IV. Колокольни и их архитектура

IV.

КОЛОКОЛЬНИ И ИХ АРХИТЕКТУРА.

Остается нам сказать о наших древних колокольницах или колокольнях 3).

3) Некоторые полагают, что древнее русское название колокольни есть звонница. Но это не правда; древнее название есть колокольница (полная производная форма от колокол), а звонница есть позднейшее малороссийское из польского dzwonnica (от dzwon, звон — колокол, которое в русском употреблялось только в уменьшительной форме звонец о маленьких колокольчиках и о так, называемых теперь бубенчиках).

151

Колокольни, как само собою понятно, предполагают колокола.

Колокола, в виде малых колокольцев и маленьких колокольчиков известные Грекам и Римлянам (κώδων, tintinnabulum), а может еще и гораздо ранее (и вовсе не изобретенные Павлином Ноланским в начале V в.), были применены для церковного употребления, как средство собирания верующих в церкви к молитве, на римском Западе. Впервые это случилось около половины VI века, а в общее употребление колокола вошли в продолжение VIII и IX вв. 1). Греческий Восток был будто бы познакомлен Западом с колоколами в половине IX века. Иоанн, диакон Венецианский, в своем Chronicon Venetum пишет, что в 886 г. дож Венецианский Урсус или Орсо I (864—881), по усиленной просьбе императора Василия Македонянина (867—886), послал в Константинополь 12 колоколов, которые император отдал во вновь построенную их церковь 2), и что с того времени Греки и начали иметь колокола 3). Бароний, основываясь на других летописцах Венецианских, которых он не называет, говорит, что Урсус послал колокола императору Михаилу в 865 г. 4). Но в свидетельствах, ни малейше не подтверждаемых писателями греческими, весьма позволительно сомневаться. Если же они говорят и правду, то необходимо понимать дело таким образом, что колокола, присланные из Венеции, некоторое недолгое время были употребляемы, как любопытная и диковинная новость, а потом снесены в сарай и больше о них не было и помину. Последующие совершенно надежные свидетельства не оставляют никакого сомнения к том, что Греки употребляли исключительно била (о которых

1) Мартини Dictionnaire dee antiquités chrétiennes, sub v. Cloches.

2) Quas imperator in ecclesia noviter ab eo constructa posuit. Очевидно, разумеется построенная импер. Василием М. знаменитая, так называемая Nova Ecclesia, Νέα Ἐκκλησία, о которой см. Scriptt. post Theophan ed. Paris, pp. 190, 196, 200, патр. Фотия Laudatio Novae Ecclesiae, напечатанное у Бандурия в Imperium Orientale (Дюканжа Constantinop. Christ, lib. IV, c. 3. p. 97).

3) В Патрол. Миня т. 139, col. 910.

4) Annali. Eccless. an. 865 n. CV. Бона в De rebus liturgicis, Paris., 1672 lib. I, с. XXII, n. 11, повторяя Барония, не знаем—на каком основании, прибавляет, что император повесил колокола на башне, построенной (им самим или прежде—не ясно) при св. Софии (под башней этой, по всей вероятности, должно разуметь находившуюся при св. Софии на ее дворе, бильницу, о которой скажем ниже: должно думать, что башню, явившуюся после импер. Михаила, Дона относит к его времени на основании собственного предположения).

152

обстоятельнее сейчас ниже), вовсе не употребляя колоколов. Феодор Вальсамон в нарочитой статье о билах, сказав об употреблении сих последних Греками, прибавляет: «Латинянам же, нечестиво отделившимся от нас, предан другой обычай относительно собирания народа в храмы, ибо пользуются одним сего рода орущем (тогда как бил три рода), разумею—колоколом» (τῆ καμπάνα, от лат. сатрапа) 1). Наш паломник архиепископ Новгородский Антонийпишет: «а колокола не держат (Греки) во святей Софеи, но билцо мало в руце дерзка клеплют на заутрени, а на обедай и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на вечерни,—било же держать по Ангелову учению; а в колокола латыни звонят» 2). У Греков колокола входили в некоторое употребление перед Турками со времени владения Константинополем крестоносцами.

У нас в России колокола, несомненно быв заимствованы с Запада от Немцев 3), а не от Греков (от которых не могли быть заимствованы), явились или одновременно с введением христианства или в самом непродолжительном времени после сего. Первое упоминание о них находим уже под 1066 г., и при том упоминание случайное, из которого вовсе не следует, чтобы они впервые появились в сем году или только немного ранее 4).Далеко и вовсе не вошедши в период домонгольский в общее употребление по всем церквам, они вошли довольно в общее употребление по церквам главнейшим и важнейшим—кафедральным епископским и придворным княжеским, так что под 1146 г. их находим даже при княжеской церкви в Новгороде Северском 5). Колокола были

1) УРалли и Π. IV, 521 fin.. Латинское название колокола campana от итальянской провинции Campania, в которой, может быть, колокольцы (tintinnabula) впервые применены были для церковного употребления (По главному городу Кампании Ноле колокола назывались также nola, nolae, и отсюда сказание, будто они изобретены Павлином Ноланским).

2) По изд. Caввaum.стр. 84.

3) Наше название колокол, слав. клакел (см. Словари Востокова и Срезневского) из немецкого Glocke в его древней форме Clocke (Дюк.Gloss. Latinifc. sub. V. cloca).

4) Новгор. 1-я лет. под 1066 г.: «Приде Всеслав (Полоцкий) и взя Новгород с женами и с детьми, и колоколы съима у святей Софие»...

5) Ипатск. лет. под сим годом, 2 изд. стр. 237. Еще за период домонгольский упоминаются колокола: во Владимире при Боголюбском, Лаврент. лет. под 1169 г., Ипатск. лет. под 1172 г; в Киеве в 1171 г., Ипатск. лет.

153

вовсе не то, что нынешние, а весьма маленькие,—не сотни и тысячи пудов, а единицы и десятки, ибо на Западе во все время нашего периода домонгольского (и до XV в.) они были именно такие 1). Неизвестно, появлялось ли у нас в России в период домонгольский собственное литье колоколов 2). Если да, то со времени его появления наши колокола могли постепенно более или менее увеличиваться в своих размерах; если же нет, то они все время должны были оставаться весьма малыми, ибо привоз из-за границы сколько-нибудь

(в развалинах Десятинной церкви найдены два разбитые колокола, в развалинах Ирининской церкви—обломки от колокола,— Фундукл. Обозр. Киева, стрр. 31 и 51); в Полоцке в конце XII века,—Слово о полку Игоревом, по изд. Дубенского в Русск. Достопп. стр. 200. Читаемое в житии Антония Римлянина о великом звоне при нем в Новгороде должно быть разумеемо не о начале XII века, а о второй половине XVI, к которой относится житие,—см. о нем ниже.

1) Archäologisches Wörterbuch von Müller-Mothesпод сл. Glocke. Слитый в XI веке для собора Гильдесгеймского колокол в 100 немецких центнеров или наших пудов составлял для своего времени совершенное чудо, в роде Московского царь-колокола. В Новгородском Антониевом монастыре сохранился древний колокол западной работы, усвояемый самому преп. Антонию,—он имеет весу 1 пуд и 10 фунтов (Истории Иерархии III, 128. Сколько весу  колоколах, найденных в развалинах Десятинной церкви,—предыдущ. прим.,— остается нам неизвестным). Обыкновенные колокола продолжали быть у нас весьма малыми до весьма позднего времени (в 1701 г. колокола каждой церкви Вологодской епархии весили средним весом только по 6 пудов,—Известий Импер. Археолог. Общ. т. IV, стр. 234). А что касается до колоколов исключительных, то вылитый в 1530 г. Новгородским архиепископом (после митрополитом) Макарием для св. Софии колокол в 250 пудов «(бысть) вельми велик, яко такового величеством не бывало в Великом Новеграде и во всей Новгородской области, яко страшной трубе гласящи» (Новгор. 3 лет.), а тысячные колокола в самой Москве начинаются с вел. кн. Василия Ивановича.

2) О собственном литье колоколов встречаем в первый раз известие в Ипатской летописи под 1259 г. (2 изд. стр. 559), именно—она говорит, что князь Галичский Данило Романович колокола для церквей своего нового города Холма «принесе из Киева, другие ту солье». Так как в жители Холма он  назвал между прочим Немцев (ibid.), то может быть именно с этих Немцев и началось литье колоколов. Но с другой стороны «принеси из Киева», как кажется, относится ко времени до татарскому и в сем случае может быть понимаемо не только в том смысле, что он обобрал колокольни Киева, которым овладел, но и в том, что он заказал там слить колокола (а если ко времени после татарскому, то единственно первое, ибо после разгрома Татар в Киеве не могло оставаться литейного дела).

154

значительных колоколов должен был обходиться очень дорого, а главное, при тогдашнем состоянии дорог, долженствовал бы быть чрезвычайно трудным.

Имея колокола, Русские, конечно, должны были иметь и особые места, где бы их вешать, т. е. колокольницы или колокольни.

На Западе у Немцев колокола были вешаемы на башнях, которые пристраивались к церквам и которые, имея главным и собственным назначением служить украшением церквей, подобно восточным куполам, и тоже время служили и колокольнями 1). У нас, как мы говорили выше, был обычай пристраивать к церквам башни; но несомненно, что наши башни между другими своими назначениями не имела назначения служить колокольнями, ибо они устраивались совершенно глухими и в своих верхах, в которых бы надлежало висеть колоколам, служили церковными ризницами. Так как колокола были весьма небольшие и их было очень не помногу, то можно· было бы думать, что колокольни устраивались как-нибудь совершенно просто, подобно тому, как это мы находим в позднейшее время в церквах бедных и вообще рядовых, именно—или что ставился на земле ряд деревянных столбов, которые соединялись перекладинами, или что над самыми церквами надкладывались стенки с пролетами, и что в первом случае на перекладинах между столбами, а во втором в пролетах и вешались колокола 2). Но что касается до первого, то колокола первоначально явились при церквах не беднейших, а наоборот богатейших, и очень странно было бы представлять такое соединение, что великолепная церковь и деревянные столбы. Что· же касается до второго, то надкладенные стенки портили бы вид церквей; а если не особенно заботились об этом позднейшие строители церквей бедных и вообще рядовых, то должны были заботиться и несомненно заботились древнейшие строители церквей лучших и тем..

1) В Италии это было иначе; там с древнего времени строили для колоколов особые от церквей (т. е. особо от них стоящие) башни, которые имеют, и свою особую от немецких башен форму. Т. е. в Италии, где колокола явились издавна, вошло в обычай строить для них особые помещения; а у Немцев, у которых они явились в позднейшее время, их поместили в зданиях уже готовых, прежде бывших·

2) Нынешние наши колокольни (в виде башен с пролетами, которые не имеют ничего общего с древними глухими башнями) суть башни немецких церквей и усвоены нами в позднейшее время. Пока они не вошли в общий обычай, простые колокольни устраивались сейчас указанным образом,—о сем после.

155

более исключительных, с которых именно и началось употребление колоколов. На вопрос о колокольнях или вообще о том, как имело себя дело с колоколами в период домонгольский, мы можем отвечать только относительно Новгородского Софийского собора. Существующая в настоящее время колокольня собора, построенная в 1439 г. архиепископом Евфимием 2-м или Вяжицким на место прежней, упавшей от подмыва наводнением Волхова в 1437 г. 1), как с полноюуверенностью должно думать, была построена по· образцу прежней и следовательно представляет собой ту первоначальную форму, в которой явилась колокольня при соборе. Эта колокольня, нисколько не походящая своим видом на нынешние обыкновенные колокольни, которые суть той или другой формы башни, представляет из себя стену или точнее прясло и как бы отрезок стены (длиной 10 саж. 2 арш. и столько же вышиной 2), в верхнем поясе которого выбрано пять пролетов (разделяемых, подразумевается, шестью столбами), а к нижнему поясу которого под самые пролеты и во всю длину посредством другой скобообразной стены сделана узкая ящикообразная пристройка, именно — имеющая форму ящика, приставленного к стене ребром: в пролетах повешены, колокола, кровля пристройки служит площадкой для звонящего звонаря, а внутри ее ход на кровлю или к колоколам 3). В Новгородской летописи о постройке нынешней колокольни (под 1439 г.) сказано: «постави архиепископ Еуфимии колокольницу камену, на старом месте, на городе, идеже палася (прежняя) до основания». Колокольня Новгородского собора поставлена вовсе не на городской стене, а отдельно от нее и самостоятельно (хотя и весьма к ней близко), следовательно выражение «на городе» относится не к этой городской, стене, а к самой колокольне: что же оно хочет сказать? Оно несомненно хочет сказать то, что колокольня была подобна городу, городской стене, т. е. представляла как бы отдельное прясло или вырезок из стены. Это и на самом деле так. У городских или?

1) Новгор. 1-я лет. под сими годами.

2) Археологическое описание церковных древностей в Новгороде архим. Макария, I, 68.

3) Чтобы с совершенной ясностью представлять себе колокольню, пусть читатель вообразит четвероугольную длинную и узкую постройку, покрытую горизонтальной крышей; пусть одну из продольных стен он надстроит над крышей на значительную высоту и в надстройке прорубив пять больших окон или, отверстий,—это именно и будет колокольня собора.

156

крепостных стен со внутренней стороны делались пристройки, на которых устраивались ходы вокруг стен или бои (в один этаж или несколько); поверх этих ходов (при многоэтажии поверх верхнего) стены имели так называемые забрала, состоявшие из погрудного над ходами возвышения самой стены, и по ней из ряда тяж называемых зубцов, просветы или отверстия между которыми давали возможность стрелять в осаждающих, а они сами защищали от оружия последних. Совершенно тоже представляет из себя и наша колокольня: вся она есть как бы часть городской стены,—кровля ее пристройки соответствует ходам, а пролеты со столбами или, наоборот, столбы с пролетами и с низшею, находящеюся под ними (столбами и пролетами), частью выдающейся стены соответствуют забралам.

Таким образом в Новгороде колокольне Софийского собора дана была форма городской или крепостной стены, точнее—вырезки или прясла из стены. На вопрос: каком образом это случилось, можно отвечать только предположительно. Но, как нам думается, ясно то, что именно должно и что единственно можно предполагать. По нашему мнению, должно и единственно можно предполагать, что колокола у св. Софии сначала были повешены, без всякого особого для них здания, на забрала или между забралами городской стены, близ которой она находится (восточной),—что потом это нашли почему-нибудь неудобным и решили построить особое здание и что новому зданию и дали форму старого, т. е. особой колокольне дали «форму городской стены, на которой колокола висели дотоле» 1).

Когда однако случилось,—в период ли домонгольский или после, что для колоколов было построено особое здание, — настоящая колокольня, и на нее были они перенесены с городской стены, мы не знаем, ибо в летописях не записано о построении первой колокольни, на место которой поставил свою Евфимий. Вероятнейшей причиной устроения особой колокольни должно считать то, что явились такие большие колокола, которые не помещались в отверстиях или

1) Псковская 1-я летопись, выражающаяся не совсем ясно, как будто дает знать, что в Пскове колокольней для Троицкого собора служили забрала или как она называет—перши т. е. перси (ибо в забрале под зубцами—погрудлая стенка) городской стены даже в XV веке (под 1394 г.: «кончаны быта перши (стена каменная,—1393 г.) у Крону... и колокольницю поставивше (—иша)»: под 1426 г.: «колоколы повешаху Псковичи на першех ко Святей Троицы, на новой колокольници, на новой стене»).

157

амбразурах забрал городской стены; но когда это последнее случилось, чтобы по сему признаку определить время построения колокольни, мы не-имеем сведений. По одному указанию следует думать, что если в период домонгольский, то не ранее второй половины XII, века. Если бы Андрей Боголюбский, строя свой Владимирский Успенский собор, имел перед собою в Новгородской колокольне образец колокольни, как особого здания, то и он не преминул бы построить такую же колокольню; между тем автор повести об его· убиении, помещенной в Ипатской летописи, подробно говоря о соборе и не забывая пристроек последнего (столп), ничего не говорит о колокольне.

Из сейчас сказанного следует, что до Андрея Боголюбского не было колоколен, как особых зданий, в области Суздальско-Ростовской и что они явились в ней после него. Они явились в ней, неизвестно нам когда, после колокольни Новгородской, ибо ее взяла себе за образец, несколько изменив ее форму или при самом заимствовании или впоследствии. Позднейшие колокольни области Московской, имеющие форму четвероугольных продолговатых башен, — стенообразные, но не из одной стены, как Новгородская, а из четырех,— двух длинных и двух коротких, т. е. как бы ящикообразные не только в нижней половине, но и в верхней, как-тог Ростовского собора, Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, Московского Успенского собора, — пристрой к Ивану Великому, сделанный патриархом Филаретом и снятый с колокольни Ростовского собора, что объясняется тем, что Филарет был митрополитом Ростовским,—и бывшая Симонова монастыря, представляют собою не что· иное, как видоизменение колокольни Новгородского Софийского собора 1). Как видоизменение, они, по всей вероятности, относятся не к периоду домонгольскому, а к последующему времени; а потому мы и скажем о них после 2).

Были или не были колокольни, как особые здания, в Киеве и

1) Вид колокольни Ростовского собора у гр. Толстого в Древних Святынях Ростова-Великого: вид колокольни Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря у Мартынова и Снегирева в Русской Старине, по изд. в большом формате тетр. 1, и в 3-м выпуске Памятников древнего русского зодчества, подаваемых Академией Художеств.

2) Псков усвоил себе форму Новгородской Софийской колокольни без изменения (сохранив значительное или некоторое количество образцов ее до настоящего времени). Но это уже несомненно было в последующее время.

158

других городах южной Руси, совсем не имеем сведений, и если были, то вовсе ничего не можем сказать об их форме и виде.

На основании сейчас сказанного о Новгороде и о Владимире представляется гораздо вероятнейшим думать, что их не было. Если бы они были в Киеве при Десятинной церкви и Софийском соборе, то их воспроизведение должно было бы явиться в Новгороде и во всяком случае непременно явиться во Владимир, ибо невозможно думать, чтобы Боголюбский не построил для своего собора колокольни, когда бы колокольни до него где-нибудь уже были при лучших церквах.

Из сказанного следует тот вероятнейший вывод, что колоколен у нас, как особых зданий, в период домонгольский не было и что разве только первая между ними, — Новгородского Софийского собора, явилась в конце периода. Следовательно, мы снова возвращаемся к вопросу: как же у нас было в период домонгольский с колоколами? Если не представляется вероятным думать, чтобы они вешались на деревянных столбах или чтобы для них делались надстройки стенок над самыми церквами, то остается думать, что было поступаемо как-нибудь подобно тому, что видим в Новгороде. Не все церкви, которые имели колокола, находились подобно Новгородскому Софийскому собору близ городских стен; но иные из них имели свои собственные города или ограды 1), а все они имели близ себя стройки, именно — епископские кафедральные соборы — дома для помещения епископов с клиросами и вообще соборными причтами, а придворные княжеские церкви — дворцы князей, ибо они строились близ последних, на их дворах, как вообще домовые церкви. Должно думать, что у тех церквей, которые имели близ себя стены или городские или своих собственных оград, колокола вешались на эти последние (у церквей, которые имели свои собственные ограды, они вешались преимущественно, как можно предполагать, над входными воротами), а что у всех других церквей их вешали на прилежавшие здания или посредством приспособлений произвольных, какие бы кому вздумались, или делая какие-нибудь принятые надстройки (может быть, те самые, которые после видим на самих церквах, т. е. небольшие надстроенные стенки с окнами или пролетами).

После церквей кафедрально-епископских и придворно-княжеских и с ними, может быть, весьма немногих церквей приходских в

1) Это положительно известно об Успенском соборе Боголюбского и с «вероятностью должно быть предполагаемо о Киевской Десятинной церкви, см. выше.

159

городах 1), все остальные наши церкви употребляли в домонгольский период греческий способ собирания прихожан на богослужение, т. е. битье в била или клепала 2) (которые оставались у нас и потом весьма долгое время, как увидим после). Относительно бил или клепал, которые первоначально явились в монастырях и от них усвоены приходскими церквами 3), в Греции последние отличались от первых, именно—в монастырях было по три особых била, в приходских же церквах употреблялось из этих трех одно. Три монастырские била были: великое било, сокращенно просто «великое» (σήμαντρον μέγα, τὸ μέγα), состоявшее из деревянной доски, около «сажени длиной, до полуторых аршин шириной (sic) и в нашу хорошую тесницу толщиной,—доски, совершенно подобной тем доскам, которые у нас для ночного битья или стука сторожей вешают у общественных хлебных магазинов и вообще везде, где принято, чтобы сторожа стучали ночью в доску (и которые и у нас иногда бывают также очень широки, хотя и не столько); во-вторых, малое било, сокращенно просто «малое» (σήμαντρον μικρόν, τὸ μικρόν), также деревянное, состоявшее, так сказать, из планки, около полуторых и до двух саженей длиной, в четыре-пять пальцев шириной и от двух до трех пальцев толщиной, с перехватом для держания рукой

1) О приложении колокола одним благочестивым человеком в одну приходскую Новгородскую церковь около 1250 г. см. у преосв. Макария в Ист., т. III, изд. 2 стр. 111. прим. 192 (запись на так называемом Пантелеймоновом евангелии, которая в снимке у Срезн. в приложж. к Древнн. памм. Р. п. и яз).

2) Било, по-гречески — σήμαντρον (σημαντήρ, σημαντήριον, Дюк.Gloss. «Graecit., простонародно — σήμαντρο) от глагола σημαίνω, подаю знак, вообще означает орудие, которым подается к чему-нибудь знак, делается о чем-нибудь извещение, а в частности в нашем случае означает орудие, которым «подается знак к началу богослужения, делается о сем извещение. Русское название: било происходит от бью, т. е. колочу, а что касается до названия клепало, то оно дано билам потому, что в них били не палками, а молотками» (по-гречески. письменно—ῥόπτρον, простонародно, по крайней мере в Константинополе,—τακτικάκι), следовательно, как бы клепали (клепание молотками кос. Заметим здесь кстати, что «знаменает кампаны» нашего Устава, буквально переведенное с греческого σημαίνει τὰς καμπάνας, значит: звонит в колокола, и не что либо другое).

3) А до бил в последних — так называемые лаосинакты (народо-собиратели),—низшие клирики, обходившие дома прихожан с извещением о временах богослужения.

160

по середине, и в третьих — железное или медное било (τὸ σιδηροῦν, τὸ χαλκοῦν), состоявшее из железной или медной полосы, около пяти-шести пальцев шириной, в каретную шину толщиной и около двух аршин длиной, согнутой полукругом 1). Из этих трех монастырских бил в Греции употреблялось в приходских церквах первое, а у нас наоборот, как следует из позднейших свидетельств, последнее, каковое различие, по всей вероятности, нужно объяснять, тем, что великое или единственное приходских церквей било долженствовало быть возможно звучным, а между тем того особенного дерева, из которого оно для сей цели делалось в Греции, у нас не было (σφένδαμνος—явор).

Малое било или малое древо было било ручное и следовательно хранилось там, где его положат; великое било и железное или медное были била висячие и следовательно требовали для себя постоянного помещения. Относительно сего помещения у нас было, конечно, подобно тому, как было в Греции; но как было в Греции, относительно этого мы не имеем положительных известий. У западной стены Константинопольской св. Софии до времен Грелота (французского архитектора XVII века, который описал св. Софию, снабдив описание рисунками, в сочинении Relation dun voyage de Constantinople, напечатанном в Париже, в 1680-м году) находилась башня, которую со всею вероятностью должно принимать за бильницу. Башня, формою четверо угольная, имела два яруса пролетов и была накрыта неострым шатром 2). Если справедливо наше предположение, что башня составляла бильницу и если она была построена уже в древ-

1) О билах см. статью покойного И. С. Казанского: О призыве к богослужению в Восточной церкви, напечатанную в Трудах первого Археологич. съезда, I, 300 sqq, где приложены и изображения бил великого и медно-железного или металлического (а изображение била малого см. в лицевом житии преп. Сергия, литографически изданном Троицкою Лаврой, л. 173 об.—Неудовлетворительно объясненное в статье,—прим. 8.—выражение нашего Устава: «во вся тяжкая» значит во все колокола, «во вся», ибо греческое βαρέα, первоначально значившее — тяжкое ударение в металлическое, железное или медное, било, потом стало употребляться как название колоколов: «звоните в колокола» Греки говорят: κτυπάτε τὰς βαρέος,—в самой статье).

2) Ее изображение см. на рисунках св. Софии Грелота, помещенных у Бандурия в Imperium Orientale, t. II, pp. 752 и 756, a на плане p. 745, и в Боннской перепечатке изБандурия; заимствованное у Бандурия — в Описании Киево-Софийского собора митр. Евгения и в Κωνσταντινούπολις’е Византия, в приложж. к I т..

161

нее время, соответствующее нашему периоду домонгольскому 1), то вероятно, что и у нас при важнейших церквах устроялись бильницы в виде подобных башен 2). Что же касается до всего множества церквей рядовых, то следует думать, что в Греции и у нас было с бильницами гораздо проще. Так как била не требовали для себя непременно особых бильниц, а могли быть повешены на всяких готовых столбах, то вероятно, что в тех церквах, которые имели наружные галереи или наружные паперти галереями, как в Греции, так и у нас, они вешались между столбами сих галерей или наружных папертей. А там, где била не могли быть повешены у самых церквей, особые бильницы могли быть не далее и не более, как простыми столбами, и именно — в приходских церквах для одного била: один столб, на котором оно и вешалось, или два столба в виде покоя, между которыми оно вешалось, — в монастырях для двух бил: два столба в виде покоя, так что одно било вешалось между столбами, а другое на один из столбов, или три столба в виде тверда, так что оба била вешались между столбами. Очень может быть, что столбы иногда ставились значительно высокие и что под билами устроялись тумбы или площадки 3). Очень может быть также, что, будучи высокими или низкими, они иногда накрывались крышами.

1) Из Антония Новгородского, по изд. Савваит. стр. 84, более следует что в его время бильницы при св. Софии еще не было.

2) На эти башни вместе с билами могли быть вешаемы и колокола и вместе с тем эти башни могли служить образцом и для собственных колоколен. Нам приходилось видать у нас деревянные невысокие колокольни, весьма похожие видом или формой на башню Константинопольской св. Софию можно подозревать, что они ведут свое начало от ней и от снимков с нее.

3) Единственное известное нам из периода домонгольского упоминание о бильнице как будто заставляет предполагать это. Первоначальный летописец, повествуя под 1074 г. о подвижниках Печерских, говорит об одном из них (Матфее прозорливце): «идущю ему единою (из церкви) от утренней седе опочивая под билон». Так как в сидячем скорченном положении на земле почивать неудобно, то как будто дается предполагать сказанным, что под билом была площадка с ступеньками или вообще рундук, на который бы можно было сесть.