Прочие страсти и отдельные грехи

Главная часть нашей задачи окончена. Она заключалась в том, чтобы открыть глаза, во-первых, самим духовникам на то великое дело, которое передано в их руки вместе с преподанием им благодати священства, а, во-вторых, исповедующимся – на свое душевное состояние и на жизненное призвание христианина. Согласно вышеприведенным указаниям, духовник раз и навсегда даст понять своим духовным чадам, то есть не только слушателям своих поучений в церкви, но и каждому в отдельности на исповеди, что христиане долж­ны не только припомнить пред духовником свои отдельные греховные поступки, но и познать, какими стра­стями и какими ложными взглядами заражены их души; они дол­жны бороться с самыми корнями своих грехов, со сво-

97

ими страстями, и знать, что в этом и состоит содеяние нашего спасения, точнее – без этого условия оно невозможно, а должно оно совершаться чрез постоянное возношение души своей к Богу в молитве и в чтении Его словес, и в понуждении себя к добродетели.

Если только кающийся поймет то, что должен знать о себе каждый христианин, то есть что он духовно больной, что его духовные недуги нужно врачевать, ибо они сами собой не остановятся на той степени развития, в которой он их опознал, а будут все глубже разъедать его душу, пока не погубят ее, то духовный отец может возблагодарить Бога за того человека и сказать: «Ныне спасение дому сему бысть». Действительно, отныне тот человек если и будет спотыкаться в нравственном смысле, то всегда бу­дет знать, что единственно ценное на земле – это душа и вечное спасение, и все явления и события своей собственной и окру­жающей жизни он будет уже оценивать с этой точки зрения, хотя бы по слабости воли и укло­нялся временами от правого пути.

Кроме того, и даже по преимуществу, целью наших разъясне­ний было ввести ум и душу самого духовника в эту область ду­ховной борьбы и духовной жизни. Если нам удалось этого достиг­нуть хоть в отношении к некоторым духовникам, то в дальнейшей своей жизни и деятельности они сами сумеют допол­нить все, что оказалось у нас опущенным. Душевная жизнь лю­дей так сложна и разнообразна, что способы ее врачевания невозможно с такой точностью предусмотреть для всех случаев и событий жиз­ни, как это делается во врачебной

98

науке для недугов телесных, да и то не с полным предусмотрением всевозможных осложнений в телесных болезнях. Мы разобрали посильно наиболее бурные страсти: гнев, гордыню, тщеславие, блуд, пьянство, а также те ложные воззрения на благочестие и на жизнь вообще, которые препятствуют покаянию. Остались пока не рассмотренными страсти сребролюбия, чревоугодия, отчасти уныния, зависти. Сказав о них несколько слов, остановимся на отдельных грехах, особенно свойственных современным христианам.

По сродности с вышеприведенным разъяснением следовало бы говорить об унынии, однако сей грех, так глубоко рассмотренный Святыми Отцами, имеет место более среди людей, уже подвизаю­щихся во спасении, а у мирян он выражается в озлобленности, в раздражительности, нередко в запоях. Но, конечно, встречается и то настроение, которое именуется прямо унынием. Это есть потеря той духовной жизнерадостности о Боге, которая питается надеж­дой на Его милосердное о нас промышление. Такую надежду, конечно, хранят в сердце своем немногие из наших современни­ков, а большинство вовсе не думают о Боге. Но встречаются и среди религиозных людей, пекущихся о своем спасении, такие, которые жалуются духовнику, что они потеряли любовь к молитве, и она исполняется ими теперь без душевного услаждения, даже со скукой, и что это скука готова обратиться у них в постоянное тос­кливое настроение души и соединяется с мыслью, что Бог от них отступился. Вместе с этим, а иногда и независимо

99

от сего, им кажется, что родные их разлюбили и что они совершенно одиноки в жизни. Мудрый ответ пастыря, соединенный с сердечным участием, иногда сразу исцеляет христианина от такого душевного недуга, сущности которого последний обыкновенно сам и не может себе уяснить. Подлинная же причина его бывает обыкновенно одна из двух: или это уныние бывает последствием забытого грехопадения или скрытой, незаметной страсти, или просто явлением так называемой неврастении, то есть переутомления, или гнетущих забот. Конечно, духовник должен выспросить его об этом, а свои расспросы начать с предположения последней причины, дабы окончательно не обескуражить и без того скорбного человека. Правда, мы гово­рили уже об отчаянии выше, но уныние есть нечто иное, оно менее остро переживается, но бывает иногда более неподатливо для увещания. Мы сейчас упомянули о неврастении. Явление это бывает душевно-телесное, причем основная причина такого состо­яния бывает у одних преимущественно в нервной болезни, а у других – в безотрадных мыслях и горьких чувствах. Во всяком случае, оба эти расстройства, то есть скорбь души и телесное нездоровье, взаимно поддерживаются одно другим и не поддаются легко увещаниям и лечению. Особенно часто случается такое состояние среди учащегося юношества и у женщин перед родами, а также, как пояснили мне врачи, при переходе их в пожилой возраст.

Сердечное участие к такой душе есть самое главное средство излечения, но участие это должно иметь характер спокойный, уверенный

100

и мужественный, а если оно оказывается со стороны матери, жены и других родичей, слиш­ком поддающихся своему чувству, то болящий душою, заметив свою власть над ними, начи­нает еще более давать волю своим скорбным проявлениям и про­сто мучит окружающих своими капризами. Мягкая ласка сильно­го характера успокаивает и бодрит неврастеника, а скорбное сострадание и настойчивая мольба принять то или иное лекар­ство, ванну или устроить прогулку еще более расстраивает его и умножает слезы и скорбь при виде слез окружающих. Но воз­вратимся к исповеди.

Итак, духовник при жалобе исповедующегося на свою безысходную печаль и тоску должен ласково спросить его, хорошо ли он спит ночью, имеет ли аппетит, не раздражается ли без толку, и если ответы последуют неутешительные, то должно сказать: «Вот, мы перечислили условия вашей телесной жизни, содей­ствующие скорбному настроению, но, конечно, не в этих только условиях дело; перейдем к причинам душевным. Однако с ними легче будет справиться, если найдется возможность устранить первые. Вероятно, вам и доктор скажет, что вам необходимо на время, даже на месяц только прекратить учебные или служебные занятия, выехать из города, отправиться на богомолье, но не на­кладывая на себя сверхдолжного поста. Возможно, что тогда само собою пройдет ваше уныние. Отдалившись на время от сво­их близких, вы перестанет воображать, как это вам теперь ка­жется, будто бы вас уже не любят, тяготятся вами и т. д. Издали вы поймете, что нередко без нужды тер-

101ё

зали и себя самого и их, а когда, окрепнув на отдыхе, возвратитесь к ним, то сами над собой будете смеяться, вспоминая свои напрасные подозрения».

Если унывающий христианин – человек, особенно усердный к подвигам поста и молитвы, то расспроси, как он подвизается, а если подвиги его самочинные, то есть предпринятые без благослове­ния духовника или старца, то напомни ему, что Святые Отцы немало писали «об унынии, происходящем от чрезмерных и само­чинных подвигов», и посоветуй ему на время отложить то, или часть того, что не является подвигом общеобязательным, а само­произ­воль­ным. Кающийся, пожалуй, начнет плакаться еще на то, что и общеобязательные молитвы и бдения, прежде его радовав­шие, он теперь совершает с нетерпением и скорбью и не может возвратить себе прежнего умиления.

Тогда скажи ему, что Отцы поясняют такое состояние зародив­шейся тайной страстью, как страсть зависти вогнала в тоску Саула; такое же действие оказывает и зародившаяся, но на первых порах незаметная страсть блудная, или честолюбивая, или среб­ролюбивая, или тщеславная, или страсть отмщения обидчику. Если лодка не отодвигается от пристани, ты смотришь, не прице­пилась ли она снизу к плоту, и дотоле не будешь налегать на весла, пока не отцепишь ее. Так и оскудевший в молитве и предающийся унынию христианин должен осмотреть дно души своей, и если усмотрит, что за него уцепился бич какого-либо греховного жела­ния, то вступить с ним в борьбу, но здесь, еще раньше, чем он поразит его, дух молит-

102

вы, даже сугубо горячей, к нему возвратит­ся за одну решимость побороть в себе зло. Вместе с этим и дух уныния отойдет от подвижника, правда, не всегда сразу в один час, но состояние души его можно будет уподобить стихающему после ветра морю. Море бушует и ревет, пока его колышет ветер: ветер есть причина бури морской. Но вот ветер совершенно затих, не в одну же секунду стихнет море, но стихнет очень скоро: сейчас же волны становятся меньше и меньше, далее остается только рябь; еще небольшое время, и море стало гладко как зеркало.

Если исповедующийся скажет: «Я принимал ваши прежние советы, но меня огорчают бедствия, не от меня зависящие, – обиды от родных, болезнь детей и недавняя смерть одного из них; я нигде, ни в чем не нахожу утешения и не могу молиться, подав­ляемый скорбью. Знаю, что Бог все делает для нашего блага, а зло для нас не бедность и бедствие, а только наша злая воля, но что делать, когда тоска и горе грызут мою душу, и я ни в чем не могу найти себе утешения». Тогда спроси его: «А искал ли ты утешений, или напротив, отвергал их? Помнишь слова Священно­го Писания: Рахиль плачущися чад своих, и не хотяше утешитися (Иер. 31, 15), и как Иаков не хотел утешиться о предполагаемой смерти своего сына Иосифа (Быт. 37, 35). Уныние тогда особенно и греховно, когда оно отвергает Божие утешение. Рас­сердившийся капризный ребенок ломает свои любимые игрушки, а некоторые ненормальные люди находят удовольствие в том, чтобы растравлять свои ранки на

103

руке и причинять себе бесцель­ные страдания. Смотри: в таком состоянии души уже участвует греховное чувство, именно непокорство Промыслу, гнев, если не прямо на Бога, то всегда гнев богопротивный, приближающийся к ропоту. Убойся такого состояния и проси у Бога прощения и помощи; тогда отойдет от тебя и самый дух уныния, и душа твоя не будет отворачиваться от утешения. Увещания твоих близких и самое их участие тебе казалось неумелым, а они сами – глупыми и тягостными; но оцени и в глупом человеке святую любовь, повер­ни к нему ласковое лицо: он за благодеяние для себя сочтет то, что ты не отвергаешь его участия; смотри же, сколько тут у него смирения и терпения и насколько он лучше тебя, который му­чишь его и прочих своей тоской; и как легко тебе эту общую муку заменить общей радостью и взаимной любовью. Если по­стараешься так поступить, то совсем прогонишь от себя дух уны­ния и на­чнешь вселять в свою душу дух смиренномудрия, терпе­ния, любви и неосуждения, а потом научишься и других утешать в бедах и скорбях». Такими разъяснениями и утешениями дол­жен духовник вразумлять христиан, поддавшихся бесу уныния, но еще раз повторим, что степень успешности его слов будет всецело зависеть от того, сколько бодрящего участия будет он сам чувствовать и влагать в свои глаголы. Уныние есть убыль души, как бы душевное худосочие, и вот сострадающая любовь здоровой души, пребывающей в союзе с Богом, восполняет в больной душе эту убыль. Иногда просто ласковое слово и обеща­ние по-

104

молиться за скорбящего сразу же вливает в душу его отра­ду, и он освобождается от томившего его чувства одиночества.