Булгаков С., прот. Учение бл. Августина о свободе и предопределении

Блаж. Августин прямо не занимался проблемами эсхатологии, и в его многочисленных сочинениях не имеется ни одного трактата, посвященного непосредственно одной из них. Однако именно этому отцу Церкви, в ряду многочисленных работ его многотрудной жизни, дано было, как никому другому, поставить ряд существеннейших вопросов о взаимоотношении Творца и Творения, свободы и благодати, самоопределения и предопределения, которые являются решающими и для эсхатологии. Общее введение в эсхатологию поэтому, естественно, начинается с этой проблематики августинизма

Св. отец вообще мыслил полемически, отталкиваясь или противоборствуя тому или другому, в данный момент ему враждебному течению (в этом он, впрочем, сходен и со многими другими отцами). Его мысль не была спокойна и самодовлеюща, но определялась от противного, сама нередко впадая от этого в односторонность. В разные времена жизни сменяются и волны мысли у этого отца, который является все-же величайшим мыслителем патристической эпохи и определяющим богословом западного мира. В частности, общая проблема отношения Бога и мира, как и вытекающая отсюда проблема теодицеи, предстает пред нами поочередно сначала в анти-манихейской, а затем анти-пелагианской постановке. В первом случае ему более приходилось интонировать человеческое определение в свободе, во втором же действие Бога на чело-века в предопределении. Для этой диалектической двойственности и противоположения бл. Августин так и не дал синтеза, хотя и старался себя уверить (в Retractationes), что все обстоит благополучно, и противоречия нет. И та, и другая проблематика приводила его к вопросу о соотношении тварной свободы и Божественного предопределения, которое слагается из творческого акта Божия и Провидения, царящего в мире.

587

В борьбе с манихейством (которое было и самим бл. А. интимно пережито) речь идет о природе зла, которое в этом учении приписывается действию противо-бога, второго начала, действующего в мире, наряду с благим Творцом. Вопреки такому разъяснению происхождения зла из сверхприродного, Божественного мира бл. Августин старается утвердить его тварное происхождение, именно из тварной свободы. Отсюда, естественно, рождается и первая тема его богословствования, — свобода человеческой воли. Этому посвящен один из его сравнительно ранних (до епископства, начат 388, кончен 395) трактатов: De libero arbitrio libri tres (Migne, Patrol., s L., t. 32). На основной вопрос о зле (unde malum) дается ответ, что оно от свободы воли (ex liberae voluntatis arbitrio). Зло не сотворено Богом, но представляет собой отступление от установленной нормы (male facere nihil est, nisi a disciplina deviare (I. I, c. I, n. 2, c. 1223). Тварная свобода дана Богом в интересах справедливости, которая одинаково проявляется в награде и в наказании (1. II, c. I. n. 3, c. 1241). Здесь возникает вопрос, как совместимо предведение Божие с свободой человеческой воли, и не обращается ли оно в необходимость. Бл. Августин разъясняет природу воли, как potestas действовать из себя, которая не уничтожается предведением Божиим. «Наша воля не была бы волей, если бы не была в нашей власти» (1). Предведение Божие, т. о., является совместимо с нашей свободой: оно есть условие бытия воли (2). Но не является ли оно тем самым и предопределением к греху? В ответ на это недоумение делается различение между предведением Божиим и необходимостью, п. ч. Бог никого не принуждает к греху, но лишь предвидит его (3), не являясь его «auctor». Поэтому Бог по справедливости наказывает грехи, проистекающие из свободы. Здесь проводится, таким образом, строгое различение между предведением Божиим и необходимостью предвидимого *). Ita Deus omnia quorum ipse auctor est praescit, nec tamen omnium quae peaescit ipse auctor est,

(1)       Voluntas igitur nostra nec voluntas esset in nostra potestate. Porro quia est in potestate libera est nobis. Ita fit ut et Deum non negemus esse praescium omnium futurorum et nos tarmen vellemus quod volumus (c. III, 8, c. 1275).

(2)       Voluntas ergo erit, quia voluntatis est praesciens. Nec voluntas esse poterit, si in potestate non erit Ergo et potestatis est praescius (ib.).

(3)       Deus neminem ad peccandum cogens praevidet tamen eos qui propria voluntate peccabunt (c. IV, n. 10, c. 1276). Deus praescientia sua non cogit facienda quae futura sunt (ib., n. 11).

*) В 394 г., будучи уже священником, бл. Августин в Expositio quarundam propositionum ex epistola ad Rom. (P. L., t 35, c IX, n. 60-1, c. 3078-9), подчиняя помощи Божией заслугу дел, отстаивал тем не менее для человека инициативу веры (полупелагианство), от чего он отказался впоследствии в Retract. I, ХХIII и в De praed Sanct III, IV, 7-8, 964-6.

588

(II, с. 1276). На вопрос о том, следовало ли творить свободную, но греховную природу, дается ответ, что, подобно тому, как лучше хотя и заблуждающийся конь, нежели незаблуждающийся камень, так лучше творение, которое грешит свободной волей, нежели то, которое не грешит потому, что не имеет свободной воли (с. V, п. 15, С. 1278). Потому достоин хвалы Бог, сотворивший души, как имеющие устоят в законе, так и имеющие грешить (с. VI, п. 16, с. 1279). Нельзя желать небытия — ибо cum miiser nolis esse, esse vis tamen (n. 18, c. 1280), и даже самоубийцы желают не небытия, а покоя (c. VII, n. 23, c. 1982). Существование грешащих душ не противоречит совершенству мира, — semper naturis omnibus universitas plena utque perfecta еst (с. IX, n. 26, 1284).

Таким благодушно оптимистическим приятием свободы во всех ее самоопределениях характеризуется этот трактат, имеющий целью защиту от метафизического дуализма с его пессимизмом; все ударение здесь делается на свободе, а не на божественной воле, определяющей человеческую судьбу. О ней лишь кратко говорится, как об ars ipsa per quam facta sunt omnia, hoc est summa et incommutabilis Sapientia (C. XV, n. 42, c. 1292), — софийность мира есть его общая закономерность, и зло есть non secumdum naturam (c. XVII, n. 48-9, c. 1294-5), a «воля есть первая причина греха». Здесь совершенно отсутствует проблематика необходимости, судьбы и предопределения, как это признает и сам бл. Августин в своих последних Retractationes (1). Совершенно иначе те же вопросы ставятся в последний период жизни и творчества бл. Августина, в его борьбе с пелагианством, в которой отчеканивается вполне его пессимистически-детерминистическая доктрина, обычно и именуемая ««августинизмом». Сюда относится ряд его преимущественно полемических трактатов: De gratia et libero arbitrio (424); De corruptione et gratia (427); De praedestionatione sanctorum (428); De bono seu dono perseverantiae (428) ; Contra Juliaitum opus imperfectum (430), именно libri I, III, IV; Retractationum lib. I, cap. IX и некоторые мелкие произведения (2). Бл. Августин имеет здесь дело с теми же проблемами, — свободы и спасения, естественным человеком и благодатным, но ориентация уже существенно меняется: центр тяжести переносится с человеческой свободы к божественному воздей-

(1)       De gratia vero Dei, qua suos electos sic praedestinavit, ut eorumque jam in eis utuntur libero arbitrio, ipse etiam praeparet voluntates, nihil in his libris disputamdum est в виду определенно поставленного вопроса об учении манихеев, утверждающих immutabilem quamdam et Deo coaeternam mali naturam (Retractionum lib. I, T, 32, c. IX, n 2, c. 545).

(2)       Письмо к Сиксту, к Виталию и др. Ср. R. Garrgou-Lagrange Prédestination, 1934 (D. de tn cat fasc. CX-CXI).

589

ствию на человека, а соответственно изменяется и доктрина, хотя сам бл. Августин и старается установить единство основной мысли в обеих фазисах (1).

И прежде всего, он старается по-прежнему утверждать человеческую свободу и перед лицом благодати, чему специально посвящен трактат De gratia et libero arbitrio, где существование свободы доказывается, прежде всего, от писания (2). Следует вообще отметить у бл. Августина совершенно исключительное знание Библии и учение находить нужные тексты. Впрочем, хотя, вообще говоря, ом в самых важнейших вопросах (как, напр., о предопределении) и ссылается на библейскую неизбежность своих мнений, но в своей экзегезе является тенденциозным и односторонним, отнюдь не свободным от своих догматических предубеждений. Однако понимание свободы уже изменяется или, вернее, осложняется сравнительно с предыдущим периодом. Именно основная мысль бл. Августина относительно человеческой свободы состоит уже в том, что естественная свобода падшего человека есть рабство греху (arbitrium liberum, sed non liberatum: de gr. et. lib. arb. C. XIII, 41, с 942) и может осуществляться только в грехе; она становится истинной свободой к добру, лишь когда она осеняется благодатью и освобождается от своего рабства. Т. о. существует лишь благодатная свобода. (Отсюда вытекает и ложность пелагианской доктрины о возможности спасения силами естественного человека в его свободе). Эта основная мысль красной нитью проходит через все рассуждения бл. Августина, есть их общая предпосылка. Человеку принадлежит свобода выбора лишь до грехопадения, после которого она утрачена (3). Т. о., естественная свобода, лишенная благодати, ведет только к гибели, оставляет человека в massa perditionis, из которого его извлекает только дар благодати. Спасение падшего человека совершается тем самым не в свободе, а вопреки свободе, хотя бл. Августин и настаивает на существовании свободной июли в человеке: sicut enim hoc divino et occuko modo egit in hominis corde; sic operatur in nobis et velle, et operaripro bona volontate (Phil. II, 13) *). Опираясь на тексты, где говорится об определяющем, благодатном воздействии Божием на человеческую волю (и забывая им же самим приводимые тексты об ее самоопределении и ответственности),

(1)       Retractationes C I, Т. 32, c. IX, 4, 596-7

(2)       Tom. 44, cap. І-VІІ.

(3)       Nemo nisi per gratiam Christi ad bonum quod vult agendum, et ad malum quod odit non agendum, potest habere liberum voluntatis arbitrium, non ut voluntas eius ad bonum sicut ad malum captiva rapiatur, sed ut a captivitate liberata ad liberatorem suum suavitate amous, non servili amaritudine timoris attrahatur (Contra Julianum, 1. III, t 45, c. CXII, c. 1296).

590

Августин противопоставляет облагодатствованную свободу, как единственный путь спасения, свободе природной, бессильной пред силою греха и ведущей к гибели.

Благодать дается Богом безотносительно к заслугам человека, которых и не может существовать, gratis, даром, незаслуженно: gratia vera non secundum merita hominum datur, alioquin gratia non est gratis (Rom. XI, 6), quia ideo gratia vocatur, quia gratis datur (1). Вот мысль, которая бесчисленное количество раз повторяется у блаж. Августина, выражая основную его аксиому, активность дающего Бога и пассивную рецептивность человека в деле спасения. Другая аксиома о благодати состоит в том, что действие ее совершается «неотклонимо и неодолимо» indeclinabiliter et insuperabiliter (2). Лишь один раз это выражение прямо встречается у бл. Августина, но все его учение o благодати содержит именно эту мысль, — о невозможности для природной свободы противодействовать благодати, в которой она гаснет в своем своеволии и становится лишь послушным ее орудием. Эта неодолимость не есть дело насилия, но как бы убеждения, которое совершается внутренним услаждением: agunt.. cum dilectione et deltectatione iustitiae, suavitatem quam dedit Deus (3). Силою этого благодатного воздействия gratia Dei ex nolenle volentem facit, a без него nulla est bona voluntas et eum qua nullius est nisi bona volantas (4). Поэтому для воли возможно отступить от зла и делать добро, sed ei voluntati quam Deus adiuvat gratia (5). O неодолимости действия Божия много говорится у бл. Августина не только в отношении воли добрых, во и злых (1).

*) Contra Julianum, c. XIV, c. 1296-7. Dico possibile voluntati hominis defectera a malo et facere bonum; sed el voluntati quam Deus adiuvat gratia (c. XV, c. 1297) К стр. 590.

(1)       De grait et. lib. arb., cap. XX, n. 403, t. 44, c 909. Лексикология gratis—gratia (конечно, не бесспорная и для латинского языка и неприменима к греческому — χάρις), подтверждает для него аксиоматическую истину о даровом характере благодатного дара и, конечно, плохо вяжется с наставлением «стяжать благодать».

(2)       De correp. et grat., t. 42, c. ХII, n. 38, c. 739-740: subventum est igitur infirmitati voluntatis hiunanae, ut divina gratia indeclinabiliter et inse(u)perabiliter ageretur, et ideo, quamvis infirma, non tamen deficeret, neque adversitate aliqua vinceretur.

(3)       Ibid. II, 4, 518. De spiria et gratia, 44, c III, 5, 203.. homo. accipiat Spiritum Sanctum, quo fiat in animo eius delectatio dilectioque summi illius atque incommutabilis boni quod Deus est... Nam neque liberum arbitrium quidquam nisi ad peccandum volet, si lateat verilatis via: et cum id quod agendum et quo nitendum est coeperit non latere, nisi etiam delectet et amelur, non agitur, non suscipitur, non bene vivitur. Ut autem diligatur charitas Dei diffunditur in cordibus nostris, non per arbitrium liberum quod surgit ex nobis, sed per Spiritum Sanctum, qui datus est nobis (ib. V, 5).

(4)       Contra -Julianum, 1. III, T. 45, c. CXXII, 1299.

(5)       Ibid CXV, 1297.

(6)       Agit Deus in cordibus nostris etiam malorum hominum quidquid vult reddens tamen eis secundum merita eorum (De grat. et lib. arb, c. XX,

591

Одной из частностей общего учения ο спасении является «дар устойчивости», donum perseverantiae, который также дается или не дается Богом человеку, в зависимости от чего определяется и его судьба в вечности (1). В зависимости от этого могла бы измениться судьба Иуды, если бы он умер до падения, или судьба Петра, если бы он умер после падения, но до своего восстановления. Т. о., ткется ткань истории: Бог пользуется не только добрыми делами, но и греховной злобой людей, даже дьявола, чтобы осуществить свои цели: «List der Vernunft» (2). Чем же определяется получение или же неполучение благодатного дара отдельными личностями? Имеют ли здесь значение личные свойства и заслуги, в провидении которых Бог распределяет свои дары, как думали пелагиане? Нет и нет. Это распределение есть собственный акт Божий, не считающийся ни с какими личными заслугами и свойствами, в соответствии даровому характеру благодати. Это есть акт божественного избрания electio, — догмат об избрании стоит в центре доктрины августинизма. Electio не имеет для себя никакого основания, кроме воли Божией: quia electi sunt, elegerunt: non guia 

42, 907) operari Deum in cordibus hominum ad inclinandas eorum voluntates quocunque voluerit, sive ad bona pro sua misericordia, sive ad mala pro meritis eorum (ib. 43, 909). Voluntati Dei... huroanas voluntates non posee resistere, -іто подтверждается рядомъ примѣровъ изъ исторіи Израиля: intus egit, corda tenuit. corda movit, eosque voluntatibus eorum, quos ipse in illis operantibus est traxit... magis habere in potestate voluntates hominum quam ipsi suas (De corr. et grat., c. XIV, 45, 913-14). Неотвратимость действия благодати доказывается и фактом молитвы Церкви об обращении неверных. Quandoquidem non oraret Ecclesia ut daretur infidelibus fides, nisi Deum crederet et aversas et adversas hominum ad se convertere voluntates, и Церковь не молилась бы об избавлении от искушений этого мира. nisi crederet Dominum sic in potestate haberet cor nostrum, ut bonum quod non tenemus nisi propria volintate, non tamen tenemus nisi ipse in nobis et veile (De dono pers., c. XXII, 57-62). Вся ответственность, таким образом, возлагается на Бога, и отрицается пелагианская идея своеобразного взаимодействия Бога и человека в деле спасения. Cur non utrumque in Doo et quod iubet, et quod offert? Rogatur enim ut det quid iubet rogant credentes, ut sibi augeatur fides, rogant pro non credentibus, ut eis donetur fides, et in suis igitur incrementis, et in suis imtiis Dei donum est fides (De praed. sanctorum, c. XI, 22, 976) He решаясь превратить человека в совершенный автомат, бл. Августин хочет признать и известную деятельность человека:

et nos facimus (вѣ,ру), et Deus facit ut illa faciamus eos facit habere deinceps opera bona, cum ipsis facit, ut faciant divina mandata (977).

(1)       Vitae huic, quando voluerit, ipse det finem (De dono persever., t. 45, c. VII, 41, 1018). Если Бог посылает конец ранее угрожающего человеку падения, то дает человеку устоять до конца.

(2)       De grat. et l;b. arb. XX, 41. 907: Et hos ostendit ex Dei dispositione venisse qui bene uti novit etiam malis: non ut ei prosint vasae irae, sed ut ipso illis bene utente, prosint vasis miserecordiae (De praed sanct., t. 42, c. XVI, 33, 984). Est ergo in malorum potestate peccare; ut autem peccando hoc vel hoc illa malitia faciant, non est in eorum potestate, sed Dei dividentis tenebras et ordinantis eas: ut hinc etiam quae faciant contra voluntatem Dei, non impleatur nisi voluntas Dei (Ibid.).

592

elegerunt, electi sunt. Eligentium hominum meritum nullum esset, nisi eos elegentis Dei gratia praeveniret (1). мысль без конца повторяется в разных местах. Соответственно этому дается (или не дается) и donum perseverantiae не в соответствии заслугам, но secundum ipsius secretissimam, eamdemque iustissimam, sapientissimam, beneficentissiam, voluntatem (2).

Избрание основывается на божественном предопределении, которое и составляет основной догмат августинизма. Бл. Августин опирается в этом на своеобразное толкование Римл. VIII-ХI, а также некоторых других текстов (II Тим. 1, 9; Ефес. 1, 3-12 и нек. др.). Об избранных говорит апостол: «знаем, что любящим Бога, призванным — κληττοῖς — по (Его) произволению — πρόθεσις — все содействует ко благу; ибо кого Он предузнал, тех и предопределил προέγνω-προώρίσεν (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями; а кого Он предопределил, тех и призвал — εκάλεσε —         а кого призвал, тех и оправдал — ἐδικαίωσεν, кого оправдал, тех и прославил (Римл. VIII, 28-30). Никто из них не погиб, п. ч. все избраны. Избраны же, ибо призваны согласно изволению (propositum), изволение же не их (non suum), но Божие, о чем в другом месте говорится: «дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего, сказано ей, что больший будет в порабощении у меньшого» (IX, 11-13), и еще: «не по делам нашим, но по Своему изволению и благодати» (2 Тим.: 1. 9). Опираясь на эти, буквально понятые, тексты, бл. Августин развивает свою излюбленную доктрину предопределения. Прежде всего, он устраняет всякое различие между Божественным предведением и предопределением (3), которое утверждали его противники-пелагиане, относя предведение к человеческой свободе самоопределения и лишь в соответствии ему, допуская предопределение. «Предопределение не может быть без предведения, хотя и может быть предведение без предопределения. Предопределением Бог предвидит то, что имеет сделать Сам. Благодать поэтому есть следствие предопреления» (4).

(1)       De grat, et lib. arb, t 44, c. XVII, n. 38, 904 De corrept et gratia, c. VII, 13, 934, c IX; De praedest. sanct, c. ХVIII, 34, 986: intelligimus vocationem qua fiunt electi: non qui eliguntur quia crediderunt, sed qyi eliguntur ut credant.. Христос избрал iam electos in se ipso ante mudi constitutionem. Haec est immobilis veritas. C. XVIII, 37, 988: Бог избрал secundum placitum voluntatis suae.         

(2)       De dono persever, c. XIII, 32, 1012

(3)       O различении у бл Августина в связи с praedestinatio и praescientia — auxilium quo (для нашей цели не существенными) см у. J. Saint-Martin, 1. c col. 2678-2882

(4)       De praedest. sanct, t. 44, c. X, и 975: Elegit Deus in Christo ante

593

Для выражения идеи предопределения бл. Августин находит самые сильные выражения, не боясь быть парадоксальным и неумолимым. Избранные избраны «тем предопределением, которым Бог предузнал Свои будущие дела. Кого же Он предопределил, тех и призвал, следов., призванием согласно предъизволению (propositum): не других, но кого предопределил, тех призвал; не других, кого так призвал Сам и оправдал; не других, но кого предопределил, призвал, оправдал, их и прославил» (Рим. VIII, 30) (De praed. sanct. c. ХVII, n. 34, c. 965).

Предопределение столь же безошибочно, сколько и неотвратимо. «Если кто либо из избранных погибает, обманывается Бог, но никто из них не погибает, ибо Бог не обманывается если кто либо из них погибает, Бог побеждается человеческими пороками, но никто из них не погибает, ибо ничем не побеждается Бог. Они избраны к царствованию со Христом, но не избран был Иуда и пошел на дело свое». По смыслу Ио. VI, 70-71 «тех (апостолов) должны мы считать избранными по милосердию, per misericordiam, а его для суда, per iudicium, их для достижения царствия своего, его для пролития своей (?) крови» (De corr. et grat, c. VII, 14, 924-5). Не принадлежащие к числу избранных справедливейше судятся по заслугам... Они предоставлены свободе воли (dimissi sunt libero arbitrio), без обладания даром устойчивости (d. perseverantiae), по суду Божию, справедливому и тайному» (De gr. et lib. arb., c. XIII, 42, 942). Бог Сам «делает устойчивыми в добре тех, кого делает добрыми. Кто падет, значит, не был в числе предопределенных» (ib., с. XII, 36, 958), ибо Бог vitae huic, quando voluerit, ipee det finem (De dono pers., c. VII, 41, 108). Donuin Dei esse perseverantiam qua usque ad finem perseverantur in Christo (ib., c. I, 1. 993). «Предопределение святых есть ничто иное, как предведение и приготовление благодеяний Божиих, которыми вернейшим образом освобождается тот, кто освобождается... никто не приходит ко Христу, если ему не будет дано, как дается тем, кто к тому избраны прежде создания мира» (ib., c. XIV, 34, 35). Nos ergo volumus, sed Deus in nobis operatur et velle, nos ergo operamur, sed Deus in nobis operatur et operari, pro bona voluntate» (c. XIII, 32-3, 1012-3). «Почему благодать Божия дается не по заслугам? Отвечаю, п. ч. Бог мило-

constitutionem mundi membra eius ct quomodo eligerit eos qai nondum erant, nisi praedestinando? Elegit ergo praedestinans nos (ib, c. XVIII n 35, c 986-7). Ista igitur sua dono quibucque Deus donat, procul dubio se donaturum praescivit et sua praescientia praeparavit (De dono persev, t. 45, c VII, n 41, 108) Eadem praedestinatio significatur etiam nomine praescientiae, соответственно Римл. X. 21 ХII, 7 не отверг Бог народ Свой который наперед знал — praescivit (De dono persev, c XVIII, 47, c. 1022).

594

серд. Почему же не всем? Отвечаю, п. ч. Бог есть судия. Но поэтому и даром от Него дается дар благодати, и справедливым Его судом обнаруживается в других, что в тех, кому дается, приносит благодать. Не будем же неблагодарны, что, согласно желанию воли его, в хвалу славы Его, столь многих освобождает милосердный Бог от столь должной погибели, так что, даже если бы и никто не был освобожден, он не был бы несправедлив. Ибо по греху одного все осуждены осуждением не несправедливым, но справедливым. Итак, кто освобождается, да возлюбит благодать, и кто не освобождается, да признает должное. Если в прощении долга проявляется благость, во взыскании должного проявляется справедливость, и никогда не находится y Бога неправда — iniquitas» (ibid. c. ХIII, 16. 1002), «Бог всячески воздает и зло за зло, ибо он благ; и добро за добро, ибо Он благ и справедлив. Только зло Он не воздает за добро, ибо Он не есть несправедлив» (De grat, et lib. arb., c. ХХIII, 911).

Эта же мысль применяется и к donum perseverantiae, дару устойчивости до конца. «Бог судил за наилучшее к определенному числу святых примешать некоторых, которые не устоят. Своею волею падает, кто падает, и волею Божией стоит, кто стоит... следов, не самим собою, но силою Божией» (ib. 19, 1003). Отсюда проистекает самоочевидный вывод о предопределенном числе спасенных, которое не может быть ни увеличено, ни уменьшено (позднее Кальвин эту же мысль выразил с такою последовательностью, на которую не отваживался и бл. Августин, именно, утверждая, что Христос и приходил в мир для спасения только избранных). Quod ergo pauci in comparatione rereuntium, in suo vero numero multi liberantur, gratia fit, gratis fit, gratiae sunt agendae, quia fit, ne quis veilut de suis meritis extollatur (De corr. et gr. X, 28, 933). Установление числа спасенных делается со ссылкой на Мф III, 8-9 и (что еще слабее) на Откр. III, 11). «Определено число (спасенных), так что никто из них не может прибавиться или убавиться» (ХIII. 39, 340) Текст 1 Тим. II, 4 (о том, что Бог хочет всем человекам спастись), бл. Августин толкует в ограничительном смысле в применении ко «всем предопределенным» (De corr. et gr. XIV, 44, 933). Бл. Августин следующим образом истолковывает Рим. X, 32: Quid est omnium?  Et eorum scilicet quos ex Gentibus, et eorum quos ek Judaeis praedestinavit, vocavit, iustificavit, glorificavit non omnium hominum, sed istorum omnium reminem damnaturus (De civ. Dei, 1. XXI. c. XXIV, 6 P. L. XCI, 740), — произвольное толкование. Все предопределено, и «ничто не происходит, кроме того, что Сам (Бог) делает, либо чему допускает совершиться. Ибо Он властен и злую волю скло-

595

нить ко добру, и обратить к падению (in lapsam pronas convertere) (ib. c. VI. 12. 1000), ибо «после падения человек не может устоять в добре своими силами, но обречен на принадлежность к massa perditionis» (c. VII, 13, 100 (1). «Почему не всех учит, чтобы пришли ко Христу, а кого не учит, по справедливости (iudicio) не учит? Бог всех учит прийти ко Христу, не потому, что все приходят, но потому, что никто не приходит иначе. Но почему не всех учит, открыл апостол: Римл. IX, 18-23» (о разных сосудах гнева и милосердия, низкого и почетного употребления (De praed. sanct. C. VII, 14, 971). Избранность одних и неизбранность других остается secretum, для того, чтобы не возгордились первые и не ослабевали духом лишенные -donum perseverantiae» (c. XIII, 40, 940-1).

В отношении предопределения исключительную жгучесть приобретает вопрос о спасении в раннем возрасте умирающих детей, избранных к спасению во св. крещении, и отверженных, как его лишенных. Этот вопрос настойчиво выдвигался противниками, и к нему непрестанно возвращается и сам бл. Августин, который не сразу (2) решился признать, что судьба некрещенных детей не блаженство, хотя умаленное, но даже не умаленные, (mitissimae) а настоящие муки ада и смерть вторая, ибо они не призваны и не избраны. Их судьба явилась как бы experimentum crucis всей его теории, перед которым он не отступает (а за ним и вся западная церковь, сравнительно с которой восточная имеет лишь преимущество неопределенности). О детях (как и не имеющих дара устойчивости) говорится: «они не были из числа (спасенных), потому что не были призваны secundum propositum. Они не были избраны во Христе ранее создания мира, они не получили удела в Нем, не были предопределены по Его изволению. Ибо, если бы они были таковыми, были бы из числа их (спасенных), и, без со-

(1) Deo quidem praesciente quid esset facturos iniuste; praesciente tamen, non ad hoc cogente, sed simul sciente quod de illo faceret iuste (De gr. et lib. arb., ХII, 37, 939). Enchir 100: miro et ineffabili modo non fit praeter eius voluntatem, quod etiam contra eius fit voluntatem: qula non fieret, si non sineret. nec utique nolens sinit, sed volens: nec sineret bonus fieri male, nisi omnipotens et de malo facere posset bene (Cp. De civ. Dei, IX, 13 ff, ХIV, 11). В виду этого является полезным и увещание (correptio), избранным во спасение, а не избранным — sit ei correptio penale tormentum (!) (De corr. et gr. XIV, 43, 992). O пользе correptio мы встречаем еще и такой аргумент: «так как мы не знаем» o том, кто избран и кто нет, то должны считать, что все хотят спастись» (!!) (Tb. XV, 46, 944; cp. 49, 946).

(2)       De dono persev. c. ХII, 30, 1010-11. Он признается здесь, что и сам, будучи пресвитером, не был уверен (incertum) относительно этого вопроса o спасении крещенных детей и предназначенных ad mortem secundam некрещенных.

596

мнения, оставались бы с ними» (1). Судьба спасенных (крещенных) и погибших (не крещенных) детей есть лишь частный случай общей формулы: satis indicavit misericordiam et iudicium, misericordiam quidem gratuitam, iudicium debitum (2). Совершенно особое место в доктрине предопределения занимает у бл. Августина христологической аргумент: и самое боговоплощение понимается им в свете предопределения, как его частный случай, и бл. Августин особенно торжествует о несокрушимости этого аргумента (3). «Предустановлен Иисус, чтобы тот, кто по плоти был сыном Давидовым, был бы силою (viirtute) Сын Божий по Духу освящения, ибо Он рожден от Духа Свята и Девы Марии» (4). В Нем «все наилучшее приняла человеческая природа, nullis praecedentibus meritis». Та самая благодать, которою спасается человек, действовала и во Христе, и Св. Духом, Которым произошло, что Он не имел никакого греха. Бог предуведал, что Он это совершит». «Предопределено было и таковое возвышение человеческой природы, выше которого не существует», так же, как и беспредельное уничижение человеческой природы» (ib.). «И как один этот предопределен, чтобы стать нашим главою, так и многие мы предопределены, чтобы быть Его членами» (983). Vocat enim Deus praedestinatos multos filios suos, eoe faciat membra praedestinati unici Filii sui» (c. XVI, 32, 987). Предопределение Христа истолковывается, как образ предопределения «многих», с той лишь разницей, что в первом случае мы имеем предопределение воли одного ко благу, исключающее всякий грех, а во втором «Он Сам из неправедных делает праведных без всякой предшествующей заслуги их воли», «делает из злой воли добрую» (5).

(1)       De dono persev. c. IX, 21, 1004-5 Ibid., c. VIII, 16, 1002-3. Ср. о детях Contra Jul, t. 42, 1 IV, c. VIII, 42-7, 759-61; De praed. sanct., c. XII, 24, 977-S, c. VII, 44 1168 (указывает на раннюю смерть крещеных детей, как на преимущество, аналогичное dono persev.).

(2)       De praed. sanct. C.xn, 24, 977-8.

(3)       Est etiam praeclarissimum lumen praedestinationis et gratiae ipse Salvator ipse Mediator Dei et hominum Christus Jesus. Ipsa еst igitur praedestinatio sanctorum, quae in Sancto sanctorum maxime claruit. Nam et ipsum Dominum gloriae, in quantum homo factus est Dei Filius praedestmatum esse dicimus (De praed. sanct., c. XV, 30-31, 981-2). Cp. Enchyr., c. XXXV-XL, c. 249-52

(4)       Ibid 31, 982.

(5)       Эта же мысль в De dono persev. c XXIV, 67: Qui ergo hunc fecit ex semine David hommem iustum, qui nunquam esset iniustus, sine ullo merito praecedentis voluntatis eius; ipse ex iniustis facit iustos sine ulle merito praecedentis voluntatis ipsorum, ut ille caput, hic membra sunt eius. Qui ergo fecit ullum homnem, sine ullius eius praecedentibus meritis, nullum, quod ei demitteratur, vel origine trahere, vel voluntate perpetrare peccatum: qui fecit ullum talem, ut nunquam habuerit habiturusque sit voluntatem malam; ipse in membris eius ex mala voluntate bonam. Et illum

597

Следует еще отметить одну черту учения бл. Августина о благодати и свободе: был ли он (согласно позднейшей терминологии), супралапсарий или инфралапсарий? Иными словами, относится ли предопределение во спасение или отвержение к состоянию человека до первородного греха или после (и вследствие) его? Прямо в таком виде вопрос перед бл. Августином не возникал. Он думал, что человек мог устоять в невинности силою своей первозданной свободы, вспомоществуемой (или же не вспомоществуемой —это до конца не ясно) благодатью, но он делает весьма вразумительное сопоставление того и другого состояния, причем приходит к заключению, что спасающая благодать во Христе после грехопадения больше той, которая дана была до него, ибо последняя дает искупленным сделаться из злых добрыми in aeternum. «Если бы такую благодать имел первый человек, он никогда бы не пал. Но он был предоставлен своей свободе воли, которая «достаточна для зла, но недостаточна для добра, если не поможет всемогущий Бог. Если бы первый человек не оставил эту помощь своей свободной волей, он был бы всегда добрым; но оставил и оставлен. Т. о., он имел здесь свободу выбора и для оставления, и для утверждения. Такова была первая благодать, данная первому Адаму. Вторая много могущественнее, потому что ею не только восстановляется утраченная свобода, но без нее он и не может ни постигнуть благо, ни утвердиться в нем: non solum posse quod volumus, verum etiam velle quod possumus. «Первая свобода воли была posse non peccare, новейшая же много больше — non posee peccare; prima erat perseverantiae potestas,, donum posse non deserere; novissima ent felicitas perseverantiae, bonum non posse deserere (1).

Если избрание совершается вне какого либо личного свойства, всецело по произволению Божию, и относится лишь к ограниченному числу избранных, предопределенных до сотворения мира, то не является ли судьба неизбранных предопределением к гибели или отвержением, reprobatio? Не есть ли это как бы неустранимая тень положительного избрания, так что praedestinatio включает в себя и reprobatio, как и провозгласил это в своей логической неустрашимости Кальвин? Последний не остановился перед тем, чтобы не избранных вовсе исключить из числа искупаемых кровью Христовой. Замечательно, что этот последний шаг у бл. Августина мы наблюдаем не в специально посвященных доктрине предестина-

ergo et nos praedestinavit; quae et in illo ut esset caput nostrum et in nobis ut eius caput essemus, non praecessura merita nostra, sed opera sua futura praescivit.

(1) De correp. et grait, c. XI-XII, 31-3, 935-6. Сюда именно относится различение adiutorium sine quo и adiutorium quo.

598

ционизма трактатах, но лишь попутно, как бы в виде обмолвки, но, конечно, выражающей подлинную мысль бл. Августина, именно в epistola sive liber (415 г.) de perfectione iustitiae hominis. Здесь же сказано пpямoтак: in eo genere hominum quod praedestinatum est ad interitum (!) И второе такое место встречается в трактате De anima et eius origine (419), lib. IV, т. 44, c. XI, 16, 533: «все люди, рождающиеся от единого Адама (Римл. V, 18), пойдут во осуждение (in condemnationem ire), если не возродятся во Христе... кого предопределил к вечной жизни милосерднейший раздаятель благодати, который есть и справедливейший воздаятель наказания для тех, кого предопределил к вечной смерти — praedestinavit ad aeteanam mortem: не только за то, что они совершают по воле своей (volentes), но даже если и дети ничего не совершают, то за первородный грех. Наес est in illa questione definitio mea, ut occulta opera Dei habeant suum secretum salva fide mea». Еще подобные же суждения: De civ. Dei, XII, c. 27, c. 376: «в этом первом человеке, который изначально был создан, даже еще не в силу очевидности (sec. evidentiam), однако уже в силу предведения мы считаем возникшими в человеческом роде два общества, как бы два государства (civitates). Из них имели быть люди, одни — предназначенные к общению со злыми ангелами в муках, другие с добрыми в награде, хотя на основании и тайного суда Божия, но справедливого». De civ. Dei, XXI, XXIV, I, c. 737: Praedestmati sunt in aeternum ignem ire cuan diabolo. Enchyr. c. 26, 279: Bene utens et malis tanquam summe bonus ad eorum damnationem quos iuste praedestinavit ad poenam et ad eorum salutem quos benigne praedestmavit ad gratiam. Ep. CCIV, 2. P. L., t. 33, 939: Deus occulta satis dispositione, sed tamen iusta, nonnullis eorum poenis praedestinavit extremis. Бл. Августин больше не говорит о предопределении к гибели, но лишь о massa perditionis, оставляемой на суд (и, конечно, осуждение) по справедливости, но, разумеется, это есть лишь эвфемистическое вуалирование того, что по существу само собою очевидно. Бл. Августин, очевидно, здесь сам ужаснулся своей собственной логики и остановился на полпути. И эту же нерешительность и уклончивость унаследовала от него вся западная доктрина, заразив ею до известной степени и восточную: и Фома Аквинат, и Тридентское определение, (как и определение восточных патриархов), одним духом и небоязненно исповедуют предопределение к спасению, но отрицают отвержение или предопределение к гибели, в борьбе с прямолинейным, но единственно последовательным августинизмом Янсения и Кальвина. Последний оказался тем богословским

(1)       Т 44, c ХIII, 31, 308. Сюда защитительное примечание делает Фульгенций (ib, а).

599

трамплином, от которого отталкивается ортодоксальная доктрина предопределения.

Последний вопрос доктрины августинизма есть об основаниях для Божественного избрания или отвержения. Этот вопрос безответен для человека, ибо это есть тайна воли Божией: me ignorari respondeo. Этим незнанием отвечает (1) бл. Августин на вопрос о donum perseverantiae, даваемое одним и не даваемое другим, и о судьбе крещенных и некрещенных умерших детей и т. п. Fateor me non invenire quid dicam. Sic ei hoc quaeris quare; quia in hac re sicut iusta est ira eius, sicut magna est misericordia ejus, ita inscrutabilia iudicia eius (2). «Неисследимо милосердие, которым Бог, кого хочет, жалеет, без всяких с его стороны предшествующих заслуг; и неисследима истина, с которою, кого хочет, ожесточает, также без всяких с его стороны предшествующих заслуг (meritis), но в большинстве общих с тем, кого Он жалеет... двух, одинаково начинающих, различен исход, при общих заслугах, при которых однако одни так освобождается великой добротой Божией, как другой осуждается безо всякой к нему несправедливости. Неужели же есть несправедливость у Бога? Никак (absit), но неисповедимы (investigabilis) суть пути Его» (3).

С разных сторон (от пелагиан) подвергался бл. Августин упреку, что его мировоззрение повинно в фатализме: аргумент непостижности путей Божиих является для него одним из главных оснований для отвержения этого упрека (4). И при всем этом бл. Августин утверждает наличие свободной воли в человеке на всем протяжении пути его. Facile vobis, hoc dicit (Deus), Dabo vobis?  Quare iubet, si ipse datunts est? Quare dat. si homo facturus est? nisi quia dat quod iubet, cum adiuvat ut faciat cui iubet? Semper est autem in nobis voluntas libera, sed non semper est bona. Aut enim a iustitia libera est, quando servit peccato, et tunc est mala: aut a peccato libera est, quando servit iustitiae, et tunc est bona. Gratia vero Dei semper est bona, et per hanc fit, ut sit homo bonae voluntatis, qui prius fuit voluntatis malae... Certum est nos velle, cum volumus, sed ille facit, ut velimus bonum... Certuim ееt nos facere cum facimus: sed ille facit ut faciamus... Ut ergo volimus sine nobis operatur; cum

(1)       De grat. et lib. arb. VIII, 17-19 926-7

(2)       De dono pers., c. VIII, 181, 1003

(4)       Юлиан говорит ему «fato fieri quod merito non fit», применяя это, в частности, к судьбе детей. Ответ бл. Августина: Nos autem cum vitiatae onginis mala merita esse dicamus, gratia, dicimus intrare parvulum in regnum Dei. quoniam bonus est Deus, et alium merito non intrare, quoniam iustus est Deus; et in neutro este, quoniam quod vult facit Deus... istum secundum iudicium damnari, illum secundum misericoidiam liberari; cur istum potus quam illum damnet aut liberat, nos qui sumus qui respondeamus Deo (Contra Jul. Pel., t. 44, 1. IV, c. VIII, 46, 761).

600

autem volumus, et sic volumus, faciamus, nobiscum cooperatur: tamen sine illo vel operante ut velimus, vel cooperante cum volumus, ad bona pietatis opera nihil valemus... etiam perversas fidei contrarias volimtates omnipotentem Deum ad credendum posse convertere (1). —Эти и подобные тексты, которые можно умножить (2), свидетельствуют о том, что бл. Августин хочет сохранить и утвердить свободу воли, хотя обессиленную грехопадением, но и как послушное орудие в руках Божиих. В соответствии с этим он старается сохранить и значение «correptio», и всю волевую аскетику, и вообще делание заповедей, как оно утверждается в христианстве. Смерть насыщенного днями старца прервала чеканку этой доктрины, которую ему приходилось снова и снова оборонять от противников, обвинявших его в фатализме (3).