Грехи против Бога

Так будет говорить духовник современному юноше, но после­дними словами и при исповеди пожилого человека хорошо обо­значить переход от расспроса грехов против ближнего к грехам против самого Бога, которых он прежде и замечать не хотел, и продолжить свою речь приблизительно так: «Ты недоумеваешь, как ты мог столь легко относиться к своим словам и поступкам, и не замечал ты ни их предосудительности, ни того, какое горе или какой душевный вред наносил ты ближним. А знаешь, поче­му? Потому что ты, без малого, забыл Бога, а с Ним и свою душу и не внимал ей; внимать же ей тот не будет и не может, кто не раскрывает ее пред Богом, не молится Ему и не благоговеет пред Ним. Отсюда ты поймешь, насколько ты был не прав, заявив в начале исповеди, что хотя ты Богу молиться не любишь, но жи­вешь честно и никого не обижаешь. Поймешь, как далек от истины давно распространенный в обществе предрассудок, будто мо­литва и все благочестие не касается жизни человека среди людей, а только сокровенных сторон его собственной души, а по­тому оно и не так-то нужно для человечества или даже вовсе не нужно. Теперь ты разумеешь, что если бы ты мо-

127

лился ежедневно церковными молитвами, перечисляя свои грехи, если б ходил в церковь и слышал, как христиане с земными поклонами просят себе духа целомудрия, смиренномудрия, терпения, любви и нео­суждения, то ты не пребывал бы в своей духовной беспечности и не отягчил бы совести столькими грехами и греховными обычая­ми, которые теперь сокрушают твою душу. Но кроме такого не­брежения о душе, не допускал ли ты и сознательного ругатель­ства на Бога и вообще на веру? Не грешил ли ты хулою и ропотом на Бога? Знай, что бесноватые и значительное число по­ме­шанных именно за этот грех подвергнуты своему недугу. А ко­щунством ты не погрешал? Не отзывался насмешливо о разных верованиях Церкви и ее священных обычаях, в коих ты, вероят­но, ничего не разумеешь? Но позволял себе это, зная, что в том обществе никто не сумеет обличить твоего невежества в сих предметах и не заступится за свою веру, как, вероятно, и ты не заступался, когда слышал заведомо ложные и бессовестные про­тив нее укоризны: не правда ли? Но, может быть, в лучшие минуты ты давал Богу обещание исправиться, а может быть, да­вал Ему и благочестивые обеты предпринять какой-либо под­виг или совершить дело благотворения? Исполнял ли ты свои обеты? Если нет, то не удивляйся посещающему тебя чувству тя­желого уныния или как бы беспричинного гнева, тоски или стра­ха: все это посылает Господь грешной душе, чтобы она поразмыс­лила, не заслужила ли она за что-либо гнев Божий, и, вспомнив о неисполненном обете, принесла бы покаяние и исправила бы свой

128

грех. Такие же последствия бывают, если хри­стианин дал заведомо ложную клятву: не виновен ли и ты в этом? Смот­ри, за это положено продолжительное лишение Причастия Все­лен­скими Соборами. Если ты тем не грешен, то не погрешаешь ли постоянной и неблагоговейной божбою, в которой проявляется полное отсутствие у человека страха Божия и прене­брежение к существу Божию? Далее, ты, может быть, не знаешь, что все христиане обязаны ежевоскресно простаивать по крайней мере Литургию, а кто без благословной вины, например, болезни и т. п. отсутствовал в Церкви три недели подряд, тот, по правилам еще святых апостолов, совсем отлучался от церковного общения и потом, по раскаянии, принимался как отпадший. Если ты в этом грешен, то не успокаивай себя мыслью о том, что большая часть твоих знакомых поступают так же: во аде места много и, конечно, суд Божий не будет определяться в ту или другую сто­рону количеством грешников или праведников... Молишься ли ты хотя бы дома ежедневно? Не говоря уже о том, что это наша обязанность, знай, что кто не молится, не участвует в цер­ковной службе, тот никогда не может не только укрепляться в добродетели и побороть свои страсти, но не способен бывает удерживать себя от того, чтоб все ниже и ниже падать в пучину страстей – или распутства, или пьянства, или бесовской горды­ни, или жестокосердия, или любостяжания, или уныния. Не верь тем, которые говорят: «Я чту Бога в своем сердце, а Ему не нуж­но, чтоб я пред Ним распростирался в храме». Лгут они. Повери­ли ли бы твои отец или мать, если б ты говорил,

129

что любишь их, а никогда бы с ними не беседовал, не посещал их, уделяя много часов на беседы с товарищами и женщинами, на театры и прогул­ки? Знай, что если искренно и твердо желаешь быть человеком, а не игралищем греховных страстей, то должен исполнять долг христианина, сына церковного, ибо и сделавшись таким, только с постоянной борьбой против себя самого и чрез благодать Бо­жию, подаваемую молящимся, может человек исправлять свою жизнь, а если он не молится и к Церкви не прибегает, то при нем останутся только красивые слова и греховные страсти и пороки. Ты признавался, что в тебе слаба вера в чудеса Христовы и свя­тых; ты не можешь никогда себе представить, как Бог слышит наши молитвы. Но если ты склонен не доверять свидетельству Христову и апостолов, то не доверяешь ли разным басням аван­тюристов? Всяким спиритам, хлыстам? Не усвоил ли себе безум­ную веру в переселение душ, принимаемую в Европе от древних язычников буддистов в виде теософии? Не имеешь ли вообще су­еверий? Наверное, тебе с детства говорили о народном невежестве, о крестьянах, погруженных в суеверие: но не более ли нелепы и бездоказательны столь же многочисленные суеверия общества образованного? Не столь же ли суеверно, без всякой проверки, а просто по требованию моды принимаются в нем новые и новые вымыслы и фантастические теории ремесленников печати, начи­ная с дипломированных и кончая невежественными, например, толкователями Апокалипсиса? Не поддавался ли и ты их суевер­ному влиянию?

130

Итак, поднимай свой взор к небу, не оставляй мысли об Иску­пителе своем, не живи от Него отчужденно; не предавай сердца твоего суевериям и бабьим басням (1 Тим. 4, 7), как выражается Апостол; не меняй Христа на Будду с его учением о переселении, столь льстящим нашей лености и страстям».

Примечание. Последователи учения о переселении душ во все более и более совершенные тела становятся в тупик, когда им напомнить явление Моисея и Илии после смерти Иоанна Крестителя на горе Фаворской: они должны отречься от своего излюбленного толкования, будто Иоанн Крести­тель есть возродившийся Илия, либо допустить, что переселение может быть обратное в прежнее тело. Но они ни того, ни другого не допускают.