Бальтазар фон, Ганс Урс Поклоняться в Духе и Истине

ПОКЛОНЯТЬСЯ В ДУХЕ И ИСТИНЕ

«Ибо таких поклонников Отец ищет Себе» (Ин. 4, 23). Лишь они одни соответствуют. Они созрели до понимания, что есть Отец. Вообще говоря, поклонение Богу в двух случаях остается безуспешным. Во-первых, тогда, когда маленький человек чувствует себя подавленным Божиим величием и поверженным на землю. И чем абстрактнее люди воображают себе и переживают отношение конечного к Абсолюту, тем сильнее проступает пугающая непохожесть, тем больше они в чувственных проявлениях Божественного усматривают нечто яростное и зачастую устрашающее. Конечно,

/60/

мы не должны отказывать в религиозной ценности кажущимся нам неприемлемыми представлениям «великой непохожести», «majordissimilitudo». Ибо другой ошибкой была бы неспособность абстрагироваться от личности молящегося и его интересов.

Установлено, что в древнееврейском языке не было слова для выражения благодарности, так что содержание этого понятия как бы запрятано в понятие восхваления. В акте благодарности — обязательном в поведении человека по отношению к Богу — одаренный держит подарок в руках и признает происхождение дара. Поскольку дар исходит от Бога, постольку сплетается,— и при этом из абсолютно свободной, ни к чему не обязывающей доброты,— связь между Дарителем и одаренным. Эта благодарность способна углубиться до такой степени, что одаренный благодарит теперь не просто за одно отдельное даяние, которое ему досталось, а за — самого себя, ибо он и самого себя принимает как чистый и бескорыстный дар Божий. В псалме 139 псалмопевец потрясен тем, что он задолго до того, как он осознал это, получил себя в подарок: «Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был втайне: благодарю Тебя, что Ты столь прекрасно приготовил меня». Здесь еще звучит первый мотив — окруженность Тем, Кто-Всегда-Больше,— но он лишь просвечивается в поддерживающей все наличное существование благодарности за великолепие бытия, в котором дозволено быть столь совершенным созданием.

На этой ступени осознания всецельной зависимости, как видно из псалмов, благодарение и молитва-мольба непрерывно переходят друг в друга. Как необходимо благодарить за все, что уже получено, так следует и постоянно испрашивать от свободно и благодатно дающего Источника все, что потребно для нас.

Поклонение твердо опирается на это подножие и все же соскальзывает с него. Малый сосуд одаренного способен забыть о себе и сосредоточить свое зрение на безграничном потоке — в себя самого. При этом больше не примечается, что сосуд и происходит от потока, и неотделим от него, поскольку все получающее себя растворяется в Себя-Дающем. Помыслы теперь направлены не на то, что «я» любим, а на то, что вообще существует — «дается» — любовь. И когда теперь приступают к благодарению, оно распространяется только на то, что эта любовь — «дается». Это «дается» теперь видится не в уже данном, но исключительно в непрерывном даянии, отчего понятие «любовь» и действие «дается» оказываются идентичными. На данную ступень поклонения поднимались святые. Когда св. Игнатий говорит о «dearriba» («сверху вниз»), он как раз эту ступень и имеет в виду: «Видеть, что все добро и все даяния нисходят сверху, как от солнца нисходят лучи, как вода бежит вниз от источника» (Упр., 237). На том же основании св. Франциск в своем «солнечном песнопении» возносит хвалу не солнцу, не огню, не ветру, земле или смерти или вообще чему-то истекшему из Божественного источника, но — прямо и только Пер-

/61/

во-Источнику провозглашает вместе со всем творением «omne benedictione». Великие «хвалитные псалмы», наконец, возвышаются до подобного видения: как ни мал и ни скоропреходящ человек, благо состоит в том, что Бог-то существует превечно.

И все же по сравнению с другими именно Бог-Сын — в той молитве, которой Он научил нас,— наиболее проник в дух и истину поклонения Отцу. «Да святится имя Твое...» Но кто же свят и способен освящать, как не сам Бог? Отсюда: «Отче! прославь имя Твое» (Ин. 12, 28). Бог излучает Свою внутреннюю святость — в Себя самого и, если пожелает, также и в мир: ведь весь замысел спасения есть Само-Освящение Бога, ибо Он есть неизреченно текущая любовь. Но Бог-Сын не называет себя превечным порождением сего потока, поскольку Он находится в этом потоке. Он сам истекает, и Его течение есть «истина», открывающая истечение Бога-Отца, и есть Дух, в котором Отец и Сын суть единое истечение любви. Истечение Отца — это Его «царствие», которое непреложно должно «прийти» чрез людей, но одновременно это и Его «воля» Самому быть ни на земли, ни на небеси не стесненной любовью.

Сын не есть Отец, и в Сыне мы остаемся творением, не становясь Богом. Но если бы мы противопоставили себя Богу, то мы не могли бы поклоняться Ему. Такое же случилось бы, если б мы были угнетены Его сверх-величием. Мы вступаем в Перво-Источник, из которого и истекли, и не ради коснения в противоборстве, а чтобы позволить Потоку унести нас на место, куда укажет Его воля и где мы сможем принести пользу Его царствию.