В 1945 г. Отделение истории и философии Академии Наук СССР, отмечая память выдающегося русского ученого, крупнейшего византиноведа академика Ф. И. Успенского, созвало сессию, посвященную столетию со дня его рождения. В принятом на этой сессии постановлении* Отделение постановило ознаменовать память Ф. И. Успенского изданием его трехтомной «Истории Византийской империи». В связи с этим по поручению византийской группы Института истории АН СССР H. С. Лебедевым было произведено обследование фонда Ф. И. Успенского в Архиве Академии Наук СССР, где были обнаружены рукописи неизданных частей «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского.

Мне уже приходилось давать анализ всего научного творчества Ф. И. Успенского, в частности это сделано мною в моей большой работе, подготовленной к печати к столетию со дня его рождения и напечатанной в посвященном его памяти I (XXVI) томе восстановленного «Византийского Временника», последним редактором которого был. Ф. И. Успенский.** В этой вступительной статье я весьма кратко останавливаюсь на значении большого синтетического труда Ф. И. Успенского, его «Истории Византийской империи», главным образом на содержании издающегося в первую очередь III тома.

В течение своей многолетней научной деятельности Ф. И. Успенский глубоко исследовал самые многообразные стороны истории Византии, ее литературы и искусства. Продолжая линию, начатую еще В. Г. Васильевским, Ф. И. Успенский очень много занимался изучением социально-экономической истории Византии. Его труды в этой области занимали первое место в его научном творчестве. Он сам говорил, что внимание

* «Сессия памяти академика Ф. И. Успенского». Известия АН СССР, серия истории и философии, 1945, т. II, № 4, стр. 299—300.

** Б. Т. Горянов. Ф. И. Успенский и его значение в византиноведении. Византийский Временник, 1 (XXVI), 1947, стр. 29—108; См. также: Б. Горянов. Ф. И. Успенский и русское византиноведение. Исторический журнал, 1944, № 12, стр. 44—52.

русских византинистов «было особенно направлено на выяснение проблем экономических, административных, социальных и других, относящихся к внутренней истории Византии».* Большое место в трудах Ф. И. Успенского занимали исследования в области истории византийской культуры, общественно-политической идеологии и философско-религиозной борьбы в Византии. Ему принадлежит ряд работ, в которых он впервые поставил на почву научного исследования вопрос о влиянии общественного строя славян на развитие социально-экономического строя Византийской империи. Не было почти ни одного вопроса в истории Византии, который не привлек бы к себе внимания пытливого исследователя Ф. И. Успенского и остался бы не отраженным в его огромном научном наследстве. И вполне естественным было постоянное стремление Ф. И. Успенского подвести итоги своей научной деятельности в синтетическом труде, в котором он представил бы полное изложение всего хода византийской истории.

При этом читатель, однако, должен помнить, что академику Ф. И. Успенскому, писавшему свой труд почти сорок лет назад, как и другим представителям либерально-позитивистской историографии, были присущи черты эклектизма, признание равноправности различных факторов исторического процесса. Признавая значение социально-экономического фактора в истории, акад. Ф. И. Успенский не дает, однако, углубленного анализа экономики Византии, анализа положения непосредственных производителей, анализа современной структуры общества. Не дается достаточно обстоятельного изложения классовой борьбы, и вообще внутренняя социально-экономическая история в этой работе занимает второстепенное место по сравнению с политической историей, историей войн и международных отношений. Вместе с тем автор переоценивает роль личности. Отсюда неудивительно, что эклектизм и идеализм его исторической концепции часто ему мешали делать правильные выводы при обобщении собранного им громадного фактического материала.

Будучи синтезом всей научной деятельности Ф. И, Успенского, его «История Византийской империи» основана на изучении большого фонда источников, круг которых он постоянно стремился расширить. Многие из этих источников впервые введены были в научный оборот Ф. И. Успенским, и поэтому его капитальный труд зачастую принимает характер источника, которым еще долго будут пользоваться исследователи-византинисты.

Издаваемый в настоящее время третий том «Истории Византийской империи» охватывает время с начала династии Комнинов до конца истории Византии. Этот период наименее освещен в историографии. Авторы общих сочинений и курсов, вышедших в свое время в России

* Об этом Ф. И. Успенский говорит в своей работе по истории византийских исследований в России.

(Ю. А. Кулаковский, С. П. Шестаков, К. Н. Успенский и др.), доводили изложение истории Византии не далее IX—X вв. А. А. Васильев издал в 1923—1925 гг. ряд монографических очерков, посвященных отдельным периодам византийской истории, которые в переработанном виде легли в основу изданного им впоследствии общего курса по истории Византии. Но в этой работе время Комнинов изложено очень сжато, а эпохе Палеологов отведено совсем незначительное место. То же следует сказать и о книге М. В. Левченко «История Византии», вышедшей в 1940 г., в которой эпохе Палеологов отведено всего несколько страниц. Тем большее значение приобретает третий, последний том «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского, в котором впервые на русском языке дается обстоятельное, подробное изложение большого материала последних веков византийской истории.

III том состоит из трех больших отделов: «Комнины», «Расчленение империи» и «Ласкари и Палеологи». В первом отделе «Комнины» читатель найдет вступительные главы, в которых Ф. И. Успенский хотел показать внутреннее и внешнее положение Византийской империи до вступления на престол династии Комнинов. Первостепенное значение во внешнем положении Византии XI и последующих веков Ф. И. Успенский придавал норманнскому вопросу, на нем он останавливается особенно подробно. Внимательно прослеживая историю проникновения норманнов в южную Италию, Ф. И. Успенский показывает, как норманнам удалось нанести полное поражение византийским притязаниям на фемы Апулии и Лангобардии. При преемниках Василия II (976—1025 гг.) на западной границе Византийской империи руководящая роль переходила в руки норманнов. На восточной границе Византийской империи арабы теряют свое значение в пользу государства сельджуков. В научном наследстве Ф. И. Успенского имеется ряд работ, посвященных движению народов из Средней Азии в Европу. Это позволило ему подробно исследовать обстоятельства, при которых турки-сельджуки вошли в непосредственное соседство с Византией. В этом отделе мы находим большой и интересный материал о взаимоотношениях Византии с Грузией и Арменией.

Во 2-й главе VI отдела («Комнины») излагаются события от смерти последней представительницы Македонской династии Феодоры до вступления на византийский престол основателя новой династии Комнинов Алексея I. Этот период был временем борьбы гражданского чиновничества, сената и церкви, во главе которых стояла фамилия Дук, с одной стороны, и крупной провинциальной землевладельческой аристократии и вождей армии, интересы которых представляла фамилия Комнинов, с другой. Ф. И. Успенский показал в своей работе внутреннюю политику Дук, на основе которой они стремились расширить социальную базу своего правительства путем смягчения налогово-финансовой политики

своих предшественников. Значительные льготы были предоставлены служилой аристократии. К этому времени относится широкое распространение системы отдачи на откуп взимания государственных налогов, тяжело отзывавшейся на населении. Новая династия Комнинов пришла к власти как представительница интересов крупной землевладельческой аристократии. Но взгляды автора по вопросу о Комнинах не свободны от противоречии. Автор почему-то сильно возвеличивает время Комнинов и говорит, что эпоха Комнинов составляла «наибольший подъем византинизма» (стр. 178). Читателю остается непонятным, в чем выражается этот подъем.

В VI отделе изложен огромный материал, характеризующий внешнее положение Византийской империи в этом периоде. Ф. И. считает характерной чертой этого периода напор турецко-татарских племен, охвативший империю с севера и востока и представлявший главную опасность для империи XI—ХII вв. Печенежско-половецкие набеги на Балканском полуострове и походы турок-сельджуков в Малой Азии — основные моменты этого процесса, освещение которого занимает центральное место в характеристике внешнего положения Византии. Постепенный захват сельджуками византийских провинций в Малой Азии, а также борьбу с норманнами Ф. И. Успенский считал основными событиями во внешней истории Византии, обусловливавшими направление внешней политики первых Комнинов.

Ценный материал содержится в 5-й главе VI отдела («Побережье Адриатики. Организация сербских земель»). В этой главе показаны первые шаги политической жизни сербского народа, организация которой выпала на долю приморских сербов, возвышение Зеты и подчинение зетским князьям сербских племен в Босне и Расе, борьба латино-католической и греко-православной церквей в славянских землях. Большой интерес в этой главе вызывает рассмотрение Ф. И. Успенским византийско-венецианских отношений, усиления торговых позиций Венеции в областях, где раньше господствовало византийское влияние, в пределах славяно-романских поселений на побережье Адриатического моря.

Освещая положение Византийской империи накануне крестовых походов, Ф. И. Успенский знакомит читателей с историей культуры и общественно-политической идеологии Византии XI в., уделяя основное внимание деятельности выдающихся византийских философов Михаила Пселла и Иоанна Итала. Здесь Ф. И. Успенский повторяет свои основные выводы, которые им изложены в прежних работах о философском движении XI и XII вв.* и в большой сводной работе по истории византийской общественной мысли.** Как и в указанных работах, за основу исследова-

* Ф. И. Успенский. Богословское и философское движение в Византии XI и XII веков. ЖМНП, 1891, сентябрь, стр. 102—159; октябрь, стр. 283—427.

** Ф. И. Успенский. Очерки по истории византийской образованности. СПб, 1892.

ния Ф. И. Успенский взял синодики, оглашавшиеся в неделю православия и пополнявшиеся время от времени новыми статьями, в которых провозглашалась «анафема» против врагов православия. Ф. И. Успенский правильно отмечает, что в средние века всякое общественно-политическое движение неизбежно облекалось в форму религиозных споров. К сожалению, акад. Ф. И. Успенский освещает больше развитие богословской мысли в Византии и мало останавливается на Михаиле Пселле и эволюции светской науки и философии, что более интересовало бы советского читателя.

В этой главе III тома Ф. И. Успенский учел замечания рецензентов своей работы по истории византийской образованности и пересмотрел некоторые ранее высказанные им взгляды. Так, Ф. И. согласился с положением своих критиков о том, что нет достаточного основания причислять Иоанна Итала к платоникам,* а также указал, что нельзя преувеличивать влияния византийских ученых на деятелей итальянского Возрождения. Как правильно отмечает здесь Ф. И., это влияние нужно принимать в очень ограниченном смысле и не рассматривать вопрос о Возрождении исключительно с точки зрения знакомства ранних гуманистов с греческими рукописями и греческим языком. Вообще, Ф. И. отказался здесь от мысли, которая руководила им в его «Очерках по истории византийской образованности», о влиянии византийской науки на западную науку через посредство логики Михаила Пселла. В этой же главе Ф. И. рисует внутреннее положение Византийской империи накануне крестовых походов, останавливаясь, главным образом, на тяжелом финансовом положении империи и мероприятиях Алексея I Комнина в области денежного обращения, по которым был введен принудительный курс номисмы.

Эпоха крестовых походов в связи с историей Византии уже привлекала внимание Ф. И. Успенского в его работе, появившейся в известной серии «История Европы по эпохам и странам в средние века и новое время», выходившей под редакцией Н. И. Кареева и И. В. Лучицкого.** Эта работа Ф. И. использована им в издаваемом сейчас III томе его труда. Общая оценка причин крестовых походов, сделанная Ф. И. Успенским, не может удовлетворить историка-марксиста. Ф. И. говорит о «первоначальной цели крестоносного движения», то есть об освобождении Иерусалима из рук неверных. Правда, он приближается к пониманию причин крестовых походов, отмечая, что эта «первоначальная цель» была впоследствии заменена попытками основать независимые княжества на Востоке, завоевать Византию и добиться торговых преимуществ в византийских и мусульманских областях. Но тем не менее, по мнению Ф. И., «обстоятельства, вызвавшие крестовые походы, остаются до сих пор не вполне ясными». Между тем советская медиевистика раз-

* Виз. Bp., III, 1897, стр. 126 и сл.

** Ф. И. Успенский. Истории крестовых походов. СПб, 1901.

работала совершенно определенную точку зрения по вопросу о причинах крестовых походов. Несмотря на то, что с общей оценкой эпохи крестовых походов, сделанной Ф. И., мы не можем согласиться, огромный фактический материал, собранный им и систематизированный в этом разделе, придает большую ценность этой части его труда и неоднократно заставит многих историков прибегать к этому материалу как к весьма важному источнику при изучении этой эпохи.

Изучая положение Византин перед крестовыми походами, Ф. И. подчеркивает опасность, угрожавшую империи со стороны половцев и печенегов, и приводит послание Алексея I Комнина Роберту Фландрскому, в котором он просил вождей ополчения ускорить поход, поспешив на помощь Византии. Как отмечает Ф. И., в это время византийское правительство готово было пойти на большие уступки Западу, в том числе и в вопросе о воссоединении церквей. По мнению Ф. И., такая политика византийского правительства явилась одной из основных причин Первого крестового похода. С этим положением также нельзя согласиться. Вопрос о церковной унии был одним из излюбленных орудий византийской дипломатии, к которому прибегали византийские императоры всегда, когда внешнее положение империи было особенно тяжелым. Это понимал и сам Ф. И., указывая, что «обращение Византийской империи за помощью к латинскому Западу всегда знаменовало крайний упадок нравственных сил в Константинополе и было выражением самого беспомощного состояния». Но обращение Алексея I Комнина к Западу, конечно, не может рассматриваться как одна из причин Первого крестового похода.

Ф. И. Успенский притом ошибочно считает дошедшее до нас письмо Алексея I Комнина к Роберту Фландрскому целиком подлинным. В настоящее время большинство исследователей пришло к выводу, что дошедший до нас текст не во всех своих частях является · подлинным.

Большим недостатком III тома, в котором обстоятельно разобраны взаимоотношения Византии с южными славянами, итальянцами, турками-сельджуками, является почти полное игнорирование истории русско-византийских отношений XII—XV вв. Здесь мы не найдем ничего для восстановления картины тех непрерывных и многообразных связей, которые существовали между Русью и Византией и свидетелями которых являются многочисленные художественные и литературные памятники Киевской Руси.

Главы о внешнем положении Византии при Иоанне II Комнине (1118—1143 гг.) и Мануиле I Комнине (1143—1180 гг.) принадлежат к лучшим разделам большого труда Ф. И. Успенского. Если правление Мануила I Комнина тщательно изучалось исследователями-византинистами, то время Иоанна II Комнина получило полное освещение впервые в труде Ф. И. Успенского. События этого правления показаны на широком, мастерски сделанном фоне международных событий того времени.

Читатель найдет здесь изложение судеб Сицилийского королевства, рассматриваемые Ф. И. в связи с борьбой императорской и папской власти блестящие страницы недостаточно изученной еще нами ранней истории Венгрии, а также материал по истории Сербии, выяснение исторической роли которой Ф. И. Успенский считал одной из своих существенных задач.

Время Мануила I Комнина (1143—1180 гг.) освещалось в некоторых работах Ф. И. Успенского, основанных на том же материале, что и соответствующий раздел III тома, и уже знакомых читателям, интересующимся историей Византии.*

Как уже отмечалось, освещение внешней политики Мануила I Комнина принадлежит к лучшим разделам большого труда Ф. И. Успенского. Здесь снова нужно обратить внимание на большой и ценный материал по истории Сербии и Венгрии, византийско-венгерских и византийско-сербских отношений, содержащийся в 13-й главе этого отдела. Вместе с тем необходимо отметить недостаток этого отдела, заключающийся в отсутствии анализа внутренней истории Византии этого периода. Это необходимо было сделать особенно по отношению ко времени последних Комнинов, когда завершается процесс феодализации Византийской империи, о чем писал сам Ф. И., указывая, что, время Мануила I Комнина должно считаться периодом, когда оформляется вся система феодальных отношений в Византии, основанных на пронии и зависимости земледельческого класса.** Наконец, изучение внутренней истории Византии при Комнинах и особенно при Мануиле I тем более необходимо, что без него нельзя понять деятельности Андроника Комнина, которую Ф. И. освещает в последней, 15-й главе этого отдела («Последние Комнины. Начало реакции»). И, действительно, в оценке этой деятельности мы встречаем ряд положений, с которыми нельзя согласиться.

Прежде всего, в оценке Андроника Комнина у Ф. И. мы видим преувеличение роли личности в истории, изложенное при этом в несколько наивной форме. Так, отмечая, что в потомстве Исаака Комнина властолюбие, энергия и даровитость были наследственными чертами (показателем этого служит то, что в третьем поколении эта линия достигла царской власти, образовав Трапезунтскую империю), Ф. И. считает, что при оценке деятельности Андроника Комнина нельзя упускать из виду этой наследственной черты. Излишней модернизацией является утверждение Ф. И. о том, что в программу Андроника Комнина в борьбе, против

* Ф. И. Успенский. Уклон консервативной Византии в сторону западных влияний. Виз Bp., XXII, 1915—1917, вып. 1 и 2, стр. 21—40; Его же. Последние Комнины. Начало реакции. Виз. Bp., XXV, 1927, стр. 1—23.

** Ф. И. Успенский. Значение византийской и южно-славянской пронии. Сб. статей; сост. и изд. учениками В. И. Ламанского по случаю 25-летия его ученой и профессорской деятельности, СПб 1883, стр. 1—32.

засилья латинян входило образование «национального правительства». Верно только то, что Андроник Комнин ставил своей задачей овладеть народным движением против латинян, чтобы добиться византийского престола. Внутренняя политика Андроника Комнина в основном освещена Ф. И. правильно как попытка ослабить служилую аристократию и крупных землевладельцев (называемых Ф. И. «поместным дворянством») и принять ряд мер для улучшения положения земледельческого класса. Однако в изображении Ф. И. мы не можем проследить, какая расстановка классовых сил привела Андроника Комнина к власти, а. затем привела к его свержению. Наконец, бесспорно преувеличена характеристика Андроника Комнина как «крестьянского царя». Все эти ошибки Ф. И. Успенского объясняются тем, что характеристике деятельности Андроника Комнина не предпослан анализ внутренней истории Византии перед его приходом к власти и внутренней политики его предшественников.

С падением Андроника Комнина с византийского престола сошел последний представитель этой династии, и на престол вступила династия Ангелов, прекратившаяся после завоевания Константинополя латинянами в 1204 г. в результате Четвертого крестового похода и образования Латинской империи. Этому времени посвящен VII отдел III тома, названный Ф. И. «Расчленение империи».

При освещении внешнего положения Византийской империи основными событиями, как бы подготовившими, по мнению Ф. И., катастрофу латинского завоевания, он выдвигает поход норманнов, временно занявших Фессалонику, и освободительное движение в Болгарии и Сербии, приведшее к их независимости и в корне изменившее политическое положение на Балканском полуострове. Большое внимание уделяет Ф. И. в этом отделе истории Венгрии и ее взаимоотношениям с Византией и Сербией в XII в. Очень ценным является приведенный Ф. И. материал, показывающий, что борьба болгарского народа за свою независимость перешла в конце XII в. в общее движение славянских народов Балканского полуострова против Византийской империи. Нельзя согласиться с положением Ф. И. о том, что это движение являлось следствием происходившего в это время процесса расчленения Византийской империи. Движение это нарастало со времени завоевания Византией славянских стран, оно принимало вполне определенные очертания уже в середине XII в. и глубоко коренилось в условиях угнетения славянских народов и усиления феодальной зависимости крестьянства, которые эти народы испытывали при византийском господстве. Что касается результатов этого движения, приведшего к независимости славянских стран, то они являлись одной из причин, а отнюдь не следствием начавшегося в это время процесса расчленения империи. Нужно отметить также недооценку роли богомилов в освободительном движении болгарского народа.

События, связанные с Четвертым крестовым походом, в основном повторяют выводы Ф. И. в уже упоминавшейся мною его работе по истории крестовых походов. Этот отдел кончается 5-й главой, носящей название «Центробежные и центростремительные силы в истории Византии». В этой главе, подводящей итоги периода в истории Византии, предшествующего латинскому завоеванию, Ф. И. поставил задачу «выяснить обстоятельства, приведшие империю к параличу». Эта глава представляет тем больший интерес потому, что, как уже отмечалось, внутренняя история Византии освещена недостаточно. В этой главе Ф. И. пришел к правильному выводу, что феодализация империи — расширение системы прений — приводила к разрушению фемного строя, закрепощению свободного крестьянства, поглощению мелкой земельной собственности крупным феодальным землевладением, упадку системы стратиотских участков, то есть к разрушению тех устоев, на которых Византия держалась в течение многих веков. Но процесс феодализации империи Ф. И. представляет себе неправильно, когда пишет, что «для обеспечения себе дальнейшего политического бытия... империя должна была искать средства не в усвоении феодализма и не в уступках латинству ...» В этом утверждении слышатся отзвуки неприемлемой с марксистской точки зрения теории о феодализации Византии как следствии влияния феодального устройства Западной Европы, неприемлемой потому, что византийский феодализм возник и развивался в силу внутренних законов развития. Кроме того, если под словом «империя» нужно понимать центральную императорскую власть, то она вовсе не «искала усвоения феодализма», а на протяжении веков сопротивлялась процессу феодализации и к концу династии Комнинов потерпела в этой борьбе окончательное поражение.

Отметим содержащийся в этой главе интересный материал о положении византийского духовенства и монашества, яркими красками рисующий их низкий культурный и нравственный уровень. Интересные сами по себе, эти сведения дали Ф. И. основание для неправильного вывода о том, что это состояние духовенства и монашества являлось одной из причин падения Византии в 1204 г. Неправильно утверждение Ф. И., что «в наиболее важные моменты исторической жизни Византийская империя находила опору в духовенстве, именно в монашестве». Именно церковно-монастырское землевладение было одной из основных сил, которые постепенно расшатывали, а отнюдь не поддерживали византийское государство, и усиление его в эпоху перед латинским завоеванием можно считать одной из причин ослабления, а затем и падения империи.

Последний, VIII отдел III тома («Ласкари и Палеологи») охватывает время Латинской империи, освещает историю греческих центров возникших на территории Византии после латинского завоевания, и историю последних веков Византии до ее завоевания турками. Этот отдел имеет

особое значение потому, что, как я уже отмечал, этот период наименее освещен в историографии, между тем он богат событиями в области международных отношений, а изучение внутренней истории византийского государства в эпоху Палеологов должно подвести исследователей к решению уже давно назревшего вопроса о причинах падения Византийской империи.

После изложения обстоятельств, связанных с захватом Константинополя латинянами и его разгромом, в этом отделе идет большая 2-я глава, посвященная Латинской империи («Латинская империя и латинские государства Романии. Греки в XIII в.»). Эта глава представляет выдающийся интерес, так как кроме устаревшей работы П. Медовикова * мы не имеем ни одной работы о Латинской империи на русском языке. «На развалинах Византийской империи образовалось латинское константинопольское феодальное государство поверх греческого крестьянства, целая политическая система... », — пишет Ф. И. Успенский. В его задачу и входило показать феодальное устройство этой империи и ее политическую систему. Здесь собран большой материал, основанный на тщательном изучении всей литературы вопроса, бывшей в распоряжении Ф. И.

Чрезвычайно ценными являются приводимые Ф. И. сведения о политическом устройстве Латинской империи. Многие из них основаны на первоисточниках, либо впервые вводимых Ф. И. в научный оборот, либо впервые переведенных им на русский язык. Большое значение придавал Ф. И. договору 1205 г. между императором Латинской империи Генрихом Фландрским и венецианским подеста, по которому упразднялось преимущественное положение венецианцев, сложившееся в течение всего Четвертого крестового похода, и устанавливалось единство в командовании всеми вооруженными силами империи и в политическом управлении, причем венецианцы, наравне с другими участниками похода, получившими феоды, должны были принести императору вассальную присягу. При императоре был учрежден совет из представителей венецианцев и франков, главным образом держателей крупных феодов. Актом 1205 г. были установлены взаимоотношения между императором и советом. Хотя по этому акту власть императора была несколько ограничена, тем не менее Ф. И. преувеличивает значение созданного совета, отмечая, что при благоприятных условиях из него мог бы возникнуть средневековый парламент.

Прежде чем перейти к анализу общественного строя новой империи, Ф. И. показывает в этой главе состояние византийских провинций в XIII в. Мы видим здесь яркое изображение крупных феодальных владений византийских динатов-архонтов, с большими замками, собственными дружинами, с большой политической самостоятельностью, особенно в Фессалии и Пелопоннесе.

* П. Медовиков. Латинские императоры в Константинополе. Москва, 1849.

Основным источником для изучения общественно-экономического строя Латинской империи для Ф. И. служила Морейская хроника. Заслугой Ф. И. является критический пересмотр сведений хроники путем сличения их с показаниями других источников. Недостаточно использованы Ф. И. так называемые «ассизы Романии», которые могут дать много нового материала. Ф. И. рассмотрел феодальное устройство отдельных частей Латинской империи, особенно подробно остановившись на организации франков в Ахейском герцогстве. При этом Ф. И. использовал сведения различных источников о так называемом «парламенте» в Андравиде, вернее — собрании вассалов Ахейского герцогства, на котором было утверждено распределение ленов, записанное в особом реестре, или книге ленов. Феодальное устройство Латинской империи по состоянию источников наиболее полно можно проследить на примере Ахейского герцогства, вследствие чего произведенный Ф. И. тщательный анализ устройства этой части Латинской империи представляет для нас особый интерес.

Феодальное устройство Латинской империи оказало влияние на развитие форм феодализма после восстановления в 1261 г. Византийской империи. Ф. И. показал ухудшение положения зависимого крестьянства при латинском завоевании. На византийскую почву были перенесены многие формы феодальной зависимости, не встречавшиеся в Византии до завоевания. Они пережили Латинскую империю, оставили глубокий след в поздней Византии, в которой мы наблюдаем закрепощение крестьянства в его завершенном виде. Пониманию этого процесса наука во многом обязана анализу положения крестьянства в период Латинской империи, произведенному Ф. И. Успенским. Большой и интересный материал мы находим здесь также по вопросу о взаимоотношениях латинской и греческой церквей, а также о взаимоотношениях светской и церковной власти в Латинской империи. Как правильно отмечает Ф. И., церковная политика латинских императоров, являвшихся в этом отношении послушным орудием папского престола, была одной из основных причин того, что завоеватели не сумели привлечь на свою сторону симпатии покоренного населения. Масса греческого населения оставалась враждебной латинской церкви. Это, а также ухудшение положения крестьянства были основными причинами шаткого положения Латинской империи с первых лет ее существования.

В этой же главе мы находим большой материал по вопросу об организации церкви в различных феодальных государствах, на которые делилась Латинская империя, а также о различных формах взаимоотношений между светской и церковной властью в этих государствах. Сопротивление греческого населения, как правильно отмечает Ф. И., не позволило завершить в империи организацию латинской церкви по преподанной Иннокентием III схеме, по которой уния должна была распространиться на все население. Ф. И. указывает, что при дворе в Фессалоникском королевстве сохрани-

лись греческие архиереи, которые вместе с правителями разбирали дела греков, и в этой связи приводит интересную мысль о том, что в этом церковном представительстве греческого духовенства среди покоренного греческого населения можно видеть зародыш того представительства, которое развилось в целую систему после завоевания Византии турками (в лице так называемого фанариотского духовенства).

Как уже отмечалось, договор 1205 г. уничтожил особые преимущества венецианцев при организации политической власти в Латинской империи. Несмотря на это, венецианская колонизация продолжалась и при Латинской империи, она достигла прочных результатов, сказавшихся затем в эпоху Палеологов. В труде Ф. И. убедительно показано, как планомерно Венеция добивалась своей цели — обеспечить торговые пути в Египет, Сирию и Месопотамию, занимая в рассматриваемый период Корфу, морейские гавани Корон и Модон, Крит и Евбею. Торговая Венеция извлекала из своих левантийских колоний огромные доходы, увеличивая их эксплуатацией феодов, полученных венецианцами при разделе империи, утверждая на прочных основаниях будущее господство Венеции на византийской территории.

Возникшая в результате Четвертого крестового похода Латинская империя не могла овладеть всеми областями завоеванной Византии. На ее территории успели образоваться греческие центры — Эпирский деспотат на Балканском полуострове, Никейская и Трапезунтская империи в Малой Азии. Эти государства, особенно Эпирский деспотат и Никейская империя, в период латинского господства вели между собою упорную борьбу за роль восстановителей Византийской империи. Их историческим судьбам посвящены 3-я и 4-я главы этого отдела.

Материал этих глав интересен потому, что по истории Эпирского деспотата и Никейской империи мы не имеем монографических работ на русском языке. История Трапезунтской империи представлена рядом очерков Ф. И. Успенского, основанных на результатах руководимых им в 1916— 1917 гг. археологических экспедиций на территории бывшей Трапезунтской империи, сведенных затем в вышедшую уже после смерти Ф. И. работу.* Истории Трапезунтской империи Ф. И. придавал большое значение из-за связей, которые она имела с народами, населяющими сейчас территорию нашей родины. Так, он писал: «...эта империя в своем происхождении и существовании опиралась как на грузинскую народность, так и на весьма мало еще выясненные связи — экономические и торгово-промышленные — с Крымом и Кавказом. Эти последние соображения легко приводят нас к заключению, что история Трапезунтской империи входит некоторою частью в задачи, принадлежащие истории России».**

* Ф. И. Успенский. Очерки по истории Трапезунтской империи. Л., 1929.

** Там же, стр. 2.

В труде Ф. И. блестяще показана сложная международная обстановка, в которой приходилось действовать Эпирскому деспотату и Никейской империи, лавировавшим между Венецией, Латинской империей и славянскими государствами Балканского полуострова. Внутренняя политика этих греческих центров мало разработана. Тем не менее, собранный Ф. И. материал позволяет нам восстановить основные черты внутренней истории этих государств. Развитие общественных отношений в Эпирском деспотате и Никейской империи является продолжением процесса феодализации Византийской империи, оно оставило заметные следы в общественном строе соответствующих областей в поздневизантийское время, для изучения внутренней истории которого собранный Ф. И. материал имеет большую ценность. Греческие центры хранили и развивали лучшие традиции византийской культуры. В труде Ф. И. мы находим большие извлечения из произведений и переписки навпактского митрополита Иоанна Апокавка, фессалоникского митрополита Константина Месопотамита, Георгия Вардана, Димитрия Хоматиана, интересные для истории Эпирского деспотага. В приведенных отрывках мы можем проследить энергичную борьбу этих деятелей, стремившихся отстоять византийскую культуру и греческую православную церковь. В Никейской империи эту роль играли такие выдающиеся деятели византийской культуры, как Никита Хониат, Георгий Акрополит, Никифор Влеммид, Николай Месарит, Георгий Музалон, наконец, один из никейских императоров Феодор II Ласкарь. Многие из этих деятелей объединялись в кружке Феодора II Ласкаря, сыгравшем большую роль в сохранении и развитии византийской культуры. В труде Ф. И. эти деятели выступают как живые яркие представители византийской культуры этого тревожного периода истории Византии.

Эпирскому деспотату приходилось вести борьбу не только против Латинской империи, но и против Болгарии, которая при, Иоанне Асене II (1218—1241 гг.) нанесла деспотату серьезные удары. Bi своем труде Ф. И.. счел необходимым остановиться на анализе внутреннего положения Болгарии в этом периоде и на освещении политики Болгарии по отношению к населению завоеванных Иоанном Асенем II византийских областей Эпирского деспотата. Мы находим здесь также интересные страницы из истории болгарской культуры XIII в.

Особое значение имеет изложенная Ф. И. в 4-й главе отдела история Никейской империи, которой суждено было восстановить Византийское государство. Освободившись от опасности со стороны Латинской империи, никейским императорам очень рано пришлось выдержать натиск со стороны другого греческого центра в Малой Азии — Трапезунтской: империи.

Активная внешняя политика обоих соперников, вступивших во временные союзы с латинскими императорами, с Болгарией, с турками-сельджу-

ками, находит у Ф. И. подробное освещение. Как и прежде византийские императоры, никейские правители в своем стремлении добиться признания искали помощи Венеции. Приводя материалы договоров, заключенных Никейской империей с Венецией, Ф. И. показал, что венецианцы получили в империи широкие привилегии — право беспошлинной торговли не только в гаванях, но и внутри империи, и т. д. Венеция неоднократно впоследствии использовала эти договоры, неизменно подтверждавшиеся императорами из фамилии Палеологов. Мы находим в этом разделе интересный материал о взаимоотношениях Никейской империи с государством сельджуков, а также изложение событий, связанных с нашествием монголов. Наконец, здесь приведены Ф. И. интересные сведения об участии русского князя Ростислава, сына Михаила Всеволодовича Черниговского, в переговорах между болгарским царем Михаилом I Асенем. и Феодором II Ласкарем, состоявшихся в 1256 г. после военных действий между Болгарией и Никейской империей во Фракии.

В научной литературе распространена точка зрения о политике Ласкарей, направленной к «стеснению феодализма». Наиболее яркое выражение этой политики Ф. И. видит в деятельности Феодора II Ласкаря, стремившегося к ограничению экономической и политической мощи архонтов и властелей, служилой и землевладельческой знати. Ф. И. высоко оценивает Феодора II Ласкаря, являющегося действительно весьма интересной личностью в истории византийской культуры. Однако утверждение Ф. И., что Феодора II Ласкаря можно назвать «далеким, затерявшимся предвозвестником идей просвещенного абсолютизма», конечно, не имеет за собой никаких оснований. Преувеличениями в духе модернизации звучат также отдельные черты даваемой Ф. И. характеристики Феодора II, которому он приписывает идеи «рационализма», представление об античном прошлом эллинизма как о пути к новому будущему и которого он называет «глашатаем политического ренессанса эллинской нации».

Остальные 5 глав III тома относятся к истории Византии в эпоху Палеологов. Этой эпохе в общих трудах по истории Византии всегда отводилось весьма незначительное место. Труд Ф. И. Успенского в этом отношении выгодно отличается от всех подобных работ. В этом отделе у Ф. И. собран большой материал, основанный на тщательном изучении источников. Хотя в изучении этой эпохи остается еще много нерешенных вопросов, тем не менее читатели видят здесь яркую картину жизни византийского государства и общества в последние века византийской истории. Ф. И. показал в своей работе, что приход к власти династии Палеологов означал окончательную победу крупной феодальной знати, и под этим углом зрения он рассматривает весь ход истории Византии в этот период. Правильно считая уже основателя новой династии Михаила Палеолога инициатором и последовательным проводником внутренней политики, направленной

к всемерной поддержке феодальной знати, Ф. И. видит одну из причин гибели империи в этой политике, называя ее «пагубной для позднейших судеб Византии».

Несмотря на то, что восстановленная Византия и по своей территории и по удельному весу в международных отношениях представляла собой лишь тень прежней империи, история этой эпохи полна чрезвычайно важными внешними событиями. Эпоха Палеологов, далее, занимает большое место в истории византийской культуры. И недаром вокруг вопроса о так называемом «Возрождении» в эпоху Палеологов создана такая большая литература. В работе Ф. И. эта эпоха предстает как большой и интересный этап истории Византии, заканчивающийся последней катастрофой. Мы находим здесь много нового и не потерявшего свежести материала в характеристике императоров этой династии, и эти страницы будут еще долго представлять большой интерес для широкого круга читателей. Первый представитель новой династии Михаил Палеолог предстает в изображении Ф. И. как способный дипломат. Успешно лавируя между Болгарией, Эпирским деспотатом, Венецией и Генуей и латинскими государствами, остававшимися на территории Византии после падения Латинской империи, Михаил Палеолог не только удержал в своих руках границы империи, но даже несколько расширил их. Но империи постоянно угрожала опасность нового нападения со стороны западных государств, носившихся с планами восстановления Латинской империи путем нового крестового похода. С целью предотвратить этот новый поход Михаил Палеолог ведет переговоры с папским престолом и сам выступает в 1274 г. на Лионском соборе с новыми предложениями унии. Как и всегда, всякие шаги правительства, направленные к заключению унии, вызвали резкое сопротивление византийского духовенства и волнения среди широких слоев населения. Между императором и константинопольским патриархом в течение всего правления Михаила Палеолога велась постоянная и упорная борьба, подробно освещенная в работе Ф. И. Здесь показана также внутренняя политика Михаила Палеолога, которая приводила к дальнейшему закрепощению крестьянства, вызывая крестьянские мятежи, как, например, в Никейской области, к разорению мелких прониаров, к упадку стратиотских участков.

Со вступлением на престол Андроника II (1282—1328 гг.) Византия вступает в полосу длительной междоусобной борьбы, способствующей усилению турок-османов в Малой Азии. Ф. И. правильно отмечает, что спасти Византию могли лишь коренные реформы социального и государственного строя, но преемники Михаила Палеолога, занятые борьбой за власть, и не думали ни о каких преобразованиях.

Междоусобная борьба в Византии с особенной силой разгорелась после смерти Андроника III в 1341 г., когда претендентом на престол выступил ставленник феодалов Иоанн Кантакузин. Академик Успенский чрезмерно

идеализирует Иоанна Кантакузина, сыгравшего такую фатальную роль в истории Византии, причем иногда впадает в противоречие с самим собой. Этот период знаменует собой начало широкого народного движения, которое привело в конце концов к восстанию зилотов, демократической партии, поставившей своей целью проведение широкого плана преобразований государственного и общественно-экономического строя империи. Восстание зилотов занимает центральное место в истории поздней Византии, и на освещении этого движения Ф. И. Успенским следует особо остановиться.

Ф. И. подробно освещает ход движения зилотов, однако с оценкой этого движения, какую мы находим в работе Ф. И., нельзя согласиться. Ф. И. изображает восстание зилотов как движение низших слоев населения одного города Фессалоники, между тем как это движение не было изолированным, ограниченным пределами Фессалоники.* Оно распространилось по многим городам и областям империи, и по источникам можно проследить такие центры движения, как Гераклея, Потидея, ряд других. Анализируя движение зилотов, Ф. И. освещает борьбу варлаамитов и паламитов вокруг вопроса об учении исихастов, которая волновала в это время византийское общество. Значение этой борьбы недостаточно оценено Ф. И. Успенским. Нужно отметить, что партию сторонников учения «исихастов», возглавляемую Григорием Паламой, поддерживала феодальная знать и имущие классы городского населения, которые находили в ней проводников своих реакционных взглядов. Вожди классовых группировок использовали эту борьбу на философско-религиозном фронте. Так, Иоанн Кантакузин, ставленник феодалов, учитывал, что в его борьбе за власть могут сыграть большую роль монахи-исихасты, имевшие большое влияние в господствующих классах. Одной из причин движения зилотов! Ф. И. считал влияние «Генуи и других итальянских республик, где как раз в эти годы торжествовала демократия...» С этим положением нельзя согласиться. Движение зилотов не было отраженным явлением, результатом влияния демократического движения в итальянских республиках. Оно коренилось во внутренних условиях развития византийского феодализма и вызывалось усилением феодальной эксплуатации, обезземеливанием и закрепощением мелкого крестьянства, тяжелым налоговым гнетом. Разорение населения, вызванное продолжительной междоусобной борьбой при Андронике II и Андронике III, лишь ускорило это движение и привело к восстанию зилотов, в течение 7 лет (1342—1349 гг.) державших в своих руках власть в Фессалонике, являвшейся центром движения.

Программа зилотов, которую можно установить по обвинительной речи Николая Кавасилы, изложена в работе Ф. И. достаточно полно. Однако утверждение Ф. И., что центром программы зилотов являлся «коммуналь-

* Е. Т. Горянов. Восстание зилотов в Византии (1342—1349). Автореферат. Известия АН СССР, серия истории и философии, 1946, т. III, стр. 92—96.

ный социализм», конечно, не имеет под собой никакой почвы. Программа зилотов основана была на антифеодальном движении низших классов и была, конечно, далека от всяких социалистических идей. Нельзя согласиться с утверждением Ф. И. Успенского, что движение зилотов было мыслимо «лишь в ограниченных рамках места и времени, в портовом и просвещенном городе, отрезанном событиями от своей страны и открытом для итальянских демократических идей». Такое представление о движении зилотов помешало Ф. И. должным образом оценить его. Между тем, зилоты ставили своей задачей обновление всего государственного и общественного устройства Византийской империи, и после поражения восстания зилотов империя не могла больше подняться и шла навстречу неизбежной гибели.

В 8-й главе последнего отдела обрисовано международное положение, в котором Византийская империя находилась в XIV в. Здесь показано возвышение Сербии и ее территориальное расширение за счет Византии, особенно при Стефане Душане, усиление турок-османов, положение Трапезунтской империи в XIV в., расцвет генуэзской торговли на побережье Черного моря, в частности в Крыму. Большой материал, приводимый здесь, убедительно показывает, что одной из причин конечного поражения в борьбе с турками была борьба между собой государств Балканского полуострова вместо объединения перед лицом грозившей им всем общей опасности.

События последнего века византийской истории освещены в последней, 9-й главе («Последние Палеологи. Падение Константинополя и остальных греческих государств»). Эта эпоха в работе Ф. И. изображается как непрекращающаяся агония государства, раздробленного на ряд феодальных владений, лишенного организованной армии и не имеющего средств для ее восстановления. Перед лицом турецкой опасности в целях поисков помощи со стороны Запада снова появилось на свет обветшалое орудие церковной унии, и Ф. И. показывает события, связанные с Ферраро-Флорентийским собором. Но на помощь Запада нельзя было рассчитывать, а переговоры об унии лишь еще более подорвали авторитет византийского правительства среди населения.

Один удар за другим, обрушивается теперь на территорию Балканского полуострова. Перебравшись на полуостров, турки в 1389 г. наносят решительное поражение Сербии, и Ф. И. отмечает впечатление, произведенное от разгрома сербов на Косовом, поле на византийский двор, который мог только беспомощно наблюдать за развертывавшимися событиями. Не менее сильное впечатление на Византию, как и на Запад, произвел разгром крестоносного ополчения в битве при Никополе 1396 г. Поражение турок, нанесенное им войсками Тамерлана в битве при Ангоре в 1402 г., лишь ненадолго отсрочило падение Византии.

Останавливаясь на положении в Пелопоннесе, Ф. И. показывает читателям византийский культурный центр, образовавшийся здесь накануне

катастрофы, деятельность Плифона, оригинального мыслителя-реформатора. Сравнивая идеи Плифона с программой зилотов, Ф. И. снова впадает в ничем не оправданную модернизацию, заявляя, что зилоты «осуществляли попытку якобинского переворота».

В последние десятилетия своей истории Византия находилась в фактической вассальной зависимости от турецких султанов, которые могли спокойно выжидать удобного момента, чтобы нанести империи последний удар. Во власти византийского императора оставался, собственно, один Константинополь с ближайшими окрестностями, окруженный со всех сторон владениями турок-завоевателей. Это постепенное окружение Византии подробно освещено в последней главе, где приведены также известные сведения о событиях, связанных с обороной Константинополя, его падением, а также с захватом турками Трапезунтской империи.

Издаваемый в настоящее время III том «Истории Византийской империи» охватывает большой и важный период в истории Византии, до сих пор недостаточно освещенный в научной литературе. Здесь были указаны принципиальные недостатки в труде Ф. И. Успенского, отмечены положения, с которыми не может согласиться марксистско-ленинская историческая наука. Кроме того, в этом томе мы не находим ответа на вопрос о причинах падения Византии, вопрос, который еще должен быть разрешен исследователями-византинистами. В отдельных местах этого тома недостаточное внимание уделено внутренней истории Византии. Неприемлемым для нас является деление истории Византии на периоды по такому внешнему признаку, как смена династий. Наконец, вопрос об особенностях византийского феодализма, о формах его развития в поздней Византии также не получил в работе Ф. И. Успенского своего разрешения. Следует также отметить, что к тем цифрам, которые приводит акад. Ф. И. Успенский на страницах своей книги, надо относиться с известной осторожностью, так как во многих случаях они являются сильно преувеличенными.

Тем не менее, III том «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского представляет собой выдающееся явление в историографии Византии.

В этом томе собран огромный материал, в значительной части не потерявший до сих пор своей свежести. Поэтому он явится большим вкладом в научную литературу по истории Византии. Издание этого тома, а также переиздание остальных частей «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского будет лучшим памятником выдающемуся русскому ученому, так много сделавшему для развития русского византиноведения.

Страница сгенерирована за 0.33 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com