В конце XII в., вместе с процессом расчленения империи и в зависимости от него, происходило весьма любопытное движение среди населения Балканского полуострова. В первый раз сербы и болгары, делящие господство на полуострове, выступили с определенными и хорошо обдуманными целями, клонившимися не только к освобождению от политического господства Византии, но вместе с тем к государственной и церковной организации на национальных началах. Нужно признать, что момент был весьма благоприятный для сведения старых счетов, но вместе с тем нельзя не принять в соображение и того обстоятельства, что было много упущено дорогого времени, чтобы освободительное движение славян прошло незамеченным со стороны германцев и латинян и не встретило с их стороны сопротивления. Не лишено также значения, что уже в этот ранний период, когда оба народа выступили, и притом почти одновременно, с определенными и хорошо сознанными историческими задачами, историк не встречает более или менее ясных указаний на то, как желали размежеваться между собой сербы и болгары, если бы ход событий вполне благоприятствовал осуществлению их планов. Ввиду указанных соображений находим уместным войти здесь в некоторые подробности с целью выяснения сербо-болгарских отношений перед латинским завоеванием империи.

Выше мы говорили о деятельности Стефана Немани и старались выяснить первостепенное значение в истории Сербии того обстоятельства, что одна часть сербского племени рано вошла и с течением времени все более подчинялась западной культуре и латинскому церковному влиянию, а дру-

347

гая находилась и осталась в сфере влияния Византийской империи и константинопольского патриархата. С одной стороны, Босния, с другой Рашка и Зета; и в собственной Сербии, или Рашке, следует отличать приморскую часть от той, которая находится за горами. Босния и приморская Сербия тянет к латинству, Рашка находится под действием византинизма. Латинское церковное влияние сопровождалось образованием других настроений, чем греко-византийское. Смерть царя Мануила может считаться эпохой и в истории Стефана Немани. С тех пор он смелей ставит свои требования по отношению к соседним с Сербией областям, населенным! славянами. В союзе с уграми сербы начали (1183 г.) военные действия в двух направлениях: на север до Софии, на юго-восток до Ниша. Но в дальнейшем движении для сербов встретилось препятствие в освободительном движении, начатом Петром и Асеяем в Болгарии. Великий жупан Сербии в этом отношении стал на правильную точку зрения и в восстании болгар видел благоприятное для себя обстоятельство, которому содействовал и которое облегчал всевозможными средствами.

Нельзя не отметить, что немецкое крестоносное движение, направлявшееся через Угрию и через владения Стефана, должно было подействовать весьма благоприятно для начавшегося здесь политического акта. Все ведет к предположению, что Фридрих Барбаросса обнадеживал славян в успешном ходе их борьбы и в свою очередь обеспечивал себе тыл дружественными сношениями с сербским и болгарскими вождями. Ясно также и то, что Стефан Неманя весьма практично использовал положение дел, когда начал наступательные действия против Перника, Скопья и Призрена.

Хотя балканские события имели громадное значение для судеб империи, но официальный летописец относится к ним весьма поверхностно. Лишь только Исаак Ангел проводил германское ополчение в Малую Азию, он поспешил на Балканский полуостров. «Еще не успел ты отдохнуть от забот, какие доставили тебе козни германцев, как повторяющиеся набеги из-за Дуная заставили снова избрать лагерную жизнь», — говорил Исааку придворный оратор.* В 1191 г. митрополит Евстафий произнес в Филиппополе речь, посвященную военным делам. Поход Исаака, имевший целью «обуздание сербской надменности», на этот раз ограничился Филиппополем и был повторен в весьма непродолжительном времени, как о том можем судить на основании похвального слова Никиты Акомината. Византийские и сербские войска сошлись на Мораве, а Стефан тогда простирал свою власть уже до Скопья. Сербам нанесено было на этот раз значительное поражение, и, кроме, того, завязаны переговоры с Белой III.

* Хронология событий восстановляется на основании церковных речей и похвальных слов, разобранных в моей книге «Образование второго Болгарского царства», стр. 154 и сл.

348

В похвальном слове все преувеличено до такой степени, что почти утрачено понимание реальности. «Как жених, исходящий из чертога своего, ... ты светлыми лучами оживил наши северные дела, как бы оцепеневшие от варваров. Бросив свой луч на балканских отступников, ты ослепил их. Затем ты прошел на запад и, как огонь всепожирающий, явился пред жалким далматинцем. Неманя растаял, как воск, и просил на конце пальца утолить его жажду. Сложив с себя символы власти и обнаженный от господства над далматами, он пришел коснуться прекрасных ног твоих и пытался ослабить удары неумолимой секиры твоей».*

Следует обратить внимание, что движение развивается параллельно в Сербии и Болгарии и что византийское правительство столько же озабочено было восстанием в Болгарии, сколько военными предприятиями великого жупана Сербии. Последний одновременно ведет дело на два фронта. В то время, как на юго-востоке успех сербов был обеспечен восстанием Петра и Асеня, по направлению Адриатического моря стояли на пути их притязаниям Венгрия и Венецианская республика. С этой точки зрения представлялось весьма важным осветить намек на предприятия сербского великого жупана в Далмации, относящиеся к царствованию Исаака, хотя в самом слове под далматами разумеются сербы. Здесь по смерти Мануила Стефан Неманя в союзе с венгерским королем занял некоторые города в северной Далмации вместе с Зарой. На Адриатическом море сербские владения в Захлумье и Зете представлены были в княжении Мирослава и находились в зависимости от сплетской архиепископии. Столько же влияние римского престола, как и отдаленность от центра этих владений постоянно ставили великого жупана в необходимость защищать эти области против покушений со стороны соседей. После переговоров и соглашения с германским императором Неманя продолжал более активную деятельность на далматинской окраине·. Так он овладел Скутари вместе с окрестными епископскими городами ** и приморскими укрепленными местами Дульциньо, Антивари и Котор. В 1189 г. жена князя Михаила дуклянского Демслава бежала в Рагузу вследствие притеснения со стороны Немани, и весьма вероятно, что с тех пор и Дукля присоединена к Сербии. По отношению к Котору имеется акт городского совета от 1186 г., помеченный временем Стефана Немани. Поражение на Мораве, которое так сильно преувеличил в своем похвальном слове Никита Акоминат, сопровождалось следующими результатами. «Неманя убежал из боязни, чтобы не попасться в плен и не потерпеть наказание за проступок против своего господина. Ты же напустил на его дом всепожирающий огонь, который уничтожил не только то, что подвергается горению, но и самые камни, и взял

* Recueil des historiens des Croisades. Historiens Grecs, II, pp. 738—739.

** Yireček. Gesch. der Serben, S. 265.

349

большой полон, а многих перебил. Земля обратилась в пустыню, и не осталось в ней жителей, Далмация стала доступна только ветрам. Ты сам лично участвовал в битве, не подражая в этом своим предшественникам. Вследствие того еще недавно гордившиеся перед нами иноязычные племена испытали скорбь, и напал на них страх и трепет при слухе о том, какие бедствия постигли далматинцев». Границы Сербии при Исааке простирались на востоке до области между горою Рудник и долиной Моравы и до Губочицы на юг от Ниша. На юге к Сербии отошла местность по течению Ситницы и Лабы и дальше Печ и Дечаны, наконец небольшие области между Призреном и Скутари, не говоря о приморской области с городами Скутари, Антивари и Котор. Границы между Сербией и Византией могут быть обозначены: Белград, Ниш, Скопле, Призрен и Алессио. До какой степени империя приписывала важность установлению мирных отношений со Стефаном Неманей, доказывается и тем, что сербский принц, сын Немани, был обручен с Евдокией, племянницей Исаака.

Что касается церковных отношений, то Стефан поставлен был в связь с папским престолом, так в Далмации в его владениях господствовало католическое исповедание. Новыми данными освещен этот вопрос в исследовании проф. Станоевича.* Ко времени усиления политической власти Немани приморская Сербия принадлежала к архиепископии Рагузы. При папе Клименте III решен был церковный вопрос таким образом, что Босна подчинена Сплету, а прочие сербские земли — Рагузе-Дубровнику. Именно к 1189 г. относится письмо к архиепископу Бернарду и другое письмо к Немане и его братьям Страцимиру и Мирославу, которым рекомендуется вновь посвященный архиепископ и определяется подчинение Дубровнику приморской Сербии. Несомненно это открывало для Бернарда виды на расширение католической церкви и на восточные сербские области, но политический такт Немани умело оберегал границу между влиянием папы и влиянием константинопольского патриарха. Условия благоприятствовали тому, чтобы светская власть удержала свой авторитет, несмотря на раздвоение церковного правительства. После дела на Мораве византийское влияние должно было вновь подняться в приморской Далмации. Это видно, между прочим, из того, что сенат Дубровника просил Исаака Ангела принять республику под свое покровительство и что Византия в 1192 г. снова восстановила в Дубровнике свое влияние.

Переворот, произведенный в пользу Алексея, брата Исаака Ангела (1195 г.), имел важные последствия в политике Византии на Балканах. Трудно сказать, была ли непосредственная связь между этим переворотом и тем, который в начале следующего года произошел в Сербии. Известно,

* Борба за самосталност католичке цркве у Неманьичскоj држави. Београд, 1912, стр. 69.

350

что один из сыновей Стефана, по имени Волкан, был владетелем Зеты, которая до времени Стефана занимала главенствующее положение в Сербии и владетельные князья которой носили титул королей. По праву рожденья Волкан был старший из сыновей и: ему принадлежало наследство в сербском княжестве, но на самом деле, когда 25 марта 1196 г. Неманя отказался от престола с целью принять монашеский постриг, наследником его объявлен не Волкан, а младший сын Стефан, женатый на дочери только что вступившего на престол Алексея. Это распоряжение Немани, обусловленное, по всей вероятности, важными государственными соображениями, предоставляло зетскому владетелю титул великого князя с некоторыми привилегиями в его пользу за отказ от наследства на великое жупанство и вместе с тем узаконило на все последующее время отдельность Зеты от Рашки в политическом и церковном отношении. Принимая во внимание, что история Зеты развивалась в ином направлении, чем история континентальной Сербии, т. е. что в первой преобладали западные культурные влияния и латинский церковный обряд, эта область и в конце XII в. рядом новых и не предвиденных Стефаном мотивов приведена была к укреплению на пути своего предыдущего раздельного существования. Для оценки последующей деятельности Волкана имеют значение два обстоятельства: завоевательное движение Венгрии, окончившееся падением Хлума, удела Мирослава, и церковная политика папы Иннокентия III, имевшая столь крупное значение в истории папства. Оказывается, что Волкан был женат на родственнице папы Иннокентия и, следовательно, имел особенные причины вступить в ближайшие сношения с Римом и получить от папы некоторые церковные привилегии для своей страны. Таким путем Волкан приобрел для себя титул короля и для своей церкви — самостоятельную архиепископию с кафедрой в Бари. В дальнейшем события сербской истории стоят в тесной связи с латинским завоеванием Константинополя.

Переходим к изложению событий в северо-восточной части Балканского полуострова.

Уже в первые годы после начала болгарского восстания Исаак Ангел должен был признать за Петром и Асенем некоторые права воюющей стороны. Так в 1187 г. имел место договор или по крайней мере соглашение, по которому в Константинополь был передан в заложники брат повстанцев Асеней по имени Иоанн. Можно думать, что вместе с этим Византия молчаливо допустила самостоятельность части Болгарии от Ловча до Черного моря. Во время тревог и волнений, вызванных немецкими крестоносцами в 1189—1190 г., хотя болгары не стояли в открытой войне с Византией, но не были и сторонниками ее, ибо находились в союзе с Неманей и вместе с тем поддерживали опасные для империи переговоры с Фридрихом Барбароссой, которые внушали грекам много тревог. Не иначе как во враждебном смысле следовало понимать и бегство из Кон-

351

стантинополя болгарского заложника Иоанна Асеяя. Таким образом уже весной 1190 г. Исаак должен был предпринять поход в Болгарию, которой угрожало двойное движение — извне со стороны половцев, внутри от повстанцев, предводимых братьями Асенями. На поход возлагались великие надежды, как это выразил придворный оратор: «Пропонтида покроется военными судами, и река Дунай, рассекаемая ромэйскими веслами, понесет стоны и крики врагов»; между тем все предприятие имело весьма печальный исход. Неприятели оказались лучше приготовленными, чем это думали в Константинополе, осада городов вовсе не входила в расчеты Исаака, и в довершение всего стали доходить слухи, что куманы угрожают вторжением из-за Дуная. Поспешное отступление от Тырнова через один из Балканских проходов к Веррии, ныне Эски-Загра, было гибельным для византийского войска. Оно было перебито, по выражению историка Никиты Акомината, как скот, запертый в хлев. Краткие и сухие известия летописи о византийско-болгарской войне разъясняются, как мы видели выше, похвальными и церковными речами. Главнейше имеем в виду речь Евстафия Солунского, в которой находим одну из лучших характеристик половцев, или куман,* и которая трактует о походе 1191 г. Нужно полагать, что результаты далеко не соответствовали ожиданиям, так как военное положение в Болгарии и Македонии не прекращалось и так как болгары с половцами производили опустошения, доходя до Софии и Адрианополя. В 1194 г. снова был предпринят поход против болгар, которые на этот раз угрожали движением к Константинополю. Стратиг Василий Ватаци погиб в битве с ними при Аркадиополе. Помощник Ватаци Алексей Гид едва спасся бегством, а лучшая часть его войска, приведенного с востока, погибла на месте сражения. Постоянные неудачи Исаака в болгарской войне вызвали против него недовольство и служили одной из причин падения его в следующем году. Против царя составился заговор, который был приведен в исполнение во время нового похода, состоявшегося весной 1195 г. На этот раз Исаак шел с твердым намерением положить конец болгарскому движению, для чего собраны были экстренные средства, и между прочим король Бела III послал Исааку отряд угров. Во главе заговора стоял брат царя Алексей. И хотя Исааку доносили о зреющем против него замысле, но то обстоятельство, что примешивали к этому Алексея, служило для него ручательством в ложности доноса: «если самая вода губительна, то что же нам и пить», — замечает по этому случаю летописец. В Кипселах на реке Марице Алексей был провозглашен императором, а брат его Исаак пытался спастись бегством, но был схвачен, заключен в монастырь Богородицы-Мироспасительницы и там ослеплен. Любопытно здесь отметить, что ослепление происходило в монастыре, построенном севастократором

* [Федор Успенский]. Образование второго Болгарского царства, стр. 162—163.

352

Исааком, отцом Андроника.

Алексей Ангел, принявший прозвание Комнина, желал покончить с болгарами путем переговоров, но предводители Петр и Асень предложили такие условия, которые не соответствовали достоинству империи. Действительно, освободительное движение в Болгарии развивалось и захватывало новые области. При Исааке зерно движения было в Тырнове и Преславе, на запад оно пока еще не переходило. Болгары и союзники их половцы ведут борьбу с империей из северо-восточной Болгарии. Известия о враждебных нападениях «влахов и скифов» на Сер * и Амфиполь и вообще об опасном движении по большой дороге от Драча к Цареграду должны быть объясняемы в том смысле, что был, кроме северного, и другой очаг движения, в котором руководство принадлежало не Асеням. Центром этого вторичного движения были Струмица и Просек. Ко времени царя Алексея болгарский вопрос представляет новый вид: в юго-западной Болгарии образуется независимое славянское княжение, которое Византия принимает под свою защиту и противопоставляет Асеням, и кроме того в самой северо-восточной Болгарии нашлись враждебные Асеням элементы, которыми умело пользуется правительство Алексея. В 1196 г. пали от руки убийц оба вождя болгар. Боярин Иоанн Асень, который был некогда заложником при константинопольском дворе, выводит Болгарию на новый путь, придав ей посредством сношений с римской церковью характер самостоятельного и независимого от империи государства.

Первые годы правления Иоанна не были благоприятны для болгарского освободительного движения. Прежде всего обнаружившийся в Болгарии протест боярской партии против Асеней необходимо вызвал ряд строгих мер против недовольных, что повело к переходу на службу империи некоторой части боярства. Таков был боярин Иван, которого в Константинополе приняли с отменным радушием и наградили большими почестями и земельными владениями. Алексей Ангел простер к нему свое расположение до такой степени, что женил его на одной из принцесс и позволил ему носить царское имя Алексея. Ивану-Алексею поручено было главное начальство в Филиппопольском пограничном с Болгарией округе и предоставлено ведение войны с болгарами. И современный историк Византии выражается о нем, что некоторое время он был желанной защитой греков против болгар и куман. Прошло довольно времени, прежде чем в Константинополе дали себе отчет в истинных намерениях Ивана. Так, он стал возводить укрепления по эту сторону Балкан, приглашал к себе на службу болгар и раздавал им лучшее вооружение. Когда он достаточно упрочил свое положение, то всем влиянием воспользовался лишь для того, чтобы нанести империи решительный удар. Таков же был боярин Хриз, принадлежавший к числу болгарских вельмож, которые находились в антагонизме

* Serrhae, Serra, Seres, Серее (Ред.).

353

с Асенями. Он думал основать независимое княжение в Македонии, в области Струмы. Историческая роль его начинается с тех пор, как он укрепился в Струмице и Просеке. Никита Акоминат дает весьма картинное описание этого недоступного для врагов гнезда Хриза,* которое сохранило свое военное значение и до настоящего времени. «Высокие утесы, почти соприкасаясь один с другим, представляют единственный доступ к местечку, притом узкий, трудный и скалистый. Кругом же сплошная и недоступная скалистая масса, окруженная глубокой рекой Аксием [Вардар]. Искусство же впоследствии придало этим природным преимуществам значение почти недоступной крепости. Хриз, овладев им, создал в нем безопасное от ромэев убежище. Он собрал здесь наемников, расставил кругом метательные снаряды, сделал значительные запасы продовольствия; стада быков и овец паслись у него по вершинам: гор. Крепость занимала немалое пространство в окружности и обиловала тенистыми рощами и лесистыми местами. Не было, однако, здесь ни ключа, ни колодца; за водой нужно было ходить. на реку и черпать ее ведрами». Из этого недоступного укрепления Хриз смело делал вылазки с целью опустошительных набегов на окрестные места, подчиненные империи. Для выяснения состояния, в каком находилось брожение на Балканском полуострове к началу XIII в., некоторый новый свет дают современные ораторские произведения.

Боярин Иван-Алексей не позднее 1199 г. обратил имевшиеся под его начальством силы против империи и заставил царя Алексея предпринять против него поход. Но Иван-Алексей спасся за Балканские горы и высылал оттуда легкие отряды против царского войска, во главе которого стоял протостратор Мануил Камиза. Опасность положения усиливалась вследствие того, что бунтовщик имел помощь от Иоанна Асеня и действовал согласно его указаниям.

Византийский император обнаружил в это время крайний упадок духа и бессилие. Странная мучительная болезнь не давала ему покоя. Избегая советов с докторами, он прикладывал раскаленное железо к ранам, чтобы утолить невыносимую боль, причем запирался один в спальне и никого не допускал к себе. Болезнь продолжалась всю зиму; к весне он не мог еще стоять на ногах, но решил отправиться в Кипселы, сборное место войска, имеющего отправиться против славян. Опасность грозила не от одного Ивана-Алексея, против которого действовали зятья царские. Царь болгарский Иоанн двинул к весне летучие отряды куман и болгар во Фракию. Никогда еще эта стая не отваживалась на более смелый и опустошительный набег: почти в окрестностях столицы появились куманы, 23 января

* Nic. Acom., р. 666.

354

они опустошили Чорлу (Τζουρουλός, — Ред.) и напали на беззащитных поселян, собравшихся в этот день на ярмарку в местечко Куперий.

Не против Ивана и не для отражения дерзкого набега куман собраны были войска в Кипселах. Владетель Струмицы и Просека, болгарин Хриз, заняв неприступное положение, угрожал набегами в Македонии и овладел уже многими местами. Экспедиция против Хриза представляла большие затруднения в природе местности. Бывшие с императором старые и опытные военные люди советовали не предпринимать пока осады Просека, а подступить к нему тогда, когда будут заняты менее важные места, находящиеся под властью Хриза. Этим бы можно было поднять дух в византийском войске и с другой стороны — приготовить Хриза к уступчивости и миролюбивым предложениям. Неблагоразумно, — говорили, — начинать дело с атаки недоступного пункта и вести войско на скалистые утесы, что во всяком случае сопряжено с кровавым потом, потребует многих усилий и будет стоить громадной траты военных сил. На военном совете одержал, однако, верх голос людей, не имевших военного опыта, но пользовавшихся личным расположением государя. Эти последние были того мнения, что нужно идти прямо на Просек, что от сдачи этого места зависит исход экспедиции. Если будет взят Просек, — говорили они, — мы не встретим сопротивления в стране. Решено было идти на Просек и разорить самое гнездо Хриза.

Попытка осадить Просек и принудить Хриза к сдаче, действительно, не соответствовала тем средствам, которыми располагал император. «Ромэи * совершали чудные и достойные удивления дела. Одни со щитами и с мечами наголо, другие с луками и стрелами взбирались на утесистые вершины укрепления и бешено бросались на гарнизон, защищавший стену и крепость. После многих усилий и резни они прогнали варваров с укрепления, недавно возведенного для защиты входа. Были и такие, которые, как дикие козы, пробирались по утесистым склонам, чтобы попасть за стены и сделать нападение на самую крепость. Когда же они почти уже совершили блистательный подвиг, обратив в бегство защитников стен и принудив их запереться в цитадель, тогда только обнаружилась тщетность их невероятных усилий. Ибо не нашлось никого, кто бы мог им доставить орудие, чтобы сделать пролом в стене. Тем не менее, не теряя присутствия духа и горя негодованием против начальника царской артиллерии, они действовали вместо кирок руками и щитами, разбивая связь между камнями. Дело шло весьма медленно, и они много страдали от врагов, занимавших высоты. Наконец прибыл заведывающий осадными снарядами и принес несколько кирок в одной связке. Нужны были еще лестницы, чтобы взобраться на самую стену, но и их не скоро могли доставить. Вследствие этого, не упорствуя далее в невозможном предприятии,

* Nic. Acom., р. 669 и след. (Ред.).

355

с неохотой они сошли оттуда. В самом деле, валахи говорили потом, что ромэи могли бы взять крепость и захватить в ней Хриза, если бы они приготовили стенобитные машины и своевременно доставили их на место». На следующий день болгары отлично пользовались своими метательными машинами и убили многих греков спускаемыми с высот камнями. Они имели прекрасного механика, который заведовал метательными снарядами: сначала он служил в византийском войске, но потом ушел к Хризу, когда греки перестали исправно платить ему жалованье. Ночью болгары сделали вылазку, испортили снаряды, расставленные византийцами на высотах, и напали на ночную стражу. Напуганные греки побежали к палатке протовестиария Иоанна, который тоже обратился в бегство. Болгары поделили между собою добычу, найденную у протовестиария; цветные сапоги, отличие сана, доставили гарнизону Просека много поводов смеяться над византийцами. Этим собственно и кончаются подвит императора под Просеком. Он вступил в переговоры с Хризом и заключил с ним мир, весьма постыдный для империи. Именно император признал Хриза независимым князем Струмицы и Просека и других окрестных городов.

Из рассмотрения отдельных фактов движения на Балканском полуострове вытекает несомненное заключение, что Иван-Алексей, Хриз и Камиза стояли в более или менее прямых сношениях с царем болгарским и в глазах самих греков были не более как исполнителями приказаний этого последнего. В рассматриваемый период византийское движение сосредоточилось в южной Болгарии, причем северная оставалась совершенно свободною от греков: отсюда продолжали выходить только вспомогательные отряды болгар и куман на помощь тому или другому из южно-болгарских вождей. Весной 1201 г. Иоанн в первый раз переходит, к открытому предприятию против Византии. Но здесь мы уже видим не набег «крылатой стаи» и не поход с целью грабежа, а обширное предприятие, исполненное по всем правилам военной науки. Успешный поход 1201 г. мы представляем себе результатом внутренней деятельности болгарского царя в первую половину его царствования. Первый удар нанес он грекам в южной Болгарии, взяв укрепленный город Констанцию, на большой дороге между Филиппополем и Адрианополем. Весьма может быть, что движение его к Родопским горам прикрывало другое — к Варне. Только в этом приморском городе продолжали еще держаться греки к северу от Балкан, укрепив его сооружениями и снабдив сильным гарнизоном из иностранцев. Осада Варны и взятие ее приступом — это уже бесспорное дело правильно организованного войска, ибо для исполнения предприятия требовалось знание военного искусства и запасы осадных снарядов.

В первые годы борьбы болгары имели на своей стороне сербов, но союз прекратился после отречения Стефана Немани. Споры за великожупанский титул между сыновьями Немани подали повод к вмешательству Венгрии

356

в сербские дела. Вместе с тем здесь началась борьба между католическим и православным влиянием. Первое находило себе сильную поддержку в лице великого жупана Волкана, второе — в лице брата его Стефана, впоследствии Первовенчанного. Мы возвратимся ниже к этому наиболее важному в истории Сербии вопросу, стоящему в тесной связи с внутренними событиями, теперь же продолжим историю освободительного движения Болгарии. В 1201 г. после взятия Варны, сопровождавшегося жестоким распоряжением закопать живыми в ров всех пленных греков, заключен был мир между Иоанном и Алексеем Ангелом, причем обе стороны как равные в политическом отношении обязывались иметь одних и тех же врагов и друзей. В ближайшие затем годы заметны враждебные столкновения сербов с болгарами, из чего можно заключать, что Сербия явно склонялась тогда к угорско-католическому союзу. Об этом имеется несколько указаний в письме Стефана к Саве и в переписке с папой Иннокентием ΙII. Во время переворота в Сербии, сопровождавшегося низвержением Стефана я усилением Волкана, болгарский владетель Иоанн находился уже во вражде с Сербией, хотя папа пытался внушить ему миролюбие и рекомендовал возобновить добрые отношения с Волканом. Можно думать, что предметом споров были города по Дунаю и Мораве, как Белград, Браничев и Ниш, где сталкивались интересы двух соседних племен, куда также стремились со времени последних Комнинов угорские короли.

Гораздо сложней является политическое положение в Македонии. Здесь, как мы видели выше, утвердился полузависимый владетель Хриз-Добромир, имевший пребывание в Струмице и Просеке (Демир-Капу) и вступивший в связи с византийским дворянством вследствие брака с дочерью Мануила Камизы. Когда этот последний поднял восстание в западной Македонии и Фессалии, Хриз был на его стороне и вел с ним общее дело. Но затем, когда восстание было потушено Алексеем Палеологом и Иоанном Инополитом, Хриз потерял свое княжение, и власть над Просеком перешла «воеводе, посаженнику болгарского царя Иоанна.

В дальнейшей истории Хриза, с которым может быть сопоставлен Стрезь, упоминаемый в Синодике царя Бориса и в сербских сказаниях, остается несколько темных фактов, которых не удалось еще выяснить.*

Распадение империи, начавшееся при последних Комнинах, продолжало свое поступательное движение при царях из дома Ангелов. Отделились не только подчиненные не-греки, но целые области с греческим или наполовину греческим населением. Навстречу этому расчленению византийской империи подготовлялось военное движение в Западной Европе; крестоносцы должны были воспользоваться наступившим критическим положением и приступить к осаде Константинополя. Прежде чем излагать эту

* Моя книга «Образование второго Болгарского царства», стр. 236—237.

357

авантюру, как называли Четвертый крестовый поход современники, попытаемся выяснить роль римского папы в событиях, которыми здесь занимаемся. Тогдашняя европейская политика, как церковная, так и светская, находилась в руках папы Иннокентия III, одного из величайших пап, когда-либо занимавших римский престол. С первых же дней вступления на престол св. Петра (январь 1198) Иннокентий стал уделять особенное внимание событиям на Балканском полуострове. Может быть не без значения в этом случае было и то обстоятельство, что папа по матери был в родстве с Волканом. Сношения между зетским великим князем и папой начались в том же 1198 г., как видно из буллы папы от января 1199 г., в которой, посылая в Зету легатов с большими церковными полномочиями, он обращается к Волкану как к «славному королю Далмации и Диоклеи». Между прочим в этой булле читается: «Узнав из твоего письма к нашему апостольскому престолу о твоей горячей преданности, что ты Римскую церковь, мать твою, после Бога любишь всего больше и внимательно соблюдаешь все наши повеления, согласно твоему желанию мы отправили наших возлюбленных капеллана Иоанна и иподиакона Симеона».* Весьма любопытно отметить, что тогда же папа вступил в сношение с великим жупаном Сербии Стефаном и, как следует заключать из ответного письма этого последнего, к нему были отправлены те же самые легаты, что и к Волкану. Трудно выяснить ближайшие мотивы последовавших затем фактов, но к ним нужно подходить без сомнения с точки зрения завязавшихся с Римом сношений. Так, без всяких причин Стефан, женатый на византийской царевне Евдокии, дочери Алексея, отсылает ее назад. Но, если в этом можно усматривать влияние папских советников, то в ближайшее затем время великому жупану предстояло подвергнуться новым испытаниям. В 1202 г. началась междоусобная война между великим жупаном и Волканом, в которую вмешался угорский король Эмерих. Следствием этого было то, что Стефан Первовенчанный был лишен власти и единственным обладателем сербских земель стал Волкан. Указанный политический переворот совершен был в интересах католической церкви и должен был иметь своим последствием подчинение сербских земель Риму. Хотя естественным решением вопроса было бы подчинение Стефановой державы барской архиепископии, в которую в то время входила в церковном отношении Зета, но с целью удовлетворения притязаний Угрии папа включил Рашку в епархию венгерской коложский архиепископии.** Оценивая этот переворот, мы должны признать, что от него выиграла больше всего Угрия,

* Вся переписка пап с южными славянами находится в прекрасном издании: Smičiklas. Codex diplomaticus regni Croatiae, Dalmatiae et Slavoniae, vol. II, p. 311 исл. Zagreb, 1904. Староеиздание (Theiner. Vetera monumenta slavorum meridionalium) не вполне впрочем заменено загребским изданием.

** Theiner. Vetera monum., XXXIII, p. 19.

358

получив в Сербии политическое влияние и — через коложского архиепископа — церковную власть. Можно понять, как новый порядок вещей должен был взволновать православную партию в Сербии и как приверженцы Стефана могли постепенно подготовить почву для реакции. Угорский король, став верховным владыкой великожупанских земель, выразил в первый раз притязание взять в свои руки исправление политики Балканских государств. Две главные задачи проведены были тогда Угрией при содействии Рима, и эти задачи в течение всех средних веков были руководящими по отношению к славянам: усиление католицизма и противопоставление сербских притязаний болгарским, и наоборот. Не допустить образования большой славянской державы — такова была цель тогдашней западной политики. Эта сторона вопроса хорошо выясняется из нижеследующих обстоятельств.

С таким же вниманием папа Иннокентий относился к Болгарии. Переписка с Калоиоанном или Иоанном Асенем представляет в высшей степени любопытные черты. Первое, что бросается здесь в глаза, — это указание на римское происхождение Асеней. Для римского престола оно служит основанием напомнить болгарскому царю, как стал называть себя Иоанн, об его римском происхождении и вызвать в нем чувства преданности католической церкви. Асени охотно приняли это указание, хотя для них было бы гораздо выгодней доказать свое родство с прежними царями Болгарии, так как Иоанн желал приобрести от римского престола корону и титул. «Призрел Господь, — писал Иннокентий в 1199 г., — на твое смирение и преданность к римской церкви... мы же, узнав, что твои предки произошли от благородного римского племени и что ты заимствовал от них искреннюю и как бы наследственную преданность к римскому престолу, еще прежде намеревались навестить тебя нашими письмами и легатами». Далее, уже в 1202 г., переписка между папой и Иоанном болгарским принимает в высшей степени определенный характер — больших запросов с одной стороны и постепенных уступок с другой. Калоиоанн, обозначив свой титул «император болгар и валахов», выражает в почтительном тоне предмет своих домогательств. «Получив ваше священное письмо, которое нам дороже всех сокровищ в мире, воссылаем благодарение Богу, который привел нас к памятованию крови и нашего отечества. И ныне, как добрый пастырь и глава всех верных христиан, желая собрать воедино чад католической и апостольской церкви, присоединил и нас к своему стаду. Блаженной памяти братья мои пытались отправить послов к вашему святейшеству, но они не могли достигнуть вас по причине многих наших врагов. И мы уже трижды делали подобную попытку, но все безуспешно. Теперь же, так как ваша святость благоволила послать к нам своего легата, отправляем к вам нашего доверенного пресвитера Власия и выражаем вам как духовному отцу и первосвященнику благодарность, дружбу и подчинение. Святейший

359

отец, вы дали понять в вашей грамоте, чтобы мы обозначили наши желания по отношению к римской церкви. Империя наша просит, чтобы утвердили нас в правах дочери относительно матери нашей римской церкви. Прежде всего просим наделения нас короною и честью, как это было при прежних наших императорах: Петре, Самуиле и других их предшественниках, согласно тому, что записано в нашей летописи». Но в Риме хорошо понимали политические и церковные замыслы болгарского царя и желали заручиться сначала более определенными обязательствами с его стороны. Едва вышеприведенное письмо стало известно в Риме,* как в ноябре того же 1202 г. папа Иннокентий подписал новую буллу на имя «благородного мужа Калоиоанна, обладателя болгар и влахов». В этом документе, где в первый раз делается попытка ограничения церковной самостоятельности Болгарии, папа говорит следующее: «Мы приказали тщательно пересмотреть наши регесты и убедились, что в подчиненной тебе земле, действительно, носили королевскую корону многие властители. Из них же ясно, что при папе Николае болгарский король крестился со всем народом и получил архиепископа от римского престола. Но при папе Адриане болгары отстали от латинской церкви и перешли в греческую, будучи подкуплены и обмануты греческими дарами и обещаниями. Хотя воспоминание об этом непостоянстве побуждает нас к осторожности, тем не менее мы решили отправить любезного сына нашего, капеллана Иоанна, которому доверили нашу собственную власть относительно посвящения в епископы и в другие церковные чины. Мы приказали ему также, чтобы он тщательно расследовал о венце, который был даваем твоим предкам римской церковью, как по древним летописям, так и по другим документам ... дабы мы по получении от него и от твоих послов обстоятельных сведений могли прийти к зрелому и обдуманному решению. Ради твоей земной славы и вечного спасения полезно, чтобы ты, будучи римлянином по происхождению, был таковым и по образу жизни и чтобы твой народ следовал институтам римской церкви и в самом культе давал бы обонять отеческие обычаи».

Сношения Рима с Тырновом, где была столица болгарского царства, затруднялись тем, что за ними зорко следили греки и угры, а с другой стороны болгары желали возможно больше получить и меньше дать. Весьма вероятно, что грекам удалось бы предупредить унию Болгарии с Римом, если бы весь политический и церковный строй империи не был неожиданно изменен вследствие латинского завоевания Константинополя и разделения империи в 1204 г. Наконец, в ноябре 1204 г. легат папы пресвитер Лев прибыл в Тырнов с неограниченными полномочиями организовать присоединение Болгарии к латинской церкви и венчать Калоио-

* Или хронология не точно установлена в изд. Тейнера.

360

анна королевской короной. «Посылаем тебе, — писал папа, — скипетр » королевский венец, ты же со своей стороны дашь клятвенную запись, что останешься преданным и послушным святой римской церкви и сохранишь в подчинении апостольскому престолу все земли и народы, подчиненные твоей империи. Разрешаем чеканить монету с твоим изображением, достопочтенному брату нашему, архиепископу тырновскому, жалуем привилегию приматии над всеми землями твоей державы. Он и его преемники нашей апостольскою властью будут короновать твоих преемников». Болгарскому примасу разрешено было варить и освящать миро и дано право являться везде с преднесением креста. Обряд венчания происходил 8 ноября 1204 г. Таким образом Иннокентию III удалось наконец достигнуть весьма важных результатов на Балканском полуострове, т. е. почти свести на-нет все дело славянских просветителей и нанести громадное поражение константинопольскому патриархату. Нужно принять в соображение, что изложенные выше обстоятельства составляли весьма смелый и энергичный шаг со стороны папы. Иннокентий III, принимая Болгарию в лоно римской церкви и наделяя Калоиоанна честью и титулом, несколько отступал от усвоенной по отношению к Балканам тогдашней политики, нарушал притязание угорского короля и усиливал значение Болгарии против Сербии. Известно, что после соединения приморской и континентальной Сербии (1202 г.) в руках: великого жупана Волкана угорский король присоединил к своему титулу и звание короля Сербии. К сожалению, политический рост Сербии был приостановлен усобицей между сыновьями Стефана Немани. На весьма короткое время Волкану удалось соединить Зету и Рашку, но затем Стефан снова овладел великожупанскими землями, заставив своего брата довольствоваться небольшим уделом. Политические отношения вообще складывались благоприятней для Болгарии, чем для Сербии. В первой уже и в то время преобладает идея государственного единства, дисциплина и взгляд на религию как на орудие для достижения политических целей. Несомненно, Болгария вступала в XIII столетие, имея перед собой гораздо более открытые перспективы, чем Сербия. Для первой и самый Четвертый крестовый поход оказался более полезным, чем для второй. На Балканском полуострове тогда преобладали политические влияния, исходившие от римского престола и от угорского короля, которые не совсем совпадали между собой. Из переписки короля Эмериха с папой Иннокентием выясняется эта сторона дела. С точки зрения угорского короля, в которой нельзя не усматривать возобновления взглядов немецких дипломатов IX в. на славянские дела, готовность папы Иннокентия идти навстречу притязаниям Калоиоанна является частью унизительной для римского престола, частью оскорбительной для короля. Соглашаясь помазать на королевство и венчать короной Калоиоанна, папа без нужды-де изменяет традиционную политику римской церкви и наносит вред католической.

361

Угорской державе. Самого письма Эмериха не сохранилось, но есть ответ на него в виде буллы на имя пресвитера-кардинала Льва, где по пунктам, разбираются претензии Эмериха.*

«На твой второй пункт отвечаем, что касается того, что ты разрешаешь свободный путь нашим нунциям в землю Иоанна, а равно и его послам в Рим, то за это выражаем тебе большую благодарность. По отношению к тому, что означенный Иоанн неправильно занял землю, которая была подарена сестре твоей, греческой императрице, и что он с помощью наемного отряда язычников жестоко опустошил сербские области, подчиненные твоей короне, так что многие христиане отведены в рабство к язычникам, — будь уверен, что это нас очень печалит и что мы употребим все старания к тому, чтобы вознаградить тебя за причиненный вред. На третье возражение отвечаем. Ты пишешь, что означенный Иоанн не имеет собственно права ни на какую землю, так как он есть узурпатор, захвативший: часть твоих владений, часть принадлежащего другому царству; что поэтому тебя удивляет, как мы, не посоветовавшись с тобой, так поспешно решились короновать столь открытого твоего врага. Ты не знаешь надлежащего положения дел, а потому выслушай нас. В Болгарии издревле многие короли последовательно венчаемы были апостолическою властью, таковы Петр, Самуил и некоторые другие. Вследствие миссионерской деятельности блаженной памяти папы Николая болгарский король со всем народом принял крещение. Но впоследствии под греческим засильем болгары потеряли королевское достоинство и принуждены были жить под тяжким константинопольским игом, пока в самое последнее время два брата Петр и Иоанн, происходящие из прежнего королевского рода, не столько захватили, как возвратили себе отеческое достояние. Не отрицаем, что может быть какую-либо область они захватили силой, но утвердительно говорим, что большую часть земли они возвратили по наследственному праву, почему мы вознамерились венчать его в короли, по примеру наших предшественников, не чужой, а его собственной земли, дабы как он получил в свое владение несправедливо отнятое, так чтобы и неправо отнятое было ему возвращено, и об этом он просил нас, чтобы мы приняли на себя посредничество в рассуждении спорных между вами владений. Мы никак не могли думать, посылая своих послов в его землю через ваши владения и принимая его послов, приходивших тем же путем, что в нем ты имеешь такого жестокого врага, тем более, что мы все старания употребляли к вашему примирению и не с другой целью решились исполнить его желание, как с той, дабы дочь возвратить матери и тело присоединить к голове. Не можешь не обратить внимания и на то, что когда великий жупан Сербии Стефан просил нас отправить в его страну легата, чтобы возвратить его к послуша-

* Theiner. Vetera monum., LVII, p. 35.

362

нию римской церкви и короновать его королевским венцом, мы, признав его просьбу допустимой, возложили миссию в Сербии на брата нашего Иоанна — епископа албанского; узнав, однако, что это слишком неприятно тебе, отменили это решение, чтобы сделать тебе удовольствие. Ты же, завоевав Сербию и поставив Волкана на место Стефана, уведомлял нас, что желаешь эту землю привести в послушание Риму, и в то же время, удерживая за собой светскую власть, просил дать Волкану королевский венец. И мы возложили исполнение твоего желания на архиепископа Коложского; но прошло уже два года, а дело не подвинулось ни на шаг. На твое четвертое возражение отвечаем следующее. Хотя ты нашего легата внимательно принял и с честью проводил до границы своего королевства, но нас крайне удивляет то, что затем произошло.* Сделанное тобою не разъясняет дела. Но есть в нем одна сторона, которая может подвергаться обсуждению. Ты просишь, чтобы мы или совсем покинули намерение короновать его, или по крайней мере повременили с этим, пока улажен будет ваш спор решением кардинала. Чтобы не слишком взволновать тебя, отвечу кратко. Означенный кардинал, долго оставаясь в твоих владениях и пользуясь вниманием и лаской от тебя и от твоих, разве может быть беспристрастным посредником и судьей в разрешении спора, прежде чем не будет одинаково внимательно принят в его земле и прежде чем не исчезнет повод к подозрению. И, кроме того, его нельзя принудить к заключению мира или к восстановлению правды, прежде чем он не подчинится игу апостольской дисциплины и не примет нашего устава. Считаем нужным присоединить, что если ты решишься воспрепятствовать нашему легату в его миссии к распространению христианской веры и увеличению чести апостольского престола, то тебя постигнет божественный гнев и наше нерасположение, в Калоиоанне будешь иметь ожесточенного врага и ничего не достигнешь, потому что мы найдем другой способ к осуществлению нашего желания. Подумай внимательно, что бы ты почувствовал, если бы мы поставили препятствие к коронованию твоего телесного сына, а равно войди в наше положение, если бы ты встал нам на пути к коронованию нашего духовного сына». Если бы Иоанну было разрешено принять корону прежде, чем уладятся споры между Венгрией и Болгарией, то король потерял бы всякую надежду достигнуть своего права при участии римского престола. На это папа замечает, что крестоносный флот уже подвергся отлучению от церкви за разрушение Зары-Рагузы и что если бы после принятия королевского венца Калоиоанн не захотел подчиниться определению папского легата относительно недоразумений и споров, то его постигло бы тягчайшее наказание.

* Как оказывается из других писем, кардинал был задержан в замке Кеве и лишен всех сообщений с внешним миром.

363

В этом любопытном эпизоде обнаруживается самая интимная сторона истории Балканского полуострова. В начале XIII в. успеху славянских государств мешает Венгрия, впоследствии в такое же положение становится Австро-Венгрия. И раньше и позже главный рычаг против славян один и тот же, И та же самая перспектива открывается им в усвоении католического обряда и западной культуры. Венгрия тщательно наблюдает, чтобы политическое объединение славян не шло быстро, и чтобы ни Болгария, ни Сербия не выходили из пределов небольших княжеств, на которые бы вечно простиралась верховная власть Венгрии. В изучаемую эпоху спорный вопрос решался, однако, в пользу Болгарии, и возлюбленный сын — венгерский король — должен был помириться с тем, что кардинал дал Калоиоанну королевский венец и присудил в его пользу спорные области. Болгария выиграла больше, чем Сербия, в унии с латинством, но католичество и римская церковь выиграли на Балканском полуострове не такой важный приз, как это могло бы показаться на первый взгляд.

Страница сгенерирована за 0.22 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com