Бальтазар фон, Ганс Урс Иисус Христос — Брат наш

ИИСУС ХРИСТОС — БРАТ НАШ

Как это так — Иисус Христос, и брат наш? Может быть, потому, что как мы, люди, порождены Богом, так и Он, превечный Сын, порождается Богом-Отцом (Евр. 2, 11)? Или, может быть, потому, что Он, настолько на нас, грешных и на протяжении всей жизни смертным страхом объятых (Евр. 2, 15), непохожий все же уравнял Сеоя с нами, воспринял «плоть и кровь» от нас (Евр. 2, 14), претерпел искушение и смертную муку (2, 18, 9)? Или, наконец, может быть, потому, что Он Сам не стыдился называть нас «братьями» и говорил: «Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя» (Пс. 22, 23); «Вот я и дети, которых дал Мне Господь» (Ис. 8, 18; Ев р 2, 12 и сл.)?

В первом случае источник нашего братства и общности в общности нашего сотворения, которое действительно обнаруживает сходство с сотворением Сына. И мы, и Он, сколь бы ни различались, «все — от Единого» (Евр. 2, 11), т. е. от Бога, нашего и Его Отца, нашего и Его Творца. Во втором случае сначала на первый план сознания выступает различие, разрыв, даже противоположность, но эта противоположность преодолена превечным и святым Сыном, Который уподобился нам, грешным и смертным, превозмог «силу смерти», равно как и порабощение «диаволу» (Евр. 2, 14 и сл.). Иисус стал нашим братом, чтобы «смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству» (там же).

А теперь посмотрим, действительно ли противоположность перед нами. Различие, конечно, имеется: превечный Сын назван "Освящающим", а мы, тварные создания и грешники,— "освящаемыми" (Евр. 2, 11). И все же указание на эту — остающуюся — противоположность предваряется в том же самом стихе из послания упоминанием о всеохватывающем искупительном Замысле Бога, "для Которого все и от Которого все" (Евр. 2, 10), так что, по Замыслу, "многие сыны приводятся в славу". Возглавляет движение "Вождь спасения", и Он, вступив в союз с "многими сынами", предшествует на пути ко Отцу и прокладывает дорогу. Если же сейчас еще раз обратиться к вопросу об исконной бесконечной разнице между превечным Сыном, Который освящает, и временными тварными людьми, принимающими освящение и искупление,— имея в виду также и спасительную волю Бога-Отца, источник и цель всех "вещей", как внутри Божества, так и тварных,— то разница эта ничуть не должна сглаживаться. "Освящающим" был и остается

/45/

Бог, благодатно действующий, а «освящаемыми» были и остаемся мы, люди, и на нас сия благодатная сила изливается даже помимо нашего содействия. Поэтому мы всегда пребудем чадами, подаренными Отцом Сыну, но Сын все-таки считает нас достойными имени «братьев»: «Вот Я и дети, которых дал Мне Бог» (Евр. 2, 13); «Возвещу имя Твое братиям Моим» (2, 12).

Сын единственный возвышается надо всем: «Ибо кому когда из Ангелов сказал Бог: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя»» (Пс. 2, 7 = Евр. 1, 5)? Это тот Сын, «чрез которого и миры созданы» и который «поставлен наследником всего», и одновременно именно Ему поручено «очищение от грехов» (Евр. 1, 2 и сл.). Посему и стал сей все и вся превосходящий Сын, «сияние славы» Отца, «милостивым и верным первосвященником» (2, 17). Функции первосвященника исполняются Им на основе Его богосыновства, и при этом исключительно ради приведения Его тварных братьев к участию в этом богосыновстве. Он «не Сам Себе присвоил» (5, 4) чин первосвященника. Ведь этот чин принадлежит Ему по закону сыновства, даже не потому что Он — Сын, но Он и назначен Отцом, причем в отличие от человеческого первосвященства этот чин, как и Его превечное сыновство, не был ограничен во времени: «Ты священник вовек» (5, 6), так что первосвященство Сына, как и Его сыновство,— сугубо Личное. Оно состоит и совершается в совершенном самопожертвовании «силою Св. Духа» (9, 14). Первосвященство Сына уникально и неповторимо (5, 4 и сл.), как ни с чем не сравнимо Его сыновство.

Но если это так, т. е. если сыновство и первосвященство Бога-Сына настолько единичны и неповторимы, как же нами может быть усвоено именование «братьев»? Поскольку Он назван «вождем» («спасения», 2, 10; «веры», 12, 2), должны отыскаться и соответствующие ведомые. Эти ведомые — мы, и мы также получили заповедь приносить себя в жертву, и это само-жертвоприношение доныне представляет собой главнейшее дело в «священстве» Христовых братьев: «Взирая на начальника и совершителя нашей веры, Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление» (12, 2 — 4). И путь такого священства, пусть по-разному, ведет к одной цели: Сына — к «сидению одесную Престола Отца» (12, 2), братьев — «ко граду Бога живого» (12, 22). Сын исполнил свое священство, как мы знаем, «вне врат», соответственно и мы обязаны выйти к Нему за стан, нося Его поругание, «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (13, 12 и сл.).

Здесь-тο, в совместном устремлении к превечной Субботе у Господа Бога (3, 7 — 4, 11), мы и совершаем свой путь. Мы — братья Единственного, и мы движемся к той же, что и он, цели. В такой целеустремленности,— а цель поставлена Отцом,— мы, невзирая на свою малость и слабость, все же становимся и сыновьями в Сыне, и братьями во Брате.

/46/