К статье о патриархе Никоне

В дополнение к нашим статьям о «Патриархе Никоне», мы решились напечатать те немногие документы, на которые мы ссылались в наших статьях, но которые нигде еще не были доселе напечатаны 1). Эти документы имеют некоторую научную важность, так что обнародование их далеко не лишнее.

Первый документ—челобитная патриарха Иосифа Государю на царского духовника Благовещенского протопопа Стефана Вонифатьева—важен потому, что совершенно изменяет прежде существовавший взгляд на те отношения, какие будто бы были между патриархом Иосифом и протопопом Стефаном с его друзьями: Нероновым, Аввакумом, Лазарем, Даниилом и др. Обыкновенно дело представляли так, что Стефан и его друзья были люди, преданные Иосифу, пользовавшиеся его взаимным расположением и доверием. Настоящий документ показывает, что в действительности было далеко не так:

1) Исключение составляет первый документ, который совершенно для нас неожиданно оказался напечатанным в ноябрьской книжке «Братского Олова» за 1886 год. Кто доставил г. Субботину список с документа, подлинник которого он сам никогда не видал и о самом существовании которого он узнал от нас, он почему-то не говорит, а только глухо заявляет: «челобитная заимствована из столбцов (каких?), хранящихся в «Архиве Министерства Иностранных Дел" (?).

170

Стефан враждовал с Иосифом, публично называл его волком, а не пастырем, архиереев называл губителями и волками, поносил бранными словами и весь освященный собор, так что патриарх Иосиф требовал от государя приложить к поступку Стефана ту статью Уложения, которая говорит: «кто изречет на соборную и апостольскую церковь какие хулные словеса, да смертию умрет». В виду этого смотреть на Стефана и его друзей, как на сторонников, почитателей и приверженцев Иосифа, оказывается делом решительно невозможным.

Второй документ — челобитная неизвестного к патриарху Иосифу. Эта челобитная важна в том отношении, что в ярких чертах рисует пред нами важнейшие недостатки тогдашней церковной жизни, которыми крайне соблазнялись люди благочестивые, настаивавшие на искоренении этих беспорядков. Наш челобитчик указывает на следующие недостатки в современной ему церковной жизни: а) пастыри церкви приступают к совершению церковных служб, не справивши наперед положенного начала и всячески стараются, вопреки чинности и назидательности богослужения, окончить его возможно скорее, с целью привлечь к себе скорою службою побольше ленивых и нерадивых прихожан. b) В церквах не читаются положенные поучения из святых отцов и учителей церкви, не читаются и жития святых, почему молящиеся возвращаются домой без всякого назидания. с) Священники не обличают тех знатных лиц, которые, приходя в церковь, стоят без страха Божия, не останавливают тех, которые бесчинствуют в церкви, не обличают и не исправляют своих детей духовных, видя их порочную жизнь, грубые и развращенные поступки. d) Сами священники и диаконы даже в алтарях совершают бесчинные поступки, е) Монашествующие не соблюдают своих обетов и живут не по монастырскому уставу: они любят стяжания, заискивают всячески пред знатными властными лицами, стараются чрез них подучить какие-либо начальнические должности в монастыре и, получив их, начинают притеснять подчиненных, расточать монастырское имущество, жить в

171

монастыре и вне его не по-монашески. В заключение челобитчик просит патриарха Иосифа исправить все «хромое».

Третий документ—челобитная иконописца старца Григория 1651 года к царю Алексею Михайловичу. В своей челобитной старец Григорий предостерегает прежде всего царя от козней еретиков, особенно иезуитов. Один из них будто бы уже проник в московскую Русь под видом грека, а теперь туда же направились еще шесть иезуитов. Затем челобитчик переходит к жалобам на духовенство, особенно на местное-вяземское, в жизни и деятельности которого он указывает разные пороки и недостатки, при чем приводит разные частные случаи. Указывает челобитчик и на существование в народе разных игрищ языческого и даже кощунственного характера. В последнем отношении у него есть такое указание, какого мы нигде более не встречали. Челобитчик говорит: «игрища разные и мерзкия бывают вначале от Рождества Христова и до Богоявления всенощные, на коих святых нарицають, и монастыри делают, и архимандрита, и келаря и старцев нарицають, там же и женок и девок много ходят, и тамо девицы девство диаволу отдают».

Две последние челобитные — неизвестного и старца Григория—важны не только потому, что в них очень ярко изображаются разные церковные беспорядки, пороки и недостатки в жизни народа и самого духовенства, как белого, так и черного; но и потому еще, что они дают видеть, какого рода реформы в церковной жизни многие требовали тогда и ожидали от высшей духовной власти, именно: требовали реформы только в наличных церковных порядках, желали улучшения религиозно-нравственной жизни общества, а не книжных и обрядовых исправлений.

Четвертый документ—грамота царя Михаила Феодоровича к Иосифу, архиепископу суздальскому и торусскому, прибывшему в Москву в 1625 году из южной России, и получившему у нас в управление суздальскую архиепископию. В ней довольно подробно описываются разные

172

возмутительные поступки Иосифа, за которые он, наконец, лишен был сана и сослан в заточение в Соловецкий монастырь. Эта грамота может служить отчасти объяснением того недоверия, с каким многие относились в Москве в выходцам киевлянам.