1) Жизнеописание св., Киприана, вскоре после мученической кончины Святителя, составлено было одним из ближайших к нему лиц, диаконом Понтием, который провел с ним целый год в заточении. Понтий писал собственно не биографию, а похвальное слово. Он живо представляет характеристические черты жизни и деятельности св. Киприана и ясно указывает на многие творения его, но все это – в описаниях, большей частью, общих. В подробности он не входит. Только страдания и смерть священномученика описаны им довольно полно. Тея не менее, однако ж, жизнеописание это служит важнейшим источником сведений о св. Киприане, в тои особенно отношении, что оно иного помогает правильному размещению событий жизни святителя, известных из других источников, и определению подлинности большей части его творений. Другой, равно древний источник сведений о св. Киприане, относящихся, впрочем, только к его исповедничеству и мученичеству, составляют судебные записи, или про-консульские акты (acta proconsularia s. Cypriani episcopi et martys), которыми пользовался и сам Понтий. Оба эти документа находятся в полных изданиях творений св. Киприана. Подробнейшие сведения о сем Отце почерпаются из его же собственных творений, особенно из писем, и из некоторых других источников.

На русском языке есть две биографии св. Киприана: в Христианском Чтении 1825 г. ч. XVII, и в Творен, св. Отцов в русск. перев. 1856 г., кн. 4.

числу богатых и знатных граждан карфагенских 1), и потому дали сыну своему воспитание, сообразное с происхождением его. Киприан получил полное, по тогдашнему времени, научное образование, то есть: изучил все свободные науки, особенно же, так называемые, изящные. За успехи в красноречии, он сам получил, потом, должность наставника красноречия в карфагенском училище; а так как должность сия соединяема была с званием судебного оратора, то нередко, в качестве адвоката, он защищал подсудимых 2). Отличное исправление им своих обязанностей доставляло ему и почетную известность, и большее и большее богатство. Таким образом, внешнее положение его было очень счастливо. Но, не смотря на это, он скоро начал чувствовать тяжелое внутреннее недовольство своею жизнью. Главной причиной такого недовольства, возраставшего в нем со дня на

Первая отличается прекрасным изложением, но в ней недостает хронологической верности и отчетливости; вторая составлена и полнее и отчетливее. Но для читателей, которые захотят ознакомиться с самими творениями св. Киприана по переводу их в предлагаемом издании, не лишним считаем и здесь представить возможно полное жизнеописание этого святителя с той, между прочим, целью, чтобы, при изложении жизни его, указать время и обстоятельства происхождения всех несомненно подлинных его произведений.

1) Карфаген считают месторождением св. Киприана на том основании, что он имел собственную мызу близ Карфагена. См. у Понтия, гл. 15. Сам Киприан нигде не говорит определенно о месте рождения своего. О знатности происхождения его заключают из след. слов бл. Августина: «изменились рыбари, изменились потом и весьма многие сенаторы, изменился Киприан, которого память теперь празднуем». Aug. serm. 311 pag. 1252, edd. Benedict.

2) Hieron. Саtalog. сар. 67.

день, было то, что он, не находя более удовольствия в чувственных наслаждениях 1), начал живо сознавать в себе высшие потребности духа; а язычество, в котором он рожден и воспитан был, не только не удовлетворяло, но и прямо противоречило этим потребностям, особенно при тогдашнем состоянии языческого мира.

В языческом мире было тогда страшное развращение нравов и превращение понятий. В общественной жизни царствовали обман, насилие, вражда и проч. «Нарушали законы среди самых законов; попирали права при самых правах. Невинность не находила защиты там, где ее прибежище. Взаимные раздоры неистовствовали до бешенства; мирные тоги нередко служили вместо бранного одеяния и скромное торжище непрестанно оглашалось крамольными и неистовыми криками … Везде свирепствовал пламень греха; яд пороков показывал свою силу над бесчисленными сердцами, в неисчислимых видах. Один делал ложное завещание; другой, с ужасным обманом, подписывал оное; здесь отчуждали от наследства детей; там отдавали имение совсем чужому человеку. Противник обвинял, клеветник настаивал, свидетель лгал; с той и другой стороны, наглость лживого и продажного языка старалась дать обману и преступлению вид истины и справедливости; и от того с виновными гибли и невинные Законов со-

1) Жизнь Киприана, до обращения его в христианство, была не безукоризненна, в нравственном отношении. Aug. loc. citat.

III

всем не боялись; не страшились ни следователей, ни судей; что только можно было купить, то было уже не страшно. Быть между виновными невинным делалось преступлением; кто не подражал худым людям, тот уже оскорблял их. Права стали заодно с пороками, и то, что делалось открыто, перестало быть непозволенным» ... Театры служили училищем распутства. Там «одни любовались представлением тех пороков, которые им давно известны по собственному опыту; другие учились, как можно быть порочными: те и другие усовершались в распутстве, тем более, что всеобщий разврат давал ему право на открытое уважение». – Народные забавы способствовали притуплению человеческих чувств сострадания и милосердия и развивали зверские инстинкты жестокости и кровожадности. Там »убивали человека в удовольствие человеку; убийство вошло в обыкновение, в искусство, в науку; люди не только злодействовали, но и обучали злодействам... Отцы смотрели на погибель своих детей; брат с сестрою сидели в партере; сама мать покупала себе место на зрелище, платила за будущие свои вопли и отчаяние. И зрители таких бесчестных, бесчеловечных и ужасных позорищ нисколько не думали о том, что их кровожадные взоры служили причиною кровопролития и убийства». В домашнем, сокровенном быту язычников делалось то, чего и слышать не может целомудренное ухо: «мерзость сладострастия внутри домашних стен была тем необузданнее, чем неприметнее». Такими мрачными красками изобразил, впоследствии,

сам Киприан состояние современного ему языческого мира 1). Конечно, он представил одну темную сторону этого мира, но, видно, слишком мало было в нем светлого, когда такие ужасные черты составляли общий и главный характер его быта. Между самыми язычниками, люди более благомыслящие и не утратившие способности понимать и ощущать различие между добром и злом, конечно, никак не могли помириться с такою жизнью, хотя бы и сами отчасти увлекались ее потоком, и потому не могли не желать выхода из печального состояния своего. Они не могли, также, не сознавать, что зло, так широко и глубоко пустившее свои корни, не было явлением случайным; что оно было прямым порождением самой религии языческой, ею воспитано и освящено и с нею будет жить неразлучно, а потому должны были не только охладевать, но и получать большее или меньшее презрение к самой религии своей. Так и св. Киприан, еще язычником почувствовал отвращение от язычества 2). Но, воспитанный в его понятиях и обычаях, он не мог скоро освободиться от него, и, без сомнения, много перенес внутренних страданий, пока не вступил в другой, совершенно противоположный языческому мир, то есть, в мир христианский, и не получил новой жизни в Церкви Христовой.

1) В письме к Донату. Ер. 1. Письма Киприана будем цитировать здесь по издан. Марана: S. Cypr. орр. ad manuscript. codices recognita et illustrate studio et labore Baluzii. Parisiis. 1724 an. Хронологич. порядок их укажем после.

2) Письм. к Донату.

Нет сомнения, что Киприан, еще до обращения своего в христианство, знаком был, хотя несколько, с учением христианским; потому что, в третьем веке, в Карфагене уже много было христиан, не только из простого народа, но и из высших сословий, и они, хотя без нужды не открывали своей веры каждому, но и не притворялись язычниками, когда обстоятельства побуждали их обнаружить себя христианами, почитая притворство в сем случае равносильным отречению от Христа 1); некоторые же из них открыто защищали свою веру, как, на прим. Тертуллиан. Знакомство с подобными сочинениями и с живыми примерами жизни христианской, конечно, ясно показывало Киприану все превосходство христианства пред язычеством и потому располагало его к принятию веры Христовой; но когда он всматривался, с одной стороны, в высокие требования христианства, с другой – в собственные наклонности, расположения и привычки, то ему представлялось невозможным совершенно отрешиться от прежней жизни, и он отчаивался в исправлении своего сердца. Таким образом, он долго находился в состоянии борьбы и нерешительности 2). Но так как он искренно желал истины и правды; то и получил от Бога видимую помощь к побеждению мучительных сомнений своих и к решительному принятию истины и правды в вере Христовой.

1) Tertullian. de idolatria, cap. 22.

2) Письм. к Дон.

Видимым орудием промысла Божия в обращении Киприана был один из благочестивых пресвитеров карфагенских, по имени Цецилий, с которым Киприан имел счастье войти в тесные дружеские отношения. Цецилий сам прошел тот путь сомнения, на котором видел Киприана; сам испытал те муки нерешимости, которые происходят от боязни выйти из положения, хотя явно неудовлетворительного, но привычного и наследованного от предков, и желания стать в другое положение, хотя очевидно лучшее, но еще неиспытанное, непривычное, и потому внушающее некоторые опасения и страх 1). Поэтому, он мог действовать и действовал на друга своего с благотворным успехом. Советам и убеждениям Цецилия сообщали особенную силу чистота и святость его собственной жизни, как живое доказательство того благодатного возрождения, которое даруется человеку в таинстве св. крещения. Следуя внушениям и примеру наставника и друга своего, Киприан решился, наконец, быть христианином.

Исповедавши себя христианином, Киприан тотчас же показал на деле, что, взявшись за рало, не будет озираться вспять: он дал обет всегдашнего целомудрия, продал все свое имение и вырученные за него деньги роздал нищим 2). Вообще, поведение

1) По всей вероятности, это был тот самый Цецилий, которого обратил в христианство Октавий, после замечательного с ним прения, описанного Минуцием Феликсом.

2) Понт. гл. 2.

VII

Киприана в состоянии оглашения было таково, что могло служить примером для многих христиан, давно уже упражнявшихся я делах благочестия христианского. Руководителем его оставался тот же пресвитер Цецилий. Оба они жили теперь в одном доме, и новообращенный мог изучать и изучал жизнь христианскую не только по книгам и устным наставлениям, но, еще более, по живым примерам и образцам этой жизни; потому что, как сам Цецилий, так и все семейство его отличались истинно христианскими добродетелями 1). Судя по всему этому, Киприан не долго оставался в состоянии оглашения; ибо не было никакой нужды отлагать на долго совершение над ним таинства крещения 2). В крещении, из благодарности к наставнику и другу своему, он принял его имя; любил его до самой его кончины, которая скоро за тем и последовала; а после смерти его, принял на себя попечение о его семействе 3).

Хотя св. Киприан еще в состоянии оглашения изменил ирав и образ жизни своей; но только по

1) Понт. гл. 4.

2) В каком именно году Киприан был крещен, не известно; но несомненно, что в 249-м он был епископом. Как ни скоро, по свидетельству Понтия (гл. 3), проходил он свящ. степени; но, как видно из слов того же жизнеописателя, не вдруг возведен был на высшую из них. Понтий сам характеризует его жизнь и занятия в пресвитерск. сане и еще прежде — в простом звании мирянина; след. нужно отделить года два или три на состояние его от крещения до возведения в епископы, и потому крещение его можно полагать в 247 или 246 году.

3) Понт. гл. 4.

VIII

крещении ощутил в себе то дивное благодатное возрождение, которое даруется в сем таинстве Духом Святым. В послании к Донату, искреннему другу своему, вероятно в одно время с ним принявшему крещение, он сам изображает благодатную перемену в душе своей следующими словами: «когда животворные воды крещения омыли пятна прежней моей жизни, и в очищенное и оправданное сердце пролился небесный свет; когда, приняв Духа небесного, сделался я новым человеком; с тех пор чудным образом я совершенно утвердился в том, в чем прежде сомневался, тайны начали открываться, мрак исчезать; то, что прежде казалось трудным, сделалось удобным; что представлялось невозможным, стало возможным; я начал познавать, что вся моя прежняя плотская жизнь, проведенная в грехах, была жизнь земная, что теперь только началась жизнь Божия, одушевленная Святым Духом» В полной уверенности, что и друг его сознает и ощущает в себе тоже самое, он соутешается с ним животворными дарами благодати Божией п вместе с тем как бы предначертывает себе и ему общий план духовной жизни, достойной возрожденных: «безгрешная жизнь», рассуждает он, «есть благословенный плод истинной веры, точно также как согрешения, предшествующие вере, суть неизбежное следствие повреждения человеческого. Все, что мы можем сделать, есть дело Божие: о Нем живем, и движемся, и есмы (Деян. 17, 28). Заимствуя от Него силы, мы еще на земле проразумеваем будущее. Да будет только страх блюстителем

непорочности, дабы Господа, наитием небесной благодати милостиво водворившегося в душах наших, нам можно было достойно носить в обители веселящегося сердца: приобретенная безопасность да не породит нерадения, да не подползет снова враг древний. Впрочем, продолжает он, если ты находишься на пути непорочности и правды, если идешь по нем непреткновенно и твердо, если ты предан Богу всеми силами и всем сердцем: то будь только тем, чем начал быть; тебе дастся свобода, по мере умножения духовной благодати. Ибо в принятии небесных даров нет меры, с какою обыкновенно принимаются благотворения земные; щедро изливающаяся благодать Духа не стесняется никакими пределами, не связуется никакими преградами; она течет беспрестанно, богатит преизбыточно. Лишь бы только жаждало и было отверсто сердце наше. Мы столько почерпаем от избытка благодати, сколько имеем веры, способной к ее приятию«. Это высокое благодатное убеждение св. Киприана вполне оправдалось в его же собственной жизни.

Первое время после крещения своего св. Киприан посвящал преимущественно молитве, чтению свящ. писания и делам любви христианской 1). Впрочем с этого же времени он начали употреблять в пользу веры и Церкви Христовой данный ему от природы и развитый образованием талант писателя. Кроме ука-

1) Понт. гл. 3.

занного послания к Донату, им, по всей вероятности, тогда же написан был трактат о суете идолов 1).

Понятно, что такой образованный и вместе благочестивый муж не мог долго оставаться в звании простого христианина, особенно в те времена, когда, по свидетельству самого Киприана, народ знал со всею подробностью каждого члена Церкви и видел действия каждого со времени его обращения 2). Общее уважение к Киприану скоро обратилось в общее желание видеть его в числе церковного клира, и через год, или не много более, после крещения своего он рукоположен был в пресвитера карфагенской Церкви. В этом сане св. Киприан занимался более всего проповеданием слова Божия. По замечанию Понтия, он наблюдал святое искусство в изображении жизни и подвигов святых мужей для назидания народа, желая открыть каждому из слушателей удобнейший способ подражать добродетелям прославляемого угодника Божия; но особенное назидание получала проповедь его от того, что слушатели примечали во многих

1) Основания для этого предположения следующие: а) ученым язычникам, обращавшимся в христианство, вменялось тогда в обязанность писать против язычества и тем, с одной стороны, свидетельствовать искренность собственной их веры и знание ее божественного учения, с другой – содействовать торжеству истины над заблуждениями; б) Понтий, говоря о последующих творениях ев. Киприана, не упоминает об этом; в) в самом творении нет ничего такого, что указывало бы на позднейшее его происхождение.

1) К тому же времени, или, по крайней мере, не позднее пресвитерства Киприана, на подобных же основаниях, надобно относить и другое творение его: три книги свидетельств против Иудеев.

2) Epist. LXVIII.

поступках его самого близкое подражание знаменитым деяниям изображаемых им праведников 1). К сожалению, до нас не дошли эти беседы св. Киприана, вероятно не записанные ни им самим, ни другими, или утраченные впоследствии.

Еще через год, или даже менее того, когда скончался епископ Карфагенский – Донат (ок. 249 год.), народ единодушно избрал св. Киприана преемником умершему святителю. Хотя апостольскими правилами запрещалось поставлять в епископа из новообращенных 2); но для такого мужа, каков был Киприан, почитали весьма справедливым и некоторое отступление от канона, потому что в нем видели все выше обыкновенного, и как успехи его в духовной жизни не подчинены были обыкновенному порядку времени, так не почитали нужным и его самого подчинять принятому порядку церковных степеней. Совсем иначе думал о себе сам Киприан; но напрасно старался он отклонить от себя предлагаемый сан Нашлось также несколько пресвитеров 3), которые не одобряли народного выбора, но их не послушали, тем более, что ими руководило чувство зависти. Епископы, собравшиеся в Карфаген для рукоположения преемника Донату, вполне разделяли мнение и желание народа. Св. Киприан, сколько по чувству сми-

1) Понт. гл., 3.

2) 1 Тим. 3, 6. Прав. апост. 80

3) Это были пять пресвитеров, которые потом постоянно враждовали против св. Киприана, не смотря на его кротость и братское обращение с ними.

XII

рения, столько и по опасению подать повод к нарушению мира церковного, продолжал сильно отказываться; но скоро не в состоянии был противиться любви народа. Дом его окружили со всех сторон, и никто не хотел удалиться, прежде чем он выйдет и отправится с народом в церковь. Такое желание и требование христиан не могло быть понято иначе, как выражением воли Божией, которой противиться было бы уже преступлением; посему Киприан уступил, наконец, общему желанию и принял священное рукоположение 1)

Народ торжествовал, почитая рукоположение св. Киприана в епископа особенною милостью для себя Божией. И справедливо. Вскоре на самом деле оказалось, что новоизбранный святитель принадлежит к числу тех великих деятелей в Церкви Христовой, которых Сам Господь, по особенному смотрению своему, воздвигает в ней во времена благопотребны.

Африканская Церковь заключала в составе своем три области или провинции, известные по гражданскому разделению, именно: собственную Африку, Нумидию и Мавританию. Каждая из этих провинций, имея по нескольку епископов, состояла под надзором старейшего из них, который назывался Примасом; но во главе управления всей африканской Церкви был епископ карфагенский. Он наблюдал за избранием областных епископов; к нему, как к старейшему, обращались другие епископы в делах осо-

1) Понт. гл. 8

XIII

бой важности и в случаях недоразумений; он созывал соборы и председательствовал на них; он мог вводить или отменять, по требованию обстоятельств и для пользы своей Церкви, частные обряды церковные, и под. 1). Все это составляло преимущества карфагенской кафедры; но, вместе с тем, налагало трудные обязанности на святителей карфагенских. Особые же труды и подвиги предстояла св., Киприану по особой трудности времени в которое Бог судил ему проходить архипастырское служение.

На первый раз, Киприан встретился с различными беспорядками и злоупотреблениями в Церкви, вверенной его попечению. Африканские христиане около 40 лет уже пользовались непрерывным миром. Это было особенным для них счастьем, но не все они умели пользоваться им, как должно; внешняя безопасность многим послужила во вред. Благочиние церковное начало ослабевать, потому что христиане начали отступать от прежних обычаев и правил; вместе с тем начала упадать нравственность и размножались пороки, наиболее противные духу христианства, как на пример, корыстолюбие и сластолюбие. Не только миряне и низшие члены церковного клира, но и многие епископы завивались крайне постыдными делами: «оставив кафедру и удалившись от стада, они блуждали по городам, вели прибыльную торговлю, прибегали к хитрости и обманам, захватывали наследства и различными оборотами увеличивали рост

1) Epist. XLV, LV, LXXII, LXXIII, et al.

XIV

своих денег» 1). Самые девственницы, вопреки добровольным обетам своим, переставали чуждаться мира и суеты его; многие из них любили одеваться с возможною роскошью и изысканностью, ходили на свадебные празднества и под. ²). Вообще, в поведении христиан резко обнаруживалось оскудение духа благочестия, а особенно – пренебрежение к требованиям церковного благочиния. При таком положении дел, новопоставленный епископ немедленно приступил к искоренению беспорядков и восстановлению благочиния церковного. Обстоятельства, по видимому, требовали от него самых строгих мер в управлении; но, сколько по мягкости своего характера, столько же и по мудрой осмотрительности, он не спешил прибегать к суду и наказаниям, стараясь, прежде всего, действовать на виновных отеческою терпеливостью и пастырскими внушениями. Так, он сохранял общение с епископами, которые занимались торговыми делами, не одобряя, конечно, их поведения, но ожидая исправления их и, во всяком случае, отлагая суд над ними до более благоприятного времени, когда хотя несколько установится новый, лучший порядок дел в Церкви 3). Для вразумления девственниц, забывавших о своих обетах, он написал особое сочинение: об одеждах девственниц, в котором, убеждая всех вообще к соблюдению правил благочестия, по

1) Кипр. в книг. о падших,

2) Кипр. в кн. об одежде девственниц.

3) August. contr. Donatis. de Baptismate, 111, 17. IV, 9.

преимуществу обращается к девам, посвятившим себя Богу, и с истинно отеческою любовью и ревностью увещевает их вести себя достойно высокого положения своего среди верующих. Недовольные избранием его пресвитеры, хотя не переставали питать к нему зависть и недоброжелательство, пользовались, однако ж, наравне с лучшими лицами, дружеским его расположением и внимательностью 1). Поступая так сам, он внушал и другим епископам, обращавшимся к нему за советами и наставлениями, действовать в таком же духе. Это видно из писем его к епископам Рогациану и Евкратию 2), из которых первый просил у него совета, как поступить с оскорбившим его диаконом, и получил в ответ, между прочим, следующее заключительное наставление: «мы более желаем побеждать обиды и оскорбления кротким терпением, нежели отмщать священническою властью; а второй спрашивал, можно ли дозволить общение с Церковью комедианту, который, хотя сам отстал от театра, по обращении своем к христианству, но учит других театральному искусству, – и принял такой совет от Киприана: «постарайся всячески отклонить его от бесчестного занятия и призвать на путь непорочности и к надежде вечной жизни; пусть он довольствуется содержанием церковным, которое, конечно, не так обильно, но за то безгрешно Если же у вас Церковь не в состоянии пропитывать трудящих-

1) Понт. гл. 5.

2) Epist. LXI, LXV.

XVI

ся; то он может переселиться к нам, и здесь получить необходимое для пищи и одежды».

Предпочитая мерам суровой строгости меры терпеливого убеждения, св. Киприан быль, однако ж, совершенно чужд слабости, которая проявляется иногда в делах добрых и кротких правителей, сообщая личностям их нечто особенно привлекательное и располагающее к ним, но, в тоже время, не мало вредя благоустройству вверенного их управлению общества. Смиряясь лично пред Богом и пред людьми, он не мог равнодушно смотреть на всякое самоуправство и пренебрежение к правилам церковным, на неуважение к правам власти священной, на гордость и превозношение в лицах какого бы ни было чина, и никаких беспорядков не пропускал, так сказать, мимо ушей и очей своих, а тотчас же начинал действовать против них, сам ли непосредственно, или чрез других, словом или делом, советами, наставлениями, или распоряжениями. В тех же письмах, на которые мы выше указали, содержится уже много такого, из чего ясно открываются эти свойства характера и правила деятельности Святителя. Другие факты, относящиеся к первому же временя его святительского служения, еще яснее представляют это. Не спеша судить епископов, которые вели себя предосудительно, он, за то, немедленно принял меры к предотвращению подобных беспорядков на будущее время, положивши принимать в клир, даже на низшие степени его, только таких людей, которые, по строгом испытании, окажутся способными к будущему званию сво-

XVII

ему и достойными его по безукоризненный жизни 1). Щадя своих недоброжелателей а врагов, искренно прощая им их завистливость и обходясь с ними как с друзьями, он, в тоже время, не думал потакать ничьим порокам, как скоро порочные явно нарушали заповеди Божии и правила церковные. Так, когда один из пресвитеров карфагенских, Новат, жестоким обращением с женою своею убил сына в утробе ее и, кроме того, обвиняем был в других, не менее важных, преступлениях; то св. Киприан потребовал его к суду, и только открывшееся в ту самую пору гонение Декия не позволило ему поступить с недостойным пресвитером по строгости закона 2). Письма его: к Церкви Фурнитанской и к епископу дионисскому Помпонию 3), состоят из советов – держаться строго постановлений Церкви и не оставлять без внимательного рассмотрения и соответственного наказания обнаруживающиеся преступления.

1) Epist. XXIV.

2) Epist. ХLIХ.

3) Epist. LXII, LXVI. Что письм. 61, 62, 65 и 66 написаны в первое время епископства Киприана, это можно полагать на тои основании, что в них нет указания на гонения и расколы, какие потом, возмущали Церк. карф. и среди которых прошла последующая жизнь св. Киприана. В одном только из них, именно в LXV, находят некоторое указание на раскол Новациана, потому что, осуждая поведение диакона, на которого жаловался Рогациан, св. Киприан замечает «с этого начинают еретики зломыслящие и раскольники, думающие только в том, чтоб себе угодить, и старающиеся унизить предстоятеля высокомерием и надменностью своею»; но указание это слишком обще и неопределенно, а принимая во внимание характер целого письма, с большею достоверностью можно относить его к началу епископства св. Киприана.

XVIII

К сожалению» это почти все, что нам известно о первых действиях св. Киприана на епископской кафедре. В чем и как частнее проявлялась его заботливость об очищении нравов вверенной ему паствы и восстановлении в ней церковного благочиния; какой успех имели его пастырские попечения; какую надежду на будущее подавали ему ближайшие следствия первых его распоряжений, – мы не знаем. Кажется, обыкновенных человеческих мер, как бы ни были они мудры и с какою бы настойчивостью ни прилагались к делу, слишком недостаточно было для искоренения тех зол, которые развились тогда по христианскому миру и внесли в него языческие мерзости. Надобно было глубоко потрясти этот мир, чтобы пробудить христиан от усыпления и очистить Церковь Божию от языческих плевел. Такое именно значение имело внезапно открывшееся тогда гонение на Церковь, воздвигнутое императором Декием 1).

Гонение на христиан при Декие началось с Января 250 года Оно отличалось от прежних гонений, в особенности, тем, что простиралось на всех решительно христиан, так что каждому из них предстояло неизбежное испытание веры: надобно было, так или иначе, либо засвидетельствовать свою веру,

1) Так объясняет причину и цель этого гонения, в намерениях Божиих, сам св. Киприан. См. кн. о падш. Последующие события показывают, что цель такого страшного средства была достигнута; потому что, когда чрез несколько времени открылось новое гонение при Галле, то оно встречено было христианами гораздо с большим мужеством и твёрдостью, чем настоящее: тогда падшие в это гонение загладили вину свою исповедничеством и мученичеством.

XIX

либо отречься от нее пред гонителями; средины ни для кого не было. По крайней мере, таково было положение христиан в Африке. Там назначен был даже известный день, в который каждый из них должен был дать решительный отзыв о себе: остается ли он при своей вере, или отрекается от нее; и кто не давал никакого отзыва, тот считался, наравне с явно исповедавшими себя христианами, подлежащим осуждению 1). Но знаменитому предстоятелю Церкви карфагенской угрожала смерть прежде всякого формального приговора о нем. Как только указ Декия сделался известным в Карфагене, мятежная чернь с неистовым криком потребовала его на растерзание львам 2).

Мучения и смерть за веру Христову, конечно, не могли устрашить такого ревнителя веры и святости, каков был св. Киприан, тем более, что для него не было нечаянностью ни вдруг открывшееся гонение, ибо он заранее был извещен о нем знаменательным видением, смысл которого тогда же понял совершенно ясно и верно 3), ни ожесточение против него черна языческой, потому что всегдашняя ненависть и злоба ее против христиан вообще, при первом удобном случае, обращалась обыкновенно прежде всего на епископов и преимущественно на тех из них, которые пользовались особенным уважением

1) Кн. о падш.

2) Epist. XIV, LV.

3) Epist. VII.

у своих пасомых. Тем не менее, он решился избегнуть в это время мученической смерти, и удалился из Карфагена в некоторое сокровенное место, где не могли найти его гонители. Замечательно, что также поступили в то время и знаменитейшие пастыри на востоке: св. Дионисий Александрийский и Григорий Неокесарийский. Видно, для гонимых нужны были тогда не столько примеры мученических доблестей в лице наиболее уважаемых пастырей их, сколько мудрые и деятельные попечения об них этих пастырей. Действительно это было так и, особенно, в отношении к Карфагенской или даже всей тогдашней западной Церкви, где, как оказалось после, наставления и распоряжения св. Киприана необходимы были касательно многих важнейших предметов церковного благоустройства. Понтий, представляя в общих чертах благие последствия удаления св. Киприана, говорит так: «представь, что он, удостоившись тогда мученичества, восхищен был бы от нас…, кто бы научил падших покаянию, еретиков истине, раскольников единству, чад Божиих миру и закону евангельской молитвы» 1)?.. Подробнее и яснее откроется все это из дальнейшей истории жизни Святителя. Здесь же, к изъяснению означенного поступка его, не лишним считаем прибавить одно: именно, что лично для него самого уклонение от мученичества было подвигом, едва ли не труднейшим и высшим мученичества; потому что мученичество обещало еиу венец и покой, за приобре-

1) Понт. гл. 7.

XXI

тение которых всякий добрый христианин готов был заплатить страданиями и смертью, а само заточение могло представлять ему в будущем только ряд тяжелых забот, скорбей телесных и особенно душевных, лишений и трудов разного рода; с другой стороны, нельзя было не предвидеть ему и нареканий на поступок свой, как на мнимое бегство от опасности; а как трудно переносить подобные нарекания, кажется, и объяснять нет надобности, особенно когда речь идет о лицах, обязанных, по самому званию и положению своему в обществе, дорожить честью больше жизни и потому вполне сознающих и прилагающих к себе апостольское слово: добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит. (1 Кор. 9, 15).

Удаляясь из Карфагена, св. Киприан завещал клиру своему исполнять со всею рачительностью свои обязанности и не только за себя, но и за него делать все должное для паствы. Чтоб удобнее было помогать бедным и будущим исповедникам, которые подвергнутся темничному заключению, он разделил между клириками церковные деньги, бывшие в его распоряжении 1). Клир, со своей стороны, по удалении епископа, оставался столько же покорным ему, как и в личном его присутствии. То были, без сомнения, лучшие из пресвитеров и диаконов, которым по преимуществу поручено было заботиться о Церкви, и потому они старались оправдать доверие к себе глубоко

1) Epist. IV.

XXII

уважаемого архипастыря своего. Они доставляли ему время от времени сведения о состоянии его паствы и получали от него советы, наставления, утешения и правила, так что чрез них св. Киприан и в сокровенном убежище своем хорошо знал все, что ему нужно было знать, и, отсутствуя телом, действовал как бы присутствующий, по его же собственному выражению 1).

Как Церковь Карфагенская встретила наступившее гонение, это изображает сам Киприан в книге о падших и в некоторых письмах своих. Одни из христиан твердо противостала нападению гонителей, и в числе исповедников много было женщин и даже детей; другие поспешили скрыться, оставив дома и имущества свои, чтоб сохранить только веру во Христа и не оскверниться жертвою идолам: но великое множество оказалось и таких, которые при первых угрозах гонителей изменили вере своей, отрицались даже прежде допроса и спешили как можно скорее заявить свое отречение 2). Обо всем этом, вероятно, тотчас же узнал заботливый Пастырь; но между письмами его мы не находим ни одного, которое можно было бы с полною достоверностью отнести к этому времени.

1) Epist. XXIV.

2) Между падшими этого времени многие называются либеллятиками (libellatici). Учение не одинаково объясняли род преступления этих падших; ко вполне удовлетворительным представляется мнение тех, которые под именем либеллятиков разумеют христиан, покупавших у судей записки, в коих означалось, будто бы они приносили жертвы идолам и отреклись от Христа, хотя на самом деле этого и не было. См. у Мар. Vita S. Cypr. pag. L – LIV.

XXIII

Так как некоторые из них несомненно утрачены; то к числу утраченных, по всей вероятности, принадлежат и самые первые письма к Карфагенскому клиру, к исповедникам и к народу 1).

1) В письме XIV Киприан, защищая свое удаление, между прочим говорит, что он и в удалении своем не оставлял, ни клира без увещания, ни исповедников без увещания, ни изгнанников, когда нужно было, без обличения, ни всего братства без собеседования и побуждения к умилостивлению Бога, – что после, когда наступили мучения, он обращался с словом своим и к тем, которые уже были подвергаемы мучениям, и к тем, которые, находясь в темнице, ожидали мучений, – что он, по мере сил своих, письменно напоминал мученикам и исповедникам о заповедях Божиих, что самому народу по возможности внушал точное соблюдение церковного благочиния, – что два раза писал клиру по случаю недостойного поведения падших, и пр. – Говоря это, Киприан указывал на содержание 13-ти писем своих из уединения, которые он препровождал к римскому клиру. Но, сличая с этими указаниями содержание дошедших до нас писем его, писанных им в удалении, мы должны заключить, что некоторые из них утрачены. Полагают, что 13 означенных писем могут быть следующие: IV – к клиру Карфагенскому, VIII _– к мученикам и исповедникам, IX, X, XI, XII, XIII о падших, LXXXI – к Сергию и Рогациану и друг., XXXVII – к клиру о помощи исповедникам, XXXVI – к нему же, о помощи бедным и странным, VII – к нему же об умилостивлении Бога молитвою, VI – к Рогацану и другим исповедникам, V – к клиру Карфагенскому, о причине, замедляющей возвращение Святителя, и о некоторых других предметах. Но из этих писем только IV, VIII, IX, X, XI, XII, ХIII можно и должно относить к указанному времени, как, это видно, будет из самого содержания их; прочие же принадлежат другому времени. Письмо LXXXI, в котором ясно говорится о кончине Рогациана и Сергия (хотя между лицами, к коим оно надписывается, имена их стоят первыми) указывает на последующее гонение, когда скончались эти исповедники, именно, на гонение, Галле в 252 – 253 год. В письмах XXXVII, XXXVI, VII, VI, V, выражается надежда на близкий мир. Церкви; След. они, писаны к концу 250 год, Итак, из означенных тринадцати писем, мы имеем теперь только шесть, а семи не достает, и именно: к народу, об умилостивлении Бога, к изгнанникам, с обличением их, вероятно, в самопроизвольном возвращении и другие, содержание которых, не обозначено в письме XIV.

XXIV

От января до апреля, гонение в Карфагене не имело слишком жестокого характера. Правительство неоднократно поручало искать епископа, чтобы наказать его смертью 1); но на других не произносило еще смертных приговоров. Исповедников, лишенных имущества или заключенных в темницу было много; но первый мученик, Маппалих 2), пострадал только 17-го апреля, как значится в мартирологие римской Церкви. Св. Киприан из уединения своего давал советы клиру Карфагенскому, чтоб он, заботясь о вспоможении бедным и исповедникам, наблюдал осторожность в посещений заключенных и удерживал народ от стечения к темницам толпами, чтобы сами пресвитеры и диаконы, по очереди, священнодействовали для узников, вообще – чтобы всячески старались о возможном спокойствии в народе и предотвращали случаи к возбуждению ненависти и мятежных движений со стороны язычников 5). Особыми письмами убеждал, потом, народ к молитве, а некоторых исповедников, самовольно возвратившихся из ссылки, обличал за такой поступок_; так как они подавали повод к обвинению христиан в непокорности начальству и, следовательно, к усилению гонения 4).

В этот же промежуток времени получены были в Карфагене два письма от римских пресвитеров

1) Epist. V.

2) Epist. XIV. XX.

3) Epist. IV.

4) См. прим. 38.

XXV

и диаконов: одно на имя Карфагенского клира, а другое – самому Киприану. Последнее содержало в себе известие о мученической кончине епископа римского Фабиана (оно не дошло до нас); в первом же 1) говорилось, больше всего, об удалении Киприана, и говорилось так, что почти в каждом слове слышна горькая укоризна скрывшемуся епископу: римский клир тоном явной иронии хвалит его поступок, потом исчисляет такие качества истинных пастырей, которых, как будто бы, не оказалось в нем по причине его удаления, наконец, так внушает Карфагенскому клиру всякую заботливость о пастве, что как будто считает эту паству сиротствующею. Само собою понятно, как глубоко должно было огорчить Киприана такое мнение о нем римского клира; а этот клир просил еще Карфагенских клириков распространить послание свое повсюду. К счастью, оно, как видно, тотчас же передано было Карфагенскими пресвитерами епископу своему, вместе с письмом на его собственное имя, и он, не медля ответом в Рим, дал почувствовать тамошнему клиру его неосмотрительность и неосторожность. Отвечая на письмо к нему самому, Киприан изъявлял искреннюю радость, по случаю мученической кончины Фабиана и благодарил писавших за высокоутешительное известие; но другое послание их он возвратил им назад, изъявляя недоумение, точно ли оно писано ими и не есть ли это какой-нибудь неблагонамеренный подлог, тем более,

1) Epist. II.

XXVI

что на нём и подписей не было 1). На самом деле ему нужно было не столько искать и просить удостоверения в подлинности этого письма 2), сколько показать писавшим, что подобные послания, выражающие не только легковерие, но и некоторую заносчивость, недостойны добрых служителей Церкви Христовой, и что распространение их послужило бы только к соблазну многих и могло бы подать повод людям неспокойным и враждующим против законной власти в Церкви к различным беспорядкам. Из Рима долго не было потом никаких писем; но мы увидим, что недоумения эти между римской Церковью и Карфагенским святителем разрешились, наконец, в полный и искренний союз между ними.

С апреля, гонение на христиан в Карфагене страшно усилилось: последовали самые жесткие пытки и мучения, темницы гораздо более прежнего наполнялись исповедниками и начались смертные казни. Св. Киприан получил известие, что некоторые из его пасомых увенчались мученичеством, другие готовились умереть за веру, и вообще многие показывали мужество и ревность, достойные истинных христиан. Радуясь и торжествуя по этому случаю, он спешил приветствовать тех, которые вынесли пытки и истязания, подкреплял их веру и упование и убеждал всех подражать первому между ними мученику. Ревностных

1) Epist. III.

2) Письмо это послано было с карфагенским иподиаконом Кременцием; след. в подлинности его едва ли можно было сомневаться Киприану.

XXVII

к страданиям за Христа он находил нужным даже утешать, если бы им не пришлось получить венец мученический. Весь проникнутый духовой радостью за Церковь свою, он выражает, наконец, духовный восторг свой следующим восклицанием: «о, как блаженна Церковь наша, которую так озаряет слава божественного благоволения, которую так украшает честная кровь мучеников 1)!» Но радость эта скоро омрачена была другими, очень печальными для пастыря, известиями из Карфагена. Кроме того, что там продолжали являться, по-прежнему, малодушные и слабые христиане, возникли еще важные беспорядки, которые угрожали причинить большой вред Церкви. Главными виновниками этих беспорядков были старые враги св. Киприана 2), нашедшие теперь благоприятный для себя случай отомстить ему за его возвышение, столько им ненавистное.

Случай этот представился им в одном древнем и достохвальном обычае Церкви, который они решились употребить во зло, для достижения своей цели. В Церкви издавна существовал обычай смягчать и сокращать, по усмотрению впрочем, епископа, определенные канонами наказания для тех из падших, которые представят ходатайственные записки от исповедников. Тертуллиан ясно указывает на это обыкновение в двух произведениях своих, именно: в книге к мученикам (ad Martyres) и в книге о цело-

1) Epist. VIII.

2) Известные пять пресвитеров.

XXVIII

мудрии (de pudicitia), хотя в последней книге, писанной им, уже по уклонении от православия, порицает его. Такого рода записки имели право давать не все исповедники, а только те, которые подвергались осуждению на смерть, или, по крайней мере, перенесли какие-нибудь мучения. Поэтому, пока, в настоящее гонение, не было пыток и мучений, не было и ходатайственных листов, и никто из падших не имел повода просить себе освобождения от известных церковных наказаний. Но, как скоро исповедники поверглись истязаниям и некоторые потерпели мученическую смерть, появились и ходатайственные листы, впрочем, без нарушения должной чести, как достоинству епископа, так и законам церковным; потому, что мученики писала к Киприану и просили его тогда только рассмотреть их ходатайства и, согласно с ними, дать мир падшим, когда наперед получит мир, по милости Божией, матерь Церковь и сам епископ возвратится к своей пастве 1). Кроме того, листы эти давались немногим; так, муч. Маппалик дал от себя записку только матери своей, бывшей в числе падших 2). Не так начали поступать после. Ходатайственные записки стали даваться без разбора. Один исповедник, по имени Лукиан, раздавал их во множестве, от имени мученика Павла, по его завещанию. Другие тоже делали от имени пострадавшего до смерти юноши Аврелия. Много было таких запи-

1) Epist. IX.

2) Epist. XXII.

XXIX

сок, в которых не означалось даже, кому именно даны даже, а говорилось просто: «да имеет он общение, вместе с своими», а потому получивший подобную записку мог, кого хотел, причислить к своим. Злоупотребления доходили и до того, что записки покупались за деньги или за дары 1). Без сомнения, все эти беспорядочные действия, исключая последнего рода, происходили, сначала, от неуместной снисходительности исповедников а недостаточного понимания ими дела. Но враги св. Киприана замыслили воспользоваться ими во вред Святителю и дать им, по своим видам, другое направление и значение. Она стали внушать некоторым исповедникам, чтобы те не сносились с епископом и не держалась церковных законов 2), как будто бы их собственного авторитета достаточно было в таком деле, каково примирение с Церковью, и, как будто бы, епископы, предоставляя себе власть пересматривать и утверждать их разрешения, унижали их исповедническую честь. Кажется, они, или, по крайней мере, другие по их наущению, насильно даже заставляли иногда исповедников давать общительные записки 3). Между тем, сами эти лица начали допускать падших, представлявших исповеднические записки, к общению с Церковью и к таинству евхаристии, без предварительного со стороны их покаяния,

1) Epist. IX, X.

2) Epist. ХL.

3) Так можно заключать из следующего места в X письме Киприана: «слышу, мужественные и любезные братия, что некоторые бессовестные люди осаждают вас и употребляют насилие против вашей совестливости» и пр.

XXX

без публичного исповедания своего греха, прежде возложения на них рук епископом и клиром. К тому же, без сомнения, побуждали и других пресвитеров, как собственным примером, так хитрыми доводами, или даже какими-нибудь принудительными средствами, подобно тому, как поступали иногда с самыми исповедниками.

Как ни тяжело было Киприану слышать о поступках исповедников, он, однако ж, не хотел тотчас писать ни к ним самим, ни к клиру Карфагенскому. Пока дело не принимало того оборота, какой дали ему, потом, упомянутые враги Святителя, он за лучшее считал молчать, надеясь скромным молчанием своим более способствовать умиротворению своей паствы, чем увещаниями и обличениями. Но когда ему стало известно, что наглость и дерзость известных лиц доходит до открытого нарушения важнейших постановлений Церкви и усиливается произвести в народе возмущение против законного и спасительного порядка в ней; то он вдруг отправил в Карфаген три послания: к клиру, исповедникам и народу 1). В этих посланиях, по свойственной ему скромности, он не именует пресвитеров, главных врагов своих и первых виновников опасных беспорядков; но, зато, со всею силою обличает преступность их действий и больше всего говорит вообще против недостойного поведения священников, оказавшихся, вместо учителей и блюстителей благочиния церковного, первыми

1) Epist. IX, X, XI.

XXXI

нарушителями его. Частнее, в письме к клиру, он угрожает недостойным пресвитерам запрещением священнодействовать, если они будут поступать по прежнему; в письме к исповедникам, препоручает сим последним вразумлять своих пастырей, если пастыри не умеют им делать вразумления: «пусть же, говорит, от вас научатся, чему должны были сами учить»; в письме к народу, увещевает простых людей заботиться о падших собратьях своих и усовещивать их к терпению и покорности, когда недостойные пастыри, вместо того, чтобы вразумлять, обольщают их. Кроме этих лиц, в отношении ко всем другим св. Киприан является не столько обличителем, сколько добрым советником: он выговаривает исповедникам за их неосмотрительность и неосторожность, но не угрожает, а просит, чтобы наперед внимательнее обсуживали состояние и поведение падших, которые обращаются к ним за рукописаниями мира, и точнее обозначали, кому вменно и по какому рассуждению дают свои записки; о народе он говорит: «я знаю покорность и богобоязненность народа своего», и, всею душою сострадая его несчастию, обещает ему помощь и врачевство, только чтоб никто не требовал поспешности в таком деле, для которого нужна особенная осмотрительность. Дело это он думал решить не иначе, как соборным рассуждением, и потому убеждал всех вообще, клириков, исповедников и народ ожидать собора, который обещал созвать немедленно по окончании гонения и возвращении своем в Карфаген.

XXXII

Впрочем, так как гонение не утихало, а между тем наступала пора летних жаров, когда в Карфагене свирепствовали болезни; то, спустя несколько времени, св. Киприан признал необходимым ослабить несколько прежнее определение свое касательно падших и написал новое послание к Карфагенскому клиру, предписывая давать разрешение тем из падших, которые опасно занемогут, если только они имеют записки от исповедников, прочих же утешать надеждою на милость Божию и внушать им покорность и терпение, в прохождении покаяния 1).

Хотя наставления, увещания и угрозы св. Киприана не остались бесплодными; однако ж не имели и полного успеха. Клир опять доносил ему, что некоторые требуют немедленно разрешения грехов своих и общения с Церковью, и просил наставления, как поступать ему в таких случаях Св. Киприан отвечал, что в предыдущих письмах его достаточно показано, кому и при каких условиях можно давать разрешение; что же касается прочих, которые не подходят к этому разряду, то пусть ожидают общего мира Церкви: потому что, говорит он, «это дело не немногих, не одной Церкви, или не одной провинции, а целого мира, – и скромность, благочиние, равно и самая жизнь всех нас вообще требует того, чтобы предстоятели, совокупно с клиром, и в присутствии народа, которому также надобно отдавать честь по его вере и богобоязненности, решили все с общего со-

1) Epist. XXII.

XXXIII

гласия». Впрочем, прибавляет он, если кто хочет поскорее загладить свою вину и получить прощение, то может очень легко сделать это, так как сражение еще продолжается и венец мученический получить желающему не трудно 1).

И так, не смотря на непокорность и возмущение некоторых, св. Киприан не думал отменять вполне законных требований своих. Но, при этом, он не мог не видеть, что враги его не перестанут раздувать неудовольствие в падших на мнимую его строгость, а в исповедниках – на мнимое неуважение к ним. Надобно было показать пред всеми, что распоряжения его не произвольны и основываются не на личных каких-нибудь понятиях или стремлениях его, а на соображении с обстоятельствами и правилами церковными. Для этого, он за лучшее признал предложить означенные требования свои касательно падших на суд других предстоятелей Церквей и вошел с ними в переписку. Выше замечено, что римский клир не отвечал ему на первое письмо его. Св. Киприан знал причину такого молчания, то есть, неблагоприятное мнение о нем в Риме; но не хотел оправдываться, предоставляя времени открыть правоту его. Теперь же, когда ему нужно стало оправдание себя не для себя самого, а для блага Церкви. он, не ожидая больше писем из Рима, сам написал римскому клиру краткую апологию удаления своего от паствы и, чтобы видели, как, «отсутствуя телом, он не отсут-

1) Epist. XXIII.

XXXIV

ствовал (от паствы) духом, действиями, увещаниями, приложил все тринадцать, доселе написанных из уединения своего, писем, из которых, действительно, видно было, что он не оставлял ни клира своего без совета, ни исповедников без увещания, ни самоуправных без обличения, ни народ без побуждения к молитве; в настоящем же письме особенно останавливается на распоряжениях своих касательно падших 1). В то же время, он писал к некоторым соседним епископам и разослал им последние пять писем своих (о падших). Епископы скоро отвечали, вполне одобряя его распоряжения. За тем случилось, что один из епископов, по имени Калдоний, сам обратился к Киприану за советом, должно ли допускать к общению с Церковью таких падших, которые после падения сделались исповедниками, – и, вместе с утвердительным ответом, получил от него также означенные пять писем 2). Скоро потом и из Рима получены были два письма, от клира и исповедников, хотя написанные прежде, чем дошло туда письмо св. Киприана, и не на его имя, а первое на имя клира карфагенского, другое на имя исповедников Карфагенских, но пришедшие весьма благовременно, потому что в них содержались также сильные убеждения к сохранению благочиния церковного 3). Таким образом,

1) Epist. XIV.

2) Epist. XVIII, XIX.

3) Письма эти не дошли до нас, но на содержание их указывается в письм. Кипр. XXII.

XXXV

против беспокойных и высокомерных нарушителей благочиния церковного готово было сильное оружие, – и в нем тотчас же открылась нужда, потому что дерзость и непокорность многих проявились в эту пору очень резко.

Исповедник Лукиан, конечно, по наущению закоренелых врагов св. Киприана, решился написать своему епископу, от имени всех исповедников, письмо, в котором с надменностью уведомлял его, что все исповедники даровали уже мир падшим, по делу которых епископ хотел созвать собор, и поручают ему известить об этом других епископов 1). Он писал также к римскому исповеднику Целерину, который еще во время пасхи, или не много спустя, просил его взять у первого, кто пострадает за Христа, ходатайственную записку для некоторых падших в Риме, и в этом письме говорит, что Целерииу нечего беспокоиться о своих падших, потому, что исповедники все согласно дали мир всем 2). Вслед за этим, в нескольких городах африканской провинции падшие восстали против предстоятелей и принудили слабых из них к немедленному удовлетворению своим требованиям, т. е., к разрешению грехов своих и общению с Церковью. В самом Карфагене многие сделались вдруг гораздо беспокойнее и с большею дерзостью начали требовать себе мира.

На письмо Лукиана от имени всех исповедников

1) Epist. XVI.

2) Epist. XX, XXI.

XXXVI

св. Киприан ничего не отвечал, Он не решался сам, по своему усмотрению, судить исповедников; но написал только клиру своему, убеждая его твердо держаться прежних правил, и переслал ему переписку свою с Калдонием, прося сообщить ее народу, равно как довести до общего сведения и одобрения многими епископами известных пяти писем его 1). Тогда же пришли в Карфаген письма римского клира и исповедников, – и все это вместе много послужило к обузданию непокорных и успокоению умов в африканской Церкви, так что некоторые из падших, искренно сознавши вину свою, писали потом к Святителю, что они сами не желают преждевременного разрешения себе и будут проходить покаяние до возвращения своего епископа, когда самое примирение их с Церковью будет для них приятнее. Впрочем, далеко еще не все они пришли к такому разумному убеждению. Многие, напротив, продолжали упорствовать и даже замыслили открытое возмущение против епископа своего. Они написали к нему письмо от имени Церкви, в котором с непомерною дерзостью говорили, что имеют уже мир, и тем показывали, что будто бы не нуждаются уже в расследовании дела своего. Клир Карфагенский, с своей стороны, доносил, что один из пресвитеров, именно Гай дидденский 2), не переставал входить в общение с падшими и принимать от них приношения, хотя бывшие тогда в

1) Epist. XVII.

2) По всей вероятности, это один ив тех пяти пресвитеров...

XXXVII

Карфагене епископы и старались усовестить его и отклонить от такого незаконного общения, и что, вследствие этого, по совету тех же епископов, сам Гай, вместе с единомышленным ему диаконом, не допускается более к общению с Церковью. Св. Киприан обличил падших в крайнем неразумии, с каким они величали себя Церковью, и просил прислать ему поименный список лиц, с согласия которых составлено письмо их, если они хотят иметь от него подробный ответ на все, что написали 1). А Карфагенскому клиру он выразил свою благодарность за его поступок с Гаем и просил его поступать также со всяким пресвитером и диаконом, если кто-нибудь из них будет допускать к общению падших, прежде чем состоится соборное определение о сих последних 2). Между тем, он особенно стал заботиться о ближайшем сношении с римскою Церковью, так как от этого много зависело более успешное врачевание зол, не так легко уступавших самой ревностной и благоразумной попечительности его.

На письма римского клира и римских исповедников, он тотчас же, прежде чем случились последние события, отвечал сам, хотя они адресованы были и не на его имя и, следовательно, ясно показывали, что в Риме не прошло еще недоверие к нему и к его пастырской деятельности. Он не думал

1) Epist. XXVII.

2) Epist. XXVIII.

XXXVIII

оскорбляться этим и поспешил выразить глубокую благодарность и клиру и исповедникам за услугу их Карфагенской Церкви. К письму на имя клира приложил: письма Лукиана и Калдония, вместе с своими письмами, из которых одно было ответное Калдонию, а другое – к клиру Карфагенскому, по случаю письма Лукианова, равно как и переписку Лукиана с Целерином Все это послано было с Сатуром и Оптатом, которые, ради возлагавшегося на них поручения, посвящены, пред самым отправлением своим, первый в чтеца, а последний в иподиакона 1). Потом, по случаю последних событий, все еще не получая себе ответа из Рима, св. Киприан опять писал, чрез иподиакона Фортуната, к римскому клиру, продолжая извещать его о состоянии своей Церкви и прилагая, на сей раз, письмо падших с ответом на него и письмо свое к Карфагенскому клиру, по случаю известия о Гае дидденском 2). Наконец, он дождался и столь желанных ему ответов из Рима.

Римский клир, прочитавши все письма св. Киприана, посланные им с разными лицами, не только отложил всякое недоверие к нему, но и выразил самое

1) Epist. XXII, XXV. О посвящении Сатура и Оптата св. Киприан извещает клир свой в письме XXIV, замечая при этом, что нужда заставила его посвятить означенные лица на степени церковные, потому что не с ким было отправить письмо в Рим (требовалось по обычаю переписываться чрез клириков), и что он ничего нового не сделал без клира своего, так как Сатур и Оптат еще прежде, с общего согласия, приближены были к клиру.

2) Epist. XXIX.

XXXIX

искреннее и глубокое уважение к его неутомимой деятельности, мудрой распорядительности, пастырской твердости и кротости; вместе с тем объявлял, что и римская Церковь держится тех же самых правил в отношении к падшим, какие он поддерживает в своей пастве; наконец благодарил его за подкрепление римских исповедников 1). Сами исповедники, также высказали ему живейшие чувства признательности, замечая, между прочим, что, может быть, Промысл Божий для того так долго и определил им содержаться в узах, чтобы они могли получить наконец от такого мужа напутствие к венцу мученическому 2). Письма эти так обрадовали св. Киприана, что он, тотчас же переславши их в Карфаген, поручил клиру своему не только прочитать их всем епископам, какие там были, пресвитерам, диаконам и всему народу, но и распространять их в списках по всем африканским церквам, что и было исполнено клиром 3). После этого, естественно, должны были притихнуть даже и те непокорные, которые ничем не убеждались в преступности своего возмущения, потому что не хотели убеждаться, и в Церкви

1) Epist. XXXI. XXX. В конце XXX письма, есть указание на такое письмо Киприана в Рим, в котором он предостерегает римский клир от некоего Привата. Так как в указанных нами письмах Киприана к римскому клиру нет такого предостережения, то явно, что письмо то утрачено. Что касается Прнвата, то, вероятно, это тот самый Приват, который, впоследствии, открыто восстал против Киприана, соединившись с Фелициссимом, как увидим после.

2) Epist. XXVI.

3) Epist. XXXII.

Карфагенской стало спокойнее, хотя, к несчастию, не на долго 1).

Около октября, св. Киприан писал клиру своему о том, чтобы он не переставал заботиться об исповедниках и тщательно замечал дни кончины их, хотя бы они умирали и не мученическою смертью. Пресвитер Тертулл и прежде извещал его о кончине всех исповедников, и святитель в уединении своем творил поминовения о них; но, тем не менее, он обязывал и клир вести запись дням мученической и немученической кончины мужественно исповедовавших Христа, изъявляя при этом желание совершить обо всех таких усопших поминовение по возвращении своем 2). Вскоре после этого он сообщал клиру, а чрез него и всем пасомым своим, об откровении, какое Бог даровал ему, касательно скорого прекращения гонения. Вот слова, которые слышал он в видении: скажи ему, чтоб он был покоен: мир скоро наступит, только не вдруг, потому что есть еще такие, которым нужно испытание». Здесь же сообщает он и об одном из прежних видений своих о наступлении гонения. Скромность, без сомнения, удержала бы святителя от таких повествований о себе, если бы не было нужды в них для

1) Второе письмо (XIV) Киприана в Рим написано было, около июня 250 год. Следующие за тем события произошли в течение времени от июня до сентября, как это можно заключать вообще из самого хода дела и из некоторых частных обстоятельств, замечаемых в письмах, на прим, в письме XII, где указывается на приближение летних жаров, и под.

2) Epist. XXXVII.

XLI

духовных детей его. Но для того, конечно, и получил он откровение Божие, чтобы утешить им свою паству и, в особенности, падших, с нетерпением ожидавших общего мира Церкви, и потому не хотел и не должен был молчать о нем. С извещением о грядущей милости Божией он соединяет увещание к единодушной молитве, с постом и слезами, об ускорении мира и к исполнению заповедей Божиих, нарушение которых было причиною настоящего бедствия 1).

Между тем, гонение то ослабевало, то опять усиливалось. Пред окончанием своим, оно вспыхнуло, кажется, с особенною жестокостью, потому что в это время пострадали или пали некоторые из клира Карфагенского, до сих пор, не смотря на все соблазны и опасности, остававшегося целым и чистым. Оплакивая это несчастие, св. Киприан обращается к оставшимся клирикам с увещанием, чтоб они исполняли все, что еще прежде возложено было на них, в рассуждении бедных и исповедников. Он сам уже помышлял было о возвращении, но был уведомлен, что для него опасность еще велика; поэтому решился оставаться в убежище своем до более благоприятного времени. Больше всего его беспокоило поведение многих исповедников, из которых одни произвольно оставляли места ссылки своей и тем самым показывали себя недостойными своего имени, а другие, хотя освобождаемы были по воле начальства, но вели себя после этого крайне беспорядочно. Поэтому он вну-

1) Epist. VII.

XLII

шал клирикам всячески заботиться о вразумлении этих людей, особенно при вспомоществовании им в нуждах 1). Как велика была его забота о бедных, равно и о странных, видно из особого его письма, в котором он поручает клиру пользоваться для вспоможения причитающимися на его часть доходами, хранящимися у исповедника Рогациана, и извещает, что, кроме того, препровождает несколько денег на тот же предмет с аколуфом Нариком 2). Утешением для св. Киприана было прибытие к нему в это время (в конце 250 г.) римского исповедника Целерина, который передал ему, какую любовь и уважение питали к нему римские исповедники, все еще томившиеся в узах. С своей стороны, памятуя о них день и ночь, в уединенных и общественных молитвах своих, он не отказался опять утешить и ободрить их письмом своим, в котором, между прочим, просит Господа о прославлении их венцем мученическим 3).

Расстройство и оскудение клира в африканской Церкви побуждало св. епископа заботиться о замещении праздных вакансий достойными и надежными лицами. В конце 250 года, он в уединении своем посвятил в чтецы двух знаменитых исповедников, Аврелия и Целерина, приказав выдавать им из церковных доходов части, равные пресвитерским.

1) Epist. VI, V.

2) Epist. XXXVI.

3) Epist. XV.

XLIII

Тогда же причислил к Карфагенскому клиру пресвитера другой Церкви, Нумидикя, прославившегося также особенными подвигами во время гонения, предназначая его, впрочем, к высшей степени священства, т. е. к епископству в той Церкви, где служил он прежде 1). Но вполне заняться этим делом св. Киприан мог, конечно, не прежде, как по возвращении своем в Карфаген. До того же времени, ему нужно было собрать сведения о поведении различных лиц во время гонения, чтобы правильно судить, кто из мирян способен и достоин поступить в служители Церкви. С этою, между прочим, целью он избрал, в начале 251 года, четырех наместников, именно: епископов соседственных епархий Калдония и Геркулана, известного исповедника – пресвитера Рогациана и вышеупомянутого Нумидика, и поручил им разведывать дела, состояние и поведение в особенности тех, которые нуждались в помощи и от них должны были получать вспомоществование.

Казалось, наступало время возвратиться и самому епископу из удаления, потому что гонение почти совсем утихло. Но явились новые, неожиданные препятствия его возвращению. Если большей части Карфагенских христиан желалось, как светлого праздника, появления между ними архипастыря своего; то некоторые из них имели причины желать совершенно противного, потому что боялись справедливого суда его за свои пороки и преступления. Таким оказался на

1) Epist. XXXIII, XXXIV, XXXV.

XLIV

первый раз один из мирян, по имени Фелициссим, человек богатый, но вместе крайне порочный. К нему тотчас же присоединился известный Новат, который с возвращением епископа должен был ожидать извержения из своего сана, а потом пристали и другие четыре пресвитера, давние враги св. Киприана, опасавшиеся также суда над собою. Может быть, они-то и расположили Фелициссима к ненависти против епископа; по крайней мере, они побудили его открыто восстать против него. Сначала Фелициссим вооружался против наместников за раздачу ими денег в большем количестве тем бедным, которые лучше других вели себя во время гонения, а потом начал осуждать св. Киприана пред народом за излишнюю строгость его в наложении на падших покаяния, несоразмерного будто бы с их виною. Недавно притихшее зло опять поднялось; падшие снова стали отказываться от несения епитимии; многие явно перешли на сторону возмутителя, и он сделался предводителем целой толпы обманутых или злонравных нарушителей правил церковных.

Наместники, уведомляя св. Киприана о возмущении Фелициссима, указали на некоторых его сообщников, но о ближайшем участии в его возмущении пяти пресвитеров ничего не говорили, потому, без сомнения, что сами не знали об этом. Киприан предписал им отлучить от Церкви, как самого начальника раскола, так и всех упорных приверженцев его, выражая впрочем, надежду, что многие из перешедших на сторону возмутителя, сами оставят его

XLV

и возвратятся к Церкви. Подробнейшее расследование о деле он отлагал до своего возвращения, которое, по его желанию и предположению, должно было последовать до пасхи 1). Но доселе скрывавшиеся враги его, наконец, прямо объявили себя его противниками и начали отклонять народ от епископа, давая общение падшим. Тогда Святитель, столько жаждавший свидания с паствою своею, увидел, что ему невозможно еще удовлетворить пламенному желанию своему; потому что с прибытием его в Карфаген могло усилиться смятение, Итак он решился праздновать пасху в своем уединении; а к народу написал трогательное письмо, в котором, изображая глубокую скорбь свою о том, что не может лично ни приветствовать чад своих, ни увещавать их по учению Господа и Его евангелия; заочно умоляет не поддаваться обману и держаться единой святой Церкви 2). Вскоре за тем он писал к клиру и опять к народу о незаконном посвящении Фелициссама в диаконы пресвитером Новатом 3). И эти были уже последние письма его из удаления.

Св. Киприан возвратился в Карфаген и вскоре после пасхи, пробывши в самоизгнании не меньше пятнадцати месяцев. Возвращение его встречено было искреннею и торжественною радостью пасомых; но

1) Epist. XXXVIII, XXXIX. Последнее есть собственно не письмо, а обнародование отлучения главных раскольников от Церкви.

2) Epist. XL.

3) Об этих письмах упоминается в XIII письме, но их нет.

XLVI

сам он не мог вполне отдаться тому же чувству, по причине занимавших его мыслей и забот о деле падших и раскольников. Этому делу посвятил он первое время по возвращении своем. И собственные соображения его и многие опыты очевидного суда Божия над падшими, думавшими без надлежащего покаяния пользоваться миром и общением с Церковью 1), внушали ему остерегаться всякой поблажки виновным и требовать от них законного покаяния. В этих мыслях он, прежде чем открылся собор, написал книгу о падших, в которой убеждал падших совершать покаяние, не полагаясь ни на какие ходатайства й примеры, обольщавшие легким примирением с Церковью, и вместе с тем приготовлял их к принятию соборных определений, которые, без сомнения, сам же предначертывал заблаговременно.

В конце мая открылся и собор, под председательством св. Киприана. Кроме епископов, пресвитеров и диаконов, на нем много было исповедников. Главными предметами рассуждения естественно были: дело о падших и раскол Фелициссима. «Рассмотрев различные свидетельства св. Писания, относящиеся к нашему предмету, мы определили, говорит сам Киприан, не лишать падших надежды на общение и мир с Церковью, чтоб не повергнуть их в отчаяние и, затворивши для них двери Церкви, не заставить их жить по язычески. Но с другой стороны, чтоб не сделаться нарушителями церковной дисциплины, нало-

1) Кн. о падших.

XLVII

жили на них продолжительную епитимию». Впрочем, продолжительное покаяние наложено было собственно только на один род падших, именно, на приносивших жертвы идолам; что касается до так называемых либеллятиков, то положено было даровать им разрешение вскоре после собора 1). Еще более, конечно, достойны были прощения те, которые только в мыслях решались принесть жертву идолам, самым же делом не были виновны в таком преступлении, между тем исповедали нечистое расположение свое. Их раскаяние особенно хвалит св. Киприан (в кн. о падш.), поставляя его в пример истинного покаяния, и потому они не могли быть подвергнуты строгой епитимии. Подробности соборных определений о падших нам неизвестны; но известно то, что на соборе со всем вниманием обсуживали различные обстоятельства падения и взвешивали причины, расположения, силу понуждения к нему, и сообразно с этим определяли то или другое о различных падших 2). Известно также, что и клирики, подобно мирянам, подвергались публичному, более или менее продолжительному, покаянию, если оказывались в числе падших, и притом лишаемы были церковных степеней своих ³). Что касается Фелициссима и его сообщников, равно и всех, не соглашавшихся нести покаяние и, следовательно, отпадавших от Церкви в раскол; то

1) Vid. Epist. LII.

2) Ibid.

3) Epist. LVIII.

XLVIII

постановлено было совсем отлучить их от общения с Церковью 1).

Собор восстановил спокойствие Церкви Карфагенской. Но он еще не кончил своих заседаний, как получено было известие о беспокойствах в Церкви римской, грозивших также пагубными последствиями. Как римская Церковь послужила некогда св. Киприану в печальных обстоятельствах его паствы; так теперь св. Киприан готовился с своей стороны послужить Церкви римской, и действительно оказал ей весьма важные услуги

Положение дел в Риме было таково: от кончины епископа римского Фабиана до месяца июня 251 года римская Церковь оставалась без епископа. Можно думать, что в Риме, вблизи императора Декия, всю жизнь свою враждовавшего против христиан, гонение стало утихать позже, чем в Африке, и потому, когда св. Киприан возвратился уже в Карфаген, римский клир все еще не приступал к избранию для Церкви своей епископа. Наконец в июне на римскую епископскую кафедру законно возведен и рукоположен был пресвитер Корнелий, известный своим благочестием и пастырскими добродетелями. Но один из пресвитеров римских Новациан объявил себя недовольным таким избранием и стал распространять различные клеветы на Корнелия, обвиняя его главным образом в общении с падшими. Сначала весь успех его ограничивался соблазном только немногих легко-

1) Epist. LV.

XLIX

верных людей; но скоро дело приняло иной оборот. К партии Новациана пристал Новат, изменивший Фелициссиму и удалившийся из Карфагена к Рим. Новациан проповедывал совершенно противоположное тому, за что ратовал Фелициссим: последний требовал разрешения падших без покаяния, напротив первый хотел совсем отказать падшим в примирении с Церковью. Но Новат, приставая от одного к другому, явно искал не истины, а выгоды, и, думая больше успеха иметь в обществе Новациана, оставил прежний раскол и обратился к новому. Прикрываясь видами благочестия и святости жизни, являясь строгими ревнителями чистоты Церкви и владея, к тому, хорошим даром слова, Новациан и Новат успели привлечь на свою сторону даже исповедников римских, а с ними конечно весьма много простых христиан, последовавших примеру исповедников. Ободряемые таким успехом, они смело пошли дальше: хитростью привлекли в Рим из некоторых провинций Италии трех епископов и заставили их рукоположить Новациана в епископа римского. Таким образом на кафедре римской явились вдруг два епископа.

Корнелий, согласно обычаю, тотчас же по рукоположении своем, начал уведомлять об этом других епископов; в тоже время и Новациан писал к епископам о мнимом не достоинстве Корнелия. Когда то и другое письмо пришли в Карфаген, св. Киприан первое приказал прочитать клиру и народу, а второе скрыл, в предупреждение соблазна от него. Он

не верил обвинениям Новациана, не сомневался в законном избрании и посвящении Корнелия и потому лично признавал его епископом, внушал даже всякому, о ком слышал, что отправляется в Рим, не увлекаться толками о новом епископе римском и иметь с ним общение; но чтоб избежать упрека в пристрастии и соблюсти всю правильность в исследовании дела, решился до времени не отвечать Корнелию. Отцы собора Карфагенского приняли также это решение. По взаимном совещании между собою, они положили отправить в Рим послов, чтобы со всею точностью и подробностью узнать от самых епископов, бывших при посвящении Корнелия, как именно происходило дело. Послами отправлены были два епископа, Калдоний и Фортунат. До времени возвращения их, письма в Рим от африканских епископов и церквей должны были посылаться на имя не епископа, а клира римского.

Калдоний и Фортунат еще не возвращались, как прибыли от Новациана четыре посла с известием уже о его посвящении в римского епископа; но Киприан, обличив их во лжи и клевете, не хотел иметь общения с ними. Скоро за тем африканские послы возвратились из Рима и принесли письма от епископов, бывших при рукоположении Корнелия; в тоже время прибыли еще из Рима два африканских епископа, Помпей и Стефан (вероятно отправлявшиеся туда по каким-нибудь частным делам своим), которые также была очевидцами дела, – и все единогласно свидетельствовали о законном рукоположении Корнелия и

происках Новациана. Тогда Киприан поспешил послать общительное письмо к Корнелию, чрез пресвитера Примитива, которому поручил также словесно изложить многое, о чем писать было бы слишком продолжительно 1). С своей стороны отцы собора, какие оставались еще в Карфагене, писали к другим африканским епископам о Корнелие и Новациане и советовали им немедленно вступить в общение с новоизбранным епископом римским, сами же от себя отправили к нему одно общее письмо. Между тем послы новациановы, сколько ни пытались стать пред собором, или пред клиром и народом Карфагенским, с своими обвинениями против Корнелия, не могли достигнуть этого. Решительно отвергнутые Киприаном и всеми, кто был в единении с ним, они начали переходить из дома в дом, странствовали по разным городам Африки, стараясь набрать себе сообщников; но деятельный и ревностный пастырь Карфагенский старался оградить свою паству от их соблазнов и, сколько мог, внушал им самим оставить гибельный раскол и возвратиться к Церкви. В это время он составил книгу о единстве Церкви, в которой раскрыл истинное понятие о Церкви и показал пагубные плоды отделения от ней.

Не ограничивая этим участия своего в положении римской Церкви и ее епископа, Киприан, посылая другое письмо Корнелию, приложил к нему еще письмо на имя римских исповедников, увлеченных Нова-

1) Epist. XLI.

LII

пианом 1). Так как некоторые из этих исповедников были еще прежде в переписке с ним и получали от него много утешения; то едва ли кто другой мог теперь подействовать на них так скоро и так сильно, как глубоко уважаемый ими святитель Карфагенский. Действительно, получив его послание, и при нем еще книги: о падших и о единстве Церкви, также список соборных правил о принятий падших, они сознали свое заблуждение. Четверо из них публично исповедали себя виновными, признались, что были обмануты, просили забыть оскорбления, какие они наносили Корнелию, и умоляли о принятии их в общение церковное. Таким обращением исповедников Киприан оказал важнейшую услугу Корнелию и Церкви римской; потому что пример исповедников имел особенное влияние на народ, и вслед за их раскаянием, можно было надеяться на раскаяние весьма многих. Поэтому, оба эпископа глубоко обрадованы были этим событием, и даже народ в Риме торжествовал его со слезами радости 2).

В отношениях между римским и Карфагенским епископом, вообще, видна вполне братская любовь и взаимная заботливость. Только на первых порах, Кор-

1) Epist. XLII; ХLII, ХXLIV. Письмо 43 есть не более, как записка, вложенная в письмо. Посылая к Корнелию письмо на имя римских исповедников, Киприан предоставлял ему на волю передать или удержать его у себя; а так как неуместно было говорить об этом в главном письме к Корнелию, которое, конечно, имело быть читано и другими, то он приложил краткую записку, в которой и заключается распоряжение о письме к исповедникам.

2) Ер. XLVI, XLVII, L, LI.

LIII

нелий был огорчен несколько, со стороны Киприана, тем, что думал видеть в нем недоверчивость к себе; по случаю состоявшегося в Африке определения не писать никому на имя римского епископа, пока послы Карфагенские лично не удостоверятся в законном его избрании. Но, когда это огорчение сделалось известным Киприану, он без труда доказал его неосновательность, раскрыв смысл и цель поведения своего в означенное время 1). Взаимное содействие этих епископов друг другу наиболее способствовало, в то время, успешной борьбе православия с возмутительными расколами на Западе.

Новациан, несмотря на все неудачи свои, не переставал искать себе последователей. Когда прежние посольства его в Африку оказались безуспешными, он снова отправил туда четырех приверженцев своих, в числе которых был и Новат. Но Корнелий поспешил уведомить об этом Киприана и, вместе с тем, коротко очертил свойства и поведение послов Новациановых 2). Вовремя предупрежденный, епископ Карфагенский озаботился принять меры к охранению православных от нового покушения на их чистую веру, обличил и посрамил нечестивых и с ног до головы покрытых преступлениями возмутителей церковного спокойствия; а Корнелию описал, в свою очередь, Новата такими красками, что епископ римский, обнародованием ответного

1) Epist. XIV.

2) Epist. XLVIII.

LIV

письма его, мог лучше всего открыть глаза многим, кто и каковы сообщники и единомышленники Новациана 1). Впрочем, в Африке один из епископов едва был не увлечен в раскол хитрыми обманщиками; это был епископ нумидийский, Антониан. Узнавши об его колебании между Церковью в расколом, св. Киприан написал к нему обширное письмо, в котором показал весь ход дела о падших, разъяснил римские происшествия и представил несообразность Новациановых требований, касательно падших, с словом Божиим 2). Вероятно, Антониан принял вразумление. Другое зло, сделанное, около этого времени, теми же приверженцами римского раскольника, касалось еще ближе св. Киприана: они провозгласили некоего Максима епископом Карфагенским. Но обман был так очевиден, что обманщики не получили от него никаких выгод. Св. Киприан не считал даже нужным писать об этом в Рим; потому что, незадолго пред тем, он послал Корнелию список имен всех православных епископов в Африке, дабы он и другие епископы Италии знали, кому можно было писать и от кого следовало принимать им письма, Так прошел год со времени возвращения св. Киприана из места удаления его, в гонение Декиево. Внутренний мир Церкви утверждался более и более. Правила, положенные для охранения чистоты Церкви и исправления немощных членов ее, соблюдались

1) Epist. XLIX.

2) Epist. LII.

православными с такою точностью, что некоторые епископы африканские не решались сами собою ослабить церковное покаяние даже для таких лиц, которые по обстоятельствам, заслуживали снисхождения, и обращались за советом к главному предстоятелю своей Церкви, а сей последний предоставлял подобные вопросы решению соборному 1). Но наступали снова тяжелые времена, как для Церкви вообще, так в частности, для св. Киприана, которому суждено было успокоиться только с мученическою кончиною своей.

В 252 году, после пасхи в Карфагене, по обычаю, составился собор. На нем рассмотрены были: жалоба одного епископа, Фида, на исповедника и епископа Терапия, преждевременно давшего мир некоему Виктору, бывшему прежде пресвитером, а потом падшему, и вопрос того же Фида о крещении младенцев. Собор положил сделать выговор Терапию, не лишая, впрочем Виктора дарованного ему мира; а касательно крещения младенцев, подтвердил общий обычай крестить их во всякое время, начиная со дня их рождения, и не дожидаться восьмого дня, как предлагал Фид, по своим, довольно странным соображениям 2). Когда, таким образом, собор мирно занимался своими делами, на него явился некто Приват, бывший прежде епископом в Нумидии, но за различные преступле-

1) Epist. LIII. Около этого же времени написано Кипр. письмо к Епиктету и народу ассуританскому, жаловавшимся на Фортунациана, который был прежде епископом у них, но во время гонения принес жертву идолам и, не смотря на это, усиливался потом удержать епископство свое. Epist. LXIV.

2) Epist. LIX.

LVI

ния, еще при Донате епископе Карфагенском, лишенный своего сана собором 90 епископов. С ним были три сообщника его: Феликс, Иовиан и Максим, лишенные, также, священства. Все они требовали пересмотреть их дело, надеясь оправдания; но так как Отцы собора хорошо знали этих людей, то не хотели выслушать их и решительно отвергли их требования. Тогда Приват соединился с партией Фелициссима и решился действовать по примеру Новациана. Он объявил Киприана недостойным епископского сана и на место его посвятил Фортуната, одного из известных пяти пресвитеров Карфагенских, осужденных на прежнем Карфагенском соборе. За тем Фортунат как бы действительный епископ, отправил Фелициссима и многих других в Рим, с известием о своем посвящении и с обвинениями на законного епископа карфагенского.

Св. Киприан мало заботился о новом возмущении против него. Он никак не мог подумать, чтобы в Риме поверили таким людям, каков был Фелициссим, уже известный Корнелию, в сообществе с подробными ему бунтовщиками, и поэтому не хотел отправлять туда нарочитого посла, с уведомлением о беспорядках, произведенных Приватом и Фортунатом, а написал об этом немного после, по случаю, с аколуфом Фелицианом. Следующие событий в Карфагене еще более успокаивали его; потому что скоро почти все оставили Фортуната, когда обнаружилось, что при посвящении его было не 25 епископов, как обещал прежде Приват, а только пять, и то – из

LVII

падших или еретиков. Раскаивавшиеся каждодневно приходили к св. Киприану, с просьбою простить им заблуждение их, и он имел затруднение не столько в обращении приверженцев лже-епископа, сколько в убеждении православных возвратить церковное общение обращавшимся. И из Рима, сначала, были добрые известия. Корнелий, действительно, на первый раз решительно не хотел принимать никаких лжесвидетельств от Фелициссима и его товарищей; но потом ход дела изменился, было, к худшему. Послы Фортуната, разными угрозами и ложными показаниями, будто бы при посвящении Фортуната было 25 епископов, если не поколебали мнения римского епископа о Карфагенском, то привели его в сильное смущение, так что он, в письме к Киприану, выразил свое беспокойство и неудовольствие на его молчание. Чем неожиданней было такое известие, тем глубже огорчило оно св. Киприана, который так недавно еще, и с такою преданностью и твердостью защищал дело Корнелия. Он написал Корнелию ответ сильный и довольно строгий, напоминая ему об обязанностях епископа стоять за истину при всех опасностях, раскрывая характер, цели и образ мыслей тех людей, которым он начал поддаваться, и проч., в заключение же прося прочитать письмо это римскому клиру и народу 1). Нет сомнения, что Корнелий исполнил последнее желание Киприана и тем, с одной стороны,

1) Epist. LV.

LVIII

загладил некоторую слабость свою, а с другой, лишил всякой надежды на успех послов Фортунатовых.

Среди этих занятий, св. Киприан не переставал устно и письменно наставлять своих пасомых истинно христианскому поведению, внушая им, больше всего, крепко держаться единения с православною Церковью и не увлекаться обольщениями раскольников и еретиков, так как вне общения с Церковью даже добрые, по виду, дела и такие важные упражнения и добродетели, какова молитва, не имеют никакого значения и силы. По всей вероятности, к этому времени, то есть, когда Приват, е сообщниками своими, старался окружить себя последователями, надобно относить происхождение творения Киприанова: о молитве Господней потому что нельзя не видеть, что целью его было, между прочим, предостережение православных от участия в молитве с отделившимися от Церкви.

Между тем, частые откровения Божии Киприану предъизвещали его о новых жестоких гонениях на всех христиан. Да и на самом деле показывались уже признаки этого гонения; потому что, перед тем, как св. Киприан писал вышеуказанное письмо к Корнелию, язычники в цирке требовали его на съедение львам Поэтому заботливый пастырь начал приготовлять своих пасомых к новому посещению Божию. В одной из подведомых ему церквей не было епископа, и Киприан хотел сам туда отправиться; но, вероятно, это оказалось невозможным, и он написал тамошнему клиру и народу трогательное увещание к мученичеству, замечая, впрочем, что и

LIX

уклонение во времz гонения не есть преступление 1). Ближайшую паству свою он приготовлял к предстоящему испытанию сколько словом, столько же примером, сам усугубляя пост, бдение, молитву, и других убеждая к тому же. Предметом особенной заботливости его были, без сомнения, кающиеся, которые не кончили еще покаяния своего, а, между тем, должны были вступить на трудное поприще борьбы за веру. Оставить их без примирения с Церковью было страшно, но и отменить соборное постановление об них нельзя было без собора. Итак, созван был собор, и на соборе положено было принять в общение с верными всех кающихся, которые, как должно, совершали покаяние, и напутствовать их на подвиги причащением тела и крови Христовой. Такое определение Карфагенского собора сообщено было и римской Церкви, в письме Киприана, Со всеми Отцами собора к епископу римскому Корнелию 2).

Вслед за тем гонение открылось. В Риме Корнелий первый сделался исповедником. Когда весть об этом дошла до Карфагена, Киприан написал к исповеднику приветственное письмо, в котором весь отдается восторгу, по случаю необыкновенно мужественной встречи испытания, не только самим Корнелием, но и его пасомыми; потому что, в известии сообщалось, что как скоро позван был на суд епископ, к нему начали быстро стекаться христиане,

1) Epist. LVI.

2) Epist. LIV.

всякий спешил вместе с ним свидетельствовать свою веру, и народ, как один человек, исповедовал свою готовность все претерпеть за Христа; весьма многие из тех, которые при Декие оказались слабыми, теперь явились мужественными и вполне загладили позор прежнего отречения своего; короче, вся Церковь римская, по выражению Киприана, явилась вместе с епископом своим исповедницею 1). Корнелий сослан был в заточение, где и скончался мученическою смертью 14-го сентября, того же 252 года. Преемник его Луций также подвергся ссылке на первых же порах епископского служения своего, но потом был вызван и впоследствии пострадал в Риме. Киприан и его приветствовал, как славного исповедника Христова 2). Из этих двух последних писем, между прочим, видно, что Корнелий и Луций подтвердили своим согласием определение Карфагенского собора о примирении с Церковью кающихся, пред наступлением гонения.

Из Рима гонение не замедлило перейти и в Африку. В Карфагене первый встретил напор его исповедник Рогациан, вскоре пострадавший мученическою смертью вместе с другим исповедником Фелициссимом. Здесь также все христиане вообще оказались гораздо более готовыми к выдержанию борьбы, чем это было прежде. Исповедников являлось много; женщины и дети выносили подвиг исповедничества;

1) Epist. LVII.

2) Epist. LVIII.

LXI

падших не видно, потому, без сомнения, что их было мало. Св. Киприан хотя оставался в городе, но не мог посещать заключенных, из опасения усилить ярость язычников (епископы вообще не посещали заключенных в темницы во время гонений; причина – очевидна); поэтому он убеждал исповедников письменно к мужеству, терпению и готовности принять венцы мученические, указывая им на ближайшие примеры первых между ними мучеников, Рогациана и Фелициссима 1).

К жестокостям гонения присоединились ужасы моровой язвы, которая началась, кажется, еще при Декие, но теперь страшно усилилась. В этих обстоятельствах любовь и мужество св. Киприана открылись больше, чем когда либо. В то время, как язычники все поражены были ужасом и каждый думал только о себе, мертвые и полумертвые выбрасывались на улицы и некому было заботиться ни о помощи больным, ни о погребении умерших, родные бросали родных, и трупы, гниющие в домах и на улицах, заражала воздух и усиливали язву, Святитель Божий собрал своих верующих в одном месте и сделал им такое увещание к призрению несчастных, без различия их веры и отношения к христианам, что, по выражению Понтия, «сами язычники, может быть, тотчас же обратились бы к вере, если бы послушали его в то время» 2). Христиане приняли его н

1) Epist. LXXXI.

2) Понт. гл. 10.

LXII

наставление, и по различию состояний и сословий разделили между собою разные роды благотворения, то есть, одни приняли на себя издержки по вспоможению нуждающимся, другие посвящали себя на труд при смотрении за страждущими, иные должны были распоряжаться делом помощи, другие исполнять распоряжения. И все это они исполняли потом самым делом 1).

Такое поведение христиан должно было послужить наилучшим опровержением нелепого и злобного предубеждения против них язычников, привыкших всякое бедствие обращать в вину их божественной вере. Может быть, после этого многие язычники действительно стали иначе смотреть на христиан. Но перед тем ненависть их к верующим во Христа ожесточалась именно с распространением того мнения, что боги наказывают мир за отвержение их многими людьми, то есть, христианами. В Карфагене такое мнение часто высказывал, даже в лицо самому епископу, некто Деметриан, вероятно софист. Не любя с ним спорить и не считая нужным опровергать его в другое время, потому что подобного человека нельзя, было вразумить беседою, св. Киприан, при настоящих обстоятельствах, почел долгом своим разоблачить обычные клеветы его на христиан и показать нелепость его умствований и нападок на христианство, конечно, не столько для него самого, сколько для других, которые его слушали и разделяли с ним подобные предубеждения. Написанное им по сему

1) Понт. гл. 10.

LXIII

случаю творение известно под именем книги к Деметриану.

Новый опыт любви не только самого Киприана, но и его пасомых, вызван был письмом к нему восьми нумидийских епископов, просивших содействия карфагенской Церкви к выкупу христиан, захваченных в области их варварами. Известие это огорчило Киприана до слез. Он объявил подписку для пожертвований на выкуп пленных и в непродолжительное время собрал в своей епархии, кроме приношений от случившихся в Карфагене духовных лиц других епархий, значительную сумму (до ста тысяч рим. монет), и все собранное немедленно отправил к епископам при письме, в котором, выражая скорбь свою о несчастных, благодарил епископов за доставленный ими случай оказать христианскую любовь и просил вперед, в подобных несчастиях, обращаться за соучастием к Церкви карфагенской. Вместе с тем, послал им список жертвователей, требуя, чтоб они поминали их в своих молитвах 1). Потому же случаю написана им книга о милостыне.

В 253 году, около мая, гонение прекратилось, вместе со смертью Галла и вступлением на престол Валериана. Но губительная язва свирепствовала еще с полною силою. Сами христиане как будто утомились борьбой с нею, стали больше поддаваться страху и слишком скорбели об умиравших родственниках.

1) Epist. LX.

LXIV

Утешая их постоянно в общих собраниях, святой Киприан написал также, в ободрение и подкрепление их, сочинение о смертности.

Наказание Божие и попечения достойного пастыря, очевидно, принесли величайшую пользу карфагенской Церкви. Если сравнить книгу о падших с письмом св. Киприана к нумидийским епископам; то едва можно поверить, чтобы там и здесь говорилось об одном и том же народе. Те, которые прежде так привязаны были к своему имуществу и деньгам, что ради сохранения их спешили приносить идольские жертвы, теперь, при вести о несчастии с далекими и незнакомыми им единоверцами, с любовью жертвуют, чем могут, в пользу несчастных и, благодарные за случай сделать христианское добро, просят и в будущем доставлять им случаи благотворения. Для св. Киприана, конечно, не могло быть лучшей и высшей на земле награды за его труды и заботы о своей пастве, как такая благодатная перемена его пасомых. Однако ж были еще между ними люди, которые не стыдились и не боялись чернить своего епископа самыми грубыми обвинениями и клеветами на него и как бы вызывать его на суд свой, объявляя пастыря губителем овец своих. Так обносил и позорил его некто Флоренций – он же и Пупиан, который, не довольствуясь словесными хулами на его личность и действия, написал к нему бранчивое письмо, где говорит, что из-за него он сам близок к неверию, из за него часть Церкви находится в расточении, общением с ним осквернены послушные ему

LXV

христиане и утратили надежду на причастие вечной жизни. Такое голословное обвинение и ругательства не могло, впрочем, смутить чистого в совести своей пастыря: оно только подало ему случай написать прекрасный ответ в обличение как этого, так и подобных ему ругателей, прикрывающих крайнее растление собственного сердца злословием и порицанием других 1). Авторитет св. Киприана, вполне им заслуженный святою жизнью и мудростью в управлении Церковью, был велик не только в африканской, но и во всех Церквах, и преимущественно на западе. Следующие случаи, между прочим, доказывают это самым делам.

В Галлии один епископ, именно Маркиан арелатский, присоединившись к секте Новацианской, не давал кающимся разрешения и даже хвалился, что, держась Новиациана, он не хочет иметь общения с другими епископами. Чтобы пресечь такой соблазн и освободить Церковь арелатскую от такого неправомыслящего и жестокого епископа, Фаустин, епископ лионский, обратился к Киприану с просьбою о низложении Маркиана, и когда на первое письмо не получил почему-то ответа, писал к нему в другой раз о том же самом. Тогда св. Киприан, в свою очередь, отнесся к римскому епископу Стефану (наследовавшему Луцию, после мученической его кончины в марте 258 года), так как западные Церкви подведомы были предстоятелю Римской Церкви, и настой-

1) Epist. LX.

LXVI

чиво просил его удовлетворить законному желанию Фаустина 1), что по всей вероятности и исполнено Стефаном. Другой подобный случай был по делу испанских епископов Василида и Марциала запятнавших себя во время гонения покупкой известной записки у судей (они были либеллятики). Василид сознавался еще в хуле на Бога и сам добровольно отказался было от епископского служения, а Марциал предавался невоздержности в обществе язычников, и потому оба были низложены; но они успели обмануть Стефана, и тот согласился возвратить им епископские кафедры. Тогда испанские Церкви, в которых означенные лица были епископами, отправили послов в Карфаген за помощью от Киприана. На этот раз св. Киприан, по решении дела на своем соборе, который признал справедливым низложение порочных епископов и замещение их другими лицами, не писал ничего к Стефану, и решение карфагенского собора само собою осталось в полной силе 2).

Полагают, что эти случаи, так ясно показавшие далеко распространившуюся славу карфагенского епископа, послужили главною причиною возникших потом неблагоприятных отношений между ним и епископом римским, что Стефан не мог простить св. Киприану такого влияния его на дела западных Церквей и при первом удобном случае захотел отмстить ему за это. Может быть, тут есть часть правды; но

1) Epist. LX.

2) Epist. LX.

LXVII

едва ли из подобных только причин можно объяснять то, что произошло потом между папою Стефаном и карфагенским епископом. Как бы то ни было, впрочем, только римская Церковь, доселе так единодушно действовавшая с африканскою к пользе равно дорогого им православия, при папе Стефане действительно стала в неприязненное отношение к последней. Св. Киприан, живший в таком братском общении и дружестве с Корнелием и Луцием, должен был выдержать тяжелую борьбу с их преемником. Но его образ действий и в этих обстоятельствах не только не омрачил истинной чести его имени, но и яснее обнаружил превосходство его ума и сердца.

Спорный вопрос, разделивший епископов, был о крещении еретиков. В Африке, еще при епископе карфагенском Агриппе, собором (ок. 200 год.) положено было крестить тех, которые объявят желание перейти от ереси к православию; но, тем не менее, надобно полагать, не везде и там держались одного правила в подобных случаях. От этого, когда в других местах указанный вопрос сделался предметом нарочитого внимания и несогласных суждений, многие предстоятели африканских церквей начали обращаться к Киприану, прося его мнения о таком важном предмете. Первые написали к нему об этом епископы нумидийские 1). Письмо их прочитано было на бывшем в то время соборе карфа-

1) Epist. LXX.

LXVIII

генском (вероятно в 254 год.), и от имени 31-го епископа написан был ответ, в котором изложено соборное определение о крещении всех, обращающихся к Церкви от ереси или раскола. Потом один из мавританских епископов, Квинт, обратился к Киприану с тем же вопросом, в получил от него ответ такого же содержания, с приложением прежнего послания к епископам нумидийским 1). Но распространившиеся повсюду толки и недоумения по поводу этого вопроса не позволили ограничиться таким решением его. Пользуясь мирным временем, св. Киприан созвал в 255 году новый собор, гораздо многочисленнее прежнего (из 70 отц. кроме самого Кипр.). Определение и этого собора, касательно крещения еретиков, было тоже самое, какое положено прежним собором; только прибавлено было постановление о принятии в общение с Церковью пресвитеров и диаконов посвященных раскольниками или еретиками, под условием – оставаться им простыми мирянами в православной Церкви. По окончании собора, епископ карфагенский, уведомил римского епископа обо всем, что было сделано и постановлено в Карфагене относительно принятия в Церковь отделившихся от нее: кроме письма своего об определениях последнего собора, он переслал ему письмо к епископам нумидийским и к Квинту. Киприан писал, по обычаю, в духе братской любви, выражая надежду на такое же расположение и со стороны Стефана; но, как

1) Epist. LXXI.

LXIX

видно, он знал и образ мыслей и характер его, и потому, как бы желая предупредить ни в каком случае неуместный раздор между Церквами, по причине разногласия о таковом предмете, каков был цодлежащий их обсуждению, заключает письмо свое следующими словами: «мы знаем, что некоторые, раз что-нибудь принявши, ни за что не хотят отказаться от принятого, ни переменить своих убеждений; однако ж, держась своего, раз навсегда принятого, не нарушают мира и согласия между братьями. И мы никого не принуждаем, никому не даем закона; потому что всякий предстоятель свободен управлять Своею Церковью по воле своей, имея дать отчет в своих действиях Господу» 1).

В римской Церкви издавна существовал и до сего времени сохранялся другой обычай, касательно принятия еретиков в Церковь: здесь принимали их только чрез возложение рук. Стефан имел уже жаркий спор за этот обычай с некоторыми восточными епископами, особенно с Фирмилианом каппадокийским 2); но посредничество св. Дионисия александрийского помогло, если не примирению спорящих, то утишению спора. На востоке вообще вопрос о крещении еретиков не производил ни малейшего разделения между епископами, хотя и там не все держались одного правила в этом деле. Так св. Дионисий ре-

1) Epist. LXXI.

2) О том, что спор Стефана с некоторыми восточными епископами предшествовал спору его с Киприаном, см. у Маран. Vita S. Cypr. Cap. XXIX, pag. CVIII et ult.

LXX

шительно иначе думал и поступал относительно присоединения к Церкви еретиков, чем Фирмилиан: первый наблюдал в сем случае почти тот же обычай, что был в римской Церкви; а последний, напротив, держался правила, одинакового с постановлением Церкви африканской; но тот и другой были в совершенном мире как между собою, так и с другими православными епископами на востоке. На западе, или, лучше сказать, в Риме, совсем не в том духе, начало было развиваться спорное дело. Оставивши в покое восточных, Стефан не хотел так поступить с западными епископами, которые не соглашались уступать ему. Само собою понятно, что епископы, пользовавшиеся наибольшим авторитетом, должны были возбуждать в нем наибольшее неудовольствие, как скоро не разделяли его убеждений. А славнее всех был епископ карфагенский. Что происходило в Карфагене, Стефан, без сомнения, слышал и знал, и его нерасположение к Киприану возрастало с новыми сведениями о постановлениях Церкви карфагенской. Поэтому он, готовился сильно противодействовать собору, бывшему под председательством св. Киприана. И действительно поступил так. Когда послы карфагенские пришли в Рим, то он не допустил их к себе и даже запретил другим не только давать им мир и общение, но и принимать их в дома и оказывать им гостеприимство, несмотря на то, что между этими посланными были епископы 1). Может быть, это за-

1) Фирмилиан говорит, что он называл Киприана лжехристом, лжеапостолом, злым деятелем. Epist. LXXI.

LXXI

прещение не состоялось на самом деле, тем более, что в римском клире были люди, которые в душе не одобряли такого поведения своего епископа 1) и, конечно, старались расположить его к другому образу действования; но, во всяком случае, раздраженный Стефан решился принудить африканскую Церковь к принятию ею мнения, которое сам он считал апостольскою истиною, церковным догматом. Отвечая Киприану, он угрожал ему и всем африканским епископам отлучением от Церкви, если они останутся при своих определениях и не согласятся, подобно римской Церкви, присоединять еретиков, обращающихся к Церкви, чрез одно возложение рук 2).

Получив такое письмо, св. Киприан не думал отражать нападение нападением и платить за оскорбление оскорблением Он боялся только, чтоб открывшееся разногласие между Церквами не послужило поводом к спорам в Церкви африканской, и чтобы споры эти не повели к вражде и распрям, особенно когда подан такой пример нетерпеливости. раздражения и ожесточения. Желая, сколько можно, внушить христианам с каким расположением духа надобно рассуждать им между собою о предметах церковного благоустройства, он написал две книги: о благе терпения и о рвении и зависти, в которых однако же ни словом не коснулся того, что случилось так недавно

1) Таковы были пресвитеры – Дионисий и Филимон. Epist. LXXV..

2) Epist.LXIV.

LXXII

и что дало ему побуждение и повод говорить о таких предметах.

В самом деле, начало показываться разномыслие между некоторыми африканскими епископами, или, по крайней мере, возникали в некоторых сомнения; кто-то написал даже письмо против перекрещивающих. Письмо это передано Киприану епископом Юбаяном, который сам при этом спрашивал, как надобно думать о содержании его. Другой епископ, Помпей, просил прислать ему в подлиннике письмо Стефана, чтобы узнать, как именно принято римским епископом определение карфагенского собора. Магнус (Киприан называет его сыном своим, но кто он был, неизвестно) спрашивал, не должно ли, по крайней мере, новатиан принимать в Церковь без крещения и еще: что думать о тех, которые по болезни крестятся не погружением, а только окроплением и под., действительно ли такое крещение. Киприан всем отвечал, и ответы его показывают, как сам он первый осуществлял те правила, которые предлагал в указанных сочинениях своих. По желанию Юбаяна, он подробно разобрал письмо неизвестного и к собственному письму приложил книгу свою о терпении. Юбаян потом благодарил его за наставление 1). Пересылая Помпею ответ Стефана, он сделал также примечания на этот ответ, но умолчал о том, как приняты были римским епископом послы кар-

1) Epist. LXXIII. Ср. Sententiae episcoporum LXXXVII de haereticis baptisandis, в Маран. изд., pag. 329.

LXXIII

фагенские 1). Магнусу он доказывал, что и новатиан должно крестить, при принятии их в Церковь; потому что и они вне Церкви, а вне Церкви нет таинств. При этом он выражал скорбь свою о том, что противники его вдаются в злословия. На другой вопрос Магнуса, отвечал положительно, что и крещающиеся в болезни принимают истинное таинство и суть истинные христиане 2).

Если бы Стефан показал себя сколько-нибудь умереннее в своих суждениях и требованиях; то нет сомнения, что св. Киприан успел бы восстановить полный мир между своею и римскою Церковью: но, судя по тому, что и как папа требовал от других Церквей, не было надежды на братское примирение с ним. «Брат наш Стефан, говорил Киприан с глубокою горестью 3), утверждает, что а от крещения Маркионова, и от крещения Валентиниана, Апелисса и других, хуливших Бога Отца, рождаются Богу чада». Вероятно, так написано было в ответе Стефановом; а в этом мнении такая крайность, что допустить его значило почти тоже, что дозволить язычников присоединять к Церкви без крещения, потому что в учении означенных еретиков, в сущности, ничего не было христианского. Между тем Стефан, очевидно, не позволил бы ни сколько ограничить своего положения: он хотел, чтоб оно принято

1) Epist. LXXIV.

2) Epist. LXXVI.

3) Epist. LXXIV.

LXXIV

было как догмат и не предоставлял никакой свободы другим в таком деле, которое еще не было определено Вселенской Церковью. Поэтому-то Киприан не мог больше сноситься с римским епископом; а чтобы обезопасить мир в собственной Церкви, он решился созвать новый, третий собор по одному и тому же вопросу. Собор сей, на котором было 85 епископов (или 87, если считать двух епископов, не присутствовавших лично, но имевших представителя своего в лице одного из тех же Отцов собора) много пресвитеров и диаконов, при множестве также народа, открылся в сентябре 256 года. На нем, прежде всего прочитана была переписка Киприана с Юбаяном; потом Киприан приглашал Отцов собора высказать мнение свое с полной свободой, ничего не опасаясь за то, что кто скажет: «остается, говорил он, высказать каждому свое мнение об этом предмете. Мы никого не принуждаем и никого не лишаем общения, хотя бы кто мыслил и не одинаково с нами; ибо никто из нас не ставит себя епископом епископов, никто страхом насильственной власти не принуждает братий к повиновению себе; каждый епископ с полною свободою и властью может действовать по своему усмотрению, и ни сам быть судим от других, ни других судить не может: все мы ждем суда Господа нашего Иисуса Христа, который один только имеет власть избирать нас для управления своею Церковью и судить наши дела». За тем епископы, действительно, произносили свое мнение, каждый по себе и свободно; только в

LXXV

мнениях их не было разногласия. Все они единодушно держались одного начала, именно, что вне Церкви нет крещения. После всех св. Киприан сказал: «мое мнение вполне высказано в письме моем и к собрату нашему Юбаяну: еретиков, этих противников Христа и антихристов, по выражению об них евангельскому и апостольскому, должно крестить единым крещением Церкви, чтоб они могли сделаться из врагов друзьями, из антихристов христианами 1).

Чтоб еще более упрочить мир в африканской Церкви, св. Киприан решился войти в сношение с восточными епископами, которые защищали одинаковое с ним мнение против римского епископа. Он написал чрез диакона Рогациана письмо к Фирмилиану каппадокийскому, извещал его о своем разногласии с Стефаном и, вероятно, переслал ему некоторые из писем своих к африканским епископам о спорном предмете Фирмилиан чрезвычайно рад был письму карфагенского святителя, читал и перечитывал его несколько раз, и не замедлил ответом, в котором сколько хвалит св. Киприана, столько же осуждает Стефана, особенно за его гордость. В подтверждение справедливости Киприанова мнения, вполне разделяемого им самим, он выставляет на вид, что еще прежде, весьма многие малоазийские епископы на соборе иконийском постановили не признавать действительным крещения, совершае-

1) Sententiae episcop. LXXXVII.

LXXVI

мого еретиками 1). Это письмо, конечно, должно было много содействовать утверждению единомыслия в Церкви африканской.

Что думал предпринять с своей стороны римский епископ, неизвестно. Угрозы свои он не пытался привести в исполнение. Надобно полагать, что он сам, когда прошел в нем первый пыл негодования, несколько обдумался; не может быть, чтобы и некоторые из клира его, чувствовавшие крайнюю неумеренность в словах и действиях своего епископа, не старались отклонить его, по крайней мере, от явного разрыва с другими епископами и Церквами. Таким образом, хотя дружеских сношений не было более между Киприаном и Стефаном, но мир между римскою и африканскою Церковью удержался. Скоро за тем последовавшая мученическая кончина Стефана, послужила наилучшим побуждением к примирению с его памятью. Преемник его Сикст, хотя сначала обнаруживал также нетерпимость, подобную Стефановой, как это видно из трех писем к нему св. Дионисия александрийского 2); но потом смирился и чрез год сам удостоился мученической кончины. Со св. Киприаном он был в общении, и Понтий называет его добрым и мирным священником 3). Так окончились в то время споры о принятии в

1) Epist. LXXV.

2) Евсев. кн. 5, гл. 7.

3) Понт. гл. 14.

LXIX (такая нумерация в оригинале – ред.)

Церковь неправославных 1), и если западная Церковь успела сохранить тогда мир, то этим обязана была по преимуществу благоразумию, кротости и добросердечию Киприана, вместе с мудрым посредничеством св. Дионисия александрийского.

Ко времени споров о крещении надобно, кажется, относить весьма замечательное, по содержанию своему, письмо св. Киприана к епископу Цецилию об употреблении вина и воды в таинстве евхаристии Поводом к этому письму послужило то, что некоторые епископы употребляли, при утреннем совершении евхаристии, одну воду без вина. Это были не еретики какие-нибудь, подобные Енкратитам_; гнушавшимся вина как скверны; потому что, когда таинство совершалось вечером, они употребляли в нем и вино: причиною незаконного действования их было, как говорит сам св. Киприан, незнание дела, невежество, искавшее впрочем, оправдания себе в некоторых обстоятельствах, как то: не хорошо будто бы было, если после утреннего причастия от христиан слышен был запах винный; язычники могли считать их людьми невоздержными. Св. Киприан довольно подробно и сильно доказывает необходимость правильного совершения евхаристии, а в опровержение ложных извинений замечает, между прочим, что, кто приучается стыдиться запаха жертвенной крови Хри-

1) Известно, что вопрос о крещении еретиков решен всей Церковью на 2-м вселенском соборе, не принявшем вполне ни мнения Стефана, ни мне-

LXX

стовой, тот не тотчас согласится при гонении пролить кровь свою за Христа 1).

Но приближался уже конец многотрудной жизни и деятельности самого Киприана. Император Валериан, сперва показывавший расположение к христианам, после, настроенный Макрианом, вообразил себе, что он достигнет какого то особенного величия и счастья, если вооружится против христианства. В начале этого нового гонения Фортунат, епископ Туккаборский, просил Киприана, чтоб он для воодушевления христиан составил увещание к мученичеству из приличных мест св. Писания. Киприан охотно взял на себя этот труд и написал книгу об увещании к мученичеству, которая действительно состоит главным образом из текстов Писания.

Когда в Африке получен был указ Валериана о принуждении христиан к почитанию идолов и проч., то епископ карфагенский на этот раз первый подвергся гонению. Сентября 3 дня 257 года проконсул карфагенский Аспазий Патерн потребовал его к допросу. Объявив о содержании императорского указа, Патерн спросил Киприана, кто он. «Я христианин и епископ», отвечал Киприан». Никаких других богов не знаю, кроме единого и истинного Бога, создавшего небо и землю, море и все, что в них.

вия Киприана, но постановившем одних еретиков крестить, при соединении их с Церковью, как наприм. евномиан, монтанистов, савеллиан и под., у которых не оставалось почти ничего христианского в учении, а других приникать чрез миропомазание.

1) Epist. LXIII.

LXXI

Сему Богу_,мы христиане, служим; Ему молимся за себя и за вас и за благополучие самих императоров». – Так ты хочешь и остаться при этом? – спросил далее проконсул. «Благая воля, познавшая Бога, не может изменяться», отвечал святитель. Проконсул, в силу указа, назначал Киприана в ссылку, в город Курубит; святитель отвечал на это одним словом: отправляюсь. За тем Патерн спрашивал еще о пресвитерах, но Киприан не хотел указать ему ни на одного из них поименно, говоря: «вашими законами запрещены доносы, поэтому не могу открыть и объявить тебе пресвитеров; их можно найти в городах их»; и потом, когда проконсул сказал: я требую их теперь же сюда, – Киприан прибавил: «церковный закон запрещает христианам самим объявлять себя... но если будешь искать, они найдутся. «Мне поручено еще,» заключил проконсул, смотреть, чтоб у христиан нигде не было своих собраний, чтоб они не ходили на кладбища: если кто не будет повиноваться этому определению, то будет наказан смертью». Поступай, как тебе приказано, – отвечал Киприан. Вскоре за тем он отправлен был в указанное заточение, взяв с собою диакона Понтия 1).

В Курубите, в первый же день по прибытии туда (14 сент. 257 г.), св. Киприан извещен был о мученической кончине своей видением, о котором сам он так рассказывал приближенным своим: «я не успел еще заснуть, как явился мне юноша

1) Понт. гл. 11. Acta proconsular. гл. 1.

LXXII

необыкновенного вида. Он как будто повел меня в судилище и я очутился пред проконсулом, сидевшим на судейском месте. Тот, взглянувши на меня, тотчас начал писать на табличке приговор, которого я не знал; потому что он ни о чем не допрашивал меня. Но юноша, стоявший сзади его, подстрекаемый сильным любопытством, прочитал все, что было написано, А так как ему нельзя было передать мне прочитанное на словах, то он знаками показал, что заключалось в табличке той. Распростерши и выровнявши руку на подобие меча, потом представляя обыкновенный удар, он ясно выразил то, что хотел сообщить мне. Я понял, что меня осудят на смерть. Тогда я начал просить и умолять неотступно, чтобы мне дана была отсрочка хотя на один день, для того чтобы, как следует, распорядиться мне своими делами. И так как я не переставал повторять свою просьбу, то проконсул опять начал что-то замечать на табличке. Впрочем, я угадал мысль судьи по лицу его, которое просветлело и показывало, что он как будто тронут справедливою просьбою. Да и юноша тот, который прежде знаками передал мне приговор смерти, теперь опять знаками же показал мне отсрочку до другого дня, согнувши все кроме одного пальцы. Я же, хотя приговор и не был прочитан и отсрочка меня очень радовала, так однако ж трепетал еще, что сердце не переставало биться во мне страшным образом 1). Киприан по-

1) Понт. гл. 12.

LXXIII

нял это видение так, что мученическая смерть его последует через год от этого дня, что и действительно исполнилось со всею точностью.

Не смотря на заточение свое, Киприан продолжал служить, чем мог, христианам, облегчая нужды бедных и утешая терпевших гонение. Многие епископы, пресвитеры, диаконы и миряне сосланы были на рудокопни, где положение их было самое бедственное. Узнавши об этом, св. Киприан написал им утешительное письмо и, кроме того, послал несколько денег 1). Благодарственные письма изгнанников показывают, как для них дорого было участие святителя и сколько утешения принесло им его отеческое слово и дело 2)!

В 258 -году новый проконсул Галерий Максим возвратил св. Киприана из Курубита и назначил ему место жилища на собственной мызе, его близ Карфагена 3). Целью этого вызова было не облегчение участи епископа, а ближайший надзор за ним. Ожидали нового указа императорского о преследовании христиан, и потому Галерий хотел иметь Киприана всегда под рукою у себя. Желая узнать вернее, какого рода имел быть этот новый указ, Киприан послал некоторых клириков в Рим, чтобы от римского клира получить определенные сведения об угрожающей опасности. Посланные, воротившись, при-

1) Epist. LXXVII.

2) Epist. LXXVIII, LXXIX, LXXX.

3) Мыза эта продана была св. Киприаном, когда он был в состоянии оглашения, но каким-то образом возвращена ему снова. Понт. гл. 15.

LXXIV

несли весть, что Валериан дал указ сенату такого содержания: епископов, пресвитеров и диаконов за исповедание Христа наказывать смертью; сенаторов, всадников и пр., лишать достоинства и имущества, простых людей ссылать в рудники, и если наказанные таким образом будут оставаться верными своей религии, то и их казнить смертью. Киприан желал уведомить об этом всех епископов своей Церкви; но не с кем было послать уведомление; потому что все клирики, по его выражению, находились под ударами битвы и никто из них не мог отлучиться из Карфагена, готовясь к небесной славе. Однако ж он нашел случай написать, по крайней мере, к одному епископу, Сукцессу, обо всем, что узнал из Рима, и просил его разослать это известие и прочим епископам 1). Наконец указ императорский достиг Карфагена. Галерий был в это время в Утике и там же хотел начать исполнение указа, почему и дал приказание привести к себе Киприана. Но святитель хотел совершить мученический подвиг пред глазами своей паствы и потому, не желая отдаваться в руки посланной за ним стражи, на время скрылся, а для предотвращения каких-нибудь нареканий, написал к народу письмо, в котором изъяснял причину своего временного удаления и вместе с тем убеждал всех наблюдать спокойствие и не вызываться самовольно на мучения 2).

1) Epist. LXXXII.

2) Epist. LXXXIII.

LXXV

Как скоро возвратился в Карфаген проконсул, возвратился туда же и Киприан и с часу на час ожидал приказания явиться на место суда и осуждения. «Между тем к нему сходились многие, знатные по происхождению и званию, язычники, издавна бывшие с ним в дружбе, и уговаривали его скрыться, предлагая для этого и самые места убежища». Тоже советовали ему многие из верующих. Святитель не усомнился бы скрыться, замечает Понтий 1), если бы на то была воля Божия; но, без особенного указания свыше, он не хотел удаляться, жаждая удостоиться мученичества и возбуждая других к мужеству и терпению. 13-го сентября Галерий, остановившийся для поправления здоровья своего за городом, послал за ним двух чиновников. Святитель сам с веселым лицом вышел им на встречу и немедленно отправился с ними к проконсулу. Но допрос отложен был до следующего дня. Киприан последнюю ночь провел в доме одного из тех же лиц, которые были посланы за ним, под самою легкою стражею (delicata custodia). Когда по городу прошла весть о взятии его на суд, весь Карфаген пришел в волнение. И христиане и самые язычники во множестве собрались к дому, где был святитель, и расположились пробыть тут целую ночь, Между ними не мало было христианских дев, и заботливый пастырь поручил некоторым из братий охранять их от всякой опасности;

1) Понт. гл. 14.

LXXVI

сам же он свободно обращался в кругу приближенных и друзей своих 1).

На другой день утром, (14 сентября 258 года) при огромной толпе народа, прибывавшего к месту суда в большем и большем количестве, по приказанию уже самого проконсула, допрос происходил следующим порядком: «Ты Фасций Киприан?« спросил епископа Галерий Максим. Я, отвечал св. Киприан. «Ты был папою для нечестивых людей (hominibus sacrilegae mentis, то есть, для христиан)»? – Я. – «Императоры повелели тебе принести жертву богам», продолжал проконсул. Не принесу, – отвечал святитель. «Подумай», снова сказал проконсул. Поступай, как тебе предписано: в деле столь справедливом нет места рассуждениям, – отвечал и на это св. Киприан. Тогда Галерий, поговорив со своим советом и упрекнув, почти без гнева, Киприана за не почитание богов, за собрание около себя множества единоверных, за неповиновение власти, произнес самый приговор в следующих словах: «Фасция Киприана положено казнить мечем». – Слава Богу, – сказал Киприан; а в толпе раздался вопль: пусть и нас казнят вместе с ним»! То был единодушный голос христиан карфагенских, самым делом показавших теперь, что уроки и пример пастыря приняты ими от всего сердца 2).

Из претории св. Киприана немедленно повели в

1) Понт. гл. 15. Act. procons. гл. 2.

2) Понт. гл. 16, 17, Act. procons. гл. 3, 4.

LXXVII

поле, на место казни, в сопровождении того же народа. Пришедши на место, святитель снял с себя верхнюю одежду и преклонил колена для молитвы. Потом снял также далматик и передал его диаконам, приказав тут же дать исполнителю казни 25 золотых монет; после сего сам завязал себе глаза, а руки отдал связать бывшим около него пресвитеру Юлиану и иподиакону того же имени. Между тем, некоторыми из братий разостланы были платки и полотенца, чтобы на них упала кровь священномученика. Наконец палач, по знаку центуриона, ударил мечем и отсек голову святителя 1).

Тело его до позднего вечера лежало близ места казни; но ночью торжественно со свечами и Факелами перенесено было на кладбище прокуратора Макровия Кандидиана и там погребено. Чрез несколько дней, замечено в проконсульских актах о св. Киприане, умер и проконсул Галерий Максим: смерть его, очевидно, почиталась христианами Божиим наказанием ему за смерть св. епископа 2). Мощи св. Киприана еще при Карле великом, по ходатайству послов его у Гаруна Аль-Рашида, взяты были из Карфагена и перенесены во Францию в г. Арль, а потом в Лион; но Карл Лысый пожелал снова перенести их в город Компьен, устроивши для них великолепный храм. Там они почивают и доселе, в монастыре

1) Понт. гл. 18. Act. procons. гл. 5.

2) Act. procons. гл. 5.

LXXVIII

св. Корнелия папы римского 1). Память св. Киприана в западной Церкви празднуется 11-го сентября, а в Церкви православной 31-го августа.

____________

Творения св. Киприана начали издаваться едва ли не ранее всех других отеческих писаний. По крайней мере, первые издания их относятся к 1471 году, Потом они выходили по нескольку раз в 16, 17 й 18 столетиях, так что от последней четверти 15 и до половины 16-го века насчитывают до 86 изданий этих творений. К сожалению, большая часть издателей приступали к делу с предвзятой мыслью, с целью отыскать у св. Киприана то, что им желалось найти в писаниях такого знаменитого Отца и учителя древней Церкви. Приверженцы папства домогались представить учение св. Киприана о Церкви вполне согласным с собственными их понятиями и верованиями в рассуждении этого предмета; а противники их старались выставить это учение, в различных его пунктах, противным учению римской Церкви и согласным с протестантским исповеданием. Ясно, что при этом трудно было сохранить полное беспристрастие в редакции издаваемого текста: из различных чтений по различным спискам избиралось, конечно, не всегда то, которое имело преимущество по суду здравой критики; издатели смотрели еще на большее или меньшее согласие известного чтения с их собст-

1) у Мар. Vita S. Cypr. XXXIV, pag. CXXV.

LXXIX

венным образом мыслей и верований. Поэтому ни одним изданием нельзя пользоваться без осмотрительности. Лучшими изданиями считаются: 1) Ригольтово, вышедшее в Париже в 1648 году и повторившееся, с некоторыми прибавлениями, под редакцией Приория, в 1666 году, также в Париже; 2) Оксфордское, 1682 год., в котором участвовали два протестантские епископа, Иоанн Фелль и Иоанн Псарсоний; оно перепечатано было потом в Бремене, 1690 г., и в Амстердаме, 1699 год.; 3) Балюзиево, под редакциею Пруденция Марана, в Париже, в 1726 год. Это издание началось при самом Балюзие, но за смертью его остановилось, и потом уже окончено Мараном, который со своей стороны написал предисловие к изданию и жизнь св. Киприана, также приложил к нему несколько сочинений, несправедливо носивших имя Киприана. Первые два издания составлены под влиянием противоположных направлений, насколько противоположны между собою направления римско-католическое и протестантское. Балюзий хотел исправить те недостатки, которые находил в предыдущих изданиях, и старался быть беспристрастным; но Маран, по собственному его признанию, в некоторых местах удерживал такое чтение, какое Балюзий признавал испорченным, и считал необходимым многое изменить в примечаниях Балюзия (vid. Notae Stephani Balusii ad Cyprianum, pag. 545). Чрез это он придал вышедшему под его редакцию изданию характер издания католического, хотя, по намерению Балюзия, оно должно было быть чуждо всякого исключитель-

LXXX

ного направления. Таким образом, не смотря на многие преимущества свои, и это издание не вполне удовлетворительно. При переводе творений св. Киприана необходимо принимать в соображение все указанные издания их.

Несомненно подлинные творения св. Киприана указаны нами в самом жизнеописании его. Они состоят из писем и трактатов.

Всех писем св. Киприана 66. Между ними помещаются также письма к самому Киприану, или даже и не к нему, а к другим лицам, только такие, которые имеют ближайшее отношение к истории его жизни и деятельности. Такого рода писем 16. Исчислим все эти письма в хронологическом порядке, по соображениям, означенным в предпосланном жизнеописании святителя.

Написано в 249 году.

1. К Донату. В издан. Маран. . ……………………….. I.

2. К Евкратию о комедианте LXI.

3. К Помпонию о девственницах. . . …………………. LXII.

4. К Рогациану о диаконе, оскорбившем епископа….. LXV.

5. К клиру и народу Фурнитанскому. . ……………….. LXVI.

В 250 году.

6. К пресвитерам и диаконам карфагенским………….. IV.

– Римского клира к карфагенскому. .............................. II.

7. К пресвитерам и диаконам римским. ………………. III.

LXXXI

8. К мученикам и исповедникам. ………………………. VIII.

9. К клиру о некоторых пресвитерах, безрассудно

дававших мир падшим…………………………….. IX.

10. К мученикам и исповедникам, просившим мира падшим…….. X.

11. К народу, по случаю недостойного поведения падших и пр. … XI.

12. К клиру, о падших и оглашенных, чтобы разрешать их

при смерти. ………………………………………………. XII.

13. К клиру, о тех, кои спешат получить мир. …………….. XIII.

14. К пресвитерам и диаконам римским. ………………… XIV.

– Исповедников к Киприану. . . ………………………….. XVI.

– Калдония к Киприану ...... …………………………………. XVIII.

15. К Калдонию ………………………………………………. XIX.

16. К клиру о предыдущих письмах. …………………………… XVII.

17. К падшим. ……………………………… XXVII.

18. К пресвитерам и диакон. карѳаген. ……………….. XXVIII.

– Целерина к Лувиану. ………………………. XX.

– Лукиана к Целерину. ………………………… XXI.

19. К пресвитер. и диак. римским. . ……………… XXII.

20. К Моисею, Максиму и др. исповедн. римским. ……………. XXV.

21. К пресвит. и диакон. карфаг. . . ………………………….. XXIV.

22. К пресвитер. и диакон, римск. . ………………………. XXIX.

– Римск. клира к Киприану. . . . …………………………… XXX, XXXI.

– Римск. исповедн. к Кипр. . . ……………………………… XXVI.

23. К пресвитер. и диак. карфагенск. ………………………. XXXII.

24. К карфагенск. клиру о помощи исповедникам. ……….. XXXVII.

LXXXII

25. К народу, о молитвах к Богу. . ……………………. VII.

26. К Рогациану пресвит. и друг. исповедн. …………………… VI.

27. К пресвит. и диак. карф. о препятств. к возвращению своему. ... V.

28. К клиру и народу о помощи бедным и странным. ….. XXXVI.

29. К Моисею, Максиму и друг испов. римск. . ………… XV.

30. К клиру и народу о посвящении в чтецы Аврелия. ….. XXXIII.

31. К клиру и нар. о посвящ. в чтецы Целерина. …… XXXIV.

32. К клиру и народу, о причисл. к карф. клиру Нумадика ...... XXXV.

В 251 году.

33. К Калдонию, Геркулану и др. об отлучении Фелициссима. XXXVIII.

— Калдония и друг. к Киприану. . ………. XXXIX.

34. К народу, о пяти пресвитерах. ………….. XL.

35. К Корнелию, о непризнании Новациава епископом. ……. XLI.

36. К Корнелию, о признании его епископ. и проч. …… XLII.

37. К Корнелию, о письме к римск. исповедникам, увлеченным Новацианом. ………………………….. XLIII.

38. К римским исповедникам, с увещанием возвратиться к

единению. …………………………………… XLIV.

39. К Корнелию, о Поликарпе адрументском ……………… XLV.

LXXXIII

– Корнелия к Киприану, о обращении исповедников ……… XLVI.

40. К Корнелию, поздравительн. с обращением испов. …. XLVII.

– Римских исповедн. к Кипр., о своем обращении. ……………. L.

41. К исповедн. римск., поздравительн……………. LI.

– Корнелия к Киприану, о Новате и друг. ……………….. XLVIII.

42. К Корнелию, о злодеяниях Новата. …………………. XLIX.

В 252 году.

43. К Антониану, о Корнелие и Новац. …………………….. LII.

44. К Фортунату, о не выдержавших мучений. . …………………. LIII.

45. К Епиктету и народу ассуританскому о Фортунапиане. …. LXIV.

46. К Фиду, о крещении детей. ...................................... LIX.

47. К Корнелию, о Фортунате и Фелипис. ……………………… LV.

48. К тибаритянам, с увещан. к мученичеству. ........................... LVI.

49. К Корнелию, о даровании мира падшим. …………………….. LIV.

50. К Корнелию, о его исповедничестве. …………………… LVII.

51. К Луцию папе, по возвращении его из заточения. ……… LVIII.

В 253 году.

52. К Сергию, Рогациану и друг. . . . …………………………… LXXXI.

53. К епископам нумидийск. о выкупе пленных. ……………… LX.

LXXXIV

TOC \o "1-5" \h \z

В 254 году.

54. К Флоренцию Пупиану, о поносителях. ……………… LXIX.

55. К Стефану, о Маркиане арелатском. …………………… LXVII.

56. К клиру и народу испанск. о Василиде и Марциале. ……… LXVIII.

57. К Януарию и друг. еписк. о крещен. еретиков. ………….. LXX.

58. К Квинту, о том же. …………………………….. LXXI.

В 255 году.

59. К папе Стефану, о соборе карфагенск. …………………….. LXXII.

60. К Юбаяву, о крещен. еретиков. …………………………… LXXIII.

61. К Гиомпею, прот письма Стефан. ………………………… LXXIV.

62. К Магнусу, о крещен. Новациан . ………………………….. LXXVI.

В 256 году.

– Фирмилиана, еписк. Кесарии каппад., к Киприану. …………. LXXV.

63. К Цецилию, о таинстве чаши Господней. ………………….. LXIII.

В 257 году.

64. К Немезиану и друг., сосланным на рудокопни. ………… LXXVII.

– Немезиана и друг. ответ Киприану. …………………….. LXXVIII.

– Луция и других ответ Киприану. ……………………………. LXXIX.

– Феликса и других ответ Киприану. ………………………….. LXXX.

В 258 году.

65. К Сукцессу, о возвращении послов из Рима, с известием

о гонении. ………………………………………………… LXXXII.

66. К клиру и народу, о временном удалении своем пред

страданием. ……………………………………………… LXXXIII

LXXXV

Трактатов св. Киприана 12:

1. О суете идолов (de vanitate idolorum), написан. ок. 247 г. На эту книгу указывают бл. Августин (advers. Petilianum. cap. 4; de baptism advers. Donatistas, cap. 44) и бл. Иероним (in epist. ad Magnum). Вероятно, и Понтий имел в виду это творение, когда говорил: «кто победил бы злословящих язычников, обративши на них то, что они навязывают нам»?.. (гл. 7)

2. Три книги свидетельств против иудеев (Testimoniorum libri tres aduersus Iudaeos), нап. также ок. 247 или 248 года. О подлинности этого творения свидетельствует Августин (contra duas epistolas Pelagianorum, lib. 4, cap. 8 et 9). Только в разных списках оно имеет несколько разные виды, именно; в одних больше, в других меньше свидетельств из св. Писания. Восстановить подлинный вид его, критики не имели способов.

3. Об одежде девственниц (de habitu virginum), нап. в 249 г. См. Август. de doctrina christiana, lib. 4, стр. 21. Иерон. Episiol. ad Evstochium et ad Demetriadem. Книга эта имеет в некоторых изданиях другое заглавие, несколько полнее, именно: о благочинии (de disciplina) в одежде девственниц.

4. О падших (de lapsis), напис. в 251 году. Об этой книге, равно как и последующей, свидетельствует сам Киприан в письме к римск. исповедникам (Ы).

5. О единстве Церкви (de unitate ecclesiae), написана также в 251.

LXXXVI

6. О молитве Господней (de oratione Dominica), нап. в 252 г. См. Августин. Epistol. adValerianumц Илария пиктавийск. commentar, in Math., сар. V.

7. К Деметриану (liber ad Demetrianum), напис. в 253 год. См. Лактанц. lib. V, сар. 4; Иерон. epistol. ad Magnum.

8. О смертности (de mortalitate), напис. в 253 г., Бл. Август. неоднократно упоминает об этой книге: см. liber de praedestinatione, сар. 14; epist. ad Vitalem, et caet.

9. О милостыне (de opere et eleemosyna), напис. в том же году. О ней – Иероним. in epistol. ad Pammachum.

10. О благе терпения (de bono patientiae), напис. в 255 голу. См. письм. Киприана к Юбаяну (LXXIII).

11. О рвении и зависти (de zelo et livore), нап. в одно с предыдущ. время. См. Август. de baptismo contra Donatistas, cap. 8.

12. Об увещании к мученичеству (de exhortatione martyrii), напис. в 257 году. В отеч. писаниях нет указаний на это творение Киприана; но во всех древних списках и изданиях оно согласно приписывается св. Киприану.

Кроме этих, несомненно подлинных творений св. Киприана, с именем его являлось много других произведений, в форме трактатов, писем, записок и даже стихотворений. Но очень немногие из этих произведений действительно имеют некоторые признаки происхождения своего от св. Киприана; таковы именно: книга о зрелищах и похвала мученичеству (liber de spectaculis; liber de laude martyrii). Подлинность их доказать трудно,

LXXXVII

но и решительно признать их подложными нет вполне достаточных оснований. Что же касается прочих, то подложность их большей частью очевидна и несомненна. Сюда относятся:

1. Книга о благочинии и целомудрии (de disciplina et bono pudicitiae).

2. Трактат o главнейших действиях Ииcyca Христа (de cardinalibus operibus Christi).

Эти два творения, по содержанию своему, достойны имени св. Киприана. Первое из них и по происхождению своему относится к третьему веку, как видно из некоторых мест его: но кроме того, что Понтий не указывает на него ни одним словом, по самому изложению своему оно не походит на творения св. Киприана. Последнее, как дознано, принадлежит некоему аббату Арнольду.

3. Книга о перекрещивании (de rebaptismate) написана против Киприана, след. не Киприаном. По времени она также относится к 3-му веку.

4. Книга против Новациана еретика (adversus Novatianum haereticum) не может принадлежать Киприану потому, что в ней довольно ясно отвергается мнение Киприана о крещении еретиков.

5. Книга об игроках (de aleatoribus),

6. Книга о горах Синае и Сионе (de montibus Sina et Sion).

LXXXVIII

7. Стихотворения: Бытие (genesis), Содом (Sodoma) и гимн о кресте Господнем (hymnus de cruce Domini).

Все эти произведения единогласно признаются подложными.

8. Книга о безбрачии клириков (de singularitate clericorum). Некоторые относят это сочинение ко временам Беды, когда на западе в ходу был вопрос о безженстве служителей Церкви; но, как бы то ни было, только почти все согласны, что книга эта не Киприаново произведение.

9. Изложение на символ апостольский (expositio in Symbolum apostolorum). Принадлежит Руфину аквилейскому.

10. Письмо Цельса к Вигилию (Ceis, ad Vigilium epistola). Это – только предисловие, или посвящение, в котором некто Цельс посвящает Вигилию перевод с греческ. на латинск. прения между Язоном, христианином из евреев, и Паписком, александрийским иудеем, об истине христианской веры. Самая книга утрачена. Почему это посвятительное письмо явилось между творениями Киприана, объясняется тем, что в одной рукописи, вместо имени Цельса, ошибкой поставлено имя Цецилия.

11. Трактат против иудеев (tractatus adversus Iudaeos, qvi insecuti sunt D. nostrum. I. Christum).

12. Об открытии главы Иоанна Крестителя (de revelatione capitis Ioannis Baptistae).

Подложность этих произведений не считают нужным и доказывать.

LXXXIX

13. Вечеря (Coena). Не достойна не только Киприана, но и всякого благочестивого писателя, гнушающегося грубыми шутками и под.

14. О двояком мученичестве (de duplici martyrio). Сочинение это написано не раньше 15 века, как очевидно из некоторых мест его и вообще из метода его изложения. По содержанию своему оно заслуживает внимания.

15. О двенадцати злоупотреблениях века (de duodecim abusionibus saeculi). Довольно любопытное произведение, только без сомнения не Киприаново,

16. Три письма: одно – Корнелия к Киприану, с укорами за перекрещивание еретиков, – очевидный анахронизм, – другое – Киприана к народу карфагенскому, также с анахронизмами, третье – Киприана к Туразию, много печалившемуся о смерти дочери своей, – не похожи по слогу на письма Святителя.

17. Заметки Сенеки и Тирона (Tyronis et Senecae notae), будто бы приспособленные Киприаном к употреблению их христианами.

18. Круг пасхальный (Computum paschale). Варварский язык этого произведения не позволяет признать его за Киприаново.

19. Исповедь св. Киприана (Confessio s. Cypriani); молитва о мучениках (oratio de martyribus); молитва св. Киприана пред страданием своим (oratio, quam s. Cyprianus sub die passionis suae dixit). Приписываются действительно Киприану, только не карфагенскому, а дру-

гому. В самом ли деле принадлежать они этому другому лицу, здесь рассуждать неуместно: но что был другой епископ и мученик Киприан, об этом не лишним считаем сказать несколько слов, в заключение.

Фотий свидетельствует (Bibl. cod. 184), что императрица Евдокия написала в стихах сказание о Киприане и Иустине. Творение это состояло из трех частей: в первой части описывалась борьба Иустины с искушениями, окончившаяся торжеством целомудренной девы над соблазнами, и обращение к вере Христовоq Киприана, бывшего прежде волхвом, а, по обращении, сделавшегося великим угодником Божиим, так что его возвели со временем в сан епископа; во второй части сам Киприан рассказывал историю грешной жизни своей, как он, посвященный во все тайны чародейства, совершал разные нечестивые и преступные дела, возбуждавшие в других и удивление и ужас к его искусству и силе, а потом, мучимый совестью, исповедал в слух народа антиохийского все беззакония свои, и, при помощи Евсевия, вступил на путь истинной веры и упования; в третьей изображалась мученическая кончина Иустины и Киприана, пострадавших в Никомидии. Очевидно, что сей Киприан не одно и тоже лицо с св. Киприаном, епископом карфагенским. А что творение Евдокии – не поэтический ее вымысел, это видно между прочим из слова св. Григория Богослова в похвалу Киприана, где указывается на исповедь Киприана, написанную им самим, по обращении своем

XCI

в христианство (тв. св. Отц, в русск. перев. 1842 г. кн. 4, стр. 252). Ясно_: что Евдокия пользовалась готовым содержанием для своего произведения и основывалась на письменном памятнике. Если не без основания утверждают, что исповедь Киприана составлена не самим Киприаном; то этим нисколько не отвергается существование лица, о котором говорится в исповеди. Отсюда и в нашей Церкви различаются два Киприана: память священномученика Киприана, епископа карфагенского, празднуется у нас 31 Августа, а память другого того же имени священномученика, пострадавшего вместе с Иустиною, совершается 2-го Октября. Только у нас последний именуется епископом афинским, тогда как, согласно с означенным памятником, западные признают его епископом антиохийским (не великой, а финикийской Антиохии). Правда, у св. Григория Богослова прославляемый им Киприан называется карфагенским; кроме того многие черты, какими изображает он Святителя, прямо относятся к жизни и деятельности епископа карфагенского; но нельзя не согласиться, что в похвальном слове св. Григория смешиваются два лица, что знаменитому Киприану карфагенскому у него приписано многое из жизни другого Киприана, не так давно пострадавшего на востоке и оставившего по себе память, хотя не столь славную, как память знаменитого его соименника, но свято сохранявшуюся между восточными христианами.

XCII

Страница сгенерирована за 0.07 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com