Иоанн (Максимович) Сан-Франциский, архиеп. Письмо протоиерею А.

17-ое апреля 1967 года ВСЕЧЕСТНЕЙШИЙ ОТЕЦ ПРОТОИЕРЕЙ,

Благодарю Вас за Ваше письмо. Все, что приходит с родины моей, и особенно касается родной Православной Церкви, мне особенно ценно.

Я внимательно прочел Ваши строки и позвольте сказать Вам, что отношусь с полным уважением к ним и к Вашим убеждениям. Я верю, что они диктуются Вашей любовью к Церкви. Но в своем письме Вы не убедили меня, что Левитин не любит Господа и Церкви Его. То, что он был одно время, в молодости, у обновленцев, тоже не аргумент против него и его веры в наши дни, так как чрез обновленчество, как чрез корь духовную (не распознав сей болезни) прошло в Советском Союзе, вы сами знаете, не мало пастырей и даже архипастырей Русской Церкви. Вам должно быть известно, что сам Святейший Сергий, Патриарх Москов-

13

ский и всея Руси, исключительный человек по уму и много сделавший для Церкви, был сам одно время увлечен этим печальным явлением духов темной политической демагогии, рядившимися в одежды светлые.

В Нью-Йоркском «Новом журнале» (толстый зарубежный журнал, русский, основанный четверть века тому назад проф. М. М. Карповичем) печатается, с конца прошлого года, большое, интересное и экклезиологически-значительное историческое исследование о движении обновленчества в Советском Союзе. И авторов этого труда, того лее А. Левитина и со-автора его В. Шаврова, я совершенно не вижу в чем можно было бы упрекнуть с точки зрения церковной. Это умное, церковное, чисто-православного духа исследование.

Если Вам, многоуважаемый о. протоиерей, было чуждо увлечение «живоцерковностью» и «обновленчеством», то Вы знаете, не всем вполне лояльным ныне пастырям Русской Церкви наших дней оно было в такой лее мере чуждо. Это я пишу к тому, что Ваше воспоминание прошлых жизненных ошибок Левитина не имеет, как аргумент, большой силы. В таинстве покаяния, мы верим, Господь до конца изглаживает наши человеческие ошибки и грехи. А «История церковного раскола», которая сейчас, как я сказал, печатается за рубежом и одним из авторов которой является А. Э. Левитин, показывает ясно, что никаких экклезиологически-живоцерковных микробов у Левитина, в настоящее время, нет (я думаю даже, что этот его и Шаврова труд мог бы послужить хорошим пособием для современных русских семинарий, духовных академий и пастырей).

Те рукописные труды Левитина, которые просочились (какими путями, не знаю) за границу, были опубликованы и еще публикуются в Европе и в Америке, не дают нам права сомневаться в искренности и в православности Левитина... Учтите еще и то, что в печатном, официально издаваемом религиозном материале, который к нам доходит из Советского Союза, мы, в сущности, не видим настоящей апологетики, ответов современным антирелигиозникам, защиты святой веры на современном языке. Нам, конечно, ясна причи-

14

на этого явления. Мы никого тут не упрекаем. И вот, писания Левитина, на фоне весьма бледных, с точки зрения апологетической, доходящих до нас религиозных материалов Церкви, производят впечатление свежести, искренности ума и сердца... Несомненно, Господь дал Левитину талант ревнования о правде Божьей. Сравнивать же его писания с писаниями святителя Игнатия Брянчанинова, или его послушание с послушанием Симеона Столпника, совсем нельзя. Церковь Божия велика, Она есть большой Божий Сад и вмещает в себя разные цветы и растения, людей разных характеров, талантов и неодинакового стиля. В этом Ковчеге Спасения далее не все одинаково чисты. Было бы ошибкой всех мерить одной меркой. То была ошибка старых времен всех церковных людей подгонять под одну мерку благочестия и православия государственного стиля. В консисториях сидели чиновники в рясах и без ряс и только свой стиль называли «смирением»... На самом деле евангельское и святоотеческое смирение есть состояние очень глубокое, творческое и разностороннее... Мы знаем, что мученики не соглашались даже видимость ладана бросить на жертвенник культа обожествленной государственной власти и в своих мнимых дерзостях, попирая «демонов немощные дерзости» были гораздо более смиренны (и послушны Господу), чем те, кто пытался свои компромиссные жесты измены вере оправдать смирением. Мудрость и сила истинного смирения не так проста, как нам иногда кажется, дорогой отец протоиерей. Увы, старый синодальный режим отравил подсознание и сознание нашего смиренного духовенства ложным смирением пред сильными мира сего. Если Церковь Христова сейчас, действительно, отделена от государства в СССР и верующие свободны исповедовать Господа своего, то это прекрасно; но я боюсь, что Св. Церковь Русская еще не освобождена от железных государственных объятий. Во всяком случае ценна открытая дискуссия людей на эту тему веры, ради выяснения истины. Диалектика тут может помочь. Да будет дано пастырям русским учить людей правде Господней невозбранно. Тогда им легче будет и авторитетно исправ-

15

лять какие-либо ошибки или словесные крайности таких «кустарей-одиночек» апологетики, как Левитин.

Каждый случай в жизни и Церкви индивидуален. Всякая ситуация духовная особенна; в жизни духовной нет трафарета... Левитина я лично не знаю и никогда от него ничего не получал, даже окольно. Но, беря его писания в том виде, в каком они дошли до меня, я вижу в Левитине душу верующего человека, убежденного в необходимости открыто защищать веру. Мне кажется, что он искренно любит Господа и Православную Церковь, как Тело Его. И любит Русскую Церковь с ее иерархией. Я не могу, конечно, одобрить резких слов одной его статьи, о которой Вы упоминаете. Но я думаю, что он писал ее не из желания нанести обиду высокому иерарху Церкви, близящемуся к своему десятому десятку лет и все делающему, что в его силах, для Церкви. Нет, это крик, обращенный к другим людям, к Церкви и к стране... Во всяком случае, я убежден, что не всегда сахарные слова бывают мерилом любви и смирения, и не всякое «обжигающее» слово есть «гордыня и самопрельщение»... Текст писателя судится общим его контекстом.

Я понимаю, что в атмосфере церковной жизни и Церковно-государственных отношений, как они не только теоретически, но и практически сложились для Русской Церкви в наши дни, всякое нарушение принятого в церковной жизни «стиля» может повести к новым осложнениям и это вызывает тревогу у строителей и хранителей установившегося modus vivendi отношений церковно-гражданских.

Человека свободно говорящего то, что он считает нужным и логичным для своей веры, обычно, и во всяком обществе, считают «опасным». И римское общество, и государство считало тоже «опасными» таких людей, вольных апологетов, действующих не по указам, а по интуиции и совести своей. Но и такие люди тоже — элемент нужный в церковной жизни. Писания Левитина, дошедшие до нас, ни в ком тут из людей, богословски мыслящих, не возбудили ощущения, что автор их в какой-то «прелести» или — «гордыне». Более того, люди видят, что таких чистых, искренних, непосредст-

16

венных и простых, добрых, без оглядки на то, «что скажет княгиня Марья Алексевна», христианских слов, опровергающих измышления антирелигиозников, наше зарубежье не часто слышит со своей родины... Неужели отец протоирей, Вы считаете сущими в прелести и гордыне и тех верующих мирян г. Кирова, которые вопиют к суду Церкви, обвиняя, свидетельствуя о недостойном отношении к апостольскому служению своего епархиального архиерея?.. Не говорю о других фактах церковной жизни.

Я считаю, что и миряне имеют право на беспристрастное, вне всякой политики, свое мнение о том, что в церковном отношении происходит в Советском Союзе. А Вашу заботу и тревогу я, конечно, понимаю. Власти гражданские, не верующим только, но и себе самим наносят общественный урон и внутри страны и во всем мире тем, что свободу веры и совести, гарантируемую верующим конституцией, не относят к исповеданию веры и ее защите. Я надеюсь, что будет, наконец, включено это понятие открытой защиты и исповедания веры в понятие самой свободы Церкви, веры и совести русского народа. А до этого времени неизбежно будут за границей печататься опровержения идей и слов хулителей Христовой веры. Пусть, хоть где-нибудь, они появляются. Нет, не против Левитина и им подобных надо нам, пастырям, дорогой отец протоиерей, сейчас направлять свои стрелы и обличения. Не этих людей надо нам обвинять «в прелести и гордыне». Если бы даже Левитин был сектант (а он не сектант, по духу и разуму своему), то и тогда не против него надо было бы воевать пастырям. Сектанты, конечно, ошибаются; они дальтонисты в том или ином отношении, но среди них есть и искренно верующие в Бога и во Христа-Господа. Есть лучшее направление ревности по Бозе, по которому пастырям русским следует направлять свою ревность и свое апологетическое мужество. Вы помните, что ответил Господь Своему возлюбленному ученику, который запретил некоему человеку, кто «не ходил с ними», но «именем Господним изгонял бесов»? (Луки IX, 49). Господь сказал

17

Своему апостолу «не запрещайте; ибо кто не против вас, тот за вас».

Тем более братски относиться надо к тому, кто по существу все же «ходит с нами» и даже выражает «на кровлях» ту веру, которую мы иногда «шепчем лишь на ухо» своему народу (Матфея X, 27). С нас, архиереев и пастырей должно в мире начинаться святое покаяние, о котором сказал человечеству пророк Исайя в паремии, читаемой в начале Великого Поста. Все мы призваны к особому Посту. И если наш пост слов есть святое молчание, то Постом молчания должно быть громкое слово нашей веры о правде Божьей, горящей в мире и созидающей сердца. Такое слово нужно и Америке, и русской земле, и всем. И как бы, кто бы, где бы ни благовествовал Господа нашего, будем с апостолом радоваться (Филипп. I, 18).

Желающий Вам и всем пастырям-братьям всяческой крепости и силы духа во Христе Иисусе Воскресшем, Господе нашем.

Архиепископ ИОАНН Сан-Францисский

18