С Макарием уже не случилось более того, что с двумя его предшественниками: он благополучно пережил смуту боярского самовластия и оставался на кафедре до самой своей смерти, правив русскою церковью сравнительным образом очень продолжительное время,—двадцать два года без двух с половиной месяцев.

Когда выше приходилось нам упоминать о Макарии, мы прилагали к его имени эпитеты: знаменитый и знаменитейший. И действительно, он представляет собою высшего пастыря русской церкви знаменитейшего из всех, которые были прежде него и которые были после него. Он знаменит в области нашей письменности, хотя сам и не был писателем в собственном смысле этого слова; но особенно он знаменит в области верховно-пастырской деятельности. В области письменности, помимо многого, что написано по его замышлению и поручению, он знаменит таким предприятием, как собрание всех существовавших у нас памятников отеческой письменности в одно место, с целью издания как бы всеобщей ее библиотеки; в области пастырской деятельности он знаменит таким, небывалым ни прежде, ни после него, деянием, как созыв собора для очищения нашей церкви по возможности от всех ее недостатков и пороков и для полного ее обновления. В своих великих помыслах и делах, как скажем ниже, Макарий явился выразителем требований своего времени; но, во-первых, не всякий и не кто угодно может быть таким выразителем, а почти столько же немногие избранные люди, как и те, что возвышаются над своим временем, а во-вторых,—можно быть выразителем толькоплохим и фальшивым, тогда как он явился выразителем достойнейшим и искреннейшим.

Много выше мы говорили, что и о знаменитейшем из наших пастырей, каков митр. Макарий, наши сведения далеко не достаточны. В старое время у нас не писали биографий знаменитых людей, а

745

только жития святых, почему мы и не имеем нарочитого о нем сказания. Есть сказание об его немощи, преставлении и погребении (написанное, как нужно думать, в качестве материала для его будущего жития, относительно необходимости появления которого автор сказания питал надежду); но сказание это именно и ограничивается только его предсмертной болезнью и погребением и, сообщая два биографические о нем сведения, совершенно ничего не говорит об его деятельности 1). Что касается до летописей, то новгородско-псковские летописи, к нашему счастью, говорят об его деятельности в сане архиепископа новгородского, а летописи московские совершенно ничего не говорят об его деятельности в сане митрополита, так что мы узнаем о последней единственно из самых сохранившихся ее памятников.

Из какого сословия был Макарий по своему происхождению и из какого места по своему рождению, остается неизвестным 2). Родился он, если верить показанию некоторых списков его духовной грамоты, в 1481—82-м году 3). Принял он монашество и мона-

1) «О немощи и преставлении и погребение (sic) Макария, митрополита всея Руси»,—ркп. библиотеки Московской Духовной Академии, нового уставного письма, из числа рукописей, поступивших в библиотеку из Московской Духовной Консистории, Л® 20/102 (30 четверточных листов с десятью строками на каждой странице; другой экземпляр нашего сказания, также нового письма,—в Московском Публичном Музее, см. Ключевского Жития святых, стр. 221)..

2) Известны имена неизвестного звания его родителей—Леонтий и инока Евфросиния, см. вкладную запись на евангелии, которое было приложено им в митрополичье село Голеншцево,—в Опис. Синодд. ркпп. Горск. и Невостр. № 41. стр. 279.

3) Место духовной грамоты Макария, которое в Акт. Ист. т. I, № 172, стр. 329 col. 1 (и также в отрывке из летописи о времени Грозного, напечатанном в III томе Русской Исторической Библиотеки, издаваемой Археографич. Коммиссией, col. 199 fin.) читается: «и тамо (в Новгороде) правящу ми престол святые Софии, неизреченные премудрости Божия Слова, 16 лет, и в лето 7050-е первопрестольник, великий господин, преосвященный Иоасаф, митрополит всея Русии, остави митрополию русскую и отойде в Кирилов монастырь», в помянутом сказании «О немощи и преставлении» читается: «и тако правящю ми престол святые Софии и неизреченные премудрости Божия Слова 16 лет, бывшу ми возрастом 60 (славянская цыфра—буква кси) лет, и первопрестольник, великий господин», и пр.,—л. 151 fin. (академическая рукопись представляет собою тетрадь, вынутую из книги, и пагинация в ней—листы 130—160).

746

шествовал в Пафнутьевом Боровском монастыре 1). Поставлен в архиепископы новгородские из архимандритов можайского Лужецкого или Лужковского монастыря 2).

Одна из летописей уверяет, что Макарий, будучи архимандритом лужецким, успел приобрести очень большую любовь великого князя Василия Ивановича 3). В можайском Никольском соборе неизвестно—с какого времени до XVI века находится чудотворный образ святителя Николая, на поклонение которому имели. обычай ездить государи 1): во время своих поездок в Можайск и мог познако-

1) В сказании о немощи и преставлении говорится, что когда заболел Макарий предсмертною болезнью, то «повеле послати в Пафнутиев монастырь, в свое пострижение, ко игумену с братиею, и возвестити свою немощь, чтоб прислали старца духовна для бережния в немощи»,—л. 131 fin.; и потом—что когда посетил его государь, то он говорил последнему: «обещался есми отъити в молчальное житие к Рождеству пречистеи Богородицы в Пафнутиев, в свое пострижение»,—л. 137 sub fin.. Один неизвестный опальный, обращавшийся к Макарию с просьбою о ходатайстве перед царем, между прочим пишет в своем послании к нему: «высокое бо истинное любомудрие иноческое, еже есть мнишеское, глаголю, житие избрав... и много лет пребывая во уставе преподобного Пафнотия, в немже много лет пребыв и достойно ходив, житие жестокое искусив».., см. в Правосл. Собеседн. 1863-го года, ч. 3, стр. 412 fin.. Известны две рукописи, приложенные Макарием в Пафнутьев монастырь: евангелие тетр (великолепное, о котором см. в известиях С.-Петербургского Археологического Общества, т. I, col. 180, и в Обозрении рукописей и старопечатных книг в книгохранилищах монастырей, городских и сельских церквей Калужской епархии, напеч. в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1865-го года, кн. IV, стр. 9 fin.) и сборник, содержащий Просветитель преп. Иосифа Волоколамского и грамоты митрополитов (Восток. Румянц. Муз. № 204, стр. 274 нач.). Во вкладной записи к первой рукописи Макарий называет себя постриженником Пафнутьева монастыря.

2) Лужецкий или Лужковский монастырь, находящийся в одной версте от Можайска, на берегу реки Москвы, основан в 1408-м году преп. Ферапонтом Белозерским, сподвижником преп. Кирилла Белозерского, по просьбе можайско-белозерского князя Андрея Дмитриевича, сына Дмитрия Ивановича Донского,—Ист. Иер. V, 25. У Строева в Списках иерархов показывается, что Макарий был архимандритом Лужецкого монастыря с 1506-го года,—col. 179. Но это выходило бы, что он поставлен в архимандриты 24-х или 25-ти лет, что вовсе невероятно. Может быть, у Строева: 1506-го года по описке или по опечатке вместо: 1516-го.

3) «Князь же великий любляше его зело»,—Псковск. 1-я лет., в Собр. летт. IV, 296.

4) Собственно не образ, писанный на доске, а резная из дерева статуя

747

миться Василий Иванович с Макарием, как с первым лицом в местном городском духовенстве, каков был архимандрит лужецкий. Что касается до средств, которыми Макарий приобрел любовь великого князя, то общие наши представления и сведения об его нравственном характере вовсе не позволяют думать, чтобы на первом месте между ними было льстивое угодничество, как это у митр. Даниила. Деятельность Макария в Новгороде показывает, что он был горячим ревнителем общежительной жизни монахов, и следовательно—дает основания предполагать, что он ввел или поддерживал в своем Лужецком монастыре строгое общежитие. А это и могло быть начальным, чем он привлек к себе расположение государя, ибо Василий Иванович, изъявивший готовность преп. Иосифу Волоколамскому остаться нарочитым приказчиком его монастыря с заведенными им в последнем порядками, смотрел на себя как бы на призванного и присяжного покровителя строгой общежительной жизни монахов. Затем, летопись сообщает нам, что Макарий обладал особенным даром учительного и назидательного собеседования, что «дана ему бысть от Бога мудрость в божественном писании (беседовать) повестьми многими, (так что было) просто всем разумети» 1). Но если все наши князья старого времени были искателями учительных монашеских бесед, то в особенности был им Василий Иванович, который (при других своих нравственных недостатках или вопреки этим другим недостаткам) до того чтил монашество, что хотел умереть не иначе, как в монашеских одеждах.

Макарий поставлен был в архиепископы новгородские 4-го Марта 1526-го года 2).

Перед его поставлением кафедра новгородская оставалась не замещенною в продолжение целых 17-ти лет 1), с того самого времени, как в 1509-м году низвержен был архиепископ Серапион, поссорившийся с преп. Иосифом Волоколамским. Что было

св. Николая, представляющая его во весь рост, держащим в одной руке церковь, а в другой меч, и стоящая в киоте или храмине (будкообразной),—см. известия об иконе-статуе (о которой совершенно нет ничего исторического) в Душеполезн. Чтен. 1872-го года, ч. 3, стр. 408 (тут же и о богомольных поездках в Можайск государей).

1) Псковск. 1-я лет., стр. 296 fin..

2) Летт. Никоновск., Софийск. 2-я, Псковск. 1-я, Новгородск. 2-я.

3) 17-ти лет без 7 недель,—Новгородск. 2-я лет. в Собр. летт. III, 148, под 1516-м годом fin., и 184 fin.

748

причиной этого совсем необыкновенно продолжительного медления со стороны великого князя дать Новгородцам архиепископа, ясно не видно; но со всею вероятностью нужно думать, что причиной было то впечатление, которое осталось у государя от поведения Серапионова. С 1478-го года, когда Новгород окончательно покорен был Иваном Васильевичем, у Новгородцев отнято было право самим избирать себе архиепископов, и эти последние начали быть присылаемы им из Москвы. Но Серашон, третий из московских архиепископов, но поводу своей ссоры с преп. Иосифом вел себя по отношению к великому князю так высоко и само сознательно, что как будто был избранный самими Новгородцами владыка прежнего независимого Новгорода. И со всею вероятностью нужно думать, что Василий Иванович, щекотливейший к подобным проявлениям высоты и самосознания, хотел необычайно долгим образом медлить с поставлением в Новгород нового архиепископа для той цели, чтобы дать в Москве забыть, что этот Новгород был прежде знаменитым вольным городом. Если это действительно так, то необходимо предполагать, что, решившись наконец снова дать Новгороду архиепископа, великий князь остановил свой выбор именно на Макарии потому, что не опасался встретить в нем по отношению к себе, подобно как в Серапионе, возрожденного вольного Новгородца. В этом смысле выбор государя был безошибочен: Макарий не был человеком строптивого превозношения и вовсе не имел такого взгляда на свою епископскую власть, что я-де в своем чернце волен вязати и решити.

Василий Иванович проводил Макария в Новгород с выражениями своего полного и нарочитого к нему благоволения. Кроме того, что он весьма любил вновь поставленного им архиепископа, были еще личные его обстоятельства, которые должны были усугубить его благоволение к последнему. Менее чем за полтора месяца до посвящения Макария в архиепископы великий князь вступил во второй брак (21-го Января 1526-го года), в надежде иметь от второй жены наследника, которого в продолжение 20-лет не имел от первой жены. В своем пламенном желании получить наследника он должен был усердно искать и просить молитв у уважаемых пастырей, а таков именно был Макарий, которого он действительно усердным образом просил об этих молитвах, повелев ему возглашать в ектениях нарочитое прошение о даровании великой княгине плода чрева 1). Свое благоволение к Макарию великий князь вы-

1) Пскова. 1-я лет. в Собр. летт. т. IV, 296.

749

разил тем, что, отправляя его на кафедру, возвратил ему всю казну старых новгородских архиепископов и что дал ему своих бояр 1). Под казной старых архиепископов, понимая это слово не об одних только деньгах, но и обо всяком вещевом или вещном имуществе, должно разуметь ту казну, которую Иван Васильевич увез из Новгорода при его покорении в 1478-м году (п которая, как следует из нашего о ней известия, сохранялась в казне великого князя в отдельной и неприкосновенной целости). Что касается до того, что перед Макарием новгородская кафедра не имела достаточного количества бояр, то должно думать, что значительная часть бояр кафедры лишилась боярства, подвергнувшись опале великого князя вместе с Серапионом 2).

Чрезвычайно долговременное неимение архиепископа, как само собою понятно, было обстоятельством в высшей степени неприятным для Новгородцев. Не говоря о том, что подобным состоянием безвладычности должна была до крайности оскорбляться их гордость, слишком неудобно было это в отношении практическом, касательно получения священников (которых они, вероятно, ставили у всех соседних епископов, смотря по близости,—у смоленского, тверского, ростовского и вологодского), и также касательно архиерейского суда (который, вероятно, был для них в самой Москве у митрополита). Из этого понятно, что Новгородцы должны были приветствовать поставление им архиепископа в лице Макария с величайшею и с живейшею радостью. Радость эту они и заявили тем, что когда Макарий прибыл к ним, они вышли встречать его буквально всем городом 3). Но радость их должна была исполниться и переполниться, когда они увидели, что после безконечно долгого ожидания они получили в Макарии такого архиепископа, каких, начиная с самых древних времен, бывало у них весьма немного.

1) Ibidd..

1) См. послание Серапиона к митр. Симону (собственно принадлежащее, как мы сказали выше, автору Серапионова жития) в Памятниках Кушелева-Безбородко, IV, 211 нач.

3) «Изыдоша в сретение его собор святей Софеи со кресты, и все священницы Великого Новагорода, и все христоименитии сановницы государя великого князя, и весь народ Великого Новагорода от мала и до велика и с женами и с детьми»,—Прибавл. ко 2-й Софийск. лет. в Собр. летт. VI, 282. Макарий прибыл в Новгород спустя пять месяцев после посвящения,—29-го Июля 1526-го года,—ibidd..

750

Человек исключительный настолько, чтобы питать великий помысл об уврачевании церкви от всех ее недостатков и пороков, Макарий не принадлежал к числу тех, так сказать—только теоретически исключительных людей, к которым относятся слова Писания: врачу, исцелися сам. Он из самого себя являл пастыря по возможности достойного, и таковым он показал себя и на кафедре новгородской.

Летописи новгородско-псковския говорят о некоторых особенных делах Мадсария в сане архиепископа; они несомненно свидетельствуют нам, что Макарий выступал из ряда обыкновенных епископов, когда делают общие отзывы о времени его правления, как о времени благословенном 1). Но летописи не дают нам обстоятельной характеристики его, как пастыря, ограничиваясь сверх повествования об его особенных делах краткими и отрывочными указаниями. На основании того, что летописи сообщают нам о нем пространно или кратко и на основании указаний, которые мы находим в сохранившихся от него самого актах за время его архиепископства, мы получаем такой образ его как пастыря, который по всей справедливости должен быть назван истинно светлым. Свою ревность об исполнении пастырских обязанностей он простирал так далеко, что, выступая инициатором, хотел вводить у себя в епархии лучшее помимо всей митрополии 2); в отношении к духовенству он был строгим блюстителем суровых для последнего, но сделанных в видах общего блага церкви, прежних соборных о нем постановлений 3), и в то же время не отягощал его податями, а облегчал его от них, и не предавал грабительству своих чиновников, а старался защищать от последнего 4); в своем личном

1) Новгородск. 2-я лет.,—в Собр. летт. III, 148 (и 185), Псковск. 1-я лет. ibid. IV, 296 fin..

2) Реформа жизни монастырей, о которой сейчас ниже.

3) В Стоглаве свидетельствуется, что «в Новеграде и во Пскове при Макарии архиепископе никакоже вдовые попы и дьяконы у церквей не были ни мало время»,—Казанск. изд. стр. 62 fin., см. также уставную грамоту Макария, данную псковскому духовенству в 1538-го года, в Истории княжества Псковского матр. Евгения, ч. II. стр. 83.

4) Летопись говорит, что при Макарии монастырям стало легче в податях,—Псковск. 1-я, в Собр. летт. IV, 296 fin. О стараниях Макария защищать духовенство от грабительства и поборов своих чиновников см. сейчас выше помянутую уставную грамоту.

751

поведении относительно духовенства он был не грозным властителем, а настоящим, кротким и благоприветлпвым, пастырем 1); в своих отношениях к мирской своей пастве он был: общественно— горячим предстателем за опальный город и за опальные в нем единицы лиц перед московским правительством; частно—благодетелем нуждающихся 2); наконец, являясь одпнако угодным и священникам и мирянам, он был усерднейшим благоукрасителем общенародной святыни Новгородцев—кафедрального архиепископского храма святой Софии.

Не особенную, по-видимому, похвалу Макарию составляет то, что он не отягощал духовенства податями и защищал его от грабительства своих чиновников,—что в своих личных отношениях к нему был не грозным властителем, а настоящим кротким пастырем. Но для его времени это есть величайшая ему похвала. До какой степени архиереи наклонны были тогда угнетать духовенство податями и до какой степени они наклонны были смотреть на него властительски, это показывают примеры ближайших предшественников Макария на новгородской кафедре Геннадия и Серапиона. У первого не обуздало наклонности к поборам строжайшее соборное запрещение; а второй явно и откровенно высказал тот взгляд на духовенство, что это—его холопы и рабы.

Что Макарий был горячим ходатаем за опальных Новгородцев перед московским правительством, об этом летописи говорят настоятельно. Одна из них пишет, что он был «людем заступление велие» 3), другая пишет, что когда он был в Москве в 1534-м году, то много печалования творил о победных людех из своей архиепископьи, еже во опале у государя великого князя множество много 4). Что касается до успеха ходатайств, то о 1584-м годе летопись говорит, что «государь князь великий (собственно—великая княгиня Елена за малолетнего Иоанна) архиепископова ради печалования многим милость показа» 5); а вообще этот успех летописи пред-

1) Летопись характеризует отношения Макария к духовенству так, что называет его тихим дателем, его же любит Бог,—Прибавл. к Софийск. 2-й лет. в Собр. летт. VI, 284 sub fin..

2) О первом сейчас ниже; о втором—Псковск. 1-я лет. в Собр. лет IV, 297 нач. («сиротам кормитель бысть»).

3) Псковск. 1-я лет.. в Собр. летт. IV, 296 fin..

4) Прибавл. к Софийск. 2-й, ibid., VI, 295.

5) Сейчас указанн. Прибавл. ibidd.

752

ставляют таким, что называют его—Макариевы времена временами тихими и прохладными для Новгорода 1).

Макарий занимал новгородскую архиепископскую кафедру в продолжение 16-ти лет.

Скажем об его особенных делах за время архиепископства, о которых знаем из летописей и из его собственных актов, сохранившихся до настоящего времени.

В самом непродолжительном времени по занятии кафедры Макарий предпринял произвести реформу образа жизни в монастырях епархии. В наших русских монастырях, вслед за монастырями греческими, были два вида жизни: общинножитие или общежитие, при чем монахи не имели или не должны были иметь ничего собственного, и особножитие, при чем наоборот монахи не имели ничего общего, а каждый—все собственное. Истинный вид монашеской жизни есть общинножитие, а особножитие есть жалкое злоупотребление, изобретенное людьми, которые хотели быть монахами единственно по имени и по внешнему виду. Но у нас, как и в Греции, общинножитие было только в некоторых лучших монастырях, а решительно господствующим видом жизни монахов было особножитие. Так это было во всей России; так это было и в епархии новгородской. Предпринятая Макарием реформа монашеской жизни в новгородской епархии состояла в том, чтобы во всех по возможности монастырях ее ввести общинножитие. Что Макарий был ревнителем истинной монашеской жизни—общинножития против не истинной жизни—особножития, в этом нет ничего удивительного: мог он быть в сем случае учеником преп. Иосифа Волоколамского; мог он быть и ничьим учеником, а подобно Иосифу самостоятельным поборником истины и противником лжи. Но когда он предпринял свою реформу, то он выступил тем замечательнейшим инициатором, какового мы указали в нем выше. Митр. Даниил, при котором совершение реформы имело место, также был поборником общинножития, как ученик преп. Иосифа, и однако он вовсе не помышлял о том, чтобы вводить его во всех монастырях русских или по край-

1) Новгородск. 2-я, в Собр. летт. III, 148 (и 185). Преп. Максим Грек в послании к Макарию, писанном вскоре по занятии последним кафедры митрополичьей, говорит ему, разумея время его архиепископства: «колико обидимыи из темниц и от уз разрешил еси? Заточенные воззвал еси, присмертные оживил еси» (то послание, которое напечатано преосв. Филаретом и о котором см. ниже,— по издан. преосв. Филарета стр. 95).

753

ней мере во всех монастырях своей митрополичьей епархии. Летопись дает знать, что, отправляясь из Москвы в Новгород, Макарий испросил у митрополита благословение на свое предприятие 1). К его осуществлению он приступил после того, как несколько осмотрелся на кафедре, во второе лето своего святительства, в 1527— 28-м году 2). Вероятно, он опасался, что если будет действовать единственно от своего лица, то монахи новгородские будут возражать ему, что он требует от них того, чего не требуется от монахов во всей остальной России, и он обратился с просьбою к великому князю, чтобы этот подкрепил его своим повелительным писанием 3).

Не знаем, исполнил ли великий князь просьбу Макария, но ему во всяком случае удалось достигнуть блистательного результата. В Новгороде и его ближайшей окрестности находилось более 22 х монастырей; из них было общежитие только в четырех монастырях 1), а во всех остальных—особножитие. Макарий созвал к себе игуменов особножитных монастырей и начал кротко увещавать их, чтобы они ввели у себя общинножитие, как повелевают святые отцы. Плодом кротких и, как нужно подразумевать—убедительных, увещаний было то, что из 18-ти городских и окологородных «именитых» монастырей 16-ть ввели у себя общину и что только два упорно

1) Летопись говорит, что Макарий, прощаясь с Даниилом, «поклонився к нему, глагола: молю тя, отче святый, да Бога молиши о мне, да негли мощна мя сотворит скончати все, о немже ся есмь обещал», —Псковск. 1-я, в Собр. летт. IV, 296. Под обещанным со всею вероятностью должно разуметь реформу жизни монашеской, с чего начал Макарий свою деятельность в Новгороде. Выражение «есмь обещал» как будто дает знать, что митрополит возложил на Макария обязанность произвести нашу реформу. Но так как вовсе невероятно допустить, чтобы митрополит возложил на Макария обязанность сделать то, чего сам не делал: то выражение «есмь обещал» нужно понимать в смысле: вызвался, изъявил желание сделать.

2) Прибавл. к 2-й Софийск. лет.,—в Собр. летт. VI, 284 (второе лето от прибытия Макария в Новгород кончалось Июлем 1528-го года).

3) Послание Макария к великому князю в Дополни, к Акт. Ист. т. I, № 25. Так как послание нам известно без конца, то не видно, в чем собственно состояла просьба (в общих словах она выражается: «в твоей отчине в Великом Новегороде и Пскове упраздни некое бесчиние своим царьским повелением»).

4) Юрьевом, Хутынском, Вяжицком и Отенском,—см. сейчас указанное послание Макария к великому князю,—snb fin.

754

остались при прежних порядках. Вслед за городскими и окологороднымп монастырями начали вводить у себя общежитие и прочие монастыри епархии. Из слов летописи как будто следует, что эти прочие монастыри с такою же готовностию вняли увещанию архиепископа, как и монастыри городские—окологородные; однако, числовых данных о них она не сообщает 1).

Вместе с реформой жизни монастырей Макарий уничтожил в них одно злоупотребление, уже запрещенное прежде, но продолжавшее оставаться в новгородской епархии. Собор 1503-го года постановил, чтобы на будущее время монахини не жили в одних монастырях с монахами; но в Новгороде и до Макария оставалось так, как было прежде собора 1503-го года. Он отвел монахинь в особые монастыри и поставил над нимп вместо игуменов игумений 2).

Другим особым делом Макария, о котором мы знаем, было то, что он употребил старания утвердить христианство между инородцами епархии, которые, быв крещены давно, оставались более язычниками, чем христианами и до его времени. Инородцы эти были жители Водской пятины новгородской области, лежавшей от Новгорода на север (часть нынешней губернии санктпетербургской от реки Луги на восток и некоторая часть губернии новгородской от Волхова на запад и потом восточная полоса Финляндии до 64 градуса на севере), состоявшие из финских народов—Води (от которого название пятины, в санкт-петербургской губернии), Карелов и других мелких. Большинство Карелов было крещено в. 1227-м году 3), а Водь крещена была, вероятно, еще ранее; но и спустя три столетия после крещения ко времени Макария, живя изолированно от настоящих Русских, поселений которых между ними не было, и пользуясь нерадением и потворством священников, а также незаботливостью и высшей церковной власти, те и другие со всеми вообще инородцами местности продолжали усердно держаться веры отцов.

1) Прибавл. к Софийск. 2-й дет. в Собр. лет VИ, 284 sqq. Что касается до игуменов двух монастырей, не хотевших ввести у себя общежития, то, по словам летописца, «(они) сказаша нужу себе, еже которой несть, и архиепископ рече им: по делом вашим мзду приимете от Бога». —Уставную грамоту Макария об общежитии одному из новгородских монастырей, который не принадлежал к числу 18-ти именитых и принял общежитие после 16-ти, см. в Акт. Ист. т. I, А: 292.

2) Ibid., стр. 285.

3) См. I т. 1-ю половину, стр. 182 прим.

755

Макарию донесено было, что Водь и Карелы церквей для молитвы не посещают и к священникам на исповедь не ходят, а молятся по своим скверным мольбищам деревам и камням,—что они жрут жертвы и пьют питья мерзким бесам, призывая на свои скверные общественные моления чудских арбуев (жрецов, волхвов),—что постов христианских не соблюдают,—что мертвых своих кладут с своими арбуями по курганам и по коломищам, а не на погостах у церквей,—что к новорожденным сначала призывают арбуев для наречения имен и потом уже священников,—что на свои кануны или домовые праздники призывают тех же арбуев, которые арбуят (колдуют, наговаривают) им над канонами (кутиями и сытами праздничными),—что многие люди живут у них брачною жизнью законопреступно, без церковного венчания. Узнав о таком религиозном состоянии инородцев Водской пятины, Макарий решился истребить у них язычество. Он испросил дозволение на сие у великой княгини Елены с боярами,—дело было в 1584-м году, спустя несколько месяцев после смерти Василия Ивановичами отправил в Водскую пятину своего домового иеромонаха 1) в сопровождении двух своих боярских детей. Иеромонах, как читаем в посланной с ним к духовенству Водской пятины грамоте Макария 2), должен был обойти всю пятину и делать следующее: во-первых, во всех приходах созывать к себе всех прихожан и заставлять их в своем присутствии разорять и в конец истреблять все скверные мольбища, находившиеся в селах, в деревнях и в лесах; во-вторых, петь но всем приходам молебны и посылать местных священников с святою водой по всем селениям прихода, чтобы они кропили ею всех православных христиан от мала и до велика и места и жилища их 3). В случае, если бы какие прихожане изъявили ослушание и нераскаянность, Макарий приказывает своим детям боярским, имевшим сопровождать иеромонаха, отдавать их на крепкие поруки, «сроча» к его архиепископскому суду (назначая сроки явиться на суд.

1) Илию, который известен как автор жития болгарского святого—Георгия мученика средечского или софийского, см. нашу книгу Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской, стр. 666.

2) Она в Дополни, к Акт. Ист. т. I, №28.

3) Воду, которая имела быть освящаема в каждом приходе, Макарий предписывает смешивать с тою святою водой, которую он перед отправлением иеромонаха освятил сам в св. Софии с животворящих крестов и с чудотворных икон, и с святых мощей и которую он послал с иеромонахом.

756

к нему—архиепископу) и грозит им великой опалой государя и своим конечным извержением (sic) без милости. Иеромонаху вменялось в обязанность везде призывать к себе арбуев и их учеников или помощников, с тем, чтобы накрепко поучать их отречься от их скверных дел, и потом отдавать их в нарочитое поучение и надзор местным священникам. Относительно будущего времени Макарий предписывает в своей грамоте: на тех арбуев, которые не перестанут арбуить, священники должны доносить детям боярским, в поместьях которых арбуи будут обличены в своей деятельности, а эти имеют представлять их к нему— архиепископу; на тех прихожан, которые не перестанут язычествовать, священники должны доносить ему—архиепископу. Самим священникам, в случае если они не будут иметь попечения о заблудших христианах и не станут учить и наказывать их, Макарий угрожает в грамоте, что быть им от него в конечном извержении без милости.

Отряженный Макарием иеромонах, исполняя возложенное на него поручение, совершил два, одно за другим, путешествия по Водской пятине.

Нельзя верить свидетельству летописей, чтобы попытка Макария искоренить язычество между инородцами пятины и совершенно водворить между ними христианство, имела полный успех, ибо одним искоренением мольбищ нельзя было искоренить язычества, а относительно способности и готовности к учительству местных священников можно быть представлений только до последней степени скромных. Вовсе не подтверждается свидетельство летописей и показаниями документальными 1). Но Макарий положил благое начало, без которого ничего не бывает и после которого оставалось продолжать его

1) Преемник Макариев на новгородской кафедре Феодосий посылал подобно ему своего священника в Водскую пятину и в своей грамоте к духовенству пятины пишет: «зде до нас слух дошел от многих достоверных свидетелей, что де и ныне (после Макария) в ваших местах многие христиане заблудили от истинные христианския православные веры»...,—Вивлиоф. XIV, 168, Дополн. к Акт. Ист. т. I, стр. 57 col. 2 (самому духовенству Феодосий говорит: «а вы, игумены и священницы, по заповеди государя великого князя и по архиепископлю Макарьеву духовному наказу от таковых злочиний их не унимаете и не наказываете их учении по церковному преданию»,—Вивлиоф. 169 fin., Дополн. 58, 1 sub fin.).

757

преемникам, как это последние и делали, по крайней мере, во время его бытности на кафедре митрополичьей 1).

Мы сказали, что Макарий ознаменовал себя как усерднейший благоукраситель общенародной святыни Новгородцев—храма св. Софии.

Для благоукрашения св. Софии он сделал следующее:

1) Тринадцать икон главного яруса тогдашнего иконостаса («большие деисусы»), соответствующего второму верхнему ярусу нынешних иконостасов, которые были—икона Спасителя с Божией Матерью и Предтечею и иконы 12-ти апостолов, он обложил серебряными позолоченными ризами и снабдил позолоченными лампадами (н; малыми для масла, а большими для свеч 2);

2) Нынешние так называемые местные иконы, которые в его время еще не стояли в иконостасе, а вне его, он украсил богатыми ковровыми пеленами и две из них, наиболее чтимые, как кажется, тоже обложил серебряными позолоченными ризами 3);

3) Он устроил великолепные царские двери и великолепную от различных тафт запону или завесу в алтарную арку (которая тогда еще не была заслонена нынешними местными иконами и вся была открыта 4);

4) Он устроил великолепный амвон 5) (в той форме, какую имели амвоны в его время и которая не имеет ничего общего с теперешнею 6);

5) Над главными входными дверями в церковь с наружной стороны он приказал сделать новое и лучшее, чем какое было прежде, настенное письмо 7);

1) Летописи, говорящие о нашей попытке Макария, суть: Прибавл. к Псковской 2-й лет. в Собр. летт. V, 73, В, и Прибавл. к Софийск. 2-й лет. в Собр. летт. VI) 296 нач.. По свидетельству первой из летописей, посланный иеромонах нашел между инородцами и некрещеных, которых и крестил, а по свидетельству второй летописи—он искоренял у них не только язычество, но и народные обычаи: «еже женам их власов своих не постригати и риз яко мертвечьих на главах и рамех (белых платков?) не носити».

2) Прибавл. к 2-й Софийск. лет. в Собр.летт. VI, 301.

3) Софийск. 2-я лет. ibid. стр. 285. Самые иконы Макарий поставил по чину, cfr о сем ниже.

4) Ibidd..

5) Ibid., стр. 291.

6) См. I т. 2-ю полов. стр. 197 fin. sqq.

7) Софийск. 2-я лет. стр. 285 fin.

758

6) Он слил к церкви огромный для своего времени колокол, «яко страшной трубе гласящей» 1).

Давая знать о достоинстве украшений, сделанных Макарием в церкви, и о том впечатлении, которое они производили на Новгородцев, новгородские летописи выражаются о каждом из них как о вельми чудном и лепом видети. К этим украшениям с их стороны археологическо-технической мы возвратимся после.

Помимо св. Софии Макарий показал свою заботливость и о другой чтимой святыне Новгородцев. Так, он поновил и украсил кузнью и монистами чудотворную икону Знамения Божией Матери 2). А по свидетельству летописи, он и вообще показал великое тщание и прилежание о церквах Божиих 3).

Хотел было Макарий оставить память о себе в Новгороде не только в великолепных украшениях св. Софии, но и в монументальных сооружениях нецерковных. Однако, в этом случае за свое увлечение суетным исканием славы он наказан был неудачей. В Новгород явился изо Пскова самоучка-хитрец по инженерной части и глядя на Волхов говорил: хотя река эта и очень широка, но если бы кто-нибудь дал мне средства, то я поставил бы на ней мельницу. Когда о речах донесено было Макарию, то его прельстила мысль о таком знаменитом деле, как постановка мельницы на Волхове: «преже бо, говорит летопись, начен еже о церквах Божиих тщание и великое прилежание, (восходе) даже и до самых вещей, еже бысть сия вещь, сделати, еже из начала града не бывала, даже бы и та вещь была к дому святей Софеи». Хитрец, по приказанию Макария, действительно поставил мельницу на Волхове, истратив при этом огромные, как нужно думать, деньги на устройство особого рода плотины. Но первое же весеннее половодие реки совершенно уничтожило все сооружение. Эта неудачная постройка мельницы между прочим показывает, какою любовью пользовался Макарий у Новгородцев: они весьма сомневались, чтобы на Волхове могла быть поставлена мельница, и тем не менее, как бы теша архиепископа, помогали строить ему его мельницу всем городом 4).

1) Ibid. стр. 287 и Прибавл. к Новгор. 2-й лет. в Собр. летт. III, 185.

2) Прибавл. к Софийск. 2-й лет., стр. 284.

3) Ibid. стр. 286.

4) О постройке мельницы—Софийск. 2-я лет., стр. 286, и Псковск. 1-я лет., стр. 297 нач.. Более или менее вскоре после Макария Новгородцы научились ставить мельницы и на Волхове, ибо в описании путешествия в Россию датского

759

В похвалу пастырской ревности Макария говорить следующее. В 1535-м году в Новгороде и во Пскове побросаны были в тюрьмы казанские Татары, составлявшие людей (домово-служилых) жившего в России бывшего казанского царя Шиг-Алея, на которых за что-то опалилось правительство. Мужчины, числом более 150 человек, все уморены были в тюрьмах, а женщины оставлены в живых. Макарий выпросил Татарок у правительства «на свое бремя» (на свое попечете) и роздал их священникам, чтобы последние крестили их и выдавали замуж 1).

Против любви к Макарию белого духовенства его епархии, по-видимому, говорит то, что когда в 1535-м году строили во Пскове новый архиепископский дом, то, по словам летописи, монастыри мшили горницы и повалушу склали, а приходские священники не пособили архиепископу ни в чем 2). Но с наибольшею вероятностью это нужно объяснять не так, чтобы белое псковское духовенство не любило Макария, а так, что оно хотело злоупотреблять его добротой, надеясь на безнаказанность.

Выше мы говорили, что в 1535-м году с Макария и с монастырей новгородской епархии взяты были деньги на выкуп наших пленных у крымских Татар. О том, с какими чувствами Макарий сделал взнос денег, летопись говорит: «и боголюбивый архиепископ Великого Новагорода и Пскова владыка Макарий и пастырь словесного Христова стада, слышав сия (приказ о деньгах), и вскоре подвигся на се духовное дело и повеле взборзе собрати семь сот Рублев: помяну слово Господне: аще злато предадим, в то место обрящем другое, а за душу человеческу несть что измены дати» 3).

Великий князь Василий Иванович «зело любляше» Макария, когда он был архимандритом Лужецким. Эту любовь к себе государя Макарий сохранял и в сане архиепископа новгородского до самой его смерти, последовавшей 4-го Декабря 1533-го года. Вызванный в Москву вместе с некоторыми другими архиереями тотчас после смерти Василия Ивановича (в Январе 1534-го года), он, по

принца Иоанна, которое имело место в 1602-м году, говорится, что в Новгороде «много прекрасных водяных мельниц, очень крепко построенных на реке»,—русск. перев. в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1867-го года, кн. IV, стр. 6.

1) Псковск. 1-я лет» в Собр. летт. IV, 800 и 301, Софийск. 2-я лет. ibid. VI, 297.

2) Псковск. 1-я лет. стр. 301 нач.

3) Прибавл. к 2-й Софийск. лет., стр. 294.

760

свидетельству летописи, был удостаиваем самого благосклонного внимания от великой княгини Елены 1). Но в 1536-м году, как говорили мы выше, по оклеветанию какого-то лукава и безумна человека были отобраны в казну пожни у новгородских городских и окологородных церквей и монастырей: это ясно показывает, что на Макария привлечено было нелюбие правительства. В каких отношениях находился он к последнему во все остальное время своего пребывания на новгородской кафедре, не имеем сведений; но судя по тому, что летописи представляют время его правления временем для Новгорода по отношению к спокойствию со стороны Москвы тихим и прохладным, должно думать, что после непродолжительной опалы он снова пользовался в Москве прежним благоволением.

В сане архиепископа новгородского начал Макарий свою литературную деятельность. Как уже мы давали знать, деятельность эта состояла не в том, что он сам был писателем, а в том, что он поручал писать и переводить другим и что он замыслил такое предприятие, как собрание в одно место всех чтомых (отеческо-учительных) книг, обретавшихся в русской земле. Из 16-ти лет, в продолжение которых занимал он новгородскую кафедру, 12-ть лет он посвящал между прочим последнему труду, а также в Новгороде, по его поручению, написаны были некоторые сочинения и совершенны некоторые переводы. Об этом мы будем говорить после.

Итак, на кафедре архиепископии новгородской Макарий показал себя пастырем наивозможно и в высшей степени достойным. Чтение новгородско-псковских летописей несомненно убеждает в том, что он, быв архиепископом весьма исключительным, пользовался величайшею любовью как самих Новгородцев, т. е. жителей Новгорода, так и всей своей паствы.

Говорится о нем, что во время бытности его архиепископом новгородским «многиа ради его добродетели в всей России слава о нем происхождаше» 2). Имеем свидетельство, что слава его выступала даже и за пределы России. В 1541-м году патриарх иерусалимский Герман присылал в Москву двух своих иеромонахов для прошения вспомоществования на уплату великих долгов, которые он должен был сделать, спасая от неверных возобновленный им

1) Софийск. 2-я лет., стр. 294 sqq.

2) Говорит это Василий Михайлович Тучков в послесловии к житию преп. Михаила Клопского.

761

храм гроба Господня. К архиепископу Макарию патриарх обращался с особой просительной грамотой и прислал ему особые «поминки» (состоявшие более чем из 30-ти частиц разной иерусалимской святыни 1)

Из архиепископов новгородских в митрополиты всея Руси Макарий поставлен был на место Иоасафа спустя два с половиною месяца по низвержении Шуйским последнего.

Карамзин и, как кажется, Соловьев намерены заподозривать, что Макарий достиг кафедры митрополичьей не совсем прямым путем. Первый, указывая на то, что главными помощниками Шуйского в низвержении Бельского, а с ним и Иоасафа, были новгородские дети боярские, говорит: «любя и мирскую честь, Макарий, может быть, оказал Шуйским услуги в Новегороде и склонил жителей оного на их сторону, в надежде заступить место Иоасафа» 2). А второй, не высказываясь прямо, как будто с намерением указывает на новое, после Карамзина ставшее известным, обстоятельство, что Макарий имел связи с Шуйскими до занятия кафедры митрополичьей 3). Мы с своей стороны находим подозрения совершенно неосновательными и несправедливыми. Если новгородские дети боярские, как и все Новгородцы, были сторонниками Шуйских, то удовлетворительное объяснение этому дается без предположения, что их склонил на сторону последних именно архиепископ 4). Что касается до связей Макария с Шуйскими, то о них известно только то, что один из Шуйских, подпавший опале, обращался к нему с просьбой о ходатайстве перед великой княгиней Еленой 5). Но в то время

1) Запись о том, что 21-го Марта 1541-го года государь послал в Новгород к Макарию двух старцев. иерусалимского патриарха Германа,—грамоту Германа к Макарию и роспись поминков патриарха архиепископу, которые 29-го Мая 1541-го года явили второму старцы-иеромонахи первого Арсений и Досифей (с присовокуплением легендарного сказания о иерусалимских вратах, что от Святая Святых к потоку Кедрскому),—в Волоколамской рукописи, находящейся теперь в библиотеке Московской Духовной Академии, № 571, дл. 104—110. Cfr в 1-м выпуске XV тома Палестинского Сборника труд Н. Ф. Каптерева: Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством, стр. 8.

2) III, 46.

3) VI, 3-го изд. стр. 38.

4) См. у Соловьева ibid. стр. 37.

5) Андрей Михайлович (позднейший правитель); его просительное послание к Макарию (написанное с риторикой, заимствованной из письмовника) в Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 27.

762

было в обычае обращаться к защите архиереев и без связей с ними, ибо «печалование» считалось их обязанностью, и опальный Шуйский, не имея связей с Макарием, а будучи только знаком с ним, мог просить его о ходатайстве просто потому, что знал его за архиерея, нарочито расположенного к ходатайствам, и вместе за архиерея, который пользовался весьма большим влиянием у государыни. Очень может быть, что новгородские дети боярские предлагали Макария в митрополиты; но это могли они сделать не по проискам последнего, а потому, что безукоризненным образом он приобрел великую любовь своей новгородской паствы и что они— дети боярские считали его кандидатом достойнейшим, каковым он был и на самом деле. Если бы Макарий искал кафедры митрополичьей, то он постарался бы получить ее от Шуйского по низвержении Даниила. Сам он в своей духовной грамоте говорит о своем поставлении: «в лето 7050-е первопрестольник, великий господин, Иоасаф митрополит всея Русии, остави митрополию русскую и отойде в Кирилов монастырь в молчалное житие, и не вем, которыми судбами Божиими избран и понужен бых аз смиренный не токмо всем собором руския митрополия, но и самим благочестивым и христолюбивым царем и великим князем Иваном Васильевичем, всея Русии самодержцем, мне же смиренному намнозе отрицающуся, по свидетельству божественных писаний, и не возмогох преслушатись, но понужден бых и поставлен на превеликий престол руския митрополия» 1): не заподозривая Макария во лжи, мы решительно наклонны думать, что дело было действительно так, как он его представляет в сейчас приведенных словах, т. е. что он не только не искал кафедры митрополии, а напротив принужден был занять ее. Перед тем, как быть ему поставлену, два митрополита были свергнуты с кафедры самым позорным образом, и второй из них так, что подвергалась опасности и самая его жизнь. При таком положении дела естественно было, чтобы всякие честолюбия смолкли и чтобы у всех пропала охота занять место митрополита. А в подобных случаях, когда ни у кого не бывает охоты занять место, обыкновенно вспоминают про достойнейших, требуя, чтобы они принесли себя в жертву. Так как достойнейшим был именно Макарий, то епископы и могли приступить к нему с просьбою, чтобы он согласился занять кафедру, на что не было охоты ни у кого-либо из них ни вообще у кого-нибудь другого. Если предположим, что

1) Акт. Ист. т. I, № 172, стр. 329, col. 1 fin.

763

при избрании преемника Иоасафу епископы водились не одними лишь своекорыстными побуждениями, то и в сем случае выбор их должен был остановиться на Макарии. При данных обстоятельствах положение митрополита было в высшей степени трудное и не всякий мог с ним справиться. Но если на кого можно было возлагать наибольшие надежды, так это именно на мудрейшего между ними (нисколько впрочем не в смысле иезуитизма) архиепископа новгородского. Макарий говорит, что он намнозе отрицался «по свидетельству божественных писаний»; по-видимому, это—без смысла; но как необходимо думать, этим он указывает на то фактическое, что он искал было для себя предлогов к отречению от кафедры митрополии в правилах канонических, которые запрещают архиереям переходить с одной кафедры на другую.

Макарий наречен был в митрополиты собором 8-ми епископов 16-го Марта 1542-го года; поставлен 19-го Марта. В минуту этого поставления, если верить указанному выше свидетельству, ему было 59—60 лет от роду.

Мы уже сказали выше, что с Макарием не случилось более той беды, которая постигла двух его предшественников,—что он оставался на кафедре до самой своей смерти и правил русскою церковью очень продолжительное время, увековечив свою память знаменитыми делами.

С 19-го Марта 1542-го года, когда Макарий занял кафедру и когда великому князю Ивану Васильевичу шел 12-й год, настоящее— самовластное боярское правление продолжалось до конца следующего 1548-го года. Князь Иван Шуйский, низвергший Бельского и митр. Иоасафа, вскоре после сего исчез со сцены, быв постигнут смертью или по крайней мере болезнью, и его место, в качестве самоуправных правителей государства, заняли трое его родственников, с князем Андреем Михайловичем Шуйским во главе (который, быв до 1541-го года псковским наместником, ознаменовал себя как возмутительнейший грабитель 1). Людям окружавшим государя-мальчика и ненавидевшим Шуйских удалось достигнуть того, чтобы 29-го Декабря 1543-го года он неожиданно приказал схватить Андрея Шуйского и предать позорной смертной казни. Место Шуйских не занимали более новые формальные временщики, но теперь управление государством перешло в руки безымянной толпы близких к государю людей, между которыми наибольшее влияние имели дяди послед-

1) Псковск. 1-я лет. в Собр. летт. IV, 304.

764

негопо матери—князья Глинские. Так продолжалось до конца 1546-го года, когда 16-летний государь начал править самостоятельно. Нет сомнения, что в продолжение этих пяти лет, среди всевозможных смут и интриг в боярстве и вообще при дворе, положение митрополита было в высшей степени трудное и тягостное. Что касается до его деятельности в это время, то мы о ней знаем, что при Шуйских он спас жизнь одному государеву любимцу, от которого хотели отделаться последние, и что после них в наставшую эпоху опал он старался по возможности ограничить обилие этих опал и по возможности вносить мир и тишину в волновавшееся интригами придворное море. Шуйские заметили, что успел вкрасться в особенную любовь государя боярин Федор Семенович Воронцов. Желая избавиться от любимца, они с своими сторонниками и сообщниками внезапно схватили его во дворце в присутствии самого великого князя (9-го Сентября 1543-го года) и выволокли вон из дворца с тем, чтобы убить. Посланный государем ходатайствовать за Воронцова перед Шуйскими, митрополит успел достигнуть своей цели, но каким приятным временем были для него годы малолетства государя, видно из того, что буйствовавшие сторонники Шуйских надавали ему при этом толчков и что один из них изорвал сапогами подол его мантии 1). Целая ватага правителей государства, сменившая Шуйских, отделываясь от сторонников этих последних и от всех своих врагов и завистников, употребляла государя, как свое орудие, чтобы ознаменовать себя непрерывным и длинным рядом опал. Летописи говорят только об одной опале, которая снята была стараниями митрополита 2). Но преп. Максим Грек, писавший к Макарию тотчас после того, как кончилась эта эпоха опал, говорит, что он предстательствовал за всякого обидимого и доблественно терпел противившихся безумно его по Бозе ревности 3). Тот же Максим изображает предшествующее состояние государства как состояние лютой бури, которую митрополит старался укрощать и прелагать в тишину своею тихостью и кротостью 4).

Совершенно несправедливо было бы обвинять Макария за то, что Иван Васильевич получил слишком дурное воспитание. Нет сомнения, что он с величайшим сокрушением сердца смотрел, как

1) Царств. кн., стр. 112 fin., Грозный в Сказаниях Курбского, стр. 184.

2) Никон. лет. VII. 46, Царств. кн. стр. 119 fin..

3) Казанск. изд. II, 361 (послание писано в 1547-м году, см. ниже).

4) Ibid. стр. 359.

765

бояре и все любимцы намеренно и ненамеренно портили, и развращали государя. Но он не имел возможности вырвать его из их рук, чтобы самому стать его воспитателем.

После того, как в лице казненного Андрея Шуйского 18-летний великий князь устранил временщиков—узурпаторов власти, его правление под руководством любимцев, в продолжение трех лет по конец 1546-го года, состояло в том, что он разъезжал по своим селам для потех или под предлогом богомолий предпринимал увеселительные поездки по монастырям,—что, повинуясь внушениям действительных правителей, он изрекал приговоры опал или казней боярам. С Декабря 1546-го года, на 17-м году возраста, Иван Васильевич вдруг начал новое правление. 12-го Декабря он возвратился из продолжительной увеселительной поездки по своим селам и по монастырям. А на другой день, 13-го Декабря, на совете с митрополитом он принял решение вступить в брак и предварительно того венчаться царским венцом, с какового решения и начинается известная славная эпоха его государствования.

С самой минуты взятия Константинополя Турками московские великие князья начали считать себя преемниками императоров или царей византийских. О причине такого их мнения о себе мы уже говорили выше. Римскому царству, в котором родился Христос, предназначено существовать на земле до скончания века, чтобы быть охранителем Христовой церкви; но по судьбам Божиим царство это не имело постоянно оставаться на одном и том же месте, но должно было совершить несколько перемещений: сначала оно было в древнем и настоящем Риме; потом переместилось во второй Рим— Константинополь; наконец, после взятия Константинополя Турками, оно переместилось в нашу Москву, которая стала третьим Римом и вторым Константинополем: таковы были представления наших предков. Как мы видели выше, уже Василий Васильевич Темный при котором случилось взятие Константинополя Турками, называется благоверным и боговенчанным царем. Но весьма не вдруг решились великие князья московские на то, чтобы формально возложить на себя венец царей византийских и чтобы формально провозгласить себя царями: в своих действиях они были вообще весьма неспешны и осторожно-осмотрительны, имели обычай выжидать, чтобы всякие взгляды достаточно назрели и созрели в сознании общества. Спустя полстолетия после взятия Константинополя Турками, в правление Василия Ивановича, который был кровным потомком царей византийских по своей матери, русские люди с особенною настойчивостью

766

заговорили, что их Москва есть третий Рим и что их московский государь есть единый во всей поднебесной царь христианом 1). В ото время сочинены были и новые права наших великих князей на венец царский, а именно—будто венец этот был дарован им еще императором греческим Константином Мономахом и будто они ведут свой род от Августа Кесаря 2). И вот, сын Василья Ивановича Иван Васильевич и решился наконец формальным образом воспринять сан царя чрез торжественное венчание на царство.

1) См. послание к Василию Ивановичу старца псковского Елизарова монастыря Филофея, напеч. в Правосл. Собеседн. 1863-го года, ч. I, стр. 343 fin. sqq, и его же послание к псковскому дьяку Мисюрю-Мунехину († 1528-го года) в том же Правосл. Собеседн. 1861-го года, ч. II, стр. 84 sqq.

2) Сочинено было сказание, будто Владимир Всеволодович Мономах, желая поискать себе славы прежних русских князей, послал свое войско на греческую империю, чтобы оно пленило грады и веси,—будто император греческий Константин Мономах (умерший за 60 лет до занятия Владимиром великокняжеского престола), желая купить мир у Владимира, прислал ему царский венец (с другими регалиями), чтобы он был венчан им от посланных трех епископов,— будто Владимир Всеволодович, сам венчавшийся царским венцом, заповедал не делать этого последующим великим князьям, дабы удельные князья не воевали с ними из зависти и не погубили государства, и будто он передал венец своему младшему сыну Юрию Долгорукому для хранения из рода в род, пока Бог не воздвигнет царя, истинного самодержца, в государстве русском, см. у Карамз. к т. II прим. 220. Что касается до происхождения наших князей от Августа Кесаря, то воспользовались литовским сказанием, будто первый государь Пруссии Прус, был брат Августа Кесаря, и начали выводить Рюрика из Пруссии, выдавая его за потомка Прусова (Степени, кн. I, 7 и 78 fin.). Что сказание о Владимире Мономахе и новая генеалогия Рюрика сочинены не позднее Василия Ивановича, см. редакцию сказания о Владимире, в которой есть и о происхождении Рюрика от Пруса, в Описании сборников Публичной Библиотеки А. Ф. Бычкова, № 17, л. 95 (cfr у Карамз. ibid.). Девяносто-однолетний автор сказания называет себя Спиридоном—Саввой и не без вероятности может быть принимаем за митрополита Спиридона Сатану, о котором говорили мы выше (так называемая шапка Мономаха известна по духовным завещаниям великих князей с Ивана Даниловича Калиты. Иван Данилович просто называет ее золотой шапкой, т.-е. без прибавления, что она Мономахова,—Вавлиоф. I, 50. На Дмитрия Ивановича при его венчании на великое княжение, 4-го Февраля 1498-го года, она возложена была уже как шапка Мономахова,—Собр. госудд. грамм. и договв. II. 21. Наконец, к ней сочинено было и наше сказание. О прочих регалиях, будто бы присланных Константином Мономахом Владимиру Мономаху, сравнивай духовные завещания великих князей в том же томе Вивлиофики и в Собрании Государств. Грамот т. I).

767

Кому принадлежала инициатива этого решения, положительным образом не может быть сказано. Но мы с совершенною уверенностью думаем, что она принадлежала не столько самому Ивану Васильевичу, сколько митр. Макарию. В Декабре 1546 -го года государь был и всего 16-ти летним юношей; правда, что этот юноша был далеко не из числа обыкновенных, но во всяком случае 16-ть лет слишком невероятный возраст для такого важного решения, как восприятие на себя сана царя. При том же он был воспитываем так, чтобы не помышлять о чем-нибудь серьёзном, а предаваться единственно забавам и потехам. Что же касается до митр. Макария, то, принадлежав к числу тех людей, которые находили, что для России наступило время стать действительным царством, он мог ускорить возложением на государя царского венца с тем весьма важным намерением, чтобы попытаться произвести в нем благой переворот. Государь был воспитываем окружавшими его боярами так, что, совершенно забывая про свои обязанности, предавался единственно потехам и увеселениям. И Макарий мог одушевляться надеждою, что мысль о высоком сане царя подействует на него благодетельно,—что она нравственно пробудит его и заставит измениться и стать другим человеком. Нам думается, что и фактическая история того, как принято было государем решение возложить на себя царский венец, именно свидетельствует, что инициатива главным образом принадлежала не ему самому, а митрополиту. Эту фактическую историю мы уже отчасти передали выше. 15-го Сентября 1546-го года великий князь предпринял увеселительное путешествие по своим селам и по монастырям и провел в нем до 12-го Декабря; возвратившись в Москву этого последнего числа, он на другой день, 13-го Декабря, виделся и советовался с митрополитом, следствием какового свидания—совета и было принятие им решения венчаться царским ценцом 1). Если бы великий князь сам принял решение, то весьма странно было бы, что перед тем как объявить боярам и народу это весьма важное решение, он предпринял беззаботно-веселое путешествие. Ясно, что во время этого путешествия, в которое, по словам летописи, великий князь только то и знал, что тешить себя с своей свитой бешеной ездой на ямских подводах, к страшному отягощению крестьян тех мест, через которые проезжал 2), у него не было ничего серьёзного на уме и следо-

1) Царств. кн. стр. 126 fin..

2) Псковск. 1-я лет., в Собр. летт. IV, 307.

768

вательно—что решение неожиданным образом было принято им по возвращении в Москву, на свидании с митрополитом. Может показаться странным и не особенно вероятным, что митрополит в одно свидание и вдруг убедил великого князя к такому важному решению, как то, о котором говорим. На самом деле в этом ничего не будет слишком странного, если мы предположим, что свидание продолжалось не пять минут и не полчаса, а было нарочитое и продолжительное свидание для серьёзных речей, и что митрополит, принявший свое намерение сделать попытку обращения государя на путь добра, успел завладеть им у его любимцев на целый день: натура исключительным образом впечатлительная и сильная, Иван Васильевич способен был к тому, чтобы сразу переломить себя и чтобы от забот о потехах вдруг обратиться к помыслам о царском венце.

Торжественное венчание государя царским венцом совершено было 16-го Января 1547-го года.

После сего венчания он вступил в брак с Анастасиею Романовною спустя две недели с половиной,—3-го Февраля.

Надежды Макария на исправление государя действительно оправдались и, может быть, даже в более значительной степени, нежели как он ожидал. Возлагая на себя царский венец, Иван Васильевич не только сам решил стать другим человеком, чем каким был прежде, но и государство свое до некоторой степени сделать новым и лучшим государством, чем дотоле. Он решил измениться сам, потому что становясь из великого князя царем он становился по сану другим,—высшим и как бы гораздо более ответственным государем. Но вместе с тем, как он сам стал из великого князя царем, и его государство стало из великого княжества царством. Следовательно, и оно должно было обновиться и стать лучшим соответственно своей новой высшей роли. По этой причине, решив собственное изменение, государь сознал необходимость и обновления государства, так чтобы для последнего, как занявшего новую высшую степень сановную, начался новый лучший период существования. Счастью людей Бог содействует иногда чрез несчастия: чтобы государь окончательно укрепился в своей решимости, не особенно в продолжительном времени после его венчания царским венцом, 21-го Июня того же 1547-го года в Москве случилось страшное несчастие,—ужасный, не бывалый дотоле, пожар, который, как проявление грозного гнева Божия, произвел на него потрясающее действие. В 1550-м году государь совершил как бы торже-

769

ственное новолетие последующей лучшей жизни своей и последующего периода лучшей жизни для государства. Он созвал соборы церковный и земский и испросив у первого вместе с своими боярами прощения в своих прежних винах и согрешениях, обращался через посредство второго ко всей земле с молением оставить друг другу вражды и тяготы своп; в присутствии обоих соборов он заповедал своим боярам и приказным людям помириться на срок со всеми, кого они обижали; дал относительно будущего времени торжественное обещание в том, что сам будет судьей и обороной, (чтобы) неправды разорять и хищения возвращать, и наконец,—что должно было относиться не к одному только его правлению, но составлять обновление земли и на все последующее время,—приказал исправить судебник своего деда и написать великие заповеди (относительно устройства суда), чтобы этот последний был праведен и беспосулен во всяких делах 1). Государь несколько замедлил с этим празднеством своего рода новолетия, как нужно думать, потому, что, с одной стороны, предложение митрополита принять царский венец застало его врасплох, так что он не сразу мог собрать свои силы, чтобы на деле осуществить свое намерение стать новым человеком, а с другой стороны—потому, что он желал явиться перед представителями народа окруженный ореолом военной славы, для чего предпринял два похода под Казань (с 11-го Декабря 1547-го по 7-е Марта 1548-го года и с 20-го Ноября 1549-го по 25-е Марта 1550-го года, оба окончившиеся впрочем неудачно).

Помышлял было государь и об ином обновлении России, именно— о вещественном обновлении ее промышленного быта через вызов из западной Европы всякого рода мастеров и ремесленников. Но эти его помышления остались не осуществленными 2).

1) Речь царя к народу на Лобном месте в Собр. госудд. грамм. и договв. II, 45; речь царя к собору 1551-го года в Стоглаве,—Казанск. изд. стр. 46 fin..

2) В конце 1547-го года отправлен был в западную Европу для приведения всяких мастеров и ремесленников (и будто бы художников и ученых и в том числе даже богословов!) проживавший в Москве и как-то вкравшийся в доверие государя Немец Ганс Шлитте (Schlitte, называемый также Schlitt, Schlitten, Schleitte). Навербовав (будто бы) очень большое число требовавшихся людей, он отправился с ними в Россию, но в Любеке, граждане которого не хотели будто бы пропустить к нам мастеров, имевших содействовать водворению у нас ремесел и поднятию благосостояния нашего отечества, он был под

770

Итак, митр. Макарий, не имевший возможности быть воспитателем Ивана Васильевича, оказал государству величайшую услугу тем, что совершил нравственное исправление Ивана IV, подействовав на его благородное честолюбие. Что он возложил царский венец на Ивана Васильевича, само по себе это не составляет его особенной заслуги, ибо венец этот государи наши возложили бы на себя и без него; но что он поспешил возложить его на Ивана Васильевича, в намерении благодетельно подействовать на последнего, в чем и не обманулся, это должно быть признаваемо за несомненную и очень важную заслугу 1).

одним предлогом посажен в тюрьму, а набранные им люди рассеялись. К сожалению, мы не имеем наших официальных актов о Шлитте, а то, что известно о нем из иностранных источников на основании его собственных показаний, заслуживает чрезвычайно мало веры, потому что, как очевидно, он был величайший авантюрист, см. о нем Карамз. VII, 70 и примм. 205—207, у Тургенева в Historica Russiae Monimenta, t. I, p. 134 sqq, Фидлера Ein Versuch der Vereinigung der Russischen mit der Römischen Kirche im sechzehnten Jahrhundert (Wien, 1862), Ss. 22 fin. и 54 (напечатан открытый лист, данный Шлитте, который называется Hans Schleitte, императором Карлом V в Аугсбурге 30-го Января 1548-го года), и в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1893-го года, кн. I, Бумаги датского архива, стрр. 15 и 288 (напечатано письмо Шлитте к датскому королю Христиану III от 25-го Января 1554-го года, в котором он рассказывает о своей неудачной миссии). К знаменитому авантюристу мы возвратимся еще ниже.

2) Что касается до священника Сильвестра, который, на основании Курбского, считается виновником метаморфозы, произошедшей с государем: то мы, не признавая его виновником этой метаморфозы, принимаем только, что он вместе с Адашевым был (явился) помощником митрополита в том, чтобы удерживать и утверждать государя на пути добра (что касается до знаменитой картины Карамзина, как после страшного пожара 21-го Июня 1547-го года Сильвестр «приближился к Иоанну с подъятым, угрожающим перстом, с видом пророка»...,— VIII, 62 fin.: то как будто в 1547-м году Сильвестр еще и не быль приближенным к государю. Сохранилась роспись подношений, которые по поручению архиепископа новгородского перед Пасхой 1548-го года имели быть разнесены в Москве властям и влиятельным лицам архиепископовым сыном боярским: в числе лиц, которым назначены подношения, нет священника Сильвестра, см. роспись в Известиях С.-Петербургского Археологического Общества, т. III, col. 48 sqq.—Что послание к царю Ивану Васильевичу об искоренении содомского блуда между высшими боярами и ь монашествующем духовенстве и об отсутствий у Русских истинного крестного знамения, написанное между 1547-м и 1551-м годами и напечатанное в I кн. Чтен. Общ. Ист. и Древн. за 1874-й год, не при-

771

Возлагая царский венец на Ивана Васильевича, Макарии помышлял в отношении к государству о том, чтобы совершить нравственное исправление государя. Но вместе с сим царским венцом у него соединены были и чрезвычайно важные помыслы церковные. Судьбами Божиими нашему русскому государству предназначена была высокая роль стать третьим православно-христианским царством. Следовательно, и нашей церкви вместе с государством была предназначена высокая роль стать первенствующею между всеми частными православными церквами. С минуты принятия великим князем царского венца государство наше формальным образом заняло место и вступило в права третьего римского царства. Вместе с сим и церковь наша таким же образом заняла свое высокое положение. Но светильник, поставленный на свещнице, должен светить; возвышаемый принимает на себя нравственный долг заботиться о том, чтобы внутренними качествами соответствовать своему внешнему положению. И вот, Макарий, человек избранный, поставленный во главе русской церкви во время благопотребное, и был живейшим образом одушевлен сознанием этого нравственного долга. Русская церковь по своим внутренним качествам должна была соответствовать внешнему высокому положению, которое она заняла; но он находил, что этого соответствия церковь далеко не имела: и он решил совершить ее обновление, подобно тому, как нововенчанный царь решил под его влиянием совершить обновление государства. На другой год после того, как государь совершил помянутое празднество государственного новолетия, Макарий созвал великий собор для очищения русской церкви от всех существовавших в ней пороков и недостатков и для такого исправления и улучшения ее жизни во всех отношениях, чтобы оттоле эта последняя стала истинно новою и по возможности беспорочною жизнью.

Этот собор, получивший название Стоглавого (от разделения книги его постановлений на 100 глав) и сколько-нибудь подобного которому не бывало ни прежде, ни после, и составляет то деяние Макария, которое дает ему неоспоримое право на почетнейшее место

надлежит Сильвестру,—об этом во второй половине тома, в главе о письменности).—Думается нам, что Сильвестр, переведенный Макарием в Москву из Новгорода (как товарищ его Симеон переведен был из Пскова?), стал приближенным к государю при большем или меньшем посредстве и содействии митрополита, надеявшегося, что эта приближенность будет на пользу государю.

772

между всеми высшими пастырями русской церкви, как знаменитейшему из всего их ряда 1).

Но прежде чем предпринимать дело обновления церкви, Макарий позаботился еще о другом. Стояние и славу всякой церкви составляют ее святые. Являя свое благоволение к русской церкви, которой сужден был высокий жребий, Бог прославил ее немалочисленным сонмом святых. Но значительная часть этих ее светильников и этих молитвенников за нее оставалась дотоле торжественно не прославленною, а другая значительная часть хотя была прославлена, но только местно, так что святые, не быв святыми всей русской церкви и оставаясь для последней в смысле целого как бы не существующими,— не украшающими собой ее общего неба, рассеянно почитаемы были только в известных областях, округах и городах. Новое положение церкви требовало, чтобы она, доказывая свои права на него, украшалась всею духовною красотой, которая была ей дана, и чтобы она сохранялась на высоте своего стояния молитвами всего сонма своих чудотворцев. II Макарий, желая предпринять дело обновления церкви уже с готовою помощью себе всех русских чудотворцев, начал с этого торжественного прославления тех из них, которые оставались дотоле не прославленными, или которые, быв частным образом прославлены, составляли только местных святых, для каковой цели собирал два собора,—в 1547-м и в 1549-м году. Из святых, бывших дотоле только местными, Макарий провозгласил на своих соборах общецерковными святыми или общими святыми всей русской церкви двадцать—двух; из подвижников, которые оставались дотоле совсем не прославленными, Макарий провозгласил таковыми же общецерковными святыми восьмерых, или всего провозгласил на обоих соборах общецерковными святыми тридцатерых; провозгласив всех или наибольшую часть прежних местных святых общецерковными святыми, Макарий провозгласил на их место девять новых местных святых, так что на обоих соборах всего было провозглашено им 39-ть святых. До Макария общих святых в русской церкви было 22: провозгласив 30-ть новых таковых святых Макарий увеличил число их более чем вдвое. О самом производстве Макарием канонизации святых на соборах мы будем обстоятельно говорить во второй половине тома, в главе о богослу-

1) И когда Карамзин говорит, что «сей достопамятный собор, по важности его предмета, знаменитее всех иных, бывших в Киеве, Владимире и Москве» (VIII, 70 нач.): то говорит совершенную правду.

773

жении, при чем дадим и списки как прежних, так и новых святых (а пока укажем читателю на наше исследование: «История канонизации святых в русской церкви», напечатанное в «Богословском Вестнике» за 1894-й год).

Обращаемся к собору, который созван был Макарием в 1551-м году для обновления русской церкви и который носить название Стоглавого.

Не смотря на всю исключительную знаменитость Стоглавого собора, современные ему летописцы наши не сказали о нем ни единого слова, так что если бы не сохранилось самых его деяний, то мы могли бы даже и не знать о нем 1). Некоторые исторические известия о соборе находим в самых его деяниях. Он созван был в начале 1551 г., именно—торжественно открыт был в царских палатах, в которых происходили и все его заседания, 23-го числа Февраля месяца. На нем присутствовали все епископы митрополии в числе 9-ти, многие архимандриты, игумены и строители монастырей, пустынники и духовные старцы из простых монахов, протопопы и священники «со всеми—как говорится в деяниях—освященными соборы всего российского царствия» 2).

Царь открыл собор двумя к нему речами,—краткою устною, которую сказал сам, и пространною письменною, которая была подана им вслед за первою и была по его приказанию прочтена. Устная речь царя есть следующая: «Молю вас, святейшие отцы мои, аще обретох благодать пред вами, утвердите в мя любовь, яко в присного вам сына, и не обленитеся изрещи слово к благочестию единомысленно о православной нашей христианской вере и о благостоянии святых Божиих церквей и о нашем благочестивом царствии и о устроении всего православного хрестьянства, зело бо желаю и срадуюся и согласую сослужебен с вами быти вере поборник, в славу святые и животворящия и нераздельные Троица, Отца и Сына и святого Духа, в хвалу же и славу благочестивые нашия веры и церковных

1) Найдены известия о Стоглавом соборе у некоторых летописцев XVII в. (си. в I кн. Архива историко-юридических сведений Калачова, отд. 6, III, стр. 30, сообщение И. Беляева: «Две выписки из летописного сборника» и в газете «День», 1863-го года № 11, статью Бессонова: «Издание Стоглава»,—стр. 17 col. 1). Но известия не идут от летописцев XVI в-, а приписаны самими летописцами XVII в. на основании Стоглавника (историческое сообщение которого о соборе,—гл. 1 нач.. они дословно и воспроизводят).

2) Стогл. глл. 1, 4, 52 и 100, Казанск. изд. стрр. 18, 46, 254 и 429.

774

уставов, тем же и всякому розгласию отныне далече быти повелеваем, всякому же согласию и единомыслью содержался в нас» 1). В пространной письменной речи царь приносит публичное покаяние во многих и тяжких грехах своей прошлой первой юности, когда он, по его словам, согрешил пред Богом и перед человеками всяким законопреступлением, еже немощно писанием исписати и человеческим языком изглаголати, и когда он, тояжде мудрствуя, с боярами, т. е. подчиняясь влиянию своих любимцев, допустил, чтобы многие (из его подданных) зле потреблены были междуусобною бедою и чтобы бедным крестьянам чинено было всякое насильство; воздавая благодарение Богу, что Он обратил его на путь добра и пробудил в нем ненависть ко всем прежним злым его делам, царь указывает на многие тяжкие бедствия, которым подвергалась тогда Россия и говорит о необходимости общего покаяния и исправления для всей земли, дабы наконец не прекратилось Божие долготерпение, призывавшее казнями к покаянию, и дабы не запустело царство русское, как запустели за свои грехи многие царства в древния и новые времена; увещавая пастырей к тому, чтобы они первые подали пример раскаяния и исправления и вместе молились об отвращении бедствий, посылаемых Богом, государь снова и усиленным образом повторяет к ним свои мольбы потружаться об истинной и непорочной православной христианской вере и утвердить и изъяснить (ее), как предали святые отцы, по божественным правилам, да не будет ни которое поползновение чрез божественные правила во всяких наших христианских законех без обличения, т. е. да не останется не устраненным совершенно никакое нарушение законов и никакое злоупотребление 2).

Прежде чем пригласить собор обратиться к его занятиям, царь представил ему свой земский судебник и свои уставные грамоты, из которых первый он приказал исправить, а вторые написать в предшествующем 1550-м году также с благословения собора. Заявляя представителям церкви, что желает иметь их советниками в земских делах и нуждах 1), государь просит членов собора

1) Стогл. гл. 2 конец, Казанск. издстр. 25 fin.

2) Стогл. гл. 3, Казанск. изд. стр. 26 fin. sqq.

3) «А что наши нужи или которые земские нестроения, и мы вам о сем возвещаем, и вы, рассудя по правилам святых апостолов и святых отец, утвержайте во общем согласии вкупе, а яз вам, отцем своим, и с братиею и с своими бояры челом бью»,—Казанск. изд. стр. 49 нач.

775

прочесть судебник и грамоты и рассудить, все лн написанное в них согласно с правилами святых апостолов и святых отцов и с прежними русскими законами, и затем для неподвижной крепости утвердить их своими подписями 1).

Задачу собора долженствовало составлять то, чтобы он, совершая обновление русской церкви, очистил ее от всех существовавших в ней недостатков. Подробный и раздельно обстоятельный список этих последних был составлен заранее и представлен собору уже готовым: царь подал ему 69 вопросов, в которых содержалось указание недостатков, имевших подлежать его суждению, и именно—37 вопросов подал при самом открытии собора и 32 по некотором времени. В постановлении приговоров относительно недостатков, указанных в вопросах царя, с некоторым прибавлением недостатков и не указанных в вопросах, и состояла деятельность собора. Свои весьма обширные занятия, плодом которых была целая большая книга постановлений, собор окончил чрезвычайно в непродолжительное время: он торжественно открыт был 23-го Февраля, а под 17-м Мая говорится о «новом соборном уложении», как уже о готовом и утвержденном кодексе законов русской церкви, по которому на будущее время должен быть совершаем суд 2). Но так как соборное уложение, прежде чем было утверждено, посылаемо было в Троицкий Сергиев монастырь на рассмотрение митр. Иоасафу и другим находившимся здесь на покое властям, а также и всем здешним соборным старцам: то на этот посыл должны быть вычтены недели две-полторы 3).

1) Стогл. гл. 4, Казанск. изд. стр. 46 fin. sqq.

2) См. Акт. Ист. т. I, № 125, стр. 185 col. 2 fin. (подтвердительная подпись на грамоте). 11-го Мая 1551-го года царь с собором епископов постановил приговор о том, чтобы впредь архиереям и монастырям ни у кого не покупать вотчин без доклада ему—государю.—в Акт. Эксп. т. I, № 227, и в Казанск. изд. Стоглава стр. 430. Так как этот приговор должен быть принимаем за акт, отдельный от деяний Стоглавого собора и особый (ибо его постановил царь с собором епископов, а не один собор, и в начале его стоит особая помета числа и года), то нужно думать, что последние окончены были до 11-го Мая.

г) Уложение было посылаемо к Троице между прочим с Троицким игуменом Серапионом (Казанск. изд. стр. 415 fin.). Но Серапион перестал быть Троицким игуменом до 17-го Мая, ибо не позднее этого последнего числа на его место назначен был другой—Артемий (о котором см. ниже).

776

Великая мысль совершить обновление церкви путем соборного законодательства принадлежала митр. Макарию. Между тем в деяниях Стоглавого собора мы находим, что как будто вся инициатива его устроения принадлежала не митрополиту, а царю. В предисловии к деяниям говорится, что «державный самодержец, прекроткий царь Иван, мнозем разумом и мудростью венчан и в совершенном благочестии царство содержа, (быв) осияваем благодатию божественного Духа, зело воспалися утробою и с теплым желанием подвижеся не токмо о устроении земском, но и о многоразличных церковных исправлениях, и возвещает отцу своему преосвященному Макарию митрополиту всеа Русии и собор Божиих слуг совокупити повеле вскоре» 1). В своих речах, обращенных к собору при его открытии, царь выражается так, что как будто он именно и единственно был виновником его созыва 2). Наконец, список вопросов, содержавших в себе указание недостатков церковной жизни, против которых должен был принять свои меры собор, составлен не от лица митрополита, а от лица царя и подан собору последним.

Относительно этого обстоятельства, что действующим лицом вместо митрополита является царь, должно думать, что уступка первым места последнему была отчасти невольная, отчасти намеренно— добровольная. Юный царь, с которым удалось митрополиту совершить неожиданную нравственную метаморфозу, обладал молодым честолюбием и тщеславием: поставленный на новый путь сторонними усилиями, он хотел усвоять это самому себе и желал принимать и выдавать себя за истинного и действительного виновника всего нового, что началось со времени случившейся с ним нравственной перемены. Удовлетворяя такому желанию государя, митрополит и должен был уступить ему первенствующую внешнюю роль в деле устроения собора и написать в предисловии к Стоглавнику, будто он созвал собор по предложению его—государя (и инициативу устроения соборов 1547 и 1549 годов Иван Васильевич хочет усвоять также самому себе 3). Но должно принимать, что невольная уступка вполне совпадала и с добровольным желанием митрополита. Если сам он одушевлялся великим помыслом о необходимости обновления церкви, то

1) Казанск. изд. стр. 23 fin.

2) Ibid. стр. 25 fin. sqq.

3) Стогл. Казанск. изд. стр. 43 sqq.

777

нисколько не, следует отсюда, чтобы одушевлялось тем же помыслом и все высшее духовенство,—архиереи, архимандриты и игумены монастырей, или по крайней, мере большинство этого духовенства. Обновление церкви значило искоренение в ней всяких злоупотреблений, а все сведения, которые мы имеем о тогдашнем нашем духовенстве, решительно заставляют думать, что большинство его было за сохранение, злоупотреблений, а не за их искоренение. Правда, в предисловии к деяниям Стоглавого собора говорится, что архиереи, получив приглашение на собор, радостью неизглаголанною обяты быша и яко небопарные орлы, легкия крыла имеющие, устремились в Москву 1): но или должно видеть, в этих словах одно из риторических мест, обыкновенных в официальных писаниях или понимать их не о внутренних чувствах, с которыми явилось большинство архиереев, равно как архимандритов и игуменов, а о внешней личине, которую все они нашли благоразумным и необходимым принять на себя. Таким образом, если бы Макарий, созывая собор для обновления церкви, действовал от своего лица, то он мог бы возбудить против себя в высшем духовенстве очень большой ропот. Но когда действующим вместо него и за него выступил сам царь, то этот ропот не мог иметь места. В заключение своей, устной речи к собору царь сказал: «всякому разгласию отныне, далече быти повелеваем, всякому же согласию и единомыслью, содержатися в нас» 2). Словами этими государь, очевидно, повелевает присутствующим оставить всякое разгласие с митрополитом, т. е.» оставить всякие попытки противоречий и противодействия ему в принятии мер к искоренению злоупотреблений 3). .

1) Казанск. изд. стр. 24 fin.

2) Казанск. изд., стр. 26.

3) В своей письменной речи к собору, убеждая архиереев потрудиться об утверждении и изъяснении православной христианской веры, государь напоминает им, что каждый из них обещался при своем поставлении пожертвовать за веру даже и жизнью, и говорит, что им вовсе не предстоит подобной опасности, а только—поношение от безумных человек (Казанск. изд.. стр. 40.fin.). Под безумными человеками должно разуметь тех, против кого имели быть направлены-меры собора; но меры эти в весьма значительной своей части имели быть направлены против архиереев и «архимандритов—игуменов монастырей. Называя безумными тех, кто стал бы восставать против усилий собора об искоренении злоупотреблений, государь дает знать архиереям и архимандритам—игуменам, как он посмотрит на их противодействие этим усилиям.

778

Вопросы, содержавшие указание недостатков в церковной жизни, относительно которых должен был сделать свои постановления собор, написаны от лица царя и были переданы собору последним; но в составителе их ясно дает видеть себя митрополит. Во-первых, они представляют такое знание недостатков церковной жизни, какое усвоят царю в 1551-м году совершенно невероятно; во-вторых, в них указываются недостатки жизни и особенности обычаев новгородско-псковской Церкви 1), знанием которых в 1551-м году царь несомненным образом вовсе не мог обладать и которые выдают Макария, как бывшего новгородского архиепископа 2).

Но, отдавая справедливость и царю, должно сказать, что он отнесся к мысли Макария о необходимости обновления церкви с величайшим сочувствием и что он явился в сем случае ревностнейшим помощником митрополита. Его представления о себе как о царе вменяли ему заботы о церкви еще в большую обязанность, чем заботы о государстве, ибо первую обязанность его как царя составляли попечения о церкви,—и он искренно проникнут был сознанием этой обязанности. Когда он говорит присутствующим на соборе, что зело желает и срадуется и согласует сослужебен быти с ними вере поборник, то он высказывал именно те чувства, которыми был действительно одушевлен. Весьма замечательно и приносит величайшую честь царю и следующее. Деяния собора должны были совершаться при его непосредственном участии, что он считал необходимым в видах охранения митрополита от какой либо оппозиции; но чтобы это участие не обратилось во вред правильности и вообще качеству постановлений собора, он заявляет присутствующим на нем: «аще ли аз буду вам супротивен кроме божественных правил, вы о сем не умолкните, аще преслушник буду, воспретите ми без всякого страха, да жива будет душа моя и вси подлежащий нам, яко да непорочен будет истинный православный хрестьянский закон» 3).

(Вопросы собору, быв написаны митрополитом, были представлены им царю. Государь с своими советниками, между которыми

1) См. Казанск. изд. стрр. 73 fin., 75, 175, 176, 177 fin., 180 fin., 202,

2) В одном из вопросов, вероятно—по недосмотру, прямо оставляется говорящим писавший их митрополит: «а нам пастырем о том небрежении о всем ответ дата»,—Казанск. изд. стр. 53, вопр. 6.

3) Стоглавн. Казанск. изд. стр. 42 нач.

779

специально компетентным по церковным делам был священник Сильвестр, мог более или менее наложить на них свою руку,— изменить и дополнить их. Но что именно должно быть усвояемо в вопросах государю, указать этого мы не имеем никакой возможности 1). Усвоят исключительно ему указание всех злоупотреблений в высшем духовенстве мы считаем совершенно несправедливым, ибо мы имеем все основания думать, что и сам митрополит был искренно одушевлен желанием все их уничтожить. Равным образом и резкий тон речи в некоторых случаях не указывает непременно, по нашему мнению, чтобы редакция речи принадлежала царю: желавший искоренить злоупотребления митрополит, конечно, не питал к ним чувства любви, а следовательно и он мог выражаться резким образом. Лишь в тех случаях, когда резкость принимает тон, так сказать, публицистический, нужно видеть руку государя, ибо при отсутствии наклонности к этому тону у Макария, она очень сильна была у Ивана Васильевича).

Выше мы сказали, что собор окончил свои весьма обширные занятия чрезвычайно в непродолжительное время. В объяснение этой чрезвычайной скорости необходимо предполагать, что у Макария не только был составлен список вопросов с указанием неисправностей и недостатков в области церковной жизни, подлежавших исправлению и устранению, но уже готовы были и ответы на вопросы, так что собор не столько делал свои постановления, сколько рассматривал и одобрял постановления уже сделанные. Во всяком случае, как именно происходило на соборе дело относительно написания постановлений, мы не имеем совершенно никаких положительных сведений.

Постановления собора, как мы сказали, составляют целую большую книгу (большую в рукописях; в печати по Казанскому изданию—429 осмушечных страниц). Книга эта, не имеющая никакого собственного названия или титула 2), в официальных актах митр.

1) Что священник Сильвестр принимал более или менее деятельное участие в написании (утверждении) постановлений Стоглавого собора, это необходимо было бы и само собою предполагать; во всяком случае мы имеем относительно этого положительное свидетельство: Сильвестр был одним из троих, которые возили постановления собора в Троицкий монастырь, к митр. Иоасафу,—Стоглавн. Казанск. изд. стр. 415 fin.

2) Предшествующее книге ее оглавление надписывается: «Сказание главам в настоящей сей книге»: затем без всякого оглавления она начинается истори-

780

Макария и царя Ивана Васильевича, равно как им современных и и последующих, называется «соборным уложением» 1), а от переписчиков названа была Стоглавником, так как разделяется на сто глав 2); под вторым названием, с грамматическим изменением слова в: Стоглав, она и известна в ученой литературе. Общее содержание книги есть следующее: краткое историческое извещение о времени открытия собора, о лицах, присутствовавших на нем и о предметах его занятий; предисловие к деяниям собора, в котором говорится, как царь, осияваемый благодатию божественного Духа, выразил митрополиту свое желание созвать собор для многоразличных церковных исправлений; две речи царя к собору при его открытии— краткая устная и пространная письменная; третья речь царя к собору, поданная на письме (и отчасти устно произнесенная?) вместе с тем, как он представил на рассмотрение последнего земский судебник и подал ему первые 37 вопросов о церковных неисправностях и недостатках, имевших подлежать его обсуждению; эти первые 37 вопросов; постановления собора в ответ на половину из этих вопросов; вторые 32 вопроса царя вместе с ответами на них, именно — так, что непосредственно после каждого вопроса дается и ответ на него; постановления собора в ответ на другую половину первых вопросов царя вместе с некоторым количеством постановлений о таких предметах, которые не указаны в вопросах; наконец, замечания на постановления собора, сделанные митр. Иоасафом.

Постановления собора представляют собою ответы на 69 вопросов, поданные ему царем,—37 вопросов при самом его открытии и 32 по некотором времени. Главное содержание Стоглавника составляют ответы на первые 37 вопросов, в которых заключается важнейшее, относительно чего должен был, сделать: свои постановления собор; а ответы на вторые 32 вопроса, менее важные по содержанию и краткие по объему, «все вместе составляют в нем только одну главу (41-ю).

лескам извещением о времени собора и лицах, присутствовавших на нем: «В лето 7059-е месяца Февраля в 23-й день быша сии вопроси и ответы мнози о различных церковных чинех в царствующем граде Москве» и пр.

1) См. акты сейчас ниже. Называется она сборным уложением. и. в самом ее тексте,—Казанск. изд. стрр. 288 и 415.

2) См. Казанск. изд. Стоглава, стр. 1 прим. 2.

781

Указанное нами расположение в Стоглавнике ответов на первые вопросы—не такое, какого бы следовало ожидать, т. е. что ответы на вопросы не поставлены под один ряд, а распадаются на две половины, отделенные одна от другой вторыми вопросо-ответами, по всей вероятности, нужно объяснять так, что именно в указанном порядке были постановляемы соборные определения. Почему собор, дав ответы на одну половину первых вопросов, хотел медлить с ответами на вторую половину, на вопрос об этом может быть отвечено не положительно, а только предположительно. Во второй половине ответов содержатся весьма важные определения о святительском или архиерейском суде и о монастырях с монахами: можно думать, что собор желал обсудить эти определения возможно тщательнее, а поэтому и хотел иметь для них возможно продолжительное время. Частный порядок ответов не соответствует порядку вопросов, т. е. вопросы читаются в одном порядке, а ответы—в другом и своем порядке.

Относительно изложения постановлений собора в книге его деяний или в Стоглавнике должно быть сказано следующее: во-первых, постановления излагаются без соблюдения строгого систематического порядка; во-вторых, в тех случаях, когда по сложности предметов требовались многие постановления, эти последние соединяются в одно место, чтобы представлять из себя группы (богослужение, святительский суд, монашество), однако соединяются не все сполна, так что после читаются дополнительные к ним постановления; в третьих, постановления о некоторых предметах читаются, по нескольку раз (надзор над духовенством, венечные пошлины, иконописание). Вообще, должно думать, что, не заботясь о строгой систематизации, что не принадлежало к числу нарочитых забот наших законодателей древнего и старого времени и было для них делом неподсильным, собор изложил письменно свои постановления в том порядке, в каком они на самом деле были им произносимы или утверждаемы. Что касается до повторений, то они, не составляя достоинства изложения, указывают, что к некоторым материям собор возвращался по нескольку раз.

Разделение книги деяний собора на главы, которых, как ми говорили,—100, от чего название Стоглавник или Стоглав, требует некоторых замечаний. В этом разделении находим: во-первых, что поставлено под главами не относящееся к существенному содержанию книги, именно—историческое извещение о соборе, предисловие к книге и речи царя (первые четыре главы); во-вторых, что в

782

некоторых случаях разделяется на несколько глав одно постановление собора, именно—что свидетельства, приводимые последним в подтверждение себя из правил канонических, из законов греческих императоров и наших великих князей отделяются в особые главы от самых постановлений; в третьих, что в некоторых случаях соединяются в одну главу по два совершенно розных определения. Относительно первого случая, т. е. что поставлено под главами указанное выше не составляющее самых соборных постановлений, со всею вероятностью нужно думать, что намерением редактора книги было в сем случае его желание предохранить книгу от произвола последующих переписчиков: поставив указанное под главами, он как бы крепко занумеровывал его и таким образом отнимал у переписчиков возможность опускать все это, как несущественное, что в противном случае они легко могли делать. Ставя под особыми от самых постановлений главами свидетельства, приводимые в их подтверждение, редактор книги, как с вероятностью нужно думать, водился двумя побуждениями,—во-первых, сейчас указанным выше, чтобы отнять у переписчиков возможность опускать свидетельства, и во-вторых—чтобы с особою силою выставить последние на вид. Неоднократно и с особенным настоянием собор говорит, что он поступал при своих решениях не самочинно и не самовольно, а сообразуясь с преданием святых апостол и святых отец и с священными правилами: следовательно, свидетельствам, которые он приводит, как pièces justicatives, он должен был придавать особо важное значение я желать того, чтобы, с одной стороны, они не могли быть опускаемы переписчиками, а с другой стороны—чтобы читатели обращали на них все свое внимание: чрез поставление свидетельств под особыми главами и достигались обе эти цели. Соединение в одну главу двух розных постановлений, конечно, не может быть признано достоинством редакции, но редактор поступал, таким образом в тех случаях, когда постановления слишком кратки, чтобы составить отдельные главы.

Так как ответы на вторые 32 вопроса составляют в Стоглавнике все вместе одну главу (41-ю), то понятно, что все сейчас сказанное о разделении на главы относится к ответам на первые 37 вопросов.

В видах полемики с раскольниками, которые относительно некоторых спорных с нами пунктов имеют Стоглав на своей стороне, митр. Платон в своей Истории русской церкви высказал, предположение, что собор 1551-го года только написал было в от-

783

вет на вопросы дара свои постановления, но что заготовленные постановления по каким-либо сумнительным обстоятельствам не были утверждены или самим собором или царем, и что таким образом постановления эти, оставшиеся без утверждения, не получали силы настоящих законов и не были обнародованы, как таковые 1). Мнение митр. Платона, с целью приведения его в ближайшее соответствие интересам полемики видоизмененное так, что Стоглав представляет собою черновые записки собора 1551-го года, переделанные после него каким-то частным лицом, некоторыми из наших ученых настоятельно было защищаемо до не особенно давней поры 2). Но в настоящее время уже не может подлежать никакому спору и сомнению, что собор не только написал свои постановления, но и утвердил и обнародовал их собрание как законодательный кодекс и что мы имеем собрание постановлений, как таковой кодекс, в книге, называемой Стоглавником или Стоглавом. Во-первых, нам известен длинный ряд современных официальных свидетельств, что собор 1551-го года выдал свое «соборное уложение», по которому имели на будущее время производиться церковное управление и совершаться церковный суд 3). Во-вторых, мы обладаем совершенно

1) Истории т. II, стр. 36 fin. sqq.

2) Мнение митр. Платона видоизменил преосв. Филарет (в статье: «Несколько слов о книге Стоглав», помещенной в Москвитянине 1845-го года, ч. VI, № 12, отд. 1, см. также его Историю период 3-й, § 36, при. 2, изд. 3-го стр. 138); поддерживали его в измененном виде преосв. Макарий (в Истории раскола, стр. 45 sqq) и казанский издатель Стоглава г. Добротворский (в предисловии к последнему). Преосв. Макарий имел мужество отказаться от своего мнения, когда убедился в его несправедливости (Истории русской церкви т. VI, стр. 220 нач.), а г. Добротворский, к сожалению, не имел этого мужества (хотя и заслуживает полной благодарности за свои беспристрастные старания привести в известность все официальные свидетельства о Стоглаве, говорящие именно против него, см. его статьи: «Дополнительные объяснения к изданию Стоглава» в Прав. Собеседн. 1862-го года, ч. 3, стр. 297, и «Каноническая книга «Стоглав» или неканоническая», ibid. 1863-го года ч. 1, стрр. 317 и 421, и ч. 2 стр. 76).

3) В подтвердительной приписи царя на грамоте Покровскому Чухломскому монастырю от 17-го Мая 1551-го года читается: «а кому будет чего искати на игумене с братиею, ино их судит отец наш Макарей, митрополит всеа Русии, по новому соборному уложению»,—икт. Ист. т. I, № 125, стр. 185 col. 2 fin. В грамоте митр. Макария новгородским священникам от 21-го Мая 1551-го года читается: «а судити (архиепископским боярам) по соборному уложению... и о всем по тому чинити, как в соборном уложении писано»,—напеч. в Казанск. изд. Сто-

784

ясными официальными свидетельствами, что это соборное: уложение представляет собою именно тот кодекс или та книга, которая но» сит название Стоглавника или Стоглава 1).

глава, стр. 420 прим. В жалованной несудимой грамоте царя новгородскому Юрьеву монастырю от 29-го Мая 1551-го-года читается: «а о архиепискулле суде учинити б мне (царю) им (архимандриту с братиею) указ по новому соборному уложению»,—Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 46, стр. 63 fin. В другой грамоте митр. Макария новгородским священникам от 26-го Июня 1551-го читается: «а Судити архиепископлим бояром и дьяком суд впредь по соборному уложению..., и о всем по тому учинити, как в соборном уложении писано»,—Акт. Эксп. т. I, № 229, стр. 221 col. 1. В соборном приговоре об учреждении в Москве поповских старост, постановленном В конце 1551-го года, читается: «и придаст (митрополит) им (старостам) закон божественных писаний соборного уложения»,— Акт.Эксп. т. I, № 232, стр. 227. fin. В. царском наказе об обязанностях поповских старост, посланном да Заволочье в Декабре 1551-го года, читается:. «о всех церковных чинех и о вашем священническом пребывании буди вам наказ и соборное уложение отца нашего Макарьи, митрополита всея Русии»,—ibid. № 231, стр. 226 sub fin. В грамоте царя строителю Тотемского монастыря Феодосию от 20-го Февраля 1554-го года читается: «а кому будет чего искать на строителе Феодосие с братиею, ино их судит во всем отец наш Макарий, митрополит всея Русии, по новому соборному уложению»,—Ист. Иер. VI, 416 fin. В грамоте новгородского архиепископа Пимина во. Псков от 20-го Августа 1556-го года предписывается псковскому духовенству поступать относительно избрания поповских старост «по царскому, совету и по соборному уложению» и дается знать, что по этим «царскому совету и по соборному уложению» духовенство и поступало, см. у А. Н. Попова в Описании рукописей Хлудова, № 82, стр. 215. Таковые же свидетельства представляют собою наказные списки, о которых в следующем примечании. Еще см, Акт. Ист. т. I, № 154, II, стр. 252 col. 1, нач., Акт. Эксп. т. I. № 244, стр. 267 и Дополн. к Акт. Ист. т. №№ 48и 114, стрр. 68,col.2, sub fîn., и 161, col. 1 нач.—По описи казны царской Мастерской палаты 1720-го, года, в палате этой между прочим находилась «Книга, о вопросах и ответах, о различных церковных чинах, великого князя. Иоанна Васильевича Макарию митрополиту, в красном бархате, с бляхами и серебряными; застежками, писана(я) полууставом в полдесть», см. Описание записных книг, и бумаг старинных дворцовых Приказов, составленное А. E. Викторовым. выпуск первый, М. 1877, стр. 229, л. 197. Можно думать, что «Книга» представляла собою подлинный Стоглав, и можно питать некоторую надежду, что она где-нибудь еще и скрывается целая, и как-нибудь еще; и, найдется.

1) Так как соборное уложение, 1551-го года, по причине его обширного объема, не могло быть рассылаемо всюду в подлинном виде, потому что совер-

785

Мы не будем здесь излагать подробным образом постановлений Стоглавого собора. Постановления эти так широко обнимают церковную жизнь, что, излагая их, нужно было бы предпринять нарочитое изображение сей последней. Но нарочито изображать жизнь эпизодическим образом здесь было бы совершенно неудобно и неуместно; этому нарочитому изображению жизни во всех ее видах будет посвящена вторая половина тома. Здесь мы ограничимся кратким и общим указанием того, что сделано было Стоглавым собором, чтобы можно было составить себе некоторое общее представление об его деятельности.

Митр. Макарий, как мы говорили выше, предположил задачею собора то, чтобы совершить чрез него полное обновление русской церкви, так чтобы церковь, быв очищена от всех недостатков

шенно невозможно было бы изготовить потребного количества его списков: то рассылаемы были сокращенные выписи из него, в современных официальных актах называемые наказами, а от некоторых ученых получившие название наказных списков. В настоящее время известны таковые наказы или наказные списки: адресованный к приходскому духовенству и посланный митрополитом в 1551-м г. во Владимир и в 1558-м г. в Каргополь (напечатан Ильею В. Беляевым в особом приложении к 9 № газеты «День» за 1863-й год, под заглавием: «Наказные списки соборного уложения 1551-го года или Стоглава» и г. Добротворским в Правосл. Собеседн. 1863-го г., ч. I, стрр. 87 и 202); адресованный в монастыри и посланный митрополитом в Июле 1551-го г. в московский Симонов монастырь (грамота, при которой был послан наказ, с указанием его содержания, напечатана в Казанск. изд. Стоглава, стр. 258 прим.) и неизвестно когда именно в Иосифов Волоколамский монастырь (см. в Летописях русской литературы и древности Тихонравова, т. V, отд. III, стр. 128, прим.). Из сличения этих наказов или наказных списков с Стоглавом ясно и видно, что соборное уложение 1551-го года по вопросам благочестивого царя о многоразличных церковных чинех есть именно то самое уложение, которое мы имеем в Стоглаве (в грамоте, при которой наказ был послан митрополитом в Симонов монастырь, читается: «со всем священным собором русския митрополия отныне и впред с Божиею помощию соборне уложихом по вопросом благочестивого царя о многоразличных церковных чинех и о исправлении, о монастырских чинех, и общепредательном житии, и о пиянственном питии, и о святительском суде и о прочих священных по преданию святых апостол и святых отец и по священным правилам и по божественному уставу, ничто же претворяющее..)— В защиту подлинности Стоглава, как уложения собора 1551-го утвержденного и обнародованного им, писали: Илья В. Беляев в предисловии к изданию наказного списка, Иван Д. Беляев, в статье: «Стоглав и наказные списки со-

786

во всех сферах и частных видах своей жизни, стала после того как бы новою и возрожденною церковью и начала новый лучший период своего существования. Попытку осуществления этой обширной задачи и представляют собою постановления Стоглавого собора. Постановления эти имеют своими предметами: церковное богослужение, епархиальные архиерейские управление и суд, жизнь духовенства высшего и приходского низшего, монашество и монастыри, христианскую жизнь мирян.

В отношении к богослужению собор стремится достигнуть в своих предписаниях: чтобы все службы церковные, общие и частные, были совершаемы сполна и неопустительно по уставу; чтобы они совершаемы были правильно; чтобы общественное богослужение происходило чинно в смысле чинности его совершения поющими и в

борного уложения 1551-го г.», напечатанной в Православном Обозрении за 1863 г., т. XL стр. 189, Бессонов в статьях: «Новость в русской литературе—издание Стоглава» и «Еще о Стоглаве», напечатанных в газете «День» за 1863-й год. №№ 10, 11 и 33, и Кашин в статье: «Как иногда действуют у нас рецензенты», напечатанной там же, № 30,—Стоглав известен в настоящее время в трех редакциях: разделенной на главы редакции обширной (изданной Казанской Духовной Академией в 1862-м году и вторично г. Субботиным в 1890-м году); разделенной на главы редакции сокращенной (напечатанной Кожанчиковым в Спб., в 1863 г.) и редакции отчасти сокращенной, отчасти обширнейшей, не разделенной на главы, представляющей собою в том виде, как известна в печати, лишь некоторую часть соборного уложения против редакции Стоглава обширной (напечатанной Калачевым в издававшемся им Архиве исторических и практических сведений, относящихся до России, кн. 5, Спб., 1863). Подлинное соборное уложение, утвержденное и выданное собором, представляет собою разделенная на главы редакция обширная (которой известны списки, относящиеся к такому времени и принадлежавшие таким местам и лицам, когда и которыми неподлинное не могло быть принято за подлинное; таковы списки: Троицкий лаврский Кг 215 — современный и фундамент. библиотеки Московск. Дух. Академии № 194, принадлежавший знаменитому старцу Троицкого монастыря второй половины XVI века Варсонофию Якимову). Сокращенная редакция, разделенная на главы, явилась когда то после начала XVII века, ибо в ней делается ссылка на печатные московские служебники,—стр. 66. Что касается до редакции сокращенно-обширнейшей, не разделенной на главы, то Калачов и г. Добротворский считают вероятным, а преосв. Макарий—весьма вероятным, видеть в ней первоначальную, черновую, редакцию деяний Стоглавого собора (Калачев в предисловии к изданию рукописи; Добротворский «в Библиографической заметке о новом издании постановлений Стоглавого обора 1551-го года», напечатанной в III части Правосл. Обозр. за 1863-й год;

787

смысле чинности присутствования на нем молящихся; чтобы текст богослужебных книг был освобожден от находившихся в нем погрешностей; чтобы эти богослужебные книги были по возможности исправны со стороны их приготовления переписчиками; чтобы в церковных обрядах водворены были однообразие и правильность; чтобы иконы были пишемы иконописцами удовлетворительным и надлежащим образом; наконец, чтобы устройство церквей (собственно—алтарей) было, в соответствие потребностям богослужения, надлежащим.

Относительно епархиального управления мероприятия Стоглавого Собора состоят: в установлении гораздо более деятельного, чем прежде, надзора над низшим приходским духовенством чрез учреждение новых органов надзора; в ограничении произвола архиереев

преосв. Макарий в Ист., V, 227, прим.). Мы с своей стороны более, и не только более, а самым решительным образом склоняемся к тому, чтобы видеть в редакции принадлежащую позднейшему досужему юристу недоконченную переработку обширной, разделенной на главы и представляющей собою подлинное уложение Стоглавого собора, редакции. Что собор написал, утвердил и издал свои деяния в качестве законодательного кодекса, это не подлежит никакому сомнению. Но при существовании такого белового списка Стоглава с какой стати и для какой цели стали бы списывать черновые записки собора? Да и где взяли бы их для списывания, так как они, конечно, составляли канцелярскую тайну? Вообще, при несомненном существовании белового Стоглава на имеющиеся теперь несколькие его редакции необходимо смотреть так, что одна редакция представляет собою подлинный Стоглав (и такова есть редакция, напечатанная Казанской Духовной Академией и г. Субботиным), а остальные редакции суть позднейшие частные переделки подлинной (во всяком случае не может быть принято мнение преосв. Макария, чтобы редакция, о которой говорим, представляла соборную книгу в том виде в каком она была послана на рассмотрение митрополита Иоасафа, ибо в известии о посылании к Иоасафу деяний собора ясно дается знать, что к нему была посылаема книга этих деяний уже в окончательном ее виде, — Казанск. изд. Стогл. стр. 414—415. «По совету благочестивого царя, — говорит извещение, и митрополита и архиеписков и епископов царское предисловие соборному совету и о всяких потребах вопроси и противу царского предложения ответы святительския писанию преданы по правилу святых апостол и святых отец и по прежних царских великих князей православных законов и сия вся писания царских вопросов и святительских ответов посыланы к Живоначальной Троице в Сергиев монастырь к бывшему Иасафу митрополиту»... Извещение между прочим представляет собою и ясное свидетельство, что собором написаны были беловые его деяния).

788

и их чиновников во взимании с духовенства и мирян разных пошлин; в ограждении низшего духовенства от поборов уездных епархиальных чиновников (десятинников); в распоряжениях о приходских церквах, клонившихся к тому, чтобы церкви эти не стояли без пения.

Относительно епархиального суда постановления Стоглавого собора состоят: в устранении так называемых светских архиерейских чиновников от вторжения в область архиерейского суда, составлявшую духовный суд в собственном смысле этого слова; в поставлении суда этих светских архиерейских чиновников, насколько он был им предоставлен, под такой контроль гласности и общественного надзора, чтобы он стал по возможности судом справедливым.

В отношении к жизни высшего и низшего духовенства Стоглавый собор указывает недостатки этой жизни того и другого класса духовенства, обращаясь в первом случае к совести самих епископов, а во втором случае поручая искоренение недостатков заботливости вновь учрежденных им надзирателей Для приготовления и избрания по возможности достойных кандидатов во священники, которым преподаются подробные наставления относительно их обязанностей, собор озаботился заведением лучших училищ грамотности, нежели какие существовали прежде, и предписал епископам большую против прежнего строгость избрания.

В отношении к монастырям и монахам заботы Стоглавого собора состояли: в искоренении злоупотреблений по заведыванию имуществами и доходами монастырей со стороны их настоятелей и в установлении над этим заведыванием строгого контроля; в изгнании из монастырей пьянства и разврата; в запрещении настоятелям особых трапез в своих кельях и так называемых объездов по вотчинам; в запрещении монахам и монахиням жить в одних монастырях и в монастырях особножитных жить мирянам; в запрещении монахам и монахиням жить в миру: первым—священниками, вторым— просфоропеками у приходских, церквей; в запрещении монахам и монахиням волочиться по миру; в принятии мер против строителей новых монастырей, делавших сие не для Бога, а для обмана людей и для своего чрева.

Относительно христианской жизни мирян Стоглавый собор, после общих в сем смысле увещаний, делает предписания: против нравственных выдававшихся пороков времени (судебное целование креста

789

на лживе и содомский блуд), против безнравственных обычаев (стрижение бород, имевшее безнравственную цель, и мытье в банях мужчин вместе с женщинами), против житейских обычаев, противных христианскому закону (ядение удавленины), против игры в зернь, соответствовавшей нынешней игре в карты, против татаромании в одеже (ношение на головах тафей), против народных увеселений, представлявших собою остаток эллинства или язычества, против волшебства или колдовства и против суеверий, против тогдашних увеселителей народа—скоморохов, против скитавшихся по миру пройдох, притворщиков и обманщиков.

Не знаем, видно или не видно из сейчас представленного общего обозрения мероприятий Стоглавого собора, что митр. Макарий одушевлен был искренним желанием совершить при его посредстве возможно полное и возможно действительное обновление русской церкви. Но в этой благороднейшей искренности желания несомненно убеждает нас чтение книги деяний Стоглавого собора в ее подлинном виде. Одновременно с тем, как в Москве созван был наш собор, на Западе, в римско-католической церкви, происходил Тридентский собор, имевший ту же самую цель, что и наш. С полным правом мы можем сказать, что в отношении побуждений наш собор несравненно выше римско-католического: тогда как этот последний был делом вынужденным со стороны пап, наш был напротив со стороны представителя нашей церкви делом добровольнейшим.

Не все меры, которые были приняты Стоглавым собором или митрополитом через собор к устранению недостатков в церковной жизни, могут быть признаны совершенно достаточными. Чтобы устранить из богослужебных книг описки переписчиков, собор возложил обязанность на протопопов и на старейших священников дозирать все книги, находившиеся как в церквах, так и в продаже, что, очевидно, было делом вовсе неисполнимым. Но помимо введения книгопечатания, о котором митрополит с царем и начали потом заботиться, невозможно было придумать никаких настояще действительных мер. Сознавая неудовлетворительность училищ, в которых обучались грамоте кандидаты во священники, собор предписал завести лучшие училища. Однако, эти лучшие училища имели быть теми же частными училищами, что и прежде, и в действительности не могли стать лучшими. Но нельзя винить митр. Макария за то, что он в сем случае не в состоянии был возвыситься

790

над своим временем и не мог додуматься до училищ казенных 1).

Но если некоторые из мер, принятых митрополитом Макарием, не могут быть признаны слишком действительными, что не должно быть ставимо ему в вину, то о других мерах должно сказать, что они приносят ему истинную и истинно величайшую честь. Таковы меры, принятые им к устранению недостатков и злоупотреблений в церковном управлении и суде. Та откровенность, с которою он признает и высказывает эти недостатки и злоупотребления, и те ревность и решительность, с которыми он стремится к их искоренению, представляют нечто такое, что настоятельнейше могло бы быть рекомендовано всему последующему времени вплоть до нынешнего нашего. Если бы узаконенное Макарием на Стоглавом соборе относительно церковного суда сохранилось после него, то его узаконения были бы величайшим благодеянием для низшего духовенства и вместе для мирян, насколько эти вторые подлежали церковному суду. А узаконенное им относительно надзора над низшим духовенством могло бы до некоторой степени служить примером и для нынешнего времени (разумеем посыл епископами по епархиям нарочитых экзархов,—Казанск. изд. стр. 817).

С величайшею похвалой должно отозваться об узаконениях Макария и относительно монастырей с монахами (В бытность архиепископом новгородским подняв вопрос и усердно старавшись о введении общежития во всех монастырях епархии, Макарий в постановлениях собора не предписывает общежития к обязательному введению во всех монастырях митрополии, а лишь усердно,—впрочем не нарочито и не пространно и как бы только мимоходом, рекомендует его производящим настоятелям и монахам особножитных монастырей 2): это необходимо понимать так, что в данном случае он встретил решительное сопротивление себе со стороны тех архимандритов и игуменов, которые заседали на соборе).

1) Архиепископ новгородский Геннадий не додумался ранее Макария до казенных училищ, а разумеет в своем известном послании к митр. Симону, — Акт. Ист. т. I, № 104, те же самые училища, которые предписывает завести Стоглавый собор.

2) Стоглав. гл. 52, Казанск. изд. стр. 256—257.—А если ранее собора Макарий не поднимал вопроса о введении общежития во всех монастырях митрополии: то можно думать, что он отлагал его поднятие именно до собора.

791

Не только не восстановил Макарии приговора, постановленного было собором 1508-го года, о не взимании епископами платы за поставления в церковные степени, но и выступает его прямым противником. Это нужно объяснять не тем, чтобы он был человек корыстолюбивый,—таковым он вовсе не был, а тем, что на основании существовавших в пользу платы свидетельств (которые и приводятся в Стоглавнике,—глл. 87 — 89) он считал ее законно существующею, а постановление собора 1503-го года незаконно и несправедливо посягающим на права епископов. Т.-е. Макарий не возвышался до того, чтобы законное вопреки канонов находить, подобно Нилу Сорскому, незаконным.

Есть в узаконениях Стоглава еще один пункт, который как будто бросает некоторую тень на митрополита Макария и о котором должно сказать. В царских вопросах было предложено на рассуждение собора: как быть с теми Русскими, которые попадают в плен к крымским Татарам и которые оказываются в невозможности сами выкупаться из плена (вопрос 10-й из первых 37-ми). Собор приговорил, что таких пленных выкупать царской казной, «а сколько годом того пленного окупу из царевой казны разойдется, и то роскинути на сохи (тягла) по всей земли, чей кто ни буди, всем ровно, занеже таковое искупление общая милостыня нарицается» (гл. 72). На этот приговор собора митр. Иоасаф сделал замечание, в котором просил царя, чтобы крестьяне освобождены были от взноса денег на окуп, так как им (и без того) много тягли в своих податях, и чтобы деньги на него были взимаемы с митрополичьей и с епископских казен и по раскладке со всех монастырей (Казанск. изд. стр. 427). Но предложение Иоасафа не было принято собором и приговор его остался в том виде, как он был первоначально постановлен. Причиной непринятия предложения Иоасафова должно быть предполагаемо одно из двух: или что Макарий сам вместе с другими членами собора не хотел принять его, или что он вопреки своему желанию должен был уступить нежеланию остальных членов собора. Мы не можем, т.-е. не имеем данных, высказаться положительным образом; но на основании общих сведений, которые мы имеем о Макарии, с совершенною уверенностью думаем, что должен быть предполагаем не первый, а второй случай.

(Заботясь о введении правильности и единообразия форм в обрядах, Макарий предписал в Стоглаве, чтобы персты для крестного знамения и для священнического благословения слагаемы были двое-

792

перстно и чтобы песнь аллилуйя была возглашаема не трегубо, а сугубо. Как понимать простоту и невежество, которые, по словам собора 1667-го года, обнаружил Макарий в сем случае, об этом мы скажем ниже, в нарочитых речах о наших предписаниях Макария. Но когда некоторые наши ученые распространяют эти простоту и невежество на все, что написано Макарием в Стоглаве, и на всю вообще его деятельность, то они по неведению или по преднамеренности являются возмутительно несправедливыми к знаменитейшему из наших церковных деятелей).

Постановления собора 1551-го года, чтобы быть приведенными в действие, имели быть официальным образом обнародованы. Но это обнародование не могло совершиться так, чтобы всюду, куда надлежало, разослана была книга деяний собора в ее подлинном виде. В то время у нас еще не было книгопечатания, а книга деяний собора настолько обширна, что изготовить потребное количество рукописных ее экземпляров было бы делом совершенно невозможным. Поэтому, вместо подлинной книги деяний соборных были обнародованы выписки или экстракты из нее, которые в официальных актах называются наказами 1) и которым некоторые ученые дали название наказных списков. В настоящее время нам известны две таких выписки, из коих одна адресована к приходскому духовенству с его уездными властями, а другая к монахам. Та и другая известны нам посланными митрополитом в два места его епархии (первая—во Владимир и Каргополь, вторая—в Симонов и в Иосифов Волоколамский монастыри), и так как та и другая из них в обоих случаях есть одна и та же (т. е. одна и та же посланная во Владимир и Каргополь и одна и та же в указанные монастыри), то следует думать, как это совершенно вероятно и само по себе, что была приготовлена одна выписка,—известная нам, для рассылки по всем приходским духовенствам, и одна,—также нам известная, по всем монастырям, и что епископы и рассылали их по своим епархиям. В первой из выписок, разделяющейся на 57 параграфов, сокращенно излагаются узаконения Стоглавого собора, преимущественно относящиеся к приходскому духовенству (об архиерейском суде, об архиерейских пошлинах, о богослужении, о священ-

1) См. царский наказ в Заволочье о поповских старостах от Декабря 1551-го г. в Акт. Эксп., т. I, № 231, стр. 226 fin: «о всех церковных чинех и о вашем священническом пребывании буди наказ вам и соборное уложение отца нашего Макарьи, митрополита всея Руссии».

793

никах и их поведении и обязанностях, о мирянах и их пороках и поведении 1); во второй выписке буквально воспроизводятся из книги деяний собора главы (девять с частью десятой), относящиеся к монастырям и монахам 2).

Как не скоро могла быть совершена рассылка выписок, а вместе с тем—как не скоро могли быть повсюду введены в действие и новые законы, видно из того, что митрополитом в его епархии выписки рассылаемы были не менее как до 1558-го года (выписка в Каргополь послана была митрополитом 2-го Февраля 1558-го года).

Имеем известия, что и в тех местах, где постановления собора были обнародованы скоро, они вводимы были в действие не все сразу, а постепенно, хотя, к сожалению, и не знаем, в чем именно состояла эта постепенность. В конце 1553-го года был в Москве собор на еретика Матфея Башкина, о котором скажем ниже. В записи об этом соборе, под 25-м Октября месяца, читается: «была речь (у) царя и государя, великого князя, с отцом своим Макарием, митрополитом всея Русии, и с архиепископом,—новгородским или ростовским,—и с епископы и с боляры и с всем священным сбором о прежнем соборном уложении о многоразличных делех и чинех, (и по книге соборной чьли),—которые дела исправится и которые еще не исправится; и царь государь богомольцем своим говорил: чтоб Бог дал вперед и прочие дела исправлены были» 3). В начале 1555-го года был в Москве собор для учреж-

1) Выписка, как указывали мы выше, напечатана Ильею В. Беляевым в особом приложении к газете День за 1863-й и г. Добротворским в 1-й части Правосл. Собеседн. за 1863-го г. Сличение выписки с Стоглавом, сделанное р. Добротворским, см. в Правосл. Собесед. 1862-го г., ч. 3-я стр. 313 sqq—В конце 1551-го г. был выдан соборный приговор об учреждении в Москве, согласно постановлениям Стоглавого собора, поповских старост, в котором прописывается инструкция поповским старостам,—Акт. Эксп., т. I, № 232, стр. 227. Очень может быть и совершенно вероятно, что инструкция поповским старостам была рассылаема и в другие места независимо от наказа.

2) Грамота, при которой препровождена была выписка, с указанием ее содержания, напечатана в Казанск. изд. Стоглава, стр. 258 прим. и см. еще в Летописях русской литературы и древности Тихонравова, т. V, отд. III, стр. 128 прим.

3) Сейчас приведенное читается в Розыске о дьяке Висковатом, который судим был собором, созванным на Башкина, вслед за этим последним,— в Чтен. Общ. Ист. и Древн., 1858-го г. кн. И, отд. 3, стр. 1 fin. Слова, поставленные в скобках, взяты у преосв. Филарета, — Ист. период 3. § 36, на

794

девия епархии в новозавоеванной Казани. Никоновская летопись в своем известии об этом соборе дает знать, что на нем также было рассуждаемо о введении в действие постановлений Стоглавого собора, именно—она выражается: «сыдошася вси рустии архиепископы и епискупы и архимандриты и игумены о многоразличнех чинех церковных и о многих делех ко утвержению веры христианской» 1).

Мы сказали, что государь отнесся к мысли Макария о необходимости обновления церкви с величайшим сочувствием и что он явился в сем случае ревностнейшим его помощником. Необходимо думать, что он употребил все свое самодержавное и безапелляционно сильное влияние, чтобы устранить оппозицию митрополиту со стороны членов собора при начертании новых законов. Но он не ограничился этим и хотел деятельно помогать митрополиту не только в начертании законов, но и в том, чтобы законы были исполняемы. Еще на соборе он подал свое «написание», в котором, подтверждая уложения последнего относительно монахов, объявляет, что если эти уложения будут презрены от неких бесчинных и непослушливых, тем от святителей о сем быти в великом запрещении и во отлучении, а от него—государя будут (они) во изгнании и в мирском наказании» 2). В конце 1551-го года он выдал свой наказ поповским старостам, которые учреждены были для надзора над духовенством и которым поручено было контролировать суд архиерейских десятинников, и земским старостам и целовальникам, которые имели помогать поповским старостам в последнем случае, чтобы те и другие исполняли возложенные на них обязанности надлежащим образом 3). В Апреле 1552-го года государь поручил двум своим чиновникам смотреть в Москве, чтобы священники и монахи не ходили по корчмам и не упивались в пьянство, и им же поручил кликать по торгам, чтобы православные христиане от мала и до велика не творили всего того, что запрещается предписаниями собора («именем Божиим во лжу не клялись, и на криве креста не

конце параграфа прим 2. который приводит наше место из Розыска по той же самой рукописи, что и в Чтениях. В последних слова опущены или по недосмотру или потому, что в ветхой и поврежденной рукописи их уже нельзя было прочесть. См. также «Сказание вкратце о соборе на Матвея на Башкина» в Чт. Общ. Ист. и Древн. l847-го г., № 3, стр. 1 col. 1.

1) VII, 231 нач..

2) Стоглав. гл. 49, Казанск. изд. стр. 236 нач. sqq.

3) Акт. Эксп. т. I, № 231, стр. 226.

795

целовали, и иными неподобными клятвами не клялись, и матерны бы не лаялись, и отцем и матерью скверными речми друг друга не упрекали» и пр. 1).

Речи о Стоглавом соборе должны быть закончены вопросом: насколько в действительности совершилось это обновление церкви, составлявшее великую цель и задачу митр. Макария при его созвании? Увы! грустный ответ на вопрос есть тот, что обновление не совершилось почти нисколько. Макарий ввел было в действие постановления собора, но тотчас же после него почти все узаконенное им было забыто и все пошло по-старому, как бы совсем и не бывало собора, деяния которого превратились в простой исторический памятник. После Макария нужен был бы ряд таких же Макариев, чтобы старое не успело снова ожить, а этого не случилось... В результате только то, что знаменитый деятель, трудившийся бесплодно, все-таки остается знаменитым деятелем, а утешением служит то, что истории и других стран и церквей полны примерами подобных деятелей...

Тотчас после того, как Стоглавый собор окончил свои деяния, царь с митрополитом и епископами постановил соборный приговор об архиерейских и монастырских вотчинах. Поэтому, мы скажем теперь обо всех узаконениях царя Ивана Васильевича относительно церковных недвижимых имений за время правления митр. Макария.

Начиная с собора 1503-го года противники вотчиновладения монастырей из среды самих монашествующих вели проповедь о том, что посягательство на право этого вотчиновладения есть нечто допустимое с точки зрения нравственной и с точки зрения церковного права. Проповедь имела своим следствием то, что государи, быв возбуждаемы ею, решились на посягательство в интересах государственных. Когда мысль о прямом отобрании вотчин у монастырей встретила на соборе 1503-го года решительный отпор со стороны духовенства, государям осталось обратиться к мерам ограничения права вотчиновладения. Это они и сделали, при чем меры эти простерли вместе с вотчинами монастырскими и на вотчины архиерейские. Иван Васильевич III постановил некоторые меры к ограничению права приобретения архиереями и монастырями вотчин; после Василия Ивановича, не постановившего никаких новых мер ограничения и только сохранявшего и охранявшего меры отца, вели-

1) Акт. Ист. т. I. № 154, II, стр. 251 col. 1 fin.

796

кая княгиня Елена с боярами постановила эти новые меры (выше стр. 735). Наконец, Иван Васильевич IV постановил и еще новые и весьма решительные меры. Однако, принятие этих новых и решительных мер относится уже ко времени после смерти Макария и к концу собственного правления государя. Что же касается до времени Макария, то отчасти были приняты новые меры не особенной важности, отчасти подтверждены были прежние меры, а отчасти устранены были злоупотребления, допущенные при боярском правлении детских лет государевых.

Первое известное узаконение Ивана Васильевича нашей категории касается архиерейских и монастырских подгородных слобод. Когда-то до 1550-го года государь постановил, чтобы новые архиерейские и монастырские подгородные слободы тянули с городскими людьми во всякое тягло и с судом, т. е. чтобы они платили все городские подати и исправляли все городские повинности, и чтобы они подсудны были не самим архиереям и монастырям, а городским наместникам. В Сентябре 1550-го года сделаны были государем вторичные постановления о слободах и именно следующие: старые слободы держать архиереям и монастырям по старине по прежним грамотам; новых слобод им не ставить; в старых слободах не прибавлять многих новых дворов: если бы сын захотел отойти от отца или зять от тестя или брат от братьев, то для такого ставить новый двор, но не ставить новых дворов для вновь приходящих людей (которые,—подразумевается,—должны быть поселяемы только во дворы выбывающих); если по той или другой причине освободятся старые дворы, то называть в них новых слобожан из сельских пашенных и непашенных людей, как было прежде, а не из городских посадских, за исключением в последнем случае нетяглых казаков; слобожанам вольно оставлять слободы в узаконенный срок (Юрьев день), чтобы переходить в жители посадские или сельские 1).

За сейчас приведенным узаконением о слободах следует наш приговор о вотчинах, имевший место тотчас по окончаний Стоглавого собора.

Перед самым собором или в то время, как он происходил, некоторые из монашествующих противников вотчиновладения монастырей имели беседы с царем, о монастырских вотчинах, с

1) Узаконение о слободах внесено в Стоглав, в 98-ю главу, — Казанск. изд. стр. 412.

797

целью изложения перед ним своих взглядов (игумен Троицкого Сергиева монастыря Артемий, о котором скажем ниже). Сам царь очень хорошо знал, что в монастырях происходят с вотчинами большие злоупотребления и что они нисколько не содействуют к поддержанию в них истинно-монашеской жизни, и выражался по этому поводу очень резко 1). Сочинения преп. Максима Грека против вотчиновладения монастырей, так ярко изображающие все противоречие между совершенным отречением монахов от мира и этим вотчиновладением, нет сомнения, очень хорошо были ему известны. Таким образом, царь Ивар Васильевич не только мог желать отобрания вотчин у монастырей в интересах государственных, но мог быть и искренно убежденным, что это отобрание было бы полезным для самого монашества. Но так или иначе, однако в виду непоборимо-твердого стояния за вотчины огромного большинства самих монахов он вовсе не отважился и заявить мысли об отобрании у монастырей вотчин. Не подлежит сомнению, что он не отважился бы на это и в том случае, если бы митрополит был противником вотчиновладения монастырей, ибо в сем случае, и митрополит держал бы свои убеждения только про себя, не отваживаясь заявлять их и не помышляя о том, чтобы их осуществлять. Но митрополит был искренним и горячим защитником вотчиновладения монастырей, хотя и столько же горячим противником злоупотреблений и зла, с которыми соединено было это вотчиновладение. в действительности. Это обстоятельство должно было иметь своим следствием то, чтобы и о мерах к ограничению права вотчиновладения монастырей государь не думал слишком решительных. И после Макария он отважился на эти решительные меры весьма нескоро; тем более он должен был не иметь наклонности думать о них при нем, ибо он питал к нему—Макарию чувства самого глубокого уважения.

Находя возможным думать только о мерах ограничения, Иван Васильевич простирал эти последние меры, подобно своим предшественникам, сколько на вотчины монастырские, столько же и архиерейские.

1) См. в Стоглаве вопрос 15-й из числа первых 37-ми. послание Грозного к Гурию Казанскому в Татищевско-Миллеровском издании его Судебника, изд. 2, стр. 231 нач., и деяние собора 1580-го г. в Собр. государств. грамм. и договв. I, 584 fin. (в неполном виде и с 1581-м годом — в Акт. Экспед. т. I, № 308).

798

Он имел в виду постановить свой приговор о вотчинах тотчас после Стоглавого собора, а поэтому и не делал никаких предложений в этом смысле на самом соборе. На сем последнем были приняты меры к тому, чтобы архиереи и настоятели монастырей не расхищали вотчин, принадлежащих кафедрам и монастырям, и чтобы те и другие не злоупотребляли доходами с вотчин, и затем, после торжественного и нарочитого подтверждения самого права вотчиновладения, принята была только одна мера к ограничению этого права, которая в собственном смысле и не может быть названа мерою. Она состояла в предписании собора архимандритам и игуменам тех монастырей, у которых земель и сел довольно, чтобы они не стужали благочестивому царю и не просили у него излишнего 1).

В соборном приговоре, имевшем место тотчас по окончании Стоглавого собора, именно—11-го Мая 1551-го года, постановляется следующее: 1) На будущее время архиереям и монастырям ни у кого не покупать вотчин без доклада государю и никому из бояр не давать вотчин в монастыри по душам без того же доклада; в случае нарушения сего вотчина безденежно отбирается в казну, и если она будет куплена, то покупатель лишился своих денег. Этот пункт приговора подтверждает узаконение, сделанное великой княгиней Еленой с боярами. 2) Если вотчина дана будет в монастырь по душе без всякого условия, то она не выкупается; если же она будет дана с условием, что роду или наследникам оставляется право выкупить ее, то, согласно узаконениям Ивана Васильевича и Василия Ивановича, этот выкуп и на будущее время должен иметь место, и именно, как говорится об этом еще и в Стоглаве (гл. 75, Казанск. изд. стр. 342), наследники должны внести ту сумму, в которую оценена будет вотчина в духовной или данной грамоте. 3) Узаконение двух предшествующих государей, чтобы в некоторых новоприобретенных областях вотчины не были продаваемы в монастыри и не были даваемы по душам без доклада государю остается на будущее время в своей полной силе; те вотчины, которые в нарушение сего узаконения отданы по душам без доклада, взять на государя и, заплатив за них деньги, отдавать их в поместья. Первая половина этого пункта сама собою подразумевается в пункте первом; но государь повторяет ее, как оправдание второй половины пункта. 4) Поместные и черные земли, которыми архиереи и монастыри насильно завладели за долги или которые несправедливо записаны за

1) Гл. 75, Казанск. изд. стр. 843.

799

ними описчиками земель, возвратить прежним владельцам. 5) Произвести сыск о селах и волостях и рыбных ловлях и всяких угодьях и оброчных деревнях, которые после смерти Василия Ивановича, в малолетство государя, подавали бояре архиереям и монастырям, и учинить так, как было при Василии Ивановиче, т. е. все данное после него архиереям и монастырям снова отобрать 1).

На Стоглавом соборе, по предложению царя, сделан был приговор об его—царских ругах монастырям и приходским церквам (о даче хлеба и соли и денег и воска на свечи и меду на кутью и пшеницы на просфоры). Василий Иванович и после него Елена назначили иным монастырям и приходским церквам руги не постоянные или вечные, а временные, на известные годы. После, смерти Елены, в малолетство государево, монастыри и церкви успели обратить эти руги из временных в постоянные. За сим, в то же малолетство государево бояре додавали монастырям и приходским церквам новые руги (постоянные и временные). Об этих ругах царь и делал представление собору. Последний отдал на волю царю обратить временные руги отца и матери, сделанные после них постоянными, снова во временные, а руги, надаванные после них, отменить, но при этом ходатайствовал пред государем за монастыри и церкви бедные 2). Постановление Стоглавого собора о ругах было подтверждено и в соборном приговоре о вотчинах, и при этом, если только в приговоре не допущена неточность редакции, с распространением отмены и на время матери государевой, именно: 1) все руги, данные монастырям и церквам после Василия Ивановича, отставить и выдавать только те руги, которые были при нем и при Иване Васильевиче; 2) все руги, сделанные после Василия Ивановича из временных постоянными, снова обратить во временные.

В 1557-м году государь выдал дополнительное узаконение относительно выкупа вотчин, даваемых в монастыри по душам. Оно есть следующее: Если человек, дающий в монастырь вотчину по душе с условием, что она может быть выкуплена наследниками, назначит в своей духовной грамоте слишком высокую цену выкупай

1) Соборный приговор в Акт. Эксп, т. I, № 227, стр. 218, и в Стоглавнике,—Казанск. изд. стр. 430.

2) Гл. 97; предложение царя в вопросе 31-м. Замечательно, что Стоглав обвиняет в получении новых руг после смерти Елены только приходские церкви, или священников сих последних без монастырей, тогда как царь в своем, предложении обвиняет столько же и монастыри, ставя их на первом месте.

800

то наследники могут протестовать против этого и требовать оценщиков («мерщиков»), но не иначе как в то время, пока духовная еще не явлена и не утверждена. Если же они заявят протест уже после сего, то должны заплатить за вотчину ту выкупную цену, которая назначена в духовной 1).

Существует ответ митр. Макария к царю Ивану Васильевичу «о недвижимых вещех, вданных Богови в наследие благ вечных», в котором митрополит самым энергическим образом и с обширным изложением доводов протестует против желания государя приобрести себе недвижимые имения митрополичьей кафедры и который составляет весьма немалую загадку 2). Как единственное вероятное объяснение этой загадки нам представляется следующее: В конце 1550-го года царь приговорил с боярами испоместить в московском уезде тысячу человек детей боярских, лучших слуг, и 28 человек бояр и окольничих, которым быть готовым к посылке, т. е. всегда находиться в Москве, при дворе, и у которых не было вотчин и поместий в московском уезде 3). Так как для этого испомещения требовалось огромное количество земли, то, вероятно, что государь, находившийся в затруднении с своими землями казенными, желал купить у митрополита вотчины его кафедры, находившиеся именно в московском уезде. Если митрополит крайне энергическим образом протестует против желания государя, которое не заключало в себе никаких видов хищничества, то, вероятно, потому, что он видел в этом весьма опасный прецедент: купив у митрополита вотчины в одном месте, государь мог потом изъявить желание купить и все вообще церковные вотчины.

В начале 1555-го года, как упоминали мы выше, была учреждена епархия в новозавоеванной Казани (взятой 2-го Октября 1552-го года). Область епархии была образована из города Казани с окрестными улусами, из города Свияги или Свияжска с горной (правой) стороной (Волги), из города Василя или Васильсурска и из всей вятской земли 4). Епископу казанскому усвоено титло архиепископа и назначено место под архиепископом новгородским и выше

1) Акт. Ист. т. I, Л; 154, VI, стр. 257 col. 2.

2) Ответ напечатан в Летописях русской литературы и древности Тихонравова, т. V, отд. III, стр. 129.

3) Вивлиоф. VIII, 1, и Временн. Общ. Ист. и Древн. ч. 20, отд. II, стр. 41.

4) Никон. лет. VII, 231.

801

архиепископа ростовского 1). Первым архиепископом казанским поставлен был 3-го Февраля 1555-го года Гурий, игумен Селижарова Троицкого монастыря. На содержание архиепископа назначено было десятина из казанских, свияжских и чебоксарских таможенных пошлин, определенное жалованье в количестве 865 рублей и дача хлеба и всех столовых запасов натурой 2). В первоначальном заведении помогали архиепископу деньгами и хлебом митрополит, все епископы и монастыри 3). Относительно обращения в христианскую веру Татар архиепископу дано было наставление: «всякими обычаи, как возможно (т.-е. всякими способами, сколько возможно), приучать ему Татар к себе и приводити их любовью на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити 4).

Учреждение епархии казанской послужило для царя и для митрополита ближайшим поводом к тому, чтобы они озаботились заведением в Москве книгопечатания.

Если верить одному не особенно надежному свидетельству, то будто бы предположено было вызвать в Москву типографщиков из-за границы еще в 1547-м году 5). Когда на Стоглавом соборе было рассуждаемо о том, что книжные писцы слишком неудовлетворительно пишут богослужебные книги, то не могло не приходить на мысль царю и митрополиту, что единственное действительное средство помочь в сем случае злу состояло в заведении книгопечатания, которое уже давно было у других и которое, как то знали на Москве 6), было уже употребляемо и Греками. Однако мысль оставалась, мыслью. Когда открыта была епархия казанская и когда для снабжения

1) Ibid. стр. 232 sub fin..

2) Акт. Эксп. т. I, № 241, IV (по Никонов. дет. ibid.: десятина из всех казанских доходов); деньги на жалованье архиепископу собирались с монастырей, см. Акт. Юрид. 1838-го г. № 209, II.

3) Никон. дет. ibid..

4) Акт. Эксп. ibid., стр. 260 col. 1 fin.; тут же об отпуске Гурия в Казав. См. еще ниже в подробных известиях об епархиях выписку летописной записи из Волоколамской рукописи.

5) В числе ремесленников, набранных будто бы Гансом Шлитте, о котором говорили мы выше, называется один типографщик,—у Карамз. к т. VIII прим. 206. Но если и действительно был этот типографщик (как и все другие ремесленники), то останется неизвестным—был ли он приглашен по поручению царя или по собственной воле Шлитте.

6) Послесловие к первопечатному апостолу.

802

новолостроенных ее церквей богослужебными книгами царь приказал накупить последних на торгу, у книжных писцов: то оказалось, что только немногие из книг были исправны и что большая часть была переполнена описками и ошибками («растлени от преписующих»). Это обстоятельство и побудило царя с митрополитом решительно озаботиться осуществлением мысли о введении книгопечатания 1). Решительно принятая мысль, по неизвестным нам обстоятельствам, была осуществлена на деле только спустя семь лет: уже под Февралем месяцем 1556-го года упоминается «мастер печатных книг» Маруша Нефедьев 2), родом новгородец 3), а к печатанию первой книги приступлено было только 19-го Апреля 1563-го года. В одном известном Сказании о начале книгопечатания в Москве говорится, что первые опыты печатания в ней до 1563-го года производились вместо настоящих букв «малыми некими и неискусными начертании» 4). Очень может быть, что Маруша Нефедьев обучился типографскому мастерству только по слуху и самоучкой и что он употребил целые годы на то, чтобы научиться вырезыванию букв и потом чтобы наладить самое печатание. Могло произойти замедление и от того, что введению книгопечатания сильно противились многие от тех невежественных начальников и учителей 1), т.-е. епископов и архимандритов—игуменов, которые заставили действительных первых печатников бежать из» Москвы 5). Этими действительными первыми печатниками, положившими у нас начало книгопечатания, были—диакон московского Гостунского собора (находившегося в Кремле, на дворцовой площади) Иван Федоров и Петр Тимофеев, родом мстиславец, научившиеся своему искусству неизвестно где и от кого. Как мы сказали, они начали печатать первую книгу, каковою был апостол, 19-го Апреля 1563-го года; это был последний год жизни Макария, и печатание книги было окончено уже после его смерти, 1-го Марта 1564-го года 6).

1) Ibid.

2) Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 96.

3) Видно из того, что знал новгородских ремесленников,—ibid. стр. 148 col. 1 fin.: «Да Маруша же нам сказывал, что есть в Новегороде, Басюком зовут»..., и см. у Карамз. к т. VIприм. 201, n. 3 и fin.

4) См. в Описании старопечатных книг Царского, стр. 439.

5) См. Послесловие первого московского печатника диакона Ивана Федорова к его львовскому апостолу 1573-го года.

6) В послесловии к первопечатному апостолу говорится, что повелением

803

При митр. Макарии после собора 1549-го года было канонизовано и еще некоторое количество святых. Об этом мы скажем во второй половине тома, в главе о богослужении.

Итак, административная деятельность митр. Макария, представляя собою деятельность знаменитую и из ряда вон выходящую, состояла главным образом в том, что в 1551-м году он созвал собор для обновления церкви и что потом он заботился о введении в действие постановлений собора.

При митр. Макарии получил свободу преп. Максим Грек. К этому последнему мы теперь и обратимся, чтобы докончить наши о нем речи.

Выше мы остановились на том, что преп. Максим, после вторичного соборного суда над ним, имевшего место в 1581-м году, послан был в заключение вместо Иосифова Волоколамского мона-

царя и благословением митрополита «начата изыскивати мастерства печатных книг в лето 61 осмыя тысячи (1553), в 30 лето государства его». Но 30-е лето государства Ивана Васильевича приходилось в 7071-м (1563-м) г. и 61 есть тут опечатка вместо 71 (которую и поправляет Иван Федоров в послесловии к своему львовскому апостолу 1573-го г., говоря, что «друкарня составися в Москве в лето 7071, в 30 лето государства его»).—Наше книгопечатание производят от датчанина Яна Миссенгейма (Бокбиндера, что, может быть, есть не фамилия, а обозначение ремесла,—переплетчик), который приходил к Ивану Васильевичу от датского короля Христиана III в 1552 г.. Но Миссенгейм собствено присылан был в Москву королем для совращения царя в лютеранство, которого он—король был горячим поборником, и чтобы миссионеру лютеранства поручили у нас заведение книгопечатания, это есть дело совершенно невероятное. При том, вовсе и неизвестно положительным образом, чтобы Миссенгейм был книгопечатником. Король пишет в послании к царю, что посылает с Миссенгеймом библию (в Лютеровом переводе) и другие две книги, в которых содержится сущность нашей христианской (лютеранской) веры (катихизисы) и что если книги в Москве будут приняты и одобрены, то он—Миссенгейм позаботится, чтобы они переведены были на русский язык и напечатаны во многих тысячах экземпляров». «Позаботится напечатать во многих тысячах экземпляров», ad multa exemplarium millia excudi curet, скорее должно быть понимаемо не так, что Миссенгейм заведет для напечатания типографию в Москве, ибо это была бы очень длинная история, а так, что он закажет напечатать за границей. Письмо Христиана к царю издано Снегиревым в Русском историческом сборнике Погодина, т. 4, стр. 117. См. нашу статейку: «К вопросу о начале книгопечатания в Москве», помещенную в февральской книжке «Богословского Вестника» за 1895-й год.

804

стыря в тверской Отрочь монастырь, с тем, чтобы быть под надзором тамошнего епископа Акакие. В Твери Максим пробыл ровно 20 лет, до 1551-го года. Необходимо полагать, что все время, пока Даниил оставался на кафедре, что было до 2-го Февраля 1539-го года, он содержим был в настоящем заключении, ибо последний все это время сохранял свою непримиримую ненависть к нему 1). Должно, однако думать, что в Твери с самого начала заключение было не так жестоко и сурово, как в Волоколамском монастыре. Акакий был из монахов волоколамских 2); но, как видно, он не принадлежал к числу тех «презлых» иосифлян, которые способны были ненавидеть противников вотчиновладения с такою беспощадною ненавистью, какую питал к Максиму Даниил, Сам Максим отзывается об Акакии, что он жаловал его,—упокоил всяким довольством многа лета, что его—епископа многолетнее брежение и жалование ему—Максиму невозможно забыть. Правда, что Максим отзывается так об Акакии лицу, очень близкому к последнему 3). Но он был человек неспособный к лести и если бы не имел причин быть благодарным епископу, то вместо того, чтобы говорить лесть, не говорил бы ничего. Как бы то ни было, но мы положительно знаем, что в Твери, с самого начала пребывания там, Максиму даны были перо с чернилами и бумага и дозволено было писать сочинения. Существует сборник сочинений Максима, составленный им самим; в предисловии к этому сборнику, он говорит, что начал составлять его наставшу четыредесятому лету осмые тысячи, т.-е. в 1582-м году 4): а это второй год пребывания Максима в Твери.

Выходили между Максимом и Акакием недоразумения и размолвки, но, кажется, что они не отзывались вредным образом на

1) Как это видно из послания к нему Максима, писанного после низвержения его с кафедры,—Казанск. изд. И, 367. См. о послании ниже.

2) Но несправедливо отожествляется с братом преп. Иосифа Акакием, см. К. И. Невоструева Рецензию на книгу Хрущова: «Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преп. игумена Волоколамского», стр. 13 fin.

3) Диакону Акакия Григорию,—Казанск. изд. II, 423.

4) Тот сборник, предисловие которого, «сказующе вкратце силу книжки сея», начинается: «Настоящая новосчиненая книжка дар есть всесвятаго и покланяемаго Духа»,—ркпп. Московск. Духовн. Академии №№ 42 и 153 (что составитель сборника, говорящий в предисловии о Максиме в третьем лице, есть сам он, см. ниже, в обзоре литературных трудов Максима).

805

судьбе первого. В Твери, как нужно думать, Максим занимался пересмотром перевода псалтыри; при этом пересмотре он между прочим сделал ту поправку, что 2-й стих 89-го псалма, который прежде читался: «Господи, прибежище бысть нам», написал: «Господи, прибежище был еси нам». Акакий, по некоторым отзывам— человек, мало ученый грамоте 1), смущался поправкой Максима и говорил: «восе—де Максим писанием сицевым своим мудрствует, что нам уж несть прибежище к Богу». Максим писал по этому поводу оправдательное послание к одному лицу, которое близко было к нему и вместе к епископу 2). 22-го Июля 1537-го года случился в тверском Кремле (городе) большой пожар, от которого весь он выгорел; вместе со всеми другими строениями сгорел и находившийся в нем архиерейский кафедральный собор, как кажется— только что обновленный Акакием, и сгорел так, что не успели спасти из него совершенно ничего—ни икон, ни сосудов, ни книг 3). Вместо того, чтобы явиться по этому случаю утешителем до крайности огорченного епископа, Максим воспользовался им по своему: на место истинного христианского благочестия ставя внешнюю набожность, предки наши отличались величайшей ревностью к благоукрашению храмов,—и Максим, изъясняя то, почему Господь не пощадил благоукрашеннейшого храма, каков был собор, написал в виде беседы между Акакием и Господом беспощадное, как речи древних пророков, обличительное слово на наше фарисейски внешнее благочестие. Но и эта жестокая выходка Максима против Акакия, которая находит свое извинение в его неудержимо-горячей ревности по истине и правде Божией и в его благом намерении, но которой он мог бы и не позволять себе, достигая той же дели другими способами, не сделала епископа непримиримым его врагом:

1) По отзыву, читаемому в одном из сказаний о Максиме, см. Опис. Синодд. ркпп. Горск. и Невостр. № 192, л. 26 (стр. 580 нач.).

2) Именно к помянутому диакону Акакиеву Григорию,—Казанск. изд. II, 421 (Григорий переписывал Максиму его сочинения, — ibid. 424; Максим дружески обличал его за пьянство (запойное) и за безлепотное бесчинствование в пьяном виде,—ibidd., 386). Не совсем понятно, что Максим объясняется с Акакием через послание, а не устно; вероятно, цель его—та, чтобы оправдаться не перед одним епископом, но и перед другими, которые смущались его поправкой: существует послание к Григорию и в виде безличного словца, — ркпп. библиотеки Троицкой Лавры, № 200, л. 359 об., и № 201, л. 105.

3) Софийск. 2-я лет. в Собр. летт. VI. 303 нач.

806

весьма вероятно, что Акакий посердился и посетовал на него, но потом имел великодушие простит ему 1). Вообще, этот мало ученый грамоте епископ, являющийся доброжелательным покровителем Максима в то время, как большинство людей много ученых грамоте относилось к нему за его крайне резкие обличения с сильною ненавистью, представляет собою очень замечательное явление и должен был помянут в истории самым теплым словом.

Но истинно великой благодарности заслуживает Акакий за то, что он дозволил Максиму писание сочинений с самого первого времени пребывания последнего в Твери. Не дай Акакий этого дозволения тотчас по прибытии Максима в Тверь и получи его Максим только после низвержения Даниила с кафедры при Иоасафе или при Макарии, мы могли бы лишиться значительной части сочинений знаменитого церковного публициста.

В Москве до 1525-го года, как мы говорили выше, Максим писал против латинства, пропагандированного Николаем немчином, против астрологии, против вотчиновладения монастырей, в защиту патриарха константинопольского и православия Греков. Писал ли он тогда еще что-нибудь, остается неизвестным. Но со всею вероятностью нужно думать, что наибольшая часть остальных многочисленных его сочинений написана им в Твери. В этих остальных сочинениях, представляющих в отношении к содержанию весьма большое разнообразие, выдаются по своей важности две группы их: во-первых, ряд слов против вер нехристианских (против язычества одно, иудейства одно и магометанства три) и христианских исповеданий неправославных (против латинства одно в дополнение к прежним, против армянства и вновь явившегося лютеранства по одному); во-вторых, ряд нравственно-обличительных и учительных слов, обращенных к самим Русским. В первой серии слов Максим хотел доставить Русским как бы краткое руководство к полемическому богословию для собеседований со всеми нехристианами и христианами неправославными. Во второй серии слов он является пророком—обличителем самих Русских.

1) Многие или по крайней мере иные из читателей Максимова слова о тверском пожаре укоряли Максима за то, что он выводит в нем говорящим Господа, что находили неприличным, см. его оправдание относительно сего в послании к Грозному, которое почему-то надписывается: «Ответ вкратце к святому сбору о нихже оклеветан бываю» и которое напечатано преосв. Филаретом в приложении к статье: Максим Грек, помещенной в Москвитянине 1842-го г., часть VI, № 11, стр. 84.

807

Тогдашние предки наши непоколебимо тверды были в своем православии и никакая пропаганда, сколько бы ни вооруженная знанием и искусством, не могла быть для них опасною. Но к безотчетной непоколебимой твердости небесполезно было присоединение некоторой сознательной отчетливости, так чтобы предки наши не только могли затыкать свои уши от всяких речей, оглаголующих их веру, но до некоторой степени в состоянии были давать и ответы противникам. А этого и хотел Максим достигнуть своими словами против вер нехристианских и против христианских исповеданий неправославных. Он очень хорошо понимал, что наибольшее практическое значение для Русских имело опровержение магометанства, так как с его представителями у них были наиболее деятельные и частые сношения 1); а поэтому против него именно он и писал с особенною нарочитостью.

Страшное бедствие, постигшее Максима в России, по-видимому, должно было побудить его к тому, чтобы писать сочинения, единственно угодные Русским, дабы возвратить себе их благоволение и таким образом добиться свободы и отпуска на Афон. Но горевший в нем «огнь ревности, яже по Бозе», был так силен, что заставлял его забывать о самом себе. Он смотрел на себя, как на пророка, которого Божия благодать послала от Святые горы, чтобы проповедовать Русским людям Божию правду 2): и заключенный в темницу, он хотел, не помышляя о самом себе, исполнять свою пророческую миссию, как належащую ему нужду, т.-е. как возложенную на него Богом обязанность, со всем усердием и со всею небоязненностию. После трактатов против вотчиновладения монастырей наибольшая часть нравственно-обличительных и учительных слов, обращенных к самим Русским, написана Максимом в тверском заключении.

Между обличительно-учительными словами преп. Максима, адресованными к самим Русским, должны быть нарочитым образом названы два, это: «Слово пространнее излагающе с жалостию нестроения и безчиниа царей и властелех(-лей) последнего века сего» 3)

1) Cfr послание Максима к Грозному, напечатанное преосв. Филаретом. которое мы указали сейчас выше, стр. 85.

2) См. сейчас указанное послание Максима к Грозному, стр. 84 sqq.

3) Казанск. изд. II, 319 (Оглавление приведено по рукописи Московской Духовной Академии № 42, которая принадлежала митрополиту Иоасафу).

808

и «Главы поучительны к начальствующим правоверно» 1). В Слове Максим обличает и оплакивает грабительственное правление бояр в малолетство Ивана Васильевича Грозного, а в Главах, написанных для сего последнего вскоре после его венчания царским венцом, поучает нововенчанного царя относительно того, чем должен быть и в чем должен полагать свои заботы настоящий хороший государь. Слово отличается такой необыкновенной смелостью и такой беспощадной резкостью обличения и бичевания, что невольно видишь в Максиме древнего пророка,—тех Исаию и Амоса, примером которых, по его собственным словам, он старался одушевляться 2), А главы, при совершенной небоязненности и нестесняемости поучения, отличаются таким прекрасным качеством этого последнего, что под ними с удовольствием подписался бы всякого времени лучший государственный человек в лучшем смысле этого слова. Вообще, эти два сочинения Максима суть две такого значения и такой важности политические брошюры, что одни способы были бы составить самую почетную славу человека (Уверены мы, что после Ивана Васильевича Грозного ни одному из государей наших не было подаваемо ничего подобного Главам поучительным, которые адресовал ему Максим).

Мы говорили выше, что Максим явился у нас проповедником истинного христианства против христианства лживого и фарисействующего. Эта проповедь составляет главное в его обличительно-учительных словах, обращенных к самим Русским.

Неизбежным следствием отсутствия у народа образования должно быть такое извращение христианской веры, чтобы внешняя набожность была поставлена на место истинного благочестия, чтобы первой, которая сама по себе, без последнего, не имеет ровно никакого значения и есть совершенное ничто в самом строгом смысле этого слова, была усвоена вся спасающая сила. Установляется взгляд, будто молитва и пост (в смысле неядения в известные дни скоромного) составляют то, что без всего другого вводит человека в царство небесное, и люди создают себе такое понятие о благочестии, чтобы,

1) Ibid. II, 157. «Тетрадка, в ней же главы 27, списана мудро добре к самому великому князю», о которой говорит Максим в послании к казначею митр. Макария Алексею,—ibidd. стр. 383 fin., содержала именно наши главы, ибо в сейчас помянутой Иоасафовской рукописи они читаются с прямо обозначенным (на поле) их разделением на 27.

2) См. указанное выше послание Максима к Грозному, напечатанное преосв. Филаретом, стр. 84 sqq.

809

не заботясь о нравственно-добрых делах, усердно заботиться о частых и продолжительных молитвах и о строгом соблюдении постов. Этот печальный случай извращения христианства имел место с нашими предками.

Максим нашел у нас величайшее усердие к молитве вместе с таковым же усердием к ее местам—храмам, величайшую строгость в соблюдении постов, но вместе с тем нашел, что в этом только и полагаемо было у нас все благочестие: и он, представлявший собою олицетворение пламенной ревности против всякой лжи, возвысил свой пророческий голос для проповеди об истинном благочестии. Что не молитва и пост, а подобающая христианская жизнь и особенно дела любви к ближним составляют это истинное благочестие,—что в Ветхом Завете Бог говорил устами пророков: милости хощу, а не жертвы, разум Божий, а не всесожжении (Осии 6, 6),—что в Новом Завете Спаситель дал две заповеди о любви к Богу и ближним, сказав: «в сию обою заповедию весь закон и пророцы висят (Матф. ХХII, 40), и еще сказав: не всяк глаголяй Мя: Господи, Господи, внидет в царствие небесное: но творяй волю Отца Моею, иже есть на небесех (Матф. VII, 21),—это составляет предмет непрестанной и неустанной и самой настоятельной проповеди Максима в его обличительно-учительных словах, обращенных к самим Русским. «Добро, говорит Максим, по истине добро и весьма спасительно—молитва и пост, ибо один утишает и умерщвляет плотския скоктания и очищает помыслы, а другая соединяет с Богом и одухотворяет и боговидным творит молящагося трезвенно; но если мы не имеем добродетелей, заповеданных нам Спасителем нашим, то молитва и пост ни во что вменяются перед праведным Судией 1)... Кто забывает божественные уставы, предписывающие нам щедроты, милость, священную любовь, благозаконие, правду, тихость, кротость и доброе целомудрие и преподобное смиренномудрие, и кто думает быть благоверным только от неядения некоторых брашен и от слушания своими ушами божественных словес: тот ослепился душевными очами и далеко отпал от священного собора святых, ибо Господу угодны не слышатели закона, а те, которые всегда прилежно соблюдают его; без сего соблюдения все прочее без пользы—и воздержание от брашен и долгое упражнение в молитвах 1).... Не строгим ли постом и

1) Казанск. изд. II, 349.

2) Ibid. стр. 68.

810

бдениями и песнопениями думаем мы благоугодить Богу и наипаче избежать оного страшного суда? Но Он увенчивает (на Своем суде) стоящих одесную его за одно только человеколюбие и щедроты к нищим, ибо говорит: елико сотворяете от меньших сих братий Моих, Мне сотворили; также и стоящих ошуюю Он поношает не за то, что они не исправили постов великих и бдений и не воспели Его долгими пениями, а за то, что никогда не показали никакого человеколюбия к нищим, которых не стыдится называть и Своею братьею. Ради добрых дел, показанных к живущим в бедах, увенчает тогда праведных Праведный и милостивых Милостивый и Человеколюбивый, а о прочих исправлениях и подвигах духовных Он умалчивает, разумею—многие посты и молитвы и всенощные стояния и отходы в дальные и необитаемые пустыни, хотя показать нам, что без человеколюбия и милости к живущим в бедах все это бесполезно и ни во что Им не вменяется, ибо Сам говорит: милости хощу, а не жертвы, разум Божий, а не всесожжения 1).... Да будет ведомо нам благочестивым, что доколе пребываем во грехе, т.-е. в преступлении божественных заповедей Христа Бога, то хотя бы и все молитвы преподобных и тропари и молебные каноны читали мы по все дни и часы, отнюдь ничего не приобретаем, ибо сам Владыка Христос говорит нам, как бы укоряя нас: что Ми глаголете: Господи, Господи, и не творите, яже Аз повелеваю, т.-е. доколе продолжаете преступать заповеди Мои, напрасно призываете Меня многими и продолжительными молитвами; одна молитва благоприятна Ему и благоугодна и для нас спасительна, это—отступить всей душой от всякого преступления святых Его заповедей и крепиться в страхе Его, делая всякую правду с радостию духовною и любовию нелицемерною» 2).

Есть у Максима три нарочитые слова против фарисейской набожности Русских,—два очень краткие и одно сравнительным образом довольно пространное. Последнее приведенное нами место: «Да будет ведомо нам благочестивым»..., читается в одном из этих слов. Сделаем еще выписки и из остальных двух. В «Словесах, аки от лица Богородицы, к лихоимцом и скверным, всякие

1) Ibid., стрр. 98, 407 fin.

2) Ibid. стр. 213 («Сказание живущим во гресех неотступно, а каноны всякими и молитвами преподобных молящимся Богу во вся дни, надеющимся спасение получити»).

811

злобы исполненым, а каноны всякими и различными песньми угожати чающим», Максим заставляет говорить Божию Матерь к обличаемому им мнимому праведнику: «О тварь Божия премудрая! Тогда будет мне приятно часто воспеваемое (мне) тобой: «радуйся», когда увижу, что ты на деле исполняешь заповеди Родившагося от меня и отступаешь всякие злобы, блуда и лжи, гордости и льсти и неправедного хищения чужих имений; а пока всего этого держишься и (во всем этом) со услаждением сердца пребываешь, веселясь кровью бедствующих убогих (братий твоих) и несыто высасывая из них мозг двойными процентами (на ссужоные деньги) и страшным обременением в работах: то ничем для меня не отличаешься от иноплеменника—скифа и христоубийственных людей, хотя и хвалишься крещением. Отнюдь не внимаю тебе, хотя и бесчисленные каноны и стихиры красногласно поешь мне, ибо услышь, что Господь хощет милости, а не жертвы, и разума Божия, а не всесожжений. Как свинья, ты несытно насыщаешься всякого студодеяния и как хищник—волк похищаешь чужия стяжания и лихоимствуешь над бедными вдовицами и изобилуешь и обливаешься всякими делами беззаконными, играя зернью как христоненавистник татарин и пьянствуя и наслаждаясь всегда гуслями и скверными блудными песнями и совершенно отринув от своей мысли страх Божий: и ты ли думаешь благоугодно мне множеством канонов и стихир, которые воспеваешь мне высоким воплем? Не слышишь ли проповедника, явственно говорящего, что творящие таковое наследят не царство Божие? А если (наследят) не царство Божие, то очевидно, что вечную горькую муку йод землей. Итак, не прельщай себя, но если желаешь избежать мук и получить царство Божие вместе со всеми праведными, то совершенно отступи от всякой своей беззаконной злобы, а противоположные добродетели возлюби от всей души, сокрыв в своей мысли страх Божий, любовь и желание небесных благ, ибо иначе невозможно тебе и мук избавиться и угодить страшному Судии»... 1). В слове на пожар тверского соборного храма Максим заставляет Акакия спрашивать Господа: за что Он прогневался на рабов своих, когда они беспрестанно совершали Ему духовные праздники красногласными пениями боголепных священников и шумом доброгласных светлошумных колоколов и различными вонями благоуханными и когда Его и пречистой Его Матери иконы велелепно украшали золотом и серебром и драгоценными каменьями,—и влагает в уста Господа от-

1) Казанск. изд. II, 241, XV.

812

вет епископу: вы (не только не угождаете Мне), о люди! но и наипаче прогневляете Мои утробы, предлагая Мне шум доброгласных пений и колоколов и многоценное украшение икон и благоухания различных воней. Если все это вы приносите Мне от законных снисканий и праведных трудов ваших и правою мыслью, как древний Авель: то любезны Мне ваши дары и призрю на них и божественными дарованиями воздарю вас, ибо Я—праведный воздарователь и не оставлю без мзды и чашу студеной воды. Если же приносите Мне это, о люди! от неправедных и богомерзких лихв, от лихоимания и хищения чужих имений, то не только возненавидит ваши дары душа Моя, как смешанные с слезами сирот и бедных вдовиц и кровями убогих, но еще и вознегодует на вас, как приносящих недостойно Моей правды и человеколюбивой мысли, (и сделаю с вашими дарами то), что или истреблю их страшным огнем или отдам в расхищение скифов... Бойтеся притчи, перестаньте беззаконновать, постарайтесь ниневитским деятельным покаянием умолить праведную ярость Мою, потому что Я есмь Бог, не хотящий беззакония, ненавидящий всех делателей его,—имя их истреблю от земли, а праведных люблю и в настоящем (веке) защищаю их, а в будущем прославляю. Какое Мне от вас угодное служение? То ли, что Я видим есмь написанный на иконе носящим золотой венец, а живой совсем погибаю от голода и мороза, тогда как вы сами сладко питаетесь и всегда упиваетесь и украшаете себя различными одеждами? Удовлетвори Меня в том, в чем Я скуден, и не прошу Я у тебя золотого венца: Мое украшение и Мой златокованный венец есть нищих и сирот и вдовиц посещение и довольное препитание, как наоборот скудость у них в потребном есть досада мне от вас и самое крайнее бесчестие, хотя бы и непрестанно гремели вы в храмах Моих бесчисленными гласами доброгласных пений, ибо не жертвы Я хочу, а милости. Какое Мне наслаждение от ваших красногласных пений 1), (когда они возносятся ко Мне) вместе с рыданиями и воздыханиями Моего нищего, вопиющего ко Мне от страшного голода? Я называюсь судией вдовиц и отцом сирых и предстателем нищих умиленных: будьте подобны Мне и о них прилежите и словом и делом. Так как вы хвалитесь вонями и доброшумными колоколами и говорите, что светло по-

1) В Казанск. изд. напечатано: «Кое же наслаждение мыслимое вашими»— нужно: «Кое же наслаждение мысли Моей вашими»...

813

читаете Меня: то прилежно и со вниманием услышьте сие спасительное Мое учение и в сердцах ваших твердо напечатлейте его: не для того, чтобы искать доброшумных колоколов и песнопений и многоценных воней сошел Я на землю, о люди! и в ваш зрак облекся, но желая премного вашего спасения, которого нет для меня ничего более драгоценного; поэтому и в книгах повелел Я написать Мои спасительные заповеди, чтобы вы могли знать, как подобает утождать Мне. Вы же книгу Моих словес снаружи и внутри весьма обильно украшаете серебром и золотом, а силу написанных в ней повелений Моих ни принимаете, ни исполнять хотите, и напротив поступаете так, что как будто все написанное в ней считаете за ложь и за тщету»... 1).

Проповедуя Русским истинное христианство, преп. Максим в тоже время со всевозможною силою бичевал важнейшие пороки, которые господствовали в их среде. К речам об этом мы возвратимся после, когда будем говорить о нравственном состоянии русского общества за наше время.

До низвержения митр. Даниила с кафедры, чти» случилось 2-го Февраля 1539-го года, преп. Максим жил в тверском Отрочем монастыре как узник, в темничном заключении. Когда и кем был он освобожден из темничного заключения, чтобы жить в монастыре в качестве одного из его монахов и так сказать на свободе его четырех стен, положительным образом остается неизвестным; но представляется вероятным думать, что эта свобода была дарована ему более или менее вскоре по низвержении Даниила его преемником Иоасафом. Существует послание преп. Максима к князю Петру Ивановичу Шуйскому 2), сыну помянутого выше временщика, писанное в 1542-м году и именно—как нужно думать, не позднее самых первых месяцев правления митр. Макария 3). Но в послании этом Максим не просит об освобождении из темницы, чем и дает знать, что он уже был освобожден из нее. Касательно образа мыслей и настроения митр. Иоасафа мы не имеем совсем обстоятель-

1) Казанск. изд. II, 260.

2) Казанск. изд. II, 415.

3) Необходимо думать, что Максим писал к Петру Ивановичу в то время, как отец последнего находился еще у кормила власти; но Иван Шуйский сошел со сцены в самом непродолжительном времени после поставления Макария в митрополиты (Что в 1542-м году, это видно из слов Максима в послании, что он безпричастен пребывает лет уже 17: 1525+17=1542).

814

ных сведений; но что он не принадлежал к числу сторонников иосифлянства и вместе с тем, что он принадлежал к числу почитателей преп. Максима, на это мы имеем некоторые указания 1).

Освободившись из темницы монастыря, преп. Максим, естественно, должен был устремиться своими помыслами к тому, чтобы освободиться и из другой, обширнейшей, темницы, которую составляла для него вся Россия. Но на первых порах он вовсе не находил возможным и заявлять этих своих помыслов. В сейчас помянутом послании к князю Петру Ивановичу Шуйскому, писанном в 1542-м году, он говорит: «не прошу оно, да отпущен буду в ону честную и многожелаемую всем православным Святую гору,— вем бо и сам, яко таковое мое прошение несть вам любезно ниже благоприятно» 2). Не прося об отпуске на Афон, сначала он просил о другом. Осужденный митр. Даниилом на темничное заключение, он вместе с тем, быв провозглашен еретиком, подвергнут был церковному запрещению и отлучению от причастия святых тайн. Допущения к причастью святых тайн и просил он сначала. Сейчас помянутое послание к Петру Ивановичу Шуйскому представляет собою просительное писание к боярской думе, содержащее нашу просьбу; весьма вероятно, что одновременно с посланием к Шуйскому он посылал просительное послание—писание, адресованное и прямо самой думе, но это последнее остается неизвестным нам; в послании же к Шуйскому Максим высказывает свою просьбу: «прошу от вашея велелепные светлости, да мя сподобите причастия пречистых и животворящих христовых тайн, ихже непричастен пребываю лет ужь 17-ть» 3). К посланиям, адресованным Шуйскому и думе (если второе послание было) Максим приложил оправдательное списание, под заглавием: «Исповедание православной веры Максима инока из Святые горы, имже извещает о Христе Иисусе всякого православного же священника же и князя, что по всему истпннейши есть православен инок, всю православну веру

1) Что Иоасаф не принадлежал к числу сторонников иосифлянства, об этом см. выше стр. 742 нач. Что он принадлежал к числу почитателей преп. Максима, об этом, после сказанного нами о нем выше, можно еще заключать из того, что сохранился принадлежавший ему сборник сочинений Максима, —ркп. Московской Духовной Академии фундамент. № 42.

2) Казанскизд. стр. 418.

3) Казанск. изд. стр. 418.

815

соблюдая делу и непременну и непорочну» 1), в котором кроме извещения о своем православии, состоящем в изложении православного учения веры, оправдывается от обвинений, взведенных на него по поводу исправления им наших богослужебных книг и имевших значение не только в глазах митр. Даниила, но и всего русского общества.

На первый раз Максим не имел успеха с своей просьбой, но скоро он достиг его, и это благодаря митр. Макарию, который питал к нему величайшее уважение.

С посланием к Петру Ивановичу Шуйскому и с прошением к боярской думе, как мы сказали, Максим обращался не позднее самых первых месяцев правления Макария. Вскоре после этого у него начались сношения с митрополитом. Не знаем, было ли так, что сам Макарий обратился к Максиму с изъявлением своего уважения к нему и с предложением денежной помощи или Максим обратился к нему с своей просьбой, только митрополит на первый раз отвечал Максиму, что узы его целует, яко единого от святых, но пособить ему не может, потому что жив связавший его, т. е. Даниил, который один и имеет право разрешить его. По совету ли Макария или сам по себе Максим написал послание Даниилу, в котором просил у него разрешения от несправедливо наложенного запрещения 2). Но Даниил, опасавшийся, что при изъявлении им готовности снять запрещение, Максим потребует нового соборного суда, который бы оправдал его—Максима и следовательно обвинил его—Даниила, отказался снять запрещение и указал Максиму как на средство достигнуть своей цели—притвориться опасно больным (ибо, по правилам каноническим, и находящиеся под запрещением, в случае смертной болезни, должны быть сподобляемы причастия,—1-го всел. собора пр. 18). Тогда Максим написал Макарию послание, в котором говорит, что не ищет суда, а милости, и не отметается причастия и без суда,—что сокровенне и со лжою причащаться божественных тайн он несть учен от святых апостол и преподобных отец и что «еже по Бозе и правдою связано, (того) ин разрешити не может, живу сущу связавшему, а еже неправедно и по страсти и по гневу бессловесному связанное не

1) Казанск. изд. I. 23. Это Исповедание Максим называет в последующих своих писаниях и посланиях «ливелью» (libellum).

2) Казанск. изд. II, 867.

816

токмо разрешился от иного мощно есть, но ниже силу соуза имать отнюдь» 1). Не знаем, как было далее,—убедил ли Макарий Даниила снять с Максима запрещение или он сделал это собственною властью; но запрещение было снято с Максима. Случилось это, как следует заключать из дальнейшего, не позднее 1543-го года или второго года правления Макария 2).

Освобожденный от запрещения, Максим тотчас же начал стараться о том, чтобы испросить себе отпуск на Афон. Но, увы! в сем случае все его старания были совершенно напрасными. Если уже в 1525-м году, решено было не выпускать его из России, потому что он «человек разумной и уведал наша добрая и лихая и ему пришод туда (в Грецию) все сказывати» 3); то тем более не мог он быть выпущен, когда прожил в России, чтобы совершеннейшим образом узнать все ее лихое, и еще 20 лет и когда на основании того, чем были для него эти 20 лет, существовали самые полные резоны опасаться, что все это лихое он выставит на позор всего света.

С просьбою об отпуске на Афон Максим обратился к государю и к боярской думе в 1544-м году или на другой год после того, как освободился от церковного запрещения 4). Когда просьба

1) Это послание, из которого узнаем и предшествующее, напечатано преосв. Филаретом в приложении к статье: «Максим Грек», помещенной в Москвитянине, 1842-го г. № 11, стр. 91. Издатель полагает, что оно адресовано митр. Иоасафу, но в нем говорится о преподобном иноке Алексее, протосиггеле и сосудохранителе митрополита, а это казначей митр. Макария,—см. Известий Археолог. Общ. т. II, стр. 49 fin. Вместе с самим митрополитом Максим писал и к этому его казначею (принимаемому учеными за Адашева, хотя в самом послании: «преподобне отче»),—Казанск. изд. II, 382. В опровержение клевет Данииловых на себя Макарию, Максим приложил к посланию, которое адресовал последнему, оправдательное списание: «Словцо отвещательно о книжном исправлении»,—Казанск. изд. III, 79.

2) В 1544-м году, о чем сейчас ниже, Максим просится на Афон и не просит о допущении к причастью, следовательно—был уже допущен.

3) Акт. Эксп. т. I, № 172, стр. 148 col. 1.

4) Просительное послание к государю (который еще не называется царем)— Казанск. изд. II, 376. Просьбу к боярской думе представляет собою «Слово отвещательно о исправлении книг русских»,—ibid. III, 60 (Указывая время написания Слова, Максим говорит, сколько лет он одержим постигшими его в 1525-м г. «лютыми»: но в разных списках цифра лет различная: в одних

817

осталась неуслышанною, Максим решился действовать чрез своих ватопедских монахов. Эти последние убедили патриархов константинопольского и александрийского написать о Максиме в Москву и вместе с тем написали и сами 1). А когда получены были в Москве оставшиеся без всякого действия восточные просьбы, он и сам снова обращался было с посланиями к государю и к митрополиту 2).

Обращаясь в Москву с напрасными просьбами об отпуске на Афон, Максим прожил в тверском Отрочем монастыре до 1551-го года. В этом последнем году игумен Троицкого Сергиева монастыря Артемий, почитатель его образа мыслей и его направления, выпросил его себе к Троице. В Троицком Сергиевом монастыре, после 5 лет жизни в нем, Максим и скончался в 1556-м году (неизвестного месяца и числа), дожив, не смотря на все перенесенные страдания, до лет весьма преклонной старости.

Подробный обзор письменных трудов преп. Максима мы сделаем во второй половине тома, в главе о литературе взятого нами периода времени.

В правление митр. Макария было обнаружено у нас существование ереси рационалистической (антитринитарианской) и вместе с нею еретического вольномыслия, которое представляло из себя больший или меньший протестантизм. Последователи ереси и люди, зараженные вольномыслием, насколько те и другие были открыты, подвергнуты были церковному соборному суду и осуждению и затем гражданскому наказанию.

19 лет, в других 18, в иных—15; подлинною цифрою нужно считать первую, так что 1525+19=1544). Государю Максим препроводил вместе с посланием «словес (своих) тетратки» (послания конец).

1) Послание к царю патриарха константинопольского Дионисия, от лица собора, который поставил его в патриархи (что было 17-го Апреля 1546-го г.,— Крузия Turcograecia, р. 165 fin.) и на котором присутствовал и случившийся в Константинополе патриарх иерусалимский Герман, написанное в Июне месяце 1546-го года,—в Журн. Мин. Нар. Просв. 1884-го года, в статье: «О трудах Максима Грека», стр. 272, и в Сношениях с Востоком Муравьева, 1, 44. Послание патриарха александрийского Иоакима от 4-го Апреля 1545-го года — в том же Журнале, ibid. стр. 275. в Акт. Историч. т. I, № 297, и у Муравьева, ibid. стр. 46 (у последнего год выставлен неправильно).

3) Послание к государю, которого Максим называет царем, следовательно—писанное после 16-го Января 1547-го года,—Казанск. изд. II, 346. Послание к митрополиту ibidd. стр. 357.

818

Существование ереси и вместе вольномыслия было обнаружено следующим образом. В великом посте 1553-го года пришел на исповедь к священнику московского Благовещенского собора, по имени Симеону, боярский сын Матвей Семенов Башкин 1). Как на самой исповеди, так и в последующих домашних беседах о вере, новый сын духовный показался священнику человеком необычным, потому что простирал к нему многие вопросы недоуменные, высказывал взгляды на христианскую нравственность, показавшиеся ему странными и толковал апостол развратным (неправильным) образом. Заподозрив чистоту образа мыслей Башкина, Симеон сказал об его недоуменных вопросах и развратном толковании апостола, в Петровом посте того же года, товарищу своему священнику Сильвестру, известному любимцу царя Ивана Васильевича. Сильвестр, уже и прежде того слышавший, что про Башкина носится слава недобрая, донес о нем вместе с Симеоном государю. Последний приказал схватить Башкина и так как в минуту доноса собирался поехать из Москвы в Коломну, то до своего возвращения велел отдать его двум старцам Иосифова Волоколамского монастыря, с тем, чтобы эти рассматривали его житие и производили ему допрос. Сначала Башкин исповедовал себя православным христианином и не хотел сознаться ни в каком неправомыслии; но потом его постиг гнев Божий: начал он страшно бесноваться, взвешивать вон свой язык и кричать разными голосами; пришедти после сего в разум, он услышал страшный глас Богородицы, повелевающий ему покаяться и открыть своих единомысленников,—это он и сделал, исписав своей рукой все свои ереси и указав своих единомысленников 2). Сам Башкин оказался еретиком—рацио-

1) Священник Симеон, родом псковитин, переведенный изо Пскова в Москву, вероятно митр. Макарием и, вероятно, в одно время с Сильвестром, был потом Благовещенским протопопом и духовником государевым (после протопопа Андрея, последующего митрополита Афанасия, который постригся в монахи за два года до смерти митр. Макария, — Собр. летт. IV, 315) и окончил жизнь в Иосифовом Волоколамском монастыре, в котором постригся с именем Симона при игумене Евфимии Туркове (1575—1587), см. запись на оставшемся после него в Волоколамском монастыре служебнике, теперь находящемся в библиотеке Московской Духовной Академии, из Волоколл. № 83 (запись напечатана в Описании Волоколамских рукописей, находящихся в библиотеке Академии,— стр. 9).

2) Показания о Башкине священников Сильвестра и Симеона в Акт. Эксп. т. I, № 238, III и IV, стр. 246 sqq., и в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го

819

налистом. Но в своем оговоре единомышленников он указал не только таких же, как он, еретиков—рационалистов, но и людей, более или менее зараженных еретическим вольномыслием, имевшим характер протестантизма. А таким образом, одновременно и открыто было существование одного и другого класса еретиков.

Еретиков—рационалистов, о которых мы скажем сначала, было открыто две группы: это—Башкин с его товарищами и потом монах одного из заволжских монастырей Феодосий Косой с своими учениками.

Ереси Баткина и Косого если не представляли совсем одну и ту же ересь, то во всяком случае были весьма близки одна к другой. Оба они отвергали троичность Божества и не признавали Иисуса Христа за Бога; оба они отвергали всю внешнюю христианскую церковь, как позднейшее (после Христа) человеческое создание или измышление. Однако это тождество ересей или весьма близкое сходство их между собой есть только случайное, ибо они розны по своему происхождению: одна имеет один источник этого происхождения, другая—другой.

Башкин заразился рационалистическим учением, как он сам показывал о себе и в чем не верить ему нет никакого основания, от двух, живших в Москве Поляков или, может быть, Русских из Литвы—Матвея аптекаря и Андрея Хотеева 1). Относительно рационализма самих сейчас названных двух Поляков или литовских Русских мы не можем сказать ничего определенного. Известно, что западные проповедники унитаризма или антитринитаризма нашли в Польше с Литвой главное для себя убежище и что здесь оказалось возможным для них существование в виде особой секты; но сколько знаем, они начали появляться здесь не ранее 1551-го года 2), так что рационализм названных двух как будто

года № 3. отд. II, стр. 18 sqq; грамота митрополита о Троицком игумене Артемии в Соловецкий монастырь в Акт. Эксп. т. I, № 239, стр. 250 col. 2; Никон. лет. VII, 203 fin.

1) «А злое учение,—сказал (Башкин),— принял (он) от Литвина Матюшки оптекаря да Ондрюшки Хотеева, латыников»,—Никон. лет. VII, 204 sub. fin. Дьяк Висковатый, о деле которого ниже, ссылается относительно одного латинского мнения на Матиса (Матия) Ляха,—Акт. Эксп. т. I, № 238, стр. 242 col. 2, и Чтен. Общ. Ист. Древн. 1847-го г. № 3, отд. II, стр. 10 col. 2 (в обоих случаях вместо Лях читается Нях). Весьма вероятно, что это—наш Матвей аптекарь.

2) В 1551 г. посетил Польшу Лелий Социн, племянник которого Фауст Соции основал потом в ней секту Социниан.

820

не может быть производим от них. Как бы то ни было, но, принимая факт, что совратителями Башкина были двое Поляков или двое литовских Русских, мы должны допустить—или что наши сведения о начале западного унитаризма в Польше—Литве недостаточны 1), или что рационализм совратителей Башкина должен быть производим из другого, неизвестного нам, источника.

Что касается до рационалистического учения Феодосия Косого с его учениками—заволжскими старцами, то оно было видоизмененным продолжением ереси Жидовствующих.

Мы говорили выше, что собор 1504-го года положил конец существованию секты Жидовствующих, как секты, но что отдельные последователи ереси успели спастись от полицейских розысков, которые произведены были перед собором. Многие или некоторые из этих отдельных последователей нашли себе убежище в пустынях заволжских, где ересь и продолжала свое существование, чтобы потом выступить в виде христианского рационализма, освобожденного от всего жидовского.

По вопросу об отношении к Жидовствующим церкви и государства заволжские старцы с преп. Нилом Сорским во главе выступили противниками большинства нашего духовенства, имевшего в своей глав преп. Иосифа Волоколамского. Последнее требовало смертной казни еретиков главнейших и не хотело принимать покаяния еретиков, оставленных в живых, приносившегося ими после осуждения; напротив, заволжские старцы с Нилом были против смертной казни еретиков и стояли за то, чтобы принимать их покаяние, изъявленное когда бы то ни было. С величайшей и самой страстной враждой относились представители большинства к мнению своих противников; но и эти в свою очередь относились с такой же враждой к мнению большинства. Когда мнение последнего одержало решительную победу, то гнев и мщение заволжских старцев за понесенное поражение выразились таким образом, что они захотели

1) Принимается на основании существующих известий, что итальянские вольномысленные люди, образовавшие из себя (в Виченце) между 1531-м и 1542-м гг. (после того, как в первом из годов Михаил Сервет, Испанец, напечатал свою книгу: De trinitatis erroribus) общество унитариев, спасаясь из отечества от учрежденной в нем во втором из годов инквизиции, бежали в Турцию, Моравию и Швейцарию и что бежавшие в последнюю и начади потом, после 1551-го г., переходить в Польшу. Но могло быть и так, что некоторые прямо из Италии бежали в Польшу.

821

быть как бы укрывателями еретиков, предоставив им у себя полную свободу. Что это было действительно так, положительное свидетельство об этом дают известия о Вассиане Косом. Несомненно, что Вассиан нисколько не был Жидовствующим и что вообще он был совершенно православным (за исключением того, что в неразумном так сказать иперправославии держался ереси нетленно-мнимой); но когда открыты были в его пустыне два монаха, державшиеся жидовства, то он употребил все свои старания, чтобы закрыть и спасти их 1). Свобода, предоставленная еретикам в пустынях, как само собою понятно, составляла тайну по отношению к правительству духовному и светскому; а поэтому, необходимо думать, она там выражалась таким образом, что принято было не спрашивать кого бы то ни было относительно образа мыслей и что каждый был предоставлен там в сем отношении самому себе.

Так, в пустынях заволжских нашла себе убежище после собора 1504-го года ересь Жидовствующих, и ее-то рационализм, быв очищен от жидовства, и явился в виде христианско-рационалистической ереси Феодосия Косого. Кто был преобразователем ереси жидовской в христианский рационализм—сам ли Феодосий Косой или кто-нибудь другой прежде него, положительным образом сказать не можем; но вероятнейшим представляется думать первое 2).

Возвращаемся к Башкину и его ереси.

Заразившись рационализмом от Поляков или Литовцев Матвея аптекаря и Андрея Хотеева, Башкин путешествовал в Заволжье для знакомства с тамошними рационалистами 3). Это знакомство, очень может быть, имело своим следствием и то, что, дотоле более или менее отличный от заволжцев в своих еретических мнениях, Башкин сблизился и объединился с ними.

Мы дали знать выше, что Башкин был совращен в рационализм нашими Поляками или Литовцами не один, а с товарищами.

1) См. письмо о нелюбках между старцами Кирилловскими и Иосифовскими, в Прибавлл. к творр. свв. отцц. X, 506.

2) Обличитель ереси Косого Зиновий Отенский, о котором ниже, прямо говорит, что именно Косой придумал для книг Моисеевых, составлявших фундамент его вероучения, новое название «столповых книг» (Казанск. изд. его Истины показания стр. 210) и тем дает знать, что именно он был ересиархом или преобразователем ереси.

3) Никон. лет. VII, 204: «Да и на старцов на заволских говорил (Башкин), что его злобы не хулили и утвержали его в том».

822

Этих товарищей было показано Башкиным два человека—вероятно, московские жители, братья Григорий и Иван Тимофеевы Борисовы 1).

Схваченный в Петров пост 1553-го года Башкин с сейчас помянутыми товарищами был соборно сужден и осужден в Декабре месяце того же года. После соборного осуждения все трое посланы были для пожизненного заключения в монастыри: Башкин в Иосифов Волоколамский, один из Борисовых—в Валаамский, другой—неизвестно в какой 2).

До нас не сохранилось ни собственного покаянного исповедания Башкина 3) ни акта соборного суда над ним 4), или, по крайней мере, одно и другой остаются до сих пор неизвестными. Изложение еретического учения Башкина и его товарищей мы находим: в грамоте митрополита Макария в Соловецкий монастырь о бывшем Троицком игумене Артемии (о котором скажем ниже 5) и в послании царя Ивана Васильевича к преп. Максиму Греку 6). Так как митрополит и государь излагают учение дословным образом сходно, то должно думать, что они воспроизводят изложение из одного и того же источника, по всей вероятности—из соборного акта. Грамота и послание представляют учение в следующем виде: 1) Господа Бога и Спаса нашего Иисус-Христа неравна Его Отцу поведают;

1) Никон, лет. VII, 204, cfr Акт. Эксп. т. I. № 289, стр. 355, ящ. 229.

2) Современная запись о Башкине в рукописи Волоколамского монастыря, ныне Московской Духовной Академии, № 862, л. 805 нач.: «Осудил их (Башкина с товарищами) государь царь православный, князь великий, Иоанн Василиевич да преосвященный Макарей митрополит и со всем священным собором в лето 7062-е Декабря и в заточения их разослали; Матвей Башкин— привезли его в Иосифов Декабря 22, в пяток, привез Герман архимандрит» (Старицкий, после Свияжский ?). О ссылке Ивана Борисова в Валаамский монастырь из которого он бежал в Свейскую землю (Швецию), см. Акт. Эксп. т. I, № 289, ящ. 229. Что осудили еретиков неисходным быти (в заключении), да не сеют злобы своея роду человеческому,—Никон. лет. VII, 204 fin.

3) Пришед в раскаяние, Башкин «исписа своею рукою о всем подлинно— и свое еретичество и хулы и свои единомысленники», — Акт. Эксп. т. I, № 239, стр. 250 col. 2 fin.

4) В описи царского архива, составленной при Грозном,—Акт. Эксп. т. I № 289: «ящик 189, а в нем дела соборные подлинные, в листех, за митрополичьею рукою, 62, 63 (т.-е. 7062-м и 63-м годов) Матфея Башкина и Артема, бывшаго Троицкого игумена и иных»; см. еще ящик 222.

5) Акт. Эксп. т. I, № 239, стр. 250 col. 1 sub fin.

6) Акт. Эксп. т. I, № 161, стр. 297 col. 2.

823

2) честное и святое тело Господа нашего Иисус-Христа и честную и святую Его кровь ни во чтож полагают, но токмо прост хлеб и просто вино вменяют; 3) святую и соборную апостольскую церковь отричют, глаголюще, яко верных собор—сие есть токмо церковь, сия же зданная ничтоже есть; 4) божественные плоти Христовы воображение и пречистые Богоматере и всех святых Его честных икон изображение идолы наричют; 5) покаяние ни во что же полагают, глаголюще: как престанет (человек) грех творити, аще у священника и не покается, то несть ему греха; 6) отеческая предания и их жития баснословие вменяют и на седмь вселенских собор святых отец гордость возлагают, глаголюще, яко все себя деля писали, чтоб им всем владети и царским и святительским; 7) вся божественная Писания (святых отец) баснословие наричют, апостол же и евангелье не истинно (но по своему) излагают (объясняют, толкуют).

В послании митрополита в Соловецкий монастырь об Артемии после формального, переданного нами, изложения ереси Башкина, читаются еще некоторые дополнительные известия относительно его учения о лице Иисуса Христа. Они суть следующие: «Матфей Башкин Сына единородного от Отца розделил и неравна Сына Отцу именовал, и говорил так: ««и что грубо учиню Сыну и во страшное пришествие Отец мя может избавить от муки, и а что грубо учиню Отцу и Сын не избавит мя от муки»»; и молился Матвей единому Богу Отцу, а Сына и святого Духа отставил» 1).

Характеристику нравственного учения и поведения Башкина и вместе с тем некоторую характеристику его, как живого человека, дает нам священник Симеон в своем донесении о нем митрополиту. Священник пишет: «Матфей (Башкин) в великий пост у меня на исповеди был, а сказывал на исповеди: христианин-де есмь, верую в Отца и Сына и Святого Духа и поклоняюся образу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Пречистей Богородице и великим чюдотворцем и всем святым, на иконе написанным, а тогды меня великими клятвами и молением умолил на исповедь принята, и я его принял; да тут мне говорил: великое-де дело ваше, написано-деи: ничтож сея любви больши, еже положити душу свою за други своя, и вы-де по нас души свои полагаете и бдите о душах наших, яко слово воздата вам в день судный; и после того

1) Ibid. стр. 253 col. 1.

824

приезжал ко мне на подворье (на дом) да чел беседы евангельския, да что написано найдет тамо, якож ти (быти?) христианок, да, учаль мне говорити: Бога ради пользуй мя дупиевне, надобеть-де, что написано в беседах тех, честь, да на слово не надеятись, быти б и делом свершитися (т.-е. не ограничиваться только тем, чтобы знать написанное, но стремиться исполнять и на деле), да все-де начало от вас, прежде вам священником собою начало показати да. и нас научити; да туто ж в евангелии есть: «научитеся от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем, иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть»: ино-де которая нужа человеку быти смирну, кротку и тиху? то-де все, что на вас лежит, первое-де вам творити да и нас учити; и после того прислал по меня человека и я к нему приехал, и учал (он) говорити: во апостоле-де написано: «вес закон в словеси скончавается: возлюбиши искреннего своего, яко сам себе, аще себе угрызаете и снедаете, блюдите, да не друг от друга снедени будите», а мы-де Христовых рабов у себя держим, Христос всех братьею нарицает, а у нас-де на иных и кабалы, на иных—беглые, а на иных—нарядные, а на иных—полные, а я-де благодарю Бога моего, у меня-де что было кабал полных, то-де есми все изодрал да держу-де, государь, своих добровольно: добро-деему и он живет, а не добро и он куды хочет, а вам отцем пригоже посещати нас почасту и о всем наказывати, как нам самим жити и людей у себя держати, не томити» 1)...

В сейчас приведенных словах Башкин изображается нам как человек с горячим религиозным чувством и вместе с глубоким и живым чувством нравственным,—как человек, которого, неотступно и настоятельно занимала мысль о своем нравственном самоусовершении. А это совсем необычное дело, каково—дарование свободы рабам,. показывает в нем человека, способного к высокому религиозному увлечению. Подобный, человек, естественно, должен был обладать наклонностью к тому, чтобы слушать проповедь против внешне-обрядового, мертвого, христианства. Но, склонив свой слух к проповеди Матвея аптекаря и Андрея Хотеева, Башкин и увлечен был ими, при своей, как нужно думать, увлекающейся, натуре, слишком далеко...

Приход Башкина на исповедь к священнику Симеону показывает, что он был взят в то время, как находился на пути воз-

1) Акт. Эксп. т. I, № 238, IV, стр. 248, Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го № 3. отд. II, стр. 22.

825

вращения от неверия к вере. Если он пришел к священнику на исповедь и умолил его допустить к ней великими клятвами и молением, если он настоятельно просил священника пользовать его душевне: то ясно, что он тяготился неверием и искал примирить себя с верою. Будучи схвачен, Башкин сначала заперся в своих ересях, а потом, пораженный беснованием, начал каяться. Как думаем, это нужно понимать так, что сначала он заперся из страха, а потом от мучительного думания над тем, открываться или не открываться, дошел до душевной (от расстройства нервов) болезни и решился чистосердечно раскаяться.

Почему Башкин, несмотря на свое чистосердечное раскаяние, все-таки послан был в пожизненное заключение, не можем сказать. Может быть, возобладал на соборе тот иосифовский принцип, что от еретика захваченного не приемлется покаяние (и если это так, то весьма не рекомендует собор и прежде всего, конечно, митрополита, ибо Башкин, решившийся на то, чтобы искать истину в церкви, сам стремился к тому, чтобы быть взятым); может быть, знали (успели узнать) его нетвердый характер и опасались, что он снова отпадет к ереси, чтобы выступить ее пропагандистом.

Не подлежит сомнению, что представленное нами выше официальное изложение еретического учения Башкина вовсе не заботится о том, чтобы изобразить точным образом именно его учение, не захватывая учения Косого. На это мы имеем положительные указания в самом изложении 1). Но вообще мы не имеем возможности к тому, чтобы изобразить ересь Башкина настояще точным образом.

Обращаемся к Феодосию Косому.

Исторические сведения о Феодосии, получившем прозвание Косого от физического недостатка косоглазия, состоят в том, что он был приближенный и должностной раб или дворовый человек одного из московских знатных бояр (ключник, дворецкий),—что, бежав от господина, он постригся на Белоозере в монахи,—что прежде обличения в ереси он провел в монашестве более или

1) В изложении читается» Башкин и его товарищи хулу глаголют на Господа Бога и Спаса нашего Иисус Христа и неравна Его Отцу поведают; «неции ж еще и других поучают на сие злочестие»,—Акт. Эксп. стр. 250, col. 1 sub fin. Это «неции» несомненно относится не к Башкину с товарищами, а к Феодосию Косому с учениками.

826

менее продолжительное время,—что как монаху ему много угождал и его бывший господин 1).

Вследствие оговора Башкина или других, оговоренных последним, заволжцев, Косой пойман был в конце 1553-го года или в 1554-м году 2). Привезенный в Москву для суда и посаженный в заключение в одном из здешних монастырей, он успел прежде или после произнесения над ним суда, освободиться из заключения и бежал в Литву 3).

Мы так же не имеем акта соборного суда над Косым, если только он был, как не имеем этого акта суда над Башкиным. Сведения об его ереси мы находим в двух полемических против него сочинениях. Одно из сочинений написано монахом новгородского Отенского монастыря 4) Зиновием; другое—монахом неизвестным по имени и неизвестного монастыря. К Зиновию, который в не совсем достоверных известиях называется учеником преп. Максима Грека, который сам называет своих учителей людьми просвещенными и который, представляя собою весьма замечательное для XVI века явление, был человек в собственном смысле слова образованный, пришли в 1566-м году два монаха старорусского Спасского монастыря и третий мирянин, все полузаражонные ересью Косого, и настоятельно просили его, как человека ученого, сказать о последней свое мнение. В ответ на просьбу пришедших, в виде

1) «Истины показание» Зиновия Отенского, о котором сейчас ниже, Казанск. изд. стрр. 23 sqq, 200.

2) Вероятнее, что Косой оговорен был не самим Башкиным, а уже другими, оговоренными от него, заволжцами, ибо иначе Никоновская летопись должна бы была назвать его в числе оговоренных Башкиным, тогда как она не называет его,—VII, 204. По показанию и Зиновия Отенского,—Казанск. изд. Истины показания стр. 879, Косой взят был после Артемия, бывшего игумена Троицкого, а этот взят был в конце 1553-го года (см. ниже).

3) Из того обстоятельства, что Никоновская летопись, говоря о суде над Башкиным, не говорить о суде над Феодосием (VII, 204) следовало бы заключать, что он бежал до суда. Но, с другой стороны, в описании царского архива, составленном при Грозном, читается: «ящик 222, а в нем соборные дела, списки черные, Матфея Башкина, да Ортемья бывшаго игумена Троицкого, и Феодоса Косова и иных старцов»,—Акт. Эксп. т. I, № 289.

4) Отенский монастырь (Отня пустыня) находится в 50 верстах к северо-востоку от Новгорода, на реке Большой Вишерке, впадающей в Волхов, в крестецком уезде (место пострижения и место погребения св. Ионы, архиепископа новгородского).

827

собеседования с ними, Зиновий и написал весьма обширное обличительное сочинение на ересь, которому дал название: «Истины показание к вопросившим о новом учении» 1). Неизвестный по имени неизвестного монастыря монах писал по просьбе православных Литовско-Русских, среди которых проповедовал свою ересь Феодосий. Православные прислали монаху список ересей Феодосия и просили написать на них опровержение. Исполняя просьбу, монах и написал опровержение в виде послания к просителям, которому дал название: «Послания многословнаго», так как оно очень обширно 2).

1566-й год, когда пришли к Зиновию трое полузараженных ересью Косого, был 12-й или 18-й год пребывания последнего в Литве. Вступив в общество здешних антитринитариев, он мог более или менее изменить свое учение против того, как проповедовал его на Москве. А таким образом в Истины показании Зиновия Отенского нам собственно передается не московское, а литовское учение Косого, хотя очень может быть, что между тем и другим учением и не было никакой разности. Что касается до Послания многословного, то существуют основания полагать, что оно писано в самое первое время пребывания Феодосия в Литве. Учение последнего излагается в нем совершенно согласно с Истины показанием, но, во-первых, в нем нет одного очень важного пункта, а во-вторых—есть несколько пунктов лишних.

В Истины показании Зиновия Отенского учение Косого передается в следующем виде:

Бог един, а не троичен.

Иисус Христос, основатель христианского религиозного общества, не есть Бог.

Подобает духом покланяться Богу, а не внешним образом. Вся внешняя церковь с ее иерархией, таинствами, богослужением и учреждениями представляет из себя позднейшее человеческое (не от Христа идущее) предание и измышление и как таковая должна быть отвергнута (епископы и священники суть ложные учители, идольские жрецы и маньяки, т.-е. льстецы, угодники; в храмы не должно

1) Напечатано Казанской Духовной Академией в 1863-м году.

2) Напечатано в харьковском «Духовном Вестнике» за 1865-й год и потом А. Н. Поповым во 2-й кн. Чтен. Общ. Ист. и Древн. за 1880-д год. Некоторые усвояют «Послание многословное» тому же Зиновию Отенскому; но мы в этом весьма сомневаемся, о чем скажем ниже в обзоре литературы.

828

ходить, ибо они суть кумирницы; к священникам не приходить, молебнов не петь, молитв у священников не требовать, не каяться к ним и не причащаться от них, ладаном не кадиться, на погребении от епископов и священников не отпеваться, по смерти не поминаться: все это человеческое предание; кресты и иконы сокрушать, ибо они суть идолы; святых на помощь не призывать и мощам их не покланяться; постов не соблюдать; писаний отеческих не читать; монастыри и все их уставы—человеческое предание).

Истинное христианство состоит не в делах внешней набожности (которые суть простое человеческое измышление), а единственно в исполнении заповеди Иисуса Христа о любви к ближним.

На земле отца себе не именовать, но на небеси Бога Отца себе именовать (в Послании многословном: не должно почитать родителей ни именовать отцов, ибо написано: «не нарицайте себе отца на земли, един Отец ваш—Бог).

Как именно мыслил Косой об Иисусе Христе, это в Истины показании не совсем ясно. Зиновий хочет думать и настаивает на том, что он считал Его за простого человека. Но собеседники Зиновия с своей стороны как будто настаивают на том, что Косой считал Его за существо, сотворенное, высшее простого человека, или по крайней мере за простого человека, одаренного от Бога сверхъестественными дарованиями 1).

В Послании многословном не достает пункта учения о Боге и об Иисусе Христе, и потом липшие пункты: про все веры, которые суть во всех языках, Косой говорил, что все люди суть одно у Бога:и Татары и Немцы и прочие языки; у христиан не должно быть властей и не должно им воевать; не следует подавать подаяний нищим, ибо они суть псы, а написано: несть добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом.

Относительно опущения должно думать, что на первых порах своего пребывания в Литве Косой не находил удобным проповедовать своего учения об единобожии.

Что касается до лишних пунктов, то, если они не усвоены Косому от других антитринитариев, должно думать, что собеседники Зиновия или опустили их по забвению или сами их не признавали.

1) Казанск. изд. Истины показания стр. 214 sqq.

829

Ересь Феодосия Косого представляет собою преобразование жидовства в рациональное христианство. Он принимает вместе с Жидовствующими, что Бог есть един; но и Иисуса Христа он не считает за какого-нибудь обманщика, а принимает за посланника Божия, который вместо ветхого Моисеева завета установил свой новый завет. Ветхий завет состоял в почитании единого Бога и в соблюдении предписанных Богом обрядов. Иисус Христос, установляя свой новый завет, отменил обряды и предписал поклоняться Богу духом, а на место обрядов дал новую нравственную заповедь о любви к ближним, как к самим себе. Сколько можно входить в процесс мыслей Косого, он усвоил жидовское учение об единобожии на основании следующего: и иудеи и христиане однако признают книги Моисеевы, за книги боговдохновенные; но в этих книгах Бог совершенно ясно проповедует о Себе (т.-е. как находил Косой), что Он есть един; Бог, возвестивший себя единым чрез Моисея, не мог после стать троичным, и т. д. Но, принимая жидовское учение об единобожии, Косой вместе с тем считает жидовский Моисеев закон отмененным и принимает Новый завет Иисуса Христа за истинный новый завет, заменивший собою ветхий, на том основании, что первый представляет нечто несравненно высшее против последнего,—что заповедь о любви к ближним, как к самим себе, убеждает его в подлинности и истинности нового завета.

Основывая свое учение об единобожии на книгах Моисеевых, Косой называл их столповыми книгами вероучения. Священное Писание Нового Завета он не отвергал, но толковал его по-своему, т.-е. так, чтобы выходило, будто об Иисусе Христе говорится в нем только как о человеке; при этом, послание к Евреям, в котором с непререкаемою ясностью говорится об Иисусе Христе, как о Боге, он не признавал за подлинное писание ап. Павла. Писания отеческие он объявлял за баснословие, но он находил в них некоторую истину среди лжи, т.-е. нечто, как ему казалось или как хотел он представлять, говорящее за него, и этим нечто он пользуется в подтверждение себя.

Не знаем мы, насколько Косой самостоятельным образом изучал. Священное Писание Ветхого и Нового Завета и писания отцов, чтобы собрать оружие против сверхъестественного христианства со всем его внешним устройством. Но во всяком случае он должен был выступить противником его более или менее хорошо вооруженным в то оружие, которое было возможно. Мы говорили выше,

830

что у Евреев тщательно собран был весь арсенал оружия против христианства, какое могло быть найдено и что этот арсенал более или менее в полном объеме поступил в обладание наших Жидовствующих. Следовательно, и помимо собственных стараний Косой мог иметь готовым то, что было ему нужно. Действительно, насколько известна нам доказательная сторона полемики Косого против сверхъестественного христианства, мы находим в нем полемиста, обладающего знанием и можно выразиться—ерудицией.

Как велико было число людей, зараженных рационалистической ересью Феодосия Косого, положительным образом мы не знаем. Но таковыми называются единственно старцы заволжских монастырей, и следовательно—о слишком большом числе людей во всяком случае не должно думать. Что касается до количества этих старцев, то говорится, что на основании доноса Башкина и по произведенным потом розыскам взяты были многие 1). Но под многими взятыми нужно разуметь не одних только учеников Косого, но еще людей еретически-вольномысленных, которые, не отвергая сверхъестественного христианства, более или менее уклонялись от чистоты православия и о которых будем говорить сейчас ниже. Вообще, представляется наиболее вероятным думать, что количество настоящих учеников Косого между заволжскими старцами было очень не велико.

Обращаемся к сейчас помянутым еретически-вольномысленным людям, не отвергавшим сверхъестественного христианства.

Выше мы говорили, что ересь Жидовствующих распространялась -у нас в двух видах: в виде настоящей ереси или, точнее говоря,—настоящего отступничества, состоявшего в совершенном отрицании христианства, и в виде большого или меньшого еретического вольномыслия, не доходившего до совершенного отрицания христианства. От правительственных розысков, произведенных перед собором 1504-го года, удалось укрыться некоторой части настоящих Жидовствующих; тем более должна была укрыться от них более или менее значительная часть людей еретически-вольномысленных, так как для последних это было значительно легче. Настоящие Жидовствующие, в том или другом числе, нашли себе убежище у заволжских старцев. Подобным образом, нашла себе у них убежище та или другая часть и людей еретически-вольномысленных. Но Башкин, делая свой донос на своих единомысленников, находив-

1) У Зиновия Отенского в Истины показании,—Казанск. изд. стр. 879.

831

шихся в Заволжья, не ограничился только настоящими единомысленниками, каковыми были унитарии или антптринитарии с Косым во главе, но указал и на этих людей еретически-вольномысленных, не отрицавших сверхъестественного христианства или только более или менее уклонявшихся в своих мнениях от чистоты православия. Вследствие оговора Башкина и вследствие розысков, произведенных на основании оговора, привлечено было к соборному суду и подвергнуто осуждению то или другое количество и этих еретиков, представлявших из себя наших протестантов.

Люди вольномысленные, о которых говорим, явились таким образом, что проповедники жидовства по отношению к иным из совращаемых ими имели неполный успех,—не успевая совращать этих иных в настоящее жидовство, успевали только заражать их большим или меньшим вольномыслием. Понятно, что проповедники успевали заражать вольномыслием одного более, другого менее, и что всякого заражали они в своей собственной мере; а отсюда понятно, что между зараженными вольномыслием не могло быть единства и единообразия (определенной системы) в образе мыслей и в пунктах уклонения от православия, но что каждый из них был сам по себе. Соединение того или другого количества людей вольномысленных в одном месте, каково Заволжье, заставляет предполагать, что между ними произошло в отношении к образу мыслей объединение—или общее, всех в одну как быв секту, или частное — в известное количество групп. Было это действительно так, или как и при первоначальном местном разъединении каждый был сам по себе, с уверенностью сказать не можем, потому что не имеем относительно этого надежных свидетельств. Но само по себе вероятнейшим представляется, очевидно, последнее; а равным образом за последнее говорят и свидетельства или не совсем определенные или не совсем надежные, какие имеем 1).

1) В грамоте в Соловецкий монастырь о бывшем Троицком игумене Артемии (о котором сейчас) читается, что некоторые из единомысленников Башкина сказали на себя, «что святым иконам не покланялись да и уложили перед сего под Казанью (sic), что им и впредь святым иконам не покланятись»,—Акт. Эксп. т. I, № 239, стр. 250 fin. Но разумеются ли в грамоте люди вольномысленные, о которых говорим, или ученики Косого, этого в ней не видно. Курбский говорит, что между Кирилловскими монахами есть секта таких, которые считают писателями соборных посланий не апостолов, а старцев пресвитеров, см. у Восток. Румянц. Муз. стр. 243 col. 2 и у Попова в Описании

832

Как бы то ни было, но и отдельных лиц между заволжскими старцами, зараженными вольномыслием, нет ни одного, вольномысленные мнения которого были бы нам достоверным образом известны. Мы имеем извлечение из соборного розыска и всего об одном из этих старцев, но и единственный розыск сообщает нам только обвинения, которые были взводимы на подсудимого, но не дает возможности решить, какие из вольномысленных мнений ему усвоившихся действительно ему принадлежали.

Этот единственный старец, о котором мы и скажем, есть бывший игумен Троицкого Сергиева монастыря Артемий.

Артемий, неизвестно где имевший свою родину и к какому сословию принадлежавший по рождению, был постриженик преп. Корнилия Комельского (монастырь которого находится в грязовецком уезде вологодской губернии, в 5-ти верстах к югу от города Грязовца). В. 1536-м году, по благословению преп. Корнилия, он перешел из монастыря последнего в одну из пустыней, находившихся в окрестности Кириллова Белозерского монастыря, именно— пустыню, называвшуюся Порфириевой (Перфирьевой, Перфильевой), которая, по всей вероятности, была основана тем белозерским пустынником Порфирием, который с 1521-го года по 1524-й год был игуменом Троицкого Сергиева монастыря и который за смелое обличение вел. кн. Василия Ивановича в одном непохвальном деянии прогнан был с места 1). В 1548-м году Артемий имел такую репутацию, должно думать—в одно и то же время и как инока строгой жизни и как человека книжно-учительного, что был приглашаем в настоятели Корнилиева монастыря 2). Перед 1551-м го-

рукописей Хлудова, стр. 114 нач. Но можно думать, что Курбский, слышавший сейчас сказанное мнение от некоторых Кирилловских монахов, говорит о секте не как о том, что было ему положительно известно, а как о том, что он сам только предполагает.

1) См. послесловие к рукописи 1543-го года, находящейся в библиотеке бывшей Царского,—Опис. Строева № 25, стр. 11, писец которой инок Артемий несомненно есть наш Артемий.

2) Что был приглашаем в настоятели Корнилиева монастыря, об этом говорит сам Артемий в одном послания к царю Ивану Васильевичу, см. в IV томе Русской Исторической Библиотеки, в котором напечатаны послания Артемия, col. 1440. Что это было в 1548-м году, следует из известной нам смены игуменов Корнилиева монастыря, см. у Строева в Списках иерархов и настоятелей монастырей, col. 750.

833

дом слава его в обоих сейчас указанных отношениях дошла до Москвы и по прошению братии Троицкого Сергиева монастыря он вызван был из пустыни, чтобы быть поставленным в игумены монастыря, в каковые, несмотря на свое решительное нежелание, и был поставлен по приказанию государя между 1-м—17-м Мая 1551-го года 1). Пробыв на невольном игуменстве над монахами, нравы которых были ему крайне не по сердцу, лишь шесть с половиной месяцев и ознаменовав себя на нем тем, что перевел к Троице из Твери преп. Максима Грека, он снова удалился в пустыню 2). Когда обличен был в ереси и взят йод стражу Башкин: то Артемий, как человек учительный, вызван был из пустыни, чтобы говорить с ниш книгами. Но Башкин, а равно и другие, начали оговаривать его самого—Артемия, что «он не истинствует хрестьянскаго закону». От оговоров он «безвестно сбежал» было из Москвы в Заволжье; но был привезен и подвергнут соборному суду 3).

1) Относительно славы Артемия cfr. отзывы о нем Благовещенского священника Сильвестра,—в Акт. Эксп. т. I, № 238, стр. 246, col. 2.—Что был выбран в игумены Троицкого монастыря «по братскому прошенью», см. в том же отзыве священника Сильвестра,—ibidd...—Принимается, что Артемий поставлен был в игумены Троицкие 17-го Мая 1551-го года, на том основании, что 17-го Мая были подписаны царем на его имя, как игумена Троицкого, некоторые, данные монастырю, грамоты,—Акт. Экспед. т. I, № 72, стр. 53 col. I нач., Акт. Истт. I, № 132, стр. 193 sub fin.: но грамоты могли быть подписаны, и вероятнее, что были подписаны, не в самый день поставления.

2) Об оставлении игуменства Артемием священник Сильвестр говорит: «не по мнозе времени Артемей игуменство оставил за свою совесть и отъиде в пустыню»; священник Симеон со слов некоторых заволжских старцев говорит: «побыл на игуменстве, и он видит, что душе его не в пользу игуменство, и того ради игуменство оставил, хочет себе внимати, чтоб от Бога не погинути душею и Христовы заповеди совершити и евангельския и апостольския, и от своею руку питатись,—пищею и одежою доволитися»,—Акт. Эксп. т. I, № 238» стрр. 247 col. 1 нач., и 249, col. 2; Курбский говорит: «отошел в пустыню, и царя не послушав, от того великого монастыря, многого ради мятежу и любостяжательных, издавна законопреступных, мнихов»,—Сказаний изд. 2, стр. 134. Что Артемий был на игуменстве шесть с половиной месяцев, это время его лгуменствования означается в списках настоятелей Троицкого монастыря.

3) Грамота об Артемии,—Акт. Эксп. т. I, № 239, стрр. 251 col. 1 и 253 col. 2 fin.

834

На соборе, как передает извлечение из розыска о нем, Артемий обвиняем был Башкиным и другими свидетелями в следующем. «Башкин писал и говорил (на него) многие богохульные вины: о иконном поклонении и о причастии тела Христова и чего-деи в евангелье и во апостоле не писа(но) и того-деи держати не нужно, и о предании святых отец». Бывший ферапонтовский игумен Нектарий показывал: «Артемий говорил ему о Троице: во Иосифове-де книге Волоцкого написано негораздо, что послал Бог в Содом двух ангелов, сиречь Сына и святого Духа; да Артемий же новгородских еретиков не проклинает и латин хвалит и поста не хранит». К сейчас сказанному Нектарий обвинял Артемия во многих богохульных и иных еретических винах. Бывший игумен Троицкого Сергиева монастыря Иона писал на Артемия, что он говорил хулу о крестном знамении: «нет-деи в том ничего, преже-деи сего на челе своем знамение клали, а нынеча своим произволением большие на себе кресты кладут, да и на соборе-деи о том крестном знамении слово было, да не доспели ничего». Келарь Троицкого Сергиева монастыря Адриан Ангилов показывал на Артемия, что он говорил: петь панихиды и обедни по умершим нет пользы, этим они не избудут муки. Троицкий монах Игнатий Курачов писал про Артемия, что слышал от него, как он смеялся над поющими канон Иисусов и акафист Божией Матери, говоря, что-деи только и знают выкрикивать: «таки Иисусе, таки Иисусе»; «радуйся, да радуйся». Кирилловский игумен Симеон писал на Артемия, что он по поводу поимания Башкина говорил: «не ведаю(т) того, что ересь; сожгли Курицына да Рукавого, и нынеча того не ведают, про что их сожгли». Наконец, сам митрополит Макарий обвинял Артемия в том, что на соборе против Башкина он—Артемий называл ереси последнего не ересями, а простыми его глупостями,—что говорил, будто ныне еретиков нет и что не должно судить еретиков так, чтобы предавать их казни 1).

Если бы признать все сейчас изложенное за справедливое или— если бы иметь возможность отличить в изложенном справедливое от ложного: тогда мы знали бы, в чем состояли еретические мнения Артемия (хотя знали бы все-таки не совсем определенно, поко-

1) Извлечение из соборного розыска об Артемии в грамоте о нем в Соловецкий монастырь, которую мы несколько раз указывали выше,—Акт. Эксп. т. I, № 239 (0 подлинном списке розыска ibid. стр. 251, col. 1, и в описании царского архива,—Акт. Экспед. т. I, № 289, ящики 189 и 222).

835

лику не совсем определенно и глухо он обвиняется). Но мы имеем основательные побуждения не принимать первого и не имеем возможности сделать второго. Сам Артемий ни в чем не признавал себя виновным, большую часть пунктов обвинения отвергнув как ложь, а относительно остальных дав объяснение в том смысле, что он быль перетолкован или что от его поведения сделаны были несправедливые заключения об его мнениях 1). Но если должно быть признано за факт то, что Артемий не был невиновен, ибо впоследствии он сам признавал свою виновность 2), то имеем мы основания полагать, что он виновен был и не во всем том, в чем был обвиняем. Курбский, считающий Артемия также совершенно невинным, вероятно—на основании той ревности о православии, кото-

1) Обвинения Башкина Артемий отвергнул, как ложные. Все обвинения Нектария, кроме о нехранении поста, отвергнул; а относительно последнего сказал, что когда случалось быть ему в миру, нарушал пост (но не отвергал его необходимости). На обвинение Ионы Артемий сказал, что о крестном знамении ему не говорил, а про собор и именно—про нынешний говорил. На обвинение Адриана Ангилова Артемий сказал, что говорил про тех, которые жили растленным житием и людей грабили, а после смерти начнут петь по них панихиды, и что Бог приношения о таких не приемлет и что не будет им ничего,— тем не избыть им муки. На обвинение Игнатия Курачова Артемий отвечал, что говорил про тех, которые поют каноны и акафисты, а об исполнении заповедей Божиих не заботятся. На обвинение Симеона Артемий отвечал, что не про других, а про самого себя говорил, что не знает, за что сожгли новгородских еретиков. Что отвечал Артемий на обвинения самого митрополита, в извлечении из розыска этого не читается.

2) Во время своей жизни в Литве, в которую бежал из заключения, Артемий писал или Феодосию Косому или одному из учеников последнего, бежавших вместе с ним (Фоме): «неправедным наукам приложился еси, ихже иногда и мы сами, не оңутивше сущая в них прелести антихристова духа, не дръзнухом хулити, но в неких речах не разнствовахом,—для того попустил нам Бог пострадати таковая к обращению лучшему и своему Познанию». см. в IV т. Русск. Историч. Библиотеки col. 1420. Игумен Нектарий между прочим доносил на Артемия собору, что он ездил из псковского Печерского монастыря в Новый городок в немецкий (Нейгаузен, находящийся в 17 верстах от Печерского монастыря) и там веру их восхвалил. Отрицая последнее обвинение Артемий не совсем вразумительно говорил на соборе о цели своей поездки: «на уме у него было, что было ему говорити как хрестьянский закон с римским законом потому-ли как у нас»; но не может подлежать сомнению, что действительную цель поездки составляло ближайшее ознакомление с протестантством (которое почти уже совершенно вытеснило тогда из Лифляндии католичество).

836

рую он показал после, живя в Литве, в которую бежал из заключения в московской России, утверждает, что он был жертвой клеветы, а именно—что, принадлежав к числу противников вотчиновладения монастырей, он был оклеветан любостяжательными, всякого лукавства исполненными, епископами и монахами, которые боялись, чтобы он не возвратил прежней великой любви к себе государя и чтобы не возбудил против них последнего 1). И действительно оказывается вероятным допустить, что Артемий, не быв единственно жертвою клеветы, был в большей или меньшей степени оклеветан. Существует его послание к царю Ивану Васильевичу, писанное, как нужно думать, в то время, как он жил в Москве, быв вызван в нее говорить книгами с Башкиным. Из этого послания мы узнаем, что приведенный из пустыни для занятия места игумена Троицкого монастыря, что было в то самое время, как происходил Стоглавый собор, он имел с царем речи о вотчинах монастырских,—что защитники вотчиновладения монастырей, поелику ж был его противником, подозревали, будто он советовал государю отнять у монастырей села и что вследствие этого была на него от этих защитников великая вражда 2). Курбский считает главным наветником Артемиевым бывшего ферапонтовского игумена Нектария 3); но весьма не невероятно предполагать, что главнейшим клеветником был Башкин. Быв взят под стражу, этот последний отдан был, пока не будет собран на него собор, под наблюдение двум старцам Волоколамского монастыря 3): после того как пришел или приведен был в раскаяние, он и мог быть научен монахами волоколамскими, которые были защитниками вотчиновладения монастырей par excellence и κατ’ ἐξοχήν чтобы оклеветать Артемия.

Таким образом, повторяем, и об единственном заволжском старце, еретически-вольномысленные мнения которого сообщаются нам подробным образом, остается нам достоверно неизвестным, что именно составляло эти его мнения (Помимо своего некоторого, и притом временного, вольномыслия, Артемий представляет собой в качестве православного проповедника о предпочтении заповедей Божиих преданиям человеческим второго у нас в сем роде проповедника после преп. Максима Грека и ученика этого последнего. Как к та-

1) Сказаний стр. 134 sqq.

2) В IV т. Русск. Историч. Библиотеки col. 1440.

3) Сказаний, стр. 135.

4) Герасиму Ленкову и Филофею Полеву.—Ник. лет. VII, 204.

837

новому проповеднику мы возвратимся к нему во второй половине тома 1).

После подробных, хотя и далеко недостаточных сведений об еретически-вольномысленных мнениях одного из заволжских старцев, имеем частные указания на отдельные еретически-вольномысленные мнения, которых держались многие или некоторые из наших старцев и вообще из людей, зараженных шедшим от жидовства вольномыслием.

Об единомысленниках Башкина, под которыми, может быть, должно разуметь не учеников Косого, а тех вольнодумцев, о которых говорим, сообщается, что некоторые из них «сами сказали на себя (собору), что святым иконам не покланялись, да и уложили перед сего под Казанью (sic), что им и впредь святым иконам не покланятись» 2). Об одном из учеников Артемиевых сообщается, что он истязался с собором о чудотворцах и называл святого Николу простым мужем Курбский уверяет, что некоторые из кирилловских монахов содержали такую ересь, будто соборные послания написаны не апостолами, а старцами, пресвитерами церковными, и что титул апостольских приписан им чести ради 1). Об одном из людей вольномысленных утверждается даже, весьма впрочем подозрительное относительно достоверности, будто он, приближаясь к Косому, хотя и не принадлежав к числу его учени-

1) Из посланий Артемия к царю Ивану Васильевичу заключают, что этот склонялся к его образу мыслей. Но не мешает иметь в виду то, что говорит соборная грамота об Артемии в Соловецкий монастырь. Именно—грамота говорит, что «благочестивый царь начат их (обвиненных в вольномыслии) вспытовати премудре. хотя от них уведати известно, како убо сии лукавии и какова имут своя мудрования»,—Акт. Экспед. т. I, стр. 250, col. 2. На основании этих слов не невозможно предполагать, что царь просил Артемия написать о том-то и о том-то не потому, чтобы склонялся к его образу мыслей, а потому, что хотел, несколько иезуитски, выпытать его образ мыслей (В одном послании к царю Артемий пишет: «твое теплое заступление похваляем, не радующеся о падении враг»,—IV т. Историч. Библиот., col. 1382 нач. Неизвестно, что именно разумеет Артемий, но можно подозревать, что на счет теплого заступления он обманывался).

2) Грамота об Артемии,—Акт. Эксп. т. I, 239, стр. 250 fin..

3) Порфирий,—Никон. лет. VII, 205.

4) См. Востокова Опис. Румянц. Муз. стр. 243 и Попова Опис. ркпп. Хлудова, стр. 114 нач.

838

ков, не нарицал Христа Бога нашего Вседержителем и говорил, что более согрешаем Богу, нарицая Христа Вседержителем 1).

Общие представления, которые должно иметь о заволжских старцах, зараженных еретическим вольномыслием, и о всех вообще людях вольномысленных, составлявших отродие жидовства, состоят в том, чтобы воображать их себе людьми более или менее уклонявшимися к протестантизму,—людьми более или менее отвергавшими церковную внешность и все то, что у подобных еретиков называется человеческим преданием. Но установление какой-нибудь ясной определенности представлений, при тех скудных данных, которыми мы располагаем, есть дело невозможное.

Вольномыслие, посеянное в нашем обществе проповедниками жидовства, нашло себе между прочим убежище в пустынях^ заволжских. Однако оно не сосредоточилось в них одних, но осталось в большей или меньшей,—совсем неизвестной нам,—мере рассеянным и но другом местам. Вследствие доносов Башкина быв открыто в Заволжьи, оно было открыто потом или вместе с тем и в других местах. Курбский говорит: «за повелением царевым митрополит повелел оных ругателей везде имати, хотяще истязати их о расколех их, имиж церковь возмущали, и где елико аще обретено их, везде имано и провожено до места главного московского (т. е. до Москвы), паче же от пустынь завольских, бо и тамо прозябоша оная ругания» 2).

Как велико было число людей вольномысленных, открытых в заволжских пустынях и в других местах, остается неизвестным. У Зиновия Отенского говорится о наших людях вольномысленных и вместе об учениках Косого, что пойманы были многие 3); но это «многие» очень неопределенно, ибо одинаково могло быть употреблено о числе лиц, как ограничивающемся десятком, так и доходящем до сотен. Соображая то, что в известиях официальных и полуофициальных и в летописи вовсе не говорится о множестве взятых 4),

1) Об епископе рязанском Кассиане (см. Сказание вкратце о соборе на Матвея на Башкина,—в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 3). Но о том же епископе говорится, ibid., что он поклонялся мощам святых, а об его учителе соловецком старце Исааке (Иоасафе?) Белобаеве говорится, что он (только) нечто от церковных закон развращал, ibid..

2) Сказаний стр. 133 fin. .

3) Истины показание, Казанск. изд. стр. 879.

4) Грамота об Артемии в Соловецкий монастырь,—Акт. Эксп. т. I, № 239;

839

наиболее вероятным представляется думать, что количество многих взятых людей вольномысленных заключалось в нескольких десятках. В частности известны: Артемий, бывший игумен Троицкий, с тремя своими учениками, из которых один жил с ним в пустыне и взят был вместе с ним 1), а два другие были монахами Новоезерского монастыря и взяты были в 7065, т. е. 1556—7-м году 2), монах Савва Шах 3), Феодорит, креститель Лопарей, о котором, как о таковом, скажем ниже и который перед тем, как быть взяту, находился на архимандритии в суздальском Евфимиевом монастыре 4), монах Соловецкого монастыря Исаак или Иоасаф Белобаев 5), епископ рязанский Кассиан. Последний не был обличен в вольномыслии по розыску, а сам обличил себя и, так сказать, был обличен Богом. Когда приведены были на собор заволжские старцы и с ними сейчас помянутый Исаак Белобаев, бывший старцем или учителем Кассиана по монашеству, то он начал защищать всех еретиков, а в особенности своего бывшего учителя и начал хулить книгу преп. Иосифа Волоколамского на новгородских еретиков: но у него внезапно отнялись рука, нога и язык (т. е. с ним случился паралич), так что он принужден был оставить епископию и уйти в монастырь (один из заволжских 6)).

Сказание вкратце о соборе на Матвея на Башкина,—Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 3; Никон. лет. VII, 204.

1) Порфирий; об его поимании вместе с Артемием—Акт. Эксп. т. I, № 238, III, стр. 247 col. 1.

2) Описание царского архива в Акт. Эксп. т. I, № 289, ящик 190.

3) Никон. лет. VII, 204, Курбский стр. 134.

4) Курбский, стр. 132 sqq.

5) Сказание вкратце о соборе на Матвея на Башкина. Думаем, что Исаак Белобаев, о котором говорит Сказание, есть одно и то же лицо с Иоасафом Белобаевым, о котором говорит Курбский,—Сказаний стрр. 130 и 135.

6) Сейчас указанное Сказание о соборе вкратце. Преемник Кассианов поставлен был 17-го Марта 1554-го года, а собор на Башкина, как мы сказали, собран был в конце 1553-го года.—В Историческом обозрении Рязанской иерархии Т. Воздвиженского (Москва, 1820 года) на каком-то неуказанном основании утверждается, будто митр. Макарий имел ссору с Кассианом из-за того, «что он (епископ) на митрополита жаловался государю в том, что он в Рязанской епархии чрез своих священников освятил несколько церквей и что государь, рассмотрев сие дело, не велел более митрополиту вступаться в епархиальные дела», и это обстоятельство принимается за вероятную причину низвержения с кафедры епископа митрополитом,—стр. 46.

840

Артемий с первой серией открытых еретически—вольномысленных людей был соборно осужден не позднее 24-го Января 1554-го года 1); но, как видно из сказанного (о двух учениках Артемиевых монахах новоезерских), розыски продолжались и потом по крайней мере до 1556—57-го года 2).

Не знаем, все ли еретически-вольномысленные люди, найденные виновными, были приговорены к одному и тому же наказанию. Но известное нам наказание, к которому приговорены были все или более виновные, состояло в пожизненном тюремном заключении в монастырях 3). Между другими осужденными бывший Троицкий игумен Артемий послан был для заключения в Соловецкий монастырь. Из Соловков он бежал в Литву и здесь, раскаявшись в своих заблуждениях, ознаменовал себя ревностным доборанием за православие против Феодосия Косого с товарищами и против местных еретиков 4).

Вместе с Артемием Курбский называет совершенно невиновными Феодорита, Савву Шаха и Исаака Белобаева (если считать его за одно лицо с Иоасафом Белобаевым), и представляет дело таким образом, что когда открыты были в Белозерьи действительные еретики, то любостяжательные епископы и монахи воспользовались случаем, чтобы отделаться от поименованных, которые были проповедниками нестяжательности, и оклеветали их в ересях 5). Представляется не невероятным допустить, что и по отношению к остальным, кроме Артемия, есть в словах Курбского такая же часть

1) От 24-го Января 1554-го года грамота о нем уже осужденном в Соловецкий монастырь,—Акт. Эксп. т. I, № 239.

2) В волоколамской рукописи № 362, л. 305, читается современная запись: «в лето 7063-е (1554-55-го года) иные явилижеся еретики, два черньца с Белаозера, а привел (sic) их старец Александр, Ивановской человек Умного».

3) Никон. лет. VII, 204 fin.. В описании царского архива говорится, что «разосланы (были) по монастырям и в заточение и под начало»,—Акт. Эксп. т. I № 289, ящ. 190: в заточение и под начало—как будто два различные наказания.

4) Артемия приказано было держать в Соловецком монастыре в строгом заключении (грамота о нем в монастырь), да и не из строгого заключения бежать с Соловков очень нелегко. Если Артемий успел бежать, то этим ясно дается предполагать, что между монахами монастыря были люди ему сочувствовавшие.

5) Сказаний стр. 134 sqq.

841

правды, какая по отношению к нему, т. е. что они были виновны, но что враждебные им епископы и монахи с помощью клеветы на них старались представить их более виновными, нежели сколько они были на самом деле (Феодорит после полуторагодичного заключения в Кирилловом монастыре получил от митрополита свободу,— Курбск. стр. 137, и потом в 1557-м году был посылан государем в Константинополь для испрошения у патриарха утвердительной грамоты в сане царя).

Одновременно с тем, как начался в Москве соборный суд на еретиков и людей еретически-вольномысленных, был подвергнут подобному же соборному суду один человек, смутивший церковный мир русского общества своей излишней и неразумной, как было найдено, ревностью о православии, что имело некоторое отношение к тем же еретикам и людям еретически-вольномысленным. Этот излишне и неразумно-ревностный человек, привлекший на себя соборный суд, был думный государев дьяк Иван Михайлович Висковатый, восставший против нововведений, как ему казалось, в писании икон.

21-го Июня 1547-го года был в Москве великий пожар, о котором упоминали мы выше и в который между прочим выгорел в Кремле придворный государев Благовещенский собор со всеми находившимися в нем иконами. Для писания новых икон в собор вызваны были иконописцы из Новгорода, Пскова и из других городов, и смотрение за ними было поручено священнику собора Сильвестру, известному любимцу Грозного. Когда иконы были написаны и поставлены в соборе и когда начали ходит смотреть их, Висковатый нашел, что многие из них представляют собою нововводное и противное соборным правилам об иконописании измышление. Он полагал, что 7-й вселенский собор не дозволяет писать на иконах ничего, кроме образа Спасителя по плотскому Его смотрению или виду, кроме распятия Господня и кроме образов Богородицы и святых 1), т. е. ничего, кроме так сказать исторических, воспроизводящих реальную действительность, портретов; между тем на но-

1) «В правилех писано святого седьмого собора,—говорил Висковатый,— кроме плотского смотрения Господня и распростертиа на кресте и образа Пресвятые Богородицы и святых угодников, иных образов не писати, кроме тех образов, и заповедию утвердили, кроме сборнаго уложениа не мудрствовати»,— дела о Висковатом по изданию его в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1858-го года стрр. 8 и 32 fin.

842

вых иконах изображены были: Бог Отец или Господь Саваоф по видению пророка Даниила в виде седовласого старца; святая Троица в виде трех ангелов; Спаситель символически в нескольких видах —в виде ангела с крыльями, седящего на верху креста в доспехе, в виде младого юноши, облеченного в броню и имеющего в руке меч, в виде царя Давида; Дух святый в образе голубя, и целые сюжеты многих икон представляли взятое не из мира вещественно-видимого, таковы иконы: Предвечный совет, Почи Бог от дел своих, Единородный Сын, Слово Божие, Приидите людие триипостасному божеству поклонимся, Верую во единого Бога, написанное при том в двух различных видах (в церкви в одном виде, на паперти в другом) и некоторые другие. Усматривая в новых иконах нововводное и противное соборным правилам измышление, Висковатый самым энергическим образом и ополчился против них: он приходил в собор и к собиравшимся для смотрения икон толпам народа обращался с самыми резкими против них обличениями,— «вопил» против них, как выражается соборное о нем деяние 1). Почему он не поступил так, чтобы вместо вопления к народу прийти к митрополиту и последнему высказать свои сомнения относительно икон, в чем после укорял его собор, не видно: может быть, он имел в виду вооружить против Сильвестра общественное мнение. Когда обнаружены были ересь Башкина и вольномыслие Артемия, Висковатый, полагавший, что Сильвестр советен с Артемием (у него был Артемий на испытании перед тем, как быть поставленным в игумены Троицкие, и тогда он дал об Артемии хороший отзыв), и знавший, что другому священнику Благовещенского собора Симеону Башкин есть сын духовный, заподозрил, что чрез новые иконы проводятся еретические мысли Башкина и Артемия: в изображении Иисуса Христа в виде ангела ему подозревалось то коварство, чтобы отрицать равенство Иисуса Христа с Богом Отцом, а Его изображение на кресте со сжатыми дланями ему казалось скрывающим мудрование тех, которые утверждали, что Он (Иисус Христос) не очистил нас от греха и которые считали Его за простого человека.

1) Вместе с иконами Висковатый восставал против нового жертвенника, сделанного в собор, в котором находил неправославным то, что он сделан был слишком велик, не менее престола, и что не приставлен был вплотную к стене, и потом еще против аллегорических изображений, которые написаны были в государевой (подписной, Грановитой) палате.

843

И после своих воплей против новых икон к народу Висковатый не поступил так, чтобы пойти с своими заявлениями о них к митрополиту: он хотел сделать эти последние собору. Может быть, он рассчитывал и желал привлечь на Сильвестра соборное осуждение. Как бы то ни было, но дело тотчас же после того, как Висковатый дал ему официальное движение, приняло такой оборот, что из обвинителя он превратился в обвиняемого. В конце 1553-го года собран был собор на Башкина, и Висковатый сделал свои заявления против новых икон в одном из первых его заседаний (кажется, в самом первом),—25-го Октября. Но митрополит дал ему решительный ответ, что он мудрствует об иконах неправильно, что новые иконы написаны по древним образцам, согласно преданию святых апостол и святых отец, и высказал ему угрозу, как бы он, восстав на еретиков, сам не попал в еретики. Спустя несколько времени, в Ноябре месяце, Висковатый подал митрополиту «список» или пространную «исповедь», в которой изложил основания, почему сомневался в новых иконах, и просил у митрополита с собором вразумления и, в чем погрешил, прощения. Митрополит посылал исповедь к государю с спросом: как велит он с ней поступить, и государь приказал иссвидетельствовать ее соборно. Собор имел два заседания для слушания исповеди, дал на нее столько же пространный, как она, письменный ответ и приговорил Висковатого, 14-го Января 1554-го года, за то, что он три года смущал православных христиан своими кричаниями против новых икон, к трехгодичной епитимии: один год плакать вне дверей церковных, прося у входящих верных творить за себя молитвы, исповедай свои согрешения; другой год—послушать божественные писания (т.-е. исходить из церкви по окончании литургии оглашенных); третий год—стоять в церкви с верными, но общения (св. тайн) не принимать 1).

Собственно говоря, Висковатый был прав, и ошибался только в том, что ссылался на 7-й вселенский собор. Не 7-й вселенский собор, а отчасти 6-й вселенский собор, главным же образом отцы

1) Прежде тем наложена была на Висковатого епитимия, он пребыл две седмицы в соборном отлучении; но когда он был подвергнут отлучению, не видно. Дело Висковатого напечатано: в неполном виде—в Акт. Эксп. т. I, № 238, стр. 241; в не совсем полном виде—в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847—1848-го года, № 8, и совсем в полном виде (под названием Розыска)—в тех же Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1858-го года, кн. II.

844

и учители церкви, прежде и после 7-го вселенского собора защищавшие иконопочитание от иконоборцев, указывая цель и назначение икон и отстраняя деланные против них возражения, говорят, что иконы должны быть изображением действительных лиц и действительных событий, так чтобы иконописание представляло из себя в строгом смысле слова живопись историческую (было так сказать историей в красках 1). Но иконописцы греческие уже давно выступили из этих тесных пределов на свободу творчества, и значительной части икон, против которых восставал Висковатый, могли быть указаны многочисленные существовавшие образцы, каковое указание и сделал митрополит в своем ответе Висковатому. Греческих образцов некоторых икон митрополит не мог указать, потому что иконы, т.-е. сюжеты, были заимствованы новгородскими иконописцами от живописцев западных. Но иконописцы писали их с существовавших у них подлинников, и митрополит думал, что эти подлинники взяты с древних образцов греческих. С некоторыми частными замечаниями Висковатого собор согласился и приказал сообразно им исправить иконы 2).

1) 6-й вселенский собор запрещает писать Спасителя в виде служившего Его прообразом агнца и повелевает писать Его в собственном Его виде, вместе с чем говорит вообще против известной категории изображений,—в правиле 82-м. Отцов и учителей церкви, которые говорят об иконах указанное нами, именно патриарха константинопольского Германа I, папу Григория И, Иоанна Дамаскина, патриархов: александрийского Христофора, антиохийского Иова и иерусалимского Василия (написавших в 836-м году общее от троих послание к импер. Феофилу, известное под именем Многосложного свитка), в славянском переводе см. в Сборнике, содержащем «слова избранные святых отец о поклонении и о чести святых икон» (в количестве 12-ти), напечатанном в Москве в 1642-м году и известном под именем Малого соборника (папа Григорий II ошибочно называется в сборнике святым Григорием Двоесловом). I. Дамаскин, кратко указывая то, чти» может быть изображаемо на иконах, говорит: Ἀπλῷ δὲ λόγῳ εἰπεῖν, δονάμεθα ποιεῖν εἰκόνας πάντων τῶν σκημάτων, ὧν εἴδομεν,—третье слово об иконах, в Патрол. Миня t. 94, col. 1344 (в русском переводе это слово печатается в приложении к русскому переводу Православного исповедания Петра Могилы). Писать иконы—по-гречески ἱστορεῖν εἰκόνας, см. Дюк. Gloss. Graecit. под сл. ἱστορεῖν.

2) В распятии на кресте Спаситель изображен был на новых иконах не по древним греческим образцам (а по католическому обычаю) с дланями сжатыми (а не распростертыми) и с руками ослабленными, (а не прямо простертыми, т.-е. опустившимся, повисшим на них). Собор приказал переписать это по древ-

845

В истории этого так сказать похода Висковатого против новых икон остается совсем непонятным то, что царь и митрополит дозволяли ему вопить против них целые три года. Образ поведения Висковатого весьма дает подозревать, что он находился с Сильвестром во вражде и хотел привлечь на любимца государева беду. А образ поведения митрополита по отношению к Висковатому ясно дает видеть, что он крайне недоволен был последним за то, что этот довел дело до публичного соборного обсуждения.

В 1547-м году Иван Васильевич Грозный воспринял титул царя и торжественно венчался царским венцом. Спустя десять -лет после сего, в 1557-м году, по единомысленному, как это необходимо предполагать, решению с митрополитом, он обратился с просьбою об утверждении его в сане царя к патриарху константинопольскому. В 1556-м году приходил в Москву от патриарха константинопольского Дионисия за милостынею митрополит евгрипский и кизический Иоасаф. С этим Иоасафом в следующем 1557-м году (30-го Января) послан был в Константинополь про-

ним греческим образцам (А относительно изображения Духа Св. «в птиче образе незнаеме» собор обещается поискать свидетельств в божественном писании и указ учинить сообразно с тем, что будет найдено).—Согласно речам отцов и учителей церкви, что невозможно изображать на иконах невидимое и неописуемое божество Бога Отца (патр. Герман, папа Григорий, Иоанн Дамаскин) некоторые у нас еще я в XVI и XVII веке восставали против изображения Бога Отца в образе седовласого старца по видению пророка Даниила, см. послание игумена Артемия против лютеран в IV т. Русск. Историч. Библиот., col. 1305, и послание Львовского братства к патр. Иеремии 1592-го года в Акт. Зап. Росс. т. IV, № 33, стр. 43, col. 2 sub fin.; а о статье, написанной в защиту этой иконы известным чудовским монахом Евфимием, учеником Епифания Славинецкого, см. в Опис. синодд. ркпп. Горск. и Невотр. № 387, л. 184, стр. 806. Подробное описание иконы Спасителя, на которой он представлен в образе царя Давида,—в сейчас указанном Описании, № 322, л. 243 об.. стр. 639, а благоприятное мнение об этой иконе преп. Максима Грека, который и вообще был не против сочинения икон или не против сочиненных икон, передаваемое в письме его толмача Дмитрия Герасимова к дьяку Мисюрю-Мунехину, см. в Прибавлл. к творр. свв. отцц., ч. XVIII, стр. 190.—В иконописании митр. Макарий был более или менее специалист, ибо сам был до той или до другой степени иконописец, см. Никон. лет. т. VII, стрр. 238 и 269 (в 1555-м году вместе с Благовещенским протопопом Андреем, последующим митрополитом Афанасием, он поновлял образ Николы Великорецкого, «бе бо иконному писанию навычен..., иконному бо писанию митрополит и Андрей научени сей хитрости»...).

846

сит у патриарха утвердительной грамоты государю в сане царя бывший архимандрит Спасо-Евфимиева монастыря Феодорит, о котором сказали мы выше, как об одном из лиц, подвергшихся суду за вольномыслие. Преемником патр. Дионисия Иоасафом II и прислана была в 1562-м году прошенная государем утвердительная грамота, которая, быв написана в 1561-м году (не означенных месяца и числа), подписана кроме самого Иоасафа 32-мя митрополитами константинопольской патриархии, одним архиепископом и тремя епископами 1).

Дело об этой патриаршей утвердительной грамоте со всею вероятностью нужно понимать так, что Иван Васильевич, быв венчан царским венцом от своего митрополита, с одной стороны— не находил нужным искать благословения патриарха константинопольского, а с другой стороны— не надеялся получить это благословение, так как для патриарха признать русского государя царем, преемником царей константинопольских, значило как бы отказаться от надежды на восстановление греческого царства в Константинополе, и что патриарх чрез митр. Иоасафа сам предложил государю утвердить его в сане царя своею грамотою. Не находя нужною для себя грамоты, но в то же время считая ее весьма небесполезною, Иван Васильевич, по совету, как необходимо предполагать, с митрополитом, и поспешил воспользоваться предложением патриарха. Что же касается до этого последнего, то у него был нехудой замысел, с одной стороны, стать по отношению к русскому государю, так сказать, на ногу папы, а с другой стороны—создать своей кафедре большой временный или повременный источник дохода. Патриарх утверждает в своей грамоте, будто царского венчания не может совершить не только какой-нибудь митрополит, в том числе и московский, но что и между патриархами имеют право на это только двое—римский и константинопольский, и в приложенном к грамоте частном письме предлагает государю, чтобы посол его—патриарха (тот же митрополит евгрипский и кизический Иоасаф), как его экзарх, повторил над ним от лица его—патриарха царское венчание 2). Если бы на Москве признали учение патриарха, что ему

1) В греческом подлиннике с славянскими переводами грамота издана в 1850-м году кн. Оболенским под заглавием: «Соборная грамота православной восточной церкви, утверждающая сан царя за великим князем Иоанном IV Васильевичем, 1561-го года».

2) См. в сочинении Н. Ф. Каптерева Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях, стр. 29.

847

исключительно принадлежит право царского венчания, и если бы согласились, чтобы посол его повторил венчание Ивана Васильевича: то создали бы себе такую же зависимость от патриарха, в какой находились от папы императоры западные, и за венчание каждого потом государя должны были бы платить ему более или менее значительную сумму денег. Щедро заплатив за полученную грамоту (не только самому патриарху, но и всем подписавшим ее архиереям), Иван Васильевич вовсе не признал учения патриарха и вовсе не изъявил желания быть вторично венчанным на царство от его посла.

Через год и восемь месяцев после отправления в Константинополь Феодорита, в Сентябре месяце 1558-го года, посланы были на Восток, для раздачи милостыни, новгородский архидиакон Геннадий и купец Василий Позняков. Посольство это замечательно тем, что, по свидетельству 2-й Новгородской летописи, на архидиакона Геннадия вместе с раздачей милостыни было возложено еще поручение «обычаи в странах тех писати» 1). Если бы архидиакон исполнил поручение и если бы его записки дошли до нас, тогда мы могли бы видеть, в чем состояло поручение, и если не видеть, то догадываться: с какою целью было оно дано. Но архидиакон умер в Константинополе, не исполнив поручения 2). Правда, спутник его Василий Позняков оставил после себя записки, но записки, содержащие не описание обычаев греческих, а рассказ о посещении им в Египте патриарха александрийского Иоакима и потом обыкновенное паломническое или поклонническое описание Синая и Иерусалима 3). Таким образом, о цели, с которою дано было поручение архидиакону Геннадию писать обычаи греческих стран, остается делать только предположения. Единственно вероятное, что может быть предполагаемо, это—что царь и митрополит желали знать: до какой степени справедливо установившееся у нас тогда мнение о Греках, будто у них повреждена чистота истинного, православия. Но на другой вопрос: почему царь и патриарх желали знать,—потому ли что

1) Собр. лет III, 159 (у Карамз. т. VIII, прим. 587, col. 81 fin.).

2) См. у Муравьева в Сношениях России с Востоком но делам церковным, I, 98 fin.

3) Записки Познякова, называемые «Хождением во Иерусалим и по иным святым местам», напечатаны в I кн. Чтен. Общ. Истор. и Древн. за 1884-й год и отдельно Палестинским Обществом в 1887-м году, составляя 18-й выпуск его сборника.

848

онисомневались в справедливости мнения или что наоборот, быв уверены в его справедливости, хотели иметь возможно большие его доказательства, трудно отвечать и предположительно. Возможно, что ни первое ни второе, а просто желали удовлетворить своему любопытству. У нас тогда проповедовалось и принималось, что у Греков «вера православная испроказилася Махметовою прелестью от безбожных Турок» 1): и царь с митрополитом могли любопытствовать, до какой степени испроказилась вера и в чем именно состояло это испрокажение.

Остается сказать нам о литературной деятельности митр. Макария или, точнее говоря, об его деятельности в области литературы. Об этой деятельности его мы скажем здесь кратко, так как пространные и обстоятельные речи о ней будем вести во второй половине тома, в главе о письменности взятого нами периода времени.

Мы говорили выше, что Макарий не был писателем и что он знаменит в области литературы не как таковой. Однако к словам этим должна быть сделана оговорка: он не был писателем нарочитым и настоящим, но все-таки оставил после себя некоторые литературные произведения. А поэтому и речи в настоящем случае прежде его деятельности неавторской должны быть о деятельности авторской, выразившейся в этих некоторых литературных произведениях. Но и прежде речей об авторской деятельности Макария мы должны еще коснуться вопроса об его пастырски-учительной деятельности неписьменной.

Выше мы сказали, что летопись усвояет Макарию дар учительного и назидательного собеседования,—что, по ее свидетельству, дана бысть ему от Бога мудрость в божественном писании беседовать повестьми многими, чтобы было просто всем разумети. Так как летопись говорит об учительности Макария по тому поводу, что он, прибыв в первый раз в Новгород в сане архиепископа, обратился к народу с учительным словом в св. Софии: то иные хотят понимать ее свидетельство в том смысле, что она говорит о наклонности Макария к церковному проповедничеству. Затем, указывают на другое свидетельство. Игумен новгородского Хутынского монастыря Феодосий, бывший потом преемником Макария на архиепископской кафедре, в одном из своих посланий к нему, писанных

1) Говорит это известный Макарьевский писатель житий святых псковский священник Василий в житии Саввы Крыпецкого, см. у Ключевского в Житиях, стр. 228.

849

в то время, как он, быв архиепископом, находился в Москве, говорит: «желательнейши ми есть сие, еже близ быти тебе и внди(е)ти великого пастыря, в храме святыа Софеа премудрости Божиа на своем престоле седяща и учениа медоточного рекы изливающа и напаающа душа(-ы)» 1). Сопоставляя это второе свидетельство с первым, хотят думать, что Макарий усердно упражнялся в церковном проповедничестве, но что он говорил свои слова экспромтом топ без писания,—что они остались незаписанными и таким образом не дошли до нас. Если бы это действительно было так, то Макарий представлял бы собой не только замечательнейшее исключение для своего времени, но весьма не незамечательное исключение и для всего последующего времени вплоть до нынешнего нашего. Но все это не более как фантазии. Об употреблении Макарием бывшего присущим ему дара назидательно-учительного собеседования должно думать, что оно состояло не в публичном и настоящем проповедничестве, а в частных беседах с людьми. В исключительных случаях Макарий мог сказывать и, как мы знаем, действительно сказывал настоящие слова или поучения; но, нет сомнения, сказывал вовсе не экспромтом. Если бы Макарий обладал невероятною для человека его образованности способностью сказывать слова экспромтом и если бы он имел невероятный для его времени обычай делать это, то, по его поручению или без его поручения, слова несомненно были бы записываемы и дошли бы до нас письменными. Что касается до приведенного обращения к Макарию архим. Феодосия, то оно представляет собой не более, как изысканный комплимент 1).

Немногочисленные литературные произведения митр. Макария суть: два поучения и одна речь, сказанные государю, и три послания, адресованные—два к тому же государю и одно к его войску. Поучения сказаны митрополитом государю: одно при его венчании царским венцом, другое при его браковенчании с Анастасиею Романовной; речь произнесена пред государем при его победоносном возвращении в Москву из третьего и последнего казанского похода (29-го Октября 1552-го года). Из трех посланий первое по времени есть

1) Дополи, к Акт. Ист. т. I, № 50, стр. 31 col. 2 нач.

2) На какие монструозные (при помощи письмовника, сочиненного греческими риторами) комплименты был способен Феодосий, см. выдержку из другого его послания к Макарию, приводимую в статье свящ. Николаевского: «Русская проповедь в XV и XVI веках»,—вЖурн. Мин. Нар. Просв. ч. 137 (1868-го года), стр. 326 прим.

850

адресованное к войску, именно—от 25-го Мая 1552-го года: оно адресовано к войску, находившемуся в городе Свияжске, который год тому назад был основан в 20-ти (тогдашних) верстах от Казани, как сторожевая и операционная, противнее крепость; два послания к государю писаны во время его третьего казанского похода: одно, от 13-го Июля того же 1552-го года, когда государь на своем пути под Казань был в Муроме; другое, от неизвестного числа после 18-го Августа и до 1-го Сентября, когда государь выступил из Свияжска под самую Казань. В поучении к государю, сказанном при его венчании царским венцом, содержатся увещания к нему о соблюдении царских обязанностей и о ревновании по царским добродетелям 1). В поучении государю при его браковенчании содержатся наставления об обязанностях христианских, царских и супружеских 2). В приветственной речи государю при его возвращении из казанского похода прославляется Бог, даровавший государю светлую и преславную победу, и сам государь, показавший великие труды для достижения этой победы 3). Послание в Свияжск написано по тому поводу, что здешние воеводы прислали к государю с известиями о свирепствовании в городе цинги и мора и о несчастном исходе наших вылазок против неприятелей. Так как вместе с этим до Москвы дошли слухи о худом поведении находившегося в Свияжске гарнизона: то митрополит увидел в постигших его несчастиях наказание Божие за его грехи и решился пастырски вразумить и обличить людей привлекших на себя, а вместе с собою и на государство, кару небесную: преподав свияжским воинам наставления о христианской добродетельной жизни, митрополит строго обличает их за свирепствовавший между ними разврат естественный и особенно противоестественный (содомизм) 4). В посланиях к государю митрополит одушевляет и увещевает его к мужественному и крепкому стоянию против врага 5).

1) Вивлиоф. VII, 20 нач., и Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 39, стр. 48 col. 1. Поучение читается в чине царского венчания царя. Кем составлен чин—Макарием или не Макарием, не знаем; но если он составлен не Макарием, то поучение должно быть усвояемо не составителю чина, а самому Макарию: содержащиеся в нем наставления отличаются такой отеческой небоязненностью, что другой не вложил бы их в уста Макарию.

2) Вивлиоф. XIV, 227, и Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 40, стр. 53.

3) Никон. лет. VII, 193.

4) Никон. лет. VII, 108, Акт. Ист. т. I, № 159, стр. 287.

5) Послание в Муром—в Никон. лет. VII, 130, и Акт. Ист. т. I, № 160,

851

Отлагая до дальнейшего обстоятельные речи о сейчас указанных литературных произведениях митр. Макария, здесь заметим только, как служащее к его характеристике со стороны нравственной, что в своих поучениях к государю и отчасти в своих посланиях к нему он учительно говорит ему о царских я вообще христианских добродетелях со всею нельстивою небоязненностию.

Славу Макария в истории литературы, как мы говорили, составляет его деятельность издательская и еще деятельность, которую мы не умеем обозначить одним словом и которая состояла в том, что он, представляя из себя как бы древнего графа Румянцева, старался достигнуть осуществления книжно-литературных потребностей времени при помощи других.

После взятия Константинополя Турками русское государство стало на место исчезнувшей византийской империи; а вместе с государством и русская церковь заняла первенствующее положение между

стр. 290; послание под Казань—в отрывке из летописи в Собр. летт. VI, 308.— В двух сборниках Кириллова Белозерского монастыря читается с именем митр. Макария весьма краткое поучение против разговаривающих в церкви: напечатано В. И. Жмакиным в приложении к его исследованию: «Митрополит Даниил и его сочинения», стр. 84. Описатель рукописей Троицкой Сергиевой Лавры усвояет митр. Макарию читаемое в одном сборнике лаврской библиотеки (As 739, л. 615) «Из правил св. отец поучение детем духовным», но неизвестно, на каком основании, и вопреки вероятности (ибо в поучении дети духовные приглашаются молить Господа Бога, «чтобы Господь Бог избавил от бесурменьства и от латинства»).—Немногие учительные и увещательные слова, с которыми Макарий обратился к войску, шедшему во второй поход под Казань, во Владимире— Никон. лет. VII, 67, и благословение, преподанное им государю на построение Свияжска,—ibid. стр. 74, вовсе не составляют его речей, как литературных произведений.—Правительственные известные грамоты митр. Макария суть: 1) в Вотскую пятину об искоренении остатков язычества от 25-го Марта 1534-го года,— Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 28, 2) Духовскому монастырю об общежитии,—Акт. Ист. т. I, № 292 (обе относятся ко времени архиепископства Макариева в Новгороде), 3) о праздновании новым святым, уложенном на соборе 1547-го года, от 26-го Февраля 1547-го года,—Акт. Эксп. т. I, №213, 4 и 5) две наказные после Стоглавого собора,—см. выше, 6) об учреждении в Москве поповских старост,—Акт. Эксп. т. I, №232. 7 и 8) две уставные по жалобам новгородских священников,—Акт. Эксп. т. I, № 229 и Времени, кн. XIV, Смеси стр. 15, 9) новгородскому архиепископу Пимину от 8-го Февраля 1558-го года с разрешением двух случаев при богослужении,—Акт. Эксп. т. I, № 253, 10) в Соловецкий монастырь о бывшем Троицком игумене Артемии,—ibid. № 239.

852

всеми частными православными церквами. Но всякая церковь зиждется на основании учения апостолов и отцов. Следовательно, русская церковь сообразно требованиям ее нового положения должна была обладать полным ведением той сокровищницы апостольско-отеческой письменности, которая была в ней скоплена и которою она располагала, и должна была поставить себя в возможность пользования всею ею. И вот, митрополит Макарий, удовлетворяя этой, условливавшейся временем, потребности, и задумал великое относительным образом предприятие собрания в одно место всех святых книг, обретавшихся в русской земле. Он осуществил свою мысль таким образом, что взял план Четиих-Миней,—что под днями месяцев поместил не только проложные (краткия) и минейные (пространные) сказания о праздниках и жития святых, но и все существовавшие на дни слова и все принадлежавшие святым дней творения, насколько мог найти те и другие, и что церковно-учительные сочинения писателей несвятых и безымянные поместил на концах месяцев в виде прибавлений. Быв одушевляем мыслью о высоком положении русской церкви еще за долго до того времени, как стал митрополитом, Макарий начал свое предприятие еще когда был архиепископом новгородским: трудившись над его осуществлением в продолжение 12-ти лет в Новгороде он окончательно совершил его уже в Москве и не ранее 1552-го года 1), так что всего трудился над ним около 20-ти лет. Плодом трудов были 12-ть, по числу месяцев, огромнейших фолиантов, которые носят название Великих Макарьевских Четь-Миней. Так как Макарий трудился над собиранием не сам непосредственно, а при помощи других, то с его собственной стороны был не столько труд, сколько траты и заботы. Но несомненно, что предприятие стоило ему огромных денежных затрат и потребовало очень много забот; он сам говорит о новгородском времени собирания Миней: «писал есми сия святые книги в Великом Новеграде, как есми тамо был архиепископом, а писал есми и собирал и во едино место их совокуплял дванадесять лет, многим имением и многими различными писари, не щадя

1) В конце 1552-го года Макарий приложил экземпляр своих Четиих-Миней в Московский Успенский собор, см. вкладную к ним, напечатанную Ундольским в предисловии к изданному им Оглавлению Миней, составленному в конце XVII в. известным ученым того времени чудовским монахом Евфимием, также архим. Иосифом в составленном им Подробном оглавлении Четиих-Миней.

853

сребра и всяких почестей» 1)... Практического значения великое предприятие Макария не имело. Если бы у нас было в его время книгопечатание и если бы это книгопечатание находилось в таком положении, что его Четь-Минеи могли быть напечатаны: то люди богатые стали бы покупать их, чтобы таким образом приобретать целые библиотеки отеческих творении. Но книгопечатания при Макарии у нас еще не было, а после введения книгопечатания у нас уже не бывало другого Макария и вовсе никому не приходило на ум смелой мысли напечатать его Четь-Минеи; переписывать же огромные сборники было совершенно вне средств всяких частных людей. Не имев значения практического, Четь-Минеи Макария имели значение нравственное: эти 12-ть огромнейших фолиантов свидетельствовали, что русская церковь обладала отеческой литературой в полном достатке.

Что касается до второго, указанного выше, вида деятельности митр. Макария, то она посвящена была истории церкви и государства.

Макарий установил торжественные церковные празднования всем русским святым, которых Бог прославил как таковых. Он же показал усердную заботливость и о распространении их славы между людьми, средством к чему служат их жития. Некоторые из канонизованных им святых вовсе не имели до тех пор житий, и он озаботился, чтобы жития были составлены; другие имели жития, но неудовлетворительно составленные, и он озаботился, чтобы жития более удовлетворительным образом были обработаны. Житий впервые написанных и исправленных по поручению митр. Макария насчитывается до 10-ти. Его усердная заботливость о житиях имела и то общее значение, что весьма оживила у нас агиографическую письменность,—что эта его усердная заботливость о житиях пробудила таковую же заботливость и в других.

Государство, вступившее в новый, высший, период политического существования, должно было позаботиться о своем прошлом, чтобы, с одной стороны, это прошлое, становившееся для него достоянием истории, хорошо знать исторически, а с другой стороны—чтобы об этом прошлом, приведшем его к настоящему, иметь осмысленное представление. Митр. Макарий позаботился об удовлетворении обеих этих потребностей. С первою целью была составлена по его поручению такая летопись, которая бы представляла возможно полный свод летописных известий (обо всей Руси за исключением Новгорода, который имел свою отдельную историографию); это—так называемая

1) В сейчас выше помянутой вкладной.

854

Никоновская летопись (весьма неудачно названная своим нынешним именем от того, что рукописный экземпляр ее, с которого она напечатана, принадлежал патр. Никону). Со второю целью был составлен по тому же поручению Макария опыт настоящей истории; это—Степенная книга, названная так по тому, что повествование расположено в ней по степеням или по правлениям государей.

(Весьма подозреваем, что Софийский Временник, имеющий тоже отношение к историографии Новгорода, что Никоновская летопись к историографии остальной Руси, составлен был также по поручению Макария).

Известен один большой перевод с латинского, сделанный по поручению митр. Макария; это именно—перевод сводного толкования на Псалтырь, составленного Бруноном, епископом Гербиполенским или Вирцбургским (XI в.), сделанный посольским толмачем Дмитрием Герасимовым, о котором упоминали мы выше, как о сотруднике преп. Максима Грека, в 1535-м году) 1).

Выше в двух местах мы обещали сказать в настоящей главе, посвященной митр. Макарию: во-первых, о крещении Лопарей, которое началось в правление митр. Даниила, но продолжалось и при Макарии; во-вторых, о попытках пап привлечь нас—Русских к союзу с римскою церковью, которые начались со времени брака вел. кн. Ивана Васильевича с Софьей Фоминишной в 1472-м году и которые продолжались до времени митр. Макария и далее. Исполняем теперь наши обещания.

Лопари или Лапландцы, весьма небольшой, т. е. весьма немногочисленный, народ финского племени, в древнее и старое время обитали в пределах нашего отечества не только на составляющем северо-западный угол России полуострове, который, быв образуем заливом северного океана—Белым морем, называется по их имени Лапландией, а по находящемуся на нем городу Коле—Кольским полуостровом, но и вдоль юго-западного берега Белого моря, вдаваясь на юге более или менее далеко из архангельской губернии в олонецкую губернию. До настоящего времени уцелели Лопари, живущие в Лапландии или на Кольском полуострове; а что касается Лопарей юго-западного берега Белого моря, то они уже совершенно обрусели. Вторые Лопари, теперь уже не существующие, были крещены сполна или не совсем сполна в неизвестное время более или ме-

1) Описание Синодд. ркпп. Горск. и Невостр. № 77 (Собр. летт. VI, 298 fin.).

855

нее задолго до митр. Даниила 1), и мы имеем говорить исключительно о первых Лопарях, уцелевших до настоящего времени и живущих в Лапландии или на Кольском полуострове.

Под 1526-м годом читается в летописях: «Того же лета 34 (т. е. 7034-го от С. М., которое есть 1526-й год от P. X.) приехаша к государю великому князю Василью Ивановичу на Москву Поморцы и Лопяни с моря Окияна, из Кандолжской губе, усть Невы реки, из Дикой Лопи, и били челом государю великому князю, а просили антимиса и священников церковь свящати и просветили их святым крещением; и государь князь великий велел послати богомолцу своему архиепископу Макарию из Новагорода от соборные церкви священника и диякона; и они ехавше свящали церковь Рожество Иоанна Предотечи, и многих Лоплян крестиша во имя Отца и Сына и Святого Духа, в нашу православную христианскую святую веру» 2).

Лопари, о которых говорится в приведенном известии летописей, жили в верховьях Кандалакского залива Белого моря, в местности, где теперь село Кандалакша, находящееся при впадении в залив реки, которую летописи называют Невой и которая теперь называется Нивой (самое большое селение на полуострове после города Колы, имеющее 74 двора и представляющее собою один из главных промышленных пунктов архангельской губернии,—Географич.-статистич. словарь Семенова, сл. Кандалакша). Кто расположил кандалакских Лопарей к принятию христианства, так что они прежде крещения построили и церковь, остается неизвестным. Но необходимо думать, что это был какой-нибудь пустынник или были какие-нибудь пустынники или из Соловецкого монастыря или же из неизвестного монастыря с материка. Герберштейн, бывший во второй раз в Москве именно в 1526-м году (с 26-го Апреля по 11-е

1) В 1580-м году вел. кн. Василий Иванович дал грамоту Лопнянам или Лопарям, жившим по рекам Кеми (впадающей в Белое море против Соловецкого монастыря на Соловецком острове) и Шуе (впадающей в то же море несколько ниже Кеми), «крещеным и некрещеным»,—Собр. госудд. грамм. и договв. I, 436. Но возможно, что «крещеным и некрещеным» тут только канцелярская форма, принятая относительно инородцев (это «крещеным и некрещеным» повторяется и в подтвердительных грамотах Грозного,—ibid. стрр. 437 и 438).

2) Софийский Временник Строева, II, 359, и отрывок летописи в Собр. лет, VI, 282.

856

Ноября) пишет: «Особенную заботу духовных (русских) составляет то, чтобы приводить каких либо людей к своей вере; монахи-отшельники уже значительную часть прежних идолопоклонников, долго и настоятельно посеевая между ними слово Божие, привлекли к вере Христовой; и теперь отправляются они в разные области, лежащие к северу и востоку, которых достигают с великим трудом, терпя голод и подвергая опасности жизнь, и не ожидают и не ищут какой либо выгоды, но единственно стремятся к тому, чтобы сделать дело угодное Богу и чтобы души многих, увлеченных в заблуждение (утверждая иногда смертью учение Христово) возвратить на правый путь и приобрести их Христу» 1). Послы от Лопарей к великому князю должны были прибыть в Москву, когда находился в ней Герберштейн, и нужно полагать, что как на современных проповедников христианства между язычниками ему указывали именно на неизвестных нам просветителей наших язычников. Лопари обратились с своей просьбой к самому великому князю, а не к архиепископу новгородскому, как следует думать, потому, что они отправили свое посольство, когда Макарий еще не был назначен в архиепископы новгородские или что когда он, посвященный в архиепископы, еще не приезжал в Новгород (быв поставлен в архиепископы Новгородские 4-го Марта 1526-го года, он приехал в Новгород спустя пять месяцев 29-го Июля). Если неизвестные пустынники, расположившие Лопарей к принятию христианства, сами не крестили их: то необходимо понимать это так, что они не имели сана священства.

Под 1532-м годом читается в летописях: «Тое же зимы приехаша в Великий Новгород Лопляни с Мурманского моря, с Колы реки, с Тутоломи, и били челом государеву пресвященному архиепископу Макарию и просили антимисов и священников, церкви Божия свящати и самех просветити святым крещением; и боголюбивый архиепископ Макарий посла от соборные церкви святей Софии священника и диякона, и они ехавше церкви Божия свящали,—Благовещенье святей Богородицы да чудотворца Николу, в Филипов пост, и самех многих крестиша, за Святым носом, Лоплян, во имя Отца и Сына и Святого Духа, в нашу православную и святую веру» ).

1) У Старчевского, t. I, р. 30, col. 2.

2) Те же Софийск. Временник Строева, II, 371, и отрывок летописи в Собр. лет 14, 289.

857

Лопари, о которых говорится в нашем втором известии летописей, жили в местности нынешнего города Колы, который находится на берегу залива северного океана, между устьями рек Колы и Туломы,—в летописях Тутоломы, впадающих в залив не далеко одна от другой, и две церкви, поставленные Лопарями и освященные священником, были именно в том селении или становище (волостке), которое потом стало городом Колой. О неизвестных проповедниках христианства Кольским Лопарям должно быть сказано то же самое, что мы выше сказали о проповедниках христианства кандалакским Лопарям. Когда летописцы говорят, что Кольские Лопари жили за Святым носом, то обнаруживают не особенно хорошее знание топографии и слова их нужно понимать в том несобственном смысле, что—гораздо далее Святого носа.

Одновременно с тем или вслед за тем, как Лопарей Кольских обратили в христианство неизвестные пустынники, к Лопарям, жившим на запад от Колы к норвежской границе, по двум, впадающим в северный океан, рекам—Пазе, которая почти на всем протяжении своего течения служить границей между Россией и Норвегией 1), и Печенге, которая течет параллельно с Пазой верстах во 100 от нее на восток и верстах в 250—300 на запад от Колы, явился с проповедью христианства пустынник, известный по имени. Это—преподобный Трифон Печенгский. Преп. Трифон, уроженец неизвестно точным образом—какого места новгородской области 2), в лета юности возжелал подвизаться подвигом, которым в его время подвизались многие, именно—подвигом пустынно-

1) В настоящее время река Паза (в житии преп. Трифона и в грамоте царя Алексея Михайловича 1675-го года,—Акт. Ист. т. IV, № 254, стр. 549, col. 2 sub fin.: Паз-река, в Книге большему чертежу ошибочно: Таза), вытекающая из озера Энаре и называемая у Норвежцев Пазвигом, у Финнов— Пац-Иокки, последними несколькими верстами своего течения принадлежит Норвегии, но до 1828-го года она служила границей между Россией и Норвегией на всем своем протяжении.

2) Автор жития Трифонова говорит: «Сей святый великий проповедник и пустынный житель преподобный отец Трифон рождение и воспитание имея в новгородцких пределех, от самого ли Новаграда или от иных новгородцкия страны градов и весей, того в писании не обретаем; глаголет же ся от неких, якобы отечество преподобного близ града Торжка, от освященных, благочестно живущих, родителей». Житие Трифона, написанное спустя более или менее много времени после его смерти и очень скудное фактическими сведениями, напечатано в Правосл. Собеседнике 1859-го года, ч. 2, стр. 94.

858

жительства, и к которому он хотел присоединить еще и другой подвиг—приведения к Христу блуждавших во тьме язычества, желанием чего, по приведенному выше свидетельству Герберштейна, одушевлялись тогда многие пустынники: для обоих подвигов он и отправился в западную, пограничную с Норвегией, часть Лапландии. Выучившись языку Лопарей, он обратился к ним с своею проповедью и после неизвестно сколь продолжительных усилий расположил их к принятию христианства 1). Не имея сана священства, преподобный не крестил Лопарей сам, но, приготовив здание для будущей церкви будущим христианам, он отправился за священником, который бы крестил оглашенных им и освятил церковь, в Новгород к архиепископу 2). Время, когда совершено было крещение пазо-печенгских Лопарей, не указанное в житии преп. Трифона, может быть определено только приблизительным образом. При церкви, которую построил преподобный для обращенных им (поставив ее на реке Печенге, в 7-ми верстах выше ее устья) и которая освящена была во имя Св. Троицы, он устроил монастырь, а о монастыре этом, называя его монастырем честным, в котором совокуплена была многа чета иноческого пребывания, говорит преп.

1) Автор жития представляет дело так, что Лопари, желая прогнать от себя проповедника христианства, чинили ему «неисповедимые пакости: за власы торгаху и о землю метаху и бияху и пхаху» и покушались на самую его жизнь,— печати, стр. 99 sub fin.: но это уверение автора жития более чем сомнительно. И по старым и по новым свидетельствам, Лопари—народ весьма трусливый и детски-боязливый, так что усвоять им какие-нибудь неисповедимые пакости по отношению к Трифону совсем невероятно (автор, по всей вероятности, вдохновляется в данном случае Епифаниевым житием Стефана Пермского).

2) Автор жития в нашем втором случае представляет дело не только не ладно, но и совсем нелепо: за благословением на построение церкви и за ее строителями он заставляет Трифона идти в Новгород, а священника для крещения Лопарей и для освящения церкви заставляет его разыскивать по всей Лапландии и «нечаемо» или случайно найти в Коле. Но священник должен был иметь антиминс и получить благословение от архиепископа, и следовательно— Трифон необходимо должен был идти за ним в Новгород. Иероинока т.-е. иеромонаха Илию, которого будто бы Трифон нечаемо нашел в Коле, автор жития находит в летописях; а чтобы иеромонах Илия летописей, которого архиепископ Макарий два раза, в 1534-м и 1535-м году, посылал в Чудь, Ижору и Карелу, утверждать христианство у этих инородцев, о чем говорили мы выше, доходил до Колы в. Лапландии, предполагать это нет никакого основания.

859

Максим Грек в предисловии к житию соловецких чудотворцев 1). Подвизавшись более или менее продолжительное время среди пазо-печенгских Лопарей после их обращения в христианство, преп. Трифон скончался, по показанию его жития, имея 88-мь лет от роду, 14-го Декабря 1582-го года 2).

Кроме Трифона Печенгского известен по имени еще другой просветитель Лопарей, это—Феодорит, о котором уже несколько раз говорили мы выше, постриженик Соловецкого монастыря, после Соловецкого монастыря живший в нескольких других монастырях и местах, перед 1556-м годом бывший архимандритом суздаль-

1) Казанск. изд. Максима—III, 266 fin. (Варяжский град у Максима Варгав, от которого монастырь, по его словам, отстоял яко шестьдесят поприщ, есть норвежский город Vardüehuus. Уединенный монастырь св. Николая на Пеленге против Варгава, упоминаемый в шведских делах под 1555-м годом,— Карамз. VIII, 150 нач., нет сомнения, есть наш монастырь св. Троицы, ошибочно называемый монастырем св. Николая). Известна грамота, данная царем Иваном Васильевичем Трифонову Печенскому монастырю, напечатанная в Истории иерархии,—IV, 582, и в Описании Архангельской губернии Козьмы Молчанова,—стр. 230: но мы весьма сомневаемся в ее подлинности. Помеченная 21-м Ноября 1556-го года, она начинается: «По умолению детей своих царевича князя Иоанна Иоанновича и царевича князя Феодора Иоанновича пожаловал есма»... Между тем в 1556-м году царевичу Ивану было лишь два года, а царевич Федор еще и не родился. Потом, и это вступление в официальном акте: «По умолению детей своих»... вовсе не располагает верить в грамоту (И в грамоте монастырю царя Алексея Михайловича 1675-го года не упоминается о нашей грамоте при указании прежних грамот монастырю: Акт. Ист. т. IV, № 254, стр. 547 col. 2).

2) Житие преп. Трифона не ставит его ни в какую связь с Соловецким монастырем, но преп. Максим Грек в помянутом предисловии к житию соловецких чудотворцев представляет дело так, что монастырь Трифонов в более или менее значительной степени обязан своим существованием Соловецкому монастырю.—Монастырь Трифонов, разоренный в 1590-м году Шведами, перенесен был после того в Колу, в которой закрыт в 1764-м году. В недавнее время он возобновлен на своем первоначальном месте.—Преп. Трифон погребен был не в самом Троицком монастыре, а в находившейся верстах в 20-ти от него вверх по реке Печенге Успенской отходной пустыне.—Кроме монастыря и пустыни грамота царя Алексея Михайловича 1675-го года называет поставленьем старца Трифона существующую до настоящего времени (не знаем : в первоначальном ли виде) церковь Бориса и Глеба, находящуюся на реке Пазе в 5-ти верстах от ее устья (у самой теперешней Норвежской границы), стрр. 549 fin. и 555 col. 2.

860

ского Евфимиева монастыря, а в сем последнем году сужденный и осужденный за вольномыслие и посланный ненадолго в заключение, в 1557-м году посыланный Грозным в Константинополь к патриарху за утвердительной грамотой в сане царя и наконец за что-то (за ходатайство будто бы об известном Андрее Михайловиче Курбском) казненный будто бы государем. Сейчас помянутый А. М. Курбский, сообщающий подробные, но не отличающиеся обстоятельностью и надежностью, сведения о Феодорите, уверяет, что он был крестителем Лопарей, живущих около устья реки Колы. Но мы положительно знаем, что здешние Лопари крещены до Феодорита, миссионерская деятельность которого между язычниками должна быть относима приблизительно к году 1545-му. Не полагая, чтобы Курбский совсем выдумывал эту деятельность Феодорита, нужно будет думать, что он был крестителем того или другого числа Лопарей восточной части Кольского полуострова, живших по реке Поною, которая течет в середине восточной части полуострова с запада на восток и впадает в Белое море в его северном верховьи, и от реки Поноя—вверх к Святому носу и вниз к Терскому и по Терскому берегу 1).

Что касается до крещения этих понойских или терских Лопарей, то известна грамота царя Ивана Васильевича от 20-го Февраля 1575-го года, данная на имя некоего старца Феогноста, из которой оказывается, что часть наших Лопарей крещена довольно задолго до сего года, а что другая часть оставалась некрещенной и в сем году. Царь пишет в своей грамоте, что выборные крещеных и некрещеных Лопарей данной местности били ему челом, что наперед сего

1) Курбский уверяет, что Феодорит создал на устье реки Колы монастырь во имя Св. Троицы. Но со всею вероятностью нужно думать, что за Феодоритов Кольский монастырь Св. Троицы он принимает Трифонов Печенгский монастырь Св. Троицы, при чем сведения берет из помянутого, написанного преп. Максимом Греком, предисловия к житию соловецких чудотворцев (в котором основатель монастыря не называется по имени) и при чем переносит монастырь с Печенги на Колу потому, что, как видно из его рассказа о посещении Феодоритом созданного им монастыря после удаления из последнего, он (Курбский) полагает, что Кола была еще далее Печенги. Если действительно создан был Феодоритом монастырь или монастырек. то он находился где-нибудь на сейчас указанной территории понойских Лопарей. Но при этом весьма странно и далеко не особенно вероятно, что, по словам Курбского, Феодорит, введший в своем монастыре строгое общежитие, выгнан был из него не хотевшими терпеть общежития его монахами.

861

по их—Лопарей просьбе он—государь приказал им поставить на реке Поное церковь апостолов Петра и Павла и снабдил ее от себя всем нужным,—что они—Лопари церковь поставили и сами крестились, а иные креститься не поспели, потому что та церковь запустела от сильных людей насильства и беречи-де было тое церкви равно как и их самих, от сильных людей некому, и что теперь они—Лопари просят его—государя, чтобы некрещеных между ними он повелел крестить, а старых и больных и увечных из числа крещеных постригать в иноческий чин у помянутой церкви и церковь строить и между ними управу чинить ему—старцу Феогносту. Согласно просьбе Лопарей, царь поручил старцу Феогносту, имевшему производить с Лопарей вместо руги известные взимания, устроить по старине церковь апостолов Петра и Павла и устроить или приговорить к ней священника, который бы за определенную плату исправлял у Лопарей требы (а самому накрепко оберегать их от всяких сильных людей насильства и продажи 1). В 1581-м году церковь апостолов Петра и Павла, продолжавшая стоять без пения, т. е. для которой старец Феогност по той или другой причине ничего не сделал, была поручена государем в заведывание Троицкому Сергиеву монастырю (желавшему пользоваться рыбными ловлями в половине реки Поноя, данной Лопарями к церкви 2).

Обращаемся к попыткам пап привлечь нас—Русских к союзу с римскою церковью.

Мы сказали выше, что папа Павел II и кардинал Виссарион, решив в 1469-м году предложить руку Софьи Фоминшпны вел. кн. Ивану Васильевичу, мало мечтали при этом о новом привлечении московской Руси к флорентийской унии, так как убедительный пример Исидора был еще слишком в живой памяти, и что они устраивали брак главным образом из желания привлечь московского государя к союзу западных государей против Турок, о котором они усердно хлопотали 3). Но должно думать, что они отпускали царевну

1) Грамота в Акт. Экспед., т. I. № 288, стр. 334.

2) Грамота ibid. № 309, стр. 373.

3) Выше мы сказали, что Пирлинг в La Russie et le Saint-Siège усвояет инициативу сватовства к Софье вел. кн. Ивана Васильевича не Риму, а Москве. Ссылаясь на документы ватиканского архива, Пирлинг утверждает, что в половине 1468-го года приходило в Рим посольство из Москвы от Ивана Фрязина,—t. I, р. 132—133. Если это правда, то нужно будет представлять дело так, что Ивану Васильевичу или самому пришла или кем-нибудь подана была

862

в Москву с гораздо бо́льшими мечтами относительно унии, нежели с какими предлагали ее руку великому князю. Дело в том, что посыпанный государем в Рим смотреть невесту и потом привезти ее в Москву его денежный мастер Иван Фрязин (итальянец из Виченцы Жан Баттиста Волпе) уверял папу и кардиналов, будто великий князь, отказавшись признавать власть патриарха константинопольского после того, как этот подпал варварскому игу Турок, желает приступить к унии флорентийской и признает папу наместником Христовым 1). Как вел себя в Москве сопровождавший царевну легат папский Антоний, совершенно ничего неизвестно ни из русских летописей, ни из ватиканских актов 2). Возможно, что он совсем не заводил речей об унии, быв решительным образом предупрежден относительно сего приставами государя, которые встретили невесту в Юрьеве (Дерпте). Если же заводил, то тотчас же должен был получить совершенно категорический ответ, что хотя великий князь действительно не признает власти патриарха константинопольского, но что тем не менее и о признании власти папы римского вовсе не помышляет 3). После сведений, полученных относительно московских расположений и настроений от Антония, повидимому, должны бы были прекратиться попытки пап привлечь нас к союзу с римскою церковью. Но я после Антония не переставали находиться люди, которые уверяли пап, будто русские государи имеют готовность приступить к унии с ними, и которые возбуждали пап делать попытки о привлечении государей к унии. С другой стороны, сами государи, хотя прямо и решительно отвечали на папские предложения,

мысль жениться на Софье,—что, опасаясь отказа, он не начал с формального сватовства, а наперед послал для частных разведок,—что с послами, ходившими в Рим для этих разведок, и было в 1469-м году прислано Виссарионом формальное предложение руки Софьи.

1) См. у Карамзина—VI, 40, взятое у Райнальда из его Annales ecclesiastici, и у самого Райнальда в сих Annales, an. 1472, n. 48 sqq.

2)См. у Пирлинга в La Russie et le Saint-Siège, I, 178.

3) Что касается до диспута, на который вызвал легата митр. Филипп: то от него нельзя сделать никакого заключения. Мог иметь митрополит желание посрамить легата в богословском прении не только в том случае, если он заводил речи об унии, но и в том случае, если он не заводил этих речей. В последнем случае, чтобы предупредить всякие попытки речей со стороны легата об унии (летописи дают знать, что диспут был предрешен у митрополита еще до прибытия легата).

863

что как наперед того с Божьею волею от прародителей своих закон греческий они держат крепко, так и потом с Божьею волею закон свой держати крепко хотят (см. ниже), вели себя так, что как бы поддерживали некоторую надежду на благоприятный конец попыток. Они не только не чуждались обсылок или дипломатических сношений с папами, но усердно поддерживали последние, заявляя, что они хотят быть в дружбе и согласии с папами. Эти обсылки, во-первых, льстили их самолюбию, как обсылки с главой западно-европейского мира; во-вторых, поддержание через обсылки хороших отношений к папам им нужно было для того, что со времени женитьбы Ивана Васильевича на Софье Фоминишне государи наши начали выписывать с запада, преимущественно из Италии, ремесленников, техников и художников, и что папы, в случае дурных отношений к ним государей, могли много воспрепятствовать им в вызове нужных им людей. По сейчас сказанному, начиная с женитьбы Ивана Васильевича на Софье Фоминишне, у нас начались довольно деятельные сношения с папами, при чем папы помышляли и старались о привлечении наших государей к союзу с римскою церковью, а государи, вовсе не помышляя об этом союзе и быв решительно против него, поддерживали сношения по другим, указанным нами, побуждениям. Мы передадим сведения об этих сношениях, далеко не отличающиеся, впрочем, полнотой, в хронологическом порядке сих последних.

Вместе с легатом папы Антонием, который после 11-недельного пребывания в Москве отпущен был из нее 26-го Января 1473-го года 1), или вслед за ним послан был государем в Венецию, жаловаться на неладное поведение в Москве венецианского посла Тревизана, Антон Фрязин, племянник Ивана Фрязина. Из Венеции Антон ходил в Рим и возвратился в Москву, 25-го Апреля 1474-го года 2), как узнаём из одного польского источника с какими-то делами от папы к великому князю 3).

1) Никон. лет. VI, 52 нач., Воскрес. лет. в Собр. лет VI, 176 fin.

2) Никон. лет. VI, 56, Воскрес. лет. в Собр. лет VIII, 179 нач..

3) Длугош в своей Польской истории пишет, что в Феврале месяце 1474-го года пришел к королю польскому венецианский посол Антоний, именно— наш Антон, возвращавшийся из Италии, который просил проводить его в Москву, quaedam negotia simimi Pontificis illic apud Principem Moschoviae acturas,—Лейнцигск. изд. 1712-го года t. II. col. 509.

864

Спустя немного после возвращения Антона, 24-го Июля 1474-го года, великий князь послал в Италию, отчасти, по делу того же Тревизани, отчасти, вероятно, по поводу того, что привез Антон от папы, отчасти за хорошим архитектором, своего посла—Семена Толбузина, сопровождать которого назначен был тот же Антон Фрязин и который возвратился из Рима 26-го Марта 1475-го года, приведши с собою знаменитого архитектора Аристотеля Фиоравенти 1) (Аристотелю одновременно сделаны были предложения от великого князя московского и от султана турецкого: если он предпочел первого, который далеко был ниже султана в отношении к могуществу и блеску, то не невозможно подозревать тут влияние папы).

В 1483-м году, с какого-то неизвестного нам повода, в Польше распространился слух, будто великий князь московский послал к папе послов просить у него царского или королевского достоинства 2). Слух этот, долго державшийся, дошел до Австрии, и посол императора германского Николай Попель, бывший в Москве в 1489-м году, представлял здесь, что только один император имеет право давать королевское достоинство и что великий князь, если желает получить последнее, должен обратиться к нему — императору 3).

В 1488-м году послал великий князь выезжих из Константинополя Греков—братьев Дмитрия и Мануила Ивановых Ралевых в Рим, в Венецию и Медиолан. Возвратившись из Италии зимой 1489—90-го года послы привели с собой из Венеции лекаря мистра Леона жидовина (которого весьма скоро постигла несчастная судьба)

1) Никон. лет. VI, 58 и 59 fin., Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII. 80 и 181 нач.

2) См., послание папы к королю польскому от 7-го Февраля 1484-го года у Теннера в Monumenta Poloniae, t. II, № CCLVII, p. 230 (дошел до короля, как сообщено было папе и как папа сообщал королю, слух, quod dux Moskowie oratores ad nos misit, petiturus a nobis imperialem vel regalem dignitatem in tota Ruthenica natione).

3) См. Аделунга Обозрение путешественников по России до 1700-го года, русск. перев. ч. I, стр. 101 fin..—По поводу таких же, позднее носившихся, слухов, Герберштейн пишет: Scribunt quidam, Moscum а Pontifice.Romano et a Caesare Maximiliano (1493—1519) nomen expetivisse et titutum Regium: mihi verisimile non videtur, praesertim cum nulli homini infestior sit-, quam summo Pontifici et quem nonnisi Doetoris titulo dignatur, Caesarem autem Romanum non majorera se existimat.—y Старчевского p. 13, col. 2.

865

«и иных мастеров Фраз—стенных и полатных и пушечных и серебряных» 1).

9-го Июля 1490-го года возвратился из Рима посол великого князя Грек Юрий Траханиот, неизвестно когда отправлявшийся из Москвы 2).

В 1494-м году летом возвратились в Москву послы великого князя Грек Мануйло Ангелов и Данило Мамырев, которых посылал великий князь «мастеров для» в Венецию и Медиолан и которые привели с собою Алевиза, стенного и палатного мастера, Петра пушечника и иных мастеров 3).

В Марте 1499-го года послал великий князь в Италию «о своих потребах» послов своих Грека Дмитрия Иванова Ралева и Митрофана Фёдорова Карачарова, которые возвратились в конце 1504-го года, приведши с собой «многих мастеров серебряных и пушечников и стенных» 4).

Те или другие из послов, ходивших в Италию в 1494-м и в 1499-м годах, или же, может быть, и те и другие были в Риме для каких-то переговоров, не приведших ни к чему. Папа Климент VII писал в 1524-м году вел. кн. Василию Ивановичу, что, как он слышал, при его предшественнике папе Александре, занимавшем престол с 1492-го года по 1503-й год, русские послы по некоторым делам приходили в Рим, но что, к прискорбию, ничего не было сделано (Tui legati componendarum rerum causa in urbe Roma versarentur, sed nihil fuise conclusum 5). Вероятно, что переговоры были о присоединении московского великого князя к союзу западных государей против Турок, воевать с которыми наши великие князья не имели никакого желания, но говорить о войне с которыми были вовсе не прочь (маня пап своею притворною готовно-

1) Никон. лет. VI. 123 нач. и 125.—Пирлинг на основании документов миланского архива говорит, что 24-го Июня 1486-го года являлся в Милан в качестве московского посла (неизвестно—за чем) Грек но имени Юрий Percancotes,—La Russe et le Saint-Siège, I, 202.

2) Никон. лет. VI, 126 нач..

3) Никон. лет. VI, 140, Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 228.

4) Никон. лет. VI, 156 sub fin. и 171, Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 236 и 244.

5) См. у протоиер. Григоровича в его издании: Переписка пап с российскими государями в XVI-м веке, стр. 10.

866

стыо присоединиться к союзу западных государей и откладывая это присоединение под разными предлогами).

О сношениях с папами великого князя Василия Ивановича, который заступил место умершего отца 27-го Октября 1505-го года, ничего неизвестно до 1511-го года. Затем, Павел Иовий говорит в своем сочинении De legatione Moscovitica, что в то время, как происходил Латеранский собор (начавшийся в Мае 1512-го года и продолжавшийся до Марта 1515-го года), великий князь Василий, у которого пылала война с Польшей, хотел при посредстве датского короля Иоанна послать посольство к папе Юлию II, но что за случившейся почти в один день смертью короля (20-го Февраля 1518-го года) и папы (19-го Февраля 1518-го года) отложил намерение посылать посольство 1).

На помянутом Латеранском соборе решен был крестовый поход христианских государей против Турок. К участью в походе приглашаем был папою и великий князь московский посредством грамоты, написанной от лица собора 29-го Ноября 1513-го года 2).

8-го Сентября 1514-го года Поляки одержали при городе Орше блистательную победу над Русскими. Папа в Риме торжественно отпраздновал эту победу, как победу своих католиков над еретиками, и тем, по словам Павла Иовия, не мало отчуждил от себя и великого князя Василия и весь его народ 3). После этого сношения возобновились в 1517-м году. Папа все хлопотал об устроении крестового похода против Турок, который решен был на Латеранском соборе в 1513-м году, и с целью побуждения и убеждения государей составить военный союз он послал в 1515—1516-м году по дворам их своего легата, монаха Домниковского ордена,

1) У Старчевского, t. I, р. 4, col. 1 sub fin.. Фидлер в своей статье: Ein Versuch der Vereinigung der Russischen mit Römischen Kirche im Sechzehnten Jahrhundert, S. 6 fin., не совсем лепо утверждает, перетолковывая Иовия, будто великий князь просил короля ходатайствовать перед папою, чтобы его послы были допущены на Латеранский собор.

2) См. у Пирлинга в La Russie et le Saint-Siège, I, 260 нач. (на ответственности которого и оставляем известие).—Записка, поданная собору в Апреле 1514-го года архиепископом гнезненским Иоанном Ласким, о русском народе и его заблуждениях—у Тургенева в Historica Russiae Monimenta, t. I, № CXXIII, p. 123.

3) У Старчевского, t. I, p. 4, col. 1 sub fin.

867

Николая Шомберга, родом немца из Пруссии. У Николая Шомберга был брат Дитрих Шомберг (называемый в наших летописях и посольских делах Феодорикусом Шимборком, Теодрихом Шхемборком), которого в Марте 1517-го года магистр прусского немецкого ордена Альбрехт послал в Москву к великому князю для заключения наступательного союза против короля польского 1). Своему брату Дитриху Николай Шомберг и поручил хлопотать о том, чтобы привлечь великого князя к союзу западных государей против Турок и вместе чтобы привлечь его к союзу с римскою церковью. Дитриху Шомбергу на его хлопоты было отвечено: «Государь наш с папою хочет в дружбе и согласье быти о делех о которых; а как наперед того государь наш с Божьею волею от прародителей своих закон греческий держал крепко, так и ныне с Божьею волею закон свой держати крепко хочет» 2). Но Николай Шомберг (как видно, малый, что называется, не дурак) донес папе, будто дело о привлечении великого князя к указанным союзам доведено его старанием и трудами уже до того, что можно иметь некоторую надежду на благоприятное окончание. Вследствие такого донесения Николая папа в 1518—м году решил было послать в Россию его самого. Но посольство почему-то не состоялось (может быть, отклонил его сам Шомберг, знавший от брата об истинном положении дела и вовсе не надеявшийся привести его к тому благоприятному окончанию, надежду на которое он обманным образом подал папе 3).

1) Никон. лет. VI, 206. Софийск. 2 лет. и Воскрес. лет. в Собр. летт. VI, 258 и VIII, 260, у Карамз. VII, 50.

2) См. у Карамз. т. VII, прим. 191.—А обещал было Шомберг от лица папы, что «непобедимейшаго царя всея Русии папа хочет короновати во крестьянского царя», а митрополита московского «возвысити и учиниии патриархом, как было преже константинопольской»,—ibid.. прим. 189.

3) Грамота папы великому князю, имевшая быть доставлена последнему Шомбергом, от 4-го Июня 1518-го года, и наказ Шомбергу от 1-го Октября того же года у протоиер. Григоровича, в издании: Переписка пап с российскими государями в XVI веке, стрр. 94 и 97; один наказ у Тейнера в Monumenta Poloniae. I, 378 (Шомберг называется Sambirg'ом. В наказе папа говорит, что если великий князь соединится с римскою церковью на условиях флорентийской унии: то он—папа украсит его королевскою честию и титлом и будет иметь его в числе любезнейших своих сыновей, и с охотою возложит на него все украшения, коими возможно ему—папе почтить его—князя (что доносил Шомберг об успехе своих хлопот, об этом говорит папа в наказе).

868

В 1519-м году король польский Сигизмунд, находившийся в войне с великим князем Василием Ивановичем, просил папу о посредничестве между ним—королем и великим князем. В Риме, после того, как обсудил дело комитет кардиналов, решено было в Сентябре месяце 1518-го года послать в Москву посла, епископа гардиенского Захарию. Но посольство, как и предшествующее, почему-то не состоялось. Посол короля польского, чтобы побудить папу взять на себя роль и хлопоты посредника, уверил его, будто великий князь имеет расположение приступить к союзу с римскою церковью, и папа начинает свое послание к великому князю, которое имело быть представлено ему епископом Захарией: «После того как нам донесено людьми, достойными веры, что благородие твое, подвигнутое божественным вдохновением, имеет в помышлении, чтобы возвратиться к союзу и повиновению святой римской церкви» и пр. 1).

В 1520-м году прибыл в Москву, с рекомендательным письмом от папы, генуезец Павел Чентурионе, с целью попытаться открыть новый торговый путь в Индию. Не успев достигнуть своей цели, он каким-то совсем непонятным образом составил, себе во время бытности в Москве убеждение о возможности соединения Русских с римскою церковью. Явившись с этим убеждением к папе, он отправлен был последним к великому князю в качестве его посла, имевшего хлопотать о соединении, при чем снабжен был грамотою папы, написанною 25-го Мая 1524-го года, в которой великий князь настоятельно убеждается приступить к союзу с римскою церковью. На грамоту папы великий князь отвечал своею грамотой, помеченной Апрелем 1525-го года, в которой, совершенно умалчивая о церковном соединении, пишет: «Вы прислали к нам Павла капитана, генуезского гражданина, с грамотою, в коей пишете нам, чтобы соизволили мы быть с вами и с другими христианскими государями в союзе против неверных и чтобы послы наши могли взаимно с обеих сторон ходить и видеть благосостояние наше. Но мы, по воле Божией, как и прежде сего стояли за христианство, так и ныне стоим и впредь, волею Божиею, против неверных за христианство стоять будем, как милосердый Господь нам в том поможет. А с вами и с иными христианскими государями желаем быть в союзе;

1) Послание, имевшее, быть отправленным с епископов Захарией, от 26-го Сентября 1519-го года, — у Тургенева в Historica Russiae Monimenta, I, 128, и y npоmoиep. Григоровича ibid. стр. 3; затем см. Лирлинга La Russie et le Saint-Siège, I, 270 sqq.

869

равно согласны и на то, чтобы послы наши могли ходить с обеих сторон и видеть взаимное наше благосостояние». Посылая с Павлом своего гонца к папе, известного посольского толмача Дмитрия Герасимова, и прося папу в послании, без замедления отпустить его назад, великий князь еще пишет лапе: «Если благоугодно вам будет отправить к нам своего гонца: то пошлите его и пожалуйте чрез него известите нас о том, как вы устроили дело, чтобы с нами как вам, так и прочим христианским государям, стоять против неверных, и что у вас постановлено, о том дайте нам ведать также своею грамотою, через вашего гонца» 1).

Дмитрий Герасимов возвратился от папы в Июле месяце 1526-го года, приведши с собою посла папского—епископа скаренского Иоанна 2).

Вместе с епископом Иоанном великий князь послал к папе, в конце 1526-го года, своих послов—Еремея Матвеева Трусова и дьяка Тимофея Семенова Лодыгина (в летописях называемого Шарапом Лодыгиным), которые были последними послами к папе Василия Ивановича 3).

В первую половину правления Ивана Васильевича Грозного, по 1563-й год, когда скончался митр. Макарий, не было попыток со стороны пап привлечь нас к союзу с римскою церковью: но имела место смешная и непонятная комедия, в которой от лица самого государя ведены были хлопоты о том, чтобы он принят был в подчинение римской церкви. Выше мы упоминали о Немце Гансе Шлитте

1) Послание папы к великому князю и ответ великого князя папе у протоиер. Григоровича ibid., стрр. 9 и 19.

2) О возвращении Дмитрия Герасимова с епископом Иваном Френчюжковым (sic) Никон. лет. VI, 232, и Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 271; об епископе у Пирлинга в La Russie et le Saint-Siège, I, 296 fin. sqq.

3) Никон. лет. VI, 232 fin. Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 272 нач. Грамота великого князя к пане с послами от Декабря месяца 1526-го года у протоиер. Григоровича ibid., стр. 25.—Трусов и Лодыгин, возвратившиеся в Москву в Июне месяце 1528-го года, известны тем, что вывезли с собой из Италии «Повесть о храме святые Богородицы, в нем же родися от Иакыма и Анны» (известном лоретском). На конце повести читается запись: «В лето 7036-е приидоша на Москву Июниа посланницы великого князя Василиа Ивановича от папы римьского Климента четвертого Еремий Трусов с товарищи, иже видеша сию святую церковь, от Рима 300 верст, и в нам сие писание донесоша, а стоит та церковь посторонь Рима, в римьской дръжаве папине», см. Библиологич. Словарь Строева, стр. 271 fin.

870

или Шлиттене, именно—что в 1547-м году он послан был Иваном Васильевичем в западную Европу набрать для России ремесленников, художников и ученых,—что с набранными нужными людьми он прибыл было в Любек, чтобы ехать далее в Россию морем, но что Любчане, не желавшие пропускать в Россию веденных им людей, посадили его под каким-то предлогом в тюрьму, а помянутых людей заставили рассеяться, и что наконец после полуторагодичного сидения в тюрьме ему удалось убежать из нее. Все ли в этом рассказе о Шлитте, принадлежащем ему самому, составляет правду, остается неизвестным: возможно, что правду составляет, только то, что он за долги сидел в тюрьме. Убежав из тюрьмы, Шлитте непонятным образом и с непонятною целью задался мыслью, привести своего доверителя, московского государя, без спроса у него и без его согласия, в подчинение римской церкви. Мы сказали, что с непонятною целью, ибо когда Шлитте явился бы к Ивану Васильевичу с известием, что без его—государя спроса и согласия он— Шлитте устроил его подчинение римской церкви: то его—Шлитте ожидали бы или плаха с топором или виселица с веревкой. Остается думать, что, представляв собою исключительно сумасброда, Шлитте надеялся, что, подчинив государя без его согласия и ведома римской церкви, он приведет его в восторг и будет награжден по должному. Как бы то ни было, но Шлитте задался указанною мыслью» Затем, опять остается непонятным, что он не сам хотел приводить в исполнение свою мысль, а возложил это дело на другого. 1-го Августа 1550-го года в городе Миндене (который находится в северной Германии, на реке Везере, на юго-запад от Ганновера) он принял на службу к московскому государю некоего австрийского дворянина Иоганна Штейнберга или Штемберга, на которого и возложил, исполнение своей мысли о подчинении государя римской церкви 1). Вероятно, он уверил Штейнберга, бывшого, как необходимо думать, одного с ним поля ягодой, что государь желает и ищет подчинения и что в случае исполнения мысли их ожидают величайшие на-

1) Контракт, заключенный Шлитте с Штейнбергом,—у Тургенева в Historica Russiae Monimenta, t. I, № CXXX, p. 134. Далее y Тургенева помещена грамота папы к вел. князю от того же 1-го числа Августа 1550-го года,— р. 140. Если бы принимать, что дата выставлена верно, то нужно было бы понимать дело так, что Шлитте и Штейнберг сфабриковали грамоту в самый день заключения контракта (но у Фидлера в Ein Versuch der Vereinigung грамота, без даты).

871

грады. Нашелся и человек, который предложил свои деньги для ведения дела, это—некий австрийский граф Еберштейн.

Заручившись настоятельным рекомендательным письмом к папе императора Карла V(от 13-го Сентября 1551-го года), таковым же письмом состоявшего при императоре папского нунция, а также и других влиятельных лиц при императоре, Штейнберг отправился в Рим (после 21-го Октября 1551-го года, которым помечены некоторые из рекомендательных писем). В Риме е своими заявлениями о желании московского государя присоединиться к римской церкви сначала он принят был весьма благосклонно. Но потом дело переменилось. О хлопотах его—Штейнберга привести в союз с римскою церковью государя московского узнал король польский. Король понял дело так, что Иван Васильевич изъявляет готовность подчиниться римской церкви, желая получить от папы королевский венец; а так как он—король весьма не желал, чтобы стал таким же, как он, королем государь московский, то он и начал самым энергическим образом противодействовать исполнению мнимого плана Ивана Васильевича. При дворе папы образовались две партии: русская, которая стояла за то, чтобы принять русского государя в подчинение римской церкви, и польская, которая решительно этому противилась. Борьба между партиями тянулась в продолжение двух лет до конца 1553-го года, и загадочное дело кончилось тем, что Штейнберг куда-то бесследно исчез 1).

Эпизод этот сам по себе крайне интересен (и так как он все еще остается загадочным, то желательно, чтобы кто-нибудь занялся им с возможною нарочитостью), но в истории русской церкви он собственно не имеет значения, ибо чужие люди куралесили на счет и за счет Москвы совершенно без ее согласия и ведома. Карамзин утверждает, что после разных странствований Шлитте в 1557-м году возвратился в Москву 1). Если это правда: то или государь остался в совершенной неизвестности об его затее подчи-

1) Дело Шлитте—Штейнберга подробно излагается у Иосифа Фидлера в статье: Ein Versuch. der Vereinigung der Russischen mit Römischen Kirche, напечатанной в Iuniheft des Jahrganges 1862 der Sitzungsberichte der phil. hist. Classe der Wiener Kais. Akademie der Wissenschaften (XL Band, с приложением документов), и у Пиршнга в La Russie et Sait-Siège, I, 326 sqq.

2) VIII, 70 fin. и прим. 207.

872

нить папе его—государя или же он поплатился за свою затею головой 1)...

После сейчас нами рассказанного, за время до конца 1563-го года, когда скончался митр. Макарий, известно о сношениях пап с Москвой то, что в 1561-м году папа (Пий IV) приглашал или только намеревался было пригласить царя Ивана Васильевича прислать своих послов на имевший быть возобновленным Тридентский собор 2).

Кафедру русской митрополии Макарий занимал в продолжение двадцати одного года и девяти с половиной месяцев. Он скончался, как мы уже давали знать выше, в глубокой старости, будучи 82-х лет, 31-го Декабря 1563-го года 3).

1) В последнем случае он не мог попасть в известный синодикГрозного, посланный царем в Кириллов Белозерский монастырь, потому, что он был еретик.

2) Грамота папы к царю от 13-го Апреля 1561-го года, неизвестно— посланная ли или только написанная и оставшаяся не посланною,—у Тургенева в Historica Russiae Monimenta, I, 180. В 1565-м году, уже после смерти митр. Макария, папа послал или предполагал послать государю деяния Тридентского собора: грамота папы, с которою он послал или намеревался послать деяния, от 10-го Июля 1565-го года, см. у Пирлита в La Russie et le Saint-Siège, I, 378.

3) В помянутом выше сказании «О немощи и о преставлении» Макария сообщается следующее о предсмертной его болезни. 15-го Сентября, на память великомученика Никиты, митрополит со всеми соборами (священников) пел молебны в Успенском соборе и ходил по обычаю с крестным ходом к пречистой Богородице, «иже зовомое место под Ехоловым (sic: т.-е. под Елоховым, к церкви великомученика Никиты на Старой Басманной, главный престол которой в честь Владимирской Божией Матери?), где пел молебны с водосвятием и совершил литургию. В тот же день после вечернего правила митрополит сказал своим старцам, что чувствует себя тяжко больным («нача сказывати старцем своим, что изнемогает велие тело студено со болезнью одержимо суть»; может быть, нужно читать: изнемогает вельми, тело студеною болезнью одержимо есть; вообще, должно думать, что митрополит простудился в крестном ходу). Тяжка занемогши, он приказал послать в Пафнутиев Боровский монастырь, в свое пострижение, к игумену с братиею, чтобы прислали старца духовного для бережения (его) в немощи; из монастыря прислали старца Елисея, который любил митрополита и который ходил за ним вместе с его митрополичьим казначеем старцем Корнилием. Между 15-м и 19-м Сентября государь собрался к Троице на праздник преп. Сергия (25-го Сентября) и перед дорогою пришел отпеть напутственный молебен в Успенский собор; митрополит приказал свести себя

873

Кончая тем, с чего начали, мы должны повторит, что с своим великим замыслом совершить возможно полное обновление русской церкви, так чтобы последняя во всем объеме ее жизни была очищена от всех недостатков и пороков, Макарий занимает совершенно выдающееся положение между всеми высшими пастырями русской церкви, бывшими прежде него и после него, как исключительно знаменитый между всеми ними. Из этих высших пастырей может быть до некоторой степени приравниваем к нему только один, это—стоящий на другом конце взятого нами отдела времени Кирилл III, первый митрополит после нашествия Монголов (и вероятно, мог бы еще быть приравниваем Михаил-Митяй, если бы ему суждено было стать митрополитом).

Как обновитель церкви, Макарий не должен быть представляем реформатором, что уже отчасти мы давали знать выше. Он горячо был против недостатков и злоупотреблений, которые признавались за таковые общим голосом и общим мнением всех или так называемым sensus communis в обширном смысле этого выражения; но он не принадлежал к числу некоторых людей того времени,

в собор и простился с государем. На время своего отсутствия государь приказал навещать митрополита чудовскому архимандриту Левкею, чудовскому старцу, своему духовнику. Афанасию (бывшему протопопу Благовещенского собора Андрею, преемнику Макария на митрополичьей кафедре) и богоявленскому игумену, духовнику митрополита, Феодосию. 19-го Сентября митрополит приказал соборовать себя маслом. 4-го Ноября он приказал в последний раз сводить себя в Успенский собор, чтобы совершить прощание (которое описывается в сказании подробно) с его духовенством. В отсутствие государя навещали митрополита царевич Иван и брат государев Юрий Васильевич. Возвратившийся от Троицы государь посетил митрополита 3-го Декабря; митрополит просил государя отпустить его в Пафнутиев монастырь, но государь убедил его отложить намерение; тут сообщается, что митрополит дал было это обещание в 1547-м году, когда в великий пожар 21-го Июня, быв спускаем с кремлевской стены, он упал и чуть не убился до смерти, но что по воле государя остался на кафедре, а епископами, собравшимися на Стоглавый собор или на один из предшествующих соборов, был разрешен от обещания. Начав после сего сильно изнемогать, митрополит опять неотступно начал просить государя об отпуске в Пафнутиев монастырь и прислал ему письмо об этом с его духовником Афанасием; но и государь сам приходил к митрополиту с царевичами Иваном и Феодором и потом присылал свою царицу Марию (вторую супругу—Черкешенку) настоятельно просить его отложить намерение. 21-го Декабря государь в третий раз посетил митрополита и при этом, выражая свое решительное нежелание, чтобы он уда-

874

которые, возвышаясь над всеми, хотели видеть недостатки, злоупотребления и неправильности там, где их не видели все:, он был не против вотчиновладения монастырей, а за него; он не восстановил определения собора 1503-го года о не взимании платы за постановления в церковные степени; он не отменил определения того же собора о вдовых священниках; в своем поведении по отношению к Башкину он едва ли не действовал по тому правилу, что не приемлется покаяние еретика, приносимое уже после того, как он обличен в ереси.

Зa вce ceйчac укaзaннoe, Мaкaрий oбыкнoвeннo причиcляeтcя к иocифлянaм или пo крaйнeй мeрe к cтoрoнникaм иocифлянcтвa.. Нo, кaк мы гoвoрили ужe вышe, иocифлянe зaщищaли тo, зa чтo былo и рeшитeльнeйшee бoльшинcтвo духoвeнcтвa, и cлeдoвaтeльнo—мoжнo былo дeржaтьcя oдних и тeх жe убeждeний и взглядoв c иocифлянaми и в тo жe врeмя нe принaдлeжaть к ним кaк к тaкoвым. Пo cвoим убeждeниям и взглядaм иocифлянe были ни чeм иным, кaк прeдcтaвитeлями рeшитeльнoгo бoльшинcтвa нaшeгo духoвeнcтвa, тaк чтo в ceм cмыcлe былo иocифлянcтвующим этo рeшитeльнoe

лился в Пафнутиев монастырь (и отошел на тот свет как простой монах) разодрал то письмо, которое он прислал было ему—государю. 24-го Декабря государь присылал к митрополиту для его навещения своего боярина, с которым приказал известить его, что пели ему (на часах) многолетие, и вместе просить у него молитв за себя, за свое семейство и за все православное христианство. Почувствовав приближение часа смертного, митрополит приказал читать канон на исход души, причастился Христовых Таин и простившись со всеми присутствующими приказал своему духовнику читать молитву отходную: скончался ранним утром 31-го Декабря, когда в соборе начали благовестить к заутрене. Погребен на другой день, 1-го Января 1564-го года. Когда по совершении отпевания тело умершего, принесенное в собор на одре, положено было в приготовленный каменный гроб (у северной стены), прочтена была его прощальная грамота (которая—в Акт. Ист. т. I, № 172, стр. 328). Говорится, что во время болезни митрополит многажды говорил своим старцам: «видех пред собою люди в белых ризах»,—что перед самой смертью начал сказывать: «видех жену престареющуюея в кельи своей (sic) предо мною стоящю». Когда перед выносом тела из дома в церковь государь приказал открыть лицо на прощание и на видение, то «бысть лице его яко свет сияя за его чистое и непорочное и духовное и милостивное житие и за прочая добродетели,—не яко мертва, но яко спяща, видети тогда». (В житии преп. Александра Свирского, в сказании о явлении игумену Иродиону преп. Александра вместе с митр. Макарием, дается знать, что во время пребывания его на кафедре митрополии затворилось у него правое око).

875

большинство. Составляя в большинстве особую партию, иосифляне отличались от него не своими убеждениями, а своим нравственным характером: своим раболепным угодничеством вообще и перед светскою властью в частности и своей, как это выразилось в Данииле, беспощадно-непримиримой ненавистью к людям, дерзавшим ратовать против вотчиновладения монастырей. Несомненно, что в этом смысле Макарий вовсе не был иосифлянином. Он обладал в высшей степени счастливым и благословенным характером, который делал его истинным человеком мира и миротворения; но он хранил мир с людьми и водворял его между ними вовсе не посредством угодничества им, как об этом несомненно дает заключать его поведение по отношению т государю, в котором мы не видим ни малейшей тени угодничества 1).

Что касается до его отношений к противникам вотчиновладения монастырей, то мы уже говорили об его отношениях к преп. Максиму Греку. Горячий защитник вотчиновладения он питал такое великое уважение к этому горячему противнику вотчиновладения, что писал ему: «узы твоя целует, яко единого от святых» 2).

Черты индивидуального нравственного характера. Макария, насколько они нам известны, мы указывали выше. Он изображается нам как человек кроткий, милостивый к нуждающимся, усердно предстательствующий за напаствуемых, миролюбивый и миротворящий и, наконец, как меценать книжно-трудящихся щедрый и милостиво-благоприветливый.

«О Боже!—восклицает царь Иван Васильевич в одном из своих посланий,—коль бы счастлива русская земля была, кили бы владыки таци были, яко преосвященный Макарий» 3): вот настоящий и справедливейший эпиграф к жизнеописанию митр. Макария!

1) Курбский в одном месте обвиняет Макария в угодничестве царю (Сказаний стр. 135). Но обвинение не имеет смысла, ибо в данном месте Курбский должен бы был обвинять не митрополита в угодничестве царю, а наоборот— царя в угодничестве митрополиту.

2) См. послание Максима к Макарию, напечатанное в приложении к статье: «Максим Грек», в Москвитянине 1842-го года, ч. 71, № 11, стр. 91.

3) В послании к Гурию казанскому от 5-го Апреля 1557-го года, напечатанном в Татищевско-Миллеровском издании Судебника, 2 изд. 1786-го года стр. 229 fin. Автор жития митр. Филиппа, желая восхвалить последнего, говорит: «благий нарв подражая благолюбиваго Макия митрополита, усердно потщася последовати честным стопам его» (у преосв. Макария в Ист. VI, 299, примеч.).

Страница сгенерирована за 0.31 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com