ПРАВИЛА ОТНОСИТЕЛЬНО МОНАШЕСТВА. ВНЕШНЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ МОНАШЕСТВА И МОНАСТЫРЕЙ: СТЕПЕНИ ИЛИ ОБРАЗЫ МОНАШЕСТВА, ОДЕЖДА МОНАХОВ, УПРАВЛЕНИЕ И СРЕДСТВА СОДЕРЖАНИЯ МОНАСТЫРЕЙ.

Церковные и греческие гражданские правила относительно поступления в монашество суть следующие:

1. Так как монашество есть нарочитый путь спасения, а спасение никому не должно быть возбранено, то в монахи может поступать всякий, какого бы он состояния ни был,—свободный или раб, и какого бы онни был поведения в миру,—хорошего или худого; раб, подразумевается под условием отпущения господином (4 всел. соб. прав. 4, Трулльск. соб. прав. 43, новелла Юстиниан. 5, гл. 2).

2. Желающий воспринять монашество должен быть пострижен не у себя на дому и не где-либо, а непременно в известном монастыре и в присутствии игумена сего последнего, который приемлет постригаемого в свое послушание (Двукратн. соб. пр. 2). Правило это, постановленное к уничтожению монахов домовых и безмонастырных, на деле вовсе не соблюдалось.

3. Приходящие в монастыри с целью пострижения в монахи

тыря-деревенщины, соответствующего нашему Илье Муромцу). Меч найден Давыдом в одной церкви, во алтарной стене между «перевидали»: керемиды—не керемети, а греческ. κεραμίδες или новогр. κεραμίδαι, κεραμίδια — кирпичи, что должны были объяснить ученому издателю и варианты).

1) Ипатск. под 1168 г., 2 изд. стр. 362.

669

должны быть постригаемы не тотчас, а по истечении трехлетнего испытания (за исключением людей благоговейных и в мирском одеянии провождавших жизнь монашескую, для которых срок шестимесячный). Если в продолжение трех лет испытания принятый окажется бежавшим рабом и будет требован господином, то должен быть возвращен последнему, вместе и с похищенным имением, если таковое принес в монастырь; после истечения трехлетия господин совершенно теряет свои непредъявленные права (Двукр. соб. пр. 5, новелл Юстиниана 5 гл. 2 и 123 гл. 35).

4. Ранний возраст пострижения в монашество для мужчин не был определен до Трулльского собора, а для женщин был определен Василием Великим и потом переменен был сил собором. Именно—Василий В. назначает для женщин более 16-ти или 17-ти лет возраста (пр. 18), а Трулльский собор для мужчин и для женщин назначает не менее, как десятилетний возраст (пр. 40. Собор говорит, что он назначает свое число лет «последуя примеру правил о вдовицах и диакониссах, по соответствию», но как это он делает, когда вдовиц, как сам говорит, предписано избирать 60 лет, а диаконис поставлять 40 лет, ясно не видно).

5. Люди, находящиеся в брачном сожитии, могут принимать монашество не иначе, как одна сторона с согласия другой (Василий Великий в Ὅροι κατὰ πλάτος, гл. 12. Но Юстиниан в новелле 123, гл. 40, как будто предоставляет право делать это одной стороне и без согласия другой. По новелле импер. Льва Мудрого брак должен быть разрешаем для монашества таким образом, чтобы обе стороны шли в монастырь, см. в Πηδάλιον’е прим. к 48 пр. Трулльск. соб.).

6. Идущий в монахи, если желает оставить свое имение находящимся в миру (детям, если имеет их, или кому хочет), то должен делать распоряжения о нем и завещание прежде пострижения; после же пострижения его имение уже принадлежит монастырю, сделает ли он прямое царствование или нет (Двукр. соб. пр. 6, новелла Юстиниана 5, гл. 5). Что практика вовсе не знала и не признавала этого правила, дозволяя самим монахам оставаться полными собственниками принесенных ими из мира или оставленных в миру имений, о сем мы говорили выше.

Обращаемся к внешней организации монашества и монастырей.

Известно, что позднейшие времена, развивая, расширяя и усложняя все древнейшее, иногда впадали в погрешность не вполне сообразного. Это случилось между прочим и по отношению к монаше-

670

ству. Степеней монашества есть и может быть собственно только одна. Человек делает безусловное, а не условное, отречение от мира и дает безусловный, а не условный, обет служить единому Богу посредством подвижничества,— в этом состоитмонашество. К безусловному не может быть прибавлено ничего нового, а следовательно—и к обетам монашеским, раз данным, не может быть прибавлено новых обетов. Древнее время и знало одну степень монашества,—сразу монашество полное, поелику монашества неполного быть не может. Но в позднейшее время, не знаем—когда до начала IX века (до преп. Феодора Студита), оно начало быть разделяемо на две степени — на малую схиму (μικρὸν σχῆμα) и великую ангельскую схиму (μέγα καὶ ἀγγελικὸν σχῆμα) или по теперешнему на монашество манатейное и монашество схимное, что затем стало и общим правилом. Так как к раз данным полным и безусловным обетам не может быть прибавлено ничего нового, то из разделения, монашества на две степени вышла та странность, что при пострижении из малого образа в великий монах ограничивается только тем, что снова повторяет обеты, которые дал при пострижении в первый (см. чини пострижения), вследствие чего это великое пострижение, является в существе праздным и бездельным повторением малого 1). Толкователи позднейшего времени, когда уже вошло в общий обычай разделение монашества на две степени, называют малый образ обручением великого 2). Но обручение не есть самый брак и обручение монашеству не есть еще самое монашество, а между тем несомненно, что малый образ есть полное монашество 3). Преп. Феодор Студит не признавал вводившегося в его время разделения монашества на два образа и писал в своем завещании своему будущему преемнику: «не давай так называемого малого образа, а потом как бы великого, ибо один образ (монашества), подобно крещению, как

1) Человек, уже давший обет отречения от мира и подвижничества, при пострижении в великий образ снова спрашивается: отрицаешися от мира и яже в мире, по заповеди Господа... Пребудеши в монастыре и в подвизании до последнего вздыхания, и пр.

2) Вальсам. в толков. 2 прав. в храме Софии: μικρὸν σχῆμα ἀῤῥαβῶν ἐκείνου τοῦ τελείου λέγεται, у Ралли и Потли II, 710 нач., Симеон Солунский Contra, haereses cap. 20.—у Миня в Патр. t. 155, р. 104.

3) Симеон Солунск. в сейчас выше указанном месте питается решать противоречие между единством монашества и двумя его образами, но не выходит, из затруднения с победою.

671

(эхо) было в обычае у святых отцов» 1). Но в Уставе патр. Алексея, как должно подразумевать согласно с общим обычаем его времени, уже два образа — малый и великий («малосхимные» монахи, и малые схимники» и «великие, схимники», малый образ и великий образ) 2). Последуя патр. Алексею (и общему обычаю), и преп. Феодосий Печерский ввел у себя два образа.

В позднейшее время кроме двух образов монашества собственного и настоящего явился еще третий образ монашества несобственного,—образ как бы предварительный и вступительный и представлявший собою полумонашество. Приходящие в монастыри для принятия монашества по правилам каноническим и по законам гражданским должны быть постригаемы не ранее, как после трехлетнего испытания. Закон Юстинианов предписывает им в продолжение этих трех лет носить одежду и стрижку мирскую 3). Но в позднейшее время вошло в обычай надевать на желающих из испытуемых, хотевших заявить свое твердое намерение принять монашество, по истечении той или другой части трехлетия, монашеские одежды без монашеского пострижения. Таким образом, явился чин мирян, носящих монашеские одежды или монахов (собственно—мирян) рясофорных 4). Истинные ревнители монашества считали в высшей степени предосудительным, если человек, надевший монашеские одежды, все-таки возвращался потом в мир, однако законным образом право это за рясофорами оставалось, потому что рясоношение было нечто не узаконенное, а введенное обычаем 5). Патр. Але-

1) В Патр. Миняt. 99, р. 1820 n. 12; οὐ δοίης ὅπερ λέγουσι μικρὸν σχῆμα, ἔπειτα ὡς μέγα ἓν γὰρ τὸ σχῆμα, ὥσπερ καὶ τὸ βάπτισμα, καθὼς οἱ ἅγιοι πατέρες ἐχρῆσοντο. Тоже в наставлении ученику Николаю, ibid. р. 941. Cfr в Пидалионе примечание к 42-му правилу Трулльского собора, Закинфск. изд. стр. 259.

2) Ркп. лл. 224, 232 и об., 265 об., 266 об., 273 об. В Уставе нет прямых речей о двух образах, но непрямые упоминания о них, предполагающие разделение, многократны.

3) Новелла 5, гл. 2: κουρᾷ τε καὶ ἐσθῆτι τῇ τῶν καλουμένων χρῆσθαι λαικῶν.

4) Ῥασοφόρος, т. e. φορῶν ἄμφια ῥάσα—носящий монашеские одежды (подразумевается мирянин—λαικὸς ρασοφόρος).

5) См. трактат Вальсамона Περὶ τῶν ρασοφόρων у Ралли и П. IV, 497 sqg и его же в толков. на 5 пр. соб. Двукратн., ibid. n. 665 sqq. Все или не все монашеские одежды были надеваема на рясофоров, Вальсамон прямо этого не говорит, выражаясь неопределенно—ἄμφια μοναχικά, ῥἀσα ἄμφια. Из нашего

672

ксей в своем уставе относительно одеяния испытуемых в монашеские одежды (пострижения,—как бы предварительного и не настоящего, см. нынешний чин,—в рясофоры) предписывает: если испытуемый есть человек знаемый в монастыре, то игумен наденет на него монашеские одежды, когда хочет по своему «рассмотрению»; если же онесть человек незнаемый, то должен пробыть в мирских одеждах не менее года, быв испытываем в худших службах монастырских 1). Согласно с общим обычаем и с уставом патр. Алексея и преп. Феодосий Печерский разделил в своем монастыре испытуемых на два класса—носящих мирские одежды и одежды монашеские. Таким образом в монастыре его (как вообще в монастырях греческих) все обитающие разделялись на четыре класса: два класса испытуемых и два класса настоящих монахов. Об этом четырехклассии Нестор пишет: «Вся приходящая (в монастырь Феодосий) приимаше с радостью, но не ту абие постригаше его, но повелеваше ему в своей одежи ходити, дондеже извыкаше весь устрой монастырский, таче по сих облчашет ѝ в мнишскую одежю, и тако паки во всех службах искушашеть ѝ, ти тогда остригий оболочашеть и ѝ мантию, дондеже паки будите чернець искусн, житием чист си, ти тогда сподобляшеи ѝ прияти святую скиму ²).

В позднейшее время у нас образовался взгляд на великую схиму, как на нечто такое, что далеко не обязательно для всех монахов, и вместе с тем как на нечто такое, что много пользует уже само по себе, без соответствующих подвигов. На этом основании у нас начали принимать, великую схиму не все монахи, а по произволу только некоторые из них и притом только в глубокой старости и даже перед самою смертью. Что преп. Феодосий вовсе не держался подобного взгляда, это отчасти видно из сейчас приведенных слов Нестора. А еще более это необходимо думать само по

Феодосия Печерского видим (сейчас ниже), что все, за исключением мантии(т. е. как теперь). Образов одевания рясофоров в монашеские одежды по Вальсамону было два: один в присутствии всей братии руками игумена с переменой имени и с пением Трисвятого (нынешний чин): другой без всего этого, вероятно —просто с частного благословения иди дозволения игумена (у Ралли и П. II, 665 и 660 и IV. 501. По уставу импер. Ирины, о котором ниже, монахини рясофорные напевают τὸ ἱμὰτιον, как называет императрица хитон или рясу, καὶ τὸν μανδύαν, гл. 30).

1) Ркп. лл. 232 об. fin. и 233.

2) 3 Бодянск. л. 10 об.

673

себе. Великая схима, после того как явилось разделение монашества на два образа, стала выражением монашества полного и совершенного, при усвоенном малой схиме значении только обручений сему последнему 1); но преп. Феодосий, конечно, желал и ревновал видеть совершенными монахами всю свою братию; что же касается до пострижения в глубокой старости и перед самой смертью, просто ли в монашество или из малого образа в великий, то даже поздний его ученик говорит: «глаголяй сице: аще видите мя умирающа, тогда постризите мя, сего суетна вера и пострижение» 2). На сем основании необходимо думать, что преп. Феодосий постригал в великую «схиму всех без изъятия своих монахов, и именно — нарочито и непременно требуя этого от всех, и что он не дожидался глубокой старости, а тем более болезни явно смертной, а только ожидал ох каждого доказательств готовности и наклонности быть совершенным иноком. В первой половине XII века позднейшие взгляды начинают явно выступать. Кирик Новгородский спрашивал о себе епископа Нифонта: «и еще без схимыесмь, помышлял есмь в себе: ноли к старости тоже ся постригу, ноли буду лучший тогда, но худ есмь и болен» [я еще не постригся в схиму; думаю в себе: не лучше ли постричься под старость, может быть не лучше ли буду тогда (здоровьем), ибо (теперь) худ (здоровьем) и болею], и получил в ответ: «добро еси помыслил, еже еси рекл, к старости пострищися в скиму» 3).

В настоящее время почти все грамотные монахи, по выслуге лет, возводятся в степени священства—диаконы и пресвитеры (иеродиаконы, иеромонахи). Совсем не так было в древнее время. Монах идет в монахи не для пастырства над другими, что есть священство, а для спасения посредством подвигов собственной души,— идет для того, чтобы из овцы обыкновенной, каковы все пасомые - стать овцою так сказать исключительною и смиреннейшею. В первое время монашества вовсе и не было монахов-священников и монахи для совершения у себя литургии приглашали к себе приходских священников 4). С течением времени, чтобы избавить монастыри от

1) Κυρίως ἀπόκαρσις ἡ τοῦ μεγάλου καὶ ἀγγελικοῦ σχήματος περιβολὴ ἐστι, τὸ γἁρ μικρὸν σχήμα ἀῤῥαβῶν ἐκείνου τοῦ τελείου λέγεται, Вальсамон в толков. на 2 пр. собора в храме Софии, у Ралли и Π. II, 710 нач..

2) Поликарп в Патерике,—те слова, что приведены выше.

3) У Калайд.стрр. 174 sub fin. и 175, у Павл.col. 25.

4) История правосл. монашества на Востоке П. С. Казанского I. 1158 fin..

674

необходимости приглашать к себе приходских священников, было допущено поставлять монахов в священники и именно—в священники, если можно так выразиться, не полные, не по благодати разумеется, которая не может быть преподана только отчасти, а по праву ее употребления, с правом и назначением быть священниками для монахов и в монастырях, но без права быть ими для мирян и в миру 1). Но это было допущено и более или менее долгое время существовало на практике только для удовлетворения нужды и не более. В монастыре ставилось из лучших монахов столько священников, сколько это требовалось по количеству братии и церквей, а все прочие монахи оставались простыми монахами 2). В позднейшее· время начали ставить в иеродиаконы и иеромонахи и без нужды или сверх нее, но все-таки нынешнего стремления монахов к сим степеням священства и нынешнего взгляда на них, как на своего рода непременные чины, вовсе не было, и теперешние порядки и взгляды у нас происхождения весьма недавнего 3). Наш период домонгольский должен быть полагаем в сем отношении в середине между двумя крайними пределами древне-старого времени: с одной стороны ставили в иеродиаконы и иеромонахи уже без нужды, на с другой стороны сверх нужды их ставимо было еще весьма немного 4).

1) Сие следует уже из того, что монахи по правилам «да соблюдают безмолвие, да прилежат токмо посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреплись от мира, да не вмешиваются ни в церковные ни в житейские дела и да не приемлют в них участия, оставляя свои монастыри».—что они могут исходить из монастыря, только когда «настоит неизбежная некая нужда», 4 всел. соб. пр. 4 и 6 всел. соб. 46, cfr в Πηδἀλιον’е примеч. к 4 пр. 4 всел. соб..

2) Импер. Юстиниан в новелле 133, гл. 2, предписывает, чтобы иеромонахов и иеродиаконов в монастыре, выбранных из числа старейших и достойнейших его монахов, было тех и других вместе четверо или пятеро.

3) От Екатерининских штатов 1764 г., когда на известное положенное количество монахов каждого (оставленного) монастыря назначено было (в замен отобранных вотчин) определенное жалованье, разделенное на три статьи, (как бы чиновникам): иеромонаху, иеродиакону и простому монаху.

4) Патр. Алексей в своем Уставе предписывает, чтобы священников, и диаконов было в монастыре «довольно», так чтобы церковные службы не всегда совершались одними и теми же священниками и диаконами, а по «череде»; как священники так и диаконы должны быть непременно монахами великого образа, ркп. л. 232 sqq. О чиновниках монастырских, со включением и самого игу-

675

Монахи начали монашествовать, как само собою разумеется, в произвольных одеждах; но когда явились настоящие монастыри, то вместе с устройством всего быта введено было однообразие и однообразное постоянство и относительно их. Подобно священникам монахи не выдумали для себя новых одежд, а из многих видов сих последних, употреблявшихся в миру, усвоили себе известные некоторые, которые находили наиболее для себя приличными и соответственными. Определенные одежды введены были уже Пахомием Великим, первым учредителем настоящих монастырей. По его уставу и в его монастырях монахи носило: 1. Коловий или левитон (κολόβιον, κολοβιὼν, производимое от κολοβὸς 1), λεβητὼν, λεβι(υι)τὼν, λεβητονάριον),—поколенную рубашку без рукавов, только с прорезами для рук или с очень короткими по локоть рукавами, из материи льняной или шерстяной 2). 2. Аналав—особую перевязь коловия или рубашки по груди. 3. Кожаный пояс. 4. Милоть (μηλοτή от μῆλον—овца, коза,)—верхнюю накидку или короткий плащ, в роде капюшона, из нагольной или никакою материей непокрытой выделанной овчины. 5. Кукуль—шапочку в форме островерхой скуфьи. 6. Мафорий—покров на шапочку в виде и в роде башлыка 3).

После перехода монашества из Египта в страны настоящей Греции и одеждах монашеских, введенных преп. Пахомием, про-

мена, не было постановлено, чтобы они непременно имели степени священства, и относительно игуменов 7-й вселенский собор за свое время дает знать (пр. 14), а Вальсамон за свое прямо говорит, что они бывали и не священники (в толковать на помянутое 14 и на 19 прр. 7 всел. соб.,—у Ралли и Π. II, 618 и 633; об игуменах наевших сан диаконов, см. у Дюк. в Gloss. Graec. под сл. μάνδρα в ἀρχιμανδρίτης: игумены, не бывшие священниками, конечно, и не были духовниками братии, поручая духовничество другим); относительно эконома, второго по игумене чиновника, патр. Алексей в своем Уставе делает замечания и на тот случай, если он «не будет почтен поповским саном», лл. 199 οб. нач. и 253.

1) что в отношении к одежде может значить обрезанный, окоротанный.

2) Дюканжа Gloss. Graecit. под слл. κολόβιον и λεβητών и Gloss. Latinit. под слл. colobium и levitonarium. Были коловий и другой формы,— в виде длинной рубашки с широкими рукавами, как наши теперешние диаконские стихари (этой второй формы коловии под именем далматиков вошли в число богослужебных одежд Западной церкви),—Дюк..

3) Об одежде Египетских монахов см. Историю правосл. монашества на Востоке П. С. Казанского I, 135 и ею же Общий очерк жизни иноков Египетских в IV и V веках, стр. 10.

676

изошли некоторые изменения,—отчасти они были переменены, отчасти дополнены: воловий, носившийся монахами Египетскими и как верхняя и как нижняя одежда, т. е. надевавшийся прямо на тело без поддевания под него рубашки в собственном смысле, был заменен двумя одеждами—названною сейчас рубашкою (ύποκάμησον) 1) и хитоном, милоть была заменена мантией и затем была прибавлена еще новая одежда — паллий, так что после этих перемен, одеждами монашескими стали: кукуль спокровом или мафорием, хитон срубашкой под ним, аналав, паллий, пояс и мантия; к одеждам должна быть прибавлена обувь, которой монахи Египетские почти никогда не носили 2) и относительно которой нет правила в уставе Пахомия: этою монашескою обувью стали сандалии или калиги 3). В этом измененном виде монашеския одежды остаются и до настоящего времени, остаются впрочем в книгах, в чинах пострижения, но не на самом деле. Одежды монахов малого и великого образа или по теперешнему манатейных и схимников были совершенно одни и те же, как ясно показывают чины пострижения (до настоящего времени) 4), и различались между собою тем, что одни—монахов великого образа или схимников были с «иконами воображеными» 5), т. е. нашитыми или вышитыми на них изображениями крестов, а другие — монахов малого образа или манатейных были просты. Если взглянуть на теперешнего манатейного монаха, то мы не увидим ничего древнего, ничего из того, что указано сейчас. Но мы уже говорили выше, что нынешняя монашеская (и священническая) ряса происхождения весьма позднего, что до ее появления обыкновенную верхнюю одежду мона-

1) После тоги как рубашка явилась, она стала вещью само собою предполагаемой, а поэтому и упоминания о пей можно встретить редко: по что она была, т. е. что монахи после Египта в собственной Греции не надевали хитон непосредственно на тело (как Египетские монахи колоний или левитон), а поддевали под него рубашку, это видно из записи Студийского монастыря о видах и числе одежд монахов, где на первом месте «две рубашки» —ὑποκἀμησα β',— у Миня в Патр. t. 99 р. 1720.

2) П. С. Казанского История I. 135 fin. Очерк, стр. 13.

3) Симеон Солунский De sacramentis cap. 55 fin.. De poenitentia cap. 278, Responsa ad Gabrielem Pentap. Quaest. 6 sub fin., y Миня в Патрол. t,. 155, pp. 204, 497 и 918.

4) Только один и тот же головной покров у монахов малого образа называется камилавкой (καλομμαύχιον), а у монахов великого образа кукулем (κουκούλλιον).

5) Устав патр. Алексея, ркп. л. 224.

677

хов составляла мантия, которую они не только изредка надевали в церкви, а носили всегда и везде, совершенно так, как носят теперешнюю рясу. Нынешний головной покров монахов манатейных по своей форме происхождения также весьма позднего. Этот головной покров или клобук состоит из двух частей — из камилавки, имеющей форму весьма высокого ставца, бурака иди шляпы — цилиндра с обрезанными полями, и из хвостатого покрова по ней или крепы. При соединении крепы с камилавкой или при надевании первой на вторую форма условливается последнею, ибо крепа, покрывая камилавку, сообразуется с ее формою; но нынешняя форма камилавки и есть именно поздняя: она заимствована Греками из одного источника с нынешней рясой, а от Греков перенесена к нам патр. Никоном. Дониконовская форма камилавки есть та, которая остается в настоящее время у раскольников, т. е. круглая маленькая шапочка или скуфейка. В этой своей собственной и действительной форме камилавка и будет ничем иным, как древним кукулем (κουκούλλιον), который по мнению толкователей взят от крестильного кукуля именно — от того кукуля или той скуфьеобразной шапочки, которая с древнего времени возлагается на крещаемых при крещении 1) (Камилавка монахов манатейных есть один и тот же головнойпокров с кукулем монахов великосхимных, отличающийся от него только отсутствием нашитых или вышитых крестов и для различения от него только получивший новое имя. Кукуль монахов великосхимных доселе сохраняет свою древнюю форму, но, кажется, отличается несколько от формы камилавки раскольнической или от формы этой последней, какую она имела у нас перед Никоном, именно— тогда как кукуль монахов великосхимных есть скуфья островерхая и довольно глубокая, камилавка раскольничья,—если не ошибаемся,— есть скуфейка кругловерховая и мелкая. Если так, то более первоначальную форму должно видеть в форме кукуля, ибо нужно предполагать, что монахи носили в древнее время камилавки, как и теперь носят схимники кукули, закрывая ими голову глубоко, до самых глаз). Покров камилавки или кукуля (нынешняя крепа) в древнейшее время называвшийся мафорием — μαφόριον, что есть испорчено-сокращенное из ώμοφόριον и значит головной покров, достигающий до плеч и закрывающий их (от ὠμος—плечо и φέρω—ношу), а в последующее время не имевший собственного названия 2) и подразуме-

1) П. С. Казанского Очерк, стр. 11 нач..

2) У патр. Алексея в уставе в главе «о погребании» покров называется

678

вавшиися вместе с кукулем, как одно с ним целое 1), по своей собственной форме сверх того, что прикрывает (камилавки или кукуля в теснейшем смысле) быль более или менее близок к нынешнему (нынешней крепе); но, заключая от примера теперешних наших схимников, вероятно думать, что его боковые, висящие на плечах, концы или крылья были сшиты напереди вместе (ибо так это теперь у схимников) 2). В древнее время покров делался не из легкой материи (крепы, от которой название) как теперь, а из толстого сукна 3), и служил не для бесцельного украшения, а для того, чтобы защищать голову от непогоды, для каковой цели был малодостаточен кукуль 4). На сем основании со всею вероятностью следует

«наглавием»: «взложитнань куколь, аще великий скимник будет, взложитнаглавие верху главы его и покрыв до брады, яко—невидену быти лицю», л. 273 об.. Теперешний греческий чин погребения монашеского, буквально говоря тоже самое, называет наглавие τῆνπερικεφαλαίαν: тоже в греческом последования малого образа.

1) Как это у схимников и теперь.

2) В Менологии импер. Василия мы нашли двух монахов «кукулях с наглавниками: у одного монаха (Даниила столпника, под 11 Декабря. II, 28) концы наглавника напереди сшиты; как они имеют себя у другого (под 28 Января, II, 141) этого нельзя разобрать. В Менологии очень много монахинь в наглавниках: во-первых, под этими наглавниками как будто нет кукулей и они надеты прямо на голову, как платы мирскими женщинами: во-вторых, они имеют двоякую форму—близкую к теперешней с узкими концами или крыльями по бокам и обыкновенных женских платок (иногда весьма длинных, как бы шалей, напр. под 20 Ноября. I, 202, у одной преподобной): у наглавников первой формы один конец висит, другой обвит около шеи; у наглавников второй формы (платков, шалей) иногда концы сошпилены под подбородком, иногда же висят каждый сам по себе. В иллюстрированном славянском хронографе Георгия Амартола XIII в., принадлежащем Моск. Д. Акад. (фундаментт. ркпп. № 100) у двух монахов, концы наглавников как будто не сшиты напереди (л. 218 (обор.). В иллюстрированной истории Флорентийского собора, не позднейшей конца XV века, принадлежащей Венской Публичной библиотеке, концы наглавников у одних монахов ясно не сшиты, а у других как будто сшиты (у Несселя V, 39 и 40). Изображение монаха в одном кукуле без наглавника есть в помянутом хронографе Амаргола: кукуль имеет форму скуфьи кругло —а не остро-верхой (л. 18).

3) Патр. Алексей в уставе: «достоит им (монахом) в льняных место тканий, толстыми клобуки покрыватися», л. 224 об.

4) Для сей же самой цели носили эти главные покровы, вполне соответствующие нашит башлыкам, и миряне под именем бирров (birrus) и плане-

679

думать, что он не постоянно был надет на голову по камилавке, а только надевался в случае нужды, в другое же время откидывался на спину и висел на последней в виде маленького капюшона, мешка 1).

тариев (которые, превращаясь в простое украшение, иногда бывали роскошнейшие).

1) Общее русское название головного покрова монахов, т. е. камилавки вместе с крепой. — клобук есть название славянское или по крайней мере древнерусское и взятое не из греческого; значит вообще шапку, головной покров (см. Карамзина по Index’y Строева). Камилавка по-гречески καμελαύκιον или καμηλαύκιον и καλυμμαύχιον. У теперешних Греков более принято писать и говорить καλυμμαύχιον (так и в Требнике, в чине пострижения), но Константин Порфирогепит постоянно пишет καμελαύκιον (в De Ceremoniis aulae Byzantinae и в De administrando imperio). Название производят: от καῦμα ἐλαύνω— прогоняю жар, защищаю от жара, κάμηλος—верблюд, предполагая, что камилавки делались из верблюжьей шерсти, καλύπτω ἀυχένα (καλυμμαύχιον)— закрываю затылок; но по всей вероятности название не греческое и с самою вещью пришло откуда либо с Востока (Арабы в Палестине и Египте доселе носят на головах платы иди шали, т. е. не только женщины, но и мужчины: по как называются у них эти платы мы не знаем). Были императорские венцы, называвшиеся камилавками (Конст. Порфирог. De administr. imper, cap. 18): должно думать, что эти венцы имели скуфьеобразную форму, и весьма вероятно, что от сих-то венцов кукули манатейных монахов и получили название камилавок. После того, как вышло из употребления название покрова—μαφόριον, Греки начали употреблять для различения двух частей головного покрова названия — для самой камилавки: κατωκαμηλαύχιον, ἐσωκαμηλαύχιον или сокращенно σοκαμηλαύχιον, т. е. нижняя, внутренняя камилавка, для покрова: ἀνωκαμηλαύιοων и просто καμηλαύχιον, т. е. верхняя камилавка, (просто) камилавка (Дюк. Gloss. Graecit. под сл. καμελαύχιον). В нашем церковном Уставе употребляются названия—для камилавки: подкап и камилав, для покрова: «плат имущ покров» и «плат, еже имать покрывало» (глл. 39 и 40; подкап из кап, которое есть греческое κάπα - шапка, Дюк. Gloss. Graecit. сл. κάπα, т. е. нижняя шапка; без сложения из κάπα произошло, не совсем попятным для нас образом, раскольничье каптырь, которого не случилось нам встречать в древних памятниках); Арсений Суханов в Проскинитарии камилавку называет скуфьей и сукамилавкой, а покров—клобуком и камилавкой (Казанск. изд. стр. 197 и следд.). Нынешнее наше название покрова — крепа, как мы сказали, происходит от материи, из которой делается покров; а название материи крепа есть французское crêpe, немецкое Kreppe (креп, флер, производимое от латинского crispus — кудрявый, волнистый, потому что материалу, из которого делается крепа, придается волнистость).

680

Какую форму имела рубашка (ὑποκάμησον) древних монахов, указаний не встречается. Но по всей вероятности ту же самую, которую имеет и в настоящее время (у монахов, носящих монашеские рубашки), т. е. форму обыкновенной рубашки (с прямым воротом), но значительно длинной, до половины голеней и несколько ниже. Материалом рубашек, сообразно с качеством, требовавшимся от других монашеских одежд, должен быть предполагаем грубый холст. Монахи, ревновавшие об особенном и нарочитом умерщвлении плоти вместо обыкновенных рубашек носили так называемые власяницы (τὰ τρίχινα от θρίξ, τριχός—волос),—рубашки из материи, сотканной из верблюжьей или иной жесткой (как волосы) шерсти, которые множеством шерстистых острых кончиков кололи и жалили тело (преп. Феодосий Печерский носил на теле «свиту власяну остру»,— Нестор в житии, у Бодянск. л. 14 об.; Евстафий Солунский говорит о власянице: (ἔνδυμα) διὰ τριχῶν, ὧν τὸ κέντημα ὠσεὶ καὶ κυνοσβάτοι καὶ κάκτοι καὶ ῥάμβοι, — одеяние из волос, которых (волос) колотье как (колотье игол) шиповника, кактуса и терна 1),— De emendanda vita monastica, у Миня в Pair. t. 135, р. 789, n. 72).

Хитон (χιτών), иначе ряса, есть подрясник нынешних монахов. Как в общественном быту позднейших или византийских Греков, так и у монахов хитон имел форму длинной до пят рубашки с неширокими и длинными по кистирук рукавами и с так называемыми запястьями на концах (как у нынешних священнических и монашеских подрясников) 2). Нисколько не отличаясь от мирского хитона формой, монашеский хитов отличался от него цветом—черным и качеством, по которому он, как все монашеские одежды по отношению к мирским одеждам, долженствовал составлять рубище и вретище. Выше по поводу иматия священников мы говорили, что одежды Греков были отличны от наших,—что те верхние одежды у них, которые называются комнатными (а на открытом воздухе употребляются в теплое время) все были неразрезанными и не с полами, как наши сюртуки и всякие верхние одежды,

1) Колющие растения указываем с точностью смысла, но не буквы, ибо иначе для читателя была бы неясность.

2) Что хитон имел запястья в мирском быту, см. на хитонах императоров, напр. изображение Юстиниана в храпе св. Софии, у Зальценберга В1. XXVII; что он имел их у монахов см. изображения в Менологии императора Василия.

681

а наглухо сшитыми и надевавшимися с головы, как рубашки, и что последнее название должно быть понимаемо у них не только об одежде надеваемой непосредственно на тело или в теснейшем и собственном смысле рубашке, как у нас, но и в смысле указанного класса или рода всякой одежды верхней. Хитон монахов именно и составлял таковую верхнюю их одежду 1), ибо далее следовала мантия, которая принадлежала к другому классу верхних одежд, — к классу наших шинелей, верхних кафтанов, шуб, вообще к классу верхних одежд открытого воздуха и непогод. Таким образом, хитон составлял верхнюю одежду монахов в собственном и теснейшем смысле, одежду, без которой менах так же не мог быть мыслим, как цивилизованного общества человек не мыслим при людях без сюртука. По сей причине нарицательное название τὰ ἀμφία μοναχικά—монашеская одежда по преимуществу относилось именно к хитону и по преимуществу означало именно его. Но всем монашеским одеждам кроме названия ἀμφια μοναχικά было еще усвоено описательное название ἀμφία ράσα 2), что означает грубую одежду из известного сорта грубой шерсти, одежду из такого же известного сорта материала, как напр. у нас солдатское сукно, каковы были одежды монашеские (Ράσος есть латинское rasus 3) от rado—скоблю, скребу и как прилагательное к ἄμφιον значит собственно одежду выношенную, вытертую, лишенную ворсы, но в употреблении оно значило одежду из материала известного грубого сорта 4); какой именно был это материал, с точностью определить нельзя, но вообще он должен быть представляем близким к нашему солдатскому сукну: в настоящее время послушникам, новопоступающим в монастыри, и послушникам, находящимся на черных работах, шьют подрясники из какого-то толстого сукна, весьма близкого к солдатскому, если оно не есть прямо солдатское, то можно подозревать, что оно представляет собою древнее сукно монашеское). Подобно тому, как название ἀμφία μοναχικά усвоилось преимущественно хитону, и название ἀμφία ῥάσα относительно главным образом к нему, и из сего ἀμφία ῥάσα сделано было другое собственное название хитона—τὸ ῥά-

1) В записи Студийского монастыря называется ἐπἅνωφόριον, в противоположность рубашке, которая есть как бы ὑποκατωφόριον, у Миня t. 99 р. 1720.

2) Вальсам. у Ралли и II. IV, 501 нач.: μετὰ ῥὰσων ἀμφἴωκ

3) Дюк. Gloss. Graecit. сл. Ῥὰσον.

4) Дюк. ibid..

682

σον (подразумевается ἀμφίον, ἔνδυμα, φόρεμα), ряса 1). Из одежды рубашкообразный хитон превратился в нынешний подрясник тем способом, что изменяемый из одежд греческих (передоглухих) в одежды новоевропейские, каковы и русские, он разрезан был спереди по длине на полы (а из ряс переименован в подрясники в то недавнее время, как явилась нынешняя ряса, представляющая собою отьинуду заимствованный позднейшими Греками кафтан, о чем мы говорили выше). Когда именно хитон был разрезан спереди (как у нас, так и у Греков, и у нас вероятно вслед за Греками), этого пока мы не можем сказать, потому что не встречали пока прямых на это указаний (которые и встретить весьма трудно, потому что они могли быть сделаны не нарочно, а только как-нибудь случайно). Разрезанный, на полы, хитон долгое время, как бы соединяя новый вид с старым, застегивался от верху до низу на частой ряд пуговиц (а у Греков и доселе застегивается на этот ряд пуговиц от ворота до пояса).

Аналав 2)—ἀνάλαβος от ἀναλαμβάνω, воспринимаю, надеваю на себя (у некоторых ἀναβολεύς и ἀνάβολος от ἀναβάλλω, накидываю, кладу на себя) был особой перевязью хитона на плечах и под мышками для того, чтобы в последнем удобнее было заниматься работами. Параманд нынешних манатейных монахов, представляющий собою древний аналав, более или менее близок по форме к последнему, который, вероятно, делался только не из шнуров или узких тесём, как делается теперь первый, а из тесём или кожаных ремней 3) более или менее широких. Он составлял перевязь, весьма подобную той, которую диакон делает из ораря на литургии после возглашения: «Благодатию и щедротами», и по всей вероятности снят именно с образца диаконского. Если читатель возлег два ремня и оба сошьет в кольца таких размеров, чтобы каждое, будучи по-

1) По греческому последованию во одеяние рясы (Ακολουθία εἰς ἀρχάριον ῤασοφοροῦντα) на одеваемого в рясу надевается хитон и камилавка: ἐνδύει αὐτὸν χιτώνα καὶ καλυμμαύχων.

2) О нем Дюк. Gloss. Graecit. сл. ἀνάλαβος и П. С. Казанский, Очерк, стр. 12.

3) Египетские монахи носили аналав из шерстяной тесьмы—laneo plexas, но потом их носили, если не исключительно, то наиболее кожаные, — Симеон Солунск. De poenitentia гл. 173, у Миня в Pair. t. 155 ρ. 497 (о кожаном аналаве конца XIV—начала XV века, найденном в Москве, см. в Памятниках Моск. древности Снегирева стр. 128 col. 2).

683

итожено на одно плечо и продето под другую подмышку, плотно облегало первое и подхватывало вторую, если он вставит эти кольца одно в другое так, чтобы из их соединения выходил Андреевский крест, и сошьет их в местах соединения, то это и будет древний аналав. Будучи надето на плечи и продето под мышки соединение ремней (тесём) представляло крест (Андреевский) спереди и сзади, почему авалаву и придавалось (и придается) духовное значение подъятия на рамена крестного ига Христова. В настоящее время древний аналав находим у монахов в двойном виде — в виде параманда, который носят монахи малого образа или манатейные и в виде собственно так называемого аналава, который носят кроме параманда монахи великого образа. Этот последний по своей форме то же самое, что параманд, и отличается от параманда тем, что не подхватывает под мышки, а сделанный гораздо просторнее его совершенно свободно висит на схимнике, не служа никакому непосредственному назначению и составляя как бы простое надетое украшение; он делается из плетей (плетений) или шнуров и украшается (в виде кистей или кисточек) множеством маленьких крестиков, от чего по-гречески называется еще πολυσταύριον—многокрестие. Параманд носится манатейными монахами и схимниками по рубашке, а аналав последними по подряснику. Несомненно, во-первых, что древний аналав нужно видеть не в нынешнем аналаве схимников, а в нынешнем параманде, общем им с монахами манатейными, ибо древние описания аналава совершенно ясны и не оставляют в сем случае никакого места спорам 1); несомненно, во-вторых, что аналав носился в древнее время монахами не по рубашке в теснейшем смысле, а по хитону или рясе, нынешнему подряснику, на котором носят нынешний аналав схимники; несомненно, в-третьих, что монахи великого образа или схимники имели в древнее время один аналав, а не два, как в настоящее (параманд или древний аналав и так называемый ныне аналав). От чего случилось, что древний аналав перенесен с хитона на рубашку (и утратив свое древнее имя получил новое параманда), от чего у монахов великого образа или схимников аналав удвоен, причем новейший его дубликат занял место старого: на вопросы эти, за отсутствием положительных указаний, может быть отвечаемо только предположительно. Переименование аналава в параманды—παράμανδυ, παραμάνδιον ничего в сем случае не объясняет; название παραμάνδιον, очевидно, про-

1) См. в указанных местах.

684

исходящее из παρά и μανδύας, не совсем ясно, ибо трудно решить что тут значит παρά; но значит ли оно близь или вместо, во всяком случае показывает только то, что древний аналав находился в ближайшем соприкосновении с мантией и следовательно надевался не на рубашку, а на хитон или рясу, нынешний подрясник. Когда хитон разрезан был спереди и стал одеждой двуполой, то монахи начали принимать за хитон находившуюся под ним рубашку, ибо хитон значит рубашка, а поэтому и перенесли аналав с действительного хитона на воображаемый или с нынешнего подрясника на рубашку: так с вероятностью можно объяснять перенесение. Что же касается до того, что монахи великого образа или схимники, перенесши действительный аналав с подрясника на рубашку, надели на первый собственно так называемый ныне аналав, то это, вероятно, для отличия от манатейных и для показания, что они суть как бы сугубые монахи, или, наоборот, случилось так, что, перенесши аналав вместе с манатейными монахами на рубашку, они хотели оставить его, в сохранение древнего обычая, и на хитоне, причем второму придали несколько иную форму, чтобы не выходило совершенной двойственности. В «Сказании о черноризчесте чину», усвояемом Кириллу Туровскому, аналав называется плетцами 1), а в Чине погребений монашеского по старым рукописям плетьми 2); так как это название более идет к нынешнему аналаву схимников, чем к параманду, то из сего следует заключать, что первый явился уже значительно в древние времена 3).

Паллия—-παλλίον в настоящее время совсем нет у монахов. Некоторые хотят видеть его в малой мантии, манатейке или манатке, о которой говорили мы выше (в одеждах архиерейских). Но это вовсе неосновательно: малая мантия есть вид самой мантии,— мантия домашняя, а паллий служил не в домашнюю замену мантии, а был вместе с нею особою от нее и возлагавшеюся на монахов при пострижении одеждою, как это ясно дают знать Симеон Солунский 4) и чины пострижения (греческие до настоящего времени, см. также у Дюканжа в Gloss. Graecit. под сл. Μανδύας). В настоящее время,

1) «Се же мнихом и аналави предано восити. рекше нлетце, творяще делом послушание»,—Рукописи гр. Уварова, изд. Сухомлинова, т. 2 стр. 97.

2) Кормчая Троицк. Лавры № 206 л. 340 об. нач..

3) В уставе патр. Алексея в главе о погребании — аналав: «взложить нань аналав», л. 273 об.

4) Цитаты выше.

685

у схимников есть так называемая малая схима, которую они иногда употребляют вместо большой схимы (под сею последнею они разумеют кукуль с наглавником). Если читатель возьмет священническую епитрахиль, если он отрежет у нее верхние проймы, которыми она надевается на шею и сделает продольный разрез по середине, если он наденет ее на себя в этот разрез так, что одна половина будет висеть на груди, а другая на спине, то это и будет именно малая схима. Совершенно подобную сей малой схиме одежду находим на монахах X—XI века по изображениям в Менологии импер. Василия 1): со всею вероятностью подозреваем, что это и есть именно паллий. Так как все монашеские одежды явились с каким-нибудь непосредственным назначением, а не для простого украшения или духовного знаменования, которое им придано после, то имел конечно это непосредственное назначение и паллий. Если его видеть в сейчас помянутой одежде, то его нужно будет принимать за что-то такое в роде нынешней жилетки, за нагрудник и вместе наспинник.

Пояс — ζώνη с древнего времени более или менее был тот же, что и теперь,—кожаный средней ширины (пальца в три) ремень (по подобию кожаного пояса первоначальника анахоретов Иоанна Предтечи), почему иногда он называется λῶρον (что значит ремень, а потом в употреблении и многое другое, новогр. λουρί).

Мантия—μανδύας, о которой мы уже говорили выше в одеждах архиерейских, у монахов была трех видов: короткая в виде недлинного капюшона (т. е. если последний отпороть от шинели и снять) для работ, более длинная для церкви в праздники и великая—неизвестно для чего, но вероятно для употребления в холод и непогоду и в дорогах. Так как мантию великую или большую предписывается делать суконную, то этим дается знать, что другие две были делаемы из материала более легкого. Изображений монахов в мантии церковной весьма много в Менологии импер. Василия: длиной она приблизительно в половины голеней или несколько короче 2).

1) Весьма многим.

2) Запись Студийского монастыря о количестве и видах одежд монахов: «каждый брат должен иметь малую мантию для работ и другую церковную более длинную, которую по закону должно потреблять в субботу вечером на светильничном и в воскресенье на утрени и опять вечером на светильничном и прежде него на божественной литургии, а равным образом и в господские праздники, и другую мантию суконную великую (ἐπὡμιον, собственно наплечник.

686

Обувь монахов составляли сандалии, калиги и сапоги.

Сандалии—τὰ σανδάλια (древн. τὰ σάνδαλα) в своем первоначальном и простейшем виде суть кожаные или деревянные (произв. от σανίς — доска) подошвы, привязанные к ступне ноги ремнями; после они стали весьма мелкими башмаками, в роде наших туфлей (новогр. παποῦτσι, τσαροῦχι). Калиги — τὰ καλίγια и καλλίγια (такжеτὰ καλίκια и αἱ καλίκαι) 1), из латинского caligae, были более глубокие башмаки с длинными ремнями, которыми поверх их обвивалась нога, как у наших лаптей оборами. Сапоги (αἱ τζάγγαι и τὰ τζάγγια) 2) были в существе то же, что наши (отличались от наших главным образом тем, что делались головковые, а не вытяжные, и что имели носы не тупые, а круглые или продолговато-востро-круглые; большие—μακρατζάγγια имели голенища до колен, Дюк.Gloss. Graecit. τζάγγαι, а малые — κονδοτζάγγια, новогреч. κονδός короткий, вероятно в половину против больших и были подобны нашим туфлям с голенищами). Собственную и так сказать форменную обувь монахов, составляли сандалии, дававшиеся им при пострижении; затем калиги, вероятно, носились или безразлично вместе с сандалиями, а сапоги, подобно мантии великой, вероятно, употреблялись только в особенных случаях (в холод и в дорогах).

У нас в России, по климатическим условиям, с одеждами монахов должны были произойти некоторые перемены, а именно — во-первых, долженствовало быть законно признанным употребление· мехов, запрещенное^-в Греции 3), во-вторых, обыкновенною обувью

μικρόν εἰς τὸ διακονεῖν, καὶ ἔτερον τὸ τῆς ἐκκλησίας, βαθύτερον... καὶ ἔτερον ἐπώμιον μαλλωτὸν μέγα), у Миня р. 1720. К мантии великой должно относить, слова Устава патр. Алексея: «(зимой монахи) мантиями толстыми пъртянами аще хотят, да одеваются», л. 224 об. нач., см. выше. В «Епитимиях» Феодора Студита читаем: «кто в воскресенье, а особенно в праздничный день, не наденет своей большей мантии (τὸ μεῖζον αὐτοῦ ἱμάτιον) т. е. на две светильннчные и на утреню, да положит пред алтарем поклонов 50, и потов возвратившись да наденет ее»... «Работающий какую бы то ни было работу без мантии своей или без кукуля, да будет наказав епитимией, как пренебрежитель», у Миня рр. 1737 n. 33 и 1749 n. 4.

1) Καλίκιον у Дюк. в Gloss. Graecit, καλίκη в Записи Студийского монастыря.

2) Славянск. Азбуковник: «цангия—сапоги».

3) Меха, запрещенные в Греции строгими монашескими уставами и не носившиеся настоящими монахами, как должно думать, заключая от теперешнего времени, весьма носились монахами не совсем настоящими. Теперь у монахов

687

монахов, вместо сандалий и калиг, должны были стать сапоги (а беднейших, конечно, и лапти,—своего рода калиги 1).

Итак, одежды монахов были: рубашка (ὑποκάμησον), хитон или ряса (нынешний подрясник), аналав (нынешний парамаυд), паллий (ныне неизвестный, весьма вероятно так называемая малая схима монахов великого образа или схимников), пояс, кукуль с наглавиником (у монахов манатейных получивший название камилавки, у нас клобука), сандалии или калиги (и сапоги).

Одежды эти были одни и те же у монахов великого и малого образа или манатейных и схимников, и отличались между собою тем, что у первых они были «с воображенными иконами» или с вышитыми (нашитыми) на них изображениями крестов 2), а у последних без сих изображений. Первоначальными одеждами монахов были не простые, как вероятно думает читатель на основании общих соображений, а напротив с изображениями, которые ввел уже первый учредитель (организатор) настоящего монашества преп. Пахомий Великий 3). Простые одежды, лишенные священных изображений, как нужно думать, ввелись с того времени, как монахи из своих пустынь начали выходить в города, ибо толкаться в городах по улицам и площадям было неудобно в одеждах, которые самым своим видом слишком выдавали свое назначение вовсе не для городских улиц и площадей. Весьма вероятно, что именно это появление одежд простых и было причиной разделения монашества на два образа: великий и малый. Монахи никогда не хотевшие снимать одежд с изображениями и надевать простых (и подразумевается—

греческих к мехам (лисьим) необыкновенная страсть: в меховых кондогунях,—коротких подрясниках, шубках, они ходят даже детом, с одной стороны защищая себя ими от жаров, как наши извозчики полушубками, а с другой стороны—щеголяя ими (и корча из себя старых турецких нашей и бывших молдаво-валашских воевод).

1) В Греции не положено было носить монахам так называемого «нижнего белья», но у нас, конечно, должно было войти в употребление и оно.

2) В настоящее время кресты нашиваются на схимы белого цвета, но в древнее время они были красного (о Пахомии Великом П. С. Казанского История I, 135; Симеон Солунский De poenitentia, у Миня t. 155 р. 497). Чтобы на поясах у схимников делаемы были изображения, в греческих известиях мы указаний не встречаем; но в нашем сказании о черноризчесте чину: «свитый пояс с праздники» (Рукописи гр. Уварова, т. 2 стр. 96 fin.).

3) Казанск. ibid. I, 135.

688

выходить из монастырей), стали монахами великого образа, или схимниками, а прочие—монахами малого образа.

Все одежды монахов с древнего времени, как и в настоящее, были черного цвета (с дозволением перехода из черного в темно-красный и темно-серый, см. выше), почему монахи названы чернецами (μελανείμονες, μελανειμονοῦντες, μελανειφοροῦντες) 1). Все одежды долженствовали быть из материала простого и грубого (следовательно и у нас меха—не лисьи и куньи, а из простых овчин) и представлять собою в сравнении с одеждами мирян рубища и вретища, «одежды нищетныя» или нищенские 2).

В древнее время монахи не носили длинных волос, как теперь, но остригали головы наголо, почему и посвящение в монахи (употребляем слово посвящение, конечно, не в смысле хиротонии) названо пострижением 3). Патр. Герман говорит, что монахам остригается совершенно голова по подражанию св. апостолу Иакову брату Господню и Павлу апостолу и прочим 4). Не совсем ясно, что он хочет сказать, но вероятно думать, что свой обычай иметь голову

1) Все одежды за исключением рубашки, о которой ничего не можем сказать. Затем, должны быть исключены из всех монахи Египетские: при Пахомий В. они носили коловии белого цвета (Казанск. Очерк, стр. 11 fin.); равным образом и в позднейшее время, во второй половине XII в., если не все они, то некоторые из них носили одежды белые как снег (Евстафий Солунский, De emendanda vita monastica, у Миня t. 135 р. 416).—Монаха не в черной, а темно-красной мантии см. в помянутом выше Академии. Хронографе Амаргола, л. 18.

2) Сравн. в нашем церковном уставе главу 89. Увы, писанное про кого писано?

3) Что остригали головы, см. Трулльск. соб. пр. 42.

4) Τὸ δὲ κείρεσθαι τὴν καρὰν ὀλοτελῶς κατὰ μίμησιν τοῦ ἁγίου ἀποστόλου et caet., Rerum Ecclesiasticarum contemptatio, у Миня в Патр. t. 98 стр. 396. Слова патр. Германа приводятся в читаемой в славянских рукописях статье: «Сказание, чти есть черноризец и что одеяние» (напр. Троицк. Лаврск. Кормчая № 206. гл. 67 л. 330: «а еще острищи (монаху) всю главу, (то есть) по подобию ап. Иакова и св ап. Павла и прочих»), Опис. Синодд. ркпп. № 373 л. 113 об. стр. 161: После того как над постригаемым в малый образ будет совершен обряд пострижения, братии, приемше его, отводят в диаконик в «остригают» его поюще..., т. е. остригают совсем после некоторого стрижения, сделанного (по требованию обряда) игуменом. Cfr Пидалион в прим. к 42 пр. 6-го всел. соб., Закинфск. изд. стр. 258 (который доказывает, что монахи должны стричь волосы).

689

остриженною, по подражанию или без подражании апостолам, монахи взяли от библейского примера древних Евреев: у этих последних голова остригалась в знак печали и сетования (Иова 1, 20; прор. Михея 1,16), а монашество есть именно состояние печали; равным образом, вероятно, этим хотели выразить отложение тщетных попечений «о прелести и суете плоти» (так как заботы о волосах означали именно сие последнее) 1). Обычай носить длинные волосы монахи заимствовали, как должно думать, от так называемых анахоретов или еремитов — одиноких монахов или мирян, хотевших подвизаться не в монастырях, а отдельно в пустынях («пустынников») 2). Длинноволосие начало входить между монахами в обычай не позднее начала IX века 3), а стало обычаем общим и обязательным уже после нашего периода домонгольского 4).

Административную власть монастырей составляли игумены с большим или меньшим количеством находившихся под ниши чиновников. Область администрации распадалась в монастырях на три части: нравственный надзор над монахами и дисциплина их поведения, заведывание церковью или церквами с их богослужением, ведение хозяйства. Но не во всех монастырях был одинаково строг нравственный надзор, не все монастыри имели общее хозяйство, не во всех монастырях были церкви (монастыри несобственные). Сообразно

1) Сравн. 96 пр. Трулльск. собора.

2) О сих анахоретах и их длинных волосах — того же соб. пр. 42. Можно подозревать, что носить длинные волосы, с целью привлечь на себя внимание людское, придумали именно того сорта анахореты, о которых говорит собор в правиле.

3) Преп. Феодор Студит писал оправдательное письмо по тому поводу, что остриг волосы своим монахам, у Миня t. 99 р. 993 (Epistt. L. I, ер. 27).

4) Евстафий Солунский в конце XII в. говорит об острижении всей головы, Ue emendanda vita monastica, у Миня t. 135 р. 792 n. 74; в нашем Сказании о черноризчесте чину говорится, что «се же есть мниху (на голове) малых влас куста» (в других списках: «се же есть мниху малых влас напреди неострижение»: стрижка наголо с оставлением напереди куста волос,—хохла. чуба),—Рукописи гр. Уварова, т. 2 стр. 97. В Менологии импер. Василия монахи не с остриженными наголо головами, а так с подстриженными волосами, как подстригают их у нас крестьяне (Весьма вероятно представить дело о волосах таким образом, что перед Феодором Студитом начало входить рощение, что по его примеру возвратились к стрижке, а что потом опять и окончательно рощение).

690

с этим различием монастырей и состав администрации в них был различный.

Различие монастырей произошло таким образом, что от формы монастыря полной и совершенной они нисходили к формам менее полным и совершенным. Первую форму представляли монастыри строго-общинножитные, соединявшие вместе с тем строгость требований в отношении к нравам. В этих монастырях администрация и была в том ее целом виде, в каком она была выработана для монастырей. После игумена, о котором скажем ниже, весь состав чинов администрации, как мы сказали, распадался на три группы: для нравственного надзора над монахами и для наблюдения между ними дисциплины, для ведания церквей с богослужением и для ведения хозяйства. У преп. Феодора Студита 1) и в уставах, письменно воспроизводящих неписанный устав его монастыря, находим для нравственного надзора над монахами и дисциплины чиновников: таксиарха, епистимонархов, епитиритов, будильников и привратника. Таксиарх — ταξιάρχης, что значит чиноначальник, порядконачальник, был нечто в роде нынешнего благочинного; он наблюдал над поведением братии в кельях и в церкви; во времена собраний в церкви или где-либо он установлял и наблюдал порядок и чинность и наконец он вел список монахов (ματρίκιον—матрикулу, клировую ведомость) «для ведения степени каждого»2). Епистимонархи—ἐπιστημονάρχαι,—люди сведущие, опытные, по Феодору Студиту были монастырские судьи 3), а по Афанасию Афонскому—в числе двух они наблюдали за благочинностью стояния братии в церкви (—по одному для каждого из двух ликов, разделенные на которые стояли братия в церкви, см. выше), побуждали идти в нее опаздывавших и подвергали наказаниям не приходивших 4). Епитириты— ἐπιτηρηταί, наблюдатели, вероятно, быв помощниками таксиарха, по Феодору Студиту были как бы очами над братией, наблюдали над

1) В Ямбах.—Ἰαμβοι εἰς διαφόρους ὑποθέσεις, у Миня в Патр. t. 99 р. 1780 sqq, и отчасти в «Епитимиях» ibid. р. 1733 sqq.

2) В Ямбах р. 1784 n. 11. в Епитимиях р. 1748 n. 105.

3) В Ямбах р. 1781 fin. n. 8.

4) См. его Устав в русском переводе в Заметках поклонника святой Горы. Киев 1864. стр. 205. В записи Студийского монастыря иначе, чем у Феодора Студита: епистимонархи—судьи, «таксиархи двое на (двух) ликах напоминают братьям чинно стоять в ликах» (во время богослужения, а таксиарха Феодора Студита нет), р. 1709 и. 18.

691

нею днем и ночью и во всякое время, разрушая недозволенные сходки для смеха, празднословия и других более предосудительных целей 1). Будильники—ὰφυπνισται, по первому удару била к утренней службе обходили кельи, будя братию, а равно побуждали идтии ко всякой другой службе 2). Привратник—πυλωρὸς и ὀστιάριος или ὀστιαρός, наблюдал за входами в монастырь и за выходами из него, дозволяя вход (мирянам) и выход (монахам) только получившим дозволение от игумена 3). Для заведывания церковью и богослужением были чиновники: екклесиарх, доместики и канонарх. Екклесиарх—εκκλησιάρχης, начальник церкви, был именно то, что значить его имя, т. е. главным блюстителем церкви и всех ее принадлежностей, главным распорядителем и надзирателем в ней в отношении ко всему убранству и главным распорядителем в ней в отношении к богослужению 4). Доместики—δομεστικοί, из латинского domesticus (собственно домовый, дворовый, двóрянин и дворянин в том смысле, в котором слово употреблялось у нас в старое время, а в употреблении с приложением названия должности: δομεστικὸς τοῦ, τῶν... имя весьма многих чиновников высших и низших) были головщики и регенты двух клиросов певчих 5). Канонарх—κανονάρχης, начальник канонов,—предначинатель их пения и распорядитель относительно них пения, был, во-первых, канонарх в теперешнем смысле, затем вообще уставщик относительно чтения и наконец имел на своей обязанности бить в било к службам 6). При этихвысших чиновниках по церкви были низшие: сосудохранители (под надзором высших чистившие сосуды, за исключением, конечно, богослужебных, и одежды), парамонари (поддерживавшие чистоту в церкви), кандиловжигатели и пр. Для ведения хозяйства главные чиновники были эконом и келарь, а под ними для разных отделов и видов хозяйства весьма

1) В Ямбах р. 1734 n. 9: тоже у Афанасия Афонского ibidd. (наблюдатель).

2) Феодор Студит в Ямбах р. 1789 n. 16. У Афанасия Афонского, ibidd.: «будильник на утренних чтениях обходит тихо братий и будит заснувших».

3) Феодор Студит в Ямбах р. 1789 n. 26 и в Епитимиях р. 1741 n. 63.

4) См. у Дюканжа в Gloss. Graecit. под сл. ἐκκλησιάρχης.

5) Дюк.Gloss. Graecit. сл. δομεστικός.

6) Феодор Студит в Епитимиях р. 1745 и. 99, у Дюк. в Gloss. Graecit. сл. κανών.

692

многие другие: трапезарь, повар, хлебопекарь, портной, сапожник, огородник, виноградарь и пр. и пр., подразумевая, что каждый из них был частный начальник на своем послушании и имел при себе то или другое количество послушников и простых служебников. Эконом (οἰκονόμος от οἶκος и νέμω—домоправитель), главный чиновник по хозяйственной части, имел в своем ведении доходы и расходы монастыря и имения, с которых получались первые. Келарь—κελλάριος и κελλαριτης 1)—что значит амбарный, от κελλάριον — амбар ссъестными припасами и со всякими для хозяйства запасами и принадлежностями, был, как говорит Феодор Студит, начальником брашн (пшценачаяь ником, ἅρχων βρωμάτων) 2), т. е. главным начальником по ведению монастырского стола, а также, как необходимо подразумевать, и по снабжению братии одеждой. Наиболее важным между остальными был трапезарь—τραπεζάρης, у Феодора Студита ἀριστητάριος 3),—приготовитель обедов (наблюдатель за их приготовлением), в славянском переводе устава патр. Алексея кутник 4), т. е. главный после келаря и непосредственный начальник монастырской трапезы, как бы монастырский буфетчик 5). Из всех перечисленных сейчас чиновников главными были не те, которые ведали духовное, а те, которые ведали плотское, т. е. не таксиарх с епистимонархами и пр., а эконом с келарем 6).

В Уставе патр. Алексея есть глава о чиновниках, озаглавленная «О служебницех» 7). В ней читается: «Служебник же в монастырих (sic) хощем: иконома, кутника, иже стареи на обою сторону церкве (епистимонархов Афанасия Афонского и таксиархов записи Студийского монастыря), пономаря, сосудохранильника, житници ключаря, иже о больных стоит (больничного, νοσοκόμος) 8), иже вспо-

1) Κελλαρίτης у Феодора Студита в Ямбах р. 1784 n. 12.

2)Ibidd. n. 13.

3) В Ямбах р. 1784 и. 13.

4) Описание Синодд. ркпп. № 380 л. 225 об.

5) Кут—задний угол в избе. Трапезарь получил у нас название путника, вероятно, потому, что шкаф или буфет со столовыми принадлежностями стоял в заднем углу трапезы и что у него стоял он (трапезарь) во время обедов.

6) Что эконом (а не келарь, как у нас после) был главным чиновником после игумена и как бы выдававшимся над другими, об этом патр. Алексей говорит прямо и нарочито, ркп. л. 253.

7) Ркп. л. 225 об. fin. sgq.

8) Есть он и у Феодора Студита.—в Ямбах р. 1785 n. 17, в Епитилмиях р. 1741 n. 67.

693

минае (будильника, ἀφυπνιστής?), деместика церковного 1), книжного хранителя (βιβλοφύλαξ) 2), келаря, старейшего странноприимца» (разумеется привратник, см. выше). Главные чиновники после игумена суть эконом и кутник, ибо они двое вместе с игуменом печатают ковчежец (сундук) с монастырскими деньгами, полагаемыми в хранильницу (денежную кладовую) 3). Со всею вероятностью следует думать, что это перечисление чиновников не совершенно полно и именно—или что сам патр. Алексей не имел намерения делать перечисления совершенно полного иличтославянский переводчик Устава воспроизводит греческий подлинник не вполне и в своей редакции: в нем вовсе «нет чиновников нравственного надзора. Не имея в руках греческого подлинника устава, нельзя решить положительно, который случай имел место. Нам представляется вероятнейшим думать, что второй, и именно — от того, что у нас эти чиновники найдены излишними и исключены из состава чинов, а их обязанности отчасти были проняты самими игуменами, отчасти возложены на чиновников других категорий, на екклесиарха с доместиками (а вероятнее—с будильниками), может быть—на эконома и келаря.

Как бы то ни было, но есть вся вероятность думать, что у нас действительно было сделано сейчас указанное последнее, т. е. что преп. Феодосий Печерский ввел в своем монастыре чиноначалие греческое с некоторым сокращением штата чиновников, исключив чиновников сейчас указанной категории, отчасти приняв их обязанности на самого себя, отчасти возложив на других чиновников. Мы не имеем нарочитых записей о чинах, введенных преп. Феодосием; но нет никаких намеков на них в записях ненарочитых, а равным образом не находим никаких указаний на их существование у нас и во всех известиях последующего времени. Из ненарочитых известий Несторова жития преп. Феодосия узнаем,

1) Должности отделяются одна от другой точками, но вспоминае и деместик без разделения точками: «иже вспоминае деместика церк.».. См. как напечатано в Опис. Синодд. ркпп.: мы принимаем, что и между ниши должна быть поставлена точка.

2) У Феодора Студита в Епитимиях р. 1740 n. 47, в Записи Студийского монастыря р. 1713 n. 26.

3) «А иже в имении добыток (наличные имеющиеся деньги) в хранильници полагати, и от игумена и от иконома и от кутника в ковчежце запечатати», ркп. л. 227 нач. Но у Феодора Студита второй чиновник после эконома келарь,—у Миняt. 99 р. 944.

694

что он несколько сократил и остальные чины, им введенные: должность трапезаря или путника он соединил с должностью келаря а должность екклесиарха возложил на одного из доместиков (нужно подразумевать, правого клироса 2). Таким образом, преп. Феодосий учредил у себя главные монастырские чины: церковные—доместиков, причем один из них был и екклесиархом, хозяйственные—эконома 3) и келаря. Из чиновников второстепенных церковных у Нестора упоминаются «парамонари» или пономари, которые иначе называются строителями церковными 4); из не упоминаемых само собою должен быть предполагаем канонарх и необходимо должны быть предполагаемы будильники. Из чиновников хозяйственных, конечно, учреждены были все, которые требовались составом хозяйства, причем весьма вероятно предполагать, что при устройстве их штата и при распределении между ними обязанностей (служб) преп. Феодосий сообразовался не столько с порядками монастырей греческих, сколько с порядками мирскими русскими (боярские хозяйства) 5).

В монастырях особножитных (пдиоритмах, по теперешнему· по-русскому — штатных) не было общей трапезы и общей казенной одёжи. Следовательно, в них не нужен был келарь со всем штатом низших под ним чиновников. Составляет вопрос, как ведаемы были в этих монастырях недвижимые имения, когда они в них были. Возможны два предположения: или что был общий эконом, который заведывал ими, и что доходы с них, поставлявшиеся им в монастырь, разделялись между братией, или что самые имения делились между монахами на участки и каждый из них сам ведал свой участок, пользуясь им как пожизненною или вообще времен-

1) Что келарь был и трапезарем, это Нестор многократно дает знать ясным образом, у Бодянск. лл. 19 и об., 20 об.. 21, 22.

2) Стефана, преемника Феодосиева в монастыре на игуменстве, Нестор называет (до игуменства) то екклисиархом, то доместиком церковным, у Бодянск. лл. 14 и 28.

3) Эконом прямо упоминается Нестором, у Бодянск. л. 16.

4) У Бодянск. лл. 16 об., 17 об., 20 fin. и об., 21 об. (они били в било к службам, а не канонарх; они наливали масло в лампады, следовательно не было особых кандиловжигателей).

5) Перед смертью преп. Феодосий собрал всю братию, находившуюся вне монастыря, на службах в селах, «и начат казати тиуны, приставники и слуги, еже пребывати комуждо в поручений ему службе...», у Бод. л. 27 об.— Вратарь, чиновник особого разряда, у Нестора упоминается несколько раз, Бодянск. лл. 12 об., 16, 18.

695

ною (до выхода из монастыря) частною собственностью. Представляется с первого взгляда вероятнейшим первое, ибо последнее совсем превращало бы всех монахов в мелких собственников, своего рода арендаторов, т. е. мы разумеем всех их слишком приближало бы к мирянам. Однако у Греков позднейшего времени мы находим такие указания, которые заставляют предполагать, что если не всегда было, то по крайней мере иногда бывало и последнее 1). Во всяком случае в этих монастырях нужен был эконом или соответствующий чиновник для ведания и употребления тех денежных доходов, которые шли не на братию, а на монастырь, и употреблялись на поддержание церквей и зданий. О денежных доходах, шедших на братию, мы уже говорили выше, что они так или иначе были разделяемы или прямо получались по рукам. Представлялось бы с первого взгляда необходимым думать, что в этих монастырях, так же как в общинножитных, были чиновники церковные, так как без них не может обходиться богослужение. На самом же деле и a prioriи на основании прямых указаний гораздо вероятнее думать, что их вовсе не было и что дело о богослужении в этих монастырях должно быть представляемо особо и по своему. В монастырях общинножитных все труды, а в том числе в труд совершения богослужения, были общие; вследствие этого в них могли поставлять монахов во священники, сколько хотели, а равным образом и штаты прочих церковных чиновников (чтецов и певцов и проч.) могли устраивать с такой полнотой, с какой желали. Но другое дело в монастырях особножитных: здесь был каждый сам для себя и по себе и никто не обязан был чем-нибудь служить для других даром; следовательно — здесь монахи должны были платить от себя сообща служившим для них священникам особую плату, особое жалованье (содержать их ох себя на жалованье, на-

1) Один знакомый нам монах—грек из Пелопоннесского монастыря Великая Пещера, о котором упоминали мы выше, уверял нас, что в этом монастыре именно такой порядок владения имениями в настоящее время (если не изменяет нам память, дело имеет себя при этом не так, чтобы монастырские имения разделялись на несколько участков, сколько наличных монахов, и чтобы каждый монах имел свой участок, а так, что они давно разделены на известное количество, непеределяемых и неумножаемых участков и что определенным количеством участков владеют старшие монахи). Арсений Суханов в своем Проскинитарии говорить, что в монастыре на острове Хиосе у каждого старца свой сад.

696

нимать их) 1). Но известно, что когда приходится платить, то люди из всех сил стремятся к тому, чтобы платить как можно меньше; на этом основании со всею вероятностью следует предполагать, что в монастырях особножитных так мало было служащих священников и прочих церковных причетников, менее чего уже нельзя быть, или что их было в них не более, как столько, сколько требовала настоятельная нужда. В монастырях общежительных было заведено, чтобы богослужение совершалось каждый день неопустительно: следовательно, здесь требовалась перемена священников (череда); напротив, относительно монастырей особножительных есть вся вероятность думать, что если не во всех них, то в большей части их богослужение совершалось вовсе не каждый день, а только по воскресеньям и по праздникам, и что в будни монахи их предоставляли себе довольствоваться действительным или мнимым совершением келейной службы (келейное правило) 2); следовательно здесь вовсе не требовалось многих священников и какой-либо перемены их. Мирские приходы с сотнями душ прихожан довольствовались одним священником с дьячком: со всею вероятностью следует думать, что немного большим довольствовались и монастыри особножитные. Таким образом, в этих монастырях не было ни екклесиарха, ни доместиков (ибо никаких хоров певчих), ни канонарха, а два дьячка — по одному на крылос, которые совмещали в себе всех помянутых чиновников. Из сказанного следует, что и эконом в этих монастырях получал особое жалованье: это весьма вероятно; но возможно и то, что в экономы шли из одного того, что должность их, выражаясь беззастенчивым древним языком, представляла собою «кормление» (В том списке славянского перевода Устава

1) Если читателю кажется это диким, то пусть он вспомнит, что и Екатерининские штаты назначают иное жалованье иеромонаху, иное иеродиакону, иное простому монаху. Лишки иеромонаху и иеродиакону против монаха составляют жалованье им за то, что они иеромонах и иеродиакон.

2) Сравни о монахах нынешних особножитных монастырей Афонских в Путеводителе по св. горе Афонской, изд. 3. Спб. 1867. стр. 11. Если случалось, что жители местности, в которой находился особножитный монастырь, изъявляли желание, чтобы в нем совершалась вседневная служба, то, как кажется, они на свой счет обязывались содержать потребное для сего количество иеромонахов в монастыре, cfr в Истории Иерархии грамоту архиепископа Новгородского Иоанна († 1414) Архангельскому в нынешнем городе Архангельске монастырю,—III. 300 («потребовали»).

697

патр. Алексея, которым мы пользуемся, т. е. Синодальном № 330, по Описанию Горского и Невоструева № 380, принадлежавшем, как должно думать, Новгородскому монастырю Благовещения, построенному архиепископами Илиею и Гавриилом, в первой богослужебной части Устава, в отделении помесячном, против некоторых дней есть записи о поминовенных обедах на братию, т. е. об обедах, поставлявшихся братии на проценты из вкладов, положенных для сей цели в монастырь людьми желавшими быть поминаемыми в нем 1). Некоторые из записей составляют свидетельства по отношению к нашему вопросу. Л. 95 об. 14 Ноября на память ап. Филиппа: «обед на синех (т. е. на сенях, как это на лл. 88, 90 об., 163 об., представлявших собою, за неимением трапезы, помещение просторное для устроения общего обеда) по Филипп, по Овгиньи... поминати их род и племя и православные христьяны, священнику и дьякону по мидянице соли, старцам дьякам и сторожам по чолкви». Л. 165 об. Мая 6 на память праведного Иова: «обед братьи по Ларивоне скимнеке, по Фекле... священнику служебнику медяница соли, а пафида (чит. панафида) им пети»... В дни поминовенных обедов на братию служба в монастырях совершалась торжественная (соборная); если служит один священник с дьяконом и старцами дьяками, тозначит только они и были в монастыре церковно-служащих людей. Если священнику с прочими служащими платится за обедню, то значит, что годовая плата им была только за воскресенья и за праздники, а за экстренные случаи платилось особо; следовательно, служили в монастыре, за исключением экстренных случаев, только по воскресеньям и по праздникам).

В монастырях несобственных или в монашеских слободках при мирских приходских церквах не было ничего вещественного общего,—ни стола, ни одежды, ни келей, ни церкви, ибо келья у каждого была своя собственная, а церковью для всех служила та приходская церковь, при которой жили. Следовательно, в монастырях

1) Эти обеды и в особножитных монастырях устроились общие (за неимением трапез — в комнатах игуменских или вообще в подходящих помещениях, см. сейчас ниже).

2) Медяница, водяница есть медяница — медный сосуд, медная чаша известной вместимости, известная мера, см. в Словаре Срезневского сл. медяница. О чолкви, под которою как будто должно разуметь какую-то монету или какую-то денежную счетную единицу, ничего не можем сказать (теперешний наш целковый не есть ли чóлковый, целковый?).

698

этих требовался один нравственный надзор. Так как они представляли собой нечто совсем вольное, своего рода казачество в монашестве, то нет сомнения, что и нравственный надзор в них был до последней степени слаб и более номинальный, чем действительный. За древнее время не имеем сведений, но в позднейшее время бывало, что монастыри эти совсем не имели игуменов, так что каждый монах в них был сам себе игумен.

Главными начальниками монастырей были игумены 1).

Власть игуменов была существенно различна в монастырях свободных и самовластных и в монастырях ктиторских, составлявших собственность ктиторов, к последним из которых должны быть еще причислены монастыри поссессионные—находившиеся во временном пользовании каких-нибудь мирян. Всякий монастырь был строим кем-нибудь. Строитель монастыря становился его ктитором, что значит собственник, господин, приобретая на него известные, весьма обширные права 2). Если строитель монастыря был мирянин, то ктиторские права по закону были наследственны; строитель мог передать их своим наследникам и тогда монастырь становился родовым ктиторским; но строитель мог и отказаться от своих наследственных прав, как бы предоставляя и жертвуя их самому монастырю, — тогда последний становился свободным и самовластным 3). Если строитель монастыря был монах, то он по закону не имел права наследственности (т. е. оставлять что-либо в наследство); вопреки закону по злоупотреблению, как кажется, бывало, что и монахи строители оставляли свои ктиторские монастыри в наслед-

1) Ἡγούμενος от ἡγέομαι—веду, предвожу (водитель, предводитель, руководитель, пастырь) и καθηγούμενος от καθηγέομαι. Последнее название, ставшее в позднейшие времена и в простейшей речи более употребительным, чем первое, значит совершенно одно и то же с ним, как классические ἡγεμών и καθηγεμών. Об архимандритах см. ниже.

2) Ктитор в греческом языке имеет два значения, как в русском мир — вселенная и мир — покой. Κτίτωρ от κτίζω — строю, значит строитель, здатедь, κτήτωρ от κτάομαι—приобретаю, звачит стяжатель, собственник, господин. Ктиторы монастырей назывались ктиторами во втором смысле, с предположением, что они суть ктиторы и в первом.

3) Ἐλεύθερος καὶ αὐτοδέσποτος, см. Типик монастыря Κεχαριτωμένης импер. Ирины (гл. 1), которая именно отказалась от наследственных прав на свой ктиторский монастырь (о Типике ниже). Ἐλεόθερα καὶ ἀυτεξούσια μοναστήρια,— Вальсамон у Ралли и Π. II, G34 fin.

699

ство своим наследникам 1); но наибольшею частью, как должно думать, было так, что монахи строители оставляли свои ктиторские права самим монастырям, делая их таким образом свободными и самовластными. Монастыри свободные подчинялись на одном основании с духовенством власти местных епископов (после того, как бы подчинены им, 4 всел. соб. пр. 4) и затем не имели над собой никакой иной власти, представляя из себя то же, что все теперешние наши монастыри. Игумены в свободных монастырях избирались самими монахами последних, всем их собором, при смотрении местных епископов, чтобы избирались не старшие по степени, а достойнейшие по качествам 2). В уставе патр. Алексея относительно избрания игумена предписывается 3): после смерти игумена братия в продолжение 3-х дней возносят общую теплую молитву к Богу, чтобы явил достойного и затем, предлежащу св. евангелию, изберут, «его же ведят»; если все единогласно изберут одного, то благодарение Богу, если же сего не случится, то пусть изберут трех кандидатов и идут смольбой к патриарху, чтобы он из троих выбрал одного; избираемый должен быть: не моложе 33 лет; из пострижеников монастыря, а не из отъинуду пришедших, чтобы знал и любил порядки монастыря и не имел охоты посягатьна них 4); из людей не бывших в брачной жизни, а не вдовцов или разошедшихся для монашеской жизни с женами, ибо, говорит патриарх, «есть бо егда прихожшим в брак жена же и дети суть, и удолеет любовь естества, клоняще паче к роду оттуде зло имети яже о монастыри» 5); желательно, чтобы избираемый имел сан священства, но достойный из великих схимников может быть избран и из не имеющих 6). Власть игуменов монастырей была неограниченная: все монахи должны были повиноваться им со всяким покоре-

1) Что это бывало, как будто дает звать это преп. Феодор Студит в наставлении ученику своему Николаю, у Миняр. 940.

2) Юстиниана новеллы 5 гл. 9 и 123 гл. 34.

3) Ркп. глава «о игуменах», л. 238 об. нач. sqq.

4) Патриарх в частности заклинает, чтобы в его монастыре оставался неизменным устав преп. Феодора, л. 241 нач..

5) Ркп. л. 239.

6) Так как в священники патриарх предписывает поставлять из великих схимников, см. выше, то, прибавляя здесь из великих схимников, он хочет сказать, что игумен (священник или не священник) должен быль из великих схимников.

700

тем 1) и всех низших под собой чиновников, начиная с эконома, они поставляли и отставляли своею единоличною властью 2): но им рекомендовалось совершать все дело управления при совещании случшими монахами, — опытнейшими и благоговейнейшими. Преп. Феодор Студит пишет игумену: «не сделаешь и не совершишь никакого дела, ни относительно выхода (ἐν προόδῳ), ни относительно продажи и купли, ни относительно принятия брата и ответа ему, ни относительно перемены службы (чиновников), и(вообще) относительно какого бы ни было другого вещественного дела, а также и относительно душевных погрешений, без совета с преимуществующими в знании и благоговении,—одного или двух или трех или множайших, смотря по предлежащему делу, как заповедано отцами»3). В случае погрешностей самого игумена, требующих напоминания, Василий Великий дозволяет (ἐπιτρέπει) делать это старшим по возрасту и разумнейшим монахам 4). В случае тяжких вин и совершенного недостоинства игумена, Пахомий Великий предписываете в своем Уставе, чтобы собрались двадцать монахов или десять и по крайней мере пять, известных по благочестию всей братии, чтобы они судили виновного и низводили его со степени, если он окажется заслуживающим этого 5). В позднейших уставах мы не читаем правил относительно вразумления погрешающих и низведения недостойных игуменов; но практика показывает, что и в позднейшее время монахи низводили своих игуменов.

Наследственные ктиторы монастырей и временные их поссессоры (харистикарии, позднейшие экзархи) вместе с правом собственности (наследственной или временной) на вещественные доходы монастырей имели власть и над духовною жизнью в них монахов: они поставляли, а следовательно и отставляли, игуменов 6); они по своему, усмотрению принимали монахов в монастыри 7), а следовательно и

1) Устав патр. Алексея, глава: «мнишские заповеди живущих в ку(и)новии». л. 210 об.

2) Ibid., глава «о служебницех», л. 225 об. fin. sqq.

3) Духовное завещание, у Миня р. 1821 и. 24. тоже в наставлении ученику Николаю, р. 944.

4) Ὅροι κατὰ πλάτος, гл. 27. у Миня в Patr. t. 31 р. 988.

5) П. С. Казанского История монашества I, 147 fin.

6) Вальсам. в толков. на 1 прав. Двукр. соб.. у Ралли и Π. II, 650 fin..

7) Иоанна патриарха Антиохийского Περὶ τοῦ ὅτι οἱ τὰ μοναστήρια διὰ δωρεών λαμβάνοντες et caet.—De monasteriis laicis non tradendis, у Миня t. 132 p. 1141.

701

изгоняли из монастырей; таким образом, и в духовном смысле они были высшими начальниками монастырей, а игумены только их так сказать уполномоченными. Вообще, здесь все зависело от личных качеств ктиторов и поссессоров монастырей. Если они были люди благочестивые, желавшие, чтобы монахи в их монастырях надлежащим образом монашествовали, они избирали хороших игуменов и вручали им всю должную власть; если же они о монашестве нисколько не заботились, а хотели только быть господами монастырей, тогда и власть игуменов превращалась в одно пустое слово, а монахи «совсем и не знали, есть ли у них игумен или нет», зная только своего настоящего господина—ктитора или поссессора 1).

Мы не имеем полных положительных сведений, как было у нас дело с игуменами в монастырях свободных; но со всего вероятностью должно предполагать, что совершенно так, как в Греции. Мы положительно знаем, что монахи их сами избирали игуменов; мы положительно знаем, что монахи их могли сами смещать игуменов: но мы не имеем положительных указаний относительно того, чтобы власть игуменов была неограниченная (При смерти преп. Феодосия Печерского монахи монастыря сами избрали преемника ему, летопись под 1074 г. и Нестор в житии. Затем, мы имеем запись об избрании игумена в Печерском монастыре во второй половине XII века, из которой ясно, что он избираем был самими, монахами. В 1182 г. по смерти архимандрита Поликарпа (о сане архимандрита ниже) «бысть мятеж в монастыре: но старци бо оном (Поликарпе) не могоша избрати собе игумена, и бысть скорбь братьи и туга и печаль велья, не подобашеть бо таковому силну дому поне един час без пастуха быти. Во вторник же убо (неизвестно на который день после смерти Поликарпа, случившейся 24 Июля) удариша братья в било и снидошася во церковь и почаша молбы творити ко святей Богородице, и се дивно бысть дело, яко едиными усты мнозе рекоша: послемся к Васильеви попови на Щьковнцю (который был вдов), абы был нам игумен и управитель стаду черноризиць Федосьева манастыря Печерьскаго. И пришедши поклонишася Василью попови и рекоша: мы, вся братья и черноризци, кланяемся тобе и хочем тя имети себе отца игумена. Поп же Василей, в велице изуменьи быв, поклонися противу им и рече: отци и братья! аз чернечетво в сердце имел есмь, игуменьства же ради что мыслисте о моей худости?—много же превъся им и въречеся им. Они же, поемше

1) Иоанн, патриарх Антиохийский, ibidd.

702

и, ведоша в манастырь в пятницю»... Избранный монахами игумен был поставлен (постриженный, конечно, предварительно в монахи) митрополитом, Ипатск. лет., 2 изд. стр. 424 нач. в Новгородском Антониевом монастыре после смерти преп. Антония в 1147 г. «вдаша игуменство (т. е. монахи) Андрееви», в 1157 г. после смерти Андрея «поставиша Ольксу (Алексея) в его место», в 1162 г. после смерти Алексея «поставиша игуменом Мануила»,—Новгородск. 1 летоп. Замечательна в сем отношении духовная грамота преп. Антония Римлянина. «Се поручаю,—пишет он,—(монастырь) Святей Богородице и крестьянам (т. е. всем благочестивым христианам), и даю в свободу и поручаю место се на игуменство (т. е. хочет сказать преп. Антоний, оставляю мой монастырь свободным, не предоставляя моих ктиторских прав и в частности того права, чтобы избирать игумена, кому-нибудь другому, а оставляя их ему самому — монастырю). Хто мое слово худое преступить, судит ему Бог и святая Богородица или Бог отведет. А (да будет в монастыре игуменом тот) кого изберут братья и от братьи (т. е. самого монастыря) и иже кто в месте сем терпит. А который брат наш да начнет хотети игуменства места сего (помимо избрания всей братией), или мздою или насильем, да будет проклят; или от князя начнет по насилью деяти кому (радеть кому-нибудь другому?) или по мзде, да будет проклят; или епископ по мзде начнет кого ставити или ин станет творить (игумена) на месте сем, да будет проклят»... (Истории Иерархии ч. III, стр. 124. Что монахи сами отставляли игуменов монастырей, это видно из примера Печерского монастыря, монахи которого отставили и прогнали от себя преемника Феодосиева Стефана). Сейчас приведенные слова преп. Атония, а также определения Владимирского собора 1274 г. указывают на существовавшую темную сторону в замещении у нас игуменских мест в свободных монастырях, именно — что честолюбивые монахи, искавшие игуменства, старались приобретать посредством пронырства или подкупа расположение епископов и князей и что при помощи их влияния и навязывали себя монахам.

Несомненно, что с монастырями несвободными у нас было несравненно лучше, чем в Греции (где было с ними до последней и до невыразимой степени худо). Во-первых, у нас не было в период домонгольский монастырей поссессионных, раздававшихся в пользование милостникам (харистикариям), а только монастыри ктиторские 1).

1) В позднейшее время и у нас в западной Литовской (не Московской)

703

Во-вторых, монастыри ктиторские у нас были почти исключительно княжеские, т. е. построенные князьями, а не частными людьми. Князья наши, конечно, не пользовавшиеся своими ктиторскими правами, чтобы извлекать из монастырей вещественные выгоды (а наоборот, их содержавшие), как с вероятностью следует думать, обыкновенно пользовались своим правом относительно назначения в монастыри игуменов. Едва ли следует думать, чтобы они слишком заботились о процветании монашеской жизни в своих монастырях; во с другой стороны, конечно, нельзя думать и того, чтобы они намеренно старались ее уронить. Поэтому, самым вероятным представляется то, что они поставляли в игумены людей по их мнению возможно достойных (иногда, разумеется, и ошибаясь иподдаваясь разным влияниям), и затем предоставляли им более или менее полную и настоящую власть.

В Греции игумены имели иногда помощников,—δεύτερα φέροντας, δευτερέβοντας, δευτεραρίους 1).

В женских монастырях, как необходимо думать и как само собою разумеется, образ жизни и устройство администрации были те же самые, что и в мужских, за исключением особенностей, улавливаемых в первом случае бóльшей слабостью женской природы, и во втором случае чем обстоятельством, что женщины не все могли и не все имели удобство делать для себя сами. Сохранился до настоящего времени устав одного греческого общинного женского монастыря конца XI—начала XII века, именно — устав, написанный супругою импер. Алексея Комнина (1081—1118) Ириною для основанного ею

Руси явились эти монастыри; в Несторовом житии преп. Феодосия по редакции ею в Акакиевской XV в. редакции Патерика Печорского умирающий Феодосий говорит вел. князю Святославу: «и се поручаю твоему благочестию снятый сий монастырь .. да не обладает им ни архиепископ, ни ин никтоже от клирик Софийских»... Исторические Чтения о языке и словесности 2 отд. Акад. Наук 1856 в 1857 гг., статьи преосв. Макария: Обзор редакций Киево-Печорск. Патерика, стр. 68. В период домонгольский епископы наши, конечно, весьма соблазнявшиеся примером епископов греческих, еще и самим себе не решались осваивать монастырей, как это дает знать вопрос епископа Саранского Феогноста к Константинопольскому собору 1301 г: «аще будет монастырь под епископиею, угоден будет епископии, достоит ли в нем епископию створити, или ни, а монастырь инде створити». Чтений Общ. Ист. и Древн. 1860 г. кн. II. отд. III стр. 38 fin.

1) Феодор Студит в Ямбах р. 1781 n. 6 и Дюк. Gloss. Graecit. под сл.δευτεράριος.

704

в Константинополе монастыри Богородицы τῆς Κεχαριτωμένης, т. е. Обрадованной 1). На этот устав, составительница которого желала видеть свой монастырь строго общинножитным и благоустроеннейшим, можно смотреть как на образец уставов, бывших в женских монастырях строго общинножитных и благоустроенных (что одно с другом, впрочем, нераздельно).

Относительно совершенной нестяжательности, относительно общности и тождества пищи и одежды предписания те же самые, что в Уставе патр. Алексея 2). Относительно пищи то послабление против устава, патр. Алексея, что в простые дни года на обеде не два кушанья, но два или три, по рассмотрению игуменьи 3). Монахини пьют вина не по три чаши и чашки (как в уставе патр. Алексея, см. выше), но по одной чаше или чашке, «когда же изволитсянастоятельнице, бывает и прибавление, сколько она хочет» 4). О качестве и количестве одежд монахинь в уставе не говорится. Все они должны слать в одной общей спальне (или в двух общих спальнях, смотря по числу, которое не должно превосходить 40) 5), дабы «все были явны всем» (πᾶσαι πάσαις κατάδηλοι) 6). У монастыря не должно быть так

1) Напечатан в Analecta Graeca Бенедиктинцев и из них у Миня в Патрол. t. 127. Монастырь τῆς Κεχαριτωμένης вместе с мужским монастырем τοῦ Φιλανθρώπου—Спаса Человеколюбца, построенным той же импер. Ириной и ее супругом импер. Алексеем (Типика гл. 77 и у Дюканжа в Constantinop. Christ. Lib. IV р. 81), как дает знать наш иеродиакон Зосима, находился в местности между монастырем Пантократора и Влахернской церковью (В Путешествиях Русских людей по святой земле изд. Сахарова, Спб. 1839, ч. II, стрр. 40 и 41, сравн. Стефана Новгородца о монастыре Ивана Дамаскина, который есть монастырь τῆς Κεχαριτωμένης, ibid. 26).

2) «Подвизайтесь (говорит императрица монахиням) совершенным нестяжанием не только в деньгах до обола, но и в пище и питье до малейшаго», гл. 50. «Определяем и сие, чтобы всем вам (монахиням монастыря) были одна и та же пища и одно и то же питье, и одеяние и обувь, и да не будет у вас какого-нибудь во всем этом различия. Одно и то же, говорю, всем, — игуменьи, экклесиархиссе, преимуществующим возрастом и добродетелью и благоукрашенностью (περιφανεία—славою) жизни и не имеющим этих преимуществ», гл. 56, см. также глл. 2, 44, 49, 51. 55.

3) Гл. 46. Греческое ἐν λιταῖς ἡμέραις по-латыни неправильно переведено in diebus litaniarum.

4) Гл. id. Чаша — πόσις μετὰ τοῦ μείζονος ἐξαγίου и μέγα κρασοβόλιον, чашка—πόσις τῷ ἐλάττονι ἐξαγίῳ (почерпалом) μετρούμενος.

5) Гл. 5.

6) Гл. 6.

705

называемых «внемонастырных» и не должны быть принимаемы в него пущеницы 1). Желающие по доброй воле перейти в монастырь из других монастырей (ἐξωκουρίτιδες) могут быть принимаемы, но с условием, чтобы не приносили своих порядков, иначе «да отсылаются с молитвами» (т. е. вон) 2). Монастырь должен быть совершенно недоступен для мужчин (в случае нужды мужчины—близкие родственники видятся с монахинями в воротах монастыря в присутствии игумении или посланной ею более престарелой и честнейшей монахини; если монахиня, которую желают видеть, будет больна, то и тогда мужчины не впускаются в монастырь, но сама она приносится на носилках к воротам монастыря) 3). Монастырь должен быть совершенно недоступен для посторонних взоров через стены 4).

Начальница монастыря есть игуменья. Она избирается: когда настоящая игумения впадет в смертную болезнь, то все монахини приходят к ней и общим мнением избирают вместе трех кандидаток, если же настоящая игумения умрет внезапно, то после ее смерти таким же образом избирают столько же кандидаток: имена трех избранных пишутся духовником монастыря на хартиях, запечатываются печатями и полагаются на св. престоле; после литургии в ближайшее воскресенье или праздник священник возьмет одну из трех

1) Гл. 53. Ἐξωμονιτίδας δὲ καὶ καταπεμπτὰς οὔτε εἶναι οὔτε ὀνομἀζεσθαι βούλομαι.—Ἐξωμονίται и ἐξωμονίτιδες — внемонастырные и внемовастырныя — в первом случае монахи и миряне, во-втором—монахини и мирянки, были такие монахи и монахини, миряне и мирянки, которые делали в монастыри известные вклады с тем, чтобы, не живя в них, получать от них известное содержании, cfr ниже об ἀδελφάτον. Καταπεμπτή,—пущеница—женщина, с которою развелся и которую заставил пойти в монастырь муж (подразумевается, дающий в монастырь, который пожелает принять его жену, больший или меньший вклад, и за это выговаривающий ей льготы).

2) Гл. 54.

3) Гл. 16. Родственницы женщины не только могут посещать монахинь, во и оставаться на некоторое время в монастыре, быв пригашаемы и помещаемы в построенной в ней близ ворот гостинице для принятия приходящих (ἐν ἀρχονταρικίῳ, — архондарике, что значит тоже, что архондарик в монастырях греческих в настоящее время,—гостиница в монастыре, именно—самом монастыре, для принятия приходящих, от ἄρχων — начальник, знатный, чиновный человек, потому что таковые преимущественно были принимаемы в гостиницах).

4) Гл. 74.

706

хартий, и чья окажется, та и будет игуменья. (Если в монастыре не окажется трех достойных кандидаток, то избирать двух; если не окажется и двух, то одну из монастыря, а другую из другого «доброчестнаго» монастыря) 1). Если игуменья окажется недостойною, то она устраняется от своей должности (с высылкой из монастыря или без высылки) и на ее место таким же образом поставляется другая (но устраняется не монахинями монастыря, а тою из женщин-наследниц императрицы, которая будет попечительницею монастыря,—ἀντιλαμβανομένη) 2).

Для совершения церковных служб в монастыре имеют быть в нем два священника. Они должны быть монахи, евнухи, достойные по жизни, скромные и смиренные, в случае невозможности иметь таковых из монахов, и не монахи, но евнухи и засвидетельствованные в добродетели и благочестии 3).

Все монахини должны иметь одного и того же духовного отца, который (между монахами, имеющими право духовничества, cfr выше)

1) Гл. 11.

2)Гл. из.

3) Гл. 15. В Греции Византийской по подражанию Востоку, начиная с самого Константина Великого, во дворце императорском и в домах знатных людей было множество евнухов (из которых непременно были комнатные служители в теснейшем смысле слова и спальники—κοιτωνῖται; о времени Констанция у Дюк.Gloss Graec. под сл. Ἀρχιευνοῦχος, затем Златоустый у Монофок. V, 621 и VIII, 188). Евнухи отчасти получались из-за границы — из Авазгии или сКавказа (Евагр. Hist. Eccl. lib. IV с. 22, Прокопий De bello Gothico lib. IV с. 3,—из чего ясно, что Турки получают женщин с Кавказа, усвоив после Греков их обычаи), отчасти производились дома, именно — бедные люди нарочно оскопляли своих детей, чтобы доставить им места в домах богатых людей (Acta SS. Болландд. Окт. t 3 р. 448 col. 2, cfr также кардинала Гумберта в Brevis commemoratio). По множеству евнухов в миру, их много было и в монахах (в Константинополе были монастыри, состоявшие из одних евнухов, —Патрол. Миня t. 157 р. 612), а отсюда-то и возможно было требование строителей женских монастырей, чтобы священниками и духовниками в них были евнухи (cfr в ктиторском уставе Михаила Атталиаты в Μεσαίων. Βιβλίοθ. Саты I, 32). Мирские евнухи вовсе не служили к поддержанию нравов, а напротив к их развращению (самого печального свойства речи о них читай в Словаре Свиды под сл. Σπάδων. Вероятно, подобные мирским евнухам бывали и монахи и в сем-то, вероятно, обстоятельстве нужно видеть причину, что на Афоне иногда поднимались на них гонения).

707

должен быть евнух, человек сияющий добродетелью и опытный в принятии помышлений и во врачевании душ 1).

В монастыре полагаются не только чиновницы из самих монахинь, но и чиновники из мужчин.

Для управления монастырскими имениями и для забот о содержании монастыря, т. е. о приобретении всего нужного для содержания монахинь и монастыря, что для них самих, как для женщин, было бы неудобно, и от чего они, с запрещением выходить из монастыря, прямо отстранялись, должны быть в монастыре эконом и подэконом (παροικονόμος) 2). Первый может быть или из числа двух священников монастыря или и человек сторонний (духовный или светский, не сказано). Вторым должен быть один из помянутых священников 3).

Чиновницами монастыря из самих монахинь должны быть:

Келларея (κελλαρέα), тоже что в мужских монастырях келарь 4).

Трапезария (τραπεζαρία), тоже что в мужских монастырях трапезарь или кутник (с прибавлением, что она смотрит за благочинием монахинь во время трапезы) 5).

Житничная (ὡρειάρια), заведующая всякими припасами для стола.

Виночерпия (οἰνοχόη), заведующая вином.

Дохиария счетная (δοχειαρεία τῆς εἰσόδου — приемщица), ведущая приходо-расходную книгу монастыря (бухгалтерша) 6).

Дохиария одежная (δοχειαρεία ἐν τῷ βεστίῳ), заведующая приготовлением одежды для монахинь 7).

Ергодотрии две (ἐργοδοτρίαι—раздаятельницы работ), заведующие рукодельями монахинь (раздающие материалы для рукоделий и смотрящие за работами 8).

1) Гл. 16.

2) Это παροικονόμος дает знать, что παρηγούμενος, значащее в настоящее время монаха, который был игуменом и сложил с себя должность (Дюк. Gloss. Graecit. под сл. ἡγούμενος) в старое время значило под-игумена, помощника игумена.

3) Глава 14,

4) О келларее, по забвению или недосмотру или по чему-нибудь, нет нарочитых речей в уставе и она упоминается в нем только случайно, причем, впрочем, дается знать, что она была главная, гл. 25.

5) Гл. id.

6) Гл. 24.

7) Гл. 28.

8) Гл. 27.

708

Скевофилакисса (σκευοουλακίσστ), что значит сосудохранительница, — церковная ризничная 1).

Екклесиархисса (ἐκκλησιαρχίσση), тоже, что в мужских монастырях екклесиарх 2).

Епистимонархисса (ἐπιστημοναρχίσση), тоже, что в мужских монастырях епистимонарх, — наблюдающая за стоянием монахинь в церкви, за их сидением на трапезе и за всем их поведением во всякое время (благочинная) 3).

Всех чиновников и чиновниц избирает игуменья, по своему собственному усмирению (κατὰ γνώμην οἰκείαν) 4).

В наших русских женских монастырях периода домонгольского находим игуменов. Так под 1115—1128 ит. упоминается игумен женского Андреевского монастыря и Киеве (Явчина) Григорий 5); под 1287 г. упоминается неизвестный по имени игумен женского Успенского монастыря во Владимире (Княгинина) 6). По всей вероятности, тут должно разуметь не игуменов в собственном смысле, управлявших монастырями вместо игумений или свыше их, а духовников монастырей (бывших, может быть, в тоже время и их экономами).

После того, как монахи были причислены к клиру и подчинены ведению епархиальных архиереев (4 всел. соб. пр. 4), для надзора над ними учреждены были особые епархиальные чиновники. В таковые чиновники, долженствовавшие наблюдать над монахами и монастырями со стороны епархиальной власти и иметь их со стороны ее в ближайшем ведении, в древнее время поставлялись достойнейшие из числа игуменов монастырей каждой епархии, получившие, как чиновники, название или титул архимандритов, что значит начальник монастырей 7). С течением времени надзор над монастырями пере-

1) Гл. 19.

2) Гл. 20.

3) Гл. 26.

4) Гл. 18.

5) Лаврент. летоп. под 1127 г., Ипатск. лет. под 1113 и 1128 гг. (второй год—одно и тоже с Лаврент.).

6) Лавр. лет., 2 изд. стр. 441.

7) Ἀρχιμανδρίτης от ἄρχος—начальник (собственно от употребляемого только в сложении слова ἀρχι—соответствующего немецкому Erz—) и μάνδρα— собственно загород, хлев для скота, овчарня, а в переносном смысле монастырь, духовная овчарня, πνευματική μάνδρα, Дюк. Gloss. Graecit,. под сл. μάνδρα. О значении архимандритов как чиновников ibidd .

709

шел от архимандритов к другим архиерейским чиновникам, именно — их великим сакеллариям 1). Но самое имя их сохранилось и начало быть даваемо как почетный титул игуменам старших и знаменитейших в епархиях монастырей. В последнем смысле почетного титула игуменов старших монастырей имя архимандрита перешло и к нам в Россию. Нами оно было усвоено весьма не скоро и, начав быть даваемо только одному старейшему игумену в каждой епархии, в период домонгольский успело распространиться у нас, как кажется, далеко не по всем епархиям. Первый архимандрит, как само собою разумеется, явился в епархии митрополичьей, и именно—титулом его почтен был во второй половине XII века игумен Печерский 2). После Киева явился архимандрит в Новгороде 3), затем называются они во Владимире 4) и Ростове 5). Что касается до надзора у нас над монахами, то нарочитых чиновников для сего у нас не было и над ними, так же как и над приходским духовенством, надзирали у нас сами епископы, уездные наместники и десятинники.

Быв причислены к клиру и подчинены ведению архиереев, монахи должны были подпасть (подлечь) одним и тем же с низшим клиром обязательствам по отношению к архиереям, именно—стать их людьми податными. Сведения наши о податях монахов и монастырей архиереям не совсем достаточны. Упоминаются подати каноников и мнимосинон. Каноникон—κανονικόν (αἱ κανονικαὶ εἰσφοραί,

1) См. выше. В позднейшее время великий сакелларий Константинопольского патриарха имел под собой специального чиновника для надзора над монастырями—ἀρχων τῶν μοναστηρίων, см. Кодина De offic. cap. I, πέμπτη πεντὰς. В некоторых местностях Греции архимандриты сохраняли свою власть до позднейшего времени, см. у Дюк. ibidd. (Сицилия).

2) Впервые называется архимандритом игумен Поликарп под 1174 г., Ипатск. лет. В первое время имя архимандрита употреблялись в соединении с именем игумена: «архимандрит Печерский игумен... архимандрит игумен Печерский», ibid. 2 изд. стрр. 387, 423 fin., 428 (каковое соединение имен употреблялось и у Греков, см. преосв. Макар. Ист. т. III, 2 изд. стр. 41, прим. 65).

3) Игумен Юрьева монастыря в первый раз называется архимандритом под 1226 г.. Новгородск. 1-я лет..

4) Игумен Рождественского монастыря в первый раз называется архимандритом под 1230 г.. Лавр. лет., 2 изд. стр. 431 нач.

5) Игумен Богоявленского (после Авраамиева) монастыря называется архимандритом под 1261 г., Лаврент. лет..

710

τὰ συνήθη κανονικά) 1) есть та же самая подать, о которой мы говорили выше. Как она взималась с монахов—с каждого ли отдельно (поголовно) и с каждого в равной мере (иеромонах, иеродиакон, простой монах), как с лица, или с монастырей, сообразно с тем, какое количество монахов они могли прокармливать, т. е. сообразно с их доходами, остается неизвестным. Мнимосинон— μνημόσυνον, собственно значит церковное поминовение усопших посредством пения заупокойных литургий и панихид. Подать мнимосинон, упоминания о которой мы встречаем впрочем не в актах нашего периода домонгольского, а только конца XIV века 2), состояла, как должно думать, в том, что архиереям шел известный процент от получавшихся монастырями поминовенных доходов.

Относительно податей с монахов архиереям у нас в России в период домонгольский пока мы не имеем никаких прямых сведений. В области предположений представляется вероятным думать, что у нас было так же, как в Греции (т. е. при подразумеваемом, что то, как было в этой последней, не совсем известно...).

Из идеи монашества не следует и никак не может следовать того, чтобы монахи должны были содержаться на готовые средства, доставляемые миром. Люди бежали из мира в пустыни спасать свои души, Конечно, не заключая с миром оригинального условия: а ты-де за то, что мы будем спасать свои души, заботься о наших телах и наших телесных нуждах. Если монашество есть совершенное отречение от мира и от всего, яже в мире, то, конечно, не за исключением того, чтобы принимать от него все, что он будет готов подавать, ибо в сем случае отречение было бы далеко не совершенным отречением. Если идущий в монахи должен оставить в мире и все то, что имеет своего, то странно было бы, если бы он потом стал принимать чужое. Единственное средство содержания истинного монаха — труды его собственных рук. Так это и было в начале монашества: первые монахи не только содержали себя исключительно трудами своих рук, но и считали себя обязанными вырабатывать настолько, чтобы помогать бедным и питать нищих и увечных 3).

1) Грамоты патриархов Георгия Ксифилина (1193—1198) и Германа, у Ралли и II. V, 101 и 110.

2) Acta patriarchatus Constantinopolitani Миклошича и Миллера II, 241 (акт 1395 г: ὁ δέ κατὰ καιροὺς εὑρισκόμενος ἀρχιερεὺς ἔχῃ τὸ κανονικόν αὐτοῦ καὶ τὸ μνημόσυνον κατὰ τὴν συνήθειαν ἀπ’ αὐτῶν—монастырей).

3) См. в Истории правосл. монашества П. С. Казанского, ч. I, стрр. 12,

711

А чтобы от трудов, необходимых для нужд плоти, оставалось достаточное время для молитвы и подвигов духовных, для сего монах дает обет подвижничества, т. е. между прочим обет скудости и лишений или умерения необходимых требований плоти до самой последней возможности 1). Но человек слаб и в некотором приближении к чистым идеалам способен находиться только на весьма не долгие времена: мир естественно усердствовал монахам, желая приобрести и купить себе их молитвы, монахи же, перестав быть Антониями и Пахомиями, не устояли в единой надежде на Бога и попустили миру, из которого бежали, придти к себе на помощь,— так началось обезпечение монастырей движимыми и недвижимыми имениями 2). Случилось это весьма и весьма задолго до принятия нами христианства и ко времени сего последнего в Греции уже давно не было никакого и помину о древних и первоначальных идеалах. Образ истинного монашества предносился уму не только преп. Фео-

16, 19, 22, 64. 126, 134, также Василия В. λόγος ἀσκητικός, у Миня в Patr. t. 31 р. 876, и другое λόγος ἀσκητικός, ibid. р. 881. И нынешний наш церковный устав (который есть устав монастырский и в своих предписаниях относительно жизни монахов истинно и первоначально монашеский) говорит монахам: «Стяжание же чуждих трудов вносити каково любо отнюдь несть на пользу нам... но яко яда смертоносна отбегати же (сего) и отгоняти», гл. 45 нач.. Давнее нарочитое собрание свидетельств из древних отцов, что монахи должны жить трудами рук своих, а не подаяниями мирян, см. в указе Петра Великого о монашестве и монастырях от 31-го января 1724-го года, сочиненном по поручению государя Феофаном Прокоповичем (в сочинении Чистовича: Феофан Прокопович и его время стр. 711 fin. sqq), а недавнее — в статье архим. Евдокима: «Иноки на службе ближним», напечатанной в Декабрьской книжке «Богословского Вестника» за 1902-й год, стр. 577 sqq.

1) А относительно извинения монахов, будто невозможно соединять молитву и труды и будто первая не оставляет времени для последних, читай у Василия Великого в Ὅροι κατὰ πλάτος, гл. 37-ю, которая надписывается: «Должно ли под предлогом молитв и псалмопения небрещи о трудах (отказываться от трудов), и какие времена приличествуют для молитвы и во-первых о том, что должно трудиться».

2) В извинение монахов может быть припомнено, что и первохристианское «народу же веровавшему бе сердце едино и душа едина и не един же что от имений своих глаголаше свое быти, но бяху им вся обща (и) не бяше в них нищь ни един» (Деян. 4, 32, 34) оставалось весьма не долго. Впрочем, в извинение только того, что они позволили миру обеспечивать себя, но ни в малейшее извинение того, что они начали (и весьма нарочито) заботиться об обеспечении себя сверхдолжным.

712

досия, но даже и его биографа, но по немощи времени и людей он уже вовсе не в состоянии был повторить его на деле. Нестор говорит о преп. Феодосии, что он «не хотяше никакоже прилога творити (к монастырю), но бе верою и надежею к Богу вскланяяся, якоже паче не имети упования имением»). Эти слова, как ясно дает знать тот же Нестор, должно понимать только в том смысле, что таково бы было желание преп. Феодосия; что же касается до действительности, то, имея под собою стадо людей более слабых верою, чем он сам, он должен был не отказываться от приношений монастырю недвижимых имений. Вообще, из ясных свидетельств того же Нестора, который говорит вышеприведенное, несомненно, что преп. Феодосий не отвергал вдаяния или прилога монастырю недвижимых имений и что их было при нем у монастыря то или другое значительное или по крайней мере некоторое количество. Слыша о добром житии в Печерском монастыре, собранном и устроенном преп. Феодосием, князья ибояре, говорит Нестор, начали приходить к Феодосию, исповедуя ему грехи свои и получая от него великую пользу, и приносили ему от имений своих на утешение братии и строение монастырю, другие же давали им и села 2); затем, он многократно говорит о селах монастырских при Феодосии и о находившихся в них тиунах, приставниках и слугах 3). Таким образом, монастыри наши начали владеть недвижимыми имениями не позднее, как со времени преп. Феодосия 3).

Дальнейшие наши сведения об этих недвижимых имениях монастырей за период домонгольский, исключая тот же Печерский монастырь, весьма скудны и состоят всего из немногих отдельных известий.

Что касается до Печерского монастыря, то мы не знаем всех недвижимых имений, которыми он владел в период домонгольский, но во всяком случае и из того, что знаем, следует, что он был наделен ими весьма щедро. Князь Ярополк Изяславич, умерший в 1086 г., вдал Печерскому монастырю «всю жизнь свою, Небльскую

1) По изд. Бодянск. л. 19.

2) Нестор выражается тут с ораторскою ухищренностью: «друзии же и села вдаваюче на попечение им»; (у Бодянск. л. 12 об.); но что дело идет не о временном пользовании, а о вечном владении, это ясно из дальнейшего.

3) У Бодянск. лл. 19, 20, 22 об., 24 и об., 27 об.

4) Прежде монастыря Печерского мог получить недвижимые имения монастырь Георгиевский Ярославов от своего устроителя.

713

волость и Дерьвьскую и Лучьскую и около Киева» 1). Выражение «всю жизнь свою» должно понимать или так, что Ярополк отдал монастырю все свои частные недвижимые имения, которые имел, или так, что он отдал те из них, в которых были его лучшие хозяйственные заведения. В том и другом случае следует, что это был вклад, который один делал Печерский монастырь богатым. Епископ Ростовский Ефрем, по происхождению, вероятно, богатый Ростовско-Суздальский боярин, а по монашеству до архиерейства, вероятно, монах Печерский, дал монастырю подворье в Суздаля «и с селы» 2). Неизвестная по имени дочь сейчас помянутого Ярополка Изяславича, супруга Полоцко-Минского князя Глеба Всеславича вдала монастырю «пять сел и с челядью» 3). Если присоединить к недвижимым имениям, которыми наделен был Печерский монастырь, огромные денежные вклады, которые он получал 4), то несомненно будет следовать, что он был чрезвычайно богат. Преп. Феодор Студит наставляет своих учеников-игуменов: «Да не копишь золота в монастыре своем, но избыток всякого вида (денег и всяких припасов) да раздаешь нуждающимся в воротах двора твоего, как (делали) и святые отцы 5). Весьма мало вероятности думать, чтобы ученики преп. Феодосия, ученика преп. Феодора, следовали сему наставлению 6)...

После Печерского монастыря наши сведения состоят только в следующем:

Преп. Антоний Римлянин купил и приложил своему монастырю

1) Ипатск. лет. под 1158 г. sub fin., 2 нзд, стр. 338.

2) Летоп. под 1096 г. (Лаврен. 2 изд. стр. 230. Ипатск. 2 изд. стр. 166).

3) Ипатск. лет. под 1158 г. sub fin.—В настоящее время известна грамота Печерскому монастырю Андрея Боголюбского, которою он дает монастырю город Василев, нынешний Васильков, с волостями; но грамота позднейшая поддельная (напечатана в Описании Киево-Печерской лавры митр. Евгения).

4) Напр. сейчас названный Глеб Всеславич «вда в животе своем с княгинею 600 гривен серебра, а 50 гривен золота», а его княгиня после его смерти «вда 100 гривен серебра, а 50 гривен золота», а по своем животе (кроме 5 сел) «и все да и до повоя» (т. е. все до повойника, или как теперь говорят—до нитки, движимое имение), Ипатск. лет. под 1158 г. sub fin..

5) В завещании, у Миня t. 99 р. 1821 n. 21 и в наставлении ученику Николаю, ibid, р. 944.

6) Напротив, в летописи под 1128-м годом записано: «В се же лето преяша церковь Дмитрия Печеряне и нарекоша ю Петра, с грехом великим и неправо».—Лаврентьевск., 2 изд. стр. 284.

714

находившееся рядом сним село Волховское 1)с тремя семейными холопами и тоню (рыбной ловли) в Волхове 2).

Великий князь Мстислав Владимирович (1125—1132), ктитор Новгородского Юрьева монастыря, дал этому монастырю (через посредство сына своего Всеволода, бывшего на его месте князем в Новгороде) волость Буице или Буец (Буйцы), находившуюся в Деревской пятине, на половине расстояния между древним Демоном, нынешним Демьянском, и Псковским Торопцом 3). Вместе с волостью князь дал еще монастырю две статьи княжих доходов, а именно: 1) «вено Вотское», т. е. как должно думать — княжия пошлины сбраков в Вотской области (после Вотской пятине), 2) «осеннее полюдье даровное», т. е. княжие сборы сполна или — что гораздо вероятнее—частью, получавшиеся в осенний проезд князя по области или как бы в его осеннюю славу («даровный» может быть понимаемо тут двояко — или так, что в осенний проезд не было взимаемо определенных сборов, а только добровольные дары, или так, что тут разумеются не самые сборы, а дававшиеся сверх их добровольные дары, что было у нас в обычае; затем, с вероятностью должно предполагать, что те или другие дары не со всей области, а только с какой-нибудь ее части, которая не обозначена или потому, что это было сказано словесно, или по недосмотру, ибо дары со всей области было бы как будто слишком много) 4).

Преподобный Варлаам Хутынский оставил своему монастырю: два села с небольшим количеством холопов 5), не-

1) Купил вместе с землей под монастырь, которая была земля этого села.

2) Грамота в Истор. Иерархии III, 124 (вторая из двух напечатанных).

3) О волости Буец см. Неволина О пятинах и погостах Новгородских (в Записках Геогр. Общ. кн. VII) стр. 178 и прилож. стр. 234.

4) Еще Мстислав дал монастырю «блюдо серебрьно в 30 гривен серебра бити в не на обеде, коли игумен обедает». См. грамоту Мстислава, напечатанную неисправно в Истор. Иерарх. VI, 772, перепечатанную у Карамзина к II т. прим. 256, в I т. Дополненн. к Акт. Ист., № 2, и с совершенною точностью, строка в строку и буква в букву, напечатанную в Славяно-русской палеографии XI—XIV вв. И. И. Срезневского стр. 149. В Истор. Иерархии VI, 772 еще напечатаны две грамоты Юрьеву монастырю Всеволода сына Мстиславова, стр. 774, но они подложны.

5) Одно рядом с монастырем, который, как должно думать, был построен преп. Варлаамом на собственной земле, другое «на Слудищи за вклабнею вдале».— Слудище, может быть есть нынешняя Слудка, как называется возвышенный берег Волховца (притока Волхова) под селом Болотовым, которое отстоит от

715

сколько пожень и ловища на Волхове (и Волховце) рыбныя и гоголиныя 1).

За отсутствием положительных сведений, вероятным представляется думать не то, чтобы монастыри наши в период домонгольский были наделены недвижимыми имениями более или менее изобильно, а напротив то, что они владели ими только в весьма незначительном числе и что Печерский монастырь представлял между ними единственное и особое исключение. Как мы говорили выше, в отделе об имениях архиерейских кафедр, в период домонгольский недвижимые имения у князей и у бояр еще не были слишком многочисленны, а поэтому они и не могли иметь такой охоты жертвовать ими, как это стало после. Князья обеспечивали свои ктиторские монастыри, как должно думать, выдачей им ежегодной руги 2) деньгами и съестными припасами, а частные люди богатые — бояре и гости или купцы творили милостыню монастырям и расплачивались с ними за их молитвы посредством денежных вкладов и доставлении съестных припасов натурою. Монастыри, подобно архиереям, могли создавать себе недвижимые имения сами, посредством собственной разработки пустопорожних и свободных земель, вкоторых в древнее время не могло быть недостатка. Монастыри общинножитные и сколько-нибудь благоустроенные, по всей вероятности, это и делали, причем должно подразумевать, что заботились не столько о том, чтобы иметь многие села, сколько о том, чтобы иметь немногие, да хорошие. Но что касается до монастырей особножитных, каковыми должна быть предполагаема большая часть собственных монастырей наших периода домонгольского, то в них не могло этого быть: в монастырях этих, каждый, начиная с начальников, заботился только о самом, себе и все получавшиеся доходы, не составляя общей монастырской казны, поступали в раздел; следовательно—здесь не кому и не на что (т. е. ни на какие средства) было заботиться о создавании имений.

Помимо недвижимых имений доходы монастырей должны были состоять: из поминовенных вкладов и плат, из вкладок и жертв от случайного так сказать усердия, из вкладок постригавшихся в монахи и из сборов по миру.

Хутынского монастыря верстах в 3—4, т. е. село на Слудищи может быть есть нынешнее Волотово (о Слудке и Волотове см. архим. Макария Археолог. описание церковн. древностей в Новгороде I, 568).

1) Грамота в Истор. Иер. VI, 617.

2) Руга есть греческое ῥόγα и значит тоже, что латинское praebenda—жалование.

716

В Греции чуть не каждый богатый человек имел свой монастырь, в котором он хоронился и в котором долженствовал быть поминаем. У нас не вошло в слишком большой обычай, чтобы частные богатые люди строили свои монастыри; но необходимо думать, что с самого древнего времени вошло у нас в обычай, чтобы богатые люди хоронились в монастырях. Не говоря о том, что в Греции отчасти стараниями монахов, отчасти собственным невежеством мирян, создался взгляд, будто поминовение в монастырях действительнее, чем в приходских церквах,—что поминовение в монастырях на самом деле было надежнее, чем в приходских церквах т. е. что монахи могли добросовестнее исполнять взятые обязательства поминать: обычай должен был явиться с самой ранней поры и из побуждений простого тщеславия. В Греции все знатные люди погребались в монастырях; естественно было, чтобы и у нас составился взгляд, что местом погребения знатного человека должен быть монастырь, что быть погребену не в монастыре значит быть погребену не совсем по знатному. Доходы монастырей от погребавшихся в них бояр и вообще богатых людей долженствовали быть более или менее значительными, ибо в древнее, так же как и в старое, время жертвовались на помин души весьма большие деньги 1). В позднейшее время у нас стало монастырей так много, что не могло хватать бояр и богатых людей на то, чтобы они могли погребаться во всех их; но должно думать, что в период домонгольский, когда монастырей было сравнительно немного, этот доход от поминовений бояр и людей богатых был доходом наибольшей их части (подразумевается монастырей собственных). По финансовой стороне дело с заупокойным поминовением имело себя в период домонгольский у бояр и людей богатых, вероятно, так же как и в последующее время, именно—что известный род погребавшийся в известном монастыре вносил в последний изве-

1) Что дают знать законы, определяющие, чтобы в случае смерти без духовного завещания человека, не имеющего детей (а только родственников), на поминовение души отделялась третья часть его имения и даже половина, см. новеллу Константина Порфирогенита в Патр. Миня t. 113 р. 597 n. 11, синодальные указы патр. Афанасия 1-го († 1298) у Ралли и Π. V, 123 и 124, также у Дюк. в Gloss. Graecit. под сл. Ψυχικόν (В Ярославовой Правде, в главе: «О задници боярстей и о дружинне» говорится: «паки ли (кто) без ряду (без завещания) умрет, то все детем, а на самого часть дати души», в Русск. Достопп.I, 44).

717

стную сумму для вечного поминовения в синодике и что по каждом в отдельности умершем лице рода заказывались сорочины или годовщины (оплачивавшиеся, подразумевается, особо и само по себе) с посильным каждый раз или иногда вкладом и сверх того. Бояре и богатые люди, погребавшиеся в известных монастырях, само собою разумеется, до некоторой степени смотрели на эти монастыри как на свои монастыри и как бы на свои ктитории. А поэтому совершенно вероятно думать, что кроме вкладов и плат за поминовения они считали своею обязанностью и вообще помогать монастырям в средствах содержания и что или ежегодно и в определенном количестве или по временам и в произвольном количестве доставляли им натурою съестные припасы (Печерский монастырь исключительно наделенный вотчинами, как кажется, хотел быть исключительным и относительно доходов поминовенных. В Духовном Регламенте в числе повестей, отводящих от пути спасительного, упоминается предание этого монастыря, «что погребенный тамо человек, хотя бы и без покаяния умер, спасен будет», — ч. 2, дел общих отд. 1 п. 4. Можно было бы подумать, что это, действительно не приводящее к пути спасительному, предание есть позднейшая выдумка времен Польского владычества, когда была полная свобода выдумывать все, что хочешь. И, однако, к сожалению, оно есть предание весьма древнее. Уже Нестор в житии преп. Феодосия уверяет, будто он умирая обещался братии: «се елико же вас в монастыри сем умрет, или игуменом где отослан 1), аще и грехи будет кто сотворил, аз имам о том вред Богом отвещати» 2). А Патерик Печерский уверяет, будто преп. Антоний и Феодосий обещались, «что всякий (как монах, так и мирянин) положенный в монастыре, будет помилован, хотя бы и грешен был» 3). Первоначальный летописец, современный Нестору монах Печерского монастыря, но вопреки ему возвысившийся над общею «верою» монахов Печерского монастыря и не хотевший быть пропагатором их тенденций, влагает в уста умирающего преп. Феодосия слова: «аще по моем отшествии света сего монастырь ся начнет строити (и черноризци начнут) прибывати в нем, то вежьте, яко приял мя есть Бог; аще ли по моей смерти

1) Разумеется то, что монахи Печерского монастыря браты были на игуменство в другие монастыри.

2) У Бодянск. л.28 об.

3) Рассказ Симона (1-й) о препод. Онисифоре (и также 5-й о препод. Афанасии Затворнике).

718

оскудевати начнет манастырь черноризци и потребами монастырскими, то ведуще будете, яко не угодил есмь Богу» 1).

Бояре и люди богатые усердствовали не только к тем монастырям, в которых погребались, но и ко всем вообще. А поэтому они могли давать свои вклады и делать приношения не только в эти монастыри, но и в другие, с которыми находились в связях по месту, или по каким-либо личным отношениям (знакомые уважаемые монахи в монастыре и пр.). Это мы разумеем под жертвами случайного усердия.

Первоначально люди, шли в монахи таким образом, что все, что имели в миру, оставляли в этом последнем (раздавая нищим или отдавая родственникам) и как бы совершенно отрясая от ног мирскую пыль. Но когда монахи, перестав иметь единственным средством своего содержания труды своих рук, начали принимать вспомоществовательные приношения от мирян, то естественно, что и шедшим в монахи дозволено было приносить в монастыри их мирские имения как дар и жертву. Таким образом, монастыри начали обогащаться приношениями богатых людей, шедших в монахи. Однако, эти приношения могли иметь место только в монастырях строго общежительных и только при том условии, что богатые люди, шедшие в монахи, желали монашествовать по уставу строгого общинножития. Коль скоро допущено было в монастырях особножитие, полное или неполное, то вместе с этим допущено было (или это значит, что допущено было) и то, чтобы богатые люди, шедшие в монахи, не жертвуя своих имений в монастыри, оставляли их при себе как свою частную собственность, и само собою понятно, что люди, желавшие не общинно,—а особножительствовать предпочитали делать исключительно последнее. Но после появления особножития явились новые вклады в монастыри со стороны поступающих в монахи, именно — вклады обязательные или точнее говоря условленные (сказали бы мы условные, если бы не выходило двусмыслия) и контрактные. Дело началось с того, что в монастыри общинножитные (каковыми первоначально были все монастыри) начади приходить люди, которые желали монашествовать в них, но которые (не имея охоты быть истинными монахами) не желали подчиняться уставам общинножития,—которые желали иметь пищу и одежду лучшие, чем прочие монахи, и

1) Под 1074 г. Первую половину речи мы несколько сократили (без всякого ущерба смыслу), освободив ее, как нам думается, от позднейшего (не особенно толкового) распространения.

719

быть освобожденными от общинных работ, или которые, имея пищу и одежду своисобственные (первую у себя в келье, особо от общей трапезы) желали иметь последнюю льготу, т. е. быть свободными от работ. Эти люди входили в условие с монастырями (как бы заключали с ними контракт) и за обязательство доставлять им лучшую пищу и одежду с освобождением от работ, или за сие последнее делали в монастыри известные денежные взносы 1). Но в монастырях, какие бы они ни были, начиная от строго общинножитных и до самых, если позволительно так выразиться, особножитных, существуют некоторые общие обязанности, ибо и в последнем случае они суть все-таки общины, хотя бы по одному только общему месту жительства. Общее место жительства требует некоторых общих работ для его поддержания и содержания; следовательно—и здесь было место тому, чтобы желающие освобождать себя от всяких работ делали за себя взносы. Притом, в монастырях особножитных нужно было сделать взнос за келью, которая давалась в пользование монаху. Из взносов составлялись капиталы; капиталы, пускаемые в оборот, раздаваемые в рост, приносили проценты, которые и составляли доход наличных пайщиков, так что особножитные монастыри с этими взносами и составлявшимися из них капиталами, дававшими проценты, представляли из себя как бы наши биржевые артели: человек посредством известного взноса вкупался в общину, как бы покупал в ней себе место (от чего взносы назывались у нас «вкунами») и затем пользовался выгодами. Люди, посредством взносов освобождавшие себя от общинных работ и от всяких общинных обязанностей, предполагают другой класс людей, которые за них работали, т. е. которые принимаемы были без взносов, с условием быть работниками за людей привилегированных, так что по силе этих взносов братства монастырей должны были разделиться на два класса — на работников и неработников или как бы господ. Всякий монастырь для своего обихода, смотря по размерам этого последнего и по размерам его самого, требовал известного количества работников. Как скоро известный монастырь имел полный штат потребных ему работников, он не имел нужды более принимать их, а

1) Патр. Алексей пишет в своем уставе: «Дающим так называемые отрицания (по-гречески в Уставе импер. Ирины ἀποταγή — сейчас названный взнос) и за это хотящим быть свободными (от работ) и кельи иметь лучшие и слуг иметь большее число и хлеб и вино получать лучшие и в большем количестве, не позволяем вступить и на двор монастырский», ркп. л. 235 об.

720

напротив имел побуждения не принимать, ибо их нужно было кормить и содержать; таким образом, эти взносы и эта артельность жизни монахов должны были иметь своим последствием то, что люди бедные могли поступать в монастыри только в известном числе, т. е. только в таком числе, какое требовалось монастырями по их нуждам. Греческий обычай взносов перешел и к нам, и именно—еще в период домонгольский и более или менее немедленно вслед за появлением у нас настоящих монастырей. Нестор в житии преп. Феодосия пишет, что когда он — Феодосий пришел из Курска в Киев, с намерением постричься в монахи, то «обходи вся монастыря, хотя быти мних и моляся им, да прият ими будет; они же, видевша отрока простость и ризами же худами облечена, не рачиша того прияти» 1); и еще пишет о Феодосии, когда он стал игуменом монастыря: «(принимал всякого хотевшего быть черноризцем и приходившего к нему) не отреваше ни убога, но вся приимаше со всяким усердием, бе бо и сам в искушении том был, яко же и выше речеся, егда бо прииде от града своего, хотя быта мних, якоже обходящую тому вся монастыря, не рачахуть бо того прияти... се бо си вспоминая благий, какова скорбь бывать человеку тогда хотящему острищися, и сего ради вся с радостью приходящая приимаше» 2)... Эти слова Нестора не могут быть понимаемы о времени преп. Феодосия потому, что тогда еще не было настоящих монастырей, но они свидетельствуют об его собственном времени. До какой степени вкладничество было распространено у нас в период домонгольский, это видно из того, что проникло в самый Печерский монастырь. В Патерике рассказывается, что один малосхимный монах монастыря «много раз хотел постричься (в великую схиму), но по нищете его братия пренебрегали им» 3): ясно, что он был не вкладчик, а рабочий (грудник).

Таким образом, один из источников дохода монахов и именно, как должно думать, не всех монахов, а только монахов вкладчиков составляли проценты с капиталов, образовавшихся от вкладов. Из периода домонгольского мы не имеем свидетельств, чтобы монахи занимались и специально промышляли отдачей денег в рост; но из последующего времени (до новейшего не особенно давнего) мы имеем свидетельства, не оставляющие в этом никакого

1) У Бодянск. л. 5.

2) Ibid. л. 10 об..

3) Рассказ Поликарпа последний о Пимене многострадальном.

721

сомнения (Обычай приношения в монастыри и взимания в них вкладов или скупок с постригавшихся, начавшийся не позднее 7-го вселенского собора,—пр. 19, в последующее время весьма оразнообразился в Греции и состоял не только в том, что мы указали, но и во многом другом, как это показывают слова импер. Ирины в типике монастырю Κεχαριτωμένης, предписывающей: «хочем, чтобы приходящия (в монастырь) были принимаемы и постригаемы даром и присоединяемы были к числу сестер без какого-либо даяния: да не подаст никто ни отречения ни обычного (пошлины) и да не взыщется (с кого-нибудь) ни приноса ни так называемого столового ни иного чего-нибудь каким бы то ни было именем не называемаго» 1). Знать все виды взносов, не будучи нисколько назидательным, было бы любопытно, потому что проясняло бы финансовую сторону жизни монастырей, а в связи с нею отчасти и самого общества; однако у нас пока не достает сведений. Имеется некоторое количество известий, хотя и не на столько, чтобы совершенно прояснять дело, о взносе называвшемся ἀδελφάτον, от ἀδελφός—брат, по-русски можно перенести братчивство, по-старосербски адрьфать, причем сам взнощик назывался ἀδελφάτωρ 2)—братчинник. Монах или мирянин вносил в монастырь, как бы в банк, известную сумму, называвшуюся ἀδελφάτον, или несколько таковых сумм,—несколько аделфатов, и за это получал, на подобие ренты от вечного банкового вклада, вечное, имеющее быть передаваемым по наследству, право на содержание от монастыря или одного лица (самого ли вкладчика аделфата или другого, кого он хотел) или нескольких лиц, смотря по тому, сколько было вносимо аделфатов. При этом миряне аделфаторы (лица содержавшиеся на аделфаты) или поступали на житье в монастыри, или получали содержание от них себе на дома 3). Иногда внесение и монастыри аделфатов соединялось с благотворением им: миря-

1) Οὔτε γὰρ ἀποταγὴν παρέξει τις, οὔτε συνήθειαν, οὔτε προσένεξιν (ς) ἐπιζήτηθήσεται, οὔτε τό λεγόμενον τραπεζιατικὸν, οὔτ’ ἄλλο τι ὀποιῳδήποτε ὀνόματι κατονομαζόμενον, гл. 7.

2) Вальсам. в толков. на 10 пр. 7 всел. соб., у Ралли и Π. II, 633. См. еще в ктиторском уставе Михаила Атталиата, напечатанном в Μεσαίων. Βιβλιοθ. Саты, I, 29.

3) Разделялись на живущих в монастырях (монастырных) и на внемонастырных, см. Иоанна патр. Антиохийского De monasteriis laicis non tradendis, y Миня в Патр. t. 132 р. 1141 fin.: κοσμικοὶ ἀδελφοὶ ἐσωμονῖται καὶ ἐξωμονῖται.

722

нин вносил в монастырь один или несколько аделфатов, но не требовал себе непосредственно содержания за них, а только выговаривал себе воспользоваться своим правом, если бы случились с ним несчастия и он пришел в бедность; равным образом вносили аделфаты с правом пользоваться ими не вечно, а только по смерть, так чтобы после смерти они обращались в дар монастырю. Вообще, на внесение этих аделфатов в монастыри (своего рода банки) смотрели как на средство обезопасить себя от случайностей и превратностей жизни. Патриархи, а может быть и цари, сделали из аделфатов особое применение: они начали раздавать их в дар как пожизненную аренду. Известному лицу давался патриархом в известном монастыре аделфат без внесения им соответствующих денег; это значит, что на монастырь возлагалась обязанность (даром) доставлять лицу аделфаторское содержание. Чтобы у нас в России когда-либо были аделфаты, на это мы пока не встречали указаний. О них кроме указанных мест, см. Вальсамона в прим. на 10 тит. 1 гл. Номоканона Фотиева (аренда) и в толков. на 37 прав. Трулльск. соб., у Ралли и Π. I, 238 нач. и II, 390 sqq., Acta Patriarchatus Constantinopolitani Миклошича и Миллера, ч. I стр. 340, ч. II стрр. 326, 353, 424 и 430, Акты Русского на святом Афоне монастыря св. великомуч. и целителя Пантелеймона, Киев, 1873, стрр. 186, 401 sqq. и 407, в Pjeчнике Даничича под сл. адрьфато, Дюканжа Gloss. Graecit. и словари Меурсия и Свицера под сл. ἀδελφάτον, cfr у Дюканжа в Gloss. Latinit. под слл. Conversi, Donati, Laici (fratres), Oblati).

И в настоящее время значительная часть наших монастырей пользуются «сборами» по миру как одним из источников своего содержания. Относительно древнего времени необходимо думать, что пользовались этим источником решительно все монастыри. В настоящее время сборничанье монастырей ограничено и подвергнуто контролю; по в древнее время оно было совершенно свободно, и предполагать, чтобы кто-нибудь не хотел пользоваться источником дохода, предоставленным в его полную волю и нисколько не незначительным, конечно, было бы невероятно. Относительно этих сборов у нас в России мы не имеем сведений ни за древнее ни за позднейшее время; за древнее время мы не имеем сведений о них и в Греции. В позднейшее время у Греков, начиная с XVI века и до начала нынешнего, онидоходили до совершенного безобразия: чуть не половина монахов каждого монастыря (разумеем монастыри, в которых были монахи, ибо в Греции, как мы говорили выше, было и

723

есть множество монастырей, в которых нет монахов) постоянно находилась в сборе и весь православный мир, за исключением нашей Московской (но не Киевской) России, бывшей совершенно благоразумно закрытою для безцеремоннейшего и неблаговиднейшего нищенствования, решительно был наводнен этими сборщиками. Должно думать, что в древнее время в Греции и у нас, как у нас и в позднейшее время, было в этом отношении гораздо лучше и умереннее.

В позднейшее время, как и до настоящего, многие монастыри начали получать значительные или даже очень значительные доходы от собиравшихся в них богомольцев для поклонения лежащим в них мощам. В древнее время таким монастырем был разве один Печерский, после того как были открыты мощи преп. Феодосия. Из всех же других монастырей еще ни в одном не было мощей.

Так как в период домонгольский не было еще у монастырей позднейших вотчин; так как тогда еще не было в них и гораздо позднее начавших являться мощей 1): то представлялось бы думать, что монастыри периода домонгольского были бедны в сравнении с последующими нашими монастырями. На самом деле вещественную обеспеченность первых монастырей в сравнении с последними должно представлять себе несколько иначе. В позднейшее время явились у нас монастыри, наделенные вотчинами в тысячи душ крестьян, десятки и даже сотни тысяч, т. е. весьма и чрезмерно богатые; но таких монастырей в общем количестве было не слишком много,—не особенно большая группа; между тем при чрезмерном увеличении общего числа монастырей было весьма не малое количество монастырей весьма бедных, так что на двух противоположенных концах монастыри позднейшего времени представляли две крайности—аристократов и париев. В период домонгольский, при отсутствии вотчин и мощей, не было монастырей страшно и весьма богатых, за исключением одного весьма богатого — Печерского; но так как они были сравнительно весьма малочисленны, то и одних указанных нами выше средств, кроме вотчин и мощей, должно было хватать настолько, чтобы все они были достаточны и чтобы во всех их монахи, без позднейшей княжеской роскоши некоторых, были

1) После мощей преп. Феодосия первые мощи в монастырях—мощи преп. Сергия Радонежского, обретенные в 1423 г.

724

совершенно сыты, т. е. вещественное благосостояние монастырей периода домонгольского должно быть представляемо не имеющим крайностей серединным или средним достатком и довольством.

Страница сгенерирована за 0.15 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com