переработки более или менее значительных отделов Περὶ ἀρχῶν, Руфин, несомненно, сде-

¹ Ruf. Apolog. 2, 27.

² 1-е предисл. Руфина.

XXX

лал много мелких поправок посредством перемены одного-двух слов, вставки или пропуска отрицания, замены утвердительной формы речи вопросительною и т. под. Находят, напр., что в сочинении Dе principiis слишком часто употребляется слово Trinitas: оно встречается здесь (в 1, 2 и 4-ой кн.) 21 раз, тогда как во всех прочих, несомненно подлинных, сочинениях Оригена на греческом языке, слово Τριάς употребляется только 2 раза ². Очевидно, Руфин переводил термином Trinitas греческие слова: Θεός, Θεότης.

Можно думать, что третий прием больше всего исказил сочинение Оригена.

Исправление мест, касающихся существенных истин веры, составляет темную сторону Руфинова перевода. Но на ряду с этими исправлениями, некоторые места Περὶ ἀρχῶν, где говорится, напр., о разумных существах, о множестве миров, о всеобщем восстановлении, Руфин только изъяснил. По словам самого Руфина, он сделал это посредством дополнений из других сочинений Оригена (первое предисл.); но Иероним утверждает, что и в этих изъяснениях Руфин пользовался схолиями Дидима. Однако Иероним же свидетельствует, что эти дополнения нисколько не исказили подлинных мыслей Оригена: пользуясь комментариями Дидима, Руфин только более пространно и доказательно изложил космологические, антропологические и телеологические воззрения Оригена ²). И это суждение Иеронима вполне подтверждается сличением Руфинова перевода с фрагментами подлинника: О начал. 1, 5, 5; 1, 6, 2 (и вообще 5-я и 6-я гл. 1-й кн.); 2, 11; 3, 1, 3, 4, б, 10; 3, 5, 4 и др.

¹ In Joan. 6, 17; In Matth. 15, 31.

² Иерон. Аполог. 1. 6.

XXXI

Столь же мало повредили достоверности Руфинова перевода сокращения, какие Руфин сделал в Περὶἀρχῶν ради избежания повторений, нередких у Оригена (второе предисловие). Пример такого сокращения—О начал. 4, 23.

Наконец, во многих других местах Руфин перевел греческий текст Περὶ ἀρχῶν точно, че прибегая ни к исправлению мыслей, ни к исправлению изложения ¹. Правда, вполне точный, буквальный перевод был не в духе Руфина; даже не задаваясь целью исправить мысль или изложение подлинника, Руфин не считал нужным переводить греческий текст слово в слово: он следил больше за мыслью, чем за ее выражением ². Поэтому изложение De principiis, насколько можно судить по сличению его с языком греческих фрагментов, шире, пространнее изложения Περὶἀρχῶν. Но это нисколько не вредит верности Руфинова перевода. Примеры вполне верного перевода: О начал. 1, 2, 10 (начало §): 1, 7; 2, 6, 4; 2. 8, 3; 2, 9, 1; 2, 10, 4; 3, 1, 1, 2, 3, 4, 5, 16 и др.; 4, 1, 2, 3, 4, 5, 18 и др.

Остается сказать еще относительно плана De principiis. Так как этот план, по-видимому, очень запутан и беспорядочен, то возникает вопрос, не изменил ли Руфин порядок глав или не пропустил ли он некоторые главы Περὶ ἀρχῶν, нарушив этим последовательность рассуждения? Если бы Руфин сделал это, то он лишил бы сочинение Оригена отличительного свойства его, — систематического характера. Но с этой стороны перевод Руфина безупречен. Состав и план Περὶ ἀρχῶν (в подлинном тексте) можно проследить по цитатам Иеронимова перевода в письме к Авиту. Эти цитаты Иероним, очевидно, подбирал и выписывал, последовательно про-

¹ Ibidem.

² Ruf. Apolog. 2, 40, 41.

XXXII

сматривая текст De principiis в своем точном переводе (письмо разделено на четыре главы, по числу книг De principiis), — и эти цитаты идут одна за другой совершенно в таком же порядке, в каком следуют и соответствующие им места Руфинова перевода.—Иероним приводит цитаты не из всех глав De principiis ¹. Но этот недочет в значительной степени восполняется другим памятником, именно оглавлением Περὶἀρχῶν, какое дает Фотий в своей Библиотеке. Фотий пишет следующее: „Прочитаны книги Оригена О началах. Из них первая — об Отце и Сыне и Св. Духе. Здесь Ориген очень много богохульствует, говоря, что Сын сотворен Отцом, Дух же—Сыном, и что действие Отца простирается на все существующее, действие Сына—только на разумные существа, действие же Духа Святого простирается только на спасенных. Говорит и другое, весьма бессмысленное и полное нечестия: пустословит о душепереселениях, об одушевленных звездах и о прочем, тому подобном. Таким образом, первая книга баснословит об Отце и, как он говорит, о Христе, и о Св. Духе (1, 1—8), и еще о разумных тварях (1, 4—8). Вторая (книга говорит) о мире и о тварях в нем (2, 1—3) и еще о том, что один Бог закона и пророков, и что один и тот же Бог ветхого и нового завета (2, 4—5), и о вочеловечении Христа (2, 6), также о том, что один Дух в Моисее и прочих пророках и в апостолах (2, 7), еще же о душе (2, 8), о воскресении, о наказаниях (2, 10), о наградах (2, 11). Третья книга говорит о свободе воли (3, 1), о том, как диавол и противные силы, по Писанию, сражаются с человеческим родом (3, 2—3), о том, что мир имеет начало и, получив начало во времени, некогда разру-

¹ Нет цитат из 1, 4; 1, 7; 2, 1; 2, 5; 2, 6; 2, 7; 2, 9; 3, 2; 3, 4.

XXXIII

тлится (3,5). Четвертая книга говорит о конце (=3,6 по Руф. перев.), о том, что Писания божественны, и, наконец, о том, как должно читать и понимать Писание“ ¹. Приведенный перечень глав сочинения Περὶ ἀρχῶν не полон и составлен не особенно тщательно. Так в первой книге Фотий, остановившись, главным образом, на учении Оригена о Св. Троице, не указывает раздельно последовательность и содержание большинства глав; во второй и третьей книге он пропускает некоторые главы ². Но этот перечень не заключает в себе ничего такого, чего не было бы в Руфиновом переводе, — он, напротив, не перечисляет всех глав, какие есть в этом последнем,—и порядок глав в этом перечне вполне соответствует Руфинову переводу. Если указания Иеронимова письма сопоставить с оглавлением Фотия, то получается довольно полный перечень содержания Περὶ ἀρχῶν, с обозначением не только книг и глав, но и многих подробностей в содержании этих глав. Этот перечень вполне совпадает с планом De principiis в Руфиновом переводе; только Иероним и Фотий относят к началу четвертой книги главу „о конце“ (Περὶ τέκους по Фотию, De consummatione mundi по Руфину), которая в переводе Руфина служит последнею (шестою) в третьей книге. — Неповрежденность Περὶἀρχῶν в распорядке более мелких делении, — именно параграфов, на какие распадается каждая глава,—кроме фрагментов Иеронимова перевода, подтверждается еще сличением больших отрывков Филокалии с соответствующими частями Руфинова перевела: здесь Руфин шаг за шагом, без всяких отступлений, следует за течением мыслей подлинника.

¹ Bibliolh cod. S. Migne gr. t. 103.

² Пропущены: 2, 9 и 3, 4; кроме того, неясно указаны: 2, 1—3; 2, 5 и 3, 3.

XXXIV

Итак, в каком состоянии находится в настоящее время текст сочинения О началах? Во всем том, что сохранилось от этого сочинения, можно ли видеть достаточно верное отражение подлинного произведения Оригена?

Темную сторону Руфинова перевода, как сказано, составляет исправление тех мест Περὶ ἀρχῶν, где говорится о Троице и о воскресении, а может быть, и некоторых других. Но именно к этим испорченным местам относятся многие фрагменты Περὶ ἀρχῶν, греческие и латинские; притом же, Руфинов перевод в нужных случаях можно проверять по другим произведениям Оригена, так как сочинение О началах не отличается от них по содержанию догматических воззрений ¹. Значит, восстановление подлинного смысла исправленных Руфином мест не есть дело невозможное. — Во всем остальном перевод Руфина должно признать довольно верным воспроизведением подлинника: места, не касающиеся существенных истин веры, переданы Руфином без искажения мыслей Оригена, нередко — вполне точно (хотя и не буквально). Состав и план сочинения Оригена в Руфиновом переводе остались неповрежденными. — Поэтому сочинение О началах не должно считать потерянным для истории христианской письменности и богословской науки. Deprincipiis не может быть первостепенным источником для изучения некоторых догматических воззрений Оригена по их содержанию (именно воззрений, исправленных Руфином), но для изучения прочих мнений Оригена оно составляет источник вполне достоверный; для уразумения же системы Оригена, сверх того, источник самый лучший и даже единственный. Так смотрят на состояние текста сочинения О началах

¹ Даже самые крайние мысли, изложенные в фрагментах Юстиниана, совпадают с учением, содержащимся в подлинных сочинениях Оригена на греческом языке.

XXXV

большинство исследователей, например, Деларю, Томазиус, Фреппель, Редепеннинг, Малеванский, Болотов ¹.

VII.

Название сочинения Περὶἀρχῶν можно понимать различно. Одни (Маркелл анкирский, Бароний, Неандер, Томазиус) под началами у Оригена разумеют главные предметы бытия, — каковы Бог, мир, человек, — о которых говорится в сочинении Оригена. Другие (Евсевий, Гюэ, Риттер, Шнитцер, Редепеннинг, Малеванский) понимают начала в смысле основных истин христианского вероучения. Наконец, некоторые (Баур, Фреппель) ² в названии Περὶἀρχῶν совмещают то и другое значение: по их мнению, это название указывает на главные предметы бытия, которые служат и главными предметами христианского вероучения, излагаемого в системе Оригена.

Но против первого понимания уже Евсевий справедливо заметил ³, что Ориген, в противоположность Платону, признает только одно начало, именно Отца Единородного Сына. И действительно, ἀρχή в онтологическом смысле Ориген прилагает только к Богу Отцу; к Сыну Божию он прилагает это название уже с ограничением ⁴, и уже никак не согласно с образом мысли Оригена приложение этого названия к человеку, к видимому миру, к материи ⁵. Кроме того, понимаемое в указанном смысле, название Περὶ ἀρχῶν не подходит к содержанию целой книги этого сочинения, именно четвертой, где говорится о боговдохновенности и о толковании Св. Пи-

¹ Болотов. Учение Оригена о Св. Тр. стр. 158—174.

² Пожалуй, и Руфин,—см. 1-е предисл.

³ Cont. Marcellum 1, 4

⁴ In Joan. 1, 22

⁵ In Joan. 1, 18; О начал. 4, 33.

XXXVI

сания. — Если не верно первое толкование названия Περὶ ἀρχῶν, то не верно и третье. Остается второе. Это понимание вполне согласно с словоупотреблением Оригена. Ориген нередко говорит о „начале“ (ἀρχή) или о „началах“ (ἀρχαὶ) истины, закона иудейского, различных наук, наприм., грамматики, философии, медицины ¹. Тот же термин он прилагает и к основным истинам христианского вероучения: О начал. 4, 7 (ὁ τῆς ἀρχῆς τοῦΧριτοῦ λόγος) и особенно Comment, in Joann. 13, 46. В последнем месте словом ἀρχαί Ориген называет части организма христианской истины, каковое выражение прямо напоминает Περὶ ἀρχῶν, в котором Ориген ставит себе задачею именно — образовать единый организм из членов правила веры и из учения Св. Писания ². Таким образом название Περὶ ἀρχῶν указывает на основные истины христианского вероучения, которые служат предметом научно-систематического изложения в этом сочинении.

Задача сочинения О началах — представить христианское вероучение в виде единого организма (unum

¹ In Joan. 19, 3; in Numer. hom. 10, 3; C. Cels. 3, 12; in Levit, hom. 1, 4; In Joan. 1, 20.

² Предисл. Ориг. 10. — In Joan. 13, 46: „Я думаю, что во всякой науке и искусстве сеет тот, кто открывает начала. Другие принимают эти начала, разрабатывают их и потом найденное передают потомкам, которые сами не в состоянии найти начала и присоединить к ним следствия их, чтобы получить полный плод этих наук и искусств. Если же это справедливо относительно наук и искусств, то насколько полнее можно заметить это в искусстве из искусств и науке из наук? Ибо, исследовав найденное предками, потомки их дали повод своим преемникам образовать единый организм истины“· Эти слова получают особенный вес, если принять во внимание, что четвертый том комментария на Ев. Иоанна был написан приблизительно в то время, когда Ориген начал составлять свою систему (с 223 по 229 год было написано 5 томов этого комментария).

XXXVII

corpus) истины, дать научно-систематическое изложение его. Эту задачу своего сочинения Ориген совершенно ясно указывает в предисловии к Περὶ ἀρχῶν (§ 10). Но выполняется ли и как именно выполняется эта задача в самом сочинении? Запутанность и беспорядочность плана Περὶ ἀρχῶν, с первого взгляда бросающаяся в глаза читателю, возбуждает некоторые сомнения по этому вопросу, и некоторые исследователи (Дэни) готовы даже отказать сочинению Оригена в систематическом характере, однако — без достаточных оснований. Περὶ ἀρχῶν написано по определенному, заранее обдуманному, систематическому плану, на который есть указания в самом сочинении ¹, и, уклоняясь от этого плана, Ориген отмечает эти уклонения, как именно отступления от намеченного порядка исследования ².

Итак, в каком порядке, в какой связи излагает Ориген истины христианского вероучения?

Сочинение О началах открывается предисловием Оригена. Здесь Ориген указывает источники христианского вероучения: Священное Писание ветхого и нового завета (§ 1) и церковное апостольское предание (§ 2); разграничивает область положительного и ясного церковного учения от области неясно и недостаточно полно решенных вопросов, в которых поэтому возможны и нужны изыскания человеческого ума, под руководством откровения (§ 3); затем излагает правило веры, отмечая, что именно ясно указано в нем, и какие догматические вопросы только еще ожидают исследования и решения (§ 4—10), и, в заключение, определяет задачу своего труда, как

¹ Ordo dicendi, propositae disputationis ordo, competens ordo, consequentia tractatus — такими словами обозначает Ориген план своего сочинения. См. О начал. 2, 9, 1; 2, 10, 1; 2, 10, 8.

² О начал. 1, 4, 2; 1, 2, 10; 2, 10, 8; 3, 3, 1.

ХХХVIIІ

научной системы христианского вероучения по руководству Св. Писания и церковного предания (§ 10).

Самая система разделяется на четыре книги. Четвертая книга говорит, главным образом, о боговдохновенности и толковании Св. Писания. Первые же три книги излагают вероучение. В содержании их очень много общих вопросов и сходных рассуждении. Но эти повторения свидетельствуют не о беспорядочности и бессистемности, а о своеобразности систематического плана сочинения О началах.

Книга первая.—В первой книге главы 1—3 размаривают учение о Боге и о Св. Троице. Здесь Ориген опровергает мнение антропоморфитов о телесности Бога (гл. 1, § 1—1) и раскрывает правильное понятие о духовном существе Божием (I, 5—9). при чем попутно говорит о богопознании (1, 5—6) и о бестелесности ума (духа) вообще (1, 7).

Понятие о Боге для Оригена сливается с понятием об Отце; поэтому от учения о Боге он прямо переходит к учению о Христе. В первой книге Ориген рассматривает только божественную природу Христа, говорит о Нем, только как о Сыне Божием (гл. 2, § 1). Учение о Сыне Божием, о Его Лице и отношении к Отцу (об ипостасности, вечности Сына Божия, о происхождении Его от Отца чрез рождение и неотделимости Его от Отца, о Его Божестве и о неравенстве с Отцом) составляет главное содержание второй главы; оно раскрывается здесь посредством анализа разных наименований Сына Божия в Св. Писании (2,2—13). Изложив далее учение о Св. Духе, о Его божественном достоинстве, происхождении и неизменяемости (гл. 3, § 1 —4). Ориген рассуждает о взаимном отношении Лиц Св. Троицы; но он рассматривает это отношение Их не во внутренней жизни Божества, а в действии Их ad extra, определяя область деятельности каждого Лица в отношении к тварному бытию (3, 5—8).—Это рассуждение служит в то же время переходом к учению о

XXXIX

тварном бытии, которому и посвящены остальные главы первой книги. — Учение о тварном бытии (или точнее—о тварных разумных существах) Ориген начинает характеристикой этого бытия, как несамостоятельного и изменчивого, в противоположность Божеству, самобытному и неизменяемому (гл. 4, § 1—2).

Раскрывая учение о тварных разумных существах, Ориген указывает разные (3) классы их (гл. 5, § 1 — 2) и объясняет происхождение этого разнообразия (от свободы разумных существ, — 5, 3—5); затем он кратко говорит о конце, или о том всеобщем восстановлении, которым завертится история изменяемого тварного бытия, и о первоначальном (одинаковом) состоянии тварей (гл. 6, § 1—2). Сказав, таким образом, о настоящем, будущем и прошедшем состоянии тварей, Ориген, далее, рисует общую картину истории тварных разумных существ, от создания их до окончательного восстановления в первоначальное единство после разнообразия, происшедшего благодаря свободе и изменчивости тварей и составляющего средину этой истории (6, 2—3). Но в эту историю входит существование материального мира, как места жизни падших существ; поэтому Ориген говорит и о мире видимом, его значении для разумных существ и о будущей судьбе его (6, 4). К видимому миру относятся светила: имея о них своеобразное мнение, Ориген посвящает особую главу рассуждению о них, при чем попутно касается также вопроса о происхождении души (гл. 7). — Изменяемость тварей послужила основанием разделения их на три класса: ангелов, людей и демонов. Но в каждом классе есть новые подразделения разумных существ, разные чины их. Рассуждением об этих чинах и о происхождении их заканчивается первая книга (гл. 8) ¹.

¹ Заглавие 8-й гл.: „об ангелах“— не точно. Не совсем точно и название седьмой главы: „о телесных и бестелесных существах“.

XL

В первой книге — две части: в первой части (гл. 1—3) идет речь о Боге и о Св. Троице, во второй (гл. 4—8)—о тварных разумных существах. Тварные существа противополагаются Богу, как бытие изменяемое неизменяемому. Из этой противоположности проистекает то, что мир имеет свою историю, которая начинается творением разумных существ, продолжается разнообразными падениями и восстановлениями их (отсюда -разные классы и чины тварей, отсюда — видимый мир) и заканчивается всеобщим восстановлением. Таким образом, 1) Бог, 2) тварные разумные существа и история их в общих, существенных чертах—вот главные предметы первой части догматической системы Оригена.

Книга вторая. — Главный предмет второй части своей системы определяет сам Ориген; таким предметом служит этот, обитаемый людьми, видимый мир (гл. 1, § 1). Начертан общую схему учения о мире, как одном из многих миров, преемственное существование которых составляет историю тварного бытия (1,1—3), Ориген излагает учение о строе, деятелях и судьбе этого мира. — Прежде всего, оп останавливается на чувственной стороне этого мира и говорит о материи, как основе чувственного мира, как субстрате всех телесных вещей, — о ее происхождении (1, 4—5), об отношении ее к духу и о будущей судьбе ее (два предположения, гл. 2, § 1—2). Затем Ориген переходит к видимому космосу, созданному из материи; здесь он решает вопрос о происхождении и будущей судьбе космоса (два предположения) ¹, определяет положение его в мировой

¹ Выше Ориген говорил о судьбе материи; теперь он берется говорить о судьбе материального мира и по необходимости повторяется: он опять толкует о материи не на основании соображений разума, а на основании Св. Писания). Оригену следовало слить эти два рассуждения в учении о судьбе материального мира вообще.

XLI

истории, как одного из множества миров (гл. 3, § 1—5), описывает устройство этого мира (3, 6) и, в связи с этим, формулирует три возможных предположения (вместо прежних двух) о конце видимого мира (3, 7). — Изложив учение о чувственной (служебной) стороне этого мира, Ориген обращается к деятелям этого мира, создающим его историю, и говорит о Боге и о человеке.

Богословие во второй книге излагается с совершенно иной точки зрения, нежели в первой. Там говорится о Боге в Себе Самом и об отношении Его к тварям вообще; здесь излагается учение о Боге в Его отношении к этому миру,—здесь богословие излагается с точки зрения богочеловеческих отношений, соответствующих истории этою мира. Ветхий и новый завет — вот два главные момента в этой истории, и различием этих двух моментов определяется учение о Боге во второй книге.

Исследуя отношение Бога к миру в ветхом и новом завете, еретики различали Бога ветхого и Бога нового завета. Против них Ориген доказывает тожество Бога закона и пророков и —Отца Иисуса Христа (гл. 4, § 1—4), тожество Бога праведного и благого (гл. 5, § 1—4). — Обращая затем внимание на отношение к этому миру Сына Божия, выразившееся в воплощении Его, Ориген излагает учение о воплощении Сына Божия и о богочеловеческом лице. Иисуса Христа; особенно подробно он говорит о душе Иисуса Христа (гл. 6, § 1—7).

Богословие второй книги заключается главою о Св. Духе, как Утешителе, т. е., раздаятеле благодатных даров в ветхом и новом завете, при чем Ориген говорит и о самых этих дарах (гл. 7, § 1—4). Другим главным деятелем этого мира является человек. Так как раньше уже было изложено учение о телесной стороне видимого мира, то в данном месте Ориген касается только духовной стороны человеческой природы и говорит о душе,

XLII

излагая разные взгляды на ее сущность и происхождение (гл. 8, § 1—5).

В последних главах второй книги рассматривается история этого мира, от происхождения его до загробного воздаяния. Новая точка зрения, господствующая во второй книге, здесь не вполне выдержана. Говоря о происхождении и последующей судьбе этого мира, Ориген вставляет картину жизни этого мира в слишком широкую раму. Сначала он рассуждает о первоначальном создании разумных существ и материи (гл. 9. § 1), о свободе тварей, как условии разнообразия в мире (9, 2) и только тогда сосредоточивается на рассмотрении жизни этого мира, объясняя характеризующее ее великое разнообразие существ и условий их жизни и деятельности (9, 3—8). — Завершением истории этого мира служат воскресение мертвых и будущая жизнь с загробным воздаянием. В десятой главе Ориген излагает учение о воскресении (гл. 10, § 1—3) и об адских наказаниях (10, 4—7), в одиннадцатой — о загробных наградах и блаженстве (гл. 11, § 1—7). Учение о всеобщем восстановлении только слегка затронуто во второй книге (гл. 10, § 7), — и это вполне соответствует точке зрения второй книги: апокатастасис есть завершение истории тварей вообще, а не истории этого мира, которая должна окончиться различным воздаянием разным, добрым и злым, существам.

Таким образом, этот видимый мир служит главным предметом второй книги, и все рассуждения ведутся здесь с точки зрения этого главного предмета. Вся книга ясно разделяется на три отдела. После краткого введения (гл. 1, § 1—3) здесь излагается учение: 1) о чувственной (служебной) стороне этого мира, именно о материи и космосе (гл. 1, § 4— гл. 3), 2) о деятелях этого мира, именно о Боге, Христе и Св. Духе, в Их отношении к этому миру, и о человеке — по духовной стороне его природы

XLIII

(гл. 4—8), и 3) о судьбах этого мира от происхождения его до загробного воздаяния (9—11 гл.).

Третья книга начинается обширною главою о свободе воли. В частности в этой главе Ориген определяет сущность и природу свободы (гл. 1, § 1—3), доказывает существование свободы (1, 4—6) и рассматривает тексты Св. Писания, по-видимому, отрицающие свободу человеческой воли и нравственную ответственность человека (1, 7—22). Раскрывая правильное понимание этих текстов, Ориген не только устраняет возражения против существования свободы, но еще выясняет положительным образом взаимное отношение свободной человеческой воли и промысла Божия, при чем решает два вопроса: 1) не устраняется ли свобода промыслом, и не оказывается ли Бот несправедливым в Своем управлении свободными тварями? 2) Если не устраняется, — то как именно нужно понимать взаимное отношение свободы и промысла? — Взаимодействие свободы и промысла— главнейшее условие свободно-нравственной жизни человека. Рассмотрев это условие, Ориген переходит к другим условиям нравственной жизни человека и говорит о деятельности злых духов по отношению к людям и об искушениях со стороны телесной природы человека.

Ориген доказывает действительность воздействия злых духов на человека (гл. 2, § 1), уясняет значение этого воздействия в нравственной жизни человека (что именно служит следствием его? 2, 3) и способы враждебного действия злых духов (2, 4—5), а также отношение Бога к этой деятельности злых духов (2, 5—6).—Особый вид действия падших духов составляет внушение людям мудрости, именно светских знаний, философии, ересей, а также мучение бесноватых. Этим предметам посвящена третья глава третьей книги. В четвертой главе Ориген рассматривает третье условие нравственной жизни человека, искушения чувственности, сосредоточивая свое

XLIV

внимание на вопросе о происхождении их; по этому вопросу он излагает и подвергает оценке три предположения (гл. 4, § 1—5).

Доселе Ориген говорил о свободе и условиях свободно-нравственной деятельности человека. Две последние главы третьей книги снова излагают историю мира от его сотворения до апокатастасиса. По-видимому, нет нужды возвращаться к этому предмету. Но внимательное чтение этих глав показывает, что изложение истории мира ведется здесь с новой точки зрения, которая определяется предшествующими рассуждениями третьей книги: история мира рассматривается здесь с точки зрения свободы, с точки зрения нравственной по преимуществу.—Доказав, что мир имеет начало и должен иметь конец, или должен быть искуплен (гл. 5, § 1—3), Ориген говорит о разных моментах мировой истории. Творение мира здесь рассматривается по преимуществу, как καταβολή, т. е., низвержение падших духов в мир чувственный, ради исправления их, последующая же история мира,— как постепенное развращение, порча и расслабление падших существ (5, 4—6). Эта порча и расслабление вызвали необходимость особенной божественной помощи падшим тварям, которая и была оказана им Искупителем. Подвигом Иисуса Христа было положено прочное начало искуплению, или восстановлению тварей, конец которого — всеобщность, покорность их Богу (5, 6—8).—В шестой главе Ориген подробнее излагает свои эсхатологические воззрения, только слегка намеченные им в предшествующем очерке истории мира. Раньше, говоря „о конце“, Ориген или не определял содержания будущего блаженства восстановленных тварей (—в первой книге), или определял его только со стороны теоретического знания, которое в полной мере откроется разумным существам в будущем веке (кн. 2, гл. 11). Теперь, излагая эсхатологию с нравственной точки зрения, Ориген определяет будущее блаженство тварей по

XLV

преимуществу, как состояние полной свободы от нравственного зла, состояние богоподобия, единения с Богом и проникновения Им (гл. 6, §1—3). С этой же точки зрения Ориген уясняет учение об уничтожении „последнего врага“—не по субстанции его, но в отношении злого направления его воли (6, 5). К этим главным мыслям примыкают рассуждения о телах в будущей жизни (6, 4) и о порядке постепенного приближения тварей к состоянию окончательного совершенства (6, 8—9).

Все содержание третьей книги делится на две части. В первой (гл. 1—4) говорится о человеке, как свободно-нравственном существе, именно а) о свободе (понятие о ней, бытие ее) (гл. 1, § 1—6) и б) об условиях свободно-нравственной жизни, или об отношении человека, как свободно-нравственного существа, к Богу-Промыслителю (1, 7—22), к злым духам (2—3 гл.) и к чувственной стороне своей природы (4 гл.). Во второй части рассматривается история мира с нравственной точки зрения, как история добра и зла, греха, искупления и спасения.—Главный предмет третьей книги, которым определяется характер всех рассуждений здесь составляет человек, как свободно-нравственное существо.

Таков строй догматической системы Оригена, изложенной в первых трех книгах сочинения О началах. Каждая из этих книг представляет собою законченную часть системы, с особым главным предметом и особенным характером рассуждений. Первая книга отличается наиболее общим и самым широким содержанием; мысль догматиста обнимает здесь все бытие, неизменяемое и изменяемое, и это последнее—во всем течении его истории. Во второй книге мысль Оригена сосредоточивается на одном моменте истории изменяемого бытия, именно на том, который ближайшим образом интересует людей,— здесь говорится об этом мире, обитаемом людьми. В третьей же книге Ориген обращается к суще-

XLVI

ству. которое составляет цель этого мира и служит главным деятелем его: предметом этой книги служит человек.—1) Все бытие, 2) этот мир и 3) человек—вот понятия, с точки зрения которых излагается вероучение в трех частях догматической системы Оригена.

Систематический план, принятый Оригеном, применим к изложению христианского вероучения только в том виде, какой придал этому вероучению Ориген своими особенными догматическими воззрениями. Вез теории предсуществования душ, множества миров, всеобщего восстановления—христианское учение не может быть вложено в ту систему, какую построил Ориген. Но и для догматических воззрений Оригена систематический план, принятый им, едва ли есть самый лучший: этот план заставляет его нередко повторяться. И этих повторений он не мог совершенно избежать (хотя их могло быть меньше). Рассуждал ли Ориген о тварном бытии вообще, или об этом видимом мире, в том и другом случае ему неизбежно приходилось характеризовать историю тварей некоторыми тожественными чертами, потому что история всех „веков“, по его учению, слагается из однородных явлений (падения и восстановления с их следствиями).—Кроме этого недостатка в плане, система Оригена имеет еще одну невыгодную внешнюю особенность. Излагая свои мысли по строго-обдуманному систематическому плану, Ориген не заботится об установлении ясной связи между рассуждениями о разных предметах, вследствие чего отдельные главы его сочинения нередко кажутся стоящими совершенно особняком, вне видимой связи с предыдущим и последующим. Сочинение О началах—систематическое по своему внутреннему характеру; но по изложению можно назвать его „эпизодическим“: с внешней стороны оно представляет собою длинный ряд небольших рассуждений по вопросам христианского вероучения.

XLVII

В отношении состава догматическая система Оригена оказывается далеко не полною, сравнительно с позднейшими системами догматического богословия. Здесь нет учения о свойствах Божиих, о церкви, таинствах и иерархии, об антихристе, о втором пришествии Иисуса Христа и о страшном суде ¹,— и весьма мало говорится об искуплении и благодати. Рассуждения о промысле здесь не выделены в особую часть системы, как, напр.. учение о свободе воли.

Четвертая кита сочинения О началах составляет не часть догматической системы Оригена в собственном смысле, а приложение к этой системе; вместе с предисловием она служит как бы почвою или пьедесталом, на котором утверждается corpus самой вероучительной системы.—Большую часть этой книги занимают рассуждения о Св. Писании (§ 1 —27). Здесь Ориген 1) различными доводами доказывает боговдохновенность Св. Писания (§ 1—7) и 2) излагает свою герменевтическую теорию (§ 8—27). Писание, по Оригену, ложно толковать духовно», в противном случае неизбежны всякие заблуждения (§ 7—10). Ориген указывает в Св. Писании три смысла: телесный, или буквально-исторический, душевный, или нравственно-назидательный, и духовный, или апагогический (§ 11),— и особенно подробно говорит о смыслах телесном и духовном, излагая основания и правила толкования и поясняя эти правила примерами (§ 12—27).

Конец четвертой книги (§ 28—37) составляет заключение ко всему сочинению. Но, при кратком повторении того, что было изложено выше, Ориген высказывает и развивает в этом заключении неко-

¹ Учение о втором пришествии Господа Иисуса Христа и о страшном суде Ориген понимал духовно-аллегорически. Тем не менее он мог дать место этому учении» в Своей системе.

XLVIII

торые новые мысли и, таким образом, дополняет свою систему. Такими новыми рассуждениями являются опровержение взгляда на материю, как на совокупность качеств без субстанции (§ 8135), и доказательство бессмертия души (§ 36—37).